Не время почивать на лаврах

Часть 6. Глава 3.

Спустя два дня обоз выдвинулся. Неторопливые телеги уже скрипели колёсами по навесному мосту, а мы задержались возле Западных врат. Возле врат, у которых мы с Фелимидом когда-то впервые увидели друг друга.

- Ты в хороших руках, братец, - Тревин пришёл нас проводить, и теперь прижимал к груди грустного брата. - Тракт безопасен. С тобой посланник небес и мои лучшие воины. Они доставят тебя к матери, - он опять не упомянул отца. Может, это ничего не значило, но я всё же обратил внимание на эту деталь. - Тебе не о чем беспокоиться.

- Я и не беспокоюсь, - пробурчал Терезин. - Я тебя не видел столько зим... А теперь опять уезжаю. Буду скучать...

- Парнишка всегда был слишком чувствителен, - склонившись к моему уху, прошептал Сималион.

Но я ничего не ответил. Во время долгого пути в столицу я планировал воспитывать в Терезине мужественность и стоицизм. Я хотел продолжать двигаться в сторону возмужания. И пока не знал, как справляться с его излишней эмоциональностью.

- В столице тебя ждут те, кто соскучился куда сильнее, - Тревин похлопал пацана по спине. - В добрый путь, братец... Подводите лошадей! - скомандовал он слугам. - Не стоит зря задерживаться.

Терезина оторвали от брата и помогли забраться в седло. Мириам, которая пока не желала путешествовать в карете, уверенно держалась в седле рядом. Она помахала рукой Харгрид, которая изредка прижимала платочек к краешкам глаз, а затем протянула руку и крепко сжала пальцы Тревина.

- Будь здоров, мой старый друг. Спасибо, что приютил. Буду ждать следующей встречи.

- Спасибо и тебе, отступница, - по-доброму улыбнулся Тревин. - Спасибо, что проявила характер именно тогда, когда надо было проявить. Если бы не ты, я бы продолжал оставаться церковным шутом. Прости, что считал тебя погибшей и не пришёл на помощь. Постараюсь когда-нибудь загладить. Передавай Фелимиду мои искренние извинения.

Мириам улыбнулась в ответ и развернула лошадку вслед последней телеге.

Похоже, друзья примирились. Не знаю, настолько ли крепкая между ними связь, как рассказывала Мириам, но то, что люди они не чужие друг другу, - очевидно. А значит я, по-любому прирос союзниками, а не врагами.

- Благодарю за гостеприимство, Ваше Высочество, - я запрыгнул в седло роскошного рысака. Вполне достойного посланника небес. И протянул принцу руку. - Возможно, я ещё вернусь в Равенфир. И тогда мы вместе с Вами выдвинемся на Плавин. А там... А там и до Винлимара рукой подать.

Намёк был более чем очевидный. И Тревин прекрасно его понял.

Правда, опять ответил немного не так, как я ожидал.

- Буду ждать. Но надеюсь, до момента, как это случится, мы успеем обсудить то, что обсудить необходимо. Решение важных вопросов требует соблюдения обоюдных интересов.

Дипломатичная улыбка сопроводила его слова. И мне ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. Жаль, конечно, что Тревин настаивает на рассмотрении своей ситуации и не готов безоговорочно подчиняться. Независимый игрок может принести массу проблем. Я таких "игроков" видел и в Обертоне, и в Валензоне. И судьба их оказалась незавидна. Жаль будет, если в дальнейших разговорах Тревин станет настаивать на своём желании занять то место, которое по праву занимает другой. На шантаж и уговоры я не поддамся. И тем более не стану плести интриги. Боюсь, принц не до конца понял, с кем имеет дело. Когда придёт время, мне проще будет подобрать замену и назначить командующим армией, идущей на Восток, кого-то другого, чем долго приходить к общему знаменателю. А если он решит поставить на лошадку в белой рясе с красным знаком на груди, боюсь, ничего иного, кроме повторения судьбы Хатемажа, его не ждёт.

Но об этом я поразмышляю в пути. Пока же пусть всё остаётся как есть.

Я потянул вожжи и отправился вслед за обозом.

***

Долгая дорога в столицу длилась долго: днями и месяцами в этом мире не вели подсчёт времени, но вели "декадами" и "рассветами". Так что по хорошему каменному тракту, никуда не торопясь и несколько раз останавливаясь на вполне достойных постоялых дворах, мы ехали ровно три декады. Никаких "эстов", никаких "покаянников" и прочего опустившегося сброда нам не встретилось. Второе моё путешествие из Равенфира в Обертон прошло без всяких приключений.

В этот раз я прекратил практику заезжего цирка-шапито. В этой части Астризии об аниране знали. Мне не было необходимости вновь и вновь доказывать своё существование. Заметно было невооружённым глазом, как изменилась страна, где во главе угла теперь стояла надежда, а не безнадёга. Больше никто никого не вешал на шлагбаумах. Никто не сжигал форпосты. Как доложил один из встреченных сотников, уже целую зиму стоит удивительная тишина. Дезертиры и самовольные лесные люди, обыкновенные голодранцы и лодыри, душегубы и разбойники всю прошлую зиму выходили из лесов. Прослышав про появление анирана, прослышав про изменения в столице, они возвращались в деревни и города. Становились, что называется, на учёт. Обращались за помощью и признавались в грехах. Хоть некоторые из них не заслуживали прощения и вновь вернулись на каторгу, тенденция была положительная. Массовая преступность в этих местах пошла на убыль. Вернее, рухнула на дно.

Слушая подобные рассказы, я удовлетворённо потирал руки. Хоть я не ставил перед собой задачу искоренить преступность, не мог не быть довольным подобным результатам. Я изначально предполагал, что вера в пришедшего с небес спасителя, который искренне желает исцелить чужую для него планету, поможет решить социальные проблемы местного общества. Иначе ведь и быть не могло. Но всё же не рассчитывал получить дополнительный человеческий ресурс за счёт покаявшихся в прежних поступках. Да, я кинул клич. Я сознательно стал тем шумным анираном, как назвал меня Тревин. Но те результаты, к которым этот клич привёл, стали положительным бонусом. Побочным эффектом. И я не мог этому не радоваться.

Не отвлекаясь от дороги, я продолжал держать в поле зрения Терезина. Юный принц адаптировался всё лучше и лучше. Иногда молился по вечерам, недалеко от костра, но больше не славил спасительную церковь. Оставаясь наедине с самим собой и обращаясь к Триединому, он шептал просьбы о помощи. Просил сил для себя и больше времени для анирана. Несколько раз в во время таких моментов я оказывался рядом и подслушивал. И больше ни в одной из вечерних молитв он не упоминал своего прошлого духовного наставника.

В моём понимании, Терезин шёл на поправку. Но этого было абсолютно недостаточно. Душевные раны заживали, но физически он всё ещё оставался тем, кого сложно было называть образцом для подражания. В моих планах принц должен был стать принцем. Хочет он того или не хочет.

Поэтому на привалах мы с Сималионом понемножку занимались с Терезином. Его физические кондиции никуда не годились. Уж в этом я разбирался. Профессиональный спортсмен как-никак. Так что пришлось начинать с ОФП. Зарядка по утрам, небольшие нагрузки, пешие прогулки или пробежки. Сималион, обсудив со мной главный вопрос, согласился, что давать парню в руки меч пока преждевременно. В этих руках нет силы. Они не справятся с металлом. Так что было решено металл заменить деревяшкой и приступить к тренировкам, когда кости обрастут мышцами. То есть, случится это ещё не скоро. Для начала нужно усиленное питание, набор массы и физические нагрузки. Вместе с Сималионом мы расписали программу для принца и следили за тем, чтобы тот не сачковал.

Мириам же тяготы пути вообще не беспокоили. Первые несколько дней она практически не передвигалась в карете, предоставляя эту возможность лекарю. Она участвовала в собраниях, обсуждала вместе с мужчинами приходящие отовсюду письма, объясняла мне сложные моменты предыдущей политической жизни Астризии. Даже поделилась планами первой встречи со своим отцом после долгой разлуки. Хоть она была крайне зла на него, старалась держать себя в руках. Похвалила нас за отжим наркотических садов и посетовала, что всё же дали ему возможность ускользнуть, а не заперли в темнице. Тогда она обязательно ответила бы ему взаимностью - посадила бы в клетку на площади в Обертоне и оставила на несколько ночей под открытым небом. И даже кинула бы в него лошадиный помёт.

Но чем ближе мы подходили к Обертону, тем более обеспокоенной она становилась. Всё чаще запиралась с лекарем в карете и долго с ним что-то обсуждала.

Я, как уже в какой-то степени опытный парень, быстро смекнул, что не так. Ведь ранее уже видел происходящие изменения с женским организмом на начальной стадии беременности. Видел раздражение, видел слабость желудка по утрам, на своей нервной системе ощущал чужие гормональные изменения.

Но с Мириам не происходило ничего. По утрам рвотные спазмы не сотрясали, она не бегала "в кустики" через каждую лигу. Да, она набирала вес. Но это была лишь диета, которую она сама себе прописала. Она тщательно подготавливала своё тело к желаемым изменениям.

Всё стало на свои места через пару декад после отбытия из Равенфира. Мириам всё окончательно поняла. Но принять ей удалось не сразу; несколько дней она вообще не выходила из кареты. Выгнала хмурого лекаря, который мне всё обстоятельно разъяснил, и не желала ни с кем разговаривать.

Признаться, я выдохнул с облегчением, когда меня поставили в известность. В пути я не раз обсуждал с самим собой, что будет являться наилучшим вариантом. Конкретно для меня. И приходил к выходу, что ещё одно дитя анирана, к тому же от другой женщины, не пойдёт на пользу в сакральном смысле слова.

Информация, потоком приходившая из Валензона, радовала меня безмерно. Грубо говоря, в Валензоне храм церкви Смирения покрылся паутиной. Ибо никто не желал его посещать. Дворец принца Тангвина превратился в святилище. С утра до вечера верующие и воодушевлённые жители города обивали пороги дворца. Тысячными толпами смотрели на балкон, когда ровно в полдень Дейдра ненадолго показывала удивлённого малыша. И хоть я ранее опасался, что толпа может пойти на штурм, что может вырвать ребёнка из материнских рук и нести его, как символ, ничего подобного не происходило. Жители Валензона и окрестных деревень всё сильнее убеждались, что их земли посетил настоящий милих, а не шарлатан. И в Элазоре видели подтверждения этому.

Я радовался, читая письма Тангвина и Дейдры. Пока всё шло по плану. И хоть Тангвин писал, что такая ситуация в городе совсем не радовала Алару, мне было наплевать. Общество крепло, земли обрабатывались, армия увеличивалась. И всё благодаря сообразительной Дейдре и появлению Элазора.

Именно поэтому я не хотел, чтобы в планы вмешалось очередное дитя анирана. В таком случае сакральный символизм улетучился бы. А если бы Мириам забеременела, если бы прибыла в Обертон с начавшим увеличиваться животом, королева Исида не осталась бы в стороне. Обязательно заставила бы меня вновь поработать осеменителем. Да и Фелимид не знаю что сказал бы.

Так что когда Мириам всё поняла и погрузилась в депрессию, я почувствовал облегчение. На словах поддержал, но про себя вздохнул облегчённо. Персональное счастье Мириам помешало бы мне продолжать консолидировать народ Астризии.

Финальная декада пути в Обертон выдалась весьма мрачной. Мириам несколько дней не высовывала голову из горшочка с тлеющими листиками и не желала слушать никого. Даже меня. Я поддерживал её, старался, чтобы мой голос звучал искренне. Но она не слушала.

К тому же, как с одной стороны сообщил король Анфудан Третий, а с другой - принц Тревин, активизировались религиозные ребятишки.

Охреневший Эоанит сместил наместника в городе Шамасс - портовом городе-близнеце города Мармасс на западном побережье Астризии. В Мармассе Эоанита подобающе встретили более года назад. Оказали все почести и приняли его право повелевать. Особенно когда он разместил в местном храме священную книгу. Но Шамассом управлял верный королю наместник. Эоанит постеснялся откровенно бунтовать против короля или опускаться до обыкновенного убийства. Но, как говорил сам король, непонятно по какой причине здоровье наместника стало резко ухудшаться. В итоге, ему пришлось уйти на раннюю пенсию. Нового же наместника - примо Невено, владельца двух судоверфей в Шамассе, - назначил не тот, кому это делать положено; своей волей именно Эоанит утвердил замену и прислал в столицу вежливое письмо с объяснениями, почему необходимо было поступить именно так. И что новую кандидатуру, которую Его Величество решит рассмотреть, рассматривать бессмысленно. Ибо гарнизон святого храма в городе Шамасс количественно уже превышает гарнизон, подконтрольный короне, так как почти тысячу воинов Эоанит отправил из Мармасса в Шамасс в качестве весомого аргумента в тот момент, когда новый наместник занял свой место. И не стоит возрождающуюся Астризию беспокоить ненужными междоусобными конфликтами, которые не принесут ничего, кроме крови и слёз.

В письме король эпистолярно рычал. И требовал от меня согласия на его желание воздать Эоаниту за неуважение. Но я, пораскинув мозгами вместе с Сималионом, отказался соглашаться. Хоть Эоанит теперь взял под контроль "подкову" - так мы называли юго-западное побережье страны, где на краях располагались города-близнецы, - время идти на запад ещё не пришло. Несвоевременно созывать армию, совершать тяжёлый, длительный поход, чтобы осадить города-близнецы. Это отберёт много времени и заставит зря напрягать пока ещё неподготовленные силы. В ответе я попросил Его Величество ускорить набор добровольцев. Попросил, чтобы он, в приказном порядке, объявил мобилизацию в Валензоне. Сейчас там складывалась наиболее благоприятная ситуация. Пусть король потребует у Тангвина в минимальные сроки собрать, оснастить и начать обучать новую армию. И когда придёт пора, когда в Валензоне станет достаточно сил, мы пойдём на запад не одной колонной, а двумя - из столицы и из Валензона.

Голеадор быстро доставил ответ короля, который соглашался с подобными идеями. Генералитет, он писал, тоже был не против.

Но так же король сообщил о втором пакостнике - об Эвенете. Эвенет, как сообщалось, пропал с радаров. Никто не знал, где он сейчас находится. Но стало известно, что власти озёрного города Плавин приступили к фортификационным работам. Церковные рекрутеры совсем озверели, сообщив черни о появлении в Астризии драксадара. Драксадара, который успешно мимикрирует в милиха и который задурил голову королю. Как писал принц Тревин, в Плавине начали разжигать ненависть не только к анирану и к королю, но и к народу, живущему в центральной и западной частях Астризии. На улицах и в тавернах Плавина их называли доверчивыми глупцами, которых драксадар первыми сожжёт в огне.

Подобная информация меня совсем не порадовала. Чего я больше всего хотел избежать, так это гражданской войны. Население Астризии и так таяло. Я не мог позволить, чтобы это население начало себя уничтожать. Поэтому, после тщательного размышления над ситуацией, складывающейся на Востоке, приходил к выводу, что мне очень нужен принц Тревин. Хоть его полководческих талантов я ещё не видел, всё же в письме попросил приступить к набору верующих добровольцев. Аниран оросил равенфирскую почву своим присутствием и был уверен, что там есть ресурс, который, в случае чего, поможет удержать Равенфир. А когда придётся, этот ресурс сыграет роль тарана во время движения на Восток.

Тревин мне не отказал. Но всё же несколько раз осторожными предложениями напомнил о наличии собственных интересов. В ответном письме я ему доходчиво объяснил, что происходит на Западе, и что сейчас - мать тебя так! - не время думать о личном.

Как мне показалось, до Тревина дошло. В ответ он прислал лишь клочок бумаги с лаконичным ответом: "Выполню".

***

Последние лиги до столицы, я ехал верхом на своём рысаке. Ехал, смотрел по сторонам, и мрачное моё настроение понемногу улучшалось.

Пеньки вырубленных лесов, возделанные поля и сытые деревни прижимались к Обертону. Ничего подобного я не видел, когда год назад совершал объезды приграничных деревень. Тогда у людей заканчивалась надежда. Они верили в неизбежное наказание, спастись от которого можно лишь нескончаемыми молитвами. Они жадно слушали мои проповеди и мечтали о светлом будущем.

Сейчас, хоть светлое будущее ещё не наступило, очевидно, его можно было рассмотреть на горизонте.

Мы двигались по тракту, встретили два десятка гессеров, которых навстречу выслал король, и обменялись информацией. Мы видели новые постройки. Широкие деревянные дома, где могло расселиться несколько семей. Мы увидели новый порт. Лодочный аншлаг на озере. И огромадную деревню на месте бывших Трущоб. Когда я смотрел по сторонам, видел прекрасную летнюю погоду, голубое небо и многолюдный муравейник на колосящихся полях. В центральной части Астризии пришла пора собирать Первый урожай.

- Невероятно! - Терезин просто сиял. Уверенно держась в седле и во все стороны вращая головой, он ехал рядом со мной. - Я не помню такого. Я помню... Я помню трупы на виселицах. Части тел, штырями прибитые к крепостным вратам. Дым и пламя в городе. Тогда я не желал на это смотреть. Но сейчас... Сейчас я рад.

- Вера - мощная штука, - объяснил я пацану. - Она может заставить людей творить то, чего они не ожидали от самих себя. Вера в светлое будущее, которое всё же может быть для твоего мира, Терезин, - это необходимость.

- Мне даже немножко волнительно. И... И стыдно, - щёки принца слегка покраснели. - Я хотел отсюда убежать. Не желал видеть этой грязи. Хотел помочь лишь так, как умел - молитвами о спасении. Но теперь мне кажется, мне стоило остаться и объяснить отцу, что объяснял мне ты, милих: мир такой, каким мы делаем его сами. Если мы продолжим сражаться, мы обязательно победим. Главное, не опускать руки.

Сималион, ехавший по соседству, удовлетворённо кивнул головой. Он был доволен, что первые ростки, посаженных мною семян, взошли.

- Именно так, юный принц, - в пути с Терезином мы сошлись ещё больше. Теперь я не называл его Ваше Высочество. Я относился к нему, как наставник к ученику. - Смотри, запоминай и учись. Возможно придёт время, и в Астризии найдётся место, где главным станешь ты. Где-нибудь на Востоке, например. И всё, что ты здесь увидишь, всё, чему научишься и узнаешь, ты будешь воплощать в жизнь, несмотря на то, какие сложные преграды окажутся на твоём пути.

Терезин внимательно слушал и даже подтверждающе кивнул, сурово нахмурив брови. То есть как бы соглашался, что не испугается ответственности, когда время действительно придёт.

Успеть бы нам с Сималионом подготовить его к столь тяжёлой ноше...

У врат внешних стен, став по стойке "смирно", нас встретил очередной почётный караул. А на улицах столицы провожали заинтересованными взглядами прохожие. Поскольку о нашем прибытии официально не сообщалось, колонна избежала движения через человеческие пробки.

Шум и гам заставили Мириам высунуть голову из кареты. Пару дней она оттуда вообще не вылезала.

- Ну как тебе изменения, отступница? - я дёрнул вожжи и поспешил подъехать к карете. За настрой Мириам я всё же переживал. - Выйди на свет. Посмотри.

Она всё ещё хмурилась, но по сторонам смотрела с интересом.

- Ты говорил, столица пылала. Не вижу я что-то. Где остовы?

- Не осталось ничего, - я улыбался до ушей. Король писал, конечно, но я не мог поверить, что последствия пожаров удалось полностью ликвидировать. Что-то подлатали, что-то заново отстроили. - Появились новые дома с каменной кладкой. В черте города решили избегать возводить дома из дерева. И, судя по всему, строители показали "класс".

- Чего показали?

- Показали, что умеют строить, - я показал Мириам язык. Но она лишь поморщилась. - Да ладно тебе. Порадуйся хотя бы. И признай, что Обертон изменился.

- Вижу, - диалог она не захотела продолжать, но за шторкой в карете не скрылась, а продолжала пялиться по сторонам.

Часть колонны повернула к казармам, когда мы пересекли распахнутые настежь Восточные врата внутренних крепостных стен. А основная делегация направилась прямиком к королевскому дворцу.

Издали заметив знаменитый фонтан, Терезин не смог сдержать радостный вскрик. Он несколько раз вонзил шпоры в бок лошади и вырвался вперёд.

- Я до-о-о-м-а-а-а!

Стук подков подхлестнул и остальных прибавить ходу. Лишь бедолага Феилин, ошалевший от впечатлений, задержался. В столице он никогда не был и сейчас смотрел по сторонам, выпучив глаза.

Я мчал на рысаке следом за Терезином. А потому успел стать свидетелем впечатляющей сцены, когда его нагнал.

Юный принц спрыгнул с лошади практически на ходу. В два прыжка подскочил к фонтану и опустил в прохладную воду ладони. Смотрел на вырезанных херувимчиков и улыбался, как ребёнок.

А затем врата дворца распахнулись. Нас, несомненно, ожидали. Но первым вышел не почётный караул, а король с королевой.

Анфудан Третий немного потерял в весе, как мне показалось. Это был всё тот же невысокий колобок. Но, кажется, его подбородок лишился одной из жировых составляющих.

Королева Исида тоже изменилась. Тощее привидение с впалыми глазами испарилось. Оно превратилось в плотную, невысокую рыжеволосую женщину с румянцем на щеках.

Выскочив вслед за мужем, задев локтем удивлённого обер-камергера, стоявшего у порога, и поддерживая яркое жёлтое платье, королева вонзилась взглядом в пацана, который, услышав шум за спиной, перестал плескать руки в фонтане и резко обернулся.

Но самое забавное случилось, когда вслед за королевой пулей вылетел ещё один любопытный персонаж: стуча по ступенькам крохотными ножками и натурально хныкая, за год ничуть не изменившийся чернявый карапуз с разбегу врезался в платье королевы. Крепко обнял королевскую ногу, как мамонтёнок мамин хвостик, зарылся мордашкой в платье, а затем с опаской выглянул, с испугом изучая неожиданных гостей.

Узрев сию картину, узрев, как королева успокаивающе погладила черноволосую головку, я выпустил изо рта углекислый газ облегчения. Всё же моя идея сработала. Опытная мать справилась. Помогла юному возрасту забыть самое страшное. И привязала его к себе.

Вскочивший Терезин хотел было броситься в объятия или матери, или отца. Но остановился как вкопанный, когда вылетел Фабрицио.

Немая сцена длилась недолго. Ребёнок и ещё один ребёнок, но постарше, обменивались удивлёнными взглядами до момента, когда король не выдержал.

- Сын, ты вернулся, - слегка удивлённо констатировал факт Его Величество. Отбросив всю официальность, он подошёл к Терезину и заключил его в объятия.

- Простите меня, - в ответ тихо прошептал Терезин.

Королева осталась стоять на месте. В её глазах показались слёзы, но рука не покидала чернявую головушку. А Фабрицио с опаской выглядывал, спрятавшись за круп королевы.

Молчаливые объятия отца и сына длились недолго. Терезин отстранился и, шаркая ногами и не сводя взгляда с Фабрицио, подошёл к матери. Та, так и не выпустил Фабрицио, одной рукой приобняла Терезина и прислонила его голову к своей груди.

Рядом со мной кто-то всхлипнул. Я обернулся и увидел Мириам. Она стояла рядом в своей красивой косынке, скрывавшей отрастающие волосы, и платочком утирала слёзы. Но проследив за её взглядом, я быстро разобрался, что появление слёз вызвала не впечатляющая картина встречи близких родственников. Мириам не отрывала взгляда от малыша.

- Это он. Тот, о котором я тебе рассказывал, - прошептал я.

Но она и так это поняла. И смотрела тем взглядом, которым на ребёнка смотрит женщина, не имеющая возможности принести в мир подобного.

Видеть такой взгляд мне было тяжело, а потому я поспешил отвернуться.

- Бабуська, а кто это? - первым вмешаться в обнимашки решил Фабрицио. Он окинул равнодушным взглядом нас, стоящих на галёрке, подёргал королеву за платье, и вновь спрятался, задав вопрос.

А я, услышав, как и к кому он обращается, с облегчением выдохнул вторично.

Терезин покинул объятия матери, присел на корточки и с умилением посмотрел на малыша. Тот, к моему удивлению, не испугался незнакомого дядьку. Может потому, что дядька этот совсем не выглядел опасным.

- Привет, разбойник, - доверительно улыбнулся Терезин. - Давай знакомиться? Меня зовут Терезин. Дружить будем?

- Я не лазбойник! - фыркнул Фабрицио и вновь укрылся за жёлтым платьем.

- Понятно... А в игры играть умеешь? В догонялки, например?

Фабрицио промолчал, но вновь выглянул из-за места, за которым прятался.

- А игрушки у тебя есть? - продолжил налаживать контакт Терезин. - Хочешь, я покажу тебе свои. Я тут жил когда-то. Остались, наверное.

- У миня многа иглушек. Лыцали даже есть! Вот!

Терезин радостно улыбнулся, а затем обернулся и с восхищением уставился на меня. Сияющие глаза более чем откровенно намекали, что их обладатель с сего момента верит в милиха безгранично. Что милих выполнил своё обещание и продемонстрировал обладателю глаз первое настоящее чудо Астризии. Первое за много-много зим.

- Покажешь рыцаря? Может, сыграем в рыцарский поединок?

- Это как? - Фабрицио впервые отпустил ногу королевы и полностью покинул убежище.

- Ты не видел рыцарских поединков?

- Неть.

- Ну, это когда два всадника выставляют копья и мчат друг другу навстречу. А потом - бум! - Терезин развёл ладони в стороны, свёл пальцы в "голову змеи", а затем пальцы столкнулись. - Побеждает тот, кто удержится в седле.

- Не видел, - Фабрицио отрицательно помотал головой.

- Покажешь рыцарей, научу.

Фабрицио доверчиво посмотрел на королеву Исиду, как бы интересуясь, можно ли доверять этому незнакомцу. Королева смахнула слезу, улыбнулась ослепительной улыбкой и взяла за руку сначала настоящего сына, а затем приёмного.

- Пойдёмте, я вас отведу. Покажете мне, что ещё за рыцарский турнир. Никогда не видела.

- Я научу, - быстро добавил Терезин.

Королева повела обоих во дворец, но у врат обернулась и наградила меня понимающим кивком. Такого доброго взгляда я от неё не видел никогда ранее. А значит, и эта весьма важная фигура полностью в моей власти.

Исида скрылась, а король Анфудан Третий, сиявший не менее ярко, чем само солнце, подошёл ко мне и посмотрел снизу вверх.

- Рад видеть тебя в Обертоне, аниран, - он сжал мою руку своими мягкими, как котлетки, ладошками. - Спасибо тебе. От всего сердца спасибо.

- Не за что, Ваше Величество. Вырвать вашего сына из тех злобных лап было просто необходимо. И я уже вижу, что не зря.

Король видел ту же картину, что и все остальные зрители. А значит, не мог с мной не согласиться.

- Идём. Мы подготовили достойную встречу, - он взял меня под руку и повёл во дворец.