Настоящие охотники за галлюцинациями

Глава 1

В любое другое время Владислав не шагал бы по погруженному в вечерний сумрак подъезду так быстро, как сейчас. Но нарастающая ярость оказалась сильнее осторожности, и Владислав уверенно поднимался по слабо различимым в темноте ступенькам, точно зная, сколько шагов нужно сделать, чтобы не споткнуться о последнюю ступеньку и не расшибить себе лоб ударом о бетонный пол.

— Я видел его! Я видел его! — словно заезженная пластинка, повторял Федор — сосед по подъезду, живущий двумя этажами ниже Владислава. Судя по стойкому запаху самогонки, сосед снова напился и частично пребывал в мире алкогольных иллюзий. Пугающих иллюзий, из-за чего Федор и выскочил из квартиры, а теперь шагал обратно следом за Владиславом, прикрываясь им, как живым щитом. Перепуганного бедолагу заклинило на одной фразе. — Я видел его!

— Кого, его? — сквозь зубы процедил раздраженный Владислав, прерывая монотонные причитания соседа. — Президента страны с частным визитом в твою проспиртованную обитель?

— Да его же! — многозначительно произнес Федор, даже ради приличия не старясь вслушиваться в предположения соседа. — На кухне!

— Пить меньше надо, вот и не будешь видеть, кого ни попадя, — проворчал Владислав.

— Думаешь, если начну курить, то будет лучше? — возразил Федор.

— Смотря, что начнешь курить, — подметил Владислав и остановился перед открытой дверью квартиры Федора. Не потому, что боялся встретиться лицом к лицу с таинственными гостями алкоголика, просто организм решительно отказывался входить в этот рассадник тараканов.

— А хотя бы вот это, — Федор дрожащими руками нащупал в кармане помятую пачку «Примы» и выхватил последнюю сигаретку. Сунул ее в рот и потряс коробком спичек, проверяя, не пустой ли он? Оказалось, пустой.

Владислав осветил коридор дешевым китайским фонариком, по случаю купленным в киоске. Обычно летними вечерами было гораздо светлее, но сейчас небо заволокли грозовые тучи, и с облачных высот доносились редкие звуки грома. Фонарик, казалось, и сам боялся темноты: слабенький луч света пронзал её от силы на метр-полтора, чем отдаленно напоминал лазерный меч джедаев из «Звездных войн».

От запаха самогонки даже у входа резало глаза. Владиславу казалось: пробудь он в квартире Федора всего лишь пять минут, не больше — захмелеет от запредельной концентрации алкогольных паров.

— Да тут самогонку прямо из воздуха можно добывать! — прокомментировал он, поворачиваясь к соседу и замечая, что тот держит во рту сигарету. — Не вздумай закурить, придурок!!!

— Ой, ой, ой! — пробурчал Федор. — Тоже мне, борец с табачными компаниями…

— Ты свои мозги совсем заспиртовал, что ли? — рассердившийся Владислав махнул рукой в сторону квартиры. — Какая еще борьба? Зажжешь спичку — подорвешь подъезд к такой-то матери со своим спиртовым изобилием! Мы же тогда тебя всем бывшим подъездом с того света достанем и морду набьем!

— Ладно, не кипятись, — Федор торопливо убрал сигареты обратно в карман. — Ты лучше входи, не стесняйся. Оно по кухне бегало…

— Оно… — повторил Владислав. — То самое оно из одноименного фильма по книге Стивена Кинга?

Федор отрицательно покивал головой.

— Не, не такое… поменьше.

— Угу, — хмыкнул Владислав. — А конкретнее?

— Я не могу сказать, пока ты сам не увидишь.

— Это еще почему?

— Ты не поверишь своим глазам.

— Почему?

— Понимаешь, это существо слишком… необычно для здешних мест.

— У тебя, что, карликовый крокодил среди бутылок завелся? — Владислав еще раз осветил квартиру, но фонарик не осветил ничего экстремального.

— Нет, — ответил Федор, — но он не менее опасен, чем твой крокодил.

Владислав быстро перевел луч фонарика со старого шкафа на физиономию соседа.

— Не менее? — воскликнул он. — Слушай, Федор, ты не мог бы не говорить загадками? Говори прямо, кого видел?

— Нет. Ты заранее испугаешься и сразу же уйдешь.

Владислав посмотрел на него презрительным взглядом: вряд ли в квартире Федора появились какие-нибудь зеленые человечки с Альфа Центавра или желтые с Антареса. Скорее всего, обычная крыса в силу схожести перепутала чистую помойку с грязной квартирой соседа. В следующую секунду он понял, что сосед всего-навсего пытается разжечь его любопытство, чтобы Владислав уже добровольно решил зайти в квартиру и посмотреть, что же за таинственное существо бегает из комнаты в комнату и не дает соседу спокойно употреблять любимую жидкость.

— Где кухня? — спросил он: препирательство с Федором ни к чему хорошему не приведет, только время зря потратится. Давно пора разобраться с таинственным гостем соседа, при определенном развитии событий вместе с этим гостем надавать соседу по шее и со спокойной совестью вернуться домой.

— Налево по коридору, — ответил Федор, — как и за все сорок лет существования квартиры.

— Я у тебя впервые, если ты не заметил, — Владислав с ясно читающимся на лице выражением брезгливости вошел в квартиру и прошел на кухню, по пути на всякий случай пощелкал выключателем, проверяя, не появилось ли электричество? Лампочка даже не мигнула, все так же оставаясь погасшей. Помянув недобрым словом всю бывшую компанию РАО ЕЭС разом, Владислав осветил фонариком полы и стены, он не обнаружил никаких форм жизни, кроме толстенных рыжих тараканов, неспешно передвигающихся по полу и стенам и лениво шевелящих тонкими усиками. — Наночубайсы несчастные…

Насекомые не могли напугать такого алкоголика со стажем, как Федор, тем более, настолько объевшиеся. Они вообще должны были поставить ему памятник за то, что он не прибирает в квартире и все остатки еды со стола всего лишь смахивает на пол. У Владислава появилось желание пройтись по жилью Федора огнем и мечом, на крайний случай — дихлофосом и обувью, но он переборол попытку превратить насекомых в поджаренную биомассу: долго, муторно, да и бесполезно. Здесь должны работать настоящие специалисты по уничтожению насекомых.

Так кто мог напугать этого алкоголика на самом деле? Настоящий черт исключается, как не существующий в реальности. Разве что в гости к Федору нагрянул представитель алкогольных галлюцинаций, дабы наладить контакты с избранным представителем человечества и основательно потрепать ему нервы.

— Кстати, да, — Владислав вспомнил, что долгое пребывание в квартире Федор грозит опьянением, и поспешил уменьшить воздействие атмосферы на свой организм. Да и Федору лучше станет, если он, конечно, еще не разучился дышать нормальным воздухом. Быстрым шагом Владислав подошел к окну, открыл форточку и с удовольствием вдохнул свежего грозового воздуха: на улице как раз начался ливень, плотным потоком обрушившийся на землю. Сверкнуло, и через полторы секунды яростно загремел гром. Взвыли сигнализации автомобилей, а в душах местных маньяков, ожидающих наступления Конца Света, затеплилась крохотная надежда на то, что в этот раз их надежды воплотятся в жизнь.

Владислав еще раз осмотрел кухню.

— Здесь никого необычного нет, — сделал он вывод. — Давай, признавайся: кого видел?

Сосед вошел в квартиру с некоторой опаской, в ответ на вопрос Владислава горестно вздохнул и с некоторым смущением признался:

— Там того… черт по кухне носился.

— Кто?! — Владислав посмотрел на соседа с таким видом, что тот бросил пустой коробок спичек на тумбочку в прихожей и пустился в путаные объяснения, не дожидаясь, пока Владислав исполнит мечту всех жителей подъезда: наберет по сотовому телефону номер «Скорой помощи» и вызовет санитаров, которые отвезут Федора в желтый дом хотя бы на месяц-другой.

…Оказалось, за полчаса до возвращения Владислава с работы в доме отключили электричество, и опьяненный в процессе дегустации свежеприготовленного самогона Федор разглядел в вечернем сумраке снующего из угла в угол черта. И все бы ничего — подумаешь, одной живностью в доме больше, одной меньше, пусть даже и такой экстравагантной — но всюду стояли бутылки с приготовленным на продажу продуктом, и Федор опасался за сохранность жидкой валюты. Сняв с ноги тапок, Федор прицелился и запустил его в бегающего жителя алкогольных кошмаров, намереваясь выгнать его из комнаты, но промахнулся и вместо рогатого попал по горлышку бутылки. Бутылка упала, прозрачная жидкость полилась на пол, и каждый новый «бульк» зазвучал в ушах Федора колокольным звоном.

— Чтоб тебе пусто было! — с досадой воскликнул он, торопясь поднять бутылку, пока драгоценная его сердцу жидкость полностью не разлилась лужей по полу. — Сгинь отсюда, нечистая твоя рожа!

Черт остановился, показал человеку длинный язык и пошел дальше, прокладывая себе пусть прямо среди скопища бутылок. От стекольного звона у Федора заложило уши.

— Если ты мне хоть одну бутылку разобьешь, я тебе хвост узлом завяжу! — пригрозил он, но рогатый в ответ презрительно усмехнулся и стал задевать бутылки с утроенным рвением. — Вот ты зеленая скотина! Не хочешь уйти по-доброму, уберешься по-плохому!

Федор снял с брюк ремень, свернул его пополам и максимально возможным при его опьянении твердым шагом направился к незваному гостю. Но черт проявил чудеса сноровки и ловко пробежал по открытым горлышкам наполненных самогоном бутылок. Федор не решился повторить трюк: не та весовая категория. Бутылки не разобьются, конечно, но их урон на пол принесет не меньший урон ожидаемой прибыли от продажи самогонки. Да и соседи снизу не оценят разводы на потолке. Пришлось оббежать вокруг и встретить черта с распростертыми объятиями у финишной черты. Правда, черт не захотел попадать в объятия разъяренного человека — тот еще придушит своим старым ремнем, чего доброго — и поспешил обратно проторенной дорожкой. Федор выругался и, потеряв терпение, бросился следом за рогатым. Но сделанные им три шага привели к настоящей катастрофе: бутылки повалились на бок. Федор ахнул, позабыл о черте и бросился спасать свежеприготовленную жидкость, растекающуюся по полу и быстро впитывающуюся старым пыльным паласом. В обители пылевых клещей наступил «всепаласный» самогонный потоп, и многие микроорганизмы моментально приказали долго жить.

Федор прикинул, какой ущерб принесла ему неудачная охота за чертом, и сердце его облилось кровью. А неуловимый виновник квартирной катастрофы убежал на кухню и начал бегать по бутылкам уже там. Федор поспешил следом и почти поддал чертику под зад надетым на ногу тапком, но случилось непредвиденное: чертик привычно увернулся, а тапок слетел с ноги и неожиданно легко сбил большую бутыль. Самогон разлился лужей приличных размеров, и Федору пришлось признать, что самостоятельно изгнать черта из квартиры ему не под силу. Первый раунд противостояния черта и алкоголика завершился явной победой нечистой силы.

— Нашел! — неожиданно возликовал черт и подхватил с пола старенькую чугунную сковородку. Глаза хвостатого загорелись красным светом. Черт пристально посмотрел на голову Федора, при этом постукивая сковородкой по раскрытой ладони, и заподозривший неладное Федор понял: если сейчас он не покинет квартиру, то получит на орехи своей собственной посудой. И от кого — существа, которое должно существовать исключительно в байках!

— Не нашел, а своровал! — поправил он черта. Страх страхом, а просто так отдавать сковородку Федор не собирался. — Положи на место, рогатая твоя башка!

— А ты отними, — предложил черт, размахивая сковородкой на манер биты. Федор поискал глазами любой заменитель дубинки, но вокруг стояли только бутылки с самогоном. Использовать их в качестве ударного инструмента можно, но ни одна «розочка» не сравнится в поражающем действии с массивной сковородкой. Тем более, когда твой противник не обычный человек, а черт. Может, у него шкура бронебойная, и попытки пронзить ее острым стеклом будут равноценны долблению бетонной стены гороховыми зернами?

— Делать мне больше нечего, — буркнул Федор, пытаясь сохранить видимость хорошей мины при плохой игре. Равноценного оружия под руками не оказалось, поэтому Федор торопливо приподнял ополовиненную бутыль и отмахнулся от мысли сбегать за половой тряпкой, чтобы собрать вылившееся и вернуть его обратно в емкость. В другое время он так бы и поступил — покупатели ко всяким посторонним объектам вроде давленных тараканов в самогоне не особо-то и всматривались, но опасность получить удар сковородкой от черта оказалась как никогда реальной, и Федор решил не рисковать.

Не рисковать собой, разумеется. В ситуации, когда по квартире носится вооруженный чугуном черт, удобнее всего подставить под его удар чужую голову… политкорректнее говоря, обратиться за помощью к кому-нибудь из соседей. И пусть добровольные помощники самостоятельно разбираются с чертом, а Федор в знак безмерной благодарности, так и быть, отдаст спасителю целую бутылку самогонки всего за полцены. Осталось только убедить соседей в существовании черта и не забыть умолчать о чугунной сковородке в руке последнего. А еще лучше вообще ничего не говорить, а дождаться, пока пришедший на помощь сосед самолично не увидит рогатого диверсанта. Тогда все вопросы отпадут сами собой. Плюсы: черт непременно настучит сковородкой по голове пришедшего на выручку соседа. Минус: некоторые соседи поймут, что к чему и по цепочке передадут удары черта владельцу квартиры. И хорошо, если не в двойном размере, добавив от посреднических щедрот за подставу. Соседи — они такие, им ничего хорошего и тем более плохого для других людей не жалко.

Федор выбежал из квартиры и отправился вниз по лестнице на поиски подмоги, не забывая крепко держаться за перила: в сумраке подъезда упасть на лестнице и сломать шею не составит большого труда, а среди жильцов подъезда желающих оказать первую медицинскую помощь пострадавшему алкоголику не найдется стопроцентно. Куда вероятнее, что соседи его добьют, а милиции скажут, что так и было.

К обоюдному сожалению, Федору встретился Владислав, непьющий и относящийся к злоупотребляющему выпивкой соседу по подъезду с изрядной долей неприязни. Впрочем, так к нему относились практически все жильцы, поэтому тянуть с выбором спасителей смысла не было. И Федор вцепился во Владислава мертвой хваткой.

— Так вот в чем дело… — как-то даже сочувственно протянул Владислав, возвращая сотовый телефон в нагрудный карман. — Да, тяжелый случай, согласен.

— Значит, ты мне поможешь? — с надеждой в голосе спросил Федор. Обескураженный тем, что черт не стремиться настучать по голове Владислава чугунной сковородкой, он не торопился входить в комнату, оставаясь вблизи от выхода: испугался, что черт пришел исключительно по его душу.

— А чем я сейчас, по-твоему, занимаюсь? — удивился Владислав. — Или ты думаешь, что я решил в темноте прибрать к рукам большую часть твоих алкогольных запасов?

— Нет, конечно, — соглашаясь, ответил Федор. — Стал бы я впускать в свою квартиру пьющих, да еще с загребущими блудливыми ручонками?

— Вот именно, — кивнул Владислав. — Но есть у меня одна проблема…

— У тебя тоже загребущие руки? — испугался Федор. — Вот ведь блин с котлетой… что же ты раньше не сказал?

— Не у меня руки загребущие, а у тебя мозги заспиртованные, — отпарировал Владислав. — Проблема в том, что я считаю черта твоим личным видением. Поэтому видишь его только ты, а мне твой черт неподконтролен.

— Ты хочешь сказать, что я — алкоголик? — возмутился Федор. — Да ты знаешь, что я тебе за такие слова…

— Для начала покажи мне живого черта, — перебил его Владислав, — и тогда я поверю, что ты пока еще не спился.

Федор сердито посмотрел на соседа и сделал шаг по направлению к залу.

— Кис-кис-кис! — позвал он черта. Вдруг отзовется?

— Мяу! — незамедлительно отозвался черт и вышел из комнаты, бесшумно шагая по полу. Федор, не ожидавший такого развития событий, на всякий случай запрыгнул на тумбу, притворяясь, что сделал это, не желая загораживать Владиславу вид на хищного представителя потусторонней жизни. На самом деле он не забывал про чугунную сковородку в руке рогатого и не желал оказаться у него на пути. — Мяу!

Владислав посветил на черта фонариком. Тот посмотрел на человека сверкающими глазами и снова мяукнул.

— Четыре лапы вижу, — сказал Владислав. — Хвост вижу, а вот копыта и рога отсутствуют. Ты точно уверен, что это — черт?

— Это не он, — растерянно ответил Федор, с удивлением рассматривая кошку, невесть как появившуюся в квартире. — Знакомая зверюга, похоже, дверью ошиблась. Она в соседней квартире живет.

— Значит, никакого черта на самом деле нет, — сделал вывод Владислав. — И все прошедшее время тебя терроризировала обычная кошка, которой ты от страха мысленно пририсовал рога и копыта?

— Этого я не говорил. Она вошла следом за нами, я уверен. — Федор открыл дверь, и кошка пулей выбежала в коридор. — Видишь, я прав: она ошиблась дверью. А черт на самом деле где-то поблизости. Верь мне, я лично его видел и слышал.

— А я думаю, что ты все-таки начал видеть нечто, обычными смертными не замечаемое — алкогольные миражи, — Владислав начал ощущать, как голова слегка заходила кругом от концентрации спиртовых паров. Пора закругляться, но как сделать это побыстрее, Владислав еще не придумал.

На Федора слова Владислава произвели неожиданный эффект.

— Хочешь сказать, что я теперь — избранный? — в голосе соседа прозвучали нотки гордости за не бесцельно прожитую жизнь. — Я знал, что рано или поздно, но это время настанет, и я…

— Уймись, — воскликнул Владислав. — А то услышат тебя охотники за избранными, поймают и люлей навешают за всё хорошее…

— А у нас и такие есть?

— А как же? — уверенно заявил Владислав. — Люди в белых халатах — разве ты о них не слышал? Тогда знай: едва ты заявишь о собственной избранности, как эти люди приедут и отвезут к твоим коллегам, таким же избранным и непризнанным, как и ты. И будете вы жить в неприметном здании на краю города, радоваться жизни среди берез и сосен и с гордостью носить фирменную рубашку с длинными рукавами. И, конечно, проходить интенсивный курс по избавлению от избранности.

— Я не хочу, — сказал Федор. — Мне и в родной квартире хорошо живется.

— Извини, но здесь я тебе ничем помочь не могу.

— И что прикажешь делать? — спросил Федор.

— Есть два варианта, — ответил Владислав. Он подумал сесть на табуретку, но вовремя посветил на нее фонариком и увидел, что там и так хватает сидельцев — рыжих и усатых паразитов. Сядешь на них — потом костюм от кучи мокрых пятен не отстираешь. — Слушай, а посуда от тебя еще не пыталась сбежать вместе с остальной кухонной утварью под звуки боевого марша из «Звездных войн»?

— Извини, — не понял Федор. Владислав махнул рукой: сосед исхитрился за всю жизнь ни разу не увидеть мультфильм «Федорино горе». Или не признается, потому что стыдно за разведенный бардак в квартире.

— Короче, дело к ночи, — сказал Владислав. — Первый вариант: сейчас ты объявляешь перемирие с чертом и ложишься спать. А утром, когда взойдет солнце, черт сам увидит, по какой помойке бегает, ужаснется и покинет твою грязную обитель.

— А если не покинет?

— Тогда второй вариант: ничего не останется делать, как позвонить в соответствующую службу и сообщить о бегающих по квартире чертях, и к тебе моментально примчат профессионалы по части избавления людей от рогатых собутыльников, и ты целый месяц проведешь в больничной чистоте и медицинском порядке! А для твоего измученного сам знаешь чем организма это самое лучшее, что может случиться в его бесцельном существовании.

— Ты мне не веришь, — укоризненно заявил Федор. — Не веришь, да?

— Почему не верю? — не согласился Владислав. — Очень даже верю. Но как я уже говорил, черта видишь только ты.

— А ты выпей как я, и тоже увидишь, — без особой надежды на положительный ответ предложил Федор.

— Еще чего, — отрезал Владислав и направился к выходу: в памяти всплыли воспоминания о свежем борще, и желудок моментально отозвался глухим урчанием. Но в этот момент стоявшие под кухонным столом бутылки зазвенели. Владислав и Федор вздрогнули, но сосед еще и возликовал:

— Слышал? — воскликнул он. — Вот теперь это точно черт! Он на самом деле существует и прячется среди моих бутылок!

— Ха! — ответил Владислав, — Это тараканы среди бутылок копошатся: у них сушняк каждый раз, когда ты самогонку варишь.

— У тараканов? — опешил Федор и удивленно посмотрел на соседа.

— А тебя еще и клопы есть? — ахнул Владислав. — Слушай, Федор, прими добрый совет: купи отраву и избавь свое жилье от этих паразитов. Не ровен час, при твоем демократическом, в смысле — попустительском — к ним отношении они совсем страх потеряют и выпьют из тебя всю кровь. Доказывай потом милиции, что это не какие-нибудь отморозки-каннибалы, а обычные комары и клопы использовали тебя в качестве закуски к твоему же самогону, и малость перестарались.

— Да у этих шестилапых не бывает головной боли! — воскликнул Федор. — У них и головы как таковой толком нет. Одни усы из туловища растут.

Владислав в ответ покачал указательным пальцем и посветил фонариком на раковину. Там, на дне, ползали изможденные тараканы. Большая часть столпилась вокруг капелек воды и не отходила от них ни на шаг, редко покачивая усиками. Дальние ряды старались протиснуться по первым, но далеко не всегда успешно. Владислав открыл горячую воду, и сильный поток смыл тараканов в канализацию. И только сейчас Владислав понял, почему в раковине нет грязной посуды: Федор не обременял себя мытьем, а покупал одноразовые пластиковые тарелки и вилки-ложки. Куча использованной посуды с остатками еды лежала в ведре, и по ней нещадно топтались и копошились знакомые рыжие насекомые.

— Копец просто… Куда я попал? — пробормотал он, поражаясь тому, что некоторые люди используют современные технологии и комфорт только для того, лишь бы побыстрее деградировать и вернуться в первобытное состояние дикости и бескультурья.

Странно, что в квартире Федора до сих пор не завелись мухи, при таких-то идеальных условиях. Разве что сами тараканы их убили, не желая делить райский паразитический уголок с конкурентами. Воображение услужливо предоставило Владиславу эпическую картину сражений тараканов и мух со взрывами, бомбометаниями, крушениями мебели и звоном разбиваемого стекла, и Владислав понял, что начинает пьянеть — никогда ранее сумасшедшие видения ему в голову не приходили. Пора ускорять ход событий, пока не стало слишком поздно.

— К твоему сведению, мистер Всезнайка, — сказал он, — я почти каждое утро вижу у капелек воды в своей ванной и раковине по два-три упившихся до смерти таракана. А уж когда на ночь обрызгиваю ванную дихлофосом — или как эти средства от тараканов сейчас называются? — то утром на ее дне обнаруживаю целый ковер из усатых задохликов. Точно таких, как эти, которые сейчас плывут по темному тоннелю навстречу канализационному выходу к новой жизни.

— А я тут причем? — негодующе ответил сосед. — Я с тараканами на брудершафт не пью.

— Еще бы ты с ними пил, — заметил Владислав, — тебя тогда в психушку на два пожизненных курса лечения забрали бы. Тараканы сами напиваются.

— А кто сказал, что тараканы в твоей квартире — мои? — возразил сосед, не желая навешивать на себя лишних собак. И без того навешано сверх всякой меры.

— А все говорят, — обрадовал Владислав. — Учти, кроме твоей квартиры, тараканов больше нигде в доме не разводят. Следовательно, к нам они приползают именно от тебя. Видишь, какую помойку у себя развел, даже насекомым тошно от такой жизни!

— Зато мои тараканы первыми сумеют понять загадочную русскую душу и даже прочитать Достоевского, — огрызнулся Федор. Аргумент заставил Владислава на короткое время потерять дар речи. На такой ответ и возразить нечего, настолько он совершенен и ненормален одновременно. Федор угрюмо посмотрел на соседа, но ничего не сказал, считая ниже своего достоинства обсуждать проблемы чистоты в квартире и негативного отношения к ней насекомых-паразитов и всяких там соседей по подъезду: развелось, понимаешь, критиков, что среди первых, что среди вторых. Но первых хотя бы тапочком можно прихлопнуть, а вторые при аналогичной попытке заставить их замолчать могут так кулаком вдарить по физиономии, что зубов не досчитаешься.

Владислав представил, как просыпается среди ночи, идет на кухню глотнуть воды и видит в коридоре отряд тараканов с топориками в передних лапках, обсуждающих важный и животрепещущий вопрос: твари ли они дрожащие, или право имеют? А перед ними лежат тапки, которыми этих тараканов, собственно говоря, и давили, и вокруг действия над которыми спор и идет.

— Так, мне точно пора, — пробормотал он, в последний раз посветил фонариком на бутылки и заметил крохотный комочек, юркнувший между прикрытыми грязным полотенцем пустыми бутылками. Раздался бутылочный звон.

— Мышь, — коротко сказал он. — Еще лучше…

— Лучше чего? — не понял сосед.

— У тебя завелась мышь, — повторил Владислав. — Отбой тревоги: черти тебя еще не беспокоят. Но с самогоном заканчивай, иначе последние мозги потеряешь. Всё, дело сделано, я пошел!

Он развернулся и зашагал к выходу. Борщ стоял перед глазами, как настоящий, и Владислав терял терпение. Желудок уже не просто урчал, а пытался имитировать звуки извержения вулкана.

— А у тебя, случаем, мышеловки нет? — поинтересовался Федор.

— Купи в магазине, — посоветовал тот. — Говорят, есть отличные модели. Глядишь, еще и своего черта за хвост поймаешь.

— Это дорого… — посетовал Федор, шагая следом за Владиславом.

— А мне-то что? — спросил Владислав, напоследок заглядывая в комнату и убеждаясь, что никакими чертями тут и не пахнет. Он сделал шаг в сторону выхода, но неожиданно споткнулся о какой-то провод. В падении он попытался ухватиться хоть за что-нибудь, лишь бы не оказаться на одном полу с полчищами тараканов. Фонарик вылетел из его руки, упал где-то и погас, а в глазах Владислава засверкали ярко-желтые огоньки: при падении он ударился головой о тумбочку в прихожей. Одновременно с этим в доме включили электричество. С кухни донесся гул заработавшего холодильника, в коридоре загорелись лампочки, из-за чего Владиславу показалось, будто весь мир взорвался огнями. Но в последний миг перед столкновением он почувствовал, что ухватился за какую-то веревочку с кисточкой на конце, хотя никакой пользы это не принесло и от падения не спасло.

Федор вежливо проигнорировал его витиеватые комментарии по поводу разбросанных проводов, тумбочек и пьяного владельца квартиры, но отдал должное богатой фантазии Владислава: сам он до подобных сравнений и эпитетов в жизни бы не додумался, ведь во всей речи не прозвучало ни единого матерного слова.

— Представляешь, — воскликнул он, — только ты упал, как свет включили. А я подумал — ничего себе, какие яркие искры у тебя из глаз посыпались!

— Еще слово, и я узнаю, какие искры посыплются из тебя, — проклинавший всё и вся за недальновидное решение помочь соседу, Владислав прижал руку к голове и открыл глаза. Потрясение от увиденного оказалось настолько великим, что в следующий миг Владислав напрочь забыл как о боли, так и о приличном чувстве голода.

Прямо перед ним, на старенькой тумбочке, давно уже просившейся на свалку (или уже отпросившейся у прежних владельцев, но перехваченной юрким соседом), стоял самый настоящий зеленый черт. Точно такой, каким его представляли авторы сатирических рисунков. Невысокий — сантиметров пятьдесят, не больше. Худощавый в меру, глаза горят красными огоньками, напоминающими пламя костра, и хвост — сантиметров двадцать, по толщине такой же, как у кошек, но с пушистой кисточкой на конце. Владислав отметил, что веревка, за которую он ухватился при падении, по ощущениям весьма и весьма напоминала этот самый хвост… да и черт, в подтверждение догадки, крайне злобно смотрел на Владислава, придерживая хвост одной рукой и осторожно его поглаживая другой. Традиционные копыта на ногах плюс легкие никелированные подковы, выступающие в роли заменителя сандалий. Довольно острые на вид рога пяти-шести сантиметров в высоту, росли вертикально и выглядывали из копны взъерошенных темных волос. Зубы такие же острые, как и рога, но не настолько длинные.

«Я, что, на самом деле схватил его за хвост при падении? — растерянно подумал Владислав, оборачиваясь, чтобы понять, где находился черт до приземления на тумбочку, и сталкиваясь взглядом с не на шутку встревоженным соседом. Судя по траектории падения и моменту, когда чертячий хвост попался под руки, получается, что черт все это время сидел на шее Федора и наверняка подхихикивал, наблюдая за развитием событий. — Только бы он не вздумал кусаться… Как я потом объясню врачам, следы зубов какого зверя они видят? Да еще неизвестно, чем он болеет, этот рогатый подковоносец? Не ровен час, заразит каким-нибудь чертячьим бешенством или адским энцефалитом — в жизни потом не излечусь и не избавлюсь от последствий».

Но черт неожиданно быстро успокоился, отпустил хвост, свесил ножки с тумбочки и закачал ими, постукивая копытами с подковами по некогда лакированной поверхности. У Владислава создавалось впечатление, что перед ним сидит ребенок. Но первое впечатление может быть обманчивым, и потому делать поспешные выводы он не стал.

Злость на Федора улетучилась вместе с болью, сменившись диким любопытством, смешанным с изрядной долей страха: до сих пор зеленых чертей наяву видели исключительно алкоголики с большим стажем. Владислав себя к таковым не относил, поэтому черти могли привидеться ему исключительно в одном случае: он все-таки надышался воздухом, пропитанным алкогольными парами до максимально возможной концентрации, и психика этого не выдержала.

— Ну, все, туши свет… — пробормотал Владислав.

Черт уловил его взгляд, растянул рот до ушей и высунул язык. Владислава пробил холодный пот: острых зубов оказалось даже больше, чем он думал. Черт с такими челюстями мог запросто перегрызть ствол векового дерева.

— Тебе в темноте лучше видно? — удивился Федор.

Владислав повернулся к нему и указал на подхихикивающего хвостатого хулигана.

— Ты видишь его?

Федор посмотрел в указанном направлении и недоуменно пожал плечами:

— Вижу, — ответил он и уточнил. — Но вообще-то, не его, а её. А что?

Владислав посмотрел на черта повнимательнее, но не обнаружил ничего, что говорило о принадлежности последнего к женской половине чертячьего рода. Даже одежда черта — брюки и футболка с надписью на неизвестном Владиславу языке — были вполне мужскими. Но, по идее, женская половина чертячьего общества не принадлежала к млекопитающим, и потому должна выглядеть так же, как и мужская — ведь черти, согласно религиозным канонам являются падшими ангелами, и потому бесполы. Но женская половина чертячьего народа все же существовала, что доказывалось фразой «катись к чертовой матери или бабушке».

Сам чертик тоже недоуменно посмотрел на Федора, а затем на всякий случай подскочил и всмотрелся в старое зеркало, висевшее над тумбочкой. Увидел свою физиономию и расплылся в довольной улыбке: никаких изменений с его организмом за прошедшее с прошлого разглядывания себя в зеркале не произошло.

— Так вы знакомы? — удивился Владислав. — Что же ты мне голову морочишь!

— С тумбой? — переспросил растерявшийся Федор. — Да как сказать… уже много лет я вижу эту тумбочку утром, днем и вечером. А иногда даже ночью.

— Сдалась мне твоя тумба! — раздосадовано воскликнул Владислав. — Разве ты не видишь, что на ней стоит черт и всматривается в собственное отражение?

Федор перевел испуганный взгляд с пустующей тумбочки на поднимавшегося соседа.

— Нет там никого, — ответил он.

— Как это, нет? — возмутился Владислав. — А это тогда что?

Он протянул руку к черту, намереваясь схватить рогатого нахалёнка, но тот показал длинный язык, высоко подпрыгнул и ловко уселся на прикрепленном к стене плафоне. Помахал ножками, пришпорил лампочку и снова показал Владиславу длинный язык, мол, фиг достанешь! Вот только не учел одно обстоятельство: плафон оказался гораздо старше тумбочки, и любой вес, превышающий вес лампочки, мог вызвать в нем необратимые изменения. Что и произошло: черная пластмасса треснула под весом черта, плафон накренился и упал на пол, разбившись на крупные осколки при столкновении с тумбочкой.

Ликование на лице черта сменилось удивлением, переходящим в непонимание, он замахал руками и полетел вслед за плафоном на грязный пол. Но в прыжке ловко развернулся и исхитрился приземлиться на все четыре конечности, словно кошка.

Владислав отскочил, а черт посмотрел на него укоризненным взглядом.

— Это из-за тебя поломка случилась, — сказал он, — тебе плафон и восстанавливать.

— Нечего было взгромождаться на него, как на коня! — отпарировал Владислав. — Ничего бы и не сломалось.

— Какого коня? — окончательно растерялся Федор. — Ты о чем?!

Владислав уставился на Федора таким взглядом, что тот непроизвольно сделал шаг назад и зацепил ногой пустую бутылку. Емкость зазвенела, Федор остановился и посмотрел под ноги. Увидел, что едва не наступил на кучку выставленных перед входом в комнату бутылок, и резко остановился.

— Хочешь сказать, что сейчас, когда стало светло, как в рабочий полдень, ты наконец-то перестал видеть донимавших тебя чертей? — воскликнул Владислав, как бы незаметно отодвигая ногой осколки плафона под тумбочку. — И наш с ним разговор ты не слышишь?

Федор посмотрел на Владислава совершенно перепуганным взглядом.

— Ты знаешь, что… — протянул он. — Это…

— Ты его не видишь?! — повторил Владислав.

— Нет, — признался Федор. Говорить о том, что он видит черта, только чтобы успокоить переволновавшегося соседа, ему не хотелось. Еще начнет обсуждать вид и поведение этого невидимого существа, и тогда совсем плохо будет: ошибись в описании хоть на чуть-чуть — Владислав в запале еще и кулаком по лицу ударит, и доказывай потом, что не ты верблюд, а кое-кто другой близ стоящий.

— Ты надо мной издеваешься? — угрожающе прорычал Владислав, и Федор понял: мордобитие наступит с секунды на секунду. Пора срочно принимать меры, иначе этот буйный разгромит все бутылки в квартире и устроит самогонный потоп соседей в нижней квартире. Спасибо за это Владиславу не скажет никто, даже те соседи, которые ненавидят Федора больше остальных в подъезде.

— Тихо-тихо-тихо! — успокаивающе произнес Федор. — Все хорошо, не нужно паниковать.

— А кто тут паникует?! — вопросом на вопрос ответил Владислав. — Если мое желание набить тебе пьяную морду — это паника, то что тогда считать яростью?!

— Ничего не считать! — торопливо ответил Федор. — Слушай, Влад! Ты… того… этого…

— Чего, того? — Владислав сузил глаза. — Ты на что намекаешь, хитрая твоя физиономия? Что я сошел с ума?

Федор замахал руками.

— Не-не! Я не в смысле, что ты того… я… э-э-э… я хочу сказать: спасибо, что помог мне обнаружить мышь на кухне! Я теперь до самой смерти тебя благодарить буду! — затараторил он. — А теперь иди домой, Влад, Христом-богом прошу! И, главное, не переживай на счет плафона. Веришь — он давно уже на соплях висел, я все ждал — да когда же он грохнется-то, окаянный? Иди, Влад, иди, отдохни после работы, приляжь на диван…

— Приляг, — автоматически исправил ошибку Владислав. Он позволил соседу пройти к захлопнувшейся двери и открыть ее.

— Не придирайся, — тем же вежливым голосом сказал сосед. — Я академиев не кончал, мне можно. Иди, ни о чем не переживай! Вспомни: дома мягкий диван… большой телевизор… куча хороших программ… жена с ужином… дети, наконец, с дневниками и ремнем… Или сейчас летние каникулы?… Неважно. Тебе надо прилечь, Влад. Я же вижу, что ты сегодня лишку переработал…

Черт помахал Владиславу рукой, традиционно высунул язык и юркнул в стену, не оставив после себя никаких следов.

— Гад ползучий, — пробормотал Владислав.

— Что? — не расслышал Федор.

— Я говорю: значит, не видишь, — сделал вывод Владислав.

— Я еще не допился до такой степени, — вырвалось у Федора.

— А я, по-твоему, допился?

— Ты надышался, — торопливо уточнил Федор. — Извини. Если бы знал, что так быстро пьянеешь, то заранее открыл бы форточку, балкон, да и все окна распахнул бы настежь. И еще вентилятор включил бы.

— Значит, по-твоему, я пьяный?

— Конечно! — кивнул головой Федор. — Сам смотри: уже буянить начинаешь. Того и гляди, в глаз дашь.

— А кстати, да, — заметил Владислав. — Хорошая идея!

— Идея великолепная, — поддержал его Федор, опасаясь перечить неожиданно ставшему буйным соседу. — Но не сейчас! Это потом.

— А когда? — повысил голос Владислав. Желание воплотить задуманное в жизнь, вопреки мирному характеру и легкому пофигизму, становилось все сильнее и сильнее.

— Когда-нибудь со свежими силами и на трезвую голову! — предложил свой вариант сосед. — А пока что иди! Иди и не беспокойся, всё путем…

— Уверен?

— Абсолютно! — вежливо приговаривающий Федор выпроводил Владислава на площадку, закрыл за ним дверь и, прижавшись к ней спиной, облегченно вытер пот со лба. — Ух… Чуть квартиру вдребезги не разнес! Развелось же слабаков — еще не выпил ни грамма, а уже в драку лезет!

Выдворенный в коридор Владислав первым делом проверил, нет ли рядом черта, облегченно выдохнул: наконец-то покинул «алкогольную» квартиру, и осторожно дотронулся до шишки на лбу. Боль по-прежнему не ощущалась, что не могло не радовать. Вот только шишка, судя по всему, должна была пройти лишь к концу недели. И потом о случившемся столкновении с настоящим чертом будет напоминать разве что изредка попадающийся на пути пьяный сосед, да тараканы, то и дело отправляющиеся из квартиры Федора исследовать окрестные помещения с целью последующего переезда.

«Но почему черта увидел именно я? — пронеслась в голове назойливая мысль. — Непьющие не должны видеть таких тварей нигде, кроме телевизора. Мне и так проблем хватает!».

Он зашагал по лестнице на свой этаж, и только добравшись до квартиры и вставив ключ в замок, сообразил, что мог спокойно проехать на лифте. Хлопнув себя по лбу за рассеянность, Владислав взвыл: ладонь попала по шишке, и в глазах снова взорвался разноцветный фейерверк. И наконец-то появилась боль.

«Чтоб ты треснул со своим самогоном!» — в сердцах подумал Владислав, ругаясь сквозь зубы и открывая дверь. В квартире оказалось тихо: жена еще не пришла с работы, а дети уже куда-то ушли. Тем проще: не придется объяснять, почему у него на лбу шишка, и почему от него же несет самогоном, как от заправского алкоголика, а на костюме виднеются мокрые места от раздавленных при падении тараканов?

Владислав привычно дотронулся до выключателя, включил свет и застыл, увидев на трюмо давешнего черта. Тот сидел, привычно свесив ножки, и молчал, скрестив руки на груди. На вид — задумавшийся о жизни начинающий философ, а не сопутствующее продолжительным алкогольным возлияниям явление потусторонней жизни.

— Ты к кому? — спросил Владислав.

— К тебе, — прозвучал ответ. — Дело есть.

Владислав сглотнул и захлопнул дверь.

Глава 2

Не каждый день к Владиславу приходили с деловыми предложениями черти. Более того, даже люди не особо торопились обсудить с ним свои деловые планы на будущее, так же как и сам Владислав не собирался рассказывать первому встречному о том, что придумал, и как эта идея доведет его до счастливой жизни. Поэтому несколько секунд прошли в полном молчании и бездействии. Затем Владислав пришел к выводу, что стояние столбом пользы не принесет — только ноги еще больше устанут, — и доведенными до автоматизма движениями снял туфли. Пиджак прямым рейсом отправился в стиральную машину — оставшиеся на нем мокрые пятна от раздавленных тараканов счастья не прибавляли. Да и сами тараканы, не ожидавшие варварской агрессии от упавшего на них Владислава, вряд ли обрадовались тому, что превращаются в мокрое место.

Черт пристально наблюдал за его действиями и молчал, то ли не зная, с чего начать разговор, то ли ожидая от Владислава первого шага в беседе. Но Владислава меньше всего интересовали мысли черта. Он собирался подогреть борщ и съесть его, даже если в этот момент в квартиру ворвется шумная толпа правозащитников, чтобы обвинить его в уничтожении безобидных усатых тараканов и попутно освободить холодильник от подлой оккупации продуктами. Показушно равнодушное отношение Владислава к живому представителю потусторонних сил — он прошел на кухню, посмотрев на черта, как на пустое место — могло обидеть последнего, но черт не подавал признаков недовольства.

Переливая борщ из большой кастрюли в маленькую и ставя ее на плиту, Владислав задумался: стоит ли игнорировать черта дальше, или все-таки поинтересоваться, какого, так сказать, себя, тот приперся в гости? А то, не ровен час, ему в чистой квартире понравится гораздо больше, чем у Федора, и черт примет решение поселиться здесь новым членом семьи. Он ведь явно не просто так объявился и нахально, практически на правах владельца, взгромоздился на мебель в коридоре.

«Выгнать его вряд ли получится, — размышлял он. Мучения в квартире Федора служили тому наглядным примером. — Да и как его изгнать, если он в руки не дается, да еще и норовит что-нибудь уронить и разбить? А если родные вернутся, пока я бегать за ним буду, что тогда?»

В таком случае проблема окажется намного серьезнее, ведь преследование невидимого родственниками существа произведет на них по-настоящему незабываемое впечатление. Того и гляди, перепуганные жена и дети вызовут санитаров и отправят главу семьи отдыхать в желтый дом до тех пор, пока черти не перестанут попадаться ему на глаза. А когда наступит этот счастливый момент, сказать сложно: прецедентов в жизни Владислава еще не было. Оставалось надеяться, что черт перестанет быть видимым хотя бы к завтрашнему утру.

«А то на самом деле отвезут в дурдом и продержат там до самой пенсии, пытаясь излечить от алкоголизма абсолютного трезвенника… Правда, всем известно, что врачи обладают своеобразным чувством юмора, и ради лечения от алкоголизма не остановятся ни перед чем, даже перед спаиванием пациента, чтобы процесс лечения не выглядел неоправданным. Так что, ну его к лешему, этого черта».

Приняв твердое решение проигнорировать потустороннее существо, Владислав поставил кастрюлю с борщом греться на огне, а сам с крайне независимым видом прошел мимо черта в комнату. Но тому уже надоело играть в молчанку, и он дернул Владислава за рубашку.

— И снова здравствуйте! — радостным голосом сказал черт.

Владислав сделал вид, что ничего не заметил, сел на диван и включил телевизор.

Черт соскочил с трюмо и встал между Владиславом и телевизором, пытаясь помешать просмотру вечерних новостей. Но телевизор находился на тумбочке метровой высоты, и невысокий черт с тем же успехом мог бы закрыть собой вид на египетские пирамиды перед огромной толпой высоченных туристов. Правда, с туристами этот номер прошел бы на ура — ведь они раньше не видели живых чертей, а пирамиды — штука такая, что простоит еще не одно тысячелетие, и от глаз не скроется ни днем, ни ночью.

— Привет, — повторил черт.

Владислав молча переключил канал: криминальные новости давно уже вызывали в нем смертную тоску. Он много лет мечтал снова посмотреть о том, как люди радуются жизни и строят светлое будущее, а не занимаются смертоубийствами на радость желтой прессе и сварливым бабкам, готовым перемывать косточки всему сущему сутками напролет. Но следующий канал показывал фильм, в котором злобные инопланетные твари покоряли Землю, и Владислав тоскливо вздохнул: похоже, теперь во всей вселенной пользуются популярностью исключительно секс и насилие, преподнесенные в упаковке из компьютерных спецэффектов.

Черт понял, что недооценил собственный рост, поэтому резво вскарабкался на тумбу и встал перед кинескопом, широко раскинув руки и ухватившись за край телевизора, чтобы не упасть.

— Привет! — повторил он упрямо, закрывая собой изображение. Владислав молчал, и черт перешел на личности. — Ну, чего молчишь, как партизан на допросе? Принести тебе учебник по матчасти? А?

Владислав упорно молчал, переключая каналы и не понимая, почему при современном телеизобилии увеличивается не количество увлекательных программ, а объем рекламы. Черт не унимался:

— Ты, что, голос потерял от неожиданности? — вопрошал он, надеясь вывести Владислава из себя и заставить его сказать хоть что-то в ответ, пусть даже обычное ругательство. Его план был прост: слово за слово, и беседа начнется, желает того Владислав или нет. И пусть поначалу будет стоять мат на мате, но минут через десять запас матерных слов подойдет к концу, и Владиславу не останется ничего иного, как перейти на нормальную речь. — Или ты стесняешься? Так ты не бойся — я не кусаюсь до поры до времени.

Владислав выплюнул изо рта обломок спички, поднял ее и задумался, вспоминая, когда успел сунуть спичку в рот. Как подсказала память, спичка должна была зажечь газ под кастрюлькой, но почему-то оказалась между зубов. А кастрюлька, судя по всему, осталась стоять на холодной плите, обдуваемая снизу потоком пропан-бутановой смеси. Взрывоопасной смеси, между прочим.

Перед глазами появилось изображение разрушенного дома, злобных соседей и буянящего Федора, потерявшего при взрыве все свое самогонное состояние.

— Чтоб тебе пусто было, — воскликнул Владислав и почти уже вскочил, как черт сделал широкий жест рукой и щелкнул пальцами.

— Не увиливай от беседы, — сказал он после того, как выскочившая из-под его пальцев крошечная шаровая молния улетела на кухню. Громкий хлопок оттуда показал, что газ зажегся, и что борщ все-таки подогреется, если, конечно, кастрюлю не сбросило с плиты взрывной волной. — Сначала давай поговорим, еда никуда не убежит.

— Угу, — согласился Владислав. — Бульон выкипит и прольется дождем на оставшуюся в кастрюле и основательно подгоревшую гущу. То есть, погасит сам себя. Ты будешь есть эту гадость?

— Нет, — помедлив, ответил черт.

— Я тоже, — сказал Владислав. — Поэтому ухожу на кухню прямо сейчас, а ты можешь подождать, если тебя интересуют развернутые и подробные ответы, а не короткие и емкие матерные фразы.

Черт укоризненно покачал головой, но удерживать Владислава не стал. Только намекнул:

— Да будет тебе известно, изголодавшее человечище, что я — крайне упорная личность. Пока не поговоришь со мной, буду вечно путаться под ногами и мешать подносить ко рту вилку-ложку-поварешку. Не будь таким злобным, тебе как будто пару слов для меня из себя выдавить жалко.

— Значит, ты все-таки намерен выслушать мой словарный запас матерных слов и выражений, — сделал вывод Владислав.

Владислав вздохнул: лучше поговорить, иначе на самом деле не отстанет.

— Ну, хорошо, — осторожно сказал он. — Только быстро, а то борщ подгорит, и тогда его не я съем, а ты.

— Ради беседы с трезвенником я готов съесть все, что угодно! — воскликнул возликовавший черт. — Только соусом полить, и — порядок. Ты не поверишь, как я рад, что ты на самом деле меня видишь!

Он эмоционально взмахнул руками и потерял равновесие. Замахав руками, словно пытаясь взлететь к потолку, черт упал на пол и ударился пятачком о новый палас. Владислав услышал короткий возглас на неизвестном языке и немедленно запомнил фразу. Не специально, оно само собой получилось: прежде чертячьи ругательства, выданные эксклюзивно первоисточником, а не пересказанные разного рода заклинателями духов и разного рода контактерами, Владиславу слышать не доводилось.

— А ты в этом сомневался, когда разговаривал со мной в квартире Федора? — изумился Владислав.

— Я думал, что ты — моя галлюцинация, — признался черт, почему-то не отрывая взгляд от пола под диваном. Владислава пробило на нервный смех.

— Дожили: галлюцинации считают людей видениями! — прокомментировал он слова черта. — И поэтому ты пришел сюда, чтобы расставить все точки над «и»?

— Именно.

— Отлично, — сказал Владислав. — И раз уж мы разобрались с этим сложным вопросом, и мы с тобой убедились, что не кажемся друг другу, предлагаю тебе вернуться в квартиру Федора. Это он — твой подопечный, поэтому не отлынивай от своих основных обязанностей и продолжай ему мерещиться, пока он окончательно не сопьется или не решит завязать. А мне ни к чему счастье лицезреть твою скорбную физиономию, я не попадаю под вашу юрисдикцию… Хотя нет, погоди минуту. Перед уходом сделай доброе дело: объясни, почему я тебя вижу?

Черт встал и демонстративно отряхнулся, хотя на паласе не было ни пылинки.

— Можно подумать, в квартире Федора прямо-таки стерильная чистота, — проворчал Владислав.

Черт сверзил глаза в кучу, молча дотронулся до пятачка и убедился, что с тем все в порядке, и из него не идет кровь. Облегченно вздохнул и перевел взгляд на человека.

— Извини, но я не могу ответить на твой вопрос, — сказал он.

— Это военный секрет, или ты решил поторговаться? — предположил Владислав. — Учти, моя душа не покупается и не продается. Максимум, что я могу тебе предложить — душу Федора, он ее с удовольствием обменяет на самогонный аппарат, способный производить спирт прямо из воздуха.

Черт хихикнул.

— Извини, но купля-продажа душ — это не мое, — сказал он, вспоминая одного черта, который занимался подобными делишками. Бизнес последнего давно уже не приносил прежних, средневековых дивидендов. Люди с тех пор обленились фантазировать и массово загадывали желания, выполнение которых не приносило черту никакого удовольствия от процесса: «хочу много денег, власти и славы!». После того, как сотый человек решил продать свою душу в обмен на деньги, черт окончательно потерял интерес к покупке душ, и теперь пребывал в пессимистичном настроении, не зная, чем заняться. — И твоя душа мне не нужна. Я занимаюсь другими делами.

— Доводишь алкоголиков до сумасшествия?

— И это тоже, — согласился черт. — А на твой вопрос я не могу ответить, потому что и сам не пойму, в честь чего ты стал меня видеть? — признался он. — Раньше от меня шарахались владельцы синюшных физиономий, а нормальные люди смотрели сквозь, словно я на самом деле не существую.

— А вдруг они правы? — предположил Владислав. — И тебя на самом деле нет?

— Тогда почему ты меня видишь? — возразил черт.

— Потому что ты — крайне назойливый алкогольный мираж, — пояснил Владислав. — Практически, массовая галлюцинация. Не представляю даже, сколько надо было Федору выпить, чтобы даже трезвые соседи видели всякую чертовщину? А вообще, черт с ним. Не нужен мне ответ на этот вопрос. Просто исчезни и не трави душу.

— Ну, уж нет! — запротестовал черт. — Теперь, пока не найду ответ — не отойду от тебя ни на шаг.

Владислав чертыхнулся: спросил на свою голову.

— А если я не выдержу и пну тебя ботинком? — спросил он, желая поскорее избавиться от назойливой галлюцинации.

— Тогда я тебя укушу, — ответил черт, не намереваясь уходить в самом начале расследования. — И несмотря на то, что я в твоем понимании — галлюцинация, укус окажется весьма больнючим. Как говорил великий фантаст Роберт Шекли, ты не веришь в галлюцинации, но в них верит твое подсознание.

Владислав сменил гнев на уговоры: не хватало еще стать жертвой нападения несуществующих чертей, цитирующих и наверняка читающих знаменитых фантастов.

— Ты знаешь, — сказал он, — а ведь на свете есть вопросы, ответ на которые отыскать прямо таки невозможно. Смирись.

Черт отрицательно покачал головой.

— Никогда! — объявил он, — И у меня есть к тебе предложение: давай вместе отыщем ответ на этот вопрос. Одна голова хорошо, а две — лучше.

— Искать ответ вместе с чужой галлюцинацией? — изумился Владислав. — Как на меня люди будут смотреть?

— А что тебя беспокоит?

— Ты. Я неуютно себя чувствую в присутствии несуществующих организмов.

— То есть, я тебя нервирую? — поинтересовался черт.

— Есть маленько, — признался Владислав. — Твое присутствие наводит меня на мысль о съехавшей в неизвестность крыше. Не хочу ощущать себя сумасшедшим.

Черт скрестил руки на груди.

— Тебе важнее докопаться до истины и больше не чувствовать себя рехнувшимся или годами доказывать мне невозможность моего же существования в желтом доме? — резонно заметил он. — Суди сам: если докопаемся до сути — в дальнейшем ты сумеешь избежать встреч с какими бы то ни было видениями и привидениями. Особенно с зелеными, рогатыми и нахальными вроде меня.

Владислав призадумался: в принципе, черт прав. Но как-то не по себе становится от мысли, что заниматься поисками ответа придется под командованием или при поддержке алкогольного миража. С другой стороны, альтернативы нет, а докопаться до истины тоже хочется.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Будем считать, что ты меня убедил, и мы начинаем искать ответ на этот сложный вопрос. Но у меня есть одно условие: как только мы находим ответ, ты исчезаешь из моей жизни и возвращаешься пудрить мозги Федору. Договорились?

— Не проблема, — согласился черт.

— Тогда начнем, — сказал Владислав.

— Момент! — черт подскочил к журнальному столику и схватил оставленный младшим сыном блокнот. Быстро перелистал его в поисках чистых страниц, подхватил гелевую ручку и приступил к допросу.

— Итак, — сказал он. — Признавайся: что ты пил в последний раз?

На этот вопрос Владислав мог ответить даже спросонья в три часа ночи: на работе он пил только кофе, а дома еще не успел сделать ни одного глотка даже обычной воды.

— Ага… — глубокомысленно произнес черт, услышав лаконичный ответ. Он что-то записал в блокноте и посмотрел на Владислава с победным видом. — С коньяком! Правильно? В какой пропорции, признавайся!

Владислав выпятил грудь с и гордостью сказал:

— Ложка кофе на бутылку коньяка!

Черт застыл от изумления, ручка выпала из его рук и укатилась под диван.

— Серьезно? — ахнул он. — Мощь! Уважаю.

Владислав укоризненно покачал головой.

— Я пью кофе только с горячей водой, — уточнил он. — Какой коньяк, если я крепче кефира отродясь ничего не пил?

Черт посмотрел на него с таким видом, словно Владислав признался, что до сих пор пьет молоко из бутылочки с соской.

— Антиалкогольный маньяк, — буркнул черт и попытался перечеркнуть написанный на бумаге вывод. Надпись не перечеркивалась, и черт с непониманием уставился на ручку, после чего обнаружил, что ее нет. — Момент, а где ручка?

— Упала на пол, — мрачным голосом сказал Владислав.

Черт кашлянул, наклонился и подхватил ручку.

— Пылищи-то сколько у тебя там скопилось, — не преминул заметить он. — Небось, с тех пор, как поставили на это место диван, так под ним и не подметали?

Владислав удивленно приподнял брови и заглянул под диван.

— Ё к л м н! — воскликнул он, увидев слой пыли толщиной сантиметра в три. Странно, если в этой серой толще до сих пор не завелись разумные формы жизни. Того и гляди, придется отправлять к ним парламентеров, чтобы жители слоя пыли разрешили перенести свое место обитания в мусорное ведро или на безлюдный чердак.

— Пылесосы в вашем доме, как я понимаю, не водятся? — поинтересовался черт.

— Водятся, — ответил Владислав, поднимаясь с колен. Теперь было ясно, почему черт демонстративно отряхивался: он и в первый раз увидел под диваном богатые пылевые залежи. — Только у кое-кого из детей руки не доходят до территории поддиванья… Ничего, вечером этот вопрос будет решен. Возвращаемся к нашей основной проблеме.

— Ага, — черт засуетился, нахмурился и зачеркнул написанное. — Никогда не слышал, чтобы люди видели нас после кружки кофе, — пробормотал он. — Ладно, пойдем другим путем. Где, когда и в каком количестве ты в последний раз принимал алкоголь?

— Если ты успел забыть, то я — непьющий, — напомнил Владислав.

— Не-не-не, — затараторил черт. — Это я знаю. Но ты сам недавно сказал, что не пил ничего крепче кефира. А когда ты пил кефир в последний раз? И не запивал ли его молоком, тем самым понижая градус выпитого, отчего и опьянел.

— Градус? — переспросил Владислав. — В молоке?

— А что такого? — не понял черт. — Мало ли чего научились делать ваши умельцы?

Владислав хихикнул:

— Тогда бы все молоко продавали с акцизными марками, а коров приравняли к самогонным аппаратам и провели бы их экспроприацию в пользу государства, — сказал он.

— Не увиливай от ответа, — заметил черт. — Меня интересует наша проблема, а не государственная.

— Да не пил я молоко. И кефир тоже не пил.

— А…

— И даже мороженое не грыз. И сыр не ел, и творогом не заедал.

— Зря, — сказал черт. — Полезная штука.

— Сладости полезными не бывают. От них либо ожирение, либо кариес.

— Одно другому не помеха, — заметил черт.

— Тем более, — сказал Владислав. — Поехали дальше.

Черт скорчил забавную физиономию и слегка высунул язык, отдаленно напомнив малыша, глубоко задумавшегося над важной проблемой или рисующего карандашом гениальную картинку. Владислав предположил, что черту на самом деле немного лет, по этой причине он и ведет себя слишком непосредственно. Но как в таком случае должен выглядеть взрослый черт, ему уточнять не захотелось. Не ровен час, появится монстр с мышцами Арнольда Шварценеггера, и слова вымолвить не успеешь, как получишь за все хорошее стальным кулаком. И не посмотрят, что ты не алкоголик.

— Слушай! — неожиданно резко воскликнул черт. Владислав вздрогнул и выронил пульт от телевизора. — Я понял: у тебя позднее зажигание!

— Чего-чего? Какое еще зажигание? — повысил голос Владислав: сначала сосед подкалывает, теперь несуществующее мелко-рогатое пытается острить.

— А вот смотри, — предположил черт, — допустим, ты выпил что-нибудь неделю назад, а последствия наступили только сейчас.

Владислав понял, что если сейчас не перейдет в атаку, то черт засыплет его идиотскими вопросами и предположениями, и дело не сдвинется к разгадке ни на шаг.

«Придется взять ситуацию под личный контроль», — решил он.

Под пристальным взглядом Владислава черт отступил на шаг, на всякий случай выставил перед собой ручку и прикрылся блокнотом, как щитом.

— Что не так? — осторожно переспросил он.

— А если проблема не во мне, — сказал Владислав, — а в тебе?

Черт опустил ручку, но прикрываться блокнотом не перестал.

— Как это?

Владислав поднял упавший на пол пульт и положил его ближе к спинке дивана.

— Допустим, — сказал он, — не я, а ты выпил на днях, но признаться себе в алкоголизме не решаешься и поэтому упорно вешаешь на меня всех собак.

Черт отрицательно покачал головой.

— Не угадал, — ответил он. — Я тоже не пью алкоголь.

— Мама не разрешает? — поддел его Владислав в отместку за обвинение в молочном пьянстве.

— Чувство собственного достоинства! — ледяным тоном отчеканил черт. — Мало чести в желании нахрюкаться в зюзю и завалиться спать у забора. Тьфу…

— Мощно, — пробормотал Владислав. Черти сразу же выросли в его глазах. — А не скажешь, кого обычно видят напившиеся в зюзю черти? Толпу зеленых алкоголиков, просящих подкинуть мелочишки?

— Понятия не имею, — ответил черт. — И вообще, если бы я напился, то не я тебе мерещился бы, а ты — мне.

— И как определить, кто кому привиделся? — не сдавался Владислав. — Ведь не исключено, что происходящее со мной — выдумка твоего больного воображения.

— А это очень просто определить, — пояснил черт. — На чьей территории происходит встреча, тот и виновник торжества.

Владислав призадумался: а ведь правда. Ни один алкоголик не говорил о том, что попадает в места, населенные зелеными чертями, зато каждый второй говорит, что видит чертей, притаившихся в темных углах и грозящих оттуда кулаками.

Минут пять прошло в тишине: каждый пытался понять, что же, черт побери эти заумные загадки, стало причиной видения черта трезвенником? Из-за чего произошел сбой, и невозможное воплотилось в реальность?

«Не могу же я, в самом деле, видеть чертей из-за приема лекарств? — размышлял Владислав, вспомнив, что после обеда принял тридцать капель спиртового раствора. — Мизерное количество принимаемого опьянит разве что муравья. А я и с полного флакона ни в жизнь не захмелею — там всего пятьдесят миллиграммов!»

Черт нарушил молчание первым.

— Слушай, Владислав, — сказал он. — Я тут подумал, и вот что пришло мне в голову: а вдруг ты и раньше нас видел, только не придавал этому внимания? Вспомни! Может, тогда сумеем понять, в каких случаях мы начинаем тебе мерещиться?

Владислав отрицательно покачал головой.

— Единственное место, где я мог вас видеть — это телевизор или кинотеатр, — сказал он. — На худой конец, на картинках и древних гравюрах. Живые черти до сегодняшнего дня мимо не пробегали и глаза не мозолили. — Владислав выключил телевизор. — Кстати, ты знаешь мое имя.

— Да, а что?

— А сам не представишься? Не люблю разговаривать с анонимами.

— Меня зовут Липсик, — сказал черт. — Будем знакомы?

— Будем, настырная галлюцинация.

Имя для адского жителя выглядело достаточно простым, чтобы поверить в искренность черта, но с другой стороны, а почему бы и нет? Черти за тысячи лет общения с людьми могли позаимствовать немало человеческих имен, и так их называть гораздо удобнее, чем произносить заковыристое адское имя. Как в фэнтезийных книгах молодых авторов, где главные герои-эльфы с длинными именами вроде Эйлитионор Тыодорус Подруле Сюррен Дыхы сокращают их до лаконичного «Эй, ты! Подь сюды!»

Представившись, черт задумался над проблемой. Владислав не торопил его с ответом: пусть думает, сколько пожелает. И хорошо бы, если он думал до тех пор, пока способность видеть чертей у Владислава не пройдет. В конце-концов, даже упившиеся алкоголики перестают видеть чертей через определенное время после распития чего бы то ни было. А когда черти перестанут ему мерещиться, жизнь войдет в привычное русло, и ни один чужой алкогольный кошмар больше не начнет вести с ним непринужденную беседу о житье-бытье.

— Знаешь, Владислав, — наконец, сказал черт. — Я пришел к мысли, что существует единственное объяснение случившегося.

— Так говори, не томи душу!

— В общем, так, — сказал черт, — ты увидел меня после того, как надышался алкогольными парами и ударился головой о тумбу. Следовательно, твой мозг при ударе закоротило, и принесенные в него кровью молекулы спирта оказались вплавлены туда, где им быть не положено. Из-за этого ты начал видеть то, что раньше было доступно исключительно алкоголикам.

— Вплавлены? — ужаснулся Владислав. — Бред!

— Я образно выразился, — огрызнулся черт. — Вы, между прочим, сами постоянно говорите об очищении от шлаков, наличие которых в организме любого живого существа невозможно в принципе. Или вы представляете собой биологические доменные печи?

— Это тоже бред, — заявил Владислав. — Лапша на уши для выкачивания наличности.

— Критиковать намного проще, чем создавать, — обиделся черт. — Вот, сам выскажи разумную версию случившегося! Или слабо?

— Ладно, — не сдавался Владислав. — Тогда скажи: в какую именно область мозга они вплавились?

Черт развел руками.

— Этого я не знаю, — сказал он. — Мне, главное, выстроить правдоподобную версию случившегося и больше не возвращаться к данному вопросу. А разбор тонкостей — это удел профессионалов.

— Стоп-стоп-стоп… И в каком именно месте твоя версия правдоподобна?! — воскликнул Владислав. — Не подскажешь глупому австралопитеку?

Черт упер руки в бока.

— Не нравится — предложи свой вариант, — недовольно сказал он. — Сам хотел поскорее разобраться с этой проблемой, а теперь идешь на попятный?!

— Да с тем же успехом я мог заявить, что начал видеть тебя из-за долгого голодания! — воскликнул Владислав. — Не ел с самого утра, отощал, и ослабленный мозг начал выдавать зрительные и слуховые галлюцинации.

— Ничего подобного! Голодному мозгу мерещатся большие и сочные куски жареного мяса, — отпарировал черт. — Куча еды, и никаких чертей.

Дискуссия зашла в тупик. Владислав и сам понимал, что ничего конкретного они на пару с чертом придумать не сумеют, и все их версии будут отдавать сумасшедшинкой или откровенным бредом. Здесь требовалось участие настоящего ученого, который вопреки устоям верит в нематериальные штуки. Единственная, но непреодолимая загвоздка состояла в том, что отыскать такого слугу науки было нереально.

— Убедил, — примирительно ответил Владислав: желудок напомнил о себе бурчанием, и Владислав решил, что хватит с него на сегодня дискуссий. — Как говорится, за неимением лучшего подпишусь под твоим объяснением. У меня вообще никаких предположений не появилось.

— Так-то! — черт сменил гнев на милость. — Короче говоря, ты оказался не в том месте и не в то время, и теперь способен видеть нас в любое время дня и ночи. С чем тебя и поздравляю!

Владислав отрицательно покачал головой:

— А вот это уже лишнее, — заметил он. — Мне горевать впору, а не радоваться. Что хорошего в такой способности?

— А, по-моему, это круто! — воскликнул черт.

— Чем?

— Так ведь ты отныне — настоящий контактёр, не чета поддельным халтурщикам, — черт сел рядом на диван и привычно свесил с него ножки. — Слушай, а давай проведем полевые испытания: я сейчас приведу брата, и мы на практике убедимся, видишь ли ты только меня или других чертей тоже?

— Даже не думай! — забеспокоился Владислав. — Мне одного тебя видеть — уже перебор!

— Не боись, мы редко кусаемся, — подбодрил его черт. — Лучше возгордись собой: ты уникум! Я всем друзьям расскажу о твоих способностях, ты станешь дико знаменитым!

— Среди чертей? — ужаснулся Владислав. — За что?! Не смей никого звать!! Мне не нужна такая слава!!!

Но черт уже исчез.

Владислав вздохнул и закрыл глаза.

— Ну, всё: копец спокойной жизни… — пробормотал он. — Федор, я придушу тебя, самогонщик несчастный!

Из кухни донесся запах пережарившегося борща. Владислав горестно вздохнул и отправился соскребать остатки еды со дна кастрюльки.

Последние слова черта испортили все настроение: сердце гулко стучало, и Владислав пытался успокоиться, но сказанное рогатым не желало пропадать из памяти.

«Всем друзьям расскажу… всем друзьям…» — раскатисто отдавалось эхом в голове (словно мозги от страха съежились, освободив в черепе уйму места для глупых мыслей).

Если представить, что друзей лично у этого черта немного, то это не улучшает ситуацию: у тех чертей есть свои друзья, а у тех — свои. И каждый хоть немного, но любопытен.

И значит, вскоре огромные толпы любопытных жителей алкогольных кошмаров будут валом валить в квартиру Владислава, желая лично убедиться в существовании необычного трезвенника. Работать, и тем более отдыхать в такой обстановке станет невозможно. А постоянно находиться под наблюдением чертей — это еще хуже, чем участвовать в реалити-шоу: участникам хотя бы платят, и они находятся под надежной защитой. А здесь о какой защите можно говорить? Остается уповать на вежливость чертей, но надеяться на нее не стоит. Пускай первые сто или двести рогатых поведут себя культурно и не станут мешаться под руками и ногами, то среди третьей сотни зевак непременно появится выскочка, который от нечего делать начнет докапываться до Владислава и членов его семьи. А какой-нибудь тысячный черт и вовсе решит, что много чести наблюдать за трезвенником в его родной стихии и силком утянет бедолагу в чертячий зоопарк, владельцем которого является. И как после этого вернуться обратно в реальный мир?

Перед внутренним взором появилась жуткая картина: Владислав сидит в адской клетке, отгороженный от толпы зевак трехсантиметровыми стальными прутьями. Здоровенные черти, невысокие черти, совсем крохотули — все передвигаются по одному и тому же маршруту от клетки к клетке, где сидят люди, определенными способностями отличавшиеся от обычных и потому украденные из реальности в адские чертоги. Малыши пытаются накормить Владислава адскими бананами, но полыхающие огнем фрукты перехватывают и прячут в карманы сумчатые дьяволы, работающие в адском зоопарке уборщиками и разнорабочими.

Взрослые черти смотрят на Владислава, указывают на него пальцами и перешептываются друг с другом, восхищенные существованием уникального человека, способного видеть их, не принимая ради этого ни грамма спиртного.

— Кто же наградил вас подобным даром? — время от времени спрашивают любопытные зеваки, и Владислав им привычно отвечает:

— А вон он, благодетель хренов, напротив сидит! — и указывает на Федора, сидящего в небольшой клетке. — Знакомьтесь: алкоголик, живший в моем доме несколькими этажами ниже и варивший самогон сутки напролет без сна и отдыха. По его милости я и стал таким, каким вы меня видите. Поприветствуйте его, дамы и господа, и передайте от меня огромный пламенный привет!

Черти послушно подходят к соседней клетке благодарить Федора. А тот, еще в первый день жизни в зоопарке напился от страха до полубессознательного состояния, забился в дальний угол, прижал к себе опустевшую пластиковую бутылку из-под самогонки и с тех пор кричит благим матом, не желая ни видеть, ни слышать, ни разговаривать ни с одним чертом, даже самым миролюбивым и не страшным.

Душа Владислава откликнулась на вид перепуганного Федора неистовым ликованием: возможно, виновнику все-таки достанется по первое число.

Настроение медленно, но уверенно поползло вверх.

Довольный представленной картиной Владислав открыл глаза и помрачнел, увидев раздвоившегося черта. Два близнеца стояли в метре от него и загадочно улыбались. Владислав чертыхнулся и протер глаза.

— Не бойся, не двоится, — прокомментировал Липсик. — Это я с братом стою.

Черти одновременно и весьма похоже хихикнули.

— Мы так часто делаем, чтобы алкаши думали, будто у них с глазами проблемы! — пояснили они. — Смешно, правда? Даже трезвенник на уловку попался!

— Не смешно, — ответил Владислав. — И вообще, предупреждать надо, что вы — близнецы.

Черти переглянулись.

— Ничего подобного, — заявил тот, что справа. — Глаза разуй!

— Но… — растерялся Владислав.

— Ты просто к нашим физиономиям еще не привык, — пояснил черт, стоявший слева. — Это сейчас мы все для тебя на одно лицо, как китайцы в кино — пока разберешься, кто кого кунгфучит, уже конец фильма наступил. Зато через недельку будешь различать нас, как нечего делать, а пока поверь нам на слово.

— Вот счастье-то… — буркнул Владислав. — Момент… Через какую недельку, что вы тут языком треплете?! Сегодня же исчезнете с глаз моих раз и навсегда! Ясно? И никаких «через недельку»! Один раз увиделись — и хватит. Хорошего помаленьку.

— Но мы так не договаривались… — теперь уже заупрямились черти.

— Как это, не договаривались? — перебил их Владислав. — Вы убедились в том, что я вижу не только тебя, но и твоих родственников?

— Да, — не стал отпираться Липсик.

— Значит, опыт прошел успешно, и вы можете идти.

Черт насупился.

— Хочешь от нас избавиться? — укоризненно заявил он.

— Конечно! — кивнул Владислав. — Идите мерещиться алкоголикам, как и раньше. Я даже адресок подкину: квартира тремя этажами ниже. Там вас уже видели и будут не прочь увидеть еще раз. Или два.

— Насовсем хочешь избавиться? — пропустив слова Владислава мимо ушей, уточнили черти.

— Надеюсь, но уж как получится.

— Ну, так и быть, — неожиданно легко согласился черт и обратился к брату. — Пошли бабушке, она нас давно приглашала на пироги. Владислав не убежит.

— Идем, — согласился брат.

Черти напоследок показали Владиславу языки и нырнули в стену. Он облегченно выдохнул, но в этот момент Липсик высунул голову из стены.

— Рад был бы покинуть тебя насовсем, но мы еще вернемся, — признался черт. — Не обессудь и не скучай.

— Даже не думай идти от твоей бабушки в обратный путь! — воскликнул Владислав, но черт уже исчез. Владислав удрученно покачал головой и отправился на кухню, бормоча под нос нелестные высказывания в адрес Федора, чертей и всего сущего. — Лучше бы я сегодня задержался на работе лишних полчаса…

Весь вечер он с ужасом ждал, что черти вернутся и вступят в дискуссию, но обошлось, и пришедшие домой родные так и остались в неведении относительно сомнительного дара, случайно приобретенного Владиславом при столкновении с тумбочкой.

Он плохо спал в эту ночь: ему снились черти, смотревшие на него через прутья клетки в адском зоопарке, и подвывающий волком на кроваво-красную луну сосед-алкоголик.

Глава 3

Звонок будильника вызвал у Владислава настоящую радость. Обычно он был готов зашвырнуть ненавистный будильник в открытое окно — и кабы не легковые автомобили у дома, исполнил бы давнюю мечту безо всякого сожаления — но в этот раз он был готов благодарить создателей будильника за прерывание нудного сна. Сидеть в клетке и смотреть на глазеющих чертей оказалось скучно, а слушать непрекращающиеся завывания соседа надоело до обидного быстро. Приятное, но монотонное зрелище уже через час вызывало желание запустить в соседа тяжелым предметом или той же бутылкой самогонки.

Но как бы он ни радовался пробуждению, приоткрыв глаза, Владислав первым делом проверил, не притаились ли где давешние гости: немного радости в переходе от кошмара во сне к кошмару наяву.

Комната была пуста.

«Неужели отпустило?» — подумал Владислав. Минут пять он не торопился с выводами: вдруг черти не выдержат и выскочат из стены, словно из табакерки, с радостным криком «привет!», и кошмар продолжится непонятно до какого срока. Но представители алкогольных грез не появились. По всей видимости, дрыхли после вчерашнего пиршества у чертовой бабушки с набитыми пузами или решили-таки не надоедать трезвеннику. Или же случилось самое лучшее: черти перестали ему мерещиться раз и навсегда.

Когда часы пробили половину восьмого, и черти так и не явились, Владислав с облечением выдохнул и откинул одеяло.

В институт он вошел в приподнятом настроении, показал вахтеру пропуск и поднялся на второй этаж. Кивком головы поздоровался с прошедшим мимо знакомым, вошел в кабинет и застыл на пороге, совсем как вчера, когда вернулся домой: коллега Макар, обычно не утруждавший себя своевременным появлением на работе и готовый опоздать минут на двадцать-тридцать, уже сидел в кресле перед включенным компьютером. Но поразило Владислава не раннее появление коллеги, а то, что на его шее сидел полуметровый черт, отстукивающий по голове Макара веселый мотивчик двумя чугунными сковородочками.

Владислав тихо присвистнул.

Хвост черта раскачивался в такт ударам, а бедный «барабан» пялился в монитор со страдальческим видом и искал в поисковике названия таблеток от головной боли. На столике лежала пустая пачка «Цитрамона».

— Здорово! — поприветствовал Владислав коллегу, стараясь не смотреть на черта-барабанщика.

— Привет! — отозвался Макар. — Слушай, у тебя от головы что-нибудь есть? А то трещит, сил нет терпеть. Оторвал бы давно, если бы мог.

— Кому ты нужен безголовым, — заметил Владислав, — кроме следователей и патологоанатомов?

— Как сказать, — ответил Макар. — Четверть населения планеты живет без мозгов и совершенно не парится по данному поводу.

— Жить без мозгов и жить без головы — это разные вещи, — утонил Владислав. — В безмозглой голове хотя бы ветер гуляет и вносит в нее подхваченные в чужих головах мысли. А безголовые люди лишены даже этого и потому не существуют.

Макар провел ладонью по лицу и вытер набежавшие капельки пота.

— Короче, Влад, — сказал он, — так есть у тебя таблетка, или нет?

— Погоди минуту, — ответил Владислав, вспоминая, что лежит в ящиках его стола. Вспоминалось все, что угодно, кроме лекарств. — Вроде была у меня одна таблетка этого… как его… уничтожающего наповал…

— Цианистый калий, что ли? — ахнул Макар.

— Нет, не то.

— Влад, мне в данный момент начхать на названия, лишь бы головная боль прошла! — намекнул Макар. — А самое главное, чтобы я не прошел вместе болью. Ты меня понимаешь?

— Как никто на свете, — ответил Владислав. — Сейчас поищу.

Черт бросил на него равнодушный взгляд и отвернулся. Владислав выдохнул: черту и в голову не пришло, что вошедший видит хвостатого садиста. Собрав волю в кулак и стараясь себя не выдать, Владислав прошел мимо Макара к своему столу и начал искать в ящике хоть какие-нибудь таблетки. Череп коллеги отзывался на сковородочую долбежку не особо звонкими звуками, и Владислав с гордостью отметил: мозги у Макара есть — ведь голова не звенит, как пустая кастрюля. Но все-таки ему стоит почаще пользоваться данным от природы «процессором», чтобы тот не рассохся и к старости не оказался бесполезным органом.

— Отыскал? — с надеждой в голосе спросил Макар.

— Одну минуту, — попросил Владислав. — А с чего вдруг у тебя голова разболелась?

— Лучше не спрашивай, — отозвался Макар. — Вчера старых друзей встретил и слишком хорошо отпраздновал это дело.

— Понятно… История стара, как мир, — прокомментировал Владислав.

— И не говори, — согласился Макар. — Тысячелетиями на одни и те же грабли наступаем, а им хоть бы хны. Как били, так и бьют, и даже не треснут.

В ящике стола обнаружилась треть измятой упаковки активированного угля.

— Нашел! — объявил Владислав и подошел к столу Макара. Тот уставился на протягиваемую упаковку.

— Активированный уголь? — растерянно переспросил он. — Думаешь, он мне сейчас поможет?

— Проглоти — увидим.

— Неважная перспектива… — вздохнул Макар. — А больше у тебя ничего нет?

— Есть, — ответил Владислав. — Вот это.

Он сам так и не понял, что сподвигло его на сумасбродный поступок. То ли вид черта, долбящего по голове Макара, то ли желание отомстить чертям за то, что являются не тем, кому следует. Но, так или иначе, Владислав схватил сковородочного «музыканта» правой рукой за хвост и с силой дернул его вниз.

Черт взвыл дурным писклявым голосом, подлетел к потолку и по параболической траектории вылетел из кабинета прямиком через открытое окно. Сковородки упали на пол. Со стороны улицы донеслись грохот и гневные крики упавшего в мусорный бак черта. Бедолага на чистом русском языке грозил добраться до пока еще неизвестного дергохвоста и устроить ему обламывание рогов и скручивание в бараний рог.

Владислав выслушал речь черта, вытаращив глаза и далеко не сразу сообразив, что стоит, как истукан, с таблетками в руке, а Макар пытается эти таблетки из его кулака высвободить. Самым интересным оказалось то, что слова черта не произвели на него никакого эффекта, из чего Владислав заключил: речь потусторонних барабанщиков слышатся только тем, кто этих чертей видит. Устойчивые зрительно-звуковые галлюцинации, черт бы их побрал.

— Готово! — возвестил он, разжимая кулак.

— Что готово? — не понял Макар, выхватывая таблетки. Половина упаковки оторвалась и упала на пол. — Да елки-палки… не поваляешь — не поешь, честное слово.

— Твоя головная боль готова, — пояснил Владислав. — Она должна утихнуть.

— Ну да, — буркнул Макар. — Такая боль утихает минимум через трое суток…

Но все-таки прислушался к внутренним ощущениям и, крайне изумленный, уставился на Владислава.

— Эй! Ты прав! Но как ты узнал, что она должна пропасть?

Владислав как бы невзначай наступил на оставленную чертом сковородку и убедился, что она существует на самом деле — от легкого нажатия носком обуви сковородка сдвинулась с места. Но странным оказалось то, что сковородки существовали исключительно для избранных: Макар не только их не видел, но еще и проехал сквозь них на компьютерном кресле, словно те являлись обычной трехмерной проекцией.

«Вот это да! — подумал Владислав, нагнулся за упавшими таблетками и подхватил вместе с ними ближайшую сковородку. Ощутил ее приличный вес и положил сковородку на свой стол. — Отнесу домой и проверю, можно ли на ней что-нибудь поджарить? — решил он. — Вот смешно будет, если получится: домочадцы решат, что я научился готовить на воздухе… А с таким номером я могу и в цирке выступить — ни один мудрец не догадается, в чем заключается тайна фокуса! Да что в цирке — я хоть сейчас могу заработать миллион в «Минуте славы» [1]!»

Владислав улыбнулся, представляя отвисшие челюсти почтенной публики и горы денег, которые заработает при помощи банального, в сущности, процесса. Лишь бы с работы отпустили на пару недель поучаствовать в конкурсе. А самое главное, как бы сам конкурс не прикрыли — мол, хорошего помаленьку: талантов много, а миллион один, на всех делить — по копейке выйдет.

— Э-эй! — напомнил о своем существовании Макар. — Сложно ответить?

— Да потому, что я ее лично убрал! — объяснил Владислав и запоздало подумал о последствиях поспешно сделанного заявления: судя по засверкавшим от любопытства глазам коллеги, сейчас последует дружеский допрос первой степени.

— Серьезно?

Мысленно чертыхнувшись, Владислав попытался исправить ситуацию.

— Да. А если проболтаешься, то я и тебя уберу! — пригрозил он, постепенно понимая, то сказал что-то не то. Вчерашняя встреча с чертями здорово выбила его из колеи, вот теперь вертится на языке то, что говорить совсем не следует. На раз уж пошла такая пьянка… Владислав схватил со стола канцелярский нож с выдвижным лезвием, выдвинул его на максимальную длину и сделал шаг в сторону Макара.

Тот вытаращил глаза, экстренно затарабанил пальцами по клавиатуре и нажал на ввод. Из компьютерных динамиков раздался характерный звук «Ку-ку».

— Ничего у тебя не выйдет! — облегченно выдохнул Макар, судорожно засеменив ногами и отъезжая от стола на компьютерном кресле. Вставать он даже в такой ситуации не намеревался: сила привычки — если есть кресло на колесиках, то зачем идти самому? Достаточно хорошенько оттолкнуться и придать креслу правильное направление. — Я только что сообщил всему Интернет-сообществу о том, что в нашем институте появился настоящий экстрасенс!

— Ты с ума сошел?! — воскликнул Владислав. — Своим необдуманным действием ты подставил под удар всё человечество! Ведь ты узнал мою тайну, и поэтому я должен тебя убить. А теперь малой кровью не обойтись: мне придется уничтожить весь мир! Запомни: ты только что превратил меня в злобного воина Апокалипсиса! Макар, тебе нет прощения!

Макар остановился: кресло въехало в стену недалеко от двери, но он этого не видел и все еще пытался отъехать от Владислава, толкая полы и считая, что кресло всего-навсего наехало на небольшое препятствие.

— Но вообще я готов забыть обиды и пойти на мировую, — сказал Владислав, выхватывая из кармана пиджака запечатанный конверт и разрезая его ножом в метре от Макара. Лезвие вернулось обратно в рукоятку, Владислав раскрыл конверт и достал из него красочно оформленный буклет. — «Узрей истину: всемирное правительство на подходе!»… Это что еще за ахинея?

Он посмотрел на конверт, проверяя обратный адрес. Ясности это не прибавило: на конверте значился город Москва, Ярославский вокзал, первый этаж, скамейка номер восемнадцать.

— Читаешь почтовый спам? — удивился Макар. — Тебе электронного мало?

— Сунул письмо в карман, не глядя, когда на работу пошел, — признался Владислав. — Не думал, что придет такое послание… надеюсь, твое сообщение тоже приняли за спам— рекламу экстрасенсов.

— Чего ты боишься? — Макар наконец-то повернул голову и увидел, что преодолеваемая им преграда на самом деле является непреодолимой, и потраченные в течение последних секунд силы ушли в пустоту. Единственно возможный вариант проехать сквозь стену на компьютерном кресле — разогнаться на нем до шестисот километров в час, предварительно утяжелив броней, в институтских условиях был невыполним. — Коллеги мне верят. А ты не понимаешь своего счастья: если они придут со своей головной болью, ты сумеешь их вылечить и заодно пополнить свой кошелек на небольшую, но приятную сердцу сумму. И мне что-нибудь перепадет от твоих царских щедрот.

— Льстец-подлиза, — прокомментировал Владислав. Макар засмеялся. — Учти, еще кому-нибудь расскажешь без моего согласия — верну боль на место!

Конечно, вернуть черта в кабинет и посадить его обратно на шею Макара не получится — черт не будет ждать извинений, а отправиться намыливать шею еще какому-нибудь бедолаге. Но Макар того не знает, и в обман поверит.

Он поверил, но не отступил.

— А я теперь и слова не скажу, — объявил он. Владислав успокоился, но всего на секунду: Макар развил свою мысль, — Новость разойдется сама собой. Вот увидишь: как только вылечишь десяток наших коллег, как завтра к тебе на прием прибежит полторы тысячи больных и немощных. И максимум через неделю наш институт превратится в твой личный центр по избавлению от хвори. И будем мы работать твоими заместителями и богатеть не по дням, а по часам.

Владиславу представилась исчезающая за линией горизонта толпа больных с чертями на голове, и ему стало плохо. Уйма больных — это еще терпимо, а вот оркестр с таким количеством рогатых музыкантов выдаст настолько мощную «мелодию», что мало не покажется.

— Далось мне такое счастье… — пробормотал он.

— Всегда готов обменяться умением! — воскликнул Макар, не подозревая о подводных камнях, связанных с умением делать необычные вещи. Все его мысли и фантазии по поводу этого умения были радужными, как в детской сказке: заработать миллионы и приобрести нескончаемую толпу поклонников, каждый раз обращающихся к нему за помощью. — Объясни мне, как ты научился избавлять от головной боли, и я больше не буду на тебя напирать. Сам буду лечить, раз ты не ценишь свое счастье.

Владислав вздохнул: рассказать о случившемся — как плюнуть, но вряд ли способ обретения новых способностей покажется Макару подходящим.

— Честно сказать? — на всякий случай уточнил Владислав.

— Странный вопрос, — заметил Макар. — Конечно, честно!

— Ты не поверишь.

— Мои проблемы.

— Как знаешь… Значит, дело было так: я блуждал во тьме, освещая ее слабым лучиком света в темном царстве. А потом случилось неожиданное: я увидел пронзительный свет в глазах, и после этого начал видеть то, что не существует в реальности, но влияет на нее всеми доступными способами. Иначе говоря, я стукнулся головой о тумбочку в квартире соседа-алкаша, и в результате начал видеть чертей, которые этого соседа доводили до белого каления, — объяснил Владислав, стараясь приукрасить, но не соврать. Любая история в таком виде выглядит увлекательнее, чем краткий отчет о происшествии из серии «упал, очнулся — гипс». — У тебя на шее сидел один, долбил сковородками по голове. Я его дернул за хвост, черт обиделся и улетел. А твоя голова перестала болеть. Вот и все.

Минуту Макар смотрел на коллегу выпученными глазами, но потом до него дошло: Владислав пошутил. Он захохотал так, что кто-то заглянул в кабинет проверить — не курят ли здесь чего запрещенного, и не поделятся ли они папироской? Незваный гость, к своему недовольству, не обнаружил привычного дыма и ушел, несолоно хлебавши.

— Ладно, хорош хохотать, — сказал Владислав. — А то начальство заглянет узнать, почему ты веселишься в начале смены, и добавит работы, чтобы еще веселее стало.

— А всё-таки? — спросил Макар.

— Я же говорил, что не поверишь. — Владислав положил сковородки в дальнем углу своего стола и включил компьютер. Сегодня ему предстояло обработать немыслимое количество материалов, и Владислав опасался, что не успеет выполнить работу до конца рабочей недели. — Придет время, расскажу. Договорились?

Макар кивнул и, все еще посмеиваясь, повернулся к монитору.

«И почему я вчера не остался на работе лишний часок? — вздохнул Владислав. — Не встретил бы этого алкаша и горя не знал бы. Тоже мне, получил суперспособность — видеть чертей. Одно хорошо: хотя бы фокус с невидимой сковородкой покажу».

Ровно в девять в кабинет вошел третий коллега по работе — Геннадий. Педантичный до невозможности, он приходил на работу точно с шестым сигналом точного времени, и по нему могли сверять время даже столичные куранты.

«Ему хорошо — он под боком живет, — подумал Владислав. — Рано вставать не надо, в автобусе толкаться ни к чему. Проснулся, посмотрел телевизор и за пять минут до начала смены — на работу. Идиллия».

— Привет! — поздоровался Геннадий. — Рассказывайте, что натворили: в курилке народ вовсю спорит, какой марки и с какими добавками ваши сегодняшние сигареты?

— Нам для крепкого и здорового смеха допинг не нужен, — гордо заявил Макар.

Владислав повернулся, чтобы поприветствовать коллегу, и чуть не поперхнулся: на шее Геннадия сидел черт, скорчивший уморительно смешную физиономию и постукивающий по голове жертвы тонкими молоточками, напоминающими инструмент невропатологов.

— И ты тоже?

— В смысле, тоже? — недоумевающее спросил Геннадий.

— Забудь! — воскликнул Макар. — Лучше сюды слухай: у нас под боком все это время работал настоящий экстрасенс, а мы ни сном, ни духом!

Геннадий сел за стол и повернулся к Макару.

— И кто эта загадочная личность? — спросил он.

— А вон, за тем столом сидит, — Макар указал на Владислава.

— Сам ты экстрасенс, — буркнул тот.

— Ты серьезно? — воскликнул Геннадий.

— Он меня в один момент от головной боли избавил, — похвастался Макар.

— Да ты что? — выдохнул Геннадий, и Владислав понял, что вскоре одним дернутым за хвост чертом станет больше. — Влад, будь другом, и мне помоги, а то голова болит. Похоже, из-за давления, а таблетки не помогают.

— Ну, началось… — проворчал под нос Владислав. — Могу тебя поздравить, Геннадий: если у тебя болит голова — значит, она у тебя еще есть.

— Это хорошо, что есть, — согласился Геннадий, — но мне больше нравится, когда она находится в здравии, а не посылает сигналы бедствия и требует срочной госпитализации.

— Твоя еще не требует, — обрадовал коллегу Владислав. Он прикинул, с какой силой могут бить молоточки. Судя по всему, гораздо слабее сковородок, да и черт выглядит так, точно вот-вот бросит всё и сорвется с места на поиски новой жертвы. Стало быть, Геннадию не так плохо, как он пытается представить. Подождет немного, ничего с ним не случится. — Ты больше накручиваешь себе нервы. Подожди час — само пройдет.

— Влад, — укоризненно воскликнул Геннадий. — Я же мучаюсь! Лекарство утром выпил, а все без толку. И ты предлагаешь мне еще целый час испытывать адские мучения?

Владислав вздохнул: настырным оказался не только Макар. И, похоже, остальные коллеги по институту тоже окажутся хваткими людьми, которые умеют взять от жизни все, что падает им в руки.

«Такое чувство, что я один не знаю, как извлечь пользу из своего умения, а тупо мечтаю от него избавиться раз и навсегда», — подумал он.

Черт вовсю наяривал забойный мотивчик, и Владислав с сожалением подумал о том, почему черти не используют вместо чужих голов музыкальные инструменты? И удовольствия больше, и те же люди с интересом послушали бы потустороннюю музыку. На концерты ходили бы, деньги платили…

— Ладно, сейчас. Ты пока встань к окну, — Владислав подошел к Геннадию, дождался подходящего момента, вытянул руку и с остервенением дернул черта за хвост. Черт взвыл таким же отвратительным голосом, как и его сородич, и по знакомой параболической траектории устремился прямиком в окно. Судя по грохоту, раздавшемуся несколькими секундами спустя и последовавшей за этим дикой руганью, второй черт упал недалеко от первого или даже на него самого, и начал вымещать на нем ярость от беспардонного обращения со стороны неведомого изувера. Первый черт, судя по всему, еще не отошел от беспардонного с ним обращения, и потому до сих пор пребывал в мусорном баке.

«Чем больше сдадим, тем лучше, — вспомнил Владислав фразу из «Джентльменов удачи». — Этот последний, или еще кому-то не повезет?»

— Готов!

— Уже? — изумился Геннадий.

— А ты рассчитывал на двухчасовую операцию с тремя перекурами? — ухмыльнулся Владислав.

— Нет, но…

— Можно положить материальный аналог «спасибо» на мой стол и приниматься за работу, — намекнул Владислав. Геннадий постоял минуту с закрытыми глазами, пощупал голову и уважительно хмыкнул.

— И, правда, прошло… — сказал он. — Влад, тебе нужно пойти в целители, честно говорю.

— И я о том же толкую, — поддакнул Макар. — Давно бы дал объявление в газету и не парился с этой работой. Ты в курсе вообще, что народ к этим чудикам валом валит и отдает им десятую часть годового бюджета страны?

— Вам легко говорить, — отозвался Владислав, с сожалением закрывая окошко с текстом и поворачивая голову к коллегам. Слепому видно, что работа откладывается на продолжительное время: сейчас коллеги засыплют его вопросами, а затем — самое страшное — начнут проводить опыты, выясняя границы его способностей. — Конечно, я понимаю, что в лечении людей от головной боли нет ничего плохого, но в этой сфере столько мошенников обретается — настоящим целителям в жизни не пробиться. Еще убьют, чего доброго, чтобы не мешал зарабатывать на людской доверчивости. К тому же, у меня нет опыта. Раньше я никогда не лечил людей, поэтому избавьте меня от ваших предложений.

— А вот и не избавим, — сказал Макар.

— Он прав, — кивнул Геннадий. — Влад, сам посмотри: ты приобрел необычные способности, так почему бы на них не заработать? Дай объявление в газете — и ценители безлекарственного лечения возведут тебя в ранг легенды.

— Ты слишком рьяно взял с места в карьер, — только и нашел, что сказать, Владислав.

— Дорога к звездам слишком крута, чтобы передвигаться по ней черепашьими шагами, — ответил Геннадий. — Только с разбега и сразу вверх.

— А если упаду с полдороги? — возразил Владислав. — Падать с такой высоты без вреда для собственного здоровья нереально.

— Не падал — и нечего начинать, — сказал Геннадий. — Мужики, у меня идея: сейчас я обзваниваю коллег, и мы проводим основательную проверку возможностей Владислава, а заодно спасаем коллектив института от существующих проблем со здоровьем. Получится или нет — вопрос второй. Но зато никто на нас не обидится и претензии не предъявит — всем известно, что эксперименты могут закончиться отрицательно.

— Ты малость опоздал, — сказал Макар. — Я уже написал в аське и разослал новость всем знакомым. Через двадцать минут максимум о нашем Владиславе будет знать последняя институтская крыса из лаборатории.

— У меня свои друзья есть, — заметил Геннадий. — Чем больший круг людей охватим, чем больше народу придет за помощью.

— Вот только меня здесь уже не будет, — не преминул добавить Владислав. Чисто из вредности.

— А куда ты денешься? — не понял Макар. — Сбежишь от денежного дождя? Сам, добровольно?

— Угу. В небольшое цинковое убежище на глубине в два метра под землей… — пояснил Владислав. — Вы, я понял, смерти моей хотите ради кучки денег? Я же сдохну лечить такую толпу! Даже если каждый больной принесет мне по тысяче рублей с носа, на том свете они мне не понадобятся.

— Нет, Владислав, — возразил Макар. — Мы вовсе не собираемся убивать курицу, несущую золотые яйца. Сегодня проведем испытания, и ты узнаешь, насколько тебя хватит. В дальнейшем от этого и будем отталкиваться. А если ничего не выйдет, то я торжественно клянусь: мы похороним идею сделать тебя лекарем и снова погрузимся с головой в рутинную институтскую работу. Но в случае удачи установим стандартную плату за лечение, и денежки потекут к нам рекой. Ты согласен?

Владислав покачал головой.

— Сдается мне, мужики, — сказал он, — вам при таком подходе понадобятся не большие кошельки, а огромные губозакаточные машинки.

Геннадий пожал плечами.

— Что плохого в умении зарабатывать своими талантами на хлеб с черной икрой? — не понял он.

— Ведь тебе кто угодно отстегнет сотенную, лишь бы голова перестала болеть! — убеждающее воскликнул Макар. — На что спорим, что сегодня ты сорвешь кассу и заработаешь не меньше пяти тысяч!

— Ты больной, что ли? — ахнул Владислав. — Откуда столько наберется?

По его прикидкам, для получения подобной суммы институт должен быть битком набит сотрудниками, страдающими головной болью. В принципе, подобное возможно, но исключительно в послепраздничные дни или дни с резким изменением давления. Однако никто из больных не станет платить за лечение непонятно чем большие деньги: дешевле сбегать в аптеку за углом и купить сертифицированное и лично проверенное на практике лекарство от головной боли.

— А вот давай поспорим, — предложил Геннадий. — И если я не выиграю, то выложу недостающую сумму из своего кошелька.

Владислав растерялся, не ожидая такого развития событий.

— Так что? — напирал Макар. — Я тоже принимаю участие в споре. Два наших кошелька против твоего упрямства.

Владислав минуту смотрел на коллег, раздумывая, как поступить. Те, в свою очередь, столь же пристально смотрели на Владислава, и ему стало ясно, что его голос никаких изменений в грядущих событиях не произведет. Коллеги будут убеждать его до появления первых посетителей, а потом, объединенными усилиями, они в два раза быстрее уговорят Владислава проверить свои способности на практике.

— Ладно, — махнул он рукой. Лучше сдаться, пока коллеги не довели его до безумия перечислением убедительных доводов в пользу лечения больных и немощных. — Делайте, как хотите. С вами спорить — все равно, что плевать против ветра.

— Ура! — воскликнул Макар. — За телефоны, мужики, начнем искать болеющих.

— А вот это без меня, — категорически отказался Владислав. — Делать мне больше нечего, кроме как задавать один и тот же вопрос тысячу раз.

— Разумеется. Тебе, как главному специалисту в нашей фирме…

Владислав нахмурился.

— Не понял, — сказал он.

— В нашей фирме, — послушно повторил Макар. — Разве ты не хочешь стать владельцем собственного предприятия?

Владислав потер подбородок и посмотрел в окно. Солнце вставало над городом, и никто не знал, как один человек изо всех сил размечтался, чтобы оно поскорее зашло за горизонт, и снова наступила ночь, а он вернулся домой и перестал слушать ахинею коллег.

— Почему я раньше не замечал в вас такого рвения? — устало спросил он.

— Раньше нас никто не лечил так легко и быстро, — ответил Макар. — У меня от твоей скорости буквально крылья выросли, и энергии в сотню раз добавилось. Я теперь готов горы свернуть — ни больше, ни меньше. Кстати, пока мы обзваниваем коллег, ты придумай для фирмы подходящее название. В случае чего завтра же оформим все документы и начнем свой собственный бизнес, в котором тебе, Влад, отводится роль избавителя от головной боли, а на нашу долю падает черная работа по доставке и отправке больных. Получение и хранение денег мы тоже берем на себя.

— А что, у вас больше работы нет? — на всякий случай поинтересовался Владислав. Поднимать шумиху относительно своего таланта он до сих пор не хотел, все еще надеясь, что способность видеть чертей пропадет с минуты на минуту. А если толпа страждущих отдаст деньги и взамен получит шиш в кармане, то простыми извинениями уже не обойтись — начнется мордобой, затем последует вызов к начальству на ковер и, скорее всего, наступит момент расставания с любимой работой. И ради чего, спрашивается ломать свою жизнь и устоявшуюся карьеру? Ради желания двух оболтусов заработать на чужих способностях энное количество денег?

— Конечно, есть, но она не убежит, — заметил Макар.

Григорий поддакнул.

— А вот оказать помощь пострадавшим в борьбе с болезнями — святой долг каждого человека, обладающего подобной возможностью, — добавил он. — Ты учти, Влад: выйдешь в люди — нам же потом спасибо скажешь!

— Ага… — хмыкнул Владислав. — А вам не кажется, мужики, что вы слишком резво взяли с места в галоп? Вас послушать, так я чуть ли не руками смогу тучи разгонять и одним укоризненным взглядом усмирять жаждущие крови народы.

— Не утрируй, — укорил Макар.

— Вот именно, — поддакнул Геннадий. — Ну, посуди сам: у тебя появился реальный шанс заработать собственным умением. И хорошо заработать, хочу заметить. А что ты? В ужасе уперся ногами и ухватился руками за мало оплачиваемую работу. Желаешь всю жизнь просидеть перед монитором? Изволь! У тебя сейчас всего-то удовольствия, как обсудить в курилке вчерашний футбол и дать очередную клятву никогда больше не смотреть это позорище.

— Или запортить новую клавиатуру свежим кофе, — добавил Макар.

— Вот именно! — согласился Геннадий. — А тут — такой шанс стать известным и повидать мир. И потом, подумай о нас!

— А что с вами не так? — не понял Владислав.

— Всё не так.

— Точнее.

— Ты можешь лишить себя возможности разбогатеть. Но разве мы виноваты, что хотим пожить, как белые люди, помогая тебе лечить людей?

Владислав посмотрел на коллег в полном восхищении: Геннадий, обладая подвешенным языком, действительно напрасно прозябал в конторе, не используя в полной мере умение уговаривать людей на любую авантюру. Впрочем, судя по его загоревшимся глазам, раньше Геннадию не предоставлялась возможность блеснуть красноречием, а теперь ради изменения собственного будущего в светлую сторону он был согласен бросить все и пойти ва-банк. Вот только на ту ли лошадь он поставил?

Коллеги смотрели на него в ожидании ответа, и Владислав понял: лучше согласиться и провести экспериментальное лечение. Ведь эксперимент — это не насовсем, и его итоги могут быть отрицательными. А когда коллеги это поймут, их пыл насчет организации новой фирмы угаснет сам собой, и все вернется в привычное русло.

— Так и быть, уговорили, — объявил он. — Но я не знаю, насколько стабилен мой дар, поэтому никаких гарантий давать не стану и вам не советую. Такое положение дел вас устроит?

— Волне, — сказал Макар.

— Хорошо. Где начнем процесс избавления от хвори? — спросил Владислав.

Перед глазами появилось видение: очередь больных в коридоре. Довольные черти, бьющие по головам и не ведающие, что вскоре их настроение упадет ниже плинтуса и достигнет дна мусорного бака.

«Переживут, — подумал Владислав. — В конце концов, я же их за хвосты буду дергать, а не скальпы снимать».

— Да прямо здесь и начнем, чего по кабинетам метаться? — предложил Геннадий. — Сено за коровой не ходит.

В дверь постучали.

— А вот и первые клиенты.

Владислав чертыхнулся и попытался сделать лицо построже и посложнее. Потом вспомнил, что коллеги по институту знают его достаточно хорошо, и «смена декораций» не окажет нужного эффекта, разве что вызовет снисходительную улыбку, и торопливо достал из ящика стола черные очки. Чертям не нужно знать, что их видят и внимательно разглядывают. Пусть и дальше пребывают в заблуждении, что являются невидимыми для нормальных людей.

Макар сделал важный вид и открыл дверь.

«Не переигрывай!» — мысленно покритиковал действия коллеги Владислав. Но вслух ничего не сказал: это поначалу Макару захочется немного выпендриваться, но если дело встанет на поток, от былого желания не останется и следа. Макар перестанет подходить к двери, установит лампу у входа, как в больнице, и начнет тупо нажимать на кнопку, когда придет время вызвать очередного клиента: если увлечение становится работой, многие перестают получать от процесса былое удовольствие.

В кабинет вошла троица из соседнего кабинета. На шее каждого сидело по черту.

«А директор говорил, что они на троих только о создании новых схем соображают, — подумал Владислав. — Ладно, попытка — не пытка. Начнем лечение, пожалуй».

Глава 4

— Заходить по одному, — запоздало приказал он, и вошедшие, перекинувшись короткими фразами, быстро выстроились в очередь.

Двое вышли. Вошедший первым, Сергей, по указке Макара направился к Владиславу. Тот с огромным интересом оглядел черта, оказавшегося самым здоровым из ранее виденных. Традиционно сидевший на шее человека, черт отбивал небольшими булавами замысловатый арт-роковый мотив. Такого и дергать было как-то жалко. Вот какого-нибудь попсовика, тупо отбивающего по черепушке «бумц-бумц» Владислав дернул бы от всей души, мстя за засилье попсы на радио и телевидении.

Владислав приказал Сергею подойти к окну и посмотреть на здание напротив — гостиницу, почему-то названную английским словом «Hotel». Владислав не помнил, чтобы в англоязычных странах хотелы называли gostinitsami или domami otdyha, но пока еще иноземные названия в родном городе его не особо раздражали.

— Готов? — спросил он.

— К чему? — спросил Сергей.

— К труду и обороне! — проворчал Владислав. — Смотри вон туда!

Он указал левой рукой на вершину старинной башенки позапрошлого века, и Сергей послушно посмотрел в указанном направлении. Как и черт, на миг отвлекшийся от постукивания по голове жертвы: тоже стало любопытно узнать, что же там, вдали, такого интересного?

Владислав схватил «барабанщика» за хвост и уже привычным движением с силой дернул его вниз. Черт традиционно возопил, подлетел к потолку, отбросил «барабанные» булавы и полетел знакомым курсом прямиком в мусорный бак, как специально установленный под окнами кабинета.

— Готово! — объявил Владислав. — Будь здоров и спи спокойно.

Сергей изумился:

— Уже?

— Конечно, — ответил Владислав. — Мой принцип лечения заключается в следующем: чем быстрее избавлю больного от проблем, тем лучше для нас обоих. Следующий!

— Деньги не забудь! — повторил Макар.

— А чек будет?

— А головную боль обратно не вернуть?

— А тогда шиш, а не деньги.

— А тогда фигушки, а не лечение тех двоих из вашего кабинета. Вот скажу им, что ты начал жадничать, и тогда у тебя не только голова заболит, но и глаза фингалами засверкают.

— Так нечестно.

— Согласен. Давай деньги, и расходимся, довольные собой и своими действиями.

— Держи. А товарный чек?

— Иди уже, коллеги в дверь колотят.

— Нет, на самом деле.

— Еще минута, и они по тебе наколотят.

— Да на, держи! — мятая сотенная перешла из рук в руки, и Макар с удовольствием положил ее на дно коробки из-под бумаги.

— Начало положено! — воскликнул он. — Еще немного, и мы заполним ее до самого верха.

Владислав представил, какое количество сотенных войдет в коробку размером тридцать на тридцать на двадцать, и ощутил себя потенциальным миллионером. Вот только предполагаемый миллион наберется лет эдак через тридцать, не раньше. Уверенность и оптимизм Макара в данной ситуации вызывали желание спустить новоявленного капиталиста с космических высот на бренную землю, но Владислав не спешил это делать: к концу смены Макар сам себя спустит с небес и угомонится, увидев, что заработанное за день не превысит его обычный дневной заработок. Вот еще два-три, максимум десять-пятнадцать клиентов, и поток больных иссякнет.

Владислав минут двадцать дергал чертей за хвосты с некоторым удовольствием, и наблюдал, как росла на полу кучка разнообразных «барабанных палочек». Затем азарт иссяк, а толпа страждущих и не подумала сделать то же самое. Она все прибывала и прибывала. Через полтора часа работы Владислав уверовал, что он является практически единственным человеком в институте, у которого не болит голова после вчерашнего, а еще через два понял, что в стране надо что-то менять, пока она окончательно не спилась, не щадя своих сил в помощи государству собрать налоги на алкогольную продукцию.

— Откуда вас столько? — вполголоса чертыхался Владислав. Первоначальные планы дернуть хвосты от силы пяти — шести чертям давно уже канули в лету, но в институте словно началась эпидемия головной боли. За четыре часа беспрерывной работы Владислав смертельно устал дергать чертей за хвосты, но понимал, что другого способа вылечить пациентов не существует. Уговорить чертей покинуть насиженные места добровольно не выйдет: посетители не так поймут разговоры с «воздухом», да и черти вряд ли откажутся от удовольствия лишний раз настучать жертвам по голове.

На полу кучей лежали оброненные чертями сковородки, барабанные палочки, молоточки, скалки и даже тиски. Посетители упорно не замечали разбросанный по полу хлам, и только уставший Владислав, видевший оставленный чертями инвентарь, спотыкался о него на каждом шагу.

Дернув за хвост неизвестно какого по счету черта, и выпроводив довольного пациента из кабинета, Владислав показал коллегам скрещенные на груди руки.

— Хватит! — пояснил он. — Я умотался, устал и хочу отдохнуть. Скажите, чтобы больше не занимали.

Геннадий выглянул в коридор подсчитать количество пациентов, и через две секунды вернулся обратно в кабинет.

— А больше никого нет, — сказал он.

— Ну, слава богу! — обрадовался Владислав. — У меня чувство, что я вылечил весь институт!

— Ага, — согласился Геннадий. — К врачам из наших мало кто обращается, все болезни на ногах переносят.

Макар приподнял коробку с деньгами. Его глаза сверкали от счастья.

— Нет, определенно, сегодня мой счастливый день! — объявил он.

— Он и у нас станет счастливым, если ты поделишь прибыль на троих, — заметил Геннадий.

— Тут на всех хватит, — радостно сказал Макар и высыпал деньги на стол. Кучка купюр разного достоинства рассыпалась по поверхности стола, зазвенели крупные и мелкие монеты.

— Последнее отняли, — потрясенно сказал Владислав, рассматривая, как несколько пяти— и десятикопеечных монет посыпались со стола на пол и покатились по неровной поверхности.

— Да сейчас прямо, — отозвался Макар. — Избавлялись от мелочи из карманов, чтобы зря место не занимала. Как в автобусе некоторые особо ушлые крохоборы платят собранной за полтора года жизни мелочью.

— Мелочь можешь оставить себе, — радушно предложил Геннадий.

— Зачем мне столько? — удивился Макар. — Я думал отдать их вам.

— Ты банкир, тебе и мелочь в руки, — ответил Владислав. — После работы зайдешь в аптеку — монеты с руками оторвут. У них вечная нехватка мелочи. Сколько мы заработали?

— Ты не поверишь, — Макар тщательно пересчитал доход и аккуратно разложил купюры — десятки в одну кучу, пятидесятирублевые в другую, сотенные — в третью, и объявил, — Внимание! Экспертная комиссия подчитала количество набранных баллов и вынесла вердикт: прибыль сегодняшнего дня составляет шесть тысяч триста двадцать пять рублей!

— Ничего себе! — ахнул Владислав. Он сбился со счета и считал, что в коробке лежит не больше двух-трех тысяч рублей. Доход небольшой, если разделить на троих, но все-таки весьма приличный при такой работе.

— А почему сумма не круглая? — заинтересовался Геннадий. Он с большим удовольствием рассматривал, как Макар раскладывает денежки, и уже предвкушал грядущий поход в магазин. — Ты ошибся, или кто-то из наших обманул?

— Я делал скидку каждому десятому посетителю.

— Мы так не договаривались.

— Зато народу приятно.

— Хорошо, только скидки на нас не дели, — сказал Геннадий. — Ты их придумал, тебе и получать меньше.

— Крохобор, — буркнул Макар. — Как будем делить?

— Очень просто, — Геннадий разделил стопки денег пополам, отдал одну половину Владиславу, а вторую еще раз разделил на две части и отдал положенную долю Макару. — Влад лечил, а мы всего лишь помогали.

— Тоже неплохо, — кивнул Макар, складывая деньги и убирая пачку во внутренний карман пиджака.

— Я могу поздравить нас, — сказал Геннадий. — Мы только что заработали приличную для новичков сумму. Но стоять на месте нельзя, надо расширяться! Как вы на это смотрите?

Владислав выдохнул и с наслаждением сделал глоток из кружки с недавно вскипевшим чаем. Сейчас он с большим удовольствием купил бы кресло-качалку и раскачивался в ней перед камином: от проделанной работы он чувствовал приятную усталость и был не прочь посидеть просто так, ни о чем не думая и любуясь видом из окна. Для большего удовольствия в окне следовало бы сменить ландшафт с городского на альпийские луга, но за неимением лучшего сойдет и вид на заднюю стену гостиницы.

— Предлагаю отложить планы расширения на некоторое время, — попросил он. — Для начала выясним, как наши пациенты будут чувствовать себя завтрашним утром. Если черти не вернутся…

— Если кто? — Геннадий помотал головой, как будто не расслышал последние слова. — Извини, я не понял.

Владислав прикусил язык: из-за усталости не заметил, как вторично разболтал страшную тайну. Придется выкручиваться.

— Это я образно выразился.

Второй раз номер не прошел.

— Не-не-не! — заупрямился Геннадий. — А я-то думаю, чего это он все время делает такие движения, словно дергает за веревочку? Поставить вместо этой веревочки чертячий хвост — и всё сразу же встанет на родные места. Влад, колись: что ты на самом деле творишь? Мы же одна команда, на смех не поднимем.

Владислав отхлебнул чай из кружки, подумал, отхлебнул еще, и сказал:

— Ну, ладно, раз поймали на слове, и — одна команда, то слушайте… — и вторично рассказал о том, что с ним вчера приключилось в подъезде и квартире, а под конец объяснил, каким образом лечил коллег.

Минута молчания плавно увеличивалась до пятиминутки.

— Значит, утром ты не шутил, — сделал вывод Макар.

— Нет, — коротко сказал Владислав. На этот раз коллега и не думал смеяться, а во все глаза смотрел на Владислава и пытался оправиться от полученного шока. Находиться радом с человеком, которого знаешь несколько лет, и узнать, что именно он, а не какой-нибудь неведомый шарлатан по телевизору, творит абсолютно антинаучные дела, но результат виден как на ладони и превосходит все ожидания! Для Макара словно молния у ног ударила: все его знания и уверенность в материалистичности мира оказались перечеркнуты в один момент.

Геннадий чувствовал себя аналогично, но оставался спокойнее. В прошлом он несколько раз сталкивался со странными ситуациями, после чего его вера в потустороннее хотя и не превратилась в непоколебимую, но основательно укрепилась. И сейчас он пришел в себя быстрее, чем Макар.

— Мощно, — прокомментировал тот. — Мне бы так стукнуться!

— И я не отказался бы, — поддакнул Геннадий. — Сегодня же пойду и ради интереса хряснусь головой о тумбу. Глядишь, тоже черти видеться станут.

— Или люди в белых халатах… — под нос пробормотал Владислав.

— А завтра, — повеселел Макар, — начнем в три смены работать. Будем сгонять чертей с людских шей круглосуточно. Денег заработаем — олигархи от зависти сдохнут.

— Угу… — пробормотал Геннадий, вспоминая передачи, показываемые по телеканалу, обожающему показывать всякого рода криминальные новости и тем самым вгонять телезрителей в состояние хронической депрессии. — И бандиты толпой на крышевание встанут…

— Не гоните лошадей, — попросил Владислав. — Биться головой о тумбу вы имеете право хоть круглые сутки, но если ошибётесь в расчетах — будете сидеть с арфами на облаках и смотреть на чертей с высоты птичьего полета. И деньги станут для вас обычным земным мусором, подбирать который — только руки пачкать.

Геннадий вздохнул.

— М-да… — вполголоса заметил он. — Ладно, оставим эту идею.

— А я все-таки попробую, — не сдавался Макар.

— Знаешь, — предложил Владислав. — Ты на всякий случай позвони перед этим кому-нибудь из соседей, пусть посидят неподалеку, пока ты будешь биться головой о тумбу. И тебе спокойнее — помогут, если что, и им выгода. Запишут на видеокамеру твои эксперименты и отправят в какую-нибудь передачу. Еще и разбогатеют.

— Фигушки. Сам сниму и сам отправлю. Мне мучиться — мне и деньги в карман.

— Всех денег все равно не заработаешь.

— Ну и что? Попытка — не пытка. Все или не все, но положенное я возьму.

— Тогда тебе и флаг в руки, — сказал Геннадий. — Завтра узнаем, как прошли твои опыты по открытию третьего глаза.

— Да фингал на него поставит, и все дела, — заметил Владислав.

— Смейтесь, смейтесь! — заявил Макар. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вы мне еще завидовать будете!

Оставшееся время они провели за основной работой.

Несмотря на сумасшедшую прибыль в первый же день работы экстрасенсом, Владислав не торопился резко менять сферу деятельности: он все еще надеялся, что черти с минуты на минуту перестанут ему мерещиться, и жизнь войдет в привычную колею. Без мистики, без чертей, без сковородок…

«А вот сковородки жаль — такой номер пропадет… — подумал он и вздохнул. — Эх… Да и фиг с ними!»

Глава 5

За двадцать минут до окончания смены Владислав привычно сохранил сегодняшние наработки на флешке. С тех пор, как плоды двухнедельного труда полетели насмарку из-за уборщицы, проехавшейся шваброй по проводам, он каждый раз записывал данные и радовался, что отныне никакая катастрофа с компьютерами или с институтом не оставит его у разбитого корыта. Восстанавливать погибшие по чистой случайности материалы — нет ничего хуже для человека, уверенно продвигавшегося к завершению работы и расписавшего план работы на месяц вперед, но в результате потери данных вынужденного начинать всё с нуля.

Выходя из кабинета, троица обсуждала планы на будущее и прикидывала, как лучше организовать новую услугу для населения.

— Я размещу объявления в газете «Из рук в руки», — вызвался Макар. — На первое время этого хватит. А дальше людская молва разнесет новости о чудесном целителе, и народ повалит к тебе на прием тысячами.

— Упаси, господь! — ахнул Владислав. Он спускался по ступенькам позади коллег. Первым, как обычно, шагал Макар. Он мечтал быть лидером во всём, но пока что ему удавалось быть впереди только в такие моменты. — Сотни в день мне уже много.

— Будем работать втроем — и тысячу излечим! — оптимистично заметил Макар, остановившись. — А через год-другой отправимся в турне по странам и континентам, и тогда…

— Мы дружно сойдем с ума… — Владислав обошел коллегу, открыл дверь на улицу и застыл на пороге. Коллеги налетели на него и остановились.

— Ну, чего встал? — удивился Макар. — Шагай, не стесняйся!

— Не-а… — пробормотал Владислав. — Не шагну.

— Директор с часами на ступеньках стоит? — шепотом спросил Геннадий. Директор института отличался своеобразным поведением и временами устраивал проверки, наблюдая за тем, как работники соблюдают рабочий график. Выйдешь из института за полторы секунды — получишь выговор. Выйдешь за пять минут — строгий выговор. А если покинешь рабочее место за десять минут, то директор помашет тебе рукой на прощание и попросит не забывать старый коллектив на новом рабочем месте. Но так рано давно уже никто не выходил: с тех пор, как в институте появился Интернет, большая часть работников работала от силы два часа, остальное время проводя за общением с друзьями, одноклассниками и просто собеседниками с разных форумов. Производительность труда в институте — да и везде, где был Интернет, — упала минимум в три раза, и это медленно приближало страну к очередной катастрофе. Примерно к такой, начало которой Владислав сейчас и наблюдал.

— Если бы директор… — ответил он. Все пространство перед институтом — от крыльца до металлического забора — было битком заполнено зелеными чертями. — Прилично я сегодня поработал…

— Ты о чем? — недоумевали коллеги.

Не замечавшие чертей сотрудники проходили через толпу, как нож сквозь масло, и ни один черт их не трогал, позволяя покинуть территорию. Но едва рогатые заметили в дверном проеме Владислава, Макара и Геннадия, мирной идиллической картине пришел конец.

— Вот они!!! — прокричал черт с первого ряда, указывая на троицу. — Те самые бесхвостые отморозки! Хватай их, парни!!!

— Мужики, — проговорил Владислав, медленно отступая. — Нам хана!

— А что не так? — полюбопытствовал Макар, разглядывая пустую площадку.

— Черти на нас обиделись!!! — прокричал Владислав, отталкивая коллег назад и захлопывая дверь перед самыми пятачками до невозможности разъяренных чертей.

— Ты серьезно? — не поверили коллеги, но задрожавшие, как от ударов таранами, двери показали, что ситуация на самом деле далека от мирной. — Это еще что такое?!

— Бежим!!! — прокричал Владислав и первым рванул обратно в здание. Спускавшиеся по ступенькам к выходу сотрудники института с удивлением и страхом замерли, увидев, как дрожит дверь, и насколько силен грохот.

— Что случилось? — спросил кто-то.

— Противники запуска адронного коллайдера пришли по наши души, — пояснил Макар, пробегая мимо вопрошавшего. — Озверели совсем: хотят пользоваться современными нанотехнологиями, но предлагают создавать их при помощи топора и кувалды.

— А мы тут причем?

— Типа мы — гнездо научного разврата! — дверь затрещала, и Макар прервал дозволенные речи.

Владислав молча вбежал в холл первого этажа и затравленно огляделся по сторонам, надеясь отыскать укромное местечко и переждать в нем набег чертей. Ничего подходящего на первом этаже отродясь не существовало, и он бросился вверх по лестнице. Макар и Геннадий не отставали. Они не видели чертей, но хорошо слышали грохот и понимали: им влетит не меньше, чем Владиславу. И даже то, что им от целительских щедрот досталась четверть заработанных денег, не спасет от получения полной порции тумаков.

— Вот ведь черти полосатые, — пробормотал Геннадий. — Кому-то радоваться жизни, а нам расхлебывай!

— Угу… Весь заработок на оплату лекарств уйдет, — пропыхтел Макар. — Твою мать! И тут пошиковать не дают, уроды!

— Одно слово: черти! — подвел итог Владислав.

Внизу раздались изумленные крики: выходившие сотрудники увидели, как двери влетели в коридор обломками, и по лестнице пронесся сбивающий с ног порыв ветра. Несколько человек, к своему бескрайнему потрясению, ощутили, как этот странный ветер съездил им по ушам, подбородкам и по носу, а по кому-то и вовсе протоптался и словно вытер о них ноги.

Шагавший мимо института алкоголик увидел, как сотни зеленых чертей атакуют здание и карабкаются по стенам на верхние этажи, в ужасе вытаращил глаза, перекрестился и поспешил прочь, незаметно для себя переходя с шага на бег.

«Ни хрена себе, они там напраздновались, — подумал он после того, как отбежал на достаточное расстояние. — А еще на меня кричат: алкаш-алкаш! Вон где все профессионалы-то собрались!»

На первом этаже института началось буйство. Невидимые людям черти разбивали стекла, ломали окна в щепки, рвали растения на листики и веточки, кидались горшками с землей. Написали перепуганному вахтеру в журнале посещений три сотни скабрезностей, разорвали пропуска, молниеносно решили все кроссворды и толпой «а-ля хан Мамай сотоварищи» отправились на штурм верхних этажей.

Троица в стремительном беге взбежала по ступенькам на второй, а затем и на третий этаж, подергала за ручки кабинетов, метнулась на четвертый и спряталась в ближайшем кабинете, где еще остались сотрудники. Точнее, всего одна сотрудница — молодая лаборантка Наташа лет двадцати трех от роду, как и многие в институте, шапочно знакомая с троицей.

— Что случилось?! — испугалась она, увидев перекошенные лица вбежавших. Троица захлопнула дверь и прижалась к ней со своей стороны. На лицах вбежавших читался такой страх, что испуг лаборантки сменился ужасом. Прибор, который Наташа держала, выпал из ослабевших рук, упал на пол и разбился.

— Ключи есть? — рявкнул Владислав.

— Да что случилось-то? — выдохнула она.

— Пока ничего, но скоро случится! Ключи давай!! Скорее!!!

Девушка сунула руку в карман и достала ключ с грушеобразным брелком из дерева. Сделанные в середине прошлого века, брелки не тонули в туалете и тем самым немало облегчили работу сантехникам, которым не пришлось доставать эти ключи из канализации, а так же плотникам, которые стали гораздо реже вскрывать двери в институте и менять замки ввиду того, что нерадивым сотрудником был обронен в туалете последний ключ.

— В-в-в-вот, — перепуганная девушка протянула ключи, но сама не сдвинулась с места — от волнения. Подскочивший к ней Макар схватил брелок и кинул его Владиславу. Тот сунул ключ в замочную скважину и провернул два раза.

— А теперь все в укрытие — и не двигаться, пока не получите от меня команду «вольно»! — приказал он.

Геннадий первым бросился к шкафу и в один момент запрыгнул на него, вскарабкавшись по стулу и столу, как по ступенькам. После этого он схватился за поясницу, но не проронил ни звука. Владиславу показалось, что Геннадий с такой же легкостью пробьет головой или кулаками дыру в потолке и заберется на следующий этаж, но тот разлегся на крышке шкафа и всего-навсего притворился манекеном.

Макар подхватил лаборантку за руку и потащил ее ко второму шкафу.

— Дайте мне свой халат! — приказал он, одновременно расстегивая ей пуговицы.

— Что вы делаете? — возмутилась Наташа и попыталась на всякий пожарный влепить нахалу пощечину.

— Извини, но здесь больше нет ни одной тряпки, мне замаскироваться нечем! — пояснил Макар, стерпев удар по щеке. Он торопливо сорвал с нее халат и, покраснев — на лаборантке осталось только нижнее белье, напомнившее Макару о береге Черного моря и пляже с загорающими людьми, — втолкнул девушку в шкаф. — Стой и не шевелись, иначе нам всем хуже будет!

— Тебе будет хуже всех! — Наташа угрожающе сверкнула глазами, Макар поперхнулся, захлопнул дверцы и по примеру Геннадия вскарабкался на шкаф и укрылся трофейным халатом с головой.

Владислав тоже подумал уйти под прикрытие мебели и метнулся к шкафу, на который взгромоздился Геннадий. Открыл дверцы и застыл: полки были заполнены бумагами. «Манекен» наверху злобно выругался: шкаф зашатался.

— В другом месте прячься! — грозно прошептал Геннадий. — Не демаскируй моё укрытие!

Владислав кивнул и метнулся ко второму шкафу. Открыл дверцы и ловко увернулся от ладони лаборантки — разъяренная не меньше чертей, Наташа жаждала мести за экспроприацию спецодежды. Владислав понял, что здесь ему спрятаться не удастся: сменить месть чертей на месть лаборантки — не самый лучший способ избежать неприятностей. Но зато он знал, кто займет свободное пространство шкафа, и даже пикнуть не посмеет.

— Прошу прощения, — извинился он перед Наташей. — Сейчас пришлю виновного на растерзание!

Захлопнув дверцы шкафа, Владислав сдернул с Макара халат и едва увернулся от удара ногой. Сидевший с зажмуренными глазами коллега решил, что его атакуют черти, и предпочел сначала бить, а затем интересоваться, кого именно он пнул. Владислав дернул его за брючину.

— Отцепись, зеленая рогатина! — истеричным голосом выкрикнул Макар и открыл глаза. Увидел вместо чертей Владислава и растерялся. — Тебе чего надо?! Исчезни, не нарушай маскировку!

Треск ломаемых чертями предметов и звон разбитых стекол становились всё слышнее и слышнее. Перепуганные работники, задержавшиеся на рабочих местах, сопровождали погром громкими криками и не особо цензурными ругательствами.

— Мне негде прятаться! — рявкнул Владислав. — Сползай оттуда!

— А я куда денусь?

— В шкаф: там полно места. И даже не думай мне возражать!

— Но я спрятал там лаборантку! — посмел-таки возразить Макар.

— Тебя это пугает?

— Конечно! — прокомментировал Геннадий. — Он раньше по шкафам бутылки с пивом от начальства прятал! А пиво, в отличие от лаборантки, бьет в голову, но не царапает ногтями по лицу.

— Молчи, манекен несчастный! — выкрикнул Макар. Владислав жестом приказал ему спускаться.

— Я в шкаф не полезу: у меня давно жена и дети есть! — рявкнул он. — А тебе давно жениться пора, вот и познакомитесь поближе.

Из шкафа донеслось презрительное «ха!».

— Бегом давай, времени не осталось! — проигнорировав скептическое замечание лаборантки, приказал Владислав. — Не слезешь сам — сдерну, потом ты же виноватым будешь!

— Я не могу! — умоляюще воскликнул Макар.

— Тебе кто страшнее — лаборантка или черти? — возмутился Владислав. На этот раз из шкафа донеслось сдавленное хихиканье. Макар смутился.

— По-моему, они равноценны, — пробормотал он.

— Но лаборантка одна, а чертей как минимум сотня, — напомнил Владислав.

— Так ведь я и говорю: они равноценны! — повторил Макар.

— Хорошо. Но если ты не слезешь, а черти меня грохнут, то нашему бизнесу и твоим планам обогащения придет конец.

Пунцовый Макар слез на пол с такими предосторожностями, словно спускался с вершины Эвереста без страховки.

Дверца шкафа открылась, и разгневанная Наташа, прикрываясь устаревшей картой мира, выглянула в кабинет.

— Я требую незамедлительных объяснений! — потребовала она. — Но сначала немедленно верните мой халат!

— Халат отдам позже. А вот этот краснокожий псевдоиндеец тебе сейчас подробно объяснит, что к чему, — объявил Владислав и втолкнул в шкаф упиравшегося коллегу. — Макар, не позорь Отечество! Вспомни: сейчас за второго ребенка двести семьдесят тысяч выдают!

— И что с того? — выпалил Макар. — У меня даже первого нет!

— Исправляй ситуацию, дубина, за тебя этого никто не сделает!

— Эй, вы это на что намекаете? — ахнула лаборантка. Ее возмущению позавидовали бы даже черти. — Да я вас за такие слова и намеки…

— Ты видишь, она тоже против, — обретя поддержку с той стороны, откуда не ждал, Макар воспрял духом.

— Да ё-к-л-м-н!!! — рявкнул Владислав. — Мы от чертей спасаемся, или обсуждаем проблемы деторождаемости?

— Так вот в чем дело: вы пьяны! — воскликнула Наташа гневно. — А, ну, выметайтесь отсюда, пока я не закричала!

— Ты уже кричишь!

— Тем более! Выметайтесь!

— Докажешь, что от меня несет спиртом — выметусь и на совочек кучкой заберусь, — пообещал Макар. Лаборантка принюхалась. Спиртом не пахло даже отдаленно. — Убедилась?

В дверь кабинета ударили как минимум кувалдой. Макар пулей влетел в шкаф, кое-как поместившись вместе с Наташей и закрыв глаза, не в силах смотреть на разъяренную лаборантку.

Владислав напоследок умилился:

— Ну, вылитые молодожены после свадьбы! — и торопливо закрыл дверцы, пока на него не обрушился поток ругани как от Макара, так и от Наташи. — Стоять и не шевелиться, иначе нам хана!

Он забрался на шкаф под грохот ударов в дверь кабинета, сел, распрямляя халат, прижался спиной к стене и накрылся с головой, торопливо поправляя края халата, чтобы не было видно обуви.

Дверь поддалась усилиям штурмовиков и сломалась.

Уровень шума из коридора значительно возрос: разгоряченные черти во время поисков троицы вымещали злобу на всём, что попадается под руку. Владислав побоялся представить, во что превращается здание, но, судя по грохоту, подсчет убытков сведет главного бухгалтера в могилу.

В кабинет вошел набычившийся черт с кувалдой наперевес. Осмотрев помещение, он заметил лежавший на шкафу манекен и, постукивая кувалдой по руке, направился прямиком к застывшему Геннадию. Тот изо всех сил представлял себя скульптурой «Человек с воображаемым веслом в руке» и боялся лишний раз дыхнуть. Черта он не видел, но отчетливо слышал его шаги.

Тук… Тук… Тук… — шагал черт, изучая обстановку и прикидывая, как запрыгнуть к манекену. Приставил кувалду к стене и в два прыжка, совсем как Геннадий недавно, оказался на шкафу. «Манекен» перестал даже моргать. Он слышал, как черт подходит к его лицу, и ждал, что с секунду на секунду рогатый нанесет удар, затем на шум битвы сбегутся черти со всего института, и тогда у него останется ровно полсекунды, чтобы мысленно продиктовать завещание воображаемому нотариусу и отдать концы.

Но пока черт считает его манекеном, есть шанс сохранить здоровье. Вот только глаза… Геннадий из последних сил сдерживался, чтобы не моргнуть.

«От здоровья до инвалидности — одно моргание» — прозвучала в голове переделанная поговорка, и Геннадий мысленно выругался, потому что вовремя не закрыл глаза. Любопытство, проклятое, сгубило: захотелось посмотреть на чертей — вдруг кто-то «проявится» и станет видимым?

Черт остановился, разглядывая лицо «манекена».

Подул сильный ветер, и в кабинете открылась форточка. Черт повернул голову, определяя, откуда шум, а Геннадий на свой страх и риск стремительно сунул руку в карман костюма, достал из него черные очки и надел их, едва не попав дужкой в правый глаз.

Глаза крепко зажмурились сами собой. Геннадий позволил себе крошечный выдох, и черт резко обернулся на звук дыхания.

«Манекен» лежал в том же положении, что и раньше, но теперь его глаза были закрыты черными очками. Черт озадаченно хмыкнул и почесал затылок. Протянул руку к очкам, снял и, посмотрев через них в окно, с довольным видом надел на себя. После чего спрыгнул со шкафа. Напоследок хорошенько пройдясь по кабинету кувалдой и наделав из оборудования и канцелярских предметов гору обломков, черт с видом победителя вышел в коридор и вломился в соседний кабинет.

Геннадий облегченно выдохнул.

— Не шевелись, маньяк! — услышал он шепот Владислава, подглядывающего за происходящим сквозь крохотную дырочку в халате. — Черти в коридоре!

— Да что б им пусто было! — опрометчиво пробормотал Геннадий.

Черти услышали, толпой ввалились в кабинет и начали методично ломать мебель и оборудование на крайне мелкие кусочки. Стул разлетелся по коридору щепками, металлическая вешалка, стойко продержавшаяся не меньше сорока лет, в виде узла вылетела следом за бывшим стулом минуту спустя. Шкаф с «манекеном» и бумагами превратился в невесть что, а перепуганный Геннадий получил несколько ударов в челюсть и тоже вылетел из кабинета, выброшенный толпой вошедших в раж чертей.

Один из чертей сорвал со шкафа халат и увидел мысленно перекрестившегося Владислава. Тот притворился памятником, но этого оказалось мало.

— Вот он!!! — закричал черт. — Нашел!!! Хватай его!!!

От злобного рева рогатых задрожало здание.

«По крайней мере, мебель новую купят, — успел оптимистично подумать Владислав перед тем, как шкаф выпуска тысяча девятьсот восемьдесят шестого года перестал существовать в собранном виде, а сам Владислав рухнул на пол и ощутил град ударов. Взбешенные черти торопились вымести ярость, пока их не оттеснили коллеги по несчастью. Владислав отбивался, как мог, и несколько раз удачно приложил чертей по пятачкам, но исход битвы был решен заранее и не в пользу Владислава: численный перевес противников сыграл им на руку.

Выбравшийся из-под обломков шкафа Макар яростно размахивал тяжелым рулоном ватмана, надеясь попасть по невидимым драчунам. Отчаянно визжала лаборантка, по-прежнему прикрываясь устаревшей картой мира и наблюдая, как невидимые ей черти рвут карту на части. Через несколько секунд прикрываться стало нечем, и лаборантка завизжала еще сильнее.

Владислав ощутил, что сила ударов уменьшается, и предположил, что виной тому послужил невыносимый визг Наташи: пронзительный звук вызывал дрожь по всему телу и желание покинуть кабинет, пока не лопнули барабанные перепонки. Он открыл глаза и увидел, что не ошибся с предположением: черти закрывали уши руками и бежали прочь. Владислав позволил себе едва заметную усмешку. Большую и язвительную, от уха до уха, не получилось: слишком всё болело. Он чувствовал, что представляет собой один большой ушиб, точь-в-точь, как бедная старушка из старого анекдота, которой врачи поставил диагноз «ушиб всей бабки», и старался лишний раз не шевелиться.

Черти бросали дубинки, кувалды и прочие рабочие инструменты, и торопливо спускались по ступенькам к выходу из института — подальше от невыносимого визга Наташи.

«Составление завещание можно отложить до светлых деньков… — подумал Владислав, вздыхая с облегчением. — Ух, обошлось…»

Глава 6

Наташа повизжала для виду еще две минуты, потом открыла глаза и уничижительно посмотрела на Макара: тот поставил рулон ватмана на пол и с большим любопытством разглядывал стройную фигуру лаборантки. Перехватив взгляд Наташи, Макар опомнился, но уклониться от брошенного лаборанткой увесистого справочника не успел и упал на пол — скорее от неожиданности, чем от удара справочником по лбу.

Наташа рывком подняла с пола отнятую несколько минут назад спецодежду.

— Ну, вот! — сердито сказала она. — Мало того, что вы отобрали постиранный и отглаженный халат, так еще за три минуты умудрились превратить его в серую и невзрачную тряпицу! А ты чего опять на меня уставился? Еще справочник нужен? — прикрикнула она на Макара и потянулась к стопке книг, намереваясь запустить их следом за первым.

Макар торопливо отвернулся и скромно поинтересовался:

— А что Вы делаете сегодня вечером, Наташа?

— Для тебя — Наталья Андреевна! — рявкнула лаборантка. — Халат буду в порядок приводить! Что еще?

— А может, в кино сходим? — Макар взял быка за рога, словно и не было никакого погрома. Владислав с завистью подумал, что черти по большей части мутузили только одного человека, и Макар в число этого единственного не попал. Или Макар настолько поразился грации Наташи, что разом забыл о боли, а то и мужественно на нее забил.

— А в реанимацию прокатиться не хочешь?! — отозвалась лаборантка. — Это я тебе мигом устрою, только попроси! Бесплатно.

— Я хочу… — подал голос Владислав. Он опасался шевелиться: каждое движение вызывало тупую боль, и надеялся, что спускаться на своих двоих и ехать в переполненном автобусе ему сегодня не придется. — И чем скорее, тем лучше, а то в морг неохота.

— Погоди, Влад, — попросил Макар, вставая. — Тут серьезное дело: я хочу загладить вину перед Наташей.

— Натальей Андреевной! — гневно воскликнула лаборантка и запустила-таки справочник в Макара. Объемный том ударил бедолагу по лбу, Макар охнул и сел на пятую точку.

— А типа у меня дела игрушечные, — обиженно сказал Владислав. Но молодые сотрудники пропустили его высказывание мимо ушей. Они смотрели друг на друга: Наташа — убийственным взглядом, а Макар — заинтересованным. Владислава они, конечно, услышали, но вряд ли поняли, что он сказал.

— Ты мне не веришь? — переспросил Макар.

— Нет.

— А зря.

— Неужели? — уточнила Наташа. — На самом деле хочешь загладить свою вину?!

— Да.

— Отлично, — Наташа свернула грязную спецодежду в комок и бросила ее в лицо Макару. — Будем квиты, если ты к завтрашней смене загладишь мой халат! Точнее, сначала постираешь, а потом погладишь! И чтобы завтра, когда я приду на работу, халат лежал на этом столе, — она указала на крайний от окна стол, в данный момент представлявший собой нечто сильно фрагментированное и многоугольное. — Аккуратно свернутый, упакованный в полиэтиленовый пакет и обвязанный праздничной ленточкой. Ты меня понял?

Макар снял с лица халат и поискал глазами, куда бы этот халат положить, чтобы отнести домой.

— Какие мы сердитые… — прокомментировал он. — А если я желаю загладить вину каким-нибудь другим способом?

— Как скажешь, — Наташа указала в угол кабинет, где лежала груда толстенных книг. — У меня еще много справочников под рукой хранится, а я редко промахиваюсь! Начнем заглаживание?

— Не таким!

— А каким? — Наташа зыркнула на него особенно убийственно, и Владислав, перехватив ее взгляд, поперхнулся. Киношные злодеи последних лет отдали бы половину своего состояния, чтобы так выразительно смотреть на противников. — Хочешь приятно провести свое время, делая вид, что приносишь мне извинения? А вот хренушки тебе с горчицей! Халат стирай — тогда загладишь.

Макар надулся.

— А вот поглажу! — воскликнул он. — И принесу! Увидишь, Фома неверущая!

— Не верю!

— Ой-ой-ой, внучка Станиславского! — буркнул Макар. — Не верит она…

Несколько секунд прошли в полном молчании: Макар и Наташа сверлили друг друга глазами, и Владислав был крайне рад тому обстоятельству, что взглядами невозможно проделать ни единой дырки. В противном случае институт сейчас превратился бы сейчас в дуршлаг. Хотя в отношении чертей подобный пронзающий взгляд оказался бы весьма кстати.

— Момент, молодежь, — воскликнул он. — О каком завтра вы говорите?

Парочка уставилась на него, и Владислав понял, что глаза сверлить все-таки умеют, да еще как! Оставалось надеяться, что «сверление» ощущается настолько явственно исключительно из-за ударов чертей и способности видеть потусторонних существ.

— Что не так? — синхронно воскликнули Макар и Наташа.

— На какой стол? — выдохнул Владислав, осторожно разводя руками и указывая на оставшийся после нашествия чертей погром. — Или вы не заметили, что здесь хан Мамай с ревизий промчался?

— Ерунда, — отмахнулась Наташа. — Встретимся около института, там и отдаст. И вообще, перестаньте на меня пялиться, пока я в таком виде!

— Извини, — сказал Владислав. — Но я привык смотреть на тех, с кем разговариваю.

— В глаза смотреть надо, а не на… — Наташа запнулась. — Короче, отвернитесь, пока не скажу, что можно смотреть! — приказала он. — Тебя это тоже касается!

— Я неженатый, мне можно, — ответил Макар.

— А источником знаний по лбу?

Макар на секунду высунул язык и демонстративно повернулся к лаборантке спиной.

Вернувшись к бывшему шкафу, Наташа осторожно приподняла обломок боковой стенки и вытянула из «развалин» за плечики платье, в котором пришла на работу. Платье местами оказалось измятым, но в целом выглядело куда чище и глаже халата. Торопливо надев его — в коридоре слышались голоса людей, приближавшихся к кабинету и осматривающих последствия погрома — Наташа поправила платье и перешла от обмена гневными репликами к допросу свидетелей, одновременно являющихся основными участниками происшествия.

— Теперь можно смотреть, — объявила она.

— А теперь не на что, — возразил Макар, оставаясь стоять в прежнем положении. И охнул, когда с его головой столкнулся еще один справочник. — За что?

— За то, что ты дикарь неотесанный, вот ты кто! — укоризненно выпалила Наташа. — И, наконец-то, объясните мне, что здесь произошло?

— Погоди маленько, — Владислав приподнялся и с удивлением обнаружил, что не развалился на куски, как казалось в первый миг. Черти оказались грамотными бойцами — даже нос не разбили, но при этом изрядно намяли бока. Судя по болевым ощущениям, кости не сломаны, но синяки будут украшать тело не один десяток дней. Если они появятся, конечно — ведь ни у кого из пострадавших от головной боли не появились шишки после того, как черти настучали им сковородками по голове. — Теперь я понимаю, что чувствуют люди с большого бодуна.

— Да уж, — подтвердил Макар. — Один в один — ни уменьшить, ни прибавить.

— А где Геннадий? — опомнился Владислав. — Гена?! Ты жив?!

Из коридора до них донесся кашель коллеги.

— Стопроцентно утверждать не стану, — объявил Геннадий, — но местами еще жив.

— «Местами жив…», — повторил Макар. — Хорошая фраза.

— Как говорил когда-то Семен Альтов, — добавил Владислав. — «Частично скончался».

— Не-не-не! Не меняй формулировку, — запротестовал Геннадий. — Фраза «Местами жив» звучит оптимистичнее, знаете ли.

Он появился в дверном проеме, прислонился к косяку и округлившимися глазами осмотрел видоизмененный кабинет.

— Похоже, мне повезло больше вашего, — прокомментировал он. — Меня просто отпинали, а вас, как я вижу, скрутили в бараний рог. И, видя сверкающие глаза взбешенной Наташи, догадываюсь, что это сделала она.

— Ага, — подтвердил Макар. — Того и гляди, опять в кого-нибудь вцепится и всю душу растрясет, пытаясь разобраться в происходящем сумасшествии.

Наташа как бы невзначай выронила из рук еще один справочник и скрестила руки на груди. Макар вздрогнул, когда книга звучно упала на пол.

— Еще бы она не попыталась, — оправдывая лаборантку, сказал Владислав. Ему становилось все легче и легче. Он решил, что в этом и состоит особенность избивания чертями людей: пока их бьют, то больно. А когда бить перестают, то боль моментально уходит. А не моментально, так в скором времени, ведь почти все избавленные от чертей посетители утверждали, что боль ушла в первые же секунды. Самое позднее — около минуты. И это весьма важное открытие. Теперь, в случае нападения чертей — не дай, бог, конечно! — можно не бояться, что придется идти на больничный. Главное, чтобы черти не переборщили и не избили бы настолько, что свет покажется с овчинку, а потом и вовсе превратится в свет в конце тоннеля. — Представьте ситуацию: Наташа спокойно заканчивает работу и думает о том, как проведет сегодняшний вечер, как в ее кабинет неожиданно влетает троица психов. Они запихивают её в шкаф, перед этим нагло сорвав рабочий халат, а сами притворяются манекенами и не подают признаков жизни, пока кабинет вместе с остальной частью института крушат взбешенные невидимки. Конечно, ей захочется получить внятные объяснения насчет происходящего сумасшествия.

Геннадий доковылял к единственному целому стулу в кабинете и сел на него. В следующую секунду стул развалился, и Геннадий оказался лежачим на спине среди обломков.

— Твою… — рявкнул он и поперхнулся, проглотив окончание фразы. В другое время он не ограничился бы купированной версией ругательства, а выстроил бы поэтические рулады, но в этот раз высказать правду-матку прямым текстом помешало присутствие рассерженной девушки.

В кабинет заглянул коллега, на свою беду задержавшийся в институте. Помятый вид и осоловевшие глаза коллеги ясно давали понять: бедняга пережил одно из самых кошмарных потрясений в жизни.

— О, а вот еще одни страдальцы, — произнес он сочувственно. — Как вы?

— Хреново, — честно ответил Макар. Остальные подтвердили, и только Наташа ничего не сказала, но по ее взгляду и так было понятно: она крайне недовольна произошедшим.

— У меня аналогично, — признался коллега. — Вы не в курсе, из-за чего такой сыр-бор? Никто в институте не проводил засекреченных испытаний с хаотичным изменением мощности магнитного поля? Мощное оружие получилось — почище любого урагана будет.

— Сами хотим узнать, что к чему, — соврал Макар. Говорить правду даже ради смеха никто из посвященных в истинное положение дел не собирался: береженого бог бережет. — Слушай, если что новое узнаешь, сообщишь? Узнаем, кто тут нафизичил — голову ему открутим!

— Подозреваю, что это коллайдер запустили в режиме проверки, а у нас аукнулось, — предположил Геннадий.

Коллега согласно кивнул и ушел: если институт превратился в место побоища благодаря далекому заграничному коллайдеру, то ело плохо. Претензии никому не предъявишь: прямых доказательств нет, а домыслы в суде за чистую монету принимают исключительно в одном случае: если судья предлагает платные услуги по положительному решению вопроса. Но и тогда в институте не хватит никаких денег, чтобы заплатить положенную сумму. Создатели коллайдера с легкостью наберут денег на два или три порядка больше, всего лишь скинувшись по сто евро от каждого участника строительства и испытаний огромного прибора, и судья с легкостью докажет, что не запуск коллайдера стал фатальным для института, а специально устроенные в институте беспорядки аукнулись небольшими поломками в оборудовании коллайдера.

— Мы славно потрудились сегодня, — подвел Владислав итог содеянному, поднимаясь и стряхивая с костюма прилипшие мусоринки, — и получили за работу полный расчет. Теперь пора уносить ноги домой, к вкусному и горячему ужину, пока черти не вернулись и не вручили нам почетные посмертные грамоты…

— Одобряю! — поддержал Геннадий, отбрасывая обломки стула. Макар протянул ему руку, помогая встать. — В битве с чертями главное — соблюдать умеренность.

— Значит, вот чем вы занимаетесь… — поняла Наташа. — Если вы не сошли с ума, то вы сначала доводите чертей до чертячьей злобы, а потом берете удар на себя? Правильно?

— Ты в чем-то права… — согласился Владислав. — Сумасшедшие не могут заставить мебель ломаться саму по себе.

— Я тоже так думаю, — согласилась Наташа. — И если бы не видела своими глазами, как рушится мебель, то в жизни не поверила бы вашим словам. А зачем вы принимаете огонь на себя? Вы мазохисты? — на всякий случай переспросила она.

— Мы — ученые, не предусмотревшие подобных последствий, — уточнил Макар. — У нас сегодня первый день практических опытов, и о необходимости взятия ударов на себя мы до последнего момента не подозревали.

— Тоже мне, экзорцисты-любители! — заявила Наташа. — Надо было сначала книги почитать про это дело, а потом чертей за хвост дергать!

— Книги? — изумился Владислав. — Ты хочешь сказать, что существуют книги о правильном дергании чертей за хвост?!

Наташа засмеялась, разглядывая удивленные лица собеседников.

— Не совсем так. Есть книги по классификации и изгнанию злых духов, — охотно пояснила она. Её злость и испуг словно ветром сдуло. Теперь она прямо-таки светилась от любопытства. — Я вам принесу, у меня есть.

— Откуда?

— Увлекалась в детстве, — не стала скрывать лаборантка.

— Ни хрена себе, детское увлечение… — ужаснулся Владислав. — И насколько далеко ты зашла в изучении данного процесса?

Его больше всего интересовало, не видит ли Наташа чертей точно так же, как и он, но девушка поняла его вопрос по-своему. И не только она.

— Он хотел спросить, — перебил Владислава Макар, — не ведьма ли ты?

Лаборантка молча протянула руку к справочнику.

— Ладно, мужики, мне пора. До завтра! — заторопился Макар и пулей выскочил из кабинета. Справочник полетел следом, но ударился о стену и упал на пол.

— Наташа, успокойтесь, я вас умоляю, — попросил Владислав.

— Из принципа найду метлу, — пригрозила лаборантка, — и отхлестаю Макара за милую душу!

— Не сомневаюсь, — ответил Владислав, представив данный процесс во всей красе. Получался эпизод из серии: «если ты не поверишь, что я самая добрая и покладистая девушка в мире, то получишь по злобной и тупорылой харе моим раскаленным утюгом!» — Но давайте отложим это дело до лучших времен, а сейчас просто выйдем из института. Утро вечера мудренее, и я предлагаю обсудить наши проблемы и разногласия завтра утром. Сегодня произошло слишком много событий для моего перетрудившегося мозга… Я больше не в силах думать о чем-то, кроме отдыха и ужина.

— Не ты один, — уточнил Геннадий.

На том и порешили.

Глава 7

Первым, кто встретил Владислава дома, оказался давешний черт.

На этот раз Липсик пришел один, без брата, и сидел на трюмо, привычно покачивая ножками. Владислав вздрогнул, увидев зеленого знакомого: решил, что сейчас в родной квартире начнется финальное побоище. И как потом объяснить семье, что причиной кошмарного разгрома в квартире явилось доброе начинание в институте, связанное с избавлением страдающих от головной боли людей? Ведь заработанные на этом деле две с половиной тысячи рублей не покроют убытки и на сотую часть!

«Похоже, мне точно хана», — пронеслось в голове.

Черт грустно посмотрел на человека.

— Тебе хорошо, — сказал он.

— В каком смысле? — растерялся Владислав. Неужели со стороны он, избитый чертями, выглядит вполне жизнерадостно, словно какой-нибудь мазохист? Или черт, ушедши к бабушке, объелся у нее разными вкусностями на три года вперед, и теперь мучается животом?

— Ты вернулся домой, — пояснил Липсик, — а я не могу вернуться к своему любимому занятию.

— К какому? — не сообразил Владислав. После драки с чертями он стал немного заторможенным: шоковое состояние в отличие от боли еще не прошло.

— Лупить алкоголиков по головам, — напомнил черт. — Я только хотел сесть на шею Федору и хорошенько ему наподдать, как понял, что меня совершенно не тянет это делать. Я не знаю, почему, но всему виной именно ты!

— Вы все горазды валить вину на другого, — отпарировал Владислав. Дожили: галлюцинация обвиняет его в своих проблемах… — А доказательства моей вины где?

— После того, как ты при падении дернул меня за хвост, я не могу стучать по головам алкоголиков! — воскликнул Липсик в усиливающемся отчаянии. — Я больше не могу поднять на них сковородку!

Владислав понял, о чем речь, и нервно поежился: если каждый из дернутых за хвост рогатых музыкантов не сможет больше сделать то, чем занимался все свое время, то дело плохо: планету заполонят безработные черти. Вопрос в том, хорошо это или плохо?

— Найди себе другое занятие, — предложил он.

— Тебе легко говорить, — ответил черт, — а я больше ничем другим не занимался.

— Самое время исправить эту ситуацию.

— Да? Тогда предложи что-нибудь, раз ты такой умный.

Владислав призадумался: так с ходу ничего конкретного сказать нельзя. Ведь он понятия не имеет, что умеют делать черти, и как заставить их выполнять работу, не опасаясь, что черти не придумают очередную подлость и напрочь не извратят его светлую идею.

— Тебе важно узнать ответ прямо сейчас? — спросил он.

— Не обязательно, — ответил черт. — Неделю-другую я могу и подождать. Но ты должен отыскать мне новое занятие, иначе будешь в ответе за все то, что я натворю.

— Это еще почему?

— А разве не вы, люди, говорите, что вы в ответе за тех, кого приручили?

— Я похож на человека, который приручает чертей? В данном случае, тебя.

— Ты похож на человека, который оставляет чертей без цели в жизни. А это нас крайне озлобляет.

— Оно и видно… — поддакнул Владислав, вспоминая события в институте. — Но я точно знаю: есть люди, готовые принять чертей под свое командование.

— И как они выглядят, эти суровые личности? — заинтересовался черт.

— Очень просто… — Владислав стал вспоминать, какие люди готовы вызывать и приручать чертей, и есть ли у членов этой группы лиц что-нибудь общее? На ум приходили всякого рода некроманты, спириты и куча паранормальной публики. Но не пообщаться и потребовать исполнения желаний, а именно приручать рогатых согласились бы только некроманты и любители экстравагантного. Некроманты в наше время водятся разве что в фэнтезийных романах, а черта в книгу не пошлешь — не поймет юмора. Стало быть, остаются любители экстравагантного, но среди своих знакомых Владислав не встречал ни одного подходящего под данные параметры. Ему попадались необычные люди, готовые рисковать и побеждать, но даже они вряд ли согласились бы приручить черта и использовать его в качестве подчиненного. Скорее, с чертями начнут работать руководители охранных подразделений: поставить несколько рогатых на охрану объекта, надеть на них спецодежду, и ни один воришка и грабитель не сунется на охраняемую территорию, не опасаясь оказаться надетым на рога. — Например, как руководитель отдела охраны.

Черт захохотал.

— Что смешного ты услышал? — не понял Владислав.

— Ты предлагаешь мне пойти в охранники? — спросил черт. — Чтобы я добровольно отвечал за чужое имущество?

— А что тебя не устраивает?

— Я его первым спалю ко всем своим, или продам, — признался черт. — Ходить вокруг да около складов умеет каждый, но это нудно и тоскливо. Придумай что-нибудь еще.

— Так быстро я не могу, — признался Владислав. — Ты не против, если мы вернемся к этому разговору завтра?

— Нет, — развеселившийся черт добродушно хихикнул и обрадовал собеседника своим знанием о произошедших в институте событиях, — А, между прочим, я в курсе того, что ты сегодня натворил. Но ты не боись: мы с братом никому не говорим, где ты живешь!

— Извини? — Владислав сглотнул, почувствовав, что ненароком откусил от пирога намного больше, чем мог проглотить. Черти оказались смышленее, чем он думал. Они поняли, кто стал причиной их проблем с избиением алкоголиков, и теперь Владиславу придется до конца жизни прятаться за спинкой кресла папы римского или пребывать в главном столичном храме во избежание адской мести со стороны негодующих представителей темной стороны мироздания. Он поискал глазами табуретку, понимая, что в ногах правды нет, и что сейчас он банально рухнет на пол. Черт как будто просчитал дальнейшее развитие событий: соскочил с трюмо и быстро принес из кухни старенький стульчик. — Меня уже ищут?! И у тебя спрашивали адрес?!

Черт довольно улыбнулся.

— Конечно, нет, — ответил он. — В смысле, адрес не спрашивают: никто понятия не имеет, что я с тобой разговариваю. Но ищут. Активно ищут, и рано или поздно их поиски увенчаются успехом.

— Твою м-м-м-м… — вырвалось у Владислава. — Ты уверен?

— Процентов на семьдесят. Суши весла, пока не поздно.

— А вот это ни за что! — Владислав неожиданно даже для самого себя свернул кукиш и показал его черту. — А вот это видел? Чтобы я, трезвенник в третьем поколении, бегал от алкогольных галлюцинаций?

«И потом, — подумал он, — как я объясню домашним, что решил переехать в другое место из-за того, что алкогольные галлюцинации мечтают прийти по мою душу. Тут дело пахнет даже не сумасшествием, а чем-то куда более серъезным».

— Если не убежишь сейчас, — сказал черт, — тебя самого превратят в галлюцинацию. Будешь ходить ночами по старому кладбищу и пугать слабонервных ночных прохожих… Могу тебя поздравить: ты стал легендой.

— Какой еще легендой? — Владислав вытаращил глаза. — Легендой чего?

Черт злодейски хихикнул и радостно потер ладоши.

— А ты как будто забыл? — вкрадчиво поинтересовался он. — Разве не по твоей милости десятки чертей оказались доведены до белого каления? До тебя подобное не удавалось никому, кроме одного легендарного человека — Каще… — черт запнулся, опасаясь произнести имя того, кто являлся профессионалом в сфере доведения до белого каления любых форм жизни: вдруг появится на зов, потом хлопот не оберешься.

— Кащенко? — предположил Владислав.

— Н-нет. Неважно… — нервно помахивая хвостом, ответил черт. — Давно было, и неправда. Короче говоря, ты исхитрился согнать десятки чертей с насиженного места. Они не могут вернуться на человечьи шеи, и потому до того разъярились — хоть всех святых выноси. Ты можешь собой гордиться — одним движением убил двух зайцев: лишил людей головной боли и наградил ею чертей.

— А вот нечего по головам стучать сковородками, — возмутился Владислав. — Стучали бы только по алкоголикам — еще ладно, но зачем бить обычных людей, чтобы у них болела голова?

— На все есть свои причины.

— Какие.

— Не скажу. Но даю подсказку: черти злопамятны.

— И что? Они собираются набить мне морду?

— Во-первых, не морду, а всего тебя. А во-вторых, разве они этого еще не сделали? — удивился черт. — Мне рассказали, что они увлеклись, и попутно мордобитию превратили в руины место, где ты работаешь. Это правда?

Владислава передернуло: произошедшее в институте предстало перед глазами как наяву. Даже боль на какое-то время вернулась.

— Разбомбили, — неохотно признался он. — Толпой на одного меня напали!

— Ну, так! — хихикнул черт. — Мы в этом плане дружные: и нам проще, и врагу больнее. Нападать всем скопом — наше призвание. В одиночку дерутся только романтики или терминаторы.

— Вы — черти, одно слово, — прокомментировал Владислав. Липсик охотно согласился. — Но зачем они институт разгромили? Мало им было выбить из меня пыль и песок?

Черт запрыгнул на трюмо.

— Понимаешь, — объяснил он. — Черти в ярости. Они унижены и оскорблены. Мы, знаешь ли, тертые калачи, и много чего повидали, но еще никогда никого из нас не отрывали от любимого занятия твоим способом. С непривычки такое к нам отношение вызывает приступ дикой ярости и желание немедленно свернуть врага в бараний рог.

Владислав нервно усмехнулся: теперь черти начнут объявлять пострадавшей стороной не мучимых похмельем людей, а себя. С тем же успехом плантаторам прошлого можно было подать в суд на рабов за то, что избивание плетками последних лишало бедных плантаторов сил.

— Они делают свою работу, а я — свою, — отпарировал он. — И потом, я всего лишь заставляю чертей убраться с чужой шеи, а не снимаю с них скальп и не вешаю их чучела на стену.

— Ну-ну, — ухмыльнулся черт. — Мне нравится твой чертовски боевой настрой. Так и быть, я и дальше никому не скажу о твоем местожительстве — интересно посмотреть, во что ты вляпаешься со своим умением видеть нас на трезвую голову, но учти — гоняя чертей, ты играешь с огнем. Будь осторожнее, а то крепко обожжешься.

— Разберусь как-нибудь, — ответил Владислав.

— Лучше соберись — это полезнее, — заметил черт.

Прозвенел звонок.

— Закругляемся! — приказал Владислав. — Это жена, или дети нагулялись. Нечего им видеть, как я беседую с невидимым тобой.

— Дети — вряд ли, — заметил черт. — На улице фантастически тепло и солнечно, а сидеть дома в такую погоду равносильно нанесению природе смертельного оскорбления.

— Она тоже может отомстить? — удивился Владислав, вставая и подходя к двери.

— Еще как! — ухмыльнулся черт. — Ей ничего не стоит сделать рабочие дни солнечными и теплыми, а выходные — холодными и дождливыми. Сам вспомни.

Владислав вспомнил и кивнул: подобное изменение погоды давно стало притчей во языцех. Ученые тоже взялись за изучение этого феномена и даже нашли ответ: всему виной заводы и фабрики, выделяющие тепло в течение пяти рабочих дней. В субботу и воскресенье заводы обычно закрываются, и потому становится холоднее. Один человек, пожелавший остаться неизвестным, предложил кардинальное решение проблемы: закрыть заводы и фабрики насовсем, а вместо них повсеместно открыть офисы по продаже иностранных товаров. Тем самым данное лицо планировало восстановить общие погодные условия на каждый день недели и избавить страну от феномена плохой погоды в выходные.

— Позже договорим. Пока! — черт помахал рукой на прощание и растворился туманной дымкой.

— Увидимся, — ответил Владислав. Он дождался, пока дымка рассеется — три секунды, не больше — и открыл дверь.

Так и есть: жена. Черт оказался прав.

Глава 8

Пока жена допивала на кухне чай, Владислав решил, что настала пора провести первые опыты с экспроприированной у черта сковородкой. Точнее, не совсем экспроприированной, а всего лишь подобранной после того, как черт вылетел в окно, но какая разница: если черт за ней вернется, то ему не докажешь обратного.

Владислав достал из пакета боевой трофей и надел его на голову, словно кепку. Сковородка держалась отлично, и он прошел на кухню совершенно спокойно, не опасаясь, что она слетит и ударит его по ноге.

Жена бросила на него мимолетный взгляд и снова уткнулась в кружку с чаем. Ни словом не обмолвившись о новой посуде на голове мужа, она спросила у него, как сегодня прошли дела в институте?

— Незабываемо, — ответил Владислав. И был стопроцентно прав. — Смотри, что у меня на голове.

— А что у тебя там? — жена бросила на него еще один мимолетный взгляд. — Все, как всегда.

— Седых волос не добавилось? — задал намекающий вопрос Владислав. На самом деле он не знал, появились ли у него седые волосы или не появились, но хотел, чтобы жена взглянула на его голову и увидела сковородку. Однако жена оказалась упорной, и сковородку не замечала даже в упор, разглядывая его голову с расстояния в двадцать сантиметров.

— Седых — нет, а вырванных — да, — заметила она, проведя ладонью по волосам. — Никак, вы сегодня экспериментировали с исполнением желаний методом старика Хоттабыча?

— Не совсем с этим методом, но провели, — уточнил Владислав, еле сдерживаясь, чтобы не поморщиться от воспоминаний болезненной баталии с чертями, завершившейся оглушительной победой Наташи. И, предваряя новые вопросы супруги, добавил: — Так, мелочи жизни: ни одно желание не исполнилось. Зато я совершил гениальное открытие, и хочу провести эксперимент в домашней обстановке, прока никто из коллег не разгадал его суть.

— Вот как? — заинтересовалась супруга. — И что это за эксперимент? У нас после его проведения не отключат электричество, газ и водоснабжение?

— Не должны, — не особо уверенно ответил Владислав, — во всяком случае, счет могут выставить немалый, но это максимум неприятного. Но в случае успеха мне будет начхать на предъявленные к оплате суммы.

— Раз так, то проводи, — не стала противиться супруга и уткнулась в недочитанную книгу. Приобретенная в детстве вредная привычка читать во время еды не желала искореняться, зато теперь жена оправдывалась тем, что дети пошли еще дальше и едят за просмотром компьютера. Внуки, по ее прикидкам, будут есть, не выбираясь из виртуальной реальности, в которой будут пребывать сутками напролет — как при обучении в виртуальной школе, посещений не менее виртуальных музеев и кинотеатров, так и во время отдыха от учебы. Школьники будущего, по ее фантазиям, не будут знать друг друга в своем истинном обличье: каждый наделает себе трехмерные юзерпики — и не по одному, а несколько штук на разные случаи жизни, и только кодовый номер жителя виртуальной планеты останется неизменным, по которому люди и будут узнавать друг друга. — Только не взорви мне кухню, а то пока ремонт сделаем, как раз на пенсию выйдем.

Владислав молча кивнул, и жена ушла в зал смотреть телевизор. Даже во время просмотра сериалов она умудрялась читать любимые книги и отказываться от одновременного занятия двумя делами не намеревалась ни под каким видом. Слова, сказанные Владиславу, уже много лет являлись традиционными, и только в самый первый раз, когда он решил провести опыты на кухне, дело на самом деле дошло до ремонта. Но это было еще в советское время, когда зарплаты рядового инженера хватало на стандартный ремонт в стандартной кухне. Правда, до следующей зарплаты пришлось питаться одними макаронами с аджикой, потому что Владислав решил: ремонтировать — так ремонтировать. И ухитрился раздобыть дефицитные в те времена материалы. Обычные советские товары были хорошего качества, но, казалось, что дизайнеры рисунка на тех же обоях по старой большевистской памяти боролись с происками мещанства, и наклеенные е на стену, обои вызывали у жильцов приступы депрессии и непреодолимое желание немедленно сорвать их и жить со стенами, обклеенными обычными газетами — так и красивее, и почитать можно, да и новости — сплошной позитив, внушающий чувство уверенности в завтрашнем дне. Плитка, привезенная из Чехословакии, до сих пор радовала глаз, потому что менять ее на новую итальянскую рука не поднималась. Владислав сразу решил, что старая плитка пробудет на кухне до его смерти, а дальше потомки могут ее и поменять, если пожелают.

Владислав зажег газ на плите и положил на конфорку снятую с головы сковородку. язычки пламени заскользили по металлу, и Владислав убедился: горящий газ «ощущает» сковородку, и значит, нагреет ее без проблем. Дело осталось за малым: разбить яйцо и пожарить его. Владислав открыл дверцу холодильника и озадаченно потер лоб: верхняя полка оказалась полностью забита вареньем. Клубничное и смородиновое в маленьких банках, оставшееся еще с прошлого года, плюс баночка с малиновым вареньем, от которого осталось совсем немного, на треть чайной ложки. Дети ели малиновое варенье так, что только шум стоял. До зимы оно обычно не доживало, и только потайной запас на случай простуды или заболевания гриппом помогал во время лечения. Появилось желание пожарить блины и съесть их вместе с вареньем. Но готовить блины Владислав не умел, а жена начнет их жарить на обычной сковородке — ей посуда с сомнительным чертячьим прошлым и даром не далась.

Он подхватил яйцо, разбил ножиком скорлупу и вылил яйцо на сковородку. В последний миг он заметил, что синие языки пламени проходили сквозь неё, казалось, перестав замечать. Пронеслась мысль: если газ не нагреет сковородку, то ни о каком фокусе и речи быть не может. Яйца на холодной сковородке в жизни не приготовятся.

Но случилось неожиданное: белок и желток оказались не на дне сковородки, а на поверхности плиты и немедленно помутнели, зажариваясь.

Владислав хмыкнул и торопливо отключил газ. Если жена увидит, как он загрязняет недавно вымытую до блеска плиту, то сама покажет такой фокус, что удары черта по голове покажутся ласковым поглаживанием кошки ее владельцем.

— Что-то не так? — поинтересовалась жена из комнаты, услышав комментарий Владислава по поводу растекающегося по плите яйца.

— Как обычно, опыты преподносят сюрпризы, — ответил Владислав.

— Может, нам стоит перед твоими опытами застраховать квартиру? — спросила жена, возвращаясь на кухню и подходя к раковине. Сполоснула кружку и поставила ее на сушилку.

— Идея хорошая, но у меня лишних денег нет.

— Тогда постарайся без сюрпризов повышенной разрушительной силы.

— Не переживай, у нас таких не бывает.

— Это хорошо. Тогда зови похвастаться, когда твой опыт удастся.

— Непременно, — кивнул Владислав. Испорченное яйцо полетело в мусорное ведро, а Владислав достал еще две штуки и положил на стол, а сам взялся за сковородку и ощутил прохладу металла. Сковородка на самом деле не нагрелась до положенных двухсот градусов, но оказалась теплее, чем была в момент, когда ее принесли с улицы.

«Какое-то время она все же нагревалась, но почему перестала? — недоумевал Владислав. Он приподнял сковородку и снова положил ее на конфорку, перед этим не забыв зажечь газ. Язычки пламени заскользили по металлу, Владислав торопливо схватил яйцо, стукнул по нему ножом и разломал скорлупу. Яйцо вылилось и снова распласталось на поверхности плиты, а языки пламени опять горели так, словно сковороды не существовало.

— Что за ерунда? — воскликнул Владислав, вторично отключая газ и отправляя непрожарившееся на конфорке яйцо в мусорное ведро вместе с бумажным полотенцем, которым собрал растекавшиеся белок и желток. Мечта о получении миллиона в «Минуте славы» таяла прямо на глазах, как снег на майском солнце.

Он снова схватил сковородку за пластиковую рукоятку, приподнял ее и зажег газ. Язычки пламени заскользили по металлу, когда сковородка вновь оказалась на плите. Владислав не стал торопиться с разбиванием яйца, а понаблюдал за сковородой минуты три, пока не почувствовал явный запах гари.

— Пора, — сказал он самому себе и взялся правой рукой за нож, а левой за третье яйцо. В запасе осталось еще три, и потому с проблемой требовалось разобраться поскорее, чтобы не ходить в магазин за новым десятком. Но яйцо так и осталось неразбитым: едва Владислав поднес его к плите, как обнаружил, что язычки пламени прорываются сквозь сковороду. — Твою куромать!

Еще пять минут на раздумья, после чего Владислав решительно вернул яйца в холодильник, а в качестве заменителя решил использовать дольку вареной колбасы: она не растечется по плите, и ее можно использовать несколько раз. Посетовав на то, что сразу не догадался взять колбасу, Владислав нанизал дольку на вилку и положил ее на сковороду. Полукруглая долька оказалась на конфорке и зашипела.

— Да что за невезение? — раздосадованно сказал он. — Хоть совсем глаз не отводи.

Хочешь — не хочешь, а понять, в чем причина нежелания продуктов жариться на чертячьей сковородке нужно, во что бы то ни стало. Конечно, получить миллион в «Минуте славы», может быть, и не удастся, но потерять его, еще не попав в первый тур и даже не успев заявить о себе общественности — это настоящая катастрофа. Огромная катастрофа личного характера.

Колбаса успела потемнеть, но зато стала вкуснее, чем холодная. Владислав, недолго думая, съел ее и положил вилку на стол.

«Хоть какой-то плюс от опытов, — подумал он, нарезая еще несколько долек колбасы и раскладывая их на блюдце. — Еще бы картошки нарезать и так же на огне поджарить — как будто в поход сходил и около костра посидел…»

— Влад, здесь ваш институт по телевизору показывают! — донесся из зала голос жены, и сердце Владислава екнуло. — Ты точно уверен, что у вас ничего серьезного не произошло?

— Абсолютно! — ответил Владислав, добавляя вполголоса: — В конце-концов, я все-таки жив и здоров.

— А журналисты так не думают! — наябедничала жена.

— В братской могиле я видел твоих журналистов, — вежливо ответил Владислав, чертыхнулся и сунул горячую сковородку под струю холодной воды — чтобы та перестала источать запах гари и дымить. И вздрогнул, когда поток воды разлился по сковородке и яростно зашипел, выбрасывая в воздух облака пара. — Вот ведь вредная штука: воду испаряет, а как яичницу поджарить — так шиш тебе! Одно слово: чертова сковородка!

Он бросил сковородку в раковину и поспешил в комнату смотреть, что скажут об институте в выпуске местных новостей. Он до последнего надеялся, что в репортаже расскажут о новых открытиях, сделанных работниками института, или о планах директора на ближайшие годы, но оказалось, что журналистов темы созидания интересуют постольку-поскольку. Куда больше их привлекло некое событие, после которого здание практически превратилось в руины. Как бы теперь институт под шумок не скупили местные капиталисты: земля под зданием стоит дорого и находится почти в центре города. Так утром проснешься, а от института к тому времени не останется даже фундамента — за ночь все снесут и разбросают по городским свалкам. Или продадут за полцены в частный сектор.

— У вас прошли испытания макета адронного коллайдера? — высказала свою версию случившегося жена. Прибор, созданный учеными нескольких стран, вызывал в мире немалый ажиотаж, и толпы любителей ожидания Конца Света замерли в надежде, что на этот раз им точно повезет, и долгожданный финал существования Вселенной произойдет в момент запуска коллайдера. А вот люди, которые смотрели на новый прибор без опаски, придумали небольшой стишок о его положительных свойствах:

— И это тоже, — поддакнул Владислав, присаживаясь на диван и добавляя громкость. Ему было до чертиков интересно, что расскажут о случившемся свидетели. Как обычно, мнения насчет случившегося у каждого из очевидцев кардинальным образом отличались друг от друга и были полны эмоций: люди умудрились немало наговорить, но при этом ничего толком не рассказать.

— А говорил, что у вас все нормально, — обиженно произнесла жена. Она укоризненно посмотрела на мужа, но тот сохранил невозмутимый вид.

— Понимаешь, Света, — задушевно сказал он, — запуск адронного коллайдера — это такая мелочь по сравнению с сегодняшними проблемами нашего отдела, что даже сравнивать нельзя.

Журналист рассказывал, что вызванная к месту погрома милиция не обнаружила ни следов взрывчатки, ни каких либо злоумышленников. Выступавший от лица органов правопорядка чиновник пообещал разобраться в ситуации как можно быстрее и предъявить общественности полные данные относительно случившегося. В переводе на русский язык это означало, что общественность никогда не узнает правды: журналисты потеряют к ней интерес буквально через день-два, и представленный отчет отправят в корзину.

В завершение репортажа журналисты показали здание крупным планом, и Владислав ужаснулся: в телевизоре институт выглядел мрачнее и зловеще, чем в реальности. Легендарный хан Мамай, Ведущий пообещал держать телезрителей в курсе событий и перевел разговор на другую тему.

Владислав почувствовал легкий укол в груди: не ровен час, милиция прознает о проведенном сеансе исцеления и проведет параллели между изгнанием чертей и последующим разгромом здания. В таком случае оплачивать ремонт придется из своего кармана, это означало, что на институт придется работать не только детям и внукам, но и правнукам до самой пенсии. Оставалось надеяться на то, что милиция не верит в существование чертей и предпочитает паранормальным версиям стандартные криминальные.

— А теперь о погоде, — сказал ведущий. — Нет ничего лучше продукции молочного мясокомбината с улицы Животноводства, двадцать семь. Покупайте качественную продукцию мясокомбината и вместе с ней радуйтесь жизни, не забывая приобретать удобную и стильную одежду в бутике «Вениаминиль». Каждому клиенту выдается дисконтная карта, скидки доходят до пятнадцати процентов. Кстати, именно столько процентов годовых вы получите, если внесете Ваши сбережения на вклад «Надежный» «ГидроЭС-банка». Банк «Гидро-ЭС» — ваш надежный партнер. И о партнерах: кружок «Танцевальная вьюга» приглашает детей в возрасте от восьми до двенадцати лет для обучения современным и классическим танцам. А клуб «Технодрайв» приглашает всех на еженедельные субботние вечеринки в стиле восьмидесятых. Спонсор вечеринок — компания «Попса-кола», старинный производитель популярной музыки для тела. Гель для душа «Банька в деревне» поможет Вашему телу выглядеть свежим и отдохнувшим. Отдыхайте и свежейте на курортах Средиземноморья. Среди земноводных в нашем зоопарке вы увидите немало любопытных организмов. Билеты продаются в кассах с девяти утра до шести вечера! Удачного Вам дня!

Появилась заставка, прошла реклама, началась программа о сложных взаимоотношениях в семьях, нахапавших сотни миллионов евро и не знающих, что теперь с ними делать, потому что они никак не уменьшаются.

— А где прогноз погоды-то? — воззвал Владислав, но телевизор остался глух к его вопросу.

— А кому он нужен в век рекламы? — философски заметила жена.

— Мне.

— Зачем? — удивилась жена. — Мы не в деревне живем, и за сохранность будущего урожая беспокоиться не нужно. А до осенних холодов еще жить, да жить. Главное, чтобы астрологический прогноз не забыли передать.

— Ха! — обрадовался возможности поквитаться Владислав. — Ты так уверена, что звезды говорят нам правду?

— Конечно! Они старые, прожили миллионы лет, им давно все известно и понятно. Они на нас смотрят в галактические микроскопы и говорят: вон у той планеты завтра сложный день — на ней заведется и взорвется цивилизация.

— Шутим?

— Угу. Ты завершил свой опыт? Посмотреть охота.

— Я позову, — Владислав вскочил с дивана и вернулся на кухню. Мысли по поводу института на время вытеснили все остальное, и он забыл даже о миллионе, который намеревался выиграть и ненадолго прославиться на целый мир.

Сковородка лежала в раковине, но теперь струя воды проходила сквозь нее, как нож сквозь масло, не оставляя на поверхности ни единой капли.

— Что же тебе надо, вредина антипригарная? — в сердцах воскликнул Владислав.

— Ты меня звал? — отозвалась из комнаты жена.

Владислав поперхнулся и закашлялся.

— Нет! Смотри сериал, не отвлекайся! — он схватил сковородку за рукоятку, и в следующий миг поток воды потек по сковородке, наполняя дно и вытекая наружу. — Опаньки…

Он отпустил сковородку, и вода снова потекла сквозь нее.

— Так вот, в чем проблема! — Владислав стукнул себя по лбу за то, что сразу не сообразил, что к чему. Если бы он сразу подумал о причинах, заставивших разбившееся яйцо растечься не по сковородке, а по плите, то быстро нашел бы ответ. Теперь можно и зрителей звать на первый сеанс магии. И заодно пожарить яичницу с колбасой, раз уж все лежит под руками. — Света, эксперимент прошел удачно! Иди смотреть!

Жена появилась спустя три минуты — не потому, что внезапно передумала смотреть на результаты эксперимента, а просто ждала, когда ее любимый на данное время сериал прервется на вездесущую рекламу совершенно бесполезных в обыденной жизни предметов и вещей.

— Ну, показывай! — воскликнула она, усаживаясь на стул и смотря на мужа во все глаза. — Что на этот раз ты придумал: машину времени или квадратуру круга?

— Квадратура круга невозможна, потому что число Пи бесконечно, — ответил Владислав.

— И что с того?

— А то, что бесконечное число и делает задачу вычисления квадратуры круга невозможной. Лучше смотри сюда, а то самое интересное пропустишь.

— Уже, и не отрываясь.

Владислав зажег газ и поставил на него сковородку. Жена удивленно хмыкнула, но ничего не спросила. Владислав разбил три яйца и вылил их в литровую кружку, куда заранее сложил нарезанную дольками колбасу.

— Внимание! — воскликнул он. — Сейчас уважаемая публика увидит доселе невиданное действие!

— Что я, не видела, как яичница с колбасой жарится?

— Видела, — кивнул Владислав. Он взял одной рукой сковородку и подержал ее над огнем. Дождавшись, пока она нагреется, он повернулся к жене и резко вылил меланж с колбасой на сковородку. Яичница побелела, скрывая колбасу под белой пленкой белка. Глаза жены расширились от изумления: она впервые в жизни увидела, как яичница готовится сама по себе в метре с небольшим от пола. Владислав понял: миллион ему обеспечен. Лишь бы допустили к показу в передаче, ведь показать трюк необычнее этого не сумеет никто при всем желании.

— Как ты это сделал? — охрипшим голосом спросила жена. — Это голограмма? Признавайся, ты встроил в стены и потолок микропроекторы.

— Признаюсь, — сказал Владислав, доставая тарелку и перекладывая в неё пожарившееся блюдо. — Попробуй проекцию на вкус и убедись в том, что мы научились создавать и вкусовые галлюцинации, плавно переходящие в галлюцинацию сытости.

Жена с повышенной осторожностью — словно на тарелке лежала не обычная, привычная с раннего детства еда, а неизвестное блюдо, приготовленное из чуждых инопланетных растений, привезенных с планет звезды Альфа Центавра, — дотронулась до нее вилкой, отделила небольшой кусочек и поднесла его ко рту. Принюхалась, спросила:

— Ты посолить не забыл? — и, не дожидаясь ответа, храбро сунула кусочек в рот.

Владислав молча ждал. Он не сомневался в том, что яичница ничем не отличается от приготавливаемой им на обычной сковороде, хотя и делал скидку на то, что она принадлежала чертям и могла добавить в еду легкое серное послевкусие.

— Потрясающе! Ничего вкуснее я никогда не ела! — воодушевленно сказала жена.

— Намекаешь, что мне теперь готовить еду?

— Какой ты проницательный, — улыбнулась Света. — Раскроешь секрет?

— Не могу, — ответил Владислав. — Это такой секрет, что за него могут убить.

— Так уж и убить? — не поверила жена.

— Во всяком случае, изобьют основательно, — заметил Владислав, мстительно подумав, что он все же пережил избиение и чувствует себя довольно сносно. Месть рогатых оказалась быстрой и болезненной, но благодаря крикам Наташи последствия оказались не так страшны, как показалось в момент, когда Владислав увидел физиономии разгневанных чертей. Он думал, что его и вовсе разорвут на мелкие кусочки. — Когда-нибудь, когда я выйду на пенсию, я расскажу тебе о том, как достиг таких успехов. На ушко нашепчу, чтобы другие не услышали.

— Жадина, — ответила жена, но настаивать не стала.

Вечером Владислав подвесил сковородку в спальне на саморез, где висела мухобойка. С помощью одолженной у чертей посудины он планировал каждое утро проверять: исчезла ли способность видеть рогатых и принадлежавшие им предметы, или же его «не отпустит» еще на какое-то время?

Ему было, о чем подумать. Предостережение черта насчет игры с огнем запало в душу, и хотя Владислав ощущал себя победителем в схватке с нечистыми, но понимал: не окажись рядом Наташи — и результат побоища стал бы совсем другим. Ведь черти все-таки умудрились разбить окна и выбить двери. Избивай они Владислава с такой же силой — он лежал бы сейчас не дома на кровати, а в морге, представляя собой один огромный синяк.

Он запоздало сообразил: при всей злости чертей, они пощадили виновника и не сделали из него настоящую отбивную. Что стало тому виной — восхищение первым в мире человеком, который сумел дернуть чертей за хвосты, или что он вообще сумел их увидеть, не пребывая при этом в мире алкогольных грез, Владислав не знал. Но знал, что теперь обратного хода нет. Да и коллеги не пожелают отказаться от шанса заработать на черный день. При скромной институтской зарплате подобное желание вполне понятно и оправдано. Поэтому срочно придется придумать способ изгнания чертей, чтобы они не почувствовали себя оскорбленными до глубины души или не смогли нанести целителю и его команде ответный удар.

— Да, именно так, — пробормотал он. С этими мыслями Владислав проворочался половину ночи, пока не забылся неприятным сном, в котором снова и снова убегал от неисчислимой армии чертей, размахивающей сковородками и крушащими все на своем пути с упорством танков и авиации.

Глава 9

Вопреки сложившейся традиции, проснувшийся Владислав первым делом посмотрел не на часы, чтобы узнать, который час, а на гвоздь с мухобойкой. Чертячья сковородка висела, как ни в чем не бывало, и Владислав вздохнул: дар или проклятие — смотря, с какой стороны посмотреть на приобретенную способность — все еще не пропал.

Он перевел взгляд на электрический будильник и усмехнулся: как обычно, успел проснуться за три минуты до звонка. Привычка просыпаться заблаговременно выработалась быстро, стоило неделю вставать под дикие завывания и треск нового будильника. В первый день Владиславу даже пришлось выпить валерьянки: сердце ушло в пятки при грохочущих звуках и забилось так, словно Владислав не спал, а всю ночь носил тяжести по квартире. Прошлый будильник звенел тихо-тихо, практически «шепотом», плавно врываясь в сон и неназойливо выводя в реальность. По сравнению с ним новый звонок звучал сигналом воздушной тревоги, требующим немедленно покинуть квартиру и спрятаться в бомбоубежище, ибо на город падает ядерная бомба.

Поездка в автобусе на работу показалась мучительно долгой: пассажиры как специально обсуждали вчерашний погром в институте. И даже необычно длинные пробки не заставили пассажиров поменять тему разговора. От прозвучавших версий у Владислава волосы становились дыбом: по мнению пассажиров, в институте занимались секретными опытами по созданию вибрационного оружия и проводили испытания с прототипом тектонической бомбы; в институте произошла смена собственника, а местные мафиози не захотели добровольно передавать институт столичным коллегам. Звучали и не настолько бредовые предположения, но Владислав перестал слышать что-либо, увидев, как в салон вошел бледный мужик с чертом на шее. Время замедлилось в десятки раз: Владиславу показалось, что черт излишне пристально на него посмотрел, и вскоре по его зову спрятавшаяся за углом армия рогатых барабанщиков нападет на Владислава и свернет его в бараний рог вместе с остальными пассажирами и автобусом.

Но черт посмотрел на Владислава, как на пустое место, и продолжил отстукивать забойный мотивчик. В противовес хмурому мужику черт выглядел невероятно счастливым и не вглядывался в лица людей. У Владислава руки зачесались отомстить за вчерашнее, и он с огромным трудом поборол желание дернуть черта за хвост: время простых решений прошло.

Здание института выглядело еще хуже, чем показали журналисты, и его вид пронял бы даже бессердечного. Не осталось ни одного окна с целыми стеклами, шифер превратился в гору осколков, вывеска представляла собой набор букв, в произвольном порядке разбросанных по земле, двери зверски исцарапаны вдоль и поперек, а разбитый асфальт перед зданием отдаленно напоминал скопление льдин во время ледохода.

На территории института скопилось огромное количество народу, но в толпе отчетливо выделялись два человека. Первым оказался главный бухгалтер, моментально прикинувший, сколько денег уйдет на ремонт здания, и потому приобретший довольно-таки бледный вид. Владислав сделал собственные подсчеты и мысленно ему посочувствовал: бухгалтеру придется перепрыгнуть через голову, но списать уйму мебели, оборудования и разных материалов. Конечно, в кои веки появился шанс приобрести современную мебель, но ещё ни один бухгалтер не тратил финансы, не посчитав, что вынимает деньги из собственного кошелька. Он будет до последнего бороться за каждую копейку, и если в институт привезут новую, а не списанную в других организациях мебель, то это событие можно будет смело приписать к настоящему чуду.

Вторым выделявшимся в толпе человеком был директор. Он лично испытал на себе гнев чертей и до сих пор пребывал в состоянии крайней задумчивости. Накопленный за годы учебы и работы опыт не позволял ему поверить в потустороннее и согласиться с тем, что институт навестила толпа взбешенных полтергейстов, но объяснить случившееся, полагаясь на обширные научные знания, директор не мог.

Высматривая в толпе Макара и Геннадия, Владислав увидел Наташу, одиноко стоявшую в отдалении от толпы и взиравшую на здание с некоторой долей отрешенности. Пакета, обвязанного праздничной ленточкой, в ее руках не было, из чего Владислав сделал вывод: Макар еще не появился. Единственное объяснение его отсутствия — он таки напортачил с халатом, и теперь не знает, как вручить лаборантке порванную при стирке и прожженную при глажке спецодежду: дамы любят щеголять в одежде, площадь которой не превышает двух квадратных дециметров, лишь в фэнтезийных или эротических фильмах. Наташа живет в реальном мире и предпочитает не настолько смелое одеяние. К тому же, появись она на работе в подобном виде, рабочий процесс будет моментально сорван: под видом оказания разной помощи в её кабинет как пчелы на мед слетится мужская часть института, начиная от молодых специалистов и заканчивая давным-давно женатыми сотрудниками. Глядишь, и сам директор заглянет — дать втык работникам, бездарно тратящим рабочее время на шатание по чужим кабинетам, и заодно узнать, кто находится в эпицентре всеобщего внимания. Учитывая его возраст и строгое воспитание, директор окажется крайне недовольным кричащим видом лаборантки, и вскоре Наташе придется подыскивать новое место работы.

«Что-то я не о том начал думать», — спохватился Владислав и посмотрел на часы. До появления Геннадия оставалось примерно четыре минуты. Наташа тоже посматривала на часы, и Владислав направился к девушке. Хождение по разбитому асфальту навеяло мысли о толпе чертей в желтых робах, дружно бросившихся в атаку на ровное покрытие с ломиками и отбойными молотками.

Наташа приветственно помахала ему рукой.

— Я принесла нужные книги, — сказала она. — Три штуки. Частично похожие, но в каждой есть материалы, отсутствующие в других. Вам пригодится, я уверена.

Она протянула пакет Владиславу, и он достал одну книгу.

Мягкая обложка, страницы склеены — дешевое издание, неоднократно побывавшее в руках читателей и не рассыпавшееся по страничкам благодаря тому, что кто-то просверлил в ней четыре дырки и скрепил листы капроновой ниткой. Ни фамилия автора, ни название Владиславу ничего не говорили, но он и не думал, что знает работавших в этом направлении людей. Для него подобные книги являлись бредом сивой кобылы, напечатанными для желающих не расставаться с детскими сказками и при этом пытающихся овладеть способностями главных сказочных героев. Как-то: научиться летать, читать чужие мысли, смотреть сквозь стены и другие преграды, знать будущее разной степени удаленности и особенно знать прошлое. Да мало ли, о чем мечтают люди?

Перелистав страницы и бегло прочитав то тут, то там, Владислав понял: ситуация складывается намного серьезнее, чем он предполагал. О чертях в книге упоминалось, и немало, но единственным желанием описанных в книге темных потусторонних сил являлось желание прикарманить душу человека в обмен на исполнение мечтаний и фантазий. Но видимые Владиславом черти отличались от «стандартных», они не выполняли желания в обмен на душу, а тупо долбили по макушке и получали от этого невыразимое наслаждение.

— А вот и я! — услышали они голос Геннадия. Пробравшийся сквозь толпу, он подошел к коллегам и поинтересовался. — Макара до сих пор нет?

— Как видишь.

— Я так и думал, — усмехнулся Геннадий. — Насколько я знаю Макара, он привык снимать женские вещи с их носителей, извините за компьютерный термин, а пользоваться утюгом явно не пробовал.

— Опять обо мне болтаем чушь за глаза? — весьма довольный жизнью, Макар подошел к Наташе, раскрыл сумку и протянул девушке пакет, перевязанный золотистой ленточкой. — Это тебе.

— Конфеты? — удивилась Наташа. — Зачем они мне? Их вместо халата не наденешь.

— Это в качестве извинений за вчерашнее, — пояснил Макар. — А халат — вот он.

Второй пакет очутился в руках лаборантки.

Увидев, что принес Макар, Геннадий и Владислав закашлялись. Наташа покраснела уставилась на Макара убийственным взглядом.

— А что такого? — Макар отступил на шаг. — Лабораторный халат никогда уже не станет белым и целым, а этот только-только из магазина. Новенький!

— Он с гламурными цветочками, фантазер несчастный! — воскликнула Наташа.

— И что? — не понял Макар. — Подумаешь… Зато ни у кого в институте такого же не будет.

— Конечно, не будет, — ядовито произнесла Наташа. — Потому что нормальные люди не работают в ночных халатах. Ты бы мне еще домашние тапочки в виде собачьих морд с ушами на сменную обувь принес!

Макар предусмотрительно отошел еще на один шаг.

— А я принес… — медленно доставая из пакета тапки, ответил он. — Вот.

— Он еще издеваться вздумал! Сам носи! — Наташа вернула ему халат вместе с конфетами. — Где мой, обычный и белый, как чистый лист бумаги?

— Пал смертью храбрых…

— Я же говорил, что он халат сожжет или порвет, — ухмыльнулся Геннадий.

— Можно подумать, ты лучше меня этими делами занимаешься! — огрызнулся Макар.

— Нет, конечно, — охотно ответил Геннадий. — Но я и не берусь за работу с тонкими материями. Мое дело — стены сверлить, ковры вещать, краны чинить, стиральную машину ремонтировать… Мало ли работы найдется для мужских рук?

— Завтра же принеси мне нормальный рабочий халат! — приказала Наташа.

Макар промолчал.

— Слушайте, — спросил Геннадий, меняя тему разговора. — А почему мы стоим здесь и не заходим в институт?

Наташа указала в сторону собрания.

— Директор объявил, что отправляет персонал института в отпуск на время ремонта здания, — пояснила она. — Месяц беззаботной и неоплачиваемой жизни нам обеспечен.

— Ну, блеск! — ахнул Макар. — И что мы теперь будем делать… без денег?

— У меня есть отличная идея по этому поводу, — воскликнула Наташа.

— Какая?

— Вы возьмете меня в свою команду целителей.

Троица на время застыла от изумления. Особенно ужаснулся Владислав, намеревающийся объявить перерыв в работе целительской группы месяца на два-три — на время, отведенное им на штудирование принесенных Наташей книг и на проведение ряда опытов над чертями.

— Это еще зачем? — воскликнул Макар. — Твое появление добавит нам не денег, а головной боли.

— Влад с ней справится, — отпарировала Наташа.

Владислав жестом приказал коллегам замолчать, пока на их речи не обратили внимания сослуживцы.

— Предлагаю пройти вон туда, — он указал на стоявшие в отдалении от толпы скамейки, — и обсудить нашу ситуацию в более мирной и спокойной обстановке.

Оглянувшись в сторону коллег — не наблюдает ли кто за ними, — четверка направилась к скамейке. Макар, мрачно поглядывая на лаборантку, сорвал с пакета ленточку, раскрыл коробку и разом сунул в рот три конфеты.

— Сам съем, — сказал он. — С ромом, между прочим. Никто не хочет?

— Смотри, напьешься! — предупредил Владислав. Ему представились крохотные черти, бегающие по голове Макара, объевшегося конфетами до состояния не вязания лыком, и по одному выдергивающие волосы из его шевелюры.

— Нет, спасибо, — ответил Геннадий. Владислав тоже отказался, а повторно предлагать конфеты Наташе Макар не стал и съел их в полном одиночестве, из принципа. И халат подарил проходившей мимо старушке, наговорив с три короба о новой акции института, руководство которого решило в честь юбилея директора подарить самым бойким старушкам по новому халату. Так сказать, доказать, что наука не забыла о людях и до сих пор всячески пытается им помочь.

Старушка поблагодарила, назвала Макара приятным молодым человеком, пожелала ему добра и счастья, и ушла, светящаяся радостью на половину микрорайона.

Макар по-детски показал Наташе язык: раньше не взяла халат, а сейчас поздно метаться. Пусть в нём ходит человек, по достоинству оценивший этот скромный и безвозмездный дар.

— Стало быть, ты желаешь работать с нами? — спросил Владислав. — Но что ты собираешься делать в группе, если мы сами не уверены в ее дальнейшем существовании?

— Как это, не уверены? — удивился Геннадий. — Я очень даже уверен. И Макар тоже.

— Я здесь — главное звено, — напомнил Владислав.

Наташа пожала плечами.

— Консультировать, конечно, — пояснила она. — Я же прочитала кучу материалов на тему изгнания духов!

— Ха! — буркнул Макар, просматривая одну из книг. — Специалист по ахинее. Немного толку от псевдонаучных записей.

— Зато избавлять людей от головной боли путем дергания чертей за хвосты — это строго научный метод, — отпарировала она. Макар открыл рот, но не нашел, что ответить. — Вот и дальше молчи, пока умные разговаривают.

— Назови одну уважительную причину, по которой мы обязаны принять тебя в команду? — спросил Владислав.

Наташа подумала.

— Я — умная, хорошая, белая и пушистая, — пояснила она. Судя по выражению лица Макара, с последними словами лаборантки он был категорически не согласен. — И мне деньги нужны не меньше вашего. Закроют институт — в следующем месяце мне придется есть одну вермишель с горячей водой.

— Но после случившегося в институте, — сказал Владислав, — разве тебя не пугает возможное возмездие чертей? Ведь в следующий раз оно вряд ли окажется меньшим по силе разрушения, а черти дерутся, как… как черти. Хм…

Наташа уперла руки в боки, всем своим видом показывая, что сумеет выстоять против чертей в честном бою сковородками.

— Ладно, мальчик и два дядечки, — сказала она, — я понимаю, что ответный удар чертей — это больно и разрушительно, но вы первые ворвались в мой кабинет, стянули халат и затолкали меня в шкаф.

— Не вижу связи между нашим появлением в кабинете и твоим появлением в нашей команде, — буркнул Макар. — Мы тебя спасали, если ты вдруг забыла.

— Не-не-не! — не согласилась девушка. — Вы спасали себя, а меня чудом не оставили в чем мать родила. Поделившись халатом, я оказала вам посильную помощь, и теперь жду от взаимности.

— На какую взаимность ты рассчитываешь, влепив мне пощечину? — поинтересовался Макар.

— А на такую! — отпарировала Наташа. — Обычно я бью нападающих коленом в пах, раз и навсегда лишая нахалов возможности иметь детей. Пощечина в данном случае — это крайне вежливое предупреждение.

Макар снова застыл с открытым ртом.

— Ну, хорошо, — сказал Владислав. — Как руководитель группы, я принимаю тебя на работу с испытательным сроком до восстановления института. Дальше — посмотрим по обстоятельствам.

Натана времени даром терять не стала.

— Когда приступать? — спросила она.

— Прямо сейчас.

— А что делать?

— Обсудим кое-какие предположения, — пояснил Владислав. — Я вчера долго думал и понял: черти усаживаются на шее больного или выпившего, но никак не здорового человека. Когда мы поймем, какое вещество их привлекает, мы сумеем синтезировать его и устроить пробную поимку чертей.

— А чем ты их ловить собрался? — заинтересовался Макар. — Или во что, если точнее?

— Надо подумать, — уклончиво ответил Владислав.

— Можем использовать для этого пустые бутылки, — предложил Геннадий. — Раньше в кувшины загоняли джиннов, а теперь мы станем загонять в бутылки чертей. Как идея?

— Мне нравится, — признался Владислав. — И особенно понравится тому, что эти бутылки случайно обнаружит и откроет. Запомнит на всю жизнь.

Обсуждение идеи пришлось отложить: директор завершил собрание, и работники института разошлись по кабинетам наводить порядок. Перед уходом в отпуск им требовалось выполнить немало работы: собрать нужные бумаги в отдельные стопки, забрать личные вещи, перенести целые компьютеры в приспособленный под склад кабинет на время ремонта, а так же разобрать сломанную мебель и вынести ее на улицу.

Из-за толкотни в коридорах особо умные работники избавились от мебели проще: выбросили ее в окна. При этом в полет отправилась и неповрежденная чертями мебель: работники справедливо решили, что они не хуже остальных, и почему они должны продолжать работу на старой мебели, если другим коллегам поставят новую? Гнева бухгалтера не опасались: при соприкосновении с землей ни один шкаф или стол не останется целым, а бухгалтер не сумет определить, какая мебель сломалась не до полета, а после приземления. Ненужные бумаги летели на улицу тем же курсом.

Через три часа уборка кабинетов завершилась захламлением институтской территории, но дворники не роптали, а скрупулезно прикидывали, сколько денег заработают на сдаче бумаг в утиль и продаже старых столов и шкафов всем желающим.

Команда намеревалась вернуться на скамейку и обсудить планы на будущее в тени деревьев, но неожиданно увидела, что скамейки вокруг института оказались заняты старушками, болтающими о вчерашней серии какого-то сериала и кормящими голубей. Отъевшиеся птички ленились взлетать и шарахались от прохожих с таким видом, словно делали последним великое одолжение.

Увидев выходящего из института Макара, старушки с ближайшей скамейки дождались, пока он не пройдет мимо них и обратились к нему с вопросом:

— Молодой человек, можно Вас на минутку?

Макар огляделся по сторонам. Слева — Владислав, справа — Геннадий, оба старше на несколько лет. Наташа — моложе, но на звание «молодой человек» не претендует. Придется отдуваться самому.

— Пожалуйста! — сказал он. — А в чем дело?

— Вы не подскажете, — поинтересовалась старушка, — когда в институте начнут раздавать ночные халаты? А то мы уже три часа ждем!

— Халаты? — растерялся Макар.

— Ну да, — сказала старушка. — Нам соседка по дому сообщила, что здесь бесплатно халаты раздают в честь юбилея, вот мы и собрались. А скоро еще наши знакомые подъедут, мы им позвонили.

Макар перехватил укоризненный взгляд коллег и потерял дар речи.

— Извините, но халаты уже закончились, — перехватил инициативу Владислав. — Юбилей небольшой, и халатов купили соответственно.

— Как это, кончились? — помрачнела старушка. — Мы будем жаловаться.

— Вы знаете, — вступил в разговор Геннадий. — Если вам не досталось халатов, то вы имеете полное право забрать одну единицу мебели. Видите, их специально вынесли на улицу, чтобы желающие могли оценить шкафы и столы по достоинству, а понравившиеся увезти домой.

— Вы серьезно?

— Не верите, сами спросите! — воскликнул Геннадий.

Старушки отправились рассматривать столы и нервировслиать дворников, лишающихся легкой прибыли, а четверка быстрым шагом разошлась по домам, решив приступить к обсуждению планов на будущее завтрашним утром.

Глава 10

Вернувшись домой в три часа, непривычно раннее время, Владислав прошел в комнату сыновей проверить, нет ли кого из них дома, и от неожиданности застыл на пороге от увиденной картины. Младший сын пытался играть в компьютерную игрушку, а давешний черт сидел рядом с ним, истерически хихикал и всячески мешал процессу, невпопад нажимая на клавиши и периодически подталкивая мышку. В результате коварных действий рогатого пакостника сын не успевал как следует прицелиться и подать правильную команду, а потому нервничал, быстро проигрывал и в который раз начинал игру с точки сохранения.

Владислав наблюдал за происходящим безобразием минут пять, пока черт одновременно не надавил на несколько клавиш. Герой традиционно выскочил из-под укрытия, моментально словил град пуль и безжизненно разлегся на земле. Появилась надпись «Конец игры», и черт, довольно потирая руки, сменил истерическое хихиканье на злорадный гогот.

— Вот ведь глючная игрушка! — с досадой воскликнул сын. Устав противостоять невидимому черту, он вышел из игры и заметил в дверном проеме стоявшего родителя.

— Привет! — поздоровался Владислав.

Сын удивился и перевел взгляд на настенные часы, попутно убавляя громкость колонок. Голос Кипелова, певшего песню об отшельнике под гитарные ритмы, вызывавшие нервную дрожь у гламурных представителей разумной жизни, перестал сотрясать хлипкие оконные стекла. Увидев, что сейчас не седьмой час, а всего лишь около трех, Витя немного успокоился — в первый момент он решил, что потерял счет времени и провел за компьютером не положенный час в день (согласно уговору с родителями), а все шесть.

— А ты чего так рано домой вернулся, пап? — спросил он.

Владислав на миг задумался: если сказать правду, то ребенок решит, что его обманывают. Если обмануть, то обидится, когда правда всплывет наружу: телевидение непременно расскажет о разгроме института во всех красках. Даже преувеличит для красного словца. Хотя куда там преувеличивать?

— Институт разгромили, Витя, — признался он. В глазах сына загорелся огонек интереса, а черт на заднем плане и вовсе упал на пол, перед этим согнувшись пополам от злорадного хохота.

«Вот ведь собака… — эмоционально подумал Владислав. — Еще и злорадствует!»

— Ух, ты! А зачем? — поинтересовался Витя.

Владислав перевел взгляд с черта на сына.

— Нужен был повод начать ремонт, а его никак не находили.

— Правда?! — восхитился Витя. — Пап, а ведь мы тоже в квартире давно ремонт не делали. Можно, я прямо сейчас дам повод?

— В отличие от института, у нас нет денег на ремонт, — остановил его Владислав. — И на самом деле не мы разгромили институт.

— А кто?

— У нас какая-то аномалия завелась.

Черт захохотал пуще прежнего, что не помешало ему посмотреть на Владислава с укоризной: сам ты аномалия! Тебя за хвост дерни — еще посмотрим, сколько зданий по кирпичику разнесешь от обиды и злости!

— Круто! — прокомментировал сын. — Нам бы такую в школу перед контрольной.

Черт воссиял и положительно закивал головой.

— Даже не думай! — приказал Владислав, по большей части обращаясь к черту, а не к сыну.

— Почему? — не понял Витя. Черт показал язык.

— После такого разгрома вам придется учиться во время летних каникул, — пояснил Владислав. — Оно тебе надо?

Сын оказался здравомыслящим.

— Хм…действительно… — сказал он. — Ладно, я тогда погулять схожу.

— Уроки сделал?

— А нам ничего не задали.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— А почему ничего не задали?

— Эксперимент, — пояснил сын, но в подробности не пустился.

— Пусть так, — кивнул Владислав. — Но если меня вызовут в школу наблюдать за катастрофическими последствиями этого эксперимента, определенной части твоего тела не избежать многократного столкновения с моим ремнем.

Сын удивился:

— А почему сразу моего? — спросил он. — Я — обычная подопытная свинка. Это все завучи с учителями химичат, вот им и должно доставаться за катастрофические последствия.

— Учителя тоже не при делах, — уточнил Владислав. — Им сверху директивы присылают.

— Значит, — подытожил сын, мысленно проведя цепочку до самого верха, — за провал эксперимента ты устроишь столкновение ремня с определенной частью тела министра образования?

— Нет, — отрицательно кивнул головой Владислав. — Наши министры изучают опыт западных стран и перенимают его на нашу голову.

— Ты отправишься бить ремнем американского президента? — сделал вывод сын.

— Поздно его бить ремнем… — вздохнул Владислав. — Уже не поможет.

— Угу… — глубокомысленно ответил сын. — Значит, за катастрофы в нашей жизни виновных не найти?

— Именно… — поддакнул Владислав. — Слушай, Витя, вы в школе философию начали изучать, что ли? Я от тебя никогда еще таких ответов не слышал.

— Я сам по себе такой умный! — гордо ответил сын.

— Ну, раз так, то можешь смело идти гулять, — разрешил Владислав и отправился на кухню подогревать вчерашний борщ.

Сын позвонил другу по сотовому телефону и пулей выскочил на улицу.

Оставшийся наедине с компьютером черт не стал терять времени.

— Билл Гейтс маст дай! — азартно прокричал он и, прежде чем Владислав поел и позвал черта на серьезный разговор, успел устроить в операционной системе форменный беспорядок.

— Что значит, как мы определяем, кого долбить по голове? — удивился черт, когда Владислав поделился с ним своими соображениями и идеей Геннадия. Против поимки сородичей черт ничего не имел — сказывалась мелко-злодейская натура последнего и желание посмотреть, чем это шоу закончится. А некоторых чертей он был готов и лично упрятать куда подальше, лишь бы не видеть их до скончания времен. — Никак не определяем. Просто знаем, и всё.

— И ни разу не ошибались?

— Во-первых, — пояснил черт, довольно улыбаясь, — сидение на чужой шее приятно само по себе, даже на ошибочно занятой, а во-вторых, мы же знаем, на чьи шеи садиться. Хотя… — не стал он отпираться, — всякое бывало. И лупили по башкам не тех, кого надо… Сам, наверное, помнишь, как голова начинала болеть ни с того, ни с сего. Как раз такой случай. А бывает, нас еще сгоняют с шей конкуренты.

— Прости? — не понял Владислав. — Какие конкуренты?

— О! — черт запрыгнул на диван и весело заболтал ножками. На вид — ребенок ребенком, только с рожками. — Желающих использовать людей в качестве подопытных организмов хватает с избытком. Есть мы, занимающиеся избиением алкоголиков. Есть существа, которые вызывают долгую головную боль… есть такие, которые… э-э-э… доводят наркоманов до безумства… в общем, много всего вокруг вас обитает, долго перечислять. Пока что ты видел самую малость из окружающего вас мира.

— Самую малость? — ужаснулся Владислав.

— Ага! На Земле, знаешь ли, такое творится… — черт артистически закатил глаза, — Настоящий Армагеддон, приведенный в культурные и мирные рамки. Но тебе лучше об этом не знать — будешь спать спокойнее.

— Я уже об этом знаю — ты рассказал.

— Я всего лишь намекнул, — возразил черт. — И вообще, давай сделаем так: я и дальше буду тебе только намекать на наши действия, но не стану выкладывать информацию о наших слабых местах на блюдечке с золотой каемочкой.

— Почему?

— Если меня отыщут, то свернут в бараний рог, а это крайне болезненное действо. Так что тебе лучше самому выяснить, что к чему.

— Хорошо, тогда намекни, как вы узнаете «ваших» людей?

— Если коротко, то чем дольше человек пьет, тем сильнее он нас притягивает, — сказал черт. — Ключ к загадке ищи сам. Он лежит на поверхности, и его поиски не займут много времени.

И исчез, словно корова языком слизнула.

Владислав в нетерпении уселся за компьютер. Намереваясь пойти по пути наименьшего сопротивления и получить ответ на искомый вопрос с помощью поисковика, он нажал на иконку браузера и сразу же схлопотал виртуальный удар под дых: ярлыки программ не соответствовали самим программам. Нажатие на иконку основного браузера вызвало «к жизни» игру в дурака, а попытка включить любимые песни восьмидесятых обернулась вызовом не менее древней программы, предлагавшей отформатировать диски. Остальные программы и вовсе отказывались запускаться, из-за чего Владислав уже через три минуты заковыристо чертыхался сквозь зубы.

«Похоже, черт времени даром не терял, — подумал он. — Больше некому. Дети давно уже разбираются в компьютерах больше меня, и ломать любимую игрушку не станут ни за какие коврижки. Они скорее телевизор с балкона швырнут, чем позволят компьютеру заглючить. Явно черт».

Промучившись, Владислав вспомнил о существовании функции восстановления системы и хитро улыбнулся: проделка черта не достигла ожидаемого им эффекта. Еще три минуты — и компьютер снова работал с точностью швейцарских часов. Поисковик запустился по первому требованию, и Владислав приступил к поиску необходимой информации. Он не стал выдумывать слова для строки запроса информации, а прямо так и написал: «что привлекает чертей в людях». И скорее от неожиданности, чем от количества ссылок, долгую минуту пялился на экран монитора. Он-то полагал, что поисковик выдаст от силы штук десять ссылок на страницы, чтение которых займет от силы полчаса, но количества страниц хватило бы на создание сотен томов какой-нибудь мистической энциклопедии.

— Сто девяносто пять тысяч ссылок! — ахнул он потрясенно.

Позже выяснилось, что паниковать рано: основная часть ссылок вела на литературные произведения, высказывания отдельных политиков, священников, а так же на обрывки фраз, к искомой информации не имевших никакого отношения.

Но все же уйма времени была потрачена впустую. Владислав так и не приблизился к разгадке. Черт явно лукавил, утверждая, что информация лежит на поверхности. В реальности на поверхности лежал всякий мусор.

Когда часы пробили шесть, Владислав сообразил, что ищет информацию не на той поверхности.

«Чертей-то до меня в здравом уме никто не видел, — вспомнил он, — значит, искать реальную информацию о том, что им нравится в людях, в интернете бесполезно».

Встав из-за стола, Владислав вернулся в прихожую и достал из пакета принесенные Наташей книги. Но и в них ответа на вопрос не оказалось: энциклопедия колдовства и демонологии помочь в решении вопроса не могла. Автор потратил пятьдесят с лишним лет жизни, доказывая, что ведьм и чертей не существует, а средневековые проделки колдуний на самом деле являлись тщательно спланированными наговорами людей, желающих отнять чужое добро, используя официально разрешенные способы. Хотя имущество убитой колдуньи отходило инквизиции, доносчику полагалось приличное вознаграждение, и шустрый народ, добывая легкую денежку, без устали возводил напраслину на ближнего своего. Случаи столкновения людей с нечистой силой описывались разве что в книжках с мягкой обложкой и, как полагал Владислав, являлись бредом воспаленного сознания авторов. Как доказывал один его знакомый, нормальные люди не могут писать о паранормальной чепухе, НЛО и разных снежно-песчаных людях. Такое обожают либо сумасшедшие, либо обкурившиеся. А нормальные авторы пишут истории о распутстве звезд политики и эстрады, о зверских убийствах, грабежах или, на крайний случай, о техногенных катастрофах.

Стало ясно, что с наскока найти ответ на вопрос не удастся. Придется прибегнуть к помощи команды. Одна голова хорошо, а четыре — лучше, если они растут не из одной шеи, конечно. Мифический Змей Горыныч мог поспорить на этот счет, но мнения выдуманных персонажей в расчет не принимались. Не та эпоха.

Институтские коридоры встретили Владислава непривычной тишиной. Работники довершили уборку в кабинетах и теперь наслаждались незапланированным отдыхом на дачах, шести сотках или в квартире на диване. Владислав заглянул в свой кабинет. Рабочий инструмент чертей так и лежал горками на полу: разобиженные «барабанщики», выплескивая ярость и разрушая институт, в пылу погрома забыли прихватить отброшенные монтировки и разнокалиберные молоточки-кувалдочки. Но кроме Владислава увидеть эту груду в трезвом состоянии не мог никто, а стало быть, и убирать ее никто не станет. И по возвращении Владислава из отпуска куча потустороннего хлама, скорее всего, так и останется лежать в отремонтированном кабинете.

— Даром он мне дался после ремонта, — прокомментировал Владислав, и пока никто не видит, как он подбирает с пола нечто невидимое, открыл окно и выбросил чертячьи инструменты в бак. Тот самый, куда вчера попадали их владельцы. Инструмент оказался не особо легким, а когда Владислав приподнял с пола миниатюрную кувалду, то и вовсе поразился её весу. Килограммов двадцать пять как минимум, и удары подобным инструментом должны вызывать настоящие мучения. Но хоть ты тресни, а не вспоминался коллега, которому доставалось этой колотушкой.

«Потрясающее самообладание, — подумалось Владиславу. — Что только не терпят люди, лишь бы не посещать поликлинику…»

Последняя кувалда звучно упала в заполненный с горкой бак.

— Теперь можно и в отпуск! — сказал Владислав, закрыл окно и с чувством выполненного долга отправился искать коллег по охоте за чертями и получению от последних на орехи.

Геннадий, Макар и Наташа сидели в тени деревьев на скамейке, негромко обсуждали сторонние проблемы, время от времени смелись и то и дело поглядывали по сторонам, выискивая среди прохожих руководителя команды.

— Привет, дама и господа! — поздоровался Владислав, подходя к друзьям в тот момент, когда они дружно смотрели в противоположную от него сторону. Что они там увидели, так и осталось для Владислава загадкой.

— Привет, Влад! — громче остальных поздоровался Макар. — Кстати, между нами говоря, изучающая мистику дама называется ведьм… ой!!!

Восклицание относилось к Наташе — моментально среагировав на речь Макара, лаборантка стукнула его по затылку пакетом с книгами.

— Ты чего дерешься? — ахнул Макар. — Больно же!

— Немедленно возьми свои слова обратно, — приказала Наташа. Богатству интонаций в ее голосе позавидовал бы и профессиональный актер. Владислав хотел было остановить разгоравшийся спор, но вовремя увидел, что в глазах троицы проскальзывают смешинки. Коллеги всего-навсего развлекались.

— Не могу, — ответил Макар. — Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.

— Возьмешь, — Наташа приподняла пакет для очередного удара.

— А вот и не возьму, пока ты не заберешь обратно свой удар и не опомнишься, — заявил Макар.

— Опомнюсь? — не поняла Наташа. — От чего?

— От заблуждений насчет стиля поведения современных женщин.

— Точнее, — потребовала лаборантка.

— Тебе необходимо срочно вспомнить о женских манерах! — воззвал к лучшим чувствам девушки Макар. — Где твоя любовь к красоте и гармонии? Тебе положено любить вишневый сад, а не применять методы маркиза де Сада…

— Мне нравится вишневый сад.

— Тогда тем более забирай свой удар обратно! — воскликнул Макар. — Иначе с места не сойду, пока не заберешь.

— А если не заберу?

— Тогда через неделю, тщетно пытающийся дотянуться до семечек и хлебных крошек, рассыпанных по земле старушками, подкармливающими голубей, и пьющий воду каплями редких дождей, я умру от голода и жажды.

— На это стоит посмотреть, — обрадовалась Наташа. — А ты точно сдержишь свое обещание?

Макар проворчал:

— Она еще издевается… Влад, а что у тебя новенького?

— Для начала позвольте приземлиться на вашу скамейку, — Владислав сделал жест рукой, прося коллег подвинуться. Геннадий и Макар отодвинулись, освобождая место новоприбывшему. Наташа сложила пакет пополам и положила его на колени. Владислав отметил: сегодня объем книг невелик. Это радует. Но всё же стоит выяснить, сколько литературы на подобную тематику хранится у Наташи дома. Не исключено, что придется использовать эти книги в качестве учебных и методических пособий, а если их окажется много, и в каждом будет описана своя точка зрения на происходящее, то придется изучать проблемы самому с чистого листа, пытаясь опытным путем отыскать правду.

«Кому сказать, что подобную ахинею я начну применять в качестве справочников — уржутся до потери сознания», — подумал он.

Троица ожидала ответа.

— Откровенно говоря, — сказал Владислав, — ничего хорошего. Черт решил поиграть со мной в игру «угадайку», чтобы жизнь малиной не казалась. Поэтому сегодня мы будем дружно искать ответ на его загадку. И если мы достойны его мнения о наших умственных способностях, то найдем ответ.

Макар медленно потер подбородок.

— Он возомнил себя Сфинксом?

Владислав отрицательно кивнул головой.

— Если он начистоту выложит нам сведения о сородичах, то его будущее окажется куда более тяжким, чем наш вчерашний вечер. Выводы делайте сами.

Троица замолчала, обдумывая известие. Первым ответил Геннадий:

— Тогда задавай его загадку, чего время терять?

— Чем больше пьет, тем сильнее притягивает… — пробормотал Макар. — Ну, тут и гадать нечего: их притягивает запах спирта. Это даже не загадка, а так, одно издевательство.

— Ты не прав, — возразил Владислав.

— Докажи! — потребовал Макар.

Владислав укоряющее посмотрел на коллегу: данный вывод первым пришел и в его голову, но тогда следовало признать, что на предприятиях, производящих алкогольную продукцию, чертей должно быть в сотни раз больше, чем тараканов в квартирах алкоголиков. А сотрудники предприятий должны денно и нощно глотать десятки таблеток цитрамона, спасаясь от головной боли, или вовсе уходить на другое место работы.

— У нас столько всего делается на спирту, что чертей банально не хватит бить всех спирторазящих.

— Почему не хватит?

Владислав обратился к лаборантке.

— Наташа, ты ведь пользуешься духами?

— Конечно!

— Гена, а ты до сих пор покупаешь «Шипр»?

— Разумеется, — подтвердил Геннадий.

— Тогда признавайтесь: мучает вас головная боль после применения данных спиртосодержащих жидкостей?

Геннадий и Наташа отрицательно закивали головами.

— И ещё, — добавил Владислав. — Лекарства на спирту тоже должны привлекать чертей, но я не помню ни одного врача, которому было бы мучительно больно от обилия спирта в рабочем кабинете.

Макар хмыкнул.

— А если черти все-таки бьются над вашими головами, но вы этого не замечаете? — высказал он очередную версию. — Никто из нас, включая Влада, не знает, каких размеров бывают черти. Что если на одного здоровенного приходится сотня небольших и тысяч двадцать микроскопических? Вот вы утром побрызгались одеколоном или духами и живете себе спокойно, не подозревая, что с момента брызгания в ваших волосах аналогом блох прыгают тысячи микроскопических чертей, пытающихся пробить толстый слой кожи крохотными кувалдочками, отбойными молотками и портативными экскаваторами.

— Ты чего курил, добрый сказочник? — спросил Геннадий. Он не торопился с ответом, основательно перебирая в голове то, что знал об алкоголе и его воздействии на организм человека.

— А это обязательное условие? — изумился Макар.

— Не знаю, но все так говорят.

— Они маньяки, — кратко охарактеризовал говорунов Макар. — А я в данный момент точно могу доказать, что говорю правду.

— Докажи, — вернул требование Владислав.

— Запросто! Для начала вспомните, сколько волос в день у вас выпадает? — предложил Макар. — Каждое утро, когда я причесываюсь, несколько волосинок остается в расческе. Думаете, они сами выпадают? Как бы ни так! Это черти стараются, те самые, микроскопические. Представьте себе: бесчисленная толпа чертей в черных робах с оранжевыми безрукавками бегает по голове, ищет выбивающиеся из «общего строя» волосы и делает на них пометки. Бригадир зычным голосом отдает приказы через мегафон. Усталые рабочие тем временем стоят, прислонившись к волосам, и тяжело дышат. Некий черт-чиновник из ад-министрации в строгом деловом костюме нервно курит в стороне и ждет завершения операции по очищению головы от волос. Несколько рабочих увлеченно доедают бутерброды с колбасой и запивают кефиром. Еще трое под прикрытием вырванных волосинок играют в подкидного дурака и думать не думают работать. Основная группа чертей при помощи машин или вручную вырывает волосы с корнями и ждет, когда появится расческа, которая сметет головной мусор в кучу и расчистит площадь. А после работы черти сядут на завалинку, выпьют лишку и передерутся. Вот тогда-то вы и почувствуете жуткую головную боль, но Владислав ничем не сможет вам помочь, потому что дергать за хвосты микроскопических чертей намного сложнее, чем обычных… Ну, как? Я вас убедил?

Владислав, Наташа и Геннадий отрицательно кивнули.

— Совсем не убедил? — опешил Макар.

— Более того, — заметил Владислав, — ты заронил крупное зерно сомнения относительно твоей нормальности.

— По крайней мере, я предлагаю хоть какие-то варианты.

— Понимаешь, Макар, — сказал Владислав. — Нам нужны нормальные объяснения.

— Нормальные объяснения этому сумасшествию? — хихикнул Макар. — Ну-ну, ищите— ищите. А вот после того, как Влад начал видеть чертей, я с легкостью поверю в любую ахинею.

Несколько минут прошли в молчании: Макар посчитал что на сегодня сумасшедших идей хватит, и решил насладиться солнечной погодой и пребыванием на свежем воздухе. Коллеги упорно пытались найти ответ на загадку черта.

Слово взял Геннадий.

— Я полагаю, дело так, — сказал он. — Определенная группа чертей реагирует не на спирт, как думает Макар, а на ацетальдегид, получаемый в ходе переработки спирта в организме человека. Чем больше этого вещества в человеке, тем сильнее беснуются черти. Именно поэтому они не нападают на людей, от которых несет чистым спиртом или духами-одеколонами. А вот алкаши со стажем получают от них на полную катушку.

— Ты уверен? — спросил Владислав.

— Как и любой ученый, — ответил Геннадий. — Теоретически я уверен всегда, но только практика расставит точки над ё. А твой рогатый друг может подтвердить правильность моей догадки?

— Нет. Нам придется проверить её самостоятельно.

— Каким образом? — заинтересовался Макар. — Устроим пьянку на весь мир?

— Спонсором будешь?

— Одну бутылку точно гарантирую.

— И как ее разделить на всех? Смочить ватку и дать нюхнуть разок? Это сумасшествие почище моего.

— Ладно, тогда как?

— Для начала проверим версию Геннадия. Никто не знает, где бы нам отыскать порцию ацетальдегида для опытов?

Макар поднял голову.

— Странный вопрос, — сказал он. — У Коли, конечно.

Кабинет химика Николая был выполнен в стиле средневековой алхимической лабораторию — исключительно ради колорита и приведения в восторг иногородних и иностранных гостей. Основной стол занимали кипящие, булькающие и прочие реактивы, а у стены стоял стеклянный стеллаж, заполненный старинными книгами и журнальный столик со стопками исписанной бумаги.

Николай сидел за дополнительным столом, стоявшим у самого окна, и торопливо писал в большой тетради мягким карандашом. Увидев вошедших, он кивнул головой и снова уткнулся в записи.

— Вы по делу или так, картишками перекинуться или доминошками постучать? — поинтересовался он, не отрываясь от заполнения бумаг.

— На этот раз по делу, — ответил Владислав. Наташа, стоявшая рядом, молча кивнула, но Николай этого не увидел.

— Жаль, — вздохнул Николай. — И какое же дело привело вас в мою скромную обитель?

Вместо ответа Владислав достал из сумки литровую бутылку спирта. Николай отложил ручку, потеребил пуговицу на белом халате и осторожно спросил:

— Вы собираетесь это выпить вместе со мной или желаете использовать спирт в качестве топлива для горелок?

— Ни то, ни другое, — объявил Владислав.

— Жаль, — вздохнул Николай. — А я так надеялся…

— Выпить?

— Нет, у меня спирт в горелках закончился.

— Неужели? А куда он делся?

— Студенты, — коротко ответил Николай. — Хищническая история об отношении будущих химиков к горелочному топливу. Думаю, вы меня понимаете… Но хватит о грустном. Что вы хотите сделать со спиртом?

— Нам нужно превратить его в ацетальдегид, — объяснил Владислав. — Дело срочное и весьма важное.

— Но вы только что сказали, что не станете его пить, — удивился Николай. — Каким образом вы намереваетесь превращать его в то, что вам нужно, не употребив?

— Химическим путем, конечно. Для того мы к тебе и пришли.

— Нормальные люди переводят спирт в ацетальдегид в организме, а не при помощи реактивов.

— Я — антиалкогольный маньяк, если ты забыл.

Николай кивнул головой.

— Забудешь такое диво… — пробормотал он. — Ну, хорошо. А как, позвольте поинтересоваться, вы представляете себе процесс получения ацетальдегида из спирта в моем кабинете?

— Очень просто, — ответил Владислав. — Нужно добавить соляной кислоты, процентное содержание которой равно кислоте, находящейся в желудке человека. И произвести еще кое-какие манипуляции, чтобы на выходе получить настоящий ацетальдегид.

— Угу, — глубокомысленно произнес Николай.

— Угу, — повторил Владислав.

— А кто, извините за прямоту, мешает вам сразу чистый ацетальдегид, а не переводить хороший продукт на непотребное химическое дело?

— А разве он продается? — удивилась Наташа.

— Да вы, никак, с дуба рухнули? — ахнул Николай. — Бог его знает, сколько десятилетий ацетальдегид производят в промышленных масштабах для получения уксусной кислоты и еще кучи разных веществ, перечислять которые я могу до тех пор, пока меня не уволят за невыполнение основной работы. И нечего переводить медицинский спирт на создание ядовитой жидкости. Ваш ацетальдегид стоит всего ничего — около тысячи рублей литр, в зависимости от жадности продавцов. И продают его хоть литром, хоть цистернами. Много вам нужно?

Владислав выглядел крайне озадаченным.

— Правда? — переспросил он. Если ацетальдегид производят в промышленных масштабах, как и спирт, и при этом не было никаких аномальных явлений, то версия Геннадия оказывается разбитой в пух и прах. На что же реагируют эти зеленые гады? — Слушай, а ты не в курсе: никто из рабочих подобных предприятий не жаловался на разного рода аномальные явления, случающиеся во время производства ацетальдегида?

— Если считать аномалией низкую зарплату, то очень даже жаловались.

— И больше ничего?

— Прости, не понял, — произнес химик. — Вы какие-то странные сегодня. Бутылка еще не почата, а вы ведете себя так, словно успели перебрать. На что еще должны жаловаться работники химической промышленности?

— На головную боль, например.

— Насколько мне известно, подобной статистики в открытом доступе нет.

— Жаль.

— Народ, — Николай открыл тетрадь, увидел, что уже написал то, что нужно, закрыл ее и задумался на несколько секунд, — скажите прямо, что вы затеяли и какого рода результаты намереваетесь получить? Мне намного проще заниматься решением задачи, если ее условия не являются для меня же засекреченными.

Макар открыл было рот, чтобы наговорить с три короба о похождениях чертей с колотушками по людским головам, но Владислав ответил раньше.

— Единственно, что могу сказать — явление, которое мы изучаем, связано с разгромом нашего института. Ты в курсе, наверное, во что его превратили на днях?

— Слышал. — Николай хихикнул. — Похоже, вы уже пытались получить ацетальдегид предложенным мной способом, но переоценили собственные силы. Я прав?

Владислав укоризненно покачал головой.

— А о чём я еще могу подумать? — возразил Николай. — Вы определенно занимаетесь какой-то ахинеей, но не пойму, какой и ради чего.

— Как только создашь нам литр ацетальдегида, так сразу же и раскроем секрет, — сказал Владислав. — Я обещаю.

Глава 11

Владислав сидел в кресле, передвинутом в угол лаборатории. Николай возился с пробирками, создавая ацетальдегид, а Макар и Наташа вышли на улицу, не дожидаясь окончания эксперимента. Владислав настоял: решил перестраховаться и обойтись малыми жертвами в случае непредвиденных обстоятельств.

Надев черные очки, специально купленные по случаю эксперимента — чтобы черти ненароком не перехватили его взгляд, — Владислав раскрыл взятый со стола справочник по химии и притворился читающим. Время от времени он посматривал по сторонам в поисках рогатых, но кроме безрогого химика пока еще никого не видел. В ожидании окончания опытов он осилил три страницы справочника и словно ребенок радовался найденным в тексте знакомым словам.

— Готово! — возвестил Николай, поднимая вверх руку с пробиркой, на треть заполненной почему-то зеленой жидкостью. — Ацетальдегид, пробная партия. Что теперь?

— Отлично, — Владислав отложил книгу, подошел к Николаю и поставил перед ним пустую литровую банку с лежавшим на дне пластмассовым пупсом. — Теперь выливай его сюда.

— Полностью?

— Полностью.

Николай наклонил пробирку и вылил жидкость в банку. Владислав поболтал банкой и поставил ее на пол подальше от химика и от себя.

— Закрой пробирку пробкой, — попросил он.

— Как скажешь, — Николай выполнил просьбу. — Что теперь?

— Теперь ждем, — сказал Владислав, — и скоро ты узнаешь, для чего мне понадобилось создавать ацетальдегид. Отодвинься к окну на всякий случай.

— Он не взрывается, — заметил химик.

— Сам — нет, — согласился Владислав. — Но ты всё равно отойди.

Николай пожал плечами, и, не вставая с кресла на колесиках, отъехал к окну.

— Ты хотя бы намекни, чего мне стоит ждать? — попросил он.

— Увидишь, — сказал Владислав. — А сейчас сделай вид, будто занимаешься другими делами. Как только оно начнется, я сразу об этом сообщу.

— Начнется что? — потребовал объяснений Николай.

— Я не могу сказать однозначно, — лаконично объяснил Владислав. — Ты жди. Если я не ошибаюсь, то ожидание продлится недолго.

— А если ошибаешься, то мы просидим перед банкой до конца смены, как два идиота? — заметил Николай.

— Возможно.

— Потрясающе… Занимаемся черт знает чем ради непонятной цели. Не был бы ты моим другом, давно бы тебя выгнал за издевательства и забрал бутылку в качестве моральной компенсации.

— Поверь мне, Коля, оно того стоит.

— Давай, я сам сделаю выводы о стоимости увиденного, — возразил Николай. — А пока, сдается мне, вы решили устроить глупый розыгрыш, и это недорогого стоит.

— Разве я похож на Пельша?

Николай отрицательно кивнул головой.

— Но это ничего не меняет: Пельш не устанавливал монопольное право на глупые розыгрыши.

— Ты жди, и счастье придет, — Владислав вернулся на свое место и едва взял книгу, как увидел в окне рогатую физиономию. Принюхивающийся черт медленно поворачивал голову и уверенно шел на запах ацетальдегида. Владислав замер, боясь спугнуть добычу.

— Начинается… — прошептал он.

— Где? — встрепенулся Николай.

— Не делай резких движений, — попросил Владислав, — а то сорвешь эксперимент.

Черт дотронулся до окна, легонько постучал по стеклу, медленно просунул сквозь него руку и с такой же скоростью прошел по подоконнику, входя в кабинет. Снял сковородки с пояса и перепрыгнул с подоконника на стол, у которого сидел Николай.

Владислав прикусил губу: в его планы не входило избивание химика нечистой силой. Черт почти уже ударил сковородками по голове ни о чем не подозревающего Николая, но в последний момент остановился, замер в нерешительности и принюхался: устойчивый запах шел не от химика.

Сковородки вернулись на пояс, а черт перевел взгляд на Владислава. Тот мгновенно опустил глаза и сделал вид, что читает книгу. Секундный испуг прошел, когда Владислав вспомнил о черных очках на носу. Он перевел взгляд обратно на черта и вздрогнул от неожиданности: рогатый сковородочник уже стоял перед ним, пристально вглядываясь в черную поверхность стекла со своей стороны. Сорвавшееся с губ ругательство Владислав удачно соединил с химическим термином и сделал вид, будто проговаривает читаемый текст.

Удара сковородками не последовало: озадаченный черт и здесь не обнаружил искомое. Но зато теперь он точно уловил источник запаха. Владислав перевел дух и увидел, как по стене в сторону банки крадется еще один ударник потустороннего труда.

«Спайдерчёртбываспобрал», — пронеслось в голове. Владислав перевел взгляд с первого черта на второго. Николай тем временем косился на банку, ничего необычного не обнаруживал и сгорал от нетерпения.

Первый черт заглянул в банку и отскочил, основательно нюхнув ацетальдегида. Сковородки оказались в его руках, черт закружился вокруг себя, подлетел и, уменьшаясь в размерах, прыгнул в горлышко банки как раз в тот момент, когда второй черт, приманенный запахом, встал на четвереньки и склонился над ней, пытаясь понять, что за странный человечек сидит внутри.

«Бамммм!!!»

Удар от столкновения чертей оказался настолько сильным, что конечности второго черта разъехались в стороны. Пострадавшего крепко заплющило, и он разлегся по полу на манер шкуры убитого медведя: с сердитой мордой и раскрытой пастью. Первый черт словно и не заметил столкновения. Пришедший в неистовство от обилия ацетальдегида, он влетел в банку и устроил пластмассовой кукле дикую сковородочную дробь.

Банка мелко задрожала и сдвинулась с места.

Николай вытаращил глаза.

— Никогда бы не подумал, что ацетальдегид способен передвигать посуду, — пробормотал он.

Владислав поднял голову, чтобы ответить и увидел смотрящих в окно чертей. Пятнадцать рогатых стояли на подоконнике, намереваясь в скором времени перебраться в лабораторию и присоединиться к танцующему со сковородками в банке.

Лежавший на полу черт помотал головой, отгоняя видимые одному ему звездочки. Сконцентрировал зрение и увидел в банке того, кто заставил эти звездочки появиться и заводить вокруг головы пострадавшего веселый хоровод. Он зарычал, схватил булавы за рукоятки и с места запрыгнул в банку, стремительно уменьшаясь во время прыжка.

Первый черт не успел ничего понять, как озверевший собрат оседлал его шею и зверски заколотил по макушке, намереваясь как минимум отшибить ему рога.

— Какой кадр пропадает, — пробормотал Владислав. Сотовый с фотоаппаратом лежит в кармане, но какой от него толк, если техника до сих пор не научилась фотографировать потусторонних существ.

Толпа чертей стройными рядами спрыгнула с подоконника и побежала к банке, на ходы доставая оружие и готовясь основательно настучать по голове пупса, ошибочно считая, что игрушка пьяна и должна в полной мере ощутить на себе последствия употребления алкоголя. Один за другим запрыгивали черти в банку и начинали колотить всё, что попадалось под руку: концентрация ацетальдегида оказалась слишком большой, чтобы бить одного пупса.

Владислав вытаращился на происходящее, словно баран на новые ворота. Подобного он никак не ожидал, и теперь лихорадочно соображал, чего в происходящем больше — плюсов или минусов.

Медленно приблизившись к банке — чтобы не спугнуть чертей, увлеченно мутузивших друг друга и пьянеющих от обилия ацетальдегида, — он надел на горлышко полиэтиленовую крышку и приподнял банку над полом. Черти остались внутри, и банка мелко тряслась от их ударов и скачков.

— Гениально! — воскликнул он.

— Что гениального ты нашел в облитом ацетальдегидом пупсе? — не понял Николай.

Владислав хитро улыбнулся.

— У меня к тебе есть деловое предложение, — сказал он, не отвечая на вопрос. — Ты создаешь мне большую партию ацетальдегида, а я покупаю ее по рыночной стоимости в любое время дня и ночи, если не сплю и держу на руках наличность.

— Зачем тебе так много? — напрямую спросил Николай.

— Главное, что я плачу наличными. Ты согласен производить ацетальдегид и дальше?

— Конечно, — кивнул Николай. — Но смысл происходящего далек от меня не меньше, чем до его создания. Ты можешь толком объяснить, что происходит? Я ничего не понял. Почему банка затряслась?

— Видишь ли, я как раз занимаюсь изучением данной темы, — пояснил Владислав. — Как только получу внятные ответы, непременно сообщу тебе об этом.

Николай покачал головой.

— А говорил, что я сразу пойму.

— Видишь ли, после недавнего случая в институте я сделал важное открытие: ацетальдегид в большом количестве способен вызывать колоссальные разрушения. Осталось только провести опыты и понять, по какой причине это происходит. И как только я проведу запланированные опыты, сделаю расчеты и выстрою графики, ты станешь первым, кто прочтет мой научный труд.

— Не успеешь ты со мной поделиться, — возразил Николай. — Твой научный труд засекретят вместе с тобой задолго до его завершения… Так и быть, ничего мне не говори, а то еще и меня засекретят, а я не хочу остаться невыездным до конца своих дней. Мир охота посмотреть вживую, а не только по телевизору.

— Как знаешь, — кивнул Владислав и положил банку с беснующимися чертями в полиэтиленовую сумку. Николай передал ему оставшиеся девять закрытых пробками пробирок с плескавшимся в них ацетальдегидом. — На следующей неделе зайду за новыми порциями. Не против?

— В понедельник вечером будут готовы.

— Договорились. Только много не создавай, десять пробирок на первое время вполне хватит.

Владислав вышел из лаборатории и, не сдержавшись, довольно потер руки: теперь он знал, как поймать чертей, не дергая их за хвосты. Осталось выяснить, насколько прочной ловушкой окажется банка с ацетальдегидом, и в случае отличных результатов можно устроить вторую попытку заработать на жизнь лечением головной боли.

— Так вот для чего ты купил банку и пупса, — догадалась Наташа. — Использовать куклу в качестве заменителя человека — хитрый ход.

— Жалко, вы не видели, какая вокруг пупса битва разыгралась, — с сожалением сказал Владислав. — Поверьте мне, такое зрелище увидишь раз в жизни, и то, если очень повезет.

Макар горестно вздохнул. Он был готов в любой момент стукнуться головой о мебель, лишь бы увидеть то, что открылось зрению Владислава, но понимал: возможность увидеть чужие галлюцинации и тем более воздействовать на них достается людям крайне редко. Возможно, всего лишь одному человеку из несколько поколений.

— А какая нам от этой банки польза? — Геннадий по обыкновению подошел к открытию Владислава с чисто практической стороны.

— Огромная, Гена, — ответил Владислав, переставляя банку в угол стола, поближе к стене и подальше от рук коллег. — Я наблюдал за битвой чертей неделю и ждал, когда же они угомонятся и разбредутся по разным углам… в смысле, «округлиям» банки. И пока не открыл крышку и не позволил ацетальдегиду испариться, дело не сдвинулось в мертвой точки ни на шаг. Только после его полного выветривания черти опомнились, перестали мутузить друг друга и разбежались из банки на все четыре стороны. Таким образом, я выяснил, что закрытая емкость является отличной ловушкой для чертей. И теперь мы можем ловить их, не опасаясь получить за это на орехи. Принцип ловли: берем пустые бутылки, желательно пластиковые, потому что они не бьются, наливаем в них порцию ацетальдегида — с определением оптимальной дозы еще придется повозиться — бросаем внутрь мелкую фигурку из шоколадного яйца и подносим бутылку к черту. Тот вдыхает ацетальдегид, перестает бить настоящего человека, впрыгивает в бутылку и переключается на избивание головы игрушки. Мы в это время закрываем бутылку, запечатываем ее для надежности, и — вуаля! — черт в надежной ловушке. Останется только спрятать бутылку в укромном месте, чтобы ее никто не открыл или не переработал.

— Влад, ты — гений! — воскликнул Макар. — Так и сделаем. Я даже знаю, где купить пустые пластиковые бутылки. В моем подъезде одна дама их собирает на улице и продает на рынок продавцам разливного масла.

— Ужас какой… — Наташу передернуло. — Она их хотя бы моет?

— Нет: у нас в доме вода по счетчику, экономит, — признался Макар. — Но откровенное старье вроде как не подбирает, только новые, так сказать, свежеопустошенные.

— Я подсолнечное масло покупаю только в магазине, — заметил Геннадий. — Там точно знаешь, что продукт в нормальных бутылках продают. Правда, насчет качества самого масла бывают сомнения, но это уже другой вопрос… Влад, когда начнем охоту на чертей? Деньги нужны — мочи нет.

— Нашел чем озадачить, — улыбнулся Макар. — Я не помню ни одного момента в своей жизни, когда денег хватало на всё необходимое.

Владислав достал из кармана остатки суммы, заработанной на избавлении институтских коллег от чертей.

— Как только купим пустые бутылки и вложим в них фигурки людей, так сразу и приступим, — сказал он. — Сегодня я это дело оплачу, но в будущем, если всё пройдет удачно, мы будем откладывать часть прибыли на служебные расходы.

— Поддерживаю! — воскликнул Геннадий и поднял правую руку, голосуя за предложение. — А тех, кто откажется, мы лишим части заработанного принудительным путем.

— Думаю, до такого не дойдет, — заметил Макар. — А я даже готов отдавать Наташе свою порцию шоколада от киндер-сюрпризов. Пусть полакомится, мне для хорошего человека ничего не жаль.

— Даже зарплаты? — поинтересовалась Наташа, прищурившись а-ля предводитель пролетариата Владимир Ильич.

— Даже зарплаты, если замуж выйдешь, — не моргнув глазом, ответил Макар.

Наташа хихикнула.

— А как я потом мужу объясню, почему ты мне каждый месяц деньги приносишь?

— Если за меня выйдешь! — исправился Макар.

— Это официальное предложение? — спросила она.

— Бета-релиз, — честно ответил Макар.

— Хм. Стало быть, я могу тебя протестировать и бросить, если мне что-то не понравится?

— Можешь. А как долго ты намереваешься это делать?

— Пока не удостоверюсь в отсутствии у тебя багов, зависаний и наличия твоих бета-релизов на стороне. Или пока не получу официальное предложение от более смелого.

— Короче говоря, не хочешь мой шоколад, так бы сразу и сказала, — буркнул Макар. — Ну что, Влад, давай денег, да пойду я за бутылками, пока их не отдали продавцами на рынке.

— А я пойду разгребать хлам в своем гараже, — сказал Геннадий. — Машины у меня до сих пор нет, свободного места много — на первое время для хранилища бутылок подойдет.

Владислав протянул Макару сотенную.

— Наташа, — сказал он, выдавая лаборантке пятьсот рублей, — тебе предстоит купить киндер-сюрпризы и достать из них фигурки. Я как руководитель нашей маленькой группы отправлюсь на поиски помещения для офиса. Как только обнаружу подходящее, звоню вам, и мы собираемся на новом месте для проведения последних опытов с поимкой чертей.

— А потом, я полагаю, мы дадим объявление в газету, начнем ездить по вызовам лечить людей и зарабатывать большие деньги? — спросил Геннадий.

— Да.

— Потрясающий план! — воскликнул Макар. — Лаконично и по существу. Особенно пункт насчет больших денег.

— Я прямо сейчас захотел горы своротить, — поделился настроем Геннадий.

— Так выпьем же за то, — произнес Макар с легким кавказским акцентом, доставая из кармана рубашки ромовую конфету и держа ее на манер рюмки, — чтобы нам никогда не пришлось покупать губоказаточную машинку и не вспоминать о бесцельно прожитых годах.

— Ты снова конфет с ромом купил? Объешься до невменяемости, в вытрезвителе врачи от истерики помрут, когда узнают, что ты употреблял, — укоризненно произнесла Наташа. — Как не стыдно.

— У меня дома еще и чай со вкусом рома есть, — ухмыльнулся Макар. — Мощная штука. Готов работать от зари до зари.

— В таком случае, почему мы до сих пор сидим на месте? — удивился Владислав. — Вперед, к созданию нашего собственного светлого будущего!

— И пусть наши враги навечно остаются в пластиковых бутылках! — добавил Геннадий. — Какой, кстати, у пластмассы срок полураспада?

— И, главное, какова у неё критическая масса? — хихикнул Макар. Геннадий улыбнулся.

— А если серьезно?

— При нашей жизни простоит, а больше мне и не нужно знать.

— И то верно.

Друзья разошлись выполнять задания руководителя, а Владислав медленно зашагал по тротуару в сторону киоска за газетой бесплатных объявлений. Ему было, о чём подумать: еще вчера он сомневался насчет открытия фирмы по лечению людей, да и слова черта о наличии разного рода галлюцинациях не давали покоя. Червячок сомнения грыз душу и нашептывал: поберегись, ведь ты не знаешь, какие галлюцинации встретятся тебе на пути? Черт внес немало сумятицы в эту проблему.

На Липсика, время от времени приходившего в гости, показ банки с дерущимися «сквородочниками» произвел огромное впечатление. Он стал смотреть на Владислава куда уважительнее и присмирел: перестал появляться без стука, пугая его выпрыгиванием из-под кресла, дивана или угла.

— Я думал, ты не догадаешься, — признался он. — Простое решение не всегда оказывается верным.

— И не такие орехи грызли, — похвалился Владислав. — Так что не задавайся, и на старуху бывает проруха.

— Ты только не лови меня, — попросил черт, — ведь я никому не сказал о том, где ты живешь и чем занимаешься.

— Я знакомых не ловлю, — ответил Владислав. — Веди себя спокойнее в моей квартире, и будешь жить свободным и счастливым.

— Договорились! А ты скоро охоту за нашим братом начнешь?

— Зачем тебе? — не понял Владислав.

— Хочу в будущем мемуары написать! — поделился мечтами черт. — Представляешь: через триста лет выйдет в свет моя книга о давних событиях, и романтически настроенные черти отправятся искать по планете древние склады бутылок с заточенными в последних страдальцами. Куча чертей отыщет пропавших родственников, слезы будут литься ливневыми потоками, смывая на своем пути сердобольных зрителей… И самое хорошее — для тебя, я имею в виду — ни один пострадавший не сумеет добраться до заточителей и свернуть их в бараний рог в связи с их длительным к тому времени несуществованием.

— Ты выпил, что ли? — воскликнул Владислав. — Хорош чушь нести. Лучше скажи: другие галлюцинации — они такие же частые гости у людей или появляются намного реже? Я пока что вижу исключительно чертей.

— Твое счастье, Владислав, честное слово, — ответил черт. — Другие появляются реже, но многие из них куда опаснее. Я не знаю, способен ли ты видеть их или нет, но если нет, то считай себя счастливцем. Я тебе говорю. Охоться на нашего брата и не пытайся расширить свои познания о разнообразии жителей мира галлюцинаций. Спать крепче будешь.

Черт, как-то разом ставший серьезным, пригрозил Владиславу пальцем, повторил:

— Учти, я не шучу! — и юркнул в стену, не желая продолжать разговор на данную тему или вспомнив о каком-нибудь крайне важном деле.

…Продавщица быстро отсчитала сдачу и протянула её вместе с газетой. Владислав поблагодарил по старой культурной привычке, положил свернутую газету в полиэтиленовый пакет и зашагал домой: читать объявления и выбирать среди двухкомнатных квартир на первом этаже подходящее помещение.

До конца ремонта института оставалось недели три, не меньше, и за это время Владислав планировал выяснить, насколько стоящим окажется избавление людей от чертей и головной боли. А там будет видно, какой окажется приобретенная способность — сомнительным даром или подарком небес. В случае успеха новое «хобби» превратится в основную работу, а в случае неудачи коллектив спокойно вернется на прежнее рабочее место и забудет о том, что происходило за время вынужденного отпуска.

— И почему я чувствую себя студентом на экзамене по предмету, о котором впервые узнал после того, как вытянул билет? — пробормотал Владислав перед тем, как войти в подъезд родного дома. — Да и ладно: обратной дороги больше нет.