Морская невеста

Эмма Хамм

Морская невеста

(Другой мир — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

ПРЕДИСЛОВИЕ

Это первая книга из дополнительных в серии «Другой мир». Эта и другие истории будут о персонажах в главной истории, которые не получили там свой голос. Они обрели жизнь в своих историях. Эти книги можно читать отдельно от серии.

А еще — я не историк, и это — плод фантазии.

Эмма Хамм

ПРОЛОГ

Когда-то, когда мир был новым, на берег выбросило маленькую ракушку. Она была такой маленькой и грубой, что в ней могла жить лишь крохотная улитка. Но ей хватило сил выстоять жуткую бурю и тяжелые волны океана.

Одна и незначительная, она лежала на песке и ждала. Ракушка не знала, чего она ждала, но была уверена, что чего-то важного. Земля не была такой тихой, как океан. Люди кричали, земля гремела, животные шумели, и мир был очень страшным.

Маленькая храбрая ракушка ждала на песке, волны мягко покачивали ее, гладили ее, пока она не засияла как жемчуг. Она ждала и ждала, пока рядом с ней не остановился мужчина.

Его нога чуть не раздавила ее, и она вскрикнула в страхе! Он замер — напоминал медведя, на нем было столько волос, что она приняла его за зверя — склонился и поднял ее. Подбрасывая ее между кулаками, он смотрел на ее мерцающую поверхность.

— Привет, — шепнул он. — Повезло найти такую красивую ракушку.

Она потрясенно смотрела на него.

— Ты считаешь меня красивой?

— Ты прекрасна.

И в тот миг крохотная ракушка влюбилась. Она решила, что его мохнатое лицо было не таким и гадким, а его гулкий голос был не таким и громким, и блеск его улыбки не ослеплял.

— Ты пойдешь со мной? Я положу тебя на маленькую подушку у своей кровати, и там ты будешь защищена от всех бед, — сказал он.

— Да, — прошептала крохотная ракушка. — Да.

Он положил ее в карман с маленькой дыркой на шве. В нее ракушка видела мир. Он был чудесным и огромным, она не могла всего осознать.

Мужчина опустил ее на бархатную подушечку и поцеловал ее блестящую поверхность.

— Спасибо за удачу, маленькая ракушка. Мне нужно в море, но, когда я вернусь, я превращу тебя в кулон и буду всегда с тобой.

Она ждала — это она умела — и ждала.

Паук сплел паутину на двери. Маленькая ракушка смотрела, как он плетет, ловит еду, создает семью, умирает. Вскоре другой паук занял его место, расплел паутину, которую тот создавал всю жизнь.

Маленькая ракушка смотрела, как пыль оседает в доме, покрывает ее бархатную подушечку. Окна покрылись трещинами от бурь, сверху поселились птички. Мыши порвали ее подушечку и забрали пух для своих гнезд.

А мужчина не возвращался.

1

Русалка и пират

Чайки кричали над головой, их вопли разносились эхом в соленом воздухе. Море мягко покачивалось, не беспокоя корабль на его поверхности. Ветерок остужал нагревшуюся кожу, но этого не хватало, чтобы наполнить паруса, вяло свисающие с мачты.

Манус прикрыл ладонью глаза, глядя на горизонт. Он всегда был одинаковым. Кусочек надежды, кусочек земли, а корабль не двигался.

Такой была жизнь моряка. Море бушевало, штормы терзали кораблей и людей, их тела страдали от обезвоживания. Они делали это по одной причине.

Приключения.

Опасность поджидала их на каждом углу, но каждый мужчина возвращался на борт корабля и отправлялся к новому горизонту.

Он подставил лицо ветру и вдохнул соленый воздух. Манусу было все равно, что они застряли в океане, что запасы питьевой воды почти иссякли, а еда медленно пропадала.

Пока он был в океане, он мог стерпеть все. Так было всегда, даже в детстве. Старые моряки звали его уличной крысой, рожденной в руках океана. Мальчик, которому было суждено жить на корабле.

— Манус!

Он оглянулся на боцмана. Крепкий мужчина был грозным, когда был в хорошем настроении, и пугал, когда был в плохом. Ойсин знал, как заставлять мужчин работать без жалоб. Манус хотел перенять такой талант.

— Шевели задом, матрос! Ветер должен снова подуть!

Ветер точно не подует в ближайшее время. Манус всегда ощущал погоду костями. Некоторые звали бы это даром от фейри, хотя он не признался бы, что на его душе есть их след. Фейри долгое время не влезали в его семью.

Но была у него бабушка, чьи заостренные уши заставляли людей сомневаться, когда он заявлял, что в его крови от фейри ничего нет. Древние старухи помнили, что его добрая бабушка часами следила, чтобы все были наевшимися и довольными. Они все равно считали ее проклятой и не хотели иметь с ней дела, хотя она всеми силами делала их счастливыми.

Качая головой, Манус отбросил длинную гриву волос назад и прошел к сетям.

— Ветер, — бурчал он, поднимаясь на мачту. — Будто в этих водах будет ветер.

Еще несколько недель точно не будет. Он предлагал прошлой ночью направить всех матросов грести. Другие чуть не выбросили его за борт за такое предложение.

Канаты натянулись, его ноги соскальзывали с них. Он схватился за горизонтальную балку и хмуро посмотрел на смеющегося товарища, ругаясь под нос.

Манус взяткой попал на корабль, и все узнали об этом после того, как другой пьяный матрос разболтал об этом. Он, хохоча, раскрыл, что Манус не должен был тут находиться, но капитан пустил его за монеты.

И все шансы хорошего путешествия разбились в тот миг.

Никто не хотел на борту человека, который не знал, как работать на корабле. Манус много раз говорил им, что умел это делать. Он знал, как это делать, с тех пор, как мама опустила пальцы его ног в воду и поцеловала его в макушку.

Они ему не верили.

Проблема была и в большом рте Мануса. Он не терпел обидные слова других людей и решал проблемы кулаками. На улицах Уи-Нейлла было проще пробить путь из таверны.

На корабле? Тут была другая история.

Он забрался на вершину мачты, обвил ногами гладкое дерево, чтобы удержаться на месте. Ребра протестовали, и движениями он задевал синяки на загорелой коже.

Еще одни побои, еще один день. Сколько он уже вытерпел?

Он не мог так далеко считать.

Если так они хотели иметь с ним дело, ладно. Но он вернется на корабль снова и снова. Когда капитан прогонит его, он поищет другой корабль.

Море звало его как сирена. Оно хотело, чтобы он плыл на его больших волнах, ощущая поцелуй моря в брызгах на коже.

Манус вытащил тряпку из-за пояса и стал тереть мачту. Толку от этого не было. Боцман говорил, что очищать мачту от соли было важно. Но Манус знал, что это было не так.

Они хотели держать его подальше от настоящей работы. Оттирая палубу, он всем мешался. Он был крупным, таких на корабле не любили. И они посылали его как можно выше, подальше от глаз, говорили ему убирать и забывали о нем.

Он не был против. Он был там, где хотел быть. Мог видеть покрывало воды вокруг них. Чайки летали над его головой, дельфины прыгали в воздух с щебетом. Облака создавали узоры, которые он не мог расшифровать.

Кому не нравилась такая жизнь?

Манус остаток дня провел на мачте, спустился, лишь когда солнце скрылось за горизонтом.

Остальные спали под палубой, кроме одинокого мужчины в дозоре, сидящего на носу корабля и глядящего в море. Манус узнал его. Только этот мужчина не участвовал в постоянных избиениях, от которых у Мануса скрипели ребра.

Он тихо прошел по палубе, решив поймать мужчину.

— Не надо, Манус. У меня нет настроения.

Вздохнув, Манус опустился рядом с ним.

— Почему, Артуро? Мир достаточно мрачный, не стоит терять чувство юмора. Куда ты пойдешь, когда не сможешь смеяться?

Артуро вздохнул, сухие светлые волосы упали ему на глаза.

— Я хотел быть дома неделю назад.

— Все желания исполнить не выйдет.

— Моя жена была беременна, когда я уплыл. Стоило остаться с ней.

Манус смотрел на грязь под своими ногтями.

— Почему? Это женская работа.

— То, что я не могу ей помочь, не значит, что я не должен быть там, — Манус не ответил, и матрос отклонился и сжал его шею. — Записывай! Придет время, тебе нужно будет ухаживать за своей женой.

— Я не собираюсь жениться.

— Как так? — воскликнул Артуро. — Женщины — чудесные создания, и они дают нам повод возвращаться из долгого плавания.

— Какой?

— Теплая кровать ночью, покладистая женщина после долгой разлуки, дети, еда, чистый дом. Что еще говорить?

— Все это можно найти и в борделе.

Артуро закатил глаза.

— Да, можно. Но то не твои женщины. Они принадлежат любому, кто даст им монет. Есть что-то сладкое в том, что женщина только твоя.

— Это того стоит? Мне плевать, верна ли женщина, если она там, когда я вернулся.

— Ты не понимаешь, — Артуро покачал головой.

Манус указал на море, корабль и небо.

— Что еще? Мы тут не зря. Океан зовет нас. Море — любовница и жена! Зачем мне другая женщина?

— Потому что море не даст сыновей!

Он фыркнул.

— Мне не нужны сыновья. Я не хочу ничего оставлять после себя, и я не смогу дать им обеспеченную жизнь, какую заслуживают дети. Мой отец был жестоким, кулак его был тяжелым. Я не продолжу цикл.

— А зачем? Прерви цикл и стань хорошим.

— Это не вариант.

— Да? — Артуро посмотрел ему в глаза. — Почему?

— Я уже сказал. Море — моя любовница.

Он поднялся и прошел к борту. Манус протянул руку, представляя ледяные брызги на кончиках пальцев, когда они неслись по морю.

— Море — не настоящая женщина, — проворчал Артуро. — Станешь старше — поймешь.

— Женщина заслуживает верного мужа. Я буду убегать постоянно, чтобы моя любовница укачала меня на своей груди.

— Ты не спал на женской груди, — рассмеялся Артуро. — Иначе так не говорил бы.

Они рассмеялись, но так, чтобы другие не слышали. Матросы быстро их заткнули бы.

Качая головой, Манус похлопал моряка по плечу.

— Почему бы тебе не поспать? Я посторожу.

— Капитан не обрадуется.

— Он не узнает, да? Поспи. Ты словно вот-вот уснешь, друг.

Артуро ушел под палубу, а Манус смотрел на неподвижное море.

Он говорил честно. Океан был для него больше, чем многие люди в жизни. Океан пугал, поглощал и восторгал, и ему хотелось все отдать соленым водам.

Манус смотрел в мутные глубины и ощущал, как напряжение в нем ослабевало.

Порой в ночи он гадал, что было под волнами. Неизвестность океана поражала и пугала. Там могли быть существа, глядящие на него, пока он смотрел в бездну.

* * *

Сирша смотрела на серебристый свет на поверхности океана. Его лучи проникали в глубины, пока не пропадали в океане. Она жалела, что свет не доставал дальше.

Лунный свет был красивым и не таким опасным, как солнечный.

Русалки не должны были выбираться на поверхность. Там на них многие охотились: люди, корабли, акулы, даже порой фейри нападали на хрупких созданий.

Она отодвинула прядь волос, что плавала перед ее глазами. Прядь была чернильно-темной, и никто не мог понять, что она была зеленой. Ее отца это расстраивало. Она была бы красивее, будь ее волосы как у ее матери и сестер.

Сирша предпочитала свои темные волосы, а не ярко-зеленые, как у ее народа. Ей не нравилось, что другие напоминали водоросли, и она выделялась в толпе.

Другие русалы не переживали из-за ее странностей. Многих ее отличия даже интересовали. Они поднимали ладони с перепонками, касались ее волос, когда она миновала их.

Сирша старалась не дрожать от отвращения, но русалы не были привлекательными. Их большие красные носы были маяком, что привлекали внимание к их жабьим лицам. Ладони и ступни с перепонками удерживали их на дне океана, но их сильные хвосты могли направить их куда угодно.

А вот русалки были красивыми. Их длинные гладкие хвосты были разных цветов, их гладкая кожа мерцала на солнце. Радуга плясала на тонких перепонках между их пальцев, зеленый отлив волос сливался с яркой рыбой, что плавала среди длинных прядей.

Она двигалась в потоках, они уносили ее глубже в бездну. Там она жила, там ее отец и его дети ждали ее возвращения.

Тепло пропало из вод. Холод обвил ее плечи и тянул сильнее, пока тьма не закрыла все, и даже ее чувствительные глаза перестали видеть.

Эта часть океана пугала ее. Спрут мог поймать ее щупальцами, а она и не увидит. Сирша несколько раз врезалась в китов, и это ее пугало. Она долго после этого оставалась в их доме под водой.

Но она всегда возвращалась к поверхности.

Огонек появился во тьме, маленький, но этого хватало, чтобы она знала, где была.

Давным-давно, когда она была маленькой, Сирша украла деревце и утянула с собой на дно. Тонкое умирающее растение не могло выжить в соленой воде. Ее мать сжалилась над дочерью, которой хотелось иметь хоть кусочек земли, и она сплела магию вокруг заброшенного грота.

Белые колонны окружали небольшой выступ, остатки когда-то великого королевства. Барьер удерживал океан за колоннами. В этом небольшом пространстве ее мать вырастила сияющие кораллы. Она вдохнула жизнь в деревце, посадила его в центре и научила ее дочь, как уговорить дерево тянуться корнями и поднимать ветви к небу.

Теперь большой дуб доставал до потолка грота, раскинул листья, что размером были почти с голову Сирши. Ее мать просила сказать дереву замедлить рост, но Сирша не могла так поступить.

Такое не могло вырасти на дне океана. Сирша не собиралась говорить ему меняться.

Она не мешкала, поплыла к гроту. Ее плечо врезалось в поверхность щита, тот с хлопком выбросил ее на землю. Она рухнула на руки и выдохнула с облегчением.

Грация не требовалась для входа в грот. Она покачала головой и скривилась, когда ноги стали покалывать. Ее тело реагировало на воздух моментально. Серебристая чешуя ее хвоста растаяла густой слизью, съехала с ее гладкой кожи.

Ноги были странными. Сирша не знала, как люди и русалы могли сохранять эти конечности. Они двигались отдельно, независимо, и ими было сложно управлять.

Она пошатнулась, встав на ноги, недовольно застонав, пока искала равновесие.

Дерево сияло в тусклом свете коралла. Сирша радостно вздохнула и шагнула к потертой коре. Она знала ее хорошо, как свою кожу.

Грубая текстура коры задевала ее ладонь, пока Сирша опускала руку по ней. Сирша прижала руки к ветвям. Их толщина была почти такой же, как ее новые ноги.

— Здравствуй, — шепнула она.

Порой ей казалось, что она слышала шепот от старого дерева в ответ. Оно чуть склонялось, как от ветра. Может, она просто выдумывала это, но ей нравилось представлять, что дерево знало ее.

Она покачивалась, привыкая к новому телу. Сиршу потрясало, как русалки могли меняться почти без боли.

Магия была странной. Она позволяла стать чем-то новым, позволяла этому гроту существовать. Это было чудесно и ярко.

Сирша закрыла глаза и тихо напевала. Если она ловила правильный тихий тон, она звучала почти как ветер. Она могла подражать и птицам.

Дереву это нравилось. Оно точно потянулась корнями больше в землю, когда она звучала как птица.

Поджав губы, она пропела пару нот и смотрела на дерево, словно на мужчину. Она была бы не против похитить человека и принести его сюда.

Порой корабли проплывали в их водах. Она видела мало мужчин в жизни, но они ее очаровали.

Их тела отличались от нее, от русалов. У людей росли волосы в странных местах. Их руки были сильными, их тела были мускулистыми. Жаль, их кожа была такой странной. Бледные, отливающие синевой, они распухали в океане.

Да, она видела их только мертвыми. Стражницы не пускали к кораблям, где были гарпуны.

Огромные стражницы, больше китов, путешествовали с русалками, когда те покидали дома, сопровождали их, даже если те просто разминали хвосты.

Они были добрыми и заботливыми, многие под водой такими не были. Сирша их любила. Жаль, что ее отец не любил.

Она оглянулась на дерево, увидела вместо него сильного мужчину с темными, как у нее, волосами, протягивающего руки. Она забыла о мрачных мыслях, захлопала ресницами и спросила:

— Кто? Я? Танцевать? Я не танцевала годами.

Она не знала, чем был танец. Русалка, которая как-то меняла хвост у поверхности, рассказывала, как люди топают ногами под музыку.

Русалки не танцевали, и она вряд ли когда-нибудь поучаствует в таком.

Зато русалки слушали.

Она видела, как сотни женщин собирались вокруг кита, поющего свою чарующую песнь. Они замирали в воде, прижав ладони к грудям, слушали, ведя себя как можно тише и не шевелясь.

Почему люди топали ногами и не слушали музыку?

Но это казалось интересным. Она топнула ногами пару раз, напевая мелодию, похожую на песнь кита. Было слишком медленно, просто и тихо.

Она недовольно покачала головой и посмотрела на дерево.

— Я так не могу. А ты мог видеть танцы в юности. Какими они были?

Дерево, казалось, покачнулось, кланяясь ей.

— О! Они все были такими вежливыми? Мужчины смотрели на женщин так, что было видно их сердца в глазах? Женщины покачивались? — Сирша подняла руки и закружилась. — Как выглядят женщины людей? Их мужчины довольно красивые, так что сложно представить женщин. Они — невероятные существа, чья красота обжигает?

Она знала только такую жизнь. Русалки были намного привлекательнее их спутников. Люди, наверное, были такими же?

Она прикусила губу, окинула дерево взглядом.

— Ты был красивым принцем? Если да, расскажи. Я должна знать!

Она не ожидала ответа. Но немного надежды в груди было, что она когда-то встретит настоящего принца. Что он поднимет ее на руки, влюбится и спасет ее от брака с русалом.

Дерево не ответило. Но она услышала чей-то приглушенный смех.

Сирша развернулась так быстро, что лодыжки запутались. Она запнулась и упала у корней дерева, длинные волосы обмотали тело. Она убрала темные пряди и посмотрела на две колонны вблизи.

Ее брат и отец были за границей. От их уродливости она с сожалением скривилась. Ее отец был покрыт бородавками, его ступни, похожие на лапы лягушки, были длиннее ее руки. Ее брат был чуть более привлекательным для русала, его нос хотя бы не был похож на пузырь.

Он снова рассмеялся, пузырьки поднимались между его ладоней, прижатых ко рту.

— Сирша, серьезно?

— Что? — возмущенно спросила она. — Мама дала это мне, чтобы я делала, что хочу.

Ее отец покачал головой.

— Ты слишком взрослая, чтобы притворяться в игре.

— Я не такая взрослая.

— Ты уже возраста брака. Я искал тебя весь день, а нашел с этим дурацким деревом.

— Это не дурацкое дерево! — она прижала ладонь к коре. — Оно мое, и оно для меня кое-что значит.

— Стоило заставить твою мать убрать эти стены давным-давно. Они сделали тебя выдумщицей.

— Мне позволено иметь хоть что-нибудь только мое.

— Ненадолго! — прогремел он. — Ты примешь брак рано или поздно. Многие девушки твоего возраста уже в браке, а ты все еще не выбрала мужа!

Она должна была понять, что он прибыл поэтому. Ее отец хотел, чтобы она вышла замуж, больше всех, хоть она не понимала, почему. Он мог заняться другими сестрами, их было семнадцать.

Ее родители были плодовитыми, желали, чтобы в семье было много детей, чтобы многих выдать замуж. Для русалок это не было сложно. Они могли носить детей с собой или оставлять их в сумке, присоединенной ко дну океана.

Многие уставали носить ребенка с собой. И если хотелось много детей, было проще оставить яйца на земле и ждать, пока они вылупятся.

Сирша помогала заботиться о яйцах, когда могла. Количество ее родни росло.

— Я не хочу замуж, — сообщила она отцу, зло поджав губы. — Я уже это говорила.

— И я говорил, что это неприемлемо. Ты выйдешь замуж, и если не выберешь мужа в скором времени, я выберу тебе его сам.

Сирша вскочила на ноги, щеки пылали от гнева.

— Ты так не можешь!

— Могу и сделаю это!

— Отец!

— Довольно! — ее отец протянул ладонь с перепонками, завис в воде с нечитаемым выражением на покрытом бородавками лице. — Слушай меня, дитя, и слушай внимательно. Ты выйдешь замуж к следующему приливу, хочешь ты того или нет. Предлагаю поспешить.

Он уплыл, быстро двигая ногами как у лягушки, не став смотреть на печаль в ее глазах.

Сирша прижала ладони к лицу, на коротких перепонках блестели ее слезы. Она не замечала их, когда была под водой. Слезы смешивались с морем, и все было на вкус как соль.

Но в маленьком гроте было не так. Ее печаль была сильнее, когда океан не покачивал ее в своих объятиях.

Ее брат рассмеялся и подплыл ближе к гроту.

— Сестренка, когда ты поймешь, что спорить с отцом — трата времени? Он всегда получает то, что хочет.

— Я не потерплю этого.

— Что ты сделаешь? Убежишь? — он указал на поверхность. — Думаешь, жизнь над морем лучше, чем тут?

Она отвернулась от него и громко всхлипнула.

— Откуда нам знать?

— Слухи не правда. Все те романтические выдумки, которые ты себе шепчешь на ночь. Наши сестры тебя слышат, Сирша. Они их слушают и считают тебя глупой. Людям нет до нас дела, и им плевать на море.

— Ты этого не знаешь.

— Знаю!

Она вздрогнула, когда его кулаки ударили по магическому пузырю, сдерживающему океан. Звук разносился эхом в ее голове, а потом брат прошел сквозь щит.

Его ноги шлепнули, и дрожь пробежала по ее спине. Русалы были ужасными в воде, но без соленой воды они были чудовищами.

Сирша взяла себя в руки и оглянулась. Плоть стекала с его тела как сияющие склизкие черви, которых она видела в пещерах. Серая кожа не улучшила его облик.

Она сглотнула.

— Что ты делаешь, брат?

— Наслаждаюсь твоим маленьким раем. Мама построила его для всех нас.

— Тебе никогда не нравился этот грот.

— Как по мне, все сверху не стоит нашего времени, — вода капала с его плеч на землю, шлепая по мху, который она старательно вырастила. Он огляделся, ухмыляясь. — Отец выберет худших.

— Он так не сделает. Я — его любимица.

— Ты так думаешь, а он считает тебя слишком дикой. Муж с тяжелой рукой нужен, чтобы управлять тобой. Мы все так думаем.

— Мужчина с тяжелой рукой не сломает меня. Я крепче, чем отец знает.

— Да?

Ее брат обошел ее, заглянул за дерево неестественно темными глазами.

— И кого же он выберет, сестра? Крейга? Его ладони достаточно большие, чтобы разбить твой череп.

— Он не посмеет.

— А я всегда думал, что он был бы тебе хорошей парой.

Крейг нравился ей меньше всех. Он слишком любил охоту. Сирша не могла сосчитать, сколько раз замечала его, плывущего в потоке, окрашенном кровью. Ему нравилось вдыхать металлический запах.

— Это не будет он.

Ее брат приподнял бровь.

— Ты будто обдумываешь выбор.

Ей не нравился взгляд брата. Он был слишком умным и хорошо ее понимал. Он не имел права знать ее мысли, но она обязана была рассказать ему.

Как фейри, она не могла врать. Ее язык завязывался в узлы, стоило ей попытаться. Но она могла искажать правду. И она была хрупкой, она ощущала себя как крохотная ракушка под весом океана.

Этот мир был не для нее. Она хотела солнце, волны и чаек над головой. Тьма и тишина не подходили для сияющего света ее души.

— Ты показал, что у меня нет выбора.

— Что ты задумываешь?

— Ничего. Я в тупике, хоть ты так не сказал. Если я не выберу, меня заставят. И я не поддамся жестокому мужу, которого мне выберет отец.

— Это на тебя не похоже.

Сирша всхлипнула.

— Может, ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь.

— Нет, я знаю тебя лучше всех в нашей родне. Я присмотрю за тобой, Сирша. Ты не подставишь семью глупыми выходками.

Он с мрачным взглядом ушел в воду. Она ждала, пока он не пропал в мутной воде, а потом прижалась к дереву. Ее плечи дрожали от силы эмоций.

Замуж? За одного из тех ужасных существ?

Ее мать говорила, что внешность не была всем. Сирше нужно было думать о будущем, где ей будет удобно. Одинокая русалка в этих водах нуждалась в защите.

Она ненавидела это. Ненавидела их.

От одной мысли о русале, касающемся ее кожи, она задрожала. Ее чешуя была недостаточно плотной, чтобы защитить ее от их бородавок и морщинистой кожи. Что ей делать?

Несколько листьев упало с веток над ее головой, нежно легло ей на плечи. Она взяла один листочек и покрутила его. Тусклый свет коралла сиял на нем, прожилки светились.

— Ты прав, — прошептала она. — Всегда есть другой путь.

Она смотрела на поверхность за щитом магии. Тьма мешала видеть, но она знала, что поверхность была там. Солнце снова заденет ее кожу, и не важно, что брат считал ее глупой.

Если они заставят ее выйти замуж, она должна хоть раз еще увидеть солнце.

2

Моря и штормы

Волны укачивали Мануса. Сны плясали в голове, и все были дикими.

Его мать шептала ему на ухо:

— Манус! Мальчик мой, куда ты ходил?

— К морю, мам!

— Снова был с ним?

— Оно рассказывало мне истории.

— Истории? — рассмеялась мама. — Какие в этот раз?

— О русалках с волосами как водоросли.

— О! — он услышал шорох ткани и шум воды, она мыла руки после долгого дня работы. — Русалки странные. Они красивые и добрые, но их мужья жуткие.

— Русалы не выходят из воды.

— Но их нельзя злить. Они порвут корабль голыми руками, чтобы вернуть своих невест.

Сон изменился с движением волн. Тихий голос его матери стал искаженным, отчаянно кричал:

— Манус! Манус, просыпайся!

Он вздрогнул, пот был на лбу, рубаха прилипла к груди. Кошмары не были частыми в его жизни, особенно о матери. Ее душа оставалась в загробном мире.

Манус выдохнул и вытер лоб. Но он был не липким от пота, а холодным и в засохшей соли.

— Что?

Он на миг сонно подумал, что потеет морской водой.

А потом медленно опомнился и посмотрел на доски над головой. Вода падала ему на лоб тяжелыми каплями.

Он покачал головой.

— Артуро?

Мужчина на его койке фыркнул и повернулся во сне.

— Артуро, — прорычал он. — Просыпайся.

— Время нашего дозора?

Манус смотрел, а капли стали струйкой, лились в трещины в потолке на пол с тихим журчанием.

— Палуба протекает.

— Палуба не протекает.

— Сейчас протекает.

Артуро лег на спину, посмотрел на капли и сморщился.

— Видимо, да.

— Это плохо, да?

— Наверное.

— Пойдем наверх? — спросил Манус.

— Не уверен, мудро ли это, — Артуро отмахнулся. — Наверное, просто шторм, тут безопаснее.

Манус хотел согласиться с ним. Корабль раскачивался на волнах, но было что-то странное в том, как корабль двигался. Он не должен был так подпрыгивать.

Он вспомнил странный сон и голос матери.

— Артуро?

— Да?

— Куда мы направляемся, по словам капитана?

— В Великий океан. Он заинтересовался одной историей, что, если он повернет корабль в ветер, когда море замрет, то увидит богатую землю.

Манус выругался.

— Дураки! Богатая земля? Тир-на-Ног?

Он смотрел, как глаза матроса расширились от страха.

— Это другое дело.

— Нужно было слушать старые истории, — рявкнул он и свесил ноги. — Я посмотрю, могу ли исправить это. Мы могли попасть слишком далеко.

— Далеко?

— Мы направляемся в воды фейри! — закричал Манус, схватился за стремянку, ведущую наверх. — Они потопят корабль!

От качки он накренился. Но удержался сильными руками за прутья. Он выпрямился и поднялся на палубу.

Шторм бушевал над ними. Молния странного цвета ударила по мачте, ярко вспыхнула и оставила точки перед его глазами. Манус отшатнулся, схватился за стремянку.

— Капитан! — закричал он. — Капитан!

— Под палубу, мальчишка!

— Нет! — он поднимался к капитану. Он бросился к штурвалу корабля. — Вы не знаете, что делаете!

— Знаю! Мы плывем к богатству.

Дождь хлестал капитана по щекам, но тот не ощущал. Он смотрел пустыми глазами в сердце бури. Его плащ хлопал на ветру. Ткань била его по боку, но он не реагировал.

Он словно был зачарован.

Побелев от страха, Манус сжал штурвал.

— Вы нас всех погубите.

— Это маленький шторм. Мы его переживем.

— Мы не можем без защиты фейри!

— Кто сказал, что у нас этого нет? — капитан посмотрел на Мануса. — Один с кровью фейри убережет нас.

— Я? — Манус покачал головой. — Думаете, им есть дело до капли крови фейри в океане человеческой?

— Этого больше, чем у любого из нас.

— Этого лишь привлечет акул.

Молния ударила снова, вспыхнула так, что Манус сомневался, что сможет видеть. Мачта трещала, паруса охватил огонь.

— Это знак! — крикнул он. — Нам нужно разворачивать!

— Еще немного.

— Нет!

Капитан не слушал. Он смотрел сквозь Мануса, словно он не существовал.

Что происходило?

Манус отпустил штурвал и побежал по кораблю. У них были лодки, он мог собрать людей, бросить их в шлюпку и…

И что? Куда они уплывут?

Волны заливали палубу, он поскользнулся и поехал по доскам. Его сердце колотилось в груди, ощущение было жутким и мрачным. Они умрут тут?

Артуро выглянул из-под палубы. Он прищурился, соленые брызги били по лицу.

— Уходи! — закричал Манус. — Нужно покинуть корабль!

— Почему? Тут безопаснее!

— В такой шторм все в опасности!

Раздался вой, посылая дрожь по его ногам к груди.

— Что это было? — спросил Артуро с мрачным видом.

Манус хотел сказать другу, что ничего страшного. Кит, волны, гром на горизонте. Но звук был куда хуже.

Намного хуже.

— Иди! — закричал он и побежал к шлюпкам. — Беги!

Он успел сделать лишь пару шагов. Волна выше корабля поднялась рядом с ними, выгнулась и обрушилась на палубу.

Соленая вода била по нему, тело рухнуло на доски и покатилось во тьму. Дерево трещало под ребрами, ломая кости. Боль сотрясла его, и Манус не мог понять, что болело. Казалось, все разбилось.

Он ударился об океан со шлепком, оглушившим его. Легкие горели, но он не мог понять, где был верх, а где — низ. Он вообще плыл?

Молния ударила по поверхности воды, озаряя обломки под волнами.

Мужчины плавали в тишине среди приглушенных раскатов грома. Их руки обмякли по бокам, волосы развевались почти изящно. Манус смотрел на их лица, сжимался от пустых взглядов.

Они утонули. И их было очень много.

Молния ударила снова, и в этот раз он смотрел на небо. Он не мог подплыть к поверхности. Руки болели, легкие сдавило. И точки тьмы мешали видеть.

Он вырвался на воздух. Кашляя, он позвал:

— Артуро! Артуро, ты меня слышишь?

Стон раздался в воздухе, такой громкий, что Манус подумал, что это было чудище из волн. Но нет. Он смотрел в ужасе на горящую мачту корабля, которая падала…

Ругаясь, он поплыл. Горящее дерево чуть не задело его, рухнуло в воду, посылая рябь и волны, что накрыли его тело.

Он вдохнул, закашлялся так, что оказался под водой. Манус хорошо плавал, но даже ему было сложно не запутаться. Важно было успокоиться и дать океану нести его.

Но казалось, что океан был против него.

Ладони сжали его лодыжку, он поежился. Фейри прибыли? Он знал, что они не позволят людям войти на их земли без платы, но не ожидал, что они так жестоки.

Чтобы потопить корабль, требовалась магия. И только несколько существ в океане могли сделать такое.

Ладони впились в его ногу, добрались до груди, и голова вырвалась из воды. Темные волосы прилипли к черепу, борода обвисла, но Артуро был жив.

Манус сжал его, заставляя Артуро оставаться над волнами.

— Ты жив!

— Ненадолго. Смотри на корабль.

Он видел корабль. Обломки, горящие паруса, дыра в боку, которой раньше не было.

— Что это сделало? — спросил Артуро. — Что за безумие живет в этих водах?

— Не безумие, — ответил Манус. — Просто фейри.

— Фейри это сделали?

— Я пытался сказать капитану разворачивать. Конец в этом был лишь один.

И теперь они все были на милости моря.

Он проклинал капитана и его глупость за мысли, что он мог украсть у фейри их проклятое богатство. Что его заставило подумать, что он может это получить?

— Манус, — выдохнул Артуро. — Манус, какой план?

— План?

У него не было плана. Он любил океан, но не хотел быть в его руках вечно.

Манус огляделся, отыскал небольшие обломки неподалеку. Доска не будет наплаву вечно, но Артуро будет меньше уставать. Он толкнул мужчину на доску и выдавил улыбку.

— Видишь? Мы будем в порядке. Я верну тебя к твоей жене.

— Если я не смогу…

— Я не буду слушать, Артуро.

— Найди мою жену…

— Молчи.

— Скажи, что я люблю ее, и что ребенок был важнее всего…

— Хватит! — он крикнул резко и хрипло, но не мог слушать, как друг планирует свою смерть. — Мы выживем, Артуро.

— Мы посреди океана с кораблем, который медленно тонет. Я не выберусь. — Артуро горестно покачал головой. — Но ты? У тебя кровь фейри, шанс есть.

— Не надо верить слухам.

Фейри было плевать, был ли он в дальнем родстве с ними. Им было плевать, была ли в нем хоть капля их крови.

Но он не хотел подавлять надежды Артуро.

Манус кивнул.

— Да, я ей скажу.

— Хорошо.

— Но я останусь с тобой, пока мы не разберемся, что делать.

Зубы Артуро стучали. Он не верил Манусу ни капли, но все равно кивнул.

Они могли что-нибудь сделать. Океан забрал их корабль, но дал что-то взамен. Так всегда работало.

Манусу нужно было только понять, что им дали.

— Манус?

— Да, Артуро?

— Видел когда-нибудь тени в воде?

— Иногда.

— Большие двигающиеся тени?

Он замер, холодный страх скользнул по спине.

— Насколько большие?

— Больше корабля. Больше кита.

Он слышал о таком в легендах. Старые моряки шептали о существах, которых едва умещал океан. Существах, что патрулировали воды фейри и убирали тех, кому тут нет места.

Стражницы.

Он сглотнул и похлопал Артуро по плечу.

— Держись за жизнь, моряк. Я посмотрю.

— Будь осторожен.

— Кровь фейри, помнишь? Я буду в порядке.

Вряд ли. Манус не мог представить, что с ним сделает стражница, истории это не затрагивали. Матросы говорили, что видели чудище, но не описывали его. И было ли оно на самом деле.

Просто фейри в воде. Это не помогало.

Манус глубоко вдохнул, нырнул и открыл глаза. Мутная тьма не раскрывала тайн, странностей, стражницу. Паруса, все еще горя, упали неподалеку.

Китовое масло разлилось по поверхности океана, загорелось. Огонь проникал под волны и подпрыгивал на поверхности.

Он посмотрел на тело, что плыло возле обломков корабля. Оно напоминало кита, гладкое, чешуя не выделялась на теле. Большая ладонь двигалась. Она дотянулась сквозь воду до шлюпки.

Его желудок сжался. Оно было достаточно большим, чтобы взять в ладонь шлюпку?

Меньшие тени двигались вокруг странного существа. Акулы? Его прихвостни?

Стражница замерла на миг, и Манус понял, что у нее была голова. И не китовая, а как у человека. Голова не была красивой, волосы были очень короткими, носа не было. Но глаза были зловеще человеческими, смотрели на него.

Манус сглотнул и поплыл к поверхности. Существо увидело его. Стражница увидела его, и что ему теперь делать?

Он посмотрел на Артуро со страхом в венах.

— Прости, старый друг. Я вряд ли передам послание твоей жене.

— Что такое? Манус, что ты видел?

Он навсегда запомнил, как выглядела стражница. Что Манус мог сказать? Что увидел чудище из океана? Что это существо не должно было существовать, но оно смотрело на него черными, как ад, глазами?

Нет. Он не мог рассказать такое Артуро. Он ощущал волны у шеи, знал, что стражница направилась за ними.

Людям не было места в водах фейри. Они не должны были приплыть сюда, и хоть они это не выбирали, стражу было все равно. Существо, охраняющее проход в океан фейри, не спрашивало о причинах.

Он сглотнул.

— Подумай о своей жене. Представь ее лицо и не отпускай эту картинку.

Артуро облизнул губы.

— Мы умрем.

— Но если выживем, у нас будет история.

Волна обрушилась на их головы. Манус дрожал под ее весом, погружался все глубже.

Он широко раскинул руки, толкал воду, пока не замер. Паря под поверхностью, он смотрел в тусклом свете. Стало темно, страж проплыл сверху.

Существо замерло и посмотрело на него, в большом глазе отражалось все его тело. Точки плясали перед глазами, пока стражница проплывала мимо. Взмахом хвоста существо загнало его еще глубже в море.

* * *

Сирша затаила дыхание, глядя, как тонул корабль. Русалка редко могла видеть такое. Корабли редко попадали в воды фейри.

Еще и с парусами без меток.

Ее сердце сжалось, когда она увидела, как ее сестры плавают под поверхностью, хватая тела матросов, которые не ожидали такого. Люди не понимали, что желтый цвет успокаивал стражницу, и она пропустила бы их. Почему они не покрасили корабль, чтобы проплыть?

Еще одна русалка пронеслась мимо, ее хвост агрессивно двигался, она устремилась ко всем. Они заберут тела матросов к их домам. Люди были хорошей пищей для обитателей дна, и они помогут сохранить жизнь мелкой рыбе и улиткам.

Она понимала, почему им нужно было умереть. Люди выгнали фейри из Уи-Нейлла давным-давно. Они знали лишь гнев и сражения.

Но они не выглядели как гневные существа, пока их тела плавали с потоками.

Сирша могла легко представить ярость отца, когда он узнает, что она отправилась со стражницей. Она должна была искать мужа, говорить со всеми заинтересованными русалами.

Этого отец не ожидал.

Она знала, что не должна была гордиться этим. Сирша хотела быть старой девой. Жить в тишине и покое, проводить дни в гроте со своим деревом.

Почему ему было так сложно это понять?

Страж запел, меланхоличная песня отмечала конец сражения. Хотя боя и не было, когда участвовал страж. Никто не мог остановить силу ее дорогого друга.

Русалки пронеслись мимо, чешуя мерцала в тусклом свете, они с хищными улыбками уносили трофеи в глубины. Они звали Сиршу за собой, но она смотрела на тень.

Силуэт покачивался в кристальной воде, его поддерживали медленно тонущие доски и обрывки парусов.

Она прикусила губу. Стражница проплыла сверху, нежно провела пальцем по спине Сирши. Она знала, каким было послание.

«Домой, маленькая русалка. В безопасность, к семье».

Злые мысли бурлили в ее голове. Если ее ждал брак с уродливым подлым существом, которое будет ее бить, то она сделает, как хотела, пока еще была свободна.

Она дерзко посмотрела на стражницу и поплыла к мужчине. Он покачивался, темные волосы развевались вокруг него как чернила. Печально, что он умер. Он был красивым.

Поток двигал его одежду, задрал рубаху, и стало видно рельеф мышц, что спускался по его животу и пропадал под тканью штанов.

Она склонила голову. Его ноги были не такими гадкими, как у русалов, хоть и оставались для нее странными. Они не были как у лягушки, и там не было чешуи.

Он был красивым, будто высеченным из камня. Длинный нос, сильная челюсть, темные пронзительные глаза. Все это сливалось в приятное лицо. Его кожа была темной от солнца.

Сирша протянула руку и залюбовалась контрастом с ее бледной кожей. Она выглядела как серебряная луна, мерцающая внутренним светом, а он был темным, как ночное небо.

Она не могла игнорировать искушение. Она коснулась его челюсти, ее лицо смягчилось. Он был мягким и теплым, как она.

Она нахмурилась. Теплый?

Глаза мужчины открылись и посмотрели в ее темные глаза.

Она отпрянула, подняла хвост, чтобы прикрыть лицо и уязвимый торс. Но он не напал, как она ожидала. Он протянул к ней ладонь. А потом его тело содрогнулось. Его глаза закатились, и он обмяк.

Сирша прижала ладони ко рту. Он был жив! Как стражница пропустила его?

Или нет? Может, стражница не хотела, чтобы Сирша возвращалась. Может, стражница позволила маленькой русалке впервые встретить человека.

Решимость опустилась на ее плечи, и она сунула руки под его тело и поплыла к поверхности. Ее сильный хвост толкал их, его вес не мешал ей в воде.

Ему бы такое понравилось? Он боялся бы, что она могла выдержать его вес? Она ничего не знала о людях.

Они вырвались на воздух с диким плеском. Сирша повернула его голову, придерживала за спину наплаву.

Он не реагировал. Разве они не должны были делать что-то другое?

— Ты должен дышать, — прошептала она. — Люди должны дышать.

Она прижала ладони к его щекам, нежно похлопала. Его голова моталась, опустилась под поверхность, Сирша не успела его поймать.

— Нет, — застонала она. — Так не должно быть. Очнись! Пожалуйста.

Вода полилась из его рта, стекала по щекам. Он закашлялся. Он кашлял так, что выскользнул из ее рук, но она быстро поправила его в хватке.

— Вот так, — подбадривала она. — Вот так!

Он сжимался. Каждый кашель звучал для нее больно. Он вредил себе? Люди могли так делать?

Сирша паниковала. Она ничего не знала о людской анатомии. А если он умрет от кашля?

Она задрожала, прижала его к груди и поплыла. Неподалеку был остров. Небольшой, человек не мог бы жить там вечно, но немного прожить мог.

Ее отец будет в ярости, узнав об этом, так что ей нужно было сохранить эту тайну. Ее человек был еще слабым, он не мог биться с русалом в таком состоянии. А ее отец был очень большим русалом.

Тело мужчины задевало ее чешую. Сирша скривилась, когда несколько чешуек оторвалось и осталось на волнах. Они отрастут, но ей не нравился зуд при этом.

Он медленно перестал кашлять, но тело снова обмякло. Она поднесла ладонь к его рту, проверяя, дышит ли он. Сильные порывы ветра задевали ее ладонь.

Хорошо. Он будет жить.

Она стиснула зубы, повернулась к силуэту острова вдалеке. Это не был Тир-на-Ног, она была не так глупа, чтобы нести его в царство Благих фейри. И это не был Гибразил, она не хотела, чтобы он попал в плен к дикому принцу.

Нет. Это было тихое место, где жили низшие фейри. Она будет приносить ему еду, зачерпывать пресную воду из глубин океана. Он будет жить.

Для нее.

Хоть ее хвост дрожал, она тянула его по водам. Она отчаянно желала, чтобы они могли путешествовать под водой. Волны били ее по лицу, жабры пытались вдохнуть, пока дышали ее легкие, путая ее.

Вскоре и она закашлялась. Как люди это делали? Воздух сбивал с толку. Она могла вдохнуть многое. Вода была простой, она дышала жабрами и забирала то, что ей нужно было. Человеческие легкие были бесполезными.

Звуки из глубин вызывали в ней адреналин. Никто не мог знать, что она сделала. Особенно акулы, не любящие ее и пускающие сплетни.

Ее хвост дрожал от усталости, и тут она ощутила песок плавником. Хватит. Она расслабилась и уже не так крепко сжимала мужчину.

Хоть ей хотелось отдохнуть, впереди было самое сложное. Он не мог остаться в океане.

Она перевела дыхание, а потом толкнула. Он должен выжить, и она толкала его к песку. Вскоре его торс оказался на суше.

— Еще немного, — пропыхтела она.

Выбраться самой на сушу было сложнее. Русалки были изящными существами, привыкли к земле больше селки, но все равно было непросто.

Она свернула хвост и вытолкнула себя на мягкий белый песок рядом с ним. Соленая вода стекала с ее чешуи, которая становилась мягче и сползала с ее бледной кожи. Ее ноги ощущались иначе на поверхности, где их касалось солнце.

Мысли плясали в голове, возможности, которыми наполнилась ее жизнь. А если за ним приплывет корабль? А если она сможет убежать от отца, брата и всех русалов, которые хотели сжимать ее плоть, пока она не потемнеет синяками?

Она смотрела на моряка в новом свете. Он мог стать ее спасением.

Слизь ее хвоста съехала с ее ног, и она повернулась и посмотрела на лицо моряка. Он все еще дышал. Его широкая грудь поднималась и опускалась, ритм гипнотизировал.

Она нежно коснулась пальцем мышц его груди. Кулон лежал на его груди. Свет рассвета поблескивал на жемчужине на конце цепочки.

— Кто ты? — прошептала она. — Как оказался в водах фейри? Ты не знал, что это опасно?

Он не мог ответить, но ей стало легче, когда она задала их. Второй палец присоединился к первому, она провела ими от ключиц до горла.

Мышцы двигались под ее прикосновением, потрясая. Он был похож на нее, но и сильно отличался. Бледная кожа ее ладони тускло сияла на фоне его загорелой кожи.

Она обвела его шею, коснулась жестких волосков его бороды. Щетина была мягче, чем Сирша представляла, но оставалась странной. Русалки, что бывали на суше, говорили, что люди расчесывали свои волосы. Он тоже так делал?

Ее пальцы задели золотую бусину в длинных прядях. Украшение? Знак, что он важен?

— Ты — принц? — спросила она.

Он низко застонал.

Сирша отдернулась, убрала руку от бороды, среди которой появились ряды белых зубов.

— Воды, — прохрипел он. — Воды.

У нее не было воды, которую он мог пить. Сирша знала, что люди не могли пить морскую воду. Их тела не фильтровали ее, как у русалок, потому так много моряков умирало в море, когда поднимался ветер, и океан звал их души.

Она прижалась к нему, провела пальцами по его длинным спутанным волосам.

— Шш, — прошептала она. — Тише, мой принц. Поспи, и все будет хорошо.

Он ей не верил. Моргая в бреду, он посмотрел в ее глаза.

Его глаза были темными, как ее. Но, чем больше она смотрела на них, тем больше понимала, что в его глазах были цвета океана. Они сначала показались карими, как земля ее дерева. Но в его взгляде были прожилки желтого, зеленого, синего цветов.

Похоть пронзила ее грудь, лишила дыхания. Он был таким красивым, что она не могла думать.

— Кто ты? — его голос был сдавленным. — Как ты нашла меня?

— Тебе нужно отдыхать.

— Я не хочу отдыхать. Я тонул.

Она замешкалась, облизнула губы от его резкого тона. Он пугал, пока не спал, и она предпочитала его спящим.

— Океан жесток, он хотел твою душу себе.

— Почему он ее не получил?

Она не могла ответить на вопрос в его взгляде. Сирша знала, что море хотело его. Хотело забрать его в глубины, чтобы его тело кормило детей моря, а его дух блуждал в потоках вечность.

Ее лицо смягчилось, она робко провела пальцам по морщинам на его лбу.

— Я не хотела, чтобы море тебя забрало, — она не должна была так говорить, но не сдержалась.

Он нахмурился.

— Почему?

— Я хотела сначала встретиться с тобой.

Он нахмурился сильнее, морщины двигались под ее пальцами.

Сирша улыбнулась и прикусила губу.

— Я всегда была эгоисткой. Я хочу того, что не могу получить.

— Ты можешь спасать меня, сколько хочешь, красавица, — его голос вызывал дрожь на ее коже, низкий и чувственный.

Ее щеки покраснели. Она заболела? Она коснулась подушечками пальцев жарких щек, быстро поняла, что это была реакция на его слова. Она смущалась? Так реагировали тела людей?

— Мне нужно идти, — быстро ответила она. — Будь здоров, принц.

— Идти? — он попытался сесть. — Где мы?

Она не могла позволить ему сесть. Он поймет, что она — русалка, и все ее планы рухнут. Люди не знали, что делать с фейри, особенно с теми, что были из моря.

Она толкнула его на песок.

Теплая ладонь легла на ее спину, удерживая ее близко к жару его кожи, исходящему волнами.

Она смотрела в его странные глаза и сглотнула.

— Ты чуть не умер.

И она не могла вынести мысль об этом. Она хорошо знала скорбную песнь смерти. Она не хотела петь такую песню о нем.

— Сейчас мне намного лучше.

— Я это вижу.

Его пальцы двигались по бугоркам на ее спине.

— Я не заметил, что ты была почти без одежды.

— Почти? — на ней не было одежды. Русалки не носили одежды. Тела были телами, и они не смущались.

— Твои волосы, — прошептал он. — Похоже, я еще не до конца очнулся. Твои волосы прикрывали тебя, и я подумал, что это какой-то головной убор.

— Я же сказала, тебе нужно отдохнуть.

— Это мне снится? — он чуть отклонился, приподнял ее мокрую прядь волос к свету. — Я еще не видел такие волосы.

— Никогда? — она покачала головой, убирая его теплую ладонь и смущающие чувства, которые от этого возникали. — Мне нужно уйти.

Сирша выбралась из его рук. Ее ноги не слушались, и это не удивляло, ведь она так и не привыкла к ним. Но рядом с ним управлять ими было еще сложнее. Колени дрожали. Она заскулила, поднимаясь.

Это смущало. Вся ситуация смущала. Он посчитает ее слабой, не способной даже встать самостоятельно.

— Постой.

От его слов она замерла у воды. Дрожа, она прижала ладони к сердцу и смотрела на море.

— Да?

— Ты вернешься?

— Я хочу, — больше всего на свете. Ее душа уже болела от мысли, что она будет без него, хоть она не понимала, почему. Мужчины еще не задевали ее так.

— Это не «да», — сказал он. От изумления его голос был как сладкое вино.

— Я не знаю, позволят ли мне.

— Ты всегда делаешь, как тебе говорят?

От тона его голоса она обернулась, ей было интересно, что предлагал этот человек.

Он лежал на песке с рукой под головой, ноги были скрещены в лодыжках. Его акулья улыбка вызвала у нее дрожь.

— Ну? — спросил он. — Ты всегда следуешь правилам, моя подруга-незнакомка?

Она покачала головой.

— Нет.

— Покажи.

Она согнулась, вытащила камень из-под воды и бросила изо всех сил. Он попал по его голове со стуком, лишив мужчину сознания. Облачко песка поднялось, когда он упал.

— О, — пробормотала она. — Похоже, я перестаралась.

Дыхание задело ее ладонь, когда она прижала руку к его рту. Он был живым, и она все еще была глупой.

Сирша прижала пальцы к губам.

— Ты не можешь знать, что я фейри. Тебе нельзя ничего знать обо мне, иначе ты не заберешь меня с собой, когда будешь уходить.

Люди знали, что русалы были опасными. Украсть у них русалку было как подписать смертный приговор. И хотя она ощущала вину за то, что обманывала его, она не думала, что он возразил бы.

Она оглянулась еще раз на интересного мужчину, скользнула под волны и устремилась в сердце моря.

3

Остров фейри

Манус бился в подлеске, проклиная листья на своем пути. Что за странные растения? Он еще не видел, чтобы растения посреди океана росли так высоко и широко.

Но тут так было.

Листья с его голову размером тянулись к небу, били по нему, когда он пытался их обойти. Это его замедляло, а он хотел просто осмотреться.

Остров не хотел открывать свои тайны. Манус много раз обошел его за дни с тех пор, как проснулся. Он за половину дня вернулся туда, где впервые открыл глаза.

Он знал, потому что оставил линию камней от края джунглей до воды, набегающей на белый песок.

А толку? Он знал лишь, что за половину дня обошел весь остров.

Каждый раз, когда он пытался пройти внутрь, его останавливали растения. Огромные листья, странные цветы и жуткое рычание были против него.

Он боролся с растениями, пока солнце не ушло за горизонт. Только потом он ушел к своей линии камней. Каждый вечер его ждало немного еды и графин свежей воды.

Он недовольно выдохнул, развернулся и смотрел на волны. Солнце почти задевало горизонт. Тот, кто приносил еду, вот-вот себя раскроет, или он не поест.

Вряд ли его оставили бы голодным. Этот некто потратил много усилий, чтобы сохранить ему жизнь.

И он помнил загадочную женщину. Видел ее глаза во снах. Большие и черные, как глубины океана, но добрые, от этого горело в груди.

Он еще не видел такой женщины. Он не видел женщины, что вызывала у него такие чувства.

Манус полагал, что она жила на острове, и первые дни он искал ее. А потом понял, что ее не было рядом, как и других живых существ, и что она могла быть с острова неподалеку.

Проблема была в том, что он сомневался, был ли остров неподалеку. Он забрался на пальму и часами разглядывал горизонт. Неподалеку не было суши, только волны.

Он оглянулся снова.

Еды и воды не было, как и блюдца из позолоченного металла, которое было слишком хорошим для него. Это место было странным, а его загадочный покровитель еще страннее.

— Посмотрим, кто ты, — пробормотал он.

Если ему придется пойти на хитрость, так он и сделает. Манус ударил по листу так, что тот взлетел в воздух. Он нырнул под лист в небольшое пространство, которое на миг открылось. А потом лист опустился.

В тусклом свете было сложно видеть, что было вокруг. Он ощущал запах почвы, гниющих растений и слабую сладость цветов. Его босые ноги погрузились во влажную землю, он сжал пальцы ног.

Он будет ждать всю ночь, если нужно. Тот, кто приносил еду и воду, прибудет. Он был уверен.

Манус ждал часами. Солнце замерло, волны замедлились, все затаило дыхание. Загадочный покровитель прибудет? Это будет женщина с темными глазами и такими черными волосами, что они сияли зеленым, как китовое масло на воде?

Никто не прибыл. Тьма накрыла остров, и луна показала свое серебряное лицо.

Манус нахмурился. Он не ожидал, что покровитель не прибудет. Почему он не появился? Пять ночей еда и вода для него появлялись.

Странно.

Он встал со скрипом колен. Он устроился ночевать на песке. Жар солнца рассеется лишь поздно ночью, и воздух тут был странно теплым.

Он обвил руками колени, лежа на боку, и смотрел, как волны набегали на берег. Когда он подумал, что все понял, ситуация изменилась.

Где он был?

Тихий звук вызвал дрожь на спине. Не звук движения того, кто прятался. Скуление, как у раненого зверя.

Ему не хотелось обнаружить, что он был тут не один. Если тут были звери, что охотились, он не мог защититься.

Он сжал кулаки и посмотрел на берег. Белый силуэт наполовину вылез из океана.

— Что? — пробормотал он.

Существо напоминало собаку. Длинная морда была знакомой. Он видел волкодавов в детстве, играл с ними возле дома мясника, который их использовал как сторожевых псов. Они были верными и опасными, но добрыми с теми, кто относился к ним с уважением.

Он медленно встал и подошел к зверю как можно тише.

— Тише, — Манус говорил успокаивающе, словно в голосе был мед. — Тебя вынесло на берег?

Зверь снова заскулил. У него хватило сил повернуть голову к Манусу, а потом челюсть опустилась на песок.

— Дай угадаю. Тебя принесла сюда странная женщина? С темными волосами?

Ухо приподнялось.

— Ты хороший, да? Ты меня не укусишь.

Он подошел слишком близко, и пес оскалился. Манус смотрел на зверя, не удивляясь, что тот ощущал угрозу.

Чем ближе он был, тем сильнее понимал, что это была не обычная собака. Ее шерсть была зеленоватой, хотя так могло казаться в свете луны, и пес был огромным. Почти как взрослая корова. Собака оказалась бы чуть ниже его плеча, если бы встала.

— Ку ши? — выдохнул Манус.

Это были легенды. Они рождались от фейри, были верными товарищами редких фейри, проявивших себя достойными.

Для людей они были вестниками смерти. Они шли вместе с банши, ждали, когда их фейри закричит, ощутив вкус падали. Собаки, по слухам, воровали души людей.

Он поежился, но покачал головой.

— Ты же не убьешь меня? Тебе не повезло, как и мне.

Он сел вне досягаемости собаки, склонил голову.

Существо было умным, поняло, что за ним следили. Манус догадался, что ку ши был самцом. Он был больше, чем говорили в легендах, и низко рычал.

— Тише, друг. Как тебя назвать?

Зверь фыркнул.

— Когда я был мальчиком, я обожал истории о Мананнане мак Лире, боге моря, короле океана. Я назову тебя Мак Лир в честь Туата де Дананн, который дал тебя мне.

Он услышал за собой тихий звук. Другой пропустил бы это, но Манус был с хорошим слухом. Он прислушивался, ожидая уловить, как блюдце ударится об камни.

Он с трудом сдержался, чтобы не обернуться. Там был тот, кто заботился о нем, достаточно близко, что он мог поймать.

Это была женщина? Она приплывала сюда на лодке, чтобы покормить его? Она от кого-то пряталась?

Он подумал о муже, который мог заставлять ее убегать в океан. Где-то был континент.

Он заговорил с ку ши:

— Ты знаешь историю Мак Лира?

Пес дернул ухом, одно направил вперед, другое — назад. Он смотрел не на Мануса, а на что-то за ним.

— Он был великим и сильным Туата де Дананн. Наполовину друид, наполовину фейри. Некоторые говорят, что он был сильнее Нуады. Это говорил не я, но он был невероятной личностью в мифах. Мак Лир умел вызывать туманы. Он окутывал себя и свои армии ими, чтобы никто их не видел. Я видел такую магию посреди океана. В один миг все видно, а потом? Туман такой густой, что и своих рук не видно. Он окутывал себя туманом, как плащом, — Манус поднял руки, показывая, как укутал бы себя. — Как-то раз нарушители почти увидели остров — наверное, похожий на этот — на котором он жил. Мак Лир вызвал туманы, и остров пропал.

Пес недоверчиво посмотрел на него.

— Я просто рассказываю о твоем тезке. Можешь хоть насладиться историей?

Ку ши явно не наслаждался. Фейри отвернул голову и тяжко вздохнул.

— Ладно тебе! Не хочешь послушать больше? Говорили, Мак Лир — величайший из всех морских богов, и даже русалки его любят.

— Это не правда, — голос был тихой каплей воды на камень, эхом тающего льда. Он был красивым и пугающим одновременно.

Манус затаил дыхание и оглянулся на самое красивое существо из всех, что видел.

Она стояла в свете луны. Белое платье прилипло к ее коже, словно она приплыла на остров. Длинные черные волосы приклеились к ткани, накрывая ее грудь и задевая бедра.

Ее лицо было создано небесами. Темные глаза были как буря на западе. Ее губы были как вино, а кожа — цвета звезд. Но его пленил ее голос. В голосе звучало обещание исполнения всего, о чем он мечтал в детстве.

— Не так? — спросил он. — Я думал, я рассказываю историю.

— Нужно рассказывать правильную историю.

Он видел, что ей было неудобно. Она покачивалась на пятках, пальцы теребили края длинных волос.

— Тогда как правильно, красавица?

Она нахмурилась.

— Мне не нравится, когда ты так меня зовешь.

— Почему?

— Создается впечатление, что ты только это и видишь.

— Странные слова, — пробормотал он и повернулся к ней. — Как мне тебя называть?

— Даже не знаю.

— Как так?

— Никто у меня такого не спрашивал.

Она была странной, он такого не ожидал. Манус встал и скрестил руки.

— Ты должна сказать, как мне тебя называть.

— Сирша, — выпалила она так быстро, что он приподнял бровь.

— Это имя.

— Оно мое.

— Но я хочу звать тебя по прозвищу.

Она склонила голову.

— Почему?

— Так милее.

— Но ты же не считаешь меня близкой?

Он снова спросил:

— Почему?

— Потому что ты меня почти не знаешь.

— Я тебя совсем не знаю.

Сирша улыбнулась, и улыбка чуть не сбила его с ног.

— Видишь? Ты сам признался.

— То, что я тебя не знаю, не мешает мне считать тебя манящей, интересной, такой, какую я хотел бы какое-то время видеть рядом.

— Тогда ты судишь только по моей внешности.

Он знал этот взгляд. Она хмурилась, была готова закатить истерику. Он хотя бы знал, что она была такой же женщиной, как те, которых он знал. Манус был хорош с женщинами.

— Кому еще судить? — спросил он. — Ты появилась из ниоткуда, мокрая, словно плыла до острова. Будь я умным, а я таким себя и считаю, я бы решил, что это ты приносишь мне еду и воду. Я могу звать тебя так, как хочу.

— Почему? — она глубоко вдохнула и сжала кулаки. — Почему забота о тебе дает тебе право обходиться со мной так, как ты хочешь?

— О, я так не говорил. Я буду обходиться с тобой так, как ты пожелаешь, Сирша, и я хочу начать с ласкательного прозвища, чтобы ты знала, что с этим прозвищем я сосредоточен на тебе. Только на тебе.

Манус видел много красивых женщин в жизни. Он выслеживал красивых проституток и много им платил. Но даже лучшие проститутки Уи-Нейлла не могли сравниться с загадочной женщиной перед ним.

Сирша.

Ее имя было медом на языке и обжигало горло, как хороший виски. Она сохраняла ему жизнь все это время, спасла после крушения корабля. Но почему?

Манус смотрел, как ее кулаки разжались, ждал тихий вздох, который точно последует.

— Хорошо, — прошептала она. — Так тому и быть. Если тебе хочется звать меня не по моему имени, то пусть это будет что-то, связанное с морем.

— Море?

Она подняла взгляд, поймала его взгляд темными глазами, украв его душу.

— Океан — моя мать. Ее волны укачивали меня перед сном, ее воля сохраняет мне жизнь. Я буду чтить ее дары, как ты чтишь Мананнана мак Лира.

Женщина, которая ценила океан как он? Манусу казалось, что Мак Лир увидел его и послал ему невесту, что сотрет остальных из его памяти.

Он кашлянул, щеки пылали.

— Ах, ладно. Это сложнее придумать.

— Разве?

— Море — моя жизнь. Я все деньги потратил, чтобы попасть сюда, но я был един с океаном с того момента, как моя мама опустила мои ноги в морскую воду. Такие прозвища обладают сильным значением.

— Потому я и попросила о таком.

Она его поймала. Он не помнил женщин с таким острым языком, кроме его матери.

Он привык к слащавым улыбкам и скрытым под веками знаниям, не раскрывающим истинные эмоции. Он привык к женщинам, которые хорошо играли с другим полом.

Эта женщина о таком не знала. Ветер трепал кончики ее волос, уже высыхающие после ее пути сюда. Манус понял, что хотел узнать о ней больше. Узнать все. И он не помнил, когда еще такое происходило.

Он кашлянул и потер шею сзади. Шнурок кулона его матери запутался в пальцах, крохотный белый камушек подпрыгнул на его груди.

— Жемчужина.

— Что?

— Так я тебя буду звать.

— Почему?

Она задала вопрос пылко, его ответ был важным. Это была точка, после которой не будет возврата, если он ответит неправильно.

— Жемчужины делаются долго. А искать их еще дольше.

Она ждала ответа, думала, что он продолжит.

Он молчал.

— Как это связано со мной?

— Однажды я это объясню, моя жемчужина. Но не сегодня. Что ты принесла мне на ужин?

Быстрая смена темы запутала ее. Она отпрянула на пару шагов, а он пошел вперед. Она лепетала, запиналась:

— П-п-просто немного рыбы и пара устриц, которых я нашла…

— Ты уже знаешь, что я люблю, — перебил он. Манус поднял еду с позолоченного блюдца и осмотрел хорошую работу. — Я еще такого не видел.

— Это только чтобы положить еду.

— О. Я знаю. Я не понимаю, как ты нашла это тут. Это должно быть в доме аристократа, — он посмотрел на нее. — Ты же не из аристократов?

— Я? — она закрыла рот так быстро, что не смогла открыть. Она помотала головой.

— А выглядишь как из королевской семьи.

— Что?

— Идеальная кожа, идеальные зубы, ни одной мозоли. Так могут выглядеть только королевичи.

— Я живу иначе, — ответила она. — Не честно судить кого-то из-за того, что они выглядят не так, как ты.

— Это точно. Иди сюда, — он похлопал по песку рядом с собой. — Поужинай со мной.

— Зачем?

— Я не говорил ни с кем пять дней. Я бы хотел побыть в обществе, чтобы не сойти с ума.

Она замешкалась.

Манус хотел предупредить ее. Такой красивой женщине было опасно находиться наедине с таким мужчиной, как он. Ей стоило бежать. Он сказал бы это, будь он ее отцом. Но он не был, так что улыбнулся, как волк, и ждал, пока она сядет.

Сирша села так, чтобы он не мог достать рукой. Ее тело было напряжено, словно он мог напасть. А он мог. Он был напряжен, не понимая, почему.

Она была просто женщиной. Как остальные. Но его тело хотело ее, как умирающий мужчина хотел воды.

Он кашлянул.

— Что привело тебя сюда?

Она не ответила.

— Как ты сюда попала? Я не видел сушу неподалеку. И я не видел лодку. Ты приплыла сама?

Она снова не ответила.

Он взял устрицу, потянул за ракушку пальцами, но знал, что требовался нож, чтобы есть это. Топот зазвучал по песку, Мак Лир подбежал к ним. Он опустился на песок и смотрел на устрицу так пристально, что Манус чуть не рассмеялся.

— Хочешь? — спросил он у собаки.

— Они не едят устриц, — ответила Сирша. — Они им не подходят.

— Откуда ты знаешь?

Она молчала. Он заметил ее сжатые пальцы, то, как она сжимала тонкую ткань платья и выдохнула.

— Ты не хочешь отвечать на вопросы о себе, да?

Она тряхнула головой.

— Ясно. Умно. Ты не знаешь, отличаюсь ли я от других чужаков-моряков с корабля, и было бы позором для такой женщины легко всем доверять, — он кряхтел, пытаясь раскрыть устрицу.

— Дай, — она протянула руку.

Что она собиралась делать с устрицей? Если Манус не смог ее открыть, то и хрупкая девочка не сможет.

Он с интересом отдал устрицу.

Сирша провела пальцами по краям. Она не тянула, не рвала, только напевала, гладя ракушку. Она приоткрылась, и Сирша быстро потянула за створки.

И он мог съесть устрицу.

— Удобный трюк.

— Не трюк, — ответила она и отдала ему нежное мясо. — Океан дает, нужно лишь попросить.

Сколько раз он так говорил? Манус отклонил голову, соленая устрица скользнула по его горлу. Это был его любимый деликатес, хотя многие моряки такое и не пробовали.

Еще один повод, по которому он думал, что она не раскрывала правду о себе. Устрица? Свежая рыба? Золотое блюдце?

— Ты спасла меня от крушения, да?

Она отвела взгляд.

— Можно говорить. Я знаю, что это была ты. Я помню.

— Воспоминания странные. Может, я тебе лишь приснилась.

— Нет. Я не забыл бы такие глаза. Ты вытащила меня из бездны на этот остров, а потом принесла еду. Кто ты?

Она снова не ответила. Она смотрела на волны, набегающие к пальцам ее ног, и молчала.

— Артуро ты бы понравилась, — пробормотал он. — Он сказал бы, что я получил, что заслуживаю.

— Кто?

— Друг, — боль сдавила его грудь, он хорошо знал такую боль. Потери терпеть не становилось проще, просто он становился черствым. Он потер грудь. — Мертв, видимо. Он был на корабле со мной. Жаль. У него были жена и только родившийся ребенок.

— Ребенок? — прошептала она. — Это так печально.

— Это жизнь моряка. Мы все знаем риск нашей работы.

— Ваши жизни такие хрупкие.

— У всех так. Человек может умереть от пореза ладони, кашля, укуса пчелы. Так почему не пожить интересно? Нет гарантий, как быстро оборвется жизнь.

— Я не очень тебя понимаю, — ответила она. Она сжала пальцы ног на песке. — Если ты всегда попадаешь в приключения на корабле, не боясь боли или сложностей, как ты бережешь свою жизнь?

— Я забочусь об опыте, приключениях и о том, что я видел то, что никто не видел.

— А ты видел?

— Я видел то, от чего твое сердце забилось бы быстрее. Странных существ, которых не должно существовать. Такие далекие земли, что люди там выглядят иначе. Я привозил шкуры зверей, что выше меня, а их когти размером с мою ладонь.

Ее рот приоткрылся, она смотрела на него.

— Каково это?

— Плавать на корабле?

— Нет. Отправляться, куда хочешь и когда хочешь.

— Печально слышать от тебя такое, моя жемчужина, — он дал еще устрицу с просьбой открыть ее. — Есть мужчины, которые думают, что женщины не должны путешествовать. Они хотят держать женщин под пяткой, так сказать, не давать им повидать мир. Я это знаю, да и ты, видимо, тоже.

Она погладила ракушку, кусая губу.

— Зачем они так делают?

— Думаю, некоторые так ощущают власть. Если они ограничат знания женщин, то, по их мнению, будут управлять ими. Но они забывают важное.

— Что же?

— Женщины всегда выше. У вас есть то, чего мы хотим, и мы все сделаем ради этого.

Сирша застыла, устрица нежно коснулась ее пальца. Она бросила на него взгляд.

— Чего же хотят мужчины?

— О, вопрос с подвохом. Я не должен на него отвечать.

— Почему?

— Мы одни на острове посреди океана, и хоть мне нравится думать, что я хороший, это не так.

— Ты кажешься хорошим.

— Есть разница между хорошим и терпеливым.

Он видел, что ее пульс трепетал на шее. Это манило его как песнь сирены. Она была заинтересована не меньше него.

— Мне нужно идти, — выпалила она, поднялась на ноги, поднимая брызги воды и песка.

— Куда?

— Подальше!

Он вскочил, но не дал себе коснуться ее.

— Ты вернешься?

Сирша застыла спиной к нему.

— Вряд ли я смогу держаться в стороне.

Эти слова он и хотел услышать. Улыбаясь, он сжал кулак и заставил себя не идти за ней.

— Хорошо. Ступай.

Она побежала по песку и пропала из виду, наверное, отправилась к неизвестному дому внутри острова.

Манус облизнул губы.

— Терпеливый, — буркнул он. — Я такой лжец.

* * *

— Сирша! Где твои мысли сегодня?

Ее сестры окружили Сиршу, тянули ее за пряди волос. Ее семья в последнее время не давала ей покоя. Их сестра часто пропадала, предпочитала быть одной. Почему теперь им казалось это странным?

Она застонала и помотала головой.

— Я с вами.

— Нет. Мы минутами с тобой говорили, а ты смотрела на камень!

— Может, мне не была интересна тема.

— Тебе всегда нравились киты. Что изменилось?

— Ничего, — Сирша поплыла по небольшой пещере, которую они делили. — Чего вы такие настырные сегодня?

— Почему ты злишься? — захихикала ее старшая сестра. — Из-за того, что отец решил выдать тебя замуж?

Еще одна сестра прижала ладонь к щеке.

— Наша младшая сестра уже выбрала пару?

— Как? — Сирша покачала головой. — Ни один русал в океане не привлекает меня.

— Жаль, ведь ты русалка.

— Неужели никто не нравится?

— Крейг выглядит интересно.

— Крейг? — Сирша сглотнула. — У него тяжелая рука. Он жесток с невинными.

— О, это просто слухи.

Нет. Сирша сама видела, когда возвращалась домой со сбора крабов для ужина. Он загнал женщину в ущелье, говорил тихо, поднял кулак. Ужас на лице русалки остался в ее памяти навеки.

Она поежилась.

— Я бы не хотела испытывать судьбу.

— Думаю, она нашла мужчину, — захихикала другая сестра. — Там она и пропадает!

Может, было проще позволить им так думать. Они могли спрашивать, сколько хотели, но Сирша планировала побег. Оставалось несколько недель до полной луны. Отец уже требовал ее ответ, но она настаивала, что у нее есть время.

Если план сработает, она покинет их до этого.

— Прошу, — она сжала ее руки, — не говори отцу. Я не хочу, чтобы он знал. Лучше этому быть сюрпризом.

— Тогда вперед, сестра. Но когда вернешься, расскажешь нам, кто он?

Она покачала головой и уплыла из пещеры. Они не узнают, кто он. И только о них она будет сожалеть в этом глупом плане.

Ее сестры были ее частью, как ее жабры. Они были глупыми, неглубокими, но их сердца были размером с семь морей. Она не хотела, чтобы зло это изменило.

Она покачала головой, двигала хвостом. Ей не стоило думать так. Ей нужно было понять, как убрать человека с острова.

Медуза проплыла мимо, протянула длинные отростки по ее коже. Слабый ток заставил ее мышцы сжаться. Большие были опасны даже для русалок. Она улыбнулась и оттолкнула медузу. Маленькие были добрыми.

Ее улыбка увяла. Так можно было сказать и о русалках. Стражи не позволили бы ее человеку уйти. Даже с ней на корабле они порвут судно за попытку проплыть там.

Могла ли она их остановить? Могла ли уговорить стража?

Она не пыталась. Насколько Сирша знала, никто не пытался. Они давали стражам делать то, что они пожелали, и радовались, что их дома были в безопасности.

Они могли говорить? Никто не рассказывал об общении морских существ и стража.

Сирше нужно было узнать такое, чтобы ее план сработал. Человеку нужно было понять, в какой опасности он находился. Ему нужно было доверять ей, понять, что она хотела для него лучшего.

Она печально покачала головой, неслась сквозь воды. Он не доверится ей так просто. Он не был глупым.

— Терпеливый, — прошептала она, пузырьки срывались с губ.

Что он имел в виду?

В голове было слишком много вопросов, и на них нужны были ответы, чтобы она смогла доверять ему. У нее не было выбора. Он был единственным шансом на побег.

Иначе она окажется навеки в руках русала. Мурашки пробежали по рукам от мысли. Крейг или другой, она не хотела замуж за лягушку.

Человек? Это было другой историей.

Его грязные волосы манили ее. Морщинка меж хмурыми бровями вызывала желание разгладить ее. Даже его тело интриговало, отличалось от ее, даже когда у нее не было хвоста.

Сирша прикусила губу. Он думал о ней так же? Хотелось бы. Жар в его взгляде намекал, что он был заинтересован. Но хватило бы этого, чтобы он забрал ее отсюда? Так далеко, чтобы море ее больше не коснулось?

Ее сердце болело от мысли.

Остров виднелся вдали. Земля поднималась, встречая ее, с любовью созданная руками старых божеств. Кораллы сияли под ней, рыбы появились как по волшебству.

Она выглянула из-под волн, посмотрела на пляж. Похоже, на этой стороне острова его не было. Ее терзала тревога. Обычно она находила его тут. Почему его там не было?

Она обогнула остров дважды, но не увидела его. Остров не пустил ведь его в центр? То были земли фейри. Людям нельзя было их видеть.

Но, похоже, остров пустил.

Только люди с кровью фейри могли пройти через дозорные растения, которые пробовали кровь. Она видела, как часами бился с ними, когда она не могла удержать себя.

Что изменилось?

Она нырнула под волны. Маленький туннель под островом помогал морским существам попасть в центр. Она заглянула во тьму и сглотнула.

Ей не нравились тесные пространства.

Она пробралась туда, подтянулась руками. Чешуя задевала камень, и с покалыванием Сирша понимала, что несколько чешуек потеряла.

Ее отец это заметит. Он замечал все, что портило ее красоту, хотя ее облик казался странным среди других русалок. Сирша хмыкнула и подтянулась еще.

Теперь ей придется придумать историю. Он уже заметил, что у нее пропали чешуйки с прошлого раза. Она не могла повторить ошибку.

Может, она задумалась и врезалась во что-то? Он мог в это поверить. Его младшую дочь часто звали глупой. Нужна была надежная история.

Свет проникал сквозь воду впереди. Туннель заканчивался в пресном пруду, таком чистом, что он выглядел как воздух. Зеленые растения покрывали дно, яркая рыба мелькала среди них.

Сирша замешкалась, не желала появиться, если он смотрел на воду. Что она скажет?

Она знала, что ей придется рассказать ему, кто она. Русалки не были плохими фейри. Людям они нравились, пока не начались слухи, что они песней вели людей к камням. Они не пытались тогда убить людей. Они предупреждали.

Люди были глупы. Они думали, что красивые женщины звали их к себе, и их корабли разбивались о камни.

Она зацепилась пальцами за край, поднялась и посмотрела на поверхность.

Нога чуть не коснулась ее головы.

Она зажала ладонью рот, чтобы не было пузырьков. Сирша юркнула в туннель. Он был в воде? Зачем?

Она повернулась, чтобы лечь на камни и смотреть на него. На нем была лишь его кожа, и он двигался в воде естественно, как она.

Мужчины-люди были не такими, как она ожидала. Они отличались! Длинные ноги не были как у лягушек, хоть и с волосами. От этого ей было неудобно. Почему на них было столько волос? Люди были отчасти зверями?

Он поплыл от нее к краю пруда, где он встал с отточенным равновесием. Рыбы щипали его за ступни, большие задевали его бедра, но он не реагировал.

Она пыталась увидеть его лицо, но вода его искажала. Ей показалось, что он улыбнулся. А потом показалось, что он хмурился.

Это не имело значения. Он все еще был довольно красивым. Она еще не ощущала жар в животе, когда смотрела на мужчину.

Людям повезло. У них были красивые и сильные мужчины. Русалкам достались мужчины, похожие на акул и лягушек, которые всегда напивались и не заботились о женщинах.

— Как мне рассказать тебе, кто я? — прошептала она, глядя на него. — Ты будешь презирать меня? Решишь, что я зверь, которого нужно запереть? Или хуже — рыба для еды?

Что-то схватило ее за нежный плавник, и она вскрикнула, пошевелила хвостом и вырвалась из туннеля.

Ее страх был таким большим, что она не замедлилась. Сирша пронеслась по пруду и врезалась спиной в его спину.

Мужчина.

Она застыла. Он застыл. Они оставались так спинами друг к другу.

Он был теплым. Жар его тела проникал в нее даже сквозь чешую. Океан был холодным. Ее кожа привыкла к холоду бездны. Касаясь его, она ощущала песок, что лежал под солнцем.

— Жемчужина? — пробормотал он. — Боюсь, ты застала меня в неловком положении.

— Взаимно.

Сирша пыталась держать хвост подальше от него. Длинный хвост как у угря точно вызовет у него дискомфорт. Но она не могла держаться над поверхностью, не двигая им. Она скривилась, когда ее чешуйки задели его колено.

— Ах, — сказал он. — Вот оно как.

Ее язык стал узлом. Что он скажет? Она уловила отвращение в его голосе? Она еще никогда так не смущалась того, что была русалкой.

Он ждал, что она заговорит. Его ребра двигались от осторожного дыхания, подавляя ее шумное дыхание.

Когда она не ответила, он продолжил:

— Я знал, что ты не была человеком. Обычная женщина не вытащила бы меня из разбитого корабля посреди моря, не доплыла бы со мной до острова, не пропала бы внезапно. Я просто не знал, кем именно ты была.

— Теперь знаешь.

— Да.

Она стиснула зубы и ждала.

— Русалки редкие там, откуда я, — сказал он. — Мы зовем их удачей. Порой они помогают моряками, когда те в тяжелом положении.

— Я слышала о таком.

— Это ты делаешь со мной? Немного щедрости?

— Нет, — она покачала головой. — Я не смогла позволить тебе умереть.

— А обычно ты позволяешь?

— Я видела, как люди тонули, и с сестрами уносила их тела в глубины.

— Почему не дала мне?

— Не знаю, — голос Сирши стал высоким от паники. — Я увидела тебя в воде, не смогла утащить тебя с остальными. Я не смогла бы смотреть, как крабы терзают твое тело, пока не останутся лишь кости.

— Почему? — спросил он.

— Хотела бы я знать ответ.

Они молчали, дышали вместе. Она еще не была так близко к мужчине, но при этом так далеко. Она могла его коснуться. Ощущала его биение сердца спиной. Но не знала, о чем он думал.

— Я развернусь, Сирша.

— Не стоит.

— Не получится иначе.

— Почему? Еще пару мгновений.

— Нет уж.

Она осталась спиной к нему, хотя тепло его кожи пропало. Она не хотела видеть его лицо, когда он ее увидит.

Она не знала его. Сирша не должна была так привязываться. Он мог думать о ней, что хотел. Не важно.

Но это было важно. Ее сердце колотилось в груди от одной мысли, что не понравится ему.

Его ладонь коснулась ее плеча. Пальцы скользили по коже, убрали ее волосы, раскрывая блеск.

— Ты будешь оборачиваться?

— Нет.

— Я уже тебя вижу.

— Я понимаю, но я не обернусь.

Он не выражал отвращение. Его голос был теплым, как весь он, не испуганным или сдавленным. Может, он все-таки не был против.

— Сирша, — рассмеялся он. — Такая красивая женщина, как ты, не должна скрывать лицо.

— Я думала, тебе нет дела до красоты.

— Я так не говорил. Любому мужчине важна красота, но некоторые из нас видят ее и внутри женщины, и снаружи.

Она таяла. Не важно, что он мог ей врать, или что он хорошо сплетал слова. Он говорил то, что ее успокаивало.

Ее хвост трепетал в воде, мембраны поблескивали от ее поясницы до широкого плавника. Она качнула хвостом и развернулась.

Он смотрел на нее с потрясением. Его глаза впивались в каждую деталь, начав с ее макушки и спустившись до воды. Она не могла представить, что он не опасался ее хотя бы немного, но он не казался удивленным.

— Можно? — спросил он.

Сирша не знала, что он имел в виду. Она с интересом кивнула.

Он поднял ее ладонь и наклонил к солнцу. Он прижал большой палец к чувствительным костям, и ее пальцы широко раскрылись, показывая тонкие перепонки. Радуга плясала на них, и ее ладонь, казалось, была создана из магии.

— Знаешь, — прошептал он. — Я так и не сказал тебе свое имя.

— Люди обычно не называют свои имена фейри.

— Я думал, это и фейри касается.

Она покраснела.

— Я — глупая русалка. Я говорю сердцем, не успев подумать головой.

— И я рад этому.

— Почему?

Он провел нежно пальцем по ее паутине.

— Я бы хотел знать твое имя.

— Ты очарователен.

— Это работает?

Она приподняла бровь и посмотрела на него с беззвучным вопросом.

Он рассмеялся.

— Я пытаюсь очаровать тебя.

— У тебя хорошо получается.

— Есть предложения?

— Какие? — Сирша склонила голову, не очень его понимая.

— По улучшению.

Она моргнула.

— Пока никаких.

— Скажи, если что-нибудь придумаешь.

— Зачем ты пытаешься очаровать меня?

— Я еще не встречал русалок.

— При чем тут это? — Сирша нахмурилась. — Ты уходишь от ответа?

— Меня зовут Манус.

Слова зазвенели в ее голове, повторяясь эхом. Она ощущала сладкую горечь его имени, которое он выдохнул как с любовью. Узел в ее душе пропал, а она и не подозревала, что он был там с ее встречи с ним.

Вот, как ощущалось хранение имени человека. Чувство пьянило. Ее пальцы сжали его пальцы, возможности шептали в ней. Она могла приказать ему. Заставить его помочь ей покинуть это место.

Простит ли она себя за такое? Сирша не была уверена. Он должен был сам принять решение, хоть она и была в отчаянии.

— Манус, — повторила она.

Он поежился, ее голос плясал на его коже, ее контроль проник в его душу. Он смотрел в ее большие глаза так, что она ощущала жар.

— Странное чувство.

— Такое случается не всегда.

— Что именно?

— Связь. Между фейри и человеком.

— Что это значит?

— Мы связаны навеки. Как океан знает всех существ, что живут в нем, так и мы всегда сможем найти друг друга.

Он кашлянул.

— А если мы не захотим быть найденными?

— Не знаю. Я еще не встречала фейри со связью с человеком.

— Почему?

— Мы не любим быть далеко от тех, с кем связаны.

Он отвел взгляд, сжал ее ладонь.

— Я этого не просил.

— Как и я. Я помешала бы такой связи, если бы я знала, что она образуется. Но такое случается редко.

— Почему ты тут, Сирша?

Не жемчужина. Он не звал ее прозвищем, которое стало ей нравиться. Странно. Что его расстроило? Связь? Она не могла это изменить. Как только они услышали истинные имена друг друга, узел в ней ослабился. А в нем, наверное, затянулся.

Она потянула за его руку.

— Я не думала, что увижу тебя.

— Ах, да. Остров не хотел пускать меня внутрь. Потому что это твой дом?

— Я тут не живу.

— Это не ответ.

Она зашипела.

— Другого ответа нет.

— Тогда почему растения впервые пропустили меня сюда, и появилась ты?

— Не знаю.

— Ты часто так говоришь, и я думаю, что ты врешь.

— Фейри не умеют врать.

Ее вид говорил правду, даже если очень хотелось соврать. Фейри могли сплетать слова, искажая их. Даже Сирша могла сказать одно, а иметь в виду другое.

Он знал? Она задумалась, пытаясь отыскать ответ на его вопрос. Она не хотела, чтобы он злился на нее. И она выпалила первое, что пришло в голову:

— Только фейри могут проходить в этот оазис. Потому он не пускал тебя раньше.

— Я все еще не фейри, — он замешкался перед словами, и она это заметила.

— Почему ты сделал паузу?

— Не делал.

— Сделал. Я слышала. Я не могу врать, но слышу, когда другие это делают.

Он облизнул губы и отпустил ее руку.

— По слухам, моя бабушка была с кровью фейри.

— Подменыш?

— Не настолько. Просто пара капель крови фейри, которые позволяли ей получать их благосклонность.

Сирша захихикала.

— Фейри плевать, есть ли у людей их кровь. Те, кому мы помогаем, просто хорошие люди.

— Уверена?

— Неблагой двор может отличаться, но Благому важна честь. Они не помогают тем, кто не заслуживает этого. Если их потомки считаются недостойными, они им не помогут.

— Тогда остров посчитал меня достойным? — он фыркнул. — Не он первый ошибается.

Она смотрела на его сильное лицо, думая, как он выглядел бы без бороды и спутанных волос. Все его лицо было сильным, как ей казалось? С загорелой кожей он напоминал дерево в ее гроте.

— Ты часто это говоришь. Пытаешься убедить себя, что это правда?

— Что? — он приподнял брови.

— Просто… — она опустила взгляд, боясь, что он посчитает ее глупой. — Из всех мужчин, кого я встречала, ты последний, кого я назвала бы недостойным.

— И многих ты встречала?

— Только русалов, — ее зубы стучали? Мысль о своем виде вызывала такое отвращение, что она не могла этим управлять. — Они не добрые.

— Все? Словно поверить.

— Все.

Он не мог понять. Проблемой был не ее вид, а их жизнь. Русалы застряли на дне океана. Они были медленнее русалок, не могли защититься от акул или спрута. Русалки быстро носились по океану.

А русалы в темных глубинах успокаивали разумы алкоголем. Это делало их гадкими и злыми, а пьяными они были еще хуже.

Он смотрел, как мысли отражались на ее лице. Его взгляд словно касался ее.

Он хмыкнул. Звук звучал так, словно от кита ночью. Их песни порой забирались в ее сны, напоминая, что мир был огромным, а она была крохотной русалкой.

— Если все так, то я рад, что ты тут, — сказал он. — Путь долгий и сложный, если ты рядом с теми, кто не добр.

— Ты знаешь такую жизнь?

— Многие дети знают, когда растут на улицах.

Ее сердце расцвело, как цветок, от принятия в его тоне и понимания в его словах.

— Тогда ты понимаешь, почему я тут.

— Может, даже слишком, моя жемчужина.

Она смотрела на него, словно он развесил звезды в небе. Он понимал ее? Понимал то, с чем она боролась?

Манус кашлянул, румянец поднялся от его груди до шеи.

— Так ты остаешься?

— Хотела бы.

— Хорошо.

4

Путь к глубине

Манус лежал на спине на песке, гадая, как ему так повезло. Русалка? Они приносили удачу морякам, которые переживали, что океан их проглотит.

Мак Лир был добр к нему. Маленькая Сирша станет его талисманом. Он не умрет в море.

Он улыбался облакам, что двигались над ним, как волны. Как далеко тянулась его удача? Его ждало счастье? В легендах русалки легко одаривали людей этим. Они любили тихих мужей, которые заботились о них.

Ее история не удивила его. Любой, кто знал о фейри, знал, что русалы были гадкими. Они любили выпить и презирали всех мужчин на их пути.

Голос его матери зашептал в его воспоминаниях. Она любила рассказывать о существах из моря.

— Не влюбляйся в русалку, — шептала она ему на ухо. — Они добрые и красивые, но их мужья найдут тебя и убьют, не подумав.

Он глупо решил рискнуть.

Как иначе? Она была красивее всех женщин, что он видел, и она спасла ему жизнь. Манус еще не встречал женщины, которая могла так сделать, хотя Артуро точно рассмеялся бы над ним.

— Для того и нужна жена, — сказал дух его друга. — Она готова умереть за тебя, рискует с каждым ребенком, но делает это снова и снова ради любимого.

Глупые мысли. Он не хотел жены, и было глупо хотеть ее сейчас.

Манус потер грудь. Жжение магии оставалось под его ребрами, обвивало его сердце как лоза с шипами. Она прошептала его имя медовым голосом, глаза были такими большими, что в их глубинах было все ночное небо.

Ей принадлежало все в нем, а ему — ничего. Он отдал это не по своей воле. Она забрала яркий свет его сердца и проглотила целиком.

Русалки были опасными, он был согласен с матерью. Эта могла поставить его на колени улыбкой.

Тихий звон донесся от волн, набегающих на песок. Он улыбнулся. Она вернулась, как обещала, хоть он и переживал, чего это ей стоило.

— Не твое дело, — он напомнил себе, что она не была частью его жизни. Пока что.

Но он забрал бы ее в Уи-Нейлл, сидел бы с ней в тихом домике. Она хорошо смотрелась бы у камина с котом у ее ног.

Он поднялся на локтях, смотрел на русалку, лежащую среди волн. Ее голова была опущена на кулаки, хвост двигался в воде.

— Здравствуй, — сказала она.

— С возвращением. Путь прошел хорошо.

— Насколько это возможно.

— Рад слышать, — солнце отражалось от горки предметов перед ней. Он приподнял бровь, сел и указал. — Что ты принесла?

— То, что может показаться тебе интересным.

— Тогда неси их сюда.

— Лучше подойди и возьми их.

Он подумал, что она заигрывала. Это удивляло. Она была невинной, слишком осторожной, но он быстро понял, что ее голос не был игривым.

Ее ладони сжались. Хвост перестал метаться, замер под водой. Мерцание ее чешуи тускнело, и она опустила взгляд. Ей было неловко. Может, она даже смущалась.

Он мог это исправить. Манус очаровывал, когда хотел, и женщин было просто понять. Он читал их тела как любимые книги.

Он подбежал к ней, опустился на песок и прижал палец под ее подбородком. Она была прохладной, но не дрожала, как любая другая женщина. Она посмотрела в его глаза, но медленно, челюсть напряглась под его пальцем.

— Что такое? — спросил он. — Что прогнало свет из твоих глаз?

— Русалки меняются вне воды. Ты видел меня без хвоста, но преображение… — она запнулась. — Не лучшее зрелище.

— Почему?

— Тело русалки как слизь, когда оно не соединено со мной.

— Как медуза?

— Если сравнивать, но, наверное, да.

— Это меня не отпугнет, — прошептал он.

Она не поверила. Смеясь, Манус погладил нежную кожу ее челюсти, прося себя не наслаждаться этим. Она была женщиной, не богиней, и он не хотел ставить ее на пьедестал.

— Честно, — продолжил он. — Меня не отпугнет то, что ты делаешь, моя жемчужина. Я хочу знать тебя, всю тебя.

— Я не понимаю, как.

И он не понимал. Женщина, тающая, как медуза, вызывала тошноту, но если это требовалось с русалкой, то он возьмет себя в руки и поддержит ее.

Он посмотрел на груду золота, его рот раскрылся.

— Что ты мне принесла?

— О! — ее взгляд снова стал веселым, она посмотрела на сокровища. — Пара вещиц со дна океана. Нравится?

Нравится? Это были бесценные сокровища! Золотые короны, тяжелые ожерелья с камнями, даже кубок короля. Он мог разбогатеть, если бы нашел, кому их продать.

— Это поразительно, Сирша. А еще есть?

— Больше? — она пожала плечами. — Наверное. Мы их выбрасываем, так что на дне океана их должно быть много. Я могу поискать другие, если эти тебе не нравятся.

Она стала собирать сокровища, чтобы унести. Манус завопил и потянул все к себе.

— Нет! Нет, мне нужно больше таких. Я просто уточнял. Для людей это серьезное богатство.

— Да? — она потрясенно посмотрела на него. — Но это мусор. Что толку от этих вещей? Еду или воду я понимаю, но это просто металл.

Он смотрел, как она звякала ими, давила ценное золото о камень ожерелья. Может, она была права. То были бесполезные предметы, но он не собирался лишать себя богатства. Если он выберется с этого острова, сможет стать богачом.

— Люди непонятные, — сказал он. — Но если мы уйдем, сможем жить с этим как король и королева.

— Уйдем?

Этого она хотела. Он с интересом посмотрел на русалку. Она использовала его, никак иначе.

Манус не мог дать ей понять, что разгадал ее план. Пусть играет, пока он очаровывает ее. Он хотел забрать русалочку с собой. Если она решит, что это была ее идея, ему будет только проще.

Ему нужно было убедить ее в своем интересе.

Он подхватил ее на руки.

— Вылезай из воды.

Она запищала, и он был уверен, что от радости.

— Манус!

Имя пробежало дрожью по его спине.

— Сирша.

— Что ты делаешь? — спросила она с дрожью.

— Несу тебя на песок, русалочка.

— Но ты же хотел больше сокровищ?

— Да, но сначала я хочу, чтобы ты убедилась, что ничто в тебе не вызовет у меня отвращения.

— О, — выдохнула она.

— Посмотрим, как ты превратишься в длинноногую девицу, что очаровала меня раньше, чем стала магией.

* * *

Сирша собрала больше «сокровищ» в мешок из рубахи Мануса. Они ему понравились, а ей хотелось, чтобы он радовался. От морщинок у его глаз ее желудок трепетал. Его смех разносился эхом в ее душе, этот звук ей снился.

Манус медленно становился ее частью. Она хранила знания о нем в глубине своего сердца, скрывая от других русалок.

Ее сестры отмечали, что она стала счастливее. Ее улыбка сияла ярче, смех был веселее, даже плавала она изящнее, чем они помнили.

Они не могли это понять. Они не понимали любовь.

Сирша была уверена, что это понимали только люди. Она любила его. Ничто другое не могло объяснить легкость в ней, когда она смотрела на него.

Сокровищ в мешке было так много, что она боялась, что ткань порвется. Может, этого хватит. Он не просил много. Как он все унесет?

Он все время говорил об отбытии. Она многие ночи проводила рядом с ним, смотрела на звезды и слушала его истории. Суша была чудесным местом, полным людей, и она скоро его увидит.

Он сказал, что возьмет ее с собой. Сирша была уверена, что о таком важном он не врал. Он любил ее, хоть и не говорил об этом. Манус смотрел на нее нежно, ласково касался, не был неприличным.

Она обвила руками талию и закружилась. Ее волосы развевались вокруг нее темно-зеленой массой.

— Любовь, — прошептала она. — Это странное чувство.

Ей было плохо и радостно одновременно. Порой от этого она не ощущала кончики пальцев.

Тень мелькнула сверху от большого тела.

Она вздрогнула.

— Здравствуй, страж.

Чудище не ответило, но когда они отвечали? Большая женщина замерла и смотрела на Сиршу огромным взглядом.

— Я нужна тебе для чего-то?

В воде было тихо, но Сирша почти ощущала мысли существа. Стражи не говорили, но их эмоции явно были сильными.

Разочарование исходило волнами, тревожа воды. Стражу не нравилось, что Сирша так часто пропадала, и куда она уплывала.

— Он меня любит, — шептала она, теребя оборванные края рубахи. — Он хочет забрать меня отсюда.

Гул эхом пронзил ее, стражница не была с ней согласна.

— Он не врал бы мне, — крикнула Сирша. — Нет. Он не жестокий.

«Но они все жестокие, — пропела стражница в ее голове. — Все люди могут быть жестокими, и они часто такие. Это в людской природе, и они не могут уплыть от этого».

Сирше нужно было осторожно вести себя, пока она не покинула океан.

Сирша подплыла и коснулась большой щеки стражницы.

— Я буду осторожна, — сказала она. — Обещаю. Я не отдам сердце недостойному.

Ее сердце билось в горле, песня изменилась.

«Будь осторожна, — напомнила стражница. — Будь осторожной и мудрой, хотя многие русалки так не могут».

Сирша поцеловала стражницу в щеку.

— Не переживай. Даже если я отправлюсь на сушу, я буду возвращаться домой и навещать тебя.

Она надеялась. Она повернулась и поплыла как можно быстрее. А если она не сможет вернуться в океан? А если она уйдет навеки?

Сирша была юной. Мысль о приключениях и новой любви манила. Она не думала, что могла не увидеть семью снова. И что вкус соли на губах и песни китов окажутся далеко. Это все пропадет из ее жизни навеки?

Она не знала, что тогда сделала бы. Сирша нахмурилась, плыла у дна океана. Она была близко к острову, и скоро нужно было решить, что делать с Манусом.

Она коснулась пальцами песка. Он поднимался облаками, мешая видеть. Она привыкла к невесомости океана. Жизнь на земле была сложнее. Тело легко уставало от борьбы с притяжением земли. Она с трудом ходила, бегала, двигалась.

В океане она была изящной. Ее тело двигалось как в танцах из историй. Она могла делать под водой все, что хотела. Носиться под волнами, прыгать в воздух с ними, нырять в темные глубины.

Она сможет продолжить это?

Нет. Суша ее задушит. Так делала земля. Забирала у существ, живущих на ней, все и поглощала их. Земля даже пожирала их после их смерти, черви и жуки были на телах, пока не оставались лишь кости. Это как-то отличалось от рыб, которые потом становились едой русалок.

Вид их смертей пугал людей. Сирша помнила, как моряк увидел скелет на камнях. Ужас в ее взгляде годами был в ее снах.

Она прижала сверток сокровищ к груди.

— Будет не так, — сказала она. — Ты будешь не одна. Манус будет с тобой, и он сейчас часть тебя. Часть твоей души. Ты — часть него. Вместе не будет страха, голода и боли.

Она должна была верить в это. Иначе что хорошего в жизни?

Сирша двигала сильными мышцами хвоста, вытолкнула себя к поверхности. Может, при виде него ей станет лучше. Он поймет ее мысли, он точно и сам такие испытывал. Она поговорит с ним, он погладит ее волосы, как ему нравилось делать, и успокоит их обоих.

Она выглянула над водой и поискала его взглядом на пляже.

Вот. Он всегда был там. Лежал на песке, как большой морской лев, солнце озаряло его черты, делало его кожу еще темнее.

Бабочки парили в ее животе. Они трепетали в горле, и она сглотнула, надеясь успокоить их крылья, боясь, что они вырвутся из ее рта и раскроют ее чувства. Что она злилась на него. Что он вторгся в ее сны своей улыбкой с морщинками у глаз, своими словами.

— Я хочу узнать все о тебе, и это не вызовет у меня отвращения.

Он не врал. Даже слизь с ее хвоста вызвала лишь пожатие плечами.

— Это часть тебя, Сирша. Если мне не по себе, то лишь на пару секунд. Я рад, что ты существуешь, моя жемчужина. Не переживай.

И она не переживала. Она за неделю ни разу не злилась. До этого дня. Ему нужно было знать, что их время иссякало. Что у нее оставалось три заката, и придется выбрать мужа, а человек не подходил для этого. Если они хотели уплыть, то нужно было спешить.

Она подплыла к берегу и бросила находки рядом с ним. Он резко сел, подняв кулаки, громкий звон испугал его.

Сирша прижала пальцы к губам, хихикая.

— Прости, я думала, ты меня услышал.

— Ты тихо плаваешь, моя жемчужина.

— Но был плеск!

— Океан все время шумит, это не значит, что это ты, — но он не злился на нее. У его глаз были морщинки, он прикусил губу, окинул ее взглядом. — Ты выйдешь из океана сегодня?

— Нет.

— Нет? — он приподнял бровь. — Почему?

— Я думала, ты захочешь войти в океан со мной.

— Я плаваю не так сильно, как русалка.

— Это ясно. Но я хотела бы многое тебе показать. Мир под волнами прекрасен, и было бы эгоистично оставлять его только себе.

Он обдумывал ее слова, постучал пальцем по своему подбородку, глядя на нее.

— Куда мы отправимся?

— В место, где я нашла почти все наши сокровища.

Он посмотрел на нее, золото мерцало на глубине темных глаз.

— Есть больше?

— Всегда.

— Ты меня заинтересовала, моя жемчужина. Далеко под океаном это место?

— Не очень. Там есть карманы воздуха. Думаю, ты сможешь добраться до обломков корабля, если сильно плаваешь.

— Разве я не сказал, что океан в моей крови? — он фыркнул. — Обломки корабля?

— Старого.

— Есть отметины?

Она не смотрела. Знаки людей ничего для нее не значили. Они наносили что-то на все, мелкие детали, которые отмечали владельца предметов.

Сирша пожала плечами.

— Вроде, нет. Там полно этого, — она указала на золотые монеты. — И там было опасно плавать несколько лет. Было слишком много ткани.

— Шелка?

— Я не знаю, что это.

Сирша не понимала, почему его интересовала ткань. Это раздражало, хотя она забрала платье из утонувшего корабля пару ночей назад. Ее нагота отвлекала ее, это он ей сказал.

Может, ему хотелось приключений. Она улыбнулась и отогнала зловещее ощущение.

— Готов?

— Ты хочешь отправиться сейчас?

— Солнце взошло, волна теплая. Обломки ждут нас.

Она затаила дыхание, пока он разглядывал ее.

— Ты хорошо плаваешь, моя жемчужина?

Вопрос был странным, но она гордо ответила. Выпрямив спину, она подняла конец хвоста и шлепнула по воде.

— Очень хорошо.

Его улыбка была солнцем, луной и звездами. Улыбка озарила его черты, стерла обычно строгое выражение, вызывающее у нее мысли, что он злился. Морщинки появились у его глаз, его плечи задрожали от веселья.

— Хорошо, — он кивнул. — Я тоже.

Без колебаний он встал, вытянул руки над головой. Движение было изящным, словно он уже был под волнами.

Сирша вздохнула и опустила подбородок на кулак. Его красота все еще потрясала ее. Русалки привыкли к своей женственной красоте, но не к мужскому идеалу. И как она могла не восхищаться им? Его тело было сильным от лет труда. Каждый шрам рассказывал историю о сложностях и выдержке.

Дрожь пробежала по ее спине. Он был отличным представителем людей, и было жалко, что ее сестры не могли ею восхититься.

Но это было опасно. Им не нужно было знать о возможностях остального мира. От этого их жизнь станет намного сложнее.

Волны гладили его сильные ноги. Манус вошел в воду по бедра, разминал мышцы, потирал плечи, готовя тело к холодной воде. Сирша снова не могла дышать. Его загорелая кожа была бронзой на мышцах.

Может, он был не простым мужчиной? Принцем? Или божеством океана, как в его историях, пришедшим украсть ее.

Она покачала головой и отодвинулась от берега. Это были детские фантазии. Она не должна была ставить его так высоко, ведь только принесет разочарование.

Она плыла сквозь волны, увидела его улыбку. Он нырнул под поверхность за ней.

Его волосы развевались, спутанные пряди напоминали темные водоросли с глубин. Он замер в кристально-чистой воде, песок окружил облаками его ноги, его улыбка открыла белые зубы. Золотые кольца в его ушах вспыхнули, и бусины в бороде звякнули.

Он мог слышать то же, что и она?

Сирша сжала песок кулаками, глядя на него с сердцем в горле. Его глаза были глубже океана. Опасные, но и восхитительные.

Он двигал сильными ногами, устремился к поверхности. Это разрушило его чары на ней. Мембраны вдоль ее позвоночника опустились, смущение сделало пальцы холодными. Она вела себя как по уши влюбленный ребенок.

Она повернулась и поднялась к нему. Ее темные волосы отодвинулись от ее лица, вода капала с ее щек. Она слизывала капли, наслаждаясь солью на языке.

Сирша не думала, что такое было возможно, но его взгляд стал горячее. Он обжигал, пока смотрел на ее губы, поднялся взглядом к ее глазам.

— Куда?

— За мной.

Она погрузилась глубоко в холод воды. Прохлада напоминала ей, что она была русалкой, а он — человеком. Он не проживет так долго, как она.

Манус проплыл над ней, его тень слилась с ее, и она притворилась, что у него есть хвост.

— Глупо, — буркнула она, пузырьки поднимались между губ. — Будь он русалом, был бы гадким, как и остальные.

Она не выжила бы, если бы его лишили его красоты. Переживая из-за своих мыслей, Сирша тряхнула хвостом и понеслась в воде.

Белый песок поднимался за ней, оставляя след сверкающего света. Яркие рыбки плыли перед ней, и она любовалась их чешуей как драгоценными камнями. От ее смеха морская звезда подняла луч и помахала.

Манус не отставал. Он не соврал, что хорошо плавал. Его тело легко рассекало волны, он не покидал ее тень ни на миг.

Они обогнули остров, Сирша вытянула руку и обвела его силуэт. Он вытянул руку, загребая воду.

Она с интересом перевернулась и посмотрела на поверхность.

Он наблюдал за ней. Темные глаза смотрели на ее тело, сильные ноги направляли его. Поднятая рука двигалась, и его тень обвела ее скулу. Сирша затаила дыхание, силуэт его руки скользнул по ее горлу, между грудей и к изгибу бедра.

Она не знала, как ответить. Это делали мужчины и женщины на суше? Эта близость была такой сильной, что они не могли дышать?

Ее хвост дрогнул, и она устремилась прочь от искушения. Ему не нужно было ее касаться, она уже была пленена.

Его улыбка вспыхнула снова, сверкая, как бок тунца, когда на чешую падало солнце. Она была выжжена в ее памяти навеки. Он поднял голову, и чары разбились.

Ее сердце гремело о ребра так сильно, что она его слышала. Сирша прижала ладони к груди. Они дрожали так сильно, что она боялась, что навредила себе.

Было ли так? Сирша обвила мыслями тело, но не заметила никаких нарушений. Но дрожь не утихала.

Обломки корабля виднелись впереди. Острые края дерева пронзали океан, словно мечи, готовые поймать тех, кто подбирался близко. Когда-то огромная мачта давно сломалась пополам, накренилась, указывая на бездну. Моллюски покрывали борт, угри высовывали головы из дыр, глядя на прибывших черными глазами.

Сирша когда-то боялась темного места и теней внутри корабля. Теперь видела скрытую красоту.

Она устремилась к поверхности и тихо появилась рядом с Манусом.

— Нашла.

Он выругался и развернулся.

Она захихикала.

— Прости. Я думала, ты следил за мной.

— Следил, но потерял из виду. Я глядел на чудище под нами.

— Разве не красиво?

Он посмотрел сквозь воду на корабль.

— Не знаю, можно ли назвать это красивым. Скорее — древним.

— Старые вещи тоже красивые, — ответила она. — Ты не хотел увидеть все сокровища?

— Хочу, но ты уверена, что там есть воздух? От корабля почти ничего не осталось.

Она медленно кивнула. Прошло время с тех пор, когда она находила воздух в корабле. Ей было сложно туда забраться, да она и не хотела.

Но было недалеко. Ребенок мог доплыть до дна и обратно в рекордное время, так что и он так мог.

— Мы будем осторожны, — ответила она. — Если там нет карманов воздуха, мы всплывем.

Если он переживал, Манус не раскрыл этого. Он повел плечами, кивнул, глубоко вдохнул.

Сирша запаниковала на миг. Он дышал быстро и глубоко, что-то было не так. От ее звука паники он подмигнул ей, улыбнулся и нырнул.

Она потрясенно опустила голову и смотрела, как он рассекал воду как копье. Его сильное тело опускалось все глубже без колебаний.

Он не врал. Только существо из моря могло так хорошо плавать.

С улыбкой она последовала за ним в глубины, двигая хвостом. Расстояние до корабля было с пять людей, а потом нужно было найти вход. Она должна была проверить, но он бросился в океан первым без страха.

Ей это нравилось.

Восторг бурлил в ее груди, пенясь, лопаясь в ее сердце, словно смех. Она двигалась вокруг него, ее хвост мерцал, волосы были темным облаком над ее плечами.

Он улыбнулся, двигая себя среди воды сильными руками. Конечно, его тело было покрыто мышцами. Людям было куда сложнее двигаться под волнами!

Она восхищалась его решимостью. Спуск был долгим, но он не колебался.

Сирша добралась до корабля первой, схватилась за край рукой и заглянула в ближайшую дыру. Воздуха не было, только морской слизень и несколько моллюсков раскрыли рты от ее прибытия.

Хмурясь, она поплыла вдоль борта, искала воздух, где он мог отдышаться. Иначе он не увидит чудеса корабля! И она отчаянно хотела показать ему, что ее мир был прекрасен и под поверхностью.

Он знал это. Сирша видела желание в его глазах, когда она рассказывала ему о плавании рядом с китами и охоте на спрута. Он заслужил испытать это лично.

Она решительно вытащила гнилой кусок дерева, оторвав его от бока. Вылетело несколько пузырьков. Их было мало, но там явно был воздух.

Она повернулась, но Манус уже плыл к ней. Он сжал сильными руками бок корабля и пропал в отверстии, что она сделала.

— Такой смелый, — отметила она, потрясенная тем, что он не боялся. Она скользнула за ним.

Было темно, ее глаза не сразу привыкли к тусклому свету. Моргая, она посмотрела туда, где Манус прижался к потолку. Тонкая полоса воздуха была не шире ее пальца.

Сердце Сирши замерло на миг. Этого не хватит, чтобы он остался живым, и он не доберется до поверхности.

Он нырнул в воду, встретил ее взгляд с уверенностью, которая выглядела обреченно. Он знал, что не доберется до поверхности без воздуха.

Так не пойдет.

Сирша решительно нахмурилась и бросилась к нему. Рассекая воду, она врезалась в него камнем, падающим ко дну океана. От ее толчка он отлетел к стене.

Она сжала его щеки, повернула голову и прижалась ртом к его рту. Она вдохнула жабрами, отфильтровала из воды чистый воздух. Жабры закрылись, ее тело направило воздух в ее легкие, и она выдохнула его в губы Мануса.

Он обмяк в ее хватке. Он умирал? Она сделала что-то не так?

Жабры двигались снова, Сирша сделала еще вдох. Пузырьки стали занавесом между ними, она попыталась дать ему больше воздуха, но тот вылетал из его рта. Она боялась, что он отключился, не чувствовала, чтобы он двигался, пока его ладони не притянули ее за бедра ближе.

Даже в воде его прикосновение обжигало. Этот потрясающий мужчина обвил ее руками в объятиях. Она выдохнула снова, и он втянул воздух с ее губ, словно лучшее вино.

Он гладил пальцами ее спину, задержался на ее пояснице, гладя чешую, что тянулась от чувствительной зоны. Он нежно прижал ладонь к ее затылку, другой ладонью приподнял ее голову.

Его губы стали мягче на ее губах. Она не понимала, что он пытался сделать, но было приятно.

Рот Сирши расслабился, он исследовал ее, а она — его. Ее грудь прижалась к его, его ноги обвили ее хвост. Она не знала, где он начинался, а она заканчивалась.

Ее глаза закрылись, он вел ее. Манус целовал уголки ее губ, пока они плыли в слабом потоке, не переживая из-за мира. Когда он нуждался в воздухе, он задевал пальцами ее жабры. Они реагировали, и она кормила его воздухом из своих легких.

Каждый его дюйм был теплым. Его твердая грудь удобно поддерживала ее, пока его ладони успокаивали ее движения. Он словно был в ее голове и читал ее мысли.

А потом он отодвинулся с легкими, полными воздуха, улыбаясь. Он приподнял бровь от ее взгляда.

Конечно, они искали сокровища.

Ее плечи дрожали, но она указала ему следовать за ней. Сирша сжала неровный край дверного проема и забралась глубже в корабль.

Свет проникал в дыры в боках, раскрывая сокровища. Угри двигались в тенях. Серебряная рыба уплыла в окно, огибая Сиршу. Их гладкие бока задевали ее, и ее волосы запутались.

Она с улыбкой поманила Мануса к темной комнате.

Он не мешкал, следовал за ней во тьму, поймал ее за шею. Она удивилась, но не помешала ему, когда он снова прижался губами к ее губам, втянул воздух с ее губ.

Пузырьки вылетали из ее рта, кончик его языка погладил ее нижнюю губу. Сирша испуганно отпрянула и поплыла к сокровищам.

Но его вкус остался. Соленый, как океан, как устрицы, которых она открывала ему. И сладкий, как лучшая медуза, которых ели в особых случаях.

Она могла стать зависимой от этого вкуса, хоть и не понимала, почему.

Русалки не прижимались так губами. Сирша видела, что люди так делали. Даже мужчины на кораблях. Но она этого не понимала. Рты были для еды.

Сначала она думала, что они были зверями. И что так они атаковали, угрожали. Но они продолжали так делать. И улыбались после этого. Словно им нравилось.

Она прижала пальцы ко рту, пряча эту тайну на глубине души. Если он дал ей поцелуй, а не просто получал воздух, то это был подарок от него. Ни одна русалка до этого не описывала Сирше такое.

Она улыбнулась. Она подняла руку, поманила его. В этом корабле была еще одна тайна, которую она не должна была показывать.