Мир тысячи красок

Когда Джолвар Холлинред обнаружил, что сидящий напротив него стройный бледный молодой человек отправляется в Мир тысячи красок, чтобы пройти Испытание, он усмотрел в этом блестящую возможность для себя. И в этот момент судьба стройного бледного молодого человека была решена.

Худые пальцы Холлинреда сомкнулись на фляжке, он устремил взгляд на своего визави.

— Испытание, говорите?

Молодой человек застенчиво улыбнулся.

— Да. Надеюсь, я готов. Я ждал много лет — и теперь вот он, мой главный шанс.

Он уже слегка перебрал сладкого ликера: в глазах появился стеклянный блеск, язык выбалтывал то, о чем разумнее было бы помолчать.

— Мало званых, еще меньше избранных, — задумчиво сказал Холлинред. — Позвольте угостить вас.

— Нет, я…

— Это будет честь для меня. Не каждый день возникает возможность угостить допущенного к Испытанию.

Усыпанной драгоценностями рукой Холлинред сделал знак роботу, и тот принес еще две фляжки. Холлинред проколол одну и послал ее по полированной поверхности стола молодому человеку, а другую, не открывая, зажал в руке.

— Извините, запамятовал ваше имя, — сказал он.

— Дерверан Марта. Я с Земли. А вы?

— Джолвар Холлинред. Оттуда же. Путешествую от мира к миру в интересах своего бизнеса. Сегодня вот оказался на Ниприоне.

— И какой у вас бизнес?

— Торгую драгоценностями.

Холлинред продемонстрировал сверкающую коллекцию на своих пальцах. Там были морфокопии, не оригиналы, хотя обнаружить это позволил бы только тщательный химический анализ. Однако Холлинред сомневался, что кто-то станет рубить ему руку из-за такой выставки.

— Я был клерком, — заговорил Марта. — Но это в прошлом. Теперь я на пути в Мир тысячи красок, чтобы пройти Испытание! Испытание!

— Испытание! — эхом повторил Холлинред, приветственным жестом поднял так и не вскрытую фляжку и сделал вид, что осушил ее.

По ту сторону стола Дерверан Марти закашлялся, когда ликер потек по горлу. Он поднял взгляд, пьяно улыбнулся и причмокнул губами.

— Когда отбывает ваш корабль? — спросил Холлинред.

— Завтра в полдень. «Звездный скиталец». Жду не дождусь. Просто дымлюсь от нетерпения из-за этой остановки на Ниприоне.

— Не сомневаюсь. Может, перекинемся в вист, чтобы скоротать время? — спросил Холлинред.

Спустя час в номере отеля Холлинреда Дерверан Марти лежал на мозаичном карточном столе, все еще сжимая в руках горсть восковых карт. Сложив руки на груди, Холлинред внимательно изучал тело.

Они были примерно одного роста, он и мертвец, и химиотермическая маска изменит лицо Холлинреда в достаточной мере, чтобы он сошел за Марти. Он включил воспроизведение последних фрагментов магнитофонной записи их разговора.

— Не хотите еще выпить, Марти?

— Наверно, нет, старина. Похоже, я уже пьян. Нет, пожалуйста, не наливайте мне. Я же сказал, что не хочу… ну ладно. Хватит, хватит. Спасибо.

Последовала пауза, потом негромкий стук — это тело Марти упало на стол под воздействием быстродействующего яда, расслабившего его синапсы. Улыбаясь, Холлинред переключил магнитофон на запись и сказал, подражая Марти:

— Наверно, нет, старина. Похоже, я уже пьян.

Он снова включил воспроизведение, критически вслушиваясь в звучание своего голоса и, для сравнения, голоса Марти, мягкого и жизнерадостного. Очень похоже. Еще немного постараться, и он почти достигнет совершенства. Включив голосовой анализатор, Холлинред пропустил через него голос Марти, а потом сам произнес те же слова.

Голоса совпадали до третьего десятичного знака. Достаточно, чтобы обмануть самый чувствительный детектор; три десятичных знака — обычное изменение голоса любого человека в течение дня.

Существовала пустячная проблема расхождения в весе на несколько граммов, но это можно будет легко исправить завтра утром в гимнастическом зале. Что касается манеры жестикулировать, Холлинред не сомневался, что сумеет имитировать Марти: он почти четыре часа внимательно приглядывался к молодому клерку.

Закончив приготовления, он отступил и посмотрел в зеркало. Бросил последний взгляд на собственное лицо — теперь он его не увидит, пока не пройдет Испытание. Надел маску и превратился в Дерверана Марти.

В ванной он отмотал большой кусок бумажного полотенца и обернул тело Марта. Взвесил труп, добавил еще немного обертки, чтобы вес Марти в точности сравнялся с весом Джолвара Холлинреда. Облачился в одежду Марти, натянул на юношу свою и, с грустной улыбкой глядя на такие убедительные, но дешевые копии драгоценностей, надел свои кольца на уже окостеневающие пальцы Марти.

— Вот и все, — пробормотал он и отнес тело к утилизатору. — Прощай, старина! — с чувством воскликнул Холлинред и ногами вперед подтолкнул Марти с края ската.

Покойник поехал вниз, медленно и почти грациозно устремляясь к всеядной глотке атомного конвертора глубоко в недрах пересадочной планеты Ниприон.

Холлинред инстинктивно отвернулся от утилизатора. Собрал карты, поставил на место ликер и вылил в утилизатор остатки отравленного напитка.

«Удивительная вещь — атомный конвертор», — с удовольствием отметил он про себя.

К этому моменту тело Марта уже распалось на молекулы, которые совсем скоро разделятся на атомы, а в дальнейшем — на субатомные частицы. В течение часа от главного доказательства преступления не останется ничего, кроме множества протонов, электронов, нейтронов, и будет невозможно сказать, какой из двух людей в номере отправлен в утилизатор, а какой остался в живых.

Холлинред еще раз включил магнитофон, записал свою версию голоса Марти и прогнал ее через анализатор. Все те же три десятичных знака; неплохо. Он уничтожил магнитофонную ленту.

Нажал кнопку коммуникатора и сказал:

— Я хочу сделать сообщение о смерти.

На экране возникло бесстрастное лицо робота.

— Да?

— Несколько минут назад Джолвар Холлинред, у которого я был в гостях, скончался от острой эмболии. Он потребовал, чтобы в случае смерти его тело было немедленно уничтожено, что я и сделал.

— Ваше имя?

— Дерверан Марти. Допущенный к Испытанию.

— Допущенный к Испытанию? Вы последний, кто видел Холлинреда живым?

— Совершенно верно.

— Клянетесь, что переданная вами информация точна и правдива?

— Клянусь, — ответил Холлинред.

Дознание длилось недолго и прошло гладко. Слово допущенного к Испытанию не подвергается сомнению. Холлинред описал все подробности их встречи в точности так, как их описал бы Марти. Регистрационный журнал утилизатора проверили и выяснили, что во время, указанное свидетелем, была утилизирована масса, равная весу Холлинреда. На этом дознание завершилось. Холлинред сказал чиновникам, что до сегодняшнего дня не был знаком с торговцем драгоценностями и судьбой его имущества не интересуется, после чего был отпущен.

Поскольку умерший не оставил завещания, его имущество отходило галактическому правительству.

«Какая разница, пускай», — сказал себе Холлинред, прикладывая руку в плотно прилегающей химиотермической перчатке к дверной пластинке номера Дерверана Марти. Теперь он Дерверан Марти, допущенный к Испытанию. А когда пройдет Испытание, какое значение для него будет иметь потеря нескольких миллионов кредитов?

На следующий день псевдо-Дерверан Марти с легким сердцем покинул номер, чтобы проследовать на борт «Звездного скитальца» для путешествия к Миру тысячи красок.

— Тяжелая история. Вчера этот господин умер у вас на глазах, сэр. — Клерк за стойкой отеля сочувственно посмотрел на него. — Надеюсь, это не повлияет на исход Испытания.

Холлинред одарил его слабой улыбкой.

— Конечно, это был шок — такая внезапная смерть. Но я уже пришел в себя и готов к Испытанию.

— Удачи вам, сэр.

Холлинред покинул отель и по наклонному пандусу зашагал к кораблю.

Стюард у люка для пассажиров проверял идентификационные карточки каждого. Холлинред с небрежным видом вручил ему свою. Стюард ввел ее в компьютер и сделал Холлинреду знак встать под пучок световых лучей: его внешность сравнивали с подробным описанием на идентификационной карточке.

Он ждал, весь в напряжении. Наконец механизм перестал вибрировать, и бесстрастный голос произнес:

— Идентификация подтверждена. Дерверан Марти, входите.

— Все в порядке, как и следовало ожидать, — сказал стюард. — Купе номер одиннадцать. Роскошное, должен заметить. Однако допущенные к Испытанию этого заслуживают. Желаю вам удачи, сэр.

— Спасибо. — Холлинред улыбнулся. — Не сомневаюсь, она мне понадобится.

Он вошел в корабль. Купе и впрямь оказалось роскошным, и Холлинред, человек бережливый, изумленно присвистнул при виде его. Оно имело восемь футов в высоту и почти двенадцать в ширину и обеспечивало полное уединение, с непрозрачным экраном в дверном проеме. Стены были красиво задрапированы занавесками из черной синтетической пены с Равенсмака-VIII, противоперегрузочное кресло защищено золотистой бриозоной. Положение допущенного к Испытанию давало такие привилегии, которых покойный Дерверан Марта наверняка никогда не имел в своей частной жизни — как и Джолвар Холлинред.

В 11.43 из-за дверного экрана послышался звон колокольчиков. Холлинред излишне нервно соскочил с кресла и сделал экран прозрачным. Снаружи стоял один из членов экипажа.

— У вас все в порядке, сэр? Взлетаем через семнадцать минут.

— Все отлично, — ответил Холлинред. — Жду не дождусь, когда окажусь на месте. Сколько времени займет полет?

— Прошу прощения, сэр, но эта информация не разглашается. Желаю приятного полета. Если что, без колебаний вызывайте меня.

Архаичная манера речи этого человека позабавила Холлинреда, и он улыбнулся.

— Никаких колебаний, не беспокойтесь. Огромное спасибо. Он снова сделал дверной экран непрозрачным и вернулся в кресло.

Ровно в двенадцать двигатели «Звездного скитальца» начали тяжело пульсировать. Бледно-зеленый свет над дверью купе на мгновение ярко вспыхнул, сигнализируя о старте. Холлинред вытянулся в противоперегрузочном кресле.

Спустя мгновение последовал толчок ускорения. Заработала антигравитационная защита, и по мере ее воздействия сила давления уменьшалась. Вскоре Холлинред снова почувствовал себя вполне комфортно. Увеличив угол наклона кресла, он устремил взгляд за иллюминатор.

Ниприон быстро уменьшался, и вот уже не осталось ничего, кроме усеянного золотыми и серыми точками шара, плывущего в пространстве, смутно различимого сквозь облака атмосферы. Приземистое металлическое здание отеля было уже не разглядеть.

Холлинред мысленно переключился на предстоящее Испытание. Он мало знал о нем — на удивление мало, учитывая то обстоятельство, что желание пройти его подтолкнуло Холлинреда к убийству. Он знал, что Испытание проводится раз и кандидаты отбираются по всей Галактике. Место, где оно происходит, называется Миром тысячи красок, но его точного расположения никто из обычных людей не знал.

Что касается самого Испытания, его природа тоже неизвестна — поскольку тот, кто его выдержал, уже не возвращался из Мира тысячи красок. Некоторые неудачники вернулись, однако их разум был тщательно очищен от воспоминаний об этой планете. Победители же не возвращались никогда.

Значит, природа Испытания покрыта тайной. Относительно награды известно лишь, что она превосходит все самые смелые чаяния любой души. Победители не просто не возвращаются в свой родной мир — они уже не хотят туда возвращаться.

Естественно, многие люди игнорировали Испытание: дескать, пусть другие принимают в нем участие. Однако миллионы, миллиарды по всей Галактике пытались пройти предварительный отбор. И раз в пять лет шесть-семь из них оказывались избранными.

Джолвар Холлинред не сомневался, что выдержит Испытание, хотя трижды потерпел неудачу на предварительных экзаменах и был навсегда отстранен от дальнейшего участия. Экзамены были просты; их было трудно даже назвать экзаменами в обычном смысле слова. Они сводились к интенсивному сканированию сознания. На каком-то этапе триггерная схема выдавала «да» или «нет».

Если «да», сканирование продолжалось. В итоге по всей Галактике лучевой связью рассылалось сообщение о том, что соискатели нынешнего года избраны.

Холлинред угрюмо смотрел в космическую тьму. Его отстранили несправедливо. Он так хотел получить неизвестную награду, а ему отказали в самом праве бороться за нее. И когда перед ним возник шанс в виде Дерверана Марта, Холлинред не устоял перед искушением и воспользовался этой возможностью.

И теперь он на пути к цели.

Конечно, рассуждал он, ему позволят пройти Испытание, даже если обнаружат, что он самозванец. А если его допустят, он победит, нет сомнений. Он всегда добивался того, чего хотел, и нет никаких причин, чтобы сейчас это изменилось.

Лицо Холлинреда под маской Дерверана Марта напряженно застыло. Он грезил о том, что пройдет Испытание, победит — и наступит конец долгим годам скитаний и тяжкого труда.

Голос за дверью произнес:

— Мы прибыли, господин Дерверан. Пожалуйста, откройте. Холлинред заворчал, поднялся с кресла и открыл дверь. Там его ждали три темнолицых космонавта.

— Где мы? — нервно спросил он. — Полет окончен?

— Мы доставим вас на планету, где проходит Испытание, сэр, — ответил один из космонавтов. — «Звездный скиталец» на орбите, но садиться он не будет. Следуйте за нами.

— Хорошо.

Они перешли в спасательную шлюпку, представляющую собой тонкий серый цилиндр около тридцати метров в длину, сели в противоперегрузочные кресла и пристегнулись. Иллюминаторов здесь не было, и Холлинред испытал неприятное ощущение замкнутого пространства.

Шлюпка бесшумно заскользила по катапультирующему каналу, пронеслась через весь «Звездный скиталец» и вырвалась в космос. Холлинреда вжало в кресло, когда шлюпка сделала плотный разворот и устремилась вниз, влекомая притяжением мощного гравитационного поля.

Потом шлюпка остановилась. Холлинред лежал без движения, стуча зубами от волнения.

— Успокойтесь, сэр. Поднимайтесь и выходим.

Ему помогли встать и бережно провели через шлюзовую камеру. Его ноги онемели.

— Удачи вам, сэр! — пожелал за спиной голос, в котором послышалась нотка зависти.

Буйные волны красок хлынули на него со всех сторон.

Он стоял в центре того, что больше всего походило на лунный кратер: уходящие вверх края выглядели как круглая, покрытая трещинами массивная стена. Почва под ногами была скалистая, красновато-коричневая, кое-где раскрошившаяся, лишенная растительности.

В небе ярко пламенело единственное солнце — голубовато-белая звезда типа А И это солнце никак не могло создавать такое половодье красок.

Казалось, что скалистая почва испускает длинные узкие ленты всех оттенков, окрашивая далекую стену оливково-серым, светло-вишневым и темно-зеленым. Всевозможные краски плавали в воздухе, который то мерцал струями ярко-розового, то вспыхивал алым, то пульсировал безупречно белым.

Глаза Холлинреда медленно приспосабливались к буйству красок. Мир тысячи красок, так называют эту планету? Явная недооценка. Здесь сотни тысяч красок. Миллионы. Миллиарды. Бесконечно разнообразные оттенки смешивались, создавая все новые и новые цвета.

— Ты Дерверан Марта? — спросил голос.

Вздрогнув, Холлинред оглянулся. Возникло чувство, будто с ним говорит одна из цветных лент. Вон та: коричневая лента глубокого, насыщенного тона, без устали вращающаяся перед ним.

— Ты Дерверан Марта? — повторил голос, исходящий, как окончательно стало ясно Холлинреду, от коричневой ленты.

Он почувствовал, что это святотатство — лгать в мире такой удивительной красоты, и испытал искушение сказать правду. Однако это можно сделать и позже.

— Да. Я Дерверан Марта.

— Приветствую тебя, Дерверан Марта. Испытание вскоре начнется.

— Где?

— Здесь.

— Прямо здесь?

— Да, — ответила коричневая лента. — Твои соперники уже собрались.

Сощурившись, Холлинред устремил взгляд в сторону далекой стены. Да, так и есть — он разглядел крошечные фигурки, стоящие далеко друг от друга по краю кратера. Одна, две, три… всего их было семь, включая его самого. Всего семь, и это со всей Галактики!

Рядом с каждым из шеста остальных покачивалось цветовое пятно. Холлинред разглядел великана с квадратными плечами из одного из Внутренних миров, окруженного ободком ярко-оранжевого. Слева от него стояла грациозная женщина, похожая на сильфиду, — скорее всего, с одного из миров Дабха, одетая чисто символически, как это принято у ее народа, однако укрытая от любопытных взглядов чистейшим голубым сиянием. Были и другие. Холлинред желал им удачи. Он знал, что выиграть может каждый, и теперь, когда давняя вожделенная цель была совсем рядом, ни на кого не держал зла. Его затопило чувство жалости к покойному Дерверану Марти, принесенному в жертву ради того, чтобы Джолвар Холлинред смог оказаться в этом месте в это время.

— Дерверан Марти, — произнес голос, — ты избран среди людей Земли, чтобы принять участие в Испытании. Этой чести удостаиваются немногие. Мы, обитатели этого мира, надеемся, что ты высоко оцениваешь ее.

— Конечно, — робко ответил Холлинред.

— Мы сами когда-то удостоились той награды, которой ты добиваешься, — продолжал голос. — Некоторые из нас входили в состав первой экспедиции, открывшей этот мир тысячу сто лет назад. Видишь ли, в нашем теперешнем состоянии жизнь не ограничена сроками. Другие появились позднее. Бледно-фиолетовая лента слева и выше тебя — победитель предыдущего состязания. Здесь, в Мире тысячи красок, мы можем предложить редчайший дар: полную гармонию сознания. Мы существуем вне физического тела как поток фотонов. Нам доступна полная свобода и вечное наслаждение. Раз в пять лет, мы увеличиваем свою численность за счет соискателей со всей Галактики. Мы хотим поделиться с другими тем, что доступно нам, — и будем рады приветствовать их в нашей среде.

— Вы имеете в виду, — потрясение спросил Холлинред, — что все эти лучи света… когда-то были людьми?

— Да, пока не присоединились к нам. Больше они не люди. Это и есть та награда, которую получает победитель.

— Понимаю.

— Тебе не обязательно принимать участие в состязании. Тот, кто попал в наш мир и решил остаться в материальном состоянии, возвратится домой, а его воспоминания о том, что он здесь видел и слышал, будут стерты. Кроме того, его разум будет свободным и счастливым до конца жизни. Что ты выбираешь?

Холлинред помолчал, скользя потрясенным взглядом по пламенеющим краскам, освещающим этот суровый скалистый мир. Потом он ответил:

— Я остаюсь.

— Хорошо. Испытание вот-вот начнется.

Коричневая лента устремилась от Холлинреда вверх и там, в небе, присоединилась к своим товарищам, находящимся в беспрестанном движении. Напряженно замерев, Холлинред ждал, что произойдет дальше.

«Вот ради чего я убил человека», — подумал он и задумался над тем, о чем рассказывала коричневая лента.

Очевидно, много сотен лет назад исследовательская экспедиция наткнулась в дальнем уголке вселенной на уникальный природный феномен. Возможно, это произошло случайно: они набрели на озеро света, которое дематериализовало их, превратило в танцующие бессмертные полоски красок. Однако это получило продолжение.

Вся система Испытания была развита для того, чтобы позволить и другим людям войти в это уникальное сообщество, сбросить оковы плоти и жить в виде чистой энергии. Пальцы Холлинреда задрожали; да, понимал он, ради такого стоило убить!

Можно понять, почему предусмотрительные люди отвергают это предложение: они предпочитают сохранить смертные тела, вернуться в родной мир и прожить отведенный им срок.

«Но не я!»

Он вскинул голову, ожидая начала Испытания. Его быстрый ум находился сейчас на пике своих способностей; Холлинред чувствовал, что готов ко всему, что может обрушиться на него. Он сомневался, был ли среди прибывавших в Мир тысячи красок хотя бы один кандидат, исполненный такой же решимости победить?

Скорее всего, нет. Большинство из них получили право на участие по чистой удаче — просто ментальное сканирование вскрыло в их сознании какие-то таинственные качества, приемлемые для обитателей здешнего мира. Им не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы попасть в число номинантов. Им не пришлось ради этого убивать.

А Холлинред сам пробил себе путь в этот мир — и был полон решимости победить.

Он ждал.

Коричневая полоска отделилась от искрящейся разноцветной массы над головой, спустилась и веретеном завертелась перед ним.

— Испытание вот-вот начнется, Джолвар Холлинред.

Он вздрогнул. За прошедшую неделю он так слился с личностью Дерверана Марти, что собственное имя практически исчезло из сознания.

— Значит, вы знаете, — сказал он.

— Знаем с того самого момента, как ты оказался здесь. Это прискорбно; мы хотели бы видеть среди нас Дерверана Марти. Но раз уж ты здесь, мы подвергнем тебя Испытанию как Джол-вара Холлинреда.

Это как раз то, что нужно. Обман рано или поздно обнаружился бы, и Холлинред не хотел добиваться победы или терпеть поражение под чужой личиной.

— Выйди на середину кратера, Джолвар Холлинред, — скомандовала коричневая лента.

Холлинред медленно двинулся вперед. Прищурившись, чтобы лучше видеть сквозь разноцветный туман, он разглядел, что остальные шесть претендентов делают то же самое. Они встретились в центре.

— Испытание начинается, — произнес новый, гораздо более звучный голос.

Итак, их семеро. Холлинред оглянулся. Здесь был гигант с одного из Внутренних миров… с Фонделфора, сейчас это стало ясно. Рядом почти обнаженная сильфида с Дабха, а бок о бок с ней — обитатель Алфераза-VII с одним сверкающим фасеточным глазом во лбу.

Те, кто производил отбор, широко раскинули свои сети. Холлинред увидел еще одного землянина, темнокожего, с блестящими глазами, и существо с Денеба-IX, приземистое и мускулистое. Шестой испытуемый представлял собой колышущийся шар с десятого мира Спики. Седьмым был он, Джолвар Холлинред, странник с Земли.

Круглая диадема фиолетового света над их головами начала излагать условия Испытания.

— Каждый из вас получит в свое распоряжение тот или иной цвет. Он будет спроецирован перед вами в форме шара. Ваша задача — смешать семь красок в одну. Если получится, сможете присоединиться к нам.

— Можно узнать, какова цель Испытания? — холодно спросил Холлинред.

— Суть нашего сообщества — гармония… полная гармония всех и внутренняя гармония тех временных союзов, которые возникают в определенных ситуациях. Естественно, если вы, семеро, неспособны достигнуть гармонии даже в этом очень ограниченном смысле, то полная гармония для вас тем более недоступна. Тогда вы будете отвергнуты.

Несмотря на недовольные нетерпеливые взгляды товарищей-соискателей, Холлинред задал новый вопрос:

— Значит, вы оцениваете нас как союз? Как единое целое?

— И да, и нет, — ответил голос. — А теперь Испытание.

К своему удивлению, Холлинред увидел, как из его руки вырвалась струя краски и повисла перед ним в виде черного шара, темнее мрака космоса. Первой реакцией был шок; потом Холлинред осознал, что может контролировать окрашенный шар, заставлять его двигаться.

Он оглянулся по сторонам. Перед каждым из его товарищей схожим образом повис сгусток цвета. У гиганта с Фонделфора красный, у девушки с Дабха оранжевый, алферазианин изумленно глядел на вращающийся шар темно-желтого цвета, землянин — на зеленый, спиканин — на лучисто-фиолетовый и дене-бец — на шар жемчужно-серого цвета.

Холлинред перевел взгляд на свой черный шар. Ему показалось, что голос над ним прошептал:

— У Марти был бы голубой шар. Теперь спектр разрушен. Он выбросил эти слова из головы и подтолкнул свой шар в центр круга; то же самое сделали остальные.

Цвета встретились, столкнулись, завертелись колесом и, казалось, даже заискрились. А потом начали вращаться, образуя парящую в воздухе сияющую арку.

Холлинред ждал, затаив дыхание. Казалось, его черный шар был противопоставлен остальным шести. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, фиолетовый. Жемчужно-серый шар денебца дружественно окутывал все другие краски — кроме Холлинреда. Черный шар висел отдельно.

Потом, к его удивлению, оранжевый шар девушки-дабхиан-ки начал меняться. Сама она стояла напряженно, закрыв глаза. Ее тело было обнажено, по коже струился пот. Оттенок ее оранжевого шара смещался в сторону серого цвета у денебца.

С остальными происходило то же самое. Один за другим они достигали контроля над своим цветом — сначала спиканин, потом алферазианин.

«Почему я так не могу?» — в ярости думал Холлинред.

Он напрягался, стараясь изменить оттенок своего черного, но ничего не получалось. Остальные цвета уже почти смешались, продолжая вращаться; преобладал серый, но это был не серый денебца, а другой, ближе к белому. Охваченный нетерпением, Холлинред удвоил усилия; для победы группы было необходимо, чтобы его упрямый черный смешался с остальными.

— Черный по-прежнему в стороне, — произнес кто-то.

— Мы не выиграем, если его не будет с нами.

Сейчас темное пятно резко выделялось на фоне нарастающей молочной белизны остальных. Не осталось и намека на первоначальные цвета, все они изменились, кроме черного. Холлинред истекал потом; его цвет был единственным, в своем упорстве лишающим других возможности пройти Испытание.

— Черный все еще не с нами, — произнес напряженный голос.

— Черный — цвет зла, — сказал другой.

— Черный это вообще не цвет, — заявил третий. — Черный это отсутствие цвета. Белый включает в себя все цвета.

И четвертый добавил:

— Черный не дает нам стать белым.

Холлинред переводил взгляд с одного кандидата на другого, безмолвно взывая к ним. От усилия на лбу у него выступили вены, но черный оставался таким, каким был, и не смешивался с остальными.

Сверху донесся голос наблюдателя, в котором внезапно зазвучали обвиняющие нотки:

— Черный — цвет убийства.

Вторя ему, девушка с Дабха почти пропела эти ужасные слова:

— Черный — цвет убийства.

— Разве можно позволить, чтобы среди нас находился убийца? — спросил денебец.

— Ответ очевиден, — сказал спиканин, кивнув на непокорный мазок черного, пятнающий почти белый шар в центре группы.

— Нужно изгнать убийцу до того, как Испытание закончится, — проворчал великан с Фонделфора и с угрожающим видом двинулся в сторону Холлинреда.

— Смотрите! — в отчаянии воскликнул Холлинред. — Взгляните на красный!

Шар великана откололся от серого и стал стремительно, очень заметно чернеть.

— Значит, так действовать нельзя. — Великан остановился. — Мы должны сделать это вместе, или все потерпим неудачу.

— Держитесь от меня подальше, — сказал Холлинред. — Это не моя вина, что…

Но они уже схватили его — четыре пары рук, две когтистые лапы, два извивающихся щупальца. Холлинред почувствовал, что его поднимают в воздух. Стараясь вырваться, он отчаянно извивался, но они продолжали поднимать его…

… а потом с силой бросили на суровые, жесткие камни.

Он лежал и чувствовал, как жизнь покидает тело. Он знал, что для него все кончено, — и глядел, как остальные вернулись на свои места и снова образовали круг. Черного больше не было.

Глаза Холлинреда стали закрываться, но он еще успел увидеть, как шесть цветов смешались в один. Теперь, когда они изгнали убийцу из своей среды, ничто не препятствовало им слиться в гармонии. Жемчужно-серый превратился в чистейший белый — единство всех цветов. Когда это произошло, угасающий взгляд Холлинреда зафиксировал, как все шестеро выскользнули из тел и устремились вверх, к собратьям, парящим в небесах в половодье сияющих красок.