Наследница чужих богов. Часть 2 (СИ)

Глава 1

Кайя напряженно замерла.

Глупое сердце пропустило удар, второй, третий, ненадолго позабыв, ради чего ему биться.

Зачем ей терпеть гнев, эту боль, что столько лет пеплом кружила вокруг расколотой памяти? Видеть свое прошлое, вспоминать ту жестокую казнь посреди бескрайних пустошей так явно, будто правосудие над ней вершится здесь и сейчас. Переживать ужас тех недель, ощущать прикосновение Смерти, чувствовать вкус ее гнилого дыхания. Зачем помнить все, от чего бежала, от чего сошла с ума…

Обвив плечи руками, она все же поддалась страху, но мысли оставались далеко: держали на дне пересохшего степного озера, в той погребальной яме. И Кайя не могла понять, что в эти мгновения пугало ее больше: тяжесть свалившейся на нее правды, взгляды горожан, залитые кровью пальцы, бархат мерзкого голоса в сознании, ощутимый гнев толпы, или воспоминание из далекой жизни: тошнотворный смрад гниющей плоти, стоны умирающих, черные силуэты вокруг, нависающие над ней подобно скалам. Тень ал-шаира, ее диара.

Ни его фигуры, ни его лица в том воспоминании она не находила, но силу узнала. Он, его брат и отец были там, в ее прошлом. Правитель и его сыновья — три мрачных степных идола, что сотни раз преследовали ее в кошмарах, пугали своей мощью, душили.

— Ни-адда…

Она медленно обернулась к побледневшему Кирану.

— Прошу тебя, только не глупи. — заговорил галеат, приблизившись к ней и нарочито спокойно протянув руку. Дрожащую, как ей показалось. — Пойдем. Я проведу тебя…

— Домой?

— К нашему ал-шаиру. — еще тише заговорил Киран. — К Рэму…

— Но я хочу домой… — как-то по-детски, шепотом перебила Кайя, и тут же зажмурилась, сдерживая непрошенный смех: горький, почти безумный.

Мимолетно закусив рукав платья, она подавила истерику. Огляделась, только сейчас начиная осозновать, что происходящее не часть старых кошмаров, и эта переполненная площадь в сердце города правителей — Ирида — вовсе не безлюдное поле. Она все еще на Меодане, среди диаров, все еще одна.

Повсюду рекой бурлила чужая ненависть. Радость праздника уступила всеобщей панике, размытые лица людей искажались злобой, явив на свет подлинное естество, но на этот раз Кайя даже не думала сдерживать себя, опускать голову, прятать горящие животным блеском глаза.

Каждый вскрик из толпы, каждый далекий звук представал перед ней ожившим изваянием, отчаянно требующим жертвоприношения, ее крови. Рвущиеся на свободу воспоминания одно за другим наслаивались на все, что подмечал взор, превращая бесконечные секунды в новый кошмар. Осматривая безымянную человеческую массу, она видела в ней собственный приговор — безжалостную ярость, способную любого грешника разорвать в клочья. Видела, боялась, но все равно не могла погасить ртутный огонь шаиро-каддо в своих глазах: проявить слабость, унизить гордость, отступить. Горожане продолжали пятиться, при этом зажимали ее в кольцо, как стая разъяренных степных волков, готовых в любой момент напасть на добычу: наказать загнанную в угол убийцу, проклятую варши…

Лишь на краткий миг сомнение пробралось в ее мысли. Подняв вверх окровавленные руки, Кайя пошатнулась.

Помоги ей степь, что она натворила?!

Дыхание тут же сделалось тяжёлым, прерывистым, в груди застрял комок страха, не давая ни думать, ни действовать, ни посмотреть вниз. Может ли это тело у ее ног, этот мерзкий церковник с редким оттенком каре-красных очей, с приторным бархатистым голосом из ее разбитой памяти, быть самообманом, химерой? Что если она убила невинного, сделав почитаемого священнослужителя жертвой лишь её собственных демонов? Вдруг она ошиблась или… подалась безумию?

Может быть, это все же сон, иллюзия?

Но уже в следующий миг Киран незаметно оказался рядом, перехватил за плечи, напомнив о реальности происходящего. Потянул ее на несколько метров назад, грубо заломив руки за спину.

— Если хочешь отсюда выбраться, — тихим гневным басом раздалось над ее ухом, — во имя всего святого, не смотри так. Не провоцируй их на гнев!

Кайя сдавленно зашипела, ощутив, как чужая энергия петлями быстро окутывает ей кисти, жалит, сковывает. Резко мотнув головой, она попыталась сбросить путы, но старый галеат держал крепко, из последних сил. На секунду его немолодое лицо мелькнуло перед ней: без маски, открытое.

Вглядевшись в резкие черты, Кайя остановилась.

Землистого оттенка смуглую кожу резали глубокие морщины, высокая прическа неопрятно сбилась комом, седина в некогда смоляных волосах блестела на солнце, усталость сквозила в каждом его взгляде, как и боль, как и те жуткие незаживающие раны, которые он теперь не мог от нее спрятать. Сломанный, так и не оправившийся после случившегося в Арвидской мечети старик. Высокомерный, ничтожный, слабый калека! Неужели она когда-то его боялась? Неужели боялась хоть кого-то из них?

Окинув его лицо презрительным взглядом, Кайя широко распахнула глаза.

Прекратив сопротивляться чуждой силе, она прислушалась к себе. Впустила боль внутрь, доверилась собственной крови. Инстинктивно расслабилась, привыкая, постепенно поглощая, изменяя ее, впитывая эту боль подобно смирению, покуда от петель галеата не осталось ничего, кроме легкого жжения на покрасневшей коже, да белесого тумана поверх ее рук.

Киран поспешно увернулся от ответного удара, раскрыв перед ней ладони.

— Ни-адда… — примирительно прошептал он, отчего-то пятясь назад.

Ее губы сами дернулись в насмешливой ухмылке, но язвительная фраза так и осталась несказанной.

— Довольно!!! — неожиданно громогласно разнеслось над площадью.

Кайя заметила выступившую из толпы ал-шаиру халифата.

— Всем молчать! — сурово повторила ал-шаира, сделав осторожный шаг в ее сторону. — Ни-адда, не усложняй свое положение. Дай мне тебе помочь. Сейчас мы уйдем туда, где тихо, где нам никто не помешает... — не прекращая успокаивать, как к неразумному ребенку обращалась она. — Только не сопротивляйся мне, позволь направить. Примири мглу в себе, девочка, доверься нам. Тебе нужно только довериться…

Последнее слово будто хлестнуло по щекам.

Довериться? Кому? Этим палачам? Своему диару?

Не сдержав короткой гримасы, Кайя повторно обняла себя руками, затряслась, как в рыданиях.

Еще немного и она не выдержит этого безумия в своей голове. Не сможет противостоять нарастающей лавине из эмоций, ощущений, чувств, запахов, образов. Они переполняли и без того воспаленное сознание, осколками разбитой памяти ранили ее сердце, вспарывали душу. И сколько не цепляйся хоть за что-то светлое, теплое, сколько не ищи в том былое счастье, ничего кроме мрака внутри себя ты не найдешь.

— Пойдем, ни-адда, — ал-шаира сделала еще один осторожный шаг к ней, тоже протянула руку.

Свесив голову, Кайя отрицательно дернула подбородком, уже собираясь ответить, но тут ее взгляд все-таки опустился вниз. К темно-коричневому пятну посреди каменной мостовой, к убитому священнослужителю, чье настоящее имя никак не давалось, ускользало из памяти. Объемная длинная ряса полностью укрывала его неподвижное тело, спрятав ото всех посмертный лик этого старика. Да и старика ли? Воображение подсовывало вовсе иное, рисовало его надменную красоту, молодость, упорно напоминая, что перед ней лишь маска.

Не в состоянии оторвать от него взгляд, Кайя ощутила, как на ресницах вновь собирается соленая влага. Необъяснимая скорбь почти заглушила остальные эмоции, тоска по чему-то далёкому, утраченному разъедала мысли, чему-то, что отравляло изнутри, но продолжало жить в ней даже в виде химеры. Когда-то он был для нее прекрасным белым ангелом с черным нутром, ее раем с глазами цвета красной земли, хаосом.

Он был ее создателем…

Порыв ветра вдруг коснулся лица, погладив пылающею щеку. Что-то вязкое и незримое, не обращая внимания на толпу вокруг, продолжало бесстыдно ласкать ее кожу, трепать русые пряди, запускать в них длинные красивые пальцы. И в том шепоте ветра слышался хриплый смех, притихший бархат ненавистного голоса. Тяжесть мужских рук на ее поникших плечах ощущалась такой зримой, словно он, живой и сильный, молодой, стоял позади нее, а не этим старцем лежал у ног.

Посмотрев на тело убитого, Кайя дернулась, стараясь прогнать очередную иллюзию, внушить себе, что он мертв, что это его поганая кровь холодит ей ладони, но уже в следующую секунду прикосновение повторилось. На этот раз требовательно, жестоко. Незримая рука внаглую перебирала локоны, пуская те по ветру, чертила узоры в неглубоком вырезе платья, на миг мертвым хватом сойдясь вокруг шеи.

— Убейте… — одними губами, сипло взмолилась она. — Убейте его, пожалуйста. Он не умер! — от пробравшего ее ужаса тело окатило холодным липким потом, грудь сдавило спазмом, в ушах уже во всю звенел бархатистый смех. — Он не умер, слышите? Он здесь…

Перехватив испуганный взгляд ал-шаиры халифата, не сдерживаясь, Кайя закричала в полный голос.

— Его надо убить, пожалуйста! Чего же вы ждете?! — но женщина так и стояла на прежнем месте, ничего не делала, только руку, протянутую к ней, отняла.

— Ни-адда, — начала было ал-шаира, умолкнув на полуслове.

Прочитав сочувствие с примесью отвращения в ее мимике, Кайя поморщилась.

Разве она настолько слепа? Разве не чувствует скорой беды, не видит того мрака, что навис над ее родиной, окутал не только город правителей, но и всю эту планету? Он же вот-вот немой пустотой рухнет прямо ей на голову, поглотит, раздавит! Неужели никто из них не замечает эту тварь, притаившеюся под темно-коричневой рясой старца, не понимает, что этот мерзкий церковник все еще жив, что он даже не человек?!

— Его нужно добить! Немедленно!

Подавшись вперед, Кайя уже приготовилась ударить, собираясь закончить начатое в одиночку, но на сей раз сила в разы бо́льшая молниеносно потянула назад, сдавила сердце. Знакомая сила, в чем-то нежная, такая родная.

Рэм…

Наверное, улыбка на ее губах стала не просто пугающей — безумной, отчего люди вокруг вновь зашептались, и даже ал-шаира халифата отшатнулась назад.

Слишком поздно…

Звенящая тишина уже упала на город, окутала Меодан.

Ветер беспокойно трепал её волосы, кровь пульсировала в такт с нарастающим гулом подземных недр, где сама земля готовилась к пробуждению ото сна, сбрасывала с себя густой полог вечного покоя, встречала пустоту. Первая легкая дрожь — предвестник катастрофы, прокатившаяся по поверхности планеты, осталась для многих незаметной, но Кайя ее почувствовала.

Наперед зная, что Рэма рядом нет, она обернулась через плечо. Злобно рассмеялась в ответ, стерев слезы. То ли оскал, то ли спазм дикой боли уже не покидали ее лица. Прав ее создатель с глазами цвета красной земли, прав этот старик из забытого прошлого — они ничтожны!

Боги, как же они слепы!

Стоят на краю бездны, не видя ничего, кроме собственной ненависти. И он, ал-шаир халифата, мужчина, что обманом и хитростью незаметно приручил ее сердце, столь жестокий в своем милосердии к ней, слеп вдвойне.

Он не успеет. Никто из них не успеет…

Легкая, уже заметная дрожь продолжала волнами покрывать Меодан, нарастая и вибрируя. Закат окончательно померк, поглощенный темными тучами. Последние лучи солнца затерялись в бескрайних глубинах неба, уступив место незримому хаосу, поднимавшемуся из недр планеты.

Этот хаос тек раскаленной магмой, бурлящей в потревоженных, но еще сонных вулканах, ревел ветрами в суровых стальных облаках, вскипал на дне океанов. Незаметно колол камень в пыль, разгоняя пляску скорых землетрясений, только предвещая приближение конца. Стены многовековых зданий дрожали, а воздух наполнялся напряжением, в котором и сама природа собиралась сделать последний вздох перед тем, как обрушиться на этот мир.

Внезапно земля под ногами всколыхнулась от мощного толчка, по мостовой пробежала кривая трещина, с глухим свистом взламывая каменные плиты. Толпа заволновалась. Испуганно озираясь, горожане отступали от пока что безопасного разлома, их лица искажались страхом и недоумением. Кто-то торопливо спешил прочь, кто-то сбивался в отдельные группы, толкаясь и мешая друг другу, но большинство так и стояли неподвижно, с испугом и яростью смотрели на ненавистную варши.

Выступившие в первых рядах диары во главе с ал-шаирой халифата, обнажили свою силу, пустив энергию поверх раскрытых ладоней. Их лица были напряжены, а глаза горели решимостью. К ней диары пока что не шли, ждали Рэма, который был почти рядом, близко, но Кайя понимала, что одно неосторожное движение с ее стороны, и ни статус ни-адды, ни прямой приказ наследника правителя их не остановят. Страх возьмет верх раньше, чем ей удастся добраться до цели.

Злость прокатилась по ее лицу, стоило только разыскать взглядом все еще неподвижное тело церковника.

Пусть рушится, пусть сгорит черным пламенем проклятый мир, она убьет эту тварь во что бы то ни стало. Отомстит за все!

Поймав прямой взгляд ал-шаиры, заметив тревогу и что-то похожее на прозрение в блестевших глазах, Кайя выпрямилась. Развела руки в стороны, поверх которых вместе с чужой и своей кровью стелился плотный туман ее силы.

— Отойди, диара! — кивнув в сторону темно-коричневого пятна на мостовой, она гневно закричала. — Отойди немедленно, слышишь! Мне нужен только он!

Но ответить женщина не успела.

Мощный подземный толчок поразил площадь и на этот раз не спешил затихать.

Землетрясение усиливалось, невидимыми клыками вгрызаясь в почву, крошило фундамент под городом, паутиной расползаясь во всех направлениях.

Когда первое здание не выдержало и еще до того, как карточным домиком осесть внутрь, ушло в образовавшийся провал, Ирид накрыло ударной волной. Пульсирующая сила прокатилась по городу, вышибая стекла, сбивая людей с ног. За ней по пятам летел рев потревоженных недр земли. Где-то в горах стонали вулканы, постепенно окрашивая далекий горизонт в плотный черный дым.

Придя в себя после падения, Кайя увязла взглядом в этом дыме. Погребальная яма, вонь паленой плоти, привкус пепла на языке опять дурачили мысли, затягивая во мрачное прошлое, но уже следующая волна, обдав жаром и пылью, вырвала ее из кошмара.

Замотав тяжелой головой, она огляделась.

Истошные крики долетали отовсюду, некогда величественные здания главного города планеты беспомощно кренились, камни срывались с их крыш и балконов, гремя о землю и заставляя горожан разбегаться подобно крысам.

Само пекло разверзлось на Меодане.

Испуганная толпа, спеша найти хоть какое-то укрытие, мозаикой из множества ярких кусков, дробилась на мелкие ручьи. Раненые и потерявшие опору, люди падали прямо под ноги, в этой жуткой давке их уже никто не пытался поднять. Взволнованная стихия только распалялась гневом. И если в начале праздника по улицам Ирида текли реки из нарядных багряно-белых лепестков, цветов-символов высшей власти, то теперь по ним разводами блестела настоящая кровь: темная и грязная.

Задыхаясь, едва сохраняя равновесие, Кайя протиснулась вперед. Глаза разъедало пылью и ветром, но она боялась даже моргнуть, хоть на секунду потерять из виду темно-коричневое пятно на мостовой. Руки дрожали от напряжения. Страх и ярость бурлили в венах, с пальцев текла ее сила, мешаясь с кровью этой твари. В душе разгоралась ненависть, как и та скверна, которую она больше не могла контролировать.

Нужно только подобраться ближе, убить его… ее Создателя.

Тварь без имени, но с таким живым образом в разбитой памяти.

Сейчас он узнает, как она ему рада, как сильно за ним скучала. О-о-о, сейчас он все почувствует….

Едва не зарычав от предвкушения, Кайя рухнула рядом с ним на колени. Вцепившись в обтянутое плотной тканью плечо, рванула на себя, собираясь оголить ненавистное лицо-маску, но рука будто коснулась гнилого воздуха. Она едва не отняла ладонь.

Под темно-коричневой рясой ничего не было.

Порыв ветра всколыхнул дорогое одеяние, на миг очертив призрачные контуры тела, взметнулся пылью, рваным эхом то ли хриплого бархатистого шепота, то ли смеха.

Уже в следующий миг ткань опала.

Кайя схватила рясу, что есть дури встряхнув. Все еще не веря в случившееся, она быстро зашарила по сиротливо валявшейся тряпке. Зрение не обманывало: внутри было пусто и лишь остатки тепла от человеческого тела, да легкий аромат церковных благовоний, что не могли перебить даже вонь вспыхнувших поблизости пожаров, едкой пыли, напоминали о нем.

— Тварь! Мерзкая трусливая тварь! — глухо завыв, Кайя почти перекричала ветер. — Где ты, сволочь!?

В душе тут же вспыхнула тоска.

— Где же ты?.. — как в молитве прошептала она.

Спасительная кровь уже брала над ней верх, заставляя оторваться от земли, встать, не поддаваться страху.

Потом. Все потом.

Только не думать ни о чем. Ни бояться за Мириам, за Рэма, ни слушать собственное сердце. Сейчас надо бежать из этого пекла пока еще не поздно, пока еще диарам не до нее.

Выронив темно-коричневую рясу, Кайя кивнула себе.

Да. Надо бежать. Спасаться самой.

Но, сперва…

Обхватив голову руками, до боли сжав виски, Кайя повторно позволила собственной крови указать ей путь.

…она должна освободиться.

Власть Рэма над ней почти душила, связь между ними, болезненная и в то же время нежная, невыносимо яркая, не позволяла полностью расправить крылья, отпустить взор, отдаться скверне. Какая-то часть нее откликалась на этот зов, тянулась навстречу, но сейчас она оставалась глуха к мольбам сердца.

Ее душа жаждала одного — свободы, избавления от этой власти, лишь бы содрать с себя следы его неволи. Едва ли те несколько невидимых нитей, которыми он ее держал, можно было приравнять к цепям. Едва ли они были способны остановить ее теперь, подавить.

Мелкая судорога прокатилась по телу. Стиснув зубы, Кайя почти распласталась по мостовой, но не отступила. Не позволяя себе передумать, быстро разрывала тонкую связь между собой и Рэмом, рубила каждый узел. И когда последняя призрачная нить сорвалась в никуда, она не выдержала, простонав от боли. Две глубокие полосы рассекали ладони. Сквозь ровные края раны проступала темно-алая истерзанная плоть, руки горели огнем — последней милостью от ее диара, но она больше не принадлежала ему.

Окруженная со всех сторон, загнанная в тупик, она была свободна.