Ломаченкова Наталья Михайловна Люблю тебя!

— Тисса, что мне делать?! — заламывая руки, Лиссэ металась по моей комнате. — Ну скажи же хоть что-нибудь, ты же королева!

— И это подразумевает, что я должна лучше всех разбираться в любовных делах руави? — насмешливо фыркнула я, чуть перебирая струны лиры и прислушиваясь к тонким звукам. Что ни говори, а голос девушки руави всё равно звучал, словно песня, в каком бы взвинченном состоянии она ни находилась. В отличии, например, от меня…

— Тисса!!!

— Ну так скажи ты ему, что его любишь, и дело с концом! — простонала я. Лиссэ мрачно и с невыразимым укором посмотрела на меня. Я даже поёжилась.

— Ну хорошо, хорошо, мне уже стыдно. Завтра состоится праздник осени, вот я и приглашаю на главный королевский бал вас обоих. А дальше уже дело за тобой, дорогая.

— Спасибо, Тисса! — руави миниатюрным вихрем пронеслась по комнате, заключив меня в объятья, и звонко чмокнула в щёку. — Я знала, что ты мне поможешь! Ну, тогда до завтра!

Я с лёгкой улыбкой посмотрела вслед упорхнувшей девушке и со вздохом отложила лиру. Пламя от высоких свечей слегка подрагивало от изредка проскальзывавшего в приоткрытую дверь балкона прохладного ветра. За окном в темном полотне ночи мерцали россыпью точек многочисленные созвездия. Я мечтательно покосилась на черный силуэт леса. Вот бы сейчас…

— Ты ещё не спишь, моя королева?

Радостно улыбнувшись, я скользнула на балкон и, перегнувшись через резные перила, глянула вниз. Там нетерпеливо рыл копытом землю статный жеребец, которого держал под уздцы мой самый лучший в мире муж.

— Эррис! Бессонница замучала?

Мужчина только лукаво усмехнулся.

— Составишь компанию одинокому замученному королю?

Я сделала вид, что крепко задумалась. Потом снисходительно кивнула и набросила на плечи теплый плащ, словно по волшебству оказавшийся рядом. Чудес ведь не бывает, так? Только вот тот, кто это сказал, был законченным пессимистом.

Эррис шагнул ближе к балкону и протянул ко мне руки.

— Прыгай!

Я с некоторым колебанием покосилась на довольно приличное расстояние, отделявшее меня от земли, и желания прогуляться резко поубавилось. Но всего один взгляд в эти такие родные голубые глаза — и я острожно перелезла через перила, с опаской замерев на самом краю. Так и шею сломать недолго…

— Тисса, — мягко позвал король. — Ты мне веришь?

Разжимаю руки и почти без страха делаю шаг в пустоту.

Я не успела даже взвизгнуть, как он поймал меня, легко, точно я ничего не весила, и на миг прижал к себе. С улыбкой отвела от его глаз упавшую на лоб иссиня-чёрную прядь волос. Эррис слегка повернул голову, успев поцеловать мне ладонь, и аккуратно усадил на коня. Затем взлетел в седло сам и чуть встряхнул поводьями. Вороной с оглушительным ржанием поднялся на дыбы, заставив меня с восторженным воплем ухватиться за руави, и прянул с места неистовым галопом, унося нас далеко в заветный лес.


Три месяца назад я и мечтать не могла о счастье, так неожиданно обрушившемся на меня и захлестнувшему с головой. Жизнь казалась мне беспросветным туманом, по которому остаётся только брести, не находя выхода. Но всё оказалось совсем иначе… Кто же мог предположить, что муж, навязанный мне насильно, пусть даже и властитель могущественных руави, действительно станет тем единственным, которого я смогла полюбить. Полюбить, несмотря на его Проклятье, всеми фибрами души желая, чтобы оно никогда не наступило вновь. Я знала, что и следующей весной я отправлюсь на поиски таинственного яролиста, исполняющего желания, и перерою весь лес, но не вернусь с пустыми руками. Потому что не могу допустить, чтобы тот, кого я люблю больше жизни, умер.

Эррис… Милый, родной, единственный. Как же я люблю тебя!

Само собой, он знал, что почти каждый день я по нескольку часов просиживала в гигантской дворцовой библиотеке, хранящей в себе тысячи секретов древней мудрости руави. И искала, искала то самое лекарство, которое сможет окончательно победить проклятую болезнь. И только чуть грустно и виновато улыбался, словно извиняясь. Само собой, знал, что уже дважды я ездила к представителям человеческого Альянса магов, а затем и к эльфам, спрашивая, настаивая, требуя, умоляя об исцелении. И получая в ответ лишь растерянное пожимание плечами. Они не знали. Никто не знал. Но я обязана была найти ответ.

А пока мы пили свою любовь, пили до дна, наслаждаясь каждым глотком, каждой минутой, которых у нас было так мало, которые ускользали, как струи воды сквозь пальцы. Мы радовались, пока ещё могли радоваться, и были счастливы вместе.

— Эррис…

— Я люблю тебя, Тисса.

* * *

— Вставай же, Тисса, ну сколько можно спать?!

— Видимо королева сегодня не собирается осчастливить своим присутсвием осенний бал!

Я яростно уткнулась носом подушку, завернувшись в одеяло с головой, и мечтая только об одном — чтобы мучители убрались куда подальше. Номер не прошёл — под весёлый хохот руави стянули с меня одеяло, и холодный утренний ветер заставил меня, как ошпаренную, подскочить с постели, судорожно нашаривая руками тёплый халат.

— Я же вас сейчас сама своими руками придушу, мерзавки! — яростно рычала я, глядя на заливающихся смехом девушек, предусмотрительно отбежавших на почтительное расстояние. Но мои гневные вопли стали уже настолько обыденным и постоянным явлением, что никто даже не подумал обратить на них внимание. Вот вам и весь почёт, столь усердно оказываемый любимой и горячо обожаемой королеве.

— Мы же тебя уже предупреждали — ложись пораньше, — ехидно пропела Найта. Я запустила в неё подушкой, которую руави со свойственной ей грацией перехватила у самого пола. — С твоим неудобным человеческим организмом, такие переутомления недопустимы.

Ах, это они о моём здоровье заботятся! Как трогательно! Осталось только разрыдаться от умиления. Неудобный организм, ну надо же придумать! Уууу… вредины!

— Если бы ты знала, что у нас на завтрак… — вкрадчиво протянула Лиссэ.

Я хищно повела носом, принюхиваясь к обольстительным ароматам, долетавшим из соседней комнаты, и сдалась. Окончательно и безоговорно.


Не знаю почему, но я не люблю балы. Ни у людей, ни у руави, хотя среди последних они смотрелись несомненно лучше. Наверное, одной из причин такой совершенно некоролевской нелюбви является моё абсолютное неумение танцевать. Корова, хромая на все четыре ноги, смотрится гораздо лучше, чем я. Ну что поделать, нет у меня той жизненно необходимой для танца грации скольжения и полёта. Не жалуюсь на фигуру, но вот почему-то именно этот дар у меня отсутствует напрочь. Судьба…

Вот и в этот раз я лениво устроилась на резной скамейке, стоявшей на невысоком, чисто символическом возвышении, с вымученной улыбкой кивая нескончаемым танцующим парам. Ну кто придумал эту дурацкую примету, что благословление королевы сулит большую и чистую любовь, приправленную тоннами удачи и счастья?!

— Тисса, ну пойдём потанцуем! — уже в который раз подбежала ко мне Найта. Лиссэ во всю флиртовала со своим избранным, и оставшаяся временно без подружки девушка всеми правдами и неправдами пыталась вытащить меня ей на замену. Мне пока что удавалось отбиваться. Но, что-то мне подсказывало, это не надолго.

— Тисса, ты меня любишь?! — решила сменить тактику руави. Я страдальчески вздохнула. Покосилась на площадку.

— Люблю, солнце, но эту скамейку я люблю чуть-чуть больше. Так что советую тебе взять вон того очаровательного парня под ручку и сделать с ним ещё один кружок вальса.

— Я уже с ним вроде танцевала, — нахмурилась, припоминая, Найта. И тут её лицо расцвело в улыбке. — Смотри, король наконец-то появился! Значит, сейчас зажгут Кленовый лист.

Я торопливо поднялась с лавочки, занимая положенное мне место. Руави спешили разойтись по кругу, освобождая в центре пространство для одного из очередных символов Осени.

Кленовый лист — один из сильнейших артефактов руави — традиционно зажигался (имеется в виду, начинал светиться после активации) в начале осени. Его сила оберегала лес во время суровых зимних холодов, не давая деревьям замёрзнуть и сохраняя их в том же самом виде, что и в остальные времена года. Именно от этого и пошли среди людей легенды о вечноцветущих эльфийских деревьях и лесах, в которых и зимой никогда не выпадает снег.

Эррис встал рядом со мной, легонько коснулся моей руки в дружеском и ласковом пожатии. Ждали Хранителя артефакта — того самого пепельноволосого руави, с которым я имела возможность переброситься парой слов, когда он, как самое доверенное лицо короля, забирал меня из родительского замка. Видящего. Того, с которым мне следовало бы обвенчаться в случае кончины Эрриса. Кузена Сиррина, который и должен был торжественно внести святыню в сердце заповедного леса.

В толпе руави послышались недоволно-взволнованные шепотки. Мы ждали. Напряжение всё возрастало. Я с некой тревогой взглянула на Эрриса.

— Он опаздывает, — чуть дёрнул плечами король, не отрывая взгляда от дверей в Хранилище.

— Идёт! Идёт! — пронеслось среди собравшихся. И наступила гробовая тишина.

В полном молчании руави спустился по ступеням, и пары недоумённо расступались перед ним, освобождая дорогу. Казалось, из него разом выкачали весь воздух, фигура сгорбилась, и только в стальных глазах по-прежнему горел неукротимый огонь.

Лишь теперь я заметила, что его руки пусты.

— Что случилось? — тихо спросил Эррис, шагнув к нему навстречу. Сиррин подошёл к нему почти вплотную и, глядя в лицо, отчётливо произнёс:

— Кленовый лист пропал.

Вскрики страха и ужаса раздались в толпе, стоявшая рядом со мной Найта побелела, как снег, и зажала рот руками. В её глазах была паника. И не только в её…

Хорошо, что Эррис не даром был повелителем.

— Тихо!!! — прогремел его голос, и над площадью словно повис полог безмолвия. Король со спокойным лицом, ничем не выдавая своего волнения, обратился к Хранителю:

— Ты можешь Видеть артефакт, Сиррин?

— Да, кузен, — медленно ответил мужчина. — Я уже Видел его. Только тебе не понравится то, что мне открылось.

— Покажи, — властно приказал Эррис. Руави сцепили руки, точно здороваясь, и глаза Видящего затянула серебряная плёнка. Мгновением позже она возникла и во взоре короля. Все затаили дыхание…

Никто кроме меня не заметил, как судорожно сжалась ладонь Эрриса. Потом король открыл глаза, и его взгляд резал больнее стали. Руави подались вперёд, ожидая его слов.

— Кленовый лист в спальне королевы, — наконец, словно через силу, промолвил Эррис.

Мне показалось, что на голову обрушилось ведро ледяной воды. Мир закружился, потеряв устойчивость и рассыпаясь на мириады мельчайших острых осколков. Меня подозревают в краже артефакта?! Абсурд! Этого просто не может быть!..

Но посланная Хранителем стража уже возвращалась, бережно неся в руках драгоценную святыню и гневно выкрикивая что-то мне в лицо.

Уголком зрения я заметила, как вокруг меня образовалось пустое пространство; как, словно от прокажённой, отшатнулась подальше Найта; и в глазах руави я читала презрение смешанное с ненавистью. Но больнее всего бил тот пронизывающий холод, царивший во взгляде Эрриса.

Посмотрела, не скрываясь, прямо ему в глаза.

— Это не я.

— Воровство и предательство по законам руави карается смертной казнью, — словно издалека долетел до сознания жёсткий голос Сиррина. Король вздрогнул.

Я почти не слышала своих слов:

— Ты мне не веришь?…

Эррис медленно покачал головой. Я ощутила, как во мне что-то рухнуло и разбилось навсегда, оставив после себя только незаживающую пустоту. Так и умирает любовь?…

— Уезжай, Иртисса. Скачи куда хочешь, но никогда больше сюда не возвращайся. Потому что отныне ты враг. Прощай.

Всё же сдержалась нечеловеческим усилием воли. Присела в рваном издевательском реверансе, до крови закусив губу. Только вот боли не чувствовалось. Не было её и, когда я чужим чеканным шагом прошла сквозь ряды сочащихся неприязнью руави. Не было, когда сама впервые седлала вороного жеребца и взлетала в седло. Не было, когда сумасшедшим галопом проносилась через шелестящие дебри заповедного леса. Только пустота. Только холод.

Ветер хлестал по щекам, но кожа словно онемела…

* * *

— Вы ещё не собираетесь уезжать, леди Иртисса?

— Собираюсь, — я с горькой улыбкой посмотрела на подошедшую хозяйку трактира — дородную миловидную женщину с цепким взглядом. — Я каждый день собираюсь, Ранна. Только всё никак не могу решиться.

Хозяйка покосилась на синеющий в окне силуэт заповедного леса.

— Это магия руави, — слегка нервно сказала она. — Люди говорят, что она опутывает чужака своими сетями и не выпускает больше. Леди… может лучше будет всё-таки послать голубя вашему отцу?

Я покачала головой, принимаясь за принесённый завтрак.

— Мне всё равно придётся уехать, когда деньги от продажи лошади подойдут к концу. Вы же не станете держать мне комнату и кормить бесплатно.

— Значит ещё где-то неделю… — понимающе протянула Ранна. Затем приветливо улыбнулась и встала со стула, собираясь подойти к двери, отряхнула крошки с передника. — Удачного вам дня, леди Иртисса.

— И вам, почтенная, — отозвалась я, провожая взглядом захлопнувшуюся дверь. Потом со вздохом отставила кружку и подошла к окну.

Я жила в этой деревне уже вторую неделю, с тех пор, как уехала из владений руави. Тогда я просто решила остановиться здесь на ночлег, чтобы утром продолжить путь в замок отца. Но как только очертания леса начали расплываться в тумане, я вернулась. Словно магнит, он держал меня, не давая уехать. Ближе было нельзя. Но дальше — становилось невыносимо больно, словно я силой вырывала у себя сердце. Сколько я смогу так жить, на лезвии ножа?..

Я набросила на плечи теплый плащ и вышла на улицу. С каждым днём становилось всё холоднее, под ветками деревьев лежали целые горы разноцветных листьев. Обычно я любила осень. Но не в этот раз…

Природа словно умирала… вместе со мной. А заповедный лес жил и радовался жизни, всё так же неутомимо красуясь зелёной кроной.

Ничего больше я не хотела так, как вернуться.

Не обращая внимания на косые взгляды жителей деревни (я уже давно привыкла к ним), я прошла за деревянные ворота, чуть поёживаясь от промозглого ветра. Прогулочным шагом добрела до облюбованного места на вершине небольшого холмика, находящегося неподалёку, и замерла, неотрывно вглядываясь глазами Видящей в переливчатую ауру леса. Мне казалось, или она тускнела с каждым днём… хотя может, это я уже теряю свой дар?

Вдруг ярко-зелёное пятно вырвалось из-под лесного полога и быстро помчалось в мою сторону. Я вздрогнула, теряя концентрацию, и мир тут же поменял расцветку, возвращая себе привычный вид. Ко мне во весь опор скакала девушка на вороной лошади, и чёрный плащ волнами стелился за её спиной. Я отвела взгляд, когда на смену удивлению пришла горечь узнавания.

Лиссэ.

На миг в душе поселилось сомнение, а может стоит сбежать, пока ещё не поздно? Но зетем я распрямилась с какой-то саркастической усмешкой на лице, неподвижно ожидая всадницу. Если она пришла за моей жизнью — пускай.

Конь галопом взлетел на холм; девушка соскочила с седла, всматриваясь в мои глаза. Я ответила ей холодным, ничего не выражающим взглядом. И её лицо исказила гримаса боли.

— Эррис умирает…

— Что?! — слова вырвались из груди прежде чем я смогла остановиться. Не понимая, что со мной происходит, я точно во сне подскочила к Лиссэ, тряхнув её за плечи. — Когда это началось?! Отвечай же, ну!!

— К-как только ты уехала… — всхлипнула руави, не в силах больше сдерживаться. Её била крупная дрожь. — Король зажёг Кленовый лист, и с ним случился первый приступ. Проклятье наступило… Вернись, Тисса, пожалуйста! Он звал тебя во сне…

Я уже сидела на лошади. И откуда только силы взялись — одной рукой подхватила плачущую Лиссэ, усадив её перед собой, и хлестнула вороного поводьями. Конь сорвался с места, бешеным галопом устремляясь в заповедный лес. Девушка бесцветным голосом продолжала шептать мне всё, что произошло за эти две недели:

— С каждым часом ему становилось всё хуже. Мы знали, что Проклятие убивает за несколько месяцев, но так быстро… Словно Эррис сам не хотел больше бороться за свою жизнь. Всю власть забрал себе Сиррин, Хранитель. Теперь он практически уже король… станет им, когда умрёт Эррис. И… Сиррин постоянно твердит, что это твоя вина, в том, что Проклятье сработало так быстро! Только я ему не верю, Тисса. Если бы ты по-прежнему была рядом, Эррис был бы здоров!

Она прижалась ко мне, закрыв лицо руками. Хрупкие плечи судорожно подрагивали.

— Всё было так хорошо… А теперь и Найта ходит сама не своя. Тисса! — Лиссэ внезапно повернулась ко мне, с мольбою глядя в глаза. — Прости меня за то, что я не поверила тебе.

— Всё будет хорошо, — прошептала я, обнимая её, точно испуганного ребёнка. — Всё будет хорошо.

Да, мне бы на самом деле такую уверенность, какую я из себя сейчас изображаю…

Когда мы въехали под зелёные кроны, они словно зашелестели сильнее. Я ощутила, как щеки коснулось что-то невесомое тёплое и мягкое, точно прося прощения и чуть укоряя за долгое отсутствие. Руави смотрела на меня расширившимися глазами.

— Лес приветствует тебя, королева, — с тихим восхищением промолвила она. Значит мы все ошибались насчёт твоей вины… Лес бы почуял в тебе врага, если бы ты была им.

— Отлично, осталось только убедить в этом ваших стражей, — попыталась улыбнуться я. — А то они ещё прибьют меня от счастья, выполняя предыдущий приказ.

Несколько минут мы ехали в молчании, причём ни одна ветка не хрустнула под копытами руавийского скакуна. Потом Лиссэ вдруг перехватила и натянула поводья, останавливая коня. Я в недоумении посмотрела на неё.

— Стражи! — беззвучно прошептали её губы.

Вслед за девушкой я соскользнула с седла и нырнула в густые заросли. На удивление, кусты словно раступились, пропустив меня в укрытие, и вновь сомкнулись за моей спиной. Вороной развернулся и бодро ускакал в обратном направлении. Я затаила дыхание…

— Эррис умрёт с часу на час, — холодный голос был подобен стали. Рядом напряглась Лиссэ, прерывисто дыша от страха. Сквозь переплетения листьев я увидела двух мужчин руави, одним из которых, несомненно, являлся Сиррин.

— Всё идёт по плану, — отозвался второй. — Когда проведём коронацию?

— Проклятая человеческая девчонка! — словно не слыша спутника, процедил Хранитель. — Столько проблем… и ведь я сам выбирал жену этому недоноску! Кто же знал, что она сумеет отдалить и замедлить действие Проклятия?!

— Но подбросить ей в комнату артефакт было отличной идеей, — усмехнулся второй. — Эррис даже не и подумать не смог, чтобы его кузен самолично похитил священный Кленовый лист.

— Но был близок к этому, — буркнул Сиррин. — Ладно, сегдоня всё наконец закончится. Я ждал двадцать пять лет… Тихо!

Руави замерли и словно по команде повернулись в нашу сторону. С отчаянием я увидела, как глаза Видящего затягивает серебро.

— Вот и встретились… — довольно прошептал Сиррин.

Поняв, что прятаться уже бессмысленно, я встала, постарашись придать лицу и осанке гордый и независимый вид. Умирать, так несломленной.

— Совесть потом грызть не будет, а Хранитель? — насмешливо спросила я, заслоняя спиной Лиссэ. Может хоть девушке удастся остаться незамеченной…

— Я забыл, что это такое, — ехидно промолвил мужчина, нарочно медленно вытаскивая клинок из ножен. Словно завороженная, я проводила взглядом блик света, скользнувший по идеально гладко стали. — Вы не должны были приходить сюда, княжна Иртисса.

Вот как?! Ярость привела меня в чувство, незримой пощёчиной хлестнув по щекам. И уже ощущая, как взгляд затуманивется плёнкой Видения, поворачиваю голову ко второму руави, тоже достающему меч.

Глаза в глаза.

Все силы вкладываю в ментальный приказ:

— Защити свою королеву!

Воин вздрогнул и развернулся к опешившему от такого поворота событий Сиррину, наставив на него острие своего клинка. Прорычав что-то неразборчивое, Хранитель метнулся вбок, уходя от удара. Мечи со звоном скрестились.

Чувствуя, как утекают силы, я продолжала держать под контролем чужое сознание. Каждая минута боя стоила мне острой вспышки боли, — как всегда, если твой резерв подходит к концу. Но я стояла, ощущая, как струйки пота стекают по спине. Стояла, потому что от этого зависело слишком много. Я не имела права проиграть.

Сиррин уклонился и легко скользнул вправо, пропуская противника. Но тут его нога подвернулась о невесть откуда взявшийся корень. Находящийся под моим контролем воин среагировал прежде, чем я смогла осознать происходящее.

Хранитель с некоторым недоумением взглянул на торчащий из груди меч и, не издав ни звука, осел на землю. В тот же миг, я вышла из Видения. Голова раскалывалась от дикой невыносимой боли.

Воин руави встряхнул клинком, с недоумением глядя на испачканный алым кончик. Потом внезапно задрожал и рухнул на колени.

— Пощади, королева!

— Мне нужно попасть во дворец, пока ещё не стало слишком поздно, — холодно отчеканила я. — Проведи меня, а потом убирайся прочь куда захочешь. Я могу простить предательство. Но лес — никогда.

— Д-да, — словно зачарованый, отзвался руави. Поднялся, свистнул, подзывая лошадь. Лиссэ вышла из своего укрытия, справедливо решив, что опасность миновала, и вопросительно глядя на меня.

— Что мне нужно сделать, Тисса?

— Скачи в город руави, — попросила я. — Расскажи им о случившемся, о предательстве Сиррина. И… у вас есть ещё хоть один Видящий?

— Есть, — кивнула девушка. — Видящая. Младшая племянница Эрриса.

— Отлично, — я позволила себе немного расслабиться. — На случай, если тебе не поверят… Ты же знаешь, что Видящий всегда сможет открыть, лжёт ли человек.

— Почему мы не подумали об этом, когда пропал Кленовый лист?… — прошептала Лиссэ, пряча взгляд. Я пожала плечами, вслед за воином руави забираясь в седло.

— Тогда главной фигурой был Хранитель. Не казни себя, солнце, ты всё равно ничего не смогла бы сделать в одиночку.

Девушка постаралась слабо улыбнуться.

— Удачи, Тисса!

Вороной конь, подчиняясь умелым рукам хозяина, рванулся вперёд. Я сидела, полузакрыв глаза, и впитывала силу, которую давал мне лес. Потому что теперь мне потребуется всё моё умение, чтобы вытащить Эрриса из клыков смерти. Главное, чтобы не было слишком поздно… Только бы не было слишком поздно…

Конь замер у подножья лестницы, ведущей ко главному входу дворца. Я соскользнула с седла и насколько могла быстро взбежала по ступеням наверх, отголоском сознания отмечая, что вьющиеся лозы, украшавшие их, больше не цветут.

Не тратя драгоценного времени на поиски нужного поворота, ныряю в Видение. И уверенным стремительным шагом проношусь по пустым коридорам. Дворец словно вымер. Но там, куда я рвалась, ещё пульсировала слабая затухающая искорка жизни.

На секунду замерла перед знакомой узорчатой дверью. И рывком распахнула створки, влетая в просторную и отчего-то полутёмную комнату.

Он лежал на кровати, уставившись неподвижным взглядом в окно. Белое, нечеловечески белое лицо с проступившими на нём голубыми прожилками вен. И только грудь вздымается часто и неровно в такт прерывистому тяжёлому дыханию. Видеть его, всегда полного сил и воли в таком состоянии было страшно и мучительно больно.

— Эррис… — прошептала я.

Он медленно повернул голову, сморгнул, точно пытаясь сфокусировать взгляд. На миг мне показалось, что он не узнаёт меня.

— Тисса, — шевельнулись губы. — Не уходи… Снись мне дальше.

Изо всех сил сдерживая слёзы, я одним движением оказалась у кровати, опустившись рядом на колени. Нашла его холодную безжизненную руку, прижалась к ней, согревая своим теплом.

— Эррис, это не сон! Я вернулась! Я никогда больше не оставлю тебя!

— Никогда? — он слабо улыбнулся, закашлявшись через силу.

— Никогда, никогда! — всхлипнув, кивнула я. — Только и ты не бросай меня.

Руави с усилием приподнял руку, осторожно сользнув пальцами по моей щеке, словно для того, чтобы убедиться, что я и взаправду не сон и не мираж. В его глазах, вопреки всему сверкающим так же ярко, как и прежде, появилась боль.

— Прости мне, — очень тихо и с какой-то виноватой скорбью промолвил он. — Прости, если сможешь.

— Всё в прошлом, всё забыто, — не замечая слёз, шептала я. — Теперь всё будет, как раньше…

Он покачал головой, с печальной улыбкой поглаживая мою ладонь.

— Я вновь причиняю тебе горе, Тисса… Но уже слишком поздно. Прости.

— Я не дам тебе умереть! — в каком-то исступлении выкрикнула я.

Взгляд затягивается серебром.

Я могу Видеть истинную суть первопричины. Я могу изменять её по своему желанию и своему усмотрению. Я могу подчинить её себе.

У меня хватит на это силы. Я должна суметь.

Серая непроницаемая плёнка, окружающая Эрриса, начинает тонко подрагивать под силой моей воли. И напрягая все свои возможности, я усиливаю напор, представляя, как она расплывается под моим взглядом, тает, словно туман под лучами солнца… Серая пелена неохотно исчезает, являя мне то, что называли Проклятием. Я вздрагиваю от невольного отвращения.

Чёрные извивающиеся щупальца расползлись по всему телу, искорёжив и изодрав на клочья золотистую ауру. Кое-где ещё пробивается сквозь тьму светлый лучик, но новое щупальце тут же выползает из свернувшейся около груди сердцевины и давит его, хищной змеёй обвиваясь вокруг жертвы, не позволяя ей сделать ни единого вдоха.

Из моей ненависти к этому порождению мрака, из моей жажды жизни, из моей любви рождается на свет серебристое лезвие. И, повинуясь моей воле, оно скользит к чёрному жгуту, свернувшемуся вокруг груди Эрриса.

Серебро соприкасается с тьмой и начинает методично перепиливать болезнетворное щупальце. Медленно, слишком медленно поддаётся Проклятье, чересчур быстро заканчиваются силы… Но вот с рассерженным гудением жгут лопнул и растаял в воздухе. А в образовавшийся просвет хлынули несмелым пучком золотые лучи ауры.

Эррис глубоко вздохнул, и я впервые не услышала страшного хрипа.

Ещё, ещё, пока у меня ещё остались силы!

Сверкающее лезвие скользит между чёрной паутины, по одному рассекая тугие нити. Но как всё же ничтожна эта лепта по сравнению с тем, что успела сделать болезнь! Но может, она позволит выйграть мне ещё хотя бы день жизни…

Тускнеет, неуклонно гаснет серебро, становясь всё тоньше. Чувствую, как из меня уходят последние капли силы. Я смогу…!

— Тисса, достаточно, — словно издалека долетает до сознания голос Эрриса. — Ты уже выжата досуха! Хватит!

— Последняя… — с изумившей меня саму ненавистью, выдыхаю я.

Серебро и мрак исчезают одновременно.

В глазах потемнело, и я ощутила, что меня подхватывают руки мужа и бережно укладывают на кровать. Несколько минут просто без движения лежу рядом с ним, пытаясь восстановить дыхание. Сил не осталось совершенно. Но я знала, абсолютно точно, что завтра они вернутся. Знала и то, что через несколько дней от проклятой болезни не останется и следа, и что последний отросток тьмы будет распылён без остатка. И будущие наследники трона больше не будут умирать от неизвестного мора. Несколько дней… Теперь, когда я смогла её Увидеть, этого будет достаточно. Тем более, что Эррис сам будет помогать мне.

— Как ты это сделала, Тисса? — тихо спросил король. Я устало улыбнулась, пристраиваясь к нему на плечо.

— Я же говорила, что не дам тебе умереть.

Он обнял меня, зарывшись лицом мне в волосы, ещё хранившие запах леса, глубоко и с облегчением вдохнул. На миг задержал дыхание… Всё будет хорошо.


…Ты жизнь моя, ты свет мой, озаривший мне душу. Не бойся больше сумрачных снов и ночных теней, — я вечно буду рядом с тобой. Я огражу тебя от твоих страхов, укрою от призраков прошлого, ибо ты одна мне радость и надежда. Клянусь тебе, что никогда больше не покину тебя, ни в горе, ни в беде…

Люблю тебя.

Загрузка...