Лунный луч

Эдриенн Вудс — Лунный Луч

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Moonbeam

Автор: Эдриенн Вудс / Adrienne Woods

Серия: Луч #1 / Beam #1; Драконианцы #6 / The Dragonian #6

Переводчик: maryiv1205

Редактор: Дарина Ларина (главы 1–3),

Анастасия Дроздова (главы 4-11),

maryiv1205 (главы 12–26)

ПЕРВАЯ ГЛАВА

ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ СПУСТЯ

ТЕО

Было сказано, что величайшая любовь, которая когда-либо существовала, — это Божья любовь. Он послал своего единственного сына умереть за наши грехи. Сына, который не совершал зла и никогда не имел злого умысла. Сына, который восстал из мертвых и жил вечно. Говорят, что каждый, кто верит в него, обретет такую же вечную жизнь.

Моя прапрапрапрабабушка и ее возлюбленный Рубикон разделили вторую самую глубокую в истории любовь, любовь, которая длилась тысячи лет. Они бы умерли друг за друга, не задумываясь. Вы больше не найдете второй такой истории любви.

Самым печальным было то, что ей пришлось попрощаться с ним 1022 года назад. Пришло его время, но из-за того, что он передал ей свою сущность, она не могла уйти вместе с ним. В чем-то она была сильнее его.

Все думали, что она умрет, не выдержав горя. Но ее семья — дерево со множеством извивающихся ветвей — так сильно любила ее (и она их), что они вернули в нее искру жизни. Она сумела примириться с уходом своего Рубикона. Она согласилась подождать тот день, когда он придет и заберет ее.

Я никогда не знал лично того Рубикона, о котором говорила моя бабушка, но я слышал много историй о нем.

Я родился всего двадцать восемь лет назад, но знаю, как он выглядел, потому что ее глаза загорались при каждом моем появлении. Я не раз умолял ее рассказать мне истории о ее «здоровяке». Так она всегда его называла.

Ее глаза сияли, когда она рассказывала свои истории. Она по-настоящему любила его даже спустя столько веков. Хотел бы я, чтобы однажды и у меня была такая любовь. Чтобы кто-нибудь любил меня так, как она все еще любила своего Рубикона.

Когда мне было шесть, одно особенное яйцо дало трещину.

Бабушка услышала мысли дракона внутри этого яйца еще до того, как скорлупа треснула. Это был новый Рубикон, пришедший в этот мир. У нее все еще была связь с ним, даже после смерти предыдущего.

Нового Рубикона звали Морган. Она была самым уродливым дракончиком, которого я когда-либо видел. Но бабуля смотрела на нее с огромной любовью и восхищением.

Она помогла Морган прийти в этот мир, привела ее к свету. И безумной ею дорожила. Вскоре у нее случилось видение, что я стану тем счастливчиком, который взберется на Морган, когда наступит ее шестнадцатый день рождения.

Даже Вайден не могла этого увидеть. Так много их приходило и уходило, все они были Лунными Ударами. Их предсказания побудили многих совершить великие дела. Некоторые предсказания волшебным образом появлялись в книгах. Эти книги хранились в библиотеке. У бабули была своя особая книга. Слова не появлялись в ней волшебным образом, но то, что она говорила, всегда сбывалось. Она всегда говорила четко, на понятном языке, без каких-либо загадок и двусмысленностей.

У нее было много предсказаний о нашей семье. Разум Вайден не мог заглянуть в будущее нашей родословной. Только бабуля и Лунный Удар по имени Джордж, скончавшийся несколько тысяч лет назад, могли это сделать.

Джордж был одним из их лучших друзей. Когда он умер, его драконианец покинула этот мир несколько дней спустя. Их тоже связывала редкая особая связь, как у бабули и ее Рубикона.

Когда Морган, наконец, обрела свою человеческую форму, она оказалась противоположностью ее драконьей форме — милая светловолосая маленькая девочка с безумно красивыми красно-карими глазами.

С доброй душой… А еще чертовски умная и такая же непослушная, как и все Рубиконы. Хотя мы учились в Академии Драконии в разное время, я был ее другом с самого детства. Я заявил на нее права шесть лет назад, когда тьма внутри нее начала пробираться в душу.

Она знала, что я стану ее всадником — ее дентом, — поскольку Рубикон не могут найти дорогу к свету без своего маяка.

Боль в моем сердце становилась все острее, когда я смотрел на хрупкое тело бабули, лежащей на кровати. В ней все еще была искра, но ее тело уже угасало. Она что-то пробормотала — то ли о прошлом, то ли о будущем. Она говорила о зле, настолько могущественном, что способно разорвать ее семью на части. Это встревожило меня. Я не смог найти в библиотеке информацию ни о чем подобном. Бабуля прожила слишком много лет. Я могу потратить всю свою вечность пытаясь понять, о чем она говорила всю прошлую неделю.

Скоро придет ее время. Она вернется домой. Обратно к нему.

Я не мог представить себе жизни без нее. Она была единственной константой в нашем генеалогическом древе, но даже это подходит к концу. Скоро ее не станет.

Раздался стук в дверь. Морган пришла. Она уже не маленькая девочка, а сногсшибательная девушка.

— Как она? — прошептала она, подходя ко мне для поцелуя.

Она села на диван рядом со мной. Я обнял ее. Хотя я не мог слышать ударов ее сердца, я знал, что оно бьется в том же ритме, что и мое.

— То в сознании, то нет. Сегодня она пару раз приняла меня за него.

Слезы навернулись на глаза Морган. Она подошла к кровати бабули.

Бабуля проснулась.

— Моя милая, милая Морганна.

Морган улыбнулась.

— Не оставляй меня, пожалуйста.

— Ну что ты, дитя. Ты же знаешь, что ты не единственный Рубикон, которому я нужна.

Морган взбила подушку бабули.

— Что я буду делать без тебя?

— У тебя есть Тео. Только представь: когда меня не станет, вы будете сводить с ума друг друга.

Я усмехнулся. Я знал, что начну слышать мысли Морган, когда бабули не станет. В ее глазах снова появился тот самый огонек.

— С вами все будет в порядке. Я научила вас всему, что вам нужно знать. Остальное вы узнаете вместе.

Она кивнула.

— Можешь для меня кое-что сделать? — попросила бабуля.

— Все, что угодно, — сказала Морган.

— Иди посмотри, не вернулась ли его звезда.

Морган бросилась к подоконнику. Всю прошлую неделю Южной звезды не было на ночном небе. История гласит, что в день смерти Рубикона в южной части неба появилась звезда. Это была самая яркая звезда — даже ярче, чем Полярная. В книгах часто встречалась Полярная звезда, позволявшей ориентироваться на местности, даже в Библии упоминали о Полярной звезде, но никто прежде не слышал о Южной звезде.

Она сияла тысячу лет.

Все верили, что это его звезда. Его душа наблюдала за возлюбленной. Эта история кажется притянутой за уши, такая глупая и нелепая. Но семь дней назад Южная звезда просто взяла и исчезла. Может, она упала? Не знаю. Но бабуля искренне верила, что это он пришел за ней. Миф больше не кажется таким глупым.

С тех пор как эта звезда исчезла, бабуля становилась все слабее и слабее. Как будто жизнь покидала ее. Она была готова. Мы нет. Я не хочу прощаться. Кто будет поддерживать мир и порядок? К кому идти, когда не можешь принять решение? Бабуля была таким человеком, к которому все шли за советом. Конечно, есть и другие старые драконианцы, но бабуля — самая мудрая из них всех.

Я пока не могу с ней попрощаться. Не тогда, когда весь мир заглядывает мне через плечо. Я следующим в очереди: она отдала корону мне, а не моему отцу. Не знаю, смогу ли я править так, как она вместе со своим Рубиконом.

Она сказала, что именно поэтому и отдала корону мне: великий король никогда не знает, что он великий король.

Меня это не убедило.

ЕЛЕНА

Было уже поздно. Я исчезала и появлялась в разных временных линиях. Я так много раз прощалась с близкими людьми. Смотрела, как они возвращаются на землю, превращаются в пыль, из которой были сделаны. Так много людей умерло на моих глазах. Сначала мой отец, потом его жена. Потом мои друзья.

Их лица забыты, воспоминания поблекли.

Блейк всегда был рядом, облегчал мне жизнь… А потом он тоже ушел. Я думала, что умру вместе с ним, но я смогла найти любовь в других людях.

Особенно в молодых, только пришедших в этот мир.

Новые люди для меня — это те, кого нужно любить, обнимать, направлять и снова прощаться.

Кто-то скажет, что это слишком жестоко. Что невозможно снова и снова открывать свое сердце, чтобы любить. Но для меня это было естественно. Это была моя жизнь. Она казалась полной.

Я помогла многим. Я многих наставляла. Я любила многих. Но любила ли я когда-нибудь по-настоящему так, как любил мой отец?

Я больше не знаю, что было на самом деле, а что нет. Невозможно разложить кусочки по местам.

Морган снова пришла сегодня вечером. Она подтвердила: да, его звезды так и нет. Он наконец-то пришел за мной.

Я услышала, как кто-то шмыгнул носом, и открыла глаза.

Тео присел на корточки рядом с моим шкафом. Милый мальчик был точной копией моего Блейка. Он смеялся каждый раз, когда я говорила ему это.

Что он здесь делает? Почему не идет спать? Я научила его большему, чем кого-либо другого. Он готов, даже если сам в это не верит. Он готов.

Наконец он поднял глаза на меня. Мне показалось, что моя душа была в огне. Словно в мое тело вдохнули новую жизнь. Внутри все затрепетало.

Его глаза были полны сострадания. На меня так не смотрели почти тысячу лет.

Это не Тео.

Блейк.

— Почему так долго?

— Я уже говорил тебе раньше. На другой стороне время работает по-другому, — тихо сказал он.

Он был невероятно красивым, всегда, вплоть до того дня, когда покинул этот мир.

— Я так по тебе скучала, — произнесла я своим старческим голосом. Везучий, скотина. Он-то вернул себе свое молодое тело.

— Я скучал по тебе еще больше, — прошептал он.

— Сколько времени у меня?

— Еще один день, Елена.

Я улыбнулась. Еще один день. А потом я вернусь домой.

— Твоя мама взяла там все в свои руки, — пошутил он. — Я должен помочь ей с приготовлениями, мы готовимся встретить тебя.

Я улыбнулась.

— Как в наш первый поход по магазинам? — его лицо вытянулось, и я спросила: — Почему у тебя так вытянулось лицо, любовь моя?

Он коснулся моей морщинистой щеки.

— Тебе нужно вспомнить, что произошло на самом деле, Елена.

Я сглотнула. Я понимала, о чем он говорил. Я боролась с этим всю прошлую неделю.

— Ты должна сказать Тео, что ему нужно сделать. В противном случае они застрянут в неправильном будущем.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила я.

Временные линии, различные этапы моей жизни — все встало на свои места, как только его палец коснулся моего виска. Одна реальность, где все было на самом деле, но помнили только мы двое… И другая, которую все остальные считали правдой.

— Они не могут застрять с этим прошлым. Скажи ему, что он должен сделать.

Сначала это казалось какой-то бессмыслицей. Но потом я вспомнила. Я вспомнила ту ночь, когда Блейк вбежал в нашу комнату и сказал ужасную правду.

— Это был… Тео? — спросила я.

Он кивнул.

Мои глаза наполнились слезами.

— Но ты сказал, что это был ты?

— Я ошибался. Жаль, что я ошибался, — выражение его лица выражало неизмеримое сострадание.

— Мне тоже… — у меня задрожали губы. Я даже не смогла закончить свое предложение.

Он снова кивнул.

— Она была невинным младенцем, не так ли?

— Шшш. Она понимает, Елена. Она знает, почему мы должны были это сделать. Силхо тоже ждет тебя. Она не может дождаться, когда, наконец, встретится со своей мамой.

Я громко шмыгнула носом.

— Буду ли я помнить это завтра?

— Будешь, — он улыбнулся.

Я ответила на его улыбку, хотя она не коснулась моих глаз.

— Все еще мастер. Надеюсь, мне не придется убивать там других женщин.

Он рассмеялся.

— Там нельзя убивать. И я не замечаю, кроме тебя, ты же знаешь. Спи, моя любовь, — его губы коснулись моего лба. — Я вернусь завтра.

Я закрыла глаза и стала ждать последнего дня своей жизни.

Что я выберу завтра… свою дочь или весь мой род?

ВТОРАЯ ГЛАВА

ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ НАЗАД

ЕЛЕНА

Прошло восемь лет с тех пор, как моего отца освободили из Итана, и четыре года с тех пор, как я стала миссис Блейк Лиф. Это были самые удивительные четыре года. Он был моей второй половинкой. Он обращался со мной не просто как с принцессой Пейи, но и как с королевой своего сердца.

И он был чертовски романтичным! Ночь, когда он сделал мне предложение, была волшебной.

Он ежедневно писал мне стихи… Я была от них без ума. На одном из свиданий мы отправились кататься на яхте моего отца.

В ту ночь мы много говорили вслух, до этого он ментально закрывался от меня несколько дней. Блейк начал читать мои мысли, когда я уже целых десять с половиной месяцев могла читать его. Мы провели почти целый год в тишине, общаясь только мысленно. Мы делали это так долго, что наши родители по-настоящему забеспокоились.

Но каждый раз раз, когда он готовил для меня сюрпризы, я не могла услышать от него ни звука. Он умело скрывал то, о чем я не должна была узнать раньше времени.

А я так сильно старалась, что у меня начались головные боли, но все же не смогла выяснить, что он планировал.

Однако в ту ночь я забыла обо всем.

Десерт был накрыт. Шеф-повар, который поехал с нами, дал Блейку корзинку. Он начал раздеваться. Я безумно хотела его, но он категорически отказывался нарушить обещание целомудрия, данное моей матери. На мгновение я потерялась в своих мыслях, погрузившись в восхитительное воспоминание о нашей единственной ночи.

— К чему это все?

— Подожди и увидишь.

Он расстегнул рубашку. Я с трудом оторвала взгляд и неохотно отвернулась.

— Перестань думать об этом, — сказал он. Его замечание рассмешило меня. — Мне тоже нелегко.

Я покачала головой. Ничего не могу с собой поделать.

Обернувшись, я застонала. Он стоял совершенно голый с одной лишь корзиной в руках.

— Прекрати, — предупредил он, и я снова рассмеялась.

Я пыталась мысленно переключиться на что-нибудь другое, но было трудно не думать о его идеальном теле и о том, как я лежу…

— Елена! — взревел он.

— Прости!

Он покачал головой, помогая мне взобраться на борт яхты.

— Серьезно, женщина, — от его кривой улыбки и горящих глаз у меня подкосились колени.

Он обнял меня за талию и подпрыгнул в воздух.

Не удержавшись, я крикнула:

— Ю-ху!

Это было потрясающее чувство.

Он превратился в дракона и понес меня в платье, потому что на мне в тот вечер было крошечное подобие платья.

Я все время пыталась искусить его, чтобы он забыл о своем обещании моей матери, но Блейк превратился в такого хорошего мальчика, что иногда мне хотелось вернуть того плохого мальчика, которым он был раньше.

Я почувствовала, как мы приземлились. Это была мягкая посадка, но я все равно почувствовала.

Он раскрыл ладонь. Мы были на вершине горы. Ярко сияли звезды. Огромная полная луна освещала пейзаж внизу.

Позади нас были деревья. На поляне было расстелено одеяло. Фонарь проливал теплый свет на подушки, сложенные на одеяле.

Он приходил сюда накануне. Я уловила это из его мыслей, перед тем как он закрыл свой разум.

— Как ты это делаешь? — пробормотала я.

— Легко и просто, — сказал он, натянул брюки и поднял рубашку, просунув руки в рукава. Он не стал застегивать рубашку. Вместо этого он схватил меня и страстно поцеловал.

Мои гормоны взбушевались.

Он рассмеялся.

— Ты сводишь меня с ума своими мыслями.

Я застонала. От него-то мыслей не дождешься. Бесит.

— О, пришло время расплаты, — прошептал он.

Каких-то десять месяцев — было бы за что мстить. И что он сделал первым делом, когда начал слышать мои мысли? Тут же нашел способ закрыть свои.

Мы устроились на одеяле. Он открыл бутылку шампанского. В этом не было ничего особенного. Я втайне надеялась, что он сделает предложение, но в итоге все ночные свидания с шампанским проходили без заветного вопроса, и я была страшно разочарована. Я знала, что все из-за моего отца. Даже не представляю, сколько раз Блейк просил у него моей руки. Много. Но мой отец каждый раз отвечал:

— Еще не время.

Шампанское абсолютно ничего не значило.

Он читал Шекспира вслух, а я слушала. Плохое освещение ему ничуть не мешало. Он снова взбаламутил то, что не следовало бы ворошить.

Я лежала, положив голову ему на живот, а он лежал на спине и читал «Сон в летнюю ночь».

Мы угощали друг друга «драконьими поцелуями». Это почти как «итальянские поцелуи» (прим. ред. Известный бренд шоколадных конфет), но вместо шоколада они покрыты карамельной начинкой со вкусом апельсина и наполнены темным мороженым с чили и шоколадом. Блейк использовал свою магию мороза, чтобы они оставались холодными.

За это стоило умереть.

— Конец, — сказал Блейк, закончив читать книгу.

— Красиво. А где мое стихотворение? — спросила я, и он улыбнулся.

— Что, если я скажу тебе, что сегодня вечером стихотворения не будет?

— Четыре года ежедневных стихотворений, а сегодня у тебя нет ни одного? Нет. Я на это не куплюсь.

Он засмеялся, развернулся и вытащил из заднего кармана мятый листок бумаги.

Он терпеть не может, когда я читаю его стихи у него на глазах, но мне было все равно.

Он протянул листок мне, крепко держа, чтобы я не могла его забрать.

— Серьезно? — возмутилась я. — Ты порвешь его.

Он засмеялся и отпустил.

Я приподнялась и встала на колени, расправляя листок.

Стихотворение было длинным.

Я мечтал вернуться к свету

С тех пор, как поглотила меня тьма,

Казалось, я на грани срыва,

Но ты явилась и спасла меня.

— Оу.

Он просто улыбнулся и покачал головой.

Теперь я вновь могу дышать,

Все демоны вернулись в ад,

И что бы жизнь нам ни сулила,

Ты лучшая из всех наград.

Я благодарен небесам,

За то, что вместе мы с тобой,

Твоя вера в меня мне сил придает,

С ней я всегда найду дорогу домой.

О, это, видимо, одно из тех стихотворений, после которых я всегда плачу. Я уже чувствую, что близка к этому.

И если завтра конец света,

Я знаю, что умру, любя,

Ведь с тобой я буду рядом

Каждую секунду каждого дня.

Остался лишь один вопрос

Простой, но он, любовь моя,

Всю нашу жизнь вот-вот изменит…

Скажи, ты выйдешь за меня?

Мое сердце затрепетало, когда я прочитала последнее предложение. Слезы навернулись на глаза. Отец, наконец-то, дал свое благословение.

— Это правда?

Он просиял. Я обняла его за шею и поцеловала.

— Да, да, миллион раз да! — воскликнула я. — Когда ты его спросил?

— На прошлой неделе, но он сказал, что ему нужно подумать. Что-то мне подсказывает, что в этот раз в дело вмешалась Констанс.

Я радостно взвизгнула и прижалась губами к его губам.

Его мысли ворвались в мое сознание, и я усмехнулась, все еще прижимаясь губами к его губам.

— Так вот почему…

— Да, именно поэтому мне пришлось закрыться от тебя. Я не хотел испортить сюрприз.

Он поднялся и достал из корзины маленькую бархатную коробочку. И протянул ее мне.

Я открыла ее и ахнула. На черной бархатной подложке сверкал огромный драгоценный камень.

— Он называется драконий камень, — пояснил Блейк. — Он принадлежал твоей бабушке. А вот само кольцо совершенно новое. На создание этой красоты ушло около трех дней.

— Оно ослепительно красиво.

Он достал кольцо из коробочки и надел его мне на палец, нежно целуя костяшки пальцев. После чего посмотрел на меня из-под густых ресниц.

— Ты прекрасна.

Я вздохнула и улыбнулась, как идиотка. Разве можно быть еще счастливее? Я обхватила его руками и поцеловала снова.

Я поддалась порыву, и в кои-то веки он не стал меня останавливать. Он опустил меня на землю.

Мои ноги обвились вокруг его талии. Его тело сильно прижалось к моему.

Я уже не могла ни о чем думать.

Когда мое дыхание стало тяжелее, он внезапно затормозил, застонал и отстранился.

— Серьезно?! — надулась я.

— Я дал обещание, Елена.

— Призраку, Блейк. Ее здесь нет, — мой голос был пронизан злостью.

— Не будь такой. Пожалуйста, — он притянул меня в свои объятия. Его губы коснулись мочки моего уха. — Ты не представляешь, как мне тяжело.

— Что-то не видно, — захныкала я.

— Ну, — протянул он, и я догадалась, что он улыбается. — Видно — не видно, но это чистая правда.

Волшебная ночь подошла к концу.

Никогда бы не подумала, что могу не любить свою маму. Вот зачем она стребовала с него это обещание? В то же время я не могла его винить. Он изо всех сил старался сдержать свое обещание. И никакие мои слова не заставят его отступить от своего слова.

После свидания на горе он вернул меня в замок. Я ужасно злилась, что нам вновь приходится расставаться. Почему я не могла просто остаться у него?

У Блейка была прекрасная квартира на побережье. Я очень любила это место. Вот только мой отец никогда не позволял мне ночевать у парня.

— Скоро они ничего не смогут сказать, — Блейк не стал оборачиваться человеком, и я понимала почему. Искушение всегда было сильнее всего во время прощания.

— Ага. Молись, чтобы мой отец назначил дату в ближайшее время, а не через три года.

Его драконья морда вытянулась. Ага. Я услышала, как он мысленно выругался.

— Спокойной ночи, — рассмеялась я.

Он зарычал.

— Спокойной ночи, принцесса.

— Будь осторожен, пока летишь.

— Буду.

— Сладких снов, — сказала я.

— Никакие сны не могут быть слаще, чем моя жизнь сейчас, — он хлопал крыльями, паря в воздухе. — Сегодня ночью я встану на колени и буду молиться, чтобы нам не пришлось ждать три года.

Я рассмеялась и пошла в свою комнату.

Ненавижу прощаться.

Я подошла к спальне отца и Констанс и постучала в их дверь.

— Войдите, — откликнулась Констанс. Я открыла дверь, вбежала внутрь и запрыгнула на их кровать. Мой отец уже спал.

— Смотри! — закричала я.

Она завизжала, разделяя мой восторг.

— Это потрясающе, Елена! Расскажи мне все. Как он это сделал?

Я показала ей стихотворение. Мой отец открыл свой единственный глаз.

— Спасибо, папочка, — я упала на него и поцеловала в обожженную сторону лица.

— Угу. Где он?

— Не здесь, — вздохнула я. — Прошу, не начинай.

Меньше всего на свете я хотела слушать лекцию.

— Как здорово, Елена, — восхищалась Констанс. — А он умеет писать стихи.

— О да.

Я вернула себе листок и обняла ее.

— Спасибо, — прошептала я ей на ухо. — Я знаю, что тут не обошлось без помощи одной Серебрянокрылой.

Она рассмеялась.

— Давно пора. Я больше не могла вынести его разочарования, — прошептала она в ответ.

Я пожелала им спокойной ночи и ушла.

У меня зазвонил телефон. Это был Блейк.

— Ты им показала? — спросил он.

— Да.

Я положила телефон на кровать и пошла к гардеробной.

— Елена, клянусь, если ты еще раз разденешься передо мной, я отключу свой телефон.

Я рассмеялась.

— Я просто переодеваюсь.

Я надела свою сексуальную ночнушку.

Судя по стону, он заценил. И затем рассмеялся.

— Что, это тоже нельзя? — спросила я, когда он отказался смотреть на меня.

— Так нечестно, — сказал он, а затем его лицо исчезло.

Я побежала к своему Кэмми и снова позвонила Блейку. Гудки продолжались бесконечно.

Я попробовала еще несколько раз, но он не отвечал.

Он что, решил просто игнорировать меня?

Я позвонила ему снова. Он не ответил. Автоответчик переключил меня на голосовую почту.

«Ответь. Ответь. Возьми трубку!»

Мне хотелось плакать. Значит, это была красная карточка. Мне не следовало этого делать.

Я бросила телефон в ящик, забралась в кровать и натянула одеяло на голову.

Как же меня это бесило. Дико. И все из-за какого-то дурацкого обещания.

Драгоценный камень помолвочного кольца светился под одеялом. Невероятное. Единственное в своем роде.

Я услышала какой-то шум. Откинула одеяло с лица и посмотрела на дверь.

Кто здесь? Я мысленно позвала Блейка несколько раз, но он был слишком далеко, вне досягаемости.

Я сразу же перешла в режим драконианца. Я вылезла из кровати и схватила с тумбочки украшение.

Посмотрев вниз на свою ночную рубашку, я вздохнула и закатила глаза. Надевать эту дурацкую ночнушку было плохой идеей. Если мне придется сражаться… Образ, вырисовавшийся в моей голове, был комичным.

Я завернулась в одеяло. Сжимая украшение, спрятанное под одеялом, как оружие, я направилась к двери.

Медленно протянула руку и приоткрыла дверь.

Блейк. Он прислонился к стене, одетый только в джинсы. Он, казалось, не был впечатлен, ни капельки. Скрестив руки на груди, он полностью вошел в образ плохого мальчика.

Распахнув дверь шире, я втащила его внутрь.

Наши губы соприкоснулись. Мы не произнесли ни слова. Мы просто целовались, как будто от этого зависело выживание Пейи. О, ему не следовало приходить.

Он прижал меня к стене. Жестко. Он стянул с меня одеяло, обнажив мою ночнушку и украшение, которое я спрятала под одеялом.

Он усмехнулся.

— Любимая, ты владеешь огнем и молнией, но все равно схватила безделушку с тумбочки?

— Заткнись, — я притянула его ближе к себе.

Он застонал, когда наши тела соприкоснулись. Его руки блуждали по мне.

Когда его губы мягко коснулись кожи на моей шее, мурашки побежали по всему моему телу.

— Если твоя мать появится, чтобы надрать мне задницу, объясняться будешь ты, — быстро проговорил он.

— С удовольствием, — ответила я. Мы оба рассмеялись.

Он страстно поцеловал меня. Его руки подхватили меня под бедра, поднимая с пола. Мои ноги обвились вокруг его талии, когда он прижался всем своим телом к моему.

Он был произведением искусства. Все в нем сводило меня с ума. Его поцелуи стали быстрее, когда он одним рывком сорвал с меня ночнушку.

Его руки терзали джинсы. Звук порванной ткани заполнил комнату.

Блейк прижался своими губами к моим. Наши языки танцевали. И этот танец знали только мы.

Он снова сильно прижался ко мне. Его толчки были энергичными, до боли настойчивыми и мощными. Уже через две минуты я с трудом подавляла стоны.

Меня охватила эйфория.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Свадьба состоялась три месяца спустя. Констанс наняла лучших организаторов мероприятий для нашего особенного дня.

Это было нечто такое, чего Пейя никогда не видела: сочетание традиционной драконьей свадьбы и королевской.

На всех таблоидах сообщалось о столь грандиозном событии.

Туда собирались прийти все-все-все. О, и при всем этом… Свадьба должна была состояться в небе.

Брак, заключенный на небесах.

Для многих это была несбыточная мечта, но как только начались поиски путей ее осуществления, я поняла, что это действительно возможно.

Блейк обожал небо. Он был создан для неба. Как выяснилось, только так все драконы и женились.

Просто в нашем случае будет немного сложнее.

За месяц до свадьбы мой отец позвал Блейка. Он переехал, сняв временную комнату в замке до свадьбы. Он проводил с папой столько времени, сколько мог, учась быть правителем. Папа взял его под свое крыло. Он научил его всему, что знал о том, как стать великим королем. А это было очень много.

Ночью Блейк прокрался в мою комнату, обходя все мины-ловушки, расставленные моим отцом.

Волшебный день наконец-то настал.

Я не могла оторвать взгляд от своего отражения.

Мое платье было белым с пурпурно-черной кружевной отделкой, которая соответствовала цвету драконьей чешуи Блейка. Спинка была отделана тонким полупрозрачным слоем кружева, сотканного в форме дракона. Мои плечи были обнажены, а рукава начинались с предплечий, ниспадая до запястий складками пурпурного кружева.

Я никогда в жизни не видела такого пышного платья. Юбка полностью скрывала ноги, но талию подчеркивал корсет, сшитый из искусственной фиолетовой кожи в сочетании с белым атласом.

Когда я впервые увидела его и почувствовала мягкость ткани в своих руках, то подумала, что это шкура Блейка, но нет. Это было просто подобие.

Я не могла поверить, что такое красивое платье было создано специально для меня. В тот момент я почувствовала себя сказочной принцессой.

Блейк планировал надеть традиционный драконий наряд. Моей первой мыслью было, что он явится голым, но меня заверили, что такого не будет. Слава богу, свадьбы драконов и людей обычно проводились в человеческом облике.

Просто никогда не было такого, чтобы невеста была бы королевской крови.

Его наряд напомнил мне шотландский килт. Блейк тоже будет на свадьбе в платье. Я решила подразнить его по этому поводу, но он ответил странным взглядом. Ему эта шутка не показалась смешной.

На его килте была не клетчатая ткань, а чешуйчатая. Это был его цвет — темно-фиолетовый. К нему прилагался жилет наподобие Самурая-3000, только более мягкий по краям и гораздо более искусно украшенный атласом цвета воронова крыла и золотой отделкой. На плечах плащ. Ботинки зашнурованы до колен. Блейк был похож на некого греческого бога. Боюсь представить, что ждет меня у алтаря. Голова закружилась, и сомнения затуманили мой разум.

Я вот-вот стану чьей-то женой. Не просто чьей-то, а… Рубикона. Что, если я не сделаю его счастливым? Что, если все изменится?

Может, мы поторопились? Может, из-за этого отец продолжал раз за разом отказывать ему… Он знал, что я еще не готова?

Я попятилась от зеркала к вентилятору. Я широко раскинула руки, как птичьи крылья, и подождала, пока воздух остудит мою голову.

В таком виде меня нашли Бекки и Сэмми. Они обе выглядели прелестно в своих золотисто-фиолетовых платьях.

— Тааак, что с тобой такое? — спросила Бекки.

— Не знаю. Мне жарко. — Мой голос звучал сдавленно.

Она подошла. Ее коротко подстриженные черные волосы подпрыгивали при каждом бодром шаге.

— Ты самая прекрасная невеста, которую я когда-либо видела, Елена.

Уголок моих губ приподнялся.

Ее большие карие глаза прищурились.

— Только не говори мне, что ты струсила!

— Я не знаю, — захныкала я. — Это же, блин, чертов Рубикон, Бекки.

— И он, блин, женится на чертовой принцессе Пейи, Елена. Ты не думала, что ему тоже страшно?

Я сделала глубокий вдох. В ее словах был смысл.

— Но это Блейк. Твой рыцарь в сияющих доспехах. Твой Дент. Парень, который буквально подарил бы тебе луну и звезды, если бы мог. Он будет любить тебя вечно, Елена.

Она поправила прядь моих волос.

— Когда ты успела стать такой мудрой? — спросила я.

— В тот день, когда я стала миссис Джордж Миллс.

Мы обе рассмеялись.

— Пожалуйста, не разбивай сердце моему брату, — попросила Сэмми. Я и забыла, что она тоже здесь. За последние несколько лет она стала похожа на тень. Бекки и я перепробовали все, чтобы вытащить ее из этого, но через некоторое время мы просто перестали пытаться. Она явно не хотела, чтобы ее спасали от страданий из-за смерти Дина. Я целую вечность не видела ее фирменных ямочек на щеках.

Я подошла к ней и обняла, стараясь не испортить ее уложенные каштановые волосы.

— Я бы никогда не разбила ему сердце. Я слишком сильно его люблю.

— Хорошо, — прошептала она. — А теперь иди и выходи за него замуж.

Дверь открылась, и вошел мой отец с Констанс. Папа выглядел роскошно в своем кожаном костюме и изящной, но в то же время очевидно мужской короне. Плащ каскадом ниспадал с его плеч.

Слезы навернулись на его глаза, едва он увидел меня.

— Скажи что-нибудь. Пожалуйста.

Он покачал головой и вытер слезы.

— Девушки, можете дать нам с дочерью пару минут наедине?

Они вышли из комнаты.

Он нежно взял мои руки в свои.

— Ты сегодня так похожа на свою мать. — Его голос надломился.

— Папа…

— Нет, Елена. — Он взял мои руки и поцеловал их. — Я ошибался последние четыре года, не желая никому тебя отдавать. Прости меня.

Глаза защипало. Я была на грани слез, как и он.

— Тебе не за что извиняться, — возразила я. Он протянул мне платок, прежде чем слеза скатилась по моей щеке.

— Констанс убьет меня, если я испорчу твой макияж.

Я неловко хихикнула.

— Если уж они смогли организовать свадьбу в небе, то смогут и поправить потекший макияж.

Он рассмеялся.

— Ты не представляешь, какое великолепие ждет тебя там. Знаешь, если ты не готова, Елена, он поймет. Мы все еще можем сбежать через черный ход.

— Ты кое о чем забыл, — пошутила я.

— О чем?

— Мы разобьемся насмерть.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

Я присоединилась к нему. Когда наш смех стих, он вздохнул.

— Нет, я серьезно. Мы не разобьемся. — Он нежно коснулся моего лица ладонью.

— Я готова, папа. Я хочу выйти за него замуж.

— Хорошо, горошинка. — Он поцеловал меня в макушку. — Я сообщу всем, что пора начинать.

До нас донеслась нежная мелодия скрипок. Подружками невесты были Сэмми, моя лучшая подруга и сестра Блейка, Бекки, другая моя лучшая подруга и соседка по комнате в Драконии, и Энни, потрясающая кузина Блейка и моя сводная сестра, которую я полюбила всем сердцем.

Все они вышли, величественные и безмятежные, в такт музыке. Не помню, слышала ли я когда-нибудь эту мелодию раньше, но она совершенно прекрасна.

— Готова? — спросил отец.

Я улыбнулась.

— Готова.

Он накрыл мое лицо вуалью, и мы вошли в зал.

Ранее этим утром, когда Констанс привела меня сюда с Бекки и всеми остальными, это место выглядело совсем не так. Это была просто комната, парящая в небе с помощью огромного множества чар.

Теперь же казалось, будто небеса снизошли к нам, чтобы сделать эту свадьбу возможной.

Бесконечные ряды стульев были выстроены по обе стороны от прохода. Спинку каждого стула украшал пышный бант. Там была даже красная ковровая дорожка. Мягкий туман окутывал землю. Облака, смешанные с розовыми прожилками, тянулись вдоль стен. Драконы хлопали крыльями, паря в воздухе.

Впереди стоял мой великолепный жених в своем наряде Адониса. Ожидая, когда я выйду за него замуж.

Все уставились на меня, но я не могла оторвать глаз от своего приза. Как будто я каким-то образом завоевала его.

Он стоял под аркой, сделанной из облаков, пронизанных нежными цветами и растениями.

Когда я подошла ближе, то увидела слезы, блестевшие в его глазах.

Отец слегка наклонился ко мне.

— Видишь, я не единственный, кто ослеплен тем, как красиво ты выглядишь сегодня, Елена.

На сердце у меня потеплело.

Когда мы, наконец, добрались до передней части, отец повернулся ко мне и приподнял мою вуаль. Он расцеловал меня в обе щеки.

Священник громко заговорил.

— Кто отдает эту женщину?

— Я, — сказал отец. Он повернулся и строго посмотрел на Блейка. Тот молча смотрел на него в ответ, пока все присутствующие не засмеялись.

— Сделай ее счастливой, Блейк.

— Вы же знаете, что сделаю, — ответил Блейк.

Отец взял мою руку и вложил ее в руку Блейка, прежде чем сойти с алтаря.

Церемония началась, но, честно говоря, я почти ничего не слышала. Я не могла отвести глаз от Блейка, а он не мог отвести глаз от меня.

— Теперь вы можете дать свои обеты, — сказал священник.

Блейк решил сделать это первым. Он достал кольцо из кармана. Очень романтично.

— Прошу прощения, у меня большие проблемы с доверием, — пояснил он толпе, в ответ раздался смех.

Он надел кольцо мне на палец.

— Этим кольцом я даю обещание подарить тебе свою душу и свою вечную любовь.

Прежде клятв таких я не давал,

Но рядом с тобой я лучше стал.

Твоя любовь, как поцелуи, нежна.

Как маяк в ночи ты мне нужна.

С этим кольцом начнется золотая эпоха.

Я клянусь любить тебя до последнего вдоха.

Пока он говорил, к моим глазам подкатили слезы. Я чувствовала, как каждое слово отпечатывается в моей душе. Это все рифмы. Да, конечно, все дело в рифмах…

Чувствуя прохладу золотого кольца на своем пальце, я повернулась к Бекки, которая протянула мне кольцо Блейка.

Кольцо стало тяжелым в моей руке, когда я повернулась и посмотрела в его ярко-голубые глаза. Те самые глаза, в которые я хотела смотреть всю оставшуюся жизнь.

Сделав глубокий вдох, я начала свою клятву. Я не готовила ее заранее. Я позволила своему сердцу говорить правду.

— Несмотря на то, что у нас было много проблем, одно для меня всегда оставалось неизменным, и это моя глубокая любовь к тебе. Даже когда ты оттолкнул меня, в глубине души я знала, что нам суждено быть вместе и что нам суждено рука об руку противостоять вызовам этого мира. Ты больше, чем мой дракон. Ты — мое сердце, моя душа и жизненная сила, текущая в моих венах. Я обещаю всегда быть рядом, любить тебя и заботиться о тебе до последнего вздоха.

Я дала волю эмоциям. Его глаза светились счастьем, когда я надевала кольцо ему на палец. Я почувствовала тот момент, когда наши жизни стали единым целым.

— Я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

Блейк шагнул вперед, его рука обвилась вокруг моей талии, и он нежно поцеловал меня.

Я не осмелилась открыть глаза, так как этот поцелуй был нашим первым как мужа и жены. Когда мы наконец оторвались друг от друга, было темно, и я огляделась вокруг.

Я поняла, что он прикрыл этот личный момент своими крыльями, частично трансформировавшись. Затем он опустил крылья, и толпа снова появилась в поле зрения.

Все зааплодировали.

Прием тоже проходил на небе. Все пролетело так быстро. Ближе к концу Блейк взял меня с собой в полет.

Этой ночью звезды были похожи на бриллианты. Он отвел меня в наше особое место у реки. Светлячки освещали наш путь.

У меня по-прежнему перехватывает дыхание каждый раз, когда я оказываюсь там.

Я соскользнула с его крыла, и когда я обернулась, мой муж был обнажен, а я была в его объятиях.

То, что последовало дальше, было как в тумане.

Мы занимались любовью прямо там, под нашим деревом, каким-то образом не порвав мое платье.

Как я всегда говорила, для него нет ничего невозможного.

Мы оставались там до восхода солнца, а затем вернулись в замок.

Это была наша свадьба. Красивая. Незабываемая.

Мой отец выделил нам отдельное крыло в замке — западное, которое когда-то принадлежало моей матери. Его как раз восстановили. Комнат было слишком много. Каждую ночь мы занимались любовью. Часами. Я думала, что умру от счастья.

Забеременеть оказалось не так просто, как я думала. Несколько раз я думала, что да, но потом оказывалось, что это всего лишь задержка.

Но когда этот день настал, он оказался еще более волшебным, чем я могла себе представить. Теперь пришла моя очередь попытаться блокировать свои мысли. Я собиралась сообщить эту новость Блейку за ужином.

Блейк отсутствовал несколько дней, помогая моему отцу с некоторыми проблемами, которые снова доставляли виверны. Мне не нравилось, когда его так долго не было.

Даже мой отец еще не знал, но Констанс сказала, что сообщит ему перед ужином, как только он вернется, чтобы это стало сюрпризом только для Блейка.

Я провела весь день, ожидая его у окна нашей комнаты, молясь увидеть его очертания вдалеке.

— Констанс! — закричала я и выбежала из комнаты. — Они здесь!

Он, конечно, Рубикон, но виверны есть виверны. Я рада, что он вернулся целым и невредимым.

Он тяжело приземлился. Земля загрохотала; его драконья форма была больше, чем когда-либо.

Он вернулся в свою человеческий облик, и я тут же заключила его в объятия, целуя его повсюду.

— Меня не было всего три дня, Елена.

— Три дня — это слишком долго.

Он рассмеялся.

— Так как поживает любовь всей моей жизни? — спросил он, прищурившись.

— Идеально.

— Что ты пытаешься от меня скрыть? — спросил он серьезным тоном.

— Ничего! Я ничего не скрываю.

— Почему я не могу прочитать твои мысли, Елена?

— Не можешь? — Я попыталась изобразить удивление. — Кажется, я наконец-то нашла способ блокировать тебя.

Он покачал головой.

— Ладно, неважно, — пробормотал он и взял халат, который протянул ему Дживс.

— Спасибо, Дживс.

— С возвращением, ваше высочество, — поприветствовал тот.

Блейк фыркнул.

— Никак не привыкну, — сказал он, натягивая халат на тело. Он обнял меня, и мы бок о бок пошли к замку. — Серьезно, Елена. Ты начинаешь меня немного пугать.

— Совсем ничего? Ты совсем ничего не слышишь?

Я улыбалась от уха до уха.

— Совсем. Это пугает.

Он сделал тяжелый вдох, и я засмеялась.

— Это не смешно! Я чувствую себя выбитым из колеи.

— Скоро. Просто наберись терпения.

Мы приготовились к ужину и спустились вниз где-то в семь часов. Было приятно видеть, что стол сегодня накрыли по максимуму.

Изабель пришла на ужин. Сэр Роберт был в отъезде с моим отцом, так что он тоже ни о чем не знал.

Отец поймал меня на кухне прямо перед тем, как мы сели за стол.

— Горошинка моя, — прошептал он со слезами на глазах, крепко обнимая меня. — Я не буду ничего говорить. Ты так старалась сохранить это в секрете.

— Тише, пап.

— Извини, — сказал он и одними губами произнес: «Поздравляю».

Мы сели, и ужин начался.

Они говорили о вивернах и обо всем, что произошло за последние три дня.

Блейк был тих, очень тих. Я попыталась заглянуть в его разум в надежде понять, что его беспокоит, но испугалась, что это позволит ему увидеть мои мысли и испортит сюрприз.

Наконец, пришло время для десерта.

Все слуги покинули столовую. Перед каждым из нас поставили тарелку, накрытую серебряной чашей.

Все разом подняли серебряные крышки и увидели десерт… кроме Блейка. На его тарелке лежала пара пинеток.

Я тихонько наблюдала, как он сидит рядом и молча смотрит на свою тарелку. Очень, очень долгое время.

За столом повисла тишина, все смотрели на него, ожидая его реакции. Никто не думал, что он застынет.

Я посмотрел на своего отца, на лице которого все еще было написано волнение. Я глазами умоляла его что-нибудь сделать, но он пожал плечами.

Блейк все еще смотрел на дурацкую тарелку.

Затем, наконец, он повернул голову и встретился со мной взглядом.

— Это не шутка?

Я замотала головой.

— Я стану отцом?

Меня пугала его реакция.

— Да, ты станешь отцом.

На его лице расплылась довольная ухмылка. Он схватил меня и крепко обнял, когда я сняла блок со своего разума, и мои мысли открылись ему.

Он рассмеялся.

— Хороший сюрприз? — спросила я.

— Самый лучший, — сказал он, касаясь моего живота и целуя меня в губы.

Беременность прошла потрясающе. Время тянулось медленно, но в конце концов настал знаменательный день.

Я не знала, кто больше нервничал… мой отец или Блейк.

Констанс велела им обоим подождать в гостиной. Я решила, что королевские роды пройдут дома.

Красивая маленькая девочка торжественно появилась на свет четыре часа спустя. Мы назвали ее Силхо.

У нее был темный пушок на затылке и ангельское личико. Она взяла от меня и Блейка все самое лучшее.

Жизнь была прекрасна. О большем и мечтать нельзя.

ПОЛТОРА ГОДА СПУСТЯ

Мы готовились к королевскому турниру по частниссу.

Это не Варбельские игры. Частнисс гораздо веселее. Чем-то напоминает лакросс, но с драконами. Как и все игры с драконами, частнисс очень опасен.

Надевая костюм под сверкающим ночным небом и наблюдая, как Блейк превращается в дракона, я напомнила себе о правилах. Нам разрешили использовать наши способности… за исключением Блейка и меня, нам разрешили использовать только одну, без обмена. Розовый поцелуй был запрещен, так как он был убийственным. Буквально. Эта способность приводила к ужасной смерти. Поэтому мы обычно использовали молнии или мороз.

Я забралась Блейку на спину, и он грациозно взмыл в небо. Мое сердце дрогнуло от волнения. Полеты никогда мне не наскучат.

Всадники играли со старым мячом из овчины верхом на драконе. Для удара по мячу использовалась огромная ракетка, затем игроки гонялись за ним и снова били. Команды были три против трех. Дракон занимал позицию вратаря и стоял на страже перед сеткой, расположенной близко к земле или высоко в небе.

Нашей целью было небо, так как Блейк любил летать, а команда соперника была на земле. Нам предстояло много летать и много защищаться, следя за тем, чтобы мяч оставался близко к воротам наших соперников.

В промежутках между всем этим надо изворачиваться и уклоняться от чужих способностей. Блейк жульничал поначалу, меняя способности, которые использовал на других, но из-за этого нас отстраняли на десять минут, что приводило нашу команду к поражению.

«Любимая, хватит витать в облаках и держись крепче», — голос Блейка возник в моей голове и вернул меня на землю… или, точнее, обратно в реальность, где я сидела у него на спине.

Я слегка намотала несколько его усиков, похожих на усы сома, на свою руку и мысленно послала сообщение: «Я готова».

Моему отцу не нравилось, что мы не говорим друг другу ни единого слова, но когда мы объяснили ему, что на самом деле общаемся, просто молча, он расслабился. Он был весьма впечатлен тем, что нам это удалось. Восхищение часто светилось в его глазах, когда он понимал, что мы разговариваем друг с другом по-своему. Он был в искреннем восторге от нас.

— Вперед! — закричала Бекки. Они с Джорджем всегда были на нашей стороне.

С тех пор, как Джордж впервые увидел Блейка, застрявшего в том месте, которое мы теперь зовем Преисподней, у него было много видений про нас… И хороших, и плохих, но рассказывать он не хотел. Это пугало меня. Он даже Бекки не говорил.

Я вскрикнула от волнения, когда ударила ракеткой по мячу.

Сэр Роберт промчался мимо нас. Мой отец ударил по мячу первым, и тот полетел вниз.

Блейк хмыкнул и развернулся, а мой отец радостно рассмеялся. Мы погнались за мячом.

Бекки точным пасом вернула его мне. Я ударила по мячу прежде, чем отец успел до меня добраться.

— Притормози, Елена, пока ты не поранилась! — закричал отец.

— Я могу позаботиться о себе, дедуль, — пошутила я. В конце концов, сейчас ему было около двухсот семидесяти, плюс-минус пара лет. Но он все еще напоминал мужчину лет сорока с небольшим. Его дракон, сэр Роберт — мой тесть — давным-давно поделился с ним своей сущностью.

Игра была веселой. Вокруг нас раздавался смех. Пара случайных прохожих наблюдали снизу, эмоционально реагируя на наши маневры.

Сэр Роберт и Блейк погнались за мячом. Роберт стал быстрее с тех пор, как вернулся мой отец. Блейк ускорился, поскольку его отец был у него на хвосте. Ветер трепал мои светлые волосы, украшая их микроскопическими жемчужинами влаги.

Мы устремились к нашим воротам. Еще чуть-чуть.

— Оставь их! — наконец крикнул мой отец. Сэр Роберт мог бы убиться, если бы попытался угнаться за Блейком на такой скорости.

Я чувствовала себя так, словно каталась на безумных американских горках без тормозов.

Мой энтузиазм вылился в громкий крик во все горло, эхом разнесшимся по ночному небу. Мы поднимались все выше и выше, ударяя по мячу каждый раз, когда я передавала его.

Эмануэль был вратарем моего отца. Он прятался высоко в темноте. Насколько высоко, мы не знали. Одно дело захватить мяч, но совсем другое — попасть мимо Эмануэля.

Прямо перед нами из ниоткуда возникла яркая вспышка. У Блейка не было времени остановиться.

Мы летели сквозь ослепительный свет. Блейк сбавил скорость.

— Что, черт возьми, это было? — впервые заговорила я вслух. Я вытянула шею, чтобы оглянуться. Свет исчез. Когда Блейк обернулся, он появился снова. Но потом я поняла, что свет не появилось снова. Я просто видела его через разум Блейка.

«Не знаю. Он возник из ниоткуда».

Небо было кристально чистым, без единой тучки. Миллионы звезд были разбросаны по черному бархатному покрывалу ночи.

Не осталось и следа от игры. Вокруг воцарилась мертвая тишина, все звуки наших зрителей и других игроков просто исчезли. Мне это не нравилось. Ни капельки.

Вереница мыслей зигзагами пронеслась в голове Блейка. Звезды на этом небе не были частью нашей галактики. В сознании Блейка я могла видеть, что некоторые из этих созвездий не существовали.

Это какой-то бред.

Нити беспокойства обвились вокруг разума Блейка, как цепкий плющ. Его страх стал моим собственным. Мое сердце тревожно затрепетало. Я не знала, что все это значит.

«Блейк, где мы? Что это был за яркий свет? И что ты имеешь в виду, говоря, что это не наши созвездия?»

«Я понятия не имею. Мне это не нравится. Это место кажется неправильным, Елена».

«Я знаю, я тоже это чувствую. Что это со звездами?» — снова спросила я его.

«Некоторые из них не должны быть в небе. Они давным-давно упали».

«В каком смысле? Просто верни нас обратно, пожалуйста.»

«Ладно, держись».

Он отклонился от курса. Волосы на моей шее встали дыбом, когда ветер коснулся моего лица. Мы и близко не были к дому, но в нескольких милях от нашего местоположения мы увидели дворец, возвышающийся на горизонте.

Я любила летать. Я жила ради этого. Но его страх, его мысли стали моими. Я разделяла его растущее беспокойство.

Свет костра привлек мое внимание. Я посмотрела вниз, на гору Ликва — громадную гору неподалеку от замка.

На вершине горы шло сражение. Война.

Свист огненных стрел. Звон стали о сталь. Люди кричали в агонии, умирая. Эти звуки пронзили мои барабанные перепонки.

Я чувствовала, что Блейк наблюдает за образами в моем сознании. Он взмахнул крыльями, чтобы замедлиться и понять, что мы видим.

Это была битва не на жизнь, а на смерть.

«Что это такое? Кто это? Почему мы не знаем об этом?» — с тревогой в голосе спросила я.

«Нам нужно вернуться, Елена. Мы должны предупредить твоего отца и остальных!»

«Просто вытащи нас отсюда к чертовой матери!» — приказала я.

Он ускорился.

Резкая боль пронзила мою поясницу. Но пострадала не я. Это был он.

— Блейк! — закричала я.

«Ты в порядке?»

Его крылья едва заметно дрогнули.

«Да, я в порядке».

Я молилась за замок. Он всегда так говорил… что с ним все в порядке, что волноваться не о чем, но я знала правду. Эта штука причинила ему адскую боль. Еще одной вещью, которую позволяла нам испытать наша связь, была боль друг друга.

Меня охватила сонливость, внезапная и неожиданная. Я взглянула на свою талию и поняла, что, в конце концов, я испытывала боль не от Блейка. Это была моя собственная. Перья сверкающей совы, красиво уложенные на наконечнике стрелы, торчали наполовину из моего торса.

Попали в меня. Не в Блейка, а в меня…С такого расстояния? Как?

«Елена!»

Блейк, должно быть, почувствовал смятение в моей голове. Пронзительный звук раздался из его груди, но я его почти не слышала. Мои веки стали тяжелыми, очень тяжелыми. Последнее, что я осознала, прежде чем потеряла сознание, прежде чем полностью потеряла контроль над своим зрением, было соскальзывание с его спины. В небытие.

БЛЕЙК

Елена теряла сознание. Мне пришлось отключиться от нее, чтобы лететь прямо. Но тут я заметил, как ее фигура стремительно пролетела мимо моей лапы.

Я бросился за ней и схватил ее когтем. Она была такой крошечной.

Успел.

«Просто держись», — умолял я.

Я летел так, как никогда раньше не летал. Я помчался обратно к замку или, по крайней мере, туда, где звезды имели хоть какой-то смысл. Насколько серьезна ее травма? Где мы? Что случилось?

Впереди виднелся яркий свет. На этот раз я даже не пытался остановиться. Я набрал скорость и пронесся прямо сквозь него.

Голос в темноте. Король Альберт.

— Что значит «они здесь не появлялись»?

— Они не подлетали к воротам, ваше величество, — ответил Эмануэль.

— Помогите! — взревел я. Судя по изменившемуся сердцебиению, они поняли, что я в отчаянии.

— Блейк! — закричал король Альберт.

— Сын! — закричал мой отец.

— Сюда! — позвал я.

Она в порядке? Мили таяли передо мной. Через пять вдохов я увидел силуэты двух драконов на фоне размытого облака и короля верхом на моем отце-драконе.

— Что-то не так! — воскликнул мой отец, уловив мое безумное состояние по голосу.

«Елена!» — попытался я мысленно с ней связаться, но она была безмолвна, как холодная каменная стена. Либо это, либо связь снова прервалась. Я не выдержу этого. Только не снова.

— Останься со мной! — взмолился я.

— Блейк! — В голосе ее отца звучали растерянность и беспокойство. — Где Елена?

— В моей лапе. Я думаю, в нее попала стрела. На горе Ликва идет война.

В поле зрения появились Джордж и Бекки.

— Война? — переспросил мой отец.

— Отнеси Елену к Констанс. Сейчас же, — приказал король Альберт. — Блейк, оставайся с ней. Все остальные, — он кивнул Джорджу и Эмануэлю, — летят к Ликве. Сейчас же.

— С Еленой все будет в порядке? — Бекки, казалось, была на грани истерики, но тем не менее последовала за королем Альбертом и остальными. Я кивнул. Что еще я мог сделать?

— Джордж, будь осторожен. Это настоящая война.

Он кивнул, когда я снова увеличил скорость и помчался к западному крылу.

Я еще раз попытался связаться с разумом Елены, когда в поле зрения появилась наша посадочная площадка.

Я приземлился. За три шага я вернулся в свой человеческий облик и отнес ее в нашу комнату.

— Констанс! — закричал я. Она присматривала за Силхо, но Энни или кто-нибудь другой наверняка уже сообщили ей, что с нами что-то случилось. Они должны были понять, что что-то не так.

Тело Елены безжизненно повисло на моих руках. Ее разум был одной зияющей ямой тьмы.

Мое сердце сжалось, когда я посмотрел на стрелу. Однажды я совершил ошибку, вытащив такую. Констанс не сможет вылечить ее, и я тоже, но Констанс наверняка знает, как сделать так, чтобы Елене полегчало.

Ее сердце все еще билось, и она все еще дышала. Какие восхитительные звуки! Мне решительно не нравились ее обморок и неподвижность.

— Елена, — я мягко похлопал ее по щеке. — Не покидай меня!

Я не узнавал свой голос. Мое зрение затуманилось. Слезы, вызванные моим худшим страхом, навернулись на глаза.

— Давай, детка, проснись, — умолял я все настойчивее, пытаясь уловить отголоски ее разума. Она пропала. Омут тьмы заполонил пространство, где раньше были ее мысли.

Дверь распахнулась и сильно ударилась о стену. Констанс подбежала к нам.

— Какого черта произошло? — выдохнула она, увидев безжизненное тело Елены, покрытое кровью, у меня на руках.

— Ее ранили.

— Блейк, черт побери, как это случилось?

— Я не знаю.

Мой голос дрожал.

Силхо все еще была у нее на руках. Моя дочь заплакала. Констанс передала ее потрясенной Энни, которая, не говоря ни слова, вынесла девочку из комнаты.

— Это случилось так быстро, так внезапно… — я замолчал. Яркий свет.

— Что? Что именно случилось, Блейк? — требовала ответа Констанс.

Я перевел взгляд на нее.

— Яркий свет.

— Какой яркий свет? — уточнила Констанс, переключая внимание на Елену и стрелу, торчащую из ее бедра. — Нам нужно вытащить из нее эту штуку.

Она говорила больше сама с собой, чем со мной.

— Был яркий свет, мы влетели в него, а потом все стало просто… неправильно.

— Что ты имеешь в виду?

Констанс вытащила стрелу, когда Симона, фрейлина Елены, вбежала в комнату с бинтами и полотенцами. Ее глаза были полны слез. Она любила Елену как сестру.

— Ее ранили? — спросила Симона.

Я проигнорировал ее.

Констанс протянула ей стрелу, которую ей удалось вытащить из Елены, не сломав ее. Затем она приказала принести теплой воды и еще полотенец.

— Смотри, чтобы на древке не осталось твоих отпечатков. Мы потом проверим ее, — дала она указания Симоне.

К этому времени суматоха еще больше встревожила слуг, что были на ночной смене. Вскоре все приносили Констанс то, что ей было нужно.

— Мы видели настоящую битву на горе Ликва. Это казалось каким-то безумием, — продолжал объяснять я. Я знал, что должен вернуться на поле бое и помочь, но я не мог оторваться от своей любимой.

— Мама? — Энни вернулась без Силхо. Слезы текли по ее лицу. — Смельчак, что случилось? — спросила она.

Я не хотел пересказывать эту историю. Яркий свет? Что это было?

— Я уверена, что все будет хорошо. Папа со всем разберется, — ответила за меня Констанс, успокоив Энни. Если бы только это могло успокоить меня. Тот факт, что я не мог связаться с Еленой, сводил меня с ума.

— С ней все будет в порядке?

— Будет, — решительно ответила Констанс. — У нее нет выбора.

Я посмотрел на свой торс и руки. Моя грудь была измазана кровью Елены. «Не умирай. Пожалуйста. Я не смогу жить дальше без тебя», — мысленно умолял я. Ее разум все еще был погружен во тьму.

— Где она сейчас, Блейк? — Энни вытерла глаза.

Я покачал головой.

— Ты не чувствуешь ее?

Констанс посмотрела на Энни, пытаясь прикрыть рану Елены.

— С ней все будет хорошо, милая.

Энни кивнула, пока Констанс продолжала помогать Елене.

— Она потеряла много крови, Блейк. Почему она до сих пор не исцеляется?

— Она в отключке, Констанс. Исцеление идет медленнее, когда ты без сознания, — рявкнул я в ответ. События сегодняшнего вечера сказались на всех нас. Я все еще был в шоке. Я пытался помочь, Констанс сказала мне надавить посильнее. Она крикнула, чтобы ей принесли телефон, и Дживс сообщил, что они уже позвонили в больницу.

— Нам нужно убедиться, что на этом наконечнике не было яда.

Мое сердце, казалось, перестало биться. Яд? Мне это даже в голову не приходило.

— Дживс! — снова закричал я, и старик вошел в комнату через несколько секунд. — Позвони Ральфу. Он должен прийти и осмотреть стрелу.

Дживс кивнул и вышел.

Чем больше мы будем знать, тем лучше сможем помочь ей.

— Хорошая идея, Блейк.

— Я даже не подумал, что стрела могла быть отравлена.

Я склонился над Еленой и коснулся губами ее лба.

Не покидай меня.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

БЛЕЙК

Елена провела без сознания почти два дня. В ночь, когда в нее ранили, пришел Ральф и забрал стрелу в контейнере, чтобы выяснить по ней все, что только можно. На горе Ликва не было ни войны, ни даже намека на то, что она велась. Мой отец был обеспокоен, равно как и король Альберт, но я видел сражение своими глазами. Стрела, ранившая Елену, была тому доказательством.

Прошло два дня, а нам так ничего и не говорили.

Разве так сложно провести анализы? Или они тянут, потому что нет противоядия?

Пожалуйста, умоляю, хоть бы оно было.

Я никогда не молился так много, как последние два дня.

У меня больше не было моих сфер. Я мог… Нет… Не думай так, Блейк. Она все еще жива. Это самое важное.

Мама отвезла Силхо в поместье. Атмосфера внутри замка расстроила малышку, и она не понимала, почему ее матери нет рядом. Почему она не просыпается.

Это напомнило мне о том времени, когда она два месяца пролежала коме. Я чувствовал себя потерянным, не слыша ее мыслей. Совершенно дезориентированный.

Ее мысли утонули во мраке. Ей даже не снились сны. Я не мог к ней пробиться.

Мы все еще понятия не имели, что за яд был на наконечнике. Если там вообще был яд.

Если нет, то почему она не просыпается?

Стрелу передали больше сорока часов назад, а мы все еще не в курсе, что находится в ее организме.

Я пытался заснуть, но не мог, поэтому просто сидел на стуле рядом с нашей кроватью весь день и всю ночь.

Ее отец приходил регулярно. И Констанс, и Энни.

Бекки и Джордж спали в гостевой спальне. Даже Сэмми прилетела.

Она заняла пост, который предложил ей отец три года назад, но так и не согласилась на другого всадника.

Дин был отличным парнем. Всем было очевидно, что Сэмми никогда не будет доверять другому так, как доверяла ему. Он погиб во время освобождения Итана. Я сомневался, что сестра когда-нибудь снова станет прежней. Эта невыразимая печаль никогда по-настоящему не сходила с ее лица.

Первое время после его смерти она будто была в порядке. Думаю, ей нужно было убедиться, что со мной все в порядке, ради Елены, а затем у нее случился срыв. Часть ее была разрушена так сильно, что никто не мог ее исцелить. Ее не могли исцелить ни я, ни отец, ни кто-либо из ее друзей.

Елене же, напротив, становилось все лучше. Шрам почти исчез. За двадцать четыре часа от раны остался только слабый след.

К завтрашнему дню отметина полностью исчезнет, но что-то подсказывало мне, что Елена так и останется без сознания. В ловушке.

Там наверняка был яд. Иначе почему она никак не придет в себя, оставаясь неподвижной и недосягаемой?

Ее сердцебиение было ровным, но слабым. Еще одно доказательство моей теории о том, что по ее венам течет яд. Она как будто впала в спячку, ее тело постепенно переставало функционировать.

Ей нужно очнуться как можно скорее.

Дверь открылась, и вошел Ральф. Он, наконец-то, позвонил и сказал, что нам нужно незамедлительно встретиться.

Король Альберт, Констанс, мой отец, Эммануэль и Энни ждали его в библиотеке.

Ральф кивнул нам, поприветствовав всех. Другой ученый следовал за ним. Лица обоих были серьезны.

— Нет, нет, нет, нет… Должно быть противоядие! — Я был удивительно проницателен. Констанс положила руку мне на плечо.

Король Альберт выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок. Но мой отец стоял рядом с ним как вкопанный.

— Дело не в этом, Блейк. Прости, мой король. Вот. — Он достал из кармана маленький пузырек. Мы все выдохнули в унисон.

— Яд в ее крови и на этом наконечнике был не чем иным, как ягодами Луи.

— Ягодами Луи? — спросил я.

— Елену ждет медленная смерть.

В моей груди разверзлась зияющая пасть, невыносимая и болезненно пустая. Я закрыл глаза и обнял свою тетю-свекровь. Это она назвала. Она идентифицировала яд.

Она погладила меня и прижалась головой к моей груди, забирая флакон у Ральфа.

— Это еще не конец.

Мы все посмотрели на Ральфа.

— Выясни. Я останусь с Еленой. — Констанс посмотрела на меня. Я кивнул.

Я смотрел, как она уходит. Елена должна была проснуться.

Мы дали ему ягоды Луи, чтобы он мог извлечь яд из ягод и использовать его на Саадедине. Ничто не работало так, как должно было.

— Какие у тебя новости? Это выражение на твоем лице… Ты чуть не довел нас до сердечного приступа.

— Прости, мой король. Мы сами изо всех сил пытаемся принять это. — Ральф взглянул на ученого, сидевшего рядом с ним. — Стрела.

Зияющая пасть в груди угрожала поглотить меня.

Первым заговорил король Альберт.

— Что с ней?

Ученый позади Ральфа двинулся к столу. На нем лежал одинокий сверток и ящик, набитый документами.

Мы все подошли к столу и смотрели, как он вскрывает упаковку. Тяжелый пергамент громко шуршал в его руках. Внутри было оружие, которое чуть не убило смысл моей жизни. Ну, во всяком случае, ее самую важную часть.

— Меня зовут Кингстон, — сказал он, слегка запыхавшись. Его руки, однако, были тверды. Возбуждение сверкнуло в его ярко-голубых глазах. — Я работаю в историческом отделе в KU Labs.

— Историческом? — повторил я.

Он протянул руку с легким поклоном в пояс королю Альберту.

— Подожди, какое, черт возьми, это имеет отношение к стреле? — Смятение затуманило мой разум.

— Блейк, тебе нужно сесть. Всем вам, — сказал Ральф. Я посмотрел на отца, стоявшего, как всегда, в нескольких дюймах от короля Альберта.

— Продолжайте. — Король Альберт посмотрел на Кингстона, проигнорировав жест Ральфа.

Кингстон убрал стрелу, будто это было великое сокровище. Оскал скривил мои губы. Они должны были сжечь эту штуку.

— Мы провели все виды испытаний, которые только могли придумать для этой стрелы. Обещаю вам, данные, которые мы собрали… — Он покачал головой, улыбка тронула уголки его губ. Затем он, казалось, понял, насколько неуместным был его энтузиазм. — Извините, позвольте мне продолжить.

— Что насчет стрелы?

— Стреле больше двухсот лет.

В комнате воцарилась тишина, пока все обдумывали эти невозможные слова.

— Что? — Мы все смотрели на него, разинув рты.

— Как это возможно? Она уже должна была сгнить. — Мой отец поднял брови, уставившись на то, что выглядело как новая, но изящно сделанная стрела, а не артефакт двухсотлетней давности.

— Именно это мы и хотели сказать, — сказал Ральф. — Никакие химикаты не могли сохранить эту стрелу, и мы не нашли никаких следов каких-либо чар. Тот, кто стрелял в Елену с такого расстояния, должно быть, был одним из лучших стрелков во всем мире.

— Итак, — сказал Кингстон, — мы исследовали этот тип стрелы, и у нас есть отпечаток пальца с нее. — Он посмотрел на Альберта. — Поверьте мне, когда я говорю вам, что все это не имеет смысла.

— Я согласен, — сказал король Альберт. — Кто преступник? Кто чуть не убил мою дочь? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

Ральф сделал паузу.

— Кто, Ральф? — Король Альберт настаивал. Его гнев был практически осязаем.

Мне не нравилась эта его сторона.

— Это была… королева Катрина.

Вся комната погрузилась в гробовую тишину. Мы все уставились на стрелу, ни у кого из нас не хватило смелости сказать то, что было у всех на уме. Миллион мыслей пронеслись в моей голове.

Как она могла принадлежать королеве Катрине? Она попала Елене в живот, и…

— Подожди, кто-то сохранил стрелу Катрины и ранил ею Елену? — Король Альберт думал в том же направлении, что и я.

— Нет, мой король, — сказал Ральф. Он глубоко вздохнул. — Если бы они хранили ее так долго, она не была бы в таком состоянии.

— Выкладывай, чувак. Что ты пытаешься сказать? — спросил я.

Ральф посмотрел на меня.

— Я говорю, что каким-то образом вы с Еленой вернулись на двести лет назад. Королева Катрина пустила стрелу в Елену.

Если шок был тем, что мы чувствовали несколько минут назад, то я не знал, как назвать то чувство, которое пронзило меня сейчас. Что-то тяжелое и горячее потекло по моим конечностям. Боль в моей груди усилилась. Елена.

Король Альберт взял стрелу. Она выглядела совершенно новой. Ей не могло быть двести лет.

Его глаза блуждали по длинному древку, что-то ища. Затем они расширились от удивления. Он выронил стрелу, и она со звоном упала на пол. Он рухнул в кресло, поникнув.

— Ал! — Мой отец сразу же оказался рядом с ним.

— Смотри, — сказал король Альберт, указывая на стрелу.

Как будто отец знал, что искать. И он сразу же нашел это.

— Отметины Кэти? — сказал он и посмотрел на меня.

— Блейк, битва, которую ты видел, — начал он. — Ты сказал, что она была на горе Ликва?

Я кивнул.

— Все звезды были неправильными.

— Что ты имеешь в виду?

— Они были неправильными, папа! — закричал я. — Некоторые упали. Давным-давно.

— Двести лет назад? — сказал Ральф.

Я не хотел кивать, но у меня не было выбора. Как это могло быть?

— Тогда это чудо, — сказал Кингстон с улыбкой на губах. — Ты нашел способ перемещаться назад во времени.

ЕЛЕНА

Жизнь начала возвращаться. Я почувствовала сразу многое: боль в боку, где… я распахнула глаза. Блейк был первым, кого я увидела, на его лице было написано беспокойство.

— Тсс, — сказал он. Кровать просела, когда он забрался ко мне. — Легче. — Он положил свою голову рядом с моей, мягко обхватив ладонями мой затылок. Я могла бы сосчитать его черные ресницы. Я могла бы остаться так лежать здесь навсегда. За исключением боли.

Закралась тревога.

— Что случилось? Где я? — я замолчала. Оглядевшись вокруг, я поняла, что знаю это место. Это была наша комната. Я немного расслабилась.

Блейк только крепче обнял меня.

«Я думал, ты мертва! Я чувствовал себя таким беспомощным».

— Я в порядке, — сказала я вслух, мой голос охрип. Я вдохнула его запах. Его близость, его неповторимый аромат успокоили меня. Я была в безопасности, я была жива, и он был здесь. Это было все, что имело значение.

Вторглись его мысли. Вспышка событий, которые я пропустила, все его заботы, заботы моей семьи и пугающие образы крови и войны заняли меня на несколько минут. Они были быстрыми, но эмоции и ясность делали их такими реальными. Он был совершенно не в себе.

«Два дня?»

Как он был напуган, когда я отключилась, связь снова прервалась. Как они ждали ученых. Мое сердце бьется тише. Ощущение его бесконечного ужаса было удушающим.

«Где Силхо?»

Он показал мне, что Изабель забрала ее, и она была в поместье, целая и невредимая.

Потом пришли ученые. Ральф. Откровение. Противоядие. Я ахнула.

«Ягоды Луи?»

Он кивнул.

Я познакомилась с Кингстоном через него, ученым-историком, что вообще было какой-то бессмыслицей. Они говорили о необычной стреле. Он сказал, что ей двести лет, и что она принадлежит… моей матери. Моя мать ранила меня…

Мы прыгнули назад во времени.

— Что? — Это прозвучало громче, чем я хотела. Шок пронзил все мое существо. Мы прыгнули назад во времени. Моя мать…

Мне было все равно, что моя мать выстрелила в меня. Она думала… что бы она ни думала… Это была война. Мы перенеслись на двести лет назад.

— Что происходит в твоей голове? — спросил Блейк. Он не мог сложить единую картину из моих беспорядочных мыслей.

Спасти мою мать? Горан! Мы можем предупредить их.

Блейк прищурился, а потом понял, о чем я подумала.

Он вскочил:

— Нет!

Впервые я поняла, что мы не одни. На другом конце комнаты Констанс и мой отец вздрогнули от его, казалось бы, внезапной реакции.

— Что происходит? — спросил мой отец.

Блейк встал с кровати и начал расхаживать по комнате.

Я заметила Энни, сидящую на стуле в углу. На ее лице отразилось облегчение. У всех них. Но появилось больше тревожных морщин.

— Елена, я не собираюсь этого делать. — Голос Блейка оторвал мой взгляд от Энни.

Просто так он сказал «нет».

— Блейк, если то, что ты показал мне, правда… — Я вспомнила то время под деревом, когда я ничего не могла вспомнить. Когда я думала, что он прощается. Он переместился назад. Это была его способность, а не Дент.

В тот раз его не было, он просто исчез. Что, если бы это не было вызвано нарушением его клятвы? Что, если это было связано с этим? Возможно, это начало яркого света, всех тех ярких огней, о которых они с Джорджем говорили годами.

Я нашла взглядом Блейка. Он покосился на меня.

Он покачал головой.

«Ты этого не знаешь.»

Я заговорила вслух.

— Я знаю, Блейк. Это все объясняет.

Мой отец откашлялся.

— Что происходит? — Наши тихие разговоры насторожили их всех, глаза Блейка вспыхнули. Было ли это снисходительностью или смущением?

— Елена думает, что у меня есть новая способность.

— Новая способность? — спросила Констанс, переводя взгляд с Блейка на меня, все еще сидящую в кровати. — Но только у Драконианцев есть способности, а не у их драконов.

— Это единственное, что имеет смысл, — сказала я вслух. Про себя я добавила «С Дентом. Ты знаешь, что это так. Ты был там, Блейк. Это объясняет, почему ты не запомнил меня при первой встрече. Потому что тебя там не было. Но в следующий раз ты был там».

Блейк закрыл глаза и положил руки на голову. Так, как он делал, когда чувствовал разочарование. Я должна была достучаться до него.

«Мы можем вернуться на двадцать семь лет назад и предупредить моих родителей. Мы можем сказать им, что Горан — тот, кто собирается их предать».

— Елена, я не собираюсь этого делать! — сказал он, вырывая меня из моих беспечных мыслей. Ощущение встречи с мамой по-настоящему и возможности вырасти с ней, начать другую жизнь мгновенно исчезло вместе с его словами.

«Почему?»

«Я не собираюсь ворошить прошлое. Ты никогда не знаешь, что именно измениться».

Я уставилась на него, не веря своим ушам. Он даже не стал думать об этом. Это было «нет» с самого начала.

— Что происходит? Ты пугаешь нас, — сказал мой отец мягким тоном.

Блейк знал, как сильно я хотела спасти маму, как сильно я хотела вырасти по эту сторону, чтобы у меня не было прошлого, которое у меня было. Он знал.

Мы всегда старались не говорить о том, «что, если», потому что их не существовало. Но здесь перед нами было настоящее «что, если». У нас действительно была возможность что-то изменить.

И он не хотел исправлять то, что произошло.

— Это окончательно, Елена! — прорычал он и вышел из комнаты.

— Что, черт возьми, происходит? — Голос Энни звучал испуганно.

Я вздохнула, когда слезы навернулись на глаза.

— Елена, — тихо произнес отец и погладил меня по спине рукой.

Я покачала головой.

— Он не хочет возвращаться и предупреждать тебя о Горане. Он не хочет, чтобы мы меняли это прошлое.

Отец слушал с беспокойством, отразившимся на его лице, когда я рассказывала ему все.

— Блейк действительно прав, милая. Ты не можешь вмешиваться в прошлое.

— Папа, если бы мы могли предупредить тебя, что это должно было произойти, что за всем этим стоял Горан… Разве ты не попытался бы спасти маму?

— Спасти маму? Что насчет Констанс и Энни, Елена? — В голосе моего отца звучало разочарование.

Я поняла, как неблагодарно, должно быть, это звучит.

— Не надо, Альберт. Я с Еленой. Это означает, что Лиан никогда бы не было, и Кэти все еще была бы жива, заботясь о своей дочери так, как она всегда хотела. Ли все еще был бы здесь. Энни не стала бы… — Она не смогла закончить. — Все наши люди, никто бы не испытал тьму, которая пришла с Гораном.

Я просто уставилась на них обоих. Я чувствовала себя ужасно, желая вернуть маму, изменить эту жизнь, которая и так была хорошей и сладкой.

— Я ценю это, но Блейк принял решение, — сказала я.

Она посмотрела на меня глазами, полными сострадания. Она подошла к моей кровати и села рядом со мной, поглаживая по плечу.

Отец заговорил:

— Некоторым вещам суждено оставаться в прошлом, Елена. — Он сел на то место, которое несколько минут назад занимал Блейк, рядом с Констанс. Мысль о том, что он сможет исправить свои ошибки, была для него горько-сладкой пилюлей. Что-то желаемое, но неизвестное. Страх, опасность — все это отразилось на лице моего отца. У него почти никогда больше не было такого взгляда.

— Тогда почему он получил эту способность, папа? Почему? Разве ты не хочешь иметь возможность сделать что-то по-другому? Спасти маму?

— Не спрашивай меня об этом, Елена! — Он встал и принялся расхаживать по комнате.

Констанс, Энни и я просто уставились на него. Затем Констанс улыбнулась.

— Я бы с удовольствием вернулась и спасла Ли, если бы у меня была такая возможность.

Он остановился и пристально посмотрел на нее, будто то, что она сказала, было богохульством.

— И отказалась бы от своего места моей королевы?

Она подошла к моему отцу и положила руку ему на щеку.

— Мой дорогой Альберт. Ты, кажется, что-то забываешь. Если Елена и Блейк вернутся, мы даже не узнаем, что были женаты. Если это означает, что все люди в Пейе могут быть живы и здоровы, не живя в постоянном страхе перед тем, что произошло так много лет назад, тогда да. Я бы отказалась от всего.

ПЯТАЯ ГЛАВА

ЕЛЕНА

Это было две недели назад.

С тех пор мы с Блейком сказали друг другу не больше пяти предложений.

Он пытался все исправить, но я все еще могла видеть намерения в его голове. Он хотел, чтобы я отпустила и забыла об этом. Он отказался сдаваться, дать мне то, чего я не просто хотела, но в чем отчаянно нуждалась. Спасти мою маму.

Констанс поняла это. Даже Энни знала. Если бы была возможность спасти своего отца — она бы сделала это в мгновение ока, чтобы стереть свое ужасное прошлое. Она бы точно это сделала, если бы могла.

Блейк, ну… он становился все больше и больше похожим на моего отца.

За такую великую силу приходится платить. Какую цену, мы не знали, но Блейк даже не хотел об этом думать или выяснять.

Он любил свои способности, но не эту.

Я стояла со спящей Силхо на руках. Она была спокойна и беспечна, как и положено малышам. Я рассеянно укачивала ее и смотрела в окно на территорию замка, когда вошел Блейк.

— Елена.

Я наполнила свой разум колыбельной, которую обычно пела Констанс. Я не смела думать ни о чем другом. Он ничего не получит из моих мыслей.

Не обращая на него внимания, я отнесла Силхо к ее кроватке и осторожно уложила. Не просыпаясь, она сунула большой палец в рот, когда я подоткнула одеяло ей под подбородок. Ее темные ресницы трепетали на пухлой щеке, а глаза следили за невинными снами.

Я спиной чувствовала, что ему не понравилось мое молчание.

— Ты такая же упрямая, как твоя мать, — проворчал он. Это привлекло мое внимание.

— О, правда? Такая же упрямая, как она? Ты так думаешь? Ну, я не знаю, у меня же никогда не было возможности встретиться с ней, Блейк. — Яд сочился из моего голоса. — И теперь, когда у нас есть шанс спасти ее… — Я не знала куда деть руки. Я подняла лицо к потолку. — Ты слишком напуган, чтобы принять это, чтобы помочь мне пойти и предупредить их о том, что должно произойти.

— Да, я боюсь, Елена, — громко прошептал он, не желая будить Силхо. — Все, о чем ты думаешь, это вернуться, чтобы спасти ее. А как насчет других людей в твоей жизни? Ты когда-нибудь думала о них? А как насчет Бекки и Сэмми? Что, если их никогда не будет в твоей жизни? Хуже того, что, если ты не доживешь до своего шестнадцатилетия?

— Почему бы мне не дожить до своего шестнадцатилетия? — Я нахмурилась. — Я справилась с этим даже рядом со злыми драконами, пытающимися убить меня, Блейк.

— Хорошо, тогда что насчет Силхо? — он побледнел.

Я видела, как эта мысль промелькнула у него в голове, прежде чем он произнес это вслух. Ее может и не быть в нашей жизни. Это пугало его больше, чем что-либо другое. Это был его самый глубокий страх. Потерять нашу дочь.

Мои глаза наполнились слезами. Нежность к нему проникла в сердце, несмотря на то, что я была зла.

— Ты этого не знаешь. Она — часть нас. Она будет там. — Я была упряма.

— Нет, ты этого не знаешь, — сказал он сквозь стиснутые зубы. Слезы наполнили его глаза. — Изменение прошлого имеет свою цену, Елена. Последствия.

Мне было все равно. Я полностью отдалась своему эгоизму и твердо решила вернуться, чтобы предупредить их.

— Отлично. Что насчет Люциана? — Я не хотела поднимать эту тему. Небеса знали, насколько он чувствовал себя виноватым в смерти Люциана. Он беспокоился о том, кого бы я выбрала, если бы Люциан выжил. — А как насчет Брайана, Дейзи, короля Гельмута и королевы Маргарет? Всех тех, кто умер ни за что! Все они могли бы жить. Если ты просто…

«Нет!» взревел он. Молчал он или нет, но его послание было громким и ясным. Он выбежал из комнаты. Дверь за ним захлопнулась. Силхо захныкала от шума. Мне хотелось выругаться, когда я бросилась к ней и погладила ее крошечное тельце, призывая снова заснуть.

Я вздохнула, наблюдая, как она закрыла глаза.

Она была точной копией своего отца. У нее были его волосы цвета воронова крыла, его прекрасные павлиньи глаза — вперемешку с моими зелеными — даже его скулы.

Единственное, что у нее было от меня, — это мой подбородок и нос. Или, по крайней мере, так казалось на данный момент; с младенцами никогда нельзя сказать наверняка.

Я вздохнула. Была ли я плохой матерью? Что, если Блейк был прав? Что, если мы вернемся в прошлое и все изменим, а она так и не родится? Я видела ужас, который он испытывал при такой возможности. Это так ясно вырисовывалось в его сознании.

Слезы стояли у меня в глазах, пока я продолжала гладить ее драгоценное личико.

Через что прошла моя мать, когда ей пришлось отказаться от меня? Я не знала, смогу ли я это сделать. И все же я была здесь, размышляя о том, чтобы вернуться и спасти ее. Готовая рискнуть самим существованием Силхо.

Констанс была удивительной приемной матерью. Но даже в этом случае внутри меня всегда будет пустота от желания, чтобы моя настоящая мать была рядом со мной.

С той ночи, когда Блейк дал мне шанс встретиться с ней, это чувство только усилилось, дыра, которую она оставила в моей груди, когда мне пришлось попрощаться.

Конечно, через некоторое время она уменьшилась. Я была одной из самых счастливых женщин в этом мире. Но потом, когда я забеременела Силхо, дыра появилась снова. Я хотела, чтобы у моей малышки была бабушка.

Я всегда представляла ее где-то рядом, наслаждающейся этим особенным временем со всеми нами. Но на самом деле ее там не было.

Это ударило меня еще сильнее в ту минуту, когда я впервые взяла Силхо на руки. Я заплакала навзрыд, как только она сделала несколько первых вдохов. Это были слезы счастья… пока их не сменила тревога. Как мы собирались ее воспитывать? То, через что прошла моя мать вместе со мной, затопило мои мысли. Это душило меня. Это превратило меня в параноидальную мать на первые несколько месяцев, боявшуюся, что кто-то собирается забрать у меня дочь, или что я буду вынуждена отказаться от Силхо ради ее собственной безопасности, как моя мать поступила со мной. Я была в таком смятении, что Блейк иногда заставал меня плачущей. Иногда я запиралась в ванной, чтобы поплакать. Иногда он подлавливал меня ранним утром со слезами на глазах.

Мать отказалась от меня, чтобы спасти мою жизнь. Я никогда не смогла бы сделать то, что ей пришлось. Смогла бы я, даже если бы жизнь Силхо была в опасности?

Я могла понять, почему она превратилась в живой труп в последний год своей жизни.

Такая жизнь не могла быть легкой для нее.

И все же у моего мужа была возможность все это изменить. И он даже не задумался об этом.

Это была самая горькая пилюля, которую невозможно было проглотить.

Приехали Бекки и Джордж.

Джордж отправился на рыбалку с Блейком. Бекки и маленький Дин навестили меня и Силхо. Дин был примерно на четыре месяца старше Силхо. Он был точной копией своей мамы, но щеголял папиными ямочками на щеках.

Мы вынесли напитки со льдом в сад и наблюдали, как двое малышей играют на одеяле, расстеленном под деревьями. Мой отец остановился, чтобы поприветствовать Бекки и взъерошить волосы Дина, но исчез, не сказав больше ничего.

Никто не хотел говорить об этом.

Бекки подождала, пока мой отец уйдет. Затем она открыла рот.

— Блейк прав, Елена. Если есть хоть какой-то шанс, что Силхо не родится…

Я нахмурилась.

— Я знаю, Бекки. Я чувствую себя плохой мамой.

— Ты не плохая мама. Я понимаю, почему ты хочешь это сделать, почему так трудно устоять. С той ночи, когда мы узнали, на что способен Блейк… — Она вздохнула с такой силой, что ее короткие черные волосы улетели со лба. — Просто думаю о том, какой была бы жизнь, если бы мой отец был рядом с нами, наблюдая, как я расту… — Я видела это в ее карих глазах, когда она смотрела в никуда перед собой. — Но он прав. Ты не знаешь, какую цену придется заплатить, чтобы исправить прошлое.

Я покачала головой.

— Сэмми? — сказала я. Одно слово.

— А что насчет Сэмми?

— Не говори мне, что ты не думала о ней, Бекки. Если бы мы могли вернуться и спасти Дина…

— Это в прошлом, Елена. С Сэмми все в порядке.

— Сэмми не в порядке, Бекки, — возразила я. — Она уже давно не в порядке. Она каждый день таскает с собой чувство вины. Она не может простить себя за то, что не защитила его. Она все время с головой уходит в работу. Она приходит не более чем на десять минут, а потом придумывает предлоги, чтобы улететь. Она не в порядке. Ей никогда не будет хорошо без него.

— Он не был ее Дентом.

— Как сэр Роберт и мой отец. Это не значит, что она его не любила. Драконы любят по-другому.

Я не могла поверить, что мы ссоримся из-за этого.

— Что насчет Люциана? — Бекки настаивала. — Ты думала о том, что все это сделает с ним? Ты и Блейк?

Я рассмеялась.

— Не будет нас с Люцианом, если мы вернемся, Бекки. Тем не менее, он будет жив, а не убит, как гребаное животное.

Она выглядела задумчивой.

— Итак, если ты вернешься и изменишь прошлое, как ты думаешь, как это повлияет на тебя, Елена?

— Мне все равно. Я просто хочу спасти людей, которых я любила, людей, которые заслуживают того, чтобы быть живыми.

Она кивнула.

— Ты думаешь, Джордж и я…

Я всплеснула руками.

— Да ладно тебе! Он — твой Дент. Это никогда не изменится.

Ее губы изогнулись в ответ на мой гнев.

— Я просто все взвешиваю, прежде чем поставить себя на твое место, Елена.

Она начинала понимать мою точку зрения. Наконец кто-то, кроме Констанс и Энни, встал на мою сторону.

На моем лице расплылась улыбка.

— Он возненавидит меня за это. Он уже ненавидит меня за то, что я просто думаю об этом. За то, что превратила его жизнь в настоящий ад.

— Ну, ты действительно превратилась в избалованного ребенка. — Классическая Бекки с ее пятью копейками.

Я хихикнула.

— Я скучаю по Сэмми. Я хочу, чтобы она была счастлива. Если мы вернемся и все изменим, у нее может появиться свой шанс. Дин, возможно, даже не ее Драконианец. Возможно, в конце концов она найдет свой Дент. Кто знает, может быть, он умер.

— Или она, — прощебетала Бекки.

— Хорошо, — неохотно согласилась я. — Или она. Когда лианы поглотили все.

Она надолго погрузилась в молчание. Мы обе наблюдали за ребятишками, возившимися под деревом.

— Ты представляешь, насколько большими будут эти перемены, Елена?

Я кивнула.

— Нет, я не думаю, что ты действительно хочешь.

— Я хочу, Бекки. У меня было две недели, когда я постоянно думала о том, стоит это делать или нет, взвешивала все за и против, и причины, по которым я должна, всегда перевешивали причины, по которым не должна.

— Что, если Дина не будет в нашей жизни? Что, если Силхо не будет в твоей?

— Я не знаю. Я не могу ответить на этот вопрос. Но что-то подсказывает мне, что они будут там. — Хотя никаких доказательств этому не было, я нутром чуяла, что это правда.

Ее губы задрожали, когда она резко выдохнула.

— Ладно, хорошо. Если это то, что ты хочешь сделать. Ты меня знаешь. Всегда на твоей стороне, как бы безумно это ни звучало.

Я обхватила ее за шею и крепко обняла.

— Спасибо, Бекс.

Бекки и Дин ушли в ту же минуту, как Джордж и Блейк вернулись с рыбалки.

Блейк выглядел еще более взбешенным. Я видела, что они вдвоем говорили об этом сегодня. Он заблокировал меня, но не раньше, чем я поняла большую часть того, что Джордж хотел сказать.

Его видения, которыми он не хотел делиться, были из другой жизни. Лучшей жизни.

Джордж пытался убедить его пойти на это. Эта новость поразила меня сильнее, чем я думала. Я улыбнулась Джорджу, когда он проходил мимо меня. Теперь я поняла, почему Бекки была так непреклонна. Она была на стороне Блейка… ну, раньше была, но теперь нет.

Блейк поднял Силхо с одеяла и пошел с ней в замок. Я собрала напитки и одеяло и последовала за ним внутрь.

В тот вечер мы не говорили об этом. Констанс попыталась завязать разговор за обеденным столом, но в ту минуту, когда тарелка Блейка была убрана, он встал, взял Силхо на руки и снова ушел.

Я с громким стуком бросила вилку на тарелку.

«Неужели так все и будет отныне? Никто из нас не пойдет на компромисс?» мысленно закричала я ему вслед, но он не ответил.

— Елена, дай ему немного времени, — мягко сказала Констанс.

— Не надо, — сказал мой отец. — Это в прошлом, Констанс. Ничто не происходит без причины. Мы не знаем, каким было бы будущее — я имею в виду, наше настоящее, — если бы Лиан не существовало.

— Хуже быть не может, Альберт. Это могло быть только лучше. Все эти семьи. Маккензи. Ваши люди. Преданные люди, которые умерли. Которые никогда не должны были умирать. Ты хотя бы задумывался, сколько драконов и Драконианцев никогда не объединятся, потому что некоторых из них больше не существует?

— Пожалуйста, — перебила я. — Не спорьте. Это не ваша борьба. Это касается только Блейка и меня.

Выражение лица моего отца было наполнено добротой.

— Елена, я знаю, почему ты хочешь вернуться.

— Нет, папа. Не знаешь. Она была с тобой больше двухсот лет. Дело не в том, что я несчастлива. Но если есть хоть малейший шанс спасти ее… Иметь возможность расти с матерью, расти в этом мире…Тогда да. Я бы отказалась от своего счастья и воспользовалась этим шансом, чтобы выяснить это. Я бы сделала это в мгновение ока. И это то, чего никто из вас не поймет. Никто из вас не рос так, как я.

Я посмотрела на Энни, которая с порозовевшим лицом изучала свою тарелку.

— Ну, Энни знает, что я чувствую, — поправилась я. — Она, вероятно, единственная.

Констанс коснулась руки Энни. Легкая улыбка тронула уголки рта Энни.

— Могу я быть свободна? — спросила я.

Отец кивнул.

Я встала и прошла мимо Дживса и пары сотрудников ресторана.

— Спасибо, Дживс, ужин был восхитительным.

— Я скажу шеф-повару, принцесса.

Они никогда не переменят своего мнения. Ни мой отец, ни Блейк. Они хотят оставить мою мать там, где она была: воспоминанием в прошлом, похороненным в могиле, в которой не было костей. Это было то, с чем я должна была смириться.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

ЕЛЕНА

Я стояла на пороге нашей спальни. Хоть я и устала, наша большая кровать не привлекала меня. Последние несколько дней я спала одна. У Блейка была такая привычка — не спать вместе в одной постели, если кто-то из нас злился. Во мне был не гнев, а печаль. Ладно, было немного гнева, но в основном тоска по матери, печаль из-за того, что мне было недостаточно моей дочери. И чувство вины тоже.

Я была непреклонна. Я не хотела верить, что ее там не будет. Она была частью нас. Конечно, она будет там. Все сложилось бы точно так же, только с более счастливым концом. Если бы только он мог это увидеть.

Я чувствовала себя такой одинокой. Это не имело никакого отношения к тому, что я спала в этой огромной кровати одна. Мой муж был не на той же волне, что и я. Такого почти никогда не случалось за последние восемь лет.

Я подошла к кроватке Силхо и пожелала спокойной ночи Симоне, которая тихонько читала ей сказку. Она отложила книгу и сделала небольшой реверанс, прежде чем выйти из комнаты.

Она долгое время была моей горничной. Она знала, что темная туча преследует меня. Я нежно поцеловала Силхо в щечку и подоткнула ей одеяло. Она заставляла меня грустить. Грустить, что у моей матери не было возможности увидеть меня в этом нежном возрасте. Грустить, что моя дочь может стать той ценой, которую нам придется заплатить, если мы вернемся, чтобы изменить прошлое. Тем не менее, я бы сделала для нее все, что угодно. Что угодно. Она была моей драгоценной маленькой девочкой. Я понимала, почему Блейк не хотел этого делать. Если бы я знала наверняка, что ее не будет в нашей жизни, я бы этого никогда не сделала. Но я знала, что она будет. Мать всегда знает. Она должна была стать нашей принцессой в любой реальности. Если бы только ее отец мог это видеть.

БЛЕЙК

Три недели. Так продолжалось уже три недели. Елена не собиралась уступать. Она никогда не сдастся. Я тоже. Не сейчас, когда на кону жизнь Силхо. Я слишком сильно люблю ее. Без нее я не буду тем человеком, которым был сегодня.

Да, Елена изменила меня, но Силхо подняла меня на другой уровень. Силхо привнесла в мою жизнь совершенно новый смысл. Я мог испортить все вокруг, кроме того, что я ее отец.

Если бы только ее мать могла это видеть. Но в последнее время ее не интересовали мои мысли.

Я отключился от всех звуков вокруг меня. Последние несколько недель я пытался. Я пытался найти способ дать Елене то, в чем она нуждалась, но это всегда сводилось к одному: одна дорога и жизнь без Силхо. Джордж подтвердил это сегодня; он видел это. Он очень хорошо научился заглядывать в будущее. Это заставило меня задуматься. Мой ответ никогда не изменится. Почему он увидел другой результат? Он видел другой мир, другое будущее.

Мы не могли, мы не вернемся. И все же Джордж видел это.

Моя дверь открылась. Сначала я подумал, что это Елена прокралась внутрь. Она всегда сдавалась, когда знала, что я не передумаю. Ха! Видение Джорджа было неверным. Но в ту минуту, когда я попытался прочесть ее мысли, увидеть ее намерения, я не смог.

Рукой я потянулся к лампе. Я ахнул от того, что увидел на свету.

Знакомая фигура стояла передо мной, подняв руки вверх, как бы говоря, что он не хотел мне зла.

Зачем ему это? Он это… я? Я смотрел на себя.

Я закрыл глаза. «Ты спишь, Блейк». Но когда я снова открыл глаза, он все еще был там.

— Я не причиню тебе вреда. Я просто пришел с сообщением.

Его голос был моим голосом. Он выглядел точь-в-точь как я. Немного старше, но он был мной.

Мое сердцебиение участилось.

— Почему ты здесь?

— Ты знаешь почему.

— Нет, я не знаю. — Я оттолкнулся от кровати, не прерывая зрительного контакта.

— Могу я присесть?

Я растеряно кивнул и последовал за ним к креслу, наблюдая, как ястреб.

— Тебе нужно вернуться.

Я нахмурился.

— Не проси меня об этом. Силхо не будет…

— Она уничтожит Пейю, если ты этого не сделаешь. Она принесет тебе больше горя, чем ты сможешь вынести.

У меня перехватило дыхание. Мои ноги стали ватными, и я опустился в кресло напротив мужчины, который был так похож на меня.

— Что? — Нет, она бы никогда этого не сделала. — Кто ты такой?

— Я — это ты. Ты это знаешь. — Его павлиньи голубые глаза бросали мне вызов, и я кивнул. Я видел много безумных вещей, и другого объяснения не было. Особенно теперь, когда я обладал способностью путешествовать во времени. Я встречался со своим будущим «я».

— То, что я сказал о ней, правда, — настаивал он. Его голос звучал так пусто. Так устало. — Силхо уничтожит все.

Силхо… невозможно!

— Нет, она бы не стала. Никогда. Не так, как мы ее воспитывали.

Он вздохнул.

— Ты имеешь в виду то, как ты ее воспитывал.

Я прищурился. Новый страх начал душить меня.

— Что ты имеешь в виду? Я один?

— Она убьет Елену. Мы все думали, что это был несчастный случай, но это было не так. Силхо — темная. Так было всегда. Если ты не послушаешь меня, то потеряешь все. — Он выглядел таким потерянным. — Так что, пожалуйста, я умоляю тебя, вернись. Подари своему народу другое будущее, без сердечной боли.

— Когда? — спросил я.

Он молча покачал головой.

— Когда она собирается убить Елену?

— Я слишком много раз пытался спасти ее. Это все равно всегда происходит позже или раньше, независимо от того, что я делаю, чтобы изменить будущее. Я никогда не смог бы убить свою собственную дочь… и те, кто пытался, познали мой гнев. Я устал, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Пожалуйста.

Я просто сидел там, оцепенев.

— Измени прошлое, я умоляю тебя. Дай нашим людям другое будущее. Пожалуйста.

Он медленно встал, и я пришел в себя.

— Куда ты идешь?

— Назад в мое время. Надеюсь, вернуться в лучшее будущее, где любовь всей моей жизни все еще существует.

Я снова посмотрел на него. Он действительно выглядел измученным. Даже злым. Злым на кого? На меня. На самого себя.

Это был я.

Он остановился в дверях.

— Подожди, — я запнулся. — Ты уверен, что мы ничего не можем сделать для Силхо?

— Мы перепробовали все… Никаких вариантов нет. Ты всегда будешь защищать ее ценой своей жизни, даже если знаешь правду. Ты ничего не можешь с этим поделать. Ты слишком сильно ее

любишь, но она никогда не должна была родиться.

Он ушел.

Моя дочь, моя очаровательная, милая маленькая девочка… собиралась убить свою мать.

Боль пронзила мое сердце, когда я попытался представить, о какой печали он говорил. Сколько боли причинил мне мой родной ребенок. Убийство ее матери. Эти нежные руки, поднятые против своей матери. Она не могла. Она бы не смогла.

Я упал на колени, когда боль усилилась, становясь все сильнее и сильнее. Волны горя разбивались о берег моего существа. Я бы не смог жить без Елены. Я не был таким сильным, как ее отец. Я никогда не найду другую любовь. Я был драконом. Она была моим Дентом.

Я поднялся с пола и бросился к своей жене.

ЕЛЕНА

Я сидела на подоконнике и смотрела на луну. Сегодня было так светло.

Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть. Я спустилась на пол.

— Войдите, — сказала я. Дверь открыла пожилая светловолосая женщина.

Увидев меня, она ахнула. Я никогда в жизни не видела эту женщину. И все же она знала меня. На ней была униформа персонала.

— Я могу вам помочь?

— Извините за беспокойство, принцесса, — сказала она и закрыла за собой дверь. Мое сердце забилось сильнее, когда она подошла ко мне. Кем она была?

Она остановилась и одарила меня прекрасной улыбкой. Ее темные глаза сияли.

— Никогда не думала, что увижу тебя снова. — Она обвила руками мою шею.

Я этого не ожидала, ни капельки.

— Хорошо, — сказала я, неловко похлопав ее по спине. — Я тебя знаю? — Был ли это какой-то сбежавший пациент из сумасшедшего дома?

— Пока нет, — прошептала она.

Я нахмурилась.

— Что ты сказала?

— Морган, — раздался снаружи голос Блейка. Я посмотрела на свою закрытую дверь и снова на эту женщину.

— Как ты…

— Мне нужно идти. Все будет так, как должно быть. Обещаю.

Она подбежала к двери и ушла.

Ошеломленная, я просто стояла там, моргая, глядя туда, где она исчезла. Кем, черт возьми, была эта Морган? Откуда она меня знает? Затем то, что приклеило меня к полу, отпустило, и я бросилась за ней, открывая дверь. Я ничего не нашла.

Мое сердце бешено забилось. Гнев вскипел во мне.

Яркая вспышка озарила вечернее небо, затем исчезла.

Пока нет… Я задумалась над ее словами. Я снова посмотрела на небо. Оно было наполнено звездами и прекрасной луной. Этого не может быть..?

Моя дверь снова открылась, и в комнату вбежал Блейк. Он ничего не сказал. Он был невменяем. Он плакал. Я получила порцию образов из его мыслей. Он был в полной панике. Силхо. Рыдая, он обнял меня.

— Ты меня пугаешь! Что с Силхо? — спросила я.

Он не ответил. От него исходили боль и тьма. Его тело дрожало в моих объятиях.

— Блейк, пожалуйста, — умоляла я. — Что с Силхо?

Потом я увидела это. Кто-то навестил его. Еще один Блейк. У него был разговор со своим старшим «я». «Я», которое было усталым, сломленным. Он умолял. Он открыл Блейку ужасную правду о Силхо. Однажды она собиралась уничтожить весь мир. Она собиралась убить… меня.

Я ахнула и оттолкнула его.

— Ты не должна была этого видеть, — воскликнул он. — Я не хотел ему верить, но он сказал, что она никогда не должна была родиться.

Она убила — убьет — меня. Почему?

— Нам нужно вернуться. Если это то, что нужно для того, чтобы будущее стало светлее, мы должны вернуться. Нам нужно все исправить, Елена.

Горячие слезы потекли по моим щекам. Силхо должна была стать ценой, которую нам придется заплатить.

Моей малышке было суждено стать злой. Как? Почему? Во всех своих «что, если» я никогда не рассматривала такую возможность.

— Это действительно был ты? — спросила я.

Он кивнул.

Я поверила ему. Как-то. Каким бы безумным все это ни было. Я шмыгнула носом.

— Итак… Морган?

Он склонил голову набок, чувствуя себя неловко в моих руках.

— Кто?

— Тут была женщина. Прямо сейчас. Это показалось какой-то бессмыслицей, она просто обняла меня, а потом сказала, что она никогда не думала увидеть меня и обнять… — Я ахнула. — Она никогда этого не делала, потому что Силхо убила меня.

— Тсс, ты не должна была этого видеть, Елена. Я так старалась скрыть это, но мои эмоции… Мне очень жаль. — Он обнял меня крепче. — Этого никогда не случится. Обещаю. Мы все изменим. Ты не умрешь.

СЕДЬМАЯ ГЛАВА

ЕЛЕНА

Мы поговорили со всеми, кто был нам близок.

Мой отец сначала не принял наших доводов. Он был напуган. Но в ту минуту, когда Блейк рассказал ему о визите своего будущего «я», он все понял. Печаль охватила его. Печаль, но не сопротивление.

Мы должны были все исправить. Не только для людей, но и для Силхо тоже. Ее душа обретет мир и обратится к добру в альтернативной версии жизни.

Мы собирались изменить прошлое.

Никто и никогда раньше не имел такой возможности. Но мы могли хотя бы попытаться.

— Ты не будешь нас слушать? — спросила я отца. У меня случилось ощущение дежавю.

— Заставь нас выслушать, Елена. У Горана было ополчение, расположенное на северной стороне замка за лесом. Скажи мне, что они будут там.

— Папа, — вздохнула я.

— Заставь меня поверить тебе.

— А как насчет мамы?

— О твоей матери не может быть и речи, Елена. Она потеряна навсегда. Она даже не захотела тебя видеть. Мне очень жаль, душистая горошинка. Сомневаюсь, что ты увидишь свою мать в этом приключении.

Разочарование наполнило мою грудь, но я кивнула.

Он выглядел обеспокоенным. В его глазах блестели слезы.

— Папа?

— Это Горан, Елена. Просто постарайся быть как можно деликатнее.

Я поняла, о чем он говорил. Предательство Горана было тяжелым ударом, когда это случилось. Услышать это из чьих-то уст еще до того, как это произойдет, будет еще труднее.

— Я буду стараться изо всех сил. Обещаю.

На столе между нами лежал открытый план старого замка до того, как сгорело крыло моей матери. Он показывал мне все потайные ходы. Если бы что-то пошло не так, мы, по крайней мере, смогли бы благополучно уйти.

Я пожелала спокойной ночи и вернулась в свою комнату.

Блейк играл с Силхо на кровати. Он не присутствовал ни на одной из вечерних встреч с моим отцом. Он знал, что произойдет, когда мы вернемся к нашей собственной временной шкале.

Силхо здесь не будет.

Я забралась на кровать. Она повернула ко мне лицо и улыбнулась. Она была так чертовски красива. Трудно было представить, что ее будущее было таким мрачным.

Я наклонилась и поцеловала дочку в висок. Мои губы задержались, а на глаза навернулись слезы.

Она сжала один из браслетов Блейка в своем крошечном кулачке. Ее пухлые ручки дико замахали. Радостное хихиканье вырвалось из ее рта. Она подползла к Блейку и упала на него, целуя.

Блейк погладил ее спину одной рукой и мою ногу другой свободной рукой.

Невозможно было подумать, что она станет кем-то злым. Кем-то, кто разрушит наш мир.

Мы провели с ней всю ночь. Когда пришла Симона, чтобы искупать Силхо, я отослала ее прочь. Я хотела сделать это сама.

Мы с Блейком хотели провести с ней каждую свободную минуту. Каждую последнюю, драгоценную миллисекунду.

Когда мы вернемся, все изменится. Если моя мать будет здесь, этот настоящий момент будет другим. Мой отец будет другим. Сэмми и Бекки, все.

Я просто надеялась, что это будет к лучшему.

Силхо спала с нами вечером перед нашим отъездом.

Я рыдала в ванной. Мое дыхание вырывалось волнами, соленое от потока слез, который я не могла остановить. Я не могла представить себе жизни без моей малышки. Даже если ей суждено было стать злой, она была моей дочерью. Она всегда будет моей дочерью. Но у нее не могло быть такой жизни. Я не могла позволить, чтобы у нее было темное будущее. Я могу это изменить. У ее матери и отца была возможность изменить это. Я всем сердцем верила, что однажды мы снова увидим ее в следующей жизни. Конечно, там сходились временные линии. Она поймет.

Она должна была понять. Я надеялась.

Мои стенания эхом разносились всю ночь.

На следующее утро я собрала сумку с кое-чем необходимым: бутылки с водой, бинты — на случай, если у нас возникнут проблемы. Мы все вместе позавтракали. Пришли все, даже Сэмми. Она проявила самые сильные эмоции, которые я видела у нее за многие годы, Сэмми умоляла нас не уходить.

Силхо останется с моим отцом, до тех пор пока все не изменится. Мне было очень интересно, каково это будет для них.

Я надеялась, что все произойдет легко, что они просто проснутся, не зная, что потеряли. Если они все будут помнить это прошлое, этот мир, то это будет кошмар. Но Ральф сказал, что они не смогут запомнить нашу версию событий. Так что только мы с Блейком будем помнить эту жизнь, эту правду… и Силхо.

Прощаться было труднее всего. Особенно когда дело касалось Констанс и Энни.

— Ты знаешь, что всегда будешь моей сестрой, что бы ни случилось, — сказала я, обнимая Энни.

— Знаю.

Я посмотрела на Констанс.

— Дело не в том, что ты не была замечательной матерью. Ты самая лучшая…

— Шшш, Елена. Тебе не нужно ничего объяснять. Я знаю. Мать всегда знает. И пришло время тебе встретиться со своей. Заставь их увидеть. Заставь их поверить. — Она крепко обняла меня. — Я знаю, что ты сможешь это сделать.

Блейк нес Силхо на руках. Она была счастлива. Именно такой я хотела ее запомнить. Счастливым ребенком.

Следующим был мой отец. Я поцеловала его, и он заключил меня в объятия.

— Я сделаю все возможное, чтобы быть как можно нежнее, папа.

Он улыбнулся.

— Будь осторожна, Елена. Горан был чрезвычайно силен, даже тогда. Не дай ему заподозрить неладное.

— Не дам.

Потом была очередь Силхо. Моей дочери. Моего сердца. Я забрала ее у Блейка и просто крепко обняла. Слезы потекли по щекам. Ее блестящие глаза округлились от детского удивления при виде влаги на моем лице.

Блейк потрепал меня по плечу, когда наклонился, чтобы поцеловать ее в иссиня-черные кудри.

— Я люблю тебя, малышка. Так сильно. Я всегда буду любить тебя, во веки веков.

Она играла с моим ожерельем, не чувствуя горечи, наполнявшей каждое слово. Я прижалась губами к ее голове. На сердце было слишком тяжело, чтобы сдвинуться с места.

«Она будет счастлива, Елена. Джордж видел это.»

Он показал мне видение, которое Джордж объяснил ему. Она была счастлива. Так счастлива. Играла в прекрасном саду, окруженная любящими людьми, и Кара среди них. Я знала, что это рай.

Это дало моей душе капельку покоя.

Я отдала ее Констанс. Блейк разделся и перекинулся в свою драконью форму. Я собрала его одежду для обратной трансформации.

Я едва могла говорить из-за удушающего горя.

— Скоро увидимся.

— Ты ставишь на это, сладкая горошинка. А теперь иди спасай маму, и удачи тебе. — Отец обнял меня в последний раз. — Я знаю, ты можешь это сделать, — прошептал он мне на ухо.

Закинув рюкзак на плечо, я кивнула и забралась на крыло Блейка. Я больше не смотрела на свою семью. Это было слишком тяжело.

«Так куда же, Елена?»

«Я не знаю. Что-то подсказывает мне, что прыжок назад во времени — это дело Рубикона.»

Он рассмеялся. Это не был раскатистый смех, исходящий из его живота, и в тоже время это не было усмешкой. Это было что-то среднее.

«Хорошо, давай попробуем так». Он начал все просчитывать. Скорость, с которой он летел в ту ночь, когда мы вернулись во времени, расстояние, о чем он думал… Нет, в этом не было особой необходимости; ему было весело. Это ни с чем не было связано. Он не думал о прошлом.

«Держись!»

Я осторожно обернула его усики — я иногда дразнила его, говоря, что они похожи на усы сома, — вокруг своих ладоней. Когда я дала ему добро, он взмыл вверх. От его скорости у меня перехватило дыхание. Пронизывающий ветер украл слезы с моих глаз.

Он пронесся обратно вниз и снова вверх. Мы продолжали в том же духе по меньшей мере двадцать минут. Ничего не происходило.

Не было ни яркого света, ни перехода назад во времени.

«Я не знаю, что случилось, Елена. Я не знаю, как это сделать.»

«Все в порядке. Мы доберемся туда. Просто наберись терпения.»

Разочарование охватило его мысли.

«Может быть, это было ночью. Думаю, нам следует разбить лагерь до ночи и посмотреть, что произойдет.»

Я надеялась, что он был прав насчет этого, и прошлый раз был на самом деле, а не плод какого-то психического расстройства.

«Это не ментальная связь, Елена.»

Иногда я ненавидела то, что мы были так тесно переплетены в наших мыслях.

«Я люблю это.»

Я усмехнулась. Он разрушил стену моего горя всего на мгновение. Но она снова легла мне на плечи, тяжелая и неумолимая.

Мы приземлились на горе Ликва и ждали под одним из деревьев, пока не наступила ночь.

— Итак, — произнес он вслух, когда я отдыхала, прислонившись спиной к его груди. Он все еще был обнажен, но мы оба были слишком убиты горем, чтобы в данный момент испытывать желание. Наши пальцы были переплетены. Жужжание насекомых было таким же громким, как, например, удары кувалды на оживленной дороге.

— Думаю, нам не следует представляться твоему отцу как мы есть.

— Ты имеешь в виду притвориться другими людьми? — спросила я, сбитая с толку.

— Да. Это единственный способ, чтобы Горан ничего не заподозрил.

Я вздохнула. Отец предупреждал меня, чтобы я не позволяла ему ничего заподозрить, что он был могущественным даже тогда.

Нас окутала тишина. Как мы собирались заставить моего отца, сэра Роберта и Горана доверять нам?

Я выступала за сохранение наших истинных форм, я — Драконианец, а Блейк — Рубикон.

Он не думал, что это хорошая идея, поскольку двух Рубиконов одновременно не существует, и его отец может забеспокоиться.

Я утверждала, что мой отец, из любопытства узнав меня — всадника Рубикона — успокоит сэра Роберта. Мы придем с миром, даже если мне придется повторять это тысячу раз, чтобы сэр Роберт не впал в паранойю и не наделал каких-нибудь глупостей.

Блейку это совсем не нравилось, но это был единственный способ пробудить их интерес. Мы надеялись получить приглашение остаться в замке, хотя бы на одну ночь.

Я сделаю все, чтобы встретиться со своей матерью, все, что угодно.