Неофициальный справочник по выживанию на Охоте

Кари Грегг

Неофициальный справочник по выживанию на Охоте

Перевод: VikyLya

Вычитка: Лемниската

Редактура: Georgie

Русифицированная обложка: VikyLya

Посвящение

Огромное спасибо Шейну Весту, который искренне ответил на зачастую смущающие вопросы, а также соплеменникам Шейна, оказавшим поддержку в этом беспрецедентном случае нарушения договора о неразглашении сведений об Охоте. Таким образом события, предшествующие временному прекращению трансляции Цикла 2315, стали широким достоянием для всех будущих конкурентов и игроков арены.

Глава 1

Попасть на арену — это как выиграть миллион долларов в галактическую лотерею… за исключением того, что к выигрышу прилагаются острые когти, клыки и шипастый член.

— Шейн Вест

Цикл 2315

Марикет, Четвертая Арена

Первый период гона

Шейн чуть подпрыгивал, удерживая равновесие на полу транспортника на воздушной подушке, и следил за контрольной красной лампочкой над дверью. Одновременно он краем глаза изучал своих конкурентов по Охоте. На Марикет переправляли целую партию участников — очень хотелось верить, что вместе их свела случайность и назначение в подразделение еще двоих людей было просто стечением обстоятельств. Бессмысленно лгать самому себе. Ложь — пусть даже ради самоуспокоения — приводит к краху и боли. Коты никогда не оставляют ни малейшей лазейки. По какой-то им одним известной причине они приняли решение выпустить Шейна на арену с группой, включающей потенциальных союзников. Это могло означать, что по результатом скрининга тестов его посчитали слабым кандидатом, которого быстро и безжалостно выведут из строя. Или же коты сочли Шейна крайне удачной жертвой для Охоты и отобрали в качестве легкоуязвимого подарочка.

Так или иначе, когда вспыхнул зеленый свет и дверь поехала вверх, Шейн понял, что по уши в дерьме.

Он задержал дыхание, медленно втянул воздух через нос, наполняя грудь до отказа, а затем струей выпустил через губы. Паника — плохой помощник.

Пожимая плечами, чтобы рюкзак удобнее лег на спину, Шейн старался игнорировать исходящее от намбианцев острое зловоние. Их на корабле было большинство. Что, если эти изворотливые и жестокие существа могут поднимать во время гона температуру своего собственного тела? Любой кот немедленно поведется на обещание скорого траха. Зачем же за Шейном бегать? Вот и предоставим намбианцам тратить драгоценное время и ресурсы на оргии. А Шейн не шлюха. Он на Охоте не для потребы похотливых котов.

Оставалось надеяться, что намбианские твари тоже особо не задумываются над его стратегией. Если они решат устранить Шейна, то стоит только оказаться снаружи — и ему крышка.

Мигнул красный свет.

Щиты опустились, позволяя транспортнику сесть на арену.

Ждать оставалось недолго.

Сердце, пропустив удар, бешено застучало — включилась стрессовая реакция. Драться или бежать? Бежать или драться? Он поднял руку, заставляя пальцы обхватить ремень рюкзака, и закрепил его. Коты не разрешали участникам Охоты брать с собой много вещей. Но Шейн не мог себе позволить потерять свой даже такую малость. Уязвимость — это, конечно, неплохо, даже, наверное, здόрово. Однако беспомощность и глупость в любом случае непростительны.

Зеленый!

Едва дверь открылась, Шейн сделал стремительный бросок. Юркий, быстрый, он ринулся вперед, расталкивая менее расторопных сотоварищей, и нырнул проход. После сумрака корабля яркий свет арены слепил глаза. Кто-то дернул его за рюкзак. Шейн, извернувшись, отцепился и спрыгнул на твердую почву, крякнув от неприятного ощущения в ногах. Пригнулся, избегая очередной хватки. И помчался что есть мочи.

К деревьям.

Только бы добраться до густого подлеска, который начинался на границе расчищенной площадки. Тот факт, что в дебрях поджидают коты, готовые к гону, его мало беспокоил. По крайней мере, им незачем доказывать силу и превосходство. Главное сейчас — остаться целым, чтоб не покалечили или чего похуже не сделали. Тех, кто выбывал первыми, ждала незамедлительная эвакуация, что гораздо опаснее всех котов и противников вместе взятых. Это равносильно смертному приговору. Единственный шанс — отыскать место посадки другого транспортника и объединиться с более многочисленной группой людей…

Шейн несся через поле. До зарослей оставалось полпути, а вслед летел шум драки: злобные рыки, вопли, звуки глухих ударов, устрашающий стрекот спасательных вертолетов, предсказуемо появившихся в первые минуты Охоты. Деритесь, деритесь — чем меньше конкурентов, тем больше вероятность продержаться подольше. Плюс заварушка отвлекла внимание всех надзирателей. И не надо волноваться из-за вмешательства чиновников, которые подстрекали гон.

Сзади послышался тяжелый топот. Шейн не заблуждался начет того, что он самый умный на корабле и что только ему удастся вырваться из кубла этого недружелюбно настроенного сброда, застрявшего на самом старте. Наверняка нашелся и кое-кто другой с мозгами. Но Шейн должен быть самым быстрым.

Оглядев периметр безумным взглядом, он точно определил в частоколе веток небольшой просвет и со всех ног устремился туда. Кто бы его ни преследовал, — а он не один, судя по нестройному хору тяжелого дыхания, — его догоняют. Но как только Шейн ступит в лес, то сможет скрыться, если сейчас срежет путь через кустарник.

Защищая глаза поднятым локтем, он стал продираться сквозь стену листвы, сучьев и шипов. Едва Шейн вломился в проделанную дыру, они немедленно впились в тело. Плети какого-то колючего ягодника нещадно царапали руки, шею, любой открытый участок кожи. Игнорируя острые жала, он продолжал двигаться вперед. Треск раздираемой ткани — и бедро обожгла резкая боль. Вокруг ног то и дело обвивались цепкие лозы. Но он не задерживался. Когда спотыкался, просто падал и по инерции катился дальше. Вперед, только вперед. Он упал один раз, второй. Слишком быстро. Окружающее слилось в круговерть зеленых спиралей. Ноги запутались, наткнувшись на тонкое деревце; Шейн остановился. Потряс головой, чтобы избавиться от головокружения, затем опустился на четвереньки и пополз через ворох пестрых листьев. Он уже почти в лесу. Если здесь растут молодые деревья, а местное зверье явно приходило полакомиться спелыми плодами и проложило между переплетенными ветвями тропинку, то цель уже близка.

Кусты поредели.

Шейн поднялся на нетвердые ноги. Наклонился, так как выпрямиться полностью все равно не получалось. Но теперь чаща хоть стала не такой непролазной, и он мог прибавить скорость. Как раз в тот момент, когда подлесок кончился, Шейн понял, что потерпел неудачу — порванные штаны сыграли свою роль. Окрестности огласились громким пыхтением и проклятиями, эхом доносившимися со всех сторон.

От соперников оторваться не удалось.

Поскольку лиственный покров истончился, заметить сначала одного, а потом и других бегущих справа от него, не составило труда. Человек. Ниже Шейна, который считался довольно высоким у себя на Нароне, где на физическое развитие человека, как и на рост всего живого, влияли нестабильные природные условия. Остальным представителям людской расы Шейн едва доставал макушкой до подбородка, но этот казался совсем коротышкой. В драке такого совсем несложно одолеть. Не то что громадного арету слева. Хотя у того и слезились глаза — все арету плохо переносят дневной свет, — однако длинные ноги помогали быстро сократить расстояние между ним и Шейном. Шансы ничтожны, принимая во внимание острые когти и черную, почти неразличимую в наступающих сумерках шерсть.

За ними по пятам следовали еще по меньшей мере один или двое конкурентов. Но Шейну некогда было оглядываться и проверять. На посадочной площадке продолжала кипеть битва, которая теперь не страшна. Сплошная ярко-зеленая завеса заглушала крики и шум, но, тем не менее, это не означало, что опасность миновала.

От нехватки кислорода зазвенело в ушах, а пустой желудок, не выдержав бешеного темпа, начал выворачиваться наизнанку, доказывая, что все же не совсем пуст. Когда Шейн наконец остановился и согнулся, вцепившись пальцами в колени, его стошнило желчью. Арету проскочил мимо, даже не посмотрев в его сторону. Хорошо.

Человек, бегущий за Шейном, вскрикнул и упал на землю. Взметнулись и замелькали конечности — ему в спину со всего маху врезался второй, тот, что летел вместе с ним в одном транспортнике. Оба кубарем покатились по грязи, привлекая жутким ором хищников со всей арены. Просто чудесно! Если бы Шейн не был так занят опорожнением собственного несчастного нутра, он бы определенно высказал свое мнение насчет этих идиотов. Устроили здесь передвижной банкет!

Дернувшись, Шейн с отвращением шарахнулся от протянутой фляги с водой, но если уж говорить честно, ему показалось, что на пальцах, сжимающих флягу, три когтя.

— Не пить. Ополоснуть рот. — От голоса бросило в дрожь. Значит, не почудилось.

Ужас, молнией пронзивший позвоночник, вынудил выше запрокинуть голову.

Догнал, кровожадный урод!

Хотя по виду не скажешь. Намбианец, склонившийся над Шейном, больше походил на карлика — не такой высокий и мускулистый, как другие из его вида. Если Шейн выпрямится, то не дотянет до его роста всего несколько ладоней. Переливающиеся пластины чешуи были не слишком крупными — примерно с большой палец, а не с кулак, как обычно. Молодняк — взрослый ещё у корабля примкнул бы к своим, таким же рептилиям, и не побежал. Все разновидности стремятся объединиться в большие группы. Но конкуренты сразу пустят в расход более слабых — намбианца в том числе, — едва те станут им мешать. Может, Шейн и поверил бы, что молодая зрелая особь хорошо сыграет, если бы не печально известная на Охоте лояльность к приношению в жертву намбианских участников. Потерять одного намбианца, чтобы устранить троих людей — вовсе не плохая тактика, а всего лишь неудачная. Согласно теории Шейна.

— Союзники? — прошипел намбианец.

Шейн с трудом сдержал новый рвотный позыв:

— Спасибо, — ответил он своему убийце. Принял серебряную фляжку, демонстративно показывая, как у него дрожат руки, и, проливая часть содержимого на траву; заодно убедился, что в ней не кислота. Ну а если другая отрава? Рептилия следила за ним немигающим холодным взглядом. Он поднял сосуд. Словно невзначай отодвинувшись в сторону, зажал горлышко в углублении между большим и указательным пальцами, чтобы кожа закрыла отверстие, и притворился, что набирает воду в рот. Немного погонял кислую слюну, «ополаскивая», затем покорно сплюнул.

Засунув флягу в походный комплект, намбианец сжал Шейну плечо:

— Я буду смотреть, — произнес чешуйчатый, указывая глазами на двух других людей. Слышать речь, произносимую безгубой пастью, было довольно странно. — Ты оставайся.

Поскольку на него не нападали, Шейн сидел, пользуясь моментом, чтобы перевести дух. Вероятно, намбианец предпочитал избавляться от людей по очереди. Ни один человек не сравнится по силе с хитрой рептилией, даже такой молодой. Однако на данный момент люди превосходили численностью. Поэтому Шейну пока ничего не грозило. Надо терпеливо подождать, когда остальные сбежавшие с посадочной площадки попытаются сплотиться, а потом слинять при случае. Молясь, чтобы намбианец отвлекся от него, Шейн наблюдал, как тот широким шагом направляется к другим.

— Его ужалила змея. У кого есть что-нибудь острое? — спросил коротко стриженый блондин, врезавшийся в первого парня. Чешуйчатый вопросительно повернул свою жуткую голову к Шейну.

— Нет, — неохотно признался он.

Существо усмехнулось, оскалив острые клыки:

— У меня есть.

Впечатляет.

— Нет! Прочь от него, скорее! — взвыл второй человек, прижимая колено к груди.

— Укус уже распухает, — сказал блондин. — Хочешь, чтобы тебя эвакуировали так рано?

Задрав охотничью рубашку и показывая покрытый чешуей живот, намбианец достал из-за пояса запрещенный кинжал.

— Яд должен выйти, — согласился он, почему-то глядя своими черными глазами-бусинами на Шейна. — Ты мог умереть.

Как будто Шейн и так не знал, что этот гад сделает из него свою сучку, если только вовремя не убраться к чертям.

Светловолосый потянулся за ножом:

— У нас на ферме гадюки кишмя кишели, и мне приходилось удалять яд. Давай, я все сделаю.

Продолжая ухмыляться Шейну, намбианец передал парню нож.

Вот тупица.

Блондин немедленно вогнал лезвие тому между пластин и выпустил кишки, чем доказал, что род хомо сапиенсов вполне способен соперничать в коварстве с другими видами. Когда за бесхозный контрабандный кинжал разгорелась борьба, Шейн оторвал проветрившуюся задницу от земли и был таков. Причем успел до того, как чужой лес поглотил отголоски первых криков и прогремело предупреждение надзирателей: «Стоять! Оружие на землю!» Мимо Шейна пронеслись трое котов в стандартных синих комбинезонах медтехников Четвертой Арены.

Минус один намбианец — число конкурентов уменьшалось.

Хорошо бы укушенного тоже эвакуировали.

Кажется, удача начала поворачиваться к Шейну лицом.

* * * *

Он бежал весь день. Посадочные площадки на пяти аренах располагались очень далеко друг от друга; до завтра другая группа игроков могла вообще не встретиться, так что на воссоединение с людьми сегодня лучше не надеяться. Но Шейн Вест не дожил бы до своих лет, если бы не отличался завидным упорством. Место стычки осталось далеко позади, и он принялся петлять по лесу, чтобы сбить блондина с толку. Погони не было. Шейн замедлил темп, высматривая следы посторонних: смазанную грязь, поломанные ветки, примятую траву.

Ничего.

Однажды на Нароне он еще почти мальчишкой скрывался от рейдеров и долго скитался по Бесплодным землям — один из братцев подстроил ему аварию. Хоть Шейн и вырос в городе, но из личного опыта знал, как ориентироваться на дикой местности.

Просто незаменимое умение в сложившихся обстоятельствах.

Коты с готовностью принимали на Охоту людей. Почему — никому не известно. Каждый цикл гона тысячи существ со всех уголков освоенного космоса подавали заявки в демонстрационный центр на Сескеране, спутнике Марикета. Из сотен претендентов после отборочного тура на арену выходили лишь десятки участников. И начиналась травля. Чаще всего выигрывали именно люди. Шейн чувствовал себя настоящей мишенью. Коты словно находили особое удовольствие в том, чтобы набрасываться на людей и играть с ними. Это действовало не нервы. Кроме того, разъяренным конкурентам тоже позарез нужен был победитель. Они предпринимали постоянные нападки на людей, которых устроители раз за разом всеми правдами и неправдами заманивали на Охоту. Ради чего? Ради их победы? Чтобы те остались на Марикете среди кошачьих? Навсегда исчезли для своего мира? Хотя в эфире взахлеб рассказывали о том, как коты балуют победителей, мало кто покупался на такие байки.

Шейн вовсе не бесился с жиру, и на Охоту его толкнул не праздный интерес, а борьба за жизнь. Веста неоднократно пытались прикончить собственные братья, и он нашел единственное место в галактике, куда не пускали непрошеных гостей — Марикет. Если Шейну повезет произвести на котов впечатление, а после окончания состязаний убедить их пойти с ним на торговые переговоры, то он станет слишком ценен для родной планеты, чтобы его просто так списали со счетов. Тогда Нарон не откажется от Шейна Веста в угоду его родственничкам. И он наконец избавится от этого сборища убийц, именуемого семьей. Шейна даже пальцем никто не посмеет тронуть.

Если только не испортить все дело спариванием с котом.

Нужно просто хорошо показать себя. Очень хорошо. Но не переусердствовать.

Шейн отложил далеко идущие планы и сосредоточился на поиске ягод, орехов или чего-нибудь хоть отдаленно съедобного. Он выбросил из головы все мысли об Охоте, котах и о своей миссии на арене. Лишнее волнение не поможет успешному выполнению задачи — есть более насущные проблемы. Например, скрыться от опасных попутчиков и соперников прежде, чем его израненное окровавленное тело станет ступенькой к пьедесталу чужой победы.

Весьма желательно.

Впереди опять показался кустарник, на верхних ветках которого Шейн приметил некрупные фиолетовые ягоды.

Следующее: найти что-то, чем можно набить голодное брюхо, чтобы убедиться в собственной самодостаточности.

Крайне необходимо.

Похоже, день уже клонился к вечеру. Время Шейн определил примерно, так как плотный лесной полог, под которым царил полумрак, не позволял разглядеть марикетское солнце. Убедившись, что поблизости нет никаких хищников, он снял рюкзак с ноющих плеч. Расстегнул молнию и достал одну из немногих разрешенных личных вещей — планшет. В отличие от большинства конкурентов, Шейна привела на Охоту не бедность, блокировка его супернадежного устройства отключалась только прикосновением руки владельца. В животе громко урчало, но надо было ждаться, пока сенсор считает отпечаток ладони и определит, что эта липкая и грязная пятерня действительно принадлежит хозяину. Экран ожил. Несколько нажатий пальцев, и Шейн уже листал электронную энциклопедию по растениям.

Пару минут спустя он удовлетворенно улыбнулся. Все указывало на то, что кустарник не ядовит: расположение листьев на стебле, форма и цвет ягод, даже темная плодородная почва. Он выключил планшет, чтобы не расходовать заряд аккумулятора, и вернул в рюкзак, выудив оттуда складной котелок.

Затем приступил к сбору урожая. Лесные обитатели уже подчистили все внизу. Чтобы скрыть признаки своего присутствия, Шейн обрывал ягоды примерно на уровне груди, не трогая плоды, росшие выше, как бы ему не хотелось скорее утолить голод. К счастью, под кустами обнаружились какие-то грибы. Если верить справочнику, вполне съедобные. Постепенно котелок наполнился.

Теперь ставки на Шейна у букмекеров по всей галактике возрастут. Еще один маленький шажок к приобретению веса в семье и к уверенности в том, что его не убьют.

Перехватив котелок поудобнее, чтобы брать иногда оттуда по горстке, Шейн пошел дальше. Сочные ягоды лопались на языке, оставляя во рту терпкий привкус. Грибы оказались неприятно мягкими и слегка резиновыми, но он набрал их достаточно, чтобы утихомирить желудок.

Уничтожив половину запасов, Шейн заметил, что отклонился от первоначального курса. Но, вероятно, боги благоволили к нему — до его слуха донёсся тихий плеск. Он двинулся на звук и вскоре наткнулся на маленькое, не больше спального отсека в его доме на родине, озерцо, заросшее самыми обычными кувшинками. Над водой, гудя и треща крылышками, роился гнус. Доедая остатки ужина, Шейн присел в зарослях гигантских папоротников и принялся визуально изучать илистый берег. К своему облегчению следов когтей он не увидел, хотя их отсутствие ни о чем не говорило. Допустим, намбианцы и другие когтистые соперники просто здесь не проходили. А коты? Хотелось думать, что поглощены сношениями, и оставили гуляющего по их охотничьим угодьям одинокого человечка в покое.

Почувствовав ночную прохладу, Шейн снова тронулся в путь — нужно уйти от источника как можно дальше, пока лесной сумрак не сменился непроглядной тьмой. Кошачьи — ночные существа. Главным образом.

Шейн шагал, пока не выбился из сил, но на сей раз удача ему изменила — ни груды скал, ни холмика, который бы не служил домом для кусачих насекомых, ни пещерки. Никакого укрытия, где можно найти прибежище. Вообще ничего. В этой части арены не попадались даже упавшие стволы. Лес, один только лес. Высоченные деревья, перемежающиеся редкими группками кустов. Снова деревья и снова кусты. Сверху хищникам раздолье для беспрепятственного наблюдения за нижним ярусом.

Проклятые коты не играют честно.

Темнота опустилась окончательно. Шейн не стал больше ждать. Другие прочесывали бы арену и после того, как погас дневной свет. Их видовые адаптационные особенности позволяли практически сливаться с черным как смоль пространством. А безоружному, лишенному способности видеть Шейну и его сила, изрядно растраченная во время бега, не помогла бы. Приходилось прятаться.

Ночевать под защитой шипов не улыбалось. Отыскав неглубокую овражек, Шейн попробовал схорониться там, засыпавшись ворохом лесного опада. Нет, совсем как в могиле. Подлесок с густой листвой показался ему наилучшим выбором. Склонившись над рюкзаком, он достал стандартный, тонюсенький на вид спальный мешок, надеясь, что тот все же его согреет. Устраиваться под каскадом растительности было чертовски неудобно. Шейну кое-как удалось развернуть постель. Потом он втащил в свою нору рюкзак, из которого сделал импровизированную подушку. Расстегнул на мешке молнию, забрался внутрь и скрючился, завернувшись в него, точно в кокон. Дрожащими руками расправил над собой нижние ветки, замок застегнул до самого подбородка. Промелькнула мысль завязать для тепла еще и шнур вокруг головы, оставив только лицо, но так Шейн бы не слышал, что творится вокруг.

Теперь его ни соперник, ни кот не заметят.

Скверно, очень скверно. Если конкуренты исчезали из поля зрения, Охота становилась скучной. Когда накал борьбы на площадках стихал, наблюдатели выгоняли участников на открытую местность.

Кроме того, чаща пугала. Просто жутко пугала. До ужаса.

Шейн не помнил, чтобы он когда-нибудь столько ходил. Тем более, бегал. Натруженные мышцы горели, колючки в ногах завтра наверняка загноятся, но он слишком спешил и не занялся ими у водоема. Истощение доконало его. Мечтая дать измученному телу хоть немного отдыха, он закрыл глаза.

И тут же широко раскрыл их, уловив отдаленный шелест в ветвях.

Всего лишь птицы.

На арене была прорва птиц и миллион мелких животных, которые тут и там оставляли следы на влажной почве. Шейн провел достаточно времени в Бесплодных землях, чтобы понимать — нельзя вскакивать при каждом шорохе, иначе рискуешь всю ночь не угомониться, а сон сейчас для него просто необходим.

Однако раньше на него не охотились. Во всяком случае, не так. Малейший звук заставлял сердце замирать: шепот листвы, хруст призрачных сучьев. Коты ещё не напали на его след. Шейн Вест действовал умно, осторожно, досконально применяя подсказки, которые он изучил в демонстрационном центре. Какой резон котам идти за ним, когда вокруг много гораздо более интересных целей: например, намбианцев? Он никогда не смотрел сводки с Охоты и не делал ставок, потому что насилие внушало ему страх — все знают, что в первое время здесь безраздельно властвует сексуальная вакханалия. Пройдут дни, прежде чем начнется настоящая Охота; коты должны устать от тупого траха. Как только рассеется туман возбуждения и они утолят свою жажду легко доступной добычей, вот тогда коты возьмутся за дело по-настоящему.

Так или иначе, чем больше сгущался мрак, тем сильнее Шейн трясся от страха. Если поднести сейчас руку к глазам, то не увидишь собственных пальцев. И не только на арене. Возможно, даже на всем Марикете. Плотно смыкающиеся кроны деревьев не пропускают ни свет Сискерана, ни мерцание звезд. Глаза Шейна не могли фиксировать происходящее, но слух обострился до предела. Едва только до него доносился какой-нибудь незначительный, самый безобидный шум, в животе все сжималось.

Бред. Нет здесь никаких котов. Тот скрежет где-то слева — это всего лишь скрип веток, трущихся друг о друга на ветру, а не охотники несутся по стволам деревьев. Ему ничего не грозит.

Но сколько Шейн себя не убеждал, он продолжал дрожать.

Потому что чувствовал, что за ним наблюдают.

Кошки вряд ли окажутся рядом, а вот надзиратели всегда околачиваются неподалеку. Для них важна только эффективность и зрелищность самой Охоты, которая привлечет больше претендентов на следующий цикл спаривания. Согласно правилам, сами они не имели права трогать Шейна или вступать с ним в какой-либо физический контакт. Но могли направлять котов и соперников, куда им вздумается. Туда, где спокойно. Или наоборот, подстерегает опасность.

Прятаться и нажить себе таких неприятностей представлялось грубой ошибкой.

Возле щеки заскребло лапками какое-то насекомое. Задев ветки, Шейн дернулся в спальном мешке и тихо выругался. Да уж, ни конкурентам, ни охотникам не составит труда его обнаружить. Паниковать столь же глупо, как и шуметь. Хорошо, что коты не отвлеклись от намбианцев и не воспользовались его досадным промахом, иначе в первую же ночь пришлось бы расплачиваться за свои ляпы.

Хотя он правильно поступил, что не выбрал для приюта кустарник. Надзиратели бы силой выволокли его наружу. Темнота увеличила клаустрофобную паранойю, а ощущение того, что он в этой чаще словно в ловушке, слишком нервировало, заставляя думать, что его скоро точно найдут. Вероятно, было бы надежнее сидеть, прислонившись к стволу и частично замаскироваться колючками ближайшего куста. Меньше пришлось бы тревожиться по пустякам. Да и наблюдателям бы угодил, чтобы не раздражались по поводу исчезновения игрока.

Может, тогда удалось бы отдохнуть.

Надо постараться покинуть подлесок, не переполошив всю арену. Должен же Шейн совершенствовать навык незаметного передвижения ночью, без которого в Охоте не преуспеть. Почему бы не начать практиковаться прямо сейчас, пока коты наслаждаются своими шлюхами в другом месте?

Какой первый шаг?

Расстегнуть молнию спального мешка и сделать это без шума, раскрывающего его присутствие. Опускать застежку по одному зубцу, один за другим. Медленно. Хладнокровно. Чтобы не суетиться, Шейн стал считать свое сердцебиение. Один зубец — один удар… два, три. Один. Два. Три. И так далее.

Такими темпами рассветет скорее, чем удастся выбраться из гребаных дебрей, но Шейн дал себе команду дышать глубоко, ровно. Двадцать ударов спустя застежка достигла левого плеча. Когда освободился локоть, у Веста уже зуб на зуб не попадал не столько от холода, сколько страха. Кроме того, он полагал, что оставлять заросли до утра тоже будет ошибкой, хоть и не такой катастрофической, как в них спрятаться, но у него не получилось снова свернуться в спальном мешке. Долгожданный сон всё не приходил, а просто лежать и ощущать, как бесконечно текут секунды до рассвета, казалось невыносимым. Поэтому Шейн продолжал опускать молнию, пока не смог свободно шевелить бедрами. Затем вслепую начал ощупывать ветки, которым закамуфлировал свою нору, и осторожно убирать их в стороны, пока его вытянутая рука не встретила никакого препятствия, кроме прохладного воздуха.

Он, пошатываясь, поднялся, опять непреднамеренно зашуршав листьями, затем снова присел у отверстия и аккуратно заделал его, стараясь не шуметь. Шейн замерз. Прислушался. Где-то перекликалась пара ночных существ, чья беззаботная трескотня указывала на то, что никакие крупные хищники их не тревожили. Кроме Шейна, конечно, но он нисколько не заботился о мелких паразитах, считающих лес своим домом.

Он просто нуждался в безопасном месте для отдыха.

Шейн потихоньку стал выкарабкиваться из чащи, продвигаясь вперед настолько беззвучно, что за грохотом собственного пульса не слышал, как скользило по прохладной земле тело. Чутьё подсказывало, что у просвета лучше приостановиться и только потом ползти снова, но Шейн ничего не видел, даже глаз животных, которые сейчас попискивали совсем рядом.

Как же на планете, населенной кошачьими, обойтись без крыс! Ничего удивительного.

Раз крысам вольготно, значит, побег осуществится благополучно. Сердцебиение успокаивалось с каждым вдохом свежего воздуха близкой свободы. Спальный мешок так и болтался, обернутый вокруг ног. Волочиться с ним через узкое отверстие в колючем кустарнике было настоящим испытанием. Шейна одолевало желание избавиться от него к чертям, но он сдерживался, упорно извиваясь ужом дальше и дальше. Наконец, в ягоднике кое-как удалось дотянуться до снаряжения.

Теперь осталось отыскать то дерево.

В кромешной всепоглощающей тьме.

Окончательно выпутавшись из мешка, Шейн прижал спальник с рюкзаком к груди и неуклюже пополз. Выбирая место для лагеря, он с точностью запечатлел в памяти окружающее. Не имея понятия, где засели наблюдатели, которые могли привлечь к нему внимание, он, тем не менее, хорошо знал, где находится сам и где должно быть дерево. Вест берег силы, перемещаясь максимально медленно и спокойно, даже немного привык к лесным шорохам.

Поэтому, когда к распевающим рождественские гимны ночным звукам присоединилось едва различимое сопение, замерли не только крысы.

Сердце Шейна остановилось. Оно просто перестало биться.

Глава 2

Никогда нельзя недооценивать возбужденного кота.

— Шейн Вест

Несмотря на то, что затекшие мышцы свело болью, Шейн немедленно вознамерился дать деру, но ужас словно пригвоздил к месту. Вот гадство! Нет даже пары дней! Он не знал, когда именно его угораздило перейти дорожку коту, или что он такого сделал, чтобы возбудить к себе интерес, однако, надежда, что он оттянет неизбежное и победит, скрывшись от развеселой оргии на посадочной площадке, исчезла как дым. Возможно, этот кот шел за ним по пятам от водоема. Или от ягодника. Или вообще с самого начала, едва Шейн только ступил на проклятую арену. В то время как он радовался собственному благоразумию и поздравлял себя с удачей, опрометчиво уверовав в иллюзию безопасности, на него уже велась персональная Охота.

Надо бежать.

Лоб покрылся бисеринками холодного пота, скатывающегося по вискам. Шейн инстинктивно стиснул пальцы и прижал свои пожитки к груди, вздрагивая от треска рвущихся листьев и слыша тяжелую поступь зверя, под прыжком которого качнулась толстая ветка над головой.

Бежать… Пусть догонит, чертова тварь.

Ветер донес низкий предупреждающий рык.

Сейчас, сейчас, сейчас!

Шейн вскочил на ноги, отпихивая от себя рюкзак и спальник. Взметнув ботинками комья земли, сделал бросок вперед — как можно дальше. Направление не имело значения. Так или иначе, вокруг все равно была темень.

Колени поднимались точно заведенные. Ноги пружинили с неимоверной быстротой. Горло душил страх. Шейн едва не вскрикнул, припечатавшись о первое же дерево. Пульс, казалось, грохотал в ушах, но он не заглушал низкое рычание, которое эхом разлеталось вокруг. Этот дикий звук заставлял мчаться еще быстрее. Грубая кора вновь вгрызлась в плоть, сдирая кожу — Шейн не вытерпел и крякнул. Постарался расслабить тело, и очередной ствол его не задержал.

Он бежал. Вслепую.

Врезался в другое дерево.

Затем в гребаный кустарник, ощетинившийся всеми шипами. Животное, ринувшись следом прямо в сплетение колючек, заверещало, но, чем бы там хищник не угрожал из зарослей, он уже не мог напасть сверху, и Шейн находился в относительной безопасности. Отчаявшись найти хоть небольшой просвет, он свернул в сторону. Прислушался, чтобы понять, где кот. В лесу получил несколько шагов форы, а потом ударился голенью обо что-то твердое — из Веста чуть дух не вышибло. Треск древесины. Вспышка мучительной боли чуть ниже правого колена. Пошатываясь от шока, он нагнулся и взялся трясущимися пальцами за вспоровший ногу сук. Потянул с хриплым стоном.

Первая кровь пролита.

Дерьмо. Кот еще даже еще не показался из кустов.

Штанина мгновенно промокла, но Шейн снова пустился наутек. По крайней мере, рана не мешала ему лететь вперед. Так, думай Вест. Думай. Попытаться уйти? Никакой возможности. Нет, в действительности он не ставил себе цель убежать… но все же. Привередливая зверюга им заинтригована. А это уже немалое достижение, принимая во внимание изобилие доступных конкурентов — выбирай, не хочу. Уловка удалась. Кот принял вызов.

Мозг Шейна непрерывно работал, а ноги продолжали нести его по невидимой тропе. Он поднял руки, чтобы ощупью встречать препятствия. Когда кончиков пальцев касалось что-либо помимо холодного ночного воздуха, он отклонялся и избегал столкновения. Беспорядочно кидаясь то влево, то вправо, Шейн передвигался непредсказуемо, поэтому его было сложно вычислить.

Споткнувшись в темноте, он затаил дыхание, сдержав истеричный смешок. Почему? Да потому что… серьезно… Он производил столько шума, что его местоположение обнаружит любой ребенок. Что делать? Оставаться там, где был? Сражаться? Но он же не солдат. Спрятаться? Где спрятаться от существа на его собственных охотничьих угодьях, которое имеет опыт преследования гораздо более смертоносных тварей, чем один маленький человечек, заблудившийся в ночи?

Шейн бежал. Задыхаясь, едва успевая глотать ртом воздух, бежал наперегонки со страхом.

Котяра просто играл с ним. Да если бы он захотел, то мог в любой момент сбить Шейна с ног. Ветки скрипели громче, листва шуршала в кронах деревьев — с приближением зверя в Шейна точно каскадом вливался новый поток адреналина, наполняя его дополнительной энергией, чтобы бежать еще быстрее. Дольше. Упорнее.

Хитрые и умные, аборигены Марикета мало отличаются от других представителей семейства кошачьих, обитающих во внешних мирах. За исключением одного существенного пункта: они обожают преследовать и атаковать. Единственная вещь, которую коты любят больше, чем игру с добычей, — это охотничий азарт. Пусть у Шейна нет ночного зрения, но он и с тем, что имеет, постарается добиться успеха.

В очередной чащобе у Шейна подогнулись колени, и он упал, выставив руки вперед, чтобы защитить лицо. Вместо того чтобы откатиться в сторону, он нырнул в траву и быстро пополз вперед, несмотря на шипы, которые рвали одежду и кожу. Каждый вдох заставлял внутренности сжиматься в комок, а густой подлесок мешал продвижению. Наконец, дрожа от облегчения, Вест выбрался на другую сторону.

Вскочил и снова помчался.

Кот за ним наблюдал. Он был уже близко. Звук обдираемой когтями коры, шорох листвы и хлесткий свист ветвей слышались все ниже и ниже, хотя по-прежнему откуда-то сверху. Неужели странное поведение жертвы очаровало котика? Возбудило?

Шейн сглотнул.

Лихо ухватившись за первую попавшуюся ветку в пределах досягаемости, он крутнулся, бросив тело в новом направлении. Снова скрылся в зарослях, и запетлял из стороны в сторону, вместо того чтобы выбрать прямую дорогу. Желая максимально усложнить охотнику задачу, использовал свое единственное оружие — непредсказуемость. Но никто, даже Шейн, который в учебном центре доводил себя до седьмого пота, накачивая и укрепляя мышцы, не мог бежать вечно. Иначе он бы никогда не сдался. Никогда не позволил коту себя поймать. А несся бы по лесу до последнего вздоха, пока не свалился окончательно.

Однако дышать становилось все труднее.

Воздух с громким свистом вырывался из легких. Мышцы горели, ноги подкашивались после выматывающего марафона. Пот катился градом, насквозь пропитывая одежду. Несмотря на безумное стремление бежать, посылаемое телу мозгом, Шейн замедлился. Одурманенный длительной нехваткой кислорода и колоссальным переутомлением, без конца спотыкался и валился на землю, но, независимо от того, как часто падал, он снова вставал. Если ноги отказывались повиноваться, он использовал руки и поднимался, схватившись за лиану, опутавшую ствол дерева, или за прутья ягодника, которые впивались в плоть острыми шипами.

Шейн не слабак и не лентяй. Надо двигаться, пока измученное сердце не взорвется, иначе проклятый кот догонит.

В груди нестерпимо кололо, плюс боль в мышцах усилилась до судорог. Шейн полагал, что здесь все решает случай. Игроки и раньше погибали на Охоте. Во время предварительного отбора требовалось пройти полное медицинское обследование, в результате которого все, у кого обнаруживались проблемы со здоровьем, отсеивались. Тренировки включали фитнес и сбалансированный режим питания, после которых каждый участник находился в наилучшей форме. Конкуренты нападали друг на друга, стремясь доказать котам свое превосходство в силе и ловкости, тем не менее, эвакуационные медицинские команды не всегда успевали подобрать раненых. Как бы тщательно устроители ни готовили арены, устраняя непредвиденные опасности, несчастные случаи происходили постоянно. Те же редкие яды — коты торговали ими во внешних мирах — самые токсичные вещества среди известных во всех звездных системах. Один укус насекомого, слизь безобидной на вид лягушки — и смерть обеспечена. Некоторые игроки игнорировали технику выживания и, поддавшись голоду, на свой страх и риск ели орехи или ягоды, которые вполне могли оказаться ядовитыми. Других физическое напряжение добивало еще задолго до того, как заканчивался цикл спаривания котов.

Таких, как Шейн, например.

Дрожа больше от истощения, чем от страха, он снова споткнулся. Вест так устал, что даже не потрудился подставить изнуренные, ослабшие руки, чтобы защитить себя, а просто рухнул лицом на землю; из груди с болезненным хрипом вылетели жалкие остатки воздуха. Но Шейн перекатился. Потряс головой и заставил себя опереться на передние конечности. Кое-как согнув под собой ноги, он закачался, испуская стон безысходности. Для баланса выбросил руку в сторону и, не дожидаясь, пока вернется равновесие, побежал. Бешеный темп требовал срочной передышки, но, черт нес его все дальше и дальше.

Поэтому, когда неслабый толчок между лопаток послал его прямиком обратно в грязь, Шейн лишь мысленно возблагодарил небеса. Чудовищная ночная гонка, наконец, закончилась. Несмотря на нестерпимую боль от падения, ему все равно стало как будто легче. Кот атаковал. Одной рукой он схватил Шейна за оба запястья и зафиксировал их над головой, вжав в покрытую прелой листвой почву. Другой рукой приложился по крестцу. Вест выгнулся, откинул голову и лягнул противника, чтобы хоть как-то ослабить хватку или сбросить его совсем, но для борьбы просто не было сил. Тот сжал ноги брыкающегося Шейна своими. Тяжесть, сначала просто сковавшая запястья и торс, теперь возросла. Кот в немой угрозе придавил его всей своей массой.

Лишенный возможности сделать вдох, Шейн застыл, позволяя телу обмякнуть как желе.

Зверюга ждала.

Постепенно давление уменьшилось. Вест не двигался. Он даже не пытался, зная, что сопротивление бесполезно, оно только принесет больше боли или, того хуже, вызовет у нападавшего агрессию. Посему Шейн лежал тихо, словно растекшись по земле. Охотник медленно переставал наваливаться.

Дав себе слово понапрасну не трепыхаться, Шейн зажмурился. Когда в итоге когти пропахали вдоль всего позвоночника, кромсая рубашку и оставляя от плеч до талии неглубокие, саднящие ранки, он не стерпел. Вскрикнул. О боги! Желудок ухнул куда-то вниз. Шейн, заглушив страх, сконцентрировался, чтобы оценить степень повреждений. Всего лишь царапины. Его передернуло. Свежий ветерок гладил сочащуюся кровью открытую спину — рубашка была изодрана в тряпки. Кот провел по обнаженной коже концом когтя, прослеживая отметины и словно оценивая свою работу. Или, возможно, любуясь содеянным.

Приняв решение, Шейн упрямо сжал дрожащие губы, стараясь задушить испуганные возгласы, которые так и норовили вырваться наружу, поскольку за подушечками пальцев котяры тянулись полоски кожи. Вест не мог пошевельнуться. Тот по-прежнему удерживал его сжатые в кулаки руки над головой, а Шейн никогда не испытывал склонности к суициду. Он попался. Все справедливо и по-честному. Сопротивление нет смысла. Но нежность после нанесения меток, тогда как Шейн ожидал только дикого, грубого траха, оказалась довольно неожиданной. Он захныкал, не веря, что собственное горло предает его, но кот не останавливался. Движения пальцев успокаивали, каждый их взмах тревожил и обезоруживал, пока не наступил момент, когда Шейн был уже больше не в состоянии терпеть.

— Пожалуйста, — задыхаясь, еле выговорил он.

А кот и не собирался прекращать измываться над своим призом. Куда спешить? С ним без толку заключать сделку или взывать к его милосердию. Но, тем не менее, это не помешало Шейну взмолиться снова:

— Пожалуйста.

Материя натянулась на груди, раздался треск рвущейся ткани. Поддевая остатки рубашки, кот распахнул ее и лениво прошелся ладонью вверх и вниз по дрожащим мышцам спины Шейна.

— Нет, — запротестовал он, когда осторожные пальцы запутались в волосах, впиваясь в затылок, и мягко, но настойчиво наклонили его голову в направлении сцепленных запястий. Кот стиснул руки Шейна еще крепче. От этой железной хватки кружилась голова. Воздух наполнился мускусным ароматом, настолько насыщенным и богатым, что он проглотил слюну. Как кофе и секс. Чуть земляной. Непреодолимо влекущий. Чтобы избежать опьяняющего запаха, исходящего от пышущего жаром тела возбужденного зверя, Шейн попытался дышать ртом, а не носом, но было уже слишком поздно. Член шевельнулся в штанах. Яички начало покалывать. Анус сжался и расслабился — коктейль из кошачьих феромонов ударил мощной волной, подстегивая жажду к спариванию. Воспламеняя.

Кот склонился над Шейном и потерся мехом о его голую израненную спину. Первое прикосновение обожгло, подобно раскаленному клейму. Коты горячие, обычная температура их тела на несколько градусов превышала нормальную для человека. Шейн это знал. Только вот не подготовился к ощущению гладкой бархатной шкуры на своей коже или к тому, как окутывает тепло.

Проклятый запах! Шейн разомкнул губы, чтобы глотнуть прохладного, свежего воздуха, но феромоны уже сделали свое черное дело. Кот подхватил его, отрывая таз от земли, затем с нежностью скользнул рукой по груди и вниз, по животу. Потом стал возиться с застежкой брюк; Шейн затрясся и залепетал неубедительные возражения.

Секс.

Трах с котом.

И тот еще не достаточно наточил об Шейна когти.

Дрожа от страха не меньше, чем от желания, жадно впитывая ноздрями все усиливающийся одуряющий аромат, Шейн застыл — коготь подцепил пояс его штанов и потянул. Ткань медленно сползла с ягодиц. Кот пристроился сзади, вжимаясь в него своими теплыми шелковистыми бедрами, и Веста прошиб озноб. Послышался хриплый рык — вдоль расщелины скользнул толстый мокрый член. Тело пронзило возбуждением, словно электрическим током. Несмотря на то, что Шейн был напуган до чертиков, он все равно расставил ноги как можно шире, насколько позволяли штаны, и отставил задницу.

Брхатно-шерстистая головка, обильно увлажненная естественной смазкой, которая выделялась у котов перед спариванием, поцеловала отверстие Шейна. Он разжал кулаки и, немея от ужаса, растопырил пальцы, едва не вывернув костяшки. Постарался не зажимать тугой вход. Получать лишние травмы не хотелось.

Почувствовав первый толчок, Шейн не удержался от громкого вскрика. Неимоверно натянувшееся кольцо мышц загорелось острой болью. Он напрягся — а ведь это еще только самая малая часть твердого кошачьего естества. Грудь судорожно вздымалась, набирая побольше воздуха. С губ сорвался надломленный возглас. Член кота, устроенный почти так же, как и у человека, вполне можно принять. Шейн же практиковался для гарантии в тренировочном центре с дилдо и пробками — сначала использовал имитации мужского пениса, а затем игрушки, которые соответствовали анатомии котов. В обхвате и длиной те и другие, в основном, не отличались. Только у кошачьего вокруг головки наличествовал еще и гребень из крошечных, направленных в обратную сторону шипов, чтобы удерживать партнера на месте во время акта, они не причиняли боли, пока тот не пытался вырваться на свободу. Большинство участников, выбывших в ходе Охоты, дружно утверждали, что гребень обеспечивает дополнительную стимуляцию и дает удивительные, но никак не болезненные ощущения.

Поэтому Шейну оставалось лишь смириться.

Постанывая, он впустил ствол глубже, но, перед тем как вломиться снова, кот заскользил наружу, царапая шипами чувствительные стенки ануса и вызывая вспышку незнакомых чувств. Затем задвинул опять. В голове у Шейна помутилось, он жалобно завыл в листья, прилипшие к щеке, рефлекторно дернулся и закричал — настолько мучительным показался дискомфорт. Гребень обстрелял внутренности огненной резью, эффективно наказывая за неповиновение.

Прорычав успокоительное «мур-р», кот накрыл Веста тяжелым телом, проведя свободной рукой вдоль спины до бедра. Погрузившиеся в плоть когти не только жалили, но и утешали. Если бы котяра позаботился обездвижить Шейна, то избавил бы от лишних страданий. Наконец, даже с объемистым стволом, распирающим задницу, ему удалось расслабиться. Если нет другой альтернативы, то лучше доверить заботу о процессе хозяину положения.

Тот не позволит партнеру поранить себя вновь.

Мех защекотал ягодицы; Шейн задрожал, издавая протяжный стон, сбившийся на пронзительный крик — вошла оставшаяся часть пениса. Чувствительность обострилась до предела, в кровь хлынул адреналин. Вест натужился, обхватывая сфинктером чужеродный орган, как только тот полностью уместился в заднице. Над голой спиной одобрительно завибрировала в бессловесной похвале теплая грудь. Мочку уха лизнул жесткий, шершавый язык.

Шейна колотило.

Кот засопел, опаляя его шею горячим дыханием, и начал выскальзывать из отверстия. Вест затаился, чуть постанывая — шипы массировали его изнутри, посылая вглубь разряды удовольствия, которые взорвались, едва тот прошелся своим концом по простате. Шейн задергался, но его держали крепко.

Черт побери, да это просто фантастика!

Въезжая назад, кот вновь волшебно потерся членом о предстательную железу, и Шейн опять вскрикнул. Даже если бы он и захотел бороться, то не смог бы. Жажда захлестнула его, утаскивая в водоворот ощущений. Неудивительно, что проигравшие стремились вернуться на Охоту, невзирая ни на какие опасности. Запах будоражил. Волнообразные движения в заднице приводили в восторг, а шипастый гребень дразнил еще сильнее. Ничто на свете не могло сравниться с этим обескураживающим, всепоглощающим удовольствием. Ничто.

Кот продолжал трахать, не обращая внимания на бессвязные стоны Шейна. Член сам по себе встал колом и потек смазкой. Ошеломленный, Вест принялся отчаянно вырывать запястья. Он должен дотянуться до паха, приласкать себя, попасть в ритм с толчками кота. Должен кончить, но зверюга просто зарычала на него, опять удерживая.

— Пожалуйста, — попросил он в последний раз.

К сожалению, того не интересовало милосердие. Он неторопливо и размеренно трахал Шейна. Зародившееся в заднице покалывание устремилось к яичкам, те подобрались и подтянулись. Он корчился под котом, встречая каждый его толчок, насколько позволяли когти, вонзившиеся в плоть. От мускусного запаха кружилась голова. С каждым вдохом в него проникал этот чудесный аромат, и, о господи, сладостное скольжение кошачьего члена изгоняло все посторонние мысли напрочь. Даже мурлыканье над ухом казалось прекрасным, сексуальным, властным. Полным страсти и голода.

Шейн выгнул спину и заорал в голос, потому что его неожиданно бросило в оргазм. Из члена без всякого дополнительного вмешательства пульсирующими струями резко брызнула сперма. Мир померк перед глазами. Вест стиснул зубы, на него обрушился шквал удовольствия. А зверь вдалбливался в зад, несмотря на то, что Шейна уже буквально скручивало, мышцы все сокращались и сокращались. Казалось, яйца выдоены досуха, из них вылился, наверное, целый галлон.

Кот облизал его шею и стал выходить. Все еще твердый пенис свободно заскользил внутри, вырывая еще один оглушительный крик. Шейна больше никто не держал. Рука исчезла.

Так же, как и сам хищник.

Шокированный, опустошенный, Шейн растянулся в грязи с высоко задранной задницей и никак не мог прийти в себя после мощной разрядки. Он дрожал на прохладном ветру, остужающем взмокшее от сексуальных трудов тело. Ягодицы холодила липкая жидкость, щедро размазанная котом по расщелине.

Да что же это за дьявольщина?

Святые небеса! Размякшее тело не повиновалось. Шейна Веста оприходовал марикетский кошак, подарив лучший трах в его жизни. И даже не кончил. Ничего пока не кончилось…

Эта мысль наконец заставила Шейна двигаться. Или типа того. Задыхаясь, он качнулся на коленях вперед, а так как руки тоже не слушались, ему только и удалось, что зарыться лицом в лесную подстилку еще глубже. Отплевываясь, Шейн замотал головой и взвыл.

Надо смываться, бежать отсюда без оглядки. К черту Охоту вместе с его долбанной стратегией вызвать у кота более чем мимолетный интерес на одно спаривание. Шейн должен бежать. А он все страдал и, словно наркотика, жаждал возвращения этого животного.

Но делать нечего — Вест собрался с силами и оттолкнулся от земли. Чтобы помочь себе подняться, оперся вялыми руками о соседнее дерево, с трудом вставая на ноги. Тяжело дыша и спотыкаясь, заковылял в темноту. Едва только он более или менее очухался, как сразу перешел на неловкую рысь. Шейн снова бежал. Но на сей раз не от кота. От этой охоты не убежать.

Шейн Вест бежал от самого себя.

Продирался вперед, ничего не видя перед собой. Натыкался на деревья. В него вонзались сучья, царапали шипы, которые были повсюду. Он даже не вспомнил, что надо натянуть обратно штаны на свой голый, все еще покалывающий зад, пока не оступился и не затормозил юзом по земле, пропахав по острым камням и без того израненным левом бедром. Заскулив от боли — какой теперь смысл осторожничать, ведь кот его уже попробовал, — Шейн дернул брюки вверх, прикрывая наготу. Поднялся и побежал. Приказал нетвердым ногам двигаться быстрее. Ничто не могло заставить его остановиться: ни бесконечная ночь, ни препятствия, таящиеся на каждом шагу в коварном инопланетном лесу.

Кот сделает это с ним опять. Трахнет его еще. Одурманит гипнотическим запахом, вынудит Шейна кончать и кончать. И Вест сам будет хотеть его.

Единственный выход — это бежать.

Прошло довольно много времени — целая вечность, — когда рядом снова раздался громогласный кошачий клич. Шейна швырнули на ствол корявого дерева. Грудь сдавило, перед глазами завертелись круги. Он беспомощно задрожал, а когти уже сорвали с плеч остатки рубашки, затем с силой ударили по штанам, разрезая шов, чтобы оголить полностью. Кот на сей раз не обеспокоился прелюдией и не пустил ему кровь, не стал снимать с него брюки. Одним движением освободив зад Шейна от ткани, он накрыл его горячим, пушистым телом и вогнал член внутрь.

Шейн заорал.

Боль на фоне белого шума от пульсирующих ран, ушибов и царапин, испещеривающих спину, он почти не замечал, но грубый толчок причинил ее достаточно. Он исторг вопль долгожданного облегчения, и это пугало больше всего. Напряженное естество терлось о кору дерева, вминаясь в неё каждый раз, когда кот вбивал в дырку Шейна свое скользкое орудие. Общий запах их секса приводил в трепет. Вест лихорадочно цеплялся пальцами за ствол в поисках трещины или сучка, чтобы хоть за что-то держаться, но не находил ничего кроме жестокого удовольствия, росшего в заднице, и неконтролируемого возбуждения, которое поглотило его полностью. Кот зарычал, ускоряя темп. Пригвожденный Шейн стонал. Чувства потонули в хаосе совокупления. Плечи, позвоночник, ягодицы и бедра горели, сжигаемые неумолимым кошачьим теплом. От этого было так чертовски хорошо — ощущение мягкого меха на коже отдавалось в паху бурей эротического наслаждения. Кошачий член наносил стремительные удары, тело покачивалось в такт с резкими толчками.

Яйца поджались, Шейн заскулил.

Господи, хотя бы недолго теперь.

Кот трахал его, ухватив за бедра и гортанно рыча, заставляя вздрагивать раз за разом. Выпустил когти и снова впился ими в плоть, чтобы не давать дергаться, а больше ничего и не требовалось.

Издав необузданный крик, Шейн напрягся. Мозг разлетелся на мелкие кусочки. Кору изрисовали потоки спермы, которые член выстреливал длинными струями. Задница стискивала в своем нутре пенис кота, но тот опять продолжал вламываться в нее через оргазм, выжимая последние капли удовольствия из измученного тела Шейна. Когда в голове чуть прояснилось и он смог выплыть из ошметков потрясенных разрядкой чувств, то услышал у затылка мурлыкание. Прежде чем на губах смолк стон наслаждения, кот уже вынул член из отверстия и прыгнул прочь.

Без поддержки Шейн рухнул в корни дерева. Он задыхался, содрогаясь и обливаясь потом. Бурный секс вымотал до предела, даже пошевелиться не было сил. Но надо. Вест поднял тяжелую как свинец руку. Независимо от того, как бы ни гудело тело и не пощипывало перепачканный член, надо идти.

Потому что кот так и не кончил.

Он все еще не покончил с Шейном.

Вест скомандовал упрямым, точно окостеневшим мышцам слушаться. Уперся ладонями в шероховатую кору и поднялся, отталкиваясь от места своего недавнего позора. Когда Шейн переместил туловище, чтобы сделать шаг, ноги запутались в порванных штанах, он потерял с таким трудом обретенное равновесие и с отчаянным стоном свалился на землю, только тогда про них вспомнив. В сердцах начал пинать изодранную кучку тряпья, но от ботинок никак не желали отцепляться остатки. В конце концов, и от тех удалось избавиться.

Вздрагивая, потому что член чувствительно реагировал на каждое прикосновение, Шейн вытер пот с липкого паха обрывками ткани и отбросил их от себя. Голый, он растянулся на земле, сгреб руками опавшие листья и тонкие ветви, чтобы добраться до почвы, врылся в грязь и подался вперед. Подтянув непослушные ноги, пополз. Когда бешенный стук сердца немного утих, снова поднялся.

Шейн теперь понятия не имел, ни где он находится, ни куда направляться.

Просто знал, что кот с ним не закончил и нужно бежать. Он споткнулся. Опрокинулся и упал. Тело горело от новых и новых ран и ушибов, он всхлипнул — с каждым разом приземляться было все болезненнее, но Шейн вставал и двигался дальше, теперь уже в полусогнутом состоянии и волоча ноги. Нельзя, нельзя поддаваться слабости и сдаваться. Вест продолжал идти.

Кот куда-то делся. Ни малейшего признака его присутствия.

Может, ему уже наскучило? Шейн ведь не очень-то взаимодействовал. Он не боролся, нет. Кроме кратких вспышек паники, Вест уступал перед его сладострастием, но и не предлагал себя сам, несмотря на атаку феромонов, которые доводили сексуальную потребность до крайности. Даже два выносящих мозг оргазма не убедили Шейна отдаться по собственной воле. Он просто предоставлял тело, когда у него не было другого выхода. Но в действительности не подчинился.

Котам нравился вызов. Шейн на это рассчитывал.

Его упорство показалось чересчур утомительным? Арены переполнены изобретательными любителями потрахаться, охотно подставляющими задницы. Зачем тратить время на охоту за одним несговорчивым человеком?

Всепоглощающее удовлетворение боролось внутри него с безнадежным страхом. И тут кот набросился снова, на сей раз вжав Шейна на уровне талии в выступ скалы, поросшей мхом. Дезориентированный, Вест закряхтел, поскольку котик так согнул его под своим тяжелым весом, что аж порода раскрошилась. Потом бесцеремонно схватил за поясницу и перевернул на спину. Ошарашенный Шейн протестующее застонал, рефлекторно взмахнув ватными руками — ладони вляпались в грязь над головой, но ссадинам и ранкам на плечах мягкий влажный мох показался райским ложем. В копчик впился камень. Шейн засучил ногами, чтобы хоть чуть-чуть поменять положение, но кота все устраивало, и тот быстро усмирил его, придавив мускулистой рукой поперек живота.

Член обволокло горячим и влажным.

Шейн вскрикнул.

Кот лизнул — внезапное ощущение шершавого языка на головке ужаснуло и потрясло, — потом начал сосать. Нервы Шейна натянулись и тревожно зазвенели.

Нет, только не это.

Только не снова.

Кот, не убирая руки с живота, прижимал его к жесткой мшистой поверхности и с удовольствием причмокивал, будто лакомился изысканным блюдом. Выкрикивая невнятные возражения, Шейн потянулся к совершающей мерные кивки кошачьей голове, трясущиеся пальцы наткнулись на что-то тонкое и остроконечное, увенчанное кисточкой — наверное, ухо. Колено инстинктивно дернулось, защищая пах от терзаний. В ответ кот сердито заворчал с членом во рту, заскрежетал друг о друга когтями и ударил — бедро обожгли новые полосы царапин. Шейн задохнулся, хватая того за руки. Очередное предупреждение. К сожалению, боль не отвлекала. Котяра урчал вокруг его члена, сердце отбивало глухие, тяжелые удары. Шейн раздвинул ноги, давая коту полную свободу действия.

И обреченно всхлипнул. Невероятно, но он снова возбудился. Вцепился пальцам в прохладный мох и наслаждался извращенным удовольствием, в то время как кот сосал его пенис. Яичек невесомо коснулся коготь, заставляя вздрогнуть, однако на смену тут же пришли нежные, пушистые пальцы. Кот ласкал шары, перекатывая их в ладони, и Шейн понял, что никогда не испытывал ничего более ошеломляющего. Ощущения настолько захватили его, что он даже не запротестовал по привычке, когда кошачья рука двинулась вниз, и волшебные пальцы подобрались к анусу.

Яйца ныли и пульсировали, пытаясь наполниться.

Шейн корчился и задыхался. Вжал кулаки в грязь, как будто это могло помочь удержаться за каменный выступ, но когда кот обвел кончиком пальца вход, он запрокинул голову назад, разрывая ночную тишину низким хриплым стоном и словно объявляя о своем голоде всей вселенной. Кот с жадностью полировал член. Шейн принялся вскидывать бедра, толкаясь в теплое горло, и задрожал, почувствовав, как в зад проник палец — внутри еще с прошлого спаривания было влажно и скользко от кошачьей смазки.

Кот играл с его телом. Красиво. Мастерски.

Шейна накрыло оргазмом. В неистовом завершающем крике слышалась мука: он кончал слишком часто и быстро, но боль, прострелившая горячий мокрый член, не затмила удовольствия, ослепительно вспыхнувшего сверхновой звездой. Победно замурчав, кот высосал все, что пролилось из члена Шейна. Вероятно, уже не очень много. Несмотря на инъекции, стимулирующие выработку спермы, которые ему делали в центре подготовки, такие короткие перерывы между разрядками не давали организму достаточно отдыха, и он не восстанавливал свои функции в полной мере.

Шейн без сил откинулся на камень, продолжая слабо постанывать, пока кот вылизывал его досуха. А потом ускользнул в темноту, снова оставив разбитого, выжатого Шейна в одиночестве.

Пожалуйста, не уходи. Не покидай меня…

Слава богу, у него не было ни настроения, ни воздуха в легких, чтобы произнести это вслух.

Кот снова растворился в черноте ночи.

— Нет! — вскричал Шейн. Слишком поздно.

Подавленный, он растянулся на скале. Кот попользовался им и бросил одного содрогаться в агонии оргазма. Потную кожу обдувал холодный ветер. Где-то вдали завыл кот — другой кот. Не его. Сердцебиение начало понемногу выравниваться.

Шейн должен встать.

Должен идти, но онемевшие ноги не двигались. Он все еще чувствовал в себе тот палец. Но этого было недостаточно. Он нуждался в большем.

Горько усмехнувшись, Шейн разжал кулаки и отнял пальцы от земли. Сделал глубокий вдох — к знакомому аромату собственного семени и пряному мускусу кота примешался запах лесной зелени. Божественно. Ничто теперь не пахло для него лучше, слаще и правильнее. Во всем виноват кот. Сезон спаривания, изобилие феромонов, которые источало его тело, чтобы привлечь партнеров — специальная адаптация под кошачьих действовала безошибочно. Шейн хотел кота больше… больше всего на свете. Хотел до мурашек по коже, он так отчаянно жаждал, чтобы тот кончил в него, наполнил своим семенем и влекущим ароматом. Но не любой кот. А только один, конкретный.

Скатившись с выступа, Шейн шмякнулся на землю в прелые листья. Он заскулил от неутоленного желания и отчаяния — трахаться с котом хотелось просто до смерти. Наблюдает ли сейчас он за ним, далеко ли бродит? Вест насквозь пропитался мускусным запахом пота и смазки, которыми тот пометил его, казалось, с головы до пят. Бог свидетель, Шейн не мог ничего ни видеть, ни слышать вокруг. Вдруг, его котик совсем рядом? Стоит только протянуть в кромешную темноту руку, и можно будет рвануть его на себя…

Ослабший Шейн медленно пополз. Встать уже не пытался — какой смысл, если на ногах он не сделает и нескольких шагов, а израненное тело больше не вынесет падений в грязь. Задница, растянутая и мокрая от гребаного кошачьего полового секрета горела, но не настолько нестерпимо, как царапины на спине и бедре. Грудь болела. Он чувствовал себя так, будто его жестоко избивали, а не бросили на ствол дерева, потом придавили к земле и имели до потери сознания.

Минет разрушил остатки этого самого сознания окончательно.

Рот наполнился слюной.

Какой голод. Просто зверский.

Он жаждал изведать поцелуя кота, попробовать, каков он на вкус. А сперма должна быть не менее восхитительна, чем аромат.

Вест полз по земле, стеная от тоски. Расстановка сил на Охоте поменялась, как всегда происходило на арене. Шейн не планировал соблазнять кота в первый же день. Он не был готов. Едва возбудив его любопытство, он побежал, а тот не мог устоять против преследования. Этого требовали инстинкты хищника — охотиться, атаковать, заявлять свои права, брать.

А инстинкты Шейна кричали ему, что нужно убегать.

И вот теперь он больше не бежал. Он хотел, чтобы его поймали. Трахнули. Выплескивал глубокое невысказанное горе в громком крике, искал свою пару в непроглядной темноте ночи. Потому что суть Охоты заключалась не только в сексе. Беспощадная зверюга привязала к себе партнера с таким расчетом, что глупый Шейн пронесся через весь лес в полной уверенности, что это он склоняет кота к спариванию.

Капитулировать будет нелегко. Котяра об этом позаботится.

Шейн поднялся и спотыкаясь побрел через глухую чащу — искать своего кота до тех пор, пока истощение не сотрет его в мелкий порошок. В конце концов, он снова упал, перевернулся на спину и остался неподвижно лежать на земле, затаив дыхание. Кота не было видно во тьме, но Шейн слышал его пыхтение, громко звучащее в ушах. Он до безумия снова хотел агонии, страха, чтобы исчезла эта невыносимая пустота.

— Пожалуйста, — слетело с дрожащих губ. Он раздвинул колени и поднял их к груди, выставляя зад навстречу ночи. Из темноты леса появился кот. Забрался сверху и лег между разведенных ног. Подгреб Шейна под себя, укрыв пушистым шелком горячего тела. Потом вошел в страждущее отверстие и вернул ощущение твердого члена внутри. Он успокаивал и успокаивал Шейна, беря его медленно, нежно, сладко, как в их первый раз. Мурчал, вибрируя грудью. Гипнотизировал своим ароматом. Покусывал ухо зубами, достаточно острыми, чтобы ранить, но Шейн повернул голову на бок, предлагая больше. С каждым толчком, с каждым уколом зубов по горлу перед глазами кружилось быстрее и быстрее. У Шейна все болело — ушибы и ссадины после безумной гонки по лесным дебрям беззвучно кричали в знак протеста. Длинные царапины от кошачьих когтей на спине пульсировали в унисон с толчками, а бедра так вообще болели адски. Израненная кожа натянулась и зудела. Однако дыхание перехватывало от удовольствия, доставляемого ритмичными движениями. Шейн не мог поверить, но его член, зажатый между их животами, снова налился от трения.

Кот уже не держал Веста. В этом не было необходимости, потому что Шейн сам цеплялся за него, обвив ногами за неуклонно покачивающиеся бедра. Он обхватил руками его плечи. Почувствовал под пальцами мех. Невероятно мягкий, шикарный. И такой дьявольски теплый, что Шейн словно вспыхнул. Вся энергия, которую Вест мог собрать в данный момент, устремилась к нужной точке. Кот толкнулся в него последний раз и прокусил плечо. Шейн задрожал и пролился между их корчащимися телами, пачкая богатый мех. Внутренности затопила сперма — еще более горячая, чем Шейн ожидал. Кот не отпускал его, погружая острые как бритва клыки глубже. По груди стекали влажные липкие струйки. Пальцы судорожно вытянулись, затем зарылись в густую шерсть — на шее и голове у кота она была гуще. Шейн вдохнул земляной, острый аромат секса. Кот лизал рану на его плече, лакая кровь. Ошалевший Шейн захныкал от боли.

— Драгоценный, — прошептал кот.

Он прижимал его к себе, так крепко, что Шейн ощущал только его самого, а не медный запах собственной крови. Просто кот и опьяняющий мускус их соития.

Потом Шейн, к счастью, потерял сознание.

Глава 3

«Объединение в стратегические союзы и борьба за звание фаворита Охоты являются основополагающими факторами на арене. Без них путь к праву стать заласканной игрушкой для траха будет более тернистым и сложным».

— Шейн Вест

День второй

Под пологом леса

Шейн проснулся от звука своего собственного стона.

Судя по ощущениям, он был укутан в кокон из густого меха, мягкого, точно ласка нежного любовника. Измученный Вест, не открывая глаз, прислушался к себе. Тело, покрытое после ночной погони ушибами и ссадинами, ныло и пульсировало. Особенно болел укус в плечо. Задний проход так воспалился, что о сексе сегодня лучше даже и не думать. Шейн скрючил пальцы, борясь с желанием почесать царапины, которые зудели, точно сумасшедшие. Он хотел, чтобы отметины от кошачьих зубов дали ему временную защиту и не затягивались подольше, а когда это случится, кот их обновил. Но не самому же способствовать задаче.

Шейна порядком помяли, хорошо, хоть ничего не сломано. Можно вполне обойтись без медицинской помощи. Экстренная эвакуация, слава богу, не потребуется. Подстрекаемый гормонами и инстинктами, кот сначала загнал его, а потом затрахал до изнеможения, но это пустяки — последние нападения собственных братьев доставили куда больше неприятностей. Вест выкарабкивался и из худших переделок.

Убедившись, что ранен не настолько серьезно и удаления с арены можно не опасаться, Шейн сосредоточил свое притупленное мировосприятие на том, чтобы определить, где он и чего ждать от грядущего дня.

Нос щекотали запахи древесного дыма и сочного мяса, к ним примешивались ароматы леса: зелени, сырой земли, прелых листьев. Время от времени утреннее щебетание птиц прерывалось шипением жира, капающего в огонь.

Мускус сильно не ощущался, лишь чуть-чуть пахло его котом.

Шейн осторожно приподнял веки и осмотрелся сквозь ресницы. В животе екнуло, глаза широко распахнулись, узрев листву той самой чащи, в которой его так опрометчиво угораздило спрятаться прошлой ночью. Он лежал, укрытый грудой толстых шкур, их водонепроницаемая кожа с внешней стороны защищала от сырости, а мех сохранял тепло его тела. Рядом потрескивал костер, оранжевые и желтые языки пламени лизали окорок на вертеле. Ближе к огню мясо уже подрумянилось.

Вест потер рукой лицо. Без привычной бодрящей порции кофеина с утра, после которого мозг обычно включался работу, он с трудом силился осмыслить весь этот набор подсказок и знаков.

Котяра вернул его на место неудачно выбранного вчера лагеря, что являлось плохим признаком. Катастрофически плохим. Но он также позаботился о Шейне, завернул в меха. И костер разжег, чтобы согреть. Шейн не мог сказать наверняка, но блестящий вертел, на котором жарилось мясо, был сделан из серебристого металла, а металл на аренах считался верхом роскоши. Нет, кот не станет расточительствовать в самом начале охотничьего периода.

Шейн втянул носом воздух, насыщенный ароматом мяса, приправленного специями. Травы здесь росли в изобилии, нужно только уметь их определять, но даже кот, стремящийся снискать расположение добычи, не стал бы заниматься сбором растений и оставлять партнера без присмотра. Солидных размеров окорок человек тоже не мог осилить в одиночку. Даже вдвоем такой кусок вряд ли прикончить. Так что трапеза явно рассчитана на компанию.

Проморгавшись и стряхнув остатки сна, Шейн попытался соединить кусочки загадки воедино. Итак, подарок в виде еды исходил не от его кота. И если тот этого не делал…

Скорее всего, события прошлой ночи впечатлили наблюдателей.

Ссадины хоть и раздражали, но были пустяковыми. Прививки гарантировали, что на арене такие повреждения исчезнут довольно скоро, их место займут новые, нанесенные следующим котом, — спаривание не должно ограничиваться одним контактом. В отличие от царапин, глубокие раны от зубов на плече никак не соотносятся с временной меткой; больше похоже на проявление активного интереса. Быстро не заживут. Кот скрылся, но он не бросил Шейна посреди Охоты на произвол судьбы просто потому, что захотелось попробовать других конкурентов — только не после такого укуса.

Однако это не означало, что кот не придумал какую-нибудь хитрость. Оправданную.

Или наблюдатели проголосовали, чтобы помочь Шейну вернуть кота.

Застонав от неловкости и одновременного мрачного удовлетворения, он приподнялся и сел. Устроившись в шкурах, приготовился ждать, пока котик не примет или не отклонит подачку. Глядя на щедрость устроителей, Вест задался вопросом, сколько на него сделано ставок и на какие суммы. Сейчас его имя, должно быть, возглавляет рейтинг текущего цикла, раз Шейн удостоился такого великодушия. Разногласий по поводу него было много — из-за того, что он человек. Это сказалось в самом начале, но благодаря своему усердию в освоении навыков выживания в демонстрационном центре он достиг превосходных результатов. Интересно, а как восприняли успехи отец и братья? Его хорошая игра упрочивала высокое положение и влияние семьи Шейна на родине. Если повезет, то участие в Охоте может даже поколебать стремление родственничков любыми путями избавиться от него. Пока все складывалось удачно.

Наличие окорока сулило неплохие перспективы, раз уж Вест решил покинуть арену — если только не нарушит свою стратегию и удержится в числе самых сильных проигравших, постоянно спариваясь с котом. Поскольку наблюдатели срочно подсуетились, чтобы кот возвратился к нему, Шейну пока нечего опасаться своей возможной победы. Если бы все обстояло так серьезно, он проснулся бы на верхушке дерева придавленный тяжелыми ручищами посапывающего в спину котика, который заловил его в темноте. После того как Шейн отключился, его кот должен был обращаться с ним крайне осторожно. До такой степени осторожно, что Шейна обеспечили достаточным количеством мяса, чтобы заманить не одного кота, а целую тройку или даже четверку.

Ладно.

Невзирая на боль, он улыбнулся, вообразив, как ощетинится кот всеми своими шерстинками при мысли, что его добыча может попасть в лапы голодных охотников, привлеченных сытной едой и аппетитным кусочком беспомощной, оставленной в одиночестве человечинки. Это ненадолго развлекло Шейна.

Однако котяра, судя по всему, бродил где-то неподалеку. Вест был готов поспорить, что за ним наблюдают. Разумеется, сам кот — да и устроители тоже — хотели оценить его реакцию на такое скоропалительное спаривание.

Полный решимости не разочаровать ни того ни других, Шейн откинул шкуры, которые продолжали сползать с плеч, и метнулся к костру. Поморщился — натруженные мышцы запротестовали против таких резких движений, — дотянулся до своего рюкзака и затащил в меховое гнездо. Исходящий от шкур аромат сразу же взбудоражил измученный вчерашними упражнениями член. Не успел Вест тронуть пальцами собачку молнии, как сразу понял, что кот похозяйничал в его вещах. Заметив, что все перевернуто, он еще больше в этом уверился.

А котик-то любознательный. Очень любознательный.

Запасная форма, выдаваемая всем участникам, оказалась приятным сюрпризом, если принять во внимание, что котяра вчера первым делом разодрал на нем рубашку и штаны. Некоторые его собратья терпеть не могли одежду и, как только дело доходило до настоящего спаривания, крали ее у игроков. Но, похоже, этот кот отличался от других. Хоть не придется все оставшееся время бегать по арене голышом. Найдя зубную щетку в правом кармашке, вместо левого, Шейн тут же схватил ее, сунул в рот и начал чистить зубы. Ботинки отсутствовали, потерянные бог знает где в лесу прошлой ночью. Он вынул сменный набор и на свое счастье увидел на дне рюкзака мокасины, что поистине было еще одним подарком судьбы, так как подошвы старых тяжелых бутс оставляли глубокие следы.

Наблюдатели не единственные, кто возблагодарил Шейна. Не может быть, чтобы кот просто так расщедрился. Неужели его так проняло ни с чем не сравнимое удовольствие от преследования?

Шейн, нахмурившись, ощупал вещмешок, чтобы убедиться. Выдернул зубную щетку изо рта и отложил, решив еще раз все проверить.

Планшет исчез.

Также котяра конфисковал пакет первой помощи.

— Тебя пометили. — Сердце пронзительно забило тревогу. Шейн подскочил и забрался назад под шкуры. Из-за деревьев на него смотрели прищуренные темные глаза давешнего блондина, который спрашивал у намбианца контрабандный нож: — Твое плечо. Поздравляю.

Пульс стучал все быстрее, мышцы напряглись. Готовый к немедленному бегству, Шейн молча изучал своего конкурента. На левом виске у того наливался синяк, но в остальном парень не казался особенно потрепанным после премьеры на арене. По правде сказать, он находился в лучшем состоянии, чем Шейн, но это не являлось признаком успеха на Охоте, разве нет? И блондина не эвакуировали. Он все еще принимал участие в борьбе, что было уже хоть маленьким, но достижением. Выше Шейна ростом, но фигурой уступал — несколько рыхлый в талии, какой-то весь мягкий. Вест не ожидал, что мужик продержится, несмотря на то, что распотрошил намбианца. Но хотя Шейн теперь знал, насколько внешность обманчива, и понимал, что с таким противником надо держать ухо востро, это вовсе не делало того менее опасным. Наоборот, он станет жестоким врагом. Или более выгодным союзником.

— Спасибо, — сказал Шейн, решая, что выбрать. Раз парень беспрепятственно приблизился к нему на такое расстояние, кот предлагает Шейну взять того в союзники. Вест, скрепя сердце, согласился и произнес: — Болит адски.

— Такой глубокий укус долго не заживет, даже если сразу наложить повязку. — Рот блондина чуть дернулся. — Но кот, конечно же, реквизировал у тебя аптечку. — Он указал подбородком в сторону рюкзака, который Шейн по-прежнему сжимал в руках. — Ведь так?

Запоздало последовав той же самой утешительной логике, Шейн кивнул:

— Возможно.

— Тогда расслабься. Ты сможешь стать первым победителем этого цикла.

Вест скривился.

Губы парня изогнулись в подобии сочувственной улыбки:

— Успокойся, твой кот и на шаг бы меня к тебе не подпустил, если бы считал, что я чем-то наврежу его новой игрушке.

При напоминании об этом внутри все сжалось. Наверное, кот действительно искал себе пару, иначе не стал бы помечать жертву так тщательно, но маркировка накладывала на конкурентов только временное ограничение. Страх перед карательными мерами вынуждал большинство из участников держаться в стороне от территорий спаривающихся котов, и любой, кто посмеет нарушить запрет, очень рисковал. Коты были непостоянными, их интерес мимолетен. Укус в плечо мог означать многое.

Или ничего.

Слишком рано делать выводы. Хотелось надеяться, что кот не станет понапрасну рисковать, но ведь тот не ставил на кон собственную жизнь или безопасность. Он ставил жизнь Шейна. Да, котик, возможно, неплохо оттрахал его, глупого, вчера вечером, что никоим образом не являлось основанием для доверия сегодня. Вест хмуро глянул на блондина:

— Как ты меня разыскал?

— Пошел на запах жареного мяса. Разве тебе не любопытно, что происходит в другой части арены? А вот твоему коту очень даже. Стоял бы я здесь, если бы он не хотел узнать свежие новости. — В животе у блондина заурчало. — Кстати, я Фэллон.

Обменяться информацией показалось Шейну не плохой идеей.

— Где кинжал?

— Конфисковали. — Глаза Фэллона вспыхнули негодованием. — Обычно нас не очень шерстят, так как котам нравится выяснять, что за контрабанду мы там пронесем, но они не потерпят оружие. Когда начнется следующий сезон спаривания и объявят новую Охоту, то сразу вспомнятся все смертельные случаи. Вот они и отобрали нож.

Не лишено смысла.

Кроме того, блондин прав. Шейну, как и его коту, необходимо знать, что твориться вокруг, и Вест не отступился от своего намерения добраться до другой посадочной площадки. Он все же склонялся к мысли найти себе союзника. Судя по размеру куска мяса, которым его одарили устроители, в напарники ему выбрали Фэллона.

— Есть хочешь? — спросил Шейн.

Тот просиял и расслабил плечи:

— Ужасно. — Вытянув ладони, он подошел к костру с противоположной стороны и опустился на землю. Шейн встревожился, когда Фаллон даже не оперся руками. Парень должен просто феноменально контролировать мышцы ног. В своем нынешнем положении Вест был намного слабее. — Черт, как же это здорово, — сказал тот, сбрасывая рюкзак и с усталым стоном потирая шею. — Я целый день на ногах. И всю ночь. А ты?

Шейн покачал головой:

— Кот сцапал меня, когда я остановился, чтобы переждать темноту.

— Я топал через всю арену и ни одного не сподобился соблазнить, а ты управился, строя из себя недотрогу. — Фэллон запрокинул голову и расхохотался.

Уголок губ Шейна дрогнул:

— Я не строил.

Посмеиваясь, Фэллон кивнул на окорок над потрескивающим огнем:

— Кажется, еда уже готова.

— Угощайся. Я вегетарианец.

Блондин зыркнул в него глазами и фыркнул:

— Шутишь, да?

Шейн со злорадным удовлетворением ответил:

— Нет.

— А ты понимаешь, что если победишь, то будешь связан с плотоядным животным?

— Мой куратор в центре уверял меня, что коты способны адаптироваться к пищевым потребностям партнеров из внешних миров. Мало кто не употребляет мяса, но я не первый. — То, что вегетарианство сделает его менее привлекательным и уменьшит шансы на победу, было просто маленьким бонусом. — Их желудок не переваривает фрукты, овощи, зерно и производные белков. Они не виноваты, что не могут питаться по-другому, но я сам ничего не имею против тех, кто ест мясо. — Он махнул в сторону костра: — Жуй давай.

Сардонически приподняв бровь, Фэллон выудил из своего походного набора вилку, наклонился над огнем и вонзил её в окорок, отхватывая кусок мяса. Костер зашипел от новой порции сока и жира.

— Ну, делись новостями, — напомнил Шейн.

Заработав челюстями, Феллон выложил, что сразу после того как он расправился с намбианцем, на посадочную площадку нагрянули надзиратели и медслужба. Во время гонки через чащу третьего человека с корабля действительно укусила змея. Фэллон не извлек яд, поэтому, неудачника эвакуировали. Намбианца тоже. Наблюдатели хотели дисквалифицировать Фэлллона из-за использования запрещенного оружия, но в конечном счете сошлись на том, что его не стоит наказывать — ведь правила нарушил другой игрок.

— Откуда мне знать, когда соизволят явиться наблюдатели и разоружат ублюдка, а, показав кинжал, тот понял, что у него мало времени, чтобы пустить его в ход. Не пырни я эту тварь первым, он нанес бы удар мне.

Скорее всего, так.

Жаль, что Фэллона не выдворили с арены. Блондинчик ни сложением, ни внешностью не вышел — явно не во вкусе котов, — однако он был грозным соперником.

Откусывая мясо, тот рассказывал Шейну, какая у него выдалась унылая ночь, скрашенная лишь эпизодической стычкой с кучкой намбианцев, на которых он набрел в восточной части охотничьей территории:

— Остальные пока у посадочной площадки. Оттуда до сих пор доносятся рычание и крики — видно, коты разгулялись на славу. Так что оргия не скоро закончится. Не возражаешь, если я возьму еще? — Он указал вилкой на окорок.

— Не стесняйся, бери.

— Ты сам не знаешь, чего теряешь, — отрывая другой кусок, застонал тот, когда сок полился в огонь. — Я смотрю, тебя мало волнует, что наблюдатели не одобрят, что ты не принял их подарок?

Да, Фэллон не настолько глуп, чтобы не заметить металлический вертел. Шейн поставил ему еще один плюсик в уме.

— Мясо предназначалось коту. А не мне.

— Такой кусочище. — Фэллон облизал жирные пальцы. — Уверен, что пир не должен был привлечь союзника?

— И это тоже. — Шейн вздохнул. — Но, тем не менее, сей банкет накрыт не для меня.

— Все для тебя. Коты просто жаждут раннего победителя, всегда жаждали, и по тому, что я видел, ты — их лучшая надежда на Арене 4.

— Нет, если умру от голода. — Шейн снова принялся копаться в вещмешке. — Я же теперь без планшета, по которому сверялся, что можно есть, а что нет, — проворчал он. — Чем они предлагают мне питаться?

— О-о, — протянул Фэллон.

Шейн вздернул подбородок.

— Что?

Тот вытер жирные пальцы пучком листьев;

— Твои преимущества были очевидны, судя по пари перед охотой. Я думал, что ты сам поймешь.

— Пойму что? — спросил Шейн, начиная раздражаться.

— Твой кот хочет, чтобы ты от него зависел.

Шейн свел брови:

— Правила Охоты запрещают котам предпринимать любые действия, которые непосредственно и преднамеренно препятствуют способности игрока конкурировать.

— Он обеспечит тебя всем, что нужно, и, в случае необходимости, вернет планшет, если вашему удачному спариванию будет что-то угрожать. — Фэллон ухмыльнулся. — А пока он за тобой ухаживает. Не забывай: они тоже должны нас завлекать.

Шейн вздрогнул, вспомнив смущающие детали вчерашнего виртуозного соблазнения.

— Но я ведь здесь? Мне бы не удалось пройти через все эти демонстрационные тесты, если бы я не осознавал, что спаривание является на арене моей единственной целью, — сказал он, стараясь, чтобы наблюдатели не догадались по его лицу, что он лжет.

— Я тоже. Единственная цель: приманить котика. Получить его. — Фэллон подмигнул. — Для меня это кратчайший путь в дипломатический корпус. А для тебя?

Подавив усмешку, Шейн мысленно послал своих братьев куда подальше:

— Скрываюсь от своих родственничков-убийц.

Фэллон окинул Шейна взглядом, оценивая его раны:

— Даже так? А перспектива оказаться брошенным толпе одержимых стояком котов лучше? Безопаснее?

— Закрой-ка рот, — усмехнулся Шейн, впервые действительно сожалея, что он встретил Фэллона на арене. Почему они не увидели друг друга позже? Побег с Нарона спас Шейну жизнь, но он оставил всех, кого знал. Даже бабушке не сообщил, что благополучно достиг центра подготовки, опасаясь, что его кровожадные братцы ей отомстят: ведь та помогла Шейну скрыться. Он отчаянно нуждался в друге, но только не здесь, не сейчас. Самый близкий, кого допустимо позволить себе на арене, это… — Союзник?

— Союзники. — Фэллон отправил в рот последний ломоть мяса. — Твой укус кровит. Какая Охота обходится без царапушек… Однако если начнется заражение, то тебе прямая дорога на эвакуацию. Плохо только, что так рано, — добавил он. — Хочешь, поделюсь антибиотиками из моей аптечки?

Шейн точно не знал, сослужит ли отметина, полученная прошлой ночью, хорошую службу или приведет к фатальным последствиям — проклятый котяра, сволочные гормоны, чертова жажда совокупления — но сойти с дистанции в его планы точно не входило.

— Хочу.

Когда тот обошел вокруг костра, чтобы передать тюбик с мазью, из кроны дерева прямо над ними раздалось угрожающее ворчание.

Побелевший как мел Фэллон отдернул руку.

В животе похолодело, но Шейн выдавил фальшивую улыбку. Вот так — а коту, видать, понравилось с ним развлекаться. Загнав подальше страх и неуместное предвкушение, Вест вытащил из своего рюкзака мокасины и сунул в них ноги.

— Двигай отсюда, а я его отвлеку, — бросил он Фэллону. — Встретимся позже. Сам меня не ищи. Если ему не нужна информация, он тебя все равно прогонит.

— Ясно. Договорились. — Фэллон сглотнул: — Спасибо.

— Ну, увидимся. — Шейн на это надеялся.

Он закрепил шкуру, чтобы не спадала, и бросился в лес — слава богу, кот не атаковал сразу же. Скрежет когтей о древесину, шуршание листвы над головой — вместо того чтобы устроить засаду на Фэллона, тот увязался за Шейном. Уже хорошо. Ему ведь нужен союзник, а заполучить такового не представлялось никакой возможности, если его котик охранял свою территорию — сейчас конкретно Шейна — слишком рьяно.

Углубляясь в чащу, он подумал, что в конечном итоге кот опять его поймает — от этих мыслей в животе запорхали бабочки. Ночью Вест мог ориентироваться только на тактильные ощущения да на запах. Одурманенный феромонами и сексом мозг в основном воскрешал в памяти виртуозный шипастый член и вызванные им ощущения. Марикет населяли племена котов. Некоторые из их представителей были так огромны, что почти вдвое превосходили человека ростом, хотя он почему-то думал, что его кошак не настолько большой. Любая крупная особь просто порвала бы его во время траха. Кроме того, когда тот подминал Шейна и накрывал своим телом, он чувствовал себя замечательно беспомощным, но отнюдь не раздавленным. Это сужало список возможных разновидностей. Может, кто-то из пантер? Они на планете преобладали, хотя существа из семейства кошачьих вообще не так уж редки, особенно пумы, которые, как известно, предпочитают охотиться по одиночке и преимущественно гонят добычу с заходом солнца и практически до зари.

Шейна настиг охотник-одиночка вскоре после наступления темноты.

Получается, он прельстил пуму? Вест, дрожа, ступал по каменистой земле, вездесущая ежевика цеплялась за укутывающую тело шкуру. Сердце билось урывками. Кот преследовал его всю ночь, выматывая и трахая свою жертву, пока сопротивление не сломилось. Тиграм и ягуарам просто не хватило бы для этого терпения — характер не тот. Даже щедрая подачка наблюдателей имела смысл. Перед видами, которые сбивались в группы, одинокий кот был уязвим не меньше Шейна. Они оба нуждались в поддержке.

Итак, пума или, иначе, кугуар.

Наверняка пума. И если это так, то Шейн мог бы рассчитывать…

Подозрительное шевеление на противоположной стороне поляны. Он повернул голову, дыхание застряло в горле.

Его и правда угораздило спариться с кугуаром.

Сильное тело, сплошь состоящее из литых мышц, покрывала короткая золотистая шерсть от кончиков ушей, торчащих на голове, до подушечек пальцев босых ног. Четыре пальца, хотя Шейн вчера насчитал пять. Эти самые пальцы обхватывали Шейна за бедра, впиваясь выпущенными когтями в плоть, царапали спину. Эти руки притягивали его и держали, когда сопротивляться не оставалось сил.

Вест перевел взгляд выше.

Золотой мех от загривка к голове постепенно темнел, переходя в ярко-рыжевато-коричневый. Кончики ушей, которые Шейн жаждал потрогать, венчали темные кисточки, почти как у рыси. Из одежды на коте была только полоска черной ткани, обмотанная вокруг бедер, чтобы прикрыть пенис. С такого расстояния, Шейн отчетливо мог различить на ней маслянистое пятно, свидетельствующее, что гон у того в самом разгаре и он готов к сексу. Тело Шейна мгновенно отреагировало ответным покалыванием.

Наконец хвост — длиной где-то с треть высоты роста, — нетерпеливо подергивался из стороны в сторону, демонстрируя степень возбуждения своего хозяина, который, тем не менее, старался сдерживать себя и не набрасываться сходу. Кот не принуждал, он ухаживал.

Возможно, Фэллон был прав, высказав предположение, что Веста прочат в победители.

Боже, Шейн всей душой надеялся, что это не так. Он внимательно всматривался в его лицо, выискивая признаки ослабления интереса. Но черты были столь чуждые и непохожие на человеческие, что Шейн ничего не мог по ним прочитать. Раскосые желтые глаза с вытянутыми зрачками, сужающимися до черточек, тупой нос, что-то вроде баков, обрамляющих крупный чувственный рот.

Тот самый рот, который отсасывал Шейну накануне.

Временно или нет, но на данный момент этот кугуар его пара. Вест никогда не видел создания более экзотичного и прекрасного. Член встал, скорее всего, рефлекторно — во время Охоты коты прививали претендентам привычку подчиняться, а механизм адаптации организма к условиям запускался сразу с момента первого преследования.

Терпкий мускус феромонов влек Шейна пересечь травяное море, отделяющее его от кота. Витающий в воздухе запах пота и секса будоражил кровь, рот наполнился слюной. Несмотря на тяжелые травмы, Вест испытал неконтролируемый порыв тут же упасть на четвереньки и гостеприимно приподнять задницу.

Наверное, уже от одного только взгляда на эту скульптурную живую мощь, воплотившуюся в великолепном хищнике, Шейна захлестнула бы похоть. Желающие валом валили на Охоту и терпели долгий процесс изнурительных тренировок в надежде вкусить плотских утех с неуловимыми котами. Конкуренты выходили на арены каждый по своим собственным эгоистичным соображениям: большинство преследовали деловые цели, как Шейн и Фэллон, но были и такие, которые лишь хотели, чтобы их оттрахали самые изощренные и искусные любовниками в известных мирах.

Причина, в данный момент заставляющая Шейна гореть огнем, уже не имела никакого значения. Ничто не имело значения — ни подготовка, ни феромоны, ни даже опасная хищная красота.

Важен был лишь инстинкт, требующий одного: отдаться, принадлежать. Это необъяснимое влечение перечеркивало все остальное: намерение Шейна соблюдать безопасную дистанцию, боль, пронзающая все тело, глупое стремление усложнить коту Охоту.

Вест просто испытывал потребность. Настолько непреодолимую, что снова капитулировал.

Одуряющий аромат притягивал, звал, воспламенял, и Шейн безропотно двинулся на зов. Он шел, не отводя от своей пары пристального взгляда. Молчание ничуть не смущало. Скорее даже поощряло преодолеть расстояние как можно скорее. Он хотел соединиться со своим котом. Хотел вздрагивать от его прикосновений, таять от его нежности.

Шейн облизал губы.

Он просто должен его попробовать.

Вест приблизился и остановился, чувствуя на своих губах чужое дыхание, с каждым рваным вдохом соски задевали поросшую коротенькой шерстью грудь.

— Сокровище, — проговорил кот и подался навстречу, наклоняя голову. Безумно хотелось поцелуя, но тот лишь взял Шейна за подбородок: — Мое. И такое голодное.

Из горла вырвался полный вожделения возглас. Кугуар был в расцвете лет — наверняка за свою жизнь не раз участвовал в Охоте и гораздо лучше Шейна знал, как заполнить пустоту в его изнывающем теле. Вопиющая несправедливость, конечно, но что тут скажешь?

Кот поднял руку и, запустив пальцы Весту в волосы, обхватил его голову ладонью. Надавил, привлекая к себе; Шейн не сопротивлялся. Он хотел этого, хотел почувствовать тяжесть горячего тела, твердость упругих мышц. Кот прижал его лицо к своей шее, и Шейна затрясло.

— Вдохни, — шепнул тот. Вест глубоко втянул воздух и застонал — в нос ударил еще не выветрившийся запах вчерашнего секса. Закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на знакомом успокаивающем ощущении шелковистого меха и этого восхитительного аромата. Прильнул ближе, член немедля окреп. Ответом послужило довольное мурчание, На пораненное бедро легла рука, притягивая прямо в удобную ложбинку между мускулистыми ногами. Господи, какое упоительное чувство… Шейн потерся щекой об атласные волосинки на горле кота и был вознагражден тихим смешком: — Упрямый… — одобрительно сказала он хриплым голосом. — Но любвеобильный.

Шейн за собой раньше любвеобильности не замечал, однако сейчас был просто уверен: все, что с ним происходит, правильно и нисколько не грязно. Он снова погладил щекой мех, немного подвинулся, распахивая свою импровизированную накидку, чтобы всем телом, с ног до головы обнаженной кожей ощутить тепло своего кота.

— Жестокий… — блаженно вздохнул Шейн, — но обольстительный.

Тот со смехом склонился, мазнул по страждущим губам моргнувшего от удивления Шейна быстрым поцелуем и бесцеремонно перекинул через плечо. Из Шейна едва дух не вышибло. Кот присел, затем подскочил и устремился в кроны деревьев. Воздуха не хватало, твердая почва с каждой секундой все удалялась. Шкура держалась на нем каким-то чудом — вероятно, упасть ей не давал его собственный вес, поэтому случайные ветки не так больно стегали и не причиняли особого вреда. Вест только охал от особенно резких толчков. Кугуар перепрыгивал с ветки на ветку, выше и выше в густой полог. Земля исчезла из виду — между ярко зеленой листвой мелькали только размытые коричневые кляксы.

Они перемещались в верхнем ярусе леса. С каждым скачком Шейна ощутимо встряхивало, хотя он уже большой мальчик, потерпит. Котяра не успокоится, пока его новая игрушка в опасности, а Фэллон представлял угрозу, когда пытался до него дотронуться; значит, Шейну грех жаловаться. Но он так и не расслабился по-настоящему, пока кот не спустился, и они снова не очутились в траве.

Сцепив руки на мощном загривке, Шейн соскользнул вниз, едва устояв на дрожащих ногах. Он не спешил отпускать надежную шею, наслаждаясь мягкостью роскошного меха под пальцами.

Он ожидал, что кот утащит его в свое логово на каком-нибудь дереве, однако тот пока не спешил торопить события. Видимо, боялся спугнуть.

Отлично.

Повеселевший, немного испуганный, слегка возбужденный Шейн откинул голову и заглянул в странные, раскосые глаза:

— Поцелуй меня еще раз.

Глаза потемнели.

Вдруг беззаботный утренний щебет птиц нарушил вопль — кричал человек, затем крик резко оборвался и по лесу прокатился громогласный, леденящий кровь рев.

Фэллон попался!

Но это не кот. Ни один кот не способен издавать такие звуки.

Кот настороженно повернул голову. Выпустив на мгновение когти, коротко резанул Шейна по плечу и оттолкнул:

— Беги. — Прыгнул и скрылся в направлении криков; от следующего вопля волосы встали дыбом. — Беги! Спрячься на дереве. Я тебя найду.

Сердце ухнуло — судя по треску ломаемой древесины, долетевшему со стороны их недавно покинутого лагеря, там разгорелось сражение; Шейн повиновался. У него не было ни когтей, как у кота или других соперников, ни оружия, ни врожденной способности скакать с дерева на дерево. И он ничего не знал о хищниках, которые обитали в джунглях Марикета, но Вест и без того понимал, что для человека вступить в схватку с любой тварью, нарушившей щит безопасности — чистое самоубийство.

Душераздирающие крики Фэллона говорили сами за себя.

Учтя это красноречивое предупреждение, Шейн рванул с места, уходя как можно дальше от диких звуков, и так быстро, как только мог.

Впопыхах наступил на край шкуры, которая хоть и спасала от колючек, но сейчас мешала, не задумываясь скинул — скорость важнее. Побежал в одних мокасинах. Легкие горели от нехватки кислорода. Он остановился, шаря глазами по деревьям в поисках удобной ветки.

Поздно. Что-то живое и тяжелое распластало его по земле. В спину врезались камни и острые сучья, припорошенные тонким слоем опада. Шейн задохнулся.

Кот.

Каждый нерв тревожно зазвенел — пахло почти так же, как и от его кота, но все же по-другому.

Какой-то кислятиной.

Неправильно.

Это другой кот.

Вест задергался, лягаясь и пинаясь изо всех сил.

— Нет! — выкрикнул он. Неподъемная туша, навалившаяся сверху, почти совсем лишила его доступа воздуха. Ноги теперь были скованы мощными бедрами, но кулаки продолжали отчаянно молотить по железобетонным мышцам. — Нет! — заорал он еще громче.

Не переставая рычать, чужой кот захватил сначала левое запястье Шейна, затем правое, завел ему за голову и, ломая сушняк, больно вдавил в каменистый грунт. Шейн снова закричал, взбрыкнул, старясь стряхнуть зверя с себя, но все безуспешно. Слишком он громаден и силен. От смрадного дыхания, кружилась голова, желудок сводило приступами тошноты, но Вест упрямо изворачивался и бился. Кот проигнорировал метку на его плече, как и запах секса, оставшийся после предыдущего спаривания. Наоборот, когти зверя вгрызлись в кисти до костей, а от устрашающего рыка завибрировал позвоночник.

— Нет! — снова завопил Шейн. Он орал, в то время как кот свободной рукой метнулся вниз к дергающимся бедрам и вонзил в плоть полностью выпущенные когти. Боль обожгла, словно тот ударил кинжалами, в голове помутилось.

Вест без передышки горланил, продолжая отчаянно бороться, чем лишь усугублял свое положение. Когти погрузились еще глубже. Хватка на запястьях усилилась, кости хрустнули. Адская мука. Несмотря на порванную мышцу и кровь, стекающую по паху из распоротого бедра, Шейн попытаться увернутся.

Вдруг придавливающий вес куда-то исчез.

Шейн резко откатился в сторону — прочь от злобных рыков, которые раздавались буквально в двух шагах и от которых звенело в ушах. Опираясь на руки, он пополз вперед, затем уткнулся лицом в землю; раздробленные запястья отказывались держать его. Не обращая внимания на вопли и скрежет кошачьих когтей, пустил в ход локти и двинулся дальше. Едва только его перестало обдавать брызгами крови и чуть приглушились звуки ударов, Шейн поднялся на ноги. Его шатало, пульс гулко стучал в висках, но он сделал шаг… другой… третий.

И побежал.

Каждый вздох давался с трудом, на сей раз из-за того, что он без остановки орал как безумный. Зловоние постороннего кота, дикая боль в обоих запястьях… Коты всегда сражались за территории и потенциальных сексуальных партнеров, но едва только тех помечали… Шейн споткнулся. Брякнулся на землю — благо, что падение вышибло из груди воздух, положив конец его истошным воплям. Он схватился за лианы, опутавшие толстое дерево, из последних сил цепляясь за них корявыми пальцами. Но только вымазал кровью ствол, оставив четкий след. Попытка дотянуться до спасительных ветвей оказалась безуспешной, он горестно взвыл — кисти рук пульсировали и совсем не слушались. Пришлось с грехом пополам заставить передвигаться ноги.

Ослабший, измученный, Шейн не успел сделать и нескольких шагов, как снова упал. Срикошетив от встречного дерева, рухнул. Истерзанное тело разъехалось по грязи, но Вест так и не встал. Запястья пылали, тело сотрясалось от крупной дрожи. Ветер холодил открытую рану, по бедру ручьем лилась кровь.

Шейн не понимал, какого черта все пошло наперекосяк.

Он не мог больше бежать. Со сломанными запястьями, мягкими как кисель и совершенно бесполезными, не мог даже подняться. Израненный, до смерти перепуганный, лучшее, что он мог сделать и на что были способны его руки — это зарыться в опавшую листву.

Из зеленой завесы стрелой вылетела темная фигура. Подхватила и притиснула к теплой шерстистой груди. Шейн вскрикнул — мир померк. Снова высокие деревья, листья, ветки… затем знакомый шепот:

Сокровище. — У Веста от сердца отлегло.

Его кот победил чужака.

А вот насчет исхода сражения возле лагеря Шейн с уверенностью бы не сказал. Он гадал что за существо добралось до Фэллона, жив ли тот или погиб. Арены перед Охотой тщательно зачищались, периметр каждой строго проверялся, любые тоннели и лазейки, обходящие щит безопасности, перекрывались, чтобы смертоносные хищники Марикета не воспользовались малейшей брешью в защите. На Фэллона не должны были напасть дикие звери, а на Шейна — другие коты, так как его спину все еще украшали метки первого.

Даже в тесных объятиях своего кота, Шейн чувствовал, что теряет остатки самообладания. Обхватив того за шею, он неловко повис на нем. Застонал, точно от удара, когда они покинули верхний ярус и с глухим звуком приземлились на лесную подстилку. Кот снова понесся через редеющие деревья.

— Он трогал меня, — зачем-то сказал Вест. Кожу саднило, в душе поселились отвращение, безотчетный слепой страх. И еще горечь. Шейн цеплялся за кота, терся о его шелковистый мех, но не мог вытравить назойливую кислую вонь, точно въевшуюся в кожу. — Он трогал меня.

Головокружительный прыжок.

Они с размаху плюхнулись в теплую воду и камнем пошли ко дну; Шейн закричал, захлебываясь. Рот и нос немедленно залило, но кот с шумным всплеском быстро вынырнул на поверхность. Озерцо, по-видимому, питал минеральный источник. Насыщающие его газы перебили все, включая запах пота его кота. Сокрушенный потерей, Шейн затрепыхался, но кот просто сильнее прижал его к своей груди. Пульс немного успокоился и уже не грохотал так бешено в ушах, когда послышался голос:

— Его больше нет. Он мертв, — певуче мурчал он. — Ты в безопасности. Тебя больше никто не тронет.

Шейн застонал — если на то пошло, никто и не должен был его трогать.

— Вдохни, сокровище. — Кот притянул голову Веста к ложбинке между своим плечом и шеей. Здесь неповторимый аромат ощущался наиболее сильно. Чистый, без примеси пота, смытого водой. От мерзкой вони чужака не осталось и следа — хорошо, очень хорошо. Но кровь все же чувствовалась. Его собственная. Казалось, что он никогда не сможет избавиться от жутких воспоминаний и отмыться до конца. Вокруг бедер по воде расплывалось темно-красное облачко, раны на запястьях тоже кровоточили. А в непосредственной близости от кота обоняние жадно ловило лишь упоительный мускус спаривания, который стал еще гуще. Интенсивнее. — Просто дыши.

Дрожащий, обессиленный, истекающий кровью Шейн повиновался. Сдался. К черту бессмысленное сопротивление. Он обвил своего кота руками и ногами — длинный кошачий хвост, гладил его под водой вдоль спины. От потери крови и пережитого шока кружилась голова, но кот действовал на Шейна умиротворяюще. Дыхание выравнивалось, мышцы постепенно отпускало напряжение.

Хотя дрожь не унималась.

Господи, как же больно…

Они плавно двинулись к кромке пруда. Стонущего Шейна мягко вытолкнули на мшистый берег, который от воды с кровью сразу же окрасился розовым. Кот обдирал с камней мох, прикладывая к ранам и говоря:

— Это чтобы остановить кровотечение. — Потом выбрался из источника сам, уложил Шейна на спину и навис над ним, словно защищая. Зашипел: — Оставьте его в покое. Отойдите!

Полубессознательный Шейн в панике пытался хвататься за своего кота, но пальцы не гнулись.

Незнакомый голос:

— Ему надо помочь, Лор. Он теряет слишком много крови.

— На него напали!

— Мы знаем. Он нуждается в квалифицированной помощи. — Голос убеждал, успокаивал. — Его не эвакуируют, обещаю.

Рядом мелькнул синий комбинезон медицинской службы Четвертой Арены.

Кот — Лор — ощетинился:

— Вы заберете его только через мой труп.

Перед глазами поплыло, сердце остановилось от страшной догадки — Шейн уставился на своего кота.

Вот черт!

Он стал победителем.

Нет! Только не он. Не так скоро. Это же не имеет никакого смысла.

Находясь на грани смерти, Шейн плохо понимал, что происходит, но дух борьбы никак не желал покидать его окончательно. Вест изогнулся, пытаясь заставить непослушные руки… оттолкнуть кота как можно дальше? Привлечь ближе? От боли мутилось в голове, кожей он все еще ощущал призрачную хватку…

— Надо перевязать его, Лор. — Кот зарычал, но медик продолжил: — Я объясню, как потом лечить, но сейчас ты должен позволить нам помочь ему. Если этого не сделать немедленно, будет еще хуже. Сначала я дам успокоительное. Только и всего. Клянусь.

Под его руководством Лор обложил бедро Шейна дополнительными пучками мха. Вест выгибался от нестерпимой боли — кот удерживал. Медтехник передал ему сканер, чтобы тот смог проверить степень повреждения запястий, а сам следил, как он накладывает шины, чтобы сломанные кости сошлись правильно. Лор лично наложил Весту на все пять глубоких ранений на бедре фиксирующие повязки, которые заменили мох, впитывавший кровь. Инъекции тоже сделал Лор: две в ягодицу и третью в плечо. Верный своему обещанию, медик почти не прикасался к Шейну.

Но его это мало волновало.

Шейн орал, пока не осип, как бы терпеливо Лор ни старался заставить его лежать смирно и сколько бы ни прятал его лицо на своей груди. Шейну и не нужны были глаза, он и так знал: здесь незнакомец, чужой, враг; кто-то кроме Лора опять трогал его. Кругом посторонние запахи. Шейн всем существом чувствовал их неправильность.

Он кричал и кричал до тех пор, пока не отключился под действием транквилизатора.

оставить свою "спасибу"

Глава 4

“Жизнь. Страх. Секс. На арене нет четких границ, все кажется ирреальным. Равно как и ваши понятия о том, что правильно, а что нет”.

~ Шейн Вест

День третий

За зеленой завесой

Охота проводилась на аренах уже в течение нескольких поколений. Верхний ярус леса коты приспособили для своих нужд. В стволах деревьев были выдолблены пустоты: внутри делали логово, которое расширялось и обустраивалось непрекращающимся потоком охотников, дабы увеличить уют и комфорт. В логове Лора оказалось достаточно места для двоих. Укрытые шкурами, они прильнули друг к другу на подстилке из свежих листьев. От внешнего мира их скрывали густые лианы с толстыми стеблями и огромными — где-то с экран исчезнувшего планшета Шейна — синими цветами. Судя по их размеру, они с котом очень высоко в кронах, так как ниже, где царил постоянный полумрак, распускались только мелкие и не такие яркие цветки.

Запястья болели. Кот обнимал Шейна сзади, прижимая к своей груди.

Лор лизнул укус на плече, заставляя вздрогнуть от острой боли. Шейн напрягся, вздохнув: в расщелину уперся скользкий член и мягко погрузился внутрь. Удивительно, но когда тот заполнил его, к Шейну вернулась способность думать яснее — впервые за все это время. Казалось, с момента, как кот настиг его, пролетели века.

Его звали Шейн Вест. Он бежал с Нарона, где братья пытались его убить, и последняя попытка едва не увенчалась успехом. Попасть на Марикет ему помогла бабушка, надеясь спрятать на Охоте. Понравившегося интересного игрока коты могли сделать официальным представителем его мира, и никто не посмел бы из-за семейного бизнеса покушаться на столь ценное для родной планеты приобретение, а наследником объявили бы одного из братьев. И Вест бы жил, никогда больше не увидев Нарон вновь. Без дома, без семьи. Один. Но зато в безопасности.

Если бы только не пустил все насмарку, став победителем Лора. Что было недопустимо.

Точно так же, как злобные твари, шныряющие по аренам.

Как нападения на участников, помеченных другими котами.

Недопустимо.

Но на деле обернулось совсем не так. Шейн чувствовал, что, если бы он проснулся, а Лора нет за спиной, и некому его вот так наполнить, он бы сошел с ума.

Словно вся его пустая жизнь разверзла перед ним свое зияющее нутро. Потеря себя прежнего, вкупе с сомнениями насчет того, кто он теперь, обескураживала и мучила сильнее, чем боль от ран. Сейчас он не хотел, не мог ни о чем думать, мысли только мешали.

— Трахни меня. — Сорванный голос сипел.

Простора для действия в логове не хватало; кот просто начал тихонько покачивать бедрами, но Шейна это устраивало. Грубого секса, как во время их первой ночи, он бы все равно не выдержал. Анус по-прежнему горел. Но нежные движения кошачьего члена внутри заставляли забыть о неприятных ощущениях. Шейн охал и корчился, встречая каждый толчок, в заднице росло восхитительное покалывание, затмевая все остальное. Лор укусил его прямо в рану — Шейн выгнулся, из горла вылетел хриплый возглас, однако член не утратил упругости, несмотря на боль. Наоборот, когда челюсти Лора клещами сжались на плече, тот еще больше окреп. Кровь сочилась по груди слишком быстро, чтобы кот успевал ее слизывать своим ненасытным ртом.

Их соитие было прекрасным, всепоглощающим. Жестоким.

Лор в безмолвном предупреждении сжал на мгновение запястья Шейна, потом опустил руку к его бедру, явно сожалея, что ему не сделать там новых меток из-за непроницаемых повязок, надежных, как барьеры арен Марикета. Чистые и белые бинты, которые выглядели в диком лесу довольно странно, закрывали глубокие царапины, нанесенные посторонним котом. Но Лор не рискнул оставлять на Шейне шрамы от чужих когтей. Он переместил ладонь на его незащищенный живот чуть выше подрагивающего члена и полоснул. Раз, другой — кожу рассекли пять длинных борозд, затем еще пять.

— О, боги, — выстонал Шейн, резко подаваясь назад и приветствуя вонзающуюся в него плоть.

Низко рыкнув, кот вонзил зубы так глубоко, что у Шейна слезы выступили на глазах. Хорошо… просто невероятно хорошо. Даже боль утешала, обещая, что это не сиюминутная прихоть и его будут желать не только сегодня. Он больше не один. Метка Лора вне всякого сомнения давала Шейну уверенность, приют и защиту как его избраннику. Тот тем временем перестал терзать вновь закровоточившее плечо и, переключив внимание на ухо, прихватил мочку; Шейн окончательно слетел с катушек.

— Хочешь получить мое семя, Сокровище?

Шейн задрожал, удовольствие от ануса вмиг устремилось к яйцам, а затем к пульсирующему члену.

— Да. Пожалуйста. Я… я бы отдал ради тебя целый мир. — Пока ошеломленный и жаждущий Шейн лихорадочно пытался сообразить, почему и как случайное спаривание переросло в постоянное и что пошло неправильно, кот, обхватив рукой его окровавленный живот, начал трахать уже всерьез.

Кто из них совершил ошибку, Лор или сам Шейн, что творится внизу на арене — все это внезапно перестало иметь значение.

Запах секса смешался с лесными ароматами и терпким, отдающим медью запахом крови. Звук тяжелого дыхания, перемежающегося прерывистыми стонами, нарушали лишь смачные шлепки о задницу Шейна. С каждым толчком он вздрагивал, тыкаясь членом в ладонь Лора. Тот вбивался в него короткими ударами, отголоски которых прошивали тело словно разряды молний. Удовольствие в паху накапливалось, и когда безумие захлестнуло полностью, Шейн взвыл, проливая на пушистые шкуры перламутровые струи.

Лор, перестав удерживать Шейна на месте, гладил его по животу и облизывал. Шершавый язык слегка царапал восприимчивую, точно наэлектризованную кожу и странно успокаивал. Резкие выпады в многострадальную задницу замедлились.

Шейн подавил всхлип.

Кот даже не кончил. Выдержке проклятого зверя можно было позавидовать — подобной выносливостью не обладал ни один вид, насколько Шейн знал. И он отчаянно нуждался в нем, хотел, чтобы тот затопил его своей спермой, насквозь пропитал своим запахом.

Не размыкая объятия, Лор перекатился на спину, увлекая Шейна за собой и поворачивая к себе лицом, так что он оказался сверху. Твердый член внутри него казался необходимым как воздух. Дрожа и капая кровью, сочащейся из царапин от когтей чужого кота, Шейн попытался опереться на грудь Лора, чтобы принять того еще глубже, но запястья подломились от вспышки нестерпимой боли. Он бы неминуемо рухнул, если бы его не подхватили.

— Погоди. — Лор взял Шейна под локти и продел их через переплетения лиан, так что он повис, будто на крюках — А теперь скачи, сокровище. Покажи мне, как сильно ты жаждешь, чтобы я наполнил тебя семенем.