Эпилог. Начало

– …Ну и я за ним! Но я-то всю ночь в засаде мёрз, а этот сытый, гад, как упырь на донорском пункте. Бегу – и понимаю: не догоню, если ничего не придумаю… Ксюх, будь человеком, дай аптечку, а?

– Свою иметь надо. На, подавись.

– Да благословят тебя индонезийские боги!.. А ты в курсе, что у тебя тут йод просроченный?

– Яд зато свежий.

Солнечный луч продрался через жалюзи и бесцеремонно лёг на исписанный формулами лист. Не клеится. Сам вывод безупречен, а значит, что-то не так с исходными предположениями, взятыми за основу для рассуждений. Не то чтобы Свешников ошибся – скорее, не хватает какой-то мелкой, но очень важной поправки…

– Завяжи мне бинтик!

– Деточка ты наша балованная… А если б один был посреди поля?

– Ну Ксюх, ты же женщина! Где твоё стремление всем вокруг дарить тепло и заботу?

– Потерпи до дня рождения, Максик. Тогда, может, что-нибудь подарю.

Ага, вот: он почему-то посчитал скорость течения времени одинаковой для всех описанных очевидцами точек набюдения, хотя в разные моменты и на разном расстоянии от разлома она не может не отличаться. Тогда линейный закон в одном из звеньев уравнения следует заместить чем-то другим. Глупость какая: разумеется, на малых расстояниях этими изменениями нельзя пренебрегать…

– Ну и вот, значит, бегу я из последних сил…

– Максюш, сделай милость, прекрати трансляцию, я работать пытаюсь!

– Не могу! Из души льётся! Это ж мой первый должностной подвиг!

– Не можешь – иди в курилку. Если люди способны тратить жизнь на сигареты, то и на тебя найдут пару минут.

– Ну и пожалуйста. Однажды я стану великим магом, и ты пожалеешь, что не ловила каждое моё слово…

– Пожалею, Макс, честное слово! Заткнись только!

Тогда получается, что размеры самой аномалии вовсе не важны. Логично: с пространством у разлома отношения ещё сложнее, чем со временем. Снабжённый исправленной формулой расчёт решительно смёл с экрана неверные графики и накрепко задумался. Яр оставил ноутбук в покое и откинулся в кресле, перестраивая мысли на рабочий лад. Дел выше крыши, и все бумажные. Но это затишье перед бурей: летнее солнцестояние не за горами, там не заскучаешь. Переждать его, потом уступить тёплые августовские деньки рвущимся на море коллегам, а по осени – за край света. На месяц-другой, то есть не больше двух здешних недель. Страшно, но и тянет почти так же неодолимо, как десяток лет тому назад. Хотя нет, не так. Тогда дело было в терзавшей душу тоске, а теперь…

Теперь ему, пожалуй, есть с чем возвращаться.

– Ярик, ты прохлаждаешься? – укоризненно спросила Оксана. – Занялся бы чёртовыми делегатами. Научники кипятком писаются, как хотят с гостями повидаться.

– Научники, – Яр скептически хмыкнул. Эта ещё напасть… С дипломатическим корпусом и то проще. – Не переживай, всё важное они уже попрятали. Пару дней протянем для солидности и подпишем визы.

– А кто их ящики в эвакуацию повезёт?

– Я съезжу на неделе. Не переживай из-за ерунды, Ксюш.

Вчера всё уже переехало на неприметный склад в дальнем Подмосковье, но болтливой Оксане об этом знать незачем. Исследовательский отдел формально всё ещё не имеет права заниматься технологиями в области сканирования и преобразования магфона; если всплывут свежие разработки – будет скандал. Другой вопрос, стоит ли так уж его бояться.

– Хочу в отпуск, – неискренне пожаловалась Оксана и выжидательно покосилась на Яра. Не дождалась реакции и заговорила снова: – Ехать, правда, не с кем. Лёша терпеть не может самолёты…

Яр пожал плечами и потянулся к стопке бумаг, разложенных в порядке убывания важности. Эта работа тоже нужна. Обывателю, в конце концов, ближе к сердцу его личный домовой, а не какой-нибудь упырь, слоняющийся по безлюдной тайге.

Зашуршала, распахиваясь, дверь логова. Ксюша, завидев начальника, мигом притихла и с показным прилежанием завозилась с бумагами. Александр Михайлович бросил рассеянный взгляд в полуприкрытое шторами окно, сощурился на бьющее сквозь стёкла майское солнце. Похоже, всю ночь просидел над каким-то делом. Давно такого не было – года, наверное, полтора…

– Разберись с последним распоряжением по спецархиву, – сходу велел Верховский, остановившись напротив Яра. – Они понизили ограничения по допуску на всё, что старше пятидесяти лет. Настораживает.

– Звучит как благое начинание, – заметил Яр.

– Отставить дискуссию, – усмехнулся шеф. – Там всякого полно. Мало ли, что найдут среди макулатуры пытливые умы…

– Как скажете.

– Не «как скажете», а ноги в руки – и в архив.

Яр послушно поднялся. Прежде чем закрыть ноутбук, он сбросил себе в заметки образовавшийся среди графиков короткий столбик цифр – вожделенные координаты, по которым предстоит теперь заново выверять положения небесных тел. Мысли его витали где-то среди звёзд всю дорогу до подземных этажей; многочисленных встречных, знакомых и незнакомых, он едва замечал. Раздумывать над случайно найденным наброском расчётов Яр начал едва ли не от скуки; его не слишком заботило время наступления ночей одинокой звезды. Но чем дальше шло дело, тем больше казалось, что он следом за давно почившим учёным мало-помалу приоткрывает кулисы бытия, вглядываясь в нечто доселе неведомое. Почти как впервые шагнуть через разлом – только про этот край мира, так далеко отодвинутый прогрессом, никому ничего неизвестно.

– Я даже не знаю, – молоденькая архивистка растерянно поправила очки. – Раз прислали – значит, всё согласовано… Мы и работаем, как предписано.

– Это я понимаю, – терпеливо кивнул Яр. – Могу ознакомиться со списком документов, выданных по новым правилам?

– А… да, конечно, – девушка неуверенно улыбнулась. Заявившийся в пыльное царство старший офицер интересовал её куда больше, чем приведшее его дело. – Минутку… А можете, пожалуйста, подтвердить?..

Она беспомощно протянула ему болтавшийся на хлипком проводке кварцевый сканер. Яр послушно тронул огранённый кристалл и ловко избежал задуманного случайным прикосновения к девичьим пальчикам. Разом поскучневшая архивистка подхватила исторгнутый принтером лист и не глядя положила на конторку. Яр проигнорировал спектакль; наученный горьким опытом, женщин он предпочитал искать подальше от Управы. Пять лет прошло, а про него до сих пор нет-нет да говорят здесь всякое. Ну и пусть; лишь бы сплетни оставались ложью.

Он пробежал взглядом короткий список. Подшивка циркуляров для служебного пользования, доклад о состоянии «специальных отраслей науки и производства», несколько статей на разные темы… «Гравитационная гипотеза о природе магических аномалий». Брал кто-то полузнакомый, кажется, из безопасников. Гриф секретности высшего уровня, но по новым правилам можно всем, у кого первый уровень допуска…

– Могу взглянуть на это сочинение? – Яр отчеркнул ногтем нужную строчку в списке и словно бы невзначай поймал взгляд архивистки.

– У вас есть допуск? – звенящим от строгости голосом спросила бдительная стражница. Леший, а додумайся он приветливо ответить ей на знаки внимания, чары могли бы и не понадобиться…

Но уж как есть.

– Разумеется.

Девушка, помедлив, растерянно кивнула и устремилась в глубины хранилища. Ещё одна мелкая вина на его совести. Если он однажды окажется на скамье подсудимых, одних только нарушений персональной ответственности наберётся достаточно, чтобы закрыть его на полжизни.

В небольшой машинописной работе едва набралось полсотни листов. Почерк, которым были старательно выведены немногочисленные формулы, Яр хорошо знал: точно такими же наклонными угловатыми буквами Николай Свешников записывал в дневник свои размышления. Расчёты вышли грубее: кое о чём учёный ещё не знал, а что-то не позволяла вычислить тогдашняя техника, но шёл он ровно тем же путём. Венчали изложение несколько дат, на которые должны будут выпасть ближайшие «спады активности» – то есть ночи одинокой звезды.

– Двадцать седьмое июня, – пробормотал Яр себе под нос.

– Прошу прощения?

– Нет, ничего. Забудьте.

Об этом знает кто-то ещё. Кто? Прежние знакомцы Кирилла Авилова? Новые, пришлые, ненароком напавшие на след? Что ещё им известно?.. Как было бы просто, если бы он мог притащить любознательного читателя в камеру для допросов! Но тогда придётся объяснять, чем примечательны невинные научные заметки, и заодно выдавать собственную осведомлённость. Нет. Случайное ли это стечение обстоятельств, звено ли в цепи событий, разбираться придётся самому. В одиночку.

Что ж, не впервой.

Время подбиралось к полудню. Всё ещё погружённый в раздумья, Яр пешком поднялся на несколько лестничных пролётов и толкнул дверь, ведущую в коридор третьего этажа. Разломы разломами, а с визами для иностранной делегации и впрямь надо пошевеливаться. Канцелярия и так целую неделю жевала запрос, делая вид, что в поте лица выискивает документы по предыдущим поездкам уважаемых учёных. Канцелярия никого не любит, но контролёров почему-то не любит особенно. Впрочем, понятно, почему; пять лет – слишком малый срок, чтобы отмыться от былой репутации.

В лишённом окон длинном коридоре было сумрачно и прохладно. На душе – тоже. Не то чтобы работа до сих пор текла гладко и безмятежно, но история с «Гипотезой» Свешникова будила тревожные предчувствия. Может быть, преждевременно истекает отпущенный сообществу срок увядающего спокойствия. Может быть, уже упущена точка невозврата. Может быть, стоит самому поторопить готовую сорваться лавину, чтобы она пошла нужным путём и принесла меньше разрушений…

Яр рассеянно постучал в дверь начальницы канцелярии. Делегаты. Сейчас надо беспокоиться о делегатах, а корпеть над звёздными картами и искать пути к действию он будет ночью, в одиночестве, изредка нарушаемом разве что заботливым Прохором. Из кабинета раздался властный голос Анохиной; Яр перевёл дух, выгоняя из разума лишние мысли, и потянул на себя украшенную золочёной табличкой дверь.

Сквозь оконные стёкла в лицо ему хлынул ослепительный солнечный свет.

Загрузка...