Молоток

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

РИЧАРД ЛАЙМОН "МОЛОТОК"

Кое-что о молотке... он тихий.

Он не молчит. Боже, нет.

На самом деле, мне нравятся его звуки. Удары отличаются друг от друга как снежинки. Все - от мягкого "пум!", когда головка бьет по груди или жирной ягодице, до "бац!", когда ударяет по черепу. И между ними бесконечное разнообразие звуков.

Все такие сочные. Все довольно тихие. Совсем не похожи на резкий грохот огнестрельного оружия.

Разумеется, я могу произвести звук, похожий на звук выстрела, ударяя по твердым поверхностям, таким как дерево.

Я могу производить очень громкие звуки своим молотком.

Но я делаю это только в случае необходимости, например, когда мне нужно разбить дверь или окно. Обычно, я предпочитаю тихую музыку от ударов молотка по плоти и костям.

Честно говоря, это выше моего понимания, зачем вообще пользоваться оружием. Оно невероятно шумное!

Оно заявляет миру о вашем присутствии, будит людей, дает им возможность спастись бегством.

Мало того, оружие такое... удаленное. После выстрела вы остаетесь на месте, а пуля весело летит к цели и поражает человека сама по себе. Вы не чувствуете момента удара. Вы не чувствуете, как лопается кожа, как рвутся ткани под ней, как ломаются кости. Кровь не попадает на вашу руку (если только вы не стреляете с очень близкого расстояния). Когда выстрел звенит у вас в ушах, вы даже не в состоянии услышать удар пули о тело.

Однако, орудуя молотком, вы оказываетесь в самом центре событий, испытывая удивительные ощущения, которые вам просто недоступны, если вы используете огнестрельное оружие.

Теперь вы, возможно, спросите себя, как я узнал об изумительных впечатлениях от ударов молотком.

Я вам расскажу.

Хотя это вряд ли вам понравится.

Составьте собственное мнение. В возрасте семи лет, одним прекрасным летним утром, я приколачивал доски на заднем дворе, когда появился незваный гость: моя трехлетняя сестра Анжела. Она схватилась за молоток, хныча:

- Дай мне, дай мне! Я хочу! Я хочу!

И я со всей силы треснул молотком по ее маленькой белокурой головке. Молоток пробил череп, кровь взлетела вверх красивым красным фонтаном, и мертвая маленькая Анжела рухнула на землю.

Вы потрясены?

Вполне возможно, что нет.

А теперь позвольте мне открыть вам маленький секрет. Незваным гостем в то утро была не моя младшая сестра Анжела. Это был ее котенок, Тэбби.

Ха!

Боже, вы бы это видели!

Теперь вы, вероятно, шокированы.

Как он посмел убить милую кошечку?

Хуже, чем дать сестре ощутить вкус стали, правда? Я знаю, я ужасен.

Тэбби первой пала от моего молотка. Ее маленькая голова практически распалась от удара. Когда я услышал треск и почувствовал, как молоток погружается внутрь, кошечка жалобно мяукнула и упала замертво.

Затем я вылизал окровавленный молоток дочиста.

С того самого момента я подсел. Большую часть своего детства я провел, бродя по паркам, лесам и аллеям рядом с домом, находя и резко ударяя молотком по тем или иным существам: паукам, муравьям, гусеницам, божьим коровкам, бабочкам... часто пробуя кашицу из результатов бойни, но обычно разочаровываясь во вкусе.

Когда появлялась возможность, я охотился на кошек и собак. Один удар, хлопок по башке, и готово.

Я наслаждался не только убийственным ударом, но и очисткой: облизывал прохладную стальную головку молотка, обсасывал ее. Мех и кусочки костей всегда попадали мне в рот, но это была небольшая плата – как кости в форели - за удовольствие от кроваво-красной закуски.

Однажды, летним утром, когда мне было десять лет, моя шестилетняя сестра Анжела наткнулась на меня в лесу через несколько минут после того, как я нашел на земле малиновку. У нее было сломано крыло, и она не могла летать, поэтому я поднял ее и отнес к большому валуну. Я положил малиновку на валун. Когда я высоко поднял свой молоток, Анжела закричала:

- Саймон! Не смей!

Я посмел.

Когда маленькая голова малиновки разлетелась на мелкие кусочки от удара, она пронзительно закричала.

- Прекрати, - сказал я ей. - Это просто глупая птица.

По ее щекам текли слезы. Анжела захныкала:

- Я расскажу.

Затем она развернулась и побежала. Мчась по лесу, она мне угрожала:

- У тебя будут большие неприятности!

- Если ты наябедничаешь на меня, - выкрикнул я, - я наябедничаю на тебя!

Проверенная тактика, когда речь идет о братьях и сестрах.

Это ее остановило.

Она повернулась и посмотрела на меня.

Я подошел к ней, заложив левую руку за спину.

- Я ничего не делала, - запротестовала она, но в ее голосе не было абсолютной уверенности.

- Делала, - сказал я ей.

- Что?

- Я скажу маме и папе, что ты убила птицу.

- Это ложь.

- Но по тебе будет видно, что это правда. С этими словами я вынул руку из-за спины и ткнул ей в лицо окровавленными останками малиновки.

Она завизжала от отвращения и ужаса и попыталась отпихнуть мою руку, но я был больше и сильнее. Я затолкал птицу ей в рот. Задыхаясь, она вырвалась от меня и снова пустилась бежать.

Я погнался за ней. Ее золотистый конский хвост развевался и подпрыгивал. Я хотел дернуть за него, чтобы остановить ее. Вместо этого я взмахнул молотком, ударил ее по уху и сбил ее с ног.

Еще живая, она зажимала окровавленное ухо и корчилась на земле. Она уже выдернула или выплюнула птицу изо рта, поэтому могла свободно реветь и лепетать: "Отстань от меня!", "Не надо" и так далее.

Я, наверное, должен объяснить, что Анжела была прелестной, как нераспустившийся бутончик, но она была мне как бельмо на глазу в течение многих лет.

Я мог пощадить ее.

Но не стал.

Вместо этого, я повеселился. Я нашел птицу (она была сильно измята), снова засунул ее ей в рот в качестве импровизированного кляпа, а затем начал бить ее молотком. Довольно нежно, но не очень.

Чтобы не утомлять вас ужасными подробностями, позвольте просто сказать, что я вначале почти везде наставил ей синяков. Затем начал крушить кости - сначала мелкие. Пальцы рук и ног, потом коленные чашечки. Голову оставил напоследок.

Я знаю. Я ужасен. Подайте на меня в суд.

Хотя я часто пробовал кровь и мозги кошек, собак и других животных, ничто не сравнится со сладким, терпким вкусом Анжелы. Долгое время я лежал на лесной подстилке рядом с моей любимой сестрой, погружая головку молотка в открытую чашу ее черепа, и жадно лакал, обсасывая ее дочиста. Фондю из Анжелы.

Безусловно, это самый лучший день в моей молодой жизни.

К сожалению, за этим последовало несколько неприятных лет.

Хотя меня держали подальше от молотков и всех видов инструментов, которые могли послужить дубинками, но никак не могли отвлечь мои мысли от того дня в лесу с Анжелой. Я переживал его бесчисленное количество раз, смакуя, даже приукрашивая его... однако ведя себя примерно... пока, наконец, не настал день, когда мне разрешили покинуть заведение.

К моменту освобождения мне было восемнадцать лет, и я полностью излечился от различных психических отклонений.

Безусловно.

Две недели спустя я зашел в строительный магазин "True Value", встал перед витриной с инструментами и с благоговением уставился на молотки.

Молотки-гвоздодеры. Молотки с круглыми бойками. Кувалды различных размеров и веса.

Кирки. Топоры. Топорики.

О, Боже.

В детстве я предпочитал молоток-гвоздодер. Я выбрал один. Взял его с витрины. Почувствовал его тяжесть. Полюбовался блеском стали, ярко-синей краской на раздвоенном конце, текстурой гладкой деревянной рукоятки.

Пытаясь скрыть свой восторг, я понес его к кассе и купил за наличные - 14,95 долларов плюс налог.

Намного более дешевый, чем пистолет.

И намного более приятный.

И никаких разрешений. Никаких форм для заполнения. Никакой проверки биографии. Никакого периода ожидания.

Я вышел из магазина с тяжелым молотком на дне сумки. Когда я шел, сумка раскачивалась и мягко ударялась о мою ногу.

В тот вечер я опробовал свою новую покупку в книгохранилище на втором этаже публичной библиотеки. Так уж совпало, что там находилась девушка, складывающая книги в стопки. Я подкрался к ней сзади и так сильно ударил ее по затылку, что ее швырнуло вперед, и она чуть не опрокинула стеллаж с книгами. Опустив ее на пол, я сел ей на спину и сунул молоток в рот.

Очень вкусно.

Ее вкус наполнил меня воспоминаниями об Анжеле.

Конечно же, мне удалось сбежать из библиотеки незамеченным. Если бы меня поймали на том раннем этапе моей карьеры, то те зверства, которыми я так прославился, возможно, никогда бы не произошли.

Но они совершились, как всем известно.

Многие годы я путешествовал по стране. Посещал маленькие города и мегаполисы, бродил по лесам и горам, заглядывал в наши прекрасные университеты и торговые центры, круглосуточные магазины и на автостоянки.

И в дома.

Во многие дома, квартиры, кондоминиумы и городские особняки.

Я мог бы продолжить перечисление на сотнях страниц, донимая и утомляя вас великолепными подробностями моих злодеяний. У меня, конечно, нет на это времени.

Поэтому позвольте мне просто перейти к встрече с Тришей Купер.

Я, конечно, тогда не знал ее имени.

Я знал только, что она была соблазнительной, неотразимой.

В свое оправдание должен сказать, что в то утро я был не в лучшей форме. Иначе все сложилось бы совсем по-другому.

Накануне вечером я хорошо повеселился.

Привлеченный красотой молодой женщины, которая остановилась рядом с моей машиной на светофоре, я последовал за ней по улицам Тусона в жилой район, где она остановилась на подъездной дорожке скромного оштукатуренного дома.

Я припарковал машину в паре кварталов от дома. Затем, держа в руке дипломат, я пошел к ее дому. По пути я внимательно смотрел по сторонам.

На лужайке перед домом на противоположной стороне улицы красовалась табличка: "ПРОДАЕТСЯ".

Я продолжил путь к дому женщины и позвонил. Она открыла дверь. Они почти всегда так делают.

Женщины находят меня очаровательным.

Я строен и невероятно красив, у меня нежные, полные надежды глаза и мальчишеская улыбка. У меня короткие, тщательно причесанные волосы. У меня нет ни усов, ни бороды, ни пирсинга, ни татуировок. Я выгляжу так, как будто иду на деловой обед.

Короче говоря, я опрятен, красив и неотразим.

Открыв дверь, женщина вроде и обрадовалась, увидев меня, но смотрела с опаской.

- О, привет, - сказала она. - Могу я вам чем-нибудь помочь?

Ее сетчатая дверь оставалась закрытой и, несомненно, запертой.

- Привет, - сказал я. - Извините, что беспокою вас...

- Все в порядке.

Голос звучал слегка настороженно - возможно, она ожидала, что я начну рекламировать товар.

- Я подумываю о переезде в этот район, - сказал я и кивнул через плечо в сторону дома с табличкой "ПРОДАЕТСЯ". - Я подумал, что не помешает немного поспрашивать. Знаете, попытаться выяснить, хороший ли это район... есть ли что-то, что мне надо знать, прежде чем заключить договор.

- О, - сказала женщина, - будем очень рады, - oна открыла сетчатую дверь. По-соседски улыбаясь, она протянула руку. - Я - Пегги Райт.

- Уилбур Кертис, - представился я. Я положил свой дипломат и пожал ей руку. - Очень приятно познакомиться, Пегги.

На вид ей было около тридцати лет. Ниспадающие темно-каштановые волосы. Приятное очаровательное лицо с необычайно большими губами. Фигура стройная, но не худая. Блузка позволяла мне любоваться ложбинкой меж ее полных грудей.

Прежде чем она успела убрать руку, я рывком притянул ее к себе. Она задохнулась и перегнулась через порог. Я шагнул ближе, размахнулся и ударил ее левой рукой по щеке с такой силой, что ее голова повернулась набок. Волосы рассыпались. Губы задрожали. Полетела слюна. И она, отступив назад, упала в фойе.

Было около четырех часов дня, за день до встречи с Тришей Купер.

Пока Пегги Райт лежала в оцепенении на полу в фойе, я достал из дипломата веревки и связал ее. Заклеил рот широкой полоской скотча. Оставив ее на полу, я достал молоток и обследовал дом.

Никого нет, кроме нас двоих.

Облегчение, но и разочарование. Я предпочел бы найти детей, возможно, на попечении гувернантки или няни. В ее возрасте у нее должны были быть дети. Но не повезло.

Я вернулся к Пегги, развязал ей ноги и заставил пойти впереди меня в спальню. Я положил ее на кровать королевских размеров. Она выглядела испуганной. Ее прекрасные глаза были выпучены, она тяжело дышала, воздух со свистом вырывался через ноздри, грудь вздымалась, натягивая блузку.

Я остался в комнате, наблюдая за ней. Через некоторое время я расстегнул блузку и при помощи ножниц снял бюстгальтер. Ее дыхание улучшилось, а может, и нет. На мой взгляд, улучшилось.

В конце концов, я услышал, как на подъездную дорожку въехала машина. Глухо хлопнула дверь.

- Похоже, муженек дома, - сказал я.

Пегги покачала головой и умоляюще посмотрела на меня.

- Я объясню, что тебе нездоровится, - сказал я и вышел из спальни.

Я закрыл дверь и поспешил через дом.

К тому времени, как открылась входная дверь, я ловко устроился за ней.

- Эй, привет! - воскликнул муженек, как гном в мультфильме "Белоснежка и семь гномов".

Но там гномы не были женщинами, а "муженек" ею был.

Когда она захлопнула дверь, я сказал:

- И тебе привет...

Я намеревался одним ударом проломить мужу череп (может, у меня и есть недостатки, но я не педик), но звук голоса соседки по квартире заставил меня передумать.

Когда дверь отворилась, я увидел, что это стройная и элегантная блондинка с красивым лицом.

Я ударил ее молотком по плечу, и она упала на колени от мучительной боли.

Позже я узнал, что ее зовут Элла.

И снова мы подошли к тому месту в моем повествовании, когда подробный рассказ о моей деятельности может излишне ужаснуть и оттолкнуть тебя, дорогой читатель.

Я бы не хотел потерять тебя на последнем этапе, так близко к концу.

Поэтому позволь мне обойтись без жутких подробностей. Я просто скажу, что Элла, Пегги и Саймон провели вместе день и ночь очень продуктивно. Благодаря разумному использованию молотка, мои избранницы оставались в сознании почти до самого конца, который наступил около семи утра следующего дня.

К тому времени спальня была вся перепачкана, и я тоже.

Я отражался в зеркале во весь рост, обнаженный и настолько заляпанный кровью, спермой, другими жидкостями и кусочками тканей, что едва напоминал человека.

Я долго стоял под горячим душем.

Затем собрал веревки, молоток, плоскогубцы, ложки и другие инструменты для своих забав (с тех первых дней я несколько расширил свой репертуар), упаковал фотоаппарат и установил таймер на зажигательном устройстве на десять часов. Я положил бомбу на кровать между их телами. Она должна уничтожить следы преступления.

В конце концов, нарядно одетый, но уставший до чертиков, я вышел из дома и вернулся к своей машине. У меня едва хватило сил вставить ключ в замок зажигания.

Борясь с усталостью, я медленно отъехал от бордюра и покинул район. Мне казалось, что на глазах у меня мешки с песком. Я опустил окно и глубоко вдохнул свежий утренний воздух.

Держись, Саймон, - сказал я себе.

Хотя я и не мог определить свое точное местонахождение, но был уверен, что вскоре найду дорогу к мотелю. До него было не более десяти минут езды. Наверняка я смогу бодрствовать намного дольше.

Я включил радио, пытаясь найти что-то другое, кроме заполонившей эфир мексиканской музыки.

Поймал ток-шоу Говарда Стерна, но слушал его всего несколько минут, почувствовав отвращение к его грязной болтовне. Слишком уставший, чтобы продолжать поиски нормальной станции, я выключил радио.

Я где-то не туда повернул. Каким-то образом я оставил позади большую часть Тусона и оказался на окраине. Вокруг было совсем мало домов. В основном, если не считать дороги, меня окружала только пустыня, а по ней разбежались зеленые люди с воздетыми в страхе руками.

Просто сагуаро[1], не о чем беспокоиться.

Но мне лучше повернуть назад.

Движения в пределах видимости не было, поэтому я развернулся и поехал обратно.

Вскоре я вернулся в город и был на правильном пути в мотель.

Еще несколько минут, - сказал я себе.

Глаза начали закрываться.

С большим усилием я разлепил веки...

И узрел прекрасное видение.

Неужели я заснул и вижу сон? Нет, я не спал, и видение было реальным... привлекательная белокурая девочка переходила улицу; ее золотистый конский хвост со свистом рассекал воздух. На ней была белая тенниска, выцветший джинсовый комбинезон с короткими штанинами, чистые белые носки и грязные белые кроссовки. На спине висел ранец.

На вид ей было около семи или восьми лет.

Она могла бы быть однояйцевым близнецом моей дорогой сестры Анжелы.

И она была одна, восхитительно одна.

Что за мать, - подумал я, - позволила такой чудной девочке одной идти в школу... или на остановку школьного автобуса, что казалось более вероятным?

Ха! Вроде моей!

Я остановил машину и смотрел, как девочка идет передо мной, подпрыгивая на ходу.

Других машин в поле зрения не было.

Я позвал:

- Простите, молодая леди!

Она остановилась и повернула голову. Ее милое маленькое личико нахмурилось.

- А? - спросила она.

- Я знаю, что тебе, наверное, не разрешают разговаривать с незнакомцами, но я просто хотел спросить, не видела ли ты поблизости мою девочку? Она примерно твоего возраста. Ее зовут Анжела. (Это было первое имя, которое пришло мне в голову, по очевидным причинам).

Девочка (ее звали Триша Купер, как я узнал позже) пожала своими маленькими симпатичными плечами.

Я представил себе ее обнаженное левое плечо и то, как оно подпрыгнет, когда я ударю по нему молотком. И как она вскрикнет.

- Если увидишь ее, - крикнул я, - скажи ей, что ее папа...

Девочка развернулась и побежала.

- Нет, подожди!

Через плечо она крикнула:

- Я на вас донесу.

Я поехал за ней.

Не будь я утомлен и дезориентирован после ночи страсти с Пегги и Эллой, уверен, что не потерял бы головы и уехал.

Но я был наполовину не в себе, а Триша была самой сутью Анжелы.

Я переехал дорогу, затормозил, вытащил ключ из замка зажигания, выпрыгнул из машины и бросился в погоню.

Я быстро бегаю. Уже через несколько секунд я набросился на нее.

- Не трогайте меня! - завопила она.

Оставив молоток в машине, я схватил ее за хвост, размахнулся и отправил кувыркаться по асфальту. Я поспешил к ней. Когда я присел, сагуаро за дорогой, казалось, смотрели на меня, испуганно подняв свои зеленые руки.

Я поднял Тришу. Оставив ее ранец на дороге, я перебросил ее через плечо и помчался к своей машине. Тяжести почти не чувствовалось.

Хотя она извивалась, я удерживал ее на месте, крепко обхватив рукой заднюю часть бедер.

Она дрыгала ногами и рыдала:

- Отпустите меня! Я все расскажу!

- Ты моя, дорогая!

Свободной рукой я достал ключи из кармана.

- Пожалуйста! Отпустите меня! Пожалуйста!

- О, мы обязательно повеселимся! Во всяком случае, я!

Я замедлил бег, приближаясь к своей машине. Нагнулся и открыл багажник. Наблюдая за тем, как поднимается крышка, я размышлял, удастся ли мне найти дом Пегги и Эллы. Там больше никто не жил. Я мог бы легко деактивировать свое зажигательное устройство. Тогда мы с Тришей могли бы жить в этом доме долго и счастливо... или хотя бы несколько дней.

- Что вы там делаете, мистер? - раздался чей-то голос.

О, Боже.

Я наклонился, загрузил Тришу в багажник и захлопнул крышку. Затем повернулся.

Она была красавицей. Девятнадцати или двадцати лет. Волосы цвета солнечных лучей, кожа песочного цвета. Одета в джинсы и синюю рубашку из шамбре[2]. Рубашка была завязана под грудью, обнажая живот. Также на ней была соломенная ковбойская шляпа и сапоги из змеиной кожи.

Настоящая аризонская девушка - вплоть до револьвера как у героев вестернов в руке.

Скривившись так, что я увидел ее ровные белые зубы, она сказала:

- Давай, открывай багажник.

- Все в порядке, - сказал я. - Она сбежала из дома. Я - частный детектив, нанятый ее родителями, чтобы вернуть ее.

- Мне плевать, что ты Сэм Долбаный Спейд[3], приятель, открой этот блядский багажник.

- Вы представитель закона? - спросил я.

- Просто гуляю. И, похоже, наткнулась на извращенца во время совершения преступления.

- Если вы не представитель закона, - сказал я, - то это не ваше дело.

- Мы с Сэмом Кольтом смотрим на это по-другому.

Нужно было принять решение.

Я решил, что аризонская или нет, но это всего лишь девушка. Более чем вероятно, что она не слишком меткая.

Это была еще одна ошибка моего усталого разума. Он не напомнил мне о том, что многие стрелки мирового класса были женщинами. И он забыл упомянуть Энни Оукли[4].

Я рванул к водительской двери.

Что-то ударило меня в спину. Это было похоже на удар молотком, а через мгновение оглушительный взрыв резанул уши.

Револьвер! Такой невероятно шумный!

Но, Боже мой!

По словам врачей, я больше никогда не смогу ходить. Эта сука (ее звали Стейси Хикок, подумать только, не имея ко мне никакого отношения) попала мне в грудной отдел позвоночника из револьвера 45-го калибра. Теперь, говорят, я проведу остаток жизни в инвалидном кресле в психбольнице для преступников.

Жертва насилия с применением огнестрельного оружия.

Меня держат подальше от молотков.

Но они не могут отвлечь мои мысли от Анжелы. И всех остальных. От многих других.

Конечно, я часто сожалею о потере Триши. Мне кажется, что она должна была стать вершиной моей карьеры. А я не смог заняться ею...

Мне нравится сидеть в инвалидном кресле и думать о том, что бы я сделал с Тришей, если бы эта сука Стейси Хикок не появилась в тот момент.

Стейси с ее револьвером.

С ее гребаным Kольтом.

(Аризона, как я узнал слишком поздно, это чрезвычайно примитивный штат, в котором гражданским лицам разрешено ходить вооруженными, как бандитам!)

Я бы с удовольствием опустил свой молоток на Стейси. Сломал бы ей палец, нажавший на курок. Выбил бы эти большие белые зубы. Вбил бы глазные яблоки глубоко внутрь. Оторвал бы ее груди гвоздодером...

Может, когда-нибудь.

В лечении травм спинного мозга постоянно происходят прорывы. Не успеешь оглянуться, как я снова встану на ноги. После этого я вскоре выйду отсюда.

Я был невменяемым, когда нападал на людей.

Так решил суд.

В настоящее время мое психическое здоровье успешно идет на поправку, и я очень раскаиваюсь. Спросите любого.

Перевод: Гена Крокодилов

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915