Луна желаний

Пролог, главы 1 и 2

Серия "МИР ОРИУМА" пока состоит из шести книг, каждая из них обособленная и читается вполне самостоятельно, но я рекомендую читать по порядку, так будет интересне
1. Подарок для герцога.

2. Сюрприз для маркиза.

3. Сокровище для дракона.

4. Луна желаний.

5. Петля времени.

6. Хрустальная Волчица.

Кроме серии Вы можете прочесть историю попаданки Леры, в книге 1."Лера и параллель" ведьмы Даши, в книге 2."Ведьма без ковена" и их подруги Карины в 3."Заложнице темного мага". И хотя книги сюжетами не перекликаются, героини связаны тем, в существовании чего мужчины сомневаются - женской дружбой. Все книги написаны в жанре эротического фентези строго 18+.

Плюс, я попробовала свои силы в несколько нестандартном для меня жанре и результатом этой попытки стала история Эвы - в "Костер на снегу".

Желаю удовольствия от прочтения.

В этой книге спрятан Новогодний сюрприз - промокод на платную, законченную книгу "Ведьма без ковена".

     Полночь над степью обернула в темно-синий бархат небо. Игривая ЛаЛуна улыбаясь следила за обитателями Твердыни не спеша путешествуя по небосводу, радостно приветствуя россыпи крошечных, но ярких бледно-желтых звезд.

      Её холодные, серебристые, словно воды Леты, лучи проникали меж распахнутых тяжёлых портьер, лаская кончиками осторожных пальцев свою любимицу, а глаза, смотрящие сквозь вечность, улыбались тому, что происходит в покоях правителя.

      Два гибких тела сплелись в небывалом экстазе: великолепный контраст бледного мрамора и опала цвета сиены, отрывистое дыхание и хриплые стоны, шелест простыней и треск разрываемой одежды. Мужчина застыл, рассматривая любовницу. Красные, словно кленовые листья в окте, волосы разметались по глянцу черного шёлка, молочная кожа мягкая словно берийский кашемир, притягивала, манила прикоснуться, до боли в подушечках пальцев, острые пики полных грудей сами просились в ладони. Рыжая билась на острой грани удовольствия, соскальзывая, но сдерживаясь из последних сил. Закусив припухшую от поцелуев губку острыми зубами, черные обсидианы её глаз следили за сводящим с ума действиями брюнета.

       - Покорись, - прошептал он, прежде чем вобрать губами розовый сосок, а втянув его в горячий рот, прикусил зубами. 

       - Никогда, - прошипела она, вновь выгибаясь на встречу, запутываясь пальцами в длинных волосах и притягивая голову наглеца ещё сильнее, - никогда!

Глоссарий

Обозначения времени:

Сент – век, приблизительно равен 130 годам по Земному времени

Таль – год, приблизительно равен 14 месяцам по Земному времени

Дем – месяц, приблизительно равен 32 дням по Земному времени

Терил – неделя, приблизительно равна 7дням по Земному времени

Ун – день, приблизительно равен 26 часам по Земному времени

Леор - час, приблизительно равен 60 минутам по Земному времени

Тайм – минута, приблизительно равна 60 секундам по Земному времени

Квази – секунда, приблизительно равна секунде по Земному времени

Обращения к благородным представителям аристократии:

Несс – обращение к мужчине благородного происхождения любого возраста

Несси – обращение к девочке, девушке высоких аристократических родов

Несса – обращение к замужней женщине, вдове высоких аристократических родов

Глава 1. Первыми предатели предают самих себя

Я стояла на коленях, как подобает искренне скорбящей дочери, перебирая дрожащими пальцами темно-лиловый саван, укрывающий обоих родителей. Главный церемониальный зал цесского дворца был погружен в траур, ранее бледно-бежевый мрамор покраснел, багряные кляксы, словно разлитые лужи крови у последней постели правителей, очень четко отражали мое состояние: клокочущий гнев и желание убивать. Ни на квази я не верила, что родителей унесла скоропостижная болезнь. Лица их были умиротворённые, мама даже улыбалась уголками пухлых губ, иронизируя над произошедшей неприятностью. Казалось мгновение, и она распахнёт глаза, удивляясь выбору своего платья и окружающей её темноте. Когда поток желающих проститься на несколько мгновений иссяк, я оглянулась, словно начинающая воровка на восточном базаре, поднялась с колен и немедля стянула кружевную перчатку с руки почившей Цессы.

Как я и думала.

Яд.

Черные полосы на ногтевой лунке четко указывали на секрецию медузы Цианея. Стрекательные клетки этой обитательницы Стеклянного моря вызывают паралич и смерть в течение нескольких таймов. Оружие трусов, яд счастья, его выбор объяснял улыбку на устах мамы.

Вокруг гроба, создавая геометрически правильный круг, стояли луминос-камни, я нарушила порядок и поднесла один к лицу отца, тот нехотя мигнул и погас совсем.

Глава 3

Глава 3. 1.Если убить убийцу, количество убийц не изменится

              В КаноНуб каждый таль принимали не больше трех дюжин девочек, на первых ступенях отсеивались те, кто решил, что здесь будет какая-никакая крыша над головой и двухразовое питание. В конце концов многие из вылетевших считали, что в пансионе будет лучше, чем в трущобах нищего квартала, но кому удалось остаться жалели об этом, так как на третьей ступени начинались настоящие занятия, тогда как на первых двух девочек лишь испытывали.

Нас ломали, травили, топили, унижали - этот список издевательств можно продолжать бесконечно, не было ни одного терила, чтобы я не попала в лазарет. Да и он, по сути, был ещё одним испытанием на прочность. Существует масса зелий забвения, когда ты не чувствуешь боль, но организм в ускоренном темпе залечивает раны. Это было прерогативой обычных лекарей, в КаноНуб дошедшие до седьмой ступени знакомы с мельчайшими оттенками страданий. От незначительной боли в мышцах после забега длиной в десяток леоров, до агонии сращиваемых на живую костей и восстановления разорванных в сражении внутренних органов.

Нет, здесь не умирали от тренировок, но каждое мгновение ты должен быть готов к нападению, к покушению на свою жизнь. Тех, кто не единожды преуспел в подлых атаках исподтишка переводили на следующий уровень лестницы, единственным ограничением было - не наносить смертельных ран, таких, чтобы проигравшую не успели доставить в лекарское крыло. За это исключали, стирая память и возвращали на улицу.

Единственной демонстрации ментального воздействия такой силы, когда последние несколько талей твоей жизни стёрты, мозг покорежен, ты не отличаешься от бродячего пса, которого прикормили, приручили, а затем вышвырнули обратно на улицу - напрочь отбили желания "личинок" доводить дело до необратимого. До смерти.

Преподавали в КаноНуб только мужчины, ведь какой смысл обучать женщин-ассасинов, если они не смогут противостоять среднестатистической мужской особи. С самого первого уна нам показали, что рассчитывать на благородство и галантность сильного пола над слабым - не стоит. Нас не то, чтобы не щадили, казалось нас сознательно хотят изничтожить, стереть, умертвить.

Желающих возвысится за мой счёт было масса, и по началу отбиваться приходилось несколько раз в ун, потом реже. Почему именно я стала объектом такого пристального внимания – да потому что отличалась от них так же, как пригоршня бесполезной золы от горсти розового жемчуга.

За девять талей во дворце я получила приличествующее для наследницы двух благородных родов образование, владела навыками ближнего боя, уже неплохо, как мне казалось, ха-ха, фехтовала, знала историю и несколько языков, в общем обладала всем тем, чего не было у бродяжек и сирот, подобранных в канаве для обучения. К тому же в начале им казалось, что меня легко победить, ведь я, со свойственной мне благородностью, взращённой поколениями, не била со спины, вела в бою себя достойно и честно.

Первое время.

После того, как мне дважды сращивали позвоночник, я пересмотрела свои жизненные принципы и теперь не отличалась от крыс, взращённых улицами. Никто, даже наставники, не знали кто я, для появления в пансионе, достаточно было предъявить запону*. Грубая чеканка уробороса** на простом оловянном круге - и вопросы ко мне отпали.

Не важно кто и когда посчитал меня достойной для КаноНуб, наличие у меня бляхи - как нерушимое обязательство, и меня приняли молча, без вопросов и прелюдий. Кроме меня было ещё несколько благородно воспитанных белых ворон, они сбились в кучку, как скорпионы в банке и жалили друг друга, пока не осталось ни одной.

Они и меня пытались то ли приобщить к своему террариуму, то ли убрать с пути, но я всегда держалась особняком и вскорости они отстали.

- Тебя долго не было, - произнесла Ливи, чья правая рука была утрамбована в самодельный лубок, лекарь конечно же дал ускоритель, но возится с переломом пальца не стал. Как обычно. - Что-то серьезное?

Она была мне ближе, чем Тирума, та, несмотря на тали дружбы, так и норовит укусить протянутую руку, словно не веря в то, что ее просто хотят погладить.

- Родители умерли, - призналась я.

- Переживаешь, - ответила Тирума.

Её, в четыре мать продала в бордель, как ей удалось выжить я не спрашивала, а она не рассказывала. Мать умерла спустя несколько демов, от передозировки синей соли, истратив все медяки с продажи дочки на дозы забвения или агонии. Это уж кому как повезет. Чистый, неразбавленный наркотик дарил наслаждение и экстаз, а грязный, другого в этом квартале не было, медленную и болезненную смерть от ломки.

- Переживу, - отозвалась я.

Ещё один таль прошел, и иногда мне казалось, что я барахтаюсь во времени, как попавшая в смолу букашка, так бесконечно долго тянулись уны. А порой, меня подхватывал стремительный, бурлящий водопад и сил моих хватало лишь на то, чтобы вынырнуть на поверхность и глотнуть живительного кислорода, прежде чем вновь погрузится в мутную, пузырящуюся воду.

Все, включая меня с ужасом ожидали экзаменов. Слухи о них ходили один страшнее другого. Я старалась не забивать различными предположениями голову, потому что уже убедилась, моя буйная фантазия, не идёт ни в какое сравнение с искажённым, извращённым ходом мыслей преподавателей пансиона.

И они в полной мере оправдали мои ожидания.

У нас не было общего собрания как обычно при переходе на следующую ступень, по одному нас вызывали в кабинет старшего наставника и один на один объясняли суть предстоящего нам экзамена. Он состоял из трёх заданий, два мы получали от куратора, третий - жеребьёвкой. Достав последний, величиной с ладонь запечатанный магией конверт из стопки таких же услышала:

- Долор***, его вскроешь последним. Мне не нужно напоминать тебе, что будет если ты провалишься?

Глава 4. У неопытных девушек можно многому научиться

Прохладный эль, с ненавязчивыми нотками дикой мяты и черного меда, смягчил пересохшую гортань и освежил, прогнав усталость бессонной ночи.

Не единожды в моей голове возникал вопрос касательно одного моего крошечного недостатка. Дожив практически до восемнадцати, справив первое совершеннолетие два таля назад, пережив смерть родителей и предательство брата, с пройдя девять ступеней КаноНуб, я все еще оставалась девственницей. Тонкая, ненужная мне пленка, отделяла меня от получения двух запон, и об этом, как мне казалось не знает никто кроме меня. Три ха-ха.

Моим вторым заданием было соблазнить и предоставить доказательства произошедшего, к тому же целью был не один человек.

Двое.

Мужчина и женщина.

Видимо моё воспитание сыграло со мной злую шутку. Я слишком долго носилась с подтверждением собственной чистоты, словно драконница с яйцом, искусники давали мне шанс, намекая во время редких практик в городе на необходимость быть готовыми ко всему. Абсолютно.

А ведь зачастую соблазн для женщины, такое же оружие как молния* или сюрикэн**, а я профукала свой шанс сделать всё по-моему, с тем, к кому хоть немного буду неравнодушна, ну или по крайней мере с тем, кто мне понравится хотя бы внешне.

Единственное насилие, которое не позволяли себе мужчины в отношении учениц – это сексуальное. Зачем, ведь для этого у них были сеседит***.

Падшие.

Те из нас, кто не прошёл испытание. Нет, им не стирали тали жизни, для тех, кто провалил экзамен были уготованы судьбы служек, по сути рабов. Они носили на шее торк**** и во всем подчинялись мастерам. Помимо основных обязанностей прачек, уборщиц, кухарок, они были подстилками. Шлюхами для любого из них, кто их захочет. Везде, где захочет. И когда захочет. Они не были немыми, как нам казалось сначала, просто могли говорить, лишь когда им разрешали.

Практически сразу после возвращения мне не спалось, и я спустилась в купальню, горячие источники, термальные воды и особый состав воды в естественных, вылепленных природой, чашах способствовали ускоренной регенерации и расслаблению в ноющих от бесконечных тренировок, мышцах. Под конец учебы наставники словно сошли с ума, наседая на нас так, что к ночи, я едва передвигалась, опираясь на грубую стенку пещеры. Не знаю почему другие ученицы не восстанавливались здесь, подруги говорили, что с трудом переносили запах сероводорода, а по мне, практически волшебное исцеление стоило того.

Я сбросила грязный х’ами, ботинки и расположилась в дальней от входа ванне, подставляя под мириады воздушных пузырьков многострадальную поясницу. Сегодня я трижды свалилась с каната и бедный копчик протестовал против такого беспощадного обращения. В стратегическом плане я заняла самую удачную позицию, меня, из-за природного рельефа скальной породы, а также редкого скопления сталактитов не было видно от входа, зато я могла видеть любого входящего в единственный вход, к тому же я была во всеоружии, впрочем, как всегда.

Небольшие ножны, прочно удерживающиеся благодаря ремням на обоих бедрах уже не натирали, как по началу, я практически сроднилась с ними, и не снимала их никогда. Единственным разом был день поминовения родителей и мои прозрачные одежды слишком вызывающе смотрелись бы с проступающими ножнами.

Когда я откинулась на бортик и вздохнула полной грудью запах тухлого яйца перемешивающийся с запахом перегнивших на солнце шпрот, в пещеру, освещаемую лишь луминос-камнями влетела, падая на колени и даже не пытаясь прикрыть разорванное на груди платье из груботканой материи одна из сеседит. Следом за ней вошли трое наставников. Разоблачаясь на ходу и, чего уж там, демонстрируя полную готовность к соитию.

По наивности я решила, что они хотя бы дождутся каждый своей очереди. В принципе я наверняка знала как всё происходит, но то, чему свидетельницей я стала, категорически не отвечало моим представлением о сексуальных утехах. Они разложили рабыню на троих, не подготовив ту к проникновению, меняясь и отпуская скабрезные шуточки. Около леора я практически не шевелилась, стараясь не подавать признаков жизни и прикинуться очередной глыбой, окружающей меня в достатке для того, чтобы спрятаться от зорких глаз. Действо не возбудило меня, я едва ли поборола рвотный позыв, но не смотреть я не могла.

Лишь раз они разрешили рабыни говорить - и слова её были лишь о ненависти. Так я поняла, что торк не запирает разум, как думала каждая из нас, превращая бывших неудачливых учениц в сеседит, он лишает возможности сопротивляться, но всё ужасы происходящего на целых десять талей остаются с тобой. Когда и как их отпускают, освобождают ли только разум, или ко всему прочему стирают еще и память о пережитом унижении и насилии, спросить духу у меня не хватило. Двое покинули пещеру, продолжая тискать заткнувшуюся рабыню.

Третьим вышел наш преподаватель по ближнему бою, мастер камуфляжа и специалист по разработке х’ами, его у рабыни интересовал лишь рот, и сосредоточенность, с которой он вторгался в нее орально, могла бы поспорить с тонкими стежками предельно внимательной и собранной ученицы отшивающий свой первый камуфляж-хамелеон. Он подобрал свою одежду, повернул голову, ловя мой шокированный взгляд и подмигнул, неспешной походкой удовлетворенного самца покидая пещеры.

И я, идиотка, вновь, восприняла это как случайность. Как оказалось, это был такой толстый намек, даже жирный.

И сейчас, комкая плотный лист с целью я поняла, сейчас или никогда.

Глава 5. Иметь силу выбрать то, что тебе по душе, и не отступаться. Иначе лучше умереть

Конверт с третьим заданием изменил цвет печати.

Открывая его, мои руки тряслись, предчувствие было отвратительным, адреналин так будоражил кровь, что во рту я чувствовала металлический привкус, а затылок ломило тупой болью. В написанных строчках не было имени, лишь адрес и время.

Дракон.

Это был дракон.

В назначенный леор, крадучись, одетая в плащ, прочно скрывающий мою фигуру, я подошла к дому. Ювелир, которому принадлежал небольшой особняк в центре города был специалистом по рубинам, на ввоз кровавых слез такой чистоты, огранки и размера моим отцом был введен эмбарго. Пустыня Марон*, где добывались алые драгоценности, была спорными землями, на ней процветали беззаконье и рабство. А значит владелец не просто опасен, чрезвычайно опасен.

Но почему дракон?

Редко какому из ассасинов за всю жизнь удавалось взять его целью. А моего опыта точно не хватит на устранение самой серьезной мишени из возможных. Я очень сомневалась, что мастера настолько верили в свою ученицу, что решили определить на задание, с которым не каждый из искусников КаноНуб справился бы.

Доход пансиону приносили отчисления, каждый год отправляемые ученицами, первые десять талей он составлял сорок процентов, оставшуюся жизнь, как поощрение за то, что выжила – десять. Суммы, судя по всему, были огромными. Дурить искусников, что знают твои слабые места, как ты выглядишь, что на свете осталось тебе дорого – глупо, и я очень сомневаюсь, что находились идиотки, способные на такой недальновидный поступок.

К тому же, при поступлении, со счета того, кто передал тебе в дар бляху снималась круглая сумма и перечислялась в банк островов Стеклянного моря, чёрные схемы ухода от налогов использовали даже наемники, лучшие в своей профессии. А если тебе удалось окончить пансион – ты получала такую же сумму – рубинами для того, чтобы начать жизнь, что её отнимает.

Ветер трепал полу плаща, а я не решалась переступить порог входа для прислуги, опасаясь засады. По-видимому, все домочадцы уже спали, но подозрительная тишина не могла не настораживать. Собаки не брехали, не было скрипа дверей или кроватей и даже свет нигде не горел, хотя время если и было позднее, то для детей и стариков.

Осторожно обойдя каждую из комнат, я убедилась, что дом – пуст. Оставалась лишь хозяйская спальня, но что престарелому ювелиру делать в особняке одному, без полчища подобострастных слуг? Дверь бесшумно отворилась, являя моему взору богато убранную спальню. Шёлковый ковер покрывал всю поверхность пола, позволяя ступать, не издавая малейшего звука, лунный свет проникал сквозь узкую щель тяжелых запахнутых штор, высвечивая помещение бледным цветом и погружая меня в монохромное настроение.

Блики ломаных теней на стенах и потолке причудливо изгибались чудовищами Соляра, задернутый полог балдахина кровати наводил на определенные подозрения и я, резко отдернув один из присборенных отрезов вышитой узором, изображающий вьюнок, ткани и обомлела. Почти нагая, лишь в кружевной, шёлковой сорочке, со спутанными волосами и разбитым виском из которого уже не текла кровь, сидела Оливия.

Её кисти были привязаны к мощным столбцам кровати, как и ноги испещеренные мириадоми синяков со внутренней стороны бедра и в бурых разводах, плотный мужской платок был до боли завязан на губах, практически раздирая щеку, и уже пропитался кровью, глаза горели, и она пыталась что-то сказать, но времени выслушивать её у меня не было. Если тот, кто смог поймать и пленить ассасина до сих пор тут – нам надо поторопиться, вдвоем выстоять против дракона больше шансов. Точнее у нас появится крошечная возможность вместе одолеть его.

Я разрезала тонким кинжалом веревку, что сдерживала брыкающиеся ноги и потянулась к правой руке, что почти посинела перетянутая красным гардинным шнуром. Бритвенно-острый нож с трудом перерезал прочные шелковые нити, а поза в которой я стояла была крайне неудобной, в любую минуту я ожидала, что в дверь ворвется мерзавец, сотворивший это с Лив.

Волоски на моей шее встали дыбом, я внутренне подобралась, словно хищник перед прыжком, и сама не понимая почему – резко сменила позицию, откидываясь назад и пытаясь сгруппироваться. По касательной, едва не задев мою печень, тонкий как шило кинжал, разрезал мой х’ами неглубоко пропоров мне бочину.

Оливия набросилась на меня, нанося точно выверенные удары, еще дважды рассекая мне стилетом торс, ниже пупка и выше груди. Наконец-то я смогла выпутаться из покрывала и блокировать удар, лезвия встретились, высекая искры и зазвенели, сопротивляясь напору.

- Ты что творишь, Монди**, - шипела я, парируя. Ловко подруга вскочила на ноги, принимая более выгодную позицию и набрасываясь на меня сверху.

- Ты пришла, чтобы убить меня, но я сделаю это первой. Любимица искусников, непобедимая Долор.

- О чем ты говоришь, я должна убить дракона, он моя цель, а не ты, подруга, перестань нападать и давай поговорим.

- Размечталась, несси, - с издевкой проговорила та, титулом я не бравировала, но моё благородное происхождение всегда было поводом для смешков и неисчерпаемого подтрунивания. Иногда злого, иногда завистливого. – Держи карман шире, я сейчас типа сдамся, а ты меня пришьешь по-тихому и золотишка заработаешь.

Ливи устала, она всегда была слабее и осталась лишь благодаря Ти да мне. В спаррингах мы её щадили, получая нагоняй от мастеров, подтягивали по теории и всячески старались помочь ей, здраво опасаясь за её судьбу после отчисления. Пару раз искусникам удавалось практически сломить её, но отболев положенное и заростив переломы Оливия продолжала обучение как ни в чем не бывало. Мухлюя первоклассным шулером и пока выигрывая жизнь в этой партии.

Глава 6. Лошади фыркают в дороге — к радостной встрече

Расаян, государство ранее диких, кочевничьих племен, которым последние шестьдесят талей правил Тан Карим Арунаян, издревле славилось лучшими скакунами среди стран Кватры и Круга. Несмотря, а может и благодаря тому, что единственная из стран содружества более пяти сентов назад она не отменила рабство, государство степняков выбилось в лидеры среди заводчиков ценных пород скакунов, сосредоточившись на селекции ценной алталирской породы.

Чистокровные алталиры – это необыкновенная красота и предел мечтаний любого конника. Легенда гласит, что элементали создали их из ветра и дыма костров.

Для большинства варваров эти кони ценились больше, чем жена. А если учесть то, что позволить себе коня такой породы могли лишь очень состоятельные степняки (за очень редким исключением породистых кобыл и никогда жеребцов продавали в другие страны), это говорило о небывалой стоимости лошадей.

Истоки истинного происхождения породы покрыты многочисленными легендами и тайнами и до сих пор остаются секретом Танского рода Арунаянов, первых селекционеров сумевших достичь таких небывалых результатов. Если вкратце, то диких лошадей пустыни одомашнили, а в суровых условиях тяжелого климата скакуны спустя несколько сентов приобрели небывалую выносливость, за что так ценились. Немалую роль в становлении породы сыграли постоянные набеги бедуинов друг на друга, во время сражений скакуны приобрели маневренность, резвость, силу.

В итоге получились крупные, плотно сбитые, но грациозные животные, незаконный вывоз которых за пределы государства карался смертной казнью.

На золото, что я получила после окончания КаноНуб, я могла бы шикуя прожить пару талей или экономя на всем – с десяток. Я же решила потратить деньги с большей пользой нежели притвориться, что всего этого со мной не происходило. Нет, я намерена стать не просто ассасином, но лучшим. И для этого нужен опыт и каторжный труд. Я не могла позволить себе отдых, да и деньги жгли спину, через кожу сдельной сумки.

Единственного чего мне не хватало для начала «гастролей» - лошади. О, я не притязала на алталира, слишком приметная порода, к тому же моих денег едва хватит на подкову повсеместно признанного из скакунов, но помимо этих воистину великолепных животных, степняки выводили и других, менее ценных, но отнюдь не уступающих в качествах и характере животных.

Несколько демов я вела переписку с конником, проживающим на севере от Алэка, столицы Расаяна. Не сказала бы, что заводчик не хотел продавать мне коня, но у степняков так принято – смотреть в глаза тому, кому продаешь животное, особенно если это житель другого государства, вдвойне особенно, если это женщина.

Я, с неизбежностью солнечного диска, каждое утро встающего на западе и каждый вечер садящегося на востоке, отправилась для знакомства с табунщиком и будущим приобретением, благодаря Великих за то, что этот упертый бедуин стал просто разговаривать со мной.

В пансионе у нас естественно были уроки верховой езды, именно там я заприметила внешне неказистого мерина, который на проверку оказался сильным, выносливым, маневренным, а самое главное на диво умным. Пегой масти конь был шаримахом. Лошади наравне с некоторыми породами хаундов и ловчими птицами всегда отличались интеллектом, но этот экземпляр был выше всех похвал. Конюх, обожавший своих подопечных, мог часами рассказывать об их характере, особенностях и индивидуальных чертах. Он то и поведал мне об этой породе, делая упор на ум, а также дал контакт заводчика.

Пыльная дорога под жалящим солнцем степи, мерно скрипящая повозка и запах незнакомого разнотравья настраивали на лирический лад. Закинув руки за голову, перекидывая пахучую травинку из одного уголка рта в другой, я щурилась от слепящего солнца, лежа на твердых мешках с овсом и лениво рассматривала окружающий пейзаж. Небо было высоким, бледно-голубым, далеко на горизонте несколько пышных, словно пена, прозрачных облачков нехотя плыли нам на встречу.

Несколько леоров я тряслась на телеге младшего сына Тамира, заводчика нужной мне породы, желание сменить декорации и получить наконец-то обещанного коня гнали меня без устали несколько унов. Погода и люди были благожелательными, а времени у меня было предостаточно, поэтому я наслаждалась временной передышкой, вздыхая полной грудью запах степи и свободы.

Но по приезду в табун меня ждало разочарование. Погонщики, во главе с главным табунщиком увели лошадей на водопой и мне придется остаться на несколько унов, дожидаясь его возвращения. Без слова старшего своё животное я не получу, хоть осыпь я их золотом.

Для дорогой гостьи, то есть для меня, был выделен один из шатров. Он был сложен из выделанных шкур, имел форму усеченного конуса, видимо для того, чтобы дыму от костра было куда подниматься, не задымляя небольшое помещение. На полу так же лежали шкуры, но скорее похожие на дифжир, мягкие, овечьи, сложенные в одном месте, они были и для сна, и для приема пищи. Несколько небольших домотканых ковриков изображали различные сценки из жизни табунщиков и, конечно же, лошадей.

- Отец сказал показать тебе перваков, - подошел ко мне один из многочисленных сыновей Тамира после того, как я освежилась и удобнее расположилась в шатре. Он подал мне глиняную, дымящуюся странным запахом пиалу. Заглянув в неё, я мысленно содрогнулась. Поверх густого, смолянистого, травяного отвара бултыхалась толстая пленка из бараньего жира. Я сглотнула едкую горечь, отказаться выпить поднесенный напиток, значит попрать закон гостеприимства.

Глава 7. Выбирать можно только между лишними вещами

Ночью в степи было опасно, помимо недружественных, кочующих по травяному морю племен, на которых легко было наткнуться, перегоняя табун, можно было наткнуться на диких овшунов. Не прирученные, неодомашненные хищники были мельче своих прибившихся несколько сентов назад к туарегам собратьев, но сбиваясь в стаи, даже они могли быть чудовищно сильны и коварны. Нападая огромными скопищами, твари отбивали несколько лошадей от основного табуна, сея панику, а растерзав жертву и вкусив плоти теряли зачатки разума.

Обычно по периметру стоянки бедуинов замыкали контур из магически заряженных камней. Дикие хищники, любые, очень не любили магию и к людям не совались, предпочитая обходить стороной такие стоянки. Но после вчерашней стычки три из семи камней пропали, то ли затоптаны в пылу драки, то ли специально похищены теперь уже мертвыми нападающими, поэтому этой ночью сигнальный контур ставил шаман. И если камни не пропускали звуков извне, и мне непривычной к самобытным, диким звукам степи спалось комфортно, то магическая линия была лишь преградой от зверья.

Проснулась я от шума вернувшегося табуна. Промаявшись ночь и прислушиваясь к каждому шороху, постоянно борясь с паранойей и любовно поглаживая не раз спасавшие меня кинжалы, я забылась тяжелым сном под самое утро. Я знала, что Тамир захочет увидеть меня, поэтому плеснув ледяной водой в лицо и пригладив выбившиеся пряди из косы, я отогнула шкуру, заменяющую шатру дверь и шагнула в утро, наполненное шумом, острым запахом пряностей и влажной от росы травы.

- Спасибо, Долор, - это были первые слова Тамира, едва он завидел мою фигуру. – Старшего сына мне спасла. Выбирай.

И провел рукой по огромному поголовью породистых животных.

Непоследовательность смысла слов смущала, а ужасный акцент резал слух. Но главное я поняла, и свой выбор уже сделала.

- Я хочу кобылу, - махнула я рукой в сторону, где стояла загулявшая лошадь, - и заберу её даже если она брюхатая.

Отверженная жемчужина* для отверженной Кронцессы, не самый дурной выбор.

Шаман, стоявший по правую руку от главного табунщика, закашлялся, выпуская дым из легких неравными порциями, и лишь спустя несколько мгновений я поняла, что он смеется. А потом, удивительно твердой походкой для такого немощного тела, он подошёл ко мне и положив большой палец сморщенной руки нарисовал что-то на лбу, шепнув слово на местном наречии. Кажется Айла**, обязательно посмотрю, что оно обозначает.

- Так тому и быть… - ответил Тамир.

Следующим утром я покинула табун. Тума прекрасно слушалась седла, понимала меня с полуслова, была покладиста и резва. В общем идеальной кобылой. Свиток с шикарной шаримахской родословной сожгли при мне, да и не к чему мне бумажка, если я приобрела друга, а не племенную кобылу.

Дорога меня вела в столицу Ориума, соседнего с Демистаном государства, лидеру стран четверки. В огромном Оруме было обширное поле для деятельности, назревающая смута после смерти Стефано Виверна была мне лишь на руку. К тому же мысль освоить медицину пустила корни в моём мозгу, и пока Кроу будет осторожничать с наследником венца, у меня будет возможность получить образование, к которому я всегда стремилась. А уж каким шикарным прикрытием это будет для моей основной работы.

Второй по значимости город, пусть и курортный, после Орума – Сорумские Вары. Помимо моря, термальных и грязевых источников, купален и знаменитых винокурен страны здесь были лучшие модистки. Не могла Кронцесса соседнего государства явиться без сундуков с нарядами. С драгоценностями было сложнее, но рубины, то есть плата за выполненные задания были неплохим подспорьем к приобретению пары гарнитуров. А еще, здесь была самая мощная контрабандная сеть на континенте. И если заказать гардероб не составило мне никакого труда, начиная от шляпки и заканчивая туфельками, то с надежными поставщиками зелий, оружия и ткани х’ами пришлось повозиться.

Лезть самой мне не пришлось, достаточно было заявиться в гости к теневому герцогу Вар.

В спальню.

Ночью.

С молнией.

А уж после демонстрации запоны и щедрой порции брукладди***, мне для удовольствия, гостеприимному хозяину для того, чтобы прийти в себя, (он думал что я пришла по его гнилую душу, глупец, в этом случае я не стала бы его будить) мы быстро сговорились о цене, времени когда мне доставят ткань, а так же о нескольких возможных для меня заказах. Обговорив детали, касательно процента для пансиона и посредника, оплаты и сроков, я удалилась так же, как и пришла, прихватив бутылку с отличным виски.

Как и подобает каждой благородной несси, начиная с пяти, меня учили домашним делам от вышивки до согласования меню, то, без чего, по мнению матушки, девушке не составить удачную партию. Признаться честно, вышивка никогда не вдохновляла меня в достаточной степени, но наставник по «рукоделию» КаноНуб привил каждой из своих учениц страстную любовь к ручному пошиву х’ами. Так называлась и ткань, и сам рабочий костюм ассасина.

Тончайшую нить тутового шелкопряда и паучих неосколхона**** обрабатывали магией для улучшения свойств. Прочная, невесомая, пластичная, но самое главное адаптирующаяся к окружающей среде ткань всегда поддерживала нужную температуру тела, гасила остаточный след ауры и на время сращивала края костюма. Даже получив глубокий разрез, но не в коем случае не рваную рану, х’ами способствовала меньшей потере крови и скорейшему заживлению. Именно поэтому она была так дорога, но стоила она каждого золотого, потраченного на странный и удивительный симбиоз магии и ткацких технологий.

А вот почему шить костюм необходимо было самой, я поняла на первом задании. Никто кроме тебя не знает потребностей твоего тела, не единожды подгоняемая по фигуре, облегающая каждый изгиб и впадинки рабочая одежда могла как спасти жизнь, так и предать, выдав твое месторасположение или не заживив огнестрел, кроме того, из-за магической составляющей у каждого отреза ткани, как бы дико это не звучало, был свой характер и словно живое существо, костюм был благодарен за бережную и кропотливую работу.

Глава 8. Не знаю, что лучше — зло ли, приносящее пользу, или добро, приносящее вред

В моей памяти коронация Его Величества Себастьяна Виверна Цесса Ориума останется навсегда. Церемония была грандиозной: организация, размах, торжественность, но несколько моментов доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие.

Явилась я по приглашению, но без сопровождения кого-либо из консульской миссии, за что потом младший Кроу выговаривал мне. Хлопая ресницами, старательно изображая капризную дуреху, я вновь убедила чрезвычайного уполномоченного посла в своей глупости и никчёмности. По его мнению пренебречь этикетом могла лишь безмозглая идиотка, а для меня главное, что он решил – не опасная!

Наблюдая за гостями церемонии во время самого ритуала проявления венца на цесском челе для себя я выяснила немало интересного. Например, что мою одногруппницу Теану Бруно с правителем связывают крепкие узы, и похоже они сами еще не знают на сколько они прочны, что герцог Рейдж демонски силен, потому что он, как и я смог разглядеть удивительные и невероятные метаморфозы, происходящие с потолком в главной церемониальной зале. Когда красным золотом на лбу следующего правителя Ориума вспыхнул замысловатыми узорами венец, огромный, темно-зеленый, словно из окислившейся бронзы, виверн расправил под потолком исполинские крылья и с устрашающими воплями вспорхнул в потолочный небосвод, который оказался куда глубже, нежели казалось по началу.

Сила, подавляющая, сшибающая с ног, парализующая своей мощью и бескомпромиссностью исходила от правителя, в зале не было ни одного человека, что не ощутил её на себе.

Думаю Кроу ждет пренеприятнейший сюрприз, он явно надеялся на другого правителя союзного государства, хотя бы такого же эгоцентричного, зацикленного на себе и муссирующего свои комплексы как Стефано, ему же придется иметь дело с сильным, умным и дальновидным цессом. Это было очевидно по тому, как он проредил перед коронацией ряды несогласных, отступников и обнаглевших коррупционеров, как протолкнул в парламент несколько грандиозных законопроектов, как держался с другими, облеченными властью. И по тому, кого успел приблизить.

Один Рейдж чего только стоит.

А еще, я почувствовала стихии. Те самые, которых, я считала, лишилась безвозвратно. Несколько раз я пыталась воззвать к элементалям и не ощущала ничего, лишь пустоту. Но не тогда. Очень глубоко, в самом центре естества я ощутила слабый отзыв.

- Мне нужен маг-наставник, - сказала я Мо и сделала ход башней.

- Стихийник? – спросил кондитер, раздумывая как парировать мой блок.

- Сама не знаю. Вероятнее всего.

- Дам ответ через пару унов, Долор. На столе конверт с информацией, что ты просила.

Поздно вечером я получила подтверждение своим подозрениям – Кроу поддерживал отступников и теперь, проиграв в этом сражении, ищет новую возможность выиграть войну...

...Учеба продвигалась не спеша, я снискала славу взбалмошной, капризной истерички и всячески поддерживала эту маску, стараясь ни с кем не сближаться, что вполне отвечало моим планам. Хотя по оценкам я старалась держаться между твердым «достаточно» и слабым «стабильно». Задания от Мо поступали редко, перед коронацией Змей так закошмарил своих сотрудников, которые со всем рвением бросились выполнять обязанности, что первое время работы было крайне мало, что, впрочем, меня нисколечко не расстраивало. Я с удовольствием, и пусть лишь отчасти погрузилась в учебу, стараясь полной грудью вобрать свободу студенчества и ощущение беззаботности.

Мне нравилось все, от скучных лекций по статистике до практики в прозекторской, на память я никогда не жаловалась и к коллоквиумам готовиться мне приходилось по минимуму, а трупов я не боялась, издержки основной профессии. Летнюю практику я планировала провести в главной городской больнице. А пока, мне удавалось гастролировать по близлежащим от славной столице городам, хотя несколько дел внесли приятное разнообразие в спокойные ученические будни.

Незадолго до летних экзаменов я посещала очередное великосветское суаре*. Отказаться я не смогла, приглашение за меня уже принял посол. И мне пришлось пропустить тренировку и очаровательную возможность вновь выступить девочкой для битья на практикующем маге-стихийнике. Дважды после коронации я ощущала прилив силы, но систематизировать и выяснить причину активации заблокированных способностей нам с наставником пока не удалось.

Его для меня нашел Мо.

Старый, я бы даже сказала немощный старик поначалу не произвел на меня должного впечатления, но я уже давно научилась судить не по обложке, к тому же первая демонстрация его сил и я была сражена его умением и способностями. Кроваль был магом устаревшей школы, закостенелым ретроградом и по стариковски упрямым, но его ум был словно остро отточенное лезвие, решения он принимал молниеносно, не чурался экспериментов и поставив цель всегда добивался её.

Под его руководством я освоила простейшие заклинания, углубилась в историю магии элементалей (теоретически я вообще была очень подкована по предмету), а самое главное, нам удалось выяснить что случилось с моими силами. Я, грешным делом, считала, что лишилась их. А он, после долгих тестов, экспериментов, анализов, в общем издевательств, заверил меня в обратном.

- Твоя сила спит, Алисия. Но сон этот противоестественен. Навеян извне и плохо отражается на твоем разуме. Если мы не найдем возможность выпустить элементали на свободу, тебя ждет печальная учесть.

- То есть слухи, что ходят по Демистану, про сбрендившую Кронцессу станут правдой. Великолепно. И как мне освободиться? Думаете мне нравится ощущать себя немощной марионеткой в руках кукловода?

- Терпение, концентрация и тренировки, - повторил в тысячный раз мастер.

И вот теперь, мне приходится изображать пародию на светскую жизнь вопреки своим желаниям и потребностям.

Глава 9. Море — пространство разочарования и страха

Стеклянное море разделяло содружества стран Кватры и Восточного Круга, огромный, естественный барьер между двумя кардинально разнящимися культурами. Объединение союзников в нерушимый альянс было неизбежным, география и Великие всё решили за потомков. Само море имело овальную форму, а воды его были бледно серыми, от высокой концентрации соли и серы, именно благодаря этому оно и получило свое название. К тому же полное риска и опасностей, оно всегда будоражило умы сухопутных крыс. Его беспокойные воды обросли таким количеством небылиц и легенд, что путешествовать по нему опасались даже опытные мореплаватели.

Чего только не упоминалось в этих слухах, от кровожадных русалок до гигантских кракенов, но думаю, всё дело в том, что не каждый моряк решится рискнуть сопровождать ценный груз (а другие через Стеклянное море не возили, слишком дорого) через море, в котором орудуют самые опасные и безбашенные флибустьеры. Гряда пиратских островов, названных Обсидиановыми, за добываемый ранее в их недрах камень, пугала людей больше нежели морские чудища.

Раньше на островах была каторга одного из государств Круга и шахты по добыче ценного магического камня. Потом, то ли минерал подошёл к концу, то ли пленный сброд устроил бунт, но выбить бывших каторжников, отбредших свободу, было задачей практически невыполнимой, и потеряв треть своего флота, правительство предпочло забыть о шахтах. Это было несколько сентов назад, теперь пираты размножились как клопы в низкопробном борделе и вовсю орудовали в море, соединяющем государства.

Конечно, груз можно было доставить и по суше, но единственный перевал был открыт не постоянно, меньше половины таля, а затем, опасаясь схода лавин и ухудшающихся погодных условий его вновь закрывали. Так совпало, что мертвый сезон в горах, был чрезвычайно благоприятным для обитающих в Стеклянном море флибустьеров, пиратствуя, они набивали свои карманы, а пройти и не заплатить дань – удавалось единицам купцов.

Я стояла на палубе небольшого баркаса, прочно держась за один из канатов и полной грудью вдыхала влажный, соленый воздух. Галдеж чаек и суета на борту, та, когда каждый матрос знает свое дело, не раздражали, наоборот, радовали сменой обстановки.

- Спасибо, Долор, - подкралась ко мне Тирума.

- Рано благодаришь, мы еще не вернулись. Теперь то ты мне расскажешь, что за груз ты сопровождаешь? – спросила я, входя в маленькую каюту и активируя полог. Уна три назад мы отплыли с отливом и берег уже скрылся из видимости. Лишь бледно-серое полотно с солнечными бликами, превращающими стекло в зеркало.

- Мы, мы сопровождаем. Ты же видела тюки. Шерсть, пряжа, тканные ковры…

- Ты меня то за дуру не держи, тут на два ассасина больше, чем нужно, чтобы сопровождать такой шикарный груз. Даже если руно из платины, а ковры ткала сама Цесса, говори.

- Я сама узнала лишь после того, как ступила на борт и была связана магической клятвой неразглашения. Если бы я знала куда втягиваю тебя – отступила бы.

Я живописно молчала, а Ти, изучившая меня за десяток талей в пансионе прекрасно знала, что скрывается за нежеланием сейчас говорить.

- Рог Тритона, Лис, в сундуке рог Тритона*.

- Подруга…Жнец тебя дери, я не столько тебе задолжала, - проговорила я.

Рог Тритона – это раковина обычного моллюска, в ней бы не было ничего примечательного если бы не одно «но», она была идеальным вместилищем для души. Пойманной, изъятой против воли, украденной посмертно. И смерть эта всегда насильственная.

Чернокнижники использовали души как дополнительный ингредиент в некоторых зельях, словно диковинную, редкую приправу использует кухмейстер, дабы удивить гостей на званом ужине. Наличие этого компонента в настое усиливает его свойства многократно и может даже самое безобидное колдовство превратить в мощное оружие. Повсеместно на Твердыне подобного рода магия запрещена, некросов боятся, презирают, ненавидят потому как знают на что они способны. На востоке некромантию как дар, передающийся из поколения в поколение, искоренили, уничтожая целые семьи. Некоторым семьям удалось покинуть содружество Круга, но по сравнению с теми, кого сожгли на кострах праведной паники, не за то, что они занимались грязной магией, а просто за то, что они могли бы это делать, это лишь капля удачи в море невежества и страха.

Всё, что связанно с проведением этого ритуала объявили вне закона, и попадись таможне раковины, нас бы посадили очень на долго, но боюсь Тирума самое вкусное оставила на потом.

Окинув подругу недовольным взглядом, я пошла в каюту, где разместился чванливый купец, отдающий приказы. При знакомстве он попытался меня пощупать, но я пригрозила ему отрезать пальцы и засунуть ему в то место, за которое он меня ущипнул. Разразившись гневной тирадой и заливаясь ромом по самую макушку, контрабандист ушел к себе.

Я пинком раскрыла дверь и потребовала:

- Показывай…

- Что? Пошла вон… - начал было толстяк. То ли Ти нанимал посредник, то ли купец был подставной, но так разговаривать с наемником мог лишь полный идиот. Я схватила его за шею и притянула поближе, в деталях рассмотрев тонкие сеточки лопнувших капилляров в мутных, близкопосаженных глазах.

- Достаточно будет одного моего намека капитану, что за груз он везет, и он, не задумываясь скинет тот в море, да и тебя заодно. Думаю, твой хозяин ужасно расстроится, не получив товар, правда?

Глава 10. Человек создан для счастья, как птица для полета

Вопреки желанию подруги я не видела смысла в разговоре с капитаном, ему было плевать на сроки и контракты. Из-за глупой случайности тот потерял друга. Они больше сорока талей ходили по Стеклянному морю и сирен не встречали ни разу, хотя знали о том, что они существуют, но очень легко забыть об опасности, когда ни разу её не встречал.

Не сложно понять почему они напали, догадываюсь что привлекло их, и пока, только лишь пока, капитан не знает о грязном грузе. То, что именно раковины моллюска, водящегося лишь в Стеклянном море, стали вместилищем душ – жестокая случайность. Запретное, тёмное колдовство всегда привлекало глубинных чудищ, может сейчас, в это самое мгновение по следу бьющихся в плену душ, за нами гонится пресловутый кракен.

Хоть бы не догнал.

Сундук стоял у нас, после разговора с нанимателем, я забрала его в каюту.

Для сохранности.

Хотя присутствие груза на таком близком расстоянии тяготило меня. Мне хотелось разбить каждый из сосудов, вмещающих в себя невинные, плененные души. Но как бы мне этого не хотелось я не могла. И вовсе не потому, что была скованна контрактом.

Нет.

Для того, чтобы отпустить несчастных, дабы они смогли пройти воды Леты и вновь возродиться, необходим был правильный ритуал, сильный шаман (или некрос) и капище, чем древнее, тем лучше. Но это всё, что я знала об этом. Запрещенную магию искусник упоминал лишь вскользь, но даже те крохи, что он давал, были много большим, чем я смогла бы найти самостоятельно или узнать из книг. О таких ритуалах не пишут в простых учебниках, и не в каждом гриммуаре встретишь информацию о проклятом колдовстве.

Как я и думала – уговоры не возымели своего действия. Капитан на всех парусах пёр в сторону прибежища пиратов, стремясь покинуть недружелюбные воды. Не сложно было догадаться, что за судьба уготована двум женщинам, попавшим в место скопления сброда самого низкого пошиба. И хотя ходили мы в мужской одежде, на нас не было написано, что мы наемницы. Я бы вообще предпочла скрыть этот факт и притвориться любовницами почившего купца, так было бы проще отбрехаться от неоднозначного груза.

В контракте были указаны сроки и по их истечению денежные средства, перечисленные на счет в КелтарсБанк изымались в пользу заказчика, плюс неустойка, плюс со счета списывался процент отданный пансиону.

Всё.

- Если дело в деньгах – я одолжу, в чем проблема?

- Ты не понимаешь, с этими людьми не шутят. У них длинные руки. Я подслушала разговор жирдяя, он, конечно, тоже ничего толком не знал, но несколько имен меня насторожили…

- Например, - перебила я срывающуюся в панику подругу, это было так на неё не похоже, что я заподозрила ментальное вмешательство. Казалось кто-то накручивает в Тируме панику дабы та во что бы то ни стало доставила груз.

- Все они мне ни о чем не сказали, - но вот одно я слышала – Премьер-Министр Демистана Сильвано Кроу.

Ох.

Словно пропустила удар ногой под дых, дыхание со свистом ворвалось в легкие и я потребовала, чтобы подруга рассказала подробнее, но больше она ничего не знала. Только то, что кому-то из окружения моего кровника* нужны эти раковины, тем больше причин провалить задание. Но обдумать, не сейчас, а в спокойной обстановке и попросить кое-что поточнее разузнать Мо не терпелось, жаль нет сейчас такой возможности.

Тем временем капитан судна начал маневр, островную гряду окружали рифы и даже тот, кто не единожды бывал на них, с трудом лавировал меж опасно торчащих из толщи серебристой воды камней. То тут, то там встречались остовы полуразрушенных кораблей, наглядно демонстрируя, что помимо опыта, не помешает и удача. Даже я, когда мы наконец вышли в залив, выдохнула, не заметив, как задерживала дыхание весь опасный путь сквозь рифовую оборону.

Пол дюжины факелов вспыхнувшие разом обозначили берег, матросня забегала пуще прежнего подчиняясь приказам старшего на мостике, капитан стоял за штурвалом и даже в вечернем сумраке было видно, как напряжены его плечи, я слышала, у боцмана большая семья ожидающая его из рейда…

Я даже немного растерялась, потому как на нас, со счастливо сошедшей на твердую почву Ти, никто не обращал внимания, статус не обозначили, а сундук с личными вещами даже разрешили взять с собой. Закидав одеждой купца, почившего в глубинах, раковины, мы двинулись по тропке в сторону то ли большой деревни, то ли небольшого городка. Хижины были одноэтажными, но добротными, располагались в два ряда заканчивающимися тупичком с таверной. Именно туда нас направил капитан, а через четверть леора, он присоединился к нам, когда мы уже договаривались с хозяином о постое.

Рано обрадовалась, в своих мыслях я уже находила капитана, отправляющегося в ближайшее время в Орум и после дема пути, оказывалась в Кватре, забыв, как страшный сон, это нелепое задание, но едва мы бросили тюки со своими вещами, освежились и вытянули ноги на узких топчанах, как громкий стук прервал наше мнимое уединение. Пышногрудая подавальщица просила спустится в обеденную, где нас уже ожидают.

- Говорить буду я, договор? – Ти вела себя необычно, нервничала, потела, всё время терялась в пространстве и много, очень много пила рома. Я бы сказала, что дело в том, что она переживает о грузе, но нет. Её не типичное поведение – лакмусовая бумажка ментального воздействия. А раз в деле промелькнуло имя Ворона – можно поставить на это левую руку.

Глава 11. Про "это" можно говорить, но лучше делать

Размеренная жизнь на острове затягивала как в ураганный смерч зазевавшуюся корову. Вот ты еще стоишь и щиплешь травку, отгоняя от пятнистого бока зеленую травку, а тут ты уже летишь по кругу, теряя рога и копыта и истерично мыча в вихрястую стихию. Ти всё чаще надиралась местным пойлом, его гнали из экзотических фруктов и кокосового сока, сладко, приятно на вкус, но с ног сбивало с трех глотков, предпочитая не выходить из комнаты и гипнотизировать сундучок с ценным грузом тяжелым взглядом.

Не знаю заметила ли она, а я говорить не стала, но пока мы знакомились с местной законодательной и духовной властью нашу комнату тщательно обыскали, и, хотя все вещи были на месте, тонкий запах чужого присутствия неотступно следовал за мной, пока я осматривала вещи. Распахнув тяжелую крышку, я вытащила вещи, в беспорядке сложенные дабы прикрыть двойное дно, и нажав на дальний правый угол до тихого щелчка подняла пластину.

Бледно-бежевые ракушки лежали в два ряда, не потревоженные чьим-то любопытством, ожидая своей участи, что зависела теперь только от нас, маленькие, не больше мизинца, а сколько горя уже причинили и еще смогут причинить.

Я уже решила, что хочу с ними сделать, что необходимо с ними сделать, но, чтобы убедиться мне нужно провести с этими людьми побольше времени. Племена населяющие Обсидиановые острова – исконные. Жители изначального мира Твердыни, существующие на этих землях еще до прихода Великих, занявшихся причудливой селекцией и насаждением своих рас и законов, они обладают своей магией, потому что поклоняются силам природы, как маги-стихийники.

Как я, если бы не энергетическая клеть, сдерживающая мой дар.

А пока я решала, как преподнести этот сюрприз местному шаману, которого от меня почему-то скрывали, я наслаждалась незапланированным отдыхом. Сессия прошла, как раз сейчас у меня должна была быть практика и небольшие каникулы, так что море, песок, солнце, тренировки и простая пища – это было именно то, что требовалось моему засидевшемуся в прозекторской и на операционных организму.

Я нашла удивительное место, сравнительно недалеко от таверны бушевал водопад, практически ледяная вода и пологий берег, покрытый короткой изумрудной травкой, стали моим прибежищем на несколько унов. Каждое утро я приходила сюда, купалась, валялась на солнышке, покрываясь ровным, золотистым загаром и ничего не делала.

И ни о чем не думала.

Поначалу я купалась в длинной рубахе опасаясь внезапных гостей, а потом, осторожно спросив у Коры выяснила, что немного дальше, в другой стороне есть водопад с теплыми источниками и даже неким подобием серных ванн, там то и проводила время основная часть населения. А мне так нравилось уединение, что я вполне была готова потерпеть прохладу воды, лишь бы наслаждаться бурными потоками в одиночестве.

К тому же приходила я к водопадам только после длинных, изнуряющих тренировок. Я не собиралась терять навыки, которые с таким трудом приобрела в пансионе, даже несколько дней простоя могли лишить меткости руки или уменьшить силу апперкота, например.

Еще до восхода солнца начиналось моё утро, и, хотя на острове оно, как водится, начиналось рано, я, во избежание лишних вопросов старалась оттачивать полученные навыки в самом безлюдном месте. Пару раз я тренировалась с ножами и постоянно ощущала пристальный взгляд в спину, но сколько бы я не осматривалась, найти откуда за мной наблюдают мне не удавалось. Хотя подозрения кто меня преследует у меня были.

Везде куда бы я не пошла появлялся Грэгори, его внимание не было неприятным или навязчивым, он шутил, рассказывал историю острова или местные легенды, осторожно расспрашивал обо мне не переступая черту, за которой его интерес будет чрезмерным. Его общество мне льстило, к тому же мужчина, как оказалось, не всегда жил на этом острове и видел жизнь за пределами лагуны. Он учился в Военной Академии Стоунхельма, но предпочел вернуться к семье после обучения. По его словам, отцом его являлся кто-то из правящей верхушки белых медведей, но он отказался жениться на матери, тем самым, не признав и ребенка.

Его мама покинула страну и отправилась к родственникам на Восток, по дороге капитан нашего баркаса напал на судно и взял беременную женщину в плен, а спустя пару демов влюбился и предложил вступить в союз, приняв Грэгори как родного. Практически сразу он завязал с пиратством, предпочитая другие виды заработка, но иногда все же вспоминал своё пиратское прошлое, как в этот раз.

- Ты не жалеешь, что не остался на большой земле? – спросила я, сидя на берегу и смотря на багряный диск, погружающийся в воду. Казалось вдалеке было слышно шипение, когда раскаленное светило утонуло в море, а мелкая рябь издали походила на пену.

- Нет, я люблю размеренность и неспешность существования на острове, мы все знакомы друг с другом, не боимся спать с открытыми дверьми, знаем кто и на что способен, а слухи, домыслы и периодические набеги для профилактики позволяют нам вести тот образ жизни, который мы захотим. Иногда мы торгуем жемчугом, иногда специями, а иногда и запрещенным обсидианом – просто выживаем. Для меня радость – в простоте.

Я слушала и завидовала, нет, умом я прекрасно понимала, что попроси я разрешения остаться и Грэг не откажет, думаю даже будет рад, судя по тому, как периодически стекленеет его взгляд, или замирает на моем декольте. Но Жнец, я бы никогда не смогла бы жить такой жизнью, через квартал я бы вплавь добралась до ближайшего крупного порта, навсегда оставив покой и статику. Размеренность, постоянство, плавность и мерность существующей жизни для меня были синонимами скуки и безнадеги. Хотя пытаться переспорить белого медведя – глупость, вот уж кто слыли домоседами и семьянинами.

Глава 12. Чтобы идти в будущее, надо избавиться от прошлого

Поздно вечером, когда я наконец смогла покинуть ненасытные объятия, в комнате таверны меня ждал пренеприятнейший сюрприз. Тирума металась на кровати, изгибаясь под странными углами, её лоб покрывала ледяная испарина, пальцы, как когти хищной птицы разорвали толстое покрывало, губы были закушены до крови, а взгляд…её глаза были как у утопленника, мутные, нездоровые.

- Ти, ты как? - потрясла я её за плечо. В ответ раздался какое-то нечленораздельное мычание и стоны. Я потрогала горячий лоб и решилась. Рано или поздно, но нам пришлось бы открыться, так лучше сейчас, уверена подруга под серьезным заклятьем, промедление и моя нерешительность попросту убьют её.

Я освободила сундук от вещей и вытащила потайное дно. Тирума на кровати зашипела, содрогаясь в конвульсиях. Я подняла ставшую легкой ношу и отправилась к дому шамана. По пути мне встречались островитяне, привыкшие к моему постоянному присутствию, а от того не обращающие на меня никакого внимания. Хижина кама* стояла чуть поодаль от основной массы домишек, и мне пришлось довольно долго петлять, прежде чем я, совершенно внезапно, вышла к крыльцу.

Шаман, он же старейшина, ждал меня у входа, с безумной полуулыбкой. Я даже споткнулась от неожиданности. Пока шла, я напридумывала массу отговорок и объяснений для Грэга, куда и зачем я несу наш сундук, а когда оправдываться не пришлось, я даже слегка растерялась. А уж следующие слова Остикунэ и вовсе выбили меня из равновесия.

- Я жду тебя с утра, почему ты так задержалась? Давай мне эту тяжесть, негоже столько тяжести носить, Айла, - а когда я протянула ему ящик, он сначала прикоснулся пальцами к моему лбу, загадочно улыбаясь, лишь затем взял сундук.

- Почему Айла? – помимо воли вырвалось у меня, второй кам говорит о покровительстве ночного светила, но я не смогла найти ничего, чтобы хоть немного разъясняло их слова. Неосознанно я прикоснулась ко лбу и потерла то место, по которому в прошлый раз прошлись сухие пальцы другого шамана.

- Ты поймешь, потом поймешь. Сейчас рано, но знак ЛаЛуны не стереть. Ты – избранная, - отлично, просто великолепно, только этого мне не хватало сейчас для полного счастья. Я вообще с огромным трудом продиралась сквозь акцент и нечеткую дикцию, многие шаманы для того, чтобы видения и предсказания, являющиеся им, имели большую четкость, принимали различные стимуляторы. Остикунэ был не из их числа, я видела – он трезв, но язык его заплетался, а взор стекленел на глазах.

Я дернулась и подхватила оседающего старика, кое-как примостив его у порога, худой, одни кости, а тяжелый. Через несколько таймов он пришел в себя и отправил меня восвояси, категорично и безапелляционно заявив, что моя помощь ему не требуется. А когда я вернулась в комнату, то Ти уже спала, по-прежнему нездоровым сном, но по крайней мере не металась в поту, и я решила, что это добрый знак.

Рано утром, солнце еще не встало, я как обычно вышла на разминку. Подруга спала крепким, лечебным сном, и оставить её я не побоялась. А вот когда по обычаю я стала разоблачаться у водопада, скидывая пропахшую потом одежду и воображая прохладные воды, омывающие моё разгорячённое тренировками тело, ко мне присоединился Грэг. Весь его вид выражал недовольство, кулаки были сжаты, и он не раздевался, на что я так надеялась:

- Мне нужно было трахнуть тебя, чтобы ты отдала раковины? – туше, подумалось мне, хотя стимулом, скорее всего, была Ти. Как только я поняла, что причина её неадекватного поведения – морские ловушки для душ, сразу стала лихорадочно соображать, как выкрутится с наименьшими потерями из этой ситуации. В голову не приходило ничего путного, и я впервые, за очень долгое время предпочла переложить решение проблемы на чужие плечи, и, судя по всему, шаман справился.

- Не льсти себе, ты не на столько хорош, - рявкнула я, - нашла их по возращении. И я понятия не имела, что у сундука есть двойное дно, - врать, так до конца.

Виртуозно.

С этими словами я погрузилась в воду, смывая усталость и липкий взгляд. Еще некоторое время я плавала, стараясь не смотреть на берег, а когда выходила, блондина уже не было.

Вечером того же дня подруга смогла прийти в себя настолько, чтобы я смогла выяснить грустную правду – она не помнит ничего, что было за последние пару тройку демов. То есть смутное ощущение, что она что-то делала, куда-то шла, с кем-то говорила, но всё смешалось в кучу и расставляться по полочкам не желало.

- Отвратительное состояние, Долор. В голове как будто кочергой шуровали золу, помню всё урывками, как тебя нашла помню…

- Постой, тебе сказали найти меня в партнеры? Именно меня? – я ощутимо напряглась, в голове проносились мысли одна неприятнее другой и маршировали нестройными рядами страхи…

- Нет, мне просто приказали нанять для защиты груза еще одного человека, кроме тебя, я никому не доверяю. Как оказалось даже себе.

- Не вини себя, ментальному воздействию противостоять могут лишь единицы, а здесь кто-то явно покопался в твоих мозгах, но я настоятельно советую взять тебе небольшой отпуск, во избежание рецидива. К тому же тебе бы хорошо вообще затаиться на некоторое время, задание то мы провалили. Так все решат, что судно ушло ко дну, а если ты появишься после потери груза и как ни в чем не бывало будешь искать новых заказчиков… А меня в лицо никто не знает!

- Можешь не продолжать, надеюсь мне хватит золота, чтобы задержаться в этом райском местечке, - ответила она.

- Не хватит – добавлю…

Первое судно, которому шаман, развеявший вместилища душ, разрешил выход из порта, шёл в Демистан с партией специй и экзотических фруктов. Я напросилась к ним за достойное вознаграждение, а когда взошла на борт – сделала ручкой Тируме.

Отлив не ждал и лишь когда баркас покидал гостеприимную лагуну, сумела рассмотреть Грегори. Моим первым порывом было махнуть ему на прощание, как делали это моряки своим семьям.

Глава 13. Я знаю, что у тебя нет прошлого — позволь мне предложить тебе будущее

Выяснить как проводит свои вечера герцог Уимбли не составило большого труда, он был до банального предсказуем и не изменял свои привычкам уже многие тали. В этот вечер, а так было во все кроме второго дня недели и пятого, когда он посещал дом терпимости, он просматривал корреспонденцию, бумаги и счетные книги. Затем он пил разбавленную настойку, способствующую повышению мужской силы, которую ему поставлял цесский аптекарь и выкуривал сигариллу. После он поднимался в спальню и пытался выполнить свои супружеские обязанности, судя по количеству синяков на руках и шее герцогини, она пока еще сопротивлялась.

В этот раз он ни на йоту не отступил от заведенного им же порядка. Едва за Уимбли закрылась дверь в спальню ему стало плохо. Корень мандрагоры в настойке и вытяжка листьев маньилы в табаке плохо сочетаются, я бы сказала фатально. Ни один маг или лекарь не обнаружит вмешательство, смерть старого извращенца будет от естественных причин. Неудивительно, что поношенное сердце молодожена не выдержало брачных игр.

Я прошла сквозь дверь, отделяющую спальни в покои герцогини, тонкая фигурка под покрывалом была практически не заметна. Мари едва достигла брачного возраста и то, что её заставили вступить в союз - ужасно. Я не издала ни звука приближаясь к кровати, и всё же она поднялась на локтях и пристально смотрела на моё приближение.

- Ты Лиса, - сказала она, - мать рассказывала про тебя. Зачем ты вернулась? Здесь для тебя находиться слишком опасно.

- Я не знала о вашем существовании, - ответила я, присаживаясь на кровать. В освещении ЛаЛуны лицо девушки было совсем детским. – Ты знаешь где Лана?

- Даже не догадываюсь, но Лис, если Умбли увидит тебя – он доложит обо всём Кроу.

- Уимбли теперь будет докладывать только Жнецу, - ощерилась я. Девушка выдохнула и счастливо заулыбалась.

- Я могу забрать тебя с собой, найти безопасное место, тебе и сестре.

- Нет, я теперь герцогиня, и тронуть меня или приказать вновь выйти замуж они не посмеют. Уверена ты достаточно умна, чтобы его убийство выглядело как несчастный случай, признаюсь, нам даже не удалось консумировать брак, мать научила меня точкам, на которые нужно надавить, чтобы лишить человека сознания. Но единственный рычаг давления на меня это - Лана.

- У меня есть подозрения, где её держат, но, если забрать твою сестру оттуда, у неё будет лишь два пути: скрываться пока у власти Кроу или стать тем, кем была мать.

- Ты дашь моей сестре этот выбор как его давали тебе, Лис?

- Обещаю, - с этими словами я встала, крепко пожала узкую ладонь и не оборачиваясь покинула спальню кузины, даже услышав в спину «ты стала бы великой цессой, сестра».

Лане было девять, как и мне, когда меня поставили перед выбором. И, не раздумывая ни мгновения, она согласилась отправиться в КаноНуб.

Найти её было не просто, выкрасть и объясниться еще сложнее. Два таля она провела в школе для девочек и по сравнению с методами воспитания в «благородном» пансионе, школа ассасинов покажется ей затянувшимися каникулами.

Мы тепло расстались, не удержавшись, девчушка обняла меня, шепнув на прощанье «ты очень похожа на мою маму». Глаза защипало от непрошеных слез, «а ты на мою», ответила я. Завтра о пропаже станет известно, завтра Мари станет свободна, а Лана уже будет осваиваться на новом месте.

У клана Стальных Лис появился шанс на выживание.

Втрое больше, чем один.

В шкатулке лежали ключ, похожий на тонкий, узкий треугольник, словно отколотый кусок от монолитной стальной пластины, и крафтовый прямоугольник с циферно-буквенным кодом. Что это за ключ я не знала, но думаю выяснить это большого труда не составит. А еще три письма, одно из них было адресовано мне, два других – дочерям, но тогда, когда каждая из них достигнет возраста второго совершеннолетия. Прочитать своё письмо я не смогла, тетка позаботилась о том, чтобы расшифровать его смогли лишь лисицы, надеюсь, разгадать шифр поможет мне содержимое сейфа. Два послание кузинам от матери, я оставила в нотариальной конторе. По достижение ими двадцати одного таля они позаботятся о том, чтобы доставить послания адресатам.

Возвращаться в Ориум я решила порталом, благо сообщение меж двумя столицами было великолепно налажено, да и погода мне благоволила, хотя с раннего утра накрапывал дождь, но в портальную башню я отправилась ближе к обеду, и погода значительно улучшилась. В Орум я смогла отправиться немедля. К большому сожалению магов-портальщиков, сами телепорты работали лишь в хорошую погоду и повлиять на их работу мог даже густой туман, но дурных голов, желающих попрать правила и рискнуть собственной безопасностью, не находилось уже очень давно. При попадании воды в систему телепортации, тебе могло повести, и ты попал бы на место назначения, настройки могли сбиться и тебя закинуло бы, например к оборотням, а могло и распылить на крошечные частички. Так что вариантов было несколько – дождаться улучшения погоды, воспользоваться телепортом другого города или рискнуть, но последние пару сентов башни автоматически отказывали в обслуживании в неподобающую погоду.

По прибытии, помимо разнообразной корреспонденции, меня ожидало неожиданное письмо от табунщика. Арават приглашал меня на празднования «зубика» первого внука от старшего сына, прямого наследника. Для женщины, к тому же жительницы другого государства – это была невиданная честь, отказавшись - я бы нанесла ему серьезное оскорбление. Но я намеривалась принять приглашение и отправится туда на Туме. Лошадка застоялась в стойле, и, хотя конюх выводил её, а я очень часто прогуливалась на ней по Соул-парку расположенному недалеко от академии, со свободными просторами степей Рассаяна мало что может сравниться, тем более искусственно возведенный парковый комплекс.

Глава 14. Гордость — незримая кость, не дающая шее согнуться

Я резко разорвала невидимую нить притяжения, и не глядя подставила пиалу. Четверть леора я успешно гасила в себе порывы вновь найти глазами мужчину, его чрезмерно пристальное внимание задевало меня и отнюдь не льстило. Возможно, его оскорбляло моё соседство с главой табуна, но я была почетной гостей, сегодня многократно приукрашенную историю моего сражения не слышал только глухой, и честь эту я заслужила в бою, пролив кровь, и свою, и недруга.

Наконец я решительно повернулась к тому месту, где раньше сидел кочевник. Всё то время, что я старательно избегала его взгляда, я ощущала легкий, словно туманная дымка ветерок, гуляющий по моей открытой коже, он то холодил, морозной вьюжкой нежную кожу шеи, то вызывал огненные мурашки, согревающим дыханием, и я не сомневалась, что именно незнакомец, дразнит меня стихией.

Языки огненного пламени взмывали к черному небу, порывистый ветер выбивал снопы искр, разлетающихся далеко за пределы костровища, расплывшиеся силуэты никак не обретали четкость, лишь еще больше таяли в горьком дыму. Всего на мгновенье мне удалось рассмотреть противоположную сторону круга, и привлекшего моё внимание мужчины там не оказалось.

Пиала с хримгой* ходила по кругу, туареги произносили тосты за здоровье и благополучие малыша, и пришла моя очередь, отказываться было глупо, тем более я подготовилась, зная о традиции кочевников. Я поднялась, держа наполненную почти до краев пиалу над собой и в образовавшейся тишине заговорила:

- Там, откуда я родом, не принято произносить тосты, но в традиции – дарить подарки. По сколько пролитая кровь объединила нас, я считаю себя частью вашей семьи, но не могу забыть и о своей.

Поднимем чарку за самый главный подарок судьбы — саму жизнь! За новорожденного! – а после многократных криков и свистов, я продолжила. – Дитя кочевого народа садится на лошадь до того, как научится ходить, что ж, коня дарить бессмысленно, - снова смех, - седло ему ни к чему, а вот урмари** никогда не будет лишней, - гвалт восхищенных голосов оглушил, хлопки и свист заполонили всё пространство.

А я, шагнув к Аравату – положила сверток под ноги, в большую кучу уже лежащих там подношений. Он прижал руку ко лбу и через мгновение поднес её к сердцу, в церемониальном жесте благодарности.

Женщины, которые до этого разноцветной стайкой сидели в одном из углов круга, если так можно сказать, вдруг встрепенулись, словно райские птички и кружась, и хохоча, под нарастающую мелодию дхолов, домр и уда, окружили меня со всех сторон, и сама не заметив, как, я оказалась в одном из шатров. В десять рук меня раздели, практически до нага, мне с трудом удалось отстоять тонкие трусики телесного цвета, разули, разрисовали красками, одели в танцевальные одежды гаремных наложниц, легкие и невесомые, и практически насильно вытащили к пылающему огню.

Хримга ударила в голову. Возбуждение и предвкушение, звездная ночь и черная степь, бесконечный горизонт и ароматы диких трав, всё это сорвало оковы приличий, я растворилась в танце, как льдинка в горячем отваре. Кружилась, плавилась и пылала, отдаваясь ритму тягучей, как густой тай мелодии. Огонь вспыхивал в такт резким ударам барабанов, искры гасли на ветру с шипением создавая свою, самобытную мелодию, ветер задирал мои юбки, силясь охладить разгоряченное тело.

Вокруг меня образовалась пустота, гулкие подбадривания, крики и хлопки стихли. Лишь я, мелодия и огонь. Все ярче и острее, опаляя, но не обжигая, сводя с ума близостью и лаская огненными языками. Я кружилась все сильнее, не боясь упасть и наслаждалась мельтешением, смазанными силуэтами и приглушенными звуками. Мелодия оборвалась, пронзительно, резко, вырывая меня из водоворота.

Пламя вспыхнуло и опало, брызнув напоследок искрами. В тишине раздались робкие покашливания и аплодисменты, а затем грянули крики, улюлюканья, тосты. Наперебой, перебивая друг друга, мужчины восхваляли танец Долор. 

Мой танец.

А я, едва придя в себя – засмущалась. Мой наряд был слишком открытым. Во время танца мне было жарко, казалось тончайшая ткань плотнее х’ами, но сейчас, легкие порывы степного ветра вызвали мурашки, соски сморщились в камушки, выделяясь под шелком, а голые ступни заледенели. Я поднялась, намереваясь отправиться в шатер и вновь облачиться в свою одежду.

Туарег, что сверлил меня пристальным взглядом, пару леоров назад, словно из ниоткуда появился за моей спиной. Высокий, выше меня больше, чем на голову мощный и подавляюще сильный. Его длинные, иссиня-черные волосы были заплетены в косу, что спускалась ниже талии, желваки ходили ходуном, словно он едва сдерживает гнев, а полные губы сжались в презрительной ухмылке.

И в этот раз он не оторвал от меня своего темного взора. Его глаза притягивали, и я тонула в них, словно в топком омуте, не в силах противиться вожделению, которое он источал. Моя голова кружилась, дыхание участилось, грудь потяжелела и соски, ранее сжавшиеся от холода, теперь затвердели от желания. Томление и похоть, вот те чувства, что он вызывал во мне.

- Карима***, - громко обратился ко мне брюнет, хищно сверкая глазами. Звуки вновь оборвались, словно невидимый дирижёр резко взмахнул палочкой, оборвав концерт, пристальное внимание к нам, обожгло кислотой,  - я подарю тебе эту ночь…

- Благодарю, - отрезала я, сбрасывая пелену мнимого очарования, - но я не принимаю дешевых подарков.

y9DWnXtp

Полог тишины накрыл огромную стоянку, глаза мужчины, протягивающего мне руку, вспыхнули, на мгновенье задержавшись на моих губах, произнесших кощунственный отказ. Его ладонь сжалась в кулак, а затем он и вовсе убрал её, легко и непринужденно, словно не я, только что, оскорбила его отказом. Он улыбнулся, и в степь вернулись звуки, да только глаза его были напряженными, а зубы слишком плотно сжаты для искренней улыбки.

Глава 15. Легче всего место под солнцем уступается в пустыне

Лагерь участников пробега венчал шатер Тана.

Огромный, окрашенный в цвета танского рода, он словно крупный аметист в венце Арунаяна, выделялся среди прочих самоцветов, одна из его сторон поднялась в тот момент, когда мы с Тумой проезжали мимо. Невысокий, полноватый мужчина, в драгоценных одеждах, внешне ничем не выделялся среди бедуинов и туарегов таброна, но небывалая мощь, исходящая от него, подавляла. Карим Арунаян, Тан Расаяна, шестой эмир южных земель в новейшей истории был сильнейшим магом.

И судя по тому, какие ощущения вызывала во мне его сила – некросом.

По древнему обычаю Тан должен первым поприветствовать гостя, в том случае если он проигнорирует всадника, или не дай Великие отвернется, конник будет покрыт позором до скончания его жалкой жизни. Я не ожидала приветствия. Чужестранка на отверженной кобыле. К тому же не алталирской породе. Такие как Тума редко участвуют в Великих забегах, в этот раз шариахов лишь трое, Тирбиш, сын Тамира участвует на Джасире, лучшем жеребце их табуна. История его породы была прописана в книге Аруганаса*.

Если Джасир войдет в тройку лучших, тем паче победит, ему разрешат случку с Саванай, трети берилием во владении Тана Арунаяна. Денежный приз Тамира не интересовал, а вот возможность начать новую ветвь породы – очень. Хатальлам, как и Буруваз принадлежали Тану Арунуяну, но несмотря на то, что такие ценные жеребцы должны были управляться лучшими, высокородными конниками у властителя степи был лишь один законный сын. Азам.

На одном из жеребцов будет он, на другом, бастард от наложницы. И хотя в Расаяне границы меж законными детьми и потомками от рабынь были стерты, здоровое соперничество между мужчинами никто не отменял. По словам того же Тирбиша, правитель не выделял сыновей, отдавая им равные доли любви, меняя местами наездников, тусуя жеребцов под конниками. И каждый раз новая победа была сюрпризом.

Свою заявку я сделала в последний момент, старый таурег, принимающий взносы на отрез отказался, и, если бы не заступничество кровного брата я бы могла смотреть, но не участвовать. Списки одобрялись самим правителем, и видимо моя скромная персона вызвала его интерес, потому как когда я поравнялась с шатром эмира тот поприветствовал меня, выделив средь конников.

Спасибо, князь, теперь на моей спине красуется огромная мишень, каждый участник будет теперь считать своим долгом уделать мою кобылку, и меня за одно.

Едва я привела себя в порядок, смахнула пыль и расположилась в скромном шатре, как у входа появился слуга правителя. Подобострастно кланяясь, он просил дозволения сопроводить меня в танский шатер, как только я буду готова. Переодеваться в платье я не стала, хотя оно у меня было, я просто сменила блузку и сапоги. Надеюсь, эмир не ожидает меня в платье наложницы, потому что его ждет большой сюрприз.

Огромный шатер с несколькими уровнями, множеством укрытых от посторонних глаз помещений, укрытый дивно вытканными коврами, был великолепен. Запах сандала, тая и фруктового табака витал в воздухе. Повсюду стояли чеканные подносы, заменяя низкие столики, десятки разноцветных подушек, вышитых, украшенных бисером и драгоценными камнями валялись в искусственно созданном беспорядке, шелковые и шифоновые драпировки превращали походную палатку в дворцовые покои. Мой взгляд дольше всего на одно мгновение задержался на доске с шахом.

Фигуры были в игре, назревала цесская рокировка, но шанс спасти ситуацию у красных был.

- Смотришь на карты, Долор? – отвлек меня от созерцания Тан Арунаян, и только тогда я увидела рядом с доской – разобранную колоду. – Любишь играть?

- Нет, милостивейшей. Я не азартна.

- Это ложь, - засмеялся тот, затягиваясь кальяном, и обдавая меня розоватым, грушевым дымком. – Ведь в Великом пробеге ты ставишь на карту самое ценное, что есть у тебя – жизнь.

Он снова затянулся, зажав мундштук губами спрятанными в густой, черной, без единого седого волоска, бороде. Кальян весело забулькал, угли ярче вспыхнули, а по шатру потянуло цветами и вишней, многогранный табак раскрывался, оставляя даже на моих губах ягодное послевкусие.

- В моём роду ценится честь. Лошади – огромная часть нашей культуры, сентами мы занимались их селекцией добиваясь совершенства. И вот теперь, два, лучших из существующих жеребца борются за право властвовать. Как выбрать, они оба совершенство.

У меня создалось ощущение, что разговор сейчас резко перескочил с коней на сыновей. Но что я понимаю в правах наследования, цесса лишенная венца.

Слуга, тем временем, подал тай, крепкий, как любовь и чёрный, как душа грешника. Я махнула его залпом, зная о традиции шокировать чужеземцев силой напитка, и всё же с трудом не закашлялась. Проглотив горькую жидкость, от которой сердце мое застучало словно молот по наковальне, я поставила стакан на поднос и поблагодарила за оказанную мне честь.

- Я желаю тебе удачи, лисица, - тихо сказал Тан.

- Благодарю вас, эмир**. Удача никогда не бывает лишней, - ответила я и вышла из шатра в ночь, практически стукнувшись лбом о твердую грудь.

Поднимая взор, я точно знала, на кого я имела несчастье наткнуться у шатра правителя. Давешний красавец, коему я имела наглость отказать, крепко держал меня повыше локтей, всматриваясь в моё лицо. Хищная улыбка, словно молния в грозу, рассекла его лицо лишь на мгновение, а глаза блеснули в закатном солнце.

- Я рад, что не ошибся в тебе, карима.

- Уверена, что ошибся, - ответила я, освобождая руки от захвата. Под его горячими пальцами по коже бежал огонь, кровь бурлила, дыхание моё стало прерывистым. Я с трудом оторвалась, хотя меня тянуло к нему, как мотылька к открытому пламени.

- Фатих, карима, - представился конник.

- С чего ты решил, что мне интересно твоё имя.

- Ты должна знать, чье имя шептать в экстазе, - улыбнулся он.

Глава 16. Не стоит разом многих змей дразнить

Алый восход и Тан со свитой.

Сигнальная башня и слепой шаман, стреляющий из ритуального ружья.

Сто восемьдесят три жеребца и три кобылы стоят на стартовой ленте, стригут ушами и топчут копытами иссохшую, растрескавшуюся землю, выбивая багряную пыль и мелкие камни. Справа от меня рвался в бой Хатальлам, на лице всадника была темная повязка, скрывающая личность конника. Но разворот плеч, угадывающаяся под одеждой длинная коса и задержавшийся на моем наряде взгляд, убедили, что предо мной Фатих.

Значит законный сын Эмира, Азам будет преодолевать пустыню на Бурувазе. Я поискала глазами гнедого и нашла его поодаль, на наследном князе так же был платок, он был помощнее брата, как-то покоренастее, явно, что наследник пошёл фигурой в отца. Его глаза так же неотрывно следили за мной, и я с удивлением увидела, как тот мне подмигнул.

Шокированная вниманием я резко отвернулась, тем временем раздался голос старца, призывающий к тишине.

- Скачите день до заката, начинайте путь с рассветом, - переводил мне слуга слова шамана, тот говорил на древнем наречии, кажется, его понимали единицы. – Тем, что посчастливится добраться до Ур Холифа, дадут вольные сутки отдыха перед Зыбучими песками. Шатры будут ждать вас, а верблюды оберегать на караванной тропе. Да придадут вам Великие предки сил и не оставят вас в мужестве.

Выстрел.

Несколько голубей слетело с верхнего карниза сигнальной башни, испугавшись громкого звука, а хрипящие, заждавшиеся скачки лошади рванули вперед, обгоняя друг друга. Всадники подгоняли скакунов, нахлестывая их по бокам и поддав шекелей жесткими ботинками. Пыль стояла плотным туманом, Тума стрелой бросилась вперед, а вдогонку нам кричали и улюлюкали.

Как только участники забега скрылись от взора наблюдающих старт гонки, то сразу же сбавили темп, а затем и вовсе практически перешли на шаг. Явного лидера не было, все всадники экономили силы. Свои и своих лошадей. Дорога из сбитой глины с камнями превратилась в песчаный ковер, солнце жарило невыносимо, а еще не достигло зенита, что же будет когда оно доберется до наивысшей точки небосвода?

Раскаленный песок и зыбучие барханы, куда не посмотри. День подходил к концу, когда первый из конников пошатнулся на пригорке, под копытами жеребца осыпался песок и неловко подвернулась передняя нога. Открытый перелом, больные глаза лошади, горькое ржание. Туарег занес кинжал, произнеся ритуальные слова прощания и пронзил сердце агонизирующего жеребца.

Я спешилась и почти подошла к качающемуся от горя мужчине.

- Стой, Долор. Ты не должна помогать… - сказал Тирбишь тихим голосом. – Нельзя.

Жестокие правила. Добираться до старта ему придется пешком, несколько дней. Повезет, если выживет.

Ночь большинство всадников встречали в небольшом оазисе. Зелень и источник воды делали эту неказистую полянку небесным местом. Я расседлала Туму, напоила её и прикрепила торбу с овсом, по совету Хабиба я добавила в зерновую смесь рубленого инжира и засахаренных фиников, он утрамбовал их к мясу и хлебу, настоятельно рекомендуя подкармливать лошадь, да и самой подкрепляться.

- Они дают много энергии, хозяйка. А чтобы наесться нужно очень мало, - и действительно, в такую жару голода я не ощущала, лишь жажду, но воду я экономила, не зная когда следующий источник. Дважды за день я заставила себя съесть несколько спрессованных пластинок засахаренных сухофруктов и орехов. Тяжести в желудке как от вяленного мяса не было, пить не хотелось, и действительно, сил прибавилось.

Я дождалась поздней ночи, а когда шорохи и разговоры стихли, взяла сменное белье и отправилась к источнику. Раздеваться в импровизированном лагере полном мужчин, пусть и уставших от дневного перегона, было опасно, зачем дразнить хищника. С кинжалами я чувствовала себя уверено, и в пансионе я сражалась одна против двадцати наставников, но зачем светить своими уменьями. Поэтому, стараясь двигаться бесшумно, подошла к источнику.

Глубокий, с прозрачной, ледяной водой родник был широким, как средний по величине бассейн в Варах. Откуда тут, посреди пустыни такая роскошь – не ясно. Я быстро разделась и, оставшись в рубахе до колен, прошла к удобному спуску. Черная гладь всколыхнулась, зарябила лунная дорожка и из воды, голый, по крайней мере по пояс, вынырнул Фатих.

А нет, не по пояс.

В этом я смогла убедиться, когда наглый провокатор полностью вышел из воды, ничуть не стесняясь и пристально наблюдая за моей реакцией. Сын эмира не отводил глаз и белозубо улыбнувшись, шутливо поклонился, предлагая сменить его в чаше для купания. Вода струйками стекала по мускулистой груди и животу, ниже я принципиально не смотрела, уставившись в родинку у ключицы.

- Судя по всему вода в роднике очень холодная, - уколола я мужчину. Явная демонстрация внушительных прелестей, по его замыслу должна была меня смутить?

- До-о-о-ло-оор, - нараспев протянул моё имя Фатих, даже не делая попытки прикрыться.

Я, не оборачиваясь, вошла в воду, она обжигала холодом, тело сразу заломило, но я выдохнула и нырнула с головой, проплыв несколько квази до следующей отмели. В пансионе нас учили терпеть любые перепады температур, а природное расположение и ландшафт КаноНуб тем более способствовали выработке необходимых навыков. До пятой ступени у меня не было одеяла. А крошечное оконце в келье завешивалось лишь на зиму, тогда морозы стояли лютые и даже без такой, казалось бы, несущественной преграды можно было замерзнуть на смерть. Одна из учениц так и не проснулась погребенная под снегом в особо сильную пургу.

С жарой обстоятельства стояли примерно так же, горячие источники, благодаря разломам и спящему вулкану, натренировали моё тело на восприятие запредельно высоких температур, и всё же пустыня давалась мне нелегко. Я сильно расслабилась за пару талей, утратив некоторые из навыков, надеюсь не безвозвратно. Тут же я дала себе слово возобновить экстремально тяжелые нагрузки, с моим везением и умением влипать в истории это не повредит, а вот обычные тренировки здесь мне не светят, слишком много посторонних, следящих за действиями друг друга, глаз.