Московская пустошь

ПУСТОШЬ

Перед отделением милиции в маленьком скверике - на пару скамеек и три клумбы - лицом к лицу стояли два молодых человека. Тот, что пониже - в короткой куртке, отчаянно тряс за грудки того, что повыше - в длинном плаще. Второй не сопротивлялся, но и не реагировал, будто вовсе был не здесь.

Второй смотрел мимо друга.

- Я остаюсь, Сэм, - повторил он почти безмятежно.

В акварели золотой осени подмосковные Мытищи смотрелись изумительно прекрасно. Только немного мешал наползающий с юга туман.

Необычная для конца лета жара с тусклым светом просочилась через оконное стекло и разлилась по взмокшей простыне.

Андрей пошарил рукой рядом с кроватью, поднял мобилу. Пару секунд лениво пялился в погасший экран. Нехотя спросил:

- Сколько времени?

Анна вылезла из-под простыни, натянула блузку, глянула в телефон. Пробормотала, потягиваясь:

- Восемь без десяти.

Вержин застыл с незаконченным зевком. Вскочил, забегал по комнате, хватая брюки, рубашку, носки. Анна тоже засуетилась. Сунула Андрею ремень. Вержин судорожно повертел его в руках, перекинул через шею.

- А говорила - на рассвете просыпаешься...

- Ты где-то видишь рассвет? - девушка улыбнулась, кивнула в сторону окна, не переставая искать галстук Андрея, - Будильник надо ставить.

- Да как-то вчера не до того было, - буркнул Андрей и остановился.

Анна тоже перестала метаться, медленно подошла к Вержину, положила голову ему на грудь, закрыла глаза. Он осторожно приобнял девушку рукой с висящими брюками и рубашкой. Утренняя Анна вдруг напомнила Андрею екатеринбургских подруг его юности.

- Аня... - прошептал он, поглаживая девичью спину и чуть ниже.

- Что, Андрюша?..

- Ты из какого города?

Анна отстранилась.

- В смысле?

- Я имею в виду - ты же не местная, как и я?

Анна нахмурилась.

- А тебе зачем?

Андрей смутился.

- Ну как... Мы болтаем о работе, книгах, фильмах, музыке. Бог знает, о чем еще. А о твоем прошлом мне почти ничего не известно. Хотелось бы побольше знать - где ты родилась, училась, какие люди тебя окружали.

Анна наклонилась к журнальному столику, взяла сигарету, закурила.

- Вот что, Вержин. Если хочешь со мной дружить, заруби на носу. Прошлое прошло. Сейчас я - москвичка. В данный момент - здесь и с тобой. Чего тебе еще?

В четыре прыжка Андрей пролетел пару лестничных пролетов. На бегу застегивая рубашку, в дверях чуть не сбил голой грудью пожилую женщину - она вынырнула навстречу из плотного белого марева. Старушка сердито поджала губы, заворчала под нос: 'Понаехали лимитчики. Телесами трясут. В собственном подъезде проходу от них нет.'

'Ну лимита, и что? Зато ты скоро умрешь, а я буду жить в твоем городе, может быть, даже в твоем подъезде.' Андрею тут же стало стыдно от этой мысли, но поздно - он ее уже подумал.

Решив, что на автобусе точно не успеет, Вержин выбежал на дорогу ловить такси.

- А я тебя еле заметил, - радостно сообщил водила фордика, когда Андрей назвал адрес, - Не видно ж ничего через это молоко! И ездить опасно. Вон эта хреновина, - шофер мотнул головой неопределенно вверх, - уже в пятый раз, сволочь, на Москву опускается, и с каждым разом все ниже и ниже. Понял, да?

С обеих стороны от машины в воздухе проносилась взвесь из мельчайших пылинок, о составе которых многочисленные сетевые всезнайки спорили до банов и отфрендов. Сообщениям специальных служб мало кто верил.

- Тут, кстати, по 'Эху' эксперт один разорялся: у тучи, мол, антропогенное происхождение, - трепался таксист, - Понял, да? Если по-русски, это мы ее себе на голову притащили. Сам-то как думаешь, а?

Андрей пожал плечами.

- Министр здравоохранения в интервью сказал - степень опасности преувеличена СМИ .

- Ага-ага, - таксист скривился, - они тебе расскажут! А при этом начальнички-то детей и жен понемногу втихую вывозят - кто в Сочи, кто на Канары. Кое-где уже репетиции срочной эвакуации проводят. Вот еще тут слышал по 'Дорожному радио' официальное сообщение, что, мол, - таксист задумался, вспоминая, - характер, стало быть, консистенция и параметры стабильности образования не позволяют предпринять какие-либо активные меры по его ликвидации или перемещению. Понял, да? Это значит - не могут они с ней нихрена сделать. Совсем.

Вдали показался еле различимый силуэт. В белесом мареве под тусклым красным с черным ободом диском солнца, на который можно смотреть, не щурясь, краснокирпичное творение итальянского архитектурного гения походило на замок из мистического триллера.

- Я тебе так скажу, честно, - между тем, продолжал таксист, - Я - приезжий. Мне, в случае чего, не сложно и обратно в Нальчик свалить. А вот этим, которые здесь коренные в седьмом колене, им-то куда деваться, а?

Андрей уже собрался ответить без особого желания, но тут на счастье зазвонил вызов. Он схватил телефон.

- Мама, - бросил таксисту с извиняющейся улыбкой. Тот понимающе кивнул.

Следующие двадцать минут Вержин не очень внимательно слушал рассказ матери о последних екатеринбургских новостях. Уже расплатившись и выйдя из машины, услышал дежурный вопрос:

- Жениться не собрался, Андрюша?

- Еще не собрался, - дежурно ответил Вержин, но, вспомнив прошлую ночь и блеск в глазах Анны, неожиданно для себя добавил, - Но, кажется, уже собираюсь.

Ему послышалось - сердце матери забилось сильней.

- Она хорошая?

- Нет, мама, очень-очень плохая. У нее ужасные бездонные зеленые глаза и чудовищные светло-русые волосы до пояса.

- Сынок, - озабоченно вздохнула мама, - Меня все эта Ваша туча беспокоит. Я вчера в поликлинику ходила.. Так в очереди про нее такие ужасы рассказывают! Может, ну ее, эту Москву? Возвращайся домой. Сколько можно по чужим углам мыкаться? От бабушки квартира для тебя осталась. И принцессу свою ужасную бери с собой.

- Ну мама...

Вержин с грустной улыбкой приготовился выслушать очередное получасовое увещевание, но в этот раз мама только грустно добавила:

Ну, хотя бы на пару недель приезжай. А там - решай сам...

Андрей добежал до спасительного входа в офис, объяснил матери, что пришел на работу и закончил разговор.

Андрей пожал руку охраннику. Стараясь не привлекать внимания, прошмыгнул к своему кабинету. Из курилки доносился звучный бас начальника автоуправления:

-Да это еще со времен Кутузова известно: лучшее, что Москва может сделать для России, это сгореть нахрен.

В курилке загоготали. Вержин зашел в комнату, прикрыл дверь. Кивнул Сэму.

- Что случилось-то? - Самсонов дернул его за рукав, - Заколебался перед Витей тебя отмазывать.

'Что-что? - подумал Андрей, - Принцесса была прекрасная, погода была ужасная.'

- Да нормально все, - пробормотал он скороговоркой, - Лучше объясни, что за упаднические настроения у публики? Я , когда мимо курилки проходил...

В комнату ста двадцатью килограммами богатого жизненного опыта вломился безопасник Сергей Сергеевич, за глаза - СС.

- Вы что, придурки, не слышите? Эвакуация. Весь район вывозится. Пятиминутная готовность. Сейчас за нами автобус приедет.

- Что случилось?

Сергей Сергеевич сердито посмотрел на Сэма.

- Из-за тучи? - спросил Вержин, обернулся на ойканье Сэма .

Приятель напряженно глядел в экран. Казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит.

- Мужики, это не только у нас. По всей Москве происходит. На этот раз накрыло уже полгорода, - он всмотрелся сильнее, - Мама дорогая. Пишут - нижний край уже на высоте сто метров. Скоро высотки заденет. Тогда - монтана...

- Самсонов! - взревел Сергей Сергеевич, - В следующий раз специально возьму именной пистолет, лично для тебя. И пристрелю как паникера. Понял? Вы - оба, - СС ткнул толстыми пальцами в Сэма и Вержина, - До приезда автобуса из комнаты не выходить, никому не звонить, на вопросы отвечать уклончиво. Ждать моего звонка. Все поняли?

Сэм и Вержин кивнули. СС погрозил каждому убедительным кулаком.

- Смотрите у меня.

Вержин повернулся к Сэму.

- Да не мандражи ты так. Сто пудов - эвакуация учебная.

- С чего ты взял? - усомнился Самсонов.

Андрей пожал плечами.

- Таксист только что сказал.

Сэм хмыкнул, закатил глаза.

- Вот смотри, - он повернул экран к Вержину, - видишь, чего пишут?

Андрей посмотрел новость:

'Московское правительство рекомендует временно выехать из города родителям с детьми до 12 лет, а также сердечников и людей с хроническими заболеваниями дыхательной системы.'

- И? Вроде и раньше рекомендовали.

- Раньше Комитет по здравоохранению рекомендовал. Почувствуй разницу...

После отбоя тревоги, как он сам и ожидал - учебной, Вержин решил больше не испытывать судьбу. Написал заявление и пошел к начальнику отдела.

- И ты, Брут? - грустно сказал начальник, - Далось вам это облако! Обычное природное явление. Ну, может, немного канцерогенненькое. И астму может вызвать. Ну, так что - астма? И с астмой живут. Вот Че Гевара, например. Или Джон Кеннеди.

- Но недолго, - заметил Вержин.

Начальник почесал затылок.

- Да, какие-то неудачные примеры привел.

- Витя, подпиши, - взмолился Андрей, - Мать в Катере с ума сходит. В любом случае, через две недели вернусь.

- Да ладно, давай, - начальник взял листок и подмахнул бумагу, - Все равно половина офиса разъехалась. Все планы по одному месту пошли. Ты, главное, возвращайся. Не век же крыльям черным над Родиной летать? Как-нибудь рассосется.

Виктор закашлялся.

- И ты, Витя, возьми отпуск. Работа приходит и уходит, а здоровье - одно.

Вержин вышел из кабинета с заявлением напревес и натолкнулся на СС. Сергей Сергеевич скосил глаза на бумажку.

- Ага, еще один новый москвич драпать навострился. Понаехали на столичные зарплаты. А чуть на небе посмурнело, солнышко за облачко забежало - и сразу домой к мамке под одеяло. Да знаете, как настоящие москвичи в тяжелые времена свой город защищали? Со зрением минус семь добровольцами на фронт в 41-м уходили. Мне отец рассказывал.

- Да бог с Вами, Сергей Сергеевич, сейчас же не война. Да и как Вы ее сейчас защищать предлагаете?

- А не знаю, я - военный, - сердито отмахнулся СС, - Это вы лучшие технические вузы позаканчивали за государственный счет, а сейчас сидите, чужие деньги считаете. Вот потому туча и висит, что инженеры в офисные крысы подались. Э, да что с тобой разговаривать.

СС махнул ручищей и ушел, заложив чудовищные клешни за спину.

- Еще со времен Помпей известно, - доносился из курилки все тот же жизнерадостный бас, - Лучшее средство сохранения городских достопримечательностей - вулканический пепел.

Очередной взрыв хохота был ему ответом.

- Над кем смеетесь, - пророкотало в спину Вержину, выходящему из дверей, - Над Москвой смеетесь!

Предложение вместе съездить к старшим Вержиным явно привело девушку в смущение, но отказ она объяснила по-своему - работа, карьера, 'ты же не думаешь, что я теперь - приложение к тебе?'.

Перед отъездом Андрей долго не мог заснуть. Вставал, выходил на застекленный, наглухо закрытый балкон. Смотрел на тусклые огни города, где оставалась Анна.

Однако утро выдалось ясное. Разреженный серовато-белый туман пронизывали солнечные лучи. Исключительный для августа зной еще не обрушился на Москву.

С большой походной сумкой через плечо Вержин пробежал вверх по улице, успев подивиться парочке, ни свет, ни заря выходящей из кованых ворот Ботанического сада. Запрыгнул в переднюю дверь троллейбуса и уселся на высокое сиденье ближе к окну. Мимо неспешно поползла ограда Останкинского парка. Андрей проводил любопытным взглядом прячущиеся среди деревьев скульптуры, пока парк не сменился зданием Телецентра и дефлорирующей небесный свод пикой Останкинской телебашни, невидимой в дымке.

За поворотом троллейбус обернулся клипером 'Катти Сарк' и резво поплыл мимо Останкинского пруда с лодочной пристанью, мимо церкви Живоначальной Троицы, отраженной в пруду, и вечно одетой в леса усадьбы.

Через приоткрытое окно в лицо Вержина подул еще не успевший разогреться утренний ветер. В ушах засвистело. Клипер поиграл в догонялки с трамваем, спешащим вдоль монорельса, идущего ниоткуда в никуда. Быстро пролетел по улице Академика Королева до развязки. Там стал неуклюже маневрировать, как танк на переправе, поворачиваясь то к Центральному входу ВДНХ , то к стеле над Музеем космонавтики, то к вечно изумленному де Голлю под гостиницей "Космос".

Сменившая танк триумфальная колесница вынесла Вержина на оперативный простор великолепного советско-имперского Проспекта Мира. Мимо помпезно красивых домов прокатилась по прямой до Рижского вокзала.

Потом колесница свернула налево и материализовавшийся на ее месте туристический автобус ('посмотрите направо - посмотрите налево') мимо дворца Склифа, мимо поворота на проспект Сахарова, мимо здания Минсельхоза России цвета запекшейся крови, степенно покачиваясь, проехал по положенной ему части дуги Садового кольца. Свернув с Садового в узкую щель между домами, он так же непринужденно обернулся венецианской гондолой, которая окунулась в камерное пространство Мясницкой с кафе и магазинчиками, офисными особнячками и идущими по тротуарам совсем рядом занятыми и праздными утренними москвичами. Лодка проплыла через Мясницкие ворота между еле угадываемым вдалеке слева монументом Шухова и вовсе невидимым справа памятником Грибоедову, прячущим за собой Чистые пруды, где когда-то с Вержиным приключилась смешная и безумно романтическая история. И опять въехала в расщелину Мясницкой. И, наконец, пристала к берегу.

Выйдя из троллейбуса, Вержин кинул мимолетный взгляд в сторону подмигнувшего Кузнецкого моста, где дипломником просиживал недели в научно-технической библиотеке, а через несколько лет прожигал вечера на полубезумной дискотеке рядом с метро, в переулки, где неоднократно гулял с любимыми и просто хорошими людьми. Остановился в тени Большого дома, прислушиваясь к невнятному гулу из его мрачных подвалов и обозревая Лубянскую площадь, где пустота отбрасывает одетую в шинель тень с бородкой Железного Феликса.

Пройдя площадь насквозь по бесконечному подземному переходу, Андрей вынырнул на Никольскую, пройдя ее от начала и почти до конца. Увидел одноименную башню Кремля. Свернул в уютный дворик со столиками и грибками летнего кафе. Сбежал по лестнице на площадь Революции. Глянул на памятник Жукову, Манежную и ворота Александровского сада . И только теперь спустился в метро, которое унесло его к Киевской и авиаэкспрессу во Внуково.

После регистрации до посадки осталось еще полчаса. Вержин уселся на свободное кресло и вытянул затекшие конечности.

- Куда летите? - поинтересовался сосед справа.

Вержин скосил глаза. Рядом, дружелюбно улыбаясь, сидел гламурный господин лет пятидесяти в дорогом костюме и белоснежной рубашке. На пластмассовом сиденьи в общем зале он смотрелся странновато.

- К родным в Екатеринбург.

- От эфирного создания бежите?

Вержин не сразу понял, кивнул.

- В том числе.

Мужчина усмехнулся.

- Настоящий исход. Будто из этой тучи незаметно на город опускается сильный антидот. Люди, отравленные Москвой, вдруг вспоминают, что они - тверские, рязанские, челябинские, екатеринбургские. Еще немного, и все разъедутся. И выяснится, что никаких коренных в Москве и не было. И весь этот всероссийский морок под названием 'Москва' в одночасье растворится в воздухе без следа.

От соседа пахло дорогим алкоголем. Андрей предположил свойственное поддатым желание пообщаться и счел за благо промолчать.

- Ага, понятно, - незлобиво протянул господин,- Соблюдаете особую осторожность на вокзалах и в аэропортах. Это правильно.

Андрей неопределенно пожал плечами.

- Места перехода опасны. Ошибешься дверью, поворотом, и очутишься вовсе не там, куда собирался попасть, - гламурный господин схымкнул, - Подумайте вот о чем. Во время переписи 1892 году в Москве около трехсот жителей Первопрестольной назвали своим языком латынь. Интересно, кто эти люди?

- Вероятно, сотрудники каких-нибудь католических миссий, - неожиданно для себя ответил Вержин. 'Вот же хитрец - на эрудицию раскрутил'.

- Хорошая версия, - согласился мужчина, - А, может быть, это пришельцы из параллельного мира, заброшенные в дореволюционную Москву неким катаклизмом, и вопреки очевидности упорно не принимающие новой для себя реальности. Такая преданность сильно отдает запоздалым чувством вины. Будто они оценили потерянное, только когда вернуть его стало уже невозможно.

- Ну и к чему притча сия? - без энтузиазма поинтересовался Вержин.

- Среда обитания не любит тех, кто относится к ней недостаточно почтительно, - объяснил господин с печальной улыбкой, - Она их отторгает. Причем, чем сильнее место, тем большей преданности оно требует. И тем сильнее карает за неуважение. Ваша посадка, кстати.

Вержин удивленно уставился на соседа. Потом хлопнул себя по лбу. Вскочил, схватил сумку.

- Спасибо. Извините, что не могу продолжить столь занимательную беседу.

- Как знать, - усомнился господин, - Что-то мне подсказывает - мы еще увидимся. И тогда, может быть, возобновим разговор.

Да-да, конечно, выстрел за Вами, граф, - пробормотал Вержин и поспешил на посадку.

Андрей вышел из прохлады кольцовского терминала в уральское лето. В горле першило. Подбежал молодой юркий таксист, похожий на вчерашнего как родной брат, и назвал несуразно большую цену. Андрей чувствовал себя неважно и согласился без возражений.

Как только машина тронулась, Вержин закашлялся.

- Будьте здоровы. Каким ветром из столицы в наши палестины? - поинтересовался таксист жизнерадостно .

- Да местный я, - просипел Андрей, - с ВИЗа. Еду к родителям погостить.

- Что везете родным, если не секрет? - парень кивнул на сумку.

- Дым Отечества, в основном, - ответил Вержин и снова кашлянул, теперь уже специально.

Он почувствовал, как будто ниже горла вдыхаемый воздух упирается в перегородку. Натужно попытался пробить ее нарочитым кашлем. Стало чуть легче, но ненадолго. Закружилась голова.

Такси проехало Плотинку.

- Стой, командир. Здесь высади. Пройтись хочу.

- Забивались на ВИЗ. Уговор дороже денег, - озабоченно напомнил парень.

- Конечно, держи.

Вержин сунул ему деньги. Забрал сумку.

- Ну, пока, Москва, не хворай, - весело попрощался таксист и уехал.

Вержин закинул сумку на плечо, постоял. Дышать стало легче. Не торопясь, побрел по улице. На пятачке перед ЦУМом резвились дети, выходные люди шли по своим делам. На тротуаре стоял скрипач, пиликая из Вивальди. В витрине магазина бубнил телевизор. Андрей подошел поближе. Под озабоченным лицом беззвучно вещающей ведущей появилась бегущая строка: экстренные новости из Москвы. Картинка сменилась. На экране появился Боровицкий холм, полностью погруженный в клубы плотного серовато-белого дыма с торчащими из него шпилями кремлевских башен со звездами и двуглавыми орлами.

- Эй, что там происходит? - Вержин хотел крикнуть, но из его рта раздалось только сипение. Он схватился за горло, будто пытаясь его разорвать, чтобы дать уральскому воздуху сменить не желающий выходить из его легких московский.

Ноги подкосились. Вержин ухватился за трубу, которая подалась и упала под его весом. Он еще успел заметить, как пара прохожих бросилась к нему, прежде чем сознание погасло.

У кровати сидел молодой милиционер-лейтенант.

- Только недолго, - врач с бородкой и допотопным стетоскопом на груди строго посмотрел на лейтенанта, -Пациент еще очень слаб. После такого отравления могут быть неожиданные и нежелательные эффекты.

- Хорошо-хорошо, доктор.

Врач вышел.

- Вы можете говорить?

Вержин подумал.

- Да, могу.

- Очень хорошо. Ваше имя?

- Андрей Вержин, Андрей Антонович.

- Меня зовут Алексей Петрович. Я пришел, как только мне сообщили, что Вы очнулись. Андрей Антонович, Вы в курсе, что пролежали без сознания двое суток?

- Да, мне уже сказали.

- Прекрасно.

- Ваши родные оповещены, они уже едут с дачи - их не сразу нашли. Вы не могли бы пока ответить мне на несколько вопросов?

Вержин утвердительно качнул головой. Спохватился.

- А что-то случилось?

- Вот это нам и надо выяснить.

Милиционер достал диктофон.

- Давно ли прибыли в Екатеринбург?

- Позавчера.

- Кто-нибудь из Ваших знакомых может это подтвердить?

Вержин задумался.

- Не уверен. Последним из знакомых, с кем я виделся, был Анатолий Самсонов.

Милиционер недоверчиво уставился на Андрея.

- Простите, а это не тот Анатолий Самсонов, который учился в 9-й школе, а потом мед закончил?

- Да, он, - подтвердил Вержин.

- Вообще-то, это мой близкий приятель.

Лицо лейтенанта осветилось радостной, немного детской улыбкой.

- Вообще-то, и мой тоже.

Милиционер хлопнул себя по лбу.

- Ну да, конечно, Сэм же мне рассказывал про своего друга, который... Вот так совпадение! Ну, это еще упрощает дело. Так где Вы с ним виделись?

Вержин, как мог лежа, пожал плечами.

- В Москве.

- Что это такое? - уточнил милиционер, - Кафе какое-то или клуб?

- Это город. Мы с ним два дня назад виделись в городе Москва.

Алексей Петрович посмотрел на Андрея в недоумении.

- А где этот город находится?

Вержин почувствовал себя нехорошо.

- Простите, лейтенант, а в связи с чем Вы меня сейчас допрашиваете?

- Опрашиваю, - уточнил Алексей Петрович, - Слово отличается на одну букву, но разница большая. Видите ли, Андрей Антонович, Вас уже семь лет ищут. О Вашем исчезновении заявили Ваши родители. Сэм... то есть, гражданин Самсонов тоже занимался Вашими поисками. Безрезультатно. Собственно, дело-то уже перешло в разряд висяков. И вдруг Вы объявляетесь в центре города среди бела дня. Правда, в бессознательном состоянии.

- Семь лет? - Вержин вскочил, и тут же рухнул на кровать от слабости, - Но я никуда не пропадал!

- Так, - милиционер озадаченно выключил диктофон, - Кажется, разговор будет долгий...

...Алексей Петрович в десятый раз тер лоб.

- Андрей Антонович. Значит, Вы утверждаете, что после окончания МФТИ работали в страховой компании и жили в некоем городе Москва.

- Некоем?

- Давайте не зацикливаться, иначе мы ни к чему не придем. Я потом уточню, где находится этот город. Где Вы там жили?

Вержин пристально посмотрел на милиционера, потом махнул рукой.

- Сначала на Каховке. Потом - около ВДНХ.

- ВДНХ? Простите, я знаю о ВДНХ в Вологде... Ах да! Еще в Киеве есть ВДНХ! Андрей Антонович, так Вы все это время были на Украине? Это объясняет, почему Вас не могли найти. Но почему Вы не связывались с родными? И потом Вы утверждаете, что Самсонов - Ваш близкий друг, но Вы и с ним не поддерживали связь!

Вержин помолчал в раздумьи.

- Алексей Петрович, я не знаю, в какую игру Вы сейчас играете. Понятия не имею, чего Вы добиваетесь и зачем Вам это нужно. С толку меня сбить и что-то выведать? Но я не знаю никакой информации, представляющей интерес для правоохранительных органов! Тем более для екатеринбургских. Я - скромный начальник отдела в финансовом управлении страховой компании среднего размера. В которой, кстати, и Толя работает. Мы с ним в одной комнате сидим. Только он финансами в ДМС занимается, а я во всем остальном. Ни его, ни меня до каких-то больших и тайных дел не допускают.

Милиционер поднял брови.

- Известный мне Анатолий Витальевич Самсонов работает заведующим отделением в поликлинике. Здесь в Екатеринубурге.

- Витальевич, да, - кивнул Вержин, чувствуя, как тошнота подступает к горлу, он закашлялся, - Закончил Второй мед в Москве, немного поработал на скорой, а потом я его к себе перетянул - на ДМС. Живет на Проспекте мира. Очень удобно. На метро три станции до Китай-города.

- Китай-город - район Казани,- пробормотал Алексей.

Вержин и лейтенант уставились друг на друга. Лейтенант, не отрывая глаз от Вержина, вытащил телефон.

- Сэм? Привет. У нас проблема.

Когда лейтенант вернулся в палату с Самсоновым, Вержина там не было. Встревоженный Сэм нашел друга в холле отделения с большим телевизором, журналами и настольным теннисом. Андрей вертел головой, недоуменно лупая глазами на интеллигентного дядечку лет шестидесяти в цветастом ситцевом халате и его группу поддержки. На столе между ними лежал лист бумаги, изрисованный кругами. Вокруг собралось человек пять любопытствующих в больничной одежде.

- Двенадцать миллионов, говорите? Посреди ровной как стол почти бесконечной поверхности?

Дядечка иронично поглядывал на Вержина поверх очков.

- При нашем безлюдье втиснутые в девятьсот квадратов? Полторы тыщи особей на км. Ну-ну... И при этом всю дорогу - включая весь двадцатый век, я правильно понял? - из раза в раз повторяя форму все увеличивающихся концентрических кругов? То есть, форму, обеспечивающую мак-си-маль-ную нагрузку на транспортную инфраструктуру? При такой-то прорве народа?

Дядечка с улыбкой снял очки.

- Молодой человек. В Вашем возрасте фантазировать изобретательней надо. Я в третьем классе придумывал города правдоподобнее. Я архитектурой урбанизированных пространств занимаюсь сорок лет. То, что Вы рассказываете - это детский сад какой-то. Брейгелева 'Вавилонская башня', столица Атлантиды платоновская, но никак не современный город.

- Но Москва существует, - растерянно пробормотал Вержин, краснея.

- И вертится, - очень серьезно кивнул дядечка.

Группа поддержки беззлобно засмеялась.

- Да оставь его, Иваныч, - раздался рассудительный голос, - Не видишь, что ли - болен человек.

- Андрей! - позвал друга Самсонов.

Вержин обернулся, узнал.

- Сэм, что за чертовщина у вас творится? - слегка заторможенно поинтерсовался у друга Вержин.

Сэм сгреб друга в охапку. Андрей успокоился, поник. Опустил голову в ступоре. Дал себя увести как куклу, безвольно переставляя ноги.

Самсонов и Вержин вышли из больницы.

- Тебе, наверно, надо спасибо сказать? - прервал Вержин неловкое молчание.

- За что?

- За то, что не отдал меня мозгоправам.

Сэм пожал плечами.

- Во-первых, лучше Алекса благодари. Это он ребятам мозги сумел запудрить, чтобы они тебя по-быстрому отпустили. Во-вторых, я, вообще-то, не уверен, что сделал правильно.

Андрей глянул на него холодным взглядом.

- В смысле? По-твоему, я - сумасшедший?

Сэм вздохнул.

- Прости, Эндрю, но я не знаю, что думать. Просто примерно представляю себе наши психиатрические лечебницы. Когда учился в меде, на Агафуровских дачах подрабатывал. Мне бы не хотелось, чтобы мой лучший друг оказался в таком месте, даже если он рехнулся.

'Не имей сто рублей, а имей сто друзей' - тупо подумал Андрей.

Остановился.

- Сторублевка есть?

Самсонов уставился на него.

- Есть. А зачем тебе?

- Дай сюда.

Андрей пристально посмотрел на бумажку, перевернул, опять перевернул. Выпучил глаза. Неслышно прожевал губами слова. Поднял тяжелый взгляд на Сэма.

- Где находится Большой театр? Который с большой буквы Б?

Сэм пожал плечами:

- На Проспекте мира, напротив УрГУ.

- Где? Здесь, в Катере??

Голос Сэма дрогнул.

- Андрей...

Вержин помахал ладонью.

- Все нормально. Я спокоен. Спокоен я. Поехали к Большому.

Сэм ошарашенно помолчал. Покачал головой.

- Эндрю, тебя родители дома ждут. Они сами хотели прибежать в больницу - я отговорил.

Андрей упрямо поджал губы.

- Нет, сначала - к Большому. Мне это нужно именно сейчас - обязательно до встречи с ними.

Самсонов прищурился.

- Ты мне не веришь?

- Сэм, только на секунду представь, что я, в самом деле, говорю именно то, что думаю. А теперь скажи - как я должен вот это все воспринимать?

Сэм задумался.

- Не знаю, сложно представить. Только это не розыгрыш, Эндрю.

Вержин помахал перед носом Сэма бумажкой.

- Ага. Фронтон Большого театра, а под ним надпись 'Екатеринбург'. Не может его тут быть, понимаешь? Когда Большой построили, Екатеринбург был захолустным городишкой в жопе мира. Никто бы не стал главный театр страны в такое место запихивать. Полная чушь и бессмыслица.

Сэм кивнул.

- Ну да. Его в 41-м сюда эвакуировали. А когда после войны решили здесь оставить, построили точную копию здания, которое немцы в Смоленске при отступлении взорвали.

- В Смоленске, значит?

Вержин смял сторублевку в кулаке. Швырнул на тротуар.

- Докажи.

Сэм сплюнул.

- Ну, пошли...

...Вержин и Сэм спустились в метро. Андрей увидел очередь турникетов, кассы с оранжевыми занавескам. Побледнел.

- Что, Эндрю? - Сэм забеспокоился, заглянул Андрею в лицо, - Тебе плохо.

'Спокойней, Вержин, спокойней, - Андрей пару раз глубоко вдохнул, выдохнул, - Типовой проект. Свердловское метро копировало московское. Все в порядке.'

- Ничего, в порядке я. Слушай, Сэм... - тихо сказал Вержин, - А здесь, ну, в этой реальности, ты ко мне в Долгопу заезжал?

Сэм выпятил нижнюю губу.

- Ну да. Пару раз ездили с ребятами в Питер. Один - в Новгород. Еще - в Польшу катался по студенческой путевке. Каждый раз по дороге к тебе заглядывал на несколько дней. А что?

- То есть, Физтех-то, по крайней мере, существует? МФТИ, я имею в виду.

Сэм всплеснул руками.

- Да есть твой любимый Физтех, не боись. Я понимаю, ты же на него чуть не молился. В Долгопрудном - на границе БМА.

- БМА? - переспросил Вержин.

- Большой Московской аномалии. Московской пустоши, - пояснил Сэм, тревожно глядя на Андрея, - Для вуза, где ядерных оружейников и ракетчиков готовят - самое подходящее место.

Он протянул руку в сторону, потом в другую, как балетный танцор.

- С одной стороны - центр страны, все дороги туда сходятся. С другой - зона пустоши полностью закрыта и люди там не живут. Да еще через газовую шапку американцы не видят, что там происходит. Так что периметр аномалии - самое удобное место для размещения полигонов и секретных лабораторий, - Самсонов хлопнул себя по лбу, будто спохватился, - Да что я тебе говорю, ты же сам мне рассказывал.

Вержин сел на сиденье, закрыл глаза.

- В том и дело, что не помню, Сэм.

- Вставай, уже выходить пора. Станция 'Площадь 1905 года'.

- '1905 года'? Это же Москва! Но я помню - это в Москве!... Или - нет?...

Сэм схватил Вержина за шиворот и выволок из вагона. Андрей судорожно завертел головой. Остановился взглядом на бра и люстрах, на белом мраморе путевых стен. Вцепился в гранитную опору, уставился на нее пристально.

- Когда эта станция построена?

- Кажется, в 1994-м, - испуганно ответил Сэм.

- Чушь, - отмахнулся Вержин, - это же сталинский стиль, конкретно.

- Эндрю, тут где-то табличка есть, - мягко сказал Алексей, - с годом пуска. 1994-й, я сейчас точно вспомнил.

Обхватив голову руками, Андрей сполз спиной по стенке.

- Я здесь был? А если был, то где - в Свердловске или в Москве? Не понимаю...

Квадригу на фронтоне Большого Вержин уже спокойно рассматривал. Пожалуй, даже чересчур спокойно.

- И как же Вы предлагаете экономить, Роберт Петрович? - ведущий в синем френче снисходительно улыбнулся.

- Сотней способов, сотней!

Гость ток-шоу, темпераментный молодой человек с обширной лысиной, эмоционально ругал правительство.

- Для начала надо покончить с этим совковым пережитком, когда ветви власти раскиданы по всей стране, - торопливо, будто опасаясь, что прервут, тараторил лысый юноша, - Это же абсурд! Резиденций президента целых три - в Костроме, воронежском Кремле и в Сочи. Правительство и министерства - в Нижнем. Верховный и Конституционный суд - в Питере. Государственная Дума - в Самаре...

- А что в этом плохого? - уточнил представитель правящей партии, - Разумное рассредоточение государственных учреждений...

- Как что? - лысый юноша аж взвился, - У нас столиц оказывается по меньшей мере десяток! Это огромные дублирующие расходы - логистика, безопасность, спецкоммуникации, помещения на государственном содержании, используемые несколько раз в году! А транспортные издержки? Для согласования с профильным министерством, парламентом и администрацией президента любого серьезного вопроса в очном порядке приходится объехать полстраны!

- Наш юный друг не в курсе, а специалисты считают, что именно благодаря этому у нас в стране проект электронного правительства - один из самых успешных в мире, - с улыбкой сообщил седовласый господин спецслужбистского вида в штатском и победно обвел взглядом студию.

Из-за экрана донеслись редкие хлопки.

- Опять же у государственных людей есть серьезный стимул заботиться о развитии дорожной инфраструктуры, поездить по стране, лучше познакомиться с жизнью обычных людей, - с улыбкой добавил ведущий.

Улыбку можно было понять двояко, но партиец и гэбист согласно кивнули.

- Ага, покататься за народные деньги, - не унимался 'бунтарь', - Я понимаю, откуда такое яростное сопротивление. Сейчас каждый орган верховной власти в своем регионе - царь и бог. А мэры могут вытрясать из бюджета средства на выполнение их городами общегосударственных управленческих функций. А спецслужбы - раздувать штат сверх всякой меры. А чиновники рады выписывать себе огромные представительские, которые в разъездах трудно контролировать, разъезжать в люксах, месяцами жить в фешенебельных гостиницах за государственный счет. Вы представляете себе, сколько можно было бы сэкономить, если бы все ветви власти - президент, правительство, парламент, высшие инстанции судебной власти располагались в одном месте, в специально организованной столице? Зачем мы опять велосипед изобретаем? Посмотрите на австралийскую Канберру , да на тот же Вашингтон...

- А вот не надо нам опять вашу Америку совать! - встрял взъерошенный дедок с мешковатом костюме с явными признаками деменции на лице, - Нашли тоже эталон. Как в 91-м понавезли консультантов, диверсантов узаконенных. Если все руководство собрать в одном месте, достаточно одной бомбы, чтобы обезглавить страну!

- Да если бы у нас было как в Америке, - с досадой перебил его очкастый тип либерального вида и повернулся к 'бунтарю', - Там основные права у муниципалитетов и штатов, власть делегируется снизу вверх. А Вы представьте, что будет, если наш федеральный Центр, и так отобравший львиную долю налогов и полномочий, еще и географически локализуется. Это в стране, где близость к власти для бизнеса - необходимое условие выживания! Все общероссийские банки и крупные компании переведут туда штаб-квартиры. Это значит, в одно место переедут все топ-менеджеры и весь их аппарат, десятки, если не сотни тысяч самых высокооплачиваемых специалистов. Это значит, что деньги со всей страны....

- Ага-ага, - саркастически покивал лысеющий бунтарь, - И головные офисы 'Газпрома' и 'ЛУКойла' из Тюмени и Нижневартовска переедут в Тулу!

Из зала раздался нестройный смех. Либерал растерянно огляделся и вдруг сам не смог сдержать улыбки.

- А Вы меня почти убедили, Роберт Петрович, - заявил ведущий, - У меня даже есть предложение по размещению этой новой столицы России, - заговорщически наклонился к молодому человеку, - Давайте ее устроим в Московской аномалии!

В зале загоготали. Ведущий с деланным недоумением оглядел публику. Развел руками.

- Нет, ну а что? Центральная Россия - как Роберт Петрович хочет, хорошая транспортная инфраструктура. А главное! - ведущий многозначительно потряс пальцем над головой, - Уйма свободного места!

Зал взорвался хохотом и овацией.

Андрей нервно ткнул кнопку 'Стоп'. Еще пару секунд пялился на заголовок ролика - 'Соловьев предлагает перенести столицу в Москву'. С болезненной гримасой выключил Youtube.

С выхода Вержина из больницы прошло два месяца. Андрей поселился у родителей. Восстановал потерянный паспорт, заново встал на учет в поликлинике и в военкомате и закрылся в своей детской комнате со старым отцовским ноутбуком.

Отец с матерью об устройстве Андрея на работу пока не говорили. Вообще, старались относиться к чудесно найденному сыну максимально бережно. Сбербанковской карты в сумке не оказалось, но наличные доллары - довольно крупная сумма, которую он не решился оставлять в съемной квартире, нашлись в целости и сохранности. По екатеринбургским понятиям это была приличная зарплата примерно за полгода. Тратил их Вержин весьма экономно. Да, собственно, кроме еды было и не на что. Так что вопрос о хлебе насущном пока не стоял.

Дни Вержин проводил в Интернете, пытаясь выяснить, что произошло. В Сети Москва присутствовала как странный фантом. История знала Московское княжество и дикую азиатскую страну Московию в описаниях европейских путешественников. Московия оставалась в центре России в виде Московского региона, крупнейшие вузы и предприятия которого назывались со слова 'Московский', как находящийся в Долгопрудном Московский физико-технический институт, мытищинский Московский лесотехнический и старейший в России из непрерывно функционирующих тверской Московский государственный университет.

Справочники выводили имя региона из древнего названия Московской пустоши, раскинувшейся между Мытищами с севера, Подольском на юге, Балашихой на востоке и Красногорском на западе.

Из разъяснений в Википедии Вержин узнал, что слово 'Москва' - двусоставное. Смысл второй части филологи определяли однозначно - слог '-ва' в финно-угорских языках означал воду. Что же касается первой части - тут были разногласия. В праславянском языке 'моск' означал 'топь', 'вязкое место'. Балтское 'маск' значило примерно то же самое - 'болото' или еще 'грязь'. Лингвисты предполагали, что белесый туман Московской аномалии, в котором легко можно было сгинуть бесследно, напоминал окрестным жителям трясину.

Большой Московской аномалией пустошь называлась из-за резко отличающегося от сопредельных территорий климата и весьма необычных электромагнитных, оптических и акустических эффектов. Зона этих явлений имела форму слегка растянутого с севера на юг овала с несколькими продолговатыми метастазами в разные стороны. На карте БМА напоминала звезду с огромными протуберанцами.

Всю площадь аномалии покрывала шапка белесого тумана с уникальным газовым составом. Наибольшую плотность туман имел на высоте 150-300 метров от земли, выше и ниже до земли постепенно становясь все более разреженным. Электромагнитное излучение туман пропускал в разных участках спектра, но при этом так сильно и без видимой системы искажал лучи, что разглядеть или сфотографировать что-либо в зоне БМА с самолета или из космоса оказывалось решительно невозможно.

Зазвонил домашний телефон. Андрей снял трубку, услышал знакомый жизнерадостный голос.

- Ты там один? Чего делаешь? - и не дожидаясь ответа, - Приходи прямо сейчас. Ко мне Пашка Слонимский заскочил. У нас коньяк. Много.

- И Пашка здесь? Он же.... - Вержин осекся, - А, ну да...

В 'прежней' жизни Вержина Пашка Слонимский - один из бессчетных друзей Сэма - давно перебрался в Москву и занимался там какими-то окололитературными делами - издательством , продвижением нетленок начинающих авторов и новых опусов маститых, вел передачу о книгах на канале 'Культура'. Вержин каждый раз испытывал странное чувство, видя в телевизоре человека, знакомого по обычной жизни. В его сознании никак не могло уложиться, что две реальности по разные стороны экрана могут как-то пересекаться.

Жил Сэм от Вержиных через дом. Андрей для порядка прихватил в магазине на первом этаже бутылку вина и пару сырных нарезок и через пять минут позвонил в самсоновскую дверь.

- Хорошо, что зашел! А мы только начали, - Сэм с порога стянул с него куртку, обнял за плечи и, не давая опомниться, втащил на просторную кухню.

Внешне Пашка сильно изменился. Густой шевелюрой, бородой и усами он теперь напоминал мушкетера из фильмов. В выражении лица появилось что-то мефистофельское. Костюм-тройка Слонимского напоминал, скорее, о начале XX-го века, нежели XXI-го. Из-за ворота белой рубашки выглядывал алый с черными черточками шейный платок.

С самого начала разговор не пошел. Сэм безуспешно пытался расшевелить приятелей. Пашка без энтузиазма болтал о дрязгах литературной тусовки, украдкой косился на Вержина, и деревянно улыбался. Вержин кивал в ответ, отхлебывая из бокала. Потом ему это надоело.

- Ладно, Паша, - сказал Вержин, - чего вокруг да около ходить? Это Сэм тебя уговорил со мной встретиться?

- Ну почему - уговорил? - Слонимский слегка пожал плечами, - Мне и самому было любопытно на тебя посмотреть.

- Полюбоваться на сбрендившего однокашника? - уточнил Вержин.

- Ты чего, Эндрю? - Сэм сделал большие глаза.

Пашка возражающим жестом поднял руки.

- Да ничего страшного, - успокоил обоих Вержин, залпом допив коньяк, - Так проще. Легче объясниться. Я-то себя, как ты понимаешь, психом не считаю. Я уверен, что все это время был в Москве. Городе с многомиллионным населением, столице России, - пояснил Вержин с кривой усмешкой, - Она существует. По крайней мере, существовала.

Вержин нагнулся к Пашке, выдыхая обжигающий коньячный выхлоп. Набрал воздуха, выдал Пашке в лицо:

- Низкий дом мой давно ссутулится,

Старый пёс мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, сулил мне Бог.

- Смоленских, - машинально поправил Пашка.

- Что?

Вержин почувствовал тошноту, сглотнул.

- Это стихи смоленского периода, - пояснил Пашка, - Есенин потом вернулся в Питер. Потом переехал во Владимир. И уже там...

Вержин закусил губу.

- Москва, как много в этом звуке для сердца русского слилось!

- Да, есть такое, - пробормотал Слонимский, - Это про осмотр Онегиным Московской пустоши.

Вержин почувствовал, как висок щекочет капля холодного пота.

- Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана? - упрямо проговорил он полушепотом, - Это о чем, по-твоему?

Слонимский глянул на Андрея в радостном изумлении.

- О! Ты 'Бородино' знаешь?

- Оно в школьную программу входит!

Пашка улыбнулся, пожал плечами.

- С чего бы вдруг? Бородино - что в российской, что в советской истории - часть государственного героического мифа. А тут запредельный стёб: выживший из ума дядя восторженно рассказывает племяннику, как русская армия положила тысячи жизней для защиты пустоши. Проще говоря - пустоты. Вот это место, например - талантливо, но до чего зло! - глаза Пашки загорелись, - 'И молвил он, сверкнув очами: 'Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой!'

Это якобы командир нашего дядюшки говорит - перед смертью в бою. Каково! Издевательство злое и несправедливое - очень в духе Михаила Юрьевича.

Слонимский наклонился к Вержину, будто выдавая опасную тайну.

- Не очень афишируется, но главной причиной первой опалы Лермонтова было вовсе не 'На смерть поэта' - это советская выдумка, а 'Бородино', написанное с ним одновременно. Нашего младшего гения тогда даже на предмет психического здоровья проверяли.

Андрей медленно кивнул. Не мигая, поглядел на Слонимского.

- Где происходит действие 'Мастера и Маргариты'?

Пашка удивился.

- В Киеве, конечно. А что?

Пашка осекся, испуганно глянул на Вержина.

- Ладно, ничего, - Андрей смахнул прилипшие волосы со лба, попытался улыбнуться, - Сэм, наливай.

...- 'Три сестры' - самая загадочная пьеса Чехова! - полбутылки спустя разглагольствовал расслабившийся от погружения в родную стихию Пашка - с бокалом в одной руке и сыром на вилке в другой, - Что имели в виду сестры своим бесконечно повторяющимся 'В Москву! В Москву!'? Об эту тайну не одно поколение критиков и режиссеров зубы переломало, - с удовольствием скусил сыр с вилки, отхлебнул коньяк, - У меня приятель диплом писал - 'Тема пустоты в русской литратуре XIX-XX века'. Там про Москву мно-ого написано.

- Вы не понимаете, что это абсурд? - вдруг прорычал полчаса угрюмо молчавший Вержин, - Вы, интеллектуалы хреновы? В самом центре России - огромная безлюдная пустыня, как такое может быть?

- Извини, но Москва - на самом деле не центр России, - сказал Слонимский, - Географический центр РФ - озеро Виви в районе Нижней Тунгуски. Кстати, тоже место абсолютно бесчеловечное. Туда даже эвенки-охотники не заходят.

Вержин поглядел на него так, что Пашка от отшатнулся. Андрей махнул рукой.

- Не можете понять. Из-под меня выдернули город, с которым связана вся жизнь - всего навсего.

- Чего непонятного-то, Эндрю? - Сэм осторожно пожал плечами, - Тут из-под трехсот миллионов без спроса выдернули целую страну. Как табуретку из-под задницы.

- То-то и оно, что страну выдернули из-под всех, - возразил Андрей, - А без Москвы остался я один. И как будто кроме меня она никому не нужна. Но это же чушь! Я помню, знаю, меня всю жизнь учили - вся история России, ее прошлое, настоящее и будущее крутятся вокруг Москвы!

Пашка солидно пожал плечами.

- Ну, в некотором смысле это так. Новгород, потом Киев, потом Владимирское великое княжество, потом Санкт-Петербург... Все - то справа, то слева, то сверху, то снизу от пустоши.

- Да какая в жопу пустошь! - заорал Вержин, - Москва столетиями была столицей! Она определила облик российского государства, русской власти. Паша, ты же, мля, филолог! Здесь - то есть, тьфу, там - русский язык создали - на основе ма-асковского говора. Последние лет пятьсот -самый большой город России. Втрое больше Питера. В десять раз больше любого другого населенного пункта в стране.

Андрей остановился посреди комнаты, воздев руки, будто в молитвенном жесте.

- Москва всасывала в себя из России все стоящее - людей, культуру, деньги, богатства. Как вампир, как гигантская пиявка. Она строила себя на средства всей страны...

- Экий ты город-монстр описываешь, - восхитился Пашка, - Прямо футуристические фантазии Фрица Ланга.

- Не знаю я никакого Фрица, - огрызнулся Вержин, опустил руки, плюхнулся в кресло и опрокинул в рот стопарик, - Я знаю, что в мою Москву угодила гигантская бомба. И в результате взрыва образовалась огромная пустая воронка. А содержимое Москвы разнесло бессмысленно по всей стране - равномерно и безо всякой логики. Но ни одна собака этой несуразности почему-то не замечает!

- Нет, отчего же? - возразил Пашка, - Тебе любой вменяемый человек в России скажет, что у нас вся жизнь - кромешный абсурд. Особенно с похмелья. А у тебя в твоем Китеже не так?

- Да так, конечно, - на автомате согласился Андрей.

Опомнился, замахал руками.

- Да я не о том! Ну вот пример, чтобы понятней было: иду по улице - вижу вывеску: 'Уралсиббанк, головной офис'. Какого черта Уральско-Сибирский банк делает в Екатеринбурге?? - взревел Вержин.

- А где ж ему быть? - удивился Сэм.

- В Москве, конечно!

- Ну а, скажем, Музей Холокоста? Который в Ростове? - загорелся Слонимский, - Ну прости - у кого что болит. В твоей версии реальности он - тоже в Москве? Надеюсь, у вас там в Москве Холокоста не было?

- Холокоста - не было, - согласился Вержин, - А главный еврейский музей про Холокост - в Москве!

- А Новороссийское морское пароходство? - прищурился Сэм.

Андрей разинул рот, плюхнулся на стул, выдохнул с выпученными глазами:

- Москва - порт пяти морей...

...- Что вы тут мне хотите сказать - что без Москвы ничего не изменилось? - умоляюще спросил Андрей, спохватился и упрямо добавил, - Бы?

Вержин сидел на диване по-турецки и качался из стороны в сторону, как дервиш в молитвенном экстазе.

- Те же цари, тот же Советский Союз, та же постсоветская Россия? Без давки на Ходынке? Без Красной Пресни в 1905 году? Без расстрела парламента на той же Красной Пресне в 1993-м?

- Так я не врубаюсь - чем именно ты не доволен?

Сэм отчаянно жестикулировал Пашке у Андрея за спиной, но Слонимский только пьяно отмахивался, прикладывался к бокалу и продолжал задавать Вержину вопросы, от которых тот все больше мрачнел.

- То ты говорил - все не так, а сейчас убиваешься - что ничего не изменилось. Разъясни.

- Да ты не понял, - Вержин отчаянно хлопнул себя по колену, - Конечно, все очень изменилось - Москвы-то нет. Но при этом тот же Иван Грозный, те же Петр, Ленин, Сталин. Даже нынешний - тот же. Как будто Москва не только не нужна сейчас, но и не была нужна никогда. Ни для чего. Как будто боженька запоздало припомнил ножичек Оккама, да и вынул из основания камушек, на который и нагрузки-то никакой не было...

Скоро мысли Вержина перепутались. Он понял только, что Сэм его уговаривает что-то сделать, а Пашку, наоборот, чего-то не делать. А Пашка отпихивал Сэма и задавал Андрею вопросы, в которых были имена, слова и словосочетания 'Град на холме', 'Айзек Азимов', 'утопия' и много чего еще. Вержин даже отвечал, но, кажется, сам не понимал толком, что несет.

Потом Сэм махнул рукой и ушел спать.

Потом Пашка куда-то делся, а вместо него появились Ирина и Ольга. И Ольга уговаривала Ирину все бросить и уехать в Московскую пустошь где нет никого и ничего - так черно и так мертво. А доктор Чебутыкин и барон Тузенбах слушали и смеялись.

Потом пришел профессор Гольдберг, лектор, читавший Вержину матан на первом курсе. И стал объяснять сестрам, что на самом деле Земля - плоская. Вернее, отображается на плоскость взаимно-однозначно, что по сути - одно и то же. Но для этого на Земле должна быть одна выколотая точка, и эта точка - Москва. И в каком бы направлении ты ни шел по плоской Земле, ты непременно придешь в Москву. Вернее, не придешь, но и это по сути - одно и то же.

Ольга спросила у Гольдберга, что он думает о версии, будто Московская аномалия имеет космическое происхождение. Профессор ответил, что, вообще-то, вся Земля имеет космическое происхождение.

Потом пропали все.

Вержин проснулся от звонка. С трудом разодрал глаза, хлебнул воды из чашки, стоящей на полу.

Алло?

Ты там как? - послышался инопланетный голос Слонимского.

Хреново, - признался Андрей.

Все помнишь из вчерашнего?

А что было? - поёжился Вержин.

Да нет, все нормально, - успокоил его Пашка, - Я про то, что ты вчера рассказывал. Это очень сильно! Тебе об этом писать надо. Я со своей стороны готов помочь с редактором, продвижением. Ну, в общем, со всем, что нужно. Знаешь, какой сейчас голод на неизбитые темы?

Пошел в жопу, Паша, - отчетливо выговорил Андрей и закончил разговор.

Вержин посмотрел на часы. Вздохнул. Набрал номер, позвонил.

- Господин Пименов? Антон Сергеевич? Это Андрей Вержин. Это я отправил сообщение на адрес, указанный на Вашем сайте. Да, не шутка. Это мое настоящее имя и настоящий телефонный номер. Я готов с Вами встретиться... Прямо сейчас? Записываю...

.... Нижняя губа Пименова дрожала от волнения. По морщинистой щеке ползла слеза. Старик выглядел намного старше фотографий на сайте - лет на восемьдесят или даже больше.

- Я знал, я верил, что однажды Вы появитесь... Значит, все было не зря. Вы должны мне все рассказать.

Пименов придвинулся к Андрею. На Вержина пахнуло чем-то затхлым. Смесью давно остывшего сигаретного пепла, старости и многолетней неустроенности очень одинокого человека.

- Вы писали, что на вторую половину учебы в МФТИ Вас отправили в Москву. Чем Вы там занимались? Где?

- На базовой кафедре - в КБ завода 'Марс'. Это госпредприятие военно-космического комплекса.

- Да? Это очень интересно! А где Вы жили в Москве? Вас выпускали из расположения завода?

Вержин обескураженно поглядел на старика.

- Вообще-то, я не на заводе жил - в институтском общежитии в Зюзино. Оттуда совершенно свободно выпускали. А почему, собственно...

- Да? Ну-ну... - старик усмехнулся умудренно, - А после института чем занимались?

- Простите, - перебил его Вержин, - Но, может быть, хотя бы на несколько моих вопросов ответите?

Старик пару секунд смотрел на него, не шевелясь, как зависшее изоображение на экране.

- А что Вы хотели узнать?

- Что случилось с Москвой, - хрипло ответил Андрей.

Старик порывисто закивал.

- Да, да, конечно. Сейчас я Вам все объясню. Понимаете, все началось сразу после революции... Вернее, сама революция была частью замысла!

Пименов прервал себя испуганно, будто боясь спугнуть саму Истину. Он перевел дух и заговорил убежденно и страстно.

- Европейские коммунисты пришли к выводу, что для построения нового общества нужен новый человек. И эксперимент по созданию этого нового человека решили провести в России. Скажете - общее место?

Вержин неуверенно кивнул. Старик торжествующе потряс пальем.

- Да! Если только не понимать эти слова буквально! Они, буквально, решили создать новый биологический вид, homo communarum. А в качестве основного полигона выбрали Москву.

Старик возбуждено забегал из угла в угол.

- Это был самый грандиозный секретный проект за всю историю человечества. Для его обеспечения создали целую страну! На самом деле, истинной целью Советского Союза было обеспечение Москвы всем необходимым.

Пименов всплеснул руками.

- Колоссальная задача! Ведь требовались десятки и сотни тысяч человеческого материала, подходящего для перехода на новую ступень эволюции! Отбирали самых лучших - образованных, работящих, независимо мыслящих, по-хорошему предприимчивых. Разумеется, операция проводилась в строжайшей секретности. Спросите меня, каким образом можно тайно извлечь из общества столько людей?

Пименов радостно ухмыльнулся.

- Скажу одно слово - 'репрессии'! Да, разумеется, кого-то, действительно, отправляли на Колыму. ГУЛаг, действительно, существовал - кто-то же должен был строить Норильский комбинат. Но 'расстрельная' часть в полном составе шла в Москву.

Для участников Экперимента в Московской пустоши был построен целый город....

Вержин побледнел, раскрыл рот.

- Погодите! - с неожиданной злобой в голосе прервал его Пименов, - Не перебивайте меня! Думаете, легко все это десятки лет держать в себе? Так о чем я? Ага! Нужны были лучшие инженерные силы. И тогда был устроен процесс Промпартии. В Москву отправился цвет российской инженерной мысли! Они-то и построили в 1930-е годы в безжизненной пустыне город для людей будущего. Для обеспечения этого грандиозного предприятия материалами, машинами, механизмами была начата ускоренная индустриализация России. Для обеспечения продовольствием проведена коллективизация. Одновременно со строительством города создаваемые в нем институты и лаборатории комплектовались лучшими научными кадрами. И, разумеется, туда отправились почти в полном составе советские генетики - главная часть работы предстояла им.

Старик перевел дух.

- К 1937 году Москва была, в целом, готова к приему будущих участников Эксперимента. Организация перемещения в коммунистический город основной части контингента была поручена Главному управлению госбезопасности НКВД. И ведомство прекрасно справилось с поставленной задачей!

На лице Пименова сияло странное выражение то ли саркастического восторга, то ли восторженного сарказма.

- Понимаете? - со слезами на глазах прошептал он Вержину, - Они за два года отправили в Москву семьсот тысяч человек. Человеческий организм и мозг пытались модифицировать самыми варварскими способами. Хирургическими средствами, химией, радиацией. На территории Москвы одних только действующих ядерных реакторов было десять штук.

Старик опять начал мерять комнату из угла в угол.

- Война серьезно притормозила Эксперимент. В начале 1950-х годов Сталин разработал прорывный план, для которого планировалась отправка в Москву нескольких тысяч медиков и специалистов в кибернетике. Но из-за смерти вождя проект сорвался. В дальнейшем Эксперимент проводился уже без многотысячных переселений. Но это не значит, что он был закончен. Главная тайна в том, что Эксперимент продолжается по сей день!

Пименов встал посреди комнаты.

- Представьте себе огромный лагерь - с десятками тысяч человек научно-исследовательского и обслуживающего персонала и миллионами подопытных...

- Все, хватит! - заорал Вержин, обхватив голову руками, - Не могу больше этого слушать! Какой к чертовой матери лагерь? Я жил в пятиэтажке на метро Севастопольская. Ездил со своей девушкой гулять на ВДНХ. Ходил в театры. Работал в страховой компании. Москва - нормальный мегаполис...

Пименов замолчал. Медленно поднял голову, глянул Вержину в глаза.

- Понимаете, Андрей, московитяне не знают, что с ними происходит на самом деле. Как, по Вашему, еще удержать многие миллионы людей в одном месте в невыносимой тесноте, не прибегая к зверскому насилию? Они уверены, что живут в самом благоустроенном и благополучном городе в России. Хотя на самом деле это просто резервация. Их всячески уверяют, что за Московской кольцевой дорогой нормальной жизни нет.

Вержин потряс головой.

- Какая резервация? Кто там кого держит? Я сто раз выезжал в Подмосковье. Ездил из Москвы за границу.

- Морок, никуда Вы не ездили, - жестко отрезал Пименов, - Это все наведенная иллюзия. За десятки лет Эксперимента в Москве разработали чудовищный арсенал средств работы с сознанием - химических, электроволновых, психологических! Но Вы вырвались оттуда- это самое главное. Я уверен - с моей помощь Вы избавитесь от зависимости, Вы вылечитесь! И мы вместе будем бороться!

- Но я не хочу бороться, я просто хочу вернуться в Москву... - растерянно пробормотал Вержин.

Внезапно Пименов закрыл лицо руками. Когда старик отнял ладони, его щеки были мокрыми от слез.

- Вы думаете, я не понимаю Вас? Я сам провел в Москве десять лет. Десять! Меня пытали, пичкали медикаментами, морили голодом, поливали ледяной водой, мучили мое сознание бесконечными уговорами, наставлениями, призывами, угрозами, безумными идеями. Когда я вырвался оттуда, мне никто не верил. Но теперь все иначе, теперь нас двое. Мы расскажем людям правду!

Вержин, не мигая, смотрел на Пименова. Помолчал. Вздохнул.

- Спасибо, Антон Сергеевич. Было очень интересно с Вами пообщаться. До свиданья, мне пора.

Вержин вышел из квартиры, спустился по ступенькам.

- Погодите, Андрей! - размахивая длинными седыми волосами, как крыльями, Пименов сбежал за ним по ступенькам, - Куда же Вы? - старик постучал себя кулаком по лбу, - Это я, дурак, виноват. Обрадовался, что встретил, наконец, единомышленника. И вывалил на Вас все сразу. Надо было постепенно. Но, Андрей, Вы же верите в Москву? - Пименов обогнал Вержина, встал перед ним, с надеждой заглядывая в глаза, - Если Вы верите в Москву, почему же в Эксперимент-то не верите?

Вержин аккуратно отстранил Пименова и вышел на улицу. Оглянулся. Старик стоял у окна, гляда на него, горестно приоткрыв рот и бессильно опустив руки.

Перед Андреем грохотал Проспект мира, город Екатеринбург. Вдалеке виднелось до боли знакомое здание Большой соборной мечети. Андрей пару раз глубоко вдохнул и выдохнул. Набрал номер.

- Сэм? Привет. Хорошо, я встречусь с твоим хорошим специалистом. Нет, сегодня я не готов, Завтра.

Убрал трубку в карман. Закрыл глаза.

Артур Эдуардович подёргал себя за челку. Улыбнулся сидящему в кресле напротив Андрею.

- Погодите. Вы меня поправите, если что не так. Насколько я понял Ваше объяснение, Ваша Москва - это огромный мегаполис в стране маленьких и средних городов, где ближайший по размерам - Питер! - втрое меньше?

Андрей кивнул.

- Да.

- С уровнем жизни вдвое или втрое выше, чем в среднем по стране - где-то около Центральной Европы?

- Да, но...

- С населением, образ жизни которого резко отличается от общероссийского? Европейский такой образ жизни. Кофейни, маленькие ресторанчики.

- Эээ...

- Ну, Вы, по крайней мере, так излагали.

- Возможно, я не совсем точно выразился, или Вы меня...

- Погодите, давайте телеграфно. Политические взгляды большинства населения города резко отличаются от общероссийских. Взгляды более либеральные, более демократические, более толерантные... Вы понимаете, к чему я клоню? Можете сформулировать?

- Хотел бы Вас услышать.

- Москва - это Ваша мечта о правильной России, - Соловьев улыбнулся, - Сильное отравление и кратковременная асфиксия привела к тому, что реальность и придуманное в Вашем сознании перепутались. Вы, должно быть, как западник и либерал, много думали о том, почему в России все не так здорово и красиво, как за бугром. Даже примерно можно понять, какой образец для Вас более предпочтителен. Это, безусловно, Европа, а не Америка. Высокий уровень соцобеспечения, власть либеральная, но с сильными элементами социализма. Напичканность Вашей Москвы достопримечательностями и архитектурой - из той же оперы. Бурная культурная жизнь - как в Париже или Лондоне...

- Нет, - Андрей замахал на Соловьева, - Какая к черту мечта? В Москве пробки, загазованность, жилье жутко дорогое. А коррупция московских властей - это же...

- Хорошо, хорошо, - Артур Эдуардович сделал несколько успокаивающих пассов руками, - Как в Вашей Москве насчет безработицы?

- Ну, на высокооплачиваемые должности...

- Их всегда дефицит, - перебил его Соловьев, - А как насчет нашей традиционной национальной болезни?

Андрей непонимающе уставился на него. Артур кивнул - проехали, мол.

- Давайте вернемся назад. Я попросил Вас описать запомнившийся Вам день в Москве из недавних. Вы рассказали, как ходили с Вашей девушкой в японский садик в Ботаническом саду смотреть цветение сакуры.

- Да.

- Почему Вы вспомнили именно его?

Вержин задумался. Вздохнул.

- Возможно, потому что он оказался одним из самых счастливых за последние годы.

- Хорошо. Вот Вы с Вашей девушкой идете в большой толпе - от входа в Ботанический сад к японскому садику. Светит солнце, птицы поют. Люди вокруг... Какие они? Опишите?

- Веселые, радостные...

- Они улыбаются?

- Да, очень многие.

- Как они одеты?

- Да по-разному, - Вержин пожал плечами, - По-летнему одеты - в шорты, майки.

- Вы говорили про парня в оранжевых штанах с фиолетовой бородой.

- Да.

- Про женщину за пятьдесят - в длинной юбке и на самокате.

- Да, говорил.

- Вокруг было много молодых людей. Сотни, а, может, и тысячи. В воскресный майский день они - кто-то на другой конец города - отправились в Ботанический сад смотреть на цветение сакуры.

- Да.

- Кто-нибудь из них употреблял спиртное? Хотя бы пиво? Или был навеселе? Вовсе никто?

Вержин сердито уставился на Соловьева.

- А Вы полагаете, такого в России быть не может?

Артур Эдуардович развел руками.

- Да нет, почему же? Наоборот, я думаю, что в России так и должно быть, - он улыбнулся, - Как и Вы думаете.

Соловьев помолчал.

- Я могу предположить, почему этот поход в японский садик для Вас особенно ярок. В Вашей иллюзорной - простите, но это так - московской жизни-фантазии этот эпизод выглядит такой европейской утопией России. Почти сказочной. Ваша Москва - Ваша личная сказка, Андрей. Сказка всем хороша - в ней может быть Европа, перенесенная в Россию. Широкие светлые проспекты с толпами прекрасных людей, говорящих по-русски. Перемешанные Лондон, ,Нью-Йорк и Париж, где Вы при этом у себя дома. У сказки много достоинств, но один серьезный недостаток - в нее нельзя уходить с головой, без остатка.

Вержин некоторое время смотрел на Соловьева. Потом мягко улыбнулся.

- Спасибо Вам, Артур Эдуардович, Вы мне очень помогли.

Соловьев пристально вгляделся в Андрея.

- Андрей, мне не очень нравится, что Вы сейчас...

Вержин остановил его жестом.

- Послушайте, я сейчас все объясню. Я очень долго привыкал к этому городу. Сначала приехал учиться на его окраину. Когда спустя шесть лет закончил институт, обнаружил, что друзья, перспективы, среда обитания у меня не на родине, а там - в Москве. Я очень долго сживался с ним. Мне казалось, город меня отторгает. Прошло много лет, прежде чем я смог освоиться в нем, а потом - полюбить.

Андрей говорил медленно, мягко, произнося слова чуть нараспев.

- Постепенно его бездушные улицы наполнялись для меня теплым содержанием. Вот здесь я куролесил с Сашкой, самым живым из людей, каких я встречал. Он потом умер от рака в Мюнхене. А здесь бродил после двух двоек на экзаменах, когда был на волосок от отчисления. А вот сюда сорвался поздно вечером, чтобы развеселить одну хорошую девушку. И мы с ней очутились в очень странном месте, где были полуночные йоги, загадочные надписи, люди в странных одеяниях, древние подвалы с табличками двухвековой давности, шорохи, скрипы и всхлипы. А здесь я безнадежно пытался снять красивую актрису на десять лет старше меня. Мы гуляли два часа, но, в конце концов, я ей наскучил, и продолжать знакомство она не захотела.

И вот теперь, когда, наконец, город принял меня, я его потерял.

Вержин поднял голову, с печальной улыбкой посмотрел на психиатра.

- Я Вам благодарен, Артур Эдуардович. Наш с Вами разговор вернул мне уверенность в реальности моих воспоминаний о Москве. Дело в том, что они наполнены неподдельными эмоциями, чувствами. Теми переживаниями, которые сформировали меня таким, какой я сейчас. Я - не в курсе, что там ваша наука на этот счет говорит. Но я точно знаю: человек - это его память, воспоминания о том, что он пережил. Без Москвы того Андрея Вержина, которого Вы видите перед собой, просто не было бы...

Артур вышел из подъезда, несколько раз хлестнул себя по щекам. Сел в машину.

- Ну что? - нетерпеливо спросил его человек, сидящий в машине.

- Это с самого начала была дурацкая затея, - Соловьев в сердцах сплюнул, - В результате я повел себя не профессионально. Зная, что второй встречи, скорее всего, не будет, стал ему сразу растолковывать его фантазии. С предсказуемым результатом.

- Меня, как ты понимаешь, больше другое интересует, - нервно прервал его собеседник

- Ну чего ты от меня хочешь, Сэм? - Артур достал сигарету и нервно закурил, - Я бы мог тебе начать рассказывать, что у твоего друга шизофренический бред. Опять же апатия, социальная изоляция, дисфория. Но на самом деле - нихрена не ясно. Случай очень необычный. Следовало бы его поизучать в стационаре, но ты же как раз этого и не хочешь.

- Уже не знаю, хочу или нет, - задумчиво сказал Сэм.

Артур вопросительно посмотрел на него.

- Нет, не хочу, - Сэм решительно помотал головой, - Я уверен, что Эндрю этого не захочет. А значит, его будут выволакивать из дома, связывать руки, поместят в закрытую камеру... С другой стороны, он хочет поехать туда.

- Куда?

- В Москву. Меня зовет.

- А поезжайте, - вдруг сказал Артур.

Сэм удивленно уставился на приятеля.

- Ты мне это как психиатр советуешь?

Артур хохотнул.

- Сэм, по твоей милости от моей профессиональной этики одни клочки остались. Нет, Сэм, психиатр тебе посоветовал бы не валять дурака, и уговорить родителей отправить твоего Андрея к нам. Как я понял, они к тебе прислушиваются. Но если ты этого не хочешь, и при этом он тебе такой друг - ну так иди с ним до конца. Не бросай на полдороги. Голова - предмет темный. Чем черт не шутит - может эта поездка ему поможет. Но один он точно не справится.

Мимо медленно проплывали угрюмые корпуса Метровагонзавода. Потянулись лесопосадки с плохо различимыми неказистыми домиками в пару этажей. Проползла щербатая плита Тайнинской платформы. Кроме Сэма и Вержина в вагоне электрички остались только небритый красноглазый мужчина в мятой шляпе да женщина лет тридцати в длинной темной юбке и платке. Женщина тревожно косилась на красноглазого, тот отвечал ей дружелюбной незлобивой улыбкой. Неожиданно женщина поднялась и подошла к друзьям.

- Можно, я с вами сяду? - прошептала она, - А то этот тип на меня все время пялится.

- Да, конечно, садитесь, - разрешил Сэм.

Женщина заметно расслабилась и уселась напротив. Некоторое время с любопытством разглядывала друзей. Заговорила грудным голосом.

- В Донскую церковь еду. Там, говорят, новый батюшка замечательный появился. Так хорошо исповедует. И советы дает по семейной жизни. Вы, случайно, не к нему?

- А что, я на паломника похож? - изумился Сэм.

- Вы - нет, - согласилась женщина, - А вот товарищ Ваш..., - она задумалась, - Уж больно вид у него умный, будто о чем-то возвышенном размышляет.

Вержин удивленно приоткрыл рот.

- А, ведь, Вы, пожалуй, правы. Фактически, я - паломник, - он улыбнулся, - Только не к Богу.

Женщина тоже улыбнулась в ответ. Вдруг ее взгляд остановился.

- А к кому тогда?

Женщина глянула в окно в сторону громадного туманного облака на юге. Побледнела, прикрыла приоткрывшийся рот ладошкой. Поезд со скрежетом затормозил, прижав Андрея к спинке кресла.

- Конечная, мужики, Перловка! - радостно сообщил друзьям красноглазый весельчак и подмигнул женщине, - Добро пожаловать на край света!

Та торопливо подобрала юбку и выскочила из вагона. Друзья вышли за ней. Последним вагон покинул небритый - походкой человека, которому некуда спешить.

Вержин окинул взглядом открывшийся вид. Вдалеке стояли обычные, будто сложенные их пластмассового конструктора, одинаковые многоэтажки. Перед станцией располагался круг с маршрутками и похожий на огромный красный кирпич торговый центр. Правее виднелась небольшая церковь в русском стиле с восьмигранной главой, увенчанной луковкой. Именно к ней спешила их давешняя попутчица.

- Что, пугнули богомолку? - красноглазый кивнул Сэму и Вержнина вслед беглянке, - И правильно - а то больно гордая. В Подмосковье проще надо быть. Говорят же - свято место пусто не бывает. А Москва как раз то самое пустое место и есть. А если не святое, то какое? - красноглазый хитро подмигнул, - Ну, если вы не по этой части, так может...

Вержин пристально смотрел налево, в сторону Москвы, где рельсы постепенно пропадали в густом белесом тумане.

- Куда ведут эти пути? - перебил Андрей красноглазого.

Тот только пожал плечами.

- Да никуда не ведут - в Москву.

- А зачем они тогда?

Красноглазый отмахнулся.

- Да, говорят, при Сталине проложили. Что-то от немцев прятали - то ли склады какие-то, то ли секретный завод. Только там давно ничего нет.

- А Вы не слышали - люди там живут?

Красноглазый удивленно приподнял брови.

- Кто там может жить? Это же Москва! Гиблое место... А, может, и живут. Кто его знает? Из-за МКАДа еще никто не возвращался. А почему спрашиваешь?

- Да так, любопытствую, - уклонился от ответа Андрей.

- Любознательный? Ну спрашивай тогда. Я тут все знаю, - расплылся в улыбке красноглазый, явно довольный проявленным к нему вниманием, - Во-он там - Лосиный остров.

Он простер руку чуть в сторону от железной дороги, туда, где деревья из темнокоричневых быстро становились сначала черно-расплывчатыми в белой дымке, а потом вовсе невидимыми.

- Лоси водятся? - проявил интерес Сэм.

- Откуда там лоси? - удивился мужчина и назидательно добавил, будто что-то этим объясняя, - Я же говорю - Ма-асква-а. Если и живут - то уж точно не лоси. По мне так, лучше вовсе не знать, какие чудища могут в Москве выжить. У них, небось, вместо крови кислота течет.

И без паузы продолжил.

- Да нет, в принципе, тут-то, в Мытищах, еще жить можно. А вот на другом конце пустоши такое место есть - Капотня. Так там дым не белый, как здесь, а вовсе черный. Вот там - вообще, труба. Так что, мужики, может, сообразим на троих? - закончил красноглазый мысль, явно занимавшую его больше всего, - У меня тут дача в двух рядом. Самогонка хорошая. Только вот на закусь денег нет.

- Прости, брат, дела у нас, - сказал Сэм.

- А, ну тогда ладно. Удачи вам, - не проявив ни расстройства, ни обиды, красноглазый дошел до края платформы и спрыгнул в заросли.

- Ну вот видишь, Эндрю, - Сэм усмехнулся, - Никуда эти рельсы не ведут. За Перловкой - пустота и туман. Не знаю, что еще ты хотел увидеть... Андрей?!

Сэм метнулся из стороны в сторону. Вержин ушел тихо и незаметно, как ниндзя.

Вержин, не отрываясь, глядел на стену из частой металлической сетки высотой с трехэтажный дом, протянувшуюся из одного туманного небытия в другое. Он потерял счет шагам и времени, которое провел, топая по жухлой осенней траве вдоль стены. Пейзаж за это время не изменился никак, будто Андрей и с места не двинулся.

Из тумана показались два силуэта.

- Эй, гражданин, чего там ходите?

- Хочу и хожу, - буркнул в ответ Вержин.

Тени приблизились и обернулись мужиками лет тридцати и сорока с красными повязками.

- Добровольная народная дружина, - строго сказал старший, - Москвич?

- Да, москвич, - ответил Вержин.

Младший повернулся к старшему с радостным изумлением.

- Гляди, сам признался!

Старший зыркнул на младшего. Тот немедленно перестал улыбаться.

- Придется пройти, гражданин.

- Куда?

- В опорный пункт милиции.

- Потому что я - москвич?

- Вот они тебе сейчас покажут москвича, - криво усмехнувшись, сказал младший, - Милиция очень вашего брата не любит. Все разъяснят по полной программе.

Вержин пожал плечами.

- Разъяснят? Мне этого и надо.

- Ну, пошли тогда, - хмуро сказал сорокалетний.

- Э, ты это куда? - из тумана вынырнул испуганный Сэм.

- Меня в милицию забрали, - сообщил Андрей, - За то, что я - москвич.

- Постойте, господа, это - недоразумение! - Сэм подбежал к дружинникам, - Это - мой больной, я - врач. Вот мое удостоверение, - он протянул корочки.

Младший схватил, посмотрел.

- Правда, врач, - Дружинник посмотрел на Вержина, - А он у тебя, что - того? - он покрутил пальцем у виска, скосил глаза на Андрея, смутился.

- Да нет, - Сэм замахал руками, - То есть, не совсем. У него проблемы с памятью. А приезд сюда - часть терапии. Понимаете, у него воспоминания фантомные, что он - оттуда.

Сэм махнул в сторону сетки. Старший вопросительно поглядел на Вержина.

- Ну, фантомные - не фантомные...

Забрал корочки у товарища, поглядел внимательно, правоохранительным взглядом посмотрел на Самсонова.

- Ну и что же Вы, Анатолий Витальевич, так плохо за пациентом следите?

- Так он, в остальном-то, в норме. Кстати, ребята, - стараясь не утратить инициативу, затараторил Сэм, - мы ж не ели с утра. Тут нет какого-нибудь кафе или ресторана, где можно поесть? - Сэм сделал паузу, - Ну и выпить - за знакомство. А Вы нам заодно расскажете, что к чему. Это же Ваша прямая обязанность сейчас - людям помогать.

Дружинники переглянулись...

Ресторан в полуподвальном помещении порадовал Вержина отсутствием навязчивой музыки и книжными шкафами вдоль стен. В непринужденной обстановке новые знакомые быстро расслабились и охотно прикладывались к заказанному Сэмом пиву.

- Сами-то мы с Вагоностроительного, - объяснял Самсонову молодой дружинник, назвавшийся Лёхой. - Местные, то есть. Не знаю, что товарищ твой имел в виду, а тут у нас москвичами зовут черных археологов.

И чего они туда лезут? - добавил старший, - Что в этой Москве - медом намазано?

Старший представился Сан Санычем. В отличие от словоохотливого Лехи говорил Сан Саныч мало, но веско.

- А, правда, что они ищут? - спросил Сэм у старшего.

- Здесь Наполеон несколько месяцев стоял. И с войны много оружия немецкого осталось. А некоторые говорят, старинные польские вещицы оттуда вытаскивают.

- Польские? - удивился Вержин.

- Про Ивана Сусанина слышал? - спросил Сан Саныч.

Андрей кивнул.

- Это же он поляков сюда завел, чтобы они Михаила - будущего царя не нашли, - подхватил Лёха, - Все там и присели. Я в детстве в Тулу ездил - на экскурсию в Оружейную палату. Так там вот такенные крылья висели - как раз из Москвы. Я у экскурсовода спросил - что за птица, а он мне ответил - польский гусар. Гусар в аномалии остался, а крылья - вот они.

Лёха хохотнул.

- Так что, - пробормотал Вержин почти про себя, - весь этот режим, заборы в три ряда, патрули - из-за старого барахла?

- Не только, - Сан Саныч пристально посмотрел на него, - Здесь военно-технологический полигон был в советские времена. По слухам там одних ядерных реакторов - штук десять..

Вержин вздрогнул.

- Сталин во внешнем периметре Москвы - где еще туман не такой ядовитый - в 30-40-е секретных КБ и заводов понастроил дофига, - перебил Сан Саныча Лёха, - А что - удобно! Вроде центр страны, а чужой фиг доберется. И с аэропланов ничего не видать. И со спутников. Аномалия! 'В круге первом' читал?

Вержин кивнул.

- Где солженицынская шарашка была, в курсе? Почему-то все думают, что в Подмосковье. А она там - глубоко за МКАДом! А еще знаешь, некоторые совсем за другим туда лезут, - Леха склонился к Вержину с заговорщическим видом, - Про Красный замок слышал?

Вержин помотал головой.

- Он в самом центре Москвы, будто бы. А в центре замка есть такой Георгиевский зал. Так вот тот, говорят, кто в одиночку пройдет до этого зала, и там прочитает Страшную клятву, обретет невероятные власть и богатство...

Леха покосился на Сан Саныча, что-то увидел в его взгляде. Повернулся к Вержину, заметил выражение его лица.

- Это байка такая. Понимаешь же? - промямлил он неуверенно.

- Ну, нам пора, - сказал Сан Саныч.

Жестом подозвал официанта.

- Друг! Счет принеси - мне с Лёхой и отдельно товарищам. И ручку оставь. Иди, Лёша, покури, я сейчас выйду.

Лёха было открыл рот, но быстро закрыл. Отошел без звука. Сан Саныч кивнул Сэму на Андрея.

- Он же реально в Пустошь хочет попасть, да?

Сэм неопределенно пожал плечами. Вержин сидел неподвижно, глядя перед собой. Сан Саныч вздохнул, взял ручку и салфетку.

- Я вижу, вы - ребята хорошие. С черными проводниками не связывайтесь - мой вам совет. Я вам телефончик напишу. Есть в Мытищах такой Коротков. Толковый мужик, хоть и стукнутый слегка на теме Москвы. Он как бы от 'Славянотура' работает, но на самом деле - сам по себе. Может быть, он вам поможет. Обратитесь - хуже не будет...

Такси остановилось около кирпичного шестнадцатиэтажного дома с черной табличкой у входа: 'Агентство 'Славянотур'. 9.00 - 17.00. Пн-Пт.'. Сэм и Вержин вошли в квартиру на первом этаже, без энтузиазма переоборудованную под контору. В большой комнате на стуле за поцарапанным деревянным столом перед старым монитором сидел средних лет длинный лысоватый мужчина в свитере, телосложением смахивающий на богомола. По свитеру бежали вперемежку белые и черные олени. На столе перед ним стояла табличка из ламинированного бумажного листа А4 - 'турагент Керленов А.А.'

- Не подскажете, где мы можем видеть господина Короткова?

Длинный посмотрел на Сэма и кивком указал в угол. Между окном и дверью обнаружился еще один гражданин, хотя, скорее, товарищ - лет пятидесяти, невысокий и худощавый, в очках, с аккуратным ежиком на голове, тоже в свитере, но без оленей. В отличие от Керленова Коротков утопал в роскошном кожаном кресле, огромном как трон. На столе Короткова красовался ноутбук с надкушенным яблоком на открытой крышке. Никакой таблички не было.

- Добрый день, - поздоровался Вержин, - Я - Андрей Вержин.

- А я - Самсонов, - буркнул Сэм, - Я - с ним.

- А, это вы звонили! - образовался Коротков, - Проходите, располагайтесь.

- Нам Вас рекомендовали, - сказал Андрей, усаживаясь, - Как лучшего специалиста по Москве.

- Ну, врать не буду, - улыбнулся Коротков, - Мудрено быть лучшим в деле, где, кроме тебя, считай, и нет никого. Вот говорят - пустыня, пустошь, что здесь смотреть. А ведь это место неоднократно сыграло огромную роль в истории России. Да что России - всего мира! Сюда Кутузов заманил Великую армию Наполеона. Здесь обломало зубы гитлеровское наступление...

- А зачем Гитлер пошел захватывать пустоту? - перебил Вержин.

- Ну, во-первых, с той же целью, что и Наполеон - разорвать транспортные связи,- без запинки продолжил чесать как по писаному Коротков, - Во-вторых, по некоторым данным, Гитлер верил, что в Москве находится мистическое сердце России. В том числе этим объясняются бомбежки Москвы.

- А также расположением на внешних границах военных заводов, - вставил Керленов.

- Я же говорю - в том числе!

- Ты, вообще, не с того места начинаешь, - пожурил Короткова Керленов.

- Да ради бога, заводи свою волынку.

Коротков махнул рукой.

Керленов встал из-за стола, оказавшись еще длиннее и нескладнее, чем казался сидя.

- К сожалению, в школе БМА рассматривается как географический объект, - лекторским тоном начал Керленов, - Его истории придается очень мало значения. А это абсолютно неправильно! Во времена, когда киевская власть ослабела, сюда переселялись мирные земледельцы. Во время набегов кочевников они прятались во внешние зоны Пустоши. Степняки боялись московского тумана и за беглецами не заходили. Постепенно Пустошь обросла городами и городками. От них протянулись торговые пути на старую родину - в Киев и Галич, в Литву, в Господин Великий Новгород, на восток - в Поволжье, на каспийские берега - к персам. Так стало складываться ядро Северо-Восточной Руси - колыбели современной России!

- Не обращайте внимание, - громко прошептал друзьям Коротков, - Он - из шкрабов.

- Ага, - кивнул Керленов, - Был. Пока этот псих меня с толку не сбил своими завиральными идеями.

Коротков вскочил, обличающе вытянул палец в сторону Керленова.

- Да ты бы без меня спился от скуки!

- А у тебя и без водки вся крыша дырявая! - гаркнул Керленов.

- Аааааа!!! - заорал в ответ Коротков.

- Аааааа!!! - присоединился Керленов.

Так они орали хором, пока Коротков не оборвал внезапно вопль, повернулся и совершенно спокойно сказал:

- Так на чем мы остановились?

- С Москвой связана куча легенд и мифов - и местных, и общероссийских, - подсказал Керленов.

- Ага, - Коротков кивнул, - 'Сказ про счастливый град Московский' слышали?

Вержин помотал головой.

- Хорошо, а про московское ополчение? Это совершенно особенная легенда.

- Нет. Что это? - уточнил Вержин.

- Есть поверье, что во время Батыева нашествия знаменитые русские богатыри - Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич - скрылись в Московской пустоши. И будут там оставаться до тех пор, когда над Русью не нависнет самая большая угроза.

- И что в этом мифе особенного?

- Да то, что пророчество осуществилось!

Коротков откинулся в кресле, собираясь насладиться эффектом от своего заявления.

- Зимой 1941 года в самый пиковый момент немецкого наступления, когда Гитлер вот-вот должен был перерезать транспортный узел вокруг Москвы, и страна распалась бы на несколько несвязанных частей, на западных подступах к БМА вдруг появились войска под условным названием 'московское ополчение'. Откуда их Ставка взяла - об этом спорят по сей день, информация все еще засекречена. Но факт налицо - наступление было остановлено, а потом подошли сибирские дивизии, разгромившие немца наголову.

- Так Вы думаете, в Москве кто-то, действительно, живет? - встрепенулся Вержин.

Краевед покачал головой.

- Московской воздух в больших концентрациях вызывает эйфорию и галлюцинации. Заканчивается все плохо. Кстати, есть версия, что Наполеон умер в пятьдесят два года как раз из-за последствий московского отравления. Жизнь в Москве для нормальных людей невозможна. И даже для выживших долгое пребывание там бесследно не проходит.

В это время Сэм разглядывал карту на стене, явно не фабричного производства - четыре искусно склеенных вместе листа ватмана с большой надписью сверху 'Moscow desertum'. Сэм обернулся к Керленову.

- Что здесь написано?

- 'Московская пустошь' на древнеримском, - объяснил Керленов, - Если от латыни отнять 'ум', выйдет то же самое, но по-английски.

- Вы от 'Славянотура' работаете? - спросил Самсонов, - Я по вашей путевке в Финляндию ездил пару лет назад.

- Да это мы, в основном, ради лицензии, - Коротков слегка смутился, - Так-то мы по окрестностям БМА работаем.

- И как идут дела?

Коротков с Керленовым переглянулись.

- Народа немного, - вздохнул Керленов, - Но мы ничего перебиваемся - школьникам проводим занятия по истории родного края. К дням города организаторов празднеств консультируем. Статейки пишем. То-сё...

- Но я так понял, Вы хотите прямо эксклюзивную экскурсию. Это интересно, - Коротков откинулся на спинку кресла, - Вы не похожи на скучающих богачей.

- Я сюда приехал, чтобы вернуться в Москву, - сказал Вержин.

Коротков снял очки, положил на стол.

- Простите, я Вас верно расслышал?

Самсонов охнул.

- Андрей, это...

Вержин обернулся к другу.

- Шиза? Ты это хотел сказать?

Коротков протер тряпочкой стекла, надел очки обратно.

- Так, ребята. Давайте теперь все по порядку...

Андрей закончил. Некоторое время в агентстве стояла гробовая тишина.

- Да-а-а... - протянул, наконец, Коротков, - Как бы Питер, но только старше на полтысячелетия и в центре коренной Руси! Не с немцами и голландцами, а опирающийся на национальную русскую мощь. Оттолкнувшись от такой столицы Сталин докатился бы до самого Ла-Манша. А Петр не стал бы строить столицу в гнилом болоте, а грозил бы шведу прямо из центра державы! При взгляде из такой столицы, в центре страны, Европа - полуостров Великой России!

- Ну вот, опять махровое имперство полезло... - застонал Керленов.

- Молчи, демократ, - огрызнулся Коротков.

- Не могу молчать! - воспротивился Керленов, - Ну вот смотри - в этой Москве, о которой говорит Андрей, все скучено в одном месте - власть, деньги, культурка. А зачем?

- Ну как же! - Коротков аж подпрыгнул, - Во всех же державах первого ряда - именно так. Во Франции - Париж, в Англии - Лондон. В Штатах - Нью-Йорк...

- Плохой пример. В Штатах кроме Нью-Йорка еще есть Лос-Анжелес, Чикаго, Сан-Франциско, Бостон, Филадельфия. Это все вполне самостоятельные культурные и экономические центры. Ничем не провинциальней Большого яблока. Да и в Германии так же. И в Италии.

- Вот потому твои Италия с Германией и были до конца XIX века - под иноземной властью, - парировал Коротков.

- Но если все в одном Москвограде - МГУ, Триумфальная арка, Третьяковка, Медный всадник, Эрмитаж...

- Медный всадник и Эрмитаж - в Питере, - пробормотал Андрей.

- Ну, лады, - согласился Керленов, - Если все собрано в Москве и в Питере, то что тогда в остальной стране? Только хрущевки и брежневские многоэтажки?

Коротков глянул на него с сожалением.

- Хороший ты парень, Керленов, только непонятливый. Ты только вообрази себе этот город. Вся культура, архитектура, наука и общественная жизнь не размазана тонким слоем по огромной территории, а сконцентрирована в одном месте. Представляешь, что бы это было? Какое искрило бы напряжение творческой мысли? Представь себе людей, живущих в такого колоссального интеллектуального и творческого напряжения. Здесь бы выросла качественно иная элита! Не то, что нынешний 'бомонд', - на этом слове Коротков скривился, - Париж с Лондоном зачахли бы на его фоне.

Самые известные театры, штук сорок самых лучших - в одном городе. Если ты любитель театра, и хочешь познакомиться с лучшими образцами живьем - не надо ехать во МХАТ в Курск, а в Большой - в Катер. Приезжаешь в Москву, селишься в гостиницу и идешь - сегодня в Малый, завтра - в Ленком, послезавтра - имени Пушкина.

- Да, но если я живу в Курске, я, что же - вообще, в театр пойти не смогу?

Коротков опустил руки.

- Что ж ты за человек, Керленов? По птице моей фантазии влёт лупишь. Ты пойми - от отсутствия твердого центра наша родная российская расхлябанность! Петр это понимал, когда решил построить столицу на Балтике. Столицу, врубаешься? А не место, где находится царь или правительство. Но потом Ленин перенес резиденцию Совнаркома в Кострому и все вернулось на круги своя. А, может, была бы, как Андрей говорит, Москва - столицей, огромным мегаполисом, средоточием власти, бизнеса, науки и искусства - мы бы все Европы и Америки переплюнули сейчас. И никакого тебя разврата и либерализму!

Керленов глубоко задумался. Погрозил Короткову пальцем - дескать, не мешай, идет мыслительный процесс. Вдруг просветлел лицом.

- А вот тут позвольте с Вами не согласиться. Крупная доминирующая столица это же локомотив демократии!

Коротков чуть не свалился вместе с креслом от неожиданности. Керленов победно ухмыльнулся.

- Ну сам посуди. Только в большой столице может возникнуть и развиться в полный рост свободно мысляший образованный класс, способный всерьез противостоять государственной власти. В его недрах вызревает мысль о свободах и воля к освобождению. Это же как с атомной бомбой. Нет необходимого количества - ничего нет. А если критическая масса набирается - бум!

Керленов громко изобразил голосом грохот взрыва и для убедительности взмахнул длинными руками.

- Вот Вам родина демократии - Великобритания. И - удивительное дело! - именно там столица Лондон, кроющая другие города, как бык овцу. Думаете, это случайное совпадение? А кто, как не лондонское ополчение, спас британские свободы в самом начале Гражданской войны, защитив Парламент от войска роялистов?

Керленов забегал по комнате, распаляясь от собственных озарений.

- Или вспомните французскую революции. Да если бы за спиной Национального собрания не было огромного революционного Парижа, даже такой беззубый король как Людовик XVI разогнал его в два счета. Германия при раздробленности представляла собой нагромождение архаичных княжеств с пережитками средневековья, но через пару десятков лет после объединения прусским королем- бац! - стала вдруг самой демократической страной Европы. А все почему? Империя создала Берлин, а Берлин ее демократизировал!

- Но у нас же был Питер, - обиженно вставил Коротков, - Ты же сам говорил.

Керленов брезгливо отмахнулся.

- Ну что Питер. Питер - искусственное образование, слишком от ума и слишком от государства. Гомункул - он и есть гомункул. Вот если бы у нас была природно выросшая столица, с тысячелетней историей, где торговля, промышленность, науки веками развились естественным путем. Тогда, глядишь, к положенному сроку сложилось бы в ней готовое к демократии гражданское общество. А уже оттуда заразило вольнодумством остальную Россию. А так - у нас если не Грозный, так Сталин!

- Я вижу, вам весело.

- Что-то не так, Андрей? - удивился Коротков.

- Действительно - какой хороший повод блеснуть эрудицией, остроумием...

Слова прозвучали устало и отчаянно. Керленов и Коротков озадаченно поглядели на Вержина.

- Просто я сейчас наблюдаю до боли знакомое времяпровождение родной российской интеллигенции - бесцельную болтовню, не предполагающую никаких следующих из нее действий. Это для вас игры, что ли? Изощряетесь тут в фантазиях на тему. А это моя единственная жизнь! Я к Вам за помощью пришел.

Повисла неловкое молчание. Вержин вздохнул.

- Не хочу тратить время на бессмысленные разговоры. Я и так его уже слишком много потерял. У меня к вам простой вопрос - Вы мне поможете? Вы можете помочь мне вернуться в мою Москву?

Повисло неловкое молчание.

- Э, видите ли, Андрей.... - начал Коротков задумчиво, - Боюсь, Вы нас перепутали с....

- Понятно. Извините за беспокойство.

Андрей вышел за дверь. Сэм быстро кивнул оставшисмся с извиняющейся улыбкой и выскочил за ним.

Турагенты некоторое время пялились на закрытую дверь.

- Он еще вернется, - нарушил тишину Керленов.

- Думаешь? Подался в тонкие психологи?

Коротков скептически хмыкнул.

- Это не столько утверждение было, сколько вопрос, - парировал Керленов, - А тебе бы не хотелось?

- Да нет, хотелось бы, конечно, - москвовед пожал плечами, - Если это у него безумие, то очень красивое безумие.

- Если? - Керленов изумленно посмотрел на Короткова.

Вержин тихо спустился по лесенке, ведущей к двери бара в полуподвале, прижался к стене, осторожно посмотрел вверх наружу и застыл: Сэм остановился прямо над ним. Друг озабоченно вертел головой в разные стороны. Несколько раз ожесточенно надавил на кнопки мобильника. Приложил к уху. Еще раз набрал номер, еще раз приложил. Андрей тихо порадовался, что отключил телефон - иначе бы тот зазвонил у Сэма прямо под ногами.

Самсонов чертыхнулся и поспешил дальше по улице. Вержин облегченно выдохнул. Нахмурился. Глупая детсадовская радость от того, как ловко он скрылся от друга, быстро проходила, сменяясь жгучим стыдом. Андрей толкнул дверь, прошел через узкий проход между столиками, плюхнулся на тумбу около барной стойки. Буркнул подошедшему бармену:

- Двести грамм 'Столичной', пожалуйста, -

- Простите, как Вы сказали? - малчик в белой рубашке и при галстуке-бабочке приподнял бровь.

Вержин медленно поднял голову.

- В этом подвале даже 'Столичной' нет? Или ее нет в Мытищах? Или, вообще, нигде в России? - выпрямился, резко наклонился к бармену, - Просто двести грамм дурацкого пойла. Не 'Дом Периньон' и не 'Мадам Клико'. Обыкновенную 'Столичную'! Я что, от Вселенной чего-то сверхъестественного хочу?

Лицо бармена напряглось, однако, голос прозвучал мягко.

- Если не устраивает ассортимент, так, может быть, Вам просто стоит пойти в другое заведение? Видите - тут люди отдыхают. Не стоит им мешать. Не надо скандала. Вы даже еше не выпили.

Вержин опустился на тумбу. 'Чего это я? Парень-то тут при чем?'

- Простите, день тяжелый, - извинился он вслух, - Можно просто какую-нибудь водку 'кристалловскую'? - осекся, поднял руки, - Только не спрашивайте меня, где 'Кристалл' находится. А если знаете - не напоминайте мне. Просто - что-нибудь налейте. Буду тих, как панночка в гробу.

- 'Московскую' будете?

- 'Московскую' буду...

Официант ловко нацедил из запотевшей бутылки в кувшин, напоминающий колбу для химических опытов. Поставил перед Андреем, и сразу налил стопку до краев. 'Опытный, видит клиента насквозь', - с усталым равнодушием отметил Вержин про себя. Выпил водку, тут же плеснул вторую, проглотил и ее.

- Один мужик добрался до центра Пустоши и вернулся оттуда.

Вержин скосил глаза. За столиком в углу сидели двое. Один - абсолютно лысый с мясистыми бритыми щеками и подбородком, другой, наоборот - худой, бородатый и длинноволосый, в черных очках, неуместных в полутьме. Стол перед ними украшал аскетичный натюрморт из четырех пивных убтылок, тарелки с рыбой и вазочки с сухариками. Волосатый вещал. Лысый молчал и слушал.

- Пустошь состоит из кругов, вложенных один в другой. Внешний круг от МКАДа до Третьего кольца - промзоны и каменные джунгли. Панельные коробок рядами, загаженные пустыри, раздолбанные дороги с глухими бетонными заборами на километры. И народ соответствующий -люмпены, пьяные работяги, быдло и отбросы. По улицам слоняются гопники, скины потрошат нацменов, девки размалеванные у подъездов сигаретки стреляют. Вобщем, кромешный депрессняк и насилие. Чужому там кранты. Потому никто и не возвращается оттуда.

Волосатый говорил. Лысый молча кивал.

- Средний круг между Третьим кольцом и Садовым - мир благонамеренных обывателей. Банки, офисы компаний и учреждений, магазины с красивыми витринами. Дворы и народец почище. Клерки в аккуратных костюмчиках ровно в семь из домов выбегают с портфельчиками. Продавщицы в форменных фартучках встают за прилавки. Трамвайчики бегают. Школы, детские сады, газончики, клумбочки.

Вержин уже, не скрываясь, слушал волосатого.

- А внутренний круг от Садового кольца к центру - там уже культура в полный рост. Театры, галереи, музеи. И публика - вся из себя духовная: писатели, ученые, прочая творческая интеллигенция. И все про Иммануила Канта да Жака Дерриду беседуют. О звездах и Боге. В самом центре - замок красного кирпича с зубчатой стеной. За стеной - уже и вовсе небожители, Махатмы.

Волосатый сделал многозначительную паузу. Не торопясь, откупорил бутылку пива, пару раз отхлебнул из горла. Смачно выдохнул.

- Так вот тот мужик все круги прошел, до самого центра добрался, и спрашивает Махатм - что за странный мир у вас? А они ему - а как надо, по-твоему? Да как у нас, говорит мужик: чтобы уровень и качество жизни было везде примерно одинаковые - без жутких перепадов. Чтобы бабки и культура более-менее равномерно распределялись, а не так, что в одном месте все, а у остальных - шиш. Не, говорят Махатмы, такого в России быть не может. Твой мир - фантазия, мираж. А то, что у нас тут - это и есть настоящая правда.

Вержин налил третью.

- Не там ищете, молодой человек. На дне стопки Вы Москвы не найдете.

Вержин скосил глаза. На тумбе рядом непонятно откуда возник гламурный господин лет пятидесяти в дорогом костюме и белоснежной рубашке. От господина пахло дорогим алкоголем.

- Пришли за своим выстрелом? Можете считать - уже уложили наповал. Я всё понял.

Вержин нащупал дрожащей рукой водку, опрокинул в разинутый рот.

- Князьям с их куцей канцелярией столица была без нужды. Когда понадобилась, Петр построил Петербург. А большевики хорошо усвоили, где происходят революции, и размазали госаппарат по стране. С аэропланами, телефоном и телеграфом в двадцатом веке это оказалось не так сложно. Вот и выходит, что России Москва не нужна. Проблема в том, что она нужна мне. Смертельно необходима.

- Лучше говорить - жизненно необходима, - раздался тот же немного глуховатый голос, - Смысл - тот же, но насколько оптимистичней звучит!

Старомодная широкополая шляпа с мягкими краями нависла над лицом соседа, так что Вержин смог разглядеть только синеватый выбритый подбородок и тонкие губы, расходящиеся в странной улыбке.

Еще поднимаясь по лестнице, Сэм услышал громкие возбуждённые голоса. Через распахнутую дверь представительства он увидел Короткова и Керленова. Москвовед и дипломированный историк прыгали вокруг стола в центре комнаты с разложенной на нем исчерканной картой.

- Да, я это вижу! - с горящими глазами вопил Керленов, - Вот здесь стоял бы воронежский Кремль!

Коротков невидяще скользнул взглядом по вошедшему Сэму, кивнул и мгновенно забыл о его существовании. Размашисто нарисовал в центре желтого круга кособокий треугольник.

- Рядом обязательно надо собор Василия Блаженного, - продолжал Керленов, он Сэма, кажется, вовсе не заметил.

Краевед бросил маркер.

- Ну что ты за человек такой, Керленов. Все испортишь! У тебя элементарное эстетическое чувство есть? Ну как можно Василия Блаженного рядом с Кремлем ставить?! Все равно, что розовый бантик на полевой мундир.

- Ну ЦУМ-то можно владимирский? - обиженно поинтересовался Курленов.

- В смысле? - не понял краевед, - А, ЦУМ...

Задумался.

- Вообще, неплохая мысль...

- Господа, у вас телефон не отвечает, - вклинился в паузу Сэм, - Я пытался дозвониться.

- Да? - пробормотал Коротков рассеянно, - Я его отключил, чтобы не мешал.

- А вот здесь - Третьяковку из Нижнего. А здесь - Большой театр из Екатеринбурга, - Керленов быстро выгреб из ящика стола мелочь - значки, точилки, старые монеты, и высыпал в самый центр овала.

-Чего ты все в одном месте лепишь? - упрекнул его Коротков, - Вон сколько места!

- Ну, давай вот здесь ВДНХ. Вологодские перебьются. И рядом Ботанический сад из Ростова!

- Да послушайте меня, наконец! - повысил голос Сэм, - Андрей пропал.

Коротков и Керленов разом замолчали. Посмотрели на Сэма в недоумении.

- Куда пропал?

- Не знаю. Он повторял, что с вами каши не сваришь, и что надо искать черных проводников. Я пытался его отговорить. Пригрозил, что силой задержу, - Самсонов вздохнул, - Это была ошибка. Он сказал, что купит сигарет, зашел в магазин. И, видимо, вышел через подсобку.

Сэм смущенно глянул на краеведа, потом на его помощника.

- Я, правда, не знаю - может быть, и нет повода так переживать?

- Да нет, Вы правы - повод есть, - озабоченно заметил Коротков, - Черные проводники это очень серьезно.

Он взял со стола мобильник.

- Майора Самойлова можно? Матвей, привет. Дело есть срочное...

Вид милицейского отделения напоминал о временах еще доперестроечных. Стены, наполовину окрашенные в тоскливый зеленый цвет, наполовину - в неровной пожелтевшей побелке. Обезъянник, отделенный от остальной части помещения стальной решеткой. Жесткие деревянные стулья. Монитор с кинескопом на ободранном советском канцелярском столе выглядел чужеродно - как анахронизм в исторической реконструкции. За столом сидел такой же доисторический старший лейтенант с лицом милиционера из советского фильма.

Два стула напротив занимали Сэм и Вержин.

- Вам здорово повезло, что мы вовремя вмешались. Это Семен Фролов, по кличке 'Граф', - милиционер устало кивнул на человека в шляпе, дорогом плаще и костюме с галстуком в обезъяннике, - Рецидивист с тремя ходками.

- Ну зачем Вы клевещете, гражданин начальник? Дискредитируете меня в глазах молодых людей, - насмешливо отозвался 'Граф', - Два срока, а не три. Один раз меня оправдали.

- Отпустили за недостатком улик, - уточнил старлей без выражения.

- Ну а я что говорю?

Вержин скосил глаза. На скамье за решеткой черный проводник утратил большую часть давешнего демонического обаяния и теперь больше напоминал попавшегося мошенника на доверии. Каковым по словам милиционера и являлся.

- Никонов, открой камеру.

Сержант звякнул массивным ключом в замочной скважине. Не переставая развязно улыбаться, рецидивист Фролов подошел к столу.

- Вот квитанция, Фролов, - пять МРОТ, оплата в течение трех дней, - не глядя на него, бесстрастно сказал старлей, - Квитанцию из Сбербанка пришлешь по электронной почте. Распишись.

Фролов наклонился к столу, подмигнул Вержину, размашисто черкнул.

- Конечно, гражданин начальник, Вы же меня знаете, я всегда исправно плачу. Что касается Вас, молодой человек, - обратился рецидивист к Андрею, - Вы потеряли последний шанс...

- Вон отсюда, или на сутки закрою! - раздраженно рыкнул на него старший лейтенант.

Рецидивист Фролов дурашливо вскинул руки вверх.

- Ухожу, ухожу...

Насвистывая, Фролов вышел из отделения.

- Мерзавец.... - процедил милиционер ему вслед, - Психолог, мать его. Внимательно слушает, поддакивает, говорит только то, что 'клиент' хочет услышать. По возможности косит под полузабытого знакомого.

Старлей обернулся к друзьям.

- Вы думаете, черные проводники - просто мошенники? Люди бесследно пропадают. Только с начала года полсотни заявлений. А есть же еще те, о ком и заявить некому. Едут-то одинокие, отчаявшиеся...

Сэм изумленно глянул на дверь.

- И Вы его так просто отпустили?

- А что я могу сделать? - старлей развел руками, - Он же Вашего товарища силком не тащил. Деньги с него не брал. Вы точно не успели ему заплатить? - милиционер впился взглядом в Вержине.

Андрей молча помотал головой. Старший лейтенант откинулся на стуле.

- Самое большое, что ему можно предъявить - административка за нарушения режима нахождения в зоне Пустоши. Строго говоря, для закона сейчас он и Ваш товарищ - совершенно одинаковые нарушители.

- Могу заплатить штраф, - пробормотал Вержин.

Старлей с досадой махнул рукой.

- Если бы не полковник Коротков, я бы и Вам выписал. Всё, уходите отсюда. Устал я от вас. Взрослые люди, а ни мозгов, ни ответственности...

Друзья вышли из отделения. Сэм ухватил Андрея за рукав, развернул к себе.

- О чем ты думал? Что бы я потом твоим родителям сказал? Всё, в жопу! Сейчас - на вокзал, покупаем билеты на первый проходящий до Екатеринбурга. И всё - больше никакой Москвы.

- Езжай, Сэм, - хрипло сказал Вержин, - Я остаюсь.

- Что?? - Сэм схватил Андрея за плечи, - Совсем с катушек слетел?

На лице Андрея появилась бледная улыбка.

- Это - новость для тебя?

Кругом падали листья - красные, оранжевые, желтые...

- В общем так, Эндрю, - сказал Сэм через пять минут, немного успокоившись, - За уши тебя волочь никто не собирается. Я - на вокзал за билетами. Ты - как хочешь.

Вержин медленно опустился на скамейку.

- Простите, Андрей, - кто-то осторожно тронул его за плечо.

Над Вержиным стоял краевед Коротков.

- Просто не могу на Вас смотреть без дрожи. Давайте так. Предположим, Вы правы. Вы перенеслись из некой настоящей Москвы, мегаполиса размером с Берлин...

- Нью-Йорк, Мехико, Токио, - угрюмо поправил Вержин.

- Хорошо, - Коротков присел рядом, успокаивающе погладил Вержина по плечу, - Но все же, город - не религия. Не предмет слепого поклонения. Даже Иерусалим для евреев - не сам по себе Святой город, а место, где Храмовая гора, Стена плача и всё такое. Так что - по порядку. Насколько я понял, родом Вы из Екатеринбурга. Там же выросли. И родительская семья у Вас там. Завести свою пока не успели.

Вержин недоуменно глянул на краеведа.

- К чему Вы клоните?

- Давайте дальше. Я так понял, Анатолий - Ваш близкий друг. В том числе и по Москве. Но он сейчас здесь. Вероятно, и другие Ваши друзья бесследно не пропали. Они где-нибудь есть.

- Да, но они теперь разбросаны по стране!

Коротков пожал плечами.

- Прискорбно, конечно. Лично встречаться теперь проблематично. Но мы не в девятнадцатом веке живем, и даже не в двадцатом. Есть социальные сети, телефон. Кажется, связь с изображением уже есть, а значит, через пару-тройку лет она станет общедоступной. Проблем для общения нет. Далее. Вы там лишились работы? Это серьезно. Я так понимаю, она Вам нравилась?

- Да.

- Это тоже грустно. Она - какая-то уникальная? Которой можно заниматься только в этой Москве, но никак не в Питере, не в Екатеринбурге, и не в Самаре, допустим?

Вержин отрицательно помотал головой.

- То есть, Вы можете заняться тем же самым и в Екатеринбурге, или где Вы там надумаете жить.

Вержин неуверенно пожал плечами. Коротков удовлетворенно кивнул.

- Ну и последний, самый приземленный вопрос. У Вас там было какое-то имущество?

- Нет, - ответил Вержин, - Я снимал квартиру. Только собирался начинать копить на свое жилье.

Коротков развел руками.

- Ну, тогда не все так ужасно. Вы вполне можете прожить и без Москвы. Что такого осталось в том месте, что Вы никак не можете возместить?

Вержин удивленно посмотрел на Короткова.

- Это Вы мне говорите? Вы - фанат Москвы?

- Ну да, - Коротков покивал головой, - А кому же это еще Вам сказать, кроме самого стукнутого московского фанатика? Да, для меня Москва - моя жизнь. Причем, уже почти прожитая. А Ваша - только начинается. Ну, так живите ее! Место - штука существенная, но все же второстепенная. Важнее люди, друзья, свое мужское дело, профессия, любимая женщина.

- Женщина. Анна, - сказал Вержин, - Я ее потерял вместе с Москвой. Я удивительно мало знаю о ее жизни до Москвы. Не знаю ее родного города. Только имя. И еще фамилию - Смирнова. Это самая распространенная фамилия в России. Больше, чем Ивановы.

Коротков помолчал.

- Даже не знаю, что сказать. В любом случае, если эта женщина Вам дорога, Вам нужно теперь искать ее, а не Москву. Насколько я понял, этот мир все же не фатально отличается от Вашего... гммм... бывшего. И тут неважно, был ли он на самом деле или это выкрутасы Вашего воображения. Главное другое. Крайне велика вероятность, что и Анна Ваша в этом новом мире существует. Так что у Вас есть шанс ее найти.

- Размазанную по России, как волновая функция, - печально улыбнулся Вержин.

- Но это гораздо более реальная цель, чем Москва! Отпустите ее. Я не девушку имею в виду, а Москву. Научитесь жить без нее. Видите же - Россия живет, и ничего.

Вержин поднял голову, посмотрел куда-то вверх над левым плечом Короткова - в сторону МКАДа, за которым клубилась белёсая дымка. Опустил глаза, уткнувшись взглядом в серый асфальт. Коротков осторожно положил руку на плечо Вержина.

- Пойдемте к нам? Я Вас кофе напою. Посидите, подумаете. С Керленовым пообщаетесь.

- Да. Спасибо. Конечно. Вы идите - я подойду чуть позже. Тут только немного посижу один. Мне нужно.

- Хорошо.

Коротков перешел через улицу, остановился, оглянулся на неподвижную фигуру на скамейке. Постоял, свернул в переулок.

Андрей смотрел перед собой, тихо улыбаясь. Впервые с момента пробуждения в екатеринбургской больнице на его лице появилось выражение безмятежного спокойствия.

Посидев еще минут десять, Вержин вышел на дорогу, поймал бомбилу, доехал до МКАД, без особых усилий обошёл посты и пропал в вязком и удушливом московском тумане.