Неадекватные решения, том 3

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

"Экстремальное Чтиво"

http://extremereading.ru

"НЕАДЕКВАТНЫЕ РЕШЕНИЯ", том 3 антология

- Как я выгляжу? – спросила мама.

Этот вопрос ни к чему не обязывает, поэтому Ханна не потрудилась даже взглянуть, чтобы убедиться, что ответит по существу. Да и мама давно не в лучшей форме, особенно в те вечера, когда топит одиночество в бутылке дорогого вина, исключение составляют будни. В эти дни она входит в "рабочий режим", блестит, как новенькое колечко, чтобы суметь продать людям побогаче недвижимость, которая, возможно, им не понравится, да и вообще не нужна.

- Выглядишь - отпад.

- Знаешь, мне было бы приятней, если ты хотя бы взглянула краем глаза.

Ханна пожала плечами в ответ. Она не могла отлепить взгляд от экрана смартфона, точнее от парня, который только что подписался на её страницу в Инстаграме. Молодой человек был симпатичным, подписчиков мало, как и личной информации, и поэтому, пока мама занималась внешностью, Ханна пыталась решить – "Пол М." человек или бот для рассылки спама?

- Милая, ты завтракала?

- Ага.

- И это было что-то действительно питательное?

- Печенье с клубничной начинкой.

- Я так и знала, – мама сгребла ключи с полки. – Сделай одолжение, перед выходом съешь яблоко или что получше "Поп-тарт".

- Угу.

Мамин вздох дал понять, что сейчас последует. Готовиться к этому специально не было нужды, ведь Ханна слышала эту речь тысячу раз.

- Милая, тебе в самом деле пора отвыкать от телефона. Ты же с ним, как младенец с соской. Я с трудом могу вспомнить, как выглядит твоё лицо.

Ханна опустила телефон и одарила маму кривой ухмылкой.

- Оно не изменилось. Всё та же серость.

- О, детка, не говори так. Ты красавица.

- Ну да. Как будто ты скажешь что-то другое.

- Прекрати! В самом-то деле. Ты великолепная. Кожа непременно очистится, с этим... как его?

Далее она выдала обычное материнское внушение. А за ним, по обыкновению, следовала стандартная стратегия, казавшаяся всем мамам рабочей: потрепать за щёку, взъерошить волосы, приподнять за подбородок, и, дабы избежать этого, Ханна вернула "Айфон" на привычное место – к лицу. Краем глаза она тут же увидела размытый образ матери, застывший в паре шагов со сложенными руками на груди.

- Спасибо, мам, правда, - сказала Ханна, возвращаясь к темноволосому смуглому парню с пирсингом в брови и татуировками.

Он мог быть только уличным художником, не иначе. А этот пресс... Боже, сделай так, чтобы красавчик не был фейком. Ханна ткнула на сердечко под фото.

- Я переживаю о тебе. Не то, чтобы я против, когда дети сидят в телефонах, но ты не думаешь, что... Ну, как бы сказать, ты слишком к нему привязана. Не могу вспомнить, когда в последний раз видела тебя без него.

- А с чего бы мне быть без телефона? Все мои друзья сидят в интернете, мы так общаемся. Все так делают. Ты вроде бы мне его за тем и купила - чтобы я завела друзей. Или как?

- Да, но речь о настоящих друзьях, живых людях, с которыми можно погулять. "Зависнуть", или как вы это называете?

- Я постоянно с ними зависаю.

- В реальности?

- В смысле?

- Лично, лицом к лицу.

- О, это всегда пожалуйста. C доброй половиной из них.

Конечно, это не совсем правда, но зачем маме знать об этом, правда же?

- Вот сегодня вечером, например. Хэллоуин. У вас есть планы?

- Например?

- Хоть что-нибудь.

Ханна пожала плечом. В то время, как мама озвучивала свои опасения, Ханна лайкнула десять фотографий Пола М., интерес её был неподдельным, без сомнений, лишь бы не выглядело, как сумасшествие. В плане: эта ненормальная крошка преследует меня, что ли? Так что, лучше проявить скромность и отменить половину "сердечек". После, она набрала сообщение Фионе:

Хочешь встретиться? Мама трепет мне нервы.

Спустя пару секунд пришёл ответ:

Кто бы сомневался. Давай.

- Ханна?

- Да, мам. У меня есть планы. Я собираюсь к Фионе. Мы будем смотреть кино и есть конфеты.

- И Mакс придёт?

Ханна одарила маму испепеляющим взглядом поверх телефона.

- Ты в самом деле хочешь знать? "Иди, Ханна, погуляй. Заведи друзей, Ханна. Отлипни от интернета, пообщайся с людьми, Ханна", и тут же: "А кто ещё туда придёт"?

- Думаю, это вполне уместный вопрос, учитывая, что Макс старше вас на шесть лет и известный грубиян.

- Ну что ты, он на пути исправления. Он теперь работает и всё такое.

- И всё равно, мне не по себе от того, что он крутится возле вас. Он проблемный.

- Я общаюсь с Фионой, а не с её братом. Не факт, что он будет дома, и даже если будет, он обычно торчит в своей комнате, занимается своими делами.

- Своими делами... Это, конечно, утешает.

В интернете новостная лента стала повторяться. Наконец, в ней не было белых копов, которые стреляют в афроамериканцев или Трампа с очередной выходкой, которая взбесит Америку. Прямо сейчас предлагали прочесть заметку об аномалии в Балтийском море. Ханна интересовалась НЛО, потому и добавила публикацию в закладки, чтобы прочесть позже.

- Мама, Макс не проблемный. Это ты делаешь из мухи слона.

- Его поведение говорит об обратном.

- У меня с ним, например, нет проблем. Это всё слухи, люди делают из него злодея.

- Звучит как утверждение будущей жертвы насилия.

- Ладно, дальше что? Мне не идти? Я могу, если тебе станет от этого легче.

Мама покачала головой, признав поражение.

- Иди. Не хочу быть одной из тех родителей, что бдят без меры.

Луч солнца, проникший сквозь кухонное окно, отразился в глаза мамы, и Ханна не сдержала улыбку. На самом деле, мама весьма симпатичная, хоть и пытается идти против истины; озабоченность внешностью неизменно влекла желание компенсировать недостаток, на это в какой-то степени намекали листовки ведущих пластических клиник на прикроватной тумбочке матери. Ей не нужны вмешательства. Всё дело в уязвлённом самолюбии – отец ушёл к молоденькой любовнице. Потому мама конечно же поверит скорее в наличие изъянов, чем в обратное.

Одобрение внешнего вида Ханной не осталось без внимания. Мама, как и хотела дочка, сменила тему, за что та была ей благодарна.

- Почему ты так смотришь? – вопросительно улыбнулась мама.

- Ты выглядишь потрясно, мам. В самом деле. Почти Кейт Бланшетт.

Да, возможно, преувеличение, но Лора Голдман не впервые слышит подобное сравнение. Оно работает идеально.

- Ты правда так думаешь?

- О, да.

Польщённая мама кивнула.

- Что ж, спасибо, милая.

- Без проблем, - ответила Ханна по-испански, вернувшись в "Мир без телефона".

Она оставила попытки найти подтверждение реальности кубиков Пола М., как и НЛО над Балтийским морем. Нажатием пальца Ханна открыла Snapchat.

- Вот же... Мне пора, - вспомнила мама о работе. – Помолись, чтобы сегодня я, наконец, избавилась от дома с тремя спальнями на Санкус.

- Это который с биде?

- Именно.

Ханна хихикнула.

- Биде, фу. Может, сегодня у тебя будут покупатели с анальной фиксацией?

Мама неодобрительно закатила глаза и выдохнула.

- До скорого. Или, как вы там девочки говорите? Я сваливаю.

- Вроде того. Но от тебя слышать странно.

- Ну всё, тогда. Увидимся, – oна улыбнулась напоследок, оставив после себя облако дорогого парфюма.

Ханна, кивая головой, принялась листать фото и видео малознакомых людей, и только два сигнала подряд о входящих вырвали её из гипнотического транса.

Первое сообщение пришло от Фионы, единственной подруги, независимой от телефона.

Опаздываю. Буду через неск. минут.

Второе было с незнакомого номера.

Номер, которым пользовалась Ханна, принадлежал раньше кому-то ещё. Из-за этого ей часто писали незнакомцы и даже коллекторы, рассчитывая найти некоего Лероя Даунса. Или писали брошенные любовники, не подозревая, что их искренние мольбы были прочитаны третьим лицом. Ханна всегда удаляла сообщения и блокировала номера, но вот похоже, что Лерой был игроманом, потому что его "брошенки" писали без конца.

В этот раз пришло донельзя странное сообщение.

Продолжай следить за телефоном.

Впрочем, другие смс-ки бывали не лучше; Ханна стёрла и эту, заблокировав отправителя. Рано или поздно старина сердцеед Лерой Даунс покинет марафон. Хитрец, конечно, раздаёт левый номер случайным любовницам "одноночкам", чтобы не приставали. И надо же было случиться такому, что номер принадлежит Ханне.

Вздохнув, она положила телефон и пошла за рюкзаком.

Экран смартфона моргнул.

Не составляло труда дойти до школы пешком, но Фиона получила временные права, так что прокатиться на стареньком "Camaro" брата было сущим удовольствием. Всё равно брат не в курсе, он в армии, а узнай он об этом, ушёл бы самоволку. И тогда Фиона отправилась бы на больничную койку, ведь после Pодины, женщин и гордого звания жителя Огайо, "Camaro SS", 1971-го года выпуска, был для брата главной радостью и поводом для гордости. Даже своенравный Макс не рискнёт сесть за руль.

Этот автомобиль – классика, но Фиону на самом деле волнует только его крутой вид и то, что он притягивает внимание парней, с которыми ей хотелось бы встречаться, пусть даже шанс на это невелик. Ведь, как и Ханна, она кто-то вроде домоседки, "пай-девочка", как сказали бы некоторые. Другие, кто пожёстче, обозвали бы Фиону "гиком". Конечно, считается, что высшая школы Хэйза свободна от предвзятого отношения, но на практике ученики с превеликой щедростью навешивали ярлыки.

- Он реально горячий, – Фиона бережно вывела сокровище брата на проезжую часть.

Ханна кивнула, пролистывая снимки Пола М.

- Не могу понять, откуда он. Здесь ничего нет.

- Уж точно не из нашей школы. Мы бы его запомнили.

- Согласна, - промямлила Ханна. – Макс будет до...

Вопль оборвал её. Фиона дёрнула руль вправо.

- Господи Иисусе!!!

Ханна, вздрогнув, подпрыгнула на месте, а потом и вовсе запаниковала, когда Фиона съехала на дорожку для велосипедистов, чтобы её не зацепил пролетевший мимо полицейский автомобиль с воющий сиреной.

- Почему ты не затормозила? – воскликнула она, слыша, как колотится в груди сердце.

- Я так и сделала только что, дурында.

- Я имею в виду, когда ты услышала сирену.

- Я не услышала, пока она мне в самое ухо не заорала. Вот ты слышала?

- Нет. Ты меня до смерти напугала.

- Так и я испугалась! Они выскочили из ниоткуда.

"Camaro" встал на обочине. Две машины скорой помощи и ещё одна полицейская пронеслись мимо, нагоняя коллегу.

- Должно быть, авария, - предположила Ханна.

- Авария была бы дома, если бы коп снёс мне боковое зеркало.

Они стояли в мягко подрагивающей тени вяза на тихой соседней улочке. Крылечки домов, кроме одного, нарядились, как положено: ухмыляющиеся тыквы, мультяшные ведьмы, призраки в простынях и пластиковые надгробия. В одном дворе пожилой мужчина рисовал красной краской рот зомби. Тот был ростом около метра восьмидесяти, красовался прямо посреди лужайки. На другом дворе мать с двумя маленькими детьми набивали соломой пугало, распластавшееся на земле, и за ними всеми наблюдал их сосед, одетый по-деловому. Ханне показалось, что за стёклами его очков блеснули слёзы, но вероятно это были просто блики.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем пробка тронулась.

- Наконец- то, - угрюмо проворчала Фиона. – Мистер Дуглас из нас душу вытрясет. Уже слышу, как старый пердун скажет: До школы чуть больше полутора километров, но вы всё равно опоздали, мисс Келли!

- Да, он самый вредный.

Они съехали с бордюра, и Ханна бросила последний взгляд на мужчину в очках, а он словно почувствовал на себе взгляд и повернул голову в направлении к Ханне. Его очки блеснули в октябрьском солнце, превратив глаза в два горящих белых огня. Он улыбнулся, поднял правую руку и, сжав кулак, сунул его в рот.

На уроке истории у миссис Летем Ханна под партой переписывалась с Фионой.

День как резина.

Через мгновение телефон прожужжал:

Звонила Дугласу. Ничего нового. А ещё у него в углах рта было что-то красное, кетчуп, наверное. И я всё время смотрела на пятна, чуть не стошнило в конце.

Ханна ответила гогочущим смайлом.

- Мисс Голдман? Я надеюсь вы там не с телефоном?

Ханна ловко спрятала смартфон в карман, положила руки поверх учебника.

- Что вы, нет конечно.

- Хорошо, - сказала мисс Летем, но её улыбка не обещала ничего хорошего.

В прошлый раз, поймав Ханну с телефоном, она отобрала гаджет до конца дня. Ханна и подумать не могла, что под конец ощутит ломку, как ушедшая в завязку наркоманка; она была потеряна, не ориентировалась в происходящем и вела себя нелепо, а руки дрожали против воли. В тот день она поняла, что чувствуют заядлые курильщики, которые остались без сигарет на короткое время. Она не знала, куда ей деть руки; в груди больно защемило. А потом она, как параноик, испугалась того, что пропустит в интернете, что люди скажут про неё нечто такое, а она не увидит этого.

Нелепые, пугающие идеи навязли у неё в зубах, точно сладкий попкорн. Когда миссис Летем вернула телефон, Ханна едва сдержалась, чтобы не заплакать, ведь она испытала небывалое облегчение. С тех пор она была как никогда осторожна, но ужас того дня постепенно рассеивался, стирая из памяти воспоминания о том, как плохо ей было. Так что, Ханна верила, будто справится куда лучше, если подобное повторится. А прячется она от учителей потому, что просто не любит сидеть без телефона. Вообще. Смартфон – это окно в мир куда более лучший, чем настоящий, потому что он управляемый. А всякий раз, когда ей приходится оторваться от экрана телефона и посмотреть кому-либо в глаза, она не уверена, что этот кто-то поймёт её так же, как люди в интернете.

Пока миссис Летем бубнила о вещах, которые можно было просто погуглить, Ханна, подперев лицо ладонями, уставилась в окно. Весь вид внутреннего школьного двора, от лужайки до сетчатого забора, что отгораживал его от улицы, напоминал кадр из фильма "Хэллоуин" с Джейми Ли Кёртис, когда она видела Майкла Майерса, когда тот смотрел на неё из автомобиля. Однако за Ханной в канун Дня всех святых никто в маске не наблюдал. Только мистер Мёрфи, садовник с длинными волосами, сгребал листья в кучу, и ничего устрашающего в этом не было.

- Мисс Голдман, это уже второй раз, когда я вынуждена отвоёвывать ваше внимание.

Ханна вздрогнула и обернулась к учительнице.

- Извините.

- Третьего раза не будет, вам ясно?

- Да.

Глаза бледной и уставшей миссис Летем выглядели темнее, чем обычно, отчего казалось, что она запросто выйдет из себя. Так что Ханна решила не искушать судьбу и сделала вид, что слушает внимательно, пока звонок с урока не освободил её от необходимости притворяться.

Она собрала учебники, и снова выглянула в окно. Дворник стоял неподвижно и с выражением недоумения на лице изучал тыльную сторону ладоней, словно видел впервые. Грабли валялись в куче жёлтых, красных и оранжевых листьев.

Пространство за школьным забором затопил вой сирен.

За пять минут до урока алгебры, Ханна убежала в туалет встретиться там с Фионой. Подружка стояла, прислонившись к раковине, скрестив руки на груди, и сверлил взглядом дверь одной кабинки.

- Что случилось? – спросила Ханна, а сама уже вытащила телефон, чтобы проверить сообщения.

- Слушай.

Ханна навострила уши, но не уловила ни звука.

- И что же я...

- Слушай, говорю!

И снова ничего.

- Кто-то занят чем-то действительно интересным? - шёпотом спросила Ханна. – Ну же, Фи, дай подсказку.

На лице подружки воцарилось выражение замешательства, до жути похожее на то, что Ханна видела на лице садовника, возникло и тут же пропало. Фиона пожала плечами, повернулась к зеркалу и уставилась в отражение.

- Не знаю, - сказала она, намывая руки. – Показалось, будто там кто-то плачет.

- И что?

Каких только срывов не бывает среди учеников. Найти рыдающего одноклассника или одноклассницу в туалете ничем не примечательное событие.

Фи снова пожала плечами, намыливая руки.

- Да, наверное, ничего такого. Сходим в "Арби" на обед?

- Давай.

- Заплатишь за меня? Я оставила всё на заправке.

- Без проблем.

Ханна проверила телефон, радуясь тому, что поблизости нет противников смартфонов, а этих людей как будто с каждым днём становилось всё больше. "Текстовые Нацисты", так она их называла, группа столь многочисленная, что внутри, что за пределами учебного заведения, что она с нетерпением ждала дня, когда станет жить одна и получит возможность оставаться в постели весь день напролёт в обнимку с телефоном, и делать это без того, чтобы быть осужденной.

- Чёрт, не брови, а говно какое-то, - заметила мимоходом Фиона, но Ханна не слушала.

Она, в преддверии следующего урока, в ускоренном режиме проверяла аккаунты в соцсетях (Фейсбук, Твиттер, Инстаграм и Снапчат). Но то, что она увидела в Инстаграме заставило её дёргающийся большой палец замереть.

- Эй, Фи.

- Ммм?

- Как тебе такое?

Фиона оторвалась от изучения отражения и скосила глаза на телефон Ханны. После пары секунд закатила глаза.

- Он чудила, вот как.

- Да, но... Раньше тут этого не было.

- Значит, он их поменял. Что такого?

- Подожди секунду.

Ханна принялась листать фотографии с самых ранних.

- Но судя по датам, эти фотки тут... - oна пролистала одну, другую, третью. – С начала года.

- И?

- Но утром тут были совсем другие фотки. Как он их все заменил, да ещё и даты подставил? Если он запостил всё это за пару часов, так и даты покажут это. Но фотки тут уже несколько месяцев. Как можно подделать дату?

Фиона выудила из сумочки карандаш для бровей и склонилась ближе к зеркалу.

- Господи, не выдумывай. Ты даже не знаешь этого парня, и как выглядит его инста в обычные дни. Может он этот фокус постоянно проделывает. Удали его из друзей и живи дальше, детка.

Ханна подумала, что подруга права. Она и правда не знает ничего о таинственном Поле М. и его прессе, украшенном тату. Hо как бы было хорошо, будь он настоящим, а потому можно будет законно интересоваться им - надежда, хоть и тщетная. Вряд ли Пол добавил Ханну с намёком на романтический интерес. Замена фотографий пресса на снимки с руками в некотором смысле даст ей повод не разочароваться в нём позже, когда она проснётся и увидит, что он отписался от неё. В конце концов, именно так с ней всегда бывает. Красивые парни добавляют её ради количества, и даже не в курсе, как Ханна выглядит.

- Может, он художник, - сказала Ханна. - И это такой перфоманс, - oна переключилась с Инстаграмма на Фейсбук. – Да, скорей всего.

Она развернулась к зеркалу в тот самый момент, когда открылась дверь туалетной кабинки у неё за спиной.

И в этот миг стало ясно, что Фиона и правда слышала плач внутри кабинки, потому что девчонка, что возникла перед ними, выглядела опустошённой. Потребовалось мгновение, чтобы Ханна признала в отражении Эйвери Томпсон, чирлидершу, и по сути самую популярную девушку в школе Хэйза. Её обычно сверкающие золотистые волосы смотрелись вороньим гнездом, а чёрные круги поплывшей туши вокруг глаз сделали лицо неестественно бледным. Совесть подсказывала Ханне, что стоит спросить, как чувствует себя Эйвери, но гигантский разрыв между ними по социальной лестнице лишил слов. Так что, не оставалось ничего иного, как снова уткнуться в смартфон. Однако Фиону всё это не заботило.

- Ты в порядке? – спросила она, глядя на Эйвери в зеркало.

Ханна подняла глаза как раз для того, чтобы увидеть одновременно две вещи, ни одна из которых не поддавалась лёгкому объяснению.

Эйвери улыбнулась, вылупив глаза, отчего стала похожей на маньяка.

- Я видела звёзды, - сказала она чересчур высоким голосом. – Боже, как они прекрасны!

Затем всё случилось так быстро, что Ханна не успела сообразить, правда ли она видела это: Эйвери вышла, а над туалетной кабинкой хлопнула потолочная панель, когда дюжина рук скрылась за ней.

- Какого... - начала Ханна, и ком встал у неё в горле. – Вы это видели?

- Тебе плохо? – снова спросила Фиона у Эйвери, не обратив внимания на вопрос Ханны.

В её голосе послышались нотки беспокойства. Ещё бы, тут было о чём волноваться. Если бы они сейчас столкнулись в коридоре, то отхватили бы от неё едких насмешек, при условии, конечно, что Эйвери вообще решила одарить их вниманием. Так что, нужен был крайне веский повод, чтобы Фиона озаботилась состоянием Эйвери, а не какой-то там потёкшей тушью.

- У Андромеды сотни рук, - хихикнула истерично Эйвери. Затем её лицо стало каменным, она попробовала поправить причёску. – Скоро мы их увидим.

Карандаш Фионы замер прямо напротив глаза, она взглядом проводила Эйвери, которая шла так, точно её только что сбила машина.

- Приехали, - с усмешкой сказала она. – Шоу "Жизнь богатых и безмозглых".

Ханна же сверлила взглядом мокрую панель на потолке над туалетной кабинкой. Она хотела взглянуть поближе. Представила, как встанет на унитаз и приподнимет панель, чтобы узнать, что та скрывает. Инстинкт подсказывал, что она найдёт дюжину озабоченных парней, которые сделали шаг вперёд в искусстве подглядывания, но как, мать твою, они там поместились? Да и какая конструкция выдержит вес двенадцати пубертатных туш? Да даже половину? Но тут телефон звякнул, а Фиона ткнула её локтем, застёгивая косметичку.

- Очнись, Ханна, урок скоро.

По пути к дверям, Ханна проверила сообщения.

Одно было от отца:

Привет, как ты там? Скучаю.

В желудке у Ханны тугим узлом завертелся гнев, она сразу же удалила сообщение. Ну ещё бы ты не скучал, ослина, - подумала она, и тут же её укололо чувство вины. Она любит папу, без сомнений любит. За то малое время, что было им отведено, хороших моментов набралось больше, чем плохих. Если не брать во внимание худший из всех момент, когда он уходит, не оборачиваясь, и неважно, как бы не объясняла Ханна себе его уход логичным и справедливым, всё равно ощущение, что это предательство не оставляло её.

Телефон снова звякнул.

Опять массовая рассылка с неизвестного номера, и, как и все такие рассылки, они собрали ответы ото всех номеров, которым пришло сообщение.

Динь, динь, динь!

Ханна беспомощно наблюдала, как сотни сообщений, одно за другим, набивают её "Входящие", а телефон истерично сигналит, будто пожарная станция. Она лишь могла поставить беззвучный режим, чтобы раздражало поменьше.

Первое сообщение "Следи за телефоном" продолжилось:

Оно начинается. Безопасней не смотреть.

Ханна успела прочесть несколько ответов, прежде чем Фиона выволокла её из уборной под брюзжание о вреде социальных сетей, но и увиденного хватило, чтобы Ханна испугалась.

Они выходят из стен, из нас. Такие прекрасные. Впусти их. Почувствуй любовь и их сияние.

Блядь, кто это? Откуда у вас мой номер? В блок!

Наши отцы дома. Она вернула их домой.

Черты, возраст, кожа, спасение. СВЕТ.

Ты ошибся номером, братан.

Кто-нибудь, удалите меня из группы. Раздражает.

Рисунки, Боже, вы их видели? Рисунки наших ладоней - это карты их галактик.

Вот вам мой член, сучки. Отсосите.

Род-Айленд исчез.

Андромеда зовёт.

Мистер Донован не пришёл на урок алгебры, и тем не менее всё осталось спокойно, хотя обычно ученики начинали бесноваться. Вместо того, чтобы разойтись по группкам, болтать и заняться тем, чем обычно занимаются старшеклассники, когда в расписании возникает окно, в классе было ненормально тихо. Те, кто считался самыми проблемными, в замешательстве вертели головами. Некоторые тихо переговаривались, несколько ребят принялись штудировать домашнюю работу. Но большая часть учеников сидели, вперившись в смартфоны. Что-то и впрямь было не так. Новости сообщали о возможном теракте у берегов Род-Айленда, что-то о потопленном военно-морском судне и взрывах вдоль береговой линии. Цвета под водой. Мигающие огни в небе. Репортажи были путанными, отдавали недосказанностью и даже противоречили друг другу. Ханна попыталась дозвониться до мамы, но натыкалась на голосовую почту. Пока что волноваться не о чем. Мама редко берёт трубку в рабочие дни, если только не звонит клиент. Они поискала новости в Гугле, но узнала не больше, чем из сплетен одноклассников. Истории разнились, но сходились в одном: взрывы, огни и цвета, массовые травмы.

Творилось нечто.

Но, если всё так серьёзно, почему они до сих пор в школе? Где взрослые, где объявление, что случилось что-то плохое? И тут Ханна поняла, что за день не было ни одного объявления от Фарриса или кого ещё. Она приникла ухом к громкоговорителю и уловила звуки в кабинете директора, лёгкое потрескивание, словно в кабинете директора кто-то без конца нажимает кнопку громкоговорителя.

Мне надо домой, - подумала Ханна. По парте от вибрации пополз телефон, словно был живым существом.

В тревоге Ханна схватила смартфон и с облегчением выдохнула, увидев сообщение от мамы. Но по мере того, как она читала его, паника всё сильнее сжимала ей горло.

Ты уже видела? Двигатель запускающий любовь? Звёзды, огонь, вихри и завитки на наших ладонях? Мы собираемся к приходу... к возвращению домой... идти домой... там вши в холодильнике...

Дрожащими руками Ханна набрала ответ:

Мама, что с тобой?!!

Прождав ответ десять минут, Ханна сгребла рюкзак и бросилась искать Фиону.

Они решили уехать из школы. Фиона хотела спросить на это разрешение, но спрашивать было не у кого. Учителя исчезли, и скоро коридоры наводнили толпы растерянных учеников. Oни задавались теми же вопросами и не получали ответов. Другая часть учеников предпочли остаться в классах. Немигающим взглядом они гипнотизировали доску или ладони. Дверь в кабинет директора была закрыта на замок, но через матовое стекло девочки разглядели неподвижно стоявшую фигуру с руками, поднятыми к потолку.

- Это какой-то пиздец, - дрожащим голосом произнесла Фиона.

- Может, это действие парализующего газа?

- Если бы. Лучше газ или вышедший за рамки пранк от придурковатых ребятишек. Что бы то ни было, я бы взорвала это место.

Они направились к выходу, сквозь море учеников, гудящее напряжёнными голосами.

- Интернет сдох, - сказал кто-то.

- У меня работает, - отвечает другой. - Но такие помехи на экране, что я не могу ничего прочесть.

- Я видел взрыв, - сказал третий. - Всего на секунду, пока телефон не отключился. Пламя было зелёным.

- И прекрасным, - добавил бледный парень, который стоял подле Ханны.

Улыбка его ужасала.

Мне надо домой! Панике Ханны вторили лица вокруг. Пранк или нет, ситуация вышла из-под контроля, что-то пошло не так. Оно висело в воздухе, она почти ощущала запах. Воздух, казалось, был заряжен, словно приближалась гроза.

- Давай первым делом навестим твою маму. Проверим, как она.

- А если всё плохо?

Слёзы встали у Ханны в глазах, и она пожалела, что этим утром была такой безразличной. Она взмолилась, чтобы с мамой всё было хорошо.

- Так, мыслить надо позитивно.

Фиона растолкала локтями трёх девчонок, которые сгрудились для селфи. Ни одна не улыбалась. Хэштег "Апокалипсис", - подумала Ханна.

Минуя спортзал, обе через армированное стекло разглядели парней, стоявших смирно в линейку, лицом к стене. Физрука мистера Бурлсона и след простыл.

Они возвращались домой полупустыми улицами; тротуары должны были бы кишеть наряженными вурдалаками, но единственной приметой празднования Хэллоуина были украшения на домах и магазинах. Без людей улицы выглядели жутко. Как будто комендантский час в действии, и Ханна никак не могла отделаться от мысли, что дышит отравой. Может, на них напали, вторглись в страну, или вспыхнула инфекция? Почему сирены молчат? Где полиция, армия, служба спасения, которые всегда были на месте, когда в них нуждались.

Когда автомобиль Фионы проезжал мимо места, где им пришлось встать из-за ревущей полицейской машины, Ханна увидела пугало, которое набивали мать и дети; оно было разорвано на части, сено выпотрошили, разбросав по лужайке и по улице. А старик, сосед, стоял на месте пугала спиной к дороге, вытянув руки по швам.

- Куда все подевались? - спросила Фиона, и Ханна подумала, что именно такой вопрос задают при конце света.

Вместо того, чтобы подумать над ответом, она достала телефон. К экрану прилипли волосинки. Ханна попробовала смахнуть их, и поняла, что они находятся под стеклом, да и не волосы это вовсе, а с экраном что-то случилось.

Внезапно у Ханны разболелась голова. У неё было больше шести сотен непрочитанных, ни одно не насторожило её. Вай-фая не было, рядом горело: "Вне зоны действия". Ханна попыталась почитать сообщения без сети. Bдруг там от мамы что-то пришло, и бред, который она присылала, ей не принадлежал. Может, телефон украли, или у мамы случился инсульт, а может, просто хотела разыграть Ханну. В любом случае, пока всё прочитаешь, уже будешь дома.

- Слушай, - тихо позвала Фиона, объезжая автомобиль, вставший прямо посреди улицы.

Внутри сидели мужчина и женщина, одетые по-деловому, и с отсутствующим видом пялились в лобовое на осеннее солнце. Pуки они подняли перед лицами, словно в мольбе.

- Что?

- Мне страшно.

- И мне.

Они взялись за руки и ехали так до конца, пока не очутились перед домом Ханны.

Дома никого не оказалось, но здесь точно кто-то побывал прежде. Вероятно, это была мама Ханны. Дверца холодильника стояла распахнута настежь, а содержимое разбросали по полу.

Мы собираемся к приходу... к возвращению домой... идти домой... там вши в холодильнике...

- Что ж, - сказала Фиона, - это явно дурной знак.

Ханна обыскала дом и не нашла признаков жизни. Она мерила кухню шагами, запустив обе пятерни в волосы и тяжело дыша, когда телефон у неё в кармане завибрировал. Она тут же вытащила его, смахнула заставку, а экран заморгал, как будто заряд батареи приблизился к нулю. На экране загорелось: "Папа". Впервые за восемь месяцев, со дня, когда он вышел за порог с двумя чемоданами, пообещав, что это ненадолго, Ханна была по-настоящему рада ему.

- Папа?

- Дочура?

- Боже, папа. Ты цел? Ты знаешь, что случилось?

Голос отца звучал так, словно доносился издалека. Соединение поскрипывало и шипело.

- Они придут за тобой, доченька. Они хотят разъединить тебя, чтобы ты увидела наконец.

- Что? Не поняла. Что происходит, скажи!

Ей стало по-настоящему страшно. Крупные слёзы потекли по щекам.

- Андромеда многорука, но ты не увидишь этого, пока не позволишь им пальцами открыть тебе глаза. От меня почти ничего не осталось, но ты ещё можешь убежать и спрятаться. Ты почти напиталась светом и любовью. Тебе не нужны их любовь и свет. Прости, родная. Я люблю тебя, и мы ещё увидимся на звёздах, моих звёздах. Помни, они захотят отключить тебя, следи за телефоном, им ну...

- Пап? Папа, ты тут?

Звонок оборвался. Ханна проверила телефон. Сигнал опять пропал.

- Папа звонил.

Фиона подошла к ней. В немом молчании Ханна опустила руку с телефоном и в ужасе уставилась на подругу, которая кивнула в сторону кухонного окна.

- Надо валить. Сейчас же. Снаружи мужик. Думаю, сантехник.

- Так может впустить его? Вдруг он знает что-нибудь?

Фиона медленно покачала головой в ответ.

- Почему нет?

- Мне хватило одного взгляда и... Сначала мне показалось, что он в очках, но потом я поняла, что это кровь. Думаю... Мне кажется, у него нет глаз.

Секунду ни одна из них не могла пошевелиться.

Стук в дверь заставил их сорваться с места и броситься на улицу через заднюю дверь дома.

Ханна проснулась со вздохом, огляделась в панике. Она сидела на полу, прислонившись спиной к креслу. Напротив, на диване, устроилась Фиона. Подтянув колени и укутавшись в тёплое одеяло, она смотрела в телевизор, который не показывал ничего, кроме помех.

- Фи?

Подруга перевела на неё стеклянный взгляд, глаза у неё покраснели и воспалились от слёз.

Паника вернулась в одночасье, украла надежду, что события минувшего дня лишь почудились, что это был кошмарный сон. Ханна села и попыталась припомнить, что же случилось. Она вспомнила, как пришла в дом Фионы, её охватила слабость, так что она уселась прямо на полу, пока подруга искала родителей, но затем, должно быть, Ханна заснула, что было почти непостижимо.

- Фиона, они...?

Ханна не знала, как закончить предложение. До сегодняшнего дня она была обычным неуверенным в себе, угрюмым, но умным подростком, жившим в ожидании дня, когда тело подчинится так, что Ханна сможет жить нормальной жизнью, не как птичка в клетке. Вместо этого она вернулась в мир, где благополучие родителей Фионы под вопросом, и даже больше: ты не знаешь, живы ли они вообще. К такой реальности Ханна совершенно не приспособлена.

- Не знаю, где они, - прохрипела в ответ Фиона. - Но кто-то приколотил все перчатки, какие есть в этом доме, к потолку их спальни.

Ханна с трудом подползла на четвереньках и уселась рядом на коленях. Взяв холодные руки Фионы в свои, она спросила:

- А Макс?

Звук имени брата заставил Фиону разрыдаться, её затрясло. Тогда Ханна подсела к ней, обняла, так они и просидели, пока подруга не успокоилась. А когда она заговорила, Ханне показалось, что она не так всё поняла, сомнительно, что ей вообще хотелось вникать в суть.

- Макс в своей комнате. Я думала он спит. Потом я увидела его руки. Они лежали на его подушке. А сам он... - oна сделала глубокий вдох, словно хотела набраться сил. - ...сам он стоял в другом конце комнаты.

Услышанное не поддавалось пониманию, впрочем, как и всё до этого. Казалось, наступил конец света, и нечто выпустило в мир неведомый ужас. Как фанатка фильмов ужасов и шоу об апокалипсисе, она часто спрашивала себя, что стала бы делать, оказавшись при подобном раскладе. И всё, что приходило неизменно в голову - это стать напарницей Нормана Ридуса из "Ходячих мертвецов" и попытаться затем соблазнить его. Потому что, уж он-то знает, как выжить (и как минимум, заставит завидовать тех, кто не замечает её существования). Но вот, конец настал, её семья исчезла, люди сходят с ума; она не чувствует бравады или фантастического воодушевления. Tолько чистейший ужас. Так что, она сделала то, что делала всегда.

Ханна достала телефон.

Экран не ответил на прикосновения. И не надо. Цветные пятна вспыхивали на смартфоне, сотни непрочитанных сообщений, какие-то понятные, какие полная бессмыслица. Смесь жалких команд и пылкого ликования. Конец настал, но для некоторых он был началом.

- Я хочу умереть, - прошептала Фиона.

- Не говори так. Мы выкарабкаемся, - cлова прозвучали на автомате, без души.

Фиона издала нервный смешок.

За закрытыми шторами давно стемнело.

Зарядка подходила к концу, скоро Ханна освободится от смартфона, единственного источника света. Последнего, что она увидит. Повисшая тишина сделала комнату похожей на нору крота.

Тут Фиона молча поднялась с места и пошла в кухню.

Ханна едва улавливала её шёпот, вот она порылась в ящике для столовых приборов и внезапно вскрикнула.

Телефон от слёз совсем размыло, когда Ханна поднесла его к лицу.

Андромеда идёт.

О, Боги, наши отцы нашли нас.

Наверху дверь на чердак с грохотом разверзлась настежь.

Дом, мы дома.

Боже, ЦВЕТА.

Выдвижная лестница истошно заскрипела несмазанными соединениями.

Мы - СВЕТ. Мы спасены.

Их вселенная нарисована на наших ладонях.

На лестнице раздались шаги. На кухне тишина.

Не отводи глаз от телефона. Не позволяй им отключить тебя.

Так она и поступила.

Пока телефон не выключился вслед за хозяйкой.

Перевод: Виктория Громова

Бочка уже стояла на его заднем дворе, когда утром Мартин Санчес встал, чтобы выгулять своих собак. Накануне вечером он немного выпил - ладно, может быть, больше, чем немного - и поэтому споткнулся, пробираясь с затуманенными глазами и все еще в полусне по пути через кухню к черному входу. Он мельком увидел бочку, когда открыл дверь и выпустил прыгающих беспокойных собак на улицу. Однако, будучи в плену своего глубоко неустойчивого состояния, ее присутствие поначалу не отпечаталось на переднем крае сознания Мартина. Он увидел ее, но в то же время и не увидел. Не совсем. Пока.

Он закрыл наружную сетчатую дверь, а внутреннюю оставил открытой, отвернувшись от вида на двор и бегающих собак. Одна из них, судя по голосу – Хэнк, уже на что-то лаяла. Вероятно, почуяла белку, сидящую на одном из деревьев, которые росли по другую сторону высокого ограждения, окружавшего собственность Мартина. Не обращая на это внимания, он сонно нащупал ручку холодильника, ухватил ее и распахнул дверцу. Произведя данное действие, Санчес потер глаза и уставился на изрядно опустевшее содержимое холодильника.

Затем тяжело вздохнул.

Холодильник являлся своего рода метафорой текущего состояния его жизни - почти пустой и лишенный чего-либо по-настоящему питательного. До развода все выглядело по-другому. Когда Кэрол еще жила с ним, холодильник всегда был забит всем необходимым. Приправы, мясные обеды, различные сыры, овощи и полный набор сытных продуктов для завтрака. Она всегда заботилась обо всем этом каждую неделю. Тогда он даже не думал о подобных мелочах. Все казалось намного проще - открываешь холодильник, находишь то, что тебе нужно, и продолжаешь жить дальше. Как и должно быть.

Однако теперь все, что он видел, - это несколько разнородных бутылок пива - остатки различных упаковок по шесть штук, купленных за последние недели, - бутылка кетчупа и прозрачный пластиковый контейнер с дешевым сырным соусом. А в действительности Мартину хотелось, чтобы там стояла тарелка с грудой яиц, бекона и блинчиков. К сожалению, если бы он решил поесть, ему, вероятно, пришлось бы довольствоваться сырным соусом и залежалыми остатками чипсов со вкусом тортильи. В одном из шкафов хранился пакет с "Тоститос" недельной давности. Он мог бы его умять, так как был голоден.

Но не настолько голоден.

Сделав мысленную заметку, что нужно сходить в магазин во второй половине дня, Мартин схватил одно пиво и захлопнул дверцу холодильника. После того, как он открутил крышку бутылки с длинным горлышком, та выскользнула из его рук и с клацаньем упала на грязный пол. Некоторое время Санчес смотрел на крышку с легким раздражением, а затем зафутболил ее ногой под холодильник.

Хэнк все еще лаял снаружи. И довольно громко. Громче, чем обычно. Мартин застонал и сделал большой глоток пива. Меньше всего он хотел, чтобы приперся старый мистер Слоан и начал скандалить из-за шума. Он подошел к сетчатой двери и выглянул в окошко.

Теперь Санчес немного проснулся благодаря омолаживающей дозе опохмела, и на этот раз присутствие бочки действительно отпечаталось в его сознании. Собаки лаяли не на белок. Вместо этого они с оскаленными зубами и вставшей дыбом шерстью находились по разные стороны бочки, рыча и тявкая. Мартин уже было прижал край бутылки ко рту, чтобы сделать еще один глоток, но затем опустил ее, и выражение замешательства начало искажать его черты.

- Хм. Странно.

Странно, наверное, было мягко сказано. Бочка походила на один из больших металлических резервуаров с маслом. Полностью черная и стоящая на земле примерно в пятнадцати футах от заднего крыльца. Мартин понятия не имел, откуда она взялась, и кто мог ее там оставить. Единственное, что он точно знал, это то, что ее не было, когда он последний раз выпускал собак на улицу, а это происходило около двух часов ночи.

Ее необъяснимое присутствие являлось лишь одним из компонентов общей странности ситуации. Другим было поведение собак. Немецкие овчарки вели себя так, будто они загнали в угол злобного незваного гостя. Санчес не мог понять, почему они пришли в подобное волнение из-за какого-то неодушевленного предмета. Его встревожило неожиданное появление бочки на заднем дворе, но лишь потому, что он знал, что ее там не должно быть. Кто-то - возможно, какой-то незнакомец - зашел на его территорию, пока он спал, и притащил эту штуку. Это, конечно, ужасно. Но Хэнк и Люсиль являлись собаками. Они не могли знать, что бочке здесь не место.

Или могли?

Он понимал, что лучше не недооценивать способности собак к восприятию. Собаки у него были всю жизнь. Они улавливают больше, чем думают люди. Может, им что-то не понравилось в бочке. Чем дольше он наблюдал за ними, тем вероятнее это казалось. Мартин попытался представить себе какое-нибудь легкое объяснение этому, но ничего не смог придумать.

Бочка просто стояла на месте, но собаки становились все более возбужденными. Они приседали и рыли когтями землю. Хэнк снова начал лаять, еще громче, чем раньше. Он выглядел практически разъяренным, подобно бешеному псу на свалке.

Мартин открыл сетчатую дверь и придержал ее, после чего вышел на заднее крыльцо. Он прижал пальцы ко рту и громко свистнул.

- Хэнк! Люси! А ну пошли на хрен в дом!

Собаки посмотрели в его сторону, но остались на месте и возобновили рычание. Мартин повысил голос, перейдя на свой тон "я кому говорю", и снова крикнул на них. На этот раз они отошли от бочки, но сделали это медленно, с явной неохотой. Хэнк, в частности, несколько раз оглядывался на нее по пути к крыльцу.

Мартин загнал собак в дом и закрыл сетчатую дверь. Он слышал их скулеж, когда стоял на крыльце и еще некоторое время смотрел на загадочную бочку. Затем сделал еще один большой глоток дешевого лагера и попытался понять, что сделать с этой штукой.

Бочка и ее содержимое, если таковое имелось, вполне могли быть безвредными, но гарантии этого не было. Санчес не мог придумать ни одной причины, по которой кто-нибудь из его знакомых поставил бочку у него на заднем дворе. Насколько он представлял, в ней могло находиться тело. Или взрывное устройство. Подобные вещи казались невероятно неправдоподобными, но как он мог убедиться наверняка, не заглянув внутрь?

Ох, но в этом-то и заключалась загадка. В том маловероятном случае, если в бочке действительно лежало тело, он рисковал уничтожить любые улики, если дотронется до нее. Это даже могло бы навлечь подозрения на него самого. Оставить чертову штуку в покое и вызвать полицию являлось очевидным ответом на данную дилемму. Пусть откроют и посмотрят, что внутри. Таким образом, для него не будет никакого риска, и он не станет размазывать свою ДНК по всей этой чертовой штуке.

Это имело смысл, но по какой-то причине он продолжал торчать на крыльце вместо того, чтобы вернуться внутрь, взять свой телефон и позвонить в службу 911. Его любопытство росло, чем дольше он стоял и смотрел на бочку. Было в этом что-то захватывающее, выходящее за рамки очевидного, за пределы того, что Мартин мог видеть; что-то неопределенное, щекочущее его подсознание.

Мартин взглянул вниз и увидел, что он уже подошел к краю крыльца, сам того не замечая. Он нахмурился, когда болезненное покалывание в его подсознании стало более явным. Оно сопровождалось нервным чувством в животе, похожим на то, что он испытывал, когда в подростковом возрасте приглашал девочек на свидание. Ощущением тоски. Мартин понятия не имел, почему это могло быть.

Сначала.

После дальнейших размышлений Санчес подумал, что, возможно, это чувство целиком связано с неожиданностью объекта. В течение многих лет все в его жизни развивалось так, что искренне удивляться приходилось редко. Даже развал своего брака он предвидел уже много лет назад. Фактическое получение документов о разводе стало почти скучным. Он являлся обычным парнем, живущим самой обычной, ничем не примечательной жизнью. Но теперь появилась вот эта штука, эта долбаная бочка, и она притягивает его.

Мартин снова взглянул вниз.

Он спустился на одну ступеньку, снова даже не осознавая этого. Между его ногами и землей оставалась еще одна ступенька. Если отбросить заманчивый элемент тайны, все казалось странным и тревожным. Это было почти так, как если бы объект активно притягивал его к себе, если бы он излучал своего рода психический луч, который зацепился за его тело и душу и неумолимо тянул вперед. На первый взгляд звучало абсурдно, но это было именно так.

Чтобы доказать себе, что он по-прежнему контролирует свое тело и волю, Мартин сознательно шагнул обратно на крыльцо. Оказавшись там, он еще секунду смотрел на бочку, после чего допил оставшееся пиво. Ощущение покалывания все еще сохранялось, но немного уменьшилось. Трудно было не признать это, как подтверждение, что сила притяжения бочки возрастает по мере приближения к ней. Данное предположение никоим образом не уменьшило его опасения по поводу объекта, однако странное чувство туманной тоски осталось.

Мартин вошел в дом и закрыл сетчатую дверь. Он снова оставил внутреннюю дверь открытой, чтобы продолжить наблюдение за бочкой. Притяжение объекта оставалось ощутимым, но внутри оно было не таким сильным. Санчес попытался убедить себя в том, что у него разыгралось воображение в результате сочетания затяжного пьянства и общего чувства беспокойства, вызванного таинственным появлением объекта. Данная мысль казалась такой же разумной, как и желание вызвать полицию, но почему-то он не мог полностью поверить в это.

Мартин был уверен, что здесь происходит что-то еще. Что-то... странное.

Выбросив пустую бутылку в мусор, Мартин взял из холодильника еще одно пиво, отвинтил крышку и произвел большой глоток. Санчес сделал это, не задумываясь, что, казалось, стало новой тенденцией дня. Для него не было чем-то необычным немного опохмелиться наутро после того, как он выпил кучу пива, но почти всегда на этом все и заканчивалось. Он не являлся каким-то буйным алкоголиком, которому для нормальной жизнедеятельности требовался постоянный приток бухла. Однако что-то в нем сегодня говорило ему о другом. Сегодня ему понадобится хотя бы легкая выпивка, чтобы пережить то, что впереди.

Хэнк снова зарычал.

Собака стояла у сетчатой двери и смотрела на бочку. Ее шерсть все еще была вздыблена, и она дрожала либо от волнения, либо от страха, а, может быть, и от того, и другого. Люсиль скулила откуда-то позади.

Мартин сделал еще глоток пива.

- Эй, ребята, успокойтесь. Это не повод для беспокойства. Это просто долбаная бочка.

Казалось, собак его мнение совершенно не волновало. Хэнк продолжал рычать, а Люсиль семенила и пыхтела. Думая успокоить ближайшее к нему животное ободряющим прикосновением, Мартин наклонился и погладил Хэнка по спине. Пес вздрогнул, и его рычание усилилось.

- Хорошо, хорошо, - вздохнул Мартин. - Я что-нибудь сделаю с этой херней. Дайте мне минутку.

Взяв с собой пиво, он пошел в спальню и достал с тумбочки телефон. Когда он нажал кнопку, экран загорелся, и на нем появилась информация о пропущенном вызове и голосовом сообщении. Его сердце забилось быстрее, поскольку он узнал номер.

Это был номер Кэрол. Санчес не получал вестей от бывшей жены уже несколько месяцев. Она весело проводила время со своим новым ухажёром, гораздо более молодым парнем по имени Натан. Чертовски симпатичным мальчиком. Последнее, что она сказала ему, это то, что она никогда не хочет с ним больше разговаривать или видеть его снова.

А теперь это.

Может, она передумала. Может быть, ее отношения с Натаном испортились после первой ссоры, и теперь она готова дать ему второй шанс. Мартин был удивлен тем, как сильно ему хотелось этого. Несмотря на то, что он предвидел развод, ее уход из его жизни глубоко ранил его. Кроме того, одиночество являлось в общем-то скучной штукой. Санчес знал, что, если бы представился шанс, он бы принял ее обратно в одно мгновение.

С колотящимся сердцем он нажал кнопку голосовой почты и поднес телефон к уху.

- Привет, придурок, - раздался знакомый голос Кэрол. Он вздрогнул от ее резкого тона и почувствовал новые волны неприятных ощущений в животе. - К концу дня тебе вручат документы. Я хочу получать от тебя еще большие алименты, говнюк. Значительно большие. Рекомендую сразу согласиться с условиями, - oна засмеялась. - Если только не хочешь, чтобы я завалила почтовые ящики твоей семьи фотографиями из твоей, кхм, "экспериментальной" фазы. Ты знаешь, о чем я говорю.

Она снова засмеялась, и на этом запись закончилась.

Волна разочарования накрыла Мартина, когда он оторвал телефон от уха и некоторое время тупо смотрел на него. Ему не верилось в то, что он только что услышал. За все время их брака Кэрол никогда не разговаривала с ним так злобно. Ни разу. Санчес не мог этого понять.

Он также не мог позволить себе выплачивать значительно более высокие алименты. Может быть, чуть большие, но совсем не такие, на которые она намекала в сообщении. И еще, ее угроза была реальной. Фотографии существовали. На мгновение Мартин почувствовал себя на грани панической атаки.

В следующий момент он тяжело вздохнул и велел себе успокоиться. Он допил оставшееся пиво и вернулся на кухню, взял из холодильника третью бутылку и подошел к Хэнку у сетчатой двери.

Пес взглянул на него. Мартин прочел в глазах животного чувство страха. Собака все еще была взволнована, но она боялась бочки и надеялась, что хозяин сможет избавиться от предполагаемой угрозы.

Мартин почесал псу шею.

- Не волнуйся, приятель. Я позабочусь об этом. Подвинься.

Он оттолкнул Хэнка и снова вышел на крыльцо, закрыв за собой сетчатую дверь. Бочка по-прежнему стояла на своем месте. Часть его наполовину ожидала, что странный объект исчезнет, в конце концов, обнаружится, что он - плод ослабленного, не отошедшего от сна восприятия. Хорошо это или плохо, но подобного не произошло.

Сделав еще один большой глоток, Мартин выдохнул и спустился с крыльца. Покалывание в мозгу вернулось также, как и покалывание в животе. Его лоб нахмурился, когда пришло новое восприятие, впечатление, что бочка объемнее, чем виделось вначале. Однако в следующее мгновение он понял, что это неправда. Она просто казалась больше. Повторив свой предыдущий опыт, он подошел ближе, сам того не осознавая.

Это, несомненно, тревожило.

И все же на этот раз Санчес не чувствовал склонности сопротивляться тому, что происходило. Чувство глубокой тоски вернулось, еще сильнее, чем раньше. Он почувствовал покалывание в руках, по телу побежали мурашки, а волосы встали дыбом. В воздухе слышалось странное жужжание электричества, как перед большой грозой.

Только на небе не было туч.

Мартин допил остатки пива и швырнул пустую бутылку на землю. Какая-то потухшая, отключенная часть его сделала пометку, что позже нужно подобрать ее.

Бочка взывала к нему.

Она находилась здесь для него. Специально для него.

Только для него.

Достигнув бочки, он медленно обошел ее, прищурившись, внимательно изучая. На самом деле там было не на что смотреть, ничего лишнего, чего-то, что он не смог бы углядеть с крыльца. Бочка была полностью черной. Никакой маркировки, никакой торговой марки, ничего подобного.

Притяжение бочки теперь казалось сильнее. Гораздо сильнее. Ощущение охватило его, поглотило, уничтожив все оставшиеся крошечные частицы сопротивления. Мартин подобрался еще ближе, склонившись, чтобы осмотреть крышку. Когда он это сделал, то увидел, что в конце концов бочка не полностью лишена отметок.

Вдоль края крышки виднелась какая-то надпись, напечатанная крошечным белым шрифтом. Ощущение волнения, охватившее его, усилилось. Он был уверен, что это имеет значение, первый реальный намек на то, почему бочка находилась здесь. Логика подсказывала, что на крышке, вероятно, просто напечатано название компании, но покалывание в мозгу говорило об обратном.

Санчес приблизил лицо к крышке и прищурился. Вот что он прочитал:

#чернаябочка

По крайней мере, одну полную минуту Мартин глядел на крошечные буквы с выражением нарастающего замешательства на лице, не шевелясь и не издавая ни звука, затем выпрямился и посмотрел на свой телефон. Он провел пальцем по экрану и открыл редко используемое им приложение Twitter. В отличие от своей бывшей жены, Мартин никогда особо не пользовался социальными сетями. Беглый взгляд на его профиль мог показать, что с тех пор, как он в последний раз что-то там писал, прошло почти два года. У него было двенадцать подписчиков - все либо родственники, либо сослуживцы, - а сам он был подписан на двадцать восемь человек, большинство из которых являлись знаменитостями.

Хотя Санчес никогда не собирался особо вникать в тонкости общения в социальных сетях - даже близко, - он понял, что на бочке написан хэштег, и знал, что с ним теперь делать. Через несколько секунд после открытия приложения Мартин отправил следующий твит:

BadAzzSanchez: #чернаябочка ЧТО ЗА НАХ?!

Ответ на твит пришел почти мгновенно в виде прямого сообщения:

BB999: Черная Бочка - это подарок.

Мартин посмотрел на экран и нахмурился. Сообщение пришло так быстро, что оно не могло исходить от реального человека. Скорее всего отвечал автомат. Санчес очень сомневался, что загадку бочки можно решить, взаимодействуя с гребаным ботом, но тот факт, что взаимодействие вообще произошло, поднял его уровень возбуждения. По крайней мере, теперь у него было четкое понимание того, что появление бочки не являлось таким уж случайным, как он предполагал вначале.

Согласно данной версии, бочка являлась подарком, но кто ее послал и что в ней содержалось? Это были основные вопросы, которые у него имелись с самого начала, но теперь их окутывала более глубокая тайна. Несмотря на сохраняющееся замешательство Санчеса, существование явно официального аккаунта в Твиттере во многом сделало ситуацию менее зловещей. Это казалось какой-то интернет-технологией, некой новой творческой формой вручения подарков. Он слышал о подобных вещах.

Мартин решил, что мрачный внешний вид объекта намеренно вводил в заблуждение. Скорее всего, бочка наполнена мешаниной из безделушек и всяких прикольных штучек. Может быть, во всем есть какая-то якобы веселая тема. Чем больше Санчес думал об этом, тем больше находил смысла. Он почти мог представить, как некоторые из его коллег собираются и скидываются, чтобы отправить что-то подобное в его дом.

Некоторые из парней пытались подбодрить его после разрыва с Кэрол, приглашая выпить и так далее. Мартин не расценивал их, как особо близких друзей - они не приходили домой на воскресный футбол или что-то в этом роде, - но, конечно, данный вариант казался возможным, а может быть, даже вероятным.

Некоторые из их номеров были у него в контактах. Один или два звонка в состоянии разрешить эту ситуацию всего за несколько минут. Он решил, что именно этим и займется, но сначала надо посмотреть, какую дополнительную информацию, если таковая имеется, можно извлечь из бота.

Быстро нажимая пальцем на экран, он ответил прямым сообщением.

BadAzzSanchez: Что за нах эта штука, и, какого хера я должен с ней делать?

И снова ответ пришел мгновенно.

BB999: Черная Бочка - это подарок. Открой бочку.

После дальнейшего постукивания по экрану, произошел следующий обмен сообщениями.

BadAzzSanchez: Что это за хреновина?

BB999: Черная Бочка - это подарок.

BadAzzSanchez: Ты уже это сказал. Она взорвется мне в лицо нахуй?

BB999: Черная Бочка не причинит тебе вреда. Черная Бочка - это подарок.

BadAzzSanchez: Кто ее прислал?

BB999: Черная Бочка - это подарок.

К этому моменту Мартину захотелось закричать. Он нарезал круги с ботом и ничего не добился, кроме информации о том, что бочка ему не навредит. Это должно было обнадеживать, поскольку соответствовало его последней линии мышления. Но что не соответствовало ей, так это ощущение того, что его физически притягивает к бочке какая-то невидимая сила. У обычной стандартной интернет-мистификации не существует такой возможности.

Мартин вздохнул и снова застучал по экрану.

BadAzzSanchez: Хорошо, Черная Бочка - это подарок. Кто прислал подарок?

BB999: Друг.

BadAzzSanchez: Какой нахуй друг?

BB999: Черная Бочка - это подарок.

На этот раз Мартин действительно закричал. Звук его голоса был настолько громким и пронзительным, что встревожил золотистого ретривера старого мистера Слоана, который залаял с другой стороны ограды. Его собственные собаки затявкали и заскулили в ответ. За этим последовал продолжительный лай всех окрестных собак, который становился все более возбужденным.

Не обращая внимания на нарастающую собачью какофонию, Мартин снова застучал по экрану телефона.

BadAzzSanchez: Хорошо. Не говори мне. Пошел на хуй.

BB999: Черная Бочка - это подарок. Открой Черную Бочку.

Смиренно вздохнув, Мартин уронил телефон в карман халата. Было ясно, что он узнал от бота все, что мог. Он закусил нижнюю губу, глядя на бочку и продолжая размышлять, что делать. Странный невидимый поток энергии, исходящий от этого предмета, был ощутим как никогда. Все это по-прежнему казалось несколько тревожным. Однако после взаимодействия с ботом его уровень страха опустился на более низкий уровень.

Затаив дыхание, он осторожно, слегка дрожащей рукой дотянулся до бочки и прикоснулся к крышке. При физическом контакте притяжение объекта снова усилилась, но это его не испугало. Санчес чувствовал себя наполненным теплотой и глубоким умиротворением, подобных которым не испытывал годами, а может, и десятилетиями.

Мартин поддел ногтями край крышки и изо всех сил потянул, но не смог сдвинуть с места. Отступив на шаг и долго глядя на бочку в оцепенении, он затем вернулся в дом, схватил ключи и вышел к машине, припаркованной на подъездной дорожке. Когда он нажал кнопку на брелоке, раздался звуковой сигнал. Крышка багажника открылась, и Санчес подошел к задней части автомобиля. Пришлось немного покопаться в переполненном барахлом отсеке, но вскоре он нашел то, что хотел.

Закрыв багажник, Санчес прошел обратно через дом на задний двор. Хэнк попытался протиснуться с ним через сетку, но Мартин удержал его и закрыл дверь. Обе собаки заскулили с кухни. Он ощущал их тревожные взгляды на своей спине, когда спускался с крыльца на землю. Мартину захотелось, чтобы они почувствовали то же самое, что чувствовал он, прикоснувшись к бочке. Они бы сразу перестали бояться. Может быть, позже, после того, как он откроет бочку и узнает ее секреты, он позовет их сюда и осторожно заставит прикоснуться к ней. Санчес улыбнулся, представив, как Хэнк, чавкая, облизывает бочку своим большим языком, с широкой собачьей ухмылкой на морде.

Мартин втиснул острие лома под край крышки, протолкнув его как можно глубже. Сделав это, он крепко ухватился за другой конец обеими руками и изо всех сил надавил вниз. Крышка не сдвигалась – она держалась плотнее, чем у самой неподатливой банки с маринованными огурцами, примерно в тысячу раз, - но, наконец, все-таки начала отходить от верха бочки.

С блестящим от пота лицом Мартин еще несколько раз подвигал ломом вверх-вниз, и, наконец, крышка с громким хлопком открылась. Глубоко вздохнув, он отбросил лом в сторону и вытер пот со лба.

Ну вот, - подумал Санчес. – Пора посмотреть, что внутри этой хрени.

Прежде чем он успел наклониться и заглянуть внутрь, Мартин почувствовал вибрацию в кармане халата. Нахмурившись, он достал телефон и уставился на экран. Твиттер сообщал, что у него новое прямое сообщение от BB999.

Мартин хмыкнул.

- Хм. Странно.

Бот не мог узнать, что он снял крышку. Или мог? Он являлся просто куском компьютерного кода, а не человеком. Но, возможно, в бочке встроен какой-то скрытый датчик. Вероятно, сенсор послал сигнал, как только сняли крышку.

Мартин кивнул.

Имеет смысл. Какой-то.

Он открыл Твиттер и взглянул на сообщение.

BB999: Черная Бочка - это все, что ты когда-либо хотел.

BadAzzSanchez: Посмотрим.

Мартин положил телефон обратно в карман и склонился над бочкой. Его брови нахмурились, когда он опустил голову и заглянул внутрь. Он стоял, положив руки на колени, в течение нескольких минут изучая внутреннее пространство бочки.

Она была пуста.

Никаких подарков-приколов. Никаких бутылок виски или жестяных баночек с сыром. Ничего. Металлический корпус бочки казался безупречным. Он выглядел только сошедшим с конвейера, как будто там вообще никогда ничего и не хранилось. Ему в голову пришла мысль. Может быть, пустота бочки и являлась приколом, своеобразным современным эквивалентом "ручных камешков" или еще чего-то в этом роде. Санчес надеялся, что это не так. Какой же это будет облом. И все же пустоту бочки отрицать представлялось невозможным. В чертовой штуковине просто не было ни хрена.

Во всяком случае, ничего, что бы он видел.

Странная, вибрирующая сила, продолжающая исходить от бочки, являлась единственной причиной, по которой он сразу же не плюнул на нее. На самом деле, Санчес чувствовал ее сильнее, чем когда-либо. Что-то, чего он не мог видеть, что-то внутри бочки все еще притягивало его.

Телефон снова зажужжал в его кармане. Он вынул его и не удивился, увидев новое сообщение.

BB999: Черная Бочка - это все, что ты когда-либо хотел.

BadAzzSanchez: Я никогда не хотел пустую бочку, поэтому я почти уверен, что это полная хрень.

BB999: Черная Бочка - это все, что ты когда-либо хотел. Чего ты хочешь больше всего, Мартин Санчес?

Глаза Мартина расширились, и он крепче сжал телефон, читая эти слова.

Они знают мое гребаное имя! Что за херня?!

Он сделал несколько глубоких вдохов и начал успокаиваться. В этом не было ничего зловещего. Конечно же, они знали его имя. Засранец (или засранцы), который заплатил за эту штуку, предоставил бы данную информацию. Он сделал еще один глубокий вдох и перечитал вопрос, заданный ботом BB. Волна успокаивающего тепла продолжала литься из бочки, еще больше ослабляя его беспокойство.

Чего я хочу больше всего, а?

Некоторое время Санчес думал об этом. Фактически, несколько минут. Он много чего хотел. Того, чего хотели все. Любовь. Деньги. Счастье. Множество крутых материальных ценностей. Яхты. Быстрые автомобили. Дом побольше. Абонементы на матчи любимых команд. Черт, вычеркнем это. Роскошная собственная ложа на футбольном стадионе и хоккейной арене. Эй, почему бы не помечтать по-крупному? В любом случае, это была лишь фантазия.

Энергия, исходящая из бочки, на мгновение увеличилась. Она снова вызвала мурашки на его предплечьях и зашевелила воздух вокруг него. Мартин слышал, как Хэнк царапает лапами по окну сетчатой двери. Он снова залаял. Это был пронзительный лай, исполненный ужаса.

А затем поток энергии резко оборвался.

Мартин вздрогнул, когда почувствовал, что воздух вокруг него замер. Одинокий старый лист с одного из ближайших деревьев лениво упал на землю. Собаки все еще немного скулили, но уже больше не лаяли так пронзительно и панически. Несколько мгновений Мартин осторожно разглядывал бочку, а затем снова прикоснулся к ней.

Ничего не произошло.

Ни малейшего проблеска былой энергии. Это была всего лишь бочка. Простая металлическая конструкция. Которой она, возможно, всегда и являлась. Но он знал, что чувствовал что-то. Что-то достаточно реальное, но, возможно, это представляло собой какой-то фокус, поток электричества - или что-то еще - генерируемый неким дешевым устройством, встроенным в сам металл. Данное предположение казалось маловероятным, но какое еще могло существовать рациональное объяснение?

Мартин пнул бочку ногой.

Внутри раздался глухой лязгающий звук.

Покачав головой, Мартин вернулся в дом и потратил некоторое время, успокаивая собак, которые казались очень довольными, что он снова оказался с ними внутри и подальше от бочки.

Звонки начали поступать примерно через час.

Сначала он получил известие от своего босса. Парень всегда относился к нему равнодушно. Нормально, но не более того. Теперь, внезапно, он стал поклонником Мартина номер один. Он хотел предложить ему новую должность в компании, место в топ-менеджменте. Отсутствие должного опыта неважно. Приобретет в процессе. Мартин не представлял, что делать ни с одним из аспектов этого. Он не знал, что было страннее, само предложение или восторженный отзыв начальника о его работе, которую сам Мартин оценивал лишь на волосок или два выше просто адекватной.

Санчес сказал боссу, что ему нужно подумать, и повесил трубку.

Затем позвонила Кэрол. Она была в слезах. Сначала она попросила порвать судебные документы, когда те придут. Она хотела бы прекратить дело. Затем поведала о Натане. Ему только что позвонил врач. Результаты некоторых плановых стандартных анализов оказались не такими уж стандартными. Ему оставалось жить всего несколько недель. Услышав ужасные новости, Натан со слезами на глазах признался, что сошелся с ней только из-за денег и тайно трахался с кучей парней за ее спиной. На этом моменте описания событий Кэрол впала в истерику и стала умолять Мартина позволить ей вернуться.

Улыбаясь, говоря полуутешительным тоном, Мартин произнес:

- Ой, это очень плохо, детка. Давай соберемся вместе выпить кофе или что-то в этом роде и поговорим об этом. Или, о чем другом. Может быть, на следующей неделе.

Он повесил трубку.

И так продолжалось весь день. Звонок за звонком от коллег, друзей и знакомых, каждый из которых необъяснимым образом хотел ему что-то предложить. Деньги. Билеты на крупные мероприятия. Ужин в городском ресторане за их счет. Страстная девица, с которой он курил на работе, позвонила и призналась, что сильно в него влюблена. Она предложила прийти к нему и позволить ему воспользоваться ее телом. Он мог делать с ней все, что пожелает. Или она может исполнить его любой каприз, который он только пожелает.

- Все, что угодно, - сказала она ему.

Санчес дал ей свой адрес и попросил, чтобы она приехала попозже вечером. Потом повесил трубку.

Он посмотрел на Хэнка и Люсиль, которые свернулись калачиком на полу перед ним в гостиной. Хэнк поднял голову и встретил глаза Мартина взглядом, который можно было интерпретировать как неопределенно укоризненный.

Мартин хмыкнул.

- Знаешь, что странно, приятель? Я не помню, чтобы когда-либо давал этой девице свой номер. Да, ладно. Какая разница?

Позже в тот же день Мартин сходил в магазин на углу и купил билет лотереи "Пауэрболл". Джек-пот превышал 300 миллионов долларов и продолжал расти. Он чувствовал везение и подумывал купить несколько билетов. Но в конце концов, приобрел только один. Что бы ни происходило, удача тут ни при чем. Именно этот билет и являлся единственным, необходимым для него.

Вечером пришла красавица-коллега и исполнила все странные капризы, которые он попросил ее исполнить, в том числе некоторые, которые, возможно, являлись не совсем законными. Под конец долгого изнурительного перепиха Санчес сказал ей, что намерен через несколько дней отвезти ее в Вегас и жениться на ней. Она не возражала против этой идеи.

Днем позже поступила информация о том, что был продан единственный выигрышный билет лотереи "Пауэрболл". Весь джек-пот достанется его владельцу. Мартин почему-то не удивился, узнав, что билет продали в магазине на улице, где он жил. То, что выигрышные коды совпали с числами на его билете, также не стало сюрпризом. Мартин позвонил в офис лотереи штата и договорился, что приедет на следующий день.

Сразу после того, как Санчес повесил трубку, его телефон зажужжал. Он посмотрел на экран и почувствовал, как участился пульс. Пришло новое сообщение от BB999. Мартин провел пальцем по экрану, нажал на приложение и увидел следующее:

BB999: Денежная стоимость оказанных услуг составляет 666,66 долларов.

Мартин рассмеялся.

- Конечно.

Он застучал по экрану.

BadAzzSanchez: Нет проблем. Как мне отправить платеж?

BB999: Через PayPal на bb999@gmail.com.

BadAzzSanchez: Я сделаю это сегодня вечером.

BB999: Духовная стоимость оказанных услуг составляет 100 душ.

Мартин нахмурился.

- Хм. Странно.

После дальнейшей переписки получилось:

BadAzzSanchez: 100 душ?

BB999: Верно.

BadAzzSanchez: Я имею в виду, я отдам свою душу, без проблем. Оно того стоит. Но 100? Как мне это сделать?

BB999: Ты должен собрать 100 душ в течение 6 лет, иначе все услуги будут аннулированы.

BadAzzSanchez: Как, блядь, мне "собрать" 100 душ?

BB999: Просто. Убить 100 человек.

Когда Мартин прочитал эти слова, его охватил глубокий озноб. Не из-за моральных сомнений. Он оставил их в прошлом. Нет, его колебания были вызваны другими, более практическими вопросами. Убить такое количество людей за такой короткий промежуток времени - большая работа. Грязная работа. Более того, Санчес не понимал, как ему это сделать, чтобы его не сцапали.

Он снова застучал по экрану.

BadAzzSanchez: Меня поймают. Я не хочу сесть в тюрьму.

BB999: Ты будешь защищен. В царстве смертных ты не столкнешься с серьезными последствиями.

К настоящему времени Мартин был почти уверен, что больше не разговаривает с ботом. За всем этим взаимодействием стоял разум, и не искусственный.

BadAzzSanchez: Это ты ведь послал бочку? Не друг.

BB999: Да. Но мы друзья. Черная Бочка - это подарок. Самый большой подарок из всех.

Мартин поколебался, прежде чем снова коснуться экрана, проглотив комок в горле, прежде чем отправить следующее сообщение.

BadAzzSanchez: Ты Сатана?

BB999: Имя мне - легион. Щелкни следующую ссылку, чтобы поставить цифровую подпись на бланке и принять сумму духовной стоимости.

Мартин попытался получить дополнительную информацию, но каждый раз единственным ответом являлось повторение последнего сообщения со ссылкой. Поразмыслив над этим в течение десяти минут, он пожал плечами и подумал, да пошло все... Санчес щелкнул ссылку и подписал там, где было указано.

От BB999 пришло последнее сообщение.

Он прочитал его и вздохнул.

Думаю, я должен был это предвидеть.

Повинуясь какому-то импульсу, он вышел на задний двор.

Бочка по-прежнему стояла там. Ему нужно было перенести ее в свой подвал, по крайней мере, до тех пор, пока он не сможет переехать в уединенный особняк, который Санчес намеревался купить на свой лотерейный выигрыш. Когда он переселится, у бочки будет отдельная комната. Особое место, что-то вроде святилища.

Последнее сообщение от BB999 гласило:

Черная Бочка - это сосуд. Наполни его 100 человеческими сердцами.

Санчес подумал, что ему придется постоянно держать целую кучу благовоний в этой особой комнате.

Хэнк и Люсиль вышли вместе с ним. Люсиль бегала по двору в поисках места, где можно было бы присесть и посрать. Хэнк сел на корточки рядом с Мартином на крыльце. Глаза собаки стали темно-красными, когда хозяин почесал ему шею.

Когда Люсиль закончила свои дела, Мартин с собаками вернулись внутрь.

Тина, его будущая жена, находилась там, где Санчес оставил ее раньше - лежала голая на кровати и ожидала возобновления его интереса. Когда он вошел в комнату, она села с широкой улыбкой на своем великолепном лице.

- Милый! - воскликнула она с повизгиванием. - Ты готов снова меня трахнуть?

- Попозже, - ответил Мартин, натягивая одежду. - А пока у меня к тебе есть вопрос.

- Все, что угодно для тебя, детка.

Мы еще это посмотрим.

- Не хотела бы ты отправиться со мной в круиз по городским трущобам?

- Посетить трущобы - это может быть прикольно.

Мартин улыбнулся.

- Как насчет того, чтобы мы сняли проститутку и ритуально принесли ее душу в жертву Сатане? Кстати, я не шучу.

Тина все еще улыбалась, когда соскользнула с кровати и подошла к Санчесу, прижавшись к нему своим красивым обнаженным телом.

- Звучит хорошо для меня.

Мартин поцеловал ее.

- Умница. Ты знаешь это?

Тина хихикнула и поцеловала его в ответ.

Через несколько минут они уже находились в пути, направляясь в часть города, населенную в основном наименее удачливыми обитателями. Мартин знал место, где можно было найти проституток. Не потому, что у него имелся какой-то опыт в данной области, а потому, что он видел статью в новостях. И убийство проститутки казалось хорошим способом приступить к сбору душ для сатанинского бизнеса.

Он вздохнул при этой мысли.

Впереди его ждала куча работы. Адская куча работы.

Перевод: Gore Seth

Сейчас

Сай Вайнтрауб закряхтел, вылезая из своего нового глянцево-черного "Роллс-Ройса, Фантом Купе", припаркованного перед огромным особняком, и закрыл дверцу машины. Он подошел к парадному входу, бормоча:

- Я чертовски стар, чтобы вставать в такой час.

Джарретт Баффометти в настоящее время являлся его самым значительным клиентом, а также самой значительной поп-звездой в мире. Однако список клиентов Сая менялся по приоритетам настолько же часто, насколько часто менялись тенденции в популярной музыке.

Год для Джарретта выдался неважным: плохое поведение на публике, вождение в нетрезвом виде, пара арестов за пьянство, хулиганство и вандализм и, конечно же, как всегда, уйма наркотиков, алкоголя и девочек. Некоторые из девочек были откровенно малолетними, и Сай не раз читал Джарретту лекции на эту тему. Но тот чувствовал себя бунтарем, плохим мальчиком, в 23-летнем возрасте отрываясь за всю свою и без того долгую карьеру. Ничего нового, Сай видел, как подобное происходило много раз с молодыми звездами, разрывающимися за пределы своих возможностей между музыкой, телевидением и фильмами. Но он также знал, что тут присутствует нечто большее, что его серьезно тревожило.

Когда он подошел, одна из двойных дверей открылась, и Симона, экономка Джарретта, взволнованно пригласила его войти, быстро говоря на смеси английского и испанского. Он кивнул и сделал успокаивающие жесты, пока та кудахтала на своем безумном двуязычном диалекте.

- Где он?

- В главной спальне.

- Отлично, у меня есть ключ от нее, - Сай начал подниматься по широкой лестнице, бормоча: - Есть две вещи, которые у меня больше не получаются, это засыпать и просыпаться, и сейчас я все еще не проснулся.

Симона следовала за ним по ступеням, продолжая тараторить.

Сай повернулся к ней и произнес:

- Подожди здесь, пожалуйста, чтобы я смог поговорить с ним наедине.

Она остановилась и нахмурилась, когда он продолжил подъем.

- Он не разговаривает.

- Со мной он поговорит.

Всхлипнув пару раз, она вымолвила:

- У него такие демоны.

- Да, да, как и у всех.

В конце длинного коридора Сай постучал в главную спальню и нажал ручку двери, которая оказалась заперта.

- Давай же, Джарретт, золотце, открывай. Это Сай.

Он прислонил здоровое ухо к двери и прислушался. Джарретт говорил низким певучим голосом.

Сай снова постучал, на этот раз сильнее.

- Давай, парень. Уже почти четыре утра. Это раньше я мог не спать и веселиться днями напролет, но теперь все не так. Через три месяца мне будет шестьдесят девять. В этом числе нет ничего сексуального, если оно означает твой гребаный возраст. Мне нужно поспать, не так ли? Давай, открой, расскажи Саю, в чем дело.

Он не услышал никакого движения за дверью, только продолжающееся певучее бормотание. Вытащив ключи из кармана, он открыл дверь и вошел в комнату. Нос Сая на мгновение сморщился от запаха немытого тела и затхлой рвоты. Он вздохнул, осматриваясь.

Огромная спальня выглядела так, будто ее перевернули вверх дном, за исключением одного угла, где у стены стоял комод. Одетый только в грязные трусы-боксеры, с непокрытой бритой головой, Джаррет находился перед комодом на коленях, его худое костлявое тело блестело от пота и тряслось. Комод заполняли церковные свечи, все зажженные, несмотря на включенный свет, а также религиозные иконы - различные святые, вертеп, две Богородицы, несколько распятий разного размера и деталей, один длиннобородый Моисей, держащий в руках каменные скрижали, и один золотой Будда. Сверху, прислоненный к зеркалу, стоял портрет Иисуса, выполненный лишь немного лучше, чем из набора для рисования по номерам. Типичное протестантское изображение Христа: распущенные золотые волосы, аккуратно подстриженная борода, голубые глаза, белая кожа.

Сай знал, что Джарретт никогда не интересовался какой-либо религией и не имел христианского мировоззрения. Он сомневался, что Джарретт вообще что-то знал об Иисусе Христе. И все же сейчас он преклонял колени перед христианскими, иудейскими и буддистским символами, бормоча бессмысленную молитву бледному, по-мальчишески прекрасному лику Иисуса.

Он действительно сломлен, - подумал Сай, почувствовав укол печали в груди. – В плохом смысле.

Иногда психологические проблемы легко исправить, но сейчас это выглядело большим, чем проблема - полноценным нервным срывом. Реабилитационный центр мог бы помочь, но не исключено, что Джарретт станет его постоянным клиентом. Сай никогда не встречал подобных, но слышал множество историй, возможно, не более чем слухов. Он считал неудивительным, что люди, долго переносившие такую травму, могут сломаться. Это казалось Саю логичным. И все же подобное случалось крайне редко. У подавляющего большинства в худшем случае происходили незначительные сбои, и они оставались полностью работоспособными в течение удивительно длительного количества времени. И есть такие немногие, как Джарретт, проклятые непоколебимой совестью, которая мучает их чувством вины до самого самоуничтожения или безумия, иногда и до того, и другого. Некоторые из них после кончины стали иконами популярной музыки, а о некоторых просто забыли.

Сай наблюдал, как Джарретт стоит на коленях в своих грязных трусах, и напоминал себе, что всего пять лет назад он совершил прорыв и начал собирать аншлаги на стадионах по всему миру. Пять золотых лет хитовых песен и фильмов, рекламных роликов на телевидении, обложек журналов и большего освещения в СМИ, чем президент и Ким Кардашьян вместе взятые. За такой короткий промежуток времени.

Пять лет назад

Войдя в кабинет своего менеджера, сияющий хромом, ониксом и разнообразными блестящими полированными поверхностями, Джарретт не ожидал встретить там свою мать Сибил и ее вездесущего шофера и разнорабочего Денниса, поэтому его тело напряглось, как только он увидел их сидящими на черном кожаном диване у стены напротив стола Сая. Ждущими его.

Он повернулся к своему менеджеру, Саю Вайнтраубу, толстому, некрасивому, маленькому мужчине средних лет с дыханием, похожим на запах гниющих фруктов. Тот сидел за гигантским столом, похожий на некий неудавшийся портрет Йоды, но, следовало признать, что все же у него накопилось больше опыта с представителями обоих полов, чем у горячего, бисексуального восемнадцатилетнего спасателя на пляже. Конечно, он платил за все это, но именно так это работало в шоу под названием бизнес. Он мог за это заплатить, следовательно, он имел успех, следовательно, он этого заслуживал.

- Что они здесь делают? - спросил Джарретт.

Сай улыбнулся своей широкой резиновой улыбкой, затем встал, проковылял вокруг огромного стола к Джарретту и обнял его.

- Вы только посмотрите на моего мальчика, моего маленького мальчика, ты выглядишь потрясающе, потрясающе. Уже становится все труднее называть тебя моим мальчиком, а? В тебе больше нет ничего маленького, все большое, большое. И становится еще больше, – Сай обладал хриплым горловым голосом, из-за которого казалось, будто он всегда изображал Харви Фирстайна, и имел склонность говорить быстро. - Тебе восемнадцать, все законно, и у тебя...

- Когда это ты беспокоился о законе, Сай? Что они здесь делают?

Сай схватил Джарретта за плечи, заставляя его слегка выгнуться вверх.

- Я находился с тобой с самого начала, верно? Я имею в виду, ты для меня как сын, мы так долго работали вместе. Первые рекламные ролики, помнишь, еще до того, как твой возраст стал измеряться двузначной цифрой? Помнишь, вся эта реклама хлопьев и арахисового масла? Всю дорогу с самого начала. Я когда-нибудь что-то делал не так?

Джарретт начал испытывать тошнотворное чувство, которое он всегда ощущал, когда узнавал по-настоящему плохие новости. Он еще не получил никаких плохих новостей, но у него возникло непреодолимое чувство, что они не заставят себя долго ждать.

Он быстро проанализировал ситуацию. Новая песня стала грандиозным хитом, велись переговоры о его роли в фильме, призванном запустить научно-фантастическую франшизу, а недавнее короткое, но яркое участие в шоу полицейских было встречено благосклонными отзывами, большую часть которых специально заказал его агент по рекламе, однако все это означало, что у него имелся шанс на настоящую актерскую карьеру и возможность перестать петь дурацкие гребаные песни. Он не участвовал в попойках, держал под контролем употребление наркотиков и выпивки, поэтому с законом проблем не ожидалось – так что же это могло быть?

- Ну, у тебя что, удар? - поинтересовался Сай. - Я спрашиваю, делал ли я когда-нибудь что-то не так?

- Нет. Никогда. Пока.

- Я не буду обращать внимание на это "пока", умник. Присядь со мной и своей мамой, и мы поговорим.

- О чем? Что они здесь делают?

Сай повернулся к шоферу.

- Деннис, сделай одолжение, выйди в коридор. В комнате для отдыха есть рогалики и выпечка, можешь есть все, что хочешь.

Когда Деннис вышел из офиса, Сай прижал руку к спине Джарретта и подвел его к группе стульев, небрежно расставленных вокруг круглой столешницы из толстого стекла на черной подставке. Сибил присоединилась к ним. Сай достал Джарретту пива из маленького холодильника за столом и налил Сибил бокал красного вина.

- Ты ведь собираешься сегодня на вечеринку? - спросил Сай, плюхнувшись на один из стульев.

- Сегодня вечером? Ага, в каком-то особняке, да? Ты так и не сообщил мне, зачем. Надеюсь, мне не придется там выступать, потому что я, блин, совсем не в форме сегодня.

- Нет, тебе не надо выступать, совершенно не надо, - сказал Сай твердым агентским голосом. Затем он снова переключился на свой скользкий дружелюбный тон. – Тебе надо только посетить ее, только и всего. Там ожидается много людей, которых ты знаешь, это будет грандиозная вечеринка, тебе нужно сходить.

- Сколько мне заплатят?

- Тебе заплатят? Нет, нет, это не концерт, Джарретт, это не публичное выступление, дорогой, это вечеринка, ты пойдешь на вечеринку. Тебя будет сопровождать пара милых барышень. Деннис отвезет вас туда на лимузине и...

- Почему Деннис? - Джарретт буквально выплюнул это имя.

- Я хочу, чтобы он пошел с тобой, - подала голос Сибил.

- И что, блядь, ты скажешь по этому поводу? - Джарретт снова повернулся к Саю. - Ты до сих пор не объяснил мне, какого хера она здесь делает.

- Послушай меня, Джарретт, забудь обо всех личных проблемах, которые у нас существовали, - заявила Сибил. - Это бизнес. Это влияет на всех нас. На тебя, меня и твоего отца. Где бы он ни находился.

- Наверное, в Таиланде, трахает двенадцатилетних, - произнес Джарретт, не обращаясь ни к кому конкретно.

Сибил на мгновение закрыла глаза и тяжело вздохнула. Джарретт решил, что это потому, что она понимала, что сказанное им являлось правдой.

- Это так и есть, - сказала она. - Это затрагивает всех нас.

- Даже меня, парниша, - сказал Сай. - Вот почему я напоминаю тебе, что ты обязан всем не себе одному, понимаешь? У тебя есть хит, все на планете хотят тебя трахнуть. Но тебе помогли.

Всегда будь благодарен! – так всегда твердила ему Сибил, когда он был маленьким, хлестая его по лицу при каждом слове.

- Да, я знаю, Сай. Без тебя я не был бы тем, кем стал. Но какое это имеет отношение к гребаной вечеринке? Кто вообще эти люди?

Сай пожал плечами.

- Ну, старая семья, тебе их имена ничего не скажут.

- Старая семья? Что, блядь, это значит?

Сибил произнесла:

- Это означает, что они давно знакомы, Джарретт, и у них есть старые-старые деньги, и они очень активны, ну... во всем. Бизнес, политика, шоу-бизнес – для них это все одно.

- Старые-старые деньги, - тихо вымолвил Сай, - и старые-старые способы.

- И что, черт возьми, мне там надо делать? Это вечеринка или прослушивание?

Сай напряженно наклонился вперед при упоминании слова "прослушивание".

- Да, вроде того, да, типа прослушивания. Но тебе не надо будет выступать. Ты просто должен быть самим собой и хорошо проводить время, а когда встретишься с ними, отнесись к ним с уважением. Будь вежлив.

- Но кто они, блядь, такие?

- Они - твой единственный способ продвинуться дальше, чем ты находишься сейчас, – сказала Сибил. – Единственный способ сделать стабильную карьеру.

- Послушай свою мать, Джарретт. Она говорит правду. Ты должен понравиться этим людям. Тебе это нужно. Нам всем нужно, чтобы ты им понравился.

- А что, если я им не понравлюсь?

Рот Сая расплылся в холодной улыбке, а глаза сузились.

- Помнишь все эти фотографии, где ты снялся с различными знаменитостями? Певцами, звездами кино, комиками, политиками?

- Да, и что с ними?

Сай кивнул, по-прежнему улыбаясь.

- Они будут отлично смотреться на стене принадлежащей тебе автомойки, - затем он прошептал: - Если повезет.

- Это касается всех нас, Джарретт, - сказала Сибил. - Эти люди очень важны и могущественны. Ты уже прошел тест, выпустил хит. Но прежде чем ты сможешь совершить реальный прорыв и оставить свой след в истории вместе со всеми другими по-настоящему большими звездами, эти люди должны убедиться, что ты... готов.

- К чему?

- Быть преданным, Джарретт. Они хотят быть уверенными, что ты останешься верным. Это не совсем прослушивание, это не совсем тест. Это больше похоже на... посвящение. Это то, для чего тебя готовили, Джарретт. Подготавливали.

- Подготавливали? - Джарретт поднялся на ноги. - О какой еще подготовке вы говорите?

- Ты не помнишь о ней сейчас, дорогой, просто не можешь помнить, - произнесла Сибил, вставая и медленно приближаясь к нему. - Но поверь мне, она была. Тебя готовили к этому. Мы так много вложили в тебя. Мы многим пожертвовали, хотя, возможно, ты считаешь иначе. И я прошу тебя только об одном, Джарретт, пожалуйста, – oтвешивая ему пощечину при каждом слове, она закричала: - Не облажайся!

Джарретт не мог вспомнить имя девушки, которая так восхитительно работала своим ртом над его членом, да он и не был уверен, что она назвала его. Мир был наполнен вибрирующими цветами, которые проходили сквозь него, как рыбы, грациозно скользящие по воде, и почему-то имена не имели никакого значения. Если бы он получал по десять центов за имя каждой девушки, которая сосала его член за последние пять лет, то разбогател бы на этом. Но он уже и так был богат, поэтому имена значения не имели. Он не мог вспомнить, услышал ли он имя другой особы, той, у которой лицо было уткнуто ему под бедра, чтобы она могла лизать и сосать его яйца. Ощущения, которые вызывали в нем девушки, являлись цветными, и вибрирующие краски окутывали его, поглощали его.

Что, блядь, это за таблетки, которые мне дал Деннис? - задавался вопросом Джарретт.

Для Денниса давать ему наркотики было делом необычным, но не то, чтобы совсем невероятным. В этот раз он обеспечил все - транспорт, таблетки, безымянных девушек. Они обе были молоды и красивы, возраста Джарретта или моложе, блондинка со зрелыми формами, которые прижимались к тонкому материалу ее сетчатого платья, и миниатюрная, упругая рыженькая с небольшими сиськами, но определенно знающая, как использовать свой ротик. Сай и Сибил сообщили Джарретту, что его обычная свита не приглашена на вечеринку, и он будет присутствовать там только со своими новыми компаньонками. Деннис познакомил его с девушками в ночном клубе "Грейстоун Манор", где они просидели пару часов, прежде чем шофер скомандовал, что пора идти.

Джарретт все еще понятия не имел, куда они направляются, и даже в данный момент не знал, где находятся. Где-то в холмах, - догадывался он, поскольку лимузин - тихий роскошный кокон, слепо уносящий их в ночь - постоянно взбирался все выше и выше.

- Здесь чертовски тихо! - громко заявил Джарретт. - Он оттолкнул девушек, наклонился вперед и включил музыку, затем снял штаны, плюхнулся на сиденье, раздвинув ноги, и сказал: - Кто хочет прокатиться?

Мгновение спустя рыжая взгромоздилась на него в позе обратной всадницы, наклонившись вперед, в то время как блондинка то целовала его, то поглаживала его лицо своей пышной грудью. Джарретт на какое-то время заблудился во всем этом, наслаждаясь создаваемыми ими красками и бормоча непристойную, детскую чушь, а затем взрываясь синими и зелеными тонами. Потом все трое превратились в плотный туман из кожи, губ, языков и пальцев.

Когда машина начала замедлять ход, Джарретт снова оттолкнул их и натянул штаны. Он быстро вдохнул пару освежающих дорожек кокаина и запил таблетку виагры несколькими глотками водки, потому что ему никогда не хватало эрекции. К тому времени, как Деннис открыл дверцу, все они находились в презентабельной форме и вышли из лимузина, выглядя стильно, сексуально и выдержано.

Прищурившись от резкого сияния высоких фонарей, которые освещали огромную круглую парковку, на которой они остановились, Джарретт огляделся вокруг. Он побывал во всех крупнейших особняках Лос-Анджелеса, но сейчас не мог узнать места.

Повсюду виднелись припаркованные автомобили, а изнутри можно было услышать рокочущий ритм танцевальной музыки. Машины проезжали через огромные ворота, которые представляли собой крылья, похожие на крылья летучей мыши, крепящиеся к телу замысловатого и блестящего серебряного дракона с головой на конце толстой змеиной шеи, угрожающе повернутой к Джарретту.

Сам дом выглядел как черный замок, плоский и темный, который, казалось, впитывал свет и поглощал его. Бесчисленные изящные шпили поднимались в небо, как тонкие острые сталагмиты из пола пещеры, освещенные бледным пурпурным сиянием.

- Где мы? - спросил Джарретт. - Чей это дом?

- Это дом Робби! - прочирикала рыжая.

- Что за хер этот Робби?

- Я думал, Сай объяснил тебе это, - сказал Деннис.

- Он объяснял столько, сколько посчитал нужным. Так кто такой Робби?

- Забудь про Робби, ты встретишься с ним позже. Надеюсь, ты хорошо выслушал Сая и свою мать, потому что тебе сейчас понадобится все это дерьмо. Вот, время пришло. Давай.

Стояла теплая летняя ночь, но Джарретту внезапно стало холодно от страха. Глядя на это совершенно черное здание, возвышающееся над ним, черную дыру в форме обширного поместья, он вспомнил то, о чем говорил ему Сай. На самом деле он не знал, чей это дом, и понятия не имел, где находится. И он должен был войти туда один и...

- Просто не забудь делать то, о чем тебе говорили, - сказал Деннис. - И получи удовольствие.

Чуть раньше, когда собравшиеся в офисе Сая начали расходиться, Сай задержал Джарретта, когда Сибил вышла из комнаты.

- Встретимся в баре внизу через двадцать минут, - сказал Сай.

И вот Джарретт ждал его за маленьким столиком в дальнем углу, скрываясь в передней части бара от людей, которые могли штурмовать его с просьбами автографов, потягивая мартини с водкой. Он был еще слишком молод, чтобы пить, но это заведение принадлежало Саю.

Сай появился через пять минут, заказал "Белого русского" и скомандовал:

- Отдай мне свой телефон.

- Что?

- Просто отдай мне свой телефон.

Джарретт сделал, как ему сказали, и Сай сдвинул заднюю часть телефона, вынул маленький аккумулятор, поставил крышку на место и вернул их ему.

- Положи их в разные карманы, - произнес он. – Поставишь его обратно позже.

- Сай, что это за хрень?

- Я хотел поговорить с тобой без твоей матери.

- Нет, я имею в виду телефон.

- Забудь про телефон.

- Что ж, поговорить со мной подальше от матери – это хорошая идея, мне она нравится. Хотелось бы, чтобы ты всегда так делал, понимаешь?

- Знаю, знаю, поэтому я не предупредил тебя, что она будет, так как понимал, что тогда ты не придешь. Но она хотела тебя увидеть, и она права, ей нужно было встретиться с тобой перед этой вечеринкой.

- Что, черт возьми, такого важного в этой вечеринке?

- Я думал, мы уже это объяснили. Сделай мне одолжение и выслушай меня еще внимательнее, чем в моем офисе, хорошо? Хоть раз в жизни представь, что я могу сказать что-то важное, и послушай, лады?

Сай подразумевал бизнес. Исчезли дружелюбные нотки. Это был голос Сая, когда тот находился всего в одном шаге от злости до вспышки гнева.

Джаррет кивнул.

- Я слушаю, Сай.

- По поводу этих людей, которых ты увидишь на вечеринке, людей, которые устраивают ее - ты должен проявлять к ним уважение. Понимаешь? Пока ты на вечеринке, расслабляйся, веселись, будь самим собой. Но когда ты будешь беседовать с ними...

- Как я узнаю, что это они?

Сай холодно ухмыльнулся.

- Ты узнаешь. Они не будут веселиться, как все. Они будут наблюдать. И эти люди - я не знаю, кто будет с тобой разговаривать, может быть, только один человек, может быть, больше, но я могу сказать следующее. То, как они будут глядеть на тебя... создастся такое ощущение, что они видят тебя лучше, чем ты сам, понимаешь? Когда ты разговариваешь с ними, относись к ним с почтением. Забудь на секунду, что ты Джаррет, гребаный Баффометти, хорошо, ты сможешь это сделать? Прояви немного смирения перед этими людьми, потому что они могут сделать из тебя звезду первой величины всего лишь кивнув головой. И также всего лишь одним кивком они могут сделать тебя никому не известным.

- Я понимаю, что они могущественны и могут многое для меня сделать, но я не понимаю, чего они хотят от меня. Ты говорил, что им нужна моя лояльность. Что это за херь? Кому я должен быть лояльным и почему?

- На самом деле тебе даже не стоит сейчас думать об этом и, честно говоря, подобная ситуация может никогда и не возникнуть. Но тебе важно помнить в будущем, что все, чего ты достигнешь, будет благодаря этим людям, и если они когда-нибудь, знаешь ли, попросят тебя об одолжении, тебе не следует им отказывать. Понимаешь меня?

- Черт возьми, какое-то бандитское дерьмо? Я никого не собираюсь убивать, ты меня слышишь, Сай? И мне насрать, что эти люди могут для меня сделать.

- Это не бандитское дерьмо, успокойся, черт возьми. Я имею в виду, что, когда они выскажут карьерные предложения, выслушай их, а затем сделай все, что бы это ни было, одень то, что они скажут, что бы это ни было, или запиши любую песню, которую они захотят, чтобы ты записал. А насчет того, что эти люди могут сделать для тебя, то их возможности практически безграничны.

- Так это люди, которые занимаются музыкальным бизнесом?

- Они занимаются всем бизнесом.

- Ты имеешь в виду, всем шоу-бизнесом?

Сай на мгновение закрыл лицо руками, положив локти на стол. Затем поднял голову и произнес:

- Я должен постоянно напоминать себе, что ты молод, и только поэтому я не сержусь, понимаешь? Не шоу-бизнесом, нет. Всем бизнесом. Понимаешь?

- Секундочку. Ты... Сай, ты говоришь об... иллюминатах? Иллюминаты реальны?

- Боже, - Сай сделал несколько больших глотков своего коктейля. - Сделай нам всем одолжение, парень, и не произноси этого слова на вечеринке, хорошо? Думай, сколько хочешь, но не говори это вслух, ради Христа. Если они услышат, как ты говоришь об иллюминатах, они никогда не будут воспринимать тебя всерьез. Может быть, не попросят остаться на афтерпати. На самом деле, никогда не употребляй данное слово. Его используют только идиоты. Подумай на секунду, что если бы существовала древняя сверхсекретная группа неприлично-богатых и всемогущих людей, известная как иллюминаты, знал бы ты тогда это гребаное слово? Думаешь, об этом будут говорить по радио? Иллюминаты - это не старинный тайный заговор влиятельных персон, которые скрытно контролируют ход мировой истории, это гребаная индустрия, где баснописцы и аферисты зарабатывают деньги на глупых, легковерных, напуганных людях, верящих в конспирологию, настолько секретную, что даже гребаный Джей-Зи читает рэп на эту тему. Забудь это дерьмо, парень. Оно для зрителей на галерке. Мы имеем дело... ну, с совсем другим.

- Что за афтерпати?

- Да, это то, о чем я хотел с тобой поговорить. Афтерпати.

Сай залез в карман пальто, вытащил сигарету с зажигалкой и закурил.

- Я думал, ты бросил, - сказал Джарретт.

- Да, я тоже так думал.

Джарретт понял, что Сай ерзает за столом. Он сделал еще один глоток коктейля, поставил бокал, затем поднял его и допил. Еще немного поерзав, он резко свистнул, и через мгновение подошла официантка, забрала бокал с оставшимся льдом и поставила на его место новый. Сай поднял бокал для очередного глотка, и когда он ставил его, Джарретт заметил, что его рука дрожит.

Сай нервничал. Джарретт никогда раньше не видел Вайнтрауба в таком взволнованном состоянии. Все годы, что он знал его, а это было большей частью жизни юноши, Сай обладал уверенностью быка на ринге, неважно, заключал ли он сделку или заказывал обед. Теперь его трясло.

- Очень важно, чтобы они пригласили тебя на афтерпати, - сказал Сай. - Как только это произойдет, полдела будет сделано. Нo еще не все, понимаешь? Есть кое-что... еще. И то, как ты с этим справишься, определит твое будущее, - oн затянулся сигаретой, стряхнул пепел на пол, повернулся на стуле и огляделся, сделал еще одну затяжку, затем наклонился вперед и понизил свой грубый голос до шепота. - Дело в том, что я не должен тебе ничего об этом рассказывать, иначе у меня могут возникнуть проблемы.

- Какого рода проблемы?

Сай издал холодный смешок.

- Просто проблемы. Послушай, когда ты будешь на афтерпати, не делай ничего противозаконного.

- Ты говоришь о наркотиках?

- Нет. Не делай ничего... сексуально противозаконного. Понимаешь? Если только в этом не возникнет необходимости, если у тебя не будет выбора. Ты поймешь, о чем я, если это произойдет. Дом нашпигован камерами и микрофонами. Куда бы ты ни пошел, что бы ты ни делал, за тобой будут наблюдать и записывать. Они будут хранить эти записи на случай, если позже возникнет необходимость в них. Понимаешь?

Он явно имел в виду шантаж, но не хотел произносить слово вслух. Джаррет кивнул.

- Все, что ты совершишь сегодня вечером, будет храниться до тех пор, пока им не понадобится, чтобы ты сделал что-то, чего не хочешь делать, или пока ты не решишь, что больше не желаешь иметь с ними ничего общего, понимаешь, о чем я говорю? Сегодня вечером, в конце концов, тебе придется сделать то, чего ты не хочешь делать, кое-что плохое, у тебя просто не будет выбора, но до этого момента нет смысла давать им лишние козыри, понимаешь, что я имею в виду?

- Что я должен буду сделать?

Сай мотнул головой из стороны в сторону, закрыв глаза, и поднял руки ладонями наружу, держа сигарету между двумя пальцами правой руки.

- Нет, нет, я не могу тебе сказать, нет. Но я хочу, чтобы ты знал, что, несмотря на то, что это ужасно, ты не один такой.

- Ты имеешь в виду, что все должны пройти через это?

- Нет, конечно, нет. Не все.

- Ты проходил?

Сай затянулся сигаретой и молча медленно кивнул, выпуская дым.

- Имей в виду, это не связано конкретно с тобой. Ничего личного. Просто бизнес. Бизнес и политика.

- Политика?

- Когда-нибудь в будущем они могут попросить тебя выразить поддержку политическому кандидату, или, возможно, поддержать конкретное политическое движение, или политическую идею.

- Они занимаются подобными вещами? С музыкантами? Почему? Мы не связаны с политикой.

Сай усмехнулся.

- В самом деле? Ты думаешь, что нет? Вспомни о нынешних артистах, о политических программах, которые они поддерживают, о кандидатах, которых они поддерживают, о позициях, которые они формируют. Посмотри на любую эпоху, начиная с шестидесятых годов прошлого века, всегда все было одинаково. Все поп-музыканты поддерживали одни и те же идеи, движения, кандидатов. С точки зрения статистики это не кажется возможным, не так ли? Но это правда, чистая правда. Ты полагаешь, это потому, что все они думают одинаково? Конечно, нет. Они говорят и делают то, что им приказывают. Это и есть цена всей этой славы, денег, баб и мужиков, Джарретт. Это высшая лига. Если хочешь быть в ней, то делай, как тебе говорят.

Джаррет нахмурился, обрабатывая информацию, и некоторое время смотрел на свой коктейль, прежде чем сделать еще один глоток.

- Но чего они хотят? Какая у них цель?

- Кто их на хрен знает. Они живут в отличном от нас мире. Это малоизвестные люди, их редко, если вообще когда-либо, фотографируют, широкая публика о них совершенно не подозревает. У них своя культура, своя религия.

- Своя религия? Тогда это - иллюминаты.

- Прекрати. Нет, это какая-то странная, древняя религия. Настоящая религия, а не иллюминатское дерьмо. Но, видишь ли, никто на самом деле не знает, кто они такие, поэтому им выдумывают всякие дурацкие названия и мотивы. Это целая гребаная индустрия! Христиане говорят, что они сатанисты. Антисемиты утверждают, что они евреи. Они коммуняки, или мусульмане, или потомки Атлантиды, инопланетяне, рептилоиды, иллюминаты. Потому что никто не знает, кто они на самом деле. Люди даже не уверены в их существовании. Это просто что-то, на что можно свалить свои страхи и неуверенность.

- Эта их странная религия, - сказал Джарретт. – Из-за нее мне пришлось взять такую дурацкую фамилию? Баффометти? Они хотят, чтобы я казался итальянцем? Чем плоха моя настоящая фамилия - Бэнкс? Это как-то связано с их странной религией? Или это просто шоу-бизнес?

- Ты же знаешь, что о тебе говорят ненормальные, сторонники теорий заговора, не так ли?

- Сторонники теорий заговора что-то говорят обо мне?

- Да, люди, которые сидят и дрочат на все это. Они думают, что твоя фамилия - это код для Бафомета, некоего крылатого, андрогинного существа с козлиной головой, которое - о, черт, я сам не знаю, о чем говорю. Но религия тех людей никому не известна. Насколько я могу судить, это то, что существовало тысячи лет назад и ушло в подполье, когда на смену пришли авраамические религии, так что кто знает, во что они, черт возьми, верят или чего хотят. Они просто есть и всегда были, и им все принадлежит, черт возьми, всё. Или почти все. И сегодня они решат, хотят ли они владеть тобой. Если ты им понравишься, то получишь все, о чем мечтал, и даже больше, чем можешь себе представить. Пока ты будешь делать то, что тебе говорят. Потому что они всегда будут смотреть и слушать.

Сай наклонился вперед над столом, насколько мог, и положил свою правую руку на левую Джарретта.

- Теперь, когда ты узнал так много, - прошептал он, - для них остается возможность только принять тебя. В противном случае ты станешь проблемой. Понимаешь, о чем я говорю? Поэтому слушай меня, Джарретт, и слушай хорошо. Будь уважительным с ними. И. Делай. Bсе. Что. Oни. Hахрен. Cкажут. Даже если тебя от этого затошнит.

Хотя Джарретт вошел в особняк в состоянии ужаса, он обнаружил, что вечеринка не сильно отличалась от большинства других, на которых он присутствовал за последние несколько лет. Она казалась более экстравагантной и больше походила на ночной клуб, чем на вечеринку, но составные части оставались теми же: где-то в доме гудела громкая музыка, множество красиво одетых людей сидели на диванах, целовались, нюхали кокаин, стояли и беседовали, а парочки время от времени суетливо поднимались наверх, чтобы раствориться в спальнях.

К тому времени, как они оказались в доме, он узнал, что рыжую зовут Линда, а блондинку - Эми, и обе они намного более, чем Джарретт стремились присоединиться к вечеринке. Сначала девушки сопровождали молодого человека с обеих сторон, но вскоре двинулись сквозь скопления тусовщиков к источнику тяжелого ритма музыки, доносившейся из другой комнаты.

Вибрирующие цвета, создаваемые наркотиками, которые он принял ранее, все еще мельтешили вокруг него и проходили сквозь него, хотя и менее интенсивно. Он кивнул нескольким знакомым лицам и обменялся парой фраз, высматривая местонахождение бара, стараясь не показаться настороженным, пытаясь вести себя, как обычно, расслабленно, отстраненно, что ему оказалось делать трудно без свиты, которая всегда сопровождала его на общественных мероприятиях. Это была первая вечеринка, которую он посетил без нее за долгое время. За годы.

Джарретт посещал вечеринки больше лет, чем обычный среднестатистический восемнадцатилетний подросток, да и веселился там намного интенсивнее. Но в отличие от большинства тинейджеров, у него всегда имелась свита, которая окружала и защищала его от нежелательного внимания, неприятных столкновений и, конечно же, навязчивых и беспринципных папарацци - за исключением случаев, когда один из его людей специально сообщал журналистам, куда Баффометти намеревается пойти, с целью получить репортаж на "TMZ" и "Entertainment Tonight", и в этих ситуациях Джарретт облачался в дорогую одежду, за которую дизайнер платил ему колоссальную сумму денег, чтобы её увидело как можно больше людей.

Теперь ему не хватало своего окружения, и он чувствовал себя все более неудобно без человеческого барьера, стоящего между ним и всеми этими лицами с вытаращенными глазами, которые, вероятно, на самом деле являлись не такими большими, как представлялись ему. Некоторые смотрели на него с любопытством, как будто не совсем узнавали. Вероятно, потому что он находился здесь один, и они никогда раньше не видели его в таком свете. Черты отдельных личностей казались отдаленно напоминающими кошачьи, но это все было из-за наркотиков.

Он нашел бар с красивой брюнеткой-барменом с абрикосовой кожей.

- Мартини с водкой, верно, мистер Баффометти? - спросила она с ослепительной улыбкой, ставя напиток на стойку.

- Верно. Во всяком случае, для начала. Как вы узнали? - oн сделал глоток.

- Мне сказал об этом маленький козлик, - oна подмигнула ему и отошла, чтобы обслужить других клиентов.

Джарретт долгое время не шевелился и даже не дышал, задаваясь вопросом, что, черт возьми, это значит. И почему она подмигнула? Козлик? Какой еще козлик? Почему это насторожило его?

Они думают, что твоя фамилия - это код для Бафомета, некоего крылатого, андрогинного существа с козлиной головой, которое - о, черт, я сам не знаю, о чем говорю. - Так сказал Сай. – Некоего крылатого, андрогинного существа с козлиной головой...

Он был мокрым от пота, когда решил направиться в танцевальный зал, но его несколько раз останавливали люди в различных состояниях опьянения и измененного сознания, чтобы обменяться пустыми поцелуями и глупыми шутками перед тем, как двинуться дальше.

У широкого входа в танцевальный зал находились две статуи. Справа - обнаженная женщина, цвета слоновой кости в натуральную величину, руки застенчиво сцеплены на лобке, голова в смущении слегка повернута в сторону. Слева - та же обнаженная женщина стояла черная, как оникс, в почти идентичной позе, но теперь ее руки отчаянно терзали "киску", спина женщины была выгнута, а голова наклонена назад, как будто она всецело отдавалась своему удовольствию. Позади нее коридор растворялся в неприятной тьме. Джарретт прошел между статуями и окунулся в пульсирующий ритм и мигающий свет танцевального зала.

Лестница перед ним спускалась на танцпол, а справа и слева тянулся балкон, который с обеих сторон уходил в дальний конец комнаты. Ступеньки, чередующие черное и белое, заканчивалась у расположенных в шахматном порядке плитках танцпола. Стены покрывали тяжелые портьеры, белые справа и черные слева. До задней сцены, где играла живая музыка, все было выдержано только в черно-белом цвете. Сцена и ее занавес оказались кроваво-красными.

Мигающие, вращающиеся огни оставляли следы в воздухе, которые продолжали сверкать и крутиться, и Джарретт решил не спускаться по лестнице. Во всяком случае, ему не хотелось танцевать. Но он не знал, что еще делать, поэтому просто стоял в одиночестве наверху лестницы и ощущал, как ритм музыки сотрясает его костный мозг, когда он смотрел на мигающие, вращающиеся огни и цветовые жгуты, посылаемые в воздух, будто струи спермы от радужного гиганта, у которого происходил самый продолжительный и величайший оргазм в истории оргазмов.

Джарретту смутно захотелось, чтобы у него тоже случился оргазм, и он задался вопросом, куда делись Эми и Линда. Несомненно, они извивались и толкались там, в бурном море тел, где сперма радужного гиганта плескалась и текла по раскачивающимся телам огромными вспышками цвета. Он улыбнулся, взглянув на дисплей мобильника, затем вспомнил, что находился один. На вечеринке. Он находился один на вечеринке. Джарретт Баффометти. Один.

У него нет свиты, поэтому ему придется найти ее самому. Отвернувшись от танцпола, он прошел через проход и услышал голос, который говорил совсем не очень громко, но все же был отчетливо слышен в грохочущем ритме и неистовой музыке. Кто-то стоял рядом с ним.

- Вы выглядите довольно задумчивым, мистер Баффометти.

Джаррет повернулся к голосу, ожидая найти кого-то, стоящего немного позади и справа от него, но никого не обнаружил.

- Если честно, похоже, вы не очень хорошо проводите время.

Наконец он увидел лицо. Бледное и узкое, с темными овалами под изогнутыми черными бровями, оно парило, как призрак, в густой тьме коридора сразу за статуей из оникса, обрамленное длинными прядями черных волос, которые тут и там вились по алебастровой коже. Это было лицо мужчины лет тридцати или восьмидесяти, или чего-то промежуточного между ними. Когда лицо приблизилось, из темноты проступило стройное, одетое в черное, тело человека, и он улыбнулся. При свете Джарретт увидел, что глаза мужчины были голубые, такие, которых он никогда раньше не видел, кораллово-голубого цвета, такого яркого и захватывающего, что он предположил, что незнакомец носит контактные линзы.

- Вы хорошо проводите время, мистер Баффометти? Это моя вечеринка, и я просто не могу смириться с мыслью, что кто-то чувствует себя здесь некомфортно.

Кривой безгубый разрез рта изогнулся в веселой полуулыбке.

- О, э-э... я-я-я...

Джарретт внезапно почувствовал себя очень крохотным, очень юным, беспомощным и находящимся в опасности, в большой опасности, и он подумал о клетке, в которой жил какое-то время, когда был совсем маленьким. Или ему это приснилось? Сибил всегда настаивала на том, что ему это приснилось, но Джарретт никогда не верил ей, потому что был почти уверен, что все происходило на самом деле.

- Вы не возражаете, если я буду называть вас Джарретт?

Через мгновение его горло смогло ответить, и он услышал свой голос.

- Да, пожалуйста.

Белая кисть с тонкими пальцами, покрытыми экзотическими кольцами, протянулась, чтобы пожать ему руку.

- Я - Робби. Добро пожаловать в мой дом.

Рука оказалась теплой, сухой и с крепким пожатием.

- Вы здесь совсем одни, Джарретт. Где Эми и Линда? Они должны были стать вашими спутницами на этот вечер.

- Я думаю, они там, - сказал Баффометти тихо, почти робко, кивнув в сторону танцевального зала. - Казалось, им очень не терпелось приехать сюда и повеселиться. Думаю, они ожидали, что я останусь с ними, но я... Думаю, типа, понимаете, отстал.

- Ну, ладно. Я все равно собирался разыскать вас, - бледная рука переместилась к плечу Джарретта и подтолкнула его в черный, угрожающий коридор. - Пойдем ко мне в кабинет. Паре джентльменов очень хотелось бы с вами познакомиться.

Джарретт пошел вместе с Робби, рука которого свободно лежала на его плечах. Левая рука Робби протянула тонкую открытую золотую коробочку, в которой лежал ряд черных сигарет.

- Угощайтесь.

- Это табак? - спросил Джарретт. - Я не курю табак.

- Нет, уверяю вас, в них нет табака, - незнакомец улыбнулся.

Джарретт взял одну из сигарет, и Робби остановился, повернулся к нему, доставая серебряную зажигалку с красной эмблемой сбоку. Когда пламя лизнуло его сигарету, глаза Джарретта сфокусировались на этой эмблеме. Он затянулся, вдохнул дым в легкие и отметил, что это не похоже ни на что, что он курил раньше. Казалось, что дым вышел за пределы его легких и проник глубже в тело. Он положил свою руку на запястье Робби и начал рассматривать эмблему. Она изображала крылатое существо с длинными рогами, торчащими из козлиной головы, правая рука двумя пальцами указывала вверх, а левая - двумя пальцами вниз.

- Что это? – спросил он.

- Это? О, это Бафомет, - зажигалка исчезла в его кармане, и он произнес: - Идите сюда.

Он коснулся черной стены, и дверь без какой-либо кнопки или ручки открылась внутрь. Робби жестом пригласил его войти.

Стены кабинета были темно-красного цвета, покрытые фотографиями, картинами и причудливыми произведениями искусства в рамках. От торшеров по углам исходил мягкий тусклый свет. Плюшевый ковер имел тот же черно-белый шахматный узор, что и пол в танцевальном зале. Там располагался небольшой камин, теперь погашенный, с накидкой, на которой стояли картины и различные безделушки. Но это были не обычные безделушки. Джарретт увидел в кабинете как минимум два человеческих черепа.

На стене над накидкой висела большая картина в витиеватой рамке, изображающая Бафомета с четкостью и деталями, присущими фотографии. Макушку его головы между двумя рогами украшал пылающий факел. На лбу была вытатуирована пентаграмма с одним острием, направленным вверх. Под косматой улыбающейся козьей головой виднелось человеческое тело, мускулистое и мужественное, но с красивой, пышной грудью и твердыми розовыми сосками. Крылья являлись темными, с роскошным оперением и напоминали крылья большой хищной птицы. Правая рука указывала вверх, левая - вниз, а на каждом предплечье выделялось вытатуированное слово: справа - "растворяй"; слева - "сгущай". Из-под колен, подобно огромному уродливому пенису, поднимался жезл-кадуцей. Джарретт знал, как он именуется, только потому, что несколько раз трахался с медицинской студенткой, когда четыре года назад играл одну из главных ролей в глупом ситкоме на "KidTV", и однажды она надела футболку с подобным жезлом и поведала ему, как называется данный символ.

- Нравится картина? - спросил Робби, закрывая дверь. - Это моя собственная работа. В свободное время я немного развлекаюсь рисованием. Что делает мир искусства бенефициаром моего бесконечно плотного и загруженного графика.

Не сводя глаз с картины, Джарретт осторожно вымолвил тихим голосом:

- Значит, вы поклоняетесь... дьяволу? - oн быстро повернулся к Робби и добавил: - Для меня это не имеет никакого значения. У меня есть друзья-сатанисты, члены Храма Сета, саентологи и многие другие, так что вам не надо...

Робби со смехом прервал его.

- Нет, я не поклоняюсь дьяволу, Джарретт, и Бафомет не является религиозной иконой, - oн указал на плюшевый черный диван и сказал: - Присаживайся. Давай устроимся поудобнее, и я объясню тебе смысл Бафомета. Водку?

Джарретт плюхнулся на диван, затем уставился на черную сигарету. Все, что было в ней, пробилось через его тело - вниз по рукам и ногам, в живот, далее в член и яйца - и сейчас достигло головы.

Скажи нет. Тебе это не нужно. Эта сигарета только начало, и ты все еще куришь эту чертову штуку, так что тебе сейчас не нужна водка!

- Ага, - произнес Джарретт. – Со льдом.

- Конечно, - наливая напитки в маленьком элегантном винном шкафу, Робби объяснил: - Бафомета обычно неправильно понимают, как сатанинскую фигуру. На самом деле, это не так. Фактически, он не олицетворяет какое-либо живое существо или человека. Бафомет - символ идеи. Образа мышления. Даже жизни. Но не религии. Скорее - философии. Он никак не связан с христианством и предшествует ему. Бафомет выражает двойственность вселенной - небо вверху и подземный мир внизу, мужчину и женщину, правильное и неправильное, добро и зло.

- Черное и белое.

- Да, совершенно верно, - oн поставил напитки на подставки на журнальном столике со стеклянной столешницей перед диваном. - Бафомет заключает в себе двойственность, но представляет собой посвящение. Что подводит нас к тебе, Джарретт. Твоему посвящению. Которое уже происходит. Ты уже знаешь все о Бафомете, конечно, но просто находишься не в том состоянии, которое позволит тебе получить доступ к памяти.

Джаррет нахмурился и моргнул, думая о последней фразе Робби.

- Что?

- Погоди минутку, - Робби достал из кармана телефон и нажал несколько кнопок. Затем произнес: - Найдите Линду и отправьте ее в мой кабинет, пожалуйста, - убрав телефон в карман, он улыбнулся. - Тебя обучали, Джарретт, - сказал Робби, садясь рядом с ним. - Прямо сейчас ты нервничаешь. Думаешь, что это какой-то тест. Из-за того, что мистер Вайнтрауб сказал тебе сегодня утром.

- Подождите, как вы узнали, что Сай...

- Не беспокойся, Джарретт, просто привыкни к этому. Мистер Вайнтрауб предупредил, чтобы ты не делал ничего незаконного сексуального характера. Я думаю, это были его слова, не так ли? "Сексуально противозаконного"? Он предположил, что мы тайно снимем твои действия на видео и используем их для шантажа. Могу уверить, что тебе не о чем беспокоиться. Это не будет проблемой, потому что мы уже получили все необходимые записи, но это не более, чем формальность. У нас установлены камеры в твоем лимузине, и мы запечатлели вашу поездку с Линдой и Эми на видео с разных ракурсов. Линде двенадцать, а Эми четырнадцать, обе пропали без вести несколько лет назад, хотя родители все еще ищут их и не собираются сдаваться. И кто знает, однажды они могут внезапно найтись с определенными шокирующими историями, которые расскажут в суде. Но ведь этого не произойдет, так что нет смысла это обсуждать.

Он сделал глоток своего напитка, еще один, поставил его на журнальный столик и повернулся на диване лицом к Джарретту.

- Тебе не нужно проходить никакого теста. Ты уже принят. На самом деле, всегда был принят. То, что ты окажешься здесь, в моем кабинете, уже давно предначертано.

- Но, Сай сказал...

Робби улыбнулся.

- Сай не понимает, о чем говорит. Он думает, что знает, что здесь происходит, но на самом деле не имеет ни малейшего понятия. Кстати, в наши дни, это верно практически в отношении всех, - oн наклонился и положил руку Джарретту на плечо. - Ты, Джарретт, являешься аватаром Бафомета. И мы заставим мир поклоняться тебе.

- Мне? Почему мне?

- Не только тебе. Мы так много раз делали это раньше, что я уже сбился со счета. Мы заполнили небо подобными тебе звездами. И ты - самая новая из них.

Джарретт не понимал, о чем говорит Робби, вероятно, из-за действия того, что было в сигарете. Но он не был уверен, что хочет понять, потому что это вызывало у него дискомфорт. Вызывало нехорошие ощущения.

- Я думал, вы привели меня сюда, чтобы с кем-то познакомить, - сказал Джарретт.

- Да, верно, - ответил Робби, беря напиток Джарретта и ставя его на подставку, затем кладя его сигарету в пепельницу на столе. – С джентльменами, которые находятся вон там.

Робби указал на затемненный угол, и Джарретт, повернувшись, увидел двух мужчин в черных костюмах, сидящих там на стульях. Они не двигались и не говорили, просто сидели и смотрели, как будто чего-то ждали. Джарретт не заметил их, когда входил.

Обернувшись, он увидел черную карточку, которую Робби держал перед собой. На ней была изображена бледно-голубая линия, образующая спираль, а в центре виднелось белое пятно.

- Смотри на центральную точку спирали, Джарретт, - тихо произнес Робби. - Смотри на нее.

Он послушался.

- Я - Роберт Коллинс. Моя фамилия имеет необычное написание. К... о...

Спираль стала увеличиваться.

- ...л... л...

Спираль стала такой большой, что охватила все поле зрения Джарретта.

- ...и... н...

Он почувствовал, как поднимается с кушетки и падает в спираль.

- ...ссс...

Спираль поглотила Джарретта, и он исчез в темноте.

- Карл? - сказал Робби Джарретту.

Но он больше не являлся Джарреттом. Его мягкие черты лица отвердели. Глаза сузились, челюсти стиснулись, губы сжались, когда он оглядел кабинет, настороженные глаза остановились на двух мужчинах в углу. Взгляд сильной сосредоточенности в его глазах каким-то образом заставил его выглядеть старше.

- Я обращаюсь к Карлу? - спросил Робби.

Карл повернулся к нему и кивнул.

Робби встал и обратился к мужчинам в углу.

- Джентльмены, я хочу, чтобы вы познакомились с Карлом, одним из альтер-эго Джарретта. Встань, Карл.

Мужчины подошли, а Карл встал.

Робби произнес:

- Карл хорошо обучен практически всем навыкам, которые могут вам понадобиться. Он опытный стрелок, обладает эйдетической памятью и может служить безупречным курьером информации. Он идеально подходит для работы, выполняемой каждым из ваших уважаемых агентств, и сгодится для вас обоих. Вы также должны принять во внимание, что он находится на грани того, чтобы стать великой звездой, которая будет гастролировать по всему миру. И вы знаете, что чем они известнее, тем выше всех возможных подозрений.

- И тем дороже тоже.

Карл пожал плечами.

- Вы получаете то, за что платите.

Раздался тихий стук в дверь за мгновение до того, как ее толкнула одна из служанок Робби. Линда открыла дверь и вошла внутрь.

- Привет, Робби, - сказала она с широкой улыбкой. Увидев Карла, ее лицо просияло еще больше. - Так вот где вы... - cияющая улыбка Линды исчезла, все ее лицо немного увяло, и она отступила на один шаг назад, глядя на холодное, неулыбчивое лицо Карла. - Извините, вы не... Подождите. Джарретт? - oна повернулась к Робби. - Что с Джарреттом?

Не обращая на нее внимания, Робби повернулся к двум своим гостям.

- Демонстрация, господа, – затем, обращаясь к Карлу: - Убей ее немедленно, не создавая беспорядка.

Карл прыгнул, как змея, и быстрыми, экономными движениями схватил служанку, развернул, зажал сзади, правой рукой обнял ее голову, и сделал резкое рывковое движение. Все услышали громкий влажный щелчок. Когда он отпустил ее, Линда рухнула на пол мертвой грудой.

Робби повернулся к мужчинам с довольной ухмылкой.

- С предыдущим были некоторые проблемы, а до этого...

- Да, и мы над этим работаем, - произнес Робби. - Иногда бывает сбой в программировании. Это случается редко и легко решается в наших реабилитационных центрах или отдельных университетских больницах. Человеческий разум сложно использовать, но мы делаем это. Я настолько уверен в качестве программирования и обучения Карла, что гарантирую возврат удвоенной суммы, если что-то пойдет не так во время выполнения задания. Звучит приемлемо?

Они кивнули.

- Как много он знает? - спросил один из них.

- Карл, - сказал Робби, - какова конечная цель нашей работы?

- Одно правительство, одна партия, одна религия во всем мире. Любой ценой.

- Он полностью осведомлен, джентльмены, и полностью с нами. Мы позаботились об этом. Есть еще вопросы?

Каждый медленно покачал головой.

- В таком случае мне придется попросить вас покинуть нас. У меня есть кое-какие дела с Карлом. Обойдите девушку, господа, я избавлюсь от нее как можно скорее. И спасибо за уделенное время.

Когда мужчины ушли, Робби вернулся на диван, а Карл присоединился к нему.

- Я не собираюсь полностью возвращать Джарретта, как обычно, - сказал Робби. - Он будет осознавать и контролировать ситуацию, немного расслабленно, достаточно, чтобы казаться пьяным или принимающим что-то, но работоспособным. Мне нужно, чтобы ты был наготове. Ему может понадобиться помощь. Мы подошли к завершающей стадии его посвящения. Сегодня у него крещение кровью.

Джарретт обливался потом на танцполе, окруженный тесным кругом молодых женщин, и ритм музыки проходил сквозь них всех, как темный дух, вызываемый из бездны колдунами на сцене.

Это была, пожалуй, самая лучшая вечеринка, на которой он когда-либо присутствовал. Певцы, музыканты, телезвезды, кинозвезды, сыновья и дочери конгрессменов и сенаторов - все они не казались ему в диковинку, и его не впечатляли ни они, ни свое собственное роскошное окружение. Но в самой атмосфере витало что-то, не похожее ни на одну вечеринку, на которой он оказывался раньше. Казалось, что каждый искренне развлекается и чувствует то же, что и он. Они были рады находиться здесь. Они по-настоящему присутствовали.

Закуски походили на маленькие произведения искусства и являлись настолько восхитительными, что Джарретт подумал, не с другой ли они планеты. А женщины – обычные, а не знаменитости – казались шедеврами из лучшей женской плоти, когда-либо доступной мужчине, все они были молодыми, сочными и будто кричащими что-то, типа: Я возбуждена!

Джарретт почувствовал, как большие круглые груди прижалась к его спине, а две руки сжали его по бокам. Как только тело женщины стало двигаться синхронно с ним, невидимая незнакомка запустила руку в штаны и нащупала его член. Она прижала его и начала медленно потирать рукой вверх и вниз по его влажной нижней стороне. Джарретт кончил так быстро и внезапно, что задохнулся от удивления не меньше, чем от удовольствия. Женщина вытащила руку из его штанов, и когда он развернулся, ее уже не было.

В этой черной сигарете, которую дал ему Робби, содержалось что-то мощное. Он даже не мог вспомнить, как закончил ее курить. Или, как он ушел из кабинета Робби, если на то пошло. Надо бы узнать, как разжиться этими черными сигаретами.

Группа исполнила последнюю песню, и затем музыка прекратилась. Огни танцевального зала замигали, и танцпол начал пустеть, когда все стали выходить в коридор между черно-белыми обнаженными статуями. Людской поток понес Джарретта вверх по лестнице в холл.

Чья-то рука легла ему на плечо, и он, повернувшись, увидел Робби.

- Ты, конечно, остаешься на афтерпати, - сказал он.

Это прозвучало не как вопрос.

Делай, что тебе говорят. Не облажайся!

- Если вы так говорите, Робби.

Тот одобрительно улыбнулся.

- Мне надо пожелать спокойной ночи уходящим гостям, после чего я присоединюсь к тебе.

- Не могли бы вы показать, в каком направлении находится ваш самый роскошный сортир, пожалуйста?

Робби отвернулся от него и произнес:

- Франческа, проводи мистера Баффометти наверх в первую гостевую спальню и покажи, где санузел, пожалуйста.

Следующее, что он помнил, это, что его повели вверх по лестнице, и холодная, мягкая рука, держащая его, принадлежала высокой, стройной, лысой женщине с татуировкой паука "черная вдова" на макушке. Она провела его по коридору, где их глазам предстало настолько странное зрелище, что Джарретт подумал, не галлюцинации ли у него.

Суровая женщина в черном с заостренными чертами лица – верхней границы среднего возраста, с коротко остриженными волосами цвета стали - вела по коридору целую вереницу подростков, которым, по оценке Джарретта, всем было меньше десяти лет. На них виднелись белые мантии и маленькие красные шапочки необычного дизайна.

- Что за херь? - спросил Джарретт, не собираясь выражать свои мысли вслух. Он остановился и, тихо посмеиваясь, посмотрел, как они проходят. – Алтарные мальчики? Хор? – предположил он.

Женщина, проходившая мимо него, остановилась и обернулась, ее острое, с маленькими глазками лицо выражало неодобрение и даже неприкрытую угрозу, и Джарретт внезапно вспомнил, как боялся Злой Ведьмы Запада, когда был ребенком.

Мальчики в очереди за ней застопорились вслед за ней, глядя прямо перед собой, как будто ничего не видя, кроме того, что происходило непосредственно перед ними. Джарретту это показалось довольно странным. Это глубоко его обеспокоило, и он не знал почему.

- Прошу прощения? - переспросила женщина низким презрительным голосом.

- Ой, ничего, извините. Просто интересно, куда вы идете.

Она указала на него пальцем в черной перчатке и процедила:

- Не лезь не в свое дело.

Затем она повернулась и продолжила вести мальчиков в мантиях по извилистому коридору. Джаррет насчитал тринадцать подростков.

Происходило что-то странное, он был в этом уверен. Что бы это ни было, это вызвало ощущение страха в его животе.

Франческа нетерпеливо дернула его за руку и повела в просторную и роскошную спальню, которую он разглядел лишь мельком, прежде чем попасть в мрачную, похожую на грот ванную комнату с каменными стенами и светильниками на полу. Там располагался душ, достаточно большой для того, чтобы в нем можно было проводить встречи книжного клуба, и ванна, которую большинство людей назвали бы крытым бассейном, но Джарретт не мог в полной мере насладиться обстановкой, потому что рядом стояла Франческа, и она казалась не робкого десятка.

- У тебя не найдется кокса? - прошептал он ей в лицо.

Джарретт не мог припомнить, когда в последний раз употреблял собственные наркотики. Люди его осыпали ими, будто новобрачную рисом.

Она подошла к самому большому медицинскому шкафчику, который он когда-либо видел, и вскоре на черной мраморной стойке между двумя похожими на ванны раковинами его ожидали две белые линии.

- Ты не будешь, Франческа?

Улыбаясь, она медленно покачала головой.

Когда кокаин очутился в носу Джарретта, Франческа стянула с него штаны, усадила на унитаз и села ему на колени. Под коротким платьем на ней ничего не оказалось, и они этим воспользовались.

Во время траха, начавшегося медленно по ее настоянию, Франческа зашептала Джарретту на ухо дрожащим голосом.

- Когда тебя примут, будет так хорошо. Ты даже не представляешь. Ни хуя не представляешь. Не только все, что ты хочешь, но и то, что ты даже не помышляешь, что тебе нужно. Вещи, о которых ты даже не подозреваешь, что они заводят тебя, или даже, что они существуют. Это как... - oна задвигалась на нем быстрее. - ...по-настоящему увидеть мир в первый раз, узнать, что именно это за мир, в котором... - oна стиснула его внутри себя. - ...ты живешь, ой, блядь, я кончаю! - подпрыгнув на нем, она взвизгнула, затем тяжело опустилась и издала тихий рычащий звук. Ее движения замедлились. Она прошептала: - Но... - затем быстро слезла с него и встала на колени. - ...ты никогда не сможешь уйти.

Франческа взяла его член в рот. Джарретт откинул голову назад и закрыл глаза, не думая о том, что она сказала. Почувствовав что-то необычное, он посмотрел вниз и обнаружил, что она трет нижней стороной его члена о свою лысую татуированную голову. Он понятия не имел, что именно его возбудило, но вштырило сильно, и он кончил прямо на ядовитого паука.

Франческа, улыбаясь, встала, взяла полотенце и вытерла голову насухо, затем бросила полотенце на пол. Опустив платье, она произнесла:

- Отель "Калифорния".

- Что? Какой отель?

Но она уже вышла из ванной, покинув его жизнь так же быстро, как и вошла в нее.

- Отель "Калифорния", - пробормотал он, вставая и натягивая штаны. – Что бы это могло быть, черт возьми? Сетевой отель?

Джарретт последовал вниз, где обнаружил, что в танцевальный зал входят люди в красных халатах. Он подошел к черной статуе находящейся в экстазе мастурбирующей женщины и наклонился вперед, чтобы посмотреть, как посетители заходят и шествуют по лестнице, покачивая головами, спускаясь и исчезая из поля зрения. Остальные устремились налево и направо, на балконы.

В другом конце танцевального зала, за огромным прямоугольным морем черных и белых квадратов, где раньше играла группа, теперь сцену заливал сияющий красный свет. Огромная золотая статуя Бафомета, почти идентичная картине Робби, стояла в центре задней части сцены. В передней части возвышались золотые колонны, а между ними тянулись ряды странных кроватей. Каменных кроватей; для Джарретта это не имело смысла, но он не знал, как еще их назвать. Перед ближайшим торцом каждой находился небольшой столик с чем-то, что он не мог разглядеть. Всего тринадцать кроватей и тринадцать столиков.

Это было похоже на сон, который он видел раньше, давно забытое воспоминание, однако не являлось ни тем, ни другим. Он ожидал какой-то эмоциональной реакции на разворачивающуюся перед ним сцену - страх, изумление, замешательство, чувство благоговения или абсурда, что-то в этом роде - но единственным, что он ощутил, осталось данное смутное впечатление уже виденного.

- Просунь сюда руки, Джарретт, - сказал Робби, накинув на него сзади одну из красных мантий, затем шагнув вперед, чтобы завязать ее на шее. – Сегодня у нас будет необычная афтерпати. В честь тебя и других посвящаемых мы приступим непосредственно к церемонии. Было решено, что для одной ночи вечеринок достаточно, - oн наклонился ближе и прошептал: - Не зазнавайся, это не имеет к тебе никакого отношения. Один из посвящаемых торопится на самолет, поэтому мы сокращаем вечернее расписание.

Джарретту стало интересно, кто были другие посвящаемые.

- Я не знаю, что вы от меня хотите. Разве вы не должны сначала мне это объяснить?

- Ты к этому подготовлен больше, чем думаешь, Джарретт.

- Что это за церемония?

- Заходи и увидишь.

Когда они вошли в танцевальный зал вместе с остальными, Робби спросил:

- Франческа тебе дала нюхнуть, да?

- О, да. Действительно, да, у меня все плывет, Робби, это чертовски ненормальное дерьмо.

- Да, ты сам увидишь, будет все лучше и лучше. Это действительно растет в тебе.

- Что?

- Я сказал, это действительно растет в тебе.

Нет, неправда.

Робби взял Джарретта за локоть, и они начали медленно спускаться по лестнице, которая теперь казалась намного длиннее, чем раньше.

- Вся твоя жизнь, Джарретт, несмотря на то, что ты до конца не осознавал этого, представляла собой 18-летнее посвящение. Остальные двенадцать посвящаемых не совсем похожи на тебя, и они не совсем похожи друг на друга. У каждого из вас своя история, но все вы по-своему проходили посвящение. Тринадцать посвящений, которые ведут к сегодняшней ночи в этом доме.

Бесконечно затухающее эхо слов Робби витало вокруг головы Джарретта.

- Это конец дороги, вымощенной желтым кирпичом.

К клубящимся словам добавились бессвязные и тревожащие образы. Дороти со своими друзьями, скачущие по дороге, вымощенной желтым кирпичом, распевают: Мы едем, чтобы увидеть волшебника, их голоса отражаются эхом, и видение исчезает.

С каждым шагом вниз Джарретт чувствовал себя все меньше и меньше, моложе, все более беспомощным.

- Это обратная сторона зеркала.

Алиса падала, ее светлые волосы развевались кверху, а голубое платье и белый фартук трепетали, проваливаясь все дальше и дальше в кроличью нору.

Меньше и моложе... меньше и моложе...

- Как тебя и учили. Тренировали. Направляли.

- Моя мать...

- Да, тебя направляла твоя мать. И другие, такие как Сай.

- Сай.

Джарретт подумал о своем низеньком, толстом, уродливом, милом агенте, но представил его намного выше и больше, чем он был... или себя намного меньше.

- Кое-что из этого являлось для тебя трудным, Джарретт, даже пугающим и болезненным, я знаю это.

В клетке было холодно, пока ее не электрифицировали.

- Но все это, каким бы неприятным это ни казалось, я знаю...

Призрачные воспоминания об иглах для подкожных инъекций и жалящих электродах плыли в его кружащейся голове.

- ...было необходимо, чтобы расщепить тебя на несколько частей.

- Частей...

- Сегодня вечером эти части в некотором смысле воссоединятся, и ты впервые полностью осознаешь себя, Джарретт.

- Я... одержим, что ли?

- О, нет, нет, ничего подобного. Это не магия, ничего сверхъестественного. Это посвящение - проверенный и верный метод, практиковавшийся столетиями в определенных оккультных кругах. Но он был значительно усовершенствован в начале 20-го века, в тридцатые и сороковые годы, а затем его довели до идеала примерно через двадцать или тридцать лет. Конечно же, сейчас все, что я говорю, не имеет для тебя никакого смысла, не так ли?

Его слова кружились и кружились.

- Нет, не имеет.

Внизу лестницы Робби повернулся и положил руки на плечи Джарретта.

- Ты чувствуешь себя непринужденно? Комфортно?

- Да.

- Не тревожно? После кокса...

- Нет, нет, это не такое уж дерьмо, да?

Джарретт слышал, как невнятно звучат его слова, но был беспомощен, чтобы что-то с этим поделать, в то время, как их протяжное эхо крутилось вокруг его головы, точно ленты парящей в воздухе тянучки.

- Нет, конечно. Все будет в порядке, Джарретт. Карл?

Джарретт ответил:

- Да, - затем вздрогнул и переспросил, - Что-что?

- Выходи со мной на сцену и займи свое место с остальными.

- С остальными? Какое место?

Все казалось немного размытым, как будто он смотрел сквозь воду, стекающую по оконному стеклу.

- Хватит вопросов, Джарретт. Пришло время слушать. Ты готов, Карл?

- Да. Подожди, что? Кто, черт возьми, такой Карл?

- Я сказал, хватит вопросов.

Делай, что тебе говорят. Не облажайся!

Джарретт позволил Робби подвести себя к центру сцены. Другие посвящаемые, каждый в сопровождении кого-то, как и он, уже находились возле своих столов, в то время как остальные поднимались по ступеням позади Джарретта и Робби.

Встав перед одним из столиков, Джарретт посмотрел вниз и увидел церемониальный кинжал, покоящийся на красной бархатной подушечке.

- Эта сигарета должна подействовать на тебя, - сказал Робби. - Пора укорениться.

Он был прав. Джарретт, казалось, потерял всякую чувствительность в ногах и ощущал себя опасно близким к тому, чтобы покинуть тело и воспарить к потолку, как воздушный шар ребенка.

Робби протянул карточку со спиралью перед лицом Джарретта.

- Смотри на центральную точку. Я - Роберт Коллинс. Моя фамилия имеет необычное написание. К... о... л... л...

Он остановился, и спираль исчезла. Все - статуя, человек с головой козла, каменные кровати - засветилось по краям призрачным сиянием. Как Оби Ван Кеноби в "Империя наносит ответный удар". Это было прикольно, пока...

Внезапно, словно из ниоткуда, перед золотой статуей возникла высокая фигура в черно-красной мантии со сверкающим золотым кантом. Фигуру венчала большая черная козлиная голова, как у Бафомета, но инкрустированная драгоценностями под двумя длинными изогнутыми рогами. Обе руки поднялись, и рукава заструились с предплечий длинными волнами, после чего из козлиной головы запел пронзительный мужской голос.

Джарретт не понимал слов, но само пение являлось каким-то знакомым, чем-то, что он просто не мог вспомнить.

Затем вошли дети в белых одеяниях и странных красных шапочках, и каждый встал на противоположном конце одной из каменных кроватей. Призрачное сияние исчезло, когда маленькие мальчики сняли мантии и шапки и забрались обнаженными на каменные кровати, каждый лег на спину.

Джарретт посмотрел на кинжал, затем медленно поднял голову, чтобы посмотреть на маленького мальчика, лежащего перед ним. Конечно же, каменные кровати не имели смысла, потому что они не являлись таковыми. Это были алтари.

- Возьми кинжал, - прошептал Робби, встав справа.

Он не мог. Он смотрел на него, но не мог к нему прикоснуться. Его руки оставались безвольными.

Не будь такой чертовой неженкой, - прошипел голос слева от него. Джарретт почему-то знал, что этот голос принадлежит Карлу. - Ты видел, как это делалось. Когда был маленьким. После обучения на военной базе. В клетке. И после того, как были избраны твои родители. На церемонии вступления тебя с твоими новыми родителями. На всех церемониях, на которых ты с тех пор присутствовал.

Джарретт почувствовал, как руки Карла крепко сомкнулись на его руках и подняли их.

А теперь ВОЗЬМИ КИНЖАЛ!

Он сделал, как ему было приказано.

Пение становилось громче, и теперь с балкона к нему присоединялись и другие голоса.

- Подойди к алтарю, - прошептал Робби.

Он почувствовал руки Карла на своей спине, толкающие его вокруг стола к алтарю до того момента, пока он не остановился рядом с маленьким мальчиком. Глаза ребенка были закрыты, и он словно ждал. Джарретт знал, что мальчик понятия не имеет, где находится и что делает. Он витал в глубине своего сознания, посещая страну Оз или Страну чудес, не подозревая, что вот-вот умрет.

Ты видел это, поэтому знаешь, что делать, когда придет время, - сказал Карл.

Пение нарастало, и все остальные присоединились к нему. Другие посвящаемые подняли кинжалы.

- Сделай это, - прошептал Робби. - Подними кинжал.

Сжав рукоятку клинка обеими руками, Джарретт поднял его.

Пение переросло в крик.

Кинжалы опустились, и Джарретт почувствовал, как Карл с огромной силой толкает его руки вниз. Лезвие вошло в плоть.

Голоса выкрикивали странное слово.

Он поднял кинжал и снова опустил его. Он почувствовал, как теплая кровь забрызгала его руки и лицо. Красная струя снова и снова вздымалась в воздух, ослабевая с каждым рывком. А затем все окрасилось кровью. Халат Джарретта исчез, его одежда исчезла, и все остальные были обнажены, смеялись и аплодировали, а кровь размазывалась по обнаженной плоти, капая с груди и спутывая лобковые волосы вокруг возбужденных членов, смеющиеся рты сверкали зубами и языками, и Джарретт на некоторое время отключился так, как он научился это делать очень давно. В клетке.

Сейчас

Постояв в дверях, казалось целую вечность, Сай прошел в комнату.

- Что это за хрень? - произнес он, и Джарретт закричал, пытаясь встать на ноги, сбивая с комода некоторых святых, а поднявшись, начал резко поворачиваться, широко распахнув глаза от ужаса. - Господи, малыш, успокойся.

Сай осторожно приблизился.

Свет свечей отражался от пота, покрывающего дрожащее тело Джарретта. Корки запекшейся крови покрывали участки на его лысой голове, где он порезался во время бритья. Подняв руки, будто защищаясь, он попятился от Сая, как от монстра в кошмарном сне.

- Джарретт, дорогой, это Сай, твой старый друг и агент.

Опустившись в изножье кровати, Джарретт упал на матрас.

- Господи, малыш, - вымолвил Сай, подходя к Джарретту, садясь на край кровати и улыбаясь ему. - Тебе намного хуже. Слышишь меня? Ты убиваешь себя. Ты должен это прекратить.

- Я не могу прекратить, Сай, я не могу, я пытался.

- Наркотики...

- Нет-нет, не наркотики. Я не могу прекратить видеть его. Лежащего с закрытыми глазами. Ждущего, когда я его убью, - oн зарыдал, закрывая лицо руками.

- У тебя нервный срыв, - пробормотал Сай. - Они хотят отправить тебя в один из своих реабилитационных центров.

- Для чего? - Джарретт убрал руки и сердито посмотрел на Сая, оскалив зубы. - Чтобы они еще немного полечили меня электрошоком? Чтобы они посадили меня в гребаную клетку?

Все оказалось более серьезно, чем ожидал Сай. Он понял, что программирование Джарретта действительно дало сбой, функционирует неправильно, выходит из строя.

- Послушай, Джарретт, они сделают все, что требуется, чтобы ты вернулся в нужное русло.

- Я лучше, блядь, сдохну, - прорычал тот.

- Эй, у этих людей нет чувства юмора, парень. Они услышат, что ты говоришь, подумают, что ты всерьез имеешь это в виду, и помогут тебе, ты понимаешь, о чем я? Послушай меня, ты не можешь умереть. Мир любит тебя, ты слышишь? Люди во всем мире слушают твою музыку и смотрят твои фильмы, мой мальчик, ради Бога, у тебя есть поклонники даже в диких джунглях. Ты - номер один, ты - суперзвезда. Девочки-подростки и их мамаши выстраиваются в очередь, чтобы ты их трахнул. Ты не какой-то слезливый самоубийца, только не такая звезда, как ты, Джарретт Баффометти.

- Но, я не могу. Прекратить. Видеть его! - oн затряссся, как алкоголик в белой горячке. - Он никогда не оставит меня в покое, Сай, никогда.

Сай наклонился и зажал лицо Джарретта руками.

- Послушай меня. Мы все живем со своим дерьмом. Я в три раза старше тебя, ты думаешь, у меня нет чувства вины? Сожаления? Вещей, которые меня преследуют? У нас у всех есть. Но наркотики - не способ справиться с этим. Они убьют тебя очень быстро.

- Нет, не способ.

Джарретт с поразительной скоростью отшатнулся от Сая, сунул руку под подушку и внезапно оказался на другой стороне кровати, направив на Сая большой пистолет.

- Уходи, Сай. Убирайся немедленно.

Сай чуть не упал с кровати, но всё-таки вскочил на ноги.

- Нет. Положи его, парень, слышишь? Слушай, тебе просто нужно пройти курс реабилитации, вот и все, и как только ты это сделаешь...

- Нет! Никогда! Никакой шоковой терапии, уколов, боли или... или страха. Я так боюсь, Сай. Постоянно, - cлезы блестели на его бледных впалых щеках. - Кто-нибудь узнает, что я сделал с этим маленьким мальчиком, и они придут за мной. Я прячусь, когда слышу сирену.

- Но ты не должен был даже помнить об этом. Это не должно было причинять тебе столько боли. Вот для чего нужна реабилитация, чтобы они могли...

- Никаких ебаных копаний в моем разуме! - закричал он, затем выстрелил из пистолета справа от себя, не в Сая.

От звука выстрела у Сая зазвенело в ушах и ему показалось, что они набиты ватой, он понял, что Джарретт настроен серьезно.

- Хорошо, хорошо, - сказал он, успокаивающе поднимая руки и пятясь к двери. - Я ухожу. Я выйду, а ты успокойся, хорошо? Слышишь меня? Просто успокойся и...

Джарретт не стал ждать его ухода. Он завопил, засунул дуло пистолета в свой открытый рот и выстрелил.

Сай закричал, отвернулся и, спотыкаясь, выскочил в коридор. Он прислонился спиной к стене, чувствуя тошноту и разочарование, и ненавидя свою роскошную жизнь, полную привилегий и богатства. Хотя, это чувство длилось недолго.

Снизу донеслись панические голоса. Скоро приедут полицейские, и Сай знал, что должен быть готов к разговору с ними. И со СМИ тоже. Гребаными СМИ.

С закрытыми глазами он прислонился головой к стене и напомнил себе, что это просто часть бизнеса.

Некоторые из них просто не выдерживают, - подумал он, прежде чем произнести вслух:

- Не он первый. И не он последний.

Перевод: Gore Seth

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

"Экстремальное Чтиво"

http://extremereading.ru