Наиважнейший день 111394 года

Эугениуш Дембский

Наиважнейший день 111394 года

В восемь часов Рами начала будить Барбара, осторожно воздействуя на его сознание тишайшим шелестом, еще более тихим, чем отзвук падающей снежинки, затем создавая шум легчайшего шебуршания листьев дерева. Барбар не просыпался, тогда она зажурчала, как ручей, омывающий донные камешки. Но поскольку и это не помогло, она использовала звучание мелодичного колокольчика. Рами очень любила Барбара и меньше всего на свете хотела бы причинить ему зло, но она знала, что чересчур затянувшаяся побудка может принести больше вреда, чем пользы, - Барбар проснется раздраженный, сам не зная отчего, и сорвет свое недовольство прежде всего именно на ней.

Звоночек в сознании Барбара зазвонил еще раз, немного громче, и Рами почувствовала, что он просыпается. Она помедлила мгновение и прошептала:

- Доброе утро! Ты проснулся, сегодня 7 мая 111394 года. - Она старалась, чтобы излучение слов выходило от нее в нормальной интонации, упаси бог, не слишком сухой, но и не переслащенной.

- Вот еще! - мысленно обратился Барбар к Рами. - "Проснулся", передразнил ее. - А может, я вовсе и не хотел еще просыпаться? Что? Да, мне очень хорошо спалось.

- Тебе предстоит сегодня много дел, - приветливо и легко заметила Рами, не делая на этом специального упора, именно так, как и должна подумать нормальная, заботливая, хорошо функционирующая жена, особенно в такое прекрасное майское утро.

- Знаю, знаю, - ворчливо подумал Барбар, - давай информацию.

- Уже готова. За время сна твой рост не изменился, по-прежнему составляет 197,3662 сантиметра. Зато... - Рами постаралась вложить в эту эмиссию искреннюю радость, - весишь ты на 11 граммов больше! Теперь уже твой вес 54,7942 килограмма!

- Видишь! - воскликнул мысленно Барбар. - А ты еще не советовала мне брать эту батасоловую смесь!

- Да, - поспешно подумала Рами, - я, наверное, была неправа...

- Наверное! Не было еще ни разу, чтобы моя жена признала мою правоту. Похоже, что придется мне все-таки пойти на замену, - подумал он, и, хотя Рами чувствовала, что он шутит, легкий парализующий ток прошел по ее эмоциональным центрам. - Ну? Что еще?

- Пульс, давление, дыхание - в полном порядке. Ты абсолютно здоров, и меня это так радует, - она не выдержала и закончила заискивающе: - Во время сна сделала тебе подзвуковой массаж спины. Перед тем, как разбудить; взяла все анализы. Результаты просто великолепные.

- И в этом, конечно, только твоя заслуга, - подцепил ее Барбар.

- Ясно же, что не моя. Прежде всего это...

- Хорошо! Хорошо! Хватит! - прервал ее Барбар. - Полился поток мыслей... Дай-ка мне лучше... э-э-э... красное платье. Впрочем, нет. Сначала гимнастика.

Лежа совершенно спокойно, он терпеливо ждал, пока жена, осторожно и ловко действуя силополями, снимет с него мягкое укрывало. Весь цилиндрический корпус жены, прозрачный в верхней части, которая накрывала тело Барбара и темно-синий внизу, где была вся аппаратура, пришел в движение. Сначала только несколько баллонов по продольной оси, затем Рами добавила к этому круговые движения. Постепенно, чтобы не переборщить, она увеличивала амплитуду колебаний, но была начеку, готовая в любой момент прервать это монотонное раскачивание на первый же проблеск недовольной мысли Барбара. Однако ее муж, окутанный силополями, приведенный в хорошее настроение известием о прибавке веса, молчал. Мало-помалу она начала замедлять круговые движения, вместо них добавила слабое дрожание всего корпуса, а затем, не улавливая по-прежнему неудовольствия мужа, вознеслась под самый потолок, мягко опустилась вниз, снова вознеслась. Так она ублажала Барбара, используя все пространство пустой комнаты, но ни на секунду не ослабляла внимания. И как только уловила пробуждение мысли у Барбара, мягко затормозила.

- Довольно. Тебе только разреши, ты сразу балдеешь. Я не собираюсь делать карьеру в цирке. - Рами, однако, не уловила в его мыслях и тени злости. - Дай мне красное платье и зеркало. Эпиепи в прошлой четверти луны забыл посмотреться в зеркало, а жена проморгала, и он целых полдня красовался с вывернутой наружу одной ладонью.

Он скорее отгадал, чем почувствовал, что Рами его одевает, приоткрыл до сих пор закрытые веки и посмотрел на потолок. Его поверхность дрогнула и заменилась блестящей зеркальной гладью. Пытливому взгляду Барбара открылась вытянутая голова без единого волоска, лишенное бровей плоское лицо с тонкими полосками век, узенький рот с почти невидимыми, тесно сжатыми губами. От шеи вниз все тело было укрыто карминового цвета тканью. Она лежала безукоризненно, все полагающиеся складки были ровны и на месте, руки расположены так, как сейчас носят, - пальцы выпрямлены, ладони тыльной частью вверх. Стопы ног укрыты меховыми носками. Барбар еще раз осмотрел себя пристально и обратился мыслью к Рами:

- А теперь ты покажись-ка!

Зеркало мгновенно заменилось экраном, который показывал донную часть его жены - нижнюю половину цилиндра цвета темного сапфира.

- Измени цвет на белый, - мысленно скривился над глупостью жены, разве не видишь, что такое сочетание цветов не подходит?

- Всегда ты решал, какой цвет выбрать, вот я и ждала твое... - поспешно начала она оправдываться, но Барбар прервал поток эмиссии:

- И дальше буду сам решать. И вообще ты что-то забываешься, смотри, не то... - Он не стал продолжать этой мысли, пусть сама догадается о возможном наказании.

- Соедини-ка меня с женой Мартима, - подумал он в следующую секунду и сразу же пожалел, об этом. Рами почувствовала изменение настроения, но поскольку он не отменил команды, выполнила ее. До Барбара донеслось:

- Добрый день, здесь жена Мартима.

- Тут Барбар. Хотел бы с ним поговорить.

Мгновенно до него долетело:

- Привет! Как дела! Что новенького?

- Ничего особенного. Немного прибавил в весе, - промямлил Барбар и, не находя никакой нейтральной мысли, вдруг выпалил: - Хочу завести с тобой ребенка.

На какое-то время наступила тишина, очевидно, собеседник переключился на волну личной связи, недоступную никому, кроме жены. Барбар сделал то же самое, думая при этом: "Лишь бы он согласился!".

- Извини, Барбар, своим предложением ты застал меня врасплох, - Мартим размышлял не спеша, осторожно подбирая слова.

- Послушай, поставим вопрос ясно, - решительно продолжал Барбар, - мне известно, что у тебя на следующей неделе овуляция. Как мужчина мужчине можешь сказать, так это или нет? Знаешь ведь меня, я не обижусь...

- Дело не в этом, - у Барбара сложилось впечатление, что Мартим снова на мгновение отключился, наверное, чтобы выругаться про себя.

- Действительно, я собираюсь завести ребенка, хотя даже еще не думал особенно, с кем именно... Хм... А ты не предполагаешь, что могут быть проблемы?

- Ну, ясно же, что я думал об этом и, больше того, все проверил. Полный порядок! Почти идеальное совпадение, у нас может быть необыкновенно удачный ребенок!

- Да... вижу, ты хорошо подготовился к разговору, - в мыслях Мартима Барбар почувствовал слабый укор. - Хочешь решить дело нахрапом и, конечно, немедленно получить ответ, так ведь? - Мартим как бы слегка усмехался.

- Если тебе нужно время подумать, то...

- Не-е-т... Хорошо! В четверг около четырех заеду на станцию и отдам яйцеклетку. Приходи и ты, на месте все и решим. Будешь?

- Конечно! Буду ровно в четыре. Спасибо тебе!

- Брось ты! Знаешь ведь, что я очень люблю тебя, мы с тобой старые друзья, так что нет проблем.

- Ну и прекрасно, очень рад, что...

Барбар хотел как-то еще выразить свою признательность, но Мартим его прервал:

- Ты будешь сегодня в Академии?

Барбар весь собрался.

- А что там?

- Точно не знаю, но Кармен хвастается, что это станет событием года. Говорит, что такой сенсации не было уже много веков. Возможно, это пустая болтовня, но сам знаешь, он любит удивлять публику, как тогда, с бородой из шкуры какого-то зверя, которую он на себя нацепил. И еще уверял, что когда-то все имели на лицах такие патлы...

- Помню-помню. А позднее его еще переплюнул тот... ну... тот, что напялил такую же меховую штуковину на голову.

- Адан! Его имеешь в виду?

- Точно.

- Эпиепи говорил, что Адан также собирается явиться на сегодняшнее выступление Кармена и разоблачить этого шарлатана и позера. Может быть неплохой скандальчик. Ну как, придешь?

- Если так, то, конечно, буду. Это получше, чем спектакли мультиплака. Когда начало?

- Кармен начнет через сорок минут. Ты любишь дождь? Обещали...

- Мне дождь не помеха. Пока Рами водонепроницаема, могу даже плавать, пошутил Барбар.

- Да, хорошая, непроницаемая жена - это главное. Не могу забыть бедного Йоэ. Ужасный случай... - Мысли Мартима были горестные, тяжелые.

- Кошмарный, - поддакнул Барбар, - тем более, что врачи уверяют, будто воздух атмосферы не вреден.

- Легко говорить, а откуда он мог знать, как им дышать?

Барбар почувствовал, что Мартим начинает злиться, и поспешно сменил тему, полагая, что нервное напряжение перед самой сменой цикла и овуляцией может повредить зачатию.

- Итак, до встречи в Академии?

- Да, и передай жене, чтобы лучше заботилась о тебе, - передал Мартим и отключил связь.

- Слышала? - обратился Барбар к Рами.

- Барбар! Даже не представляешь, как я рада! У тебя будет, конечно, чудесный ребенок. Ты в идеальной форме, не могу просто дождаться момента, когда надо будет взять семя! - Рами сияла от счастья.

- И не думай, что это ты будешь делать! Там есть более совершенные приборы, - фыркнул Барбар, но злости к Рами в этом не было.

- Соедини меня с женой Мартима... Собственно, как ее зовут?

- Рикарда.

- Ну и скажи этой Рикарде, что надеваю брачную одежду. Может, и Мартим облачится в такую же? Быстро, одеваемся.

Он нетерпеливо ждал, когда Рами закончит снимать недавно надетое платье и заменит его на другое - бело-золотистое.

- Зеркало! - потребовал он, когда Рами доложила об окончании работы.

Он смотрел на свое отражение с огромным удовлетворением.

"Да! Прекрасный день", - подумал он, на этот раз про себя. Рами послушно не прореагировала. - Все, выходим. Можешь не спешить, совершим маленькую прогулку. Держи курс на Академию, у нас есть еще полчаса. Летим под углом тридцать градусов, - дерзко закончил он.

- Барбар, ты с ума сошел! Всегда придерживался угла пятнадцати градусов, и так все будет чудесно видно...

- Ну, не-е-т... Это уже чересчур! Еще раз такое услышу - и меняю жену, а тебя велю переделать на водорослемолку! Доиграешься ты у меня!

Рами молчала, послушно наклонилась так, чтобы Барбар лежал точно под углом тридцать градусов и имел хороший обзор впереди себя.

Квартиру покинули через окно и оказались примерно на высоте двухсот метров над уровнем улицы. Рами быстро просчитала ситуацию и, убедившись, что все в порядке, спустилась на нулевой уровень. Она ловко вписалась в густую толпу движущихся жен, переливающихся всеми цветами радуги. Все они летели с разными скоростями, одни ускоряли движение, другие его замедляли, кто-то уходил в сторону, временами создавалась яркая толчея. Барбар неожиданно для себя отметил, что ему доставляет удовольствие созерцать этот полный грации танец, даже дал Рами команду слегка склоняться то в одну, то в другую сторону, чтобы не упустить из виду какую-нибудь особо интересную сценку.

- Через три минуты начнется дождь, - доложила Рами.

- Остаемся на улице. Ничего мне не будет, только следи за температурой, чтобы я не простудился.

Вскоре первые капли дождя упали на прозрачный колпак над телом Барбара. Он ощутил легкое раздражение, да и улица заметно опустела.

- Барбар, - до него дошло сообщение Рами, - пятьсот семьдесят восемь встречных передавали тебе приветы, я всех их сама поблагодарила. Ты не обижаешься?

- Чему обижаться! Успеем добраться до Академии?

- Конечно, уже прибываем, - Рами взлетела немного выше на уровень жилых помещений, затем поднялась еще выше и наконец спокойно влетела в здание Академии. Она не обнаружила в густой толпе Мартима, но в зале оказались другие знакомые Барбара, и несколько оставшихся до начала минут пролетели для него быстро и приятно. Мартим явился в зал перед самым появлением Самуила, председательствующего на этом заседании, ловко протиснулся в толпе и завис рядом с Барбаром. На нем была такого же цвета одежда. Барбар приказал на полградуса снизить температуру и затем включить волну общего слухового уровня.

- Уважаемые коллеги! - донеслась мысль председательствующего. Сердечно приветствую вас на сегодняшнем показе. По установившейся традиции хотел бы припомнить, хотя сам и считаю это излишним, что ежедневно лучшие умы нашей эпохи представляют здесь свои открытия и достижения. Сегодняшний показ будет не только интересным, но и противоречивым. Проведет его Кармен, хорошо известный присутствующим по многим своим открытиям, временами шокирующим. Его отличает независимое, смелое, нестандартное мышление. Не всем нравятся его помыслы, хотя бесспорно, что они побуждают дискуссии и новые идеи. Вот и сегодня Кармен надеется опровергнуть некоторые бытующие среди нас понятия, явления, порядки. В мою задачу не входит оценка показа, поэтому не буду забирать у вас драгоценное время и закончить хочу также традиционной просьбой не мешать - эмиссии выступающего. Желаю вам приятно провести время, здоровья всем, также и вашим женам, ибо, как гласит древняя мысль, если жены будут здоровы, то и мы будем здоровы. Кармен, прошу!

- Дорогие коллеги! - начал Кармен, и до собравшихся в зале при посредничестве их жен стал докатываться поток его мыслей. Жена Кармена заняла почти вертикальное положение. Такой номер был не новый, многие циркачи уже научились так окружать себя силополями, что могли по часу пребывать в этом положении.

- Я не побоюсь назвать сегодняшний день наиважнейшим в этом 111394 году. Он станет днем, когда человек вернет себе способности, о существовании которых и не подозревает или которые, в лучшем случае, можно считать бесповоротно утраченными. Мои исследования неопровержимо показывают, что человек еще не всего добился, что можно еще совершить многое, и вы это сейчас увидите. Вот мой сын Азехил.

Рядом с женой Кармена появилась новая, чуть меньшая размером фигура.

- Уважаемые коллеги! Восемь лет тому назад мне удалось осуществить молниеносную смену цикла и оплодотворить собственную яйцеклетку. Дело это не такое уж необычное, но редкое. Пошел я на это потому, что хотел иметь принадлежащего только мне ребенка, которого мог бы подвергнуть экспериментам и упражнениям, на какие, возможно, второй родитель и не согласился бы.

С первых же практически часов жизнь Азехила была подчинена жестким тренировкам, результаты которых вы скоро увидите. Как вам известно, я люблю копаться в прошлом, оно таит, по моему глубокому убеждению, много тайн, загубленных на разных этапах развития Homo sapiens. Во многих, даже очень многих легендах и свидетельствах того давнего времени образ человека представляется отличным от нынешнего. Наверное, все вы знаете, что теоретически мы можем дышать сами, без помощи и участия наших жен, но никто до сих пор этого не делал по простой причине - мы не знаем, как это делается. То есть вы не знаете! А это так просто - достаточно широко, насколько только возможно, открыть рот и втянуть воздух непосредственно в легкие. Однако осуществить это на практике нелегко, надо научиться управлять всей массой мышц. Азехил научился, - он повернулся лицом к сыну.

И тут собравшиеся в зале увидели, что верхняя часть цилиндра жены на уровне лица Азехила опускается вниз и мальчик раскрывает безгубый рот. Барбар почувствовал, что напряжение в зале возросло настолько, что его уже можно было измерить при помощи хотя бы ветродвигателя.

- Но это еще не все. При помощи почти тех же самых мышц можно вызвать обратный процесс, а именно выпускание воздуха из легких, и получить при этом очень интересный акустический эффект. Попрошу тех, кто, конечно, хочет, приказать женам раздвинуть силополем ушные расщелины и принимать звук непосредственно из зала. Готовы? - Он сделал очередную паузу. Барбар, сам не ведая почему, велел Рами выполнить рекомендацию Кармена, хотя воздействие силополя при этом было не из приятных.

- Азехил, начинай!

Паренек, не закрывая рта, вытаращил глаза, напрягаясь изо всех сил, и те, кто послушался Кармена, услышали:

- Хэй-здра-а-вствуй-те-е все-е-е...

Похоже, до многих из присутствующих дошло это приветствие, так как разразившийся шум забивал все разумные мысли, не давал ухватить ни одной. Рами, чувствуя, что она не в силах уберечь Барбара от этого гула, просто-напросто ушла с волны общеслухового канала.

- Боже... Рами! Что это? Я не в бреду? - выдавил из себя с трудом Барбар. - Неужели он это... действительно... - он искал мысленно нужное слово, - сделал?

- Да, - признала Рами, - полагаю, что нам лучше отсюда уйти. Ты в шоке, а тебе нельзя рисковать.

- Заткнись! - прорычал Барбар. - И включай поскорее общеслуховой канал.

Шум и гул исчезли почти совсем, очевидно, присутствующие боялись не уловить чего-нибудь из мысли Кармена.

- Нет, это не обман. Это явь, - неслись его триумфальные мысли. - Все мы, или почти все, можем сделать то же самое после долгих или коротких, для кого как, тренировок. Уверяю вас. И таким образом мы могли бы в значительной степени обрести независимость от наших собственных жен! При этом хотел бы отметить... - тон мысли Кармена несколько изменился, ...что мне попался очень интересный материал, как раз наводящий на происхождение института жен, и, надеюсь, вскоре смогу поделиться с вами этой любопытной находкой. Но вернемся к Азехилу. То, что он сейчас показал, лишь малая толика его возможностей. Чтобы вас не утомлять, сразу перейдем к тому, что мне представляется наибольшим достижением моим и сына. Азехил, давай!

Паренек, все еще находясь в вертикальном положении, приподнял слегка левую ногу и переставил ее вперед, затем сделал то же самое с правой ногой и... оставил жену за собой! Он стоял с легким уклоном в левую сторону, его тело немного сотрясалось от напряжения, но он стоял, стоял сам, без помощи жены и силополей!

Шквальный рев сотен мыслей оглушил Барбара, хотя и сам он, не ведая этого, тоже орал изо всех сил. Потрясенная происходящим, Рами лишь какое-то время спустя отключила общеслуховой канал и прибегла к успокаивающим средствам. Несколько десятков жен поспешно вынесли своих мужей, чтобы заняться реанимацией за стенами Академии. Прошло много времени, прежде чем остальным женам удалось привести оставшихся в зале мужей в какое-никакое нормальное состояние. Все это время Кармен с женой и Азехил самостоятельно стояли на сцене, глаза их сверкали.

А когда, наконец, наступила тишина, откуда-то из конца зала до всех донеслась мысль-вопрос:

- Милые номера, конечно, но зачем они людям?

И в тишине, ставшей еще более глубокой, чем мгновение назад, прозвучал ответ Кармена:

- Вот этого я пока не знаю...