Евгений Щепетнов Нед. Путь Найденыша

Глава первая

– Опять ты тут ходишь! Мерзкий ублюдок! – Камень мелькнул в воздухе и ударил Неда в лопатку. Больно, обидно, но самое главное – он из-за этого споткнулся и выронил в вонючую лужу, оставленную коровой, весь свой обед. Он же ужин. Он же завтрак. Он же… в общем, всю еду, которую ему дали на весь день – краюху хлеба, луковицу, пару крутых яиц и щепотку соли. Узелок, сделанный из куска старого полотна, намок и пропитался коричневой жидкостью.

«Все – о хлебе можно забыть! – с горечью подумал Нед. – Хоть вареные яйца остались целы, и то ладно!» И тут же чуть не застонал от разочарования – нога в изящном сапожке наступила на узелок, раздавив его в лепешку.

«И ведь не пожалела новых сапог!» – подумал Нед, поднимая глаза на улыбающееся лицо Салли. И, как это бывало частенько, его дыхание прервалось, когда он глянул в это прекрасное лицо, обрамленное золотистыми локонами. Салли была прекрасна. Так прекрасна, что он не мог при ней нормально говорить, заикался и краснел, делаясь совершеннейшим идиотом.

Она засмеялась мелодичным смехом, похожим на звон колокольчиков, и насмешливо спросила:

– Чего там у тебя было, Найденыш? Сокровища? Или отрава, которую ты решил подсыпать нашим коровам?

– Это был мой обед, – с горечью заметил он, – и теперь я весь день буду голодным.

– Ой-ой, – насмешливо протянула девушка и, зло прищурившись, сказала: – Тебя вообще кормить не надо! Негодная тварь!

– Чем я тебе не угодил? – стараясь говорить спокойно, ответил Нед, краем глаза следя за группой из пяти парней, обходящих его сбоку.

– Ты?! Ты… ты… ты мерзкий отпрыск ардов! Вы убили моего брата! Вы грабили, вы убивали! Твари! Ненавистные твари! – Девушка задохнулась от ненависти и с размаху ударила Неда по лицу. Он лишь прикрыл глаза, а когда открыл – парни были уже слишком близко.

Первый удар пришелся в ухо, отчего оно зазвенело и оглохло. Второй – в глаз, так, что посыпались искры и появились цветные круги.

Нед не сопротивлялся. Для своих лет парень был довольно крупным и рослым, но в нем постоянно сидело осознание своей никчемности, вбиваемое в голову с самого детства. Его «семья» – те люди, что приняли к себе и выкормили Найденыша, – все время твердила, что он должен искупать вину своих предков, что он ничтожный, никудышный, пригодный лишь для того, чтобы пасти коров и делать грязную работу. Тупой увалень!

Он не был тупым. Но скажите на милость – кто будет сильно развитым, если до сих пор его никто и ничему не учил – кроме того, как надо заниматься делами по хозяйству. И этому бы не учили, но ведь иначе он не сможет выполнять свою грязную работу.

Эти семнадцать лет жизни были бы адом для любого, кто знал иную жизнь. Нед – не знал другой жизни. Клетушка в сарае, где он жил, рядом со скотом, подъем на рассвете, работа по дому – принести воду, подоить коз, коров. А когда подрос – стал пасти общественное стадо. Его семья получала за то деньги, он же работал за еду и за то, чтобы не получить трепки – в очередной раз.

Нет – так-то подзатыльники он получал постоянно, но это разве трепка? Трепка – это тогда, когда ты не можешь сесть и лечь от боли в иссеченном ремнем теле. Приемный отец не любил его. Своих детей у них не было – боги не дали, и пришлось «воспитывать» чужого, да еще кого! Арда. Пирата, грабителя, ублюдка ненавистного племени, которое долгое время держало в страхе все побережье.

Семнадцать лет назад корабль ардов разбился о скалы возле деревни Черный Овраг. Вся команда этого корабля погибла, исхлестанная жестокими волнами об острые рифы, и лишь каким-то чудом выжил ребенок, младенец, которого волны выбросили на каменистый берег.

Наутро после катастрофы жители деревни собрались на берегу, чтобы посмотреть, что случилось с кораблем, и поживиться остатками его груза, не сожранного прожорливым морем, вот тогда кто-то и нашел младенца, таращившего голубые глаза на мир. Он не плакал, а лишь издавал тихие звуки, будто бурча под нос что-то на неизвестном языке.

Нед вообще никогда не плакал. Даже если «отец» сек его сыромятным ремнем, оставляя на теле красные полосы с выступившими капельками крови. Не плакал и тогда, когда местная детвора залавливала его и била смертным боем.

Дети – это маленькие зверьки, которые, вступая в жизнь, завоевывают свое место под солнцем, как все звери – зубами и клыками. И если на их пути попадется существо слабее их – обязательно самоутвердятся, вытерев об него ноги. Вот и вытирали. Благо что помех к этому не было. Если Нед пытался сопротивляться, родители побитых детей шли к его отцу и жаловались, после чего Нед неделю не мог сесть на исхлестанный зад. Ведь он не имеет права наносить вред детям племени сансов, того народа, который его соплеменники грабили на протяжении многих веков.

Иногда, забравшись в свой закуток и лежа в кромешной темноте, Нед слушал перестук коровьих копыт и мечтал, что когда-то приплывет корабль с ардами, его соплеменниками, и заберет его отсюда, увезет далеко за море, туда, где у него всегда будет кусок хлеба и никто не будет поднимать его на рассвете пинком в ребро. Его разумения хватало, чтобы понять – это все фантазии. Это все чушь. Ненастоящее. Настоящее – вот оно: подстилка, собака, прижавшаяся к нему и пахнущая мокрой теплой псиной. Единственное существо, которое его любило. Если не считать коров, конечно. И старого раба Силана.

Нед рос. Из маленького человечка вымахал здоровенный детина ростом под два санта, и чем больше он становился, тем больше не любили его жители деревни.

Казалось бы – ну что он им сделал? При чем тут арды и маленький человек, чудом спасшийся из штормовых волн? Но ведь сын волка – сам волк. Вырастет – будет резать, бить, убивать! А не пора ли его прибить, пока он не забрался к кому-нибудь в дом и не изнасиловал дочь, не убил жену, не сжег дом – арды ведь все такие – бандиты, грабители, пираты. И этот будет грабителем.

Если бы не то обстоятельство, что его «отцу» был нужен работник, Неда, возможно, давно бы прибили. Впрочем, когда он стал пасти общественное стадо, голоса, требовавшие его смерти, приутихли – кому охота целыми днями блуждать по холмам, следя за непокорным стадом, под дождем и ветром, без отдыха и праздничных дней.

Не успокоились только дети, ставшие из детей подростками, а затем парнями и девушками, но не изменившие своему правилу – травить этого придурка Найденыша, который так весело улепетывает наутек, не пытаясь дать сдачи. И это были не только дети свободных – Неду доставалось от детей рабов – даже они были выше его на социальной лестнице.

Почему они были такими злыми? Кто знает… Возможно, в их крови на генетическом уровне было заложено: ард – враг! Убить арда! Ард – опасность, смерть, страх!

Собака, которая никогда не видела волка, даже охотничья собака – стоит провести перед ней черту волчьей лапой, и пес никогда ее не переступит. Он подожмет хвост, заскулит и бросится под ноги хозяину. А чем люди отличаются от животных? Иногда кажется – ничем.

Нед увернулся от следующего удара кулаком, чтобы встретиться с коленом противника – парень разбил ему скулу, и теперь физиономия Неда будет выглядеть еще более разбойничьей, чем раньше. Он броском выскочил из окружения, перекатился через голову и со всех ног припустил бежать под улюлюканье молодежи. Кто-то запустил ему вслед камнем, кто-то, заложив в рот пальцы, громко свистел, но теперь достать его не могли – бегал Нед быстро, это знали все.

Нарда бежала рядом, радуясь – глупенькая собака думала, что это такая игра. Люди толкаются, ворочаются, а потом бегут – чем не развлечение?

Стадо уже поднималось на вершину холма, сбивая утреннюю росу. Нед догнал отставшую корову, громко крикнул, добавив пару выражений, которые слышал от «отца», – коровы почему-то лучше управлялись, если на них орали матом. Это он заметил уже давно. Нарда залаяла, отчего корова прибавила шагу, покосившись глазом на злостную собаку, изображавшую, что сейчас покусает ленивую коровяку за задние ноги, взбрыкнула, норовя попасть по шумливой псине, и затрусила к основному стаду, управляемому здоровенным быком по имени Хурк.

Нед пошел следом, с грустью думая о том, что питаться сегодня ему придется тем, что надоит с непослушных коров. Так это было наказуемо – коровы-то не его, какое право он имеет сосать их молоко? Но попробуй проследи, когда он в холмах.

А есть хотелось ужасно. Его растущий организм требовал питания, так требовал, что иногда хотелось завыть, будто волку. Нед был худым, жилистым, как старый вяз. Его недетское тело, привыкшее к лишениям и тяжелому труду, сильное, растущее, требовало пищи, как росток, изнывающий от жажды в засушливый сезон. Увы, побаловать тело было нечем.

Нед вздохнул и решил, что, пока Нарда придержит коров, не давая им разбегаться, он сплавает в море под мысом Надежды. Там ракушки – замечательное вкусное мясо. Жаль, что нет соли, но ничего – кресало есть, руки есть, сухой мох найдет, котелок припрятан под сухим дубом, веток наломает – эх и натрескается горячего ракушечьего мяса!

У Неда рот наполнился слюной, и он сплюнул ее на землю, в пыль, отметив для себя, что слюна окрасилась розовым. Разбили губы, твари. Так хочется дать сдачи, но что потом? А потом… потом некуда идти. А после того, как он даст трепку этим негодяям, ему придется не только идти, а бежать куда глаза глядят. Впрочем, когда-то это все равно случится…

Перед глазами Неда встало прекрасное, как выточенное из белого камня, лицо Салли. Последний год, когда он стал взрослеть (а особенно когда наедался от пуза ракушек, выделявших восхитительный белый сок!), Салли снилась ему каждый раз, как он засыпал. Красивая, желанная… и недоступная. Дочь старосты – и он, безродный найденыш, ниже низшего, ниже даже рабов, которые вполне хорошо чувствовали себя в своих ошейниках и жили в доме, в отличие от него, презренного арда. Какие у него шансы иметь эту женщину? Даже смешно подумать…

Иногда он мечтал о том, что однажды пристанет к берегу корабль, с него спустятся люди в блестящей стали, с острыми мечами в руках, и крикнут: «Нед! Нед, где ты! Мы за тобой приплыли! Мы твоя родня! Скорее к нам, скорее!» – И он побежит к ним, уткнется носом в броню, обняв за широкие, могучие плечи. А они спросят: «Кто тебя здесь обижал?!» И тогда… тогда будет плохо. Плохо всем, кто его бил, преследовал, унижал. И уплывет Нет на корабле с полосатыми парусами, оставив за спиной горящую деревню, которую ненавидел всей своей душой. А рядом будет стоять Салли, плачущая, желанная. И потом… потом он подомнет ее, и она поймет, что лучше Неда нет никого на свете, и полюбит его.

Он как-то поделился своими фантазиями со старым рабом Силаном, тот долго смеялся, а потом погрустнел и сказал:

– Никому больше не рассказывай это. Доложат хозяину, он решит, что ты хочешь бежать… и тебя изуродуют, чтобы ты с трудом мог ходить, а уж о побеге и не думал. Перебьют тебе ноги, и будешь уродом. Я тоже когда-то думал, что все в конце концов закончится хорошо, и где я сейчас? Там же, где и пятьдесят лет назад. Оставь фантазии и живи настоящим. Тебе достался не лучший хозяин, да. Но что поделать? Возможно, это наказание за твоих предков, принесших этому народу много горя и страданий. Многими поколениями здесь взращивали ненависть к твоему народу. Арды – демоны, арды – это бич богов. Как только приходит весна и начинают дуть ветры с моря – жди налетов ардов. Пропавшие корабли, разграбленные деревни – вот что такое арды. И вот теперь – в руки попался их отпрыск. И ты теперь искупаешь вину предков. Увы, жизнь часто несправедлива. Меня тоже когда-то похитили рабовладельцы, привезли на рынок в столицу, продали, и вот я здесь. Ни семьи, ни детей. Заслужил ли я это? Я думаю – нет. Но боги думают по-другому.

– И ты никогда не думал о том, чтобы бежать? – недоверчиво спрашивал Нед.

– Куда бежать? – с грустью отвечал старый раб. – Посмотри, я разве могу смешаться с толпой местных? Даже ты, если тебя постричь, побрить, можешь сойти за местного, а я? Посмотри на меня! То-то же… – И Силан отворачивал от Неда свое смуглое, почти коричневое лицо. Его когда-то привезли с соседнего, южного континента, и он резко отличался от русоволосых и рыжих местных жителей.

– Но ты бы мог идти по лесам, питаться дичью, попробовать наняться на корабль – ты же сам говорил, что им всегда требуются матросы! – не отставал Нед.

– Я дважды бежал, – грустно отвечал Силан. – Меня сильно били и в конце концов выбили желание бежать. Последний раз меня избили так сильно, что я месяц не мог подняться. После этого во мне что-то умерло. Да что говорить… Тут я в общем-то сыт, у меня под началом другие рабы, крыша над головой, хозяин, можно сказать, меня уважает – как уважают хорошую собаку, приносящую пользу. Что мне еще желать? Женщину? Были у меня женщины. Детей только не было. Видимо, отбили мне все… не может от меня быть детей. Но и к лучшему – видеть, как твоих детей продают другим хозяевам или избивают, а ты не можешь вмешаться? Это страшно. До десяти лет я жил свободным и успел узнать, какова она, свобода. Везде есть свои плюсы и минусы – на свободе я не всегда ел досыта. А здесь – я сыт, обут, одет. Да, я не всегда могу делать то, что хочу – но разве на свободе я всегда делал то, что хочу? Не понимаешь? Да где тебе понять… ты с младенчества в рабах. А я помню детство. Отец охотился, мать по хозяйству. Я сдуру убежал к берегу моря, вот и попался на глаза команде, набиравшей воду в бочки. Поманили… и вот я уже на корабле. Радовался, глупый… Ладно, хватит. Ни к чему тебе это. Иди к себе, спи. А то хозяин рассердится, побьет. Не любит он тебя. Слишком ты напоминаешь ему тех, кто убил его отца, прямо у него на глазах. Тогда арды сделали налет на деревню, отец его защищал семью… Мать изнасиловали – прямо над ним, он сидел под кроватью и слушал, как она кричит. Так чего ему тебя любить? Иногда я думаю, что он нарочно взял тебя, чтобы мстить за убитого отца. Как будто надеется, что ты сын того, кто раскроил череп отца тяжелым мечом.

– Расскажи, Силан, кто такие арды? Почему их так ненавидят? И вообще – как устроен мир?

– О-о-о-о… сынок. – Силан рассмеялся, чуть не потушив сальную свечу, коптящую на столе. – Ты хочешь знать то, чего не знает никто на свете!

Лицо Силана, покрытое мелкими шрамами, сморщилось в улыбке, потом он сплюнул сквозь редкие зубы в помойное ведро, заложил за щеку жевательной смеси и со смешком сказал:

– Никто не знает, как устроен мир. Никто. Я понимаю, что ты хотел спросить. Просто стало смешно – как устроен мир! Ладно, слушай… хотя я и не знаю, как тебе это пригодится. Мы живем в королевстве Замар, где правит сейчас король Иунакор. Это Срединный материк. Есть Южный, а есть Северный. А это Срединный. Ну и полно всяких островов. Когда бог-созидатель кидал камни, из которых образовалась твердь, часть раскололась, и из них образовались острова. Сколько их – никто не знает. А потом появились люди, после того как бог создал их из кусков плоти. Другие боги были против сотворения людей, но он их не послушал и сделал пралюдей. От них и пошел весь человеческий род. Только вот раскидал он их по разным материкам и каждому племени дал свой язык, от которого пошли другие языки… а потом все перемешалось, получились новые языки… и как это случилось – никто не знает. Видно, демоны все перемешали. Так вот, арды, твои родичи, живут на Северном материке. Приходят к нам они весной, поздней весной, когда у них тает лед. Там так холодно, что океан замерзает и становится твердым, как камень. Лед называется. Видел, на горизонте горы в белых шапках? Вот это и есть лед, он лежит на вершинах гор и не тает, потому что там очень холодно. Вот и у ардов очень холодно. Жить у них трудно, холодно, голодно, все покрыто снегом и льдом, потому они и стараются каждую весну приплыть к нам и отнять то, что мы создавали. У нас тепло, снега нет, а потому – все растет, все плодится, у нас тучные стада и хорошие поля, если только нет засухи. Но засуха редко бывает – все-таки море рядом, дожди не редкость. И жили бы безбедно, если бы не арды. Огромные, сильные, закованные в стальную броню, они приходят поздней весной и берут то, что хотят. Кроме захваченных ценностей они увозят и рабов. Берут обычно молодых, сильных и красивых юношей и девушек. Девушек, само собой, в наложницы. Юношей – в работники. Остальных, если сопротивляются, убивают. Если не сопротивляются… тоже иногда убивают. Иногда нет. Как захочется. А еще – они грабят в море купеческие суда. Каждый, кто уходит в море, должен осознавать, что можно и не вернуться. Даже если ты простой рыбак.

– А расскажи о нашем королевстве! Это хорошее королевство? А еще такие есть? Почему король не побьет ардов, если они сюда приходят грабить?

– Экий ты нетерпеливый, – усмехнулся Силан, – шел бы ты к себе, а? А то ведь проспишь утром, хозяин изобьет. Время уже позднее – видишь, красная луна уже высоко? И черная луна уже показалась, вон, край торчит! А мы все с тобой болтаем!

– Пожалуйста, Силан, мне так интересно! Ну расскажи, а? Расскажи!

– Ладно. Но недолго. А то потом спину тебе мазать мазью… хозяин так и ждет, чтобы тебя выпороть. Иэх-х-х… судьба горемычная. Другие живут в хоромах, а ты… Ладно. Слушай дальше. Итак – наше королевство. Оно занимает треть Срединного материка и граничит с королевством Исфир, где королем сейчас Шолокар Третий, а за Исфиром – королевство Харад, где король Эссон. Говорят, что раньше эти все королевства были одним королевством, но три брата-принца передрались и разорвали королевство Замар на три части. А их потомки так теперь и правят. Я не знаю, как звали этих братьев, так что можешь и не спрашивать. Впрочем – не наплевать ли нам, как их звали? Главное – что сейчас, а не что в далеком седом прошлом. Замар протянулся на долгие ли, и мы находимся в полутора тысячах ли от столицы Замара – Генела. Чтобы представить, как это далеко – если ехать на лошади верхом, проезжая в день пятьдесят ли, то ты прибудешь в столицу через тридцать дней! Но пятьдесят ли в день это еще много. Обычно тридцать-сорок ли, так что путешествие займет очень много времени. На корабле – быстрее. Но надо все равно ехать тридцать ли до соседнего города, где есть порт – это Шусард, – там оплатить место на судне, если в это время есть судно, идущее в столицу, и потом уже плыть на нем. И стоит это очень недешево.

– А Шусард большой город?

– Хм-м… побольше нашей деревни будет, это точно. Много людей живут. Там порт, через который купцы везут свои товары на наши земли. Там они выгружаются, покупают лошадей или быков и потом развозят товары по деревням, городкам и селам. Наверное, большой город. Чтобы сравнить – надо знать точнее. А что я знаю? Ничего. Что нахватался за пятьдесят лет своей жизни, вот то и рассказываю. В Шусарде служат и многие люди из нашего села – дети, отцы. Некоторые исчезли в море вместе с кораблями – это тоже приписывают ардам. Может, и вправду арды убили, а может, поглотило жадное море – кто знает? Мне кажется, тем же ардам приписывают больше, чем они делают на самом деле.

– А при тебе убили отца хозяина?

– Нет. Меня еще тут не было. Да и набегов не было уже пятьдесят лет, с тех пор как отец нынешнего короля послал большую армию вторжения на Северный материк. Тогда ардам крепко досталось, и они вроде как заключили договор о ненападении с Исфиром. С тех пор те на побережье не высаживаются. А вот что делают в море – тут уже никто не знает. Говорю же – все исчезновения судов приписывают ардам. Сбил ты меня с мысли, я уже и запутался – забыл, что и говорю! В общем, так вот: арды – зло. Значит, и ты зло. И еще какое – спать иди! И сам не спишь, и мне не даешь!

– Ну немножко еще, пожалуйста! Расскажи про богов! Откуда что взялось?

– Опять? Я же тебе сказал, что никто не знает, откуда все взялось. А богов, основных богов – восемь. Бог-создатель Динас, богиня-создательница Ауда – его жена, бог войны Куалтук, богиня любви Селера, ну и четыре бога стихий: воды – Прайон, воздуха – Шашан, земли – Гиной, огня – Жадар. И еще – мелкие божки, покровительствующие ремеслам. Им поклоняются те, кто состоит в ремесленных заратах; зарат сапожников поклоняется своему божку, купцов – другому и так далее. Их много, все равно не запомнишь. Да я и сам не помню всех. Те, кто хочет получить благословение богов, приносят подношения в храм того бога, к которому хочет обратиться. Моряки носят подношения Прайону, а еще – если они на купеческом судне – купеческому богу Гересу. Военные моряки – Прайону и Куалтуку. Ну и еще кому-нибудь, например богине любви – чтобы она дала им привлекательность и бабы на них вешались. Везде в городах есть храмы, и в каждом стоят статуи тех богов, которым поклоняются их почитатели. Храмы, что в соседних государствах, что в нашем, – одинаковые. По крайней мере, так говорят – я сам не видел. А вот на Северном и Южном материках – и боги другие, и храмы другие. По-моему, там вообще нет никаких храмов. А может, и есть – врать не буду. Все, спать! Иди к себе. Хозяин не любит, когда ты в доме остаешься. В прошлый раз мне так досталось из-за тебя, когда кто-то доложил, что ты ночевал в моей комнате. Орал – я чуть не оглох. А в довершение в ухо съездил. На-ка вот, пожуешь перед сном. – Силан откуда-то достал кусок черствой лепешки с ломтиком мяса и отдал Неду. – Тебе надо много есть. Вон какие плечи отрастил, а мяса на них нет. Скелет, сущий скелет! Беги отсюда!

* * *

Силан умер год назад. Попал под дождь, простудился и умер. Его закопали на кладбище, где хоронили рабов. Быстро. Без речей и поминок. Неда не позвали. Он уже после похорон прокрался на холмик, под которым лежал его единственный человеческий друг, и посидел возле него, прощаясь. Глаза жгло, но Нед не плакал. Не умел.

* * *

Нед взглянул на небо, прикинул – солнце уже высоко. Коровы деловито паслись на зеленом холме, окруженном пятнами колючего кустарника, и Нед решился:

– Нарда, стереги! Я пойду поныряю! Тебе тоже дам ракушек! Что, нажралась уже? Ах, негодная! А мне принести? Крысу поймала, да? Ладно, ладно… умница. Стереги.

Он повернулся и пошел к морю. Берег неподалеку от того места, где хотел нырнуть Нед, был довольно пологим, но в воде торчали огромные камни, на которых и нарастали отличные ракушки, самые крупные и вкусные в округе. Никто не знал о его «поле», и Нед уже года два собирал здесь великолепный урожай. Ракушки с пол-ладони, свежие, сытные – если бы не они… в общем, это были его закрома, которые питали парня круглый год.

Сбросив с себя одежду, он аккуратно уложил ее на камень подальше от воды – вдруг прилив, унесет к адовым демонам. Потом в чем ходить?

Полчаса Нед нырял в прозрачную, тихую воду, пока в подоле рубахи, в которой он решил нести ракушки, не образовалась внушительная куча раковин. Тогда, натянув штаны и разбитые сапоги, Нед побежал к тому месту, где прятал котелок, единственное его сокровище.

Это был медный котел, непонятно откуда взявшийся на берегу – видимо, выбросили штормовые волны. Котелок был помятым, но Нед выправил свое приобретение и теперь частенько пользовался им для своих кулинарных упражнений – пек в нем ракушки, варил похлебку из пойманных Нардой кроликов и птиц, кипятил травяной настой, хорошо утоляющий жажду в жаркое время суток. На котелке были выгравированы какие-то письмена, и Нед частенько рассматривал их, отчистив сажу песком, гадая – что же написали неизвестные мастера. Так и в этот раз – он выкопал котел из песка, возле сухого дуба, стоящего на берегу ручья, образующегося в лощине выше, меж холмов, уселся и стал внимательно разглядывать прихотливые иероглифы и картинки, искусно выгравированные на крутых боках сосуда. Человеческие фигурки, узнаваемые в прихотливых рисунках, какие-то точки, кругляшки, треугольнички – хаотично, бессистемно… но притягательно.

Понаблюдав за рисунками, Нед вздохнул и, вытряхнув из котелка песок, пошел к ручью – надо как следует отмыть, иначе потом на зубах будет скрипеть песок. Сполоснул в ледяной воде, набрал до половины, отнес назад, поставил на травку и стал сооружать костер. Ну – это дело несложное. Мелких сухих веточек, пересохшего мха, несколько ударов кресалом (подарок Силана), искры затлели во мху, подул… и вот радостный дымок ударил в ноздри – запах огня, запах еды, запах жизни.

Костер развел между двумя камнями, которые уже давно прикатил именно для этой цели. На них так удобно ставить котелок, несмотря на то что его дно было абсолютно круглым, как у половинки шара. Засыпал ракушки в сосуд доверху и поставил его на огонь. Теперь только дождаться, когда закипит, посидеть немного рядом, чтобы ракушки сварились, а потом – можно набивать живот. Иногда он готовил ракушки без воды – просто помешивая в толстостенном котелке. Тогда те выделяют белый сок, который ему нравилось пить. Но после того, как Нед заметил действие сока – стал варить в воде. После сока ему ужасно хотелось Салли… нестерпимо, до боли. Силан объяснял это возбуждающим действием сока раковин, который лекари прописывали мужчинам, страдающим слабостью в постели. Ну и вообще всем, кто хотел выказать себя настоящим мужчиной. Нед не хотел выказывать себя таковым, потенции у него и без того хватало… а женщины не было. И вряд ли будет: у такого ничтожества, как он, какие женщины? Так что приходилось обходиться своими силами…

Наконец блюдо было готово, и Нед, вывалив ракушки на подстеленные широкие листья лопуха, чтобы остыли быстрее, принялся раздирать створки вожделенных амрий. Так назывались эти раковины, в которых иногда находили жемчуг.

Нед как-то нашел в ракушке здоровенную жемчужину, размером с его ноготь. Хозяин заметил, как тот рассматривал ее во дворе, отобрал у парня, долго расспрашивал, где тот взял драгоценную розовую каплю размером с ноготь мизинца, но… Нед сказал, что нашел ее на берегу возле деревни. После этого от него отстали, а он больше не стал таскать найденные жемчужины домой, складывая их в тряпочку и закапывая рядом с котлом.

Сейчас ни одна жемчужина ему не попалась, на что он совершенно не обиделся. Его живот был полон сытным горячим мясом. И оставалось лишь запить съеденное, чтобы обед совсем удался. Для этого надо помыть котел, набрать воды и бросить туда пахучей травки со склона лощины. Горьковатый отвар отлично утолял жажду. К нему бы немного меда… или сахара… но сладости редко перепадали Неду, а после смерти Силана он вообще забыл, что такое сахар. А может, потому у него и были великолепные белые зубы, способные, казалось, перекусить стальной нож? Его великолепным зубам втайне завидовали все те женщины, что видели его улыбку. Впрочем, улыбался он редко. Жизнь не та, чтобы улыбаться, хихикать и смеяться, как дети свободных.

– Эй, ты же вроде сытая? – Он ласково толкнул «улыбающуюся» Нарду, которая кинулась к приготовленной им кучке открытых раковин и с жадностью начала поглощать мякоть, хитро поглядывая на своего друга. Ее зубы с треском крошили створки ракушек, выгрызая сладкую плоть.

Нед похлопал ее по холке, встал и снова пошел к ручью. Опустил котел в прозрачную воду и некоторое время смотрел, как от него тянутся мутные полоски, извивающиеся над песчаным дном. Из песка показалось какое-то насекомое, быстро зарывшееся назад, и снова наступили тишь и покой. Жужжали мухи, с ревом пролетел огромный навозный жук – весна, все расцветает. Сезон дождей ушел, с его лужами, грязью и сыростью. В такое время хочется жить, даже если ты жалкий найденыш, никому не нужный и гонимый.

Нед вздохнул и потер котел песком, зачерпнутым со дна. Если не отчистить как следует – отвар будет отдавать морем и мясом, потому оттирать надо до блеска. Руки – крупные, со вздувшимися венами и длинными, крепкими пальцами аккуратно трут драгоценный предмет, всегда блистающий на солнце, как новый.

Нед залюбовался – хорошо его поправил, выстучал дно и бока гладким булыжником. Ровный, круглый, как… как… шапка! Вот. Как шапка. Интересно, как он смотрелся бы на голове? Нед схватил свои длинные волосы, которые обычно отрезал кухонным ножом, отодвинул назад и аккуратно водрузил котелок на голову. Постучал по нему пальцем, услышав густой звон, и горделиво выпрямился:

– Я капитан ардов! Бойтесь, мерзавцы!

Солнце, вышедшее из-за тучки, ярко осветило парня в блестящем котелке, и вдруг этот котелок замерцал, издал пронзительный звук, как будто лопнула струна иирона, а Нед вскрикнул… и потерял сознание.

Сколько он пролежал на берегу – неизвестно. Очнулся от ощущения чего-то мокрого и холодного, упорно тычущегося в глаз, нос, в губы. Нед махнул рукой и угодил в мягкое, теплое, мохнатое…

– Нарда… ох, чего это со мной такое… бррр… ну хватит, хватит слюнявить! Да – любишь, любишь, знаю! – Нед усмехнулся, привстал и ласково погладил собаку по голове. Она преданно заглянула ему в глаза и сказала:

– Любовь… хозяин… хорошо! Хорошо! Пить! Пить!

Нарда отошла в сторону, и стала шумно лакать воду, а Нед удивленно посмотрел на нее:

– Ты это чего? Разговариваешь, что ли? Как это?

Нарда оглянулась, дважды махнула хвостом и деловито побежала вдоль ручья, приговаривая:

– Искать! Крыса! Играть, съесть. Хозяин, любовь!

Нед озадаченно проводил собаку взглядом и встал на колени, подобрав свой желтый блестящий котелок. Он, как в первый раз, посмотрел на его бока, покрытые мелкой-мелкой сеткой царапин, оставшейся от песка, которым Нед чистил котел, и, подняв, снова опустил себе на голову, затаив дыхание. И… ничего не произошло.

Постояв, Нед снял котел и понес закапывать под дуб. Пить отвар ему уже расхотелось, так что пришлось ограничиться ледяной водой из ручья. Впрочем – и костер давно потух, оставив после себя еле теплые сизые угольки. Нед опять удивился – сколько же он провалялся, если костер, который он оставил весело трещавшим сучьями, давно потух? Глянул на солнце и с замиранием в сердце обнаружил, что оно уже склоняется к вечеру. Быстро закопал в песок котел, вскочил и с тяжелым сердцем бросился искать стадо. Если хоть одна корова пропадет – быть ему битым!

Нед понесся вверх по склону лощины и, выскочив на бугор, с облегчением обнаружил стадо, спокойно развалившееся на зеленой лужайке. Он стал пересчитывать коров, и у него все сошлось – сто пятьдесят три коровы и бык. Нед подобрал палку и пошел к стаду, испытывая искреннюю благодарность к Нарде – если бы не она, строптивые коровы точно бы разбежались, особенно две телки старосты и корова кузнеца, отличающиеся особо мерзким, зловредным нравом. Подойдя к быку, Нед крикнул:

– Подымайся! Домой! Веди домой!

Бык тупо глянул на него выпуклыми глазами и сказал:

– Подыматься. Нет желания. Человек с палкой. Неудовольствие. Хочу самку. Самку хочу.

– Все хотят! – совершенно не осознавая своих слов, сказал Нед и вдруг хихикнул – так все это выглядело смешно. Он разговаривает с быком! Кому скажи – засмеют! Да кому он скажет? Силана нет, он в земле. А больше он ни с кем не общается. Только если по делу…

– Вставай, увалень! – крикнул Нед и представил, как сейчас врежет палкой по боку быка. Врезать не врезал, но яркая картинка вспыхнула у него в мозгу, он как будто сказал быку – сейчас не встанешь, с тобой будет вот что! Бык глухо заревел, вскочил на ноги и, мотнув головой, сказал:

– Не хочу боль. Не люблю человека. Человек с палкой – боль. Поддеть на рога!

– Я тебе сейчас поддену, скотина ты рогатая! – возмутился Нед. – Дождешься от тебя благодарности, рожа твоя тупая! Домой иди! Домой! Будешь есть, пить (картинка отрубей, засыпаемых в теплую воду).

Бык мыкнул и побрел к сторону дома, протяжно заревев. Коровы тихонько потянулись за ним, подгоняемые лаем вездесущей Нарды.

– Ага! – радостно засмеялся Нед. – Любишь отруби, тварина! Как же ты меня услышал-то, а? Вот чудо, так чудо… рассказать бы Силану… эх-х-х…

Отбросив лишние мысли, Нед погнал стадо к деревне – пока дотащатся, уже настанет вечер. Надо поторапливаться.

Нарда, как будто услышав его мысли, бросилась вперед и стала деловито подкусывать коров за ноги, подгоняя их, ускоряя движение. Стадо ускорилось и, хватая на ходу траву, направилось к дому.

Загрузка...