Нулевой экземпляр. Часть 1. Пепел

Глава 1.

«Четыре человека».

Город Нерск. Цех заброшенного завода «РечМаш». Сентябрь 2017г.

– А долго ещё ехать? – послышался голос с заднего сидения.

– А что, ты куда-то торопишься? Светка тебе надолго уезжать не разрешает? – насмешливо ответил водитель.

– Слушай, ты не переживай. Она знает, что ты поехал с нами. Я и сама долго ездить не хочу. И ребята тоже торопятся. Не нагнетай обстановку. И панику не создавай, – успокаивала сидящая рядом девушка.

– Да я ничего не нагнетаю. У меня просто какое-то… плохое предчувствие. Вот и всё.

– Вот предчувствие своё нужно было дома оставить, вместе с его обладателем, – донеслось с пассажирского сиденья.

– Колян, сами же всё понимаете. Света, конечно, ничего не скажет, но объяснять мне всё равно придётся, зачем я с вами посреди ночи за каким-то чёртом отправился. Да еще и в заброшенное здание. На развалины. Не любитель я таких вылазок, знаете ли.

– Юля, уйми его, – обернулся водитель, смотря на девушку грозным взглядом.

– А я что? Мне и самой неуютно.

– Сейчас уже подъезжаем. Говорил же, недалеко. Если бы не дорога, я бы быстрее доехал, – сказал Артём.

– Так, а что там всё-таки? – поинтересовался Николай.

– А вот если повезёт, то сами всё увидите. Всё, успокойтесь, мы подъезжаем.

– Если повезёт? Это как? – искренне удивился Семён.

Машина остановилась в десяти метрах от бетонного блока, перегородившего путь. Дорога позади него шла вдоль огромного здания, с трудом различимого в свете тусклых фар, а моросящий дождь сводил видимость к минимуму. Серые стены давно опустевшей постройки, украшенные хаотично расположенными оконными проёмами, усиливали и без того присутствующую в ребятах тревогу. Усугубляли её крайне пасмурная погода и тёмное время суток.

Автомобиль ещё какое-то время стоял, освещая грязную лужу, которой являлась дорога к главному входу. Когда фары погасли, в салоне засверкал свет ручных фонарей, а пару минут спустя из салона вышли четыре фигуры. Пройдясь по зданию белыми лучами, все четверо побрели в сторону ржавых ворот, обходя и перескакивая лужи. Внутри крыша хоть частично, но защищала от дождя, позволяя лучше осмотреться.

– Артём… Артём, а что мы тут ищем? Ты ведь так и не объяснил.

– Мы ищем нечто… необычное, Юля. Понимаете, – Артём повернулся к друзьям, – вчера я возвращался от родителей, примерно в это же время, и с дороги заметил, что тут очень ярко… в общем, яркое красное свечение. Мне не объяснить.

– И всё?! – возмутился Николай.

– И всё. А вам что, это неинтересно? Понимаете, свет был ярко-красным и… очень мощным. Я такого никогда не видел.

– И от чего ты решил, что сегодня мы тоже его увидим? Мало ли что это было. Стопаки, может, горели. Заехала сюда тачка, парень с девочкой захотели уединиться…

– Нет, Сёма, стопаки такими яркими быть не могут. Ты просто не представляешь, насколько свет был ярким. Деревья на том берегу стали красными, будто в закате. А потом… он плавно погас. Минут через десять всего.

– И что, никто больше не видел этого? – скептически произнёс Николай.

– Никто, наверное. Не знаю. На дороге никого и не было вчера, потому что мимо меня ни одной машины не проехало. По крайней мере, в это время.

– Ты ведь не хочешь тут стоять, Артём? Ребята, давайте уже пойдём, тут ничего нет. Пожалуйста, – испуганным голосом проскрипела Юля.

– Я сейчас всё осмотрю, и поедем. Вы со мной?

– А что, есть варианты? – пробормотал Семён, следуя за другом.

– Есть. Сразу домой ехать, – прошептала Юля.

Изучение инцидента, связанного со свечением в этом здании, было первым проявлением интереса к постройке за последние пятнадцать лет. До этого на её территории промышляли лишь собиратели и подростки, расписывающие стены цветными орнаментами. Один из цехов Нерского «РечМаша», где когда-то обслуживался и ремонтировался малый водный транспорт, потерял свою рентабельность ещё в начале нулевых. Как и многие объекты памяти Советского Союза был со временем растащен на чёрные и цветные виды металлов.

Чтобы не стать инициатором распространения паники среди друзей, Артём поспешил первым убедится в отсутствии причин для волнения, что, надо признать, давалось ему довольно сложно. Как он уже отмечал в дороге, будь его воля, он бы армию сюда привез.

– Как я уже говорил, я бы армию сюда привез, но в мою машину влезли только вы.

– Шути, шути, комедиант, – отозвался Семён, освещая бетонные колонны, покрытые осыпающейся краской.

– Ребята, а куда мы? – жалостно произнесла Юля.

– Сейчас дойдём вон до теее…

– Тех? – помог Николай.

– Смотрите, – шёпотом выдавил Артём, направляя фонарём в сторону.

– Чего? Куда смотреть то?

– Колян, ты слепой? Видишь, луча нет. Там какое-то чёрное облако.

– Я так ничего не вижу, – начал переживать Семён, – коптит что-то?

– Ничего там не коптит! – сквозь зубы прошипел Артём, водя лучом то на стену, то в проём. – Видишь вот так есть пятно, а так нет!

– Тёма, пойдёмте, пожалуйста, к машине, поехали домой, я очень боюсь.

– Сейчас Юль, секунду, – приближаясь к объекту своего удивления, произнес Артём, – всего одну секунду…

До стены было не меньше десяти метров, может даже больше. Парень шаг за шагом приближался, не забывая направлять фонарем внутрь светопоглощающего прямоугольника. Его поражало отсутствие пятна света на стене. В темноте было невозможно разобраться в деталях, но в одном он был убеждён – это не являлось стеной, покрытой матовой краской или стеной, обтянутой чёрной материей. Это был объёмный физический объект, состоящий из чёрного дыма, либо какого-то газа. Во всяком случае, страх не позволил подойти ближе, чем на три шага. Артём всматривался в темноту, думая о том, что кто-нибудь в тот момент может всматриваться в него самого. О таком он совсем недавно читал в какой-то художественной литературе, откуда и подхватил выражение. Место, на котором он стоял, находилось ровно под здоровенной брешью в крыше, вода стекала по лицу, заливала глаза. Чёрная пелена до такой степени заворожила его, что появление друзей рядом было оставлено без малейшего внимания. Теперь уже все четверо пронизывали взглядом переливающийся чёрный дым, будто пытаясь пробиться взглядом сквозь него.

– Как вы думаете, – пронзил тишину тонкий голос Юли, – куда нужно о таком сообщать?

Все молчали. Никто не знал ответа на этот вопрос. Никто его даже не услышал. Они просто продолжали смотреть как угольно-чёрный комок дыма медленно переливается своей тёмной субстанцией на фоне освещённых стен. Это было настолько увлекательно, что никто и не заметил, как сквозь него стали пробиваться бледные красноватые лучи. Спустя две минуты это стало настолько очевидно, что друзья пришли в сознание. Внутреннюю часть помещения медленно начало заполнять алым заревом. Интенсивность бьющих лучей становилась всё больше, обдавая неподдельным теплом. Каждый искренне надеялся на то, что этот свет, разрезающий тёмную ночь, не смертелен и не опасен для него.

Глава 2.

«Костёр».

Город Нерск. Неизвестная местность. Август 2018г.

Пробираясь через полевую траву, сорняки и кусты, Вадим не мог не отметить, что участок был весьма удачно спрятан от посторонних глаз. Оставалось только найти зелёный домик, ключ от которого тёплым металлом ощущался между пальцами в кармане куртки. День медленно и упрямо катился к своему завершению, солнце стремилось залезть в землю на горизонте. Вадим осознавал, что если он не отыщет дом в течение часа, то ему придётся шариться уже в темноте, что в разы затруднит этот процесс. И как только эта мысль промелькнула в его голове, за жёлто-зеленой кроной кустов и деревьев показалась крыша маленького строения, покрытая сморщенным рубероидом. Можно было выдохнуть с облегчением, ночевать на траве не придётся.

Участок был небольшой и густо поросший разными видами сорняков, колючкой и крапивой. Вдоль ржавых столбов шла вытоптанная тропа, ведущая прямо к дому. Замок, похоже, не открывался уже много лет, поэтому поддался не с первого раза. Это было последнее условие для удачного ночлега. Вадиму в этот раз действительно повезло. В помещении присутствовал небольшой бардак, а странный кисловатый запах сразу ударил в нос, но в целом там было вполне уютно. В углу, возле дивана, были заготовлены дрова. Не слишком много, но на несколько ночей должно хватить. Почему на несколько? На обратном пути Вадим так же намеревался остаться тут для ночёвки. Всё-таки не зря этот дом находился на пол пути до его цели. Но это было лишь удачным стечением обстоятельств. Собственно, как и возможность скоротать прохладную ночь в скромном, но сухом месте.

Пламя костра освещало небольшой по диаметру круг сухой травы. Пятигранная подковообразная скамейка была плотно посажена в грунт и огибала кострище. Напротив неё стоял небольшой столик, ножки которого были так же замурованы в землю. На него были сложены принесённые с дома дрова, часть которых уже горела в неглубокой яме по центру. Вадим неожиданно для себя вдруг начал ощущать некое умиротворение.

Размышляя над всем, что ему еще только предстоит сделать, в голову пришла хорошая идея. Как ему показалось. На всякий случай и для подстраховки Вадим решил рассказать на камеру, что же с ним произошло за последний год. Так как камера была полностью заряжена, он мог позволить себе даже порассуждать с самим собой о произошедших событиях, перспективах и своих мыслях. Главное не дать костру погаснуть, Солнце зашло за горизонт, стало прохладно и темно.

Вадим поставил камеру на стол, допил сладкий кофе из крышки от термоса и, включив запись, сел перед костром. Потом подождал несколько секунд и сказал: «Ээээмм… в общем… всем привет. Меня зовут Верстаков Вадим. Я занимаюсь тем, что… пытаюсь доказать существование паранормального. Правда, кому я пытаюсь доказать, я ещё не знаю. Пожалуй, лично себе. Скорее, это просто моё увлечение».

Так как задумка снять свой рассказ была довольно спонтанной, Вадим немного запинался, заикался и некоторые слова говорил будто самому себе, в полголоса и глядя при этом в ноги.

«Я был на многих опасных объектах, как в больших городах, так и в малонаселённых пунктах. А наша область так и вовсе считается аномальной. Меня многие знают под ником «Верстак». На разных видеохостингах и в социальных сетях я часто выкладываю видео про свои, так сказать, путешествия по заброшенным объектам… и поиски странных, сверхъестественных образований. Возможно, вы скажете, что таких, как я, предостаточно, и хватит уже заниматься одним и тем же. Так вот, следующие ролики я ещё никогда и никуда не выкладывал. И я долго думал, стоит ли вообще их показывать кому-либо. И решил, что всё же стоит. Так что посмотрите их. Не пожалеете».

На тот момент, Вадим ещё не был до конца уверен, что решит выложить в сеть все ролики, что удалось ему снять, но задумка создать фильм, из имеющегося материала, уже неоднократно посещала его голову.

«Город, в котором я живу, входит в десятку самых аномальных мест страны, а область – в тройку самых аномальных областей. Жителей становится всё меньше, а случаи пропажи людей участились в несколько раз. В полицию стали больше обращаться местные жители, которые либо видели странные объекты, фигуры, тени, слышали странные и пугающие звуки, либо, для того чтобы заявить о пропаже близких. В местных новостях стали чаще сообщать об обнаружении странных геологических и метеорологических явлений, а также о появлениях необычных грибов, растений и животных. Проще говоря, мутация флоры и фауны. В отличие от иных явлений, замеченных в других городах, все они наземные, то есть никаких НЛО и светящихся шаров не наблюдалось. В городе существует даже институт для изучения такого рода явлений, куда съезжаются ученые с разных мест и даже из других стран».

Вадим немного помолчал, нашёл на земле веточку, бросил в костёр и только потом продолжил: «После весьма загадочного инцидента с появлением чужой записи на моей камере, я решил разобраться с делом, которое мне до сих пор не даёт покоя. Один мой старый знакомый – Фёдор, как-то давно рассказывал мне ужасно интересную историю. В молодости, когда он работал охранником в психиатрической больнице, там произошло нечто странное – главный её врач исчез прямо из помещения, в котором перед этим заперся. Они с напарником и парой санитаров выломали дверь, но никого не обнаружили. Нашли несколько странных предметов в центре нарисованного на полу знака, свечи и книгу, сделанную будто из человеческой кожи. В центре знака на полу находился некий медальон. В целом, суть в том, что медальон способен переместить человека в иной мир. Ну или параллельный мир, как вам удобнее. Сам Фёдор, как собственно и я, конечно скептически относился к этому всему, но дневник забрал себе. Мне он его не показывал, но клялся, что тот находится у него. Ещё он сказал, что если бы не уволился из больницы через неделю, то скорее всего не рассказывал мне этого. Спустя несколько дней все, кто там находились, странным образом исчезли. Санитары, охрана, врачи и пациенты. Их никто больше не видел. Тогда меня ещё мало интересовали подобные легенды, но я хотел с ним поговорить. И вот, договорившись о встрече, я поехал за сотню километров от города, подальше от цивилизации, чтобы записать весь его рассказ на камеру. А в последствии узнать, было ли всё оно на самом деле. И наконец, если это правда, то найти ту больницу. Кто бы знал, что всё так круто повернётся».

Вадим посмотрел за спину, будто высматривая там что-то, но тотчас повернулся обратно к огню. Заметив прогоревшие дрова, он, не теряя времени, взял со стола еще пару поленьев и неуклюже швырнул в костёр.

«Вообще… вся моя жизнь с самого рождения кажется мне достаточно странной и загадочной. Некоторые события, о которых я пока говорить не буду, сложно назвать заурядными. Не из ряда вон выходящими, знаете ли. С самого детства, например, в моей голове я вспоминаю один и тот же стих. Я его никогда не учил. Никогда нигде не видел. Ни в каких-либо книгах. Нигде. Он всегда был в моей голове и только там. Когда у нас появился интернет, я пытался найти его на бесконечных просторах всемирной паутины, но безуспешно. Его и там не было. У этого стихотворения, похоже, нет автора. Я не могу это объяснить. Но я могу вам его зачитать. Слушайте:

На обрывках сияния

городской суеты,

где-то в чёрной земле

порождается страх.

В глубине подсознания

одичавших людей,

в самом темном углу,

в самых тихих мирах.

Ты бежишь от себя,

ты бежишь за собой,

ты не знаешь о нём,

выбирая причины.

Он ломает тебя,

разрушая все взгляды,

запускает в кровь яд,

оставляя руины.

Что же будет теперь

на могилах твоих,

если страх слепоты

приказал убивать?

Каждый сам за себя,

Те, кто проклят, кто слеп.

И в подвалах сидят

те, кто сел умирать.

Все мечты о любви,

все мечты о мечтах

растворятся в пыли,

растворятся во сне.

Ты бежишь от себя,

но надежды уйти,

безнадежно, как дым

застывают в петле.

И теперь ты один.

Твоя вера в руках.

Добывать себе жизнь,

если хочешь дышать.

За плечами тоска,

одиночества вес.

Впереди пустота

и ты должен решать.

Смерть оставит туман,

где растёт чёрный лес.

Каждый сон для тебя –

самый страшный кошмар.

И сейчас всё обман.

И внутри живет бес.

Ты по спискам теперь –

нулевой экземпляр.

Я всё время задавал себе одни и те же вопросы – зачем он мне? И почему я не могу его забыть? Но то, что со мной недавно произошло, я думаю, приближает меня к ответу. Мне так кажется… хм… ты по списку теперь нулевой экземпляр…

Я сейчас не знаю, могу ли я вернуться в город. Она. Она найдёт меня. Она уже вышла на мой след и на этот раз… она меня убьёт. Либо они обе придут. Хотя вторая… нет, вряд ли. Слишком далеко я от города.

На всякий случай, имея полностью заряженную батарею в камере, я попытаюсь рассказать всё, что со мной произошло. У меня есть все файлы, подтверждающие… правдивость моих слов. Всё, что случилось в Скобрино, на «МеталлоКамне», в деревне Гончарово, в Старолесске, а также происшествие на «ХимСтройПродукте». Но начну я не с этого. Незадолго до этих событий я исследовал территорию заброшенного завода Нерского «РечМаша», где однажды видели странное красное свечение, после которого пропали четверо подростков. Их машину нашли рядом с этим объектом. На данный момент все четверо считаются без вести пропавшими».

Вадим сделал паузу.

«В общем, это было моё первое серьёзное дело. Был октябрь месяц».

Глава 3.

«Загадочный символ».

Город Нерск. Цех заброшенного завода «РечМаш». Октябрь 2017г.

Вся дорога была покрыта тёмно-жёлтыми опавшими листьями, но при этом сквозь них проступала грязь, стоило только наступить. Чем ближе Вадим подбирался к объекту, отходя от забытой всеми автобусной остановки, тем это явление становилось очевиднее. Даже можно было себе позволить достать камеру и начать запись. Дождя в тот день не было. Несмотря на это, ему хотелось, как можно скорее войти внутрь помещения и ощутить ровный, сухой бетонный пол под ногами, который не будет обтекать ногу во время ходьбы.

Тут Вадим представил это. Представил, как бетон поглотив ноги подбирается к коленям, при этом тело его медленно погружается в пол, пол проникает в ногу, они сливаются воедино и…

«Цементно-мясной коктейль», – подумал Вадим.

Такие мысли заставили негативно смотреть на сухой и ровный пол. Незаслуженно. Несправедливо. Но разве возможно удержать странные мысли, не включить фантазию и не представить всё? Конечно нет. Ведь не для этого человеку дано воображение, чтоб попросту оставить обыденность скучной обыденностью.

Вадим поймал себя на мысли, что опять углубляется в смешивание разных понятий, в олицетворение разного рода объектов и придание им странных и необычных свойств. Во всём были виноваты научные статьи на сайте ННИИ имени Григорьева.

Только подходя к бетонному блоку, служившему своеобразной преградой, Вадим обратил внимание на глубокие следы от колёс, по всей видимости оставшиеся от автомобиля, на котором месяц назад приехали пропавшие подростки. Автомобиль позже был эвакуирован, исходя из сведений ленты новостей и судя по наличию более широкой колеи. Он заснял дорогу и пошёл дальше. От блока ко входу шла еле заметная тропка.

Внутри огромного помещения всё воспринималось совершенно иначе. Осенний прохладный ветер перестал настойчиво обдувать лицо, окружающие звуки вышли на первый план. Впрочем, кроме ветра, трепавшего деревья на улице, Вадим ничего не слышал. И надеялся не услышать и впредь, до того, как окажется уже за пределами жуткой постройки.

Вокруг было достаточно светло, несмотря на пасмурную погоду. Поэтому фонарь из рюкзака Вадим доставать не стал. Да и помещение было такое, в котором не нашлось ни одного тёмного уголка. Большое пустое пространство, много окон, минимум стен. И камера у Вадима была с превосходной светочувствительностью, записывающая видео даже в полной темноте, но, разумеется, не без потери качества.

Нарушая тишину шарканьем ног, Вадим не спеша осматривал облупившиеся стены и пыльный пол, на котором было отчётливо видно множество отличных друг от друга следов. Вадиму показалось странным то, что они всё ещё видны и не стёрлись от дождя, ветра и ног всех тех, кто тут был за последний месяц. Приглядевшись он заметил, что следы слегка уходят в пол, приблизительно на пару миллиметров. Тогда он наклонился и провёл по ним пальцами. Только что думал о научных статьях, о ногах в бетоне и вот тебе… Как будто в тот день, когда пропали ребята пол с утра залили свежей цементной смесью и к вечеру та ещё не подсохла. Абсурд.

В самом конце здания, куда вели следы, располагались выходы на лестницу и на улицу, а также небольшая комната, метр на метр, в которой когда-то находился распределительный щит. В ней, на синей стене, на уровне головы виднелся ничем не примечательный чёрный круг. Он не выглядел столь необычным на фоне граффити, оставленных на других стенах последователями Бэнкси. И можно было оставить его совершенно без внимания, если бы не одно «но». Он переливался слегка фиолетовым цветом, даже при условии полнейшей неподвижности.

Вадим, теперь уже плотно прикованный взглядом к небольшому рисунку, не отрывая глаз, направился точно к нему. Когда расстояние сократилось метров до десяти, он неожиданно остановился и огляделся. Вокруг было всё так же пусто, как и раньше. Тогда он снова посмотрел на круг и понял, что это вовсе не круг, а какой-то символ, вмещающий в себя треугольники и квадраты. Символ до сих пор переливался тёмно-неоновым цветом, но так, что было почти не заметно. Вадим решил, что его необходимо рассмотреть поближе, но перед этим он машинально посмотрел себе под ноги. Взгляд задержался. На бетонном полу были хорошо видны следы от четырёх пар обуви. Четыре пары – четыре пропавших подростка. Пока всё сходится. И надо отметить, что следы ведут как раз точно в ту же сторону, где на стене был нарисован символ. И тут возникло вполне логичное предположение – либо это они его нарисовали, либо же, как и Вадим, увидели его и решили рассмотреть поближе. А если так, то не ждёт ли его участь пропавших ребят?

Эта мысль слегка охладила желание теснее ознакомится с объектом, появилась необходимость всё обдумать.

«Если бы это нарисовали они, то следы вели бы не только туда, но и обратно? Или в сторону. Логично. Значит они… что? Исчезли? Скорее всего нет. Скорее они просто как-то… затёрли следы? А ведь такие следы попросту не затереть. Интересно, заметили ли это ребята? Да и для нанесения этого граффити достаточно только одного человека, не так ли? Вчетвером тесно в таком узком помещении. Зачем же они пошли туда?»

Вадим на свой страх и риск сделал три шага вперёд, чтоб лучше рассмотреть отпечатки обуви и понял, что до этой комнаты дошли уже только трое.

«Так что получается? А получается… ерунда какая-то. Как? Куда, чёрт возьми, они пропали тогда? Или что, часть следов осталось, часть испарилась? Или они по стене уползли потом? Взлетели?»

В безнадёжных попытках установить истину Вадим на автомате дошёл до чёрного знака, резко уставился в него и в момент лишился всякой мысли. На знаке не было ни одного подтёка краски. Он был идеально ровным и симметричным. Будто его не нарисовали, а отпечатали принтером прямо на стене. И краска не выделялась. Словно в этом месте стена просто почернела. «Его, наверное, выжгли», – подумал Вадим, а после переложил камеру в левую руку и освободившейся рукой почти коснулся символа, играющего бледным отсветом. Он на секунду задумался, стоит ли оно того, а после полностью прислонил к стене пятерню. В этот момент камера издала звук, который обычно бывает в начале записи, но продолжила снимать. Вадиму показалось, что вокруг всё потемнело. На самом деле свет оставался таким, каким был, и Вадим всё списал на эмоции.

Ничего необычного. Такое же граффити, хорошо выполненное и совершенно не раскрывающее вопрос о пропаже подростков. Только краска интересная. И всё.

Вадим вышел из закутка, нашёл глазами выход на лестницу, поднялся до второго этажа, ровно до заваренной решётки и спустился обратно. Делать там уже было нечего. Конечно, оставался ещё один вариант – дождаться ночи, посмотреть, будет ли красное свечение. Согласно очевидцам, оно закончилось на следующий день после пропажи ребят и по своей яркости напоминало солнце на закате. Потом его уже никто не видел, включая сотрудников уголовного розыска, следователей и полицейских.

«В целом, это всё, конечно, очень странно, но что тут ещё делать? Обойти по периметру? В принципе, можно», – Подумал Вадим.

Он обошёл всё вокруг. И ничего не нашёл. Тогда он окончательно отчаялся обнаружить ещё что-либо необычное, связанное с печальным происшествием, очередной раз заглянул внутрь, постоял, вслушиваясь в тишину, и неторопливо пошёл в сторону остановки.

Глава 4.

«Психо».

Город Нерск. Октябрь 2017г.

В маленькой квартире всегда было немного не прибрано, но при том уютно. Вадим снимал её у знакомых за небольшую сумму. Иногда даже не торопился с оплатой. Правда, это были не его знакомые, а родителей. Только им и только поэтому он позволял называть его Вадимкой, что его всегда довольно сильно злило. Но эти люди, Маргарита Осиповна и Михаил Сергеевич – это всё что у Вадима было, что так или иначе связывало бы его с родными. Отчасти это их рассказы о родителях, отчасти возможность хоть изредка навещать сестру. Маргарита Осиповна работала заместителем главного врача детского отделения Нерской психиатрической клиники. Именно того места, где и находилась Дарья Михайловна Верстакова, родная сестра Вадима. Он бы давно забыл, как она выглядит, если бы не эти добрые люди.

«Зайди к Дашке», – наимилейшим голосом просила Маргарита Осиповна, – «она тебя очень ждёт». «Как бы не так. Она уже и двух слов связать не может», – грустно думал Вадим, проговаривая в ответ, – «Разумеется, обязательно скоро забегу».

Хорошие они люди. И он относился к ним как к родным, как к семье, которой у него уже давно нет. Которая когда-то давно была и в какой-то момент просто исчезла. Как те четверо ребят, про которых надо было не забыть написать заказчику.

Вадим сел за стол, открыл ноутбук и зашёл в сеть, где уже ждали его отчёта. Он подумал секунд пять и написал: «В общем, я всё осмотрел, ничего особенного не нашёл. Ну как… Мне показалось, что следы немного углублены в бетон. Следы вроде принадлежат им. Сначала пропадает одна пара, потом остальные три. Рядом нарисован странный символ, но учитывая специфику подобных зданий, это и не удивительно. Значит так, видео сейчас скину, отправлю. Дальше буду разбираться. Появится инфа, сообщу».

Камера лежала в рюкзаке. Вадим извлёк её, подключил к ноутбуку, скопировал единственный файл, и пока тот копировался на жёсткий диск, заварил растворимый кофе из заранее подогретого чайника.

Файл был один, несмотря на то, что запись прерывалась. Когда видео сохранилось на компьютере, Вадим запустил его и, абсолютно механически, без единой эмоции стал просматривать снятый утром материал. Время подошло к эпизоду со знаком на стене. Оставалась ещё половина времени. Это уже показалось странным, так как Вадим практически не снимал, после того как положил руку в центр символа. Рука на экране замирает, касается стены и… сменяется рябью. «Это ещё что за шутки?» – возмущённым голосом выругался Вадим, но ролик не выключил.

Сначала, в этом чёрно-белом шуме он смог разглядеть тот самый символ, мелькнувший только на один кадр. А после, друг за другом начали появляться странные не цветные ролики плохого качества. Каждый ролик длился пару секунд и сопровождался отдельным, иногда до тошноты неприятным звуком.

Квадратная дыра в асфальте, ниже которой идёт ржавая железная лестница, ведущая вниз, в мутную воду. Обычный двухэтажный дом. Коридор в разрушенном наполовину здании, сквозь который пробивается яркий свет.

Вадим застыл в той позе, в которой сидел. Видео продолжалось. В нём сцены напоминали тест на проверку психического здоровья.

Облака стремительно превращаются в тучи. Странная остановка посреди дороги, больше напоминающая укороченную версию железнодорожной платформы. Сухое и мёртвое дерево гигантских размеров. Тело животного, плавающее в каком-то грязном водоёме, хотя, возможно, и не тело, но что-то очень на него похожее. Человеческий череп, окутанный густым, расстилающимся дымом. Открытый древний комод с каким-то старым армейским фонариком. Водопад, который шумно течёт в обратную сторону. Опять тот же самый коридор с ярким светом. Ржавые крюки на такой же ржавой перекладине. Опять тучи, делающие небо совершенно чёрным. Девушка…

Тут Вадим особенно изумился, увидев голую девушку, вымазанную в грязи. Она ползла по траве и лужам, но не вперёд, а назад, будто в режиме обратной перемотки. К её шее была привязана верёвка, изображающая собачий поводок с ошейником.

Дальше была какая-то висящая в воздухе лестница, некогда закреплённая на стене уже разрушенного этажа здания. Снова армейский фонарь. Фотография на стене, на которой изображено несколько человек. Опять та остановка. Коридор, но уже другой, более чистый, одна лампа в нем жутко мерцает. В третий раз армейский фонарь. Чёрная фигура с чем-то острым в руках. И вновь коридор с ярким светом, но уже под звук крайне тяжёлого дыхания. А потом пошла рябь, в которую Вадим смотрел остекленевшими глазами.

Он, не торопясь, остановил видео, на котором уже появилась знакомая съёмка с «РечМаша» и стал перебирать в голове варианты того, как этот весь кошмар мог попасть на карту памяти с файлом, да ещё и в середину отснятого фрагмента.

Кофе давно остыл. За размышлениями прошло около получаса. Позже в сети Вадим оставил лишь одно сообщение: «Видео не будет, файл повреждён».

Разумеется, это отправлять не стоило. Хотя, возможно, стоило показать кое-кому другому. Вадим поставил закачиваться ролик в сеть, разумеется, под паролем.

В его коллекции роликов, выложенных в сеть, под вполне логичным ником «Верстак» был ещё один, который поначалу смог посмотреть только один человек. Этого человека Вадим по праву считал единственным другом, так как в этом городе совершенно невозможно найти того, кому можно доверять. Так он сам всегда говорил людям, не пытаясь вдаваться в длительные объяснения.

Друга звали Александр Савенов. Сава. Спектр его занятий по большей части совпадал с видом деятельности самого Вадима, но, в основном, из дома. Именно по этой причине Саве где-то год назад ранним августовским утром пришло сообщение с вложенным видеофайлом. К сообщению прилагался трёхстрочный и максимально эмоциональный комментарий, изобилующий восклицательными знаками и заглавными буквами. В этом ролике, в привычной ему манере, Вадим исследует заброшенное помещение, как оказалось бывшего производственного комплекса «ХимСтройПродукт». По его словам, проходящая мимо весёлая компания услышала доносящийся с закрытой территории малоприятный истошный рёв. Когда звонок в полицию оборвался на попытке доказать, что это не пьяная шутка или выдумка, второй звонок был совершён непосредственно Вадиму. Вадиму, чья слава опережала собственные ожидания. Вадиму, который мог в первом часу ночи быстро проснуться, схватить камеру и отважно отправится на встречу с «неестественными проявлениями потусторонних сил». Не без труда, конечно, но вполне мог. За несколько минут продолжительности ролика его главный герой, а именно – Верстаков Вадим, пытался на слух отыскать обладателя того свирепого воя, переходя с этажа на этаж, подсвечивая фонариком и направляя камеру в недра густого мрака. Стремясь определить его источник, Вадим подходил всё ближе и ближе, что сопровождалось нарастающей громкостью рёва. В процессе, он терялся в догадках о происхождении звука, всё больше обретая сомнение, что тот имеет человеческий характер. Спустя несколько минут поиска Вадим наткнулся на более открытое помещение, в котором больше всего выделялись бетонные «ванны». На это время вой прекратился и Вадим тотчас замер на месте, вслушиваясь в каждый шорох. Наступила прохладная ночная тишина, в которой он плавно водил фонариком, один за одним пропуская бетонные столбы. В какой-то момент луч упал на большой проём в стене, под которым сидело бледное маленькое существо с большими светящимися глазами. Увидев Вадима, а скорее яркое пятно фонаря, существо во всё горло завопило так, что Вадим, чуть ли не задыхаясь, матерясь, запинаясь об кирпичи и проклиная всё на свете, выскочил из здания, лишь чудом не разбив голову об какую-нибудь балку. На этом ролик закончился. В последствии, он был размещён в открытом доступе, несколько раз осуждён за ненормативную лексику, некачественную графику и благополучно забыт.

И только два человека отчётливо понимали, что графики там не было.

«А что же тогда там было?» – думал Вадим, стуча указательным пальцем по пластику ноутбука и вглядываясь в отдельно выбранный пиксель на экране. Впрочем, этот вопрос терзал его уже больше года, и ответ узнать не представлялось возможным. Да и на вряд ли он бы хотел сейчас услышать его за спиной, находясь в квартире в полном одиночестве. Но всё равно продолжал задавать себе этот вопрос с завидной периодичностью. Часто. Зная, что ответа он при этом так и не узнает.

Размышляя, Вадим открыл браузер и в строке поиска написал: «Нерск. ХимСтройПродукт». Из предложенных интернет-сайтов он открыл первый попавшийся и там нашёл вкладку с фотографиями ныне заброшенного объекта. Ничего особенного на них не было. Следом шёл ещё сайт, потом ещё.

Так Вадим просмотрел с десяток разных сайтов, объединённых одной мрачной тематикой. Из тех мест, что были запечатлены на фотографиях, он узнавал только некоторые, понимая, что большая часть завода осталась не изученной. Из общего числа сайтов своим оформлением и изобилием объектов ему понравился лишь один. Необходимый объект в этом списке тоже числился, и Вадим принялся рассматривать снимки. На одном он задержался чуть дольше, проведя глазами по нарисованной на стене окружности, переключил на следующую и только в этот момент понял, что увидел нечто знакомое. Всё это заняло доли секунды. Вадим моментально вернул предыдущий снимок и, с трудом сдерживая эмоции, приблизил лицо к экрану. Да, это был тот же символ. Было ли это совпадение? Или попросту знак оставляют его конкуренты, отважные исследователи? Может отмечают таким образом уже исхоженную местность? Совершенно непонятно.

За поиском значения и описания символа Вадим провёл оставшиеся пол дня, иногда выходя на балкон с чашечкой горячего кофе. Этаж был восьмой. Индустриальная панорама, с трудом просматриваемая сквозь осенний вечер напоминала ему об утреннем походе и, следовательно, о пропавших ребятах. Нужно было сосредоточиться на следах. Возможно, следы – ключ ко всему. Ключ к разгадке.

Глава 5.

«Бывший напарник».

Город Нерск. Неизвестная местность. Август 2018г.

Вадиму, сидя у костра, нравилось перемещать раскалённые угли с места на место, перемешивая их. Ещё нравилось комкать бумагу, бросать в огонь и смотреть как она вспыхивает. Камера, тем временем продолжала снимать.

«История тех ребят весьма печальна, их так и не нашли. А я так и не понял, куда всё же вели следы и почему пропали. Хотя, как мне кажется, эта история ещё получит свой финал. Но об этом позже.

Тут я немного сокращу рассказ, выбросив из него период с ноября по май месяц нынешнего года. Ничего сверх интересного за целых полгода не случилось. Я несколько раз побывал на объектах в поисках символа. Всё снимал и даже опубликовывал, не смотря на то, что ничего интересного так и не увидел. Несколько… сотен раз побывал в сети с той же целью. И ничего. Тысячи похожих знаков и ни одного точно такого.

Стоит упомянуть, что я несколько раз навещал сестру, а последний был почти перед самым новым годом. Принес ей подарки и всё такое. Пообщался с ней. Ну… как получилось, так и пообщался. Сложно с ней вести диалог в привычном понимании. Она, как обычно, спросила про родителей, а я дал уже давно известный ей ответ. Вот хотя бы уже поэтому хожу к ней так редко. Не хочу лишний раз о них говорить.

Пару слов надо сказать о том, что заказов по обработке видеоматериалов пришло не много, фирма больше работает в летний период. Фотографии присылались стабильно раз в месяц. Свободного времени было предостаточно и вот тогда-то я и вспомнил, что давно хотел разобраться с одним делом. Это было дело касательно истории Никитина Федора Антоновича. Единственное, чего мне хотелось, это дождаться весны, несмотря на то, что некоторую информацию я надеялся найти уже тогда.

Года два-три назад мне удалось несколько месяцев поработать оператором видеонаблюдения в большом офисном здании. Моя задача заключалась в том, чтобы камеры исправно фиксировали все лифты, коридоры и лестничные пролёты. Моим напарником тогда был дедушка лет шестидесяти и звали его, как вы поняли, Фёдор Антонович Никитин. Как-то в одну из смен, мы с ним разговорились о моих предыдущих местах работы, коих было не так уж и много. Тогда он рассказал о том, как в далёкие восьмидесятые, будучи совсем молодым, охранял психиатрическую больницу. По его словам, место отнюдь не самое весёлое, мрачное и не приятное для работы. Там же работал безумный главврач, которого Фёдор и несколько его коллег пытались словить на чём-нибудь, подозревая его чуть ли не в чёрной магии. Смешно. Закончилось всё тем, что на врача донесли и им было дано указание везти его в отдел. Однако, в ходе долгих поисков, он был обнаружен в своей тайной каморке в подвале, за закрытой дверью. На вопросы не отвечал и открывать дверь был не намерен. Тогда охранники попросту выбили дверь, но никого за ней не обнаружили. Не единой души. Единственное, что они нашли, это пару каких-то предметов, свечи и нарисованный на полу круг, в центре которого лежал медальон. Так же был найден дневник этого врача, в котором описывались какие-то эксперименты над пациентами и попытки переместится в иной мир. Я не особо верил в то, что рассказывал мне мой напарник. Скептицизм мой тогда был совсем на высоте. Сейчас же от него не осталось и следа. Фёдор Антонович был искренне раздосадован всем положением дел в больнице и поспешил уволиться. Тут-то и началось самое интересное – через несколько недель больница полностью опустела, в прямом смысле этого слова. Не осталось ни одного человека. Пропали все, кто там был. Среди них мог бы оказаться и сам Никитин, но его эта участь, к счастью, миновала. Всё это с его слов. В газетах об этом случае, кстати говоря, что-то упоминали. Это тоже мне сказал Фёдор Антонович.

В моих планах было взять у него интервью, где он подробно и последовательно рассказал бы на камеру то, что рассказывал когда-то давно мне. Во всех деталях. Сравнить, так сказать, показания. А после отправиться в эту больницу и отснять там материал. Возможно, даже провести ночь.

Моя последующая история объясняет, почему я делаю это именно сейчас, а не четырьмя месяцами ранее, как планировалось».

Глава 6.

«Леденящая душу история».

Город Нерск. Май 2018г.

Была середина мая, природа стремительно зеленела, вкус грязной весны начинал перебиваться непривычным привкусом сухого лета.

Дорогу, ведущую до места назначения, недавно перестелили, и она стала напоминать скорее взлётную полосу. Ехать было сплошное удовольствие. Водитель попутки рассказывал малоинтересные охотничьи истории, часть которых Вадим периодически пропускал мимо ушей, теряя нить повествования. Обдумывая предстоящее интервью с Фёдором, Верстаков время от времени записывал в телефон интересующие его мелочи. Это было для него очень важно. Важнее всякой охоты на кабана или медведя. Но, чёрт возьми, невежливо было совсем не реагировать на красочные и эмоциональные рассказы человека, согласившегося бесплатно довезти тебя почти до самого Скобрино. Точнее до развилки. Идти там оставалось километра полтора, максимум два. И чтобы уж совсем не выглядеть неблагодарным, Вадим на время убрал телефон, достал камеру, включил запись и настраивая фокус между лобовым стеклом и дорогой принялся активно участвовать в диалоге:

– Даа. Это весьма интересные истории, что могу сказать…

– А вот еще одна. На этот раз тебе будет не так скучно, – улыбнулся водитель.

– Да мне и не скучно, – поспешил уточнить Вадим.

– Это хорошо. Тогда вот. Было это зимой и зима была такая что… снегу намело. Три дня буря мела. Сугробы были выше тебя на… добрых две головы. Мне нужно было возвращаться в город, меня тогда вызвали на службу. Сейчас то я на пенсии, а тогда… ну и вот. Моя машина была в ремонте на тот момент, привозил, да и забирал меня тогда зять. У него был какой-то японский внедорожник. И вот, значит, звонит он мне уже ближе к вечеру, я, разумеется, на нервах, а ещё связь подводила… Звонит мне и говорит: «Андрей Семёныч, не доеду, съехал с дороги, не знаю, что и делать. Выходите на встречу, я до остановки метров двести не доехал, может вытянем». Ну я, поматерившись, собрался, на дорожку добрые двести граммов хряпнул, надел валенки, двустволку на плечо наладил и пошёл. А что оставалось делать? Иду, значит, а там уже темнеть начало, всё синее, дороги не видно. Ориентирами лишь редкие ёлки стоят, но только до столбов. Тогда электричество до нас немного не дотянули. Там как-то проще стало маршрут намечать. Иду, и слышу… волки завыли. В несколько голосов. И так близко, кажется, что рядом совсем. А патроны у меня только в ружье. Два. Остальные в рюкзаке. Иду и думаю, не станут ведь они тут, рядом с деревней нападать. Да и не было у нас волков рядом никогда. То в западных лесах. А потом думаю, а деревня вон какое название несёт, Волково. Не так и просто. И стало мне страшно. Но я знал, что стоять в таком случае ещё опаснее чем идти. Так я, как мог, быстро добрёл до остановки, а в такую пургу видно её было метров ну… с двадцати только, представь себе. Присматриваюсь, а там на ней человек сидит. Меня увидел и кричит, мол: «Эй, дядь, бегом сюда! Жить надоело?! Волки рядом!». Я в изумлении, быстрым шагом к нему бреду и вижу, что на дороге, уже за остановкой стоят два волка. На меня смотрят, зубы скалят. А мне выбрать, либо стрелять, либо рюкзак бросить и на крышу остановки залезть. Там с моей стороны у стеночки стоял контейнер. Если стрельну, промахнусь и всё. Я скинул рюкзак и бегом к контейнеру. А волки навстречу ко мне дёрнулись. Я ружьё закинул на крышу, а парень в последний момент мне помог, руку подал. Я бы иначе, не успел. И что мы имеем. Сидим на крыше, вокруг два волка ходят, землю обнюхивают, скалятся. Глаза голодные. Слюна из пасти течёт. Есть хотят. Я им кричу, пытаюсь спугнуть, ружьё схватил и целиться в них стал. А умом понимаю, что два выстрела у меня. Потом что было… как ни в чём не бывало, обнюхали ещё раз рюкзак, остановку и ушли в лес. А парень этот оказался местный, только ничего не сказал. Я, говорит, вот тут живу. Вот… рукой показывает, а там ну… леса одни. На десятки километров деревень нет. Я ему, ну тут так тут, а как попал сюда, интересуюсь, а он не может ответить. Не помню, говорит. Не помню! Понимаешь? – повернул голову водитель в сторону Верстакова.

– Угу, – ошарашено кивнул Вадим.

– Вот. И спрашиваю его: «А звать тебя как?». Говорит, Фамилия – Рябинин, имя – Олег. Я сижу и думаю, слышал я про него где-то, а вот где… не помню. Или мерещится уже. Я достал телефон и зятя своего набираю. Гудки идут, но на звонок никто не отвечает. Странное дело. Я Олега спрашиваю: «Тебе куда надо то вообще?» Говорит, что никуда ему не надо. Он уже на месте. Это что ж за место такое? Крыша что ли? Ну думаю, бредит поди… Голоден, наверное, или замёрз. Или дурака делает. «Не дури», – говорю я ему, – «сейчас слезем с тобой и дальше пойдём, там зять мой приехал, ждёт меня. Только вот рюкзак заберу». А он мне: «Спасибо, но я не пойду. Тут моё место». Я сначала удивился его глупости, а потом плюнул и сказал ему: «Ты сумасшедший дурак и пропадёшь тут!». А он мне в ответ: «Давно уж пропал, дядь, давно». Тем временем стемнело ещё сильнее, а скоро совсем мрак будет, торопится надо. Я слез, рюкзак схватил и, ружьём размахивая, двинулся дальше. Проходя мимо, этому парню крикнул: «Зря не идёшь, насмерть ведь замёрзнешь. Но всё равно спасибо, что помог». На что он ответил: «Рано благодарить ещё, дядь. Если выживешь, вспомни меня хорошим словом». Ну, я злой и ушёл, каждую секунду молясь, чтоб на волков не наткнуться. Машина стояла в пяти минутах от остановки. Я радостный, счастливый, живой. Сел внутрь, начал уже рассказывать про случай с волками, а в машине морозно… и пусто. Никого нет. На задние сиденья глянул – пусто. «Что за шуточки ещё?» – подумал я. Открыл дверь, покричал зятя по имени, но ответа не услышал. А в машине очень холодно было. Смотрю, в баке бензин есть, Миша подготовился видимо. Я двигатель завёл, сижу, жду, греюсь. Полчаса просидел, так никого и не дождался. Следов, как ты понимаешь, в такую метель не отыщешь… Ну и вот. Дёрнул чёрт меня фары включить. Понятия не имею, почему они вообще были выключены. А там, смотрю, в снегу что-то. Ружьё схватил, вышел из машины и подошёл поглядеть то… а там… Михаил это был, зять мой в общем. Замёрзший. Бледный весь. Мёртвый. Горло разодрано. Снегом почти замело всего. Ну я обратно в машину, телефон схватил, звоню товарищу. Веришь?

– Верю, – сказал Верстаков.

– А я вот не верю. Было установлено, что он там часов 6 пролежал, не меньше. А мне то он звонил недавно! Часа не прошло! Как?! И телефон его посмотрели. Говорят, не звонил он никуда. От меня пропущенные имеются, а он не звонил. Я говорю: «Да как это?! Вот же его звонок!» – а сам смотрю, номер неизвестный звонил. А потом вспоминаю, что и голос то не его был. Голос был этого! На крыше! Олега Рябинина!

– Как это? – открыл рот Вадим.

– А вот так, вот так. Я узнал потом, кто этот Олег Рябинин. Умер он. Давно. В лесу его нашли. Волки загрызли, – сказал водитель и с максимально бледным лицом посмотрел в испуганные глаза Вадима, а потом, останавливая автомобиль, добавил, – приехали.

Вадим помолчал секунд пять, но, когда водитель улыбнулся, тот поблагодарил его, пожал руку и пожелал ему удачного пути. А потом, стоя на земле и держась за пассажирскую дверь, заглянул в салон и спросил:

– Я вам должен чего?

– Разумеется, нет, – решительно помотал головой водитель.

– И ещё. Как вы не заметили зятя, лежащего перед машиной, если вы с его стороны к ней подходили?

– Нет, не с его стороны. С обратной. Он, по всей видимости, уехать пытался. Давай, удачи тебе, Вадим, – грустно сказал водитель, взмахнув рукой.

Верстаков захлопнул дверь, и странный человек уехал в сторону деревни Волково. Странный человек, которому он не разу не сказал своё имя.

Глава 7.

«Дом».

Город Нерск. Деревня Скобрино. Май 2018г.

Ещё за неделю до своего визита, Вадим Верстаков начал созваниваться с Никитиным и договариваться о встрече. На саму встречу последний был согласен без всяких вопросов, а вот относительно интервью, в голосе его присутствовало неподдельное сомнение. Он будто чего-то опасался. Это казалось Вадиму странным, ведь Фёдор сам говорил: «Приезжай ко мне, я покажу тебе и медальон, и дневник дам почитать. Приезжай». А теперь вдруг сомневается.

Впрочем, что было переживать? Адрес свой, во всяком случае, Фёдор Антонович указал в сообщении. Хоть и за день до приезда, но всё же. Название деревни, улицу, номер дома. Улица так и вообще там одна была.

Рано приехать у Вадима не получилось, и день уже клонился к закату. Сон до обеда, некоторые дела, длительные сборы, поиск попутки, всё в сумме убило большую часть времени. Сейчас ему необходимо было поторопиться, чтоб успеть найти дом до захода солнца.

Необычайной красоты закат вынудил достать камеру и начать очередную серию «В поисках приключений с Верстаком». Первый раз, когда этому путешественнику по мрачным углам города захотелось окрестить свою передачу именно так, случился в центральной высотке дорогого отеля «Антенна». В лифте. В том самом, который не должен моргать. В чём там заключалась сама история? В том, что по одной из легенд Антенны последний, четвертый лифт, мог отвезти тебя на секретный этаж, находящийся глубоко под отелем. Якобы, это происходило из-за сбоя в главном процессоре управления, который сопровождался коротким отключением света в кабине лифта. Сам же этаж находится ниже подвала и иного доступа к нему не было, кроме как из-за редкого сбоя лифта. Ещё интересно то, что принудительно лифт отказывался ехать ниже подвала. Это значит, что никто не мог спуститься на секретный этаж. Хочется отметить, что по легенде вызвать лифт с того этажа можно. Периодически, по ночам, он туда ездил сам. По крайней мере, так утверждали работники ресепшена.

Вадим раз 15 проехал на лифте туда и обратно, всё осмотрел, но ничего жуткого не обнаружил.

Любопытно, что у легенды существует альтернативная интерпретация, заключающаяся в том, что люди пропадают именно в те три секунды, в которые отсутствует освещение. И есть записи, на которых это хорошо видно. Но их никто не видел, всё секретно, зашифровано… В общем, тайна.

Пока Верстаков катался с этажа на этаж, в его голове строился план, на случай, если свет моргнёт, лифт спустится двумя этажами ниже и пред ним возникнет глухая темнота, разбавленная лишь бледно-жёлтой лампой лифтового освещения.

Сейчас, надо сказать, он понимал, что название для своей передачи придумал наиглупейшее и вовремя отказался от него.

Проматывая эти мысли у себя в голове, Вадим постепенно приближался к Скобрино, совершенно забыв о странном водителе, которому, вполне возможно, понадобится звонить утром следующего дня, чтоб тот отвёз его в город.

Закат становился тусклее, горизонт тихо сливался с красным пятном солнца. Вадиму вздумалось поговорить на камеру:

«Если свет иссякнет до того, как дом Фёдора окажется на расстоянии вытянутой руки, то придётся включить ночной режим. Но! Больше пяти минут его лучше не использовать, потому как аккумулятора хватит еще на час-полтора съёмки, а с ним раза в два меньше. Я всё собираюсь заказать новый многоёмкостный аккумулятор, но руки всё не доходят. Руки не доходят… как они вообще могут не доходить, если это руки? Ноги не доходят, вот что. Ноги. И рыба не клюёт, потому что клюва нет. И трамваи не ходят, потому что едут».

В ходе озвучивания высокоинтеллектуальных мыслей, Вадим Верстаков достиг деревни и первых её участков. Нумерация домов шла в обратную сторону от числа 44. Видимость табличек периодически становилась околонулевой, и появлялась необходимость останавливаться, чтоб только рассмотреть номер и убедиться, что тот не принадлежит Фёдору Никитину. Вадим пропускал несколько домов и смотрел номер заново.

После неприятного рассказа про волков, которые, как выяснилось, обитают в здешних лесах, наткнуться даже на собаку, охраняющую дом, совершенно не прельщало.

«К слову, боязнь собак называется кинофобия. А звучит, будто речь вовсе не о собаках идёт. Названия страха волков я не знаю, но я убеждён, что это то же самое слово. Волки и собаки ведь одно вида? Значит и страх к ним одинаков. А значит и термин один».

Вадиму вдруг, по каким-то причинам, стало очень неуютно. Он давно привык к одиночеству, а, значит, дело не в отсутствие людей. Это было какое-то тянущее чувство, причиной которому мог стать крайне неприятный гнилой запах. Запах, который по деревне медленно разносил прохладный ветерок, пролетая сквозь шуршащие кроны деревьев. Солнце гасло, как назло, очень быстро. Так быстро, что полоса заката стала мертвенно-бледной и безжизненной, не такой яркой, как четверть часа назад. Номера домов из внимания выпадали, и приходилось напряжённо всматриваться. Выросли по уровню громкости звуки насекомых, доносящиеся из невысокой травы. Кроме них Вадим ещё слышал свои шаркающие шаги. Иные звуки, к счастью, отсутствовали.

Только тогда, когда зрение больше не могло адаптироваться к мраку, он обратил внимание, что ни в одном окне не горит свет.

«Обратите внимание, нет света в окнах. Совсем. Он бы очень выручил меня. А что, все спят? Вроде, не время ещё. Экономят электричество? Или может всем обрезали свет? Авария? Или… нет никого? Ну… главное что? Чтоб Фёдор дома был. А остальное и вовсе не важно».

Тем временем на деревню лёг такой сумрак, что, хотел того Вадим или нет, но включить ночной режим просто пришлось. Он нащупал маленький переключатель на камере и со щелчком потянул на себя. На дисплее более или менее стали различимы очертания домов, и на его счастье долгожданный белый квадратик с цифрой «8» показался на следующем из них. Это был он – дом Фёдора Никитина.

Вдоль дороги стоял старый реденький забор с открытой калиткой. Вероятно, Фёдор Антонович уже ждал гостя и не стал закрывать. Но свет в его окнах также не горел. Это означало одно – хозяин, скорее всего, находится дома и просто прилёг подремать. Хотя, возможно, сидит на кухне и смотрит как тысячей градусов светятся и переливаются алые угли в печи. Он рассказывал об этом своём пристрастии, когда Вадим звонил, чтоб справиться о его здоровье.

На случай, если хозяин спит, стучать в окна было бы совсем грубо. Вадим отказался от этой идеи и просто постучал в дверь. Поменяв ночную подсветку на обычный фонарь, колхозно прилаженный к камере, Верстаков медленно подкрался к двери, будто думал, что Фёдор спал именно около неё.

«Федор Антонович! Это Вадим! Вы дома? Я уже приехал! Простите, что так поздно!» – проорал Верстаков, стараясь смотреть в окно.

Трижды ударив костяшками по старой деревянной двери, стало понятно, что она была не заперта. Вадим, недолго соображая, всё так же деликатно прошёл в дом. В нос ударил непривычный запах, сочетающий в себе и аромат старости деревенского дома, и запах помещения, где проживает пожилой человек. Перед ним располагалось узкое помещение, в народе именуемое сенями. Наверх вела небольшая лестница. Вадим, поднимаясь по ней, ступал весьма аккуратно и вел себя достаточно тихо. Необходимости в этом, разумеется, не было, потому что если хозяин спал, то самое время ему было проснуться.

«Фёдор Антонович! Мы вчера с вами договорились, помните? Это Вадим!» – снова напомнил о себе гость, осматривая ведущие в разные стороны двери. Ответа не последовало.

Учитывая, что на выезд окна выходили из правого крыла дома, Вадим справедливо решил, что туда первым делом он и отправится. Постучав всё теми же костяшками по выбранной им правой двери, Верстаков в третий раз позвал хозяина по имени отчеству, на что тот третий раз не отреагировал. Дверь снова оказалась не заперта.