Не смотри назад

Если бы Ася знала, чем кончится её предполагаемый так называемый триумф, то она бы в тот день вовсе не вышла бы из инженерного общежития, а осталась бы дома, надёжно заперев все замки, а ещё лучше – махнула бы к бабушке в Керчь, подальше от эпицентра проникновения. Это бы её не спасло, конечно, как и остальные миллиарды людей, которым не посчастливилось находиться на планете в те дни, но избавило бы от чудовищной мысли, что она сама, своими руками запустила проклятый процесс.

Но Ася, благоухающая сорванной под окнами и насильно вручённой соседом-биохимиком сиренью, уверенно цокала каблуками, взлетая по главной лестнице исследовательской лаборатории того самого «Заслона», о котором мальчишки говорят с придыханием, мечтая когда-нибудь тоже назвать себя защитником, как легендарный Гончий. Будучи в своё время нескладным пышногрудым подростком с неуёмным комплексом отличницы, Ася тоже попала под шлейф его знаменитого на весь мир обаяния, и теперь, когда она в любую минуту запросто могла лично познакомиться с человеком, не слезавшим с проецируемых фасадов небоскрёбов всех обитаемых звёздных систем и заставляющим журналистов сходить с ума ради двух-трёх скупых слов, она чувствовала, что ей всё по плечу. Самой не верится!

И втайне воображала, что именно сегодня она столкнётся с Гончим в коридорах «Заслона», и, может быть, небрежно ввернёт, что ей, новой практикантке самого Теплова, поручили обкатать усовершенствованный ею же алгоритм анализа. Добравшись до четвёртого этажа, она так воодушевилась открывающимися научными и карьерными перспективами, что с трудом попала на нужную движущуюся дорожку, проворонив смену направления. Детская привычка ходить пешком – вприпрыжку – осталась с Луны, но гигантские расстояния её нынешней лаборатории вынуждали осваивать удобные столичные штучки, вот Ася и подстраивалась, как могла.

Ася небрежно сунула сирень в дежурную вазу на подоконнике, торопливо отмахнувшись от вопросительного взгляда старшего лаборанта, лопоухого Толика Леминова, и послушно надела халат, как будто в их отделе была важна не ясность ума, а чистота рук и всё такое.

Ася постаралась выровнять дыхание и нажала «Пуск», фокусируя объёмное изображение. Несколько упорных лет она шла к этому моменту, так что сейчас во рту пересохло и колени предательски задрожали, но её сосредоточенное красивое лицо не должно было выдавать волнение, разве что совсем лёгкое, приличествующее случаю. Шутка ли – первой получить возможность обработать телеметрию с космического телескопа, фиксирующего изображение одного из крупнейших объектов во Вселенной, Великую Стену Слоуна.

Назначенные научные оппоненты снисходительно посмеивались над идеей, что можно выжать что-то полезное из сто раз изученной масштабной панорамы размером где-то с одну десятую часть наблюдаемой Вселенной, но Ася, как и каждый рьяный новичок, верила, что можно беглым взглядом ухватить самую суть непонятных вещей, если только как следует присмотреться к ним с правильного ракурса.

Лаборант весело подмигнул ей и показал большой палец вверх, а на её строго поджатые губы поднял руки и показал, что сдаётся с потрохами.

Приладив окуляры, Ася глубоко вздохнула, медленно закрыла и раскрыла глаза, дожидаясь, когда зрачки перестроятся правильно воспринимать картинку, и тут же застыла от нахлынувшей паники. Во-первых, на фоне ярких нитей там отчётливо проступало человеческое лицо. Что ещё хуже, это лицо было до боли знакомым.

Ася вспыхнула от негодования – ясно же, что её сделали жертвой дурацкого розыгрыша! —и с вызовом покосилась на ужасно серьёзного Толика, с невинным и даже благоговейным видом глазеющего на хорошенькую практикантку. Невозможно было поверить, что Толик вот так некрасиво пошутил, оставаясь настолько в образе, так что Ася сильно заморгала и снова вернулась к окулярам.

Нет, ей не показалось. Вот оно – лицо. И Ася впервые за всю свою недолгую жизнь почувствовала, как почва уходит из-под ног, а что делать – совершенно непонятно.

Академик Теплов, улучивший полчаса из своего сумасшедшего графика, чтобы отечески поддержать старт Асиных исследований, деликатно кашлянул, и Ася не выдержала. Она пулей вылетела из лаборатории, неразборчиво выпалив: «Я на минутку!», а в памяти осталось не загадочное космическое лицо Гончего, а два расплывающихся пятна вытянутых физиономий Теплова и Леминова.

В туалете Ася плеснула на себя холодной водой и безнадёжно уставилась в зеркало. Вид был ужасный: щёки пылают, глаза лихорадочные. И тут до неё дошло, что могло быть иное объяснение, ещё более неприятное, чем дружеская и в общем-то безобидная шутка. Например, она настолько помешалась на Гончем, что он ей померещился. И она… Позорище.

– Ты справишься, – Ася упрямо выпрямилась, – а прямо сейчас ты вернёшься и как ни в чём ни бывало закончишь экспериментальный анализ.

Не даром Ася была отличницей – через три минуты она возникла в лаборатории с предельно невозмутимым и отчасти даже нахальным выражением, а слегка удивлённый академик мягко спросил:

– С вами всё в порядке, Ася? Может быть, перенесём на другое время? У меня будет окно послезавтра.

– Нет, Виталий Семёнович. Всё в порядке. Я готова.