Мертвые земли Эдеса

8 Змеиные речи

Волосы казненных напоминали паклю. Серые, иссушенные солнцем, они покачивались на ветру, иногда скрывая высохшие лица. Луций скривился и сжал губы. Трупы уже давно не пахли, словно рассыпались на глазах, и ему казалось, что их прах оседает на губах. Он не мог отвести взгляд и перестать представлять себе их лица. Думал только о том, были ли эти люди при жизни похожи на Орхо? С кожей, отливающей темной медью, ленивым сытым прищуром и заразительным смехом. От этих мыслей становилось совсем не по себе.

Поежившись, Луций украдкой обернулся. Орхо стоял за его спиной, рассеянно поглаживая навершие заткнутого за пояс кинжала. После стычки в Средних улицах он покопался в своем наследстве и нашел для талорца неприметный торбенитовый клинок – простой, без богатой инкрустации, он отличался только каменным лезвием глубокого, густого зеленого цвета. Отец привез этот кинжал с западных гор и всегда предпочитал его другому оружию. Хотя на клинке не было усиливающих печатей, проклятый камень мог ранить мага, даже если на нем было защитное тавро. Редкая и полезная вещица.

Орхо улыбнулся одними глазами, словно прочитал мысли Луция. Его волосы, тяжелые и гладкие, под лучами утреннего солнца приобретали глубокий фиолетовый оттенок, как у ягод черной смородины. Луций заставил себя снова посмотреть на казненных. Их было всего трое, и они висели на крестах больше месяца. По безглазым останкам их лиц с впалыми щеками и иссушенной кожей было сложно понять, мужчины это были или женщины. Труп слева казался мельче и изящнее остальных. Возможно, это была девушка. Или мальчик-подросток.

Новых казней так и не случилось. Сначала Луций ждал объявлений о публичной расправе. Потом подумал, что их могли поднять на столбы без лишних церемоний. Луций с Орхо стали наведываться на площадь регулярно. И каждый раз их встречали лишь эти три одиноких креста. Куда делись остальные семнадцать талорцев, которым Тит Корвин сулил такую же участь?

Луций потер лоб, сдерживая зевок. Никогда, даже во времена самой отчаянной юности, он не проводил в кабаках Верхнего города столько времени, как за последнюю неделю. Каждый вечер он изменял внешность, и они с Орхо исследовали симпатичные таверны, в которых любили собираться маги Младшей Ветви. Пьяные сплетни – лучший источник информации.

Всякий раз Луций присоединялся к самой шумной компании, представлялся целителем из союзного государства и травил байки, угощал новых знакомых вином, а когда разговор заходил об исчезновениях, аккуратно задавал вопросы: чем занимались пропавшие маги? Где они бывали? Чьими клиентами были?

Последний вопрос был самым важным. Сложная иерархия патрон-клиентских отношений пронизывала республиканское общество сверху донизу. Каждый гражданин, который занимал положение чуть выше помойной крысы, имел патрона – человека чуть более богатого и влиятельного, который обеспечивал ему покровительство в обмен на службу. На вершине этой пирамиды находились четыре семьи: Корвины, Овикула, Брассы, Цеттины – самые влиятельные люди Эдеса. Как Луций и ожидал, все пропавшие были связаны именно с семейством Корвинов. А значит, они были причастны. Теоретически. Истребление Корвинами собственной вертикали власти выглядело абсурдно. Ни очевидных мотивов, ни неопровержимых улик у Луция не было.

Единственный прорыв в расследовании случился, когда Луций и Орхо побывали в доме одного из пропавших. Их привел туда пьяный брат жертвы. По его словам, маг исчез прямо из своей спальни. Осмотревшись, Луций сразу вспомнил снисходительную уверенность, с которой Тит Корвин объяснял исчезновения талорской диверсией. Однако, глядя на нетронутое помещение, Луций лишь утвердился в мысли, что за преступлениями стоял эдесский маг, владеющий Печатью Перемещения – двери в доме ремесленника остались целы. Более того, по словам брата, двери оставались запертыми изнутри до тех пор, пока он сам их не вскрыл. В маленькой аккуратной спальне не было ни крови, ни следов применения разрушительной магии стихий. Если бы на Младшего мага напал талорец, в комнате непременно остались бы свидетельства обрушившегося на жертву урагана, потопа, пожара или чего похлеще. Мысли Луция невольно возвращались к злополучному Квинту Корвину. Бедолага исчез уже после его смерти. И это страшно злило.

Чем больше Луций узнавал, тем меньше понимал, что происходит. Информации было много, однако она не давала ответов. Он строил одну теорию за другой и по кругу возвращался к Корвинам, но без домыслов связать благородное семейство с похищениями не получалось. Если бы Луций собственными глазами не видел, как сенатор чертил Печать Перемещения с бесчувственным телом Орхо на руках, он сам ни за что бы не поверил в его причастность.

Ворох странных, вроде бы не связанных друг с другом событий не давал покоя. Вот и сейчас Луций чуть свет притащил своего ручного талорца на площадь, чтобы в очередной раз увидеть лишь три креста с останками погибших. Ни одной из семнадцати обещанных казней не случилось.

– Нужно узнать, куда их увезли, – Луций рассеянно потер шею, – может, их распределили по разным городам? Три – для Эдеса, три – для Савротаны и дальше. Показательные казни повсюду, чтобы люди помнили о войне и видели, что не зря платят налог на армию. Как думаешь?

Орхо молчал. Луций нетерпеливо посмотрел на него, но тот только поднял бровь, напоминая про внешний вид. Луций раздраженно одернул плащ. Каждый день, меняя внешность, он избавлял их обоих от необходимости играть роли хозяина и раба. Сегодня же он был собой – Луцием Авитусом Эдерионом, молодым патрицием с прекрасным породистым лицом. На нем была белоснежная плотная туника, лазурный шерстяной плащ, заколотый серебряной фибулой изящной работы с узором в виде плюща. Но отчего-то именно сейчас племянник сенатора, брат будущего консула и помощник претора чувствовал себя лжецом, напялившим чужую шкуру.

В таком виде вести разговоры с рабом посреди людной площади не подобало. Хорошо хоть, Орхо об этом помнил.

Луций оглянулся. До того как прийти на площадь, они с Орхо успели побывать в курии, чтобы Публию не бросилось в глаза, что младший братец забросил дела. Там Луций мельком услышал, что уже начался сезон подготовки новобранцев. Выдающиеся трибуны уже два дня как лично дрессировали молодую поросль на потеху горожанам. Луций подумал, что Марк Центо не упустит случая оставить бюрократию и заняться любимым делом. А значит, сейчас он, скорее всего, находится на тренировочном полигоне.

Луций давно не видел друга. Со дня небольшого приключения, которое закончилось сломанной шеей сенатора, их общение как-то не ладилось. С того момента, как Луций выяснил, что Орхо – талорец, он вообще старался не пересекаться с Марком. У того были личные счеты с талорцами: он похоронил брата и дядю, погибших на войне, которую начала Орда. Но сейчас, разглядывая казненных, Луций понимал, что только Марка можно расспросить о судьбе остальных пленных. Ради этого можно было и придержать свое мнение. Тем более Луций понял, что и правда соскучился по другу.

Легионерские кварталы находились как раз неподалеку. Луций коснулся локтя Орхо, подавая ему сигнал следовать за ним.

Кресты отбрасывали длинные черные тени. Только перешагнув контур мертвой головы, он смог полноценно вдохнуть.

Близость тренировочного полигона ощущалась во всем. Луций угадывал ее по вычищенным до блеска широким улицам, алеющим знаменам, по надменным взглядам боевых магов и солдат, которые были повсюду. Им словно доплачивали за косые усмешки, чтобы каждый взрослый мужчина, который не удостоился военной карьеры, в квартале легионеров чувствовал себя ничтожным.

Еще пять лет назад в этом районе располагались бойцовые ямы. Консул Нума Брасс принял решение снести их, чтобы построить образцовые казармы и тренировочный лагерь прямо в городе. Его замысел был прост – пусть вместо босяцких драк в грязи жители приходят посмотреть на спарринги военных. Их мастерство напомнит горожанам, куда идут бесконечные налоги и сборы, повысит престиж армии и привлечет новобранцев. План сработал. Толпы мальчишек, разинув рты, глазели на солдатские общежития, разглядывали отполированную песком и пемзой броню, липли к ограждениям тренировочных арен и следили за спаррингами. Пройдет лет семь, и эти детишки с энтузиазмом побегут вносить свои имена в списки новобранцев.

Орхо вышел вперед и проложил Луцию путь через толпу у ограждения. Он вклинился в стайку мелюзги, и дети разбежались от него, как шакалята от льва. Луций увидел Марка Центо издалека – он муштровал солдат.

Луций невольно улыбнулся. Марк стоял перед легионерами недвижный, словно титан из легенд, суровый, как гнев небес. Даже на Луция это производило некоторое впечатление, солдаты же вытягивались по струнке и ловили каждое его слово. Для них Марк был если не богом, то как минимум сыном богов.

При том, что внешне Марк Центо был огромным и сильным, как зубр, Луций знал его робким и вспыльчивым. Сам же Луций Эдера внешне казался хрупким. Однако по своей природе он был гибкой ивовой веткой – злой, хлесткой и абсолютно бесстрашной.

– Хаосу мы противопоставляем порядок. – Голос Марка гремел так, что его речь можно было услышать на самом Рубеже. Он стоял перед шеренгой солдат, заложив руки за спину и высоко подняв подбородок. Багряный плащ небрежно скользил по мраморно-белой коже. – Ордынцы грубы и безыскусны, как и их магия. Ваша сила – в дисциплине и единстве. Но это не снимает ответственности с каждого из вас. Напротив. – Марк скользнул брезгливым взглядом по одному из легионеров. Тот съежился, нарушая идеальный строй. – Вы не можете прятаться за спинами товарищей и рассчитывать, что они справятся лучше. Каждый из вас должен быть способен победить талорца один на один.

Луций расслышал смешок за плечом и обернулся. Орхо смотрел на Марка, а в его глазах плескалось задорное ехидство. Похоже, он был готов выйти на полигон прямо сейчас, чтобы Центо продемонстрировал, как именно он собирается побеждать талорца в поединке. Луций, хоть и привык верить в непобедимую мощь Марка, не был уверен, кто выживет в этом спарринге. И совершенно точно не хотел проверять. Луций бросил на Орхо укоризненный взгляд и выразительно округлил глаза, но тот лишь приблизился, задиристо склонив голову набок.

– Ты. – Луций вздрогнул и резко повернулся, словно Марк обращался к нему. Но тот шагнул вперед и с размаху ударил затупленным мечом одного из солдат в колено так, что тот упал. – Тренируй ноги, тебя легко сбить. – Марк перешел к следующей жертве. – Бери утяжеленный меч и отрабатывай удары с ним. А ты, – обратился он к следующему, тому самому, который сгорбился под его взглядом, – если ты так трясешься даже на тренировке, выметайся из армии торговать рыбой, задницей, или чем ты раньше занимался. – Кончиком меча он ткнул его в грудь и вытолкнул из ряда. Солдат упал на спину.

Луций не сдержал злорадной усмешки. Годами он отбивался от Марка, отказываясь идти в боевые маги, и теперь наслаждался, глядя на кошмар, которого избежал. В армии от тебя требовали подчинения, дисциплины и субординации – трех вещей, которые Луций ненавидел всем сердцем.

– Свободны, – спустя несколько минут муштры наконец гаркнул Марк, и легионеры повалили в сторону терм.

Все это время Луций вальяжно опирался локтями на ограждение и ждал, когда Центо обратит на него внимание. Наконец они пересеклись взглядами, и лицо Марка озарила мягкая улыбка.

Когда Марк подошел, Луций потянулся через забор и стряхнул песчаную пыль с его плеча.

– Салве, трибун. Совсем запугал детишек.

– Я еще даже не начинал, – Марк усмехнулся и мельком посмотрел на Орхо, – меня они должны бояться больше, чем Орды. Пришел добровольцем? Обещаю, с тобой буду добрее. – Он приблизился к Луцию и растрепал ему волосы.

– Ты всем своим новобранцам так говоришь? – Луций придал своему голосу бессовестно похабные интонации и лукаво поднял бровь. Но в этот раз Марка пронять не удалось. В нем было слишком много боевого задора.

– Ты не все, – рассмеялся он, – залезай, потренируемся, как раньше.

– Раньше ты был не таким огромным, – проворчал Луций, но легко перебрался через забор и отстегнул лазурный плащ. Мальчишеский азарт Марка был заразительным. – Меч и щит?

– Меч и щит, – радостно кивнул Марк, – меч затупленный. Посмотрим, что ты можешь.

Таким счастливым Луций не видел его уже давно.

Луций передал плащ Орхо. Тот подарил ему хмурый взгляд: ему не нравилась эта идея, и Марк ему тоже не нравился. Отдавая плащ, Луций легко коснулся руки талорца и улыбнулся уголками губ – «здесь мне ничего не угрожает, выдохни». Тот нахмурился и неохотно кивнул.

Луций двинулся к центру широкой площадки, где на скамье лежало снаряжение. Он взял тренировочный гладиус и придирчиво выбрал круглый кулачный щит, окованный металлическими пластинами. На вид он был самым легким из представленных вариантов, но все равно неприятно оттягивал руку. Марк уже ждал его – он скинул броню, оставшись в одной тунике, и легко держал на весу огромный скутум, прямоугольный изогнутый щит, который закрывал его от плеч до коленей. Взглянув на выбор Луция, он изумленно поднял бровь.

– Уверен?

– Я уверен, что вот этим, – Луций кончиком меча указал на его щит, – я могу только накрыться, если лягу.

Он обошел Марка так, чтобы солнце светило тому в лицо, и встал в боевую стойку. Она чуть отличалась от типичной, принятой в эдесской армии, – он отводил ногу назад и чуть сильнее пригибался к земле. Профессиональным бойцом Луций не был, но тренировался в своей жизни достаточно, чтобы знать свои сильные и слабые стороны. Легионером он был бы отвратительным. Ему не хватало массы и силы, чтобы выдерживать натиск в строю. Зато он был проворным и находчивым, что делало его неплохим соперником в спарринге.

Марк возвышался перед ним горой.

– Начали, – улыбнулся он.

Луций сорвался с места мгновенно, по-кошачьи пригнулся к земле и резко сократил между ними дистанцию. Он обогнул Марка слева, двигаясь так, чтобы тот не мог ударить его мечом из-за собственного щита, и попытался полоснуть по колену. Однако Марк развернулся, оттолкнул Луция щитом так, что тот едва не потерял равновесие. В его руках и щит был оружием. Марк направил удар в ключицу. Луций размашисто отвел его и отскочил на шаг. Несмотря на то что лезвие чиркнуло по щиту, запястье вспыхнуло болью. Центо был несоизмеримо сильнее, рука Луция едва ли выдержала бы прямой удар.

Он отступил.

– Мы тут не в догонялки играем. – Центо двинулся на Луция, замахнулся мечом и, когда тот приготовился парировать удар, резко толкнул его, сбивая с ног.

– Ты умер. – Марк демонстративно махнул мечом в дюйме от горла Луция и отошел, давая ему возможность подняться.

Луций с раздражением отбросил щит. Толку от него было немного, он только оттягивал руку и замедлял. Он оперся ладонью на землю, переводя дыхание. В кожу впилось что-то острое. Луций усмехнулся. Он незаметно подхватил камень, вскочил на ноги и бросился на Марка. Пригнулся, скрылся в слепой зоне за его щитом и швырнул поверх него свой нехитрый снаряд. Центо опешил всего лишь на мгновение – достаточно, чтобы Луций скользнул за его защиту. Ему пришлось прижаться к нему всем телом, чтобы собственный щит помешал Марку нанести удар. Луций полоснул Центо по ребрам мечом, вывернулся, отскочил и победно улыбнулся.

– Ты умер, – едва успел произнести он, и в этот момент его снова отшвырнуло, как куклу. Удар щита пришелся прямо в голову. Перед глазами вспыхнуло алым. И все же он собрался и успел отвести несколько рубящих атак, шаг за шагом отступая назад.

– Я ранен. – Марк даже не запыхался. Голос звучал так ровно, как будто они не сражались, а распивали вино. – Нужно было колоть, а не резать.

Луций с удовольствием объяснил бы ему, что гладиус оказался слишком длинным для колющего удара на такой близкой дистанции, но был слишком занят уклонением. Легкие жгло, сил становилось все меньше. Он пригнулся и умудрился-таки размашисто ударить Марка по щиколотке.

Если бы мечи были острыми, это был бы хороший удар, но сейчас Луций получил за него эфесом в голову и пинок под ребра, упал и бессильно растянулся на земле, тяжело дыша.

Марк присел рядом с ним на корточки. На лицо Луция легла его тень.

– Видишь, я был вежливым, – довольно улыбнулся он, протягивая Луцию руку.

Тот предпочел полежать.

– Я дважды тебя ударил.

– А я не спорю. В реальном бою после удара в ребра я бы не смог удерживать щит, а после второго не мог бы стоять. Ты молодец. Если опустить тот факт, что я убил бы тебя первым. – Марк все-таки схватил его за руку и заставил подняться на ноги. – Тебе нужно есть побольше и учиться нормально стоять на земле. Твои танцы увлекательны, но в строю совершенно бесполезны.

– Как хорошо, что в строю ноги моей не будет. – Луций растер руку, в которой держал щит. От непривычного веса и нескольких ударов ноющая боль распространялась от тыльной стороны ладони по всему предплечью. – Ну вот зачем я тебе здесь? Меня вышвырнут отсюда в первую неделю. Я нарушу с десяток ваших правил, а тебе придется за меня краснеть.

– Тебя вышвырнут в первый же день, – вздохнул Марк, – но рано или поздно ты же повзрослеешь? Ты отличный маг, Луций. Хороший тактик, быстро ориентируешься в ситуации. Этот финт с камнем был отличным. Если бы хоть кто-то из моих легионеров догадался такое выкинуть, я бы сделал его центурионом. И все твои таланты прокисают в работе с документами. Тебе же самому скучно.

– Не переживай, я найду, чем себя развлечь.

– Это пугает больше всего.

Луций как мог отряхнул тунику от пыли и поморщился, растирая виски.

– Рука у тебя тяжелая.

– Сейчас, – Марк быстрыми отточенными движениями начертил в воздухе простую Печать Исцеления, – forigu la doloron kaj ne ploru plu. – Она прохладным касанием легла на лоб Луция, и звенящая навязчивая боль стихла.

– Хочу умыться. – Луций рассеянно поискал глазами Орхо. Тот опирался на ограждение и сверлил их взглядом. Луцию показалось, что древесина под его пальцами почернела.

Марк махнул в сторону небольшой ротонды.

– Там фонтан.

– Отлично, буду пользоваться твоим положением.

Луций подал сигнал Орхо и двинулся в направлении беседки. Тот проследовал за ним вдоль забора. Луций с расстояния десяти шагов видел, как двигаются желваки на его скулах. Недовольство Орхо было материальным, заволакивало пространство, как плотный дым. Что его так взбесило, Луций не до конца понимал. Его кольнула обида. Неужели Орхо считает его настолько беспомощным? Думает, что Луций не выдержит простейшего спарринга?

Он фыркнул своим же мыслям и отвернулся. Марк поморщился.

– Ты так и не завел себе нормального раба?

– Чем тебе этот не нравится? Раб как раб.

Луций постарался, чтобы его голос прозвучал равнодушно, а глаза не закатились совсем уж явно. Ну разумеется, избежать этой темы Марк не мог.

– Он непокорен, – Центо смерил Орхо долгим оценивающим взглядом, – раб, который не знает своего места, хуже дикой собаки.

– Он красивый, – пропел Луций, бросив на талорца нарочито нежный взгляд, – и не кусается.

Марк насупился. Луций подумал, что военные все-таки имеют удивительную чуйку на иерархию. По движениям, осанке или запаху они безошибочно вычисляют, кто привык подчиняться, а кто – приказывать. И прямо сейчас инстинкты Марка наверняка кричали о том, что с «рабом» Луция что-то очень сильно не так. Они не затихли бы, даже используй Луций Орхо в качестве табуретки.

Ротонда находилась за территорией полигона в тени раскидистого дерева. Она не охранялась, но вокруг не было ни души. Сам ее вид – лаконичные строгие линии, белоснежный мрамор и гордые рубиновые знамена – указывал на то, что это пространство предназначено для отдыха высоких военных чинов. Плебея, будь то уличный мальчишка или рядовой солдат, должно было бросать в дрожь от одной мысли осквернить отполированный пол с выгравированной блестящей золотой печатью, которая поддерживала в беседке комфортную прохладу летом и тепло зимой.

Луций сразу направился к фонтану. Он тщательно умыл лицо, провел мокрыми ладонями по волосам, чтобы убрать осевшую на них пыль, вымыл руки до локтей. Он не глядя взял у Орхо плащ, завернулся в него, прикрыв испачканную тунику, и расслабленно опустился на скамью. Только когда Марк начал умываться, Луций позволил себе пересечься с Орхо взглядом – тот хмурился. Луций сделал выразительное движение бровями в сторону столика с вином – «веди себя как послушный раб». Орхо поджал губы, но кивнул. Он разлил вино по чашам и встал в шаге от Луция.

– Что нового на Рубеже? Всех победили? – скучающим тоном спросил Луций у Марка. – Кстати, а где обещанные семнадцать трупов талорцев? Те, что на площади, скоро разлетятся прахом.

– Без понятия. Передо мной не отчитываются. Я трибун, а не служитель Харона. – Марк встряхнул руки, убрал темные кудри, прилипшие к мокрому лицу, и сел рядом с Луцием. – А на фронте ничего хорошего, – вздохнул он, принимая из рук Луция чашу, – у нас дефицит провизии. До этого года мы жили на запасах прошлых лет, но они иссякают, а Мертвая Земля расползлась так, что новые будут скудными.

– Эдес столкнется с голодом? – удивился Луций. – Такого еще не бывало.

– Не в ближайшие несколько лет, но мы к этому идем. А вот армия на Рубеже столкнется с ним гораздо раньше. Сенат боится голода в городе больше, чем голода на передовой. Идиоты, – выплюнул Марк сквозь зубы и отхлебнул вино. – Так еще те крохи, которые нам выдают, пропадают. Кстати, ты сделал то, о чем я тебя просил?

– Времени не было, прости, – Луций состроил страдальческое лицо загруженного делами человека, хотя на самом деле просто напрочь забыл об этом, – постараюсь в ближайшие дни. Сенат можно понять. Проблемы с продовольствием в городе приведут к беспорядкам, а беспорядки ведут к проблемам с налогами, а проблемы с налогами… – Луций покрутил пальцами, показывая растущий клубок проблем, и, наконец, раскрыл ладонь, – ведут к проблемам в армии. Безвыходная ситуация.

– Выход есть. Просто никто не хочет брать на себя ответственность за жесткие решения. Я надеюсь, план Тита Корвина сработает и Орда прорвет Рубеж под Виледом. Тогда твой брат сможет надавить на Сенат и заставить их начать наступление.

Луций не стал скрывать скепсис:

– Голодные легионы только в наступление и вести.

– Они сыты, но ненадолго. У нас есть год, два в лучшем случае. Нужно уничтожить талорцев и захватить земли Орды.

– Думаю, Орда рассуждает так же.

– Ты не представляешь, как мне насрать, о чем думают эти животные. – Центо холодно посмотрел на Луция и одним глотком допил вино. – Еще, – бросил он Орхо.

Тот с каменным лицом наполнил чашу. Луций мысленно поблагодарил богов за его выдержку. Даже у него неприятно кольнуло в груди. Что чувствовал талорец, он мог только представить.

– Я имел в виду, что Орда не отступит, – Луций пригубил вино и пожал плечами, – с чего вы решили, что наступление будет успешным?

– У нас просто нет выбора. Сенат должен это понять, наконец. – Марк повысил голос, явно задетый сомнениями Луция, но выдохнул и продолжил спокойнее: – Гай Корвин возвращается в город. Два Корвина лучше, чем один. Может, это что-то изменит.

– Гай… когда он возвращается? – Луций подался вперед. Из всего семейства Корвинов Гай казался самым порядочным и прямодушным. Любимец народа, безупречный солдат, талантливый полководец. Луций не раз мельком видел его в особняке Авитусов, хоть и не общался лично. Тот был дружен с Публием.

– Гай? В начале октября, – ответил Марк и тут же резко напрягся. Не стоило Луцию выдавать свой интерес. Центо понизил голос и жестко процедил: – Не смей лезть к нему. Я не хочу слышать от тебя даже упоминания этой фамилии.

По лицу Центо было понятно: он уже сам пожалел, что заговорил об этом.

– Немного сложно избежать упоминания Корвинов, когда говоришь о Сенате и армии. – Луций откинулся на перила ротонды.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – отрезал Марк, – оставь свои игры для тех, кто знает тебя хуже, чем я. Не лезь к Корвинам.

– Не будешь же ты отрицать, что Квинт Корвин ничего не делал без одобрения старших братьев. – Луций со звоном поставил чашу на мраморную скамью. – Ты говоришь мне «не лезть» так, как будто с этим есть кому разобраться, но сам не спешишь. Ты прячешь голову в песок и меня заставляешь.

– Я не хочу, чтобы мы этих голов лишились! – Марк вскочил на ноги, навис над Луцием и попытался схватить его за плечо.

Орхо перехватил его руку.

Марк застыл и перевел взгляд на его пальцы. Под хваткой кожа резко побелела, а потом начала синеть, обещая яркие синяки. Во взгляде трибуна вспыхнуло омерзение, как будто его коснулся прокаженный.

Лицо Орхо не выражало ничего.

Виски Луция сковало холодом. Его воображение моментально нарисовало серию картин. Обугленный труп Марка Центо. Привязанный к кресту труп казненного Орхо. Луцию рассекают тавро и выжигают гортань.

– Отпустить, – хрипло произнес он.

Орхо разжал пальцы. Он сделал шаг назад и застыл с непроницаемым лицом.

– Я говорил, этот раб не знает свого места, – в голосе Центо клокотало отвращение. Он выпрямился. На бледной коже запястья уже проступали следы.

Марк развернулся и наотмашь ударил Орхо по лицу.

Луций услышал звонкий хлопок. Звон упавшей на пол чаши. Собственное сердце, глухо стучащее в ушах. Он сам не понял, как оказался перед Орхо, заслоняя от Марка. Злоба на лице друга сменилась недоумением. Луция же захватила холодная неуправляемая ярость. Она изморозью бежала по венам, разгоняясь с каждым ударом сердца. Распрямила его плечи, подняла подбородок, презрительно скривила губы.

– Ты забываешься, трибун, – он едва узнал собственный надменный голос, шипящий как ледяной ветер, – не помню, чтобы позволял тебе прикасаться ко мне или к моим вещам. Мы не на полигоне, чтобы ты хватал меня, как торгаш на рынке.

Марк посерел и отступил на шаг.

Пусть Луций и не был так хорош в драке, у него было свое оружие. У всех свои слабости, свое прошлое и свои болевые точки, и слова попадают в них лучше ножей. Например, намек на торговца тканями, который был дедом гордого и честолюбивого Марка Центо. Луций чувствовал себя змеей, которая вцепилась в быка и выпустила яд. Стоило остановиться. Но змея вонзила клыки глубже.

– Возможно, нужно больше поколений, чтобы вытравить плебейские привычки.

Центо окаменел. Развернувшись, чтобы уйти, Луций увидел лицо Орхо. Рассеченная нижняя губа блестела капельками крови. Они проступили сильнее и скатились по подбородку. Он улыбался.

За яростью всегда приходят сомнения. Они наполняли Луция колючим стыдом и сожалениями, с каждым шагом толчками вытесняя ядовитую злобу. Луций сам не понимал, что на него нашло, но, прокручивая в голове ситуацию, каждый раз ощущал новую волну негодования. Марк Центо действительно перешел черту, которую Луций внутри себя осознал не так давно. Покинув квартал легионеров, он свернул в переулок и, забыв о предосторожностях, пихнул Орхо в бок и усадил на сваленные в кучу деревянные ящики. Он взял пальцами его подбородок и осмотрел лицо.

– Не двигайся, сейчас – Луций начал рисовать Печать Исцеления, но Орхо перехватил его руку. Аккуратно, кончиками пальцев. Едва начатые символы разлетелись в воздухе весело искрящейся пылью.

– Посмотри на меня. – Он улыбнулся, отчего едва схватившаяся рана на губе снова закровоточила. – Меня не первый раз бьют. К вечеру заживет.

– Да тут и месяца не хватит. Удар у Центо тяжелый, а он не сдерживался. – Луций пальцем стер с подбородка Орхо кровь.

– Эдера, тебе не надо было…

– Еще ты мне расскажи, что мне надо делать, а что нет. – Луций отвел взгляд и вздохнул, пытаясь успокоиться.

От вида лица Орхо затихшая злость снова начинала вскипать.

– Тебе нужны кинжалы или кистень.

– Что? – Луций рассеянно поднял бровь.

– Твое оружие, – пояснил Орхо, – тебе нет смысла сражаться мечом, ты быстрый и легко работаешь на близкой дистанции. Ты не смог развернуть меч в удобное положение, – он вытащил из-за пояса свой кинжал и ловко прокрутил его в ладони в обратный хват, – вот так. Щит тебе не нужен вовсе. Это ты и сам понял, он слишком тяжелый. Идея с камнем была хороша. Если бы это был кистень, удар был бы сильнее.

Луций взял из его рук кинжал. Он действительно был намного удобнее меча, но Луций привык считать его вспомогательным оружием на случай, если нет ничего лучше.

– Кистеней в армии нет.

– Тебя в армии тоже нет.

Луций усмехнулся и кивнул, разглядывая, как пляшут блики полуденного солнца на зеленом лезвии клинка.

– Зачем ты к нему полез? – запоздало возмутился он и бросил на Орхо сердитый взгляд. – Он ничего бы мне не сделал!

– Он оборзел, – отрезал Орхо.

Луций открыл было рот, чтобы выдать гневную отповедь, но осекся. А он сам что устроил? Марк ведь и Орхо бы ничего не сделал. Вызверился, да, но не убил бы чужого раба.

Орхо некоторое время молчал, всматриваясь в лицо Луция, и наконец негромко сказал:

– Спасибо, что вступился.

– Было глупо, – сконфуженно буркнул Луций.

Он машинально убрал новую каплю крови с лица Орхо. Тот охотно поднял подбородок.

– Было красиво, – улыбнулся он. – У тебя будут проблемы?

Луций сжал губы и отвел взгляд. Марк Центо был его другом. Одним из самых близких друзей. Он всегда был вспыльчивым, несдержанным, а военная карьера сделала его жестоким и амбициозным. Он закрывал глаза на дела Корвинов, цеплялся за свое положение, считал нормальными неприемлемые для Луция вещи, он… повзрослел? Как он сам это называл.

И все же Луцию хотелось верить, что Марк не причинит ему вреда. Даже если никогда с ним больше не заговорит.