Неполученная выгода

Мелодичный звонок прервал мой холостяцкий ужин.

— Кто там? — на всякий случай спросил я.

— Интеллектуальная полиция! Откройте!

Трясущимися руками открываю стальную дверь, отодвигаю запоры — от этих не запереться. Тут же, оттолкнув меня в сторону, по комнатам разбегаются спецназовцы с автоматами наизготовку. За ними солидно и неспешно двигается инспектор, а сзади подталкивают соседей-понятых.

— Ну, вот и до вас мы дошли… Ну, что стоите? Сдаваться будем, или как?

— Сдаваться, — кивнул я слабо. — Конечно, сдаваться.

— Ну, показывайте, что у вас есть.

— Вот, — показал я на книжный шкаф и полки вдоль каждой стены. — Вот — все здесь.

— У-у-у, батенька… Этак мы весь день с вами будем разбираться. А у нас еще, вон, пачка ордеров! Лучше сами выдайте… Не берите грех на душу…

— Я специально разложил по годам.

— Готовились, что ли?

— Я — законопослушный гражданин!

— Ну-ну… Все так говорят, — он почесал затылок, обводя взглядом ряды книг. — Ну, и где тут «до 1991 года»?

— Вот. Этот шкаф и по той стене.

Похлопывая по корешкам книг, низенький толстый инспектор прошелся вдоль полок, потом вытащил на пробу два тома, выглядящих поновее, глянул исходные данные, уронил на пол небрежно.

— Ну, что ж. Вы закон знаете. Это, — махнул округло рукой, — изымается. После рассмотрения на районном уровне, часть останется в платных библиотеках, часть — уничтожена, чтобы не было оснований.

— Да-да, я знаю.

— Опись готова, наверное?

— Вот, пожалуйста.

— Приятно иметь дело с законопослушными гражданами!

Инспектор подписал оба экземпляра описи, покивал уважительно головой, глянув на общее количество внизу.

— Вызывайте грузчиков, — кинул тем, кто остался в коридоре. — Это вот все выносим.

И опять обратился ко мне:

— Теперь о серьезном. Мы получили информацию, что вы давали книги соседям и друзьям. И даже в другие города?

— Да, — честно признался я. — Давал. Но только до опубликования закона!

— Ага. Значит, вы утверждаете, что после опубликования закона об интеллектуальной собственности пользовались официально приобретенными экземплярами печатной продукции только в целях личного удовлетворения интеллектуальных потребностей?

— Да, именно так.

— Так и запишем, — инспектор уже сидел за столом, поглядывая, как мужики в черных комбинезонах таскают книги в машину, и заполнял стандартный бланк.

— А дети?

— Что?

— Ваши дети читали эти книги? — ткнул он пальцем в полки.

Я задумался, вспоминая формулировки закона. Как бы не залететь под статью.

— Э-э-э… Да. Читали. Но только до опубликования закона!

— Умно, умно. Так и запишем с ваших слов. Писали ли вы рецензии на книги? Хвалили или осуждали их? Имели связи с авторами?

— Нет, нет, нет.

— И в разговорах не было такого, что вот та книга — дерьмо, а вот та — обязательна к прочтению?

— Что вы! После закона — ни с кем!

— Понятые, вы слышите? Подтверждаете?

Понятые покивали головами, подтверждая.

Ну, а что — я с соседями о книгах никогда и не говорил. Это правда. С ними — о другом.

Из спальной вышел незаметный штатский, положил перед инспектором толстый черный том, прошелестел:

— Под подушкой прятал.

Инспектор побледнел.

— Вы что, с ума сошли? Такое — держать дома! Знаете, какие суммы выставили семьи авторов нашему государству? Ну, нет… Это на моем уровне не решается. Придется вас задержать до выяснения и до расчета нанесенного вреда.

— Да какой там вред? — начал я.

— Дурачка-то не стройте. Какой вред. А вот — не полученная выгода за все годы. И вы — в числе тех, кто будет ее отрабатывать и выплачивать. Не государству же отдавать весь Резервный фонд за вашу небрежность!

Книгу уже упаковали в пластиковый пакет, поставили печати. Понятые расписались.

— Кстати, раз уж все равно с вами не закончили, придется и остальные книги проверить. И закон вы знаете. Если что — вы оплачиваете пересылку использованных экземпляров автору.

Ну вот… Предупреждали же меня друзья! А теперь… Ну, ничего. Все там встретимся.