Любовный талисман с секретом

Сергей ШВЕДОВ ЛЮБОВНЫЙ ТАЛИСМАН С СЕКРЕТОМ Рассказ

Здание управления внутренних дел Юго — Западного района (РУВД. Ю-З) в своей продвинутой архитектуре совмещало одновременно традиционную строгость дворца юстиции с колоннами в каком–нибудь провинциальном городке Франции и смелую новизну харизматической протестантской церкви с неизбежным залётным чернокожим пастором–гастролёром, хоровым пением рокенрола с прихлопами и афроамериканскими плясками прихожан с бросками партнёрши в мини–юбке через голову во время богослужения.

Жёлтое пятиэтажное здание РУВДа чопорно отстояло от соседних строений, словно давало прохожим почувствовать разницу между бесправным простым гражданином–терпилой и вооруженным стражем порядка под зонтиком закона.

И в этой полосе отчуждения явственно ощущался запашок серы. Возможно, из–за соседства с птицефабрикой. С её свалки тянуло сероводородом, а проще — тухлыми яйцами. Но было в этом ещё и нечто метафизическое. Как любое церковное строение с годами вбирает в себя намоленную прихожанами святость (часто вопреки грешному причту во главе с распутным настоятелем), так и здание любого РУВД со временем впитывает в себя всё то зло, которое наносят в него вместе с грязью на ботинках, туберкулёзными бациллами, чесоточными клещами и вшами серийные убийцы, сексуальные маньяки, воры всяких мастей, проститутки, бомжи, дебоширы и пьяницы, когда их доставляют в «контору» на допрос.

И со временем даже самое изящное здание РУВДа как–то само собой становится пугающе ужасным на вид, как воплощённое зло. Красивые и нежные юноши и девушки, надевшие форму стражей порядка с благородным порывом в сердце очистить этот мир от скверны, волей–неволей очень быстро впитывают этот таинственный нечистый дух запредельного зла и вскорости почти не отличаются от своих клиентов–задержантов ни манерами, ни вызывающим взглядом, ни речью, потому что усваивают жесты правонарушителей, словечки и интонации блатного жаргона. И этику межчеловеческих связей в этом здании может описать уже не социальная, а только зоопсихология.

Бабушка–божий одуванчик как зачарованная уставилась на аквариум из пуленепробиваемого стекла, за которым обитал дежурный майор.

— По повестке?

У бабушки от страха перехватило дыхание, поэтому она всего лишь торопливо закивала седой головой.

— Тогда вам в кассу налево. Оплатите и с чеком — ко мне.

— Штраф? За что?

— Не штраф, а оплата за сервис.

— Какой?

— А вы думали, охрана общественного порядка даром даётся государству? Вань, ты только глянь, что за потребительские настроения у этих старух! — хмыкнул дежурный майор своему напарнику с капитанскими звёздочками. — Управление внутренних дел — наполовину хозрасчётная организация. Мы на вас тратимся даже на повестку — конверт, бумага, распечатка, почтовые услуги. Будьте любезны оплатить!

— За ваши дубинки и слезоточивый газ мы тоже платим?

— А то как же!

Бабушка суетливо порылась в потёртой сумочке и через несколько минут вернулась с квитанцией об оплате.

— Я могу идти на второй этаж в кабинет номер 213?

— Нет, сначала вы должны пройти контроль.

— Обыск?

— Личный досмотр. Введён режим чрезвычайного противодействия террористической опасности, вы должны нас понять.

Бабушка снова торопливо закивала, чтобы не обидеть звёздное начальство.

— Охрана, кто там живой?.. Кашпур! Проводи подозреваемую.

— В чём меня подозревают?

— Мы подозреваем всех, мадам. Служба такая. Безвинных граждан не бывает. Бывают только не прошедшие следственную процедуру по уголовно–процессуальному кодексу страны.

Молоденький сержантик украдкой шепнул на ушко посетительнице:

— Простите, мамаша…

И зычно гаркнул, чтобы все слышали его командирский голос:

— Вниз по лестнице — шагом марш!

Странное дело, в подвальном коридоре любого РУВДа даже после евроремонта царят всё тот же пугающий мрак, спёртый дух средневековой пытошной.

Дважды громыхнула и лязгнула автоматически открывающаяся дверь в решетчатой перегородке.

Кругленькая бабушка в тряпичных ботиках мелко засеменила по полутёмному коридору. У железной двери сержант остановил её:

— Лицом к стене! Лбом в стенку!

Сержант робко приоткрыл дверь:

— Тащь капитан — подозреваемая по повестке! На досмотр.

— Вводите! — скомандовала бледнолицая томная фурия с распущенными по плечами чёрными локонами и в не по артикулу приталенной форменной рубашке с не по форме расстёгнутым воротом, открывающим пышное декольте, обрамленное красным бюстгальтером.

Капитанша затушила сигарету и нехотя принялась натягивать резиновые перчатки.

— Почему доставленная не в наручниках?

— Виноват… Я думал — бабка ведь. Опасности не представляет.

— Исполнять инструкцию надо, сержант! А ещё погоны нацепил, щенок.

Сержант опять еле слышно выдохнул бабке в самое ухо:

— Простить, мамаш, — и гаркнул во весь голос по инструкции:

— Руки за спину!

— Не смогу на спине свести — суставы, артрит.

— Сержант! — прикрикнула капитанша. — Что за слюнтяйство?

Тот скривил губы, сжал зубы и с хрустом в суставах завёл старушке руки за спину. В бабкиных суставах, разумеется.

Бедняжка ойкнула, уронила голову подбородком на грудь и начала медленно оседать с закрытыми глазами.

— Усадить симулянтку на стул!

Капитанша поднесла под нос бабусе ватку с нашатырным спиртом.

— Встать!

Подозреваемая поднялась на ноги, хотя ещё заметно покачивалась. Брутальная женщина–вамп с погонами капитана колдовала над кнопками электронной аппаратуры.

— Сними с неё жакетку и ставь на дыбу.

Не подумайте плохого, никакой «дыбы» там не было. Сержант ещё раз с хрустом вытянул бабке руки, теперь уже вверх над головой и приковал наручниками к колесу, свисающему с потолка на длинной оси.

— Свободен! — приказала капитанша. — Жди за дверью, чтобы не схватить дозу.

На бабку нацелился тубус излучателя рентгеновских лучей. А в спину толкнуло экраноснимающее устройство. Зажужжал рентгенаппарат.

Капитанша зашла за защитную ширму.

— Не дёргайся, бабка! Не дыши — включаю рентген… Повернулись налево!.. Повернулись направо!.. Всё, бабка, можешь дышать полной грудью, она у тебя и так чересчур полная.

Капитанша запустила вентилятор, чтобы поток воздуха вытянул ионизированные частицы наружу.

— Меня можно уже отцеплять от дыбы? — робко спросила старушенция. — Понимаете, руки занемели.

— Повиси ещё. А я пока просмотрю запись съёмки… Похоже, ничего металлического нет — только вставная челюсть, часы и кольца. Золото?

— Да…

— Какой пробы?

— Самой высшей… Досмотр — окончен? — дрожащим голоском спросила старушка.

— Нет. Керамические ножи, композитные заточки на основе эльбора или нанографита и пластиковая взрывчатка не выявляются средствами рентгеноскопии… Охрана!.. Сержант, освободи доставленную.

Вошедший охранник отстегнул побелевшие бабкины руки от подвижного колеса. Старуха с онемевшими руками так бы и рухнула на пол, если бы охранник не подхватил и не усадил её на стул у стенки.

— Ступай за дверь и жди, когда тебя вызову. А ты, бабка, отвечай на мои вопросы. И помни об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

— Полных лет?

— Семьдесят девять.

— Семейное положение?

— Одинокая пенсионерка.

— Кем работала до пенсии?

— Балериной.

— Где?

— Большой театр.

— В кордебалете? На подтанцовке?

— Солистка. Народная артистка.

— Какая на хрен ты народная артистка, если одеваешься, как бомжиха?

— У меня пенсия такая.

— Настоящей балерине пенсия в старости не нужна. Достаточно в молодости верно выбрать фазу луны и расположение созвездий по гороскопу. И правильно подставить кому надо.

— Как–как?

— Как кому понравится — лишь бы угодить, вот как! Ну, смотаться в короткий отпуск на море с женатым олигархом, заместителем главы администрации президента или хотя бы простым банкиром. И так всего три раза — а ты уже обеспечена на всю жизнь.

— Сказки это всё, девушка, — позволила себе усомниться старушка.

— А Матильда Кшесинская? Вот та была настоящая балерина, я поверю. Целый дворец — культурное наследие империи после себя оставила.

— Большевикам? — осмелилась усмехнуться бабуся.

— Неважно… Главное, это была настоящая эффективная балерина, а не нищедранка, как ты. Не каждой пофартит переспать с цесаревичем… Что на тебе металлического? Снимай!

Старушка сняла часы, четыре кольца, кулон на цепочке и вынула верхнюю золотую челюсть с фарфоровыми зубами.

— Я свободна?

— Не дергайся, я тебя обыщу. Ну–ка, живо сняла трусы и стала раком!

— Не могу. Поясница болит.

— Сейчас я тебя согну пополам!

— Ой–ой–ой!

— Не ойкай, бабка, не смертельно. Жить пока что будешь.

После «медосмотра» капитанша с отвращением сняла резиновые перчатки и швырнула их в урну. Села за стол писать протокол личного досмотра и досмотра вещей, находящихся при физическом лице.

— Одевайся. Необъятные паруса натягивай сама. И вымя своё в свой гамак сама заправишь… Чего копаешься, старая?

— Суставы болят.

— Суставы надо разрабатывать — спортом заниматься.

— Верните часы, украшение и верхнюю челюсть.

— Какие украшения?

Капитанша открыла выдвижной ящик стола, сгребла и сбросила в него часы, кольца и вставную челюсть.

— При тебе была только вот эта дешевенькая побрякушка.

Покрутила кулон с невзрачным камушком, в лупу рассмотрела мельхиоровую цепочку с облезлой позолотой.

— На кой тебе эта дешёвка? Дорога как память?

— Вот именно — как память…

— Да кто на неё позарится? Держи свою побрякушку.

— А мои кольца?

— Какие кольца? Видишь протокол личного досмотра? Это серьёзный документ, между прочим, для любого суда. Там не перечислены никакие кольца. И часы, кстати, тоже. Значит, не было их при тебе. Понятно? А твои слова в случае суда — злостная клевета на стражей порядка, которая карается по закону.

— А верхняя челюсть?

— Ты её по дороге вместе с сигаретой выплюнула.

— Не курю.

— Тогда закашлялась неудачно и слюнями подавилась. Распишись!

— Отдайте украшения. Это фамильные. Память о маме.

— Суставы, говоришь, болят? Сержант у нас — отменный костоправ. Вмиг вылечит твои суставы. Вызвать его?

— Н-не надо…

— Подписывай, старая карга.

Пенсионерка подписала бумагу дрожащей костлявой рукой, обтянутой пергаментной кожей с коричневыми старческими пятнами.

— Охрана!.. — Забирай её, сержант! Бабка — чистая. Отведи подозреваемую на второй этаж по повестке.

— Я ещё блузку не заправила. Пальцы не слушаются, артрит у меня.

— По дороге заправишь. Тебе уже некого стесняться.

В кабинете номер 213 сидела за компьютером летёха с двумя звёздочками на погонах — золотоволосое чудо с розовыми щёчками. Ну просто куколка с эротической картинки из учебника по половому воспитанию для младших школьников. Писаная красотка, и с мягким сердцем притом. Сразу же вскочила и защебетала ангельским голоском:

— Здравствуйте, бабулечка.

Старуха разрыдалась от неожиданной приветливости.

— А та… а та, что в подвале… она меня….

— Ну–ну, успокойтесь. Тут вас никто не обидит… Вот вам салфеточка. Вытрите слёзы. Давайте я вас до стульчика и доведу. Старость надо уважать.

— В чём вы меня подозреваете?

— Вас — ни в чём. Подозреваем не именно вас, а всё ваше поколение. Вы же родились в «империи зла». Зло неизбежно пропитало ваши души. Это как одержимость. Кажется, человек нормальный. И вдруг в нём просыпается демон. Зло овладевает психикой до помутнения разума. Человек теряет контроль над собой. Ему кажется, что государство ограбило его, лишив бесплатной медицины, отобрав сбережения и последнюю надежду на достойное погребение. Унижает его ценами на продукты питания и лекарства, душит платой за коммунальные услуги. Пенсионеры вбили себе в голову, что достойны лучшей жизни, потому что все силы отдавали на благо родины. Зарождается обида на бездушных чиновников — и готов террорист–смертник. А на самом деле государство никому ничего не должно. Каждый должен сам позаботиться о своей старости. Правильно?

— Не знаю, — призадумалась старушка. — Наверное, правильно.

— Вот видите! Теперь вы и сами понимаете, что с совками… ой!.. с людьми родом из кровожадного социализма нужно вести профилактическую работу против терроризма.

— Не понимаю, — призналась глупая старушка.

— Сейчас растолкую… У вас онкологическое заболевание какой степени?

— Четвёртой.

— Вот видите — вам нечего терять. И таких очень много. Одержимые ненавистью старики готовы унести за собой в могилу несколько молодых жизней в отместку за свои мнимые обиды. Одна такая вот милая старушечка с раком печени нацепила пояс шахида и взорвала главу районной администрации, читали?

— У меня глаукома. Читаю с трудом.

— Теперь поговорим по душам. Давайте по пунктам… В детстве увлекались химией?

— По химии в школе были круглые пятёрки, а в седьмом классе я стала победительницей школьной олимпиады по химии.

— Ого, поздравляю! Далее… Паять умеете?

— Паять, лудить посуду?

— Нет, паять провода, контакты радиоэлектронных устройств, ну проводки всякие, микросхемки, понятно?

— Умела, в школе ходила в радиокружок. Тогда школьные кружки были бесплатные.

— И что вы там конструировали?

— Приёмники, передатчики для радиоуправляемых моделей, пищалки–генераторы всякие, чтобы баловаться на уроках.

— О! Это тоже интересно. А с каким огнестрельным оружием умеете обращаться?

— Автомат Калашникова АК‑47 разбирала и собирала с закрытыми глазами на отлично.

— В армии?

— Нет, в школе на уроках начальной военной подготовки.

— А, помню — мы проходили об этом в академии. Советская военщина с детства готовила из людей захватчиков для завоевания мирового господства и карателей для зверства на завоёванных территориях. Всё правильно, так и было, как в учебниках пишут. Застали в школе октябрят и пионеров–ленинцев?

— Я и комсомолкой была.

— Ну, тогда всё ясно. Что ж вы мне сразу не сказали?

— А что?

— Октябрята, пионеры — зомбированные дети, из которых различными практиками нейролингвистического программирования готовили безрассудных убийц для выполнения самых кровожадных спецопераций. Помните такое словосочетание — «пионеры–герои»?

— Разумеется, Марат Казей, Валя Котик…

— Октябрята и пионеры ещё не осознавали разницы между добром и злом. А вот комсомольцы — сознательные убийцы невинных людей. Зоя Космодемьянская, помните такое имя?

— Ещё бы! У нас была школа имени Зои Космодемьянской.

— Ага, неисправимая садистка и пироманьячка. Если вы были комсомолкой, то не имеет смысла продолжать допрос.

— Это был допрос, а не разговор по душам?

— Ну, неважно… Вы сами во всем признались. Это вам зачтётся за чистосердечное признание, и вы можете рассчитывать на снисходительное отношение администрации. Соглашение о признании вины — общепринятая международная практика.

— А что это мне даёт?

— Послабления режима на вольном поселении и выплату денежного содержания, если захотите стать добровольной надзирательницей в бараке. Носить униформу с погонами и резиновую дубинку.

— В каком бараке? — ужаснулась посетительница.

— Сейчас объясню.

Златокудрая летёха поднялась, строго одёрнула на себе мундир и торжественно объявила:

— Гражданка Бодяка Ольга Вацлавовна! На основании указа президента за номером УП 493834/18Э «Об ужесточении превентивных мер по профилактике терроризма» вы подлежите принудительной изоляции на вольном поселении санаторного типа.

— Почему санаторного?

— Принимая во внимание уважение к вашим преклонным годам, сострадание к вашему состоянию здоровья… Вас доставят в Клиничи, это всего в пяти километрах от Маньковичей, солидного райцентра. Утеплённый барак, стены с керамзитовым наполнителем. Евроокна и евродвери — никаких сквозняков. Три печки — одна русская печь у центрального входа, две голландки — по краям коридора. Дрова и торфобрикет всегда в наличии. Разве что дежурная бригада собирает в лесу веточный опад и хворост на растопку. Но попадают в наряд всего один раз в месяц по утверждённому графику.

— Сколько человек в комнате?

— Комнат для обитателей нет — общий зал с двухъярусными койками. Из уважения к вашему возрасту вам предоставят нижнюю койку. Отдельная комната только у медсестры и дежурных спецназовцев на посту охраны.

— Зачем в санатории охранники?

— Понимаете, мужчины и женщины в бараке селятся вместе, а среди спецконтингента встречаются не только пенсионеры, но и разного возраста алкоголики на принудительном лечении.

— Молодые мужчины?

— В большинстве своём. Но их очень мало, не беспокойтесь.

— Может быть, там ещё колючая проволока вокруг лагеря?

— Не лагеря, а вольного поселения санаторного типа… Да, вы правы, — санаторий по периметру обнесён оградой из колючей проволоки. Но это для вашего же блага. Некоторые из отдыхающих в санатории страдают амнезией. Могут уйти, заблудиться и забыть дорогу назад. К тому же — волки зимой, ну куда от них в лесной местности денешься? Отстреливать нельзя — они санитары леса, Европейское общество охраны живой природы категорически против профилактических отстрелов.

— А питание?

— Прекрасное! У санатория собственное подсобное хозяйство — капуста, свёкла, картошка, морковка — свои. Всё лето обитатели с тяпкой в поле и на огороде.

— А мясо, молоко?

— Нет вопросов — коровы, свиньи, куры, кролики — всё свое, всё натуральное и свежее.

— Работники подсобного хозяйства из местных крестьян?

— Да, местные, но только не из крестьян, а из своего же спецконтингента санатория. Физический труд на свежем воздухе оздоравливает и продляет жизнь.

— Питание диетическое?

— Это зависит от вас. Какое приготовите — такое и получите.

— Каждый готовит для себя?

— Ну, можно объединяться в коллективы едоков и готовить по очереди. Это не запрещается правилами внутреннего распорядка.

— А кухни оборудованы?

— Да, плита на дровах в технической пристройке и русская печка. Некоторым нравится готовить во дворе на костре.

— Все удобства, разумеется, на улице?

— Да. Колодец, надворный туалет, выгребная яма.

— А если помыться?

— Баня–парилка за двести метров от здания в целях пожарной безопасности. Каждый топит её сам для себя.

— И эти все тридцать три удовольствия — бесплатно?

— Нет, ваша пенсия перечисляется на банковский счёт санатория. Также туда поступят деньги, вырученные от продажи вашей квартиры… А что у вас за кулончик такой симпатичненький, бабулечка?

— Антиквариат прошлого века.

— Ага, как это сентиментально — из прошлого! Можно потрогать?

— Пожалуйста.

— Понятно, это раскрывающийся медальон. Внутри у него, конечно, фото возлюбленного, которого скорей всего уже нет на свете. И локон волос с головы ныне лысого сердцееда. Угадала?

Бабушка–божий одуванчик опустила глаза и густо покраснела.

— Вот эту кнопочку наверняка следует нажать, чтобы открыть медальон и заглянуть в укромные уголки вашей памяти.

Смущённая старушенция стыдливо улыбнулась, не поднимая смущенных глаз.

— Я нажимаю, а медальон не раскрывается. Не так нажала?

— А вы ещё раз нажмите.

— Ой, смотрите, камешек в кулоне стал светиться! Это горный хрусталь?

— Нет, монокристалл сегнетовой соли для стабилизации радиоволн.

На этом их разговор прервался. И больше не возобновился. Как и все разговоры в здании Юго — Западного РУВДа.

Из компетентных источников:

«Гиперзвуковая твёрдотопливная крылатая ракета малой дальности «КАССАД‑3М» — наступательное оружие террористов.

Недоступна для обнаружения в воздухе всеми существующими и перспективными системами ПРО из–за предельно низкой высоты полёта и ничтожно малого времени подлёта (max. 5 мин.).

Головка самонаведения даёт точность попадания в цель, близкую к абсолютной. Наводится по радиомаячку, предварительно установленному на цели.

Пуск ракеты может осуществляться с разборных переносных устройств. Вес управляемого снаряда около 70 кг. Устройство собирается перед стартом из трёх модулей, двух крыльев и хвостового оперения. Пусковая установка вместе с модулями ракеты в разобранном состоянии вмещается в багажник, легко монтируется перед пуском не более чем за 15 мин., что делает оперативное обнаружение и захват пускового стола карательными органами весьма проблематичным.

«КАССАД‑3М» — ракета кустарного изготовления. Разработана подпольным конструкторским бюро из числа пенсионеров военно–промышленного комплекса и отставных военных ракетчиков. За основу конструкции взяты неучтённые промышленные детали, узлы и агрегаты промышленного производства с заводов Украины, Белоруссии и России, которые ещё могут быть обнаружены на заброшенных складах, не попавших в поле зрения зарубежных наблюдателей из комиссии по ракетно–ядерной кастрации вооруженных сил постсоветских стран.

Система управления летательным аппаратом состоит из бортового компьютера и набора гироскопов, а также микродвигателей–сельсинов импортного производства из числа приборов, запрещённых к продаже на территории стран бывшего СНГ. Операционная система бортового компьютера DOS-SU не состыкуется с операционными системами MS‑DOS, MI‑16, LINUX, Mac OS X и пр. Она представляет собой давнюю разработку программистов из НИИ городов Харькова и Ногинска — совершенно оригинальный продукт, не поддающийся хаккерным атакам.

На финальном этапе траектории полёта ракеты торможение, резкий набор высоты и переход в пикирование осуществляются газодинамическими рулями неизвестной конструкции.

Бетонобойная боевая головка позволяет снаряду прошить пять надземных и три подземных этажа любого здания. Мощность взрывного устройства — 37 кг в тротиловом эквиваленте, но при разрыве боеголовки на глубине до 10 метров в подвальном помещении достаточной площади при минимуме стеновых переборок действующее вещество заряда способно образовать аэрозольное облако. В этом случае сила объёмного взрыва достигает одной тонны в т. э.

Ударная волна распространяется горизонтально. Стены цокольных этажей могут сместиться на расстояние до полуметра. Перекрытия и стены надземных этажей разбиваются до фрагментов 1Х 1 м и складываются грудой в границах периметра здания. Вертикального выброса фрагментов стен или разброса их по сторонам — не бывает. Случайных жертв на окружающих улицах ни разу не зафиксировали. В момент взрыва прохожие в радиусе 250 м ощущают лишь толчок земли под ногами, как при землетрясении 2–3 балла. Окна в близлежащих зданиях остаются целыми.

Спасательные работы на месте взрыва ракеты лишены смысла — выживших не остаётся. Пожара или задымления не бывает. Работы по нейтрализации нежелательных последствий сводятся к операциям по перекрытию подачи в разрушенное здание газа, горячей и холодной воды, а также к отключению фидерного электрокабеля».

Почти сразу же после того, как от здания Юго — Западного РУВДа остался холм строительного мусора, вместе со спасателями, работниками водоканала и городских электросетей прибыли и фургоны с надписями «Строительная фирма АДМИНСТРОЙ». Всего за 28 минут двор вокруг бывшего здания РУВДа был обнесен сборным забором пятиметровой высоты и обтянут маскировочной сеткой. По периметру забора сетка заклеена цветной рекламой: «Строительство административного здания МВД».

Через два часа во всех СМИ — от бумажных до сетевых — появилось экстренное сообщение о ликвидации опасной террористки–смертницы в ходе тщательно разработанной специалистами управления «Террор — Предупреждение» антитеррористической операции. Информационная составляющая всех этих сообщений была одна и та же для всех изданий. Различались «информашки» только уровнем глумливых комментариев в стиле специфического одесского юмора — от залепух ниже пояса до ниже плинтуса.

«На фото — одинокая пенсионера Бодяка Ольга Вацлавовна, в далёком прошлом — кандидат в члены партии, некогда правящей в «империи зла». Её непримиримое неприятие мира бескрайних по широте прав и неограниченных свобод человека и свободной рыночной экономики тоже не знало границ. Звериная ненависть этой людоедки к священным нормам западной цивилизации и принципам неприкосновенности частной собственности подтолкнули её тайно принять ислам салафитского толка в местном филиале подпольной террористической организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» под именем Салима ар-Руси и ступить на путь джихада против неверных…»

На снимке террористка с автоматом АК‑47 наперевес была обмотана поясом шахида с торчащими проводами. Зверского оскала смертницы не было заметно, потому что она была в хиджабе, под которым она носила никаб — ткань с прорезями для глаз. Но глаза ей нарисовали злющие–презлющие.

Конец.