Наследие стражей. Иди... Том 1 и Том 2

Глава 1

А как хорошо-то все начиналось! Отпуск, море и предвкушение полного безделья на целых три недели вперед!

Но, как известно, если что-то начинается со всякой фигни, то дело это пропащее и ничем хорошим закончиться не может.

***

В купе стало светлеть и Маня, взгромоздившись с ногами на нижнюю полку, прижалась щекой к стеклу, заглядывая вперед по ходу движения.

В этот момент поезд вынырнул из тоннеля, и нас ослепило солнечным светом, ворвавшимся в окно с новой силой — той, наверное, которую оно приберегало для нас, пока мы тащились внутри горы.

Сестра взвизгнула, на миг, как и я, зажмурилась, но от стекла не отстранилась, а перестав заглядывать вперед, уткнулась в него носом. Вот вроде и взрослая уже девица, но порой ведет себя как ребенок!

— Мань, отодвинься от окна, — попросил я, — щас поезд тряхнет, и расквасишь пол-лица. Красота будет — неземная, прям на радость тете с дедом!

Волновался я вполне обоснованно. От нашего состава в Ростове отцепили половину поезда, и пошла она уже отдельным паровозом сама по себе на Адлер. А мы, собственно, тоже сами себе приятные, покатили в урезанном виде в Новоросс.

В результате этой дележки наш вагон оказался предпоследним и, при наборе скорости, болтало нас теперь неслабо.

Я так, придремавший после той большой остановки, случившейся в шесть утра, не ожидамши такой подставы, чуть и вовсе не свалился с верхней полки. Так что, умный теперь, я и волновался за нос сестры. Все ж девушка… хотя, конечно, с красным шнобелем на пол-лица и я бы по доброй воле ходить не согласился.

Помнилось даже спустя… лет много, что это за прелесть такая — что с виду, что по ощущениям. Хотя, конечно, я тогда был гораздо младше и внешние проявления меня волновали значительно меньше, чем сейчас, скорее, при взгляде на себя бесило то, что проиграл в спарринге.

Но зато потом, на следующую тренировку, я приходил в зал, и лупил недавних победителей так, будто мои возможности разом подскакивали разряда на два. И Сергей Семенович, между нами мальчиками — Сусел, только приговаривал, что пока Жеке Назаренко в нос не дашь, он не раскачается. Да, есть такое…

Почему тренеру по самбо мы, его подопечные, дали такую кликуху? Ну, точно я не знаю, это все старшие, нам он достался уже с тем, что есть… хотя и догадываюсь.

Тренер был худ, жилист, имел неправильный прикус и привычку, приглядывая за нами, периодически замирать столбиком, со сложенными на груди руками и напряженно вытянутой шеей. И понятно, что выглядел он при этом, чисто суслик в степи. Вот только вид его, такой безобидный на первый взгляд, был обманчив, рассказывали, что на ковре он не раз заваливал соперников, которые против него медведями смотрелись. Вот и получается, что не суслик, зверек, не только мелкий, но и слабый, а именно, что — Сусел.

— Ай!

Вот, все ж приложилась. Машка отвалилась от окна и, не снимая ног с полки, уселась напротив меня, потирая нос.

— Сильно? — озаботился я.

Говорить, что предупреждал, не стал — уже и так получила.

— Не-а, — помотала та головой и отняла руку от лица.

Нос был красным, но не кровил. Так что, может, и правда, треснулась не сильно, а больше натерла.

— Глазки что ль нарисовать? — то ли меня спросила сестра, то ли вслух подумала, но поковырявшись в большой цветастой сумке, которая только по недоразумению могла называться мелким словом «косметичка», достала оттуда зеркало, посмотрелась в него пристально, и изрекла:

— Думаю, не стоит. Там жара страшная, потечет еще, буду с таким носом на клоуна похожа. А я их не люблю…

Я согласно угукнул, одновременно и на то, что размазанная тушь под такой носяру не комильфо смотреться будет, и на то, что знаю о том, что сестрица моя с детства клоунов не любит.

А поезд уже пыхтел по подъездным путям к вокзалу и потихоньку готовился подтягиваться к перрону.

— Ничего не забыла? — спросил я Маню, потому как вещей у нее было раз в десять больше, чем у меня, и размотала она их по купе за два дня поездки, ровно в той же пропорции.

— Да вроде нет… — оглядела она наше временное пристанище, но все ж полезла шарить по верхним полкам и багажной нише над дверью.

Пускай проверит, а то, как наши соседи вышли в Ростове рано утром, так я приметил, что за последние несколько часов нашего личного пользования купе, Машкино барахлишко принялось расползаться по нему с удвоенной скоростью.

Да, соседи вышли… но были они не ахти, притом настолько, что когда к нам, так больше никто и не подселился, я воспринял это, как моральную компенсацию… не знаю, от судьбы или какого-нибудь дорожного божка, если таковой где-то когда-то имелся.

Так что, скатертью дорога бывшим соседям, как говорится, а нам бы и не вспоминать о них… но, полтора суток нескончаемого прессинга по нервам, так просто не забудешь!

Нет, мужик, Коля, как он представился, но звался своей половиной упорно Заей, был вроде и ничего. Я б определил поточнее, если б он себя, хоть как-то проявил, а так, только навскидку.

Но вот его мадам! Ну, такая… сисястая, губастая — все, как у лучших ледей из Инсты, при этом манерности сверх нормы, а манер никаких.

Так вот, мадам… это оказалось нечто! Этой Лоле… подозреваю просто Лене… все не так, да не эдак было! То дверь открыть надо, хожденья воздуха, видишь ли, нет, то дверь закрыть — детишки бегают, то наши с Манькой пирожки, купленные на перроне во время остановки, воняют, то ее же Зая чай шумно пьет.

Но больше всего она меня достала.

Я ж старший брат и как бы джентльмен немного, сам заперся на верхнюю полку, а нижнюю отдал сестре. Только вот, я там не плашмя, ни боком не убирался, и ноги свои свешивал в проход.

То есть, выхода из этой ситуации было два — или херакнуть лапти, или недовольных примерно туда же послать.

Да, мысли мои по этой ситуации в первую очередь подсовывали нецензурный вариант. Но я держался.

Впрочем, мило улыбаться на каждый гудок перестал уже через час, как мы такой «теплой» компанией порулили по рельсам. Поскольку стало ясно уже тогда, что тётя крэзи на всю голову и сыпать эмоциональный бисер перед ней, толку столько же, что и перед свиньями.

А чего она меня доставала?

Имелось соображение, все ж я не пацан и оценивающий взгляд, пробежавшийся по мне сверху вниз и обратно, усек с ходу. Нет, я тоже, конечно, прикинул, что у будущей соседки все на месте. Но!

Во-первых, у меня тут Машка — сестра, девчонка молодая и все такое. А во-вторых, как сказал недавно — мне уже не пятнадцать, и развозить слюни по выставленной на показ первой попавшейся ляжке не стану.

Но, оно мне надо?

Так что, я «не разглядел», соответственно, недооценил и вся предъявленная красота пошла по боку.

И хотя у маневров этих, думается, даже практической цели не имелось, но такого мне не простили.

Стереотип, ведь какой? Мужик примитивен и клюет на любую оголенную часть женского тела, а значит, столь незамысловатым методом управляем легко. И закладывается подобная шиза в мозгах у таких вот красоток еще в юности, а потом временами… или просто под настроение, уж не знаю… требует подтверждения. При этом, не беря даже в голову, что никто, никому и ничего как бы, не должен.

Впрочем, я с этим утверждением даже спорить не стану — и примитивен, и управляем, есть такое. Но, отчасти и не всегда. Потому, как любой порыв ведь сам по себе не случается, а идет, так сказать, в комплекте с чем-то.

В моем конкретно случае он был придавлен еще более простой и всеобъемлющей по своей сути ленью. Да такой махровой, обволакивающей, измаявшейся от непрерывной лежки ожиданием, что все желания, кроме поспать и пожрать, дохли на корню. Так что, именно здесь и сейчас баловать самолюбие совершенно посторонней мне тетки, как бы хороша она ни была, ни настроения, ни сил у меня не нашлось.

Ну, а наличие на четырех квадратных метрах еще и Машки с Зайчиком, этому только способствовало.

Так что, я раз пять себе напомнил, что ноги мыл, для всякого дезиком пшикал… ради сестры, конечно… и просто забил, не обращая больше внимания на многозначительные взгляды и злое пыхтенье.

Кстати, почему и задремал так хорошо после Ростова, что морального давления больше не ощущал.

Но вот почему все — и отец, и дед с теткой, встали стеной против идеи лететь нам с Маней самолетом, я так уразуметь и не смог.

Ну, ничего, еще спрошу об этом, вот только доберемся до дома, так сразу и задам вопрос.

Тем временем Манька спустилась сверху, прижимая к себе добычу — расческу, какой-то журнал и надкушенный потемневший вонючий банан.

— Как он там оказался-то? — кивнул я на поникшую черную шкурку в руке сестры.

— Я ж вечером валялась на твоей полке, жевала по чуть-чуть, а потом мы с тобой выходили где-то, и я забыла про него. Он в сеточке на журнале лежал сверху… — покаянно призналась сестра.

Но виноватости ее хватило ровно на эти слова, а потом она встрепенулась и тут же отвлеклась:

— Ой, гляди, там деда! И тетя Наташа!

Я, следуя взглядом за ее пальцем, тоже выглянул в окно, за которым уже совсем медленно тянулся перрон, а редкий встречающий народ, не особо торопясь, выслеживал нужные вагоны.

Так что дед с теткой шли теперь почти вровень с нами и заглядывали по окнам. Машка, естественно, долго им находиться в поиске не дала и, опять припечатавшись к стеклу, замахала отчаянно руками:

— Деда, теть Наташ, мы здесь! — заорала она.

На перроне ее, понятно, не услышали, но вот в замкнутом пространстве купе мне по ушам резануло хорошо. Но к счастью мельтешение в окне быстро заметили, и наши родственники заулыбались нам уже вполне адресно.

— Быстрее, Женьк, хватай сумки! — м-да, уши мои обрадовались рановато. — Они нас нашли! Быстрей, говорю!

И сестра принялась шарить по подготовленным уже к выносу чемоданам в поисках карманов, чтоб запихнуть туда найденное в последний момент барахло. На цветном пластике внешних емкостей понятно не нашлось и, как имеющая переизбыток таковых, в ход пошла моя сумка. Я только-то и успел в последний момент перехватить полусгнивший банан, который впопыхах попытались запихнуть вместе с расческой.

— Маш, ну что ты суетишься?! — возмутился я. — Ну, нашли, так ведь не потеряют же уже! Ты в коридор выгляни! Куда еще нам туда ломиться?!

Маня, как собственно и всегда, мне на слово не поверила и рывком распахнула дверь.

Сразу же до этого невнятный шум хлынул к нам с полной мощью — кто-то перекрикивался из разных концов вагона, кто-то вслух считал места багажа, кто-то кому-то выговаривал, один ребенок ревел, второй голосил «мама!», а третий взвизгивал перевозбужденным поросеночком. И все это перекрывало нервное гавканье пекинеса из соседнего купе. А вроде ж этот Муля… или Фуля… был таким приличным псом…

Картинка, представшая нам в проеме, само собой, соответствовала своему звуковому оформлению. Прямо по курсу протискивался крупный мужик, пихая пинками необъятных размеров чемодан, а подмышкой у него дрыгался тот самый ребенок, что повизгивал от восторга.

Короче, я плюхнулся на полку, вытянул ноги и приготовился ждать. Впрочем, сестрице я предложил альтернативу:

— Мань, хочешь туда? Тогда без меня, пожалуйста.

Та обреченно пронаблюдала, как в проеме мужик с ребенком и чемоданом сменился на даму таких обширных габаритов, что она одна стоила первых троих, и, захлопнув дверь, присела рядом со мной.

Деда с тетей за окном видно не было, они, похоже, ушли к выходу вперед.

Когда шум в коридоре затих, и появилась надежда, что в проходе рассосалось, я выглянул из купе. Да, действительно, в приделах видимости — никого, балаган съехал в тамбур. Но это уже не проблема — пока дойдем, и там успеет все успокоиться.

Тут из двери чуть впереди высунулся мужик и закрутил головой, оглядываясь вокруг. Увидел меня, понимающе подмигнул как другану-заговорщику и скрылся в своем закутке. А я подхватил сумку и один из Манькиных чемоданов, и покатил на выход.

Товарищ, тот, что зачислил меня в друганы, спокойно переждал и нас… кремень мужик, уважаю… и только потом принялся метать из купе в проход сумку за сумкой.

А мы уже были в тамбуре и махали руками деду с тетей.

Маша, подхватив лишь собственный ридикюлище, чуть не с разбега полетела вниз, в объятья родственников. А я принялся корячиться в одиночку, спуская те наши баулы, что были покрупней. Поскольку дождаться, пока дед освободится и примет их у меня, мужик-заговорщик мне не позволил, начав подгребать свой бесчисленный багаж и количеством его, давая понять, что если я не успею управиться, то мне мои котомки под своими он просто погребет.

Дед был занят сестрой, которая ему на ухо что-то трындела, так что мне для обнимашек досталась тетя. Я с удовольствием приложился к ее щекам и обнял хрупкие плечи. Меня потрепали как маленького по голове, но не преминули напомнить, что я уже большой и могу с ней не «тётькать».

Не видел я ее давненько. Невысокая и худощавая, она всегда выглядела моложе своего возраста, но сейчас Наталья смотрелась, считай, не старше моих ровесниц… ну, больше тридцати я бы ей точно не дал. И что мне далось, что она старшая сестра нашей с Машкой мамы?! Нет, что-то я слышал по детству, но видимо за ненадобностью пропустил мимо ушей, а потом и вовсе не спрашивал.

Уловив мой заинтересованный взгляд, которым я ее разглядывал, тетя спросила напряженно:

— Что-то не так?

— Да нет, наоборот — ты отлично выглядишь! — и улыбнулся, как можно более лучезарней — эдакий племяш-наивнячок, обожающий родственницу.

А что делать? Тут уж лучше перестараться, чем не дотянуть — женщины, они такие.

Вот, пожалуйста, я вроде от души комплимент сделал, а тетя кажется недовольной:

— Ой, придумаешь тоже, выгляжу, как обычно.

— Ну, я ж не знаю, как это — обычно, виделись-то года два назад. А до этого… — я тормознулся, вспоминая, что там «до» было, а она махнула рукой и, поморщившись, сказала:

— Ах, оставь! — и переключилась на Машку, которая, наконец-то, отлипла от деда: — А это, что у тебя такое, детка? — воскликнула тетя и потянулась к ее еще довольно красному носу: — Плакала, что ли?

— Не-а, о стекло стукнулась, когда вагон мотнуло, — ответила та.

А дед, перехватив руку тети, не дал дотронуться до Машкиного лица и, как-то на мой взгляд жестковато, одернул:

— Не вздумай!

— Ах, да! — будто спохватилась та.

А я так и не понял, что это было, но с мысли меня почти сразу сбили, и довести до логического завершения я ее не успел.

— Здравствуй, внук, — наконец-то протянул мне руку дед.

Я ее крепко пожал, потом мы коротко, по-мужски, обнялись и на этом наше встречальное расшаркивание закончилось.

— Ну что, пошли? — спросил он и подхватил один из наших чемоданов.

Я уцепил второй, сверху пристроил Машкину немаленькую косметичку, а в другую руку взял свою сумку. Пока мы примерялись к крупногабариту, женщины наши, взявшись под ручку, и, щебеча меж собой, двинули вперед. Так что нам с дедом только и оставалось, что топать за ними следом.

Площадь перед вокзалом плавилась от обеденной жары. Едва живой солоноватый ветерок с ней не справлялся и припаркованные в несколько рядов машины, казалось, плавали в зыбком раскаленном мареве. Благо белый фордовский шкаф деда, на который он указал, был виден сразу от вокзального выхода, и топать по мягкому асфальту до него предстояло недалеко.

Но добраться нам до места так просто было не суждено. Маня, тормазнувшись возле крыльца, обозрела раскисший пейзаж и сосредоточилась на стоявшем невдалеке продуктовом вагончике.

— Пить хочу — чего нибудь холодненького! И моро-оженого! — и рванула к кибитке.

Мне ж пришлось топать за ней, поскольку даже с того места, где мы стояли, было видно, что тени там нет и заставлять идти туда деда с тетей не хотелось.

— Щас, я постараюсь, чтоб она быстро, — кинул я им и, оставив родственников у раскидистых туй, сам направился за сестрой к магазинчику.

Зачем мне вообще туда надо было идти? Да потому, что выставленных вдоль тротуара в ряд холодильников и морозилок толпилась группа пацанов, по виду старшеклассников, и вот я прям с места почувствовал, как при виде бегущей к ним в шортиках сестры, тестостероном оттуда шибануло убойно.

Маня в этот момент до места доскакала и уже приступила к изучению ассортимента холодиников. Потом помахала прадовщице, что дескать щас выберу и подуйду, и выхватила из одного какую-то бутылку. А когда подошел я, уже успела занырнуть и в морозилник с мороженным.

Я подошел к окошку, из которого на меня пахнуло как из раскаленный печи, и протянул размаренной продавщице купюру.

— Чё берем? — спросила та.

— Мань, что выбрала? — обернулся я к сестре и… замер.

В этот момент один… гхм, из смертников, прикладывал свою потную ладошку к ее заднице, что аппетитно торчала из раззявленного морозильника.

Манька взвизгнула, а этот гад ее еще и бедром подпер. Остальные… такие же недолгоживущие… начали подтягиваться к месту, не иначе, как в надежде на развлечение.

Меня от происходящего бросило в жар, да такой, что окружающее привокзальное пекло показалось не теплее вечерней прохлады. Ладони же обожгло так, что думал они вспыхнут, но разглядывать их было недосуг — я уже разъяренным быком попер на малолеток.

— Ты! Убрал руку! В сторону, говорю! — взревел я подлетая.

Двое отступили, но четверо выдвинулись вперед, прикрыв собой начавшую взбрыкивать сестрицу и того парня, что теперь и вовсе пытался Маньку за талию сзади обхватить.

— Да чё ты?! — еще и возмущался он. — Ты ж сама хотела! Иначе бы нам свою…

Договорить он не успел, я с разлета врезался в строй пацанов и не обращая внимания, кто там чем на меня замахнулся, сам выдал одному хук спарава, а второго под дых турнул.

Такого напора от спокойного вроде мужика они не ожидали, а потому эти двое оказались на асфальте. Но вот остальные напряглись, к ним подобрались те, что сначала было отошли, самый наглый тоже Маньку отпустил и пошел загребать сразу сзади. Понятно, метод стаи — числом шакалы и буйвола завалят.

Но отметил это так, отвлеченной дальней мыслью, а сам уже принимал первого нападающего. Запястье выставленной руки — на излом, пацан загибается и я его встречаю коленом в живот. Не успеваю отпустить этого, как Машкин обидчик пытается сзади лоукик исполнить.

Уж не знаю, куда он метил, но довернуть тело удается так, что нога его лишь по легкому мое бедро задевает. А я уже ухватываю эту лаптю и выкидываю ушибленную ногу. Та тараном летит чуть вбок и назад… но вскинутый-то лапоть еще в моем захвате… так что прилетает по внутреннему бедру. Не, по яйцам я не метил… я такое специально не исполняю, чай сам мужик… но скрутился он и завыл именно так, будто и правда по ним, родимым, звездануло.

Успеваю даже поморщиться от сочувствия пацану, но он пока больше не соперник, а тут-то еще четверо прут. Один успевает почти не промазать мне в ухо и я вынужден ответить ему, схватив за эту почти немажущую длань и, поднырнув под нее, перекинуть через себя парня.

— А-а! Что вы творите засранцы! Щас милицию позову! — раздалось визгливое сзади.

По ходу тетка из ларька выскочила… да и вокруг немногий народ разморенное настроение отбросил и стал с заинтересованностью в отдалении тормозить.

Дальше оглядываться было некогда понятно, так что то, что краем глаза засек, то и ладно. А у меня тут следующий клиент. И, благо он пер по прямой, так что и я по прямой ему выписал.

Кулак полетел туда, куда я его и послал… но вот переносицы парня он не коснулся. Я ж это точно видел? Тфу ты, ощутил… ну — да, все так, кулак ни с чем не соприкасался, а раскаленный, вдруг поднявшийся ветер, откуда-то взялся — один порыв и нет его…

А пацан, меж тем, дернулся, как от удара и улетел! При том, как мне показалось… немного не туда — ему бы надо по прямой, но он, почему-то, завалился в сторону.

Оценить сей странный процесс мне не дали. Парней, тех, что не лежали еще, скрутили в один миг выскочившие из-за туй дедовы охранники, а сам он, успокаивая, положил мне руку на плечо… и ведь не побоялся, старый, приблизиться ко мне, такому вздернутому, со спины!

От Автора:

Выкладка глав, если бог проды не погрызет вдруг перо, планируется ежедневно.

«Боевое фэнтези», как основной жанр, на страницу книги не выношу, потому как на активные действия в подобном ключе герой раскачается только к началу второго тома. До этого ему будет некогда,"Боевое фэнтези", как основной жанр, на страницу книги не выношу, потому как на активные действия в подобном ключе герой раскачается только к началу второго тома. До этого ему будет некогда, поскольку охреневать, дело тоже ответственное.

Не судите строго, книга — чистая развлекаловка под бокал вина или чашечку чаю. Под пиво, думаю, не пойдет — там, насколько помню, вяленной рыбы не подавали. А вот текилу с самогоном герой и сам нехило хлещет, так что решение, бухнуть ли с ним на пару крепенького, оставляю чисто на ваше усмотрение. Может и состыкуетесь.

Глава 2

— Жень, ты что творишь?! — наехал он на меня с ходу и успокаивающее пожатие на плече, превратилось в жесткую хватку.

«Х-хо, а он крепкий у меня, оказывается, еще старик!», — поразился я между делом, а он продолжал мне выговаривать:

— Ты что устроил?! Не видишь разве, что парни тут, на жаре, пиво хлещут! У всех уже мозги сварились! А ты туда же — уподобился подвыпившей школоте!

В следующий момент меня попыталась спасти Наталья, подлетевшая сбоку и принявшаяся что-то у меня на лице рассматривать.

Я схватился ладонью там, где вскользь прошел кулак одного из пацанов, и по небольшому количеству крови понял, что там, то ли что-то рассечено, то ли свезено просто. По ходу, у парня на пальце печатка была — ну что ж, бывает.

Сам-то я пока особо ничего не ощущал, пока видно бойцовский жар с меня еще не схлынул — ну да, ладони тоже немного пекло. Необычно как-то… с другой стороны, а когда я дрался по жаре такенной, чтоб знать, как оно на ней и как?

А вот тете мое лицо дед толком осмотреть не позволил, опять руку ее перехватил, как тогда — с Маниным носом, и велел:

— Тат, он взрослый парень, ничего у него опасного там нет. Пойди лучше осмотри мальчиков, он-то им капитально навалял.

А когда Наталья наклонилась над первым, которому помогал усесться Кобо, вопреки предыдущему своему посылу, вдруг довольно жестко предупредил:

— Только аккуратней все делай, не забывай, ты не врач, а кругом народу много. И не забудь посмотреть на них… ну, ты сама знаешь…

Та, как всегда без обид на его жесткость, только кивнула.

А я так вообще не понял, о чем он. Аккуратно… а что вообще Наталья может сделать неаккуратно?! Она, мне кажется, и мух-то прихлопнутых жалеет и крылышки расправляет им, а уж с побитыми пацанами и того мягче, наверное, обойдется.

Впрочем, осматривала тетя парней не долго — так, чисто ручкой приложилась по очереди к ним. Те под присмотром дедовой охраны не возбухали и совершенно спокойно ее прикосновения к груди снесли

Наташа быстро закончила со странным осмотром и сказала деду:

— Сильных повреждений нет… ну, и все обычные мальчишки.

Это как это она так быстро определила? И что вообще? И как мальчишки могут быть необычными?…

Но тут дед подхватил меня по локоть и к машине поволок:

— Пошли, уезжаем. Или ты хочешь с ппсниками разбираться? Кто-то может уже вызвал… или щас сами набегут.

Нет, я не хотел. Мечты мои об отдыхе были несколько другими. Так что спорить я не стал и поплелся за дедом.

Но и для вопросов момент упустил…

Вслед нам что-то кричала из ларька тетка, тряся моей бумажной деньгой — по ходу собиралась дать сдачи. Но возвращаться я не стал, пусть ей остается за треволненья, все ж я не хило покидал возле ее владений пацанов. С чего только меня так сорвало? Обычно я все ж посдержанней к возникшим проблемам отношусь.

А обернувшись на отстающую сестру понял, что вот ей-то сейчас сам звездюлей выпишу! Маша была в своем репертуаре — в обнимку с бутылкой и мороженным, с высокомерным видом прошествовала сквозь строй едва начавших подниматься с асфальта пацанов, а миновав их, завиляла задом так, что было впечатление, что он у нее вот-вот открутится!

Но дед и ее под локоток подхватил, и уже обоих потащил к стоянке. Так что и ей я ничего высказать не успел.

В машине тетя опять попыталась заинтересоваться моей скулой, но дед снова ее одернул:

— Наташ, вот аптечка! Перекись, вата — все есть, и больше ничего не нужно!

Пока она молча промокала шипящим тампоном мне висок, я смотрел, как в другую машину загружаются дедовы ребята. И как всегда, движения их экономны, лица хмуры и все, что не проделывают — все молча.

Вообще, их, таких, было человек пятнадцать, а может даже и больше, но эти трое, что растаскивали сейчас пацанов, всегда оказывались за старших, и именно с ними обычно я общался, когда бывал здесь в гостях.

Ну, как общался? В прошлые мои приезды мне лет-то сколько было? Так что, скорее, просто привык их видеть где-то рядом. А так, разговоры я с ними не разговаривал и дружбы какой-то особой не водил. Так что и сейчас, пожав в приветствии руки, кивнули друг другу и, как и раньше, даже не перекинулись лишним словом.

Они вообще ребята молчаливые, как я помнил про них. Да и странные немного — как будто иногда не от мира сего кажутся, зацикленными, то ли на своих проблемах, то ли на выполнении, взятых на себя обязательств.

Нет, дома тоже охрана имелась, все ж наш с Машкой отец, товарищ от коммерции не маленький, но те парни как-то все равно мне на вид всегда поживей казались.

А эти все как один среднего роста, но чувствуется, что тренированы не хило. Все темноволосы и лицом как братья похожи — грубоватостью черт, светло-карими, почти желтыми глазами и скудной мимикой. Между собой они всегда общались на родном языке, славянский говор совершенно ничем не напоминающий. Но коренных народов Северного Кавказа много, а в душу лезть, как считается к горячим парням, не станешь, так что кто они точно по национальности, я так и не знал.

Впрочем, я так же не знал, зачем они деду, да еще в таком количестве. Он не был олигархом, или даже крупным предпринимателем как отец, и, насколько я помнил, какой-то совсем уж неприлично дорогой собственности не имел. А потому, что мужики охраняли, помимо самой его тушки… ну, и наших, когда они были в наличие… я не особо понимал.

По жизни мой старший родственник занимался преподаванием. Да, профессором звался, но не каких там нибудь ядерных наук, а всего лишь исторических. В Кубанском, знаю, читал лекции, за границу, бывало, летал, но вот зачем ему постоянная охрана, я так за все годы сам придумать не смог. А на мой прямой вопрос, заданный ему лет восемь назад, когда я о таком вообще задумываться начал, он все списал на уединенность нашего семейного дома.

А дом — да, был расположен довольно уединенно — в горах, к морю в сторону от трассы, вскоре после Михайловского Перевала. Место, занимаемое семейными владениями, без преувеличения можно было назвать уникальным — мало того, что сам дом стоял в небольшой долинке между склонами, так еще построен он был, по словам деда, аж при турках. Нет, конечно, не тех, что в древности звались тюрками, эти-то воевали на Кавказе еще в древности, а именно уже при имперских османах.

И дом тот был просто замечательным, в смысле и отклика в душе, и внешне — с виду.

А еще довольно странен, что понимать я начал где-то по последним годам своего здесь прибывания. В детстве-то, оттого, что меня ни в подвал, ни в пристройку, похожую на башню, не пускали, дом навевал нечто сказочное, типа как от прочтения «Синей Бороды» и «Спящей красавицы». Потом, когда мне не раз и дедом, и тетей на просьбу показать, что там, было заявлено: «- В подвале только бочки с вином и ребенку там делать нечего. А башня, строение чисто декоративное и давно неиспользуемое, так что во избежании несчастного случая туда ходить и вовсе запрещено!», понял, что напрягаться не стоит и еще пару-тройку лет для меня от дома веяло все тем же, незамысловатым — Нарнийским.

Но лет в четырнадцать, бродя по окрестным горам, наткнулся на фигню такую, что меня стало накрывать уже чем-то Кинговским. А именно, нашел я… не знаю, как называется… в общем, на палке череп какого-то животного надет, разрисованный непонятными знаками, с него, в виде парика, свисает копна сена вперемешку с перьями и нанизанными на веревки камнями. Потом по округе нашел еще один такой же и еще…

Вот только на мои вопросы, зачем кто-то строил дом на таком дальнем отшибе от всех значимых мест тогдашней цивилизации и черепа за садом, дед пожимал плечами и пытался все в шутку перевести. Типа, для чего дом строили в такой глуши, конечно неизвестно, но вот нам он сгодился и не это ли главное? А черепа? Да это один приятель с Байкала, тоже из преподо-исторической тусовки, какую-то работу писал по их тамошним шаманам и вот, нагородил, будучи у нас в гостях. Да они ж, вроде, и не мешают? Хай стоят!

Так-то — да, не поспоришь.

В общем, в этот раз я ехал с твердым намерением все же растрясти деда на доступ в закрытые помещения дома. Да и вопросы меня нынче волновали вполне логически выверенные и за столько лет неведения достаточно четко в голове сформулированные.

К примеру, как деду, будучи еще студентом, удалось в самый разгар советских времен удержать такой домину за собой? Тем более, насколько знаю, ему едва двадцать исполнилось, когда погиб его отец в какой-то археологической экспедиции. Частной же собственности тогда не было!

А как сумел еще какой-то более ранний наш предок сохранить за родом, считай, целое поместье в 20-е и 30-е годы? Тогда же за вторую корову в хозяйстве раскулачивали, а за большее и расстрелять могли!

Да и на кой ему, то есть деду, столько охраны, тоже хотелось бы, в конце концев, знать!

Короче, вопросов у меня набралось немеряно, так что вот сейчас до дома доберемся, пожуем чего-нибудь, потом пойдем в беседку, сядем…

— Дедунь, — между мной и дедом просунулась Манькина голова, — а давай мы в долину пока не поедем? Ну, там до моря далеко, а хочется же окунуться! Может, пару-тройку дней поживем в городе, в квартире?

Ну — да, до морей от дома далеко… вернее — нет, не столько далеко, сколько просто топать муторно. Там пути-то минут на двадцать всего, но это если по приемлемой дороге.

Но сгонять по легкому, чтоб искупаться, получалось не всегда, поскольку тропа до маленькой бухты пролегает по лесу, вдоль бурной речки, плутающей меж холмистых гор, которая неизвестно еще, в каком состоянии на данный момент находится. Так что порой это мероприятие действительно превращалось в поход по пересеченной местности, длительностью на пол дня.

Что, как по мне, так тоже неплохо — рюкзак с необходимым на плечи, потом прогулка неспешная по лесистым горам, костер на берегу, на котором можно нажарить добытых мидий…

Но это мне, а сестре такой экзотики обычно и в детстве на разок хватало — я ж тащить на себе, что саму Маню, что зонт с шезлонгом, отказывался всегда.

— Жень, ты же тоже так считаешь? Лучше уж накупаться вперед, а потом в долину ехать, правда? — это уже сестра обратилась ко мне.

При этом развернулась и заглянула мне в глаза знаменитым взглядом кота из «Шрека». И вот мог разве я, даже при всей моей любви к диким безлюдным пляжам, воспротивиться такому? Конечно — нет!

А мои разборки с дедом… ну, хоть и были серьезными по сути, но ждали же они столько лет, так что, думаю, протянут еще немного. И я кивнул:

— Да, искупаться уже сегодня было бы неплохо.

— Во-от, а я о чем говорю?! — подхватила Маня в подходящий момент кинутую ей нужную фразу. — Дедунь, ну пожа-алуйста! Всего денечка на два! — и котошрековские глазки, ловя ответный взгляд, уставились в зеркало заднего вида.

Дед тоже на это дело оказался слаб и похоже сопротивлялся уже чисто по инерции:

— Машенька, детка, нам бы все-таки домой надо… — при всей смысловой нагрузке, завязанной вроде на отказе, настоящей твердости в сказанном я не ощутил.

— Пап, ну, в самом деле, пара дней ничего не решают, — это уже тетка вступила. — Сегодня сходим, искупаемся, и завтра в первой половине дня, а к вечеру домой уже приедем! — понятно, эту успели обработать полностью, а я-то думал, они там о тряпках трендят.

— Ладно, — поджав губы, кивнул дед, — только ты, Наталья, от них не отходи. И ребята с вами, как обычно, останутся.

— Конечно дед! Мы ж не отказываемся, правда Жень? — при этом на меня сестрица не смотрела, пристально разглядывая дедово, повернутое к ней вполоборота лицо, и видно увидав на нем какие-то остаточные сомнения, ляпнула:

— Ты ж и сам можешь остаться с нами, вместе сходим на моря!

«Э, э, что за подстава?!», — чуть не заорал я.

Я-то ей подмогнул с просьбой на раз, а какого она тут вытворяет?!

Дело в том, что в квартире всего две спальни, и если Маня может и с тетей лечь — у них, девочек, насколько знаю, с этим делом проще, то вот я делить с дедом кровать категорически — не желаю! А значит, останься он с нами, мне в проходной комнате на диване придется бомжевать! И что получается?! Еще два дня из отпуска пройдут впустую?!

Но возмутиться я так и не успел — сначала прифигел с Машкиной идеи, потом прикидывал, как бы опротестовать ее в наиболее деликатной форме, а там уж дед как-то и сам заговорил:

— Нет, Машунь. Я с вами не останусь, у меня дома дел много. Буду завтра к вечеру вас ждать там.

Аллилуйя!

И что там за дела у деда в доме, в котором полно помощников по хозяйству, мне поровну, может он пэрсики собственноручно решил катать? Ну что ж, у всех свои приколы, ему — банку в руки, а мне — персональная кровать!

Пока я вспоминал старый дом, а потом участвовал в разговоре, пусть не особо активно, но внутренне эмоционально, мы успели выбраться из города, намотать зигзагов вдоль склонов по Абхазскому шоссе и проскочить поворот на Кабардинку.

В общем, все подъезды сестры на счет «остаться в городе», завершились весьма своевременно — еще чуть-чуть и будет Геленджик.

Через город мы не поехали, а так и двинули по верхней трассе, оставляя основную застройку, вытянувшуюся всего несколькими улицами вдоль пологой бухты, внизу. А на съезд пошли с последнего поворота.

Микрорайон, в котором мы в результате оказались, был не нов, времен постройки предпоследнего советского десятилетия. Девятиэтажные панельные дома с потекшим гудроном по швам, а потому немного неопрятного вида. Двор, хоть и с вполне современной детской площадкой, но сто раз перекрашенными и вновь облупившимися лавочками возле подъездов. И давно затертые на «нужных» кнопках допотопные домофоны на дверях.

Но вот зато палисадники, лелеемые жильцами, полнились цветущими гортензиями и разлапистыми хостами, а детскую площадку спасали тенью давно разросшиеся ухоженные деревья.

Возможно, я б такое и не заметил, и уж точно не оценил, если б не дело, которым зарабатывал мой батя на хлеб. Ну, и еще на масло-икру… человека, который, все это на тот хлеб намазывать станет, и другого, который поднесет.

Короче, отец у меня занимался строительством, а я обретался, понятное дело, при нем. Кстати, надо сказать, работал не совсем по специальности. Поскольку учился я на социолога и мечтал… нет, не мечтал конечно, мечта — это слишком, так что, просто планировал… когда-нибудь вращаться в совсем других кругах, чем те, в каких приходилось нынче.

Но — нет, моим уделом оказалось — штамповать познавательные буклеты на пользу семейному делу. В общем, нынче я у папеньки рекламщиком был.

Нет, я не в претензии — работенка непыльная, должность звучит в меру респектабельно, а уж девчонки собрались в моем отделе и вовсе так — прелесть прелестная. Рук я к ним, конечно, не тяну… оно себе дороже, если помнить, кто мой батенька… но ежедневная радость глазам, тоже, как ни крути, бонус. А про деньги, думаю, и говорить не стоит — отец никогда жмотиной не был.

Ну, может пару-тройку раз, конечно, случалось — это когда я в жесткую конфронтацию входил с его и дедовыми пожеланиями по поводу моего же будущего.

Особо запомнился тот раз, когда вдруг оказалось, что документы подавать в желаемый ВУЗ мне тоже не стоит. Разве ж я не понимаю своей глупой башкой, что под крылышком у папы, в городе родном, мне учиться будет не в пример удобней?

Я не понимал.

Все мои собратья-лицеисты… сосестры… м-да… кстати, тоже… всем табуном рвались в столицу, а то и дальше — за бугор. И вот их родня поддерживала и добрым словом, и рублем, как деревянным, так и зеленым

А потому доставшееся мне «сиди дома» дало позыв к нехилому бунту, и я не придумал ничего лучше, как уйти в армию тайком.

Ну, как тайком? Скорее, исподтишка воспользовался положенной по возрасту медкомиссией и дал понять там, что хочу в солдаты прямо — щас.

Уж не знаю, тот товарищ, что внял моему зову, просто ли не знал, кто мой отец и что наследники у таких деятелей ничего сами не решают, или ему было все равно в принципе, а главным являлось по жизни число призывников, выставленных им к службе, но повестку я получил… и припрятал. И только накануне отбытия отцу предъявил.

Вот кто в итоге «победил», я так опять и не понял. Потому, как в армию-то я отбыл, но в результате к конкретному месту службы прибыл в воинскую часть… в Анапе, считай, теперь под крыло к деду. В общем, следовало понимать это так, что отец все-таки успел подсуетиться.

И стал я десантником… м-да. Так-то, не считая непривычных по началу внеурочных подъемов да растертых ног, меня все устраивало. Хотя, конечно, целлофановые трусы пикантных ощущений службе, что ни говори, добавляли.

Ну, и понятно, за год перебесившись и убегавшись, по прибытию скандалить с отцом я уже не стал и пошел учиться туда, куда указали. А именно — в местный универ. Специальность мне милостиво позволили самому выбрать. Да что говорить?! Было впечатление, что папашке уже на это было совсем наплевать.

Да и мне, собственно, тоже. А потому учился я ни шатко, ни валко — средненько, если брать по оценкам, а так-то без особой души. И когда после окончания мне опять не позволили попробовать пристроиться в столице, уже не психовал и копытцем не бил, а мирно приземлился в нашей фирме в офисе, где имелся отдел более… или менее… подходящий мне под полученный диплом.

Короче, вот так и вышло, что теперь, когда из под моей руки выходила вся рекламная продукция, пришлось-таки научиться разбираться и в современных строительных материалах, и в новых архитектурных веяниях, тенденциях в обустройстве придомовых территорий и, соответственно, декоративности различных растений. Мне нынче по должности полагается уметь излагать доходчиво, что в наших новостроях есть такого замечательного, чего у соседей нет.

А потому в старом дворе приморского городка мне и кинулись в глаза: и по нашему времени страшненькие панельные девятиэтажки, и врытые в землю несуразные лавочки совдеповского образца. Но богатые розы с гортензиями и десятиметровые каштаны я также не мог по достоинству не оценить. Да и детская площадка на мой, нынче профессиональный взгляд, оказалась довольно неплоха.

Впрочем, в мое-то детство все еще здесь по простому было.

Пожухшая трава на месте детской площадки особо стойкими проплешинами указывала самые «популярные» места: вдоль веревок для сушки белья, натянутых меж столбами и перед рамой для выбивания пыльных ковров, которую местные мальчишки как футбольные ворота использовали. Деревья вот, несмотря на ту же вроде высоту, были чахлыми. А в палисадниках все больше помидоры росли.

И только перекрашенные сто раз лавочки были теми же.

Я стоял на тротуаре возле подъезда и пялился на давно знакомый двор в какой-то прострации, то ли пришибленный совсем уж раскалившейся к четвертому часу жарой, то ли выпадая в осадок от не самых лучших воспоминаний. Возле меня хлопали дверями машин, таскали наши с Маней чемоданы, переговаривались о чем-то… а я просто стоял.

— Женьк, ты чё, уснул? — меня ткнули пальцем в ребра.

— Мань, ты давно здесь была? — спросил я сестру, которая в недоумении и тыкала.

— Да в прошлом году…

— А я вот восемь лет тут не был…

— И чё? Изменилось что-то? — заинтересовалась она.

— С последнего приезда вроде нет, а вот, если мерить по детским воспоминаниям, то очень сильно. Я же родился здесь, в Геленджике, ты ведь знаешь?

Машка кивнула.

— И из роддома меня принесли сюда, в эту городскую квартиру, а не в долинный дом. И жили мы здесь еще два года после, и только потом отец нас с мамой в Нижний увез…

— И ты что, помнишь себя двухлетним?! — Маня выпучила на меня удивленные глазища.

— Нет, конечно. Но как потом приезжали летом с мамой и жили здесь, отлично уже помню. Последний раз… с ней когда… особенно, она тогда тобой беременная была…

— А потом я родилась, а мама-а… — сестра хлюпнула носом.

Она никогда не мгла удержаться от слез, когда эту тему заводили. Зря я сейчас не сдержался… но и получилось как-то само. Всегда, когда я оказывался в этом дворе, на меня нахлынывали эти воспоминания.

— Что такое? Что случилось? — спросила подошедшая к нам тетя. — Жень, ты опять, как всегда по приезду сюда, маму вспомнил?

— Угу, — ответила за меня сестра.

— Ну, ничего, тоже надо… сейчас полегчает, — и тетя принялась нас по спинам наглаживать.

И от руки ее, что плотно и медленно скользила от плеча вниз к пояснице, внутри меня разливалось тепло. Нет, не тот душный жар, которым полнился раскаленный воздух, а живое какое-то тепло, расслабляющее.

— Как, получше? — спросила она.

— Ага, плакать уже не хочется, — подтвердила Маня, опять за нас двоих.

— Вот и хорошо, пойдемте внутрь. Там ребята, наверное, чемоданы ваши уже подняли, — и, обняв нас, повлекла к подъездному крыльцу.

Дед помахал нам уже от своей машины:

— Я поехал. Жду завтра дома, — и, хлопнув дверью, тронулся.

А мы пошли.

Лифт в этом доме тоже был довольно стар, но, что удивительно, чистенький. На лестничных площадках коврики перед дверями, в пролетах меж этажами, где окна, стойки с живыми цветами и картиночки по стенам висят через каждые шагов несколько.

Старый дом любили и берегли. Но вот кошками все равно пахло…

— Это Пират Светланы Петровны из сорок шестой, — усмехнулась Наталья, заметив видно, как я носом дергаю, — помнишь, наверное, ее, Жень?

Я кивнул — соседку тетю Свету помню прекрасно.

— Четвертый год животному, — продолжала говорить тетя, пока мы заходили в дверь, отпертую Кобо, и пропихивали дальше по коридору оставленные им у входа чемоданы, — как есть Пират — порядки здесь свои устанавливает. Света измучилась с ним, ее уж жалеют… он, конечно, парень обаятельный и на помойку его уже не завезешь, но вот к ветеринару бы сводить надо…

Наталья запнулась и покосилась на нас.

— Чтоб бубенчики ему — того, — закончила фразу сестра и изобразила пальцами ножницы.

— Маша! — воскликнула пораженно тетя.

— Что, Маша? Мне восемнадцать уже и про кастрацию котов я знаю! — возмутилась теперь сестра. — Если метит все подряд, то это — правильно!

— Это — не правильно! — подал голос и я, не сумев смолчать на такое.

Меня не поняли, но, как обычно, меня же и попытались в этом обвинить. Типа, я сужу о бубенцах поверхностно, а суть проблемы не улавливаю совсем, поскольку с котами дела не имею. А пока я, прифигевший, соображал, как бы мне половчей донести до них очевидное, про меня уже забыли. Да и о яйцах соседского кота тоже — поскольку в их понимании, проблема та по мелкости своей большего их внимания не стоила.

Эх, женщины… вот можете вы порой кинуть свое пренебрежительное «пф-ф» в сторону принципиально важной для мужчины темы…

Тем временем Манька попыталась прямо тут, в коридоре, один из чемоданов вскрыть:

— Я первая в ванную!

— Так, здесь это не оставляй, — строго сказала тетя, кивнув на распахнутую ярко синюю «пасть».

И команднула уже мне:

— Жень, отнеси ваши сумки по комнатам. Машенькины в правую, там кровати две, а свои в другую, — давая тем самым понять, что мое почти готовое сорваться с языка заступничество за всех мужиков разом, включая котов, уже давно не своевременно.

В общем, получилось, как всегда, с этими женщинами…

Понимая, что время упустил, молча подхватил чемоданы сестры и потащил в указанную комнату. А когда оглядел ее, то и подумалось уже о другом:

«Во-от, зря я испугался по ходу, что дед останется здесь, теперь оказывается, спальных мест в доме стало больше… действительно — давно я тут не был»

Впрочем, в той комнате, что предназначалась мне, ничего не изменилось. Кровать-двушка под коричнево-зеленым покрывалом — на месте, шкаф одежный — тот же, да и тяжелые шторы шоколадного цвета мне вполне знакомы — от утреннего прямого солнышка, помню, защищают хорошо.

Я поставил свою сумку, включил сплит и отправился на кухню.

Там Наталья заказывала доставку, параллельно, прижав телефон к уху плечом, готовила все к чаю. За стеной слышался приглушенный плеск воды и немного фальшивящий в мелодии Манькин голос.

Я уселся за стол и подпер подборок рукой. Тянувшаяся от сплита прохлада, после уличной-то жары, расслабляла, и голова моя как-то вдруг стала тяжела. А там-то еще, впереди, поход на море! Раскаленные камни, вода, которая своей теплотой облегченья не приносит, и толпа разморенных недовольных людей…

Тетя двигалась плавно, не сбивая резкими движениями моих вялотекущих мыслей. И думалось почему-то о том, что я, наверное, дурак косоглазый, раз разглядел на перроне невесть что. Вот она, Наталья, прямо передо мной, и теперь я видел преотлично, что выглядит она вполне по своему возрасту. Да, ухоженная женщина, но мелкие морщинки все ж выдают, что ей точно хорошо за сорок… спросить что ли? А то с днюхой-то поздравляю каждый год, но вот определенного возраста ее не знаю.

Но вовремя одернул себя, дурак-то я — да, тут не поспоришь, но не настолько ж идиот! О таком-то даже тетю не спрашивают!

— Ну, рассказывай, — выдернул меня женский голос из сонливых раздумий.

Это пока я потихонечку глючил в споре с собой, Наташа успела уже все приготовить к чаю и усесться напротив.

— Как там Сережа, Оля, мальчики?

Сережа, если что, это мой отец. Оля — мачеха. А мальчики — наши с Маней братья, понятно, что по отцу.

Но так-то, вполне родные и любимые. Сестра вон и вовсе в них души не чает. Я, конечно, держусь, потому, как понимаю, что они будущие мужики и все эти сюси-пушные хороводы, что Машка вокруг них заводит, им на пользу в дальнейшем не пойдут.

Хотя вру — бывает, срываюсь и я. Вон, не далее как неделю назад, когда отец семейные шашлыки затеял, по кустам с ними наравне лазил и в стрелялки играл.

Но, если честно, все так потому, что нам с сестрой просто повезло с мачехой.

Со мной она выстроила линию поведения ненавязчивую, но доброжелательную. А с Маней и вовсе сумела подружиться. А уж когда появились мелкие, один за другим с разницей в два года, и отец к рожденью первого выстроил дом, то и вовсе благодаря усилиям именно Ольги наша хоть любящая, но все-таки разношерстная компань, превратилась в настоящее семейство.

— Ну… — все же принялся я излагать наши нижегородские дела тете, — отец работает… и работает. Ромаш в этом году первый класс закончил, как ты знаешь. Сёма недавно на английский пошел и, кажется, уломали-таки они батю на счет моей секции наконец. Ромка-то там уже два года туда ходит.

Парни наши вообще молодцы и во всем тянуться за старшим братом. За мной, то есть. Я в их глазах спортсмен, универ хорошо закончил и водитель крайне аккуратненький… за что, собственно, стоит снова благодарить Сусела, который нас всегда учил не быковать по жизни в принципе. И я рад от души, что и братья пройдут его школу, и наставник им не только удар, так сказать, поставит, но и мозги в нужном направлении выправит.

— Ну, а Ольга, — продолжал я, — под это дело — со столькими-то занятиями у мелких, кажется, собралась совсем с работы уходить. Батяня вроде от этого в радости… хотя не знаю, ты об их делах лучше Маньку расспроси. Она все ж живет там, а я у них только раз от разу бываю…

— Не Манька, а Маня, — назидательно поправила меня тетя.

Но подкатить глаза на это я не успел, раздался резкий пи-пип домофона и Наталья отправилась в прихожую курьера встречать.

Потом на столе разложили две пиццы и несколько коробок с роллами, а разговор, понятно, затух сам собой.

Цугрики японские я никогда не любил. Да, вот так просто, при всей их модности и повсеместной впихуемости мне эти кусочки непонятно чего, как-то не заходили. А вот пицца, что ни говори, все ж русскому желудку ближе. Во все времена колбаса, сыр и булка — наше все, даже если в данном случае не в обычный бутерброд сложены, а по-итальянски тонким слоем по плоскости размазаны.

Так что я пододвинул к себе коробку и приступил.

Когда приканчивал в одно рылко последний кусок, из ванной показалась сестра.

— Я — все! — возвестила она радостно: — Женьк, иди!

В ванной парило — вытяжка не справлялась совсем, и мне пришлось бриться по принципу ежика. Ну, того, что в тумане бродил — носик вроде вижу, а вот мешочка в лапках… бритвы… нет. Вода к тому же, даже включенная на полную, прохлады не давала — уже из труб, считай, шло парное молоко. Да и пицца, политая чаем, похоже превратилась в глину, которая постепенно принялась застывать и тяжелеть, превращаясь прямо в животе в настоящий камень.

Под этим гнетом что ли, но мне вдруг представилось грядущее в довольно пасмурных тонах. Пляжное пекло, в котором все как кисель сопливое, лягающиеся ноги, без встречи с которыми не добраться до глубины, и огрызки меж камней, что даже жопу положить негде.

Короче, из ванной я выползал в уверенности, что мне этих морёвых радостей не надо, а вместо этого следует лучше пойти-ка да поспать.

Так и сказал девочкам.

Они у меня оказались понятливыми и отговаривать не стали. Только вслед попытались каких-то указаний дать… чтоб до их прихода не выходил из дома… не вздумал чего-то там еще…

Я вроде слушал, но не слышал — я уже до комнаты добрел. А там едва уловимый шелест сплита, сдвинутые шторки создают полумрак и кровать передо мной как три купейных полки вместе. И я, от мира отключившись в раз, прям звездой с торца рухнул. В полете, кажется, и уснул.

Глава 3

Псина визгливо разрывалась в лае, а я смотрел на нее и не понимал, как такая мелкая тварь, как этот Муля… или Фуля… может иметь настолько огромные зубы! Меж тем, зверские клыки буквально в метре от меня щелкали, а где-то рядом Манька была и в мою задачу входило ее не подпускать к этому монстру.

А она-то с ним на прошлой остановке обнималась! Жуть! Куда мои-то глаза глядели?! И как вообще тварюга эта утаила от меня такую-то пасть?!

Вот от этого испуга за сестру я и проснулся, что ознаменовалось уже в меру трезвой мыслёй, что такие зубья в столь мелкой башке, по идеи поместиться в принципе не могут.

Тут заливистое тявканье достало меня и в яви. И, что хуже, понял, что заткнуть эту тварюшку желающих там, за окном, похоже, не было. Отчего со всей определенностью стало ясно, что уснуть мне больше не дадут.

Да и ладно, время-то уже сколько…

Хотя нет, проспал я, как оказалось, недолго — меньше двух часов. Добытый из складок покрывала телефон показывал всего лишь начало седьмого.

И что делать? Дамы мои будут плескаться, пока камни на берегу не остынут совсем, и мокрыми на них не особо приятно станет выбираться. То есть, вернуться часам к девяти — не раньше.

А пока мне их дома что ли ждать? Телек смотреть или в интернете зависнуть? Так этих радостей у меня завались и дома, а я ж так долго ехал на курорт…

А раз приехал, то и отдыхать следует в курортном стиле! То есть, быстренько одеться и пойти… да хоть по набережной для начала пройтись, а там, дальше, будет видно.

Решено? Сделано.

Открыл сумку, извлек из нее чистые футболку и шорты… поминая опять добрым словом Сусела, который нас заставлял перед дальней поездкой на соревнования барахло вытряхивать и собирать котомку вновь, уже под его присмотром. Теперь вот — пожалуйста, навык уже отработан годами и вещички, что достаешь из сумки, считай, теперь и гладить не надо. А я жуть как такое дело не люблю!

А ведь приходится… да-а. Поскольку Гавриловна… моя домработница, так сказать… нрав имеет довольно суровый. Квартиру сама держит в идеальном порядке, но и мне расслабляться не дает. И ведь отказать ей от места я не могу, она у нас еще с тех времен за квартирой присматривает, когда мы с отцом и Маней в ней жили втроем. Вот и взяла Леночка Гавриловна моду учить меня… на правах то ли дальней родственницы, то ли старой знакомой, то ли и вовсе потому, что знает меня с детских лет.

Впрочем, я не в расстройстве — тоже ведь по-своему привязан к ней. Только вот в отличие от многих моих приятелей, что так же в домах не без прислуги живут, я благодаря ее такому подходу вполне умею всей наличествующей бытовой техникой пользоваться. Будь то плита или стиралка с посудомойкой, ну и тот самый, понятно, гребаный утюг.

Но умею, это совсем не то, что — люблю. А потому Суселу за освоение с его подачи некоторых навыков, пусть к спортивным умениям и не относящихся, я действительно нижайше признателен.

Под эти мысли, пока они крутились в голове, натянул на себя вынутые из сумки вещи, проходя мимо ванной, плеснул в лицо типа холодной водой, в прихожей перед зеркалом прошелся пятерней по стрижке, вдел ноги в пантолеты и — все, к курортному променаду на закате я был готов.

Лифт шуршал и вздыхал натужно, объявляя на весь подъезд, что ему тяжело, да и ехать еще не близко. Так что потопал вниз сам и только тогда вспомнил, что когда брел спать, что-то там Наталья мне вслед говорила.

А вот что?…

Вроде про то, что б никуда не ходил и дожидался их с Маней с моря. Но почему? Мне что, пять лет? Или я недоразвитый какой, чтоб гулять только с тетей?

Я — взрослый мужик, притом, не лишенный некоторый спортивных умений! Да и если уж на то пошло, на улице еще светло и время в принципе — детское… Короче, это «не ходи» — просто бред какой-то!

Мелькнула, было, мысль, что для тетиного спокойствия можно было бы кого-то из дедовых парней до компании прихватить. Как я знал, если мы останавливались в городе, они всегда в соседнюю квартиру заселялись. И, надо думать, кто-то обязательно там и сейчас есть.

Но вовремя вспомнив об их замкнутом нраве, понял, что со мной рядом по-приятельски они не пойдут, и за один столик в кафешке пивка попить не присядут, а будут в шпионов играть и плестись шагах в пяти сзади за мной. Знаю, проходили уже. Так что — нет, без них обойдусь сегодня, мне нынче не четырнадцать лет.

На улице, несмотря на то, что солнце давно покинуло свой пик, было все еще жарко. Но двор к вечеру постепенно оживал. Мы-то когда приехали, вокруг ни души было, а теперь, похоже, народец начал потихоньку из-под сплитов выползать.

Возле нашего подъезда на лавочке сидели двое. Тетка отдаленно знакомого вида, кажется из квартиры на первом этаже, и пожилой мужичок мне точно незнакомый.

Чуть дальше, на тротуаре, что тянулся вдоль проезжей части, двое пацанов лет десяти склонились над перевернутым вверх тормашками самокатом.

А трое пацанов постарше, можно сказать уже парней, оккупировали лавочку возле следующего — последнего подъезда и, дружно склонившись над телефоном одного, громко ржали над чем-то.

Ну, и возле машин, что в ряд стояли вдоль тротуара, прислонившись спиной к белому кроссоверу, стоял мужик и курил, при этом с явной тоской обреченно поглядывал на верхние окна дома. Понятно, ждал кого-то, кто долго не выходил.

Вот пока и все, пожалуй, кто, не дождавшись настоящей прохлады, отважился выползти из квартир.

Тем временем я прошел мимо тетки с дедочком и, дойдя до ряда машин, достал телефон и принялся вызывать тачку. Место «Куда едем?» ткнул по карте наугад — куда-то поближе к набережной.

Когда я оторвал глаза от телефона и снова окинул взглядом двор, понял, что вокруг что-то неявно, но переменилось — все окрестные мужики, включая мелких с самокатом и дедка на лавочке, как гончие псы, взявшие след, вытянулись настороженно в одну сторону.

— Михалыч, ты чего?! — послышался за моей спиной недовольный бабкин голос, заставив воплем этим опять машинально оглянуться на них. Тетка в этот момент локтем в бок тыкала собеседника: — Побойся бога, вспомни, сколько тебе лет?! Ополоумел совсем, на профурсетку глаза пялишь… да мож, она шалава по вызову вообще!

— Что ты Семеновна понимаешь… э-эх, по вызову… да на такую никаких денех не хватит… — с тоской протянул в ответ дедок, тем не менее, тощей шеей не осел, а продолжил заглядываться куда-то вдоль тротуара.

Ну и я туда же посмотрел.

Вот уж не знаю, что дедок понимал в девицах по вызову, но тут он оказался прав — вдоль длинного дома… шло Чудное Видение… других слов для этой девушки даже у меня не нашлось!

По плиткам тротуара она ступала, как по подиуму, не быстро, но и не медленно. Вялый сквознячок, что тянулся вдоль двора, обминал струящийся подол по стройным ее ногам и играл с длинными белыми прядями. По верху, насколько позволяло лето, все оказалось закрыто… но жестким не придерживалось ничем и легкая ткань платья не справлялась с доверенной ей тяжестью. И она, эта тяжесть, свободно колыхалась в такт шагам и помимо воли заставляла мечтать, как бы к ней примериться руками.

Лица красавицы за крупными солнцезащитными очками видно не было… да и ладно, при такой-то фактуре кто будет на лицо то смотреть?! Никто. Правильно. А тут еще и сквозняк, по ходу, тоже оказался мужиком, но в отличие от нас, остальных, он имел возможностей побольше и… как дунет!

Как водится, когда вблизи женских юбок так хулиганит ветер, случается классика жанра… ну, а-ля Мэрилин Монро в белом платье над решеткой вентиляции.

Вот и нашей Мечте Всего Двора тоже ничего не оставалось, как гибко прогнуться и ткань юбки ладошками к коленям прижать. Но это спереди, а вот сзади, как и положено, подол взметнулся высоко-о… что с моего ракурса выглядело всего лишь ярким полотнищем, реющим поверх головы, как флаг.

Я расстроился.

А мужику с сигаретой вон повезло, он оказался в нужном месте вовремя. И был за это вознагражден. Даже мне было видно, как от счастья такого рот его разявился, и даже дымящаяся сигарета, сама по себе прилипшая к нижней губе, нирваны парню явно не испортила.

Меж тем, красавица одернула платье, эдак элегантно подхватила шаловливый подол и, как не бывало, поплыла дальше.

Мелкие, что при самокате, провожали ее проход мимо себя замершими зайцами. Сколько им лет вообще, что они так осмысленно на женский виляющий зад пялятся?!

И только тут до меня дошло, что стою у Чуда на дороге, и ей придется меня обходить.

Но в тот момент, когда я делал шаг отступа, а девице до меня оставалось всего ничего, самокат мелких грохнулся… красотка вздрогнула… оступилась… и принялась валиться прямо под ноги мне.

Время как будто замедлило бег, и я словно в череде стоп-кадров рассмотреть успел все! И приоткрытый в возгласе влажно-мягкий ротик, и взмах тонких белых рук, и даже взгляд, кинутый на меня поверх темных очков, наполненный ожиданием.

Впрочем, я успел не только разглядеть, но и кое-что сделать, а уж ожидание, думаю, точно оправдал. Когда замершее мгновение опять рвануло вперед, я в своих руках уже держал Чудное Видение и понимал, что оно вполне воплоти и даже обалденно пахнет.

Девушка же оторвала головку от моей груди, к которой с испуганным трепетом припала, и, подняв глаза на меня, сказала:

— Спасибо вам, — с чувством, между прочим, сказала.

— Да что вы, — отозвался и я… тоже с соответствующим чувством, — я же не мог позволить девушке упасть! Как ваша ножка?

Та приподняла изящную ступню, обутую в босоножку, состоящую всего из двух тончайших ремешков и узкого, как стилет, каблука, и пошевелила ею.

— Ай!

Вот и «ай!», я так вообще никогда не понимал, как они в принципе на таких каблучищах выживают!

— Больно, — пожаловалась моя визави и жалобно попросила, — вы не будете так добры, и не поможете ли мне до отеля добраться?

Да в чем вопрос?! И-ха! Наше случайное знакомство устремилось к довольно плотному общенью!

Но ответил я, тем не менее, сдержанно, постаравшись своей радости не проявить:

— Не проблема. Вон, такси мое как раз подъехало. Вас устроит?

— Конечно! Поможете до машины дойти?

Ну — да, машина та, естественно, до заданной точки не доехала и застряла как обычно на въезде во двор. И недолго думая я подхватил на руки раненую девицу.

Парни у последнего подъезда мою эскападу одобрили свистом, а про остальных я уже и вовсе забыл.

Помог девушке устроиться на заднем сидении, а сам хотел было усесться впереди, но… меня за руку подхватили, потянули, улыбкой приободрили и в результате я оказался рядом с ней. Мое бедро прижалось к упругому женскому, а запах терпкого парфюма добавил ощущенью уже какой-то чувственной остроты.

Знакомство развивалось все быстрей, а общенье поманило еще большей плотностью…

Тут еще и темные очки сняли… и личико не подкачало — оно было телу подстать. Чуть заостренный на подбородке овал, тонкий нос и рот, который еще на «стоп-кадре», как влажно-мягкий, я для себя определил. А чудные голубые глаза смотрели на меня благодарно и заинтересованно.

— Юлия, — подала она мне руку и улыбнулась, — можно просто — Юля, и лучше на «ты».

— Евгений, — откликнулся я в тон, — можно — Женя, и я рад, что на «ты».

Возвращая улыбку я взял ее ладонь в свои, где она, хрупкая, совсем утонула.

— Я не подумала сразу… было очень больно… наверное, я нарушила какие-то твои планы? — улыбка Юли стала виноватой.

Я поспешил уверить, что все норм, что я никуда конкретно не собирался и вполне могу ее до отеля проводить.

— Это хорошо, а то неловко как-то получилось! Человек мне помог, а я так сразу на него со своими проблемами насела! — теперь ее мягкий рот в нечто расстроенное и трогательное сложился.

Губ этих вдруг захотелось коснуться и горькую линию стереть… почувствовать насколько они нежны на самом деле… чуть нажать и до теплой влаги провалиться…

Бр-р, это чё было-то?

Это «было» — нервы и хронический недосып, недаром я взял-таки отпуск. Да и с последней подругой расстался… недели уж две как назад! Потому близость столь милой девушки… неосознанно — определенно неосознанно!… так и заводит.

— Жень, а раз ты ничем не занят, то мы с тобой, может, ко мне в отель, в бар, зайдем? Выпьем немного, поговорим? Надо же мне как-то отблагодарить тебя за спасение?

А почему бы и нет?

Знакомство в своем развитие поскакало вприпрыжку, а общение устремилось как бы ни к томности намерений уже…

С тем к месту и прибыли.

К этому моменту ножка у нас не болела почти, так что от машины Юля шла самостоятельно, а мне лишь оставалось поддерживать ее под локоток.

Отель, возле которого мы высадились, возвышался над нами во всей своей зеркально-хромированной красе и при нашем приближении благообразный мужичек в кителе без лишних вопросов распахнул перед нами двери.

Прошествовав по мраморному холлу, мы свернули к дверям ресторана. Там, внутри, оказалось идеально — прохладно и в меру затемнено, что после солнца и жары улицы показалось прямо раем каким-то. И, что неплохо, зал оказался почти пустым.

— За столик или возле бара присядем? — спросили меня.

Вопро-ос… за столик — это надолго, а мне вроде намекали вскоре еще кое-куда пройтись… или я все неправильно понял?

А если неправильно, то и засиживаться — не стоит.

— Давай за бар, — по итогу осмысления постановил я.

— Что пить будешь?

— А ты?

— Шампанского хорошего хочу.

Понятно, чисто дамский выбор.

— Не, я лучше текилы, — и указал парню за стойкой на означенную бутылку в ряду. — И пожалуйста, хоть ты меня сюда и привела, но платить все же я буду. Не спорь!

Надежда на «вскоре кое-куда» во мне вдруг как никогда взыграла.

А перед нами бармен уже выставлял полный живых пузырьков высокий фужер и мелкий шот, по старинке макнутый краем в соль и украшенный ломтем лайма.

— За знакомство? — и Юлия подняла свой бокал.

— За него, — подтвердил я и отсалютовал своим дринком.

Вскоре мы с новой моей знакомой уже болтали как старые приятели — весело, вроде ни о чем, но и с заинтересованностью к рассказу ближнего. Правда, больше получалось так, что болтал я, а Юлька слушала.

О чем говорил? Да о том, что хотел с приятелями пройтись по островам на катамаране, так же, как мы устроили себе года два назад, до всех еще мероприятий по пандемии. И вот в этом году, когда страны понемногу стали открываться для туризма, мы подобный вояж по теплым морям решили повторить. Днем пригодные для ныряния гроты, фигурные скалы и пляжи, вечером обжитые островки и поздние ужины под полосатым тентом в кантине: винцо, дары моря на гриле… то да сё… потом на Ибице пара дней тусняка…

Да-а, мечты мои об отдыхе были такими.

Но — не судьба, решено было нынче к родне ехать — сюда, а я давно здесь не был… даже сам не знаю почему. Дед с тетей еще с зимы со своими приглашениями активизировались, отец поддержал, а Манька и вовсе визжала от восторга, когда услышала, что в этом году я еду с ней. Ну, не мог же я разочаровать родственников?!

Юля заинтересованно смотрела на меня, качала головой согласно, дескать — да, оно, конечно, отдыхается в Испании хорошо, но и в месте, считай родном, тоже бывает неплохо, да и близких невниманием обижать нельзя.

А потом еще и вопросы задавала, участливо так, с заглядыванием на нужных местах в глаза:

— Что, прямо вот так, не спросили?! Может, ты чувствовал себя нехорошо, а оттого и на острова не пустили? Или какие-то иные предпосылки были, чтобы именно в этот год ехать к родне? Нет?!

А парнишка за баром все только очередной шот подставлял… какой по счету? Что-то не помню я…

Мне казалось, что дринка три, но, судя по вязнувшему в деталях вниманию, думается, гораздо больше.

Я оторвал взгляд от полной стопки и снова на собеседницу посмотрел. Почему-то смысла в ее речах я уже не улавливал, но вот мимика и жесты собеседницы как-то даже без слов были ясны…

Например, как она края моей рюмки касалась, а потом демонстративно слизывала с пальчика соль. А потом тонкая, изогнувшаяся в запястье рука, как бы невзначай вверх-вниз по флюте скользила. При этом форма бокала, с действием вкупе, направляли ассоциации вполне определенно… а капля конденсата, скользнувшая через ноготок, ассоциации те уже и закрепляла…

Короче, сколько б я не выпил и как бы ни окосел, но со всей очевидностью становилось понятным, что на данный момент меня соблазняют.

Я против?

Нет.

И в конец концов обнаглев, нетерпеливо выдал:

— Идем к тебе?

Надо ж понимать, что на такие игры да под пьянь, ни у какого мужика терпения надолго не хватит. Или в нумера… или пулей на променад, в надежде, что солнце уже зашло и по набережной гуляет прохладный ветер!

Нынче повезло, и собеседница возмущаться моей наглостью не стала, а лишь усмехнулась в ответ:

— Как скажешь… допей… — и указала мне на так и стоящий передо мной полный шот с текилой.

Допил. Мне не сложно.

— Бутылку шампанского в пятьсот восьмой, — кинула она бармену, потом взяла за руку меня и… мы пошли.

Надеюсь, в номера, а не прощального пендаля выхватывать на пороге отеля.

Но нет, от ресторанных дверей свернули не к входным, а в другую сторону.

В кабинке лифта мы оказались не одни, а потому, выйдя из него, стоило нам с Юляхой понять, что холл с коридором пусты, как мы будто с цепи сорвались!

Как добрались до номера — не помню. В дверь мы не вошли — ввалились. Так что такая малость, как звук защелкивающегося замка, прозвучал где-то на задворках восприятия. А вот на первом плане…

Податливое тело в руках, которое я пытаюсь все сразу объять, хотя, конечно, по факту просто припечатываю к стенке. От аромата духов дурею настолько, что в выгнутую шею хочется зубами вцепиться. И груди… одна, что вывалилась из ворота ко мне в ладонь сама, и вторая, которая все пряталась и не давалась.

Еще была бесконечная юбка, которую я все-таки задрал! И трусишки-веревочки, которых… о да-а… считай, и не было!

А потом зазвучала музыка — сначала бас повел едва слышно, следом вступил баритон, затем, не дергая нервы, бит дробной дрожью подполз…

В какой-то момент гитарки вжарили, ударные взбесились совсем, а там и Сержик запел… ну так — своеобразно, чисто в манере своей. И трусишки-веревочки под рукой моей треснули, крышу нахрен снесло — сбылась мечта идиота: синька, секес, «Система» — все вместе в нужный момент!

Но когда бесподобному хрипу Сержа душка Дарон жару поддал, льнувшее ко мне тело, вдруг напряглось и взбрыкнуло. И бывший сладкий голосок, забыв ворковать, грохнул так, что показалось, будто в две глотки вопящие армяне гораздо ласковей ложатся на слух:

— Ответь на телефон! Или выключи этот кошмар!

Колено ж чуть не по яйцам пришлось… и я сразу осознал как-то, что «Рагу» на неподготовленный вкус зашло весьма острым. Жаль… вот, так всегда — мечты мои вечно обламываются на полдороге…

Но, с перепугу протрезвев, быстро водрузил штанцы на место и безропотно полез за телефоном в карман.

На экране значилось: «тетя Наташа». Вот же! Че-ерт! Я ей всегда рад, конечно, но не в такой же момент! И в непонятках не нашел ничего лучше, как просто вырубить звук.

— Спасибо. Я в душ. А ты пока разберись с проблемой.

И Юлька скрылась за дверью душевой, оставив меня одного в прихожей. А телефон, напоминая о недавнем обломе, так и продолжал беззвучно в ладони трястись, вынуждая или ответить… или смарт о стену расшибить.

Выбрал первое, но на большее меня не хватило и, признаюсь, с тетей я был безобразно грубым:

— Да, чё надо?!

— Женя, как ты разговариваешь?! Что за тон?! — воскликнула в ответ Наталья.

Ага, она еще и возмущается! В самый неподходящий момент со своим звонком встряла, обломала все, а теперь что-то еще ей не нравится!

— Евгений, ты почему один из дома ушел?! Ты где находишься? Говори! За тобой сейчас Шото приедет!

Чего?

— Женя, где ты? Не молчи!

Я прифигел… «не молчи»… да если я сейчас заговорю, так только матом!

Но как-то сдержался и, скрепя зубами, все ж не выдал всего, что хотел:

— Наташ, ты не забыла, сколько мне лет?! Нет?! Тогда до встречи! — и отключил не только вызов, но и весь телефон разом.

И шибанул-таки о стену… кулаком.

Из ванной комнаты вскоре показалась Юля:

— Ну что, дела свои уладил? Останешься или все-таки уйдешь?

При этом подняла глаза на меня томно и ротик свой бесподобный приоткрыла.

Вот что я мог ответить после такого?!

— Остаюсь! Щас, только тоже в душ по быстрому сгоняю.

Идея оказалась здравой и политая на голову вода, ту голову вполне остудила. Так что бодрячком, имея на себе лишь одно полотенце, я отправился воплощать свои томные чаянья в жизнь.

Номер, который занимала Юлька, оказался «дублем», но я лишь мимоходом скользнув взглядом по сторонам, выхватил главное — в дверях дальней комнаты обнаружилось ЛОЖЕ. А вот другой мебели в номере я даже заметить не успел…

Мне навстречу вышла Юлия.

Вместо довольно длинного платья, которое на многое только давало намек, теперь на девушке имелось лишь неглиже короткое. Да и белый прозрачный шелк ничего не срывал совершенно — ни общей нежной розовизны кожи, ни кофейного цвета сосков, ни ямки на животе ниже…

Тут я понял, что на первый ошалевший взгляд кое-что оценил неверно. Под ямкой той кружево собиралось оборкой и самое интересное прятало в тень. А как узрел такое, так смог лишь гадать, есть ли там под той оборкой хоть что-то…

— Давай выпьем.

Ах — да, в руках Видения имелись еще и бокалы, но вот они-то как раз фоном прошли.

Отказываться — не вежливо. Вымучивать из себя пай мальчика — нет сил. Так что заглотил, что выдали — лишь бы побыстрей, а то чувствовалось уже, что променадом теперь, я вряд ли отделаюсь…

Юля забрала мой бокал, поставила оба на сервировочный столик и, поглядывая на меня через плечо, повлекла в дальнюю комнату.

А приземлившись на кровать, она демонстративно потянулась всем телом, выгнулась спиной, оттопырила попку, короткие кружева вздернулись вверх… и тайна, мучавшая меня, приоткрылась, показав невзначай, что бельишка там все-таки не было!

А когда прозреваешь такие тайны, то, как известно, кровь отливает от мозгов совсем и вместо них начинает соображать другое место…

— Ну что же ты, иди сюда, котик!

Я-то всех этих «котиков-зайчиков» жуть как не люблю! Но это ж когда мозги в действии. А тут-то и без меня любители няшных прозвищ нашлись и задрали до пупа полотенце.

А я что? Я — ничего! Полотенце долой — лидеру волю! И я принял к исполнению — к инстинктивному позыву присовокупив еще и вполне осознанный порыв.

А уже через секунду к щедро подставленной «тайне» мостился, полностью забыв делить себя на Женьку и Любителя Придурочных Имен. И мы с ним уже вместе — одним целым считай, занырнули туда, куда нас приглашали. И погнали с места в карьер — хей, хей, на лошадке!

Хотя-я, это вроде не «лошадкой» зовется, а «рачком»? А, да похрен уже! Юу-ху-у!!! Дорвался!

Рачок — не рачок… может и лошадка… но, то исчадие Камасутры, которое мы воплотили с Юлькой на пару, двигалось весьма активно и в восемь конечностей умудрилось истоптать немаленькую кровать, а потом пробежаться в другую комнату, в процессе усвистев еще и в дверной проем, чуть не завершив феерию членовредительством.

Но обошлось и даже почти не заметилось.

А мы в результате оказались на диване, где в роли коняшки выступил уже я. Но, по понятной причине, обиженным не подумал себя ощущать. Да и текила как раз в этот момент дала о себе знать и попыталась у нас с Любителем отобрать наши ножки.

Но, как известно, в таком деле главное не ноги коня, а его седло. С ним в моем исполнении все было норм, и верховым уже Юлька продолжила скачку.

А я меж тем, освободившимися руками взялся за си-и… не-а, раз лошадиная тема в ходу, то пусть будут вожжи! Хотя… тут уж, как не называй — главное, что эти самые оказались мне по руке и были чудо, как упруги! А если ж еще и ртом… м-м-м!

Но тут ощутимо сжали «седло»… раз, два… дальше как, не помню… «Аш-ш!» — это уже похоже моя озвучка была… и пошли мы с наездницей вдвоем по радуге считать единорогов!

Ну, не знаю… какие-то лошади вылезли опять…

Наверное, в моем похмельном сознании что-то зациклилось на них. Но следует признать, в отличие от первых похабников, эти уже имели довольно романтичный вид. Так что, пусть будут. Для дам-с, так сказать — с благодарностью.

А лично мне сейчас было просто кайфово, и желание я имел только одно — чтоб меня не вздумали кантовать и хоть на время оставили в покое.

Но, как чаще всего и бывает, на мои желания всем было плевать. Только в этот раз случилось не обычное — женское «ну не спи, ну поцелуй», а уж вовсе неуместное моменту — довольно требовательный стук в дверь.

Звучно чпокнув выпущенным из себя «седлом», Юлька нехотя встала, вальяжно прошлепала в спальню, там подхватила халат и только потом двинула к прихожей.

Стук повторился и прозвучал теперь настойчивей — громче, жестче, будто тот, кто долбился там, на это имел полное право.

— Кто там?! — крикнула девушка недовольно, на ходу запахиваясь и завязывая пояс.

Пришло понимание, что и мне пора отсюда линять, а то сижу здесь всем напоказ — вот, только дверь откроют. Понятное дело, не пойми перед кем, мне трясти хозяйством не хотелось, и вместо мирного возлежания в тиши пришлось-таки прятаться за дверью в дальнюю комнату.

Глава 4

Дверь прикрыл, но не полностью, все ж было любопытно, кого это, такого настойчивого, некстати принесло.

Впрочем, ничего интересного или хотя бы познавательного видно не было — все тот же пустой холл и в арочном проеме напротив дверь в туалетную комнату, а народ так и продолжал ныкаться в прихожей — за углом, укрытый от моих глаз стеной.

Правда, слышно кое-что было. Хоть и невнятное по смыслу бу-бу, но довольно информативное.

Во-первых, я понял, что к нам в номер вломился мужик, потому как одно из двух бубуканий звучало низковато.

Во-вторых, экспрессия тона, непосредственно в дуэте уже, говорила о том, что в прихожей разборки ведутся. Тихо так, придушенными голосами, но все ж…

Ну и, в-третьих, пришло понимание, что там явился кто-то, с кем Юлька точно была знакома. Поскольку, пусть шепотом, но все ж с человек совсем чужим, так рьяно скандалить в собственном номере не станешь.

Последнее навело на мысль, что пришибленный градусом, а потом добитый похотью, я как-то о главном забыл спросить: а не замужем ли милая Юлия?

Я с надеждой посмотрел на пустой пока проем. Новому знакомству предстояло стать хоть и не близким, но содержательным, а отношения обещались бурной составляющей…

Но, не успев толком обрадоваться, быстро догнал, что муж законный, тихо шипом в прихожей лаяться не стал бы, а ломанулся с порога насквозь и уже пытался б настучать мне в лобешник.

От понимания сего я приуныл сначала, потому, как во мне, то ли текилка требовала добора адреналина, то ли случившийся недавно трах — продолжения, но вот спокойный исход грядущего знакомства меня как-то не прельщал.

Потом пришло озарение, что, дескать, раз там не супружник претензии моей… ну ладно — не моей, но Любителя-то точно… даме сердца предъявляет, то тем более мне надо туда идти и встрять за честь упомянутой дамы! И вот это-то мою жажду активности вполне может удовлетворить.

Решено? Сделано.

Подобрал полотенце, припрятал Любителя под ним… все ж понимание имелось, что сейчас не его момент славы, да и просто им как бы лучше не светить… опять пригладил волосы пятерней, плечи развернул пошире, набычил морду кирпичом и на этом посчитал себя к подвигу готовым.

С тем и отбыл.

Впрочем, ума хватило недуром не переть и в арку выглянуть осторожно… а потому, удалось так же тихо и заднюю сдать. Нет, гипотетического врага я не испугался. Я просто при виде него охренел…

Там, в прихожей, потихоньку, но грозно, на Юльку пыхтел, ни кто-нибудь, а дед собственной персоной!

Да, я растерялся в первый момент — просто от непонимания, как воспринимать это явленье. Но вот во второй меня накрыла злость, да такая, что я еле удержался, чтоб не вылететь из-за угла на деда сразу с кулаками!

Какого хрена?! Они что, с теткой попутали совсем?! И я уж не говорю о возрасте своем… я об элементарном отношении! Это ж насколько надо меня не уважать, считать даже не ребенком, а каким-то убогим, чтоб в дом к чужому человеку вломиться из-за того, что я не выполнил их дурацких указаний?!

И, от греха подальше сцепив руки за спиной, ступил-таки за угол.

— Как посмотрю, а вы, оказывается, неплохо знакомы, — выдал я, надеясь, что меня все-таки не подорвет и я смогу на тормозах удержаться.

А эти двое в первый момент меня даже не увидели, так были заняты собой!

Но стоило мне голос подать, как Юлька, которая шипела что-то в лицо деду, отпрянула от него и воззрилась уже на меня… совершенно бешеными глазами. Притом взгляд ее полнило настолько откровенной злостью, что я в очередной раз прифигел.

Впрочем, я ее отчасти понимал… познакомилась вроде со взрослым мужиком и даже самца в нем разглядела, как большому дала, а не прошло и часу, как за ним явился дед. То есть, по выходу получила детский сад «Ромашка», а не спонтанный романтик. Так что — да, мне ее недовольство казалось понятным, тем более что оно было созвучно с моим.

Но не успела эта мысля реализоваться в высказывание, как мне ее прямо в полете сбили:

— Евгений, одевайся, мы едем домой! — рявкнул дед и кинул мне в руки… обычную пластиковую поллитрушку минералки.

Я машинально поймал.

— Знаешь что, дед, шел бы ты куда-нибудь и не встревал не в свое дело! — тут меня все же прорвало. — Забудь, что я сюда приехал… я теперь как-нибудь отдохну и сам… Маньку вон попробуй воспитать, может она позволит, а я, если ты не заметил, вырос совсем!

— Заметил, внук, заметил… но ты сейчас пьян и не вполне понимаешь, что делаешь. Вот подругу неподходящую себе нашел, напился в ее компании сразу… а говоришь, что большой… глотни, давай, водички, немного охолонись, — нравоучительно, действительно как маленькому, попенял мне дед.

Юлька под его слова о неподходящей подруге приняла независимый и, я бы даже сказал, вызывающий вид. А уж как на нас-то посмотрела! Не просто недовольно, а словно с ненавистью какой-то!

Вот только с чего бы ей по отношению к нам испытывать такие чувства? Ах — да, тут я вспомнил, что раз им с дедом было, что друг другу сказать, да такого, что и меня-то бедного не заметили сразу, то они, похоже, знакомы давно и связывать их может многое.

Но только я собрался это дело уточнить, как тут вдруг понял, что меня действительно гложет неслабый сушняк и, не желая ругаться еще и с собственным организмом, пробку с бутылки свернул и хлебнул — хо, пошло не хуже текилы. По ходу, меня уже похмел догнал…

— Вот и хорошо, — довольно откликнулся дед. — Одевайся, Жень, и пошли, у нас дел еще много.

Каких еще дел?! Я, кажется, сюда отдыхать приехал! Вот девушку красивую встретил, с ней в коняшек неплохо поиграл, а ночь-то началась только. И кто вообще в здравом уме променяет красотку на деда?!

Правильно. Никто. А потому, дела у меня все здесь… и не с дедушкой точно!

Примерно так я и высказал старшему родственнику. Он насупился. Юлька же — подобралась и в глазах непонятную ненависть поубавила:

— Ага Жень, оставайся, поздний вечер уже. А тут мы с тобой сообразим, чем заняться! До самого утра дел столько найдем… — и голосок ее такой сладостью наполнился, что вместе с ароматом духов, как-то в переизбыток поперло.

И почему-то это ввело в раздраженье меня… с чего бы вдруг только?

— Ты забываешься мара, много на себя берешь — не вытянешь, — жестко оборвал ее между тем дед.

Я не понял вообще, что он имел в виду, но машинально поправил:

— Ее Юля зовут, а не Мара.

— Пусть будет Юля, — отмахнулся от меня дед, продолжая тяжелым взглядом давить на девушку.

Та же, будто вовсе забыв опять обо мне, до побелевших скул сжала зубы и попыталась своим взглядом пересилить дедов.

И вот — стою я как дурак и чего-то ожидаю, а они опять собой занялись. При этом переглядываниями не ограничились, а принялись еще и лаяться на совершенно незнакомом мне языке!

Я же видно был еще довольно бухой и эмоции фонтанировали во мне бесконтрольно, так что, от этого полного игнора меня, мне вдруг сделалось обидно. Вот просто так — как в детстве, чуть не до слез, когда о тебе взрослые забывают! Все же одному я внук — родненький! А второй… да я ее совсем недавно имел! И ей это понравилось!

Или нет?

На этом месте моих кратких, но емких раздумий, я осознал, что если все это была не внезапная обоюдная страсть, но игра… а я ж мужик и от такой правды в ум прихожу быстро… то эдакая подруженция мне точно не нужна, несмотря на всю ее красу и полное отсутствие под халатом бельишка!

Но осознание — это одно, а вот разворот на сто восемьдесят от намеченного плана — другое. Все ж, как ни крути, текилка во мне еще придавливала мозги и волновала неслабо Любителя.

Короче, решил подождать минут… несколько, загадав при этом, что если Юлька обернется на меня, то я, так и быть, ее прощу, и мы сходим еще пару раз посмотреть на единорогов.

А когда по ощущениям все возможные сроки прошли, но загаданного я так и не дождался, то, махнув рукой, отправился в душ, где, помнится, оставлял свое барахлишко. В конце концов, женщин красивых много, а дед у меня, какой есть, но один… хотя разобраться и с ним в моих намерениях не изменилось. А то глядишь ты, повадились меня пасти, будто я из подросткового возраста еще не вышел!

Но это все отложил на потом. А пока наскоро ополоснулся насколько смог добыть холодной водой, оделся, на сегодня уже традиционно — причесался пятерней, и только потом с максимально независимым видом направился на выход.

В дверях Юлия заступила дорогу:

— Что, так и уйдешь? А мы бы могли…

Гляди-ка ты, опомнилась! Но отчего-то сейчас мне было отчетливо ясно, что наигранность это все. И с правдой такой не справилась даже текилка…

Жаль, конечно, но метаться — поздняк. А потому все, на что меня хватило, это сказать: «- Пока…» и ломануться поскорей за дедом в двери. Те за мной с грохотом закрыли… м-да…

Как не прискорбно было осознавать, но «дамы сердца» из Юльки не вышло. Но вот то, что она лицемерка еще та, дед по ходу знал точно, а потому возникал все тот же вопрос — откуда и как долго они знакомы.

Озадачиться всем этим я успел, но не подкатить за ответами к деду. Стоило нам миновать коридор и вступить в холл, как в противоположной стене разъехались створки лифта и из кабинки попытались выскочить двое мужчин.

Я не совсем понял, что произошло… я в принципе соображал не очень… но мне показалось, что махнувший рукой дед, эти двери захлопнул. Ага, прям так — на расстоянии хлоп и все! Короче, не дав парням в холл и шага ступить, створки вдруг с грохотом столкнулись и, уже весь целиком натужно заскрежетав, лифт поехал дальше.

— Дед, ты, что сейчас сделал? — ошарашенно спросил я.

— А что я сделал? — не оглядываясь, кинул он.

— Рукой так махнул и лифт закрыл… — как сказанул, так сразу и понял, что ересь какую-то несу, но слово, как говориться, не воробей и, вылетев, оно попорхало птицей вольной.

О том же видно подумал и дед, не о воробье в смысле, а о бредовости высказанных мною мыслей и, остановившись, как-то устало ответил:

— Жень, ты сам-то понял, что сказал? Люди просто не на ту кнопку нажали, а, осознав, ткнули нужную и поехали себе дальше. А рукой… рукой я муху отгонял! Вон, паразитка, жужжит, не видишь? Пить надо меньше, тогда и увидишь все, и глупостей говорить не будешь, — на этом развернулся и направился не к лифтам, а к пожарной лестнице на выход, но бурчать недовольно не перестал: — Вроде приличное заведение, цены непомерные, поди, ломят за номера, а мух вон напустили…

Мы нырнули из затененного холла в дверь под светящейся табличкой «Exit». А там…

На межэтажной площадке стояли четверо. При этом странно так стояли. Двое дедовых «горячих» парней как бы прижимали к стенам двух незнакомых. У последних морды злые, у наших — сосредоточенные, типа настоящие телохранители подопечному дорогу блюдут.

В общем, кино напоминает — экшн какой-то, вот только пушек не хватает в руках, а в остальном просто в точку! И именно это расположение народа в интерьере вдруг навело меня на мысль, что и Юленька мне попалась на пути неспроста, и дед примчался не из пустого каприза… и что видно кому-то позарез нужен я.

Зачем?

Голова моя по-прежнему работала туго, а потому, кроме проведения параллели между экшеном киношным и происходящим живьем, на большее меня не хватило. А дед, которому я попытался было в спину кинуть вопрос, лишь отмахнулся.

К мужикам же, что последовали за нами вниз… наши, чужие так столбами и остались на площадке стоять… обращаться и вовсе было бесполезно — я как обернулся на них, так сразу и вспомнил, что парни те, к общенью в принципе не склонны. Как обычно глухи и немы… блин, хорошо, что хоть зрячи… на счет самосознания я прям боялся даже предполагать.

Так и проследовали через центральный холл растянувшейся делегацией — дед быстрым шагом впереди, за ним я рысцой вялой и, замыкая шествие, не отстающие от нас ни на шаг два хмурых бодигарда. Портье оказался дядькой мудрым и не то, что нас останавливать не стал, но даже в упор старался не разглядывать. Так и пялился все куда-то по верхам, пока мы не промаршировали мимо него гуськом в распахнутые им же двери.

А на улице, оказывается, вечер наступил.

Настоящий такой — чисто курортный! С музыкой, звучащей какофонией с разных сторон, с иллюминацией щедрой, но разномастной, и притомившейся за день, но все еще желающей веселиться толпой. Я даже пожалеть успел, что с променадом у меня сегодня не заладилось.

Тем временем мы шли по тротуару по улице вверх. Как я понял, здесь, в квартале от моря, машину поставить не смогли, а потому надо было до нее пройтись немного.

Это мне объяснил дед, который снова со мной дружил и шел теперь рядом. Впрочем, я-то был на него еще зол, а потому дружить с ним по новой оказался не готов, так, что просто топал молча.

И по возможности добирал то, что там числилось в расширенном променадом плане, и чего я сам себя в спешке лишил. А именно, морским воздухом полной грудью дышал и пытался от прогулки получить хоть сколько-то удовольствия.

И ведь был тот воздух хорош! Солоноватый бриз, как основа, к этому часу посвежел, и веял приятной прохладой. А уж к нему приплетались ноты пышно цветущих роз, сосновой хвои, газонной травы свежескошенной и… подгорающего где-то рядом шашлыка. Последнее вклинивалось в общий букет эдакой пикантной ноткой.

Только вот пикантность та напомнила мне, что я-то ведь давно не кушал! Что там той пиццы было?! Несчастный, с лист бумаги толщиной, кружочек хлебца и крохи колбаски с сыриком на нем… честно, эти пиццыолы вечно, как положат — как от сердца оторвут!

Но вот чувствую, что «вдарить по шашлычку»… как пункт в устоявшемся променадном плане… мне тоже нынче не грозит.

Но чувствовать — одно, а следовать каким-то там чувствованиям — другое! Я так вообще за то, чтоб судьбу свою за хоботуру брать!

А потому, заозирался по сторонам, точно зная, что едальных точек в курортном городке натыкано повсюду немеряно.

Точняк! Именно в этот момент мы подошли к заборчику, возле какой-то жратвенной выгораживающему на тротуаре столы. И народ там, за нарядным штакетничком, бодро жевал и, кажется, был всем доволен.

Я обрадовался.

Но рано.

Подняв глаза к входу непосредственно в заведение, к прискорбию своему прочел: «Столовая. Линия быстрого питания. Самообслуживание». А насколько я знаю, в таких шашлык не подают. Даже горелый…

Так мало того… тут, как всегда в жизни у меня и бывало, нашелся тот, кто хобот судьбы моей перехватил. А именно — дед, который сказал, что мы пришли и во-он наша машина, на той стороне улицы стоит. И стало понятно, что по сторонам в поиске других кафешек, я могу больше даже не смотреть.

От такого понимания жрать захотелось еще больше… обострился нюх…

Я обернулся и увидел, что прямо возле меня — буквально через штакетник, сидит мужик и котлеты мнет. И это именно от них тянуло… м-м, таким, определенным — столовским, когда аромат котлет не столько жареным мясом отдает, сколько запаренным хлебом.

Но я, кажется, уже и на такое согласен был…

— Дед, есть хочу — сил нет, давай в столовую заглянем, — подал голос, вовремя вспомнив, что дед хотел опять со мной дружить… и предоставил ему такую возможность.

Тот на нашу машину посмотрел, которая никак из стояночной западни не могла выбраться, тяжко вздохнул и, видно решив, что спорить со мной пьяным себе дороже, кивнул:

— Я схожу сам, чего-нибудь возьму тебе. А ты стой тут, так быстрей будет.

Я плечами пожал — сам, так сам, мне проще. Но тут опять потянуло запашком с соседнего стола, и я вспомнил, чего моя душенька на самом деле желала… понятно, что за исключеньем шашлыка.

— Котлет возьми обязательно! — крикнул деду вдогонку.

Под этот вопль товарищ за забором шарахнулся от меня — пересел на стул дальше, и главное, тарелку прихватил.

Ну, я б тоже не слабо напрягся, если б прямо возле… а редкий штакетник, чуть выше стола, рукам всяких не помеха… стоял бухой мужик и голодным взглядом пялился на мои котлеты. В общем, понятливый я от стола отвернулся — пусть кушает спокойно человек, а то, как бы ни поперхнулся… на кой черт мне на душу такой грех?

Меж тем машинка наша, что видно в спешке приткнута в тесный ряд была, тыркаясь мелким шагом, постепенно выбиралась из западни. И к тому моменту, как вернулся дед, она успела-таки не только выбраться, но и развернуться, и даже подъехать к нам. Так что, насладиться добытым я не успел — мне в руки сунули пакет-майку, который был не так чтобы полон… но, что радовало, и не пуст… и велели садиться.

— Если что, в машине поешь, — кинул дед, мостясь возле водителя, — ехать надо побыстрей.

Поешь… издевается он что ли?! На заднее-то сиденье впихнулись трое плечистых мужиков, даром, что «горячие» парни ростом меня ниже, но кубатуры-то они вполне — ого-го! Это ж, чтоб суметь пожрать теперь и не вывалить все на колени, как надо извернуться мне?!

— Жень, успокойся, — оборачиваясь на мое бурчанье, сказал дед, — скоро дома будем, там что-нибудь вкусное приготовили, вот нормально и поешь. А пока попей водички что ли, — и подкинул очередную поллитровку на колени мне.

Вот что оставалось? Правильно — нюхать, как из пакета пахнут котлеты, и воду глохтать. Правда, я все еще мог позволить себе попсиховать, но, само собой, без лишних жестов… с барского плеча тесного салона, так сказать.

Чем и занимался, пока не уснул.

Сон был похмельным. Не иначе. А это такой сон, когда ты, то ли спишь, то ли бредишь. Вроде с одной стороны все вокруг как в яви, но ты понимаешь, что быть такого не может.

Типа выныриваешь сознанием из глухой темноты от каких-то странных звуков, от того, что пихают вроде тебя, давят недуром на живот твой голодный. А ты как дурак глаз толком не способен открыть — прям Вием себя ощущаешь… откро-ойте мне веки, да откро-ойте мне веки! Но если все-таки смог, то тут же понимаешь, что раз твориться подобная дичь, то это просто сон во сне и с этой мыслью снова спокойно засыпаешь.

А как иначе-то относиться к тому, что происходит вокруг?!

В те щелочки, что сподобился добыть, видишь, что никуда-то машина уже не едет, вокруг нее тьма, а прямо — в свете фар, стоит мужик. И не простой, а весь из себя такой колоритный — в черном он, короче, весь! Плащ по ветру развивается за ним, на башке широкополая шляпа, лицо под маской и только что-то на пузе блести. Короче, прям не мужик, а Ужас, летящий на крыльях в ночи!

Ага, тот самый.

Именно — на трассе Геленджик-Туапсе всего лишь в двенадцатом часу ночи.

Так мало того, этот воплотившийся мульт еще и фаерболом пульнуть в нас пытается! Нет, кажется, оригинальный герой такого не мог… хотя я не уверен, все ж с детства Диснея не смотрел.

Впрочем, раздумывать долго не выходит, похмельный глюк набирает обороты.

Дед, сидящий впереди, вскидывает руку… поди опять собрался мух гонять… но — нет, теперь я вижу точно, как от его кисти, выделывающей пальцами какие-то фигли, раздувается мыльный пузырь, который моментом вспухает, проходит сквозь лобовое стекло и ширится за капот дальше! А фаер мульта о тот пузырь с шипеньем разбивается.

Вот разве не бред?

Только тогда, как воспринимать, что дед пусканием гигантских пузырей не удовлетворяется, а, удерживая одной рукой его, другую сует в открывшееся окно и жахает по мульту молниями?!

А Черный Плащ-то выходит точно воплоти… м-да, и молнии те, его достигнув, оплетают и он, как подкошенный, валится на асфальт!

— Этот для нас больше не проблема, — произносит довольно дед… и это после того, как завалил человека! Или все же тот был мультом, а зашибить такого, как бы и не считается? — Он здесь появился только что и, в любом случае, на большее не способен. Но где-то еще трое, как минимум, должны быть. А этого грузите, давайте, быстрей.

И парни, что сидели рядом со мной, полезли из машины, а я, не подпертый ничем, начал валиться и, естественно, запротестовал.

— Это Женька что ли кряхтит? — резко обернулся к нам дед и, не успел я возмутиться, что, дескать, я таких непрезентабельных звуков, как кряхтенье, не издаю, как он перед моим носом крутит очередную фиглю и… я снова плыву.

«— Не хапайте веки мои, придурки»… сказал Вий… а вот с ним я даже по пьяни и во сне спорить, пожалуй, не буду. И значит, приходиться мне в глухую черноту погружаться, где сон опять остается, только сном…

Впрочем, что так вонять не может ни в каком сне, понимаю сразу, как только вдыхаю ту дрянь, что мне в лицо тычут. И первое, что делаю, даже не открывая глаз, отпихиваю чью-то руку. Попадаю на раз. Действие было прямолинейным в своей простоте, а потому результат его предсказуем. Что, собственно, и подтверждает, что я уже не сплю.

— Мы приехали? А где дом? — оглядываясь, в недоумении спрашиваю у деда, который мне гадость в нос и совал, а значит, он-то и по руке выхватил.

А вокруг точно не наша усадьба была — что впереди, что сзади, дорога, убегающая за поворот, гора слева, гора справа, по ним черный лес…

— Нет, Жень, — покачал головой в ответ дед, — обстоятельства изменились, возникли кое-какие проблемы. Мы пока не можем ехать домой. Так что пойдем сейчас в одно место и ночь переждем там. Вылезай, давай, поспешить надо и убраться с дороги поскорей.

Сам он уже стоял возле машины, как, собственно, и парни его, и кроме меня внутри оставался лишь водитель. Зевая и нумеруя вопросы в уме, чтоб, значит, не забыть чего-то, я, как было велено, на выход полез.

— Дочо, — обратился дед к тому мужику, с которым я хоть и ехал рядом в машине, но был совсем незнаком, — что у тебя там есть для молодняка из одежды? Женьку бы получше надо одеть, а то об кусты весь издерется.

Тут-то до меня и дошло, что мы сейчас попрем в горы.

Да ну на! Я, конечно, ходить в походы, что с дедом здесь, что с Суселом — там, в детстве любил, да и позже пикни с приятелями, всегда приветствовал, но вот сегодня, после облома со свиданием, да с похмела, мне идея эта как-то сразу не понравилась. О чем я и попытался сообщить.

Но кто б меня слушал?

Мне выдали какие-то затрапезного вида спортивные штаны, ветровку с немного облезлым покрытием и велели живо все это одевать. При этом никого не взволновало даже, что хоть вещи и полезли на меня, но явно были маловаты. Так оно и понятно, все «горячие» парни, как один, качки еще те, но по росту против меня недомерки. И как мне теперь быть? Если куртяк с натягом — еще, куда ни шло, то штанцы — едва на ладонь были мне ниже колена!

— Дед, — начал снова потихоньку звереть я, — ты хоть объяснил бы свои резоны! Что происходит вообще, какого хрена мы ломимся в горы, а не едем домой? Свиданье мне зачем-то обломали… да и поесть нормально могли еще в городе! Нет же, несемся не пойми куда и зачем!

С психу что ли, но вопросы из меня поперли произвольным косяком, то есть не по уму, а как придется. И видимо потому наипервейший из них, об их с Юлькой знакомстве, я снова упустил…

— Жень, я ж тебе уже все сказал! — дед еще и возмутился. — Ты не проснулся что ли?! Проблемы большие у меня, а значит, и у нас всех, вместе взятых! А потому девица твоя с вашими гульками была не ко времени совсем! А в горах мы ночь до утра пересидим просто!

В общем, ответы какие-никакие я получил, но, как и раньше, понимания происходящего у меня не прибавилось. Зато добавились похмельный недосып, вынюханные, но не съеденные котлеты, ну, и недотрах, наверное, сюда же можно было до кучи плюсануть. Так что в этот раз меня не просто накрыло злостью, а башку начисто снесло:

— Дед!!! — взревел я. — Хватит уже из меня идиота делать! Если ты думаешь, что я все еще пьян, то я тебя разочарую! В машине я немного поспал, а последняя стопка была давно выпита! Так что моего соображения вполне хватает понять, что что-то происходит, и я хочу знать конкретно — что! Если говорить не станешь, то я просто с тобой никуда не пойду! Вон, отправлюсь пешочком обратно в город, часа через три дойду… а может, кто и подвезет, еще не глухая ночь, машины ездят!

Как подтверждение моих слов, что ночь, поди, пока не глубокая, на поросшем кустами склоне поворота замаячил бледный свет далеких фар.

Дед заметно напрягся и, тяжко вздохнув, сказал:

— Уйти с дороги надо. Пошли, до места поднимемся, здесь не очень далеко, там и поговорим обо всем спокойно.

И водителю нашему махнул рукой:

— Езжай, давай! Что делать, ты знаешь.

Машина тут же стартанула с места так, что шины задних колес взвизгнули и выдали веер мелких камней.

А вот парней, тех, что по идеи должны были нас охранять, как оказалось, и след простыл — их видно нигде не было: ни рядом с нами, ни в кустах на противоположной стороне дорожного полотна, куда, собственно, меня и тянул дед. Интересно. Вот только что вроде были рядом, какие-то сумки из багажника вместе с барахлом для меня доставали, и вот — пока, значит, я переодевался и препирался с дедом, они прям рассосались в ночи!

— Ладно, — согласился я, провожая взглядом красные огни нашей машины и наблюдая, как на противоположном склоне, догоняя нас, проявляется все ярче свет приближающихся фар, — пошли. Но там ты от меня так просто не отвертишься.

Дед угукнул и потащил меня чуть не за шкирку к едва виднеющемуся среди кустов началу тропы.

На машину, проносящуюся мимо, я смотрел уже сквозь густые ветки и с высоты метра в три. А стоило ей со своими фарами сгинуть, как стало понятно, что темень, настоящая такая, южная — хоть глаз выколи, накрыла горы уже целиком.

Фонарик на телефоне дед зажечь не разрешил, а рыкнув раздраженно, велел идти за ним след в след. Благо, хоть его светлые брюки хорошо на фоне каменистой тропы были видны, а то б я и не знал, что делать — прозреть естественным путем мне как-то пока не удавалось.

А потому, даже ступая за дедом, я то и дело спотыкался и хлестко получал ветками по мордам. Все ж, как бы ни бодрился я, и, что бы ни говорил, но в голове моей, наверное, до сих пор еще погуливала текилка…

«— Надо меньше пить!», — укорил я себя, раз больше было некого.

Но, как ни странно, виноватости от этого укора я ни капли не ощутил.

Впрочем, надо быть честным хотя бы с собой, а потому — откуда бы ей взяться? У меня отпуск? Отпуск. До курорту я доехал? Не вполне комфортно конечно, но все ж — доехал. Сестру с рук на руки родственникам сдал? Сдал!

Да и все мои последующие действия в признанно логическую схему укладывались вполне: пожелать прогуляться вечерком по набережной — само собой, обратить внимание на красивую девушку — тоже норма, подкатить, предложить выпить… да что я говорю?! Это вообще была ее идея!

Так что, в чем мой косяк?! Нет косяка. А потому и виноватости — нету!

Оно, конечно, такие мысли отчасти успокаивали, но ведь и продвижению по крутой каменистой тропе не помогали…

Ладно, вскоре худо-бедно глаза к темени привыкли, и я хоть перестал ветками выхватывать, успевая их на подлете поймать.

Но вот дорога под ногами легче не становилась — сплошной торчащий камень и пучки травы, сбитой по плотности до состояния того же камня. А стоило только такой вот твердый уступ не нашарить ногой, так под нее осыпь попадала! Нет, далеко не усвистишь — не тот наклон, да и ручеек из щебня выходил жиденьким, но коленки-то не казенные, то и дело ими тормозить!

А уж про босые ступни я и не говорю! Панталеты даром, что хорошего качества, но разве ж тот, кто их шил, в ум взять мог, что найдется придурок, который в этих редких ремешках в горы попрет?! Вот и терял я шлепки беспрестанно, оскальзывался и пальцы в кровь, поди, все уж о камни разбил.

Свету мне! Хочу свету!

Нет, не о нежной, прекрасной в своей доступности женщине я сейчас возмечтал, а о солнышке! Ясном таком, лучистом, в свете которого каждый камешек был бы виден и я понимал куда ступать!

Да я бы и на луну согласился. И даже с неба можно мне ее не доставать, пусть бы прям оттуда немного подсветила.

Но нет, чего не было, того — не было. Имелись, правда, в немалом количестве звезды, но эти заразы до того жадны были на свет, что только-то кусты серебрить по верхам у них и выходило. А чуть ниже от такого освещения, тени лишь набирали черноты и еще больше мешали рассмотреть дорогу.

Устав брести вот так, почти на ощупь, я остановился передохнуть, и тут в зыбком скупом свете приметил, что рядом кто-то есть. Нет, не увидел четко, и даже не услышал, а именно, что краем глаза… да каким-то наитием ощутил.

Страшно не было, умом понималось вполне, что раз не сплю, то в реале никакой настоящей опасности в этих горах, так близко от трассы, для молодого здорового мужчины нет. Да и не один я тут сейчас иду. Но вот вся эта странная история с моим незадавшимся свиданием, намек на возникшие проблемы и, собственно, само внезапное намерение ночевать в горах, напрягали. А потому деда я все же окликнул:

— Дед, тут кто-то есть.

— Где? — он тоже остановился и обернулся.

Теперь, когда он не брел в наклон, а выпрямился, голова его оказалась как раз там, где звездный свет был вполне еще силен, и стало заметно, что дед устал. Капитально так устал — лицо его выглядело бледным, глаза на нем смотрелись ввалившимися, а продольные морщины, казалось, вспахали щеки еще глубже.

— В кустах, справа от меня, точно кто-то двигался параллельно нам, — тем не менее, ответил я.

— Жень, ну кто здесь может быть? — голос у деда тоже был усталым. — Может птица, вспорхнув, качнула ветку, может шакал проскользнул, больше-то и не кому… пошли уже, немного осталось, — и, развернувшись, снова полез вверх.

Я допил воду из имеющейся бутылки и двинул за ним, на ходу все же соображая, что не птица то была точно. Да и с шакалом не складывалось. Сам-то не в лесу поди живу, потому знаю, что шакал собачка достаточно трусоватая и к тому же неглупая, а значит, просто не в ее нраве приближаться так близко к активно двигающимся людям.

Но дергать деда опять, помня о его таком усталом виде, ради своих пустых, в общем-то, соображений, не стал, решив обсудить эту тему позже. Да и то, наверное, после остальных, белее насущных вопросов.

Вскоре на тропе выше нарисовался еще один явно видимый человеческий силуэт. Это, кажется, нас Кобо поджидает, а значит, мы уже дошли туда, куда, собственно, и шли. Вот только, почему наш охранник голый по пояс, я не понял. Меня, значит, одели в штаны подлинней и верх с полными рукавами, а он теперь, почему-то щеголяет голым волосатым торсом, а футболку свою держит в руке. Что ни говори, странные они ребят все-таки…

Тем временем мы прошли за Кобо, свернув с тропы, которая едва светлеющей прогалиной уже без нас побежала дальше вверх. И оказались на большой, довольно плоской поляне.

Я огляделся. Здесь, на открытом месте, видно было неплохо, и почти сразу я понял, что это место мне знакомо. Ага, именно сюда мы с дедом раньше ходили в походы, вон, даже круг кострища, выложенный камнями посреди поляны, похоже, все тот же, что и десять лет назад. А вон…

— Жень, мы пришли, располагайся, утра будем дожидаться здесь, — окликнул меня дед и сам начал обустраиваться возле заросшего мелкой кучерявой травкой кострового круга.

Мне б к вопросам приступить, но как-то сразу и вдруг не до них стало — что-то на меня опять нездоровый расслабон напал. Прилечь даже захотелось.

Впрочем, возможно само место на меня так подействовало — типа рефлекс, выработанный когда-то в детстве: вот идешь, бредешь по горам, потом до места стоянки доходишь и тут уже можно отдыхать, вот ноги-то сами и подкашиваются.

В тот момент, когда я уже примеривался, где бы прилечь, выискивая местечко без крупных камней, на поляне показался Дочо. Где он шарахался до сих пор, я так и не понял, потому, как в кусты с трассы они с Кобо убрались похоже раньше нас с дедом, а теперь он имел видок такой, словно нагнал нас только что.

Но на отвлеченные темы мне соображалось как-то вообще лениво и я махнул рукой на мужиков. Так что в голове осталась одна более-менее бодрая мысль, которая и принялась печься лишь об усталом теле. Она-то и место выбрала поровней, и догадалась шорты достать из пакета, чтоб под головушку подложить, и она же решила, что котлетами в очередной раз придется пренебречь.

Действительно, воды нахлебался так, что пузо, как барабан стало, вот подремаю немного, а потом уж и поем…

Мужики сидели напротив — по ту сторону выложенного камнем кострища, и их тихого разговора за многоголосой трескотней сверчков я почти не слышал. Ночное небо надо мной, казалось, затягивало в свою чернеющую глубину и его звезды, жадные на свет, сейчас в самый раз были. И я проваливался в него, проваливался… проваливался…

Глава 5

Проснулся словно от толчка — будто в бок кто пихнул, то есть сразу и без всякого неспешного выезда из сновидений.

Огляделся. В паре-тройке метров от меня почему-то горел костер, притом видно давно. Он был уже не ярок, имея лишь несколько мелких язычком в самой сердцевине и уже похоже совсем остывшего по краям пепла.

Вот нахрена вообще костер разожгли?! Я не понял. И напрягся — нынче-то с разведенными посреди леса кострами шутки плохи. А с учетом того, что мы в горах и место это располагается довольно высоко, то с какого ж расстояния его видно?!

Оно, конечно, мы тут с дедом раньше всегда костры жгли, когда в походы ходили. Да и вокруг гореть здесь, если честно, нечему. Проплешина эта, на самом верху горы, настолько прожаривается днем на солнце, что на ней ничего толком не растет — сплошная щебенка вокруг, а деревья, даже подлесок, на хорошем расстоянии от кострища расположены.

Но с другой стороны, кто это вымерять станет, если нас тут заметут?

Как-то невзначай Сусел с его пригодными на все случаи жизни заповедями вспомнился: дескать, если можно на рожон не лезть, то лучше этого и не делать. А тут-то не то, что на рожон, тут километров на десять, наверное, вокруг всем желающим показали — вот они, где — мы, закон нарушаем!

Но спросить было в данный момент не с кого, возле костра я был один.

Ладно, похоже, все уже проснулись и к ручью спустились. Да и трое взрослых мужиков, притом местных, как-то знают, наверное, что делают. Надеюсь, обойдется. А нет… что ж, будем штраф платить… главное, чтоб не посадили.

Пока я рефлексировал по поводу нарушения закона и любовался на воплощение оного, в себя пришел окончательно, растер лицо руками и начал подниматься с места, намереваясь тоже к ручью сходить. И только сейчас обратил внимание, что вокруг туман густющий лежит, а я как бы в пузыре оказался. Видно горячий воздух от костра не дал просесть облаку над собой и образовал вокруг непроницаемую для глаз дымку.

— Дед! — позвал я.

Но стена тумана, как ей и положено, поглотила звук.

Я поднялся-таки на ноги, потянулся и ступил в облако, надеясь, что через десяток шагов, ближе к деревьям, он уже столь плотным не будет, и я смогу поляну осмотреть. Да и доораться до кого-нибудь, возможно, у меня тогда получится.

Не оставили же меня здесь одного, в самом-то деле?

Меж тем туман, который, в общем-то, был естественен в этих горах и бывало укладывался под утро по их вершинам, в этот раз оказался каким-то неправильным и кроме, как вокруг меня с костром, нигде больше не наблюдался. Стоило ступить из задуманных десяти, всего шага три, как он оказался у меня за спиной. К тому же принялась сразу быстро развеиваться. И таращился я на него всего-то с минуту, а он уже поредел настолько, что костер за ним, только что размыто мерцающий пятном, вдруг увиделся четко.

Но отсутствие тумана разглядеть поляну мне не помогло. Темень еще, оказывается, стояла полная, и свет от мелкого пламени в ней оказался слишком ярок, чтоб слепить, а потому, все отдаленные на несколько метров очертания, вполне по ночному сливались в единую черноту. И только когда я задрал голову, кроны деревьев едва выделились на бледно-звездном небе.

Но, в общем-то, все вроде было норм…

Вот только что-то, пока неявное для меня, но успевшее отметиться подсознанием, подсказало вдруг, что поляна вокруг не та…

А такое может быть?

Да нет, конечно! Что за дичь лезет в голову? Что значит, не та поляна?!

Я внимательно огляделся еще раз. Костер был тем же — точно, как и мгновение назад он продолжал гореть несколькими пляшущими язычками в середине и тусклыми припорошенными пеплом углями по краям.

А вот деревья, по-прежнему видимые лишь черными силуэтами из-за близкого огня, вроде стали выше… гораздо выше…

А почему, собственно, нет? Я здесь не был давно, вот и подросли.

Настолько?

От понимания, что деревья в предгорьях Кавказа в принципе так не вытягиваются, да и подобных густых крон не имеют, я впал в какой-то ступор.

Да ладно! Если уж честно — страшно мне стало до усрачки…

Осознание этого выбесило и в то же время заставило принять происходящую жуть всерьез.

— Дед!!! Ты где?! Отзовись! — заорал я, и голос мой сорвался на фальцет, что еще сильнее распалило злость на себя — все ж я взрослый мужик о двадцати пяти годах, тренированный, а значит сильный, и прорвавшиеся в голос истеричные нотки мне не пристали совсем.

Но, в том-то и дело, если б я понимал, что за хрень вообще происходит и кому конкретно следует в морду дать, то и не блажил бы в пустоту. А так, кругом вроде спокойствие полное — тишина и темнота, и даже на первый взгляд ничего особо не изменилось, но вот внутри меня все почему-то сжалось от понимания чего-то неладного.

И страшно было так, как никогда с самого детства! То есть, алогично — совершенно без повода, без понимания о надвигающейся конкретной опасности, отринув всполошившимся умом все те доводы про возраст, силу и имеющиеся в наличие полезные умения.

Я такого не ощущал лет с трех! Того, что осталось на границе первых воспоминаний — что-то о темноте, незнакомой комнате и отсутствии близких рядом.

— Дед! Кобо! Где вы?! — крикнул я еще раз, при этом откуда-то прекрасно зная, что никого рядом нет.

Да и не рядом тоже…

Голос треснул на этом понимании снова и надломился, дав петуха, в этот раз уже окончательно приводя меня в чувство. Пока, правда, опять только к злости на себя. Но, как говориться, лиха беда начало, так что, по крайней мере, трястись от страха я перестал, а там, глядишь, худо-бедно и соображать получится.

Чего я, собственно, испугался? Деревья в одночасье стали выше? Еще не факт, по такой-то темнотище. Да и потом, я ж вчера их не разглядывал, а потому, может, действительно просто подросли с того времени, как я тут был в последний раз.

Пусть мужики куда-то делись… всякое бывает, вон у деда проблемы, может, съехали куда, а меня будить не стали, надеясь быстро вернуться. А я, как дурак, подорвался и принялся паниковать. В конце-то концов, как выйти на трассу, знаю, так что не пропаду!

И, раз уж разборки все равно вести было больше не с кем, и я остался сам у себя один единственный, приструнил именно себя:

«Так, Жека, не ссы! Думай, чем доказывать будешь, что все происходящее — норм!»

Сработало. И меня озарило!

Точно, есть одна вещь, которая стоит тут тыщи лет и никуда не девается! И это не деревья, которые, то ли выросли, то ли нет, за время моего отсутствия. Штука это древняя и для данного места неизменная.

Короче, пока страх не нагнал еще каких-то несуществующих ужасов, я резко повернулся и окинул взглядом поляну, выискивая глазами эту «штуку»…

Дольмена не было.

Вот стоял он тут, на краю поляны, уж не знаю, сколько тысяч лет, а теперь пропал…

«Ладно, Жека, — стал уговаривать я себя, — сориентироваться в темноте сложно, так что не туда просто посмотрел… а дольмен за прошедшие годы вполне мог потемнеть от дождя и ветра…»

…и не важно, что за тысячи лет ничего-то ему не было, а за последний десяток случилось, бывает…

А потому достал телефон и посветил.

И опять дольмена не обнаружил.

«Может, просто зарос?!», — мелькнула совсем уж заполошная догадка.

А я уже мчался к тому месту, где должно было находиться основное и основательное подтверждение, что крыша моя на месте, а глюки-страхи случились лишь от того, что ветер, пока я спал, нагнал дымка от костра в мою сторону и я надышался какой-то гадости.

Ну, в самом-то деле, угарный газ, плюс травка какая-нибудь, вылезшая между камней, а потом дымнувшая в огне, да, в конце концов, сама почва из чего-то да состоит! Вдруг коктейль из всего этого при нагреве настолько забористым получился…

Но — нет, мои надежды на неизвестное науке, вдруг составившееся невзначай дурманное вещество, не прожили и нескольких секунд. Стоило только проделать бегом пару десятков метров, как уже не издалека, а вблизи, мне пришлось убедиться, что дольмена на месте не имеется.

Впрочем, какие-то древние камни оказались фигурно сложены и здесь. И в первый момент я даже успел ошалевшей мыслёй обрадоваться:

«Он не зарос, не потемнел, а просто развалился! Ура!»

Но во второй понял, что ошибся — камни, возникшие передо мной, валялись в слишком уж правильном порядке и даже отдельными своими частями искомый мегалит не напоминали.

«Да не хренасе… ли?», — сам собой возник вопрос.

Логику его возникновения я уже понимал, но вот принятия происходящего, как и не было. Поскольку признать местную «штуку» я мог точно, даже в разобранном виде, все ж в свое время облазил тот немаленький «домик» вдоль и поперек.

Собственно, к этому дольмену мы с дедом и ходили в походы.

Так-то их по горам имеется великое множество. К тем, что стоят группами недалеко от трассы, таскают туристов, а вот о большинстве единичных никто толком и не знает. А здесь, как говорил дед, место хорошее — удобное для стоянки. Открытая поляна для костра, чуть ниже речка пробегает, да и подлесок несильно сбит, так что есть, где поставить палатку.

На самой-то поляне дед ее ставить не желал, говоря, что на одном уровне с дольменом спать негоже — сны будут плохими.

Впрочем, он тогда много, что про дольмены рассказывал. Но я, как лет в пять-шесть ничего-то из его баек о духах предков и священных местах не понял, так и в последующие годы привык пропускать всю эту околонаучную ерунду мимо ушей.

К тому же, вываливанием всякой непонятной галиматьи на голову ребенка дед не ограничивался. Лет с восьми моих он еще и кое-какой ритуал ввел, проводя его обязательно сразу по прибытии на место. Он усаживал меня перед тем дольменом, заставлял закрыть глаза… и ощущать, а потом оставлял одного на какое-то время и сам уходил.

Ну, я и ощущал. Честно. По крайней мере, пытался. И так же честно отвечал на вопросы по его возвращению.

— Что ты почувствовал? — вернувшись, спрашивал дед, когда я уже чуть не начинал присыпать, посидев с четверть часа с закрытыми глазами, да после лазанья-то по горам.

А что я мог чувствовать?!

Если был ясный день, то, как мне солнце нещадно башку припекает, как пот струится по спине, как ноги гудят от долгого перехода, а пустотой живот ворчит, будто я дня три не ел.

Если мы добирались к вечеру, то ошчученья мои, естественно, были несколько другими. Как прохладный ветерок скользит по липкой корке загустевшего пота, а потому облегченья в себе не несет, как комары жрут меня нещадно, как… впрочем, ноги мои по достижению этого места оттопаны были всегда, а есть от прибывания на природе мне тогда хотелось и вовсе — постоянно.

Дед почему-то от моих откровений каждый раз расстраивался, но и не говорил, что именно я помимо естественных в данной ситуации ощущений, еще чувствовать должен. А став постарше, когда мне самому уже интересно сделалось, я на него даже обижаться стал. Мне все казалось, что если он скажет, то я так, разом, все и прочувствую, чего он там от меня ожидает.

Но, если честно, что интереса моего, что обиды, хватало обычно ненадолго, а ровно до того момента, как расстроенный дед сдавался, разрешал какой-нибудь «сникерс» заточить и к ручью выпускал на волю.

Так что — да, дольмен здесь был точно. И, как припомнилось только сейчас, вчера его светлеющий бок в черных кустах я видел. Но вот ЭТО, однозначно не его остатки!

И я уставился на вновь возникшую передо мной инсталляцию, высвечивая фонариком детали.

Кромлех, подменивший собой «мой» дольмен, одновременно чем — то напоминал северные лабиринты и мини Стоунхендж. Камни выложены были многополосным завитком и в основном оказались некрупными. Только примерно на среднем кругу, на равном удалении друг от друга, стояли четыре сооружения из двойных параллельных глыб, укрытых третьей, и вот они-то доставали мне где-то до пояса.

Вернее, две «арки» были укрыты, а две другие уже потеряли свои «крыши», и те, расколотые, лежали возле оснований. Думается, расположены «домушки» были на четыре стороны света. Выходило, что целыми оставались южная и восточная, а…

Вот ведь мозги, до чего ж интересная в работе своей субстанция! Вроде и шерудит в них понимание, что происходит нечто из ряда вон, но так и пытаются зацепить нереальность действительности за что-то известное. Ну, какие могут быть стороны света, если я по ходу нахожусь вообще неизвестно где?!

А где, например?…

Так и стоял, глючил потихоньку, а конкретных мыслей в голове все не заводилось — только-то и кружили в ней все те же воспоминания о давно минувших днях и отвлеченные предположения.

Чего выжидал? Скорее всего, пока нереальное, но свершившиеся, приживется в уме и уже по результату даст хоть какой-нибудь практический выхлоп. Но пока не выходило…

В какой-то момент осознал, что кроме камней, которые я при помощи телефона высматривал в темени чуть не поштучно, теперь мне неплохо видны и кусты, прикрывающие низкими ветками дальний край лабиринта. Видимо, пока я тут лагал в ожидании перезапуска мозгов, наступил рассвет.

Выключил телефон и уже без его подсветки посмотрел вверх. Там сквозь черные еще кроны уже и правда просвечивало бледнеющее утреннее небо. А прямо по курсу, то есть за каменной спиралью, в густой листве даже наметился заметный просвет.

Вспомнил, что и за дольменом в этом месте был проход к обрыву, с которого можно было обозреть окрестности. И тут же, естественно, ломанулся туда.

Что хотел увидеть? Да конечно же, округлые холмистые горы, поросшие лесом, ленту трассы Геленджик-Туапсе, вьющуюся по склонам и, возможно, полоску моря между парой самых дальних.

Хотел? Да просто жаждал!

Но что получил, вырвавшись из зарослей на открытое место?

Кроме ожидаемого обрыва, ни гор, ни моря мне не открылось, а глазам предстала равнина, в предрассветном свете серостью своей сливающаяся с небом вдалеке. Ну, а вместо трассы имелась простая, кажется даже немощеная, дорога.

Охренев в очередной раз, я вынужден был разглядывать то, что есть.

Имеющийся под ногами обрыв был ниже и не так крут, как тот, что я помнил. Дальше шел совсем уж пологий склон, укрытый зарослями кустарника. Дорога бралась откуда-то справа, но мне из-за выступа горы путь ее виден не был, то ли издалека она бежала, то ли между склонами где-то дальше выныривала. Примерно у меня под ногами она от гор отворачивала и устремлялась вдаль.

Прямо передо мной лежала деревня, протянувшаяся единственной улицей вдоль имеющейся на пленере дороги. Крайние два дома, с их белеными, похоже, стенами, были видны неплохо. Да и огороды при них, с продольными полосами каких-то посадок, тоже.

Деревня… как есть деревня…

Но, ни это напугало меня до усрачки в очередной раз. Ладно, сельские домики, ладно, дорога немощеная, поля там, луга, но вот слева от меня на отроге той возвышенности, на которой стоял я, в тумане рассвета под нездорово-блеклой луной проступал… замок!

Ага, немаленький такой — а-ля раннее средневековье.

И вот именно этот замок, такой настоященский с виду, к тому же совершенно точно не являющийся частью той картинки, которую я мечтал лицезреть, меня и добил.

Я замер без единой мысли в голове, наблюдая, как в светлеющей рассветной дымке проявляются мощные стены, башни в них, и тяжелый высоченный донжон все четче прорисовывается в свете затухающей луны, а в здании, прижавшемся к нему, в окнах загорается свет.

Приехали…

Думали, что на моря, а попали… куда?

Вот с этой мысли я и вернулся в ум. Куда бы я ни попал, но я точно был уже здесь. И где это «здесь», в любом случае, следовало выяснить.

Глава 6

С тем и подался обратно к костру… у меня ж там котлеточки в пакете где-то оставались. А выяснение может потребовать не только светлых мозгов, но и сил физических, а потому, подкрепиться на дорожку не помешает.

Теперь в сизом, но довольно ярком уже свете разгорающейся зари, я смог рассмотреть и поляну. Она была действительно похожа на ту, на которой я изначально засыпал, и в ночи вполне могло показаться, что находишься все на том же месте.

Эта прогалина видно так же была верхушкой возвышенности, вот только отрытое место имело еще более вытянутую форму и по краю заросло довольно высокой травой. Деревья, окружающие поляну, не казались, а на самом деле были выше. Да и лес, все более проглядываемый за крайними стволами в спадающей темноте, напоминал скорее среднерусский, чем северокавказский.

Я постарался расстраиваться не сильно, все ж уже почти принял, как факт, что я совсем не там, где был, а удивляться всяким там мелочам, типа этих самых деревьев и видоизменившейся поляны, никаких нервов не хватит.

А вот котлеточки мои так и лежали там, где я их оставил — чуть в стороне от сложенных шорт, послуживших мне подушкой, и главное, они были все так же плотно замотаны в пакет, а значит, никакая ползучая тварь до них не добралась. Раскрыл пакет и достал лоток, в который были упакованы мои харчи.

«Почти и не помялось!», — обрадовался я, разглядывая сухпай.

Сквозь прозрачный пластик фасовки мне улыбались три котлетки, столько же кусков хлеба и стопочка треугольников нарезанного сыра. В предвкушении, чуть не упуская слюну, я потянул узел на пакете.

Но, как часто в моей жизни и бывало, случившаяся бурная радость оказалась преждевременной. Сыр слипся и превратился в единый вязкий ком. Хлеб, нарезанный по столовски — толщиной в два пальца ломоть, еще с вечера, наверное, числился вчерашним и «порадовал» шершавой заскорузлостью. А вожделенные котлеты, мало того, что в своей сухарной корке бронебойностью соперничали с хлебом, так еще и совсем ничем не пахли. Вот просто колючие камешки, совершенно не напоминающие нечто съедобное!

Я расстроился.

Это ж надо такому случиться — тут хрень какая-то творится в глобальном, так сказать, масштабе, так еще и такой мелкой радости, как сносный перекус, я оказался лишен! Как я ту хрень разгребать-то стану, на голодный-то желудок?!

Печа-аль…

Но та странная субстанция, которая носила название «мозги», видно чувствуя вину за недавно проявленную тупость, решила меня порадовать и преподнесла довольно неплохую идею. Да, действительно неплохую! И, следуя ей, я пошерудил палочкой в костре, проверяя, что от него осталось.

Собственно, костра-то уже, как такового, и не было, и лишь в самой середине кострища, там, где пробивалось несколько мелких язычков, когда я проснулся, теперь тлели угольки. Но мне это было на руку, и на них-то я и опустил лощеную, покрытую фольгой разовую тарелку, со своими некондиционными харчами.

Так и замер, наблюдая, как прессованный картон начинает потихоньку дымить, а фольга на донышке темнеет, и надежду тая, что прогорит она все же позже, чем еда успеет нагреться. Может хоть котлеты обретут былой запах, все ж именно на него я и купился. На сносный вкус, как и вчера, я не позволял себе даже надеяться…

Впрочем, сыр снизу быстро начал растекаться и, обжигаясь, я подхватил кусь, попытавшись его все-таки разъединить. Поскольку он тоже был нарезан по столовски — в этом случае, тонко-тонко, много раз лапать себя сырок не позволил, пригрозив развалиться на крошки, так что получилось кое-как. Но все ж я добился чего хотел и разложил драные пластики на хлеб с котлетами.

А минуту спустя я как-то даже успокоился. Да и запах к этому моменту наконец-то от тарелки пошел, отдаленно напоминая о чем-то съестном. В результате — видок ничего так, запашок тоже, и вкус в перспективе обещал планку первых двух не опускать. А потому продолжил терпеливо сидеть и наслаждаться хотя бы тем, что имею. И даже было понадеялся, что жизнь пошла на лад.

Но — нет, традиции — наше все. Так что и в этот раз Судьбень моя щелкнула меня по носу и по загаданному не пошла, объяснив доходчиво опять, что типа хоботом вертит сама, и мне даже рук к нему тянуть нефиг.

От созерцания съестного шедевра меня отвлек вклинившийся в птичье чириканье отдаленный шум возни в кустах. При этом хруст веток и басовитое урчание, тот шум и составляющие, приближались настолько быстро, что я только и успел с тоской сообразить, что пожрать у меня и в этот раз, похоже, не выйдет.

А из подлеска уже выметнулась крупная зеленая ящерка… эдакая игуана-толстячок… и, шмыгнув через открытое место, нырнула прямо в костер. Где и зарылась в пепел, замерев там без движения.

То, что в среднерусских лесах игуаны не водятся, худо-бедно понимание, конечно, имелось. Но у голодного меня сил на бурную реакцию не нашлось и на очередное подтверждение творящейся фигни реагировалось вполне по-философски:

— Все чудесатее и чудесатее… привет Алиска… слышь, ты, будешь моим Мартовским Зайцем? — и я потыкал в пепел палочкой там, куда вроде занырнула странная зверушка.

Тут на поляну из кустов вывалился медведь, обычный такой — бурый, но меня от непрекращающегося стресса похоже закоротило неслабо, и я как-то по инерции выдал:

— А ты, думаю, за моего персонального Шляпника сойдешь…

Михайло этим определением себя не вдохновился и, рыкнув, вскинулся вверх. Переминаясь на задних лапах, в грозном ворчании он раззявил зубастую пасть — запугивать, стал быть, сидящего меня решился. А у самого, пока он топтался и урчал, нос жил своей жизнью и уже вовсю танцевал в направлении моих начинающих подгорать харчей.

Уж не знаю, была ли ящерка его добычей или они оба учуяли мой кулинарный экспромт и принеслись сюда по зову нюха, но теперь мишаня точно вознамерился захапать себе все и делиться с кем-то в его намерения не входило.

Мишка меж тем, похоже, решил, что я, раз не рыпнулся с ходу жратву спасать, напуган достаточно, и, упав тяжело на все четыре лапы, потихоньку двинул по направлению к костру.

Проблема оказывалась в том, что при подобном продвижение зверю, как ни крути, на пути к съестному пришлось бы миновать обалдевшего меня.

Моих не очень щедрых знаний хватило, чтобы понять, что мишка, в общем-то, не особо крупный… годовалый или двухлетка, во сколько их там от себя спроваживает мать? Но тот же самый «блестящий ум» подсказал, что для моей нежной шкурки и его вполне хватит, если тот все-таки решит, что я на пути у его добычи нахожусь. Все ж голыми руками я медведя никакими приемами не заломаю… тут, по ходу, спасаясь, только драпать придется…

И хотя помнил откуда-то, что этого делать нельзя, но и по-другому не выходило.

Но расстояния тут было всего ничего, а потому я успел только вскочить на ноги, как медведь уже приблизился настолько, что, даже не соображая уже, на каком-то первобытном инстинкте понял, что поворачиваться спиной к нему нельзя.

И я заорал, а руки, то ли в защитном жесте, то ли по привычке в стойке начала боя, вскинулись сами. А вот в какой момент с них сорвались огненные сгустки, я даже не усек!

Вроде только взрыкнул, пытаясь зверю на его языке ответить, только руки самопроизвольно взлетели вверх, и тут же ладони обожгло, а два шарика огня полетели в раззявленную пасть медведя!

Вонь паленой шерсти перешибла запашок горелых котлет, и миша, сдавая заднюю, затряс башкой и обиженно заворчал. А лично я впал в очередной ахер и, вообще-то, оказался легкой добыче для него… и как же хорошо, что из-за собственных проблем он об этом не знает!

Так и стоял я, почти не соображая, пока пятясь, медведь заносил свой тяжелый зад в кусты и проламывал новую дорогу, пока туда же втягивал пожженную башку, пока ветки трещали по звуку на удаление и также постепенно затихал обиженный рев…

Из ступора меня вывел звонкий хруст, раздавшийся совсем рядом. Резко обернулся уже на этот звук, в ожидании очередной опасности, но это, как оказалось, всего лишь выбравшийся из пепла звереныш добрался до моей еды.

Я наконец-то выдохнул.

Слов не было, да и сил тоже, и я повалился рядом с костром. Так что удивляться беспардонности мелкой твари, которая только что от хищника спаслась, а уже вовсю нарывалась по новой, даже желания у меня не нашлось.

Меж тем, животина эта, МОЙ корм уплетающая, наглость свою, похоже, прекрасно осознавала и, хрустя зажатым в передних лапках сухарем, глазами своими в мои заглядывала, типа: «- Да вот, жру, а шо делать? Оно ж само не съестся, надо помогать!».

— Ешь уже, — сказал я зверьку, подталкивая к нему поближе котлету.

Мне-то их уж точно не есть, да и хлеб с сыром тоже. Вроде мы с мишкой и воевали недолго, но фольга на тарелке успела за это время прогореть, и, полежав на открытых углях, еда заметно почернела, а сыр, тот и вовсе в дырки почти стек.

Впрочем, мелкому это не помешало, и он с аппетитом лизнул фольгу там, где потихоньку еще сырок плавился.

— Так понимаю, малыш, тебе обжечься не грозит? — спросил зверя как-то машинально.

Тот только глазами в ответ похлопал, то ли просто отреагировал на голос, то ли все-таки предположение мое подтвердил. Да я бы уже и этому, наверное, не удивился. Это ж, по сути, ерунда — подумаешь, зверь понимает человека… как бы только сам не заговорил. Вот такое, боюсь, для меня уже будет слишком.

Но мелкий, слава богу, болтать пока не спешил, а сосредоточился на еде полностью. Фуф, спасибо и на том, хоть немного отдохну от сюрпрайзов, а то, подозреваю, испытания на прочность нэрвного меня только начинаются.

Так дальше и пошло — зверь хрустел и чавкал, старательно обсасывал сырные угольки, а я просто рядом сидел и его рассматривал.

Ящерок, похоже, действительно оказался детенышем, и голова его чисто по-детски была крупна, а глаза на мордочке — огромны. Гребешок встопорщенной чешуи торчал вдоль всей его хребтинки от головы до самого кончика хвоста. Сам же хвост выглядел настолько жалким, что если б не мини-ирокез и общий зеленый колер, то я б его крысиным обозвал. И только острые, отливающие стальным глянцем коготки на коротких лапках, намекали, что возможно… когда-нибудь… из этого недокормыша все же вырастит более-менее вразумительный зверь.

На спине змееныша с двух сторон от гребешка еще имелись какие-то пупырья, но разглядеть их мне толком не удавалось, мелкий постоянно шевелил передними лапками и переливающаяся чешуя скрадывала очертания этих бугарков.

Когда в маленькой, но по всем показателям бездонной пасти, скрылась последняя котлета, я все же принял мысль, что с едой мне снова не повезло, как данность, и решил хоть водички попить. Нащупал пакет, куда мне к тарелке с котлетами подкинули полную бутылку, достал ее и открыл.

— Хочешь? — предложил зверю.

Тот отрицательно мотнул башкой… да ладно! Но главное все ж, чтоб не заговорил, а то мои нэрвы пока еще не пришли в норму.

Сам меж тем хлебнул… и выплюнул тут же.

Именно в этот момент меня накрыло озаренье — а дед-то, старый х… кхм, короче, не хороший человек по трезвому размышлению у меня получался дед! Он, похоже, все вот это… не знаю, что пока… но именно он мне и устроил!

Я еще раз посмотрел на бутылку в своих руках и решил не рисковать. Вспомнилось заодно, что после того, как пару таких вот выхлебал, я весь вечер потом как бухой ходил!

Нет — не то! С этим состояние я знаком неплохо и не раз переживал его, что, конечно, заслуги мне не делает, но зато теперь есть с чем сравнить. Пьяным я был в баре, и потом еще у Юльки, а вот после дедовой воды… обдолбанным? Не знаю, с наркотой я дел как-то не имел. Но вот то, что мое состояние оказалось ненормальным, даже в сравнением с простым… ладно, пусть не с простым, а очень сильным… опьянением, это однозначно!

Короче, стало понятно, что из бутылки, подкинутой коварным родственником, лучше не пить. Оно, конечно, может теперь, когда он уже засунул меня туда, куда хотел, то и опаивать смысла не имеет? Но, как говориться, береженого, бог бережет! И я зафенделил в кусты подальше бутылку.

Знаю, не дело пластик в лесу оставлять. Но так хотелось что-то такое сделать! Ну, там вдарить посильней и разнести чего-то, на кого-то наорать… нет, тут я точно знал на кого… но у меня здесь, рядом, дите непонятного виду сидело, а его как раз не хотелось пугать. Вот и пришлось хоть швырянием бутылки себя успокоить.

И все же пора было идти — думается, случившаяся хрень сама собой рассасываться не захочет, и именно мне ее придется разгребать. Для чего-то ж дед меня сюда засунул? Да и жрать, сил нет, как хотелось уже. А теперь до кучи, еще и пить…

В общем, надо выдвигаться поближе к людям.

Приятель мой к этому моменту уже все съел… каким уж образом, не знаю, потому, как объем хлеба с котлетами пузо его раз в пять превосходил… и теперь просто сидел, сложив на том пузике лапки, и то пукал, то срыгивал дымком.

— Ну, бывай, — сказал я зверю, — пойду я, ты тут не скучай.

Поднял пакет, тот, что майка, в него кинул фасовку из-под котлет… все ж псих прошел, а пакостить с трезвой головы я был не приучен… туда же отправил шорты и хотел было уже совсем с поляны уходить, как меня остановило жалобное ворчание. Мелкий же, только что сыто кимаривший на остатках тарелки, теперь выпучил на меня по котошрековски глазки и еще, кажись, слезы в них подпустив. А такому противостоять меня еще Манька отучила…

— Ты со мной, что ли хочешь? — спросил я его.

Тот вполне ясно урурукнул, что, дескать — да.

Удивляться его понятливости я уже устал, а потому, как с вменяемым продолжил объясняться:

— Так я сам не знаю, куда иду. Что там ждет меня? Может, соберутся бить, тогда драться придется, а ты вон мелкий какой, еще невзначай и тебе достанется…

Как еще отговорить зверя от не лучшей из идей, я не знал. Да и, если честно, мне самому с ним прощаться не хотелось — все ж здесь, фигурально выражаясь, он единственный знакомый мне человек.

Зверух мои сомненья просек махом и, продолжая урурукать, направился ко мне. А добравшись, дотянулся до короткой штанины и, зацепившись за нее, полез вверх. Оказавшись у края футболки, нырнул под него, в районе живота повозился, обвил меня насколько смог хвостом и затих.

— Так и поедешь? — спросил я.

Мелкий согласно угукнул и как кот довольно заурчал.

— Ну, надеюсь, ты не ядовитый… и кусаться не станешь, — больше для порядка понадеялся я.

Звереныш на мое недоверие отозвался недовольным бур-буром.

— Ну, не станешь, значит, не станешь — верю, — потрепал я его через майку. — Ну, двинули?

Получив в ответ уже почти привычный «уруру», я покинул поляну.

К примеченному началу тропы не пошел, поскольку направление ее мне не понравилось — протоптанная полоса убегала куда-то в лес, притом совершенно в обратную от виденной мною деревни сторону. Ну, ее! Блуждай по ней неизвестно где, а мне и так неизвестности хватит!

Так что направился к обрыву, благо тот показался мне не таким уж крутым.

Когда я вышел на косогор, то картина, представшая в солнечном свете, показала больший простор, чем в первом своем — сером, предрассветном варианте.

Стало понятно, что вправо все-таки поля, засаженные чем-то хлебным, и даже мельница дальше стала видна — настоящая такая, прям Дон Кихот с которой сражался!

А вот за деревней вдали раскинулись луга. Они, в отличие от начинающих желтеть полей, ярко зеленели, и туда, в изумрудную даль, по дороге брело стадо, чье протяжное «му» и «бе», кажется, даже до меня долетало.

На самом горизонте река пролегла, бликуя, как зеркалом, водой на утреннем солнце. За ней границу между небом и землей, чернеющей полосой, похоже, обозначило лесом.

Замок же… кошмар мой наяву… ничем не изменился, и даже солнышко ему не помогло — так и громоздился темным монолитом, тяжело усевшись на отроге горы.

Впрочем, если по трезвому размышленью, то его облик надежду давал, что я на Земле все-таки, а ни в каком-нибудь мире… другом. Звучит-то как! Впору самому в психушку проситься…

А если на Земле, то где? Ну, например, в долине Луары… хотя — нет, там замки, если помню, поизящней стоят, да и гор там вроде не было. Тогда… Шотландия? Точно, там таких мрачных махин со старых времен по взгорьям осталось немеряно!

Успокоив себя в очередной раз, что типа не все еще потеряно, и вернуться домой смогу сам… деду-то у меня веры уже не было… я прикинул примерный спуск и полез вниз.

Встречай меня новый мир! Главное, чтоб ты ДРУГИМ не был… на дурку как-то не хотелось совсем.

Глава 7

Почти сразу оскользнулся и потревожил Малыша, который в свою очередь завозился и своим присутствием напомнил мне, что может я-то в психушку и не хочу, но это не в моей власти… поскольку я уже, считай, там.

М-да, следовало помнить, что игуаны, да и просто ящерицы таких размеров, не только в среднерусских лесах, но и в Шотландии не живут.

Но мозги мои в упертости своей тут же подкинули образ Несси, которая собой любой недостающий размер могла перебить. За что я с радостью и ухватился:

— Слышь, Мелкий, — почухал ящерку сквозь майку, — не подскажешь, где тут будет озеро Лох-Несс?

Ящерок на это только тяжко вздохнул и выпустил мне под футболку теплого дыма, то ли опять пукнул, то ли икнул. Когда из-за ворота на выход пошло, я понял, чем было это «то ли»…

К этому моменту я уже углубился в кусты, и пришлось прикладывать немалые усилия, чтоб продраться сквозь них, а рассуждать стало некогда. Но, что радовало, кусты те, уж больно на обычный терновник оказались похожи, что наводило на мысль…

Хотя… что о том терновнике мог знать я, человек сугубо городской, в общем-то? Нужно было признать — только то, что было о нем в «Сказках Дядюшки Римуса»… которые я в детстве еще читал. А так-то, кто его знает, сколько тех густых и колючих кустарников в природе существует…

Одно хорошо — заросли, сквозь которые я продирался, невысоки были, а потому дорогу, маячившую впереди, я прекрасно видел.

Теперь так же стало возможным рассмотреть, что ко мне, сюда, она издалека бежала, так и пролегая вдоль лесистого откоса горы, с другого бока от себя поля оставляя, а потом, между двумя поворачивала и устремлялась к домам. Вот к этому-то повороту я и наметил себе из кустов выбраться.

Впрочем, где-то метрах в трехстах от того места, где я спустился, меж склонами стал заметен заезд. Но соединялась ли тропа, убегающая с поляны, с этим проселком? Кто знает? Я уж точно теперь проверять не вернусь — мне б из кустовой западни выбраться!

Куртка, что чуть не силой напялили на меня, оказалась для такого лазанья по колючкам хороша. Но трикотажные штаны — напротив, продвиженье мое только тормозили, порой цепляясь намертво сразу в нескольких местах.

Но и выбравшись на дорогу, идти легче не стало, тут свой квест предлагалось пройти. Полотно, как я и заметил раньше, было не то, что не асфальтировано, но даже не мощено, а потому колеи на нем пролегали рытвинами, чуть не в полметра глубиной. Видно, как наездили после дождя, так оно и засохло.

А у меня, несмотря на всю немалую стоимость и брендовые понты, шлепки надругательств над собой не вынесли и порвались. И теперь я брел по этим колдобинам еще и хромой, считая соскальзывающими пятками все подвернувшиеся неровности.

Пальцы на ногах, опят же, как и ожидалось, разбиты были в кровь и саднили. Коленки, которыми вчера тормозил, от них не отставали и тупой синячной болью ныли. Ладони, как оказалось, тоже счесал… скорее всего, только что.

Ко всему этому еще и солнце поднималось все выше, а пить на нем, начинающем подпекать, хотелось уж и вовсе нестерпимо.

В результате, вроде и близка деревня была, но приближался я к ней медленно.

Хотя, нужно быть добрее к себе, дорога-то действительно нелегко давалась, а потому, пусть двигался я неспешно, но все же неуклонно в терпении своем. Так что, не прошло и часа, как вот он, крайний дом! Ура…

Тут мне повезло… если так вообще в моей ситуации можно выразиться. За редким частоколом, огораживающим двор, стала видна женщина, загнувшаяся раком над каким-то мелким кустом. Я деликатно покашлял:

— Гхм, гхм, уважаемая, — позвал ее.

Она разогнулась из своей пикантной позы и неспешно обернулась, вниманием своим все еще находясь в кусте, потом все же подняла глаза на меня и охнула.

С виду, похоже, я был совсем плох…

Она же выглядела… да как ей и положено — аутентичненько так, чисто по-деревенски. Подоткнутая с боку цветастая юбка, из-под которой еще и нижняя видна, длинный, как и подол, не первой свежести фартук и прятавшая волосы косынка на голове. Сама же круглолица, румяна, в теле крепка, а по возрасту, наверное, едва ли намного меня старше.

— Здравствуйте, не могли бы вы, — для начала решил по-русски заговорить, — подсказать мне, где тут у вас администрация… сельсовет какой-нибудь… ну, не знаю, как это сейчас называется.

Женщина отмерла и… бухнулась вниз в поклоне земном — прям так, рукой по траве и помотала!

Я от такого оторопел.

Она же, поднявшись, затараторила что-то, махая на замок на горе за своей спиной. Вот только, что она говорила, я не разобрал… потому, как ни то, что славянский говор, но и английский язык, и даже французский, речь ее ничем не напоминала.

— Может я в Италии? — буркнул я себе под нос.

Тут снова пернул Мелкий, видно напоминая мне, что он все еще тут, а игуаны и в Италии в вольном порядке не водятся.

«Тогда совсем не честно… — запечалился я, — Алиске хоть и с придурью народ попадался, но объясниться с ним она все-таки могла».

А собеседница моя прибабахнутой не выглядела, да, простая деревенская баба, но вменяемая вполне — вон, растроилась совсем, когда поняла, что ни хрена-то из ее объяснений я не разумею. И я ей кивнул благодарно, все ж она очень старалась что-то до меня донести.

С тем и побрел по деревне дальше. Ну, не в замок же, в самом деле, отправляться, куда меня женщина, кажется, пыталась заслать? Она вон даже за вилы при виде меня не взялась, а там-то и за мечи могут схватиться.

Тут по другой стороне, через два двора от того, где осталась моя добрая собеседница, показался довольно интересный дом.

Во-первых, он был в два этажа, в отличие от других, что вдоль дороги тянулись. Во-вторых, ворота во двор, привлекая внимание, стояли на расшерепку. В-третьих, над крыльцом вывеска имелась, не принуждающая человека ни к какому знанию языков. На ней без затей, но ярко, были нарисованы хлеб караваем, большая кружка с шапкой пузырей и коричневым кружочком… наверное, колбаска. Ну и, в-четвертых, дверь под вывеской, как и ворота, гостеприимно распахнута была.

Ноги мои сами в тот двор завернули, а мозги, забыв пугаться и тупить, принялись прикидывать, чем платить будем. Видно дошло и до них, что мы в таком месте, где карту нашу, скорее всего, не возьмут. А вот за попытку расплатиться ею, вполне могут и нам что-то дать… в смысле — по шее.

А, кстати, что у нас есть, пригодного к натуральному обмену?

В карманах… благо они с молниями были, и я, кажись, ничего за время своих странствий не растерял… кроме карты и телефона, обнаружились ключи от квартиры и несколько сложенных купюр. Но если тройка блестящих металлюшек и при них яркий брелок с логотипом какого-то супер-героя, по которому фанатела сестра, кому-то могут приглянуться, то бумажные деньги, думаю, только за фантики сойдут.

Телефон не отдам ни под каким предлогом, пусть тот даже окажется бесполезен здесь, он мне как память дорог… о тех временах, когда дед предателем еще не был.

Ага, еще у меня есть печатка с темным камнем на руке и с мелкими брюликами золотой медальон на шее! «И все подарки деда!», — мстительно припомнил я, уже прикидывая, как без всякого сожаления расстаюсь с ними.

Ступив в проем, оглядел помещение, параллельно соображая, как объясняться стану и как много времени еще пройдет, прежде чем закину в себя кусок съедобный. Жрать хотелось, просто сил уже не было как!

Зал заведения оправдал мои худшие ожидания. Никакого намека на электрическое освещение, ни соответствующей месту техники, а общий антураж поражал интерьерными элементами не просто «а-ля», а прям какой-то шибающей в глаз натуральностью.

Справа от меня в шахматном порядке стояли квадратные и небольшие столы. Слева же торцом к стене приткнулись три длинных, способных вместить человек по десять. Где-то за ними видны были лавки, где-то табуреты, но и грубо сколоченные стулья имелись.

Стены неровные — отштукатурены не профессионально, в пятнах побелки все, которую наносили не валиком точно, а махали на отеби… наотмашь грубой кистью, в общем.

Потолок лежал на темных, потрескавшихся от времени балках, с одной из которых свисало тележное колесо, все в сосульках от прогоревших свечек.

Вдоль задней стены вытянулась барная стойка, за которой виднелись донца с краниками нескольких бочек и дверь, похоже, выводящая вглубь дома.

Впрочем, на окнах, что расположились на обе стороны от входа… а значит, и от меня, в нем сейчас замершего… висели нарядные шторки, а на подоконниках стояли расписные глиняные горшки с какими-то цветущими растениями.

Да и чисто было везде — ни сора на полу, ни грязной посуды по столам, ни паутины по тем старым балкам. Что давало так нужную мне сейчас надежду, что кормят здесь неплохо — сытно, как минимум, а возможно, что и вкусно.

Народу же в зале почти не было, только за одним из длинных столов сидела компания из четырех мужчин.

Когда глаза мои совсем привыкли к полутени, и я их разглядел получше, то понял, что внешний вид мужиков, вкупе с антуражем зала, теорию о Шотландии там, Италии, или чего-то еще, но современного, разбивают уже полностью. Если это и была Земля, то только средневековая…

В названиях элементов подобного костюма я был не силен, а потому для себя все, что носили мужики, обозначил навскидку. Верхнюю деталь обозвал пиджаком, то, что выглядывало из-под него, не мудрствуя особо — рубашкой, а нижний элемент — штанами. Сапоги тут оказались и вовсе вполне узнаваемыми и не потребовали от моей фантазии каких-то параллелей совсем.

Один из четверых все это, что повздевал на себя, имел яркое, отделанное золотым кантом и какими-то даже блестяшками. Он был толст, бородат и держал себя с высокомерным достоинством, прям солидный такой мужик. Ну, или таковым хотел казаться — уж больно выставлялся напоказ.

Трое его сотрапезников выглядели попроще — одеты в темное, «пиджаки» их были будто бы из кожи и обшиты не золотым галуном, а наложенными друг на друга металлическими пластинами. И, что было заметно даже вскользь, все трое выглядели крепкими.

А вот держались они, в отличие от ряженого, без претензий на понты — спокойно, но независимо. На меня же они глянули равнодушно, но точно прикидывая, что представляю из себя я. А разглядев, интерес ко мне сразу потеряли.

Я же, пережив очередное подтверждение, что нахожусь не только не в Росси-матушке, но даже не в нашем времени кажись, прикинул, что знаю о средневековье. По всему выходило, что в жратвенном заведении, расположенном на дороге, прибегающей к нему издалека, рано утречком за столом, да сообразуясь с внешним видом харчующихся, такая компания может состоять из купца и охраны его каравана.

Вполне. Поскольку пижон местного пошиба на графа в повадках не тянул — если охранники отнеслись ко мне, в общем-то, с полным равнодушием, то вот купчик как на отребье на меня посмотрел и даже демонстративно хмыкнул. А вот жрал, как не в себя, и крайне неаккуратно. Ага, вот даже и слюняво срыгнул, вызвав тем самым сдержанную гримасу отвращения на лице старшего солдата.

Меж тем, если ужимки второго меня позабавили, то вот пренебрежительные взгляды первого даже не задели.

Может слишком есть хотелось, а может, понимал сам, что именно так сейчас и выгляжу: с помятой похмельной рожей, нечесаный… даже пятерней… в шелушащейся куртке и растянутых подстреленных трениках. До полного образа еще у меня имелись — в руках пакет, встречу с терновыми зарослями едва переживший, и порванные шлепки, одетые, понятно, на босу ногу.

Про повсеместную подранность свою, я уж и не говорю — красотень полная, короче. Так что, что уж на чужих людей пенять, если сам себя бомжом ощущаешь.

А потому, когда из двери за баром показалась женщина, к тому же навскидку определявшаяся довольно молодой, я стушевался — мне б для объяснений сейчас кого попроще, какого б мужичка неказистого ни то…

Но, что удивительно, стоило женщине разглядеть меня, как она приветливо заулыбалась и, как и та, что встретилась мне в первом дворе, сначала поклонилась низко, а потом старательно взялась что-то объяснять.

Пока она терпеливо, но заведомо впустую, пыталась до меня что-то донести, я, ободренный ее доброжелательностью, отважился девушку попредметней рассмотреть.

Нежданно радая мне девица была дебела, ростом метра под два, а на лицо, как ни странно, довольно миловидна. Длинное платье ее прятало даже щиколотки, но вот вырез его скромному низу не подходил никак, не столько прикрывая, сколько обрамляя главное достояние красотки — здоровенные си… хм, большую грудь. На мой ни самый зоркий в этом деле глаз, размера так шестого… точно побольше. И, главное, что-то говорило мне, что имеющееся бохаство с полимерами было не знакомо.

Это… впечатляло!

И, несмотря на то, что сам я был весьма потрепан, а «игру в мяч» никогда особо не любил, но расшатанные нэрвы, похоже, нынче произвольно реагировали на все. А потому, от созерцания таких достоинств девы, екнуло вниз и трикотажик маловатых штанов, явно натянулся еще больше. Пришло понимание, что мне стоит где-то приземлиться, и спрятать возникшую неловкость хотя бы под столом.

Я окинул залу взглядом еще раз, приметил в углу у дальнего окна стол и, надеясь, что все понимаю верно, и меня отсюда не гонят, попытался свои пожелания до своей визави донести.

Как уж смог.

— А-а… эм, уважаемая, — я коротко кивнул и указал на приглянувшийся стол, — я бы хотел, — пошевелил двумя пальцами в том направление, имитируя ходьбу, — пройти туда и чего-нибудь покушать — ам-ам! — это, понятно, сопровождалось жестами, будто я черпаю ложкой и подношу ее ко рту.

Милашка внимательно просмотрела мою пантомиму, опять разулыбалась и повела рукой, приглашая пройти в желаемом направлении.

«Поняла!», — возликовал я и, прикрываясь драным пакетом, ринулся туда.

Девушка сходила за стойку, достала там скатерть и застелила мой стол. При этом она подняла фигурку, что на нем стояла, и водрузила ее уже поверх. Сначала-то я на них и внимания не обратил, посчитав, что это или такие салфетницы, за отсутствием посетителей стоящие без салфеток, или вазочки пустые, или подсвечники без свечей.

Теперь, когда одну такую штукенцию водрузили мне, чуть не под нос, я ее рассмотрел все-таки. Вещь оказалась совершенно не функциональной, а видимо просто для красоты — резанная из дерева фигурка животного, сантиметров десяти, с накинутым на нее веночком, плетенным буквально из нескольких стебельков.

На соседних столах стояли птичка и заяц, на более дальних из-за веночка зверушек разглядеть не удалось, мне же досталась — белочка.

Символичненько так…

Расстроенный повернулся к окну и принялся разглядывать, что там во дворе происходит — раз уж даже в мелочах мне намекалось, что влип я капитально, то следовало пользоваться моментом и начинать это «влип» уже познавать.

Во дворе в это время, подтверждая мою теорию о ночевавшем в трактире купце, выстраивались в ряд груженые повозки — два крытых фургона и две обычные по виду телеги. Возницы переговаривались меж собой и что-то жевали. Видно их в зал за хозяйский стол не звали, и ели они по-походному — кое-как. Да и спали, поди, не в комнатах наверху, а в каком ни то сарае.

С одной стороны было интересно наблюдать сцены из незнакомой мне, и какой-то киношной жизни, но с другой, интерес этот ощущался как-то в натяг. Во-первых, до сих пор не верилось, что все это происходит со мной на самом деле, а во-вторых, есть и пить уже хотелось так, что мозги похоже на последнем подсосе больше не желали соображать.

А потому, когда передо мной возникла давешняя девица с кувшином и кружкой в пару к нему, я обо всем окружающем меня тут же позабыл.

Что заливал в себя, распознал не сразу, настолько быстро в пересохшую глотку проваливалось питье. Но к концу литровой, наверное, кружки я все ж распробовал, что пью холодный такой, колючий, кисленький, по ходу даже с мелким градусом квасок!

Тут тазик поднесли, и на руки слили, а я, отринув смущенье, еще и умыться поспешил. В общем, через несколько минут, как девушка занялась мной, я себя, считай, снова человеком ощутил и преисполнился оптимизма.

Как говориться: жить стало легче — жить стало веселей, и я огляделся вокруг уже с более пристальным интересом. В зале ничего не изменилось. Четверо у противоположной стены продолжали жевать, прихлебывая из таких же кружек, какая теперь и у меня имелась. Девица опять из зала скрылась. А вот во дворе…

Пока я взахлеб поглощал квасок, а потом умывался, там успели объявиться новые действующие лица. При том такие, что меня, как думалось, начинающего уже осваиваться, снова до плинтуса пришибло!

«Прощай Алиска… здравствуйте хоббиты…», — крутилось в голове самопроизвольно, пока я разглядывал вновь прибывших.

В тот момент, когда я, шалея и еще своим глазам не веря, выглядывал в окно, во дворе обстоятельно и спокойно… гном с эльфом передавали какому-то пацаненку лошадей. Притом, что гном, что эльф, настолько колоритны были с виду, что закрадывалось подозрение, что дедушка Толкиен их с натуры писал.

Гном, как и положено, выглядел невысоким и кряжистым, широкоплечим и пузатым настолько, что задавал собой чуть не правильный шар. На лицо — щекаст, бровяст и нос картошкой. Борода имелась тоже, но как и волосы, она была в косицу заплетена. Косичка спереди, косичка сзади… правда, боевого топора при нем не было, но зато у пояса имелись немаленький кошель и еще более впечатляющие ножны, про которые я сразу даже не понял, под кинжал они или уже сразу под меч. На груди же, камнями пуская зайчиков по всему двору, висела медаль, достойная Олимпиады.

Эльф тоже вполне по стандарту был покроен. Высокий… не худой, нет… долговязый?… тоже нет, поскольку вся его поджарая фигура выдавала и силу, и ловкость, и какое-то несвойственное большинству мужчин изящество профессионального танцора. В общем, эльф — весь из себя, такой эльф… остроухий естественно, белобрысый и длинноволосый. Кстати, тоже с косой. У них тут, похоже, эта прическа и для мужчин была в обиходе.

Лицо его в своей избыточной привлекательности казалось красивым настолько, что даже я мог себе позволить это признать, без всяких там подозрений на голубое. Так обычно признаешь красоту произведений искусства — вроде и не в твоем вкусе картинка, и нет желания за общим мнением бараном вестись, а все равно осознаешь, что привлекает что-то в ней настолько, что хочется дальше смотреть.

А вот особо ярких побрякушек я на нем не заметил. Из висячего на эльфе имелись только небольшие ножны и раза в три меньше, чем у гнома, кошель, притом все довольно простое с виду.

Одеты оба фэнтезийных глюка были в местные приталенные и довольно длиннополые пиджаки. Под ними виднелись вполне приемлемые на мой вкус рубашки. Если, конечно, кружев по вороту не замечать. Штанцы их и вовсе особого нарекания в своей обычности не вызывали. А сапоги казались сильно поношенными и почти не определялись по цвету, настоль были в пыли.

Пока я таращился на эту крышесносную пару, они успели сдать пацану лошадей… которых почему-то было три и может там еще орк сейчас до компании объявится… и застряли перед крыльцом, что-то бурно обсуждая. Мне, в общем-то, на руку была та остановка — я успел-таки их неплохо рассмотреть.

Потом, чего-то видно решив меж собой, они целенаправленно ринулись в зал, и я приготовился их лицезреть, так сказать, в натуре.

Те зашли, щурясь с солнца. Девица, которая в этот момент что-то обсуждала с купцом у его стола, с радостным видом к ним обернулась, ее поприветствовали и что-то сказали, та кивнула, указала… почему-то на меня, и со всех ног кинулась к двери за барной стойкой. А вновь вошедшие, понятно после ее указки, двинули ко мне.

Я подобрался. Ладно б нормальные люди чего-то хотели, но эльфу-то с гномом, что могло понадобиться от меня?! Я, конечно, только что с ошалелым интересом их разглядывал, приучая к мысли себя, что раз такие экземпляры здесь водятся, то, скорее всего, впереди у меня все будет непросто, но это ж со стороны! А вот общаться с ними, так — сразу, я был не готов точно!

Глава 8

Но, как обычно, кто б меня спрашивал?!

Эти двое подошли и гном с ходу протянул мне руку для пожатия:

— Мидоухерн…

Медовый хер… не имечко — песня!

— По батюшке я Роуэзджопен…

Тоже неплохо…

Будь я не настолько затуркан обстоятельствами, то гномьи имена возможно и по-другому как-то воспринялись бы, но пришибленные мозги выдавали мне только самые прямолинейные ассоциации. А гном, меж тем, гнал по имени и титулам дальше:

— И род мой не из захудалых — Гарбляадоры, огранщики третьего круга и ювелиры второго, представляемся его величеству сто пятыми по списку. Но понимаю, длинновато звучит, а потому можно просто — Миха.

Понимает он… и тут я осознал, что вся эта речь была произнесена на чистейшем русском! Из предыдущих рассуждений меня, конечно, вышибло, и руку я так и не донес, замерев, уж не знаю, в каком на сегодня по счету ахере. Гнома это не смутило, он ее, зависшую, подхватил и потряс. Потом кивнул на эльфа:

— Там еще длиннее, а потому, зови его Дулей.

Эльф с фиговым именем и гном с херовым… уши мои заплакали, а мозги встали дыбом, не желая прощаться с взлелеянными из детства стереотипами на чудеса!

Меж тем, сам эльф дернул будто рисованной бровкой, кинул на гнома снисходительный взгляд свысока и отрапортовал:

— Дулалинэль Марконтиэль Фариколань Третий из рода Хранителей Рассветного Часа и Собирателей Первых Рос, дарованных Девой Зарей народу Благословенного Леса в памятный год Светлой Радуги, — выдал он это зычно и на одном дыхании, мотнул головой так, что пара прядок из косы вывалились, да еще и каблуком это дело прищелкнул.

Поручик Ржевский, бля-я…

— Так что — да, весьма сложновато, уважаемый Миха прав. А потому действительно лучше — Дуля, — добавил он.

— А ты, как мы знаем, Евгэний, — взялся представлять меня сам себе гном, видно понимая, что я не совсем в норме.

— Можно Женя, — машинально буркнул я, но вернулся к более зацепившей меня теме, — а можно вас… — обратился к эльфу, — называть Марком?

— Мы на «ты» тут все, так, что не выкать! — влез гном с протестом.

— Можно, — меж тем согласился эльф, — а чем плох «Дуля»? — заинтересовался он.

— Ну… — не зная с чего начать объяснение, я первым делом скрутил на пальцах обсуждаемую фигуру, — знаете, что это?

— Непристойный жест, — опознал фигуру эльф, — обозначающий… э-э, мужское достоинство, в его, так сказать, непрезентабельном виде. А пользуют такое некультурные личности, когда слов им не хватает, в смысле: «чтоб тебе… пусто было», как-то так…

Я в принципе понял, что эльф поделикатничал, передавая смысл пожелания, и в оригинале имелось в виду несколько другое, но уточнять не стал:

— Не знаю, как у вас, но у нас такой жест особо непристойным не считается, просто нежелательным — не используемым воспитанными людьми. А обозначает примерно то же, — но вспомнив о явной неточности формулировки эльфа, добавил: — скорее, в смысле «ничего не получишь». Но названий имеет несколько: кукиш, фига и… дуля.

— Да-а?… — задумчиво протянул эльф, потирая сосредоточенно подбородок.

Меж тем гном плюхнулся на стул рядом со мной, а эльф аккуратненько, не желая, похоже, перебивать своих раздумий, приземлился напротив.

— Не бери в голову, приятель, — огрел его гном по плечу лаптей, отчего выпавшие из прически эльфа прядки подскочили, и он был вынужден отвлечься от своих мыслей, если ни на слова, то хотя бы для того, чтоб заправить за уши волосы, — в каждом мире сто-олько языков, а уж во всех мирах вместе взя-ятых, так что где-то любое имя что-нибудь эдакое да будет означать!

Тут он прав, конечно… но все же эльф — Дуля в моих мозгах упорно не приживался, так что для меня он однозначно — Марк.

— Слушай, — это уже было ко мне, — а какой у вас жест непристойным считается? Покажи!

Я, видно все еще находясь частично в ахере, не раздумывая, предъявил гному фак. Тот с разных сторон поглазел на кулак с выставленным средним пальцем и, отклячив губу, покивал:

— Впечатляет. Надо будет попользовать. Как называется сей качественный жест?

Я только головой затряс отрицательно, обалдело соображая, что как-то наш разговор, по ходу, совсем не туда пошел.

— Ладно. Придумаем потом, раз уж ты такой скромный, — махнул рукой гном.

Тут, слава богу, наша хозяюшка объявилась!

Только вот несла она нам не какую-то еду… хоть какую-нибудь!… а бутыль, размером в полторашку, полную мутноватой жидкости.

Под благосклонным взглядом гнома она принялась сгружать на стол. За пузырем на подносе обнаружились пара мелких глубоких чашек и взрезанный каравай на доске. Я было облегченно вздохнул и заглянул в пиалки. В одной лежали соленые огурчики, а во второй, похоже, луковки, тоже, думается, не сырые.

А я, вообще-то, хотел мяса… мно-ого мяса. Пришлось разочарованно выдыхать.

— Это что? — спросил я гнома, кивнув на бутыль.

— Дык, самогон.

— Зачем?

— Выпить надо.

— Кому надо?

— Тебе.

— На дворе утро раннее!

— А кому это и когда мешало?

Тоже верно…

— У тебя этот… — гном пощелкал пальцами, — а-а, точно, вспомнил — стресс! А это вот, — он постучал по бутыли, — наипервейшее средство от такой беды!

— Ладно, — согласился я, поскольку и без него знал, что у меня — стресс, — только сначала вы мне кое-что объясните.

— Э-э нет, сначала выпить, а потом разговоры. Дуль, наливай.

Эльф спорить не стал и, приподняв бутыль не дрогнувшей рукой, четко наполнил три стопки, при этом ни капли не разлив. Однозначно, тут чувствовался немалый опыт…

— Ну, за знакомство, — и хекнув, гном первым заглотил налитое, занюхнув это дело луковкой.

Дуля… которого я обязался Марком звать… отсалютовал своей стопкой и так же одним глотком ее содержимое жахнул, но в отличие от гнома деликатно отщипнул от хлеба крошку и закусил.

Мне ничего не оставалось, как их действие повторить. Выдохнул и глотнул, для разнообразия хрустнув огурчиком по завершению. Сивушка оказалась не очень вонючей, огурчик был, так и вовсе хорош, а тепло, упавшее в пустой желудок, сразу же погнало на расслабон — стало быть, стресс пошел сниматься качественно.

— А теперь… — начал, было, я снова подбираться к оставленной теме.

— Теперь сразу по второй, пока первая не затухла, — перебил меня гном.

И опять эльф слова против не сказал, и обнес бутылкой наши стопки.

Пришлось пить, потому, как на спор моральных сил у меня еще не поднабралось.

И вот только после этого, отерев луковый маринад с губ, гном сказал-таки заветную фразу:

— Ну, давай теперь за дело.

Аллилуйя! И я приготовился вопросы задавать.

Но, не тут-то было, передо мной положили свернутый треугольником лист и велели:

— Открой, прочти, а уж потом и мы на твои вопросы ответим… если останутся какие, — сказал гном, а эльф просто подтверждающее кивнул.

Что делать? Развернул лист, попутно подмечая, что сложен он был самолетиком, и всунулся в текст:

«Прости, внук, что все так получилось…»

Опаньки, а письмецо-то от деда пришло! И подчерк его — точно.

«Не думал я, что все сложиться именно так, когда ждал тебя к нам в гости в этом году…»

Не думал он! И засунул, хрен знает куда, меня тоже не подумавши, значит?! А если б подумал, мне, поди, легче б тут стало?!

«Но обстоятельства сложились так, что по-другому я поступить не мог. Не злись, Жень…»

Не злись… тут я понял, что руки сжались в кулаки так, что бумага-то могла и порваться.

«…ты, конечно, в своем праве…»

Конечно!

«…но думаю, со временем поймешь, что иначе было нельзя.

Письмо это, отправленное вестником, а на большее у меня сейчас сил нет, тебе должны были передать мои хорошие знакомые, и значит, к этому моменту ты уже осознал, думаю, что находишься в другом мире. Теперь, по порядку.

Начну с того, что, как бы странно это не звучало, но мы не вполне люди. Наша семья, имею в виду. Мы маги. А точнее — Стражи. Те, чье предназначение блюсти надзор за порталами между мирами.

Впрочем, такие, как мы, могут создать портал и сами, когда и куда угодно, хоть по одному миру, хоть из одного в другой. А вот всем остальным приходится пользоваться стационарными, так сказать, Вратами, которые находятся под надзором членов нашего Ордена…»

Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша…

И прибывшая в этот момент с полным подносом девица была как раз вовремя. Я решил сначала это дело заесть, ибо сходить с ума, всяко лучше на сытый желудок.

Передо мной тем временем выставили блюдо с колбасами — разными, как при подаче в хорошем ресторане! Кровяночка кольцом, разрезанным на четыре части, толстые ломти ветчины, а вот сальная грудинка наоборот, тонюсенькими пластиками выложена, куски чего-то прессованного, какие-то вроде светлые сардельки и мелкие тонкие колбаски, сухие и с выпученным жирком, сбоку горкой.

Аромат от этого всего, вместе с блюдом сполз с подноса сначала на стол, а потом накрыл и наш угол целиком. Понимая, что сейчас захлебнусь слюной, схватил одну сардельку и зачифанил тут же, в ум даже не беря какие-то там приличия… ням-ням, а чё это? Не помню…

А чудо-дева все продолжала сгружать с подноса на стол.

Картошка, жаренная крупными брусками, с лучком. То ли грибы в сметане, то ли куриные потрошки, на глаз определить не получалось, надо будет на вкус. Овощи, даже не резанные — целичком: огуречки свежие там, помидорки, молодой чесночек. Сыр разный — один пористый, пустивший слезу, второй, по видимости тягучий, плетеный косой, и третий, в дырках с синевой — ну чем не «Рокфор» нашенский?

Так может я все-таки во Франции, а это эльф с гномом приблуднули не там?

Впрочем, на данный момент мне было все равно — кто там, где там… я греб из всех тарелок, до которых способен был достать. А те, что стояли подальше, и в которых подали то, что я не рассмотрел, пойдут во вторую очередь — там и разберемся.

Но стоило мне поднести ко рту наколотый на двузубую дурацкую вилку ломоть ветчины, как из-за ворота вынырнула лапка Мелкого, и тот кусок молниеносно скрылся у меня под футболкой.

А вот про него-то я совсем забыл…

Теперь вспомнил. Из-за пазухи хулигана достал, разгреб немного на столе тарелки и на уголок это вечно голодное чудовище посадил.

— Ешь, что хочешь, только мне не мешай. Лады? — посмотрел на него, как можно строже.

Тот, то ли согласно, то ли от радости, хрюкнул и в блюдо с колбасами чуть не по пояс занырнул. А я, пользуясь моментом, попытался опять до еды добраться, что аппетитной горкой остывала передо мной на тарелке.

Но и снова была мне не судьба с этим делом.

— А вот это уже не хорошо-о, — мрачно сказал гном, тыча в Мелкого здоровенным кинжалом, который у него и за вилку, и за столовый нож был, — ты, где его взял-то?

— А что? — настороженно спросил я, ожидая, что тот сейчас начнет выговаривать, как Ольга Мане за кота, что, дескать, животному на столе не место, у него своя чашка есть и вообще…

— Жень, ты в курсе, кто это? — уже отчего-то напрягся эльф.

Тоже что ли поборник всяких противокошачьих правил? Но у нас-то тут и не кошак, его б я опознал точно. А потому ответил как есть:

— Не знаю, ящерка какая-то, может игуана?

— Женя, — эльф как на убогого на меня посмотрел, — это дракон!

Драко-он? Мозги мои вдруг опять решили нереального не воспринимать, и вспомнили, что на каких-то жарких островах имеется дальний родственник игуаны и вот, как раз он — дракон.

Но сам-то я был уже не тот, что утром, и мозгам своим особо не доверял. Все равно, если на дурку нас отправят, то вместе, так что, отчего бы интересным глюком пока не пожить:

— Настоящий дракон? А отчего он тогда такой маленький?

— Вот и мне интересно, откуда ты взял дракона, который, поди, не больше двух дней, как из яйца вылупился? — это уже озадачился гном.

— Он сам ко мне пришел, — пожал я плечами.

А дальше пришлось излагать всю историю нашей встречи с Мелким. Но на том моменте, когда я про медведя рассказывал, вернее, о моем кидании в него огнем, эльф восторженно воскликнул:

— О! В тебе магия проснулась наконец, твой дед будет рад безмерно, а то он извелся весь уже на этот счет!

— То есть, он ждал такого?! — я был поражен.

Вот так живешь себе спокойно, а кто-то наблюдает за тобой пристально и ждет, когда ты начнешь… швыряться огнем!

Представилось даже невзначай, как я такой приезжаю на объект, который еще не готов и мусора везде горы, а мне нужно сделать из него аппетитный бутончик, чтобы в рекламе преподнести, что он типа вот-вот распустится по полной… Короче, поднимаюсь я на этаж так пятнадцатый, чтоб обозреть свысока, что и где моим девочкам на фото замазать придется, пририсовать, а тут как попрет из меня огонь фонтаном! Народ в ахере, паника кругом, баки с краской вспыхивают, штабель обоев полыхает стеной…

Дальше не пошло — перебили.

— Конечно, ждал! У магов обычно первые проявления случаются лет в десять, а к восемнадцати и вовсе порог силы намечается. А у тебя и к двадцати все было тихо. Притом, в двадцать пять возможен уже последний прорыв! Последний! Понимаешь?! И дед твой переживал сильно. Оно конечно наследование крови строго по магической линии идет, но все ж у тебя отец человек обычный… а все случается когда-то в первый раз. Так еще приходилось вас с сестрой прятать и возможные проявления магии прикрывать, а это тоже раскрытию дара не способствует! Но вы ж в немагическом мире живете, да и Грифоны опять же…

Про мифических птиц я как услышал, так сразу и забыл, а вот про сестру сообщение меня пришибло:

— Так Маня тоже — того?!

— Да, конечно, она тоже наследница крови рода. Единственное, что женщины обычно Стражами не становятся, они, как правило, развивают магию жизни и антагониста ее — темную магию, и становятся сильными ведьмами.

Час от часу не легче! Моя сестра… милая такая, смешливая девчонка… ведьма?!

— Так, — влез гном в объяснения эльфа, — это все потом, у нас тут проблема имеется понасущней! У нас тут — дракон! Не забыли?

— Так все ж ясно с этим, — отмахнулся от него эльф, будто данная проблема теперь уже яйца выеденного не стоила, — Женя оказался здесь, в этом мире, в отличие от Земли переполненном магией, и его потенциал прорвался. А так, как первой огненная стихия на прорыв пошла, то дракончик к нему и прибился! Они ж в таком возрасте любопытные — страсть, вот и утек маленький из гнезда в поисках впечатлений. А там медведь его напугал и он, вместо того, чтоб вернуться к гнезду, ища защиты, понесся к человеку, от которого пахло огнем!

Пахло, положим, не огнем, а котлетами, на запах которых в свое время купился и я…

Эльф, меж тем, от восторга аж трясся в экстазе, будто случилось нечто из ряда вон, но меня в его речах взволновало другое:

— Раз он смог притрепать ко мне… а лапки-то у него короткие… значит, гнездо где-то рядом совсем?!

— Во-от, и я о том же, — тяжко вздохнул гном, — похоже, наша старушка, Черная Дама, все же яичко снесла… когда только успела? — и с обреченным видом замолчал.

— Черная Дама это… — подтолкнул я его.

А сам воспользовался моментом, и наконец-таки добрался до харчей, принявшись побыстрей работать ложкой… вилку корявую отложил — толку с нее не было.

— Так мы зовем драконицу, которая живет в этих горах, — не разочаровал меня гном, — она древняя, ей, поди, тысячи три годков уже есть. А как у всех долгоживущих созданий и у драконов с дитями напряг. Никто и не помнит, когда она уже яйцо последнее высиживала. И потом, где она мужика-то зеленого нашла?! Я таких давно у нас тут не видел — на юге они кучкуются, говорят.

— Слушай, — встрепенулся эльф, — а года три назад, разве не зеленый ее обхаживал?

— Так то три года назад, а у нас ребятенку двух дней, похоже, нету.

— У драконов так и есть — снесла яйцо тогда, а высидела только сейчас. У них лет несколько на это дело положить — норма. Потому и дракончик по лесу без надзора гулял, что она камни в пещере в очередной раз нагрела и улетела, не сидеть же ей годами над яйцом. А он вот, невзначай вылупился. Интересно только, как он умудрился выбраться, гнездо-то, поди, запрятано хорошо, на такой вот случай! — продолжал радостно блажить эльф.

Видно событие это действительно было и для этого мира из ряда вон выходящее.

— Тебе видней, — не стал с ним спорить гном, — ты у нас знаток по такому. Меня вот волнует теперь, что будет, когда Черная Дама вернется и этого проглота в гнезде не найдет, — кивнул он на дракончика.

А Мелкий слушает, да ест. И только глазенками хлопает, а так виду не подает, что понимает, что разговор за столом о нем ведется.

Да и я тоже от него не отстаю. А под познавательную беседу, которая моего участия, считай, и не требует, еще и лучше заходит все. И картошка с лучком, и пироги с грибами, что на другой стороне стола нашлись, и потрошки в сметане, которые я распробовал и по достоинству оценил.

Но все ж не удержался и по ходу беседы с вопросом сунулся:

— А драконы разумные?

— Понимаешь ли, Женя, — не стал отмахиваться от меня эльф, — считается, что они полуразумные. Но существует мнение, что разума у них вполне хватает, только на свой лад, от человекоподных рас отличный. Другие они в общем, совсем. А как уж на самом деле, никто толком не знает.

— Они это, как их… не-ко-нтактные, во! — всунулся гном со своим прищелкиванием пальцев и не очень видно обиходным здесь термином. Где только подобрал?

— Ага, — кивнул эльф, — более-менее известно о них лишь от всадников. Но тех драконы выбирают крайне редко… а насильно приручать нельзя. Если какого молодого пытаются удержать в неволе, то прилетают несколько взрослых и выжигают напрочь не только замок пленителя, но и округу, километров на десять возле него. Но это тоже — так, из истории известно, потому как давно уже никому, не только имуществом, но и собственной жизнью рисковать не хочется, да на себе, верно ли историю ту излагают, проверять.

— А сейчас, сколько тех всадников у вас тут имеется?

Мужики переглянулись задумчиво, и эльф неуверенно как-то сказал:

— Трое, кажется. В нашем королевстве лет сто пятьдесят назад Никлая Самоха, магика огня понятно, Алый Быстр выбрал. Они сейчас короне служат. И еще, годков за сотню до этого, султанат, что на дальнем юге от нас расположен, всадником с драконом обзавелся. Пока наш Никлай с Алым не появились, те жару задавали всем! Султанат тогда хорошо земли свои раздвинул. Тот дракон, кстати, тоже зеленый, как и твой. Еще у орков на севере белый есть точно… — но подумав, добавил: — Впрочем, может дальше, где еще имеются…

— Нет, подожди! — подорвался гном. — Есть же старый Иволь, его-то мы забыли!

— Ну, его можно в расчет не брать. Они с Золотым Ветром чуть не тыщу лет назад воссоединились. Он и жив-то до сих пор, только благодаря своему дракону. Так-то человеческие маги столько не живут. Но толку от него — пшик, да и только. Пыхтит себе в своем замке потихоньку и ладно, что жив.

— Так это что получается?! — к этому моменту догнал я. — Меня этот вот недомерок тоже, что ли себе всадником выбрал?!

Мелкий согласно квакнул и я прям наяву услышал, как шифер с моей крыши начал осыпаться — факт возможного наездничества на драконе имел место быть, а вот принятия его к осознанию, как и не было…

Гном тем временем все же ответил:

— Вот и не знаю даже… так-то достоверно известно, что сие редкое событие случается, когда дракон уже подрастает немного и начинает из гнезда выбираться. И размером он к тому моменту не меньше телка месячного становится. А этот… из гнезда он, конечно, утек, но вот размеру-то не набрался! И думается мне, что такую мелочь мамка и слушать не станет, прилетит и пожжет всех, не разбирая, выбрал он там кого, аль нет! Она у нас дама грозная!

— В смысле?

— Да если что не по ее, так жжет без разговору и все! Тут, пару лет назад, было дело… завелись у нас поклонники Темной Стороны. Так-то в королевстве давно зараза эта погуливала, но к нам сюда, в глушь, только два года назад добрались. Так ведь служат они Темной Стороне как? Не то, как некромантусы или темные магики обученные — соблюдая по науке сотню правил, а как в древние времена дикие еще предки наши богам служили — с жертвоприношениями, оргиями и плясками. Так ведь из тех, которых выловили, ни одного сильного магика не обнаружили — так, по капле силы у каждого! Но как на крови-то чистой, да под бубны свои все пересношаются… прости Светлый Эрин за упоминание мерзости эдакой… так дыру на Ту Сторону и пробьют. Да такую, что всякая нечисть оттудова, так и лезет!

Мне, конечно, было интересно все это послушать, но чувствовалось, что гном сказочник еще тот и в данный момент его от заданной темы уже далековато уносит. А я, если вникать с полной отдачей начну, то и вопросы ведь посыпятся, а там и вовсе, пожалуй, забудем, с чего начинали разговор.

Потому прервал гнома на полуслове:

— Так дракониха-то местная здесь причем?

— А притом, что тутошние земли, верст на сто в округе, она своими считает, как у них, драконов, водится. А эти гады в лесу, в предгорьях, поселились, землянок нарыли, капище свое для ритуалу обустроили, ну и девок помоложе, чтоб значит, чисты точно были, воровать принялись. Умыкнули двух разом да видно сразу и в жертву принесли. Потому как только по деревням, что орденскому замку принадлежат, хватились девок, да панику подняли, так мы сразу же наших магиков и вызвали. А они-то, в отличие от большинства, на лошадях дорогами в таких случаях не разъезжают. Вот и получается, что вестник от нас — туда, они Вратами — сюда, в полдня-то, считай, и управились. Они сразу в горы кинулись, но по остаточному следу сотворенного ритуала только-то горелую плешь у дальнего водопада и нашли. По обугленным истуканам поняли, что там было.

— И чем это на дракона указывает? — не понял я. — Может ритуал тот просто не задался?

Посмотрели на меня, конечно, как на придурка, но ответили, видно вспомнив, что я в местных реалиях, ни в зуб ногой:

— Во-первых, недавний драконий огонь сильный магик опознать может, все ж драконы создания магические. Во-вторых, те драконы жуть как не любят, когда на их территории такую магию на крови безвинно убиенных творят. В-третьих, нечисть с Той Стороны они вообще на дух не выносят. И даже есть мнение, что для уничтожения заблудших оттуда тварей они и были Светлым Эрином созданы. И хотя последнее действительно только мнение, но все остальное-то — общеизвестно, — разложил мне все по полочкам эльф.

Как все сложно-то!

— А давайте выпьем? — предложил гном.

А давайте… такую инфу запить не помешает — на сухую-то никакого шифера на моей крыше для разъезду не хватит.

Жахнули, а там уж и вопрос легче пошел:

— Так почему ваши драконы эту секту…

— Чего?

— Ну, компанию жертвоприносителей, — уточнил я, — не уничтожили до сих пор?

— Так драконы живут только там, где простора много — деревеньки редки и малы, замки еще реже стоят. А там, где города большие имеются и селений через каждые две версты вдоль дороги понатыкано, их почти и не видят. Такие земли им не нравятся. А эти… как ты их назвал? Сектуны?

— Сектанты уж тогда…

— Ну да, они самые… так вот, видно думали, что и у нас тут земли без драконьего надзора стоят. Бывает и такое, драконов-то не так уж много. А Дама-то наша территории под себя подгребла немаленькие, деток с незапамятных времен у нее не было, ухажеры редки — оно ж не каждый такую сурьезную красотку на любовь сблазнить отважится, а летает она высоко — когда-а на глаза-то покажется. Вот и создается впечатление, что нет драконов у нас тут.

— Так, понятно, — кивнул я, — но она-то есть. И вы говорите, что явится за Мелким и нас палить начнет. Может отнести его туда, где я его встретил, от греха подальше?

Мелкий возмущенно запыхтел. Да и мне, по-честному если, прощаться с ним как-то не хотелось. Но и вязаться с огнедышащим трехтысячелетним драконом тоже не с руки было — в кино видел, в книгах читал, а потому понимал, что ничем хорошим это для меня не закончится.

— Можно попробовать, конечно… — протянул задумчиво гном, — но сдается мне, что он от тебя теперь не отвяжется.

— Держи его поближе к себе пока, — велел эльф, — запах-то огнем твоим, глядишь, и забьется, а там видно будет. Может, подрастет немного и уболтает мамку.

— Э-э, подрастет! — возмутился я, глядя на Мелкого, который, если не считать длины несчастного хвоста, размером с только что прозревшего котенка был. — Это ж сколько мне ждать придется, пока он до теленка дорастет?! Мне, между прочим, через три недели на работу выходить надо! Там, у себя в мире!

Эти двое, в смысле гном и эльф, как-то странно переглянулись, и эльф со вздохом сказал мне:

— Ты это, Жень, письмо от дедушки прочитай до конца. Ладно? — и стопки опять наполнил.

Глава 9

Вот не понравилось мне это. Ох, как не понравилось! И жахнул я стопку свою без всяких предложений, не дожидаясь компании. И только потом взялся за письмо, как было мне предложено.

"Это вкратце о способностях членов нашей семьи.

Потому, собственно, я и отправил тебя в мир Эриния, где магический фон, в отличие от мира, в котором живем мы, очень силен. Единственное, что пошло вразрез с моими планами, это то, что тебя пришлось отправлять туда таким экстренным образом и без подготовки.

Но видишь ли, внук, ты всегда был человеком, мыслящим на редкость рационально. И даже современная поп-культура, несущая в себе много фантастического для большинства людей, и для тебя, как я знал, таковой и оставалась. Ты вроде и увлекался, но к реальной жизни не применял.

Никогда-то я от тебя не слышал, как не расспрашивал, что бы ты мечтал оказаться на месте какого-то героя или хотя бы интересовался чем-то эдаким в обычной жизни. Я говорю о гадании, экстрасенсорике и всякой остальной эзотерике, каковая при всей маломагичной наполненности нашего мира, все ж имеет место быть.

Для тебя всегда, даже в детстве, неопознанные шорохи в доме были просто звуками, и о возможном существовании домового или какого-нибудь барабашки, как такое называют сейчас, у тебя даже мысли не возникало. По древним развалинам ты лазал без боязни встретить дух неупокоенный или привидение. И даже нахождение у дольмена ничего такого, что заставило бы задуматься о некоторых вещах, в тебе не вызывало.

А потому я не тревожил тебя понапрасну. Но все ж в этом году, когда наступил последний срок возможного проявления в тебе семейного дара, хотел сделать все правильно.

Но мне не позволили. Не стану сейчас объяснять, кто и что помешало мне, это тема отдельной и очень долгой беседы. А потому буду краток.

Во-первых, градация любого магического дара выражается в десяти уровнях. Например, в том мире, где ты сейчас находишься, каждый пятый житель может пользовать магию хотя бы по первой ступени. Для тебя это будет понятней, если я назову подобное, как немалый талант к чему-то.

Не ошибусь, думаю, если скажу, что до замка Ордена тебя мои знакомцы не довезли, и вы остановились в трактире у Марны. Ты уже попробовал еду, которой там кормят? Если да, то вот тебе наглядный пример применения весьма ограниченной магии на конкретном деле, как оно и бывает ступени до третьей.

Если тебе вручили мое письмо, и ты уже дочитал до этого места, а вам еще не подали на стол, то просто скажу, что Марна, как и ее тетка, которая заправляет на кухне, готовят просто бесподобно!"

Что — да, то — да! Тут дед прав — я уж объелся, кажется, а все закладываю что-то себе в рот, в сожалении, что не все еще, что на столе выставлено, попробовал.

«А их слабенький дар как раз в этом деле и проявляется — они не просто знают, а чувствуют продукты и специи, их особенности и взаимодействие. Любой продукт определят на свежесть, только глянув на него. Распознают и самые распространенные яды и зелья, вроде приворотного, тоже на глаз.

Кстати, если вы уже там, у Марны, и сели за стол — не напейся! Знаю я Миху с его лекарством от любой беды!

Теперь, во-вторых: дар мага-стража априори силен, от семерки — ниже не бывает. А у Стража, что рожден в немагическом мире, не ниже девятой ступени, и в таком полном магии месте, как Эриния, может показать просто невероятные результаты.

Ну, и в-третьих, на юных, вернее не раскрытых полностью магов такой силы, ведется охота. Еще точнее если говорить, то на магов, которые присяги никакому ордену или суверену не принесли пока и их нераскрытый полностью потенциал можно направить в любом направлении. Даже неблагом.

Нам, Стражам Врат на Земле, приходится прилагать немалые усилия, чтобы обезопасить наших детей от такой вероятности. И зачастую незнание ваше о действительном положении дел до определенного возраста, я о магии и предназначении, является неплохим подспорьем в разрешении этой нелегкой задачи. Вы просто живете, не выдавая себя в незнании своем, а мы экранируем по возможности и способности ваши, и проявления их, и некоторые отличия от других детей, если таковые возникают.

Но каждый раз, как кто-то из наших детей приближается к критическому возрасту прорыва, то и охотники за «дикими» магами активизируются. Кто они, и что конкретно могут и хотят, поговорим тоже в другой раз и более предметно. Скажу только, что в Эринии ты максимально защищен. Там магов много, включая довольно сильных, и на их фоне затеряться легко. К тому же сейчас ты на землях Ордена и рядом с тобой двое Сопровождающих.

Они же тебе и расскажут об имеющейся иерархии в Ордене, и о том, зачем ты там, да и на многие другие вопросы вполне смогут тебе ответить, пока я утрясу здесь все проблемы и смогу прибыть к вам.

Теперь возвращаюсь к тому, почему так все вышло с отбытием в Эринию.

Как я уже сказал выше, в мои планы входило в этот раз поговорить с тобой обо всем открыто и только потом самому переправить тебя в тот мир. Но, как и ожидалось, вашего прибытия с Машенькой ждали не только мы. А вам, как раз в этом году, исполнилось восемнадцать и двадцать пять, а это года, когда дар обычно прорывается даже у живущих в немагических мирах магов.

А вот таких сил, какие нагнали те, кто желал забрать вас себе, я, каюсь, не ожидал.

Видимо, они посчитали, что ты уже проявляешь себя как-то и сможешь дать отпор. Потому и отправили первой к тебе ту девицу.

Я назвал ее марой, если помнишь, но это, скорее, определение той обязанности, которую на нее возложили, а я обозначил ее именем твари с аналогичными способностями из местного, земного, фольклора. Девице, думаю, вменялось тебя опоить, вытянуть дар и ослабить. И возможно, в какой-то мере, привязать к себе хотя бы на время, чтобы ты был управляем.

Кто на самом деле эта девица, я не знаю, и определить не смог пока. Может темная магесса, может черная ведьма, каковые, если сильны в достаточной мере, способны ставить блок на распознавание. А может просто полукровка — всяких магических созданий и владеющих магией человекоподобных по мирам много, а любое смешение крови может дать самый непредсказуемый результат в способностях.

Много всего, да? Ты уж прости меня, Жень, что так все вышло. И не говори, что с извинения я уже начал это письмо, потому как и при встрече прощения у тебя просить буду. Это я не просчитал противника, все не учел и вынужден был воспользоваться вот таким отступным путем, который, почти уверен, дался тебе нелегко.

А теперь прошу тебя подумать вот о чем (это то, что я хотел сказать тебе, находясь лицом к лицу, но не судьба видно). Ты сейчас, конечно, зол и на меня, и на обстоятельства, и на то, что начинаешь понимать, что планы твои на жизнь рушатся.

Но прежде, чем ты рубанешь с плеча, так сказать, и сотворишь нечто такое — эдакое, как делал это не раз в юности, подумай не о том, что теряешь, а о том, что приобретаешь. Миров великое множество и ты сможешь их увидеть. Свободы тебя никто не лишает. Я еще в силе и к дому над нашими подотчетными Вратами привязывать тебя не стану. И не нужно это — тебе кругозор расширять требуется. Тебе лишь следует пройти краткое обучение.

Впрочем, по окончании обучения у тебя и свои обязанности образуются — тут уж не скрою. Но на жизни вольной они не скажутся, скорее, интересней ее сделают.

Ну, а если все-таки магия в тебе так и не проснется, чего опасаюсь безмерно, то будем считать, что в этом году ты просто съездил на необычный курорт, обустроенный по тематическому сценарию. А через месяцок я за тобой приду. С Сережей я договорился, он естественно в теме, и оформит тебе пролонгацию отпуска пока. А там, по обстоятельствам, видно будет.

Сообщений от меня, даже вестников, не жди, как минимум, недели три — меня тут, чувствую, вымотают на полную катушку. А магичить у нас сложно, даже такому сильному магу как я. Нам с Натальей еще Машеньку защищать, пока она не окрепла и в силу не вошла. Да и обустроить все с ее даром надо, с этим свои трудности.

И последнее. Прочитай фразу, ниже выделенную мною, со всем вниманием и вслух«

Что я и сделал:

— Ху ис ху, а я копченый таракан… — на «таракане» притормозил, понимая, что дед такого написать не мог… да и русскими буквами избитое английское выражение тоже.

Потряс головой и прочитал приписку ниже выделенной фразы:

«Если после прочтения ничего не произошло, то одно из двух: или дара в тебе все же, внук, нет, или ты успел перебрать лишнего. Фраза, конечно, корявая, и выписать ее на русском языке сложно, и еще тяжелее воспроизвести — знаю, поскольку это заклинание, а к произнесению их следует иметь навык. Но если ты все сделаешь с должным вниманием, то все обязано получится.

Так что, соберись и внимательно прочти, чтоб „таракан“ у тебя при произнесении не выходил!

И прекращай пить! Самогон Марны и Миха, хороши по отдельности, но вместе они сила убойная — до добра в паре не доведут. Не заставляй меня нервничать еще и по этому поводу!

Но я знаю, ты у меня мальчик хороший, поступишь правильно.

До встречи, внук, не держи обиды. Твой любящий дед»

На этом послание подошло к концу, и я вдруг обратил внимание, что отчитав такенный текс, второго листка так и не обнаружил — как был он один, так единым и остался.

— Это как так?! — пораженно спросил у гнома.

Тот только рукой махнул:

— Не заморачивайся, друг — это просто магия такая!

Ага…

С другой стороны, я ж и дома не особо задумываюсь, что оно и как, когда мне Офис в компе все вполне гладенько выдает…

— А что за магия в этой фразе с «тараканом»? — подсунул я гному под нос текст и ткнул в интересующую меня строку пальцем.

Тот скосил глаз в него, фыркнул, а потом и вовсе в голос гоготнул:

— Э нет, Женек, тут сам! Ты вот выпей, и оно само как маслу пойдет — это, — он поставил стопку передо мной, — главный помощник в любом деле!

Дед что-то там про такое говорил, типа гном… самогон Марны… не пей… но дед-то сам где? Во-от, то-то и оно! А я здесь — с гномом! Так что, не ему отказывать хорошему человеку придется! Придется пить. А там, действительно, может и дело с мертвой точки сдвинется побыстрей.

«Хулэ… хулоэ…», как не произноси, а как-то не очень оно звучало… но будем считать, что, как и с кукишем, здесь нестыковочка в понятиях идет и это не местный матерный.

Пыхтел, пыхтел, разбирая написанные слова по буквам, в результате «таракан» преобразился в «тэйроквэн», а «копченый» в «куэпченай». И к моменту, когда эту галиматью я смог выговорить полностью — одной фразой без остановок, у меня пот катился по вискам, голова ныла тупой болью, а организму в целом хотелось… еще выпить.

И, стоило гному очередную стопку подсунуть мне под нос, как я ее не глядя хлопнул!

Пока я, ломая язык, старался над фразой, парни, в общем-то, сидели тихонько. Мелкий в обнимку с погрызенным пирогом дрых посреди стола и пускал дымок из всех имеющихся дырочек. Гном тоже кимарил вроде. А эльф за Марной следил и, как мне показалось, облизывался взглядом на ее стати.

Наверное, будь я трезв… хотя я и сейчас не считал себя пьяным, а так — немного подшофе… но вот если б ни в одном глазу, то точно б проявил деликатность, и с такой темой на рожон не полез. Но вот те пять капель, что немного расслабили меня, язык-то развязали, и я сдержаться не смог, очень уж неоднозначным показалось мне мое наблюдение:

— Слушай, — наклонился я к Михе, понизив до шепота голос, — мне кажется или действительно Дуля… в смысле Марк, несколько увлечен нашей хозяйкой? Но он же — э-эльф! А она… конечно, по-своему очаровательна, но все ж против эльфиек, думаю, как-то… не того…

…да и несу, не то что-то, и уж точно лезу не туда…

Но меня-таки — несло, поскольку стереотипы об эльфийской неземной красоте, вбитые кино и книгами, сидели во мне крепко и столь явное увлечение настоящего эльфа гренадер-девицей в голове моей не укладывалось совсем.

Гном, между тем, приоткрыл один глазик и на эльфа посмотрел. Потом проследил, куда тот смотрит, наткнувшись взглядом на задницу Марны, открыл второй глаз… ну, тут понятно, одним можно такое и не охватить… и лениво так шепотком излагать принялся:

— Тут не несколько увлечен, тут втрескан по полной! Но понимаешь ли, тут такая история Жень… не знаю, как там у вас считается, а у нас эльфийки… как бы так попроще про этих воздушных созданий сказать? Короче, скажу, как есть. Они, конечно, на лицо хороши, волос у них роскошный, но вот в теле есть некий природный… нет, не изъян… а расовая особенность — они уж больно худы все поголовны. А вот тут, — Миха по своей груди ладонью провел, — совсем, считай, радости для мужика никакой не имеется! — далее гном понизил голос так, что я его едва слышал: — А Дуля, он ведь, как и я, немного странный, и вот как раз в любви к женским мягким формам и проявляется отчасти его странность. И чем мягче те формы, и больше они, тем он сильней впечатляется. И Марна, понятно, неслабое искушение для него.

Ладно, с этим ясно — бывает, у всех нас вкусы разные. Но вот слова Михи о том, что они с эльфом странные, зацепили меня и от эльфовых сердечных дел отвлекли. И я, с темы на тему перескочив, стал уже пытать гнома об этом.

Тот, в общем-то, не возражал и на подробности не скупился:

— Видишь ли, Женя, наши народы издревле живут довольно обособленно. Мы, гномы, Под Горой. У нас там не только выработки разные, но и города, поселки, фермы — все как наверху… в общем, все, что для жизни целого народа надо. Мы, конечно, торгуем, наша молодежь ездит к людям учиться, посольства и представительства разные там… ну, ты понял, мы не затворники, просто по заветам предков живем.

Я кивнул, вот эти рассказы по навеянным дедушкой Толкиеном и его последователями стереотипам укладывались вполне.

— А эльфы, — продолжал гном, — живут в лесах — особых, тоже по заветам предков взращенных. Они так же совсем уж безвылазно в них не сидят, но все ж традиционно в других местностях почти не селятся. Ну, а мы с Дулей, как бы… отщепенцы, по-другому нас и не назвать. Как-то сложилось так… вроде мы и из родов не последних, а вот на одном, положенном по праву рождения месте, жить не выходит у нас. Да и к семейным делам мы не склонны — из меня огранщик — так себе, а из него собиратель рос — не лучший. Потому, собственно, мы на службу в Орден и пошли. Платят нам здесь прилично — не зазорно даже родным предъявить. А поскольку мы мастера не самые лучшие, то и уважения такого заиметь нам нигде больше не удастся. Но главное, тут мы на одном месте не сидим. Ну, и пристрастиям нашим в открытом миру повольготней. Так что Марна…

— Про свои пристрастия не забудь рассказать, — хмыкнул вдруг эльф в нашу сторону. — Если шепчете, то думаете, я вас не слышу? Честное слово, как старухи на базаре, которые не столько торгуются, сколько перемывают народу кости! Так и вы!

Мне, несмотря на некоторое подпитие, все ж стало неловко, что нас на сплетнях застукали. А гном — ничего, кажется даже и не заморочился:

— А ты не подслушивай! — махнул он рукой на эльфа. — Женя первый день в этом мире, ему каждая малость о нем важна!

Но все ж я, стараясь срулить со скользкой темы, спросил первое, возможно глупое, но, как мне показалось, более нейтральное по смыслу, что в голову пришло:

— А Марна, значит, хозяйка здесь? Дед вот написал…

— Марна-то? Да, хозяйка тут, переняла это хлопотное дело у отца, — перебив меня, подхватил гном, видно, хоть и показывавший, что ему пофиг, но нечто неловкое, в глубине души все ж ощущающий, — тот, уж как лет пять от дел отошел. Но Хом мужик отличный — правильный. Всегда в курсе всего, да и приходит всегда вовремя.

— Это когда, вовремя? — заинтересовался я.

Хорошее ж больно качество для человека, я с носителем сего познакомился бы с удовольствием.

— Да вот, щас и придет, — меланхолично пояснил эльф, кивнув на бутыль с самогоном, при этом, так и не оторвав взгляда от объемной задницы Марны, которая терла освободившийся стол. — Я так, вообще удивлен, что он еще не тут — долго нынче добирается что-то.

— Дык утро раннее на дворе… — протянул гном, — невдомек человеку.

А я меж тем покосился на бутыль, в которой, считай, на посошок самогона того оставалось, и подумал, что принимать с таким гостей — себя неуважать надо. О чем и поведал своим сотрапез… уже чисто — собутыльникам. Поскольку остатки плотной трапезы какая-то незнакомая девица унесла, оставив на столе только то, что подходило под закусь.

— А это не проблема, такого добра у Марны в загагах хватает, — ответил мне эльф, наконец-таки, оборачиваясь к столу, — да и утро уже давно не раннее…

Стоило ему этот момент обозначить, как тут, словно по команде, они и пришли. И ожидаемый Хом, и с ним еще один немолодой мужик серьезного вида. Как я понял чуть позже, местный староста.

Первый головой чуть потолочные балки не цеплял, чего, в общем-то, можно было ожидать, если учесть, что данный дяденька — батюшка Марны, а второй еле-еле доставал ему до подмышки. Но при этом оба оказались дородны и бородаты, что, как я стал подозревать, в этом мире является обязательными атрибутами мало-мальски высокого положения в местном обществе.

Их представили мне. Меня им. Девчонка, которая заменила на побегушках Марну в зале, притащила еще одну, уже полную полторашку самогона, обновила тарелки с огурцами и луком, добавив к ним маринованных грибков, и… понеслось!

При знакомстве с уважаемыми людьми отказаться от выпивки я не смог. Потом выпивали за мои какие-то дальнейшие успехи… за какие, я не усек, но отбрыкиваться тоже было неучтиво. А там уж сивушка как вода питься пошла и грибочки, считай, сами в рот запрыгивать начали.

Через какое-то время… кто его знает, какое?… завет деда, на счет много не пить, во мне стал вызывать лишь раздражение своей неуместностью:

«Да, в конце-то концов, какой я ему мальчик?! Деду в смысле… Мне двадцать шестой год давно пошел — это ж не шутки! И значит, уж сам как-нибудь решу, когда, с кем и сколько потреблять мне спиртного! Вот, я, к примеру, с достойными людьми сейчас сижу и как я их не уважу?! И гнома, и эльфа, и Хома с Кером. Марну надо не забыть поуважать… хотя, нет… Марну я буду превозносить — каковы стати… и все натурпродукт, недаром с них так Дулю заводит!», — думалось мне, как-то само уж собой.

Вскоре мужики за столом затянули какую-то песню. Я вместе с ними, типа подпевая, тоже немного поныл. Но быстро понял, что эта нудная муть, о каком-то парнише, просравшем невесту приятелю, мне как-то не заходит.

Короче, проблемы героя оной песни отклика в душе моей не нашли, и от заунывного мотива меня начало клонить в сон. И недолго думая я врубил на телефоне нечто более бодренькое.

Только вот армян уже не поняли здесь. Правда, на финских парнях народ блаженно подвис, похоже услышав в их горько-сладкой теме нечто родненькое. Но финская же дева — снова не зашла, поскольку не тоненьким голосочком, как здесь принято, пела, а полной глоткой нечто оперное выдавала… впрочем, может, это роковый аккопонемент всему виной. Тяжеловато это для местных, да-а…

Но именно эта, не вполне удачная попытка растрясти толпу, помогло моим собутыльникам осознать, что сидеть под собственное нытье негоже, и для лучшего веселья следует все-таки профессионалов звать.

Так что вскоре в зале нарисовались парнишки, возрастом лет по пятнадцать. Один вроде с балалайкой… или мандолиной — хрен знает, как эту пузатую штуковину обозвать. Второй с такой же, похожей инструментиной, но со смычком в комплекте. Третий с дуделкой какой-то. А четвертый, то ли с трещотками, то ли с кастаньетами… тут по мелкости эту фигню разглядеть мне уже как-то не сумелось. Да и надо ли оно мне?…

Ну, парни и вжарили! Э-эх!

И ведь как хорошо-то у них пошло — не хуже клубняка на текилу, на самогон-то местный легло!

Какой-то еще народ подтянулся — взъерошенные мужички лихо, прям камаринского принялись выдавать, и девицы в цветастых юбках с притопом закружились!

Мне это напомнило сцены из фильмов о дореволюционных гулянках дворян. Так что похоже, по такой обстановке можно было ожидать и цыганей… но их тут, то ли не было, то ли они без медведя пришли, то ли я уже в общей круговерти их ай-ла-лэя просто не услышал…

Сам-то я давно на танцпол не выхожу, предпочтя этой сомнительной радости разглядывание женских жарких изгибающихся тел со стороны. Но тут, то ли повальная простота средневековых нравов захватила, то ли общий залихватский настрой… то ли я был пьян в этот раз уже непомерно, но сегодня меня накрыло так, что я тоже выполз из-за стола и поперся к буйствующему народу в центр зала.

И, подпав под всеобщий вайб, попытался и я изобразить что-то вприсядку. Хо-па, хо-па… ох ты ж бля…!

Но рядом вдруг нарисовалась Марна и пошла вокруг меня павой круги нарезать. Понятно, тут у меня на все руки-ноги контроля не хватило, и чтоб не завалиться, я отдал предпочтение глазам.

Росту в хозяйке нашей было немало и внимание мое, пометавшись меж улыбчивым лицом и тем, что пониже, все ж остановилось на втором.

Тут, думаю, примешалась еще и практическая сторона дела. Поскольку, уперев подбородок в шею, голову всяко легче было держать. Да и глазам нырять в ложбинку меж грудей сейчас всего остального выходило проще.

Я дал себе волю и проваливался, проваливался… проваливался туда, где даже взгляду становилось жарко…

Глава 10

Наружу вынырнул оттого, что мне довольно тяжко дышалось. Впрочем, осознав себя, понял, что дискомфорта, кроме как с дыханием, никакого нет — ладони мои полны, да и остальному телу приятно и вольготно.

Но видно я завозился, потому, как меня погладили по голове и сказали над ухом:

— Ну что, проснулся, сладкий? Ну, тогда давай вставать, отвели душеньку и будет, — и удобная перина заколыхалась подо мной.

Разлепив глаза кое-как, понял, что лежу на женском теле, вскарабкавшись на него, считай, целиком, руки мои пытаются обхватить невероятного размера женские же груди, а нос как раз между ними и сопит. Что и подсказало мне, почему вздохнуть нормально не выходит — потому как, щель та, в которую ноздрями угодил, глубока безмерно.

В этот момент женское тело меня с себя скинуло, я от этого действия, как куль безвольный, перевалился и оказался на спине. Со всей очевидностью стало ясно, что нахожусь я у Марны в постели…

Что-то было?

Что-то ж да было… раз мы оба голяком. Да и ее слова об отведенной душеньке в эту же тему…

Вот только я не помню ни-че-го! В памяти лишь все те же растопыренные на объеме пальцы и вроде все.

Хотя-я… где-то, совсем уж на задворках, что-то проскользнуло про жаркий батут, зацикленных на «глубже-больше» желаниях и плече с закинутой на него ножкой.

Под последний смутный фрагмент шея моя заныла — видно все ж я лихачнул, такую-то ножку на нее закинув.

Но думается, что это не единичный мой косяк. Да к тому же, и не главный — море-то разливанное самогона помнилось как раз хорошо, а значит, моя голова в своем возмущенье вскоре перешибет шею.

Марна тем временем, совершенно не стесняясь свое наготы, обтиралась влажным полотенцем.

Она стояла вполоборота ко мне, на фоне окна, чуть в стороне от кровати, и я мог свободно наблюдать за ней — как двигается она спокойно, как движения те плавны, а тело гнется гибко. Как влажная ткань к тому телу льнет, оставляя на нем в солнечном свете глянцевый отблеск, отчего ее нежная кожа рыжеватой блондинки, как будто напитывается им.

Следовало отдать нечаянному зрелищу должное. Марна была, пусть своеобразно, но все же невероятно хороша, напомнив мне собой чем-то рубенсовских красоток! Только против них, вислозадых, тело Марны смотрелось крепким и действительно вызывало аппетит. Притом настолько, что снова захотелось его потрогать.

Это откровение потянуло за собой недоумение — почему же я раньше на таких женщин внимание ни обращал?!

Следом явилось сожаление о том, что, по сути, не помню ничего, как мне с такой женщиной было…

Желание при памяти все повторить усилилось, простынка пониже живота зашевелилась, и я машинально уже по собственному телу скользнул взглядом вниз.

И… похотливые порывы на корню сдохли, поскольку невзначай, кроме готового к бою Любителя Рубенсовских Красоток, я и свои ноги узрел — в грязи и крови, с подсохшими, совсем уж непрезентабельными на вид корочками! Бомжатина — как есть…

Побыстрее сел и ноги с кровати спустил, попытавшись их под ту кровать поглубже засунуть.

Из-за спины вышла уже полностью одетая Марна. Похоже, что не только я ее разглядывал, но и она меня успела рассмотреть, а потому мой «как бы невзначай» с прятаньем ног заметила.

— Да, сладкий мой, выглядит ты не очень, — насмешливо, но мягко… почти даже не обидно… сказала она, — руки-то я тебе обработала, а вот до ног мы не успели дойти. Уж, не знаю, где ты так изранился и по каким кущерям продирался… но не понимаю, как господин гном с господином эльфом это допустили! Обычно-то они с рекрутов никогда не спускают глаз.

Я не совсем понял, что она имела в виду, но от того, что с меня лично женщина снимала ответственность за такой кошмарный вид, жить стало легче. А мне сейчас, когда в голове начинала разрастаться похмельная боль, каждая мелочь, не увеличивающая ее, была на пользу.

— Ну, ничего, — меж тем продолжала Марна говорить, — вскоре до замка доберешься, а там, говорят, мыльня чудесная есть! Да и господин Дуля подмагнет — он и на людях неплохо целительствует. А пока я, чем смогу… — и, сказав это, приоткрыла дверь, высунулась в коридор и что-то прокричала.

А едва она успела собрать по комнате мое разбросанное барахло, как послышались быстрые шаги, и в комнату зашла девушка с подносом. А на том стоял… о — да-а!… уже знакомый мне кувшин!

Марна выпроводила зардевшуюся от вида раздетого меня девицу, в кружку из кувшина налила, капнула туда же что-то из флакона, который я, к слову, возмечтав о кваске, на подносе и не увидел, и подала мне:

— Вот, выпей. Я конечно не целительница, но тоже кое-что умею. Головушке твоей будет полегче. Одевайся и…

Что она там еще говорила, я за хлюпаньем своим даже не услышал — потому, как в нирване я был, которой квасок с похмелья зовется.

Пока я пил, Марна, наверное, вышла, потому, как отставив кружку, в комнате я ее уже не обнаружил. Но зато… нашелся Мелкий, который с недовольным ворчаньем из под кровати вылез и теперь на меня укоризненно глядел.

От того, что я о нем опять забыл, мне почти стыдно не было. Но это лишь на фоне того осознания, что оказывается, при взрослых игрищах присутствовал… пусть драконий, но все ж ребенок! А вот от этого со мной случилась уже полная стыдобища! Все ж мы в ответе за тех, кого приручили… хотя, это надо еще посмотреть, кто кого, поскольку, как утверждает эльф, это Мелкий меня выбрал…

Впрочем, последняя мысля ощущения виноватости не убавила. Я прям даже и не ожидал от себя такой правильности в отношении воспитания детей, поскольку, понятно, их у меня еще не было и подобные темы были от меня далеки.

— Ладно, не ругайся, — стал я уговаривать Мелкого, — тебе просто не стоило за мной увязываться. Посидел бы с дядями. Тот, который эльф… ну с ушами длинными, был бы в восторге, он от вас, драконов, по ходу, млеет особо.

«Заодно и от нас с Марной его бы отвлек, а то прям и не знаю, как ему в глаза-то теперь смотреть стану…», — этого я Мелкому, конечно, не сказал, но зато осознал, отчего это меня от виноватости так плющит.

Квасок с капельками, меж тем, начал действовать и боль, набиравшая силу у меня в голове, сначала замерла, видно не желая позиции сдавать, но потом все-таки подалась на выход. Хорошо. Я оделся быстро, уже почти не боясь шевелить башкой, подхватил Мелкого и отправился из комнаты.

Пришлось поплутать. Хозяйская половина, как я понял по ходу плутания, располагалась на втором этаже, в задней части дома. Так что первая попавшаяся лестница вывела меня не в зал, а к кухне, где в клубившемся тумане паров и запахов громогласно распоряжалась величественная тетка, которой в пору не поварихой было быть, а, как минимум, полководцем.

Увидев меня, замершего в дверях, она сначала хмыкнула звучно, затем все же поклонилась, а завершив положенный политес, указала здоровенным половником на девушку, что сгружала тарелки с подноса в таз:

— Ты, Сэлли, набери воды в кувшин, отведи господина в чулан за кладовой и слей ему, пусть умоется.

Девчонка кивнула, зачерпнула воды из здоровенной бочки, стоявшей тут же — в углу, и не глядя на меня, шмыгнула мимо, буркнув только:

— Ступайте за мной, господин.

Последовал. А что оставалось делать? С головной болью было получше, но похмельный неадекват никуда не делся, и имелось понимание, что без провожатого я из этого лабиринта могу не выбраться.

Пару минут спустя я уже плескался над тазом, сняв рубашку и подсунув плечи с головой под струю. Девчонка краснела и старательно отворачивалась, то и дело поливая из кувшина мимо. Дракончик сидел на полке рядом и, судя по выражению его мордочки, откровенно развлекался за наш счет.

По завершении воды в кувшине мне, так же старательно отводя глаза, подали полотенце и, дав минуту на вытирание, повлекли куда-то опять. Но, как оказалось, просто вывели из катакомб хозяйственных помещений в зал.

Не знаю, сколько уж времени было, но там большинство столов оказались занятыми, а народ за ними расположился совершенно разный. Я только-то и успел выхватить взглядом разношерстную компанию, ядром которой было несколько женщин, разодетых в яркие наряды, и несколько товарищей вокруг них, выглядевших, как те охранники при давешнем купчике.

Самая молодая и броско одетая из женщин не переставая пялилась на Дулю, так и сидевшего за нашим столом в углу и тихонько перебирающего струны местной балалайки. А потому, когда я вслед за взглядом девицы перенесся туда же своим, то больше уже на чужой народ не заглядывался. Я нашел, что хотел. И следующим у меня по плану был пункт по разруливанию набежавших проблем.

Во-первых, следовало как-то утрясти с эльфом мое невольное предательство честных приятельских отношений. Во-вторых, пора бы уже было начать продвигаться в сторону замка, каковой являлся базой местного подразделения Ордена, насколько я понял. Ну, и как следствие — третье, думаю, пришло время, наконец-то узнать мне все и об Ордене этом, и о своем «предназначении», и на кой хрен, вообще, я сюда дедом был засунут.

Много чего мне пора было узнать! А стресс, так сказать, снят качественно… качественней не придумаешь, раз уж само снятие повлекло за собой проблемы, которые следует теперь утрясать дополнительно.

Не было печали…

Но было много синьки…

А потому — как уж есть.

Эльф так и продолжал потихоньку щипать струны инструмента, сидя с прикрытыми глазами, но звуки складывающейся музыки и его мурлыканье в шуме полного зала я услышал, только подойдя почти вплотную к столу. На мой вкус у него выходило опять невразумительное нытье. Но чтоб я понимал в эльфийских искусствах?

Гном же вообще спал, навалившись на стол двумя руками и умостив головушку на них.

— О, ты наконец-то проснулся?! — встрепенулся эльф, и как я не приглядывался, никакого неприятия меня, или тем более агрессии, в его взгляде не обнаружил. — Плохо, да? Давай я сниму, что смогу, — и он подорвался со своего места, мне же указав на стул.

Не особо понимая, как себя вести, я спорить не стал. А он, зайдя мне за спину, принялся кружить ладонями вокруг моей головы. От рук его шло тепло, и боль, все ж только затаившаяся внутри после Марниных капель, стала рассасываться полностью. Благодать.

— Ты это, Ду… Марк, — начал, было, я решать первую, обозначенную для себя проблему, при этом в благодарности своей еще больше тушуясь, — …я ж и не думал совсем о таком, и с трезвой головой не стал бы встревать между вами…

— Ах, оставь, Жень, — хмыкнул эльф у меня за спиной, — Миха тебе лишнего наговорил, не объяснив главного. Наши такие отношения с Марной длятся уже не один год. Был и у нас свой расцвет… да весь вышел. Мы оба понимаем, что не пара друг другу. Она, конечно, магичка и в свои… сколько ей там? Лет сорок, выглядит, как девица, но в сравнении с моим, по роду данным сроком, ее отмерянная сотня с небольшим, это считай — мгновение. Да и потом, я — эльф, а она — хозяйка деревенского трактира. Такое положение дел тоже серьезности отношений не способствует. Так что, забудь. Марна взрослый человек давно и жизнь свою строит по своему разумению. А ты… я так понял, и вовсе не в себе несколько был.

Угу, не в себе… в самогоне по уши.

— А сколько эльфы живут? — поинтересовался я, поняв, что предыдущая тема исчерпала себя. — Если, конечно, это не секрет.

— Секрет? Отчего же? Это всем известно. Эльф, особенно находясь в Лесу постоянно, как подавляющее большинство моих сородичей и делают, не одну тысячу лет прожить может.

— В лесу? Это в том, который вы по заветам предков взращиваете? — припомнил я рассказ гнома об эльфийском житье-бытье. — Это как-то влияет на вас особенно благотворно, по сравнению с жизнью в большом мире?

— Просто опасностей меньше. Погибнуть-то от меча или магии враждебной в мире вероятней всего. При всей нашей большей живучести, по сравнению с простыми людьми, или теми, в ком магии немного, все ж и мы от тяжелых ран смертны.

— А гному тоже, — прогудел охрипшим со сна голосом Миха, — если Под Горой, то пару тыщонок протянуть вполне удается.

Он встряхнулся, потянулся, не стесняясь народа вокруг, и добавил:

— Ну, что? Все в сборе? Двинули что ли, до замку уже?

— Да, пора, — согласился эльф, — этого вот, на себя сажай снова — к телу поближе, — велел он мне, кивнув на дракончика, который к этому моменту уже давно с меня на стол перебрался и теперь хлебал из кружки, оставив для обозрения лишь блестящий зеленый зад и виляющий во все стороны крысиный хвост.

Я потянул звереныша из кружки и теперь, с посветлевшей головы отметил, что тот стал крупнее вроде… раза в полтора от запомнившегося. Впрочем, я с утра был в стрессе, плавно перетекшем в сильное опьянение, так что есть вероятность, что оценил его размеры не верно. Все ж такого не бывает, чтоб живность настолько быстро росла.

А вскоре, едва мы вышли на крыльцо, так я и вовсе забыл о размерах Мелкого, поскольку мне было предложено проехаться до замка на лошади. Вот, оказывается, для кого третий коняшка был припасен… не для орка, для меня любимого. Угу…

Я же ездил на них всего два раза в жизни.

Первый, это когда в детстве еще дед отвез меня на хозяйство, где туристов вокруг озера катали на лошадях. И вот это-то и было самым страшным! Маршрут был отработан и караван, лошадок так на двадцать, топал гуськом по тропе, метрах в десяти над тем озером, а с другой стороны высился поросший густым кустарником крутой склон.

И вот сидишь на коне, и не мушкетером себя ощущаешь, как мечталось до этого, а мешком с картошкой — неполным таким, с боку на бок переваливающимся. Ну, а как еще в первый раз-то на коне том сидеть, да всего лишь после пятиминутного инструктажа?! И ведь никто не позволил слезть посреди маршрута… я ж просил, да-а…

Нет, к концу часовой прогулки я кое-как приноровился, все ж пацаном был в меру спортивным и ноги имел крепкие. Но надолго запомнил это ощущение, что ты ничего не решаешь, ничего не можешь, при этом положение твое крайне затруднительно, а осваиваться — надо, поскольку экстрим-пати уже в самом разгаре.

Второй раз я на лошадь залез, если мне не изменяет память, года три назад, когда детские яркие впечатления попритухли похоже и я как-то… с больной головы — не иначе… увязался за приятелем-лошадником в манеж, где он свои навыки отрабатывал. В ум, что это не мое, и в этот раз пришел быстро — и полкруга не проехав еще. Хорошо, что хоть здесь слезть мне разрешили сразу, как только я осознал, что накатался от души и надолго.

Тогда-то я для себя и решил, что без этой сомнительной радости проживу как-нибудь и дальше. Благо в мушкетеры мне давно уже не хотелось, позиция «верхом» к этим дням применялась мной вовсю в другом, более приятном деле, а передвигаться, как я понял, все ж комфортней на железной вороной «кобылке», которая руля слушается не в пример надежней, чем живая узды.

Вот о последнем-то разе моя память воспоминания и держала еще при себе, и я, поняв, к чему дело идет, принялся наотрез отказываться лезть на лошадь. Сослался, что, дескать, с похмела, а животное не знакомое… в общем, прокатило, и в замок, слава богу, было решено двигать пешиком.

Эльф только плечами пожал на это, а гном и вовсе, махнув рукой, изрек:

— Да и правильно, дойдем, здесь и пары верст нету. Заодно развеемся.

Не знаю, как им, но мне это развеивание не очень легко давалось. Голова, конечно, после эльфовых манипуляций не болела совсем, но слабость в теле все ж присутствовала, да и шея, поминая ножку Марны недобрым словом, тянула нещадно.

Но и ныть причин не было — меня никто не подгонял и ничего мне не выговаривал. И я по пути смог без помех осматриваться, поскольку утром в непонятках на стрессе окружающее каким-то нереальным воспринимал.

К этому моменту мы как раз миновали тот крайний двор, где я пытался беседовать с селянкой. Вспомнился наш разговор невзначай… и вот тут-то меня и накрыло! Вдруг осознал, что если я ничегошечки сначала не понимал, ни из ее речей, ни из разговора с Марной, или того же купца с его охраной, то вот уже с Хомом и старостой беседовал вполне осмысленно! Да и дальше, и девчонку подавальщицу понимал, и песенные тексты, и народец, резвящийся вокруг, и ту же Марну… ну, там, уже позже — в ее спальне.

— Ты только что, что ли понял это, Жень? — удивился гном, когда я объявил во всеуслышание о своем открытии. — Ну, знаешь ли… меньше пить надо.

Кто бы говорил! А заодно, этот «кто» так часто не подливал бы!

— Это как? — тем не менее, изумился я без обид.

— Это, Жень, магия такая! Ты те слова из дедова письма прочитал-таки вслух?

— Ага.

— Во-от, значит, все верно у тебя вышло.

О как! А я-то, как дурак, дома, когда с английским припекло, и я понял, что для моих нужд школьного запаса не хватает, учил — учил, язык и голову ломал — ломал… и чего мне дед такую золотую фразочку не подкинул-то? Или оно дома не работает так? Ладно — запомним, узнаем.

Между тем, за памятным мне последним двором мы свернули направо и вдалеке, на взгорке, прямо по курсу нарисовался замок во всей своей мрачной красе.

Верста, это сколько? Кажется, чуть больше километра, а значит, неполная пара в верстах, по всякому — не больше двух в километрах будет.

А вот горы раскинулись от нас по левую руку. Утром-то, когда слез со склона, я глянул на них конечно… но мимоходом, поскольку все мое внимание привлекала деревня, что находилась в противоположной стороне. Теперь же, когда все равно брести приходиться вдоль них, можно было и поглазеть.

Тот косогор, с которого спускался я, едва выделялся коричневатой полосой, как продолжение заросшего кустами склона. А вот дальше и ввысь горы пошли на увеличение. Сначала такие же холмистые возвышенности, какие я оставил там, в своем мире под Геленджиком, за ними — дальше, скальные вершины, лишь частично крытые лесом, а в самой дали, сливаясь с облаками, виднелись настоящие заснеженные пики.

Глава 11

Но любовался я горами недолго. Вскоре, стоило миновать обнесенный частоколом длинный огород последнего дома, как дорога ощутимо пошла на подъем. Мелкий, меж тем, сейчас тоже тянул живот немалым таким весом, хотя помнилось хорошо, что утром я его практически сразу перестал ощущать. Впрочем, сожрал-то он сколько?! Поди, не менее каждого из нас, и это при его-то крохотных размерах!

Эльф, как свернули за угол, и вышли на прямую к замку, своими длинными и думается здоровыми ногами рванул вперед, уводя в поводу двух лошадок. Мы же с гномом, по причине коротконогости одного и похмельной вялости второго, продвигались вперед неспешно. Так что мне для расспросов остался он один.

— Миха, а вот скажи, если мне теперь от дракончика не отделаться все равно, то я ж и за пропитание его отвечать должен?

— А то! Твой дракон, вот и заботься о нем, — подтвердил мои догадки гном.

— Так, а как я это сделаю?! Он же жрет немеряно! Кстати, как в него влезает-то столько?

— В них много влезает — они не переваривают пищу, они ее внутри себя пережигают, а это, согласись, процесс ускоряет. И это проблема для всадников, которые только драконом обзавелись. Видишь ли, драконы вырастают очень большими. Лет десять назад я как-то видел Алого Быстра в столице. Так вот он с деревенский дом размером был. Ну, так он молодой! А наша Черная Дама, чуть не с замок будет, — сказав это, он пригляделся к приближающейся крепости, и уточнил, — вполовину точно!

Я прифигел. Это ж сколько она съедает! Да и тот, что с дом деревенский, тоже поди не мало жрет. А если учесть, сколько потребляет мой подкидыш, то… где вообще столько жратвы можно найти для них?!

— Что, уловил нестыковочку? — насмешливо спросил гном, кося на меня обалдевшего глазом.

— Типа того…

— Так вот, дракон создание магическое, но это когда в силу входить начнет. А твоя мыша зеленая пока ничегошечки не может, только жрать. Но вот именно на такой жрачке он и растет очень быстро. Уже к году дракон размером взрослого вола догоняет и, если всадника вдруг выбрал, то сможет его и в небо поднять. Невысоко и ненадолго, но сможет. Потом-то они не так быстро растут. Но главное, если чисто по твоей проблеме, то к этому времени они научаются кормиться, как и положено дракону. То есть, не пережигая в себе объемы, в несколько раз больше себя, а уменьшаются до размера медведя, кошки ли, мыша, смотря сколько пищи в данный момент имеется, а потом сытые возвращаются к исходному виду. И не спрашивай как — это магия такая, притом драконья, так что тут я и вовсе тебе ничего не скажу!

Год. Еще год с этим обжорой возиться! Зато потом покатает… наверное.

А горы, те, что на горизонте — снежные, к этому моменту стали приобретать розовато-золотистый оттенок, и солнышко, что зависло за нашими спинами, было уже не жгущим глаза шаром, а теплым — красноватым. Я полез было в карман за телефоном — посмотреть, сколько по времени натикало, но тот сдох уже, зараза, и кроме черного экрана ничего мне не показал.

— Времени сейчас хоть сколько? — спросил я у гнома. — И как вы тут, вообще, его определяете?

— Дык по солнцу и определяем… а можно и по часам, коли они есть, — и полез в свой уже карман — за пазуху.

То, что он достал, напомнило мне часы начала прошлого века… или конца позапрошлого?… короче, такие — с крышечкой. Только те были, если помню, размером с куриное яйцо, а эти — с основательный такой механический будильник и заполнили немалую пригоршню гнома целиком.

Впрочем, не в моем положении перебирать харчами… в смысле часами… потому, как по солнышку определять время я все равно не могу. И рассудив так, посчитал обязанным себя порадоваться и таким, имеющимся в наличии часикам.

— К половине девятого уже, — сказал Миха, поглядев на обычный, в общем-то, циферблат, — вечереет, скоро смеркаться начнет. А часов у нас тут столько же, сколько и у вас в сутках будет, а то ведь чувствую, щас спросишь.

Спросил бы, но теперь, понятно, не придется.

И уточнять, сколько там, в минутах, натикало, тоже не стал, подумав о другом. Что вот опять вечер, и снова бреду я в гору, и, как и вчера, примерно в это же время… плюс, минус… я уже успел нажраться, и провести время с незнакомой, по сути, женщиной. Вот говорили порой обо мне и отец, и дед, что, дескать, я товарищ без царя в голове, а подруги, бывало, еще и раздолбаем называли… и я считал еще, что они преувеличивают, обижался, мда-а…

И ведь даже мысли мне в голову не пришло, когда я к женщинам подступался с делом…

— Слушай, Миха! — с перепугу я даже остановился. — А у вас тут болезни бывают такие… ну такие, которые это… — проговорить о страшном внятно не получалось.

— Срамные, что ли? — гном понял все правильно. — Бывают. Куда ж без них?

Мандраж, охвативший меня по осознанию, что я творил в последние два дня, ничем по убойности своей не уступал похмелью. Мне тут месяц сидеть, как я понял, и если что, где я в этой глуши дерматолога искать стану?! Эльф-то с таким справится ли? Нет?! Но спросить не успел, гном, видно поняв, куда меня в мыслях занесло, успокоил:

— Да ты не переживай, магия ж в тебе проявилась, а потому такое, как и вши, к тебе не привяжется — не боись. Ты и в том-то мире, в своем, чай поди не болел часто?

Не болел, было такое. Вот весь класс, помню еще по начальной школе, зимой по домам как на больничном засядет, а я единственный из всех на постоянку обретаюсь за партой. Они, одни уходят, другие уже приходят, а недели через две опять отбывают поболеть. А я один, как дурак, все учусь и учусь…

— Да ладно, — тем не менее, ответил я, — «не боись»! Марна эта ваша… вроде взрослая женщина, серьезная должна быть — хозяйка ж целого заведения, а она первого попавшегося мужика в постель потащила! Забоишься тут!

— Э-э нет, — укоризненно прервал мою возмущенную сентенцию гном, — ты Марну сюда не приплетай, если сам слаб оказался! Она как раз с умом к этому делу подходит — со своим резоном.

Ну, допустим, я не слаб, а пьян оказался! Притом настолько, что мозги отключились и одни инстинкты остались, а у Марны приманка для этих примитивов ого-го какая имеется! Тут и с мозгами-то в комплекте не всегда сработать может, а уж без них… в общем, ни в какую мне не хотелось быть виноватым!

Подумать так я успел, но возразить — нет.

— Ты это верно подметил, — продолжил гном увещевать меня, — что хозяйка она над немаленьким хозяйством, да и магичка, хоть и слабая. А потому мужика ей себе под стать найти трудно. Был, слышал я, у нее женишок по молодым совсем годам, когда она еще чувствами, а не умом парней выбирала. Тот тоже с даром был, кажется с животными обращаться мог, да только, тогда же и сгинул. Шустрый больно был по бабскому делу и откуда-то сверзился там, удирая от муженька чьего-то с топором. Вот она с тех пор и относится к мужикам с подозрениям. В смысле, к тем, что в мужья пригодны.

— Ага, а раз по месту мужа не находится, значит можно и первого заблудшего встречного-поперечного охмурить своими прелестями… — стал заводиться я, догоняя, что ко всем проблемам в придачу, еще и в сети Гименея могу ненароком угодить.

— Ты ж не дослушал меня, — перебил гном. — С мужем не получается пока — да-а, а все ж бабьей душеньке в одиночестве тошно. Вот и мечтает она… это мне Хом по секрету доверил… ребятенка себе родить, да чтоб магом был настоящим — сильным. Так что никаких первых встречных она не зазывает, а вот наших рекрутов из замка, которые все, как один, магики сильные, привечает.

Час от часу не легче! И я прям увидел, как сети в руках коварного божка из нитяных в проволочные преобразились — хрен вырвешься из таких!

— А чем ее Дуля-то не устраивает? — не шел у меня как-то «Марк» на язык, чувствую, так и буду дальше эльфа старым именем звать. — Он-то тоже, наверное, маг не из слабых!

— Это-то — да-а, но, Жень, помнишь, что я тебе говорил о долгоживущих расах? Не помнишь. Понял. Так вот, с дитями у нас напряг. А полукровки, те и вовсе родятся редко. Так что, в отцы наш эльфушка не годится совсем.

— А я гожусь, значит… — принялся я прикидывать в приложении к подступающему вплотную захапистому божку, — и если мой сегодняшний загул даст свои плоды, так сказать, я что, жениться буду должен на Марне?!

Тут моему внутреннему взгляду предстала картина, как я ее там — в своем мире, друзья-приятелям представляю. Вот, дескать, супруга моя, знакомьтесь! И вот интересно мне даже стало, кто из парней все ж успеет мое представление прослушать полностью, а кто так, с ходу, сразу в сиськи ее замечательные провалится?

В себя пришел от громкого ржача:

— От ты пересрал, Женек! Гы-гы, гы-гы-гы! — собеседник мой даже притормозил и теперь кланялся от смеха, за живот хватаясь.

Пришлось ждать, пока он успокоится, потому, как не догонял я совсем, что в ситуации с браком по залету может смешного быть.

Дождался. Тот, успокоившись немного, все ж поведал мне причины своего такого неуемного веселья:

— Ты опять меня невнимательно слушал, — укоризненно попенял мне гном, перестав икать от смеха. — Я что рассказывал? Что тайна это, про дитенка с сильным даром! Ей он и нужен такой, чтоб самой растить можно было, а его б потом ублюдком не кликали всю жизнь — сильным магикам в этом мире многое дозволено, и отношение к ним другое, чем к обычному человеку. А на счет замужества с рекрутом она и думать не думает — женщина-то умная. Она ж баба деревенская, пусть и хозяйка трактира. А ты вот, к примеру, кто?

— Кто? — отозвался я, не понимая, куда он клонит.

— Господин из замка ты! А замку что?

— Что? — опять я не догонял его по смыслу.

— Деревня принадлежит! Днем-то, что было? Не приметил что ли, как для нас Керн расстарался?

— В смысле?

— Как же? Загулу нам захотелось с твоей легкой подачи, вот он и народу нагнал, с работ полевых, между прочим, людей ради нашей радости снял!

Это я выходит виноват?! О как!

— А ты говоришь Марна… неровня она никому из нас! Потому и с Дулей у них не заладилось, сама она его отшила. Так что и ты живи себе спокойно!

Ну, допустим, с эльфом у них там еще куча всего была, из-за чего не заладилось. А вот как быть мне, если…

Вот жил такой — Женек, парень неплохой в общем-то, и попал он невзначай как-то в другой мир. Самогон в этом мире, впрочем, был как настоящий, и даже по башке бил так же, как дома. И вот, насинячился хороший парень Женек тем самогоном как в реале, и накосячил, тоже вполне по реальному. И скоро побежит по дорожкам другого мира вполне реальный ребятенок…

Мелкий, видно почуяв мою нездоровую нервозность, прошкребся по мне вверх и высунул головенку из ворота футболки. Уруркнул сочувственно и лизнул в щеку. Язык у него был горячим-горячим и шершавым как наждак, так что от «поцелуя» его будто кипятком в лицо плеснули. Да и закогтился он не вполне удачно, зацепившись по ходу за волосы у меня на груди, так что в чувство от такой жалости я пришел быстро.

Да и правильно — чего ради горевать-то заранее? Может и не будет еще ничего. Вон, у Марны и с эльфом что-то было, а полукровки, хоть и редко, но все ж рождаются. Да и с рекрутами из замка какими-то тоже… и все до меня, и все — ничего.

Кстати, с какими такими рекрутами? Кто они и какое к ним отношение имею я? О чем и спросил гнома.

— Ты это, как себя чувствуешь, Жень? В себя пришел?

— Да вроде — да, а что?

— Потому как, разговор дальше серьезный пойдет, если о рекрутах говорить хочешь.

Угу, а про возможного ребенка в другом мире, это не серьезно значит было? Прикол такой… ага.

Но высказываться не стал, чтоб в очередную полемику гнома не втянуть — пусть уж по заданной теме рассказывает.

— Так вот, — меж тем начал тот, — Орден Стражей образовался давно — многие и многие тысячи лет назад, потому как миры всегда развиваются по-разному и Врата, как постоянные, так и создающиеся по умыслу, частенько требуют пригляду.

— Так это что, от мира зависит, нужен Страж над ними или нет? — не удержавшись, все ж всунулся я в пафосное вступление.

— Не перебивай попусту, щас все объясню по порядку, — буркнул гном. — А миры — да, разные. Для удобства обозначения была выработана шкала в десятиступенчатом исчислении. В этой системе наполненность мира магией исчисляется в фатах, а техническая развитость без использования ее, понятно, в техно. Все условно, конечно, но довольно наглядно.

— Например? — стопорнул я его, а то погнал, видишь ли, вприпрыжку, а я переваривать не успеваю! — Мой мир, какие по этой шкале показатели дает?

— Твой? Десять техно к одному фату. Насколько я помню, там у вас магический фон жиденький совсем и свои маги слабые, а прогресс чисто технический. Народ дошел до того, что и не верит в магию!

— Есть такое, — кивнул я.

— А вот Эриния, где мы сейчас находимся, имеет индекс два техно к десяти фатам! Да и то двоечка весьма условная, только потому, что здесь есть мы — гномы, а значит артефакторика и элементарная механика в мире наличествуют. А есть миры, те, которые с единицей фатов в индексе, так там колесом и рычагом… ну, может, еще каким примитивом обходятся и все. Но в принципе, этот мир и твой, можно сказать эталонные показатели выдают по крайним видам. А все остальные уже их смешение в разной степени вариативности.

— А когда поровну этих самых фатов-техно, это не эталонный мир считается? — вполне закономерный вопрос сам, можно сказать, из меня выпрыгнул.

— Это когда примерное равновесие? Техномагический мир? В теории — да. Скоро с представителем такого познакомишься, вот тогда и обсудишь все. Я-то это к чему все веду?

— К чему?

— К Ордену! Соберись, Жень, не тупи, я тебе сейчас в первую очередь об Ордене Стражей Врат рассказываю, а все уточнения потом! Так вот, иерархия в Ордене простая — трехступенчатая. Совет Магистров, как высший орган управления, ему подчиняются все Хранители Врат, и по первой ступени числятся Воины — младшие члены семей Хранителей. А дело это всегда родовое, потому как магия ваша особая и передается только наследованием.

— И где в этой цепочке рекруты? — спросил я, после того как гном замолчал и вроде добавлять ничего больше не собирался.

— А сам головой подумать? Ты ж сказал, что уже очухался!

— Так, Миха, ничего я гадать не собираюсь! — возмутился я. — Меня, между прочим, засунули в другой мир и даже моего желания не спросили! И дед в письме обещал, что вы с Дулей мне все объясните! Кстати, вас он тоже как-то обозвал… кажется, сопровождающими, но и такого обозначения должности… статуса?… короче, и про таких товарищей в рядах членов Ордена я от тебя как-то не услышал.

— Ладно. Но учти, головой, вообще-то, работать полезно, — хоть и ворчливо, но все ж продолжил объяснения мой собеседник, — рекруты это те, кто пока присяги Ордену не принес и не стал Воином. А Сопровождающие — это наемники в каждом из миров, и с семьями Хранителей родственных отношений часто не имеют. К Ордену же привязаны договором.

— Подписанному кровью! — брякнул я в шутку, пытаясь все еще въехать во все эту сказочную ересь.

— Конечно кровью, — на полном серьезе подтвердил гном, — это ж не шутки, служба Ордену!

М-да, въехать-то я пытался… но не въезжалось. И тогда, для лучшего заезда, решил посмотреть на проблему с другой, более понятной мне стороны — иерархия в организации, присяга, договор — эти понятия вполне знакомые мне, так что:

— А кому Орден подчиняется? Не сам же по себе он существует? Типа, собрались мужики однажды и решили Врата по мирам охранять…

— Вот зря ты шутишь такими вещами, Женя!

— Да уж, какие шутки… шизу бы не подхватить невзначай и на дурку не отправиться… — огрызнулся я, — давай уже, рассказывай!

Глава 12

— Да, конечно, есть Верховный Совет Магов, в котором заседают магистры от всех миров… за исключением таких, как твой. Эти миры представляют магистры Ордена, поскольку своих магиков там толком нет. Ну, и как следствие, магического сообщества тоже. И формально Орден Хранителей Верховному Совету подчиняется, но на деле все же в первую очередь блюдет свой собственный кодекс.

— И его еще не разогнали?! — удивился я.

— Орден разогнать трудно, потому, как состоит он из сильнейших магов, которые, притом, все поголовно универсалы. А так-то в основном магики в одной стихии развиваются, редко, когда в двух.

— Слушай, Мих, вот спросил про разгон Ордена, но ты-то ответил так, будто действительно ликвидировать уже пытались не раз! — поразился я сам своей догадке.

— Было дело, — кивнул гном, — Совет-то из кого состоит?

— Ты у меня спрашиваешь?!

— Вопрос риторический, Жень! Главное, что как любое сообщество управленцев, он состоит из тех, кто в первую очередь, дорвавшись до власти, блюдет собственные интересы, во вторую, интересы своего мира, в третьих, коалиции по интересам в том же Совете, и только в последнюю — всего сообщества! Что, разве у вас не так?

— Так… — был вынужден признать я.

— Во-от, а четвертое, когда все сообщество объединяется и прекращает тянуть одеяло каждый на себя, случается только, когда беда общая приходит. К примеру, большие прорывы из Нижних миров… ну, там нечисть разная переть недуром начинает из порталов. Кстати, тогда-то и о Стражах вспоминают сразу, потому, как только они с такими прорывами справиться могут. В смысле, воевать-то всем приходится, но вот закрыть вновь распахнутые Врата большой мощи и найти тех, кто их открыл, могут только Стражи.

— Ага, вот теперь хоть начинаю понимать, зачем эти Стражи вообще нужны… — протянул я задумчиво.

— Не то ты, Женя, понял, — хмыкнул гном, — такие грандиозные прорывы случаются крайне редко. Последний, если правильно помню, произошел годиков так… тыщ десять-двенадцать назад! А потому даже у самых долгоживущих рас поколения три сменилось…

— Это каких рас? Мих, я ж не знаю! — перебил собеседника, не удержавшись. — Рассказывай все!

Тот покосился на меня, вздохнул тяжко и нравоучительно продолжил:

— Таких как альвины разных течений, даймоны, демиурги, анжелисы… ну те, которые в мирах, где уже забыли о былой магичности мира даже бывает за богов древних числятся. В общем, за столько-то годков, забывается многое. И в такие периоды затишья Орден всегда в некоторую конфронтацию с Советом входит.

— И чего? В чем проблема? Сидят Стражи при Вратах, никого, как я понимаю, не трогают…

— Э-э нет. Все не так просто. Вот, к примеру, техномагические миры, те, что такие уже — уверенные. У них и даром вроде обладает каждый, и в то же время никто его напрямую несколько столетий, а то и тысячелетий, как не пользует — считай, это мир сплошных артефакторов. И вот, пусти к ним сильного мага-естественника, который без всяких побрякушек обходится и сам с виду простой человек! Так всем же невдомек будет, что он сотворить может, потому как сами уже без приспособлений разных воспользоваться фоном богатым не могут! А уж про такие миры, как твой, у-у-у, я и вовсе не говорю — туда любой средненький магик попадет и сразу чуть не за бога сойдет!

— И зачем это кому-то надо?

— Жень, я ж говорю, средний маг у вас всемогущим стать может!

— А, мировое господство… — понял я.

Сам-то я как-то далек был от подобной темы, но если по книгам и кино вспомнить, да и всякие бредни на каналах телевидения со специфической тематикой, то — да, проблема такая видимо существует. И вот магов-диктаторов нам только не хватало…

— Но я, конечно, утрирую, что придет магик-середнячок и сразу взлетит, — продолжал гном, — никто такого и близко не подпустит к целому миру. А вот некоторые коалиции в Совете постоянно помышляют какой-нибудь такой мирок под себя подгрести. Им-то Стражи и мешают своим присутствием, потому как превыше постановлений Совета свой кодекс чтут. А там, в одном из первых пунктов сказано, что каждый мир имеет право на собственное развитие и внешнее магическое вмешательство в его этот… — гном опять пощелкал пальцами, как он делал, когда термин подзабытый применять решался, — ага, структуру социума — недопустимо.

— И зачем им такие миры, в которых, как я понял, и фона-то нормального магического нет? — озадачился я по накатанной.

— Жень, ты глупейшие вопросы задаешь! — взвился гном. — Каждый мир, это ж кладезь разнообразных ресурсов, которые, в свою очередь, пригодны для использования в любом мире! Те же драгоценные камни и металлы, другие разнообразные материалы… да люди, и те ресурс ценнейший, когда они подвластны! А в мирах, у которых индекс превалирует в сторону фата, как правило, есть мы — народ дварфов, и подобные ресурсы по большей части принадлежат нам. Только мы приспособлены, даже при малой технической оснащенности, не просто добывать что-то, но и работать с этим, и жить, считай, на выработках.

— Я понял. В тех мирах, где вы есть, вы и захапали все, что под горами имеется, — кивнул я.

— Не так грубо, пожалуйста! — скривился гном. — Но по сути ты уловил верно. Хотя, все ж прошу обратить внимание, что это так исторически складывается и в соответствии с природными характеристиками расы! Впрочем, именно это подводит нас к логическому пониманию, что в тех мирах, где нас нет, ресурсы народ пользует по территориальному принципу. А если еще и магия в мире том не признается, то и выходит, что захапать… твое выражение в этом случае звучит весьма точно… способен каждый сильнейший. И как думаешь, что может горстка сильных магов сотворить в твоем мире?

— Многое, — был вынужден признать я.

— Во-от, а на пути таких захапистых и стоят Стражи, которые не просто блюдут стационарные Врата, но и живут в местах силы, где не только прорыв всякой гадости может случиться, но и куда при должном упорстве и портал построить возможность имеется.

— То есть, все же кроме партальщиков-спецов, то есть Стражей, кто-то еще может это сделать? Вроде дед писал…

— Портальщик-спец, как ты назвал, способен открыть разовые Врата практически без подготовки и куда угодно. А вот кому-то другому надо, во-первых, обладать немалым даром — не меньше семерки в фатах, потому как только через сложнейший ритуал у него открытие то получится. Во-вторых, точки входа и выхода создавать он сможет лишь в местах сосредоточения силы. А их по конкретным мирам еще знать надо.

— Мих! — вдруг дошло до меня. — А мы сейчас что, по-русски опять разговариваем?!

— Ну да, — кивнул тот, — на местном диалекте я бы тебе вряд ли смог многое объяснить — словесей подходящих просто в нем нету таких, — тем не менее, ответ он мне дал по эринийски уже.

— Подожди, выходит, ты у нас бывал что ли?! — догадался я.

— Конечно. Я много, где бывал. Мы же, Сопровождающие, должны хотя бы примерно понимать, откуда наши подопечные приходят. К вам меня в первый раз направили, когда в той стране, где дед твой на Вратах сидит, еще царь имелся. По миру вашему тогда экскурсию большу-ую мне устроили. Потом еще один разок ненадолго заходил. Но у вас в стране какой-то странный режим как раз был, и каждый чужак на виду оказывался, и у деда твоего я поэтому тогда в гостях не был — другие Хранители меня принимали. А последний раз года три назад я приглашение получал. Несколько месяцев провел в твоем мире. Все так изменилось! Вот, что значит техногенный мир! А уж как мне ваш интернет понравился… — мечтательно протянул гном.

— Подожди… а всем Сопровождающим по другим мирам экскурсии устраивают? — озадачился я, поскольку, если гнома представить на улицах… Нижнего, к примеру… я мог, то вот эльфа точно нет.

Первого стоило только переодеть, можно было даже косички не расплетать, и получился бы… да, пусть очень низкорослый, но все ж вполне обычный импозантный такой крепыш-толстячок.

Но эльф-то с его ушами и явно нечеловеческими чертами лица, никак бы не вписался в толпу! Такие здоровенные глазища, без ущерба для общих пропорций, и лучший профи пластической хирургии пристроить к человеческому лицу не смог бы. Да и цвета тех глаз, хоть и обычных — серо-голубых, но как будто изнутри фонариком подсвеченных, можно только компьютерной графикой добиться. Нет, вживую такого типуса выпускать к нам нельзя!

— Жень… — укоризненно покачал на это головой гном.

Ладно, понял:

— Магия такая… ясно.

— Угу, всего лишь артефакт не самый навороченный и ни ушей тебе длинных, ни глаз на пол рожи… да и я повыше с такой побрякушкой смотрюсь, — поддакнул Миха. — Нет, ты не подумай, я своего росту не стесняюсь, у нас-то Под Горой, я даже высоковатым считаюсь, но так удобней жить, когда вокруг тебя одни дылды.

А тем временем, незаметно за болтовней, мы подошли к замку — он теперь своим массивом почти перекрывал весь вид впереди.

Солнышко тоже на месте не стояло, и уже принялось прятаться у нас за спинами за горизонт. Небо же, впереди налилось все больше фиолетовой тяжестью подступающей ночи, а вот розовеющие снежные пики еще отсвечивали бликами горящего заката. В совокупности такое неравномерное освещение полнилось сизой дымкой, проблескивая кое-где драгоценными камешками первых звезд, а из-за стены крепости показалась луна — красноватая, не родная, таинственная.

Тут-то меня и торкнуло, что утром я, по ходу, наблюдал другую луну, потому, как выползала она точно в этом же месте, но цвета была белого. От такого удара, выхваченного от действительности в лоб, еще раз показавшей наглядно, что я в другом мире, накрыло меня неслабо… нет, не страхом, а какой-то тоской по дому родному, по близким людям… даже по деду предателю. До жути захотелось стать ребенком, который может позволить себе при всех подрыгать ногами и поорать:

«— Хочу! Хочу! Верните меня туда, где взяли!»

Но понималось, что время упущено… годков эдак на двадцать… так что, пришлось топать дальше и молча отвлекаться на то, что было вокруг.

Впрочем, дышалось вот легко — туман, чуть скрадывающий дальние просторы, еще не загустел, а лишь освежил воздух и наполнил его чисто вечерними запахами окружающей нас пасторали: близкой воды, еще не остывшей земли, но уже воспрявшей зелени. А откуда-то издалека… да из деревни — что гадать… тянуло навозцем и дымком.

А меж тем, по стенам и в сторожевых башнях замка начали зажигаться огни, и что-то говорило мне, что это всего лишь простые факелы…

Скоро сутки, как я в другом мире — совершенно отличном от моего, и пора бы мне уже принять это полностью, и начать осваиваться в соответствие с имеющимися возможностями. Они говорят — я маг. Ну-ну…

— И я тоже смогу, куда и когда захочу портал открыть?! — спросил я гнома, сам между делом наблюдая, как утрепавший от нас вперед эльф заводит коняшек на перекидной мост и углубляется в темноту прохода под воротной башней.

— Когда-нибудь да, сможешь, — кивнул тот, — а пока тебе элементарному учиться надо. И быстро. Твой родственник должен был тебя основному сам обучить и только потом присылать сюда. Но что-то там у вас пошло не так… тебя похитить собирались, да?

— Вроде — да…

— Вот тебя и отправили раньше срока. Но через две недели прибудут еще несколько рекрутов, и вы должны будете учиться работать уже в команде. А еще через пару недель мы повезем вас в Гроден, столицу герцогства, где состоится турнир магов. Наши новички там традиционно выступают перед принесением присяги Ордену. В общем, чуешь, к чему все идет?

— Чую…

— А потому, за две недели ты должен научиться обращаться хотя бы с огнем, который у тебя первым проснулся.

— А что еще… проснется?

— Как правило, все стихии, за исключением «жизни» и «смерти», которые даже если и почувствуешь однажды, забитые остальными, так в зачаточном состоянии и останутся. Их обычно ваши женщины развивают — им это лучше дается. Я в этом плохо шарю, потом у родственника своего спросишь, что да как.

Что-то там такое дед писал… или эльф говорил?… а пока уточнил у гнома то, что меня непосредственно касалось:

— Все, это вода, воздух и земля? — ну, книжки-то фэнтезийные я читал и игры юзал по юности, так что смог блеснуть эрудицией… типа того.

— Угу. Но все постепенно. Для турнира надо овладеть хотя бы одной стихией, все равно местные магики универсалами не бывают, а наше руководство не приветствует, когда члены Ордена демонстрируют на публику свои разноплановые умения в малоразвитых магических мирах. Для всех мы здесь просто Орден Хранителей… ну там традиций, истории. Про основное предназначение Ордена знает очень небольшое количество посторонних магов. Но вот той стихией, которой ты будешь управлять на турнире, должно владеть не думая — как дышать! А потому учиться тебе придется, Женя, серьезно, — припечатал гном.

— В смысле?! Как это я должен не думать, что делаю?! А если что-то сотворю не то? — возмутился я, все ж речь-то об огне в данном случае шла.

— Ну, так… ты когда ходишь, о ногах думаешь? — пожал плечами гном. — Нет. И когда бежать собрался, тоже ногам не говоришь ведь, что, дескать, давайте, родимые, поднажмем? Просто начинаешь перебирать ими побыстрей и все. Вот и тут надо такого же добиться.

И понял я, что должен научиться за две недели «бегать», притом, что по здравому размышлению, я и «ползать-то» пока не умею. Спасибо дед, в очередной раз удружил!

Впрочем, снова переживать по поводу дедовой подставы мне было недосуг, в этот момент мы уже тоже выбрались на площадку перед воротной башней и за мостом в ее проеме можно было разглядеть даже краешек двора замка.

Прошедший день оказался насыщенным на впечатления и был не лишен разнообразной физической нагрузки — я уж, если честно, и не помнил, когда столько по километражу собственными ногами отмахивал. Да и постельные поскакушки с Марной видно добавили до общего убитого состояния, и пусть не помнилось совсем, сколько трудов в дело вложено, но шея, как самая памятливая, говорила, что всяко — немало.

А потому нижние конечности у меня гудели, плечи и спина ныли, а голова хоть и не болела, но прям ощутимо пухла от впечатлений. Так что уже хотелось добраться хоть до какого-нибудь определенного места и отдохнуть нормально.

Меж тем, по сторонам я все же поглядывал, мир-то вокруг — новый, места — красивые, а в замке мне жить, как минимум, месяц. А это, как ни крути, не квартира в многоэтажке и не коттедж в поселке, и даже не усадьба в долине, а крепость — настоящая такая, навевающая ассоциации с графьями какими-нибудь, а то и с крестоносцами.

Мощно. Мрачно. Но не лишено некой своеобразной красоты.

Я бы сказал — готичненько, но в переложении моего нэрвного восприятия, которое помнило еще, что с вечера засыпал я в предгорьях Кавказа, скорее, шизофреничненько. Почему-то, как раз вблизи крепости, мозги мои снова вздумали буксовать и пытаться убедить меня, что я так, на экскурсии тут просто… типа замок Бран приехал посмотреть.

Пришлось сначала глянуть на гнома, пощупать дракончика через майку, найти глазами непривычно красную луну, которая довольно зловеще уже выглядывала из-за стены, а только потом оценивать данную крепость снова.

Да — определенно, в общем образе готика присутствовала точно. Не та, навороченная — соборная, конечно, а более простая, монументальная. Так что без каркасных конструкций, неприемлемых для оборонительного сооружения, но с подчиненностью вертикали во всех элементах: в мощных ребрах контрфорсов, тянущихся ввысь шпилях и вытянутых заостренных арках, что ворот, что надстроек башен, что виденных мною еще издалека окнах внутренних каких-то строений. Ну, а закат, вкупе с рассеянным пока, но определенным по цвету светом луны, возникшему стереотипу своими бликами добавляли вескости.

Еще когда мы с гномом были на полпути, стало понятно, что верх возвышенности частично плоский. Уж не знаю, естественного ли происхождения это плато, или его специально срыли при строительстве, но в результате, если основная махина мостилась на скале, то вот ворота и ров перед ними оказывались хорошо ниже основных строений, выходя на эту площадку.

В отличие от того замка, что мне упорно подкидывало восприятие, этот построен был из местных темных камней, и издалека казалось непонятным, где заканчивается дикая порода, а где уже идет кладка. Контрфорсы, укрепляющие башни, и те настолько органично вписывались в складки склона, что рукотворное их основание было не различить.

Впрочем, может просто это сгущающиеся сумерки играли со зрением такие шутки.

Когда ступили на мост, гном остановился и, окинув рукой… что смог, не без пафоса произнес:

— Цитадель Ордена Хранителей в мире Эриния!

Лучше б он это раньше затеял, если уж с таким пиететом решил мне представлять замок, а то стоит, рукой чуть не в стену тычет…

— А почему вода парит, она что, горячая? — меж тем, спросил я, заглядывая вниз с мостика в ров.

— Правильно подметил, — благожелательно покивал гном, — в замке не только колодец есть, но и выход горячего источника имеется. Место здесь, — опять щелчок пальцами у виска, — уникальное, во!

На этом он видно посчитал представление мне замка достаточным, и мы потопали дальше, углубившись в десятиметровый… не меньше… тоннель под башней.

Глава 13

Вышли во двор, где нас встречало двое стражников в самых настоящих латах, но вот внешне… очень напоминающих дедовых охранников: не самого высокого роста, крепкие телом и желтоглазые, что особенно стало заметно в свете горящих факелов.

Двор оказался небольшим и огороженным стеной, с крытой галереей поверху.

Пока я озирался, встретившие нас стражники после короткого приветствия сразу кинулись закрывать ворота. Обернувшись на громкие звуки скрипа и лязга, я успел увидеть, что и мост с той стороны башни поднимается, а в пройденном нами тоннеле опускается еще и решетка. Серьезно тут у них как все…

А мы двинули дальше по довольно неширокому проезду, зажатому меж стенами и плавно выворачивающему по ощутимому подъему к следующим воротам. Эти были еще больше прежних, башня над ними выглядела гораздо мощнее, а тоннель под ней, соответственно, еще длиннее. А стоило нам миновать его и здесь створы закрыли за нами, а решетку опустили.

— От кого прячемся? — спросил я, потому как было немного дико понимать, что тебя запирают в этих стенах, а меж тем там, в низине, деревенька живет своей жизнью и люди вроде ни о какой опасности не думают.

— А, не обращай внимания, — отмахнулся гном, — это чисто по уставу так положено, а оборотни всегда выполняют все правила.

Та-ак, приехали…

— Какие оборотни? — затаив дыхание, спросил я.

— Обыкновенные… — как на идиота воззрился на меня Миха, — ты что, и этого не знаешь?!

— Чего я не знаю? Вернее, что я вообще знаю?! — взвился я.

— Ты же с детства жил рядом с ними… — гном прям растерялся даже, — уж это-то не должно быть для тебя новостью!

Как же мне это надоело! На каждом десятом слове себя дураком чувствую!

— Понял, не знаешь. С оборотнями из мира Бестрис у Ордена договор… да тыщ несколько лет уже как. Многие из них нынче и не знают толком своего мира, потому как поколениями живут там, где их семьи служат. Они лучшие охранники. В основном волки конечно, но есть представители и других кланов.

А мне пришлось зубы сцепить, что б уж точно никакой гадости не выдать, поскольку понимание имелось, что гном-то как раз ни в чем не виноват. Но от очередного приступа злости меня прям трясло. «Горячие парни», представители коренного народа Северного Кавказа… оборотни, ага! Ну дед, встретимся мы с тобой однажды!

В этот момент на парня, что пришел забирать у гнома его Звездочку, я, считай, почти и внимания-то не обратил. Но пока хозяин, наобнимавшись со своей ненаглядной «девочкой», передавал ее конюху с кучей наставлений, я немного отошел, а потому взгляд удаляющегося парня, брошенный на меня уже через плечо, заметил. Было в том взгляде и пренебрежение, и недовольство, и насмешка.

— Слышь, Мих, чего он на меня как посмотрел?

— Арч, что ли? Ну-у, он у нас все ж маг какой-никакой — с животными умеет ладить, слышит их. Вот волю и взял себе, мнение свое иметь. И видно чует, что повозиться ему с тобой придется, вот и кривится. Ты же на лошади ездить не умеешь, правильно?

Ну, я вообще-то думал, что никто этого не понял…

— Нет. И не жажду как-то учится даже!

— А придется, мил мой… придется. В Гроден-то мы на лошадках добираться будем, уж пешком-то точно не пойдем!

— Подожди! — остановил я его, смутно уже подозревая, что отвертеться от конных прогулок в этот раз мне не удастся, но и не желая пока эту неотвратимость принимать. — А порталы?! Раз и открыли, и все уже в этом вашем Гродене!

— А открывать, кто будет? Я крайне сомневаюсь, что кто-то из вас, рекрутов, уже на это способен. А мы с Дулей и вовсе не приспособлены к такому.

— Что, и эльфы не могут?! — несказанно удивился я, потому как вбитые в меня стереотипы о способностях этой расы все еще утверждали, что эльфы — всесильны.

— Возможно, Королева, или из их Совета кто, и смогут… и даже скорее всего, что смогут… но из Леса и при определенной подготовке. Да и у нас Под Горой, думаю, при помощи специальных артефактов и на месте силы колдуны сумеют кого-то куда-то переместить. Но, ни мы с Дулей, это уж точно! Еще раз повторяю: Врата по щелчку пальцев открывать, это ваша способность — Стражей, и ничья больше. Так что готовься… до завтра, и вперед — к Арчу под начало! И хватит уже здесь толочься — жрать охота, да и ночь на дворе почти!

И, развернувшись, направился к зданию, что я еще утром разглядел с обрыва в сером рассветном мареве — то, что прижималось к донжону.

Донжон, кстати, отсюда — от его считай подножия, выглядел еще более мощным и мрачным. Круглая башня необъятных размеров и единственная, наверное, не отвечающая моему определению «готичненько» постройка, поскольку была гладкой кладки, с редкими, совсем не арочными окнами-бойницами и не крытая поверху.

А вот то строение, к которому направился гном, как раз все красоты стиля имело — поддерживающие колонны, дверные и оконные стрельчатые порталы, да все такое навороченное, резное, что сами окна уже даже и в глаза не бросались, хотя явно были набраны витражными картинками. Так что, что там на них изображено, я в дрожащем свете факелов не разобрал.

Само строение имело три этажа, при этом первый, похоже, по высоте стоил двух последующих. Окон в ряд выходило по одиннадцать штук, кроме первого этажа, где посередине располагалась входная двустворчатая дверь. Понятно, что она была тяжела даже с виду, темного резного дерева и с металлическими планками в крупных шляпках гвоздей.

Гном скрылся в распахнутые перед ним двери, а мне не захотелось спешить, все ж я не просто в замке на экскурсии оказался, а в действующей крепости — жилой и пользуемой по законам средневековья без всяких там тематических стилизаций.

Этот двор был значительно больше встретившего нас за первыми воротами, но его так же в кольцо замыкали стены, крытые поверху галереей, а потому даже при немалом размере ощущение нахождения в глубокой яме присутствовало. Вдоль стен тянулись какие-то строения, одно и двухэтажные, и те, что повыше, почти дотягивались крышами до галереи на стене.

— Господин, — раздалось сзади, — прошу вас пройти в палас. Господин Миха тревожится, что вас до сих пор нет.

«Тревожится он… видно за стол без меня сесть не могут…», — подумалось мне не без смеха, но все ж я обернулся.

На крыльце стоял склонившейся в поклоне пожилой мужчина. Он что, так все и произносил, не разгибаясь?! Мне стало неловко, и я поспешил к нему.

— Я — Женя, новый рекрут…наверное, а к вам как обращаться?

— Сенешаль замка, Седжо, к вашим услугам, господин. Если у вас возникнут вопросы или какие-то проблемы, следует обращаться ко мне — я все устрою, — произнес он, согнувшись, кажется, еще ниже, — мы вас не ждали так рано, но завтра с утра я обязательно найду, кого вам определить в личные валеты.

Потом он все же выпрямился и постучал в дверь. Оттуда тут же выскочил более молодой и, по всей видимости, более прыткий товарищ, раз так резво передвигался, и распахнул перед нами двери. При этом отвесить поклон и замереть, он так же не забыл.

Я, конечно, вырос тоже не без обслуживающего персонала в доме, но вот к такому подобострастному отношению к себе не привык. Попроще у нас с этим как-то все — попроще.

Впрочем, у нас-то весь персонал наемный и всегда имелось понимание, что у людей просто работа такая — убирать, готовить, подносить. А тут… если вспомнить слова гнома, что деревни замку — принадлежат, а значит и народ, в них проживающий…

Новый мир в моих глазах начал стремительно терять свои сказочные краски. Магия там, или не магия, но средневековье тут, по ходу, самое настоящее!

И, тем не менее, мне здесь нужно будет протянуть месяц. Так что надо как-то привыкать и постараться со своим понятием норм никуда не встрять.

— Благодарю, сенешаль Седжо, — все же кивнул я мужчине, как сделал бы, если б разговаривал с кем-то из старшего обслуживающего персонала где-либо там — у себя в мире, и прошел внутрь.

Но для него и это было видимо слишком, и он сделал вид, что я не к нему обратился, и головы опущенной не поднял. Но рукой все ж повел, приглашая.

Холл или фойе… или как такое помещение в средневековом особняке называется… имело нервюрный звезчатый свод и было забрано от пола до потолка во все тот же темный, но в данном случае неплохо шлифованный, а местами и даже резной камень. В общем интерьерчик такой, как и ожидалось от дома семейки Адамсов.

Так же в фойе имелись двойная монументальная лестница и три проема дверей в тяжеловесных глубоких порталах: один прямо по курсу и два в боковых стенах. Вели они… а хрен его знает, куда они вели! И я выжидательно уставился на Седжо.

Тот из слуг, что был порезвей, да и должностью видно пониже, в это время кинулся к одному из боковых проемов и, не забыв поклониться, открыл перед нами створки.

— Прошу в трапезную, господин, — опять повел рукой сенешаль.

Двинул туда, куда приглашали, но и про остальные двери спросил:

— А там что?

— Там расположен зал Совета, — указывая на центральные, особой помпезности двери, ответил мне Седжо, — в нем собираются магистры Ордена, когда в Цитадели проходят собрания. А другая дверь ведет в библиотеку, — обозначил он ту, что располагалась напротив входа в трапезную.

Тут мы подгребли к распахнутым дверям, и мое внимание переключилось на представшее помещение. В общем-то, все то же, что и в фойе — ребристый фигурный потолок и темный камень. Хотя некоторым разнообразием здесь на стенах имелись шпалеры, похоже, что с охотничьими сюжетами. Слева же, по длинной стороне, расположились четыре окна в ряд, а справа зияла дыра большого камина, по летнему времени прикрытого филигранной ковки экраном.

Помещение было немаленьким, и посередине его вытянулся длинный стол, способный вместить далеко не один десяток человек. Сейчас за ним, таким длиннющим, на дальнем конце с каким-то бесприютным видом бедных родственников пристроились лишь Дуля и Миха. Подумалось, что я, при наличии такого количества пустующих мест, эту сиротскую компанию собой разбавлю вряд ли.

— Заканчивай ты там озираться! — воскликнул раздраженно гном, и голос его, отдаваясь в камень стен, взвился к высокому потолку — акустика здесь по всем показателям была замечательной и несколько шпалер ей явно помехой не были. — Все щас остынет!

Я протопал к ним вдоль длинного стола и, добравшись, попытался усесться рядом с Дулей, который какую-то книгу читал, меня, кажется, и вовсе не замечая. Но подскочивший шустрый слуга отодвинул стул и я, не ожидая такой подставы, чуть пятой точкой не промазал.

Это средневековье с его нравами уже начинало несколько утомлять…

— Руки бы помыть сначала… — попросил я, сам не зная кого — то ли слугу, то ли гнома… на эльфа, понималось, в таком деле и вовсе надежды не было.

— Вот вы, цивилизованные, забодали! Да глисты, как и вши, тебе, магу, сроду не грозят! С голоду с вами сдохнешь! — снова досадливо забубнил гном.

Но видно нас, «цивилизованных», в замке бывало не мало, потому как мне тут же поднесли таз, кусок мыла, и слили на руки.

— Ну, жрать сегодня будем?! — прикрикнул изголодавшийся гномище на бедного слугу.

Тот шустро, как и все, что он делал, потрусил в дальний угол комнаты. Там, между шпалерами оказалась еще одна небольшая дверка, которую он и открыл, запуская двоих, груженых подносами с едой.

А стоило первой тарелке приземлиться на стол, как ожил и дракончик… про которого я снова за избытком посторонних впечатлений забыл. Этот был голоден не меньше гнома, так что они оба тут же накинулись на бараньи ребра под каким-то красноватым соусом.

Мне что-то не особо есть хотелось, и я решил обойтись пирогами, благо они были с разной начинкой и могли собой заменить и пару смен второго, и десерт.

После пирожка пятого сунул нос в кубок… ага, самый настоящий такой — размером с вазу, из белого металла и с каменьями… и обнаружил в нем что-то вроде вишневого компота. А я-то думал, что это вино, когда нам все тот же шустрик, прислуживающий за столом, разливал из железного же кувшина. Но не успел я сам толком решить, что так даже лучше, как гном категорически припечатал:

— В замке спиртного не пьем!

Я на это только зевнул, едва успев прикрыть хрустнувшую пасть ладонью — мне сейчас было все равно, устал я что-то очень. А так-то… куда уж мне дальше пить, так и до запоя не долго.

Эльф же, оторвавшись наконец-то от книги, попенял приятелю:

— Ты уж не перегибай палку-то, Мих, винища полны подвалы, — а потом уже мне доверительно: — Тебе, Жень, учиться придется усиленно в ближайшие дни, так что вина просто не будут подавать пока к столу.

Сказав это, он опять уткнулся в книгу. А есть он, так и вовсе, считай, не ел — на тарелке перед ним лежал всего один кусок сыра и два ломтика от нарезанного на восьмушки яблочка. От первого эльф изредка отщипывал по чуть-чуть и захрустывал это деликатно откусанными кусочками второго. Прям девица-птичка, а не здоровый мужик!

Я опять не удержался и зевнул.

— Так, не спать! — одернул меня отчего-то развоевавшийся гном, может он там, на той стороне стола, все же втихаря из-под скатерти подбухивает? Или наоборот, так злится на собственное решение о вмененной в обязаловку трезвости? — Тебе еще в мыльню. Как только Марна-то к себе допустила, такого грязного!

Мне ж на это только и оставалось, что руками развести:

— А я-то, откуда знаю.

— Ладно, — смилостивился Миха, — пойдем, провожу, пока ты за столом не уснул.

Я был с ним полностью согласен, так что подхватил чуть не свалившегося со стола обожратого Мелкого, и мы пошли.

Как мне объяснили по пути, семейные покои находились на двух верхних этажах. Меня потащили на последний.

Лестница, что начиналась, как двойная в фойе, над монументальной дверью в зал Совета соединялась на площадке, а уже оттуда вела выше, становясь одинарной, не особо широкой и помпезной. Коридор на этаже видно шел посередине здания и двери в него выходили с двух сторон, а своей узостью и теменью он напомнил мне чем-то общаговский.

Помню, бывал у приятелей по универу в гостях, так вот там тоже вечно по коридорам все лампочки не горели, а открывшейся дверью можно было невзначай в лобешник выхватить.

Здесь, конечно, электричества не было в принципе, но какие-то развешенные по стенам светящиеся камешки в банках вполне функцию тех лампочек выполняли. В смысле и по освещению, и по нежеланию все вместе гореть.

Заметил гному, что «лампочки» поменять бы надо, а то потухни еще хоть одна и продвигаться по коридору можно будет уже только на ощупь.

Тот лишь пожал плечами:

— Тебя ж не ждали так рано, а мы с Дулей живем этажом ниже. Ничего, вот, ближе к приезду других рекрутов и зарядим фонари. А вообще-то, ты со своим огнем можешь прекрасно себе и сам подсветить.

Ага, могу… вот, как только, так сразу!

В этом момент он распахнул одну из дверей, и стало понятно, что мы прибыли.

Гном прошел вперед, и принялся открывать уже там какие-то двери. При его появлении в помещениях вспыхивал свет тех же камешков, но уже в красивых баночках, которые уже можно было вполне плафонами обозвать.

— Кабинет, спальня, комната… гхм, с удобствами, — обозначал он, что мы имеем.

Я, заглядывая вслед за гномом, не мог отделаться от мысли, что вот именно в покоях «готичность» уже стилизованная. В спальне хоть и стояла кровать под резной рамой с откинутыми занавесями балдахина, но одежный шкаф, тоже вроде исполненный «под старину», упорно в антураж не вписывался. Что-то подсказывало мне, что настоящему средневековью он не свойственен.

Так же и в кабинете. Письменный стол с двумя тумбами и книжные шкафы, хоть и в завитушках, но уже своим наличием метили скорее в викторианскую эпоху. Хотя, конечно, всякие колбочки, каменные друзы и штучки-дрючки непонятного назначения таинственности помещению добавляли.

Ну, а мебель в первой, проходной комнате, и вовсе вполне могла принадлежать современному коттеджу, лишь с претензией в интерьере на готик — диван, кресла, кофейный столик перед камином.

И только низкий потолок, лежащий на потемневших балках, да тот же шлифованный темный камень стен и пола говорили, что я все еще в настоящем замке.

— Жень, потом разглядишь, бери чистое белье и пошли, — поторопил меня гном.

— А оно у меня есть, чистое-то? — удивился я.

— Что-то должно быть уже, вас же ждали. А вы вечно являетесь в своем, совершенно не думая, что носит народ в этом мире!

— Да вроде в деревне никто на меня сильно не таращился…

— В Подгоренке люди привычные к тому, что в замок постоянно приезжают иноземцы в странной одежде. А вот чуть дальше от крепости в тебя бы пальцем тыкали и пялились как на дурочка.

Ну, раз одежа есть, то лежать она должна…

Дернув одну дверцу, я увидел, что шкаф просто забит одеждой — внутри вполне цивильно развешаны пиджаки по плечикам и ниже на полках что-то разложено по стопкам.

— Это одежда твоего родственника, — сказал гном.

А-а, понятно теперь, откуда столько ее, при том, что меня ожидали только через две недели.

Не желая видно ждать, пока я допру, что к чему, Миха сам, чуть не прищемив мне пальцы, захлопнул створку и открыл передо мной другую.

Во втором отделении шкафа бархлишка имелось ровно столько, сколько обозначил гном — «что-то должно»: пустые вешалки и две невысокие стопки.

Я взял верхнюю вещь из одной и развернул.

— Это что? — недоумение мое было вполне искренним, потому как тряпочка у меня в руках по тонкости ткани и длине брючин до полноценных штанов не дотягивала, а для трусов, даже семейников, была длинновата. Еще и какие-то завязочки понизу… мда.

— Исподнее. Называется — брэ, — просветил меня гном. — Что тебя не устраивает?

— Длина… а дайка сюда твой кэнджал!

— Чего?

— Нож, говорю, дай.

Тот достал свой тесак, потом догнал, что я задумал, но возражать не стал, лишь глаза подкатил. И правильно — не ему это носить!

В результате надпиливания и надрывания через несколько минут я имел для себя несколько своеобразные, но вполне подходящие боксеры. То, что они были на вздежке, а не на резинке, можно было не считать. Простим местным, непрогрессивным, так сказать, отсутствие этого удивительного достижения цивилизации.

Тем более что рубаха, нашедшаяся в другой стопке, была вполне и ничего… кружавчики по вороту и рукавам я решил просто не замечать.

А вот штаны пришлось позаимствовать у деда, мне пока своих не пошили. Обувь я тоже выволок с его половины шкафа, приглядев там симпатичное и не очень тяжелое нечто, напоминающее мокасы.

— Все? Пошли, — команднул мне гном усталым голосом, видно и он нашастал сегодня своими короткими ножками лишнего, и теперь не чаял отделаться от меня и отправиться на боковую.

Мыльня оказалась расположена даже не в жилом строении, а в самом низу донжона, кажется даже в полуподвале, если судить по полукруглым маленьким окнам под самым потолком помещения.

Раздевалка, небольшая проходная комната, выглядела, как ей и положено — деревянные шкафы на две стороны вдоль прохода и лавка посередине. А вот дышалось здесь уже ощутимо по-другому — теплая стоячая влажность и запах прогретого в ней дерева давали понять, что баня где-то совсем рядом.

— Вещи в ящик убирай, он зачарованный, да дверку поплотней закрывай, а то по выходу барахло твое мокрым будем, — сказав это, Миха открыл ближайший к себе шкаф и принялся раздеваться.

Я последовал его примеру.

— Вот тут все, что тебе нужно, — гулко ухнул у моего плеча уже голый гном, подавая мне один из тех мешков, что он прихватил у Седжа при спуске в мыльню, а сам открыл дверь в следующее помещение и скрылся за ней.

Тем «что мне нужно», оказалось куском полотна, которое тут видимо было за полотенце, горшком с вязкой, травно-запашистой субстанцией — похоже, что мылом, и комковатой мочалкой. Нет, не так. Не мочалкой, а именно настоящим мочалом, тем самым, которое делают из дерева! Экзотика, конечно, по нашим временам, но тереться таким страшновато…

Рассмотрев содержимое мешка и прихватив из него нужное, двинул за гномом. А, ступив за дверь и будто ухнув в теплый туман, вынужден был остановиться, чтоб рассмотреть, где оказался — видимость в мыльне, что называется, было почти нулевой.

Уже привычный темный камень, кроме пола, считай, так нетесаным дикарем и положенный, потолок, похоже, что купольный, и блеклый свет местных светильников, в зыбком влажном мареве плавающий блуждающими болотными огоньками. Как и положено бане, местная мыльня полнилась звуками воды — капающей, журчащей и даже вроде льющейся с немалой высоты, звонко и глухо одновременно.

В общем, с порога ничего конкретного видно не было, и куда там в этом тумане канул гном, я не понял. Хотел было Мелкого на разведку послать, но тот тоже нырнул в марево и был таков. Следовало продвигаться и самому по ходу разведывать обстановку.

Клочья зависшего пара неохотно раздвигались, пропуская меня, и так же нехотя предъявляли мне для обозрения детали. Вскоре стало понятно, что звук падающей с высоты воды дает водопад, толстой струей вырывающийся из-под потолка в немаленький бассейн.

Он же, похоже, и нагонял основного тумана в мыльню, потому как из стены плевалось не только водой, но и паром — с виду, чуть не кипятком поливало. Но, коснувшись аккуратно ногой воды бассейна, понял, что она всего лишь теплая. То ли где-то был холодный приток, то ли в большом объеме успевало остывать.

В противоположной стороне помещения обнаружились три пары каменных лежаков, на одном из которых нашелся и гном, лихо надраивающий мочалкой задранную ногу.

Между парами лежаков имелись выточенные прямо в валунах бочкоподобные раковины, вода в них тонкими струйками текла, но, что интересно, не переполняла. Рядом стояли тазы и ковши из какого-то темного металла.

В общем, по настроению данное место оказалось нечто средним между турецкой баней и казематом. Но, несмотря на некоторую мрачность заведения, само наличие его в замке — радовало. Так что, пристроившись на соседний с Михой лежак, начерпал воды в таз и приступил к мытью себя любимого. Все ж, что ни говори, а по горам я полазил достаточно, да и по пыльным дорогам немало побродил.

Впрочем, не успел я толком приноровиться к непривычному процессу, как гном уже возвестил:

— Я — все. Пойду уже, а ты, надеюсь, до покоев доберешься сам, не заблудишься чай. До завтра, — и отчалил, оставив нас с Мелким вдвоем.

Тот, к этому моменту уже наплескавшись в ближайшей раковине, выбрался из нее и разлегся на одном из теплых лежаков, лапками кверху. На меня внимания он, не обращал. Ну, и я на него тоже.

Немного осклизлая ручка ковша все норовила выскочить из мыльной ладони, ноги мои — пальчики битые в смысле, от того мыла опять принялись саднить, а мочало, как и ожидалось, кожу драло нещадно. Так что с основным делом управился я быстро и отправился покорять бассейн. Но все, на что меня хватило, это усесться на ступеньках по пояс в воде и… заснуть.

Там и обнаружил меня все тот же слуга-шустрик, чтоб препроводить, считай полубессознательным телом, наверх — в постель.

Глава 14

Спал я, кажется, хорошо. Вот как рухнул в перину, так и утоп, мельком лишь подумав, а не жарко ли мне по лету в этом душном облаке будет. И — все.

А далее уже — пробуждение.

Вот оно-то случилось ярким… будь мое желание, я бы даже яркости ему поубавил, поскольку вопли над ухом, тряска за плечо и хлопанье по щекам, это как-то на мой вкус уже слишком.

Орал гном, тряс и хлопал тоже он понятно:

— Женя, подъем! Вставай быстрей! — трях-трях, дерг-дерг. — Живо жопу поднял, говорю! — уже тресь-тресь.

— Что случилось? — первое и вполне естественное, что смог выдать я. — Сколько времени вообще?! — второе тоже было закономерно, ведь в комнате оказалось почти еще темно.

— Рассвет уже! Побежали! Быстро!

— Куда?!

— Мелкого твоего ловить! Эта зараза зеленая шныряет по замку, а в руки не дается никому!!!

— Объясни толком, зачем дракончика ловить? Он что, слинял? Спал со мной вроде… что он сделал? Наш завтрак сожрал? Объел все население замка разом? Чего еще-то он мог натворить?

Такую длиннющую фразу я успел произнести, только потому, что гном от меня отвлекся, как-то в раз позабыв трясти, и уставился в окно. А потому, насторожившись его таким нелогичным поведением, я тоже туда посмотрел.

Окно в спальне, как собственно и все в замке, было стрельчатым, с наборным стеклом, а поверху еще украшено и картинкой. Вчера вечером мне рассматривать витражи было недосуг, а потому сейчас, когда его уже подсвечивало блеклым светом разгорающегося рассвета, в глаза, понятно, бросилась собранная из цветных кусочков какая-то птица, сидящая на розовом кусту.

И тут из красных и желтых стеклышек по глазам резануло вспышкой, из синих и зеленых помягче сверкнуло, но вот нижние белые просто загорелись огнем! Рама тоненько задребезжала, а из ниши окна пахнуло жаром.

— Не видишь что ли, мамка наша прилетела?! — ожил гном. — Уже третий раз по замку прошлась! Он, конечно, под магической защитой, но и Дама тоже не девочка давно, так что, сколько еще щит ее огонь выдержит, неизвестно! Погнали!

И уже не дожидаясь меня, он вылетел из комнаты.

Мозги же мои, спросонья что ли, опять пожелали тупить и ни в какую не въезжали в происходящие реалии: замок под огнем дракона?! Шутите, что ли?! Это ж бред какой-то! Такого просто не может быть!

Я затряс головой, помогая им придти в себя. Но, что самое прикольное, осознать, что я уже в мире другом, им помогло не само встряхивание, а всколыхнувшаяся под сидящим мной вялым батутом перина, четко расставившая все по своим местам — где она, набитая по старинке пухом, а где привычный мне упругий пружинистый матрас?

Вставшими в строй мозгами осознал, что одеваться уже некогда, а потому, всунув лишь ноги в «мокасины», как было велено — погнал!

Вопли гнома и кого-то видимо из слуг неслись снизу. Я полетел туда со всех ног. В фойе увидел человек пять мне незнакомых и сенешаля Седжо, которые так, всей толпой, и жались к внутренней стенке. Вопить продолжали, как я теперь понял точно, в трапезной.

Там застал странную картину — эльф, загнувшись раком, полностью заперся в камин и тянул в его черное хайло руку, при этом приговаривая:

— Цып-цып-цып, маленький, иди к дяде, что-то дам.

Это просительное нытье периодически прерывалось криками гнома:

— Вылазь, засранец! Достану, сам прибью! — и, проорав угрозу, тот в прыжке, чуть не сбивая с каминной полки часы, еще и лупил кулаком по дымоходу.

Подбежав к ним, я сразу понял, почему, казалось бы, ласковой подход эльфа успеха не принес. Тот, желая выманить Мелкого, в камин совал ни что-нибудь, а погрызенное яблоко!

— Дуля, — попенял я ему, — это же дракон, для наживки надо было брать — мясо!

— Что уж было под рукой… — извиняющимся тоном, почти шепотом отозвался эльф.

Тут опять громыхнуло, полыхнуло, окна, уже вчетвером, дзынькнули, кто-то из слуг в фойе жалобно заскулил.

— Доставай его!!! — наехал на меня гном, выпучив бешено глазища. — Живо!!!

Зев камина был, в общем-то, таков, что мне не пришлось сильно наклоняться, чтоб заглянуть в него.

— Он в трубу поднялся, — пояснил эльф.

Ага, вот, почему он целиком в камин заперся — чтоб вверх руку протянуть.

— Мелкий, солнышко мое, спускайся ко мне, — поманил я дракончика, — там мама твоя прилетела, она волнуется сама и людей пугает. Ты же не хочешь, чтобы у повара сердечко прихватило? Кто ж тогда нас так вкусно будет кормить? Ни тебе бараньих ребрышек, ни пирожков, ни компотика…

Змееныш на мои причитанья купился и сполз из дымохода вниз головой. Ну, я его оттуда и выхватил.

Тот заверещал протестующее, забился у меня в руках. Я заглянул ему в глаза и понял, что он испуган.

— Неужели и у драконов принято непослушных детей по заднице учить?

Мелкий урурукнул и вжался в меня. Он был такой несчастненький, дрожащий, в саже весь, что я не выдержал и спросил у эльфа:

— Обязательно его отдавать драконице? Он же боится ее!

— Жень, — покачал головой тот, — он не мать боится, а неизвестности — они же не знакомы с ней, ни разу еще не виделись. Потом, его, как и любого ребенка, напугал шум, который мы же и подняли, — тут он уже перевел укоризненный взгляд на гнома, тот обиженно засопел. — А мать ничего ему не сделает, и от нас может быть отстанет. Так что пошли, на башню поднимемся, чтобы она могла его забрать.

На нервах что ли, но подъем в башню показался мне бесконечным. Лестница бежала вверх винтом, вдоль стены донжона, сквозь редкие перекрытия этажей. Что на них, я был не в настроении рассматривать — прижимал Мелкого к груди и себя же уговаривал, что расстаться нам все же придется, иначе драконица тут все пожжет.

От мыслей своих очнулся, когда по наводке эльфа лез уже по обычной, с перекладинами, лестнице вверх.

— Там крышка люка, просто пихни ее посильней, — командовал он мне снизу.

Но одна рука у меня была Мелким занята, а потому, помогая второй, пришлось головой люк подпихивать.

Вот так и вышло, что после основательного толчка, я всей-то башкой и высунулся. А там…

Там была лапа. Одна. И каждый пальчик этой лапы был… наверное, с меня размером. А так-то… куриная и куриная, просто большая и черная… похоже, курочку опалили уже и к бульону она была готова…

— Женя, Женя, очнись! — и мне опять по щеке приложили.

Да что ж за утро-то сегодня такое! Всю морду отбили почем зря! Но тут я вспомнил про дракончика… про ногу мамы его…

— Где Мелкий?

— Драконица забрала… — ответил эльф, который, похоже, и приводил меня в чувство, после того, как я от страха с лестницы свалился, — Жень, я понимаю, что ты к нему привязался, но ты пойми, ему так лучше будет! Он же маленький еще — ему мама сейчас нужнее!

Я понимал… гипотетически. Так сказать — отвлеченно. Но тоска меня скрутила не слабо все равно.

Когда-то я хотел щенка. Очень хотел, но мне говорили: «- Квартира, обувь, мебель. Школа, секция, друзья». К тому же вскоре кот у Маньки появился.

Кстати, она-то никого не спрашивала! Просто однажды, лет в пять, принесла Гаврика помойного и сказала, что он теперь тут будет жить! Может, и мне так надо было сделать, а не спрашивать, что да как?

Потом, конечно, мы переехали в дом, и я вроде опять о щенке вспомнил. Но тут Ольга объявила о беременности своей, так, что снова не до собак в ближайшее время стало.

Вскоре я в армию ушел, а вернулся опять в квартиру. И хотя жил там уже один, но, наверное, к тому времени успел повзрослеть достаточно, чтобы самостоятельно догнать, что учеба с щенком не совмещаются. Все ж мелкому псу нужно уделять времени и внимания довольно много.

Так вот и не сложилось у меня с собакой. Да я уж и забыл. Но вот, прилипло ко мне это зеленое, вечно голодное недоразумение, и во мне опять проснулся пацан. Всего-то день один, а я так успел к нему привязаться!

— Не переживай, — потрепал меня эльф по плечу, — зато Черная Дама оставила наш замок в покое. Вон, смотри, ее еще видно.

Я подошел к бойнице, к которой меня Дуля звал, и выглянул наружу. Действительно, там, над горами, был прекрасно виден силуэт дракона, притом настолько хорошо, что с птицей его спутать было невозможно.

Сваливаясь с лестницы, похоже, я все же приложился головой, и мой неугомонный разум, почувствовав слабину, вырвался со своими сомнения на свободу и принялся удивляться, будто впервые уразумел, что здесь имеются настоящие драконы.

Ну, конечно, дракончик по мелкости своей до легендарного зверя не дотягивал. А «куриную» ногу мамы его я как драконью воспринять даже не успел — мне одного размера хватило, чтоб отшатнуться от проема и кубарем с лестницы слететь. И вот теперь я стоял и пораженно в проем пялился — драко-он… глядите-ка, и крылья-то у него перепончатые, и гребенчатый хвост, и даже рога, кажется…

— Пойдем, Жень, — потянул меня эльф к лестнице, — ты прими для себя, что так даже лучше. Ты не местный, а всадник со временем единым целым с драконом становится, и друг без друга существовать они уже не могут долго. Куда бы ты его дел там, в своем мире? У вас же драконов нет, насколько я помню.

Нет. И я, подтверждая, помотал головой.

Но, тем не менее, меня посетило видение, как подросший Мелкий резвится в лучах солнца над водой. Над морем? Нет, над Окой! Чешуя его лоснится изумрудным блеском, и отраженные зайцы скачут по склону за рекой, а громадные крылья, как паруса, расправлены по ветру. Под этот глюк тоска охватила меня еще сильней и все нутро мое сжала.

— Давай, ополоснись, а то ты весь в саже, — меж тем говорил Дуля, спускаясь по лестнице чуть впереди меня, — и нам завтрак накроют… если кухни не сгорели совсем. Надо, кстати, сходить посмотреть, что там во дворе, лошадок проведать, справился ли с ними Арч… — он видно был уже весь в заботах и делах, которые требовали внимания после налета драконихи.

В фойе нас встретил Миха:

— Ну что? Улетела? Дожигать не будет?

— Видимо, нет, — пожал плечами Дуля.

— Ну, и славно. Седжо сказал, что кухни не пострадали почти, так что на стол подадут минут через двадцать. Жень, — он повернулся ко мне, — иди наверх, я уже наказал Шуду с Мохом натаскать воды, помоешься и спускайся.

— Я думал, в мыльню надо идти… — не понял я, что с той водой мне в комнатах делать, в тазу, что ли плескаться?

— Так в комнате с удобствами ты не был что ли еще? Там дед твой… гхм… все обустроил. Пошли, покажу, все равно пока ждать приходиться…

Вчера вечером гном меня торопил, а потому в прикрытую шпалерой дверку в спальне я действительно едва заглянул и в свете тусклой «лампочки», что там, не особо понял. Теперь же разглядывал содержимое уборной с немалым интересом.

Вот что сказать? Читал я книги про разных попаданцев в средневековье — парни всегда что-то из своего времени привносили полезного, прогрессорствовали по мере сил, так сказать. Вот и мой дед тоже…

Напрогрессорствовал… слегка.

Прямо против входа к стене была приставлена лестница, слева от нее стоял унитаз, почти обычный, вот только не фаянсовый точно. А из чего?

— У гномов заказывали! — гордо пояснил Миха. — Так работать по камню никто больше не может!

А то! Но мог бы и сам догадаться…

По форме он был — вполне, и коленце внизу даже имелось. Деревянная сидушка тоже как настоящая была. Но все же самой замечательной частью чудо-сральника я бы определил сливной бачок, вознесенный на трубе метра на два вверх и имеющий сбоку висюльку на веревочке.

Зашибись!

Я такие только в фильмах видел, в тех, где действие происходит в пятидесятые-шестидесятые года прошлого века.

Не удержался и дернул за висюльку.

Птд-дыш-ш-ш! Звук получился характерным, знакомым и подходящим месту вполне.

— Вот что ты сейчас сделал, позволь тебя спросить? — с интересом посмотрел на меня, играющегося с допотопным унитазом, гном.

— По всей видимости, смыл…

— Ну да, ну да… а теперь лезь наверх и выливай ведро воды в тот горшок, — и указал мне на сливной бачок. — Не хочешь сам, зови слуг.

— В смысле?! — опешил я, приметив в этот момент еще и полное ведро с другой стороны от унитаза.

— А тебя совсем не заинтересовало, почему между сортиром и этим вашим душмом, лестница стоит?

Душмом? Ах — да, душем! Теперь я и это чудо дедовой прогрессивной мысли узрел.

Тут тоже вроде все по уму сделано. Выложенный из камня высокий поддон с дыркой слива в центре, сверху бочка винная висит, к кранику которой присобачен, как у лейки, раструб, протыканный видно в произвольном порядке простым гвоздем.

Вот только лестница…

Зачем?

— У вас что, водопровода нет?! — прибалдел я от такой догадки, заодно и вспоминая, что воду сюда велено — носить. — Канализация, насколько, понимаю, есть, а воду не провели?! Это как?!

— Да здесь никто, кроме нас с Дулей, считай, постоянно и не живет. Вот, канало… канули…

— Канализацию, — подсказал ему.

— Ну, да — говноспуск, сделали, а до водовода так и не дошло. Цивилизованные магистры, как твой дед, как-то вот по облегченному варианту обустроились. Остальные же, привычны до ветру бегать во двор, или на крайняк, вазой ночной обходиться. А тут и вовсе, как эту, канули… тьфу, ты понял что, провели лет сто назад, так сразу сральники на всех этажах и обустроили! Вообще красотень стала — жопы по зиме теперь морозить не надо! Ну, а с водой как-то уже не так напряжно, мыльня-то наша, всяко лучше этого вашего душма!

С этим согласен, тем более что и «душм» тут не ахти — попробуй, набери такую бочку, если подвода воды нет! Так что товарищ, не имеющий привычки к подобному кайфу, допускаю, может им и пренебречь.

Ну и последним номером фриковатых сантехнических удобств, представленных мне гномом, были раковина с умывальником, спрятавшиеся за дверью. Медный таз на тумбочке и сверху на стене подвешен обычный глиняный горшок с ерзающим штырьком, который при нажатии выпускает из емкости воду.

Хотя — нет, напоследок мне было предъявлено нечто, после чего есть суп, разлитый из фаянсовой расписной супницы, я, наверное, больше не смогу…

— Вот, — ткнул Миха пальцем в красивейшую вещь, стоящую на нижней полке под стопкой полотенец, — все нормально пользуют — удобно, просто и никаких тебе ведер с водой по этажам таскать не нужно! А вы, цивилизованные, вечно с придурью какой-то, которая усложняет все! Давай, мойся уже, пока вода не остыла.

На этом он вышел и оставил меня развлекаться с этими монстрами от сантехники самостоятельно.

Завтракалось без Мелкого, заглядывающего в мою тарелку в поисках лучшего куска, как-то без аппетита, хотя — признаю, местный повар расстараться сумел. Особенно, если помнить, что с утра пораньше его палили драконьим огнем, отчего пришлось мужику поневоле стать спринтером… уж не знаю, сколько там по метражу выпало отмотать дядьке, но что бегать пришлось быстро, тут даже не стоит и гадать.

Гном вот отдал его стойкости должное и немного подгоревшую кашу наворачивал легко, да и всего остального отведал.

Эльф же, как и вечером, строил из себя девицу на диете и сырник на мелкие кусочки крошил, не столько вкушая, сколько размазывая по тарелке сметану. Но это, похоже, не из пренебрежения к поварскому делу, а по велению странноватой собственной души.

Вот и я сегодня тоже под влиянием подавленного настроения лишь пару оладушек съел, и то, только потому, что к ним подавали малиновое варенье, к которому я некое пристрастие всегда имел. А так, выпил кофе… что, как сказал Миха, для нас, цивилизованных, тут держат… и на этом завтрак завершил.

Но стоило подняться из-за стола, как вдруг оказалось, что мой день уже по минутам расписан.

Первое дело оказалось не столько напряжным, сколько утомительным — мне представили моего… гхм, валета. Оно, конечно, если не брать в расчет карточного, логически вполне можно допереть, что здесь так называют личного боя… камердинера… ординарца… а — нет, последнее кажется, это уже из лексикона армейского, хотя для сравнения наверное тоже подойдет.

В общем, теперь, не отвлекая от более важных дел остальную прислугу, было кому и воду в уборную мою таскать, и вещи грязные в прачечную вечером уносить, и стул при посадке за стол двигать. Не знаю, может еще для чего, тот белобрысый пацан нужен, но из длинной речи сенешаля о его обязанностях, я только это и усек.

Ладно, там разберемся. И я, кивнув Седжо благодарно головой, отдавая дань его терпенью, со своим не совладав, подхватил мальчишку под локоть и на выход из столовой поволок.

При более личном знакомстве выяснилось, что зовут его Жоком, меня он вчера в трактире у Марны уже видел — ведь это он на трещотках играл. И, вообще, он в диком восторге от того, что его сенешаль в личные валеты для господина выбрал. Наверное, потому, что он, Жок, доводится ему внучатым племянником деверя со стороны второй жены…

Далее из речи парня мой ум человека от средневековых нравов далекого, кое-что на будущее, конечно, отложил, но все же большего пока не осилил.

Короче, пока по итогу знакомства кроме имени я усвоил две вещи. Во-первых, обществу в средние века кумовство было тоже не чуждо, и магичность мира тут была ни при чем. И, во-вторых, что конкретно этот пацан, круглые сутки напролет теперь за мной таскаться будет. Понятно, что последнее меня немного напрягло, но я решил разгребать проблемы по мере их поступления — надоест совсем, как-нибудь, да от эдакой чести отделаюсь.

Глава 15

Тем более что вскоре, как мы вышли в фойе с Жоком, рядом нарисовался гном и чуть не пинками погнал меня дальше по намеченному плану. Следующая остановка по нему оказалась в конюшне, и я от «радости» такой обо всех остальных проблемах забыл сразу.

Нет, я признавал, что лошадь животное прекрасное, а в данном мире еще и полезное, но вот лично я, без этой пользы и красоты мог бы отлично просуществовать и дальше…

«— Нет, — сказали мне, — не выйдет!», — и отправили на большой двор, где я, попрощавшись с задницей, вынужден был в течении часа изображать мешок с картошкой, как и лет пятнадцать назад.

Кобылка Пчелка тряско трусила по кругу двора на веревке, которую в руках держал хамоватый Арч. А он, гаденыш, на меня еще и покрикивал:

— Держите спину ровно, господин! Сожмите колени, господин! Не отклячивайте жо… зад, господин!

И этот «господин», приложенный к каждому поученью, только усиливал ощущение издевательства надо мной!

Что немного утешало, а заодно и примеряло с наличием «личного валета», это то, что Жок за такое отношение ко мне, явно был на конюха зол. Он сжимал кулаки и щурил глаза, когда Арч в своих криках распоясывался особо, и пару раз чуть даже не сорвался в порыве с места, чтоб заступиться за меня.

«Надо будет научить парня нескольким приемам, а то вот так ввяжется как-нибудь и огребет неслабо от взрослого конюха», — подумалось мне, когда уже синяки на ляжках даже не болели, а занемели совсем.

«И что будет, когда они станут отходить?…», — а вот об этом даже думать не хотелось, но сообразуясь с тем, что это только начало, я понимал, ходить мне с ними придется еще очень долго.

А потому… останавливать мальчишку мне не хотелось совсем. Ведь драться с конюхом мне, «господину», вроде не по рангу теперь, а вломить Арчу хотелось так, что руки мои чесались уже не слабо.

Но и дать побить «своего» пацана я не мог, «честь-то» у нас с сегодняшнего дня — тоже общая. Это-то правило местных социальных норм до меня Седжо донес. А потому мысль, что парня надо научить приемам, которые помогут ему противостоять мужику, крупнее себя вдвое, крепла все занятие и за тот час, что я отдал на него, прижилась в голове полностью.

А когда мои мучения на спине коняшки подошли к концу, пришло время… для боя с мечами. Я прям даже такой подставы и не ожидал! Хотя, мог бы и догадаться, когда понял, куда меня судьба занесла…

Тут мною занялся сам эльф.

Настоящего меча мне, конечно, никто не доверил, а вручили длинную деревяшку, утяжеленную до положенного веса в рукояти свинцом. Далее, Дуля встал в позу… я бы хотел сказать раскорячился, но — нет. Потому, как и эта стойка, и все дальнейшее, показало, что настолько эстетично, экономно, сильно, может двигаться только профессиональный танцор! И пофиг, что в руках у него деревяшка была, даже она в этом «танце» смотрелась органично!

А вот я со стороны на фоне таком, наверное, выглядел пьяным забулдыгой, который, заплетаясь в ногах и руках, лишь пытается не выхватить по шее… но все равно получает, получает… получает и еще раз сто подряд.

После этого измывательства надо мной, меня потащили на задний дворик, который за паласом расположен был, где стены вокруг оказались обвешаны мутными зеркалами. Как объяснил мне гном, который в этот раз увязался за нами с Дулей, что это магическая защита такая.

В общем, в специально оборудованном месте, из меня попытались добыть огонь. Но — не случилось. Я пыжился, пыхтел, чего-то там у себя внутри высматривал, что велел найти эльф, но кроме пары раз с психу, когда мои ладони раскалились, ничего путного от меня мы больше добиться не смогли.

И вот, когда я уже полнился под завязочку комплексами, меня сначала накормили, дали переварить с полчаса, и наконец-таки, предложили заняться тем делом, в котором я себя хотя бы калечным не ощущал.

Мне выдали кэнджал и ножички!

Правда, первое, так же как и меч, полагалось мне пока деревянное. Но вот метательные были не просто настоящими, но и очень похожими на «Стрижи», которыми я привык тренироваться.

Впрочем, «привык» это сильно сказано, я их в руки не брал много лет. Но вот взяв теперь, ощутил как родных в пальцах, видимо вбитый когда-то до машинальности навык, дал о себе знать.

Где я научился? Да у Сусела же в зале, где ж еще!

Там история была такая. Когда лет восемь мне было, парни из нашей возрастной группы попались за гаражами во дворе на метание в цель тех самых ножичков. Кто-то из компании, то ли в цирк сходил, то ли в кино увидел, и загорелся идеей, в результате еще пятерых на такие игры подбив. Докидались самостоятельно до того, что кто-то из них сильно поранился.

Там, в компании, не все наши были, и уж как с теми, левыми, обошлось, нам, понятно, не сообщили. Наверное, родители их разбирались с этим сами. Но двое, как, в общем-то, и многие из нас в окрестных дворах, к Суселу в секцию ходили. А он такие происшествия с питомцами без внимания не оставлял.

Кстати, кем был сам наш тренер, в смысле до того, как он к наставничеству пришел, мы не знали, но подозрение у нас с мальчишками водилось, что какое-то отношение или к десантным войскам, или к спецназу, он имел когда-то. Потому, как друзья-приятели у него были такие же — каждый, кого он привлекал к нам, чего-то такое умел, что наши подозрения в отношении тренера своим навыком только усиливал.

Так вот, после той истории с дворовыми ножичками в зал как-то пришел Андрей Ильич и они с Суселом с нами повели разговор, притом с каждой группой в отдельности. Тема того разговора заключалась в том, что если мы хотим действительно метанью ножей научиться, то так и быть, они покажут нам, но тогда каждый из нас слово даст, что больше никогда и ни при какой подначке за гаражи вот так больше не пойдет.

Нам, конечно же, хотелось до жути такому научиться, а потому слово дали все. При этом каждый знал, что слово, данное в нашем коллективе, нарушать себе дороже — из секции не просто уйдешь, но и разговаривать с тобой, потом никто не будет, и даже не признает, что знаком.

Это, кстати, еще один из постулатов Сусела, который он в нас накрепко вбил — мужик, данное им слово, ни при каких обстоятельствах не берет обратно. А если не уверен в себе, то слово вообще не стоит давать, и так скорее будет по чести.

Так я и приобщился к метанию ножичков тогда, но вот потом, хотя после армии борцовский зал и посещал, на эти занятия как-то не заглядывал. Впрочем, они кажется, только для мелких велись.

А с ножевым боем было еще проще. Когда я из армии пришел, где нам основы техники преподали, я просто — без затей, попросил о занятиях Вячеслава Ивановича, неплохого приятеля отца и директора охранной фирмы, с которой наша контора давно сотрудничала. В общем, он мне и спортивные навыки помог в несколько более практичные подправить, и с ножом дальше развиться помог.

Кстати, он, собственно, в свое время и насоветовал отцу сдать меня в секцию к Суселу, когда тот догнал, что я довольно хулиганистым пацаном расту, и сам он из-за своей работы меня не тянет.

Что, в свою очередь, помогло нам с приятелями построить теорию о том, что наш главный наставник, тоже бывший вояка, поскольку про Вячеслава Ивановича я точно знал, что он из спецназа и даже последние годы Афгана и первую чеченскую прошел.

В общем, все это дела давние, но вот теперь, когда мне выдали ножи, я сумел хоть чем-то впечатлить своих Сопровождающих. Пусть неидеально пока ложились в мишень «Стрижи»… все ж несколько лет без тренировок… и пусть деревянный клинок не совсем похож на тот пластиковый, с которым в основном Вячеслав Иванович меня учил, и уж точно далек от настоящего «Витязя», но показать ребяткам у меня было что. А главное, я хоть в собственных глазах смог реабилитироваться и перестать себя неудачником считать.

Когда мы все дружно нарадовались, что я небезнадежен и хоть с чем-то из местного оружия управляться могу, гном объявил:

— Ну, а теперь переходим к главному!

Я прям дух затаил от такого вступления, поскольку понадеяться успел, что сегодняшний квест для меня уже пройден. Какое еще здание они решили мне всучить?

Как оказалось, не они, а мой «добрый» дедушка. В семейных покоях, в кабинете на столе, обнаружились три стопки фолиантов, которые и предъявили мне.

— Вот, пока ты занимался, я по списку отобрал, — повел гном рукой на пирамиды, — это надо выучить до прибытия остальных.

— Это, все?! — да я такого мозгового штурма и в универе перед экзаменами не предпринимал!

— Не боись, — махнул лаптей гном, — это не так трудно, как выглядит. Есть магия такая, с помощью которой ты вполне успеешь изучить все — не ты первый, не ты последний, кто через это проходит.

Ладно. Раз магия такая… наверное смогу, и я сумел-таки перевести дыхание, которое перехватило при виде объема «знаний» и озвучивания времени, за которое я должен его приобрести.

— Слушайте, а дед вам, тоже выходит, писал? — вдруг догадался я.

— Так — да, вчера под утро так два вестника разом и пришли, один для тебя, а второй для нас с энструкциями, — подтвердил гном, эльф же, как и не присутствовал здесь, в это время отвлеченно шарился по книжным полкам. — А откуда ты думаешь, мы про тебя узнали? Третью лошадь прихватили зачем?

— Не знаю, я как-то не подумал сразу, а после и вовсе стало не до того…

— Не подумал он! — хохотнул Миха. — А мы вот за тобой, как два придурка, понеслись в лес! Думали, бедный мальчик растеряется, испужается, заблудится там еще! А «бедный мальчик» освоился за пять минут и попер напролом через заросли, еще умудрившись и дракона прихватить! Ха-ха! Мы в обход, по дороге, значит, как путние приехали — нет его, а он уже в трактире у Марны, как у себя дома, сидит! Ха-ха!

— Да, ладно, за пять минут! Я долго очухивался и осознавал, что в другой мир попал… до сих не всегда верится…

— Жень, — вдруг в наш разговор вклинился эльф, — я у Алесандро лет десять в книги не заглядывал, много появилось нового. Я после возьму кое-что почитать?

Во, он точно не с нами был, как из другой комнаты пришел и разговора явно не слышал! Но ответил я, как ни в чем не бывало:

— Конечно. Как захочешь, придешь и возьмешь.

— А чё там интересного появилось? — и гном присоединился к эльфу в лазанье по шкафам, предоставив меня самому себе любимому.

И я решил ознакомиться с тем, что приготовил мне дед.

«Введение в магию. Общие вводные, без учета разнополярности стихий», «Развитие магии на примере исторических событий мира Эриния», «Магия Стражей, в рассмотрении совокупности четырех стихий», гласили названия книг из крайней ко мне стопки. Эти фолианты были тяжелы по весу, великолепны по оформлению, а по размытым формулировкам названий вызывали подозрение, что для меня по тексту там сплошной темный лес.

Четвертой в стопке шла совершенно нормальная, в смысле по виду, книга, похоже, что выпущенная в современной мне типографии. Я открыл ее, не читая названия: там картинки и недлинные надписи под ними. На той, что открыл наугад, условный человек — обозначенный лишь контуром, в месте, где на груди значится так называемое «солнышко», нарисован разноцветный шарик и стрелочки к нему от головы, а от него к ладоням. «Закономерность течения потоков магического воздействия» — гласила подпись под рисунком.

Я все же вернулся к обложке и ознакомился с заглавием — «Основы магии для самых маленьких». Чудесно…

Я взял в руки из другой стопы верхний том, явно старый, с обтянутой кожей тяжелой обложкой и забранной белым металлом по углам, по которым густо были уложены еще и каменья — эдакий фолиант, времен Ивана Грозного.

Впрочем, название подсказало мне, что к нашему миру книга отношение имеет косвенное, оно гласило: «Выкладки, подтверждающие теорию о пользе невмешательства магии в развитие техногенных миров». И ниже, более мелко: «Разработка Магистра Ордена Стражей Аджинальда Вайловетского из мира Рабон (9/2)». Последнее, в скобках, похоже, что индекс мира магистра, по этой их шкале в техно и фатах.

Подозреваю, труд интересный и я его обязательно прочту, раз тем более мне в помощь еще и магия будет, и не придется «наживую» столько текста зубрить.

Вот только понял я, что все, что приготовил мне гном по указке деда, это именно теория, а вот практических пособий в стопках не было совсем. А где все эти «крибли-крабле-бумс» и «ахалай-махалай», после которых я смогу… ну, не знаю, воду из камней добывать, из комара медведя делать, а из жабы деву неземной красоты создавать?!

Хотя — нет, последнего мне точно не надо, девиц хватает и так. У обычных-то порой не знаешь, что в голове творится, а у этих, пожалуй, в мозгах априори будет сквозной пробой, который никакими внешними бонусами не прикроется. Так что — нет, пусть лягухи спокойно живут, а я и земной красотой обойдусь — так привычней.

Но, тем не менее, у гнома в общем, по теме, я спросил.

— А? — оторвался он от листания какой-то вполне обычной по виду брошюры. — Так, а зачем тебе? Ты же у нас из отстающих в развитии. Щас парни из магических миров прибудут, сам поймешь, насколько. Вот вернешься в свой мир, и там твой родственник тобой вплотную займется. А пока — да, теория и владение «сырой» силой, так сказать, хотя бы одной из стихий, чтоб турнир магов с группой пройти получилось.

Вот никогда раньше ущербным меня не называли настолько в лоб! И вроде понимаю, что излагает гном по факту, а не в обиду мне, но, бля-а, как же захотелось ему по морде-то врезать! А еще лучше деду, благо он у меня, похоже, далеко не болезный старичок, а маг в самом расцвете силы!

— Ладно, Жень, не расстраивайся, — с сочувствием встрял эльф, — у вас, рекрутов из техногенных миров, часто задержка в развитие происходит.

Во, еще один клиент на душевный звездюль… они что, совсем не соображают, что несут? Или не выхватывали пока ни разу?

— Так, товарищи сопровождающие, — насупился я, в старании своего порыва не показать, но и на благостные их лица сил смотреть у меня не было, — вы вроде куда-то собирались идти?

— Ах, да! — отмер гном первым и с сожалением опустил книженцию на стол. — Собирались. Тебе, кстати, в первую очередь туда надо.

Точно! Они же сейчас должны какой-то магии меня обучить, с помощью которой я сумею эту гору книг за две недели выучить.

— Ну, так пошли! — поторопил я их, с каким-то несвойственным мне удовольствием наблюдая разочарование на лицах мужиков, когда пришлось заинтересовавшие их книги оставить. А то, нашли мне тоже, умом скорбного! А с психу и не такое ощутишь.

Жоку была вручена одна из припасенных для меня книженций и мы всей делегацией прошествовали к лестнице в донжон. Чувствовалось, что затевается нечто серьезное.

В этот раз я этажи пересчитал. На первом, вернее, если считать с залом советов, на втором, мы нагребли полные руки всякого, и дальше поперли по этажам транзитом, пока до шестого не дошли. Этот, по-видимому, был последним — выше только крыша, потому как я вполне признал обычную лестницу вдоль стены и очертания до боли знакомого люка над нею.

Но потосковать и повспоминать мне не дали, вручив полоску бумаги, оторванную видно от целого листа.

— Вот, учи. А мы пока все приготовим, — велел гном.

Я развернул вдвое сложенную бумажку и взглянул на текст. Опять почерк деда, снова сложенные в непонятные слова русские буквы и похоже, что одна единственная фраза, занимающая почти три строки. Пришлось снова въезжать в разбор очередной абракадабры. Интересно, какой бонус мне эта, новая фигня, принесет?

Когда через какое-то время понял, что без запинки способен произнести слова, поднял глаза и огляделся.

Помогальщики мои у стеночки сидели и, кажется, кемарили слегонца. Хотя… гном дрых — натурально, его размеренный с присвистом сап в пустой гулкой башне слышался неплохо, и даже легкий ветерок, шуршащий сквозняком из проема в проем, заглушить его был неспособен. И если б я так ответственно не занимался делом, то услышал бы его давно.

— Я готов! — рявкнул, как можно громче — нам, недоразвитым, все можно.

И вообще, нефиг спать, подшефный идиот желает учиться.

— Чего орать-то… — продирая глаза, пробухтел гном и в раскоряку стал подниматься с пола.

Эльф, хоть от неожиданности и дернулся, но подорвался легко, будто и вовсе на жестком не сидел долго.

А вот Жок все же задницу растер и потоптался, разминаясь, немного.

А я уже вовсю разглядывал преобразившийся зал.

В поперечине помещение имело навскидку метров тридцать. А на полу, занимая всю середину, была видна нарисованная схема — расползающаяся от центра пятиконечная звезда, забранная в двойной круг, разбитый на сегменты.

Утром, когда был в печали тут, этот рисунок едва заметил. В этот раз поднявшись, я попредметней его рассмотрел, и даже повозил ногой по крайней линии, в результате предположив, что картинка стационарная. Поскольку, уж не знаю, из какого мира та краска принесена, но в пол она въелась хорошо и держалась за старое дерево намертво.

И вот сейчас рисунок преобразился. В сегменты ближней к пентаграмме полосы, в которые лучи звезды упирались, мелом были вписаны какие-то крупные символы. В других же наоборот — мелкие, но целыми надписями. Поверху них — по внешней полосе, в пяти местах стояли с каким-то сеном чаши. А за рисунком, почти под самыми бойницами, те толстые свечи, что сюда нес я.

— Ну что, начнем потихонечку? — спросил гном. — Ты как, готов? — обратился он ко мне.

Я лишь плечами пожал — как можно неизвестно к чему быть готовым? А так-то, корявую фразу вроде выучил хорошо.

— Ложись в центр звезды, — дальше руководить процессом взялся эльф.

— Куда головой?

— Да все равно… — пожал плечами тот.

Да ладно?! Это что ж за магический ритуал такой, хошь туда ложись, хошь оттуда?!

— А ты уверен, что делаем все правильно? — от проявления такого пофигизма я заволновался.

— Все верно, я ж не первый раз ритуал провожу! Ну, хочешь, ложись вон к тому лучу… — и он ткнул пальцем к какому.

Ну, если не в первый, поверю на слово как профессионалу…

Пока я укладывался, гном положил на крупный знак у меня в голове принесенную книгу, а потом отправился поджигать сено в плошках и свечи по кругу. Когда пошел запашистый дымок, эльф дал отмашку к началу:

— Читай и закрывай глаза, дальше уже само… как-нибудь да сложится… — последнее он произнес едва слышно.

А я уловил, и если б уже не начал говорить, то точно бы подорвался. Но при первых же произнесенных звуках меня будто в пол вдавило и я был вынужден продолжать.

А стоило замолчать, как закрутило… закрутило… не в животе, а в голове. И напомнило мне это, как в фильмах показывают момент, когда на героя типа гипнозом воздействуют — воронка, полет в ней и мелькание проплывающих картинок в тумане.

Мои картинки содержали те самые закорючки, что были нарисованы на концах лучей и теперь я прекрасно понимал, что они означают. Та, что над моей головой, угластая — какой-то мутант, образованный от «М» и латинской «W», обозначала «память». Те, остальные крупные, все четыре с оборванными краями незамкнутых окружностей — «пустоту», в смысле вообще — ничего и нигде, словно этого места и не было.

Были и другие руны… да, теперь я знал, как значки принято называть. Потом закрутило меня сильнее и картинки замелькали с такой скоростью, что я их улавливать не успевал. Кажется, дальше погнал и текст, но это уже не точно…

Очнулся я, когда в башне было темно, и только горящие мелким пламенем свечи да особо яркие, заглядывающие в проемы звезды, слегка разгоняли ночную черноту.

Эти двое, что сегодня меня в дурачки записали, спали теперь и вовсе вповалку. Жок же сидел, обняв колени, и с меня не спускал глаз… по крайней мере, все то время, что я в себя пришел, а тело еще к полу давило, и я мог только наблюдать за ним.

Но по ощущениям отпускало быстро. При этом нигде ничего не болело, не зудело, и в голове вроде как особо от знаний не пухло — я, кажется, все про значки даже забыл.

Хреновая какая-то у них тут магия… или эльфов пофигизм сбил-таки какие-то настройки.

Жок, увидев, что я зашевелился, принялся мужиков будить. Миха, ожидаемо, букой проснулся. Да и Дуля своей манере не изменил — открыл глаза и сразу взялся цвести и пахнуть, будто и не он минуту назад дрых без задних ног на полу грязном.

Но как всегда, практической пользы было все же больше от гнома.

— На-ка, хлебни, — протянул он мне небольшую пузатую фляжку.

Хлебнул и понял…

— Ты же сам говорил, что в замке не пьем!

— Это бальзам на травках, а значит — лекарство, — как отрезал, постановил он. — Ты ж сейчас слабый и немощный, и тело у тебя все болит, знаем мы, ты ж…

— Не первый и не последний, — согласно кивнул я, совершенно не собираясь никого разуверять в обратном, а то еще фляжку отберут.

— Ну, ничего, — одобрительно покачал головой Эльф, наблюдая, как бодро я бальзам поглощаю, — завтра еще с тобой побудем, а дальше должно полегче пойти, так что, ты уж сам готовься.

Опять кивнул, не споря, но прикидывая уже, что сейчас заводить разговор о том, что их ритуал, по ходу, не сработал, как-то неуместно совсем. Я лучше об этом упомяну завтра — утро вечера, как говорится, мудреней, после завтрака все будут сыты и довольны, да и солнце, в отличие от темноты, располагает к хорошему быстрей.

Так что, как только фляжку отобрали, я поднялся и, строя из себя пришибленного ритуалом, в конце делегации поплелся вниз.

Наверное, сегодня один талант во мне все ж проснулся, пусть и не огненная магия, но в жизни оно может и поважней. Я говорю об актерских способностях.

Впрочем, тот, кто хочет обмануться сам, того облапошить просто, а мужички были склонны считать, что я весь из себя такой несчастный, и мне помощь нужна. А отказываться от подобных намерений в твою сторону, просто глупо.

Но видно я действительно устал, если не от труда интеллектуального, то от физического точно. Так что, как и вчера, бассейн мне сегодня не покорился и, стоило забраться по грудь в теплую воду, как я снова на ступеньках уснул. Единственной разницей от вчерашнего пошло то, что из него меня полуживого вылавливал уже Жок, как и положено ему было по должности.

Глава 16

Новый день начался опять с кипиша.

Правда сегодня по мордам меня не били и из кровати за ногу не выволакивали. Но орали еще громче, и, как минимум, голоса на два.

Открыл глаза. В спальне снова полумрак раннего утра, а в дверях затор — гном голосит дурниной и ломится в проем, а его пытается остановить Жок, упершись руками в мощный торс, и тоже в протесте повышает голос. За плечом Михи маячит бледный Дуля и потихонечку что-то мычит.

— Чё ты меня держись, мальчишка?! — возмущался гном. — Надо будить твоего господина! Срочно! Женя, подъем! — это уже в сторону кровати, через плечо Жока. — Вставай, давай!

— Не пущу, господин гном! — упирался мой ответственный валет. — Еще рано! Ему тренироваться целый день!

Вот интересно, парень что, совсем не понимает, что от такого ора в спальне я так и так проснусь?

— Женечка, вставай, пожалуйста… — проблеял в паузе эльф.

Ну да, этот меня не разбудил бы точно, так что за мой экстремальный подъем действительно ответственны двое. Но пришло понимание, что двое же из этой троицы и не отвяжутся от меня, а один не спасет, и я потянулся, окончательно приходя в себя. А через минуту под очередные гномьи вопли и ноги с кровати спустил.

— Эй, вы, кончай скандалить! Вот он я, чё хотели? Где опять горит, что топит, кого драконы жуют? Или это просто утренний моцион такой — как стимул в начале дня для занятий?! Твоя, Мих, авторская наработка, для недоразвитых новичков?

Больше позлиться я не успел, потому как Жок, увидев, что я все равно уже не сплю, опустил руки и гном прорвался внутрь. За ним заперся и эльф.

— Пошли. Опять, — запыхавшись видно от противостояния, на выдохе выдал гном.

— Куда? Зачем? Ты нормально объяснить можешь? Или ты на нервах забываешь слова? — я, понятно, по возможности продолжил ерничать.

— Забудешь тут… там Черная Дама вернулась, опять над замком кружит! — Миха подошел к окну, влез в глубокий проем и принялся заглядывать куда-то поверху. — Не, не кружит, уже на донжон села… как бы не рухнул старик… в общем, идти тебе туда надо.

Эльф лишь удрученно покивал, как всегда поддерживая приятеля.

— А чего мне? — запротестовал я. — Вон, пусть Дуля поднимется, он же эльф и, как я понял, по зверушкам у вас тут главный.

— Дракон не зверушка и для него разницы нет, эльф там, человек или оборотень, или примет сразу, или сожжет! — возмутился гном. — Но тебя же ее малой во всадники выбрал, а потому если с кем из нас она общаться и захочет, то только с тобой!

— Жень, пожалуйста… ты же все понимаешь, — это, понятно, влез уже с уговорами эльф, — у нас люди опять напуганы, Седжо вон немолодой совсем, как бы сердце не прихватило…

Ага, на жалость давит, выманивает меня на дурнячка, как я вчера Мелкого…

Но делать нечего — действительно, кроме меня идти кому-то еще, смысла не имело.

— Давай, неси что-нибудь из одежды побыстрей, — махнул я Жоку рукой.

Если что-то пойдет не так, то помирать в оборванных трусах мне точно не хотелось. Так что, оттягивая момент выхода, одевался тщательно, благо за вчерашний день в моей части шкафа прибыло. Штаны, рубашка с оборками и даже расшитый узорами жилет, что подал мне Жок, напялил на себя без разговору.

Правда, пока я побреюсь, никто ждать не пожелал, и пришлось уговорить себя, что некоторая разбойничья брутальность мне не повредит и сгладит в моем образе голубоватые на вид кружева и яркую вышивку. Впрочем, что делать дальше с этим несколько женоподобным гардеробом, я тоже решить не успел, потому как меня вытолкали-таки на выход.

Так, при полном параде и в некоторых сомнениях, я и полез на крышу донжона.

Пихнув люк головой, как и в прошлый раз, высунулся наружу. «Куриной» ноги прямо возле проема не обнаружилось. Но зато, стоило только мне обнадежиться, что Дама, так никого и не дождавшись, улетела, и высунуться посильней, как на глаза мне попались уже две лапы разом, в противоположной стороне площадки цепляющиеся за парапет, будто и правда птичьи за жердочку. А ведь стена эта по всем показателям должна быть выше самого здоровенного воина, то есть, метра за два вверх!

Из головы тут же вылетели все мысли о чешущейся щетине, к которой я не привык, о пидарастических кружавчиках… да обо всем, кроме понимания, что надо вцепиться в край люка покрепче, чтобы снова не свалиться вниз.

Конечно, взрослому мужику признавать, что он испугался до усрачки, как бы ни полагается, но в данный момент, когда остальным были видны лишь мои ноги и задница, а даже не лицо, которое могло что-то такое выдать, сам себе признаться я мог — мне страшно. Очень.

А потому, когда мой разум вдруг решил, что эту жуть всего лишь на экране в 3D я вижу, то спорить с ним не стал. А когда он еще и попытался нас вразумить, типа чего это мы — это ж всего лишь мамка нашего другана лепшего — проглота мелкого, то вроде как-то и вовсе ужас ужасный на убыль пошел.

И я полез наружу.

По мере того, как выбирался, мне представала картина, которая с одной стороны пугала все больше, но с другой, заставляла обмирать от восторга!

В результате, стоило вылезти целиком и утвердиться на краю проема, как я замер с высоко задранной головой, отвисшей челюстью и глазами, ощутимо из орбит выпучившимися. При этом я понимал прекрасно про свой дурацкий вид, но сделать с лицом ничего не мог — захлопнуть пасть и сморгнуть, не в моих силах уже было.

Громадный дракон нависал надо мной. И это притом, что между нами метров тридцать имелось.

Условно, конечно, потому как Дама, сидя «курочкой» на парапете, передними более короткими лапами и грудью провисла над верхней площадкой башни и по факту ее голова оказывалась как бы, прямо не надо мной. При этом крылья ее были сложены, и я понимал, что точно не хочу знать, каковы они в развороте.

Чешуя драконицы действительно оказалась черной, но не глухого чистого цвета, а как черненый металл и отливала золотистыми бликами на восходящем солнце. Длиннющий с гребнем хвост нервно поматывался где-то там, казалось уже в облаках, отчего у меня от его мельтешения начала кружиться голова. Морда… ну, туда я пока не смотрел конкретно, потому, как догадывался вполне, что там увижу, а к такому морально был еще не готов.

Даме видно это не понравилось, или ее просто не удовлетворил мой вид — ракурсом с темечка, и она, при выдохе окатив меня сверху горячим дымом, тяжело упала на передние лапы. От этого слегка подбросило и я, невольно вспомнив недавнее сравнение гнома донжона со старичком, первым порывом не на саму драконицу «лицом к лицу» взглянул, а кинулся высматривать, не образуются ли под ее лапами трещины.

Она за это мгновение успела пригнуть голову, а потому, стоило мне поднять свою, как взгляд мой уперся в чадящие гарью ноздри, каждая из которых размером оказалась с нору, в которую я пролез бы без труда, даже не ползком, а встав для удобства на четвереньки. Уже даже не сознанием, а каким-то наитием, догадался, что меня сейчас станут обнюхивать, и в последний момент успел прикрыть глаза рукой.

Раздался протяжный вдо-ох, и волосы мои с кружевами, как в громадный пылесос, потянуло вперед, а потом такой же долгий вы-ыдох…

Пахнуло горячим так, что кожу на ладони, шее и неприкрытых частях лица обдало жаром и нещадно запекло, волосы затрещали, а от дыма, когда смог вздохнуть уже я, чуть не лопнули легкие и я зашелся в кашле.

Драконица чуть подалась назад, что почувствовалось по движению перемешивающихся горячих и прохладных воздушных потоков, а заодно и по жестяному шелесту чешуи, и я отважился отвести от глаз немного руку. В конце концов, я мужик или нет?! Должен же я посмотреть в глаза своему страху!

Посмотрел…

Дама теперь повернула башку свою… размером с грузовой минивен, если не больше… боком и опять опустила так, что напротив меня завис глаз, горящий желтым, с оранжевым контуром и вертикальным зраком. И вот этот глазик, полагаю, раза в три головы моей крупней, принялся заглядывать мне в душу.

Мда… и отвертеться от этого сомнительно удовольствия я по-прежнему не мог. А потому дыхание драконицы, периодически поддающее сбоку жара и дымка, я воспринимал уже стоически и в некотором смысле даже по-философски. В самом-то деле — чего ждать, я так и не знал, может меня на степень прожарки сейчас оценивают… но с другой-то стороны, я ни разу пока не слышал, что бы местные драконы жрали людей, к тому же они, как говорил эльф, вполне полуразумны.

И замер я в надежде, что хотя бы это «полу», утверждением окажется достоверным…

Так и стояли, я в терпеливом ожидании, чем все завершится в конце концов, а драконица… да хрен ее знает с какими помыслами в своей полуразумной голове.

Сколько? Опять же — неизвестно, мне не до того было, чтоб время хотя бы по солнцу засекать. Шутка. К тому же нервная… как бы ни истеричная, потому как я по-прежнему не умел по нему время определять.

Но нашелся товарищ, который в отличие от меня решился драконице команднуть — что хватит, типа, измываться над Женькой! Конечно же, это был мой потерянный приятель — мелкий оглоед.

Он вдруг громко и настырно заверещал откуда-то, отчего Дама приподняла правое крыло и из-под него, из глубоких, скрежещущих от движения складок, выскользнуло маленькое зеленое тельце и устремилось вниз.

Дракончик ловко, как по плоскости, пробежал по боку матери, вниз головой нырнул по ноге и, достигнув площадки, припустил ко мне.

Как-то невзначай плюнулось на все страхи и я присел, протягивая к нему руки. Мелкий взлетел по мне вообще молниеносно… хотя, что там меня по сравнению с его матушкой-то было?… и кинулся целовать. Горячий наждачный язык прошелся по и без того обожженной скуле и я был вынужден все-таки отстраниться.

— Ну, здравствуй, здравствуй, приятель, — приветствовал я его, тем не менее, от души.

Мелкий в ответ радостно зашелся в уруруканье.

Дракониха, про которую мы по ходу немного забыли, в этот момент вскинулась, окатив нас от близкого движения такой массы ветром, тяжко вздохнула, добавив в порыв дымка, и опять уселась уже более-менее ровно на парапете. А уже там, издав похожее уруру, которое, правда, заставило задрожать камень у меня под ногами, взмахнула крыльями и оторвалась от башни.

Хотя — нет, что она оторвалась от башни, я понял чуть позже, когда уже проехался на спине, проводил взглядом промелькнувший совсем рядом проем люка и впечатался в парапет. А в тот момент, когда меня еще только сшиб с ног порыв ветра, я лишь услышал возмущенное верещанье драконенка у меня над ухом.

Пока он не заткнулся, Дама успела еще раз хлопнуть крыльями… но я уже лежал и мне это почти ничем не грозило, кроме очередных клубов в лицо пыли и сухих листьев… потом дракониха рухнула куда-то вниз и только через несколько мгновений опять возникла перед глазами, зависнув уже в отдалении от башни. А вот ее морда, кажется, выражала некоторую виноватость…

Она еще разок проурурукала трубно, сделала круг над нами, так и валяющимися в мусоре пока, и полетела куда-то вдаль.

— Ты все-таки отмазался? — спросил я Мелкого.

Тот закивал.

Я поднялся на ноги, при этом дракончик с меня слезать наотрез отказался, и я был вынужден признать, что этот гад мелкий всего за сутки успел отъесться на мамкиных харчах до размера котенка-подростка.

Так, вдвоем и в обнимку, мы и пересекли крышу, чтобы посмотреть, как улетает его мать. Мелкий тоски особой не выказывал, и у меня закралось подозрение, что та, похоже, наведается к нам еще не раз.

Ну что ж, будем привыкать к ее виду.

Меж тем я наклонился и высунулся в бойницу — все ж я впервые находился в самой высокой части замка, да и всей округи в целом, если не считать, конечно, гор. Хотя, равные по моему положению вершины виднелись довольно далеко, так что с чистой совестью можно было вычеркнуть их из «округи» и решить, что я сейчас стою выше все-е-его-о!!!

Наверное, у меня слегка подорвало крышу, если я вздумал так орать…

Но простор, раскинувшийся подо мной, и все более удаляющийся силуэт дракона неслабо подначивали к такому буйству.

Насмотревшись на дальние дали, опустил взгляд вниз и только сейчас понял, что мамка наша действительно могла позволить себе «провалиться» и несколько секунд не показываться на глаза.

Донжон не был, оказывается, окружен стеной, а сам являлся в ней бастионом. Так что подножие его, дале-екое, опиралось на довольно высокий скальный склон, и крепость к его бокам примыкала крыльями.

А когда я просунулся в проем бойницы еще дальше, то смог разглядеть, что там, где на обрыве стояли две параллельные донжону крайние башни, от их основания вниз низвергались чуть парящие водопады, образующие при падении еще и вытянутое озерцо. Похоже, горячий источник, так удачно подведенный к мыльне, на выходе попадал в ров где-то под воротами и, омывая стены, падал в этот водоем, создавая препятствие и к самому скалистому взгорку, на котором стояла Цитадель.

— Ты че орал?! — раздалось за моей спиной оглашенное от гнома.

Да блин, я ж чуть с перепугу не усвистел вниз! Разве ж можно так кричать на человека, который, по всем прикидкам только что… почти ценой своей жизни… подвиг совершил?! Нервы-то — ни к черту после такого!

Эльф, как всегда, более чувствительный к переживаниям ближнего, одернул его:

— Не кричи так на Женю! Он нас всех в очередной раз спас! — потом подошел ближе и протянул руку к дракончику, засюсюкав при этом блаженно: — Кто у нас тут тако-ой?! Наш ма-аленький вернулся?! Мама отпустила нас?!

Мелкий, когда ему не удалось увернуться от эльфовой длани, потерпел приставания с полминуты, а потом, недолго думая, просто цапнул того за палец. Эльф скуксился конечно, но обиды не выказал, хотя и продолжил радоваться прибытию дракончика уже с некоторого отдаления.

— Ладно, пора возвращаться, — вернул всех гном в сегодняшний день, — сейчас подадут утреннюю трапезу, так что прошу тебя, Жень, приведи себя в порядок и спускайся вниз. Не забывай, у тебя еще занятий на сегодня куча и строгий график нарушать нельзя, а то к прибытию остальных рекрутов ты их даже в малом не нагонишь.

В общем, подвиг я там совершил, или не подвиг, а носом ткнуть в недоразвитость мою, меня не забыли. В следующий раз, когда Дама прилетит, может попросить ее опять попалить немного? Ну, так, чисто для острастки некоторых, чтоб не забывали, что я тоже бываю крут. Хотя Седжо с поваром, конечно, жалко, они ж не виноваты, что гном с эльфом не умеют фильтровать базар…

С этой мыслью я слезал по лестницы последним, и когда спустился на этаж, болтливое «начальство» уже ушло, оставив лишь Жока меня дожидаться. Вспомнив, как Мелкий цапнул только что Дулю, на валета ему указал:

— Это Жок, он свой парень и ты уж его, будь добр, не кусай как дядю эльфа.

Звереныш закивал, а Жок… вот честно, чуть не обоссался от счастья, так тоненько в восторге заверещал, еще и, приседая часто-часто, чем мои не очень лестные для себя ассоциации и поддержал. Впрочем, его хлопанье в ладоши, я на счет нормальной реакции посчитал, все ж паренек совсем молодой, считай ребенок, а тут мало того, что господин назвал «своим», так еще и настоящему дракону таковым представил.

Если правильно разбираюсь в местных реалиях, то думаю, для имиджа мальчишки это большим плюсом пойдет, чем даже довольно условное родство с сенешалем.

Меж тем, пока дракончик обнюхивал Жока и лазил по нему, отчего тот как новогодняя елка светился, я бродил меж плошек с пеплом по звезде и разглядывал руны, которые вдруг опять начал понимать.

Действительно, я как будто сроду знал, что единичный крупный знак, это «память», а четыре других — «пустота». Откуда-то всплыло понимание, что строчки из мелких рун, вписанные в средние сегменты, это не слова, а уже целые фразы: «усиление направленного воздействия», "поддержка разума объекта воздействия","якорь силы пришедшей извне« и тому подобное, что я прочесть мог, но пока, конечно, не понима…

Понимал! Да еще как! А если закрыть глаза, то текст так и бежал в темноте, объясняя доходчиво, что сила, пришедшая извне, это магия мира, подтянутая заполненной рунами пентаграммой к объекту воздействия и точки воздействия обязательно следовало якорем закреплять. Сочетание же рун «поддержка» и «разум» нужны, чтоб оградить восприятие объекта от перенапряжения.

Так же теперь, кроме конкретики, я имел по теме рунописи некоторые общие знания. Например, что заклинания, те корявые фразы, что мне подсовывали от деда, в оригинале пишутся именно на этом, в общем-то, искусственном языке, который сформировался в незапамятные времена из наречий каких-то там архонтов, демиургов и эльфов разных кровей.

При этом текст, «откликнувшийся» на мысленный вопрос, с одной стороны выпадал текущим листом — будто в Ворде жмешь на полосу прокрутки, с другой он читался не с естественной скоростью, а воспринимался запрошенной темой сразу полностью. Так, наверное, редкие вундеркинды запоминают книги целиком, лишь наспех пролистывая страницы.

Я безумно обрадовался и тому, что эльфийский пофигизм ритуала не сбил и «ученье» мое все ж оказалось качественным, и тому, что теперь не придется ловить момент и признаваться в очередной своей дефективности.

С тем на радостях и подались вниз.

А вот в покоях, когда взглянул на себя в зеркало, немного расстроился, поскольку волосы мне Дама все же пожгла и теперь на темных прядях рваными, съежившимися на концах лохмами, виднелись порыжевшие места. По ходу, придется стричься…

Но испорченная одежда, в основном рубашка, рукав которой, как и волосы, попал под самый горячий дых, меня скорее обнадежила. Теперь по поводу нее можно будет провести внушение тому товарищу, что отвечает за пошив, и наказать убавить яркости в отделке и перестать переводить на меня кружева.

И, как ни странно, мои лицо и ладонь совсем несильно пострадали, как было подумал я. Мне-то там, на крыше, показалось, что кожа пошла волдырями, а вот и нет — так, немного покраснело, будто на солнце лишнего побыл. Потому-то, наверное, об этом и забыл, пока не сунулся в зеркало.

Кстати, глядя на свое отражение, я, не имеющий привычки допускать щетину до трехдневного возраста, с интересом рассматривал себя и в удивлении понимал, что мне такой видок нравится. Но в этот момент подбородок неслабо зачесался, напомнив, что дело тут не только в красоте, но и в привычном удобстве. Хотя, было подозрение, что настолько сильный почесун вполне мог быть вызван отходняком от ожога.

В общем, решил, что бороду стану отращивать, если только в этой средневековой глуши бриться нормальным будет нечем, а теперь все же паленую щетину лучше будет убрать, и спросил Жока:

— У вас тут вообще, барбер есть? — на меня выкатили непонимающие и как бы, не испуганные глаза. — Ну-у… — черт, как же объяснить пацану, что мне надо? — …парикмахер, цирюльник, брадобрей, — перебирал я подходящие определения, а сам тем временем, как ножницами, двумя пальцами над башкой почикал, а потом одним по щеке повозил.

Понял, кажись… не прошло и часа:

— Есть! — обрадовано отрапортовал Жок. — Мох постричь может, и побрить… только там, — он ткнул пальцем в сторону туалетной комнаты, — такие штучки я видел… мне незнакомые, поди, привезенные из ваших дальних земель. Но мне кажется, что они могут вам для этого дела пригодиться.

О как! Он уже облазил все покои и знает лучше меня, где, что лежит!

— Неси, — велел я.

Через пару секунд, буквально, передо мной разложили: привычную, съемную бритву, а к ней кассету, хоть и неполную, но с двумя сменками, банку с пеной и дезодорант. Так же к великой радости я получил тюбик с пастой и три зубные щетки — одну явно пользованную, и две в обычной запаянной упаковке. Последней передо мной легла пластмассовая массажная расческа, какие я привык у Маньки воровать.

Зачем обирать сестрицу? Да все просто — идти по магазинам такие искать, мне как-то недосуг обычно было, а другими продрать наши с ней волосы получается не всегда. Да Маня и не возмущалась особо… ей-то, наоборот, в радость еще и за мой счет по магазинам пройтись и прикупить что-то новенькое.

Вот только не понял я, это все приготовлено для меня или от деда осталось? Тогда выходит, что дед у нас гедонист еще тот, раз тоже уважает женскими массажками чесаться?

Ладно, это все — фигня, сейчас и насущных проблем хватает. Так что, пристегнул к ручке новое тройное лезвие и, не испытывая никаких «средневековых» неудобств, приступил к бритью, предвкушая еще и удовольствие по почистке зубов, которого я был со вчерашнего дня лишен, вынужденно обойдясь простым шорканьем во рту пальцем.

В столовую… э-э, трапезную, как принято здесь это помещение называть, мы входили минут через двадцать. Я был чист, побрит и ароматен, а пожженные патлы кое-как водой пока прилизал.

В этот раз нас не ждали — стол ломился от еды, а мои Сопровождающие вовсю жевали. Так что я сразу по входу Мелкого выпустил на стол, чувствовалось, что тот, как всегда, поболее меня голоден. И дракончик, подтверждая догадку, погнал со всех ног к расставленным на дальнем конце блюдам и тарелкам. Когда я до своего места дошел, он, хрустя неснятой скорлупой, чифанил уже отварное яйцо и закусывал это дело сырником.

— Ну что, дракон теперь твой, — вдруг выдал Миха, едва я успел себе на тарелку кое-что из общих переложить.

Кивнул, хотя по тону было ясно, что гном не спрашивает, а констатирует свершившийся факт. По краткому высказыванию я не понял, куда он клонит, но и спрашивать не стал — меня уже ждали вареники с блинчиками и к ним гора сметаны, а потому в полемику не пойми о чем, я соваться пока был не намерен.

— Нет, я не понял! — поддал напряженья гном, все же не оставляя попытки втянуть меня на разговор. — Ты дракона завел… вернее, он тебя… выбрал, а ты еще имени ему не дал!

Я пожал плечами в надежде, что он отвалит наконец, и даст мне нормально покушать.

— Вот чего ты жмешься?! Это ж серьезный вопрос! Про твоего дракона скоро узнают, а у него даже имени достойного нет!

Не отвалил…

Я дожевал, что успел в рот закинуть, вытер салфеткой губы и предложил, теперь уже в надежде хоть на несколько минут занять раздумьями суетного гнома:

— Вот и придумай, какое имя ему можно дать. Вы тут местные и представление лучше имеете, что дракону подойдет.

Кажется, сработало — Миха насупил брови, подкатил в задумчивости глаза, а я тем временем побыстрей к очередному варенику потянулся.

Но, не тут-то было — стоило в лоснящийся маслом бочок ткнуть вилкой, как в разговор вступил эльф, опять отрывая меня от спокойного поглощенья пищи. Да-а чтоб вас! С ними так и язву можно получить! Сколько ж можно человека дергать?!

— Жень, Миха дело говорит. Понимаешь, твой дракон еще очень маленький и мы уже упоминали, что истории неизвестно такое раннее их воссоединение с всадником. И вполне возможно, что раз с таким малышом рядом нет взрослого, то им всякие темные личности могут заинтересоваться.

— В шмышле?! — не понял я.

— Ну, это… — заменжевался эльф, — для всяких там алхимических ингредиентов…

— На офганы фто ли рашобрать?! — от испуга я чуть не подавился.

— Ага… это, конечно, незаконно, и кроме властей такого мерзавца и драконы начнут преследовать. Но это может оказаться какой-нибудь выродок из другого мира, а потому успеет от расправы уйти…

Мелкий под эти слова замер, упустив из пасти кусок, потом пукнул, икнул и мне на колени со стола свалился.

— Так что делать-то?! — забыв напрочь о еде, уже не сдерживаясь, заорал я.

— Во-первых, побыстрее дать ему имя, как Миха и сказал, — занудно начал эльф, — это в какой-то мере ускорит вашу привязку, и вы лучше станете друг друга ощущать. Ну, вроде, кто из вас, где находится и в каком состоянии он. Во-вторых, нам нужно срочно искать хорошего артефактора, который сделает маленькому амулет для отвода глаз.

Я кивнул, принимая план действий:

— Так, Миха, ты имена уже придумал?

Дракончик вроде тоже от страха стал отходить и снова полез на стол поближе к тарелкам.

Вот зря он это сделал…

— Чтобы знать какое имя давать, надо сначала выяснить, мужик он или баба, — нравоучительно выдал гном и потянулся к Мелкому.

— Мальчик или девочка, пока, во всяком случае… — поправил его я, — а как?…

Гном ответил действием — хапнул дракончика за хвост, не особо впечатлившись его верещаньем, к себе подтащил и между задних лап как простому котенку глянул.

— А разве у ящериц яйца есть?! — охерел я с такого подхода, все ж худо-бедно разбираться в ареоле обитания животного — это одно, а другое…

— От они родимые! — победно возопил гном. — Мужик!

И получил по руке от эльфа:

— Прекрати, не смей больше так делать! — а потом уже мне: — Жень, когда ты усвоишь, что драконы не зверушки, а значит не ящерицы, не вараны, игуаны, гекконы… в общем, никто из них. Они — дра-ко-ны! Великие и неповторимые! Могучие и всесильные!

Он так глаголил пафосно, что мы все, аж заслушались! Мелкий под впечатлением даже в чашку со сметаной сел и забыл укусить за нанесенную обиду гнома. Но насущных проблем сей пафос не отменял, поскольку наш-то дракон на сегодняшний день был мелковат, слабоват, но при этом без меры любопытен, так что по любому его следовало пока защищать, включая и от него самого тоже.

— Итак, что у нас с именем?! — напомнил я об изначальной теме разговора.

— Ну, здесь, в королевстве Аридан, в соседнем Каргале и в сопредельных вольных герцогствах, насколько знаю, принято первое имя по цвету чешуи задавать, а второе в честь чего-то значимого, по крайней мере, у… гхм, мальчиков. А вот о традициях султаната на юге, или у орков — на севере, или там, дальше еще, я даже не знаю… — принялся рассуждать гном.

— Остановимся на местных правилах, — тормознул я его, — вот только имя «Зеленый» мне что-то не нравится.

Мелкий при этом насупленным бу-бу меня поддержал.

— Нет, «Зеленый» и не рассматривается, — встрял эльф, — в применении имени дракона нужно брать «Изумрудный».

Мы посмотрели на дракончика и тот довольно закивал.

— Так, с первым определились, — обозначил я результат, — что по второму?

— Гром, Вихрь, Ураган, Огонь, — перечислял эльф, и мы, так же все вместе, каждый раз смотрели на Мелкого… который кривился, фыркал, пыхтел и чуть не плевался на имена эти.

— Огнедых, Дымнодух, Пламяшух, — попробовал нечто более сложное и, по всей видимости, на его вкус более красивое гном.

Впрочем, по итогу вышло то же — дракончику не понравилось ни одно.

Пока в своих извращениях Миха не досочинялся до совсем уже неприемлемого на слух, я прервал поток его предложений:

— Я понял так, что тебе ничего не приглянулось? — спросил я Мелкого.

Тот кивнул.

— Значит так, будешь у нас Изумрудий…

Гном с эльфом запротестовали, типа, так не положено. Я дал высказаться им, а потом продолжил:

— Для официальной версии возьмем второе имя… ну, например, Гром. Изумрудный Гром — нормально же? — посмотрел на реакцию дракончика, тот тяжко вздохнул и я принял это за " как сам знаешь". — А в обиходе останется — Изумрудий, для своих — Руди. Устраивает? — каприза наш кивнул.

На этом завтрак был завершен, и вся толпа потянулась на выход.

Глава 17

Мне ж предстояло занятие с Арчем. И этот гавнюк меня уже на большом дворе ожидал, ухмыляясь в усы и постукивая концом веревки по ладони. Так бы по этой противной роже и пиз… кхм, кулаком прошелся!

Но пришлось напомнить себе, что я взрослый человек и, вообще, господином здесь числюсь, а потому, сложил мину кирпичом и, корячась, с мнимым пофигизмом полез на лошадь.

Минут пятнадцать все шло, как и вчера — покрикивания, «господин», произнесенный с интонацией «убогий», и насмешливые взгляды исподтишка.

Потом на высокое крыльцо паласа вышел Жок, а за ним выметнулся и дракончик. Мальчик, как я знал, уходил на кухню кушать. А Мел… нет, Руди он теперь — Ру-ди… в общим, тоже, наверное, за этим же, туда же и ходил. Уж не знаю, чем там у нас слуг кормят, но если посмотреть на довольную зеленую моську, то думается, что чем-то вполне неплохим… да и ладно, лишь бы не треснул мой дракон от пережору.

Меж тем мимолетный взгляд на сытую парочку, что принялась располагаться на высоком крыльце, как на трибуне во время спортивного мероприятия, не остался незамеченным:

— Господин, не отвлекайтесь! Не наваливайтесь на холку, господин! Не откидывайтесь назад, господин!

Понеслось! Вот же урод…

— Спину, спину держим, господин! Поводья не тянем, гос… а-ай! Ты, мелочь зубастая, да я сейчас тебя! — возле конюха каким-то образом оказался Изумрудий, весь из себя агрессивный на вид, а этот козел уже тянул из-за пояса кнутовище!

Я рванул катапультироваться из седла, но не успел, мой валет оказался быстрее. Он подлетел к конюху, вцепился в сложенный петлей кнут и заорал:

— Арч, прекрати!

Здоровенный детина так махнул хлыстом, что мальчишка, не удержавшись, от него метра на три отлетел:

— Ты куда лезешь, Жок! Щас сам у меня выхватишь!

Парню конюх погрозил кнутом, а вот в сторону Руди выставил растопыренную пятерню:

— Пшел отседова!

Не знаю, чего он хотел добиться, но это явно ему не удалось, потому, как морда его вытянулась в недоумении:

— Это что за тва-арь?! — и уже опять вроде нацелил плетку на дракончика.

Я понял — мне все же придется плюнуть на всех «господ» и местные политесы, и козлу этому вломить! Занес ногу…

И опять не угадал.

Жок, вместо того, чтоб испугаться, отбежать или хотя бы сказать конюху, что-то типа: «Я не буду больше», встал перед ним, подбоченился и ехидно выдал так:

— Что, Арч, не выходит?! Не слушается тебя ящерка?! А ты что, мамку этой мелочи разве два утра подряд не наблюдал?

У Арча челюсть отвисла:

— Этот змееныш, — он покосился на Руди, тоже замершего невдалеке в воинственной позе, — что, дракон?!

— Ага! Он самый! А я слышал, что вчера угол у конюшни полыхал так, что ты с конями еле управился? Еще хочешь?! Ох, погонют тебя из замка, Арч, погонют, если ты разозлишь драконицу и она повадится сюда прилетать! — продолжил стращать конюха мой валет, подбавляя ехидности в голос.

«Ох, надо мальчишку учить — надо! И побыстрей! — пронеслось у меня в голове. — А то ведь выхватит!»

— И чё делать? — как-то растерянно меж тем протянул Арч, косясь на ощерившегося Руди неуверенно.

А из паласа вышли гном с эльфом, кто-то еще из слуг на представленье подтянулся…

— Как что? — продолжал куражиться Жок. — Дракончика не трогать, а чтобы он не тронул тебя, придется выказывать побольше уваженья господину!

«Бессмертный, блин! Эта ж скотина не простит ему прилюдного унижения, неужели парень не понимает совсем?!»

— Чё замерли?! — влез гном в их разборки. — Время идет, а лошадь стоит! Арч, я, пожалуй, Шора попрошу с господином позаниматься. Ты, похоже, не справляешься уже.

— Нет-нет, что вы, господин гном. Все у нас хорошо! Но-о, пошла! — и он мотнул веревкой, отчего Пчелка стронулась с места и потрусила меня дальше по кругу.

«Надо мальчишку при себе держать, пока не научится драться. Не простит эта сволочь ему теперь точно, после того, как тот на весь замок орал, что „выгонют“, а гном зачем-то эту байку поддержал!»

Впрочем, сиюминутная польза от этой сцены была — Арч теперь не орал на меня, а поправляя, лишь потихоньку подавал голос, и, кажется, даже прямо боялся смотреть.

Праздный народ вспомнил о своих обязанностях и со двора рассосался, Жок с Руди уселись-таки рядком на ступенях крыльца, а эльф с гномом, более на нас внимания не обращая, заговорили о чем-то своем.

После того, как я выполз из седла, а непривычно тихий конюх увел на конюшню меланхоличную Пчелку, опять случились великолепный эльф и жалкий я. Мы, как и вчера, сошлись типа в схватке — один танцуя, а второй заплетаясь в ногах, потому, как за пируэтами противника не успевал просто.

А вот во дворе с зеркалами я взял сегодня реванш! Стоило Руди взобраться на меня и улечься воротником на шее, как тут же неожиданно для себя… я ощутил эту долбанную магию! В груди, именно там, где указывалось на рисунке в детской книжке, почувствовал «шарик», правда, не разноцветный, а чисто красный. Но ведь после вчерашней полной пустоты — это уже многое!

Кроме ощущенья цвета магия чувствовалась наполненностью какой-то, напоминающей «объетый живот». И когда получилось часть красного в руки перегнать, а потом и сбросить в стену, то «сытость» та на убыль шла!

Короче, с зеркальной площадки я сегодня выходил уже настоящим магом!

Кинжал и ножички, на радостях что ли, и вовсе нынче удавались легко, будто и не было нескольких лет простоя.

В общем, ближе к вечеру я пришел к выводу, что по всем показателям жизнь моя, сделавшая вчера без моего согласия крутой поворот, решила налаживаться!

А потому и в башню «учиться» я продвигался в другом настрое совсем, в смысле, от моего вчерашнего. Не было сомнений, опасений, какого-то недоверия ко всему. Может, просто потому, что теперь я прекрасно понимал, что к чему? Знал, что надписи обозначают, зачем в чашах дымит трава, и как вообще весь процесс «усвоения знаний» происходит… конечно, если не задумываться о непривычной для реалиста странности его.

Так что, пришел, лег, прочел заклинание… не особо давая разуму рассуждать о происходящем, чтоб опять не выбило пробки у него… и поехал по спирали кружиться.

Кстати, книжечку взял для «изучения» ту, которая предлагалась для малышей, все ж именно из нее единственная увиденная картинка сегодня мне неплохо «закономерность течения потоков магического воздействия» объяснила.

Очнулся в этот раз гораздо раньше, сумерки схлынуть не успели еще, и помещение в башне проглядывалось неплохо. Впрочем, ждавший моего очухивания народ также дремал, Жок — бдел, а дракончик… этого красавца я и вовсе на себе обнаружил, когда стал способен подобное ощущать. Может опять он мне помог, и именно из-за него я так быстро все «выучил»? Хотя, имелось подозрение, что дело просто в детской книге, все ж вчерашний фолиант был не просто тяжеленным, но и текстом напихан под завязку, в отличие от сегодняшнего сборника «комиксовых» картинок.

Эльф с гномом, увидев по просыпу, что на улице еще светло, обрадовались и объявили, что завтра я вполне смогу через ритуал пройти самостоятельно. Но, что хорошо, глотком из фляжки и нынче не обделили.

На этом меня отправили в мыльню и, как и вчера, разрешили ужин в покои забрать. Все ж в полной мере они и сегодня не доперли насколько легко мне дается ритуал.

Ну, и к лучшему!

Так что, наплескавшись в бассейне, я поднялся наверх этим вечером без посторонней помощи сам. Но после того как пожевал чего-то, что осталось после вечно голодного Руди, вдруг понял, что ложиться смысла не имеет, поскольку спать я пока и близко не хочу. Видно пережитый при смене миров обитания стресс, который в последние два дня руководил желаниями организма, начал забываться. Да и нагрузки, похоже, переходили под статус «привычно», а потому всепоглощающей усталости я не ощущал.

— Сколько времени сейчас? — спросил я у Жока — парень-то местный и была надежда, что определять часы по солнцу, он приспособлен.

Точно, тот к оконному проему подошел, выглянул наружу:

— Часам к десяти, наверное, — прикинув что-то, выдал он, — дык это… там-то, в карбинете, в столе, есть настоящие часы, как у господина гнома… принести?

— Ну… неси.

В руки мне вложили весь в каменьях и золотых завитках основательный такой будильник. Но, что меня просто рассмешило, так это, что при всей внешней навороченности, которая, подозреваю, еще и основательно утяжеляла вещь, крышка этого монстра закрывалась без затей — на крючок с петелькой.

Впрочем, капризничать я не собирался, все ж для меня, человека, привыкшего жить по минутам, все эти гадания по теням от солнца и «плюс-минус полчаса, туда-обратно часик» были дикостью. Так что, мысленно сказав деду спасибо за запасливость, а Жока вслух поблагодарив за умение вовремя находить нужное, я щелкнул крючочком и открыл массивную крышку.

Стрелки показали пять минут десятого. Вот, что и требовалось доказать! Во-первых, что гадание по солнцу действительно оказалось способом весьма приблизительным. Во-вторых, теперь я знал точно — время по сути детское, а потому-то меня и не клонит в сон.

А значит, следовало себя чем-то еще занять, не лежать же в кровати, блымая глазами в ожидании, когда на меня сон снизойдет? Но! Интернета — нет, телевизора тоже, а к Марне в трактир, полагаю, меня никто не отпустит — у нас тут предположительно жесткий режим. Пришлось исходить из того, что из возможных развлечений имелось:

— Так, Жок, — обратился я к парню, — ты драться умеешь?

— А зачем? — и выкатил на меня наивные глазища.

— Затем, что Арч — скотина! И поскольку ты не понял сам, то я тебе подскажу — у него на лбу это написано.

— На лбу-у?… Нет, не видел… он же лохматый…

Теперь почувствовал, как уже у меня глаза сползают с места — парень на деле оказался еще дурней, чем я о нем думал. И пока он не задал вопрос, а как это у меня вышло под волосами у конюха что-то разглядеть, зашел с другой стороны к все более разбухающей проблеме:

— Ты вообще с мальчишками ровесниками когда-нибудь дрался?

— Да, совсем по малолетству еще, когда мы все были равны. Но потом во мне немного магии проснулось… она слабенькая совсем, хватает только на мелкое бытовое действо, да потом на музыкальности сказалась еще. И благодаря второму, — тут пацан напыжился и уже даже немного рисуясь, продолжил: — когда предыдущие мальчишки-музыканты выросли, то мастер меня и еще троих отобрал им на смену! В замок часто господа-маги приезжают, вот наш староста Керн и сенешаль Седжо для их развлечения музыкантов держат… ну, из тех пацанов, от которых в поле или каком другом деле толку еще мало.

Несмотря на то, что валет мой явно был горд своими музыкальными талантами, все же главное из его речи я усек — драться пацан совершенно не умеет. В результате всплывал следующий закономерный вопрос:

— А зачем ты тогда возбухал на взрослого конюха, если не можешь даже сдачи дать?

— Так я ж и говорю — нас, музыкантов, запрещено трогать…

— Ты сейчас музыкант?

— Уже нет, я ваш валет теперь, а мастер с другими мальчишками уже давно занима…

— Дошло?

— Угу…

И взгляд у него стал таким же, как у Руди после слов эльфа о расчлененке драконов, и даже рот парень раззявил похоже, разве что кусок не упустил, но думается, только за неимением оного.

— Значит так! — припечатал я, боясь, что напуганный ребенок сейчас заревет. — Первое. Ты от меня пока ни на шаг не отходишь, ну, или берешь Руди с собой. Второе. Ты будешь учиться драться. Пошли в гостиную, она побольше спальни, сейчас и начнем.

Пацан рванул вперед меня так, что из-под его ног матерчатый коврик усвистел под кровать и вылетел с другого боку. Хорошо — энтузиазм нам на первых порах заменит мышцы, которых по ходу и не было никогда. Музыкант, блин… ну, ничего, поможем горю, лишь бы Арчу в ближайшее время не припекло, и он дал нам возможность научиться хоть чему-то.

Сдвинув к стенам… с божьей помощью и немного Жоковой… тяжеленные, цельнодеревянные кресла и диван, я освободил середину не очень-то и большой комнаты, но, оглядевшись, решил, что вроде места для моей задумки должно хватить. Пока тягали мебель, попытался объяснить пацану принципы приемов самбо, естественно, приплетя немного и от дзюдо — теорию, так сказать. Но быстро понял, что все эти «простота и целесообразность», «уступи натиску и используй силу нападающего» на слух ложатся не так-то и просто, а потому следует побыстрей переходить к практике.

В общем, поставил парня на расстояние метра три от себя и поманил:

— Нападай! Давай!

И опять получил в ответ вытаращенные перепуганные глазища:

— Как?!

— Как, как? Попробуй ударить!

— Вас, господин?!

Да ё… шкин кот!

— Можешь попробовать камин вон треснуть! Только учти, он тебе приема самозащиты не покажет, а так-то — сам убьешься. Ну? Я жду! — и опять поманил.

Тот вздохнул, покосился на облицованный все тем же, как и везде тут, темным камнем камин, и неловко, словно девчонка, замахнулся на меня ладошкой, а потом потихоньку сдвинулся с места. Ну-у… лиха беда начало…

Вот только стоило ему приблизиться, как у меня в башке что-то сверкнуло и перед глазами, не столько читабельный, сколько сразу падающий на восприятие, пронесся текст:

«При наступательном действии противника (нападении) для защиты требуется левой рукой выставить щит, а правой создать сферу из сырой силы для ответного броска. Данная позиция задается для правши. Если учащийся левша, то упражнение исполняется со сменой положения рук в позиции»

К этому посылу прилагались картинки. На первой левая ладонь выставлялась вперед, а правая, будто удерживала что-то. На втором рисунке к рукам уже прилагались… видимо тот самый щит и сфера. Щит выглядел как простой круг, неплотно заштрихованный посередине. Сфера и вовсе обозначалась очередным шариком, размером с лесной орешек. Вспомнилось, что именно такими два дня назад в лесу я швырялся в медведя.

Под вторым рисунком имелось пояснение:

«Щит 1-го уровня, одностихийный, одноструктурный. Сфера 1-го уровня, одностихийная, бесструктурная. Наполненность магией обоих элементов первой проявленной стихией учащегося»

При этом я откуда-то четко знал, что «бесструктурный», это значит — из сырой силы. А вот щит в принципе не может быть таковым и его уже надо создавать хоть по какой-нибудь схеме… то есть, задавать структуру.

Все это, и информация, и ее осознание, пронеслись в голове молниеносно, и руки чуть сами не сложились в предлагаемую позицию, когда в грудине всколыхнулась магия. Но в последнее мгновение я удержался, а потому нападение «противника» все же пропустил и пацан, как замахивался «девочкой», так и ляпнул меня по локтю.

— Ой! Простите господин! Простите, я не хотел… вы сами велели… а я совсем… — отскочив, залопотал он.

— Так, тихо, — рыкнул я на него, — ты все верно сделал. Давай еще раз, замахнись.

Тот, с перепугу видно, тут же снова махнул на меня лаптей прямо оттуда, где стоял. Но сработало, и подсказка из детской книги опять всплыла мгновенной напоминалкой. В этот раз я сдерживаться не стал, а последовал позыву. Тут же на положенных им местах обозначились огненные щит и сфера.

Первый ничем не отличался от картиночного, разве что был «цветным» и чуть слышно потрескивал, но вот вторая размером была не с орех, а с хоро-оший такой апельсин и я опять откуда-то точно знал, что это по силе уже где-то 5-й уровень снаряда. Впрочем, именно такими я кидался сегодня в зеркала на тренировочном дворе.

— Господи-ин, миленький, не нака-азывайте… я ж не хоте-ел… вы сами веле-ели…

Блеяние моего валета и отвлекло меня от разглядывания этого странноватого боевого снаряжения. Я посмотрел на парня сквозь бледную рябь щита. Мальчишка уже стоял на коленях и весь трясся, бледная физиономия вытянулась, а нижняя губища отвисла, по всем показателям он собирался зарыдать. Так мало того, перед ним вытянулся дракончик, лупая на меня при этом недоверчивыми и одновременно возмущенными гляделками!

Приехали…

Ладно этот… продукт средневекового социума, но Мелкий-то должен быть в принципе за меня и не сомневаться в моих действиях!

Хотя, были у меня догадки, что в первую очередь драконы все-таки реагируют на эмоции, и возможно… отчасти… подчитывают мыслишки окружающих, и только при постоянном общении начинают понимать непосредственно слова. А мальчишка, к которому в тот момент Руди был ближе, чем ко мне, видно действительно сильно испугался и «забил» дракончику все восприятие своими страхами. Надо будет с эльфом эту тему перетереть… но потом, а сейчас:

— Смир-рно! — гаркнул я в лучших традициях нашего сержанта в армии.

Нет, как бешенный тот орал только в первые дни до присяги, потом-то мужик поадекватней стал, но именно этот рык нас, и без того пришибленный молодняк, тогда впечатлил без меры, а потому по случаю вспоминался именно он, а не отданные хоть и громогласно, но ровно команды.

Добился, чего хотел — пацан вскочил и вытянулся, защитничек же его, наоборот, на попу сел. А главное, оба теперь на меня глядели с вдохновенным вниманием, не рискуя проявлять еще какие-то эмоции.

Я же кое-как скомкал фаер и щит, а заодно прижал в себе раздражение на этих двоих, и только потом заговорил:

— Ты, — я ткнул пальцем в парня, — чтобы больше так не делал! Никаких буханий на колени, дурацких извинений и вообще… соображай башкой! Пацан ты взрослый уже. Неужели не догнал еще, что маг из меня пока не очень, и я только учусь? А в таком случае всякое бывает, — и я посмотрел на него, ожидая ответа.

— Ну-у, я знаю, что вы учитесь… — нерешительно выдал Жок, — но я же вызвал это… — он повел руками, обозначая видимо щит, — а вы не ожидали такого. Но если что-то идет не по плану, то господин может наказать виновного. Вот я и решил…

— В смысле, я, по твоим словам, должен взгреть тебя за свой косяк?!

— Ага, господин в своем праве… — понуро покивал мой валет.

— Так, запомни, я таким не страдаю! И чтоб больше не блеял мне испуганной овцой по каждому поводу! А если что-то не ясно, то просто спроси! Ясно?

Тот кивнул. Ну, и славно. Теперь второй малахольный на очереди.

— А вот от тебя я такого вообще не ожидал! Ты что же, думал, я ребенка бить буду?! Да еще и магией?! — выдал я дракончику, немного даже распаляя в себе обиду, чтоб тот, если моя теория верна, уж точно прочувствовал.

Кажись, я был прав. Руди выкатил на меня виноватые глазенки и заурурукал.

— Ладно. Все поняли, кто, в чем был неправ? — два болванчика синхронно закивали головами. — Вот и отлично! А теперь вернемся к делу. Жок, еще раз… пожалуйста, напади на меня.

Слава богу, без нытья и вопросов, тот снова по-девчоночьи вскинул ладонь и двинулся ко мне.

— Быстрей! — подогнал его я.

Парень ускорился, и в следующее мгновение, игнорируя магические подсказки, я уже хватал его за руку, дергал на себя и подбивал ногу «противника» своей. Мальчишка, конечно же, не ожидал такого — взвизгнул и начал заваливаться, метя затылком в пол.

Долбануться ему, понятное дело, не дал, вздернув за ухваченную руку вверх. Но вот мысль, что неплохо бы нам разжиться какими-нибудь матами, стала очевидной. В конце-конце первое, чему учат пацанов в секции, это умению падать. А я, «молодец», начал сразу с приемов, забыв и думать о первом своем годе в зале.

Впрочем, так же понималось, что тут, в средневековом замке, десять вечера, это ночь глубокая и все давно спят. Так что, умную мыслю я для себя отметил, но отложил на утро, продолжив разбирать подсечку, а главное, сам момент нападения, использованный на пользу обороняющемуся.

Раз на десятый с радостью понял, что парень все ж не дурак совсем и основной принцип усек. Так что вскоре перешли к попытке завалить уже меня. Неловко, пыхтя и смущаясь… без этого пока вообще никак не выходило… Жок все правильнее и правильнее, выполнял положенный комплекс движений.

Вскоре от монотонности повторения одного и того же я и вовсе начал действовать на автомате, фактически только телом отслеживая происходящее, а вот разум мой вернулся к тому делу, в котором я и сам был пока учеником. К магии, то есть.

Мне не давала покоя мысль, что из трех высоких стопок книг, так и стоявших на столе в «карбинете», только детская с картинками хоть сколько-то может считаться практическим пособием, а вот все остальные — чисто теоретический хлам. Притом даже никак тот, по рунам и ритуалу обучения, а вообще отвлеченные разглагольствования по заданной теме.

Нет, я понимал, что это тоже надо знать, но вот то, что меня обделяют информацией о применении практических навыков, ужасно раздражало. Вот не было у меня желания оказаться… да вон, на месте Жока хотя бы, не знающего, как рукой повести, да куда ногу поставить, тем более в преддверии приезда продвинутых в этом деле малолеток!

Пока меня, раз за разом выкидывающего руку вперед, за нее хватали, дергали, пока цепляли не всегда удачно ногой мою, а тело само, падая, группировалось автоматически, голова варила, как котелок над большим огнем — бурлила, чуть не выплескиваясь, раздраженными мыслями:

«Почему всего одна книга-то в день?! Что мне эти исторические почитушки могут дать?! Ладно гном с эльфом, которые знают меня без году неделя, как на убогого смотрят, но дед-то не понимал разве, что с такими „знаниями“ просто подставляет меня и я дураком на фоне других рекрутов выглядеть буду?!»

В тот момент, когда я себя такими мыслями распалил настолько, что уже снова взялся за разработку плана, по разборкам со страшим родственником, как мой резкий выпад-нападение пацан перехватил так же стремительно и… умудрился жахнуть меня задумчивого об пол!

Хрен с ней, с задницей, и даже спиной, но расслабившись, я и голову-то не успел сберечь и приложился-таки слегка затылком!

Пацан — молодец, однозначно. А вот я…

В общем, стало ясно, что на сегодня пора сворачиваться, а утро начинать с добывания где-то матов. Благо спросить есть с кого — с Седжа понятно, думается, пара бесхозных перин по каким-нибудь кладовкам у него найдется.

Глава 18

И опять… и снова… новый день начался с шумной побудки. Правда, следует признать, что взывали сегодня ко мне несколько придушенно и в один голос, а потому не особо громко. Да и в комнате, когда открыл глаза, было уже значительно светлей, чем при предыдущих побуждениях.

В сероватом свете пока еще бессолнечного рассвета взгляду предстала напряженно-восторженная физия моего валета. Меж тем вопли его, обращенные понятное дело ко мне, начинались с шепота, а заканчивались чуть не вскриками. При этом мальчишка еще и подскакивал от нетерпения, заламывая руки, которые видно не знал куда деть — то ли меня ими трясти для скорости побудки, то ли от греха подальше все же их попридержать.

— Господи-ин, просыпайтесь, пожалуйста! Очень надо! Там такое…! Такое! Ну-у, господи-ин, вставайте, давайте!

— Чё опять? — пробурчал недовольно, все ж несколько дней уже не добирал по сну, и организм отчаянно требовал продолжить.

— Там Руди! Он это… это! — тыкал пальцем в сторону двери в гостиную парень.

А вот это уже напрягло и я, единым движением откидывая одеяло и вскакивая с постели, устремился в смежную комнату. Там же…

Да — Руди! И смех, и грех, как говорится.

— У него крылышки появились! — наконец-то по-человечьи внятно выговорил Жок.

Ну, так я и сам теперь видел.

Те бугорки над передними лапками, что я приметил еще в первый день нашего знакомства, лопнули, чешуя раздвинулась и выпустила перепончатые, прозрачные даже на таком блеклом свету, мелкие недокрылошки. И вот теперь этот чудик, как никогда похожий на мультяшного персонажа, пытался взлететь!

Впрочем, «взлететь» в его случае, это сильно сказано. Скорее, он взлягивал как козленок, высоко вскидывая тяжеловатый зад, и трепыхал растопыренными перепонками, которые край годны были к полету для воробья, но никак не для тварюшки, размером с молодого кота.

Сказать, что я был удивлен — это ничего не сказать! Нет, я в общем-то уже подозревал, что в тех бугорках «спрятано», тем более что ни драконица, отпустившая дитятко ко мне, ни эльф, больше других понимающий, что к чему, в этих выпуклостях ничего страшного не видели. А уж далее по смыслу… но вот чтоб так быстро! Все ж, как я понял, ребенку всего дней пять-шесть от роду.

Хотя… если учесть, как он растет, то кто его знает, может так и надо. Все ж всего за три дня, как мы встретились, дракончик увеличился в размерах раз в пять, если не больше. Просто дни эти были настолько переполнены всякими делами и событиями, и я столько успел за это время пережить и осознать, что казалось, прошла не одна неделя с момента нашего знакомства.

— Все же ты много жрешь, — выдал я первое, что пришло в голову, глядя на корячки Мелкого, — такой зад в полет поднять, суметь еще надо.

Тот прекратил попытки взлететь и уселся на упомянутый зад, а вот глаза его стали грустными-грустными.

— Не расстраивайся, — подошел я к нему и, присев рядом на корточки, потрепал по голове, — всему свое время. А насчет «пожрать» я пошутил, кушай, сколько влезет, может, и крылья быстрей отрастут.

Нет, я как бы был вполне искренен в своем высказывании, но выходило, что ляпнул такое все же зря — чувствовалось, приятель расстроился неслабо и к шуткам не готов. Да и потом, что я понимаю в физиологии драконов? Может все идет правильно.

Когда с этим происшествием утрясли, стало понятно, что ложиться снова, смысла не имеет — часы показывали начало шестого и через полтора часа должны были уже подавать завтрак. Так что, с учетом всех утренних обязательных дел, на «хорошо поспать» времени все равно не оставалось, и я решил не откладывать намеченное с вечера в долгий ящик, а разобраться с проблемами сейчас.

— Жок, кто там, говоришь, у вас барбером служит? — спросил я валета.

Тот опять непонимающе выкатил на меня глаза — забыл значит, и мне пришлось напомнить, почикав снова, как ножницами, двумя пальцами возле своей головы.

— А-а, понял! — обрадовал меня наконец-то валет. — Мох может постричь!

— Зови.

Призванный в покои Мох оказался тем шустрым слугой, что примелькался еще в первый день по прибытии, и который, похоже, у них тут был на все руки мастер. Явился он, вооруженный совершенно зверского вида ножницами, каковыми на моей кухне Леночка Гавриловна с одного щелчка расхеракивает курицу, что понятно, ввело меня в некоторую опасливую оторопь.

Но догадываясь, что если не он и не этим, то — никто и ничем, и ходить мне придется и дальше с драными, разноцветными лохмами, я был вынужден довериться хотя бы такому парикмахеру, несмотря на его по инквизиторски устрашающий инструмент.

Когда минут через пять появилась надежда, что рука обскубающего в достаточной мере крепка и уши мои останутся на месте, я осмелел и решился поуказывать мастеру, велев стричь так, чтобы рыжины не осталось совсем.

— Может, немного оставим? Если по самому пожженному месту равнять, то коротко очень будет… — попросил Мох неуверенно.

— Сказал же, стриги по максимуму! Что я как в перьях хожу — будто на башку подушку выпотрошили!

Тот перечить дальше не решился и, продолжая причитать шепотом, дело все же завершил в соответствия с моими требованиями.

Ну, что сказать по итогу? Разглядывая себя в поднесенное Жоком зеркало, я наблюдал на голове коротенький ежик, сквозь который просвечивалась кожа. И хотя моя «родная» стрижка и до этого-то была недлинной, все ж таким я выглядел несколько экстремально для себя. Примерно в таком виде я когда-то отправлялся в армию — красоты, конечно, не много, но по удобству — ничего так, а потому, вполне приемлемо.

С этим и отодвинул зеркало:

— Ну, что скажешь? — спросил я валета.

— Очень коротко… — почему-то с совершенно несчастным видом ответил тот и, поджав губы, всхлипнул.

Не понял.

Перевел взгляд на Моха. Тот на меня вовсе не смотрел, да и трясся весь… похоже, что от страха.

— Что не так с моей стрижкой?! — начал я закипать от такой их реакции.

Ответил мальчик:

— У нас так остригают только убифцев… самых страшных, что сгубили много людёф…

— И что? — не понял я проблемы. — Я-то не преступник. А волосы имеют способность отрастать, если вы не в курсе.

— За три недели, когда вам придется ехать на турнир, они не успеют отрасти до положенной длины, допустимой хотя бы для мага-иноземца… — отмер-таки Мох.

— А сначала предупредить, не вариант было?! — взвился я.

— Я просил разрешить немного оставить… — прошептал, еще больше бледнея, совсем не бойкий в данный момент слуга.

— Не, ну а ты, чего язык в жопу опять затянул?! — рявкнул уже на мальчишку, не сдержавшись. — Вчера же договорились, что говоришь все, как есть! — меня эти их средневековые приколы с господами и слугами уже достали!

— Я думал… — вот, еще и заблеял опять! — если Мох не может вас уговорить, а он старший…

Не было печали! Эти нормально разговаривать не умеют, а мне теперь еще и к людям на глаза показываться нельзя станет!

— И что делать? — вздохнул я, стараясь успокоиться — на этих ори, не ори, толку никакого, еще хуже только становится.

— Может к лекарю в деревню?… — неуверенно предложил Жок.

— Не, у него ничего подходящего нет поди… а вот к Марне можно, — взбодрился от пришедшей вдруг идеи Мох, — она же женщина, так что для красоты что-то да имеет!

— Мне не для красоты, а для роста волос надо, — скептически уточнил я.

— Так это и есть для красо… гхм.

— Я сгоняю! — взвился радостный валет и тут же стартанул.

Вот же идиот! Точно уже забыл, о чем разговор вчера велся!

— Стоять! — тормознул я его в дверях. — Пусть Мох решит эту проблему… все ж он меня так обкорнал.

Объясняться с мальчишкой… да и со взрослым слугой, у меня сейчас желания не было. А так оба к сведению приняли и даже не задумались: господин сказал, они сделали — все просто и понятно.

Но все ж, когда Мох ушел с наказом найти сенешаля и передать ему мою просьбу, я очередное внушение мальчишке провел — хочет остаться при мне, то должен исполнять мои требования. Да, пришлось ребенка запугивать! А шо делать? У них тут так…

Седжо, не став ждать меня внизу, пришел в покои сам. В целом он, конечно, был немало удивлен просьбе, но, как и все тут, спорить не посмел и даже спрашивать не стал, что такое взбрело мне в голову. Я только-то и понял, что меня в очередной раз в слабоумные записали, когда он по мере проговаривания просьбы не удержал мимолетного выражения глаз. Которые, впрочем, тут же опустил и более не поднимал, видимо от греха подальше.

Ну, и ладно. Главное, свою перину я получил.

Вот только быстро понял, что здесь нехилая накладочка выходит…

С этой периной такая фигня получалась: вот лежит, считай, облако на полу, высотой чуть не до колена — мягкое и плотное по всем показателям, а стоит по нему долбануть со всего маха ногой, так прямо в яйца простреливает! Шучу, конечно. Но это чисто для того, чтоб отогнать видение, что было бы, если б сразу приложился башкой…

— Так это… их штуки три надо, чтобы не продавливался пух, — всунулся мой валет с пояснениями, — а снизу еще и тюфяк бы соломенный подстелить для всякого…

Вот честно, в этот раз захотелось ему уже действительно втащить:

— А раньше-то, что не сказал?

— А вы разве не знаете?! А на чем вы тогда там у себя спите?! — и глаза еще вылупил на меня, наивные-наивные такие!

— На матрасе я сплю, на пружинном… наверное, — а там, кто его знает… — Уважаемый, — это я уже к Седжо обратился, — а не выделите ли вы мне несколько этих самых соломенных тюфяков?

Мужик был профи в своем деле и, хотя так же не догонял, почто убогому такие заморочки, ровным голосом ответил:

— Как пожелаете господин. Вам сколько тюфяков надо?

Взял с запасом:

— А давайте штук восемь! — было понимание, что мостить даже две перины одна на одну — не дело, высоковато выходит, а вот про тюфяки понадеялся, что попрактичней они будут.

Угадал верно — матрасы, как матрасы, не пружинные конечно, а как те, что из детства помнились — полосатенькие. На них и остановились, отослав злосчастную перину назад туда, где она до этого хранилась.

Ох, как теперь настелю, настелю, будем как в зале кувырки, падения и подъемы серией отрабатывать!

После завершения всех положенных утренних дел у нас осталось еще и минут двадцать на тренировку. Начал я ее с общефизической разминки — и валету моему на пользу, и мне не помешает, что уж говорить. Благо моим лично ляжкам, думается, измывательства в седле помогут уже и это пережить, а вот пацану, конечно, после сегодняшней растяжки еще придется в раскорячку походить.

Ну, а начиная с завтрака, все понеслось уже по наезженной дорожке.

Затаившийся Арч на меня и сегодня зубоскалить не посмел. Возможно, вчерашнее еще помнилось, а может и мой новый образ «самого страшного убифца» подействовал.

Но вот когда я велел Жоку, подошедшему чуть позже, бежать за мной по кругу… понятно, что так же на пользу общей физической крепости… решил оторваться на нем и принялся веселиться над мальчишкой почти в открытую.

Но козлина был хитер и пройдошен, а потому меру знал. Вот и выходило, что просто балагурит «веселый» мужик, но никому в глаза конкретно не тыкает… хотя все желающие и так поняли, что к чему. И мне ничего не оставалось делать, как традиционно строить из себя «господина», и ждать момента, когда тот сорвется и я смогу хоть что-то предпринять.

Впрочем, дальше все пошло по плану: эльф, танцующий с мечом, за которым я постепенно начал угоняться, рукопашка и метание ножей, освоение магии в зеркальном дворике, а в завершение дня — башня, куда меня сегодня отправляли одного.

— Ты это, сам уж давай, — спроваживал меня гном, старательно скрывая свое довольство, что не придется меня больше пасти, сидя на жестком полу часами, но глаза его выдавали, бодренько поблескивая радостью.

Эльф оказался более заботливым и все кричал мне вдогонку, что-то уточняя по мелочам:

— Какую смесь трав брать, помнишь? — и сам же подсказывал: — В том горшке, что крайним на ближней полке стоит. Свечи сегодня можешь еще не тащить, вчерашних, думаю, хватит. Руны мелочком, если что подпра…

Так и слышал его нудный голос, раздающийся снизу, пока поднимался на этаж, и даже, кажется, что-то уже через закрытую дверь в покоях.

Я слышал, но не слушал — мне забот хватало и без этих мелких проблем, и главная из них была, это как не прогадать со следующей книжкой.

Подошел к столу и посмотрел на высившиеся на нем стопки фолиантов. Снова перебрал несколько книг, вчитываясь в названия. И вот рука просто не поднималась брать чисто теоретическое пособие, поскольку душа моя требовала действия, желательно под стать огню — поискрометней, а не этих вот, пардонте, размазанных унылых соплей.

«А может, две штуки разом на знак положить?! — разум мой искал обходной путь упорно. — Одну по дедову списку, а вторую левую какую-нибудь?»

Сверкание в мозгах, сопровождающее «озарение», как всегда случилось неожиданно, и я вдруг и сразу осознал, что пихать в один «слот» две книги ни в коем случае не рекомендуется. Но, как оказалось, задачка та решалась легко — «пустота», она на то и пустота, что ее заполнить чем-то можно было.

Подбодренный подсказкой, ринулся к шкафам. А вот там завис надолго — дед, по ходу, любителем всего теоретического был, а потому пришлось перелопачивать полки основательно в поисках хоть чего-то отчасти полезного.

В результате, наткнувшись на «Принципы построения многоструктурных щитов», решил на этом сегодня и остановиться. Прихватил из стопки плановое «Влияние первой проявленной стихии на формирование характера юного мага» и подался наверх, предвкушая, что если сегодняшний эксперимент удастся, то завтра я смогу забить уже все «пустоты» на звезде.

Прибыв наверх, заменил в сегменте против второго звездного луча руну «пустота» на «память», водрузил книги на положенные им места, разложил по чашам траву и послал Жока поджигать по кругу, а сам уже вполне привычно принялся укладываться в середине нарисованной схемы.

Ну, полетели…

В себя пришел от скулежа в два голоса прямо над моей головой. Ныли, естественно, валет и дракончик — больше просто некому было так убиваться по глупому мне.

А что глупый я, понял сразу, потому как голову по пробуждении прострелило невыносимой болью, но и подсказка, можно сказать, висела уже прямо перед глазами. Руны «пустоты» наполнить «знаниями» у меня хватило ума, а вот на вторую, дополнительную «память», добавить «поддержку разума объекта воздействия» и «якорек» — нет. Вот и долбалнуло меня так неслабо халявными-то знаниями.

А идти просить помощи у эльфа по понятной причине я не мог… мда.

В общем, в баню я сегодня добирался уже заполночь и чуть не на корячках, а мыться мне помогал Жок. А когда мы спустились в бассейн и он принялся мне какую-то пахучую гадость втирать в лысину, я традиционно уже, уснул.

— Господи-ин, просыпа-айтесь… — блеяние валета щекотало в ушах.

Да что ж такое! Сколько можно воевать с ним?!

— Чё опять ноем? — недовольно спросил я, тело еле ворочалось, было ощущение, что оно распухло.

— Просыпаться вам надо и из бассейна вылезать. Мы здесь часа уж два, даже мыла Марнина вся куда-то на волосах ваших делась, хотя я ее и не смывал, — жалостливым шепотом выдал он.

— Придурок ты, Жок, — на большее меня не хватило, поскольку белесые сморщенные руки-ноги действовали плохо, и пришлось сосредоточиться на выползании из теплой воды. — Раньше будить надо было.

Я был прав, как никогда… просто еще не знал насколько.

Глава 19

А и в это утро я бы свое пробуждение нормальным не назвал…

Нет, сегодня меня никто не дергал, и некому было у меня над ухом орать, но выспаться хорошо не получилось снова. Всю ночь я проворочался от неясного неудобства и какого-то нездорового почесуна. Помню пару раз даже в себя приходил и пихал подушки, которые ложились под голову как-то не так. А потом снова проваливался в сон с мыслью, что это все мой косяк с ритуалом, от которого теперь неправедно добытые знания в голове зудят.

Снилась мне вообще какая-то хрень, из которой самым приятным моментом были водоросли теплого моря на подводных камнях. А так-то мерещилась разная муть про ползающих по мне змей и паутину, путающуюся по пальцам.

Проснулся же от того, что мне что-то упорно и противно щекотало щеку. Думал муха и сначала, не открывая глаз, попытался ее отогнать. Но — не тут-то было, ухватил я по итогу обычную длинную прядь. Откинул раздраженно и спросонья решил, что рядом со мной в постели женщина. Потянулся, похлопал по матрасу рукой, желая нащупать нечто мягкое рядом, и даже о ленивом утреннем сексе успел возмечтать, но под ладонь упорно попадала перина — мягкое, да, но не то.

А прядь волос, меж тем, опять скользнула под пальцы, что, не скажу — напугало, но все ж окончательно разбудило меня.

Напугался я секундой позже, когда машинально почесал свою башку, а нащупал пятерней… все же женскую голову!

В непонятках подорвался и сел, а мне на грудь — прямо до пояса, скользнули длинные темные пряди, закручивающиеся в локоны на концах!

— Жок!!! — заорал я в ужасе.

Сонный мальчишка принесся из гостиной и… в немом восторге уставился на меня.

— Зеркало неси, че замер! — продолжил паниковать я.

Тот отмер и кинулся в туалет, а через полминуты уже подавал мне запрошенное.

Я взглянул на свое отражение с опаской.

— Прям, как у господина эльфа! — с придыханием выдал Жок, умильно разглядывая меня поверху.

Я тоже на себя глядел… и не узнавал.

Обычно-то такими темными волосы у меня бывали только по зиме. Так-то, видно потому, что я коротко стригся, летом они имели тенденцию выгорать сильно и к июлю месяцу я вполне уже привыкал видеть себя довольно светлым шатеном. Ну, а вчера, с белесыми перьями от Дамы, меня можно было при большом желании и за блондина посчитать.

Хотя глаза точно были мои. Разрез тот же — я его признал. С цветом вот — засада, он у нас с сестрой менялся в зависимости от освещения и настроения. Сегодня в рассветной дымке — серые, но и зеленца вроде проглядывает в них. Наверное, с психу… или недосыпа.

Ладно, нос, по крайней мере, знаком и претензий у меня к нему, как обычно, нету. А вот губы… кажутся слишком пухлыми. То ли от вчерашнего двухчасового отмокания в горячей воде, то ли от того, что выпятились в свойственной скорее, опять же сестре, а не мне, скептической ужимке.

Короче, не знаю, что там с эльфом, а по мне так, несмотря на суточную щетину и по-мужски грубоватые черты, с этими кудрями до пояса из зеркала на меня смотрела — Маня, один в один. А если к этому женоподобному облику добавить и мой кружавчатый гардероб, то печаль выходила — полная…

Желая подбодрить себя, взлохматил на темечке волосы, набычился и к плечу приложил рок-козу, а для полноты образа еще и язык вывалил. Ну, вот так еще ниче…

Но на хэви-метал-Женьку мне полюбоваться не дали толком — пацан вместе с зеркалом шарахнулся от меня, а дракончик, вздернутый его страхом, соответственно, неодобрительно заворчал.

Нет мне ни покоя, ни шчастья в жизни этой…

— Зови Моха, будем снова стричься, — велел я валету, проигнорировав его просительный взгляд, а сам, путаясь в волосах, полез выбираться из постели.

Когда со своими чудо-ножницами прибыл шустрик, я уже сидел посреди комнаты на табурете и был готов с новоявленным бохатством побыстрей распрощаться.

А вот они все — нет…

— Может господин передумает… — начал Мох чуть не от двери, — вот представьте, какая будет красота, когда вы на ристалище при парадном выходе появитесь, да при полный доспехе…

— Чего?!

— А вы разве не знаете, что скоро гномы прибудут и вам всем, новым рекрутам, латы станут подбирать? Это ж обязательно к турниру…

Уж не знаю, специально он эту тему завел, чтоб я прифигел и сильно не выпендривался, или так получилось невзначай, но в связи с новым потрясением качественно надавить на местный обслуживающий персонал у меня не вышло. И в результате из-под рук Моха я вышел не совсем с тем, что хотел.

— Это что?! — спросил я, сграбастывая с глаз длинные пряди, которых набралась полная пригоршня.

— А это — вот! — и барбер-изувер жестом фокусника выдернул откуда-то кожаный шнурок и подхватил им все мешающие мне лохмы на затылке.

Я посмотрел на себя в зеркало — вроде ничего так, да и в глаза не лезет.

Ладно, что с этих малахольных взять? Как-нибудь дотяну до отбытия, а там, дома, сгоняю к Антону в салон и верну все на свое место.

А пока, отослав гордого собой Моха, я отыгрался на валете, принявшись швырять его почем зря на новеньких матах.

После разминки, своей очередью последовали бритье, душ, завтрак в компании Сопровождающих и все остальное далее по списку.

Голова вроде за ночь пришла в норму, а косячить вновь, понятно дело, я больше не собирался. Так что была надежда, что мой план по освоению более практических знаний, все же сработает и я встречу продвинутых малолеток не последним дураком.

***

Последующие дни по жесткости распорядка были один в один, и вскоре они замелькали в своем однообразии так, что я едва успевал их отслеживать.

В седле держался я теперь все увереннее и увереннее, притом настолько, что скотина Арч почти перестал делать мне замечания. Это, в свою очередь, видимо вводило его в раздражение уже другого рода и, не имея возможности позлословить в мою сторону совсем, он отрывался по полной на Жоке, продолжающего пробежки по кругу. Но парень, набираясь, как и ожидалось, уверенности на наших тренировках, тоже вскоре перестал на выпады конюха реагировать. Так что вскоре, не видя приятной для себя реакции, Арч и вовсе заткнулся, и теперь лишь пучился про себя от сдерживаемой злости.

Впрочем, ожидаемого мною срыва тоже не происходило, и эта проблема постепенно отвалила от нас.

В занятиях с эльфом вскоре так же наметился некоторый прогресс. Похоже, наши каждоутренние и ежевечерние разминки-спарринги с Жоком пошли на пользу не только ему, но и меня подтянули до приемлемого уровня. Я конечно эльфовой гибкости и стремительности в движениях так и не достиг, но и пьянчужкой, заплетающимся в ногах, уже не выглядел, постепенно научившись хотя бы ловить на меч и отражать выпады.

Про метание ножей и рукопашку с тесаком и вовсе говорить не стоит — с ними и так было все неплохо, а непрекращающиеся тренировки и того более укрепили мои навыки.

Магия, как и все остальное, что неустанно отрабатывал, так же гораздо увереннее давалась мне. Особенно прогресс попер, когда я начал потихоньку с практической стороны ее познавать, пользуясь предоставленной свободой. На мою удачу Сопровождающие, добившись от меня уверенного огня, стали все больше филонить с преподавательством и оставлять в зеркальном дворе одного.

Ну, так оно и к лучшему — мне не приходилось лишний раз изворачиваться и врать, объясняя, откуда взялись все эти знания, потому как в башню я теперь, понятно, таскал по пять книг. А значит, и по приходу в зеркальный двор у меня все больше находилось задач, которые требовали разбора и отработки.

Успехи и все более ослабевающий контроль по началу, конечно, радовали, но дней через пять и это, составившись в рутину, начало своим однообразием утомлять. Так что для разнообразия жизненных будней мне осталось не так много радостей.

По сути она была одна, которая буквально каждым новым утром бросалась в глаза — дракончик рос сам и отращивал крылья, которые все более становились ему по размеру. Сам же Руди продолжал жрать немеряно и теперь догонял в росте дворового одноухого кота-мордоворота, любимца повара и грозу воробьев. Что, в свою очередь, наводило на мысль, что у повара теперь два любимца вместо одного.

Да, где-то между обязательными занятиями я как-то выловил Седжо, который похоже держался от меня подальше после истории с периной, и утряс-таки назревший в остроте своей вопрос с моей одеждой. Которая с каждым днем понемногу в шкафу прибывала, а определенного… гхм, весьма далекого мне по вкусу стиля, не утрачивала.

В общем, дал указание, более цветов с птицами на пиджаках и жилетах не вышивать, кружева желательно спороть даже со всего того, что уже имеется в наличие, как, собственно, и золотые галуны с атласными лентами. Сенешаль кивал и тяжко вздыхал. Видно своим нежеланием следовать местной моде, я на этот раз разочаровал его уже окончательно. Ну, мне можно — я ж со странностями и вообще человек малообразованный по местным, опять же, меркам.

Так и текли дни, вроде и придерживая нас чередованием дел в размеренном тонусе, но и расслабляя однообразием своим. Вот, в конце концов, на этом-то мы и погорели…

Вернее, мой валет, который, то ли осмелел совсем, когда прочувствовал, что руки ему даны не только на трещотках играть, то ли в своей обычной манере расслабился и просто забыл, что ему положено Арчу лишний раз на глаза не попадаться.

Дело это случилось в день, накануне прибытия остальных рекрутов. Возможно конюх, не будь совсем тупым, этого момента и поджидал. В смысле, когда острота конфликта подзабудется, а в замке станет более людно и суетно, чем обычно, но и не настолько, когда тихого угла для разборок найти будет невозможно.

Действительно, к этому дню в крепость начал подтягиваться народ, которому было вменено в обязанность нас, рекрутов Ордена, собирать в столицу герцогства.

Как я знал, прибыли двое портных, а при них еще пяток парней-подмастерьев возраста Жока.

Так же постоянно во дворе я натыкался на мужиков и пацанчиков с совершенно незнакомыми мне лицами, про которых гном сказал, что это шорники и сапожники с учениками. И сколько этих по факту заехало, я уже не знал, поскольку их прибытие мне на глаза не попалось.

Да, еще дня три назад нарисовались гномы, которые привезли доспехи для нас и должны были уже на месте заняться подгонкой.

Ну, и заодно основной персонал крепости увеличивался потихоньку. Взять хотя бы ту же кухню, все ж эту вновь прибывшую толпу надо было кормить.

В общем, толпы в тихом до этого замке добавилось значительно. Но пока народ кучковался по интересам и отведенным помещениям, а потому затора нигде не наблюдалось, хотя и каждый во двор вышедший в глаза уже не бросался как раньше.

Я, как и всегда в это время, занимался с Дулей. Гном привычно развалился на ступенях крыльца особняка. Жок же, насколько я понял, отправился затаривать водой емкости в нашей туалетной, а дракончик…

А вот этот ненасытный товарищ, как оказалось позже, своими обязанностями по охране валета уже не в первый раз пренебрегал и, поддаваясь искушению, втихаря линял попрошайничать на кухню. Тоже видно расслабился за последние однообразные в своем спокойствие дни.

Ну, так вот. Машу я значит палкой, отбиваясь от эльфа, весь взмок естественно и запыхался, потому как более-менее насыщенные разминки, конечно, меня подтянули, но сроку им было неполные две недели, а длинноухий «танцор», по ходу, от природы имел тельце покрепче. Так что через какое-то время устав, я запросил пятиминутного перерыва и направился к лестнице, где рядом с гномом стоял кувшин с водой.

Плюхнулся рядом с Михой и принялся глохтать питье. Тот, как ни странно, на меня внимания не обратил и даже ни одной шуточки по поводу моей неповоротливости не выдал. Он пялился куда-то в правый дальний угол двора и озадаченно хмурился.

— Что не так? — поинтересовался у него.

Такое поведение гнома было непривычным, все ж развлечений в замке считай никаких, а потому, что само представление с нашим боем, что возможность комментировать его, Миху обычно захватывали полностью и он придавался этим немудреным радостям от души.

— А, что? — он обернулся ко мне, будто только сейчас заметил, что я тут рядом сижу.

— Ты чё какой? Что-то случилось?

— Да нет, не пойму вот, куда Мард с Хардом рванули… что могло их так отвлечь, что они работу бросили?

Понятно, гномы, что прибыли нас в броню упаковывать, третий день шурудили в углу двора со сборкой печи. Да там и сейчас гномов пять возилось. Но, если мне не изменяли глаза, то был, лишь довольно худой и маловолосатый молодняк, а мастеров, особо квадратистых и бородатистых представителей этого народа, там видно не было. Вот их-то, наверное, Миха и потерял.

— Они что… до ветру, к примеру, отойти не могли? — усмехнулся я.

— Тебе не понять… и потом, кто до ветру на пару ходит?! Придумал тоже! Пошли-ка, посмотрим и мы, куда их унесло. Что-то подсказывает мне, что там, за углом, намечается драка, гномы это дело уважают, как никто другой, — и он поднялся на ступени.

Тут, не дождавшись меня на площадке, подтянулся и эльф. Так что смотреть, что стряслось такого за паласом, раз даже гномы оставили свой трудовой пост, мы отправились втроем.

Впрочем, подспудно догадка крутилась на задворках сознаниях, но за последние дни я настолько привык, что Арч кроме злых взглядов, ни к чему более не прибегает, что даже не верилось теперь про его когда-то ожидаемый срыв.

Но, как говорится, таки случилось оно самое…

Стоило нам свернуть за угол особняка, как стал виден колодец и прижатый конюхом к его оголовку Жок. Рядом в луже разлитой воды валялось ведро. Гномы тоже, как и предвидел Миха, нашлись тут же. Правда, топтались они в отдалении и помогать мальчишке явно не собирались, а глаза их, когда они обернулись на шум наших шагов, возбужденно блестели азартом.

— Та-ак, что здесь происходит? — грозно спросил уже наш гном.

— Дык ничего такого, господин, — отозвался ухмыляющийся Арч, — просто мальчишку вот решил поучить, наглый больно стал, грубит старшим слугам!

Я рыпнулся вроде на помощь, но эльф придержал меня за локоть:

— Жень, нельзя лезть, — тихо, почти шепотом сказал он, — если ты сейчас его из рук конюха как малолетку заберешь, то парнишке потом жизни ни в замке, ни в деревне не будет.

— Да почему?! — подорвало меня. — Я крайне сомневаюсь, что мой валет мог действительно хамить взрослому мужику, вдвое себя крупней! А то, что конюх козлина еще та, думаю ни для кого не секрет… ни в крепости, ни в деревне.

— Так-то оно так, — кивнул Дуля, — но мы уже наблюдали как-то, как мальчик задирал этого самого конюха, а потому сейчас люди, скорее ему поверят, чем парню. И не стоит забывать, что в иерархии замковой прислуги почти все старше твоего валета, а значит, в этом случае симпатии будут на стороне конюха, какой бы скотиной тот ни был на самом деле. Потому теперь парню придется или выхватить за свой длинный язык, или доказать на кулаках, что он прав в этой сваре.

Суд богов, блять, кто победил, тот и прав! Да затрахали уже с этими их средневековыми нравами!

— Дуля прав, — видя, что я не убеждаюсь, подступился еще и гном, — не порть жизнь парню. Ты уйдешь в свой мир, а ему тут оставаться. Поэтому пусть лучше выхватит сейчас и Арч успокоится — теперь уж так, раз попал. Да и при нас не убьет чай конюх его, а Дуля потом, если что, подлечит.

Я, если честно, растерялся и, не зная, что предпринять, мысленно заметался — с одно стороны понимал, что по местным правилам по другому — никак, но и позволить отлупцевать своего мальчишку почем зря, вроде как тоже не мог позволить.

Мою заминку Арч видно принял за то, что меня уболтали, а ему дали добро на избиение, и отвернулся. Потом вздернул парня за воротник рубахи и что-то заговорил ему в лицо.

Мне, меж тем, поверх плеча конюха были видны глаза парня, выпученные — ополоумевшие от страха и без единой мысли во взгляде, он, похоже, и не слышал ничего. Что я мог сделать? Только уставиться в эти бессмысленные глаза и придавить уже своим взглядом:

«Какого хрена ты забыл все, чему я тебя учил?! Если уж навыка не хватает наподдать в ответку, то выкрутиться-то из чужой хватки ты мог?!»

Не знаю, мой ли взгляд помог и посыл дошел до Жока, или просто случилось понимание, когда меня остановили, что никто, кроме него самого, ему не поможет, но в тот момент, когда Арч, что-то рыча, его встряхнул, мальчишка вполне осмысленно ухмыльнулся и… вдарил коленом тому по яйцам!

Не-ет, такому я точно его не учил…

— Су… су-у-ука!… — конюх, выпустив рубаху пацана, на ногах не устоял и, сползая, уткнулся тому в колени мордой.

А мы все, и я, и гном, и эльф, хэкнули разом и синхронно поморщились. Ну — да, такое впечатляет даже на расстоянии и напоминает каждому о чем-то своем…

Ученик мой не растерялся, отпихнул противника и отскочил.

Арч в этот момент, елозя на коленях, воя и зажимая в кулак отбитое хозяйство, видимо матерился на местном. Слов я как таковых не понимал и лишь несколько общемировых оскорблений, типа мрази, ублюдка и той же суки, в его словоизлияниях распознал.

Когда перевел взгляд на Жока, который, кажется, даже не двигаясь, так и завис на границе взгляда, был крайне удивлен — я-то думал, что он замер в ужасе, но нет, тот вместо того, чтоб бледнеть и дрожать, встал в стойку. Ну-у… бессмертный, как я про него раньше и посчитал…

Хотел было крикнуть ему, чтоб не пыжился и линял оттуда быстрей, но опоздал, Арч, превозмогая боль, начал подниматься и одновременно потащил из-за пояса хлыст.

Уж не знаю, как подручное оружие в руках лишь одного участника разборок сообразовывалось с местными понятиями о чести, но в любом случае, в этот раз никто ничего сказать не успел — стоило конюху утвердиться на ногах, как он пустил кнут в дело.

Замах, черная змея со свистом рассекла над головой Арча воздух и устремилась к Жоку концом. Тот, впрочем, его ждать не стал, и когда кончик кнута выбивал на его прежнем месте фонтачик пыли, мальчишка из-под него уже ушел — под ноги противнику нырком и долбал того с разбега по коленям. Арч не устоял и, как и положено при таком приеме, через спину парня перевалился.

Я замер напряженно, потому, как конюх все же был значительно тяжелее моего валета, а учеба наша не насчитывала и двух недель. Но, то ли повезло, то ли парень собрался и выдал по максимуму, но придавить себя он не позволил, а подавшись чуть вперед, резко вскочил. Отчего неуклюжая туша конюха кулем перевернулась и растянулся на камнях.

Ну, а дальше Арч сам подставился.

Не понимая, что в этом случае лучше со спины не открываться, он перевалился на живот и даже успел опереться на одну руку. Так что тут Жок, даже имея малый опыт, не мог не воспользоваться настолько фортящей лафой. И, подскочив, парень выбил опорную ладонь ногой и заломил лаптю за спину. Сам же он с сияющим видом уселся сверху на своего врага, подхватив до кучи и вторую руку, которой тот еще в попытке подняться елозил по камням.

Но — все, на этом бой… вернее драка, потому как бой в моем понимание все же должен иметь хоть какие-то правила… закончился.

Хотя, по трезвому размышлению, следует признать, что к этому изначально не следовало относиться как к бою, тем более, спортивному — несоразмерный вес противников, разница по времени в умении владеть кулаками, да и кнут, которым, думаю, конюх управлялся как бы ни лучше тех кулаков, оправдывала все «неспортивные» приемы мальчишки.

Да, собственно, я при нем даже не заикался на тему спортивной этики, которой нас, своих питомцем, на протяжении всех лет неустанно потчевал Сусел. Все ж я понимал, куда попал, а значит, втуляя парню о каких-то нормах, мог подставить его и обречь, если не на смерть, то, как минимум, на травмы. Что данный инцидент и подтвердил.

Ну, а в тот момент, когда мальчишка лихо перекинул ногу через круп конюха и оседлал его, сзади нас раздались свистки, топанье и улюлюканье. Обернувшись, я понял, что пока напряженно наблюдал за схваткой ученика, к нам, за палас, начали подтягиваться люди.

Кто-то уже успел что-то увидеть и теперь бурно выражал одобрение победителю, кто-то только сворачивал с большого двора за угол и с досадой осознавал, что все интересное упустил. Лица были, как примелькавшиеся, так и незнакомые вовсе.

Тут вперед выдвинулся Седж и, обойдя нас с поклоном, направился к участникам драки. Я поспешил за ним, все ж парень — мой валет и находится под моей ответственностью.

Когда мы приблизились к парочке, Арч заерзал под пацаном, но Жок дернул заломленные руки выше и тот, уйкнув, опять уткнулся носом в камень.

— Все, Жок, отпусти его, ты победил, это все видели, — велел парню сенешаль.

Тот, видно не насладившись еще своим триумфом, тяжко вздохнул, но послушался. А стоило пацану слезть с его спины, как начал подниматься и конюх.

— Ты слышал, что я сказал, Арч? Мальчик тебя победил, на этом — все, ваши разборки закончены, — уже ему строго сказал Седж.

Тот, отряхнувшись и выпрямившись, хмыкнул нагловато в усы:

— Да ладно, сенешаль! Вот, позволил малышу верх взять, шоб мужиком себя хоть почувствовал. Ты еще должен благодарить меня, что не навалял ему по полной.

— Смотри, если снова станешь, кого из младших слуг задирать, мне придется к лорду Аскору обращаться и просить убрать тебя из Цитадели, — поднажал Седж.

Но скотина эта, возвышаясь над невысоким пожилым сенешалем, только хамела все больше. Хохотнув уже в голос, Арч громко выдал:

— Ха-ха! Да попробуй, зуб даю, у тебя ни хрена не выйдет!

Тут уж и я, понимая, что авторитета Седжа почему-то не хватает, вынужден был вступить в перепалку:

— Значит так, — подбавив высокомерия в голос и взгляд, благо, чтоб не выглядело смешно, мне роста на такое хватало, — если еще раз увижу тебя рядом с моим валетом, и ты хоть одним взглядом, хоть одним жестом дашь понять, что что-то против него имеешь, я тебя взгрею так, что долго не захочешь, ни мальчишек обижать, ни сенешалю перечить!

Сказать мне конюх ничего, конечно, не сказал, но посмотрел выразительно, типа, кто это у нас тут пырхается такой бесстрашный?

Ну — да, он-то в плечах меня пошире, да и весом, значит, побольше будет, так что вполне уверен в себе. А вот то, что паренек мелкий его смог завалить, да откуда у того такие навыки и кто его обучал, конюх пока не догнал. Видимо подумать об этом было пока некогда.

Впрочем, он мог с полной уверенностью считать, что проиграл в драке, потому как прыти такой от запуганного пацана не ожидал и момент оказался упущен. Что рядом господа стояли, и он не мог позволить себе развернуться по полной. Ну, и еще что-то в том же духе способен был напридумывать себе. Вполне.

Вот только, если все так, то этот урод ведь опять полезет, а в следующий раз мы можем не успеть. Ладно, тогда так:

— Ну, если моих кулаков ты не боишься… — конюх фыркнул в усы, — и даже если считаешь, что маг из меня никакой, — все ж история о том, что я недоделанный, особо ни для кого в замке тайной не была, что Арч и подтвердил очередной ухмылкой, — но уж всяко поджарить твой зад я смогу — на это моего умения хватит, — закончил я фразу как можно жестче и выдал на ладони фаер, правда, тут же схлопнул его.

— Лучше яйцы, они ему теперь все равно не нужны! — раздалось совсем рядом и дополнилось уже на два голоса: — Гы-гы!

Это гномы-мастера подобрались поближе. Драка-то оказалась короткой и они, похоже, решили добрать впечатлений еще и от разборок по ее окончанию.

Арч зыркнул на них озлобленно, но огрызнуться не посмел. Ну, так оно и правильно. Хоть эти гномы не числились господами, но и не из нашего колхозу были, а с приглашенными, весьма дорого оплачиваемыми мастерами вязаться могло оказаться себе дороже. Кстати, а это мысль!

— Ступай на конюшню и займись своим делом, — строго сказал конюху Седж.

— И запомни, я не шучу, — добавил я, состроив как можно более зверскую рожу, — мне по хрену ваши местные заморочки, я из другого… очень далеких земель и у нас там другие правила!

Тот зыркнул на меня из подлобья, развернулся и поплелся в указанном ему направлении.

— Слышь, валет, а ты сам-то по яйцам выхватывал хоть раз? — спросил подошедший к этому моменту Миха.

— Не-а…

— Оно и видно… а кто надоумил-то так бить?

— Дык, сестра…

— Ага, так и подозревал, что женщина.

— Она у меня хорошая и очень красивая, и парни ей проходу не дают! — взвился мой валет в защиту видно весьма решительной родственницы.

— Угу, наслышан… — покивал насмешливо гном, — действительно, бойкая красотка. Ладно, закончили на этом, — и уже зычно, перекрывая весь шум во дворе, оповестил всех: — Расходимся!

Сенешаль тут же ухватил за плечо Жока и, принявшись тихо, но напряженно, втулять подростку что-то, поволок его в сторону черного входа в палас. Толпа же, после команды Михи, видно поняв, что все закончилось и теперь можно попасться под горячую руку ничем не занятых господ, как-то в один момент рассосалась. Ну, а мы направились к белому крыльцу продолжать тренировку.

Пока шли, я озадачился кое-какими вопросами:

— Слушайте, — мне было, в общем-то, поровну, кто ответит, гном или эльф, — а почему Арч так по хамски разговаривал с сенешалем? И кто такой этот лорд Аскор?

Отвечать взялся Миха и начал со второго моего вопроса:

— Это магистр Аскор, глава Ордена по миру Эриния. Ты с ним скоро встретишься — он обязательно прибудет в столицу герцогства, чтобы присутствовать на турнире. Лордом его сенешаль назвал потому, что магистр местный и род его владеет здесь немалыми землями. И именно лорд пристроил Арча в замок на должность главного конюха. Отсюда и наглость его. Так-то все слуги из окрестных деревень набираются. Хотя про Седжо я бы уже такого не сказал… его семья служит в Цитадели с незапамятных времен. Когда я только заключил договор с Орденом, здесь всем заправлял его прадед. А следующим сенешалем, когда Седжо отойдет от дел, думаю, станет Мох, он его сын.

— А какая нужда была тащить сюда постороннего человека, что, в деревнях подходящего старшего над конюшнями найти нельзя было? — удивился я.

— Да-а, пришлых здесь не очень любят… как, собственно, и везде… но раз глава Ордена так решил, то кто ж с ним спорить будет? — это уже продолжил эльф рассуждать на заданную тему. — Возможно, свою роль сыграло то, что у Арча дар третьей ступени — максимальной, которая возможна по бытовой разновидности, далее-то уже серьезные навыки обычно развиваются — боевые, алхимические, целительские и так далее.

Про «так далее» я расспросить не успел, мы к этому моменту добрались до высокого крыльца и эльф, разом откинув разглагольствования, тут же встал в стойку. Ничего не оставалось, как подхватить свою палку-отбивалку и применить ее по назначению, пока тот не навалял мне.

На этом развлечение, всколыхнувшее деловитую размеренность жизни замка, закончилось, и день покатился к своему завершению по накатанной дорожке.

Единственное, что вечером, уже в своих покоях, я устроил еще одно нестандартное по своему содержанию мероприятие — разнос дракончику. Вломил я Мелкому за его безалаберность, которая чуть не обернулась бедой, неслабо. Понятно, что вломил морально, а не физически. Но так, что тот пучил виноватые глазки и урурукал заискивающе еще всю нашу с валетом тренировку, а спать пошел к Жоку под бок в гостиную.

По мне так, это действо смахивало не на заглаживание вины, а скорее на наказание самого валета. Поскольку выдвижной топчан, на котором спал парень, был узок неимоверно, а тюфячок, прилагавшийся к нему, вполне соответствовал его размеру. В свое время — в первые дни, Жок пытался умоститься на этой насмешке над кроватью, возле моей — вроде так было положено. Но меня, привыкшего, как минимум, к собственной комнате, наличие парня рядом раздражало, и я его с этой доской на колесиках из своей спальни отослал.

Впрочем, перед тем, как укладываться самому, я решил посмотреть на них и если что забрать дракончика к себе. Но обнаружил совершенно довольную всем парочку, дрыхнущую в обнимку — пацан улыбался даже во сне и крепко прижимал к себе немало объемную уже и, как я знал, пышущую жаром зеленую тушку. Руди же, приоткрыл один глаз, глянул на меня, тяжело вздохнул и закрыл его. Думается, на меня несколько обиделись за выговор и решили таким образом наказать, лишив своего общества уже в моей постели.

«Ну-ну, — хмыкнул я на этот финт про себя, — будто кроме дракона мне и в кровать-то взять некого!»

Но пока взять действительно было некого, так что на сегодня я довольствовался тем, что хоть шебутная грелка отвалила от меня на эту ночь.

Глава 20

В отличие от того, во сколько впихнули меня в этот мир, прибытие остальных рекрутов должно было состояться в нормальное время, так что завтрак и сегодня прошел по обычному распорядку и в привычной компании.

Как объяснили мне еще накануне, забирать новобранцев придется оттуда же, то есть с лесной поляны на взгорке.

На мой закономерный вопрос, почему нельзя было перекинуть нас всех непосредственно в замок сразу, ответ получил, в общем-то, тоже очевидный — зачарованная Цитадель не впустит в себя никого, кто не принес присягу Ордену или не подписал договор. Так что проще всего было, как оптимальной сторонней точкой на вход-выход, воспользоваться ближайшим местом силы — древним, то ли святилищем, то ли захоронением, над которым не единожды творили магические ритуалы.

Как я уже знал из истории Эринии, здесь всегда поклонялись богу Эрину, чьим воплощением являлось дневное светило. А так же его жене и дочери, что представлены были в образе лун — красной Эр и молочно-туманной Нии.

Эрину молились все и по каждому поводу — просили и об успехе в делах, и об удаче в дальней дороге, и в военном предприятии, и торговом, и даже крестьяне обращались к нему с мольбой о благодатной для урожая погоде.

Впрочем, непосредственно, чтоб лучше росло, цвело и плодоносило, молили Эр, которая числилась тут всеобщей матерью. И, понятно, ее заботы так же желали, когда дело касалось здоровья живых и покоя умерших.

К Нии же обращались в основном за поддержкой в чувствах — девушки за ответной любовью, женщины постарше за благодатью для семейного очага, матери за счастьем в браке для своих детей. О чем божественную Деву просили мужчины, я как-то не понял. Кланяться-то кланялись, а вот с чем? Хрен его знает, может, с тем же, что и женщины, но это не принято здесь было обсуждать?

Помню, когда еще только «изучил» эту информацию, подумал, что местным видать фантазии не хватило, раз имена божеств по сути составлены из одного. Но, как понял позже, тут не только с фантазией дела обстояли не очень, но и с памятью.

По крайней мере, у людей точно, потому как если погружаться в историю мира все глубже и глубже, то постепенно начинали проявляться и другие… гхм, более специализированные что ли… божества, составлявшие когда-то свиту верховной тройке. Гром-Молния там, Снегопад Вьюжный, Морской Шторм, ну, и так далее по всем страстям природным, которые следовало убаивать по отдельности.

Но все они постепенно забылись и поклонение каждому сошло на нет, а все гадости теперь приписывались единственному антагонисту милостивых божеств — Нирэ. Он был чем-то вроде нашего дьявола — эдакое мировое зло, которое боялись, чей «злой глаз» отводили и им же проклинали.

Хотя у долгоживущих эльфов и гномов, с памятью которых дела, похоже, обстояли получше, божественный пантеон не опустел настолько, как у людей. Взять хотя бы ту же Деву Зарю, дарующую какие-то особенные росы и считающуюся покровительницей рода Дули. У гномов тоже имелись божества недр и подгорного огня, хранители различных минералов.

Так вот, то святилище, что являлось местом силы на горе в лесу, на данный момент было уже доподлинно неизвестно кому посвящено. Дуля вот предполагал, что некоему Старцу Хроно, то есть, божеству, управлявшему течением времени. Дескать, за это говорит расположение атрибутики на месте поклонения — выложенная камнями спираль с вратами, выставленными действительно на четыре стороны света, как я и заподозрил тогда, в первый свой день в этом мире.

А вот почему считают место еще и могильником? Так там, оказывается, чуть не под каждым камнем, то ли сам умерший, то ли убиенный, младенец лежит.

Короче, я в это дело не вдавался особо, уж больно тема была неприглядной и ковыряться дальше в своих «знаниях», выискивая, зачем этому хроно-деду мертвые дети нужны, желания у меня не было. Лишь для собственного понимания отметил, что такое «место силы» вообще. И так же, уже по накатанной, построил аналогию с нашими мегалитами, и с тем, что меня сюда закинули с поляны, на которой стоит один из них.

В общем, Сопровождающие съехали, оставив меня сначала на Арча, а по завершению занятия, и на себя любимого пока. Дескать, смотреть они будут по прибытию, кто из новеньких во что горазд, и как в связи с этим придется перераспределять им свое время. Ну, и ладно, я уж и так привык заниматься без них.

С верховой ездой сегодня не задалось, поскольку Пчелку Сопровождающие забрали с собой для кого-то из рекрутов, а мне выдали здоровенную рыжую лошадину по кличке Огонек. Мерин, как и уведенная кобыла, с одной стороны был таким же меланхоличным пофигистом, и как бы ничего не предвещало проблем, но с другой, он оказался раза в полтора ее выше и, соответственно, шире в спине. А это в свою очередь, потребовало приноравливаться к другой посадке, иному шагу, да и в общем пришлось привыкать смотреть на окружающий мир с гораздо более значимой высоты.

Ну, и на радость Арчу, который сегодня буквально без передышки в своей ехидной манере «господинкал», я целый час только и делал, что как вновь ерзал в седле и снова изображал мешок с картошкой.

Впрочем, стоило положенному времени пройти, а мне с божьей помощью с такой верхотуры спуститься, как я тут же забыл о конюхе и погнал в библиотеку.

Дело в том, что дедовы книжные шкафы по своему содержанию очень быстро перестали удовлетворять моим запросам, и мне пришлось по ночам пробираться в замковое хранилище книг.

Почему по ночам и почему тайком пробираться?

Да очень просто! Вроде и библиотека не запиралась, и тяга к знаниям — дело общепринято положительное, но вот вопрос: «- А чё тебе тут надо?!», заданный гномом в первый же… и единственный… раз, когда он застукал меня в библиотеке, дал понять, что спокойно полазить по полкам мне не дадут. Ну, я ж дебил и умные книги мне пока не по силам, и даже если для общего развития, то, тоже как бы, не имеет смысла время пока на них терять.

Короче, тогда я снова удержался и Михе в морду не дал, все ж объяснял он мне это с самым, что ни наесть, проникновенным и доброжелательным видом. Но больше желания, ни выслушивать подобное вновь, ни сдерживать себя, чтоб не врезать гному, ни тем более, отвечать на какие-либо вопросы, у меня не имелось.

Так что — да, ночь, тишина и темнота, теперь для меня лучшие помощники в этом деле. Ну, и валет с драконом, понятно, до кучи к ним.

Но вот сегодня, когда Сопровождающие съехали из замка и без их пригляда Цитадель, кажется, сразу же погрузилась в сонливую тишину, я решил моментом воспользоваться и хоть раз нормально в библиотеке по дневному времени осмотреться. Все ж с тусклым фонарем по кромешной темени в таком немаленьком помещении искать что-либо наобум нелегко.

Тем более я знал, что если считать дорогу туда-сюда, плюс то, что рекрутов во избежание сбоя настроек на вход, станут присылать строго в оговоренное время и с разницей в двадцать минут, в запасе у меня оставалось еще не меньше часа.

И вот, когда я вполне плодотворно потрудился, и мы с Жоком в четыре руки уже пару раз оттащили наверх десятка полтора книг, дракончик, который был на стреме, маякнул, что, кажется, едут.

Я подошел к окну и попытался разглядеть, что там во дворе происходит. Стеклышки наборного окна были не особо хорошего качества, так что конкретно увидеть, кто там и что делает, оказалось невозможным, но вот активное движение в районе ворот разглядеть получилось вполне.

— Так, хватай вон те — три, и наверх, — крикнул я Жоку, сам подхватил еще столько же и устремился за ним.

Когда мы взлетели на свой этаж, внизу послышались звуки открываемой тяжелой двери и ворвавшийся с улицы шум большой толпы.

В покоях сгрузили добычу, перевели дух и, как ни в чем не бывало, отправились вниз.

Выруливая на правое крыло уже раздвоившейся к первому этажу лестницы, действительно увидел в фойе целую толпу. Откуда столько?! Вроде рекрутов должно было прибыть трое… ну, пусть четверо, тут никто толком почему-то ничего сказать не мог… но если даже учесть по максимуму, прибавить Сопровождающих и застывших в поклоне на отшибе Седжо с Мохом, то и получается, что там еще… раз, два… ага, еще четыре человека сверх поджидаемого стоят!

Пока никто нас не заметил, я замер на самом верху пролета и притормозил дракончика с валетом. И принялся разглядывать прибывший народ, благо тот, слушая приветственную речь гнома и озираясь по сторонам, никуда дергаться в ближайшие пару минут не собирался.

Первым привлек мое внимание парень, очень молодой, едва ли по виду намного старше Жока, невысокий и щупленький, а главное, одетый, по сравнению с местными, еще более странно, чем я, в момент своего прибытия в этот мир.

Его комбез был из какой-то металлизированной ткани, на обычной застежке-молнии и множеством карманов на всех мало-мальски пригодных для этого местах. Обувь же его напоминала военные бутсы, пошитые из фольги. А за спиной громоздился вполне для меня привычный по виду яркий, с кучей свисающих брелоков, подростковый рюкзак.

Похоже, это тот рекрут, что должен был прибыть из техномагического мира, потому как трое других из остальной толпы своим внешним видом особо не выделялись.

Если, конечно, не считать черный кожаный доспех того громилы, который перетянул мной взгляд на себя сразу, как только я разглядел пацана в комбезе. Впрочем, охранники того купца, которых я наблюдал в первый день по прибытию, выглядели приблизительно так же, так что доспех за экзотику можно было не считать.

Ростом данный индивид был немал — он значительно возвышался над всеми, находящимися в фойе, включая эльфа. Так же рекрут был широк в груди и плечах, закономерно — буйно волосат, а с морды… прости меня парень, но другого определения для тебя нет… явно туповат. Из аксессуаров здоровяк имел на боку меч, величиной по ходу с мою ногу, а на плечах дорожный мешок из простой холстины. В общем, эдакий Конан-варвар от средневековья.

Но, что поразило в облике этого парня больше, чем даже рост, так то, что по возрасту он, кажется, был ближе ко мне, чем к обещанным для нормальных рекрутов восемнадцати годкам.

А вот двое последних ребят, что явно метили в рекруты, выглядели против этого громилы посимпатичней?… поинтересней?… или просто — попривычней, то есть, без особых понтов, с замахом на «мы тут самые грозные рыцари».

Хотя, то, что они посимпатичней — тут точно без вариантов.

Первый, что стоял впереди и как бы прикрывал собой второго, имел роскошные кудри цвета спелой пшеницы… ага, где-то встречал это дурацкое определение, и сейчас, глядя на парня с его раскинутой по плечам гривой, оно невзначай-то и вспомнилось.

Да что говорить? Парень весь был покроен по идеалу женских фантазий! На мордаху — симпатяга, стройный, но в меру развитой, и можно было ожидать, что там, под чисто средневековым шмотьем, тело, достойное заправского мачо.

Нет, на свое я тоже не жалуюсь, но все ж таким сладким красавчиком никогда себя не считал… да и, если честно, не мечтал, понимая, насколько попадание в чьи-то стереотипы может осложнить тебе жизнь. Ну, это проблемы парня. А там уж куда кривая выведет, может в его отношении к этой самой жизни, да и к женщинам заодно, такое ему только на руку выйдет.

И я переместил взгляд на второго мальчишку, который прятался за спиной золотоволосого красавчика.

Этот ростом был пониже, и в плечах значительно поуже… и лицом понежней… тут я догнал, наконец-то, что это не он, а она! Девчонка!

Понятно, это сразу не бросилось в глаза потому, что одета девушка была в мужской костюм, но… а вот с этим «но» было что-то странное.

На красавца, который прикрывал ее, она вроде была похожа, чуть ли не до идентичности. И цветом волос, и четкими, правильными чертами лица. И даже фигура ее имела те же, принято красивые пропорции — длинные ноги, стройность всех членов и прямую, будто с приложенной к позвоночнику палкой, спину. Красивая, в общем, девочка. Вот только создавалось стойкое впечатление, что о своей красоте она, то ли не знает, то ли стесняется ее.

Волосы девушка убирала в настолько тугую косу, что даже обычных отдельных прядок… у того же эльфа вечно выбивающихся из прически… не было. Губы она поджимала до бесформенной скупой линии, и только напряженное выражение всего лица говорило о том, что они, как и остальные черты, скорее всего, идентичны губам юноши, то есть полные и фигурно рисованы по контуру. Ну и грудь девицы конечно, хоть и была заметна под рубашкой, но явно перетянута чем-то. И будь плотный пиджак застегнут наглухо, то я бы мог и не догадаться вообще, что передо мной женщина, а не просто мальчишка помладше.

Ладно, посмотрим дальше, что эта тень своего братца представляет из себя на самом деле, не будут же они вечно, везде и всегда, шерочкой-машерочкой на пару ходить. Ну, а то, что это близкие родственники, сомнений у меня не было.

И я перевел поскорее взгляд на тех, кто тут объявился сверх оговоренного ранее, а то гном речь завершил, да и Дуля свои пару приветствий озвучил, и теперь уже пацан в комбинезоне что-то в ответ им восторженно говорил.

Но, как только я окинул повнимательней взглядом, стоявших как бы вторым кругом четверку левых гостей, стало очевидно, что это не рекруты.

Тот, что стоял ближе к светловолосым родственничкам, был мужчиной взрослым, я бы навскидку дал ему лет сорок с небольшим. А так, держался он со спокойным достоинством, вокруг особо не глядел, отдавая все свое внимание золотоволосой парочке, а если точнее, то в основном пацану.

Второй товарищ из списка неучтенных, топчущийся позади громилы, оказался наоборот, очередным молоденьким пареньком. Правда этот, как и его предполагаемое начальство, был развит физически, обряжен в частичный доспех и имел при себе оружие. А так-то, мальчишка мальчишкой — рыжий, вертлявый и лупающий наивными глазищами по сторонам, что мой собственный валет.

Двое последних, что держались от остальной группы совсем уж в отдалении, казались и вовсе обычными пареньком и девушкой, похоже, что из призамковой деревни родом. Первый был темноволос, худ и робел непомерно — от пола глаз не отрывал и, переминаясь, чуть ногой по нему не шоркал. Девица же наоборот, имела довольно уверенный вид и привлекательности своей не стеснялась — эдакая знающая себе цену блондинистая милаха.

В общем, не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догнать, что первые двое, это прибывшие с рекрутами слуги, а пара последних, подготовлены Седжо для тех, кого дома обделили на этот счет и выпроводили одних.

Что и подтвердил мой валет, подобравшийся поближе и подтянувшийся к моему уху:

— Это Дак, он со мной вместе играл на виоле для вас тогда, в трактире у Марны. Помните? А девушка — моя сестра Сули… ну та, что мне прием показала, которым я Арча свалил. Их сенешаль, думается, тоже в валеты к рекрутам определил… хотя, как сеструху в этом случае называть, я не знаю. Может, валетка? Или…

Других версий Жок выдвинуть не успел. В этот момент парень в комбезе закончил восторгаться замком, и слово снова Миха взял, громогласно пригласив всех пройти в трапезную и с дороги перекусить.

Естественно, стоило только этим заветным словам сорваться с гномьего языка, как Руди, до этого совершенно спокойно сидевшего возле моих ног, с места снесло тут же, и он понесся туда, куда так неосмотрительно приглашали ВСЕХ.

В общем, стоило Моху только начать открывать двери, как дракончик принялся уже пропихивать свой кругленький зад в щель между створками. Я же, посмеиваясь про себя над вечно голодным приятелем, начал неспешно спускаться, Жок за мной.

Когда я достиг распахнутых дверей, почти вся толпа уже втянулась внутрь, а в холле задержался лишь громила, который что-то объяснял своему рыжему слуге.

Впрочем, войти в трапезную я так и не успел. Только-то и кинулось в глаза, что дракончик сидит почему-то с обиженным видом на ближнем краю стола, а приехавшая молодежь, в лице паренька из техномагомира и блондинистой парочки, с очарованным видом пялятся на него, как меня снесло с места и я кубарем покатился по полу фойе.

Озвучилось это действо топотом ног и громогласным рыком:

— Драко-он! Не уйдешь, сука!

А едва я успел поднять голову, как этот хренов Конан вскинул свой меч-кладинец и рубанул по тому месту, где сидел мой Руди!

Херак!…

Стол скрипнул и угол его, прямо с куском скатерти, на одной ноге отвалился.

Я взметнулся с пола в прыжке и рванул туда, в панике не веря своим глазам, что вроде кровищи и кусков зеленого тельца нигде не видно.

Да какое там! Даже наткнувшись взглядом на повисшего на шее у эльфа трясущегося дракончика, порыв свой и не подумал тормозить! Как летел на тупого урода, так с размаху — в толчке, треснул того ребром ладони по шее, и тут же стопой колено подбил.

Тот в секундной отключке не рухнул плашмя, только потому, что на нем к этому моменту уже висели все — и гном, и остальные рекруты.

Но секунду спустя туша его все же продавила ненадежные подпорки и, частично подмяв под себя Миху и пацана в комбезе, свалилась-таки на пол. А я, заломив ему руку, ухватил громилу еще и за лохмы и долбанул о камень рожей.

— Ты, сука е. аная, телеса нарастил, а в башке все усохло?!!! — орал я, даже не соображая от пережитого шока, что матерюсь не про себя, а в голос и точно не на местном языке. — А. уел совсем в своей гребаной дыре, невъ. бенным себя почувствовал, сафари на драконов устроил?! — через каждые слова три я долбал ушлепка снова носом об пол.

Херась… невзначай! А это мне уже по мордам прилетело.

— Женя, Женя, прекрати, пожалуйста! — вдруг расслышал я за отхлынувшим в ушах грохотом собственной крови нытье эльфа. — С Руди все в порядке, оставь мальчика, хватит с него… его б подлечить уже надо.

Бил меня, естественно, не он, а гном, хотя и у того взгляд был скорее озабоченным, чем злым.

— Охо-хо, что ж вы такое наделали, господа… — послышались тихие причитания рядом.

Это Саджо стоял в трех шагах от нашей, все больше приземленной группы, и одной рукой поглаживал сруб стола с торчащими из него щепками, а другой держался за грудь.

— Вон, его подлечи лучше, — кивнул я на сенешаля Дуле.

А стоило тому отвлечься, еще раз от души долбанул громилу об пол, и только потом отпустил.

— Вставай, — потыкал в бок того ногой, — че разлегся, не так уж тебе и досталось, не придуривайся — не пугай дядюшку эльфа, он у нас впечатлительный.

Парень хрюкнул, хлюпнул, схаркнул и стал подниматься.

— Где дракон? — хрипло выдал он.

— Тебе мало что ли?! — психанул я и придавил ногой придурка снова к полу. — Это мой дракон! Что не ясно?! Отвали от него!

Они его еще защищать будут?! А он сейчас встанет и опять пойдет убивать Руди, мозгов-то, похоже, в бронебойной черепушке отродясь не водилось! А мне при таких-то не стыкующихся габаритах, да если без эффекта неожиданности, еще ой как повозиться с ним придется!

— Тво-ой?! — меж тем, детинушка вывернул голову и на меня, стоящего, посмотрел через плечо.

Силен, однако, раз смог еще и на локте приподняться под моей ногой.

— Это как?! Они ж неприручаемые! — прошмурыгал он пораженно.

— Жень, отпусти мальчика, — опять нарисовался эльф, который видно успел оказать первую помощь Седжо и теперь вернулся к нам разруливать конфликт дальше.

Гном на удивление спокойно стоял в стороночке и, похоже, уже просто развлекался. Остальной народ сгрудился вокруг, но тоже предпочитал не встревать.

Меж тем я все же убрал ногу и позволил парню сесть. Тот занялся своей кроваво-сопливой рожей, благо кто-то из слуг уже подсуетился с тазиком воды и тряпками, и вроде больше не пытался выглядывать по сторонам Руди, который от греха подальше видно куда-то все ж заныкался.

— Мартек, что ж ты так плохо-то историю этого мира учил? — удрученно покачал головой эльф. — Тебе здесь жить почти месяц, а если где еще напортачишь? Не дай Светлый Эрин в столице герцогства! Мы ж потом всем Орденом расхлебывать будем!

Впрочем, выговаривая, эльф времени не терял, а опустился рядом с бугаем на колени и принялся ему свернутый мною нос вправлять. Тот кряхтел и елозил. Рядом присела еще и девочка:

— Я помогу, — сказала она, рассматривая лицо тупорыла.

Сначала мокрой тряпкой она принялась приводить в порядок болезного, а потом от ее пальчиков пошло чуть заметное свечение и видно от него придурок постепенно перестал морщиться. А через пару минут и вовсе смог заговорить:

— Я это… все больше магией занимался и с мечом, думал это важнее… а науки отвлеченные… историйки разные, кому они нужны? — и хлюпнул, но кровавую соплю все ж не удержал и был вынужден подлизнуть, поскольку основную срань с его мордуленции девочка уже обтерла.

На его же слова гном с эльфом укоризненно покачали головами, парень в комбезе офигевше выдал: «- Да ладно?! Так и подумал?!», блондинистые родственники меж собой недоуменно переглянулись. Ну, а мне с прискорбием пришлось констатировать тот факт, что, похоже, ближайший братец по разуму у этого недоделка тут я.

В этот момент неприметная дверь в дальнем конце столовой открылась, и из нее потянулись слуги с полными блюдами. Пришло понимание, почему Руди сидел такой расстроенный на этом конце стола.

Кстати, где он? Следовало найти его, пока буйный ушлепок опять чего-нибудь не выкинул. И я отправился вдоль стола к месту привычной посадки, поскольку что-то говорило мне, что прятаться дракончик будет все же в том краю.

Точно. Руди нашелся на моем стуле под краем скатерти, из-под которой, поддавшись искушению, уже высунул нос и принюхивался к тому, что расставляли на столе.

Глава 21

Тут подошли и эльф с гномом.

Стул с самой высокой и красивучей спинкой, что стоял в торце стола с этого краю, предназначался для старшего из имеющихся на данный момент магистров. За неимением оного пока в принципе, стул этот пустовал, а Миха с Дулей усаживались на крайние к нему, напротив друг друга. Я же, как в первый вечер приземлился рядом с эльфом, так этому порядку больше и не изменял.

Правда, с некоторых пор, когда стало очевидным, что дракончик мой в размере уже не крысенка, а кота больше напоминает, я стал отсаживаться от эльфа на стул дальше, оставляя на столе между нами места побольше.

Впрочем, сегодня Руди на стол запираться не спешил, а умостился как порядочный на свободное место и только лапкой указывал мне, что бы он съел из имеющегося. Хотя, конечно, формулировка «что бы он съел» не совсем точна, вернее будет сказать, что подкладывал я на освободившее место на тарелке все подряд, что до этого не успело вместиться.

Наполнив емкость перед драконом, и заняв нетерпеливого обжору делом, я перегнулся через его стул к эльфу в надежде расспросить его о прибывшей молодежи, благо те, все еще возились с пострадавшим бугаем в другом конце зала.

Дуля не подвел, и ответ его был, как всегда, обстоятельным:

— С парнями, что из техномагомира, что с твоим… м-м, соперником, все просто — они вторые сыновья в семьях, так что им дорога одна — в вечные Воины. Если конечно не найдут себе жену из семьи Хранителей, в которой только дочери имеются. И то не факт, потому как, хоть и очень редко, но женщины иногда Стражами становятся. Вот, как эта девочка, полную подготовку решают пройти.

— Это из-за нее так до последнего и не было известно, сколько рекрутов прибудет? — уточнил я.

— Ага, там история в семье сложилась интересная. У себя в мире они довольно знатны, герцоги что ли… хотя нет, князья. Главное, что там, у них, девочки земли рода не наследуют.

— Имею представленье, — кивнул я в тему, — у нас тоже так раньше было.

— Ну, вот. А в семье, кроме близнецов, есть еще только старшая сестра… намного старше. И поскольку, как у всех долгоживущих, у магов с детьми в семьях не очень, то, когда родился долгожданный наследник, у главы-то на этой почве странности и начались. Нет, так-то мужик он разумный, даже не скажешь, что в некоторых вопросах его подрывает слегка. Но этих детей сюда уже приводили, когда им лет по десять было, так что странности их батюшки мы с Михой разглядели вполне. Над парнем он трясся, как над главной драгоценностью, а вот девочка, по сути, росла просто рядом с ним. Хотя… не понимаю, как магистр не видел, что та за братом во всем тянется? Он-то видно считал, что дочь, как и положено магине из рода Стражей, начнет развивать стихии жизни и смерти, целительницей станет, или покой мертвых блюсти…

— Это некроманткой-то что ли? — встрял я.

— Похоже, но не совсем… — отмахнулся от меня эльф, не желая сбиваться с темы, — потом поймешь разницу. Так вот, а девочка стала взращивать в себе еще и все положенные Воину навыки, и в результате оказалась сильней даже брата, поскольку мужчинам в полной мере «жизнь» и «смерть» никогда не даются. Впрочем, не знаю пока, что там у нее с магическим резервом, но по универсальности она близнеца… да и всех вас, превосходит. Отец за такое самоуправство был зол на нее. Все никак не мог простить, что она лелеемого сына обошла, и грозил в рекруты не пустить. Но ничего, похоже, обошлось, раз она здесь, — сказав это, эльф как-то обреченно вздохнул.

— А что с этим не так? — озадачился я его такой реакцией.

Тот в очередной раз посмотрел на меня, как на недалекого:

— Ну, как же? В Цитадели теперь, благодаря ей, женщины появились. И нам с Михой могут быть через это проблемы, и Седжо вон, изводится весь уже, боится, что беспорядки начнутся.

— В смысле?

— А ты разве не заметил, что до сегодняшнего утра в замке только мужчины жили?

— Вроде да… но я как-то на это внимания не обращал.

— Не обращал он… да потому и не обращал, что не на что было! Поскольку в рекруты в основном мальчики из семей Стражей идут, то сложилось негласное правило: типа, нечего женскую прислугу здесь держать и парней от занятий отвлекать. Если кого по невоздержанности припрет, то и в деревню разово сгонять можно. Так и повелось, что в крепости женщины не бывают совсем. Редкие гостьи из Семей больше, чем на пару дней никогда не задерживаются. А чтоб на целых две недели, последний раз, если правильно помню, до нынешней, девица приходила сюда лет семьдесят назад. То есть, до рождения Седжо еще, вот он и нервничает. Мало того, что рекрутские наборы проходят раз года в три, чтоб разом тот минимум, что выставляется на турнир в столице, набрать, так еще в этот раз один из рекрутов — девушка!

— Подожди, так это что получается, тут не только я сейчас не восемнадцатилетний?

Мне-то, собственно, пофиг было, появились в замке женщины или нет, у меня и так проблем хватало, и отношениями их усугублять я не собираюсь — инцидент-то с Марной помнился еще неплохо. А вот то, что я не обманулся и правильно разглядел возраст прибывших рекрутов, было интересно.

— Ну — да, — меж тем кивнул на мой вопрос эльф, — вон ему, — он указал на приближающегося парня в комбезе, — восемнадцать недавно только исполнилось, а близнецам уже девятнадцать, у Мартека же двадцать первый на подходе. Но им можно и лишний год переходить. Это вы только, дети безмагичных миров, растете в незнании реалий, как магических, так и жизненных, и вас пасти нужно, а по прорыву сразу клятвой обязывать.

Большего он сказать не успел, потому, как народ наконец-то подтянулся к столу и стал рассаживаться. Близнецы и громила приземлились рядом с гномом — напротив нас, а парень в комбезе, явно вознамерился занять место возле меня. Я только-то и успел перехватить стул, который отодвигал для него Мох, поскольку как-то понял сразу, что парнишка, как и я, был не привычен к такому.

— Крис! — протянул мне с ходу руку тот. — Вообще-то, Кристиан, конечно, но полное имя больно пафосное и для дружеского общения не подходит, так что я его не люблю. Мой мир Дар Грака, 10/10 по Джоля-Физелю, я еще не открыл в себе стихии земли, а мой уровень 9 целых 02 сотых и, возможно, я все же к десятке ближе дотяну, — сопровождая свои слова открытой улыбкой, выдал он на одном дыхании.

— Женя, — пожал я его руку и постарался так же дружелюбно улыбнуться, — из мира 10/1… по этому вашему, Джолю-Физелю, имею пока только огонь в наличие, а по уровню — не знаю даже, никто мне его не измерял пока… — я развел руками.

— Ну, это не проблема, — и Крис принялся охлопывать себя по карманам, — где-то тут у меня фатомер был…

— Кристиан, — подал голос гном, — будь добр, оставь это на потом, — и, развернувшись к сидевшей возле него троице рекрутов, указал на меня, — вы еще не знакомы — это Евгэний…

— Женя, — поправил я.

— Ну да, Женя, он у нас из мира 10/1 и, как все рекруты из немагических миров, пока почти нулёвый, так что будем теперь все вместе подтягивать его до среднего уровня.

«Да ёптель ж, Миха, счастье твое, что ты так далеко сидишь — не дотянусь!», — я поднялся и навис над столом, чтоб хоть озвучить мысль, но не успел, молодежь тоже повскакивала со своих мест:

— Понятно, — выдал первым из поднявшихся красавчик, — подтянем.

«Вот еще одного Арча-то мне как раз и не хватало…», — подумалось мне, и я понял, что снова начинаю закипать… достал меня этот первый «огонь» уже, будто в подростковый возраст со срывами вернулся!

— Я Джереми, наследный княжич Крадовецкий, а это моя сестра-близнец — княжна Дженевьев Крадовецкая, мы из мира Золотанум — 3/8 по технофатам, — кивнул он мне с самым наисерьезнейшим видом.

Девочка меж тем улыбнулась и добавила, глядя попеременно, то на братца, то на меня:

— Да ладно ты, какие княжичи — мы все простые рекруты тут. Так что, я — Джена, а брата можно Джером называть.

Тот не оборвал ее, как я было ожидал, а наоборот, смутился:

— Ну, так-то — да, конечно, — и стало вдруг понятно, что он еще мальчишка совсем, который напыщенность свою, всего лишь как маску по случаю одевает, и к натуре его она пока не приросла, видно батенька так велел.

Тут и громила подключился:

— Меня Мартеком зовут… ты уж слышал, — он посмотрел на меня прямо, — мир мой 1/10 и я только младший сын графа, а потому никакой не наследный. Ты это… прости брат за него, — громила кивнул на Руди, который продолжал уминать со своей тарелки с таким видом, будто и не слышит ничего, но мне-то по его вздрагивающему хвосту и напряженной холке было понятно, что не только слышит, но и блюдет внимательно, о чем речь ведут. — Я-то привык, что их, если увидел, так сразу убивать надо, пока не подросли и палить все подряд не начали. А то, если расплодятся, потом жизни всей округе не будет. У нас так…

— Ладно, только моего дракона больше не трогай. А то, лучше, и вовсе близко к нему не подходи, — кивнул я и сел.

Мне никто с той стороны стола рук не тянул, то ли непринято у них было, то ли какие-то нормы по их этикету не позволяли над едой это проделывать, кто знает? А потому и я не стал заморачиваться. Нам с Крисом как раз, по заведенному с моего приезда порядку, поднесли тазы и стали сливать на руки, так что объяснения с громилой завершились сами собой.

Все остальные, впрочем, тоже ручкой об ручку поводили, проделывая гигиенические процедуры магией. Гном с эльфом, кстати, как оказалось, с грязными лаптями за стол-то так же не усаживались, просто, вот эти их манипуляции не сразу в глаза мне бросились, а они объяснить суть дела сподобились далеко не в первый день.

— А ты так что, не можешь? — спросил я соседа потихоньку, заметив, как тот машинально все делает — руки обычным мылом мылит, над тазом от воды встряхивает, а потом полотенцем вытирает.

— Могу, — пожал плечами Крис, — но мне так привычней, у нас наживую силой уже давно никто не пользуется. Но научиться и тебе стоит, — понизив голос до едва слышимого шепота, сказал он мне, — как я понял, скоро мы уедем из орденского замка, а там, дальше, народ совсем дремучий пойдет — древневековый, и еще неизвестно, что из бытовой магии сможет пригодиться в дороге.

Хороший мальчик, как я про него и понял — вон, быстро просек, что мне не нравится, когда о моем каком-то незнании при всех упоминают, и по простоте душевной, как гном, на вид мои огрехи выставлять не стал. И я кивнул благодарно, для себя отметив, что действительно, надо бы книжечку подходящую по бытовой магии подыскать.

— Я, это… — опять первым заговорил Крис, прожевав пару кусков, — как было заказано, артефакт на скрытность для него привез, — указал он взглядом на дракончика, — почти все сам сделал, папа только немного помог! — немного смутившись, но все ж гордо, закончил он.

— Это отлично! — обрадовался я, потому как речь-то, конечно, велась о такой штуке, но в подробностях, кто там и где, что делать будет, мне Сопровождающие не говорили, просто сообщив, что вопрос утрясли. — И как он работает, Руди что, теперь никто посторонний не заметит?

— Не-е, — помотал головой юный артефактор, — артефакт по отводу глаз на постоянку, по магическому воздействию штукой бы слишком весомой получился, а дракончик еще растет, может помешать его развитию. Так что, мы с папой решили, раз пока размеры позволяют, то его внешний вид будем преобразовывать материальной иллюзией. Сначала котом походит, потом собакой, породу только корректировать придется. Ну, там, в ошейнике, все предусмотрено, я тебе потом покажу. Ему, кстати, сколько? Месяца полтора-два, наверное?

— Да нет, вроде Дуля с Михой определи его как двухдневного, когда я его нашел, а значит, ему сейчас чуть больше двух недель.

— Да ты что?! — воскликнул Крис, чуть не выронив кусок из распахнутого рта и вытаращив на меня пораженные глаза, отчего стал похож на того же дракончика, когда тот чему-то несказанно удивлялся или пугался.

Надеюсь, мой собеседник выказал такую реакцию все ж не на испуг и ничего с моим Руди, чего я не знаю, ужасного не происходит… да?

— Это же нонсенс! — заорал парень, чем заставил меня занервничать сильней. — Надо дневник исследования срочно заводить и отслеживать! Жень, ты мне разрешишь?! Я буду очень благодарен!

— Так, успокойся, пожалуйста, — уже начал заводиться я от всех этих непоняток, а настороженно замерший с полной пастью над тарелкой дракон и вовсе начинал меня пугать, — а я буду благодарен, если ты все по порядку объяснишь. Что не так с Руди?

— Как, что? — опять прифигел мой собеседник. — Ты разве не знаешь, что он у тебя растет слишком быстро?

— Так вроде и должно быть? — переместил я свой, чувствую, что тяжелеющий взгляд, на эльфа с гномом. — За полгода дракончик должен быть с месячного теленка, а в год достичь размера взрослого быка… или нет, я что-то неправильно понял… или опять мне не договаривают?! — голос мой при этом сам собой сполз к угрожающей интонации.

— Ну, мы подозревали что-то такое… — начал гном.

— Жень, не злись, — встрял эльф, — даже я не понимаю, что происходит — сам знаешь, никаких достоверных источников по столь раннему воссоединению дракона с всадником не существует. И мы с Михой хотели всего лишь спокойно отвести турнир и присягу, а уж потом вплотную заниматься этим вопросом.

— Понятно. Мне-то, почему не сказали? — постарался я попридержать разгорающуюся злость.

— Так ты, вон как взвился, а мы так и думали за тебя… но сделать-то ничего все равно не можем, вот и решили пока молчать, чтоб тебя перед турниром не вздергивать, — закончил гном, попытавшись изобразить раскаяние.

И хотя я прекрасно видел, что все его ужимки, фикция, но озвученную мысль уловил. А раз действовали, в их понимании, во благо, то виноватости Сопровождающие все равно испытывать не станут, но вот разборки сейчас точно будут не ко времени. И я отмахнулся от очередной обиды. Сейчас было важней разъяснить для себя по ситуации как можно больше:

— А ты, что об этом знаешь? — спросил я Криса.

— Да тоже — ничего! В том-то и дело… почему я сразу за дневник и заговорил, — видно поняв про мою растерянность, парень попытался разъяснить хоть что-то: — Видишь ли, Жень, ты, наверное, еще не изучал такого…

Угу, даже книгу по драконам не додумался найти… хотя, с другой стороны, я ведь на эльфа в этом вопросе полагался — считал, что он какой, никакой, но спец! А длинноухий мало того, что сам многого не знает, так еще и скрывает возникшие странности… во благо, конечно, во благо, но мне-то от этого не легче!

— …но по мирам существуют три разновидности драконов, — меж тем продолжал Крис. — Первые, как вон в мире княжичей, — он кивнул на близнецов, — это по сути те же двуипостасные. От других оборотней отличаются только тем, что разница массы тел их обликов очень разнится — в первой, человеческой ипостаси, они обычные люди… ну, маги, конечно, но все ж. А в другой — громадный дракон, размер которого, как и обычно, зависит от возраста, но в любом случае намного превосходит положенный человеческому телу.

— Ага, у нас в царстве, правящий род — драконы, — подтвердил слова Криса красавчик Джери.

— В других мирах, как вон у Мара, наоборот, драконы это самые страшные хищники. То есть, звери, разумом не обладающие совсем. Это бич таких миров, потому они обычно и не развиваются никогда в сторону механических технологий, там без пользования сырой магией всеми и каждым долго не проживешь.

— Угу, — кивнул согласно здоровяк, — у нас меч ребенку в два года дают и начинают учить, как драконов убивать. У меня на уровне рефлексов такое уже! И сегодня я даже подумать не успел, когда твоего зеленого увидел, как руки сами меч выхватили, а ноги в его сторону понесли, — снова покаялся Мар.

— Ты это… учись все ж головой быстрее ног-рук думать, а то ведь так и тебя зашибить могут. У меня вон тоже рефлексы имеются — своих защищать, к примеру, — подсказал я здоровяку. — Понял, — это уже в сторону Криса произнес, — третья разновидность драконов, это как в Эринии — полуразумные.

— Точно, — кивнул он, — хотя я, лично, считаю, что они вполне разумны, просто по-другому немного, ведь второго облика у них нет. Да и нам именно поэтому трудно признавать в них полноценный разум. Но — ладно, это только мои догадки.

Ну, еще и эльф примерно так же думает…

— Но мы сейчас о другом, — меж тем продолжал Крис по теме дальше, — если двуипостасные и дикие звери встречаются по мирам достаточно часто, то вот такие, которые нечто среднее, а главное могут создавать симбиоз с всадником… я, так с ходу, могу припомнить всего два мира, где они водятся. В общем, это редкость великая! А если учесть, что связь с магом драконы создают и того реже, то вообще это явление можно считать уникальным.

— Короче, ты, выходит, тоже не в курсе, почему мой дракон так быстро растет? — растроено подвел я итог нашему разговору.

— Ну, почему? Я могу предположить, что это как раз и есть результат вашего раннего воссоединения — все ж логично! — воодушевленно воскликнул Крис. — К тому же он у тебя точно не больной какой-то, — все более расходился он в восторге и кого-то мне все больше напоминал, — двигается быстро — я видел, как он к Сопровождающему на шею сиганул! Понимает все… хоть и не показывает… но если понаблюдать, то видно! Кушает вон хорошо!

— Кушает он хорошо — это да-а…

В общем, понял я, что мы в лице ботана из техномагомира, получили еще одного почитателя драконов. А за неимением в наличии нескольких экземпляров выходило, что почитать со всех сторон станут именно моего Руди.

Ох, как бы ни избаловали они его своим обожанием! Я-то сам в педагогике, тем более драконьей, не в зуб ногой же!

Тот как раз, наслушавшись восторженных отзывов о себе, осмелел и полез опять на стол. Там уселся между тарелками, хапнул куриную ножку с ближайшей и… пернул от души. Над столом поплыло дымное, довольно своеобразно воняющее облачко. Нет, конечно, перегоревший драконий пук ни в какое сравнение по запашистости с человеческим не шел… да и мы — я со своим попустительством, эльф с блажным умилением, да и гном с его принципиальным пофигизмом, если честно, сами дракончика распустили. Но все ж… в конце концов, с нами за одним столом теперь девушка сидит!

И я потянулся и подшлепнул по увесистому заду:

— Быстро слез! И чтоб я больше такого не видел — вырос уже, теперь на стуле, как все, сидеть будешь!

Тот вроде дернул хвостом обиженно, но поскольку никто уговаривать меня вернуть дитятку на излюбленное место не попытался, полез спускаться на стул.

— А вот этого-то мы с папой не учли… — протянул Крис и задумчиво почесал кончик носа.

— Чего? — в один голос озадачились все.

— Что это естественно — ну-у… для маленького дракона фунять гарью во время еды. Все ж специально их физиологию я начал изучать только в последние дни перед прибытием сюда, когда стало точно известно, для кого именно мы ошейник делаем и, что я с ним здесь встречусь непосредственно.

— Он еще и отрыгивает дымом, — подсказал я.

— Во-от, то-то и оно… — покивал парень, — и как это будет выглядеть, если такое начнет вытворять кот или пес? Надо дорабатывать схему иллюзорного кокона… — под эти слова он достал из большого кармана на бедре что-то вроде привычного мне крупноэкранного смартфона и принялся тыкать пальцем в дисплей.

Мне этот пацан нравился все больше и больше.

А так-то вскоре наш ранний обед подошел к концу и Сопровождающие, дав вновь прибывшим полчаса на передых и разбор вещей, потащили нас заниматься.

На выходе из фойе, собрав всех рекрутов вокруг себя, гном оделил нас медальонами, предварительно вымазав каждый нашей кровью.

Кровь, впрочем, собирал эльф, аккуратно, как в больнице при сборе анализов, потыкав наши пальцы острием кинжала и навыжимав по нескольку капель из каждого в красивенькую ложечку… какие у нас в мире дарят младенцам на крестины или «на первый зубок».

Потом гном, смешивая собранные анализы, повозил прям пальцем в этой ложке и, окунув в нее каждый медальон, раздал их нам:

— Это чтоб вы друг друга ненароком не поубивали, — пояснял он, естественно, в основном мне, поскольку и тут, только я к подобной дикости приглядывался настороженно.

Закончив вразумлять нас, Миха поплевал на грязный палец, вытер его об себя и команднул уже всем:

— Ну, двинули.

Правда, в этот раз мы не в зеркальный двор пошли, а отправились на ничем не огороженные просторы, раскинувшиеся под стенами замка. Как объяснил эльф, в команде, которую мы составим для турнира, должны быть представлены все боевые стихии, а работа с «землей» требует открытого грунта, воизбежание случайных повреждений окружающих строений и мощеного камнем двора.

Пока спускались с замковой возвышенности, между нами распределяли стихии.

В общем-то, большинство получили ту, которой овладели первой… в моем случае — единственной. Девочке достался «воздух», братцу ее — «вода», Мартеку — «земля»… кто бы сомневался, какая у этого здоровяка первая и любимая стихия… а вот Крису пришлось брать «огонь», хотя он и был для него вторым по освоению.

Тут понятно, усилили меня — я ж недоделанный и особого доверия моим навыкам у Сопровождающих не было. Но принимать близко к сердцу я не стал, поскольку понимание о том, что я нарушаю правило «одной книги в день», имелось, а разборок по этому поводу мне не хотелось еще больше, чем доказывать и убеждать кого-то, что я на многое способен. Пусть пока так, а там посмотрим.

Так что, когда мы дошли до пологого лужка, с одной стороны которого начинался более крутой склон замкового отрога, а с другой пролегали деревенские поля, я, как ни в чем не бывало, продемонстрировал обычный одноструктурный и одноуровневый щит. Но чтоб уж совсем меня в «дети» не записывали, фаер в другой руке раздул побольше, где-то до размера футбольного мяча, обозначившегося подсказкой, как 8-й уровень снаряда.

Мог ли я выдать больше? По всем ощущениям мог, да и в последние пару дней своих занятий в зеркальном дворике пробовал даже. Но, опять же, не на показ.

Впрочем, с Сопровождающих хватило и этого, чтоб обрадоваться несказанно, все ж они давно не следили за моими занятиями и для них такой прогресс стал сюрпризом. Разве что, действительно, как маленького, по голове не потрепали и не выдали, что-то типа: «Ах, какой у нас Женечка-то молодец!»

С тем и начали тренировку.

В процессе мне пришлось, уворачиваясь, хорошо поскакать, поскольку, если со своим примитивным и слабеньким щитом воздушные плети Джен и пылевые смерчи Мара я отбивал хоть как-то, то от направленного водного потока Джера, бьющего, словно из брандспойта, сделать я не мог ничего в принципе. И даже фаеры Криса, которые были размером с мои собственные, отражать получалось с трудом. А потому минут через пятнадцать такого мельтешения у меня начало закрадываться сомнение в правильности выбранной тактики — а не перегнул ли я палку с показным-то дебилизмом?

— Жень, ты же по шару выдаешь восьмой уровень, вот и влей столько же в щит! — крикнул мне красавчик. — Воду он не отобьет, но вот со всем остальным, пока не усложнили, справится уже легче!

— Да-а?! — восторженно выдал я, радый, что подсказку подкинули так вовремя, и не пришлось самому неуместный недоделку «ум» проявлять.

Результат получился неплохим, и какое-то время я держался достойно.

Но потом все, кроме меня естественно, начали постепенно разворачивать в боевых атрибутов «выданную» им стихию во все больше усложняющихся схемах. И мне, понятно, снова пришлось скакать, чтоб не попасть под них со своим простым щитом и, в общем-то, примитивным фаером, которых, даже накаченных мощью чистой силы 8-го уровня, стало не хватать.

На лугу мы и провели весь остаток дня, а когда солнце стронулось к горизонту, нас, наконец-то, вернули в замок. Устали, как я понял, все, даже громила Мар, а потому, то ли ранний ужин, то ли второй обед… мне так припомнился садиковский полдник… прошел быстро и как-то скомкано — все пожевали на скорую руку и разбрелись по покоям.

Глава 22

Впрочем, спать заваливаться в ночь никто не собирался — гном с эльфом предложили часиков в семь прогуляться в деревню и устроить праздничное застолье в трактире у Марны, и все восприняли это с воодушевлением.

Ну, как все? Девочка отказалась сразу.

Я, понятно, тоже. А что в том трактире я не видел? Кормят нас и здесь неплохо, так что, если только — бухло, которого действительно к столу в замке ни разу так и не подали? Так его, наверное, и не выставят в том количестве, как передо мной в день прибытия, все ж Крис с Джером, считай, вчерашние малолетки.

Хотя, кто того Миху знает, что ему в голову взбредет?

Но мне и выпивать как-то не хотелось, да и танцы под свирельку с балалайкой не влекли… и если уж совсем честно, то и как держать себя с Марной я не особо понимал, а ведь пришлось бы как-то.

Вот и выходило, что мне просто было лень тащиться куда-то, не пойми ради чего. А заняться чем, мне и в крепости найдется, благо, как только Миха с Дулей съедут, так доступ в библиотеку снова станет беспроблемно доступным.

В общем, минут через сорок народ, что собрался в деревню, из покоев выбрался, сгонял по быстрому в мыльню и, принарядившись, отбыл.

Провожая их, я вышел на крыльцо, было желание помахать им ручкой и напутствовать пожеланием, чтоб гуляли хорошо, а главное, подольше. Но я сдержался.

Единственное, пожалел про себя Криса, который к этому моменту в полно мере начал знакомиться со всеми неудобствами и непонятками, с каковыми в первые дни по прибытию довелось пободаться и мне.

Парадно-выходной костюм местного кроя явно был ему тоже непривычен, отчего парень постоянно одергивал его, поправлял и пытался вылезающие из рукавов пиджака кружева рубахи запихнуть обратно. А я-то помнил еще, как они с непривычки не только мешают, но и ужасно щекочут ладони.

К тому же видно Крис только сейчас понял, что обещанное гномом «прогуляться», это не пешком, а верхом, и теперь не знал как быть — то ли отказаться в последний момент, то ли все ж пересилить себя и слабость свою не показывать. А задница-то, похоже, болела еще с утренней поездки.

Пока я раздумывал, а не оказать ли парню моральную поддержку и не предложить ли какое-нибудь дело, чтоб дать повод никуда не ездить, тот решился-таки и полез на Пчелку. И лицо его при этом было таким сосредоточенным и серьезным, что становилось понятным, это решение далось ему нелегко. А раз уж я не успел подсуетиться раньше, то сейчас уже было лучше и не встревать — там дело теперь оказывалось не столько в произведении эффекта на окружающих, сколько в самоуважении.

И я посчитал за лучшее не лезть. Просто проводил взглядом постепенно скрывающуюся в проезде под воротной башней кавалькаду и отправился, как задумывал, в библиотеку.

Там отобрал еще пяток книг, которые на первый взгляд отвечали моему запросу о практическом использовании навыков.

Так же выловил интересную брошюрку «Советы по применению бытовой магии для рекрутов из технологически развитых миров», про которую подумалось, что как раз ее-то и следовало в первую очередь включать в обучающий минимум. А вот вопрос, почему дед мне ее не подсуетил, очередным пунктом вошел в «черный список», который я мысленно составлял и собирался ему предъявить.

Потом на глаза попалась книженция с названием «Этикет при дворах правителей мира Эриния», и вспомнилось как-то невзначай, как по незнанию местных реалий сегодня накосячил Мар. И предупреждение эльфа заодно — а то ли еще будет, когда мы в столицу герцогства попадем. Стало понятно, что и эту макулатуру, на которую я еще утром бы и внимания не обратил, надо было брать.

Потом я уже планомерно прошелся по полкам в поисках книг о драконах. Выбрал для начала две. Одну об этих существах в общем — похоже, что более подробную информацию по теме, по которой сегодня кратко обрисовал Крис. А вторую уже конкретно о драконах этого мира.

Когда в библиотеке сумерки сгустились настолько, что на корешках надписи стали почти невидны, я, прихватив четыре последних отобранных книги и к ним до кучи пятой «Практическое пособие для начинающего Стража по построению элементарного портала (по одному миру и с использованием стационарной схемы)» отправился в башню.

Вопрос о том, почему мне даже этого пособия не выдали, я, естественно, занес следующей строкой во все более разрастающийся «черный список».

Впрочем, «отучившись» и «просмотрев» изученное, этот пункт из списка «вычеркнул», догнав теперь, что как бы на первый взгляд логично не выглядело, что Стража сразу же надо обучать построению порталов, смысла это не имело, пока маг не освоил четыре основные стихии.

К моменту, когда слабость отпустила меня полностью, я успел вкратце пробежаться по «изученному» материалу и хоть как-то прикинуть, чем пополнилась мое «личное хранилище» сегодня.

К этому дню главной проблемой для меня становилось уже не столько незнание чего-то, а тот кавардак, что творился в голове. Знания путались, перебивали друг друга и порой, стоило мне озадачиться чем-то, в подсказке выскакивали фрагменты из разных книг и при их скорости подачи я просто терялся в таком, порой противоречивом, объеме выдаваемого.

А понимание того, что многое в дальнейшем мне предстоит применять молниеносно, все-таки имелось. Но что делать, я не знал, и единственным выходом виделось, прекратить «закачивать» в мозги такой поток информации… но пока я к этому был не готов.

В общем, в очередной раз убедившись, что наваленные сверху «кучи» знания еще можно «просмотреть» последовательно, но уже предвидя, как поутру и они «провалятся» в общий завал, я в расстройстве стал подниматься с пола.

Выезжая из тягостных раздумий в реальность, осознал, что Руди почему-то возле меня нет. Вспомнил, что по причине отбытия в трактир основной проживающей в замке толпы, плановый ужин сегодня отменили, и предположил, что этот обжора такого обстоятельства не вынес и, бросив меня, отправился побираться на кухню.

Но нет. Дракончик нашелся тут же, в башне — он дрых, растянувшись на коленях у так же сладко спящего… Криса, по бокам которого приткнулись мой Жок и новоявленный валет Дак.

То, что здесь народ всегда засыпал в ожидании, было, в общем-то, нормой, все ж трава, чадящая в чашах, работала на расслабление, но вот что здесь делал Крис, было уже интересным. И я принялся будить лежащую вповалку четверку:

— Э-эй, встаем народ, я уже все, — и легонечко постучал ногой по щиколотке Жока.

Тот дернулся, тыркнул Криса, тот тоже подорвался, ну, а двое других, почувствовав его движение, глаза раззявили уже по накатанной.

— Привет, — сказал я рекруту, которого как раз разглядел в бледном свете звезд и почти затухших свечей получше.

Тот оказался одетым не в местных шмотки, а снова в свои: обычную на вид футболку и штаны из той же, что и его давешний комбез, металлизированной ткани. Ноги же парня и вовсе оказались босыми, а пятки грязными — не иначе, как он, так сюда и пришел.

Я подал ему руку:

— Ты как здесь оказался и почему в таком виде? Миха увидит, ворчать станет.

— Ой, пусть хоть обворчится, я в этих оборках ходить не буду! — возмутился парень, поднимаясь. — Как ты их переносишь?! Или у вас в мире до сих пор в таком убожестве ходят?

— Ну, я-то и не хожу в них особо… давно уж велел все спороть.

— Ух, ты! Точно! А я как-то внимание на детали не обратил… а ты Мара видел, с каким удовольствием он эти… **пык-пык **мык-мык, павлиньи тряпки на себя повздевал?! — я сначала не понял, о чем Крис говорит, но с запозданием догнал, что видно переводческое заклинание с неосновного, в данный момент используемого языка, подтормаживает слегка, но после заминки перевело все-таки, поскольку какая-то яркоперая птица в мире Криса все ж была, и именно ее он привел для примера.

— Ха-ха-ха, — меж тем уже вовсю заходился от смеха Крис, — он такой расфуфыренный и довольный в холл спустился, что я еле сдерживался, чтоб не заржать прям там! — но после этих слов парень вдруг губы поджал и, похрюкивая от этого, уже как-то виновато добавил: — Оно, конечно, не хорошо насмехаться над таким — у них там жизнь знаешь, какая суровая? Нарядные вещи они очень редко могут позволить себе одеть — всегда ж на стреме, а праздники случаются редко.

— Понятно, — кивнул я, начиная понимать, откуда взялась такая дуболомная прямолинейность в натуре Мара, да и его, совсем не юношеская внешность тоже — они там, у себя, похоже, вынуждены взрослеть гораздо быстрей, чем в мирах со сравнительно спокойным течением жизни.

— А кого ты просил переделать свои вещи? — вернулся Крис к начальной теме, когда мы уже спускались из башни.

— Седжо, конечно, — усмехнулся я, — но приготовься, ему это не понравится и он нажалуется Михе, чтоб тот образумил тебя. Не поддавайся, сейчас в замке целая команда портных, так что, если настоишь на своем, думаю, тебе все за один день переделают.

— Ага, спасибо, а где ты такую обувь удобную взял? Мне в сапогах ходить постоянно тоже как-то не нравится, тем более, днем жарко.

— Поищи в том отделении шкафа, в котором одежда твоего отца лежит, может, что и найдешь. Я вот дедовы взял. Может твой старший родственник тоже окажется не фанат сапог. Да и свои пошить можно, — сказал я уже больше для себя, поскольку за давностью момента как-то не подумал об этом, — обувщики тоже прибыли.

Так за разговором мы и дошли до моих покоев. Я пригласил Криса к себе и предложил разделить со мной ужин, который стоял укрытый салфеткой на столике между креслами. Тот приглашение в гости принял, но от еды отказался, отчего вдруг снова возлюбивший его Руди решил пообниматься и полез к нему на колени:

— Я в трактире наелся, там вкусно готовят, так, что пузо набил под завязку!

— А что не остался? Или уже все вернулись? — спросил его я.

— Неа, я один… пешком сбежал, — помотал головой парень, — там спиртное в каком-то нереально большом пузыре выставили, я прям даже с него… пы-ык**прифигел! Я ж вообще не пью крепкого! Раньше, пока несовершеннолетним был, не позволяли. А потом попробовал разок, и мне не понравилось — работе мысли мешает, а у меня столько проектов… несколько вот даже не завершил. Короче, некогда мне обычно пить спиртное.

— А остальным, значит, ничего не помешало остаканиться?

— Ага, ни че так — пили, когда я отчаливал. Но мне кажется, они там больше из-за девушек остались. Джер с одной так выплясывал, так ее к себе прижимал!

— А ты, что ж? — с интересом посмотрел я на парня, которому по возрасту прям подпекать должно было бы уже по этой части.

— Ну-у, я еще это… ни разу, а так начинать… как-то боязно, — выдавил он из себя кое-как, покраснев при этом и отведя взгляд.

— Вот и принял бы пару капель — от такого страха помогает, знаешь ли, не плохо. Проекты-то твои все равно дома остались.

— Как же?! А ошейник для Руди? Его ж надо до ума довести! И дневник оформить по правилам, и твою силу измерить, и… — тут он запнулся, и стало понятно, что дела себе он придумывает на ходу и в оправдание, — и потом, музыка тамошняя, совсем не заводит — я даже и не знаю, как под нее танцевать! — похоже, это был его последний довод.

— Это ты тоже просто не выпил… — констатировал я не столько по его суждению, сколько по собственному опыту — как я сам на самогоне под балалайки лихо рассекал. — А Мар, тоже по девушкам пошел? — спросил я, переводя и разговор, и свои мысли заодно от того, что начало припоминаться следом за танцами.

Не удалось…

— Ну, как сказать… Мартек, кажется, в хозяйку влюбился — вот как увидел, так и запал сразу на нее!

О как…

— Я б к такой даже подойти побоялся! Ты сиськи видел ее?!!! — задохнувшись на восклицании, выпучил глаза Крис.

А я так и не понял от чего. От того ли, что действительно поражен и в испуге, или же настолько впечатлен, что аж бояться забыл как.

— Ну, а Марна на нашего верзилу как отреагировала? — вырвалось у меня меж тем как-то само.

— Да нормально…

Вот ведь! Вроде и понималось, что не в моем вкусе женщина, и сам не пошел туда, потому как осознанно продолженья не планировал, а вот стоило ей положить взгляд на кого-то другого, то и сожаления непонятные откуда-то взялись…

Стало ясно, что и тема девушек для проходной и необременительной не подходит.

— Слушай, Крис, а ты как учился, тоже магическим способом? — развернул я разговор совсем в другую плоскость.

— В основном нет, — пожал тот плечами, — я же молодой еще, а считается, что таким образом привнесенные в разум подростка знания, плохо усваиваются. Я через стационарную схему учиться начал всего с полгода назад. Ты, кстати, силё-ён, раз сразу по пять книг, да еще разной направленности, грузишь за раз! У тебя как, — он постучал пальцем по своему лбу, — там все нормально укладывается? А то я еще больше двух не отваживаюсь в связку включать.

— Понимаешь ли, в чем дело… — протянул я, лихорадочно соображая, что сейчас для меня будет лучше, то ли лажу какую-то, как обычно, прогнать, то ли все же рассказать начистоту, потому, как было подозрение, что парень способен решить мои проблемы бардака из знаний.

— Ты самостоятельно дошел до этого метода, — пока я тянул с ответом, Крис уже сам додумался до очевидного.

И я решился:

— Да. Меня закинули сюда… нулёвым, как правильно выразился Миха. Вот совершенно — я ни о других мирах ничего не знал, ни о магии в принципе, и уж точно ничем пользоваться не мог. А едва я освоился, как мне выдали строго по одной книге на день и тоже никаких объяснений, почему так, не дали. Притом, книженции все были чисто теоретические… короче, я сегодня, как никто из вас, наверное, понял Мара, с его нежеланием тратить время на «историйки». Потому — да, пять книг за раз, это мое личное решение и никто об этом не знает. А в голове действительно, черт знает, что творится на данный момент.

— Черт, это кто? — не понял Крис.

Похоже, не перевело… у них там что, вообще никакой религии, что ли нет?

— Это в нашем мире тот же антибог, как здесь, Нирэ.

— Ладно, я вроде понял, что ты хотел сказать. Слушай, а в твоем мире проецируемые кристаллы есть?

— ??? — я только брови вопросительно поднял, побуждая его дать больше пояснений.

— Ну, такая отображающая поверхность, принимающая сигналы, пришедшие из общей… как бы сети — картинку там пересланную показывает, звук к ней передает…

Понял.

— Есть.

— Ну, а кроме получения информации, развлекаловка какая-нибудь имеется?… пык-пык**кино там, — тормазнул опять в моей голове автопереводчик, — игры?

— Все есть.

— Хорошо, вот смотри… — он достал свой, уже виденный мною, гаджет и подключил. — Вот игра, к примеру… — на экране возникло вполне знакомое изображение интерфейса — медленно вращающийся какой-то монстр в доспехе, видно перс, снизу и сверху забитые чем-то слоты, строка состояния, два столбика — красный и синий, а посередине экрана — карта.

И если б в следующий момент Крис не опустил гаджет горизонтально, а картинка над ним не стала объемной, то я бы принял такой игровой интерфейс за самый обычный для нашего мира.

— Вижу, знакомо! — обрадовался он.

Я кивнул, встал и отправился в спальню, где у меня в шкафу лежал севший телефон. Взял его и вернулся в гостиную, а там, так же молча, подал его Крису.

Тот подхватил смарт, со знанием дела покрутил в руках, вскрыл и распотрошил:

— Не работает?

— Нет, батарея села.

— А на чем они у вас?

— На электричестве все работает, — пояснил я, опасаясь, что если парень сейчас полезет в дебри, то я вряд ли смогу ему что-то объяснить.

Школа, c регулярными занятиями по физики, окончена много лет назад, и для меня приобщение к «электричеству» уже давненько заключалось в нажатии кнопки, всовывании в розетку вилки и замене аккумулятора в чем-либо.

Да что там говорить! Я только сейчас осознал, что прижми меня, я ту же розетку, наверное, не возьмусь менять, поскольку в моей жизни подобные проблемы всегда находилось, кому уладить и без моего участия!

Но Крис справился с пониманием вопроса и без возможных корявых объяснений. Как смог:

— А-а, молния, разряд! И у вас на этом все технологии работают?! Как вы там выживаете-то вообще?!

— Да вроде нормально… а ваш технический прогресс на чем развивается?

— Так на магии же!

Точно! Что-то я тупанул…

— Ладно, мы это с тобой потом обсудим обязательно, мне очень интересно, но сейчас давай по делу — это важней. Раз ты знаком с играми, то никаких проблем у тебя с **корреляционным стабилизатором…

С чем?!

— …не будет и ты спокойненько **дистрикнишь…

Что-то знакомое… но сказанное Крисом укладывать в нечто понятное, мои замученные мозги отказывались напрочь.

— Что я сделаю? Крис, попроще изъясняйся, у меня автопереводчик не справляется!

— Ну — да, тут-то язык примитивный совсем и воспроизведение моей речи в твоем сознании идет через соизмерение сразу по трем…

— Крис! — уже взмолился я. — Попроще, говорю!

— Ага… короче, я дам тебе прибор — архиватор в просторечье, и ты с его помощью спокойненько распределишь всю информацию по слотам. Понял?

— Примерно, — ответил я.

Крис только рукой махнул:

— Объяснять долго и в формате языка Эринии — действительно сложно, а на практике, думаю, все выйдет куда проще. Завтра же этим и займё-ё-ёмся, — и зевнул. — Ой, извини, — прикрыл он рот ладонью, — что-то я устал, кажется. Пойду что ли… спасибо за интересный вечер, хорошо, что я из трактира слинял. А это я возьму? — показал он мне накрепко зажатый в его кулаке мой же телефон.

…и глазки стали такими заискивающими, просительными, чисто, как у Руди, когда до обеда еще час, но от кухни уже веет вполне определенными ароматами и он намекает, что ему просто жизненно необходимо туда сходить — прям щас.

— Бери, — пожал я плечами, поскольку было понятно, что иначе новую интересную игрушку мне у него придется отнимать с боем.

Тот счастливый, и правда как ребенок с новой игрушкой, потрепал-таки на выход, и про меня, похоже, еще не дойдя до двери, уже забыл.

Глава 23

Голова моя гудела и пухла, видно изнасилованный автопереводчик вошел в сговор с кучей кое-как нагроможденных знаний и они теперь уже на пару устроили затор в башке. И понятно, что при таком положении дел заниматься сейчас еще чем-то физически активным, желания у меня не было совершенно.

А потому махнул Жоку, который сразу после ухода Криса принялся, было, растаскивать из стопки матрасы, и велел это дело бросать, а начать собирать побыстрей чистое барахлишко. Мыльня, вот все, на что я был сейчас способен. А потом спа-ать…

Когда наша троица выдвигалась из покоев, на часах значилось четверть одиннадцатого, и по такому времени фонари по общественным зонам едва тлели. Уж не знаю, явились ли из загула Сопровождающие с Джером и Маром, но если и так, то и они уже видно по кроваткам полегли. Тишина в паласе стояла полная, да и со двора не доносилось ни звука.

Мы спустились в цокольный этаж донжона, и дошли до самых дверей мыльни, так никого и не встретив. Вступили в предбанник и принялись с Жоком раздеваться. Руди крутился под ногами и урурукал на разные лады — какой-то он нынче болтливый не в меру, с чего бы это?

В самой мыльне, как всегда, теплый пар клубился стеной, едва позволяя нам вокруг себя метра на три видеть. А звуки падающего в бассейн потока воды и журчащих струек в промывочной части бани, тоже, как обычно, глушили все остальные, отчего даже шлепки собственных босых ног по влажному полу были едва слышными.

Прекрасно уже ориентируясь, мы вскоре от входа стали забирать влево — к лежакам, единственно приглядываясь, чтоб обойти опорные колонны, которые парой штук должны были попасться где-то тут, на нашем пути.

Столбы мы благополучно миновали, по выдвинувшимся, едва видимым чернеющим теням поняв, что вписались как раз между ними. Еще пяток шагов и…

И дальше не пошло — стопорнуло.

Часть зала с лежаками, располагавшаяся в противоположной стороне и потому на самом большем удаление от бассейна, проглядывалась лучше всего. Ну, мы и увидели…

На одном из укрытых тканью постаментов возлежало женское тело изумительной красоты… в моем понимании, конечно. Хотя и Жок, похоже, рядом замер недыша.

Когда он уже усиленно запыхтел, я успел разглядеть картину целиком… но не сказал бы, что уже нагляделся. Представшее мне, было все такое беленькое, гладенькое, чуть лоснящееся влагой в мягком свете магических камней, что пришлось прилагать усилия, чтоб не запыхтеть, как малолетка рядом.

Девушка лежала спокойно и расслабленно, а длинные стройные ноги ее, с тонкими щиколотками и изящными ступнями, расположились так, что предъявляемая поза получалась классически выверенной — вроде вся имеющаяся красота и выставлялась напоказ, но и намек на тайну имелся. То есть, крайняя ко мне ножка была чуть приподнята в колене, и укрывала от взгляда самое интересное.

Вполне естественно… зачем обычно и принималась такая поза… это вызывало у смотрящего просто непреодолимое желание зайти с другого края, а еще лучше добраться руками и разложить все уже по своему усмотрению.

Но поскольку в мозгах еще присутствовало понимание, что в данном случае не для меня любимого это все тут положено, пришлось и дальше лишь глазами обходиться.

Короче, сглотнув слюну, отодрал взгляд от того, что все равно не просматривалось, и пополз им дальше.

Плоский, но даже на вид мягкий живот и на нем пупочек ямочкой. Дальше грудь с расслабленными в теплом воздухе розовыми сосками. И обозначена она лишь полукружьями, что намекало о ее втором размере, но полном отсутствии левых составляющих. Выше… до лица я так и не дошел, зависнув на волосах, на которые лилась вода… кем-то… и они золотым, гладким, блестящим полотном струились, перетекая через край лежака, до самого пола.

В какой-то момент в глаза бросились раскачивающиеся над этими волосами сиськи более конкретного размера, они же и сбили очарование предыдущей картинки. Мозги со скрипом запустились и я, наконец-то, допер, что мы вломились не в пустую баню, и теперь стоим и впятером пялимся на голую княжну…

Собственно, ничего удивительного в том, что нас так торкнуло, не было, я с самого начала подозревал, что эта девочка красива. Это вон Любитель, не купившийся на всякие домысливания, спал до сих пор спокойно и только сейчас прозрел. И ведь забыл напрочь, зараза, что мы с ним давно вычислили, что очень юные, правильного воспитания девицы, никакой красотой окупить наши моральные затраты не способны. Нет, уперся придурок и принялся напропалую эстетствовать по недозволенному!

Я же, к месту вспомнив, что представляют собой благовоспитанные девы, все-таки от греха подальше прикрыл его мочалкой. Не ровен час, напугается княжна и выпершегося во всей красе Любителя оценит не совсем так, как он надеется. Не следует забывать, что она маг, а я, его единственный защитник, пока только мажонок.

С этой мыслью принялся потихоньку отступать, пытаясь скрыться в тумане так же тихо, как и пришел.

Ага… о придури, обычно присущей юным скромницам, вспомнил, о том, что маг пока из меня хреновастый — тоже, а вот о том, что явился сюда не один — забыл.

Жок, как замер в первый момент двумя столбиками, так и продолжал стоять, по всей видимости, и не собираясь отлыгивать в ближайшее время.

Что интересно, дракончик вытянулся возле его ног с таким же прибалдевшим видом. Неужели мы так долбанули по нему своими пожеланиями, что он тоже не слабо впечатлился… э-э, самкой не своего вида?

В любом случае, бросать в беде приятелей было нельзя. И мне пришлось вернуться, чтоб подцепить парня под локоток. Про дракона я просто понадеялся, что без нас рядом тот разочаруется в увиденном естественным путем и с места стронется сам.

Но стоило коснуться и потянуть Жока, как тот, выпавший из реала похоже крепко, от неожиданности как подскочит, как заорет:

— А-а?! Чё надо?!

Тут уж никой шум воды помочь не мог — его вопль отскочил от каменных стен и, пробив весь туман насквозь, пошел скакать по кругу. Девицы, естественно, подорвались, увидели нас наконец и, как водится, завизжали. Ну, а по итогу случилось то, чего я и опасался — княжна нас приложила-таки магией.

Щит я, конечно, выставил, притом, с перепугу еще и качественный настолько, насколько позволил мне мой огонь. Только девчонка, видно машинально, подхватила именно ту стихию, которой тут было полно. В результате нас не только снесло потоком, но и ошпарило уже по настоящему горячим паром, поскольку чисто огненный щит, каким бы навороченным не был, против такого выстоять не мог.

Анализ по взаимодействию разностихийных боевых атрибутов я проводил в полуобморочном состоянии, приткнувшись возле одной из колонн, в которую по ходу меня и впечатало.

Прибытие полного сознания порадовало пониманием, что психи-страхи княжны ограничились лишь одним всплеском магии, а завершились, на мое счастье, еще и виноватостью. В тот момент, когда я открыл глаза, она как раз лечила меня, водя светящимися ладошками над моими ногами.

Рядом обнаружился Жок, над которым склонилась сестра, производящая над ним, по-видимому, такие же манипуляции.

Обе девицы были замотаны в простыни и никаких особо впечатляющих прелестей глазам уже не представало.

Наши же чресла оказались укрыты мочалками, разворошенными настолько, что мы с моим валетом весьма напоминали папуасов в тростниковых юбках. В общем, спрятали нам все качественно и за свою красоту мы тоже могли не волноваться.

— Извини, Джен, — получилось немного хрипло конечно, но вдруг подумалось, что, несмотря на дикарский наряд, мужик я все-таки цивилизованный и пора бы уже хоть изобразить, что в своем косяке раскаиваюсь, — в замке в это время все обычно давно спят и я даже не предполагал, что в мыльне кто-то будет.

Девушка кивнула, принимая извинение, но взгляда от моих нижних конечностей не оторвала:

— Да я тоже думала, что здесь в этот час уже никого нет… надо было хоть платок на ручку с той стороны повесить. Так что и ты, Жень, прости мою недогадливость.

Она встала и, переместившись ближе, присела уже чуть не впритык, а рукой потянулась к моему лицу:

— У тебя тут еще один ушиб, не сейчас полученный, и на него немного по-другому воздействовать надо.

Угу, это ж гном утром постарался, в попытке отбить у меня Мара. Я видел, там потом немного отекло. Эльф исправлять результат воспитательного действа своего приятеля желания не выказал, а я и не просил. Но к вечеру, как помню, почти все спало, и только синяки, как обычно, слегка расползлись, сделав меня отчасти похожим на панду.

Тут нашелся и Руди, который выскользнул откуда-то из-за спины девушки и подсунулся ей под второю руку, обвив запястье еще и хвостом. Не иначе, а дракона нашего пришибло капитально, раз его до сих пор так плющит.

Княжна уделила внимание воздыхателю, потрепав того, как кота, по голове, но все же вернулась к прерванному занятию. А вновь подняв голову, встретилась со мной взглядом. Глаза ее распахнулись, дав мне возможность наконец-то уловить их нежно-зеленый нефритовый оттенок, щеки вспыхнули алым, а пальчики задрожали так, что стали задевать мой висок.

Мило конечно. Но по общему состоянию я был вполне здоров, а потому Любитель Стеснительных Дев воспринял такое лечение как намек и, закопошившись в ворохе пеньки, решил с прыкрасной медсестрой позаигрывать.

Так что, не столько ради добросердечной девушки, сколько ради этого суицидника, который не догонял, что если вдарят магией на таком расстоянии, то ему случится уже полный звиздец, я был вынужден помогающую руку аккуратно, но твердо, от своего лица отстранить:

— Спасибо, но не надо. Само пройдет, — и перевел разговор, а соответственно и внимание, в сторону Жока: — А с моим валетом что?

Тот, кстати, до сих пор лежал без движения и, кажется, дышал через раз.

— С ним все гораздо лучше, чем с тобой было, — не стала цепляться за предыдущую тему и княжна, поднялась и отступила, — ты, раскрывая щит, успел его еще и за себя задвинуть. Сули справится прекрасно с его ожогами сама, я показала ей, что делать.

Понятно, пацан еле живой — от смущенья. Ну, так! Я в его возрасте, наверное, если б прекрасную голою княжну увидел и меня бы за этим делом засекли, вообще бы уже унесся вон из бани, и никакие ожоги меня бы не остановили.

— С ним все — здоров полностью! — меж тем сказала Сули госпоже, и уже брату, пихая в бок: — Вставай, я знаю точно, у тебя уже ничего не болит.

Стало понятно, что от этой активной девицы парня надо спасать:

— Оставь его…

Но договорить я не успел, в разговор вступила Джена:

— Да, оставь брата, пусть они тут сами, а мы пойдем.

Возможно, она что-то поняла про мальчишку и пожалела его, но скорее, ей самой хотелось уже поскорей свернуть эту нелепую и двусмысленную ситуацию. Сказав это, она кивнула мне и сразу направилась к выходу. Ее валетке… тьфу ты, камеристке, ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Руди тоскливо урурукнул им вслед.

Когда уже силуэт княжны скрылся в тумане, вторая девица вдруг обернулась и посмотрела на меня, а стоило нашим глазам встретиться, еще и улыбнулась.

Задумываться, что бы это значило, мне было недосуг — стоило отзвучать отдаленному стуку двери, ознаменовавшему, что в бане мы остались одни, как мой валет ожил и тут же заистерил:

— Что теперь будет-то?! Как я в глаза госпоже смотреть стану?! Как смогу?!

— Вот и не смотри! — рявкнул я пожестче, чтоб выдернуть того из несуществующих в реале горестей. — Быстро встал и отправился мыться!

Понятно, что после происшествия, наше мероприятие по помывке прошло скомкано и завершилось быстро. Парни мои все пережевывали про себя случившееся, а потому, что один, что второй, так, до самого прибытия в покои и остались компанией скучнейшей. Но после тепленькой воды меня тоже разморило, а потому в постель я завалился, так особо и не обратив на их горести внимание. Завтра будет день, вот и разберемся…

Думалось мне, что после такого насыщенного дня, повалявшись в бассейне, задрыхну я сегодня без задних ног. Но — нет, инцидент в мыльне подгадил капитально такому настрою.

Снилось мне нечто настолько жаркое и мягкое, что тревожило до рукоблудия и заставляло то и дело просыпаться. Я даже, вспомнив недобрым словом свои пятнадцать, часа в два встал и отправился в туалетную, чтоб полить на себя воды. Но набранная в душ еще днем, она оказалась теплой и ощутимого облегченья не принесла.

Так что, когда жаркий бок подвалился мне прямо под самую задницу, я, в надежде поспать хоть немного без горячечных снов, принялся дракона от себя отпихивать. Но все равно вынужден был проснуться полностью — под руку попался не чешуйчатый бок, а шелковисто-гладкий.

— Хосподи-и-ин… — полушёпотом, полупесней, придыхнули мне в спину.

Я резко развернулся и уперся взглядом в хорошенькую лупоглазую мордаху сестрицы моего валета.

Ну, здрасти…

— Ты зачем здесь?

Даже в малом свете звезд из окна девица умудрилась блеснуть глазами, хоть и не без настороженности, но шаловливо:

— Да как же, господин?! Я же видела, как вы впечатлились в мыльне, когда вышли на нас из тумана!

Ну, допустим, впечатлился я не на тебя…

Но в чем-то девчонка была права — Любитель так измучился за эту ночь, а заодно извел и меня, что сейчас мы с ним были согласны и на эту пейзанскую красотку.

Девица, не услышав возражений, раздвинула ноги и принялась тащить меня на себя.

Женщина, не требующая прелюдий, по своему впечатляет конечно, но все ж и в труселях я к делу приступить не мог. В общем, каким чудом я извернулся, одновременно стянув брэ и всунувшись, не ведаю — девчонка вдвоем с Любителем все сделали без меня.

В самый тот момент, когда трусы полетели поверху, а Любитель пошел в нырок понизу, в голове в очередной раз сверкнуло и из пособия по бытовой магии вывалилось заклинание противозачатия. Оно, конечно, историю о чадолюбивых намерениях Марны вспоминать сейчас не хотелось бы… но ума хватило все ж не отмахиваться и десяток слов скороговоркой пробубнить. Чур меня — по крайней мере после этого раза внеплановый ребятенок по дорожкам другого мира не побежит точно!

— Что вы говорите, господин? Погромче, будьте добры, чтоб я могла вас расслышать, — выдохнула девица, поддавая бедрами.

— Говорю, ты очаровательна, но лучше помолчи! — она меня начинала разочаровывать — без прелюдий сразу в бой, это конечно, хорошо, но под осмысленную болтовню, от души ведь тоже не потрахаешься.

Как там пошло дальше? Ну, Любитель отрывался, я был счастлив за него, помогая, чем только получалось, но вот душе-то как раз и не катило. Ей было душно и скучно — не хватало огонька…

Перина под двумя вбивающимися в нее телами проваливалась, и мне приходилось подругу под задницу держать и тормозить, чтоб уж хоть моя пятая точка, влекомая вниз вошедшим в раж Любителем, ниже собственных коленей не оказывалась. Занятые руки при таком порядке вещей тосковали по полному третьему размеру, который бултыхался неприголубленным и лишь раздражал своей неприкаянностью.

При этом на все мои попытки разнообразить процесс, или хоть как-то приткнуть девицу поудобней, моя визави напрягалась и лопотала:

— Ну, что вы, господин, это же неприлично!

«Аха, а все происходящее сейчас, это верх целомудрия!»

И толкнувшись еще пяток раз, а заодно глянув на скачущие бесхозно сиски, я снова пытался ее как-то развернуть. После попытки десятой деву прорвало:

— Так не положено, господин! Пресветлая Матушка Эри не поощряет разврата! Разве вы не знаете?!

— А то, что уже происходит, это еще не разврат?! — я прям даже помимо воли остановился.

Девчонка поерзала, поддерживая замерший процесс в рабочем состоянии, но, набрав в грудь воздуха, все ж попыталась мне собственное видение на данный концепт изложить.

Бля-я-я, вот богословских прений мне сейчас только и не хватало!

При этом по объему всосанного воздуха стало понятно, что это явно надолго, и Любитель от расстройства тоже попытался задумываться, а с должным ли целомудрием он все делает.

— Молчи! — рыкнул я на девицу. — Ты сюда сама пришла, а я из др… дальних земель приехал и у нас там все по-другому делается!

— Д…да-а-а?!

Вот так на меня… подо мной же при этом лежа… еще ни одна женщина не смотрела! И во избежание полного отказа от процесса Любителем, я перестал заморачиваться всякой херней, перевернул подругу, задрал ей задницу и уже на своих правилах погнал.

Тут и перина меня поддержала, перестав проваливать нас в яму, а лишь помогая с возвратом, руки мои наконец-то выцепили то, о чем мечтали, а вскоре и девица, по ходу забыв от шока новизны как изъясняться членораздельно, принялась охать и ахать, став похожа на нормальную женщину в обоюдосогласном сексе.

В таком бодреньком ритме мы с Любителем… и теперь еще с Душой… всей компанией и доскакали до не худшего финиша.

— Ох, хасподи-ин… — пропыхтело подо мной, и я понял, что придавил свою напарницу капитально, отчего перина, уставшая вместе с нами скакать, опять решила провалиться и поглотила ее с головой.

Я скатился с девицы побыстрей. Та завозилась, откинулась на спину и, томно вздохнув, удобно растянулась в полный рост. Кажется, она вознамерилась здесь спать.

Не, так дело не пойдет:

— Спасибо, конечно, но тебе, думаю, пора идти, — подсказал я ей.

Та игриво на меня посмотрела, но меня, понятно, это не проняло, и я подтолкнул ее снова:

— Иди, иди, скоро утро, у тебя обязанности, наверное, есть, все ж ты здесь госпоже служишь.

Девушка нехотя приподнялась, перевернулась и, между делом подставив мне для обозренья круглый зад, полезла выбираться из постели. Не удержался и подшлепнул. Во-первых, чтоб скорости придать, а во-вторых, в некую компенсацию за нарушение моих планов, в которых я возможность подобного времяпровождения вычеркнул, как пункт, не далее, как прошедшим утром.

Та, обиженно сопя, с кровати все-таки спустилась и пошла свои шмотки собирать. А я, наконец-то откинувшись на подушках удобно, принялся ее с немалым интересом разглядывать… прям какая-то новая тенденция у меня завелась — сначала трахнуть женщину, а только потом узнавать, что имел под собой в постели.

В общим, пока девушка медленно брала свои вещи, еще медленнее натягивала их по одной, тщательно разглаживала на себе каждую… видно пыталась еще меня убедить, что выставляя ее, я теряю многое… мне, тем временем, удалось ее неплохо рассмотреть.

Ничего особенного. Да, молодое крепкое тело, имеющее все положенные для разжигания мужского аппетита выпуклости и впадинки. И личико — так ничего: сердечком форма, глазища огромные, носик пупочкой задорной торчит, а губки сложены в симпатичный бантик. Вот волосы, конечно, хороши особенно — тут без возражений: светло-русые, густые, укрывающие спину до самого копчика. Но, как я понял, у них тут это не вопрос, и подобную гриву иметь скорее норма, чем ходить девице без нее.

Короче, может она здесь и первая красавица на деревне, но дома, если б такая милашка меня чем-то другим не привлекла, характером там, повадками, какой-то выходкой, я бы на нее, наверное, и внимания, не обратил.

Впрочем, здесь она тоже, кажется, местных парней берет своим норовом. Если правильно помню слова Жока, то это именно она научила его мужиков по яйцам бить. И у меня, кстати, с тех слов сложилось впечатление, что сестрица его — недотрога.

Но тогда возникает закономерный вопрос — а что, собственно, она делает здесь? Притом по собственному почину, не будучи уже девственницей точно?

Но, так же помня, что с этой мамзелью ничего наверняка не выходит, ей этот вопрос я задавать не стал. Вот найду ее братца и тогда спрошу за все разом.

И стоило только девице закончить с одеванием, как я ее под руку подхватил и, чтоб еще чего себе не напридумывала, лично выставил за дверь.

Глава 24

Да, кстати, Жока с драконом я в гостиной не обнаружил, видно сестрица выпроводила их. Пришлось идти искать потеряшек.

Жок нашелся внизу — в большом холле, по которому бледным приведением из угла в угол в темноте бродил, таская на себе зачем-то еще и зеленую увесистую тушку. А вот дракон как раз дрых, вываливаясь из худых рук пацана своими расслабленными упитанными конечностями, и меня, объявившегося вдруг, даже не заметил.

— Пошли, — велел я парню, который, похоже, вину за собой знал и старательно держался от меня подальше.

Чем, собственно, и дал понять, затем ему этот жирдяй на руках — он, по ходу, от меня так — на всякий, им прикрывался.

Ну, в общем, понял он все правильно. Бить его за подставу я, конечно, не собирался, хоть с драконом на руках, хоть — без, но накопившиеся к валету вопросы ответов все же требовали:

— Вот скажи мне, Жок, зачем ты запустил ко мне свою сестрицу?

— Попробовал бы я ее не пустить… — буркнул валет, — да и сестра она мне все-таки.

— А ты, вообще-то, понимаешь, что это не хорошо, подкладывать под кого-то сестру?

— Не-е… не понимаю… — забыв бояться, вытаращился на меня Жок, — кого ж еще?! Вы мужчина взрослый, а в деревню вон не пошли… да если б и пошли, то вряд ли нашли бы там кого-то лучше! И потом, мне-то она — сестра, кому мне еще помогать-то?!

Мда, довод с «сестрой» убойный, главное на все случаи жизни, кажется, пригодный… только меня этот довод не убедил, а наоборот, ввел в ступор.

— Вот я и не понимаю, — зашел я с другой стороны к проблеме, — она симпатичная и, как я понял, местные парни ее по достоинству оценили. Что не так? Почему она не выберет кого-то из них, а втихаря лезет в постель к чужому мужчине? Я бы еще понял, начни она со мной заигрывать, внимание к себе привлекать! Но — нет, я ее толком и не замечал, пока в собственной кровати не обнаружил.

В вылупленных на меня глазах парня образовалось довольно-таки странное выражение:

— Ну, вы, господин, даете… — но запнулся на этом и замолчал.

— Говори уже, что я там выдаю такого? — подтолкнул его к продолжению мысли.

— …большой вроде уже, а как маленький, чесслово! — выдал мой валет на одном дыхании.

— Да, ну?! Ну-ка, поподробней.

— Местные парни, они на то и местные — за них замуж идут, а господа из замка — это другое. Конечно, если девушка не хочет, боится там или сговорена уже, то она и не покажет себя. Но обычно — наоборот бывает. Господа-то из замка, как правило, щедры очень… а так-то съедут и никто больше не вспомнит о них, а у девушки хорошая прибавка к приданому останется. Наши парни на такое баловство особо не смотрят — оно ж один раз, а потом уже бохатую невесту в дом берешь. Да и родители тож — с хорошим-то приданым девку всяко лучше пристроишь, чем просто красивую.

— Ага, понял теперь, такая ситуация мне ясна, — кивнул я.

Но не все я понял, и не так… поспешил.

— Только это не про Сульку… — продолжил Жок неожиданно. — Она же магиня, сильней меня — третьей ступени, считай. Таких в деревне только двое — она, да тетка Марны. А потому она считает, что ни один парень из наших, ей не пара… я, кстати, то ж так думаю. А дар у нее в целительское дело пошел. Но у нас-то знахарствует мужик и ее, девку, да еще более сильную, чем он, в учение, ни в жисть не возьмет! У повитухи ж из соседней деревни уже две помощницы есть. Вот и получается, что замуж ей одна дорога. А там-то, что? Травки если для настойки подбирать, да мужика сваво потом от похмела выхаживать… ну, еще коленки битые детям заговаривать, а больше-то необученная знахарка ни на что не сгодится.

Прослушав печальный долгий вдох-выдох парня, я все ж спросил:

— Подожди… а разве общих школ каких-то по этому делу нет? Только в личные ученики идти?

— Есть, конечно. Но это ж уезжать от дому надо, а батя ее не отпускает, говорит: «- Негоже девке по дорогам дальним шляться, от пусть детёф рожает и свой дом блюдет». А он у нас знаете какой?

— Нет, откуда ж я вашего батюшку знать-то могу…

— Он кузнец у нас и во-от такой, — Жок обозначил перед собой руками нечто большое и объемное, — почти как господин Мартек. Я вот не в него пошел, так что тоже надежды его не оправдываю… хотя маги мы с Сулькой в него, а остальные наши — пустые. Но это ничего не значит, ни для нее, ни для меня — как отец скажет, то так и будет… наверное. Сулька вон по весне чуть из дома не удрала. Мимо нас бродячие лицедеи проходили, три дня у Марны жили, представления давали. Так вот средь них один был, молодой такой менестрель, все за ней увивался. Но отец узнал, сестру выпорол и под замок посадил, а парню пригрозил. А тот, как я… ну, такой — дохлый совсем считай, куда ему против бати? Вот лицедеи и съехали побыстрей…

К этому моменту мы уже давно поднялись в покои и теперь сидели в нашей гостиной. Руди по приходу перебрался ко мне на руки и теперь, растянувшись на моих коленях, так же внимательно слушал нашего валета и чавкал яблоком — эльф таки приучил его к ним, подсовывая к месту и не к месту, так что в качестве перекуса дракон их чифанил теперь вполне за милу душу.

— Вот я и думаю, — меж тем продолжал Жок, — неспроста Сулька первой из девок стыд откинула и в штаны мужские вделась, а потом еще и на глаза Седжо верхом на кобыле нашей сунулась. Слухи-то давно шли, что один из рекрутов возможно девушкой будет. Сестра точно все продумала. Ее к княжне валеткой взяли, а значит и на турнир — ей госпожу сопровождать. Вот в городе-то она и останется — сюда не вернется, а там школу какую подходящую найдет.

— А у меня в постели она на учебу, значит, зарабатывала… — продолжил я мыслю.

— Ну — да, за все ж денюшку платить надо, — не заметил моего сарказма валет, — вот думаю, а не остаться ли там и мне? Я ж не только на трещотках играть умею… в прошлый-то раз они мне по жребию выпали просто, — пояснил он мне, хотя я и не уточнял, — примкну к какой-нибудь труппе…

— Так, ты мне это брось, — прервал я его рассуждения, — на счет тебя придумаем что-нибудь, чтоб не пришлось ни по дорогам дальним шляться, ни в кузне вкалывать, раз к такому не пригоден. Найдем тебе свое место в жизни, но без экстрима.

— Чего? А, ладно, понял в общем-то… спасибо господин, — Жок вскочил и поклонился мне в пояс.

— Прекрати, — дернул я его, возвращая на место — на диван рядом.

— А, может, еще и Сули поможете… — тихонечко выдал он, преданно заглядывая мне в глаза.

Угу, дайте водички попить, а то кушать очень хочется и спать негде…

Но вот княжна вспомнилась. Притом вспомнилась вполне себе в приличном виде — в простыню замотанная, когда говорила мне, что показала что-то там своей камеристке, как братца лечить. Надо будет обсудить с Дженой, может и правда возьмет способную девушку на постоянную работу к себе.

— Ладно, попробую что-нибудь и для нее придумать, — кивнул я под эти мысли согласно.

Тут же с собственной доброты прифигел конечно, но слово уже сказал и даже восторженный взгляд от валета получил, а потому на попятную пойти все равно не вышло бы.

— Так, слушай, я ж теперь твоей сестрице должен вроде как подарок сделать, — не хорошо разочаровывать девушку… хоть и не просил ее, и сама она, и все далеко не идеально было… но я ж не козлина какая-нибудь совсем, а она старалась, как могла, — но у меня денег-то местных нет. Что ей еще подарить можно?

С дедовой-то ювелиркой я прощаться пока передумал — было у меня теперь подозрения, что не простая она, а такое проверки требовало.

— Дык это… — замялся парень, — там-то, в столе, кошели полные есть, думаю в них деньги…

Так, пора бы уже самому разок пошарить попредметней по покоям, чтоб больше такой ситуации не возникало…

— Пошли, поглядим, — Жоку я кивнул, тем не менее, доброжелательно, парень-то не виноват, что я лох и лентяй, он-то свои обязанности выполняет.

В одном из многочисленных ящиком стола, своим количеством подтвердивших насколько я лох и лентяй, действительно обнаружились три замшевых мешка с вышитыми на них какими-то гербами. И каждый кошель размером с два моих кулака.

— Там деньги думаешь? — спросил я парня.

Тот кивнул.

— А сам что, не глядел даже?

— Я что, совсем дурак что ли, в кошель сильного магика лезть?! — возмутился парень на мое предположение. — Шибанет так, что пальцы на месяц откажут! Чё я потом делать буду? Ни вам услужить, ни на инструменте сыграть, ни бате в кузне помочь… не, мне такого не надо!

— А меня случаем не шибанет?

— Не должно — вы ж одной крови с вашим родственником, который их тут оставил. Герб-то на кошелях ваш!

А у нас еще и ге-ерб есть?!

Но, опять же, это вопрос не к парню, и я аккуратно подступился к одному из мешочков. В нем оказались монеты белого металла и разного размера.

— Серебро, — подсказал Жок.

В других ожидаемо нашлись золото и медь.

— Сколько тут навскидку? — спросил я его.

— Мно-ого… — придыхнул валет, — я, поди, больше никогда столько и не увижу.

В общем, рассвет я встречал с подачи парня постигая местную систему ценностей в ее монетезированном изложении, для примера еще и прикидывая стоимость всего, на что глаз падал.

Разобрав все в столбики и по номиналу, а потом, пересчитав, понял, что на имеющееся я вполне могу себе пару замков с прилегающим хозяйством прикупить. И значит, это, скорее всего, дедовы запасы местной валюты вообще, а не оставленное мне на расходы в столице, как я было подумал сначала.

Но, тем не менее, тратить начал с ходу. Один целый серебренник вручил Жоку — за труды, хотя он и отнекивался почти испуганно, говоря, что столько зарабатывает отец, когда вывозит на ярмарку в соседний город товар пары месяцев работы. И то, если распродастся подчистую.

Для Сули же я и вовсе прибрал в карман восьмушку золота, которая хоть и была самой мелкой из того кошеля, но стоила аж шестнадцати монет, врученных парню.

Откуда такая щедрость? Вот и сам я удивлялся себе, когда ныкал деньгу в карман втихаря… от Жока, понятно, а то б того, боюсь, и вовсе удар хватил, несмотря на юные годы.

Но поразмыслив, понял — виноватым я себя ощущаю. Все ж оценил девушку и ее поведение чисто по меркам своего мира. Типа, недалекая провинциалка прыгнула, не глядя, в кровать к столичному мажору, чтоб хоть потешиться иллюзией причастности… а то, и еще хуже, если учесть именно момент заработка таким путем. И хотя в теории все именно так и обстояло — по худшему варианту, но вот на практике… короче, это долбанное средневековье с его нравами все ой, как усложняло!

В общем, жалко мне стало девчонку, что уж говорить. Нет, не саму Сули, бойкую, сильную и красивую, а именно ее в той жизненной ситуации, в которой она оказывалась, где сила и бойкость все только усугубляли.

Дед же, насколько понимаю, не разорится. А вот девчонке вполне на пользу пойдет, если княжна ее к себе взять не сможет. Все ж и она, похоже, человек не особо вольный и самодуром-батюшкой затурканный — отправил же он ее сюда без личной прислуги, в отличие от сынули.

В общем, пока туда-сюда и спать нам с Жоком стало уже некогда. Так что, немного посокрушавшись по этому поводу, мы приступили к давно отработанному утреннему ритуалу — разминка, растяжка, попихать-покидать друг друга, потом зубы, морда, общий душ.

Впрочем, на счет бритья я уже, как третий день, вел сам с собой полемику. Упаковка на две кассеты закончилась, и последним лезвием из нее я пару дней брился уже на чистом упрямстве, а потом плюнул и, естественно, начал зарастать. В чем, собственно, и заключалась тема внутреннего диалога — звать сегодня Моха на помощь или не звать — может, еще денек похожу, а там и привыкну.

Сегодня, как и в прошедшие два дня, победила, то ли лень… то ли страх перед средневековой бритвой. В моем воображении, почему-то, постоянно вылезала виденная в каком-то фильме картинка, как мужик зверского вида бреется тесаком, размером с Михин, то есть, чуть ли не в локоть величиной. И понятно, кого-то подпускать к своему горлу с такой хреновиной, у меня желания не было. Сам бы я может и попробовал, но вот личного кинжала мне пока не выдали.

Кстати, нынче утром по этому загону случился прорыв — вдруг припомнилось, что Мар-то с Джереми при нормальном оружии вчера прибыли…

Вот с этой мыслью я и отправился вниз, в столовую, намереваясь предъявить Сопровождающим, что раз вчерашним детям можно, то мне, человеку взрослому — обязательно и необходимо.

В фойе перед открытой уже дверью в трапезную кучковался народ. Здесь были и близнецы, и Крис, и эльф с гномом. Да и все валеты стояли тут же, на небольшом отдалении.

— Всем привет! Кого ждем? — спросил я с интересом, еще не успев даже спуститься полностью.

— Опаздывающих, — недовольно кинул мне гном, — тебя и Мартека, — потом махнул досадливо рукой и решительно направился в столовую, — жрать охота, дел невпроворот, а они… — чего он там еще по пути бубнил, я не расслышал, тот скрылся в дверном проеме.

Все остальные, поприветствовав меня в ответ, потянулись за ним. Изумрудий, понятно, был уже там, скатившись кубарем с лестницы еще тогда, когда стало видно, что препятствий, в виде закрытых створок, между ним и жрачкой не имеется.

В фойе остались только Джена и, естественно, Сули.

— Женя, я могу тебя попросить о вчерашнем происшествии в мыльне в присутствии остальных не упоминать? — тихо спросила княжна, в глаза при этом мне не глядя, но все ж отчаянно краснея.

— Конечно, — заверил я ее.

— Спасибо, — кивнула она и тоже заспешила в столовую.

А вот Сули я успел подхватить под локоток и увлечь в сторонку — в глубокий портал перед дверью в Зал Советов. Та, впрочем, и не очень-то сопротивлялась. Жок деликатно отошел от нас подальше и отвернулся.

Одета девушка была, как и упоминал брат, в штаны, но все ж нечто наподобие прямой юбки с высокими разрезами поверх них имела. А вот вышитая по вороту рубашечка с низким вырезом и корсаж были все еще такими же, какие носили все виденные мною местные женщины.

Вот в этот вырез, вернее в очаровательную щелку, не скрытую им, я золотой-то и опустил… всегда мечтал это сделать! Ага, вот такой я пошляк — именно между такими подпертыми корсажем сиськами, и именно монету кругляшом! Тоже, наверное, из какой-нибудь кинохи с подросткового возраста в мозгах идейка-то застряла.

Но сам процесс закладки оказался короток и десять лет ожидания не окупил…

Тем более что, не успел я отвести руку, как монету из тайничка выдернули и поднесли к лицу.

— Ох, господин! Так мно-ого! Я не могу…

— Я даю, значит, я так решил, — припечатал построже, помня меньжеванья ее братца и не желая долгих объяснений еще и с ней.

— Тогда я к вам сегодня ночью…

— Не придешь, — еще строже сказал я, — ни сегодня, ни завтра — никогда.

— А как же?!…

— Брат сказал, ты учиться хочешь?

— Угу, — закивала она так отчаянно, что даже забыла, как губки в бантик складывать и томность в глаза подпускать.

— Потому и возьмешь сейчас золотой — тебе его хватит, чтоб еще долго в чужие кровати не прыгать, а делом заниматься.

— Вы очень добрый, господин, — она сдалась и попыталась, то ли изобразить книксен, то ли и вовсе бухнуться на колени, но я выяснять, что именно, не стал и снова подхватил ее под локоть.

Она подняла на меня глаза, светлые и без искорки кокетства уже, и тихо сказала:

— Знаете, господин, я ведь поняла вчера, что не мной вы впечатлились, а госпожой…

Ага, а она еще и не полная дура, как я о ней сначала подумал, зачем только разыгрывала?

— Но все ж пришла ко мне, зачем? — если уж не кретинка наивная совсем, то и спросить ее можно, как нормальную.

— Ну-у… — она скосила взгляд вбок, пытаясь избежать ответа, но я ее все за тот же локоток теперь уже слегка тряхнул:

— Ну?

— Вы добрый, мне еще брат говорил… а теперь вот — я и сама узнала… а госпожа моя ведь из очень высокой знати, а у них с чистотой девушек строго, не то, что у нас — простых. Ей, поди, батюшка уже и жениха подобрал подходящего, и вам, господин…

— Там ничего не светит, я знаю, — оборвал ее, начиная злиться — вот от жалости под меня еще ни разу не забирались!

Надеюсь…

Но, ни я ей высказать, что не стоит в мои дела лезть, ибо не ее это дело, ни она мне хоть что-то ответить, не успели, со двора донесся грохот копыт бешено скачущей приближающейся лошади и разговор наш оборвался сам собой.

Завершилось громоподобное цоконье, похоже, у самого крыльца. Потом с той лошади кто-то явно свалился и раздался бешенный рык:

— Драко-он!!! Дракон летит!

Затем уже по ступеням быстрый топот, дверь чуть и вовсе не снесло, и в холл ввалился всклокоченный Мар со своим кладенцом наизготовку.

— Драко-о-он! — выдал он громоподобный клич уже тут, в немаленьком зале, погнав его скакать по камню стен: — Все в подвал! Прячьтесь!!!

«Вот же ушлепище! Видно опять ему голову снесло, а руки-ноги сами по себе начали действовать. Ну, еще и глотка», — подумал я, разглядывая явно невменяемого Мара, и не зная, что делать — то ли спокойно его припадок переждать, или все же ускорить процесс и напомнить, что он не дома.

Но тот мне долго раздумывать не дал, поскольку узрел Сули, которая вышла из укромного угла дверного портала и с интересом теперь взирала на него. За что, собственно, и поплатилась.

— Ду-ура!!! Чего стоишь?! Драко-он летит! В подвал бытра-а!!! — при этом, подскакивая к нам, меч он убрал со своей дороги, но выглядело это, как замах, а учитывая размеры клинка, так и вовсе получилось впечатляюще! Я так и то, пересрал слегка, а ну, как такую здоровенную хрень он в руках-то не удержит?!

Сури, та и вовсе завизжала, и не нашла ничего лучше, как спрятаться за мной.

В общем, меня вынудили сразу перейти к плану «Б».

— Мартек, успокойся, — выставил я руки, ладонями вперед, тем не менее, блюдя за мечом и все еще прикидывая, уронит, не уронит, — все в порядке. Это не ваши драконы — это тутошние, они хорошие, помнишь? А это, так и вовсе наша мама в гости прилетела!

Ну, а кто ж еще?

— Ка… какая мама?… — выпучил на меня налитые кровью глаза Мар.

— Моего дракончика. Ма-аленького такого дракончика. Зелененький тут бегал, помнишь?

Глаза парня приняли более-менее осмысленное выражение, и он кивнул.

— Во-от, хорошо. Он же еще о-очень маленький, ему мама нужна, вот она в гости и прилетает, навещает изредка. Ага?

Тот опять кивнул.

— Мы сейчас с Руди сходим к ней, и она потом улетит сразу. А ты пойди, покушай пока, там оладушки нынче знаешь, какие удались? М-м-м! Да еще с малиновым вареньем!

На это Мар наконец-то сподобился опустить меч и пробасил:

— Я вишневое люблю…

«Да похрен, я так вообще не в курсе, подают ли там сегодня оладьи… главное, тебя угомонить», — с этой мыслёй выдохнул, но парню все ж улыбнулся как можно дружелюбней — воизбежание рецидива, так сказать.

— Пошли? — спросил я его и, дождавшись, когда тот уберет оружие в ножны, уже за ним отправился в столовую.

Нас, как оказалось, встречали… все, кроме Руди. Главный голодающий, как ни в чем не бывало — будто никто в холе и не орал громогласно, и все со своих мест не повскакивали, чтоб ломануться туда, пользуясь моим отсутствием, забрался на стол и в гордом одиночестве уплетал со всех близстоящих тарелок разом.

Я обогнул толпу, кучкующуюся в дверях, и направился к нему. Тот на меня и не взглянул… а я и не обиделся… только сдернул без лишних слов его со стола и потащил в башню.

Впрочем, выговор я ему все ж устроил, но уже по пути:

— Ты что, не слышал, что твоя мать прилетела?! Не видишь что ли, люди волнуются? Нет, ему только б пожрать! — ворчал я, поднимаясь по лестнице.

Руди на мой бубнеш не особо-то реагировал. Он, когда я его подхватывал, успел хапнуть несколько кусков со стола и теперь судорожно давился ими, поскольку поднимался я почти бегом и последний этаж, а с ним и встреча с матерью, приближались быстро.

Среди честно стыренного я заметил и оладик, что позволило мне между делом порадоваться, что замануха для Мара не оказалась фикцией и в следующий раз… чур нас, конечно, но кто знает… убойный довод снова сработает.

Руди весил порядочно, да и скользок был со своими лощеными чешуйчатыми боками, так что перед лестницей на крышу я его с рук спустил:

— Дальше сам — лось такой вымахал, а все на ручках таскай тебя, — с этим напутствием подпихнул его вверх по перекладинам и полез за ним следом.

Стоило только приподнять крышку, как дракончик выскользнул и устремился к матери, которая сидела на том же самом месте — напротив дыры люка, на парапете. Он, как и в прошлый раз, молниеносно — только и успев сверкнуть чешуей на утреннем солнце, пересек крышу и взлетел по боку драконицы.

Я пронаблюдал, как он лихо забирается ей куда-то на загривок, и полез было сам из люка, но увидев, что Дама чуть пригибается, похоже беря наизготовку перед рывком, нырнул обратно — от всякого.

По скрежету чешуи понял, что крылья расправляются, а по порыву ветра, пронесшегося над головой, что и вовсе взлетает. А когда отважился высунуться, она уже черной мощной тушей пошла вверх, забирая по кругу.

Выбрался и задрал голову — драконица, так и идя по спирали, поднималась все выше.

Краси-иво…

Чтоб не слепило солнце, бившее мне в глаза, от люка переместился к тому краю крыши, где Дама сидела. И уже там, опустившись под стену, принялся наблюдать… было что-то медитативное в том, как кружа, равномерно взмахивая крыльями, великолепный дракон взбирается ввысь.

В какой-то момент, когда уже размер громадного тела стал не больше вороньего над парком, подъем прекратился. Что она там делала, паря на одной высоте, было не ясно, но какая-то тревога зародилась в душе.

Не задумываясь, что делаю, машинально поднялся и насторожился — не нравилось происходящее мне, вот нисколько! Когда тревога разрослась до паники… при этом я понимал, что повода вроде нет… откуда-то сверху долетел пронзительный, тонкий, едва слышимый звук, напоминающий комара на подлете.

Звук нарастал, а паника моя преобразилась в настоящий ужас, который добавил в уши еще и грохота крови — я ничего не понимал, но уже был готов к чему угодно!

Драконица явно шла на снижение… потом в центре описываемого ею круга появилась точка, которая тоже приближалась. Комариный зуд усилился, и стало понятно, что это визг.

Верещал Руди, понял я… которого долбатуная мамаша сбросил там, на высоте, и он теперь просто падал — это осознание пришло мгновением позже.

«Да она же летать его учит! — догадка была разумна… но не сработала — меня вздернуло от очередного приступа ужаса: — Он же обожратый под завязочку!»

Мой Руди уже сам был размером с птичку и с полетом у него, кажется, не задалось совсем — его верещанье резало слух, а тушка летела кубарем, беспорядочно трепыхая крыльями!

Я понял, что падает он точно с этой стороны башни, и если высунусь, протяну руки, то смогу поймать его. Думалось долго, а действовалось — молниеносно, разве что только чешуей не сверкалось, за полным ее отсутствием.

И когда дракончик уже набрал визуально свой половинный размер я, едва сам не вываливаясь из бойницы, уже перевесился наружу и тянул руки.

Мгновение и я понял, что не достаю! Я дернулся вперед еще, нога оскользнулась, инстинкт самосохранения, тормозя, чуть не когти сквозь мокасы пробил, а руки… руки ухватили воздух… в натуре… и потянулись им туда, куда ладоней не хватало.

Я только-то и увидел, как подобный испарению над горячим асфальтом поток рванул и… Руди, дырыгаясь всеми конечностями и вопя истошно, на него, как на батут, приземлился… подскочил, потом еще раз — уже пониже.

Тут, чуть кренясь на подлете, чтоб крылом не задеть башню, приблизилась драконица… и порывом ветра Мелкого с моей импровизированной подушки безопасности снесло. Мне достались укоризненный взгляд, в морду дыма и ураганом по башке. И как бы я не хотел выстоять, сквозняком меня все же в бойницу вдуло.

А вот грохнулся я на крышу не один, а потому приземлился довольно мягко — на Криса, который, оказывается, у меня за спиной стоял.

— У тебя «воздух» прорвало! — это было первое и восторженное, что выдал он, когда еще из-под меня выбирался. — Вот чё я вчера фаты твои не замерил?! — уже видимое мне лицо парня сложилось в расстроенную моську. — После такого прорыва стихии, как сейчас — на стрессе, фаты обычно большой скачок выдают…

Я его более не слушал, а опять ломанулся к бойнице. Но, еще не успев всунуться и посмотреть, ощутил настороженное недоумение, почти сразу перетекшее в неловкую радость, тут же преобразившуюся в восторг. Уже выдыхая, я выглянул-таки наружу и далеко внизу, наверное, над самой поверхностью озера, увидел порхающего Руди. На берегу водоема, выглядевшего подле нее лужей, растянулась довольная мамаша. Ну, и я позволил себе дух перевести и почувствовать, что жизнь не так плоха, как я было думал о ней минутой ранее.

А за спиной у меня Крис продолжал тарахтеть, что-то о шкале по фатам, экзаменах, каком-то докладе и… тыр-тыр**бонусах за него.

Глава 25

То ли с недосыпу, то ли передергавшись за дракончика, но дальнейшие сегодняшние события воспринимались как-то индифферентненько.

Хотя, конечно, шугануть Арча мне мое сонливое состояние не помешало. А то, глядишь ты, на новенького напал! То есть, на Криса.

Мне-то самому удалось вскоре освоиться, видно две недели занятий даром не прошли. А потому, как я минут через пятнадцать приспособился к широкой спине Огонька, так у Арча моя персона и перестала вызывать интерес совершенно.

Парень же держался на лошади плохо и по большей части напоминал все тот же полупустой мешок с картошкой, перекинутый через седло. И Арч, ввиду подходящего нового клиента, по тупости своей похоже посчитал, что его манера изгаляться непрямыми оскорблениями на юном и стесняющемся своей неловкости господине прокатит, а по ушам за это, как и раньше, не прилетит.

Меня хватило ровно на то время, пока я приноравливался к собственной коняшке. А может, я просто так долго недоумевал, поражаясь наивности вроде прошаренного конюха, и все ждал, что тот, наконец, прозреет и заткнется сам. Ну, или хотя бы моя тушка рядом с новеньким ему о чем-то напомнит. Но — нет.

Как я понял, Арч в замке конюшней заправлял без году неделю, а потому наш рекрутский набор — его первые подопечные, и под дух соратничества он еще не попадал. А политика невмешательства при мелких дрязгах Сопровождающих тупорыльство в нем, по ходу, только закрепило.

Когда ожидание поднадоело, а мои ляжки и спина дали отмашку, что, дескать, все — дальше они сами, без моего участия, могут ехать, я решил этот праздник скудоумия завершать. Да и в своем праве я нынче был: если «господину» снисходить до пререканий со слугой невместно, так сказать, а заступаться за мальчишку, место которого по здешним порядкам где-то в районе плинтуса, и вовсе «достоинству» повредит, то вот встрять за «равного себе» — вполне даже в норме.

К этому моменту конюх в своей безнаказанности разошелся настолько, что, кажется, начал выбиваться даже из тех рамок, которых придерживался со мной:

— Что ж вы как девка-скромница-то, господин, — несло Арча, — все коленочки пытаетесь сжать! Не надо их на холку кобыле затягивать… в стремена упритесь, я сказал! Будьте мужиком, расставьте ноги пошире и как девку-то бока лошади получше обхватите!

Крис на такое краснел, кусал губы и сжимался совсем, еще и сутулясь.

Я подогнал своего Огонька, благо он у меня уже не на веревке ходил, и пристроил его почти вплотную к Пчелке. Примерился…

Нет, я не хотел калечить придурка, мне надо было его проучить, но все ж стоял он ко мне вполоборота — так что, как уж вышло… но думаю, к лучшему — одного раза зато хватило.

Мелкий фаер вроде приземлился туда, куда я его и посылал — в полметре от ног конюха. Но, то ли угол я ему задал не тот, то ли легок он был слишком, а я уже привык обращаться с более основательными снарядами, так что шарик отскочил от камня и угодил точно между широко расставленных ног Арча. Ничего не задел, я видел точно, но мужик взвыл испуганно, сорвавшись на фальцет, присел, сжав колени… ага, сам как девка… и ухватился двумя руками за свою самую ценную часть тела. Ну, ту — недавно приболевшую.

Вспомнил, стал быть, как оно бывает и, что не он тут один крутой чел.

— Га-асподи-ин! — выпучился он на меня непонимающими глазами. — За что-о?!

Я напыжился, стараясь не заржать, и как можно высокомернее выдал:

— Поуважительней надо с господином Кристианом разговаривать, — и, как ни в чем не бывало, обогнал Пчелку и поскакал дальше. Когда проезжал мимо, парень одними губами сказал мне: «Спасибо».

Да не за что, удовольствие я получил, наверное, побольше чем он. Давно надо было нечто подобное скоту устроить, а не церемонии разводить — положено, не положено, да ну на хрен такое!

Так и продолжили дальше — я впереди, Крис за мной… ну, или наоборот, кто его знает с этим кругом. Арч больше вообще ни к кому не вязался, даже на Жока, как обычно наматывающего круги бегом за моей лошадью, внимания не обращал.

Но стоило мне с коня слезть и на крыльцо подняться, откуда за нами наблюдал гном, как тот подхватил меня под руку и потянул в сторонку.

— Ты бы это… Жень, с Арчем не сильно схлестывался. Он все ж прислан сюда самим главой. Приглядывает он, думаю, за вами. Вестниками с магистром перекидывается постоянно, знаю точно, — сказал он мне тихо, блюдя, чтоб никого рядом не было.

Я к этому моменту успел опять уже впасть в свое сонливое настроение и даже, кажется, пока однообразно трясся на лошади, умудрился подремать с открытыми глазами, так что мыслю гнома в сказанном не ухватил:

— И что? Мне-то какое дело до магистра? Я так понял, мы здесь все закончим, а потом, может, больше в этот мир не вернемся никогда. Я-то тоже из семьи магистра вроде и уж точно не в качестве прислуги местного главы тут нахожусь!

— Так-то оно та-ак… — протянул Миха, — и дед твой мужик крутой, и повлиятельней лорда Аскора будет, если учесть, сколько членов Ордена у него в подчинении… и даже с тем, что Арч скотина, спорить не стану. Он и нам с Дулей, если честно, уже мозгу выел за те пару месяцев как прибыл. Одни проблемы от него. Но, понимаешь ли… зачем-то он все же здесь… и мне это не нравится.

Гном вроде и дело говорил, и какой-то отдаленной мыслей я даже понимал это, но мой сегодняшний настрой, с уклоном в великий пофигизм, прочувствовать серьезность темы не позволил. А вскоре я об этом разговоре и вовсе забыл.

Следующий раз из дремного состояния выдернула меня княжна, когда мы направлялись на тренировочный лужок под замковым косогором. Она отстала от брата, марширующего в первых рядах с Мартеком, и пристроилась рядом со мной:

— Жень, а почему ты на тренировке вчера таким простым щитом пользовался? Я же видела в… — она заглянула мне за спину, туда, где с другого боку шествовал Крис, и уточнять место нашей встречи не стала, — …гхм, в общем видела я тот щит, который ты создать можешь — он же великолепен!

— Ну, не знаю… — вот действительно я не знал, что ей ответить!

Меж тем Криса вопрос, где мы с Дженой пересеклись, не заинтересовал, а вот тема — в общем, привлекла:

— Ага, — всунулся он, — ты же столько всего изучил! Представляешь, — теперь он перегнулся к княжне, — он по пять книг за раз через стацсхему загружает!

— Да-а?! — пораженно захлопала глазами та.

Вот, и что мне делать? Меня раскрыли по всем фронтам…

— Понимаете… — попытался я сформулировать причины, из-за которых решил ныкаться ото всех.

Ну, и выдал им все про одну книгу в день, про гнома с эльфом, считающих меня пока не способным на многое в магии, но действующих строго с подачи деда. Так же про свои размышленья рассказал — типа, мне при таком раскладе проще было познавать втихаря и не с кем не объясняться, поскольку, во что это могло вылиться, я знать не мог.

— Запрещать тебе они не имеют права! — это воскликнула девушка.

А Крис почти в один голос с ней удивился:

— А тебе ли не все равно кто, что скажет?

Действительно…

Пока я эту мысль переваривал, мы дотопали до луга. Ну, а уж тут, под одобрительными взглядами княжны и приятеля я, сообразуясь с обдуманным, развернулся.

Да мне и самому было интересно применить все, что я к этому моменту успел изучить, на практике. Все ж в зеркальном дворике, постоянно помня, что кто-то может объявиться невзначай, я многие предложенные мне подсказками навыки придерживал и полностью не прорабатывал.

Щит, к примеру, я сегодня создал такой, что и Сопровождающие диву дались, а остальные рекруты и вовсе прифигели.

Вообще, мощь щита выражалась в трех показателях — количестве задействованных стихий, уровне влитой в него магической силы и сложности составляющей его структуры.

Так вот, вчера я тут скакал с защитой, накачанной силой по первому уровню и одноструктурной, что означало просто выданный ладонью тот же самый снаряд-фаер и растяжку его на плоскости в виде круглого заграждения. Понятно, что когда Джер «подсказал», я влил в это заграждение силу до 8-й ступени, но по сути это оставался, хоть и более плотный, но все тот же, одноструктурный щит.

Сегодня же, при моральной поддержке Джены и Криса, и с помощью их же советов, в руках у меня оказалось, пусть еще одностихийное, но неимоверно навороченное по своей структуре сооружение.

Поскольку усложнение шло за счет накладывания слоев, выраженных во все той же пентаграмме, то, к примеру, двуструктурный щит выглядел как боевой атрибут небезызвестного всем… в моем мире, понятно… капитана.

Размер самого визуального заграждения, как я знал, не имел значения. Реальная площадь защиты шла от влитой в нее силы. И мага с 8-м уровнем, как вот меня сейчас, фактически укрывала полностью. Но вот мощь и плотность, опять же — визуально, наращивались повторной накладкой «звезд» мал мало меньше одна на другую.

Всю эту дичайшую магическую хрень мозги мои из-за впихнутых в них знаний понимали конечно, но вот с осознанием и принятием подтормаживали, а потому я старался в дебри не лезть, благо «закономерность течения магических потоков» работала сама по себе без моего участия, стоило только «озвучить» требования.

Вот я и запрашивал в «архиве». Оттуда, промелькнув подсказками, «знание» проходило в соответствии со схемой из детской книжки через магический «аккумулятор» где-то в груди и падало на руки.

В общем, не особенно понимая как, я, в результате советов соучастников моего эксперимента, всевозможных запросов в «архив» и некоторой доли настроя — а нам море по колено, получил в руки нечто, что впечатлило всех.

Меня самого, в первую очередь.

«Звезд» я нашлепал штук пятнадцать… Джер пытался пересчитать, но огонь переливался и смазывал конкретные очертания… так что по выходу у меня имелся щит не обычной, немного выпуклой формы, а скорее хорошо выдающийся вперед конус.

Сопровождающие впечатлились настолько, что кроме как междометиями, по-другому минут десять изъясняться не могли. Крис с Дженой, похоже, искренне радовались результату. Мар, впрочем, тоже и, приговаривая: «-Хоро-ош!», все норовил меня по плечу похлопать. Но я, присев после первого же такого одобрения, от остальных уворачивался. Блондинчик же, после того, как не смог посчитать накладки, говорящие о сложности структуры, немного ревниво выдал:

— Красив, конечно, но пока он из одной стихии — почти бесполезен и от стальных все равно не убережет стопроцентно.

И тут всех, считай разом, прорвало, и началось коллективное гипотетическое усовершенствование моего щита:

— Ага, ему бы наконечник из «земли», шоб долбануть еще можно было конкретно! — предложил Мар свой наворот.

— Точно, а на внутренний слой пустить «воздух» — для рывка, тогда как таран сработает! — согласный с ним Крис свой прибамбас «навесил».

— Нет, лучше наконечник из-за льда, — вставила свои пять копеек княжна, — там соприкосновение с «огнем» минимально, но он, в отличие от «земли», еще и отводить «воду» сможет.

— Согласен, — не удержался и впал в общий ажиотаж ее братец, — это основная проблема противостояния с огненным щитом. Хотя, думаю, такое количество разностихийных слоев все равно, сложно закрепить будет…

— Но в теории, можно… — видно уже приступил к решению задачи Крис, поскольку нос он уже начесывал минуты две как.

Тут от восторгов очухался гном:

— Та-ак, не вздумайте ничего воротить! Нам на турнире надо выступить сначала! А то выдадите еще что-то такое, а нам потом с магистром вас покрывай, да штраф плати за использование нестандартных артефактов! Зарубите себе на носу… не знаю… на лбу друг дружке запишите, что б как глянули — так сразу вспомнили: пользование второй стихией запрещено! Вот домой к себе вернетесь, там делайте, что хотите! Но, пока вы под нашей ответственностью, будьте добры этот приказ исполнять!

Тут выпал из-под очарования моего щита и эльф:

— Да, мальчики… и девочка…гхм, не забывайте ни на минуту, что в этом мире маг с двумя стихиями редкость, а привлечение лишнего внимания к себе руководством Ордена не поощряется!

В общем, благие порывы нам обломали, и тренировка покатилась своим чередом.

Ну, и все остальное потащилось дальше как-то само — вроде и делал что-то, усилия прилагал, даже вроде внимание, но и все тренировки с холодным оружием, и личные, краткие теперь из-за жесткого расписания на место, занятия в зеркальном дворике, и даже поход в башню прокатились рутиной.

А вот под самую ночь случилось еще кое-что интересненькое, что выбило меня из сонливого ритма.

Впрочем, мероприятие было ожидаемое и, когда Крис снова встретил меня из «поездки» за знаниями, то удивлен я не был. Парню, чуть ли не больше, чем мне, не терпелось приступить к делу.

Во-первых, мы замерили силу моей магии.

Фатомер оказался приспособлением, как по мне, так больше напоминающим массивное ювелирное украшение, чем какой-то прибор. Довольно крупный, размером с фундучок, многогранный сияющий белый камень в центре, россыпь мелких вокруг него — разноцветных, и все это весьма замысловато заплетено проволочками разного металла. И только экранчик, как у кнопочного допотопного телефона, пристроенный к низу красотищи, давала понять, что возможно это и не украшение.

Конечно же, исследования и в этом случае повелись при помощи забора анализов. Мне было и смешно, и раздражало уже — насколько же в этой магической вселенной все замешано было на крови!

Но, тем не менее, я дал уколоть себе палец и приложился ранкой к центральному камню артефакта. Все-таки любопытство, вещь гораздо более сильная, чем какое-то там раздражение.

А вот по звуку эта штука напоминала прибор больше, чем с виду. После попадания на нее крови, она сначала легонько затрещала, потом и вовсе зажужжала, а после вполне определенного пип-пип ожил экранчик и все мое внимание переключилось на него.

Шкала на блеклом дисплее подсветилась, и от нулевой отметки маркер пополз вверх, а внизу строкой побежал набор цифр, как я понял, с шестью значениями после запятой. Нагнав 9,236737, погонял семерку в конце туда-сюда на один, но на ней же и остановился. Стало понятно, вот как мое бохаство измеряется в фатах.

— Вчера, думаю, девятки еще не было… э-эх, вот чё я не замерил?! — воскликнул Крис. — Через недельку, перед отъездом, еще разок мернём, ага? — посмотрел он на меня заискивающе.

Да пожалуйста, мне не жалко:

— И до скольки догонит, как думаешь? — кивнув, спросил я его.

— Десятку набере-ешь! — убежденно выдал Крис. — Потому и хочу все сам наблюдать, это ж такая редкость — максимум! Но у тебя точно будет! Не знаю, как другие, но я-то заметил, как легко ты на восьмерке работаешь. И две стихии у тебя еще не проявились! Вот будет здорово, когда я в… тык-тык**универ притащу свои наблюдения! Там все разом выпадут! А я еще по этой теме… пык-пык**курсовую напишу и год этот сразу закрою!

Не знаю, как бы долго пацан еще мог блажить от восторга, но я аккуратненько эту вдохновенную истерику прекратил, напомнив, что у нас есть еще одно дело. Поскольку именно оно для меня и наболевшей моей головы было более важным, чем просто установление порога моей нынешней силы в фатах.

Впрочем, Крис не обиделся, а сразу переключился. Полез в свой рюкзак, который в этот раз прихватил, не обойдясь карманами, и достал из него еще более необычное и, я бы даже сказал — прикольное, оборудование, чем только что использованный фатомер.

Этот артефакт состоял из проволочного обода на голову, с присобаченной к нему штуковиной в стиле постмодерн — угластые переплетения конструкции отсвечивали гранями и в них еще блестели россыпи мелких камней.

— Это настоящие?! — не сдержал я удивление.

— В смысле, натуральные камни, что ли? Конечно, нет! — пожал плечами Крис. — Это ж обычное оборудование и выпуск его поставлен на поток. Для такого камни давно синтезируются, знаешь ли, на каждую… ты-ы-дык**стиралку натуралки не напасешься. Давай одевай уже архиватор, и начнем, там процесс небыстрый, — и он подал мне штуковину.

Я взял ее в руки, покрутил, еще раз рассматривая, прежде чем на голову себе нацепить. Два самых крупных камня девайс делали намек на некие окуляры, но вот опять же, разный их цвет и многогранность этот намек как-то нивелировали и хоть какую-то функциональность штуковины отрицали.

Но — нет, ничегошеньки-то я не понимаю в маго-технологиях… и эта фигня к окулярам имела непосредственное отношение. По крайней мере, когда я водрузил обод на голову, а постмодернистская композиция оказалась перед моим лицом, камешки-то те, как раз против глаз и пристроились. Мда, и не важно, что один из них был желтым, а дугой ярко-голубым, а все окружающие через них теперь виделось, как в калейдоскопе.

— Так, потянись к своему источнику… — принялся объяснять мне Крис правила использования этого чуда техно-магической мысли, — …достал? Вот, а теперь поток силы направь не в руки, а в голову.

Как-то, но мне удалось-таки это провернуть, все ж обратный процесс, из головы в источник, я уже привык ощущать. А потом все пошло и того проще — действительно, объяснять на корявом эринийском было бы куда, как сложней и дольше.

Когда агрегат на моей голове включился, что я понял по тихому гулу, цветная раздробленная картинка перед глазами пропала, и мне предстал практически обычный Рабочий стол, как на экране моего компа. Угу, моего, только лет так десять назад, когда я на него кидал все, что казалось мне тогда нужным и важным, не особо заморачиваясь, как сам-то потом стану что-то тут искать. Потом-то, придя из армии и поступив в универ, когда комп приобрел новый, более навороченный, из этой мусорки конечно кое-что повыбирал, но роясь в ней, зарекся больше себе такого не устраивать.

И вот теперь ЭТО, похоже, случилось уже непосредственно в моей голове, если верить штуковине, которая мне такое предъявила.

Впрочем, «слоты» были вполне похоже на «папки», так что сложности разбор не представлял, скорее это была проверка на мое умение кропотливо и однообразно трудиться.

«Папки», как я понял, составлялись из тех книг, что в один день загружались. И если вспомнить слова Криса о том, что я их подбирал не по тематике, а как придется, то становилось понятно, откуда взялся этот, образовавшийся бардак.

Новое мне оборудование по методу работы оказалось выше всяческих похвал и помогало, как могло. Мне была дана строка запроса, позволяющая не только сформулировать тематику вновь созданной папки, но и подпапок, так сказать, и перекликающихся веток.

То есть, если, например, брать те же щиты, то папка «Боевые атрибуты», в которой был раздел по ним, так же перехлестывалась и с папкой «Принципы боевых схем», и с «Доступностью возможностей по уровням силы», и с «Взаимодействием стихий». Две последние при этом, понятно, содержали инфу относящуюся не только к бою, поскольку дееспособность любого мага в принципе, зависела и от стихий, и от силы его дара.

В результате кропотливого разбора, все знания, накиданные кое-как у меня в голове, систематизировались и синхронизировались между собой. Выпал я из упорядоченной «оперативки» довольный, усталый и с нехило отсиженной задницей — как оказалось, со штукенцией на голове я просидел больше двух часов кряду.

На звуки моего кряхтения и скрипа кресла из кабинета появился Крис с довольно виноватым видом:

— Я там немного по вашей библиотеке полазил… без разрешения… не удержался, — промямлил он.

Я только рукой махнул — мне ль ему сейчас ай-яй-яй выговаривать, если он в таком великом деле мне помог:

— Да, ладно, тебе спасибо.

— Ты только теперь книги на одну загрузку по тематике подбирай… ну, или перед самым отъездом еще раз с архиватором поработаешь.

— Лучше опять с архиватором, наверное, — подумал я, — а то искать в библиотеке самому и сортировать, знаешь ли, несподручно, да и времени на это обычно нет.

— Да-а, гоняют нас здесь неслабо. Я потому и в вашу библиотеку полез, что просто сидя на месте, засыпать начал, иззевался прям весь.

— А чё не ушел? Забрал бы завтра свой архиватор.

— Да я хотел уже… но у меня ж тут еще тебе подарок приготовлен… думаю, что подарок — я ж его не испортил, а лучше только сделал! — он протянул мой же телефон, который забрал вчера, и с опаской на меня уставился.

Я покрутил в руках гаджет, который был все тем же на первый взгляд. Хотя, конечно, новенький висячий брелок из нескольких блескучих камешков его привычному виду некой гламурности придал, делая его похожим на телефон девули-школьницы. И если посмотреть внимательно, то становилось заметно, что проволочка брелока сквозь просверленную дырочку уходит внутрь корпуса, что наводило на мысль, что все не так-то просто. Да и настороженный взгляд Криса предположение это подтверждал.

— И что ты с ним сделал? — поинтересовался я, поскольку парень, похоже, сам заговаривать не решался.

— На магэнергию перевел…

Я меж тем нажал кнопку запуска и теперь смотрел, как мой смарт вполне привычно грузится, не выдавая мне никаких видимых новшеств. Значок батареи на экране был полон, а сеть что-то там «видела».

— Так, объясни, пожалуйста, что ты сделал… попроще только, лады? — обратился я к замершему в ожидании моей реакции парню.

Тот, видя, что я, как минимум, пока нихрена не понял, а как максимум, прям щас стучать ему по ушам не собираюсь, погнал:

— Аккумулятор я адаптировал к магэнергии, ну и… тык-тык**пы-ык**вифи к приему магпотока приспособил.

Ясно, телефон у меня теперь действующий и связь на нем работает. Вот только куда и кому звонить будем? О чем и спросил этого самоделкина.

— Ну-у, здесь звонить, понятно, ты можешь только мне, — Крис наконец-таки выдохнул и принялся объяснять обстоятельно: — и то, только на расстоянии полутора-двух… э-э, верст. То есть, куда наши аппараты достают — ретрансляторов-то в этом мире нету, а хаотичность расположения магпотоков надеяться на большее удаление не дает. Ты же знаешь, что структура их неоднородна и направление не прямолинейно?

Угу, знаю… наверное, какая-то подсказка попыталась проскользнуть, но я от нее отмахнулся.

— Но ты можешь зато музыку послушать свою, а не этот кошмар примитивный, что здесь за нее выдают. Да, еще у тебя там фильмы имеются, они тоже теперь доступны…

Доступны-то — доступны, но не интересны, смотрел уже, просто выкинуть забыл.

— Могу игр вкачать, тех, что общей сети не требуют.

— Можно вкачать… — кивнул я.

Так-то я уже давно подобным не увлекаюсь, хотя, конечно, по школьным годам играл. Но после армии, засев в первые дни по приходу, как-то быстро от такого времяпровождения устал, и в последние годы если и садился, то за комп, и уж точно в телефон не вкачивал. Но здесь, когда порой перед сном заняться нечем, а в десять вечера глаза не закрываются все равно, можно и поиграть немного.

— И это… Жень, — Крис уставился на меня странным взглядом, который выражал одновременно и заинтересованность, и настороженность, — там я… тык-пык** фото посмотрел немного… не хотел лезть, но так получилось…

— И что? Что там не так с моими фотографиями?

— Все та-ак… — он и вовсе отвел глаза, — там с тобой на многих девушка такая красивая… та-ака-ая! — глаза его в восторге подкатились, а голосом он даже придыхнул. — Но если это твоя подруга, или жена, то извини, конечно… — глазенки под это дело с небес скатились сразу в пол, а мордуленция от смущенья пошла красными пятнами.

У-у, приехали по ходу, Крис на Маньку запал… вот честно — только девственник может по фото, да так сразу всерьез, повестись на в первый раз увиденную девицу.

А то, что это сестра его так зацепила, у меня сомнений не было. Поскольку мои подруги если и остались где запечатленными, то где-то глубоко и в разброс. А вот Мани там в наличие было в избытке. Она и сама любила фоткаться, а потом скидывала мне, и со мной в паре по каждому поводу обожала сниматься. Так что — да, по кадрам из моего телефона он мог запасть только на сестру.

А что у нас там из последнего?

С дороги десяток: в купе, на остановках в руках с мороженным, кажется возле какой-то статуи вроде тетки с веслом, сохранившейся на одном из перронов с советского времени, и еще с соседским пекинесом в обнимку. В общем, ничего крамольного, с чего могло так крышу сорвать.

А перед этим?

Ага, теперь понятно… там запечатлен наш последний пикник у них дома, когда отец решил перед нашим отъездом затеять шашлыки. И вот как раз из этого набора кое-что так парня, думаю, и торкнуло — нас тогда на мой телефон Ольга снимала и вдвоем, и Маньку отдельно возле бассейна.

И купальник на сестре был… четыре крохотные тряпочки. Она его решила как раз обновить перед поездкой на моря, а батя все бухтел, что лучше б поприличней что купила и его не позорила. Девочки над его словами смеялись и называли собственником, мелкие тоже радовались, но, полагаю, просто за компанию с матерью и сестрой, а я тогда развлекался — в принципе.

А вот теперь…

Теперь и я заметался между смехом, разбирающим меня, и желанием вдарить вьюноше, поскольку вполне определенные догадки, до каких действий он мог дофантазироваться над фотографиями моей сестры, у меня имелись.

Тот видно что-то такое понял о моих метаниях и, в явном желании побыстрее смыться, принялся судорожно засовывать артефакты в рюкзак.

Думаю, именно это его нервозное мельтешение и позволило моему настрою качнуться в сторону первого позыва, и я рассмеялся уже открыто:

— Подруга говоришь, а ничего, что мы с этой девушкой похожи?

Крис оставил никак не застегивающийся рюкзак и с интересом на меня уставился.

Понятно, на фото он меня толком не видел, да и в общем, похоже, не особо разглядывал.

— Сестра, да? — через минуту спросил Кристиан озадаченно. — Я как-то не заметил…

Полагаю — да, рассматривал он точно не то, что помогло бы ему сличить нашу внешность, форму носа там, цвет волос…

— А познакомиться можно с ней будет? — с надеждой он воззрился на меня.

— Все в твоих руках, приятель, — ответил скорее его надежде, чем ему самому, поскольку пока даже представить не мог, как этот щупленький заучка станет подкатывать к моей бойкой и знающей себе цену красавице сестре.

Впрочем, посмотрим. Маня тоже вроде не дура и возможно сумеет оценить парня не только «по одежке». Как-то само пришло понимание, что я в принципе не представляю, что моя сестра думает о мужчинах и отношениях вообще, мы как-то с ней эту тему никогда не затрагивали. А ведь ей уже восемнадцать и то, что что-то ж она думает — это точно…

Крис же угукнул и, как-то скомкано попрощавшись, все же слинял.

Глава 26

Более таких наполненных происшествиями дней, как тот, когда драконица надумала учить Руди летать самым, что ни наесть, экстремальным способом, не случилось, и остальные дни до отъезда так и протянулись практически обычными буднями.

Нет, совсем уж полное однообразие мне, конечно, не грозило, поскольку народа в Цитадель понаехало достаточно, и народ этот был разным и все больше со своими заскоками.

Да, та же Дама еще не раз прилетала поучить сыночку и, как и прежде, ее явление спокойствия в размеренную жизнь замка не добавляло. И хотя Мар при виде нее больше не бузил, а научился заедать беспокойство оладышками, но все ж сам громадный дракон, низко кружащийся над замком в течение не одного часа, и без искусственно нагоняемого ажиотажа событием выходил достаточно напряженным.

Впрочем, и Мар без закидонов не обошелся, несколько расцвечивая наши будни своими стычками с Михой. Гном требовал порядка и дисциплины, а Мару хотелось трахаться и хлестать самогон. Он, похоже, впервые здесь, на свободе и в спокойной обстановке, ощутил настоящий вкус к жизни.

Это явно шло ему на пользу и он стал более похож на нормального человека, а не того Конона Варвара, которым предстал в первый день. Ага, именно того, в исполнении Шварценеггера — скупо двигающуюся глыбу мышц, с безэмоциональным кирпичом вместо морды.

Мне, с одной стороны, в своем новом образе он нравился больше, но с другой, его постоянные самовольные отлучки в деревню на ночь, заставляли задаваться вопросом: а как у них тут дела обстоят с акушерством вообще и с ДНКа анализами в частности? Поскольку сбегал наш громила именно к Марне, а я, как известно, не далее, как всего за две недели до того, с тем же и там же отметился.

Но пока вроде предпосылок начинать озабочиваться проблемой всерьез, не было, и я с расспросами по столь щекотливой теме к Сопровождающим не подступался.

Мне и без надуманных тревог было чем заняться. Учеба шла своим чередом, вытряхивая, как физически, так и морально, все ж многое было для меня внове и требовало повышенного усердия.

Некоторое разнообразие в групповые занятия магией внес Крис. Который, как оказалось, в тот день, когда я создал конусный щит, нос начесывал не зря — этот прием, помогающий ему в рассуждениях, сработал и тогда, и он дней через пять выложил нам схему структуры сложносочиненного снаряда.

Я так понял, что новшеством для Стражей, бывшими магами-универсалами поголовно, такая штукенция не считалась, а новаторство заключалось в том, что такую фигню решено было применить именно в команде моностихийников.

А тут сложности исполнения выходили совсем другого характера. Во-первых, такой снаряд требовал участия сразу трех магов не ниже 6-го уровня, а это по местным реалиям редкая команда могла позволить себе. А во-вторых, эти трое, в жизни не знавшие другой стихии кроме собственной, должны были еще и научиться как-то чувствовать две чужие.

Это что касалось теории, а вот в практическом исполнении, после дня проб и ошибок, наш снаряд получился просто произведением магического боевого искусства! Наш с Крисом огненный фаер, размером чуть не с фитбол, внутри него полый шар из камня от Мара, и в центре ледяное ядро Джера. Ну, а для скорости и дальности полета в момент броска это еще обволакивалось «воздухом» Джен.

И вот такой монстр прилетает в цель, сначала расплескивается огнем по площади метров тридцать квадратных, припечатывает до ямы само место прилета каменной тяжестью и под конец еще и разлетается в разные стороны ледяными иглами!

Наши Сопровождающие были после первого удачного испытания в восторге от слаженности проделанной нами работы, ну а мы так просто — счастливы! Хотя, конечно, побегать тем, кто владел «водой» пришлось, поскольку запущенный снаряд улетел от нашего тренировачного лужка далеко и чуть не поджег колосящиеся поля в отдаленье.

Но и на личных занятиях с магией я делал немалые успехи в освоении второй стихией, а вернее, сочетании двух. Тут сложность заключалась в том, что Миха с Дулей блюли как раз таки, чтобы мы подобного не творили. Все боялись, что мы сорвемся и выдадим по второй, а то и по третьей стихии на турнире. В общем, в этом случае они не верили в нас совершенно.

А потому момент, когда нам после обеда выпадал свободный часик, в который наши Сопровождающие отбывали один подремать, а второй почитать, его старались ухватить все и в зеркальном дворике случался затор. Но защитные медальоны на общей крови у нас не отбирали после групповых занятий и как-то, но мы умудрялись умещаться все вместе.

Мне, собственно, такое положение дел только на руку выходило — было у кого спросить и у кого подсмотреть.

Вообще «воздух» в бою использовался для увеличения скорости и дальности всего, что делал маг — его же прыжков и бега, полета боевых атрибутов, мощности толчка при отклонении снаряда противника. Так же, в сочетании с тем же огнем, в двуструктурных фаерах, он позволял получить молниевый разряд. Который в свою очередь уже так же, как и огненный, мог использоваться простым шаром, пригоршней мелких, которые лично мне напоминали фейерверк, ну и, как аналог водной или огненной струи, поток молний.

Когда я еще только начал осваивать новый вариант совмещенных стихий, мне вспомнилось то происшествие на трассе, когда дед увозил меня из Геленджика, а какой-то «мульт» пытался нам преградить дорогу. Само это событие воспринималось каким-то далеким-далеким, будто лет пять уж спустя, но вот дедовы действия, как ни странно, всплывали в памяти четко, словно видел их накануне. Возможно, именно потому, что теперь я в полной мере понимал, что он тогда сделал.

Снаряды такой величины и подобного качества, не смертельны, и даже мало травмоопасны, но вот для оглушения разряд выдают достаточный. А уже управление ими с помощью «воздуха» позволяет разом охватить все тело соперника, стреножить и повалить.

Пытаясь воссоздать такой прием, я вынужден был отдать должное мастерству деда — у меня, даже за две недели тренировок, ни сами мелкие заряды, ни воздушные потоки при них и близко так слаженно не ложились в заданную конфигурацию.

Ладно, понятно, что опыт в любом деле важен. А потому, вот вернусь домой, там и займусь поплотней тренировками. Здесь же, тот несчастный безнадзорный час, толком и не знаешь, на что потратить. Вроде только начал, а уже бежит чей-то валет, поставленный загодя на стреме, с сообщением, что Сопровождающие наши наотдыхались и направляются сюда.

Да, еще в последующие две недели, стоило устаканиться расписанию занятий, как за нас взялись портные и гномы, принявшиеся мордовать примерками день, через день.

И, что самое странное, с одеждой этот процесс давался сложней, чем с латами, хотя, казалось бы, где тряпки разные, а где металлический сборный доспех?!

Но нет. Гномы работали слаженно и четко, на лишние разговоры не размениваясь. А вот портные оказались мужиками нервными, с натурами артистическими, и характерами довольно гадостными. Они и между собой постоянно собачились, и нас затуркивали своими требованиями, нас же при этом, не желая совершенно слушать и воспринимать!

И вот как раз последнее-то, меня лично, выбешивало основательно.

Оказалось, что та одежда, что пошили нам для повседневной носки, очень даже не плоха и шита скорее по образцам простонародным. А все те кружева и вышивки, что нервировали меня, делали наши вещи просто более статусными и пригодными для ношения «господ».

Так что, старый гардероб оказывался еще цветочками… я бы даже сказал, бутончиками… против тех ягодок, что сейчас мастрячили для нас, и которым, похоже, даже в рамки моего расширенного с некоторых пор мироощущения не удастся влезть.

Я, конечно, не спец по средневековой одеже и сделать какие-то параллели с определенным веком в нашей истории не смогу. Да, думаю, и не стоит пытаться, поскольку все же это другой мир. Но если судить, так сказать, по итоговым образцам, то именно пристрастие к сложности деталей и наворотам красивостей делало местное шмотье практически идентичным с тем, что носили у нас в условное средневековье.

Где уж мой автопереводчик брал аналогии для своего творчества — не знаю, многих слов я вроде даже не слышал никогда. Может, читал где-то? Или он уже даже не заморачивался и преподносил мне оригинал?

Кто его знает, но мои самопринятые обозначения он отмел, заменив другими, и именно их-то пристраивал к месту в разговоры с портными. Уточнить детали, правда, не удавалось, поскольку, как раз таки двустороннее общение у меня с местными кутюрье и не задалось. Стоило только высказать какое-то возражение, как нэрвные мастера впадали в истерику, прибегал гном и… эм-м, образно выражаясь… стучал мне по башке.

Но в результате этого я теперь все же имел четкое знание, что рубашка — это котта, пиджак — котарди, а «господские» портки называются — плундрами.

Еще имелись шоссы, которые не только названием, но своим наличием в принципе, вводили меня в шоковое состояние. А когда их попытались на меня одеть, то тут уже у меня случилась самая настоящая истерика, вылившаяся в то, что называется гомерическим хохотом, и мат такой замысловатости, что, выговаривая, я сам удивлялся, откуда ж вообще такое взял.

Впрочем, неудивительно — психика нормального мужика в некоторых случаях вещь довольно-таки тонкой настройки и с серьезным видом предлагаемые к примерке женские, самой радостной расцветки чулочки, могут ту настройку не хило сбить.

Болезненное состояние усугублялось тем, что вполне понималось — это не розыгрыш-междусобойчик по пьяни… за который кто-то потом, по трезвяку, за чрезмерную шутливость огребет обязательно… а самая наиреальнейшая действительность и мне в этом придется-таки походить.

Прибежавший на шум гном в этот раз проявил себя мужиком осмотрительным и сам ко мне близко подходить не стал, а вот на мастеров наехал конкретно и велел им для меня — лично, красотищи в создаваемом образе поубавить.

Впрочем, думаю, его такое волевое решение вызвано было лишь чувством самосохранения, и конкретно от чулок меня все равно не спасало.

Хотя и давало надежду, что худшее со мной уже произошло…

Но когда меня принялись вдевать в штаны, стало ясно, что и их название дурацким слышится неспроста, а отражает суть исковерканности вещи настолько, что при примерки ее, меня сорвало похлеще, чем с чулок.

Штанины закрывали раздутыми пузырями ноги ниже колена, собственно, под ними же и заканчиваясь. И вроде бы, пока я всовывался, кроме этой идиотской ширины не напрягало ничего, но стоило их вздернуть вверх, на бедра, вот тут-то и пришло время напрягаться! Вместо нормальной ширинки… или полного отсутствия ее — ладно, я привык уже в штанах на веревочке ходить… у меня Любитель выперся в основательную дыру, которую мальчишка-подмастерье принялся закрывать куском ткани, выхваченным откуда-то у меня между ног, на два ряда мелких пуговиц.

Этот момент я еще смог стоически пережить… хотя супер-ширинка оказалась с увеличивающей ее накладкой, а Любитель от такого унижения скуксился совсем.

Короче, пока пацан возился с застежкой, я держался молодцом и даже успел похвалить себя за сдержанность. Но когда два шизанутых мастера принялись лупить друг друга по рукам, выясняя, чей предложенный бант там лучше смотреться будет, я не выдержал и взревел! При этом, уже не выясняя даже для себя, что сподвигло на прорыв в данном случае больше. То ли сами разборки, случившиеся в непосредственной близости от Любителя, то ли вид атласных бантов, с привешенными к ним колокольчиками.

Гном в этот раз даже заходить не стал, а только в дверной проем заглянул. Такой пришибленный его вид меня несколько успокоил и я смог-таки выговорить заявление, что больше к портным — ни ногой! Пусть, дескать, дошивают как знают… на глазок, на палец, да пусть хоть на собственный хрен меряют!

Окончательно же себя я смог успокоить тем, что насильно меня, поди, в это вдевать не станут, так что вполне можно все забыть, как страшный сон, и нервы себе не портить.

Так, с переменным успехом, мы и подошли ко дню отъезда.

Выезжали с самого утреца, так что завтрак был назначен на час раньше. В результате к семи мы уже откушали и принялись выбираться из-за стола. Но на выходе из столовой Миха нас тормознул и велел предъявить наши дорожные мешки к проверке.

…а я-то подумал еще, когда заходил, зачем это стулья от переднего края стола отодвинули?

Мы, переглядываясь и недоумевая, все ж подошли туда, куда было указано и вывалили на столешницу содержимое мешков.

На вещи Мара и близнецов Сопровождающие едва взглянули. А вот мои, как ни странно, их больше заинтересовали, хотя, что они там хотели найти, было непонятно. Сюда-то я явился без ничего — считай, в одном дрянье, а потому все, что имелось, сделано здесь и под их же контролем.

Но нет, нашли. Зубную щетку.

Но высказаться я не успел, поскольку рядом заголосил Крис, у которого как раз принялись выбирать из кучи вещей разное, аж в четыре руки, и мой вялый протест заглох под его возмущеньем.

Меж тем, у него отобрали все прихваченное в путешествие оборудование, оставив лишь три каких-то прибора, каковые по внешнему виду от громоздкой ювелирки ничем не отличались совсем. А все, что имело экранчики, индикаторные шкалы, включения какого-то материала, похожего на пластик, выбрали на поднос, предусмотрительно подставленный Мохом.

— Кристиан, не волнуйся, — увещевал парня эльф, — все останется в целости и сохранности до твоего возвращения, сейчас все унесут в ваши семейные покои.

— Но мне же сказали, что можно все, что похоже на местные артефакты! — недоумевал расстроенный парень.

— Вот это похоже, ты считаешь? — приподнял гном бровь, потрясывая какой-то штуковиной с явно пластиковым корпусом и лишь слегка присыпанную каменьями.

— Ну, ладно… маркиратор не очень похож, согласен, но остальное-то?!

— И остальное тоже, к сожалению, — выдал эльф настолько печально, будто это не он, а у него любимые игрушки забирали.

Когда Мох, видно от всякого, оттащил подальше поднос с имуществом Криса, а нам Дулей было дано разрешение загружаться, Миха, что-то вспомнив, снова остановил нас:

— Так, вы двое, — он посмотрел на нас с Кристианом строго, — телепоны сюда, — и постучал пальцем по столу перед собой.

— Ну, Миха-а, — взвыл парень, — они же ма-аленькие, почти незаметные, мы никому-никому их не покажем!

— В самом деле, Мих, это ж связь какая-никакая, — поддержал его я.

— Вот каждый раз одно и то же с вами, цивилизованными, — тяжко вздохнул тот, — нельзя — значит нельзя. Сюда, живо! — и снова тук-тук пальцем по столешнице.

Пришлось отдавать…

Тут влез эльф и с радостной улыбкой, призванной видно нас убаить, положил перед каждым по два мешочка:

— Вот, кое-что и заменить можно!

Я полез в один из мешочков и достал… обструганную палочку, один конец которой был обмотан лентой шершавой на ощупь ткани.

«Тряпочка на палочке… зубная щетка, стал быть», — понял я, что нашедшийся там же второй предмет, лубяной коробок с сероватым порошком, и подтвердил.

— Тертый мел с крошевом сушеной мяты, вам же вечно магии мало!

… а вот гномьи объяснения уже были и не к чему.

Меж тем во втором мешочке обнаружились ложка и вилка.

— Ножом будете пользоваться своим, — и тут подсказал Миха.

Да я уж и в этот раз сам догадался… а вот все остальные, оставшиеся без подарков, думается, были и так готовы ко всему.

На этом инцидент был исчерпан и мы уже без задержек подались на выход.

Кортеж получился не маленьким. Кроме нас, рекрутов, и Сопровождающих, ехали, естественно, все валеты, у которых в поводу оказывалось еще и по навьюченной лошади, а так же с нами зачем-то отправлялся Арч.

Это обстоятельство ни у кого, похоже, радости не вызывало, даже у Мара с близнецами, которые посмотрев на конюха, тоже отчего-то скривились. Уж не знаю, где они успели с ним пересечься и проникнуться гадостностью его натуры, если у них совместных занятий не было. Но, похоже, этот пострел умудрился везде поспеть и донести до каждого, что человек он — говно отменное.

Но на счет нашего сопровождения в столицу герцогства имелись видно какие-то конкретные указания Магистра, потому, как не зыркали на конюха зло Миха с Дулей, но помалкивали. И мне даже стало интересно, что ж такого вытворил Арч в отношении этой парочки. Ладно, еще гном, товарищ прямолинейный и грубоватый, и сам порой нарывающийся, но подобное же отношение к себе отчасти блаженненького эльфа, еще надо было суметь заслужить! Но ведь не спросишь же… да-а.

Когда взбирались на лошадей, двор замка накрыло тенью, я задрал голову и увидел низко спустившуюся, парящую, Черную Даму. Понятно, наша мама прилетела попрощаться с сыночкой. Я снял ошейник с только что взгромоздившегося передо мной в седло кота и Руди, вернувший свой нормальный облик, взмыл вверх. Ну, а мы, наконец-то, тронулись.

Рядом со мной пристроился Крис.

— Во-от, все испортили… — протянул он недовольно.

Я было подумал, что он до сих пор сокрушается по поводу отобранного оборудования. Но — нет, как оказалось, эту неприятность перешибло нахождение в одном кортеже с нами Арча.

— Терпеть его не могу, — … ну, не он один, как я понял, — этот человек хитер, но туп, а это самое нехорошее сочетание качеств натуры, — принялся объяснять мне Крис свое отношение к конюху.

Хотя, что тут объяснять? И так все ясно.

— Он даже не пытается осознать, насколько люди, прибывающие в замок, отличаются от местных, — меж тем принялся развивать тему парень. — Здешняя прислуга, как я понял, тоже не особо в курсе, что происходит, но они приучены принимать как данность нашу отличность от других. А этот мнит себя, чуть ли ни ровней Михи с Дулей, раз его сюда приставил сам глава местного подразделения Ордена.

— А нам то, что? — пожал я плечами на это. — Это Сопровождающим головная боль на постоянку, а мы через неделю, две уйдем из этого мира и больше, возможно, никогда сюда не вернемся.

— Вот на твоем бы месте я так не утверждал, — посмотрел на меня Крис взглядом, в котором виделся намек и на мою тупость тоже.

— Чего вдруг?

— Ты же не собираешься расставаться с Руди?

— Нет, конечно.

— Ну и вот тебе причина, зачем возвращаться сюда, в этот мир, притом не единожды. У вас же, как я понял, драконов нет вообще, да и магический фон едва теплится, а значит, чтобы давать волю его натуральной личине, тебе придется здесь бывать регулярно.

А вот об этом я и не подумал…

Хотя к Арчу это все равно не имело никакого отношения, уж его-то угомонить я всяко сумею. О чем и сказал Крису.

— Да это-то понятно, просто к слову пришлось. А так-то я о другом говорил — не нравится мне, что этот гад с нами едет. Неспроста и не к добру… — задумчиво ответил он.

Где-то я уже это слышал.