Нарский Шакал (Нарский Шакал - 1)

Джон Марко

Нарский Шакал

(Нарский шакал - 1)

Добро пожаловать в мир где идет война!

В мир, где схлестнулись в жестокой схватке два королевства.

Нар где правит жестокий Император, а в прокопченных мастерских Черного Города подневольные оружейники создают странное и страшное оружие - оружие, не подвластное ни мечу, ни магии.

И Люсел-Лор, защищаемый не столько силою оружия, сколько волею и властью таинственного Тарна - святого, ненавидящего свою святость мага, не имеющего права использовать свое чародейство.

Кажется войне не будет конца.

Но однажды все изменится.

Изменится - когда возмечтает о бессмертии Император Нара.

Изменится - когда поневоле пустит в ход всю мощь своей запретной Силы Тарн.

Изменится - ибо судьбу двух королевств предстоит решить одному-единственному человеку. Принцу, не желающему быть принцем. Воину, уставшему воевать. Юноше, словно в насмешку прозванному НАРСКИМ ШАКАЛОМ.

КЭЛАК

Из дневника Ричиуса Вентрана

Мне снились волки.

Те самые боевые волки, которые появляются почти каждую ночь, и мы боимся заснуть, чтобы нас не разбудил этот ужасающий вой. Сон стал для нас драгоценностью. Я приказал своим людям по очереди дежурить у огнеметов пусть хоть кто-то из них отдохнет. Эти твари уже уничтожили наших лучших огнеметчиков. Странно, что им удается наносить нам столь чувствительный ущерб. Но огнеметы все еще действуют, и керосина у нас пока хватит на несколько дней. Может, к этому времени подоспеют всадники Гейла.

Похоже, Фориса не волнует гибель его людей. Эти дролы так не похожи на прочих трийцев. Они фанатики и не боятся смерти. Им нипочем даже огнеметы. Груды их тел скапливаются за траншеями и уже начинают смердеть. Если в ближайшее время ветер не переменится, нас будет выворачивать наизнанку. Своих убитых мы хороним в траншеях второго эшелона обороны, дабы они не разлагались рядом с нами. А дролы равнодушны к своим павшим. Я видел, как они оставляли своих товарищей умирать, когда их запросто можно было унести в безопасное место. Их раненые сами пытаются уползти - а мы достаем их стрелами. И умирают они молча. Люсилер говорит, что они безумцы, и порой я не могу с ним не согласиться. Нам, уроженцам Нара, трудно понять этих трийцев и их обычаи - даже с помощью Люсилера. Он не очень религиозен, но бывают моменты, когда он становится таким же таинственным, как любой дрол. И, тем не менее, я доволен, что он есть. Благодаря ему я многое понял в этом странном народе и перестал воспринимать его как сборище страшных чудовищ. Если я когда-нибудь вернусь домой, если эта проклятая гражданская война когда-нибудь закончится, я расскажу отцу о Люсилере и его народе. Я скажу ему, что мы, нарцы, всегда заблуждались относительно трийцев, что они любят своих детей так же, как мы, и что кровь у них такая же красная, несмотря на бледную кожу. Даже у дролов.

Долина стала для нас капканом. Я еще не говорил об этом своим воинам, однако уверен - нам не удастся долго защищать Экл-Най от дролов. Форис не ослабляет давления; он знает, как мало у нас сил: без экстренного подкрепления мы наверняка будем сметены. Я отправил отцу весточку, но ответа не дождался. И мне кажется, ответа не будет. Нам уже неделю не доставляли из дома припасов, так что пищу приходится добывать охотой. Даже армейские сухари испортились от долгого хранения. Мы выбрасываем их из траншей, чтобы крысы держались подальше. Этих тварей заплесневелые сухари и тухлое мясо не берут, и пока у них есть пища, они нас не тревожат. Но мы сами постепенно начинаем чувствовать истощение: даже в этой долине недостаточно дичи, чтобы накормить всех. Возможно, отец не подозревает, как нам тяжело. А возможно, его это больше не интересует. В любом случае придется своими силами вести последнее сражение в Экл-Нае, а потом все будет кончено. И Форис одержит надо мной верх.

Дролы в этой долине стали называть меня Кэлак. Люсилер объяснил, что по-трийски это значит "Шакал". Они делают это совершенно открыто. Я слышу, как они выкрикивают прозвище в лесу: дразнят меня, надеясь выманить нас из траншей. Когда они идут в атаку, это становится их боевым кличем: они размахивают своими жиктарами и, громко возглашая "Кэлак!", набрасываются на нас. Но я предпочитаю этот клич их прежнему: имя Фориса, вырывающееся из их глоток, напоминает мне о его верных волках и ожидающих нас долгих ночах.

Во время утреннего налета погиб Лонал. Остается загадкой, как убившему его дролу удалось так близко подобраться к огнемету, но когда я его углядел, ничего уже нельзя было сделать. Мне пришлось самому немедля встать за огнемет, так что я не мог даже помочь ему. Он еще некоторое время жил с отрубленной рукой. Солдаты его унесли, а рука так и осталась лежать на месте, а я ее не заметил, пока не закончился налет. Мы с Динадином похоронили Лонала в дальней траншее, а Люсилер произнес какие-то непонятные нам слова. Люсилер нравился Лоналу. Думаю, трийская молитва его не смутила бы. Но нас коробит, что наш друг зарыт в этой чужой долине, словно мертвая кляча. Когда я вернусь домой, мне предстоит рассказать родителям Лонала, как погиб их сын, но я не стану говорить, что его тело гниет в братской могиле. Не скажу и о том, что один триец, который был ему другом, прочитал над ним молитву. Любая трийская молитва - даже не дролская - была бы для них оскорблением. Именно трийские молитвы и стали причиной всего, что сейчас происходит. Мы умираем из-за их молитв.

Динадин притих. Смерть друга так подействовала на него, что он стал неузнаваем. Дома он был самым шумным, эдаким весельчаком, но творящееся вокруг безрассудство повергло его уныние. Когда мы похоронили Лонала, он сказал мне, что нам следует покинуть эту долину и предоставить трийцам самим убивать друг друга. Мы были вынуждены совершать поступки, которыми не можем гордиться, о которых по возвращении не осмелимся рассказывать родителям. Поступки, за которые нам придется отвечать перед нашим собственным Богом.

Сегодня я не стану мешать Динадину оплакивать друга, но завтра он должен стать прежним бойцом, вдохновляющим наш полк на битву. Он снова должен ненавидеть дролов, ненавидеть Фориса вместе с его воинством и пробуждать в наших солдатах волю к победе.

И все-таки я думаю, может оказаться, что Динадин прав. Я слышу разговоры солдат и боюсь потерять их всех. Даже я не понимаю, ради чего мы гибнем. Только ради того, чтобы еще один порочный человек мог увеличить свою и без того чрезмерно разросшуюся империю? Отец прав насчет императора. Он чего-то добивается. Однако непонятно, чего именно. И пока он с комфортом дожидается желаемого результата во дворце, мы умираем. Ни один солдат не верит в справедливость нашего дела, и даже Люсилер испытывает сомнения относительно своего дэгога. Он понимает: царствующая фамилия Люсел-Лора обречена, революция дролов в конце концов уничтожит прежний уклад. И все же он и другие верноподданные сражаются за своего жирного короля, а мы, жители Нара, воюем вместе с ними исключительно для того, чтобы наш собственный деспот стал богаче. Я ненавижу дролов, но в одном они не ошибаются: император высосет из трийцев все соки.

Однако, дорогой дневник, мне не следует говорить о подобных вещах. И вообще сегодня мне нужно отдохнуть. Вечер выдался тихий. Слышны звуки населяющих долину тварей. Изредка в лесу выкликают мое имя. Но все это меня не пугает. Только мысль о волках, которые могут сюда явиться, мешает мне заснуть. Погибшие сегодня уже похоронены; охота оказалась удачной, и до меня доносится аромат жарящихся на вертеле жирных птиц. Сейчас хорошо бы выкурить трубочку или выпить вина Экл-Ная. Если мой сон будет мирным, возможно, именно они мне и приснятся.

А завтра мы начнем все сначала - быть может, в последний раз. Если Волку долины известно, насколько мы слабы, он наверняка соберет лучшие силы и разгромит нас. Мы сделаем все, чтобы выстоять, будем надеяться, что обещанные Гейлом всадники успеют явиться вовремя. К нам в долину новости почти не доходят - всадники здесь быстро передвигаться не могут. Жаль только, что это будут не мои собственные всадники, а люди Гейла, известного мошенника. Уж он-то не преминет похвастаться, что спас меня!

Если мы завтра выстоим, я отправлю отцу еще одно послание. Пусть он знает, что в нашем положении мы вынуждены рассчитывать на род Гейла. Как еще можно заставить отца оказать нам поддержку! Спору нет, ему не нужна эта война, но я здесь, и он должен мне помочь. Если нам не пришлют подкрепление, то вся долина снова окажется в руках Волка. Мы проиграем эту войну, и спор отца с императором станет для нас гибельным. Только ради нашего спасения мне придется убедить отца, что эту войну стоит продолжать.

1

Ричиус проснулся от запаха керосина. Вдали послышался знакомый крик. Еще не успев разлепить глаза, он уже понял, что происходит.

"О Боже, нет!"

Ричиус рывком вскочил на ноги. Желтые пальцы рассвета едва успели коснуться горизонта. Воин прищурился, стараясь разглядеть хоть что-то в глубине траншеи. Угасающие факелы бросали отсвет на мужчин в грязных мундирах: несколько солдат сгрудились в дальнем ее конце. Ричиус поплелся к ним, с трудом переставляя ноги.

- Люсилер, что происходит? - вопросил он, увидев своего светлолицего друга.

- Джимсин, - ответил триец. - Достали его, пока он спал.

Ричиус пробился в центр защищенного круга. Несколько солдат, оглушенных ужасающе хриплыми воплями, пытались удержать конвульсивно дергающиеся руки и ноги Джимсина. Рядом с ним дыбилось неподвижное тело волка; шкура его была испещрена сотней колотых ран.

- Получил по горлу, - сказал один из солдат, массивный краснолицый человек с наивным по-детски лицом.

Когда Ричиус склонился над Джимсином, великан опустился рядом с ним на колени.

- Осторожнее, - предупредил кто-то, - дело плохо.

Клыки боевого волка истерзали Джимсину шею. От порванного дыхательного горла отходили колеблющиеся клочья плоти. Раненый узнал Ричиуса и широко открыл глаза.

- Не двигайся, Джимсин! - приказал Ричиус. - Люсилер, что тут, черт возьми, случилось?

- Это я виноват, - потупился триец. - Была такая темень! Он пробрался в траншею незаметно. Позволь мне помочь...

- Возвращайся на настил! - рявкнул Ричиус. - Следи, чтобы они не подобрались. И все - возвращайтесь на настил!

Великан подал Ричиусу грязную тряпку. Тот осторожно обернул ее вокруг кровоточащей раны. Приглушенный вопль вырвался из разорванной глотки, и Джимсин схватил Ричиуса за запястья. Несмотря на желание освободить руки, Ричиус не стал ослаблять повязку.

- Нет, Джимсин, - сказал он. - Динадин, помоги мне с ним!

Солдат быстро отвел руки несчастного и удерживал их, пока Ричиус закреплял повязку, приглушая ею ужасный полукрик. Краем глаза Ричиус заметил, что светловолосая голова Динадина стала поворачиваться.

- Они уже наступают? - Ричиус начал действовать более поспешно.

- Пока нет, - печально ответил Динадин. К концу этого дня Джимсин будет лежать рядом с Лоналом, подумал он.

- Боже мой, - простонал Ричиус, - он задыхается!

Динадин продолжал держать Джимсину руки, а тот снова пытался закричать - и с каждой попыткой на повязку выталкивался новый алый цветок. Пронзительное бульканье становилось все более страшным. Джимсин закрыл глаза. Из-под век побежали струйки слез.

- Помоги ему, Ричиус!

- Я стараюсь! - в отчаянии вскричал Ричиус.

Если он уберет повязку, Джимсин наверняка умрет от потери крови. Если же повязку оставить, он задохнется. Наконец Ричиус протянул руку и слегка дотронулся до залитого слезами лица раненого.

- Джимсин, - прошептал он - Извини меня, друг. Я не знаю, как тебя спасти.

- Что ты делаешь? - ужаснулся Динадин, выпуская руки Джимсина. - Разве ты не видишь, что он умирает? Сделай же что-нибудь!

- Прекрати! - Ричиус навалился на раненого, чтобы не позволить ему биться.

Динадин вознамерился распустить окровавленную повязку, но Ричиус оттолкнул его.

- Дьявольщина, Ричиус, он же не может дышать!

- Оставь его! - Резкий тон заставил Динадина отшатнуться. - Я знаю, что он умирает. Так дай ему умереть. Если ты снимешь тряпку, он проживет немного дольше. Тебе этого хочется?

Глаза у Динадина стали стеклянными и немыми, словно у куклы. Он ошеломленно замер, но Ричиус сделал ему знак придвинуться ближе.

- Ты хочешь ему помочь? - молвил он. - Тогда удерживай его. Будь с ним в минуты его ухода.

- Ричиус...

- Это все, Динадин. Большего тебе не сделать. Хорошо?

Динадин медленно кивнул. Он притянул Джимсина к себе на колени и крепко обнял. Ричиус отвернулся и пошел искать Люсилера, оставив двоих солдат в безнадежном объятии.

В темной траншее трийца найти было легко. Его белая кожа служила маяком, белые волосы развевались как флаг, возвещающий о капитуляции. Он возвышался на наблюдательной площадке, установленной на скате траншеи, неотрывно наблюдая за безмолвным березовым лесом в отдалении. Он едва пошевелился, когда Ричиус забрался на площадку и встал рядом с ним.

- Он умер? - спросил Люсилер.

- Почти.

Люсилер низко опустил голову.

- Мне очень жаль, - устало выговорил он.

- Вини в этом мятежников, а не себя, - сказал Ричиус.

- Мне следовало бы заметить приближение волка.

- Одного-единственного волка в темноте? Никто бы этого не увидел, Люсилер. Даже ты.

Триец закрыл глаза.

- Почему только один? - пробормотал он. - Форис никогда не посылает их по одному...

- Чтобы сломить нас. Ты же знаешь, Люсилер, с кем мы имеем дело. Дьявол, ты же сам мне это объяснял! Они - дролы. Они - змеи.

- Форис никогда не устраивает осады, Ричиус. Он никогда так не делал. Они там. Они придут.

Ричиус кивнул. Во всем, что касалось планов мятежных противников, он полагался на суждение Люсилера. Люсилер был трийцем - не дролом, а у всех трийцев мозги устроены непонятно. Им свойственна однобокая сосредоточенность, которую доселе не удалось расшифровать даже самым умным нарцам. Это можно назвать как угодно: инстинктом, наследственностью или, как говорят дролы, даром Небес - но трийцы действительно порой кажутся чем-то большим, нежели просто людьми. А у Люсилера ум острый как бритва. Когда этот триец чует опасность, Ричиус с ним не спорит.

Люсилер был адъютантом, которого прислал встревоженный дэгог, и воспринимался как подарок судьбы. Он получил предписание позаботиться о том, чтобы война в долине шла как надо. Единственный триец в отряде, Люсилер был родом не из Дринга, а из Таттерака - гористой местности в Люсел-Лоре, куда изгнали дэгога. Как присягнувший слуга предводителя трийцев Люсилер имел только одну обязанность: обеспечить Ричиусу победу. Хотя они не всегда сходились во мнениях, Ричиус все равно испытывал глубокую благодарность дэгогу за Люсилера. Он был самым метким лучником в отряде и быстрее ястреба замечал дролов в их красных одеждах.

Ричиус оглянулся назад, на траншеи. Баррет помахал им рукой из второй траншеи; он стоял там со своими людьми примерно в тридцати шагах от первого эшелона. За траншеей Баррета расположился эшелон Джильяма. Позади Джильяма в следующей траншее сидели наименее опытные бойцы отряда - ими командовал Эннадон.

Не все в отряде были согласны с тем, как Ричиус разместил новобранцев. Люсилер утверждал, что только в бою они смогут научиться всему, что им необходимо знать. Ричиус не видел смысла в такой тактике. Он до боли ясно помнил свои первые дни в Люсел-Лоре, когда войной в долине командовал полковник Окайл. Окайл приказал Ричиусу и еще десятку "девственников" отправиться на разведку в лес. Как и Люсилер, Окайл считал, что бой - это лучший учитель солдата, а Ричиусу приходилось тяжелее, чем остальным, из-за того, что он - принц, сын короля. Окайл категорически заявил ему, чтобы не рассчитывал на поблажки. Лишь когда Ричиус вернулся из леса один, Окайл начал менять свой взгляд на отношение к новобранцам. Но полковник погиб, и командование перешло к Ричиусу. Теперь он решил по мере возможности беречь новобранцев от того кошмара, который им слишком скоро предстоит узнать.

"Держи их позади, и они будут целы, - сказал он себе, делая знак Эннадону. - Пусть сначала Эннадон научит их необходимому. Времени для сражений еще будет достаточно".

И все же...

Если Форис навалится на них всей мощью, новобранцам не поможет и последняя линия обороны. Никто из них не найдет убежища в долине Дринг. Ричиус оценивал численность своего отряда в триста человек и совершенно не представлял, сколько людей у Фориса. Тысяча? Или больше? Даже Люсилер не мог сказать, каково число их противников. Точно было известно только одно: у владельца долины хватит воинов, чтобы уничтожить их всех.

"Теперь нас могут спасти только огнеметы, - беспокойно подумал Ричиус. - Если хватит горючего..."

В обоих концах траншеи, где солдаты собрались в небольшие группы, чтобы поговорить и обменяться тревожными ощущениями, стояли огнеметы разогретые и готовые к бою. Из их суженных отверстий выходили струйки дыма, а запалы в рассветных сумерках горели красными огнями. Ричиус невесело улыбнулся: по два человека на огнемет. Что ж, эти машины - их спасение. Правда, из-за недостатка горючего пользоваться ими приходилось экономно, но он был рад даже этим немногочисленным орудиям. Ученые, которые вдохновенно ковырялись в военных лабораториях Нара, превзошли себя, создав их.

С точки зрения солдат, засевших в траншеях, данные огнеметы достойны поклонения. Трийцы этой долины, как и солдаты Арамура, были вооружены стрелами, копьями и какими-то особыми, странными на вид мечами; однако они не имели ничего, что сравнилось бы по мощности с огнеметами. Даже их магия, которой страшились те, кто долгое время защищал эти земли от вторжения, еще не воспринималась солдатами как настоящая угроза. Хотя многие клялись, что предводитель дролов Тарн - чародей, никто еще не сталкивался наяву с трийской магией, и Люсилер во всеуслышание выражал свой скептицизм. Вера в дар Небес была той самой границей, которая отделяла дролов от остальных трийцев. Именно она превращала дролов в фанатиков.

- Ричиус, - спросил Люсилер, - мне поставить Динадина к огнемету?

- Келли и Кродин справятся сами.

- Динадин - самый опытный огнеметчик из всех, кто уцелел. А что, если...

- Боже, Люсилер, - оборвал его Ричиус, - да ты посмотри на него! - Он сделал жест рукой в сторону Динадина, державшего на коленях обмякшее тело Джимсина. - Ты это хочешь ему сказать?

Люсилер ничего не ответил. Из трех друзей, оставшихся в живых, он был самым стойким и суровым. Может быть, таким его делала трийская кровь, или, может, причиной было то, что он видел войну дольше, чем они. Так или иначе, суровость его всегда оставалась ощутимой. Однако стоило только Люсилеру высказаться против решения Ричиуса, как последнего начинало раздражать его жестокосердие.

А Динадин действительно изменился. Он по-прежнему выполнял приказы, но в его глазах читались протест и печальная умудренность, чего прежде там не наблюдалось. Ричиус обещал отцу Динадина позаботиться о его наследнике, вернуть его домой живым; он говорил ему, что в один прекрасный день они вместе будут сидеть у очага рода Лоттсов и весело вспоминать лучшие дни.

- Он будет готов, - молвил Ричиус с напускной уверенностью.

- Надеюсь. Он понадобится нам, если...

Люсилер внезапно умолк и широко распахнул серые глаза. Ричиус перевел взгляд на березовую рощу. Там среди ветвей он заметил какое-то движение. Из-за деревьев и валунов хлынул алый поток. Угольные пятна со сверкающими глазами усеивали передний край этого потока.

В груди зашевелились щупальца страха.

- Зажечь огнеметы! - крикнул Ричиус.

В дальнем конце траншеи Келли зажег свое орудие. Просыпаясь, огнемет завыл и выплюнул в воздух облако керосина. В следующие несколько секунд из его жерла вырвалась воронка красного пламени. Потом заработал огнемет Кродина, он сжал огненный смерч в копьеподобный поток. Остальные огнеметы в задних траншеях тоже пришли в действие: закачивали керосин в длинные носы и выпихивали его в виде пламени. Даже в холодном утреннем воздухе Ричиус чувствовал, как его доспехи нагреваются от вспышек пламени.

- Защищайте огнеметы! - крикнул Ричиус. - Они идут!

То, что поначалу выглядело алым потоком, уже ясно различалось как надвигающаяся на них волна людей в красных одеяниях. Перед волной бежали волки. Десятки волков.

- Лоррис и Прис, - прошептал Люсилер, - мы погибли!

Позади животных двигались тучи воинов - все они кричали и размахивали жиктарами с двойными лезвиями. Люсилер заскрежетал зубами и зарычал.

- Ну давайте, идите сюда, проклятые дролы! - крикнул он и мощно закрутил свой собственный жиктар.

Удивительное оружие распалось у него в руках, превратившись в два легких меча с длинными лезвиями.

На помосте солдаты готовились к бою. Щелкнули тетивы - и воздух наполнился стрелами. Стрелы сыпались в гущу волков, раня их толстые черные шкуры. Одна стрела попала прямо в морду и впилась меж раздувающихся ноздрей. Не обращая внимания на рану, волк мчался дальше, держа курс на огнеметы: именно этому его обучил Форис.

Лучники на левом фланге сразу же сосредоточились на стае. Келли навел свой огнемет. В результате отдачи оружия все его лицо было в черной саже.

- Еще горючего! - рявкнул он.

Его линейный повернул клапан на шланге подачи. Келли нажал на гашетку. Из жерла вырвалась алая молния. Удар отбросил волков назад. Пламя разодрало им шкуры. Вой огнеметов заглушил нечеловеческий вопль. Для Ричиуса он звучал победной музыкой.

Динадин поднялся на настил и посмотрел вдаль. Его лицо опухло и покраснело от слез.

- Проклятые гоги! - крикнул он, пытаясь достать из колчана стрелу.

- Нет, - остановил его Ричиус, - не здесь. Мне нужно, чтобы ты был рядом с огнеметом.

- Там уже есть люди...

- К огнемету!

Динадин заворчал и начал спускаться с помоста, с трудом проталкивая свое крупное тело между солдатами. Во время волчьих атак первыми всегда погибали огнеметчики.

Крик Люсилера вызвал движение на помосте. Триец вытянул вперед один из клинков, указывая на черную массу, которая стремительно приближалась. Волк со стрелой в морде каким-то чудом выдержал перекрестный огонь двух огнеметов. Его шкура местами светилась и дымилась, позади него летели клочья горящей шерсти.

Зверь прыгнул. Из его пасти вырывался вой, из ноздрей брызгала кровавая слизь.

Люсилер вскрикнул. Он упал на колено и взмахнул своим изогнутым мечом, прочерчивая сверкающую дугу. Ричиус отшатнулся и упал с настила на дно траншеи. Доспехи больно врезались ему в спину и ребра. Рядом с ним в грязь упала голова со стрелой.

Ричиус поспешно вскочил и бросился к ближайшей лестнице. Но не успел он поставить ногу на нижнюю ступеньку, как его задержал новый вопль. Он посмотрел влево и увидел, что волк навалился на Келли. Зверю удалось сбить огнеметчика в траншею. Динадин уже спрыгнул следом за ним и начал колотить волка по голове луком. Однако Ричиус испугался не потому, что волк грыз Келли; в паническое состояние поверг его оставшийся без стрелка огнемет. Волк сбил оружие со станины, так что дуло задралось к небу, и пламя хлыстало вверх, напоминая гигантский оранжевый фонтан. И хотя Ричиус не мог следить за боем со дна траншеи, он не сомневался, что волки уже почуяли брешь в обороне нарцев.

- Динадин, - крикнул он, - к огнемету!

Юноша посмотрел на командира с ужасом. Келли был еще жив.

- Бери чертов огнемет! - повторил Ричиус.

Голос у него срывался. Он был уверен, что Динадин услышал его, даже, несмотря на рев сбитого орудия. Однако Динадин игнорировал его приказ и продолжал наносить волку все новые и новые бесполезные удары. Наконец Ричиус добрался до них, оттолкнул Динадина и опустил свой меч на шею волка. Брызнула кровь, и голова повисла, прикрепленная к туловищу лишь узкой полоской кожи. Мертвый волк рухнул на Келли. Огнеметчик тоже не шевелился. Ричиус повернулся и гневно посмотрел на Динадина. Тот в открытую встретил его взгляд, но лицо его недоуменно скривилось. Ричиус схватил юношу за нагрудник и с силой встряхнул.

- Что с тобой происходит? - крикнул он, не обращая внимания на дождь искр, который осыпал их и жалил словно пчелиный рой. - Ты слышал, что я приказал тебе встать за огнемет?

Динадин ничего не ответил. По его лицу бежали слезы, оставляя дорожки на покрытом сажей лице.

Ричард перестал его трясти.

- Динадин? - Солдат молчал.

- Ну же, Динадин! Надо, чтобы огнемет работал!

Наконец в его глазах появились признаки жизни. Он отстранился от Ричиуса и взревел:

- К черту твой огнемет! Чего ты от меня хотел? Чтобы я оставил его умирать?

- Божья кара! - выругался Ричиус, отталкивая Динадина. - Огнемет важнее. И ты это знаешь.

Он пригнулся, чтобы не попасть под пламя, и потянулся к орудию, заслоняя лицо локтем.

- Ричиус, стой!

Это был голос Люсилера.

Ричиус отпрянул от огнемета. Ему не удалось отключить пламя: гашетку заклинило. Триец отчаянно махал ему рукой.

- Ладно, давай уходить отсюда, - сказал Ричиус. - Эту траншею мы потеряли.

Динадин казался совершенно растерянным.

- Ричиус...

- Забудем, - отрезал командир, давая знак юноше следовать за ним.

Впереди них в траншею спрыгнул Люсилер.

- Их слишком много! - крикнул он. - И подходят воины.

- Подай сигнал, чтобы вторая линия прикрыла наше отступление, приказал Ричиус. - Динадин, выводи всех отсюда!

В другом конце траншеи Кродин пытался остановить натиск волков и воинов своим огнеметом. Услышав об отступлении, он с облегчением заулыбался. Ричиус с трийцем прошли к нему и поднялись на настил. Кродин и его линейный, Эллис, присоединились к ним, так же как остальные солдаты, поспешно покидавшие траншею. Из леса вырывался поток воинов-дролов. Им оставалось всего несколько драгоценных секунд.

- Последний выстрел, Кро, и отходим, - велел Ричиус, уже положив руку на шланг. - Люсилер, вы с Эллисом возьмете бак. Мы потащим огнемет.

Триец обхватил руками бак с горючим. Эллис сделал то же самое. Его спина напряглась.

Из рядов бегущих дролов вырвался крик: "Кэлак!"

- Готовься, Кродин, - прошептал Ричиус. - Эллис, дай нам полный напор.

- Ну вот вам полный! - ответил Эллис, открывая клапан, через который в огнемет поступала горючая жидкость.

Она с шипением потекла по шлангу.

Кродин нажал на гашетку. Такой вспышки Ричиус еще никогда не видел. Она взорвалась вокруг них оглушительным громом. Ричиус упал на колени, задыхаясь и зажимая уши. Люсилер и Эллис уже бежали в траншею с тяжеленным баком.

- Ричиус! - внезапно вскрикнул Люсилер, роняя бак. Командир махнул ему рукой.

- Иди!

Он с трудом поднялся на ноги. Люсилер и Эллис поспешно отходили назад, волоча бак. Из задней траншеи сыпался дождь стрел, прикрывавших их отступление.

- Пошли, Ричиус!

Кродин укутал раскаленный огнемет тряпками. Он уже отсоединил крепления, удерживавшие огнемет на помосте. Ричиусу еще надо было отсоединить шланг. Чертыхаясь, он искал металлический переходник. Кродин встряхнул свой конец огнемета.

- Оставь шланг! - крикнул он. - Мы его потащим волоком!

Ричиус схватил огнемет. Пристроив громоздкое орудие под мышкой, он бросился к следующей траншее, увлекая за собой Кродина и тянувшийся следом шланг. На помосте стоял Баррет; он махал рукой и кричал. Позади них прикрытие, обеспеченное предыдущими выстрелами лучников, уже переставало работать. Люди Баррета выпустили новую завесу стрел.

От безопасности их отделяли считанные шаги. Солдаты выбирались из траншеи им навстречу. Ричиус со вздохом облегчения предоставил другим нести огнемет до места. Он бессильно рухнул на настил рядом с Люсилером.

- Ты в порядке? - озабоченно спросил триец.

- Установите огнемет в центре траншеи, - с трудом выговорил Ричиус. Пусть за него встанут Динадин и Эллис.

Кродин сразу же принялся устанавливать огнемет на новом месте, пытаясь умостить его на некоем подобии станины, сооруженном из двух скрещенных мечей, которые Эллис вогнал в настил в форме буквы V. Динадин стоял рядом, потрескивая костяшками пальцев.

Ричиус оглядел поле боя. Всего в тридцати шагах дролы залезали в первую траншею, укрываясь в ней от стрел и огнеметов. Лучники уже направляли стрелы в небо. По полю были разбросаны огни: одни размером с трупы, пожираемые этими огнями, Другие - огромные, как боевые фургоны. Над ними плыли облака синеватого дыма, разнося по окрестности смрад горелой плоти и керосина. А позади дыма, позади адских огней и летящих стрел березовая роща алела от одеяний дролов.

Наконец Кродин устроил огнемет на неустойчивой станине. Люсилер отступил на шаг, оценивая результат работы, а Динадин просунул палец под защитную пластину гашетки. Огнемет зашатался, но не опрокинулся.

- Будет работать! - крикнул Люсилер. - Но недолго, - добавил он.

- Вот и хорошо, - нетерпеливо ответил Ричиус. - С тремя огнеметами мы сможем их на какое-то время задержать.

"А что потом? - подумал он. - Будем забрасывать их камнями? У нас кончается горючее. А без огнеметов..."

Но тут же оборвал эти мысли: "Не время. Есть дела".

- Динадин, - крикнул он, - готовься! Сначала нанеси сильный удар, а потом немного ослабь.

Юноша весь съежился, но встал за орудие.

- Не торопись, - ободрил его Ричиус. - Этот огнемет неустойчив, и горючее на исходе. Если...

Донесшийся из задней траншеи крик прервал его указания. Он обернулся. Крик послышался вновь - пронзительный, с необычной нотой ликования.

- Что?..

Издали к ним мчалась галопом масса всадников. Во главе ее, едва различимое на фоне неба, развевалось зеленое знамя. Хотя Ричиус не мог разглядеть его на таком расстоянии, он знал, что на знамени вышит золотистый конь, рвущийся вперед. Это было знамя Талистана, герб рода Гейлов.

- Всадники! - крикнул Кродин.

Ричиус поморщился. Это имя прозвучало на его губах почти проклятием.

- Гейл!

- Смотри, Ричиус! - воскликнул Динадин. - Мы спасены!

- Похоже, что да, - безрадостно произнес командир.

Всадников было достаточно, чтобы победить даже это количество дролов. С помоста Ричиус видел, как противник уже реагирует на приближение всадников: волна красных одежд немного отхлынула.

- Нам надо атаковать, - забеспокоился Динадин. - С этими всадниками мы можем их разгромить!

Ричиус бросил на него выразительный взгляд.

- Мы останемся на позиции. - Повернувшись к Люсилеру, он промолвил: Надо, чтобы все были готовы оборонять траншеи. Постараемся избежать боя.

- Вряд ли это удастся, - ответил триец. - Смотри!

На другом конце долины вздымалась туча пыли. Всадники шли в атаку.

- О Боже, - простонал Ричиус, - они решили наступать!

Он быстро вскинул над головой руки и замахал своим солдатам, привлекая их внимание.

- Слушайте меня! - объявил он. - Всадники наступают. Но нам все равно надо удержать позиции. Без моего приказа никто из траншей не уходит. Баррет, проследи, чтобы твои люди оставались на местах. Динадин, стой наготове у огнемета! Как только дролы поймут, что происходит, они бросятся на нас.

- Я буду готов! - Динадин уверенно встал у орудия.

Всадники стремительно смыкали кольцо. Воины дролов пригнулись на помосте первой траншеи. Они что-то бормотали и тыкали пальцами в приближающуюся кавалерию. Знамя всадников уже можно было разглядеть - в разгорающемся рассвете оно сияло зеленью и золотом. Его везли на быстроногом коне, окованном броней. Ричиус ухмыльнулся. Эти кони считались лучшими во всей империи, а их всадники умением могли сравниться с наездниками из его собственного рода. Но все же это были не всадники Арамура.

Конные воины обнажили мечи. Страшные зазубренные мечи. Кованые шлемы на их головах напоминали демонов.

Такими предстали всадники Талистана.

- Ты был прав, - прошептал Люсилер. - Внушительное зрелище!

Динадин нахмурился:

- Но не столь внушительное, как Арамурская гвардия, правда, Ричиус?

- Еще бы! - иронично усмехнулся принц.

Лошади скакали все быстрее, сотрясая воздух топотом копыт. Разбившись на два отряда, всадники начали обходить траншеи с флангов. Даже горы поверженных воинов не смогли замедлить их адскую атаку. С натренированной беспощадностью они топтали рыхлую землю могил, а через незахороненные тела боевые кони просто перепрыгивали. Вскоре оба отряда пронеслись мимо траншей, стремясь навстречу дролам.

Ричиусу уже приходилось вести бой верхом. Он знал, какой силы удар способен произвести воин со спины несущейся во весь опор лошади. А вот дролов это нападение, похоже, ошеломило. Несмотря на превосходящую численность, они были бессильны перед животными, воспитанными для военных действий и не питавшими к людям того уважения, какое прививают их мирным собратьям. Если боевого коня не останавливает узда, он не обращает внимания на преграду в виде живого существа. В считанные секунды десятки воинов были раздавлены копытами.

Всадники с размаху опускали мечи на беловолосые головы дролов. Жиктары сталкивались с палашами, голые кулаки - с броней. Ричиус наблюдал за происходящим с чувством абсолютной беспомощности. Ему страстно хотелось выскочить из траншеи, участвовать в кровопролитии и собственном освобождении. Но, увидев сияющие надеждой глаза Динадина и других солдат, он приказал:

- Удерживайте свои позиции!

К траншеям приближался одинокий всадник. Он казался величественнее остальных. Его боевой конь был посеребрен, шлем в виде демонической морды отполирован и украшен драгоценными камнями. На его нагруднике гарцевала золотая лошадь, с пояса свисало оружие. Люсилер подбородком указал на приближающегося всадника:

- Ричиус, это Гейл? - Командир выпрямился.

- Да.

Всадник остановил коня у самой траншеи. Поднял забрало и посмотрел вниз. Солдаты молча наблюдали за ним. Наконец его густая черная борода разомкнулась.

- Вентран?

Ричиус поднял грязную руку.

- Я здесь.

Блэквуд Гейл расхохотался:

- Эта долина не пошла тебе на пользу, Вентран. Я едва тебя узнал!

Ричиус вымученно улыбнулся.

- А тебя узнать было нетрудно, барон.

- Сколько здесь гогов?

- Сколько видишь - и сверх того, - ответил Ричиус. - Форис сильно на нас давил.

- Право. Ну, теперь мы здесь, Вентран. Мы тебя от них избавим. - Он опустил забрало и начал поворачивать коня, чтобы вернуться к бою. Затем бросил через плечо: - А ты пока очисти первую траншею, ладно?

Ричиус содрогнулся от жаркого гнева. Ему хотелось закричать на Гейла, осыпать его непристойной бранью - но он только тихо чертыхнулся. К его изумлению, Динадин рядом тоже выругался.

- Какая мразь! - прошипел он. - Кто ему дал право так с тобой разговаривать, Ричиус?

- Ему наплевать, кто мы, Динадин, и ты прекрасно это знаешь. Мы из Арамура, а он из Талистана, и когда он на нас смотрит, то видит только это.

- И что теперь? - осторожно спросил Люсилер.

Ричиус крепче сжал рукоять меча и вздохнул.

- А теперь мы очистим первую траншею.

2

О том, какую роль траншеи играют в боевых действиях, Ричиус узнал от отца. Вентран-старший, ветеран множества сражений, использовал канавы и катакомбы в войне с Талистаном. Хотя траншея не бывает совершенно неприступной, для находящихся в ней людей она выполняет функцию крепости. Если на ее настиле выстроена стена из лучников, то до нее очень трудно добраться - и почти невозможно захватить. Траншеи спасали жизнь бойцам Ричиуса во время бесчисленных набегов дролов. И до этого дня дролам ни разу не удавалось пробить в них брешь.

Освобождение первой траншеи оказалось занятием тошнотворным. Отказываясь бежать или капитулировать, захватившие ее дролы решили сражаться - и Ричиусу ничего не оставалось, как только отправиться за ними. И вот со щитом и мечом в руках он вывел в траншею отряд.

Все дролы были убиты.

Солнце стояло уже высоко, когда мрачная работа была закончена. Промокший от трийской крови, Ричиус вылез из траншеи. Он был словно в тумане. Поле, еще утром заполненное людьми, волками и лошадьми, усеивали трупы. Трупы дролов. Они лежали повсюду - целые, порубленные на куски, растоптанные копытами в месиво. Грязь на поле приобрела багрово-красный оттенок. То, что некогда было мужчинами и волками, горело, источая страшную вонь. К ней примешивался запах керосина. И кроме стервятников, среди павших никто не двигался.

Блэквуд Гейл сидел верхом на коне, оценивая взглядом ущерб, нанесенный его войском. Демонический шлем поблескивал в дымных лучах солнца. На поясе болтался меч. Он заметил Ричиуса и повернул к траншее.

- Вентран! - крикнул он, пришпоривая коня.

Его мощный голос звенел под забралом словно металл.

Ричиус не откликнулся. Он встал на ноги, а потом наклонился, чтобы помочь Люсилеру выбраться из траншеи. Следом за трийцем вылез Динадин; он присвистнул, увидев поле боя.

Блэквуд Гейл подскакал к ним как раз в тот миг, когда Динадин сошел с лестницы.

- Видишь, Вентран, - гордо сказал Гейл, - не о чем беспокоиться. По-моему, ты переоцениваешь этих дролов из долины.

- Неужели? - В голосе Ричиуса клокотал гнев. - А откуда тебе знать? Вид у тебя... нетронутый.

Гейл замер, в прорезях забрала яростным огнем полыхнули глаза.

- Я убил свою долю, - заявил он. - И прикончу еще, когда мы их отыщем. Почти все трусоватые гоги сбежали. Я уже отправил войска за ними в лес.

- Что? Я этого не приказывал!

- Ты моими людьми не командуешь, Вентран! - отрубил Гейл, качнув демоническим шлемом, затем бросил на Ричиуса насмешливый взгляд. - И судя по твоему виду, тебе не до преследования.

- А я и не собирался их преследовать! - загремел Ричиус. - Особенно верхом. Если б ты потрудился меня спросить, то я бы тебе объяснил, насколько это глупо. Ширина здешних лесных троп едва позволит лошади двигаться. Твоим людям повезет, если они не попадут в засаду.

- Я подождал, пока ты освободишься, чтобы сообщить о своих планах, молвил Гейл. - И на большую вежливость с моей стороны ты можешь не рассчитывать. Я к твоему мнению прислушиваться не намерен.

- Здесь командую я, Гейл! - решительно возразил Ричиус. - Долина находится под моей властью.

Блэквуд Гейл презрительно фыркнул.

- Я привел сюда своих всадников, чтобы они сражались, и они будут сражаться. Можете сидеть в своих норах, если хотите. А настоящие мужчины будут воевать.

- Ах ты, надменный осел! В лесу верхом сражаться нельзя. Эти леса кишат дролами. Если ты в них въедешь, они набросятся на тебя так стремительно, что ты даже меча обнажить не успеешь!

- Хватит! - рявкнул Гэйл. Он резко осадил коня и заставил его повернуться на месте. - Ты надо мной не властен, Вентран.

С этими словами Гейл пришпорил коня и поскакал по направлению к лесу.

- Вот идиот! - кипел Ричиус. - Он ведь даже не ориентируется в долине! Нам придется следовать за ним.

- Стоит ли он наших трудов? - заметил Динадин. - Почему бы не отдать его дролам?

- Нет, я не хочу, чтобы он еще больше накалил обстановку.

Коней отряда держали на другой стороне лагеря, позади тесных траншей-катакомб. Животных заметно поубавилось, но у конюха нашлись лошади для троих друзей. Несмотря на крайнюю усталость, Ричиус забрался в седло.

- Давайте действовать тихо, - сказал он. - Нет смысла объявлять дролам о нашем приближении.

Щелкнув поводьями, Ричиус повел Люсилера и Динадина через зловонное поле битвы к лесу. Всадники намного их опередили, но он надеялся, что быстро найдет талистанцев.

В той части долины, по которой они ехали, зарослей было меньше, чем в других местах, и земля оставалась достаточно ровной, чтобы кони могли беспрепятственно по ней идти. Тем не менее, лесные тропы были столь предательски узкими, что троим всадникам приходилось употреблять все силы, чтобы лошади не спотыкались. Немало их сломали в этих лесах ноги, необходимо уберечь оставшихся драгоценных животных.

К счастью, на мягкой почве долины следы копыт хорошо были видны, так что Люсилер без труда мог определить, где прошли лошади в тяжелой броне. Друзья ехали медленно, тревожно прислушиваясь к звукам, высматривая, не мелькнет ли между деревьями красная одежда, не сверкнет ли жиктар. Однако им попадались только лесные твари: олени, птицы да мелкие пушистые зверьки, перебегавшие тропу. Они ехали все дальше, и лишь спустя час Ричиус начал тревожиться.

- Мы уже должны были их догнать, - задумчиво произнес он. - Трудно поверить, что они могли заехать так далеко.

- Они зря тратят время, - презрительно обронил Люсилер. - Дролы отступили в глубину леса. Люди Гейла не найдут их, если останутся на тропе.

- И все же, - сказал Ричиус, - мы должны их найти. Опасно оставлять их в лесу одних.

- А нам тут еще опаснее, - ввернул триец, вглядываясь в чащу. Лес стал гуще, а тропа, по которой они ехали, менее заметной. - Нам следует повернуть обратно, Ричиус. Мы оказались слишком далеко от лагеря.

Принц покачал головой.

- Мы едем дальше. Повернуть нельзя, иначе мы не догоним Гейла.

- Зачем? - не сдавался триец. - Пусть всадники сами о себе позаботятся.

- Я беспокоюсь не о всадниках, Люсилер.

Тот явно удивился, но ничего не сказал. Он лишь кивнул и последовал за Ричиусом через лес. Динадин тоже молчал - за что командир был ему благодарен. Они ехали так еще несколько долгих минут, и Ричиус наконец заговорил. Он учуял слабый незнакомый запах, который постепенно усиливался. Смешиваясь с лесными ароматами, он несколько притуплялся, становился едва различим. Однако дух этот присутствовал, он льнул к ноздрям вместе с лесной сладостью.

- Что это за запах?

Друзья втянули в себя воздух.

- Я ничего не чувствую! - сразу же ответил Динадин.

- Нет, - возразил Люсилер, сделав еще один глубокий вдох. - Я его ощущаю. Похоже на дым.

Ричиус продолжал принюхиваться.

- А в этих местах есть деревни, Люсилер?

- Могут быть. По всей долине разбросаны деревни. - Он умолк и снова втянул воздух чутким носом. - Но запах слишком сильный: это не похоже на кухонный очаг.

Ричиус согласился - запах был едким. Теперь это заметил и Динадин.

- Боже! - Он резко дернул головой и прижал руку к носу. - Это еще что такое?

Ричиус бросил на трийца выразительный взгляд.

- Знаешь, на что похож этот запах, Люсилер?

- На что?

- На Гейла.

Теперь друзья уже торопили коней. Ричиус пустил своего галопом, надеясь, что животное сможет пройти опасную тропу. Люсилер и Динадин скакали следом. Вскоре запах превратился в удушающую вонь. У Ричиуса начали слезиться глаза. К тому времени как лошади сделали еще с десяток шагов, по лесу пронесся шум, похожий на рокот прибоя. Однако Ричиус понимал, что вода здесь ни при чем. Это был глухой рев пламени. Он продолжал торопить коня: перед мысленным взором вставали самые страшные картины.

Внезапно кони вынесли их на опушку. Перед ними раскинулось некогда вспаханное поле, усеянное красными клубнями. Теперь оно было истоптано копытами, так же как и сад. За полем показалась деревенька - типично трийское поселение: дома из дерева и бумаги, выстиранное белье развешано на веревках. Меж домов - узкие улочки, мощенные камнем.

И посреди всего этого сновали талистанские всадники. Они хорошо были видны Ричиусу. Кое-кто подносил к домам факелы, большинство ликующе вытаскивали из домов трийцев, сколачивая их в небольшие группы, и срывали с них одежду. На краю деревни, где мощеные улочки заканчивались и начиналось поле, в воздух взмывало адское пламя, выкашливая клубы черного дыма. Всадники швыряли туда всевозможную домашнюю утварь: мебель, одежду, оружие, сельскохозяйственные инструменты - все превращалось в золу.

- Боже! - ахнул Ричиус.

Люсилер был потрясен.

- Мы должны их остановить! - поспешно бросил он и, не дожидаясь приказа, поскакал к деревне.

Ричиус и Динадин понеслись за ним через сад. Вскоре они оказались у костра и спрыгнули на землю. Собравшиеся вокруг солдаты с любопытством уставились на них.

- Что тут происходит? - сурово спросил Ричиус.

Один из всадников Гейла шагнул вперед. В руках у него верещал поросенок.

- Кто вы такие? - Он глядел на Ричиуса поверх вырывающейся животины.

- Я - Ричиус Вентран из Арамура. И я задал тебе вопрос, солдат.

Тот выразительно закатил глаза.

- Ну? - стоял на своем Ричиус.

Их начали окружать другие всадники - кто верхом, кто пеший.

- Это вас не касается, - ответил наконец солдат. - Нам приказывает барон Гейл.

Ричиус подошел ближе.

- В этой долине меня все касается, талистанец. Здесь приказы отдаю я, а не Блэквуд Гейл. А теперь отвечай.

- Мы ищем дролов, - чопорно объяснил солдат. - Мы шли вслед за ними в лес, но они рассеялись. Барон Гейл приказал обыскать деревню.

- И приказал ее сжечь?

- Эта деревня полна мятежников, - не сдавался тот. - Ее надо уничтожить.

Люсилер шагнул вперед, не дав Ричиусу ответить.

- Здесь нет дролов. Это - обыкновенная резня. Эти люди ничего не сделали.

- А как насчет поросенка? - Ричиус кивнул на животное в руках всадника. - Его вы тоже собирались сжечь?

- Животных мы забираем с собой. И остальную еду гогов. Барон Гейл сказал, что мы должны принести ее всю к траншеям, поделиться с вами.

- Забудь об этом! - отрезал Ричиус. - Здешние трийцы нам не враги. А животные и продукты понадобятся им зимой.

- Любой из этих гогов может быть дролом, - заметил всадник. - Если мы их отпустим, то уже через час они на нас насядут. Барон Гейл сказал...

Ричиус упреждающе поднял руку.

- Позволь, я тебе кое-что объясню. Я понимаю, ты всего лишь глупый талистанец, но постарайся понять мои слова. Видишь вот этих людей из деревни? Они - фермеры. Это значит, что они выращивают пищу и ухаживают за животными все дни напролет. Они не изготавливают оружия для дролов, и наверняка им вообще наплевать, кто победит в этой чертовой войне. Так что теперь мы все повернемся и тихонько отсюда уйдем. Ладно?

Солдат презрительно фыркнул.

- Все трийцы в этой долине подчиняются Форису. А это делает их всех дролами.

- Нет, - гневно возразил Ричиус, - это делает их всех жертвами! Я не позволю бесчинствовать под моим командованием! - И бросил через плечо: Люсилер, вы с Динадином должны остановить этот идиотизм!

Солдат был явно потрясен подобным приказом.

- Что вы делаете? Вы же не можете...

- Заткнись, дурень! Император дал мне власть делать здесь все, что я пожелаю. А теперь прикажи своим людям немедленно прекратить убийства, или я позабочусь, чтобы тебя отправили обратно в Нар в кандалах. Понял?

Упоминание об императоре подействовало на солдата устрашающе: он судорожно сглотнул. Потом наклонился и опустил поросенка на землю. Животное стремглав убежало в поле.

- Я понял, Вентран.

- Принц - поправил его Ричиус и зашагал к деревне.

- Что?

- Я для тебя принц Вентран.

Он не стал дожидаться ответа. Ему нужно было только повиновение солдата, нужно было прекратить бойню, которую затеяли его сограждане. А еще ему нужно было найти Гейла.

Ричиус скоро убедился, что жители деревни боятся его не меньше, чем талистанцев. Многие отворачивались, когда он проходил мимо них, иные убегали. Это в основном были женщины, видимо, боявшиеся изнасилования. Те, чьи дома еще не горели, искали убежища в них. Ричиус повсюду слышал хлопанье дверей. По всей деревне разносились вопли и детский плач.

Обходя горящее поселение, Ричиус видел, как его спутники пытаются успокоить самых перепуганных или отчаявшихся жителей. Вот Динадин опустился на колено, чтобы утешить маленькую девочку. Та была в истерике и твердила какую-то гортанную трийскую фразу. Как и Ричиус, Динадин почти не понимал этого странного языка. Он бормотал что-то на ломаном трийском и гладил девочку по головке. Ричиус мысленно одобрял поведение товарищей, но не стал присоединяться к ним, дабы умерить панику среди поселенцев. Он решительно шагал через хаос, игнорируя невнятные мольбы детей, собиравшихся вокруг него, и отгонял их. Но при виде каждого ребенка его негодование только усугублялось.

Возле одного из неповрежденных домов стоял талистанец со скрещенными на груди руками и обнаженным мечом на уровне пояса. Вокруг больше никого не было, а из дома доносился неистовый женский крик.

- Что ты тут делаешь? - Ричиус приблизился к солдату. При виде Ричиуса самоуверенность стражника мгновенно испарилась.

- Принц Вентран! - пробормотал он. - Мне отдан приказ охранять этот дом.

- Приказ? Чей приказ?

Немного поколебавшись, воин ответил:

- Барона Гейла.

- Он внутри?

- Да. Но, принц Вентран, мне приказано, чтобы его никто не беспокоил.

- Не беспокоил? Чтобы он мог изнасиловать какую-нибудь старуху? Отойди!

- Пожалуйста! - взмолился талистанец, но Ричиус оттолкнул его в сторону и ударил в дверь ногой.

Дверь раскололась пополам. За ней оказалась маленькая полутемная комната. В углу под единственным факелом, освещавшим каморку, на полу шевелилась гора серебряных доспехов.

- Гейл!

Блэквуд Гейл обернулся. В его глазах горел мерзкий огонь ярости вперемежку с похотью. Узнав Ричиуса, он разразился проклятиями. Лежавшая под ним девушка извивалась в попытке высвободиться, но Гейл навалился на нее, не позволяя встать.

- Убирайся отсюда! - заревел он, а потом с хохотом добавил: - Найди себе свою.

Он снова повернулся к девушке и прижался губами к ее горлу. От ненавистного прикосновения она вновь исторгла нечеловеческий крик. И лишь когда Гейл почувствовал у основания шеи клинок, он понял, что позади него все еще стоит Ричиус.

- Вставай! - холодно сказал принц. Он прижал острие клинка к шее верзилы. Гейл застыл.

- Вентран, - прошипел он, - убери меч. Сейчас же! - Ричиус схватил мерзавца за волосы и потянул.

- Поднимайся, барон! - повторил он, продолжая целовать кожу Гейла мечом.

Когда Ричиус дернул за волосы, Гейл с воплем встал на колени.

Девушка поспешно выбралась из-под него. Она свернулась в углу и судорожно прикрывала грудь разорванной одеждой.

- Знал, что ты выкинешь нечто такое, - прошептал Ричиус, наклоняясь над Гейлом. - Скотина!

- Идиот! - презрительно скривился Гейл. Он оставался на коленях, а у шеи его все еще был меч. - Мальчишка! Зачем ты здесь? Ведь это всего лишь война!

- В этой долине войну веду я. - Ричиус отвел меч от шеи барона. - А теперь убирайся!

Гейл встал и бросил на Ричиуса свирепый взгляд. Он был выше почти на локоть, но принц не стал отступать. Он прошел мимо Гейла к девушке, смотревшей на мужчин с обжигающим презрением.

- С тобой все в порядке? - мягко спросил он.

- Я ничего ей не сделал, - заявил Гейл, поправляя доспехи. - А если б и сделал, что тебе до этого? Ты еще больший гог, чем твой отец!

Ричиус гневно нахмурился.

- Уходи, барон. Оставь мою долину.

- Твою долину? Ты уже несколько месяцев пытаешься захватить этот клочок земли. Стоит нам уйти, и Форис сожрет тебя!

Внезапно по комнате разнесся оглушительный вопль. Девушка бросилась вперед, сжав в кулаке острый стилет. Она пронеслась мимо Ричиуса, столкнулась с Гейлом и с новым криком опустила стилет. Нож скользнул по броне, порезал кожаный рукав и кожу на руке.

Гейл взвыл.

- Сука! - Он отбросил девушку мощным ударом.

Та упала на спину и уронила стилет. Гейл двинулся к ней, а она снова вскочила с шипением и выставила вперед руки с угрожающе скрюченными пальцами.

Ричиус мгновенно очутился подле нее и оттащил от разъяренного барона.

- Убирайся, Гейл! - сказал он, с трудом удерживая девушку. Остановить ее было так же трудно, как боевого волка Фориса. Она сыпала какими-то трийскими проклятиями. Лицо Блэквуда Гейла исказилось от ярости.

- Ах ты, шлюха! - зарычал он. - Ну, ты уже труп... Она лягнула его - и попала пяткой в пах. Ричиус оттащил ее назад и бросил к стене, дабы оказаться между нею и бароном.

- Иди! - выпалил он. - Убирайся!

- Гоголюб! - парировал Гейл. - Ах ты, маленький ублюдок!

- Я приказал тебе уйти, барон.

- Если я уйду, ты тут проиграешь, Вентран! - пригрозил Гейл. Клянусь, ты проиграешь.

- Я предпочитаю с честью проиграть, чем победить с твоей помощью.

Гейл сардонически усмехнулся.

- Так проиграй же! - бросил он и вышел из дома.

Ричиус снова взглянул на девушку. Она опустилась на пол, измученная и оглушенная, - и он, наконец, смог ее получше рассмотреть. Ему показалось, что ей не больше восемнадцати. Ее длинные волосы были цвета слоновой кости, как и у всех трийцев. Миндалевидные глаза смотрели на него с откровенной гадливостью. Вокруг левого глаза уже начал выступать багровый отек.

- С тобой все в порядке? - вновь спросил Ричиус и протянул руку, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Она резко оттолкнула его руку.

- И сасса ма! - закричала она, отстраняясь от Ричиуса и стараясь плотнее закутаться в лохмотья, оставшиеся от платья. - Сасса ма! Сасса ма!

От неожиданности Ричиус отпрянул.

- Нет! - Он показал ей открытые ладони. - Я не хочу причинять тебе зла. Я хочу тебе помочь.

С кошачьей ловкостью она нырнула за стилетом. Но Ричиус стоял ближе и накрыл оружие ступней.

- Нет! - сурово повторил он, нагибаясь за стилетом.

Она стала медленно пятиться, внимательно глядя на него. Она сыпала ругательствами, но Ричиус смог понять только, что она не желает иметь с ним ничего общего. Однако что-то в этой девушке удерживало его.

- Подожди! - попросил он. - Ты в безопасности. Я не причиню тебе зла.

Казалось, девушка поняла его; она вдруг замедлила дыхание, но продолжала смотреть на него с подозрением, сощурив серые глаза. Ричиус улыбнулся, но улыбка получилась грустная.

- Хорошо, - сказал он, опуская руку со стилетом. - Так-то лучше. С тобой теперь ничего не случится. Мы здесь для того, чтобы вам помочь.

Девушка непонимающе глядела на него, однако теперь в глазах ее отражалось потрясение. Ричиус уже видел такой взгляд - свидетельство глубокого шока, но в этот раз он подействовал на него с особой силой. Принц хотел снова протянуть к ней руку, но не успел: до него издалека донесся чей-то оклик. Ричиус сразу узнал голос Динадина.

- Меня ищут, - промолвил он, обращаясь скорее к себе, нежели к ней. Девушка не понимала его слов, но он не хотел замолкать, боясь утратить ее зыбкое доверие. - Слышишь? Это мое имя: Ричиус.

Девушка не шевельнулась - она бесстрашно смотрела на него. Он продолжал ей улыбаться.

- Ричиус, - повторил он, указывая на себя. - Я - Ричиус.

Секунду продолжалось бессмысленное молчание, но потом она изумленно раскрыла глаза.

- Кэлак?

Ричиус ужаснулся.

- Нет! - воскликнул он вскакивая. - Не надо меня так называть. Я тебе не враг. Мы здесь, чтобы помочь вам. Мы...

Он вынудил себя остановиться. Она неотрывно смотрела на него, но теперь в ее блестящих глазах читались боль и смятение.

- Мы действительно здесь для этого, - печально сказал он. - Но ты никогда этому не поверишь.

Девушка по-прежнему молчала. Позади Ричиуса врывавшийся в дом солнечный свет внезапно померк: его заслонил появившийся в дверях человек.

- Ричиус! - позвал Динадин.

Принц не отводил от девушки глаз.

- Да?

- Гейл и его люди уехали, но огонь вышел из-под контроля. По-моему, нам следует уходить. Ричиус кивнул.

- Найди Люсилера.

- Он уже ждет нас с лошадьми, - ответил Динадин, входя в дом. - А это кто?

Ричиус отвернулся от девушки и направился к двери, бросив на ходу стилет.

- Никто.

Дьяна дождалась ухода Кэлака и лишь тогда осмелилась пошевелиться. Вся покрытая грязью, она чувствовала себя окоченевшим трупом. Разорванная одежда не закрывала тело, и она собрала ее в кулак, сжав зубы, чтобы не разрыдаться.

"Дыши, - приказала она себе. - Кэлак ушел".

Или нет? За стенами по-прежнему раздавались голоса, но теперь кричали только по трийски. В дом стал заползать дым, за стенами послышался треск огня. Дьяна быстро осмотрела себя, потрогала лицо в том месте, куда ее ударил великан в броне, и скривилась от боли. Глаз затек так, что почти закрылся. Она услышала собственный стон - жалкий, как у испуганной девчонки.

И тут она вспомнила про дядю. Где он? Почему он ее не ищет? Она с трудом встала на ноги, пошатнулась и оперлась о стену. К горлу подступила волна тошноты, казалось, ее вот-вот вырвет. А еще она боялась, что у нее сломана челюсть или скула. Она едва прошла вдоль стены к двери и, ожидая худшего, выглянула на улицу.

Дым застилал солнце. Мимо нее пробегали ревущие дети, стенания и плач стариков заполнили улицы. Ей почудилось, будто весь мир горит - и только скромный дом ее дяди еще оставался нетронутым. Она проковыляла на улицу, ужасаясь масштабу разрушений.

- Джаспин! - позвала она, глядя в переулок. - Джаспин, где ты?

Ее заметила какая-то пожилая женщина. Она с сочувствием оглядела ее лицо, разодранную одежду и обхватила рукой за плечи.

- Девочка, - спросила незнакомка, - с тобой все в порядке?

Дьяна поспешно кивнула. Собственное состояние ее мало волновало.

- Мне надо найти дядю. И двоюродную сестру.

- У тебя лицо разбито в кровь, - сказала женщина. Ласково улыбаясь, она пыталась уложить Дьяну. - Приляг. Сейчас я найду, чем обработать тебе лицо.

- Нет! - отказалась девушка. - Шани. Где она? - Ее собственные слова доносились как будто издалека, речь была на удивление невнятной. Пожалуйста, отведите меня к ней. Мне надо найти ее, убедиться, что с ней ничего не случилось. Она же маленькая!

Незнакомка побледнела.

- Так это ты поселилась у Джаспина?

- Да-да, - нетерпеливо подтвердила Дьяна. Она указала на дядин дом. Я живу здесь с ними. Вы их видели?

- Ах, девочка! - простонала женщина, и лицо ее беспомощно сморщилось.

Она взяла Дьяну за руку и сжала ей пальцы.

- В чем дело? Отведите меня к ним!

- Я... я тебя отведу, - мучительно выдавила из себя женщина. - Идем со мной.

Пожилая незнакомка провела Дьяну по обезумевшим от ужаса улицам - мимо горящих домов, детей с запавшими глазами и сбившихся в тесные кучки семей... Дьяна шла, задыхаясь от тревожных ощущений, и едва могла думать. Наконец они добрели до еще одной кучки людей, сгрудившихся неподалеку от дома Джаспина. Здесь она хотя бы увидела знакомые лица - но все они были осунувшимися от горя. Девушка услышала странные душераздирающие стоны, которые исторгались из центра собравшихся. Голос отдаленно напоминал мужской. Сопровождающая остановилась и посмотрела на Дьяну. Говорить она не могла - только указала на людей.

Дьяна неуверенно подошла к этой группе. Она узнала Имока, друга и соседа Джаспина. Тот поднял голову, когда край ее порванного платья коснулся его щеки. На его лице отразилось гневное узнавание - и он очень медленно отодвинулся, позволив ей увидеть страшную сцену. Как она и предвидела, это был Джаспин. Его тело содрогалось от рыданий. На его руках лежало крошечное худенькое тельце.

- Затоптали, - прошептал кто-то.

Окрашенная алой кровью одежонка была покрыта следами подков... Окровавленное личико осталось нетронутым, только один глаз вывалился из орбиты и теперь странно глядел куда-то вдаль.

Последние силы оставили Дьяну. Она опустилась на землю рядом с плачущим дядей.

Маленькая Шани обмякла, будто сломанная кукла с вывернутыми и обвисшими руками и ногами. Джаспин стонал и раскачивался, держа на руках мертвое тело дочери. Дьяна обхватила его за плечи и крепко обняла.

- Бедная моя сестричка, - прошептала она. - Бедная моя девочка!

Джаспин вырвался из ее рук. Дьяна потеряла равновесие и ударилась о землю ладонями.

- Отойди от меня! - закричал несчастный отец. - Дьяволица!

- Джаспин, - прошептала Дьяна, - что ты?

Дядя понадежнее схватил безжизненное тельце и, встав с колен, навис над ней.

- Убирайся! - прорычал он.

Подняв обутую в сапог ногу, толкнул ее в грудь. Дьяна упала на спину.

- Перестань! - крикнула она. - Джаспин, в чем дело?

- Это все ты виновата! Ты, проклятая ведьма! - Он занес кулак, собираясь ударить ее. Дьяна не пошевелилась, и вспышка гнева вдруг погасла. - Будь ты проклята, Дьяна, - взвыл он, опуская руку. - Будь проклята за то, что сделала это!

- Я? - изумилась Дьяна. - Это не я!

- Посмотри на мою малышку! - завопил Джаспин, поднимая ребенка, чтобы Дьяне было хорошо его видно. - Это Тарн тебе отомстил!

- Тебе не следовало пускать ее сюда, - сказал Имок. Он тоже плакал, и лицо у него было такое же обезумевшее. - Вот что она на нас навлекла, Джаспин. Я тебя предупреждал!

- Это не я! - возразила Дьяна. Голова у нее кружилась. От вонючего дыма затруднялось дыхание. - И это не Тарн. Это были люди Кэлака!

Джаспин крепче прижал к груди бездыханную дочь.

- Тарн тебя наказывает. Ему известно, где ты.

- Теперь он всех нас найдет! - добивал Имок, обращаясь к столпившимся вокруг него людям. - Мы все в опасности!

- Джаспин, пожалуйста! - Она умоляюще протянула руку, но дядя повернулся к ней спиной. - Ну пожалуйста!

- Больше не разговаривай со мной, Дьяна. На тебе лежит проклятие. И я это знал! О, я это знал! Это я виноват! - Он уронил голову и вновь стал рыдать над телом Шани, так что с трудом можно было разобрать его следующую фразу: - Ты больше мне не родня, девушка!

Ошеломленная, Дьяна бессильно опустила руки.

- Это не я. Это сделал Кэлак.

- Это ты привела их сюда! - прорычал Имок. - Ты сделала это, потому что на тебе лежит проклятие, как на твоем отце. Их привел сюда гнев дролов, гнев Тарна! - Он ухватился за полуоторванный воротник ее платья и начал трясти. - Нам следовало самим отправить тебя обратно к нему!

Дьяна вырвалась и отвесила Имоку тяжелую пощечину.

- Не смей прикасаться ко мне! - взорвалась она. - Я никогда к нему не пойду! Никогда! Лучше умереть!

Имок двинулся на нее.

- И я с удовольствием убил бы тебя. Видишь, что ты сделала? Твое неповиновение господину принесло в дом Джаспина эту смерть. Он был слишком добр, чтобы отказать тебе, но он не хотел тебя принять!

- Замолчи! - крикнул Джаспин. Он медленно повернулся к Дьяне и подошел к ней, снова демонстрируя хрупкое искалеченное тельце. - Посмотри на мою дочь, Дьяна. Посмотри, как ее убили.

Девушка не могла вынести это зрелище. Шани была для ее дяди всей жизнью. Солнышком, воздухом, целым миром. А теперь он остался один - не только вдовцом, но и бездетным. Все, чем был Джаспин, исчезло - и, наверное, навсегда.

- Ты глупая девчонка, Дьяна, - вымолвил дядя. - Тарн узнал о тебе. Он широким жестом указал на окружавшую их разруху. - Все это - знак. Ты ему нужна. Это так, и тут уж ничего сделать невозможно.

- А он - дрол! - громогласно объявил Имок. - Он может призвать богов. И если Тарн будет знать, где ты, он скажет Форису. И военачальник нас накажет. - Он повернулся к другу. - Джаспин, прогони ее! Отправь ее к нему прямо сейчас. Не разрешай ей прятаться здесь. Он снова за ней явится!

- Вы все сошли с ума! - воскликнула Дьяна.

Она понимала, что спорить с жителями деревни бесполезно: они верили в то, что дролы обладают сверхъестественными способностями. Но переполнявшая ее ярость рвалась наружу.

- Тарн - просто искусник. Вы боитесь того, чего нет!

- Не слушай ее, Джаспин. Она любит нарцев, как ее отец. Отошли ее прочь!

Джаспин подошел к ней вплотную, и они уставились друг на друга - глаза в глаза, покрасневшие от слез и дыма. Лицо Дьяны окаменело. Она скорбела о смерти девочки, и сердце болело из-за того, что ее горе никому не нужно.

- Дядя, - молвила она ровным голосом, пытаясь сдержать гнев. - Не отсылайте меня.

Ей некуда было идти, и он прекрасно это знал. Она никогда не пойдет к Тарну. И в то же время умолять дядю она не могла. Не могла из-за ненависти, которую читала в его взгляде.

- Кое-кто собирается в Экл-Най, - сказал Джаспин. - Отправляйся с ними или возвращайся к Тарну. Мне все равно, что ты выберешь. В долине Дринг тебе нет места. Это земля Фориса. Мы - его люди. Отправляйся в Экл-Най. Иди с другими обожателями Нара.

- Но там же ничего нет! - с жаром возразила она. - Одни беженцы. Вы хотите, чтобы со мной стало то же?

Джаспин равнодушно пожал плечами.

- Мне все равно, что с тобой будет, Дьяна. Клянусь, ты такая же, как твой отец. В тебе нет почти ничего трийского.

Потом он повернулся к ней спиной и ушел, по-прежнему держа на руках свою дочку. Когда он исчез за людьми и дымом, Имок торжествующе осклабился: он смаковал победу, которой добивался с момента ее появления в деревне.

Дьяна провожала дядю взглядом, понимая, что он - последний родственник, которого она видит. Она осталась совсем одна. Девушка обхватила плечи руками и опустилась на землю, дав волю слезам.

3

В долине Дринг росли маки чудовищных размеров. За всю жизнь Ричиусу не приходилось видеть подобных цветов. Долина буквально утопала в них, крупных, роскошных, - оазис красоты после тоскливых траншей. В Арамуре тоже были маковые поля, но алые цветы его родины не могли сравниться с теми, что дарила здешняя земля. При виде белых и лиловых цветов он ощущал в себе нежность. Последние дни оказались просто чудесными.

Ричиус заправил перо за скрепы дневника. Он был рад вырваться на свободу из тесных траншей, ощутить на лице прикосновение капризных лучей люсел-лорского солнца. Не обращая внимания на бугристость горы у него за спиной, он улыбнулся солнцу. Его тепло было такое же приятное, ласковое, как прикосновение женских пальцев.

За горами никогда не говорили о красотах Люсел-Лора. Эти места, являвшиеся некой тайной, загадкой, следовало избегать. До того как попасть сюда, Ричиус даже ни разу не видел трийца. Но с самого раннего детства он слышал истории о белолицых вампирах и магах - быстрых как ветер и таких непонятных. Когда немного подрос и поумнел, он спросил отца про Люсел-Лор и трийцев. Дариус Вентран ответил с присущей ему категоричностью, что они порабощают своих женщин и еще более жестоки, чем нарские принцы.

- Как в Талистане? - спросил юный Ричиус. Этот вопрос очень встревожил отца. С того времени Ричиус немало слышал о трийцах. Они не были такими зверями, как их представляли в империи. Не были они и каннибалами. Даже дролы, несмотря на весь их фанатизм, иногда проявляли гуманность. Они не пытали своих пленных, как это делали нарцы из Черного Города, и не порабощали женщин в большей степени, нежели иные народы. В борделях Нара Ричиус встречал случаи пострашнее: там единственным источником дохода для обнищавшей женщины становилась торговля собственным телом.

Легкий ветерок пошевелил маки, и они защекотали подошвы босых ног. Принц по-детски захихикал и, смутившись, посмотрел в сторону Динадина и Люсилера, сидевших на траве; их разделяла игровая доска. Динадин пристально разглядывал причудливые деревянные фигуры, но веселый смех Ричиуса отвлек его, и он вопросительно поднял бровь.

- Счастлив?

- Да, - признался Ричиус. - Впервые за много дней.

Откуда-то из - глубины его существа поднялся зевок. Принц не стал его сдерживать и потянулся, словно кот. Яркое теплое солнце навевало дремоту, и мысли лениво переключились на сон. Он снова засмеялся: такая идея его позабавила. Со дня разорения деревни прошла почти неделя, и после возвращения они только спали и ели. Передышка, которую им обеспечил Гейл, пошла всем на пользу, а хорошая погода способствовала успешной охоте. Ни волки, ни воины не беспокоили нарцев, и каждый солдат, отправлявшийся за добычей, возвращался с жирной птицей или даже оленем, способными насытить отряд. Ричиус похлопал себя по животу. Ощущение тяжести доставляло удовольствие.

- Кто выигрывает? - поинтересовался он. Динадин вынул из лунки красный колышек и, покусывая его, рассматривал позицию фигур.

- А ты как думаешь? - ответил вопросом юноша. - Я в этой проклятой игре никогда не выигрываю. Он быстро поставил фигуру в новый паз. Люсилер застонал.

- Потому что ты не умеешь концентрироваться, - объяснил он, снимая фигуру с доски. Он сунул колышек под нос Динадину. - Красные фигуры - это твои пешки. А пешками прыгать нельзя.

Динадин вырвал фигуру из его рук.

- Ну ладно, - огрызнулся он и, даже не посмотрев на доску, сунул фигуру в другой паз. - Так лучше?

- Играй как следует, - молвил Люсилер, и от раздражения его акцент стал заметней, - или не играй вовсе.

- Это же просто игра, Люсилер!

Триец фыркнул и начал снимать фигуры с доски.

- Ты мог бы последовать примеру Эджи, парень, - сказал он. - Здесь проверяются стратегические способности и умение соображать. Благодаря такой игре иногда удается выжить.

- Мы неплохо выживаем и без трийской помощи, - заворчал Динадин. Ведь ты - единственный триец, который сражается на нашей стороне. Все остальные, по-моему, дролы.

- Если ты так считаешь, то ты - глупец, Динадин. - Люсилер встал. - Мы потеряли больше людей, чем все население вашей империи. Мы безвылазно сидим в этой долине, и ты решил, что это и есть война. Но я видел, как воины Кронина сражаются на севере. Я был в Таттераке и присутствовал при падении Фалиндара. - Он ткнул пальцем в Динадина. - А где был ты?

- Хватит, - оборвал его Ричиус. - Я хочу отдыхать, а не ссориться. Сядь, Люсилер.

Триец мгновение помедлил и опустился на траву, бормоча что-то себе под нос.

Ричиус повернулся к юноше:

- А тебе не следовало бы говорить подобные вещи, Динадин. Эдгард рассказывал мне о боях в Таттераке. Если хочешь увидеть, как трийцы сражаются за дэгога, то следует идти именно туда.

- Знаю, - согласился Динадин. - Мне просто хотелось бы видеть кого-нибудь из этих воинов здесь. Они пришлись бы кстати, особенно с отъездом всадников Гейла. - Широким жестом он как бы обрамил окружающую безмятежность. - Это ведь ненадолго, знаете ли...

Ричиус поморщился. Конечно, Динадин прав, но у него не было желания думать об этом. Он едва мог припомнить, когда им последний раз удалось сбросить доспехи и уйти из траншей хотя бы на несколько часов, и ему не хотелось тратить драгоценный покой на разговоры о войне.

- Кронин не может нам помочь, - сказал Люсилер. - Он прислал бы воинов, будь у него такая возможность. Он ненавидит Фориса не меньше, чем мы.

- Я знаю, - кивнул Ричиус. - Эдгард как-то говорил мне об этом. У них давняя междоусобица.

- Очень, очень давняя. Все началось еще до моего рождения. Кронин не дрол и никогда им не был. И он с самого начала поддерживал дэгога. Но Форис - урожденный дрол, он из клана самого Тарна. Одно это уже заставляет их друг друга ненавидеть.

- Это как мы с Гейлом, Динадин, - с ухмылкой заметил Ричиус.

Его всегда занимали распри между военачальниками Люсел-Лора. Подобно тому, как политическое соперничество между родами Вентранов и Гейлов приводило их к войне, нынешние неприязненные чувства сеяли раздоры между трийцами. Однако Вентраны и Гейлы в конце концов отринули злобу и образовали не слишком устойчивый союз под знаменами Нара. И хотя Ричиус знал, что его безжалостный император строит планы захвата власти в Люсел-Лоре, он считал маловероятным, что военачальники трийцев когда-нибудь снова примирятся.

- Именно такой образ мыслей и послужил началом этой войны, знаешь ли, - добавил он. - В империи мы между собой не воюем.

- Да, - вынужден был признать Люсилер, - ваш император этого не допускает.

- Император сохраняет в Наре мирные отношения уже почти двадцать лет, - холодно произнес Ричиус.

- Нападая на другие страны? Нар ведет войны по всему миру. Как ты можешь утверждать, что Аркус сохраняет мир, когда сам сидишь здесь?

Динадин вмешался в разговор, не дав Ричиусу ответить:

- Но ты, похоже, не возражаешь против нашего пребывания здесь, а, Люсилер? Если б не Нар, ты и твой дэгог были бы уже в лагере для военнопленных, у дролов.

- Ваш император помогает дэгогу не без корысти - просто ему что-то от него нужно, - парировал Люсилер. - Вы - как фигуры на доске, и вас передвигает умелый игрок.

Ричиус проглотил гневный ответ - главным образом потому, что его друг был прав. Никто не мог сказать точно, почему Аркус так охотно согласился помочь дэгогу Люсел-Лора. Император с его аппетитами оставался тайной для всего Нара. Наверное, даже сам дэгог не знал, почему Нар оказался здесь. Но этот вопрос мучил нарских королей уже много десятилетий. Аркус отличался своей неутомимостью. Он был машиной, пожирателем народов. И с давних пор никому не приходило в голову спрашивать, чем руководствуется император: все просто выполняли его приказы.

- А как насчет тебя, Люсилер? - с жаром вопросил Динадин. - Думаешь, ты не такой? Когда твой дэгог дергает за ниточку, ты танцуешь как марионетка. Да, Аркус - ублюдок, но и дэгог ничуть не лучше.

Триец вознамерился было встать, но удержался.

- Наверное, ты прав.

- Не надо над этим задумываться, - посоветовал Ричиус. - Просто дела обстоят именно так - для всех нас. И вообще нам не нужна помощь Кронина. Скоро из Арамура с вестями вернется Петвин. Если он передал моему отцу, сколь серьезно тут обстоят дела, тот пришлет подкрепление, в котором мы так нуждаемся.

- Правда? - взглянул на него Динадин. - Ты действительно так думаешь? Или просто говоришь то, что, по-твоему, нам хотелось бы услышать?

- В чем дело? - пожал плечами Ричиус. - Уж не тоска ли по дому заставляет тебя усомниться в моих словах?

Динадин отвел взгляд.

- Я тоскую по дому. Это правда.

- Значит, ты сомневаешься в моем отце? - не унимался Ричиус.

- Я связан с нашим королем клятвой верности и не стану плохо о нем отзываться, - ответил Динадин. - Особенно в твоем присутствии. Просто... он немного помолчал, тщательно подбирая слова, - ... мы кое-что слышим.

- Что именно?

- Может, это все пустое, - медленно сказал Динадин, - или ты сам слышишь то же самое, но мы все знаем, как плохо идет война. Однако нам неизвестно, что именно пишет тебе отец. И это заставляет меня гадать, что именно ты пишешь в этой своей книге.

Он кивком указал на дневник, лежавший у Ричиуса на коленях.

- В моем дневнике? Поверь, там нет ничего такого, что тебе было бы интересно. Я рассказываю здесь о том же самом, что говорю тебе, и ни о чем более страшном, чем то, что ты уже знаешь. - Ричиус протянул дневник Динадину. - Прочти, если хочешь.

Юноша вяло улыбнулся.

- Просто размышления ученого? Может, тебе следовало бы вернуться в Арамур, Ричиус, и писать военные песни для тех, кто будет на передовой? Если ты говоришь, будто там нет ничего, что мне следует знать, то я тебе верю.

Ричиус с облегчением положил дневник обратно на колени.

- Итак, говори. Я знаю, тебя что-то беспокоит. Что именно? - Он пристально наблюдал за Динадином, сильно прищурив глаза, так что они превратились в щелки. - Ты полагаешь, будто король бросил нас на произвол судьбы?

- Возможно, - кивнул Динадин. - Мы здесь уже давно. Ты давно просишь подкрепления, но так его и не получил. Почему эта просьба должна привести к каким-то результатам?

- Потому что мы еще никогда не были так близки к поражению! Боюсь, отец слишком верит в мои способности. Видимо, он считает, что мы можем захватить эту долину с теми крохами ресурсов, которые он нам посылает. Но теперь, когда я ему ясно сказал...

Он неожиданно замолчал, перехватив взгляд, которым Динадин обменялся с Люсилером.

- В чем дело? - раздраженно спросил он.

- Давай переменим тему, - предложил Люсилер, перебирая фигуры, снятые с доски. - Ты прав, Ричиус. Нам следует наслаждаться передышкой, а не ссориться.

- Нет! - решительно возразил принц. - У вас от меня какой-то секрет. Какой?

- Ричиус, - спокойно ответил Люсилер, - ни для кого не секрет, что твой отец отправил тебя сюда против своей воли. И для чего это нужно было бы скрывать? Никто не осуждает его за желание не втягивать Арамур в нашу войну.

- Да полно! - запротестовал Ричиус. - Я знаю, что моему отцу не хотелось посылать нас сюда, но он прислушивается к императору. Он отправил в Люсел-Лор сотни своих людей.

- Это так, - неохотно согласился Динадин, - но в последнее время он был не так щедр на припасы и подкрепление.

- Если твой отец узнал о том, как плохо обстоят дела, он мог решить, что все потеряно, - добавил Люсилер. - Новости с севера невеселые, и уж если они дошли к нам в долину, то твой отец наверняка тоже об этом слышал.

Динадин поддержал его:

- Я слышал, Тарн обратил отряды Кронина в бегство. И даже кое-кто из наших родичей говорит об отступлении.

Ричиус расхохотался:

- Ну конечно! И от кого ты это услышал, Динадин? От людей Гейла?

- Да, - смутился юноша.

- И ты им поверил? Задумайся хоть на минуту! Если б арамурцы отступали, я уверен, что сам бы об этом услышал. Возможно, Тарн и его дролы неплохо держатся, но чтобы они победили... Сомневаюсь. А земли Кронина очень обширны - даже обширнее, чем владения Фориса. Нельзя рассчитывать на то, что ему удастся не допустить дролов хотя бы куда-нибудь.

Динадин покачал головой.

- Тарн выигрывает, Ричиус. Если Таттерак падет, мы застрянем в этой долине, и Тарн нависнет над нами, а Форис - окружит нас. Мы окажемся в ловушке. Нам надо что-то предпринять. Ты должен что-то предпринять!

- Люди Кронина смогут удерживать Тарна! - упорствовал Ричиус. - Разве ты так не считаешь, Люсилер?

Триец передернул плечами.

- У Кронина много воинов, - согласился он, - но и у Тарна их немало. Форис не единственный военачальник, который принес клятву Тарну, знаешь ли. На его стороне Нанг, Шохар, Гаврос... - Он нахмурился и стал загибать пальцы. - Кажется, все военачальники с востока. После падения Фалиндара Тарн захватил почти все восточные земли.

- Но долину Дринг он пока не взял! - гордо заявил Ричиус. - И не захватит, пока мы будем держаться. Вне зависимости от того, присягнул ему Форис Волк или нет.

- Знаешь, что я думаю? - вмешался Динадин. - По-моему, Тарн готовит решающее наступление на нас - на все нарские и верноподданнические войска. Теперь, когда мы ослаблены, он сможет нас прикончить! - Голос Динадина стал глуше. - Теперь, когда он может прибегнуть к своей магии.

- К магии! - презрительно повторил Люсилер. - Ты хоть чувствуешь, как глупо это звучит, Динадин?

- Почему глупо? - не сдавался юноша. - Я слышал от многих, Люсилер, что Тарн - чародей. Дьявольщина, ведь он дрол! Он просто дожидается удобного случая, чтобы раздавить нас.

- Никакой Тарн не чародей, - возразил триец. - Он дрольский праведник. Вам, нарцам, не стоило бы верить всему, что вам рассказывают. Для вас все дролы чародеи.

- Они поклоняются злым богам, - продолжал Динадин. - Я это знаю, Люсилер. Я не так глуп, как тебе кажется. Они верят, что их боги даруют им особые силы.

- Да, и это лишь подтверждает то, что ты так же глуп, как и они. Люсилер упрямо тряхнул головой. - Знаешь, почему дролы верят, что получили дар Небес? Потому что они - глупцы. Они уверовали в мифы. Они преданы древней религии, которая состоит из чепухи.

- Я слышал иное, - стоял на своем юноша.

- Это все сказки-страшилки, Динадин. Дролам хотелось бы, чтобы последователи дэгога тоже верили в это. Но даже если Тарн владеет какой-то сильной магией (чего на самом деле нет), он никогда не воспользуется ею для убийства.

- Вот как? - возмутился Ричиус. Он не привык, чтобы его люди защищали его врагов, и это ужасно его раздосадовало. - И почему же? Почему ты решил, что этот чертов безумец не стал бы пользоваться волшебством, если б мог?

- Потому что этого не сделал бы ни один дрол, - решительно объявил Люсилер. - Они верят, что их магия божественна. Будь это магия или волшебство - или как бы вы еще ни назвали дар Небес, - дролы убеждены: все это следует использовать только для того, чтобы исцелять, а не причинять вред. Во всяком случае, Тарн будет проклят, если станет применять свое благословение для того, чтобы уничтожать.

- Но он же захватил Фалиндар! - напомнил Ричиус.

- Правильно. Но мечом, а не волшебством. Пойми меня, Ричиус: Тарн демон. Я видел, какую резню он устроил в Фалиндаре. Но при этом он дрол. Ни один дрол, каким бы порочным он ни был, не стал бы использовать дар Небес для убийства. Если он оттесняет войска в Экл-Най, то делает это только с помощью людей и жиктаров.

- Звучит неплохо, - усмехнулся Динадин. - Я бы с удовольствием отступил к Экл-Наю. А ты, Ричиус?

- Да, наверное, - не стал возражать он. - Но при этом я предпочел бы не драться с Тарном, чтобы туда попасть.

Он посмотрел на Люсилера.

Тот отвел взгляд. Он помнил ночь, когда началась революция, когда мятежные дролы напали на Фалиндар, дабы освободить своего загадочного предводителя. Как его отец и дед, Люсилер состоял на службе у дэгога, числился воином королевского замка, поклявшимся защищать трийского правителя. Тогда Тарн был всего лишь пленным, гнившим в подземельях дворца дэгога.

До той кровавой ночи.

Воины-дролы - в основном фанатики Фориса в красных одеяниях безлунной ночью напали на дворец дэгога. Они проявили свойственную дролам безжалостность и никого не щадили в своем стремлении спасти Тарна. Но Люсилеру в ту ночь повезло: он смог ускользнуть из дворца незамеченным и доставить своего дэгога в безопасное место. Фалиндар пал, и дэгог оказался в изгнании. А Люсилер за свою глубокую преданность и мужество был вознагражден незавидным поручением: помочь удержать долину Дринг и присматривать за Ричиусом.

Со дня падения Фалиндара они вместе пережили немало ужасов, но только одному Люсилеру довелось встретиться в бою с предводителем дролов. Даже Форис, хоть он и поклялся выполнять приказы своего господина, не мог претендовать на те зверства, которые учинял Тарн. Военачальник долины имел в своем распоряжении жиктары и боевых волков, а также воинов, поклявшихся умереть за него, - но все это были вещи понятные и естественные. А вот жажда крови, умело разжигаемая Тарном в подчиненных, была поистине легендарной. В некотором смысле это умение можно было назвать магическим.

Динадин развалился в траве. В кои-то веки он не воспользовался случаем поддразнить Люсилера и уставился в безоблачное небо.

- Может быть, Петвин принесет нам известия о войне в Таттераке. Наверняка он будет возвращаться через Экл-Най.

- Наверняка, - ухмыльнулся Ричиус. - Петвин любит женщин не меньше тебя.

- Знаешь, - мечтательно произнес Динадин, перекатываясь на живот и укладывая подбородок на кулаки, - отсюда до Экл-Ная всего два дня езды верхом.

- Забудь, - отрезал Ричиус.

- Но почему? Почему не съездить туда сейчас, во время передышки?

Ричиус застонал: он уже пожалел о своем обещании юноше поехать с ним в Экл-Най, если в боях наступит перерыв. Казалось, передышка наступила...

- Мы не имеем права уехать, Динадин. Форис может напасть в любую минуту.

- После того разгрома, который ему устроил Гейл? - возразил юноша. Вряд ли.

- Да неужели? - ехидно осклабился Ричиус. - Я уверен, Форису уже известно, что Гейл и его всадники уехали.

- Ну и что? Он все равно не сможет так быстро подготовить людей для нового наступления. Правда, Люсилер?

- Кто может знать наверняка? - мрачно ответил триец. - Волк совсем не похож на других военачальников. Он непредсказуем.

- И силен, - прибавил Ричиус. - Долина Дринг велика, Динадин, и у Фориса по-прежнему воинов более чем достаточно. Было бы неразумно считать, будто последнее сражение нанесло ему сильный ущерб.

Динадин нахмурился и отвел взгляд.

- Ладно, - молвил он, вставая и отряхивая со спины траву. - Но тебе надо хотя бы принять к сведению подобный вариант. Если Тарн и дролы продолжат наступление, то такой возможности в будущем может уже не представиться.

- Извини, - нахмурился Ричиус, - но мы просто не можем идти на такой риск.

Динадин грустно хмыкнул, повернулся и ушел. Ричиус почувствовал укол в сердце. Ему было неприятно нарушать слово, данное другу. И объяснения Динадина по поводу того, почему он стал таким подозрительным, тоже не принесли утешения.

Люсилер вдавил игровой колышек ему в ногу и сказал:

- Он молод и мечтает только об одном: как бы переспать с женщиной.

- Нет, - покачал головой Ричиус, - дело этим не ограничивается. Он изменился уже несколько недель назад. Он сомневается во мне, Люсилер. Он больше мне не доверяет.

- Он полон гнева, только и всего. Он ощущает себя здесь как в капкане и винит тебя в том, что ты не добиваешься большего.

- А что я могу сделать? Господи - я сделал все возможное! Я не виноват, что отец не желает прислать мне подкрепление! Я ничего этого не просил! - Ричиус скрестил руки на груди и потупился. - Люсилер, скажи мне одну вещь, пожалуйста. Насколько распространились эти разговоры о моем отце?

Триец серьезно посмотрел на него.

- Ты хочешь узнать правду?

- Конечно!

Люсилер одарил его дружеской улыбкой, что случалось с ним крайне редко.

- Я не думаю, чтобы твой отец прислал сюда новых людей. Ты сам говорил, как ему не хотелось отправлять тебя сюда. Если бы не повеление вашего императора, ты с Динадином и весь ваш отряд благополучно остались бы в Арамуре.

- Но...

- Я считаю, эта война проиграна, Ричиус, - безжалостно продолжал Люсилер. - И, по-моему, ты сам тоже так думаешь. Наверное, Динадин прав. Сейчас Тарн скорее всего готовит последнюю атаку. Возможно, до нее еще месяц или даже больше, но она неизбежна. И нам всем осталось совсем немного.

Ричиус молчал. Слова Люсилера захлестнули его душной волной тревоги. Триец изучающе смотрел прямо в лицо Ричиуса; сейчас на нем отражалась вся истина, все то, что он так отчаянно пытался скрыть. А ответный взгляд принца был полон вины.

- Это ведь была не ложь, - сказал он.

- Конечно.

- В Черном Городе есть театры, где зрителей развлекают актеры. Я никогда там не был, но слышал, что им неплохо платят. - Ричиус со стоном опустил голову на сучковатый ствол дерева. - Я старался играть как хороший актер, но теперь вижу - мне никто не верит.

- Не надо так говорить. Они сомневаются не в тебе, Ричиус. Люди знают, что выжили благодаря тебе.

- Динадин так не считает. Возможно, он прав и гнев его вполне логичен. Я сохранил нам жизни только для того, чтоб мы остались в этой западне, - и я слишком боюсь императора, чтобы отступить. Мы остались одни.

Люсилер пожал плечами.

- Остается еще Талистан. Возможно, они отправят новые войска.

- В долину - не отправят! - выпалил Ричиус. - Они уже прислали вдвое больше людей, чем мой отец, но даже если бы могли послать больше, то отправят их в Таттерак, спасать дэгога. Для Гейлов предпочтительнее, чтобы мы потеряли всю долину. Они ни в коем случае не пошлют своих людей нам на помощь.

По лицу Люсилера скользнула тень, и Ричиус уже пожалел о своих необдуманных словах. Ему следовало разрешить всадникам остаться в долине, несмотря на давнюю вражду между Вентранами и Гейлами. Теперь долина будет потеряна - и в этом повинна его гордость.

- Мне очень жаль, - сказал он, - я понимаю, не надо было прогонять Гейла.

Люсилер протестующе взмахнул рукой.

- Ничуть. Ты рассказывал мне об этом человеке, и я уверен - нам без него лучше.

- Тогда в чем же дело?

Триец сжал зубы, как обычно в минуты гнева, боясь не сдержаться и выплеснуть на Ричиуса самое неприятное.

- Я провел с тобой здесь уже почти год, - с отсутствующим взглядом молвил он. - И все-таки, Ричиус, ты хранишь от меня какие-то тайны. Я старался тебе помочь, а ты все еще мне не доверяешь.

Ричиус услышал горечь в словах Люсилера. За все время их нелегких ратных трудов его друг ни разу не говорил с ним подобным образом. Теперь, когда эти слова были произнесены, принц не знал, как на них реагировать. Наконец он выговорил после затянувшегося молчания:

- Люсилер, не принимай мою скрытность за недоверие. Твоя помощь во многом была бесценна. Однако я здесь командую и не могу говорить моим людям все, что мне известно.

- Но я не вхожу в число твоих людей, Ричиус. В отличие от них меня ты оберегать не должен. Ты забываешь, что здесь я - человек дэгога. Про эту войну мне известно все - даже если я не получаю каких-то сведений от тебя.

Ричиус едва удержался от оскорбительного ответа. Люсилер уже много месяцев не видел дэгога Люсел-Лора. Насколько им было известно, трийский правитель находится в Таттераке, у преданного ему военачальника Кронина, и, наверное, слишком занят наступлением дролов, чтобы вспоминать о своем подданном, отправленном в долину Дринг. По мнению Ричиуса, со стороны Люсилера было чистой самонадеянностью думать, будто он все еще волнует дэгога.

- Даже мне не известно все, происходящее за пределами долины, Люсилер. А что до моего отца, то он стал для меня еще большей загадкой.

Сказав это, Ричиус тут же ощутил досаду. Он не любил говорить об отце с кем бы то ни было, даже с таким близким другом, как Люсилер. Но тот уже изумленно поднял брови, и Ричиус понял, что разговор примет нежелательный оборот.

- Это меня удивляет, - заявил Люсилер. - Ты один читаешь письма, которые присылает тебе отец. Остальные могут только гадать, о чем он пишет.

- Мой отец немногословен. Если б ты прочитывал его послания, то не считал бы, будто я обладаю какими-то важными тайнами. Король не так уж много мне сообщает, а я передаю тебе все, что считаю важным.

- Но важно все! Как я могу тебе помогать, если не знаю, что происходит? Я останусь здесь с тобой только при условии, что буду знать все. Таково мое требование.

Ричиус понимал: Люсилер не лжет и не блефует. Либо он будет в курсе абсолютно всего без исключения, либо он их оставит. А без руководства Люсилера долина Дринг будет неминуемо потеряна.

- Значит, - бесстрастно изрек Ричиус, - ты готов предоставить нам в одиночку сражаться с Волком?

- Готов.

- И что я могу рассказать тебе, чего бы ты еще не знал? Что война проиграна? Возможно, отец пришлет мне подкрепление, но я в этом сильно сомневаюсь. Он еще никогда так не медлил с ответом. Думаю, он решил с этим покончить.

- Я этого опасался, - ответил Люсилер. - Но разве твой отец может самостоятельно решать вопрос, воевать или нет? А как же император?

- Мой отец и Аркус никогда не были дружны. Ты сам это сказал. Если б не император, отец вообще не посылал бы нас сюда. Один Талистан охотно шлет сюда отряды - и то лишь потому, что Гейл готов ковриком лечь у ног императора. - Ричиус покачал головой. - Отец не хотел, чтобы Арамур был втянут в эту войну.

- Но ты уже здесь. Почему твой отец тебя оставляет?

- Потому что он по-прежнему считает, что Арамуром правит он, - пояснил Ричиус. - Отец позволил Арамуру стать частью империи только ради того, чтобы избежать войны с Наром. - Он вздохнул, снова подумав, во что это обернулось в дальнейшем. - А потом император навязал ему эту войну. Боже, как мы запутались!

- Возможно, - сказал Люсилер. - Но нам не следует терять надежды. Пока не следует. Петвин еще не вернулся. Может быть, он принесет нам хорошие новости, и мы ошибаемся в отношении твоего отца.

- Ты слишком оптимистичен, друг мой. Я знаю, отец уже отправил сюда больше людей, чем собирался. Он не станет нас отзывать. Даже он понимает, что в этом случае император раздавит Арамур. Но, возможно, он считает, что Аркус не тронет Арамур в том случае, если он просто допустит поражение.

- Но ты же его родной сын!

- Это не имеет значения, - отрезал Ричиус. - Даже я не могу рассчитывать, что он ради меня будет рисковать жизнью все новых и новых людей. У нас уже погибли многие десятки... Что мы знаем? Может быть, в битвах при Таттераке и Шезе уже погибли сотни арамурцев. Я знаю отца. У него хватит глупости пойти против воли императора. Он решит больше не посылать нам подкрепление - и мы останемся в западне.

Ричиус замолчал, чувствуя, как его собственная безнадежность охватывает и Люсилера. В течение долгих месяцев он старался скрывать свои мысли от людей, воевавших под его началом, - и вот теперь стал сетовать: как мало шансов у них на победу! Он мысленно чертыхнулся, не сомневаясь, что Люсилер мысленно прикидывает последствия. Даже в случае поражения он сам, Динадин и все остальные смогут вернуться домой. Но Люсилер уже дома, и ему придется жить под тем правлением, какое Тарн со своими дролами установит в Люсел-Лоре. Да, груз таких мыслей должен быть поистине тяжел.

- Тогда тебе надо уезжать, - решил Люсилер. - Послушай Динадина. Не позволяй загнать себя в тупик. Просто уезжай.

- Я не могу! - в сердцах воскликнул Ричиус. - Мне бы хотелось иметь возможность уехать, но это невозможно. Если мы отступим, император уничтожит нас. А потом он отнимет у нас Арамур и, может быть, даже отдаст его под управление кого-нибудь из Гейлов. Динадин слеп, он не видит политической подоплеки событий. Но тебя, мой друг, мне жаль. Если мы проиграем, мы просто умрем. А вот по-настоящему страдать придется твоей стране.

Люсилер печально улыбнулся.

- Я уже проиграл, Ричиус. У нас с тобой очень много общего. Ты находишься здесь, чтобы служить императору, которого ненавидишь. А я нахожусь здесь, чтобы служить моему дэгогу.

- Которого ты ненавидишь?

- "Ненавижу" не совсем верное слово. Но трудно не обращать внимания на то, что Тарн и его последователи говорят о дэгоге. Вспомни - я жил в Фалиндаре. Там случалось немало всякого. Говорят, дэгог был безжалостен, когда пытал Тарна, - и я этому верю. Ему известно, что император не желает нам добра. Но ему все равно. Аркусу что-то нужно от Люсел-Лора, а дэгогу что-то от Нара. Нечто большее, чем просто защита от дролов.

- И что же?

- Возможно, оружие. Военачальники шли за ним только потому, что он унаследовал этот титул. Но он слаб и знает: его время скоро закончится даже если бы Тарн не ускорял этот процесс. Я уверен, он рискнул бы нашими жизнями, чтобы получить вожделенную власть. А твой император охотно идет ему навстречу.

- Они оба подонки! - отрубил Ричиус. - Ошалели от жажды власти. Но как же ты можешь ему потворствовать?

- А почему ты подчиняешься своему императору? - парировал Люсилер.

- Потому что вынужден. В противном случае Арамур был бы раздавлен.

- Со мной все обстоит так же. Мне известно, что собой представляет дэгог. Я хорошо жил в Фалиндаре. Может быть, слишком хорошо - это была прекрасная пора. Я не знаю, что Тарн и его дролы принесут Люсел-Лору, но не сомневаюсь - это будет нечто гораздо худшее. Время мертвой религии Тарна миновало.

- Похоже, вы просто сменили бы одного деспота на другого, - заметил Ричиус.

- Возможно. Но я таков, какой есть. Мой отец служил дэгогу, а до него - мой дед. Я принес дэгогу клятву. И эта клятва превыше всяческих умозаключений.

Ричиус вздохнул.

- Тогда мы оба обречены. Если, по твоим словам, Тарн наступает в Таттераке...

- Так говорят. Но не исключено, что это всего лишь слухи.

Ричиус нахмурился. Слухи - бич всех военных. Необходимо каким-то образом узнать, что происходит на самом деле.

- Мы здесь совершенно слепы! - с горечью молвил он. - Война может закончиться завтра, а мы об этом услышим в лучшем случае через неделю. Нам нужно выяснить правду.

Люсилер выразительно поднял брови и улыбнулся.

Как сказал Динадин, до Экл-Ная всего два дня верхом.

4

На краю долины Дринг, спрятанный от мира за переплетением лоз и березовым лесом, стоял древний замок. Это ничем не примечательное сооружение было украшено провисшими мостками и обрамлено сзади хрустальным ручьем. Большинство окон выходило на заросший сад, расположенный в переднем дворе; он являл собою настоящее кладбище неухоженных статуй, изъеденных лишайником. В затянутых паутиной залах висели перекосившиеся портреты давно умерших обитателей замка; с высоких растрескавшихся потолков свисали огромные люстры из покрытой патиной бронзы. После захода солнца замок освещался множеством факелов и лампад, и этот ритуал всегда проходил в сопровождении далекого воя волков.

Но несмотря на запущенность, замок Дринг отнюдь не пустовал. Он был твердыней Фориса Волка, военачальника долины Дринг. Именно отсюда он вел войну против нарских захватчиков и беспомощного дэгога-предателя, пригласившего их в страну. И именно здесь он со своей смиренной женой Наджир вырастил трех дочерей. Даже глубокой ночью замок был наполнен обыденными негромкими шумами жизни: плачем беспокойных детей, перешептыванием стражей в красных одеяниях, расхаживающих по мосткам. Первобытная музыка леса залетала во все комнаты и залы, и жителям замка Дринг, не желавшим лишаться сна, приходилось быстро привыкать к звукам, которые издают ночные обитатели долины.

И лишь одна комната хранила в себе тишину. Это крошечное помещение, спрятанное в задней части замка, не имело окна - только металлическая решетка на рассвете пропускала узкие полосы солнечного света, через нее также уходил приторный дым от непрерывно возжигаемых благовоний. В комнате отсутствовала обстановка. На каменном полу возлежал алый ковер, достаточно пышный, чтобы на нем можно было стоять на коленях, а у одной стены возвышался украшенный золотом алтарь. На нем стояли фигуры мужчины и женщины - обожествленных смертных. По обе стороны от них курились благовония, возносившие к небу тонкие мистические знаки.

За стенами умирала ночь. Тарн приоткрыл один глаз и увидел решетку в восточной стене. На металле горела едва заметная искра зарождающегося солнца. Он закрыл глаз и снова опустил голову. У него болела спина. От долгого стояния на коленях на них горела кожа. Но его разум очистился и открылся небу в ожидании ответов, которые он вымаливал всю ночь. Он прибыл в замок Дринг, надеясь найти утешение в кругу своей приемной семьи, получить совет от Волка и умолить своего божественного покровителя, чтобы тот вразумил его. Он отдохнул и утолил голод вкусной едой, приготовленной Наджир. Тело его было готово. Но тревожило состояние разума, и он боялся погубить свою душу.

"Лоррис, - взмолился он, - направь меня! Я - твое орудие. Я выполню твои повеления. Только скажи мне, что делать".

Его мысленный голос звучал жалобно, по-детски. Он начал призывать бога дролов еще на закате в надежде смягчить чувство вины из-за того, что он собирался сделать. Но боги дролов были капризны. Иногда Лоррис говорил с ним, а порой молчал словно камень. И говорил именно он, а не обожающая его сестра, Прис. Прис, добропорядочная дролская женщина, была преданна своему брату Лоррису, как если б являлась его женой, и никогда не разговаривала ни с кем, кроме самых набожных триек. Однако они покровительствовали всем трийцам, жаждавшим их божественного руководства и готовым вынести нелегкую жизнь дрола. Дролы ставили их выше других богов, и за это бессмертные брат и сестра даровали им знание, отвагу и любовь. И в редких случаях - дар Небес. То, что они дали Тарну, выходило за пределы понимания. Это потрясло и изумило его.

"Я становлюсь сильнее, Лоррис, - продолжал Тарн. - Твое прикосновение - это горящий во мне огонь. Молю тебя, не молчи! Заговори со мной, пока я не совершил это ужасное деяние".

Он ждал, не смея пошевелиться, но ответа не последовало, и на секунду ему показалось, как уже не раз казалось этой ночью, что молчание божества и есть ответ и что этот ответ - одобрительный. Так и должно быть, убеждал он себя. Дар Небес был в нем необычайно силен, сильнее, чем в ком бы то ни было из дролов на протяжении всей истории их веры. Гораздо сильнее, чем в его собственных жрецах. Лоррис и Прис щедро одарили его, и он теперь был чем-то большим, нежели человек. Он стал частью природы, стихией - как океан или лунный свет. В узоре каждого листа он видел предвозвестие гибели всего дерева. Слушая песню сверчка, он мог понять, голодно ли насекомое, или приуготовляет себя к спариванию. Сны превратились в нечто живое, к чему он мог прикасаться и где мог двигаться, так что еженощные сны стали призрачными путешествиями.

И ему повиновался воздух. Он колыхался по его просьбе, а стоило ему лишь подумать о тучах - и гасло даже самое яркое солнце. Он мог призывать дождь, ветер и туман, мог выжать воду из камня, сконцентрировав свою мысль. Он был не в состоянии летать, но его сознание открывалось настолько, что душа беспрепятственно воспаряла ввысь, и он мог ощущать ледяной холод горных вершин или безмерную глубину моря. Испуганный подобными своими способностями, он долгие часы проводил в молитвах, моля о разъяснении.

"Я сделаю это, если таково твое желание, Лоррис, - взывал он. - Ты этого желаешь? Скажи мне, прошу покорно! Прошу!"

Все новые его способности были закономерными. Это сказали ему другие искусники, такие же жрецы, как он сам. Похоже, Форис тоже так считал. Они уже много лет воюют с дэгогом и его сильным покровителем, военачальником Кронином. И они устали. Надо полагать, Лоррис прикоснулся к нему не случайно. Но ведь нести груз вины за то преступление, которое они обдумывают, придется не его советчикам. Одному Тарну предстоит возложить на себя эту ношу, и отчасти он готов был возненавидеть остальных за такую кару. Если все они ошибаются, то Лоррис накажет его одного.

"Я был так тебе предан. И ты так много дал мне. Неужели ты не скажешь мне, зачем это? Разве я не твой любимец? Должен ли я сделать ради тебя именно это, или эти дары предназначены для чего-то иного?"

Тарн разжал руки и бессильно уронил их. Времени осталось очень мало. Он сказал Форису, что уедет из замка Дринг на рассвете, а Форис отличается пунктуальностью. Но ответ все не приходил, и ночь в молитве настолько обессилила Тарна, что ему хотелось одного: забраться в постель, коих в замке множество, и проспать до конца войны. Он не сомневался, что у Лорриса на все есть свои причины, и, тем не менее, чувствовал себя покинутым.

- Позволь мне отдохнуть, - прошептал он. - Когда все будет позади, оставь меня. Дай мне мирно уснуть. Без сновидений.

Он вознамерился встать, но колени его не послушались. Они так яростно горели, что он чуть было не крикнул в голос. Однако он сразу же вспомнил о дэгоге и о том, что сей жирный триец виноват и в этом его дискомфорте, - и решимость совершить дурное дело вернулась к нему в виде мощной вспышки. После пыток колени у него стали как вода. Тюремщики дэгога сполна насладились своей работой!

В душе Тарн был уверен, что он - человек не злой, хотя люди считали его таковым. Его имя пользовалось у трийцев дурной славой, и он мечтал о том дне, когда сможет доказать своему народу, что боги по-прежнему существуют и что они ждут от своих детей определенных поступков. Лоррис и Прис желали для трийцев самого лучшего, а трийцы отвернулись от них и вместо этого обратились за просвещением к дьяволам Нара. Подобно дэгогу трийцы разжирели на нарских усладах. Они забыли свое место в мире, свое служение Небесам - и стали грешниками. Их необходимо очистить огнем, и этот огонь способен принести только он, Тарн.

"Как Дьяна", - мрачно подумал искусник. Она была самым дурным образчиком нынешних трийцев - непокорной и неугодной самой Прис. Ее тоже придется очистить и показать ей то место, что отведено добрым трийкам. Он почувствовал, как по его телу пробежала похотливая дрожь. Он сам заново обучит ее!

В дверь постучали - тихо, но настойчиво. Тарн не ответил. Дверь открылась, и он определил знакомую поступь Фориса. Голос друга звучал немного виновато.

- Я прервал ваши молитвы? - спросил военачальник.

- Ничто не может прервать моих молитв, - ответил дрол. - Входите. Вы поможете мне.

Форис вошел в комнату.

- Опять колени?

- Колени, - подтвердил Тарн.

Он оперся на громадную руку, протянутую ему Форисом, и позволил военачальнику поднять себя. Боль пронизала ноги, и он невольно поморщился. Форис молча наблюдал за ним, пока он разминал одеревеневшее тело.

- Уже светает, - сказал военачальник. - Ваши искусники ждут вас на улице.

- Я готов.

Форис нахмурился.

- По вашему виду не скажешь, - заметил он. - Вы слишком долго не спали, и длительные молитвы очень вас утомляют. Вам надо сначала отдохнуть.

Тарн покачал головой.

- Нет времени. Слишком много надо сделать. А я сейчас готов к этому не меньше, чем потом.

- Что случилось?

- Ничего, - с горечью ответил Тарн. - Лоррис молчит.

- Значит, вы не изменили решения?

- Не изменил. - Тарн направился к выходу. - Другого пути я не вижу.

Форис улыбнулся.

- Это - правильное решение, друг мой. Мы будем почитать вас за него. И я уверен, Лоррис желает именно этого.

- Вот как? - резко ответил Тарн. Он остановился в дверях и гневно посмотрел на военачальника. - Откуда это может быть известно хоть кому-то из вас? То, что я собираюсь сделать, - преступление!

- Это не преступление, если такова воля Лорриса, - возразил военачальник. - Вы избраны для этой миссии. Он не даровал бы вам такие силы, если б не считал, что вы должны ими воспользоваться.

- Я не понимаю его намерений! - вспыхнул Тарн. - Он игнорирует меня. Теперь он предлагает мне лишь свое молчание. Возможно, это только проклятие, Форис. Мы с вами творили ужасные дела.

- Ради благих целей, - прервал его Волк.

Именно такой ответ Тарн и ожидал услышать.

- Мы убиваем с помощью жиктаров, мы убиваем с помощью рук. Разве напрасно нас одарили Небеса? Тогда почему нельзя использовать и другие дары? - Он возмущенно фыркнул и скрестил руки на груди. - Убивать врагов вообще не преступление.

Тарн тяжко вздохнул и подошел к другу. Форис был намного старше и порой выступал не столько в роли сторонника, сколько отца. Но вот жрецом дролов он не был.

- В писаниях Лорриса сказано, что дар Небес дается для блага всех трийцев и что те, кто пользуется им из эгоизма или для того, чтобы убивать, будут навечно прокляты.

- Я все это знаю, - нетерпеливо бросил Форис. - Но что в писаниях говорится про дэгога? Какое суждение сложилось бы у Лорриса о человеке, который имеет дело с дьяволами из Нара? Лоррис был воином, Тарн. Как мы с вами.

Лицо жреца осветилось печальной улыбкой. Он не был воином - он был праведником, который поссорился с правителем.

- А еще Лоррис был человеком мирным, - поправил он Фориса. - Давайте не забывать об этом. Помните эпизод с дубом и львом? Лоррис рисковал жизнью сестры ради мира.

- Я сам молюсь только о мире, Тарн. И когда вы свершите задуманное, мы, наконец, этот мир получим. Вы раздавите Кронина и дэгога, а я займусь Шакалом.

Тарн упреждающе воздел руку.

- Нарцу не следует причинять вреда, - решительно заявил он. - Делайте что нужно, но захватите его живым. Пусть он станет свидетелем того, что предназначено дэгогу. Все мои враги должны при этом присутствовать, особенно Шакал. Он должен убедиться в моих возможностях, чтобы его император нас боялся.

- Как скажете, - согласился Форис. - Но вам следует знать, что всадники Талистана уехали из долины. Видимо, они вернутся в Таттерак, дабы снова воевать вместе с Кронином и дэгогом.

Тарн изумленно поднял брови.

- Уехали из долины? Почему?

Форис пожал плечами.

- Шакал высокомерен. Возможно, он решил, что больше в них не нуждается. Но опасайтесь их. Они на удивление кровожадны.

- Нам уже приходилось с ними сражаться, - напомнил Тарн. - Это мелочи. Я попытаюсь захватить их предводителя вместе с Кронином. Если не получится - убью его или позволю убежать. Барон Гейл не представляет для меня интереса. У него не хватит ума понять, что я задумал. Мне нужен человек из Арамура.

- Вы его получите, - пообещал Форис, усмехнувшись, - Я поймаю для вас Шакала, а вы для меня - Кронина.

Лицо Тарна посуровело.

- Вы получаете от этого слишком много удовольствия, друг мой. Не забывайте, кто наш настоящий враг.

- Я это помню. Слишком хорошо.

- Помните? - скептически взглянул на него Тарн. - Я в этом не уверен. Кронин - хороший человек. Он служит этому подонку дэгогу, потому что принес ему клятву верности. Я не допущу, чтобы ваша ненависть к нему испортила то, что мы делаем. Я не стану убивать Кронина, если в этом не будет необходимости.

- Я на этом не настаиваю, Тарн, - заявил Форис. - Его унижение меня вполне устроит.

Жрец вздохнул. Военачальники Люсел-Лора уже много веков ссорились и воевали, и в некоторых случаях их соперничество длилось так долго, что давно потеряло смысл. Тарн знал: ненависть всегда кончается именно этим. А ненависть уже много десятилетий ослепляла его друга Фориса. Долина Дринг и территория Кронина, Таттерак, в настоящее время воевали якобы из-за леса Агор - никому не нужного клочка земли, ставшего символом кровопролития. И хотя Форис был набожным дролом и беспрекословно выполнял все распоряжения Тарна, его ненависть к Кронину была тем пороком, от которого он упорно не желал избавляться.

- И еще одно, Тарн, - уклончиво промолвил Форис, - нам надо обговорить с вами...

- Да, знаю, - кивнул Тарн. - Та женщина. - Он тяжело вздохнул и привалился к стене, уставясь в потолок. - Я ее искал. Мне казалось, она в вашей долине, но...

- Что?!

Тарн пожал плечами.

- Я не знаю, где именно. Этот мой талант... он работает ненадежно. Я вижу ее - и в то же время нет. Я нашел ее в какой-то деревне, а теперь ее там не вижу. Кажется, она где-то в другом месте.

- Где именно? Скажите мне, и я ее вам доставлю.

- Не могу сказать. Возможно, она по-прежнему в долине, только в другой деревне, а может, где-то в другом месте, где я не могу ее найти. У меня еще слишком мало сил, чтобы пользоваться этим зрением.

Форис помрачнел.

- Этого недостаточно. В долине Дринг много деревень. Если вы хотите, чтобы я ее для вас нашел, вы должны сказать мне что-то более определенное.

- Большего я не знаю. По крайней мере, пока. - Тарн посмотрел другу прямо в глаза. - Но вы попытаетесь ее найти, правда?

- Если смогу, - ответил Форис. - Может не получиться...

- Вы должны, - настаивал Тарн. - Дьяна моя! Она мне обещана, и я ее получу. - В нем закипал тошнотворный гнев. Он снова привалился к стене, отер ладонью потный лоб и застонал. - Я слишком изнурен, чтобы это делать. Но когда я обрету силы, я ее найду и в случае надобности поймаю сам!

- А вот это, - замотал головой Форис, - совсем не то, для чего Лоррис даровал вам силы. Я ее вам доставлю.

Тарн ничего не ответил. Он понимал, Форис прав: его новые способности определенно даны ему не для похищения женщины, - и в то же время он по-прежнему был ею заворожен. Это чувство не покидало его с той минуты, как их родители заключили между ними помолвку. А она восставала против него, и когда какой-нибудь дрол осведомлялся, почему его женщина не с ним, он впадал в бешенство. Она не имела права нарушать обещание, данное их родителями. Она - женщина. Эта независимость женщин - просто очередное грязное влияние Нара, которому надо положить конец. Когда он и его революция победят, они повернут время вспять и в отношении этой непристойности.

- Она моя! - угрожающе прошептал Тарн. - И я ее заполучу, друг мой. И тогда я покажу ей, что значит быть женщиной.

Форис расхохотался.

- Неужели она столь прекрасна? Иначе как бы ей удалось так вас очаровать! Она ведь просто девушка, Тарн. И, судя по тому, что вы мне рассказывали, настоящая рысь. Возможно, вам без нее было бы лучше. В моей долине достаточно женщин, добропорядочных дролок. Если хотите, я подберу вам подходящую.

Тарн покачал головой.

- Нет. Вы ее не знаете. Вы ее не видели. Она... - тут господин всех дролов закрыл глаза, - ... она как греза.

- Греза! - засмеялся Форис. - Да вас змея укусила, Тарн. Эта Дьяна дочь еретика. Она будет вам плохой женой. Выкиньте из головы обещание ее отца. - Внезапно голос военачальника смягчился. - Я вас знаю. Такая женщина не сделает вас счастливым.

- Другой женщины для меня не существует, - тихо молвил Тарн. - Она часть моего проклятия. Я больше никого не хочу.

- Она никогда вас не полюбит. Если вам надо это...

- Она моя! - опять воспламенился Тарн. - Она мне обещана, и я ее получу!

- Я повторяю снова: она вас любить не будет. Никогда. Она бежит, потому что боится вас. Она видела, что вы сделали с ее отцом.

В темных глазах Тарна вспыхнул огонь.

- Ее отец нарушил данное мне слово.