Охранитель

Пролог

– Бей сильнее! Он же очухается сейчас! – звучит чей-то нервный голос.

В животе разгорается боль, удары осыпают меня с ног до головы, во рту кровь, глаза открыть невозможно. О сопротивлении говорить не приходится, даже защититься и поставить блок не могу. Непонятно, что происходит.

– Да утопить его в луже, и делу конец! – предлагает кто-то.

Чувствую, что меня тащат прямо по глине и окунают в жижу с головой. Мозг начинает приходить в себя и сопоставлять необъяснимое. Точно помню, что пару часов назад находился в городе и на природу выезжать не планировал. Даже если мой босс и решился развлечься, то где он смог отыскать зимой жару и грязь в лесу? Хрень полная! Но в легких начинает гореть, воздуха не хватает, пытаюсь вырваться и получаю пару ударов по почкам. Суки, знают, куда бить! Тем не менее выворачиваюсь из захвата и перекатываюсь вбок: держали меня не так профессионально. Резко вскакиваю на ноги, босые ступни разъезжаются в глине, поскальзываюсь и падаю, но с удивлением обнаруживаю, что меня окружают пяток пацанов и тройка девок. Одеты нападающие странно. У парней длинные рубахи подпоясаны ремнями, шаровары, а на ногах лишь у одного сапожки, остальные босы. Девки все в сарафанах, с косами и не накрашены. На вид компании лет по пятнадцать, в отдалении корзинки валяются, а рядом с ними рассыпана вязанка хвороста. Прокачиваю ситуацию и мысленно удивляюсь: как это меня могла такая шпана отмутузить? Хочу задать пару вопросов, но из горла вырывается мычание, перед глазами меркнет…

– Разряд! – доносится голос.

Электрический ток прошивает меня в районе груди. Тело выгибается дугой, глаз открыть не могу, вокруг негромко переговариваются, кто-то размеренно надавливает мне на грудь. Звучат короткие приказы, монотонный писк раздражает.

– Разряд!

Вновь подпрыгивает тело, адски печет, и горят все органы. Особенно обращает на себя внимание рваная и пульсирующая боль в районе живота. А, туда же попало не меньше трех пуль из «макарова»…

Воспоминания нахлынули разом. Своего босса провожаю к машине, на бешеной скорости вылетает старая иномарка, у которой опущены боковые стекла. Прыгаю на спину своего охраняемого и заваливаю того перед дверью машины, которую терзают пули из автомата. Звон стекла, запах бензина, шипят пробитые шины, но покушение не удалось. Водилу жаль, но с ним не приятельствовал: разные взгляды на жизнь. Мимоходом отмечаю, что угрозы нет, вздергиваю блеющего что-то босса и направляю в сторону ресторана, откуда мы минуту назад вышли. Представительская машина премиум-класса не загорелась, но теперь только на свалку: выпустили в нашу сторону не меньше пары рожков АК-47, не тачка – решето. А я же ни разу и не выстрелил, хотя толку от моего травмата – он и шпану-то не всегда отпугнет.

– Ваня, что это? – заикаясь спрашивает босс.

– Убить вас кто-то возжелал или напугать, – отвечаю, а сам подталкиваю его к входу в кабак.

Неужели вернулись лихие девяностые? Мой подопечный заседает в думе, владеет парой заводов, через подставных, естественно, лиц, но в разборках не участвовал. Кому-то дорогу перешел? Хрен их знает, я-то заступил на службу всего пару недель назад и в круг близких доверенных не вхож. Командир к себе подтянул: сказал, что работка непыльная, главное – лицо делать тупое и мышцами не бравировать, сейчас такое не в тренде. Странно? Вот и мне так показалось. Но спорить не стал: деньги нужны, с женой разбежались, хвала богу, что детишками не обзавелись. А так-то мы с командиром не один сухпаек в вылазках разделали. Служили в горах, пытаясь то ли примирить, то ли поссорить выходцев с гор.

– Удачно ты ему попала! – рассмеялся пацан.

Меня скрутила острая боль в паху, а сам вновь валяюсь в грязи, и где-то чирикают птички, кукушка кукует.

– Пацаны! Михус стадо гонит! Валим! – прокричал кто-то, и мимо меня пробежали обидчики.

Встать не могу, пошевелиться тоже. Даже глаза и те не открываются. Бред? Скорее всего. Ведь из дверей кабака вышел интеллигентного вида мужичок, чуть пошатываясь и не обращая на меня с боссом внимания, крикнул:

– Такси! И по девкам!

На секунду перевел взгляд в сторону дороги, а потом раздались пистолетные хлопки из глушителя. Киллер все правильно сделал: сперва пара пуль досталась моему охраняемому, потом мне. Упали мы рядом, а киллер спокойно подошел и произвел контрольный в голову босса и в меня. Точно помню, что пуля обожгла висок, и тогда-то решил, что все, отгулял на белом свете Иван Чурков, двадцати восьми лет от роду.

– Прямой в сердце! – раздается голос, и в мою грудь вонзается игла.

Адреналин? Врачи пытаются вернуть к жизни? Если правильно оцениваю полученные раны, то это не лучший вариант. Повидал калек после таких выстрелов. Влачить жалкое существование? Благодарю, но желания нет. Врачи же пытаются бороться, вновь разряд – и пара писков вселяет в них надежду. Н-да, предсказание горца, что достигну своим мечом и умом многого, не сбылось. Да и старик явно из ума выжил, за правнука переживал неделю, найти не мог, а пацан в ущелье сорвался, ногу сломал. Я его случайно отыскал, когда стоял в боевом охранении. Мы тогда впятером на вылазку отправились, командир же настоящим мужиком оказался, да и задание вышло нехлопотным. Приказал пацана до дома доставить. Вот по горам я его на себе двое суток и волок. Толком не понимал ничего – языка-то их не знаю, а по-русски тот всего пару слов разумел, но дорогу показывал. Оказался в горном кишлаке, старый аксакал меня долго благодарил. Хотел денег дать, а у самого сапоги в ремонт просятся.

– Уважаемый, я же не за награду, – отрицательно покачал я головой, глядя на мятые купюры в руках старика.

– Мало? – поинтересовался тот, а у самого в глазах искринки, и даже морщинки разгладились.

– Пацана жалко, – усмехнулся я, а потом попросил: – Мне бы водички, да пора в обратную дорогу, своих догонять.

– Не переживай – догонишь, – погладил старик в задумчивости бороду. – Однако отблагодарить тебя обязан. Пошли! – Он развернулся и направился на выход со двора.

Пожав плечами, последовал за ним. Нет, о награде в тот момент не помышлял. Молодой, романтика в душе, никакой меркантильности, да и что взять с бедных горцев? Хотя у них могут быть припрятанные ценности, но мне они без надобности, живым бы из передряг выбраться. Минут двадцать шли, старик оказался крепким и шустрым, я за ним еле успевал. И вот мы оказались на ровной площадке одной из многочисленных гор.

– Странно! – удивленно покачал я головой, осматривая нанесенные рисунки и явные письмена на незнакомом языке.

Есть чему удивиться: кругом горы, воздух разрежен, а тут дышится легко, жара не ощущается, да и сама площадка метров десять на десять идеально ровная и без единой выбоины!

– В центр встань, – приказал дед.

Да, он сказал это таким голосом, что ослушаться его почти невозможно. Даже шаг сделал, но желание немедленно подчиниться в себе поборол, по сторонам осмотрелся, ремень автомата поправил и спросил:

– На хрена?

– Все, что могу, – отблагодарить этой малостью, – непонятно ответил тот.

Не чувствуя угрозы, я выполнил его требование. Старик речитативом что-то на своем гортанном языке произнес, а потом руку приложил к одному из символов. Блин, вихрь в центре площадки меня охватил, думал, сейчас поднимет в воздух и швырнет в ближайшую пропасть. Но нет, обошлось. А вот письмена замерцали разным светом, старик же продолжал под нос себе бубнить, а вторую руку к небу поднял. Такое ощущение, что он чего-то просит или требует. Минут пять это заняло, аксакал без сил на камнях прилег, я же в недоумении к нему подошел. Сам никаких изменений не ощущал.

– И что же это ты делал? – спросил, склонившись над стариком.

– Благодарность, – хрипло ответил тот. – Тебе в этом мире отмерено немного времени, потом уйдешь в другой, но души не потеряешь.

Объяснения я не понял, на уточняющие вопросы дед отвечать отказался. Решил, что он верит в потусторонние силы и проводил один из ритуалов. Конечно, странно это все, но делиться ни с кем этим происшествием я не стал: реакцию предвидел, и в лучшем случае на смех подняли бы. Из аула ушел и вскоре со своими встретился.

Вернувшись к мирной жизни, попытался учиться, заниматься бизнесом, таксовать, делать ремонты… Легче сказать, чем не занимался и за какую работу не брался. В итоге стал телохранителем, неудачным: карьера не задалась. После происшествия у ресторана меня уже никто охранять себя не поставит.

– Бесполезно, – доносится голос. – Нам его не откачать.

– Последняя попытка, – устало отвечает кто-то. – Разряд!

До меня доносится равномерный писк медицинского аппарата, предназначенный следить за сердцебиением, – моим…

По лицу бьют крупные капли дождя, все тело избито, и двинуть ни рукой, ни ногой не в состоянии. По щекам скатились капли и попали на губы. Соленый дождь или слезы? Да ну на фиг! Уже и не помню, когда это я плакал! Радует одно – зубы целы, а то сейчас вставить новые слишком дорого, а денег нет.

– Эх, паря, ты не от мира сего, – пробубнил чей-то голос, и меня взяли за шкирку и подняли из грязи. – Н-да, знатно тебя отмутузили. И чего не убег? Ты хоть живой?

Вопросы кто-то задает, а глаз открыть не могу, как и язык повернуть. Что-то странное, речь незнакомца плавная и гортанная, его прекрасно понимаю, но говорит он на незнакомом мне языке! Как такое может случиться? Нет, похоже, действо в бреду на операционном столе происходит, это все выверт мозга!

Меня тем временем положили на травку, в ухо чирикает кузнечик, а мужик начинает ощупывать на предмет переломов. Хм, действует сноровисто и грамотно, даже в штаны заглянул и пробубнил, что не так все и страшно. Мой спаситель лицо мне отер моей же рубахой, и глаза я смог открыть. Бородатый, со старым шрамом на щеке и когда-то сломанным носом, склонился надо мной.

– Ты кто? – спросил я его.

– Ба! Да ты никак заговорил! Эк тебя отдубасили, даже язык стал слушаться! – удивленно покачал он головой.

– Где я? – задал я второй вопрос, а у мужика зрачки расширились, а рука на рукоять тесака на поясе легла.

– Так все там же, – криво усмехнулся он в ответ.

Приподнимаюсь и осматриваюсь. Опушка перед лесом, дорога разбитая, стадо коров, на небе тучи, птички поют. Но данное место мне незнакомо. С чего это мозг такую картинку выдает? Взгляд цепляется за босую ногу… Она моя – и мне же не принадлежит. Мой сорок шестой и большой выпирающий палец никак не могли измениться на максимум тридцать восьмой и без родинки. Сглотнул и поднял к глазам ладонь – пальцы тонкие, кожа не грубая. На лицо упали волосы – длинные, а не мой короткий «ежик». Что, черт возьми, происходит?! Попытался встать, голова закружилась, и сознание померкло.