Настоящий Спасатель 3. Назад в СССР

Глава 1

— Ну кто же такое делает людя’м? Що ви с этого поимели? Молодой человек, ви не представляете, каких трудностей ви доставили Баруху Мойшевичу. Теперь из-за вас у Баруха Мойшевича встал бизнес…

Сначала я подумал, что человек обознался и поэтому повернулся к нему лицом.

Я сразу узнал его.

На меня смотрел тот, кто был сфотографирован на самом первом снимке с неизвестной подмененной пленки.

На снимке они вдвоем с другим мужчиной в компании дам что-то отмечали в ресторане.

— Вы ко мне обращаетесь? — я постарался как можно точнее запомнить его внешность и одежду. Коричневые штаны и такие же ботинки в тон к атласному шарфу, со свисающими концами. Он держал руки в кармане плаща. Каштановая шевелюра в купе с бакенбардами выглядела, как неудачная попытка выглядеть по-американски.

— Конечно к вам, Максим. Ви видите здесь кого-нибудь ещё?

Не смотря на его доброжелательный тон, глаза незнакомца, сверкнувшие за светло желтыми линзами очков, выражали хладнокровную угрозу.

Надо быть наготове. Пожалуй, такой выхватит финку или шило и всадит в сердце, совершенно не задумываясь. Он поймал мой взгляд и как опытный психолог прочитал мои мысли.

— Ах, оставьте, Максим. Ви реально думаете, шо ваш бокс может вам помочь против волыны найти пятый угол на базаре? Я вас умоляю, если би нам хотелось вас «сделать начисто», то давно уже сделали это.

Он предупреждал, что вооружен огнестрелом. Нужно переходить к сути. Я едва заметно развернулся к нему полубоком и спокойным голосом спросил:

— Что вы хотите?

Моё спокойствие не ускользнуло от внимательного взгляда жигана, и он оценил его по достоинству.

— Это совсем другой разговор, ви начинаете мне нравится. Я имею Вам кое-что передать…

— От кого?

— От общественности. Дело, в том, что ви своими стараниями поставили людей в неудобную позу. Скажу прямо — в очень неудобную. У людей — ни товара, ни денег

Я молчал и ожидал продолжения.

— Как известно, наш с вами общий знакомый, теперь уже бывший начальник горисполкома будет тянуть лямку, до конца дней своих. Ви в некотором роде, являетесь инициатором этой ситуации.

Я молчал и ожидал продолжения.

— Так вот, молодой человек, перед тем, как его закрыли. Он вывез товар на склад. Вы в курсе?

Я имел дело с одесской мафией.

— Я в курсе. Не знаю, как к вам обращаться. Вы Борух?

— Нет, нет, что ви? Барух Мойшевич далеко. Можно сказать, за океаном. Я всего лишь скромный маравихер, имеющий передать вам, что людя’м нужен адрес склада.

— Где же я его вам возьму, уважаемый?

— Это, как говориться, не наше дело. Ви заварили кашу, вам и возвращать ситуацию взад. Поднимите свои связи. Ви, хорошо держитесь, я это уважаю, но ви же не хотите, чтобы люди пострадали?

Тварь, он завуалировано угрожал. Говоря о связях, он видимо имел ввиду мои отношения с генералом.

— Вам нужен только адрес? Других просьб не последует после адреса?

— Ви нам адрес склада, если товар на месте, всё пучком, то мы в расчете.

— Сколько у меня времени?

— Люди будут рады, если смогут получить свой товар обратно в течении недели после Нового Года.

— Для того, чтобы узнать адрес. Мне нужно минимум две.

— Будет лучше, если ви уложитесь в неделю. И будьте осторожны в походе. Сейчас не самое лучшее время для туризма, всякое может произойти.

Я отнесся к его словам максимально серьезно.

— Как связаться с вами?

— Я сам вас найду.

К нам подошел запыхавшийся Тёма. Он поглядывал на меня и переводил взгляд на моего собеседника. Но руку протягивать не стал. Почувствовал неладное

— Здорово, автобус встал по дороге, какой-то урод всю улицу перегородил.

— Всего доброго, молодые люди. Надеюсь, что ви сдержите слово, Максим

Человек с фотографии, слегка качнул в мою сторону головой, развернулся и ушел по набережной в сторону реки.

— Какая-то знакомая физиономия. Кто это тип? Где-то я его видел.

— На фотографии на подмененной пленке. Нужно еще раз пересмотреть их. Помнишь кадры из ресторана?

— А-а-а-а. Да-да-да-да. Точно это он! Как я его сразу не узнал… Что он хотел?

Я начал вводить Тёму в курс дела издалека.

Знаменитая одесская мафия существовала еще в царские времена в виде разрозненных преступных кланов и банд. Имея давние криминальные традиции и устои. Правда тогда не существовало понятия мафия. Но можно сказать, что это одно из старейших криминальных сообществ, доживших до наших дней.

Говорят, что голод и постигший Европу неурожай сразу после наполеоновских войн привел к тому, что Одесса стала крупнейшим портом, экспортирующим пшеницу на Черноморском побережье.

Товарооборот по экспорту пшеницы за короткое время вырос с трех миллионов рублей до тридцати семи. По объему перевозимого зерна Одесса уступала только Санкт-Петербургу.

В городе жило и работало много национальностей.

Часть городской торговли к этому времени находилась в руках еврейских общин. Они были вынуждены защищать свой бизнес, когда в развивающуюся Одессу отовсюду хлынули новые жители.

Дело в том, что 1819 году порт получил право беспошлинной торговли на сорок лет.

«Жемчужина у моря» очень быстро богатела, отстраивалась и развивалась. Кроме рабочих в Одесский Порто-Франко начали стекаться контрабандисты и аферисты всех мастей со всего света.

Конкуренция в торговле и в деловом мире привела к образованию местного криминала, со своими порядками, законами и табу.

И приезжим приходилось с этим либо считаться, либо ловить удачу за хвост в других городах, либо проливать кровь. Свою.

Вместе с тем вольготная жизнь в богатом солнечном приморском городе влекла не одних только жуликов, шулеров и аферистов.

Поэты, художники, музыканты и прочие служители муз облюбовали Одессу примерно в то же время. Город развивался и дышал.

В поисках лучшей доли сюда стекались евреи, немцы, русские, украинцы, поляки, армяне и молдаване.

Старые районы Молдаванка, Сахалинчик, Аркадия, Ланжерон день и ночь были наполнены суетой и людом, пробивающим себе место под солнцем.

По большому счету Молдаванка была ремесленной слободой, но приток сомнительных личностей повлек за собой открытие притонов, подпольных казино и борделей. Здесь же образовались целые уголовные «университеты», в которые натаскивали воров всех мастей.

К началу XX века сложились семьи, где криминальное ремесло передавалось по наследству. Одни занимались непосредственно воровством, другие краденое скупали, третьи сбывали.

Само собой, в этой темной интернациональной среде сформировался свой собственный жаргон и культура.

Это была помесь еврейских, немецких, польских и русских словечек и их производных, приправленных блатными выражениями из других концов империи.

Часть воровского мира Одессы поддержало большевиков в борьбе с царским режимом, за что было обласкано в первые годы после революции.

Но длились это не долго. Одесский ЧК просто начал отстреливать всех подозреваемых в бандитизме. И к началу тридцатых одесский криминал ушел в подполье.

Так продолжалось до начала сороковых, пока война и послевоенная разруха спровоцировали в Одессе новый всплеск преступности.

«Жемчужина у моря» снова стала Одессой-Мамой. Как только сгущались сумерки, начинались грабежи. Люди уже не выходили на улицы. Одесса вымирала.

Жуков прибывший в Одессу в 1946 году принял очень жесткие меры. Фактически, он, как и ЧК, отменил законы в отношении воровского мира. И за короткий срок задавил бандитизм.

В позднее Советское время криминал «поумнел» переключился на кражи государственной собственности, спекуляции товаров и валюты, реже промышлял грабежами богатых чиновников одесситов и рэкетом цеховиков.

Старые криминальные профессии тоже остались, но теперь они были вытеснены «новыми веяниями»

Тем не менее, карманники пользовались особым уважением в криминальном мире Одессы.

Их называли «аристократами», они держались особняком и несколько надменно.

Их отличительной чертой были хорошие манеры, приличная наружность и умение держать себя в обществе.

Словом, уголовников в «аристократах» стороннему наблюдателю ничто не выдавало.

Именно такой тип говорил со мной в тот день, пока я ждал Тёму.

Он так и не представился, что было несколько необычно. Видимо, он все же опасался, что КГБ может взять его за задницу.

В семидесятых, евреям разрешили эмигрировать для воссоединения с семьями. Так называемая третья волна эмиграции позволила многим одесским криминальным «талантам» выехать за границу.

Они быстро наладили связи с итальянскими семьями в США и быстро влились в нелегальный бизнес на западе.

Наркотики, махинации с акцизами, страховками, рэкет, мошенничество с чеками, подделка денег, контрабанда были источниками дохода для одесситов, составивших костяк «русской мафии» в США.

Позже, после развала Союза они займутся разграблением имущества западной группы войск, выводом и похищением бюджетных средств из России.

Я не стал рассказывать Тёме только про эмигрантов, и постсоветскую мафию, в остальном же поделился с другом, всем чем знаю.

— Да забей ты на него. Что он может тебе или нам сделать? И потом, это их головная боль.

— Не стоит к их словам относиться беспечно, Тём. Эти из другого теста сделаны. Они не Солдатенко. Они выросли в окружении, воспевающем преступность. Их герои это те, кто сопротивляется ментам. И если надо может убить.

— Да ну перестань, ты насмотрелся фильмов с Бельмондо.

— С Солдатенко все понятно: он предвидел такой ход событий. Он понимает, что он важный свидетель, который может дать показания на многих.

— Он боится, что его могут того, — Тёма показал петлю вокруг шеи и высунул язык в сторону, — как младшего Гончаренко, тю-тю.

— Поэтому спрятал товар. Пока урки не узнают, где товар его не тронут.

— Да, выходит на одесских жиганов-то давят, хотят Солдатенко убрать. А те пытаются вернуть свои деньги? Не проще им плюнуть на эти бабки? Ведь могут повязать.

— Там такие бабки, что плюнуть не могут. Не их это деньги. Это деньги главаря. Он магнат. Вся эта шобла главарю служат.

— Этот Элвис с бакенбардами, сказал про какого-то Баруха Мойшевича за океаном. Думаешь, он может оттуда, из Америки управлять бандой?

Я подумал. Конечно, система прямой связи отсутствовала, но ведь можно было держать связь через капитанов дальнего плавания или через консульства. Ведь вроде есть Болгарское торгпредство в Одессе, или Индийское.

— Сложно, но если, например, у этого самого Боруха есть тут кто-то грамотный и надежный, родственник или друг который зависим, то вполне может управлять всей подпольной корпорацией. Это не банда это система.

— А как думаешь, Солдатенко в их схеме пешка или партнер?

— А вот хрен знает.

— А можем ли мы вычислить этого самого Боруха?

— Искать в списках уехавших? Раздобыть такую информацию очень трудно. К тому же, он вполне может оказаться Борисом Михайловичем. А сколько их, таких уезжает?

— Да, ты прав. Проще узнать, кто такой этот Элвис.

— Элвиса мы тоже вычислим. Но пока проще узнать, где находится склад.

— Жена? Думаешь можно узнать у жены?

— Нет она не знает. Солдатенко все планировал сам. И делал сам. Если бы она знала, то уже повелась бы на обещания следаков смягчить за чистосердечное раскаяние или вообще выпустить под подписку о невыезде.

— А как тогда ты собираешься узнавать.

— Пока вижу два варианта: грузчики и водители.

Мы вошли в магазин.

— Давай, пока сходим в поход, встретим Новые год, как планировали. А там в дороге, на чистом воздухе, может быть и еще какие-нибудь умные мысли придут нам с тобою в голову.

С момента встречи, меня периодически охватывало чувство тревоги. Беспокоился не за себя — мне не хотелось, чтобы с кем-нибудь из моих близких случилась неприятность. Но быстро отпускало

И за пару дней до похода я с облегчением узнал, точнее «вспомнил», что дед с бабушкой еще летом собирались съездить в Курск на Новый год к бабушкиному брату в гости. Я проводил их и стал собираться.

Не смотря на то, что мы собирались на три дня рюкзак со снарягой и продуктами все равно получился увесистый.

Это был Абалаковский рюкзак из плотного непромокаемого брезента. Не самый удобный, но один из лучших.

В отдельной металлической коробочке у меня были уложены мыльно-рыльные принадлежности и спички. Если есть спички и нож — всегда выживешь в лесу. Продукты, посуда, сменная одежда, спальник, были аккуратно уложены были тщательно уложены так, чтобы при ходьбе ничего не билось об спину и не натирало.

Небольшой топорик в чехле и чайник висели снаружи.

Два Сереги должны были захватить две четырехместные платки и легкую самодельную зимнюю печку.

В преддверии турпохода мне позвонил Тёма и сказал, что Элен очень нервничает, так как это ее первый поход. Дело дошло и до соматических расстройств. На правом глазу у нее вскочил огромный «ячмень».

Организм девушки, как мог, противился путешествию. В ответ мы два вечера подряд делали ей чайные компрессы и победили эту напасть. Она окрестила себя «одноглазым Джо», и справилась со своим волнением.

Тридцатого декабря в шесть тридцать утра мы собрались с рюкзаками палатками, в туристическом обмундировании на автобусной остановке и выехали на самом первом пустом автобусе загород к Столовой горе. Тема, Элен, Маша два Сереги и я.

Мне пришлось представить всех друг другу, поинтересоваться самочувствием. Все пребывали в отличном расположении духа и боевом настрое.

Девушки быстро сдружились. Рыба вежливо поинтересовался можно ли подкатить к Маше, но увидев мою улыбку и отказ деликатно извинился.

— Всё, всё. Понял это твоя девушка.

Он говорил это очень тихо, но Маша все равно поняла о чем речь, видимо, читая по его губам. Она расплылась в широкой улыбке, считая, что отвоевала ещё несколько сантиметров моей территории в нашем противостоянии.

Сегодня с утра она была несказанно красива. Свежий естественный цвет лица, едва подведенные стрелки на глазах, волосы собранные на голове в хвост, приятные округлости тела, угадываемые под туристическими штанами и курткой делали ее облик чрезвычайно привлекательным.

Бывают такие девушки, которые еще больше светятся изнутри, когда чувствуют что их разглядывают. Маша была из их числа.

Мы все болтали, рассказывали друг другу бесчисленные анекдоты и истории, и, наверно, тот кто не ходил по молодости в походы или не отправлялся в путешествие с друзьями, с трудом поймет какое это счастье.

Мы миновали скромный пригородный поселок Строительный, бывший Казацкий и выгрузились на конечной.

На остановке уже столпились люди, едущие с утра по своим предновогодним делам. За речкой Быстрой начиналась дорога ведущая в горы.

Автобус набрал пассажиров и скрипнув дверьми укатился обратно в город по плоскому плато у предгорья.

М остались одни на т-образном перекрестке. Стрелки у стыка дорог показали: направо — дорога в Соколиному ущелью, а налево — вверх через мост к горам. И назад, туда куда уехал автобус.

Журчание текущей горной речки наполняло утро окружающую природу энергией и гармонией.

Это была наша начальная точка маршрута. Тёма достал новую карту разложил ее и отметил точку.

— Ну, все готовы? — подошел и проверил плечевые лямки рюкзаков у девушек.

Мои спутники весело заулыбались и закивали. На воздухе было свежо и солнечно, ветра практически не ощущалось.

— Готовы!

— Тогда погнали, в путь!

— Ура! — Элен подняла руки вверх.

— Подождите, давайте сфотографируемся на память в самом начале маршрута, предложил Тёма.

Меня поставили в середину, я обнимал двух девчонок, а оба Серёги встали по краям.

— Жаль, что нет никого, кто мог бы сфоткать нас вместе, — посетовала Элен.

Потом мы поменялись местами с Тёмой и, закончив со съемками, приготовились шагать по маршруту.

— Через шесть километров, будет небольшое, но очень красивое озеро, там есть камень, с которого можно сфоткать на авто задержке, — Тёма и я уже ходили по этой трассе.

— Девчонки, — сказал Тёма, — удобства на маршруте в ближайший день не предвидятся. Если приспичит, говорите — не стесняйтесь. В походе это нормальное дело. Понятно?

— Да, но мы потерпим. А привалы будут?

— Привал, через каждые два часа. Я пойду впереди, Макс сзади замыкающим. У нас первая, самая простая категория сложности. Это значит, что у нас не будет опасных перевалов и бродов. По дороге всё увидите сами. Завтрак в десять, обед примерно в два часа.

Мы посмотрели на часы.

— Воду лучше набрать во фляги сейчас в роднике, — я показал рукой на ручей ниспадающий по скале и впадающий в речку моста. Там была небольшая площадка, удобная для набора воды.

— Я из дома взяла, — сказала Элен.

Мы с Серёгами и Машей направились к роднику. Еще раз все перепроверив м выдвинулись.

Обычно со сборами раньше восьми никак не получалось.

Выдвинулись в семь сорок пять.

Дорогу опять обступили лесистые склоны, местами просеки и поляны. Иногда встречались колхозные обработанные участки утопающие в садах летом. Где-то внизу остались виноградники, поля кукурузы и табака.

Погода в тот день оставалась приличной. Хотя зимой в этих местах она могла быть очень переменчива.

Вот уже третьи сутки не было дождя, а вчера по словам водителя автобуса здесь у подножия по небу достаточно часто гуляли низкие облака.

Такое ощущение, что дождь из них не шел принципиально. Да и прогноз погоды осадков не обещал. То что надо.

Серёга Бойков ходил в горный спасотряд и узнавал насчет маршрута. Там спасатели сказали, что тропы по нашему маршруту сильно обледенели даже у самого подножья и передвигаться по ним трудно.

Потому в последний момент вечером перед отправлением, была взята одна пара кошек на группу.

В реальности же оказалось, что тропы пока не обледеневшие. Хотя, ситуация могла измениться в считанные часы, так как температура держалась около нуля с отклонением в обе стороны.

Но даже если бы тропы были бы покрыты льдом, то можно было прекрасно обойтись и без кошек — идти параллельно тропе по лесу по мягкой траве.

Серега крыл себя и кошки всеми известными не матерными ругательствами. Каждый лишний килограмм будет чувствоваться в подъеме.

Рыба подшучивал над ним и предлагал оставить их на трассе на дереве или сбегать обратно в Строительное.

Туристическая снаряга, как и любая другая в Союзе была в дефиците, и никто в своем уме не отказывался от нее без крайней необходимости.

Примерно в девять двадцать Тема нашел первый ориентир. Это был небольшой холм и указатель на туристическую тропу. Он достал карту отметил место и время в блокноте.

Мы свернули с дороги. Тропа шла сквозь сосновую чащу. Она была широкой и на ней спокойно помещались двое с рюкзаками.

Минут через сорок мы вышли к Голубому Озеру. Оно никогда не замерзало, благодаря теплым подземным источникам и располагалось в ущелье, покрытом сосновым лесом.

Наш путь пролегал вдоль берега и мы остановились на большой поляне с которой открывался невообразимо прекрасный вид.

Тема пихнул меня в плечо.

— Доставай, свой хваленый окуляр.

— Точно, забыл совсем забыл про него!

Я снял рюкзак и достал новенький бинокль, драгоценнейший подарок, который мне в благодарность за все мои старания вручил Николай Иванович.

Ему кто-то вёз этот агрегат из Японии. Но Николай Иванович без огорчения расстался с новым, нулевым биноклем и от всего сердца преподнес его с трогательными словами.

Он шутил, что на первом месте по ценности в его жизни стоял этот бинокль, а потом уже верная и любящая жена.

Я прильнул к линзе окуляра и осмотрел окружающее пространство. Где-то вдалеке слышалось негромкое тарахтение двигателя. Я направил бинокль на звук.

На другой стороне озера к берегу подплыл одинокий человек на моторке, вылез, привязал лодку цепью к дереву и ушел по делам. Стало быть, сильно за лодку не беспокоился.

— Дай глянуть, что прям так хорош? — поинтересовался Тема проятигавая руку за биноклем.

Он начал разглядывать окрестности.

— Вот это да! — Тёма восторгался пятидесяти кратным увеличением.

Его лицо сияло и он передал аппарат Элен.

— Смотри, вон там у сосны я видел поляну, на которой можем устроить завтрак. Девчонки, у вас есть еще силы? Туда минут сорок-час идти.

Элен передала бинокль Маше.

— Ой, там классное место. Мы не устали, давайте дойдем, — предложила она после того, как увидела место в бинокль.

Тропа через некоторое время стала спускаться вниз почти к кромке воды. Правый берег, по которому мы следовали основательно зарос камышом. В некоторых местах он был настолько высоким, что озера не было видно совсем.

— У меня такое предложение, — Тёма развернулся и шагал спиной, — мы с Элен готовим завтраки, Макс с Машей обеды, а Серёги ужин. Как вам такое?

Маша переглянулась со мной. Явно чувствовалось, что ей было в удовольствие разделить со мной обязанности по приготовлению еды.

— Почему нет, — откликнулся Боёк, — отличное предложение

— Макс, ты согласен? — глаза Маши светились надеждой.

— Да, с радостью буду твоим шеф поваром или помощником на выбор, — улыбнулся я ей.

Она ещё больше засветилась от радости. Удивительный народ женщины — иногда им так немного для счастья нужно… А иногда и целого мира мало.

Мы добрались до стоянки о которой говорил Тёма. Больше кострище обложенное, камнями находилось ближе к берегу.

Чуть поодаль, у леса кто-то соорудил очень приятные по дизайну скамейки и столы врытые в землю. Два стола стояли под навесом, на случай, если путников застанет дождь.

— Мальчики направо, девочки налево, — сказал Тёма, снимая рюкзак с плеч Элен и Маши.

Мы остановились и разложили снарягу. И разбрелись. Два Серёги остались у навесов.

Вернувшись к ним, мы начали доставать запасы из которых Тёма собирался готовить завтрак.

Девчонки задерживались. Я посмотрел на часы. Их не было уже пятнадцать минут. Мне показалось, что я слышу женский голос, который кого-то зовет.

— Слышал?

— Нет, что там? — Тёма стучал эмалированной посудой

— Может пойдем посмотрим? — спросил я Тёму.

— Да они наверно, болтают без умолку, ты же знаешь, как у девушек это бывает. Куда они здесь денутся?

— Я пойду гляну, — ответил я и зашагал в направлении опушки куда ушли девчонки.

— Я с тобой, — он отложил еду и посуду. И направился за мной, к нам присоединились два Серёги.

— Я слышал. Вроде Элен Машу звала.

В это же время нам навстречу из леса вышла растерянная Элен.

— Мальчики, разве Маша не приходила? Что-то я ее не могу найти…