Медицинская практика среди бессмертных

Феликс Уэвер, доктор медицины, ожидал наладчика и услышал, как прозвенел звонок. Он быстро встал — вызов стоил денег.

Открыв дверь, доктор Уэвер с удовлетворением отметил, что наладчик новый. Старый не сделал ремонт так, как полагается, потому что автоповар опять сломался, а новый человек (надеюсь, у него есть семья) мог нуждаться в медицинских услугах. Когда каждому обеспечена перспектива бессмертия, никто не желал преждевременно скончаться из-за какого-нибудь поддающегося коррекции дефекта, неважно сколь отдаленной была эта перспектива.

— Опять автоповар, — сказал Уэвер.

— Как до него добраться?

— Идите за мной, — сказал Уэвер.

Уэвер жил в одном из старинных домов, потребовавшем в свое время обширной переделки. Там, где некогда была кухня, теперь находилась его медицинская лаборатория. За ней был его кабинет, переделанная берлога с двумя стульями и столом из красного дерева. В комнатку для приготовления еды можно было войти через столовую по бетонной лестнице.

Уэвер включил на лестнице свет и они спустились вниз. Наладчик скользнул по автоповару взглядом, затем вернулся за своей сумкой, которую оставил у подножия лестницы. Он открыл ее и начал распаковывать. Скоро его инструменты уже лежали рядом — измерители, тестеры, осциллограф и небольшой компьютер.

— Давайте-ка включим его и посмотрим, — сказал он.

Уэвер вынул свою деловую карточку и нервно повертел ее в руках. Клиентов следует искать всегда — такова жизнь терапевта. Можно заговорить о странных болезнях, которые можно подхватить, подышав ночным воздухом, и которые излечиваются универсальными инъекциями. Время от времени можно попробовать припугнуть эпидемией, и тогда бизнес идет неплохо неделю или две. Если номер с эпидемиями не проходит, всем можно посоветовать проходить детоксикацию не реже двух раз в год и тем самым застраховаться ведь кто знает, какие смертельно опасные вещества могут случайно оказаться в воздухе или пище. Честным бизнесом было и выписывать анальгетики и кислородные препараты для страдающих от похмелья и прочие верные, но незначительные услуги. В редких случаях удавалось обнаружить нечто, требующее хирургического вмешательства и получить с хирурга часть гонорара за направление пациента к нему. Короче, жить можно.

Уэвер помялся, переступая с ноги на ногу.

— Цены на хлеб опять подскочили, — сказал наладчик. — Все идет к тому, что рабочий человек не сможет свести концы с концами.

— Вы совершенно правы, — отозвался Уэвер. В нем начала подниматься маниакальная ярость. Убийства, хотя за них очень строго карали, все еще не исчезли. Доктор Уэвер был твердым сторонником Президента.

— Можете радоваться, дело почти что сделано. Компьютер нашел неполадку.

— В таком случае у вас останется время выпить чашечку кофе? — спросил Уэвер, зная, что ему в любом случае придется платить за полный час.

— Не откажусь, — сказал наладчик.

— Тогда мы займемся кофе, как только вы все здесь закончите, — сказал Уэвер, наклоняясь и заглядывая через плечо наладчика.

Наладчик, немного раздраженный постоянным наблюдением, прервал работу и сел. — Давайте я вам расскажу, что сейчас делаю, — сказал он. — Видите ли6 ваш повар подключен к кладовой, где хранятся замороженные продукты, а вот здесь расположен небольшой выключатель, который должен срабатывать, когда продукты соскальзывают по этому лотку. Так вот, этот маленький выключатель вызвал крупные неприятности в…

«Разбуди меня, когда закончишь.»

— …неприятности, я говорю, в дальнейшем, потому что операция весьма сложная. Вы должны представлять, что аппарат должен поддерживать различные уровни нагрева в различных местах, если вы хотите, чтобы пища оказалась готова в одно и то же время.

— Я это понял, сказал Уэвер, — но мне действительно необходимо вас покинуть. — Он быстро вышел. Если человека достаточно разозлить, он станет ходить вслед за ним по всему дому и объяснять, как действует аппаратура. Известно, что наладчики такое проделывали.

Доктор Уэвер ожидал его в лаборатории — там, где была кухня в те времена, когда пищу готовили вручную. Все ее содержимое было передано ему после окончания медицинского училища — при заработках, возможных в его практике, ему потребовались бы десять жизней, чтобы оплатить все необходимое. Разумеется, он не умел чинить крупные поломки — это была работа для инженеров, которые обучались на несколько лет дольше, чем он. Человеческое тело, если говорить откровенно, гораздо менее сложно, чем многие электронные устройства. В организме человека протекает полдюжины важных химических реакций, плюс к этому может выйти из строя пара механизмов. Подобно радио, он относительно прост, самовосстанавливается и настроен на вечную работу.

Наладчик вскоре вернулся. — Ну, вот, — сказал он. Вроде бы все в порядке. Я уже было решил, что придется заменять тот выключатель, но на этот раз вам повезло. Передайте вашей жене, чтобы она следила за чувствительной разницей в температурах — иначе аппарат опять сломается в течение года. Вам следует научиться правильно обращаться с кухонной аппаратурой, если хотите, чтобы она долго работала.

— Я ей скажу.

Наладчик уселся, явно довольный той быстротой, с какой он обнаружил неполадку и исправил ее. — Вот вкалываю я по двадцать часов в неделю, сказал он, — а весь остальной мир прекрасно обходится без тяжелой работы. Вот как вы думаете, для чего доллары налогоплательщиков тратят на попытки индустриализации Азии?

Неожиданно отчаявшись, доктор Уэвер подумал, что будущее определяется настоящим. Большинство, в конце концов, пойдет туда, куда ему хочется. Индустриализированной Азии потребуется больше наладчиков, чем врачей. Здесь Уэвер мало что мог поделать, и к нему вернулся гнев. Когда он наливал обоим кофе, его руки тряслись. Осталось еще тридцать минут от часа, который стоил ему 175 долларов. Он знал, что в один прекрасный день кого-нибудь убьет.

— Подумайте еще и о том, — сказал наладчик, — сколько лет мы потратили, нянчась с этой наукой — и сколько долларов улетело в эту крысиную нору.

— В наш день и век трудно увидеть, как можно придумать новый способ сойти с ума, — отозвался Уэвер.

— И еще труднее, если позволите сказать мне это, как инженеру, представить степень разумности человека, который думает, что играется с фундаментальной тканью пространственно-временного континуума и ожидает, что сможет чего-то добиться.

— Я не очень силен в теории, — сказал Уэвер. — Но разве вам не захочется увидеть человечество, способное исследовать другие звездные системы, а не только лишь наши восемь других маленьких планет? Когда-нибудь мы сможет прорваться к ним, как только создадим нужное оборудование — и, возможно, нам потребуется помощь Азии, чтобы его построить. Мне кажется, мы должны полностью поддержать Президента в этом вопросе.

— А можете вы мне объяснить, зачем мне это делать? Больше я вас ни о чем не спрашиваю.

В голове Уэвера проплыли образы других планет, вращающихся вокруг других звезд. — Мы получим множество технологических достижений.

— У нас уже есть все, что нам нужно.

Слепая ярость снова охватила Уэвера, но он почему-то не смог выплеснуть ее в слова, и она затаилась внутри. Почему он должен быть так заинтересован полетами к звездам? Что реально нужно человеку сверх того, что он уже имеет? Почему все думали так, как наладчик, и все же Уэверу казалось, что они неправы. Все они каким-то образом ошибались. Нужно привести планету в порядок и рвануться к звездам.

— Если бы не высокие налоги и не нужда каждую неделю выматываться на работе, — продолжил наладчик, — я был бы полностью счастлив. Можете мне поверить.

Уэвер ощутил, как возвращается ярость, а за ней следует отчаяние.

— Неплохой у вас дом, — сказал наладчик, кладя в кофе четыре ложки сахара и помешивая его ложечкой.

— Спасибо, нам он тоже нравится. Я всего лишь терапевт и доктор медицины, но мы зарабатываем себе на жизнь. А у вас дети есть?

— Один. Ему сейчас два года. мы запланировали еще одного, когда этот закончит колледж. Мне кажется, их лучше разделять во времени. Я знаю, что многие выдыхаются и не желают обременять себя вторым, если приходится долго ждать — но думаю, я изберу этот путь.

— Мы так и сделали, — сказал Уэвер. — Первенцу уже семнадцать, и мы всерьез подумываем о втором.

— Семнадцать? — переспросил наладчик. — Ну, и что вы скажете об этих подростках? Я их просто не понимаю. Чего они хотят? Носятся по всем этим сельскохозяйственным странам и нарушают всю экономику.

Уэвер знал, что расширенная дискуссия на эту тему лишь безвозвратно настроит потенциального клиента против него. Более того, его от этого продолжало бросать то в ярость, то в отчаяние.

— Разрешите, я дам вам свою деловую карточку? — спросил он. — На случай, если вам потребуются услуги терапевта. Думаю, вы были правы насчет ребенка. Ему действительно требуется нераздельное внимание по меньшей мере в первые пятнадцать лет. Вы сделали мудрый выбор. Быть может, вы захотите посмотреть мою маленькую лабораторию. Она очень хорошо оборудована.

— Я это уже вижу. Какая хорошая модель клеточного монитора.

— Что ж, нет нужды вам все подробно разъяснять, но набор у меня хороший. Имея такое оборудование, я могу обнаружить любой органический дефект, какой вы только назовете. Как вам ясно, большинство из них в наше время не столь уж серьезно — хотя за ними всегда следует приглядывать — но без совета профессионала вы никогда не можете быть уверены…

Наладчик приготовился слушать с интересом, несмотря на то, что он если исключить несчастные случаи, отравления или неисправимые органические дефекты генетической природы — мог жить так долго, сколько сам пожелает. В целом долгожительство было лишь вопросом исключения желания смерти и поддержания желез в правильном состоянии для предотвращения старения.

— Полное обследование стоит всего лишь 500 долларов, — сказал Уэвер. — После него я делаю все необходимые инъекции бесплатно. Есть, конечно, и текущее обследование, которое практически столь же основательно, и которое я могу предоставить всего за 75 долларов и 6,25 за каждый укол — хотя их редко требуется больше десяти. Как видите, цены вполне приемлемые. Многие мои пациенты заказывают продолжительную программу, включающую периодическую детоксикацию, и которую рекомендует медицинская ассоциация. По-моему, вам следует серьезно поразмыслить о подобной программе.

Наладчик пообещал подумать. Он был у терапевта около полугода назад, но кто знает. То, что пропустил один, может углядеть другой — и он может прислать к нему жену и ребенка чтобы посмотреть, как им это понравится. Если они будут довольны, возможно он придет и сам.

— Буду очень рад видеть вас у себя, — сказал Уэвер.

В этот момент Уэвер неожиданно пожалел, что в свое время не стал хирургом — тогда ему не пришлось бы вести подобные уговоры. Но все же хороший хирург — это человек с высокой компетентностью, и, несомненно, следует обладать исключительным талантом, чтобы им стать — но ему приходится очень тяжело, чтобы не остаться без практики, ведь он делает так мало операций. Фильм о каждой сделанной операции просматривается, и если мастерство заметно теряется, хирурга отправляют на пенсию — а оставшись без работы, которой он долго обучался, человек обычно умирает между 65 и 70 годами, если не раньше.

Так что, наверное лучше быть просто терапевтом, а не хирургом. Доктор Уэвер собирался прожить долгую жизнь. Возле двери он поблагодарил наладчика, подписал бланк вызова и снова повторил, как он будет рад встретиться с его женой и ребенком.

Он вернулся в кабинет. Оставалось еще немного времени до следующего назначенного визита — миссис Кристиансон. По каким-то непонятным причинам ей захотелось сделать химическую модификацию волос.

Уэвер включил газету и получил распечатку последних новостей.

На первой странице была статья о человеке, которому только что исполнилось сто двадцать лет. Действительно, какая редкость. Доктор Уэвер стал просматривать список самоубийц — не попадется ли в нем кто-нибудь из знакомых.