Ни слова, господин министр!

Глава 1.

Любое равновесие есть лишь миг затишья перед грядущей бурей. Я отодвинула тяжелый фолиант, под которым спрятала ненавистное письмо. Перечитала его по меньшей мере в пятый раз.

«Моя дорогая, вам не удастся больше отсиживаться в сторонке. Все было предопределено в тот миг, когда…». Бумага вспыхнула в моей руке и тотчас превратилась в пепел.

Разумеется, ожога не случилось. Хлопья образовали на ладони ровный круг. Я по-прежнему идеально контролировала все четыре стихии. А излишки энергии имелось, куда тратить.

Главное, не поддаваться на провокации. Отправитель послания, полного угроз и скрытых посулов, не добьется от меня ни одного необдуманного шага.

Мэри, моя секретарь, по магической вспышке определив, что я уже в кабинете, тут же поторопилась подать кофе.

На подносе, как обычно, три газеты, блюдце с овсяным печеньем и чашка средних размеров. Я предпочитала выпивать две маленьких вместо одной большой. С наслаждением втянула аромат обжаренных зерен, выращенных на Фелосе.

Если ты директор и владелица самого престижного в стране пансиона для одаренных юных леди, то весь день состоит из вереницы тягучих обязанностей. Их необходимо чередовать с приятными ритуалами.

— Вы вызвали Лидию Паладиос на девять тридцать. Она в приемной. С родителями.

— Пусть сначала зайдет дочка, — вздохнула я. Сверилась с бумагами. — Возможно, сэра Роберта и леди Элинию пригласишь попозже. Или же побеседую с ними отдельно.

Даже лучший кофе в данном случае не подсластит пилюлю. Лидия — спокойная и вместе с тем сложная девочка из выпускного класса. Из тех, про кого говорят, — в тихом омуте бревном приложит.

Высокая блондинка восемнадцати лет, умеющая подчеркнуть округлости даже под форменным платьем… Хорошая семья, приличное приданое.

Не стала ходить вокруг да около.

— Лидия, из-за твоих доносов чуть не исключили Серену. Ее отправили на воды в Глэмбридж, чтобы пришла в себя после травли. Я лишилась сразу двух преподавателей. Одна поехала сопровождать Серену, а мистер Барток так перепугался, что взял отпуск.

— И вам хорошего дня, леди Оливия, — девчонка дерзко зыркнула в мою сторону. — У вас, как и прежде, нет никаких доказательств. Мои стычки с Сереной не могут сойти за таковые. Я много с кем не в ладах. А Барток постоянно засматривался на учениц. Это всем известно.

Мы продолжали смотреть друг другу в глаза. Далеко пойдет, если не промахнется и не наступит в такое… merde, из которого уже не выберется чистенькой.

— Ты сочиняла пасквили про них обоих, где в деталях описывала, чем они занимались наедине. Один из этих доносов попал ко мне. Это твой почерк. Но и этого мало. Серена несколько раз просыпалась оцарапанная или с характерными отметинами на шее. Преподавателю вокала кто-то подсыпал одурин во время занятия. Мистер Барток, чтобы не видеть ни одного девичьего лица, на три дня заперся в лазарете. По мне, этого достаточно, для исключения с выговором. Но твои родители умоляли разрешить тебе сдать выпускные экзамены.

Воющий две ночи подряд Барток знатно попортил нам кровь. Он заклинал к нему не приближаться, обещая, что этого позора не вынесет. Я отказалась от идеи взламывать покои и вливать антидот силой.

Чтобы успокоиться, перестала глядеть на нахалку. Переключилась на портрет сына на столе. Дэвид так вырос за эти годы; постепенно превращался в ершистого подростка.

Я возглавила школу Гретхем, когда сын был еще крохой. Благодаря ему я научилась подавлять эмоции, научилась быть ответственной… Так, глубокий вдох.

— Высокая цена за то, что девушка обошла тебя по трем точным наукам из пяти. Но Бартока-то за что? Не оценил твое сопрано?

— Ваши домыслы не имеют под собой основания. Чем искать заговоры, вы бы проверили эту мерзавку у врача. Она не невинна… Да, я рассылала по классам эти, как вы утверждаете, пасквили. Но там каждое слово правда. Я вскрыла гнойник, грех прелюбодеяния, в вашем благопристойном заведении. За это вы возненавидели меня, лучшую ученицу!

Она громко всхлипнула. В уголке правого глаза показалась крупная слеза. Левый оставался сухим, как она им ни дергала.

Рядом с портретом Дэвида стоял дагеротип королевской семьи в украшенной самоцветами рамке — Его Величество с супругой и двумя сыновьями и великий князь с дочерью. Через неделю она уже будет здесь… Вот так. В мой пансион едет учиться королевская племянница. Главное, чтобы отец не вздумал сопровождать ее лично.

Как бы то ни было, к приезду Ее Высочества грязный скандал должен утихнуть. Стать тонкой папочкой в архиве.

— Я не собираюсь позорить подобной медицинской процедурой ни одну из своих учениц. Это не обсуждается. Однако Серена настояла на проверке кристаллом Пратта. Он подтвердил, что она и учитель пения никогда даже за руки не держались. По ее словам, ты сама рассказала ей об организованной тобой травле.

Глаза Лидии округлились в два блюдца. Еще бы. Считалось, что кристалл полностью разряжен. Требовался примерно год, чтобы он снова собрал энергию после того, как я отсылала его ко двору — помочь с делом заговорщиков. И скрыть от учениц этот факт, к сожалению, не удалось.

— Ложь. Я вам не верю! Лицемерная ханжа! Все знают, почему вы бежали из столицы и выскочили замуж за дальнего родственника короля. Вам не удалось женить на себе его брата Родерика и вы предпочли изображать оскорбленную святошу в этой глуши. В Латроке вас боготворят… Но мама полагает, что вы снова приметесь соблазнять князя — как только он получит развод. Поэтому заманили сюда его дочку.

Нащупала в верхнем ящичке кристалл и протянула его ученице. Выбить из меня стихийный всплеск не удавалось и магам поумнее.

Я приняла руководство школой, когда она пошла в первый класс… Очаровательное смешливое создание с мощной водной магией. В пятом классе она представляла Гретхем в «Битве магов» в своей возрастной группе и победила, а сейчас… В какой момент мы проморгали, как из всеобщей любимицы вырастает тщеславная гадюка?

Глава 2.

Наверное, что-то около минуты я просто таращилась перед собой, не решаясь ни взять газету в руки, ни убрать куда подальше. У самого пола занялись шторы. Потушила мгновенно, но в комнате повис характерный запах паленого бархата.

По-быстрому занялась вентиляцией воздуха, не открывая окно: сначала убрала его весь из кабинета на улицу, а потом, так же стремительно, загнала несколько десятков кубометров из парка сюда.

Мы с первыми классами такие задачки решаем постоянно. А старшие девочки на практике их иллюстрируют. Прямо, как я сейчас.

Перестаралась. Залезла слишком глубок в заросли, потому что отчетливо запахло прелой прошлогодней листвой… Хорошо, не из коровника зачерпнула в спешке.

За всеми манипуляциями опрокинула групповой портрет королевского семейства. По стеклу, между королем Стефаном и Родериком прошла трещина. Как бы разъяренные родители не обвинили в неуважении к фамилии Конрадов...

Чета Паладиосов уже под самой дверью тихонько переговаривались с Мэри. Убрала дагеротип в верхний ящик, а кристалл Пратта, напротив, выставила прямо перед собой.

— … Входить без разрешения, — донесся пронзительный голос секретаря.

Массивная дверь отворилась мгновением раньше, и в комнату шагнула леди Элиния, за спиной которой угадывался муж.

— Девочка вся в слезах. Как такое допустили… Ведь мы же договаривались, — продолжала она ранее начатый диалог.

И, если судить по виду сэра Роберта, длился он последние пару часов.

Эта пара всегда производила на меня странное впечатление. Яркая громкая жена и неприметный, будто тронутый молью муж. В целом я разделяла теорию, согласно которой супругам следовало дополнять друг друга. Однако Роберт, одна вторая этого союза, всем видом молил о помощи.

Всякий раз одергивала себя, чтобы не дать контакты своего адвоката или не вызвать службу спасения домашних животных в дикой природе. Все-таки за восемь лет, что Лидия провела в этих стенах, мы с ее родителями встречались чаще, чем нам бы хотелось.

— Прекрасно выглядите, леди Бланш, — сообщил отец семейства после состоявшегося обмена любезностями. — Отпуск и море пошли вам на пользу. Как здоровье Дэвида?

Еще пять минут вежливой болтовни строго по этикету.

Дело в том, что я происходила из древнего дворянского рода, и после смерти мужа вернула себя родительскую фамилию — но, разумеется, не титул. Паладиосы же не могли похвастаться столь ветвистыми корнями, и заговорить со мной сразу о деле обоим мешало воспитание.

Напомнить о Лидии пришлось мне самой. К этому времени Элиния изучила кабинет вдоль и поперек. Нащупала магию кристалла, убедилась, что он не подделка. Цепкий взгляд задерживался и на газетах на подносе. Я порадовалась, что первым делом уничтожила пятна кофе с ковра.

— Лидия не стада проходить проверку, и у вас по-прежнему нет доказательств, — наконец отрезала мамаша.

— Но, дорогая, может, следовало извиниться и спокойно сдать экзамены? Девочка, безусловно, лучшая в своей параллели. Да, без медали Гретхема, но с ее-то результатами она бы претендовала на любую должность…

Мы поправили любящего отца почти хором:

— Не требующую высоких личностных характеристик, — напомнила я. — У мисс Паладиос в анкете будет отмечена жестокость на уровне восьми, а то и девяти баллов из десяти. Добавьте сюда неумение работать в контакте с другими, а также тщеславие на десять с плюсом. Из-за него она оказалась неспособна к правильным выводам.

— Извиняться перед кем? Перед полукровкой, чью мать подобрали на островах и толком не научили умываться? — внесла ясность матушка Лидии.

Жаль, что способности водного мага девочка унаследовала от отца, а все остальное переняла у Элинии.

Я еще раз напомнила им, как работал в спорных ситуациях кристалл Пратта. Раз серьезные обвинения уже прозвучали, то решение выносится на основании данных одной или нескольких сторон, прошедших проверку на правдивость. В этом случае отказ от тестирования также воспринимался как подтверждение вины.

— Раз вы не соблюдаете школьные правила, то должны понимать, что за этим последует. Лидия изъявила намерение доучиться в другом заведении. В случае, если ко мне придет запрос оттуда, я выдам выписку из личного дела. Отрицательную часть резюме я уже озвучила. Ну, и при получении места могут заинтересоваться сведениями со школы, где девочка проучилась восемь лет, а не один последний год.

Я не собиралась убеждать их остаться в Гретхеме, хотя обучение стоило дорого.

Год только начался. И реальность такова, что у нас целый список тех, кто желал бы перевестись из других школ.

— Была о вас лучшего мнения, леди Оливия. Лидия так восхищалась вами. Вашими способностями, настойчивостью. По ее словам, именно вы учили девочек всегда идти до конца… А то, что я вижу сейчас… Это, скорее опасения взрослой женщины, чья магия уже угасает, что молодая и не менее даровитая займет ее место...

Она вступила на скользкую почву, и обе это понимали.

Может, лет пять назад я бы бросилась оправдываться. Доказывать, что не дорожу своим магическим статусом и с удовольствием поделюсь ресурсом с девушкой, которая потенциально могла бы стать новым Светочем в королевстве.

Но те годы давно прошли. И сейчас я с деланым спокойствием смотрела на потерянного мужчину и озлобившуюся женщину. Оба не придавали значения, что их дочь чуть не угробила будущее другой такой же девочки.

Никто из Светочей не станет усиливаться за счет других. Это особенность дара — как и четыре стихии. Их дочь, наряду с водной, кое-как владела струйками земной магии… То есть всего полторы. Ни о какой служебной проверке и попытках скрыть потенциал Лидии речи не шло даже с натяжкой.

— Но зачем… зачем нашей дочери было доводить, выгонять эту вторую? — вздохнул сэр Роберт.

Напомнила, что Серена превосходила Лидию в точных науках и ездила на соревнования, на которые в противном случае отправляли бы мисс Паладиос. Соответственно, результаты попадали бь в ее учетную книжку. И так вплоть до медали, о которой грезили ее родители.

Глава 3.

Два дня спустя

— Думаю, никто не сомневается, откуда взялось это гадкое пари, — взяла слово Летиция Браун, мой заместитель по воспитательной работе. Вообще-то она выругалась, но мы как воспитанные леди пропустили ее «merdique». — Оливию хотят убрать с должности директрисы и отправить подпитывать магией королевскую семейку… Вряд ли кому-то на руку закрытие Гретхема. Слишком хорошо идут дела.

Я все-таки настояла на проведении попечительского совета в его усеченном варианте. Присутствовали только те, кто работал в школе бок о бок со мной все последние годы.

С нами не было представителя королевской семьи, министра по делам образования, нескольких видных научных деятелей — всех их следовало уведомить за месяц, отправив приглашение ко двору.

Грета Фирс, заместитель, курирующая учебную часть, назвала наше собрание «домашними посиделками».

— Подожди мы еще несколько дней, и пригласили бы сюда сэра Родерика лично. Он бы у нас и за короля отдувался, и за правительство. Как первый министр он везде в курсе. И вникает в наши проблемы больше, чем этот осел Глоссоп, — проворчала она. — И, главное, кто как не он объяснил бы, на что рассчитывал, ввязываясь в этот скандал.

Министр образования, сэр Гарри Глоссоп, не пользовался в нашей среде авторитетом. В отличие от великого князя. Оба пришли в правительство, оставив посты в армии. Большая война отгремела, и король Стефан призвал своих маршалов и генералов заняться восстановлением страны.

Сегодняшняя тема, безусловно, была щекотливой, однако присутствующие дамы связывали свое будущее с Гретхемом и отдавали себе отчет, что стул под нами зашатался.

Десять лет назад я выкупила небольшой пансион в Латроке, самом захолустном городке курортного региона. Его первая владелица, леди де Винт, исходила из того, что земля стоила недорого, места здесь популярные, а родители и прочие родственники могли навещать детишек, останавливаясь рядом, на более современных курортах.

Разрешение на Гретхем, на открытие школы для девочек, я получала у королевы лично. Тогда моя семья жила в поместье в часе езды от резиденции Конрадов. Однако Их Величество Стефан дал добро на мой отъезд в другой конец страны. Толку от меня, как от Светоча, на тот момент было немного.

Мой супруг Говард смертельно болел, Дэвид родился слабеньким. Врачи предупредили правителя, что, запертая в бездействии, в состоянии постоянной тревоги, я стала быстро терять силы. Считалось, что рождение сына излечит меня от затяжной депрессии, — но раз и этого не произошло, что за бестолковая эта урожденная Бланш… — меня милостиво отпустили поднимать курортные территории. И заодно — заботиться о девицах, которые плохо управлялись со своей магией, а также крошках, еще не освоивших ее азы.

И этот план сработал. Светоч раскрылся снова. Более того, в окружении девочек, желающих впитать как можно больше, мои силы как будто умножились. Я не сумела спасти мужа, но подняла Дэвида. Обеспечила четыре по-настоящему сильных выпуска (через пять лет мы стали набирать девочек в старшие классы) и помогла реализоваться сотням юных магичек.

Случались и неудачи. Такие как с Лидией. До сих пор переживала, что проявила мягкость и до последнего старалась оставить ученицу в Гретхеме. Плохой из меня селекционер, но, как утверждали, отличный Светоч — то есть мощный отдающий маг. Один на несколько тысяч.

Число отдыхающих на минеральных курортах от Соттелсби до Латрока росло вместе с моей славой. Люди верили, что даже в паре десятков километров от Гретхема я делюсь силой с водой, землей и воздухом. Все чаще приезжали на лечение из других стран.

Однако в столице, в частности, при дворе, Светоча на замену мне так и не нашли. Несколько потенциальных отдающих не сумели войти в полную силу. Конечно, я понимала, что рано или поздно может случиться такое, что меня попросят — или, скорее, прикажут — вернуться.

Неудивительно, что версию Летиции разделяли все пять преподавательниц, собравшихся в зале для спектаклей.

— И все равно, зачем вынуждать Родерика произносить всю эту жуть перед репортерами? — вздохнула я. — Я могла бы иногда ездить ко двору. Например, на время каникул… Я нужна в Гретхеме. Мы только что отстроили оранжерею. Ввели целительство как отдельное направление.

— Вот за тем, что опозоренная, вы, леди Оливия, поспешите покинуть школу по собственной воле. Чтобы спасти свое детище. А там уже можно будет и договариваться, — закатила глаза миссис Браун.

Заявление князя перепечатали все ведущие газеты. Скандал получился грандиозным. Его обвиняли чуть ли не в попытке захватить власть — после того, как он усилится с моей помощью. Однако внятного ответа, зачем самому уважаемому человеку в королевстве бросаться такими обещаниями в адрес самой уважаемой магички, никто так и не нашел.

Короля Стефана боялись, но не превозносили, как Родерика — что в бытность его главнокомандующим, что сейчас, когда он возглавил правительство.

— Предлагаю отставить панику, — хмыкнула Офелия, глава театральной студии и заодно всех творческих проектов. — Обещать не значит жениться. В смысле, что князь может мечтать вслух, сколько ему вздумается. Может, журналюги набросились на него после пирушки. Но реальность такова, что у нас будет учиться Ее Высочество Ангелина, а ее папенька — по-прежнему заседать в столице. Леди Бланш останется затворницей, и баста.

— Когда прибывает девочка? — уточнила я.

— Через четыре дня, — Грета даже не заглядывала в бумаги.

К приезду королевской племянницы, разумеется, готовились.

— Ой, мне пришло сообщение от Мэри, — с некоторой оторопью сообщила Офелия.

— И мне, и мне, — закивали остальные.

Почему-то заглядывать в блокнот для связи отчаянно не хотелось, хотя секретарь только что написала и мне.

— Сэр Родерик Конрад у вас в приемной и просит его принять, — растерянно прошептала Грета.

Глава 4.

Чрез десять минут я стояла у собственного кабинета. Давно сердце не колотилось так сильно. Зато магия надежно зажата в тисках.

Попросила Грету, самую спокойную из моих заместительниц, составить компанию. Даже без всякого пари я не собиралась оставаться с первым министром наедине.

Мэри с круглыми глазами поднялась из-за стола, указывая на мою дверь.

— Он там. Я не посмела усадить брата короля на диван для ожидающих.

Ничего себе, сколько слов можно произнести одними губами. Без голоса.

— Но он бы был первым в очереди, Мэри, — вздохнула я, обводя взглядом пустое помещение.

Шутить я не умела даже в нормальном состоянии. И Родерик в свое время частенько дразнил меня этим.

Сегодня выходной день и облегченный учебный — в школе. При этом администрация закрыта для посетителей. Князь посчитал, что для него мы сделаем исключение.

Стучаться в свой кабинет смешно. Потянулась к ручке, и в этот момент дверь отворилась. Ее распахнул перед нами очень высокий темноволосый мужчина в строгом дорожном костюме. Не успела поднять на него глаза… Сначала меня придавило его магическим превосходством, а потом взяла в тиски аура власти. Как будто набрала полные легкие раскаленного пересушенного воздуха.

Последние два раза я видела сэра Родерика на официальных мероприятиях, где он представлял королевскую семью в их обязательных цветах — фиолетовом и золотом. В таком виде воспринимать его было куда проще; моя чувствительность к чужой гипермагии притуплялась.

Родерик подождал, пока я приду в себя. Пододвинул к нам с Гретой кресла.

— Как здорово ты усилилась, Лив. Такие бешеные потоки. Я несказанно рад, хотя и наслышан. Когда мы встречались на приеме в честь рождения племянника, ты была чуть живее, чем дряблый инжир.

Я молча прожигала его глазами. Голос пока так и не вернулся.

Министр протянул руку потрясенной Грете. Представился, и она в ответ назвала себя. На ее месте я бы тоже была в шоке. Не афишировала при сотрудниках, что мы с Родериком когда-то приятельствовали.

Он отвернулся к окну.

— Ну, же, Оливия… Если ты перестанешь зондировать мои границы, то тут же придешь в себя.

Министр счел нужным прояснить для моей компаньонки.

— Прошу прощения, миссис Фирс. Мы с Оливией старые друзья. А то, что вы наблюдаете, это неизбежная притирка магов-«четырехстихийников». Нас таких мало. Но в случае, если сталкиваемся на одной территории, то обязательно изучаем потенциал друг друга. Вот я уже закончил, а леди Бланш все еще измеряет.

Я вспыхнула и заставила себя отстраниться от его плетений. Родерик не изменял себе, и огненная стихия по-прежнему подавляла в нем остальные. Однако спокойно признать его магическое превосходство не удавалось мне раньше — не получилось и сейчас.

Перед тем, как ретироваться, я слегка задела это холодное угрожающее пламя четырьмя своими потоками сразу. Для нападения этого мало, а вот для того, чтобы вывести из равновесия, подарить магу чувство ускользающего контроля…

Я не могла видеть его лица, но Грета, думаю, заметила на моем виноватое выражение. Еще бы. Одно дело вести себя как дерзкая девчонка в восемнадцать, а другое быть столь вызывающей в тридцать два.

Как глупо. Все эти годы сводила на нет саму возможность столкнуться с ним вот так, в одной комнате. И мне казалось, что и великий князь делал то же самое.

— Сэр Родерик, вы застали меня врасплох. Сегодняшним визитом, этим безумным пари. Прошу извинить, не сдержалась. Повела себя не как вялый персик.

Он снова повернулся к нам. Улыбка вышла натянутой, но в глазах пульсировало темное и такое знакомое обещание. Контроль вернулся к нему не полностью.

— Леди, я и забыл, как ловко вы это делаете. Как щелчок по носу… Мы с дочерью прибыли вчера вечером. Ангелина побудет еще три дня с любимыми нянюшками. Привезу ее к вам в первый рабочий день. Сам же счел нужным прийти и объясниться.

Он выжидательно посмотрел на Грету. Я подала ей знак, чтобы не двигалась с места.

— Что вы. Когда-то я доверяла вам не меньше, чем себе, но теперь не представляю, чего ждать. Не исключено, что как только за миссис Фирс закроется дверь, вы автоматически выиграете пари.

— Вы не правы, — теперь он смотрел прямо на меня. — Кто же так спорит? Мы задействовали артефакт. Так что все по правилам. Он вспыхнет, когда я… дойду до цели.

Я всего на секунду отвлеклась, представляя, как в середине его широкой и, наверняка, мускулистой груди, появляется аккуратная дыра с ровными краями. Шторы сразу вспыхнули, как солома. Вот… la vache…

Родерик среагировал мгновенно, изолировав весь охваченный огнем участок до состояния вакуума, а потом переместив подходящую по структуре субстанцию на замену сгинувшему бархата. Теперь он отливал зеленоватым, а не золотым, и слегка пах тиной.

— Грета, вам все же лучше выйти. Так мы сохраним кабинет целым… У вас, девушки, потрясающий вкус. Строгий и в то же время уютный интерьер. Не сомневаюсь, что Ангелина будет в восторге.

Да, его способность заговаривать зубы тоже никуда не делась. Ее Высочество ехала сюда вовсе не за нашей обстановкой и даже не за климатом. Поговаривали, что юная княжна контролировала магию хуже всех в семье. Да еще на несколько поколений.

Благотворное воздействие Светоча такие дети ощущали в первую очередь. Тогда, как ее отец объяснит, зачем он пытается ослабить Гретхем?

Сошлись на том, что Грета отправится к Мэри пить чай. Мы оставим дверь открытой и натянем полог безмолвия.

— Вы же не думаете, что в присутствии двух столь приличных особ я не постесняюсь…

Его глаза смеялись. Он еще находил во всем этом что-то забавное.

Как только мы остались вдвоем, сердце снова вернулось к рваному ритму. Я и забыла, каким мягким бывает этот голос:

— Здравствуй, Оливия. Ты еще красивее, чем я запомнил. Так похорошела. Как ты это делаешь?

Он облокотился на стол и уставился куда-то повыше моей головы. Надо же, его магия перестала меня нервировать. Как не вовремя.

Глава 5.

— Грядку? — правая бровь поползла вверх.

— Я не мятый инжир. Не перезрелая черешня… Я лучший маг королевства, который носит юбку. И десять лет назад поняла, что климат столицы категорически не подходит мне и моей семье. Произрастать предпочитаю здесь.

Родерик рассмеялся. Он справился с юношеской привычкой запрокидывать при смехе голову, но все равно чуть-чуть задирал подбородок.

— Твоя магия стала богаче, красота расцвела, и только чувство юмора не изменилось. Нельзя улучшить или ухудшить то, чего нет.

Он никогда со мной не церемонился. И в юности мне это нравилось. Восемнадцатилетней девчонкой, сразу после школы, меня командировали на практику под его руководством — осваивать азы ведения боя. Так это значилось в документах.

На самом деле появление Светоча в академии Пламени, перед отправкой на военные действия группы выпускников, должно было стать еще одним подспорьем в запланированной на лето кампании.

Маршал Конрад встретил меня без восторга. Его оскорбляла сама идея, что от другого мага необходимо подпитываться как от батарейки. Однако Родерик согласился на этот эксперимент, как и я. Война тянула из страны все ресурсы, и он небезосновательно подозревал, что к союзу против нас вот-вот присоединится еще один сосед.

При этом он, правда, старался обучить меня наиболее простым приемам нападения. Не делал поблажек на пол и на возраст, не заигрывал, принимал такой, какой я была.

Но если молоденькой девочке такое отношение казалось естественным и даже честным, то сейчас я предпочитала, чтобы он держал дистанцию. Его фамильярность балансировала на грани грубости; грозила перейти в развязность.

— Давайте перейдем на «вы», сэр Родерик. В присутствии моих подчиненных и вашей дочери это единственно допустимый тон. Нам есть, что вспомнить, — как приятного, так и не очень — и тем проще было бы держать комфортную обоим дистанцию, — тут я не сумела сдержать вздох. — Так я считала, пока три дня назад мне не принесли газеты.

— Если строго придерживаться этикета, то особа с моим положением может «тыкать» вам сколько вздумается, несмотря на ваши успехи на стезе образования и научную деятельность, леди Оливия. Но обещаю, что буду пользоваться этим правом только наедине и в исключительных случаях.

Снова грубо, и так не похоже на того блестящего Родерика, в которого я была влюблена… Он все же меня не простил. А ведь прошло тринадцать лет. У каждого позади по браку. Оба стали родителями.

— У нас немного времени, князь. Вы немедленно посвятите меня в то, что произошло и в чем заключался ваш план. Через полчаса я иду на прием к бургомистру. Сегодня в Латроке главы гильдий откроют скульптурную композицию с героями национального эпоса.

— Меня подводит слух, или ваша просьба содержит угрозу?

Напрасно он рассчитывал, что сразу две заломленные брови заставят меня пойти на попятную. Родители устраивали в этом кабинете такие спектакли, что ни ему, ни Паладиосам не снилось.

— Совершенно верно. Это не в моих правилах, но я не могу рисковать пансионом и вынуждена буду отказать вашей дочери в зачислении. Если бы я доверяла королю Стефану чуть больше, чем вам, то обратилась бы к нему за защитой. А так, будьте уверены, меня поддержит все образовательное сообщество и коллеги за рубежом. Своими действиями вы подрываете авторитет нашего лучшего заведения и целого класса женщин-преподавательниц.

Моя речь не произвела на него впечатления. Он все так же внимательно рассматривал меня. От закованного в кружева лифа и до столь же закрытой шеи… Для того, чтобы отомстить, он ждал слишком долго. Должно быть что-то другое.

Журналисты, если отбросить все допущения и инсайды, с разными вариациями сообщили одно и то же. Великий князь на первом после перерыва заседании парламента подтвердил, что ждет развод в течение двух месяцев. Его супруга покинула страну, сам наш мир, и нашла свое счастье в соседнем. На вопрос репортера, собирается ли он снова жениться в ближайшее время, Родерик ответил отрицательно.

А потом вдруг кто-то спросил его про пари. Якобы двое дворян, присутствовавших при его заключении, оказались не связаны клятвой о неразглашении и не сочли нужным держать язык за зубами… И Конрад его спокойно подтвердил.

«Да, я поспорил, что Затворница из Латрока станет моей за две недели. Жизнь слишком коротка, чтобы распоряжаться ей так, как это делает она, и не требовать ничего взамен», — вспомнила я максимально близко к тексту.

— На совете попечителей также звучали предложения взыскать с королевской семьи штраф за репутационные потери, не пускать вас на порог и даже передать эти земли в собственном другому государству. Где бы Гретхем оценили по достоинству.

На его лице не дрогнул ни дин мускул.

— Да у вас просто рассадник инакомыслия. А что думаете вы сами?

Глава 6.

В князя полетел узкий голубой лучик, который отличался от солнечного зайчика разве что цветом. Ну, и концентрацией магией. Родерик легко увернулся. Святящийся пучок прошел чуть левее его виска и ударился об оконную раму. Рассыпался на множество осколков, которые взяли мага в мерцающее кольцо.

Еще три взмаха, и кругов стало четыре.

В этот момент я не думала, а просто действовала по наитию. Что если бы князь решил, что ему угрожает опасность и приложил меня боевым заклинанием? Однако я привыкла доверять интуиции.

Надо признать, что в случае с Родериком я особенно часто ходила по краю. Между допустимым риском и самоубийственным.

Он, сложив руки на груди, с интересом наблюдал за мной. Князь мог бы разорвать плетения, но это потребовало бы от него значительного ресурса. А зачем его тратить, если можно досмотреть представление… К тому же его потоки несколькими минутами ранее подсказали, что он еще не восстановился после контузии, полученной полтора года назад.

Что-то похожее на стыд оцарапало горло. Нет, я не собиралась жалеть человека, который так низко оценил все, что сделала для королевства в последние годы… Впрочем, его самого тоже не столько ценили, сколько использовали — затыкая его поразительными способностями все новые и новые дыры.

— Вы только что применили магию против члена королевской семьи. Я могу выбрать наказание на свой вкус. Любое, — он с таким выражением выделил последнее слово…

Ага. Кольца благополучно запустились.

— Вы этого не сделаете. Не станете меня наказывать, во всяком случае, за такую малость, Ваше Высочество. Сами учили идти на любые хитрости, если противник сильнее.

Он сделал несколько шагов в мою сторону. Радуга заколыхалась и послушно передвинулась.

— Я всегда любил в вас эту дерзость, Оливия. Давайте сыграем по вашим правилам. Раньше мне это нравилось.

Что же, Сфера правды работала, как и положено. Окруженный ей Родерик не будет выбалтывать секреты. Он полностью контролирует каждое свое слово. И, тем не менее, Сфера не позволит солгать.

— Сначала я допустила, что вы попались случайно. Насколько я помню, в закрытых мужских клубах любят такие шутки. То есть наказание назначается заранее и для всех; тот, кто проигрывает карточный раунд, в должен... ну, например, снова добиваться женщины, которая ему отказала.

В случае с Конрадами, несомненно, список антипобед уместится в одной строчке.

— Интересная гипотеза. Но все же притянуто за уши, — возразил первый министр. — К тому же я никогда не бываю настолько нетрезвым.

Похоже на то, что изо всех сил ищу ему оправдание. Хотя бы мало-мальски приемлемое объяснение… Куда сложнее признать, что время неумолимо. И благородный человек может перегореть и обратиться в расчетливого и пресыщенного мерзавца.

— Нарочитая публичность говорит сама за себя. Вы организовали все так, чтобы привлечь максимум внимания. Возможно, король наконец нашел способ вас шантажировать.

Мог ли Стефан, наоборот, подкупить брата или убедить выступить на его стороне. Родерик всегда старался держаться от интриг подальше.

Князь недовольно поджал губы. Как бы Родерик не изображал из себя циника, я всегда умудрялась видеть под черным плащом блестящие доспехи.

— Это пари целиком в интересах Его Величества. Вы фактически признаете свои притязания на власть, то есть даете королю карт-бланш применить санкции против героя войны. Ставите под угрозу учебу у меня своей дочери. Впрочем, как и всю школу… Вы в этой истории целиком пострадавшая сторона… Если я вступаю с вами в связь, то тоже теряю все и возвращаюсь ко двору. Больше мне идти некуда. Загородная резиденция Конрадов расширилась до границ моего поместья… Зачем же такое целенаправленное вредительство?

Он дотронулся до голубой окружности, запустил в нее огненный разряд. Я поежилась в ответ. Не то чтобы больно, но малоприятно.

— Вы исходите из неверных предпосылок. Только представьте, что я по-прежнему неравнодушен к вам, и все встанет на свои места. Я единственный, кто стоит между вами и Стефаном.

Я с недоумением смотрела на него.

— Брат стремительно теряет магию. Чрезвычайно сильный откат. Это держится в глубокой тайне, но он не смог зажечь королевский трезубец на ежегодной церемонии. Вы его последняя надежда. Двух Светочей он уже отправил на тот свет. Они не успели разгореться, а он не желал ждать.

Глава 7.

Вот она, причина, почему ко двору так и не прикрепили другого отдающего мага. Я же все ломала голову. Конечно, моя магия уникальна, но не до такой степени, чтобы за десять лет не подыскать замены.

— У вас есть доказательства? — прошептала севшим от таких известий голосом. — Это страшное, чудовищное преступление. Светочи воспитываются в строжайшей тайне, но не до такой же степени, чтобы не найти концов. Даже Стефан не способен…

— Я вижу вы невысокого мнения о нравственных качествах Его Величества. Прямых улик нет. При дворе в эти периоды я отсутствовал. Четыре кампании подряд и еще пять с перерывом… Однако люди, которым я доверяю, утверждали, что была девушка из Уолтхолла, которая погибла почти сразу после встречи с королем. Юноша продержался дольше, около полугода.

Не было причин думать, что Родерик обманывал меня за счет формулировок. Он строил предложения прямо. Не юлил. К тому же я, кажется, догадалась, что за откат настиг нашего монарха.

Загубленных Светочей могло быть и больше. Когда я считалась основной в обойме, то за моим здоровьем следила целая бригада лекарей. Они-то и спасли меня, подтвердив, что отъезд из столицы пойдет на пользу. Но Стефан за эти годы мог изменить процедуру.

Наверняка, магическое истощение не значилось ни у одного из погибших в качестве причины смерти. Внезапная болезнь или несчастный случай. В конце концов Светоча могли попробовать отравить, ведь дотянуться до Конрадов сложнее.

— Если так, то почему ты так спокоен. Тоже считаешь, что это нормально?

Сама не заметила, как первая сорвалась на «ты». Меня душил гнев. Пока я здесь упивалась тем, как здорово у меня получается благоустраивать курорты и сеять семена просвещения, отдающих как следует проредили.

Занавески позади меня уже привычно горели. Под ногами дымился ковер. Я потушила, но скрывать проплешины не стала. Подождут. Родерик резко вскинул руку, а затем опустил. Передумал разрушать Сферу. Разговор еще не окончен.

— Я устал, Лив. Список моих вопросов к брату огромен. Это может кончиться для Ферисии очередной кровопролитной войной. На этот раз гражданской. Стать регентом при племяннике? Самому занять трон?

Метнула короткий взгляд в сторону распахнутой двери. Полог на месте. Грета с Мэри оживленно болтали. Они добрались до конфет, припрятанных у моего секретаря в нижнем ящике столе. А ведь точно. Черный день как раз наступил.

— У нас с ним был уговор. Когда ты отказалась от помолвки, а я согласился жениться на выбранной семьей невесте…

— Вернуться к своей невесте, — перебила я. — Наша помолвка прожила всего три дня. О ней не успели объявить.

— Как угодно. Я взял с него клятву, что он не станет на тебя давить. Я чуть не возненавидел тебя за то, что ты бросила меня с такой легкостью, но ведь и мои родственнички за эти три дня едва тебя не растерзали. К тому же твой отец… Так, Оливия, стоять! Ты сейчас к краку спалишь свой драгоценный пансион. Ругаться будет негде.

Ему легко говорить! Это не его жизнь сейчас переворачивали с ног на голову. Я-то считала, что обрести свободу мне помогла королева, что заступилась община, а это снова сэр Родерик, напялив белоснежный плащ… Ça craint!

— Я почти закончил, Лив. Стефан, как ты понимаешь, не в силах тебе приказать, и он попробовал обойти клятву. Да, его ждет еще один откат, но он рассчитывает на то, что справится с ним с твоей помощью, — князь подошел так близко, что я слышала потрескивания магического поля, но не находила в себе сил поднять на него глаза. — Спорить на тебя должен был Санти. Условия те же, только никакой огласки… Он демонстрирует активированный кристалл, и ты соглашаешься сотрудничать в обмен на возможность иногда ездить в Гретхем. Осуществлять удаленное руководство.

Слава графа Санти — повесы, дуэлянта, игрока и королевского фаворита — шла далеко впереди него. Он, действительно, кружил женские головы. И в нашу интрижку поверили бы многие. Подлецу ничего бы не стоило опозорить меня прилюдно, безо всякого кристалла. И потом торжественно привезти во дворец, каяться. Этот мотив в минуты отчаяния я приписывала Родерику.

— Это бы сработало. Я во что бы то ни стало должна довести до выпуска хотя бы два старших класса. Выпускной в этом году самый проблемный за последние три года. К тому же я не в праве загубленной репутацией сломать будущее Дэвида… Стефан бы по-отечески пожурил и с чистым сердцем отправил под венец с графом. Два полезных человека — и оба под рукой.

Его Высочество явственно скрипнул зубами.

— Извини. Я решил, что имею право вмешаться. Заехал к ним на вечеринку и поспорил с братом вместо Санти. При свидетелях. Сейчас за твоей судьбой следит все королевство. Первый министр влюбился, приревновал, заключил пари. С кем не бывает. Преследует вдову, пользуясь служебным положением… Я ведь еще не сказал, что задержусь в Латроке, чтобы провести инспекцию твоей школы.

Что-то в его словах меня больно кольнуло, что-то неявное — в то время как мозг переваривал очередную сногсшибательную новость. Эти две недели Родерик собирался быть рядом со мной.

— Ты намерен выиграть спор, или это просто предлог? — все же выдавила я из себя.

Какой идиотский вопрос. Я нужна тебе в постели, или ты делаешь все это из любви к неприятностям и в интересах своей дочери?

— Когда-то я предложил тебе руку и сердце. Но сейчас у меня нет даже этого, — грустно усмехнулся он. — В реальности развод займет гораздо больше времени, чем два месяца. Ангелина… ну, ты сама все увидишь. Ей тоже понадобится время. Более того, ни одно магическое объединение не даст разрешения на наш брак. За тринадцать лет мы оба стали значительно сильнее. Да, у меня есть свое небольшое княжество, однако такой союз чреват одними проблемами. Тебе лучше рассмотреть другие кандидатуры. Правителей, готовых предоставить убежище и защиту в обмен на твой дар, найдется немало.

Щеки продолжали пылать. Зато магия во мне перестала дергаться. Родерик сказал столько всего, что потоки сами перешли в режим накопления. Пахло не только паленым, но и большими приключениями.

Глава 8.

За пятнадцать минут до полуночи я, как обычно, сидела за туалетным столиком и готовилась ко сну. Расчесывала волосы густым гребнем, чтобы потом убрать их в косу. Дэвид любил этот ритуал не меньше меня. Все-таки сказки на ночь он уже перерос.

— Тебе помочь, мама?

Он разлегся на кровати с книжкой. И выгнать его оттуда, пока я не потушу свет, не представлялось возможным. В этом году его настиг очередной скачок роста. Коленки вызывающе торчали в брюках любого кроя, а худые плечи стали непропорционально широкими. Как у манекена в модном салоне.

Ребенку уже двенадцать. И я до сих пор удивляюсь. Никогда не забуду, как училась правильно держать младенца. Правда, и тогда я была уверена, что он уже большой. Ведь всю беременность прислушивалась, следила, как он подрастал.

— Ма-а-а-ам?

Голос все еще по-детски звонкий.

— Прости, милый, задумалась. И я уже закончила. Ты бы тоже чаще брал гребень в руки. И вообще, беги-ка ты спать. Что за привычка полуночничать. Магистр Сандерс снова будет жаловаться, что ты дремал все занятие.

— Ненавижу скрипку, а от Сандерса воняет старостью. Он вечно наклоняется ко мне, чтобы то колок поправить, то съехавший палец. Меня когда-нибудь вывернет прямо на него. И не говори, что не предупреждал.

Подавила вздох. Этот спор длился и длился. Дэвид не желал признавать, что реагирующая на любое прикосновение скрипка нужна ему, чтобы учиться контролировать нестабильные магические потоки. К тому же у него по-прежнему закрыты сразу две стихии.

— Я не такой, как ты, мам. Я не стану четырехстихийником. Я прирожденный боевик. Помнишь, как я вчера спалил сарайчик?

— Не выдумывай, Дэйв. Это был обычный выброс.

Устало потерла виски. Может, все-таки отказаться от услуг Сандерса? Он заодно преподавал сыну стихийную магию и, очевидно, пришел не к тем выводам. Мальчикам нужно больше времени, чтобы их дар раскрылся. Так, воздушные линии появилась в арсенале сына около года назад.

— Хорошо, я пойду. Но тебе придется отпустить меня в столицу. Там нормальные учителя, сильные академии. Я не хочу гнить в этом Латроке. Даже Стивена, с полностью непроявленной магией, отправили в пансион, когда ему едва исполнилось десять.

Стивен — это сын нашего арендодателя. Мы с мужем сразу по приезду поселились в небольшом доме на территории Гретхема, однако три года назад я также сняла квартиру в старом центре. Дэвид не любил пересекаться с моими ученицами, и мы чаще ночевали в городе.

— Надеюсь, это случится раньше, а не позже, — буркнул сын вместо того, чтобы пожелать мне спокойного сна. — И меня не заставят нагонять программу за несколько курсов.

Он вышел, а я прогнала досаду подальше. Он уже не малое дите, чтобы ловить каждое мое слово. От идеи учить его в Гретхеме в частном порядке я отказалась еще раньше. Мальчик не считал это удобным. И часть преподавателей посещали нас в Латроке.

День получился нервным. Еще бы, после разговора с Родериком у меня никак не получалось прийти в себя. Я вроде бы научилась принимать будущее как морские волны, не роптать. Увернуться не получится, и надо уметь их встретить, чтобы тут же не приложиться носом о камни. Но на прием к бургомистру я все же опоздала.

Более того, Элиос Влахос сегодня и сам был не в своей тарелке. Его выбрали городским главой несколько десятков самых влиятельных семей Латрока два года назад, и в обычные дни бургомистр источал довольство и радушие. Однако сегодня он как-то странно на меня косился.

Разумеется, поприветствовал, а на прямой вопрос, все ли в порядке, заметил, что лучше и быть не может. Но как же при этом у него дергался глаз… Настоящий тик. Я тут же заподозрила, что Родерик имел с ним беседу. Вот только зачем ему это?

Наверное, не стал откладывать наши дела в дальний ящик. Князь за все принимался решительно и споро. Потребовал у Влахоса регистрационные документы на Гретхем, забрал досье на мою семью? Этого бы хватило, чтобы Элиос начал трястись. Пари подразумевало, что Конрад непременно будет на меня давить.

С князем мы пришли к соглашению, что на людях он изображает не в меру ретивого влюбленного, готового добиваться объект своего интереса любыми способами. Не удивлюсь, если Родерика, нашего национального героя, забавляло вдруг оказаться в амплуа злодея.

Первый министр не шел у меня из головы. Я всегда следила за его успехами, не пропускала ни одного интервью. Это легко, великий князь привык жить у всех на виду. Я ожидала, что столкнуться с ним лицом к лицу будет настоящим испытанием, но действительность и здесь меня обманула.

Я отметила шрам, спрятавшийся за ухом после битвы при Каламо, легкую хромоту на правую ногу — последствия страшной контузии пять лет назад. После сокрушительного поражения нашей армии в Заторе улыбка у него надломилась. Справа залегла глубокая морщина.

Он ответил на Затор сражением в Ледополисе, которое завершилось впечатляющей победой Фересии. Кого волновало, что потом целый год князь носил левую руку на перевязи.

Мои любимые смешливые морщинки на своем месте, в уголках глаз; с годами их стало чуть больше.

Я никогда не ставила себе целью забыть Родерика. Зачем стремиться к несбыточному. Но сегодняшняя встреча отдавалась во мне не болью, а горько-щемящей радостью. Пускай ему не быть моим — с этим я надежно смирилась — но если не концентрироваться на этом, не думать, что скоро он исчезнет теперь уже насовсем… Есть в этом сладость, которую мне никто запретить не в силах. Даже я сама.

Засыпая, я не прокручивала в голове расписание на завтра, не надиктовывала ответное письмо королю Стефану, а позволила двум крепким руками подхватить меня и унести в блаженную дремоту.

Глава 10.

— Чудесные жезлы. В меру прочные, но при попадании по лбу расколется палочка, а не череп. Очень удобно, — расхваливал товар лавочник, которому я всегда поручала большие заказы.

— Спасибо, мастер Корп. Приятно иметь дело с господином, который так хорошо знает наши потребности.

Я не прятала улыбку. За шутливыми диалогами скрывалось взаимное уважение. Леонид Корп не первый год возил для моего пансиона магический инвентарь. Сегодня он распаковал при мне партию жезлов для начальных классов.

Последние пять лет старалась лишний раз не выезжать из региона. После того, как весть о том, что Светоч укрепила силу, разошлась по Фересии и за ее пределы, было совершено несколько попыток моего похищения — причем три из них во время путешествия в дорожном кэбе.

Организаторы вряд ли отдавали себе отчет, что магию отдающих использовать против их воли затруднительно.При этом сообщение между городами вставало до конца суток.

Горожане Латрока и соседних городков с тех пор зорко следили за подозрительными приезжими. Конечно, поток отдыхающих контролировать невозможно, но, я уверена, тогдашний бургомистр принял меры, а потом передал эстафету Влахосу. Передающие маячки как минимум стояли вокруг Гретхема и в подъезде моего городского дома.

Девяносто жезлов в упаковках по пятнадцать штук перекочевали в экипаж. Кроме коробок, там уже стояло большое зеркало для связи с прошлым (только очень неграмотные люди верили, что можно повлиять на будущее), самые простые классные доски (пять штук) и целый ящик волшебных мелков.

Девочки их просто обожали, потому что они передавали эмоции и меняли цвета — с ними веселее. А вот в старших параллелях ученицы от них отказывались, потому что преподаватель сразу понимал, знала ли отвечающая тему или домашнее задание она вчера проигнорировала.

— А эти, как их, жезлы, они как волшебные палочки из сказок работают? У меня просто племяшка не без способностей. Вот я и думаю... может, что-то из того, что вы берете в школу, покупать и на себя.

Я уже собралась выходить и тут же остановилась.

— Ни в коем случае. Это учебный материал. Жезлы нужны, чтобы легче концентрировать поток за пределами тела, в данном случае — кисти. Их нельзя приобретать без лицензии. И, тем более, совершать взмахи без надзора преподавателя. Лучше, как будет возможность, приведите девочку ко мне. Сколько ей лет?

Леонид замялся. Сколько раз я сталкивалась с подобным поведением родственников. На хорошую школу в обычных семьях денег никогда не было. На мальчика бы еще постарались, скинулись бы и другие родственники. Вдруг из него получится боевой маг… А девочка — ну, как-нибудь сама. Даже отправить ее к сельской ведьме — и то расходы.

Двести и даже сто лет назад такие несчастные, не овладевшие собственными чарами, частенько оказывались в застенках и при плохом раскладе шли на костер. Сейчас корона открывала для них общественные школы, где условия, правда, немногим лучше, чем в тюрьме.

— Двенадцать исполнилось четыре месяца назад. Моя сестра, ее мать, обычная модистка. Шьет сорочки, юбки для дам в Говардсе. Это самый большой из курортов, и спрос есть. У нас нет никого знатного на четыре поколения назад и вширь, леди. Отец девочки ушел в армию шесть лет назад, и больше вестей о нем не было. Жив ли он и другую семью завел, или сгинул, мы не знаем.

Лавочник мял отворот пиджака. В роли просителя он ощущал неловкость.

— Я могу им подсобить. У сестры тоже немножко накоплено, но где титулов взять… Сами понимаете. Если вы ее вдруг возьмете, она парией станет. А девчонка дюже гордая, привыкла к самостоятельности. С животными общий язык имеет.

— В Гретхеме, Леонид, я держу в каждом классе несколько мест как раз для талантливых девочек без происхождения. Адаптацию мы берем на себя. За исключением совсем уж зазнаек, их никто не трогает.

Снова не кстати на ум пришли Лидия и Серена. Обычно с девочками «из простых» не возникало проблем. Им придумывали легенду — например, знатного загулявшего папашу с деньгами, — индивидуально учили манерам, а потом вводили в класс. Такой подход себя полностью оправдывал. Ученицы не узнавали в Каролине с длиннющей фамилии, приехавшей из соседней страны, дочку булочника, которая много лет подряд подавала им пирожки.

Тем не менее, обещать слишком много я тоже не имею права. Мы не в состоянии брать всех.

— Дело в том, что в обход происхождения мы принимаем либо очень толковых девочек — феноменальная память, способности в математике и много чего еще, — либо тех, у кого одна из стихий развита выше средних показателей. По взрослым меркам… Но ты не переживай. Гретхем дает гранты на обучение в школах попроще. Когда твоя родственница пойдет работать, она будет выплачивать нам фиксированную сумму в течение пяти-десяти лет. В семнадцать-восемнадцать лет у нее будут гарантированные навыки в бытовой магии. На рынке труда такие магички нарасхват.

Не стала упоминать, что эти школы строятся и спонсируются Гретхемом, но входят в королевскую систему образования. Мы следили за тем, чтобы условия проживания, уровень обучения там соответствовал нашим стандартам. Однако текучка кадров оставалась высокой, и разного рода неприятности происходили чаще, чем в моем пансионе.

Мастер Корп сдержался и не стал валиться на колени. Традиция в благодарность целовать знатным дамам подол постепенно отходила в прошлое. Наверное, мужчина вспомнил, что ему года через два дадут звание почетного горожанина, и у него четыре магазина на разных курортах.

Тем не менее, в глазах Леонида выступили слезы.

— Все правда, что о вас говорят, леди Бланш. Вы живое воплощение матери Великой богини. Только она проявляла одинаковую милость ко всем без разбору… Любого, кто против вас слово скажет, мы на вилы. Все помнят, кому курорты обязаны процветанием… Министра энтого, пусть только попробует вас обидеть, даром что герой войны…

Колокольчик над входом звякнул как раз в этот момент. Я выдохнула, когда сообразила, что это не сам Родерик, а лакей в цветах Конрадов — с посланием от великого князя.

Глава 11.

Мы с Родериком расстались вчера вполне мирно. Он раскланялся с Гретой и Мэри, поцеловал мне руку. При людях князь явно не собирался переходить черту, что гарантировало более-менее спокойные две недели.

Жаль, так и не успела поинтересоваться, откуда следовало вести отчет старту пари, — с его приезда в Латрок или от встречи в кабинете. Меня грызло другое. Я тщетно пыталась заглянуть в будущее и представить, как все повернется хотя бы в общих чертах.

Лично перед Стефаном я обязательств не имела, однако с Фересией меня связывала вассальная клятва. Ее приносил любой вошедший в силу Светоч. Пока магия при мне, я должна служить на благо своей страны.

Даже если Родерик найдет способ вывезти меня, то последует очередная болезнь; придется долго восстанавливаться. Как вариант — схорониться в его княжестве, но тогда и король непременно придумает пакость. Например, обвинит брата в измене.

И как при таких раскладах сохранить Гретхем? Ответ напрашивался сам собой. Только пойдя на сделку с Его Величеством… Но здесь загвоздка. Я лучше стану первым в истории страны отдающим магом, убившим собственного монарха.

Бог — или сэр Родерик — подарили мне чудесные десять лет, и я не могла заставить себя вернуться. Это как, пожив на воле, снова закрыться в клетке и еще попросить накинуть на нее покрывало.

Вечерело. На своем маленьком огородике я снимала сухие листья с кустов гвинервы. Лечебный огород был моей отдушиной. Зачем покупать целебные травки и ягоды, если их можно вырастить? Тем более что рядом со мной свойства растений усиливались на тридцать, а то и на сорок процентов.

Сегодня монотонная работа не успокаивала ни на минуту. Я убрала инструменты в ящик, сняла фартук. Через час стоило быть в городе и проконтролировать, чтобы Дэвид все-таки собрался на обед. Сам он мог «забыть», а, если я стану скрывать мальчика, министр быстрее заподозрит неладное.

Тогда переоденусь наверху. Большая часть моих вещей все равно здесь, в Гретхеме. У меня не так много платьев, но даже купленные несколько лет назад выглядели свежими и накрахмаленными. Не нужно держать горничную, которая бы приглядывала за гардеробом и… за моим внешним видом.

Волосы слушались. Ногти, если я здорова, не ломались и не нуждались в маникюре. Я умела самостоятельно накручивать легкие прически. Мда... какую деталь ни возьми, удобно быть Светочем — однако на выходе все равно получаешь Оливию Бланш с ее сломанной жизнью.

Мне придется на что-то решиться. Затворница из Латрока, так или иначе, подошла к концу. Когда-то мне удалось скрыть от Родерика правду и тем самым сохранить ему жизнь. И вчера, подозревая его в сговоре с братом, я все равно цеплялась за наведенную в прошлом иллюзию.

Что же делать… отказаться от его помощи? Пожертвовать собой и сдаться королю? Zut, вот… zut. Никогда больше. К тому же мрачная серьезность в глазах Родерика, его поведение, когда он ослаблял контроль… Ему до сих пор не все равно, где я и с кем. И, может, в виде сломанной куклы при дворе я только наврежу ему еще больше.

А сын? Я не могла доверить Стефану его судьбу. Наш король растопчет и продаст кого угодно. И принесенная клятва не будет гарантией.

Так, Оливия, прекращай истерику. Я оглядела себя в зеркале. Пока терзалась, привела голову в порядок — заплела косу, уложив ее венцом. Остальные волосы оставила распущенными. Наверное, для вдовы чересчур легкомысленно, но, по меркам магов, я еще очень молода. И мне предстоит обед с особами, которых полагалось радовать своим внешним видом.

Следы усталости на лице скрывать не буду, но кожа сияла, а глаза горели тревожным блеском. Надо наконец признать, что Его Высочество сочтет меня интересной, даже выйди я к ним с дочерью босая и растрепанная. И я всегда этим пользовалась. Когда-то, будучи значительно младше Ангелины, я шутя заставляла второго наследника играть со мной в прятки и левитировать по воздуху из комнаты в комнату.

В этот раз братья серьезно схлестнулись и, очевидно, на чьей я стороне. При этом каждый из этих четырнадцати дней надо мной будет маячить угроза разоблачения.

Допустим, Родерик все узнает и, вероятнее всего, не сможет простить. И без того сильная обида перерастет в презрение. Ну что же, переживу! Главное, удержать его от импульсивных поступков.

Еще бы выяснить, что задумал против него Стефан. Он-то лучше Родерика представляет, каким шатким стало равновесие между ними.

Как только король придет к выводу, что младший брат угрожает его власти, то церемониться не станет и попытается его устранить. Быть может, эту черту он уже переступил.

Гретхем, мои девочки, потуги вывести женское образование на новый уровень и добиться того, чтобы магичек, да и остальных девушек, принимали на государственные посты — все отступало на второй план. И какой, кстати, прок от репутации на пороге гражданской войны? Страна может расколоться надвое, а я собираюсь делать то же, что и всегда. Защищать Родерика, даже если он меня за это проклянет.

В этом случае не в моих интересах позволить Стефану выиграть краково пари. Младший Конрад, конечно, дал мне понять, что вступился за меня из-за чувств, что были в прошлом, а сейчас — я холодна, а ему все равно…

— Вы так хороши, леди Оливия. Просто принцесса из сказки, — восторженно вскинулась Мэри, когда я спустилась. — Наденьте еще ту диадему, что вам подарили в прошлом году, когда вручали орден Фересии второй степени.

— Зачем же. Это обычный обед, а не королевский прием.

Как только я это сказала, вдруг стало легче. Познакомлюсь с Ее Высочеством. Вдруг Ангелина не так избалована, как про нее рассказывают... Гретхем все же удастся отстоять и девочку — доучить хотя бы в начальной школе. Если повезет, Дэвид будет дуться и не скажет ни слова, а Родерик поделится идеями, как избежать королевского гнева и самого короля.

— Ой, а вы слышали новость? К нам едет Ее Величество Стелла. Ей прописали месяц на водах. Вроде бы беременность опять проходит не так гладко.

Глава 9.

Сэр Родерик Конрад, в съемных апартаментах

Родерик упрямо пытался работать. Полночь уже наступила, и к этому времени он всегда заканчивал с разбором бумаг. Сегодня же все валилось из рук. Да, он предчувствовал, что встреча с Лив не будет простой, но она одним присутствием в комнате рушила укрепления, которые он возводил годами.

Наблюдая ее безмятежную уверенность, он едва сдерживался от того, чтобы не схватить ее за плечи и не потрясти. Не шарахнуть в потолок стихийным разрядом любой природы. Не ее вина, что его тянуло к ней с первой встречи. Тогда на балу в честь выпуска в его академии она поддалась неосознанному юному порыву и сама потянулась к нему — а он, хладнокровный маг, главнокомандующий, потерял голову.

Один поцелуй тринадцать лет назад… Мягкие девичьи губы, призыв в широко распахнутых глазах, и Родерик рвет с невестой, откладывает начало кампании и мчится в соседнюю страну добиваться разрешения Объединенного магического совета. И ведь он его получил. Убедил кучку маразматиков из разных земель, что его брак с леди Оливией Бланш, дочерью барона, самым сильным Светочем Фересии за последние тридцать лет, пойдет на пользу всему континенту.

Если бы она любила, то не сломалась бы за пару дней. Не пошла на поводу у его покойной королевы-маменьки, не прислушалась к своим родителям, — ее отец как раз выбрал момент, чтобы улечься на смертный одр, — что брак с Родериком Конрадом переведет затаенную вражду между братьями в разряд смертельной.

Но ведь он сам повел себя, как краков идиот. Нельзя было ожидать такой стойкости от восемнадцатилетней девочки. Сложись бы обстоятельства иначе, и она ответила бы на его чувства по-настоящему. Светочи, как правило, однолюбы. На первое время хватало бы и ее влюбленности.

В тех обстоятельствах, ему казалось, что он сделал все правильно. Однако принял решение об их свадьбе только к утру. Написал ей, чтобы ждала официального заявления и держала язык за зубами, а Лив, наверное, как все девицы, сразу побежала к матери.

Что толку возвращаться к этому сейчас? Да, он бы подхватил ее на руки еще на балу, как только закончился вальс, и больше не выпускал. Держал при себе каждый день и каждый час. Тогда бы никакие мамаши с «самыми лучшими намерениями» не вмешались в их будущее.

У него же ушло пять или шесть часов, чтобы набраться смелости, и еще сутки — чтобы все организовать… И все, эти бумажки стали никому не нужны. Лив записала для него обращение, потому что, как она тогда сказала, видеть его было для нее слишком больно. Она просила простить ее настойчивость, не искать больше встреч. Мол, она не готова ни к такой ответственности, ни к печальным последствиям для всей Фересии.

Он все равно приехал в дом к Бланшам — и нашел там двух рыдающих женщин, которые оплакивали отца семейства. Оливия повторила ему отказ еще раз слово в слово. Но он настаивал, говорил, что будет ждать, сколько нужно для того, чтобы она успокоилась…

Через три недели безутешная Оливия вышла замуж за сэра Говарда Клемента, виконта Олди и практически сразу понесла.

Родерик уже не помнил, что добило его больше. Тогда впервые он поблагодарил войну за возможность отвлечься — сражения следовали одно за другим, а смерть шла за ним по пятам.

Беременность не наступила бы, испытывай к нему Лив что-то серьезное. В ее случае положительный результат гарантировался только в случае, если супруг превосходил Лив магически или же она была в него влюблена. А Говард, дальний родственник Конрадов, полностью потерял магию. Жить ему оставалось от силы несколько месяцев… Вот почему он уцепился за брак со Светочем.

Стефан, мерзавец, демонстративно держался подальше от этой истории. Целый месяц он жил в Лероне и не возвращался в столицу. Его жена только что потеряла ребенка.

С братом они нормально поговорили только месяца через три. Тот, разумеется, отрицал свою причастность к скоропалительной женитьбе Клемента, настаивая, что она целиком была инициативой Бланшей. Однако изображения со свадьбы, сделанные газетчиками, до сих пор стояли у Родерика перед глазами. Оливия на них походила на живой труп, а не на девушку, готовую вкусить прелести первой любви.

Прогнозы врачей также выглядели отвратительно. Он вынудил брата отпустить чету в поместье и запретил аристократам появляться у них, чтобы не вредить и без того нездоровой Лив, все силы которой уходили на вынашивание ребенка.

Если бы она стала его женой, он бы ни за что не допустил настолько скоропалительной беременности. Берег бы ее еще несколько лет как минимум.

Эти воспоминания будто содрали с него кожу. Костяная чернильница на столе полыхала фиолетовым пламенем.

Потом князь встречался с Лив еще пару раз на больших приемах. Она держалась отстраненно, не поднимала на него глаз. Его это не задевало. Разбитое не склеить. После рождения у Клементов ребенка он возобновил помолвку с Аурелией. Они довольно быстро поженились и не стали тянуть с наследником.

Однако выводы для себя Родерик сделал. Хотя любовь умерла, ненависть не родилась. Чтобы не угрызаться чувством вины, — других мотивов он не видел, — Конрад продолжал следить за сводками консилиума, наблюдавшего Лив. Поэтому ему удалось своевременно отправить ее в Латрок.

Иногда он забывал о том, чувства вообще были, и воспринимал это как затяжную игру против Стефана. Брат делал малейшее движение, чтобы подвинуть Лив к себе, и Родерик тут же вмешивался.

Светоч уютно устроилась в своем маленьком гнездышке под прицелом двух ядовитых пауков и ни о чем не подозревала.

Вот только между ним и Стефом имелось одно важное отличие. Он следил за Лив не для того, чтобы воспользоваться ею самому. Король ее не получит, и точка. Оливия натерпелась от них достаточно и заслужила право на свою любимую глушь. Но сама Бланш, этот проблемный Светоч ему, конечно, не нужна… Так он думал до сегодняшнего дня. Или, скорее, до того момента, как Стефан отчаялся настолько, что решил натравить на Лив своего карманного распутника Санти.

Глава 12.

Для этой встречи князь выбрал самый дорогой ресторан в Соттелсби, городке, считающемся жемчужиной в ожерелье курортов. После того, как здесь через три или четыре дня разместится двор, невозможно будет попасть не только сюда, в «Парсонс», но и в любую мало-мальски приличную кофейню или пекарню со столиками.

Мы сидели на открытой террасе, — благо по вечерам все еще тепло и совсем не душно, — с видом на водопад «Слезы Аурелии». Стихия рыдала в полную силу: «Аурелию» лучше всего наблюдать как раз после дождей.

Я же рассчитывала, что, несмотря на жуткие перспективы, держусь куда увереннее, чем мифическая дева, потерявшая возлюбленного. Во-первых, я лишилась его так давно, что слезы уже кончились. Во-вторых, необходимость стоять по полдня за кафедрой вырабатывала поистине королевскую осанку. Заодно я научилась скрывать свои чувства не хуже, чем любая фрейлина из свиты Стеллы.

В-третьих, моему бывшему возлюбленному так идет строгий темно-синий камзол поверх рубашки...

Пока дети рассаживались, я успела перекинуться парой фраз с Родериком, от чего у обоих поднялось настроение:

— Где букеты и серенады, Ваше Высочество? Если вы будет маячить рядом с такой скорбной миной, то никто не поверит в неземную страсть.

Он каждый раз удивлялся, что находился человек, — Nom de Dieu, да еще женщина! — кто осмеливался его дразнить.

— За соседним столиком репортеры, еще две группы сидят у входа на террасу. Предлагаете тащить вас вон туда, на обзорную площадку, чтобы поцеловать под магвспышками? Они будут в восторге, — министр покачал головой. — Я и забыл, какая ты язва.

Не знаю, чего он от меня ждал. Что я буду бледнеть-краснеть, как и положено робкой жертве условностей?

— Руководство Гретхема тоже не возражает. Я продемонстрирую образцовое сопротивление, а завтра мои адвокаты свяжутся с вашими. У нас хорошие сборы в этом году, но принять кругленькую сумму от брата короля мы не откажемся.

Родерик хмыкнул, однако его задело:

— Я же уже перечислял как один из попечителей... Вы, что, хотите сказать, что я неправильно соблазняю? Так дайте мне несколько уроков.

Не иначе, намекал на тот мой нахальный поцелуй… Ведь других поводов я не давала. За плечами, минуточку, тринадцать лет безукоризненной тоски и скуки… Чуть не рассмеялась своим мыслям.

Ведь если ориентироваться на статистику, у меня стопроцентное попадание — единственная попытка, и сразу успех. Тогда я не собиралась отдавать Родертка его невесте, да хоть Великой богине. Другое дело, что меня заставили пожалеть об этом в тот же вечер.

Князь истолковал мое молчание по-своему. Он уже помог сесть своей дочери, отодвинул мой стул и, когда усаживалась, чуть наклонился и провел указательным пальцем по верхнему позвонку на шее, угадав его под волосами.

— Не обижайся, пожалуйста, Лив. Признаю, что неловок. Я и забыл, что такое ухаживать за женщиной.

От этой ласки у меня онемели пятки. Обычно говорят, что туда спряталась душа или что-то этом роде. Но я так занервничала, что вся магия устремилась вверх, к голове. Мы с Родериком, не сговариваясь, поставили два заградительных щита. Видимо, моя манера поджигать ткань исподтишка его вчера впечатлила.

Дальше вечер взяли в свои руки детишки, и мы с Родериком больше друг на друга не отвлекались. Он представил нас с Дэвидом Ее Высочеству еще на пороге, и за обедом Ангелина проявляла себя с блеском. Единственное, что меня успокаивало, это то, что князь не уделял моему сыну излишнего внимания.

— Вам десять лет, Ваше Высочество. Это идеальный возраст чтобы приступить к обучению. Занятия в первых классах начинаются послезавтра, то есть на месяц позже, чем у всех остальных. В вашем распоряжении будет отдельная комната, личный куратор, возможность индивидуально посещать ряд предметов. Особенно это важно на занятиях практикой. Список обязательных уроков и факультативов я передала сэру Родерику. Ознакомьтесь с ними при возможности, — я уже рассказала княжне вводную часть и сейчас продолжала, стараясь говорить приветливо, но без сиропа.

Судя по тому, как ведет себя девочка, окружающие буквально заливают ее патокой. Да и отец не похож на строгого или хотя бы умеренно строгого папашу. Любое желание малютки Ангелины выполнялось в течение пяти минут. Такие дети, по моему опыту, относились к одной из сложнейших категорий.

— Я уже предупреждала папу, что не вижу смысла учиться в Фересии. Я скоро уеду к маме. Она стала королевой в Эллидиуме. Зачем мне прозябать здесь?

Родерик сердито дернул плечом. Этот спор тянулся давно:

— Твоя родовая магия сконцентрирована тут. Чтобы не потерять ее и развивать, тебе придется учиться в своей стране, в своем мире. Иначе в Эллидиуме ты не сможешь пользоваться чарами — и у нас их тоже потеряешь. Мы обсуждали это миллион раз. К маме ты отправишься на каникулах. Я же не запрещаю.

Ангелина резко отодвинула от себя тарелку со сливочным супом, в котором плавали пойманные на побережье марлы. При этом она задела и плошку Дэвида, сидевшего напротив… Ну вот, только я расслабилась, что сын занялся сырным супом и потерял к нашей компании интерес.

— Но я не просила тебя привозить меня сюда, к своей любовнице. У нее ни внешности, ни манер. Да еще и магия размазана по всем стихиям сразу. Чему меня сможет научить такая, как она?

Девочка разозлилась. От этого ее гладкие светлые волосы приподнялись, а глаза чуть покраснели. Да, налицо все признаки слабого контроля над стихией. Она попробовала спалить подсвечник вместе со свечами, но до того, как в центре стола раздался взрыв, я переместила злосчастный канделябр в ведерко с водой, где официанты охлаждали бутылки. Родерик мгновенно надел сверху вакуумный колпак.

До нас не донеслось ни звука. Скорее всего за вино князю все-таки нужно будет заплатить. Но вот дыхание закипающего Дэвида ни с чем не спутаешь. Он вмешался прежде, чем Родерик успел призвать дочь к порядку.

— Любовнице?! Ты, наверное, перепутала мою маму со своей. Это твоя наставляла рога твоему папеньке и сбежала подальше от вас обоих. Не постеснялась оставить тебя, хотя это большая редкость. Наверное, потому что ты, принцесска, еще и слабенькая магичка. Кто же так поджигает?

Глава 13.

Сэр Родерик Конрад, все еще в ресторане

Князь, конечно, предполагал, что их появление в ресторане будет обставлено с помпой, но такого эффекта не ожидал. Оливия, привыкшая быть на виду у себя в пансионе и в тишайшем Латроке на миг стушевалась, но затем вздернула нос на запредельную высоту.

Она подозвала распорядителя, и через минуту вокруг них суетились официанты.

И Ангелина, и Дэвид не дали повода в себя усомниться. Единственный дети, во имя всех краков, уверенные, что свет клином сошелся на ней у папы и на нем — у мамы. Он еще не разобрался, как отнестись к заявлениям Дэвида: все же мальчик заступился за родительницу, зато обидел девочку на два года младше себя. Даже не беря в расчет разницу в их положении.

Ангелина в присутствии отца обычно вела себя, как маленький ангелочек, но сейчас она была отчаянно недовольна. Впереди маячила ненавистная школа. К тому же, как выяснилось, дочь успела от кого-то услышать и про пари. Скорее всего от подруг, которым в свою очередь пересказали их мамы или старшие сестры.

Здесь тоже следовало пенять только на себя. Он постарался, чтобы вся эта история выглядела для него максимально неприглядно. Требовалось выставить Лив жертвой. Даже в этом случае в общество нашлись бы те, кто укоризненно качал головой и приговаривал про дыма без огня…

Надо было поговорить с Ангелиной об этом чуть раньше, но все силы ушли на то, чтобы победить истерики и вывезти её из столицы. Тётушка по материнской линии получала на девочку щедрое содержание и пылала к ней сокрушительной любовью. Не то что к трем родным детям.

Дочь уже два года не жила с матерью. Он не позволил Аурелии забрать девочку в дом к послу Элидиума и уж тем более — вывезти ее из-под юрисдикции родного мира. Во всяком случае до тех пор, пока у Ангелины не установятся магпотоки. Это не значит, что они не общались. Девочка иногда гостила и в той семье. После того, как супруга окончательно перебралась в соседний мир, он сам переносил дочку и туда тоже. Мало у кого в Фересии хватило бы на это магии.

Его постоянно не было дома, и отношения с Ангелиной во многом складывались из его угрызений совести и ее капризов. С другими родственниками она проводила как минимум не меньше времени, чем с отцом.

Тётка, старшая сестра Аурелии, принцесса приморского герцогства, любила посетовать, что брак великого князя оказался ошибкой для обеих семей. Тем не менее, она предпочитала особняк в Фересии старинному дворцу у себя на родине. И всегда с благосклонностью принимала подарки от Конрадов.

Как иногда вспоминала Аурелия, встретить в их родовом замке крысу или мышь было гораздо проще, чем дозваться горничную.

Нет, он далёк от того, чтобы винить кого-то еще в своих проблемах с дочерью. Его полностью поглощали военные кампании и приграничные стычки. А, когда он принял должность первого министра, то стал много ездить по всей Фересии.

Аурелия тоже вела себя как типичная светская дама и до своего романа с послом видела девочку не каждый день. В общем, Ангелина если и скучала по маме, то в пределах разумного.

Оливия уже увела Ее Высочество в женскую комнату, чтобы привести в порядок платье. К этому моменту марлы снова стали варёными и всей кучей обрушились на пол. Родерику даже пришлось шикнул на дочь, чтобы не смела поднимать и не вздумала грызть.

Оставшись один на один с Дэвидом, оба несколько минут молчали. Сын Оливии нахохлился.

— Не ждите от меня извинений, — все-таки заговорил мальчик. — Если бы я был взрослее, а мама не упала бы в обморок, то я бы обязательно вызвал вас.

— Ты прав, о магических дуэлях тебе еще грезить и грезить. Надо подождать ещё лет десять, — усмехнулся Родерик. — Но это клятое пари в ваших с ней интересах. Задай ей этот вопрос прежде, чем на меня нападать... Ты лучше скажи, знает ли мать, что за магию ты прячешь?

Мальчишка вздрогнул, нахмурился и принялся ковырять дырку в обивке дивана, проделанную кем-то, кто так же ждал своих дам в вестибюле напротив женской зоны.

— Разумеется, нет. Она не найдёт себе места. Вы заметили, какая она нервная, если дело касается меня?

И где же их учат, таких смышленых, отвечать вопросом на вопрос…

— Я изучал твое личное дело. Там ничего подобного нет. Странно, что ты еще не стоишь на учете. Любая серьезная проверка покажет, что разрушительный потенциал чрезвычайный высок.

— Вы только не говорите маме. Я ее сам подготовлю. Она все ждёт проявления еще двух стихий. И то ли верит, то ли до дрожи боится, что я стану следующим Светочем в нашей семьей. Но как вы узнали?

Вместо ответа Родерик за несколько секунд соорудил клетку, которая состояла из переплетающихся линий четырёх цветов. От круга Истины, который использовала Оливия против него вчера, эта магическая конструкция отличалась более причудливым плетением.

Дэвид наблюдал за ним во все глаза. В этот куб смогла бы поместиться тарелка с супом. Князь держал его в воздухе примерно в десяти сантиметрах от раскрытой ладони. Мальчик так засмотрелся, что не заметил момент, когда в другой руке министра загорелся тёмно-фиолетовый шар. Настолько насыщенный и яркий, что его легко можно было бы спутать с полностью чёрным. Казалось, он притягивал к себе все тёмные цвета сразу.

Родерик позволил ему собирать тьму еще пару мгновений, а потом поместил в «клетку». Воздух перестал раскаляться.

— Как это? Вы… Вы делаете это так легко. Это же невозможно. У меня получаются только мерцающие искры.

— Невозможно обмануть свою природу. И ещё кураторов, — хмыкнул Родерик. — Тебе придется долго и упорно учиться. Только обещай мне, прямо сейчас, что ради безопасности матери ты продолжишь хранить секрет. Еще несколько недель о нем никто не должен узнать.

Впечатленный Дейв кивнул.

— Мама так боялась, что во мне проявится какая-нибудь редкая магия. И если отдающих всегда оставляют в семье, то темных же забирают. На последней проверке я сообразил, что эту искру больше не спрятать и завернул ее в зачатки водной и земной стихии. Поэтому они до сих пор не раскрылись, а искра, наоборот, лезет наверх при первой же возможности.

Глаза 14.

В свой последний выходной день я уже с утра была в пансионе. Следовало удостовериться, что все готово к началу занятий у первых классов. Кроме Её Высочества, сегодня мы ждали и остальных девочек, которые по какой-то причине не заселились на минувшей неделе.

Вместе с Летицией Браун обошли жилую зону. Большинство новеньких въедут в блоки из двух комнат, рассчитанные на трех девочек. То есть в каждой спальне по три кровати, с возможностью накинуть полог и зажечь ночник — и учебная комната тоже поделена на три зоны ширмами. Плюс небольшое пространство для опытов и отработки заклинаний. Ей полагалось пользоваться по расписанию.

Я настаивала, что это оптимальное решение для начальной школы. За ребенком оставалась его маленькая персональная территория. А дежурный наставник всегда знал, чем заняты самые юные ученицы. Достаточно войти в общий холл, соединяющий кабинет и спальню.

При открытии мы пробовали разные варианты, и я всегда возражала против практики селить по четыре-пять учениц, причем в одну комнату.

Долгое время наши девочки с первого класса жили парами. Однако для младших это было чревато тем, что они интриговали друг против остальных и хуже сходились с классом на начальном этапе. В итоге расселение в комнаты по два человека в Гретхеме происходило с пятого класса. Но и здесь окончательное решение принимал классный ментор.

Исключения допускались. Так, за удвоенную плату родители могли устроить дочку-первоклассницу лишь с одной соседкой. В этом году у нас получилось три таких «двушки». А жить и учиться в гордом одиночестве среди младшеньких будут княжна Ангелина и принцесса Мария из карликового государства Литан на другом конце континента.

Я развела их по разным классам (уже третий год подряд первых класса у нас два). Девочки вряд ли станут подругами и, совершенно точно, превратятся в источник неприятностей на регулярной основе. И Летиция, и Грета, обе намекали, что с первыми семействами пора бы сделать перерыв — хватит с нас тех, кого уже набрали.

Но отказаться от Ангелины Конрад не позволяла совесть. Все-таки мое заведение, без всякого тщеславия, лучшее, в нашем мире. А старшая сестра Марии — одна из моих первых выпускниц. Так что и здесь сказать "нет" не получится.

С расселеннием все штатно, с расписанием вроде бы так же. Я только что отпустила новенькую преподавательницу изящной словесности. Заодно она возьмет на себя уроки письма у первых и третьих классов.

— Эта мисс Велингтон выглядит вполне разумной, — заметила Грета, которая вместе с Летицией заканчивала сочинять поздравительные послания для семей первоклассниц.

В дни, когда требовалась коллективная работа, — а вставить в каждое письмо несколько «личных» строк это она и есть — в моем кабинете вырастал еще один стол.

— За жалованье, какое она себе вытребовала, putain de merde, у нее должно быть как минимум две головы, — пробормотала наша главная дама по воспитательной части.

— Ты знаешь, Летти, если бы она второй год подряд так и не решилась переехать в Латрок, то я бы не сумела разгрузить мистера Маверика. И с такой нагрузкой мы бы потеряли его уже в первом триместре, — напомнила Грета.

Это спор между моими замами велся давно. Летиция выступала против повышения ставки, даже если конкретный преподаватель нужен нам, как утопающему спасательная шлюпка.

— Как же повезло, что вашему с Оливией расточительству сыграл на руку ухажер этой Велингтон, теперь уже бывший. Бедняжку так и не позвали замуж. И у нас на одну охотницу за Мавериком станет больше.

Тревожная консоль на моем столе замигала алым. Применение магии с угрозой для жизни… Левый отсек жилого крыла, комнаты выпускниц. Мы поднялись одновременно. Порталы связывали административное здание с любым помещением Гретхема; переход занимал две-три секунды.

В который раз поздравила себя с тем, что не пожалела небольшого состояния на кракову консоль. Точнее, на три таких в разных кабинетах. Сигналы о несанкционированных всплесках мгновенно и подробно расшифровывались. А ведь та же Летти пыталась меня отговорить — мол, у нас учатся не парни-боевики, а девочки-ромашки.

Картина, которую мы увидели, была, с одной стороны, ожидаема, но от того не менее неприятна. Лидия Паладиос в своей комнате прилипла к столу обеими руками; ее соседка жалась в углу, а на пороге стояла Серена. За ней толпилась человек десять. Половина девятого класса. На щеке Лидии горел свежий зигзагообразный ожог.

— Извиняйся, тварь, — сквозь зубы цедила Серена. — Подтверди перед всеми, что ты напортачила с практикой, недобрала баллов и придумала способ, как ездить на конкурсы вместо меня. И заодно медаль у тебя была бы у единственной на весь класс.

Лидия побледнела. Губы девочки тряслись, но по фанатичному блеску в глазах я поняла, что ни одно слово назад она не возьмет.

— Прости, я перепутала озабоченного Бартока с твоим кузеном. На конюшне, когда все уехали на экскурсию, ты развлекалась с ним, а не с учителем пения? Барток чуть-чуть не дождался своей очереди.

Едва не опоздала вмешаться. Ударная волна вылетела из армейского артефакта, предназначенного для ближнего боя. Я блокировала ее прежде, чем Лидию шарахнуло по лицу. Для этого понадобилось создать двойной щит.

У Серены хватило ума вывести оружие из режима поражения. Но она бы запросто изуродовала одноклассницу. Предстояло разобраться, откуда артефакт взялся в Гретхеме, и почему Серена, вместо того чтобы быть в Глэмбридже, очутилась здесь в момент, когда Лидия пришла забрать вещи.

Грета обездвижила Серене руки, а Летти выбила на пол широкую короткую трубку с дымящимся концом.

— Отстранить от занятий. Закрыть в комнате до выяснения обстоятельств, — я тоже как следует завелась. — Соседку переселить. Проведем свое расследование. И если выяснится, что мисс Закарис собиралась навредить здоровью мисс Паладиос…

Лидию всегда отличала отменная реакция. Она моментально пришла в себя.

— Это покушение на убийство. Серена сумасшедшая, она сняла эту штуку с предохранителя. Перед этим подстроила мне ловушку. Вам не удастся замять это дело под предлогом внутренних разборок и внезапного магического выброса. Я дойду до короля!

Глава 15.

До прихода Родерика оставалось полчаса, а он никогда не опаздывал. Я то и дело теребила цепочку с кулоном, подаренным родителями в день Чаростановления. Словно это могло помочь побыстрее завершить дознание.

На то, чтобы опросить двенадцать девочек из выпускного класса, у нас ушло три часа. За вычетом Лидии, Серены и еще трех учениц, которые на выходной отпросились в город, своей очереди дожидались еще восемь. Я отказалась от мысли вызвать на работу остальных преподавателей. Это значило бы, что в Гретхеме случился пожар или, mange de la merde, убийство.

С заместительницами разделяться не стали. Мы трое, профессиональные педагоги, а не расследователи. Тут лучше наблюдать в три пары глаз. Как только за ученицей закрывалась дверь, мы сравнивали свои заключения.

В основном девчонки говорили правду, однако две из них выглядели слишком уверенными и бойкими. Словно заранее готовились к расспросам. Все-таки, чтобы безупречно плести интриги в восемнадцать лет, надо иметь особые данные.

Я почти сразу проводила Лидию к экипажу. Девочка была напугана, и я ее пожалела. Однако это оказалось ошибкой. Паладиос следовало допросить одной их первых.

Все указывало на то, что она не угомонилась и продолжила распространять сплетни через своих подружек. Однако сознательно ли она провоцировала Серену… Если кто-то подкинул отличнице и, на первый взгляд, тихоне Закарис бьющий на поражение артефакт, то какова была его конечная цель?

Серена, в отличие от Лидии, редко позволяла себе эмоции. Она расчетлива, как и положено одаренному не магу в мире, где правила магия. Девушка легко освоила операции с зельями, амулетами и настройку артефактов, но я полагала, что после моего пансиона она продолжит обучение. Найдет себе наставника среди нескольких ведущих ученых Фересии.

Вот почему я не спешила поверить в роман с кузеном. Ну, и реакция на травлю отличалась от той, которую проще всего было предположить, — вместо того, чтобы замкнуться в себе и избегать других девочек, Серена потребовала публичного опровержения.

Сейчас ее погрузили в искусственный сон. Весь ее малюсенький магический резерв взбунтовался от такой встряски, и это грозило девушке физическим истощением. Разговоры с ней откладывались как минимум до завтра.

— Иди, Лив, — вздохнула Грета. Между собой мы забывали про «леди» и про титулы. — Князь с дочерью уже в жилой зоне. Девочка недовольна. Напугали кастеляншу. Ментор их класса показывает апартаменты. Сэр Родерик нагнал на всех трепету.

Я тут же расслабилась, завидев в комнате княжны Белинду Свон. Эта худосочная женщина с синяками под глазами не производила впечатления любимицы всего Гретхема. Она еще и одевалась так, что даже с корсетом, платье висело на ней мешком. Тем не менее, Ангелине Конрад несказанно повезло, что Белинда в прошлом году довела своих до выпуска и в этом согласилась начать весь цикл по новой.

Я специально определила девочку именно в ее класс. Принцессе Марии досталась ментор не хуже, однако Белинда умела вовлекать и вдохновлять как никто другой. История была любимым предметом в моем пансионе с первого по девятый класс.

И пусть бы кто-нибудь попробовал увести у нас эту бледную старую деву… Я бы подняла все свои связи и лично написала бы сэру Родерику… Рассмеялась своим мыслям. Классная дама как раз подвела князя и Ангелину к окну и что-то чрезвычайно живо объясняла.

— … тоже леди Оливия. Смотрите вон туда. Справа аллея героев Каламо. За несколько лет деревья разрослись. Там же есть беседки, две молельни, площадки для игр с сеткой. Мы проводим там уроки, если для реконструкции сражений в классе не хватает места.

Ангелина, кто бы сомневался, сразу попала под обаяние мисс Свон. Девочка аккуратно, одной рукой, уцепилась за ее широкую юбку и ловила каждое слово. А ведь вряд ли с момента знакомства прошло более получаса. Жалела ли я, что лишена подобного таланта?

Как-то раз, когда я посетовала, что мне нужно куда больше времени, чтобы наладить контакт с ученицами, Белинда ответила в духе своих любимых назидательных аллегорий:

— Вы солнце, а я теплица из лучшего алазонского стекла. Вы солнце, а я грядка с воздушной, щедро удобренной почвой. Я могла бы роптать, что мне не стать разящим клинком, поглощающим солнечный свет. Но солнце одинаково светит нам всем…

В общем, я закрыла рот и сосредоточилась на сборе документов для возведения в школе мини-обсерватории. Тем более что я тоже успешно преподавала и воочию видела результаты своих трудов — за мной закреплены занятия по целительскому воздействию и общей стихийной практике с шестого по девятый класс.

И, да, я по-прежнему одна из преданных фанаток Белинды. При любом удобном случае стараюсь заглянуть на урок и вместе с девочками замираю перед ее невероятными голограммами. Так, я не меньше пяти раз смотрела, как проходила высадка варваров на земли будущей Фересии, а уж как легендарный Зигмунд Конрад, основатель правящей династии, дал бой предателю Филиппу — еще чаще.

Родерик, поймав, что я наблюдаю за ними, стараясь остаться незамеченной, насмешливо заломил бровь.

— Идеальная леди Бланш, у которой все цветет и колосится, не откажитесь уделить мне пару минут.

Белинда как раз увлекла Ангелину во вторую комнату. И тон Родерика не позволял усомниться, что вопроса он не задавал. Вот только, кто отдавал приказ — великий князь, с которым мы вчера довольно холодно расстались после безобразной сцены, или первый министр, уловивший применение в Гретхеме запрещенного оружия?

— Куда изволите, Ваше Высочество, — в кабинет или на террасу? У нас она тоже имеется. Вид на парк и Лавандовый холм.

Конрад одарил быстрой улыбкой. В возрасте Серены и Лидии одной ее хватало, чтобы мне захотелось закружиться по комнате. Сейчас же в районе солнечного сплетения я ощущала тугой скрученный узел, возможно, магического происхождения.

Слишком долго я прятала и подавляла то, что чувствовала к этому мужчине.

Глава 16.

Мы все-таки отправились на террасу. Там мы могли общаться без свидетелей и при этом оставаться у всех на виду.

По-моему, фразу про то, что он намерен меня соблазнять, Родерик бросил специально — чтобы вывести из равновесия. Вид у него был такой, словно меня ждала выволочка.

Но я не забывала и эту короткую озорную улыбку; быть со мной строгим ему удавалось редко.

— Есть несколько моментов относительно Ангелины, которые мы не затрагивали. Это, скорее, техническая сторона, однако мне требуется ваше согласие до того, как закончим оформление последних документов.

Мужчина спокойно кивнул. Чересчур спокойно. Мне тоже необходимо взять себя в руки. Он больше не мой наставник, и даже не мамин пациент, чтобы я позволяла себе его дразнить.

Он по-прежнему второй самый влиятельный человек в стране и в состоянии как помочь, так и разрушить то, что я собирала годами. А для меня он, если это возможно, еще более дорог, чем раньше.

В той упрямой влюбленности было слишком много юного максимализма и так мало понимания, чем рисковал он, идя против семьи. За эти годы он сделал для Фересии больше, чем его брат и отец вместе за все время своего правления. Защищенные границы, крепкие союзы, стабильный торговые связи.

А что если мятеж против Стефана не стал бы настолько ужасным решением? Merde! Оливия Бланш, вернись на землю, точнее на балкон.

— Скорее всего я упоминала, что первая неделя уйдет на тестирование. От этого будет зависеть, в каких группах ваша дочь будет заниматься на предметах, где мы разделяем учениц по уровню знаний. Не нужно придавать этому излишнее значение. Девочки с легкостью переходят на следующий уровень сложности.

Родерик не высказал ни малейших возражений. Многие родители сразу требовали гарантий, что их девочка попадет в самую сильную группу или выражали уверенность, что она подготовлена лучше всех.

Князь вообще не распространялся, как и где Ее Высочество готовилась к школе.

— Это очевидно. Так я и предполагал. Что-то еще?

— Да. Может, это шокирует. У нас не приняты титулы. Ни в обращении преподавателей к ученицам, ни при общении между девочками. Первые держатся подчеркнуто вежливо со всеми. Однако понятно, что девчонки все равно будут выделять и Ее Высочество, и принцессу Марию. При этом вовсе не обязательно, что Ангелина столкнется с одним лишь обожанием. Белинда, разумеется, будет следить, чтобы не возникало неприятных… инцидентов.

В этот момент я отвлеклась от шальных мыслей в адрес собеседника, переключившись на то, как несколькими часами ранее мы оттаскивали Серену от Лидии.

Родерик же, напротив, прилип глазами к моим губам и перестал смотреть куда-то еще. При этом он махнул рукой, показывая, что стандартное обращение «мисс» к дочери его вполне устраивало.

— И еще браслет, князь. Все девочки носят специальные браслеты. Там есть сигнальные огни. Например, желтый обозначает, что до занятия менее десяти минут, зеленый — что в расписании на этот день больше ничего нет. Красный — это вызов к дежурному наставнику… Ангелина быстро разберется. Не менее важно, что этот же браслет служит маячком, чтобы всегда получать информацию о ребенке. В случае магический угрозы фон рядом меняется, и сообщение об опасности поступает на пульт. Кроме того, мы получаем данные о пульсе, предупреждение о сильных толчках, таких как падение. Перечень того, что можно отследить, довольно широк. Без активированного браслета находиться на территории Гретхема ученицам нельзя. Вам нужно подписать согласие на его ношение.

Я выдала тираду на одном дыхании. О подобных технологиях, сочетающих механику и магию, следовало уведомлять магнадзор. И мы не то чтобы этого не сделали — просто еще не обновили описание. Список доступных функций вырос на каникулах, а учебный год начался всего месяц назад.

К тому же мистер Маверик и мисс Свон, которые вместе работали над школьным браслетом, уверяли меня, что вот-вот добавят возможность определять также и ментальное состояние учениц. Гораздо проще подать сведения обо всех обновлениях сразу.

— Это чудесно, — заметил Родерик. — Похоже, такой браслет — совершенно незаменимая вещь в Гретхеме. У тебя губы синие-синие, будто переела лазурики. Над виском едва проявляющийся кровоподтек. Ты недавно прервала удар боевыми чарами. Смягчила его и приняла на себя. Но на аретфакте стояла глушилка, и поэтому скорее всего неправильно оценила реальную силу остановленного заряда. Через восемь секунд последует откат. Ухватитесь за меня, леди Бланш.

Я собиралась было спросить, что это за нелепый розыгрыш. Если Родерик уловил применение запрещенного артефакта в стенах пансиона, то вполне мог отреагировать таким образом. Хотя такие шутки вовсе не в его духе.

Внезапно губы онемели так, что перестали шевелиться. Мы стояли менее чем в метре друг от друга. Я попробовала сделать шаг… Ноги тоже потяжелели, воздух превратился в кисель. Мне показалось, что я пытаюсь шагнуть в пропасть.

Родерик не стал ждать и сам сграбастал меня в объятия. В висках стучало. Кровь потекла из рассечения над бровью, переставшего быть фантомным. Я уцепилась за его плечи дрожащими руками, совсем забыв, что нас хорошо видно из парка.

Если бы Лидия Паладиос поймала этот залп, то ее бы убило на месте.

— Нет, нет, — пробормотала, не сознавая, что говорю вслух.

— Что ты, Лив, это шок. Тебе не должно быть больно. Я все перевел на себя. Делай глубокие вдохи и продолжай висеть на мне. Сейчас мы все-таки пройдем в кабинет. Никто ничего не успеет заметить.

Глава 17.

— И как ты допустила подобное? — шумел на меня Родерик. — Ты Светоч с уклоном в целительство. Твоя специализация — это гармония всех и вся. Куда ты полезла? Как можно в здравом уме встать под боевой луч?

Шумел это, конечно, громко сказано. Он грозно шипел, сдвинув брови, чтобы еще больше не напугать Мэри. Маг позволил мне сохранять вертикальное положение на террасе, но потом сразу подхватил на руки. И секретарь около минуты молча хватала ртом воздух, когда меня внесли в собственный кабинет с окровавленным лицом.

Напротив письменного стола стояла кушетка для особо впечатлительных родителей — да, успехи и не успехи любимых чад, случалось, сбивали с ног… На ней сейчас и возлежала я, прикрыв рот ладошкой. Нижняя челюсть тряслась, и я, как могла, прятала от князя это жалкое зрелище.

— Оливия! — теперь уже гаркнул он. Да так, что мне захотелось вытянуться по стойке смирно, по возможности, не меняя лежачей позы. — Я боюсь продолжать вливать в тебя силы. У меня же огонь крепче других потоков. Да еще просыпается разрушающая линия. Тебе, положим, ничего не будет, но у вас пересохнет пруд или перемрут все птицы в округе. Постарайся вернуться к равновесию. Хотя бы настройся, а я поддержу.

— Тебе легко говорить. У меня сначала одну ученицу чуть не довела до самоубийства другая. Моя любимица, на минуточку. А потом пострадавшая, дождавшись исключения обидчицы, решила, что ей нужны публичные извинения… А ведь ее полностью обелили, все об этом знали… В общем, угрожать своей притеснительнице она пришла с помощью этой штуки… И, более того, в запальчивости еще и ударила из нее. Артефакт запечатали в хранилище. Мэри тебя проводит. Все равно дознание проводить тебе, совместишь с министерской проверкой. Если Стефан через Гарри Глоссопа примется наседать, я так и скажу, дело взял под личный контроль первый министр.

В такие минуты я всегда боялась, что говорю путано и непонятно. И вместо того, чтобы замедлиться, немного растягивать предложения, как сделала бы та же Грета или Белинда, я увеличивала количество слов в минуту.

— Это все случилось через час после полудня. Где-то минут сорок мы наводили порядок, доставили стрелявшую в лазарет. Еще несколько часов опрашивали одноклассниц, которые находились в это время в жилой зоне. Все протоколы тебе тоже передадут.

— Благодарю за доверие, — он насмешливо склонил голову. — У вас не самая последняя система безопасности. Начнем с того, что разберемся, как оружие попало за периметр, не вызвав подозрений. Не хотел бы я, чтобы дочь училась в школе, куда можно пронести что угодно… И все-таки не заговаривай мне зубы, Лив. Даже, если ты неправильно оценила опасность удара, вставать под него нельзя было ни в коем случае.

Он массировал мне виски, чтобы отвлечь от непривычного и пугающего ощущения чужих потоков внутри. Я знала, что это Родерик и доверяла ему, однако какой же он сильный. Самый мощный из всех магов, что я встречала в жизни.

Нет, он не обжигал и уж тем более не испепелял, хотя от близости разрушающих чар дрожь во мне только усиливалась, переходя в какое-то неясное предвкушение.

Ай, вот сейчас уже горячо! Огненный вихрь слишком плотно прижался к моему, куда более тихому, заставляя меня тоже поднять градус — скорее всего из-за этого при соединении моей земной стихии и его я почувствовала, как невидимое лезвие плугом вспороло мне грудь. Дернулась всем телом.

Сама не ожидала от себя такого порыва, но я опрокинула мужчину сверху и теперь носом упиралась ему в грудь.

— Оливия, не могла бы ты не брыкаться, как… как… Это первая магическая помощь. Стандартная процедура. Я не понимаю, как ты дожила до тридцати и не научилась расслабляться при соприкосновении с чарами. В конце концов вы с мужем оба были магами. Я бы понял, если бы от меня тут шарахалась зеленая девчонка…

У меня снова перехватило дыхание. Я бы с удовольствием жахнула по нему любой доступной стихией, но, как назло, магия сейчас мне не служила.

— Вы уж определитесь, Ваше Высочество, что вам не так, — я попробовала оттолкнуть князя, но почему-то это оказалось сложнее, чем перед этим притянуть его к себе. — Я не боевой маг. И последний раз экстренную магическую помощь практиковала с вами лет этак дцать назад. Вы тогда как раз сбежали из аудитории через минуту... Если же имеется в виду обмен чарами во время… интимной процедуры… то вы ведете себя, как солдафон или как слон. Вы оттоптали мне половину линий!

Глаза Родерика резко сузились. Мне было не видно, я по-прежнему дышала ему в плечо. Но разве я не знаю, как именно он злился, когда получал по зубам…

— Нежнее, Лив? Насколько нежнее? Вот так тебя устроит?

Он перестал меня обнимать. Подался назад, чуть поднимая мое тело на подушках, и тут же стремительно нырнул вниз. Только на этот раз его губы накрыли мои, а язык через пару немыслимо долгих секунд проник в мой рот. Я резко втянула воздух, пропуская его глубже.

Наверное, это было нежно. Но головокружительного в этом поцелуе еще больше. Родерик увлекал за собой с такой уверенностью, что мне не пришло в голову сопротивляться. Я позволяла ему ласкать и покусывать, полностью пропадая в этих ощущениях.

Почему, ну, почему, он до сих пор легко пробуждает во мне вот это все? Не готова признаться даже себе, хотя ответ настолько очевиден. С тихим стоном запустила пальцы в его волосы.

Наши магические потоки в это время бешено и синхронно двигались. Потом перестали танцевать и начали сплетаться. Это невероятно, fais chier! Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я спокойно забирала у него все, что мне нужно, и мы оба лишь усиливались. А внутри сверкающего всеми оттенками четырех стихий шара распускался изящный бутон цвета оникса… В магии разрушения нет ничего ужасного. Достаточно принимать ее с любовью.

Не помню, кто из нас отстранился первым. Подозреваю, что все-таки не я.

Глава 18.

Я и забыла, что такое целоваться с магом. Я, в принципе, давно не вспоминала про поцелуи применительно к себе. Не будь у меня почти полшколы старшеклассниц, то я бы с радостью вычеркнула все любовные треволнения из свой жизни.

Однако с пятнадцати лет девочки так и норовили переключиться с учебы на что-то более волнующее — красивые глаза мистера Маверика или не менее выразительные очи собственного друга детства, а то и друга по переписке.

Мы до сих пор не ввели запрет на встречи с посторонними в дни посещений. Если родители одобряли визитера, то девочка имела право общаться с ним в стенах Гретхема под присмотром дежурной наставницы. А с шестнадцати лет — и вовсе выходить в город. Тоже в сопровождении, разумеется.

Но поцелуи никогда не сходили с повестки. Ради них совершались безумные ухищрения. Такие как сонные капли или подруга, мнимо ломающая ногу прямо в галантерейной лавке.

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я наблюдала за лицом Родерика. О желании меня проучить он, разумеется, позабыл и увлекся. Спорю, что он не собирался настолько основательно переплетать наши стихии. А вот потом его внимания потребовал кто-то или что-то.

Все равно его магия будет напоминать обо мне еще несколько дней. Это сложный эффект, который, как я понимаю, достигает за счет того, что чары у обоих тянутся друг другу. Даже много-много часов спустя, заставляя тело вновь испытывать потребность.

Когда я лет в четырнадцать изучала магтеорию, то даже жалела Родерика Конрада… Такой красавец, сложен, как идеальный хищник, а из-за того, что в нем поселилось разрушение, не сможет нормально связать себя с женщиной. Ведь для мага объединение чар не менее важно, чем… ну, остальное.

Но мама, услышав мои путанные рассуждения, знатно посмеялась. Она показала газетный разворот с изображением дворцового бала и тыкнула пальцем в нескольких танцующих с такими же нарядными кавалерами роскошных женщин.

— Ты Светоч, Лив. Тебе не пристало питать иллюзии, как другим девицам твоего возраста. Их Высочество спал вот с ней, с ней и, по-моему, с этими двумя тоже. Никто свечку не держал, и я могу ошибаться. Оба Конрада не отказывают себе в сексе. С той разницей, что наследник уже помолвлен, а его брат по-прежнему свободен… Между магами бытует истина, что воздержание плохо сказывается на циркуляции чар. На мой взгляд, абсолютная ерунда, однако в чем, действительно, помогает физическая близость — это снять напряжение, в том числе магическое, — мама внимательно посмотрела на меня. Скорее всего она уже тогда подозревала мою влюбленность и не собиралась ее щадить. — Поэтому, когда молодой человек будет вешать лапшу про то, что, мол, магия признает только тебя, а с другими соединения не происходит, сразу зови меня или папу. И, конечно, лишний раз не давай к себе прикасаться. Только семья будет решать, кто подходит тебе больше.

Она глянула в мои расширенные от ужаса глаза. Трогать… меня? С моей, пусть не убийственной, но крепкой по всем направлениям силой? Свела губы в тончайшую линию.

— К сожалению, как только ты вступишь в брачный возраст, охотников найдется. И все-таки мы не последние в Фересии люди. Находимся под покровительством королевской семьи. А про Родерика даже не думай. Для него ты по-прежнему малявка. А если посмотрит на тебя, будет только хуже. Его брак, как и брак принца Стефана, дело решенное… У великого князя достаточно магии, чтобы обуздать ростки разрушения и спать с кем захочет без неприятных последствий для чароплетений, — заключила она, вспомнив, с чего начался наш разговор.

Все-таки медик в маме всегда побеждал дипломата. Я подавила тяжелый вздох. Она так и не смирилась с потерей папой и все же успела понянчить Дейва. Уехала от нас только, когда убедилась, что с внуком все в порядке, а я вполне сносно перенесла смерть Говарда.

Родерик, которому надоело, что я разглядывала его в упор, чуть нахмурился и отвернулся. Теперь я точно имела представление, на что похожа его магия. А те зловещие побеги, о которых упоминала мама, он преобразовал в роскошный темный цветок.

Про то, сколько еще женщин любовались этим чудом, думать не хотелось.

— Вы полностью восстановились, Лив. Теперь мы знаем способ, как быстро поставить вас на ноги, — заявил князь.

Однако напрасно он ждал, что я буду смущаться. Пожала плечами.

— Да, все прошло вполне… сносно. Спасибо, Ваше Высочество за проявленную заботу.

По лицу прошла быстрая тень, а затем он… рассмеялся.

— Со мной связалась Ангелина. В ее комнате они с Белиндой нашли несколько секреток-сюрпризов. Уверен, что вы не имеете к этому отношения. Но лучше будет взглянуть.

Попробовала резко подняться. В глазах заплясали разноцветные точки. Министр тут же подхватил меня за плечи и усадил обратно.

— Я про завтра, Лив. Сегодня я запру тебя в твоей комнате, как в старые добрые времена. Или ты нарываешься на еще один успокоительный поцелуй?

Что-то в его тоне подсказывало, что ограничиваться поцелуем он больше не намерен.

Глава 19.

Родерик Конрад, в комнатах дочери, Гретхем.

Князь мерил шагами комнату. Поздний вечер, где-то час до отбоя. Лив удалось отправить спать, взяв с нее обещание, что на сегодня с делами покончено. Ангелина вместе с мисс Свон ушла знакомиться с одноклассницами… Так куда лучше. Ему не хотелось показывать нервозность ни перед дочерью, ни перед ее учителем.

Он не стал предупреждать Оливию, что стандартный блок для проживания будет переделан под потребности княжны. Как-то было не до этого.

В результате апартаменты превратились сразу в пять комнат, часть из которых проходные. Спальня, гостиная, кабинет, комната для игр и для сеансов связи — и наконец небольшой полигон, где дочка всегда сможет отвести душу, если сдерживать огонь станет тяжело.

Белинда Свон только вздохнула и сообщила, что эти изменения придется согласовать с «леди Бланш». Судя по тому, что он увидел, в Гретхеме довольно строго придерживались правил и превозносили свою директрису. Однако, это не уберегло школу от эксцессов.

С одной стороны здесь учились живые и эмоциональные девочки в том возрасте, когда магия принималась бурлить вместе с остальными процессами в организме. С другой, он скорее рассматривал попытку внешнего давления. Закрытие пансиона стало бы для Оливии огромным ударом. А как бы еще отреагировало министерство образование на убийство одной ученицы руками другой?

Князь осмотрел обновленные апартаменты в который раз (в пятый или в шестой). Он сразу не сомневался, что над Ангелиной постараются установить наблюдение, но действительность превзошла худшие прогнозы.

Для начала он предложил дочери и Белинде поискать самостоятельно. У девочки врожденное чутье на потенциально опасные предметы (этот приобретенный навык Конрады умудрились передавать по наследству). Ангелина самостоятельно отыскала два артефакта слежения. Один был выполнен в виде паучка, который почему-то приклеился к занавеске и не убегал, а второй оказался пробкой в графине с водой.

Родерик с Белиндой похвалили девочку и принялись искать дальше. Ментор нашла еще одну безделушку с более сложным устройством. Эта шкатулка для писчих принадлежностей обладала дополнительным эффектом — вокруг нее образовывалась слепая зона диаметром около метра.

Ни общее наблюдение за комнатами, на котором для своей дочери настоял князь, ни его собственные артефакты для передачи изображения не фиксировали живых существ, когда они там находились.

Однако самую большую потенциальную пакость он обнаружил сам. Когда остался в одиночестве и проводил контрольную проверку перед развертыванием добавочного пространства.

Кран в ванной показался ему чуть более новым, чем вся остальная сантехника. Вентили цвета благородной бронзы выглядели не такими потертыми, как на кране в раковине или как ручки, за которые можно было держаться, принимая ванну.

Он не исключал, что так и должно (все-таки ванной пользовались реже, чем раковиной), не чуял магического следа, но все равно возился с краном с упорством артефактора, которое в итоге было вознаграждено. Он разобрал его полностью и обнаружил трубки, не предусмотренные конструкцией, — для подачи жидкости во время набора воды или же для распыления газа.

Однажды Родерик уже сталкивался с таким приспособлением. В том случае его близкого соратника пытались свести с ума и добавляли то веселящие вещества, то, наоборот, сильнейшие подавители настроения. Это кончилось всплеском, который маг пережил вдали от людей, не нанеся никому вреда. И когда заговорщики убедились, что дискредитировать генерала не удалось, то применили ядовитый газ.

Приятеля удалось спасти, и сейчас он проходил лечение за пределами Фересии.

Князь пытался успокоиться и убедить себя, что убить его дочь не входило ни в чьи планы. Но сделать девочку еще более капризной, нестабильной или постоянно напуганной… Он обсудит это с Лив, хотя на сто пятьдесят пять процентов уверен, что Светоч тут не при чем. Не стала бы она вредить ученице — и его дочери в том числе. А вот Стефан…

Родерик не рискнул отправить Ангелину за границу. Это сразу бы продемонстрировало брату, что ситуация критическая и князь готов перейти к активному противостоянию. Родные места идеально подходили для освоения ею магпотоков. Да и где гарантия, что там, вдали от отца, малышка была бы в большей безопасности?

Зато сейчас и она, и Оливия, обе в Латроке — разве король откажется ударить по такой мишени… Родерик стиснул зубы и взглядом швырнул вазу в стену. С продуктами горения разбираться чуть дольше, а если резко увеличить давление, то разлетелась бы на мельчайшие частицы — и он тем более погрузится в уборку минут на пять.

Оливия Бланш на пике формы. Он никогда не делал пустых комплиментов. Если ей придется встретить опасность, то лучше пусть это произойдет здесь. За своих учениц она будет драться так же свирепо, как ее матушка расправлялась с теми, кто угрожал ее пациентам. И еще Дейв при ней.

Стефан серьезно просчитался, если решил, что за годы управления Гретхемом она не изменилась.

Что же, брат вынужден торопиться. Его силы тают. Соглядатаи подтверждали, что он сделал перерыв в тренировках и перестал посещать обеих фавориток. Их с Санти объединяла общее постыдное увлечение, и на минувшей неделе в пригороде столицы снова исчезла девушка того типа, какой предпочитал Стефан…

Родерик плеснул воды из ставшего безопасным графина. Вот и настали дни, когда он закончил собирать доказательства и готов раздавить родного брата. Если Совет первых кланов откажется их принять, то у него не останется выбора.

Стакан ударился об столик, отколов с резного края кусок эмали. Министр продолжал шагать, в то время как расставленные им приборы все еще искали малейшие искажения фона. Иногда маг останавливался и поминал проклятого крака.

Стефан, наверняка, уже увидел, что привязанный к пари артефакт слегка изменил цвет. Слияние их с Лив потоков не пройдет незамеченным. А ведь брат и до этого торопился, уже собрался в дорогу. Сейчас он опаснее чем когда-либо, но и ошибаться он тоже будет. Это неизбежно.

Глава 20.

После таких выходных я бы взяла еще парочку. Сначала сцепились дети, потом — ученицы, затем… Легкое головокружение вкупе с разбегающимися друг от друга потоками напоминало о Родерике надежнее, чем если бы я сидела и представляла его мужественный профиль.

Поцелуй будет постоянно отзываться брожением то одной, то другой стихии. И оно не прекратится, потому что князь ближайшую неделю (нет, целых две!) обещал провести здесь. Под его защитой куда спокойнее, пусть я и буду ощущать себя обманщицей.

В утренних газетах сообщили, что первый прием на курортах монаршая семья дает через день. Часть свиты разместится в Говардсе вместе с королевой Стеллой, а люди Его Величества остановятся при нем в Соттелсби. Соответственно, для бала идеально подходил Малый дворец в Орсу. Он и так принадлежал Конрадам и, кроме того, находился ровно посередине между Говардсом и Соттелсби.

Официально о том, почему супруги будут проживать отдельно, не сообщалось. И так ясно, что королеве, пережившей два или три выкидыша, надлежало лечиться водами Говардса из-за их успокоительного свойства, а Стефану — поднимать тонус на горячих источниках.

В собственном дворце они и без того жили на разных половинах. Да и кто будет требовать от жены исполнять долг, если ребенок желанный и плод требовалось сохранить? Его Величество на срок беременности Стеллы обычно увеличивал число фавориток.

Отогнала непрошеные воспоминания о собственной беременности. О том, как был внимателен и заботлив Говард. Он просил повара готовить только ту еду, от которой меня не тошнило, и часто ездил за вилеями, редкими цветами с тонким, почти неуловим ароматом. Они придавали мне сил, наверное, потому что этот запах Родерик предпочитал всем остальным.

Именно тогда между мной и мужем возникла привязанность, хотя перед свадьбой я считала, что теплые чувства просто невозможны.

И вроде бы дислокация Стефана именно в Соттелсби должна меня радовать — ведь городок среди всех курортов максимально удален от Латрока. Однако обычный смертный в экипаже с хорошими лошадьми преодолел бы эти двадцать километров за час, а на бесовских конях (так в народе прозвали гибрид лошади и ее иномирного собрата) можно управиться и за восемнадцать минут.

К тому же сильный маг на такое расстояние запросто откроет портал — если знать точные координаты. Однако в Гретхем запросто не проскочишь. Наш периметр еще летом укрепляли присланные Родериком маги. Он объяснял это необходимостью обеспечить безопасность княжны.

Впрочем, в профильном министерстве заказывали эту процедуру каждый год. В результате мой пансион всегда был закрыт не хуже какого-нибудь приграничного форта. Интересно, приложил ли к этому руку лично Родерик? Я посещала и другие школы Фересии, в том числе государственные, и там столь серьезные заградительные меры в глаза не бросались.

Повертела в руке два приглашения на бал в Орсу, на меня и на Дэвида. Baise toi, Ваше Величество… Их отправлял распорядитель, не вы, но от этого не легче — в мусорную корзину!

Соорудила из обоих писем отличный, крепко спрессованный бумажный ком и попала им в цель с первого раза.

Двенадцатилетних мальчиков на такие мероприятия в «большом» дворце звать вроде бы не принято, но здесь не столица, а курорт, и правила допускали гибкость. Понятно, что грубо отказать королю я не могу себе позволить — значит, надо придумать достойный повод, чтобы Стефан так и не встретился с моим сыном.

Распахнула в кабинете обе створки окна. Скоро полдень, и я уже закончила обход классных комнат, который всегда совершала в первый учебный день каждую неделю. Четыре часовых урока подошли к концу, а младшие девочки отправились играть в парк еще раньше.

Оба первых класса разместились на одной лужайке. Кажется, я вижу белокурую макушку Ангелины и высокий рыжий хвост принцессы Марии. Белинда и Розалин, ментор класса Марии, разложили полдник прямо на траве. Точнее на покрывалах — и натянули полог, не пропускающий насекомых.

Не забыть чиркнуть учительницам, чтобы не переусердствовали с количеством блюд. Ранним вечером запланирован торжественный общешкольный обед в честь сорока девочек, которые присоединились к нам только сегодня. Впереди у них, если Гретхем устоит, еще девять лет обучения. Моя задача сделать так, чтобы они вспоминали это время с удовольствием и гордостью.

Сложенные вместе, оба письма вспыхнули синим пламенем в корзине. Не всегда у меня получалось довести своих девиц до диплома. Серена, как рапортовал наш лекарь Бартоломью Зеркис, так и не пришла в себя, хотя он ожидал, что она проснется утром. Беспамятство, вызванное резкой отдачей сил, могло смениться более опасным состоянием. Бартоломью предложил подождать еще пару часов, а потом выводить ее из сна.

Лидия же вместе с родителями отправилась в Соттелсби, чтобы оказаться в числе первых горожан, которых, по традиции, примет король, прибывающий на новое место. Паладиосы этим утром отвалили муниципалитету за эту честь круглую сумму. Об этом меня предупредил Родерик, записка от которого пришла на полчаса раньше, чем приглашения в Орси.

О планах Стефана и Стеллы народ оповестили позавчера, поэтому очередь просителей сформировали через аукцион. Кто быстрее расстался с суммой побольше, тот и попадет под очи величества.

Из приемной послышалась возня. Взглянула на часы. До обеда ни я, ни Мэри никого не записывали, но это мог быть лавочник Корп со своей племянницей. Дверь ударилась об стену так, что портреты виднейших ученых Фересии закачались вместе с рамами. Я подняла глаза в полной уверенности, что это не Леонид.

— Прекрасная затворница, спрятавшаяся в этих пропахших серой местах и окружившая себя гарпиями… Я обездвижил одну из них. Не серчайте, Оливия… Хотя… что вы мне сделаете? Поставите в угол?

Граф Санти облокотился об стену и подарил мне улыбку, которую считал многозначительной. Зубы у него по-прежнему белые, а вот глаза помутнели окончательно. И Стефан собирался назначить этого подлеца моим ухажером… Мы не виделись более десяти лет, а я бы не встречала его еще лет сто.

Глава 21.

Книга сгорела на подлете, а ведь это редкое, почти коллекционное издание. Не нужно забывать, что Лайонель Санти всегда слыл талантливым магом. Рядом со Стефаном он мог усиливаться за счет артефактов, которые коллекционировал король… И все тех же несчастных Светочей.

— Ай-ай-ай. У вас хоть и частная школа, доходы все больше от пожертвований. Каждый год набираете все больше белошвеек, голодранок… И главный жертвователь — королевская семья. Да вы портите имущество короны, страшная вы женщина… — граф издевательски поклонился. — Но это я зря. Для дамы, перешагнувшей тридцатилетний рубеж, шикарно выглядите. Но Стефан любит помоложе, вы же понимаете. После нашей беседы, если не возражаете, прогуляюсь, осмотрюсь... Уверен, ваши девочки с огромной радостью отправятся на бал, чтобы порадовать короля. В этом возрасте они такие темпераментные... Ой, простите, кому я рассказываю. В молодые годы у вас под ногами земля горела.

Кто бы сомневался, что граф вывалил столько грязных намеков-угроз отнюдь не случайно. Он не собирался дать мне оправиться после первого шока. Тоже рассчитывал, что я нападу и мне можно будет вменить покушение на королевского посланника? За кого же он меня принимал…

Тем не менее, нарочито спокойно поднялась из-за стола. Руки сложила на груди, показывая, что резкие движения исключены. Присела на краешек стола прямо перед ним, от чего у Лайонеля глаза стали раза в два больше отведенного природной размера.

Вокруг нас вспыхнула восьмиугольная печать. Каждая стихия в ней дублировалась дважды. У Санти их всего две: нормально развит воздух и чуть менее — вода. В таком окружении он бессилен.

— Поговорим, граф? Что это за демонстрация едва развитых мужских причиндалов? Трясите ими в другом месте. С сегодняшнего дня вы персона нон грата в моем заведении. Вы же понимаете, что каждое вами сказанное слово записывалось…

— Ты и, правда, превратилась в книжного червя, Лив. Раньше бы накинулась на меня, как и положено амазонке, а сейчас только чаромускулами играешь.

Непроизвольно нахмурилась. В чем подвох? Санти похабно ухмылялся. При этом ему явно не по себе. Четыре усиленных стихии давили на него. Он поднял руки вверх.

— Кому же ты станешь пихать эти записи, дорогуша? Его Величество отправил меня сюда лично. Ты проигнорировала все три его последних письма.. А нашему темному магу разговор не покажешь. Он же сбесится. Совершенно повернут на твой чести, — он хрипло расхохотался, а затем расскашлялся. Воздуха внутри октагона, действительно, все меньше… Стефан лишь ждет момента, чтобы объявить, что его братец свихнулся, как и многие маги-разрушители до него. Столько побед, постоянный стресс… Твоего благородного Родерика скоро сожгут на центральной площади.

Крылья точеного графского носа трепетали. Сначала из одной ноздри, потом и из второй заструились струйки крови. Нельзя позволить ненависти овладеть моим разумом. Надо, чтобы это ничтожество выползло отсюда на своих двоих.

— Что вы задумали? Я не дам князю проиграть пари. Пускай Стефан придумает что-нибудь еще.

— Родерик все равно не жилец, — сипло выдавил из себя Санти. — Князек аж позеленел, когда услышал, что за огненный baise тебя ждет. Я под артефактом расписывал, как именно, в каких позах буду тебя иметь. Все хохотали, Стефан пуще остальных. И тут врывается этот ханжа, кулаки в огне — и переводит мои обязательства на себя. Да он никогда в жизни не повторит то, что я обещал с тобой сделать. С таким, как он, крошка, прости, ничего не выйдет.

Упорства Санти не занимать. Едва не теряя сознание, он продолжал свою игру. Теперь стена и в самом деле служила ему опорой. Но ведь я и не собиралась прикасаться к этому куску… Скоро он надолго вырубится.

— Je me fais chier, Санти. Я уже зеваю. Это так увлекательно. Хоть и не живу в столице, но наслышана, что у тебя получается, только когда любовница в наручниках и ты привязан к кровати. За Родериком всегда бегала толпа придоворных дам, а на тебя облизывался разве что палач и его подмастерья.

Белый, как полотно, Санти медленно сползал по моим любимым персиковым обоям. Ничего, есть отличные средства, удаляющие пятна крови. К тому же в Гретхеме преподают и учатся лучшие бытовички.

— Смейся-смейся. Родерику не повезло в очередной раз. Выиграв пари, я должен был забрать замок Сент-Бон, но, перебив меня, он лишился возможности претендовать на этот, или любой другой, выигрыш. Стефан же получил время как следует оформить свое условие. Но даже не это важно. Стоит кому-то намекнуть князю, как именно он потерял свою невесту Светоча… И все, можно вызывать бригаду инквизиторов. Недотепа все эти годы верил, что ты отказалась от него по доброй воле, под давлением родителей с обеих сторон. Если он узнает, через что прошла его малышка…

Каюсь, в эту секунду я все же сорвалась. Стихии рванули ввысь, и отпечаток окатагона загорелся на потолке. Потоки внутри Санти в этот момент сворачивались в узел. Граф рухнул на колени, заливая кровью ковер с гербом школы.

Эту встречу, совершенно точно, спланировал король. Когда Лайонель упал, откуда из-под полы его сюртука вылетело плоское блюдо из блестящего красного металла. Оно еще не закончило звенеть, а я уже поняла, как сильно просчиталась. Предмет наливался огнем и увеличивался в размерах. Моя печать, напротив, замигала и начала бледнеть.

Я собственной четырехстихийной магией активировала ловушку-поглотитель. Логично, что она была настроена на всплеск мага с полным набором стихий. Не слышала, чтобы подобные диковинки имелись в Фересии, но Стефан умел удивить. Что называется, вырыла себе яму.

Пока я чувствовала и руки, и ноги, однако контроль над телом полностью пропал.

— Хладнокровная же ты ведьма. Уже было решил, что Его Величество просчитался и я свалюсь раньше. И так тебя поддевал и этак… Теперь кричи, Лив. Будет больно. За несколько минут из тебя вытечет половина магического резерва. Восстановишься быстро, Родерик тебе в помощь, а наш солнцеликий монарх больше не может ждать.


*********************
Не могу не показать одного из мерзавцев этой истории. К несчастью для Лив, эта их встреча еще не последняя:



Ослепительный блондин Лайонель Санти нравится женщинам. Оливия не права. Однако репутация уже идет впереди него.



Графа и, правда, лучше связать и надеть на него магические наручники. Или можно поместить в террариум, чтобы любоваться, оставаясь при этом в безопасности... Пробуждать фантазии - его призвание. Стефану с таким фаворитом редко бывает скучно.

Глава 22.

В зоне действия артефакта время обращалось в вату. Каждый миг приобретал объем, трепетал на кончиках пальцев. Скрипел на зубах, как песок.

Лайонелю поглотитель угрожал мало. Маг находился позади него; к тому же после нескольких минут внутри моей печати у мерзавца было почти нечего забрать. Вся магия графа не имела надежного источника и болталась на поверхности, как и он сам.

Нельзя сдаваться. Мизерные шансы вырваться еще оставались. На то, чтобы отбросить артефакт под ноги Санти, понадобится ровно один рывок. Столько же усилий, как если самой упасть на эту превратившуюся в убийственный поднос тарелку. В первом случае артефакт переключится на него и я получу короткую передышку, во втором — забор моих сил резко замедлится. Я сумею дотянуться до тревожной системы.

Однако тогда я подниму слишком много людей, вызову панику, продемонстрирую бессилие главной магички Фересии.

В руках у Санти мелькнул пузырек с бурлящей лиловой жидкостью. Это восстановитель, но мне он сейчас не поможет… Вот если перекрыть артефакт, потом выхватить лекарство у Санти…

Мысли проносились быстро. Одновременно я рассчитала, сколько понадобится минут, чтобы сообщить Родерику, что я в опасности. Будь он на территории школы, то одна или две. Я соприкасалась с его потоками и легко создам вестника, даже говорящего. А поджечь занавески рядом с ним — дело каких-нибудь тридцати секунд. Но и этого времени у меня нет.

Куда надежнее вариант номер два: блокировать поглотитель, пусть и с риском лишиться всех сил разом (все-таки я не полностью уверена, как поведет себя эта штука)... Затем я одновременно нападаю на Санти и зову князя на помощь.

Потеря магической энергии оглушала. И не успела я приступить к своему довольно безрассудному плану, как в кабинета стало сразу на трех человек больше. Стоило один раз мигнуть — уже на четырех.

Ближе всех к нам с Санти стояла Мэри. Она держала нечто похожее на здоровый рюкзак, из которого, почти как из ежа, торчали многочисленные трубочки… Вакууматор! Прибор, усовершенствованный мистером Мавериком, заглушал действие любых магических предметов, так как ставил заслон на использование вторичной магии.

Какая Мэри у меня молодец! После того, как родители Лесси Стюарт пришли требовать для дочери, круглой отличницы, высший балл по физподготовке, вооружившись легендарными Устами убеждения, секретарь тайком от меня держала вакууматор в шкафу. Думала, я не знаю.

Ее тонкие светлые волосы закрутились в тугие кольца, выбравшись из пучка на затылке. Очки сползли с носа. Она прижимала прибор к себе, словно младенца, не обращая внимания на отдачу. Я же стремительно приходила в себя.

Подавитель заглох, утянув за собой и решимость Санти. Граф нашел момент отхлебнуть пузыристого зелья и теперь делал вид, что он в обмороке.

За спиной Мэри я прищурившись рассмотрела Леонида Корпа с высокой худой и угловатой девочкой. Как они не вовремя зашли. Или наоборот? Леонид стискивал племяннице плечо, словно призывая сдерживаться. Тем не менее, от нее во все стороны растекались целительские чары.

Но это же неправильно. Целитель никогда не станет отдавать их просто в воздух. Он бережет свой ресурс и направляет аккуратно к пациенту… Я чуть не хлопнула ладонью по столу. Только крепкий, но нетренированный Светоч будет изливать их вокруг, если в его помощи нуждаются … раз (я посчитала Мэри), два (себя; я потеряла где-то десять процентов ресурса, и колени подрагивали), три (Санти, он вычерпан), четыре (Родерик... merde, наливающийся тьмой).

На пороге позади всех, действительно, вырос князь. Лицо приобрело пергаментную бледность, все цвета ушли в глаза. Там, помимо угольного мерцания, вспыхивали алые и фиолетовые огни. Целый фейерверк из разрушительных чар, который может для Конрада закончиться хуже и не придумаешь.

— Вы простите, госпожа… леди Бланш, Бекки, она, принялась стучаться в приемную, говоря, что там неладно. Обычно она не ошибается. Я выломал дверь. Девушке и, правда, было совсем плохо. Но мы зайдем в следующий раз. Уж не прогоните..

Девочка чуть отвлеклась на его слова. Волна ее магии, окутывавшая Родерика, отступила, и князь сразу принял участие в этом бедламе.

Я не успела заметить ни жестов, ни других признаков творимого заклинания. Тело Санти, обмякшее и безвольное, как у тряпичной куклы, поднялось в воздух и ударилось об потолок. Качнулось вниз, преодолев примерно половину расстояния до пола, и снова рвануло рвануло вверх.

— Люстра. Аллейское стекло. Ей конец, — визгнула Мэри.

Родерик принялся методично колотить графским телом об пол и потолок. Несколько рожков у светильника треснули. От отвратительных глухих звуков меня затошнило.

— Перестань! Хватит! Здесь дети, — голос вернулся вместе с возможностью двигаться.

Прихрамывая, я пошла на князя, подозревая, что сейчас он зашибет меня телом мага. Все остальные расступились.

— Ты его защищаешь? — по-моему Родерик не произносил этих слов. Их прошуршали стены. Их задувало из окон… Плохо дело.

— Тебя нельзя убивать его, находясь в таком состоянии. Иначе костер. На дуэли или чужими руками — пожалуйста. Хочешь, я сама его прикончу? Я еще никого не лишала жизни, но, если это тебя успокоит…

Окружающие, включая министра, на некоторое время впали в ступор, а я обошла Санти, замершего в неестественной позе, и обхватила Родерика двумя руками. Поймала грудью редкие и все же явственные удары сердца... Далеко не все потеряно. Если бы разрушение одержало победу, оно бы не билось.

Теснила его из кабинета, и князь, о, чудо, повиновался. Перед тем, как закрыть за нами дверь, обернулась к девочке:

— Ребекка, ты принята в Гретхем. Постарайся, пожалуйста, удержать пульс в этом поганце до прихода лекаря — я кивнула на графа. — И дождитесь меня. Это важно. Не выходите с дядей за пределы пансиона ради твоей же безопасности.

Слава великой богине и ее матушке, девчушка тщательно скрывала магию и ее не засекли ищейки Стефана задолго до нашей встречи. Маловероятно, что это случилось сейчас, в моем кабинете, но рисковать нельзя.

Глава 23.

За полчаса до церемонии в честь первоклассниц мы с Родериком выглядели один краше другого. Князь по-прежнему был бледен, а я заметно заикалась.

— Ты свежа, как полевой цветок, — мрачно изрек Конрад. Идея открывать праздник ему категорически не нравилась. — Начинай первой. У тебя огромный опыт. Я умею орать на солдат, чтобы бодрее двигались навстречу смерти. Ну, еще на министров, если их ведомство опять пропустило все сроки по отчетности.

— Н-н-нет уж. У тебя поистине б-б-благородный вид, глаза горят, как сапфиры. Ты, главное, смотри в пол или в н-н-небо. Не внушай моим девицам лишних н-ннадежд. Ты звезда первой величины после ун-н-нылого Глоссопа, который выступал в прошлом году… Я буду кивать изо всех сил.

— Да кому я нужен. Все читают газеты, — проворчал Родерик. — Даже сегодня там продолжают обсуждать, как мы с тобой посидели с детьми и может ли это значить, что за столь грязным пари скрываются серьезные намерения. И, потом, мне сорок пять, я для них слишком стар.

Я ограничилась тяжелым вздохом. Чем сильнее маг, тем медленнее он старел. Папаша Стефана и Родерика, не самый выдающийся представитель семейства Конрадов, обзавелся сыновьями от второй жены в возрасте восьмидесяти и восьмидесяти пяти. Их появления ждали почти тридцать лет. Но даже я успела запомнить этого громкого дядьку. Разменяв первую сотню, он выглядел так, будто приближался к сорока.

Родерик, надо признать, отнюдь не походил на юношу из-за живущего в нем разрушения. Ему можно было дать тридцать. Впрочем, не больше. А вот пятидесятилетний Стефана тянул разве что на двадцать пять. Придворные в один голос величали его «наш молодой король» — и в данном случае не льстили.

Великий князь часто отталкивал при пером знакомстве. Давящая аура его магии требовала от чувствительных людей привыкания. Он редко был расположен шутить и обычно не снисходил до того, чтобы быть любезным вне своего окружения.

Стефан же, напротив, производил приятное впечатление. Его отличали изысканные манеры и мягкая речь. И даже в годы магического расцвета ресурс короля, как и мы с Родериком, владевшего четырьмя стихиями, скорее убаюкивал другого мага, чем угрожал ему… Точно такая же иллюзия, как и прочие обманки правителя Фересии.

Не уверена, что этим стоило гордиться, но я недолюбливала нашего монарха с детства. Во-многом сказывалось то, что благодаря родителям я знала историю с объявлением наследника и, так как всегда обожала Родерика, то считала его старшего брата умелым интриганом.

При личном знакомстве меня смутила жестокость Стефана. Стоило потокам потянуться к королевским чарам — Родерик был прав, когда утверждал, что все четерехстихийники изучают друг друга на уровне инстинктов — как я тут же в испуге дернулась обратно. Это было почти физически больно. Словно при купании в море меня спеленала ядовитая медуза.

— К вам можно? Девочки уже выстроились по классам. Через десять минут начинаем.

Летиция Браун осторожно заглянула ко мне в кабинет, где мы с князем в обход всех правил приличия вдвоем пили чай. Мэри я отпустила в ее апартаменты. Мистер Зеркис рекомендовал постельный режим на два-три дня. Сегодняшние встречи из-за форс-мажора все равно пришлось отменить.

— Спасибо, Летти. Сообщи преподавателям, что все выступлен-ния по план-ну. Однако приветствен-н-ное слово в этом году взял н-на себя Его Высочество. У меня приступ заи..заикан…

Летиция кивнула и исчезла. Коллектив Гретхема в курсе, что я начинала заикаться, когда терялся слишком много энергии. Обе заместительницы, не сговариваясь, предложили перенести сегодняшний праздник. Слухи о новой попытке вытянуть из Светоча магию во всю гуляли по пансиону. По одной из версий, которую мне пересказала Грета, злоумышленник выпал из окна и был испепелен князем, не долетев до земли.

Сердитый, аж сорокапятилетний, Родерик все еще продолжал фыркать. Он, видите ли, привез дочь учиться и такого пункта в договоре, что надо выступать перед аудиторией из двухсот пятидесяти девиц, не заметил. Однако стоило ему услышать, как сильно я сбиваюсь на пустячном ответе, он тут же положил свою руку на мою.

— Мы все поправим за несколько дней, Лив. Если вливать в тебя магию слишком большими порциями, то будешь ходить как пьяная. И, хорошо, крак с вами, я выступлю и объясню малышне, какую честь им оказали, приняв в пансион, где всем заведуешь ты.

Я благодарно коснулась его плеча… Вот как понять, в чем дело? Его рука отдавила мне запястье, но мне так приятно, будто это не тяжелая мужская ладонь, а самый ласковый из медицинских артефактов. Кончики пальцев там, где я до него дотронулась, нежно пощипывало.

Интересно, он чувствует что-то необычное… И что он вообще чувствует? Я посмотрела в глаза Родерику и словно провалилась в два бездонных омута. Губы защипало точно так же, как пальцы, только сильнее. Маг наклонялся все ближе, а, может, это я слишком резко подалась ему навстречу.

Наши губы почти соприкоснулись. В конце концов это идеальный вариант для восстановления его равновесия и моего ресурса… Однако деликатное покашливание не дало этому поцелую случиться. В дверях стоял доктор.

— Эмм, я счел нужны поторопиться, пока вы… ммм… не взошли на трибуну…

— С пациентом не все ладно? — перебил его Родерик.

— Абсолютно все неладно. У него множественные переломы и ушибы. И самое серьезное магическое истощение, какое я когда-либо наблюдал… Это крайне не похоже на единичный энергетический удар, какой вы описываете, леди Бланш. В порядке самообороны, разумеется…. Эммм, я взял на себя смелость начать лечение универсальным кристаллом. Дознаватели теперь, к сожалению, не смогут идентифицировать характер повреждений, потому что этот лечебный инструмент сводит все в кучу, вернее, в общую слабость. Граф не встанет раньше, чем через полгода. И, не менее досадно, он не сможет вспомнить ничего из того, что произошло с ним перед полученной травмой.

— Бартоломью, я так вам благодарна, — от переизбытка эмоций я забыла про заикание. — За графом Санти через час прибудет повозка, чтобы доставить его в столицу.

Глава 24.

Праздник прошел замечательно. Родерик, как бы он на себя ни наговаривал, умел удержать аудиторию. Я читала некоторые его выступления в Совете, а здесь — просто откинулась на спинку раскладного стула и наслаждалась интонациями и выразительностью.

Князь коснутся истории Фересии, становления магии и тех славных женщин, которые во все времена тащили страну вперед, несмотря на попытки мужей и сыновей затеять очередную войну. Он упомянул и свою мать, Клавдию Конрад, основавшую первые в наших землях школы для девочек. И девочек-магичек в том числе.

Даже Белинда не сумела бы выступить лучше. По-моему, князь — прирожденный оратор. Ну, или я слишком пристрастный судья.

А дальше началось веселье. Летиция не сумела удержать рот на замке и умудрилась вставить в короткую пятиминутную речь несколько аллейских ругательств. Старшеклассницы встретили каждое из них аплодисментами.

Когда довольная мисс Браун поднялась на преподавательскую трибуну, я не могла ее не одернуть:

— Летти, своим лексиконом сапожника из Аллеи ты заразила всю школу. Знакомые мне мужчины не позволяют себе таких выражений.

Заместитель приподняла, а затем изогнула брови, явно намекая на то, что начальница тоже грешна.

— Я ругаюсь исключительно про себя, слава Богине. Сколько раз просила не подслушивать мысли. А вот в письмах-отзывах на наших выпускниц работодатели иногда недоумевают, откуда «чудесные, благовоспитанные и в высшей степени квалифицированные девицы» знают такие слова.

Летти молитвенно сложила руки:

— Ну, Лив, ты же в курсе, что мне иначе никак. Я ловлю слишком много лишнего в чужих головах, сколько блоки ни ставлю. Нецензурная брань на изящном аллейском — музыка для моих ушей. Мы же договорились считать это визитной карточкой пансиона… Мужики ругаются на грубом фересийском, тебя это не смущает. Дамы из свиты королевы половину фересийских слов заменяют на аварские, да еще безбожно коверкают родной язык…

— Но не при поступлении же первоклассниц, дорогая! Зачем им знать, что свекровь собаки обещала сделать со своим племянником?

Главная по воспитательной работе уже открыла рот, чтобы выдать куда более витиеватую фразу, но кое-как удержалась.

— Я знакомлю девочек с переливами аллейского. В этом нет ничего предосудительного. Чтобы узнать перевод, им надо открывать словарь. А ведь аллейский начинают преподавать лишь с шестого класса.

Дискуссию прервал Родерик, который отходил подарить Ангелине подарок в честь ее первого учебного дня. Лихорадочный блеск в его глазах все еще оставался. Но теперь мне казалось, что губы выделялись на лице ярче, чем очи. Пришлось одернуть себя несколько раз. Наверное, мы все же перестарались, заливая в меня его чрезвычайно концентрированную магию.

Менторы первых классов, Белинда и Розалин, уже выступили. Сейчас над полянкой звучала речь Артура Маверика, преподавателя фересийского языка и литературы, непризнанного ученого-гения (он скромно называл себя новатором) и предмета обожания половины Гретхема.

— Великие писатели оставили нам мертвое наследие. На своих занятиях я открыт к диалогу. Вы можете читать другое, на свой вкус, если докажете мне, почему ваш выбор не слабее, чем работы Перкинса или Вильгельмина, а также многих других. Главное, на отживших идеях создавать то, что будет вдохновлять нас здесь и сейчас. И обязательно жду вас в мастерской на втором этаже. Мы с группой собираем летательное устройство.

Ему аплодировали долго и громко. А Артур так же долго тряс роскошной рыжей гривой, отбивая поклоны, словно на сцене. По поджатым губам Родерика я поняла, что он не пришел в восторг от всеобщего любимца.

— И что это за клоун? Он будет читать вместе с моей дочерью «Песнь о викилингах»? Это наследие истории и мировой литературы, а не… не вот эта вся современная дребедень.

— Пожалуйста, перестань. Мистер Маверик переведен на старшие классы. Он всегда разбирает произведение… всесторонне. И он создатель вакууматора, который здорово выручил нас сегодня днем.

Князь тяжело вздохнул, показывая, что спор завершен.

— Наверное, мне просто не нравится, что подобные продвинутые молодчики крутятся вокруг тебя, а все, что я могу, это продекламировать Олидия наизусть, — с тихим смешком признал он.

— Скажешь тоже. Я для него слишком стара, и вообще… — рассмеялась, а сама подумала, что повторяю его слова в ответ на мое предупреждение не внушать девочкам лишних надежд.

Родерик потянули меня за руку из подтрибунного помещения.

— Пойдем, Лив, сейчас начнется салют. Я добавил несколько многозалповых фейерверков из собственной коллекции. Всем будет не до нас, и мы спокойно пообедаем.

— Где? Куда? — охнула от неожиданности.

— В мои апартаменты, конечно. Там есть кухонька. Вернее, я ее туда встроил. Там никто не помешает удивить тебя своим кулинарным мастерством. Только, прошу, не смейся.

Глава 25.

В чем я никак не заподозрила бы Родерика, это в попытке навязать мне свою волю. Но, чтобы избежать сплетен, к нему решили заходить по отдельности. Он прошел к себе порталом, а я переместилась на территорию внутреннего парка. Если внешний опоясывал все здание академии, то этот, засаженный низкорослыми кустарниками и цветами, создавал уют для тех, кто проживал именно в Гретхеме.

Там я уже накинула личину. Нет, я тоже могла бы сделать портал. У себя в пансионе открывала их с точностью до миллиметра. Но тогда бы осталось доказательство, что я этим вечером посещала князя. А я, хоть и собиралась сорвать Стефану пари, буду афишировать отношения с Родериком строго по плану.

В итоге я снова чувствовала себя авантюрной девчонкой и чуть не хихикала, разглядывая в карманном зеркальце-артефакте пепельную блондинку с вызывающе пухлыми губами.

Прошла один коридор, другой, свернула в нужную сторону и только достала очередной универсальный кристалл-ключ (я все же хозяйка, у меня и такие есть), как была подхвачена на руки.

Не разбиралась и первым делом атаковала. Два последних дня вывели меня из равновесия. Воздушный поток должен был сбить нападавшего с ног, а меня отбросить в сторону. Однако «нападавшим» оказался Его Высочество. Мои потуги лишь привели к тому, что воздушный вихрь пронесся вперед по коридору, сбивая с подоконников горшки с цветами, перекручивая ковровую дорожку и срывая занавески.

— Юная дама, что же вы разгуливаете без сопровождения? И почему на вас такое строгое платье и такой жесткий корсет? Они не подходят к вашим губам, — сообщил министр и впился в эти самые губы бесцеремонным поцелуем. Он никак не походил на тот изысканный и чувственный, которым меня наградили вчера.

От возмущения я грубо прошлась по его магпотокам, показывая, что на этот раз я против. Князь опешил и ослабил напор, хотя в какой-то момент мне показалось, что все напрасно и через секунду он сомнет мою магию, а затем стиснет тело в захвате, из которого не выбраться. В горле образовался спазм.

Мужчина поставил меня на ноги.

— Ты чего, Лив? Ты, правда, меня испугалась? — его голос дрогнул.

Ветер в это время достиг конца коридора и выбил дверь.

— Смотри, что мы натворили, — я проговорила это с отчаянием, которого, разумеется, ситуация не заслуживала. — Теперь все узнают, что я шла к тебе, как минимум по магическому следу.

— Ерунда, — отозвался Родерик. — Я сейчас все поправлю, заодно сотру и его… Странная у тебя реакция, леди Бланш. Ты же знала, что я тебя жду. Откуда в пансионе взяться другому магу с высшей боевой квалификацией, чтобы подкрасться к тебе незамеченным?

Он махнул головой, и все предметы стали по очереди занимать свои места. Дверь вписалась в проем первой. Ее замки звонко защелкнулись один за другим.

— Я слишком нервная, прости. И все равно не делай так больше. Не хватай без предупреждения. Считай, что у меня аллергия на грубость.

Родерик вместо того, чтобы расслабиться, нахмурился еще больше.

— Говард вел себя жестоко? Он тебя бил? — князь спросил это таким тоном, будто подобные отношения между супругами считались отклонением от нормы… А ведь нет. Наша страна лидировала на континенте по количеству женских насильственных смертей в браке. — Я не мог и предположить. Мне не докладывали…

Такое внимание должно было бы польстить. Тем более, мы уже выяснили, что все эти годы он за мной наблюдал и своей нормальной жизнью последние десять лет я обязана его вмешательству. Однако почему-то разозлилась.

— Говард не стал бы трогать даже комара или муху. Он по характеру не такой человек. Только как глубоко твои шпионы лезли в мой дом? Ограничивались гостиной или провожали нас до спальни?

— Так, Лив. На этом месте предлагаю замолчать. Я крайне почтительно поднимаю тебя на руки и несу до апартаментов. Твоя… хм… необычная личина слетела. Поэтому я уже подправил здесь следящий артефакт, а в моих объятиях все остальные зафиксируют только размазанное пятно. Можешь изменить цвет юбки?

Одна из особенностей Родерика заключалась, в том, что он даже не давал себе труда усомниться, будут ли остальные следовать его указаниям. Министр тут же подхватил меня снова, и я уткнулась носом в пуговицы на его рубашки. Тонкий аромат вилей тут же подействовал успокаивающе, однако я продолжала ворчать.

— Зачем ты вообще принялся лапать незнакомку? А вдруг это школьница или одна из родственниц? Какой скандал… Что на тебя нашло?

— Оливия, тихо! — шутливо, или почти шутливо, прикрикнул на меня он. — Я что же, похож на идиота, который на расстоянии не может отличить магпотоки своей… своей давно знакомой девушки от посторонней магички?

От его оговорки я окончательно перестала злиться и отправилась в покои верхом на князе. Как он того и добивался… Все это настолько не укладывалось в голове. Родерик таскал меня на руках, поцеловал целых два раза. Fais chier, я на полном серьезе раздумываю лечь с ним в постель (исключительно против Стефана!).

Всего месяц назад я была уверена, что наша встреча нежелательна и превратится для меня в сплошную муку. А он… он вел себя так, словно тринадцати лет вовсе не было, и злополучный бал случился пять минут назад… Внимательный, встревоженный, влюбленный, самый лучший… Богиня, дай мне силы. Это же самообман. После того, что случилось, у нас нет будущего.

Родерик, как в дешевых романах, распахнул дверь носком сапога (на самом деле замок отреагировал на его потоки). Пахнуло каленым железом и горелым маслом. К нам подъехало необъятное глубокое кресло. Совершенно не такое, как я закупала для гостевых апартаментов. Меня усадили.

— Располагайтесь, леди. Еще пять минут, и вы попробуете блюдо, которого двадцать лет, а то и больше, удостаивался лишь один человек.

Глава 26.

Я расправила складки скучного темно-коричневого платья. Как только в моей жизни снова замаячил Родерик, я каждое утро боролась с желанием отправиться в Говардс и заказать новый гардероб. Маг небрежно сбросил камзол на соседнее кресло, и я продолжала вдыхать аромат своих любимых цветов.

Князь вернулся с двумя тарелками, на которых дымились две несимпатичные съедобные горки. Пахли, впрочем, вполне сносно.

— Яичница по-армейски, — объявил он, а я чуть не разрыдалась.

Он накормил меня яичницей единственный раз, в день нашего знакомства. Мне было тогда лет десять; я вернулась домой внезапно, за неделю до каникул, потому что в школе начался карантин. Каково же было мое удивление, когда вместо мамы, которую вызвали к больному, я обнаружила в нашем особняке незнакомого молодого человека — в одних коротких трико и словно перемазанного фиолетовым бриллиантином. Слуги подозрительно испарились.

Я так и села на свой увесистый саквояж. Парень рассматривал меня вроде бы серьезно. Только уголок рта у него загибался наверх, выдавая, что он прячет усмешку.

— Я думал, из портала выплюнуло ингредиенты для твоей мамы. Подошел затащить их наверх. А здесь целый маленький нахальный Светоч. Ты в курсе, что приличные девушки так на мужчин не пялятся и глаза прячут?

— Ха,и где здесь мужчина? Иди давай, куда ты там шел. Ты весь в фиолетовую полоску и голый почти. Это тебе надо прикрыться, а не мне не смотреть… И почему нет Марты и Гибса? Я есть хочу. Нам с утра выдали по плошке каши и отправили упаковываться. Ты же мамин пациент, ты в состоянии соорудить нам еды?

Молодой человек взял протянутый мною саквояж и отвесил глубокий поклон.

— Не просто пациент, а Особо Важный пациент. Госпожа целительница привела меня в вертикальное положение за два дня, в то время как другие и подходить боялись. В благодарность ей даже такая нахалка, как ты, заслуживает мое фирменное блюдо. Можно я буду звать тебя Нахаленкой? У меня нет сестры и уже не будет… Жаль, я бы не отказался.

В тот момент мне стало смешно и немного грустно. Ведь брата, как я ни клянчила у родителей, у меня тоже не появится. Великан мне в целом понравился. Темные волосы волной спадали ему на плечи, а в синих глазах светилось нечто такое, из-за чего становилось уютно и одновременно беспокойно. Дом, изученный до последней половицы, в его присутствии стал намного загадочнее.

— Хорошо, Особый Важный, тащи чемодан в мою комнату. А потом я покажу тебе, где Марта прячет свой невероятно острый соус. Он сделает съедобным, что бы ты там ни приготовил.

И, да, в тот день Родерик угостил меня яичницей из шести яиц на одну тарелку, рассказывая байки про готовку на открытом огне, комаров размером с ладонь и аллейских гигантских лягушек, чье кваканье пробуждало аппетит.

Сейчас я имела возможность с чистой совестью подтвердить, что готовить с тех пор он лучше не стал. Яичница местами была пережарена, а сверху так и не дошла. Повар компенсировал свои огрехи количеством яиц. Я насчитала семь или восемь желтков.

Выловила несколько раздавленных овощей и с трудом их опознала. Размазала по краям тарелки консервированное мясо. Приторное и острое. Что за зверь, из-за специй не определить..

Родерик питался во время войны так же, как его солдаты. Обычный для аристократа обед он позволял себе только по ее окончанию.

— Как, Нахаленка, пойдешь со мной в поход против Стефана?

Он тоже ничего не забыл.

— Если только в короткий, — вздохнула я. — Иначе ноги протяну на твоих деликатесах… А ты не меняешься. Все так же предпочитаешь обходиться без слуг.

Эх, подозревала, что позвал он меня не ради горячих объятий. В Фересии существовала традиция заключать договор, разделяя трапезу с тем, кто тебя угощает.

— Я привык сокращать количество тех, кому вверяю свою жизнь, до минимума.

Изо всех сил пыталась скрыть смятение, но под пристальным взглядом получалось плохо.

Родерик разливал по бокалам вино. Себе — целый, а мне — едва плеснул и разбавил соком. Конечно, я же, по его заявлению, и так не очень трезва после нескольких порций его магии.

— Когда-то я принял важное для себя решение и был уверен в твоей поддержке, Лив. Ты знаешь, что из этого получилось. Я безмерно уважал свою и твою мать, но и они выступили против.

Я приняла бокал из его рук. Еще один символический жест.

— Когда-то я отказалась от того, о ком мечтала с детства, решив, что тем самым спасу множество жизней, — сказала и даже не дрогнула.

Не совсем так. Я больше думала об одной-единственной жизни, что для меня заслоняла собой весь мир. Но Родерику в этом признаваться не буду даже за его неповторимую яичницу.

— Матерей больше нет рядом. Те гарантии, в которые я тогда поверила, оказались ложью. Стефан ни перед чем не остановится. Санти признался, что они ищут повод, чтобы тебя казнить… Так и тянет малодушно признать, что все было зря, но это самообман. У нас есть наши дети и дело, которому себя посвятили. Давай не будем травить душу. Я сделаю все, чтобы сокрушить короля, и пойду за тобой, куда скажешь.

После его поцелуя в коридоре я, кстати, больше не заикалась. Но Родерик по-прежнему смотрел на меня так, будто чего-то ждал.

— Я в праве рассчитывать на полную откровенность? Намерен выяснить, что случилось, когда ты отказалась стать моей женой. Теперь я уверен, что вокруг меня сплели паутину лжи и я увяз в ней, как последний болван.