Второгодка. Книга 2. Око за око

1. Пусть боятся те, кто виноват

Сцена походила на ледовое побоище, с той лишь разницей, что в этот раз нашими оказались, как раз, рыцари, и они уверенно одерживали верх. Похоже, они выбрали девиз «никакой пощады к врагу». И враг чувствовал это на своей шкуре. Но самым забавным было то, что и я для этих чёрных рыцарей выглядел, как враг. Такая вот ирония.

Спецназовец, летевший на меня, был похож на игрока в американский футбол — армированный, защищённый, тяжёлый. Бабах!!! Он с разбегу влетел в меня и грохнул об пол, как мешок с костями. Об пол и об Романова.

— Сука! — зарычал Пётр, пытаясь меня скинуть.

— Пётр Алексеич, — шепнул я ему. — По-тихому, дай отойти на минутку. Там Назаров. Уже упоротый.

Романов поднялся и подозвал одного рыцаря, кивнул на меня, а сам рванул к Мэту.

— Ну что, сынок? — прохрипел он. — Благодарю за службу! Конокрад, мля! Ну-ка поднимите его!

— Да ты знаешь, мусор! — заорал Мэт, вставая на ноги. — Ты знаешь, кто мой отец⁈ Ты на коленях будешь, ты понял⁈ Ты на коленях ползать! Прощение, сука! Просить!!! Мусор!!! Мразь!!!

— Да хорош орать-то, — усмехнулся Пётр. — Выходи из роли. Заигрался ты парень. Всё, стопэ. Выводите его.

Что было дальше, я не знаю. Я проскочил за бар и толкнул дверь, ведущую в гостевые покои. Она оказалась запертой. Не размышляя ни секунды я шарахнул ногой, но она, тварь, не поддалась. Тогда я схватил с бара тяжеленную бутылку шампанского и грохнул дном о дверь.

Бутылка взорвалась, а дверь чуть дрогнула, и я снова захерачил по ней ногой. И ещё раз. И ещё! Куда делся мой кирасир я не заметил. Поэтому навалился на дверь плечом и, наконец, вышиб её. Попутно схватил со стойки ещё одну бутылку и влетел в коридор. Влетел и на мгновенье замер.

Здесь было ещё шесть дверей — по три с каждой стороны. Первая заперта, вторая заперта, третья… Блин! Вышибать все было некогда! Я шёл от двери к двери. Четвёртая оказалась открытой и пустой. Пятая и шестая — тоже. Значит…

Я подскочил к третьей и начал её вышибать. Полотно оказалось довольно хлипким и после третьего удара дверь с шумом и хрустом распахнулась внутрь. Я ударил кулаком по выключателю, вспыхнул свет. С кровати вскочили неизвестные мне парень с девкой и ошалело пытались прикрыться одеялом.

Я молча вылетел обратно и набросился на следующую дверь. На взводе, на адреналине, на бешеной ярости и диком гневе я долбил и долбил ненавистную дверь, не чувствуя боли.

— Да открывайся же ты тварь!!! — прорычал я.

И, будто послушавшись меня, вторая дверь тоже поддалась, затрещала лопнувшая древесина, и я ввалился в комнату. Здесь было светло. И это была именно та комната, которую я искал. В центре, рядом с кроватью стоял Назар.

Он повернул голову, и я понял, что он угашен в ноль, сука. Штаны его были спущены, а руками он пытался притянуть к себе непослушную голову Насти Глотовой. Настя сопротивлялась, вырывалась, била его слабыми ручонками, а он, этот здоровенный кабан, обдолбанный боров, тянул её к себе. Медленно, но неотвратимо, как бы наглядно демонстрируя мне свою максиму: я всегда получаю от жизни то, что хочу.

Не размышляя ни мгновенья, я метнул в него увесистую хрустальную бутылку шампанского, которую всё ещё держал в руке. Прямо в голову.

Но он, вот же сучонок, несмотря на то, что был обдолбан, каким-то чудом увернулся, выставил руку, отпустив Настю, и чуть отклонил голову. Бутылка, ударившись в кисть руки, отклонилась от курса и, кувыркаясь и совершая немыслимые кульбиты, грохнулась о каменный угол фальшивого камина.

Она взорвалась, как настоящая бомба, вспенилась, разлетелась осколками и накрыла миллионами пузырьков и брызг половину комнаты. Назар завыл, замахал разбитой рукой и повалился на кровать, выставив свой срам на обозрение ввалившимся в этот момент спецназовцам.

Настя перепуганная, мокрая от слёз и шампанского, с размазанным макияжем и всклокоченными волосами бросилась ко мне, повисла на шее и затряслась. Она рыдала и сжимала мою шею так сильно, что, мне кажется, я даже начал терять сознание.

Когда мы выходили из дома, все участники этого чудесного праздника уже уехали в больших мощных машинах с решётками на окнах. В доме оставался только Назар. Нас с Настей запихали в уазик, но она этого даже не заметила и не поняла, что сидит в тесной клетке. Настолько произошедшие события потрясли её детское воображение.

Когда мы отъезжали от дворца, у ворот я заметил несколько крутых тачек. Несомненно детки или охрана уже подняли шухер и сильные мира сего, сами или их адвокаты, в момент примчались на разборки. Да только, судя по всему, Пётр Алексеич дело знал туго. Мне даже немного жалко стало, что я его малость подставил с Мэтом. Но по-другому не получалось, что уж поделать…

— Ты какого хрена наделал, Краснов⁈ — орал на меня Романов. — Это чё за херня⁈ Чё ты морду воротишь? Хрен ли молчишь⁈ Я тебя спрашиваю!

— Как тут хоть слово вставить, Пётр Алексеевич? — пожал я плечами. — Вы же вообще не замолкаете.

— Ты чё мне дерзишь, щенок⁈ Я тебя со всеми этими уродами в колонию отправлю! Посмотрю, как ты там поумничаешь! Что за подстава, я тебя спрашиваю⁈

Он замолчал и уставился на меня.

— Могу уже? — кивнул я.

Я сидел в его кабинете. По сравнению с моими временами вроде всё осталось так же, в принципе, по сути, но вот по форме стало прекрасным. Мебель, стены, двери. Оргтехника, опять же. Компьютер с плоским экраном, вернее, компьютер полностью состоящий из одного экрана, принтер, портрет президента на стене.

Нет, что и говорить, обстановка была очень даже приятной, располагающей к плодотворной и сосредоточенной работе. И, что самое странное, никто в помещении не курил. Здоровый образ жизни — это хорошо.

— Ты поумничай ещё, — хмуро буркнул Петя, но было видно, что он выдохся и свою злость основательно расплескал.

— Короче, Пётр Алексеевич, в понедельник я своего компьютерщика кастрирую безо всякой анестезии. Поверьте, я ведь ни сном, ни духом, что он не Князю, а Мэту прогу инсталлировал. Но…

Я сделал выжидательную паузу.

— Погодите, не шумите, дослушайте до конца, ладно? Насколько я понял, Князь ведь и не приезжал на сделку, так? Если я правильно понял ваши слова. А Мэт вот он, пожалуйста, собственной персоной. Телефончик полностью под контролем, через него можно даже более интересные вещи узнать. А то что папа у него Щеглов, ну а что поделать? Сейчас времена такие, неприкасаемых нет. Да и фамилии разные. Опять же, для меня вообще очень хорошо, что вы замели Мэта. Теперь я всем буду говорить, что это он, мусорское отродье, всё сливал вам. Всё слил, всех сдал. А кто с него спросит с таким батей? А с цыганом мы ещё поработаем, вот увидите. Вам же важно не просто галочку поставить и отчитаться, я правильно понимаю? Вам надо победить в тяжёлой войне с наркотиками. Вычистить всю эту мафию поганой метлой.

— Что-то ты разговорился больно, — переваривая услышанное, задумчиво проговорил Петя. — Адреналин никак не уйдёт или что?

— Да вы посмотрите сами на ситуацию. Операция небольшая по объёму наркоты, но зато сколько бонусов. Вы всю городскую элиту подвесили за причинные места. Я понимаю, Мэта засадить вам не дадут, да и хер с ним, но теперь вас будут беречь, как зеницу ока, вы стали за один вечер очень влиятельным человеком в глазах главы облУВД, заместителей губернатора и некоторых крупных бизнесменов. Назара я бы упёк, честно говоря. И Мэт, на самом деле, тот ещё урод.

— Мэт… — покачал головой Пётр. — Сдаётся мне, Серёжа, что ты мне тут горбатого лепишь. Да ещё так топорно и бесхитростно, что тут прямо неуважением попахивает. А я неуважение не очень жалую.

— Нет, Пётр Алексеевич, — заявил я, изобразив на лице кристальную честность, — это не про меня. Уж я-то со всем уважением.

— Артист. Я не сомневаюсь, что ты это специально устроил, чтобы Мэта своего наказать, да?

— За что интересно? — нахмурился я.

— Вот и мне интересно, — хмыкнул он. — За что… А не за вот это ли? Смотри, какая интересная киношка нашлась у него в телефоне. Иди сюда, оторви жопу от стула.

Я подошёл и увидел на мониторе уже известное мне видео со мной и Альфой в главных ролях.

— Фигасе… — прищурился я. — Значит это он, сучий потрох, эти видосы рассылал?

— А ты и не знал? — усмехнулся Романов. — Ну-ну, хорош врать-то уже. Говори, как есть.

— Не знал. Я как раз думал да гадал, кто этой фигнёй страдает. Не мог вычислить. На него тоже думал, но, честно говоря больше грешил на парня вот этой девушки.

— А у неё ещё и парень есть? — покачал головой Пётр. — Жалко. Хорошая. Хотел отбить у тебя.

— Это учительница в нашей школе. Но вы же видите, что видео фальшивое? А кто-то послал его директрисе в школу.

— Ого! Серьёзно.

— Мэту, кстати, тоже могли со стороны прислать.

— Нет, парни проверили. У него здесь вторая симка дубайская, и он с дубайского номера несколько раз послал это видео. А знаешь что он хочет с ним сделать? Хочет, чтобы один наш блогер сделал скандал вокруг вашей школы. Тут есть переписка.

Да, весьма иронично было то, что переписку с ним вёл я сам…

— А блогер и есть парень училки, — объяснил я.

— Ах вот оно что… — помотал головой Пётр Алексеевич. — Смотри, какой козёл, а? Хитрожопый. Но ничего, как говорил наш командир взвода в учебке, на самую хитро закрученную задницу найдётся отвёртка.

— Найдётся, — согласился я. — Это закон жизни. Один из основополагающих.

Наравне с тем, что смешно бывает только первые пятьдесят раз и с основным правилом трындеца, которое гласит, что трындец всегда подкрадывается незаметно.

— Ну ладно, я ему не буду говорить, что видел видос, сам разбирайся. Меня чисто наркота интересует. Ясно?

— Разберусь…

— Разберётся он… Программка наша незаметная, её хрен найдёшь на телефоне. Она притворяется какой-то там служебной утилитой. Мне программист объяснял, да я забыл. Но дело в том, что Шалаев, когда мы его отпустим, сразу свой телефон что? Правильно, сбросит к заводским настройкам. Или вообще девайс поменяет. А это значит, что придётся твоему спецу снова заморочиться и поставить нашу суперпрогу теперь уже и Мэту, и Князю.

— Блин, я так его не застращаю, — усмехнулся я. — Придётся вам подключаться.

— Нет, друг ситный, исхитрись сам. Мы в этом деле светиться не будем. Кто у нас агент — ты или я?

— Щеглов захочет заполучить вашего агента. Будет требовать меня рассекретить.

— Соображаешь, — хмыкнул Пётр. — Шаришь, брат. Молодец. Но я тебя не сдам, не кипишуй. Пока, по крайней мере. Пока ты будешь делать то, что я говорю. Понимаешь? Хочу, чтобы ты это запомнил очень и очень крепко. Я из-за твоих бредовых идей так огребу, ты даже не представляешь. Месяц на жопе сидеть не смогу. Минимум. А это значит, что и тебе тоже придётся испытать трудности и лишения. Вот так, брат.

— Ладно вы, вам зарплату платят, — усмехнулся я. — Неплохую даже, не то что раньше. А я-то получается, бесплатно подставляюсь. Чисто из любви к справедливости.

— Ой, помолчи, а? Зарплату нашёл, тоже мне. Я тоже чисто за идею вкалываю. Но кто-то же должен, разве нет? Ладно, отставить лирику. Я хочу, чтобы ты пообщался с одним человеком.

— С кем? — нахмурился я.

— Он сам тебе расскажет, если сочтёт нужным. Я просто подтверждаю, что он никакой не левый. Конкретный и серьёзный человек. И я хочу, чтобы ты с ним встретился.

— Ну, ладно, — пожал я плечами. — А в качестве кого?

— В качестве Сергея Краснова. А теперь всё, иди. И дурёху там свою забери.

— Вы родакам её ничего не сообщайте. Она вообще не при делах. За мной прибежала. Думала я там развратом занимаюсь.

— Ох, Краснов, а ты прямо Казанова в городе женщин. И школьницы за тобой бегают и училки. И развратом успеваешь заниматься.

— До свидания, Пётр Алексеевич, — хмыкнул я.

— Давай, шуруй.

— А зависть — это порок.

Он схватил со стола карандаш и резко бросил в меня. Я засмеялся. В этот момент открылась дверь и в неё заглянул весёлый мужик лет сорока.

— Петь, — заговорщицки подмигнул он. — Мы тут взяли на экспертизу, как ты сказал. Куда твою коробку?

— А ставь на стул, — как ни в чём не бывало махнул рукой Петя, и мужик занёс коробку с шампанским «Кристалл».

— Кучеряво живёте, Пётр Алексеевич, — усмехнулся я и вышел.

На сердце отлегло. Правда, легко отделался я не просто так, скорее всего. Вероятно, дело было в том человеке, с которым мне предстояло встретиться. И кто он такой можно было только догадываться.

Настя сидела в коридоре, как нашкодивший котёнок. Увидев меня, подскочила, заволновалась, покраснела, испугалась. Детский сад, вторая группа, честное слово. Распекать её у меня не было ни желания, ни настроения.

— Иди сюда, — кивнул я и по-дружески обнял. — Ты как?

Она ничего не ответила, а лишь часто закивала.

— Голова отвалится, — хмыкнул я.

— Красивенький… прости меня, а? — заглянула она мне в глаза. — Ну, пожалуйста. Прости глупую.

Она была зарёванная и жалкая, так что вся моя злость на неё быстро испарилась.

— Ладно, — согласился я.

— Простишь? — жалобно уточнила она.

— Ну, я же сказал, ладно.

— Мог бы и по-другому сказать.

— Как ещё?

— Мог бы сказать, это ты меня прости, Настенька.

— За что ещё? — удивился я и засмеялся.

— За что? За похотливую Алису и за эту ещё, Анжелину свою.

— Так, всё, поехали домой, — покачал я головой и достал телефон, чтобы вызвать такси.

— Ладно уж, я тебя тоже прощаю, — махнула она рукой. — Но если честно… это я так, хорохорюсь просто. Я так испугалась. Я ужас как испугалась. Думаю, ну что же я за дура, Серёжка же предупреждал меня, а я. Идиотка, да? Говори уж, чего там… Я думала всё, конец мне, он такой… такой страшный этот… Кошмар… Я чуть….

Она всхлипнула и по щекам её потекли слёзы.

— Спасибо тебе, Серёженька, — снова задрожала она. — Ты когда ворвался, у меня прям сердце зашлось… Ты бы видел себя. Я думала всё, конец этому уроду. Я так испугалась… Но я вот ни на столечко не сомневалась, что ты сейчас появишься и меня спасёшь. Правда.

— Настя, я тебя высеку розгами, — помотал я головой. — Но только уже завтра. Сегодня сил нет.

— Хорошо, — кивнула она. — Я потерплю…

Вскоре приехала тачка и мы забрались на заднее сиденье.

— Ты каким музыкальным приложением пользуешься? — спросил я у Насти.

— А у тебя что, нет никакого? — удивилась она. — Давай скачаю.

Она потыкала в мой телефон и через пару минут вернула его мне обратно.

— Чего слушать будешь?

— Да, — пожал я плечами, — чего-нибудь старенькое. Как тут?..

— Ну вот сюда набираешь в поиск, что хочешь послушать и всё.

Я набрал «Наутилус Помпилиус»…

— Дать наушники? — спросила она и, не дожидаясь ответа, протянула белые провода.

Я воткнул их в телефон и вставил в уши гладкие белые пеньки. А она положила голову мне на плечо. Я нажал на треугольничек воспроизведения, закрыл глаза и откинулся на спинку. И сразу унёсся. Улетел назад, оказался на ночном шоссе с Никитосом.

Вспомнил, как мы летели с ним в Ленинск брать одного урода. Опасного, вооружённого и отчаянного. Было холодно и тревожно, пел Бутусов, а я чувствовал рядом плечо Никиты и думал, что пока мы идём по жизни вместе… Блин… Дурацкие воспоминания…

Вдруг один пенёк выскочил из уха. Я открыл глаза и увидел Настю.

— Дай послушать, что у тебя там, — сказала она и воткнула наушник себе в ухо.

Казанова, Казанова — зови меня так

Мне нравится слово

В этом городе женщин

Ищущих старость

Мне нужна его кровь

Нужна его шалость

Казанова, Казанова, зачем делать сложным

То что проще простого

Ты моя женщина

Я твой мужчина

Если нужно причину

То это причина

Казанова, Казанова

— Фигасе! — воскликнула она и пихнула меня локтем в бок — А ничё так олды зажигают, да, Казанова? Надо запомнить, прямо про нас с тобой…

В этот момент телефон у меня в руке зазвенел. Я выдернул наушники и на пару секунд замер. Я понимал, ответить придётся, но так не хотелось…

— Да, — помедлив, произнёс я.

— Ты где? — спросил холодный и злой голос.

— Подъезжаю к дому.

— Отпустили что ли? — с подозрением спросили на том конце.

— Так я же чистый…

— Понятно… Через сколько будешь?

— Минут через пять…

— Хорошо. Я жду у твоего подъезда. Сразу садись ко мне в машину. Поедем к Барону.

— Ок, — ответил я и отключил мобилу.

Глотова посмотрела настороженно.

— Настя, слушай, — сказал я помолчав. — Выйдешь немного раньше, поняла? У театра. И дойдёшь пешком. Как будешь дома, напишешь мне.

— Зачем?

— Чтобы я знал, что ты дома.

— Зачем раньше выходить? — с тревогой спросила она.

— Потом объясню. Просто сделай уже, как я прошу, ладно?

Она поджала губы.

— Ну… хорошо.

— Молодец. Будьте добры, вот тут тормозните, пожалуйста. Девушка выйдет.

Водитель остановился. Настя вышла, а я поехал дальше. У подъезда стоял чёрный джип Князя. Как только я вышел из такси, фары включились и завёлся мотор. Я подошёл.

— Садись назад, — мрачно процедил Князь, и я забрался в машину.

Всю дорогу ехали молча. Сообщение Кукуше я послал ещё из такси, так что теперь просто ждал. Ну… Не просто, конечно. Встреча с бароном не сулила ничего хорошего. Я надеялся, что объясняться буду с Жаном, но его дядя, кажется, имел другое мнение. Так что, глядя на осеннюю ночь и на начавший накрапывать мелкий, холодный дождь, я проигрывал раз за разом свою линию поведения. Объяснял, что именно произошло в доме Назара и почему всё пошло не так, как было запланировано.

Когда подъехали к дому, ворота открылись сразу, и машина нырнула во двор.

— Выходи, — мрачно сказал Князь и бросил быстрый взгляд на водителя.

Тот сидел с каменным лицом. Я открыл дверь и вышел.

— Надо было к подвалу подъехать! — раздался голос барона. — Давай!

Он подошёл ближе и толкнул меня в плечо.

— Не стой, проходи!

— Здравствуйте, дядя Нико, — спокойно сказал я.

Он не ответил. За ним появились пятеро суровых мужиков. Во дворе было темно, но я разглядел в их руках оружие. Они был с пистолетами. Мы прошли через двор и подошли к бетонной постройке… Не знаю, как её назвать. Она напоминала вход в бомбоубежище.

Барон открыл ключом железную дверь и потянул её на себя. Он щёлкнул выключателем, вспыхнула тусклая лампа и я увидел бетонную лестницу, идущую вниз.

— Давай, иди, — подтолкнул меня барон. — Спускайся! Ну!

Парни с пистолетами подошли ближе и сделали недвусмысленные движения. Я перешагнул порог и обернулся…

— Вы идёте? — кивнул я. — Или я один? Если что, я бы съел чего-нибудь…

— Тебе что, не страшно? — прищурился Барон.

— Пусть боятся те, кто виноват, — пожал я плечами и начал спускаться по ступеням.