Лось 2

Глава 9

— Итицкая сила, невъебический пиздец! — Куда бы я ни сунулся, везде всплывала эта фраза.

Забелина предупреждала, что развалено все, но ожидаемый пиздец издали не казался таким… полным!

А начиналось все вроде бы даже неплохо. На полосе нас встретили Тушка с Гаей, дружно повиснув на моей шее. В больнице они только успели мелькнуть, так и не добравшись до меня, тогда их внимание отвлекла Соль, в результате стычки с которой образовалась драка, и Заек через военную полицию выдворили обратно в Муромцево. Сейчас же они синхронно визжали мне в уши, а еще от них шла волна чистой незамутненной радости.

И где-то там далеко остался наш "развод", наши ссоры и подставы. Немногие знали, что наши с Ван-Димычем размолвки последних дней возникли не только на почве гибели капитана Угорина, а еще из-за мести Заек. Тут словечко, там многозначительное молчание, как это умеют бабы, и вот уже проф, и так имеющий причину злиться на меня, вообще перестает доверять. Он мужик умный и давно уже разобрался, простив блудного помощника, но тогда мы оба сильно злились.

Все в прошлом, сейчас я просто был рад видеть обеих живыми и здоровыми. А знакомые выпуклости как родные прилипали к ладоням.

Уже в КБ вторым к моей груди припал Сашок, но его почти сразу же снял Макс, утащивший куда-то делиться новостями. А третьей, с разбега…

— Натали?..

— Пропал! Ни слова не сказал! Ни письма, ни весточки!!! — бил меня по груди девичий кулак. Между прочим, сильный!

— Откуда ты тут? — отстранил от себя девушку, мимолетно отмечая форму с лейтенантскими орлами на погонах. Сгущающуюся тьму ненависти от сопровождающих всюду Заек уже можно было трогать руками.

— Я… Ты не рад меня видеть?.. — Наташа отступила, сникая.

— Очень рад. Безумно рад. Но ты не права насчет писем и весточек, два письма я тебе отправлял. — Каюсь, не удержался и как-то по пьяни накарябал снова листочек, еще до истории с Ведьмой, когда совсем тоска накатила. Но ответа не дождался ни на первое, ни на второе.

— Прости…

Получала! — расшифровал я вспышку вины. Что и требовалось доказать.

"А обычный парикмахер никому не нужен нахер" — всплыла строчка из песни. Кто я, и кто она? Даже обиды не появилось.

— Очень рад, — еще раз сказал девушке, — Прекрасно выглядишь. Даже красивее стала!

Обогнув застывшую фигуру, пустился дальше, услышав за спиной шипение почти на грани слышимости:

— Напрасно клеишься, он не спит с подчиненными!

— Сами-то!

— А мы исключение!

— Посмотрим!

В кабинет Ван-Димыча следующие хвостом Зайки сунуться не рискнули.

На пороге немного замешкался, к этой встрече я все еще был не готов.

— Миша! Золотой мой! — шагнул ко мне профессор.

И все стало на свои места.

— У вас опять все стоит? — улыбнулся, выбравшись из объятий.

— Хуже, повисло! — в тон мне усмехнулся шеф.

— Будем лечить?

— Будем.

А дальше впору было хвататься за голову! Проф — он гений и даже администратор толковый, что не всегда уживается с талантом. Но новое начальство (мне так и не сказали, от чьего имени распоряжались здесь неизвестные личности, исчезнувшие несколько дней назад) поставило задачу — удешевить производство девяток. Задача, не спорю, правильная — один работающий экз стоил дороже двух самолетов, но ебать-копать! Не за счет же работоспособности!

Все девятки, введенные в строй за мое отсутствие, в качестве вооружения имели по "Модесту" (хорошая машинка, но, сцуко, тяжелая!), броню вернули ветошкинскую (то есть опять же тяжелую), а движкам целенаправленно снизили мощность! Иначе, чем вредительством, модернизации назвать не могу! При полном обвесе в новых девятках народ едва шагал, и среди пилотов уже имелись три потери, связанные с неповоротливостью — трудно водить стволом, если ты едва его удерживаешь!

— Переходить на "Модесты" нам придется! — расстроил Ван-Димыча, — Это пожелание сверху, которое проигнорировать не удастся. Ни одного "Стагнера" нам больше не закажут.

— Плохо!

— Не очень. Смотрите, даже в стандартном мы можем выкинуть кое-какие детали.

— Миша, вооружением наше бюро не занимается.

— Иван Дмитриевич, вы же видите — если не мы, то кто?

Вдвоем мы с ним склонились над чертежами, потом к нам присоединился залетевший поздороваться Макс, и просидели так почти до самого полудня.

— Итицкая сила! — глянул на часы, — Я же к пилотам хотел до обеда зайти!

— Тогда вам надо в казарму, здесь они появляются только после трех.

— А что они в казарме делают?

— Живут, — лаконично просветил шеф.

— Та-а-а-к…

Когда-то проф одобрял казарму как меру воспитания для самого первого немного обнаглевшего набора. В принципе, я и сейчас был не против казармы для тех, кто только начинает обучаться. Но жить в общей казарме действующим пилотам? Подрываться на ночные учебные тревоги, проводимые как минимум раз в две недели? Тратить драгоценное время на подметание плаца?! А потом, не выспавшись, на окно?

— А до скольки они тренируются? С трех и до?..

— До пяти. По две четверки каждый день, — ответил мне профессор.

— Итицкая сила, невъебический пиздец! Извините, шеф, нормальных слов нет.

— Я пытался донести до нового руководства, что пилотам нужны постоянные тренировки, но мне указали на их стоимость. А потом… потом указали, что мое вмешательство во все кроме механической части… неуместно.

— Все изменится, шеф, вот увидите! — пообещал я.

Высокий серый забор с колючей проволокой вдоль казарм навевал тоску. Мы тут и так заперты, зачем законопачивать пилотов еще глубже? На входе опять наткнулся на знакомого.

— С кем нужно переспать, чтобы получить вторую такую штучку на грудь? — пожимая руку, Борис Сударев указал на планку второй "Звезды".

— Заебать Войну до смерти.

— Так ты вроде этим и живешь?

— Скажем так, я в тот день был не на работе.

— Заинтриговал. Зайдешь? Посидим? — щелчком по горлу капитан показал, как мы будем сидеть.

— На неделе — обязательно. А пока прости — в делах по яйца!

— Твоих здорово прижали, — проницательно отметил Борис.

— Разберемся! Пропустишь?

— У кого спросил бы пропуск, но тебе — добро пожаловать! Драк только не устраивай! И скажи спасибо, что все, кто тогда участвовал, уже списались на гражданку!

— Пропуск есть, — показал Борису нужный документ. Дружба дружбой, а так ему будет спокойнее, — А драка, как получится. Очень, знаешь ли, хочется на ком-то зло сорвать! Меньше года не было, а тут все…

— Дежурная! — гаркнул через плечо за спину Сударев, — Проводи капитана Лосяцкого к его роте.

Рота… двадцать человек, сиротливо занимавших четверть огромного помещения, даже на взвод не тянули.

— Рота, стройсь! — заорал подорвавшийся при виде меня Квадрат — Юрка Юрьев.

Народ нехотя побросал свои занятия и выстроился вдоль коек. Некоторые смотрели на меня безучастно, а у знакомых по прошлой зиме радостно вспыхивали глаза.

— Смирна! Господин капитан, отдельная рота Специального полка имперской службы безопасности построена! — отрапортовал лейтенант.

— Здравия желаю!

— Здравия желаем, господин капитан, — рявкнул сводный хор глоток.

— Вольно! Разойтись! — распустил народ, — Ну, иди сюда, лихо одноногое! — полез обниматься с Квадратом.

Я на Юрку, а на меня поверх спины бросилось несколько девчонок. Образовалась куча-мала.

— Просил же — без драк! — простонал от входа Сударев.

Ответом ему был дружный хохот с пола.

— А ты почему здесь? Я думал, офицеров из общаги не турнули?

— Где моя тройка, там я, — просто ответил Юрка, выведя меня на солнышко. В Питере, когда улетали, вовсю хлестал холодный дождь, а здесь даже свежая травка кое-где успела проклюнуться.

— Зайки такой принципиальностью не страдают, — заметил я, глядя, как он затягивается сигаретой. Свое недовольство придержал при себе — успеется еще!

— Иголкин тоже. Это мое решение.

— С жильем будем думать. Как вы тут? — мнение Заек я уже услышал, теперь мне требовалось мнение Квадрата, потом и у Андрея Иголкина не погнушаюсь спросить.

— Без вас…

— Давай пока наедине по-старому! — перебил его я.

— Без тебя обучение буксует, — покладисто вернулся к обращению на "ты" Квадрат, — Новое пополнение почти ничего не умеет. И тут неясно — то ли мы такие плохие учителя, то ли тренировок не хватает. Нас-то, я помню, ты по полдня гонял, а этим два раза в неделю в экзе походить удается. Про побегать — я уже молчу, а про попрыгать даже не заикаюсь. Пока стоят и стреляют — хватает, чуть пойдет заруба — режут их как кроликов. Сташкова с Прилепиной даже отмахнуться не смогли толком. Дошло до того, что на последние окна только старичков выставляют — у нас экзы старого образца, мы, если что, попрыгать сможем. Но износ… а новые движки уже урезанными будут. Знаешь, этих бы рационализаторов… усадить бы похоронки писать!

— На окна часто дергают?

— Два-три раза в месяц, в основном на удаленные ездим. Пару раз даже без тревожных частей. С одной стороны вроде как ответственности меньше, а с другой — проиграешь и однозначно всё, с концами, шансов ноль, вертушка никого ждать не будет. Оптимизма не добавляет. У нас, когда с тобой ходили, постоянно злой кураж был, не поверишь, я даже ждал, когда меня на окно вызовут! А сейчас… уныние какое-то. Новенькие в глаза говорят: "Вам хорошо, у вас девятки нормальные, а нас сюда на мясо прислали!"

— На неделю полный мораторий на вылеты, если, конечно, в самом Муромцево окно не откроется! Тьфу-тьфу-тьфу! — тут же постучал по подвернувшейся под руку березе, — С Ван-Димычем поколдуем над машинками. Мою-то, не знаешь? На запчасти не разобрали?

— Хотели! Но ты разве не знаешь, что твою девятку Воронин на собственные средства сделал?

— Оп-па! Итицкая сила! Поворот! Не знал.

— Ну, мы тоже не знали, только когда твой экз кому-то отдать захотели, он на дыбы встал, тогда и выяснилось.

— Хуяссе! Воронин такой богатый?.. А, ладно, тебе-то откуда знать! В любом случае, спасибо за новость и спасибо за хорошие новости, я на свою родную девяточку даже не рассчитывал! В общем, — вернулся я к основному, — Неделю поколдуем, а потом мне надо понять насчет "Модеста" — какое техзадание Дегтярному писать. Пойдешь со мной вторым?

— Так точно! — вытянулся он в струнку, сияя счастьем, — А кто третьим и четвертым номером? — спросил уже нормальным голосом.

— Хотел Заек.

Квадрат замялся, а в эмофоне от него потянуло чем-то непонятным.

— Говори, не мнись.

— Против Гаи ничего не имею, а Тушка…

— Забронзовела? — подсказал мнущемуся парню.

— Возьми или Иголкина, или Коваль, — не стал развивать тему Юрка, — Кстати, Лиза Зарябина вернулась, видел? Молодняк помогает натаскивать. Но без полноценных тренировок…

— Не встретил еще, я здесь первый день.

— О, Игла летит, — кивнул он на спешащего от ворот лейтенанта.

— Ло-о-ось! — кричал тот.

С Иглой у нас были отношения так себе. Как и мне, парню что-то наобещали мимо кассы, поэтому мое место он очень часто представлял своим. Не самая лучшая основа для совместной работы. Но даже он сегодня был мне почему-то рад.

— На ловца и зверь бежит! — поприветствовал его, а потом снова повторил задумку насчет совместного выхода звездным составом, — Третьим пойдешь?

— Я, ты, Квадрат, кто четвертый? — деловито поинтересовался Андрей, — Если Гая, то я за!

— А если Тушка, то против? — задал провокационный вопрос.

— Против! — ничуть ни смущаясь, подтвердил молодой мужчина, — Сам потом все увидишь.

— Значит, берем Гаю. А будут проблемы — позовем Коваль, я прав? — спросил у обоих.

— Совершенно верно.

Вместе с Иголкиным и еще десятью девушками сходил на тренировку, посмотрел, что теперь называется этим словом. Прихуел. Сплюнул. Проматерился. Залез в чужой огрызок девятки, попробовал повертеться, как в своей. Вылез. Повторил предыдущую цепочку действий.

— Итицкая сила, невъебический пиздец! — помня о присутствии целого десятка дам, произносил все исключительно себе под нос.

— Вон, твоя в углу стоит, пылится, — Иголкин показал на силуэт, накрытый брезентом, — Покажи девчонкам класс, да и я буду рад посмотреть. Давно уже ничего хорошего не видел.

Чуть помедлив, стянул тяжелое полотно на пол.

— Моя прелесть! — погладил отполированные дуги, как никогда понимая чувства Ведьмы. Кстати!..

— Погоди минутку! — и бросился в кабинет к Ван-Димычу, где кинул с утра свои пожитки. Ворвался посреди какого-то совещания, кивнул всем, схватил сабли и скрылся обратно, не видя, как за мной потянулась заинтересованная толпа.

Вибро-меч отцеплялся просто, иначе бы я промучился.

Активация, щелчки креплений, пробный взмах.

Однако!

Пыжься — ни пыжься, а против Ведьмы я слабак, и только сейчас "Десница" с "Шуей" в моих руках запели.

Покачался на стопах, вспоминая забытые ощущения, и…

К этому невозможно привыкнуть!

Обидно ползать, когда можешь летать!

Суки, убью всех, кто встанет на пути!

До благородства Квадрата, добровольно переехавшего в казарму, чтобы быть поближе к своим бойцам, я еще не дорос — вечером пошел устраиваться в общагу. До выделенного жилища добрался уже значительно позже восьми — пока со всеми поговоришь! Дважды звезданутому дали даже не комнату в боксе, а целую малосемейку на четвертом этаже нашего общежития, о как ценят! Смех смехом, а жилищный вопрос, который здорово портил жизнь "там", здесь стоял не менее остро, поэтому новые апартаменты следовало воспринимать как поощрение. Предлагали даже целую квартиру поначалу, но, во-первых, далеко от КБ и полигонов, а, во-вторых, в общаге прибиралась уборщица, а там бы самому полы драить пришлось. Жены у меня нет, место подруги вакантно, а Вику сюда не пустили — секретность, бля! Оно, наверное, правильно, но Викуся — немецкая шпионка?.. Тоже мне, Мата Хари бирского разлива!

Кстати, о пиве! Заглянув в холодильник, понял, что есть проблема — пива нет! И пожрать в нем тоже нет! Там даже пресловутой повешенной мыши не наблюдалось. Все-таки Викуся успела меня разбаловать — после приобретения венчика, лопаточек и кучи таких же непонятных блестючих штучек вдруг выяснилось, что готовит моя сестренка весьма и весьма. Особенно мне ее правильные котлеты нравились — большие, пышные, шкворчащие, м-ням!

При воспоминаниях о котлетах рот заполнился слюной, но тащиться до ближайшего круглосуточного магазина? Вес сапог к концу дня перешел от отметки "нормально" в состояние "кто повесил мне гири на ноги?", и при одной мысли снова влезать в эти пыточные приспособления ныть начинало все ниже колен. Достать кроссовки? Но тогда целиком переодеваться надо — к форме здесь относились серьезно: кроссы с погонами — не поймут-с! Смех-смехом, а за нарушение формы одежды любой патруль вправе был отвести в комендатуру для разбирательства, невзирая на звание и заслуги. К тому же тащиться за четыре квартала было откровенно в лом. Спуститься, что ли, на этаж ниже к Зайкам? Уж пельмени-то у них всегда в морозилке водились! А к моему приезду они расстараться и на что-то большее могли.

Примерно полчаса, пока разбирал сумки, от заманчивой идеи я отбивался видом целого поля грабель — детских и взрослых, — разбросанных на этом пути. Одно дело по-дружески пожамкаться при встрече… ну, как по-дружески?.. вот стопудово — у Заек не дружба на уме была! Короче, обнимашки — одно, а если я зайду сейчас к ним, то явно до утра не выйду (и предательская часть ниже пояса с этим обстоятельством радостно соглашалась!), а там все по наезженной колее и к тем же воротам. Ну, нах эти камбэки!

Но жрать хотелось все сильнее, а идти куда-то все ленивее. Итицкая сила, ну почему тут нет хотя бы пиццы с доставкой?!

Мозг проиграл желудку с разгромным счетом. Клятвенно обещая себе, что "только спросить", "одним глазочком", а потом откуда-то выплыло "на полшишечки", поплелся к лестнице.

— Ничего не меняется, Михаил? — раздался знакомый голос из распахнутых наискось дверей, — Прошлись по всем, со всеми поздоровались, и только представиться куратору не сочли необходимым?..

— Людмила Васильевна! Мое почтение! — припал к ручке, держащей увесистый аппетитно пахнущий выпечкой сверток, — Вам помочь?

— Съесть это? Пожалуй! Проходите! — Маздеева посторонилась, пропуская меня в квартирку — зеркальную копию моей.

Теперь, когда знал, что она доверенный человек Забелиной, взглянул на женщину по новому и восхитился: это какой же умной надо быть, чтобы вот так притворяться дурой? Даже меня — эмпата — обвела вокруг пальца, я в ней ничего, кроме "любительницы сладенького" не видел.

Впрочем, дура ли, умная ли, а "сладенькое" Люда не разлюбила, в чем я имел счастье убедиться почти сразу после ужина.

— Иди-ка ты к себе! — толкнула она меня гораздо-гораздо позже, когда я уже начал задремывать, уткнувшись в теплую шею, — Не нужно, чтобы тебя утром выходящим от меня видели.

— Угу, — пришлось сделать над собой усилие и мужественно оторвать организм от расправленной кровати.

— По-прежнему хорош!

Несмотря на одолевающую сонливость, я даже умудрился приосаниться — хотя сколько в том моей заслуги? Быть плохим любовником, будучи эмпатом — это еще надо постараться!

— Жаль, повторить не скоро удастся.

— Почему? — немедленно отозвался я вопросом, — Этаж полупустой, да и в кабинете мы, помнится, неплохо отрывались?..

— Завтра мне обузу на шею вешают — подопечный прибудет. Некто лейтенант Начерных. Впервые слышу фамилию — значит чей-то протеже, который будет путаться под ногами, тянуть одеяло на себя и отчитываться куда-то налево. Как будто мало мне всего остального! Но говорят, тоже молоденький и хорошенький! — бесстыдно поддразнила меня женщина.

— Начерных?.. хм… Когда-то ты меня очень выручила своим предупреждением, позволь сделать ответную любезность, — произнес, просунув руки в рукава и задумавшись — стоит ли ради двух шагов по коридору полностью застегивать манжеты? Дизайнеров офицерских кителей периодически хотелось зверски убить — по четыре пуговицы на каждом запястье — ну кто так делает, а?! Это я еще про пидорские в облипку штаны не упоминаю! "И так сойдет!" — решил в конце концов, прихватив на крайние, но пуговицы на груди все-таки застегнул все.

— Ты что-то о нем знаешь? Знаешь, кто за ним стоит? — женщина на простынях подобралась, мигом стряхнув с себя расслабленность последних минут. Хищница в засаде, даром, что голая. Наверное, мне действительно нравится такой тип, потому что сейчас я ею залюбовался.

— Если хочешь еще по две птички на погоны — учи его на совесть, так, как никого никогда не учила. И не вздумай подкатывать к нему — пролетишь мимо повышения.

— Кто он?! — требовательно спросила майор.

— Прямо сказать не могу, извини, подписка. Но могу намекнуть — я с ним знаком и зову его "Младшим". Ты женщина умная — тебе должно хватить.

Сосредоточенность сменилась вспышкой озарения.

— Почему?! — встала она с ложа и обняла, — Почему ты мне не встретился в двадцать? Или хотя бы в двадцать пять?! Я бы тебя отбила у всех! Жаль, что ты меня тогда не видел!

— Увы! — поцеловал я ее, — Но у меня хорошее воображение, я могу представить. К тому же ты и сейчас хороша!

— Льстец! — она взлохматила мне и без того спутанные волосы, — Прости, но раз ты так говоришь, то встреч не по работе тем более больше не будет.

— Знаешь, а мне даже жаль!

Конструкторское бюро имени Воронина уже давно переродилось непонятно во что — от чистого проектирования мало что осталось. Небольшая поначалу мастерская превратилась в полноценный опытный цех. Интеллектуальный штаб бывшей политеховской лаборатории разросся за счет переведенных специалистов из бюро Кобуцкого и в итоге разделился на несколько направлений — кто-то занимался чисто движками и батареями, а кто-то — остальной начинкой экза. Броней и вооружением шеф заниматься не хотел, но теперь тоже пришлось.

Ван-Димыча нашел за верстаком, где он вместе с несколькими рабочими курочил "Модест".

— Решили тоже приложить руку?

— Если не мы — то кто? — ответил мне начальник моими же вчерашними словами, — Вот, смотрим, что можно выкинуть безболезненно. В чертежах оно одно, а руками пощупать тоже не мешает.

— Не напортачите?

— Миша! — выпрямился шеф, вытирая ветошью ладони от жирной вонючей смазки, — Как ты думаешь, что сложнее? Стрелялка, с одним подвижным механизмом, или целый экзоскелет?

— Молчу-молчу! — поспешил выбросить белый флаг.

— Вообще-то я тебя жду, просто увлекся. Барышни все и без меня прекрасно сделают, — как обычно, все низовые должности были заняты женским полом, — Пошли!

И мы с ним отправились инспектировать склад.

— Восемь штук, последнее поступление, — провел он меня в закрытую часть хранилища, — На броню не смотри, смотри на остальное.

— В чем отличие?

— Почти весь скелет и все ребра жесткости сделаны из стали ГРС.

— То есть без легирующих добавок? — возмутился я, вспомнив таблицу.

— И что? — остановил профессор все моё возмущение простым вопросом, — Во-первых, всё покрыто лаком. А во-вторых, ты где-то собираешься задерживаться настолько, что это станет проблемой? А здесь мы проведем обслуживание и, если надо, подновим покрытие. И, кстати, на твоей машине я уже заменил все ребра на такие же — ты вчера почувствовал разницу? А это, между прочим, почти четыре килограмма в минус!

— Ну…

— Не нукай, ты давно со мной работаешь, пора научиться выражать мысли ясно!

— Ясно, буду изъясняться ясно, — и тут же сам хмыкнул от получившегося перла, — Меня смущает, что влага может добраться до движущихся частей. Не будем же мы каждый раз все шарниры перебирать?

— Шарниры мы пока и так, и так после каждого боевого выхода перебираем. Но я говорил только о самом скелете, подвижные части я предлагаю переставить со старых девяток, им даже до первых признаков износа еще далеко.

Мало-помалу, но у нас вырисовывалась обновленная машинка — ублюдок старой и новой версии. На этапе обсуждения движков присоединились Макс с Березиным, и споры пошли по-новой. Я упирался, что надо вернуть полную мощность, проф с Антоном предлагали усилить то, что есть, но не доводить до прежних значений: так мы могли скорейшим образом поставить "под ружье" почти три десятка машин.

— Лось! — оборвал меня Макс на очередном витке ругани, — Забудь свой первый бой! Там ты был один против сначала четырех, а потом против одной не раненой твари. Я проанализировал все, до чего смог дотянуться, — не бывает поединков дольше, чем в полчаса!

— Открыл Америку!!! Я это знаю, и что?! — нашел кого удивить и чем! Собственно, эти данные он от меня и получил, просто еще со ссылками на первоисточники, которые не поленился прошерстить повторно.

— Затем, что не нужен ресурс на два часа!!! Если вы за сорок минут тварей не победите — то не победите вообще! Они за этот период восстановятся до конца.

Где-то улещиванием, где-то ором я выторговал у ученой братии час бесперебойной работы движков. Но в одном они были правы — затянутый поединок шел в плюс тварям, к тому же я по-прежнему был против самой концепции схватки на мечах или саблях — всадников надо было бить издали, а потом только добивать, желательно без рукомашества.

Когда в цеху закипела работа, я отправился к пилотам — дрессировать. Восемь девяток нам пока оставили для тренировок, их мы и использовали. Сначала было трудно — несмотря на наличие методички, бойцам уже успели частично привить неправильный образ мыслей — приходилось ломать через колено и перекраивать. Но, по сравнению с прошлыми разами, теперь у меня уже было достаточное количество помощников, чтобы не заниматься с каждым человеком по отдельности, достаточно было просто контролировать прогресс. Трех пилотов пришлось забраковать — даже светлой памяти Яшка Перепелицин на их фоне сошел бы за гения. Две девчонки при известии об отчислении счастливо вздохнули — не все могли спокойно выйти против чудовищ, которыми пугали в этом мире взрослых и детей, зато третья устроила истерику со слезами в три ручья, воплями и угрозами в стиле: "вы знаете, кто моя мама?!"

— Да хоть сама императрица! Олеся! Ты просто не подходишь для этой службы! Вот просто не подходишь, и все!

— Я смогу! — хлюпала она носом, — Я постараюсь и смогу!!!

— Олеся, ты уже не смогла! Смирись! Я же тебя не на улицу выбрасываю, наверняка есть куча мест, где ты сможешь нормально себя проявить!

— Михаил Анатольевич! Миленький! — девка плюхнулась на колени и потянулась руками к моему ремню, — Я все для вас сделаю!!!

Я давно научился отделять свои эмоции от чужих — жизнь заставила, но совсем отстранится от них не удавалось. В чем-то быть эмпатом было сложнее, чем обычным человеком. К примеру, мне стало в разы сложнее работать с людьми, которые относились ко мне неприязненно — с тем же Иглой у нас никак не налаживался контакт. И наоборот, если человек относился ко мне положительно — приходилось всегда себя проверять: не делаю ли я ему поблажку из-за его симпатии?

Истерика Олеси меня завела: такого накала эмоций я вообще давно не ощущал, и все мое спокойствие при разговоре шло исключительно от опыта — заори я сейчас, легче никому не станет. Но когда у Олеси проскользнула та самая нотка, что всегда бесила меня в Соль — какое-то самодовольство с оттенком "куда он денется?!" — плотину прорвало. Она что, реально считает, что отсосет — и я передумаю?!

— Вон!!! Вон отсюда!!!

Вылетевшая из кабинета дивчина попала прямиком в руки Младшего, проходящего по коридору.

— Чтобы даже духу через пять минут не было!!!

— Лось! — побледневший Сергей, придерживая идиотку с подкошенными ногами, упорно заступал мне движение, перекрывая возможный удар. Их общий страх немного отрезвил меня:

— Серега! Ради бога! Оформите с Маздеевой документы на эту…, и пусть она мне больше на глаза не попадается!

— Да что случилось-то?!

— Людмила Васильевна в курсе, а сейчас убери ее с глаз моих!!!

Инцидент с Олесей уже через полчаса вылетел из головы, но неожиданно получил продолжение.

— Юрьева не видел? — спросил у Иглы, изучающего вместе с группой упрощенный "Модест". Наши рукастые барышни за два дня успели поиздеваться над парочкой изделий, выкинув нахер защитный кожух и еще по мелочи, из-за чего пулемет стал выглядеть недоделанным огрызком. Меня удивляло, что этот простой шаг не пришел никому в голову раньше, даже если профа старательно отстраняли от всего, выходящего за рамки обслуживания и переделки девяток. Еще сильнее удивляло, что техзадание на новый "Модест" до сих пор не было отправлено Дегтярному, но своими мыслями на этот счет я пока поделился только с майором Маздеевой.

Бросив взгляд на комм в элитном исполнении (кстати, а Игла может себе его позволить?), Андрей ответил:

— Наверное, строит своих обедать. Нам тоже пора, — и, не откладывая в долгий ящик, распорядился, — Перерыв! Гуляева, строй всех перед выходом!

— Классные котлы! — указал на новенький девайс лейтенанта. Точно уверен, что год назад у него был другой, попроще.

— Котлы? — Андрюха повертел рукой, силясь понять, что я имею в виду, — Комм, что ли? На премию купил! — объяснил он обновку, успокаивая мою не вовремя зашевелившуюся подозрительность, — Нравится?

— Супер! Ладно, приятного аппетита! — попрощался я с бойцами, выскакивая на новые поиски Квадрата.

На площадке перед учебным центром, имеющим общую стену с нашим КБ, стояли только подопечные Заек под присмотром одной Гаи.

— Юрьев где?

— Не выходил еще.

— Пусть сразу после обеда меня найдет! — попросил я, закругляя надоевшую беготню.

Уже поднимаясь к себе, выглянул через бойницу лестничного окна на задний двор — взявший моду курить Квадрат мог стоять среди прочей смолящей братии.

Квадрата не увидел, зато стал свидетелем другого незабываемого зрелища: на захламленном дворе почти скрытая стеной подсобки Тушка смачно пиздила (по другому не скажешь!) злосчастную Олесю, макая ту периодически лицом в тазик с окурками.

— Итицкая сила! Ебать-копать! — со всех ног бросился бежать разнимать двух куриц.

— Что здесь происходит?! — рыкнул, выскакивая на свет.

— Ничего, господин капитан! — бодро отозвалась лейтенант Тушина, отпуская ворот несостоявшейся минетчицы.

— Совсем ничего?! — перевел взгляд на расхристанную взлохмаченную Олесю, поднимающуюся с четверенек.

— Никак нет, господин капитан! — проблеяла та, отлепляя от волос чужие бычки.

— Тушка!!!

— Иди умойся и стройся на улице, одну тебя ждем! — скомандовала Наталья, отпуская потерпевшую.

— Стоять! — перехватил спешившую скрыться девушку, — То есть драка мне почудилась?!

— За драку с вышестоящим офицером, — ласково-угрожающе пропела Зайка, подходя ко мне вплотную, — полагается очень суровое наказание. В действующих боевых частях, а мы ведь такие, да ведь, Лось? — широко улыбнулась она съежившейся девице, снимая с моего ворота пылинку, — Вплоть до расстрела.

— Иди! — отпустил с трудом сдерживающую слезы Олесю, — Ну и что это значит? — спросил у Тушки, едва рядовая исчезла в здании, — Ее через день-другой переведут, нафига связываться было?

— Лось, очень прошу, не лезь в воспитательные беседы! А ее пример — другим наука.

— Теперь это так называется?

— Это всегда так называлось, — она сняла с моего ворота еще одну невидимую соринку и отстранилась, — Разрешите идти?

— Иди, — разрешил я, провожая бывшую подругу взглядом, а потом устало сел на лавочку для курильщиков, нащупывая между досок чью-то заначку в виде полупустой пачки со спрятанным внутри коробком. До пизды хотелось выпить, но пузыря под скамейкой никто почему-то не заныкал, даже странно.

— Искал? — в покосившемся проеме нарисовался Квадрат, — О, как! — отметил он сигарету и коробок в моих руках, после чего спокойно поднес огоньку.

Все еще пребывая в прострации, я машинально прикурил и тут же поперхнулся дымом:

— Ебать твою Люсю! — выплюнул на землю чебон и согнулся в новом приступе кашля. Юрка невозмутимо затоптал тлеющую сигарету и отпнул поближе к облупленному тазу, заменяющему местным обитателям урну, а кое-кому — воспитательный инвентарь. После чего лейтенант прикурил сам и остался стоять, выпуская в воздух колечки дыма.

— Она всегда такая была? — спросил у Юрьева.

— Кто?

— Тушка.

— А… — понимающе протянул он, — Нет, при тебе стеснялась. Кого на сей раз?

— А это уже не в первый раз?

— Лось, а ты думал, мы с Иглой на нее наговариваем?

— Не думал, но… — я замолчал, подбирая слова, — Думал — загордилась, нос высоко задирать стала, а тут…

— Если бы дело в этом было, мы бы даже упоминать не стали.

— Но никому не говорили?

Юрьев пожал плечами:

— Они с Гаей — самые результативные командиры. Какими бы методами этого ни добивались.

— Даже по сравнению с тобой?

Юрка опять шевельнул плечами:

— Меня почти полгода лечили, к тому же одна из трех потерь — в моем взводе, так что да, даже по сравнению со мной.

— А Гая?

Лейтенант молча покачал головой, а потом добавил словами:

— Не замечена.

— Ясно! — спрятал на место чужие сигареты с коробком и поднялся с лавки, — Докурил? В столовую со своими пойдешь?

— Игла отведет, я здесь поем.

— Пошли тогда, обрисую в двух словах, что у нас получается.

Вечером, глядя на купленную бутылку, лениво размышлял — к кому напроситься? Ван-Димыч приглашал на ужин, но они с Катериной со дня на день ждали новое пополнение и по всем приметам — опять мальчика. Кажется, тезис "мальчики от деятельных отцов" грозил получить новое подтверждение. В общем, у профа можно было пожрать, но неприятные открытия в характере Тушки без обильной смазки для мозга в голове не укладывались, а с семейным шефом как следует посидеть не получится.

Кудымов с Березиным с головой ушли в расчеты как скрестить ужа с ежом, то есть как обратно повысить мощность движков, не выходя за рамки веса и бюджета. Пока получалось, что часть мощности придется забрать с прыжковой батареи и опять забыть про возможность поворачивать в воздухе. Лишиться Кудымовского реверса, спасшего однажды жизнь, страшно не хотелось, поэтому в матерной форме потребовал не пороть хуйню, а сделать все красиво. Вот этим-то "красиво" мой друг сейчас и занимался, и отвлекать его — я не самоубийца!

Лиза Угорина, наоборот, просилась в гости, так как теперь жила со всеми в казарме. Для выхода обратно на службу ей пришлось младшего Лешку — моего крестника оставить в Рязани с бабушкой, но смотреть на детские фотографии и выслушивать рассказы — это не то, что мне сегодня требовалось. К тому же, выпив, я мог предложить, а она согласиться — и чем это будет лучше истории с Зайками? Они же первые, кстати, ее со свету сживут!

По всему выходило, что выпить можно только с Младшим, к тому же он на меня упорно дулся за утреннюю вспышку гнева, задевшую его краем. Определившись с собутыльником, подхватил флакон и направился заново наводить мосты с Забелиным.

— У дураков мысли сходятся! — констатировал, открыв дверь и обнаружив перед носом Сергея с занесенной для стука рукой. Во второй он крепко сжимал сверток подозрительно вытянутой формы.

— Дай пройти! Не ровен час майор увидит! — просипел Серый, ввинчиваясь мимо меня в комнату.

— Увидит, и что?

— О! Найдется, что!

— Маздеева-то? — удивился я опаске Младшего.

— Не женщина — зверь! — совершенно серьезно прошептал тот, — Ты знаешь, что она у вас на этаже живет?

— Знаю, видел.

— А мне с ней встречаться нельзя — она мне на вечер задание дала. Увидит, что филоню — завтра весь мозг проклюет!

— Несерьезно вы, лейтенант Начерных, к службе относитесь! Пока вы филоните — враги Отечества не дремлют!

— Скажешь тоже! — захихикал Серега, — "Враги Отечества не дремлют!" — зашелся он в новом приступе веселья, — Надо будет матери эту фразу подсказать, а то ей иногда с речами выступать приходится.

— Дарю! — великодушно отказался я от авторства, — Филонишь-то как? По-серьезному или нет? — окинул друга прищуренным взглядом, вспоминая, что я вообще-то весь из себя ответственный.

— Не, она мне книжку на вечер дала изучить кое-что, а я ее уже читал, так что только пролистал, освежил знания.

— Ну, тогда ладно, проходи, располагайся, — широким жестом обвел апартаменты.

Младший, не тушуясь, прошел на кухню и по-хозяйски принялся рыться по почти пустым шкафам:

— Где у тебя бокалы?

— Может, тебе еще штопор?

— А у тебя нет? — растерялся друг.

— Серый, я сюда четыре дня назад заехал, на день раньше тебя. У меня только два казенных стакана.

— Нда, — произнес он, снимая с сушилки обозначенные емкости, — Двадцатилетний "Мартель" стаканами я еще не пил.

— Вот видишь, всегда есть место чему-то новому! — усмехнулся я на его озадаченный вид, — Ты, поди, и "Шустовский" за пять рублей еще не пробовал? — кивнул на свою бутылку.

— За пять не пробовал, в Москве такая бутылка все двенадцать стоит, — парировал он, — Но давай все-таки с "Мартеля" начнем.

Сваренные на закусь пельмени Младшего тоже не смутили:

— Ты как будто студентом не был!

И налег на немудреные заедки.

— Пришел ругаться и мириться, — отвалился он от стола, навернув почти килограмм пельменей в одну харю, — А теперь даже настроя нет.

— Ругаться-то зачем?

— Зачем.?.. Затем, что ты, сукин сын, на мне сегодня свои родовые способности тренировал! А я считал, что с друзьями так не поступают!

Пришел мой черед озадачиваться:

— Какие-такие родовые?..

— Шелеховские! Бабка твоя, адмирала Погибель, по слухам тоже любит таким баловаться — как хлестнет неудовольствием, так все на задних лапках перед ней бегают!

— Ты хочешь сказать…

— Та-а-ак! — Серега моментально просек основное, — Выходит, ты это еще и не контролируешь?! Бля, ты меня убиваешь!

— Заметь, сегодня ты первый сматерился, — подколол я Младшего.

— Потому что с тобой иначе не получается! Как тебя вообще такого необученного из клана отпустили?

— Сам смылся. И по их меркам я даже не середнячок — так, полмага. Треть бабули.

— А сколько у тебя?

— Сто восемьдесят четыре искры, после двадцати ни на единицу не подросли.

— До тридцати лет еще может прибавиться, но пять-шесть, больше вряд ли… — задумчиво произнес парень, — Действительно, полмага… Откуда тогда?

— Знаешь, до сих пор я, если честно, так из себя не выходил. Я думал, я вообще сорвусь и прямо в кабинете эту дуру убью.

— За что, кстати? Ты так и не сказал.

— Да, минетчица хренова! Хотела, чтобы я ее в программе оставил, а сама ни бум-бум.

— По искрам вроде бы подходящая, полторы сотни.

— Серега! Искры — далеко не все! Если ты не забыл математику, то есть такое понятие — "необходимое и достаточное условие". Так вот! Полторы сотни искр — необходимое условие, но не достаточное! Для работы с экзом, ими надо уметь управлять, причем гораздо лучше, чем требуется в обычной жизни! Есть целый комплекс упражнений, которыми это умение можно развить. И если их делать, то уже через короткое время начинаешь понимать, что и как. А потом — как с автомобилем — опытный шофер уже не думает, что и чем он нажимает, он смотрит на дорогу, на знаки, на светофоры и совершает все движения почти бессознательно! И все равно есть люди, которые не могут получить права, сколько их ни учи, Олеся из их категории.

— То есть по твоей аналогии среди "иксов" есть люди, которые не "иксы" вовсе?

— Я не знаю! По идее, искры должны чем-то различаться, раз одни иксы могут ускоряться до невидимости, а другие — швыряться огнем или сосульками.

— Про швыряние огнем и сосульками — чистой воды чушь, выдумка кинематографа. Октюбины не швыряются огнем, они воспламеняют. Их беда в том, что воспламенение — процесс не быстрый, нужно время на сосредоточенность, а твари его давно уже не дают. Швыряние сосульками — тоже ерунда полная, все не так происходит. И волна колебаний Мехтель и Новоросских не выглядит как световой вихрь из рук. Никак на самом деле не выглядит, все спецэффекты — от преломления света в области искажений.

— Ты меня еще физике поучи! — припомнил я ему старую историю знакомства, — Просто так доходчивее. Ты же понял теперь, что я имею в виду?

— Понять — понял, это и без тебя давно ясно было. Беда в том, что кроме анализа крови никаких отличий нет. Или их еще не научились регистрировать.

— Я думаю, второе.

— Я тоже так думаю. Но до сих пор все кандидаты подходили, вот и считалось, что девяткам все равно — а, оказывается, не все так просто. Ладно, учтем.

— Придется учитывать.

— Так на Зобину ты чего взъелся? По твоей логике она и не виновата вовсе.

— Я до нее еще два таких разговора имел. И, что ни говори, а вот так в лицо говорить людям "Вы нам не подходите" — удовольствие стремное. Но те две девчонки спокойно ко всему отнеслись, а Зобина устроила истерику, вот и рассвирепел.

— Напомни мне потом, чтобы я тебя не злил.

— У тебя так не получится!

— То есть "монетчица хренова" — это не оборот? Она тебе деньги предлагала?

Отодвинул пельмени и стукнулся лбом об стол, пытаясь определить: Младший издевается или нет? Походу нет, то есть, как обычно, это я с лишним словечком вылез.

— Нет, не деньги. И давай закроем тему.

— Вообще-то, предлагать тебе деньги — это должностное преступление, на которое я обязан отреагировать, но закроем, так закроем. Все равно в понедельник всех трех здесь уже не будет — Людмила Васильевна пообещала вопрос решить. А что касается тебя — я, конечно, попрошу мать что-нибудь по Шелеховым сюда переправить, но сомневаюсь, что у нее в архивах толковое отыщется. Лучше вспоминай, чему тебя твои родственницы учили, а заодно постарайся уловить то ощущение, которое сегодня утром было. У меня от ужаса волосы дыбом встали.

— Зачем?

— В поединке может пригодиться.

— Сомневаюсь, что мои потуги смогут пробить толстошкурых всадников, скорее сокомандников напугаю, но попытаюсь. Ты закончил?

— Что?

— Ругать.

— Д-да… — Сергей удивился постановке вопроса.

— Тогда по мировой остатки "Мартеля" и переходим к "Шустовскому"! — постановил я, добивая француза или франкобритта, если по-здешнему.

Еще полбутылки ушло под разговоры обо всем сразу.

— Ты, кстати, знаешь, что угадал? Окна продолжают открываться по три в день. Кланы требуют увеличить финансирование.

— А хуху не хохо?! — подавился я своей порцией.

— Я думаю, императрица выразилась более корректно, но смысл остался тот же.

— Мне вот интересно, как ты с твоей конспирацией весточки от матери получаешь?

— Никак, просто вероятность этого события обсуждалась еще до моего отъезда. Про новые окна Маздеева сказала. А остальное читается между строк, если читать, конечно, умеешь.

— Научи дурня, а?

— В газете сегодня проскочила заметка, что Антонида Агдаш удостоилась высочайшей аудиенции. О чем им говорить, если не о деньгах?

— О тряпках? — сделал свое предположение. В шутку, разумеется.

— Почему сразу о тряпках? Еще они могут поговорить о погоде. Апрель нынче необычайно жаркий, не находишь? — поддержал идею Младший

— Кстати, в прошлом апреле тоже был какой-то всплеск активности, как я помню. Может, у тварей какое-то весеннее обострение начинается?

— Ага, пятна на луне способствуют сезонной миграции на землю. Если честно, то ясно, что ничего не ясно! — завернул Сергей, — Искать причины — дело тухлое.

— Ты мое мнение знаешь — ставлю на мировой жидомасонский заговор и иностранную закулису. А потом, как говорил крестный отец: "К тебе подойдет кто-то близкий, кто-то очень близкий, — прохрипел я, вольно цитируя знаменитый фильм, — Тот, на кого ты никогда ни не подумаешь. И он предложит решение. Знай! Тот, кто подойдет — предатель!"

Младший мои актерские таланты не оценил:

— Так, похоже нам хватит! — и вопреки собственным словам плеснул в оба стакана, — Иди к черту со своим крестным! Скажи другое — чего Наташка как в воду опущенная ходит? Али не мила больше? А я вроде бы предупреждал?..

— Твоей Наташке я не мил оказался. Как вылетел отсюда — ни ответа, ни привета.

— А ты не думал своей дурной головой, что она могла не получать твоих писем?

— Получала, — уверенно ответил я.

— Хорошо, получала! — немедленно согласился Сергей, — Только совсем недавно. Она, дубина стоеросовая, только месяц назад в Москву из почти годовой командировки вернулась.

Против воли во мне шевельнулся интерес:

— И куда же нынче княжон на целый год в командировки шлют?

— Догадался? — совсем трезво глянул на меня Младший, — Это хорошо, что догадался. Не вини ее, она очень несвободна в своих движениях. Впрочем, как и все мы. Одно то, что ей сразу по приезду удалось сюда назначение выбить — многое значит.

— Без сопливых разберемся! За дам! — провозгласил новый тост.

— За них! — согласился Сергей, махом выпивая свои пятьдесят граммов.

После ухода собутыльника, восхитился его мастерством: сам он выпытал у меня все, что хотел, уж я-то точно не собирался снова заговаривать про "руку врага", а тут как за язык кто-то потянул, еще и "Крестного отца" приплел! А сам он удачно заронил мысль, от которой теперь не отвязаться и, кстати, так и не сказал, где княжну почти год мотало. Итицкая сила! Хороший шпиён растет!