Лунный Зверь

Баллада о Лунном Звере

Постоялый двор притиснулся к городской стене и сам выглядел небольшой крепостью. Чуть ли не в три ярда забор из толстых, плотно подогнанных друг к другу бревен, массивные дубовые ворота, обитые широкими железными полосами. Ничего удивительного. В каких-то десяти милях поднимались кряжи Моннора, горной цепи, тянувшейся с севера на юг и отделявшей Лерию от западного соседа — Везенны. Строгой границы там не существовало. Что делить в диком лесном краю? Если и возникали мелкие недоразумения между соседями, разрешать их здесь давно привыкли, не меряясь остротой мечей и крепостью доспехов, а собираясь на Большой Собор Девяти Княжеств. Иначе никак. Каждый в отдельности был слабее и кровожадных, похожих на призраков тьмы, пиратов Весура, и алчных диктаторов Данбара, и коварных гроссмейстеров Морской гильдии. Каждого в отдельности давно бы смели с берегов благословенного Альменского моря. Но вместе они были силой. Даже Годварская империя, раскинувшаяся от Западного океана до отрогов Медира и уходящая на север так далеко, что моря, омывающие ее, зимой превращались в лед, предпочитала видеть княжества своими союзниками.

Онгер лежал одинаково далеко и от побережья, и от данбарской границы. Бургомистру и местной знати, сейчас сладко спящим за каменной стеной Верхнего

города, не стоило опасаться внезапного нападения. Но люд попроще опасался. Ничейные земли Моннора притягивали к себе всех, кто не желал подчиняться установленным законам. Там находили пристанище разбойники и бродяги, знахари и провидцы, бесноватые и последователи запрещенных всеми божескими и человеческими законами Мастеров.

Народ опасался и надеяться привык не столько на городскую стражу, сколько на крепкие запоры. Потому Клеон, тарабанивший в прикрепленный к воротам бронзовый лист, вовсе не был уверен, что ему отопрут. Будь он один, не слишком бы опечалился такому повороту. Сколько раз в детстве приходилось ночевать под открытым небом! Но сегодня Клеон был не один.

Парень оглянулся на спутницу. Сорок миль от Рай-нора — не ахти какое расстояние. Но для хрупкой, непривычной к ночным скачкам девушки и этого оказалось достаточно. Танита покачивалась в седле, прикрыв глаза. Вот-вот заснет. Он заколотил с новой силой.

По ту сторону забора заскреблись.

— Кого там лешаки принесли?

Отворилось небольшое окошко, очень смахивающее на бойницу. Клеон тут же шагнул к нему.

— Впустите путников на постой!

Сколько вас там?

— Двое. Я и девушка.

— Девушка? Куда же ты ее везешь посреди ночи?

— Мы едем из Сарса в Райнор. Дело спешное, надеялись к утру быть в столице, да силы не рассчитали. Придется передохнуть.

Клеон нарочно соврал. Чем меньше людей знает, что они едут не «в», а из столицы, тем лучше. А уж о том, что цель их — Моннор, и заикаться нельзя.

— Из Сарса в Райнор? — Собеседник присвистнул. —

Да ты, парень, совсем без головы, если хотел заставить девку столько миль в седле прыгать!

За воротами лязгнуло громче, заскрипел отодвигаемый засов. Одна из створок дрогнула, подалась наружу, выпустив дрожащее пятно света, а следом и здоровенного бородатого мужика с фонарем в руке.

— Ну-ка, гляну на вас ближе.

Подозрительно смерил взглядом высокого, широкоплечего парня, особо остановившись на куртке из толстой сыромятной кожи с нашитыми на груди стальными пластинами, на перевязи с покачивающимся у бедра палашом. Недовольно скривился и повернулся к девушке.

Маленькая, не слишком уверенно сидящая в седле Танита понравилась ему куда больше. А когда та улыбнулась, сторож и сам не утерпел. Ухмыльнувшись, подмигнул путникам.

— Спешное дело, говорите? Ладно, заезжайте, куда уж вас девать.

Сторож оказался и не сторожем вовсе — хозяином постоялого двора. Прошло каких-то десять минут, и разбуженная им служанка уже показывала гостям комнату. Зевая во весь рот, девка постелила свежее белье на кровати, предложила Таните помочь раздеться. А едва та отказалась, убежала досматривать прерванный сон.

Клеон даже растерялся, сообразив, что теперь они остались вдвоем, наедине, и маленькая, погруженная в полумрак комнатушка — их первая общая спальня! Пока стоял так, не решаясь даже пояс развязать, девушка плюхнулась на кровать, дальнюю, у стены. Завернула руку за спину, стараясь достать шнуровку на платье. И хихикнула.

— Так и будешь всю ночь дверь подпирать? Эх, зря я служанку отпустила.

Жителям Верхнего города, не стоило опасаться внезапного нападения. Но люд попроще опасался. Ничейные земли Моннора притягивали к себе всех, кто не желал подчиняться установленным законам. Там находили пристанище разбойники и бродяги, знахари и провидцы, бесноватые и последователи запрещенных всеми божескими и человеческими законами Мастеров.

Народ опасался и надеяться привык не столько на городскую стражу, сколько на крепкие запоры. Потому Клеон, тарабанивший в прикрепленный к воротам бронзовый лист, вовсе не был уверен, что ему отопрут. Будь он один, не слишком бы опечалился такому повороту. Сколько раз в детстве приходилось ночевать под открытым небом! Но сегодня Клеон был не один.

Парень оглянулся на спутницу. Сорок миль от Рай-нора — не ахти какое расстояние. Но для хрупкой, непривычной к ночным скачкам девушки и этого оказалось достаточно. Танита покачивалась в седле, прикрыв глаза. Вот-вот заснет. Он заколотил с новой силой.

По ту сторону забора заскреблись.

— Кого там лешаки принесли?

Отворилось небольшое окошко, очень смахивающее на бойницу. Клеон тут же шагнул к нему.

— Впустите путников на постой!

— Сколько вас там?

— Двое. Я и девушка.

— Девушка? Куда же ты ее везешь посреди ночи?

— Мы едем из Сарса в Райнор. Дело спешное, надеялись к утру быть в столице, да силы не рассчитали. Придется передохнуть.

Клеон нарочно соврал. Чем меньше людей знает, что они едут не «в», а из столицы, тем лучше. А уж о том, что цель их — Моннор, и заикаться нельзя.

— Из Сарса в Райнор? — Собеседник присвистнул. —

Да ты, парень, совсем без головы, если хотел заставить девку столько миль в седле прыгать!

За воротами лязгнуло громче, заскрипел отодвигаемый засов. Одна из створок дрогнула, подалась наружу, выпустив дрожащее пятно света, а следом и здоровенного бородатого мужика с фонарем в руке.

— Ну-ка, гляну на вас ближе.

Подозрительно смерил взглядом высокого, широкоплечего парня, особо остановившись на куртке из толстой сыромятной кожи с нашитыми на груди стальными пластинами, на перевязи с покачивающимся у бедра палашом. Недовольно скривился и повернулся к девушке.

Маленькая, не слишком уверенно сидящая в седле Танита понравилась ему куда больше. А когда та улыбнулась, сторож и сам не утерпел. Ухмыльнувшись, подмигнул путникам.

— Спешное дело, говорите? Ладно, заезжайте, куда уж вас девать.

Сторож оказался и не сторожем вовсе — хозяином постоялого двора. Прошло каких-то десять минут, и разбуженная им служанка уже показывала гостям комнату. Зевая во весь рот, девка постелила свежее белье на кровати, предложила Таните помочь раздеться. А едва та отказалась, убежала досматривать прерванный сон.

Клеон даже растерялся, сообразив, что теперь они остались вдвоем, наедине, и маленькая, погруженная в полумрак комнатушка — их первая общая спальня! Пока стоял так, не решаясь даже пояс развязать, девушка плюхнулась на кровать, дальнюю, у стены. Завернула руку за спину, стараясь достать шнуровку на платье. И хихикнула.

— Так и будешь всю ночь дверь подпирать? Эх, зря я служанку отпустила.

Чувствуя, как наливаются жаром щеки, Клеон шагнул к любимой…

Нет, дальше пары долгих, головокружительных поцелуев они и в этот раз не зашли. Напряжение вчерашнего вечера, ночная скачка… Танита заснула, едва ее золотоволосая головка коснулась подушки. А Клеон еще с полчаса сидел рядом, любуясь безмятежной улыбкой, играющей на губах девушки. Пока удача сопутствовала им. Все шло именно так, как было задумано. То, о чем месяц назад боялись и мечтать, совершилось: они вместе! Отныне и навсегда, ни жизнь, ни смерть не смогут их разлучить. Удивительно, что каких-то полгода назад они и не подозревали о существовании друг друга!

Заканчивался второй месяц весны, цвели сады над Уарой, заполняя весь Райнор благоуханием. Клеон любил бродить в этих садах за городской стеной на рассвете, когда наставник отправлялся на покой после ночных бдений. Бродить, ни о чем не думая, вдыхать настоянный ароматом апельсиновых деревьев воздух, подставлять лицо лучам поднимающегося солнца, слушать тишину. Это было как легкий бриз ушедшего детства, кусочек жизни, так не похожей на ту, к которой его готовили. На высокую каменную башню, тянущуюся к самим звездам, полную старинных книг и бессонных ночей. Клеон не противился судьбе. У сироты, подобранного на улице и обученного милостью придворного астролога, выбора не было. Просто… Нет, выразить словами свои чувства он не умел. Не важно! Главное, во время такой прогулки он впервые увидел Таниту.

Вернее, она его увидела. И запомнила, и влюбилась. Это точно. А Клеон успел разглядеть лишь маленькую изящную ручку, поспешно задернувшую занавеску в окошке кареты. Он как раз выбрался на ведущую к северным воротам дорогу. И стоял, пропуская длинный, шумный кортеж карет, повозок, всадников в изумруд-но-желтых одеяниях. Лорд Ченгри, владетель Мартильской равнины, страж Сирайя, богатейший и влиятельнейший из вельмож княжества, спешил в столицу.

Клеона это событие не касалось никоим образом, и девичья ручка выветрилась бы из его памяти очень скоро. Но два дня спустя наставник дал парню неожиданное поручение. Дочь лорда заинтересовалась, что происходит в таинственной башне, высящейся позади княжеского дворца. Князя любознательность девушки позабавила, и он тут же поручил старому звездочету показать свои владения. Занятие малопривлекательное для уважаемого ученого. Но весьма приятное для молодого подмастерья.

Клеон встречал гостей в нижнем холле, тесном и сумрачном, заваленном давно не используемым хламом. Снаружи смеркалось, да и днем узкие, покрытые толстым слоем пыли окна пропускали не много солнечных лучей. Пара масляных светильников освещала лишь полукруг у самой двери да уходящие вверх каменные ступени. Маленькая, хрупкая Танита, стоящая рядом с дебелой гувернанткой, показалась парню совсем ребенком. Волосы цвета спелой пшеницы, рассыпанные по плечам, огромные, ярко-васильковые глаза и ямочки на зардевшихся щечках — все, что он успел разглядеть в первый миг. Но этого хватило, чтобы понять: ничего более важного, чем взгляд этих глаз, в его жизни не было, нет и не будет. Поспешно поклонился, низко, ниже, чем требовал придворный этикет. И застыл, с ужасом сообразив, что не сможет без запинки выговорить простую фразу: «Госпожа, разрешите показать вам обсерваторию». Таните самой пришлось заговорить: «Эй, что же вы… ты… вы… Мы так и будем стоять здесь, под лестницей, среди паутины? Я надеялась увидеть немножко больше!»

Так они познакомились. Танита приходила в обсерваторию часто. В сопровождении гувернантки-надсмотрщицы, разумеется. Но ту звезды не интересовали совершенно. Клеон затащил на смотровую площадку мягкое кресло из кабинета учителя, и соглядатайка приноровилась дремать в нем, пока парочка таращилась в свою дурацкую трубу. И перешептывалась. Не всегда о звездах.

Сколько мог длиться этот «роман-не-роман»? Клеон понимал, что он не пара дочери могущественного лорда. Не хотел даже и думать, чем может все закончиться. Молился, чтоб не заканчивалось никогда… Но уже через неделю после их первого робкого поцелуя украдкой стало ясно, что тайна перестала быть тайной. Во всяком случае, для отца Таниты, лорда Эйдера Ченгри…

— Радость моя, ты слишком много времени проводишь в башне. В обществе этого парнишки, молодого звездочета. Не хочу, чтобы ты давала пищу для дворцовых сплетен. В особенности сейчас.

Лорд курил трубку, развалившись в мягком кресле, рядом с распахнутым настежь окном своего кабинета. С третьего этажа их столичной резиденции, не уступающей по размерам и пышности дворцу в Ченгри, вид открывался прекрасный. Крепостные стены над обрывистым берегом, домишки предместья, сине-серебристая лента реки, неторопливо несущей свои воды на восток. Дальше — сады, едва сбросившие пену весеннего цветения. И еще дальше — пока что ярко-зеленая, а вскорости — золотистая, как волосы отца и дочери, полоска. Мартильская долина, житница княжества, раскинувшаяся от верховий Уары до края Залива, а на север тянущаяся до самой границы. Гордость и богатство рода Ченгри. Источник их власти.

Танита куснула губку. В голубых, «фамильных», глазах отца плясали хитровато-веселые искорки. Неужели он знает? Вот, оказывается, для какого «серьезного разговора» ее позвали! Соглядатайка дремала вовсе не так крепко, как надеялись молодые.

— Папа, он очень хороший и благородный человек! Умный и образованный. А что нет у него дворянских титулов — ведь мы, Ченгри, не какие-то надутые ханжи с побережья. Моя бабушка…

Лорд не сумел подавить вырвавшийся смешок.

— Я прекрасно помню, что прихожусь внуком не только лорду Геберу Ченгри, но и сапожнику из Сирайя. Успокойся, милая. Никто не собирается отбирать у тебя забаву. Нужно всего лишь немного подождать, потерпеть.

— Потерпеть? — Сердце радостно екнуло, и кровь хлынула к щекам девушки. Неужели отец согласится? Она не могла и мечтать о таком! — И Клеон сможет просить моей руки?!

Лорд чуть не поперхнулся дымом.

— Ты неверно поняла меня, дорогая… Садись.

Он ткнул чубуком в сторону второго кресла, придвинутого к массивному, вытесанному из моннорского дуба письменному столу. И кресло было такое же огромное. Танита предпочла бы постоять, чем усаживаться в него. На краешке пристроиться — неудобно, чувствуешь себя канарейкой на жердочке. Задвинешься вглубь — коленки вверх задираются. И как ни старайся, а даже носочки туфелек не дотягиваются до пола. Великанское кресло, одним словом.

Дождавшись, когда дочь умостится, лорд продолжил:

— Танита, мы приехали в Райнор не только за тем, чтобы отпраздновать день Святого Дара вместе с другими знатными семьями. Ты ведь знаешь, весной миновал год, как почила княгиня Имар. Срок обязательного траура вышел, и князю незачем оставаться вдовцом. Обычаи и закон не одобряют холостяцкую жизнь правителя. И только один наследник престола — опасно для государства. Мало ли, что может случиться? — Он прервался на минуту, выпуская сизые колечки. Ждал вопросов, реплик? Но Танита предпочла сидеть молча. Не понимала еще, куда клонит отец. — Ченгри владеют четвертью земель в княжестве и половиной его богатства. И в то же время мы — одни из многочисленной толпы вельмож, подпирающих трон. Богатство нас не защитит, если этот князь или следующий сменит милость на гнев. Скорее наоборот. Пока что нас защищает пограничная стража, закрывающая границу с Данбаром. И память об имперских корнях твоей мамы, урожденной виконтессы Геннетской. Сейлик хочет видеть надежных друзей на севере. Еще лучше — родичей. А я хочу видеть своих потомков на княжеском троне. Так что сейчас наши с князем желания совпали. Разумеется, о том, что в Лерии нет девушки более умной, красивой, более достойной надеть корону, чем ты, и не говорю.

Танита обомлела, не в силах переварить смысл последней фразы отца. Что?! Ее привезли, чтобы отдать замуж за князя Сейлика? Выдавила первое, что в голову пришло:

— Но он же старик…

— Не такой уж и старик. На каких-то семь лет старше меня. Смерть бедняжки Имар его подкосила, конечно. Но он еще крепок. А если и нет? Тебе разве хуже? Если князь окажется не в силах обзавестись вторым наследником — твой звездочет всегда рядом. Такое соседство будет очень полезно для государства. И для нас.

Девушка какое-то время лишь рот раскрывала безмолвно. Пыталась найти иной, не столь страшный и подлый смысл за словами отца. Не смогла. Тогда, оттолкнувшись руками, вскочила из кресла.

— Отец! То, о чем ты говоришь… Это… Это… Мерзко! Как ты мог?! Если бы кто-то посмел заподозрить в подобном маму… или леди Вайсу…

Она и не заметила, когда потухли веселые искорки в глазах лорда. Теперь на нее смотрели два безжалостно холодных кристалла.

— Я высказываюсь откровенно потому, что говорю со своей дочерью. Ты плоть от плоти моей, кровь от крови. И воспитать тебя я старался как настоящую Ченгри. А Ченгри никогда не смешивают интересы государства, клана, семьи и плотские утехи. Твоя покойная мама и твоя мачеха — настоящие леди. Достаточно взглянуть на тебя и твоих младших братьев, и любые сомнения в моем отцовстве исчезнут. В остальном я всегда предпочитал закрывать глаза на то, что происходит в будуаре моих жен. Мы же «не какие-то ханжи с побережья». Танита, князь Сейлик станет твоим мужем, это решено и обсуждаться не будет. Осенью свадьба, придется потерпеть до тех пор. Зато потом можешь сделать звездочета своим тайным любовником. Даже отцом моих внуков, если пожелаешь. Я не возражаю, в их жилах в любом случае будет течь кровь Ченгри. Но эти тайны не должны выйти за порог нашего дома.

Спустя неделю после празднования дня Святого Дара состоялась официальная помолвка князя Сейлика и молоденькой леди Ченгри. Клеону о разговоре с отцом Танита так и не рассказала. Чего опасалась? Что любимый посчитает и ее способной на такую мерзость, «плоть от плоти» ведь, «кровь от крови»? Отвернется навсегда, начнет презирать. Или… Что предложение лорда парню понравится? Есть ли низость в том, чтобы делить женщину с собственным правителем? Фаворит княгини, пусть даже тайный, — не самая худшая участь для безродного сироты. Сытая безбедная жизнь, почетная должность при дворе и мягкая постель любимой женщины. Вдруг ему и не нужно ничего иного? Кто поймет этих мужчин?

Танита не стала искушать любимого маленьким, легкодоступным счастьем. Она не хотела разменивать любовь на «интересы семьи» и «плотские утехи». Пусть даже в качестве компенсации предлагают корону Лерии. Она на нее не претендует и не желает. Но тот, на кого претендует и кого желает, будет принадлежать ей безраздельно! И она отдастся только ему.

Родичи ее отца владели четвертью княжества и стремились завладеть всем. Здесь у нее не было иной судьбы. Но где-то далеко, в империи, жили родичи ее матери. Ее дяди и тети, двоюродные братья и сестры. Пусть она мало знала о них, после маминой смерти девять лет назад не приходило оттуда ни весточки. Но это был шанс! Вполне реальный, если удастся добраться до Геннета.

Из Лерии в империю вели три пути.

Первый, самый короткий, — по прямой, широкой, выложенной белым камнем дороге до Мартильской заставы. Потом пересечь Данбар с юга на север, минуя отряды вечно враждующих между собой кланов. Самый короткий путь и самый опасный. Совершенно неприемлемый, если учесть, что любой офицер пограничной стражи тотчас узнает дочь своего командира.

Второй, самый длинный и безопасный. Сесть на корабль, плывущий к восточным княжествам. Там купить место в торговом караване, идущем через перевалы Пирина. Месяц, и они окажутся в сердце империи, без всяких нежелательных приключений… Не окажутся! Боевые галеры перехватят их еще в Заливе.

Третий путь был длиннее первого и короче второго. Безопасен ли? Об этом не могли судить ни Танита, ни Клеон. Лерия граничила с Данбаром на севере и соседними княжествами на востоке и западе. Но существовала Морская гильдия! Конечно, ее каравеллы, оказавшиеся в портах Залива, Сейлик попытается подвергнуть досмотру. Но если перевалить Моннор, добраться до океана… Там уж гильдия хозяйничает безраздельно. В портах Везенны попасть на каравеллу будет нетрудно, а договориться с ее капитаном, когда у тебя есть золото, и того проще. Они попросят высадить их в одном из портов империи на западном побережье. А дальше… Имя виконтессы Геннетской что-то да значит?

Танита составила план, а Клеон его выполнил. Правда, не так скоро, как хотелось бы. До намеченной свадьбы оставалось чуть больше двух недель, вся свита Ченгри уже готовилась вновь выдвинуться в столицу… Как бы то ни было, Танита и Клеон сбежали. Из-под носа у гувернантки, у бдительных сторожей. Из-под носа у жениха, князя Лерийского!

Клеона разбудил лучик солнца, пробившийся между занавесями на окне. Парень пару минут понежился в мягкой постели… И вскочил, опомнившись. Солнце?! Они же хотели продолжить путь на рассвете!

Впрочем, тревога оказалась ложной. Солнце поднялось над горизонтом не выше, чем на ладонь. Пара часов пройдет, пока служанка постучится в спальню госпожи. Не дождавшись ответа, заглянет осторожно. И еще пока сообщат князю, пока поднимется тревога в Рай-норе…

Клеон натянул сапоги, вышел из комнаты, спустился по лестнице. Во дворе было тихо и пусто, только ржали лошади за углом в конюшне, да тащила ведро воды служанка. Не та, что встречала их ночью. Симпатичная, темноволосая смуглянка.

— Утро доброе! Где у вас умыться можно, красавица?

Девушка смерила гостя взглядом, улыбнулась.

— Давай солью.

Клеон сбежал с крыльца, наклонился, сложил ладони лодочкой.

— Сними рубаху, и на спину полью, если замерзнуть не боишься. Вода-то родниковая.

— Пожалуй, не стоит.

— Ну, как хочешь.

Тугая струя воды ударила в ладони, и Клеон тут же плеснул ее в лицо. Ох! Действительно, родниковая, даже дух перехватило. Девчонка засмеялась, услышав его возглас.

— Что я тебя вчера здесь не видела? Должно быть, ночью приехал? Из Райнора?

— Ага… — Клеон спохватился. — То есть, наоборот, я в Райнор еду. Из Сарса.

— Жаль. Я думала, расскажешь, что в столице делается. Может, ты и парня того видел, звездочета.

— Звездочета? — Клеон почувствовал, как ноги внезапно налились тяжестью. — Какого звездочета?

— Да ты ничего не знаешь! Бабы у родника только об этом и говорят. Час назад прискакал офицер из Рай-нора, со срочной депешей. От самого князя! Бургомистра прямо из постели вытащили, тот — начальника стражи. Сейчас все предместье трясут, постоялые дворы проверяют. Представляешь, невеста князя сбежала!

С дворцовым звездочетом! Глупые, все равно же поймают. Интересно, что лорд Ченгри с дочкой сделает? Звездочета-то повесят, ясное дело. Или голову отрубят. Вот бы посмотреть! Должно быть, он красавец писаный, раз знатная леди самого князя на него променяла…

Служанка еще что-то рассказывала, но Клеон уже не слушал. Внутри будто оледенело все: «Опоздали! Не успели уйти!» Взлетел по лестнице к комнатушке, где спала любимая, бросился к ее постели.

— Танита, вставай! Они уже знают, ищут нас!

Потребовалось десять минут на то, чтобы покинуть

постоялый двор. Прямо перед носом отряда стражников, неторопливо идущих от базарной площади. Первый, офицер в плаще с лиловыми гиацинтами княжеского герба, подозрительно уставился на парочку. И закричал вдогонку:

— Эй, стоять!

Теперь все решала резвость скакунов.

«Галопом», — шепнул Клеон, не оборачиваясь. Благо, отроги Моннора зеленели прямо перед ними.

— Это они, ваша милость, они, ей-богу! Все как в описании! — летели в спину крики солдат.

— Сам вижу, что они! Лошадей, быстро!

— Уйдут же, лешаки окаянные! Разрешите из арбалета стрельнуть?

— Идиот, в девушку попадешь!

Дальше Клеон слышал только свист ветра в ушах. Стрелять вдогонку солдаты не решились, и это было замечательно. Фора в несколько минут решила исход погони. Беглецы неслись галопом, не разбирая пути, по засаженным чем-то огородам, стерне, лугу, сбегающей со склонов рощи. Лишь когда подъем начал становиться круче, а деревья обступать все теснее, перешли на рысь. А затем и на шаг.

Бывать раньше в горах Клеону не доводилось. Обрывы, теснины, нагромождения скал, старые буреломы, прикрытые плющом предательские расселины — все это мало походило на буколические пейзажи придворных рисовальщиков. Лошади спотыкались, оскальзывались, испуганно шарахались, то и дело, теряя опору. Приходилось петлять, поворачивать то влево, то вправо, объезжать препятствия, выбирать путь. И при этом следить, чтобы не хлестнула ветвь по лицу любимой, чтобы острый, как клык, сучок не поранил девушку.

Погоню они увидели лишь раз. Выбрались из дебрей на пологий, безлесный горб и вдруг обнаружили далеко внизу кавалькаду вооруженных всадников, переходящих вброд горный ручей. Бело-лиловый плащ командира сомнений не оставлял — это их преследователи. Слава богу, солдаты были слишком заняты переправой, никто не удосужился задрать голову повыше. А Клеон и Танита поспешили ретироваться в ужасную, но все же спасительную чащу.

— Как думаешь, они нас смогут выследить?

Выследить? В этом Клеон почти не сомневался, ведь рядом с солдатами вертелось несколько псов. Рано или поздно выследят, главное, чтобы поздно. Сейчас парня заботило не это. Судя по всему, они попали в самую сердцевину Моннора. Теперь нужно быстрее перебраться на другую его сторону. Пока никто не встретился на пути. Никто и ничто.

Моннор. Что он знал достоверно об этом кусочке земли? Пожалуй, меньше, чем о звездах. Полоса гор длиной в без малого семьсот миль. На юге она тянулась почти до побережья Альменского моря, на севере расширялась, уходя к западу, к мысу Эш. Старинные легенды рассказывали, что северный Моннор — одно из мест, не доделанных Мастерами. Что неприступен он ни с

суши, ни с моря. Что ни одна живая душа не бывала в его сердце.

Впрочем, любой священник объяснит, что легенды — лишь глупые байки. Мир и все, что есть в нем, сотворил Бог, Единый и Всемогущий. А те, кто именовал себя Мастерами, — всего лишь зловредные колдуны, пытавшиеся испортить божье творенье и сброшенные за это в Тартар. Проповеди священников звучали убедительно. Но Клеон что-то не слыхал о людях, которым довелось побывать в северном Монноре. Да и южный, близкий — от Райнора за полдня доскачешь — и вполне доступный, хранил немало загадок…

— А у нас гости!

Четверо незнакомцев внезапно заступили путь, заставив лошадей шарахнуться и заржать испуганно. Всклокоченные волосы, бороды до самых глаз, наглые, ухмыляющиеся рожи. И все при оружии. У кого палаш на перевязи, у кого — заткнутый за пояс топор. А один с внушительного размера рогатиной.

— Куда путь держите, мил человеки? — насмешливо поинтересовался крайний слева, при палаше и с проседью в бороде. По всему видно — главный в этой компании.

— В Везенну удирают, не иначе, — тут же предположил стоящий прямо на пути у Таниты одноглазый крепыш.

— Да? Так у нас тут застава. Проезд оплатить нужно.

Клеон скрипнул зубами. Разбойнички. Вот угораздило! Если отдать золото, как тогда попасть на корабль гильдии? Рука сама собой легла на эфес. Один против четверых… Эх, будь он учеником фехтовальщика, а не астролога… Танита его жест заметила, покачала головой. И потянулась к притороченной к седлу сумке. Наверное, она права. Сейчас главное — выбраться из Моннора.

— Мы заплатим. Правда, денег у нас нёмного.

— Эт мы сейчас увидим, лапушка. — Одноглазый решительно шагнул к девушке, схватил ее лошадь под уздцы. — Слезайте пока что.

— Зачем? Берите деньги, и мы поедем своей дорогой. — Клеон тронул коленом бок лошади, заставляя сделать пару шагов. Оттеснить наглеца.

— Аюшки? Ты кто такой, чтобы командовать? Мы стража здешней заставы, так что слезай живо!

Главарь продолжал стоять на месте, разглядывая парня. Зато остальные двое двинулись следом за одноглазым. Один, самый шустрый, быстро вырвал сумку из рук девушки, запустил в нее пятерню.

— Золотишко есть, Греко. Не так много, но за проезд двоих, пожалуй, хватит.

— Э, нет. — Главарь отрицательно покрутил голо-; вой. — За проход двоих хватит. Провоз лошадей тоже денег стоит.

— Так, может, у них еще есть? — тут же встрял одноглазый. Уставился на Клеона. — Платишь, парень? Или пешочком потопаете.

— Лошадей мы не отдадим, — поджав губы, решительно возразила Танита. — Нам же без них живьем из леса не выбраться.

На какое-то время над полянкой повисла тишина. Разбойники думали над словами девушки? Наконец главарь тяжело вздохнул, кивнул, соглашаясь.

— Правду говоришь, лапушка. Не выбраться вам отсюда. Зверья развелось! Только и ищут, кого бы задрать.

Одноглазый подхватил:

— Жалко, если такая красотка медведю на ужин достанется!

А четвертый из разбойников, здоровенный молчун с рогатиной, вдруг шагнул к девушке, протянул руки и бесцеремонно ухватил ее за бедро:

— Не надо медведь! Отдайте Бубо. На углях пожарю. Вкусно, как молодая коза, будет.

Танита дернулась, высвобождаясь из растопыренной пятерни под дружный хохот остальных разбойников.

— Пошел вон! Мы ее сначала по-другому употребим. Не ты один проголодался!

Девушка ошеломленно вертела головой, пытаясь разобрать, шутят они или говорят всерьез. А Клеон отчетливо понял: их не отпустят. Разбойники с самого начала не собирались их отпускать. Тянули время, играли. Больше не колеблясь, выдернул палаш из ножен, скакнул вперед. Главарь то ли не ожидал от него такой прыти, то ли чересчур увлекся игрой. И дернуться не успел, как острие клинка прижалось к его шее.

— А ну все назад! Прочь от девушки! Не то мигом вашего дружка укорочу!

Теперь разбойники уставились на него. Клеон боялся, что кто-то из них попытается причинить вред девушке. Но нет, все четверо застыли неподвижно. Правда, одноглазый и не собирался выпускать из рук поводья.

— Греко, а ить он и правда тебе голову снять может.

— А то! Вишь, какой горячий. Ниче, остынет.

Клеон хотел ответить что-то резкое. Не успел. Сзади тренькнуло и тут же ударило под левую лопатку, обожгло спину. Задохнувшись от боли и удивления, дернулся было обернуться. Тут же вспомнил о главаре, тот успел отскочить подальше от дрожащего лезвия. Попытался дотянуться, сделать хоть что-то… Но в глазах уже темнело от боли, лес завертелся, ухнул куда-то в сторону…

…Танита обернулась на сдавленный вскрик любимого. И застыла, не в силах отвести взгляд от длинной, с рыжим опереньем стрелы, торчащей из его спины. «О боже…» — успела прошептать. Хотела рвануться, подхватить падающего с лошади парня. Но сильные, грубые руки уже поймали за пояс, выдернули из седла.

— Пуст… — Шершавая, вонючая ладонь зажала рот, мешая крикнуть, позвать на помощь.

Бубо держал ее на весу, не напрягаясь. Танита пыталась лягаться — лишь пяткам больно стало. Тем временем одноглазый схватил под уздцы и вторую лошадь, потащил их куда-то в кусты. А главарь наклонился к лежащему ничком Клеону, резко выдернул стрелу, принялся распутывать тесемки на куртке.

— Кольчужка недурственная. Жаль, дыру заштопывать придется. Малыш, ты что, не мог в голову целиться?

— А мне интересно было между железками на жилетке попасть.

Разбойников было не четверо, а пятеро! Тот, кого назвали Малышом, ловко, словно рысь, спрыгнул с дерева, нависающего над поляной. Приладил за спину лук и неторопливо направился к пленнице. Этот был моложе остальных. Темная бородка едва пробивается, нос с горбинкой, узкие губы, прикрытые реденькими еще, юношескими усами. А карие глаза смотрят нехорошо, жестоко.

— Греко, дай девку побаловаться.

Он резко выдернул из чехла длинный охотничий нож, взвесил на ладони…

— Эй, сучье племя, что вы тут безобразничаете?!

Новый голос, раздавшийся на поляне, был глухой и скрипучий. Но разбойники дернулись, услышав его, будто от раската близкого грома. Разом повернули головы. Танита повернуться не могла, только глаза с косила.

Под деревом, с которого минуту назад спрыгнул лучник, стояла старуха. Древняя, согнутая чуть не вдвое, в рваных, давно потерявших цвет юбке и кофте. Седые космы торчали из-под несуразного чепца. Одной рукой бабка опиралась на клюку, другой придерживала вязанку хвороста за спиной.

— Недоделанный, отпусти девчонку. А ты, молокосос, ножичек спрячь, нечего им вертеть.

Малыш подчинился тут же. Танита и моргнуть не успела, как нож был снова в ножнах. И руки разбойник спрятал за спину, будто нашкодивший шалопай. Бубо соображал хуже, потому руки не убрал, лишь чуть ослабил хватку. А главарь, сжимающий в руках снятую с Клеона кольчугу, заговорил примирительно:

— Зачем ты приплелась сюда, старая? У тебя свой заработок, у нас — свой.

— Заработок… — зло сплюнула бабка. — Золотишко отобрали — ладно. А девку зачем мучаете?

— Ей в лесу по-любому смерть. А так — ребяткам развлечение будет.

— Смерть ей или нет — не твоя забота. А развлеченье я вам устрою. Прямо на этом месте развлекаться будете. Долго, пока Моннор стоит! — Старуха даже клюкой пристукнула грозно. — Пошли с глаз моих долой, выродки!

Ни шустрого, ни лучника на поляне уже не было. После слов старухи и Греко метнулся в заросли, что твой заяц. До Бубо тоже дошло. Разжав объятия-клещи, подхватил свою рогатину и, смешно подпрыгивая, засеменил вдогонку за дружками.

Танита, почувствовав свободу, тут же бросилась к любимому.

— Родненький мой, ты меня слышишь? Ну пожалуйста…

Клеон с трудом приоткрыл глаза.

— Та…

Попытался ответить, но на губах только пена кровавая пузырилась. Так и не смог ничего сказать. Лежал, а глаза медленно гасли, закатывались.

— Клеон, любимый, не умирай, пожалуйста…

Девушка принялась судорожно искать жилку на шее

любимого. Не получалось. Отчаявшись, оглянулась на старуху.

— Он… умер?

— Конечно, умер. Стрела прямехонько в сердце угодила. Малыш — лучший стрелок в здешних местах. С двадцати шагов промахнуться никак не мог.

Танита всхлипнула. Вот и все… Конец всем их планам. Недалеко же они успели убежать! Значит, правду говорят, от судьбы не уйдешь…

Нет! Она от своего не отступит!

Осторожно провела пальцами по векам любимого, закрыла закатившиеся глаза. Наклонившись, поцеловала в безответные теперь губы. А затем разжала его ладонь, вынула палаш. Повернула лезвием к себе, потрогала кончик. Острый! Это хорошо. Больно будет недолго.

Старуха, молча наблюдавшая за ней, проскрипела:

— Что задумала, девонька? Порешить себя, никак?

— Я за ним пойду. Живыми вместе быть не получилось, будем вместе мертвыми.

— Вишь, как ты его любишь. Жизнь свою взамен его отдала бы, не задумываясь.

— Не задумываясь!

— А на то, что страшнее смерти, согласилась бы?

— Разве есть что-то страшнее, чем смерть?

Старуха скрипуче засмеялась.

— В нашем мире есть многое, что страшнее, чем

смерть. Можно умирать и рождаться заново сколько угодно. В нашем мире любой может стать богом. Если знает — как!

— Ты еретичка! — Танита даже палаш опустила. — Бог — один, Единый и Всемогущий. Он сотворил наш мир и…

— Не шуми. Поблизости нет священников, никто не уличит в святотатстве. — Беззубый рот бабки расплылся в улыбке. — Наш мир придумали и сделали Мастера. Ну, не об этом сейчас речь. Ты хочешь, чтобы твой любимый жил долго и счастливо? Правда, без тебя.

— Да! Но это невозможно…

— Возможно. Если ты готова отдать больше, чем жизнь, в качестве платы. Согласна?

Танита сглотнула подступивший к горлу комок. Старуха наверняка была либо ведьмой, либо сумасшедшей. Либо и то и другое одновременно. Но если в ее словах есть хоть малое зернышко истины… Отдать больше, чем жизнь? Что же это за плата? Вечные муки в Тартаре? Но Клеон будет жить долго и счастливо!

Девушка упрямо стиснула губы.

— Согласна.

В зрачках старухи блеснули зловещие огоньки. Она проворно отбросила клюку, уронила на траву хворост. Распрямилась! Полноте, была ли она такой уж древней?

— Тогда встань! Брось эту железку.

Девушка покорно поднялась.

— Стань так, чтобы твой милый лежал между нами. Возьми меня за руки. Смотри прямо в глаза и повторяй слово в слово! Готова? Назад пути не будет.

— Я готова.

— Стало быть, начнем… — Глаза ведьмы вспыхнули огнем. Вскинув подбородок, она зычно выкрикнула. — Аш!

Танита не знала, слова какого языка они произносят. Да и были это не слова — отдельные, не имеющие смысла возгласы. Но на третьем земля под ногами ощутимо вздрогнула. Мир вокруг начал блекнуть, гаснуть. И звуки затихли. Лишь гремел в ушах четкий голос старухи. Как он мог показаться скрипучим и глухим?

Старуха смотрела не мигая. И не было сил оторвать взгляд от карих? зеленоватых? серых? наливающихся голубизной? — глаз. Не было сил разжать пальцы, выдернуть из ее сильных, цепких рук. Мышцы напрягались сами собой, деревенели, а кожа начала нестерпимо зудеть, гореть огнем. Танита уже не чувствовала ступни ног, голени, бедра, всю нижнюю часть тела. Уже не видела ничего вокруг…

Ведьма замолкла. Заклятье было произнесено полностью. Танита ждала, что молния пронзит ее от макушки до пят, низвергнет в Тартар сквозь расколовшуюся землю. Но мир уцелел. Перестал дрожать и расплываться. Начал вновь заполняться привычными красками и звуками.

А в следующий миг с изумлением и ужасом она поняла, что держит за руки не старуху — молодую девушку… Себя саму! Ее лицо, ее волосы, ее одежда… Вторая Танита улыбнулась, подмигнула. И отвела наконец взгляд. Девушка быстро опустила глаза. Клеон исчез! Даже следов крови на траве нет, только валяется чуть в стороне бесполезный палаш. Она попыталась спросить, выдавить из горла хоть звук… Но вместо звука стремительно накатила тошнота, и Танита-первая ощутила, что проваливается в бездонную, черную, все быстрее вращающуюся воронку…

Четыре часа спустя на поляну выскочили собаки. И замерли. Здоровенные желтые псы, натасканные травить волков и поднимать из логова медведя, поджали хвосты, жалобно заскулили, попятились обратно в заросли.

Еще минут через пять подоспели люди. Солдаты, встревоженные поведением собак, приготовились к бою. Обнажили мечи, выставили вперед пики. Они думали, что готовы к любой неожиданности. Но то, что увидели…

Посреди поляны возлежал огромный, невиданный зверь. Короткая черная шерсть отливала серебром, будто лунные блики-играли на ней. Мощные лапы расслабленно распростерлись в траве. Но кончики когтей, то и дело выныривающие из мягких подушечек, не оставляли сомнения — одного удара достаточно, чтобы свалить замертво всадника. Вместе с конем. Огромные, как две желтых луны, глаза смотрели на людей, не мигая. И был в этих глазах могильный холод. И смерть дышала из алой пасти с поблескивающими клыками. Каждый — длиною в ладонь взрослого мужчины.

А рядом со зверем сидела девушка. Та самая, которую они искали. Молоденькая леди Ченгри, невеста князя.

Лошади захрипели и стали рвать поводья, увидев чудовище, так что солдатам пришлось спешиться, увести их прочь. Как и собак. Те, кому поручили животных, считали себя счастливчиками. Остальные жались за спины друг друга, не рискуя выйти на открытое место. Испуганно поглядывали на офицера.

— Ваша милость, ить это ж Лунный Зверь Мастеров, не иначе. Точно как в сказке…

— Спрячь свой поганый язык, пока я его не отрезал! Просто черная пума-переросток.

— Да разве ж пумы такие бывают. Это чудище медведя вмиг задерет…

— Рот закрой! Прикончить его нужно, и все дела. Ну, кто не трус? Пять золотых на выпивку даю.

— Мало удовольствия от золотых, когда в такую пасть угодишь.

Один из арбалетчиков решился. Высунулся из-за дерева. Зашептал:

— Ваша светлость! Сидите смирно, не двигайтесь! Сейчас я его достану.

Девушка вскинула голову. И вдруг выкрикнула:

— Не сметь трогать моего Зверя! Он спас меня, защитил от разбойников.

Солдаты растерялись. Переглядывались удивленно, то и дело косились на своего начальника. В конце концов офицер заметил осторожно:

— Леди, это дикое животное. Вам опасно находиться так близко от него…

— Меня он не тронет, — дерзко вскинула подбородок девушка. И, как доказательство, положила ладонь на голову чудищу. Погладила нежно. Тот вильнул кончиком длинного, такого же серебристо-черного хвоста и даже глаза прищурил от удовольствия. Впрочем, лишь на мгновение.

Офицер тихонько прокашлялся.

— Извините, госпожа… А тот человек, который похитил вас… Где он?

— Тот трус? Да он сбежал, едва завидел разбойников. Вон даже саблю свою бросил. Сейчас, должно быть, уже в Везенне. Да хоть в Тартаре! Слышать о нем не хочу.

— В таком случае… Вам следует вернуться в Райнор. Его величество и ваш отец волнуются.

— Разумеется, я еду в Райнор! Куда же еще.

Офицер перевел дух. Кажется, ответственное поручение удастся выполнить с куда меньшими трудностями, чем он ожидал.

— Тогда и не будем здесь дольше задерживаться. Лошади ждут…

— Зачем мне лошадь? Я поеду на нем. — Девушка похлопала чудище по холке. — Не могу же я бросить своего спасителя в этой дикой чаще.

Танита поднялась. И следом встал Зверь. Теперь он казался еще больше! Голова девушки едва виднелась из-за его спины. Но ее это ничуть не смущало. Уцепившись в загривок, ловко подтянулась, забросила ногу. Солдаты и ахнуть не успели, как она оседлала чудовище. Засмеялась, глядя на вытянувшиеся лица мужчин.

— Видите, он умеет быть смирным… Когда я велю. Поехали, офицер! Да не бойтесь вы! Только прикажите, чтобы ваши люди ближе чем на десять ярдов к моему Зверю не подходили.

— Мы и на двадцать не подойдем… — пробурчал под нос кто-то из солдат.

Человек открыл глаза. И тут же зажмурился. Белые скалы сверкали в лучах полуденного солнца, слепили. Человек полежал, дожидаясь, когда погаснет рой светляков. Вновь осторожно приподнял веки.

Подножие ослепительных скал тонуло в изумрудно-яркой зелени. Она поднималась террасами все дальше и выше, сливалась в пушистый, еле заметно колышущийся ковер. Впереди же, шагах в тридцати от лежащего человека, зелень распадалась на диковинные деревья, кустарники, траву. Эти тридцать шагов от его беспомощно вытянутой руки до кромки травы были песком. Мелким, почти таким же яростно-белым, как скалы. Горячим и слегка влажным.

От белизны скал и песка глаза начали уставать. Человек чуть повернул голову, чтобы взглянуть выше. Там было небо. Не бледно-голубое, выцветшее от зноя и слишком яркого света, как можно было ожидать, а по-весеннему бездонное, лазоревое.

Кроме скал, зелени, песка и неба был еще шум. Тихий, равномерно накатывающий гул за спиной. Гул казался смутно знакомым, но понять, что это, человек не мог. Нужно было взглянуть. Он попробовал пошевелить пальцами. Подтянул руку. Натужившись, оперся ладонями в песок, приподнялся, повернул голову. Затекшая шея кольнула тысячей злых иголочек, но подчинилась.

По другую сторону был океан. Огромный, темно-синий вдали, он мерно катил свои волны, выбрасывал их с глухим рокотом на берег. Волны недовольно шипели, пенились, бросались на песок. Вначале яростно, но быстро теряли силу, становились медленными, вялыми. Самые стойкие умирали, не добежав какого-то ярда до лежащего на песке человека.

И между волнами и его лицом стояли ноги. Две маленькие, очень смуглые, почти черные босые ножки. Несомненно, человеческие.

Ножки шевельнулись, скрипнув песком. Согнулись в коленках. Кто-то присел рядом с ним на корточки. Женщина. Девушка.

Сообразив, что на нее смотрят снизу вверх, незнакомка быстро поправила юбочку, сплетенную из каких-то толстых, грубых волокон, сжала колени. Он поспешно поднял глаза выше.

Даже не девушка — девочка-подросток. Круглое, симпатичное личико в обрамлении черных кудряшек, с полными губками, маленьким носиком. И любопытными карими глазками.

— Ты кто? — поинтересовалась незнакомка.

Вопрос этот, такой простой, неожиданно поставил человека в тупик Он напрягся, пытаясь ответить. Но память выпустила всего одно-единственное короткое слово:

— Клеон…

Собственный голос прозвучал глухо и сдавленно. Но девочка улыбнулась.

— Тебя зовут Клеон? Какое красивое имя. Никогда не слышала, чтобы кого-то так звали. Так кричат чайки перед штормом. А меня — Нгир. Обычное имя для девочки. Откуда ты, Клеон? Где твой дом, твое племя? Куда ты направлялся? И где твоя лодка? Она утонула? Но ведь шторма не было!

Девочка сыпала вопросами, но ни на один из них он не мог ответить! Будто не существовало в его жизни ничего, кроме этого океана, песка, скал. И этой смуглой полуголой девчонки.

Наконец та задала вопрос, на который человек мог попытаться ответить:

— Ты уже долго лежишь здесь. Ты не можешь встать? У тебя что-то болит?

Нет, боли Клеон не чувствовал. А сможет ли он встать?

Для начала попробовал пошевелить ногами. Потом сесть. Когда это получилось — подняться. Голова закружилась на мгновение, заставила пошатнуться. Но он удержал равновесие, даже не оперся на плечо проворно вскочившей девчонки.

Значит, не ранен. И не болен. Клеон огляделся еще раз. Новый ракурс ничего не добавил в картину окружающего его мира.

— Ты не похож на людей, которых я знаю. Ни у кого не бывает такой светлой кожи. И таких волос. А какая на тебе одежда! Из чего она сделана? Самая искусная мастерица не сплетет такое. — Нгир подергала подол его рубахи. Провела ладошкой по лосинам. — Похоже на вторую кожу…. Это и есть кожа! Ты что, убил кого-то и содрал с него кожу?!

— Нет, это не человеческая кожа!

— А чья же тогда?

— Это… — Опять память подводила его! Слов не хватало, лишь смутные, расплывчатые образы. — Такие большие, с рогами. Их мясо жарят и едят.

Девушка испуганно попятилась. Кажется, объяснение ее ничуть не успокоило.

— Эй, ты что, мясо никогда не ела?

Нгир энергично затрясла головой. Чем же они питаются тут? И где это «тут»? Клеон постарался улыбнуться дружелюбно.

— Ладно, не пяться от меня. Тебя есть я не собираюсь. Скажи лучше, как называется это место?

— Это место? — Девушка недоуменно оглянулась на ближайшие скалы. — Никак. Если пойти направо, то придешь в мою деревню, Гар-нха-ари. А налево — в Нар-ка-ари. Туда к заходу солнца едва успеешь.

— А дальше? Что находится дальше? Как называется эта страна?

— «Страна»? Что это такое? Ты хочешь спросить, как мы называем наш остров? Зачем его как-то называть? Он ведь один.

— Так это остров… Остров посреди океана. Он большой? Сколько людей живет на нем?

— Много. Двенадцать деревень.

— Всего лишь… И больше ничего нет?

Нгир помедлила с ответом, будто размышляла. Затем кивнула:

— Больше ничего. А что ты собираешься делать?

Клеон растерялся. Что он собирается делать? Что

можно собираться делать, если не знаешь, куда ты попал, как, откуда… Вообще не помнишь, кто ты!

— Не знаю.

— Но не будешь же ты стоять посреди пляжа весь

день?

— Не знаю.

— Ты странный. Не говоришь, откуда появился, не говоришь зачем.

— Я не знаю!

Он почти закричал в отчаянии, сам бы хотел знать ответы на эти вопросы. Но девушка не отпрянула. Неожиданно улыбнулась и даже шагнула ближе.

— Я поняла! Далеко за морем есть еще один остров. На нем живут такие же люди, как мы, только с белой кожей и прямыми волосами. Ты отправился порыбачить, но течение унесло твою лодку, далеко. Лодка утонула, солнце и жажда высушили твою память. Но Богиня не хотела, чтобы ты умер. Она решила подарить тебя мне! Кто, кроме нее, мог знать, что я приду сегодня собирать мидии на этот берег?

Теперь Клеон смотрел на девушку ошарашенно. Умозаключения ее были неожиданны, но противопоставить им было нечего. А Нгир осторожно взяла его за руку.

— Ты думаешь, я слишком молода, чтобы брать себе в хижину мужчину? Ну… Это правда. Но если сама Богиня так захотела, кто станет ей противиться? — Добавила, видя, что парня ее доводы не убедили: — Не волнуйся, месячные циклы у меня уже начались. Пошли, пошли, нужно же тебя показать маме и теткам! Да и мужчинам интересно будет взглянуть на нового брата!

Засмеялась и решительно потащила Клеона к опушке леса.