Медведев. Пограничье

Глава 1 Спасение

Мне бы и в голову не пришло этим вечером взламывать охранную защиту парка, да еще ночью, когда поблизости не было ни одного егеря. Но, как это часто со мной бывает, всё решилось не умом, а чем-то другим. Чем-то, что не даёт равнодушно пройти мимо чужой беды.

Я неспешно прогуливался вдоль Большого Сада, когда услышал, что за оградой кто-то плачет. Это были не крик и не истерика, а тихие, усталые всхлипы. Такие, что вырываются тогда, когда уже и слёз нет, а остановиться всё равно невозможно.

На секунду я замер. Всмотрелся в темноту, и через мгновение заметил, как между деревьями показалось что-то белое, словно ткань, подхваченная ветром. Силуэт, который явно был женским, мелькнул и мигом исчез.

— Барышня? — негромко позвал я, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не напугать бедняжку. Но ответа не было. Только ветер шелестел листьями на верхушках деревьев. А через мгновение снова донёс тот же несчастный всхлип.

Я ещё раз огляделся по сторонам. Возле ограды было пусто. Ни патруля, ни ни звука шагов в темноте за пределами уличных фонарей. Только ограда с наложенной защитой. Плетение, удерживающее зверей за оградой, оказалось слабым. Так что вскрыть его было парой пустяков. Что я и сделал, осторожно разомкнув магическую способность на небольшом участке. А затем создал плетение, и внезапный порыв ветра перенес меня на другую сторону. Подошвы ботинок ударились о мягкую землю. Быстро осмотрелся, но между деревьев никого не было. А затем я услышал едва слышный плач. Тихо ступая пошёл в сторону звука. И вскоре увидел её.

Девушка сидела под старым раскидистым дубом. На ней было длинное платье, некогда белое и длинное, с вышивкой по подолу и на груди. Сейчас же ткань была порвана, подол грязен и кое-где испачкан землёй. Мне подумалось, что девица бежала или ее тащили. От прически остались только спутанные пряди. Только несколько сатиновых лент чудом остались в волосах. Девушка спрятала лицо в ладонях и глухо всхлипывала. Плечи чуть подрагивали от сдерживаемых рыданий.

Я остановился в паре шагов от нее. Было в этой картине что-то странное, даже противоестественное. Слишком неуместным было это белое платье в темноте среди деревьев, поздним вечером, когда сюда и днём-то мало кто заглядывает. Поэтому я некоторое время просто стоял и смотрел на плачущую девушку. А затем понизив голос, произнес:

— Каким ветром вас сюда занесло…

Девушка вздрогнула, убрала от лица ладони и затравленно уставилась на меня. Попыталась встать, но запуталась в подоле и застыла, как олень в свете фонаря. Лицо её было бледным. Глаза показались испуганными, будто она и сама не до конца понимала, где находится. Или зачем она здесь.

Я не двигался. Просто стоял на месте, опустив руки, чтобы не казаться опасным. Незнакомка смотрела на меня напряженно. Будто ждала, что я либо исчезну, либо подойду и сделаю что-то дурное.

— Как вы сюда попали? — спокойно спросил я.

Она оглянулась, будто только сейчас осознала, где находится. Затем вновь посмотрела на меня и едва слышно ответила:

— Н… не знаю.

Голос её был слабым, словно она и сама не до конца верила своим словам. И от этого стало ещё тревожнее. Ни порезов, ни ран на ней я не увидел. Да и хмельным от нее вроде не пахло. Передо мной была обычная испуганная девушка в платье, которое никак не вписывалось в эту часть Сада.

Я нахмурился, но не стал больше задавать вопросов. Что бы ни случилось, сейчас было ясно одно: ей была нужна помощь. И это место, несмотря на всю его кажущуюся тишину, не было безопасным.

— Не стоит здесь оставаться, — сказал я и протянул руку. — Пойдёмте.

Девушка не ответила. Только чуть помедлила, как будто взвешивала, можно ли мне доверять. Потом всё же вложила свои дрожащие пальцы в мою ладонь. И поднялась на ноги.

Она была невысокой и на вид совсем юной. Если бы не это странное белое платье, я бы подумал, что ей не больше семнадцати. Волосы спутались, в них застряли листья и тонкие веточки. Как будто она долго шла через лес, не разбирая дороги.

Она была на голову ниже меня, щуплая, хрупкая. Мне вдруг подумалось, что она сейчас улыбнется и скажет, что все это часть какого-то розыгрыша. Что приятели устроили шутку, в которой проверяли мое благородство. От этой мысли стало легче, хотя тревога так и не покинула меня.

Я уже собирался что-то сказать, когда она вдруг сжалась. Подняла глаза, и взгляд её стал совсем другим. Напряжённым и очень внимательным. Будто она уловила то, чего я ещё не заметил.

В следующее мгновение за моей спиной раздался звук. Он был низкий, тягучий, почти ленивый, но с таким ворчливым недовольством, что по позвоночнику побежали мурашки. Словно сама земля за моей спиной решила ожить. Огромная тень встала у меня за плечами.

Я понял, кто это даже не оборачиваясь. Единственный зверь, о котором писали во всех газетах столицы. Он не боялся огня, не чувствовал боевой магии, не отступал ни перед чем. Его звали особенным, невероятным и непобедимым. Медведь-гигант, привезённый из Сибири. Та самая гордость местного заповедника, одновременно диковинная и опасная.

И теперь он был здесь. Стоял за моей спиной, наверняка размышляя, стоит ли сожрать заблудившегося путника, или просто разорвать его ради забавы.

Я медленно выдохнул. Мне бы хватило времени рвануть с места при помощи силы, перемахнуть через ограду и спастись. И я даже мысленно уже совершил рывок и оказался вне досягаемости зверя. Но у плана была проблема. Незнакомая девушка, которая доверчиво вложила свою руку в мою ладонь. И магической силы в ней совсем не чувствовалось. Даже если она и могла бежать, то не быстро и не далеко. А уж с таким преследователем… Шансов почти не было. Если я её брошу, она станет легкой добычей зверя.

Она тоже всё поняла. Но не двинулась с места. И я понимал, почему. Парализующий страх делает тело неподвижным и застывшим, как слепок изо льда. Это было плохо. Очень плохо.

Девушка не издала ни звука. Лишь пальцы сжались крепче, будто я был её единственным якорем в этом мире. И мне показалось, что дрожь прошла от неё ко мне не по коже, а глубже.

— Послушай, — прошептал я, почти не открывая рта. — Нам надо бежать. Быстро. Как только можешь. Иначе он нас догонит. Поняла?

Она вздрогнула, будто только сейчас поняла, что я рядом. Глаза её чуть прояснились, и она едва заметно кивнула. Как человек, который ещё не вернулся полностью в себя, но уже понял, что медлить нельзя.

Я сжал её ладонь чуть крепче, чтобы она почувствовала, что я ее не брошу. Вдохнул, позволил силе развернуться внутри, и в следующее мгновение порыв ветра подхватил нас, потянул вперёд, будто мы скользили по воздуху, а не бежали.

Под ногами мелькала дорожка. Я слышал рядом неровное, сбивчивое девичье дыхание. А через мгновение, сзади донёсся рык. Глухой и наполненный злобой. Земля вздрогнула под мягкими лапами. Оставалось лишь надеяться, что нам хватит времени. Моего таланта мастера воздуха было достаточно для меня одного, но было нелегко нести второго человека, и способность впитывала мою силу словно губка.

Мимо мелькали деревья. Тёмные стволы сливались с ночным воздухом. По обе стороны дорожки вспыхивали крохотные магические светлячки, которые взвивались вверх при моём приближении, будто в приветствии. Ну или прощаясь. И небо Большого Сада осветилось разноцветными всполохами, которые не уступали по красоте Императорскому Салюту.

Если бы не страх, разгоняемый злым ревом за спиной, я бы остановился и посмотрел. Потому что это было красиво. Но на созерцание красот не было времени.

Плетение ускорения закончилась. Резко, будто кто-то подрезал мне крылья. Мы со спутницей почти сразу замедлились. А преследователь все также несся следом. Он бежал так, будто земля сама подталкивала его вперёд. И с каждой секундой был всё ближе.

Я отпустил руку девушки, развёл пальцы, собрал остаток силы, активируя броню, и выдохнул. Воздух поддался. Ладони вспыхнули тёплым светом, и я мягко толкнул воздух перед собой.

Порыв ветра подхватил девушку и понёс к ограде. Она тихо вскрикнула, но не от страха, скорее от неожиданности. Едва не врезалась в металлические прутья. Но успела ухватиться за них и с новым потоком ветра легко, словно сорванный с дерева лист, перелетела через верх забор. Она упала в траву за оградой и перекатилась, обхватив себя руками. Я отметил это почти автоматически, буквально в следующее мгновенье рванул следом. И почти успел.

Удар пришёлся в спину. Он был тяжёлый и крепкий, словно меня наотмашь хлестнула гигантская ладонь. Я не сразу понял, что именно меня толкнуло. Просто полетел вперёд, потеряв опору, словно кто-то выдернул землю из-под ног. В следующее мгновение совсем рядом раздался рёв — глухой, с хрипотцой, слишком близкий, чтобы можно было надеяться, что зверь остановится.

Я вскочил на ноги и, не оборачиваясь, метнулся к забору. Попробовал снова притянуть к себе на вдохе остатки силы Но внутри было пусто. Остатки силы выгорели, и Плетения не слушались.

Я побежал без поддержки, на морально-волевых. Так быстро, как мог. Едва ощущаемый силовой щит держался на тонком остатке воли и пульсировал в такт биения моего сердца. Он дрожал, как мыльная плёнка, но всё ещё был, и теоретически мог спасти меня от одного удара хищной лапы. А может быть, даже от двух.

Я никогда в жизни не бежал так быстро. Земля едва касалась подошв, каждый шаг отдавался толчком в позвоночник, кровь стучала в ушах, а легкие словно раскалились. Но я не останавливался.

Позади раздался очередной оглушительный рев. Оглядываться не было необходимости. Я знал, что медведь с каждой секундой был все ближе к тому, чтобы схватить меня и подмять под огромной тушей. Казалось, затылок обдало жаром. Будто дыхание зверя уже касалось кожи. Тёплое, тяжёлое, с запахом шерсти, земли и чего-то едкого, мускусного. Этот запах вбивался в ноздри, проникал глубже, чем хотелось бы.

Дорожка уходила в сторону, но я не свернул. Просто побежал по прямой, срезая угол т рискуя запнуться о торчавший из земли корень дерева или угодить ногой в чью-нибудь нору. Но впереди уже виднелся забор. Он всё ещё казался слишком высоким, но выбора не было. Я чувствовал, как тело напряглось до предела. Руки, ноги работали сами, будто на автомате. А в голове билась только одна мысль: только бы успеть.

Я ускорился. Отменил плетение силового щита, и кровь закипела от остатков силы. В несколько широких шагов я подбежал к ограде, активировал плетение рывка, земля ушла из-под ног. А меня словно подхватил порыв ветра. И я с трудом поднялся над оградой. Пролетел над острыми пиками, которые венчали кованые прутья. Внизу мелькнула трава, чёрные линии тени.

И я тяжело приземлился с другой стороны забора, уходя в кувырок, чтобы погасить энергию прыжка. Мне показалось, что в позвоночнике что-то хрустнуло, но обращать внимания на такие мелочи мне не хотелось. Я просто распластался на спине, тяжело дыша и раскинув в стороны руки на влажной и прохладной земле.

Надо мной качались светлячки. Те самые, разноцветные магические. Они медленно кружили в воздухе, как будто наблюдали. Некоторые зависли почти над лицом и мерцали в такт тому, как стучала кровь в висках.

Где-то сбоку, за границей этого полубессознательного покоя, послышались голоса. Потом хлопки. Не сразу понял, что это аплодисменты. Кто-то стоял рядом и смотрел. Оценивал мое спасение. Мне лень было поворачивать голову, чтобы смотреть на то, кто подошел. Возможно, это был жандарм. Или кто-то из местных егерей. Но я просто улыбаясь лежал на земле. Мне было всё равно. Главное было в том медведь остался по ту сторону забора. А я был по эту. И был жив.

— Молодой человек, зачем вы так рисковали?

Прозвучавший рядом голос был ровным. Спокойным. В нем не было укора или претензий. Просто вежливая необходимость, с которой обычно общаются малознакомые аристократы.

Я медленно повернул голову. Первым делом увидел черные, начищенные до зеркального блеска ботинки, которые стояли довольно близко. Если бы я протянул руку, то мог бы пощупать их и определить, из чего они сделаны. Я поднял голову, чтобы рассмотреть человека чуть лучше и увидел слугу с гербом семьи Кировых. Ровная осанка, сдержанное лицо, короткая стрижка Даже стрелки на штанах брючного костюма, казалось, были выверены до миллиметра. Мужчина смотрел на меня с той самой выученной нейтральностью, которую слуги в доме оттачивают с юности.

Слуга протянул мне руку. Это движение было скорее ритуальным, чтобы не нарушить приличий. Я взялся за его сухую, холодную ладонь, и поднялся. Охнул, чувствуя, как в коленях всё ещё отзывается недавний бег. А все тело отзывалось дрожью.

— Мне ничего не грозило, — выдохнул я, всё ещё стараясь дышать ровно.

— Конечно, — кивнул мужчина, словно отметил это как факт, не споря, но и не соглашаясь. — Хотя эта зверюга, похоже, была иного мнения.

Он скользнул взглядом за мою спину. Я не сразу обернулся. Как будто внутренне не хотел видеть зверя. Но всё же повернулся через плечо.

За забором, в нескольких шагах от нас, стоял медведь. Большой. Даже огромный. Настолько, что я невольно задержал дыхание.

Зверь топтался у самой решётки, раздувая ноздри. Шерсть лоснилась, плечи тяжело поднимались и опускались. Он шумно дышал, и казался недовольным. Вся его громадная туша выражала раздражение за то, что добыча ушла. Морда в складках, глаза чёрные, почти без белков. Он не рычал, не бросался, просто смотрел. С укором. Словно хотел сказать: «Ну и зачем ты сбежал? Так хорошо играли…»

Я подумал, что хорошо, что не видел его вблизи, когда бежал. Потому что тогда, возможно, не побежал бы вообще.

— А он хорош, — пробормотал я и провёл ладонью по голове. Пальцы зацепились за спутанные волосы. Кожа была горячей и влажной.

— Его привезли из Сибири, — произнёс слуга. Голос был ровный, словно бы объясняющий. — Доставка обошлась в целое состояние. Он почти не поддаётся магическому воздействию и эликсирам, так что охотиться на него было… непросто.

— Я заметил, — сказал я, с усилием выдохнув. Голос получился сиплым. И снова провёл рукой по волосам, разглаживая мокрые пряди.

На мгновение повисла тишина. Я чувствовал, как воздух вокруг начинает уплотняться от чужого присутствия. Это прибывший явно был не очень доволен моему здесь нахождению.

— Поэтому, — раздался недовольный голос, — никто в здравом уме не пошёл бы через парк без сопровождения егерей.

Этот голос был другим. Он звучал надменно, выверенно, с лёгкой снисходительностью, как у тех, кто привык, что их слушают прежде, чем видят. Я обернулся, хотя и узнал по голосу прибывшего человека.