Охотники на души

Крис Брэдфорд

Охотники на души

(Душа — 1)

Перевод: Kuromiya Ren

0

Мезоамерика (Гватемала), 2500 до н. э.

— В честь Ра-Ка, правителя Подземелья, Огня земли, — кричал высший жрец, мы делаем эту жертву!

В кулаке высшего жреца было сжато человеческое сердце, оно пульсировало, умирая, будто билось в такт с церемониальными барабанами, гремящими на вершине каменной пирамиды. Над храмом возвышался вулкан, гудел, плевался лавой. Раскаленный красный камень тянулся венами по черным склонам, лава спускалась в джунгли, от которых поднимался дым.

Высший жрец протянул сердце к огненной вершине, и люди, собравшиеся на площади, завопили. Вулкан ответил зловещим гулом. А потом барабаны утихли, и толпа умолкла.

Он бережно опустил сердце в деревянную миску и опустил ее перед огромной статуей головы бога с кошачьими глазами и клыкастым оскалом. Высший жрец был наряжен в череп и потрепанную шкуру ягуара. Его выкрашенное в красный лицо торчало из открытой пасти черепа, острые зубы обрамляли его лицо с острыми чертами: нос был как клинок топора, скулы выпирали, узкие глаза были черными, как обсидиан. В мерцающем свете костров высший жрец выглядел жутко, как боги, которым поклонялись тлетл.

Жрец подошел к каменному алтарю, где еще лежало тело жертвы: юноши четырнадцати лет, его глаза были широко раскрыты от ужаса и боли, которые он уже не чувствовал. Высший Жрец кивком приказал своим помощникам завершать церемонию жертвоприношения.

Двое мужчин, голых по пояс, с выпирающими мышцами, покрытыми маслом, сдвинули каменную пластину с верхней платформы храма, и дым с запахом серы поднялся к темному небу. Четверо помощников с масками ягуаров подняли обмякшее тело мальчика с алтаря и отнесли его к бреши. Барабаны снова загремели тяжелым ритмом, и люди на площади начали безумно танцевать под этот такт.

— Ра-Ка! — закричал высший жрец. — Мы предлагаем тебе сердце этого мальчика, тело и душу в жертве! Поглоти их своим огнем!

Толпа снова завопила, тело бросили в пруд лавы, бурлящий внизу. Плоть и кости тут же сгорели. Высший жрец поднял окровавленные ладони, пока грохот барабанов стал громче и вдруг затих…

Все умолкло. А потом земля задрожала. Сначала едва заметно, но дрожь перешла в землетрясение.

Деревья тряслись…

Птицы взлетали…

Хижины стали рушиться…

Каменные стены рассыпались…

А на площади земля раскрылась трещиной, словно там высохла река, трещины змеились под ногами паникующих людей.

Низко рыча, вулкан взорвался, выплевывая шары горящей магмы и горячих облаков черного пепла. Потрясенные гневом бога, люди на площади взвыли от ужаса. Но Высший жрец не двигался. Он стоял перед ними, бесстрашный и крепкий.

— Теперь главная жертва! — заявил он, когда землетрясение утихло. — Это чистое подношение успокоит нашего бога огня и принесет новый рассвет.

С улыбкой, похожей на серп, высший жрец повернулся к девушке. Она еще не стала женщиной, у нее были длинные кудрявые черные волосы, золотисто-коричневое лицо без изъянов, большие круглые глаза сияли как звезды. Ее удерживали четыре помощника жреца, их черепа были жутко вытянуты, девушка пыталась вырваться из их хватки, пока они тащили ее. Она отбивалась ногами и кричала, но ее несли к алтарю. Барабаны снова загремели, и толпа подхватила фразу ритуала:

— РА-КА! РА-КА! РА-КА!

Девушку подняли на алтарь, она ощутила холодный твердый камень под голой спиной. Она ощущала и теплую влагу крови прошлой жертвы. Ужас заглушил ее крики, и ее сила покинула тело, пока четверо мужчин в масках прижимали ее конечности.

Темные, будто бездушные глаза высшего жреца глядели на нее, его взгляд был полон ненависти и зла, и все остатки надежды в ней погасли. Жестоко улыбаясь, он стоял над ней, сжимая резной нефритовый нож в руке, на рукояти был вырезан символ ягуара-оборотня. Мгновения назад этот нож убил друга девушки. Ее заставили в ужасе смотреть, как высший жрец сунул руку в тело жертвы и вырвал еще бьющееся сердце из его груди.

Теперь ее сердце гремело, и девушка знала, что ей нужно было биться изо всех сил. Она забилась в последней безумной попытке вырваться, но было тщетно, и она ощущала, как сопротивление странно покидает ее, пока высший жрец произносил заклинание на таком древнем языке, что оно звучало как темная магия:

— Рура, ркумаа, раар ард рурд,

Кмоурар руг роук ур дарчрагг,

Граруг ург кугр роур араррурд…

Барабаны гремели в ее ушах, и вопли толпы становились громче и безумнее:

— РА-КА! РА-КА! РА-КА!

Девушка затерялась в трансе от заклинания высшего жреца. Ее душа будто отделилась от тела и улетела вверх, так что она смотрела, будто сверху, как жрец в маске ягуара поднял нефритовый нож, все еще в крови ее друга, над своей головой.

Клинок был готов для удара, высший жрец посмотрел на горизонт, ожидая момента, когда солнце сядет, и последние лучи света на земле погаснут… навеки.

1

Лондон, настоящее время

Я приближалась к музею, группа подростков в тени перестала шептаться, они смотрели, как я поднимаюсь по ступенькам к дверям. Я позвонила и ждала. Вдали стучал барабан… или это было мое биение сердца…

Я ощущала на себе их взгляды. Молчание банды нервировало, но я не осмелилась обернуться, чтобы не провоцировать их. А потом двери музея открылись, свет пролился на улицу, и, когда я показала приглашение, меня пропустили внутрь.

Банда осталась позади, была быстро забыта, я повесила куртку и пошла в шумное фойе, где были нарядные гости.

— Дженна! Ты тут! — завопила Мэй. Она обняла меня и шепнула на ухо. — Спасибо, что пришла. Этот вечер был бы скукой без тебя!

Я растерянно моргнула.

— Скукой?

Я окинула взглядом фойе, отметила поразительное количество артефактов на виду: резная маска племени лулуа из Конго; мерцающий бронзовый греческий щит с лицом Медузы; сияющая золотая статуя Будды; пара самурайских мечей с белыми рукоятями. Комната гудела от разговоров гостей, репортеров и фотографов, они толпились у разных частей выставки. В одном углу ди-джей играл смесь латиноамериканской, африканской и азиатской музыки, добавляя бодрости атмосфере.

— Как это может быть скукой? Это же… поразительно! — выдохнула я. — Спасибо, что позвала меня!

Мэй закатила глаза и рассмеялась.

— Ох, конечно, моим родителям ты нравишься. Если так продолжишь, они захотят поменять нас местами!

Я с вопросом посмотрела на нее.

— Тебя совсем не интересует выставка?

Она пожала безразлично плечами.

— У нас дома висит куча старья. Я вижу это каждый день. Я не понимаю, что всех так в этом восхищает.

— Мэй, твои родители — настоящие Индиана Джонс и Лара Крофт! — воскликнула я. — Они ищут по миру потерянные сокровища, и этой ночью они показывают свою частную коллекцию. Конечно, люди в восторге.

— Ты точно! — отметила Мэй. — Но это не так весело, когда их все время нет дома.

Я скривилась.

— Прости… я забыла, как тяжело тебе и твоему брату.

— Не переживай, — Мэй выдавила улыбку. — Мы с Ли знаем, что мы на втором месте для них после поисков по миру. Мы это приняли…

— Дженна! Как я рада тебя видеть, — крикнула мама Мэй, подходя к нам в изящном лиловом платье, сжимая в руке бокал шампанского. — Хорошо, что ты смогла прийти.

Мэй выпрямилась при маме. Хоть ее не интересовали диковинки, она была в остальном копией матери: длинные прямые черные волосы, проницательные карие глаза, высокие скулы и безупречное телосложение.

— Я бы ни за что такое не пропустила, миссис Харрингтон, — я улыбнулась ей.

— Лин, думаю, мы нашли свою давно потерянную дочь! — сказал отец Мэй, смеясь, появившись рядом со мной, его глаза блестели. Высокий, с широкой грудью и челюстью боксера, в костюме цвета хаки, он выглядел как англичанин-исследователь из фильмов.

— Видишь? Я говорила! — буркнула Мэй, закатив глаза. — Они уже готовы поменять нас!

— Баобэй, ты всегда будешь нашим самым большим сокровищем, — сказала успокаивающе ее мама. — Уверена, Дженна хочет увидеть наши последние находки. Покажи ей всю выставку. О, и скажи своему брату, что его друзьям не нужно ждать снаружи.

Послушно кивнув матери, Мэй повела меня к первой комнате, где была поразительная коллекция сокровищ Среднего Востока. Пока Мэй писала брату сообщение, я повернулась к первой диковинке: персидской вазе, которой было четыре тысячи лет.

— Ты была просто вежливой с моими родителями? — спросила Мэй, отрывая взгляд от телефона. — Или тебе это нравится?

— Конечно, нравится, — я искренне кивнула, глядя на изящный голубой узор на поверхности вазы. — Ты знаешь, что я обожаю историю.

Мэй склонила голову, глядя на вазу, но не была впечатлена.

— Но это ужасно скучно. Это все в прошлом!

— Мне так не ощущается, — ответила я и подошла к стеклянному шкафу с каменной табличкой из Египта.

— Тебе виднее, — сказала Мэй. — Ты голодна?

Я оторвала взгляд от замысловатых иероглифов таблички.

— Нет.

— А мне нужно чем-то разбавить скуку, — Мэй вздохнула и убрала телефон в карман. — Развлекайся тут, а я принесу нам еду из буфета.

Мэй пошла в гостевую зону, а друзья Ли вошли в фойе. Они тоже устремились к буфету, их больше интересовала еда, чем выставка. Я повернулась к каменной табличке, прислонилась головой к защитному стеклу, снова уловила стук барабанов вдали. Ритм гипнотизировал. Сначала я подумала, что это мог делать ди-джей, а потом поняла, что звук доносился из коридора. Я заинтересованно и очарованно пошла на звук в комнату в дальнем конце. Как только я вошла, биение барабанов утихло.

«Странно», — подумала я, озираясь в поисках источника звука. Комната была тускло освещена, только экспонаты были подсвечены. Комната была дальше всего от фойе, тут все еще не было гостей. Но тут были сокровища из Южной Америки. Я с любопытством посмотрела на первый артефакт, маленькую глиняную фигурку беременной женщины. Рядом была маска смерти ацтеков, украшенная бирюзой и перламутром. Возле маски — я скривилась от вида — лежала мумифицированная сморщенная голова! А потом я заметила отдельную витрину, в которой лежал одиноко нож из нефрита. Клинок в шесть дюймов был таким зеленым, что почти сиял.

Почему-то я не могла отвести взгляда от ножа. На рукояти был вырезан странный символ, похожий на… ягуара, соединенного с человеком. Мои пальцы сами потянулись к замку витрины, открыли ее. Меня удивило, что она не была заперта. В ушах снова загремели барабаны. Я думала, что это был звук из фойе, но нет, звук был искажен, словно доносился из поврежденной колонки. Я уловила крик девушки, а потом снова тяжелый стук барабанов, за ними гул… грома?

Мои пальцы все тянулись к ножу, его изогнутый клинок был как язык зеленого огня. Комната вокруг меня стала туманной, нереальной, грохот в ушах стал громче. Я уловила резкий запах… будто опаленных волос. Я собиралась сжать рукоять, когда…

— Я бы на твоем месте это не трогал.

Я вздрогнула и развернулась. Комната резко стала четкой, и шум из фойе вдруг стал громче. Парень в темно-серой толстовке «Адидас» и джинсах стоял на пороге и смотрел на меня.

Я устыдилась, ведь меня поймали на краже.

Он увидел тревогу на моем лице и усмехнулся.

— О, не переживай. Я никому не скажу, — сказал он, тихо закрыл за собой дверь и прошел ко мне. — Но лучше не играть с ножами, особенно с бесценными.

— Бесценными?

Он кивнул.

— Это церемониальный нож из Гватемалы. Ему больше четырех тысяч лет.

Я потрясенно глядела на нож. Он так хорошо сохранился, будто его вырезали вчера.

— Для какой церемонии он был сделан? — спросила я.

— Жертвоприношения.

Мои глаза расширились от шока, холодок пробежал по телу, и мне стало не по себе. Я посмотрела на парня, решила, что он мог шутить.

— Я тебе не верю.

Он пожал плечами.

— Верь, во что хочешь. Но тут так говорится, — он указал на маленькую табличку с информацией возле экспоната. А потом сделал шаг ближе. — Как тебя зовут?

— Дженна, — шепнула я и смущенно посмотрела на него. Сердце забилось быстрее. Черные волосы падали на его ореховые глаза и бледную кожу, у него был потрепанный вид, словно он только встал с кровати. Но он выглядел красиво, и хоть он явно редко бывал на солнце, он точно ходил в спортзал, судя по его подтянутой фигуре.

Он улыбнулся мне.

— Что ж, Дженна, я — Дамиен. Лучше закрыть эту витрину, пока кто-то еще не увидел, что мы заглядывали сюда, да?

Он потянулся к крышке, наши тела соприкоснулись, и искра электричества пробежала между нами. Воздух вдруг стал горячим, покалывал энергией. Мы мгновение смотрели друг на друга, взгляды были соединены.

Я переминалась, ощущая себя неловко из-за нашей близости.

— Я тебя знаю, — выдохнул он.

Я убрала с лица прядь волос.

— Я т-так не думаю, — пролепетала я. Комната вдруг стала ощущаться душной, воздуха не хватало.

Он сжал мое запястье и заглянул в мои глаза. Его зрачки теперь казались неестественно огромными, будто чернила растекались. Линзы? Странно, что я не заметила это раньше.

Я попыталась высвободить руку, но он сжал крепче. Его голос стал ниже, напомнил рычание пса:

— Я тебя искал!

— Что? — теперь я растерялась и немного испугалась. Давление на запястье усилилось. — Ай! — вскрикнула я. — Больно!

Но Дамиен не замечал. Он потащил меня к двери.

— ПУСТИ! — закричала я, пытаясь вырваться из его железной хватки.

А потом дверь открылась, и вошла Мэй с тарелкой еды из буфета в руке.

— Вот ты где, Дженна! — она радостно улыбнулась. — Я тебя всюду искала.

Паника на моем лице остановила ее. Она посмотрела на меня, потом на парня, ее улыбка сменилась хмурой гримасой.

— Все хорошо?

— Да, конечно, — Дамиен отпустил мое запястье. — Просто показывал Дженне выставку.

Мэй хмуро посмотрела на него.

— Что ж, она увидела достаточно, спасибо. Как и я!

— Как знаешь. — Дамиен пожал плечами, проскользнул мимо нее и покинул комнату.

Я выдохнула с дрожью. Тело содрогалось, во рту пересохло.

Мэй прищурилась, глядя на меня.

— Дженна? Ты…?

— Я в порядке, — я избегала ее любопытного взгляда. Выпрямившись на резиновых ногах, я пошла к фойе, забрала куртку и направилась к двери.

Мэй побежала за мной с тревогой и смятением на лице.

— Дженна! Куда ты?

— Прости, но… м-мне нехорошо, — сказала я, прошла мимо группы только что прибывших гостей и выскользнула в главные двери.

Я слышала, как Мэй звала меня, но не остановилась. Я даже не ответила. Я спешила по дороге к станции метро и рискнула оглянуться. Дамиен стоял перед окном музея. Просто глядел на меня.

Я зашагала быстрее, не осмелилась больше оглядываться.

2

Добравшись до входа в подземку, я обнаружила, к своему недовольству, что станция была закрыта из-за аварии. Табличка направляла к автобусной остановке на другой стороне парка. Я могла обойти, но это заняло бы много времени, и, судя по расписанию, я пропустила бы автобус домой. А я хотела только быть дома. В безопасности своей комнаты.

Запястье все еще болело. Там уже проступило темное кольцо синяка. Что было с этим парнем? Он так… напал.

Я не могла иначе это описать. Он был дружелюбным и милым, а потом стал резким, как дикий зверь. И странный случай с нефритовым ножом — гул барабанов в ушах, крики девушки и ужасный запах горящих волос. Как это можно было объяснить?

Мне вдруг показалось, что за мной следят. Я нервно огляделась, отчасти ожидая снова увидеть парня из музея. Улица была людной. Группа мужчин вышла из паба, крича и ругаясь. Влюбленная парочка шагала рука об руку к ресторану. Высокий смех привлек мой взгляд к женщинам в коктейльных платьях, они держали в руках серебряные шарики в честь дня рождения. Офисный рабочий махал безумно рукой в мою сторону… но я быстро поняла, что он просто вызывал такси. Никто не замечал меня…

А потом я заметила фигуру в темном дверном проеме. Скорее тень, чем что-то еще. Но хоть я не видела лица, фигура будто смотрела на меня.

Мое сердце забилось быстрее. Дамиен преследовал меня?

Мимо проехал грузовик, закрыв поле зрения. Я вытянула шею, пытаясь следить за фигурой. Но, когда грузовик проехал, тень в дверях пропала. Может, она мне привиделась. Или кто-то просто заходил в квартиру…

Я отогнала дрожь, бегущую по спине, сверилась с расписанием. Если я пропущу автобус, другой будет через час. Хоть и не хотелось, я повернулась и пошла в парк, следовала за временными знаками от метро. Тут было тише, чем на улице. Но я говорила себе, что, чем быстрее доберусь до остановки, тем быстрее буду дома.

Дорожка пересекала мрачный парк по диагонали. Половину фонарей разбили, и мне приходилось идти во тьме между участками желтого света. С каждым шагом я ощущала на себе взгляды. Даже ребенком я ощущала, как люди смотрели на меня, и это осталось. Родители говорили, что опасаться незнакомцев было нормально, но не так. Некоторые люди смотрели на меня слишком долго, словно пытались вспомнить, видели ли меня раньше. Порой казалось, что и я уже видела этого человека. Я даже узнавала людей, хотя встречалась с ними впервые в своей жизни. Это было странное дежавю.

Если честно, я часто испытывала дежавю. Порой ощущение было очень сильным. Я вспомнила, как родители взяли меня дом из Национального фонда, дом семнадцатого века в Беркшире. Мне было тогда около восьми. Мы были на экскурсии с гидом, добрались до гостиной, когда мне сильно захотелось в туалет. Родители попросили гида, старушку, и она ответила строго, что мне стоило сходить в туалет перед началом экскурсии, потому что общественный туалет был только у входа. Но я знала — честно, знала — что туалет был за стеллажом в углу. Гид хмуро глядела на меня сквозь перламутровые очки. Она сказала мне не шутить. Но я настаивала. А потом куратор дома подошел и объяснил, что когда-то давно там был туалет, но его заложили кирпичом. Почти сто двадцать лет назад! Мои родители потрясенно глядели на меня, раскрыв рты. Я не могла им ответить. Я откуда-то просто знала.

Телефон запищал в кармане. Я остановилась и посмотрела на экран. Сообщение от Мэй.

«Дж., ты окей? Переживаю. Напиши, как доберешься домой. Х».

Я собиралась ответить, но заметила краем глаза движение. Сердце забилось быстрее, я вглядывалась в ночь. Сияние от экрана телефона притупило мое зрение, но я была уверена, что фигура застыла посреди парка. Ее неподвижность была такой жуткой и неестественной, что волоски встали дыбом на моей шее, и я судорожно выдохнула, пытаясь успокоиться.

Убрав телефон в карман, я снова пошла по дорожке. Тут было тревожно пусто. Где были все люди? Почему никто не шел в обход? Мне захотелось быть в толпе людей. Я видела вдали автобусную остановку, на дальней стороне детской площадки, как маяк. Я поспешила туда, каждый островок света фонаря временно спасал меня от жуткой тьмы.

Другая фигура скользнула по пару слева от меня. Потом я заметила еще три фигуры. Все двигались ко мне.

«Глупо, глупо, глупо, Дженна! Сколько раз мама с папой предупреждали меня, что нельзя рисковать? Зачем я пошла по короткому пути?».

Автобусная остановка казалась ужасно далекой. Я побежала. Дыхание оглушало, кровь гремела в ушах. Я бежала мимо детской площадки, и банда толстовок появилась из тьмы и преградила путь. Они окружили меня и поймали.

— Куда ты так спешишь? — спросил один из них, лицо было скрытым.

— Д-домой, — мой голос дрогнул.

— Не этой ночью.

Я подавила панику, полезла в куртку и вытащила кошелек.

— Вот, возьмите, — я протянула кошелек им. Отец говорил, что если на меня нападут воры, стоило просто отдать им, что они хотели. Он говорил, что деньги можно было заработать, а жизнь не заменить. Но они не реагировали. Они просто стояли, сунув руки в карманы, лица были в тени.

Я протянула телефон.

— Это все, что у меня есть. Прошу, возьмите и оставьте меня в покое.

— Нам не нужны твои деньги… или твой телефон, — сказал парень.

Мне стало не по себе, внутри все опустело.

— Тогда чего вы хотите?

Парень вышел на свет, стало видно бледное лицо с глазами, похожими на черные дыры в его голове.

— Тебя, Дженна, — сказал Дамиен. — Мы просто хотим тебя.

3

Паника охватила меня, пятеро парней приближались со всех сторон. Страх скова конечности, я не могла биться или бежать. Даже голос подвел меня, отчаянная попытка закричать застряла камнем в горле. Я озиралась в поисках того, кого можно было позвать на помощь, но парк был пустым.

Я видела автобусную остановку неподалеку, люди ждали там, поглощенные телефонами, не замечали. Шум проезжающих машин и крики веселящихся доносились до меня, но звучали отдаленно, неясно, словно стеклянная стена поднялась между парком и улицей и отрезала меня.

Круг парней сужался, один сжал мою правую руку, другой — левую. Только тогда я отыскала голос и стала звать на помощь, надеясь, что меня будет слышно за шумом машин. Но ладонь быстро накрыла мой рот.

Я извивалась, брыкалась. Нет, нет, нет!

Больше рук схватили меня, ноги уже не держали меня. Парни понесли меня к детской площадке. Они сошли с дорожки во тьму, и она скрыла нас из виду. Они уложили меня на стол для пикника, каждый удерживал руку или ногу. Ужас усилился из-за того, что банда действовала в тишине. Их лица все еще были скрыты в тени, они нависали надо мной, словно безликие монахи в капюшонах.

Дамиен подошел, демоническая улыбка исказила его лицо.

— Не переживай, Дженна. Все скоро закончится.

Он вытащил нож из кармана — нефритовый нож из музея! Изогнутый клинок сиял как отполированное стекло. Я вдруг ощутила едкий запах гари, и барабаны снова гремели вдали. Силы покинули мое тело, и я обмякла на столе для пикника, дерево было твердым под моей спиной. Я заплакала.

А потом… когда я подумала, что вся надежда была потеряна, одного из напавших оттащили, и он рухнул на горку с грохотом.

Остальные развернулись. В ночи было видно силуэт подростка в кожаной куртке байкера, он возвышался над их поверженным товарищем.

Темные глаза Дамиена посмотрели на него.

— Ах, что у нас тут? — он оскалился. — Захотелось быть героем?

— Отпусти ее, — приказал парень. У него был американский акцент.

— О-о, смелый какой, — снисходительно сказал Дамиен. — Иди и геройствуй где-нибудь еще. Сгинь!

Но парень стоял на месте, сжал кулаки.

— Ни за что.

Дамиен раздраженно вздохнул.

— Ты пожалеешь об этом решении. Если выживешь, — он кивнул и отправил этим двух своих парней напасть на подростка.

Мои руки уже не были прижатыми, и я оттолкнулась от стола для пикника.

— Не-а, — Дамиен направил на меня нож. — Ты никуда не уйдешь.

Девушка, которая еще удерживала меня, отпустила мою левую ногу и схватила меня за волосы. Она отклонила мою голову, и я скривилась от боли. Нефритовый нож был у моего горла, и я могла лишь смотреть, как двое бандитов приближаются к парню, который хотел меня спасти. Тот, который рухнул на горку, оправился, вскочил на ноги и жаждал мести.

Парень был одним против троих, и я понимала, что у него не было шансов. Но, пока они приближались, он занял стойку, похожую на позу из боевых искусств — ноги были чуть порознь, ладони подняты — и надежда загорелась во мне.

Трое напали одновременно. Парень пригнулся, кулак пролетел над ним. Он ответил так быстро, что я едва видела это. Его кулак попал по челюсти ближайшего врага, и он отшатнулся, как оглушенный боксер.

Следующая резко взмахнула ногой, но парень остановил удар своей ногой, а потом бросился вперед, схватил врага за руку и перебросил через плечо. Она рухнула с грохотом на землю, воздух вылетел из нее.

Третий бандит — самый крупный из них — бросился к парню тараном. Моего спасителя отбросило, оба рухнули на карусель с граффити, и она закружилась. Карусель скрипела и стонала, бандит бил парня кулаками, похожими на молоты, и парень отбивался, как мог. Кровь брызнула на металл карусели.

— Хватит! ХВАТИТ! — закричала я, но знала, что мои вопли были напрасными. Бандит стал бить его сильнее, и я услышала жуткий хруст, крови стало больше. Я скривилась от вида… а потом поняла, что это была кровь не моего спасителя.

Нос бандита был сломан от сильного удара ладонью по его лицу. Он с приглушенным воем рухнул с карусели, и ее край попал по его голове, вырубив его.

Дамиен сплюнул с отвращением от неудачи его банды. Он хмуро посмотрел на высокую девушку, еще удерживающую меня.

— Покончи с этим! — приказал он, пока мой спаситель поднимался на ноги.

Дамиен прижимал нож к моему горлу, а она пошла в бой. Первые двое бандитов пришли в себя и бросились на моего спасителя, как обезумевшие псы. Парень так сосредоточился на них, что не видел, что девушка приближалась сзади, еще и с оружием в руке.

— Осторожно! — крикнула я, но было поздно.

Она ударила его куском стальной трубы по голове, и парень рухнул на колени. Другие двое стали бить его ногами, словно он был футбольным мячом.

Дамиен жестоко рассмеялся.

— О, да, из героя в ничтожество!

Его насмешки над поражением моего спасителя разозлили меня. Дамиен следил за боем, и я ударила ногой и попала по его паху. Он согнулся, держась за себя в агонии. Я скатилась со стола для пикника и отползла. Я была растеряна, ноги ослабели от шока, но я двигалась по детской площадке, искала выход.

Дамиен взревел в ярости и погнался за мной.

Я огибала прутья спортивных снарядов, пытаясь оторваться от него во тьме. Я понимала, что не смогу убежать от мучителя, так что, увидев игровой домик, я юркнула в него. Потрясенная и напуганная, я сжалась в углу, подтянула к себе ноги и обвила их руками, стараясь сделать себя как можно меньше.

Снаружи клинок зловеще скрежетал по металлу брусьев.

— Прятаться нет смысла, Дженна, — прорычал Дамиен. — Теперь я видел твою душу, и ты не сможешь от меня скрыться.

Видел мою душу? Он бредил! Это пугало меня еще больше.

Скрежет ножа был все ближе, звук напоминал вопли кота. Он прошел у двери игрового домика… и направился дальше от меня.

Я сжималась, дрожа, во тьме, не осмеливалась дышать. Шум боя продолжался. Я хотела плакать. Я должна была помочь парню. Но вместо этого я убежала и спряталась. Стыд обжигал меня. Парень пытался спасти меня, а теперь…

Лицо Дамиена вдруг появилось в окне, ужасая черными глазами.

— Нашел! — нараспев сказал он, словно мы играли в прятки.

Я закричала и отпрянула от его тянущихся рук. Он впился в мою куртку. Я извивалась. Куртка порвалась, я смогла вырваться и выбежать из домика. Но в панике и смятении я врезалась в сеть на детской площадке. На миг я запуталась, как муха в паутине. Я пыталась развернуться и побежать… но Дамиен преградил путь.

— О, Дженна, ты все усложняешь, — рявкнул он, шагая ко мне с нефритовым ножом в руке.

Варианты закончились. Я прижалась спиной к сетке, бежать было некуда. Но я могла забраться наверх. Я повернулась, чтобы сделать это, и тут мимо мелькнуло черное кожаное пятно. Дамиен отлетел в игровой домик. Мой загадочный спаситель ударил его локтем по лицу, боролся, чтобы забрать нож. Они бились, и нефритовый клинок опасно сиял во тьме. Клинок порезал левое предплечье моего спасителя, рассекая кожаный рукав. Кровь полилась из раны, но парень не отпустил Дамиена.

— Беги, Дженна! БЕГИ! — заорал спаситель.

Я, не думая, побежала подальше от детской площадки. Минуя тела бандитов, я в панике даже не задалась вопросом, как парень смог их всех одолеть… и откуда он знал мое имя!

Я бежала по траве, вернулась на дорожку, добралась до первого работающего фонаря. Только тогда я остановилась и оглянулась. Два силуэта все еще бились на детской площадке, нож сверкал, как змея, между ними.

Заметив, что я замерла у фонаря, парень снова закричал:

— Беги, Дженна! Спасайся!

Один из бандитов на площадке медленно поднялся, направился в мою сторону. Я не могла медлить. Я побежала по дорожке, добралась до ворот парка и вырвалась на людную улицу. Автобус под номером 37 подъехал к остановке. Мой автобус. Я бросилась через дорогу. Машины загудели, скрежеща шинами. Но я не осмелилась остановиться. Дверцы автобуса закрывались, я успела запрыгнуть в него. Водитель хмуро посмотрел на меня. Я выглядела точно ужасно — куртка была порвана, волосы спутались, глаза были дикими. Но он видел ночью и не такое, раз не спросил, только буркнул:

— Билет?

Отсутствие тревоги у него злило. Я стала искать проездной, пальцы дрожали так сильно, что я едва могла его держать. Водитель раздраженно махнул, пропуская меня, больше переживал из-за графика, чем моих проблем. Другие пассажиры держались на расстоянии, игнорировали меня, отвлекаясь на свои телефоны. Я нашла в конце пустое место, опустилась туда и выглянула нервно в окно сзади. Из ярко освещенного салона автобуса парк казался непроницаемым занавесом ночи.

Я не видела детскую площадку. Я не видела бандитов. И не видела парня, который меня спас.

4

— Ты сообщила в полицию? — спросила Мэй, мы сидели вместе на скамейке во время перемены в школе с нашими подругами, Анной и Пришей. Одноклассники болтали вокруг нас, играли в футбол на поле, ели и пили, просто радовались свободному от уроков времени. Я ощущала себя странно отстраненной от всего этого — беспечное поведение всех вокруг и беззаботный смех казались мне чужими.

Я покачала головой.

— Нет. Я даже родителям не сказала, — призналась я. Я весь выходной думала, сказать им или нет. Я не хотела их беспокоить, а еще мне было стыдно из-за произошедшего, из-за глупого похода по темному парку, и я все еще боялась, ведь лидер банды говорил, что знал меня.

— Но на тебя напали! — воскликнула Анна, ее щеки в веснушках покраснели от гнева, стали сливаться с ее рыжеватыми волосами. — Это преступление! Нужно кому-то сказать.

— И что будет? — сказала я. — Свидетелей не было. Кто мне поверит?

— Мы верим тебе, этого хватит, — сказала Приша. Ее тонкие брови сморщили ее бинди. — А тот парень?

Я вдруг ощутила сильнейшую вину, вонзилась ногтями в ладонь почти до крови. Весь выходной я мучила себя из-за его судьбы. Его сильно побили, руку порезали. Но он беспокоился только за мою безопасность. А я просто… убежала.

— Н-не знаю, жив ли он, — пролепетала я.

Увидев слезы в моих глазах, Мэй сжала мою ладонь, пытаясь успокоить.

— Уверена, он в порядке. Ты сама сказала, что в новостях и интернете ничего не было, так что его не сильно ранили.

— И он, судя по рассказу, мог защититься, — добавила Анна.

Я кивнула, вспомнив, как парень одолел троих. Он был или очень смелым, или безрассудным.

Приша робко улыбнулась мне.

— Даже круто, что у тебя есть свой ангел-хранитель, да?

Я вытерла слезы и шмыгнула носом.

— Ага, — сказала я. — Если бы не он… не хочу думать, что было бы, — я давила всхлип. — Я просто хочу знать, что он в порядке. Поблагодарить его за спасение.

— Может, мы сможем найти его для этого, — предложила Мэй, протянув мне платок. — Как он выглядит, твой ангел-хранитель?

Я нахмурилась.

— Н-не знаю, — я пыталась вспомнить.

— Как это? — сказала Анна.

— Было темно… я была в панике… я не смогла рассмотреть его лицо, — объяснила я, сминая платок дрожащими пальцами. Вдруг в голове вспыхнули жестокий смех, парень с черными глазами, скалящийся мне. Я поежилась от воспоминания. — Но я не забуду лицо лидера банды, — прошептала я скорее себе, чем подругам.

— Есть идеи, кто он? — спросила Мэй.

Я посмотрела на нее, отчасти боясь, отчасти злясь.

— Да, парень из музея… Дамиен.

Мягкие черты Мэй тут же стали каменными.

— Тот жуткий парень, который схватил тебя за руку? Все! Я звоню брату.

— Что? — завопила я. — Не надо!

Но Мэй не слушала меня. Она вскочила со скамейки и вытащила телефон из кармана.

— Мой брат узнает, где живет этот Дамиен, — сказала она, процедив имя парня. — Мы сможем отправить к нему полицию.

— А если они придут за мной раньше? — сказала я. — Дамиен и его банда, — мне было страшно, что они найдут меня. Ранят. Даже убьют.

— Нет, Дженна, — сказала твердо Мэй. — Нужно сообщить об этом, — и она продолжила идти, яростная и решительная, быстро заговорила по телефону.

Приша обвила рукой мои плечи.

— Это правильный поступок, Джен, — сказала она тихо. — Если мы не сообщим о нем, он нападет на кого-то еще. А им может так не повезти с ангелом-хранителем, как тебе.

Я кивнула, видела в этом смысл, но все еще переживала из-за возможного поражения. Я знала, что подруги переживали за меня, но было что-то жуткое в черноглазом парне. Что-то злое. Кто ворует нож, которому четыре тысячи лет, чтобы обворовать кого-то? Кто в здравом уме прижимает человека к столу за руки и ноги, чтобы мучить? Я не знала, что он хотел от меня, но он вряд ли остановится…

Мэй подошла к скамейке, хмурясь.

— Что такое? — робко спросила я.

— Ли говорит, что не знает никого по имени Дамиен.

* * *

После уроков Мэй и Приша ждали меня у ворот.

— Вы пропустите свой автобус, — сказала я, заметив, что последние ученики загружались в него.

Мэй с тревогой смотрела на меня.

— Ты точно дойдешь домой одна? Тебя проводить?

— Я не в детском садике! — ответила я резче, чем хотела. Мэй выглядела обиженно.

Приша нежно коснулась моей руки.

— Ты знаешь, что мы не это имеем в виду.

— Простите, — я виновато улыбнулась Мэй. — Я все еще напряжена. Но я буду в порядке. Вокруг много людей, светло, и мне идти недалеко.

— Ну… если ты уверена, — Мэй обняла меня и с неохотой отпустила.

Мэй и Приша помахали на прощание и сели в автобус. Я смотрела, как он отъехал, уже жалея, что отказалась от их предложения. Я пошла по дороге в другую сторону, и храбрость сменилась тревогой, я невольно оглядывалась каждые пару шагов.

Машины проносились мимо, их было много. На тротуарах было полно пешеходов, учеников и людей, вышедших за покупками. Но никто не следовал за мной, даже не смотрел на меня. Я покачала головой, смеясь над своей паранойей. То, что Ли не знал, кем был Дамиен, показывало, что парень просто забрел с улицы на выставку. Значит, нападение было случайным, и это вряд ли повторится. Так я себе говорила. Я не могла вынести мысли, что на меня напали намеренно.

Шагая по дороге, я старалась не думать о нападении. Я сосредоточилась на тесте по истории, который будет на днях.

Только когда я повернула на улицу, я заметила, что фигура шагала параллельно со мной на другой стороне дороги. Инстинкт просил не смотреть пристально, не выдавать, что я знала, что меня преследовали. И я остановилась у магазина и сделала вид, что разглядывала одежду в витрине, а сама смотрела на отражение в окне. Пешеходы шли в обе стороны, неслись мимо, как рыба в реке. Сначала никто не выделялся. А потом я заметила высокого парня у автобусной остановки в голубой кепке, надвинутой на лицо. Автобус подъехал, но он не сел в него.

Мое сердце забилось сильнее. Это был Дамиен? Или кто-то из его банды?

Заставляя себя не бежать, я пошла по дороге, повернула на людный рынок. Я хотела узнать, точно ли меня преследовали, а потом, если это так, затеряться в толпе.

— Две по цене одной! — кричал торговец у лотка с фруктами. Другой вопил:

— Джинсы! Недорого!

Толкаясь в толпе, я пыталась оставаться незаметной. Как только я оказалась в гуще людей, я оглянулась, заметила голубую кепку, движущуюся в мою сторону.

Я была права! Меня преследовали. Во рту пересохло, дыхание стало быстрым, сердце колотилось еще сильнее, и я ощущала, как паника поднималась во мне.

Я быстро бросилась в узкую брешь меж двух прилавков и села на корточки. Из-за бело-голубой скатерти я следила за толпой и ждала.

Через пару секунд парень в кепке пронесся мимо, явно встревоженный. Он не заметил меня, пошел дальше по дороге. Я вскоре потеряла его кепку в толпе. Выдохнув с облегчением, я решила выждать еще минуту, а потом вернуться тем путем, которым пришла, и отправиться домой по другому маршруту.

Пока я была в тени прилавка, я ощутила, как за локоть потянули, и чуть не выскочила из кожи. Я обернулась и увидела бородатого старика в шляпе и старой куртке. От него воняло сигаретами, костлявые пальцы постоянно чесали покрасневшую шею.

— Есть монетки, милая? — сказал он с сильным акцентом с юга Лондона.

Я не ответила, потрясенно глядя на него, и он уточнил:

— На чашечку чая, — и улыбнулся, явно пытаясь очаровать, но у него были не все зубы, десна были красными, и улыбку портили пятна табака.

Я взяла себя в руки, поспешила поискать монеты в кармане. Я хотела избавиться от него, чтобы он не привлекал ко мне внимания. Я бросила монеты на его ладонь, и он сжал мою руку в благодарность и подмигнул.

— Ах, спасибо, милая…

Его лицо вытянулось, и глаза потеряли фокус. Его ладони задрожали, и я подумала, что у него начался припадок. Но его взгляд потемнел, вдруг стал пристальным, и костлявые пальцы сжали мое запястье, как когти.

— C’est elle! C’est elle! — закричал он высоким хриплым голосом, поднял мою руку, чтобы ее видели все. — Elle doit être tuée, au nom de la Révolution! Liberté, égalité, fraternité! Vive la Nation! Vive la République! A la guillotine! A la guillotine!

Он не унимался, и люди стали пялиться на нас. Он махал моей рукой, громко лепеча на французском. Все больше людей поворачивалось к нам. Если это продолжится, меня обнаружит мой преследователь.

Я вырвалась из хватки мужчины, побежала по рынку. В спешке я сбила ящик яблок, и они покатились по земле. Я споткнулась, вернула равновесие и побежала дальше, пока торговец кричал мне вслед.

А старик все вопил, подняв кулак в воздух:

— A la guillotine! A la guillotine!

5

— Все в порядке в школе? — спросила мама, пока я гоняла еду по тарелке. Она сидела за столом напротив меня, потягивала воду из стакана, ее бледно-голубые глаза смотрели на меня, по-скандинавски светлые волосы были собраны в пучок.

— Да… в порядке, — пробормотала я, затерявшись в мыслях. Странный старик на рынке напугал меня даже сильнее парня в кепке. То, как он… изменился. Не только поведение, но и голос. Он звучал как другой человек. И вел себя иначе. И его французский казался безупречным. Конечно, он мог быть французом или когда-то жить во Франции. По внешности судить нельзя было, но его акцент был из южного Лондона. Какой бы ни была ситуация, бедняга точно страдал от проблем с ментальным здоровьем, раз так менял личности… или он был хорошим актером!

— Ты была ужасно тихой после встречи с Мэй в субботу, — сказала мама, не унимаясь. Она опустила стакан и коснулась моей ладони. — Вы же не поссорились?

— Нет, все хорошо, — ответила я, но все еще не могла смотреть ей в глаза. Я не хотела, чтобы она видела, как я была расстроена и потрясена. Мои родители были хорошими, но я не была готова рассказать им о случившемся. Они только станут нервничать и задавать вопросы, на которые у меня не было ответов. Если честно, я не знала, что делать. Я была растеряна и напугана — настолько, что стала сомневаться в том, что видела. Теперь я не знала, преследовал ли меня парень в кепке. А старик… может, это у меня была паническая атака? После нападения банды — немудрено. Но это не объясняло странности с нефритовым ножом… Я начинала задумываться, что сходила с ума.

— Тебя кто-то обижает? — спросил папа, всегда говорящий по делу. Его ноздри раздувались, он нахмурился с тревогой, морщины появились на коричневом лбу. Он вонзил вилку в кусочек курицы и ждал моего ответа.

Я покачала головой и подвинула горошину к краю тарелки.

— Проблемы с парнем?

— Нет, пап! — воскликнула я, вилка застучала по тарелке. Он подразумевал романтику, но фраза уж очень была близка к правде. Я отодвинула тарелку без аппетита. — Можно мне пойти?

Мама раскрыла рот.

— Но, милая, ты почти ничего не съела! — она прижала ладонь к моему лбу и спросила. — Может, ты заболела?

Мой стул скрипнул по деревянному полу, я встала.

— Я в порядке. У меня много домашних заданий. На следующей неделе тест по истории.

— Конечно, — папа махнул маме успокоиться. — На тебя в школе сильно давят. Иди. Но дай знать, если что-то нужно.

Выдавив бодрую улыбку для мамы и поцеловав папу в щеку, я вышла из столовой в коридор. Поднимаясь по лестнице, я слышала их голоса:

— Что-то не так, — сказала мама. — Она такая замкнутая. Совсем на нее не похоже.

— Наверное, гормоны подростков, — папа вздохнул. — Ты знаешь, какие дети в этом возрасте.

Мама фыркнула.

— Стив, она почти серая! И у нее красные глаза. Я переживаю…

— Мы — ее родители. Мы и должны переживать. Слушай, посмотрим, какой она будет утром, после хорошего сна. Может, это просто усталость. Но если проблемы серьезнее, мы разберемся. Вместе.

Я с горечью улыбнулась. Папа всегда решал проблемы в нашей семье. Он был готов слушать и пытаться сделать все лучше. Но я сомневалась, что моя проблема могла быть решенной легко.

Я пересекла площадку к своей спальне, закрыла дверь и села за стол. Моя комната была моим убежищем. Белая кровать с металлической основой стояла в углу, полная подушек, у которых сидел Коко, мой старый плюшевый заяц, которого я не смогла выбросить. Над изголовьем кровати на пробковой доске висели открытки с семейных праздников, плакаты и вырезки из журналов с моей любимой группой «The Rushes». У стены напротив стоял книжный стеллаж, одна полка была выделена под исторические романы, и сверху были несколько грамот из школы за достижения в учебе, а в центре гордо стоял золотой приз за гимнастику. Слева от стеллажа было большое окно с видом на ряд садов у других домов, этот вид обрамляла гирлянда и шторы цвета фуксии.

Тут я была защищена, и встреча со стариком ощущалась как плохой сон. Даже нападение банды казалось далеким, словно произошло с кем-то еще. Но тревога во мне не угасла. Чтобы занять голову, я вытащила из рюкзака учебники. Математика могла подождать. Как и география. Я взяла учебник по истории и открыла страницу, отмеченную закладкой. По странному совпадению, тест был о Великой французской революции. Я включила ноутбук, чтобы делать заметки, и начала читать:

Эпоха террора (5 сентября 1793 — 28 июля 1794), известная еще как Террор, была периодом жестокости, которая происходила после начала Великой французской революции. Она началась из-за конфликта двух соперничающих политических фракций — жирондистов и якобинцев…

Я ввела даты и две политические группы. История не была для меня трудной. Я любила ее. В отличие от некоторых в классе, кому история казалась скучной, для меня она была живой. Некоторые периоды ощущались свежими, как период Тюдоров или Вторая мировая война. Я помнила факты, будто это произошло вчера. И, если сосредоточиться, я почти могла перенестись в те времена, ярко видела события перед глазами.

Террор стал эпохой массовых казней «врагов революции». Число умерших превышало 40 000, и 16 594 были казнены…

Бам!

…гильотиной, а больше 25 000 были убиты другим образом по всей Франции. Вся аристократия Франции…

Бам…

Я подняла голову, услышав еще раз глухой стук. Я выглянула в окно и увидела нашего соседа, мистера Дженкинса, в саду, зеленый пуховик натянулся на его толстом теле. Он рубил бревна топором под яблоней. Был еще только сентябрь, но он любил запасаться бревнами заранее. Я вернулась к учебнику, стук его топора был через разные промежутки, но оставался на фоне. Бам… бам… бам…

Гильотина, названная «Бритвой нации», стала символом революции, и ее сделали известной казни короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты, в числе других.

Под текстом была репродукция масляной картины казни Марии-Антуанетты на площади Согласия 16 октября 1793. Я могла ясно представить сцену перед глазами, словно я была в толпе: бывшая королева в белом платье и с белой шалью на плечах, с белой шляпкой на черной ленте. Я ощущала ее величие и достоинство, пока ее выталкивали из телеги под вопли и оскорбления людей, собравшихся на площади. Стражи в туниках красного, белого и синего цвета скалились и с отвращением плевали в нее. Она поднялась на эшафот, случайно наступила на ногу палача и вежливо сказала «Пардон». Палач — знаменитый Шарль Анри Сансон — обрезал длинные волосы Марии, чтобы казнь гильотиной была быстрой. Бывшая королева опустилась на колени, едва слышно помолилась, а потом ее пристегнули к плахе. Самсон умело закрепил доски, подвинул Марию вперед, чтобы ее голова оказалась в колодке.

Толпа притихла. Все мужчины, женщины и дети смотрели казнь.

Самсон резким рывком отпустил лезвие гильотины… Бам!

Голова Марии-Антуанетты укатилась в корзину, и люди радостно завопили:

— Vive la Nation! Vive la République!

Самсон вытащил голову, насадил ее на кол и поднял, толпа взревела с одобрением. В этот миг меня схватили за запястье. Я в шоке повернулась, увидела оскал с дырками на месте недостающих зубов. Это было лицо старика! Но сейчас он был бритым и в форме стража.

— C’est elle! C’est elle! — закричал он, поднимая мою руку, чтобы Самсон видел.

Палач повернулся ко мне, его черные глаза расширились от потрясения и радости. Он направил голову Марии в мою сторону и заявил на французском:

— Ее нужно убить во имя Революции! Свобода, равенство, братство!

Меня потащили по ступенькам на эшафот, толпа стала скандировать:

— Гильотина! Гильотина!

Меня против моей воли привязали к плахе, кожаный ремешок впился в спину. Со стуком доску опустили на место, мою голову сунули в колодки. Шея была закреплена, и я могла лишь смотреть на корзину в крови. Пронзительный крик поднимался из моих легких, но оборвался, когда лезвие рухнуло…

Я резко проснулась. Крик вырвался из моего рта скулением. Холодный пот проступил на моем лбу. Я невольно коснулась горла. Кошмар был таким ярким, что я почти ощущала, как острое лезвие рассекло мою шею.

Я взглянула на часы на столе. Одиннадцать. Луна бросала серебряное сияние на комнату и мою кровать. Коко обмяк под странным углом, его длинные тонкие уши свесились на бок, будто его шея была сломана.

Я посмотрела на картину казни Марии-Антуанетты. Я заметила на картине женщину в толпе, ее лицо было ужасно знакомым. Холодная дрожь пробежала по моей спине, и я захлопнула учебник.

«Это просто воображение, — говорила я себе. — Это просто мое воображение».

Я прошла к кровати, шатаясь, включила гирлянду у окна и задвинула шторы. При этом я заметила фигуру под яблоней в саду соседа. Тень стояла неподвижно рядом с топором, вонзенным в большое бревно, словно его оставил палач.

Я подавила вопль, задвинула шторы и спряталась под одеялом. Я зажмурилась, сжала ладони и стала молиться. Я знала, что кто-то был там во тьме. Следил за моим окном. Следил за мной.

6

Следующим утром в холодном свете оказалось, что под деревом была куртка мистера Дженкинса, висящая на ветке. Но посреди ночи силуэт казался человеком. Теперь я понимала, что разум издевался надо мной… но я не могла отогнать мысль, что кто-то был в саду.

Я играла для родителей, улыбалась, бодрилась. Я спустилась по лестнице, подпрыгивая, съела сытный завтрак. Это успокоило их страхи, хотя мой все еще оставался. И я написала Мэй, и она согласилась встретиться у моего дома и проводить в школу, хотя это было ей не по пути.

— Спасибо, что пришла, — сказала я, когда мы пошли по дороге вместе.

— Эй, для того и нужны друзья, — она взяла меня за руку. — Так в чем дело?

Я все ей рассказала. Почти все. О парне в голубой кепке. Старике и его вспышке французского. Призраке в саду. Но я не упомянула кошмар с гильотиной. Я не хотела, чтобы Мэй считала меня сумасшедшей.

Мэй была серьезной почти все время, но рассмеялась от случая с курткой.

— Тебя напугала куртка!

— Да, — сухо сказала я.

Она явно увидела ужас в моих глазах, потому что ее смех тут же утих, и ее улыбка пропала.

— Тот Дамиен и его банда вывели тебя! — она осторожно огляделась, проверила обе стороны дороги. Ее лицо стало холодным и серьезным. — Если я вижу, как кто-то подозрительный лезет к тебе, он будет иметь дело со мной.

— Мой личный телохранитель, — я выдавила улыбку, но она увяла на губах, и они задрожали. Я посмотрела на подругу. — Ты же не думаешь, что все это мне кажется?

Мэй покачала головой, но и пожала плечами при этом.

— После всего, что случилось на прошлой неделе, я не удивлена, что ты нервничаешь. Кто-то из банды может ходить за тобой, но это маловероятно. Может, я буду каждое утро идти с тобой в школу? Да, это не по пути для меня, но мне не нравится, что ты так напугана.

— Ты не можешь нянчиться со мной каждый день, — возразила я, хотя ее предложение меня тронуло, и мне уже было лучше от мысли, что она будет рядом.

— Уверена, Анна и Приша тоже будут приходить, — она сверкнула бодрой улыбкой и взяла меня за руку. — Мы, девчонки, должны держаться вместе. Идем, а то опоздаем.

Мы пошли по дороге. На переходе я оглянулась, искала нервно парня в голубой кепке, психа или еще кого-то подозрительного.

— Эй, расслабься! Это моя работа! — Мэй вытащила из сумочки солнцезащитные очки и надела их. — Я же телохранитель, помнишь?

Я рассмеялась, она огляделась, а потом стала пробивать путь в толпе на переходе, словно я была знаменитостью. Мэй вряд ли была незаметным телохранителем, но она была моей лучшей подругой.

* * *

Всю следующую неделю Мэй, Анна и Приша по очереди ходили со мной в школу и домой. Сначала я постоянно оглядывалась. Вздрагивала от теней. Думала, что на меня смотрят. Верила, что меня преследовали. Мы даже меняли маршрут, на всякий случай.

Но после пары дней без событий и признаков слежки я успокоилась. Я стала думать, что вела себя глупо, поддалась паранойе. Но подруги говорили, что лучше перегнуть с осторожностью. И все же я задумывалась, не было ли все это в моей голове. Больше странных случаев, снов или видений не было. Может, папа был прав, когда сказал, что это были подростковые гормоны.

К концу недели стало ясно, что меня никто не преследовал, и я предложила своим телохранителям расслабиться. Подруги возражали, но я знала, что им приходилось очень рано вставать, чтобы сопроводить меня в школу. Я сказала им, что буду в порядке. Мэй настаивала, что встретит меня утром в понедельник, чтобы я дошла до теста по истории. Она заявила, что это была ее последняя миссия.

Я ждала у входной двери с рюкзаком, когда получила сообщение от Мэй:

«Привет, Дж. Прости, простыла ужасно. Сегодня не буду в школе. Ты дойдешь сама? Х».

Криво улыбаясь, я задумалась, не играла ли она болезнь, чтобы не идти на тест. Но я знала, что моя подруга не подвела бы меня, так что она на самом деле простыла. Я написала ей, что буду в порядке, и чтобы она скорее поправлялась.

Убрав телефон в рюкзак, я открыла калитку и вышла на тротуар. Мне тут же стало не по себе.

«Глупости», — сказала я себе. Ничто не случалось после столкновения с психом неделю назад, и никто не ходил за мной… насколько я знала, отметил голосок в моей голове. Я игнорировала его, спешила по дороге.

Я держалась людной дороги. Постоянно озиралась, оставалась настороже. Все шли по своим делам, их не заботила ученица, идущая в школу. Улица со школой была близко, я оглянулась через плечо, на всякий случай, и врезалась в пожилого мужчину с усами и в полосатом костюме.

— Эй, смотри, куда идешь, девочка! — рявкнул он.

— Простите, — буркнула я, заметила презрение в его налитых кровью серых глазах.

Я пошла дальше, а старик все еще сверлил меня взглядом. То ли от раздражения, то ли он узнал меня, я не знала, но его взгляд оставался на мне, и мне это не нравилось. Я опустила голову, пыталась смешаться с толпой. У перехода я посмотрела по сторонам и заметила подростка в голубой кепке и черной байкерской куртке, стоящего напротив меня на другой стороне. Мы долгий миг просто смотрели друг на друга.

Это точно был не Дамиен. У этого парня глаза были голубыми, как сапфиры. Они выделялись на его оливковой коже, сочетались с волнистыми каштановыми волосами. Выцветшие синяки были на его скулах, костяшки были разбитыми.

«Один из банды? Или…».

Белый грузовик доставки подъехал к обочине и скрыл его от меня. Двое мужчин выскочили из машины. Без предупреждения, они схватили меня за руки, дверца грузовика открылась, и меня бросили в грузовой отсек. Я не успела прийти в себя, дверь закрылась, и я осталась во тьме.

Ужас ударил по мне.

«Меня похитили!».

Грудь сдавила паника, и я слепо поползла к двери. Снаружи было слышно гул проезжающих машин, я уловила шум прохожих. Я отчаянно искала ручку.

Ее не было.

Я застучала кулаками по стенкам грузовика, но обнаружила, что они были оббиты подушками. Мои удары были приглушены этим. Я закричала. Кто-то должен был увидеть, что меня схватили, да? Но это произошло так быстро, и многие лондонцы часто так спешили, что ничего не замечали — и им не было дела — вокруг себя. Мои родители не узнают, что со мной случилось!

Я отыскала в темноте свой рюкзак, а потом вытащила телефон. Сигнала не было. В этом не было смысла, мы же были посреди Лондона! И я поняла, что покрытие стен грузовика могло мешать и сигналу. От осознания, на что пошли похитители, я запаниковала еще сильнее.

На улице зазвучали крики, шорох, а потом оглушительный звон сотряс грузовик, словно что-то или кого-то бросили в стенку машины. Больше злых воплей, а потом крик боли.

На миг все затихло. Только кровь шумела в ушах, и я слышала хрип своего дыхания. А потом дверь распахнулась. Свет солнца на миг ослепил меня, я моргала. В проеме был парень в голубой кепке. Он протянул руку.

Я замешкалась, боясь.

— Доверься мне, — сказал он, его американский акцент успокаивали. — Твоя жизнь с моей, как всегда.

Я растерялась от его слов, но поняла, что выбора не было, и сжала его ладонь…

7

Я смотрела, будто сверху, как высший жрец склонился над моим неподвижным телом, растянутым на жертвенном алтаре. Его церемониальный нефритовый нож был высоко поднят, он ждал, пока угасающие лучи солнца пропадут с неба. Но он не успел вонзить нож мне в грудь, один из помощников в маске рядом со мной вытащил из своего одеяния обсидиановый клинок и вонзил его в сердце самого высшего жреца.

Мой транс тут же пропал, душа вернулась в тело, и я резко вдохнула. Горький запах дыма попал в ноздри, и рев вулкана снова ударил по моим ушам. Страх и паника впились в меня, и я отдернулась, когда мужчина в маске протянул ко мне руку.

— Доверься мне, — попросил он. — Твоя жизнь с моей, как всегда.

Я замешкалась, растерянная и испуганная. Хоть транс прошел, я все еще опасалась этого загадочного спасителя. Его голос был приглушен маской, но он говорил на языке народа омитл, моего клана.

— ПРЕДАТЕЛЬ! — взвыл высший жрец, рухнув у статуи головы. Он впился в черный клинок в его груди, его лицо в красной краске исказилось не от боли, а от ярости.

Самозванец в маске посмотрел в глаза жуткого жреца.

— Я никогда и не был твоим последователем, Танас.

Это использование истинного имени его души вызвало узнавание в черных глазах высшего жреца.

— ТЫ! — прорычал он. — Я думал, что изгнал тебя навеки!

— Нет, не навеки, — ответил мой спаситель. Он ударил ногой по одному из помощников в маске, все еще удерживающего меня, и мужчина слетел с каменных ступеней пирамиды. Он сорвал свою маску ягуара и снова протянул ко мне руку. — Зиания, это я! — сказал он.

Мои глаза расширились, я тут же узнала его красивое темное лицо с черными завитками племенных татуировок.

— Некалли! — охнула я. Я высвободила ноги из хватки еще двоих врагов и обняла юного воина, который был моим другом, сколько я себя помнила.

Вокруг нас царил хаос. Могучий вулкан ревел огнем и лавой, пылающие шары магмы вылетали в черное адское небо. На площади внизу племя тлетл было в ужасе и гневе одновременно. Они боялись гнева их бога огня, но и злились, что самозванец мог нарушить жертву. Злая толпа быстро собралась и уже поднималась по пирамиде.

Некалли тревожно искал для нас способ сбежать, но Танас, обмякший у статуи, не спешил умирать. Дух ягуара-оборотня придал ему сил, и он вырвал обсидиановый клинок из сердца. Черная кровь потекла из раны. Он медленно поднялся на ноги и закричал:

— УБЕЙТЕ ПРЕДАТЕЛЯ!

Двое мускулистых стражей вытащили мечи — деревянные основы с осколками обсидиана, но Некалли схватил один из факелов, горящих вокруг статуи бога, и отгонял их огнем. Он отбивался, но один из зловещих помощников с вытянутым черепом схватил меня сзади, другой забрал с пола храма нефритовый нож и с огромными от праведного гнева глазами поднял нож над моей грудью.

— Я завершу ритуал за вас, наставник! — закричал он и продолжил странное заклинание. — Рура, ркумаа, раар ард рурд…

Я боролась, кричала и плевалась, как дикая кошка. Он не успел закончить заклинание и вонзить клинок в меня, кусок раскаленного камня упал с неба и попал по его голове, пробил дыру в его деформированном черепе. Мужчина завизжал, извиваясь у моих ног, запах горящих волос наполнил мои ноздри. Оставшийся помощник жреца, потрясенный из-за судьбы товарища, ослабил на миг хватку на мне, и я успела откинуть голову и попасть по его носу. А потом я повернулась и оттолкнула его изо всех сил. Он пошатнулся на краю ямы с лавой, а потом покатился туда с высоким визгом.

— Это за Мецтли! — закричала я, вспомнив судьбу своего юного друга, бурлящая лава оборвала крик помощника жреца.

Я повернулась в поисках Некалли. Юный воин смог ранить факелом ведущую руку стража, заставил его бросить оружие. Вторым метким ударом факелом он поджег его набедренную повязку. Мускулистый мужчина пищал, как раненая свинья, пока рвал на себе одежду, убегая.

Но другой страж был быстрее, он лучше управлялся с мечом. Он рассей факел пополам, оставив Некалли без оружия. Он быстрыми выпадами отогнал юного воина. Некалли оказался на краю ямы с лавой, не мог дальше отступать. Он взмахнул руками, отчаянно искал равновесие. Следующий взмах мечом стража или лишит его головы, или отправит его в яму.

Я была юной, но росла в клане воинов омитл. Я не собиралась допускать смерть друга. Я забрала нефритовый нож из руки мертвого помощника у моих ног, подбежала и вонзила клинок в спину стража. Он охнул от боли и рухнул на колени. Я отбросила ногой меч от его руки, а потом схватила Некалли, когда он уже почти потерял равновесие.

— А я думал, это я должен спасать тебя! — сказал Некалли, смеясь с облегчением.

Страж упал, но не был убит. Некалли взял меня за руку, и мы побежали к южной лестнице… и столкнулись с толпой, несущейся к нам.

Я застыла.

— Что теперь? — спросила я.

Некалли огляделся и увидел большой церемониальный щит среди подношений богу огня Ра-Ка. Он подтащил его к лестнице и опустил на гладкие перила из камня, которые тянулись по обе стороны от ступеней до площади внизу.

— Залезай! — приказал он.

Я потрясенно посмотрела на него из-за опасной идеи. Но Танас направился к нам, рыча и щелкая зубами, как раненый зверь. Он прошел мимо павшего стража и вырвал из спины мужчины нефритовый нож, бросился ко мне. У меня не было выбора. Я запрыгнула на щит, и Некалли прыгнул за мной.

— Держись крепко, — он оттолкнулся, Танас замахнулся, и нож пролетел на волосок от моей шеи.

На щите мы покатились склону пирамиды. Любой, кто пытался помешать нам спуститься, был сбит, и на лестнице люди падали лавиной. Мы на огромной скорости добрались до площади, полетели кубарем, когда щит разбился на сотню кусочков.

— НЕ ДАЙТЕ ИМ СБЕЖАТЬ! — кричал Танас на вершине пирамиды. — Ее НУЖНО принести в жертву!

Толпа повернулась и побежала за нами. Некалли поднял меня на ноги, и мы поспешили к джунглям. Но он сильно хромал, повредил ногу при падении. Люди сзади злобно кричали, гнали нас всю дорогу. Стрелы и дротики воинов тлетл проносились мимо, как демонические птицы, убийственные куски раскаленного камня продолжали сыпаться, словно само небо пылало.

Мы прошли в густые джунгли, укрылись немного, но тут не хватало света, чтобы видеть тропу, свет был только от огненных шаров вулкана. Деревья горели, обезьяны вопили в ужасе. Грохот сообщил, что гора раскалывалась, и земля задрожала от ярости, какой обладал только бог.

— Это моя вина? — закричала я, боязливо оглянувшись на бушующий вулкан.

— Танас хочет, чтобы его народ так думал, но нет, — Некалли охнул и споткнулся. Он тянул меня дальше, оставался близко, как щит.

Воины тлетл догоняли нас. Вокруг свистели дротики, стучали по стволам стрелы. Листья и стебли били по нашим лицам, пока мы неслись среди зарослей. Мы чудом добрались до реки в джунглях, где нас ждало каноэ.

Некалли помог мне забраться на борт. Внутри уже была девушка моего возраста, сжимала весло.

— Береги ее. Спрячь ее, — сказал ей Некалли, толкая каноэ в быстро текущую реку.

— А ты? — спросила я, сердце было полным боли и страха. — Ты не идешь с нами? Чтобы защищать меня?

Джунгли ожили от воинов тлетл. Некалли ответил горькой улыбкой с ноткой боли. Поток реки подхватил каноэ, но он не пытался плыть за нами.

— В следующей жизни, — ответил он и рухнул в реку, стрела торчала из его спины.

8

Тошнота хлынула волной, когда видение прошло. Казалось, прошли века, но это были лишь секунды. Моя ладонь все еще была в его, ладони парня, чьи голубые глаза искрились, как звезды. А потом свет угас, и я стала сомневаться, что видела необычный блеск.

— Идем, — сказал он, помогая мне выбраться из грузовика.

Я пошатнулась, когда ноги опустились на тротуар. Толпа зевак собралась, некоторые снимали смартфонами, другие просто пялились, но никто не пришел помочь. Двое мужчин, схвативших меня, лежали на земле, стонали от боли. Рука одного из мужчин была вывернута под неестественным углом.

— Ты это сделал? — поразилась я. Парень выглядел крепко, но точно не мог сравниться с двумя взрослыми мужчинами.

— Нужно идти, — настаивал он, тянул меня сквозь толпу, вдали звучали сирены.

— Нет! — возразила я и вырвалась из его хватки. — Полиция уже близко.

— Именно. Ты в опасности.

Я растерянно нахмурилась.

— Как я могу быть в опасности с полицией?

И тут дверца грузовика открылась, и с места возле водителя выскочила темно-серая толстовка. Черные волосы, бледность вампира и черные глаза. Ошибки не было.

Дамиен.

Мне стало не по себе. Тело не слушалось, я потеряла желание двигаться. Бежать. Делать что-то, кроме как пялиться на мучителя.

Дамиен полез в карман толстовки, вытащил пистолет. Он прицелился и выстрелил, и меня оттащили за почтовый ящик, а пуля попала в офисную работницу. Она упала на землю, кофе вылился из стаканчика. Люди в панике разбегались. Я смотрела, раскрыв рот, ошеломленная, в ужасе от крови на блузке женщины.

— Шевелись! — приказал парень, потянул меня от хаоса. Потрясение не давало мне бороться, я дала ему вести меня сквозь толпу людей. Мы свернули на улицу. За нами скрежетали шины, и я оглянулась, грузовик разворачивался. Он поехал среди машин, водитель явно хотел догнать нас.

В спешке я в кого-то врезалась, выронила рюкзак на дорогу.

— Брось! — приказал парень, когда я повернулась, чтобы забрать рюкзак.

— Но там мой телефон, — возразила я. — Я только его получила. Родители убьют меня.

— Ты умрешь, если не будешь бежать, — рявкнул парень, все еще тащил меня за руку.

Бросив рюкзак, я побежала за ним, ноги стучали по дороге, дыхание вырывалось с хрипом из горла, сердце гремело в груди. Двигатель грузовика становился громче. Парень повернул налево, на рынок, и мы нырнули под черно-желтую ленту «НЕ ВХОДИТЬ». Но это не остановило машину. Грузовик пронесся, разбивая барьер.

Парень все еще вел меня дальше, несся зигзагом среди прилавков, отталкивая людей с дороги. Грузовик за нами врезался в прилавок с рыбой, лед и рыба взлетели в воздух взрывом чешуи. Дамиен — или тот, кто был за рулем — собирался догнать нас любой ценой.

Мы приближались к концу рынка, и я споткнулась об бордюр и упала на колени. Парень помог мне подняться… но поздно, грузовик почти догнал нас. Он обвил руками мою голову и плечи, пытаясь защитить, я зажмурилась, приготовилась к удару. Раздался оглушительный скрежет, и я зажмурилась еще сильнее… а потом я услышала звон стекла, громкий стук.

Я осторожно открыла глаза. Грузовик резко остановился. Лобовое стекло разбилось, и водитель вылетел на дорогу впереди. Женщина, которая была за рулем, лежала кровавой кучей на асфальте. Пар поднимался из смятого капота грузовика, врезавшегося в бетонный столб.

На миг стало зловеще тихо. Парень ослабил хватку на мне, и я огляделась на хаос. Прилавки были перевернуты или разбиты на кусочки, товары на них разлетелись всюду. Некоторые люди сжимались в страхе группами, другие брели или просто застыли от шока. Крики боли раненых наполнили воздух.

Причина разрушения была в метре от меня. Грузовик был разбит, двигатель умер, радиатор хрипел. Лобовое стекло стало зияющей дырой… и смятый белый капот был в крови.

Раздался металлический скрип, дверь со стороны пассажира открылась, и Дамиен вышел, оглушенный, но целый.

Я издала тихий крик боли. Тихо, но решительно американец поднял меня на ноги. Скрытый облаками пара из машины, он увел меня к ближайшему прилавку, и мы сжались там с другими покупателями, которые прятались за ним.

Девушка в майке и шортах сжала мою руку и выдохнула:

— У него пистолет!

Она посмотрела на Дамиена, потом на меня. Ужас проступил на ее лице, ее розовая помада и лиловая тушь сильнее выделяли ее страх. А потом ее лицо исказил настоящий ужас. Ее глаза стали дикими, темными. Губы скривились в оскале. И ее хватка на моей руке стала крепче, накладные ногти впились в мою плоть.

— Девчонка тут! — завизжала она, ее голос тоже изменился. Она вдруг стала звучать старше, рассмеялась. — Тут! Тут…

Но ее крик прервал американец, который ударил ее ладонью по шее. Ее глаза закатились, и она обмякла на земле, потеряв сознание. Не слушая возмущения других покупателей, он буркнул:

— Вот так удача. Дозорный.

— Ч-что за дозорный? — пролепетала я, глядя со страхом на женщину, которую он вырубил.

Но не было времени объяснять. Дамиен заметил нас. Подняв пистолет, он выстрелил. Пуля пролетела над моей головой, срикошетила от металлической рамы прилавка. Он не успел выстрелить еще раз, мой спаситель схватил меня за руку и потащил в ближайший переулок. Дамиен побежал за нами, тихий, но быстрый.

Мы выбежали на дорогу, бросились между машин к другой стороне. Мои легкие горели, ноги спотыкались, пока мы пытались уйти от преследования на улицах.

— Беги! — подгонял меня парень, видя, что мне было сложно поспевать за ним.

Мы повернули на людную улицу слева, миновали автобусную остановку, пассажиры как раз выгружались. Дамиен застрял в толпе, и мы оторвались от него. У следующей развилки мы повернули направо, потом налево, снова направо, и я стала думать, что парень наугад менял направление, пока мы не остановились возле синего мотоцикла. Он вытащил из кармана джинсов ключи.

— Что… проис… ходит? — выдавила я, быстро дыша.

Но парень игнорировал меня, сунул мне в руки шлем. Он запрыгнул на мотоцикл, завел двигатель.

— Залезай, — приказал он.

— Ты умеешь на таком ездить? — воскликнула я, ошеломленно глядя на него. Он не выглядел достаточно взрослым, чтобы у него было удостоверение.

— Конечно, могу! — нетерпеливо ответил он. — Я был в «Ангелах Ада»* в шестидесятых. Залезай!

— Нет! — я игнорировала его странный ответ. — Сначала скажи, что происходит. Кто ты? Почему меня преследуют… даже похитили? Еще и стреляли!

Парень оглянулся на дорогу.

— Скорее! На это сейчас нет времени.

Я стояла. Я ощущала себя как в торнадо, была испугана и потрепана. Но я не могла позволить ему увезти меня. Я не знала, кем был этот парень, или куда он меня увезет.

Он выругался.

— Ладно… я расскажу тебе по пути!

Я все еще мешкала мгновение, а потом заметила, как Дамиен выбежал из-за угла с пистолетом в руке, устремился к нам. Я быстро надела шлем и запрыгнула на мотоцикл, обвила руками пояс парня.

— Крепко держись, — сказал он и устремился вперед под грохот выстрелов.

* — клуб мотоциклистов

9

Мотоцикл ревел, пока мы неслись по дороге. Я еще ни разу не каталась на мотоцикле, и скорость, с которой мы двигались, ужасала. Несколько машин полиции и скорая пронеслись в противоположную сторону, гудя сиренами, их огни сверкали. Шок охватил меня, и я думала, что меня стошнит. Разум кипел от вопросов, страхов и сомнений. Я переживала за бедных людей, которых сбил грузовик, за женщину, которую подстрелил Дамиен. Эмоции метались между паникой, виной, яростью и смятением.

Парень поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.

— Ты ранена? — крикнул он поверх шума двигателя.

Я покачала головой, и он с облегчением улыбнулся мне.

— Хорошо. Я Феникс, кстати.

— П-привет. Я Д-Дженна, — выдавила я.

— Дженна Адамс, знаю, — сказал он, мы проносились мимо улицы, которую я знала.

— Мой дом за углом, — закричала я ему на ухо.

— Знаю, — ответил Феникс, но ехал дальше.

— Нам нужно туда. Мои родители…

— Там опасно.

Он завернул за угол, пронесся мимо знака, указывающего на центр Лондона. Парень знал многое обо мне, а я ничего не знала о нем.

— Ты обещал рассказать, что происходит! — крикнула я.

— На тебя охотятся, — заявил он.

— Охотятся? Как это понимать?

— Это моя вина… я поздно тебя нашел… Воплощенные знают, кто ты… они не остановятся… твоя душа…

Ветер хлестал по нам, шумели машины, и шлем мешал слышать, так что было сложно уловить все его слова. И в его словах не было смысла.

— Прости, Воплощенные? — спросила я.

Феникс сбавил скорость, машин стало больше у развилки у Элефант-энд-Касл.

— Охотники на души, — объяснил он. — Древняя религиозная секта, чья цель — найти Первых Предков и погасить их души навеки.

В его словах все еще не было смысла.

— Первых кого? — спросила я. — И что они хотят от меня?

Феникс приподнял бровь и потрясенно посмотрел на меня.

— Твою душу, конечно.

— Как это — душу? Почему?

— Потому что… — Феникс взглянул в зеркало и выругался. Он резко ускорился, и я чуть не выпустила его из рук. Я сжала ладони сильнее, держалась изо всех сил, пока мы неслись по дороге, мчались мимо машин.

— Медленнее! — закричала я.

— Не могу! — ответил Феникс. — Он нашел нас.

Я рискнула оглянуться и увидела Дамиена за нами. Он ехал на ярко-желтом мотоцикле с красными буквами ДОСТАВКА, он точно украл мотоцикл, грозя пистолетом, у бедного курьера. По бокам от него были два других байкера в черных шлемах с темными забралами. Моя кровь похолодела от беспощадной решимости Дамиена.

Трое байкеров ехали за нами, огибая машины, словно акулы среди других рыб. Машины гудели, мы пронеслись на красный свет, повернули и направились к Сити. Мои ноги напряглись, сердце билось в горле каждый раз, когда Феникс проносился между машин, где мы едва могли втиснуться.

— Склонись со мной! — крикнул Феникс, мы приближались к развилке на поразительной скорости.

Я старалась, но поворот с наклоном в сорок пять градусов был для меня почти слишком страшным. Асфальт пронесся в дюймах от моего лица. Мы как-то завернули за угол и выпрямились, но чуть не столкнулись с грузовиком. Феникс затормозил и повернул на другую сторону дороги. Я едва дышала от страха. Сердце колотилось, я рискнула взглянуть в зеркало заднего вида, и было видно, что Дамиен и его помощники приближались…

Феникс повернул налево, направо и снова налево, поехал по боковой дороге под рельсами Лондонского моста.

— Я не могу их стряхнуть! — закричал он, пока мы неслись в туннеле, рев двигателей мотоциклов гремел, отражаясь от кирпичных стен. Туннель выплюнул нас на другой стороне, и мы чуть не столкнулись с машиной, едущей навстречу.

Но первому байкеру у нас на хвосте повезло меньше. Он на скорости врезался в машину, кувыркнулся с мотоциклом и врезался в стальную ограду у выхода из туннеля. Я скривилась от ужаса и потянула Феникса за руку, но мы не остановились…

Как и Дамиен и еще один байкер.

Я крепче сжала Феникса, он несся дальше, повернул направо, и я заметила красную табличку «ПУТИ НЕТ».

— Нет! — закричала я. — Это односторонняя улица! — но это и было его планом.

Мы понеслись по дороге против течения машин, огибая их. За нами разозленный водитель загудел… уклонился… врезался в припаркованный грузовик… и перекрыл дорогу. В последний миг байкер в черном шлеме затормозил. Но Дамиен поехал по тротуару, и пешеходы разбегались, как испуганные голубы. Он ускорился и поравнялся с нами.

— Тебе не сбежать! — прорычал он и бросился на меня. Я закричала, он схватил меня за воротник куртки и попытался стащить с мотоцикла. Феникс ударил ногой по мотоциклу Дамиена, посылая его под автобус. Дамиен увильнул, чтобы избежать аварии, ему пришлось отпустить меня.

В конце односторонней улицы мы резко повернули налево и поехали к реке Темзе. Феникс сильно ускорился, пытаясь оторваться от Дамиена и другого байкера. Впереди были врата на Тауэрский мост а за ним на дальнем берегу Тауэр с четырьмя каменными бойницами пронзала горизонт города.

Мы приближались к мосту, раздался гудок, и огни загорелись красным, врата стали закрываться на дороге. Я подняла взгляд и увидела, что большой корабль с высокой мачтой ждал, пока его пропустят мимо моста.

Я в панике закричала на ухо Феникса:

— Мост! Он открывается!

— Вижу! — рявкнул он. Но решительно ехал дальше. Мы пролетели на красный свет и мимо закрывающихся барьеров. Дорога впереди уже раскололась пополам, и мост стал подниматься… быстро.

За нами байкер в черном шлеме бросил погоню, но Дамиен все еще несся, решив гнаться за добычей до конца.

Я слышала, как Феникс кричал мне держаться, пока он ускорялся, мчась по растущему склону. Будто я могла сейчас его отпустить! Конец моста был все ближе, и намерения Феникса стали понятными.

— Это безумие! — закричала я, обвивая руками его грудь еще крепче.

Брешь над рекой росла с каждым мигом, из метра стала двумя… пятью… Двигатель мотоцикла гудел, пока мы взбирались по склону, и я поняла… мы не справимся! Но было поздно разворачиваться…

Мы сорвались с края моста. Все мое тело ощущалось невесомым, желудок сжался.

На миг мы повисли в воздухе, и я смотрела с высоты птичьего полета на Тауэр, а внизу, будто бездна во тьме, ждала темная река Темза, желающая утопить нас. Миг казался жутким и нереальным, словно из фильма. Но потом я пришла в себя, и мы рухнули на другую сторону моста. Мотоцикл покатился вниз по склону. Феникс пытался управлять мотоциклом. Он затормозил, скользя, остановился у закрытого барьера на северной стороне реки.

Едва дыша от шока и облегчения, я оглянулась и увидела, как Дамиен попытался исполнить прыжок. Его желтый мотоцикл пронесся по воздуху, и у меня было мрачное чувство, что гонка не закончилась.

Но нет, брешь между половинками моста стала шире за секунды между нашими прыжками, и она оказалась слишком большой для него. Он почти попал на другой край.

Дамиен и его мотоцикл рухнули в реку внизу.

Феникс подъехал к балюстраде и выглянул.

— Ты его видишь? — сказал он.

Я посмотрела на мутные воды Темзы. Рябь расходилась кругами, но Дамиена и его мотоцикла не было видно. Я покачала головой.

— Ищи дальше, — приказал Феникс, все еще разглядывая реку. — Нужно убедиться… — он поднял голову от воя сирен, сообщившего о прибытии полиции на южном берегу, и мост стал опускаться. Двигатель мотоцикла взревел, заднее колесо крутилось. Феникс не ждал, пока полиция догонит нас, или когда всплывет Дамиен. Мы миновали открывшийся барьер и понеслись по дороге, пока нас не остановили.

Я сжимала спасителя онемевшими руками, оглушенная и уставшая от побега. Я не верила, что мы прыгнули между частями Тауэрского моста! Еще несколько поворотов, и Дамиен замедлился до приличной скорости и поехал по Лондону по правилам. Я уже не знала, где мы были. Мы заехали в переулок. Феникс выключил двигатель и выпрямил подставку, мы оба слезли с мотоцикла.

Я сняла шлем и прислонилась к кирпичной стене для поддержки. Все тело дрожало, как лист, и мне было плохо после адреналина, бегущего по мне. Я старалась подавить тошноту.

Феникс подошел к ржавой калитке в боку здания, отпер замок и открыл калитку со скрипом. Он указал мне заходить. Я осторожно прошла в фойе заброшенной станции метро. Тут было мрачно и пыльно, стекло кассы было треснутым, турникет — старым, это место явно не трогали десятки лет.

Феникс закатил мотоцикл, поспешил накрыть его брезентом в пятнах масла, а потом закрыл врата за нами. Он повел меня к бетонной спиральной лестнице, которая вела во тьму. Включив карманный фонарик, он показал путь и поманил меня за собой. Стук капель воды становился громче, холодный влажный запах был все сильнее с каждым шагом в глубины лестницы. Слабый дневной свет пропадал наверху. Внизу была лишь тьма.

Мы добрались до дна. Феникс вручил мне факел и в дрожащем луче света отпер тяжелую стальную дверь. Он включил свет, и полоска флуоресцентных ламп загорелась сверху.

— Мы тут в безопасности, — сказал он. — Хотя бы пока что.

В резком свете узкого туннеля было видно ряды старых металлических коек.

— Где мы? — спросила я.

Феникс повернулся ко мне, улыбка была на его юном, но мудром лице.

— Ты должна знать, Дженна. Ты была тут раньше.

10

Я окинула взглядом якобы бесконечный туннель, белые железные балки тянулись по потолку, как ребра мертвого кита. Койки тянулись вдаль, пропадали за поворотом. Я не помнила это место.

— Это — бомбоубежище со времен Второй мировой войны, — сказал Феникс. — Мы укрывались тут во время «Блица», ты и я.

Я нахмурилась в смятении.

— Но… та война была в прошлом веке! Я тогда еще даже не родилась.

Понимающе улыбаясь мне, Феникс снял байкерскую куртку и повесил ее на спинку койки. Он бросил кепку на смятый спальный мешок и провел утомленно руками по каштановым волосам. Его левое предплечье было перемотано, и на бинтах виднелось пятно засохшей крови. И все встало на место. Кожаная куртка. Кепка. Американский акцент. Синяки на лице.

— Ты — парень из парка! Тот, кто меня спас.

Феникс кивнул.

Я прищурилась.

— И ты все время преследовал меня.

Он хитро улыбнулся.

— Виноват. Это было для твоей защиты.

— Да? Так почему ты меня защищаешь?

Феникс пожал плечами.

— Это я делаю. Всегда это делал, — он вытащил из картонной коробки бутылку газировки и батончик с мюсли, протянул их мне.

Я была потрясена его ответом, покачала головой. Я не могла сейчас думать о еде.

— Тебе нужно, — он открутил крышку, почти осушил бутылку, — пока есть шанс.

Он снова вытащил ящик, нашел бутылку воды и вручил мне. В этот раз я приняла, открутила крышку и сделала большой глоток. Вода остудила и очистила мою голову. Я огляделась, заметила рюкзак у кровати. Маленькая плита, сковороды, тарелка, грязная утварь — а еще карманный швейцарский нож, открытый на клинке в три дюйма длиной. На кровати напротив была лампа, потрепанный от чтения журнал, небольшая стопка одежды и ящик припасов — хлопья для завтрака, хлеб, булочки, супы и прочие банки.

— Ты тут живешь? — поразилась я.

— Это убежище, — сказал Феникс, развернул батончик и откусил часть. — Места с сильной связью с нашим общим прошлым обладают элементом защиты. Они скрывают нас от Охотников на души и Дозорных неподалеку. Это не на сто процентов эффективно. Скорее как туман, а не силовое поле.

Я сделала глоток.

— О чем ты говоришь?

Стряхнув пыль с края койки, он указал мне сесть. Я с опаской заняла место, и он плюхнулся рядом со мной, пружины заскрипели от его веса. Его лицо было серьезным.

— Дженна, — он повернулся ко мне. — Ты из Первых Предков, перерождающейся душе с рассвета человечества. Мы с тобой прожили бессчетное количество жизней вместе. Воины омитл в джунглях Центральной Америки. Самураи в Японии. Матросы на испанском галеоне. Шайенны в долинах Северной Америки. Наши жизни переплетены, их много. Но ты в опасности. Всегда была и будешь. Воплощенные ищут Первых Предков, как ты, и уничтожают ваши души, надеясь этим потушить Свет Человечества. Но этих Охотников на души сложно заметить. Они могут выглядеть как кто угодно. И могут быть кем угодно. Нужно увидеть их глаза вблизи.

— Черные, как ночь, — шепнула я, думая о бездонных дырах глаз Дамиена.

Феникс кивнул.

— Они становятся такими, когда Охотник осознает свою природу. Потому мне приходилось ждать, пока они не сделают ход. Приходилось скрываться, иначе я потеряю свое единственное преимущество — элемент неожиданности.

Я покачала головой.

— Это не может быть правдой. Не верю. Почему я? Во мне нет ничего особенного… — голос застрял в моем горле, слезы выступили на глазах. — С-скажи правду, почему Дамиен пытался меня пристрелить?

Феникс нахмурился.

— Дамиен? Под таким именем он сейчас ходит? — он фыркнул и сухо рассмеялся. — Что ж, он пытался пристрелить не тебя. Он пытался убить меня.

Я потрясенно моргнула.

— Тебя! Почему?

— Потому что я — твой Защитник Души.

Я смотрела на Феникса, раскрыв рот, не понимая.

— Не пойми превратно, Дамиен хочет тебе смерти. Но не от пули, — Феникс откусил батончик. — Это ничего не решит. Это только оттянет ритуальное жертвоприношение в другую жизнь.

Я сделала глоток воды, чтобы смочить пересохший рот.

— Не понимаю.

Феникс доел и повернулся ко мне.

— Воплощенные не могут просто тебя убить, — объяснил он. — Им нужно исполнить церемонию жертвоприношения, древний и жуткий ритуал, чтобы потушить твою душу навеки.

— Ритуальное жертвоприношение? — прошептала я, думая о нефритовом ноже и нападении Дамиена на меня в парке, и заплакала.

Феникс опустил ладонь на мою, посмотрел на меня сапфировыми глазами. В них искрились звезды.

— Не переживай, Дженна. Я — твой Защитник Души, и моя миссия — защищать тебя, скрывать от Охотников на души.

Я хотела верить ему. Даже надеяться. Я представила себя в его объятиях, защищенную ото всей опасности. А потом отдернула руку. Конечно, я боялась Дамиена и его Охотников, но я должна была бояться и этого парня, его фантастических историй о перерождающихся душах и прошлых жизнях. Он вел себя заботливо, был сильным и храбрым — но что я знала о нем? Он явно был бездомным, может, еще и психом.

Я опустила бутылку с водой и встала с кровати.

— Не обижайся, но это все немного… безумно. Думаю, мне лучше пойти домой.

Феникс тоже встал, преградил путь к двери.

— Понимаю, звучит невероятно. У меня часто возникают проблемы с убеждением тебя. Ты редко помнишь свои прошлые жизни… Думаю, это способ скрыть тебя. Обезопасить. Если ты не знаешь, то и Воплощенные не сразу тебя заметят.

— Я хочу уйти сейчас же! — заявила я, его слова становились все бредовее.

— Выслушай меня, — попросил Феникс, вытянув руки, мешая мне сбежать. — У тебя хоть раз были сны, такие яркие, что казалось, что ты пережила их? Или такое сильное дежавю, словно ты уже была в каком-то месте раньше?

Я скрывала эмоции на лице, но странный случай с Великой французской революцией по время домашнего задания тут же всплыл в голове. Феникс заметил, что я помедлила, и ухватился за это.

— Ты знаешь или умеешь то, чему тебя никто не учил, Дженна?

Я сглотнула, в горле словно были камни. В школе я часто знала факты до того, как учительница по истории говорила о них, и я порой даже исправляла ее. И я как-то раз попробовала стрелять из лука — я не держала его в руках до этого, но все стрелы, которые я посылала, попадали в яблочко. Инструктор сказал, что у меня был талант, а мы с подругами решили, что это была простая удача. Но навык из прошлой жизни? Это было нелепо!

Феникс приблизился, опустил ладони на мои плечи и заглянул в мои глаза.

— Ты узнаешь лица незнакомцев? Ощущаешь древнюю связь, словно старые друзья воссоединились?

Искренность сияла в его глазах, и это было знакомо, но и пугало тем, что это было знакомо.

— Это отголоски твоих прошлых жизней, — объяснил он. — Перерождений твоей души. Проблески, как их зовут Первые Предки.

Я вспомнила странное видение, какое было, когда он взял меня впервые за руку. Казалось, мой мир рушился вокруг меня, и хоть я отрицала его слова, правда из них была в моем сердце. В моей душе.

— Пропусти меня! — завопила я.

— Я докажу тебе, — Феникс вытащил старый металлический потрепанный ящик из-под своей койки. — Опусти ладони на это.

— Что это? — с опаской спросила я.

— Аптечка. Аптечка первой помощи, с которой ты помогала мне во время «Блица». Пробный камень.

Я, хоть и относилась с недоверием, опустилась на колени рядом с ящиком. Я хотела доказать, что все его слова были ложью — ради его и моего здравого разума. Я опустила ладони на крышку, и…

Лампы замерцали сверху. Раздался громкий гул. Пыль сыпалась с потолка. Снова гул, и свет погас. Крики и скуление зазвучали в туннеле. Сирена выла во тьме. Едкий запах гари появился в воздухе. Загорелись газовые лампы, и стало видно бледные испуганные лица, женщины и дети смотрели на потолок в ужасе.

— Шрапнель вонзилась глубоко. Бинты остались? — спросил юный солдат с акцентом из восточного Лондона. Его вытянутое лицо было бледным от шока, но голубые глаза ярко сияли, он стиснул зубы от боли.

Я посмотрела на металлический ящик в своих руках, теперь новый, без вмятин, а потом на юношу, который лежал на койке. Я тут же узнала его, хотя его лицо и акцент были другими, как и имя… Гарри. На его правой ноге была кровавая рана. Рядом с ним на койке лежал другой бедный солдат, стонал и держался за руку.

Кивнув Гарри, я опустила аптечку, открыла ее и вытащила чистые бинты. Еще бомба взорвалась сверху. Бункер дрожал от взрыва, кирпичи разбивались вокруг, падали на меня. Я закричала…

— Что ты со мной сделал? — завопила я, убирая руки с ящика, словно он горел. Растерянная, ощущая тошноту, я посмотрела возмущенно на Феникса. Свет в туннеле вернулся, лампы горели ярко и резко. Взрывы и крики тоже пропали. Мы были одни в туннеле, койки были пустыми.

Феникс победно улыбнулся.

— Ты ощутила связь, увидела прошлую жизнь, да?

Я замотала головой, отрицая все, даже то, что знала.

— Нет… я не знаю… то, что я видела… — я увидела бутылку воды на полу у кровати. — Ты что-то добавил мне в воду, да?

— НЕТ! — возразил Феникс, схватил меня за руку. — Ты должна мне поверить. Твоя душа зависит от этого.

Я пыталась вырваться, но он не отпускал, а я боялась за свою жизнь. Я схватила банку горошка из его припасов и изо всех сил замахнулась в сторону его головы. Металлический край попал по его виску, и он рухнул на пол, оглушенный. Я вскочила на ноги и устремилась к двери, захлопнула ее за собой и побежала по спиральной лестнице.

Пока я бежала, я слышала, как Феникс кричал за мной:

— Дженна, вернись! Воплощенные знают, кто ты!

Но я не остановилась. Не осмелилась.

Его отчаянный голос преследовал меня на лестнице:

— Они не перестанут охотиться на тебя, Дженна. Ни сейчас. Ни когда-нибудь потом!

11

— Четверых человек убили, многие пострадали, когда грузовик въехал на рынок Клэпхэм этим утром, — сообщил серьезный голос, когда я открыла дверь дома и тихо прошла в коридор. Я слышала новости со своего места. — Женщина за двадцать остается в критическом состоянии после выстрела из пистолета в грудь. Полиция считает, что оба случая связаны, и они относятся к ситуации, как к террористической атаке, хотя ни одна организация еще не призналась в причастности. Уже были совершены три атаки, и как минимум троих подозреваемых проверяют на связь с атаками…

Я вошла в гостиную, на экране телевизора показывали фотографии троих человек. В двоих я узнала бандитов, которые пытались похитить меня. Женщина могла быть водителем грузовика. Дамиена среди них не было. Увидев меня на пороге, мама вскочила с дивана, ее тушь размазалась, гора смятых платков лежала на кофейном столике.

— Дженна! — завопила она, подбежала и поцеловала меня в лоб и щеки почти с отчаянным пылом. А потом она отодвинулась и посмотрела на меня мокрыми от слез глазами. — Мы с ума сходили, переживая за тебя. Из школы позвонили и сказали, что ты не пришла на тест утром. А потом мы увидели новости о нападении и боялись худшего… — мама разрыдалась.

Папа стоял за ней, смотрел на меня, и гнев, облегчение и радость боролись на его лице, которое казалось морщинистым, как старая кожа. Он словно постарел на двадцать лет с завтрака.

— Где ты была все это время? — сказал он.

— Я… — но слов не было. Я почему-то не хотела — не могла — говорить родителям о Фениксе. Почему-то хотелось защищать его и его существование. И я не хотела упоминать неудавшееся похищение. Пока что. Они уже были напуганы, и им не нужно было добавлять тревоги. — Я пряталась, — ответила я, решив придерживаться правды, насколько я могла. — После нападения я была так напугана. Я не знала, что делать. Потеряла счет времени…

— Почему ты не позвонила? — спросил папа. — Потому мы дали тебе телефон! Я отправил тебе кучу сообщений!

Я вяло пожала плечами.

— Я выронила рюкзак, пока бежала… простите, я потеряла телефон… я не хотела вас расстроить…

Мама обняла меня так крепко, что я боялась, что она никогда не отпустит.

— Мы на тебя не злимся, Дженна… Просто мы очень-очень переживали. Мы думали, что ты… — ее голос оборвался, она снова всхлипнула.

Новости уже перешли к следующей теме:

— У Тауэрского моста полиция расследует второй случай, который тоже связывают с нападением этим утром с грузовиком в Клэпхэме, — рассказывала репортер. За ней была фотография плавучего крана, достающего желтый мотоцикл доставки из реки. — После этого была гонка на большой скорости из четырех мотоциклов, мотоциклист с пассажиром перепрыгнул Тауэрский мост, пока он открывался, — репортер потрясенно приподняла бровь, на экране показали съемку телефоном в дрожащей руке, как мотоцикл летел между двух частей моста.

Я потрясенно смотрела на трюк. Его увидели с берега реки, мотоцикл и два человека на нем летели над растущей брешью, холодные воды Темзы были в сотне футов внизу. Было ясно, что Феникс сотворил чудо!

— Второй мотоцикл пытался преследовать, — продолжила репортер, — но не смог повторить такой прыжок и рухнул в Темзу. Несмотря на страхи, что мотоциклист утонул, юношу позже заметили вылезающим из реки возле Верфи Батлера. Он покинул сцену бегом и на своих ногах…

Я напряглась, кровь похолодела от новостей.

— Третий подозреваемый был окружен полицией и арестован, четвертый — под стражей в больнице Гая, он в критическом состоянии после аварии. Но безрассудный мотоциклист и неопознанный пассажир, по словам свидетелей, уехали на большой скорости на восток, в Сити. Полиция ищет информацию, которая может привести…

Остаток репортажа потерялся среди моей растущей паники.

— Ты в порядке? — спросила мама, ощущая напряжение моего тела.

— Мне нужно прилечь, — шепнула я, выбралась из ее рук и ушла в коридоре.

Мама хотела пойти за мной, но папа опустил ладонь на ее плечо, нежно отговорил ее.

— Хорошая идея, Дженна, — сказал он с уставшей улыбкой, его гнев сменился его обычной нежностью. — Утро точно было для тебя тяжелым.

Я на дрожащих ногах поднялась в свою комнату.

— Я загляну к тебе, — сказала мама мне вслед. И я услышала, как они закрыли дверь гостиной и стали негромко и напряженно обсуждать произошедшее.

Я рухнула на свою кровать и обняла Коко, своего зайца, прижала его к груди. Я ощущала себя разбито, почти опустела от шока. Новость, что нас с Фениксом заметили, покидающими сцену, не тревожила меня. Мы не были виновны. То, что Дамиен выжил после падения и сбежал… Мой мучитель все еще был на свободе.

Я схватила ноутбук со стола и включила его. Телефона не было, и я вызвала Мэй на видеозвонок через браузер. После пары гудков лицо лучшей подруги, осунувшееся и немного серое, появилось на экране. Она сидела на кровати, миска стояла на столике рядом с ней.

— Дженна! — воскликнула удивленно Мэй, глядя в камеру. — Почему ты уже дома?

— Привет. Ты в порядке? — спросила я.

Мэй кивнула.

— Конечно. Просто несварение. А как же ты? Как тест?

Я прикусила губу.

— Я не пришла.

— Что? — воскликнула Мэй, ее глаза расширились. — Чудо Мозг не пришла на тест! Как так вышло?

— Ты видела новости? — спросила я.

— Да, это ужасно, — Мэй надула губы. — Террористы с ума сошли. Как можно сбивать так людей…

— Это были не террористы, — перебила я. Мэй потрясенно моргнула и притихла. — Они охотились за мной.

Рот Мэй раскрылся.

— За тобой? О чем ты?

— Дамиен пытался похитить меня, — объяснила я.

Рот Мэй открывался все шире, пока я рассказывала ей о белом грузовике и похищении, о Фениксе, который спас меня, жуткой галлюцинации с ритуалом приношения жертвы. Она в ужасе слушала поразительные детали, как Дамиен в кого-то выстрелил, а потом попытался переехать меня и Феникс, и как мы с трудом сбежали на мотоцикле. Я рассказала и о том, как Феникс поведал мне об Охотниках на души, и что он был моим Защитником Души. А потом я раскрыла ей, как увидела себя в прошлой жизни во время «Блица» во Второй мировой войне. Пока я рассказывала, я понимала, как абсурдно это звучало.

В конце на лице Мэй смешались удивление, ужас и веселье.

— Ты разыгрываешь меня, да? — сказала она. — Это шутка за то, что я не пришла на тест по истории!

— Это не шутка, — ответила я ужасно серьезным тоном. — Как думаешь, что мне делать?

Мэй села прямее на кровати.

— Тебе нужно рассказать полиции.

Я опешила.

— Думаешь, они мне поверят?

— Наверное, нет, — Мэй тряхнула головой. — Точно не всему. Я бы оставила часть про прошлую жизнь при себе.

— Ты мне веришь? — спросила я, ощущая отчаяние в груди. Было страшно потерять хватку на реальности.

Мэй поджала губы, обдумывая ответ, и сказала:

— Думаю, Дамиен охотится за тобой, и тот Феникс спас тебя в парке и этим утром. Но я не знаю насчет историй о прошлых жизнях. Тебя обокрали, потом похитили. Это серьезно давит на голову. Тебе могли показаться те вспышки прошлого?

— Нет. Они ощущались как воспоминания, — возразила я. — Целые и полные. Я видела, ощущала запахи и вкусы, даже эмоции того момента. Я не могла вообразить такое, и это не были сны. Они были настоящими, как наш разговор сейчас!

— Но ты сказала, что Феникс мог что-то добавить в твою воду. Может, так и было? — напомнила Мэй.

Я вздохнула и пожала плечами.

— Не знаю, честное слово… Даже если он это сделал, это не объясняет все вспышки прошлого у меня.

Мэй снова притихла, задумалась. А потом сказала:

— Некоторые религии ведь верят в перерождение? Уверена, Приша говорила как-то об этом. Может, в этом что-то есть.

— Так я не безумна? — робко спросила я.

Мэй тепло улыбнулась мне.

— Нет, уверена, ты не безумна. Но твой ангел-хранитель может быть чокнутым. С его разговорами о «Воплощенных» и «защите твоей души» он звучит как псих… хоть он и смелый и, судя по твоим словам, красивый!

Она рассмеялась, я тоже, и мне стало спокойнее, мои инстинкты в бункере подтвердились. Но сердце пропустило удар от мысли о Фениксе, и глубоко внутри было желание снова увидеть его. Я попыталась подавить импульс.

— Так что делать, если Феникс снова найдет меня? — спросила я.

— Ты ощущаешь от него угрозу? — спросила осторожно Мэй.

— Наоборот, — призналась я. — Я ощущаю себя в безопасности. Это меня и пугает. Я его почти не знаю, так почему ощущаю такое?

— Это нормально. Он тебя защитил, — объяснила Мэй, а потом помрачнела. — Если честно, я больше переживала бы, что Дамиен снова тебя найдет. Он — настоящая угроза…

Нам помешал стук в дверь, и мама заглянула. Я хотела сказать ей, что говорила с Мэй, но заметила ее мрачное лицо.

— К тебе пришла полиция.

12

— Это ваши рюкзак и телефон? — спросила детектив, подняв прозрачный мешок с рюкзаком с цветочным узором и смартфон в блестящем чехле. Ее выражение лица было строгим, но не враждебным, серые глаза были проницательными и внимательными за темными очками, ее угольно-черные волосы были собраны в пучок. Она преставилась как детектив Катерина Шоу из службы столичной полиции, но она была в синем костюме и белой блузке, а не стандартной форме полиции.

— Да, — ответила я и потянулась за своими вещами. Но она не отдала их, а передала своему товарищу, полицейскому средних лет в форме. Он был толстым, с аккуратной бородой, выглядел как телохранитель, а не полицейский.

— Мы хотели бы оставить это как улики, если вы не против, — объяснила детектив Шоу, ее напряженный тон указывал, что это было утверждение, а не просьба.

— Улики? — резко спросил мой папа. Он пристально посмотрел на детектива. — Вы же не думаете, что наша дочь связана с атакой террористов?

Детектив Шоу вытащила блокнот из кармана пиджака и щелкнула ручкой.

— Это мы и пришли выяснить, сэр. Мы просто хотим задать Дженне пару вопросов. Уточнить кое-что.

Мои родители с тревогой переглянулись, детектив села напротив меня за стол в столовой и глядела мне в глаза. Я заерзала на стуле. Комната вдруг стала жаркой и душной. Во рту пересохло.

Мама села сбоку за стол, держала чашку чая в руках, но не пила его. Папа стоял рядом с ней, скрестив руки, хмурясь и выглядя неловко в этой ситуации.

Детектив Шоу холодно улыбнулась мне. Если она хотела успокоить меня, ее натянутая улыбка только сильнее встревожила меня.

— Дженна, — начала она, — вы можете подтвердить, где были этим утром?

— Я… шла в школу, — ответила я, дрожь в голосе была заметной.

— Школа Оклэндс? — спросила она, и я кивнула, она записала это. — Вы были поблизости рынка Клэпхэм?

Я снова кивнула, и она сделала еще запись.

— Вы видели те нападения?

Я снова кивнула. Я не знала, сколько можно рассказать этой женщине. Я боялась, что скажу что-то, что подставит меня. Мэй советовала мне обсудить дело с полицией, и они были тут. Но поведение детектива тревожило, и я ощущала себя как преступница, а не жертва.

— Если нужно, вы смогли бы опознать напавших? — спросила она.

— Наверное, — ответила я.

Детектив Шоу показала зернистую фотографию с камеры наблюдения на рынке Клэпхэм.

— Узнаете мальчика на фотографии?

Я смотрела на черноволосого бледного юношу среди разрушенных прилавков. Его лицо было размытым, но я тут же узнала его. Я поежилась. Даже на фотографии парень был зловещим, и кожу покалывало.

— Да, — сказала я. — Его зовут Дамиен.

Детектив посмотрела на полицейского и приподняла бровь. Это явно заинтересовало ее.

— Что еще вы о нем знаете, Дженна? — спросила она.

Не желая раскрывать хоть что-то об Охотниках на души, сочиненных Фениксом, я пожала плечами и сказала:

— Ничего такого.

Детектив Шоу склонилась над столом, уперлась в него локтями и пронзила меня взглядом.

— Ничего? Несколько свидетелей говорят, что видели, как вы выбрались из белого грузовика, вовлеченного в нападение…

— Стойте! — перебил папа, выпрямив руки. — Это уже не просто уточнения. Кто эти свидетели? Разве мы не должны позвать адвоката для таких вопросов?

— Вряд ли это нужно, — сказала детектив Шоу. — Да, Дженна? — ее твердый тон снова сделал это утверждением, а не вопросом.

Я без слов покачала головой, радуясь и немного боясь, что придется рассказать кому-то из полиции о своем мучителе. Я глубоко вдохнула.

— Думаю, Дамиен пытался похитить меня…

— Похитить? — закричала мама, чуть не пролив чай. Я избегала ее испуганного взгляда и продолжила:

— Он и другие бросили меня в грузовик… но я смогла сбежать. И тогда он попытался застрелить меня…

— Дамиен пытался выстрелить в вас? — уточнила детектив Шоу.

Я кивнула.

— Он промазал и попал по бедной женщине, — слезы жалили глаза, подбородок дрожал, пока я вспоминала трагичный случай. — Неделю назад Дамиен и его банда обворовали меня в парке возле музея…

Папа бросился вперед, уперся руками в стол. Он потрясенно смотрел на меня.

— Дженна, почему ты не рассказала нам об этом? — потрясенно спросил он. — Мы могли бы что-то сделать. Вызвать позицию. Арестовать его!

Видя возмущение из-за предательства на лице отца, я ощущала, что подвела его, и заплакала.

— Я… я боялась… я не знала, что делать… я переживала, что никто не поверит мне…

Мама придвинулась и обвила рукой мои плечи.

— Все хорошо, милая, — сказала она, дав мне платок. — Ты дома. Ты в безопасности. Тебе не нужно бояться.

Я успокоилась, и детектив Шоу спросила:

— Почему вы думаете, что Дамиен хотел похитить вас?

Вытерев глаза, я ответила после паузы:

— Я… не знаю.

Она пристально смотрела на меня, явно ждала другой ответ. Правду.

В тишине атмосфера в комнате стала тяжелой. Давление, чтобы я что-то сказала, росло, словно вес давил на грудь. Но я знала, что правда, или то, что мне раскрыли, была такой невероятной, что все подумают, что я сошла с ума или врала.

Когда молчание стало невыносимым, детектив Шоу спросила:

— Кем был юноша, с которым вы были?

— Что… — я сглотнула. Я снова ощутила сильное желание защитить Феникса. — Какой юноша?

Детектив постучала нетерпеливо ручкой по блокноту.

— Тот, с кем вы сбежали, — сказала она.

Я опустила взгляд на стол, решительно избегая ее взгляда.

— Я не знаю, кто он, — пробубнила я. — Я его раньше не встречала.

Детектив Шоу поджала губы. Она сделала пометку в блокноте, протянула руку к полицейскому, и он передал ей тонкую папку. Она открыла ее, отыскала внутри фотографию паспорта юноши с высокими скулами, оливковой кожей и каштановыми волосами. Его глаза казались темнее на фотографии, и я не знала, видели ли они в них сияние звезд.

— Что ж, — сказала она, — предварительное расследование раскрыло несколько фактов о нем. Его зовут Феникс Риверс. Он — гражданин Америки, родился в Флагстафф, Аризона, судя по его паспорту. Отец неизвестен. Мать — Анжела Силва, изначально из Кордобы, Мексика, она умерла в автомобильной аварии, когда ему было три года, и его растили в нескольких приемных семьях. Похоже, он был проблемным ребенком. Судя по множеству записей психотерапевтов, он проходил лечение. Он прилетел в Хитроу тридцать два дня назад из Лос-Анджелеса. Куда он отправился дальше, неизвестно. Я хочу знать, Дженна, как ты связана с ним.

Я сцепила ладони под столом, они были липкими, сердце колотилось.

— Связи нет.

Детектив Шоу прищурилась за очками.

— Тогда почему он рисковал жизнью ради тебя?

Я пожала плечами.

— Наверное, потому что он — хороший человек.

— Где он сейчас?

— Н-н-не знаю, — я соврала отчасти. Он все еще мог быть в подземном бункере, но инстинкты не дали мне раскрыть это.

Детектив Шоу отклонилась на стуле, медленно вдохнула.

— Я не верю, что ты говоришь мне всю правду, Дженна, — заявила она. Отец открыл рот, чтобы возразить, но она подняла руку, прерывая его. Она вытащила из папки фотографию с камер у Тауэрского моста. Двое на синем мотоцикле, лицо Феникса было четко видно под его синей кепкой, но лицо пассажира скрывал шлем. — Феникс Риверс был опознан как один из мотоциклистов в случае на Тауэрском мосту, — она окинула меня взглядом, отметила мои джинсы, белую блузку и зеленую куртку. — Твоя одежда совпадает с фотографией, значит, ты могла быть его пассажиром.

Воздуха в комнате вдруг стало мало, и я отчаянно хотела, чтобы кто-то открыл окно. Мои родители разглядывали меня, словно не знали меня, их лица исказило потрясение. Полицейский встал у двери, будто ожидал, что я попытаюсь сбежать, а детектив Шоу продолжала пронзать меня взглядом.

Под весом враждебных взглядов моя защита не выдержала. Рыдая и всхлипывая, я рассказала всю историю: рассказ Феникса о прошлых жизнях и Первых Предках, Воплощенных и Охотниках на души, намерение Дамиена убить меня в ритуале. Я не призналась в своих вспышках прошлого, боясь, что полиция и родители усомнятся в моем психическом здоровье. Но когда я закончила, они все смотрели на меня с почти унизительной жалостью.

Ледяное поведение детектива Шоу оттаяло. Она коснулась моей ладони.

— Дженна, ты поступила правильно, рассказав нам. Конечно, ты напугана и растеряна после того, что ты испытала. Этот Феникс тебя спас, но, по моему профессиональному мнению, он пользуется тобой в твоем уязвимом состоянии.

Я посмотрела на нее и нахмурилась.

— Зачем ему делать это?

— Судя по его детству, медицинской истории и факта, что он — сирота, у парня проблемы с привязанностью, — объяснила она. — Он создал выдуманный мир с Защитниками Душ и Охотниками на души, чтобы заманивать жертв и делать их зависимыми от него. Я бы не верила его словам. Я не психолог, но он звучит как параноидальный шизофреник.

— Что? — спросила я.

— Человек с хроническим психическим расстройством, когда теряется связь с реальностью. Такие люди обычно безвредны, но они часто верят, что их преследуют, и против них что-то затевают. А еще они могут верить, что они — важные или знаменитые, это подходит к рассказу Феникса о прошлых жизнях. Многие случаи шизофрении сложные, но этот парень — исключительный. Его история не требует доказательств, потому она хорошо действует.

Оценка детектива обнадежила и расстроила меня.

— Так Феникс бредит? — спросила я.

Детектив Шоу кивнула.

— Я бы даже сказала, что это опасно. Учитывая его смелые трюки, он серьезная угроза тебе, как и тот парень, Дамиен… если не больше.

13

— Нам нужно забрать Дженну для официального заявления, — заявила детектив Шоу, встала и закончила допрос. Она отдала приказ полицейскому, пошел вокруг стола ко мне.

Но папа вмешался:

— Нашу дочь забирают как свидетеля или подозреваемого?

— Это просто стандартная процедура полиции, мистер Адамс, — ответила детектив Шоу. — Мы не арестовываем ее. Она просто помогает нам в расследовании. Но если вам будет спокойнее, то вызовите адвоката.

Полицейский указал моему отцу отойти. Папа не двигался миг, а потом с неохотой пропустил офицера.

— Да, я вызову адвоката, — сказал он.

Я вдруг стала нервничать, когда меня взяли за руку и повели из столовой.

— Это нужно делать сейчас? — спросила мама, спеша за нами по коридору.

— У нас мало времени, расследование связано с террористами, миссис Адамс, — ответила детектив Шоу, открыла входную дверь и направила меня к холодному свету солнца.

— Но Дженна сказала, это было похищение, а не атака террористов, — напомнила мама.

— Это нам решать, — ответила детектив Шоу, пока меня вели по дорожке к бело-синей машине полиции, припаркованной у нашего дома. Она открыла заднюю дверцу, и офицер помог мне сесть внутрь.

— Разве не мы должны везти Дженну в участок? — твердо сказал папа.

— Ради безопасности вашей дочери лучше поступить так, — сказала детектив Шоу. — Дженна — ключевой свидетель атак террористов, так что она — потенциальная мишень. Если Феникс невменяемый, каким он кажется, а этот Дамиен так беспощаден, как вел себя до этого, то безопаснее всего для нее в полицейском участке. Чем быстрее мы попадем туда, тем лучше. Вы можете следовать в своей машине. Мы вас подождем.

Казалось, папа прыгнет на заднее сидение полицейской машины со мной, но детектив закрыла дверцу, и я вдруг оказалась одна в машине.

Отец побежал за курткой и ключами машины, а мама спешила обуться. Детектив и полицейский быстро и пылко обсудили, кто будет за рулем, и мужчина отдал ей ключи и поспешил на место пассажира. Я возилась с ремнем безопасности, ладони дрожали, тревога росла. Опасность от Дамиена стала вдруг чересчур настоящей. Если полиция вела себя так нервно, то я имела повод беспокоиться. Даже больше, ведь второй угрозой был Феникс и его нестабильное состояние разума.

В окно я смотрела, как мои родители поспешили запереть дом и побежали к гаражу. Хоть она обещала ждать их, детектив Шоу села за руль, завела двигатель и направила машину по дороге. Я оглянулась. Серебряный Вольво родителей только выехал на дорогу. В конце нашей улицы детектив Шоу повернула направо и ускорилась, огни машины горели, но сирена молчала. Мои родители с трудом следовали за полицией.