Необузданные

В. К. Ланкастер

Необузданные

Серия: Рут и Грон (книга 3)

Автор: В.К. Ланкастер

Название на русском: Необузданные

Серия: Рут и Грон_3

Перевод: alevtinka_zago

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Лес задыхался от жары раннего полудня. Плотные зелёные листья обвисли, будто даже они плавились на солнце. Крану можно было лишь посочувствовать. Его кожа была скользкой от пота, отражая солнечный свет при ходьбе, так что он старался ненароком не коснуться ее. Он представил, как усохнет до костей, когда вся жидкость покинет его тело.

Даже Тройи притих, что было маленькой подарком со стороны жары, за которую Крану был весьма признателен. По всей видимости, та энергия, которую другой самец обычно тратил, чтобы задавать вопросы, ругать или читать ему нотации, была исчерпана. Крану двинулся вперёд, отказываясь сбавлять шаг. Его цель была слишком важна, и ничто столь незначительное, как погода, ему не помешает. Он не подчинится удушливому зною джунглей, ведь ему ещё предстоит найти Королеву, которая его примет.

Он уже не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как его изгнала Граста. Слишком много похожих друг на друга дней, и не сосчитать. Дни, проведенные в передвижениях по пограничным землям между территориями, в надежде найти Королеву, которая его захочет. Вот, чего он хотел, в чем нуждался. Его примут в другое племя, возможно, в то, где не будет такого большого и сильного самца в самом расцвете сил, как он, или в маленькое, нуждающееся в большем количестве членов. Возможно, он будет похищен Королевой, которая его возжелает, хотя шанс минимален. Он не был таким самцом. Он и близко не походил на нежное, сероглазое сокровище Грасты.

Было бы проще, если бы он нашел Королеву, которая только недавно рассталась со своей матерью и собиралась основать собственное племя. А значит он с Тройи, будет скорее соблазном, чем препятствием, возможностью Связать сразу двух самцов и свести на нет необходимость дальнейших поисков. Разумеется, она будет намного моложе его, поскольку дни его юности сейчас были лишь смутным воспоминанием, да и мысль о том, чтобы Связать себя Узами с Королевой намного моложе его, не приходилась ему по душе, но он понимал, что станет счастливчиком.

Его мысли снова вернулись к странной Королеве, похитившей его брата. Действительно, странной… Такой маленькой, с таким количеством обнаженной кожи, издающей такие странные звуки. Без хвоста, почти без зубов, с необычайно плоским лицом, со вздернутым носом. Сошедшую со звезд, если верить Грону. Но она была ему верна… Это было предельно ясно. Ласковая, всегда смотрящая на Грона и цепляющаяся за него. Ревнивая, но робкая, по крайней мере большую часть времени. Правда, не в тот раз, когда они с Гроном дрались, а она выглядела так, словно хотела убить его своей веткой.

У него снова защемило сердце при воспоминании об этом. Теперь, когда его гнев со временем и расстоянием подостыл, ему было больно, что она так плохо о нем думала. Это была всего лишь одна из его многочисленных драк с Гроном, которые они затевали практически с самого рождения самца. Драка между братьями. Он не собирался вынуждать Королеву броситься на защиту Грона, словно намеревался убить ее пару. Да, он был зол, и Грон отреагировал более свирепо, чем когда-либо, но он не был злодеем, он не собирался убивать своего младшего брата, даже если тот оказался вспыльчивым извращенцем, недостойным Связи, поскольку он явно не знал, как обращаться с Королевой. Его родители учили их обоих другому.

Это было несправедливо. Грон плохо обращался с ней, а она бросилась на его защиту. Он бы хорошо с ней обращался, но его прогнали.

Больше всего ее ранило неприятие Королевы. Она определенно ненавидела его, излучая в тот момент злобу, а ведь его всю жизнь учили бояться презрения Королевы. Чаще всего это означало изгнание, которое, как ему внушали, было сродни смерти.

Он не знал, верит ли еще в это. Прошло не мало времени с тех пор, как он остался без племени, без семьи, которая предпочла ему Грона, но он не умер. Однако именно эта угроза и двигала им даже сейчас, не так ли? Нет. Он не мог притворяться, что ищет племя ради безопасности. Лес был плодороден, еду и воду можно было с легкостью достать. Он был выше среднего роста, сильным и способным постоять за себя.

Он искал Королеву, которая не стала бы его игнорировать, как игнорировали и обходили стороной столько лет. Ему нужна была Королева, которая смотрела бы ему в лицо, интересовалась его мнением, манила его к себе по ночам. Вот, о чем он мечтал: чтобы его ценили, и он не остановится, пока не получит это.

До сих пор он не нашел желаемое. Они с Тройи уже сталкивались с несколькими племенами, но либо были изгнаны самцами еще до знакомства с Королевой, либо подвергались угрозам с ее стороны, либо были с ходу отвергнуты. Крану поймал себя на мысли, что в мире слишком много самцов, которые соперничают за малейшее проявление интереса, вынуждающего их набрасываться друг на друга.

«Даже сейчас, — безжалостно подумал Крану, — одного самца рядом ему хватало с лихвой». Его старый товарищ по племени, Тройи, тоже, по всей видимости, был изгнан. Крану даже не успел достигнуть границ территории Грасты, как маленький самец его догнал. На мгновение Крану показалось, что его попросят вернуться, что Граста или, может быть, Грут передумали. Затем Тройи объяснил, задыхающийся и взбудораженный, упершись руками в колени и ища поддержки Крану, что тоже был изгнан, что, по мнению Грасты, он пренебрег ей.

Крану отмахнулся от него, в то время он был не в настроении для компании, но он не мог потерять Тройи. Он не мог припомнить, когда видел другого самца таким расстроенным и рассерженным, но это чувство было быстро погребено под страхом одиночества, поэтому сейчас, почти сезон спустя, они все еще были вместе. Тройи полагал, что ему не выжить в одиночку, и всегда своевременно напоминал Крану о том, что самцы без племени сходят с ума, лишь бы не дать Крану улизнуть, пока он спит.

Крану знал, что у одного самца больше шансов быть принятым Королевой, чем у двоих, но он должен был признать, что не ожидал, как много времени потребуется на то, чтобы найти новое племя. Тройи часто был единственным, с кем он разговаривал на протяжении многих дней, и без него в лесу стало бы слишком тихо. Его беспокоила мысль, что, возможно, он и впрямь сошел бы с ума, если бы не упорное преследование Тройи.

Он не обращал внимания на бессвязные мысли, гадая о том, а не сошел ли он уже с ума. Настроение у него было паршивое. Он быстро впадал в ярость и часто без всякой причины скалил зубы, хлестал хвостом даже в спокойные моменты.

Он ускорил шаг, двинувшись дальше. Безумие ему не грозит. Он был сильнее многих, как физически, так и умственно, как ему казалось. Он найдет Королеву и точка.

— Крану!

Крану даже не дернулся при звуке голоса Тройи, просто решил не обращать на него внимания, зная, что это предшествовало тому, чего он не хотел слышать. Впрочем, эта мысль заняла его лишь на мгновение. Тройи, нравится ему это или нет, был его единственным спутником, так что ему не стоило слишком сильно его раздражать, когда оставался шанс, что его заявление будет несущественным.

— Что? — ответил Крану, остановившись и обернувшись назад.

Тройи продолжал идти, пока не встал рядом с ним, хотя и смотрел куда-то вдаль, на деревья.

— Что это? — сказал он, указав головой в сторону.

Крану попытался разглядеть то, что обнаружил Тройи.

— Где? — раздражённо спросил он.

— Там, — Тройи подошёл ближе, чтобы поравняться с Крану, указав вдаль.

Крану заметил какое-то движение. Оно было так далеко, что казалось ему чуть больше пятнышка. Оно было… оранжевым? Синим? Оно определенно не было частью природного ландшафта. По очертаниям оно выглядело примерно так же, как и его соплеменники, но не было никакого объяснения вспышкам цвета, которые появлялись и исчезали, когда оно проходило за деревьями. Оно двигалось как какое-то животное, но чем больше Крану всматривался в него, пытаясь разглядеть, тем больше убеждался, что оно ходит прямо, как и его народ.

Крану сделал один неуверенный шаг в сторону странного существа, чем бы оно не было, а затем ещё один. Вскоре он уже шёл, а потом перешёл на бег, уверенный, что бежит навстречу своей судьбе.

Глава 2

Мойра в энный раз смахнула волосы с лица и подула вверх, чтобы охладить пот, струившийся по лбу. По крайней мере, ее волосы были приподняты, но она проклинала чертову челку. Сегодня был не самый лучший день.

Последнее, что она помнила, — мысль о том, что завтра ей понадобятся перчатки, когда засовывала руки в карманы своей дутой оранжевой жилетки, направляясь открыть бар на вечер.

Следующее, что она помнила, — то, как поднялась с покрытой листьями земли в джунглях тропического леса, если судить по жаре. Было очень душно. Рядом с ней лежал рюкзак, который она никогда раньше не видела, почти пустой, отягощенный парой странных контейнеров, в которых она обнаружила воду, за что была благодарна, и несколькими злаковыми батончиками, завернутыми в листья. Рюкзак был большой, бесформенный и простой, без каких-либо причудливых карманов и петель, которые она ожидала увидеть на рюкзаке такого размера.

Она понятия не имела, где находится и как сюда попала, но, по крайней мере, тот, кто ее сюда засунул, не хотел, чтобы она умерла сразу. А может она просто очутилась в том же самом месте, что и последний бедолага, который помер, оставив после себя лишь рюкзак.

Поэтому Мойра накинула рюкзак и пошла дальше. Вокруг нее не было ничего, что могло бы пролить свет на ее положение. Она остановилась, чтобы снять с себя жилетку и рубашку с длинными рукавами, которую сунула в рюкзак. Однако она не сняла джинсовую рубашку, потому что та была огромной и мешковатой, с длинными рукавами, так что она надеялась, что не получит солнечный удар и не подцепит малярию от насекомых, которые, как ей казалось, кружили вокруг нее.

Пока она шла, она почувствовала, как что-то трется о ее лодыжку. Мойра остановилась, чтобы посмотреть, и обнаружила под своим ботинком и толстым носком простой серебряный браслет с чем-то похожим на световой индикатор, который в данный момент был отключен, и еще что-то похожее на кнопку.

Чёрт.

Браслет ей не принадлежал. Он не был драгоценным. К тому же она не могла понять, как его надели на нее, он выглядел цельным, без крючков и застежек. Она потянула за него и попыталась снять с ноги, но не смогла. Теперь она была встревожена, растеряна и напугана, неприятный холодок пронизывал её до глубины души. Это доказывало, что кто-то с ней что-то сделал, но что именно, она вспомнить не могла.

Ей это не нравилось. Как она сюда попала? Может ее сбила машина и это была какая-то галлюцинация под действием морфина? Какой-то эксперимент между жизнью и загробным миром? Испытание духа? Или ее просто похитили и усыпляли на протяжении нескольких дней, пока перевозили на другой край света, чтобы бросить в джунглях? Она подумала, что, наверное, чувствовала бы себя еще хуже, если бы это продолжалось дольше.

Почему она здесь? Может она участвует в какой-то игре на выживание? На неё шла охота, или они просто хотели посмотреть, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до пляжа и сесть у костра вместе с другими участниками, где прилизанный ведущий сорвет тряпку с плексигласовой коробки набитой скорпионами, чтобы они могли их съесть?

Она шла несколько часов, останавливаясь каждые десять-двадцать минут, чтобы оглядеться, убежденная, что идет не в том направлении. Ничего, что указывало бы на то, что один путь хуже другого. Все они выглядели одинаково. Ей стало жарко, и она отпила воды, стараясь сохранить большую часть, чувствуя себя некомфортно в пропотевших джинсах, в то время как ноги скользили в ботинках с каждым шагом, а носки промокли от пота.

Ей хотелось верить, что она просто как обычно пошла на работу, клиент уговорил ее выпить текилы, она в пьяном угаре забрела в управляемый климат-контролем тропический дендрарий и отключилась, вот только ни один дендрарий не был таким огромным. Она начала жалеть, что не осталась там, где очнулась. Если тот, кто засунул её сюда, вернется, быть может, она сможет вернуться домой, если откажется играть в их игру. Но теперь уже было слишком поздно, она никогда не найдет дорогу назад. Она заблудилась в джунглях. Ее единственной надеждой было найти цивилизацию, даже если это будет племя, ранее не имевшее контактов с внешним миром. Будем надеяться, что они примут ее за необычное явление, а не привяжут к столбу и достанут свой большой котел для особых случаев.

Было ли такое племя лучше или хуже, скажем, наркокартеля? Наверно, лучше. У картеля могли быть самолет, машины и даже дороги, но они не очень хорошо обходились со свидетелями. Мойра не хотела даже думать о том, что, возможно, никогда больше не увидит ни одного человека. У нее пока не возникло ощущения, что она здесь умрет, она была уверена, что сможет растянуть свой паек на два-три дня, но ей не хотелось начинать жить как изгой, строить убежище из листьев и носить изношенную набедренную повязку до конца своей жизни, находясь в обществе единственного друга — волейбольного мяча с изображением на нем лица. Она видела этот фильм, и он был не самой убедительной рекламой такого образа жизни.

Снова остановившись, чтобы перевести дух и смахнуть липнувшие к лицу волосы, она с надеждой подняла взгляд на верхушки деревьев на случай, если мимо пронесется услужливый Тарзан, но не судьба. Похоже, она по-прежнему была единственной женщиной на планете Земля.

Вот бы где-нибудь здесь найти тень, посидеть и переждать дневную жару. Но плотный полог невероятно массивных деревьев лишь удерживал жару, оставляя воздух влажным и удушливым. Если бы только у нее был телефон, но его забрали, потеряли во время её перевозки или обменяли на рюкзак. Если бы только здесь была тропинка, которой можно было бы следовать, огни вдалеке, даже склон, по которому она могла бы спуститься вниз. Слишком много «если бы только».

Внезапно она уловила краем глаза на соседнем дереве какое-то движение. Сначала она подумала, что это белка, из-за серого меха, а потом подумала, что это какая-то маленькая обезьянка, похожая на детеныша галаго. Она заметила его выпуклые розовые лапки в том месте, где они сжимали кору. Затем существо выглянуло из-за ствола, и она отпрянула назад. У него были огромные круглые глаза, как у детеныша галаго, но они были по бокам головы, как у кролика, а между ними был короткий желтый клюв, как у попугая. Он периодически моргал то одним глазом, то другим, с любопытством наблюдая за ней.

Лааааадно…

Мойра уставилась на него в ответ. Все остальное выглядело как обычное обезьянье тело, только клюв ее пугал. Она никогда раньше не слышала об обезьяне с клювом, но ведь она не зоолог, откуда ей знать? Возможно, если бы она чаще смотрела канал «Дискавери», то знала бы, в какой стране находилась, благодаря этому малышу. А может, это был мутант? Может она находилась рядом с атомной электростанцией, которая сбрасывала радиоактивные отходы в местную воду? Может она была в зоопарке… принадлежащем безумному ученому, который скрестил вместе безобидных тварей?

Внезапно почувствовав себя не в своей тарелке и испугавшись, Мойра попятилась назад. Отвернувшись от маленького зверька, она столкнулась со зрелищем похуже. Петляя между деревьев к ней приближалась пара громадных, абсолютно голых приматов… мужчин?

Мойра таращилась на них во все глаза, ее мозг отказывался это воспринимать. По краям пятен темного меха на их телах виднелись мускулы. Они могли убить ее голыми руками, вырвать с корнем бедро, сломать его пополам и высосать костный мозг. Когда они подошли ближе и один из них нырнул под ветку, она поняла, насколько они высокие. Тот, что шел впереди, был самым большим и определенно смотрел прямо на нее.

Мойра застыла, наверное, меньше чем на секунду, но казалось это длилось гораздо дольше, после чего одной рукой потянулась к лямке рюкзака, стянув его так, что он упал на землю с глухим ударом, а другой рукой бросила оранжевую жилетку. Затем она осознала, что кричит. Ее тело так остро среагировало на ситуацию, что она чуть не споткнулась о собственные ноги, пытаясь убежать, словно от этого зависела ее жизнь, посчитав, что так оно и есть.

Глава 3

— Крану, остановись! — крикнул Тройи. Проклятый самец. Это не входило в его намерения. Он указал на Королеву только любопытства ради, не понимая, на что смотрит, а теперь Крану преследовал ее, как дикий зверь. Он помчался за этим болваном, но Крану всегда превосходил его в испытаниях на выносливость, плюс ко всему летняя жара истощила его силы и мешала отдышаться.

Он был уверен, что Королева изобьет Крану до полусмерти за его дерзость, пока не понял, что существо, к которому они направлялись, было таким же, как Грут, Королева Грона, маленьким и худым по сравнению с его видом. Осознав это, Тройи прибавил скорость, хотя практически не надеялся добраться до Крану, но он не мог просто позволить ему схватить Королеву. Он мог не рассчитать свои силы и причинить ей боль. Королева не смогла бы отбиться от Крану, в отличие от Королевы его вида.

Его пугала сама мысль, что они могли наткнуться на родное племя Грут. Кто знает, сколько их здесь было? Как они сражались, или как выглядели самцы, если уж на то пошло? Если эта Королева была из племени, Тройи просто хотел оставить ее в покое, развернуться и тихо уйти. Ее вид был неизвестен.

Но Крану все равно спешил к ней через весь лес, по-видимому, не обращая внимание на беспокойство Тройи. Наверно, он все-таки сошел с ума. Скорее всего, его упорное стремление стать Связанным окончательно разрушило то, что оставалось от его цивилизованных манер, и он забыл о проявлении к ней должного уважения. Если он доберется до нее в таком состоянии, Тройи придется оттаскивать его от нее и драться — подвиг, на который он не был готов, поскольку не представлял, какие у него шансы против него.

— Крану! — он не замедлил шага и даже ухом не повёл.

Черт бы его побрал. Тройи знал, что его бестактные, напористые методы рано или поздно приведут к неприятностям. Всему виной его упрямая заносчивость, его полная невозмутимость и непреклонность в любом вопросе, его твердая, крепкая, непробиваемая черепушка!

Расстояние между ними и Королевой быстро сокращалось, у него не оставалось времени. Они почти настигли ее, и Тройи разрывался между стремлением увеличить скорость, чтобы остановить Крану прежде, чем тот доберется до нее, и желанием замедлить бег в надежде избежать ее внимания. В лесу было тихо, но Королева по-прежнему не замечала их, глядя на дерево, где что-то привлекло ее внимание, поэтому он позволил себе выпад, чтобы схватить Крану за руку.

Кончики его пальцев задели шкуру Крану, но внезапно Королева посмотрела прямо на них. У Тройи душа ушла в пятки, и он на мгновение застыл, чувствуя вину за то, что ему нужно было осмыслить её появление. Почти все ее тело было покрыто синим одеянием, а в руках она держала что-то толстое и оранжевое. Ее лицо было бледным, а длинная грива необычайно красного оттенка каким-то образом была убрана с лица. Но поражало не только это, поражали спутанные кудри, несколько вьющихся вокруг ее лица прядей, маленький плоский рот и выступающий носик.

Ее глаза расширились, она бросила то, что держала в руках, открыла рот и издала сдавленный крик, от которого Тройи вздрогнул, а она поспешно развернулась и бросилась от них наутек.

Крану сместился, чтобы последовать за ней, но Тройи схватил его за руку и оттащил назад. Крану резко повернулся к нему и яростно взревел, словно Тройи только что бросил ему вызов. Тройи дернулся, но удержался и не стал съеживаться.

— Она в ужасе, отпусти её! — сказал он.

Крану рыкнул.

— Я не причиню ей вреда, — возмутился он. — Она одна. Ей нужна помощь.

— Ты хочешь ей помочь только потому, что это поспособствует в достижении твоей цели! Тебе неизвестно наверняка, что она здесь одна. Быть может она бежит обратно к своему племени, — сказал Тройи.

— У них нет племени! Грон говорил, что нашёл свою Королеву где-то очень далеко, — возразил Крану.

— Но ты же не верил ему до тех пор, пока тебе не стало выгодно ему верить!

Крану фыркнул от отвращения и вырвал руку из хватки Тройи, глянув в ту сторону, куда убежала Королева.

— Почему бы мне не обратиться к ней? Она может принять меня, как Грут приняла моего брата. — Он снова повернулся к Тройи, шагнув ближе, чтобы устрашить его своим ростом, движением, которое он использовал так часто, что оно уже давно перестало производить впечатление на Тройи.

— Разве мы здесь не для того, чтобы найти Королеву, которая примет нас с тобой? — продолжил он. — Может она та, которую мы ищем? Мы так далеко ушли, что я уже не знаю, где мы находимся! Сезон сменился с тех пор, как я в последний раз видел свою семью! Я потерял счет дням с тех пор, как мы последний раз наткнулись на другое племя, не говоря уже о том, что ни разу не видели и не говорили с Королевой! Ну и что с того, что у нее есть племя? Я все равно поговорю с ней или с любой другой Королевой, которую найду!

Он повернулся и последовал за Королевой, подхватив на ходу ее вещи.

— Ладно, Крану! — уступил Тройи, поспешив за ним и забрав у него оранжевую штуку, чтобы разделить с ним ношу. — Но ты должен признать, что мы ее напугали. Это была не самая приветливая реакция.

Крану проигнорировал его, что было эквивалентом согласия, которого обычно удостаивался Тройи.

— Мы можем последовать за ней, она приведет нас к своему племени, где мы представимся в спокойной обстановке, — настаивал Тройи.

— А если у неё нет племени? — возразил Крану.

— Если у неё нет племени и она действительно одна… тогда мы представимся ей. И позволим ей выбрать.

— А если она нас не поймет? Если она говорит на том же языке, что и Грут?

Тройи задумался.

— Тогда мы… Мы не должны пугать её или принуждать, а вместо этого…

Крану выжидающе посмотрел на Тройи.

— Что же мы должны делать, Тройи? — резко произнес он. — И когда я разрешил тебе отдавать мне приказы? — он отбросил ветку со своего пути. — Я подойду к Королеве так, как сочту нужным, и ты можешь сделать то же самое, — заявил Крану, закончив фразу таким взглядом, который подсказывал, что Тройи было бы лучше не красть Королеву у него из-под носа, иначе его ждут мучительные последствия.

Тройи был рад, что они пришли хоть к какому-то согласию, по крайней мере в данный момент, — следовать за Королевой, но не пугать ее до тех пор, пока не обнаружится либо племя, либо то, что она здесь одна. Если их там было целое племя, они явятся туда и постараются преподнести своё предложение как можно тактичнее, но если откровенно, мысль об этом не давала Тройи покоя. Граста поверила рассказу Грона, и тогда ему этого было достаточно. Никто не мог оспорить тот факт, что они с Грут были Связаны, так какая разница, где он ее нашел? Она явно хотела остаться с ним.

Но теперь он вполне мог оказаться среди странного народа со странными обычаями, который носил одеяния, которых он никогда раньше не видел, и говорил на языке, которому он не мог подражать. Он и Крану окажутся в меньшинстве. Даже при том, что они будут намного крупнее и сильнее Королев, их можно будет одолеть количеством, если племя захочет причинить им вред. К тому же они еще не видели ни одного самца. Он сомневался, что между ними будут существенные различия, но… если у Королевы уже есть двор, они с Крану наверняка станут нежеланными гостями.

Грут, скорее всего, сбежала из своего племени в поисках самца и в итоге выкрала Грона у Грасты, а когда они не смогли выжить самостоятельно, Грон выдумал свою безумную историю, чтобы ему позволили остаться в племени Грасты. Тройи с трудом верилось, что его друг — лжец, причем такой хороший, что Грон обманет его и что его вообще можно обмануть подобным образом.

Если история Грона правдива, должны ли они сказать ему о том, что у Грут здесь есть племя, с которым она могла бы воссоединиться? Узнай она правду, неужели предпочла бы прожить остаток своей жизни с народом, который не могла понять? Должен ли Тройи скрыть от нее правду?

Он беспокоился напрасно, напомнив себе о том, что был изгнан. Он никогда больше не увидит ни своего друга, ни свои родные земли.

Возможно, Королева, как и говорил Крану, осталась одна. Еще одна странница, прибывшая с тех же далёких земель, что и Грут. Если это так, то что им делать? Если они ей не нужны, должны ли они бросить ее на произвол судьбы или остаться вопреки ее желанию, дабы убедиться, что ей ничто не угрожает?

А что, если она все-таки их Свяжет? Или Свяжет Крану. Тройи напомнил себе, что искал племя. Он хотел вернуться к прежней, комфортной жизни. Он не нуждался в Связи, что бы там ни говорила Граста… хотя, возможно, было бы неплохо. Уже не в первый раз он вспоминал, какие отношения объединяли Грут и Грона, и чувствовал желание того же. Он никогда не мечтал о большем, пока Грон не предложил ему это и тут же забрал.

Он подавил рык. Граста была права. Часть его действительно хотела быть Связанным, он достаточно неплохо себя знал, чтобы осознать это, но он был не похож на Крану. Желание Связи не будет съедать его изнутри, настраивая против его собственного племени. Он сможет игнорировать и контролировать это, быть счастливым в роли обычного члена племени.

С помутненным разумом и грузом на сердце Тройи вернулся к тому занятию, которое в последнее время занимало все его дни: он последовал за Крану по лесу, петляя среди деревьев, в поисках Королевы.

Глава 4

Мойра остановилась только тогда, когда физически уже не могла бежать. Она прислонилась к стволу дерева, надеясь, что он ее скроет, но ее прерывистое дыхание эхом разносились по джунглям. Она понимала, что если существа все еще там, они услышат ее, но ничего не могла с этим поделать. Воздух здесь был таким влажным, что она чувствовала, как в лёгких собиралась вода, и закашлялась. Она была чересчур разгорячённой. Мойра потянула на себя рубашку, пытаясь обмахнуться ей как веером, но это не помогло, сам воздух был раскаленным, а ветер едва ощущался.

Кто они, чёрт возьми?! Она осмелилась выглянуть из-за ствола дерева, но не заметила, чтоб её кто-то преследовал. Монстров нигде не было видно. Она расстегнула рубашку до лифчика и закатала рукава, проклиная москитов. Она бы хотела что-нибудь сделать со своими джинсами, но если она их снимет, ей придётся щеголять в одних трусах. Ее мозг тут же заполонили картинки тончайших летних платьев.

Она перестала обмахиваться и снова оглянулась. Может, ей стоит вернуться за рюкзаком? Она бросила его, посчитав, что будет бежать быстрее без лишнего веса, что, несомненно, было верным решением, ведь бег в то время был важнее. Однако теперь она вынуждена была признать, что скоро ей понадобится вода и еда. Может стоит рискнуть? Она представила себе целый охотничий отряд мохнатых голых великанов, тыкающих в нее заостренными палками. Не самая разумная идея. Рюкзак теперь почти наверняка принадлежал им.

Ее спина заскользила по стволу дерева, пока она не села у его основания, положив руки на колени и уткнувшись в них лбом. Она понятия не имела, что делать. Она понятия не имела, что видела. Неужели она сошла с ума? Может ее уже хватил тепловой удар, и у нее начались галлюцинации? Было бы неплохо, хотя, с другой стороны, это означало бы, что она, скорее всего, умрет здесь, не имея ни малейшего представления, где находится и как сюда попала.

Она позволила себе жалобный всхлип. Что лучше — остаться в полном одиночестве и умереть, или чтобы лес был населен кузенами волосатого Чубакки? На ум пришли затерянные племена Амазонии, но эти двое явно к ним не относились. Она не собиралась искать «Недостающее звено» (прим. мультфильм, 2019 г.).

Что ж. Она не могла сидеть здесь весь день. Ей нужно было найти воду. Она подозревала, что блуждание по округе, увеличит ее шансы наткнуться на немалое количество существ, при условии, что они не будут ее искать, в противном случае сидеть неподвижно было бы глупо, но она должна была что-то предпринять. У нее не было ни еды, ни воды, в которых она нуждалась.

Окружавший её лес был испещрен разноцветными пятнами от плодов, которые висели на деревьях, но ни один из них не был ей знаком. Она не собиралась прикасаться к ним, пока в её распоряжении была еда, подвергнутая технической обработке, но теперь она не могла позволить себе привередничать.

Большинство плодов находились вне досягаемости, но некоторые висели достаточно низко для нее, она тщательно осмотрела их, после чего выбрала один и стала энергично раскатывать его между ладоней в надежде, что если у нее проявится аллергия или если он окажется ядовит, то у нее не будет смертельной реакции, и она сможет его съесть. Затем она бросила его в свою рубашку, которая была довольно мешковатой, способной вместить в себя поразительное количество плодов даже при том, что была заправлена в джинсы. При ходьбе ее добыча мигрировала к пояснице, но это не имело значения. Наверно, она выглядела нелепо, но ведь никто ее не видел.

Ей попадалось много больших, размером с баскетбольный мяч, лысых, белых, похожих на кокос, орехов, но она их не брала, поскольку они были слишком большими и тяжелыми, их неудобно было нести, к тому же у нее не было возможности их вскрыть, кроме как бить друг о друга, если она придет в отчаяние.

Пока шла, она прислушивалась, принюхивалась и осматривала окрестности в поисках чего-нибудь, что могло привести её к воде, но ничего не заметила. Через час или два она начала есть фрукты, один за другим, делая значительные перерывы между их поглощением. На тот случай, если ей станет плохо, она, по крайней мере, будет знать, от какого именно.

Продолжая идти, она не могла не напрягать извилины. Это было единственное, чем она могла занять свое время, но за всю свою жизнь она не могла припомнить ничего такого, что привело бы ее в эти джунгли. Это, как минимум, ее беспокоило, особенно когда она размышляла над тем, что видела. Она находилась в месте, где обитали существа неизвестные человечеству. Может она провалилась сквозь карстовую воронку или портал в центре Земли, угодив в своего рода подземную экосистему? Может она найдет здесь динозавров? Может жар исходил не от солнца, а от ее близости к магме?

Несколько раз ей хотелось хоть как-то отвлечься от своих мыслей, но ее окружали похожие друг на друга деревья. Местность была труднопроходимой, но в общем и целом ровной. Пробираясь по густой растительности на земле, она была рада, что надела свои прочные рабочие ботинки.

В конце концов, несколько часов спустя, когда ее ноги были истерты в кровь, боль была единственным, что она чувствовала, а колени и спина ныли и гудели, начали сгущаться сумерки. Закат пронзил кроны деревьев ослепительными золотистыми лучами, которые приобретали красноватый оттенок по мере того, как заходило солнце. Скоро станет слишком темно. Ей придется остановиться и провести ночь на земле, и она задумалась, стоит ли вообще пытаться заснуть. Она подозревала, что, как только скроются последние лучи солнца, ее воображение наводнят видения того, как за ней придут разнообразные выследившие её твари.

Она встретила ночную тьму, прислонившись спиной к грязному дереву, вздрагивая при каждом шорохе. Жара начала спадать, и хотя еще было очень влажно, она была более-менее терпимой. Возможно, чуть позже Мойра даже замерзнет, потому что то, что на ней было надето сейчас пропиталось потом, а та одежда, которую она сняла, была утеряна. Во рту и горле у нее пересохло. Фрукты оказались весьма кстати. Она не испытывала чувства голода, да и от обезвоживания, вероятно, не умрет из-за содержавшегося в них сока, поскольку не смогла бы ничего отыскать ночью, и снова бы провела несколько долгих часов без еды.

Мойра села. Ее ноги поведали ей о том, что будет трудно подняться снова. Она поздравила себя с тем, что пережила свой первый день, пытаясь найти нечто хорошее в этом дерьмовом сэндвиче, которым её сейчас подчивала жизнь. Она осторожно расшнуровала и подцепила пальцами свои ботинки, стиснув зубы и поморщившись, пока не сняла их, ощущая болезненную пульсацию. Она виновато потерла ноги, после чего вытянула их, со вздохом оперлась всем своим весом на дерево и закрыла глаза.

Место, где она обосновалась в тот момент, определенно было почти таким же удобным, как ее кровать дома, но здесь могло быть слишком опасно. Мойра подумывала, не забраться ли ей на дерево. У некоторых из них были достаточно низкие ветви, чтобы она могла дотянуться до них, а некоторые даже выглядели так, будто могли выдержать ее вес. Если она собиралась спать, то рисковала упасть, но если она собиралась бодрствовать, то, вероятно, чувствовала бы себя в большей безопасности на земле. Если кто-нибудь из тех тварей пройдет мимо, возможно, они не заметят ее, если она окажется вне поля их зрения. Она огляделась вокруг в лиловом свете, пытаясь отыскать поблизости дородное дерево, надеясь, что ей не придется идти пешком, чтобы его найти. Она снова закрыла глаза, подавленная тем, что ее путешествие на сегодня еще не закончилось.

Должно быть, она уснула, потому что в следующий миг ее голова резко дернулась, и она не смогла определить сколько времени прошло. Уже совсем стемнело, она видела только смутные очертания, поскольку все было окрашено в оттенки черного и серого. Ей было немного прохладно, каждый мускул ее тела был напряжен, а спина онемела в том месте, где она прижималась к коре дерева, но она усомнилась, что ее разбудило именно это.

Она чуть не закричала, когда заметила расплывчатую фигуру, лежащую на земле рядом с ней, там, где ее раньше не было. Она бросилась в сторону, чтобы увернуться от нападения, которое так и не последовало, и как только ее рефлексы исчерпали яркие идеи и позволили мозгу заняться анализированием ситуации, она поняла, что это не крадущаяся дикая кошка, волк или что-то в этом роде. Это был ее рюкзак и жилетка, вещи, которые она оставила, спасаясь от приматов.

Она огляделась, но, само собой, ничего не разглядела в темноте. Она подтянула рюкзак поближе и открыла его. Там была ее термостойкая майка с длинными рукавами, емкости с водой и батончики-мюсли. Она снова огляделась по сторонам. Ничего не тронуто, но она сомневалась, что это был волшебный рюкзак, который будет появляться рядом с ней каждый раз, когда она проснется. Кто-то положил его сюда, но не разбудил ее, по крайней мере нарочно. Кто-то нашел ее после стольких миль бесцельных блужданий по джунглям, и отдал ей воду и еду. Кто-то следовал за ней и нес ее вещи, чтобы у нее было больше шансов выжить.

Образ, который всплыл в ее воображении, был дружелюбной, возможно застенчивой, латиноамериканской помесью Рэмбо и Тарзана. Ей хотелось верить, что это сделал ради нее человек. Ей хотелось верить, что поблизости были люди, но холодок проходящий по ее спине и покалывание в затылке говорили о том, что ей не могло так повезти. Она оставила все свои пожитки приматам. Шансы, что их вернули ей они, были крайне высоки. При мысли о том, что они выслеживали ее целый день, у нее мурашки побежали по коже, но она была этому рада, надеясь, что теперь они от неё от станут. Может у них существовал какой-то кодекс этики, запрещавший преследования, и теперь, раз они вернули ее собственность, они займутся своими делами, уйдя тем же путём, каким она сюда пришла, отмотав 30 миль.

Она выпила немного воды и съела свой первый батончик, который был твердым и жевательным, а на вкус напоминал сушеный изюм. Она решила сегодня ночью больше не спать, устраиваясь поудобнее и ожидая рассвета. Особенно, когда разум подсказывал ей, что было слишком темно для продолжения путешествия, да и приматы почти наверняка по-прежнему находились где-то поблизости.

Глава 5

Крану был недоволен. Тройи сдерживал его, хотя непонятно почему. Почти целый день он следовал за Королевой, но так и не показался ей на глаза. Каждый раз, когда в нем закипало отчаяние и он порывался явить себя ей, Тройи удерживал его, напоминая ему о ее первой реакции на них и о плане подождать и посмотреть, не приведет ли она их к своему племени. Тройи все время твердил, что они не могут быть уверены в том, что она не доберется до племени к ночи, пока она не уселась и не заснула. Это удручало, потому что теперь Крану придется ждать еще дольше, по крайней мере до утра.

Они отнесли ей вещи в знак доброй воли, когда она заснула, Тройи предложил оставить их рядом с ней, чтобы она нашла их утром. В таком случае она бы узнала, что они не хотят ей зла, рискуя спугнуть ее и позволить снова сбежать. Это было спонтанным решением Тройи, потому что, если бы он не нашел какой-то выход из данной ситуации, Крану, вероятно, выместил бы свое разочарование на уступающем ему в размерах самце. Поэтому они подкрались к Королеве с ее странными синими одеяниями и рыжей гривой, осторожно положили ее вещи и снова ушли, чтобы построить временную площадку для сна.

Крану было трудно уйти. Находясь так близко к Королеве, он не понимал, почему не может просто разбудить ее, вытерпеть любую ее реакцию, а затем спокойно изложить своё дело, как намеревался. Они могли бы поработать над Связью этой ночью, если бы он воплотил задуманное. Вот только Тройи говорил о планах, о сроках и о том, что нужно все сделать «правильно». С точки зрения Крану, чтобы что-то сделать правильно, нужно было хоть что-то сделать. Он знал, чего хочет, поэтому не понимал, как бездействие может быть лучше действия. Зачем ждать?

Одно воспоминание о том, как она закричала при виде его, вкупе с осознанием того, что он даже не в силах сам создать собственное племя, вынудило его отступить. Тройи пользовался популярностью у других. Может Крану и не понимал его решений, но они, похоже, устраивали остальных членов его племени, чего Крану редко удавалось достичь. Так что на данный момент он был готов попробовать сделать все так, как сказал Тройи.

Он заснет и будет молить Богиню о том, чтобы это была его последняя ночь как Необузданного самца. Обычно он не обращался к высшим силам, но в тишине ночи почувствовал, как слабеет его уверенность. Он не знал сколько еще отказов сможет вынести, сколько еще сезонов сможет скитаться. Он надеялся, что по крайней мере Богиня, — если больше некому, — проявит к нему милосердие и немного доброты. Королева, которую они нашли, отличалась от других; может именно это ему и было нужно. Ее сестра, по всей видимости, похитила его брата, и ему не запретили с ней остаться.

Им с Тройи потребовалось не так много времени, чтобы соорудить небольшую площадку, даже в темноте. То, что они делали каждую ночь с тех пор, как были изгнаны, часто работая в тишине, признавая неизбежное зло. У Крану не было причин делить площадку с Тройи, когда они жили в племени. Крану воспитывали как сына Альфы-Королевы, пока он не перешёл двухлетний рубеж подросткового возраста. Он всегда спал с матерью и своими отцами на их площадке, вместе с младшими братьями и сестрой.

По крайней мере, до тех пор, пока его сестра Фрикса не ушла, чтобы основать собственное племя. Он достаточно повзрослел и стал искать свое место в племени, Грон исчез, а Мруин начал отдаляться. У Крану было время подумать о своей сестре и младшем брате. Он надеялся, что Фрикса счастлива и здорова, и ей в отличие от него удалось найти свое племя. Ему была интересна судьба Мруина, как он будет выглядеть и вести себя повзрослев. Мруин был слишком молод, чтобы беспокоиться о возрасте, но это не означало, что Крану не испытывал к нему привязанности.

Грон, напротив, полностью повзрослел и ко всему прочему был Связан. Думать об этом было невыносимо, по крайней мере до тех пор, пока Крану тоже не будет Связан и не сможет думать о нем как о равном, не испытывая горечи от того, что его обошли.

Нет, им с Тройи никогда не приходилось чем-то делиться. Тройи был другом Грона, поэтому они хорошо знали друг друга, имея ограниченный выбор товарищей по детским играм. Повзрослев, Тройи стал приветливее и часто относился к Крану добрее, чем он относился к другим, но Крану не нуждался в друзьях и не отбирал их у своего брата. Будучи здоровыми, сильными, взрослыми самцами, они вместе патрулировали окраины деревни племени Грасты, и ничего больше.

Но делить площадку ночью, с учётом, что их всего двое, куда разумнее. Двум самцам было быстрее и проще построить одну площадку, чем строить по одной площадке для каждого изо дня в день, что было бы утомительно-трудоемким процессом. Его народ лучше всего справлялся в больших социальных группах, и хотя Крану неплохо спалось на площадке одному, зная, что Тройи находится на другой площадке по соседству, Тройи не обладал такой силой духа. Он сомневался, что другой самец способен сойти с ума, лишившись племени, но это было единственным, что он мог сделать, дабы облегчить для него изгнание.

Как только площадка была сооружена, они с Тройи прислонились спинами к стволу дерева. Они привыкли спать сидя, так что им не нужно было строить большую площадку. Сейчас они сидели бок о бок по той же самой причине. Крану расслабился, приготовившись ко сну, и закрыл глаза, откинув голову на ствол дерева. Его шкура коснулась руки Тройи, и он переместился так, чтобы их руки вплотную прижались друг к другу, хотя малейшее прикосновение будет раздражать, а он терпеть не мог, когда что-то щекотало его шкуру.

— Завтра я представлюсь. Хватит прятаться и крутиться поблизости, — пробормотал Крану в темноту.

— Хорошо, — ответил Тройи полусонным голосом. — Не думаю, что у нее есть племя.

— У нее есть мы, — закончил Крану, и Тройи понял, что лучше не начинать свой обычный заумный спор. Он лишь тихо рыкнул, и они замолчали.

Прежде чем заснуть, Крану мысленно повторил слова, которые произносил практически с тех пор, как его изгнали, когда он впервые был отвергнут Королевой и находился вдали от своей семьи достаточно долго, чтобы заскучать по ним.

«Это мое племя, — подумал он, чувствуя, как рука Тройи прижимается к его руке, но стараясь не шевельнуться и не выдать себя. — Это моя семья. Я не одинок».

Глава 6

Наконец забрезжил рассвет. Мойра знала, что он на подходе, поскольку ему предшествовал щебет птиц, которые добрых полчаса назад наполнили джунгли своими песнопениями. Она с трудом натянула ботинки и снова сняла с себя жилетку, запихнув ее в рюкзак с предположением, что сегодня будет еще один знойный денек. Вид того, как розовые лучи солнца становятся золотыми, а затем белыми, когда солнце поднялось выше, был красивым и завораживающим. Она никогда раньше не наблюдала за восходом солнца у себя дома.

Она, наверное, высоко бы его оценила, если бы не тоска по дому и спокойно проведенной ночи в своей постели, если бы ее задница не была влажной от утренней росы, а от нее не несло как от свалки. Она не спала уже несколько часов и чувствовала себя хреново. Глаза щипало, а тело болело и одеревенело от долгого сидения всю ночь напролет, после целого дня бесцельных хождений. Она чувствовала, что некоторые части тела за ночь избирательно онемели, понятия не имея, хорошо это или плохо. К тому же она чувствовала себя грязной и чумазой, жалея, что у нее нет зубной щетки, шампуня и чистого белья.

Как только рассвело настолько, что можно было разглядеть землю под ногами, Мойра поднялась и закинула рюкзак на плечи. Ее тело протестовало, но она все равно отправилась в путь. Она хотела выйти пораньше, пройти несколько километров, пока было еще относительно прохладно, зная, что ее тело разомнется, как только она воспользуется им. Плюс ко всему она хотела сохранить дистанцию между собой и тем, кто принес ей рюкзак. Ее целью на этот день было найти воду, запас которой был не вечен, даже с учётом фруктов, которые могли ее заменить, да и вообще, было приятно иметь цель.

Несмотря на то, что она отправилась в путь с чувством какой-никакой надежды, ей потребовалось не так много времени, чтобы впасть в уныние. Она, ей-богу, не могла отличить деревья вокруг себя от тех, что остались позади. Она понятия не имела, куда направлялась и как найти то, что искала. Дневная температура поднялась невероятно быстро, по её спине начал стекать пот, а после ночи, которую она провела, сил совсем не осталось.

Кто же закинул ее сюда? Зачем? Неужели это было вызвано местью? Неужели она кого-то разозлила?

Она умирала от желания выпить кофе, желательно с доброй порцией бренди, и выкурить сигарету, а лучше пять. Ей было интересно, какие барные сплетни она пропустила, какие предположения строят местные жители относительно того, что она не пришла открыть бар. Ее брат так или иначе открыл бы его, но она задавалась вопросом, сообщил ли кто-нибудь о ее исчезновении?

Она надеялась на это. Гораздо легче было волноваться о том, как выжить, пока ее будут искать, чем о том, как выживать в этих богом забытых джунглях всю оставшуюся жизнь. У нее ведь должен быть шанс выбраться отсюда, верно? Эти скитания по неизвестной местности не могли продолжаться вечно, если только она не угодила в ад и просто еще не знала об этом.

Она ни с кем не говорила почти целый день. Наверно, скоро она начнет говорить сама с собой. Это странно, она была не особо общительной, но сейчас ей действительно хотелось компании. Она жила одна в захудалой богемной квартирке, полной платьев-кафтанов, пуфиков, принимающих форму человеческого тела, и разноцветных ламп, и у нее не было ни телевизора, ни дивана, только любимая стереосистема и огромный продавленный футон рядом с перевернутым ящиком из-под пива вместо стола. Обычно она ни с кем не разговаривала, пока не отправлялась на работу, открывая убогий, запущенный, плохо освещенный бар своего брата и занимаясь его финансами, пока не появлялся, еле ковыляя, первый из постоянных завсегдатаев, чтобы выпить и пожаловаться ей на свою жизнь. Боже, как же ей сейчас этого не хватало! Она даже скучала по холоду.

Этого было достаточно, чтобы побросать вещи и сделать перерыв на ранний обед. Она скинула рюкзак на землю и сорвала фрукты с ближайших деревьев, чтобы сохранить несколько батончиков мюсли на потом. Затем она плюхнулась на землю у подножия дерева, подтянула рюкзак поближе и начала есть.

Она вскрикнула и чуть не поперхнулась, когда из-за дерева на нее уставилось нечеловеческое лицо, рефлекторно начав отползать прочь и неуклюже вскочив на ноги, Мойра сорвалась с места и побежала в лес. Она слишком поздно осознала, что снова оставила рюкзак. На этот раз прекрасно понимая, что ей необходима вода. Она остановилась и оглянулась. Никто за ней не гнался, хотя она убежала недалеко. Мойра отступила на несколько шагов и выглянула из-за деревьев. Она могла видеть их, приматов, и слышать.

Мойре показалось, что это те же самые аборигены, которых она видела накануне. Один повыше, другой пониже, и они стояли над ее рюкзаком, рыча и огрызаясь друг на друга. Тот, что покрупнее, выглядел взбешенным, но вроде ничего не предвещало драки, поэтому несмотря на рычания и фырчания Мойра поняла, что они, скорее всего, разговаривают друг с другом. Или общаются. Вероятно, это был не иностранный язык, а тот же уровень общения, что и у большинства животных, например лай или щебетание. Она почти ничего не слышала и все же не могла уловить ничего похожего на слова, лишь непрерывный поток рокота и ворчания.

Она подкралась ближе, но никак не могла схватить рюкзак так, чтобы они ее не заметили. Ее приободрил тот факт, что, хотя они явно следовали за ней, они не стали преследовать ее, когда она побежала. Наверно, они не хотели ее есть, а если и хотели, то не очень-то стремились к этому. В её голове мелькнула безумная мысль, что если она бросится на них, крича и размахивая руками над головой, они испугаются и убегут. В конце концов, может они никогда раньше не видели человека, и она сможет убедить их, что опасна.

Этот план провалился, когда под ее ботинком хрустнула ветка и приматы поняли, что она вернулась. Они резко повернулись, обратив на нее свои взгляды, и она застыла на месте. Она смотрела на существ, а они на нее. Ее взгляд метался между ними, пытаясь определить, откуда исходит опасность. Они смотрели на нее большими, круглыми, темными глазами, скрытыми под нависшими бровями.

Поначалу она заметила только то, что они отличаются от людей. Они были обнажены и хорошо сложены, с впечатляющей мускулатурой, как модели с календаря или что-то в этом роде. Только помимо темных волос средней длины на голове они еще были покрыты шерстью. Не просто растительностью на груди, а самым настоящим мехом, темные пятна которого покрывали их тела симметрично, но явно беспорядочно. И, о боже, позади них, время от времени подергиваясь, свисали длинные, мохнатые, коричневые хвосты. Их лица напомнили Мойре лысых горилл с плоскими широкими носами, выпуклыми глазницами и полными губами, из-под которых виднелись выступающие вперед крупные, округлые зубы.

Пока они продолжали «играть в гляделки», Мойра начала понимать, чем они отличаются друг от друга. Тот, что был на шаг ближе к ней, был крупнее. Мойра прикинула, что его рост примерно шесть футов девять дюймов (прим. 208 см), и смотрел он на нее хмуро. Переднюю часть его тела покрывал мех, волосяным покровом напоминая прямоугольник. Также мех покрывал внешнюю сторону ног от бедер до лодыжек.

Второй, стоявший позади первого, был ниже ростом, быть может, шести футов семи дюймов или около того (прим. 201 см), тем самым превосходя ее по меньшей мере на полтора фута. Второй выглядел не таким раздраженным, как первый, хотя Мойра сомневалась, что обладала способностью читать эмоции по выражению их лиц. Он выглядел испуганным или… обеспокоенным? Он то и дело поглядывал на своего спутника, словно ожидая от него каких-то указаний, хотя взгляд крепыша был прикован к ней, словно другого существа здесь и не было.

Черты лица того, что поменьше, были менее суровыми, чуть более человеческими. Нос у него был такой же плоский и широкий, но рот не так сильно выступал вперед, скулы были не такими острыми, а лоб не столь выраженным. Конечно, все это было относительно, поскольку никто не принял бы его за человека, но по сравнению с сердитым чуваком Мойра рядом с ним чувствовала себя лучше. Он не походил на того, кто не моргнув глазом скинет её с обрыва. Шерсть покрывала не только его передние лапы, но и грудь, причём на груди волосяной покров напоминал овал.

Сердце Мойры колотилось с бешеной скоростью, в крови бурлил адреналин. Еще не поздно было убежать. Она могла вернуться за рюкзаком позже, или, быть может, он волшебным образом материализуется рядом с ней, когда она снова заснет. Или два мохнатых туземца, стоящих перед ней, выследят ее и, пока она будет спать, вернут рюкзак.

Она не хотела давать им повода провернуть это.

Мойра подняла руки вверх и выставила одну ногу вперёд. Они никак не отреагировали. Они явно видели, что она что-то делает, но не рычали, не убегали и не нападали на нее. Они просто обменялись взглядами между собой. Возможно, они ее боялись. Она сделала еще один шаг, медленно сокращая расстояние, пока они не оказались всего в пяти-шести футах друг от друга. Она указала на рюкзак, надеясь, что они поймут, что это все, что ей нужно, после чего она отправится в путь.

Следующий шаг, который она сделала, казалось, оживил здоровяка, он расправил плечи и шагнул к ней. Она ахнула и поспешно отпрянула назад, остановившись только тогда, когда остановился он. Крепыш нахмурился еще сильнее. Тот, что пониже ростом, издал еще больше рычащих звуков, тихо, словно она не должна была их услышать. Мойра не знала, о чем он беспокоился, ведь она его не понимала.

Здоровяк развернулся и потопал обратно к ее рюкзаку, поднял его и протянул ей, явно призывая ее подойти и забрать его. Тот, что пониже ростом, что-то сказал, но как показалось Мойре, ему велели заткнуться.

Стало страшновато. Это была не самая радужная ситуация. Мойра вытерла ладони о джинсы. Неужели этот рюкзак действительно того стоил? Если она съест больше фруктов, разве ей не хватит воды? Гигантский монстр использовал рюкзак как приманку, а приманка означала ловушку, так неужели она настолько глупа, чтобы угодить в нее? Она не хотела оказаться на расстоянии вытянутой руки от этих тварей, особенно, когда они явно этого хотели.

Но, возможно, они были дружелюбны. Дружелюбные устрашающие туземцы. Возможно, они отведут ее туда, где есть хижины, костровые ямы и нет одежды, но все же. Что-то более удобное, чем спать на дереве, отдавшись на милость стихии. Возможно, они знали, что она человек, и отведут ее к дороге, чтобы она могла найти путь в город. Возможно, они были лесными духами, или ее подсознанием, или чем-то еще. Возможно, она заснула на россыпи волшебных грибов.

Такой ход мыслей привёл к чувству, что она потеряла рассудок, но вместо того, чтобы продолжить то, что она делала — лажать по-королевски у черта на куличках, она решила рискнуть. Она знала, что не сможет отбиться от них, и возможно они захотят её съесть или принести в жертву своим богам, но они уже дважды позволяли ей убежать. Это обнадеживало. По крайней мере, она была уверена, что они не собирались ее насиловать, поскольку понимали, что она принадлежит другому виду. Пока они довольно пристально разглядывали ее, она заметила, что нижняя часть их тел в ней не заинтересована. Они бы все равно не знали, как залезть в ее джинсы, раз не могли надеть на себя элементарную набедренную повязку.

Поэтому, подавив чувство, что она еще об этом пожалеет, Мойра медленно подошла к здоровяку и своему рюкзаку. Оказавшись достаточно близко, она протянула руку, надеясь выхватить рюкзак. Никто не сдвинулся с места. Надо отдать ему должное, примат был спокоен и неподвижен, как статуя, наблюдая за ней бесстрастными полузакрытыми глазами, позволив ей приблизиться.

Она ухватилась за рюкзак своей крошечной по сравнению с его рукой, и потянула, но он не отпустил лямки. Она с тревогой посмотрела ему в лицо. Он что-то тихо пробормотал, но ее пульс снова участился, когда он шагнул ближе, используя рюкзак в качестве привязи. Она потянула еще раз, глянув на другого в поисках хоть какого-то намека способного внести ясность в происходящее, но тот уже исчез. Она была наедине с этим зверем, который рычал и пялился на нее, а ведь ее глаза были даже не на одном уровне с его грудью.

Она была так близко, что чувствовала его запах, и ей пришлось признать, что он, вероятно, тоже принюхивался к ней. После прошедшего дня она была далеко не в самой лучшей форме. От него исходил совсем не тот запах, который она ожидала уловить от потного мужчины. Едкая вонь отсутствовала, ее заменял запах звериного меха. По крайней мере, он не вызывал у нее тошноту. Это был ощутимый, и в то же время теплый, естественный запах, как у постельного белья, на котором успели провести несколько ночей.

— Отдай мне рюкзак, — выдавила она, глядя ему в лицо. Ее голос был слабым и дрожащим, но, возможно, он этого не заметит. Теперь настала его очередь умолкнуть, видимо, только сейчас осознав, что она не говорит на его языке, а все, что он говорил до сих пор, было ею непонято. Она потянула за лямку, и на этот раз его хватка ослабла. Под весом рюкзака её рука опустилась, после чего она прижала ношу к своей груди, используя как щит, и сделала несколько больших шагов назад. Но она не торопилась убегать. Они с верзилой настороженно смотрели друг на друга, пока его хвост мотался из стороны в сторону.

Внезапно появился тот, что пониже. Она не знала, как им удавалось незаметно к ней подкрадываться. Она предположила, что причина крылась в том, что джунгли были их домом, поэтому они не издавали такого шума, как она. Он принес один из больших белых похожих на кокос орехов, протянув его в знак подношения. Его лицо было по-прежнему менее враждебным, но она не понимала, чего он от неё хотел.

По-видимому, почувствовав ее нерешительность, он перевернул орех и из отверстия в верхней части на его ладонь просочилась вода, продемонстрировав это, он снова предложил ей орех. Ну ладно. Она перехватила рюкзак другой рукой и взяла кокос, но пить из него не стала. Кто знает, что было внутри? Это мог быть природный наркотик, а может, они просто использовали скорлупу ореха как контейнер, и в ней было Бог знает что.

Выходит, они просто будут стоять, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока она будет прижимать рюкзак к груди и держать в руках кокос, а два примата будут ждать от неё дальнейших действий.

Глава 7

— Мы должны отвести ее к Грут, — сказал Тройи, нарушив молчание. Маленькая Королева ничего не предприняла. Он показал ей, что в водяном плоде есть жидкость, но она не стала пить, а просто неловко держала его в руках, прижимая сумку к груди. Наверно она не испытывала жажды, но, скорее всего, по-прежнему была напугана, не доверяла им и сбежала бы при первой возможности. Тройи надеялся, что она хотя бы поняла его жест.

Тройи был озадачен ее внешним видом. Он считал Грут поразительной, хотя ее грива была того же оттенка, что у них, и прямая, да и цвет ее глаз был редким в его народе, но не уникальным. Но эта Королева… и ее рыжая грива! Как цветок! И такой… большой, будто умоляющий его прикоснуться к нему. А ее кристально-голубые глаза, как чистый пруд без дна. Тройи вдруг обнаружил, что не в состоянии отойти от нее после того, как отдал ей водяной плод. Кожа у нее была бледнее, чем у Грут, а на крошечном остро-выступающем носу и мягких круглых щечках виднелись точки. Ему хотелось дотронуться до них, прикоснуться к её щекам и посмотреть, сотрутся ли эти точки под его пальцами или языком.

Тройи был прикован к месту. Он понимал, что Крану заметит, приревнует и оттолкнет его, но ему было все равно. На этот раз желания и действия Крану его не заботили.

— Отвести её к Грут? Зачем? — прорычал Крану.

— За тем, что она сможет объяснить… — хотя Тройи не был уверен, что именно следует объяснить.

— Ты забыл, что нас изгнали? — резко напомнил ему Крану.

— Я не собираюсь вести её к племени Грасты. — Теперь Королева обратила своё внимание на Тройи, заглянув ему в лицо.

— Ты думаешь, что моя мать просто примет меня обратно в свое племя? Где сейчас Грон и его Королева?

Тройи поджал хвост.

— Тебе не обязательно идти, — сказал он беспечным, спокойным тоном, его мысли занимали другие вещи, которые в тот момент были весьма корректны.

Как он и ожидал это привело к всплеску ревности. Рука Крану опустилась ему на плечо и дернула назад, эффективно разрушив его визуальный контакт с Королевой. После чего он оказался лицом к лицу с Крану.

— Ты хочешь забрать её себе? — прорычал он.

Тройи не сомневался, что Крану был в ярости, его шкура практически топорщилась. Тройи потребовалось время, чтобы набраться терпения.

— Я этого не говорил, — объяснил он. — Я просто предоставил тебе возможность выбора. Я знаю, что бесполезно предлагать тебе сделать то, чего ты не хочешь, — ехидно добавил он, сбрасывая руку Крану со своего плеча. — Мы можем пойти вместе. Ей нужно идти.

— Не понимаю зачем, — возразил Крану, оглянувшись на Королеву, которая отступила на несколько шагов, пока они отвлеклись, тем самым подтвердив предположение Тройи, что она убежит, стоит только оставить ее одну, и тогда она окажется в лесу одна, без племени. Они могли отвести ее к кому-нибудь из своих, кто бы мог ей помочь. К тому, с кем она могла бы поговорить. И наверняка Грут тоже хотела бы пообщаться с кем-нибудь из своего народа. Возможно, произошел какой-то катаклизм, который разделил их племя, и ни один из них не знал, что жив другой.

Может им это придётся не по душе, и они начнут драться, как Королевы его вида, но если это произойдет, то он и Крану уйдут с новой Королевой, и на этом все закончится. Как бы… Как бы то ни было, им с Крану придется Связать себя Узами с Королевой, обычаи которой они не знали и не могли понять. Грут была странной, но они с Гроном были неразлучной парой. Возможно, Грут сможет объяснить ей некоторые вещи, а Грон сможет объяснить что-то им. Разумеется, так было лучше для Королевы, но он также хотел услышать, что скажет им Грон.

— Она и Грут могут быть из одного племени. Если они потеряли друг друга, то помочь им встретиться — правильное решение, — объяснил Тройи. — Она здесь совсем одна. Ей нужен ее народ.

— Она может выбрать нас, если захочет создать племя, — ответил Крану.

— Она нас боится и не понимает, — возразил Тройи.

— Грут не понимает Грона, — парировал Крану, — но все же Связана с ним.

Тройи видел, как в глазах Крану проносится череда всевозможных решений. Ему нужно было убедить Крану прежде, чем упрямый самец посчитает, что лучше оставить Королеву с ними, иначе он никогда не сдвинется с места. Он развернул Крану лицом к себе, заставив его отвести взгляд от Королевы.

— Крану, я настаиваю, что она должна пойти к Грут, потому что Грут сможет поговорить с ней. А так, она нас боится. Мы ей не нравимся, она не Свяжет нас Узами, если мы ей не понравимся. Возможно, если она увидит Грут с Гроном, то поймет, что это нормально — устанавливать Связь с нашим видом как со своим собственным. Понимаешь? Это к лучшему. Она будет счастливее, находясь поблизости с кем-то из своего вида. А если она будет счастлива, то с большей вероятностью возьмет самцов, не так ли?

Крану ударил Тройи по рукам, вырвавшись из его хватки.

— Не надо говорить со мной, как с ребенком, Тройи, — прорычал он. — А что, если они с Грут бросят друг другу вызов?

— Сомневаюсь, что Грут ее убьет. Но, если они сцепятся, мы просто заберем ее и снова уйдем, — ответил ему Тройи.

— А что, если Грут Связала Грона только потому, что потерялась, как думаешь, что произойдёт, если эта Королева скажет ей, что их племя неподалеку? — спросил Крану.

У Тройи кровь застыла в жилах.

— Не притворяйся, что тебя волнует судьба Грона, его племени и его счастья. Ты изобретательный лжец, но я довольно хорошо тебя знаю. Если Грут отправится на поиски своего народа, она возьмет с собой Грона, и он уйдет с ней. Рассуждать иначе — значит быть дураком.

Крану фыркнул, чтобы выказать свою обиду, и отвернулся.

— А что, если она решит остаться с Грут, а нас прогонит?

— Тогда наше положение будет не лучше, чем было вчера, — ответил Тройи. Это было чистой воды правда. Их поиски придется продолжить, но им обоим будет нелегко. Королевы их вида, с которыми они сталкивались до этого, отвергали их, а это не могло не изматывать. Судя по выражению лица Крану, он хотел, чтобы именно эта Королева его Связала, и Тройи был вынужден признать, что если ему суждено быть Связанным, то он находил ее… интересной. — А что ты предлагаешь? — настаивал он. — Как ты собираешься снискать ее расположение, когда она смотрит на тебя со страхом?

— Я покажу ей, что достоин Связи, — заявил Крану, расправив плечи и вздернув подбородок, словно столкнувшись с угрозой расправы.

Мысль о том, что он подразумевал под этим, обеспокоила Тройи. Он не верил, что Крану способен причинить Королеве вред, но самец не отличался тактом или кротостью.

— Тогда придем к компромиссу. Нам потребуется несколько дней, чтобы добраться отсюда до твоей семьи. Гораздо разумнее использовать это время для определенной цели. Если она Свяжет тебя за это время, мы не пойдем дальше. Если она по-прежнему будет нас бояться, то мы отведем ее к Грут.

Крану, похоже, задумался.

— Хорошо, — согласился он. — А как нам заставить ее следовать за нами и не исчезнуть в ночи?

Тройи понятия не имел.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он.

Глава 8

Мойру не очень-то успокаивало периодически раздающееся рычание и ворчание. Между ними явно шёл разговор и радости ни одному, ни второму не приносил, ей оставалось только догадываться, о чем они говорили. Тот, что пониже ростом, стоял ближе, а после того как отдал ей кокос пялился на неё так, что было просто неловко, а тому, что повыше ростом пришлось отвернуться от нее, чтобы уделить своему спутнику хоть какое-то внимание, но он при любой возможности оглядывался на нее. Она понимала, что внешне отличается от них, но не было нужды акцентировать на этом внимание. В конце концов, это она должна была пялиться! По крайней мере, она была одета!

У неё устали руки, и она присела, чтобы положить кокос на землю. Они, конечно, заметили это, насторожились и стали наблюдать за ней так, словно это было самое интересное, что они когда-либо видели. Она не сводила с них глаз на тот случай, если они обидятся и атакуют ее. Она положила кокос на землю, затем надела рюкзак, подняла кокос и встала.

Судя по всему, удовлетворенные представлением, приматы вернулись к разговору друг с другом. Мойра задумчиво посмотрела на кокос. Внутри плескалась жидкость. Отверстие в верхней части было идеально круглым, но довольно маленьким, размером в окружность ее пальца. Она удивилась, как ему удалось его проделать, ведь скорлупа была толщиной по меньшей мере в полтора дюйма, и подумала, а не попробовать ли ей то, что внутри.

Если бы приматы собирались убить ее из ненависти или гнева, они, вероятно, уже сделали бы это. Они по-прежнему могли принести ее в жертву, поджарить на костре или еще что-нибудь. Наверное, они сейчас спорили, стоит ли делить ее с друзьями или оставить себе. Но она пробыла здесь уже целый день, и других вариантов явно не предвиделось. Одиночество — это полный отстой, но уж лучше оно, чем медленная и жестокая смерть. Возможно, она еще пожалеет о своем решении, но сейчас она вверяла свою судьбу туземцам.

Мойра прильнула губами к отверстию в кокосе и наклонила орех, ощутив вкус… как у жидкости, содержащейся в кокосе. Довольно освежающей, но теплой и с растительным послевкусием, без которого она вполне могла бы обойтись. Когда она подняла взгляд, существа все также наблюдали за ней.

— Вкусно, — произнесла она, просто чтобы что-то сказать. Естественно, ответа не последовало, и после минутного молчания они возобновили свой разговор.

Мойра испустила протяжный выдох. Почему она? Мойра переступила с ноги на ногу и выпила еще немного жидкости из кокоса. Похоже, ей просто придется подождать, пока они сдвинуться с места. Она не могла поверить, что вверяет свою жизнь в руки обнаженных, хвостатых, покрытых шерстью незнакомцев. Неужели одиночество по сравнению с этим было настолько невыносимым? Но в результате возникла небольшая проблема — ей не удалось избавиться от них, поскольку они следовали за ней по пятам.

— Может пойдем? — сказала она, отбросив пинком ноги пустую кокосовую скорлупу, от чего та покатилась под куст. — Все это ожидание сводит меня с ума. Я знаю, что это плохой план, так что давайте просто покончим с этим, ладно? — она выставила бедро и уперла руки в бока, выжидающе глядя то на одно существо, то на другое.

Они выглядели встревоженными и просто смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Это уже начинало надоедать.

— Пойдём?.. — четче произнесла она, поставив два пальца на ладонь другой руки и изобразив с их помощью подобие марша на месте. Она завладела их вниманием, но ничего не добилась, поэтому указала на деревья. — Отведите меня к своему вождю, — приказала она.

Тишина.

Она вздохнула, затем, стараясь не волноваться, сделала большой осторожный шаг к ним, и еще один. Она протянула руки, как бы говоря: «Нет, пожалуйста, только после вас», но они лишь выглядели растерянными. Она притворилась, будто хочет подтолкнуть их, но не смогла заставить себя сделать это. С такого близкого расстояния она заметила, что их мех был покрыт пылью с маленькими кусочками лесного мусора, прилипшего к нему, и содрогнулась, представив, какие гигантские вши могли там прятаться. Их кожа выглядела не намного лучше, блестя от пота. В конечном итоге она лишь овевала их потоками воздуха, надеясь, что они поймут её замысел.

Мгновение спустя верзила шагнул в сторону от ее рук, которыми она размахивала так, словно управляла движением транспорта.

— Да, правильно, а теперь ещё один шаг…

Они двигались медленно, но тот, что покрупнее, развернулся и неуверенно зашагал прочь, Мойра последовала за ним, а тот, что пониже, замыкал их шествие. Здоровяк то и дело оглядывался через плечо, словно проверяя, идет ли она за ним, и она подумала, что он, наверное, пошел бы задом наперед, если бы не деревья. Ее кожу покалывало при мысли о том, кого она не могла видеть позади себя, о том, кого старалась игнорировать.

За ними тяжело было угнаться, они явно никогда не пасли стадо. Их длинные ноги с легкостью преодолевали километры, и вскоре Мойра начала задыхаться и потеть, ее руки сжимали лямки рюкзака, который, казалось, становился все тяжелее. Время от времени они останавливались и оглядывались по сторонам, словно желая сориентироваться и посовещаться друг с другом, и в один из таких моментов она плюхнулась на землю и вытащила одну из емкостей с водой, не заботясь о том, что раздражает их своей остановкой.

Она сделала большой глоток, а когда снова опустила бутылку, перед ней на коленях стояли два ее проводника по джунглям, их лица были в тревожной близости. Она вскрикнула и упала навзничь, схватившись за сердце. Она была расстроена тем, как легко ее страх перед ними вернулся в полную силу. Она думала, что уже привыкла к ним, но, видимо, нет. Ее сердце бешено колотилось, как будто она все еще ожидала, что они ее съедят, но они просто смотрели на нее. Она видела, как хвост того, что поменьше зарылся в листья на земле позади него, хотя его лицо почти ничего не выражало. Тот, что выглядел сердитым, как обычно был чем-то рассержен.

Он встал и поспешил прочь, быстро вернувшись с руками полными фруктов, которые предложил ей. Она была голодна, поэтому переложила их себе на колени, стараясь не коснуться его. Следом ушёл тот, что пониже ростом, и вскоре ее завалили фруктами и кокосами, поскольку приматы облазили все окрестности. Она была на удивление довольна. После беспокойства о том, что умрет в одиночестве или подружиться с волейбольным мячом, ведя борьбу с безумием, был приятен даже такой маленький жест доброты. Она могла прислониться к валявшемуся бревну и перекусить, восстанавливая дыхание и пытаясь немного остыть, не беспокоясь о том, что найдет достаточное количество еды и останется в живых.

Возможно, они откармливали её для котла.

А может считали ее Богиней джунглей.

Ее рука замерла на полпути ко рту. А ведь это была идея. Она бы могла к такому привыкнуть. Здорово, когда тебе поклоняются. Изобилие фруктов, которым она наслаждалась в тот момент, могло быть только началом. Она усмехнулась. О, да. Было бы классно, если бы ей пришлось провести остаток своей жизни затерявшись в джунглях с племенем монстров, именно так она и хотела бы её провести.

Даже пока она ела, они приносили ей все больше и больше еды, и довольно скоро она была завалена ей, поскольку та начала сваливаться с ее колен и скапливаться у ее ног. Там было больше, чем она могла съесть, поэтому, когда они вернулись, она попросила их остановиться. Они замешкались при звуке ее голоса, но, похоже, были готовы продолжить. Это напомнило ей «Ученика чародея»; она была учеником, а они — ее метлами, устроившими потоп.

Она выбрала фрукт и протянула его. Они все еще колебались, поэтому она ободряюще помахала фруктом перед их носом. Разумеется, это был не тот жест, который можно было бы неверно истолковать. Наконец верзила взял инициативу в свои руки и принял плод. Она демонстративно перекатила еще немного в их сторону, а затем вернулась к выбору своих любимых плодов из кучи. От слишком большого количества съеденных фруктов у нее обычно болел живот, но там был маленький, желтоватый, мягкий плод, напоминающий по консистенции японский моти, и еще один, побольше, похожий на грушу, который внутри был пористым, как торт или хлеб, и они неплохо уравновешивали кислоту и сахар других фруктов, а также обеспечивали достаточным количеством питательных веществ, чтобы насытить ее.

Через мгновение двое туземцев сели и с осторожностью принялись обгрызать ближайшие к ним плоды, обретая уверенность, когда она не стала возражать. Было странно есть в дружеском молчании, сидя вместе с ними, но она не могла не заметить, с какой скоростью они разрывали пищу зубами, не церемонясь с ней и оставляя только самые несъедобные кусочки, поедая в большинстве случаев стебли и сердцевину. Она покачала головой и заставила себя отвести взгляд. Конечно, они ели много, поскольку были огромными, а их мышцы говорили о том, что они нуждались в калориях, так что волосам на её затылке не было нужды вставать дыбом.

Наевшись досыта, она начала выбирать самые крепкие на вид фрукты и складывать их в рюкзак. У нее кончилась вода, но будь она проклята, если потащит с собой эти кокосы. Они были огромными, громоздкими и тяжелыми.

Она достала один из батончиков мюсли. Было бы очень мило с ее стороны отблагодарить, выразить признание, сохранить хорошие отношения с туземцами. Но у нее было не так много батончиков, поэтому она разломила один из них пополам. Это было скупостью с её стороны, но она надеялась, что они об этом не узнают. Она держала по половинке в каждой ладони. Сердитый верзила все еще не давал ей покоя, но он помог ей не меньше, чем тот, другой, так что заслужил половинку спресованного изюма. Это была здравая мысль.

Они посмотрели друг на друга, после чего практически в унисон приняли ее предложение. Она заметила, что они часто так делали, словно безмолвно комментировали ее поведение, решая, как реагировать. Это начинало действовать ей на нервы. Она наблюдала, как тот, что поменьше, понюхал свою половину батончика и неуверенно посмотрел на своего спутника, который явно собирался с духом, заглянув ей в лицо и убедившись, что она смотрит, быстро засунул предложенное ей себе в рот, прожевал и проглотил. О да, он был самым смелым из них. Тот, что пониже ростом, последовал его примеру, но особого счастья, похоже, не испытал.

Что ж, к черту их. Жаль только, что из-за этих неблагодарных, она потратила батончик. Мойра вернулась к отбору компактных кусочков фруктов и разложила их так, чтобы они не раздавились в ее рюкзаке.

Услышав хлопок, она подняла голову и увидела, что здоровяк протягивает ей один из кокосов. Теперь она, по крайней мере, знала, что с ним делать. Она взяла его, и да, в верхней части было отверстие. Она пропустила тот трюк, который они проделали, учитывая, что у них не было с собой никаких инструментов. На самом деле Мойра не испытывала жажды, поскольку уже пила эту воду, но она отпила из кокоса, не желая их обидеть, ощутив тот же вкус целлюлозы.

Удовлетворенный ее действиями, тот, что пониже ростом, тоже взял кокос и, приоткрыв рот с огромными округлыми зубами, обнажил длинные изогнутые клыки. Он подвел кокос под один из них и надкусил, проткнув скорлупу, словно это был целлофан. Он высвободил свой клык и стал пить.

Мойра чуть не выплюнула то, что отпила. Мало того, что она пила из того, что побывало у них во рту, который стопроцентно никогда в жизни не видел зубной щетки, так плюс ко всему эти зубы были устрашающими! Большинство из них, даже его передние зубы, были овальными, как коренные зубы травоядного животного, но клыки были длиной с ее палец и казались толще. Они были изогнуты, чтобы поместиться у него во рту, упираясь в нижнюю челюсть. Она путешествовала с парой Саблезубых Вуки.

Хоть ей не удалось обрызгать его кокосовой водой, поскольку она, к сожалению, ее проглотила, она все же умудрилась подавиться воздухом, когда вздохнула, и в результате поперхнулась и закашлялась. Туземцы выглядели испуганными и обеспокоенными, что было еще одной привычкой, которая начинала действовать ей на нервы, но никто не похлопал ее по спине. Через минуту-другую она взяла себя в руки и, когда они снова принялись за еду, начала составлять для себя список правил, в который входил пункт «Держаться подальше от их ртов», но первым пунктом списка значилось: «Не злить их».

Глава 9

Всего один день в пути, а Крану все еще не был уверен, где они находились по отношению к тому, куда шли. Он примерно знал, в каком направлении идти, как будто чувствовал землю, на которой родился, но ничего знакомого поблизости пока не видел. Этого следовало ожидать: они так долго блуждали, что за один день такое расстояние не покрыть. Он понятия не имел сколько времени потребуется, чтобы вернуться на территорию Грасты, или территорию Грут и его матери. Несколько раз ему приходилось совещаться с Тройи, в каком направлении лучше двигаться, когда деревья водили его по кругу.

К тому же он понятия не имел, о чем думала Королева. Он чувствовал, как ее взгляд обжигал его с тех пор, как она присоединилась к их компании, оценивая его. Он всегда старался выглядеть наилучшим образом, показывая ей своими действиями, что он хороший кормилец, что он смелый, способный и сильный. Ему хотелось бы знать, куда он направляется, и не нуждаться в помощи Тройи. Он старался всегда смотреть вперед и вести за собой, сопротивляясь желанию оглянуться на нее, прислушиваясь к ее шагам, дабы убедиться, что она идет за ним.

Именно Тройи предложил остановиться на ночлег и построить площадку, пока еще не стемнело. Солнце клонилось к закату, а Крану даже не заметил этого, настолько он был сосредоточен на продвижении вперед, на том, чтобы добраться до знакомого места. Хватило одного взгляда на Королеву — и он согласился. Как только они остановились, она рухнула на землю, тяжело дыша, подтянув свои странные одеяния и откинув волосы назад. Она вела себя так, словно они бежали весь день, впрочем, она была намного меньше их, и ее тело выглядело мягче.

У него в голове промелькнула мысль, что она, быть может, и молода, но не выглядела такой. Это было заметно по ее лицу и по тому, как она держалась. Она показывала им свой страх, держась на расстоянии, а не съеживаясь, как это делала Грут за спиной его брата. Она была маленькой, но старше, чем он ожидал от Королевы, которая в первый раз покинула родное племя.

Но она не принадлежала его виду. Он не мог продолжать сравнивать их культуры в попытке ее понять.

Поэтому они с Тройи оставили ее сидеть на земле и жадно глотать какую-то жидкость из тех тяжелых вещей, которые она несла в своей поклаже, после чего она отобрала несколько припасенных ранее фруктов. Когда они подтянулись вверх, забравшись по деревьям, Тройи прошептал ему:

— Ну так что ты думаешь?

Крану знал, что им ни к чему молчать, Королева все равно не сможет их понять, они на протяжении всего дня говорили о ней в ее присутствии, но видимость того, что они хоть на минуту останутся одни, была приятной.

— О чем именно? — ответил он, проверяя ветки своим весом, прыгая на них и пытаясь найти те, которые были бы достаточно крепкими, способными выдержать их общий вес, но при этом ровные, чтобы на них можно было спать.

— О ней, — заявил Тройи с того места, где делал то же самое.

— А что о ней думать? — хмыкнул Крану, найдя подходящую ветку и начав рассматривать те, что находились вокруг нее.

— Как думаешь, она останется на ночь? Будет здесь утром или убежит, пока мы будем спать? — ответил Тройи с ноткой разочарования в голосе, которую, вероятно, надеялся скрыть. — Здесь.

Крану посмотрел туда, где стоял Тройи, и сдвинулся, чтобы удержать ветку, которую Тройи подтолкнул к нему ногой, пока крепил другие ветви.

— Хочешь предложить спать по очереди, чтобы мы заметили, если она встанет? — Крану поднялся на ноги и ухватился за ветку, стараясь не потерять равновесие и не свалиться с дерева. Тройи быстро прыгнул ему за спину и привязал маленькие ветки к другим, чтобы удержать их на месте. На создание такой площадки у одного самца ушло бы некоторое время. Тройи дал ему знать, когда можно будет отпустить, и сдвинулся, чтобы подтолкнуть другую большую ветку, которая должна была лечь в основу каркаса.

— Она не наша пленница, Крану! — отчитал его Тройи.

— Тогда о чем речь? — ответил Крану. Другой самец часто раздражал его тем, что никогда не говорил прямо, всегда искал случая взбесить Крану, когда тот предлагал простейший план действий.

— Ну… — Тройи замешкался, когда Крану наклонил к нему ветку.

Крану зарычал. Он знал, что Тройи не так прост, как казалось, он хотел, чтобы Крану принимал решения за него.

— Грут умеет лазать по деревьям? Нет. Так что, как только мы поднимем Королеву сюда, тебе не о чем будет волноваться, — фыркнул он, с трудом удерживая ветку, пока Тройи ее закреплял. Он почувствовал, что сопротивление ослабло, и отпустил ее. Каркас выдержал, но они быстро сплели ветки поменьше, чтобы убедиться в этом.

Тройи не ответил. Он выглядел встревоженным, но не собирался предлагать ничего такого, что дало бы Королеве возможность их бросить. Крану едва сдерживал рычание. Пусть племя его ненавидит, но, по крайней мере, он был честен в своих решениях и желаниях, которых не стыдясь стремился достичь. Это лучше, чем быть настолько зацикленным на том, что хорошо и что правильно, чтобы прожить свою жизнь впустую.

Тройи не потребовалось много времени, он снова открыл свой рот.

— Как думаешь, она здесь счастлива? — спросил он.

— А откуда, по-твоему, я могу это знать? — ответил Крану, раздраженный его бесконечной, поучительной болтовней.

— Я интересуюсь твоим мнением, — выдал Тройи, как будто это он был раздражен.

— Если она все еще будет там сидеть, когда мы спустимся, тогда думаю, ты можешь предположить, что да, она здесь счастлива. А если и не счастлива, то, по крайней мере, предпочитает быть здесь, а не где-то еще. Но если она ушла, у тебя так и так будет ответ, — аргументировал он. Тройи что-то пробормотал, будто не был согласен, поэтому Крану продолжил: — А если ты спросишь меня, правильно ли мы поступили, я столкну тебя с этого дерева и ты будешь спать на земле с переломанными костями.

Они сделали все, что смогли. Каждый доступный лист был повернут к площадке и уложен ровно, не осталось неудобно торчащих веток или слабых мест, они выдержали бы их вес без угрозы внезапно выскочить из каркаса и скинуть их на землю.

— А как мы её сюда поднимем? — спросил Тройи, взглянув на него.

— Грон переносил Грут на спине, так? — произнёс Крану.

— Не думаю, что она согласится на это, — ответил Тройи.

Крану перегнулся через край площадки и посмотрел вниз. Королева стояла у подножия дерева и глядела на них, склонив голову набок и пытаясь разглядеть их сквозь листву. Одна ее рука была прижата к стволу дерева, как будто она хотела взобраться наверх, но не могла, и Крану вдруг поразило, насколько она отличалась от него. Он, конечно, знал, что она другая, другой народ, но полагал, что благодаря Грут привык к этому и все понимал. Важнее всего то, что она была Королевой, а значит желанным для него объектом.

Сейчас, когда он смотрел на нее, она казалась такой маленькой, такой далекой, беспомощной и потерянной. Это заставило его по-новому взглянуть на свои размеры и свою силу. Он мог причинить ей боль. Он мог напугать ее, но в этом не было её вины. Он мог не помогать ей, и ей пришлось бы спать на земле. Он мог подхватить ее и отнести наверх, и тогда она была бы вынуждена спать там же, где и он. Сейчас она была внизу, высматривала их, надеясь, что они вернутся за ней. Он не был уверен в эмоциях, сдавливающих его грудь, но возможно это было сочувствие? Он не мог точно определить.

Ему не понравилась эта эмоция, поэтому он спрыгнул вниз, чтобы помочь ей. Заметив, что он спускается, она шарахнулась в сторону, и теперь они смотрели друг на друга с расстояния в несколько маленьких шагов. Ему удалось прочитать по выражению её лица то, что они оба понимали — она должна была подняться на площадку, но не знала, как он это устроит. Все было именно так, как говорил Тройи; она все еще слишком сильно боялась их, чтобы позволить переносить ее на спине, как Грон переносил Грут. Она выглядела настороженной, но похоже не собиралась бежать.

Крану посмотрел на дерево, на расстояние между ветвями.

— Крану? — позвал Тройи.

— Спускайся, Тройи. У меня есть идея.

Глава 10

Мойра неуверенно посмотрела на приматов. Они исчезли на дереве, и она подумала, что они уже не вернутся обратно. Теперь же она боялась, что они и ее туда затащат. Она была вынуждена признать, что предпочла бы остаться с ними наверху, чем провела бы еще одну ночь в одиночестве на земле, беспокоясь о муравейниках, змеях и ягуарах. Если у них была какая-то система для расположения на ночлег, пожалуй, она бы хотела оказаться в списке приглашенных.

Проклятье, они могли лазить по деревьям. Она должна была догадаться по сложению их тел, мускулам, хвостам и прочему, но они просто запрыгнули на нижнюю ветку и вскарабкались наверх быстрее, чем она смогла уследить за ними взглядом. Наверное, на деревьях им было привычнее, чем на земле.

Тот, что повыше, напугал ее, спустившись слишком быстро, и они некоторое время глазели друг на друга, прежде чем он обменялся рычанием со своим приятелем, и тот, что пониже, тоже спустился вниз. Он издал какое-то фырканье, а затем показал несколько жестов, и тот, что пониже ростом, снова запрыгнул на дерево и стал ждать на нижних ветвях.

Огромный сердитый тип медленно двинулся к ней, и она напряглась. Вот же черт! Черт, черт, черт, что же делать? Бежать? А что потом? Нравится ей это или нет, но сейчас она оказалась на распутье, и, похоже, наступил решающий момент. В ее голове всплыл образ его гигантских зубов, разламывающих ее бедренную кость, и она пожалела, что не подумала о чем-то другом.

Пришло время довериться им, посмотреть, что они будут делать. У нее не было другого выбора. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Она шла за ними следом весь день, а ведь скоро стемнеет. Она устала и чувствовала себя паршиво. Они не причинили ей вреда и, похоже, даже не пытались, несмотря на то, как устрашающе выглядели. Если бы они хотели ей навредить, они бы с легкостью это сделали, останься она одна на земле.

Мойра сжала руки в кулаки и подавила всхлип, когда страшный верзила подошел к ней так близко, что мог коснуться. Она отвернулась, не в силах смотреть на него. Она не хотела видеть, насколько он отличается от нее, насколько отличается от человека. Сейчас ей бы это не помогло.

Его рука медленно потянулась к ней. «Он должен понимать, что я боюсь», — подумала она. Кончики его пальцев коснулись ее руки, чтобы направить к себе. Его прикосновение было нежным, почти невесомым, как перышко, а кожа казалась странной на ощупь, как подушечки собачьих лап. «Наверно для того, чтобы он мог лазить по деревьям», — размышляла она про себя, позволив ему потянуть ее за руку. Все волоски на ее руке тут же встали дыбом, она съежилась, и продолжала ежиться, пока он тянул ее обратно к дереву. Она неуклюже переставляла ноги, пока шла туда, куда он хотел, словно ее конечности хотели бежать в другую сторону.

Его нежное прикосновение совершенно не вязалось с его наружностью, но в какой-то степени успокаивало. Скорее всего, он выглядел вечно сердитым из-за выраженных надбровные дуг, просто являясь обладателем синдрома сурового лица.

Он подвел ее к дереву и остановился. Она вздрогнула, когда почувствовала на своих плечах его руки, но он лишь пару раз дёрнул за рюкзак, поэтому она расслабила руки, чтобы снять свою ношу. Он стянул с нее рюкзак и исчез под сенью деревьев, вернувшись через мгновение с пустыми руками. Мойра надеялась, что не подверглась ограблению. Он снова потянулся к ней. Похоже, ее собирались удостоить той же участи.

Мойра уже много лет не каталась на американских горках, но ничего против них не имела. Она была в нескольких тематических парках, когда была подростком, поэтому попыталась убедить себя, что будет весело заменить чувство самосохранения на предвкушение. Это был как раз тот момент, когда вы ожидаете подъема вверх по железной конструкции до тех пор, пока не зависаете на вершине, понимая, что собираетесь съехать вниз с другой стороны, то есть именно то, за что вы заплатили, и что подразумевала под собой такая поездка.

Она заставила себя вытянуть руки так, чтобы они нависали над ним, когда он потянулся к ней. Его сильные и теплые руки легли ей на талию, и она крепко зажмурилась. Его пальцы скользнули по ее рубашке, словно успокаивая, и ее живот напрягся, как будто ожидал щекотки. Это был апогей, момент парения в воздухе, когда ты задаешься вопросом, к чему все это приведёт в конечном итоге. Она почувствовала его дыхание на своей макушке и попыталась заменить образ фыркающего быка ветром, развевающим ее волосы, пока она оглядывала аттракцион, размышляя о том, как здорово будет подняться наверх и увидеть всю эту красоту, ведь ей не придётся спускаться и наматывать круги по округе.

Ее единственным предупреждением было резкое усиление его хватки, мгновенно вынудившей ее передумать, дернуться и потянуться к нему, пытаясь вырваться и остаться на месте, когда ее ноги оторвались от земли и она была грубо подброшена к ветвям, как баскетбольный мяч. У нее было всего мгновение, время, которое потребовалось ей, чтобы ахнуть, прежде чем вторая пара рук обхватила ее и надежно прижала к мохнатой груди.

Она маневрировала до тех пор, пока ее задница надежно не обосновалась на ветке дерева, а затем начала медленно освобождаться. Поначалу она этого не хотела, цепляясь за крепкие руки, не доверяя ветке, но примат, который ее поймал, был явно готов ее подхватить, если она соскользнет. Ее ноги болтались, и это обескураживало, но она держалась руками за ветку, поэтому ее вес был сбалансирован. Однако она не осмеливалась посмотреть вниз.

Самый низкорослый из ее попутчиков, тот, что ее поймал, сидел на корточках рядом с ней и смотрел на нее то ли с растерянностью, то ли с беспокойством. Она взглянула на него, но не знала, как выразить свои чувства. Она не пострадала, но и не чувствовала себя ни расслабленной, ни умиротворенной.

Шорох и скрип предупредили ее о том, что другой Тарзан забрался на ветку повыше, где немного потоптался и выжидающе посмотрел на нее сверху вниз. Она заскулила. Это было слишком высоко.

— О, нет. Нет, нет, нет. Нет. Одно дело — подниматься от земли, но я не позволю зашвырнуть меня так высоко. Я не гимнастка. Не акробат. И не воздушный гимнаст. Здесь нет страховочной сетки! — захныкала она, сжимая побелевшими пальцами ветку, на которой сидела, твердо решив, что они не разлучат ее с ней. Сначала им придется отодрать ее руки из их глазниц.

Приматы посмотрели на нее, а затем друг на друга. Тот, что поймал ее, неуверенно сдвинулся, чтобы поднять ее, его руки запорхали по ее спине и животу, словно он искал удобные ручки для погрузки и разгрузки человеческих женщин, но она отвернулась от него и прижалась грудью к ветке, обхватив ее руками. Когда одна из его рук сместилась, словно пытаясь ее приподнять, она зашипела на него, обнажив зубы в своей лучшей имитации уличной кошки, которая жила за баром, тем самым вынудив его отступить и улизнуть на другую ветку.

Теперь с веткой в обнимку и приматами, достаточно запуганными на данный момент, Мойра выплеснула свое разочарование. Теперь она была ни там, где должна была быть, ни на земле. Она оказалась между молотом и наковальней, там, откуда трудно было спуститься. Кора дерева впивалась ей в щеку, шершавая и грязная, а нижняя часть спины уже болела от скрюченного состояния, при котором она могла одновременно сидеть и лежать на ветке. Она оставалась в этом положении так долго, как только могла, но в конце концов ей пришлось подняться, так что она заворчала и села.

Здоровяк находился прямо перед ней, сидя на корточках, на ветке чуть повыше, его увесистый хвост обвивал ветку дерева. Она обернулась, пока не обнаружила, что тот, который чуть пониже, смотрит на неё с недоумением во взгляде. Над своей головой она разглядела темное пятно, которое, как она предположила, было их целью. Оно выглядело не таким уж далеким, но свет быстро угасал, переходя в вечерний сумрак, а краски меркли. На ней была хорошая обувь, но у нее не хватило бы сил вскарабкаться наверх, перебираясь с ветки на ветку. Она нуждалась в их помощи.

Мойра снова фыркнула.

— Ладно, — вздохнула она и подняла руки вверх. — Только не урони меня, и я постараюсь на тебя не блевануть.

Ей пришлось некоторое время удерживать эту позу, пока у нее не заболели руки и она не начала крутить ими, выжидающе глядя на них. Ветка, на которой она сидела, слегка покачнулась и рядом с ней появился тот, что поменьше. Крепыш двигался прямо над ее головой. Тот, что стоял рядом, положил руки ей на бедра и приподнял. Тот, кто подбрасывал ее, наклонился, схватил обе ее руки и встал во весь рост на свою ветку. В этом не было ничего грациозного, но разница в росте между ними означала, что она могла поставить ноги на его ветку и встать.

Они быстро перестроились, чтобы повторить этот гораздо более приятный маневр передачи из рук в руки, вместо подбрасывания, пока она не оказалась в безопасности на площадке из веток и листьев. По крайней мере, Мойра надеялась, что здесь безопасно. Она положила руку на живот и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться, намеренно не думая о том, как высоко над землей она находилась. Существа появлялись и исчезали из поля её зрения, внимательно наблюдая за ней. По правде говоря, оказаться в роли передаваемого ими объекта было не так уж и плохо. Не могло не впечатлить, насколько сильными и слаженными они были, раз провернули такое. Однако сейчас она была слишком высоко, чтобы чувствовать себя комфортно, да и головокружение не проходило.

Она подошла к стволу дерева и села к нему спиной, пытаясь убедить себя в его прочности. Она заметила свой рюкзак и протянула к нему руку, чтобы подтащить к себе. Похоже, ей не удастся покинуть это место среди ночи. Хорошо, что она сходила за кустики, пока они строили эту штуку. Потребовалось некоторое время, но здоровяк понял, что она хотела, и протянул ей рюкзак. Она прижала его к себе, выудила из него пару маленьких желтых кусочков и съела, чтобы успокоить желудок.

Глава 11

— Она не сможет спуститься, — с опаской произнес Тройи, — но может упасть.

Он неуверенно глянул на Королеву, которая сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, и поглощала свои припасы, ее тело было напряжено, а глаза тревожно расширены. Ему не нужно было быть гением, чтобы понять, что ее народ в отличие от его не строит свои дома на деревьях.

— Если она останется там, где сейчас, то не упадет, — ответил Крану, но в его голосе не было привычной непоколебимой уверенности.

— Мы должны как-то… обезопасить ее? — спросил Тройи.

— Как?

Тройи ничего не мог придумать. Когда дело касалось этой Королевы, он не знал, что делать.

Крану не стал комментировать его молчание. Вместо этого, после секундной паузы, другой самец встал на четвереньки и осторожно пополз к Королеве.

Она тут же насторожилась, руками потянувшись к стволу за спиной, словно собиралась подняться, ее глаза округлились и воззрились на Крану.

— Не смотри на неё, — посоветовал Тройи.

Крану тихо рыкнул на него, не оценив предложения. Королева вздрогнула, и ее взгляд заметался с места на место, словно выискивая путь к спасению.

— Ты ее пугаешь. Она думает, ты идешь за ней. Просто смотри на дерево, дай ей знать, куда направляешься, — настаивал Тройи, опасаясь, что Королева и в самом деле сбежит с площадки.

Тройи видел, что шкура Крану встала дыбом, а хвост яростно хлестнул раз или два в ответ на слова, указывающие ему как лучше поступить, что никогда не приводило ни к чему хорошему, но Королева больше не двигалась, ее взгляд остановился на Крану и наблюдал за тем, как он приближается, поэтому Тройи предположил, что самец последовал его совету. Вскоре Крану повернулся и сел рядом с Королевой, и хотя она все еще казалась настороженной, она опустила руки на колени. Отлично. Она начала понимать, что они не хотели причинить ей вреда.

Крану, напротив, сердито зыркнул на него.

— Теперь она в безопасности с этой стороны, — сказал он. Тройи был рад, что Королева не видит выражения его лица, которое было мрачнее тучи. — Если ты сядешь с другой стороны, она не упадет.

Сам по себе план был неплох. Как всегда, это была командная тактика, в которой Крану недоставало прозорливости. Тройи удержался от комментария, опустился на колени и подполз к Королеве, чтобы сесть с другой стороны. Она снова насторожилась, ясно осознавая, что ее окружают, но не отодвинулась. Они соорудили площадку достаточно большой для того, чтобы все трое могли лечь, если Королева захочет, но, похоже, они проведут ночь сидя, как сейчас.

Тройи старался не прикасаться к ней, но места было недостаточно, чтобы дать ей столько простора, сколько ему бы хотелось. Один глубокий вдох с его стороны, и его рука коснется ее плеча.

Как только он устроился поудобнее, сквозь сгущающуюся темноту до него донесся голос Крану. Голова Королевы не доходила до их плеч, так что Крану легко мог посмотреть на него, если бы захотел, но вместо этого другой самец, глядя на лес, прорычал:

— Не требуй от меня подчинения, Тройи.

— Она — Королева, твое подчинение — ее право, — ответил он. Это замечание привело бы к драке, будь они на земле, но на деревьях с Королевой, сидящей между ними, Крану ничего не мог поделать, кроме как снова зарычать. Королева медленно прижала котомку к груди, защищая себя и свои пожитки в ответ на агрессию Крану. Тройи решил, что сейчас лучше всего промолчать.

Тройи многого не понимал, и многое вызывало у него противоречивые чувства. Утихомирить разум сном было нелегко. Он заверил себя, что завтра будет достаточно времени, и сосредоточился на таком знакомом дыхании Крану, чтобы успокоиться и заснуть.

Несколько мгновений они сидели в тишине. Тройи услышал, как Крану расслабился, поэтому закрыл глаза. Они будут спать. Королева была в безопасности, а все остальное неважно. Эта ночь ничем не отличалась от любой другой, убеждал он себя, только в этот раз между ними находилась маленькая странная Королева. Они были на шаг ближе к своей цели, достигли реального прогресса и с тех пор как их изгнали, были ближе всего к тому, чтобы Королева их приняла. К тому же они направлялись домой. Одной этой мысли было достаточно, чтобы по груди Тройи разлилось тепло, как благоговейный сон.

Утром Тройи, как обычно, проснулся под пение птиц. Затем он осознал, что что-то изменилось. Ночью на него что-то упало. Он глянул вниз и вздрогнул от неожиданности, тут же пожалев об этом. Ночью Королева положила голову ему на плечо, ее мягкие волосы щекотали его кожу, ее дыхание ласкало его шкуру, ее рука покоилась на сгибе его руки, словно желая удержать его рядом.

Его движение разбудило ее, она заморгала спросонья и отстранилась, оттолкнувшись от него. Она неспешно огляделась, потом обнаружила, что ее рука все еще лежит на его руке, и отдернула ее, с ужасом глянув на его лицо, после чего решительно отвернулась, рука, которая касалась его, сжалась в кулак. Она двинулась от него прочь, волоча за собой котомку. Пока она отползала, он увидел, как хвост Крану высвободил её талию из своего захвата, и самец проснулся от этой потери.

Его тело охватил жар, как раскаленный уголек до поры до времени дремлющий внутри него, чуть согревая и ожидая прикосновения, которое поможет ему пробудиться. Он встряхнул головой, когда его пронзило это чувство. А потом так же быстро оно исчезло. Королева отстранилась, и он был встревожен силой инстинкта, требующего притянуть ее назад, но не сделал этого, и его накрыло чувство утраты. Он не ощутил больших изменений, неважно отступило оно или пряталось где-то глубоко внутри него, но оно было там, и теперь он это знал.

Крану в замешательстве посмотрел на свой хвост и подтянул его к себе на колени, а Тройи задумался, почувствовал ли другой самец хотя бы половину того, что почувствовал он. Интересно, как это сказалось на нем? Выбило ли это его из колеи?

Королева отпила из своего сосуда, прополоскав рот водой, после чего сглотнула. Пора было начинать новый день, и их первоочередной задачей было спустить ее на землю, к чему он был не готов. Подъём выдался для нее довольно напряженным, поэтому он сомневался, что на спуск она отреагирует лучше.

— Я соберу еду, — предложил Тройи хриплым ото сна голосом, чтобы выиграть время, а затем покинул площадку, прежде чем Крану успел возразить. Вскоре он уже переправлял фрукты на площадку, пока не убедился, что их хватит на троих, пока не убедился, что он снова стал самим собой, прежде чем будет готов снова предстать перед Королевой.

Возможно, это был просто остаточный эффект от ночного кошмара или сведенная судорогой мышца, неверно истолкованные его полусонным разумом. Он надеялся на это, поскольку не был готов к таким резким переменам, не был готов связать свою судьбу с этой странной Королевой. Его вид говорил о Связи и горячке, и все понимали разницу в рангах, отведенных самцам, и в том, что ожидалось от каждого самца при дворе Королевы, но он все еще не был готов. Он начинал подозревать, что такие тонкости невозможно понять по-настоящему, пока не пройдешь через них, и что во всем этом было нечто большее, чем мог охватить его разум.

Глава 12

Ох. Мойра не могла поверить, что сделала это. Она заснула прямо на туземце.

Что ж, по крайней мере, она заснула не поверх него. Она заснула сидя, прислонившись спиной к дереву, окруженная мохнатыми громилами, которые, очевидно, привязались к ней. Она надеялась на что-то более удобное, например, чтобы ей разрешили лечь, но должна была признать, что чувствовала себя в безопасности. Ни одной мысли о ягуарах или шершнях, которые преследовали ее во снах. Оказалось, на удивление легко перестать беспокоиться об опасностях, подстерегающих её в джунглях, пока по бокам от неё находились два рычащих стражника, вероятно, по той простой причине, что ей приходилось беспокоиться о них.

Мойра не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь раньше, не говоря уже о том, стояла, сидела или спала рядом с кем-то их размера. Они не касались ее, но она все еще чувствовала себя придавленной, как будто стояла в узком каньоне с такими высокими стенами по бокам, что не могла разглядеть их верхушки. Но они ничего не сделали, просто проигнорировали ее и улеглись спать, что само по себе успокаивало. Мало того, что им пришлось довериться ей настолько, чтобы улечься спать рядом с ней, но отраднее всего было наблюдать за тем, как гиганты отрубились, увидев, что по крайней мере в этом они походили на нее. Она не знала, защищали они ее или держали в заложниках, но, как бы то ни было, этой ночью, закрыв глаза, она больше не чувствовала себя одинокой.

Она не привыкла спать сидя, что послужило бы ей оправданием, раз уж она проснулась, прижавшись щекой к бицепсу того, что поменьше в габаритах, ухватившись рукой за его плечо, а задницей практически упершись в колени того, что побольше, лежащего с другой стороны от неё. Она проснулась, когда он шевельнулся, вероятно, с отвращением и тревогой обнаружив, что она пускает на него слюни. Ей потребовалась минута, чтобы сориентироваться. Она не оставляла надежды, что вся эта история с джунглями окажется просто сном, но можно было с уверенностью сказать, что ей было так же противно и тревожно. Мойра занялась завтраком, в то время как он спрыгнул, очевидно, чтобы заняться тем же самым.

Ей было неловко есть в обществе с обитателями деревьев, ранее неизвестными человечеству приматами. Зашибись.

Они ели те же фрукты, что накануне, а Мойра поев, изо всех сил старалась хотя бы прополоскать рот. Вскоре ее спутники уже ворчали друг на друга и расхаживали по площадке, глядя вниз сквозь ветви деревьев. Мойра посчитала это сигналом к тому, что они готовы уйти, поэтому закинула рюкзак на плечо и встала, приблизившись к ним.

Они напряглись, когда заметили ее рядом с собой, но уже без того оцепенения и пытливых взглядов, которые они бросали вчера. Похоже, им всем стало гораздо комфортнее находиться в обществе друг друга. Мойра осмелилась выглянуть за край сплетенной из ветвей площадки, отделявшей ее от земли. Она отпрянула назад и вздохнула, тяжело сглотнув и на мгновение прикрыв глаза.

Когда она их снова открыла, приматы разговаривали друг с другом, и ей показалось, что они жестами указывали в её сторону. Они, наверно, обсуждали, как спустить ее вниз. Хотела бы она высказать свое мнение или хотя бы что-то предложить, но у нее не нашлось блестящих идей, как лучше всего спустить с дерева того, кто не умел лазать.

В конце концов лёгкими рывками ей дали понять, чтобы она сняла рюкзак, и тот, что пониже ростом, переправил его на землю, оставив ее в неловком ожидании наедине с верзилой. Его хвост метался из стороны в сторону, и она старалась не увеличивать между ними расстояние. Он ничего плохого не делал, кроме того, что помогал ей.

Тот, что пониже ростом, снова появился, но на ветке ниже, выжидающе глядя на них, и у Мойры скрутило живот, когда она поняла, что пришло время позволить им спустить её, передавая из рук в руки. «Это лучше, чем быть сброшенной», — подумала она.

Главное, чтобы её не уронили.

Здоровяк безмолвно занял позицию позади нее, и ее сердце заколотилось. Она умудрилась не подпрыгнуть, когда его руки нежно коснулись ее плеч, кончики его пальцев скользнули по ее предплечьям, после чего он взял ее за запястья. Она была всего в шаге от края, он мог легко ее столкнуть.

Кстати, к разговору о работе в команде. Это будет одно из «доверительных падений». Он медленно поднял ее руки над головой… и вот тогда она реально испугалась. Она стряхнула с себя его руки резче, чем, вероятно, следовало бы, и отвернулась от него, став как безумная расхаживать взад-вперед по площадке. Он отпустил ее без сопротивления, наблюдая за ней и не двигаясь.

Она потерла руки, пытаясь убедить себя в собственной силе, а он просто наблюдал за ней, не предпринимая ни малейшего движения, чтобы подойти ближе, и в конечном итоге Мойра заставила себя вернуться к нему. Но на этот раз она встала лицом к верзиле. Она бы не могла зайти за край, если бы видела пропасть, не имея возможности видеть того, кто ее удерживал. Теперь, когда она стояла к нему лицом, у нее было больше шансов. Она представила, что ее спускают с невысокой стены в два-три этапа, не больше. Она могла наблюдать за ним и убедиться, что он все делает правильно.

Мойра встала перед ним и вытянула руки, убеждая себя, что на этот раз ей не позволено струсить. Ее руки дрожали, поэтому она прижала их к его предплечьям. Его бицепсы напряглись под ее ладонями, и она почувствовала, как по его меху пробежала рябь.

Она старалась не обращать на это внимания. Странно, как он был похож на человека и в то же время нет. Его кожа была теплой и по большей части напоминала кожу человека, кожу мужчины, правда, слегка грязноватую. Его руки и остальные части тела были сформированы точно так же, как у человека высокого, мускулистого телосложения. Она могла представить себе модель подобную ему. Она чувствовала твердые выступы мышц, дорожки вен, мягкую на ощупь поверхность кожи и плоти. Этим он располагал к себе, не вызывая отвращения.

Но некоторые участки кожи покрывал мех, который определенно только что шевельнулся, доказывая, что он, без сомнения, был частью его и реагировал на его мысли, какими бы они ни были. И впечатление, что он ничем не отличается от человека, длилось лишь до тех пор, пока она не посмотрела ему в лицо. Она не сводила глаз с его рук, но знала, что если отведет взгляд, то увидит хвост, извивающийся, как змея, между его голыми ногами. А если он откроет рот, то увидит эти массивные, разгрызающие кости, разрывающие артерии, раскалывающие черепа зубы.

Она старалась выглядеть решительной, тем самым доказав ему, что она готова быть храброй в данной ситуации. К ее удивлению, он обхватил ее руками за плечи, почти зеркально повторив её хватку, а затем медленно провел ладонями вниз по ее рукам, пока не ухватил ее за запястья. Если бы к ней так прикоснулся человек, это означало бы, что он пытается соблазнить ее или запугать. Это было довольно чувственное движение, и она стала гадать, почему он это сделал. Чтобы успокоить ее? Чтобы ободрить?

Когда он снова взял ее за запястья, она постаралась не отпрянуть от этого слегка нечеловеческого ощущения его мягких, будто обитых войлоком рук. Вместо этого она сосредоточилась на деталях, пытаясь отвлечься, словно считала плитки на потолке дантиста. Его пальцы не блуждали по ее коже, большой палец не проверял ее пульс. Он просто обвил пальцами ее запястья и нежно сжал, оказавшись там, где хотел.

Он снова поднял ее руки над головой. Она прошлась взглядом по линии его темно-коричневого меха там, где он спускался по рукам. Она видела, как вздымается и опадает его грудь в такт дыханию. Она видела трепетание жилки от биения пульса на его шее. Её взгляд добрался до места чуть ниже пояса, раз уж такое дело, до гениталий, которые уютно устроились в темном меху, до длинных ног, до больших мохнатых ступней и хвоста, который ритмично двигался взад-вперед, как один из тех настенных часов-ходиков в виде кошки с хвостом вместо маятника.

Он шагнул к ней, призывая ее отступить, и она дрожащей ногой стала искать край площадки. Она заглянула ему в лицо, желая увидеть выражение его лица, прочесть по глазам, действительно ли она позволит ему спустить себя в эту пропасть. Он внимательно наблюдал за ней. У него и его друга были не особо выразительные лица, но, когда она разглядела под густыми бровями, за плоским носом и большими зубами его тёмные округлые глаза, она успокоилась. Он не выглядел обеспокоенным. Скорее любопытным, возможно заинтересованным, озадаченным, но уверенным. Его лицо выглядело злее, чем глаза. Его лицо выражало нетерпеливую сосредоточенность, но глаза были готовы ждать столько, сколько потребуется.

У него были красивые глаза. Мойра подумала, что если бы нашла человека с глазами такой глубины, то забрала бы его домой. А потом она подумала: «Подожди, что?» Этот парень не был человеком. А значит, он — не вариант. Само собой, она раньше забирала из бара домой кое-каких странных экземпляров. В заведении ее брата было не так уж много писанных красавцев, но она всегда находила некое очарование в этих чокнутых и обездоленных лоботрясах. Они не подходили на роль бойфрендов, но они были забавными, большую часть времени, по крайней мере, в течение часа или двух помогали ей почувствовать себя живой.