Любить нельзя отвергнуть (СИ)

Глава 1

Крики толпы… пока их приглушала тяжёлая деревянная дверь, но она знала, что стоит ей открыться, те, кто жаждет её смерти, оглушат. Не нужно быть провидицей, чтобы знать — площадь полна людьми. Весь город собрался посмотреть на её казнь.

Тяжело дышать, массивная цепь сжимает горло и такая же на поясе, они душат, сдавливают. Хочется поднять руку, расстегнуть верхнюю пуговицу платья, дать груди свободу, но и те стянуты грубой верёвкой. Да и платья нет… лишь нижняя рубаха скрывает наготу.

Яркий свет, а вслед за ним крики. Дверь открылась, и сильный удар в спину. Шаг вперёд.

Поднять голову и посмотреть на позорный столб, ожидающий осуждённую, нет сил. Ещё один удар в спину и ещё два шага. Ноги разбиты в кровь, острые камни врезаются в босые ступни, словно иглы. Но она идёт, зная, что обречена, что пощады не будет.

— Ведьма!

Она вздрогнула от резкого голоса и подняла полные слёз глаза. Женщина испуганно отшатнулась и изобразила в воздухе святой символ Иллирии. Осуждённая на смерть ухмыльнулась, с этой женщиной она знакома уже давно. Раса любила покупать её выпечку, хвалила золотые руки и доброе сердце, была доброй соседкой, а сейчас… сейчас для неё, как и для всех, с кем она прожила бок о бок двадцать шесть лет, стала ведьмой! Вдруг, в один день.

Сделала ещё один шаг вперёд, подгоняемая ударами в спину. Путь к столбу был слишком коротким. Смиренно поднялась по деревянным ступеням, позволила себя привязать. Подняла голову. Весенний рассвет пока ещё прохладен, ветер трепал распущенные чёрные как смоль волосы, но ничто не могло охладить разгорячённое тело. Цепи жгли нежную кожу, на которой почти не осталось не отмеченного дознавателями места. Но дело было не в ранах. Специальный сплав… для таких как она… для ведьм. Он лишал сил, он лишал воли, он был доказательством её вины.

— Ты желаешь вознести молитву пресвятой Иллирии и послать тебе быструю смерть? — спросил один из Посланцев.

Она перевела взгляд на него. Холодные безжалостные глаза, длинные серебристые одежды, символизирующие чистоту крови, и клеймо на тонкой цепи, украшавшее шею Посланца братства Иллирии. Клеймо, которым клеймят ведьм, прежде чем их сжечь.

— Нет.

— Ты желаешь облегчить свою участь руками Посланцев Иллирии и поведать нам о других ведьмах в этом городе?

Уголок её губы дёрнулся, намекая на улыбку. Действительно, к чему этот вопрос? Её допрашивали в течении трёх суток, дознаватели сменялись, но вопрос был одним и тем же: "есть ли в Роу ещё ведьмы?"

— Нет.

— Ведьма!

— Да, но на моих руках нет крови! — из последних сил выкрикнула она.

Посланец никак не отреагировал на отчаявшуюся женщину и сошёл с соломенного настила. Она закрыла глаза. Через мгновение послышался запах дыма, послышался тихий треск разгорающегося костра.

Ещё один вздох. Откинула голову, прижимаясь к грубо оттёсанному столбу. Слёзы уже кончились.

До крови закусила губу. Огонь быстро пожирал сухие ветки, неминуемо подбираясь к ногам беззащитной жертвы. Жар усиливался, он словно живой окутывал израненное тело и трепал пропитавшиеся кровью волосы. Грудь сдавило от дыма и боли… крики толпы оглушали.

— Смерть!! Смерть ведьме!

— Умри!

Огонь уже близко…

— А-а-а-а!!!! — крик сжигаемой на главной площади города услышали все.

— А-а-а!

Я распахнула дрожащие веки и обхватила руками шею. Цепей нет. Я дышу, если конечно тот сип, что вырывался из лёгких, можно вообще назвать дыханием. Скорее — предсмертные хрипы. Но нет… жива. Ни огня, ни криков жаждущей смерти толпы.

Закрыла лицо руками, глубоко вздохнула, убеждая тело, что оно живо и невредимо, что оно спит в своей любимой кровати, а не стоит на площади привязанное к позорному столбу, и решительно открыла глаза. Из окна лился утренний солнечный свет, оттуда же слышались щебетание птиц вперемешку с бурчанием прислуги.

Почему именно под моими окнами они предпочитали сокрушаться своим проблемам?

Поправила насквозь промокшее от пота платье и поднялась с кровати. Осмотрелась. Всё на своих местах — я сижу на высоком ложе, украшенном балдахином белого цвета и вышитым вручную изумительными серебристыми нитями, под ногами ковёр, изготовленный в Рагухском княжестве и ставший предметом пора с сёстрами из-за его высокой цены, комод, туалетный столик — всё говорило о том, что кошмары всего лишь безобидные сны, а мои нервы нуждаются в лечении. Накинула на плечи халат и недовольным взглядом посмотрела на пустой стол. На нём должен был стоять традиционный бокал свежего сока польхи. Что, зря, что ли отец засадил этими плодовыми деревьями весь сад? Но спрашивать, почему его не оказалось глупо, прислуга побоялась заходить в спальню, так как, пожалуй, все уже в доме знали, что проснулась я не по доброй воле.

— Тара?

— Да, миде. — Дверь в мою спальню отворилась и на пороге появилась испуганная служанка. Она виновато опускала глаза, думая, что расплата за оплошность неминуема, а я негодующе вознесла глаза к небу. Хотя бы раз я наказывала прислугу за ту или иную ошибку? Ну хотя бы малюсенький разочек? Никогда! А всё равно меня боялись, словно деспота и разве что меня одну называли традиционным "миде". Хотя какая я миде, в самом деле? Вот покойная матушка была самая что ни на есть. Яркая, властная женщина, с сильным и жёстким характером, именно таким, каким и должна обладать княгиня. Тем более в её руках находилось не маленькое княжество Хассилин. А я всего лишь третья из сестёр.

— Тара, подготовь мне ванну, пожалуйста, и принеси прохладный сок польхи.

— Ванна готова, миде и… и сок тоже, — робко пискнула девушка.

Я не смогла сдержать грустного вздоха и поплелась в ванную комнату. Нежная кожа на ногах неприятно зудела, запястья болели, а в свежем воздухе всё ещё слышался запах гари. Нервным движением потёрла шею, в очередной раз убеждаясь в отсутствии на ней цепи. Это только сон… просто сон.

— Завтрак подать в ванную или желаете спуститься вниз?

Я вздрогнула от голоса служанки.

— Нет… нет, не хочу. Подготовь мне платье, я схожу в храм Иллирии.

Тара кивнула, она знала, что я всегда после очередного кошмара хожу к служителю Иллирии и провожу в храме несколько часов, желая отчиститься от грязи кошмара. Тара кивнула. Её мысли мне были известны, многие поговаривали, что злые силы наслали на молодую миде порчу, ведь завистников в Хассилин всегда много, а я слыла на все восточные княжества завидной невестой. Пусть и не стану княгиней, это право принадлежит старшей сестре, но благородная кровь и богатая семья ужа сами по себе лакомый кусочек.

Я облегчённо выдохнула, когда за служанкой закрылась дверь. Посмотрела в зеркало. Бледная как поганка, красные глаза, губы искусаны, а длинные волосы цвета льна растрёпаны, словно я не спала, а учувствовала в петушиных боях. Отвернулась от нелицеприятного вида и опустилась в воду. Ноги тут же обожгло.

— Ай, — зашипела я и посмотрела на покрасневшие лодыжки. Огонь… сегодня во сне я чувствовала огонь на своих ногах, чувствовала, как он пожирал израненную кожу. Ран от пыток не было, а вот лёгкий ожог в наличии имелся. Причём на обеих ногах.

Быстро вылезла из воды так и не успев помыться, укуталась в халат и как ветер вылетела из ванной.

— Тара, помоги мне, — дрожащим голосом попросила я. Взяла из рук служанки бокал с прохладным соком польхи, осушила его за два глотка и начала спешно одеваться.

— Миде, ваши волосы мокрые.

— Тара, пожалуйста, я попросила тебя помочь, а не извещать меня об очевидных фактах.

— Конечно.

Служанка помогла мне одеться в длинное строгое платье пепельного цвета, какое полагалось надевать, идя в храм Иллирии, и собрала ещё влажные волосы в причёску. Через минуту я уже шла по главной улице города, кивала горожанам, приветствовавшим меня, и очень старалась не переходить на бег. Но едва стены серебристого храма показались в поле зрения, не выдержала и побежала.

— Миде Дарина, что случилось? — Служитель Иллирии подошёл ко мне и взял за руку, видя, что я нахожусь на грани истерики.

— Я больше не могу… — голос мой был похож на комариный писк. — Это невыносимо…

— Снова сон?

Я сжала дрожащие губы и кивнула. Служитель Иллирии, облачённый в тяжёлые серебристые одежды, обозначающие его высочайший статус, указал на два кресла с высокими спинками. Считалось, что резные серебрёные узоры должны были слова исповеди донести до пресвятой Иллирии, и лишь человек с искренним желанием искупить грехи, может сидеть на этих местах, а нечистые… Впрочем, вариантов, что случалось с нечистыми было так много, что я порой поражалась выдумке народа и их воображению.

— Я ведьма… — прошептала я, когда молчание уже стало слишком гнетущим, то есть практически сразу.

— Нет Дарина. Это не так.

— Меня сожгли… снова, и на это раз у меня остались ожоги от праведного огня.

— Ожоги?

— Да, — сквозь слёзы прошептала я. — На ногах. Я чувствовала как огонь пожирает меня, чувствовала как цепи стягивали шею, не позволяя сделать и вздоха, я… я чувствовала, что… — я разрыдалась окончательно. — Что ведьма. Я знала это.

— Ты не ведьма, мы это выяснили ещё два года назад, — строго произнёс служитель. — Ведьмы коварны и твои сны это лишь наваждения. Ты должна быть сильна духом и верить.

— Тогда что это?! — выкрикнула я, подняла подол платья и показала красные пятна на ногах. Мужчина тут же отвернулся. Возмущаться моим вульгарным поведением он не стал, я всегда ходила по грани, рискуя нарушить нормы приличия, но обычно всё же старалась держать себя в установленных рамках, а сейчас, вдобавок к своему темпераменту, была слишком расстроена.

— Посмотрите и скажите что это! — выкрикнула я. — Это… это знак…

— Опусти платье, — сухо потребовал служитель. Я глубоко вздохнула и вернула подол на его законное место и даже прикрыла носки туфель.

— Не могу больше так жить. А что будет в следующий раз? Я проснусь с обожжённым лицом? Или опалёнными волосами? Этому должно быть объяснение получше, чем наваждение!

— Я понимаю…

— Прошу меня простить, но вы ничего не понимаете!

Я поднялась на ноги, развернулась на каблуках и вышла из храма. Приветливый лучик солнца тут же известил меня о прекрасной погоде, но порадоваться ей желания не возникло. Отмахнувшись от невинной бабочки, решительно повернула налево и зашла в узкий переулок. Лавка со сладостями находилась на другом конце города, но главная дорога была слишком извилистой, а желание съесть чего-нибудь сладкого слишком сильным, а воспользовавшись дорогой, что шла дворами можно было срезать довольно приличный кусок дороги. Но пройдя совсем немного, я нерешительно замедлила шаг, услышав знакомые мужские голоса, подошла к углу дома, откуда они раздавались, и словно заядлая шпионка навострила ушки.

— Лан, я тебя не понимаю, всё же решено, — возмущался Макас — глава стражи и давний друг жениха старшей миде — леди Хассилинской по совместительству. — Шира прелестна, да и ты сам не раз говорил о своей любви к ней.

— Да… — застонал Лан. — Я люблю её и жду нашей свадьбы.

— Так в чём тогда дело?

— Она сводит меня с ума. Я не могу смотреть на младшую миде. Дарина как наркотик. Никто другой, только она.

— Но если младшенькая тебе нравится больше, то…

— Нет, я осознаю, что это всего лишь похоть, но ничего не могу сделать со своими желаниями. Даже постель Ширы уже не кажется мне тёплой, хочу её… постоянно.

— Эй, Лан. Опасные мысли, — покачал головой Макас.

— Я люблю Ширу, она будет мне хорошей женой и прекрасной княгиней. Она не только старше Дарины, но и умней её в сотни раз.

— Да, после смерти родителей, она действительно смогла найти в себе силы заботиться и о младших сёстрах и помогать дяде управлять княжеством. Так чем тогда тебя привлекает эта смазливая Дарина? Красивая, молодая, с хорошей кожей, волосами и изумительными серыми глазами, но не чета старшей.

— Я хочу её, — хмуро сказал Лан. — Сегодня Дарине снова снился кошмар. Она так кричала, испугала Ширу. Я тоже начал волноваться, вдруг что-то случилось, а мы всё списывает на дурной сон. Зашёл в спальню, а Дарина… она металась по кровати вся в поту, одеяло на полу, платье мокрое и сбилось, обнажая бёдра… и грудь.

— А что тот северянин?

— Он приезжал два месяца назад, Дарина снова отказала ему, видно он не привлекает её как муж или вбила в свою маленькую голову какие-то глупости, — пробурчал Лан. — Могла бы стать княгиней, Вафнин прямой наследник отца, чистая кровь и так яро добивается её, а она дурочка. Дурочка, которую я больше не могу видеть.

— Но Лан, Дарина хозяйка в своём доме. Не можешь совладать со своими желаниями, разорви помолвку с Широй и уезжай в другой город. Если ты коснёшься младшей миде, пьяным или трезвым, тебя казнят, и я буду первым, кто придёт за тобой.

— Я люблю Ширу, но… но ты прав. Я не смогу жить, видя каждый день младшую. Сегодня я едва совладал с собой, не уверен, что смогу в следующий раз.

Я нервно сглотнула и невольно сделала шаг назад. Стена дома услужливо поддержала меня, ошарашенную новостью. Разумеется, я замечала в свою сторону взгляды жениха старшей сестры, он всегда старался угодить мне, помогать, но я-то думала, что это дань хорошего воспитания и любви к младшей сестрёнке невесты. Вот только сейчас память услужливо напомнила, что забота распространялась лишь на меня, а вот средней сестре подобные почести не доставались.

— Миде, — послышался женский голос. Горожанка доброжелательно кивнула, приветствуя мне, и прошла мимо, не заметив мой перепуганный взгляд.

Нужно уходить, не хватало ещё быть застуканной на месте подслушивания. Конечно, ничего мне не сделают, но вот разрушать личную жизнь Ширы я не хотела. Сестра любила Лана, и он её тоже. Начальник стражи Макас прав, старшая сестра станет прекрасной княгиней и после замужества сможет официально получить этот титул и вступить в свои права. Вот только Лан… мне казалось, что если любишь, то другие уже не так привлекательны, видишь перед собой лишь предмет обожания, а он совершенно точно любил Ширу, носил на руках, целовал руки. И я была уверенна, что ему нужна именно она, а не титул князя, который он, несомненно, получит после замужества.

Подобрала юбку и побежала домой, пугая всех на своём пути.

— Дядюшка! — закричала я, вбегая в кабинет.

— Дарина, отрада для уставших глаз, — улыбнулся он, поднимаясь из-за стола и отодвигая в сторону большой альбом, в котором что-то записывал. — Сегодня твой сон был неспокойным.

— Дядюшка, давайте не будем это обсуждать. Я решила уехать, — заявила я и плюхнулась в кресло напротив стола.

— Куда? — поинтересовался мужчина и даже улыбнулся.

— В Жахнар. Отец рассказывал, что в столице империи живёт его брат, и якобы он навещал нас. Я, правда, не помню, но это ведь не важно, он не откажется принять племянницу. Напиши мне грамоту и помоги с… — я начала задыхаться, так быстро говорила. — С организацией сопровождения.

— И что натолкнула тебя на эту безумную мысль? — хмуро поинтересовался дядюшка и сложил руки на груди. Смешливость с его лица пропала вмиг. Да, да… то, что я всегда была беспокойной в своих забавах, знал весь Хассилин, но и решения, что рождались в моей голове, всегда доводились до конца. Такая же упрямая, как и покойный отец.

Я сжала губы, не желая отвечать.

— То есть причина есть?

— Разумеется, — фыркнула я.

— Ну? Я слушаю тебя.

— Не скажу.

— Не скажешь?

— Нет. Дядюшка, это решение может и кажется спонтанным, да оно таковое и есть, но я не отступлюсь. Да и не так уж и далеко столица. Мне нужно уехать из Хассилин, на время или больше, не знаю, но я же не насовсем. Может, вернусь ещё.

— Дарина, если ты кого-то боишься или кто-то тебе угрожает…

— Ох, дядюшка, перестаньте! Кто мне может угрожать? — громко возмутилась я. — То, что мне всего девятнадцать, не значит, что я беспомощный ребёнок. Так вы мне поможете?

— Дарина, сегодня у меня много работы, давай вернёмся к этому вопросу в начале лета.

— Я уезжаю сей час же.

— Пречистая Иллирия…

— Ох, дядюшка, прошу вас, — взмолилась я. — Ну мне пора одеваться, про письмо не забудьте.

Помахала рукой и выскочила за дверь.

Я сидела на лошади и понимала, что являюсь полнейшей дурой. Взволнованная ночным кошмаром голова отказывалась служить верой правдой, а подслушанный разговор двух мужчин породил безумную мысль. А может и не безумную… в конце концов я никогда не желала прожить всю свою жизнь в княжестве Хассилин. Мир большой, удивительный, хотелось посмотреть на него, душа жаждала приключений. Взгляд невольно опустился на прикрытые плотной тканью платья лодыжки. Нет… не таких приключений, конечно же.

— Сестрёнка, мы поможем тебе, только скажи, что случилось, почему ты бежишь из родного дома. — Голос Ширы был невероятно жалобным, но я мужественно подавила подкативший к горлу слезливый ком и нервным движением стряхнула с дорожного плаща несуществующую пылинку.

— Ну что вы придумываете? Я просто хочу повидаться с… как там нашего дядю зовут? — посмотрела на дядюшку по материнской линии. Тот негодующе покачал головой.

— Граф Приар Доу.

— Да, он самый, — важно кивнула я, перетряхивая память на предмет титулов. Кажется, граф являлся приближённым к императору и вроде бы даже должен занимать какую-то должность, но уточнять эту информацию не стала. Решила спросить потом у графа Доу.

— Да и на столицу посмотреть страсть как охота.

— Угу, вдруг… — нахохлилась Шира.

— Ага.

Я последний раз проверила надёжно ли закреплена дорожная сумка со сменной одеждой и минимальным набором провизии, окинула придирчивым взором служанку и двух стражников, любезно предоставленных Макасом для сопровождения и посмотрела на большую дорогу. Путь в столицу был не сложным, езжай себе по тракту, да не сворачивай и если в трактирах не рассиживаться, то через пять дней покажется столица. Но это со слов знающих людей, сама я всю свою жизнь провела в стенах родного города. Никогда никуда не выезжала, по гостям не ездила. И сейчас, смотря на дорогу, уходящую в лес, понимала, что дурость второе моё имя. Сорвалась с места и понеслась навстречу неизвестности. Даже не стала ждать, когда снарядят нормальное сопровождение и соберут все необходимые вещи, решив, что те могут ехать следом. Взяла необходимое и словно ополоумевший птенец стою на краю гнезда и смотрю вниз.

Ещё раз вздохнула, собирая остатки мужества, вспомнила, что так и не дошла до лавки сладостей, поздравила себя с этим и решительно стегнула лошадь, отправляя её в путь.