Неправильный инквизитор, ведьма и сын старосты

Глава 1, в которой сомнительную работу предлагают

- Это отличное предложение, здесь ты нигде такого не получишь, - филистиец смотрел на Гуса и ухмылялся, толстые губы сыто поблескивали. – Здесь не ценят хороших магов, так и норовят на костер отправить. А у нас ценят. Пять лет быстро пролетят и свободен, денег заработаешь, дворец построишь!

Его маленькие глазки поблескивали тоже. Так жадно и мерзко, с насмешкой, с откровенным презрением, что у меня даже сомнений не было – эти пять лет хуже каторги, вытянут из него все силы, отправят в самое пекло, и большая удача еще, если Гус до конца доживет.

А он, шушак его задери, стоит и еще сомневается! Совсем мозги потерял, как о деньгах услышал.

Ко мне повернулся.

- Нам работу предлагают, Эль, - улыбка у него слегка натянутая, нервная.

- Да ты сдурел совсем? – удивилась я.

Проверила даже – нет, никакой магией его не заморочили, чист он, да и у Гуса своя защита отличная, его так просто не возьмешь…

Только дурак, выходит.

Я-то к началу их милой беседы не успела, ходила по базару, смотрела всякого… а они-то без меня тут уже почти договорились!

- Вообще-то, мы только тебе работу предлагаем, но если хочешь, девчонку возьмем тоже. Она ничего так, с характером, тоща только.

И меня таким взглядом смерил, словно раздел... да и не только раздел, а прямо облапал. Мерзко так. У меня аж перевернулось все. Я дернулась было, залепить этому филистийцу в морду, бороду его завитую, в серебряных бубенчиках, всю повыдергать.

Гус остановил. Поймал меня, не дал ответить.

- Тише, Эль! Не лезь! – шикнул на меня сквозь зубы.

Тогда я ему в морду врезала. Не пропадать же запалу!

Он только моргнул, сморщился. Но, сразу видно, образумиться не спешил.

- Ты совсем сдурел с филистийцами связываться? – возмутилась я. - Они наобещают тебе, а потом клятву на крови возьмут! Ты в рабство к ним продаешься! Да с клятвой ты не то, что уйти, ты подумать против хозяина ничего не сможешь! Все сделаешь, что он скажет, даже поперек своей воли! И хорошо еще, если на пять лет, а то ведь на всю жизнь!

- Я знаю, - тихо и ровно сказал Гус, глядя мне в глаза. – Но это очень хорошие деньги. Получим, поедем в Майкошские степи, земли купим, дом поставим… как хотели.

На последних словах он слегка запнулся, зубы сжал. И сам ведь, небось, понимал, какая дурь это! Никуда он уже с такой службы уйти не сможет.

- Ты хоть сам в это веришь, Гус? – спросила я.

Он упрямо засопел, глядя на меня. Не верит. Но все равно пойти хочет.

Да что же это такое?

- Зачем?! – спросила я.

- Это хорошие деньги, - он буркнул упрямо. – Мне нигде больше столько не получить.

- Да ты совсем рехнулся со своими деньгами? Да что с тобой!

- Тысячу золотом платим сразу, - подал голос филистиец. – На расходы. И по тысячи каждый год. Если девку возьмешь, можем еще по сотне в год накинуть, она ничего так…

И мерзкая ухмылочка его, сальная, похотливая.

Да в былые времена, если бы на меня кто так глянул, Гус бы сам ему шею свернул, без всяких разговоров.

А тут стоит, думает еще.

- Дешево ж ты меня ценишь, - сказала я, смерив филистийца взглядом. – Гус, конечно, хороший маг, и воин хороший, тут не возражаю. Но и я тоже кое-что могу.

- Да? И что можешь? – деловито поинтересовался филистиец. – Убедишь, я еще полсотни в год накину.

И руки свои толстые на груди сложил, ожидая.

Вот зачем я в это лезу? Все равно же с ним не пойду.

Тысячу золотом… да мы вдвоем столько за десять лет…

Но нет, я на такое не поведусь. Никому не принесет счастья это золото. Лучше без него.

- Голову заморочить могу, - сказала я. – Тайные желания прочитать. Заставить человека хоть в пляс пуститься по своей воле.

Он засмеялся, мелко так и визгливо. И смех это еще более мерзкий, чем ухмылка его.

- Ну, заставь меня плясать!

Я…

Да на нем амулетов столько, что плюнуть некуда! И такие хорошие амулеты, крепкие…

Я аж зубы сжала, заскрипела.

Да кто ж так в лоб голову морочит? Когда человек знает об этом, когда готов. И даже амулеты обойти можно, лазейку найти… но не так же сходу.

А филистиец только знай себе, хихикает, словно блеет.

- Ну что, ведьма? Не выходит у тебя? Так какой с тебя толк. Хотя девка ты смазливая, с огоньком, отмыть тебя хорошенько, принарядить… вот и может и сгодишься на что.

И по его взгляду – даже сомнений нет, на что я могу сходиться!

Вот сукин сын же, шушак его…

И Гус просто стоит и смотрит на это! Уж от него-то такого не ожидала.

- Эль… - как-то неуверенно говорит он, пытаясь найти слова.

- Я не пойду с ним, - говорю твердо. Не пойду и точка.

- Тогда, наверно, я один пойду, - шепотом, глядя мне в глаза, говорит Гус.

* * *

Он меня у реки нашел.

Я на бережку сидела, на воду смотрела, пытаясь в себя прийти.

Ладно, один так один. Я девочка взрослая, без него обойдусь. Жила же я раньше… Только за три года эти привыкла, что Гус рядом, и представить иначе уже не могу. Без него-то у меня совсем другая жизнь была, еще до того, как дар в полной мере проснулся. Обычная жизнь, в городе, отец плотник был… хороший плотник, все у нас было, я матери по хозяйству помогала… а как отец помер, так все вкось пошло. А потом…

Гус мне, считай, жизнь спас… впрочем, и я ему тоже. У него и свои мотивы имелись сделать то, что он сделал. Говорил потом, что не со мной, так с какой другой ведьмой сбежал б. Только с другой, может, и не остался... но про это мне все равно не узнать.

А сейчас уйти хочет.

Денег ему все мало. Стоит золотом поманить, и бежит, себя не помня...

Он последнее время вообще переменился, только о деньгах и думает. Но только деньги у него в руках не держатся, то проиграет, то… куда он их девает, я так не и не поняла. Год назад двести золотых в кости проиграл, и с тех пор… Мы ведь на дом собирали. Думали, что уйдем на вольные Майкошские земли, спокойно жить будем. Там нас инквизиции не достать.

Здесь-то тоже поспокойнее, это не Таламанка, где инквизиция зверствует. Но и здесь ухо надо востро держать. Орденские-то вольную дикую магию - темной ересью считают, и либо ты даешь обет и служишь им до конца жизни, либо на костер. И пусть Таламанский король руки в Горженек не дотянет, но Орден дотянет по-всякому. Местные вольные князья тоже под Орденской властью ходят, что бы ни говорили там, пусть короля не признали, но Пресветлый Отец един.

Если подумать, жизнь орденского мага немногим от того, что филистиец предлагал, отличается. И там, и там своей воли у мага больше нет, только служба… и клятва на крови. У филистийцев хоть надежда есть завершить контракт и уйти со службы, а в Ордене – до самой смерти.

Гус подошел и встал сзади. Молча. Ну и я оборачиваться не стала, пусть первый говорит. Я знала, что это он, уж Гуса-то я почувствую. Да и слышала, как сопит сердито, что-то сказать решается.

- Эль, - позвал тихо.

И по голосу ясно, что не передумал. Прощения пришел просить.

И попрощаться.

И так обидно вдруг стало, прямо до слез.

- Проваливай, - бросила я, не оборачиваясь.

- Эль, - позвал он снова, виновато так. – Это ведь просто работа, не хуже, чем любая другая. И платят хорошо, и жить при дворе… все лучше, чем по болотам мотаться… а то ведь осень скоро. Хочешь снова на снегу спать?

- Лучше я на снегу, - и тяжело вздохнула, вспомнив прошлую зиму. – Зато сама себе хозяйка. А ты иди, раз тебя так во дворцы тянет.

- Эль…

- Что? - я, все же, повернулась к нему. – Хочешь, чтобы я с тобой пошла?

Он стоял передо мной какой-то осунувшийся, даже лицо, и без того худое, заострилось, резче пролегли морщинки у глаз. Словно на десять лет постарел.

И от моих слов еще больше нахмурился.

- Рядом со мной тебя никто не тронет, не стоит бояться, - сказал, как-то не слишком убедительно.

- Сам-то веришь? – спросила я.

Он зубы сжал, а ноздри раздул наоборот, засопел сердито.

- Верю, - буркнул почти через силу. – Я тебя в обиду не дам.

И я вздохнула.

- Тебя словом свяжут, на крови, - сказала я. – И как прикажут, так и отдашь, хоть свою жизнь, хоть мою, все отдашь, что прикажут. А если думаешь сбежать от них, так лучше сразу не соглашаться.

- Эль… - он переступил с ноги на ногу, а потом шагнул ближе и рядом со мной на травку сел, обхватив колени руками, качнувшись из стороны в сторону. Как мальчишка. И как мальчика взъерошенный, нахохлившийся. Или не как. Меня его седыми висками не обманешь, я правду знаю. – Не могу я отказаться, - сказал он, глядя не на меня, а куда-то на реку перед собой. – От таких предложений не отказываются. Я устал бегать от Ордена, устал каждый раз силу сдерживать, чтобы кто-то рядом колебание потоков не засек. Устал шарахаться от каждого куста. Ожидать, когда меня найдут и шкуру сдерут. Устал в нищете жить. Эль… неужели тебе самой не надоело?

И все равно не на меня смотрел, а куда-то перед собой.

И отчего-то мне казалось, что не в нищете и не в деньгах тут дело. Сколько бы он о деньгах не говорил, но изначально – не в них. Это лишь способ… Что у него не так? Доказать что-то хочет? Что может и сам, что своим умом и своей силой положение заслужить, пусть не на родине, так все равно… Кому? Отцу доказать? Так тот не узнает… Или все еще бежит от чего-то, не от Ордена, от чего-то другого, от чего сбежать нельзя. Что внутри засело.

Сколько спрашивала, но Гус молчит.

- Нет, не надоело, - сказала я. – Меня моя жизнь устраивает. Думаешь, без моего дара я бы лучше жила? Посуду мы в харчевне целыми днями мыла, или прачкой… или еще куда. Не все родились, чтоб на золоте есть да спать, Августо. Некоторым и малого довольно. А к филистийцам я не пойду. Не верю я им. И не хочу.

Он зажмурился, вытянулся даже. Тяжело ему. Я вижу, как тяжело. Он хороший парень, на самом деле, и такие решения принимать… Но, может, действительно у него выбора нет.

- Я вернусь, Эль, - сказал тихо-тихо. – Через пять лет, как службу закончу, вернусь и найду тебя. Где бы ты ни была, я тебя найду. И от того, что заработаю – половину отдам. Мы ведь все поровну… - он тяжело сглотнул, воздух втянул через зубы. – А там, как захочешь. Думаю, тебе и так хватит тогда, чтоб земли купить, и жить как хотелось… А захочешь – вместе.

Не хотел он уходить. Никак не хотел. Но и не уйти не мог.

И как его этот филистиец на базаре выцепил? Понял ведь сразу, кто Гус такой…

Я только вздохнула.

- Не нужны мне твои деньги, Гус. Решил – так уходи.

- Эль… - он, наконец, ко мне повернулся, и потянулся даже, то ли обнять, то ли поцеловать даже.

Я руку вперед выставила.

- Даже не вздумай! – сказала твердо. – Уходи.

Он сидел еще долго, молча, глядя на меня.

Потом вдруг кивнул, легким прыжком поднялся на ноги.

- Прощай.

И пошел прочь.

А я…

Тогда проплакала, конечно, весь вечер и всю ночь. Но, может, и к лучшему. С Гусом чем дальше, тем тяжелее становилось. Не он от меня, так я от него бы скоро ушла. А теперь – и повод расстаться нормальный, не придерешься, ему работу предложили, а я не хочу. Если б поругались из-за того, какой он козел – хуже было бы.

Ничего, я не пропаду.

Главное, глупостей не делать и не бежать сломя голову неизвестно куда.

Осень скоро, пойду, найду себе тихо местечко в какой-нибудь деревеньке. Убедить добрых людей, что надо сиротку в дом перезимовать пустить – дело не хитрое, уж на это моей волшбы хватит. Обманывать, конечно, не хорошо, но какой у меня выбор? Ведьму-то никто не пустит, а так – что я сказу? Да и я тоже в долгу не останусь, помогать стану по хозяйству, чем могу, свое отработаю.

Парня найду, чтоб сердце успокоилось, и болеть перестало. Уж с парнями я даже без волшбы справлюсь.

А весной, на свежую голову, и решу, что делать дальше.