– И что?
– Что?
– Я готов…
– Ну, раз готов, иди.
– А куда идти?
– Да куда хочешь.
– Это как?
– Очень просто. Встаёшь, задвигаешь за собой стул, уходишь и не задерживаешь очередь.
– Какую очередь? Я же здесь один? И как я выйду, если в этой комнате ни одной двери?!
– Так же как вошёл сюда.
– Я… Я не помню, как здесь оказался…
– Зато я помню. Как и большинство, очень посредственно.
– А есть выдающиеся случаи?
– Редко, но бывает всякое. Я смотрю, готовности в тебе поубавилось?
– Нет. Просто не каждый день разговариваю в таком месте.
– А вот я здесь каждый день. И разговаривать мне с тобой не о чем.
– Не о чем? Так зачем ты тогда здесь сидишь…
Реплики раздавались в такт мерным раскачиваниям тусклой лампочки, повешенной на длинном грязно-сером кабеле. Старый металлический плафон собирал лучи слабого света в широкий конус, который последовательно высвечивал буро-зелёную штукатурку стен, две сидящие на табуретах фигуры в длинных, до пола, балахонах с накинутыми капюшонами в тон здешнего интерьера и грубо сколоченный пустой деревянный стол между ними.
Слова продолжали множиться и петлять друг за другом, не в силах выстроиться в нужную комбинацию, и диалог всё дальше уходил от сути происходящего.
Блёклому свету так и не удавалось наткнуться хоть на какое-то подобие двери в стенах этой крохотной комнаты…