Миа: Тьма над Горным краем. Часть 2

1. Браслет

Вместо Лессли ко мне склонялся жуткий маг-менталист! Ледяной ужас сковал тело, я хотела отшатнуться от зловещей тьмы, убежать, закричать… но не смогла сдвинуться с места. Горло сдавило — я не произнесла ни звука. И отвести глаза от этой свирепой тьмы тоже была не в силах. Перестала видеть краски, различать лица, уши заложило от ватной тишины, словно вокруг не шумел студенческий бал.

Не сразу я осознала, что маг лишил меня способности сопротивляться, как до этого поступал с другими девушками. Так вот что чувствовала Берна — я вспомнила ее молящий взгляд и ответы невпопад, и паника захватила меня.

— Вот так, слушайся меня! Ты интересная девушка, я сразу это понял, как только увидел на ярмарке. Активная драконья кровь и большая жизненная сила — то, что нам требуется. К сожалению, придется оставить тебя здесь до утра, этой ночью у меня еще дела. Сейчас ты пойдешь в свою комнату. Если спросят, ответишь, что устала. А завтра я позову тебя. Иди.

И ноги послушно понесли меня к выходу из зала. Тело было тяжелым, словно налито металлом, но упрямо двигалась вперед, слепо повинуясь приказу. Я не могла ни оглянуться, ни лавировать в толпе, постоянно натыкалась на возмущенных адептов. Вслед неслись нелестные замечания, но, глухая и равнодушная ко всему, я шла и шла, медленно проталкивалась к дверям. Левую руку нестерпимо жгло холодом. Я скосила глаза вниз — на запястье тускло поблескивал темный металл браслета. Ничуть не сомневаюсь, он точь-в-точь такой же, как у бедняжки Берны. А может, даже тот самый уродливый ободок, сплошь покрытый странными рунами.

Кто-то поймал меня за руку. Я, как зомби, попыталась двигаться дальше. Не вышло. Яр остановил меня насильно и развернул к себе.

— Миа, ты куда? Ты же обещала ждать в конце зала…

Я не слушала, что он говорит, — просто смотрела на Яра и ясно сознавала, что вижу его в последний раз. На глаза набежали слезы. Сейчас он отпустит меня и все — я уйду, а утром просто исчезну из университета, и мой изуродованный труп найдут где-нибудь в горах, когда придет весна.

— Что с тобой?

— Отпусти, я устала. Иду к себе, — губы механически двигались, слова вылетали против воли. А глаза — единственное, что было живо на моем лице и еще подчинялось мне — смотрели на Яра с мольбой. Слезы покатились по щекам. Похоже, проклятый маг просто не властен над ними.

— Что с тобой, крошка? — Яр сжал мое лицо в ладонях и принялся стирать слезы. — Тебя кто-то обидел? Пойдем, я разберусь…

— Оставь, я иду к себе. Устала.

Слова, вероятно, составляли разительный контраст с выражением моих глаз. Яр прижал мое безвольное тело к себе. И принялся гладить меня по волосам, пытаясь успокоить.

— Ты обиделась, что я долго не возвращался, милая? Но, понимаешь, там на Лесса наехали оборотни из местных, за то, что их девчонки подрались, решая кто пригласит его. Пока их утихомирил… Ну, не плачь, пожалуйста, детка. — Оборотень, действительно не понимал, что со мной.

«Молю, не отпускай меня, Яр! — мысленно взмолилась я. — Ты не видишь, что я — сейчас не я? Позволила бы я так обнимать меня? И разве Билли не отшвырнул бы тебя немедленно, как только ты ко мне прикоснулся? Пожалуйста, Яр, пойми это!»

Яр внезапно отпустил меня и даже отступил на шаг. Я мысленно застонала от боли и разочарования.

«Нет, Яр, не надо, удержи меня, пожалуйста!» — кричала я и билась внутри своего тела, ставшего таким чужим, но ноги уже понесли меня прочь.

Краем глаза только и успела заметить, что Яр выхватил маговизор и что-то быстро печатает, но что и кому, похоже, мне не суждено узнать. Тело спешило выполнить приказ зловещего мага.

У дверей зала уже не толпились адепты, я беспрепятственно добралась до выхода. Даже не вспомнила про плащ, вышла на крыльцо в одном платье, но не ощутила ни мороза, ни ледяного порывистого ветра. Тело ничего не чувствовало, зато внутри я рыдала, мысленно прощаясь с этим миром и взывая к Светлым богиням. Яркое мельтешение снежинок в иллюзорной гирлянде над входом, в начале вечера казавшееся таким прекрасным, сейчас вызывало отвращение, хотя я почти не различала где свет, а где тень. Слишком поздно для себя я поняла, кто все это затеял и зачем. Медленно спустилась со ступенек и, равномерно переставляя ноги, направилась к корпусу общежития.

— Миа, постой! — кто-то схватил меня, накинул на плечи плащ. Обнял со спины, мешая двигаться. — Что с тобой? — Меня, как куклу, развернули и я застыла от ужаса, увидев лицо Лесса так близко. Неосознанно я ожидала снова утонуть в темной бездне провалов глаз тхарова мага, но это был настоящий Лессли. Мой друг, не подделка! В его чуть раскосых карих глазах, таких добрых и нежных, смотрели с тревогой.

— Отпусти. Иду в комнату. Устала, — равнодушные слова вновь сорвались с моих губ.

— Какого тхара ты так говоришь, Миа? Что случилось? Что с тобой? — лицо друга исказило отчаяние, он встряхнул меня за плечи.

Тело, существующее отныне само по себе, без участия моей воли, попыталось оттолкнуть его. Уперев обе руки в грудь Лесса, оно стремилось во что бы то ни стало выполнять приказ мага. Приятель схватил меня за запястья, но тут же с криком отдернул руки. Я с отчаянием увидела, что Лесс сжал правую руку, между его пальцев струилась кровь, казавшаяся черной в ночном мраке, который едва-едва разгоняли редкие фонари.

«Нет, не отпускай меня, Лессли! Держи!» — из глаз снова хлынули слезы. Я знала, что так будет, знала, что и он отпустит, и мы больше не увидимся. Никогда.

А ноги уже топали прочь, их размеренное движение доводило меня до исступления. Ну, почему я не в состоянии бороться с чужой волей? Откуда эта позорная слабость и покорность ханна, которого ведут на бойню. Хотелось упасть в грязный черный снег и замерзнуть насмерть, лишь бы не становиться безвольной жертвой мерзкого менталиста. Но такой возможности тело мне не давало, ноги несли меня к общежитию.

Лесс вдруг вновь оказался передо мной. Теперь он с кем-то разговаривал. Правая ладонь была обмотана платком. Он обхватил меня за плечи и обнял, не позволяя оттолкнуть себя.

2. После тьмы

Это не был обморок. Через краткое время я осознала, что слышу все, что происходит вокруг меня. Только глаза не видят ничего, кроме вязкой клубящейся тьмы.

Голоса звучали приглушенно, будто издалека. Это результат какого-то заклинания, которое применил проклятый маг? Очередная жестокость: прекрасные лица друзей не скрасят последних минут моей жизни. Сил бояться не было, только душа трепетала в агонии.

Мрак не был абсолютным — он клубился, менял цвет с черного на отвратительно бурый, а тот в свою очередь перетекал в грязно-серый. И это была тьма, — та самая, что жадно пожирает этот край метр за метром. Она, подобно живому существу, взяла меня в плен и не собирается отпускать. Как я это поняла? Не знаю, но словно извне пришла ясность, что тьма, в которой находится мое сознание, родственна той самой черной коросте, что захватила половину Горного края и даже снегу не позволяет быть белым и чистым. Я застряла в мраке, и он столь же мерзок и так же разъедает и терзает душу, как едкая всепроникающая гарь, что превращает землю в пепел.

Словно из-под ватного одеяла я услышала стук. Яр звал кого-то. Чьи-то незнакомые голоса — мужской и женский. Сперва сердитые, затем взволнованные.

— Смотрите, у нее платье тлеет на груди! — испуганный крик Лесса едва дошел до моего сознания.

Пришла отстраненная равнодушная мысль: «Странно, с чего вдруг платью тлеть, здесь ведь нет огня, одна только тьма?» Я не чувствовала ожога, меня терзала и мучила другая боль. Будь я в сознании, легко согласилась бы отрубить себе запястье, потому что от него по всему телу расползались ледяные иглы боли, настолько острой, что сердце заходилось.

Я не знаю, что было со мной, смутно помню успокаивающий шепот, скрежет металла… а потом внезапно наступило резкое облегчение.

Боль не прошла, но хотя бы больше не распространялась от руки по всему телу. Тьма резко отступила. Левое запястье по-прежнему мучительно ныло, кожу на груди неприятно жгло, при этом я ощутила, что ткань платья мокрая.

Я чувствую свое тело! До меня не сразу это дошло. Слегка пошевелила рукой, затем ногой — тело снова меня слушалось! Это настолько потрясающее чувство, что я забыла про боль. Обнаружила, что лежу на чем-то мягком, ощутила чьи-то ласковые руки, бинтующие мое запястье.

Осторожно приоткрыла глаза.

Я лежала на широкой кровати в небольшой комнате, заставленной старинной мебелью. Горели светильники, заливая помещение теплым желтым светом. Рядом хлопотала пожилая женщина в сером платье. Мое внимание невольно привлек яркий цветастый платок на ее волосах, повязанный так, как носят замужние оборотницы, — закрывал лоб, а концы были завязаны на затылке и свободно свисали вдоль полуседой косы. Я любовалась платком, вернее сочными красками, которыми были расцвечены его сложные узоры. Как здорово снова видеть мир цветным!

Заметив, что я пошевелилась и открыла глаза, оборотница улыбнулась:
— Ну, вот ты и вернулась, дитя!

Вернулась? Осознание того, насколько я была близка к грани, нахлынуло внезапно. Я задохнулась от ужаса, хотела подняться, но женщина не позволила.

— Тише, дорогая, тише! — Она ласково гладила меня по голове, а потом, слегка приподняв ее над подушкой, поднесла к пересохшим губам стакан. — Попей водички. Вооот так. Меня зовут Хельда. Не тревожься, в нашем доме ты в полной безопасности. Сейчас помогу тебе переодеться.

— Спасибо, что заботитесь обо мне, Хельда. Я Миа Дарн…

С моего ложа не было видно входной двери, потому, когда она с тихим скрипом отворилась, я не увидела вошедшего, зато узнала голос: — Ну, как она? — Яр звучал напряженно и как-то устало. Еще бы! Досталось моим друзьям этой ночью: вместо танцев — забег по крышам. А еще оборотню всю дорогу пришлось тащить меня.

— Девочка очнулась, альфа! — Хельда склонилась в почтительном поклоне. — Она в порядке, только очень слаба. Прошу, не входите, молодой хозяин! Ей нужно отдохнуть и переодеться, ведь скоро придет мэтр Калви.

Я прикрыла глаза и попыталась мысленно позвать Билли, но тщетно. Похоже, проклятый маг убил моего защитника. Две слезы выкатились из-под ресниц. За месяцы, что прошли с того дня, как писклявый голосок впервые зазвучал в моей голове, я здорово привязалась к своенравному фамильяру.

— Ну-ну, девочка моя. Все позади — нужно радоваться, что жива. Мой муженёк приведет замечательного целителя, и тот живо тебя на ноги поставит!

Добрая оборотница помогла снять испорченное платье и мокрую нижнюю сорочку — спереди на белой материи зияла уродливая дыра с обугленными краями. Стесняясь наготы и своей бледной убогой родовой метки, я собрала силы и постаралась как можно скорее натянуть ночную рубашку, выданную любезной хозяйкой. Она была просторной и приятно пахла душистым мылом и свежестью.

Вскоре в комнате появился целитель — пожилой, худой как жердь, полуоборотень-полуэльф. Красный болезненный ожог на груди он залечил в несколько минут, не осталось и следа. Долго осматривал мое запястье, качал головой, хмурился. Приказал Хельде принести еще горячей воды и бинтов. Целую вечность водил руками над пульсирующей острой болью раной, накладывал странные артефакты, которые доставал из потертого саквояжа, что-то измерял. Поил сладкой микстурой — от нее отчаянно захотелось спать. В конце концов, мэтр густо намазал больную руку какой-то дурно пахнущей мазью и туго забинтовал.

В течение всей процедуры мэтр Калви не сказал и пары слов, зато поднявшись, порадовал целым ворохом информации для будущих невеселых размышлений: — Руку мне удалось спасти, юная госпожа. Кровоток восстановлен, кисть будет действовать, как и прежде. У вас отличная регенерация. Отёк уже начал спадать, воспаление спадет к утру, я наложил мазь. Но на запястье, скорей всего, останется шрам, притом на всю жизнь, к сожалению. Воздействие запрещенных проклятий должно было привести к летальному исходу. Если бы не оберег, который, в конце концов, так раскалился, что превратился в уголь, мне не довелось бы лечить вас. Все это я подробно изложу в отчете для следователя. Сейчас отдыхайте, юная сьерра, зайду завтра утром.

3. Допрос

— Эйс ди’Эдер! — Яр вскочил с кровати. Лесс поднялся на ноги одновременно с ним.

У меня занялось дыхание: это главный королевский дознаватель Ильса. Я спряталась в одеяле и затаилась, боясь пошевелиться. Оба моих друга вытянулись в струнку. Думаю, они предпочли бы исчезнуть отсюда. Еще бы, ведь одно только имя Давена ди’Эдера всем в королевстве внушает страх и трепет, а сейчас он стоит перед нами собственной грозной персоной и сверлит пристальным изучающим взглядом, словно раздумывает: какое обвинение предъявить. Впрочем, он ведь уже обвинил нас в ненадлежащем поведении. Настораживало и то, что он застыл в дверях, словно и не собирается входить.

— Юный Тореддо и адепт Финно, отойдите от кровати сьерры, что вы к ней приклеились? Встаньте-ка вон там, возле окна, вы нам понадобитесь. — Ребята поспешили выполнить его распоряжение, хотя радости, что они нужны главному дознавателю, явно не испытывали. Ди’Эдер на минуту скрылся за дверью, и мы услышали: — Прошу, Ваше Высочество.

Не успела я поглубже зарыться в одеяло, как дверь снова открылась, на этот раз со скрипом, и вошел принц Дитрик, как всегда, подтянутый, моложавый, в черном с серебряной вышивкой камзоле. Мои друзья почтительно поклонились, им ответили снисходительным кивком. Следуя за его высочеством, как тень, главный дознаватель скользнул в комнату и уселся в кресло, развернув его так, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми.

Принц-консорт сразу же подошел к кровати. Я предпочла не кланяться, решив, что как-то это будет глупо выглядеть, ведь я лежу и не одета.

— Светлого дня, Миарет, дитя мое. Как ты себя чувствуешь? — он огорошил меня тем, что выкопал из-под одеяла мою больную руку и, ласково погладив ладонь, наклонился и легко поцеловал ее. Одновременно с этим я почувствовала слабое магическое воздействие, словно свежий бриз коснулся забинтованного запястья. Это меня страшно удивило и я не могла не спросить: — А что вы делаете? Я не знала, что вы целитель, Ваше Высочество.

Принц снисходительно улыбнулся:
— Мало кто знает, что мне достался дар матери, и в академии Синей звезды я изучал целительство наравне с боевой магией. Так как ты, Миарет?

— Х-хорошо, Ваше Высочество, — пролепетала я, краснея. В самом деле, жутко неприятно — лежать перед высокими особами в кровати в одной рубашке, прикрываясь одеялом. Кошмарная ситуация! Меня всю жизнь учили, что даже в гробу сьерра должна быть одета соответствующим образом. А тут…

Противная дверь снова скрипнула, впуская нового посетителя — герцога Оленрадэ. Явился! Его острый взгляд сразу же отыскал меня, заставив невольно поежиться. Отец не подошел, не спросил о самочувствии (почему меня до сих пор это так задевает?), просто прислонился к стене и кивнул ди’Эдеру.

— Мы можем начать, Ваше Высочество, — объявил тот.

— Хорошо, — принц отпустил мою руку и сел на тот стул, где раньше сидел Лесс.

Главный дознаватель протянул руку и вытащил из подпространственного кармана небольшой металлический цилиндр — записывающий артефакт, в его руках он засветился мягким фиолетовым светом. Ди’Эдер положил прибор на столик рядом с собой и скороговоркой произнес, видимо, давно надоевшую ему формулу: — Господа Иярет Тореддо и Лессли Финно, а также сьерра Миарет-Анн дей’Холлиндор, я, Давен ди’Эдер, главный королевский дознаватель, в присутствии принца-консорта Ильса герцога Аццо, а также герцога Оленрадэ, допрошу вас о нападении неизвестного мага в первый день зимы года 5098 эпохи мира. Допрос будет записываться в соответствии с законами королевства Ильс. Поклянитесь светлым именем Шандора, основателя сего мира, отвечать правду и не вводить следствие в заблуждение.

— К-клянусь именем Шандора говорить правду, — у меня это прозвучало скорее жалко, чем уверенно. Мальчики справились лучше.

— Итак, где и при каких обстоятельствах вам, сьерра дей’Холлиндор, впервые встретился человек, который одурманил вас на студенческом вечере?

Как отвечать? Не выкладывать же этим важным персонам про нашу эскападу в Бродяжем стане! Герцог Оленрадэ за такое еще и плетью всыплет. Я осторожно оглянулась на ребят, но под внимательным взглядом дознавателя они ничем мне помочь не могли.

— Я увидела его из окна своей комнаты примерно месяц назад, когда он ночью похищал двух адепток.

Записывающий артефакт коротко пискнул и фиолетовый свет вдруг сменился на желтый. Что? Он еще и правду ото лжи отличать умеет? Вот это засада! Я снова повернула голову и наткнулась на изумленные взгляды друзей. Мельком подметила гневное выражение на лице герцога Оленрадэ — ему явно не понравились наши переглядки.

— Не бойтесь, сьерра, — лорд-дознаватель впервые позволил себе что-то вроде улыбки. — Правду говорить легко и приятно. На всякий случай ставлю вас в известность, что я маг-менталист и могу сам прочитать ваши мысли. Но предупреждаю: это довольно болезненная процедура.

И он воспользуется своим даром, так же как это сделал тот, другой менталист. Что-то мне в последнее время «везет» на встречи с магами разума, и опыт говорит, что ничего хорошего из этого не выходит. Жуткие типы все до единого!

— Ну-ну, ди’Эдер! — вмешался принц, — Не пугай девочку, она расскажет нам все. Обещаю, Миарет, тебе ничего не грозит. Говори.

Я впервые испытала искреннюю благодарность принцу, хотя в его защиту не особенно верилось: что помешает отцу надавать мне оплеух, когда мы останемся наедине?

— Впервые я столкнулась с этим магом на ярмарке в Бродяжем стане, — призналась я, рассматривая кружева на пододеяльнике, и тут же испуганно сжалась, услышав, что герцог Оленрадэ изощренно выругался, помянув мое несуществующее родство с демонами.

— Все в порядке, Миарет, — спокойно проговорил принц, ничем не показывая, что слышал своего брата. — Видишь, никто тебя не ругает. Кто же привел тебя туда, девочка?

Зачем ему это знать? Не выдам друзей ни за что!

— Я пришла одна, — твердо сказала я и для пущей убедительности похлопала ресницами.

4. Полёты

От взгляда пронзительно голубых глаз принца Дитрика мне захотелось с головой спрятаться под одеялом, но я заставила себя спокойно смотреть в ответ. По моей правой руке, которая лежала сверху на покрывале, пробежала яркая щекотная искорка — принц проверил целостность магической клятвы. Убедившись, что печать цела, а я не пыталась нарушать договор о молчании, он недоуменно поднял бровь.

— Тогда почему они явились сюда? Уверен: из-за той шумихи в газетах осенью они бы и пальцем не пошевелили.

Я вздохнула, решаясь: все равно узнает правду и тогда больше рассердится.

— Ваше Высочество, я отправила материалы редактору еженедельника «Новости Золотого леса». Это было еще до нашего договора.

— Ты ЧТО сделала? — вызверился герцог. От возмущения он даже от стены оторвался, мне показалось, что отца сейчас хватит удар, так яростно заходили желваки на его скулах и покраснело лицо.

— Спокойно, Винерт, — принц примиряющее поднял руку, прерывая возражения. — Мы с Миарет уже обо всем договорились. — Он вновь повернулся ко мне: — Теперь понятно, почему этим делом заинтересовались родственницы Владыки Ангрианна, — еженедельник издается одним из его бастардов. Ну, что с тобой делать, а? Страшусь спросить: а драконам ты не написала или мне с минуты на минуту следует ожидать гневной ноты от Повелителя Иллирии?

Я грустно вздохнула и покачала головой.

— Да, Миарет, твою энергию необходимо куда-то направить, а то ты мне страну разрушишь, — усмехнулся принц-консорт и поднялся, давая главному дознавателю понять, что допрос окончен. — Эйсы, перейдем в другое помещение, нужно дать возможность целителю осмотреть Миарет.

Первыми комнату покинули вельможи. Только дей’Эдер задержался в дверях, дожидаясь, пока выйдут мои друзья. Под его цепким присмотром мы едва успели обменяться короткими взглядами.

На лице Лесса читалось облегчение: ему было явно не по себе в обществе герцога Оленрадэ. Тревожно за друга, ведь неизвестно чем для семьи Финно обернется гнев моего отца. А то что тот зол, как тхар, не вызывает сомнений. Нам еще крупно повезло, что допрос закончился так внезапно, и не пришлось рассказывать, как мальчики удирали от ночного патруля. Надеюсь, тот чересчур бдительный страж, что нашел нас за грудой бочек, не слишком пострадал.

Яр подарил мне задумчивый взгляд и, как бы невзначай, коснулся рукой маговизора, прицепленного к поясу кожаным ремешком. Мой артефакт связи остался в общежитии, надеюсь, я скоро там окажусь.

Недолго мне пришлось скучать в одиночестве — вскоре в комнату не просто вошел, а скорее величественно вплыл эльф. Высокий, как и полагается чистокровным представителям этой расы, тонкий в кости, прекрасный особенной холодной красотой. Все его движения были не просто изящны, а неимоверно грациозны. Длинный дагарт [1] из светло-голубого шелка с богатой вышивкой, сшитый по эльфийской моде, которая не менялась уже многие тысячи лет, выгодно подчеркивал великолепную фигуру.

Каждый раз, как вижу эльфов, удивляюсь: как земля носит такое совершенство? По-моему, быть идеальным во всем, а также говорить и думать только о высоких материях, невыносимо скучно. Как они не устают от самих себя? Ведь живут так не год и не два, а целые века. Брр! Вот конкретно этот представитель расы, судя по заплетенным в сложную косу серебристым волосам и каким-то слишком мудрым, блекло-зеленым глазам — очень древний. И все-таки на безупречной коже непередаваемого золотистого оттенка ни единой морщинки, ни одного изъяна.

— Ясных звезд, сьерра, — его голос мелодичный и столь же прекрасный, как и внешность. Как будто ледяной ручеек струится по горному склону. Красивый и студеный. — Я целитель королевского дома Орман энн’Невеллиор.

О, Невеллиор — один из восьми Великих эльфийских домов — Дом Вешней зари — понятно, откуда столько великолепия и царственности в этом экземпляре.

Я вежливо ответила на приветствие эльфийского аристократа: — Светлой зари, лорд энн’Невеллиор.

Едва заметный наклон головы свидетельствовал, что целитель доволен, что ему ответили по обычаю его расы. Эльфы не любят, когда их титулуют эйсами, как людей.

— Его высочество просил осмотреть вас, сьерра. Прошу лечь на спину и закрыть глаза. — Подождал, пока я выполню его требование. — Вот так. Расслабьтесь, будут немного необычные ощущения, но ничего страшного, обещаю. Готовы?

Я растерянно кивнула, теряясь в догадках, что же он собрался делать? Нет у меня больше доверия к незнакомцам. Обычно целители просто ведут над тобой рукой, сканируя и врачуя, вот и все. А что этот собрался делать? Сквозь закрытые веки пробивался дневной свет. Я хотела приоткрыть глаза и подсмотреть, но не смогла.

Испугаться не успела, вдруг просто позабыла обо всех страхах и тревогах.

Перед глазами поплыли леса с вековыми деревьями и молодой зеленой порослью по опушкам, широкие степи с колышущимся под свежим ветром разнотравьем, извилистые реки и гладкие синие озера, в которых отражалось бездонное голубое небо. И я парила над всем этим и одновременно ощущала себя неразрывной частью всего, что видела. Была листочком на вековом ильме, тонкой былинкой на ветру, крохотным птенчиком, ждущим родителей в теплом гнездышке, изящной молодой ланью, каплей воды в веселом ручейке, который бежит среди скал к полноводной реке. Звуки природы проникали в меня, вибрировали во мне. И я была звонкой капелью, шелестом упругих ветвей, гулким эхом первого весеннего грома.

Да, теперь я понимаю, почему магия эльфов высокопарно зовется чарами природы — она не ограничивается простым управлением стихиями с помощью заклинаний и формул. Это не призыв стихии, а полное духовное единение с небом, водоемом, лесом, с силами, дающими жизнь растениям и животным, настоящее слияние с природой.

А мимо проносились все новые и новые ландшафты: занесенные снегом суровые хвойные леса, величественные горные вершины на фоне слепящего солнца и безупречной синевы неба.

Небо — голубое, без конца и края. Здесь только я да буйный ветер, что подхватил меня и понес ввысь на восходящих воздушных потоках. Выше и выше, прямо к солнцу! Солнце, о Благословенный Шандор, как давно я тебя не видела, прозябая в этом темном Горном краю!

5. Эльфы в университете

Впрочем, кое-что интересное за время полета на каррусе все-таки произошло: его высочество, заметив мою нахмуренную физиономию, правильно истолковал причины недовольства и заговорил об изменениях, которые происходят в городе. Оказывается, «Корпорация Тореддо» уже установила фильтры на двух крупных рудниках поблизости от Виала. На очереди еще пять самых грязных металлургических заводов. Я счастлива: власти в кои-то веки держат слово! Выходит, и слову принца Дитрика можно доверять. И все-таки… что если дело не в производствах?

Хотела бы я рассказать его высочеству о том, что ощутила вчера, впадая в беспамятство от проклятий мага-отступника. Вокруг клубилась та же тьма, что разъедает и пожирает в этом краю все: землю, растения, дома, души людей. Но как объяснить это взрослому рациональному человеку? Чем доказать? Ведь мои впечатления не аргумент — подумаешь, бредни какой-то девицы! Нужны доказательства.

Каррус плавно снижался. Я выглянула в окно, засмотревшись с высоты на серые корпуса университета. Удивительно, но они больше не казались мне отвратительными и убогими. Универ как-то незаметно стал мне домом за эти месяцы.

Шины мягко коснулись земли, зашуршали по мерзлой мостовой к распахнутым воротам. Медленно и важно каррус проехал по аллее и остановился возле административного корпуса. Дверь поднялась наверх словно сама собой — мне всегда это казалось волшебством, но теперь-то я подглядела, что водитель нажал одну из кнопочек на панели. Дядя вышел первым, а после, отстранив подошедшего лакея, протянул руку мне и помог выбраться.

Его высочество встречали — к каррусу приблизились с десяток мужчин в форме стражей. Но всех опередил мэтр Буру, который нелепо кланялся и отчаянно потел, поминутно утирая лоб большим платком в крупную клетку. Видно было, что он в панике от свалившихся на него неприятностей.

— Где эльфы, Буру? — холодно спросил принц.

— Магистр тэ’Остейн проводит для них экскурсию по производственным лабораториям и учебным корпусам. Вы же приказали занять их надолго, Ваше Высочество, — ответил ректор, подобострастно заглядывая начальству в глаза.

Принц кивнул и отвернулся, чтобы дать распоряжение стражам. Тут ректор наконец заметил меня. Его воспаленные маленькие глазки исполнились возмущения:
— Дарн? Появилась-таки… Чего здесь крутишься? Немедленно на занятия!..

Вообще-то, в университете никто ректора не боялся, но я на всякий случай спряталась за спину вельможному родственнику — мало ли, вдруг Буру сошел с ума? Очень на то похоже: орет как ненормальный в присутствии почти королевской особы.

— Господин ректор, будьте добры понизить тон и говорить почтительно с моей племянницей, — его высочество, обернулся и придавил гнома неприязненным взглядом.

Буру поперхнулся, растерянно посмотрел на него, потом на меня. Он явно ничего не понимал. Как бы в самом деле не рехнулся, бедняга!

Но поразмышлять о психическом здоровье мэтра мне не позволил принц. Развернул меня к себе за плечи и велел: — Иди, собирай вещи, Миарет. Тебя будут охранять стражи из службы ди’Эдера. Как будешь готова, тебя проводят ко мне.

Команду получили — выполняем: я пошагала по направлению к корпусу общежития под конвоем двух охранников. Наверное, это выглядело странно, все встречные глазели на меня и на стражей, открыв рты. Может, меня приняли за преступницу, которую ведут в Темную башню? Интересно, какие слухи поползут теперь по универу?

Думала, стражи останутся в холле, но они решили в точности исполнить приказ принца и вознамерились подняться в нашу с Анджиной комнату. Один из них решительно отстранил с дороги возмущенную комендантшу, которая грудью встала на защиту женской половины общежития от проникновения мужчин. Госпожа Дорджи сдалась физической силе, но ее дух это не сломило: она голосила на весь корпус о попранных правилах, наглых мужиках и распутных девицах все время, пока я собирала вещи. Ох, ну и вздорная особа, даже форма стражей порядка ее ни в чем не убедила.

Охранники велели мне ждать в коридоре, сами зашли в комнату и проверили, что там никого не прячется. Стоя перед дверью с криво намалеванной цифрой «17», вспоминала день, когда впервые пришла сюда. Тогда все казалось таким безрадостным, убогим... Отчаяние владело мною. Но это было лишь первое впечатление, вскоре стало ясно, что жизнь круто изменилась к лучшему.

Стражи тем временем внимательно осмотрели окно, специальным артефактом измерили магический фон (я так думаю — на предмет ловушек или проклятий) и только тогда позволили мне войти. Все эти предосторожности немного раздражали, с другой стороны, может, они и уместны после всего, что произошло со мной. В тесной комнатушке мне и двум мужчинам было не развернуться, потому они с явным облегчением согласились подождать снаружи.

Оставшись одна, я быстро написала записку Анджине, объясняя свой временный отъезд. Позднее обязательно свяжусь с ней по магсвязи. Выключила все сигналы на артефакте связи, чтобы никто не догадался, что он у меня имеется. Не думаю, что принц стал бы возражать, а вот герцог и мачеха обязательно отберут. Засунув маговизор поглубже в карман платья, я принялась собирать остальные вещи. Учебники и конспекты, которые пригодятся к сессии, а также те книги, что прислал мэтр Силаб, положила в самый низ своего роскошного чемодана. Эх, мачеха наверняка отберет его, но в мой старый сундучок ничего не поместится. В обнаруженное недавно потайное отделение пристроила кошель с накопленными честным трудом и жесткой экономией ста сорока золотыми. Сверху — предметы гигиены, одежда.

Много времени сборы не заняли, так что вскоре я, отдав чемодан одному из стражей, уже стояла в приемной перед кабинетом ректора и подслушивала, как принц распекает господина Буру. Судя по длинному перечню прегрешений, гном — наш уже бывший ректор. Оказывается, принц умеет быть строгим и даже страшным: он говорил спокойно и холодно, но в самом звучании его голоса слышался рокот бури. Не только мне так казалось, секретарша ректора при каждой фразе, доносящейся из-за полуоткрытой двери, все больше бледнела и вжимала голову в плечи. Да и мне, хотя меня гнев принца вроде бы и не касался, захотелось незаметно скользнуть в уголок приемной и затаиться, пока гроза не минует.

6. Замок де’Дирк

Это же королевский дворец! Принц Дитрик привез меня не в особняк к герцогу Оленрадэ, а в замок де’Дирк!

Всю дорогу из портальной башни я нервничала, что вот-вот окажусь наедине с отцом и мачехой, в доме, куда надеялась никогда больше не возвращаться. Даже знакомые оживленные улицы Пенто, по которым я, оказывается, успела соскучиться, а также помпезный эскорт из восьми стражей на крылатых вердах[1], не смогли рассеять предвкушения кошмарной встречи с родственниками. Потому, когда наш каррус и стражи из личной королевской охраны неожиданно свернули с главной улицы, моему удивлению и радости не было предела. Неизбежное наказание откладывается!

— Ваше Высочество, разве мы едем не в особняк Оленрадэ? — спросила я, волнуясь.

Уголок рта принца лукаво приподнялся, мужчина покачал головой: — Нет. Думаю, тебе лучше погостить у нас с Иолантой. Рассматривай это как внеплановые каникулы.

Я не успела ни удивиться, ни встревожиться, ни поблагодарить его за неожиданное избавление. За первым же поворотом дома расступились и открылся изумительный вид на королевскую резиденцию. Я просто потеряла дар речи.

Укрытый чистым белым снегом (так непривычно для меня после тьмы Горного края!) высокий лесистый холм, примерно от середины и до самой вершины круглый год затянут клубами серо-белого тумана, словно огромным кучевым облаком, — это охранные чары королевского дворца. Над загадочной завесой, на вершине, высится замок из сверкающего мрамора белого и голубого цветов. Небесная лазурь удивительным образом отражается в полированном камне, и дворец предстает загадочным и волшебным видением, сотканным из неба и облаков.

Когда я жила в Пенто, много раз видела эту красоту, но издалека. В ясные дни замок де’Дирк словно парит над столицей, а в пасмурные — кажется призрачным силуэтом, миражом. Изображения дворца часто помещают в иллюстрированных изданиях, но вблизи это творение множества магов-строителей, художников, скульпторов оказалось настоящим чудом.

Когда процессия въехала в туман, мне невольно вспомнились городские легенды, что ходят между жителями столицы. Говорят, если сунешься сюда без приглашения, будешь вечно блуждать в сизых потемках. К моему удивлению, туманная граница оказалась довольно тонкой. Несколько метров карр проделал в белесой мгле, а дальше клочки тумана рассеялись и нам открылась потрясающая панорама — дворец на вершине холма, окруженный парком.

Не в силах вымолвить ни слова от восторга, я во все глаза рассматривала ажурные башенки. Изящные островерхие пинакли по периметру крыши устремили ввысь шпили цвета неба. На вершине каждой башни сверкали магические огни. Дворец был огромным, но не казался громоздким. Ряды изящных контрфорсов из нежно-голубого мрамора перемежались множественными стрельчатыми арками и нишами из того же камня, но снежно-белого цвета. Дополняли экстерьер роскошные рельефы и орнаменты, отображающие историю нашего королевства. Здесь царствовали гармония и величественная строгость.

Я поймала себя на мысли, что именно в таком дворце должна жить добрая фея из волшебной сказки. Может, она там и живет, а я как раз еду к ней в гости! Жаль, что наша королева не фея, а некромант.

Проследовав подъездной аллеей, которая штопором вилась вокруг холма, наш кортеж втянулся в изящную кованую арку ворот и въехал на мощеную камнем площадь. Каррус остановился возле парадного крыльца. По широкой мраморной лестнице к нам спешили лакеи в черных с серебром ливреях.

Принц сам галантно подал мне руку, помогая выбраться из капсулы, и повел по лестнице ко входу, оформленному величественным резным порталом.

Мои первые впечатления о замке были несколько сумбурными. Столько всего интересного: парадные двери, с которых скалятся золоченые морды драконов с горящими магическим огнем глазами; суровые гвардейцы на карауле с блестящими саблями; роскошные барельефы на стенах; везде полированный мрамор, мозаика, росписи. Дневной свет вливался в огромные витражные окна. Моя бедная голова шла кругом от великолепия интерьеров. Я могла бы часами рассматривать здесь все, но меня за руку вели все дальше и дальше от входа.

Внутренне я трепетала от нахлынувших эмоций и страха. Вероятно, величественный белоснежный холл специально создан для того, чтобы подавлять наглеца, что осмелился ступить сюда. Волной нахлынуло ощущение, что всё во мне не так. Придворные непременно увидят это и станут смеяться, осуждать. Но я не могла позволить себе согнуть плечи, как бы ни хотелось. Вошла, стараясь не показывать эмоций и высоко держать голову, оглядела просторный холл: очевидно, сюда сходились все ходы и выходы. Я бы здесь заблудилась! В центре — широкая беломраморная лестница с изящными коваными перилами, расходящаяся после первого марша на два крыла.

Принца встречала нестройная толпа придворных. В основном, мужчины. Все они явно чего-то хотели от моего сановитого родственника. Среди богатых, расшитых золотом камзолов мелькали строгие мундиры охраны и государственных чиновников. Все эти люди надвинулись на нас, словно желая затоптать, но отступили, стоило принцу Дитрику недовольно сдвинуть брови.

Мое внимание привлекла высокая стройная женщина, которая отделилась от остальных и неспешным шагом направилась к нам. Несомненно, дама принадлежит к сливкам знати. В чертах угадывалось эльфийское происхождение, но тяжеловатый подбородок и слишком тонкие губы незнакомка получила от других рас. Темно-каштановые волосы были зачесаны наверх и уложены в высокую прическу. Одежда соответствовала положению при дворе — роскошное платье из темно-зеленого эльфийского шелка, отделанное дорогим кружевом. Ровная, уверенная осанка — я решила, что незнакомка занимает важный пост при дворе. И не ошиблась.

Принц заметил ее и немедленно представил нас:
— Миарет, это графиня дей’Анс, статс-дама ее величества королевы Иоланты. Я попросил ее помочь тебе освоиться во дворце. Сьерра дей’Анс, — обратился он к строгой даме, которая, приблизившись, величественно склонила перед ним голову, — вот моя племянница, сьерра Миарет дей’Холлиндор, позаботьтесь о ней, как мы с вами договорились.

7. Странный артефакт

Едва я осталась одна, без сил опустилась на низкий пуф возле раззолоченного туалетного столика. Первая эйфория прошла и все в королевском дворце казалось новым и пугающим. Непонятное положение, неясные намерения принца в отношении меня, возможные интриги… Страшно сделать ошибку и стать жертвой манипуляций недоброжелателей.

А с другой стороны, чего переживать? Я ничего не теряю кроме свободы передвижения, но ее и в университете сейчас нет, ведь маг-отступник гуляет по улицам Виала. Мне ли жаловаться на жизнь, сидя в покоях, достойных принцессы? У меня снова есть магическая защита, разве это не здорово? Библиотека в королевском замке должна быть отменной! Ну а опасности? Даст Свет, прорвусь!

Я направилась было к кровати, решив опробовать мягкость матраса, но вдруг осознала, что уже несколько минут не ощущаю на шее холод и тяжесть амулета. Так быстро привыкла? Попыталась нащупать его сквозь плотную ткань корсажа. Провела пальцами по шее, ожидая наткнуться на звенья цепочки — ничего. В легкой панике заглянула за ворот платья, потом развернулась к зеркалу. Что за диво? Артефакт исчез! Может, замочек расстегнулся, а медальон тихонько соскользнул и упал на ковер?

Это же ценная вещь — так сказала сьерра дей’Анс. Ой, что мне будет от принца за потерю артефакта! Я обследовала весь пол, устланный ворсистым узорчатым ковром, но ничего не нашла.

Расстроенная, я слонялась из угла в угол до прихода служанки. Эдвига поставила на тумбу при кровати поднос с едой. Аппетита не было, но, когда мне напомнили про прием у королевы, я заставила себя съесть немного холодного мяса и легкий салат. Нужны силы, чтобы пережить сложный вечер. Возможно, там получу ответы хоть на какие-то вопросы.

Я сказала горничной, что потеряла украшение где-то в комнате, и она еще раз тщательно все осмотрела. Бесполезно. Тхаров артефакт словно испарился!

Эдвига все время пыталась разговорить меня, шутила, а то и прямо спрашивала о моей жизни и об отношениях с принцем. При этом она вела себя естественно, казалась искренней. Если бы не предупреждение графини насчет слуг-шпионов, я решила бы, что ею движет простое любопытство, и не отказалась поболтать с этой добродушной особой. Но она лишь стремилась втереться в доверие, потому я либо не отвечала, словно не расслышав, либо отделывалась вежливыми фразами, надеясь, что ей скоро надоест.

Однако Эдвига не оставляла попыток — видимо, ей хорошо платят за работу осведомителя. В конце концов, ее назойливость начала раздражать, усиливая мою нервозность. В доме герцога у меня почти со всеми слугами были добрые отношения. Горничная Зора до сих пор моя лучшая подруга. Я с этим выросла, мне претит обращаться с прислугой свысока. Потому указывать Эдвиге ее место было особенно неприятно. Но как иначе поступать с платным осведомителем?

— Эдвига, если закончили, вы свободны. Идите, — я нетерпеливо оборвала очередной вопрос.

Уф! Подействовало: горничная немедленно заткнула поток красноречия, низко поклонилась и вышла. Холодный властный тон — действенная штука для пресечения досужего любопытства, надо запомнить.

Вечерело. У нас в Ильсе зимой дни намного короче, чем летом. Вернулась сьерра дей’Анс в туалете глубокого винного оттенка с отделкой из серебристого эльфийского кружева. Вместе с ней в спальню нагрянул целый взвод служанок. Закрутилась суета-маета!

Мне принесли платье, которое полагалось надеть на прием. Статс-дама объяснила, что предстоит маленький домашний вечер, человек на пятьдесят. Я буду представлена королеве, но неформально. Официальная церемония состоится по традиции на балу в честь Новогодья, меньше чем через месяц. Тогда для меня подготовят роскошное платье, ну а сейчас — репетиция, потому предусмотрен скромный наряд, подобающий незамужней девушке моих лет.

Голова шла кругом от всей этой информации: пятьдесят человек, которые будут глазеть на меня сегодня! А еще и бал предстоит! Светлые богини, как пережить этот месяц? После Зимнего бала в универе при слове «бал» у меня все внутри холодеет и сжимается. Чего ждать от бала во дворце?

Оказалось, наши с графиней понятия о том, что скромно, существенно расходятся. Восхитительный наряд, хотя, на мой вкус, слишком роскошный. Нижнее платье — из плотного нежно-голубого шелка, верхнее — на несколько тонов темнее, а шелк тонкий, полупрозрачный, узорчатый. Сшито словно на мою фигуру (и откуда только здесь знают мои мерки?) — даже не пришлось подгонять; длинный разрезной рукав, силуэт приталенный, юбка к низу чуть расклешенная. Мои попытки подтянуть квадратный вырез лифа вверх ни к чему не привели, зато вызвали смех у графини. К платью прилагались нижняя сорочка из тончайшего батиста, отделанная кружевом и тонкие шелковые чулки с голубыми бантиками. Но больше всего мне понравились красивые туфельки на небольшом каблучке в тон верхнему платью.

Служанки не давали мне ничего делать. Не слушали возражений. Не удалось даже скрыть родовую метку на руке, а ведь я ужасно стыжусь этого знака слабого мага. Меня вертели и крутили, наряжая как куклу, затем усадили на пуф, спиной к зеркалу, и Эдвига принялась колдовать над моими волосами. Долго втирала в корни бесцветную мазь, начесывала и плела пряди, затем аккуратно обрызгала какой-то жидкостью с дурманящим ароматом селии[1]. Мне не терпелось взглянуть на результат ее работы, но графиня шикала каждый раз, как я пыталась повернуться к зеркалу.

Когда горничная закончила, меня еще раз покрутили и повертели, и только тогда позволили оценить созданный образ.

________________________

[1] Селия — декоративное садовое растение с яркими крупными соцветиями. Как ароматическая добавка широко используется в зельеварении и косметологии.

***

Я несмело взглянула в зеркало, предполагая, что увижу там незнакомку. Мне приходилось читать о подобном в любовных романах, которые изредка попадали мне в руки. Героиня обязательно не узнавала себя в той красавице в зеркале. Я тоже хотела себя не узнать. Например, всегда мечтала иметь черные волосы. Брюнетки гораздо эффектнее блондинок, я считаю. Но мне даже блондинкой стать не удалось: мои волосы, почти льняные в детстве, сейчас — обыкновенно светло-русые.

8. Прием королевы

Винерт дей’Холлиндор подошел к нам под руку с разряженной мачехой. На лице отца застыла приличествующая светскому человеку маска спокойной отстраненности. А вот глаза не отрывались от меня ни на секунду. Он даже графиню приветствовал, глядя только на свою нелюбимую дочь. И этот взгляд не обещал ничего хорошего.

— Сьерры, звездной ночи, — процедил герцог, слегка склонив голову. Он поправил рукава бархатного черного камзола и обратился к супруге: — Видишь, моя милая, Миарет в полном порядке. А ты волновалась, что во дворце ей будет хуже, чем дома.

Мачеха волновалась обо мне — хорошая шутка, отец. Браво! Чем еще посмешишь?

— Конечно, дорогой. Но я по-прежнему считаю, что девочке следует жить дома. Кто лучше матери позаботится о ней? — при этом нахалка Доретт обращалась не к мужу, а к графине, которая из вежливости сочувственно покивала ей.

— Дай обниму тебя, милая девочка! — широко улыбаясь, Доррет шагнула ко мне и неловко стиснула в объятиях, так что мои бедные ребра затрещали. — Как же ты похудела, дорогая. Кожа да кости!

Приблизив губы к моему уху, она между тем шепнула: «Влезла в постель к принцу, дрянь? Он тебе уже побрякушки дарит… И чем его привлекла?.. Попробуй только навредить нам!»

Что? Как она может думать, что... Какая мерзость! Принц ведь мой родной дядя!

Шокированная грязными намеками, я отпрянула от нее. Но, желая вырваться из лап этой лицемерки, попалась другому хищнику. Стальные пальцы герцога с силой впились мне в локоть, удерживая на месте. Я с тревогой оглянулась на него: неужели он думает так же, как мачеха? Но по внешне бесстрастному виду отца нельзя было угадать его мыслей.

— Благодарю, сьерра дей’Анс за доброту к моей дочери. На прием мы сопроводим ее сами.

Графиня хотела что-то возразить, но не нашлась и, поклонившись, направилась к дверям в парадную гостиную.

Я осталась с любезными родственниками. Рука, которую сжимал герцог, уже начала неметь, отчаянно хотелось вырвать ее из жестокого захвата, закричать, чтобы меня оставили в покое. С трудом сохраняя любезное и благожелательное выражение на лице, я вдруг поняла, что уже не боюсь отца. Иррациональный страх, который испытывала в детстве, стоило только его светлости сдвинуть брови, отступил. Равнодушие и презрение заняли освободившееся место.

— Не давите так руку, Ваша Светлость, она ведь травмирована, — не узнала свой голос, настолько холодным он был.

Герцог так резко отпустил мою руку, будто обжегся, и с недоумением разглядывал мое запястье. Я невольно потерла локоть, наверняка синяки останутся.

— Как ты заговорила, дрянная девчонка! — не спустила мне дерзости Доррет. — Отплясывать неприличные танцы со всякими простолюдинами — ничего не болело! Скажи лучше, несчастная, кто тебя теперь замуж возьмет после того, как весь Ильс видел, что ты вытворяла на балу?

— Очень сомневаюсь, что кому-то в Ильсе есть дело до меня...

— Не дерзи, Миарет, — одернул меня герцог. — Ты стала смелой, благодаря доброте моего брата. Но не думай, что фавор продлиться вечно. Сильные мира сего не постоянны в симпатиях, уж поверь.

Бесполезно объяснять, что я не искала покровительства принца или кого бы то ни было еще. Нужно прекращать спорить, иначе разговор никогда не закончится.

— Слушаю, Ваша Светлость. — Склонила голову, демонстрируя фальшивую покорность.

Герцог, кажется, удивился, судя по приподнятой брови, а Доррет неприлично фыркнула.

— Держись позади нас и постарайся не опозорить род, — таковы были последние наставления перед объявлением наших имен.

— Эйс Винерт дей’Холлиндор, герцог Оленрадэ и Баргри и герцогиня Оленрадэ с дочерью, — провозгласил церемониймейстер.

Не отрывая взгляда от колышущейся впереди широкой юбки Доретт, я тихо скользнула в зал. Несколько мужчин важного вида приветствовало герцога. Он вынужден был приостановиться для разговора. Мне ужасно хотелось осмотреться. Но осмелившись поднять глаза, я встретилась с таким количеством взглядов, что тут же вновь уставилась на обтянутую узорчатым кружевом спину мачехи. Изумрудный атлас платья приятнее для изучения, чем взгляды придворных, горящие жадным любопытством. Наконец, мы получили возможность двигаться дальше, но еще несколько раз останавливались, пока не добрались до мягкого диванчика у противоположной стены. Отец усадил Доретт, а мне велел встать рядом. Что я и сделала, скромно подперев инкрустированную полудрагоценными камнями колонну.

Теперь, когда имелась твердая опора за спиной — это почему-то немного успокаивало и придавало уверенности — я, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, могла осмотреться.

Парадная гостиная, как и все убранство замка, была великолепна. Высокий потолок со стрельчатыми изгибами, ряды изящных колонн, поддерживающих своды. Все со вкусом декорировано коричневой и темно-зеленой яшмой. В проемах между колоннами — панно с живописными сценами из мифов и древних сказаний. В конце зала под расшитым балдахином на невысоком — в две ступени — возвышении установлен золоченый трон с резной спинкой и сидением, обитым терракотовым бархатом. Интересно, а где же место принца-консорта? С противоположной стороны зала — королевский выход: богато изукрашенные огромные двери, возле которых замерли с мечами наготове двое суровых стражей личной охраны ее величества. Вдоль стен были расставлены диванчики, большинство гостей с комфортом ожидало прибытия королевской семьи. Но некоторые переходили от одной компании к другой, прогуливались и болтали.

В специальной закрытой нише разместились музыканты. Нежная мелодия плыла над гудящей толпой знатных гостей, настраивая на легкомысленный веселый лад.

Вскоре большая часть приглашенных отвлеклась на более интересные вещи, чем моя особа, и я смогла позволить себе немного расслабиться и любовалась изысканными туалетами дам, драгоценностями, кружевами, переливами шелка и парчи в ярком свете магических светильников. Пестрота красок, красивые лица, музыка, смех — именно так я представляла придворных в детстве, когда читала сказки. И при других обстоятельствах, возможно, наслаждалась бы не меньше остальных гостей. Но два эти «обстоятельства» сидели рядом на диванчике и изредка строго зыркали на меня: проверяли, как я себя веду, не строю ли глазки придворным красавцам.