Обелиск

Виталий Савченко

ОБЕЛИСК

Рассказ

Обелиск стоял на плоской вершине небольшого холма в восточной части города. Он был хорошо виден еще за много километров до въезда в город. Гигантское сооружение представляло собой стартующий космический корабль серебристая ракета, поднятая так высоко в небо, что порой она скрывалась в облаках.

Обелиск был воздвигнут давно, лет триста назад, в честь первых полетов к другим планетам Солнечной системы. Внутри обелиска разместился Музей освоения космоса.

С той поры как вырос над городом обелиск, а музей принял первые уникальные экспонаты, многое изменилось. Например, очертание города. Он не очень развернул свои границы, но зато обзавелся двенадцатью городами-спутниками.

Старый же город превратился в один огромный административно-промышленный комплекс с несколькими научно-исследовательскими институтами. Это и определяло современное лицо древней части города. Здесь выросли высокие, в полсотни этажей, здания центров управления.

Этажи нанизывались на иглообразные основания и вращались в течение дня за солнцем, создавая благоприятные условия для работы. Производственные здания и лаборатории институтов почти все были с полусферическими совершенно прозрачными крышами. Правда, прозрачной такая крыша казалась только изнутри здания. С улицы крыши отливали матово-серебристым или золотистым цветом, и казалось, что среди каменного леса распустились диковинные цветы с небывалого размера лепестками.

Исчезли тротуары и улицы. Жители получили в свое личное распоряжение легкие и удобные атомо- и плазмобили. Похожие на большие дождевые капли всевозможных расцветок, они бесшумно проносились на небольшой высоте или гроздьями висели у стояночных автоматов, которые удивительно напоминали в часы работы старинных торговцев детскими воздушными шариками.

Да, многое изменилось вокруг за три сотни лет. А обелиск все стоит на прежнем месте, древний и одинокий, напоминая о самых первых дерзновенных шагах Человечества в космическое пространство.

Со вчерашнего дня я не мог равнодушно смотреть в сторону обелиска. Он настойчиво напоминал мне о провале в Академии космической навигации. Председатель приемной комиссии сказал, что с моим здоровьем нечего и думать о космических полетах. В утешение он напомнил, что есть другие космические специальности, очень важные и нужные здесь, на Земле.

Но разве это могло смягчить удар? Я с детства готовился покорять пространство, и вдруг вот так, сразу, отказаться от своей единственной мечты!

Я был растерян, подавлен, смятен.

Другим людям в жизни везет. Они всегда добиваются чего хотят. Взять, к примеру, моего отца. Целые дни он проводит в своей лаборатории и глубоко убежден, что важнее его дела не существует на свете.

Когда я рассказал ему-о своем несчастье, он даже обрадовался.

- Вот и хорошо,- сказал он.- Будешь пока помогать мне, а со временем и сам станешь микробиологом.

Я не стал его переубеждать, все равно это было бесполезно.

Вот Ингра - другое дело. Ей можно объяснить все.

И она поймет.

Ингра - моя девушка. Мы каждый день встречаемся с ней у обелиска. Эта традиция существует очень давно. Еще мой дед назначал свидания у холма.

Сегодня я с особым нетерпением ожидал Ингру. Мы виделись только вчера, но мне казалось, что уже прошло несколько дней. Я соскучился по ее раскосым темно-зеленым глазам, по ее быстрой насмешливой улыбке.

Вокруг обелиска разрослась сирень. Тяжелые белые и фиолетовые гроздья усыпали кусты. Я выбрал для Ингры одну ветку и положил ее рядом с собой на скамью.

На мраморной мемориальной доске лежали тайланты.

Эти странные цветы были завезены на Землю с Марса.

У них было замечательное свойство изменять окраску в зависимости от освещения.

Сейчас тайланты были изумрудными.

Ингра не опоздала.

Она молча подставила прохладную щеку для поцелуя и села рядом со мной.

- Ты уже знаешь? - спросил я.

Ингра молча кивнула головой.

- Ну, и что ты думаешь об этом?

- Ничего.

- Я тебя не понимаю!

- Мне кажется, трагедии не произошло. В школе у тебя были неплохие успехи в физике. При желании всегда можно стать ученым.

- Вы что, сговорились?!-взорвался я.-Отец предлагает быть биологом, ты - физиком, мама, чего доброго, посоветует идти в администраторы, командовать роботами, а я мечтал быть пилотом! Космическим пилотом. Поймите вы это, наконец!

- Управлять роботами кто-то же должен, -спокойно возразила Ингра.

- Ну, знаешь ли, такого я от тебя не ожидал!

В глазах у Ингры появился знакомый упрямый прищур, они еще больше потемнели. Я почувствовал, что мы с ней вот-вот рассоримся окончательно, может быть, навсегда, и примирительно сказал:

- Представь себе, как тяжело отказываться от того, к чему стремился, готовился с детства, и ты поймешь меня.

- Нет,- вдруг резко ответила Ингра,- я не пойму тебя до тех пор, пока ты не перестанешь изображать из себя разочарованного неудачника. Вот его понимаю, а тебя нет.

Я посмотрел туда, куда показала Ингра, и увидел человека в голубом костюме. На его груди сиял знак Дальнего Космического Разведчика из чистого ладия, самого редкого металла, получаемого только в лабораторных условиях. Этот металл излучал чуть голубоватый яркий свет и таинственно мерцал, словно далекие звезды. Человек сидел на камне у самого обрыва, втянув совсем седую голову в сутуло поднятые острые плечи, как одинокая, нахохлившаяся птица.

Мне часто приходилось видеть его здесь всегда в одно я то же время. Он сидел на камне до захода солнца и уходил в сумерках, когда вспыхивали первые звезды.

- Ты знакома с ним? - с завистью спросил я Ингру.

- Нет, лично нет,-ответила она,-но ведь и ты хорошо знаешь его. Это Николай Петрович Горин. Лет десять назад о нем говорила вся Земля. V удивительная история его жизни стала примером мужественного (лу.кения науке,всему человечеству.

И тут я вспомнил, я хорошо вспомнил все, что знал об этом человеке.

...Это было в те времена, когда люди ощутили неведомое им раньше чувство власти над космосом. Человечество неудержимо стремилось в Пространство. Строительство фотонных ракет, первые полеты к звездам, поиски разумной жизни.

Горину было девятнадцать лет, когда закончилось сооружение обелиска. Возможно, так же, как и я, глядя на многотонную иглу, вонзившуюся в небо, он мечтал о неизведанных космических трассах.

За время его обучения в Академии космической навигации уже были совершены полеты к ближним звездам Альфа Центавра, к звезде Бернарда, к Сириусу. Но нигде в пределах десяти световых лет не было обнаружено следов разумной жизни.

Все новые и новые корабли уходили в Пространство.

Все глубже во Вселенную проникали Дальние Разведчики. Их имена высекались на мраморной плите обелиска. И если смельчаки не возвращались, обелиск всегда напоминал о них.

Когда была достигнута околосветовая скорость, люди впервые столкнулись с заметным сокращением времени. Вернувшись из далеких рейсов, космонавты заставали -своих сверстников значительно постаревшими, потому что время на Земле шло быстрее, чем в каюте Звездолета.

Горин сдал экзамен на звание Дальнего Разведчика, когда астрономы приняли сигналы разумной жизни из созвездия Волопас. До этого они напрасно проводили бессонные ночи у радиотелескопов, вылавливая среди шумов и помех голоса далеких миров, потому что высокоорганизованные обитатели далеких Галактик давно отказались от устаревшей радиосвязи и общались с помощью концентрированной психологической энергии.

...Наконец и на Земле была разгадана природа биоизлучений мозга.

Спонтанная телепатия была известна людям уже много веков назад. Способность передавать и принимать мысли на расстоянии окружалась мистическими и религиозными тайнами. Только блестящий расцвет науки позволил ученым проникнуть в глубины человеческого мозга. Биоизлучения оказались лучистой энергией, стоящей на границе между субдлинноволновым диапазоном радиоволн и гравитацией. Открытия психо-физического эффекта сделало их универсальным средством космической связи.

Сотни добровольцев засыпали ученых просьбами использовать энергию их мозга для связи с другими мирами.

Из всех желающих были отобраны лишь те, у которых биоизлучения мозга имели сходную частотную характеристику. Накопленная энергия была собрана пси-локатором в узкий пучок и направлена в Пространство.

И вот пришел ответ. Ближайшие разумные существа жили в районе звезды Арктур, созвездия Волопас, на пятой двойной планете. Несколько десятков земных лет идет световой луч от этой планеты к Земле и возвращается обратно, а пси-импульс покрывает это же расстояние всего за пять месяцев.

Правда, уже первые полеты к звездам подтвердили предположение древнего ученого Эйнштейна о том, что при движении корабля с равномерно возрастающим ускорением на скоростях, близких к световым, будет проявляться так называемый "парадокс пространства". Оно как бы сокращается в полете. Но даже если на путь будет затрачено всего десять-двенадцать лет, за это время на Земле пройдут столетия. Космонавты, вылетев в Настоящем, вернутся в Будущее.

Это заманчиво и страшно.

Но люди не испугались. На стапелях еще строился импульсный звездолет "Ореол", когда из самых молодых Дальних Разведчиков была создана его команда. Командиром "Ореола" назначили Николая Горина.

Десять человек, лучших из лучших своих сыновей, посылала Земля в полет.

До отлета оставалось двадцать дней. Члены экипажа каждый по-своему проводил свободное время. Одни улетели в горы последний раз взглянуть на родные заснеженные вершины, другие забрались в леса или к реке, чтобы в последний раз услышать шелест листьев, ощутить запах травы, увидеть блеск солнечных бликов на зеркальной глади воды, третьи ни на минуту не расставались со своими родными и близкими, друзьями.

И вот настал день старта. Космонавты выстроились перед "Ореолом". Загремели залпы торжественного салюта. Их провожала Земля. Но не было в прощании горести. Матери отворачивались в сторону, смахивая непрошеную слезу. Разве имели они право плакать, когда их сыновей посылала на подвиг сама Земля - величайшая мать всех матерей!

Миллионы людей следили по телевизорам, как космонавты один за другим скрывались в люке космического великана.

Вспышка пламени, оглушительный грохот - и корабль превратился в сверкающую звезду, которая растаяла в небе.

Вначале его связывала с Землей тоненькая ниточка радиоимпульсов, затем оборвалась и она.

Шло время. Каждая минута, проведенная на борту звездолета, для людей Земли превращалась в дни, часы и месяцы, дни-в годы. Умерли люди, проводившие смельчаков в полет, родились новые.

Великая река времени течет, омывая континенты, она стирает целые цивилизации и рождает новые. "Представь себе алмазный куб, грань которого равна ширине Ганга,- говорил древнеиндийский мудрец своему ученику,- раз в тысячелетие прилетает ворон и чистит свой клюв об алмазную грань. Постепенно глыба истачивается. Время, в течение которого вороний клюв изотрет глыбу так, что от нее не останется ни зернышка,- лишь мгновение в вечности".

Но как ни ничтожна человеческая жизнь по сравнению с Вечностью, люди успевают обессмертить ее.

Может быть, поэтому люди ждали возвращения "Ореола".

И когда он приземлился, его встречали.

Из корабля вышли только четверо. Остальные погибли в пути. Но и эти четверо были из другого мира, из мира прошлого.

Молча стояли они и смотрели на Будущее, на незнакомых людей, на изменившийся облик города.

И толпа встречающих тоже молчала. Потому что самые восторженные почести не могли бы заменить космонавтам их Прошлого. Все понимали, что как ни прекрасен их мир, он все же чужд и странен людям, прибывшим из Времени.

И никто не удивился, когда четыре старика в голубых костюмах тяжелой походкой людей, привыкших к невесомости, направились к обелиску. Они несколько минут молча стояли перед ним, опустив головы, и никто не посмел нарушить этого молчания, потому что все понимали, что обелиск единственная веха, связывающая космонавтов с привычным утерянным миром.

А потом самый старший из них, тот самый, что сейчас сидит на камне, положил на мемориальную доску букетик тайлантов. За ним и его товарищи положили цветы на ту самую мраморную плиту, где были высечены и их имена.

Имена членов экипажа "Ореола"...

...Мне стало стыдно. Все мои несчастья показались мелкими и ничтожными в сравнении с переживаниями старого космонавта. Мне хорошо были видны слова, высеченные на цоколе обелиска: "ЧЕРЕЗ ИСПЫТАНИЯ - К ИСТИНЕ". Только сейчас я до конца понял всю глубину этих слов.

Пройдут века и еще века, но люди по-прежнему будут стремиться к знаниям. Как и раньше, будут уходить в далекие рейсы корабли, чтобы в глубинах Неизвестности разыскать и принести домой, на Землю, драгоценное зерно Истины.

Последний луч солнца скользнул по вершине обелиска и скрылся за горизонтом. Человек в голубом встал и пошел.

Он твердо ступал по разноцветным иллариевым плиткам, которыми была выложена дорожка аллеи.

Когда он поравнялся с нашей скамьей, Ингра бросилась к нему и протянула ветку сирени.

Старый космонавт взял в руки сирень и посмотрел на Ингру и на меня. Встретившись с ним взглядом, я невольно поднялся со скамьи, да так и остался стоять, глядя в его изумительные глаза. В них не было и намека на грусть, был взгляд человека, коснувшегося на страдание. Это Истины.

Он шел молча, прижав ветку сирени к голубому костюму. О чем он думал? Быть может, перед ним в лице двух молодых людей воскресли образы далекого прошлого, или ветка сирени показалась ему символической наградой за трудный жизненный путь? Нам это было неизвестно. А он ничего не сказал.

Я взглянул в сторону обелиска.

Тайланты, лежащие на мраморной доске, светились мягким бледно-голубым светом.