Ночь контрабандой

Д. БИЛЕНКИН

НОЧЬ КОНТРАБАНДОЙ

- О-о! Взгляни-ка: кроме нашего, в Тевтобурге, оказывается, заседает еще один конгресс!

- Вчера здесь ничего не висело, - отозвался Мизгин.

"Международный симпозиум демонологов". Я прочел объявление с тем чувством веселого недоумения, которое только и может испытывать человек моей профессии при встрече с абсурдом. Сама афиша выглядела прозаично. Никаких черепов, змей и сатанинских рыл с нее не смотрело. Время заседаний, повестка дня, фамилии докладчиков - все было точь-в-точь как в программе любого научного совещания. Последняя строчка оповещала о порядке регистрации делегатов. Секретариат симпозиума, судя по объявлению, располагался в доме, перед которым мы остановились.

Мимо нас прошествовала и скрылась в подъезде дама с болонкой на поводке. Мысль о ее возможной причастности к ведьмам показалась мне забавной.

Я взглянул на часы. До начала заведомо скучного обсуждения на секции слабых взаимодействий оставалось минут сорок.

- Зайдем?

- Можно и зайти, - согласился Мизгин.

По добропорядочной, чистой до уныния лестнице мы поднялись на третий этаж и без помех очутились в светлом, обставленном канцелярской мебелью помещении, где бойко стучала на "Рейнметалле" хорошенькая девушка лет двадцати. Мини-юбка приятно оголяла ее ножки.

Я осведомился, к демонологам ли мы попали.

- К ним, - любезно улыбнулась девушка, отрываясь от "Рейнметалла" и крашеными ноготками поправляя прическу.

- Скажите, - проговорил я загробным голосом, - можно ли записаться на прием к сатане?

Девушка не поняла шутки.

- Вы по какому делу?

- Видите ли, - продолжал я, заранее наслаждаясь предстоящим спектаклем, - разрешите представиться: Виктор Новгородский, физик...

- А, - перебила девушка. - Физики часто заглядывают к нам.

- ... А это, - я кивнул в сторону своего приятеля, - Юрий Мизгин, тоже физик. Можно побеседовать с кем-нибудь из магов, или как еще там ваше начальство называется?

- О, пожалуйста! Я доложу секретарю общества герру Шенку.

И она упорхнула.

- А стоит ли? - после минутного молчания спросил Мизгин.

Ответить я не успел, так как появилась девушка и с полупоклоном пригласила нас войти.

На пороге кабинета я шумно втянул воздух. Серой, как я и ожидал, не пахло.

- Отступаете от традиций? - спросил я не без вызова, едва мы поздоровались.

Демонолог укоризненно покачал головой. Широкоплечий, массивный, он сидел за столом, и свет, льющийся сзади из окна, алюминиевым сиянием зажигал его седые волосы, оставляя в тени черты его крупного лица. На нем был клетчатый твидовый костюм, под узлом темного галстука прозрачно мерцал какой-то камень. Слева дремало штук пять телефонов, совсем как в кабинете директора крупного института,

- Коллега, - сказал он наконец, - не стоит шутить над высшими силами.

- Неужели? - спросил я, опускаясь в предложенное кресло. - Разве высшие силы можно оскорбить?

- В не меньшей степени, чем науку.

Вероятно, на моем лице отразилось удивление, потому что демонолог вдруг рассмеялся. Странный и неприятный был этот смех. Он напоминал шипение дряхлых часов перед боем. Глаза демонолога при этом совсем исчезли под морщинами, щеки вспухли, как две белые булочки, по горлу прокатился и спрятался кадык.

Смех оборвался так же внезапно, как начался, и лицо герра Шенка приняло обычное выражение.

- Прекрасно, - сказал он, пристально глядя на меня. - Замечательно. Многие смеялись до того, как встретились с потусторонними силами, но никто еще не смеялся после. И не советую, молодой человек, не советую.

- Что не советуете?

- Встречаться. Распространенная ошибка заключается в том, что нас считают союзниками дьявола. Наоборот. Вся наша деятельность сводится к ограждению Жителей Земли от случайных столкновений с потусторонними силами.

Демонолог шевельнулся, и камешек в его галстуке сверкнул кошачьим глазом.

- Знаете что, - я ощутил злость. - Словесная эквилибристика доказывает лишь шаткость позиций.

- Почему вы считаете наши позиции шаткими?

- Потому что я прекрасно знаю, что никаких потусторонних сил не существует.

- Ах знаете! - с неподражаемым сарказмом произнес демонолог. - Не существует, значит? А нейтрино существует?

- Разумеется!

- Откуда вам это известно?

Я пожал плечами.

- Так, - сказал демонолог. Даже не сказал, а промурлыкал, снисходительно улыбаясь. - Да, вы знаете, что нейтрино существует. Но миллиарды людей этого не знают. Сами они не ставят и не могут поставить опыты по его наблюдению, они верят в реальность нейтрино только потому, что об этом твердите вы. То есть нейтрино они принимают на веру. Так же обстоит дело и с потусторонними силами. Здесь посвященных в тайну тоже немного.

- Если мы ставим опыт, - сказал я, - то его может повторить каждый! И он увидит то же, что и мы.

- Но для этого ему в лучшем случае придется потратить несколько лет на обучение. Наши опыты не требуют от людей таких жертв, равно как и аппаратуры, стоящей миллионы долларов. Но они опасны, смертельно опасны. Поэтому мы держим их секрет при себе, как бы нас за это ни упрекали ученые.

- Еще бы вы их раскрыли!

- Мой друг не то хотел сказать,- внезапно вставил дотоле молчавший Мизгин. - Об опыте не может быть и речи, когда нет объекта опыта. А вам, надо полагать, еще удается находить объекты.

Не знаю, кто с большим недоумением посмотрел на Мизгина я или демонолог. Разговора, которого я ожидал, явно не получалось. Софистикой, надо признать, герр Шенк владел великолепно, и пора было рвать паутину слов,

- Вот что, - сказал я, вставая. - Вы пытаетесь вызвать нас на спор. Прекрасно! Но нельзя спорить о том, чего нет, и тут вы не сможете возразить. Ни одному образованному, здравомыслящему человеку вы не рискнете показать действие ваших так называемых потусторонних сил. Никогда. Ни при каких условиях. И это факт. Не так ли?

К моему удивлению, демонолог не был обескуражен.

- Так, - в его голосе послышалось сожаление. - Это, конечно, против всех наших правил... Но ваше самомнение чрезмерно. Скажите, если я дам вам возможность... Впрочем, нет, мне жаль вас.

- Ну разумеется, - я вложил в голос максимум иронии. - Но я согласен быть жертвой. Давайте сюда ваши силы, черта давайте, только чтоб был яркий свет! Произносите заклинания, я жду.

Я с торжеством посмотрел на демонолога.

Он покачал головой, отчего камень в галстуке насмешливо мигнул.

- Мы не требуем от вас, чтобы нейтрино без промедления возникло вот на этом столе, - сказал он. - Вам же подавай демона сию минуту... Впрочем, пусть так. Он появится сегодня и при ярком свете.

- Где? Когда?

- Здесь, в Тевтобургском замке.

- Замок, ага... - я понимающе кивнул.

- Да, замок, - сухо ответил демонолог. - Как и нейтрино, демонические силы регистрируются не везде и в разной степени насыщения.

- Надеюсь, в замке сидят высококонцентрированные демоны?

- Проверите сами, если только знакомство с историей замка не отобьет у вас охоту нанести туда визит.

- Не отобьет, - пообещал я.

- Хорошо, - демонолог вздохнул с таким сожалением, что даже ореол его волос потускнел. - Жду вас в десять вечера у подъезда замка.

- Нет, каково! - воскликнул я, когда мы вышли на улицу. Выходит, я напросился на свидание с нечистой силой! Юра, ты не находишь, что это уже само по себе мистика?

- Пожалуй, - согласился он как-то нехотя.

- Ты не одобряешь мой поступок?

- С одной стороны, ты поступил опрометчиво, а с другой стороны, тяга к эксперименту, даже такому, заслуживает уважения.

У Мизгина всегда так: с одной стороны, с другой стороны... Он охотно уступал желаниям других, не спорил по пустякам, держался скромно и незаметно и вообще обладал чудесным характером. Но он был мямлей. Настоящая мысль всегда мускулиста, а у него все, что он говорил, всегда было каким-то полууклончивым. Иногда меня это просто злило.

- Итак, приключение обеспечено! - сказал я, рассеянно кивая проходившему мимо академику Т. (Мы уже стояли у входа в зал конгресса.) - Нет, но какова наглость этих шарлатанов! Ну, уж я выведу их на чистую воду! Юра, ты, конечно, тоже пойдешь?

- Пойти? Да, да... Отчего бы и нет? Правда, я не уверен...

- Ты никогда ни в чем не уверен, знаю. Может быть, ты не уверен и в отсутствии потусторонних сил?

- Да как тебе сказать... В них я, конечно, не верю. Точней, я знаю, что их нет. Но страх перед демонами - это реальность, которой не следует пренебрегать.

- Уж не боишься ли ты?

- С одной стороны...

- Нет, нет, без всяких сторон, пожалуйста. Идешь ты или нет?

- Я только хотел объяснить, что для такого эксперимента надо хорошо себя знать, а мы...

- Я-то, положим, хорошо себя знаю.

- Сам себя человек не всегда знает достаточно, даже, когда он уверен в противоположном.

- Тьфу! Да или нет?

- Да, потому что вдвоем безопасней. Мало ли что...

Я задумался. Еще в детстве, тренируя волю, я ходил ночью на кладбище. Здесь, конечно, придется быть начеку, кто спорит? И неприятные минуты возможны. Но опасность? То, чего нет, не может быть опасным. Мизгин зря так кисло настроен. Какая-нибудь ловушка? Чепуха, сюжет для грошового детектива. Я обязан, просто-напросто обязан дать бой, потому что если невежеству, шарлатанству, глупости не дают бой, то побежденным оказывается разум. Бой на чужой территории? Что ж, тем внушительней победа. Мизгину не хватает твердости, это, конечно, минус. Может быть, лучше одному? Поздно, обидится. Ничего, подстрахую в случае чего.

Звонок настойчиво потребовал меня на заседание секции, и мы расстались. Встречу я назначил на девять часов у кафедрального собора.

Признаться, доклады я слушал вполуха. Подумать только, какой эффект вызвало бы среди моих коллег известие, что я собрался на встречу с дьяволом. Какой был бы переполох! Как выпучил бы глаза профессор М.! При этой мысли мне становилось весело, но я сдержался и никому ничего не сказал. Сначала сделано, а потом сказано - я так считаю.

Часы на ратуше били девять, когда я, плотно поужинав, подходил к собору. Мйзгин уже был на месте.

- Я узнал историю Тевтобургского замка, - сказал он, приближаясь. - Она, разумеется, зловеща. Не тем, что там появлялись привидения, а тем, что после полуночного бдения многие выходили оттуда сумасшедшими. Или совсем не выходили.

Я усмехнулся.

- Они исчезали?

- Нет, их выносили ногами вперед. Инфаркт, как правило.

- Выдумки, конечно?

- Ничуть. Я поднял архивы и перелистал подшивки местных газет. У меня есть, правда, одно соображение...

Я вспылил.

- Какие еще соображения! Какая глупость, какая чудовищная глупость все эти байки! Почти в любом старом доме жили люди, которые шарахались от собственной тени, сходили с ума, умирали от сердечного приступа. Немного лжи, немного страха, немного воображения плюс эти факты - вот и готова легенда!

- Диагноз верен, пожалуй, на девять десятых.

- Боюсь, что нам привидения не покажутся и мы проведем скучную ночь.

- Для тебя я тоже захватил книгу, - сказал Мизгин.

- Спасибо.

Мы долго поднимались по тихой, мощенной брусчаткой улице. Городок уходил вниз, вниз, и по мере сгущения сумерек его черепичные крыши, узкие лабиринты, зеленые от времени шпили, крошечные скверики серели все более и более, словно подергиваясь пеплом, тогда как окружающие горы росли и надвигались, мрачно нависая над котловиной.

Дома стали появляться реже, их разделяли сады, наполненные тишиной и темнотой. Из-за гребня гор всплыла луна, брусчатка замерцала, тени густо почернели.

Наконец справа забелел широкий фасад дома с колоннами, на нас глянули его неосвещенные окна. Внизу, однако, теплился огонек.

- Здесь, - сказал Мйзгин.

Я заметил, что иначе представлял себе замок.

- Так это же не десятый век, а восемнадцатый, - пояснил Мизгин.

Ворота решетчатой ограды были распахнуты. Пока мы шли по мощеной дорожке парка, парадная дверь медленно приотворилась, и хлынувший лунный свет осветил высокую фигуру демонолога.

- Вы пришли, - глухо сказал он. - Что ж...

Он жестом приказал нам следовать за собой.

Я уже хотел было отпустить ехидное замечание насчет экономии электроэнергии, но демонолог, пропуская нас, щелкнул выключателем, и в передней вспыхнули три пыльные лампочки, криво сидящие в кольце люстры. Унылое молчание охватило нас. Наверх вела широкая мраморная лестница, зеркала слева и справа мутно отражали каменный паркет и позеленевшую улыбку бронзовых грифонов у входа. Нас в зеркалах не было, хотя мы и стояли напротив.

Демонолог толкнул неприметную дверцу сбоку, и мы вошли в какое-то помещение. Быстрым и бесшумным пламенем горел камин, бросая на ковер и темную мебель причудливые отсветы. Пространство посредине занимал продолговатый массивный стол цвета запекшейся крови.

- Предупреждаю, - проговорил демонолог. - В комнатах, где вы разместитесь, есть кнопка. Как только станет опасно, нажмите ее. Я немедленно приду на помощь и постараюсь усмирить потусторонние силы заклинаниями. Иногда я успеваю сделать это.

В помещении, несмотря на камин, было зябко, отчего по телу пробегала невольная дрожь.

- Не будем зря терять время, - сказал я, глядя на часы.

Они стояли.

Демонолог почему-то медлил. Он был в том же костюме, что и днем, но его лицо имело здесь неприятный серо-синий оттенок.

- Вы написали записки? - тихо спросил он.

- Какие еще записки? - воскликнул я.

- Что вы по доброй воле пришли на свидание с демоном.

- Я написал, - тихо сказал Мизгин.

Он вынул из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и протянул его мне.

- Подпиши.

Хмыкнув, я проглядел записку. Она была составлена так искусно, что в случае злого умысла никто бы не смог представить ее в качестве оправдательного документа. Мысль о том, что кто-то мог нас заманить сюда, не приходила мне в голову ввиду ее явной нелепости. Но теперь мне стало как-то не по себе. Я вопросительно посмотрел на Мизгина. Тот кивнул. Я поставил свою подпись рядом с его и передал листок демонологу.

Документ, кажется, удовлетворил его.

- Идемте, - сказал он.

Мы снова прошли в переднюю, пересекли пространство перед зеркалами, которые наконец отразили нас, поднялись на площадку второго этажа и свернули по коридору.

- У тебя тоже стали часы? - шепнул я Мизгину.

- Нет, - ответил он, скашивая взгляд на запястье. - А что? История с зеркалами, по-моему, любопытней.

- Ты заметил?

- Tсc... - прошипел демонолог, не оборачиваясь.

Скупо освещенные половицы хрустели под нашими шагами. В тенях ниш по обеим сторонам прятались уродливые статуи индийских богов. В их глазницы, видимо, были вставлены стекляшки, так как статуи провожали нас угрюмым, поблескивающим взглядом. Под высоким стрельчатым потолком клубилась тьма. Вся эта дешевка начала раздражать меня, но я не мог забыть зеркал, часов и серо-синего лица демонолога.

Мы куда-то свернули. Тут не было электричества, но в окна светила луна. Где-то вдали, неясно где, что-то гудело, как в трансформаторной будке. Я усмехнулся. В какой трепет мог привести даже этот неясный звук мистически настроенного человека! "Слабо, слабо", - подумалось мне.

Демонолог остановился.

- Ваша комната здесь. Ваша, - он повернулся к Мизгину, чуть подальше.

Я отворил дверь. Комната как комната. Ее заливал яркий свет молочных плафонов, ослепительный после темноты коридора. Никаких занавесей, штофных пологов, кроваво-черной обивки и тому подобных аксессуаров, создающих определенное настроение, здесь не было. Вполне современная мебель, голые, оклеенные светлыми обоями стены, начищенный до зеркального блеска паркет, гладкий низкий потолок, забранные деревянной решеткой батареи отопления под окном.

- Кнопка здесь, под выключателем, - показал демонолог.

Его лицо снова имело обычный цвет. Ничего сатанинского не было и в глазах. Они смотрели сонно, лишь за черным отверстием зрачков скользил красноватый отблеск, нередкий у животных и почти никогда не встречающийся у людей.

- Спокойной ночи, - вежливо кивнул он и плотно притворил за собой дверь.

Я внимательно оглядел комнату, но и при повторном осмотре необычного в ней оказалось не больше, чем в любом гостиничном номере. Диван, кресло, журнальный столик, несколько стульев, на стене натюрморт с тремя апельсинами в натуральную величину.

У меня появились кое-какие соображения, пока нас вели сюда, но теперь, при виде этой банальной комнаты, они рассеялись. Все было элементарно просто: зеркала были чуть повернуты - такие вещи не всегда определишь сразу, - лицо демонолога изменила полутьма, а часы...

Я покрутил завод. Секундная стрелка дернулась, но тотчас снова замерла. Ясно, часы некстати сломались.

Было очень-очень тихо. За широким окном открывался голый пустырь, синевато освещенный луной. Надвигалась глупая, скучная ночь.

Меньше всего я, конечно, испытывал страх. Тут не до страха, когда ругаешь себя за глупость и злишься на обман.

Походив немного, я присел на диван, затем встал и приблизился к картине. В живописи я разбираюсь плохо. Но, по-моему, это была бездарная мазня. Тут и разглядывать было нечего - ненатуральные кирпично-красные апельсины на глухом черном фоне, и только в правом нижнем углу два-три зеленых мерцающих мазка, должно быть подпись художника.

Чем бы еще заняться? Я взялся было за книгу, но мне не читалось.

Улечься спать мешал раздражающе яркий свет. Слишком яркий свет. Источник был всего один, хотя и разделенный на три плафона.

Я подошел к выключателю. Он был трехпозиционный, то есть поворотом рычага я мог гасить плафоны по очереди. Итак, условия договора соблюдались честно. Призраки - не более чем игра воображения, подогреваемая темнотой, и появление электричества не случайно так быстро уменьшило число россказней на потусторонние темы. В сущности, оно заметно оздоровило людскую психику. Нелепо было бы ожидать, что сейчас, при мощном свете ламп, пока я стою спиной к комнате и поле моего зрения ограничено, там возникнет нечто призрачное или бесформенное...

Я резко обернулся и вздрогнул. Диван явственно прогнулся как бы под тяжестью тела, я даже услышал скрип пружин. Это был вообще первый звук, который раздался в комнате. Но на диване, естественно, никого не было.

Я тотчас пересек пустое пространство и решительно сел на диван, ощутив все же на мгновение робость, когда моя рука прошла над вмятиной. Потом я встал и рассмеялся про себя. Конечно, это была вмятина, которую я же и оставил. Их теперь было две - сиденье простонапросто хранило отпечатки тела, чего я не мог предполагать заранее, так как диван был новым.

А нервы у меня все-таки напряжены...

И тут я почувствовал на себе чей-то взгляд. Впечатление было чисто интуитивное, потому что некому было смотреть на меня в ярко освещенной комнате, некому было спрятаться среди голых стен.

Передернув плечами, я приказал себе успокоиться и думать о чем-то другом. Я сел, но против воли стал обшаривать глазами комнату, так как подсознательно продолжал чувствовать на себе взгляд.

Это было невыносимо! Я должен был найти - не привидение конечно, - предмет, который вызвал во мне столь странное ощущение. Во что бы то ни стало!

Непонятно, как я не заметил его сразу... Глаз был. Зеленоватый, насмешливый, он смотрел на меня с картины и, казалось, даже подмигивал.

"Надо лечь спать", - сказал я себе, приближаясь к картине и разглядывая те самые зеленоватые мазки, которые составляли подпись художника, но издали производили впечатление глаза.

Что-то хрустнуло под ногой. А, черт! Я подпрыгнул. И чье-то дыхание коснулось моего затылка.

Медленно, не теряя рассудка, я повернул голову. Причиной дуновения оказалась приоткрывшаяся дверь.

Я со злостью толкнул ее, но, уже затворяя, заметил одну поразительную несообразность. Свет всегда образует луч, тогда как мрак - никогда; но здесь все было наоборот: не свет проникал из комнаты в коридор, а мрак из коридора в комнату!

Прежде чем я осознал это, дверь с жалобным всхлипом обрубила луч мрака, и он упал в виде черной ленты, которая немедленно всосалась в пол, точно жидкость, образовав на нем гладкую черную полосу. Вдруг ослабев, я привалился к двери. Полоса дернулась и очертила замкнувший меня круг.

"Не переступай!" - раздалось сзади.

Я шарахнулся из круга. Он исчез, и тотчас во мне все взвыло от нестерпимого, тошнотворного ужаса. Неистово запылали лампы. Липкий холод обдал меня с головы до пят. Я метнулся, раздираемый ужасом изнутри, из самых глубин подсознания, из вибрирующих нервных клеток, из бессмысленных взрывов обезумевшего инстинкта. Что-то с шумом упало, дзинькнуло стекло, и прямо передо мной вырос проем окна, откуда смотрело белое, искаженное, перекошенное - мое лицо!

Я отпихнул его ладонями, отскочил, но и сзади тоже было мое лицо, много лиц, все смотрели со стен, как из зеркал, и свет пылал неистово, беспощадно, до последней черточки показывая мне в призрачных отражениях, как корчится, гримасничает, прыгает мое лицо. Я кинулся на них, сжав кулаки.

Плохо помню, что было потом. Кажется, я молотил воздух, кажется, я бил себя по щекам. Я дрался с собственным лицом! Одинаково чужое, оно было везде. В бешеном сиянии ламп оно наступало отовсюду, и один глаз у него был зеленый, насмешливый, подмигивающий, не мой...

Не помню, как я очутился на полу. Только вдруг обвалом упал мрак, и в нем грянули чьи-то шаги.

Ближе, ближе, тяжелые, неотвратимые, они нарастали, а с ними вместе нарастал тот, кто шел, гигантский, из железа и мрака, подготовленный ужасом и несущий безумие. Вот уже дунуло из распахнутой двери...

- Чего кричишь? - послышался знакомый голос.

Путано, как пробуждение в кошмарном сне, проступили очертания дверного проема, фигура Мизгина в нем, свет фонарика...

- Стул-то брось, - мрачно проговорил он.

Мизгин вырвал из моих онемевших рук стул, которым я, оказывается, прикрывался, и потащил меня к выходу.

Опомнился я только на воздухе, да и то не совсем.

- Сволочи, - тихо ругался Мизгин, пока мы поспешно пересекали двор. - Занять демонов у науки... Сволочи! А могло бы быть завтра в газетах: "Встреча с нечистой силой закончилась безумием смельчаков". Чувствуешь, какая реклама их делу?

- Как? - вырвалось у меня. - Значит...

- Лаборатория ужасов, да... Здесь от одного инфразвука кого угодно скорчит! Не успей я заговорить демонов...

- Заговорить де...

- Выключить ток. Помнишь, гудело, когда мы шли? Трансформатор, как я и думал. Уверен, они не подадут на меня в суд за поломку.

Воздух был свеж, но меня била дрожь не от холода.