Метаморфозы познания

Другая правда со временем уже не ложь.

Несуществующее начало бесконечности – это как отражение в зеркале: поверхностное, субъективное суждение, возбуждающее психику, не более. Доказать обратное невозможно, но оно существует.

Метаморфозы познания

Часть 1.

Никто не знает тебя лучше, чем знаешь себя ты сам. Но даже ты не знаешь, кто ты есть. Кто ты, по простоте ума себя причисливший к героям и возомнивший ровнею богов? Литератор, ищущий признанья? Паяц? Разменная монета, мелочь в руке Бога ли, Дьявола?

В какой игре, в какой безумной игре используют меня? Не знаю, но чувствую, что это очень непростая и опасная игра, в которую посредством моих книг втягивают людей. Я понимаю, но этого не остановить и ничего изменить нельзя.

Очень похоже, что моя реальность существует не только в моём больном воображении, она вторглось и в эту жизнь.

Открылась дверь, и вошла дежурная медсестра.

– Так и есть, я же говорил – вторглась.

– Выключайте свет. И ты, мыслитель, спать ложись. Хватит философствовать.

– Вот так всегда. Только задумаешь создать великое произведение, так кто-нибудь обязательно помешает. Вот народ! Что надо, зачем мешаем один другому. У нас палата большая, у каждого есть своё место, но нет. Место соседа оно всегда лучше, в столовой ему порции всегда большие накладывают и врачи его тоже больше любят. Несправедливо.

А вообще, народ у нас собрался хороший. Много интеллектуалов, есть с кем поговорить на разные умные темы. Тут один такого навыдавал, мол, я от обезьяны произошёл. Во дал! Нет, он может и произошёл, но зачем всех обобщать. Есть, конечно, и всякий сброд, пьяницы да наркоманы. Но где их сейчас нет. У нас тоже один такой лежит, бывший доктор-нарколог. Не справился, сгорел на работе. Подсадили его пациенты на крючок любви к перевёрнутому сознанию. Допился бедолага. Поймал он как-то чёрта на дне выпитой бутылки и решил поговорить с ним. Вот я и говорю, люди, что за народ, тоже не дали доктору подискутировать. Не вовремя зашли к нему в кабинет коллеги, на обед позвать, а тут он беседу с чёртом ведёт. Хорошо, что больница была по профилю. Санитары быстро прибежали.

Нет, палата у нас собралась хорошая, как специально подбирали. Тут один литератор сказку им придуманную вчера читал. Хорошая сказка. Я её втихаря, под шумок записал на телефон. Хорошо, что его пока не отобрали, не нашли. Я телефон надёжно спрятал, куда не скажу, не ровен час сопрёте. А сказка хорошая, как будто про меня.

Иванов сон

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-дурак, по простоте своей хотевший стать богатым и счастливым. И чего он только не перепробовал для того чтобы этого добиться. Ничего у него не получалось. То этим начнёт заниматься, то тем, а результат прежний, ничего не выходило. Как был беден, так и есть, как был глуп, таким видно и быть. Но вопрос об обеспечении себя жизненными благами никто не отменял и поэтому нет-нет и вновь возвращался Иван к своим раздумьям о том, как бы ему понять устройство жизни, как бы тайну эту разгадать. Тайна, она на то и тайна, что никто её не откроет. Кто знает, промолчит, а кто не знает, выдаст очередную глупость за разгадку тайны. И сам тут не разберёшься, уж больно масштаб вопроса велик.

Совсем было отчаялся Иван-дурак, но вот однажды он услышал о Господе Боге. Мол, всё в жизни подвластно Господу. И осенило Ивана, что, если счастье где и можно найти, то только на небе, у Бога-батюшки. (Прости меня грешного, как слышал, так и говорю) После такого открытия не смог Иван ночью уснуть. Всё планы на жизнь дальнейшую строил. А утром собрал он свои пожитки нехитрые и отправился в путь-дорогу Бога искать, счастья у Него просить.

Долго ли Иван ходил, где он был, того не ведаю. Но случилось так, что Иван-дурак Бога таки нашёл. Ну, вернее, не самого Бога, а забор каменный, вокруг обители его рая, стало быть. Дворец там был с золотыми куполами, благовония курились. Господь во дворце суд вёл, кого карал, кого миловал.

Всё бы хорошо, да вот только не один он, как оказалось, пришёл сюда. И до него пришло уже, полным-полно народу. К Господу со своими просьбами все идут, когда помощи больше ждать неоткуда. Пришли-то пришли, да на приём к нему попасть никак не могут. Не многих он принимал, и благоволил не к каждому. Но те, кого Господь не принимал – а я скажу, кого тут только не было, и правители земные, и банкиры, и попы расстриги, а прочего люда и не счесть – от Царских врат никуда не уходили. Назад не воротишься, а впереди стена каменная и ворота железные, охраняют которые херувимы страшные с мечами огненными и сердцами алмазными. Взяток не берут и ничем их не проймёшь, покуда воли свыше пропустить кого не будет.

Да, много народу жило подле этих стен. Жили, конечно, по-разному, кто торговал, кто воровал. Всё точно так, как и там, в том царстве-государстве, родом из которого был Иван-дурак.

День проходит, другой, месяц, год… Ничего в жизни Ивановой не меняется. Не допускают Херувимы Ивана к Богу. Не дают ему пасть в ноги Царю небесному и счастья для себя хоть немножко попросить.

Плохо Ивану стало, совсем невмоготу. И хотел бы он назад воротиться, да не пойдёшь. Боязно, никто Судного дня не минует, рано или поздно быть ему. И не будет тому прощения, кто пришедши к Богу, вновь ко злу в сердце своём воротится (истинная правда).

И наперёд надежда угасает. Впору завыть Ивану от отчаяния, как собаке на Луну.

И вот как-то лежал Иван, в ночь глаза пяля, и не видел он тьмы, и не слышал он пения птиц ночных, и сон бежал от него, и не было сна…

И тут проснулся Иван-дурак.

– Видно уснул я всё-таки. И во сне не могу я уйти от Господа. И в образе ночных сновидений нет мне покоя.

Горько, совсем горько. Слова сами собой в рифму сложились. И запел Иван песню грустную, придуманную им о жизни своей, о тоске своей.

Ох судьба-судьбинушка, горькая моя,

Долго ль будешь мучить твоего раба?

Чем я провинился пред тобой,

Буди милосердной сердце успокой,

Ой!

Молодость растратил, живши почём зря,

Что ещё осталось? Только маята.

Руки опустились, голова седа,

Ох судьба-судьбинушка, горькая моя.

Ох!

Сколько вёрст уж пройдено, всё трудней идти.

Где найти мне силушки не упасть в пути?

Где найти мне силушки годы превозмочь?

Может, все невзгоды унесутся прочь.

Может, наконец-то, обрету покой.

Ох, судьба-судьбинушка, сердце успокой!

Ой-й-й !

Уже и светало.

И донеслась песня его до окна горенки девишной, где ночевала дочь Царя небесного, и проснулась она, и запали слова песни Ивановой в сердце девушки. Превратилась она белым лебедем и полетела посмотреть, кто это поёт. И увидела она Ивана, и мил он ей стал.

И бросила она ему перо своё, и опустилось оно в руки Ивану.

И голос услышал Иван:

– Покажи перо стражникам на воротах, и пропустят они тебя…

Во как! Повезло Ивану!

Вот бы и мне так.

Ладно, поздно уже, пора спать.

Я закрыл глаза.

Картина «Чёрный квадрат», висевшая в больничном коридоре, подаренная нашему медучреждению одним из бывших пациентов, медленно переползла на потолок палаты, и он сам стал одним большим чёрным квадратом, по которому безудержно носились привередливые кони поэта, и кружила пчела вокруг граната за секунду до пробуждения…

Холодок необъяснимой тревоги внезапно мурашками пробежал по спине.

Это ведь не сон. Это моя реальная жизнь.

Ничего выдумывать не надо. Жизнь на грани безумия. Жизнь в ожидании чуда.

Что происходит? Какое страшное чувство разбудило мня.

Ночь за окном. Спать. Надо уснуть. Завтра многое предстоит ещё сделать. Это блажь, это просто сон. Я иду вперёд.

Открытая терраса приморского ресторана. Мы за столиком с друзьями. Моя девушка весело смеётся. Нам здорово. Играет хорошая музыка. На столе шампанское, виски, коньяк. Закусок каких только нет. Как прекрасна эта жизнь! Мы заработали на неё. Сколького нам стоило это благополучие. Нервов, времени и жизни, о которой сейчас и вспоминать не хочется. Я смотрю на друзей, я рад за них. Хорошие девчонки, хороший стол, хороший вечер.