Лорд моей мечты

Лорд моей мечты Силаева Ольга

Пролог

– Я не буду выходить замуж!

– Лиза…

– Я никуда не поеду!

Я прижалась к шкафу спиной, выставив перед собой сложенный зонтик, как щит.

Моя комната в пансионе выглядела не особенно роскошно, если не сказать жёстче. «Сад сестёр» – одно из самых престижных заведений в Файерне, но если не рассовывать по карманам воспитательниц конверты с деньгами направо и налево, то не дождёшься ни комфорта, ни поблажек, ни даже человеческого отношения.

В чём я только что убедилась.

Мадам Обри нетерпеливо постукивала ногой в дверях. Две крепкие помощницы переминались у неё за спиной. Глаза их блестели. Ещё бы, не каждый день кого-то приходится уволакивать из пансиона силой прямо под венец.

Я бросила взгляд на узкую кровать в спальне, которая была моим домом шесть лет. И на распахнутую пасть чемодана, который недвусмысленным намёком лежал у моих ног. Мадам Обри не допускала двойных толкований.

– Вы не выдадите меня замуж против моей воли, – твёрдо заявила я. – Только попробуйте! Я вам такое устрою, что от вашего пансиона ничего, кроме фундамента, не останется!

– Тебя никто не спрашивает! – рявкнула мадам Обри. – И если я сейчас не вышвыриваю тебя за ворота с чемоданом в обнимку, то только потому, что было приказано обеспечить твоё возвращение в столицу! Дилижанс уже у ворот, ты долго будешь кобениться?

Я сделала глубокий вдох, не отпуская зонтика. Выдох.

Восемнадцать. Сегодня мне, чёрт подери, исполнилось восемнадцать. Неужели я не имею права хотя бы на чашку чая с тортом?

Вместо этого меня спешно выдают замуж. И не за кого-то, а за убийцу моего отца.

Потрясающее начало взрослой жизни. И никто меня не защитит.

На глазах всё-таки навернулись проклятые слёзы, но я торопливо сморгнула их, не давая себе заплакать. Ну нет. Этого мадам Обри не увидит.

– Лорд Таннис очень знатен, – подала голос одна из помощниц мадам, Эмерия. – И очень богат. Лиза, тебе повезло.

– Он. Убил. Моего. Отца, – отчеканила я, не выпуская зонтик. – Я не лягу в одну постель с убийцей. Я даже за один стол с ним не сяду!

– Выбирай выражения, когда говоришь о лорде Таннисе, – ледяным голосом сказала мадам Обри. – Они дрались по законам чести, и не дай тебе бог ляпнуть иначе в его присутствии. Лорд Таннис делает тебе огромное одолжение, соглашаясь взять в жёны внебрачную дочь какой-то девицы сомнительного происхождения!

Смертельный враг отца делает мне огромное одолжение? Да не пошёл бы он с этим одолжением… одалживаться у кого-нибудь другого!

На том поединке отец продал свою жизнь очень дорого, жестоко искалечив своего соперника. Сложно было поверить, что лорд Таннис ему это простил. Вряд ли у него в планах каждое утро приносить мне в постель горячий шоколад. Куда вернее, он мечтает отомстить дочери врага за свои увечья, пока не сломает и не превратит в покорную куклу.

– Отец, – сквозь стиснутые зубы процедила я, – искалечил лорда Танниса, и я даже не знаю, как именно! Я понятия не имею, как он теперь выглядит, а сам он ни разу не соизволил сюда явиться, чтобы показаться своей ненаглядной невесте!

– Никто не знает, – пробормотала одна из помощниц. – Живёт затворником, ездит в закрытом экипаже и хоть бы раз показался на людях!

– Вот именно! – Я ударила зонтиком о пол. – Более того, меня даже не предупреждали об этом браке до сегодняшнего дня!

– Потому что лорд Таннис прекрасно знал, как ты воспримешь это замужество, – ядовито усмехнулась мадам Обри. – А я – тем более. Твой несносный характер давно уже стоит мне поперёк горла, и сегодня вечером я собираюсь выпить за здоровье твоего мужа. Надеюсь, брачная ночь с тобой придётся ему по нутру.

– Даже не надейтесь, что я об этом забуду, – процедила я.

Вместо ответа мадам Обри резко хлопнула в ладоши:

– Всё. Хватит!

Она прошла в другой конец комнаты, к комоду, и резко выдернула верхний ящик. Секунда, и всё содержимое отправилось в чемодан.

– Что вы, чёрт подери, делаете?!

– Выгоняю тебя из моего пансиона, – холодно сказала мадам. – Здесь ты не останешься. За тебя не платят родители или влиятельные покровители, а я давать тебе работу не собираюсь.

– За меня платил отец, – парировала я. – И я очень удивлюсь, если он не оставил деньги на моё содержание. Деньги, которые, похоже, кое-кто хочет прикарманить!

– Отец? – издевательски усмехнулась мадам Обри. – Многого же ты не знаешь. Что до расходных книг, я имею полное право их тебе не показывать. Правда, девочки?

Помощницы согласно кивнули.

Я закусила губу. Мне было некуда пойти и не к кому обратиться. Единственная тётка, сестра отца, не соизволила ответить ни на одно моё письмо, когда перепуганная двенадцатилетняя девочка умоляла забрать её из пансиона.

А денег у меня не было. Ни единой монетки.

– Лорд же меня ненавидит, – почти прошептала я. – Он… он меня…

Я не смогла выговорить это слово. Просто не смогла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И что мне делать? Сбежать, попробовать найти работу, стать горничной, гувернанткой? Но выпускницу «Сада сестёр» просто не наймут на такую должность, справедливо опасаясь крупных неприятностей, а обивая двери, я рискую напороться на куда худшие проблемы, чем брак со смертельным врагом отца.

Хотя, если подумать, смерть под забором будет предпочтительнее. По крайней мере, уж точно быстрее.

– Вы… можете оставить меня здесь, – хрипло сказала я, наплевав на гордость. Это мой последний шанс. – Я знаю, что пансион выиграет от бесплатной учительницы. Я прекрасно знаю языки, могу переводить, записывать под диктовку…

Я не лгала: учили в пансионе на совесть. Мы изучали языки, историю, географию, верховую езду, танцы – не просто бальные, но и весьма камерные. Право, если бы маменьки и папеньки знали, что их дочери касаются весьма нескромных тем на уроках анатомии…

…Вот только они об этом прекрасно знали. И нередко отдавали сюда девочек не для того, чтобы те стали утончёнными юными леди, а чтобы выгодно продать племянницу или дочь в качестве игрушки очередному влиятельному аристократу.

И именно это только что сделали со мной.

Когда мадам Обри вместо ответа лишь указала на чемодан, я окончательно поняла, что здесь мне не поможет никто.

– Хорошо, – произнесла я, собрав все силы. – Допустим, я поеду в столицу. Но никто не сможет заставить меня пойти к алтарю или сказать «да». И если я увижу, что жених ненавидит меня так, что впору повеситься, я вполне могу из чистой злости уйти в монастырь. Как думаете, кого лорд Таннис в этом обвинит? Глупую упрямую девчонку или наставниц пансиона, которые за ней не углядели?

Я ждала, что в глазах мадам хотя бы на секунду мелькнёт страх или сомнение. Что она хотя бы побледнеет, чёрт подери! Но вместо этого помощницы обменялись значительными взглядами, а мадам вдруг расхохоталась.

– Ты и есть глупая девчонка, – произнесла она презрительно. – Думаешь, лорд Таннис пустит всё на самотёк? Ты уже его жена.

Я моргнула. Мир вдруг поплыл перед глазами.

Нет. Этого не может быть. Этого никак не может быть. Я только что стала совершеннолетней, если бы я вышла замуж, я бы уж точно это запомнила, чёрт подери!

– Твой отец подписал перед дуэлью соглашение, что в случае его проигрыша ты достанешься лорду Таннису, – расщедрилась на объяснение мадам. – Брачный договор был готов ещё тогда. А раз лорд стал твоим опекуном в глазах закона, ему осталось лишь подписать договор со своей стороны в день твоего совершеннолетия.

– Это отложенный брак по договору! – ахнула я.

– Вполне действительный, дорогуша. Да, через год его нужно подтвердить, а для этого понадобятся обе подписи: и твоя, и его. Но ты же не захочешь уйти от лорда опозоренной, правда? И не захочешь, чтобы он опозорил тебя.

– Ещё как захочу, – сквозь зубы произнесла я.

– Твоё дело, – пожала плечами мадам. – Через год отправляйся на все четыре стороны. Но сейчас ты его жена и его собственность.

То есть даже мой отказ ничего не изменит. Всё. Петля на моей шее окончательно затянулась.

Я разжала пальцы. Зонтик глухо ударился об пол.

– Полагаю, от меня требуется быть благодарной, что меня берут не в любовницы, а в жёны, – с горечью сказала я.

Мадам Одри улыбнулась совсем по-другому:

– Умница. Знала, что ты придёшь в себя.

Я безучастно смотрела, как помощницы собирают чемодан и с натугой вдвоём несут его к лестнице. В коридорах никого не было, и я запоздало поняла, что даже не увижу напоследок знакомых лиц. Юные аристократки, вокруг которых плясали воспитательницы, редко снисходили до беседы со мной, но сейчас это было совсем неважно.

В голове мелькнула грустная мысль, что теперь, когда я стала женой одного из самых родовитых аристократов Файерна, ни одна из этих высокомерных красоток больше не посмотрит на меня свысока. Вот только даже эта мысль ни капли не грела.

Я ничего не знала о своём муже. Я понятия не имела, что ждёт меня в столице.

И мне ужасно, чудовищно была нужна информация.

Я остановилась на крыльце, не заботясь о том, как хлестнула по ногам юбка. И повернулась к мадам Обри.

– От моего слова зависит мнение лорда Танниса о вас, – проговорила я на одном дыхании. – Расскажите мне о нём то, что я должна знать. Расскажите самое важное. Помогите мне, и я помогу вам.

Мадам Обри сузила глаза, оценивающе глядя на меня. И, снисходительно улыбнувшись, покачала головой:

– Ах, милая, ты не умеешь ещё играть в эти игры. Он заплатил мне гораздо больше, чтобы я молчала о вашем грядущем браке. И ты не узнаешь ничего, пока не придёт время.

Я не отрывала от неё взгляда. Щёки горели, но я не собиралась сдаваться так просто.

– Тогда скажите мне одно, – тихо сказала я. – Лорд сказал вам, как он относится ко мне? Что он планирует со мной делать?

Вместо ответа мадам Обри лишь наградила меня ещё одним взглядом. И я чуть не оступилась на ступеньках крыльца, увидев в этом взгляде жалость.

Помощницы переминались у дилижанса, поставив чемодан на дорожку.

– …Неудивительно, что ей так страшно, – донеслось до меня. – Я слышала, он настоящее чудовище.

Я невольно вздрогнула.

Мадам поморщилась:

– Совсем отбились от рук. Тебе не стоит следовать их примеру, Лиза. Будь послушной девочкой, мой тебе совет: лорды не любят упрямиц.

Дверь дилижанса открылась передо мной.

– Вечером будешь в столице, – деловито сказала мадам. – Лорд ждёт тебя для первой брачной ночи. Может, всё пройдёт не так плохо, если ты будешь послушной.

Она смерила меня взглядом.

– Но кое-что я тебе скажу. История, как его любовница вылетела на улицу голая и в слезах, всё ещё ходит по столице. И лорд Таннис даже не пытался её опровергнуть.

У меня перехватило дыхание. Что? Что?!

В следующую секунду дилижанс тронулся. Кирпичное здание пансиона, забранное решётками, осталось позади. Дорога шла через сад, сквозь облако цветущих вишен, и слева и справа от меня медленным дождём сыпались лепестки, словно невесты, обнажаясь, медленно выскальзывали из свадебных платьев.

Сегодня ночью платье будут снимать с меня.

Я откинулась на спинку дилижанса и закрыла глаза.

Я думала не о брачном договоре, заключённом без моего ведома и согласия. А о том, что я знала лорда Танниса раньше, когда отец был жив. И тогда он был совершенно другим.

Глава 1

– Лиза! Лиза! Ну где эта противная девчонка!

Я спряталась между ветвями яблони, выглядывая сквозь листья. Если тётя меня найдёт, не миновать розог, но если отстанет, то я свободна до ужина. Лучше пустой желудок, чем гневная проповедь.

– Проклятье, – процедила тётя, остановившись в десяти шагах от моей яблони. – Снова сбежала. Ну ничего, попадись ты мне… Чулан давно по тебе плачет.

Я крепче схватилась за ветку. Чулан был волшебным сокровищем, где хранились старые альбомы, книги, которые когда-то любила мать, потрёпанные куклы и наряды. Но без лампы там темно и страшно: каждый знакомый до боли предмет становится чужим на ощупь, а по углам будто таятся чудовища. Если тётя снова меня там запрёт…

А отец вряд ли отругает её, особенно если тётя Фрина представит всё в выгодном ей свете. Это я знала наверняка. В двенадцать учишься никому не верить. Особенно если твоя мать много лет назад сбежала куда-то с бездомным скрипачом, а отец смотрит на тебя как на живое напоминание о её измене.

Он так и не забыл мать. Так и не женился. И, хуже всего, привлёк к моему воспитанию свою сестру.

– Фрина, – раздался негромкий мужской голос. – Ты кого-то ищешь?

Темноволосый мужчина показался на дорожке. Одет он был в светское платье, но такой выправкой и посадкой головы не мог похвастаться и иной офицер. Стройная, даже изящная фигура, прямой и немного иронический взгляд… я невольно залюбовалась им. В отличие от отца, тон его кожи был ровным и свежим, а светлые глаза под ясным небом казались почти голубыми. И никаких мешков под глазами и пьяной одутловатости в лице.

Тётя мгновенно расплылась в улыбке:

– Тео! Какая приятная встреча! Нет-нет, я… я просто гуляла здесь в одиночку, любовалась яблонями. – Она быстро оглянулась вокруг, словно желая убедиться, что я не вынырну из ниоткуда. – Составишь мне компанию?

Мужчина остановился, когда она шагнула ему навстречу. Даже слепой заметил бы, что он не очень-то рад её видеть, но тётя Фрина этого отнюдь не замечала.

– Увы, я тороплюсь, – произнёс он ровно. – Зашёл отговорить Лайена от очередного поединка… по старой дружбе. Ты не знаешь, где он? Дело довольно срочное.

Тётя на миг помрачнела, но тут же снова просияла:

– Лайен вернётся позже, но я здесь. Расскажи мне всё за чашкой чая, Тео. Я распоряжусь.

Мужчина нахмурился, и лёгкая морщинка пересекла его лоб. Тётя, явно заметив его колебания, тут же с кокетливой улыбкой подошла и взяла его под руку.

– Право, лорд Таннис, вы слишком уж нерешительны. Ведь мы старые друзья, верно? А когда-то были больше, чем друзьями.

Она глядела на него, и в её глазах мешались надежда и отчаяние. Я вдруг поняла, что она любила этого мужчину, любила давно и молча, и, даже если он об этом и догадывался, сами слова никогда не были произнесены вслух. До сегодняшнего дня.

Лорд хмурился всё сильнее.

– Фрина, я никогда за тобой не ухаживал. Никогда, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Но ты знал, что ты мне нравишься! Что я люблю тебя с первой встречи! А ты… ты всегда относился ко мне так предупредительно…

Губы мужчины сжались.

– Ты – сестра моего друга, Фрина, но за рамки я не вышел ни разу, – резковато произнёс он. – И не думал, что дойдёт до этого объяснения. Лучше сразу уничтожить все надежды, поэтому я не буду щадить твои чувства: у меня другие вкусы и пристрастия. Спасибо за приглашение, но мне лучше уйти.

Тётя отступила, выпуская его локоть. Посмотрела на него с мольбой.

– Я думала о тебе каждый день, – с жалобными нотками в голосе сказала она. – Каждый день! Писала о тебе в альбом, ждала, что вы с Лайеном снова помиритесь… Но ведь ты будешь помнить, что я тебя жду, правда? Даже если у тебя сейчас кто-то есть, ведь ты… ты подумаешь?

Лорд Таннис не ответил.

– Тео!

В её глазах было столько сумасшедшей надежды, что я отвела взгляд. Небо было солнечным и ярким, но для тёти это, кажется, был самый худший день в её жизни.

– Нет, Фрина. Сожалею, но мне пора. Желаю тебе счастья.

Тётя Фрина отступила. И я внезапно увидела в её глазах такую ненависть, с какой она никогда не смотрела на меня. Кажется, лорд Таннис только что приобрёл смертельного врага.

– Ты пожалеешь, – прошипела она. – Пожалеешь уже завтра! Я не дам тебе ни жениться, ни быть счастливым с другой женщиной. Клянусь тебе в этом!

И бросилась бежать. Я успела заметить, что глаза у неё были абсолютно сухими.

Лорд Таннис даже не обернулся ей вслед. Вместо этого он усмехнулся и подошёл к моей яблоне.

– Слезай, амазонка, – произнёс он, глядя прямо мне в глаза. И протянул мне руку. – Угроза миновала.

– Как это вы меня заметили? – с подозрением спросила я.

– Ну я же не слепой, чтобы не заметить твою золотую гриву. В следующий раз надевай шляпку, мой тебе совет. А теперь спускайся.

Я вцепилась в ствол обеими руками и настороженно посмотрела на лорда:

– И с чего это мне слезать к вам?

Лорд и бровью не повёл:

– Твоя мать была красавицей. Хочу посмотреть, что получилось у них с Лайеном.

Глаза у него действительно были голубыми и очень яркими. Как у прекрасного принца, который посадил бы меня на коня и увёз в белоснежный дворец на берегу моря.

…А потом уехал бы куда-нибудь, оставив библиотеку в моём полном распоряжении. Я мечтательно вздохнула. Самое моё заветное желание.

Увы, лорда Танниса сложно было назвать принцем. Он только что дал тёте от ворот поворот и не очень-то переживал о её чувствах. Вряд ли у него есть дворец для прекрасных принцесс. Скорее, как в пьяном угаре болтал отец, у него, как у любого лорда, есть чёрный ход, потайная лестница и особая спальня, где он принимает любовниц.

И ведь за одного из таких лордов мне рано или поздно придётся выйти замуж. Брр!

Я дёрнула плечом:

– Не буду я слезать, чтобы вы меня осматривали. Я вам не лошадь, чтобы глядеть мне в зубы!

– Ну и ладно, – согласился лорд.

И преспокойно уселся на траву. Я потеряла дар речи.

– С чего это вы тут устроились! Это наш сад, а вы, между прочим, собирались уходить!

Я негодующе подпрыгнула на ветке. Та прогнулась подо мной и угрожающе хрустнула. Несколько листьев спланировали прямо на плечи и голову лорда Танниса, запутавшись в тёмных прядях.

– Я жду. Хочу исполнить своё желание и посмотреть на тебя. – Он задрал голову и прищурился. – А я всегда исполняю свои желания.

– Да ну?

– Будь уверена.

Я фыркнула. А потом наполовину свесилась с ветки и наклонилась вниз.

– Если ваши желания всегда исполняются, тогда почему вы с отцом рассорились? Вы же были друзьями, вы хотели с ним дружить!

По лицу лорда прошла тень.

– Не всегда желания остаются прежними, – коротко сказал он. – Когда твоя мать исчезла, Лайен начал пить, но это ещё полбеды. Он убил на дуэли моего доброго знакомого, человека, который мухи не обидел. А потом ранил ещё одного. Иногда я думаю, что было бы неплохо, если бы случилось наоборот.

Я вздрогнула.

– Поэтому вы пришли его предупредить? Чтобы отец…

– Умерил свой пыл, да. И было бы неплохо, если бы ты мне в этом помогла. – Взгляд лорда Танниса стал неожиданно пронизывающим. – Иначе мы с Лайеном станем врагами по-настоящему, а мне не хотелось бы, чтобы ты осталась сиротой. Вряд ли вы поладите с Фриной, если ты уже сейчас так старательно от неё прячешься.

– Она грозилась меня закрыть в чулане, – вырвалось у меня. – И закрыла бы.

Я сама удивилась тому, что сказала. Жаловаться незнакомцу на родную тётку, позорить семью?

Но что-то в этом мужчине говорило о том, что ему можно доверять. Что он… не способен запереть или принудить кого-то.

Лорд Таннис внимательно посмотрел на меня, запрокинув голову.

– Но ты дала ей отпор, – заметил он.

– Тем, что сбежала?

– Тем, что не стала покорно опускать голову и не пошла в чулан. Это смелость.

– Ну… да. – Я смутилась. – Спасибо за комплимент.

– Не за что.

– Наверное, если бы вам было лет тринадцать, мы могли бы подружиться, – вдруг вырвалось у меня.

Лорд Таннис изумлённо поднял брови. А потом засмеялся:

– Может быть. Если пообещаешь не признаваться мне в любви, когда подрастёшь. Знаешь ли, я совсем не спешу жениться.

Его лицо потемнело, и он бросил взгляд в сторону дома, куда убежала тётя Фрина.

– Особенно, – негромко закончил он, – когда влюблённая невеста так быстро переходит от страсти к проклятиям.

– Тётя Фрина вас сильно обидела? – тихо спросила я.

Лорд покачал головой:

– Ей досталось больше. Я забуду о её словах, а вот она будет помнить долго.

– Я тоже, кажется, буду помнить, – пробормотала я. – И никогда не буду признаваться кому-то в любви, пока он не признается первым.

Наши взгляды вновь встретились. И тут ветка подо мной всё-таки сломалась.

Я с криком полетела вниз. Лорд мгновенно оказался на ногах и выставил руки, но я с перепугу изо всех сил толкнула его ногой в грудь и полетела в траву.

Мы рухнули в разные стороны, тяжело дыша.

– Настоящая амазонка, – произнёс лорд Таннис, оглядывая меня с ироническим удивлением. – Это Лайен научил тебя так лягаться?

Я тряхнула головой, вынимая листья, запутавшиеся в волосах:

– Нет. Просто… не нравится, когда меня хватают.

Лорд усмехнулся, глядя, как я торопливо приглаживаю пышные пряди:

– А я, напротив, люблю хватать. Думаю, когда ты вырастешь и встретишь своего суженого, ты тоже весьма оценишь это занятие.

– По-моему, все лорды так думают, – буркнула я, выпрямляясь и усаживаясь на траву. – Что главное – схватить и утащить, и плевать, что там думает девушка. А если она мечтает об истинной любви, то это только её проблемы.

Что-то промелькнуло на лице лорда. Что-то далёкое и задумчивое.

– А ты веришь в истинную любовь?

– И в тайную звезду, которая горит в доме, пока любовь жива, – просто сказала я. – Ну, наивно, ну и что? Я верю, что такая звезда будет и у меня. Когда-нибудь.

Лорд повернул голову к особняку.

– А ведь звезда горела здесь, в этом самом доме, когда был жив твой прадедушка, – задумчиво сказал он. – Жаль, что Лайену повезло меньше. У них с твоей матерью она так и не зажглась.

– Надеюсь, мама не пожалела, что сбежала со своим скрипачом, – пробормотала я. – Уж лучше встретить настоящую любовь, чем киснуть тут.

– Кстати, – взгляд лорда Танниса сделался внимательнее, – что ты делаешь дома? Тебя разве не определили в пансион?

Я удивлённо моргнула. Пансион даже не приходил мне в голову.

– Нет. Отец сначала нанял гувернантку, но тётя сказала, что сама справится, и отослала её. А потом заявила, что у неё есть дела поважнее и…

Я примолкла. Лорд с непонятным выражением лица смотрел на меня.

– В общем, – неловко сказала я, – я учусь по книгам.

– По книгам, – странным тоном сказал он.

– Ну да. Это не очень сложно. Правда, недавно я залезла на стремянку, а та прогнила и сломалась, так что я ударилась об угол стола, когда падала. Спина долго болела, и был жуткий синяк. Теперь я достаю книги только с нижних полок.

Лорд по-прежнему смотрел на меня с тем же выражением. Мне сделалось неуютно. Это был мой сад, мой дом, вокруг цвёл любимый клевер, а чуть дальше, за камнями, укрытыми мхом, журчал знакомый ручей… но под этим взглядом я вдруг остро почувствовала, что ничего в этом саду мне не принадлежит и я никому здесь не нужна. И что отец, забросивший всё ради попоек, поединков и женщин, лишился должности и денег. Ещё немного, и особняк придётся продать вместе с садом.

Краска хлынула мне в лицо, и я вскочила.

– У нас всё в порядке, – резко сказала я. – Моя семья ни в чём не нуждается. И если вы подумали, что мне внезапно требуется помощь от чужого человека…

– Да уж, новой стремянкой тут не обойтись, – с иронией произнёс лорд, тоже вставая.

Он помолчал.

– Вряд ли я смогу тебе помочь, амазонка. Особенно теперь, когда я нежеланный гость в этом доме. Тебе стоит надавить на Лайена. Ты его единственный ребёнок, он тебе должен и знает об этом. Просто напомни ему, что тебе пора получить образование.

Я смерила лорда взглядом и кивнула:

– Я не знаю, согласится ли отец. Но я попробую.

– Попробуй. Образованная девушка сделает куда лучшую партию.

Я вздохнула. Даже он, чёрт его подери, говорит о замужестве!

– Не хочу идти замуж, – терпеливо повторила я. – Вот вообще не хочу. Мне хочется, чтобы мой муж выполнял не только свои желания, но и мои. И я не хочу бояться, что у него окажутся… – я покосилась на лорда, – другие вкусы и предпочтения.

Лорд хмыкнул, предлагая мне руку:

– Ты всегда принимаешь всё, что слышишь, на свой счёт?

Я спрятала руку за спину. Ещё чего! Если тётя Фрина увидит…

– Нет, – неохотно сказала я. – Но что-то мне подсказывает, что, едва придёт время, отец тут же выдаст меня замуж, чтобы поправить свои дела. И я этому «замужу» не обрадуюсь. Как, если я даже познакомиться ни с кем как следует не успею?

Лорд Таннис долго смотрел на меня. Наконец он кивнул:

– Это похоже на Лайена. Мне жаль. Но случаются повороты судьбы, которые переворачивают всё с ног на голову. Возможно, ты ещё удивишься.

Он посмотрел на отломанную ветку яблони, лежащую на земле. Усмехнулся:

– Удачи, амазонка.

Я смотрела ему вслед. Но он ни разу обернулся.

А на следующее утро случилась роковая дуэль.

Глава 2

Когда дилижанс остановился у аккуратной чугунной ограды, я почувствовала, как по коже прошёл холодок.

Мой новый аристократический дом. Что меня здесь ждёт?

В следующую секунду раздался стук калитки и перед экипажем возник сухощавый седовласый мужчина в строгом чёрном пиджаке и жилете.

На миг мне захотелось остаться в дилижансе и поехать дальше. За шесть часов езды я успела свыкнуться с жёстким сиденьем и меняющимся пейзажем, а здесь… как знать, что ждало меня здесь?

Но показаться перепуганной девчонкой я хотела ещё меньше. Я толкнула дверцу, не дожидаясь, когда её откроют, и шагнула на улицу.

– Госпожа Лиза Чилтон? – осведомился мой встречающий.

– Леди Таннис, – прохладно возразила я.

Взгляд сухощавого мужчины на мгновение остановился на моём потёртом платье. Я почти физически чувствовала, как он хочет поднять брови, но он лишь наклонил голову:

– Разумеется, миледи. Я – Армильд Росситер, дворецкий лорда Танниса. Извольте следовать за мной.

– Мой багаж… – начала я.

– О нём позаботятся, миледи. Ваши вещи разберут и разложат.

Я представила, как чужие руки касаются моего ветхого белья и последних детских сокровищ, которые я успела забрать из дома перед отправкой в пансион, и мне стало неприятно.

– Я разберу свои вещи сама, – твёрдо сказала я. – Пусть чемодан оставят закрытым.

Росситер вновь наклонил голову:

– Тогда прошу вас следовать за мной, миледи.

Мы шли по аккуратной каменной дорожке, и я невольно оглядывала сад, где никогда ещё не бывала. Отношения между отцом и лордом Таннисом охладились задолго до того, как я выросла достаточно, чтобы меня можно было взять с собой в гости. Да и детей подходящего возраста здесь не было: как и мой отец, лорд Таннис никогда не был женат. Лорды, в отличие от юных леди, женились поздно. Зачем жертвовать свободой, когда наследников можно зачать и в сорок, и куда позже?

Моему мужу было лишь тридцать семь, но всё же он был намного старше меня. О чём с ним говорить? Или впору прятаться от него, как от тёти Фрины?

Да уж. Я обвела взглядом деревья, окружающие дом. Вряд ли я смогу скрыться среди изогнутых ветвей сосны, нависающей над ручьём, или спрятаться в кустах жасмина. Да и лорд Таннис, как я помнила, обладал отличным зрением.

…Раньше. А теперь? Каким он стал?

Будет ли он вообще со мной разговаривать? Или сразу потащит в постель?

Я тряхнула головой, отрешаясь от этих мыслей. Слева к маленькому пруду уходил большой изящный розарий, и я невольно залюбовалась жёлтыми бутонами. Розы распустятся ещё не скоро, но уже сейчас можно было представить, каким ослепительным будет этот цветник в середине лета.

Справа в обрамлении тенистых деревьев тёк ручей, спускался с небольшой скалы миниатюрный водопад, а ниже каскадами шли чаши фонтанов. Выглядели они скромно, но я помнила, сколько стоило их содержать. Если бы отец продал поместье, пока наши фонтаны ещё действовали, он получил бы в десять раз больше, чем сколько оно, должно быть, стоило после его смерти.

– Прошу вас, леди Таннис, – вежливо повторил Росситер, и я поняла, что замечталась.

Крыльца здесь не было. Тяжёлая дверь красного дерева распахнулась перед нами, и я оказалась в просторном холле, украшенном резными дубовыми панелями. Две округлые лестницы в конце холла уходили на второй этаж, вот только левая выглядела обычной лестницей, а правая, выполненная в том же стиле, была плавным скатом, состоящим из двух узких петель серпантина, выполненным в форме полупрозрачных капель. Экзотично и очень красиво. С перил обеих лестниц свисали кашпо с острыми зелёными листьями, и всё вокруг выглядело дорогим, ухоженным и подобранным с очень большим вкусом.

– Миледи, завтрак обычно подаётся в половине десятого утра, обед – в час дня, ужин – в шесть вечера, – сообщил Росситер. – Если вам понадобится чай или лёгкие закуски, достаточно позвонить.

– И как поздно будет открыта кухня?

В пансионе после шести кухня уже была закрыта, а в остальное время там было непросто получить даже булочку или яблоко. Будет не очень-то весело, если и здесь меня станут морить голодом.

Лицо дворецкого не изменилось:

– В доме ложатся спать после десяти вечера, миледи. Лорд Таннис предпочитает не тревожить прислугу ночью, но я буду к вашим услугам в любое время.

Ох. Он что, принял меня за бездельницу, помыкающую слугами по ночам?

Должно быть, Росситер прочитал что-то в моём лице, поскольку добавил совершенно другим тоном:

– В буфете всегда есть хлебцы, фрукты и другие закуски, миледи.

Что ж, по крайней мере, тут меня накормят. Уже приятно, хотя танцевать от счастья я бы подождала. Ещё посмотрим, какие тут хлебцы. Может, лорд собственноручно уминает их все по ночам, отчаянно хрустя, и всяким жёнам и невольницам достаётся лишь блюдо с крошками.

– Благодарю вас, – кивнула я. – Покажите мне мою комнату, пожалуйста.

– Только после встречи с лордом Таннисом, миледи. Он приказал, чтобы вы поднялись к нему, как только окажетесь в доме. Он ждёт вас в малой гостиной наверху.

В животе поселились ледяные иголки. Прямо сейчас?

– Я… не очень хорошо себя чувствую с дороги, – быстро соврала я.

– Вы великолепно поддерживаете разговор, миледи. Лорду Таннису уже сообщили, что вы хорошо перенесли дорогу.

На бесстрастном лице дворецкого ничего нельзя было прочесть. Он вообще знал, что меня насильно выдали замуж?

Но как-то неловко было на него орать, обзывать прихвостнем рабовладельца или тюремщиком свободных и независимых невест… ой, то есть уже жён. Стоило посмаковать предвкушение скандала и оставить самое вкусное для моего мужа.

«Лорд ждёт тебя для первой брачной ночи».

Я ничего не знала о жизни лорда Танниса после дуэли. Знала лишь, что лорд несколько недель находился между жизнью и смертью, а потом совершенно исчез из светской жизни. Он сохранил должность в департаменте иностранных дел и даже продолжил делать карьеру, но больше я ничего о нём не слышала.

– Что лорд Таннис рассказал вам обо мне, Росситер? – спросила я.

– Почти ничего, миледи. Что вы – единственная дочь лорда Лайена Чилтона, но не его наследница.

О да. Тётя Фрина сообщила мне об этом с немалым злорадством сразу после похорон отца. По её словам, мой отец переписал завещание в ночь перед дуэлью и оставил всё ей, своей сестре. Само завещание, кстати, мне так никто и не показал. Как и расходные книги в пансионе. Хм, может быть, попросить у мужа хорошего адвоката?

– Да, отец оставил всё тёте, – ровно сказала я. – Но он оплатил моё пребывание в пансионе «Сад сестёр» и позволил получить образование, а это важнее любого наследства.

Что-то мелькнуло в глазах дворецкого. Что-то очень похожее на удивление. Но он лишь наклонил голову:

– Это всё, что я знаю, миледи.

Во взгляде дворецкого не было раздражения или нетерпения. Но я знала, что он не позволит мне отложить визит к супругу.

– Что ж, проводите меня наверх, – произнесла я. – Не хотелось бы заставлять моего мужа ждать.

Росситер с поклоном указал на лестницу:

– Я как раз хотел предложить вам то же самое, миледи. Прошу вас.

Гостиная на втором этаже была погружена в сумерки. Я невольно шагнула вперёд, чтобы зажечь торшер.

– Не стоит, – раздался резкий мужской голос. – Росситер, оставьте нас.

Дворецкий безмолвно поклонился и отступил. Дверь бесшумно закрылась за ним.

Я осталась стоять на месте, только скрестила руки на груди.

В гостиной повисла напряжённая тишина. Я видела очертания кожаных кресел, корешки томов на книжных полках, элегантный бар и даже дорогую кушетку у стены, но того, к кому меня привели, я разглядеть не могла.

– Подойдите, – раздался негромкий приказ из тени.

Я ждала этого приказа. Но, разумеется, осталась на месте.

– Ну нет, – покачала я головой. – Это совершенно неправильное начало. Вот если бы вы начали с фразы: «Подползи, ничтожная, и омой мне ноги!» – тут я бы сразу прониклась.

Из темноты донёсся холодный смешок.

– Не сказал бы, что это лучшая стратегия поведения. Теперь вы моя жена.

…Тот, прежний лорд Таннис разговаривал со мной в саду совсем другим тоном. Но того лорда Танниса уже не было. Стоило об этом помнить.

Я выпрямилась. Тому лорду Таннису я спуску не дала. И этому не дам тоже!

– Технически, это вы – своя жена, – дерзко возразила я. – Вы же подписали брачный договор сами с собой. Осталось только насчёт детей договориться.

…Ох, что я несу! Куда меня тащит, в какую вообще степь меня занесло?

Но остановиться я уже не могла. Если дам слабину и начну юлить и извиняться, будет ещё хуже.

– Кстати, если вы думаете, что через год я подпишу подтверждённый брачный договор и наш «отложенный» брак станет действительным, вы очень заблуждаетесь, – колко сказала я.

– К вашему большому несчастью, он уже вполне действителен.

– Но год спустя я смогу его разорвать, и тогда вы сильно пожалеете. Вам придётся меня отпустить по закону, и отвертеться не удастся. Разве что запрёте меня в подвале и подделаете мою подпись, переодевшись мной. – Я дёрнула плечом. – Но не советую. Вряд ли вам пойдёт капот и чепчик.

Короткая пауза.

– Допустим, первый удар за вами, – язвительно произнёс голос. – Но если вы хотите, чтобы я его простил, – а вы этого хотите, поверьте мне, – то сделаете шаг мне навстречу. В прямом смысле.

Я недоверчиво моргнула:

– Шаг куда? Я ничего не вижу.

– Выйдите на середину комнаты. Споткнуться, – в голосе прозвучали странные нотки, – здесь негде.

Помедлив, я двинулась вперёд. Туфли утопали в мягком ковре, и мне было жаль топтать его пыльными с дороги подошвами. Но раз уж мой господин и повелитель желает посмотреть на свою покорную и смиренную супругу, придётся идти на жертвы.

Увы, когда я остановилась посреди гостиной, напряжённо вглядываясь вперёд, я по-прежнему ничего не видела, кроме смутных линий.

– Моё новое приобретение, – произнёс голос с иронией. – Дорогая покупка.

– Могли бы и поделиться прибылью, – огрызнулась я. – Или обратиться прямо ко мне, не прибегая к помощи посредников.

– Зачем, если я купил вас давным-давно? И я говорю не о деньгах.

Я попыталась вглядеться в полумрак, но не видела ничего. Меня же было отлично видно: остатки сумеречного света проникали в щели между штор.

– Может быть, всё-таки включить свет?

– Не стоит.

Да, лорд Таннис не хотел, чтобы я его видела. И я понимала почему.

– Потому что тогда, – произнесла я тише, – я узнаю, какую цену вы за меня заплатили. На дуэли с моим отцом.

– Совершенно верно.

Повисло молчание. Странное, напряжённое молчание, заставившее меня поёжиться. Стоя здесь, я чувствовала себя уязвимой: меня было видно как на ладони, а мой собеседник по-прежнему скрывался во тьме.

Впрочем, так у меня был шанс, что в темноте он меня в супружеской спальне просто не найдёт. Если спрячусь как следует, брачную ночь ему будет проводить не с кем.

При мысли о брачной ночи сердце застучало быстрее. Какой он сейчас, мой муж? Полуслепой, с лицом, изуродованным шрамами? Лишённый руки, ноги? Или ещё хуже… но что может быть ещё хуже?

– Знаете, говорят, неважно, как вы выглядите, если вы хороший человек, – осторожно сказала я. – Может быть, в этом есть доля истины? Внешность быстро забывается, если мужчина обаятелен, добр и…

Холодный смех из темноты.

– Так хотите побыстрее оценить мою доброту и обаяние?

– Вообще-то не очень, – честно сказала я. – Но если вы оплатите мне дилижанс, снимете домик в пригороде и поможете найти работу, я готова прославлять вашу доброту и обаяние до конца времён. Особенно если вы аннулируете наш брак на прощание.

Последняя фраза прозвучала почти робко. Эх, не получается из меня прожжённый делец. Как и говорила мадам Обри, в эти игры я играю плохо. Стоило топнуть ногой, чтобы получилось убедительнее, но звук всё равно потонул бы в мягком ковре.

– Довольно, – последовала короткая реплика. – Я хочу рассмотреть вас получше. Сделайте ещё шаг вперёд и распустите волосы.

– А если я откажусь?

– Тогда окажетесь в разорванном платье, – жёстко произнёс лорд. – Я не требую от вас ничего особенного. Просто распустите волосы.

Я машинально поднесла руку к тугому пучку по голове.

– Зачем это вам?

Что-то шевельнулось в темноте, когда колыхнулась занавеска. На миг мне показалось, что я увидела перстень на аристократической мужской руке.

– Я же говорил, что люблю, когда мои желания исполняются. Помните?

– Ещё как, – пробормотала я.

– Желания у меня весьма разнообразные, и это ещё из невинных. Довольно споров. Снимайте.

Лорд Таннис имел в виду ленту для волос, но тон был таким, словно он приказывал мне снять платье.

«Я всегда исполняю свои желания».

А если я захочу исполнить своё желание? Интересно, что будет, если я сейчас брошусь к окну и раздвину занавеси, чтобы его увидеть?

Я качнулась на месте… и вдруг поняла, что не хочу этого делать.

Я боюсь. По-настоящему боюсь, что сейчас увижу обезображенное лицо – и уже будет не повернуть назад. Это будет мой муж. А сейчас… сейчас ещё ничего не решено и можно представить себе, что всё не так уж и плохо.

Медленно, словно во сне, я подняла руки и начала вынимать деревянные шпильки одну за другой. Деть их было некуда, и я просто разжала пальцы, позволяя им упасть. Простая коричневая лента медленно опустилась на ковёр следом за ними.

– Красивые волосы, – негромко произнёс голос.

Мои пальцы прошлись по распущенным прядям. На солнце они выглядели золотисто-рыжими, при свете лампы – каштановыми, но здесь и сейчас они казались тёмными, таинственными, загадочными.

Я тряхнула головой, и волосы, больше не сдерживаемые ни шпильками, ни пальцами, расплелись до середины лопаток. Я подавила порыв закинуть их назад и собрать в хвост, как в пансионе, и просто повела подбородком.

– Повернитесь.

«Так нравится?» – хотела съязвить я, но замерла. В этом голосе была власть, и взгляд, идущий из темноты, физически давил, исходя силой. Я была совершенно одета, но мне вдруг показалось, что я стою на сцене в подвязках и белье, пытаясь прикрыться, а из темноты зала, из полутьмы ложи на меня смотрит тот, кто имеет право приказывать. И этому приказу было трудно противостоять, потому что он был властным и соблазнительным одновременно. «Подчинись, – говорил он. – Разве ты не хочешь подчиниться сильному мужчине?»

– Прекратите, – выдавила я.

– Поздно об этом просить, раз наш брак уже заключён, – неумолимо возразил голос.

– Против моей воли!

– Но вы не сбежали по дороге. А значит, вы моя.

– Без денег? – горько усмехнулась я. – Без родных? Куда я могла сбежать?

– Как знать, – его голос стал жёстче. – Я не хочу, чтобы вы сбегали и вообще покидали дом без сопровождения и без моего разрешения. Если попробуете, я тут же вас верну, и наказание вас не обрадует. Это понятно?

– Нет! С какой стати?

– С такой, что я так сказал. Если вы думаете, что о нашем браке никому не известно или что никто не захочет подослать газетчиков, сплетников или соглядатаев, чтобы посмотреть на мою перепуганную и неотёсанную супругу, подумайте ещё раз.

– Неотёсанная? Я получила образование, чёрт подери!

В голосе скользнула ирония:

– Прекрасный пример владения собой.

Я не видела его в полутьме. Но мне вдруг послышалась в его голосе тень прежнего лорда Танниса. Того, в ком ещё не было этой жёсткой язвительности.

– Я умею владеть собой, – произнесла я тише. – Прекрасно умею.

– Великолепно. Но сначала это нужно доказать мне, а потом уже окружающим. Не говоря уже о том, что в столице одинокую девушку может ждать немало опасностей. Мне не доставит никакого удовольствия вызволять свою жену из неприятностей, а потом читать то, что напишут утренние газеты по этому поводу.

Хм. А вот это интересно.

– То есть если я захочу доставить вам неприятности, – медленно сказала я, – мне достаточно лишь попасть в газеты и испортить вам репутацию?

– Попробуйте. Я говорил, что ещё ни разу не порол обнажённых девушек на кипе разорванных газет?

В его голосе не было ни малейшей угрозы. Лишь констатация факта.

– Если вы думаете, что я испугаюсь… – начала я хрипло.

– Испугаетесь.

В темноте скрипнуло кресло.

– Вы будете спать в спальне, смежной с моей, – прозвучал холодный голос. – Дверь между спальнями открыта, а сон у меня очень чуткий. Что касается брачной ночи, я ещё не решил, но приведите себя в порядок. Не хочу, чтобы моя жена выглядела замарашкой в моей же постели.

Удар попал в цель. Я вдруг увидела себя со стороны: мои старые платья, дешёвые шпильки, я сама, потная и пыльная с дороги… Я задохнулась, даже не зная, какое ответное оскорбление придумать, чтобы врезать ему побольнее.

– Да я…

– Крайне мало изменились за шесть лет, – сухо подытожил лорд. – Впрочем, этого следовало ожидать.

– А вы, – процедила я, – напротив, сильно изменились с момента нашей последней встречи. Вот только в куда худшую сторону.

Тишина, повисшая за этими словами, была странно хрупкой.

Ох, нет. Я медленно начала осознавать, что я сказала. Я обвинила изувеченного мужчину, возможно, с изуродованным лицом… обвинила в том, что он изменился к худшему. Я имела в виду лишь его характер, но кто мне поверит? Уж точно не он.

– Я не имела в виду ваш облик, – произнесла я. – Простите.

– О нет, не извиняйтесь, миледи, – очень спокойно произнёс голос. – Дочь своего отца, конечно же. Как я мог об этом забыть? Такую наследственность не изменит ни один сколь угодно прославленный пансион.

В его голосе было столько уничижительной насмешки, что я чуть не провалилась сквозь землю. Только что я была униженной жертвой, но я могла защищаться, а теперь из моих рук выбили оружие и я чувствовала себя самым паршивым образом.

Но извиняться дальше было бесполезно.

– Хорошо, – произнесла я вслух. – Я – бесчувственная мерзавка, вы – зарвавшийся рабовладелец. Давайте уже ляжем спать и сделаем вид, что этого разговора не было?

Лунный луч упал на ковёр, коснувшись моего платья. Длинная вьющаяся прядь моих волос высверкнула рыжим в ночной темноте.

Молчание всё ещё длилось, но теперь оно было другим. Странным. Задумчивым.

– Предлагаете мне перемирие? – наконец спросил лорд.

– Хотя бы на полчаса. Надо же мне вымыть голову и запереть дверь.

Я не знала, улыбается ли он в темноте. Оценил ли мою усталую шутку? Будет ли она шагом к перемирию?

Потому что у меня уже не было сил драться. Мне просто хотелось отдохнуть.

А потом лорд Таннис заговорил. И с первым же его словом моё сердце упало.

– Шесть лет я ждал мести. Шесть лет, глядя на себя в зеркало, я вспоминал, что твой отец сделал со мной. Если ты думаешь, что хорошенькое личико и забавная дерзость может всё это перечеркнуть, ты жестоко ошибаешься.

Я резко втянула воздух.

– То есть я здесь, чтобы вы отомстили моему отцу через меня? Хотя я ни в чём не виновата? Вы понимаете, как это звучит?

Вместо ответа звякнул металл, и раздался звон колокольчика.

– Росситер проводит вас в ваши комнаты.

– Зачем вы вообще ждали шесть лет, чтобы взять меня в жёны? – с горечью спросила я.

Я думала, он не ответит. Но лорд Таннис всё же ответил.

– Затем, – прозвучал холодный голос, лишённый всякого сочувствия, – что вам больше некуда было пойти.

Глава 3

Когда я нетвёрдыми шагами дошла до дивана в своей новой комнате, я рухнула на него и обхватила голову.

Слова лорда Танниса звенели в ушах.

«Шесть лет я ждал мести».

Похоже, мой муж был настроен серьёзно.

Я огляделась. Меня действительно привели в настоящие покои. Будуар, где я оказалась, был изящно обставлен в бежевых тонах, от кушетки до элегантных кресел. Книжных полок здесь не было, но на хрупкой позолоченной этажерке красовались дорогие механические забавы и головоломки. Калейдоскоп, игрушки-мозаики, даже заводная музыкальная шкатулка.

Я вздохнула. Не стоит обольщаться: это лишь антураж, декорации, красивые мёртвые вещи. А вот тот, кто за ними стоял…

Кто он, лорд Таннис? Беспощадный мститель? Бесчувственный аристократ, желающий лишь уложить меня в постель и получить наследника? Просто мужчина?

Когда-то он был ловким и любезным кавалером вроде моего отца. Оба окончили военную академию и поступили на государственную службу. Увы, мой отец закатывал пирушки и напивался с певичками, пока лорд Таннис уверенно и быстро строил карьеру.

Каким же он стал, мой супруг, раз отказывается показываться мне? Может, всё-таки стоило рвануться через всю гостиную, раздёрнуть шторы и включить лампу?

Я вновь вздохнула. И вздрогнула от стука в дверь.

Створки распахнулись, едва я дала разрешение войти. Я с изумлением увидела весьма крупную серебряную тележку, уставленную подносами. А за ней – дворецкого.

– Миледи?

– Вам велели меня покормить? – вырвалось у меня.

Росситер лишь улыбнулся уголками губ, снимая крышку с первого блюда:

– Приятного аппетита, миледи.

Свиные медальоны с поджаристой корочкой выглядели необыкновенно аппетитно. А сыр, чудесный мягкий сыр, переложенный кружками свежих помидоров, с каплей оливкового масла, базиликом и поволокой песто…

Я не была до конца уверена, что ждёт меня ночью. Но в эту секунду, вдохнув запах нарезанного хлеба, я поняла, что не намереваюсь оставаться голодной. Нельзя ужинать так поздно? Пфф! Меня уже выдали замуж. Ничего хуже, чем сидеть замужем с пустым желудком, просто быть не может.

Повинуясь жесту дворецкого, я подошла к креслу и села. Секунда, и первые блюда и приборы оказались на столике передо мной. Росситер с глубоким поклоном подал мне белоснежную салфетку на колени, и я задержала взгляд на вензеле. Двойное «Т». «Теодор Таннис». «Тео», как называла его моя тётя. Имя, которое совершенно не вязалось с незнакомцем, говорящим из темноты.

– Вы теперь всякий раз будете мне прислуживать, Росситер? – поинтересовалась я, глядя, как он аккуратно манипулирует крышками блюд на тележке.

– Я счёл, что вы слишком устали с дороги, чтобы спускаться на кухню. Впрочем, если вы желаете…

– Нет, я с удовольствием поем здесь. Просто… мне ни разу не привозили ужин в комнату.

– Вот как, миледи? Но ваш отец, лорд Чилтон, когда-то был первым денди столицы. И жил весьма на широкую ногу.

Я устало улыбнулась:

– Это было очень давно. Наш особняк пришёл в запустение много лет назад. Я очень любила дом, но даже я видела, что нам не под силу его содержать.

– Сожалею, миледи.

Я окинула взглядом свою золотую клетку.

– А лорд Таннис? – спросила я. – Ведь ему пришлось поддерживать всё это одному после смерти родителей. Он был единственным ребёнком. Ему ведь пришлось тяжело, не так ли?

По губам дворецкого скользнула улыбка:

– Милорд уже тогда выделился в департаменте иностранных дел, миледи. Наследство помогло ему, разумеется, но он и сам посодействовал увеличению своего состояния. С моей стороны было бы бестактно упоминать размер его теперешнего жалования, но…

– Я поняла. – Я улыбнулась. – Вы гордитесь им, правда?

– Милорд отдаётся делу целиком. Он не берёт взяток и безжалостно отправляет в тюрьму каждого, кто замешан в подобных деяниях. Что до аккарцев, он никогда не давал и не даёт им спуску.

В голосе Росситера прозвучала такая гордость, словно он говорил не о хозяине, а о любимом племяннике.

– Лорд Таннис, должно быть, всё ещё скучает по родителям, – тихо сказала я. – Ведь когда их экипаж перевернулся, ему было всего девятнадцать.

– Большая трагедия, миледи.

Росситер повёл головой, и я поняла, что он молча указывает на остывающую еду. Я почувствовала, что краснею.

– Простите, я совсем забыла. Выглядит потрясающе.

Должно быть, я набросилась на свиные медальоны и белоснежный сыр чересчур уж увлечённо, потому что во взгляде дворецкого мне почудилось чуть ли не умиление. Я начала отрезать кусочки медленнее и аккуратнее, но после целого дня в дороге сложно было есть спокойно и чинно.

Наконец я отложила вилку и нож и благодарно улыбнулась Росситеру:

– Благодарю вас и повара. Ужин был великолепный.

Дворецкий поклонился:

– Это моя обязанность, миледи. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи.

– Вы ведь не только дворецкий? – неожиданно для себя спросила я. – Раз уж вы привезли мне ужин?

– Милорд предпочитает обходиться минимумом прислуги, миледи. Думаю, вы понимаете почему.

– Понимаю, – тихо сказала я. – Должно быть, вы ещё и камердинер моего мужа?

Росситер замялся на секунду, расставляя посуду на тележке:

– Безусловно, миледи, здоровье милорда таково, что ему весьма желательно всё время иметь личного камердинера при себе, но…

– Но?

– Если вы меня спросите, милорд слишком упрям, чтобы пользоваться чужими услугами, – с неожиданной откровенностью признался Росситер. – Словно это делает его слабее. И это его упрямство причиняет ему немало неудобств. Я надеюсь, миледи, что вы на него повлияете.

Вот это было интересно.

– Лорду Таннису требуется посторонняя помощь? – уточнила я.

Настала очередь дворецкого моргнуть. Его лицо тут же замкнулось.

– Вы… вы так и не увидели милорда во время вашей встречи, миледи? Тогда мои последние слова – непростительная оплошность с моей стороны. Прошу меня извинить.

Росситер быстро собрал приборы и, поклонившись, покатил тележку к выходу.

Проклятье! Кажется, я только что была близка к тому, чтобы узнать что-то важное. И по-дурацки проговорилась.

Я посмотрела на приоткрытую дверь, за которой скрывались изящная чаша ванны, раковина, биде и бассейн. Ванная, туалетная, гардеробная…

И плотно закрытая дверь в спальню, которую я отнюдь не спешила открыть.

«Не хочу, чтобы моя жена выглядела замарашкой в моей же постели».

В его постели? Пфф! Не дождётся. Мне становилось не по себе от мысли, что придётся устраивать шумный скандал, но это меня не остановит. Если будет нужно, завизжу и попробую выбить окно, но ему в руки не дамся. Будь я хоть тридцать раз его жена, лорд Таннис не имеет никакого права на моё тело.

Я решительно встала. Довольно. Пора разобрать чемодан, развесить одежду и подготовиться ко сну. А там посмотрим, для кого эта брачная ночь окажется увлекательнее – для моего мужа или для меня.

Во всяком случае, он надолго её запомнит.

Когда я вышла из ванной, закутавшись в тёплый халат поверх сорочки, дверь в спальню была открыта.

Я медленно приблизилась. У постели горела лампа, а из-под отогнутого угла одеяла выглядывала сиреневая простыня. Подушка пестрела вышитыми бабочками, и выглядела широкая кровать куда уютнее, чем моя жёсткая постель в пансионе. Или даже моя детская, где я ложилась, надеясь, что отец придёт пожелать мне спокойной ночи.

Мама когда-то приходила ко мне на ночь. Но после того как она уехала и бросила отца, я засыпала в одиночестве.

А теперь буду засыпать в обществе мужа. Я опустила взгляд на свои пальцы, на которых до сих пор не было обручального кольца. Интересно, собирается ли лорд Таннис мне его вручать?

Я задержала взгляд на решётчатой деревянной ширме, скрывающей вход в спальню мужа. Лорд Таннис сказал, что я должна буду спать с открытой дверью, но пока ширма прочно защищала меня от нескромных взглядов.

Хотя вряд ли это надолго.

Я быстро развязала халат и, повесив его на стул, нырнула в постель и скрылась под одеялом, натянув его до подбородка. Ночная сорочка задралась, но я согнула колени и расправила её до лодыжек. Вытянула ноги и выдохнула.

Всё. Теперь, если я погашу лампу… я же смогу просто лечь спать, да? Да?

Угу, держи карман шире.

Я протянула руку к лампе, мимоходом отметив, что аккарское масло было налито в колбу щедро, а не на самом донышке, как у нас. Аккуратно опустила рычажок, и спальня погрузилась в темноту. Лишь светлое пятно кровати выделялось в сумраке.

Несколько минут я лежала с открытыми глазами, пытаясь собрать в памяти по кусочкам этот безумный день. День моего рождения, хотя об этом никто не вспомнил. Впрочем, если бы любящий муж встретил меня у ворот с брачным договором, тортом и свечами…

Я не удержалась от смешка. Да уж, такой день рождения мне бы точно запомнился.

Что ж, этот сумасшедший день подошёл к концу. И теперь…

Послышался странный скрип, словно рядом передвинули что-то тяжёлое. В следующее мгновение решетчатая ширма со скрипом ушла вбок, открывая совершенно тёмную соседнюю спальню.

Я приподнялась на локте, вглядываясь в темноту. Ничего. Лампы были погашены, а из-за плотно задёрнутых штор не проникало ни единого луча. Даже очертания предметов мебели были неразличимы. Ни ночника, ни даже огонька свечи.

А вот я… Луна была полускрыта облаками, но слабого лунного света, падающего сквозь неплотно задёрнутые занавески, было довольно, чтобы разглядеть очертания моего тела под одеялом.

– Это вы? – осторожно поинтересовалась я. – Или какой-то совершенно посторонний лорд ошибся спальней?

Лёгкий шорох. И ничего больше. Я плотнее закуталась в одеяло, решительно намереваясь молчать.

А потом поняла, что всё-таки не промолчу.

– Если бы вы были на моём месте, вы бы чувствовали себя точно так же, – сказала я в темноту. – Мечтали бы вернуть себе свободу и ни за что не дали бы себя унизить. Месть или не месть, неважно: вы бы защищались.

– Тогда защищайтесь, – прохладно возразила темнота. – С интересом на это посмотрю.

– У вас не дрогнуло сердце, когда вы продавали меня самому себе? – поинтересовалась я. – Может, хотя бы заурчало в желудке?

Темнота издала короткий смешок.

– Нет. К тому же мы оба знаем, что вам некуда идти. Кажется, я уже об этом упоминал.

– Я могла бы поехать к тёте.

– Но кто же вам даст? – философски возразил мой невидимый муж. – Я предпочитаю, чтобы вы выполняли мои капризы, а не чужие.

– Как мило, – мрачно сказала я, перебирая в пальцах пряди. В лунном свете они отливали рыжим золотом, и лорд Таннис прекрасно мог видеть свою собственность. – И именно поэтому меня чуть ли не силой втолкнули в экипаж в день моего рождения? Чтобы защитить меня от любимой тёти?

– Чтобы вы не натворили дел и не сбежали, например.

Я наклонилась вперёд, вглядываясь в темноту. Лунная дорожка пересекла комнату, и я могла различить потрясающей красоты ширму с изломанной ветвью, трепещущей над нарисованным водопадом. Но тот, кто таился в глубине спальни, оставался для меня тайной.

– У вас есть любовница? – вдруг спросила я.

Лорд Таннис рассмеялся в темноте:

– А вы хотели бы, чтобы она была? Чтобы ненавистный супруг оставил хрупкую новобрачную в покое и утешился с дамой сердца прямо на этой кровати?

– Почему нет? Я слышала, что так делают все лорды.

Темнота помолчала.

– Многие, – наконец произнёс голос. – Но далеко не все.

Ну да, ну да. Мой муж – образец целомудрия и нравственности. Я фыркнула про себя.

Но, если серьёзно, любовницы меня не очень-то устраивали. Если какая-нибудь девица будет бродить по дому и перебирать семейные драгоценности, это будет уже чересчур. А если она ещё и забеременеет и об этом начнут шептаться в свете…

Я вздрогнула, вспомнив, что в свете уже шептались.

«История, как его любовница вылетела на улицу голая и в слезах, всё ещё ходит по столице. И лорд Таннис даже не пытался её опровергнуть».

– Говорят, одна из ваших любовниц вылетела из вашего дома голая и в слезах, – проронила я невинно. – Вы настолько её не удовлетворили?

Из темноты донёсся не то резкий вздох, не то шипение.

– И кто же успел пересказать вам эти сплетни?

– Не всё ли равно? – парировала я. – Я это знаю. Так правда это или нет?

Мне показалось, что я услышала движение, но вместо звука шагов до моих ушей донёсся лишь скрип, словно передвигали мебель.

– Неважно, – наконец последовал ледяной ответ. – Вас это не касается.

Ну замечательно. С днём рождения, Лиза. Хорошо ещё, тебе не преподнесли на праздник голую любовницу супруга, перевязанную розовой ленточкой. Прямо в супружескую постель.

– А ведь я просто хотела на день рождения чашку чая и несколько добрых слов, – с тоской произнесла я. – Когда мама ещё жила с нами, всё было по-другому.

Молчание. Я повернула голову к окну, где между редкими облаками светили звёзды, сложившись в письмена созвездий.

– Хотя у вас, наверное, тоже были не очень-то весёлые дни рождения, – пробормотала я. – Да?

– Конфидентка и наперсница, которая будет выслушивать мои жалобы, мне точно не нужна, – последовал холодный ответ. – Если у вас успели появиться подобные фантазии, самое время с ними распрощаться.

– Тогда зачем вы ведёте со мной разговоры в темноте?

– Чтобы вы уяснили одну вещь. Я вижу вас первый раз в жизни и не доверяю вам – особенно если вспомнить, чья вы дочь. Все эти шесть лет я строил репутацию, и теперь, вместо того чтобы меня жалеть, меня боятся. Мне дорога эта репутация. И я не позволю вам её разрушить, сплетничая с кем попало о моей внешности и физическом облике.

– Я не собираюсь…

– Меня не волнует, собираетесь вы или нет. Завтра вы поедете с компаньонкой по магазинам. С вами будут заговаривать, вас будут расспрашивать обо мне, но я запрещаю вам обсуждать эту тему. Вам понятно?

Ничего себе приказы! Я присвистнула.

– Ого, вы мне запрещаете? А если я не подчинюсь и начну рассказывать всем о ваших, хм, немалых физических достоинствах? Лишите ужина и отправите в тёмный чулан?

Пауза упала между нами, как дождевая капля.

– Нет, – наконец ответил мой супруг. – Но вы сами пожалеете, узнав о моих увечьях раньше, а не позже. Сдаётся мне, вы и сейчас не очень-то хотите знать правду.

Я поперхнулась.

– Это ещё почему?!

– Потому что иначе вы бы кинулись ко мне с лампой в руке ещё в нашу первую встречу. Или прямо сейчас. Вы боитесь меня, миледи, и правильно делаете.

Я закусила губу. Тут он попал в точку.

– Допустим, – произнесла я. – Но что я получу взамен, если буду молчать? Я не вижу вас, не могу говорить о вас – тогда что мне остаётся?

– Спать без моего присутствия в своей постели, – жёстко ответила темнота. – Поверьте, вы недолго будете наслаждаться этой привилегией. Пользуйтесь, пока можете.

Я стиснула зубы. На миг мне захотелось устроить ему воистину запоминающееся пробуждение – в луже ледяной воды, например. А потом я не без разочарования вспомнила, что он упоминал свой чуткий сон.

– Если вы придёте в мою постель, – сквозь зубы произнесла я, – я распущу про вас такие слухи, что вы очень об этом пожалеете. К примеру, что у вас кое-где облезлый хвост, а над ним здоровенное пузо. Или ещё чего похлеще.

– Попробуйте, – спокойно ответил мой муж. – Вы найдёте, что в столице к подобным слухам давно привыкли.

Проклятье! Я вздохнула. Что ж, придумаю что-нибудь ещё, пока моя «привилегия» не закончилась.

– Ужасных вам снов, – от души пожелала я. – Надеюсь, я там буду присутствовать со сковородкой. Или с очень острым зонтиком.

– И совершенно без одежды, видимо, раз вы не удосужились её упомянуть, – прозвучал иронический ответ. – Жду не дождусь.

И здесь он умудрился оставить поле битвы за собой! Да что ж такое-то!

Я сонно моргнула. У меня больше не было куража с ним спорить. Слишком хотелось спать…

Лунный луч осветил водопад на ширме и струящийся водопад в саду. Я закрыла глаза и не заметила, как заснула.

Глава 4

Когда я проснулась, солнце вовсю било в глаза. Ночное пение цикад сменилось скрипом ручной газонокосилки, а дверь в смежную спальню была плотно закрыта.

Я зевнула, прикрывая рот ладонью, – и замерла.

На моём безымянном пальце сияло кольцо.

Тоненький ободок белого золота без единого камня, но с тончайшей монограммой из единственной буквы «Т». Я чуть повернула руку – и по монограмме-вензелю пошло сияние, будто от бриллианта.

Кажется, я действительно стала леди Таннис. Ох.

Умывшись и приведя себя в порядок, я скептически покосилась на шкаф, где висели мои платья из пансиона, и вздохнула. Хочешь не хочешь, а придётся выбирать что-то из них.

Я выбрала самое простое, однотонное серое. Ряд жемчужных пуговиц, который я спорола со старого детского платья, придавал ему некоторую элегантность, а значит, я не буду выглядеть слишком уж позорно в дамских магазинах. Стоя у зеркала, я заплела аккуратную косу и изогнулась, глядя через плечо. Что ж, не так уж и плохо.

Я вздохнула и оправила подол платья. Пора было спускаться.

Завтрак в столовой уже был накрыт, но лишь для одной меня. Я разочарованно оглядела небольшой овальный стол и вдруг заметила, что второго стула не было. Только тот, на котором сидела я.

– Доброе утро, миледи. – Росситер появился из ниоткуда. – Позвольте предложить вам завтрак?

Я улыбнулась ему:

– Вы и сегодня прислуживаете мне за столом? Мне очень приятно, но ведь у вас наверняка есть и куда более важные дела. Я вполне справлюсь сама.

– Не в ваше первое утро в новом доме, миледи.

Завтрак оказался великолепен: яйца всмятку, каша с кусочками клубники и поджаренные хлебцы с маслом. Как и за ужином, я уплетала еду за обе щёки, но отсутствие супруга щекотало нервы. Нет, конечно, он вряд ли внезапно появится сзади, набросит мне на глаза повязку, разорвёт платье и повалит прямо на этот стол, но…

Уже допивая вторую чашку чая, я кашлянула:

– Росситер, я должна отправиться по магазинам сегодня. Моя компаньонка меня уже ждёт?

– Милорд распорядился, чтобы вы… – начал Росситер, и тут я услышала знакомый женский голос.

– Лиза! Лиззи, милая моя! Где моя племянница, я хочу немедленно её обнять!

Тётя Фрина. Проклятье, чем я это заслужила?

– Росситер, спрячьте меня! – прошептала я. – Немедленно!

Дворецкий развёл руками:

– Увы, миледи. Ваша родственница очень настаивала на встрече, и милорд изъявил желание, чтобы вы повидались с ней после долгой разлуки. Насколько я помню, он весьма философски заметил, что этой встречи всё равно не избежать.

– Лиза! – раздался голос тёти из соседнего зала.

Я мысленно простонала.

Кажется, я позавтракала как раз вовремя.

Когда мы залезли в экипаж и тот тронулся, тётя Фрина немедленно перестала мило улыбаться. Вместо этого её лицо вспыхнуло тревогой.

– Моя дорогая, – дрогнувшим голосом произнесла она, вложив свои руки в мои. – Тебе, должно быть, досталось в брачную ночь?

«Нет, я вполне неплохо выспалась», – хотела было ехидно сказать я и тут же закрыла рот. Ну уж нет, дорогая тётя. Даже не надейся вынюхать что-то в моей спальне.

– А ты так и не вышла замуж, тётя Фрина? – хлопнув ресницами, спросила я.

Выражение лица тёти было неподражаемым. Тем временем я осторожно высвободила свои руки.

– Мы говорим о тебе, милая, – с нажимом произнесла она.

– Тогда почему ты бросила меня в пансионе и не отвечала на мои письма?

– Потому что тебе пора было понять, что твоего отца больше нет, и обрести самостоятельность! – не без раздражения бросила тётя. – Пока ты жила в пансионе на всём готовом, я оказалась почти в нищете. Ты знаешь, каково это – умасливать кредиторов, чтобы тебе не прекратили продавать самое необходимое? Каково это для одинокой женщины – продать поместье и не остаться без денег? У меня не было средств, чтобы поехать к тебе, а писем я получать не могла: наш особняк купили аккарцы.

Аккарцы. Наши не самые мирные и не самые приятные соседи. Впрочем, какие-никакие дипломатические отношения у нас были, да и как их могло не быть, когда мы покупали у них столько масла каждый год?

– И ты сразу продала наш дом аккарцам? – не без горечи спросила я. – Наше семейное гнездо?

– А ты думаешь, я могла его содержать?

Я закусила губу. Да, тут тётя была права. Проклятье, меня не должно было это трогать! Особняк отца давно перестал быть моим домом. Но сердце заныло всё равно.

– Нет. Конечно, нет. Прости.

Тётя вздохнула:

– У меня неплохая квартирка в городе. Но довольно обо мне. – Её взгляд сделался пронзительным. – Как обращается с тобой твой супруг?

Я повернула голову. За окнами экипажа проплывали очаровательные улицы, цветные фасады и черепичные крыши домов, миниатюрные сады на балконах, дикая роза и плющ, бегущие вниз с верхних этажей… а у меня даже не было возможности всё это рассмотреть, проклятье! Вместо этого я должна была сдерживать хищный напор тёти и пытаться что-то выведать сама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Что ж, сыграем в эту игру, раз другой не предвидится.

– Как видишь, лорд Таннис собирается оплатить мой гардероб, – спокойно и с достоинством произнесла я. – Очень красивый и дорогой гардероб.

Тётя укоризненно покачала головой:

– Лиззи!

– Что?

Она сочувственно похлопала меня по руке.

– Милая, я понимаю, каково тебе. Я не была замужем, разумеется, но я могу только представить, что ты чувствуешь. Тебе очень больно? Может быть, заглянем в госпиталь?

Я устало вздохнула.

– Я потрясающе себя чувствую.

Тётя смерила меня острым взглядом:

– Значит, он всё-таки оставил тебя в покое этой ночью, – задумчиво сказала она. – Стоило ожидать от него. Смакует предвкушение… – она вздохнула, – и твоё будущее унижение, Лиззи. Всё очень, очень плохо.

Экипаж начал притормаживать, и тётя вновь взяла меня за руку.

– Не стоит прятаться от меня, Лиззи. Я на твоей стороне. Даже если он не стал забирать твою невинность… он обижал тебя? Бил? Оскорблял? Может быть… – теперь её взгляд стал многозначительным, – ты хочешь мне пожаловаться?

Угу. Чтобы это через пару часов стало известно всем её подругам, а за ними и всей столице.

Я зевнула с небрежным видом:

– Вообще-то да. Мой супруг оставил на ночном столике список девиц, которые считаются его любовницами в свете, а листок случайно улетел в окно. Может быть, продиктуешь мне его?

Глаза тёти едва заметно расширились. Она вдруг улыбнулась улыбкой хищницы, почуявшей добычу.

– Так ты слышала о ней, – произнесла она сочувственно. – И переживаешь, конечно же. Что ж, боюсь, у тебя есть серьёзный повод для тревоги.

Сердце стукнуло. «О ней?» Что тётя знала о моём муже? У него на самом деле есть любовница?

– И как же выглядит этот повод? – спросила я, пытаясь сохранить голос спокойным. – Блондинка или брюнетка?

– Тебе лучше увидеть своими глазами, – уклончиво сказала тётя. – Поверь, случай вскоре представится.

Она выглянула в окно. И быстро, энергично постучала в переднюю стенку экипажа:

– Любезнейший! Остановите у лавки Мелано! Мы приехали.

Когда я следом за тётей вошла в лавку, мне показалось, что я попала в кукольный домик. Кружевные занавески с бантами, розовые пелеринки вокруг ламп, мягкие кресла с оборочками. Словно пряничный домик одинокой тётушки.

Я перевела взгляд на манекены, выстроенные в витринах, и невольно поёжилась: платья на них были под стать обстановке. Закрытые, с украшенными оборками лифами и воланами юбок, обшитыми тремя слоями кружев.

– Так действительно сейчас носят? – поинтересовалась я у тётушки.

Но она не успела ответить.

– Всенепременно! – раздался ликующий голос. – И я уверена, вам обязательно пойдёт!

Плотно сбитая кудрявая дама вихрем пронеслась по залу и сжала меня в объятьях. Я мысленно выругалась, что не успела отпрыгнуть.

– Так вы и есть племянница моей дорогой Фрины! – восторженно произнесла она. – Супруга грозного лорда Танниса! Вся столица мечтает узнать, как он выглядит после той страшной дуэли.

– Правда? – только и сумела вымолвить я.

– О да! Я Бетти Мелано, и это моя лавка. Будьте уверены, здесь вы сможете заказать всё, что нужно. Конечно же, мы откроем кредит для супруги лорда Танниса немедленно!

Я высвободилась, оглядывая зал.

Вряд ли мой муж будет рад подобному гардеробу. Я бросила взгляд на платье тётушки. Она, в отличие от госпожи Мелано, отнюдь не щеголяла оборками, вышивкой и кружевами. Возможно, сейчас так одевались лишь молодые дамы, да и тётушка находилась в весьма стеснённом положении, но мне эта мода нравилась всё меньше. С тёти Фрины станется привести меня туда, где меня разоденут наименее соблазнительно.

Конечно, было бы неплохо разок поддразнить вихрем оборочек лорда Танниса, чтоб ему провалиться. Вот только я совершенно не хотела выглядеть подобным образом каждый день.

– Вы должны непременно выпить чаю! – заговорщицки улыбнулась госпожа Мелано. – Впрочем, нет, сначала я позову девушек, а те снимут с вас мерки.

Она взяла меня за руку и потянула к небольшому возвышению.

– Сюда, дорогая. Это совсем недолго, обещаю.

Я замерла на мгновение. Перед глазами пронеслись уроки хороших манер в пансионе, а также непременное правило никого не обижать и со всеми быть безупречно вежливой. В самом деле, постоять придётся не так уж и долго, а потом одна чашка чаю, одно или два заказанных из вежливости платья…

Стоп. Я моргнула. Это я что, собираюсь потратить деньги, потому что тётушка и её подруга говорят со мной медовыми голосами?

А ведь неплохая ловушка, а? Я почти попалась.

– С радостью, – взмахнула ресницами я. – Я вижу, у вас настоящий консервативный вкус. Не то что в том ужасном и вульгарном магазине, о котором я слышала. И какие цены там дерут! Чудовищно! Самое дорогое заведение столицы, а наряды настолько непристойные, что даже дома при слугах надевать такое дурновкусие неприлично.

…Ведь в столице наверняка есть такое заведение, правда? Правда?

– О да! – жарко подхватила госпожа Мелано. – «Катрэз» – отвратительная клоака, моя дорогая. И цены у них таковы, что их едва ли может позволить себе даже жена главы кабинета министров.

«Катрэз», хм? Какое интересное название.

К тому же, кажется, у моего мужа слишком много денег. Настало время делиться.

– Вставайте, дорогая. – Госпожа Мелано потрепала меня по плечу, указывая на пьедестал, и возвысила голос: – Девочки, важная клиентка!

Словно по волшебству, из бокового проёма появились две миловидные девушки всё в тех же розовых оборочках, вооружённые мерными лентами и подушечкой с булавками.

Я решительно сделала шаг к двери, украшенной золотыми завитушками. Ну нет. Здесь я и носового платка не куплю.

– Лиззи, не копошись, – в голосе тётушки послышались прежние, с детства мне знакомые нотки нетерпения. – Бетти тебя ждёт. Ты ведь не хочешь оставаться в этом пансионском убожестве, правда?

– Действительно, – театральным шёпотом произнесла госпожа Мелано, оглядывая моё платье. – Девочки, вы только посмотрите!

Девочки согласно закивали.

– Вообще-то я бы действительно переоделась, – честно сказала я. – Но снимать мерки и покупать платья я пока не готова. – Я отступила к двери, поравнявшись с тётей. – Идём, тётя Фрина. Я желаю осмотреть другие магазины.

– Лиззи! – Тётя схватила меня за руку. – Как ты можешь быть такой неблагодарной! Я привела тебя в лучшую лавку столицы, а ты…

– А я ухожу.

Мои глаза округлились, когда тётя ужом метнулась к двери и закрыла её спиной.

– Мы отсюда не уйдём, пока… ммм… не выпьем чаю и ты не передумаешь! – заявила она. – Здесь можно встретить интересных людей, между прочим! Здесь шьют лучшие платья в столице! Мы старые друзья с Бетти и я не позволю тебе меня подводить!

Встретить людей? О ком это она, интересно? Впрочем, нет, совсем неинтересно. Только новых подруг тётушки мне и не хватало.

– Я здесь ради себя, а не ради тебя, тётя, – чётко произнесла я. – Ты сейчас удерживаешь меня здесь силой?

Тётя моментально сменила тон и заулыбалась:

– Ну что ты, Лиззи! Просто…

– Тогда отойди, или я закричу, – вежливо сообщила я. – Громко. Противно. И даже мужу жаловаться не буду: ему нажалуется вся улица. Как думаешь, он потом позволит тебе ко мне приблизиться?

Глаза тёти сузились, но от двери она не отошла. Я нахмурилась. Ей жизненно важно было задержать меня здесь, но почему? Что ей было нужно?

И тут прозвонил колокольчик. Тётя отскочила от двери как ошпаренная.

– Леди Фрина Чилтон, – раздался прохладный женский голос. – Не ожидала встретить вас здесь.

В магазинчик вплыла молодая женщина с шёлковыми каштановыми волосами, уложенными волосок к волоску в сложной причёске. Жёлтое закрытое платье напоминало строгое платье тёти, вот только ткань наверняка стоила в пять, а то и в десять раз дороже. Линия оборок была всего лишь одна, намекая, что оборки всё же были в моде, и платье весьма шло её владелице. Новая гостья была старше меня, но ненамного: я дала бы ей не больше двадцати пяти. Идеальная кожа, нежный румянец, едва заметно подкрашенные губы… она была очень хороша собой. На миг внутри вспыхнула зависть.

Я мысленно покачала головой. Нет-нет-нет, завидовать, пыхтеть от ярости и швыряться подушками будем дома. Не сейчас. Сейчас надо сделать вид, что самая красивая здесь я, а Жёлтые Оборочки могут проваливаться обратно в свой идеальный мир.

Молодая женщина, подняв брови, оглядела моё платье. Она не сказала ни слова, но этот взгляд сразу будто установил между нами незримую дистанцию.

– Это моя племянница, Лиза Чилтон, – быстро вставила тётя.

– Леди Таннис, – сухо поправила я.

– Наслышана о вас, – очаровательно, но прохладно улыбнулась пришелица.

Тётя со значением посмотрела на меня.

– Лиззи, это госпожа Майя Хмаль, дочь аккарского посла в Файерне.

– Торгового представителя, – поправила молодая женщина. – Когда-то отец был дипломатом, но после… незначительного инцидента шестнадцать лет назад наше посольство выслали. Теперь отец вернулся в новой роли и привёз меня. И, – она многозначительно улыбнулась, – я надеюсь остаться надолго.

Тётя бросила на меня ещё один значительный взгляд.

– Очень полезное знакомство, моя дорогая, – подчёркнуто сказала она. – У госпожи Хмаль весьма изысканный круг друзей, и тебе стоит о нём знать.

– О да. Например, мы с вашим мужем хорошо знакомы. – Майя бросила на меня неожиданно острый взгляд из-под ресниц. – Возможно, лучше, чем вы думаете.

– Неужели? – холодно произнесла я.

– О да. Я как раз хотела напомнить ему о нашем… близком знакомстве. Скоро ежегодный бал в нашем новом торговом представительстве. Вы ведь знаете, что теперь оно располагается в бывшем особняке вашего отца, лорда Чилтона? – Майя сладко улыбнулась. – Прелестнейшее место.

– Да неужели? – произнесла я сквозь зубы.

– Представьте себе. Я хотела прислать лорду Таннису личное приглашение, но, пожалуй, будет не очень-то удобно вот так выдавать нашу с ним дружбу.

Майя взмахнула ресницами.

– Будет куда приличнее, если я передам приглашение через вас. Вы ведь передадите мои слова вашему… мужу?

Она кашлянула, одарив меня понимающей улыбкой. Девушки, застывшие с мерными лентами в руках, обменялись шокированными взглядами.

«Да, да, всё именно так, как ты расслышала, – говорила улыбка Майи. – Я знаю твоего мужа, я видела его, он любит меня, а ты для него – никто».

Я вдруг поняла, что тётя прекрасно знала, что мы увидим Майю здесь. Более того, она подстроила эту встречу. Скорее всего, Майя даже ей заплатила, чтобы посмотреть на скромную провинциалочку, приехавшую из пансиона. И напомнить ей, что та должна знать своё место.

Я прищурилась. Что ж, ладно.

– Дорогая госпожа Хмаль, – улыбнулась я. – Я даже не знаю, что сказать в ответ на такое великолепное предложение… но, пожалуй, окажу вам ответную услугу.

Я повернулась к замершей возле пьедестала модистке, госпоже Мелано, и взмахом руки указала ей на Майю:

– Я уступаю очередь своей доброй знакомой. Пожалуйста, сначала снимите мерки с неё. И, конечно же, она с радостью выпьет вашего чудесного чаю.

Майя открыла рот, но враз просиявшая госпожа Мелано, почуявшая добычу, тут же шагнула к ней и увлекла за собой.

– Обычно я одеваюсь немного иначе… – начала молодая женщина, но помощницы модистки, обступившие её, буквально заставили её шагнуть на пьедестал. Мне показалось или им тоже не очень-то понравилось, как она бравировала своей связью с моим мужем?

– Ну как же, как же иначе, когда у вас такие чудесные оборочки, – пропела госпожа Мелано. – Как же хорошо, что вы появились у нас, госпожа Хмаль! Или Майя – могу я называть вас Майей? До меня доходили слухи, что вы делаете покупки в совершенно неподобающих для леди местах…

Я отвернулась, пряча улыбку. А потом беспрепятственно подошла к двери и взялась за золочёную ручку.

– Я ухожу, тётя, – негромко сказала я. – С вами или нет – решать вам.

Тётя бросила на Майю быстрый взгляд.

А потом, словно прочтя в нём незаметный ответ, шагнула за мной.

Глава 5

Уже когда экипаж затормозил напротив строгой чёрной витрины «Катрэз», тётя наклонилась вперёд и коснулась моего колена.

– Лиза, деточка, я знаю, что ты расстроена, – произнесла она сочувственно. – Но ты должна была знать. Даже если ты сейчас накупишь самых дорогих платьев, тебе это не поможет. Твой муж, конечно, будет всё отрицать, но… слухи о том, как он в неё влюблён, уже начали ходить по столице.

– И они любовники? – в упор спросила я.

Тётя отвела взгляд:

– Она аккарская девушка из очень богатой семьи. Если бы их вдвоём застали, был бы огромнейший скандал, урон её чести и чести её семьи. Может, кто-то за закрытыми дверями и будет шептаться, что они любовники, но доказательств у них нет и не будет.

Я прикрыла глаза, вспоминая взгляд Майи. Они – и не любовники? Вот уж вряд ли.

– Тогда почему он на ней не женился?

Тётя подняла брови:

– Милочка, лорд Таннис не поверяет мне своих планов. Но будь я на твоём месте, я бы задала себе другой вопрос. Почему он женился на тебе?

– Потому что он потребовал меня в качестве приза на дуэли, – с отвращением произнесла я. – Чтобы разозлить отца до невозможности, как я полагаю.

– Вот именно. Он хотел отомстить твоему отцу и до сих пор хочет, поэтому он никогда не отпустил бы тебя после пансиона. Да и как бы это выглядело? Отложенный брачный контракт связал не только тебя, но и его самого. В свете его поступок просто бы не поняли.

– Сам себе вырыл могилу, – пробормотала я.

– Но это не мешает ему иметь любовниц – или возможных невест. И ты понимаешь, что девица вроде Майи не оставит твоего мужа в покое.

– Ты поспособствовала нашей встрече, – прямо сказала я. – Почему?

Тётя отвела взгляд.

– Она попросила меня помочь, – неохотно сказала она. – Я влезла в долги, а Майя предложила простить их, если я устрою вам встречу. Но, согласись, тебе тоже нужно было встретиться с ней и узнать, с кем проводит время твой муж!

Да уж. Хорошее знакомство, нечего сказать.

– Надеюсь, она останется довольной визитом к Бетти Мелано, – колко сказала я. – Уверена, если она закажет там пару нарядов, мой муж будет в восторге. Конечно, если сможет снять с неё бельё, не запутавшись в рюшах и оборочках.

– Лиззи!

Я не стала отвечать на шокированный возглас тёти. Просто толкнула дверь кареты.

В «Катрэз» всё завертелось необыкновенно быстро. Мне достаточно было показать кольцо и уточнить, открыт ли здесь кредит для супруги лорда Танниса, как модистка тут же проводила нас с тётёй в отдельную комнату, освещённую дюжиной крошечных ярких светильников, и предложила чай и альбомы с последними модами.

Но я покачала головой:

– Нет. Сделаем так: я хочу увидеть все ваши готовые платья и костюмы.

– Но, миледи…

– …И всё, что подойдёт мне по размеру, я куплю.

Глаза тёти полезли на лоб.

– Лиззи, ты сходишь с ума, – произнесла она. – Позвольте, я поговорю со своей племянницей наедине.

– Не нужно, – улыбнулась я. – Просто дайте мне знать, если сумма счёта превысит сумму, которую потратила у вас за год самая щедрая клиентка. Вы ведь получаете комиссионные с проданных вещей?

Глаза девушки зажглись.

– Для супруги лорда Танниса, – с тщательно сдерживаемой радостью произнесла она, – мы подберём самый лучший гардероб! Прошу вас в зал, миледи. – Она поклонилась, указывая на золочёные створки дверей. – Я сейчас соберу манекенщиц, прикажу подать чай, и мы проведём показ всех последних коллекций персонально для вас.

Тётя кашлянула.

– Милая, это не самая лучшая идея, – с нажимом сказала она. – Твой супруг не оценит твоих стараний, уверяю тебя.

Я не повернула головы.

– Подавайте чай, – решительно сказала я. – Мы остаёмся.

Сидя в глубоком алом кресле, я с полуоткрытым ртом наблюдала за дефиле манекенщиц. Стройные девушки с номерами в руках демонстрировали настолько потрясающие платья, что трудно было поверить, что я могу себе позволить одно из них. Голубые юбки, разлетающиеся при ходьбе, скромные, но такие соблазнительные вырезы, алая ткань, льнущая к фигуре, строгие блузки, парчовое великолепие бальных платьев…

Я записывала понравившиеся номера на розовом надушенном листочке, не обращая внимания на шипение тёти. Ну нет. Сегодня у меня праздник, и она его не испортит.

Когда показ завершился, модистка подошла к нам. Я без слов вручила ей листки.

– Я собираюсь примерить их все.

Лицо девушки просияло:

– Ваш муж будет в восторге! – заверила она. – Ни у одной столичной леди не будет такого богатства нарядов!

«Вот-вот, – злорадно подумала я в адрес мужа. – Купили меня, милорд? Что ж, приготовьтесь к тому, что я тоже умею ходить за покупками. И, между прочим, видите это соблазнительное голубое платье, которое будет так подчёркивать мою грудь? Вам его так просто не снять. По крайней мере, если не хотите визга на всю улицу. Ходите и облизывайтесь по тёмным углам, так-то!»

Модистка вновь поклонилась, приглашая следовать за собой, и мы отправились в примерочную, куда манекенщицы начали приносить наряды один за другим.

Через полчаса на кованой стойке для вешалок не осталось свободного места. На мгновение я всё же заколебалась: я понимала, что это самый дорогой магазин столицы. Но в итоге я решительно стиснула зубы и напомнила себе, что мне нужна ещё и обувь. И, кстати, нежное и мягкое нижнее бельё. Я пошепталась с модисткой, обрисовав, что мне нужно, и закрытые коробки с туфлями и мягкими сапожками доставили прямо в примерочную. Что до белья, примерка была слишком деликатным делом, поэтому его обещали доставить домой.

Тётя Фрина следила за мной всё неодобрительнее.

– Ты даже близко не представляешь, насколько всё это вульгарно, – осуждающе сказала она, когда я поправляла волосы перед зеркалом, стоя в изящном платье цвета осенних листьев. – И что это за фасон! У Бетти ты бы оделась как королева. А это? Ты просто посмотри, какой у него вырез!

– Мне оно нравится.

– Ты совершаешь глупость, Лиззи, – голос тёти стал тверже и увереннее. – Потому что думать сейчас тебе нужно вовсе не о платьях.

Я обернулась:

– Да? А о чём же?

Тётя подошла так близко, что я уловила приторный аромат её духов, который не ощущала даже в экипаже, и склонилась к моему уху.

– О том, – прошептала она, – что Теодор Таннис мечтал отомстить твоему отцу шесть лет. Он сломает тебя, использует и выбросит. Думаешь, он подпишет брачный контракт через год? Он опозорит тебя, выкинет на улицу и женится на Майе!

– Именно это мне и нужно, – невозмутимо сказала я.

Тётя с шокированным видом открыла рот:

– Оказаться на улице без денег? Ты с ума сошла? Тебя не пустят ни в один приличный дом!

– Как-нибудь справлюсь, – уклончиво сказала я. – Уеду и начну жизнь под другим именем. Кроме того, деньги у меня будут. Лорд Таннис не имеет права выгнать меня с пустыми руками.

– Наивная девочка. Думаешь, Тео не найдёт способ, чтобы оставить тебя без гроша и сделать твою жизнь невыносимой? Да, ты не останешься его женой, но он не даст тебе уйти. Угрозами или шантажом, но он добьётся своего.

«Я всегда исполняю свои желания».

По позвоночнику внезапно прошла дрожь. Лорд Таннис выгнал свою любовницу на улицу голой. А потом ответил мне ледяным тоном: «Неважно. Вас это не касается».

– Он опасен, Лиззи, – жёстко сказала тётя. – Ты дочь человека, который его изуродовал. Твой отец перечеркнул его жизнь, а теперь Теодор наконец может отомстить и ты в его полной власти. Ты уверена, что вообще останешься живой и здоровой?

«Шесть лет я ждал мести. Шесть лет, глядя на себя в зеркало, я вспоминал, что твой отец сделал со мной. Если ты думаешь, что хорошенькое личико и забавная дерзость может это всё перечеркнуть, ты жестоко ошибаешься».

– Я…

Я закусила губу. Тётя расчётливо кивнула, глядя на меня:

– Ты понимаешь, о чём я, Лиззи. Тебе нужно бежать. Сейчас.

Этого я совершенно не ожидала.

– Что-о-о? – вырвалось у меня.

– Мы выйдем через чёрный ход. Всё это время за нами тайком следовал экипаж. Нас увезут из столицы в безопасное место.

Я оторопело глядела на тётю. Да у неё был целый продуманный план! И она придумала его в одиночку? Наняла экипаж и всё остальное, хотя она даже наш особняк продать не смогла самостоятельно? Как-то я в этом немного сомневалась.

Я прищурилась:

– Что-то мне подсказывает, что за этот экипаж платил кто-то ещё. И я догадываюсь кто. Майя хочет убрать меня со сцены и забрать моего мужа себе, верно?

– А даже если и так? – прошипела тётя. – Ты должна быть ей благодарна! Признайся честно: ты хотела этого брака?

Вместо ответа я оглядела роскошную примерочную. Хотела ли я оказаться здесь, среди алых платьев из струящегося шёлка и белья с нежными кружевами? В саду, где журчали фонтаны, в спальне с заводными игрушками, в доме, где дворецкий, похожий на доброго дядюшку, подавал мне превосходнейший ужин и я знала, что весь этот дом – в моём распоряжении?

Наверное, да. Даже точно «да». Вот только тут не хватало одной маленькой детали.

Выйти замуж по любви.

– Нет, – негромко сказала я. – Я не хотела ехать в столицу. Я просила оставить меня в пансионе. Я хотела свободы.

– И до сих пор её хочешь, – мягко улыбнулась тётя. – Я понимаю, что ты совсем молода, Лиззи. Что ты надеешься на лучшее. Но Тео любит другую, так что, если надеешься влюбить его в себя, забудь. Смягчить его? Ты его видела. Удастся ли тебе его переделать?

Нет. Не удастся. Даже близко не удастся.

Тётя предлагала мне выход, и неплохой выход. Конкурировать с Майей за внимание главного врага моего отца я точно не собиралась.

Вот только…

Что-то мне говорило, что если я брошусь бежать неведомо куда, доверившись тёте, которая запирала меня в чулане и лишила наследства, и Майе, которая смотрит на меня как на пустое место, то добром это не кончится.

Этим внутренним голосом был обычный здравый смысл.

И немного – страх. Потому что я помнила слова моего мужа:

«Я не хочу, чтобы вы сбегали и вообще покидали дом без сопровождения и без моего разрешения. Если попробуете, я тут же вас верну, и наказание вас не обрадует».

Тётя внимательно следила за мной. Должно быть, на моём лице отобразились все мои мысли, потому что её голос сделался ниже, убедительнее:

– Лиззи… мы не всегда ладили друг с другом. Но ты знаешь, что если в малом я и была с тобой строга, то по большому счёту я всегда желала тебе добра. И тогда, и сейчас. Мы ведь с тобой родные люди. Кому и верить друг другу, как не нам?

Меня резануло неприятным воспоминанием. Сейчас тётя была чем-то похожа на отца, когда он стоял передо мной в детстве и клятвенно обещал, что бросит пить. И я верила ему каждый раз. А потом перестала.

– Почему ты хочешь мне помочь? – устало спросила я. – Идти против лорда Танниса рискованно: как ты мне напомнила, он на многое способен. Ты совсем его не боишься?

В глазах тёти что-то блеснуло.

– Твой муж – чудовище, Лиззи, – произнесла она хрипловатым голосом, словно готовясь заплакать. – Настоящее чудовище без чести и совести. Шесть лет назад Лайен вызвал его на поединок не просто так. Я не раскрою тебе, что случилось тогда: я обещала твоему отцу. Но, поверь, нет ничего, чего бы Тео не мог сделать с беспомощной женщиной.

– Это серьёзное заявление, – произнесла я. – И что он со мной сделает? Заставит ходить по дому без юбки? Надругается на лестнице, прижав к перилам? Зажарит и съест?

Тётю перекосило.

– Не шути такими вещами, Лиззи. Не надо. Сейчас твой последний, единственный шанс бежать, а ты сомневаешься, когда дорога каждая минута!

В другое время я бы посмеялась над пафосом и мелодраматичностью в её голосе. Вот только она говорила о мужчине, который будет спать в паре шагов от меня этой ночью.

Я вздохнула. Час от часу не легче.

– Тётя, я очень благодарна тебе за твоё предложение, но я не могу бежать вот так сразу, не выяснив всех деталей плана и вообще ничего не выяснив. Будем откровенны: я совершенно не доверяю твоей Майе. И не то чтобы доверяю тебе.

В глазах тёти мелькнули злость и обида, которые тут же сменились грустью.

– Вот так ты со мной обращаешься, да? – печально спросила она.

– Прости, но это моя жизнь. Ничего личного.

Возможно, я бы доверилась подкупленному слуге или вот этой самой модистке – но вот к тёте Фрине я испытывала всё меньше и меньше доверия.

Тётя сжала руки. В её глазах горел странный жадный интерес.

– Тогда хотя бы расскажи мне о Тео. Что случилось с его лицом после дуэли? Как он сейчас выглядит? Никто не знает, кроме тебя, и мне страшно представить, чем это знание может для тебя обернуться. Пожалуйста, милая, поделись со мной.

Я хотела съязвить, что если уж у тёти Фрины сохранился прежний интерес к лорду Таннису, то я с радостью соглашусь, чтобы она заменила меня в его постели на пару месяцев. С мужем я как-нибудь договорюсь.

Но я лишь покачала головой:

– Нет. Знаешь ли, с твоей стороны не очень-то благородно подставлять меня под его тяжёлую руку. Ведь если я поделюсь с тобой его тайнами, а он об этом узнает…

Губы тёти задрожали.

– Ты мне не доверяешь, Лиззи?

– Ну что ты, тётя, – честно сказала я, глядя ей в глаза. – Просто… мне нужно немного подумать.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласилась тётя. – Это твоё окончательное решение? Ты не бежишь со мной?

– Нет, – твёрдо сказала я. – Не бегу.

– Тогда один совет на прощание, Лиззи, – сказала она негромко. – Не верь. Не верь ни единому его слову.

Послышались шаги. Модистка, улыбаясь, вошла в комнату, держа в руках роскошное алое платье.

«Он сломает тебя, использует и выбросит».

Как много я узнала за одно утро.

Что ж, похоже, у меня впереди интересный вечер.

Глава 6

Дома меня ждал неожиданный сюрприз.

Библиотека на первом этаже. Роскошная, ухоженная, много лет собираемая библиотека. У нас дома были книжные шкафы, но половина из них стояла пустыми: тётя методично распродавала более дорогие тома один за другим. Но здесь…

Здесь были энциклопедии и цветные иллюстрированные книги. Роскошно изданные словари и скромные, но безумно редкие издания. Романы на аккарском, на эхебе… даже на циртском. Я знала эти языки. Ещё в пансионе я с грустью думала, что без постоянной практики быстро забуду всё, что выучила. Но теперь эти страхи исчезли.

Я бросила взгляд на своё отражение в зеркале над камином. Там отражалась худенькая фигурка в винном платье до пола и с узким вырезом. Но это простое платье колдовским образом облегало меня так, словно я родилась в нём. Даже походка и движения как будто становились более плавными.

Впрочем, может быть, это оттого, что я начала привыкать к дому?

Я подошла к кожаному креслу с высокой спинкой и нахмурилась. Обычно даже в самых дорогих креслах есть едва заметная вмятина на сиденье и на спинке, если этими креслами пользуются. Это кресло явно было выбрано с любовью и отличалось удобством. Но лорд Таннис, похоже, не воспользовался им ни разу.

Что ж, значит, им воспользуюсь я.

Я прошлась вдоль нижней полки и улыбнулась, увидев циртский сборник легенд. Я знала его: такой же лежал у меня в спальне, когда я была маленькой, и мама каждый вечер читала мне на ночь кусочек волшебной сказки. Одну, свою любимую, я знала наизусть, но ни разу не читала её в оригинале.

Я взяла карандаш из изящного прибора, достала несколько листов чистой бумаги и пододвинула к себе книгу. Росситер сказал, что мой муж вернётся только вечером, а иногда это и вовсе происходит глубокой ночью. Поупражняюсь в переводе, раз уж больше нечего делать. Да и вообще – если я смогу бродить здесь одна каждый день, выбирать книги, заниматься своими делами… может быть, замужество будет не таким и ужасным.

Хотя вот уж рожать наследника мне совершенно не хотелось. Пусть сам рожает, в конце концов! Сам на себе женился? Вперёд, к однополому размножению, как у горных ящериц! Чем-то лорд Таннис, кстати, и был похож на ящерицу: такой же холодный и неуловимый. Правда, хватать его за хвост меня как-то не тянуло.

А потом я открыла книгу и пропала.

Я едва заметила, как наступили сумерки. За окном бил крыльями мотылёк, пытаясь пробиться к горящей лампе, но я лишь перевернула страницу. Обед занял у меня десять минут, не больше: я быстро прикончила суп и вновь вернулась к драгоценной книге. К легендам, балансирующим на грани истории и сказки.

В детстве я верила в сказки. Мечтала, что мой будущий муж будет любить меня и носить на руках, и понятия не имела, что эти мечты у меня отнимут.

Я вздохнула. Хватит вспоминать то, чего уже не будет. Мечта закончилась.

– Вздыхаете о свободе, истратив мои деньги? – раздался язвительный голос за спиной.

Резкий голос лорда Танниса чуть не заставил меня подпрыгнуть в кресле. Как он успел попасть в библиотеку? Ведь я всё это время сидела лицом к двери, а его голос раздался сзади – так, словно он стоял за книжным шкафом, расположенным прямо за моей спиной.

– А у вас разве так мало денег? – поинтересовалась я, не оборачиваясь. – Как жаль. Ведь я ещё не посетила ювелира.

– Чувство юмора, я смотрю, тоже вас не покинуло.

Я обернулась, но, конечно, ничего не увидела, кроме круга света на книжном шкафу.

– Прячетесь от меня?

– Сплетничаете обо мне?

Я фыркнула:

– Пфф! Очень мне это нужно, когда все сведения приносят мне на блюдечке, знаете ли. Могли бы прятать своих любовниц и получше.

– Любовниц? – негромко переспросил голос за моей спиной.

– Ну не любовников же! – мстительно парировала я. – Хотя с вас станется.

За спиной раздался скрип досок.

– Как интересно. Откуда же у вас эти ценные сведения?

– Разве не вы отправили меня с тётей по магазинам? – саркастическим тоном напомнила я. – У вас, оказывается, и память плохая. Возраст, не иначе.

– То есть именно леди Фрина Чилтон, – голос лорда стал холоднее, – поделилась с вами своими наблюдениями?

– Да и не только она, – невинно проронила я. – Стою себе, примеряю платья и, ммм, панталоны, и тут из соседней примерочной выходит совершенно голая девица и сообщает: «Да не возитесь вы с этими кружевами, дорогая. Лорду Таннису сойдёт и так».

– Какая потрясающая проницательность.

Ирония в голосе лорда мне отчего-то не понравилась. Может, не стоило так преувеличивать?

– Если уж вам так не нравится, что вы отправили меня с тётей, а та насплетничала, могли бы и вовсе меня с ней не отпускать!

– Рано или поздно вы всё равно бы с ней увиделись. Не запирать же вас здесь.

– Ну спасибо, что выпустили птичку из клетки, – язвительно отозвалась я. – Навеки вам благодарна, что не заперли меня в страшном и тёмном подвале.

– Не за что. Захотите в страшный и тёмный подвал – я к вашим услугам.

Говорить, не видя собеседника, было чудовищно неуютно. Я с досадой огляделась, но книжный шкаф за моей спиной закрывал обзор. Я видела лишь тёмный сад за окном да тени от ламп. Тени…

Я замерла, глядя на неестественно длинную тень сидящего мужчины, отражённую на стене через половину комнаты.

– А я вас вижу, – произнесла я. – Вы сидите, и у вас есть руки. И ноги. И голова, хотя вот насчёт неё я бы не была так уверена.

– Поверьте, в существовании вашей головы я уверен ещё меньше, – хмыкнул муж. – Особенно после столь ярких образов обнажённых девиц, выплывших из ниоткуда. Вы уверены, что не вычитали этот пассаж в любовном романе?

– А вот нет, – не без ехидства отозвалась я, закрывая книгу. – Я только что переводила с циртского легенду о любви. Знаете, любовь – это такое чувство, которое некоторым заносчивым лордам недоступно, поэтому они похищают девушек, швыряют их в экипаж, а сами прячутся от них по тёмным углам, потому что сказать им нечего.

– О, вы найдёте, что мне есть что вам сказать, – опасным тоном произнёс лорд. – Но сейчас мне куда интереснее то, что сказали вы. Забудьте о любви. Вы переводили с циртского? Вы хорошо знаете этот язык?

– Очень хорошо.

– А другие языки? Аккарский?

– Так же хорошо, как родной. Устно – чуть хуже, но…

– Хм.

В библиотеке наступило молчание. Лишь потрескивал огонь в камине; я так и не заметила, когда его зажгли.

– Я оставлю вам текст, – наконец произнёс лорд Таннис. – Это последние новшества в аккарском законодательстве. Мне нужен будет готовый перевод послезавтра утром. Лучше бы завтра… но это может подождать.

Я присвистнула.

– То есть я теперь ещё и бесплатная переводчица?

– Считайте это вашим испытательным сроком. Вам ведь нужна свобода? – иронии в голосе моего супруга было столько, что её можно было черпать ведром. – Наличные деньги – первый шаг к этой свободе.

Он помолчал.

– Впрочем, быть может, я ошибся и вы предпочли бы продолжить свои прогулки по магазинам вместе с тётушкой. Тогда, конечно, предлагать вам применить полученные в пансионе знания было бы глупостью.

Вопрос повис в воздухе. Я вдруг вспомнила отца, который тоже когда-то выбирал между карьерой и беззаботной жизнью – и выбрал второе.

А теперь выбирала я.

– Нет, – быстро сказала я. – Если это работа, настоящая работа, я берусь за неё.

Длинная тень, нависающая над противоположной стеной, качнулась.

– Отлично. А теперь, – голос стал резче, – я хотел бы знать, какую из моих предполагаемых любовниц вы видели.

– Не скажу.

– Это была не просьба, миледи.

– Именно поэтому и не скажу! – Я резко встала и вцепилась в спинку кресла. – Какого чёрта! Раз уж вы предлагаете мне работу, относитесь ко мне с уважением, чёрт подери! Разве так сложно вспомнить слово «пожалуйста»?

– Несложно, – проронил голос. – Но вы очень уж разгорячились. Видимо, эта встреча хорошо вам запомнилась.

Я развернулась к книжному шкафу. Сейчас мне очень хотелось обогнуть его и как следует встряхнуть своего супруга за грудки.

– Больше всего меня изумляет, как вы можете требовать её имя! Требовать! Может быть, вам напомнить, что такое вежливость, милорд? Показать, как выглядит смиренная просьба? С радостью! «Пожалуйста, не лезьте под одеяло к Майе Хмаль: вдруг там уже лежит ещё кто-нибудь!»

Наступило зловещее молчание. Такое мрачное, какое только может быть в закрытой библиотеке поздно ночью, где мне никто не придёт на помощь.

На всякий случай я огляделась в поисках чего-нибудь тяжёлого. Увы, рядом со мной не было ничего подобного, а кресло мне было просто не поднять.

– Значит, Майя Хмаль, – задумчиво произнёс голос. – Право, я должен быть благодарен ей за эту вашу встречу: ваше сегодняшнее платье куда элегантнее вчерашнего. Пытались утереть ей нос?

– Вы должны быть благодарны, что я не пыталась этот нос разбить, – буркнула я. – А вы даже не пытаетесь ничего отрицать!

– С чего бы?

Я замерла.

– То есть это правда, – почти шёпотом сказала я. – Я сегодня встречалась с вашей возлюбленной, за которой вы беспардонно ухаживаете, а может, и спите с ней. И она нагло сообщила мне, что приглашает моего мужа на какой-то там ежегодный бал в аккарское торговое представительство, а мне предлагается побыть девчонкой на побегушках и передать вам её слова!

– На этот бал не отправитесь ни вы, ни я, – голос лорда стал ледяным. – Аккарцы, прибывшие в страну этой весной, – лживые и трусливые мерзавцы, и шестнадцать лет назад мы должны были запереть за ними дверь.

– И это говорит дипломат?

– Говорит при своей жене, которая должна быть нема как рыба, если её об этом спросят, – последовал холодный ответ. – Я сделал всё, чтобы аккарцы не вернулись в прежнем составе, но Хмаль предложил слишком щедрые льготные квоты на масло, чтобы кабинет министров просто послал его к чертям.

– Шестнадцать лет назад, – пробормотала я. – Их выгнали шестнадцать лет назад… Звучит очень знакомо. Майя упоминала какой-то инцидент шестнадцать лет назад, что-то незначительное…

Наступила пауза.

– Незначительное? – очень спокойно спросил мой муж. – Я ожидал, что к гибели моих родителей вы отнесётесь иначе.

Я захлопнула ладонью рот. Чёрт, ведь экипаж лорда Танниса-старшего и его жены перевернулся, когда моему мужу было всего девятнадцать! Шестнадцать лет назад!

Шкаф, стоящий между нами, вдруг показался непробиваемой стеной. А тень на стене – невообразимо тёмной и холодной.

– Ох, чёрт, – выдохнула я. – Простите.

– Не стоит извиняться, если вы не чувствуете раскаяния, – голосом лорда Танниса можно было замораживать лёд. – Я уже понял, что их убийство вам безразлично.

– Но это же был несчастный случай, – севшим голосом сказала я.

– Это не был несчастный случай. Кабинет министров решил не предавать это огласке по моей просьбе, но улики были налицо.

– Зачем? – прошептала я. – Почему их хотели убить? Это были аккарцы?

– Сначала я думал, что это месть за то, что отец расследовал их махинации. Аккарцы пытались подкупить его людей, навязать невыгодные контракты с помощью тонкого шантажа – их выслали бы уже за одно это. Но настоящая причина была другой.

Последние слова прозвучали глухо.

– Какой? – быстро спросила я.

– Это, – резко ответил он, – вас не касается.

Я бесшумно вздохнула. А чего я ожидала? Полной откровенности?

– А Хмаль хоть как-то был в этом замешан?

– Нет, разумеется. Иначе ему не разрешили бы вернуться в Файерн. В подкупе Хмаля тоже не обвинили – его счастье. Ему крайне невыгодно быть пойманным на взятке: как торговый представитель Аккары, он должен сохранять прозрачную финансовую репутацию, иначе его вышвырнут вон и его карьера окончится. Но ни доверять ему, ни встречаться с ним я не буду.

– А с его дочерью, значит, будете? – ядовито поинтересовалась я.

– Я уже говорил, что это не ваше дело?

Пламя в камине тем временем начало гаснуть, и я в своём лёгком платье поёжилась от ночной прохлады, идущей из открытого окна.

– Что за книгу вы читали? – вдруг спросил мой муж.

– А это важно?

– Для меня – да.

Я вздохнула. Из окна дуло всё сильнее.

– Я собираюсь пересечь комнату, чтобы закрыть окно, – произнесла я. – Обещаю, я не буду смотреть в вашу сторону.

Короткая пауза.

– Хорошо. Идите.

Я быстро пересекла библиотеку поперёк. Краем глаза я видела, что вся левая часть библиотеки была погружена в темноту, а лампы потушены. На мгновение мне сделалось жаль моего мужа, но лишь на мгновение. Он фактически купил меня, чтобы сделать своей наложницей, и ни словом не дал мне понять, что моё тело для него неприкосновенно, пока я не позволю ему меня обнять. Напротив, он сделал всё, чтобы доказать мне обратное.

«Поверьте, вы недолго будете наслаждаться этой привилегией».

Я остановилась возле закрытого окна. Моё отражение в тёмно-винном платье задумчиво смотрело на меня. Распущенные волосы казались огненными в свете пламени камина.

– Я читала легенду о любви, – внезапно произнесла я. – Ту самую, что читают всем девочкам в детстве. О сиянии тайной звезды. Помните, мы говорили о ней в нашу первую встречу?

«А ты веришь в истинную любовь?»

«И в тайную звезду, которая горит в доме, пока любовь жива. Я верю, что такая звезда будет и у меня. Когда-нибудь».

– Да, – после короткого молчания произнёс лорд Таннис. – Как странно, что вы читали именно эту сказку.

– Что странного?

– Неважно, – его голос вдруг показался мне очень усталым. – Я давным-давно её не слышал.

– Давным-давно маленькая девочка загадала желание, глядя на звёзды, – сказала я, улыбаясь собственному отражению и собственным мыслям. – Она пожелала встретить настоящую любовь. Полюбить, и чтобы её полюбили в ответ. А чтобы желание обязательно сбылось, она спустилась в подвал своего дома и нарисовала в самом неприметном месте тайную звезду.

Тишина. Искры пламени, посверкивающие внутри камина, были похожи на звёзды.

– Она встретила доброго и честного юношу, и они полюбили друг друга и поженились, – произнесла я тихо. – Прошли годы, и как-то они спустились рука об руку в подвал, чтобы взять бутылку вина на годовщину свадьбы. И оказалось, что…

– В подвале горела тайная звезда, – произнес голос лорда Танниса. – И потом, когда сын этой пары женился на своей любимой, эта звезда продолжала сиять.

– Сияние истинной любви, – прошептала я. – С тех пор в каждом доме рисуют эту звезду, но зажигается она далеко не всегда.

– И здесь уже заканчивается сказка и начинается реальность, – проронил лорд Таннис.

– Да. Никто не знает, существовала ли та маленькая девочка, но если начертить в подвале дома простую звезду, то она действительно загорится, если супруги любят друг друга. Одна из тысячи или десяти тысяч… но это происходит. И сияние тайной звезды не только укрепляет любовь, но и дарует удачу, счастье, веру в себя.

Я вздохнула.

– Вот только в нашем особняке она давно покрылась пылью.

– Шестнадцать лет назад она горела в этом доме.

Голос лорда Танниса был необычно тих, словно он говорил о чём-то очень дорогом для себя. Впрочем, разве это было не так?

– Она всё ещё горит? – так же тихо спросила я.

– Тлеет. Память о настоящей любви не уходит сразу. Но скоро она погаснет.

Я прикрыла глаза, представляя, каким этот дом был тридцать лет назад. Улыбки, сплетённые руки, поцелуи, аппетитный завтрак в постели, детский смех…

– Мне очень жаль, – прошептала я.

– Мне тоже очень жаль, – сухо произнёс мой муж. – Раз уж мы обмениваемся историями, у меня есть одна для вас. Поскольку вас, как я вижу, весьма интересует финансовый вопрос, сегодня я побывал у нотариуса, составившего завещание вашего отца. Увы, завещание написано так, что не прикопаешься ни с какой стороны. Фрина Чилтон получила особняк и фамильные драгоценности по праву.

Я вздрогнула, словно меня ударили. Всё это время, когда я говорила о любви, он думал, что меня интересуют только его деньги!

Я сжала губы. Что ж, пусть и дальше так думает.

– Значит, куплю себе новые украшения, – произнесла я холодно. – На ваши деньги. Сожалею, если вам их будет не хватать.

– Извольте. Моя жена должна выглядеть достойно, в конце концов. – Мой муж помолчал. – Кстати, если я увижу, что вы мне изменяете, будут последствия.

Это прозвучало так буднично, словно мы обсуждали цвет моего платья.

– А если я увижу, как вы изменяете мне с Майей Хмаль, мне будет плевать, – бросила я, направляясь к двери. – Просто предупредите её, чтобы она в следующий раз не хвасталась мне в лицо вашей с ней… близкой дружбой.

Я не стала хлопать дверью. Просто выпустила дверную ручку, выйдя из библиотеки, и очень быстрым шагом направилась к лестнице. Быстро, чтобы не заплакать раньше времени.

Я рассказала ему самую заветную сказку. Тайну, которую я всегда считала своей путеводной звездой. Мечту, которой я жила. А лорд Таннис пропустил её мимо ушей и заговорил о деньгах и побрякушках.

Да и пожалуйста! Нужны мне его драгоценности! Сделаю себе деревянные бусы и в них поеду на бал! А он пусть хоть взвод любовниц приводит, мне всё равно.

Вот только та звезда в подвале… Мне очень хотелось на неё посмотреть.

Но я знала, что мой муж никогда мне её не покажет.

Глава 7

Я долго отмокала в ванне, положив ноги на бортик.

Молодая, худощавая и очень приветливая женщина, оказавшаяся горничной по имени Клара, деликатно показала, где в ванной находятся разные нужные мелочи, и я с улыбкой отпустила её. Искушение расспросить её о моём муже было велико, но я сдержалась, помня предупреждение лорда. Кроме того, лорд Таннис не зря обходился минимумом прислуги: я была уверена, что он подбирал кандидатуры весьма тщательно и Клара с Росситером были полностью ему верны.

Я покосилась направо. Зеркало во всю стену отражало мои обнажённые плечи в хлопьях мыльной пены, и я подумала, что выгляжу не так уж и плохо. Теперь чуть-чуть макияжа, платье… жаль, что мы всё же не едем на бал. Это шанс появиться в свете, завести знакомства – и не только с тётей. Не жить же мне отшельницей.

В дверь раздался лёгкий стук. Я мысленно выругалась про себя, вспомнив, что забыла задвинуть щеколду. А вот не надо расслабляться, не надо!

– Миледи? – раздался приглушённый голос Клары.

– Войдите, – произнесла я со вздохом.

Дверь в ванную скрипнула, затворяясь, и я повернула голову. И присвистнула: в руках Клары был большой серебряный ларец очень хорошей чеканки. Такой довольно странно вносить в ванную. Если внутри находился кусок мыла, страшно представить, сколько он стоит. Покрыт бриллиантами, не иначе.

– Что это? – осторожно спросила я.

– Ваши украшения, миледи. Милорд распорядился, чтобы малый ларец с драгоценностями доставили вам немедленно.

Я открыла рот, собираясь сказать, что в ванной ожерельям, колье, браслетам и диадемам явно не место… и закрыла его.

У меня никогда в жизни не было настоящих украшений. Пара крошечных золотых серёжек, цепочка с оберегом-звёздочкой… и ни того, ни другого я не сумела сохранить. Потерялись при переезде – или были украдены, вероятно. Но здесь, в этом ларце, меня ждало настоящее ювелирное сокровище. А лорда Танниса, которому можно было презрительно швырнуть это сокровище в лицо, поблизости не было.

Нет, конечно, потом я их швырну ему… куда-нибудь. Обязательно. Непременно.

Но чуть попозже.

– Поставьте на столик рядом с ванной, – попросила я. – И добавьте горячей воды.

– Помассировать вам ступни, миледи?

«А так можно?» – чуть не спросила я.

Можно. Я теперь леди, которой приносят ларцы с драгоценностями в ванную и массируют ступни. А ещё я могу в любой момент спуститься вниз и съесть несколько свежайших канапе с виноградом или тарталеток с оливками. Налить себе вина или заварить чаю, погулять в саду ночью, взять любую книгу в библиотеке…

…И столкнуться с торжествующей любовницей мужа, выйдя за покупками. А муж после этого фыркнет, что это не моё дело.

Что ж, хотя бы драгоценности он приказал принести мне, а не ей. Хотя как знать? Я подозревала, что с его-то возможностями лорд Таннис способен одеть в сапфиры целый гарем. А заодно и отобрать у красоток всю одежду, дабы подчеркнуть блеск камней.

Я застыла на миг, воображая эту оргию, и чуть не расхохоталась. Клара недоумённо глядела на меня.

Я улыбнулась ей:

– Спасибо, я буду рада массажу, но в другой раз. Сейчас меня слишком снедает любопытство.

Горничная понимающе улыбнулась, доливая горячую воду.

– Ларец пришлось вытирать от пыли, – негромко сказала она, чуть наклонившись. – Думаю, со времён прошлой леди Таннис его не использовали, миледи.

– Прошлой леди Таннис? Матери милорда?

Клара кивнула, серьёзно глядя на меня.

– Спасибо, – помедлив, кивнула я. – Я буду иметь в виду.

Я отпустила горничную и уставилась на ларец. Вряд ли лорд Таннис предполагал, что мне принесут его прямо в ванную и я буду хватать фамильные сокровища мокрыми руками. Впрочем… они ведь чистые, эти руки, правда?

Больше не колеблясь, я высунулась из ванны, встала на колени и осторожно поддела чеканную серебряную крышку. Почти не дыша, опустила её на мраморную столешницу и замерла, глядя внутрь ларца.

С лёгким щелчком выдвинулась вперёд лесенка отделений для серёг и перстней. Слева на почти невидимых зацепках красовались ожерелья, узкие колье и нитки жемчужных бус, справа – браслеты. А посередине одна над другой грациозно ждали своего часа три изящнейшие тиары.

Минуту я просто растерянно разглядывала это великолепие, не зная, как к нему прикоснуться. А потом взяла скромный платиновый браслет, разомкнутый, но соединённый тонкой перекладиной в форме буквы «Т». Такой же монограммой, я заметила, были помечены застёжки на ожерельях. Пожалуй, к ювелиру я всё-таки схожу, чтобы заказать деревянные бусы с такой же монограммой и повесить в ларце. Просто посмотреть на выражение лица лорда. Думаю, этого он точно не ожидает.

Я посмотрела на своё отражение в зеркале, заговорщицки улыбнулась ему и надела браслет. Тот обхватил запястье как влитой.

Я не стала украшать волосы обручем или надевать тяжёлое ожерелье, а вот кулон с древней циртской монетой тут же привлёк моё внимание. Я повертела его в пальцах, а потом осторожно расстегнула длинную цепочку и обернула её вокруг талии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ожерелья выглядели так роскошно, что их страшно было брать в руки. Каждое следовало положить в отдельный футляр, но Клара не зря упомянула, что это был «малый» ларец. Это значило, что в доме или в банковском хранилище заперто ещё немало украшений, и уж они-то хранятся как положено.

Ну и, должно быть, леди Таннис не очень-то любила возиться с множеством коробок. Я улыбнулась. Признаться, мне это тоже было по нутру.

Но, пожалуй, тиары и ожерелья я отложу до другого раза.

Я ещё раз обвела взглядом содержимое ларца и встала, переступив через бортик ванны в одном браслете. Отражение в зеркале потянулось за полотенцем, металл приятно холодил запястье…

И тут открылась дверь.

Я взвизгнула и тут же, в мгновение ока, схватила полотенце, обмотав его вокруг груди и бёдер.

– Ну же, леди Таннис, – раздался спокойный иронический голос. – Это всего лишь ваш муж.

Шторы в спальне были задёрнуты. Темнота – хоть глаз выколи.

– Надеюсь, на вас хотя бы есть штаны, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Ну, или шляпа на стратегическом месте.

Смешок в темноте.

– Где же невинная выпускница «Сада сестёр» научилась так свободно выражаться?

– Да там и научилась, – вздохнула я. – Девчонок же готовили не только гарцевать на лошадях и переводить древние трактаты. Вы знаете, что такое танец на коленях с раздеванием?

Темнота замерла в молчании. Очень так даже предвкушающе замерла, я бы сказала.

– Интересные у вас были уроки, – наконец произнёс голос. – И как же обстоит дело с оценками по такой замечательной дисциплине?

– А я не пошла, – мстительно сказала я. – Вот ещё!

Отец не стал оплачивать мне дополнительные занятия, поэтому меня отправили в библиотеку переводить те самые дурацкие трактаты. Зимой, когда в библиотеке почти не топили, я два раза подхватила простуду.

– Прилежанием, я вижу, вы тоже не страдаете.

– Это предпочтительнее танцев полуголой у кого-то на бёдрах, – парировала я. – Тем более у вас. Страшно представить, какие у вас бёдра, раз вы до сих пор прячете их от мира.

Что-то чиркнуло в темноте. Я замерла, глядя на внезапно возникший огонёк.

Сначала я увидела руку, держащую стальную зажигалку. Потом – застёгнутый воротничок рубашки и лацкан строгого пиджака. А потом – тёмную щетину на подбородке. И нижние части скул, совершенно не тронутые шрамами.

– Будем считать, что штаны на вас есть, – еле выговорила я.

– Безусловно.

Я не отрывала взгляда от огонька. Крупный чёрный камень в перстне. Я уже видела его в нашу первую встречу. Мне это не показалось.

Тогда лорд просил меня распустить волосы. Снять ленту.

А сейчас я стояла перед ним в одном полотенце в полумраке ванной, в мерцании свечей. И это было не очень-то уютно. Потому что невидимый взгляд над огоньком был устремлён прямо на меня.

Я кашлянула.

– Если вы отвернётесь, я смогу одеться.

– Вот именно.

Я со стоном вздохнула, глядя на неподвижный подбородок над огоньком:

– И именно поэтому вы не отворачиваетесь, да?

– Совершенно верно.

Ладно. В эту игру могут играть двое. Я решительно шагнула назад, чтобы обогнуть ванну и подобраться к стойке, где аккуратно висели ещё четыре полотенца. Не оденусь, так хоть прикроюсь.

– Стойте, – прозвучал негромкий приказ.

Я невольно застыла, прикидывая, опустить полотенце или поднять. Оно еле прикрывало грудь, а ноги были голыми аж до самого верха. От стыда спасало лишь бешено колотящееся сердце. Шок это был или любопытство, я не знала и сама.

Огонёк щёлкнул, опускаясь ниже. Теперь я видела лишь руку на подлокотнике кресла и очертания угла кровати.

– Я хочу, – произнёс задумчивый голос, – чтобы ваше полотенце упало на пол.

– Что? Нет!

Лорд Таннис тихо засмеялся:

– А что вам терять? Иначе я раздену вас сам – и весьма скоро. Мне достаточно только… – лёгкая, едва уловимая заминка, – встать и сделать несколько шагов.

Я невольно отступила. Сейчас стойка с полотенцами казалась дальше, чем когда-либо. А уж кровать и вовсе перестала касаться безопасной.

– Может, я вам отдам ларец с сокровищами? – неуверенно предложила я. – В качестве выкупа? А то я ведь могу и съесть какую-нибудь особенно хрупкую камею.

– А потом отмоете и будете носить? – совершенно серьёзно поинтересовался лорд.

– Нет, оставлю внучке!

Лорд кашлянул.

– Вообще-то, чтобы появились внуки… – задумчиво начал он.

– У меня ещё полно времени!

Он тихо засмеялся:

– Верю. Но я не очень-то расположен ждать.

Я поняла, что лорд Таннис так просто не отступит. Но отступить не могла и я.

Ведь самое опасное состояло не в том, чтобы скинуть полотенце. Как только я обнажусь, лорд не остановится. Напротив, моя нагота его лишь распалит. И что мне делать тогда? Устраивать ему внеочередное купание и пытаться намылить голову пеной? Тут-то он меня и притопит, чтобы не вырывалась. Но если сыграть с умом… вдруг получится?

Я вскинула руку с платиновым браслетом.

– Ладно, я поняла ваше… любезное предложение. У меня есть встречное.

– Да, вы не из тех, кто сразу поднимает белый флаг, – вздохнул мой супруг. – К сожалению.

Явный намёк на полотенце. Я придержала его свободной рукой.

– Допустим, полотенце может… упасть. Случайно.

– Я слушаю, – в голосе супруга появились заинтересованные нотки.

– И, может быть, я не буду так уж торопиться его поднимать, – медленно сказала я.

…Пару раз я подглядывала за теми самыми танцами на раздевание, когда дверь была неплотно прикрыта, так что у меня было смутное понимание, как действовать.

– «Но?» Тут просто напрашивается «но», – заметил из темноты мой муж, забавляясь. Кажется, он всё больше наслаждался ситуацией.

– Но никаких рук, – твёрдо сказала я. – Как только вы… хм, наглядитесь, я отправлюсь в кровать, где буду спать одна. Вот совершенно одна, даже без вашего чудесного ларца с фамильными драгоценностями.

– Не боитесь, что он не дождётся рассвета и исчезнет?

Я пропустила эту подколку мимо ушей.

– А ещё я накроюсь одеялом. И вы ко мне под это одеяло не полезете!

Я хотела было подчёркнуто скрестить руки на груди, но в последнюю секунду спохватилась и торопливо придержала полотенце. Из темноты раздалось хмыканье.

– Если вам это не подходит, я могу завизжать, – предупредила я. – Или выскочить в окно с зажмуренными глазами.

Огонёк стальной зажигалки качнулся во тьме, вновь обрисовывая край дорогого пиджака. Я почти наяву ощутила горьковатый запах туалетной воды.

– Так страшно узнать, как я на самом деле выгляжу?

– Хотите другой обмен? – спросила я. – Я снимаю полотенце, вы включаете лампу?

Силуэт головы над огоньком качнулся.

– Нет. Я хочу, чтобы мы ещё немного поиграли в… незнание.

Мгновение мы смотрели друг на друга. Он – на меня, и я – в темноту.

Наконец голова лорда медленно наклонилась:

– Допустим, я согласен. Постель и одеяло будут ваши – но полотенце достается мне.

Я сглотнула. Вот сейчас? Прямо сейчас? Может, всё-таки швырнуть в него ларцом?

«Он твой муж, – шепнул внутренний голос. – Ты серьёзно думала, что он никогда не увидит тебя голой? А как насчёт той секунды, когда ты ещё не успела натянуть полотенце? Думаешь, он не подглядывал?»

Я медленно-медленно потянула на себя уголок полотенца, позволяя ему начать разматываться. И, в душе немного жалея, что на мне нет ни тяжёлого платинового ожерелья, ни рубиновой тиары, лишь поблёскивающая монетка на талии, сползшая на бок, шагнула вперёд, придерживая полотенце перед собой.

Я не знала, как сейчас выглядит моё полуобнажённое тело при свете свечей. На щиколотках всё ещё не обсохла пена. Но сейчас, в полуосвещённой ванной, на пороге к замершей тьме, это было неважно.

Сама того не заметив, я сделала расслабленный шаг вперёд. Не сутулясь и не таясь, словно и впрямь не боялась. Голову кружили любопытство, тайна, блеск бриллиантов в ларце – и предвкушение. Полотенце прикрывало меня лишь спереди, но стоит мне опустить его, и тогда…

Но мужчина, скрывавшийся за огоньком, внезапно покачал головой:

– Не стоит. Оставайтесь вот так.

Я моргнула, прижимая к груди пушистую ткань:

– Хотите полюбоваться на меня в полотенце?

– Не стоит раскрывать все секреты прекрасного женского тела сразу, не так ли? – Мужчина медленно повёл огоньком. – Но, возможно, я вовсе не столь милосерден, как вам кажется. Вдруг я не нагляжусь за несколько минут и мне потребуется вся ночь? Я попрошу вас сесть на край ванны, и мы всю оставшуюся ночь будем говорить о литературе, древних языках и переводах. Например.

– Эй, мы так не договаривались!

– Условием сделки было, чтобы я нагляделся, не так ли? – резонно возразил голос. – «Как только вы наглядитесь». Следите за формулировками, миледи. Иначе из вас никогда не получится хороший дипломат.

Я подняла бровь:

– Так вы меня соблазняете или даёте уроки дипломатии?

– Я ещё не решил. Впрочем…

Он вдруг резко отклонился назад. На миг мне показалось, что я увидела блеск глаз, но огонёк тут же ушёл вправо.

– Довольно. Ложитесь в постель, Лиза, – прозвучал властный голос. – Мне нравится с вами играть, но сейчас… – зажигалка щёлкнула, пламя погасло и взблеснуло снова, – мы оба играем с огнём.

Я наклонила голову, глядя на огонёк в сильных тонких пальцах. Единственное, что я видела в этой комнате.

– Вы даёте мне время привыкнуть к вам? – негромко спросила я. – Или боитесь, что я расцарапаю вам лицо, если вы попытаетесь притронуться ко мне после своей любовницы?

– А вы так уверены, что она есть, эта любовница?

Я сделала глубокий вдох. Нет. Сейчас, когда передо мной был ларец с драгоценностями, когда я видела эти руки, лёгкую щетину на подбородке… я просто не могла представить этого мужчину с другой женщиной, говорящего ей похожие слова.

«Не верь. Не верь ни одному его слову».

– Я не знаю, – честно произнесла я. – Но если бы я была мужчиной и хотела разбить жизнь дочери злейшего врага, я вела бы себя именно так. Вошла бы к ней в доверие, заставила бы её в меня влюбиться, соблазнила бы, вскружила голову, сделала так, что для неё не существовало бы никого, кроме меня… а потом отомстила бы, унизила и растоптала её окончательно.

– Не хотел бы я с вами столкнуться, будь вы мужчиной.

В голосе лорда Танниса послышались хрипловатые нотки. Стоять перед ним обнажённой, прикрываясь одним полотенцем, становилось всё пикантнее.

«Мы оба играем с огнём».

Я сглотнула, стиснула зубы и мелкими шагами, боком, почти на ощупь проследовала к кровати, старательно глядя в пол. Вокруг царила полная темнота: едва я шагнула за порог, лорд Таннис дёрнул невидимый шнур и лампы в ванной погасли.

За одеяло я схватилась со вздохом облегчения. Вот только, уже нырнув под него, я осознала страшную правду: одеяла не было. Вместо него был лишь пододеяльник тончайшей ткани. Я потянулась было к полотенцу, но поздно: я уже спихнула его на пол.

– Чёрт, – пробормотала я в полной темноте.

Я попыталась тут же сжаться в клубочек, но на мою лодыжку поверх ткани опустилась горячая мужская рука. Рука моего мужа. Это был первый раз, когда он ко мне прикоснулся.

– Даже не вздумайте.

– Что вы делаете? – прошептала я.

– Выполняю договор и не лезу к вам под одеяло.

Я распахнула глаза в темноте. Бесполезно: огонёк в руке лорда Танниса погас. Я больше ничего не видела. Только ощущала тяжесть и тепло мужских пальцев на своей ноге. Странное, почти будоражащее ощущение.

– Кажется, – прошептала я, – мне действительно нужно учиться точнее формулировать свои требования.

– И я как раз раздумываю, не начать ли мне учить вас прямо сейчас.

Горячие пальцы обхватили мою голень крепче и медленно двинулись вверх. Обвели и погладили колено – и мужская ладонь легла мне на бедро.

Он был совсем близко. А я по-прежнему ничего не видела.

– Это нечестно, – произнесла я шёпотом. – Я вас ни разу не видела, у вас есть любовница, о вас говорят сумасшедшие вещи…

– Но мы связаны навечно. Так стоит ли возражать?

Пальцы чуть сжали бедро и двинулись дальше. Острый ноготь провёл по выступающей косточке, и я чуть не вскрикнула от волны ощущений.

Рука скользнула чуть выше. Тонкая ткань не была ей преградой, и я почувствовала, как пальцы через простыню смыкаются на цепочке на моей талии, ощупывая прижатую к коже монетку.

– Никогда не думал, что её можно носить вот так, – задумчиво проговорил лорд. – Мне нравится.

Я перестала дышать.

«Не верь ему. Не верь!»

– Лиза? – негромко позвал мужской голос. – Всё хорошо?

Я с усилием выдохнула, глядя в темноту.

– Скажите мне правду, – прошептала я. – И если вы солжёте, а я узнаю, что вы солгали… с наследниками у вас точно будут проблемы. Скажите мне, лорд Таннис…

– Да?

Я с усилием набрала в лёгкие воздух.

– Я лежу сейчас перед вами… но вы хотели бы, чтобы на моём месте была другая? Вы хотели бы заняться любовью с Майей Хмаль так, как сейчас собираетесь заняться любовью со мной? Хотели бы войти к ней в ванную, сорвать с неё полотенце, поднять её на руки и унести на свою кровать? Да или нет?

Рука застыла на моей талии. Как странно: на моём бедре рука лорда лежала вполне расслабленно, но сейчас она была напряжена, словно ему было неудобно и он не мог вытянуть её дальше.

– Да или нет? – тихо повторила я.

В темноте, живой, напряжённой, вопрошающей, я слышала наше дыхание. В ушах стучало так, что начала кружиться голова.

– Если бы я сейчас был тем собой, каким я был до дуэли, – очень странным тоном произнёс лорд, – я бы просто наклонился и поцеловал тебя, и все вопросы бы исчезли. Ты бы забыла обо всём.

Он вдруг коротко рассмеялся. В этом смехе даже не было горечи. Только пустота.

– Но того меня больше нет. И как бы я ни пытался его воскресить, это так же невозможно, как осуществить мечту наивной девочки о тайном сиянии истинной любви. Вы ведь всё ещё мечтаете о ней, миледи? О звезде, которая будет сиять над вашим браком всю жизнь и перейдёт на ваших детей?

– Иногда, – прошептала я.

Лорд Таннис резко убрал руку с моей талии.

– Но эти мечты не сбудутся. Потому что ответ на ваш вопрос – «да». Хочу ли я войти в ванную к Майе Хмаль, поднять её на руки и унести на свою кровать? Хочу, и куда сильнее, чем провести эту ночь с вами. Вы довольны, миледи?

Его голос эхом отозвался у меня в ушах.

«Он сломает тебя, использует и выбросит».

А чего ещё я ждала?

Задыхаясь, я молча сорвала браслет с руки и швырнула во тьму. Раздался звон металла, упавшего на пол: лорд Таннис даже побрезговал поднять украшение.

– Так я и думал, – холодно констатировал он. – Что ж, спокойной вам ночи.

Я зажмурилась. «Проклятье, – бессильно промелькнуло в голове, – так плохо, так плохо… за что? Ведь теперь я буду рыдать всю ночь. А он будет это слышать. Только не это, пожалуйста, только не…»

– Это поможет вам заснуть, – вдруг раздался негромкий голос. – Просто откройте рот и глубоко вдохните.

Я невольно приоткрыла губы. В следующее мгновение что-то сладкое и мятное прыснуло мне в лицо из невидимого баллончика. В голове зашумело, и я не успела закрыть глаза, как почувствовала, что проваливаюсь в сон.

Глава 8

На следующее утро, едва позавтракав, я отправилась в библиотеку. Голова была пустая после вчерашнего вечера, и эмоций тоже не было, даже злости. Просто опустошение и странное упрямство.

Я не сломаюсь и не сдамся. Плевать мне на всё – и на драгоценности, и на горячие прикосновения. Решили поиграть со мной, лорд Таннис? Даже не надейтесь, что я ещё хоть раз развешу уши! Теперь у меня есть оружие, которое весьма надёжно защитит меня от любых ваших посягательств. Безразличие.

Но одна вещь не была мне безразлична. Вчера вечером я пообещала лорду Таннису закончить его перевод на аккарский – и собиралась сдержать слово.

Я достала тяжеленный юридический словарь с золотым обрезом, положила рядом ветхую книжечку-словарь на древнеаккарском и погрузилась в чтение.

Сам текст удивительно переплетался с нашим разговором в библиотеке, словно это совпадение было послано самой судьбой. Или лорд Таннис специально подобрал перевод после нашей беседы о тайных звёздах?

В Аккаре тоже была легенда о сиянии тайной звезды. И аккарские чиновники, в отличие от наших, были весьма не против ею воспользоваться.

Указ требовал от всех владельцев домов, где горела тайная звезда, немедленно извещать об этом государство и беспрепятственно пускать внутрь инспекторов. Фактически их дом переставал принадлежать им: они обязаны были подчиниться, если дом будут использовать «по государственной необходимости». Как именно аккарские чиновники хотели использовать силу чужой звезды, я не знала, но то, что у дома вообще-то были хозяева, никого не волновало.

Я почувствовала, как на глазах наворачиваются слёзы, и торопливо отложила лист. Наверное, я была сентиментальной пансионской девчонкой… но я просто не могла иначе. Я представила, как меня и моих детей выгоняют из любимого дома, из единственного дома, что мы знали, и в горле вставал ком.

Закончив перевод, некоторое время я смотрела в никуда. А потом резко встала, складывая листы в строгую чёрную папку. Мне было на что злиться на своего мужа, но здесь, я чувствовала, мы были солидарны. Он бы тоже никогда не отдал свой дом аккарцам. Ни за что.

Я вздохнула, оглядывая библиотеку. Прошлым вечером мне на миг показалось, что мы сблизились, что минута, когда лорд Таннис рассказал мне об убийстве родителей, была настоящей и я видела проблеск искренности. А потом… там, в ванной, моё тело в сиянии свечей, полотенце, его подбородок и руки…

Я мысленно застонала. Лиза, у него есть любовница! Лю-бов-ни-ца! Если ты не помнишь, кто это, я напомню: это такая зараза, с которой он спит в одной постели, снимает платье, тискает грудь, кормит с ложечки мороженым, расчёсывает волосы…

…А жене, то бишь законной супруге, всего лишь дарит какие-то дурацкие драгоценности. Хоть бы ноги предложил помассировать вместо горничной.

…Я вспомнила мужскую руку, лежащую на моём обнажённом бедре, и вспыхнула. Нет, лучше об этом сейчас не думать.

Лучше подумать… например, о делах. Я перевела взгляд на папку. Лорд Таннис сказал, что ему нужен перевод уже сегодня. Так почему бы не поехать к лорду и не отвезти его? Так, совсем не хвастаясь и не намекая, какая я потрясающая переводчица. Просто… надо же показать, что мне всё равно, правда?

Но сначала…

Дворецкий нашёлся в малом кабинете на первом этаже, где он проверял бухгалтерские книги. При моём появлении он немедленно встал и поклонился.

– Миледи.

– Росситер, я хочу съездить в одно место, а потом в департамент иностранных дел, к моему мужу. Скажите, я смогу там его увидеть?

Острый взгляд дворецкого упал на папку.

– Ему передадут любые документы, миледи. Если хотите, я могу отправить посыльного…

– Нет, – покачала я головой. – Я поеду сама. Обеспечьте мне сопровождение, пожалуйста. И ещё одно.

– Да, миледи?

– Если здесь появится госпожа Майя Хмаль, не пускайте её дальше ограды, – твёрдо произнесла я. – Она не должна и шагу ступить ни в этот сад, ни в этот дом.

На лице дворецкого не дрогнул ни один мускул.

– Будет так, как вы пожелаете, миледи. Осмелюсь заметить, милорд этим утром отдал такое же распоряжение.

Я моргнула.

– Он… запретил госпоже Хмаль появляться здесь?

– Ей и её отцу, миледи. Очевидно, последние изменения в аккарском законодательстве вызвали недовольство милорда.

Я оценивающе посмотрела на совершенно безмятежное, чуть ли не невинное лицо дворецкого, в котором не было ни малейшего признака иронии. Прищурилась:

– Что ещё вы знаете, Росситер?

Увы, вместо ответа дворецкий лишь поклонился:

– Я распоряжусь подать экипаж. Куда вы хотите поехать в первую очередь, миледи?

Я грустно улыбнулась:

– На могилу отца.

На кладбище расцветал жасмин.

Я вдохнула нежный запах, ступая из кареты на кирпичную дорожку. И тут же увидела сутулую фигуру смотрителя с тростью, спешащего мне навстречу.

– Леди Таннис, какая честь! Я увидел герб на вашем экипаже… могу ли я чем-то служить вам и лорду Таннису?

Я обернулась на экипаж, где красовался золотой вензель. Я всё ещё не чувствовала его своим, но сейчас я была благодарна за него. Уважение, богатство… имя моего мужа действительно открывало многие двери.

– Да, – произнесла я. – Проводите меня к надгробию лорда Чилтона, моего отца.

– Разумеется, разумеется! Сюда, прошу вас!

Лицо служителя расцвело, пока он вёл меня к неприметной боковой дорожке. Как я поняла из его сбивчивых объяснений, он вёл себя так даже не из почтения к роду Таннис, а скорее от радости, что кто-то из «благородных» появился, чтобы скрасить его одиночество. Жизнь не очень-то баловала его друзьями и знакомствами.

Как и меня, наверное.

– Именно здесь, за оградой, и случилась та самая знаменитая дуэль, – понизив голос, произнёс служитель.

Его рука указывала на небольшой холм за обветшавшей каменной оградой, покрытой мхом. Моё сердце начало биться быстрее.

– Вон там? Там дрались мой отец и лорд Таннис шесть лет назад? И там лорд Чилтон был убит, а лорд Таннис?..

– Лорд Таннис был чудовищно изранен. Чудовищно! Увы, я присутствовал при дуэли, миледи, и я помню, как это было.

Я сглотнула, невольно остановившись у кустов жасмина. Белоснежные цветы пахли мёдом и весной, и я вдруг подумала, что в день дуэли, должно быть, они источали такой же запах.

– Из-за чего случилась дуэль? – хрипло спросила я.

– А вы не знаете? Из-за женщины, разумеется, миледи. Как же иначе!

– Из-за женщины?

Этого мне никогда никто не рассказывал.

Смотритель пощёлкал языком.

– О, то был тот ещё скандал! Имя леди так и не было упомянуто, разумеется, чтобы не позорить её. Но ходил слух, и довольно упорный, что лорд Таннис…

Он опустил взгляд.

– Простите, не стоит повторять этого при леди. Особенно если эта леди – его жена.

Моя рука сама нырнула в бархатный мешочек, который вручил мне Росситер, едва узнал, что я собираюсь выехать. Две тяжёлые монеты перекочевали на ладонь смотрителя.

– Я уверена, что это ложь, – негромко произнесла я. – Но мне нужно знать, как моего мужа оклеветали.

Монеты словно по волшебству исчезли в кармане сюртука смотрителя, и он закивал:

– Разумеется, миледи. Говорят, лорд Таннис вероломно воспользовался слабостью некоей незамужней леди, напоил её и обесчестил. Сначала она бросилась к господину Годду, умоляя его вступиться за её честь. Тот тут же вызвал лорда Танниса на поединок.

Я изумлённо моргнула:

– То есть лорд Таннис получил не один поединок, а два?

– Точно так, миледи. Лорд Таннис и господин Годд дрались прямо во дворе клуба. Если вы позволите так сказать, господин Годд совершил ошибку и ему крайне повезло, что он вообще остался в живых. Он – каллиграф в третьем поколении. Вёл записи на карточных играх, как я слышал, но не так уж хорошо умеет обращаться с клинком.

– И? Он погиб?

– Он счастливо отделался. Как я слышал, лорд Таннис тяжело ранил противника, но и сам получил ранение в левую руку.

– Серьёзное?

– Весьма неприятное, миледи. Когда они с лордом Чилтоном вышли из экипажа здесь, у кладбища, лорд был весьма бледен, а когда он снял сюртук, я увидел, что рука его была перебинтована.

– И отец с ним всё же дрался? – переспросила я. – Дрался с лордом Таннисом, хотя тот уже был ранен?

– Когда лорд Чилтон ворвался во двор клуба, он был настолько разъярён, что секунданты едва его сдерживали, миледи. Шептались, что лорд Таннис обесчестил даму, весьма дорогую лорду Чилтону.

Я нахмурилась. У отца была любовница? Но куда больше меня волновало обвинение в вероломстве и бесчестии. Я могла себе представить, что у лорда Танниса, богатого и привлекательного, было немало побед. Но зачем ему подпаивать девицу, зная, что ничем хорошим это не кончится?

«Да просто так, из удальства, – подсказал здравый смысл. – Он мог не знать, что отец придёт в такую ярость. Вряд ли он ожидал получить две дуэли подряд – и такой страшный исход одной из них».

– И вам совершенно неизвестно имя этой женщины?

– Увы, леди.

Я нахмурилась. Имя тёти Фрины мгновенно пришло мне на ум. Вот только здесь была одна загвоздка: тётя безусловно мечтала отомстить лорду Таннису и, я верила, была способна на серьёзные гадости. Но она бы не стала толкать родного брата на смертельно опасную авантюру – и уж тем более на дуэль с таким опытным противником. У неё были границы: она могла посадить меня в чулан, лишить ужина, возможно, даже уговорить отца изменить завещание, но не стала бы сталкивать меня с лестницы, к примеру. И она никогда не стала бы способствовать смерти брата. В этом я была уверена.

Мы миновали кусты жасмина и вышли к простому серому надгробию, возвышающемуся слева от старого тиса.

– Лорд Таннис попытался воззвать к разуму лорда Чилтона, – проговорил служитель. – Говорил, что они давно знакомы и лорд Чилтон не имеет ни малейших оснований верить в подобную чушь. Он просил своего старого друга отказаться от поединка, пока не поздно, и пригрозил, что в противном случае будет вынужден его убить. И так и вышло, леди Таннис. Так и вышло.

Я едва его слушала. Я смотрела на три простых слова, выбитых на сером камне.

«Лайен Веренс Чилтон».

Я встряхнулась и повернулась к смотрителю:

– Как же лорд Таннис смог победить, если был ранен?

– Лорд Таннис был блестящим фехтовальщиком, миледи. Я видел немало дуэлей на том холме, но такого мастерства я не встречал ни разу в жизни. Как жаль…

Смотритель осёкся. Я посмотрела прямо на него.

– Вы видели моего мужа после дуэли, – произнесла я. – Как он выглядел?

– Он был весь залит кровью, миледи. Его унесли на носилках, и потом я видел его лишь однажды, три месяца спустя.

Смотритель помолчал, опустив голову и глядя на землю под надгробием.

– Я помню слова, которыми они обменялись перед самой дуэлью, – произнёс он глухим голосом. – Лорд Чилтон выплюнул в лицо лорду Таннису, что тому не видать руки его дочери. Что тот – мерзавец, не имеющий никаких представлений о чести, и что настал день, когда их дружба наконец обратилась в пепел. И что он не пожалеет ни на секунду, когда проткнёт лорда Танниса насквозь и заберёт по условиям дуэли его дом и всё его состояние.

Ничего себе условия! То есть отец получил бы всё состояние лорда Танниса, если бы победил? А лорд Таннис потребовал у отца всего лишь меня.

«Всего лишь меня»? Дешёво же я себя ценю.

– А лорд Таннис? – спросила я. – Что он на это сказал?

– Лишь два слова. «Тебя обманули».

Порыв ветра качнул ветви тиса. Повеяло холодом, и я обхватила себя руками.

– Три месяца спустя, когда вы видели моего мужа… Как он выглядел?

– Он был в плаще с глубоким капюшоном, миледи. Я не видел лица. Только…

Смотритель вновь замялся, и я, не колеблясь, достала ещё две монеты.

– Благодарю, миледи, но я немногое могу сказать. Только то, что его принесли на носилках и на руках поднимали в карету.

– То есть он был настолько слаб, что не мог даже ходить, – пробормотала я.

– Он и впрямь был жестоко изранен, миледи. Тогда, в решающую минуту, он уже стоял на коленях, а ваш отец собрался нанести последний удар. Лорда Танниса ничто бы уже не спасло, если бы он не сделал то, что сделал.

– Что?

Смотритель сделал шаг прочь от могилы, словно не хотел, чтобы лежащий там его услышал.

– И впрямь не годится говорить такое молодой леди, но вы были щедры со мной, и я скажу, – вполголоса произнёс смотритель. – Лорд Таннис поднял голову и сказал вашему отцу: «Твоя дочь будет в моей полной власти». Ваш отец взревел, готовясь нанести удар, – и тут лорд Таннис перерезал ему бедренную артерию.

– И они оба уже не встали, – прошептала я.

– Нет, миледи. Лорда Танниса увезли в госпиталь, а лорда Чилтона – туда, – он указал на маленький домик, – готовить к погребению. Вот и всё, что я знаю.

Я отрешённо кивнула. Я помнила, как услышала цокот копыт и как тётя велела мне срочно явиться вниз. Помнила страшную новость. Дрожащие губы тёти и дождь за окном… всё оставшееся время лил дождь, пока я не отправилась в пансион.

«Твоя дочь будет в моей полной власти».

Дочь бывшего друга. Дочь смертельного врага.

И я понятия не имела, чего мне теперь ждать.

Департамент иностранных дел располагался в тихом и зелёном правительственном квартале. Когда я назвала себя, служащий помедлил, потом подозвал посыльного и быстро произнёс несколько слов. Мальчик-посыльный поклонился мне и пригласил следовать за собой.

Меня провели по широкой светлой галерее через всё здание в противоположное крыло. Здесь кипела жизнь: молодые люди перебирали бланки телеграфных сообщений, женщина средних лет печатала на машинке. Я на миг замерла, глядя, как летают над звенящими клавишами её пальцы.

Понравилось бы мне работать здесь? Заниматься переводами, готовить переговоры, натаскивать себя в юриспруденции и кропотливо изучать историю торговых соглашений?

Увы, сейчас я была слишком далека от этого.

– Сюда, миледи, – с поклоном произнёс парнишка.

Я оказалась в неожиданно уютной комнате, обшитой деревянными панелями, как и гостиная в нашем доме. Книжные полки, горящий камин, антикварный письменный стол, несколько кресел…

…И очень, очень солидная дверь, наверняка ведущая в кабинет моего мужа. Я не сомневалась в том, куда меня привели.

– Леди Таннис?

Я повернулась. На меня неприязненно взирал худощавый тип с лисьим взглядом, который выглядел так, словно обнаружил перед собой закоренелую преступницу.

– Судя по вашему виду, вы в этом сомневаетесь, – сухо сообщила я.

– Я знаю, что это вы. Что мне непонятно, так это что вы здесь делаете.

На миг мне захотелось смутиться, спрятаться, сгорбить плечи. Глупый детский инстинкт, который так и не исчез после шести лет в пансионе.

Но я лишь вскинула подбородок. Я леди Таннис, и это приёмная лорда Танниса. Майя Хмаль пустила бы в ход всё своё обаяние, чтобы пробиться к моему мужу, тут я не сомневалась. Значит, я тоже не буду играть в скромницу.

– Я приехала, чтобы передать моему мужу документы, о которых он просил, – произнесла я. – Быть может, вы представитесь, чтобы я рассказала ему, кто был со мной столь изысканно вежлив?

Лисьий тип поджал губы.

– Я Реми Ламмьен, личный секретарь милорда. Вы можете передать бумаги мне.

Угу, спешу со всех ног. Может, мне ещё и реверанс сделать?

Я пожала плечами:

– Если рассуждать абстрактно, я могу не только передать вам бумаги. Я могу, например, поцеловать вас, стукнуть зонтиком или угостить слипшимися карамельками. Представляете, какая я добрая, что этого не делаю и всего лишь хочу увидеть мужа?

Лисьий тип побагровел. Кажется, я нравилась ему всё меньше.

Впрочем, это было взаимно.

– Лорд Таннис очень занят сегодня, – процедил секретарь. – Он не сможет вас принять.

– Чепуха, – отмахнулась я. – Я новобрачная, а он меня обожает. Мой муж не упустит лишнего шанса поцеловать мне пальчики.

Секретарь шагнул вперёд. Казалось, он сейчас зашипит от ярости.

– Я вынужден вас разочаровать, миледи, – выцедил он, – но вы серьёзно заблуждаетесь по поводу благоволения милорда. Он велел не принимать никого. Никого, включая вас. Я не могу выполнить вашу просьбу.

В его взгляде был триумф победителя, но куда хуже, в них была абсолютная готовность противостоять мне всеми силами. Я перевела взгляд на дверь кабинета. Я могла начать колотить в неё, бить ногами, но одна мысль об этом вызывала лишь невесёлую усмешку.

Я подошла к угловому креслу, обитому мягкой зелёной кожей, и уселась.

– Отдайте документы лорду Таннису, – предложила я. – Так, чтобы я видела, что вы зашли туда с папкой и вышли без неё.

Секретарь бросил на меня ненавидящий взгляд, почти выхватил у меня папку и, печатая шаг, отправился к кабинету. Щёлкнул замок, и он исчез за дверью.

Я откинулась в кресле и вздохнула. Интересно, что ему скажет мой муж?

– О, леди Таннис! – пропел женский голос. – Не ожидала вас увидеть! Тоже интересуетесь дипломатической работой?

Я подняла взгляд. И почти без удивления увидела Майю Хмаль.

Проклятье, как она сюда пробралась?

Её платье было великолепным. Закрытым, как и моё, но если на мне было строгое синее платье с изящным воланом от талии, то на Майе было яркое и небесно-голубое, с узким и длинным вырезом. И, хотя оно было совершенно неуместным здесь, в деловой обстановке, шло оно ей чрезвычайно.

– Кажется, вы всё-таки не заказали платья у Бетти Мелано, – невозмутимо произнесла я. – А ведь там такие милые оборочки!

Майя прыснула.

– Тут вы меня подловили, – рассмеялась она. – Но и на вас, надо признать, весьма приличное платье… по сравнению с предыдущим.

Укол не прошёл незамеченным. Что ж, получай!

– И обладающий великолепным вкусом муж. – Я качнула головой, демонстрируя сапфировые серьги с крошечными бриллиантами. – Кстати, я слышала, ваша дружба с ним претерпела сильное охлаждение, – я прямо посмотрела на молодую женщину, – раз уж он не хочет видеть вас в своём доме.

– О, разумеется, на людях Тео вынужден соблюдать приличия, – отмахнулась Майя, пристально глядя на меня. – Вы ведь понимаете, что моя репутация не должна пострадать. Но прекрасно знаете, как обстоят дела на самом деле.

Я вспомнила слова мужа, и от лица отхлынула кровь.

«Но эти мечты не сбудутся. Потому что ответ на ваш вопрос – «да».

Майя, заметив выражение моего лица, медленно и торжествующе улыбнулась.

И тут из кабинета вышел секретарь. Одним взглядом оценив расположение сил, он тут же медово заулыбался нам с Майей. Выглядело это чудовищно фальшиво.

– Моя дорогая леди Таннис, я выполнил ваше поручение, – промурлыкал он. – Чем ещё я могу вам помочь? Не хотите ли выпить чаю?

Вот уж нет.

– Вообще-то я спешу, – сухо сказала я. – Лорд Таннис ничего не просил передать?

По враз вспыхнувшему лицу Майи я тут же поняла, что сморозила глупость.

– Так вы даже не виделись с мужем, хотя приехали к нему! Ах, как любопытно!

Она качнулась в сторону секретаря. Высокая грудь призывно колыхнулась в вырезе, и Майя очаровательно улыбнулась:

– Что ж, если леди Таннис спешит, может быть, вы нальёте чаю мне, Реми?

Лицо Реми выразило целую гамму эмоций, от «чтоб тебе провалиться!» до «делать мне больше нечего!». Завершилась эта гамма ярким аккордом: «Чёрт, куда деваться?»

– С мёдом и ванильной пыльцой, как я люблю, – уточнила Майя. – У лорда Танниса ведь есть эхебская ванильная пыльца, верно? Он может себе её позволить?

– Разумеется, миледи, – холодно ответил Реми.

– Отлично! Заодно и поболтаем. Уверена, вам найдётся что мне рассказать.

Ну уж нет. Этого допускать было никак нельзя. Мой муж, мои секреты. По крайней мере, одной Майе они не достанутся.

– Я остаюсь, – решительно произнесла я.

Минуту спустя мы втроём сидели за безупречно накрытым столиком. Реми разлил чай с мёдом, разложил по вазочкам печенье, и эхебская ванильная пыльца, редкий деликатес, плавала на золотистой поверхности. Я никогда не пробовала её раньше, но, похоже, лорд Таннис мог позволить себе всё.

– Трудно поверить, что Теодор занял этот кабинет, – проронила Майя, поглядывая на меня. – Второе лицо в департаменте. Хотя шепчутся, что он давно стал первым. Движущая сила за всеми дипломатическими переговорами, как говорят. Если бы не его увечья после дуэли…

Она сделала многозначительную паузу.

– Впрочем, многие женщины не обращают внимания на подобные вещи.

– Возможно, – прохладно произнесла я, поднося чашку к губам. – Но лорд Таннис теперь женат. Бывают временные развлечения, конечно. – Я улыбнулась Майе. – Но, уверена, подобные вещи не для вас, да и нравы Аккары этого не позволят. Вряд ли вам будет приятно, когда поползут слухи о вашей связи с женатым мужчиной, а он пожмёт плечами и откажется вызывать ваших обидчиков на дуэль, потому что дома его ждёт жена.

Я всё-таки задела её: на щеках Майи вспыхнул румянец.

Секретарь лорда Танниса сидел абсолютно неподвижно, с бесстрастным выражением лица. Интересно, если мы подерёмся прямо здесь, на чьей стороне он будет?

А потом Майя улыбнулась дерзко и торжествующе. И, зашуршав шелками платья, наклонилась ко мне.

– Какая ты всё-таки наивная девочка, – прошептала она мне на ухо. – Как ты думаешь, куда этой ночью ездил твой муж, пока ты спала?

Я не смогла сдержать дрожи. Вдруг стало трудно дышать.

Но я лишь пожала плечами и вновь взялась за чашку.

– Сплетни есть сплетни, – промолвила я. – Меня они не трогают.

Чай показался мне горьким. Щеки горели, и горели они, я знала, от унижения. И от злости на супруга, который дал повод для подобных сплетен.

А в следующую секунду я поняла, что мне действительно трудно дышать. Горло так распухло, что я не могла даже сглотнуть.

Рука рванулась к горлу. Я попыталась вскрикнуть, но не сумела выдавить даже хрип.

Майя вскочила, отталкивая стул, и завизжала. Секретарь заорал что-то. Кажется, он звал на помощь. Я вцепилась в скатерть, открывая и закрывая рот, как рыба.

А потом мир завертелся перед глазами, и я почувствовала, что теряю сознание.

Глава 9

Я очнулась в полумраке. Я лежала на широком и необыкновенно удобном кожаном диване, а под голову кто-то положил жёсткий валик. Моё платье было расстёгнуто и спущено до талии, но, к счастью, я осталась в бюстье – и под тонким шерстяным покрывалом.

Лицо горело. Губы распухли, кожа ощущалась сухой и стянутой, а глаза, по моим ощущениям, превратились в две щёлочки. И ужасно, просто невыносимо хотелось пить.

В следующий миг мне навстречу протянулась рука с прохладным стеклянным стаканом.

– Выпейте, – раздался голос лорда Танниса.

Я попыталась обхватить стакан дрожащими пальцами, но не смогла. Руки не слушались. Что-то звякнуло в стакане, и я увидела прозрачную стеклянную трубочку. Я с трудом обхватила её губами и потянула в себя воду.

Горло чудовищно пересохло, но я могла дышать.

– Что… случилось? – хрипло спросила я, не глядя на руку.

– Очень неприятный аллерген. Который, как я понял, совершенно случайно оказался в вашем чае.

Ирония в голосе мужа ясно показывала, что он рассматривает и другие варианты.

В глазах всё ещё туманилось. Я попыталась протереть их, но пальцы не слушались.

– Аллерген, – пробормотала я, моргая. – У меня аллергия? На что?

– На эхебскую ваниль. Эту пыльцу редко добавляют в чай: она слишком дорогая. Но вам не повезло. К счастью, у Реми в аптечке нашёлся антидот.

– Никогда не знала, что у меня аллергия на что-то, – растерянно сказала я. – Тётя Фрина говорила, моя мама выводила её из себя своим нытьём, когда жаловалась, что не может есть то и то, но это же тётя. Я думала, она просто настраивает меня против матери.

– А стоило бы быть внимательнее, – резко сказал лорд. – О каких ещё аллергенах вы слышали? Я бы хотел это знать, прежде чем начать планировать ваши похороны.

Я покачала головой:

– Стоит расспросить тётю, наверное. Но вряд ли она об этом помнит.

– Кто-то ещё знал, кроме неё? В пансионе, к примеру?

– Нет. Откуда?

Туман начал рассеиваться, и я увидела мужскую фигуру, сидящую рядом. Лица лорда Танниса я не видела, только блестящие глаза под капюшоном. Он сидел, выпрямившись в кресле, но в полутьме я не видела очертаний, лишь драпировки по бокам.

– Почему вы… скрываете свой облик? – с трудом произнесла я.

– Потому что сейчас меня боятся, – прозвучал спокойный ответ. – А мне нужен страх. Жертвы не живут долго, и слабые калеки тоже. Особенно здесь.

– Вы не очень-то похожи… на слабого калеку.

– И в кабинете министров это прекрасно знают. Но мир не ограничивается кабинетом министров. На зловещего незнакомца побоятся открывать охоту, а вот жалкого хромоногого горбуна ждёт покушение за покушением.

– Даже если вы хромоногий горбун, мне плевать, – пробормотала я. – Вы меня спасли.

Лорд Таннис тихо засмеялся:

– Спасибо за комплимент. Даже если он не очень-то искренен, а вы сейчас не вполне в себе, я его принимаю.

– Вы думаете, это случайность, что я чуть не умерла от этой штуки? – уточнила я. – Или Майя хотела меня убить?

Лорд покачал головой:

– Если Майя и злоумышляла против вас, она должна была знать, что отравление не будет фатальным. Антидот успели бы достать в любом случае. Это не покушение на убийство. Или это и впрямь трагическая случайность, или… или же цель была другой.

– Какой?

Лорд Таннис не ответил, и внутри меня шевельнулось тёмное подозрение.

Что-то было не так. Что-то было очень не так.

– Вашего секретаря и Майю Хмаль уже расспросили? – поинтересовалась я. – Очень вежливо, я имею в виду. Ну, вдруг бы они рухнули на колени, признались в заговоре и сообщили о конспиративной квартире, где заговорщики замышляли привязать меня к стулу и насильно кормить шоколадками, пока я не напишу ваш портрет углём?

Лорд не удостоил эту версию даже смешком.

– Майя Хмаль выскользнула в суматохе, – сухо сказал он. – Впрочем, вряд ли вы дождались бы от неё чего-нибудь, кроме выражений сочувствия. Что до Реми, он вне подозрений.

– Почему это Реми вне подозрений? – возмутилась я. – Он, между прочим, разливал чай и сам достал эту пыльцу! Вдруг они были заодно?

– Потому что он мой секретарь. И довольно расспросов на этот счёт.

Ну замечательно.

– А если этот лисий тип всё-таки окажется замешан, что вы сделаете, когда он отравит меня окончательно? – поинтересовалась я. – Уволите его и положите мне в гроб записку с извинениями? Нельзя так доверять кому-то, особенно такому скользкому субъекту!

Лорд Таннис тихо засмеялся:

– Уверен, Реми будет рад тонкой лести. Вы сегодня просто кладезь добрых слов.

Я бессильно откинулась на подушку. Потрясающе. Меня, возможно, отравили, а муж полностью доверяет вероятному отравителю. Добрейшей души человек. Может, он ещё и пустит Реми к нам на недельку, чтобы тот жарил мне омлет по утрам?

Впрочем, я понимала, что, скорее всего, обвиняю Реми напрасно. Просто мне ужасно не нравилась мысль, что любовница моего мужа взяла надо мной верх.

Ладно, хватит. Всё равно никаких ответов я здесь не получу.

– Я, должно быть, сейчас отвратительно выгляжу, – произнесла я. – Можно я приведу себя в порядок и поеду домой? Дадите мне зеркало и расчёску?

Молчание. Странное молчание.

– Как только вы ещё немного отдохнёте и окончательно придёте в себя, мы можем ехать, – наконец сказал лорд. – Но… – короткая пауза, – возможно, вам не захочется, чтобы вас видели.

– Подумаешь, растрёпанные волосы, – устало пожала плечами я. – Кто будет на меня смотреть? Я просто молча сяду в экипаж.

Лорд вздохнул.

– Лиза… всё не так просто.

В его голосе прозвучало что-то, заставившее меня сжаться. Я всей кожей почувствовала, что вот-вот узнаю что-то очень, очень неприятное.

– Что? – дрогнувшим голосом сказала я.

– Внешние последствия не уходят легко. Полное выздоровление затягивается на несколько недель или месяцев. А иногда… – лорд помедлил, – последствия остаются на всю жизнь. Возможно, кто-то на это очень рассчитывал.

В ушах зазвенело. Несколько месяцев? На всю жизнь? О чём он?

– Какие ещё… внешние последствия? – хрипло спросила я.

Короткое молчание. И удивительно мягкий ответ:

– Думаю, сегодня вам лучше обойтись без зеркала.

До меня не сразу дошёл смысл его слов. А когда дошёл, я похолодела. Забыв обо всём, я тут же в панике вскинула руки и бросилась ощупывать лицо, забыв, что наполовину раздета.

Но сильные руки тотчас перехватили мои.

– Не стоит, – негромко сказал лорд Таннис. – Просто дышите. Всё будет хорошо, Лиза.

Тонкая шерстяная ткань сползла, обнажив мою грудь в бюстье. Я с усталым облегчением заметила, что рук и груди отёки не коснулись. Но лицо… лицо!

Я резко высвободилась, кутаясь в покрывало.

– Вот только врать не надо, – процедила я. – Вы хотите сказать, что этот чёртов чай сделал меня уродиной.

– Не уродиной, а девушкой, которая выпила эхебской ванильной пыльцы, и у неё началась аллергическая реакция, – очень спокойно поправил мой муж. – Весьма вероятно, что через год вы и думать об этом забудете.

– Или никогда не забуду! – Я едва подавила всхлип. – И на меня всю жизнь будет страшно смотреть!

– Лиза, шансы на это не так велики.

– Но они есть!

Лорд Таннис вздохнул.

– Да, – негромко сказал он. – Да, есть. Обычное лечение, к сожалению, не помогает. Остаётся надеяться, что организм справится сам.

Повисло молчание. В моей голове было оглушительно пусто.

Кто-то захотел меня отравить – или же произошёл дурацкий, чудовищный, невозможный несчастный случай. И в результате я могу остаться безобразной на всю жизнь, а тот, кто это задумал, останется безнаказанным.

– Я хочу убить того, кто за этим стоит, – неожиданно для себя произнесла я. – Это… очень кровожадно с моей стороны?

Я не видела ни лица, ни губ лорда в полумраке. Но мне показалось, что он чуть улыбнулся:

– Думаю, нет. Я подозреваю, главным образом вы хотите оказаться в безопасности. А увидеть своего отравителя мёртвым – это первый способ, который приходит в голову.

– А также второй и третий, – пробормотала я. – Даже если он и не хотел убить меня, кто знает, что ещё он придумает. Проклятье, почему это происходит со мной?

– Возможно, это всё-таки совпадение. Так что я на вашем месте не стал бы спешить с изощрёнными планами мести. Не хотелось бы вытаскивать собственную жену из тюрьмы.

– Вам же лучше будет, – огрызнулась я. – Не придётся лицезреть моё жуткое распухшее лицо ещё год.

– Кажется, вы забыли, что ваш супруг – не последний человек в департаменте иностранных дел, – произнёс лорд Таннис не без иронии. – Я не позволю своей жене выглядеть подобным образом. У мастеров-алхимиков, аккарцев, много лет живущих в Файерне, есть очень редкая и ценная целебная мазь из стеблей хависсы, и, сколько бы усилий мне это ни стоило, она у вас будет.

Ну конечно, он будет меня утешать и говорить, что моё лицо вновь станет прежним по мановению волшебной палочки, потому что он так сказал. Словно я в это поверю!

Я села на диване, закутавшись в покрывало и обхватив себя руками. Очень хотелось забраться под покрывало целиком, с головой. Я не представляла себе, как я сейчас выглядела. Должно быть, ужасно. Но раз уж мой муж всё равно меня видел, что толку было прятаться?

– Хочу домой, – прошептала я.

– Уже стемнело. Совсем скоро поедем. Реми принёс шляпку с вуалью и плащ, так что ваше лицо никто не увидит.

– Ещё бы, – мрачно сказала я. – Вряд ли вам хочется, чтобы пошли слухи, что ваша жена теперь безобразна. Впрочем, у вас же есть очень хорошенькая любовница, которой отнюдь не вредит чай с эхебской ванилью.

– Забудьте о ней, – холодно произнёс лорд Таннис.

– С чего бы? Вы же о ней не забудете. – Я коснулась распухшей щеки. – Особенно теперь.

Лорд промолчал.

– Как вам, кстати, прошлая ночь? – поинтересовалась я. – Вы же её провели с Майей, по её словам. И неплохо, наверное? Как об этом, кстати, говорится у аристократов? «Покувыркались» ведь не скажешь, так развлекаются только простолюдины. Любовались её молочными лебедями за персиковым занавесом?

Лорд Таннис всё ещё не отвечал. Я вздохнула, с тоской оглядывая полутёмный кабинет. Как бы мне хотелось оглядеться здесь просто так, засунуть нос в бумаги, посидеть с книгой… похвастаться своим переводом и ехидно парировать любые подколки лорда по поводу своей неопытности. Я знаю, когда я сделала что-то хорошо.

Но теперь это не имело значения.

– Я могу предоставить вам неопровержимые доказательства, что у меня уже давно нет любовниц, – наконец произнёс лорд Таннис. – И к их числу уж точно не относится госпожа Хмаль.

– А зачем вы тогда говорили, что это не моё дело?

– Сначала – чтобы позлить дерзкую девчонку, – с усталой усмешкой произнёс он. – А потом… потому что просто не думал, что эта глупая и лживая сплетня зайдёт так далеко. Глупо с моей стороны, я полагаю.

– Не верю я ни в какие неопровержимые доказательства, – устало сказала я. – И вы это знаете. Может, я и наивная девчонка, но не настолько.

– Настолько, если не видите очевидного. – Лорд со вздохом откинулся в кресле. – Проклятье, Лиза, почему вы не можете просто мне поверить?

– Потому что я была на кладбище, видела могилу отца и слышала о вашей дуэли, – огрызнулась я. – Вы его ненавидели. Вы ему мстите до сих пор. Наглые слова вашей любовницы и ваши вчерашние слова просто довершили картину. Я всё помню!

– Вы были на кладбище, – странным тоном повторил лорд.

– И знаю, что вы сказали отцу напоследок. Смотритель всё слышал. «Твоя дочь будет в моей полной власти». – Я пожала плечами. – Ну глупо же думать, что вы отказались от мести.

Я помнила слова тёти. Помнила апломб и уверенность Майи, когда та говорила о связи с моим мужем. Всё, что я видела и слышала, ясно говорило мне: «Твой муж тебе изменяет, он ни в грош тебя не ставит, он мечтает отомстить за свои увечья!» Чёрт подери, да если впасть в паранойю, можно предположить, что лорд Таннис сам приказал Майе угостить меня этой пыльцой, чтобы моё лицо превратилось в уродливую сковороду!

…Нет, в это я не верила. Но в неожиданную супружескую верность лорда я верила ещё меньше.

Хотя… прямо сейчас он не был похож на злонамеренного лжеца. Во мне шевельнулось сомнение.

Глаза лорда Танниса сверкнули в полутьме.

– А если нет? – негромко спросил он. – Если я долго ненавидел вашего отца, но сейчас не желаю зла вам? Что тогда?

– Вы хотите, чтобы я вам поверила? Что у вас нет любовницы и что сейчас вы мне сочувствуете, а не ненавидите?

– Разве это непонятно?

Я закусила губу, прикрывая глаза в задумчивости. А вот непонятно.

Но я ни разу не смотрела на ситуацию со стороны лорда Танниса, а стоило бы. Я же неглупа, я получила образование, я знаю языки, и плевать, что мне всего восемнадцать. Лорд Таннис говорит мне, что он хороший человек, что он сочувствует мне, а не мстит. Почему не принять его версию всего на пять минут и посмотреть на всё под другим углом? Я жена дипломата, в конце концов. Я должна уметь вставать и на противоположную точку зрения.

И тогда получается, что…

Я нахмурилась. Тогда получается, что либо тётя Фрина наслушалась сплетен, либо она сознательно его оговаривает. И второе вполне может быть правдой: она ненавидит лорда Танниса с того дня, когда он отверг её признание в любви. Она обещала ему, что он не будет счастлив с другой. И если сейчас тётя мстит ему, то её беспокойство обо мне фальшиво, а сама она мечтает помочь Майе и выдворить меня из столицы. Тем более что Майя ей за это наверняка щедро приплачивает.

И это было поразительно похоже на правду.

– Ничего себе, – пробормотала я.

Лорд Таннис хмыкнул:

– О чём вы?

Я отмахнулась:

– Помолчите. Я воображаю о вас хорошие вещи.

Я словно наяву увидела, как лорд Таннис поднимает брови, но он промолчал.

Итак, пойдём дальше. Допустим, Майя тоже лжёт и она не любовница моего мужа, а мой муж… допустим, вчера он солгал или приукрасил, а сегодня говорит правду. Тогда он не изменник и не мерзавец, его оклеветали.

Если подумать, он ни разу не попытался унизить меня по-настоящему, а вот Майя сделала это дважды. Стоит ли вообще доверять её словам?

Лорд Таннис изменился, он изувечен, изуродован, но во многом он – тот самый джентльмен, с которым я так искренне и весело болтала шесть лет назад. Он не мог взять женщину силой. И напоить девушку, чтобы воспользоваться её состоянием и обесчестить её, он тоже не мог. Он просто не стал бы делать то, в чём его обвинял отец. Никогда.

Мозаика вдруг сложилась в моей голове. Мой отец вызвал лорда Танниса напрасно и погиб зря. Обвинения были ложны, а дуэль была огромной ошибкой.

«Лорд Таннис попытался воззвать к разуму лорда Чилтона. Говорил, что они давно знакомы и лорд Чилтон не имеет ни малейших оснований верить в подобную чушь. Он просил своего старого друга отказаться от поединка, пока не поздно».

– Если бы отец поверил вам, он был бы жив, – потрясённо прошептала я.

Лорд Таннис сложил руки под подбородком и скрестил пальцы:

– Хм. И откуда же у вас эта вспышка здравого смысла?

– Просто… попыталась встать на вашу сторону. Я…

Я закусила губу, разглядывая фигуру под капюшоном. Получается, мы сейчас оба уродливы? Но у меня есть надежда, что отёки спадут и я снова буду прежней. А вот лорд Таннис…

– Я вам верю, – тихо сказала я. – Но не понимаю, почему вы так жестоко ответили мне той ночью, если между Майей и вами ничего нет. Почему? Вы могли бы всё объяснить.

Вздох из темноты.

– Потому что вы спрашивали не о том, занимался ли я с ней любовью, Лиза. В ваших глазах был другой вопрос.

Я подняла брови:

– Правда? И какой же?

– Вы хотели знать, полюблю ли я вас. Хотели знать, сможете ли вы мне довериться и будете ли счастливы со мной. А когда обнажённая девушка задаёт этот вопрос мужчине в такой момент, нельзя ответить «не знаю» или «может быть». Только «да».

– А вы не любите врать, – прошептала я.

– Нет. Не люблю. И поэтому… я хочу показать вам правду.

Лорд резко нажал на подлокотники кресла, и оно отъехало назад. А потом на столе зажглась лампа, а лорд Таннис откинул капюшон.

Мгновение я непонимающе смотрела на него.

– Не может быть, – прошептала я.

А потом совершенно по-дурацки упала в обморок.

Глава 10

Тяжесть в голове была первым, что я ощутила, когда очнулась. И ещё знакомый мятный вкус на языке. Кажется, муж снова дал мне мятное средство, чтобы я проспала по дороге до дома.

Я огляделась. Я лежала под одеялом в своей постели в доме лорда Танниса. В своём доме, пусть я ещё не привыкла, что это мой дом.

Я медленно повернула голову налево. Там, в другой стороне комнаты, стоял трельяж. Лорд Таннис порекомендовал мне сегодня не смотреться в зеркало…

…Хотя сам смотрелся в зеркало каждый день. Наверняка.

– Пришли в себя? – раздался справа знакомый иронический голос.

Повернуть голову и посмотреть мужу в глаза оказалось неожиданно тяжело. Потому что сейчас, когда я знала, как он выглядит и как выгляжу я…

Я зажмурилась и повернула к нему лицо, не открывая глаз.

– Всё-таки почему вы не показываетесь в свете? – произнесла я.

– Потому что если узнают, что убить меня совсем несложно, то меня убьют, – просто сказал лорд. – И уж точно перестанут бояться. Вряд ли я даже сохраню карьеру. Когда-нибудь мир изменится, но сейчас человеку с физическими увечьями приходится отвоёвывать даже возможность жить самостоятельно и распоряжаться своими деньгами. Я окончил военную академию. Мне повезло: я не воевал ни дня, выбрав дипломатическую карьеру. Знаете, сколько моих искалеченных сокурсников вернулись на службу – хоть на военную, хоть на гражданскую?

– Сколько? – тихо спросила я.

– Ни одного. А поскольку денег у них не было или же они весьма скоро растаяли, участь их оказалась весьма плачевна. Чаще всего они оказываются в пансионах вроде вашего, вот только кормят их куда скуднее, а обращаются с ними куда бесцеремоннее. Кто-то просит милостыню на улицах, кому-то порой помогают благотворители. Я сам не оставляю тех, с кем дружил когда-то. Но пока не изменится отношение общества, не изменится ничего.

– Мне очень жаль, – шёпотом сказала я.

Тихий смешок.

– А ещё вам очень страшно открыть глаза. До обморока. Не можете поверить в то, что увидели в моём кабинете?

– Нет, – прошептала я. – Я всё ещё думаю, что мне показалось.

– И я исчезну, а моё лицо покроется ужасными шрамами?

– Ну…

Лорд Таннис вздохнул.

– Откройте глаза, Лиза. Обещаю, моё лицо никуда не денется.

Я глубоко вздохнула, набираясь смелости.

И открыла глаза.

Ясные голубые глаза смотрели на меня. Совершенно такие же, как и шесть лет назад. Чуть тоньше сделались черты лица, и само лицо сделалось старше. Но лорд Таннис совершенно не изменился. Ни одного шрама на лице, ни следов уродства.

…Вот только кресло, в котором он сидел, было креслом-коляской. Мой муж был парализован ниже пояса.

Неопровержимое доказательство, что любовниц у него не было и быть не могло. Лорд Таннис говорил правду.

– Мне следовало бы догадаться, – тихо сказала я. – Вместо одной из лестниц у вас устроен мягкий спуск, и нигде нет порогов или ступеней.

– Совершенно верно.

– И именно поэтому вы ответили «да» на мой вопрос, хотите ли вы войти в ванную к Майе Хмаль и поднять её на руки, – прошептала я. – Вам плевать на неё, но вы мечтаете снова уметь ходить.

Лорд молча наклонил голову.

– Кто ещё об этом знает? – спросила я.

– Определённые лица в кабинете министров, само собой. Лорд Гранам, глава департамента иностранных дел. Мой секретарь Реми, Росситер, Клара. Моя охрана. Им я доверяю.

И мне. Он доверяет мне. На сердце вдруг стало немного теплее.

– Мне жаль, – тихо повторила я. – Вы вообще не чувствуете ног?

– Вообще-то дело обстоит немного лучше. Ощущения сохранились, я чувствую своё тело. Но…

Невесёлая усмешка.

– Мне часто снится, что я встаю и шагаю вперёд. Часто – на балу, где я приглашаю на танец красивую девушку. Огни, пятна лиц, сверкающий паркет, оркестр… но это всё теряется, становится неважным, потому что в этом сне я умею ходить.

– Наверняка вы танцуете в идеально отлакированных ботинках, – серьёзно сказала я. – И ваш галстук повязан безупречно. Иначе это не сон, а кошмар.

Лорд Таннис мгновение смотрел на меня. А потом рассмеялся.

Когда он улыбался, он становился куда моложе. И красивее. Я на мгновение залюбовалась им. Подумать только, я всё это время думала, что он уродлив, безобразен, а он…

– Я не зря упомянул, что в подвале этого дома всё ещё горит звезда, – произнёс он. – Чудо, которое осталось от моих родителей, от родителей отца… и дальше.

– Дальше?

– С того самого дня, как был построен этот дом, – просто сказал он. – Она была зажжена не для меня, но я её чувствую. Каждый год в день их свадьбы я ощущаю прилив сил. Мне становится лучше, как заколдованному принцу из сказки: я могу приподняться, вытянуть ноги… даже встать.

– В день их свадьбы?

– В день их свадьбы, – кивнул мой муж. – И в день моего рождения.

– Словно они до сих пор думают о вас, – шёпотом сказала я.

– Увы, расколдовать меня не под силу даже им.

Заколдованный принц. Я невольно улыбнулась. Сейчас лорд и впрямь был похож на принца, всё это время притворявшегося чудовищем.

Я вдруг охнула, вспомнив, что я сейчас отнюдь не выглядела заколдованной принцессой. А он всё это время видел – что? Распухшее лицо, шелушащуюся кожу, щёлочки глаз?

Руки сами взлетели к лицу, и я торопливо закрылась ладонями. Пока я думала, что он куда уродливее меня, я не особенно стеснялась. Но вот сейчас, глядя в это привлекательное лицо, зная, что на меня смотрят эти глаза… я просто не могла ему показываться.

– Простите, – глухо сказала я. – Я не могу разговаривать с вами вот так, зная, как я выгляжу. Наверное, вам лучше уйти.

Лорд вздохнул.

– Я отправил Реми с поручением помочь вам. Если вы хотите безвылазно сидеть в этой комнате неделями и ждать, пока вам не раздобудут чудо-лекарство через мои знакомства, пожалуйста, – в голосе лорда появились язвительные нотки. – Но вообще-то я надеялся, что женился не на полной трусихе.

Я моментально почувствовала, что вскипаю.

– Это кто ещё тут трусиха! Я не пряталась по тёмным углам от хрупкой девушки! И не баррикадировалась в своём кабинете, боясь потерять работу! И… и… да я даже чай села пить с вашей бывшей любовницей! Мне не откажешь в храбрости!

Губы лорда тронула улыбка:

– Да уж, за последнее вам точно следовало бы выдать медаль. Что ж, если мне досталась в жёны настолько безрассудно смелая женщина…

Он коснулся незаметного рычага, и кресло подкатилось к самой кровати. К постели, где он гладил меня, обнажённую, через тонкую простыню. Меня вдруг охватило странное неловкое чувство. Если он парализован ниже пояса, значит ли это, что он и я…

– Мы ведь не будем жить как муж и жена? – осторожно спросила я, не опуская ладоней. – Ну, теперь, когда я знаю страшную правду?

– О, если вы сожалеете, что я не смогу надругаться над вами, способ я найду, – невозмутимо парировал супруг, подкатывая кресло ещё ближе. – Фантазия, поверьте, у меня богатая. Но я нарушил ваше интимное пространство не ради внеочередной брачной ночи. Раз уж у нас зашла речь о заколдованных принцах, я хочу вам кое-что показать.

– Что? – с подозрением поинтересовалась я из-за ладоней.

– Дайте руку.

Я помедлила – и осторожно вложила свою руку в его кисть. Пальцы у него были твёрдые и прохладные.

– А теперь вставайте.

Я неохотно отняла вторую ладонь от лица, настороженно глядя на лорда Танниса. Но в лице лорда была лишь безмятежность.

– Куда мы идём? – спросила я недоверчиво.

Лорд едва заметно улыбнулся:

– В заколдованное место, миледи. Мы отправляемся смотреть на чудо.

Когда двери в подвал закрылись за нашей спиной, я невольно вцепилась крепче в пальцы лорда.

– Как насчёт лампы? – дрогнувшим голосом спросила я. – Или налобного фонарика? Может, хотя бы костёр разожжём?

– Шшш. Смотрите.

Я неуверенно шагнула вперёд. И вдруг увидела мягкое сияние.

Глаза медленно привыкали к темноте. Изящные подставки для вина стояли рядами, а из-за них лилось необыкновенное свечение, с каждой секундой делаясь всё ярче, словно искорки, рассыпанные в воздухе. Я сама не заметила, как выпустила руку лорда и двинулась между рядов, натыкаясь на деревянные подпорки, как слепая.

А потом я увидела её.

Пятиконечная звезда в обрамлении сложных кругов и рисунков светилась на стене. Слабо, едва заметно, неровно, словно живой свет дышал в камне, выбирая, как ему проявиться и проявиться ли. Но она дышала, и я чувствовала это живое дыхание. И необыкновенную надежду, которую может дать только чудо.

– Если бы те, кто распространяет о вас несправедливые слухи, видели её, – выдохнула я, – они бы тут же всё забыли. Эта звезда… она чудесная. Когда смотришь на неё, понимаешь, что здесь не могут жить страшные злодеи. Ну… и нестрашные тоже.

За спиной раздался тихий смех.

– Боюсь, мою репутацию уже ничего не спасёт. Но я рад, что она произвела на вас впечатление.

– Кто-нибудь ещё… знает о ней?

– Росситер и Реми. Ещё знали двое друзей, одним из которых был ваш отец. Оба мертвы.

– То есть вы тщательно оберегаете свою звезду.

– Разумеется.

– Но… вы показали её мне. Почему?

Лорд иронически улыбнулся:

– Как знать. Может быть, хотел утешить вас? К тому же вы моя жена, если вы не забыли. И вы поверили мне.

Он мне доверился. Потому что я доверилась ему. Так необычно и странно…

Я протянула руку, не решаясь коснуться волшебного сияния. Голова кружилась от необычности происходящего. Искры сияли в темноте, словно я стояла посреди звёздного неба и мира за пределами подвала в эту минуту не существовало.

– Это чудо, – прошептала я.

– Это не моё чудо, – отрешённо произнёс лорд Таннис. – Это лампа, которую зажёг кто-то другой.

Я обернулась, глядя на лорда, сидящего в сиянии звёзд.

– Вы ни разу не влюблялись?

– Нет. Это просто не моё.

– И поэтому, отчаявшись, вы решили жениться на мне? – подняла брови я.

По губам лорда скользнула улыбка:

– Вообще-то я этого не планировал. Тогда, шесть лет назад, я был в ярости и хотел ударить вашего отца в самое больное место. Мне это удалось.

– А он ударил в ваше, – с горечью сказала я, – и теперь вы не можете встать. А дальше?

– Дальше нужно было что-то делать, – пожал плечами лорд. – Я мог жениться на другой женщине за эти шесть лет и оставить вас в покое, но найти любовь я не смог по понятным причинам, а договорные браки меня интересовали мало. Прошло шесть лет, вы выросли, у меня были обязательства заключить этот брак с вами – и я его заключил.

– Против моей воли! Это насилие, между прочим!

– Возможно. Но отказываться от заключённого брачного контракта, когда вокруг меня шелестят странные слухи? Вы дочь известного рода; это привлекло бы к моей персоне внимание. Совершенно ненужное и нежелательное внимание, надо сказать. Поэтому я женился.

– Но я вам не нужна, – утвердительно сказала я.

– Я испытывал симпатию к той девочке, а сейчас вы выросли в красивую девушку. – Лорд посмотрел мне прямо в глаза. – Очень привлекательную и в платье, и без платья. Но если вы думаете, что я воспылал к вам пылкой и страстной любовью, едва увидел ваши распущенные волосы в моей гостиной…

– …то я жестоко ошибаюсь, – прошептала я.

– Это не самая приятная правда, согласен. Но лучше быть честными, чем врать и разочаровываться ещё сильнее.

Он говорил это, глядя в моё распухшее и обезображенное аллергией лицо, и мне мучительно хотелось отвернуться, спрятаться, провалиться сквозь землю. Эти слова о привлекательности… слишком жестоко было слышать их сейчас. Ещё вчера я считала нас красавицей и чудовищем, но теперь роли переменились. Чудовищем сделалась я.

– Как насчёт того, чтобы просто меня отпустить и дать мне жить своей жизнью? – резко спросила я.

– Ну вот ещё. Чтобы вас прирезали в ближайшей канаве из-за пары монет? Или вас так привлекает работа горничной в наше прекрасное время? Отбиваться канделябром от особо настойчивого хозяина – не самое лучшее занятие, знаете ли.

– Через год я всё же смогу от вас уйти, – напомнила я.

Лорд поднял одну бровь:

– И что будете делать? Займётесь великолепными переводами с аккарского?

Я почувствовала, что краснею.

– Вам… понравился мой перевод?

– О да. Очень жёсткий и эмоциональный. Вас так потрясла картина беспощадных чиновников, отбирающих у простых аккарцев дома с тайными звёздами, чтобы жить удачливее и ярче?

– Да, – тихо сказала я.

– Хорошая новость – или плохая – в том, что таких домов очень мало. В Файерне, например, мне известно лишь о четырнадцати, а всего их вряд ли больше полусотни. Две когда-то были мертвы и зажглись вновь, остальные горят в первом поколении. Чтобы звезда горела больше одного поколения… это неслыханно.

В первом поколении. Только для одной пары. А звезда лорда Танниса горела без перерыва… долго. Очень долго.

– То есть другой такой звезды, как ваша, в Файерне нет?

– Боюсь, что так.

– Как жаль, – тихо сказала я. – Такое хрупкое счастье, которое так легко может погаснуть. Которое так легко отобрать.

Лорд Таннис невесело усмехнулся, глядя на ореол вокруг звезды:

– Насчёт этой звезды вам не стоит беспокоиться. Думаю, новой попытки отобрать её не будет: те, кто мог этого хотеть, умерли.

Я вздрогнула.

– «Новой попытки»?

– Мои родители были убиты не просто так, – негромко сказал мой муж. – Один из высших чиновников в аккарском посольстве, некий лорд Фаль, был знаком с моим дедом – и от него узнал о звезде. Разумеется, он не стал делиться этим секретом со своим правительством. Вместо этого он тайно сделал моим родителям предложение. Он хотел купить наш дом и был весьма настойчив. Я тогда ничего не знал.

– И они отказались продать дом?

– И были убиты, – глухо сказал мой муж. – Я подозреваю, я был следующим на очереди. Но отец успел перед смертью собрать и зафиксировать доказательства подкупа со стороны аккарцев, и мы выслали всё посольство и верных им людей.

– Но как вы узнали, кто был убийцей?

– Узнавал не я, – просто сказал лорд. – Узнавали наши тайные агенты в Аккаре, включая совсем юного Реми. И узнали, напоив одного из исполнителей. А потом…

Взгляд лорда сделался задумчивым.

– Мы не успели убить лорда Фаля. Среди аккарцев есть те, кто тоже не любит чересчур жадных чиновников. Этакие борцы за свободу… хотя среди них есть и простые разбойники. Один, Арманд Бакари, был благородным человеком и убил убийцу моих родителей, когда тот положил глаз на очередную чужую звезду.

– То есть ваши родители отомщены, – прошептала я.

– А я сам не стал убийцей. Я должен быть благодарен за это. – Мой муж мягко улыбнулся. – Не думаю, что вам бы понравилось, в кого я бы превратился.

– В романтичного злодея в чёрном, вооружённого до зубов, – возразила я. – Почему нет?

Лорд хмыкнул:

– Это вряд ли. Но довольно мрачных мыслей. Мы с вами не в Аккаре, Реми и Росситер надёжно хранят тайну, и мой дом останется моим.

– Не хотела бы я жить в Аккаре, – прошептала я.

Мягкое сияние звезды будто ослабло, и я вздрогнула, представив топот сапог аккарских чиновников, врывающихся в эту хрупкую тишину.

А потом вспомнила о Майе и её отце. Допустим, господин Хмаль не был взяточником и убийцей и не знал о нашей тайной звезде, но от этого было не легче.

– Господину Хмалю очень нужен влиятельный партнёр здесь, в Файерне, – произнесла я. – Похоже, Майю он вам подсовывает не просто так.

– Разумеется. Именно так и ведутся дела в Аккаре: через семейные связи, взятки и знакомства. Думаю, он весьма сильно давит на дочь, чтобы та добилась встречи со мной. Во всяком случае, слухи, что мы с ней встречаемся, появились не зря.

– И поэтому она могла хотеть меня отравить? Чтобы я стала безобразной, а она смогла вас соблазнить?

– Вижу, у вас острый и циничный ум.

Я фыркнула:

– А то.

Лорд пристально посмотрел на меня.

– Сплетни не очень-то вредят мне, – негромко сказал он. – Моя карьера от них не зависит, репутации в свете у меня нет, а мне самому они глубоко безразличны. Единственная женщина, которую они могут задеть, – это вы.

– Ну что вы, – хмыкнула я. – Разве меня могут задеть такие мелочи? Всего-то голые любовницы, выбегающие из дома моего мужа, и тётя Фрина, причитающая, какое вы чудовище. Поверьте, ради необыкновенного счастья быть вашей женой я смирилась бы и с домашним осьминогом.

– Польщён. Тем не менее очень похоже на то, что нас хотят рассорить.

– Майя и тётя Фрина устроили атаку по всем фронтам, – вздохнула я. – Вы знаете, что тётя предлагала мне бежать? И делала всё, чтобы я перестала вам доверять?

– Признаться, я не удивлён.

Я мрачно покосилась на мужа. Да, планы тёти провалились: недоверие между нами исчезло. Увы, влюблённой парочкой нам с мужем всё равно не стать.

Бледный свет падал на его лицо, и я в очередной раз с грустью подумала, как он красив. Вот что за напасть, а?

– Майя Хмаль – девушка из богатой аккарской семьи, а в Аккаре сильны законы чести, – произнесла я осторожно. – Разве сплетни, что она может быть вашей любовницей, ей не вредят?

– Они определённо помогают её отцу в его цели свести нас двоих вместе, – устало сказал лорд. – Но неподтверждённый слух ничего не значит. Вот если бы нас застали с госпожой Хмаль в пикантной ситуации, тогда мне было бы не выкрутиться.

– И вам пришлось бы на ней жениться?

– Или забыть о карьере дипломата.

Я присвистнула:

– Ничего себе!

– К слову, у меня были серьёзные проблемы после приснопамятной дуэли с вашим отцом. Спасло меня то, что обвинения против меня не были подтверждены.

– Может, просто отправить их всех за решётку и спокойно лечь спать? – с надеждой предложила я. – Тётю, Майю, её отца? Вы же можете злоупотребить своим положением, правда?

– Могу, но ничего из этого не получится, – невозмутимо отозвался мой муж. – Господин Хмаль всё ещё влиятелен и, как я говорил, предоставил нам слишком роскошные льготные квоты на масло. Никто в здравом уме не позволит мне бросить его или его дочь за решётку без твёрдых доказательств. А если я найму пару громил, которые проникнут в аккарское торговое представительство и начнут угрожать молодой женщине страшными карами за то, что она заказала чай с ванильной пыльцой, может начаться война с Аккарой. Будет несколько неловко, когда в этом обвинят меня.

Я поняла, что он меня дразнит, и невольно улыбнулась. Да уж, беспринципная злодейка из меня та ещё.

– Шесть лет назад кто-то оклеветал вас, сказав отцу, что вы обесчестили женщину. У вас есть идеи, кто это может быть?

Лорд покачал головой:

– Нет. Ни малейшей.

Лорд Таннис действительно не был похож на того, кому готовы мстить отвергнутые женщины. Да и зачем? Ради чего?

Я перевела взгляд на звезду. В такой близости от чуда казалось несусветной глупостью думать о предательствах и злобе. Они были далеко отсюда, в другом мире. Но они незримо присутствовали и здесь тоже. В моём обезображенном лице и в ногах моего мужа, который больше не мог ходить.

Не мог, потому что какая-то женщина его оклеветала. Почему она его так возненавидела? За что?

Впрочем, одну такую женщину я знала. Но это просто не укладывалось в голове.

– А вдруг… – нерешительно начала я. – Вдруг это была моя тётя?

– Признаться, я думал об этом, – спокойно отозвался супруг. – Но речь шла о жизни её брата. «Идите и умрите оба, потому что я обиделась на твоего друга и решила солгать, что он меня обесчестил?» Кем надо быть, чтобы решиться на такое?

– Не мной, – прошептала я.

– Я знаю.

Должно быть, лорду Таннису было одиноко эти шесть лет. Я не знала, были ли у него друзья… но у него совершенно точно не было семьи.

Я молча положила руку ему на плечо. Он поднял голову:

– Хотите сказать мне что-то особенное, Лиза?

– Хочу сказать, что я на вашей стороне, – тихо сказала я.

Его глаза странно блеснули:

– И всё?

– Ну…и я помогу вам с переводами. Бесплатно, по семейному.

Лорд несколько секунд смотрел на меня. А потом тихо засмеялся:

– Вы будете получать гонорар за свои переводы, и это не обсуждается. Но сейчас отдохните, Лиза. У вас выдался нелёгкий день.

Я повернулась к звезде. Мне показалось или блеск сделался тусклее? Сердце сжалось. Неужели наступит день, когда эта звезда погаснет?

…вуаль на моём лице…

…кресло-коляска и неподвижные колени…

А мы с лордом Таннисом не сможем её возродить. Я просто это знала.

– Мне… можно будет прийти сюда ещё? – нерешительно спросила я.

– Посмотрим на ваше поведение, – невозмутимо сказал лорд. – Впрочем, если вы прошествуете сюда прямо из ванной и станцуете мне, хм, этот самый танец на коленях…

– Можно подумать, его больше некому для вас станцевать, – фыркнула я.

– Не поверите.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Я, наверное, всё-таки буду носить вуалетку, по крайней мере пока, – произнесла я. – Но спасибо вам, что заставили забыть об этой злосчастной аллергии. Мне это было нужно.

Лорд наклонил голову:

– Всегда пожалуйста. Доброй ночи, миледи.

Весь его вид говорил, что ему нужно побыть здесь без меня. Я бросила последний взгляд на звезду и направилась к выходу.

У дверей я обернулась. Лорд Таннис подъехал в своей коляске прямо к звезде и теперь разглядывал её с непонятным выражением лица. О ком он думал сейчас? О своих родителях? О загадочной алхимии, которая таилась в этом негаснущем свете? О себе?

Я не знала. Но уж точно не обо мне.

Я провела ладонью по распухшему лицу. А потом толкнула дверь и молча вышла.

Глава 11

На следующий день я завтракала в одиночестве. Лорд Таннис отправился в департамент иностранных дел, собирался вернуться крайне поздно и, по словам Росситера, ничего не просил мне передать.

Отношение дворецкого ко мне ни капли не изменилось в худшую сторону. Впрочем, на мне теперь была лёгкая, но очень плотная вуалетка, приколотая к волосам и полностью скрывающая лицо.

Я не очень-то стремилась лишний раз разглядывать себя в зеркале, даже во время умывания. Ужасно распухшее лицо и веки, сыпь на щеках… это лицо будто принадлежало не мне. Поэтому, одевшись, я быстро опустила на лицо вуалетку и выщла из комнаты.

– Росситер, вы не расскажете мне о родителях моего супруга? – попросила я, когда дворецкий наливал мне чай. – Хотя бы немного.

– Я затрудняюсь сказать, миледи, – невозмутимо ответил Росситер. – Быть может, милорд может снабдить вас более полной информацией.

– Вы прекрасно знаете, что ничем он меня не снабдит, пока сам не захочет, – парировала я. – И, возможно, не захочет никогда.

Я понизила голос:

– Но он доверился мне. Я знаю, как он выглядит, и знаю, что он поддерживает меня. Так позвольте мне тоже его поддержать. Вы же знаете, как ему это нужно.

Росситер помедлил. За окном журчали искусственные водопады, перетекая из чаши в чашу, и я невольно залюбовалась сверканием струй под солнечными лучами.

– Леди Таннис любила ухаживать за садом, – произнёс Росситер с тёплыми, почти ностальгическими нотами в голосе. – У миледи не было способностей к языкам, но она понимала язык цветов. Розарий высадила она. Наш садовник был её учеником, поэтому сад содержится в совершенном порядке до сих пор, как и при ней. Лорд Таннис бережёт его в память о матери.

– Наверное, мне следует взять несколько уроков у нашего садовника, – произнесла я. – Ну, когда я сниму эту дурацкую вуалетку.

– Миледи, мы все к вашим услугам в любое удобное вам время и при любых обстоятельствах.

Во взгляде Росситера действительно была симпатия. Не бесстрастная вежливость, но подлинное сочувствие. Это было… необычно. В пансионе не очень-то поощрялось выражать кому-то сочувствие, да и дома тоже. Мадам Обри называла это хорошими манерами, тётя Фрина – правильным воспитанием, но в эту минуту я совершенно точно поняла, что предпочитаю неправильное. Смеяться во весь голос, хрумкать печеньем погромче и отвечать на симпатию симпатией, а не холодом.

– Спасибо вам, – негромко сказала я. – Клара сказала мне то же самое. Она великолепная горничная.

– Моя племянница, миледи.

Так вот в кого она такая тактичная и понимающая, оказывается. Но я не стала говорить ничего вслух: Клара тоже не сказала о моём лице ни слова и лишь поклонилась, когда я мягко объяснила, что пока предпочитаю обойтись без личной горничной. Но её глаза говорили за неё: «Я сочувствую вам, миледи». Она сразу же тактично удалилась, но этот взгляд стоил многих слов.

– Она замечательная, – тепло произнесла я.

Дворецкий поклонился:

– Я думаю совершенно так же, миледи. Спешу также сообщить вам, что лорд Таннис просил меня провести инвентаризацию на кухне и после неё в доме не осталось ни единой щепотки ванильной пыльцы.

Это была отличная новость. Но минуту назад Росситер упомянул, что мать моего супруга была садовницей, и, забыв о пыльце, я вдруг задумалась совсем о другом.

Родители моего мужа. Какими они были?

– Значит, мать лорда Танниса не знала языков, но была прекрасной садовницей? – уточнила я. – А отец – превосходным дипломатом, как и его сын?

– Совершенно верно, миледи.

– А… как они познакомились?

Дворецкий принял задумчивый вид.

– Это было… довольно удивительно, миледи, но эта история не очень-то известна в столице. Я даже берусь с уверенностью сказать, что она совершенно неизвестна.

– Но вы ведь расскажете мне? – я подпустила в голос умоляющие нотки. – Пожалуйста!

Росситер остановил взгляд на водопадах, потом взглянул на краешек розария, видневшегося за широкими окнами, и вздохнул:

– Что ж… Миледи, они заключили отложенный брак по договору.

– Что-о? Родители лорда Танниса? Они вступили в отложенный брак, как мы с лордом?

– Совершенно верно. Оба были единственными детьми, и много лет их семьи мечтали породниться. Увы, они не желали вступать в брак ни под каким видом. Будущая леди Таннис особенно ценила свою свободу. Дошло до того, что родители пригрозили лишить их наследства – а наследство было немаленькое, миледи.

Я присвистнула:

– Ого! И что же они решили? Вряд ли юная леди хотела остаться без денег.

– Будущая леди Таннис поставила весьма хитроумное условие: они заключают отложенный брак по велению родителей, но если за год тайная звезда в подвале особняка не засияет, как должно, брак будет аннулирован, а родители должны будут закрепить за ней половину состояния.

– А жених?

– Жених мгновенно последовал её примеру и потребовал от родителей того же. Молодые лорд и леди считали, что влюбиться друг в друга им не грозит, а расстаться через год богатыми людьми их вполне устраивало.

– Хм. – Я нахмурилась. – Но ведь тайная звезда в доме лорда Танниса уже горела, верно? Как же они могли зажечь её снова?

– Всё верно, миледи, но родители жениха переехали к морю как раз незадолго до подписания договора, и, я подозреваю, не случайно. Поэтому сияние звезды потускнело и, когда молодожёны вошли в дом после свадьбы, звезда отражала только их чувства.

– И что же произошло потом?

Росситер чуть прищурился.

– Тогда я только поступил на службу, миледи. И почти сразу заметил любопытный факт: лорд и леди Таннис не разговаривали друг с другом. Они лишь обменивались записками.

– То есть они настолько не желали терять свободу и настолько хотели расторгнуть брак…

– …Что держались друг от друга как можно дальше. Всё верно, миледи.

– Ох, – растерянно сказала я.

– Но, – Росситер позволил себе чуть улыбнуться, – записок становилось больше. В хлебнице, между полотенцами в ванной, на изголовье кровати. Разумеется, я не брал ни одной в руки. Но не заметить, как миледи их ищет и как милорд их ждёт, было невозможно.

– Но они всё же не искали встреч друг с другом.

– О нет. Но однажды это произошло. Видите ли, миледи, – Росситер указал в сторону розария, – однажды новобрачный решил срезать увядающие розы, за которыми ухаживала миледи, и вместо них прикрепить к стеблям записки. И как только новобрачная это увидела…

– Она устроила скандал?

– Я до сих пор удивлён, как в доме остались целые стёкла, миледи, – бесстрастно сообщил дворецкий.

– Но оба остались живы?

– Весьма. Более того, к следующему завтраку они спустились вместе.

– О. – Я моргнула. – Ничего себе. И больше не было записок?

Дворецкий позволил себе ещё одну улыбку:

– Напротив, миледи. Но я умолчу об остальном. Лишь скажу, что мне было дозволено полюбоваться звездой дома Таннис во всём её блеске и сиянии, и это было воистину величественное зрелище.

– Я видела её вчера, – тихо сказала я. – Это потрясающе.

Дворецкий торжественно наклонил голову.

– Я никогда не задумывался о браке, миледи. Но, признаться, увидев её, я ощутил что-то вроде сожаления.

Я кивнула. В ту минуту я тоже ощущала сожаление, хотя и не понимала этого. Сожаление, что меня, скорее всего, никогда не будут так любить.

– Я буду беречь эту звезду, Росситер, – тихо сказала я. – Даже если она больше не зажжётся, как прежде.

Будь мы с лордом Таннисом обычными молодожёнами, может быть, записки и помогли бы. Но моё лицо, его кресло-коляска и дуэль шестилетней давности…

Нет. Мы будем союзниками, живущими в одном доме, но не влюблёнными.

– Разумеется, миледи, – произнёс Росситер серьёзно. – Ни одной другой леди я не доверился бы так, как вам.

– Даже Фрине Чилтон или Майе Хмаль? – откровенно спросила я.

Росситер нахмурился:

– Боюсь, поведение госпожи Чилтон вызывает определённое беспокойство. Если говорить об источнике новостей, ваша тётя, скажем так… не самый надёжный и непредвзятый источник.

Я невесело улыбнулась:

– Я знаю, Росситер.

– Она приезжала утром, но милорд велел передать ей, что вы не очень хорошо себя чувствуете, миледи. Впрочем, если вы хотите с ней увидеться…

Я покачала головой:

– Ни малейшего желания. Скоро ежегодный бал в аккарском торговом представительстве, но не думаю, что я или мой супруг туда отправимся. Вы же сами знаете.

Острый взгляд дворецкого остановился на моём лице.

– Миледи, – вдоль его лба пролегла складка, – милорд знает мои соображения по этому вопросу, но я повторю их вам всё равно. Тот, кто продолжает клеветать на него, не остановится. Он продолжит с удвоенной силой, и секрет милорда, его увечье, рано или поздно будет известен, а тогда…

– Его карьере конец, – тихо сказала я из-под вуалетки.

В столовой повеяло холодком. Я вдруг представила, каково это, когда ты всю жизнь работал, занимался любимым делом, защищал страну от войн, кропотливо вычитывал соглашения и договоры… а потом в одночасье из-за глупых предубеждений потерял всё, потому что считается, что искалеченные дипломаты должны доживать свой век дома.

– В том-то и дело, что это не обязательно так, миледи. Вместо того чтобы ждать грозы, можно упрочить свою репутацию среди влиятельных людей и найти верных сторонников. Я считаю, милорду пришло время нанести упреждающий удар и появиться в свете.

– Свет не очень-то любит искалеченных людей, Росситер, – глухо сказала я. – Вы помните хотя бы одного политика или промышленника, который бы появился в свете в кресле-коляске? Светского льва, главу семьи? Хотя бы дедушку жениха на венчании в церкви?

– Кто-то должен стать первым, миледи.

Угу. Вот только тот, кто станет первым, почти наверняка потеряет всё.

Но вслух я этого не сказала.

Ужинала я тоже в одиночестве. Впрочем, я не очень этому огорчалась: Росситера не было, и я тайком приволокла исторический роман из библиотеки прямо за стол. И, разумеется, зачиталась им над куриным салатом, прикрывая нижнюю половину страницы промокательной бумагой.

Рассказ Росситера о родителях лорда Танниса заставил меня задуматься. Что будет со мной дальше, когда пройдёт этот год? Ещё пару дней назад я была абсолютно уверена, что хочу уйти. Что лорд Таннис не имеет никакого права покупать меня, как вещь. Что здорово было бы вызывать его на дуэль за это – правда, тут немного мешало то, что я, увы, совсем не умела фехтовать.

А сейчас я верила и знала, что мой муж не виноват в том, в чём его обвиняют. Я знала, что Майя – не его любовница, я верила, что он не способен надругаться над женщиной, и сочувствовала ему. И что-то внутри меня всё громче говорило, что уйти будет… неправильно. Что это будет почти предательством.

Я не очень-то понимала, почему я так думаю. Может быть, потому, что, кроме меня, у него никого не было?

Впрочем, жалеть этого лощёного дипломата я точно не собиралась. Во-первых, ему это просто было не нужно, а во-вторых, какого дьявола лорд Таннис не мог вызвать меня в столицу в качестве своей подопечной и поговорить со мной по-человечески? Да, последствия его дуэли с отцом были бесчеловечны и несправедливы, но он и сам не ангел. Если бы лорд крепко стоял на ногах, я бы с радостью отплатила ему за этот вынужденный брак и его угрозы из темноты. Зонтиком.

Я потёрла глаза, откладывая увлекательный исторический роман в сторону. Раньше, читая, я никогда не обращала внимания на то, как легко завзятые дуэлянты и красавцы-военные вставали в строй после кровопролитных битв и поединков. И ни разу я не видела упоминания о том, как искалеченный капитан или полковник доживал свои годы в одиночестве.

Наверное, я читала слишком мало. Или читала не те книги.

За окном давно стемнело. Было душно, как перед грозой, и мне захотелось выйти на воздух. Я взяла бокал с красным вином и вышла через веранду в сад.

Глава 12

В сумерках среди призрачных стволов светлели широкие качели. Я подошла к ним и уселась на мягкие подушки. Откинулась на спинку, оттолкнулась носком ноги и прикрыла глаза, покачиваясь.

Как хорошо. Словно на маленьком романтическом острове, где нет никого, кроме меня и…

– Пьянствуете в одиночку? – раздался иронический голос сзади.

Вот чёрт! А я уже почти забыла, что замужем.

– Вам налить? – поинтересовалась я, не оборачиваясь.

– После тяжёлого и полного тревог дня? – хмыкнул мой муж. – А давайте.

Я повернула голову, придерживая вуалетку. Лорд Таннис, весьма свободно устроившись в своём великолепном и изящном кресле на колёсах, смотрел на меня поверх сцепленных пальцев. Я не выдержала и заговорщицки улыбнулась ему:

– Ладно, попробую вас споить. Только учтите, это вредно. Особенно для ваших ушей.

Брови лорда взлетели.

– Только не говорите, что будете распевать эхебские народные песни.

– Нет, – невозмутимо ответила я. – Просто буду рассказывать, как не люблю вынужденные браки, потом начну возмущаться, топать, ломать мебель, швырять из окна спальни чемоданы и… – Я задумалась. – Впрочем, народные песни тоже звучат неплохо.

– Вижу, меня ждёт незабываемая ночь, – серьёзно сказал лорд Таннис.

Я хмыкнула, поставила бокал на траву и быстрым шагом направилась к дому. На миг меня кольнула залихватская мысль отправиться в подвал, взять пару бутылок оттуда, а по пути посмотреть на мерцающую звезду на стене, но я остановила себя. Тайная звезда – это что-то прекрасное и грустное, а я всего лишь хочу легкомысленно выпить со своим мужем и обсудить наш умеренно ненавистный брак. А если муж по дороге окажется трагическим героем, это уже его проблемы.

Я вернулась с бутылкой красного вина и вторым бокалом. И, вернувшись, чуть не споткнулась на ровном месте, увидев открывшуюся мне картину.

Кресло лорда Танниса было аккуратно отставлено в сторону. А сам он, заложив ногу на ногу, устроился на качелях, вытянув руку вдоль спинки.

Я не повела и бровью. Выразила бы я восхищение обычному мужчине, который залез на качели? Нет. Вот то-то и оно.

Поэтому я просто передала бутылку лорду, подхватила с травы свой бокал и устроилась рядом на качелях. Подумала, сбросила туфли и поджала ноги в чулках под себя.

Вдвоём на мягких подушках оказалось неожиданно уютно. Мужская рука, почти касающаяся моей шеи, тепло мужского тела… Я вообще была хоть когда-нибудь так близко от мужчины? Разве что на уроках танцев, но там у преподавателей не было ни таких голубых глаз, ни такого острого ума…

…ни больших, больших денег. А ещё знатности и влияния.

– Знаете, – задумчиво сказала я, глядя на бокалы, – когда я сейчас думала о вас, я в первую очередь подумала про ваши мозги, а уже потом про деньги. Как думаете, что это значит?

Лорд Таннис налил вино, поставил бутылку в аккуратную выемку и взял у меня свой бокал.

– Думаю, как и всякому мужчине, полагающему себя привлекательным, – невозмутимо сказал он, – мне стоит немедленно впасть в глубокую печаль, раз вы не заметили моей выдающейся внешности.

– Про глаза я скромно умолчала, чтобы вас не смущать, – так же невозмутимо сказала я. – Или вы имели в виду не только глаза?

Лорд Таннис выразительно поднял бровь:

– Я упомянул бы другие части тела, но не хотел бы смущать уже вас.

– Уши? – съязвила я.

– А вы быстро учитесь.

Я фыркнула и потянулась к нему с бокалом. Края наших бокалов соприкоснулись с лёгким хрустальным звоном.

Тёмно-красное вино оказалось лёгким и немного кружащим голову. Я отпила ещё.

– Я тут приставала к Росситеру, – сообщила я, не обращая внимания на взлетевшие брови лорда. – И он рассказал мне историю любви ваших родителей. Как они сначала не хотели видеть друг друга и обменивались записками, а потом поняли, что эти записки для них такая же драгоценность, как объятья, поцелуи и… ну…

– Драгоценности? – подсказал лорд.

– Я серьёзно!

Я пододвинулась, случайно задев коленом его колено, и уголок его губ дёрнулся. Сердце вдруг пропустило удар. Неужели он ощутил прикосновение?

Я тряхнула головой. Невежливо будет спрашивать… наверное. Я до сих пор не знаю, как затрагивать эту тему. Лучше поговорить о том, что я знаю.

– Нет, правда, вы бы сами смогли влюбиться через записки? – спросила я серьёзно. – Так, как ваши родители? Не видя женщины, просто слыша её воображаемый голос, мысли, представляя себе её образ?

Лорд Таннис не ответил. Вместо этого он с задумчивым видом покрутил бокал, не глядя на меня.

– Теодор? – осторожно спросила я. Я даже не сразу поняла, что назвала его по имени.

– Как странно, – произнёс он отрешённо. – Я ведь действительно сделал почти то же самое, что и мой отец, правда? Я не показывался вам, а вы говорили со мной, но не видели и не знали главного.

– Ну да, вы гнусный обманщик, втянувший меня в насильственный брак, а потом коварно скрывшийся во тьме, – с готовностью согласилась я. – А для вас это сюрприз?

Лорд Таннис отпил из бокала и покачал головой:

– Я не об этом. Я о том, что…

Наши взгляды встретились, и я вдруг поняла, о чём он. Пока он не показывался мне, его образ будоражил воображение, фантазию, я гадала о его настоящем облике, сердце стучало быстрее… и это побуждало меня влюбиться.

А ещё – это было нечестно.

– Всё в порядке, – наигранно-бодрым голосом сказала я. – Я бы всё равно в вас не влюбилась, даже если бы вы годами вешали мне лапшу на уши, нашёптывая всякие непристойности из соблазнительной полутьмы. Вы же выдали меня замуж силой. За себя. Так что вас уже ничего не спасёт. Даже ларец с фамильными драгоценностями.

– Так-таки и ничего?

Пальцы лорда скользнули по моей обнаженной шее, задев выбившуюся из причёски прядь. По коже вдруг прошли мурашки. Это простое прикосновение было таким чувственным…

– Ничего, – твёрдо заявила я, глядя ему в глаза и совершенно не придвигаясь ближе. – Вы, между прочим, даже не сожалеете о своём поступке. Всё, что я услышала: «Ну да, взял замуж, как побитую собачонку. А что ещё с тобой было делать?»

– Вообще-то побитых собачонок не водят к семейным реликвиям и не открывают им серьёзные тайны, – проронил лорд. – И совершенно не волнуются, когда у собачонки вдруг случается серьёзная аллергическая реакция.

Я настороженно покосилась на бокал в его руках:

– А вы волновались? Ломали руки? Били бутылки, пока я лежала без сознания?

– Нет, разбирался с бумагами, – невозмутимо произнёс он. – Так, поглядывал иногда. Всё-таки такое изысканное кружевное бюстье нечасто увидишь.

– Врёте!

Лорд чуть улыбнулся, отпивая из бокала:

– Возможно. Но вы не так уж хорошо умеете различать ложь и правду, верно?

Я вздохнула. Тут он меня сделал.

Темнота сгустилась. Я сама не заметила, как откинула голову на тёплую руку и расслабила плечи. В эту минуту я вообще забыла, что так удобно устроившийся мужчина рядом со мной был парализован ниже пояса. Мне просто было необыкновенно уютно и хорошо. Правда, бокал как-то незаметно опустел.

Заметив мой взгляд, лорд Таннис подхватил бутылку и снова разлил вино.

А мне в голову вдруг пришла мысль, и я решила её высказать. Правда, что-то подсказывало мне, что делаю я это зря.

– Вы ведь обычный мужчина, хотя и мерзавец и всё остальное, – произнесла я. – То бишь умный, сильный и привлекательный.

На лице лорда мгновенно отобразилась заинтересованность, я кашлянула и торопливо поправилась:

– Это не комплимент, ни в коем случае!

– Надо же.

– Я имею в виду, что, как и любой мужчина, вы умеете влюбляться, – поправилась я. – Как и я, как… ну, как и все. Но вы говорите, что ни разу не любили. Ладно я: мне только восемнадцать и я нигде не бывала, кроме пансиона и пары модных магазинов. Но вам-то уже за тридцать!

Я прищурилась, глядя в глаза лорда, казавшиеся серыми в полутьме.

– Так почему? Почему вы ни разу не дали себе влюбиться?

Вопреки моим ожиданиям, лорд Таннис не стал меня высмеивать. Вместо этого он с сосредоточенным видом отпил из бокала, словно размышляя о чём-то.

– Когда мои родители погибли, мир погас, – внезапно сказал он. – Я не хочу, чтобы это случилось снова.

Это прозвучало просто и неожиданно финально. Словно он только что выплеснул остатки вина из бутылки и сказал, что вино не имеет смысла.

– То есть вы никому не откроете своё сердце?

– А смысл?

Повисла тишина. Цикады пели в траве, и я вдруг подумала, что дело было не в том, что мужчина рядом со мной не умел ходить.

Дело было в том, что он не хотел любить.

– Всё выжжено, да? – тихо спросила я. – Даже когда вы были гулякой и повесой вместе с моим отцом?

– Ну, не то чтобы повесой. – Лорд Таннис отпил из бокала и качнул его, мечтательно улыбаясь, словно вспоминает о чём-то. – Сейчас мне кажется, что я вёл куда более целомудренный образ жизни, чем мне тогда виделось. А это имеет значение?

– Для меня – да. Почему вы не выбрали Майю Хмаль, например? Она явно этого хочет.

– Ревнуете? – в голосе лорда взблеснула насмешка. – А ведь она красивая и неглупая молодая женщина.

– Которая подсыпает соперницам в чай всякую гадость, – пробормотала я. – Спасибо ещё, не ядовитый миндаль.

– Реми провёл небольшое расследование. Майя действительно предпочитает чай с мёдом и любит деликатесы вроде ванильной пыльцы.

– Но мне от этого не легче.

Послышался лёгкий вздох. Лорд Таннис очень аккуратно наклонился, разжал пальцы, и бокал упал в мягкую траву, не разбившись.

А потом тёплая ладонь накрыла мою.

– Лиза, – негромко сказал мой муж. – Посмотрите наверх.

– Зачем?

– Просто попробуйте. Мне кажется, это отвлечёт вас от хмурых мыслей.

Я моргнула, поднимая голову:

– Что…

И осеклась. Потому что увидела звёзды.

Высокое, необыкновенно высокое ночное небо опрокинуло меня в себя, вобрало, и я открыла рот, изумлённо глядя на богатство созвездий на неожиданно ясном небе без облаков.

Небольшой сад, разбитый вокруг особняка, вдруг показался крошечным. Я упала в море, в купол, которому не было конца, в бескрайний мир, который на одну секунду принадлежал лишь мне.

Ну, и лорду Тео, но с ним я делиться точно не собиралась. Разве что немножко.

– Ничего себе, – прошептала я.

– Понравилось?

У меня не было слов. Я вновь открыла рот, чтобы объяснить, представить, объять руками – но не смогла. Впрочем, по взгляду лорда я догадалась, что он понял.

– В вашем пансионе такого не было?

– Над столицей небо куда ярче. Здесь… – я попыталась подобрать слова, – всё настоящее.

– Или же вы сейчас настоящая.

Я с трудом оторвалась от созерцания неба и перевела взгляд на мужчину рядом с собой. Такого близкого и тёплого мужчину. Вино холодило внутри и согревало одновременно, голова кружилась, а его губы и голубые глаза, не изменившиеся за шесть лет, были такими привлекательными… и желанными. Если бы не вуалетка…

Проклятье, проклятье, проклятье! Я думать забыла о своём уродстве, но ужас, стыд и беспомощность вдруг налетели вновь.

– Я сейчас не настоящая, – хрипло сказала я и вскочила. – Я сейчас совершенно не настоящая! Я боюсь показывать своё лицо! В пансионе я хотя бы была свободна и не обязана вам ни единой вещью, я выглядела по-прежнему, я была собой, за меня платил отец, а сейчас…

Выражение лица лорда Танниса внезапно изменилось.

– Вообще-то, – медленно сказал он, – это ещё одна ложь. Сожалею, но вы заблуждаетесь, Лиза. Вы ничем мне не обязаны, но платил за вас в пансионе вовсе не ваш отец.

Мир остановился. Налетел порыв ветра, всколыхнул юбку, но я даже не обратила внимания. Как и то, что вечерняя роса уже выпала, а я стояла на мокрой траве босиком.

– Что? – севшим голосом спросила я.

– Завещание вашего отца не оставляло вам шансов отправиться в пансион и получить образование. Все деньги получила его сестра. Фрина Чилтон не отправила бы вас в «Сад сестёр», Лиза. Это сделал я.

Я открывала и закрывала рот.

– Вы… вы… зачем вы это сделали?

Лёгкая улыбка.

– Не мог же я допустить, что у меня будет необразованная жена. К тому же, хм… – его глаза озорно блеснули, – те самые танцы на раздевание, которые вы упомянули…

– Да вы… вы! – я всё ещё не находила слов. – Вы ещё шесть лет назад решили сделать меня своей наложницей! Для чего? Чтобы я научилась ублажать вас поинтереснее?

Глаза лорда опасно сузились, но он ответил спокойно:

– Это всего лишь деньги. Вы были воспитанницей пансиона, предоставленной самой себе и вашим наставникам, и только. Я, как вы заметили, ни разу вас не навестил.

– Вы за меня платили. То есть мне вообще ничего не осталось на память об отце, – прошептала я, стоя на ветру. – Ничего.

Лорд Таннис вздохнул и вытянул руку.

– Идите сюда.

– Зачем?

– Затем, что вам подойти ко мне будет куда легче, чем мне пересесть в кресло и подкатиться к вам, вы не находите? Кроме того, с вином мы расправились, но так и не использовали качели по назначению. Как по-моему, так это серьёзное упущение.

Я сделала неохотный шаг к нему и скрестила руки на груди.

– Я не расположена качаться на качелях.

– Можете стоять рядом и раскачивать их, – легко предложил мой муж. – Поверьте, я не буду против.

– Всегда исполняете свои желания, да?

– И поверьте, это ещё из самых невинных.

Я вздохнула. Подняла голову, поглядела на звёзды – и решительно плюхнулась обратно на качели рядом с лордом. В конце концов, он порадовал меня. Не стоит быть у него в долгу.

– Держитесь, – предупредила я, упираясь ступнями в землю.

И оттолкнулась изо всех сил.

Толчка хватило, чтобы нас мягко понесло назад, а потом вперёд. Я запрокинула голову – и увидела, как качнулось над головой небо.

– С севера идут облака, – заметил лорд. – Газеты предрекают дожди недели на три. Возможно, это последний шанс посидеть вот так под открытым небом.

Словно подтверждая его слова, налетел порыв ветра. Я торопливо вскинула руку, придерживая вуалетку. Облака и впрямь бежали быстро. Но звёзды, сияющие в разрывах туч, по-прежнему были прекрасны.

– Такой красивый мир, а вы отказываете себе в возможности любить, – произнесла я. – Кстати, а вы хотели, чтобы я в вас влюбилась? Когда прятались в тени?

– Не уверен, – помолчав, ответил он. – Но правда в том, что в ту минуту я думал только о себе и о своей тайне. И всё ещё думаю.

– Эх, – вздохнула я. – Я бы хотела, чтобы вы в меня влюбились. А я бы вами вертела как хотела!

– Уверен, это был бы прекрасный мир.

Я вновь оттолкнулась ногой, позволяя качелям снова прийти в движение. Чёткий профиль мужчины, сидящего рядом со мной, был красивым и уверенным. Властным, несмотря на то, что ему пришлось пройти. Сильным. У него лицо победителя.

Но надолго ли?

– Росситер прав, – неожиданно для себя сказала я. – К вам подбираются. Все эти сплетни, которые начались после вашей женитьбы… они не остановятся. Вам нужно выйти и показаться людям. Контролировать ситуацию самому, а не обречённо ждать удара.

Глаза лорда блеснули:

– Обречённо?

– А как ещё? – невинно спросила я. – Вы даже меня на кипе газет не отшлёпали. Хоть и грозились.

– Провоцировать вы умеете, – хмыкнул лорд. – Пожалуй, если бы вы направили свои выдающиеся способности на дипломатию, нам бы давно объявили войну.

– Но вам это нравится, – парировала я.

– До определённого предела. – Он серьёзно посмотрел на меня. – Но это ваше умение скоро сыграет против вас и против меня.

Я удивлённо моргнула:

– Почему?

– Потому что вы сидите рядом со мной и надеетесь на чудо, – просто сказал он. – Ждёте, что я встану, возьму вас на руки и поднимусь по лестнице, где уложу вас, обнажённую, на лепестки роз. Что мы будем гулять, взявшись за руки, купаться в море и кататься на лошадях, а потом у нас родится сын. И когда этого не произойдёт – а этого совершенно точно не произойдёт, – вы разочаруетесь в нашем браке и разочаруетесь во мне. Меня начнут раздражать ваши подколки, и наше супружество станет невыносимым.

Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом качелей.

– Чёрт, – наконец сказала я. – А ведь, возможно, так и будет.

– Вот видите.

Ещё молчание. Остатки звёзд сияли наверху, но облака почти заволокли небо.

– Возможно, я последую вашему совету, – произнёс лорд внезапно. – Точнее, совету, который вам изящно передал Росситер. Я сделаю первый шаг к тому, чтобы открыться свету. Но тогда я жду того же и от вас.

Так. Кажется, где-то тут скрывается подвох.

– И чего же это вы от меня ждёте? – поинтересовалась я.

– Вообще-то вы можете сделаться моим идеальным личным секретарём и переводчицей, – задумчиво произнёс муж. – Это высвободило бы время Реми и позволило бы ему заняться более активными делами. Вы знаете языки, у вас поставлена рука, вы владеете словом. Вам осталось только освоить общие навыки среди моих коллег, и через несколько месяцев вы будете готовы работать на меня.

– Хм? – заморгала я.

– О да, – широко улыбнулся лорд. – А это значит, что с завтрашнего дня каждое утро вы будете приезжать в департамент следом за мной и работать в общем зале – и не прекратите, пока я вам не разрешу.

Я поперхнулась:

– Это рабство!

– Это контракт, – невозмутимо сказал мой муж. – А вообще могу и отшлёпать.

«Гррр», – чуть не произнесла я. Но это было бы совсем по-детски.

Тем более что он предлагал мне работу! Чёрт подери, я ещё карьеру сделаю! Заместитель, говорите, в департаменте иностранных дел? Вот ка-а-ак пройду в кабинет министров!

…Ну, недели через две. Сразу-то не получится.

– Ладно, – решительно сказала я. – Но вуаль я поднимать не буду. Я не хочу… и не могу.

Я отвела взгляд. Но лорд Таннис лишь кивнул, не став спорить или развивать тему моих страхов.

– Я понимаю. Реми сделает всё, чтобы добыть для вас мазь. К сожалению, его миссия оказалась куда сложнее, чем я думал.

– Но у меня всё же есть надежда, – тихо сказала я. – В отличие от вас и ваших ног, которым не помочь.

Вместо ответа лорд отцепил от пояса небольшую палку с крюком и раздвинул её, как подзорную трубу. Я ахнула, увидев, как у него в руках оказывается складная трость. Секунда, и лорд умело подкатил кресло к качелям, зацепившись за его ручку.

– Сейчас будет неприглядное зрелище, – предупредил он. – И я не хочу, чтобы вы бросались мне на выручку.

Я закусила губу.

– Конечно. Я… могу отвернуться.

– Не стоит. Это избавит вас от иллюзий.

Он повернулся и сделал движение, собираясь перекинуть тело из качелей в кресло. И вдруг – я не поверила своим глазам – его левая нога шевельнулась и выпрямилась.

На лице лорда проступило изумление. Ещё секунда, и мой муж вдруг выпрямился – и встал. В его глазах были неверие и надежда одновременно. Как, наверное, и в моих.

В следующий момент нога под ним подогнулась. Лорд рухнул в кресло.

Чуда не случилось.

Я прерывисто вздохнула, глядя на мужа. Все эмоции в мгновение исчезли с его лица, и оно тут же сделалось замкнутым.

– Что это было? – хрипло спросила я. – Как?

Его лицо осталось бесстрастным.

– Просто один случайный прилив сил, – сухо сказал он. – В любом случае это неважно. Странная случайность, которая повторится разве что в годовщину свадьбы моих родителей.

– А если нет? – Щёки обожгла безумная мысль. – А если вам помогла наша беседа под звёздами? Если вы задумались о красоте, о любви и это сделало вас сильнее?

Холодный ветер хлестнул по плечам, но мне было плевать. Я ждала ответа мужа.

Но он лишь устало опустил веки.

– Такое уже было однажды, Лиза. Когда я подготовил соглашение с Аккарой и нам удалось его протолкнуть неимоверно изящным и утончённым способом. Я был счастлив, я верил, что отец гордился бы мной, и вдруг… вдруг что-то изменилось. Я сам себе не поверил, но я отчётливо почувствовал, что могу встать на ноги.

– И? – прошептала я.

– Я сделал это. Я встал на дрожащих ногах, замер, покачиваясь и задыхаясь от счастья, – и тут же рухнул, получив краем стола в живот. Было больно.

Взгляд погасших глаз остановился на мне.

– Довольны?

Я опустила голову.

– Надежда убьёт вас, Лиза. Я могу дать вам работу, независимость, дом – но не идеальный романтический брак, о котором вы мечтали в детстве. Возможно, когда-нибудь у вас будет своя звезда, – невесёлая усмешка пробежала по губам, – но не со мной.

Почему? Потому что я не полюблю его? Или потому что он не полюбит меня?

…вуаль на моём лице…

…кресло-коляска и неподвижные колени…

Как хочется о них забыть. И как невозможно о них забыть.

Несколько секунд мы сидели в тишине, не глядя друг на друга.

Потом лорд коснулся незаметного рычага, запуская механический двигатель, и кресло покатилось в сторону дома.

А я осталась глядеть ему вслед под накрапывающим дождём.

Глава 13

К своему удивлению, я совершенно не волновалась, когда вновь шла по галерее здания департамента иностранных дел. Ну, скажут, что богатая дамочка развлекается, так я как раз богатая дамочка и как раз развлекаюсь. Не поспоришь.

К тому же мне, пожалуй, было не очень-то и интересно делать карьеру. А вот помочь упрямому и невыносимому, но всё-таки ужасно обаятельному мужу…

Угу. Словно Реми меня к нему подпустит. Дождёшься от него.

Реми словно чувствовал, что я думаю о нём: секретарь ждал меня в приёмной с таким кислым выражением лица, будто с момента моего отравления он ел одни лимоны.

– Ваш письменный стол, – указал он в угол общего зала. Там было почти пусто, только двое подчинённых лорда Танниса пили кофе в импровизированном кухонном уголке. – Шерена введёт вас в курс дела, когда появится.

– Почему такой мрачный вид? – невинно спросила я. – Боитесь, что я смогу убедить мужа, что вы знали про мою аллергию на пыльцу, отправлю вас мыть полы где-нибудь в провинции, а сама займу ваше место?

Реми окинул взглядом мою вуалетку:

– Вряд ли, – сухо сказал он. – Личный секретарь лорда, будь это его любовница или жена, должен выглядеть представительно.

Я почувствовала, как вспыхнули щёки. Мало того что он прошёлся по моей внешности, так ещё про Майю намекает? Вот ведь ско… сво… мерза… гнусный тип! Ну ладно, отольются леди секретарские слёзки! Тьфу, то есть наоборот.

Но пока обострять отношения не стоит. Буду ждать своего часа. Вдруг он не лисий тип, а, я не знаю, собачий? Волчий? Медвежий? Хотя медведи-то как раз любят мёд и цветочную пыльцу! Эх. Куда ни кинь, всюду неприятности.

– Что, если мы заключим временный союз? – предложила я. – Вы будете поить потенциальных любовниц моего мужа всякой гадостью, а я – гонять потенциальных новых секретарей большой шваброй? Ну, или с треском надевать им на шею пяльцы для вышивания, если вам это больше подходит. Останемся только я и вы.

На лице секретаря появилось такое выражение, словно он провалился в ад и в темноте перед ним с намёком сверкнули вилы.

– Нет никаких потенциальных секре… – Он вздохнул. – Ладно. Я оставлю вас в покое, если вы оставите в покое меня. Буду только рад, если смогу наконец сбыть кому-то часть бумажного груза. Но если у лорда Танниса из-за вас возникнут пр…

– …приступы счастья, то вы меня возненавидите. Угу. Поняла. – Я сделала шаг от секретаря и обернулась через плечо. – Кстати, я надеюсь, Майя тут не появится. Ну, и что вы что-нибудь такое докажете, за что её можно будет прищучить.

– Можно подумать, я сижу сложа руки, – фыркнул секретарь. – Но пока доказательств нет. Не то чтобы вы мне поверили, впрочем.

«Что до Реми, он вне подозрений».

Нет, я, конечно, доверяла своему мужу. Но не настолько, чтобы верить ещё и этому скользкому типу, который недавно с невозмутимой физиономией налил мне чаю.

Хотя, конечно, если он достанет мне чудо-мазь, я первая кинусь его обнимать самым бесцеремонным способом. Не сбежит!

С этими мыслями я и вошла в общий зал. И почти одновременно со мной туда влетела полная женщина в тёмно-фиолетовом брючном костюме.

– Миледи! – просияла она. – Как же я рада вас видеть! Я Шерена Андерс. Мальчики, – это двум молодым людям, стоящим с чашками кофе, – встречайте леди Таннис, супругу милорда, которая любезно согласилась помочь с переводами. Мы чудовищно, просто невыносимо не успеваем, и это не в первый раз, – это уже мне, – так что ваша помощь будет неоценима, миледи. Неоценима!

Я невольно улыбнулась:

– Буду рада помочь. Но я не буду снимать вуаль. Недавно я отравилась пыльцой, надеюсь, по ошибке, и…

В глазах Шерены промелькнуло тепло, хотя она тут же придала себе прежний приветливо-бесстрастный вид.

– Мы выдохнули с облегчением, когда милорд сказал, что вы пришли в себя, миледи. Реми избавился от эхебской пыльцы, разумеется. Мы все надеемся, что это не повторится.

– Я тоже надеюсь, – вздохнула я. – А теперь – приступим к делу?

Работать оказалось неожиданно легко. Мне пришлось осваивать машинку для письма, с которой я была знакома весьма слабо, поэтому поначалу дело шло довольно медленно. Но потом я начала печатать быстрее и вскоре нащупала весьма недурной ритм. К тому же молодые люди – Берен, Креос и Саемон – оказались приветливыми собеседниками, готовыми и помочь с трудной фразой, и поделиться собственными заметками. А после полудня я с удовольствием присоединилась к коллегам за обедом. Нам принесли грибной суп и картофельные котлеты, весьма, кстати, вкусные.

Между делом я прислушивалась к разговорам новых коллег. Ничего серьёзного в них не проскальзывало, и я подозревала, что за этим стоят указания лорда. Действительно, вдруг я в первый же день наберу полный подол государственных тайн и сбегу в Аккару?

Мы уже заканчивали обед, как я услышала шум и встревоженный голос Реми:

– Милорд, я считаю это ошибкой. Милорд!

Я вдруг услышала знакомый звук, словно что-то катили по полу, и застыла. О нет! Неужели…

В следующее мгновение Шерена и Саемон резко вздохнули. Я повернула голову.

Лорд Таннис, одетый в великолепный костюм, наблюдал за нами из своего кресла, сложа пальцы под подбородком. И стояло это кресло прямо в дверном проёме.

– Я решил, что пришло время сделать мою работу более… открытой, – произнёс он с лёгкой иронией. – По совету моей жены, но прежде всего потому, что я сам так решил. Думаю, будет разумно, если вы пока не будете ни с кем делиться этой небольшой новостью.

– Разумеется… конечно… – раздались нестройные возгласы.

– Вы великолепно выглядите, милорд, – спокойным и уверенным тоном произнесла Шерена. – Если вы захотите выйти в свет по-настоящему, у вас будет наша полная поддержка и доверие вам. Если нет, мы в любом случае будем хранить вашу тайну.

Лорд кивнул:

– Благодарю вас всех. Наша работа не изменилась. Миледи Таннис здесь в качестве переводчицы, и я прошу вас помочь ей…

Лица молодых людей едва заметно напряглись.

– …и не рассматривать как конкурента, – завершил мой муж, и лица разгладились. – Непотизм я не поощряю, а вот талантливый личный секретарь мне точно не помешает.

Это он намекает, что карьеру мне не сделать в любом случае?

– О, я и не собиралась становиться ничьим конкурентом, – мурлыкнула я. – Разве я в состоянии затмить такое яркое светило, как мой обожаемый супруг? Все мои мечты о том, чтобы быть с ним рядом, помогать по мере моих скромных сил и облегчать его труд на благо государства. Ведь так, милорд?

Берен с изумлением, но и с каким-то одобрением покосился на меня. Креос и Саймон, не моргая, благовейно смотрели на милорда, но как-то уж слишком благовейно. У меня было такое ощущение, что все прекрасно поняли мой сарказм, включая чересчур бесстрастную Шерену. Но, как настоящие дипломаты, промолчали по этому поводу.

– Ваша тонкая ирония освещает мне путь, безусловно, – невозмутимо согласился мой муж. – Миледи, пока остальные наслаждаются десертом перед тем, как продолжить работу, не соблаговолите ли побеседовать со мной за чашкой чая? Не волнуйтесь, Реми похитил часть десерта для нас обоих.

– Вот почему пирожных в этот раз так мало, – пробормотал Креос.

– Креос! – шикнула Шерена. – У тебя никакого пиетета перед милордом!

– Я согласна с Креосом, – заметила я, вставая. – Пирожные важнее. Особенно когда их умыкают совершенно возмутительным образом.

Я покосилась в дверной проём, где маячил Реми, и со злорадством увидела, как тот немного смутился под чересчур пристальными взглядами молодых людей. Кажется, ему это ещё припомнят.

– И ещё, – произнесла я, уже вступив в приёмную и обернувшись к своим новым коллегам, – я восхищена поступком милорда и его смелостью. И его доверием к вам. Мне кажется, это многого стоит.

Реми отреагировал на эту реплику непроницаемым взглядом. Мой муж поднял бровь в своём кресле-коляске:

– Весьма признателен за такую лестную характеристику, миледи. Но если вы закончили с вдохновенными речами, идёмте.

Я со вздохом последовала за ним. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего меня не ждёт.

Когда я закрыла за собой дверь в кабинет и, не дожидаясь приглашения, уселась у чайного столика, мой муж не стал закатывать своё кресло-коляску за стол. Вместо этого он остановил кресло напротив меня.

– Кажется, вы решили, что мы и здесь будем на равных, – произнёс он негромким, но очень опасным тоном. – Как вы думаете, как я к этому отнесусь?

Я бросила взгляд на диван, где я лежала сразу после отравления. Кажется, в этот раз побыть хрупкой розой в обмороке не получится.

– Ммм… не очень хорошо? – рискнула я.

– И это мягко сказано. Или я вижу беспрекословное подчинение, или вы без одежды, в одном кружевном фартучке садитесь на тот стул и начинаете печатать под диктовку. Других вариантов у вас не будет.

«Да ладно, я вам не верю», – хотела произнести я. Но вдруг поняла, что даже в кресле лорд окажется сильнее. Ему стоит только притянуть меня к себе и…

…Кстати, а этот кабинет весьма похож на звуконепроницаемый. Вот чёрт! И оставлять мужа с расцарапанной физиономией в собственном департаменте как-то не хотелось. Особенно после такого знакового события, как его первое появление среди подчинённых.

– Ничего не получится, – серьёзно сказала я. – Вы будете всё время пялиться на мою голую грудь, не прикрытую фартучком, работа будет валиться у вас из рук, вас уволят, отберут дом и состояние, и нам придётся попрошайничать, вступив в бродячий цирк. Или зарабатывать вязанием.

– Страшно подумать, что вы способны связать под настроение, – хмыкнул мой супруг. – Петлю для эшафота с весёленькими розочками?

– У нас, в отличие от Аккары, запрещена смертная казнь, – парировала я и помрачнела. – И зря. Майя Хмаль, к примеру, вела бы себя совершенно иначе, если бы я соткала ей коврик в тон цвета виселицы. С клубничкой по краям.

– Дерзкая и кровожадная, – с иронией произнёс мой муж. – К слову об Аккаре и виселицах…

– Да?

Лорд на секунду отвлёкся, повернувшись к письменному столу. Я же обернулась к изящно накрытому чайному столику, протянула руку к чайнику – и остановилась. Нет, чаю мне совсем не хотелось. А вот нагло сожрать пирожное с нежным розовым кремом…

Я решительно схватила одно и заглотила половину, не обращая внимания на иронический взгляд супруга. У меня обеденный перерыв, и мне нужно вкусненькое.

Тем временем мой муж взял в руки несколько листов с отпечатанным текстом, и я узнала собственный перевод.

– Вижу, вы устроили очередной разнос аккарскому правительству, – промолвил он. – Хотя их послание составлено весьма вежливо.

– Ещё бы, – мрачно сказала я. – Вы видели, чего они от нас хотят? Их очень интересуют дома в Файерне, где горят тайные звёзды, и аккарские чиновники просят нас поделиться адресами. Видите ли, они готовы платить огромные деньги хозяевам, лишь бы приобщиться к этому чуду.

– У меня есть ощущение, что аккарские чиновники знают некое применение этим звёздам, которое у нас забыто, – задумчиво проронил лорд Таннис. – Они хотят не просто жить в таком доме и пользоваться чужой силой и удачей. Им нужно что-то ещё. Что-то очень интересное.

Я потянулась к следующему пирожному, но остановилась. По коже вдруг прошёл холодок. Если кто-нибудь доберётся до нашего дома, если только узнает нашу тайну…

– А мы точно не можем… ну… заставить их вообще об этом забыть? – спросила я.

Лорд с ироническим видом поднял бровь:

– То бишь закопать авторов этого послания где-нибудь в кустах?

– Нет! То есть… я имею в виду, послать им ответную вежливую ноту: «Уйдите, нам самим мало!»

Голубые глаза лорда Танниса блеснули. Мне показалось или в них правда были смешинки?

– Кое-что по этому поводу мы уже делаем, – произнёс он, откладывая бумаги в сторону. – Как вам ваша новая работа, Лиза? Справляетесь с переводами так же легко, как с колкостями?

– Ну… бывает сложно, – неохотно сказала я. – Но это лучше, чем сидеть дома и перебирать драгоценности, рассчитывая, какие лучше взять с собой в случае чего.

– Так хотите меня бросить?

Этот вопрос должен был прозвучать с иронией, но мне показалось, что я услышала в серьёзном голосе грусть.

Забыв о пирожном на тарелке, я подняла на него взгляд. Всё то же серьёзное лицо, чёткий профиль, взгляд с долей иронии… Он был очень красив. И в эту минуту я не сомневалась, что лорд Таннис завоюет сердца самых высокомерных столичных снобов, даже не умея ходить. От него шла сила. Сила, которой не было у меня.

Ещё несколько дней назад у меня была юность и располагающая внешность. А теперь осталось лишь умение подкалывать единственного мужчину, который оставался на моей стороне.

– Просто прикидываю варианты, – тихо сказала я. – Знаете, ведь вы очень смелы, раз показались своим подчинённым. Рано или поздно о вас будет знать вся столица. И плевать на сплетников: многие будут восхищаться вами. Я верю, что вы победите.

Лорд вздёрнул бровь:

– Несколько преждевременная вера, но комплимент я принимаю. Но вы так и не ответили, хотите ли вы уйти от меня и почему.

Вместо ответа я выглянула в окно, где под мирно покачивающимися ветвями берёз цвела сирень. Здесь было удивительно тихо и просто, и даже дорогая мебель выглядела не помпезной атрибутикой высшего света, а удобными вещами, которыми бережно пользуются. Место, созданное для напряжённой работы, для тайных встреч и совещаний… для покоя. Второй дом.

Но не мой дом.

– Мазь, которой вы собираетесь меня лечить, может не подействовать, – произнесла я. – Или вы можете её не достать, а сама я не поправлюсь. И что тогда со мной будет, с таким лицом? Вы-то сделаетесь любимцем света и покончите с одиночеством, а я?

– Или, напротив, потеряю всё, когда все узнают правду.

Я решительно покачала головой:

– Нет. Я хочу думать, что у вас всё получится. Но я повисну на вас мёртвым грузом. Насколько быстро мою вуалетку «случайно» зацепят или сдвинут в сторону? Тогда от меня будут шарахаться даже горничные, не говоря уже об их хозяйках.

Губы лорда шевельнулись, но я подняла ладонь, не давая ему говорить:

– Мы оба знаем, что это так. Вы говорили, что в свете с презрением относятся к мужчинам с увечьями, помните? Что им приходится отстаивать состояние и независимость. Но женщинам приходится ещё хуже. Едва все узнают, как я сейчас выгляжу – с сыпью, с распухшим лицом, глазами-щёлочками, – меня не пустят ни в один публичный дом!

Лицо лорда как-то подозрительно застыло. Я не сразу поняла почему. А когда спохватилась, вспыхнула до ушей:

– В приличный! Я имела в виду приличный дом!

– Ну вот, вы меня разочаровали, – вздохнул он. – А я уже хотел было возмутиться. Это мою жену – и вдруг не пустят?

– Я серьёзно! – Я чуть не топнула ногой. – Передо мной не откроют двери в гостиные, не пригласят к себе, не захотят разговаривать! В магазинах будут показывать пальцами и шептаться. Это будет невыносимо! А если вы останетесь со мной, это будет невыносимо и для вас. Вас будут жалеть, а не восхищаться вами.

– Вы не говорили об этом раньше, – медленно сказал лорд Таннис.

– Я не думала об этом раньше, – возразила я. – Раньше вы были изгоем, а я – жертвой. Потом изгоями сделались мы оба. Но сейчас вы выходите из тени в уверенности и блеске, а я… – Я развела руками. – Сами видите. И это не изменится за два дня. Может быть, не изменится вообще.

– Вы знаете, что это не так, – негромко сказал мой муж.

Я скрестила руки на груди:

– Знаю ли? Да, я помню, вы сказали, что у меня появится чудодейственная мазь. Но вам так и не удалось её достать, не так ли?

– Нет, – помолчав, сказал лорд. – Рощу на границе Аккары, где росли хависсы, вырубили полностью: аккарцам тоже понадобились стебли. Хависсы вообще сделались чудовищной редкостью. А без сока свежих стеблей не будет и мази.

– Ну потрясающе, – криво улыбнулась я. – И зачем это им столько стеблей?

– Одно интересное применение у него действительно есть. В крошечных дозах это дорогой, но очень действенный афродизиак.

– То есть аккарцы настолько не уверены в себе, что пользуются любовными зельями? – подняла бровь я. – Ну-ну. Кстати, а вас не посещало искушение купить флакончик? Ну, чтобы за вами бегали стаи девиц без юбок и панталон?

Лорд с иронией улыбнулся:

– Чтобы я разорился на портных для этих несчастных девушек? Мало же вы цените мой кошелёк.

Я фыркнула, но невесело. Мне было не очень-то смешно.

Минуту мы молча смотрели друг на друга. Ни один из нас не улыбался.

Факт оставался фактом: моё лицо не починить, а в светском обществе меня не примут, значит, пострадает и карьера мужа. И мы оба об этом знали.

– Я не считаю себя вправе указывать вам или вообще решать за вас, – наконец сказал лорд. – Точнее, безусловно, считаю, но не в этом вопросе. Если вы захотите уйти через год – уходите.

Это прозвучало как удар под дых. Ни малейшей попытки меня переубедить, остановить, утешить. Сейчас мне пригодились бы даже лживые уверения, что ничего страшного не произошло, что мой супруг защитит меня и мы всегда будем вместе. Пусть даже это будет необычный и странный брак, я всё же буду не одна. Но нет ведь! Не моргнув глазом, этот властный мерзавец сообщает, что, мол, ну ладно, иди себе.

Я встала, нависая над лордом. Проклятье, даже сейчас, когда он сидел в кресле, я как будто смотрела на него снизу вверх!

– Мне сразу собирать вещи и дожидаться окончания года где-нибудь в глуши? – уточнила я. – Или можно пожить у вас на чердаке на положении богатой родственницы?

– Второе, – невозмутимо сказал лорд. – До конца года вы на положении моего ценного имущества. Или бесценного сокровища, если вы предпочитаете не вполне искренние комплименты.

– Не вполне искренние? – язвительно спросила я. – То есть у меня всё-таки есть бирка с ценником?

Лорд остановил на мне пристальный взгляд. Прочитал ли он в моём лице надежду? Надежду, что он, чёрт подери, скажет, что я дорога ему! Что качаться на качелях было здорово, что я великолепно выгляжу в полотенце… и что со мной просто хорошо!

…То есть хотя бы не очень плохо. А? Пожалуйста?

Но лорд едва заметно покачал головой.

– Я отдал бы всё за умение ходить, – просто сказал он. – Всё, в том числе и брак с вами, Лиза. Это недостижимая мечта, но для меня она одна – бесценное сокровище. Думаю, вы меня понимаете.

Я сделала шаг назад. Ещё один.

– Да, – произнесла я совсем не сдавленным голосом. Разве что чуть-чуть. – Я пойду. Мне нужно закончить перевод. Наслаждайтесь пирожными.

Он не попытался меня остановить. Он вообще ничего не сказал. Не позвал меня, не швырнул чайником в стену, не зашуршал бумагами. Просто в кабинете воцарилась странная, болезненная тишина. Тишина, которую мне вдруг безумно захотелось разбить криками, смехом, упрёками, поцелуями – как угодно, лишь бы прервать её, лишь бы здесь снова можно было дышать.

Но я лишь молча закрыла за собой дверь.

Глава 14

Когда экипаж привёз меня домой, я немедленно наткнулась на Росситера и Клару, которые вполголоса обсуждали что-то у столика в холле, склонившись над горой бумаг. Я запоздало вспомнила, что я вроде бы являлась здесь хозяйкой и было бы неплохо ознакомиться с, собственно говоря, хозяйством, но сейчас у меня не было на это сил.

– Что-то интересное? – только и спросила я.

– Миледи!

Росситер поклонился.

– Сегодня необыкновенно много писем, адресованных вам, миледи, – подчёркнуто произнёс он, сделав упор на слове «вам».

– И все они были присланы сегодня?

– Именно, миледи.

Клара кашлянула, показывая несколько карточек с золотым обрезом:

– Простите, миледи, я случайно прочла надпись. Здесь выражено сочувствие по поводу постигшего вас… несчастья.

Я нахмурилась. Рука машинально дёрнулась к вуали, закрывающей моё лицо.

– Несчастья? Но кто может знать… – начала я.

Я осеклась. Глупый вопрос. Майя Хмаль собственной персоной. Или моя тётя, с которой Майя поделилась по доброте душевной.

Я мрачно посмотрела на конверты. Я легко могла представить, что было внутри. «Ах, дорогая леди Таннис, мне так жаль… а не хотите ли выпить со мной чаю и показать своё милое личико, чтобы я смогла рассказать подругам?»

Конечно, там могли быть искренние предложения дружбы и желание лучше меня узнать. Вот только я в это совершенно не верила. Слишком уж сильно всё совпадало. Будто кто-то ловкий нашептал о моём несчастье всем светским кумушкам одновременно.

Что ж, если кто-то искренне хочет со мной подружиться, нам ещё выпадет случай. Но сейчас я не желала встречаться ни с кем из посторонних. По понятным причинам.

И что теперь делать с письмами? Я призадумалась. Хотя… это было просто.

– Не хочу рисковать вами и собой. Вдруг там снова будет пыльца или ещё какая-нибудь гадость, – решительно сказала я. – Просто сожгите их.

Скептический взгляд Росситера ясно спрашивал: «Вы уверены, миледи?»

– Понимающие леди поймут, что мне не до выражений сочувствия. – Я сжала губы. – А я это сейчас читать не хочу.

– Безусловно, миледи, – наклонил голову Росситер. – Но осмелюсь заметить: если среди этих безусловно искренних доброжелателей найдётся намёк на ценную информацию, думаю, милорд и его люди хотели бы эту информацию получить.

Как ни грустно, он был прав. Я бы с радостью отмахнулась от этих конвертов, а вот мой муж – нет. И если я скажу, что не хотела его тревожить тем, что о моей внешности вовсю трубят в свете, лорд Таннис просто рассмеётся мне в лицо.

Хотя я действительно не хотела его тревожить или огорчать. Глупое чувство, да ведь? Он намного сильнее меня, раз выжил и преуспел за эти годы.

– Хорошо, – коротко сказала я. – Оставьте эти письма милорду. Я пойду к себе. Ужинать я сегодня не буду.

Мне действительно не хотелось есть после таких новостей. Новостей, которым я была обязана Майе Хмаль. Может, всё-таки уговорить лорда Танниса объявить её аккарской шпионкой и прикопать где-нибудь втихаря?

Я вздохнула. Я шутила, мечтая побыть всесильной женой великого визиря-дипломата, но я понимала, как хрупко его положение. Особенно сегодня, когда он сделал первый шаг вперёд.

Вечер не задался. Да, я была рада новым знакомствам, да и пирожные, украденные Реми с общего стола, были очень ничего. Но слова моего мужа перечеркнули всё.

«Если вы захотите уйти через год – уходите».

Впрочем, куда неприятнее было вспоминать о своём лице под вуалью. И о десятке писем на столике, писем, кричащих во всё горло: «Лиза, мы знаем!»

Мне не спалось. Дверь между спальнями в эту ночь была закрыта, но сейчас мне хотелось, чтобы соседняя постель не была пуста. Чтобы мой муж не проводил вечер в департаменте. Чтобы мы вдвоём вновь оказались в саду колено к колену, рука к руке.

«Возможно, когда-нибудь у вас будет своя звезда, но не со мной».

Не будет. Я прикрыла глаза. Непохоже было, что моё лицо придёт в норму. Кто в меня влюбится? Как наивно-то: я сочувствовала лорду Таннису, представляла его уродливым, гадая, каково ему, а потом сама оказалась в подобном положении. Теперь он, должно быть, сочувствует мне. Жалеет. Жалеет!

А я ною, ною, и ною. Ну и пусть! В конце концов, имею же я право поныть. Или повыть. На луну, унитаз, зажжённую лампу, пушистые тапочки – по обстоятельствам.

Я села в постели. Мне внезапно захотелось что-нибудь разбить. Или поесть. Всё-таки без ужина оставаться не стоило.

Я оправила длинную, до пят, ночную рубашку и босиком прошлёпала к двери. Где-то там внизу была овсянка. Не соорудить ли себе ранний завтрак? Или просто нарубить колбаски, раз уж всё равно не надо следить за фигурой?

…Нет, следить за осиной талией и соблазнительными бёдрами надо, конечно. Но кто оценит?

А потом я вошла в освещённую кухню и тут же поняла кто.

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, – невозмутимо заметил лорд Таннис. – Проголодались?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Запах по кухне плыл ошеломительный. Я моргнула:

– Вы… жарите блинчики?

– Разумеется, нет, миледи. Вам показалось.

Ну вот ещё! Деревянную лопатку в руке лорда я видела очень хорошо. А также масло, шипящее на сковороде, и вторую сковороду, на которой пузырился ещё не вполне пропечённый блинчик. А на столе стояла… о-о-о, пиала с черничным вареньем! И его аромат сводил меня с ума даже отсюда.

– Это завтрак-на-ужин? – уточнила я. – Или просто завтрак?

– Это просто неблинчики, – рассеянно произнёс мой супруг. – С невареньем.

Словно подтверждая свои слова, он вытянул руку, и нелопатка в его руке змеёй метнулась ко второй сковородке и с ловкостью перевернула неблинчик. Нелопатка оказалась на подставке, а лорд Таннис зачерпнул половником из миски с жидким нетестом, и на сковородке оказалась заготовка для нового блина.

– Вы ведь ими поделитесь? – осторожно спросила я, подходя ближе к черничному варенью. – Я подозреваю, в вас все эти неблинчики определённо не поместятся. Вы же не собирались сожрать их в одиночестве?

Лорд остановил на мне задумчивый взгляд. А потом посмотрел на горящий напротив камин. Я перевела взгляд вслед за лордом и тихо ахнула: на решётке камина трепетал обрывок бумаги. Я узнала один из тех надушенных конвертов, что лежали на столике в холле, когда я вернулась.

– Когда у меня скверное настроение, я думаю о матери, – негромко сказал лорд. – Она отсылала всех с кухни, сама становилась к плите, делала тесто для блинчиков, а я наблюдал за ней, складывая из бумаги журавликов, и мне казалось, что всё всегда будет хорошо.

– Должно быть, вы очень её любили, – тихо сказала я.

– Настолько же, насколько я ненавижу мерзавца, который подстроил её гибель, – в голосе лорда на мгновение сверкнула ледяная сталь. – Но он мёртв. Не будем об этом сейчас.

Я кивнула на решётку камина:

– Из этой прекрасной корреспонденции, я смотрю, вы журавликов собирать не стали.

– Вообще не стоило брать это в руки, – поморщился лорд, вновь подхватывая деревянную лопатку. – Вы были правы, все эти письма предсказуемы. Майя проболталась о вашем отравлении, и вот результат. Пожелания, просьбы встретиться, требования, чтобы вы рассказали им весь инцидент с пыльцой в деталях как можно скорее… Ничего ценного.

– Совсем?

– Увы.

Ну вот. Похоже, поимки коварного злопыхателя, подвешивания оного над камином и выпытывания явок всё-таки не будет.

А фантазия меня всё время заводит куда-то не туда. Страшно подумать, в какое русло я направила бы её в пансионе, если бы мне выдали там влиятельного мужа-лорда, способного казнить и миловать.

– Давайте есть блинчики, – решительно сказала я. – Я и так осталась без ужина из-за всех этих… доброжелателей.

Лорд Таннис подхватил последний готовый блинчик со сковородки из остатков теста. Совсем маленький. Положил его поверх стопки готовых блинов, мазнул по нему крошечным ломтиком масла – и кивнул мне на блюдо:

– Накрывайте на стол и заваривайте чай. Должна же и от вас быть польза.

– От меня очень большая польза! – возразила я, уже раскладывая блюдца и вилки. – Я буду помогать вам в благородном деле поедания всего этого.

Я бросила на него лукавый взгляд:

– А ещё буду поднимать вам настроение. Потому что, по-моему, вас огорчили не только эти дурацкие письма.

Лорд толкнул рычаг коляски и оказался у стола. Я села наискось от него, взяла чайник и начала разливать чай. Кусочки лимона, щипцы для сахара… Я зачерпнула ложку черничного варенья и разложила его по хрустальным розеткам.

– Мне кажется, что я совершил ошибку, – внезапно сказал лорд Таннис.

– Хотите сказать, нужно было взять клубничное?

Он покачал головой:

– Я послушался вас и Росситера и появился на людях – почти на людях. Скоро пойдут слухи, а ещё через некоторое время о моём увечье узнает вся столица. Пусть даже это мой собственный выбор, мне от этого не легче.

– Но сейчас с вами ваша работа и ваши люди, – возразила я. – Разве они не будут вас поддерживать, что бы ни случилось?

Лорд окинул меня странным взглядом:

– А вы? Тоже будете меня поддерживать, что бы ни случилось?

Я почувствовала, как распухшее лицо под вуалеткой заливает краска.

– Ну… вообще-то я просто спустилась поесть, – пробормотала я, торопливо прожевав блинчик. – Давать вам клятвы вечной любви как-то не входило в мои планы.

Лорд поднял бровь, и я почувствовала, что краснею ещё сильнее.

– Надо же, – констатировал он. – Что ж, раз нежности и страсти от вас не дождёшься, загружу-ка я вас, пожалуй, тяжёлой работой. Тем более что сейчас мне особенно дорога каждая пара рук.

Я обмакнула второй блинчик в черничное варенье и подняла взгляд:

– Это ещё почему?

– Потому что мы собираемся подписать новый торговый договор с Аккарой. Очень серьёзный договор, над которым мы работаем уже давно. Вершина моей карьеры, возможно.

Он вдруг улыбнулся:

– Но не будем сейчас об этом. Ешьте, миледи. У вас чудовищно голодный вид.

Ещё бы, если целый день не ужинать!

Третий и четвёртый блинчик проскользнули незаметно. Вазочка с черничным вареньем успела опустеть. Я наполнила её вновь и задумалась над пятым блинчиком. Может, всё-таки хватит есть на утро глядя?

Лорд наблюдал за мной с лёгкой улыбкой:

– Стало веселее?

– Ну, немножко, – осторожно ответила я. Нет, пятый блинчик я всё же не осилю.

– Тогда у меня есть кое-что для вас.

Лорд помедлил, прежде чем опускать руку в карман строгого пиджака. А потом извлёк оттуда крошечную баночку вроде тех, в которых хранят румяна. Только эта была гораздо меньше.

– Нам очень повезло, – произнёс он. – Реми удалось купить один-единственный свежий стебель на чёрном рынке. Он отдал его мастерам-алхимикам, чтобы сделать для вас мазь, и вот сейчас…

Он открыл коробочку, и я ахнула.

– …она у меня.

Слабое сияние озарило лицо лорда Танниса. Мазь на дне коробочки светилась бледным белым светом. Едва-едва. На свету, наверное, я бы его даже не заметила.

– Мастера оберегают секрет мази и не подпускают к процессу посторонних, – тихо сказал лорд Таннис. – Этого количества едва хватит на небольшую часть лица… но попробуем. Наклонитесь ко мне.

Не успев осознать, что именно я делаю, я пододвинула стул к нему. И не успела отпрянуть, когда сильные и тонкие пальцы приподняли вуалетку, открывая мои губы.

– Эй, что вы делаете!

После того как мы посидели на качелях, моё лицо начало казаться мне менее стянутым и распухшим, но я всё равно боялась смотреть в зеркало. А сейчас на него смотрит мой муж и видит… видит…

Я застыла, как парализованная лошадь. Сейчас было самое время брыкнуть копытом, но я лишь молча смотрела, как пальцы Тео… то есть лорда, зачерпывают мазь и касаются моего подбородка.

Я не чувствовала, разглаживается ли кожа вокруг губ. Но в этих прикосновениях была… почти нежность.

– Ого, – хрипло прошептала я, чтобы скрыть смущение. – И вы прятали от меня это чудо?

Лорд с иронией улыбнулся:

– Не хотел вас будить так поздно. Вдруг вы не сочли бы это достаточно важным?

– О, – выдохнула я. – Ради таких новостей я готова вытерпеть даже целый военный оркестр. Без формы. Прикрытый только барабанами.

– Любите вы обнажённые тела, – хмыкнул мой муж.

«И ещё ни разу не видела вашего», – чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Кажется, краска только что залила меня до кончиков пальцев ног.

– Просто хотела вас смутить, – пробормотала я.

Внимательный понимающий взгляд.

– А получилось совсем наоборот.

Лорд отнял пальцы от моего лица. Я шевельнула губами, и движение получилось необыкновенно свободным. Губы были прежними, мягкими, жадными. Как и подбородок, кажется.

– Так приятно, когда ты возвращаешь себе немножко себя, – прошептала я. – Спасибо.

Лёгкая улыбка на красивых губах.

– Не совсем мне.

– И мастерам тоже, – кивнула я. – Знаете… для меня страшнее всего не то, что со мной сделали, а то, что об этом знает вся столица. Я только не могу понять, почему письма посыпались только сегодня?

Мой муж с задумчивым видом сощурился в полутьме. Мне показалось или он с сожалением посмотрел на стопку блинчиков?

…Он что, разглядывает блинчики, когда тут такое? И как это называется?

Я подчёркнуто кашлянула.

Лорд качнул головой, с сожалением глядя на блинчики, и перевёл взгляд на меня. И улыбнулся.

– Майя это сделала, потому что узнала от кого-то, что сегодня вы отправились в мой департамент и были там весь день, – мягко сказал он. – Она поняла, что вы не прячетесь по углам, а смело идёте вперёд. Что вы и я начали сближаться. И это разъярило её настолько, что она рискнула вызвать моё крайнее неудовольствие и растрезвонила о вашем лице по всей столице.

Я скептически хмыкнула:

– То есть она позавидовала моей смелости и необыкновенной красоте?

Лорд тихо засмеялся:

– Вполне может быть.

Его пальцы коснулись вуалетки, приподнимая её. Голубые глаза смотрели ясно и немного грустно, и мне вдруг захотелось его обнять, прижаться лбом ко лбу и погрузиться в чужое тепло.

А потом он наклонился ко мне. И поцеловал меня в губы.

Я беззвучно ахнула. Я никогда в жизни ни с кем не целовалась… и это оказалось ужасно приятно. Я сама не заметила, как закрыла глаза, оставшись в полной темноте, в которой был лишь аромат блинчиков и запах чистого, горячего, желанного тела мужчины, которого так хотелось обнять. Губы со вкусом черничного варенья, и дразнящий кончик языка, и руки у меня на шее… на плечах… проклятье, как же хорошо! Ещё хочу!

Но лорд, в последний раз коснувшись моих губ, отстранился.

– Ух, – выдохнула я.

– Понравилось?

«Да! Да! Хочу ещё! Хочу целоваться по кустам, на лестнице и вообще везде!»

Ну нет. Никакого смущения. Я подняла взгляд и мило улыбнулась.

– Варенье было вкусное, – небрежно сказала я. – Но вообще-то я вам, между прочим, не блинчик, чтобы меня так хватать.

– Буду иметь в виду.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга над стопкой остывших блинчиков.

– Спасибо, – тихо сказала я. – Этот поцелуй… это же не признание в любви, да? Это ваш способ сказать, что я не безобразна и что моя внешность неважна.

Но лорд покачал головой:

– Внешность имеет значение. Конечно. Но если бы меня изуродовало, разве вы бы относились ко мне иначе?

– Нет, – прошептала я.

– Нет. Напротив, у вас было бы меньше смущения, реши вы меня поцеловать.

Муж протянул руку и коснулся моей руки. Взял её и провёл пальцами по ладони. Ещё раз, обводя мягкие холмы, едва касаясь ногтем линий… Словно он знал, на какие точки нажимать, – тело мгновенно начало расслабляться, повинуясь древним инстинктам.

– Но я бы не восхищалась вами так сильно, – севшим голосом сказала я. – Сейчас я любуюсь вашим лицом, но если бы оно было обезображено…

Лорд Таннис посмотрел на меня, не выпуская моей руки из своих пальцев, продолжая массаж. Мягкие, расслабляющие и уверенные движения…

– Я расскажу вам секрет, – негромко сказал он. – Вы сказали, что думать о реакции других людей для вас порой тяжелее, чем сама ваша внешность. Помните?

– Да.

– Мне это знакомо. Я порой чувствую то же самое.

Я заморгала. Правда? Ему было важнее не увечье, а то, что о нём думают другие?

– Правда?

– Правда, – просто сказал лорд. – Я знаю, что это звучит неразумно. Ведь умение ходить куда важнее какого-то там одобрения общества, восхищения светских львов и прочих, не всегда умных людей. Но это одобрение тоже важно, и думать о нём естественно. Вот только…

– Что?

Вместо ответа лорд Таннис взял мою разнеженную руку и аккуратно положил её на стопку блинчиков. Почти горячих ещё блинчиков! Я машинально сложила верхний блинчик и сама не заметила, как свернула его в трубочку. А потом уверенная рука вдруг помогла мне макнуть его в черничное варенье – и я не поверила глазам, когда увидела, как неприступный лорд Таннис берёт мою руку с блинчиком, подносит к своему рту и преспокойно откусывает.

– Вот только, – спокойно закончил он, не без иронии любуясь моим возмущённым видом, – здесь, внутри, любви меньше не становится. Симпатия, сочувствие, желание общаться – они никуда не исчезают. Как и желание разделить с супругом блинчик.

Я заморгала. Он это обо мне, о себе или о нас двоих? И вообще, вот это вот про любовь… это серьёзно или очередные шуточки?

– А что вы ко мне испытываете? – в упор спросила я. – Симпатию, сочувствие, желание общаться?

Лорд поднял бровь:

– Хм. То, что это может быть любовь к близкому человеку, вам не приходит в голову?

– Нет, конечно!

– Надо же. Интересно, почему же?

Я наконец спохватилась и отобрала у него блинчик, с силой погрузив его в варенье. Расправившись с блинчиком, я незаметно для себя потянулась за следующим, пока лорд Таннис заново разливал чай.

– Вы сами сказали почему, – мстительно произнесла я, откусив от блинчика и прожевав восхитительно сладкий кусочек. – Помните, на качелях? Что не можете дать мне прекрасную счастливую жизнь, где вы день-деньской таскаете меня вверх и вниз по лестнице. Так вот, я тоже не могу дать вам счастливую жизнь с супругой, лицо которой похоже на чёрт знает что!

– То есть вы не хотите быть моей женой, чтобы меня не отверг свет, а я сомневаюсь, стоит ли мне быть вашим мужем, потому что вы не будете счастливы, – с иронией произнёс лорд. – Хорошая из нас парочка.

Он отпил чаю, внимательно глядя на меня. Я притихла, поймав взгляд голубых глаз, неожиданно ясный и твёрдый. Пламя камина освещало лорда вместе со светом лампы, и кресло его в этом освещении казалось троном.

– Лиза, я добуду вам мазь из стеблей хависсы и мы исцелим ваше лицо, – произнёс он негромко, но чеканя каждое слово. – С вами всё будет хорошо, и с моими планами тоже. Мы заключим с Аккарой торговый договор, а я получу одобрение света. Иначе невозможно.

– А потом? – тихо спросила я.

Лорд поднял бровь, с задумчивым видом отщипывая от блинчика. Я на миг залюбовалась его пальцами.

– Ну, ваше тело принадлежит мне самым бессовестным образом, – проронил он. – Грех был бы им не воспользоваться.

Я опешила. Наверное, надень он мне на голову последний блинчик, я и то остолбенела бы меньше. Но потом я вспомнила поцелуй. Его губы. И мои собственные, такие нежные и неожиданно жадные.

– А… а если я дам вам в глаз? – проговорила я куда менее уверенно.

Глаза лорда блеснули:

– И как, если вы будете возмутительно крепко привязаны к кровати?

Картина перед глазами вырисовывалась действительно возмутительная. И великолепная. К счастью, блюдо с блинчиками к этому моменту совершенно опустело. Самое время уйти от скользкой темы.

Я поднялась.

– Спокойной ночи, милорд. Сладких снов.

Лорд понимающе улыбнулся в ответ:

– Спокойной ночи, Лиза. Спите крепко.

– Не подглядывайте, ладно? – неожиданно для себя попросила я. – Не хочу, чтобы вы видели меня без вуалетки.

Несколько мгновений лорд глядел на меня.

– Всё в порядке, – негромко сказал он. – Вам не стоит об этом беспокоиться, Лиза.

– Почему?

– Потому что мы оба привыкли опасаться чужого мнения о себе. У каждого из нас свой демон, который отнимает всё наше время. Я не прекращаю думать о своём увечье, а вы закрываете глаза при виде зеркала и думаете, что жизнь кончена. В результате я не знаю, каково вам, а вы очень плохо знаете меня, но нам уж точно не стоит бояться друг друга.

– Может быть, – растерянно сказала я. – И как же мне узнать вас получше?

Мой муж с иронией оглядел пустую пиалу из-под варенья и опустевшее блюдо, где совсем недавно были блинчики:

– Думаю, есть вещи, которые нас объединяют.

Я моргнула, глядя на блюдо.

И засмеялась. А секунду спустя мы смеялись вместе.

– Спокойной ночи, – тихо сказала я. Совсем другим тоном.

И получила совсем иную улыбку в ответ:

– Добрых снов.

Глава 15

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что стала яснее видеть. Я не сразу набралась смелости взглянуть в зеркало, но, когда всё же остановилась напротив него, зажмурилась и открыла глаза, увидела, что припухлость вокруг глаз немного спала.

Это было… приятно. Тем более что лорд Таннис был прав: после волшебной мази кожа вокруг подбородка и губ разгладилась.

Увы, в остальном моему лицу было по-прежнему далеко до канонов красоты, если не сказать больше. Ужасно хотелось разрыдаться и даже повыть. Поэтому я сжала губы до крови, до боли и изо всех сил ударила кулаком о столик, чтобы не заплакать.

Я верну себе свой облик. Мы достанем эту чёртову мазь. И… я справлюсь. В любом случае.

Неделя прошла незаметно. Супруга я почти не видела: в эти дни у него была череда серьёзных тайных встреч. Похоже, торговый договор с Аккарой и впрямь был нешуточным делом.

А мне приходилось изучать азы торгового лексикона, пока термины не начинали плясать перед глазами. Процент от прибыли, процент от оборота, какие-то дурацкие графики…

Через пару дней я тихо лезла на стенку. Ужасно хотелось пожаловаться, забраться к кому-нибудь на коленки и чтобы меня обняли, положили передо мной книжку с картинками и рассказали добрую сказку.

«Жили-были торговые пошлины, и выросли они большие-пребольшие, пока не пришёл добрый молодец и не разогнал весь этот протекционизм к чёртовой матери».

…В общем, было понятно, к кому я хочу залезть на коленки.

И шанс, как ни странно, мне представился.

– Сегодня у вас выходной, – сообщил мой супруг, заезжая в столовую, где я в одиночку сражалась с омлетом.

Я чуть не поперхнулась.

– Вы теперь будете завтракать вместе со мной и не уезжать с рассветом? – уточнила я, намазывая солоноватое масло на круассан с ветчиной. – А мир не перевернётся?

– Думаю, сегодня можно ему вращаться где-нибудь без нас, – серьёзно ответил лорд. – Я хочу вывезти вас на прогулку.

Я чуть не поперхнулась второй раз.

– А… гм… вы не забыли, что там люди? – осторожно напомнила я. – Живые, глазастые и весьма любопытные?

Лорд с иронией улыбнулся:

– Уверен, опыт был бы интересный, но к людям мы не отправимся. Я собираюсь вывезти вас за город, в лес. Земля принадлежит мне, так что посторонних там быть не должно. Хотите?

Я замерла, прислушиваясь к себе. Наверное, да. По крайней мере, сидеть затворницей я точно не хотела, а от бесконечной работы уже начали слипаться глаза.

Кроме того, разве мы не хотели узнать друг друга получше?

– Да, – решительно сказала я. – Везите.

Экипаж высадил нас у небольшой рощицы. Утро было прохладное и безветренное, воздух ясен и чист, и я невольно ахнула от восторга, увидев, какая панорама открывалась от края рощи.

Мы стояли на холмистой возвышенности, плавными волнами спускающейся вниз, к широкому полотну реки. Всюду, куда хватало глаз, была зелень, а в сотне шагов от нас начиналась роскошная тенистая аллея, которая шла вдоль края гряды.

– Прогуляемся? – только и спросил лорд Таннис.

Его кресло катилось по траве удивительно свободно и мягко. Впрочем, земля тут была ровной, да и незаметный встроенный мотор на аккарском масле делал своё дело.

– Вы часто сюда приезжаете? – спросила я.

– Осенью – почти каждую неделю, – не сразу ответил лорд. – Ранним утром, с рассветом, чтобы избежать слежки.

– А сейчас вы решили побаловать меня и дать мне выспаться?

Лёгкая улыбка:

– Что-то вроде того. Я хотел, чтобы вам было уютно, как и мне. Жаль, сейчас не осень: осенние листья клёнов под ногами очень умиротворяют.

Он помолчал.

– Когда они шуршат под колёсами, мне иногда кажется, что я иду по ним собственными ногами.

– Какая мирная аналогия, – хмыкнула я. – А я-то подумала, они напоминают вам трупы врагов, которые вы попираете.

Лорд хмыкнул:

– Не ожидал, что у меня будет такая воинственная супруга.

– А вот нечего жениться на ком ни попадя, – парировала я. – Урок вам на всю жизнь.

…Вот только через год он сможет с лёгкостью жениться на ком угодно ещё.

Мы вышли на аллею. Прошлогодние дубовые листья местами лежали на земле вперемешку с редкими желудями, но свежей зелени было куда больше. А внизу, у подножия холма, жёлтым одеялом расстилались одуванчики.

– Признаться, я скучал по миру, где у меня есть враги, – вдруг произнёс лорд Таннис. – Вы удивитесь, но я почти благодарен вам, что вы мне его возвращаете.

Я присвистнула:

– Хотите сказать, эти враги уже выстроились в очередь возле вашего кабинета? Чёрт, как же я это пропустила!

– Ну не то чтобы. Просто любое действие порождает противодействие, и рано или поздно мне придётся встретиться с ним лицом к лицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Где? В кабинете министров?

– О нет, в кабинете министров моё решение поддержали. Они будут только рады, если соседние державы увидят высокопоставленного политика или дипломата в моём кресле. Это подчёркивает наше желание двигаться вперёд.

– Я рада, – тихо сказала я.

– В Аккаре было бы куда сложнее. Там куда более… хищнические взгляды, взять хотя бы историю с тайными звёздами. Впрочем, думаю, мы разберёмся и с ними. – Глаза лорда вдруг блеснули. – Я ведь говорил, что мы собираемся подписать с Аккарой торговый договор?

– Да, – кивнула я. – И глаза у вас в тот момент были хитрые-хитрые. Это ведь не просто договор, да? Это ещё и коварный план продвинуть свои собственные цели!

– А вы хорошо меня знаете.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Вы хотите, чтобы они больше не тянули загребущие лапы к чужим тайным звёздам, да? – понимающе спросила я. – А заодно и к вашему дому, если они вдруг узнают?

– К нашему с вами дому, – невозмутимо поправил лорд. – Вы забыли, что через год я запру вас в подвале, надену вашу шляпку и платье, подпишу за вас договор и злостно надругаюсь над вами первой же попавшейся ночью?

– И мне придётся остаться с вами и растить наследников? – Я фыркнула. – С жалким заместителем начальника департамента? Не дождётесь! Пока не станете членом кабинета министров, даже разговора об этом не будет.

Я наклонилась и подняла с земли жёлудь, потом ещё один. Мысль о деревянных бусах, однажды пришедшая в голову, так и не захотела уходить.

– Ну, лорд Гранам собирается стать главой кабинета, так что я вполне могу занять его место главы департамента иностранных дел, а оно приравнено к портфелю министра, – задумчиво протянул лорд. – Кстати, не знал, что вы такая меркантильная особа.

– О-о-о, я крайне меркантильная особа, – подтвердила я, складывая жёлуди в сумочку. – И, кстати, малого ларца с драгоценностями мне мало. Хочу серёжки с фарфоровыми фиалками, я о них мечтала в детстве. И светящийся леденец. И бутерброд. Нет, лучше два.

– Последнее я, кстати, могу вам предло…

Лорд вдруг осёкся. И, кажется, даже чуть побледнел.

Я удивлённо посмотрела на него. Его взгляд был прикован к другому концу аллеи.

Я проследила за его взглядом, и тут кровь отхлынула от лица уже у меня. Потому что на аллею с противоположной стороны заезжала лёгкая двухместная коляска с откидным верхом. Лиц двоих седоков я ещё не видела, но знакомое яркое голубое платье с узким вырезом заметила тут же.

Похоже, у Майи Хмаль было не так уж много нарядов. Или же она очень хотела напомнить мне о нашей прошлой встрече.

Майя Хмаль. Всё-таки она и её отец следили за нами. Не зря эта красотка оказалась в департаменте иностранных дел в день приснопамятного чаепития. Я подозревала, но теперь я знала наверняка.

Я инстинктивно подняла руку, чтобы поправить вуалетку, но остановилась на полпути. Вот ещё, показывать слабость перед этими двумя!

Лорд же не терял времени. Он достал из кармана небольшой серебристый предмет и поднёс к губам.

В следующий миг меня чуть не оглушил пронзительный звук двойного свистка. А через несколько секунд из-за рощи показалось четверо всадников. Они не приближались, но я прекрасно видела герб лорда Танниса на попонах их лошадей. Наша охрана.

Если у Майи и её спутника и были дурные намерения, сейчас они наверняка развеялись. Они не будут предпринимать ничего – уж точно не на глазах у разъярённых телохранителей, которые мгновенно их обезвредят и схватят.

Лёгкая коляска приближалась.

– Может, сбежим, пока не поздно? – предложила я. – Или угоним коляску и скинем их с обрыва?

– Боюсь, править лошадьми я сейчас способен несколько менее, чем готовить блинчики, – негромко ответил мой муж. – Просто не бойтесь.

Экипаж замедлил ход и плавно остановился напротив нас. Я подняла голову.

– Доброе утро.

Майя пожирала глазами моего супруга так, словно перед ней было какое-то невиданное животное. Я наконец осознала целиком, что Майя не видела его, не была с ним и не могла быть его любовницей.

…Нет, я знала это и раньше. Но теперь я получила наглядное подтверждение.

Я перевела взгляд на её спутника, который и правил коляской. Они с Майей были очень похожи. Такие же идеально уложенные шелковистые волосы, такой же вкус в одежде, черты лица, немного полноватые щёки и подбородок. Но господин Хмаль был раза в три толще моего худощавого мужа. И, кольнула меня неприятная мысль, в драке он бы сейчас точно победил. К счастью, нас защищали.

Отец Майи цепко и оценивающе глядел на меня.

– Доброе утро, леди Таннис, – нарушил молчание он. – Лорд Таннис.

– Господин Хмаль, – безмятежно кивнул мой муж.

Мужчины обменялись взглядами и кивками. Над головой шумела листва, безмятежно сияли одуванчики, но вокруг нас воздух, казалось, замерзал на глазах.

– А со мной вы не поздоровались! – прозвенел упрёк Майи.

Она глядела на моего мужа огромными глазами, прижав руку к груди. Ни дать ни взять влюблённая пансионерка, то есть я. Хотя муж, между прочим, мой.

– Это потому, что вы меня отравили, Майя, – пояснила я. – А потом рассказали о моей аллергии всей столице. Людям обычно не нравится, когда это делают с их жёнами, знаете ли. Я вот точно не в восторге.

– Сожалею о том, что с вами случилось, и прощаю вам эти обвинения в адрес моей дочери, миледи, – веско произнёс господин Хмаль. – Но, уверяю вас, мы совершенно не причастны к данной трагедии.

Милорд не повёл и бровью:

– Как вы оказались на моих землях?

Господин Хмаль развёл руками:

– Милорд, признаю, что это весьма невежливо с моей стороны. Но к вам совершенно невозможно пробраться! Не буду же я прибегать к агентам и письмам, когда речь идёт о вещах… весьма конфиденциальных.

– И поэтому вы решили проследить за мной? Остаётся лишь удивиться, почему вы не шпионили за мной раньше.

– Раньше меня не было в Файерне, – преспокойно возразил господин Хмаль. – Да я и не хотел рисковать. Зачем? К тому же за вами сложно проследить, увы. Сегодня мне просто повезло.

– И вы решили рискнуть. Вы понимаете, что потеряли все шансы со мной договориться?

– Я ставлю всё на карту, – согласился господин Хмаль. – Но я деловой человек и не стал бы нарушать ваше уединение, не будь у меня веских причин. Сожалею, что нашли вас не вполне в добром здравии. – Он посмотрел на моего мужа со значением. – Но мы с дочерью будем строго хранить вашу тайну, пока вы сами не пожелаете её раскрыть.

– Верится с трудом, – пробормотала я.

– Поверьте, миледи, это в наших интересах. И сейчас вы поймёте почему.

Солнце позолотило зелень аллеи, но меня начало знобить. Я вцепилась пальцами в спинку кресла мужа. Хоть бы они скорее выложили, зачем явились, и убрались отсюда!

– Так для чего вы здесь? – словно угадав мои мысли, спросил лорд.

– Ходят слухи, что вы уже составили проект своего предложения для нового торгового договора. Я хотел бы узнать ваши требования несколько… раньше, чем вы объявите их аккарской делегации.

– Вы хотите узнать конфиденциальную информацию первым, хотя это незаконно?

Господин Хмаль широко улыбнулся:

– Такая информация – огромное преимущество, пока она принадлежит лишь тебе. Вы сами понимаете, какую сумму мы можем заработать.

– Надо же, – негромко сказал мой муж. – И как далеко вы хотите, чтобы я зашёл? Предал мою страну?

Хмаль развёл руками с видом: «Ну что вы, как можно… но, вообще-то, да, вы правы».

– Я вырос в Аккаре, – прямо произнёс он. – Но Аккара не дала мне возвыситься, поэтому я не буду сидеть сложа руки и выполнять распоряжения тех, кто меня послал, безо всякой выгоды для себя. Я хочу воспользоваться своей должностью.

– Всегда приятно встретить истинного патриота, – с иронией произнёс мой муж. – Но зачем мне деньги? У меня более чем достаточное состояние.

– Милорд, милорд! – тонко улыбнулся Хмаль. – Вы, в отличие от меня, честолюбивы. Вы мечтаете стать идеальным дипломатом и отдадите всё, чтобы заключить новый торговый договор с моей страной. Вы ведь долго работали над ним, не так ли? Я могу вам помочь.

– И какую же помощь вы столь любезно хотите мне оказать?

– Будем откровенны. – На лице Хмаля появилось жёсткое выражение. – Я помогу заключить вам этот договор. Но если мы не заключим союз, договора не будет.

– Неужели?

– Вы же помните, как я помог Файерну получить льготные квоты на масло. Моего влияния хватит, чтобы зарубить ваш договор на корню, а вместе с ним и вашу карьеру.

Хмаль перегнулся через борт коляски и понизил голос:

– И одновременно его хватит, чтобы я и вы сделались богатейшими людьми в Файерне. Вы сделаете блестящую карьеру, милорд. Разве не этого вы желаете? Особенно теперь, когда, я слышал… – он с намёком оглядел коляску лорда, – вам нужно каждое преимущество, чтобы свет принял вас как своего.

Наступила пауза. Мой муж и Хмаль замерли, глядя друг другу в глаза.

Что-то осталось непроизнесённым между ними. Что-то очень важное.

И, глядя на Майю, я вдруг поняла что.

– Подытожим, – негромко сказал мой муж. – Если вы мне поможете, заключить торговый договор с Аккарой будет легко. Без вашей помощи – невозможно.

– Вы прекрасно меня поняли.

Майя тоже наклонилась вперёд. Она была дивно хороша сейчас, в лёгком платье, с развевающимися на утреннем ветру волосами. Небольшая грудь проглядывала в вырезе платья, и в эту минуту красотой дочери господина Хмаля соблазнился бы любой мужчина. Особенно если поставить нас с ней рядом и откинуть мою вуаль.

– Отец, мне кажется, мы забыли самое главное, – с намёком произнесла она.

– Милорд уже понял суть моего предложения, – отозвался Хмаль. – Не так ли, милорд? Я надеюсь обрести в вас союзника и зятя. Думаю, это партнёрство будет выгодно нам всем. К тому же оно исключает малейшую вероятность предательства: Майя – моя единственная и любимая дочь. Надеюсь, вы простите ей… её весьма живые попытки завоевать вашу симпатию. Она действовала по моим указаниям.

– И не жалею об этом ни секунды, – хрипловато сказала Майя, глядя на моего мужа из-под ресниц. – Милорд, я видела ваши портреты, но оригинал покорил меня с первого взгляда. Я надеюсь, мы сможем узнать друг друга лучше в самом ближайшем времени.

Мне вдруг безумно захотелось отломить ветку покрепче и врезать ему по голове. Отдать мужа Майе? Да я скорее отгрызу ей ухо! Ну… с отвращением, конечно.

Я крепче вцепилась в спинку кресла. Нет, ругаться и давить на моего супруга сейчас нельзя. Пусть принимает какое угодно решение, но он примет его сам.

– Это было бы возможно, если бы я не был женат, – прохладно сказал мой муж. – Но сейчас, как видите, рядом со мной стоит моя супруга.

– Вы заключили отложенный брак, а это значит, что через год вы сможете его расторгнуть. Я не испытываю к госпоже Лизе Чилтон неприязни. Я прекрасно знаю её тётю и буду только рад, если племянница будет свободна и обеспечена.

Хмаль прямо посмотрел на меня:

– Но вам не стоит быть женой первого дипломата Файерна, миледи. Вы не сможете бывать с ним в свете, оказывать влияние на других посланников и сплетничать с их жёнами. Лорду Таннису нужна молодая и блестящая жена, которую одобрит свет. Она обеспечит ему стремительную карьеру, вы же будете тянуть его ко дну.

Каждое его слово било прямо в цель. Именно это я думала и сама. И именно об этом недавно сказала лорду Таннису в его кабинете.

Над нашими головами солнце зашло за облако. В сотне шагов от нас конь одного из всадников бил копытом, и мне вдруг показалось, что это не охрана, а конвой, который вот-вот отвезёт меня в ссылку.

– Это конфликт интересов, – помолчав, сказал мой муж. – Госпожа Майя Хмаль – аккарская подданная.

– Раньше короли женились на иноземных принцессах, и править им это не мешало, – возразил Хмаль. – Никто не называл их шпионами. Напротив, это знак крепнущих связей между государствами. К тому же у вас незапятнанная репутация: все знают, что вы не берете взяток и с вами нельзя договориться. Вы можете просто пожимать плечами на все обвинения.

– Но как же вы? Все будут знать, кто является моим тестем.

– Я уйду в отставку: мне нужны деньги, а не должность. Ничто не будет стоять перед вами и должностью главы кабинета министров через пять лет, если вы этого пожелаете. Торговый договор с Аккарой будет лишь первой ступенью.

– А моя женитьба – второй, – с иронией произнёс моей муж.

Господин Хмаль вновь подался вперёд. Тень от зелёных ветвей прошла по его лицу, и на мгновение оно показалось мне тёмным, демоническим.

– Вы сможете подписать ваш драгоценный торговый договор только после подписания будущего брачного контракта с Майей, когда вы письменно дадите все обязательства, – жёстко произнёс он. – Не раньше.

В тишине было слышно, как ровно один раз пропела кукушка. И смолкла.

Я с застывшим лицом смотрела на мужа. Хмаль и впрямь предлагал многое. Майя была куда более привлекательной и выгодной партией, чем я. Безобразное лицо жены дипломата – повод для жалости и факт, который никогда не забудут. Факт, который будет играть против моего мужа всю оставшуюся жизнь, если он от меня не откажется.

А если мой муж не примет предложение Хмаля и не женится на Майе, Хмаль сделает всё, чтобы похоронить проект договора с Аккарой, – и преуспеет. И кабинет министров не забудет этого фиаско. Карьера моего мужа будет закончена. Возможно, ему не удастся сохранить даже свою нынешнюю должность.

Что-то он решит?

Майя всё ещё не отрывала взгляда от моего мужа. Её губы были полуоткрыты, и глядела она так, словно ей было плевать, что он сидит в кресле. Мне вдруг очень захотелось пустить их лошадей в галоп, чтобы те увезли её вместе с отцом подальше.

– Мы оба знаем, кто отравил Лизу, – произнёс мой муж, глядя на Майю Хмаль. – Я не желаю, чтобы обо мне говорили, что я выгнал свою первую супругу в таком виде. Если вы хотите, чтобы я рассмотрел ваше предложение, мне нужны свежие стебли хависсы. Как минимум дюжина.

Я оторопело открыла рот. Что?! Вместо того чтобы заключить сделку всей своей жизни, он хочет помочь мне?

Хмаль поднял брови:

– Хотите, чтобы вашу жену исцелили мы?

– По-моему, это весьма логично, не так ли?

Их взгляды скрестились. И тут вновь налетел порыв ветра.

Я не успела среагировать. Моя вуалетка взлетела вверх, открывая лицо до середины лба и Хмалю, и его дочери, и моему мужу. Проклятье!

Но я стояла прямо. Я не собиралась натягивать вуаль на лицо и придерживать её пальцами. Я – леди Таннис, и я должна быть выше этого.

Майя широко улыбалась, и в её глазах отражалось злобное торжество. Её отец едва заметно поморщился. А мой муж…

Я видела тщательно контролируемое выражение глаз. И больше ничего. Он не выразил отвращения или недовольства, но я понятия не имела, что он чувствовал.

И не очень-то была уверена, что хочу это знать.

Ветер стих, и моя вуалетка наконец упала. Я неслышно вздохнула с облегчением.

– Теперь-то вы видите, что она полная уро… – злорадно начала Майя, но Хмаль оборвал её:

– Помолчи.

Он перевёл взгляд на лорда Танниса.

– Нет, – грубовато сказал он. – Не в последнюю очередь потому, что стебли хависсы вам не помогут. Для мази нужен ещё один компонент, который куда сложнее достать, чем сами стебли. Но если бы даже у меня было и то, и другое, я бы оставил это для себя и для своей дочери, а не для посторонней женщины. Сожалею, милорд, но у этой мази нет цены. И никакие деньги, связи и договоры её не заменят.

Майя нервно сглотнула, но не сказала ничего. Или она не осмеливалась спорить с отцом, или же была с ним согласна.

Несколько секунд царило молчание.

– Господин Хмаль, – наконец произнёс мой муж.

– Да?

– Тётя моей супруги предлагала ей выпить чаю. Ваша дочь тоже была не прочь посидеть с ней за чайным столиком. Результат вам известен. Но если к леди Таннис с условным «чайником» подойдёте вы, то кипяток отправится вам за шиворот, а вы сами – в гроб. А теперь уезжайте.

Хмаль изменился в лице.

– Какую же глупость вы делаете, – хрипло сказал он. – Вы сами не понимаете, от чего отказываетесь!

– Отец, может быть, позже мы сможем… – начала Майя, но один короткий взгляд оборвал её. Она побледнела.

Повисла странная, жуткая тишина. Зелень шумела вокруг нас, солнце согревало одуванчики, но мне вдруг стало холодно.

Хмаль наконец совладал со своим лицом.

– Как жаль, – с расстановкой произнёс он, глядя на моего мужа. – Как жаль.

Мой муж лишь молча смотрел на него. Хмаль вздохнул:

– Если бы речь шла не о моей дочери, я восхитился бы вашим упрямством. Но, поскольку вы только что отвергли мою Майю в пользу этой девушки, – его глаза зловеще блеснули, – я скажу лишь, что вы совершили огромную ошибку.

– Я так понимаю, – спокойно промолвил мой муж, – есть шанс, что наш разговор вот-вот приобретёт менее дружественный оборот и кто-то произнесёт слова или угрозы, о которых вскоре пожалеет. Поэтому…

Господин Хмаль вскинул руки:

– Я понимаю. Мы уезжаем. Но даже несмотря на сегодняшнее… разочарование, я всё ещё готов с вами говорить. Моё предложение остаётся в силе.

Он перевёл взгляд на меня.

– Вам тоже стоит задуматься, миледи, – бросил он. – Хотите жить с упрямцем-калекой, который жалеет вас? Или всё-таки отпустите его, чтобы найти настоящую любовь?

Я передёрнула плечами:

– Ни за что не поверю, что вы тревожитесь о моей личной жизни. Лучше уезжайте.

Несколько мгновений господин Хмаль смотрел на моего мужа, и в его глазах крепла странная решимость. Очень неприятная решимость.

А потом он кивнул:

– Что ж, пусть будет так. Прощайте.

Он поднял руку с вожжами.

– Одно злонамеренное движение в сторону моей жены, – холодно произнёс лорд Таннис, – и последствия будут фатальными. Даже если после этого мне придётся забыть о своей карьере.

Лицо Хмаля исказилось внезапной яростью. Но тут Майя быстро, пока её отец не успел ответить, перехватила у него вожжи, и экипаж тронулся с места.

Я проводила их ошеломлённым взглядом.

– Откуда вы знали, что тётя предлагала мне чаю в лавке Мелано? – наконец вымолвила я, когда мы остались одни.

Супруг пожал плечами:

– Я послал в лавку Реми, чтобы тот узнал побольше о вашей первой встрече с Майей. Его фраза про чай засела у меня в голове.

Он сидел в кресле так свободно, словно никакой Майи и её отца тут никогда не было. Но их призраки до сих пор стояли у меня перед глазами.

– Вы просили у Хмаля стебли для моей мази, – тихо сказала я. – А потом угрожали ему. Я вам настолько дорога? Дороже вашей карьеры?

– Ну, на вынужденный брак я всё равно бы не поддался, даже на такой заманчивый. – Лорд взглянул на меня с иронией. – Я же не вы.

– Ещё и бравируете тем, что силой взяли меня в жёны? Ну вы и наглец!

– И это ещё не предел, миледи, – серьёзно ответил он. – Как я и говорил, у меня богатая фантазия.

Мы переглянулись и заговорщицки ухмыльнулись друг другу.

– Знаете что? – произнесла я. – А ведь теперь-то мы можем выслать этого типа из страны вместе с дочкой, верно? Раз он только что вломился на ваши земли как к себе домой!

Лорд Таннис вздохнул:

– Лиза, вы же помните, что я говорил вам о льготных квотах на масло. В глазах кабинета министров господин Хмаль – ходячий мешок с золотом, который принёс нам процветание. Без железных доказательств его выслать нельзя.

– А то, что он практически предлагал вам продать Файерн?

– Опять же недоказуемо.

– Понятно, – угрюмо сказала я. – Ему всего лишь погрозят пальчиком. А выгонят разве что тогда, когда застанут с окровавленным ножом над горой трупов.

– Именно.

– Может, расскажете мне про этот торговый до… – начала я, но лорд покачал головой:

– Поговорим о делах в другой раз. Сейчас я просто хочу полюбоваться лесом. Лиза, смотрите!

Он вскинул руку, и я ахнула: впереди среди ветвей сверкнул рыжий хвост белки. Настоящей живой белки, которую я не видела лет шесть, не меньше!

Мы долго любовались пушистым зверьком, забыв обо всём остальном. А потом, не сговариваясь, двинулись вдоль аллеи.

Мы мало говорили. Просто шли, иногда обмениваясь парой фраз. Колёса кресла лорда Танниса скрипели рядом, и мне было удивительно спокойно. Может быть, это и есть настоящее чувство? Не идеальное понимание, но уют и спокойствие рядом с мужчиной, с которым тебе просто хорошо?

Хотя, наверное, где-то существуют и идеальные мужчины с идеальным пониманием, идеальной любовью и идеальным всем остальным. Наверное.

Словно угадав мои мысли, лорд Таннис повернул голову:

– Задумались?

– Ага, о вас, – честно сказала я. – Думаю, может, поискать ещё? Вдруг найдётся кто-нибудь побогаче и посимпатичнее?

– Обязательно найдётся, – серьёзно сказал мой муж. – Увы, далеко не у каждого с собой будут… бутерброды с бужениной.

Из плоской сумки на его коленях появился серебристый свёрток из фольги. Мой взгляд жадно упал на два треугольника поджаренного хлеба, кружочки солёного огурца и свежую, призывно пахнущую буженину.

– Я сейчас выйду за вас замуж, – хрипло сказала я. – Вот прямо сейчас.

– Поздно, миледи. – Лорд аккуратно разъединил бутерброды и протянул мне один. – Я уже женат на одной взбалмошной девице, которая всё время обещает сбежать с моими фамильными драгоценностями. Вот как только сбежит, мы сразу сможем обговорить условия вашей почётной капитуляции.

Я засмеялась. И, сама этого не ожидая, плюхнулась с бутербродом прямо ему на колени:

– Обязательно.

Над нами шумела листва и светило солнце.

И жизнь, кажется, была прекрасна.

Глава 16

На следующий день я выскочила из экипажа и вошла в знакомое здание департамента иностранных дел. На галерее светило солнце, и я довольно зажмурилась, предвкушая пирожные на обед и бодрую работу за печатной машинкой, которую я осваивала всё лучше.

Но когда я вошла в зал, у меня мгновенно возникло ощущение, что что-то не так.

Повисло напряжённое молчание. Никто не поздоровался со мной. Шерена обернулась было, но, увидев меня, немедленно повернулась спиной.

Я недоумённо нахмурилась.

– Берен? – Я повернулась к молодым людям. – Креос, Саемон, что-то случилось?

Никто мне не ответил. Я вздохнула. Потрясающее начало дня.

Я бросила взгляд на стол Реми в приёмной, но его стул был пуст. Может, он успел что-нибудь им наплести? Или я неправильно перевела какую-нибудь строчку и теперь всем контрактам конец, грядёт война с Эхебом, Циртом и Аккарой, мужчин заберут в рабство, женщин – в гарем и проблема моего отложенного брака решится сама собой?

Нет, пожалуй, это бесплодные мечты. Эх, не видать мне гарема! А зря: увидев новую наложницу циртского правителя, евнухи, пожалуй, разбежались бы на все четыре стороны.

Ладно. Мои коллеги собираются таинственно молчать. Но я это так не оставлю.

– Я хочу знать, что происходит! – я повысила голос. – Не нужно рассказывать мне страшные тайны, но хотя бы поговорите со мной!

– Документы для сегодняшнего перевода на вашем столе, миледи, – подчёркнуто вежливым тоном произнесла Шерена. – Я могу вам ещё чем-нибудь помочь?

– Да! Расскажите мне, что случилось!

Саемон кашлянул.

– По-моему, кто-то уже рассказал всем всё, что нужно, – пробормотал он.

– Мы не будем это обсуждать. – Креос вскинул голову, и его глаза встретились с моими. – Это бессмысленно. Давайте работать.

Я тяжело вздохнула:

– Значит, есть что обсуждать, верно? По-моему, это несправедливо, когда вы знаете что-то важное, а я – нет.

Креос и Берен переглянулись.

– Вы уже всё знаете, – коротко сказал Берен. – Миледи.

Последнее слово прозвучало так, будто он сказал «стерва».

Стук каблуков Шерены по полу прозвучал в полной тишине.

Мне это нравилось всё меньше и меньше. Но Шерена села на своё место, молодые люди заняли свои стулья, застучали клавиши машинки, и я поняла, что ничего не добьюсь, если продолжу настаивать. Нужно поступить умнее.

Нужно подумать. И попробовать понять, что произошло. На меня смотрят, словно я совершила что-то плохое, хотя я ничего не делала.

Но они так не считают. Такая знакомая ситуация…

Я вдруг поняла, почему мне это было знакомо. Именно так я смотрела на мужа, наслушавшись сплетен, предупреждений тёти и наглых улыбок Майи. А потом я на пять минут представила, что мой муж невиновен, – и всё сразу изменилось.

Я покачала головой, глядя на склонённых над документами коллег. Неужели я права и такие взрослые, такие серьёзные профессионалы поверили сплетням, как наивные выпускницы пансиона?

Ну я им сейчас устрою!

– И что же это, интересно, вы услыша… – начала я, как вдруг за спиной раздался до боли знакомый голос:

– Лиззи! Глазам своим не верю, ты работаешь простой машинисткой? Неужели Тео совсем не даёт тебе денег?

В дверях, отделяющих приёмную от общего зала, стояла тётя Фрина, улыбающаяся и цветущая как роза. Реми стоял за её плечом с самым мрачным видом.

– Что ты здесь делаешь, тётя? – резко спросила я. – Разве тебе позволено здесь находиться? Насколько я помню, после визита госпожи Хмаль посетителей сюда пускать перестали.

– Госпожа Чилтон очень желала вас видеть, – кисло произнёс Реми.

– Тогда вы могли попросить её подождать! – Я вскочила. – Реми, вы совсем с ума сошли, когда привели её сюда?

Судя по лицам моих коллег, им на ум пришла та же самая мысль – и они вполне разделяли моё мнение.

– Я хотела увидеть тебя, Лиззи, – теперь в голосе тёти была неподдельная тревога. – Я беспокоилась, я не могла заснуть! Я дважды заезжала к тебе, но твой дворецкий сказал, что ты больна и никого не принимаешь! Я обязана была приехать сюда. Я ведь слышала, что ты говоришь про своё отравление, да и вся столица слышала.

Креос вдруг сделал резкое движение. Краем глаза я заметила, как его пальцы сжались в кулак. Это что же слышала вся столица, интересно?

– Что бы ты ни услышала, это, скорее всего, неправда, – ровно сказала я.

Но тётя не ответила. Она смотрела прямо на стол Реми в приёмной, где лежала открытая папка, и её глаза сверкали, а рот был полуоткрыт. Я нахмурилась. Что там может быть такого, что настолько привлекло её внимание? И какого дьявола Реми это позволяет?

Словно прочитав мои мысли, Реми кашлянул с намёком, и тётя, смутившись, вновь повернулась ко мне:

– Отойдём, дорогая. На пять минут.

Я вздохнула. Будет и впрямь спокойнее, если я вытащу её отсюда.

– Пойдём на галерею.

Когда мы вышли на галерею, тётя тут же шагнула ко мне, но я вскинула руку и отошла к окну. Леди я или не леди, но, если тётя попробует заглянуть под мою вуалетку, без подножки точно не обойдётся.

– Не подходи близко, пожалуйста, – твёрдо сказала я. – Я серьёзно.

– Лиззи… я даже не могу тебя обнять?

– Нет. Зачем ты здесь?

Тётя словно невзначай шагнула ко мне, и я вновь качнулась к окну:

– Не стоит.

Тётя Фрина вздохнула.

– Лиззи, послушай. Я не верю в сплетни, которые ходят по столице. Ты слишком умная девочка, чтобы обвинять Тео в том, что он тебя отравил. Но…

Я чуть не подпрыгнула:

– Что?!

– Вчера вечером этот слух прошёл по салонам. Не знаю, откуда уж он взялся, была ли это Майя Хмаль или кто-то ещё. – Тётя печально покачала головой. – Ты зря отказываешься видеться со мной, Лиззи. Если бы ты бежала со мной, с твоим лицом бы ничего не случилось.

– Вот эти вот слова были очень похоже на угрозу.

– Это не угроза, Лиззи, – вздохнула тётя. – Это правда.

– Да ну? – Я скрестила руки на груди. – Ты помогала Майе. Не ты ли рассказала ей о моей аллергии?

– Не говори глупостей! – фыркнула тётя. – Она могла узнать и сама. Или попробовала использовать на тебе все редкие аллергены подряд – на всякий случай. Вдруг повезёт?

Я смотрела на неё и не верила ей ни на грош. Тётя уже пыталась внушить мне, что мой муж – мерзавец, который мог сделать со мной всё что угодно. Она могла и рассказать Майе о моей аллергии, и пустить слух, что между мной и мужем царят распри.

Что дальше? В столице услышат, что мой муж мечтает уйти к Майе Хмаль и целовать ей пальчики, а я слежу за ними из тьмы с зачернённым клинком и армией голодных наёмных убийц?

Кстати, и впрямь было бы неплохо пообедать.

– Ты можешь поговорить с Майей и узнать, она ли распространяет эти слухи? – спросила я. – А потом свидетельствовать против неё? Если она и впрямь очерняет высокопоставленное должностное лицо, тебя защитят.

Тётя развела руками с беспомощным видом. Слишком уж беспомощным.

– Я не могу с ней ссориться, Лиззи. Да и разве она мне признается?

Очевидно, что тётя признаваться ни в чём не собиралась. Я закусила губу. Лорд Таннис сказал, что обвинить Хмалей без железных доказательств нельзя, и тут я ему ничего не могла противопоставить. Но тётя! Она предложила Майе встречу со мной, она лгала мне о муже, она могла рассказать Майе о моей аллергии! Даже если сегодняшние слухи не были её рук делом, её поведение мне совершенно не нравилось. И я не собиралась это ей спускать.

– Ясно, – коротко сказала я. – Тётя, я хотела бы сообщить тебе одну вещь.

Глаза тёти Фрины вспыхнули:

– Какую, моя дорогая?

– Лорд Таннис и я не обращаем никакого внимания на слухи, – произнесла я. – Не распространяем их и не слушаем их. У нас ровные отношения, и мы не враждуем. Но раз уж, как ты говоришь, по столице ходит сплетня, что я делаю нечто прямо обратное, пожалуй, я и впрямь пущу слух.

Лицо тёти застыло.

– Очень простой и злой, – добавила я. – Что одна дама, моя тётя, посоветовала моей неудачливой сопернице отравить меня ванильной пыльцой. А когда у них не получилось, начала распускать гадкие слухи. Точно так же, как шесть лет назад, когда мой муж отверг эту даму и его вдруг обвинили в совершенно невозможных вещах. «Нет ли здесь совпадения?» – задумаются в свете.

Тётя заметно побледнела.

На мгновение мне сделалось её жаль. Возможно, я и впрямь перегнула палку. Эта ложь про то, что тётя стала причиной дуэли… слишком уж сильный удар ниже пояса.

Но сейчас я защищала себя и мужа. Семью. А тётя моей семьёй больше не была.

В следующую секунду тётя Фрина выпрямилась. И улыбнулась.

– Это неслыханные выдумки, которым никто не поверит, – ласково произнесла тётя, делая шаг ко мне. – Особенно в твоём состоянии. Все знают, насколько ты расстроена.

Я пожала плечами:

– Ты готова рискнуть?

– Тебе никто не поверит, – повторила тётя твёрже. – И я бы на твоём месте сильно подумала, прежде чем отталкивать меня. Лайен погиб, у тебя больше нет отца, но у тебя всё ещё есть семья.

Я устало вздохнула:

– Правда? Сдаётся мне, её уже нет.

– А твоя мать? – голос тёти вдруг зазвенел. – Ты о ней забыла?

Вот тут я открыла рот:

– Что-о?

– Твоя мать жива, Лиззи, и она уехала в Аккару. Теперь, когда у меня есть связи, я могу помочь тебе её найти. Ты ведь этого хочешь?

Я смотрела на тётю, окончательно опешив.

– Что это вообще за семейная атака по всем фронтам? – только и сказала я.

Тётя глубоко вздохнула:

– Милая, ты же понимаешь, что Майя не остановится. Она спит и видит, как бы заполучить твоего мужа. Я предлагаю тебе свободу и даже встречу с матерью. Более того, милая, ты получишь отступное и станешь очень богатой.

Очень богатой? Интересно, не за счёт ли лорда Танниса будет эта пирушка? И не захочет ли тётя поживиться за компанию? Впрочем, глупый вопрос. К гадалке не ходи, набьёт карманы ожерельями и ещё и хлебцев из буфета стащит – просто потому, что можно. Ещё и сыра с белой плесенью захватит.

Ну нет. Чёрт с ними, с ожерельями, но за сыр я буду драться до последнего.

– А если ты будешь упрямиться, – с нажимом сказала тётя, – и продолжать свои глупые нападки и обвинения… Хмаль не остановится ни перед чем, чтобы отомстить за своё унижение. Рядом с Тео тебе оставаться не стоит, иначе ты снова пострадаешь, – она понизила голос, – или на тебя нападут. Сама понимаешь, с какими целями. Тебе мало было трагедии с пыльцой? Хочешь, чтобы на тебе разорвали одежду где-нибудь в тёмном переулке и бросили на землю или и того хуже?

В её взгляде была невысказанная угроза. «Тебя просто убьют», – говорили её глаза. Да какого чёрта эта Майя так лезет к моему мужу? Её отцу настолько нужны деньги?

Впрочем, опять глупый вопрос. Кто же упустит сделку века? И кто же откажется отомстить девчонке, из-за которой эта сделка срывается?

А тётя играет на их стороне. В этом я не сомневалась ни секунды.

Меня вдруг охватила злость. В пансионе я никогда не была пай-девочкой, но и не лезла в склоки ни с мадам, ни тем более с юными аристократками. Пары драк хватило, чтобы никто ко мне не приставал.

Я не дралась давным-давно. Кажется, пора вспомнить этот урок.

– Ты меня не поняла, – произнесла я чётко и раздельно, глядя на тётю сквозь непрозрачную вуалетку. – Моя угроза рассказать всем, что я подозреваю тебя во всех смертных грехах, – не пустые слова. Это то, что я скажу прямо сейчас, вернувшись в общий зал, и это минимум того, что я сделаю. У меня нет никаких доказательств, это так. Но через пять минут тебе будет запрещён вход и въезд в правительственный квартал, а через час в столице будут знать, что я отказала тебе от дома, что я виню тебя за то, что ты оставила меня без гроша, и считаю, что ты была причиной смерти отца. И в этот раз убить лорда Танниса на дуэли не удастся, знаешь ли: ведь все будут знать, что ты уже погубила собственного брата ради мести.

Глаза тёти расширились. Её лицо исказилось.

Кажется, она наконец-то поняла, что я не шучу.

– Ты… – выдохнула она. – Этому никто не поверит! Этого не было!

Улыбчивой маски больше не было. На меня плеснуло яростью и страхом. Настоящим, без дураков, животным страхом – и я почувствовала, как мои ноги прирастают к земле. Потому что по лицу тёти я без сомнений, совершенно однозначно поняла, что ударила в точку. Что она притворялась до последнего, но не выдержала перед угрозой разоблачения.

Это было немыслимо. Невозможно. Но глаза тёти и все мои инстинкты кричали, что это так. Она наконец сбросила личину, а я… я перестала быть так чудовищно слепа.

Из-за неё отец был убит. А я не верила. Все эти годы – не верила.

– Тебе никогда этого не доказать! – прошипела тётя. – Моё слово против твоего, девчонка. Попробуешь сказать что-нибудь – я тут же выставлю тебя сумасшедшей. А Тео никогда не осмелится выступить публично, чтобы подтвердить твои слова.

– Ну почему же это не осмелится? – раздался спокойный голос.

Я обернулась.

Лорд Таннис сидел в своём кресле, безупречный и элегантный, как всегда. И с лёгкой иронией смотрел в лицо тёте.

Их первая встреча после того, как она послала его на смерть. Его – и отца.

– Так это правда? – поинтересовался он. – Да, пожалуй, правда. Кто ещё мог заставить Лайена прийти в такую ярость? Только его единственная сестра. Он и впрямь не стал бы драться со мной до смерти из-за кого-то другого.

– Ох, чёрт… – прошептала я.

Только сейчас я по-настоящему поняла, глядя на него: если бы не тётя, если бы не её желчное и страшное желание отомстить, отец был бы жив, а мой муж стоял на своих ногах! Она убила отца, она вышвырнула меня из дома, так что муж был вынужден оплачивать моё обучение, она!..

Я сжала кулаки и шагнула вперёд.

Но тётя лишь рассмеялась:

– Тео! Так вот как ты выглядел все эти шесть лет! Майя говорила мне, но я мечтала убедиться сама. Беспомощный, беспомощный калека… но всё ещё красивый. Годы тебе идут. Как жаль, что ты не можешь встать, чтобы поцеловать мне руку.

– Или дать пинка под зад, – согласился лорд. – Крайне неджентльменское поведение, впрочем.

Он пристально смотрел на тётю, а тётя Фрина не отрывала взгляда от него. В её голосе была весёлость, но наигранная: она глядела на него с какой-то потерянной жадностью.

Мне вдруг стало весело – дурацкой, истерической весёлостью.

– Слушайте, ну это кошмар какой-то! – выдохнула я, глядя на лорда. – Хватит семейных воссоединений со злодеями, никаких больше тёть, бабушек и троюродных сестёр! Мне это чертовски надоело!

Губы тёти Фрины искривились в горькой усмешке:

– Ты такая же, как он, да? Тебе плевать на мои чувства, плевать на то, через что я прошла, плевать на свою семью. – Она бросила на меня уничтожающий взгляд. – Он бросит и тебя. Думаешь, я не знаю, что у тебя под вуалью? Да ему противно глядеть на твоё лицо! Ты ему не нужна, как и я. Ты никогда не будешь ему нужна!

Я с сожалением посмотрела на тётю.

– Когда я вернулась в столицу, мы с тобой могли бы начать всё сначала, – сказала я негромко. – Действительно могли бы.

Я улыбнулась и шагнула к мужу, встав рядом с его креслом:

– Но как хорошо, что мы этого не сделали.

Я бросила взгляд на мужа. Пожалуй, пора завершать эту сцену.

– Реми! – громко позвала я.

Реми немедленно появился на галерее.

– Проводите госпожу Чилтон и убедитесь, что она покинула квартал и не появлялась здесь снова, – чётко произнёс мой муж. – Надеюсь, она не воспользовалась случаем, чтобы заглянуть в наши документы?

Что-то похожее на триумф промелькнуло в глазах тёти. Но Реми лишь покачал головой, подошёл к тёте и очень настойчиво взял её за локоть.

– Идите, – решительно сказала я. – И лучше не останавливайтесь, чтобы выпить чаю. Я ведь права и в этом, да? Признайся, именно ты рассказала Майе? Ты знала, что у меня аллергия на ванильную пыльцу, знала, потому что эта аллергия была у мамы. Больше рассказать ей было некому.

Тётя не произнесла ни слова. Но её губы чуть дрогнули.

И это было признанием.

Реми повёл её вон из галереи. Створки дверей захлопнулись за ними.

В следующий момент лорд Таннис улыбнулся мне.

– Знаете, – произнёс он, вдруг приподнимаясь, – я вдруг почувствовал себя гораздо лучше.

Я открыла рот, когда он встал и сделал шаг ко мне. Настоящий шаг.

И рухнул на пол.

Я бросилась к нему.

– Сильно ушиблись? – выпалила я первое, что пришло в голову.

Слабая улыбка была мне ответом.

– Сам не знаю, как мне сейчас себя чувствовать, – произнёс мой муж, с иронией глядя на свои беспомощные ноги. – Быть вне себя от счастья, что я снова смог встать? Или разрыдаться, потому что этого больше не случится?

– Случится, – прошептала я.

Муж покачал головой:

– Не знаю. Этот прилив сил… это как мгновение счастья. В одну секунду ты стоишь на зелёной аллее, уплетаешь бутерброд с бужениной и знаешь, что мир принадлежит тебе, а в следующую секунду иллюзия теряется, и ты… снова ты.

В голубых глазах светилась ирония, но лицо было печальным. Повинуясь наитию, я коснулась его лица ладонью.

– Нет, – шёпотом сказала я. – Ты всегда ты.

Слабая улыбка снова скользнула по губам лорда:

– Ну уж, никакой фамильярности, миледи. Здесь я ваш господин и повелитель, а не трепетный возлюбленный. Так что, будьте добры, подкатите моё кресло и отправимся работать. Тем более что мне есть что вам рассказать.

– Надеюсь, не о моей тёте.

Лорд чуть приподнялся, и в его глазах вновь появилась знакомая тёплая ирония.

– Ну вот ещё. Мы будем сплетничать о моих коварных планах и завоёвывать мир.

Я встала, не отрывая от него взгляда. Я очень хотела завоевать мир. Но ещё больше я хотела вновь оказаться вдвоём там, в лесу, и снова дать ему что-то очень важное, после чего он снова сможет встать – хотя бы на минуту.

Что-то необыкновенное. Прилив сил. Сияние тайной звезды. Надежду на чудо.

Вот только вряд ли он от меня это примет.

Глава 17

Едва мы с супругом обосновались в его кабинете, я устроилась клубочком на диване, размешивая зефирки в горячем какао. Вуаль я, разумеется, снимать не стала.

– Сложно поверить, что Хмаль всего лишь хочет вас женить на своей дочери и получить много-много денег через доступ к дипломатическим тайнам, – произнесла я. – Такое ощущение, что это дело всей его жизни. Может, у вас какая-то особенная кровь и все ваши с Майей дети будут отмечены истинной любовью? Ваши родители перешли Хмалю дорогу и он хочет, чтобы Майя вам кровожадно мстила, охаживая плёткой по ночам? Или дело во мне и я – тайная наследница каких-нибудь древних королей, поэтому Хмаль хочет получить меня в свой подпольный гарем?

– А вам очень хочется быть наследницей древних королей?

Я вздохнула, отпивая какао:

– Лицо мне своё хочется вернуть. А наследство я готова взять эклерами. Или собственным лесом с живыми белками. Озеро тоже подойдёт.

Лорд с задумчивым видом отпил своё какао.

– Боюсь, идей у меня мало, – произнёс он наконец. – Наших врагов нужно обезвредить, но единственная возможность это сделать – поймать их с поличным. Нужно дождаться, пока они начнут воплощать свои планы в жизнь и мстить вам и мне. Иначе говоря, это ловля на живца.

– То есть мы будем ждать, пока они готовят свою грандиозную гадость? – возмутилась я. – Давайте хотя бы их особняк подожжём! Или кучу навоза вывалим к воротам, раз уж нельзя никого арестовать!

Лорд посмотрел на меня таким подчёркнуто бесстрастным взглядом, что я сникла.

– Дипломатическая неприкосновенность – крайне неприятная вещь, я знаю, – кивнул он. – Но что делать? Единственный способ победить – это ждать. Впрочем, если хотите отвлечься от чувства беспомощности, можем сидеть над бумагами с покрасневшими глазами до самого рассвета. Думаю, коллеги будут нам крайне благодарны за внеочередную рабочую ночь.

…С коллегами, кстати, всё утряслось очень быстро. Похоже, Реми успел обрисовать им ситуацию и объяснить, что сплетни о том, что я обвиняю мужа в своём отравлении, – полная чушь, потому что встретили меня немного виноватыми улыбками. Я вкратце рассказала, что я думаю о последних светских сплетнях вообще и о своей тёте в частности, получила несколько сочувственных комментариев пополам с ехидными замечаниями в адрес тёти, и с мрачной тишиной было покончено.

– Нет уж, спасибо, не стоит, – пробормотала я. – Кстати, вы не хотите поговорить о тёте? О том, что именно она была причиной дуэли? Ведь это она сломала вам жизнь.

Но лорд Таннис покачал головой:

– Наверное, я должен бы подумать об этом, свыкнуться с этой мыслью, пропустить через себя… но я не буду.

– Почему?

– Потому что я не вижу смысла о ней думать, – просто сказал он. – Если появится причина отправить её в тюрьму – будьте уверены, я это делаю, Лиза. Я не оставляю врагов за спиной. Но…

– Но?

– Лучшая месть – это хорошая жизнь для вас и для меня. Лучше я буду гулять с вами по лесу и готовить очередные переговоры, чем продолжу погружаться в старую трагедию. К тому же…

Муж поднял голову и пристально посмотрел на меня.

– Это очень тяжело – становиться мстителем и убийцей, – негромко сказал он. – Не на войне, когда защищаешь товарищей и себя, а в мирное время, когда приказываешь убить безоружного человека. Ломаешься в первую очередь ты. Мы не можем позволить себе ничего подобного, миледи. Тот, кто решает побыть монстром ради одного поступка, становится монстром навсегда.

– Вы когда-нибудь приказывали кого-то убить? – тихо спросила я.

– Не я. Мой отец. Дважды. Шпионов-отравителей, чья вина была доказана. И ему было очень плохо после этого.

Я почувствовала, что бледнею.

– Не думайте об этом, Лиза, – добавил лорд мягче. – Впрочем, если хотите выговориться, я согласен поспать под ваши изощрённые ругательства.

– Так я вам и дам поспать, – проворчала я. – Кстати, тётя что-то углядела на столе Реми.

– Я знаю.

Я чуть не подскочила.

– И не паникуете? Вы с ума сошли! Там же государственные тайны!

Лорд лишь тонко улыбнулся.

– Ага, – медленно сказала я. – Эти документы не просто так оказались на столе Реми. Может, и эти ваши тайные встречи с нужными людьми были не просто так?

– Разумеется. Всё это время я набирал союзников. За эти дни я видел многих людей, а они видели меня.

– И они не удивлялись, что вы вдруг решили с ними увидеться?

– Нет, конечно. Они прекрасно поняли истинную причину, почему я хочу появиться в свете.

– Это какую же?

– Я хочу, чтобы мой наследник получил положение, друзей и подобающее окружение, пока он будет расти, – спокойно сказал лорд. – Почти у всех членов кабинета министров есть дети. Думаю, они меня прекрасно поняли.

Я едва удержала в руках чашку. Две зефирки упали на ковёр.

– Это к-какой такой наследник? – дрогнувшим голосом уточнила я. – Мы так не договаривались! И вообще это… гм… сложно!'

Лицо мужа было настолько невозмутимым, что с него можно было лепить статую.

– Качелям, на которых мы не так давно сидели, можно найти весьма… разностороннее применение.

Я закашлялась. Он что, серьёзно?! Он же… мы же…

А потом поняла, что он вполне серьёзно. Технически возможность зачать у нас была.

– Ну нет, – решительно сказала я. – Во-первых, когда год иссякнет, я собираюсь сбегать от вас богатой, наряженной в фамильные бриллианты и совершенно точно не беременной и с младенцем на руках.

– Какой… оптимистичный подход. Что ж, допустим, это аргумент. А вторая причина?

Несколько мгновений мы глядели друг на друга, и мне вдруг показалось, что под вуалеткой лорд Таннис видит моё настоящее лицо – то, до аллергии.

– Вы же знаете, – тихо сказала я. – Жена блестящего дипломата уродиной быть не может. Мать блестящего аристократа – тем более. Я не хочу, чтобы сын видел меня такой.

– Лиза, вы поправитесь.

– Этого может никогда не произойти.

У лорда вырвался короткий резкий вздох. А потом его кресло вдруг оказалось рядом с моим диваном – и он притянул меня к себе на колени вместе с чашкой какао. Я даже не успела изумлённо вскрикнуть.

– По-моему, вы так и не будете пить это какао, – заметил он.

– А вот и буду!

Я устроилась поудобнее на его коленях и отпила из чашки, подхватив зубами зефирку. Потом ещё одну. Я почувствовала, как порозовело лицо. Лорд Таннис глядел на меня неотрывно, и, чтобы не возвращать ему этот взгляд, я упрямо пила какао, запретив себе думать о тёплом и сильном мужском теле, к которому была прижата.

Наконец я отставила пустую чашку, и мужские пальцы мягко вынули её у меня из руки.

– Никаких детей не будет, если вы сами этого не захотите, – негромко сказал муж. – А вот вы сами будете, выздоровевшая или нет. И вы будете не одна.

– Это было обещание или угроза? – с подозрением поинтересовалась я.

Вместо ответа я почувствовала его губы на своём ухе. И тёплое дыхание на шее.

– Это было… – шепнул мужской голос мне на ухо, – предвкушение.

– Что вы…

Большой палец скользнул по моей шее. Снова, обрисовывая косточку.

– Вы очень красивая, Лиза, – шепнул гипнотизирующий голос. – Вы сами не знаете, насколько вы красивы.

– А вы беспардонный… – начала я, когда он обхватил мой подбородок и повернул к себе.

– Шшш. Вы моя.

Я потеряла дар речи от такого беспардонного заявления. А секунду спустя почувствовала, как его пальцы скользят по ямочке в основании горла, спускаются к верхней пуговице моего платья… и расстёгивают её. Потом вторую пуговицу. Третью…

Когда мужские пальцы спустились к кромке бюстье, я прерывисто вздохнула.

– Чтобы побороть ваше стеснение, – с усмешкой прошептал он, – давайте я расскажу вам сказку.

– Про торговые пошлины? – вырвалось у меня.

Тихий смешок.

– Может быть. А может быть, эта сказка куда пикантнее.

Прохладный палец обрисовал мою грудь, и я перестала дышать.

– Жила-была страна Аккара, – произнёс голос, пока мужские пальцы гладили мою шею. – Она производила очень полезное масло, которое служило топливом. Её жители спокойно жили и любили друг друга, и изредка эта любовь расцветала так ярко, что в их доме загоралась тайная звезда, а в семью приходило счастье. Но вот беда: заправляли всем аккарские чиновники, которые в последнее время совсем уж распоясались. Дошло уже до совсем беспардонного грабежа, когда чиновник посылал инспекторов, чтобы найти счастливый дом, осенённый тайной звездой, и отобрать этот дом у хозяев. Настал день, когда чиновники начали поглядывать на такие дома и в соседних государствах.

Я поёжилась. Рука лорда замерла на моих волосах.

– И тогда, – задумчиво сказал лорд, – небольшая страна под названием Файерн решила, что с неё хватит. Всегда хорошо иметь рядом соседа, который не мучает собственных граждан, верно? К тому же им было что предложить аккарцам: и изобретения, и механизмы, способные сделать жизнь куда удобнее, – он коснулся рычага своей коляски, – и многое другое. Дипломаты и экономисты долго сидели над расчётами, пытаясь подобрать условия, наиболее выгодные для нас и приемлемые для аккарцев.

– И? Что вы придумали?

Руки мужа распахнули платье на груди и продолжили совершенно беспардонно её исследовать, пока горячий кончик языка щекотал меня за ухом.

– Мы составили очень выгодный договор, увеличивающий поток товаров с обеих сторон. Почти все тарифы устранены, пошлины исчезли. Это значит, что и мы, и аккарцы будем покупать мыло, фрукты, ткани и многое другое куда дешевле. Права продавцов и покупателей будут защищаться. Но есть и дополнительное условие: мы жёстко прописываем требование не отбирать чужое имущество, будь то ради звёзд или по другой причине, и не творить подобного беззакония со своими или чужими гражданами.

– И аккарцы это подпишут?

Лорд тихо засмеялся:

– Конечно. Помните, как мы разрешили Хмалю въезд в Файерн, хотя он тот ещё мерзавец?

– Потому что он предоставил вам льготные квоты на масло, – вспомнила я. – Через свои связи. Не пустить его было бы слишком невыгодно.

– Верно. Так и тут. Аккарские чиновники получат слишком много выгод, чтобы отмахнуться от подобного соглашения. Именно это нам и нужно. Аккара – не наша страна, но нам совершенно не хочется, чтобы наш торговый партнёр так обращался со своими гражданами.

– Высокопоставленные дипломаты настолько сентиментальны? – хмыкнула я.

Лёгкие поцелуи спустились вниз по шее.

– Это улучшает торговый климат, – мурлыкнул мой муж. – Знаете, как это бывает приятно?

Я хмыкнула:

– Сначала посмотрим, что скажут аккарцы.

– О, слухи уже дошли до господина Хмаля. Помните нашу беседу в лесу? А одна из его агентов, обманом пробравшись в департамент иностранных дел, даже ненароком увидела пикантный кусочек доклада, который мы очень хотели ей показать.

– Моя тётя! – поражённо выдохнула я.

– Именно. Вы же не думаете, что мы пропустили её внутрь случайно?

Я хотела ответить, но потеряла нить рассуждений: в эту минуту мой муж уже расстегнул моё платье почти до талии, а в следующую секунду я почувствовала жаркое и ужасно нескромное прикосновение губ и языка к обнажённому плечу.

– Как вы жестоки, – прошептала я.

– Ну что вы, – пробормотал супруг. – Это всего лишь военная хитрость.

Он на мгновение задержал чувствительную кожу в зубах и вновь скользнул по ней кончиком языка, пока вторая его рука рисовала узоры у меня под грудью. У меня горели щёки и кружилась голова. Да, он был моим мужем и это было приятно, но… но… что, если кто-нибудь войдёт, в конце концов?

Я обернулась к мужу. Его пальцы искусно и нежно гладили моё голое плечо, но глаза оставались внимательными и серьёзными.

– О чём вы думаете? – прошептала я.

– О том, что хочу процветания своей стране, – негромко сказал он. – Но меня оскорбляют люди, отбирающие звезды чужого счастья. Я не хочу, чтобы обычные аккарцы были беззащитны перед ними.

Его лицо сделалось жёстким.

– И я намерен это пресечь. Это что-то… противоестественное.

– И страшное, – тихо сказала я. – Пробирающее до глубины души, заставляющее плакать. Как можно отобрать у людей любовь? Вы правы, милорд. Это нужно прекратить.

Руки лорда сжались на моих голых плечах.

– Ну, первый шаг уже сделан. Ваша тётя сейчас наверняка уже выкладывает свои сведения господину Хмалю.

– Как вы прагматично распускаете слухи, – заметила я. – Не про чужих любовниц или чьё-то там распухшее лицо, а про целый торговый договор.

Ответом был тихий смех и цепочка поцелуев, спускающаяся по голой спине.

– Это моя работа, миледи.

Лорд обнял меня крепче, и несколько секунд мы сидели в тишине. Платье окончательно сползло, но я почему-то совершенно перестала стесняться.

И… мне было хорошо. Словно, когда мы были рядом, мы делались сильнее. Что-то подобное я чувствовала, когда мы вдвоём стояли у тихо сияющей тайной звезды в подвале. Она светилась таким прекрасным белым светом…

…И каждый раз, когда мы целовались или когда нам было хорошо вместе, она давала нам силы. Именно она!

Я вдруг ясно осознала это. Я не любила своего мужа той самой истинной и невозможной любовью, я не была влюблена по уши – мне всего лишь было с ним очень хорошо. Да и он не был влюблён: трудно ожидать от мужчины, что он без памяти полюбит обезображенную девушку.

Но звезда помогала нам всё равно.

Дикая мысль молнией промелькнула в голове. Совершенно безумная.

– Милорд, вы верите, что нам становится лучше, когда мы рядом? – тихо спросила я. – Что, может быть, звезда излечивает нас? И может излечить окончательно?

Мгновение. Взгляд глаза в глаза. В моём взгляде, я знала, была надежда.

– Лиза, вы волшебным образом видите мир, и я люблю вас за это, – в голосе мужа промелькнула ирония, но тёплая, почти нежная. – Признаюсь, я слышал эту мысль в детстве, от матери, – и счёл очень красивой сказкой, разумеется.

– Но, возможно, это никакая не сказка! Вы ведь сами говорили, что прилив сил существует! Что вы чувствуете себя лучше в день свадьбы родителей!

– Чувствую. И мне и впрямь становится немного легче рядом с вами, хотя я не стал бы столь однозначно проводить закономерности. Звезда хранит наследника своих хозяев, но у всего есть ограничения, Лиза. Даже мазь, которая помогла вам, не может поставить меня на ноги.

– Но ведь…

Я вдруг запнулась. До меня начали доходить слова, услышанные минуту назад.

«Вы волшебным образом видите мир, и я люблю вас за это».

– Вы любите меня за это? – вырвалось у меня.

– Хм?

Муж непонимающе глядел на меня, и я лишь вздохнула:

– Ничего. Не обращайте внимания.

Остывающее какао мирно стояло на столике. Я потянула платье вверх и оделась, аккуратно расправив ткань на плечах. Романтический момент был окончен.

– Но вы правы в одном, – негромко сказал лорд Таннис. – Когда я встал с качелей, вы сказали, что мне помогла романтика, мысли о любви и красоте, – и были правы. Признаться… втайне от вас я начал делать упражнения.

Я охнула:

– Правда?

– Правда. Очень много и очень долго. – Лёгкая улыбка. – Ведь, в отличие от вас, я не верю в сказки. Увы, результаты не очень обнадёживают. Но я продолжаю стараться.

Наши взгляды встретились.

– Вы помогли мне, – просто сказал он.

– А мне помогли вы, – почти прошептала я. – Когда я смотрю в зеркало после встреч с вами, я вижу, что моё лицо медленно исцеляется. Может быть, это самообман, но я в это верю.

Я на миг прикрыла глаза, вспоминая, когда мне или моему мужу ощутимо делалось лучше. Когда мы сидели на качелях бок о бок, и я откидывала голову на его руку. Когда он поднял мою вуаль и поцеловал меня со вкусом черничного варенья. Когда я села к нему на колени и мы сидели, слушая лес.

Когда мы прикасались друг к другу. Когда были близки.

Сердце застучало быстрее. Идея, которая меня захватила несколько минут назад, была правильной, я знала. И ещё я знала, что эта мысль меня уже не отпустит, какой бы сумасшедшей она ни была.

Лорд Таннис вопросительно посмотрел на меня. Я глубоко вздохнула и сжала его руки. Так, Лиза, забудь о какао, интригах и белках. Тут дело серьёзное.

– Звезда помогает нам, – выдохнула я. – Неважно, верите вы в это или нет. И может помочь ещё больше даже без истинной любви. Но способ, который я придумала, весьма… особенный.

Брови моего мужа взлетели:

– Предлагаете мне поверить в сказку? Я немного не в том возрасте, миледи.

Я запнулась. Последний шанс. Может, стоит всё переиграть?

Нет. Идти – так до конца.

И вскинула на него твёрдый взгляд:

– Увидите.

Глава 18

Царила глубокая ночь, когда я спустилась в подвал в банном халате на голое тело. В ушах шумела кровь, в висках стучало, и я с трудом верила, что задумала то, что задумала. Но это могло сработать. По-настоящему могло.

Дверь в подвал была приоткрыта. Я вошла и закрыла её за собой. Засов легко вошёл в пазы.

– Росситер позаботится, чтобы до утра нас никто не отвлекал, – произнёс мой муж. – Я отдал все нужные распоряжения.

Он был в тяжёлом банном халате, как и я, только не в белом, а в сиреневом. Бледный свет падал на влажные волосы и усталое лицо, и я замерла, залюбовавшись им.

И не сразу поняла, что смотрю именно на мужа, а не на звезду, тихо сияющую на стене.

– Мне кажется, она стала ярче, – тихо сказала я.

– Быть может, – мягко отозвался лорд Таннис. – Или же вам это только кажется.

Я подошла к лорду и села рядом с ним. Этим вечером, вернувшись домой с растрёпанными волосами и в криво застёгнутом платье, я подошла к зеркалу – и внезапно не показалась себе такой уж уродливой. Поэтому в подвал я не стала надевать вуаль: здесь, в полутьме, лорд не мог как следует меня разглядеть. Впрочем, на улицу в таком виде я бы выходить не спешила.

– Я хочу быть здесь, с вами, – почти шёпотом сказала я. – А вам нравится быть рядом со мной, верно?

– Не буду отрицать, – с иронией произнёс лорд.

Я положила руку на подлокотник его кресла.

– Представьте, как бы всё случилось, если бы мы были обычной парой, – тихо сказала я. – Конечно, вы ненавидели бы меня из-за дуэли, но мы рано или поздно выяснили бы правду и нашли бы общий язык.

– Допустим.

– А потом, – я потёрлась щекой о его руку, лежащую на подлокотнике, – мы бы уехали куда-нибудь на курорт для новобрачных, как это делают богатые аристократы. Романтика, игристое вино, закаты, танцы, прогулки… Мы бы влюбились друг в друга уже через неделю.

– Вы в меня – да, – невозмутимо произнёс лорд. – Но кто сказал, что я не использовал бы вас, не разбил вам сердце и не ускакал в закат?

– Это вы с Майей Хмаль так поступили? – не без подозрения осведомилась я. – А теперь не признаётесь и всё коварно скрываете, делая вид, что вообще раньше не виделись?

– Вам так хочется узнать, правда?

– Да!

– Обойдётесь, – без малейших видимых угрызений совести сообщил лорд. – Мне нравится видеть, как вы мучаетесь и теряетесь в догадках.

Я стиснула зубы.

– Отомщу!

– Кто бы сомневался.

Я чуть не зарычала. Вреднейший и невыносимый тип! Мало того что он зловредно отказывался делиться сведениями о Майе, так ещё и мой халат распахнулся, открывая мои ноги выше колена, а этот, с позволения сказать, лорд бессовестно на них не смотрел!

– Так вот, – с силой сказала я, выкидывая все другие мысли из головы. – Если бы мы были обычной парой, мы бы влюбились друг в друга и звезда разгорелась бы для нас. Но сейчас мне страшно глядеть на себя в зеркало, а вы считаете, что я в вас рано или поздно разочаруюсь, раз вы не можете прогуляться со мной по бульвару под ручку.

– Остро, но в целом верно, – кивнул лорд.

– Но нам нужна яркая звезда, – твёрдо сказала я. – Очень нужна. Смейтесь надо мной сколько угодно, но я верю, что сила тайной звезды – не магия из сказок, а действующее исцеление! И мы воспользуемся им самым наглым образом.

– Это как же? Мы, как вы только что изволили заметить, не любим друг друга так нежно, страстно и беззаветно, как требуется.

Я закусила губу:

– Ну да, было бы куда лучше, если бы на самом деле мы любили друг друга очень-очень глубоко внутри, но стеснялись об этом сказать. Но это же не так?

Лорд с иронией улыбнулся:

– Чтобы вы или я стеснялись о чём-то сказать?

– Нет, – вздохнула я. – Это на нас не очень-то похоже.

На одно мгновение ирония в его взгляде сменилась чем-то другим. И пропала.

Впрочем, может быть, это лишь показалось мне в полутьме.

Я набрала воздуха в лёгкие. Так, хватит романтики. Дело предстоит совершенно неромантическое, между прочим! Несмотря на обнажённые ноги в вырезе халата и всё остальное.

– Итак, – твёрдо начала я, – мы друг друга не любим, но, когда мы начинаем целоваться, смотреть на звёзды и всё такое, нам обоим становится лучше. Я всё верно излагаю?

Лорд вдруг нахмурился и наклонился вперёд.

– Более чем, – странным тоном сказал он. – Смотрите.

– Что вы… – начала я.

И осеклась. Потому что мой муж вытянул ногу и нетвёрдо, но довольно уверенно спустил её на пол. Его губа была закушена от усилий, но носок второй ноги приподнялся, шевельнулся… и теперь лорд, сидя в кресле, опирался на пол двумя ногами. По его виску стекала капля пота.

– У вас снова получается! – выдохнула я.

– Да, но… кажется… я себя переоценил. – Он провёл рукавом халата по лбу, стирая пот. – Соревнования по бегу придётся отложить на другой раз. Сейчас попробую поставить ноги обратно.

Я покачала головой:

– Не надо. Я сама.

Я потянулась вперёд и взяла его босую ступню в свои руки. Красиво очерченную, с ровными ногтями и косточкой. Провела пальцем вдоль ступни, и та отозвалась, едва заметно шевельнувшись. Я осторожно поставила ногу обратно на приступку кресла. Тёплую, безвольную, но почему-то такую знакомую и почти родную. И, на миг сжав вторую ступню в ладонях, сделала с ней то же самое.

– Всё, – тихо сказала я.

Аристократические пальцы коснулись моего подбородка, вынуждая поднять голову.

– Мне кажется, прелюдий достаточно, – мягко сказал мой муж. – Говорите. Почему мы здесь, Лиза?

Момент наступил. Ох, чёрт!

Я невольно коснулась пояса халата. Стоило бы развязать его, но я почему-то всё ещё ужасно стеснялась. Даже после того, как меня долго целовали и исследовали мои плечи и ключицы, расстегнув платье.

– Я предлагаю вам заняться со мной любовью здесь и сейчас, – просто сказала я. – Думаю, мужской интерес я у вас вызову. А дальше… нам рассказывали об этих вещах в пансионе, так что я справлюсь. Мы проведём ночь вместе как муж и жена, и звезда примет это за горячие чувства. Не сможет не принять.

Я не видела тайной звезды за своей спиной. Но лицо моего мужа, на которое падал её свет, вдруг сделалось ярче.

– Хотите обмануть истинную любовь? – поинтересовался он.

– Ну, технически это даже не совсем обман, а? – Я развела руками. – Сначала мы уговорим звезду, она зажжётся ярче – и исцелит нас. Вы начнёте вставать с кресла, я смогу без стеснения глядеться в зеркало. А потом мы сойдёмся в танце на глазах у всего света, все восхитятся, а тем временем мы влюбимся друг в друга, как приличные граждане, и дальше звезда будет гореть совершенно честно. Скорее всего.

– Скорее всего? – уточнил лорд.

– Есть шанс, что вы влюбитесь в кого-то ещё, – честно сказала я. – Сложно про это забыть.

– А вы? – негромко спросил мой муж. – Хотите влюбиться?

Он смотрел на меня совершенно без отвращения, но я помнила, как выгляжу. Меня невольно передёрнуло, когда я вспомнила своё лицо в зеркале. И его тщательно контролируемый взгляд, когда с меня слетела вуаль.

Я так и не спросила его, каково ему смотреть на моё лицо и что он при этом чувствует. Я слишком боялась спросить.

– Нет, – сдавленным голосом сказала я. – Я не хочу влюбляться. Не хочу вот этого всего сейчас, не на самом деле. Я хочу просто посмотреть в зеркало и увидеть там себя.

Лорд Таннис медленно кивнул, глядя на меня.

– Тогда вы меня поймёте, – негромко сказал он. – Потому что мне тоже не до романтики. Я просто хочу утром встать и спуститься к завтраку. Проехаться верхом, пройтись по аллее…

Он помолчал. Звезда светила на его лицо, и мне, сидящей спиной к звезде, казалось, что я чувствую на плечах тепло.

– Итак, нам обоим не до любви, и мы оба безумно хотим выздороветь, – хрипло сказала я. – Так вы согласны на… лечебную процедуру?

Наши взгляды встретились, и на мгновение в голубых глазах я увидела свет отражённой звезды.

Весы замерли в равновесии. А потом лорд покачал головой:

– Нет.

Я опешила. Чёрт подери, я же предлагала ему решение!

– Вы что, с ума сошли? Это же может сработать!

– Может, – кивнул он. – Я даже думаю, что вы правы.

– Но вы говорите «нет»! Хотя можете получить… ну… всё!

Звезда, тихая и белоснежная, светила по-прежнему, но сейчас мне было не до неё. Я ошарашенно глядела на своего мужа, который только что отказался от возможности встать на ноги.

– Верно, – кивнул лорд. – Мы действительно можем получить многое. Но мы и потеряем, Лиза. И вы это знаете.

– И что мы потеряем? – фыркнула я. – Возможность трагически заламывать руки и восклицать: «О, как ужасно меня обделила жизнь!»?

– Вашу веру в любовь. И, возможно, мою тоже.

Повисла оглушительная тишина.

– Ч-что? – шёпотом спросила я.

– Я знаю, что вы хотите нам добра, – очень мягко сказал лорд. – Но я вырос в доме с тайной звездой, я видел, как берегли её мои родители, и я точно знаю, когда что-то делается не так.

Я смотрела на него, моргая.

– Но… но нам же это помогло, чёрт подери! – прорвало меня. – Блинчики с вареньем, качели под звёздами, ваша сказка об аккарском масле…

Взгляд лорда упал на мои ноги в вырезе халата.

– Хм. Сейчас, кстати, у меня возникли интересные мысли по поводу других сортов ароматных масел. Даже жалко оставлять это на потом.

Он весьма недвусмысленно посмотрел мне в лицо. Я вспыхнула:

– Вы… вот что вы делаете, а?

– Забочусь о гаснущем источнике силы, который оставили мне родители, – очень серьёзно сказал мой муж. – Лиза, его нельзя использовать – так.

Я скрестила руки на груди и отвернулась.

– Как – так?

– Посмотрите на меня.

Я неохотно повернула голову и наткнулась на прямой и обезоруживающий взгляд.

– Вы мне небезразличны, а ваше предложение очень заманчиво, – просто сказал лорд. – Это было бы очень нежно, немного неловко и чудовищно приятно, я уверен. Но звезда светит только в ответ на любовь, Лиза. Не в ответ на попытку принести ей жертву.

– Это не жертва!

– Это призыв старательно любить друг друга, чтобы вылечиться. Чудо всё же немного не об этом. Забота, разум, сострадание – да. Но не чудо. Любовь рождается сама.

Он смотрел открыто и прямо. И совершенно не желал со мной соглашаться.

…Может, всё-таки стоило распахнуть халат?

– Ну замечательно, – вздохнула я. – Получается, если мы рухнем друг другу в объятья не в порыве страсти с отключёнными мозгами, а в тщательно продуманных ласках и почти не косясь на звезду, то она сломается? Да так, что даже механик с канистрой аккарского масла уже не поможет?

Взгляд лорда красноречиво скользнул по моей фигуре в халате. «Вот опять вы про масло, – словно говорил он. – Я же запомню».

– Лиза, это всё же жертва, а не искренняя любовь, – терпеливо сказал лорд. – Представим, что это излечит не только меня и вас, а сотни тысяч людей. И во что превратится наша ночь вместе? В объятья, в которых будет не нежность, а расчёт. Расчёт и мысли, сколько добра это может принести.

– Я… – Я закусила губу. – Кажется, я начинаю понимать. То есть вы отказываетесь…

– Ради вас. Ради вас и меня. И ради… – он чуть улыбнулся, – светлого чувства, которое иногда прослеживается за вашим ехидством.

– Нет никакого чувства! – возмутилась я. – Разве что… ну… любовь к блинчикам. Иногда. Очень иногда.

– Ну-ну.

А потом его лицо внезапно изменилось, осветившись так, будто за окном был день.

– Лиза, – хрипло прошептал он. – Посмотри.

Я не сразу осознала, что он обратился ко мне на «ты». Просто повернула голову.

И утонула в сиянии. Тёмный подвал, бледный неровный свет звезды, мой муж, сидящий в кресле, – их больше не было. Был настоящий свет, хлынувший в лицо.

Свет, в котором потерялось всё. Осталась только чистая девчоночья радость, сияющее море и желание с хохотом и брызгами понестись в пенистые волны, не выпуская его руку.

«Чью руку?» – успела подумать я.

Наверное, это длилось только долю секунды. Но мне показалось, что я застыла в невозможном, счастливом безвременье и этот волшебный покой всегда будет со мной. Только позови. Только улыбнись. Только вспомни.

А потом я моргнула и свет погас. Мы оказались в темноте.

Тайной звезды, горящей на стене, больше не было.

Я растерянно уставилась на пустую стену. У лорда из горла вырвался странный клокочущий стон. Шока, ужаса или вины – я не поняла и сама.

– Мы… мы её потеряли? – сдавленным голосом спросила я.

– Тихо. – Я услышала скрип механизма, и кресло остановилось вплотную со мной. В следующую секунду тёплая рука легла мне на плечо. – Всё хорошо. Я рядом, Лиза. Что бы только что ни произошло, мы живы и здоровы.

Быстро же он пришёл в себя. У меня вырвался горький смешок:

– Здоровы?

– Возможно, я не смогу больше встать с кресла в свой день рождения, – устало сказал лорд. – Но я и так, признаться, не особенно на это рассчитывал.

Я устало прикрыла ладонью лицо в темноте. Как будто это теперь имело смысл.

– Вы так говорите, словно это здорово. Словно вы только что поняли, что теперь мы можем заниматься любовью сколько захотим. Ещё небось и радуетесь.

Повисла многозначительная пауза.

– Даже и не знаю, – задумчиво протянул в темноте лорд. – Пожалуй, мысль сорвать с моей супруги халат и всласть исследовать её тело в темноте кажется мне весьма заманчивой. Во всяком случае, это не то желание, которому я хочу противиться. Вот только как же без ароматных масел?

Я невесело улыбнулась:

– Никак. Изысканного массажа без них точно не получится.

– Вот-вот. Но если отставить в сторону массаж…

Лорд помолчал.

– Это тяжело, – тихо сказала я.

– Да.

– И я даже не знаю, отчего она погасла. Из-за меня? Из-за вас?

Лорд всё ещё молчал. Мне хотелось встать и приникнуть к его губам в темноте, пока он совершенно не видит моего лица. Или развязать халат и просто приникнуть к нему.

Но звезда, которая светила в его доме не одно поколение, только что погасла. И, кажется, из-за меня. Наверное, сейчас было не время для внезапного порыва страсти.

– Посидим здесь ещё немного? – тихо предложила я. – Без страстных объятий, просто побудем рядом. Мне кажется, никто из нас сейчас не хочет быть один.

Я услышала шорох ткани и словно наяву увидела распахнутые руки:

– Идите сюда.

Я помедлила – и легко вскочила ему на коленки, как заблудившийся зверёк. Свернулась калачиком, прижалась к махровому плечу и почувствовала, как меня обнимают знакомые руки. Темно и тепло… и уютно.

И чудовищно далеко от чуда. Может, звезда погасла, потому что мы решили не заниматься любовью?

Или лорд был прав, сказав, что любовь рождается сама?

– Всё это слишком безумно, – пробормотала я, обхватив супруга за шею. – Меняю нас двоих на обыкновенного властного мерзавца и пансионерку без чувства юмора.

Тихий смех.

– Думаете, властный мерзавец будет готовить ей блинчики с черничным вареньем?

– Так вы мне их и не готовили, я сама пришла! – возразила я. – И вовремя, иначе бы вы всё съе…

Лорд вдруг резко выпрямился в кресле:

– Что это?

Я недоумённо нахмурилась – и вздрогнула, услышав наверху шум голосов и тяжёлые шаги.

В доме были незваные гости.

– Тут есть потайной ход? – прошептала я. – На случай внезапного бегства?

– Я не побегу из собственного дома, – холодно произнёс лорд. – Вставайте, миледи. Держитесь за моей спиной. Придётся выйти к ним и указать кое-кому на его место.

– Но…

– Вокруг дома есть охрана, хотя вы её и не видите. Если они пропустили визитёров в дом, значит, нам ничего не грозит.

– Вы знаете, кто это?

Лорд не ответил. Его руки разжались, и мне пришлось встать. И заморгать, привыкая к яркому свету, когда засов со скрежетом отомкнулся и створки дверей открылись.

Когда мы вышли в холл, голоса достигли пика и резко стихли. Похоже, мы с лордом в банных халатах произвели фурор, потому что нас встретила немая сцена.

Я обвела взглядом холл. Росситера я ожидала увидеть, разумеется. Но четверых мужчин в яркой форме охраны столичного магистрата? И самого главу столичного магистрата, лорда Керна? У меня отвисла челюсть.

Наконец, у входных дверей замерли две женщины в пышных платьях в сопровождении ещё двоих мужчин в форме охраны.

– Вот она! – воскликнула одна из них. – Лиззи, наконец-то!

До боли знакомый голос. Я посмотрела на неё и отшатнулась. Не может быть. Не может быть!

– Лиззи, – прошептала женщина. – Ты ведь меня узнаёшь, правда?

Я узнала её. Конечно, я её узнала. Но не верила до сих пор.

– Мама? – хрипло произнесла я.

Её рыжие волосы теперь выглядели тёмно-каштановыми. Глаза были густо накрашены, платье выглядело истрёпанным… но это была она. В глазах всё начало расплываться, словно их заволакивало слезами. Но я же не плачу, правда?

Мне едва хватило сил, чтобы встретить её шокированный, изумлённый взгляд. А потом я пошатнулась, вспомнив, что вуалетки на мне не было.

Моё лицо могли видеть все. Проклятье, это же конец!

Инстинктивно я обернулась к мужу. Его лицо было бледнее обычного, и он смотрел на меня… очень странно. Без обычной лёгкой иронии, но с таким выражением, будто он спит и видит сон.

Кажется, его тоже здорово тряхнуло появление моей матери на сцене. Как и меня.

Я успела заметить сочувствующее выражение на лице Росситера. Лорд Керн выглядел сдержанным и отнюдь не удивлённым: ему уже наверняка успели доложить, как я выгляжу, тут я даже не сомневалась. Но вторая женщина… в этот раз её лицо было закрыто вуалью, но я узнала её мгновенно.

– Фрина Чилтон, которая отправила своего брата на смерть, – ледяным голосом произнесла я. – Росситер, как вы могли её сюда пустить?

– Я тоже хотел бы это знать, – послышался спокойный голос моего мужа.

Лорд Керн поклонился мне:

– Сожалею, что пришлось поднять вас с постели в столь неурочный час, милорд, миледи. К сожалению, ваша родительница настояла на срочности дела.

– Моя «родительница» бросила меня много лет назад, – прохладно сказала я. – До моего совершеннолетия моим опекуном являлся мой будущий супруг. Теперь я сама себе хозяйка и уж точно не вижу смысла в этом ночном визите.

– Опекун! – голос тёти взвился. – Вы только посмотрите на него! Беспомощный калека в коляске! Если бы я знала раньше, до этого проклятого контракта, моя племянница бы даже порога этого дома не переступила!

Она отбросила в сторону вуаль. В её взгляде была такая ярость, словно один вид моего лица приводил её в неистовство. Я мысленно пожала плечами. Что ж, если ей не нравится смотреть на моё обезображенное лицо без вуалетки, это не моя печаль.

Моя мать шагнула вперёд.

– Моя дорогая, произошла ужасная ошибка, – произнесла она. – Тебя не должны были привозить сюда для замужества. Тебе вообще ещё нельзя выходить замуж.

– Неожиданно, – голос моего мужа прозвучал необыкновенно ясно. – И почему? Потому что любящая мать забыла дать ей родительское благословение?

Мать вздохнула и мягко улыбнулась:

– Нет. Просто Лиззи не достигла восемнадцати. В её брачный договор вкралась ошибка: её выдали замуж на три месяца раньше совершеннолетия.

Я открыла рот. Это ещё что за дела!

– Чушь! Мы праздновали мой день рождения каждый год! Уж его-то я никак не могла забыть!

– Да, милая, но на самом деле ты родилась на три месяца позже, – с извиняющейся улыбкой сказала моя мать. – Видишь ли, твоему отцу требовалась выплата за рождение наследницы, которая была ему положена по завещанию от деда, он был весь в долгах… и решил пойти на небольшое мошенничество. Поскольку я перед твоим рождением несколько месяцев жила уединённо, никто ничего не заподозрил. Лайен всё устроил в наилучшем виде, чтобы получить деньги.

Я чуть не застонала. Это было чудовищно похоже на отца.

Моя мать развела руками:

– Как видишь, ты всё ещё несовершеннолетняя, моя милая.

– И у вас есть доказательства? – прозвучал холодный вопрос лорда Танниса.

На губах моей матери вспыхнула торжествующая улыбка.

– Есть! – триумфально сообщила она. – Дата верна. Я сохранила все документы о рождении моей дочери. Я… я забрала их с собой, когда мне пришлось уехать…

– Когда ты меня бросила и потеряла всякое право вмешиваться в мою жизнь, – резко сказала я.

– Прочти, Лиззи. Закон говорит иначе.

Она указала на стол, возле которого стоял лорд Керн. На столе действительно лежал выправленный по всем правилам сертификат о рождении. Я вздрогнула, увидев в полупрозрачном мешочке, приложенном к документу, прядь собственных волос.

– Позволите мне с ним ознакомиться, милорд? – произнёс лорд Таннис.

Глава столичного магистрата поклонился:

– Разумеется, милорд.

Я оказалась у стола одновременно с мужем. Он внимательно читал строки, каллиграфическим почерком выведенные на плотном листке бумаги, и я, холодея, с каждым словом всё больше убеждалась в их подлинности. Почерк отца, почерк мамы… все нужные печати. Надо же, оказывается, у меня и впрямь совсем другой день рождения.

– И что же заставило вас приехать столь спешно в столь неурочное время? – поинтересовался мой муж.

Кстати, и мама, и тётя были одеты весьма тщательно, и это навевало крайне мрачные мысли. Похоже, что они очень старались, готовя это вторжение. Небось не спали всю ночь. Или две. Впрочем, смешного в этом было мало.

– Моя дорогая, тебя выдали замуж без моего ведома и на три месяца раньше! – с нажимом произнесла мать. – Как только я узнала, я потребовала, чтобы тебя отдали мне немедленно! Вдруг бы ты прямо в эту минуту подвергалась насилию?

Я подняла брови:

– То есть подвергаться страшному и ужасному насилию за пару месяцев до совершеннолетия – чудовищный кошмар, а пару месяцев спустя – рядовое семейное дело?

– Похоже, что так, – невозмутимо произнёс мой муж, откладывая бумагу. – Итак, я полагаю, что, поскольку моя жена теперь несовершеннолетняя, раз уж часы так удобно пошли назад, я снова её опекун?

– Ну нет! – Моя мать выступила вперёд. – Я требую опеки как кровная родственница! Опека лорда Танниса должна быть аннулирована немедленно. Он злоупотребил правом опекуна, сам подписал брачный договор и женился на моей дочери без её согласия!

– Вступил в отложенный брак, заключив соглашение с её отцом, – сухо поправил лорд Керн.

– Ещё хуже! Мало того что он развратил юную девушку, так ещё принудил её к браку!

– Так развратил или принудил? – уточнила я. – Я запуталась.

– Всё достаточно серьёзно, миледи, так что я бы на вашем месте не стал сводить дело к шутке, – ещё суше сказал лорд Керн. – Мы не в Аккаре, и несовершеннолетняя девушка не может жить вместе с мужем. До вашего восемнадцатилетия вы обязаны перейти под опеку матери.

Я невольно сделала шаг назад. Уехать из этого дома невесть куда? Ещё и к матери, которая много лет была чёрт знает где?

Нужно было что-то придумать, но что, что?

– А у этой женщины есть доказательства, что она не выдаёт себя за мою мать? – наугад выпалила я.

На щеках матери появились красные пятна:

– Лиззи!

– О да, – торжествующе промурлыкала тётя. – Анна удостоверила свою личность перед лордом Керном. Мы предусмотрели всё, дорогая. Уверена, ты благодарна нам.

– Да вообще готова на колени рухнуть, – пробормотала я.

Голова шла кругом. И почему, кстати, никто не высказывался по поводу моего чудовищного лица? Молчаливую охрану или деликатного Росситера я могла понять, но моя мать? Впрочем, не это было самым важным. Меня собирались вырвать из дома и – что дальше? Запереть? Увезти из столицы?

Я не знала. Но ничем хорошим это кончиться не могло.

Росситер подошёл к моему мужу. Они почти беззвучно обменялись репликами.

– Господа, думаю, будет не вполне вежливо, если мы с супругой продолжим беседовать с вами, не будучи как следует одетыми, – в голосе моего мужа прорезалась властность. – Мы вернёмся через четверть часа. Будьте любезны подождать нас здесь.

– Лиззи не останется в этом доме ни единой лишней минуты! – тут же отрезала моя мать. – Я поднимусь вместе с ней, она немедленно соберёт вещи и отправится со мной!

Я повернулась к лорду Керну:

– Милорд, – негромко сказала я, – у меня действительно нет выбора? Я обязана поступить в распоряжение своей матери?

– Боюсь, это так, миледи.

– Но я ведь уже замужем. Фактически я – жена лорда Танниса, его наследница, часть его семьи.

Лорд Керн наклонил голову:

– Всё верно, и вы не перестаёте ей быть. Но жить с ним или в его доме до совершеннолетия вы не сможете. Закон на её стороне.

– И нет ни одной лазейки?

В его глазах промелькнуло сочувствие.

– Поверьте, я был бы рад помочь Теодору и вам. Но сделать ничего нельзя.

Я вздохнула. Что ж, делать нечего. Раз сам глава магистрата говорит, что влипли мы капитально, надо хотя бы воспользоваться короткой передышкой и решить, что делать дальше. В конце концов, я всегда могу набить карманы драгоценностями, вылезти через окно и со злорадной ухмылкой вернуться к мадам Обри.

Я повернулась к матери и тёте.

– Кстати, с собой я не возьму ни единой монеты, – произнесла я, и лицо тёти мгновенно вытянулось. – Вы ведь приехали за мной, а не за моими деньгами, правда? Уверена, что это чистое совпадение, что моя мать много лет не интересовалась мной, но появилась, едва я получила право на состояние.

– Давайте отправимся наверх, миледи, – негромко сказал мой муж. – Времени не так много. Разумеется, ваша родительница подняться за вами не сможет.

Я растерянно оглядела гостиную. Я ещё не до конца осознала, что вернусь сюда лишь через несколько месяцев – если вернусь. Но тяжесть уже легла на сердце.

Так, хватит. Сейчас не время расклеиваться. Мои дорогие родственницы не должны видеть, как мне плохо.

Вздёрнув подбородок, я проследовала за креслом мужа по плавному подъему на второй этаж. Дошла до дверей, машинально отвела взгляд, чтобы не глядеть в своё отражение в чёрном стекле, – и резко замерла, возвращаясь взглядом к тёмной панели.

Я видела своё собственное лицо. Немного усталое, с тенями под глазами, но это было моё лицо – целиком и полностью, без единой припухлости, без следа от аллергии.

Я выглядела как раньше. Я снова была собой.

Глава 19

Одевшись в чёрное, я стояла перед зеркалом в спальне и вертела в руках сумочку. Наверное, стоило всё же взять с собой что-нибудь ценное, но я не была уверена, что смогу это сохранить. Да и не до этого было.

Моё лицо. Я смотрела в зеркало и не могла наглядеться. Звезда ушла, но в прощальной вспышке она вернула мне меня. Мой муж был прав: чудо предсказать невозможно.

Почему это произошло? Потому что лорд Таннис отказался от возможности ходить, лишь бы я сохранила веру в любовь? Я не знала. Но ощущение счастья, праздника, словно я бегу к морю в солнечном сиянии за руку с тем, кого люблю… я бы не променяла его ни на что. Разве что на один-единственный иронический взгляд голубых глаз. И пару бутербродов с солёным сыром. Или лучше выбрать один бутерброд и два взгляда? Хм. Тяжёлый выбор.

Стукнула дверь, и я обернулась.

Лорд Таннис, одетый в строгий серый костюм, стоял в дверях моей спальни. У меня на миг защемило сердце, когда мой взгляд упал на неразобранную постель за его спиной. Ведь мы могли оказаться здесь этой ночью. А теперь…

– Вы снова на ногах, – прошептала я.

– Еле стою. Сейчас… – лорд рухнул на мою кровать, – сяду.

Он приподнялся на локтях. Растрёпанные волосы падали на лоб, под глазами темнели круги, но он улыбался, глядя на меня.

– По-моему, вы совершенно не понимаете тяжести ситуации, – произнесла я куда суше и официальнее, чем намеревалась. – Между прочим, вы остаётесь тут, а я буду чёрт знает где! И мало того, что там не будет блинчиков, так и вам будет не с кем повыть на луну и полюбоваться звёздами! Как вы думаете, будет у вас шанс вновь встать на ноги без меня, а? Хотя бы на одну драгоценную минуту?

Лорд продолжал с совершенно невозмутимым видом лежать на моей постели. Да что ж такое-то! Я набрала воздуха в лёгкие и негодующе выдохнула:

– Могли бы и не улыбаться с таким ехидством! Лучше бы подумали, как спасти меня от моей же семейки!

Лорд развёл руками:

– Я не могу не улыбаться. Я же вижу вас и ваше лицо.

Голубые глаза откровенно любовались мной. Я покосилась в зеркало.

– Ну да, – проворчала я. – Я тоже… вижу. Ничего себе так лицо. Мне нравится.

– И мне, – невозмутимо проронил лорд.

– Но я не могу радоваться! Да, в другой раз я бы прыгала до потолка, но вы видите, что происходит? Звезда погасла! Меня увозят! Кто их знает, каким чаем меня там будут поить! Что делать, а? Может, сбежать?

Лицо лорда мгновенно сделалось высеченным из камня.

– Ну нет, – крайне решительным тоном сообщил он. – Сбежать в одиночку я вам точно не позволю.

– Потому что это будет конец вашей карьеры, да? – язвительно сказала я.

– Потому что эти мерзавцы смогут вас похитить, если вы будете одна, вне моей досягаемости и без моей защиты. Кто угодно сможет вам навредить и, поверьте, захочет. А вот если вы будете рядом с матерью, вас пальцем не посмеют тронуть, потому что тогда против них выступит вся юридическая мощь Файерна, и все это знают.

– Правда? – недоверчиво спросила я. – Так-таки и выступит? И все это знают?

– Они знают меня, – холодно сказал лорд.

Он с усилием поднялся на постели и указал на кресло. Я быстро подкатила его к кровати, и мой муж осторожно переместился в него.

– Я не разрешаю вам бежать не потому, что у нас нет другого выхода, – произнёс он. – Хотя его, признаться, и правда нет. Лиза, вы помните наш разговор на эту тему?

– Что мы должны выждать, пока злодеи раскроют свой план?

– Именно. И прямо сейчас я сделал первый шаг – с вашей помощью.

Его лицо было предельно сосредоточенно и серьёзно. Я подошла к нему и села на кровать.

– Рассказывайте, – решительно сказала я.

– Я не верю, что эта бумага настоящая. Мы с Лайеном были достаточно близки, чтобы знать все тайны друг друга. – Губы мужа искривились в горькой улыбке. – Он даже знал о тайной звезде в подвале моего дома, чёрт подери! Он сказал бы мне, если бы подделал дату рождения дочери.

– Если так, то мне на самом деле восемнадцать?

– Вполне вероятно.

– Проклятье, – прошептала я. – Кто-то нанял очень хорошего афериста, подделавшего почерк и подпись.

– А вы быстро схватываете.

– Не дразните меня, – отмахнулась я. – Кто? Кто мог это сделать?

– Вы легко могли бы догадаться сами, Лиза. Подумайте. Ваша тётя уже не первый раз вытаскивает из кармана бумагу, которая в корне меняет вашу жизнь к худшему, а ей позволяет добиться своих целей.

– Не в первый раз? – Я нахмурилась. – Что вы имеете в…

Я вдруг поняла.

– Завещание! – выдохнула я. – Завещание моего отца, по которому я не получила ни гроша и даже моё образование пришлось оплачивать вам!

– Очень интересно, не так ли?

Я почувствовала, как разгораются глаза.

– Вы уверены, что это моя тётя? Не господин Хмаль?

– Шесть лет назад господин Хмаль вашей тёте не помогал. Тем не менее завещание оказалось в её пользу. – Лорд помолчал. – Я ничего не знаю наверняка, но стоит поискать среди её круга знакомств. Какой-нибудь забытый поклонник, быть может.

– А когда вы найдёте его и докажете, что они мошенники, вы вытащите меня оттуда? – с надеждой спросила я.

– Лучше будет, если мы оба воспользуемся ситуацией. Я сделаю всё со своей стороны, а вы пытайтесь узнать как можно больше изнутри. Но не рискуйте, Лиза. Пожалуйста, не рискуйте.

– Хорошенькое дело! – возмутилась я. – И как тогда я что-нибудь узнаю?

– Просто слушайте и смотрите. И не пишите ни единой строчки от руки. Не подписывайте ничего. – Взгляд лорда стал острее. – Раз уж они пошли на прямой подлог, у Хмаля наверняка есть план. Впрочем, скорее всего, у него несколько планов и он ставит на то, что хотя бы один из них сработает.

– И вы думаете, он прямо вот так мне эти планы выложит?

– Разумеется, нет. Я даже не знаю, увидите ли вы его, и понятия не имею, где вы будете жить. Хотя подозрения у меня, пожалуй, есть.

– Наш бывший семейный особняк, – утвердительно сказала я. – Торговое представительство Аккары, где заправляет Хмаль. Меня повезут туда.

– Очень возможно. Подольститься к Хмалю и выведать его тайны у вас вряд ли получится. Но объявлять ему войну тоже не стоит. Просто… плывите по течению. Как только услышите что-то важное, немедленно свяжитесь со мной. Собственно, это единственная ваша задача.

– И её почти невозможно решить, – мрачно сказала я. – Раз уж вы такой подлый растлитель и соблазнитель, они точно не дадут мне с вами общаться. Впрочем, я ведь совершеннолетняя? Так что вы, получается, соблазнитель, но не очень-то подлый?

Муж чуть приподнял бровь:

– Предлагаете мне быть подлее?

– Сейчас не до этого, – вздохнула я. – К тому же я вот-вот окажусь одна среди врагов, а уж они-то куда подлее вас.

– Вы забыли о вашей матери, – мягко сказал лорд Таннис. – Когда-то она любила вас. Возможно, она всё ещё вас любит и вы сможете переманить её на свою сторону.

– Думаете?

– Шанс у вас есть. Вы же не думаете, что ваша мать питает особую любовь к Хмалю? Или к вашей тёте, которая всегда смотрела на неё свысока?

– Я попробую, – вздохнула я. – И я знаю, что они не посмеют ничего мне сделать. Что на моей стороне закон и так далее и тому подобное. Вот только…

– Вам всё равно страшно, – негромко сказал лорд.

– Ещё бы, – буркнула я. – Вы-то не отправляетесь шпионом в стан врага!

– Предлагаете мне переодеться вами, пока есть шанс? Или сбежать вместе, бросить дипломатическую карьеру и никогда не возвращаться?

Его лицо было совершенно серьёзно. В голосе не слышалось ни следа иронии. Неужели он правда готов отказаться от должности, от дома – от всего, чтобы защитить меня? Хочу ли я этого? Хочу ли я оказаться в полной безопасности?

Хочу ли я, чтобы наши враги восторжествовали?

– Нет, – твёрдо сказала я. – Это наш шанс их прищучить.

– То есть вы решились?

Я развела руками:

– Леди остаются и принимают бой, джентльмены трусливо прячутся по чуланам. Оставьте мне блинчиков, ладно?

Вместо ответа лорд протянул мне руки. Я шагнула к нему и взяла их.

Секунду мы стояли, глядя друг другу в глаза.

А потом послышался стук в дверь.

На пороге стояла Клара.

– Миледи, я уложила ваши вещи. Вас очень настойчиво просят спуститься.

– Уже второй раз, – пробормотала я сквозь зубы.

– Миледи…

Я выпустила руки лорда и повернулась.

– Да. Я иду.

Когда экипаж остановился у ворот в наш старый семейный особняк, которым теперь владело аккарское торговое представительство, я совершенно не удивилась. Разумеется, лорд Таннис был прав. Тётя и моя мать были в сговоре с Хмалем – и полностью под его контролем.

– Лиззи, ты так и не сказала мне ни слова с тех пор, как мы сели в экипаж, – произнесла моя мать. – Скажи хоть что-нибудь!

Я подняла на неё усталый взгляд. Вот что я ей скажу? «Ты мошенница, твои наниматели мечтают любым способом разлучить нас с мужем, но я ещё выведу вас на чистую воду!»?

Нет, соблазнительная идея, конечно. Но…

– Ты скучала по мне? – негромко спросила я.

Губы матери дрогнули. Она отвела взгляд.

– Нет, – утвердительно сказала я. – Не скучала. Все эти годы ты даже не вспоминала обо мне. А твой скрипач? Этьен, кажется, его звали?

Моя мать вдруг улыбнулась:

– Да. Мы вместе и очень счастливы. Он… ты увидишь его здесь. С нами один его друг, Патрис, он куда моложе Этьена и играет на фортепиано. Когда они выступали вдвоём, то собирали полный зал.

Я подняла брови:

– То есть меня подняли из постели и увезли из дома, чтобы я послушала их потрясающий дуэт? Какая же я непонятливая.

Дверца экипажа открылась. Моя мать положила свою ладонь на мою:

– Всё будет хорошо, Лиззи, обещаю тебе. Теперь ты дома.

Её голос был мягким и успокаивающим, и пальцы совершенно не дрожали.

Вот только глаза были испуганными.

Под окнами моей новой спальни распускались розы. Аккарцы неплохо постарались, реставрируя особняк: мебель, пусть и чересчур помпезная и неудобная, была с иголочки, паркет сверкал, а дорожки в саду были заново посыпаны гравием.

Я с тоской посмотрела на яблоню, где я пряталась шесть лет назад. Вот бы снова услышать шаги по гравию, увидеть знакомую стройную мужскую фигуру…

…Чёрт, звучу так, словно я влюбилась в собственного мужа по уши!

Но мне хотелось любви. Я вернула себе лицо, и голова кружилась от неожиданной свободы. Я могла не носить вуаль, могла улыбаться, кокетничать, знать, что я нравлюсь.

Вот только лорду Таннису было не до романтики. Я понимала его: пока моё лицо было скрыто под вуалью, я чувствовала то же самое. Но всё равно это было грустно. Что уж там, мне хотелось, чтобы он меня полюбил. Чтобы писал мне любовные записки, оставлял под подушкой ожерелья из желудей и шёлковые подвязки с намёком, чтобы провожал меня взглядом, чтобы думал обо мне, даже засыпая.

Но, увы, это не так. Лорд Таннис сейчас думает не обо мне, а о том, что тайная звезда в нашем доме погасла, а он потерял последнюю возможность встать на ноги. И с моей стороны эгоистично желать, чтобы он забыл обо всём и появился под воротами резиденции господина Хмаля со стопкой блинчиков с золотистым мёдом.

…Хотя хорошо бы, конечно.

Я глубоко вздохнула. Что ж, мы с мужем союзники, и у нас есть общие коварные враги, которых совершенно необходимо победить. Вот об этом и надо думать.

А что делают свободные девушки, когда их запирают коварные враги? Правильно! Отправляются шпионить.

Я поправила жемчужно-серое платье и вышла из комнаты. Жилую часть особняка оставили прежней – просто с севера пристроили длинное прямое крыло, где располагалась деловая часть торгового представительства. А господин Хмаль, разумеется, занял лучшие комнаты, которые когда-то принадлежали моему отцу. И где находится отцовский кабинет, я помнила прекрасно.

Но как только я вышла на лестницу, то тут же чуть не влетела в рыжеволосого молодого человека, от которого весьма отчётливо пахло дорогим одеколоном.

Очень красивого молодого человека. Рыжие волосы рассыпались по плечам, а экзотический разрез зелёных глаз сразу привлекал взгляд.

– О, простите мою неловкость, – очаровательно улыбнулся молодой человек. – Меня зовут Патрис Баке.

– Я слышала ваше имя, – вспомнила я. – От матери. Вы играете на фортепиано?

Лицо Патриса просияло:

– Так вы и есть та самая Лиза! Анна столько говорила о вас нам с Этьеном! Я ужасно рад, что нам выпала возможность познакомиться.

– Да неужели? – прохладно сказала я.

Патрис посмотрел на меня проницательным взглядом.

– Должно быть, вы были бы рады попасть домой в других обстоятельствах, – произнёс он. – Но вас, я слышал, пытались выдать замуж насильно. Неудивительно, если вы встревожены.

– Что вы, я абсолютно спокойна, – вежливо улыбнулась я. – Кстати, а вам сказали, что меня сюда привезли силой, а я сопротивлялась? Что моя тётя угробила прежнего хозяина дома, толкнув его на смертельную дуэль с моим мужем, а дочь нового хозяина, Майя Хмаль, отравила меня ванильной пыльцой, изуродовав мне лицо, и я выздоровела только чудом? Ну, вдруг вы не знаете.

Патрис заморгал.

– Это… звучит весьма невероятно.

– Но это полная правда. – Я попыталась обойти его в коридоре. – Извините, Патрис, я спешу.

– Нет-нет, я не хотел сказать, что вы говорите неправду, Лиза! – Молодой человек сделал жест, словно хотел схватить меня за рукав, но вовремя одумался. – Просто… я не знаю вашу тётю или господина Хмаля и его дочь, но Этьен – мой давний друг, пусть он и старше меня на двенадцать лет. И я верю ему и Анне как себе. Так что… – Он смешался. – Я хочу сказать, что вам есть кому довериться.

Я пристально посмотрела на него. Молодой человек выглядел наивным и искренним. И, чёрт, если бы я встретила его пару месяцев назад, он даже мог бы мне понравиться. Не настолько, чтобы мечтать о побеге из пансиона на вороном коне, теряя по пути панталоны, но он действительно располагал к себе.

Вот только здесь я была обязана подозревать всех и каждого. Так что сообщать ему: «Слушай, я тут собираюсь немного пограбить, будь добр, постой в дверях и покарауль» – меня как-то пока не тянуло.

– Пойдёмте вниз, поищем Этьена и Анну, – предложил Патрис. – Я уверен, Этьен бы очень хотел с вами познакомиться.

Я бросила тоскующий взгляд в другой конец коридора, где ждал бывший отцовский кабинет. И, вздохнув, спустилась за Патрисом.

Первым, кого я увидела внизу, был господин Хмаль.

Я невольно вздрогнула, когда он поднялся мне навстречу из белого позолоченного кресла, украшенного резьбой. Мельком я подумала, что резные листья и стебли были точь-в-точь похожи на стебли хависсы.

– Оставьте нас на пять минут, Патрис, – негромко приказал Хмаль. – У нас частный разговор. Отойдите к фортепиано, если даме так будет уютнее.

Патрис вопросительно взглянул на меня. Я кивнула, и он, молча поклонившись, отошёл. Мы остались вдвоём: в гостиной, кроме нас, никого не было.

– Майя покинула столицу на некоторое время, – произнёс Хмаль. – Я крайне рад вашему скорому… выздоровлению, госпожа Чилтон.

– Я всё ещё леди Таннис, – отрезала я.

– Разумеется, разумеется. Быть может, вы расскажете, что вам помогло? Во время нашей последней встречи, я помню, вы носили вуаль?

Его взгляд был неожиданно цепким и хищным.

Я мрачно усмехнулась. Он серьёзно надеется, что я раскрою ему свои тайны?

– Мы использовали мазь, – произнесла я. – Ту самую, которую делают мастера-алхимики. Ужасно жаль, что стеблей хависсы, из которых её делают, не хватает на всех. Должно быть, аккарские совратители, лишённые заветного любовного зелья, чудовищно переживают по этому поводу.

Хмаль едва уловимо поморщился от моей шуточки.

– Это правда? Вы воспользовались мазью?

– Да.

Хмаль несколько секунд смотрел на меня. В моё очень серьёзное и искреннее лицо. Я очень плохо умела врать, но сейчас это играло в мою пользу: ведь мы действительно использовали мазь. Просто… я немного недоговорила.

– Действительно жаль, – медленно сказал он. – Стебли хависсы и… другие компоненты для этой мази весьма редки, я слышал.

– Зачем я здесь и чего вы от меня хотите? – в упор спросила я. – Чего вы добиваетесь, господин Хмаль?

– Разумеется, выдать свою дочь за вашего супруга, – без колебаний произнёс Хмаль. – Мне это не удалось, и это крайне прискорбно… хотя, возможно, через год ситуация изменится. Но у меня есть и другие планы, и один из них касается вас.

– И какой же это план?

– Ммм. Ну, допустим, собрать вашу семью под прежней крышей. Вы дочь лорда Чилтона, которая долго жила в этом особняке. А ещё вы дочь своей матери, которая тоже долго жила в этом особняке. Это необычный дом, вы знаете об этом?

Я похолодела. Что он знал?

– Что именно вы имеете в виду?

– Ничего, моя дорогая, – усмехнулся он. – Совершенно ничего. Но, как вы понимаете, я не большой любитель архитектуры. И основная моя цель…

– Вы хотите так или иначе уговорить моего мужа расстаться со мной.

Господин Хмаль странно улыбнулся:

– Или наоборот, миледи. Или наоборот.

– Но как? Я больше не уродлива, и через три месяца я к нему вернусь. А если со мной что-то случится…

Хмаль усмехнулся и покачал головой:

– На этот счёт не беспокойтесь. Клянусь, я желаю, чтобы вы были живы и здоровы.

– Потому что вы собираете коллекцию из моих родственников, а без меня она будет неполной? – Я скептически подняла бровь. – Зачем вам это? Хотите, чтобы мама и Этьен играли тут в счастливую семью, а я прыгала вокруг них с криками: «Мама, папа, пойдёмте есть мороженое!»?

– Не совсем так.

– А как? – в упор спросила я. – Собираетесь устроить тут бордель? Или принести меня в жертву на празднике урожая?

Хмаль потёр лоб.

– Кажется, ваш муж ещё легко отделался, – пробормотал он. – Что ж, не буду вас задерживать. Я узнал всё, что хотел.

Он быстрым шагом удалился к лестнице. Кажется, ему действительно не понравились мои шуточки. Ну и ладно.

Я оглядела гостиную. Вряд ли отцу понравилось бы, что его дом купили аккарцы. Я вздохнула при мысли об отце. Ведь столько всего наворотил, а? Вызывал хороших людей на дуэль направо и налево, рассорился с лучшим другом и искалечил его, меня продал в отложенный брак, как копчёную селёдку. И хоть бы пансион оплатил! Впрочем, хотя бы в этом виноват был не он: тётя подделала завещание.

И тут меня отвлекли от раздумий звуки фортепиано.

Я повернулась к роялю и замерла, полуоткрыв рот, вслушиваясь в музыку. Патрис действительно играл великолепно. Тонкие пальцы, куда длиннее и изящнее, чем у лорда Танниса, уверенно и быстро летели по клавишам, и мелодия звенела, как капли воды, плыла, будто гондола по волнам, вперёд, к солнцу…

Я села на кресло, исподволь наблюдая за ним. И заслушалась.

Когда он закончил играть, я не сразу это поняла. В моей голове мелодия продолжалась, шумела в ушах, и ужасно не хотелось от неё отказываться.

– Вы потрясающе играете, – тихо сказала я, когда Патрис встал с табурета.

Он просиял:

– Вам понравилось?

– Очень, – честно сказала я. – Мне ужасно жаль, что в пансионе я не училась музыке. Я бы хотела играть так, как вы.

По лицу Патриса скользнула лукавая улыбка:

– Я могу вас научить.

– Серьёзно?

Он обвёл рукой гостиную:

– Похоже, Этьен здесь надолго, а раз уж мы концертируем вместе, куда он, туда и я. Пока он проводит время с Анной, я совершенно свободен.

Он улыбался легко и искренне. Я пожала плечами. Действительно, что могут изменить несколько уроков игры на фортепиано?

– А давайте, – легко сказала я, вставая. – С чего начнём?

Мы занимались часа полтора, пока я не почувствовала усталость. Играть простую гамму оказалось неожиданно трудно: пальцы Патриса были куда гибче. Несколько раз он аккуратно брал мою кисть и показывал, как держать её и как ставить пальцы на клавиши, и его советы действительно помогали.

А ещё вблизи запах его одеколона оказался куда приятнее, чем поначалу. Не знаю, одеколон ли помог или первые шаги в овладевании инструментом, но уже через полчаса я начала ощущать лёгкую эйфорию. Решено! Вернусь домой, обязательно поставлю там фортепиано. И всучу мужу гитару. В конце концов, я замужем и мне положены серенады! И мороженое. Я прикрыла глаза. Ммм… мороженое… а если его размазать по груди и слизывать вместе с вареньем…

– Лиза?

Я очнулась. Патрис немного озадаченно смотрел на меня, но в глазах его плясали лукавые смешинки. Я тут же ужасно смутилась. Так, стоп. Я о чём вообще думала? О мороженом и варенье на своей обнажённой груди! И не только, надо сказать, на своей! Это же варенье, оно липкое!

Я возмущённо выдохнула. И как такое может прийти в голову невинной девушке?

Потом я настороженно посмотрела на Патриса – и, вдохнув его одеколон, вдруг поняла, что ощущаю под платьем жар. Причём там, где приличной девушке его ощущать отнюдь не полагается.

Так. Кажется, меня здесь домогаются, причём незаконно и неприлично.

– Патрис, зачем вы меня соблазняете? – прямо спросила я. – Я ведь могу быть очень невежливой, особенно когда меня очаровывают подозрительными духами.

Вопреки моим ожиданиям, Патрис не смутился, не принял невинный вид и не засмеялся неестественно и неловко. Вместо этого он нахмурился:

– Я сделал что-то не то? Лиза, что вы сказали о моём одеколоне?

– Что он странно действует, – терпеливо повторила я. – Вот вы ощущаете что-нибудь не то? Или, наоборот, слишком то? Головокружение, страсть, желание покорить мир? – Я тяжело вздохнула, глядя в его лицо: – Да чёрт с ним, скажу прямо: вы ощущаете воздействие афродизиака, как я, или нет?

Патрис открыл рот. И закрыл его.

– Неловко такое говорить, но да, – неловко признался он. – Одеколон стоял в моей спальне. Я всего лишь использовал немного, когда брился.

– На нём были какие-то знаки? Название?

Патрис с рассеянным видом оглядел гостиную. А потом его глаза зажглись и он указал на резьбу, украшающую кресло:

– На стекле были выгравированы точно такие же листья.

Листья хависсы. Я мгновенно вспомнила слова мужа, что из хависсы делали очень действенный афродизиак. Ну ничего себе!

– Тогда вам стоит принять ванну и не пользоваться больше подозрительными веществами, – прохладно сказала я. – Я замужем.

– Это лишь отложенный брак, как я понял, – возразил Патрис. – Если вы захотите, то через год будете свободны.

– Даже если я и захочу стать свободной, – ещё холоднее сказала я, – флакон одеколона меня точно не убедит.

Я встала, и Патрис тут же встал вслед за мной.

– Я понял и ещё раз приношу свои извинения, – прямо сказал он. – Мне самому это совершенно не нравится, и я постараюсь узнать, кто подложил мне эту… вещь.

– Тот, кто захотел свести нас двоих, очевидно, – вздохнула я. – Возможно, чтобы я рассталась с мужем по своей воле, а мой муж женился на Майе Хмаль. Кто их разберёт, этих прокля… гм, замечательных торговых представителей.

Патрис внимательно посмотрел на меня.

– Вы ведь никому не доверяете, верно? – негромко спросил он.

– Верно.

– И ваш отложенный и ещё не подтверждённый брак… он важен для вас. Но это не ваша истинная любовь, ведь правда?

– Не ваше дело, – отрезала я.

Патрис прищурился.

– Значит, тоже верно, – кивнул он. – Тогда предлагаю вам перемирие: я не пользуюсь одеколоном и учу вас игре на фортепиано, вы ругаетесь на меня сколько хотите, но не подозреваете во всех смертных грехах. Идёт?

Я задумалась. Впрочем, почему бы и нет? Если кто-то хочет, чтобы мы проводили время вместе, почему бы не усыпить его подозрения и сделать так, как он желает? Разве не это советовал мне мой супруг?

– Идёт.

Внутри меня всё же шевельнулась тень сомнения, услужливо предлагая самые худшие варианты. Вдруг Патрис окажется засланным авантюристом, а потом влюбится в меня по-настоящему, вскружит мне голову, мы зажжём звезду в этом особняке, а потом я тайком вызову мужа, мы запрёмся в подвале и…

Так. Кажется, этот одеколон на меня совершенно неправильно действует. Опасная штука. Нужно быть настороже.

Я торопливо кивнула Патрису и взбежала вверх по лестнице. На последней ступеньке я повернула голову и взглянула в сторону отцовского кабинета.

Сердце забилось быстрее. Коридор был пуст.

Я подошла к двери в кабинет. Когда-то я бывала здесь по несколько раз за день, потому что отец почти никогда не запирался. Здесь было место моих детских игр, здесь я когда-то нашла самый настоящий тайный ход, ведущий в подвал, здесь…

Здесь был мой дом. Но больше нет.

Я решительно положила руку на ручку массивной двери и нажала. И закусила губу, когда дверь не поддалась ни на волосок. Две фигурные замочные скважины, обрамлённые стальными листьями, упрямо охраняли вход. А ключа у меня не было.

Что ж, пусть так. Этим путём внутрь не попасть.

Я задумчиво посмотрела на лестницу, ведущую на первый этаж. Но был и ещё один путь. Отец не рассказывал тёте всех секретов особняка, я была уверена. А это значило, что проход в кабинет из подвала мог всё ещё быть открыт.

Но готова ли я была им воспользоваться? Что греха таить, мне было страшно. Если меня застанут на месте преступления, могут обвинить и в шпионаже.

«Не рискуйте, Лиза. Пожалуйста, не рискуйте».

Но тут на лестнице послышались шаги, и я упорхнула в свою комнату.

Глава 20

Вечером мы ужинали впятером: мама, тётя, двое музыкантов и я.

Семейный ужин, как я и подозревала, оказался тягостным ритуалом. Повезло в одном: господин Хмаль ужинал не с нами. Нашей семье выделили малую столовую, и я с иронией подумала, что это напоминает мне ситуацию с теми домами в Аккаре, владельцев которых запихивали в угол, а дом доставался чиновникам.

Тётя Фрина оживлённо улыбалась и болтала, но я едва её слушала. Я внимательно следила за своей матерью, беседующей с Этьеном. Он оказался таким, каким я его помнила: сутулым и бесцветным молодым человеком, который был куда моложе матери. Но когда он смотрел на неё, лицо его расцветало, мать улыбалась ему в ответ и я понимала, что эти двое нашли друг друга, а мать не жалела ни дня, сбежав от отца.

И после этого у неё ещё хватило наглости украсть меня из моего дома, с моего супружеского ложа! Пусть даже брак был и без истинной любви, а ложе не вполне супружеское, чёрт с ним, но какое она имела право?!

Кстати, а вот сейчас и спрошу.

– Мама, – произнесла я, – а какие у тебя, собственно, планы? Ведь получается, что я проживу здесь несколько месяцев, потом хлопну дверью, вернусь к мужу и навсегда закрою перед тобой двери своего дома. Какая тебе от этого выгода?

Все повернулись ко мне.

– Мне бы хотелось, чтобы ты попробовала пожить с семьёй по-настоящему, – произнесла мать мягко.

– Как?! Вы фактически взяли меня в плен!

Мать и Этьен переглянулись.

– Лиза, ваша мать жила в этом доме, была его хозяйкой, пусть… не вполне официально, – негромко произнёс Этьен. – Господин Хмаль предложил нам некоторое время жить и давать концерты здесь.

– То есть он предложил вам деньги? – в упор спросила я.

– Да. Мы успели осесть в небольшом домике, но музыкантам в последнее время приходится нелегко: аккарцы небогаты и становятся лишь беднее. Предложение господина Хмаля пришлось весьма кстати. Тем более что последнее время жизнь в Аккаре для нас оказалась… не очень-то уютной.

Он прямо и спокойно смотрел на меня. Воцарилась тишина.

Этьен не сказал ничего напрямую, но было ясно, что неуютную жизнь им создали не просто так. Возможно, были и угрозы, а Хмаль пообещал им нешуточное вознаграждение. К тому же… возможность жить в столице Файерна, давать концерты, жить достаточно роскошной жизнью? Думаю, они не очень-то долго колебались. Даже когда узнали, что им придётся подло поступить со мной.

– А когда уедет тётя? – невинно поинтересовалась я. – Вряд ли её присутствие будет способствовать… ммм… приятной атмосфере. Или она здесь, чтобы я не вскарабкалась на ближайшую яблоню и не перелезла через стену?

– Лиззи! – прошипела тётя. – Постыдилась бы перед гостями!

– Вот ещё, – я дёрнула плечом. – Ты же не стыдилась, когда наврала отцу, что лорд Таннис надругался над тобой. Забыла, что он погиб из-за тебя? Что, если бы не ты, он был бы жив и здо…

Я осеклась. Моя мать смотрела на Фрину, и лицо её было белым как мел.

– Убирайся, – негромко сказала она. – Убирайся из этого дома. К себе, в Аккару – куда угодно.

Тётя Фрина ахнула:

– Анна, и ты ей веришь! Девчонка наплетёт что угодно, лишь бы нас рассорить!

– Я слышала достаточно о той дуэли, чтобы ей поверить, – сквозь зубы произнесла мать. Этьен встревоженно глядел на неё.

Моя мать взяла колокольчик и позвонила.

– Леди Фрина Чилтон уезжает от нас немедленно, – сообщила она вошедшей горничной. – Передайте господину Хмалю, что между нами возникли непримиримые разногласия.

– Анна! – воскликнула тётя.

– Довольно.

В полной тишине тётя бросила салфетку и встала из-за стола.

– Я не забуду, – сквозь зубы произнесла она.

– Я тоже.

Эту фразу мы с матерью произнесли одновременно. И ошарашенно посмотрели друг на друга.

Когда тётя вышла, я оглядела зал. Молчащего и очень серьёзного Патриса. Этьена, который выглядел измученным и усталым. Свою мать, которая избегала встречаться со мною взглядом.

– Как я понимаю, я обязана оставаться под твоей опекой, – нарушила молчание я. – Сбегать я не собираюсь. Но жить все три месяца здесь безвылазно, задыхаясь, мне тоже не хочется. Я могу продолжать работать в департаменте иностранных дел?

– Совершенно исключено.

Я вздохнула. Что ж, попытаться стоило.

– Хорошо, допустим, с мужем мне видеться нельзя. Но мы можем завтра поехать на прогулку в парк, например?

Мать и Этьен переглянулись.

– Лиззи, если ты думаешь во время такой прогулки «случайно» встретиться с лордом Таннисом, тебя никто к нему не подпустит, – предупреждающе произнесла моя мать. – Ты несовершеннолетняя, я принимаю решения о том, с кем и где тебе жить, и я запрещаю тебе с ним встречаться и писать ему. Как бы я ни сочувствовала твоим детским привязанностям…

– Детским привязанностям?! – взорвалась я. – Ты забыла, как ты меня бросила?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не смей говорить со мной в таком тоне!

– Анна, вы несправедливы, – вдруг резко произнёс Патрис. Вилка в его руке зазвенела, упав на тарелку. – Я начинаю понимать Лизу, когда она хочет уехать отсюда.

Я удивлённо посмотрела на него. Он меня защищает?

– Я вполне могу понять чувства Лизы и ваши чувства, особенно после подобных новостей, – добавил Патрис мягче. – Почему бы вам не попробовать понять друг друга в более спокойной обстановке? У нас с Этьеном достаточно денег, чтобы устроить поездку на морской курорт. Куда-нибудь в Кенеке, например. Всего лишь на пару недель.

Я почувствовала, как зажигаются глаза. На курорт, к морю! Я никогда, ни разу не была у моря, я мечтала об этом всю жизнь!

Куда приятнее будет провести это лето, гуляя по набережной и наслаждаясь жизнью. Тем более что Хмаль, наверняка подложивший Патрису одеколон, будет только счастлив, что мы окажемся вместе в романтической обстановке. Вот только он не знает, что я разгадала его план, так-то!

В душе вновь шевельнулось подозрение, что Хмаль задумал что-то ещё, но я лишь устало потёрла лоб. Я не гений сыска, в конце концов. Меня попытались соблазнить через одеколон, я пресекла это дело, я умница и молодец. Но на разгадку совсем уж коварных планов меня не хватит. Тут нужен ум и опыт лорда Танниса.

Так что… почему бы и нет? Съежу к морю. А вернувшись, попробую узнать что-нибудь ещё.

Но сначала…

– А что скажет наш гостеприимный хозяин, господин Хмаль? – поинтересовалась я. – Что-то мне подсказывает, что все будут с трепетом ожидать его мнения.

– Он согласится, – решительно кивнула моя мать. – Если у нас появится шанс наладить отношения.

Она с намёком посмотрела на меня. Я вздохнула:

– Хорошо, я не буду скандалить на людях и швырять мороженым в прохожих. Разве что клубничным.

– Значит, решено, – подытожил Этьен. – Мы едем к морю. Думаю, небольшой праздник никому из нас не помешает.

– И как раз вернёмся к ежегодному балу, – словно мимоходом заметил Патрис. – Обещаете мне первый танец, Лиза?

К ежегодному балу! Сердце подпрыгнуло. Я совсем забыла о нём! А у меня даже не было платья! Нет, стоп, платья у меня есть: я же взяла с собой половину гардероба!

– …Лиза?

– Да-да, конечно, – пробормотала я. – Ежегодный бал, ничего себе…

Конечно же, я успела забыть. Какой смысл был вспоминать о нём, когда моё лицо закрывала вуаль, а муж совершенно не собирался показываться на людях? Но теперь… теперь…

– …Нужно будет поговорить с Хмалем, когда он спустится, – услышала я словно издалека голос матери. – Кажется, у него какой-то важный гость, раз они заперлись с ним в кабинете.

Я чуть не выронила вилку. Важный гость? В кабинете?

– Прошу меня простить, но я хочу пойти отдохнуть, – отчётливо произнёс мой голос в тишине. – Благодарю вас за приятный ужин.

Патрис улыбнулся мне:

– Кажется, нас ждёт интересная поездка. Думаю, у нас всё получится.

Я посмотрела на двери из столовой, ведущие в холл и к неприметной лестнице, спускающейся в подвал.

– Да, – произнесла я, думая о кабинете отца и таинственном госте господина Хмаля. – Наверняка.

Пока я спускалась в подвал, в голове роились блестящие и смелые планы. В своих мечтах я выскакивала из-за угла, взламывала дверь в кабинет Хмаля, вырывала дверцу сейфа, запихивала бумаги себе в корсаж, прыгала из окна, с наскока перелетала через забор и подставляла догоняющему меня Хмалю коварную подножку. Бить его в лицо ногой с разворота я постеснялась даже в своих фантазиях. Зря, наверное. В конце концов, распухший нос его бы точно украсил не меньше, чем тюремная решётка.

Неважно. У Хмаля был гость, и они с гостем наверняка вели очень интересный разговор. Разговор, который я собралась подслушать.

«Не рискуйте, Лиза. Пожалуйста, не рискуйте».

Я на миг прикрыла глаза. Мне хотелось посидеть в отцовском кабинете. Коснуться спинки продавленного кресла, провести пальцем по полированной поверхности стола, дёрнуть за кисть пышных синих портьер. Но моё детство прошло, и это уже был не мой дом. Вещи – это всего лишь вещи, пусть даже дорогие и ценные. Куда ценнее люди, к которым я хочу вернуться.

К счастью, дверь в подвал оказалась не заперта. Внутри было совершенно темно, но я не стала поворачивать рычажок на масляном фонаре, висящем на крюке у двери. Вместо этого я быстро, двигаясь почти на ощупь, подошла к правой стене, положила на неё ладони на уровне глаз и медленно двинулась вдоль стены, ощупывая ровные плиты. Седьмая справа, где же она…

Есть!

Я нажала подушечкой пальца на потёртое углубление, знакомое мне с детства, и из узкой щели немедленно донеслось дуновение ветерка из щелей в проходе. Я приподнялась на носки и на ощупь двинулась наверх. На узкой винтовой лестнице царила тьма, но я помнила ступеньки подошвами и не боялась рухнуть вниз.

А потом я услышала голоса. И помертвела, узнав оба.

– …Итак, вы поняли свою задачу, Росситер?

– Разумеется, милорд.

– Не «милорд», – досадливо произнёс господин Хмаль. – Впрочем, всё равно. Мне нужен мой человек внутри, который будет докладывать мне о планах и передвижениях лорда Танниса. Я очень надеюсь, что вы – этот человек.

Я зажала себе рот ладонью. Росситер, тактичный и сочувствующий Росситер – предатель и работает на врага? Я скорее бы подозревала Реми! Но Реми достал для меня мазь, а Росситер…

– И запомните: брак вашего хозяина с моей дочерью – второстепенная цель. Ваша цель – тайная звезда в доме. Следите за ней. Я должен знать о малейших изменениях.

– Осмелюсь спросить… – Росситер замялся. – Откуда вы знаете о звезде?

– Слышал о ней давным-давно, ещё когда её искал прежний глава посольства. Лорд Фаль, если вы его помните. Погиб в пьяной драке… идиот. Мне так и не удалось узнать у него, кому принадлежит звезда и где она находится. К счастью, мои люди нашли другой источник.

– Какой же, милорд?

– Прежний хозяин этого дома, дурак и пьяница, – презрительно сказал Хмаль. – У Лайена Чилтона было много карточных долгов, да и не у него одного. Мой человек скупал такие долги и предлагал должникам расплатиться информацией. Другие должники не знали ничего по-настоящему ценного о тайных звёздах – все их наводки оказались пустышками. Но с Чилтоном мы сорвали банк. Он не очень-то хотел делиться такими тайнами, но оказался в таких условиях, что иначе попал бы в долговую тюрьму или его просто убили бы. Кредиторы, которым мой человек собирался продать его долг, были не из терпеливых.

У меня начала кружиться голова. Хмалю нужна не сделка века, не деньги и влияние и даже не выгодный брак дочери, а наша с лордом звезда? Наша погасшая звезда?

– Понимаю, милорд. Но, к большому моему сожалению, я вынужден предупредить вас, что, возможно, вам стоит отступить. Дело в том, что звезда в подвале дома милорда Танниса погасла в ночь, когда миледи переехала к вам.

Я выдохнула с облегчением. К счастью, Росситер признался. Теперь Хмаль будет знать, что наша звезда бесполезна, и оставит нас в покое.

Раздался смешок в темноте:

– Вы неглупы, Росситер, но не понимаете простых вещей. Звезда в доме Танниса уникальна: она горит уже несколько поколений. Такое сокровище не гаснет в один миг, это просто невозможно. К тому же… звезда погасла, излечив девушку?

– Не могу сказать с уверенностью, милорд.

Ещё один уверенный смешок.

– А вот я могу. Звезда жива и возродится очень скоро. И тогда… о, тогда!

– Тогда, милорд?

– Не ваше дело, – жёстко сказал Хмаль. – Вы получите своё вознаграждение, будьте уверены.

Голова кружилась всё сильнее. Предатель! Рядом с моим мужем предатель, а я даже не могу его предупредить!

– Но, милорд, – теперь голос Росситера звучал смятённо, – как вы можете быть уверенным, что между вашей дочерью и милордом Таннисом возникнет подлинное чувство? Ведь она отравила…

– Она никого не травила, – отрезал Хмаль. – Это был несчастный случай, и никто не посмеет обвинять меня в противном.

Я мысленно выругалась. Вот гад! Всё-таки не признался!

– И всё же, милорд?..

– А вот это, – голос Хмаля сделался низким и угрожающим, – вас не касается. Кроме того, кто вам сказал, что у меня нет запасного плана?

– Понимаю, милорд, – смиренно произнёс Росситер. – Прошу простить, но мне пора идти. Меня не должны хватиться.

– Не стоит беспокоиться. Вот первая часть вашего вознаграждения.

– Благодарю, милорд.

– Кстати, – теперь в голосе Хмаля появились повелительные нотки, – вы достали то, что я просил? Образцы почерка девушки, её письма? Детские альбомы?

Я застыла.

– Увы, милорд. Я проверил её вещи, разумеется, но там не было ничего подобного.

– Жаль. Что ж, у меня есть время. Я получу их иным способом. Идёмте.

Разговор был закончен. Я услышала удаляющиеся шаги, скрежет поворачиваемого ключа и перевела дух: похоже, Хмаль не знал о чёрной лестнице и собирался вывести гостя обычным путём.

Я стояла одна посреди тёмного подвала, прикрыв глаза. Хотелось изо всех сил дать чем-нибудь тяжёлым Росситеру в глаз, а ещё больше – Хмалю. Альбомы ему мои понадобились, видите ли!

Что ж, если они хотят войны, будет война! Обыск так точно будет!

Я быстро поднялась по лестнице и нащупала знакомый выступ. Миг – и кусок стены ушёл в сторону.

Я оказалась в знакомом кабинете.

Здесь всё изменилось. Книги на аккарском на полках, низкие пышные диванчики вместо старого кресла, бар с напитками… и письменный стол с ящиками.

Я быстро подошла к нему. Несколько бумаг на аккарском лежали на столе, но это были лишь счета и регламенты. Ничего интересного.

Я выдвинула первый ящик. Второй. Документы летели между пальцами. Если бы я не работала у мужа эти дни, мне пришлось бы нелегко, но первое, что я выучила, – это то, как оформляются разные докладные записки и отчёты. Всё, что я перед собой видела, было официально оформленной перепиской и документацией посольства. Ничего личного, ничего, что касалось бы меня и моего мужа.

Я вздохнула. Я сама не знала, что я ищу: книжечку с зашифрованными записями? Готовящийся брачный контракт мужа с Майей?

Ничего. И дальше рисковать было нельзя.

В углу комнаты поблёскивал стальной сейф. Я подёргала дверцу, но та была закрыта и заперта, а шесть колёсиков с буквами и цифрами ясно говорили, что код я так просто не подберу.

Проклятье, неужели я рискую зря?

Но это ради моего мужа, чёрт подери! Ради нас двоих!

Я вернулась к столу и раздражённо стукнула по нижнему ящику. Хм. Кажется, он стал менее глубоким с тех пор, как я играла здесь без отца. Неужели двойное дно?

Я выложила документы и быстро нашла неприметную защёлку. И, отстегнув её, увидела несколько рядов ровных прозрачных баночек.

И в этих баночках была знакомая мазь из стеблей хависсы.

Вот только эта мазь не сияла. Чего-то не хватало; она ещё не была готова.

Неважно. Такой случай я не упущу.

Я схватила баночку. Поколебавшись, потянулась ещё за одной, но тут мне послышалось какое-то движение за дверью.

Я моментально положила крышку обратно. Документы упали на место, я задвинула ящик, спрятала баночку в корсаж и бросилась обратно к выходу из подземного хода.

Баночка холодила кожу груди. Целительная мазь! Я очень надеялась, что Хмаль не пересчитывает баночки, иначе он начнёт делать очень неприятные выводы.

Я спустилась по винтовой лестнице в подвал. Выдохнула, закрыв за собой проход. И, наконец, сползла по стене, обняв себя руками и тяжело дыша.

Ужасно хотелось, чтобы меня обняли и успокоили. Или, ещё лучше, устроиться у мужа на коленях, прижаться щекой и потребовать у него… хм, чего? Кофе с пушистой пенкой и рассыпчатым печеньем? Сказку про дипломатическую неприкосновенность и прочные верёвки? Поцелуй? Два поцелуя?

Я улыбнулась, прижимаясь щекой к неровной стене. И вдруг почувствовала идущее от стены тепло.

Я открыла глаза и изумлённо заморгала.

Слабое сияние освещало подвал. Живые бледные искры тлели на полу, словно кто-то разворошил пепел от костра. И они образовывали…

Тайную звезду. Тайную звезду моей семьи.

Этот свет был в десять, в двадцать раз слабее, чем звезда в доме моего мужа. Это был лишь призрак света, память о свете. Но… это была она. Тайная звезда.

Словно сама судьба говорила мне, что я здесь не зря.

На нетвёрдых ногах я подошла к звезде. Опустилась на колени и прикоснулась к неожиданно тёплому полу. Над головой как раз находилась бальная зала. Я вспомнила, как в детстве прочертила несколько глубоких царапин на паркете ровно над этой звездой: я точно посчитала шаги.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Ты такая красивая.

Словно услышав меня, звезда начала таять. Я ахнула: через несколько секунд от сияния не осталось ни следа. Лишь две яркие искры в углах звезды всё ещё горели – но потом погасли и они.

Я не была уверена, почему она зажглась. Может быть, Хмаль был прав, вновь собрав здесь нашу семью? Если мама и Этьен любили друг друга, могло ли это повлиять на звезду, которая горела в этом доме когда-то, несколько поколений назад?

…А может быть, дело было в моих чувствах к моему мужу? И к тому, что звезда, ждущая в нашем доме, исцелила моё лицо – а эта звезда откликнулась, почувствовав знакомую силу?

Я не знала. Но в груди поселилось тепло – и надежда. Хрупкая, но надежда.

Главное – сохранить эту тайну.

Мне вдруг сделалось не по себе. Если Хмаль увидит меня здесь, в подвале, у светящейся звезды, он наверняка захочет, чтобы я осталась здесь пленницей. Что в мои планы, между прочим, совершенно не входило.

У входа в подвал было пусто. Я вышла наружу, осторожно прикрыла дверь и быстро, тихо направилась в свою комнату. Ноги подгибались. У меня по-прежнему не было доказательств против Хмаля, но я знала достаточно, чтобы рваться к мужу. Вот только меня отсюда не выпустят.

Впрочем, даже это меркло по сравнению с самой главной новостью. Наша звезда восстановится и мой муж действительно может излечиться! И не хватило-то немного разврата! А теперь, когда я знала всё, я… я… да мне достаточно халат расстегнуть и зацеловать его, и я поставлю его на ноги!

О да. Уж в этот раз я соблазню его самым бессовестным образом. Или умеренно бессовестным. Без стонов на всю улицу, но так, чтобы запомнилось на всю жизнь.

«Это было бы очень нежно, немного неловко и чудовищно приятно».

Но сначала нужно отсюда сбежать.

А пока… Я невольно улыбнулась. Пока меня ждало море.

Следующим утром мы с Патрисом музицировали. Он сдержал слово: никакого одеколона я не учуяла, но даже без этого сложно было не поддаться его обаянию. Впрочем, я вела себя осторожно и почти не вступала в разговор. Кроме того, мне действительно хотелось научиться играть.

А потом я отправилась в сад и разочарованно выдохнула: мою любимую часть сада, по которой тёк ручей, оградили высоким плотным забором. Калитку охраняли двое высоких аккарцев, которые начинали довольно недружелюбно пялиться на меня, когда я подходила близко к забору. К счастью, я знала сад гораздо лучше них. И прекрасно помнила, на каком пригорке растёт моя любимая рябина, с которой видно весь сад.

Оглядевшись и проверяя, что меня никто не увидит, я быстро вскарабкалась на дерево. И присвистнула, заглянув через заветный забор. В жизни я ни разу не видела стеблей хависсы. Но с тех пор, как лорд Таннис рассказал мне о них, я провела часы, разглядывая картинки в атласе и изучая их свойства. Ошибиться я не могла. Заветные стебли были здесь. Вот, значит, откуда у Хмаля было столько баночек!

Я невольно дотронулась до корсажа. Похоже, у господина Хмаля было много интересных источников дохода. И его крайне занимало исцеление.

Я вернулась в глубь сада, где села прямо на траву. К вящему неудовольствию матери, которая и нашла меня в таком виде.

– Лиззи, – покачала головой она. – Ты всегда была сорванцом.

– Интересно, откуда тебе это знать? – саркастически спросила я. – Ты ведь не видела меня одиннадцать лет.

– И ты меня никогда за это не простишь. Твоё право. Но давай пока зароем топор войны? Господин Хмаль попросил собрать все наши пожелания по поводу отдыха. – Она протянула мне лист бумаги и карандаш. – Запишешь? Какие развлечения тебе нравится, что ты предпочитаешь из еды, прогулок и всего прочего.

Я посмотрела на лист в её руках и на карандаш. Лицо матери было спокойным и совершенно не напряжённым, но я мгновенно вспомнила предупреждение лорда Танниса:

«Не пишите ни единой строчки от руки. Не подписывайте ничего».

Рисковать я не собиралась. Чтобы неизвестный жулик, подделавший мой сертификат о рождении, получил образец моего почерка, выучился его копировать, а потом написал этим почерком чёрт знает что?

Я сложила лист в книгу, подхватила книгу и карандаш и встала.

– Запишу как-нибудь попозже, – произнесла я. – Хочу немного прогуляться по особняку.

Мать улыбнулась:

– Правда? Может, возьмёшь с собой Патриса? Он, кажется, опять скучает в одиночестве.

Кто бы сомневался, что дорогая родительница начнёт сводить нас вместе.

Я прищурилась:

– Патрис ведь не просто так здесь? Ты хочешь, чтобы мы влюбились друг в друга?

– А это было бы так плохо?

– Да, если меня никто не спрашивает!

Моя мать вздохнула:

– Лиззи, просто подумай об этом. Может быть, Патрис тебе и не подойдёт, милая, но нужен ли тебе брак с лордом Таннисом, если вокруг будут виться хищницы, а он сам никогда не сможет прогуляться с тобой по морскому берегу? Ты же видела его коляску и знаешь, что он никогда из неё не встанет.

…Что, если даже звезда ему не поможет?

Я сжала губы. Ну и пусть. Это наше дело!

– Лиззи, разве тебе никогда не хотелось встретить молодого человека, который будет носить тебя на руках? – мягко спросила мать. – Просто посмотри, какой может быть другая жизнь. Разве это так страшно?

– Да что ж вы все так хотите-то, чтобы меня таскали на руках! – пробормотала я.

– Речь не только о тебе, Лиззи. Речь идёт об очень больших деньгах и о влиятельных людях. – Глаза матери были очень серьёзны. – Пусть мы и не виделись много лет, но я переживаю за тебя. Не стоит тебе стоять у них на пути.

Я посмотрела на неё долгим, задумчивым взглядом, вспоминая слова мужа:

«Когда-то она любила вас. Возможно, она всё ещё вас любит и вы сможете переманить её на свою сторону».

– Мама, а что, если это им не стоит стоять у нас на пути? – негромко спросила я. – Что, если мы победим, вышвырнем Хмаля из страны или даже посадим его в тюрьму вместе с тётей Фриной? Посадим его дочь за предумышленное отравление? Как ты думаешь, на чьей стороне лучше быть, на его или на нашей?

– Лиззи…

– Хмаль говорит, что за его спиной Аккара, – с нажимом сказала я. – Это так, пока он ей полезен. Но когда его обвинят в серьёзных преступлениях, он станет никем. Он не сможет больше вам угрожать. А если ты ждёшь от него награды, подумай снова: что он даст вам с Этьеном, когда окажется за решёткой?

Моя мать грустно улыбнулась, глядя на меня как на наивного ребёнка, но я покачала головой.

– Просто подумай об этом, – произнесла я, копируя её тон. – Файерн защитит вас, если ты мне поможешь. Возможно, вас даже не посадят в тюрьму. Но если ты будешь упорствовать, что мой сертификат о рождении якобы подлинный, что ты имеешь право распоряжаться моей жизнью… Знаешь, какое наказание дают за подделку документов и похищение человека? Я разбирала юридические документы в департаменте, так что знаю это очень хорошо. Десять лет.

Не дожидаясь её ответа, я прижала книгу к груди и быстро пошла прочь.

Вряд ли я смогу переубедить свою мать с наскока. Но хотя бы заставлю её задуматься.

Глава 21

Набережная великолепно смотрелась на закате.

Я опустила голову, глядя, как шипит набегающая прозрачная волна, обрываясь на мокрых камешках как раз у моих ног.

– Очень люблю наши вечерние прогулки, – негромко произнёс Патрис, придерживая локтём мою руку. – Рад, что вы устаёте не так быстро, как другие барышни.

Ещё бы. Я отказалась от хрупких туфелек на каблуке, вместо этого выбрав крепкие прогулочные ботинки. Поэтому я не спотыкалась на камешках, а шла ровно, к великой зависти барышень, которые были вынуждены гулять по переполненной набережной, а не по неровной гальке пустынного пляжа. Впрочем, может быть, они мне не завидовали, а тайно жалели глупышку, отказавшуюся от мраморного комфорта, таинственно мерцающих фонарей, музыкантов и прохладительных напитков, кто знает?

Судя по взглядам, которые доставались моему спутнику, мне скорее завидовали. Тем более что сейчас, когда заходящее солнце золотило его волосы, Патрис был очень красив. Мы смотрелись гармоничной парой, я знала. И хотя моя мать не уставала на это намекать, меня это почему-то больше не раздражало.

– Не люблю толчею, – сказала я вслух. – Я вообще гуляла бы здесь глухой ночью, когда светится лунная дорожка и никого нет. Жаль, что в это время слишком хочется спать.

Патрис тихо засмеялся:

– Я вас понимаю. Жаль, что ваша матушка вас не отпустит.

Да уж, дом, где мы жили, охранялся очень хорошо. Я могла разве что спрыгнуть с третьего этажа, цепляясь за непрочный дикий виноград… но на такие жертвы ради свободы я не была готова. Увы, это означало, что связаться с лордом я тоже не могла: пусть Патрис то и дело звал меня на прогулки, но у меня не было ни малейшей возможности отправить мужу письмо.

– Лиза, вы не голодны? – поинтересовался Патрис. – Вон там, у ступеней, продают весьма соблазнительные пряники с повидлом.

– Ммм…

– И лимонад. Впрочем, я помню, вы предпочитаете морс. – Он коснулся металлической фляги на поясе. – Мне он тоже по душе. Я наполню фляжку.

Я невольно улыбнулась. Ужасно приятно, когда кто-то заботится о тебе, помнит твои предпочтения – и так хорошо выглядит. Я никогда не гуляла под ручку с симпатичным молодым человеком, и это было совершенно внове и немного кружило голову. Порой, когда мы прохаживались в двух шагах от пенного прибоя, а солёные капли попадали на лицо, я немного жалела, что меня выдали замуж так рано, пока я не успела испробовать флирт, ухаживания, прогулки при луне – всё, что было доступно мужчинам.

Может, развестись и погулять пару лет, а потом попроситься обратно к мужу? Хотя от него дождёшься какой-нибудь ехидной пакости в ответ, вроде гарема любовниц.

Я тяжело вздохнула:

– Давайте пряники.

В лице Патриса засветилось лукавство:

– Два, как всегда? И один с собой на крайний случай?

– На крайний ночной случай, – уточнила я. – И мешочек для крошек. Нужно же мне подсыпать что-то в постель дорогим родственникам!

– Вы невыносимы и очаровательны, – улыбнулся он. – Сейчас вернусь.

Его шаги проскрипели по гальке, и я осталась одна у самой полосы прибоя.

Волны с шипением подкатывали к носкам ног, но я не боялась замочить ботинки. Ведь это было море! То самое, настоящее, сияющее на солнце, качающее на волнах белоснежный колёсный пароход, на котором мы катались позавчера, дарующее прохладу, когда сидишь под полосатым зонтом и лакомишься тающим пломбиром…

Наверное, я должна была испытывать чувство вины, что почти не скучаю по дому. Но здесь я и впрямь очутилась в волшебной сказке. Да и Патрис оказался необыкновенно предупредителен. Он не позволял себе ни единого лишнего прикосновения или двусмысленного комплимента, но с ним оказалось потрясающе интересно.

Будь обстоятельства другими… Я тряхнула головой. Ч-чёрт, сама себя не узнаю. Патрис точно не использует свой волшебный одеколон? Да нет, я бы заметила. Вроде бы ничего не изменилось… кажется.

Я вздохнула. Просто я была наивной девчонкой, которой хотелось радоваться жизни. Вчера мы ездили учиться ездить верхом, и я поймала себя на мысли, что было бы здорово прокатиться, держась за руки. Ну, если бы я набралась смелости отпустить повод и не заорать. Лошадь-то, между прочим, высокая!

А ещё я наконец сыграла простенькую пьесу на фортепиано и опять-таки поймала себя на мысли, что мне нравится, как вдумчиво Патрис меня слушает. Даже если он притворялся, хотелось бы мне, чтобы он вот так притворялся и дальше? Хотелось бы мне смеяться с ним вместе и пить из одной фляги лимонад, передавая её друг другу и ощущая, как напиток делается всё вкуснее? А ведь он и правда был необыкновенно вкусным. Как в детстве, словно его коснулось необыкновенное волшебство…

Смутная мысль мелькнула и пропала.

– Лиза?

Патрис стоял передо мной и улыбался. Мешочек с пряниками повис у него на запястье, а в руке он держал фляжку с морсом, ту самую, из которой было так приятно пить. И… и один-единственный стаканчик белого, мягкого, начинающего таять пломбира.

– Вот это да, – выдохнула я.

– Рад, что вы оценили мою фантазию.

Мы засмеялись вместе.

– Здесь ужасно хорошо, – произнесла я. – Спасибо вам.

– Это вы хотите так сказать, что начинаете в меня влюбляться?

– Ну нет! – возразила я, беря его под руку и подхватывая пломбир. – Просто это место кружит голову, вот и всё. Например, моя мать и Этьен глаз друг друга не сводят, будто у них второй медовый месяц. Ммм… вкусно!

Патрис глядел на меня с лёгкой улыбкой, в которой мешались снисходительность и восхищение.

– Мы могли бы остаться тут подольше, – предложил он. – Мне кажется, тут вам определённо будет уютнее, чем в доме господина Хмаля.

Я обвела взглядом закатную набережную. Здесь и впрямь было красиво. Праздник, вечный променад, который никогда не кончался.

– Не знаю, – произнесла я. – Можно ли устать от сказки? Когда каждый день похож на предыдущий… Ведь это надоедает рано или поздно, разве нет?

Наши взгляды встретились.

– Вы никогда бы мне не надоели, – тихо сказал Патрис.

Наверное, он был честен. И он учил меня кататься верхом и играть на фортепиано. Идеальный понимающий влюблённый, который оказался рядом в нужное время.

Вот только у него не было с собой бутербродов.

Я моргнула. Почему это я вдруг подумала про бутерброды лорда Танниса, гуляя с Патрисом? Лорд, кстати, наверняка бы высмеял меня за это самым язвительным образом. Ещё бы и ехидно прошёлся грязными сапожищами по моему желанию флиртовать и быть предметом обожания, будучи замужней женщиной.

И тут я вдруг поняла, что меня смущало в Патрисе. Ехидные шутки про бутерброды, режущие реплики, недопонимания – их не просто не было. Не было ни ехидства, ни подколок, ни сарказма. Нет, Патрис не растекался передо мной сахарной лужицей, в его словах не было медовой лести и фальшивых нот. Я искренне ему нравилась, я видела это совершенно точно. Но он… подстраивался под меня. Он был слишком идеальным. Мы ни разу не поссорились, он ни разу не сказал чего-то, с чем я была не согласна. Ни малейшего признака неудовольствия, ни одной язвительной реплики.

А ведь это невозможно: острые углы есть у каждого. И это значило, что Патрис очень умело старался не быть для меня неудобным. Ему хотелось, чтобы мне было с ним хорошо. Вот только насколько хорошо было ему? Долго ли он так выдержит? А если даже и выдержит… стоит ли оно того? Если это идеал… может, ну его, такой идеал?

Я невольно отступила на шаг, выронив остаток пломбира.

– Лиза, всё в порядке? – спросил Патрис.

– Нет, – вздохнула я. – Совсем не в порядке. Я вдруг поняла, что мы с вами ни разу не поругались, хотя обычно со мной ругаются все, кроме разве что…

«Росситера», – хотела добавить я и тут же вновь прикусила язык, вспомнив предателя-дворецкого. Вот уж о ком я точно не хотела думать сейчас.

– Неважно, – устало закончила я. – Просто мне кажется, что вы слишком уж ко мне добры, и мне от этого неуютно. Словно вы притворяетесь и на вас надета маска. Может, вы вместо этого представите, что рядом стоит какая-то вздорная, навязанная вам девица, которую вы вынуждены развлекать?

Несколько секунд Патрис глядел на меня с непроницаемо-задумчивым выражением лица. Такой взгляд появлялся у моего мужа, когда он высчитывал что-то. Вот только когда на меня смотрел так лорд Таннис, мне было чудовищно любопытно, что он скажет. А сейчас…

Глаза Патриса вдруг азартно зажглись.

– Мы можем поругаться вдрызг, перестать разговаривать друг с другом и начать обмениваться записками, – предложил он. – Обещаю, что уж тут-то моя фантазия в области оскорблений и подколок проявится во всей красе.

Я невольно рассмеялась:

– Хорошая идея. Я подумаю. Наверное, это и правда звучит соблазни…

Я вдруг замолчала, поняв, что он мне предлагает. Записки. Образец моего почерка. Нет уж. Я не знала, кто вложил Патрису в голову эту блестящую идею, но уж этого Хмаль от меня точно не дождётся.

– …но, может быть, в другой раз, – вывернулась я.

Во рту, несмотря на съеденный пломбир, вдруг стало горько. Теперь я совершенно точно понимала, что Патрис под меня подстраивался. По указке Хмаля или нет, я не знала, но даже если Патрис искренне влюблён, рано или поздно ему надоест притворяться – и это ударит и по нему, и по мне.

Впрочем, увы, об этом же говорил мне и мой муж, когда речь зашла о нас двоих:

«Вы сидите рядом со мной и надеетесь на чудо. Что мы будем гулять, взявшись за руки, купаться в море и кататься на лошадях, а потом у нас родится сын. И когда этого не произойдёт – а этого совершенно точно не произойдёт, – вы разочаруетесь в нашем браке и разочаруетесь во мне».

Да что ж такое! Я мрачно посмотрела на золотой горизонт. Куда ни кинь, всюду сплошные романтические разочарования, даже морс не льётся в рот! Подозрительно вкусный морс, кстати. Впрочем, здесь, у моря, любая еда и любые напитки казались вкусными. Гулять у кромки волн, наслаждаясь закатом и нехитрыми сладостями, и правда было здорово... вот только моего мужа здесь не было.

Я зевнула и устало потёрла глаза: день всё-таки выдался долгим, да и небо весьма быстро заволакивало тучами. Пора было идти домой.

И тут я увидела знакомую фигуру, стоящую у балюстрады набережной.

Я узнала бы его из тысячи.

Росситер.

Заметив мой взгляд, он быстро отвернулся и пошёл прочь.

Я чуть не бросилась следом. Сейчас был мой единственный шанс его догнать и выяснить отношения! Но, чёрт подери, с Патрисом на хвосте это было невозможно.

Я развернулась к Патрису.

– Я передумала, – решительно произнесла я, вручая ему морс. – Возьмите мне лимонаду. Хочу побыть вздорной девицей, чтобы вы со мной наконец поссорились.

– Вы опасно к этому близки, – предупредил Патрис с улыбкой.

– А я знаю!

Пару секунд я провожала его взглядом. В душе шевельнулось сожаление: рядом с ним действительно было здорово, но слишком уж высокую цену приходилось за это платить. Я ведь даже не знаю, что Патрис думает на самом деле. Если он разозлится или обидится на меня, если захочет сказать мне что-нибудь резкое, но сдержится, я не замечу, не заподозрю, не догадаюсь. Не догадаюсь один раз, два, сто… но что будет в сто первый раз?

Интересно, а как вёл бы себя лорд Таннис, если бы я подстраивалась под него, внимая каждому его слову? Если бы я стала идеальной женой? Послал бы меня к чёрту? Влюбился бы без памяти? Или по-прежнему нёс бы всякую чушь вроде «мы не будем кататься с вами на зебрах и бегать в догонялки, жизнь кончена, вы во мне разочаруетесь, наше супружество станет невыносимым»?

А, неважно! Всё равно буду вести себя дерзко и бесцеремонно и дёргать его за уши, когда вернусь. Просто потому, что мне так хочется.

Я спохватилась. Росситер уходит!

Патрис к тому времени отошёл достаточно далеко. Я бросилась к ближайшей лестнице и взлетела по ступенькам. Взмах руки, и я остановила экипаж.

– Вон за тем джентльменом, – сообщила я, вкладывая в ладонь возницы тяжёлую золотую монету. – Быстро и тихо.

Экипаж тут же тронулся, а я вжалась вглубь сиденья. Патрис вот-вот заметит, что я пропала, и если он меня поймает раньше времени, то быть беде. Впрочем, и так быть беде. Но я же не собираюсь выскакивать перед Росситером и кричать: «Вы окружены!» Я всего лишь хочу узнать, куда он направляется и к кому. Так, на всякий случай. Вдруг там, к примеру, скрывается тот самый мошенник, подделавший завещание и мой сертификат о рождении?

Выглянув через занавеску, я увидела, что Росситер тоже взял коляску. Теперь оба наших экипажа катились вдоль берега моря всё быстрее, пока небо над головой темнело. На брусчатку начал накрапывать дождь. Я представила, как буду добираться домой, и погрустнела. Да уж. Тётя так точно обрадуется.

…А Патрис огорчится и будет меня искать. Что ж, мне жаль, но пленницы иногда убегают. Собственно, это первая задача любой пленницы. Особенно когда тут шпионы шастают средь бела дня… то бишь посреди дождливой ночи.

Экипаж Росситера остановился. Здесь уже не было набережной, лишь особняки у самого моря, скрытые высокими кирпичными заборами и плотными рядами можжевельника.

Открылись сплошные кованые ворота, и я подалась вперёд, увидев зелёный задний двор и плетёную мебель на террасе. Дождь пошёл сильнее, но я не обращала внимания, думая лишь об одном: это слишком роскошный особняк, чтобы Росситер мог снять его в одиночку.

А потом за воротами послышались мужские голоса, и моё сердце пропустило удар.

Это был голос моего мужа. Голос лорда Танниса.

От волнения я забыла, как дышать. Молча сунула в руку вознице оставшиеся три монеты, совершенно забыв о необходимости экономить, выскочила из экипажа и под проливным дождём полетела к воротам.

Я успела ударить в них кулаками за секунду до того, как створки сошлись.

– Лорд Таннис!

«А ну пустите свою супругу, чёрт подери! Не то сейчас будет тот ещё дипломатический скандал!»

Я честно собиралась проорать всё это, стоя под ливнем, но тут створки ворот внезапно открылись, и я чуть не рухнула на мокрую траву.

Росситер мгновенно раскрыл надо мной большой чёрный зонт. Увы, было поздно: за полминуты я успела промокнуть до нитки.

– Миледи! – скандализованно произнёс Росситер. – Как вы сюда попали? Без зонта, без экипажа…

Обхватив себя руками, я обернулась. Улица была пуста. Похоже, возница, получив хороший куш, счёл нужным удалиться как можно быстрее, пока щедрая пассажирка не передумала.

– Лиза?

Я шагнула вперёд. Створки ворот за моей спиной гулко закрылись, и засов вошёл в пазы. Вода лила мне за шиворот, но я совершенно её не замечала.

Лорд Таннис привстал из кресла. Веранда, обросшая плющом и мхом, напоминала раму картины, а он – героя, изображённого на портрете.

– Даже не знаю, на кого вы больше похожи, – вырвалось у меня. – На страшное и ужасное лесное чудовище или на одинокого заколдованного принца.

Лорд Таннис со вздохом опустился обратно в кресло.

– Когда-нибудь вы вгоните меня в могилу, миледи, – покачал головой он. – Как вас сюда занесло?

– Я тоже рада вас видеть, – огрызнулась я. – А вот ваш дворецкий, между прочим, самый настоящий гнусный и подлый аккарский шпион!

Мой супруг поднял бровь:

– Росситер? Где же вы попались?

Лицо дворецкого, по-прежнему стоящего под дождём, было невозмутимо:

– Не могу сказать, милорд. Меня привели и увели через чёрный ход. Никто не попадался нам на пути, а в кабинете никого не было, кроме меня и господина Хмаля.

Лорд Таннис покачал головой:

– Ну и ну. Подслушивали под дверью, миледи?

– Вот ещё! – возмутилась я. – Я услышала, что у господина Хмаля гости, забралась в подвал и затаилась на лестнице тайного хода. А там Росситер как раз задавал всякие интересные вопросы… ну, я и осталась послушать.

Я с подозрением покосилась на дворецкого:

– Так вы правда на нашей стороне?

– Увы, доказательств моей верности милорду нет, – развёл руками совершенно промокший дворецкий. – Но, осмелюсь заметить, миледи, вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы иметь собственное мнение.

Я тяжело вздохнула, оглядывая дворецкого. Если честно, зонт меня уже убедил.

– Прошу вас, Росситер, идите в дом, – попросила я. – Вы совсем промокли.

Росситер поклонился, протягивая мне ручку зонта:

– Располагайтесь, миледи. Здесь вас никто не побеспокоит.

Мы с лордом проводили его взглядами и одновременно повернулись друг к другу. Я остро ощутила, что блузка на мне – хоть выжимай и что одежда крайне непристойно облепляет мою грудь и бёдра. Прямо как будто никакой юбки и нет, а одно безобразие.

Я тряхнула зонтиком и направилась на веранду.

– Итак, – сообщила я, осторожно укладывая зонтик на пол, – я вас нашла и поймала. Теперь рассказывайте, что вы тут вообще делаете?

– Хм, – не сразу ответил лорд. – Любуюсь вами?

Он не отрывал взгляда от моей фигуры. Я невольно смутилась.

– Я… промокла.

– Я заметил, – голос лорда стал ехиднее. – Росситер ушёл в дом и, смею вас уверить, без моего зова он сюда не вернётся. Ворота закрыты, а экономка ушла на ночь, так что мы здесь одни.

– Хм, – задумчиво протянула я ему в тон.

На веранде было удивительно тепло и сухо. Я заметила, что вдоль террасы стоят чугунные батареи, согревающие и пол, и воздух.

Я осторожно достала из-за корсажа небольшую баночку.

– Спрячьте как следует, – серьёзно сказала я. – Это мазь из стеблей хависсы, но она не действующая: она не светится. Я украла её из кабинета Хмаля.

Лорд поднял бровь, оглядывая баночку:

– Рискуя собой? Лиза…

– Я взрослая, совершеннолетняя и сама всё решаю, – возразила я. – И риски тоже сама оцениваю. А вы теперь выясняйте, зачем эти заготовки, соленья и копченья господину Хмалю, так-то!

Лорд чуть улыбнулся:

– Принято к сведению. Хотите удивить меня чем-нибудь ещё?

– Нет, – вздохнула я. – В ящиках стола не было ничего интересного. Правда, там очень любопытно выглядящий сейф. Большой такой, стальной… с кодовым замком. Я бы там покопалась, но я совершенно не умею взламывать сейфы. Да и кувалду опять же в корсаж не запихнёшь.

– А вот я умею взламывать сейфы, и весьма неплохо, – задумчиво протянул лорд. – Даже без кувалды.

Я опешила.

– Это откуда же?

– Дипломаты обязаны расти разносторонними личностями, миледи. – Он отвесил мне лёгкий поклон. – Увы, это умение бесполезно, пока сейф находится в кабинете господина Хмаля, а я здесь. Разве что попасть в его особняк, прихватив инструменты… но… – Взгляд лорда упал на его ноги в кресле, и он с кривой улыбкой покачал головой.

Я вздохнула. Да уж. И команду взломщиков через окно в кабинет Хмаля не запустишь. А ведь наверняка есть там в сейфе что-нибудь интересное, есть!

– Говорить о том, что вам пора возвращаться, думаю, бессмысленно? – поинтересовался милорд.

Я ухмыльнулась в ответ на его ироническую улыбку. По мокрым волосам стекала вода прямо на дощатый пол.

– Совершенно.

– Несмотря на то, что вас там, по всей вероятности, ждёт тревожащийся поклонник с собственноручно испечённым печеньем?

Я подняла бровь, делая вид, что задумалась:

– Хм-м, а ведь печенье Патрис для меня ещё не пёк! Хорошо, что напомнили. А вы, оказывается, ревнуете?

Лицо лорда оставалось совершенно бесстрастным.

– Даже и не думаю. Хотя, конечно, вас стоило бы примерно наказать.

Я скрестила руки:

– И как же это?

Его пристальный взгляд остановился на моих бёдрах, и я почувствовала, что краснею.

– Для начала раздевайтесь.

Я чуть не попятилась.

– А… что?

– Вы меня слышали, миледи. Снимите чулки и юбку.

Его взгляд был властным, ощупывающим, изучающим. Я вспомнила, как в нашу первую встречу от него исходила такая же сила, когда он потребовал от меня распустить волосы. Мне вдруг и впрямь захотелось сбросить мокрые тряпки, липнущие к коже, сковывающие движения. Вот только сейчас у меня не было тёплого полотенца, чтобы закутаться.

– А если… – я медленно потянула юбку вверх до колена, – в ворота сейчас начнёт колотить моя тётя, к примеру? Ну вдруг?

– Поверьте, эти засовы не отомкнёт даже запряжённая шестёрка тёть. Забудьте о них.

Лорд смотрел на меня так, что я невольно облизнула губы, глядя на него в ответ. Чёрная рубашка, расстёгнутая на две верхние пуговицы, свободные брюки, босые ноги…

– Да? – хрипловато спросила я. – И о чём же мне тогда думать?

– Поднимите юбку выше. Нет, к чёрту. – Он дёрнул головой. – Снимите её совсем.

Я покосилась на высокий, в два человеческих роста, забор, над которым возвышались в ряд молодые туи. На лужайке всё сильнее лил дождь.

Я глубоко вздохнула. Медленно задрала юбку выше колен, до середины бедра и, глядя лорду прямо в глаза, подняла её до талии. Расстегнула пояс и незаметные пуговицы сбоку – и, изо всех сил постаравшись забыть, что на мне лишь мокрая блузка, одним движением сбросила юбку на пол.

– Вы без нижней сорочки? – голос лорда тоже сделался более хриплым. – Какая непристойность.

– Здесь жарко, – парировала я. – Особенно если рядом горячие и полуобнажённые поклонники… или мужья.

Лорд поднял бровь:

– Намекаете, чтобы и я снял рубашку? Не надейтесь, миледи. Здесь приказываю я.

Его взгляд пропутешествовал через распахнутые полы моей мокрой блузки по бёдрам вниз, где тонкие белоснежные чулки обхватывали кожу.

– И их тоже, – последовал негромкий приказ.

– Впервые вижу мужчин, которым не нравятся чул… – начала я, но осеклась, ощутив молчаливую команду замолчать. Повеление, которому невозможно было противиться. Взгляд голубых глаз поверх дождливой завесы, взгляд, в котором жар чувствовался куда сильнее, чем в любом огне камина.

Я наклонилась, сгибая ногу в колене. Пальцы сами скользнули вниз, к узкой кружевной кромке чулка, и медленно начали сворачивать его, открывая сначала обнажённое колено, голень, немного ноющую после долгой прогулки, и, наконец…

– Постойте. Замрите вот так.

Я подняла голову:

– Так?

– Именно.

Я застыла полуобнажённая, стоя на одном колене, склонившись над чулком, спущенным почти до лодыжки… и невольно выпятив заднюю часть тела, прикрытую лишь краем блузки.

Что-то подсказывало мне, что этой слабой защиты хватит ненадолго.

Но, когда я подняла голову и встретилась взглядом с лордом Таннисом, отступило даже смущение. Вокруг дышала мокрая зелень, и мне самой хотелось дышать – быть живой, свободной, без одежды и без условностей. Быть рядом с мужчиной, сидящим в двух шагах от меня.

– А теперь снимайте чулки, Лиза. И блузку.

Я усмехнулась. И, отбросив спущенный чулок, шагнула вперёд:

– Нет.

Незнакомец, сидящий в кресле, поднял бровь. Голубые глаза заинтересованно блеснули:

– Нет?

Я медленно провела рукой по своей груди, обтянутой мокрой блузкой.

– Нет, – повторила я хрипло. – У меня другие планы.

– Какие же?

– Я обещала вам танец на ваших коленях, помните? Танец, которому меня не учили в пансионе. Я не забываю своих обещаний.

Пауза, последовавшая за этими словами, была полна напряжения. Сладкого, предвкушающего разрядку напряжения, от которого звенел воздух и вдвое громче барабанил дождь.

– Без музыки? – глубоким голосом спросил лорд.

Я наклонилась к нему так низко, что золотистые волосы почти коснулись его лица.

– Без музыки, – прошептала я. – Хватит с меня музыкантов.

Я отступила.

Шаг назад. Ещё шаг. Поворот.

Секунда, и я вскинула ногу, согнув её в колене. И медленно сняла второй чулок, неотрывно глядя на полуоткрытые губы мужа.

Прелюдия обнажённых пальчиков и капель на голых ногах. И влажных волос, рассыпанных по плечам и сохранивших призрак прежней пышности.

Бесстыдно изогнувшись, я подошла к нему, на ходу расстёгивая блузку, и твёрдо поставила босую ступню на кресло прямо между его ног. Потянулась вперёд и обхватила его за плечи, медленно-медленно сползая вниз, пока наши глаза не оказались на одном уровне. Раньше я бы не осмелилась ни на что подобное. Но он вернул мне лицо, и самое меньшее, чем я могла его отблагодарить, – поддразнить его так, чтобы он забыл обо всём.

…Какая же я всё-таки неблагодарная.

Я обхватила его кисти и положила себе на грудь. И потянула их вниз по животу, пока они не остановились на бёдрах.

– Нравится? – прошептала я. – Кто-нибудь делал это для вас раньше?

Едва заметная улыбка:

– Так хотите знать честный ответ?

– Я всегда за честность, – серьёзно сказала я, закидывая ногу ему на колено, а потом вторую, поворачиваясь боком и ощущая напряжение в его бёдрах. – Но мой танец лучше.

Его пальцы зарылись мне в волосы, притягивая к себе.

– Потому что вы самая соблазнительная супруга на земле?

Я откинулась назад, ложась на его колени полностью, вытягиваясь и изгибаясь, как кошка.

– Потому, – прошептала я, глядя ему в глаза, – что это мой первый танец.

Я обвила руками его шею. И вскочила – спиной к нему, закинув руки наверх и покачивая бёдрами. Потянула блузку с плеч, и ткань медленно поползла вниз, обнажая лопатки и спину.

Я почувствовала, как кончики мужских пальцев прошлись по бокам, и, тихо засмеявшись, скинула мокрую блузку лорду на руки. Повернулась вокруг оси, не прекращая танцевать, описывая вокруг кресла полукруг за полукругом, отходя всё дальше. А потом упала на колени, вытянула вперёд руку и, отбросив золотистую гриву назад, смело поползла к нему на четвереньках.

Кончик его языка облизал пересохшие губы. Я улыбнулась с пола.

– Продолжать?

– Да, – хрипло сказал он.

Я рывком поднялась с колен прямо к нему. Прижалась грудью, покачиваясь, стекая вниз, как вода. Оказавшись лицом прямо напротив его пупка, резко развернулась спиной к нему и села на него верхом. И призывно, предвкушающе потёрлась.

– Ну хватит, – раздался хриплый шёпот.

Лорд развернул меня к себе. И, скользнув аристократическими, дразнящими пальцами по щеке, обхватил за грудь, одновременно целуя в губы.

Мы целовались долго и сладко, забыв о времени. Я осталась в мокром белье, рубашка лорда тоже промокла, но это никого не волновало: мы обнимали друг друга так, как будто мир вот-вот кончится. Как будто всё, что мне нужно – прижаться к нему плотнее, чтобы между нами нельзя было просунуть руку, чтобы мы влились, вплавились друг в друга, чтобы избавиться от этой чёртовой одежды…

– Хочу, – прошептала я. – Сейчас.

– Вот так, не вставая с кресла? – прошептал он в ответ. – Теперь, когда мы знаем, что звезда возрождается, когда я могу разорвать на тебе одежду и взять прямо у стены?

– А возьмёте ли? – ехидно спросила я, соблазнительно изгибаясь. – Я легко не дамся!

– Предлагаете мне вызывать на дуэль всех ваших поклонников?

– Ну…

Лорд тихо засмеялся. А потом, властным движением заставив меня откинуться назад, начал целовать мокрый живот и грудь, бесцеремонно гладя пальцами всё, что казалось ему привлекательным.

Кроме пяток. Потому что до них он ни в жизнь не дотянется!

– Держитесь, – вдруг шепнул он.

– Что… – начала я и ахнула, когда он подхватил меня на руки.

Лорд Таннис, мой необыкновенный и искалеченный после дуэли муж, держал меня на руках, и я казалась себе невесомой и хрупкой, как воздух. В эту секунду невозможное было возможно. А в воздухе, в самом обычном дождливом воздухе… вдруг разлился свет.

Его не было, на самом-то деле. Но я почувствовала его. Смех и бег в прибое – и рука, за которую я держалась. Теперь я знала, чья это была рука.

Я обвила его шею крепче, а его руки сжались на моей талии. Наши губы слились.

Один-единственный поцелуй. Мгновенное, короткое касание.

И мы оба опустились на пол, не разжимая объятий.

– Это было самое чудесное и поцелуйное чудо, – прошептала я ему. – Мы теперь уже истратили брачную ночь или ещё немного осталось на самое главное?

– Хм. Разве что чуть-чуть.

Несколько минут мы лежали, слушая шум дождя. Потом лорд приподнялся на локте.

– Помочь вам сесть? – машинально спросила я. И тут же прикусила язык. – Простите. Не хочу намекать на вашу…

– Мужскую беспомощность? – опасным тоном произнёс лорд.

– Гм. Ну… вот как раз по этому поводу у меня сомнений нет.

– То-то же.

Мощным усилием рук лорд приподнялся – и бросил себя в кресло.

– Сейчас я достану вам тёплый плед и сухое платье, – строго сообщил он. – И пойдём пить горячее молоко с мёдом на кухне.

– Без ванильной пыльцы? – с подозрением спросила я. – А то знаю я этих двойных агентов: вдруг Росситер во сне перепутает, на кого работает? Или у Реми появится желание поинтриговать?

– На этот счёт не бойтесь, – лорд улыбнулся совершенно без иронии. – Мои люди мне верны.

– Это вы так намекаете, что я – не очень, раз флиртую с кем попало? – с вызовом поинтересовалась я. – Между прочим, я научилась играть на фортепиано! Ну… почти.

Лорд поднял бровь:

– И желаете продемонстрировать ваше умение мне прямо сейчас?

– Вам не кажется, что я за этот вечер продемонстрировала уже достаточно умений? – проворчала я. – Хотя уж лучше хвастаться перед вами, чем… перед кем-то ещё.

– Настолько не любите своего идеального поклонника? – неожиданно серьёзно спросил лорд.

Я лишь вздохнула:

– Несите свой плед, милорд. Лучше два.

Глава 22

Завернувшись в плед, я с ногами залезла в кресло и прижала большую фарфоровую кружку к холодной щеке. Мы всё же выбрали остаться на террасе: здесь, среди ночной зелени, звёзд и поющих сверчков, было куда уютнее, чем в доме.

– Как-то у нас так получается, что у меня постоянно кружка в руках, – заметила я. – То чай к блинчикам, то какао с зефирками, то вино… правда, оно было в бокале. Что будет следующим? Кофе в постель?

Лорд подъехал на своём кресле ко мне. Я поставила чашку на стол, и туда упала вязкая горка мёда.

– Если этот кофе принесёте вы, миледи, я с нетерпением буду ждать такого пробуждения.

– Ждать придётся долго, – возразила я, поднося чашку к губам. – Как видите, я сбежала к вам только чудом. Я заперта чёрт знает где, а мой идеальный поклонник всегда рядом. Не то чтобы рядом с ним было плохо, впрочем.

Лорд кинул на меня внимательный взгляд. Его кружка всё ещё стояла на столе, и он рассеянно помешивал золотое облачко жидкого мёда на поверхности.

– То есть вам с ним хорошо?

– Ну… Патрис мне понравился, – честно сказала я. – Правда понравился.

Брови лорда сдвинулись, и я ехидно улыбнулась:

– Ему просто не повезло, что вы понравились мне первым.

– Маленькая нахалка, – беззлобно произнёс лорд.

– Я не нахалка, я прелесть! И я люблю ваши блинчики.

Мой супруг лишь вздохнул.

– На самом деле была одна неприятная деталь, – серьёзно сказала я. – При нашем первом знакомстве от него пахло одеколоном, который оказался афродизиаком из стеблей хависсы. Но не очень-то похоже было, что Патрис знал об этом.

– Хм. Вы не поддались, конечно же.

– Конечно же, – кивнула я. – И потом я не замечала никакого запаха. Да и поведение Патриса не вызывает никаких нареканий. – Я вздохнула. – Просто вот совсем никаких нареканий. Даже малюсеньких.

– Он для вас слишком идеален? – негромко спросил лорд. – Думаете, этот юноша притворяется?

Я чуть подумала.

– Как ни странно, нет. То есть, может, ему и посоветовали ко мне присмотреться, но он не похож на охотника за состоянием или обычного льстеца. Я ему действительно нравлюсь.

– «Но»? Ведь здесь есть но, не так ли?

– Да, – кивнула я. – Мне хорошо с ним, но он… подавляет себя. Не спорит со мной, не выказывает неудовольствия, сглаживает все острые углы так, словно у него нет никаких желаний. Я сейчас не ругаю его, нет! Мне нравятся наши прогулки и наши разговоры. И мне приятно быть рядом с красивым молодым человеком, который беспрекословно выполняет мои желания.

– А мне, безусловно, очень приятно это слышать.

– Ну уж извините! – парировала я. – Хотите правду – получайте.

Мы обменялись ироническими взглядами. Я кашлянула:

– Но это неправильно. Не потому, что я так жажду искренности. Или чувствую вину за то, что Патрис так обходителен со мной. Просто я эгоистка.

– Какая неожиданная новость, – проронил лорд Таннис. – И в чём же заключается этот эгоизм, кроме разрушительной любви к сладостям?

Я тяжело вздохнула:

– В том, что я боюсь. Ни один человек не сможет сдерживаться вечно. А если Патрис вдруг чудом сможет, он не будет счастлив и горечь будет только накапливаться. Или я окажусь рядом с очень несчастным поклонником, или рано или поздно последует взрыв и он… ну, я не знаю… поколотит меня? Сбежит со столовым серебром и гувернанткой?

– Надо же. Вы уже дошли в своих мечтах до общих детей и гувернантки?

– Можно подумать, я должна мечтать только о вас! – возмутилась я.

– А это не так?

Мы одновременно поставили кружки и уставились друг на друга.

– Вы мне нравитесь, – тихо сказала я. – Настоящий вы, неидеальный вы. И вам совсем не нужно со мной сдерживаться.

– Говорят, что невеста мечтает изменить жениха после свадьбы, а жених мечтает, чтобы она никогда не менялась, – негромко произнёс лорд. – Но дело не в том, изменится невеста или нет. Дело в том, как хорошо жених знал её до свадьбы. Вот я вас знаю.

– И какая я?

Лёгкая улыбка.

– Честная, – негромко сказал лорд. – Вы не сдерживаетесь. И это прекрасно.

– И вы берете мою честность… и даёте её в ответ, – прошептала я. – Себя.

– Всегда.

Минуту мы глядели друг на друга. Я поднесла кружку к губам, но так и не сделала глоток.

– Дайте мне ещё немного честности, – тихо попросила я. – Моя внешность… если бы она не вернулась, каково бы вам было? Я бы вам нравилась? Тогда, в лесу, когда с меня слетела вуаль, вы выглядели не очень-то счастливым.

Мой муж помолчал.

– Мне было бы трудно смириться с вашим внешним видом, – наконец сказал он. – Я очень хотел видеть вас красивой. Это честно?

– Вполне, – глухо сказала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Но когда мы сидели и разговаривали, я не думал о вашей внешности вообще, – просто сказал он. – Совсем. Меня это просто не волновало.

– Помню я это «сидели и разговаривали», – пробормотала я, поймав взгляд, устремлённый на мою грудь.

Усмешка была мне ответом:

– Ну, не без этого.

– Вы так думали из-за вуалетки? – нерешительно спросила я. – Вам было неважно, как я выгляжу, потому что не видели моего лица?

– Или из-за того, что ваш острый язычок никуда не делся, – парировал лорд.

Его лицо стало серьёзнее. В голубых глазах было не сострадание, не нежность – что-то очень глубокое.

– Лиза, я не знаю, что было бы, если бы ваше лицо не стало прежним, – негромко сказал он. – Но я не хотел бы с вами расставаться в любом случае.

Щёки вспыхнули, как раскалённая сковородка. Это что, признание в любви?

– Никогда-никогда? – хрипло уточнила я.

– Ну, я не стал бы заходить так далеко. Вдруг мне бы на пути попалась очаровательная юная леди, готовая приносить мне пряники и флиртовать со мной целыми днями напролёт?

Пфф. Не очень-то мне и страшны его подколки!

– Между прочим, я не чувствую за собой никакой вины за то, что флиртовала и развлекалась, – решительно произнесла я. Пожалуй, слишком решительно, потому что некоторую вину я за собой всё-таки чувствовала. – Вот вы бы на моём месте чувствовали себя виноватым? Или предпочли бы молча просидеть с кислой физиономией в углу аккарского особняка все эти три месяца?

Я прищурилась:

– Кстати, а что вы вообще здесь делаете? Решили побыть неподалёку от меня?

– А заодно и подумать в тишине над некоторыми пунктами договора, – преспокойно ответил лорд. – Вы же понимаете, что аккарцы не дураки. Они хотят задрать цены на масло, и господин Хмаль уже дал нам понять, что снизит цены, только если мы откроем им расположение всех наших тайных звёзд. Что проблематично, поскольку мы не знаем этого и сами. А знали бы, всё равно послали бы аккарцев к чёрту.

– Но Хмаль, разумеется, даже не подумает отступиться.

– Разумеется. Он клятвенно пообещал, что будет вставлять нам палки в колёса, поэтому мне нужно было придумать, как убрать его с пути. И я нашёл способ.

– Какой?

– Обратиться к другим высшим чинам Аккары через его голову, конечно. К противоположной партии. У Хмаля есть враги, которым до тайных звёзд нет дела. Я написал одному из них, прося о встрече… и мы достигли соглашения. Сами понимаете, позиции их партии весьма укрепятся, если товары на аккарских рынках станут куда доступнее и дешевле.

– Ещё бы! Но… – я закусила губу. – Но Хмаль же никого из своих противников не подпустит к составлению договора! Ведь это он – торговый представитель Аккары!

– Верно. Но помните документ, который ваша тётя случайно углядела на столе Реми?

Я моргнула, вспоминая торжествующее выражение на лице тёти.

– Да! Да, помню!

– Там были наши якобы требования, которые Хмаль сможет выполнить, только если противоположная партия пойдёт на уступки. Хмаль будет вынужден допустить своих противников к переговорам, иначе договора не будет и ему будет нечем меня шантажировать.

– Ооо, – выдохнула я. – Вы всё предусмотрели!

– Ну что вы, моя дорогая. Лорд Гранам, глава нашего департамента иностранных дел, ведёт переговоры сам. Я всего лишь составляю для него аргументы.

– Дёргаете за ниточки, вы хотите сказать, – ехидно произнесла я.

Поднятая бровь была мне ответом:

– Я этого не говорил.

– А вот я ничего нового о планах Хмаля не выяснила, – вздохнула я. – Росситер ведь рассказал вам всё, что знал? Что Хмалю нужна ваша звезда и он даже готов поселить с вами влюблённую пару?

– Разумеется.

– Есть ещё кое-что, – понизила голос я. – Мне удалось пробудить звезду в особняке Чилтонов. Чуть-чуть, на пару секунд, но это было. Мне кажется, звёзды нас любят, вас и меня. Это странно звучит, наверное, да? По-детски?

Лорд вдруг улыбнулся, глядя на меня со странной нежностью:

– Это звучит замечательно.

– Но Хмаля-то мы всё равно ещё не поймали! А он, зараза, ещё и пытался достать образцы моего почерка!

– Не найдёт, – со спокойной уверенностью сказал лорд. – В пансионе тоже побывал неизвестный, пытавшийся получить ваши тетради, но Реми заранее всё оттуда вывез. Ему нечем поживиться. Более того, этими поисками Хмаль фактически расписался в том, что ваш сертификат о рождении поддельный.

– Было бы неплохо ему подсунуть какую-нибудь подделку, – мрачно произнесла я. – Через Росситера, например.

Но лорд Таннис покачал головой:

– Хмаль ставит всё на эту карту. Для чего бы он ни собирался использовать образец вашего почерка, он перепроверит всё трижды и четырежды. К тому же вы забываете, что ваш почерк знаком вашей тёте и матери. Они не смогут его подделать, но узнать смогут.

– А жаль, – пробормотала я. – Ведь на самого Хмаля по-прежнему ничего не указывает.

– Нет, но это уже неважно. Как только мы подпишем торговый договор за его спиной, он исчерпает свою полезность и его просто вышвырнут из страны. А когда я найду жулика, подделавшего документы, и тот сдаст вашу тётю, все они отправятся в тюрьму.

– Но вы его ещё не нашли? – быстро спросила я. – Этого жулика?

Лорд прищурился.

– Я почти уверен, что знаю имя. День моей дуэли с вашим отцом, помните его? Вы наверняка знаете, что в тот день я дрался дважды.

Я вспомнила служителя на кладбище, который рассказал мне эту историю. Двое мужчин дрались с лордом Таннисом за честь якобы обесчещенной девушки.

– Господин Годд, – произнесла я. – Каллиграф, который вёл записи на карточных играх. Он был вашим первым противником?

– И довольно неприятным типом. Уже позже я узнал, что он подделывал расписки особенно пьяных игроков и зарабатывал на этом. Хотя напрямую его никто не обвинял, подозрения были. Увы, он покинул страну и найти его пока не удалось. Реми хорош в своём деле, но…

За воротами раздался скрип колёс.

– Понятно, – кивнула я. – Не тяжело вам без личного секретаря?

– Если вы предложите себя на эту роль, я буду долго колебаться, – невозмутимо сказал лорд. – Всё-таки танцы на коленях не вполне способствуют концентрации.

– Это смотря на чём концентрироваться.

Мы обменялись многозначительными взглядами. Я не выдержала и фыркнула, чуть не разбрызгав тёплое сладкое молоко.

– Вам-то хорошо, вы занимаетесь всякими интересными вещами, – вздохнула я. – А мне вот придётся ехать домой, пока моя мать и Патрис не перебудили весь город.

Лорд поднял бровь:

– Так не хотите возвращаться к идеальной любви? К истинной любви, быть может?

– Понятия не имею, что это на самом деле, – честно сказала я. – Но даже если истинная любовь – это что-то потрясающее и необыкновенное… Ну её. Хочу быть с вами.

Голубые глаза блеснули. Очень тепло и почти нежно.

– Предлагаю за это выпить.

Мы сдвинули наши чашки. И, улыбнувшись друг другу улыбкой, которая была понятна только нам обоим, отпили, глядя друг другу в лицо.

В следующую секунду раздался мощный стук в ворота.

Я чуть не подскочила.

– Открывайте! – раздался голос Патриса. – Я знаю, что Лиза здесь! Не смейте удерживать её силой!

Я чуть не разлила молоко на платье.

– Потрясающе, – вздохнул лорд. – Что ж, хотя бы один плюс: вам не придётся долго искать экипаж, чтобы отправиться обратно. Кстати, с вами поедет Росситер.

– Это уж само собой, – сквозь зубы произнесла я. – Открыть?

Лорд покачал головой и достал знакомый свисток. Раздался резкий двойной свист.

Несколько секунд спустя снаружи раздался топот копыт и изумлённый возглас Патриса. А потом двери распахнулись.

Патрис въехал прямо во двор на белоснежном коне. Рыжие волосы растрепались, зелёные глаза гневно сверкали. Одной рукой он держал поводья, другая лежала на роскошно отделанном эфесе рапиры.

Увидев меня, он резко выдохнул, и его лицо расслабилось.

– Лиза, с вами всё хорошо? – быстро спросил он.

– Да, – кивнула я. – Я промокла, но цела и невредима.

– И никто… не покушался… – Патрис очень осторожно подбирал слова, – на то, чтобы причинить вам… серьёзные неудобства?

Я улыбнулась и покачала головой:

– Нет.

Он перевёл дух:

– Хорошо.

А потом вскинул голову:

– Как, – отчеканил он, глядя моему мужу в глаза, – вы посмели её похитить?

Я кашлянула:

– Вообще-то я сбежала выпить чаю, Патрис. И поговорить с мужем. Я сожалею, что не стала вас предупреждать, но я знаю, что вы выступили бы против.

Глаза Патриса блеснули.

– Он подверг вашу репутацию опасности, – низким угрожающим голосом произнёс он, сжимая эфес. – Вы не достигли совершеннолетия и должны были оставаться на людях под опекой сопровождающих, а оказались за запертыми воротами наедине с мерзавцем, который даже не стал сообщать вашей матери, где вы! Я вижу только один способ уладить наши разногласия. Лорд Таннис, я вас вызываю!

Патрис одним гибким движением спрыгнул с лошади и встал в демонстративно приглашающую к поединку позу. Я поперхнулась:

– Вы хотите вызвать моего мужа на дуэль? Вы что, не видите, что он…

Я осеклась. Я вдруг поняла, что Патрис и впрямь не видел моего мужа: облицованная камнем стена террасы скрывала лорда до пояса вместе с колёсами кресла. Для стороннего наблюдателя он всего лишь сидел с кружкой молока.

– Я принимаю ваш вызов, – очень спокойно сказал мой муж. – Осталось лишь обсудить условия поединка, не так ли?

– Да вы с ума сошли! – выпалила я. – Вы не можете драться!

Лорд смерил меня очень холодным взглядом:

– Я хочу драться и буду драться. Вас, миледи, никто не спрашивает.

– Но вы дерётесь из-за меня!

Приподнятая бровь была мне ответом:

– И кто вам, интересно, это сказал?

Я опешила.

– Но…

Лорд повернулся к Патрису.

– Вы вломились в мой дом, нарушили мой покой и оскорбили меня, – спокойно сказал он. – Мы будем драться до первой крови, и когда вы признаете своё поражение, то выполните мои требования.

Патрис усмехнулся:

– И какие же они? Назовите свои условия поединка.

– Они очень просты: вы без утайки расскажете мне, почему вы находитесь возле господина Хмаля и его подопечных, а также сообщите всё, что знаете о тайных звёздах.

Патрис заметно побледнел.

– Вы… умеете подбирать очень точные формулировки. Откуда вы можете знать…

– Я догадываюсь, – спокойно сказал мой муж. – Вы – Патрис Баке, талантливый молодой музыкант, но это не настоящее ваше имя.

Патрис резко дёрнулся.

– Откуда вы знаете?

– Мои люди не зря едят свой хлеб. Вы – Патрис Бакари, сын Арманда Бакари, злого и беспощадного критика аккарского чиновничества. При его жизни закон о тайных звёздах принять было невозможно: его сторонники встали бы грудью, но не допустили бы подобного произвола. После его смерти они рассеялись. Я мало знаю о вашем отце, но догадываюсь, что сын, скорее всего, чтит его память. Очень надеюсь, что господин Хмаль не догадывается, кто вы на самом деле. Сына смертельного врага он не пощадит.

Я беззвучно ахнула. Хрупкий, красивый, вежливый Патрис – сын революционера? Бунтаря?

И сын Арманда Бакари, человека, который отомстил за гибель родителей моего мужа. Но лорд Таннис не собирался делиться этой маленькой деталью.

– Хмаль не знает, кто я, – глухо сказал Патрис. – Не знает даже Этьен.

– Я сохраню вашу тайну. Но после этого поединка вы расскажете мне правду. Всю правду.

Глаза Патриса сузились.

– Вы только что дали мне прекрасную причину выиграть.

– О, уверяю вас, это вам не удастся, – вежливо улыбнулся мой муж. – Ваши условия, господин Баке.

– Они очень просты, – отрывисто произнёс Патрис. – Я знаю, что Хмаль нашёл дом, где не одно поколение горит тайная звезда. Знаю, что она ещё не погасла. Я только не уверен, где она. Вот мои условия: вы найдёте этот дом и дадите мне доступ к его звезде. Не на день, а навсегда.

Я чуть не поперхнулась. Наш дом?! Патрису?

Несколько секунд мой муж пристально смотрел на Патриса. Затем он кивнул:

– Я найду этот дом и сделаю так, что его хозяева дадут вам доступ к звезде, если у вас нет враждебных намерений. Ваши условия приняты.

– Ваши условия приняты, – кивнул Патрис и потащил рапиру из ножен. – В позицию!

Лорд откинул голову:

– Совсем забыл. Ещё одно условие: во время дуэли мы не сдвигаемся с места. Только классический поединок, как в статичном упражнении на бревне.

Патрис с ошеломлённым видом моргнул:

– Ну… хорошо, я согласен… но зачем?

– Сейчас увидите.

Лорд сделал мне знак, и я со вздохом неохотно встала и отставила своё кресло, чтобы дать ему проехать.

– Вы с ума сошли! – прошипела я.

– Я собираюсь победить и получить ценную информацию. Кстати, – муж с иронией посмотрел на меня, – вы заметили, что ни я, ни мой уважаемый противник не стали ставить никаких условий, касающихся вас?

– Потому что вы эгоистичные мужланы! Могли бы хотя бы… ну, я не знаю, побороться за мою руку и сердце!

Хотя бы за первый танец на балу! Хотя, конечно, решала бы всё равно я. Вот ещё!

Лорд хмыкнул:

– Чтобы вы потом возмущались, что мы не имеем права драться из-за вас и распоряжаться вашей судьбой? Ну нет. Знаю я вас.

Мне осталось лишь мрачно проворчать под нос, что я о нём думаю. К счастью, лорд этого не услышал.

Вместо этого он качнул рычаг кресла-коляски и выехал из террасы по пологому спуску прямо на траву – перед остолбеневшим Патрисом. Короткий свист, и через десять секунд в дверях появился Росситер.

– Милорд?

– Мою рапиру, – приказал лорд, не оборачиваясь.

Росситер даже не моргнул:

– Сию секунду, милорд.

Патрис открыл рот, изумлённо глядя на лорда в кресле-коляске.

– Я… не предполагал, – вырвалось у него. – Милорд, как человек чести, я вынужден дать вам ещё один шанс отказаться от поединка.

– Но вы не хотите, чтобы я отказался, – с иронией улыбнулся лорд. – Не так ли? Вы мечтаете, чтобы я помог вам найти некий дом с тайной звездой, хотя не могу взять в ум, зачем он вам сдался. И вы крайне не желаете, чтобы ваш шанс испарился, а план пошёл прахом.

Патрис сжал губы.

– Допустим.

Раздались шаги, и вновь появился Росситер.

– Ваша рапира, милорд.

Лорд с кивком принял её.

– Секунданты, думаю, нам не нужны: поединок лишь до первой крови. Миледи и вы будете свидетелями.

– Безусловно, – холодно сказал Патрис. – Я целиком доверяю мнению Лиз… миледи.

– Но ваши условия поединка совершенно не затрагивают её, – заметил мой муж. – Быть может, оскорбление леди было лишь предлогом, а причина поединка в другом?

Патрис бросил быстрый взгляд на меня. Я с интересом смотрела на него.

– Нет, это не было предлогом, – просто сказал Патрис. – Я был в ярости и всей душой желал вступиться за честь миледи. Сейчас я всё ещё желаю этого, но вступаю в поединок с холодной головой.

Его глаза блеснули.

– Кроме того, будем честны, милорд: я надеюсь завоевать Лизу и расторгнуть ваш отложенный брак. Победа сыграет мне на руку.

– Достойный ответ, – кивнул лорд. – К оружию!

Рапиры вылетели из ножен одновременно. Я перестала дышать.

Противники сошлись на мокрой зелёной траве. Звездное небо над головой не давало света, но терраса была ярко освещена. И сейчас…

…произойдёт нелепый и нечестный поединок. Я закусила губу. Ну как лорд Таннис, не встающий из кресла-коляски, сможет сражаться с высоким, крепко стоящим на ногах молодым человеком вроде Патриса? Как?

Патрис сделал первый выпад. Рапиры столкнулись, и ответный выпад лорда чуть не заставил Патриса отскочить в сторону.

– Я буду стоять на месте, как и вы, милорд, – сквозь зубы произнёс он.

– Не ожидал от вас ничего другого.

Рапиры скрестились вновь. Звон стали наполнил воздух, и я вцепилась в перила, не веря своим глазам: противники фехтовали так быстро и изящно, как могли только истинные мастера. Кто мог подумать, что скромный музыкант окажется завзятым дуэлянтом? И кто мог предугадать, что мой муж не только каждый день упражнялся, надеясь вернуть ногам подвижность, но и не забывал про навыки владения оружием?

– Тео, – еле слышно прошептала я.

– Милорд не проигрывает, миледи, – негромко сказал Росситер. – Никогда.

Рапиры одновременно блеснули в лучах ламп. Лорд Таннис и Патрис дрались без ожесточения, спокойно и методично, но я видела в глазах Патриса изумление, нарастающее с каждой минутой: как человек, прикованный к креслу, может так искусно и так невозмутимо драться?

Ни один из них не собирался проигрывать. Но рано или поздно один из них должен был сделать ошибку.

И её сделал лорд Таннис. Во время очередного выпада Патрис отступил на полшага, и рапира лорда пронзила лишь широкий рукав рубашки. Ответный выпад Патриса с силой вошёл в плечо лорда. Тот не издал ни звука.

Я подавила вскрик. Это было несправедливо, чёрт подери! Да, Патрис сделал лишь полшага назад, и то неосознанно, но он всё равно не имел права этого делать!

– Вы проиграли, милорд! – выдохнул Патрис.

Но лорд лишь засмеялся, небрежно раздирая рукав, и мы с Росситером увидели, что его плечо было невредимо: удар Патриса вошёл не в плечо, а в спинку кресла.

Патрис с коротким ругательством вытащил рапиру из спинки.

– Не знал, что коляска может иметь и такое применение, – ядовито произнёс он. – Что ж, мне не повезло. Продолжим?

– О да.

Патрис блестяще исполнил мулине; лорд отразил его простым блоком. Рапиры вновь скрестились, сверкающие и быстрые, как змеи, и несколько ударов зазвенели, слившись в один.

– Думаю, вы убедились, что я – достойный противник, – произнёс лорд Таннис. – И что моя победа, если она случится, будет не простой удачей.

– Да, – коротко бросил Патрис из-за рапиры.

– В таком случае… – Лорд не повернул головы. – Лиза, вы хотите, чтобы я победил?

Я моргнула. Он что, серьёзно думал, что я буду переживать не за него, а за идеального Патриса, который, между прочим, хочет у нас дом оттяпать?!

– Да! – выпалила я. – Я же ваша жена, чёрт подери!

– Буду иметь в виду.

В следующее мгновение рапира лорда Танниса без труда отвела клинок Патриса в сторону. А потом Патрис вскрикнул. Укол лорда Танниса пришёлся точно в предплечье. По запястью Патриса потекла струйка крови. Царапина, не больше, но это означало, что…

…Мой муж победил.

– Ф-фух, – вырвалось у меня.

– Признаться, миледи, – Росситер, понизив голос, наклонился ко мне, – я тоже чуть не зааплодировал.

Я с трудом скрыла нервный смех.

– Порядочные дворецкие так не поступают, – прошептала я в ответ. – Но я вас понимаю.

Лорд вложил рапиру в ножны, протянул её назад, не глядя, и Росситер мгновенно забрал у него клинок.

– Росситер, помогите нашему гостю перевязать руку, а потом подайте чаю и пирог с рыбой, – негромко приказал лорд. – Думаю, мы все проголодались.

Патрис хмуро покачал головой:

– Сожалею, милорд, но я вынужден отвезти Лизу домой.

– Четверть часа, не больше. – Лорд указал Патрису на террасу. – Прошу вас. К тому же, думаю, там будет куда удобнее обсудить ваш проигрыш, не так ли?

Патрис убрал рапиру и смерил его мрачным взглядом:

– Вы сами не знаете, о чём просите, милорд. Знания, которыми я владею, убивают.

– И я прекрасно об этом знаю, – в голосе лорда появились властные нотки. – Я не убийца, господин Баке. Но мне нужна эта информация.

Патрис несколько секунд смотрел на меня, будто колеблясь.

– Я ценю, что вы беспокоились за меня, Патрис, – негромко сказала я. – Но Хмаль – злодей и явно затевает неладное. Говорите. Это нужно и мне, и нам.

Патрис тяжело вздохнул. И, обведя нас взглядом, кивнул:

– Что ж, давайте сядем, и я вам всё расскажу.

Его голос был спокойным, даже отрешённым. Но было что-то в глубине его глаз, от чего у меня сжалось сердце.

Глава 23

История Патриса была очень проста. И так же просто и безжалостно фонтанировала болью.

– Когда я был ребёнком, моя мать умирала, – произнёс он, не притронувшись к чаю. – Отец сотворил для нас чудо: он нашёл дом, где горела тайная звезда, и уговорил хозяев разрешить нам пожить у них. Моего отца знали и выполнили его просьбу.

– И вашей матери стало легче? – тихо спросила я.

Патрис покачал головой:

– Лишь немного. Она воспрянула духом, но звезда не исцеляет чужих, Лиза. Она действует по-настоящему лишь на влюблённую пару. Они могут надеяться на исцеление. Другие – нет.

Я нахмурилась:

– Странно. Тогда зачем аккарским инспекторам эти звёзды, раз они ничего не могут с ними сделать?

– Чиновники – нет. А вот мастера-алхимики… – Патрис помолчал. – Мастера-алхимики – это ложь, Лиза. Их не существует.

– Что-о?!

– Мазь из стеблей хависсы может сделать любой мало-мальски грамотный аптекарь, было бы сырьё. Но последний компонент – свет тайной звезды, и дать его может лишь пара, которой принадлежит звезда. Никаких навыков тут не нужно. Лишь разрешение пары. Всего лишь акт их доброй воли. Достаточно искренне сказать «да» и протянуть руку.

Я ахнула. Вот о чём говорил Хмаль! Вот какой редкий компонент он упоминал!

– И всё? И мазь готова? – спокойно спросил лорд.

– Это не просто мазь. Это исцеление. Она лечит всё. С ней любой мог бы прожить сто лет. Возможно, она не подняла бы из кресла вас, но в остальном она почти всемогуща. Это золотое дно. Баночкой такой мази можно вылечить увечья, сохранить мужскую силу в глубокой старости, видеть в зеркале лицо без морщин. Представьте себе этот приз: получить исцеление, долголетие, выглядеть моложе…

Я покосилась на мужа, чтобы понять, что он думает по этому поводу. Но на лице лорда ничего нельзя было прочитать.

– Такие дома не должны принадлежать аккарским чиновникам, – твёрдо сказал Патрис. – А те, кто зажёг тайную звезду… Для них это чистое везение. Люди любят одинаково: если чья-то любовь почему-то считается «высшей» и «истинной», это несправедливо и неправильно. Вряд ли кто-то обладает особым умением любить.

– Ну… – начала я, но лорд положил свою ладонь поверх моей.

– Говорите дальше, – негромко сказал он.

– Хмаль ищет некую уникальную звезду, которая горит уже не одно поколение, – произнёс Патрис. – Обычную звёзду аккарцы тут же выжимают досуха, едва та попадается им в руки, но из этой звезды можно делать мазь много лет. Вы представляете, какое это сокровище?

– Но для мази нужна не только звезда. Нужны стебли хависсы.

– Увы. – Патрис тяжело вздохнул. – Аккарцы постарались, и теперь стебли купить почти невозможно.

– В саду Хмаля они есть, – быстро вставила я. – Я их видела. А ещё… я, гм, слышала, что у него в особняке есть запас мази – ну, ещё не готовой.

Глаза Патриса зажглись:

– Правда? Лиза, вы чудо!

– Что ещё вы знаете? – резко спросил лорд. – Чего хочет Хмаль?

– Он хочет поселить влюблённую пару в доме с этой уникальной звездой, – помолчав, произнёс Патрис. – Его очень интересуют пары, способные зажечь звезду. У Анны и Этьена была своя звезда, если вы не знали. Поэтому Лиза для него так же уникальна, как и Анна. Возможно, она унаследовала эту особенность.

Мы переглянулись. Мы с лордом Таннисом знали куда больше Патриса: дело было не только во мне, но и в Майе, которую Хмаль пытался подсунуть моему мужу. Но объяснять, почему Хмалю это понадобилось, явно не стоило.

– А вы сами? – нарушил молчание мой муж. – Чего хотите вы?

– Найти уникальную звезду Хмаля и забрать её, – просто сказал Патрис. – Я же сказал вам.

– То есть вы отобрали бы чужой дом, Патрис? – тихо спросила я. – Серьёзно?

– Я защищаю любящих людей и буду защищать, – твёрдо сказал Патрис. – Но только если они будут нам помогать, а не считать звезду своей собственностью.

Н-да. Замечательная новость. И кто он теперь нам? Союзник или враг? Что будет, если Патрис узнает, что звезда, за которой он охотится, – наша?

Мой муж несколько секунд испытывающе глядел на Патриса.

– Довольно о Хмале, – наконец сказал он. – У меня есть другой вопрос к вам.

– Задавайте.

– Лиза говорила, что ваш одеколон пах афродизиаком в доме Хмаля. Вы знали об этом?

– Нет, – резко сказал Патрис. – Я никогда не пошёл бы на подлость.

– Но вы ощущали что-нибудь подобное здесь, на море? Мог ли Хмаль добавлять афродизиак куда-то ещё? Может быть, вы заметили чересчур удобную одежду, слишком уютную комнату, нежное прикосновение, необыкновенно вкусную еду или питьё?

Патрис медленно покачал головой. Я нахмурилась.

…Пряники, мраморная набережная, волны у самых ботинок, ветер в лицо, потрясающе вкусный морс…

Я вдруг поняла. И чуть не подпрыгнула.

– Фляжка! – охнула я. – Мы постоянно пили морс или лимонад из этой фляжки, и каждый раз это было необыкновенно вкусно!

Рука Патриса судорожно дёрнулась.

– Чёрт подери, – пробормотал он.

Он открепил фляжку от пояса и со стуком поставил её на стол. Его пальцы тряслись.

Лорд, нахмурившись, коснулся горла фляжки кончиком пальца. Поднёс палец к носу и сделал глубокий вдох.

Наши взгляды встретились. Лорд еле заметно наклонил голову.

Кто-то нанёс зелье из стеблей хависсы на фляжку.

– Проклятье, – пробормотал Патрис. – Проклятье! Клянусь, я не знал!

Он повернулся ко мне, невесело улыбаясь.

– Я влюбился в вас, Лиза, – честно сказал он. – И не замечал никаких странностей. Хотя, наверное, должен был. Простите меня.

– Но я же замужем, – мягко возразила я. – Пусть даже это отложенный брак, пусть мы не живём вместе, но неужели это ни на минуту вас не смутило?

Патрис покачал головой:

– Ваша мать сказала, что о вашем муже вообще не стоит думать, словно его нет. Я пытался спросить, почему у неё такая уверенность. Она не сказала, но поклялась, что он не будет мешать.

– Значит, солгала, – отрезала я.

– Не думаю. Она была очень уверена в себе.

– И этой-то женщине вы хотите меня вернуть, – пробормотала я.

– Закон есть закон, Лиза, – развёл руками Патрис. – И закон говорит, что вам пора возвращаться.

Я перевела взгляд с взъерошенного и растерянного Патриса на моего мужа. И вдруг подумала, что Патрис вёл себя с лордом Таннисом так же, как и со мной: податливо, отвечая на все вопросы, не вступая в конфликт, идя навстречу чужим желаниям, занимая подчинённую позицию.

А ведь Патрис был куда сильнее, чем показывал. Он был сыном смелого бунтовщика, воевавшего против чиновников; жил под чужим именем и продолжал дело отца. И, наконец, хладнокровно вызвал лорда Танниса на дуэль, ещё не зная о его увечье и полагая его превосходным фехтовальщиком.

С ним нужно было держать ухо востро. И я надеялась, что лорд Таннис это понимает.

– Патрис, – негромко позвала я. – Что будет, если вы победите Хмаля?

– Я хочу победить всю чиновничью Аккару, – сквозь зубы произнёс Патрис. – Бросить вызов каждому инспектору, который выжимает звезду до дна вместо того, чтобы терпеливо и осторожно дать ей восстановиться. И я хочу получить уникальную звезду, о которой говорил Хмаль. Я буду рядом, когда он найдёт её.

– Но Хмаль-то делиться с людьми не собирается!

Патрис сжал губы:

– Я его заставлю. Или уберу с дороги, или заставлю делиться тем, что он получит.

– Каждый день в Аккаре умирают тысячи людей, – негромко сказал лорд Таннис. – Кому из них вы хотите помочь?

– Лучшим врачам и учёным, тем, кто готовит лучших врачей, и тем, кто находит новые пути исцелять и жить лучше, – без промедления произнёс Патрис. – И тех, и других, и третьих можно определить безошибочно – по результатам.

По лицу лорда Танниса пробежала тень. «Идеалист», – говорил его взгляд. И в эту секунду это слово вдруг показалось мне куда более страшным ругательством, чем «жадный бандит» или «зарвавшийся чиновник».

Впрочем, ясное дело, почему мне так казалось. Патрис из самых лучших, добрых и альтруистических побуждений хотел получить необыкновенную мазь, чтобы лечить людей, которые лечат мир, хирургов, гениальных изобретателей и учёных. И отобрать эту мазь он хотел…

…у нас. У меня и у моего мужа.

А мы не хотели, чтобы у нас её забирали. Что, в общем, как раз выставляло нас жадными бандитами и зарвавшимся аристократами. Я вздохнула. Повод задуматься, да?

Лорд коснулся моей руки:

– Всё будет хорошо, Лиза, – негромко сказал он. – Езжайте.

Патрис мгновенно встал.

– Я не отступлюсь, лорд Таннис, – предупредил он. – Не знаю, совпадут ли наши цели или мы станем врагами, но мои чувства к Лизе никуда не исчезли.

– Сочувствую вам, – невозмутимо ответил мой муж.

Потрясающе самодовольно ответил, между прочим. Даже не стал напоминать, что я его жена или что нас с Патрисом опоили, поэтому его чувства не считаются. Просто дал понять, что не воспринимает Патриса в качестве соперника. Вообще.

И, что уж там, мне это нравилось.

Я встала, и Патрис предложил мне руку. Но, уже когда мы вышли с террасы и перед нами распахнулись ворота, я обернулась.

«Я буду скучать», – мысленно произнесла я.

И прочитала тепло в ответном взгляде голубых глаз.

Отъезд наступил совсем скоро, и я не жалела. Море штормило, Патрис уходил от любых серьёзных разговоров, а на продавцов, разливающих морс и лимонад, мне даже смотреть не хотелось.

Но один серьёзный разговор у меня всё же был.

– Лиззи? – Моя мать обернулась от окна, когда я вошла в гостиную. – Приятно видеть, что ты в кои-то веки меня не избегаешь.

– Почему ты говорила Патрису, что моего мужа не стоит принимать в расчёт? – спросила я в лоб.

Глаза матери расширились:

– Он сказал тебе?

– Я его заставила, – мрачно сказала я. – Привязала к стулу, отшлёпала и сказала, что поставлю в угол на всю ночь, если не признается.

– Вижу, тебе так и не привили хорошие манеры в пансионе.

– Их могли бы привить мне и дома, – пожала плечами я. – Вот только было некому.

Моя мать отвела взгляд.

– Почему ты помогаешь Хмалю? – прямо спросила я. – Почему ты говорила, что о моём муже можно забыть?

Сжав губы, некоторое время моя мать смотрела в окно, не отвечая. Побарабанила пальцами по стеклу. Я терпеливо ждала ответа.

– Знаешь, каково это, когда тайная звезда становится частью тебя? – отрешённо спросила мать. – Когда она горит в твоём доме, под твоими веками, когда ты чувствуешь её ночами?

– Нет.

– Мы с Этьеном зажгли свою собственную звезду в маленьком бедном домике в горах, – на лице матери появилась грустная улыбка, – в домике, который сначала никому не был нужен.

Ага. То есть Патрис не солгал.

– У вас была своя звезда?

– Да, – просто сказала мать. – А потом её отобрали и выжали досуха за несколько дней. Она погасла.

– И не зажглась вновь, – прошептала я.

– Нет.

За окном начал накрапывать дождь. Мы с матерью стояли друг напротив друга, и я не знала, что ей сказать. Я понимала, что эта звезда была ей дороже даже собственной дочери, и мне даже не было обидно. Только… грустно.

– Хмаль обещал, что мы снова зажжём звезду в его особняке, – произнесла мать. – Поэтому я вернулась. Впрочем, он не оставил нам выхода.

Я потёрла лоб. Страшная штука эта звезда: все её хотят, а тем, кто к ней привыкает, плохо без неё, как без потерянного ребёнка. И одновременно… она прекрасна. Я вспомнила ощущение света и счастья, чужой руки в моих пальцах, бесконечный миг, который исцелил моё лицо. Звезда. Любовь, которая жила в моём доме десятки лет.

– Да, – произнесла моя мать, пристально глядя на меня. – Ты знаешь, каково это.

Она знала о звезде в моём доме, поняла я. Хмаль рассказал ей. Не было смысла притворяться.

– Как ты думаешь, почему именно мы заслужили эти звезды? – спросила я. – Ведь во мне… в тебе… разве в нас есть что-то, чего нет в тысячах других людей?

Моя мать вдруг улыбнулась:

– Дело не в нас, Лиззи. Дело в том, какие мы друг для друга.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы с Этьеном никогда не боялись и не стеснялись друг друга, – просто сказала мать. – Не прятали друг от друга ни одной мысли. Не было такого, чтобы я хотела поделиться не с Этьеном, а с кем-то ещё, чтобы я стыдилась его, чтобы я пыталась притворяться кем-то лучше, чем я есть. Нам хорошо вместе – и одновременно мы остаёмся собой. С Этьеном я такая же, как в те минуты, когда я одна.

Я смотрела на неё и вспоминала сдержанное и обаятельное поведение Патриса. Он был великолепным кавалером и очаровательным молодым человеком, но он не был собой в романтической обстановке. Не до конца.

…Звезда не зажглась бы для него. Может быть, Хмаль думал иначе, сводя нас с Патрисом вместе, – но он ошибался. Теперь, после слов матери, я начала это понимать.

Неужели понимание было такой редкостью? Неужели так мало супругов разрешали себе не притворяться, не сдерживаться, спокойно рассказывать, что у тебя на душе, так чтобы ни одному из них не было больно? Доверять друг другу, принимать друг друга и не чувствовать себя одиноким в тёмной ледяной пустоте, когда твоя половинка рядом?

– Наверное, тебе и Этьену очень повезло, – произнесла я вслух.

– Ты даже не представляешь.

Я скрестила руки:

– Но почему ты не хочешь, чтобы повезло мне? Зачем ты сводишь нас с Патрисом? Это ты обмазала его фляжку? Тебе не стыдно использовать фальшивые бумаги, чтобы разлучить нас с мужем?

На щеках матери запылали багровые пятна, но она не отводила взгляда.

– Ты понимаешь… – Я запнулась. – Ты понимаешь, что звезда – не живое существо? Это твое зеркало, отражение тебя! Тебе самой неприятно, в кого ты превращаешься! Разве звезда разгорится для вас с Этьеном, если вы сами в себя перестанете верить?

Я повысила голос почти до крика:

– Ведь ты не просто портишь мне жизнь! Ты лишаешь меня любви – такой же любви, как у вас с Этьеном! Высшей ценности, чёрт подери!

Лицо моей матери стало камнем. Неужели я так и не смогу её разжалобить?

– Почему? – прошептала я. – Почему ты говорила, что о моём муже не стоит думать и не стоит принимать его в расчёт?

– Я не отвечу.

– Бумаги, которые говорят, что я несовершеннолетняя, – они фальшивые?

– Не отвечу, – произнесла мать жёстче. – Всё, что я могу тебе сказать, – забудь о своем муже.

– Из-за Майи?

– Больше я тебе ничего не скажу.

Я тяжело вздохнула, глядя на неё. Бледная, но упрямая, она на меня не смотрела. Главное – быть счастливой вместе с Этьеном и наслаждаться светом новой тайной звезды, а дальше хоть трава не расти.

Я не хотела становиться такой же. Но и мужа отдавать никому не собиралась.

– Дай мне обещание, – тихо сказала я, – что если мы выведем Хмаля на чистую воду, то ты дашь против него показания и честно скажешь, что эти документы подделаны, что ты играла на его стороне и подмешивала во фляжку Патриса…

– Я ничего не подмешивала! – резко сказала мать. – Я…

Она осеклась. Она поняла, что выдала себя. Да, она ничего не подмешивала – но она помогла выдать поддельный сертификат о моём рождении за подлинный и знала это.

– Помоги мне, и я помогу тебе, – просто сказала я. – Я даже не напоминаю, что я твоя дочь. Я просто прошу мне помочь.

Моя мать молчала.

– Я твоя дочь, и я не забыла, как мы читали сказки перед сном, – тихо-тихо сказала я. – Сказку о тайных звёздах. Помнишь, как мы обе мечтали? Помнишь, как я хотела встретить своего принца? Так вот, мама. Я его встретила.

Моя мать судорожно вздохнула на фоне шуршащего серого дождя.

И посмотрела мне прямо в глаза.

– Ты ведь действительно его любишь.

– Он мой, – просто сказала я. – Я хочу поднять его на ноги и заниматься с ним любовью. Хочу, чтобы он был моим настоящим мужем. Хочу вернуться к нему домой. И ни один человек его не заменит.

– Теодор Таннис, – хмыкнула моя мать. – Я помню его с тех лет, когда они дружили с Лайеном. Они вечно пропадали где-то, а потом Тео плотнее занялся карьерой и перестал бывать в нашем доме. Может быть, если Лайен последовал бы его примеру, всё было бы иначе. Не знаю.

Она подошла ко мне и взяла за руки. Наши лица оказались близко-близко друг к другу, как когда мне было пять и она целовала меня в лоб на ночь.

– Хорошо, – тихо-тихо сказала она. – Я скажу тебе то, что не должна говорить.

– Что?

– Хмаль ошибается. – Моя мать грустно улыбнулась. – Он настойчиво сводит вас с Патрисом и думает, что обаяние Патриса на тебя подействует, а афродизиак закончит остальное. И в ином случае это сработало бы. Кого выбрать: роскошного здорового мужчину, без памяти влюблённого в тебя, или желчного и упрямого калеку, про которого тебе внушали, что он влюблён в аккарскую красотку, а тебя ненавидит?

…Ну, насчёт «без памяти» я бы поспорила. Но после слов мамы… пожалуй, надежда Хмаля на то, что я полюблю Патриса, и впрямь была небезосновательной.

– Хмаль недооценил лишь одно – твою любовь к мужу и его чувства к тебе, – произнесла мать. – Звезда исцелила твоё лицо, верно?

– Верно, – прошептала я.

– А это значит, что у Хмаля ничего не получится даже с афродизиаками. Тео не влюбится в Майю, а Патрис не уведёт тебя от Тео.

– В этом и был план Хмаля? – быстро спросила я. – Чтобы мой муж полюбил Майю, а я влюбилась в Патриса?

Моя мать кивнула:

– Думаю, он на это надеялся. Но вы с Патрисом не зажжёте звезду.

– Почему?

– Потому что обмануть звезду нельзя, – просто сказала мать. – Нельзя действовать чётко и прагматично, чтобы она зажглась. Ни притворяясь идеальным, ни вынашивая рациональные планы, ни действуя логично, ни даже занимаясь любовью на ней по три раза в день. Милая, ты же слышала, что я тебе сказала. Звезда зажигается лишь для тех двоих, кто умеет быть собой друг с другом. Кому не нужно притворяться ни единой секунды.

– Когда тебя любят и принимают, какая ты есть, – прошептала я.

– И когда ты не любишь никого другого. А ты не сможешь забыть Тео.

Всё-таки мой муж был прав там, в подвале, когда отказался заниматься со мной любовью специально для того, чтобы звезда вспыхнула. Нельзя зажечь звезду силой. Можно только полюбить и принять друг друга до конца.

– Неужели Хмаль этого не понимает?

– Не знаю, Лиззи. Может, у него уже получалось с другими парами. А может быть, он… я помню, один раз он говорил, что…

Она вдруг резко оборвала себя и побледнела так, что её кожа слилась с белоснежной рамой окна.

Я сжала её пальцы.

– «Он говорил» – что? Что ты недоговариваешь?

Она открыла рот – и отвела взгляд. Её пальцы дрожали.

– Ничего, Лиззи, – хрипло сказала она. – Это… глупость, которая пришла мне в голову. Я уверена, что неправильно поняла его слова. Прости. Не будем об этом больше. Совсем скоро бал и… всё закончится хорошо.

Она нервно сглотнула.

Мне это нравилось всё меньше. Осталась лишь одна надежда: что ещё до того, как Хмаль воплотит свой план в жизнь, лорд Таннис найдёт афериста и докажет, что мой новый сертификат о рождении – фальшивка, а я свободна и могу вернуться к мужу.

Но что, если он просто не успеет?

Глава 24

В особняке Хмаля дым стоял коромыслом. Но не по случаю долгожданного бала, как я ожидала. Из Аккары прибыл лорд Вальре, глава тамошнего торгового министерства. И господин Хмаль, похоже, был этим очень недоволен.

«У чиновников вроде Хмаля есть враги. Я написал одному из них, прося о встрече… и мы достигли соглашения».

Мой муж нашёл способ обойти господина Хмаля.

Несколько дней высокий гость провёл время в департаменте иностранных дел, изучая документы, переводы и вникая в каждую мелочь. А утром в день бала разъярённый Хмаль ворвался в столовую, где мы мирно завтракали, и хлопнул по скатерти газетой.

– Вы и ваш упрямец-супруг, – выплюнул он, глядя на меня. – Как он посмел!

Я подняла на него изумлённый взгляд и увидела заголовок статьи:

«КОНТРАКТ ВЕКА».

И под ним:

«Долгожданное подписание торгового договора между Аккарой и Файерном, который обещает оживить торговлю и привлечь миллионные вложения в экономику обеих стран, состоится этим вечером в особняке аккарского торгового представительства, где ожидается ежегодный бал. Лорд Гранам и лорд Вальре подтвердили, что достигли соглашения по всем вопросам».

Я прочитала эти строки в один миг. Сердце радостно забилось. Упрямство моего лорда победило!

– Понятия не имею, о чём вы, – невинно произнесла я.

– Не радуйтесь, – процедил Хмаль, глядя прямо на меня. – Если до этого дойдёт, моё правительство никогда не утвердит этот договор! Я об этом позабочусь!

– То есть ваш министр лорд Вальре подпишет договор, а потом выставит себя дураком, когда ваше правительство не придаст ему юридическую силу? – уточнила я. – А заодно и выставит идиотом лорда Гранама, наш кабинет министров и весь Файерн? Знаете, как-то не верится.

Хмаль вдруг усмехнулся:

– Что ж, вы не совсем уж неправы, госпожа Чилтон.

– Я леди Таннис!

– Вам недолго ею осталось быть, – бросил он. – Скоро увидите.

Я проводила его взглядом, когда за ним захлопнулись двери. А когда повернулась обратно к столу, увидела, как все отводят глаза.

Что-то Хмаль задумал?

Я повернулась перед зеркалом, разглядывая строгое жемчужно-серое платье с открытыми плечами. Волосы я заплела в косу вокруг головы, перевив их нитью жемчуга.

Моя мать настаивала на конфетно-розовом платье с оборками и кудряшках, взбитых вдоль шеи. В ответ я покашляла и сообщила, что у меня начинается простуда, а значит, на бал я не спущусь. После этого она неохотно согласилась на то, чтобы дать мне выбрать платье самой.

Я заправила локон за ухо и взглянула на настенные часы. Совсем скоро придёт пора сойти по лестнице в главный зал. Разряженные гости, танцы, пунш, долгожданное знакомство со светскими львицами… или не такое уж долгожданное?

Я вздохнула. Какая разница? Лорда Танниса там всё равно не будет. Пока договор не будет подписан, вряд ли он захочет появляться в свете. Да и вот так раскрывать на столичном балу, что он калека… Я бы точно решила с этим повременить.

В дверь раздался стук, и её почти сразу же толкнули. Я обернулась.

– Тётя Фрина, – произнесла я. – По-моему, нам не о чем говорить.

– Конечно-конечно, – промурлыкала тётя. – Просто проверяла, что ты готова к балу. Ты прекрасно выглядишь, Лиззи.

В её взгляде вдруг мелькнуло злое торжество.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – широко улыбнулась тётя. – Просто поговорила с господином Хмалем о списке гостей, о милых неожиданностях, о прекрасном подарке, который он делает всем нам… Ты ведь знаешь, что будет ещё и фейерверк на площади?

– Да?

– Фейерверки, огненные колёса, фонарики, даже дракон из пламени. – Тётя Фрина мечтательно прикрыла глаза. – Как в детстве. Помню, нас с Лайеном привели на фейерверк, когда мы были совсем детьми.

Она бросила на меня острый взгляд:

– И тогда я увидела Тео в первый раз, – задумчиво сказала она. – Знаешь, он ужасно испугался огненного дракона.

– Врёшь, – спокойно сказала я. – Мой муж ничего не боится.

– Вру, – усмехнулась тётя. – Всё было по-другому. Это я до ужаса испугалась шутихи, которая летела прямо на меня, завизжала и застыла на месте. Ноги подогнулись, и я даже убежать не смогла. А Тео резко оттолкнул меня в сторону, так что я упала на Лайена, и принял удар на себя. Ему сожгло рукав… но он защитил меня, как настоящий принц – сказочную принцессу. А потом… – по её лицу пробежала тень, – потом он подошёл ко мне и поцеловал.

– И снова ты врёшь.

Губы тёти искривились в горькой улыбке:

– Всё могло быть так, Лиззи. Мы с ним могли полюбить друг друга. Когда-то я любила его… и он мне всё ещё дорог.

Она подняла голову и сжала губы. Лицо её ожесточилось.

– Но это время прошло, – с силой сказала она. – Прошло навсегда, и он для меня – пыль под ногами. Никто. А ты… ты ведь мечтаешь быть с ним. Хочешь принадлежать ему, несмотря ни на что. Вы оба так надеетесь на своё «долго и счастливо», верно?

Она шагнула к выходу из комнаты. В дверях она обернулась:

– Так вот, этого не будет. Клянусь тебе, этого не будет! Совсем скоро он сам от тебя откажется!

Я фыркнула.

– Ну да, держи карман ши… – начала я и тут же замолчала.

В дверях стоял Патрис.

– Лиза, – хрипло произнёс он. – Вы необыкновенно красивы.

Я выдавила улыбку.

– Благодарю вас.

Серый фрак с жемчужным отливом ему необыкновенно шёл, и рыжие локоны вились вокруг воротника белоснежной рубашки. И впрямь завидный кавалер. Кавалер, который вёл себя безупречно и делал всё, чтобы мне было хорошо рядом с ним.

Вот только он прятал от меня настоящего себя, а это значило, что я никогда не узнаю его истинных мыслей. Мои уши будут слышать «Да, дорогая», но что Патрис будет чувствовать на самом деле? «Всё ради тебя, любимая!»? «Ничего, зато ночью ты у меня попляшешь!»? «Эх, если бы на её месте была вон та блондиночка, уж с ней бы мы договорились!»? Или совсем уж простое «Да чтоб ты провалилась!»?

…Или хуже: «Как я от тебя устал!» А ведь многие женщины годами понятия не имеют, что их мужчины так о них думают. Просто потому, что привыкли любить, верить – и не ждать взрыва.

Я вздохнула и протянула Патрису руку.

– Желаю вам хорошо повеселиться, – медовым голосом произнесла тётя. – И, Лиззи, дорогая… если тебя что-то ужасно огорчит этим вечером, ты всегда можешь прийти ко мне. Ведь мы семья.

– Не дождёшься, – пробормотала я, опираясь на руку Патриса. Вот какого чёрта Хмаль настоял на том, чтобы тётя Фрина присутствовала на балу, а?

– Я вас защищу, – прошептал Патрис мне на ухо.

«Да я и сама могу, – хотела сказать я. – И в ухо дать, если снова какой-нибудь подозрительный одеколон унюхаю».

Но я лишь улыбнулась ему в ответ.

Что греха таить, моё сердце замирало, пока я шла по мраморным ступеням. Мой первый бал! Теперь, когда я вернула своё лицо, я ужасно хотела танцевать, флиртовать и улыбаться, заводить знакомства, даже ловить восхищённые взгляды… немножко.

Но вместо этого я сначала услышала гул возмущённых голосов, а потом увидела гостей, двумя группками столпившихся возле главных дверей.

– Что происходит? – тревожно спросила я Патриса.

– Сейчас узнаем, – одними губами ответил он.

Но когда мы спустились в зал, на мгновение воцарилась мёртвая тишина.

Почти тут же на лицах появились вежливые улыбки, но уже было очевидно: что-то произошло. И, похоже, это что-то напрямую касалось меня.

Почти тотчас же на возвышении заиграли музыканты, а в следующую секунду я увидела лакеев в чёрно-белых ливреях, разносивших подносы с закусками и узкими бокалами игристого вина. У широких окон были разбросаны мягкие диванчики, пуфики и полукресла, и там я увидела мою мать и Этьена. Оба выглядели встревоженными.

– Подойдём к ним? – тихо попросила я. – Они что-то знают.

– Тут все что-то знают, – сквозь зубы произнёс Патрис. – Лиза, я боюсь, случился какой-то скандал.

– Сегодня? Здесь?

– Похоже на то. Идёмте.

Этьен мгновенно встал при моём появлении. Мать протянула руки:

– Лиззи, мне ужасно жаль, – произнесла она. – Ты уже знаешь?

– Понятия не имею, – резко сказала я. – Что произошло?

– Майя Хмаль… – мать отвела взгляд. – Я не знаю точных деталей, но их с твоим мужем обнаружили вместе в экипаже. И когда дверца распахнулась, они оказались… в очень компрометирующей позиции.

– Проще сказать, она была почти голой, – раздражённо бросил Этьен. – И очень растрёпанной.

– Тише! – зашипела мать.

– Какая разница? Об этом всё равно уже знает весь зал. И скандал будет только набирать обороты.

Я похолодела.

– Как их обнаружили вместе? – резко спросила я. – Мой муж выезжает из дома только в департамент.

– Ты разве не зна… – начала моя мать и осеклась.

Стеклянные двери в зал распахнулись, и я резко выдохнула, увидев троих мужчин, один из которых был в кресле-коляске. Лорда Вальре я узнала по плохому портрету в газете. Лорда Гранама я видела один раз, когда он разговаривал с Реми в приёмной.

Но я смотрела не на них. Я не отрывала взгляда от своего мужа.

Лорд Таннис приехал на бал.

Он выглядел совершенно спокойным, даже не побледневшим. Но голубые глаза казались серыми, а костяшки пальцев, свободно лежащих на подлокотниках кресла, побелели.

Каждый взгляд в зале был прикован к моему мужу. Шепоток пронёсся по залу, как ледяной ветер, но я увидела одобрение в глазах мужчин и интерес во взглядах нескольких женщин. «И что, на этого калеку в коляске бросалась полуголая аккарская красотка? Пожалуй, он не так прост!»

Майи нигде не было видно. Что ж, хоть какое-то утешение.

Наши с лордом взгляды встретились. Он прибыл сюда, чтобы заключить контракт века. Он хотел быть рядом со мной. А вместо этого угодил в ловушку.

Господин Хмаль подошёл к новоприбывшим. Трудно было сказать, что сверкало больше – его начищенные ботинки, сияющий паркет бального зала или злорадная улыбка.

Я увидела, как они обмениваются общими фразами и Хмаль ведёт всех троих к элегантному стеклянному столику.

Стоящие поодаль газетчики немедленно направились вслед за гостями.

«Выкручивайтесь, – произнесла я одними губами, глядя в глаза мужу. – И вытаскивайте нас отсюда. А то я за себя не отвечаю».

Я повернулась к своим родственникам.

– Как… это… произошло? – сквозь зубы произнесла я.

Этьен развёл руками:

– На подъезде к особняку охране лорда Танниса, как и охране остальных гостей, было предписано уехать. Экипажи, включая закрытый экипаж лорда Танниса, ждали в очереди, и…

Он замолк, но я поняла уже всё и сама.

– Его подставили, – произнесла я. – Майе не доставило никаких проблем забраться в экипаж так, чтобы дверцу почти тут же открыли с другой стороны. А сбросить незастёгнутое платье можно за пару мгновений.

Во взгляде матери читалась жалость.

– Лиззи, это не имеет значения. Майя – дочь богатейшего аккарского чиновника. Права она или нет, её будут защищать, потому что её репутация будет безнадёжно испорчена, если лорд Таннис не сделает ей предложение сегодня же.

– А если не сделает?

– Он совершил этот поступок на земле Аккары. Отказавшись от девушки, он нанесёт оскорбление не только Майе, но и её отцу, и лорду Вальре, и всем аккарцам.

Лицо Этьена было бледным и серьёзным.

– Договор, – прошептала я. – Никто не подпишет с ним торговый договор, если он не женится на Майе.

Вот откуда был тот триумф во взгляде тёти. Вот он, последний шаг злобного плана.

Бесполезно. И переубедить всё столичное общество разом я не смогу. По крайней мере, я не могла придумать как.

Я обвела взглядом зал и увидела тётю Фрину, стоящую в гуще сплетниц. Вся разряженная в розовое и сиреневое, она смеялась, держа в руке бокал, и, кажется, была в отличном настроении. Ужасно захотелось взять этот бокал и выплеснуть ей в лицо.

Я опустилась на мягкий пуфик, не обращая внимания на сочувствующий взгляд Патриса.

– А если ей не поверят?

– Думаешь, слухи не сыграют против него? – невесело улыбнулся Этьен. – Я не испытываю к Теодору особой антипатии. Напротив, он смелый человек. Но если он будет отнекиваться и валить всё на Майю, он совершит большую глупость. Сплетня про то, как он выгнал любовницу голой из дома, ещё не забылась, знаешь ли.

Ещё одна причина, почему тётя Фрина распространяла эти сплетни. Я стиснула зубы. Положение казалось всё более безвыходным.

– И что теперь? – хрипло спросила я.

– Если бы он не был женат, у него бы тут же потребовали объявить помолвку с Майей, – сухо сказал Этьен. – Но поскольку есть ты, скорее всего, вам дадут немного времени… разобраться. Вряд ли больше часа.

Он с намёком посмотрел на меня. Я, ошеломлённая, глядела в никуда. В ушах звенело, и я едва ли видела других гостей. Только пустоту.

Наверное, мы с мужем всё ещё могли бежать – вдвоём, вместе, прямо сегодня. Бросить карьеру, неподписанный торговый договор, забыть о Хмале и о тайной звезде. Могли найти счастье где-то ещё и отдать аккарцам победу.

Но будь я проклята, если я это сделаю.

Я буду драться за моего мужа до последнего. И уж точно прокушу ему ухо, если он попробует не драться за меня.

…На мгновение я представила, как лорд стискивает зубы и соглашается на брак с Майей, чтобы спасти торговый договор и обеспечить будущее двух держав. И зябко поёжилась. Как же мне не нравится, когда говорят о судьбах страны! Почему платить за это лучшее будущее должна я? Почему, чёрт подери, не Хмаль и не его дочка?

Не дождутся.

Я посмотрела на мужа. Газетчики, окружившие их, уже разошлись, и теперь мужчины негромко совещались о чём-то. Лицо Хмаля выглядело чрезвычайно довольным, словно он в эту минуту слышал то, что очень хотел услышать.

А потом мой муж повернул голову.

Секунду мы глядели друг на друга. Я мало чем могла сейчас ему помочь. Броситься ему на шею на глазах всего зала? Не очень-то дипломатично.

Но я…

Я закусила губу. Ему нужна сила, нужна поддержка, нужна любовь. Но что я могу сделать? Как сказать ему, что я люблю его, что я рядом? Как сделать так, чтобы вокруг нас возникли качели и звёзды, аромат блинчиков на полутёмной кухне и дождь на обнажённой коже? Чтобы вокруг зашумела зелень и по ветвям пробежала белка?

Словно услышав мои мысли, за спиной заиграли музыканты. Плавная, красивая мелодия, под которую я смогла бы станцевать великолепный танец на раздевание, если бы захотела. Впрочем, тут вряд ли это поймут.

Не отрывая взгляда от мужа на противоположном конце зала, я открыла рот – и тут Патрис склонился передо мной в поклоне.

– Миледи, осмелюсь напомнить вам, что вы обещали мне танец.

Я недоумённо моргнула, глядя на протянутую руку. Ах, чёрт, я же и впрямь обещала!

– Конечно, – рассеянно сказала я. – Только… боюсь, меня одолевают другие мысли.

– Я понимаю, – кивнул Патрис. – Позвольте вашу руку, миледи?

Я поднялась. И, увлекаемая Патрисом, шагнула в центр зала, к танцующим парам. Люстра из сотен светильников, наполненных аккарским маслом, сверкала невыносимо ярко, паркет блестел отражённым светом, и на миг у меня закружилась голова. Неужели я, маленькая Лиза Чилтон в поношенном платье, скромная ученица пансиона «Сад сестёр», танцую здесь в роскошном бальном наряде рядом с красавцем, на которого устремлены ревнивые взгляды барышень со всего зала?

А потом я забыла обо всём, увидев несколько глубоких царапин в идеальном дереве паркета.

Я узнала эти царапины. Маленькая Лиззи старательно выводила их, отмеряя шаги линейкой, чтобы тайная звезда в подвале дома находилась точь-в-точь под нацарапанной звездой.

Почему я это сделала тогда? Я сама не была уверена. Может быть, в те дни я слишком часто видела ссорящихся родителей и мечтала, чтобы они помирились? Или я уже тогда мечтала о своей сказке и о принце с голубыми глазами, который будет целовать меня со вкусом черничного варенья?

– Лиза, – прошептал Патрис мне на ухо. – Вы замечтались?

– Просто подумала о детстве, – улыбнулась я, ненавязчиво шагнув назад и очутившись прямо над звездой. – Давайте будем танцевать здесь. Мне нравится это место.

Я повернула голову к прозрачному столику, где сидели четверо мужчин, и поймала взгляд голубых глаз.

И вдруг поняла, что сказать и сделать.

Я качнула ладонью, будто переворачиваю блинчик на сковородке. Подбросила ладонь ещё раз и ещё, откладывая воображаемый блинчик и подхватывая следующий. Глаза моего мужа расширились.

А я улыбнулась, на мгновение подняла взгляд вверх, словно залюбовавшись потолком-небом, и обхватила свободной рукой невидимую верёвку качелей. И, шагнув вперёд-назад в танце, качнулась всем телом.

Патрис не отрывал жадного взгляда от меня. Он не видел мою левую руку: он смотрел в моё лицо, на грудь, волосы, наслаждаясь танцем. А я танцевала с ним, выполняя обещание, но думая о том, каких разных вещей мы хотим.

Я запрокинула голову, глядя Патрису в лицо.

– Знаете, что такое любовь? – прошептала я. – Она чертовски разная, потому что мы разные. Но для меня это как прийти домой и скинуть туфли после бала. Как тёплая вода в расслабляющей ванне. Любовь – это когда тебя всегда примут и обнимут и тебе никогда не приходится прятать себя.

– Разве такое бывает? – негромко отозвался Патрис.

– Конечно. Когда ничего из того, что он делает, тебя не раздражает. Когда это твой человек, когда он пахнет тобой. Когда вы нашли друг друга… – я подняла лицо и вновь качнулась всем телом, – и вместе глядите на звёзды.

Во взгляде Патриса что-то странно изменилось. Теперь он смотрел на меня по-новому.

– Этьен говорил мне то же самое, – тихо произнёс он. – Неужели и вы тоже считаете, что прятать часть себя – это значит любить не до конца? А недоговаривать, отставить в сторону кусочек души, не делиться им – это поражение?

Я открыла рот – и вдруг поняла, что мне и не нужно отвечать.

Ведь я могла дать ответ только самой себе. И ещё одному очень упрямому лорду.

Музыка начала замедляться, и Патрис выпустил мою руку, позволяя мне совершить поворот. Я вновь шагнула на процарапанную звезду – и поймала взгляд мужа.

Голубые глаза, искрящиеся смехом, следящие за мной свободно и прямо, как за лунным лучом, как за волной и музыкой…

…Для своего мужа я была такой же частью мира, как солнечный свет или шуршащая листва, как распускающиеся в саду розы. И такой же частью мира он был для меня. Простой, как чистая вода, и сложной, как самые тонкие намёки в витиеватом меморандуме.

И такой же необходимой.

Я закружилась на месте, отдаваясь музыке, раскинув руки, бесконечно счастливая. На мгновение прикрыла глаза – и затаила дыхание, увидев под веками ослепительную белоснежную звезду в своём доме.

Мгновение счастья. Морские брызги на щеках и рука в моей руке.

«Знаешь, каково это, когда тайная звезда становится частью тебя? Когда она горит в твоём доме, под твоими веками, когда ты чувствуешь её ночами?»

– Да, мама, – беззвучно прошептала я. – Я знаю.

Я открыла глаза. И увидела, как замирают другие танцующие пары, застывает на месте Патрис…

…потому что от пола вспыхивали и вились вокруг меня белые искры.

Я остановилась, задохнувшись, с неверием глядя, как вокруг жемчужно-серого подола растёт и ширится белое сияние. Поднесла руку к груди. Это мне видится или я сплю?

А потом музыка смолкла окончательно, а за спиной раздался до боли знакомый голос:

– Миледи.

Я обернулась.

И не поверила своим глазам, увидев моего мужа, прямо стоящего передо мной. Коляска, забытая, осталась у стола с документами.

– Вы, – прошептала я. – Как?!

– Если бы вы не были так увлечены собой, – на его лице появилась знакомая ироническая улыбка, – вы увидели бы, как сияние обволакивает нас обоих. И, кстати, ещё оно окутало Анну и Этьена и ещё одну пару – которая, впрочем, спешно покинула зал, пока это не увидели все остальные.

– То есть… теперь все увидят, что мы… вроде как избранные звездой? – хрипло прошептала я.

– Ну… тут всё сложно. – Мой муж прищурился. – Будь я на месте Хмаля, я бы немедленно объявил, что это какой-то трюк с зеркалами и во время фейерверка сам Хмаль покажет и не такие чудеса. Поэтому, чтобы победить, нужно что-то ещё.

В иное время я бы тут же потащила мужа танцевать и попробовала привлечь к нам симпатии всего зала. Я мечтала танцевать с ним, и это было бы прекрасно – если бы у нас было время. Но я отнюдь не была уверена, что звезда вдруг взяла и исцелила лорда Танниса навсегда. Скорее всего, это был очередной прилив сил – и времени было немного.

Как же его использовать?

Внезапная догадка молнией мелькнула в мозгу. Я поняла, что делать.

Я шагнула к нему и взяла его за руку.

– Господа! – звонко произнесла я. – Когда-то в этом доме горела тайная звезда. И сейчас, благодаря всем вам, благодаря моей матери, прежней хозяйке особняка, и моему любимому супругу, она разгорелась вновь! Я призываю всех увидеть это чудо! Давайте скорее попросим у господина Хмаля разрешения спуститься в подвал! Пусть он покажет нам дорогу!

Я успела увидеть остолбеневшее лицо Хмаля. А потом всё смыла шумная волна поддерживающих криков и просьб. Часть гостей, знакомых с расположением комнат в особняке, не дожидаясь разрешения, уже хлынула к лестнице, ведущей в нижнюю часть дома.

– Вы понимаете, что я хочу сделать? – прошептала я мужу.

Он сжал мою руку.

– Более чем.

– Попробуем проникнуть в кабинет?

– Инструменты при мне, – задумчиво сказал он. – Главное – удержаться на ногах.

Я коснулась губами его щеки.

– Это будет очень просто, – прошептала я. – Просто помните, что я жду не дождусь возможности вам отдаться во всех возможных позах.

Лорд сохранил невозмутимое выражение на лице, но я видела, что его проняло.

Мы отправились вслед за гостями, окружённые шепотками и недоверчивыми взглядами, взявшись за руки. Лорд Таннис ступал осторожно, словно ожидал рухнуть в любой момент, и я понимала, что это вот-вот могло случиться. Звезда дала нам силы, но хватит их ненадолго.

Уже выходя из зала, я поймала взгляд Патриса, всё ещё стоящего посреди зала в одиночестве.

Очень задумчивый взгляд.

Глава 25

В подвале было не протолкнуться от желающих полюбоваться на светящуюся звезду. К ней пытались прикоснуться, подойти поближе, дотянуться, коснуться губами…

Но одну женщину подвели к звезде беспрепятственно. Анна, моя мать, опустилась на колени у самой звезды, Этьен стоял в полушаге от неё, и их лица были залиты светом куда более ярким, чем свет на лице остальных гостей.

Звезда теперь принадлежала им. Точнее, будет принадлежать Хмалю, если они останутся его пленниками в золотой клетке. Проклятье!

Но сейчас мне было не до этого. В подвале царила неразбериха и темнота, и, крепко сжав ладонь мужа, я осторожно провела его к тайному проходу.

В этом углу подвала, к счастью, было совершенно пусто. Поэтому, убедившись, что на нас никто не смотрит, мы скользнули внутрь незамеченными.

На винтовой лестнице у меня замерло сердце: если мой муж упадёт, я его не вытащу. Но, кажется, пока звезда хранила нас.

Едва мы оказались в кабинете, я тут же зажгла лампу. Мой муж быстро прошёл к сейфу, достал из кармана странное приспособление, больше похожее на стетоскоп, и, не глядя на меня, начал медленно и осторожно вращать первое колёсико.

Оно щёлкнуло практически сразу. Не замедлившись ни на секунду, он тут же начал крутить второе. Я не осмелилась его отвлекать. Мне нужно было спросить его про Майю, узнать, как он себя чувствует, спросить, что он планирует делать с Хмалем… но у нас были минуты. Возможно, мгновения.

Когда щёлкнуло пятое колёсико, далеко внизу послышались шаги. У меня заколотилось сердце.

– Кто-нибудь ещё знает об этом ходе? – спокойно спросил мой муж.

– Никто, – решительно сказала я. – А если кто-то попробует войти, я спущу его с лестницы.

Тихий смех.

– Ну, этого, думаю, не потребуется. Глядите!

Щёлкнуло шестое колёсико, и сейф отворился.

Я тут же подлетела к сейфу. Бумаг там было совсем немного: почти всё место занимали деньги – и от количества толстых пачек с купюрами у меня зарябило в глазах. Здесь были серебряные и золотые слитки, чеканные монеты, даже бриллианты, разложенные строго по весу и размеру. Деньги, деньги, деньги…

– Вот, – спокойно произнёс мой муж. – Какой интересный список.

Он вдруг пошатнулся, словно левая нога перестала его держать. Я тут же подставила плечо и заглянула в бумагу.

Короткий список фамилий, некоторые из которых были мне знакомы. И – суммы напротив каждой из них.

– Взятки, – прошептала я. – Хмаль давал им взятки, подталкивал их к шпионажу! Он… да это же тяжкое преступление, это запрещено всеми конвенциями! Это позор для любого дипломата!

Я возбуждённо посмотрела на мужа:

– Мы его взяли!

Лицо лорда Танниса выражало куда больше скепсиса.

– Мы не нашли самого важного, миледи. Мы не нашли поддельных бумаг. Не раскрыли, зачем Хмалю был нужен ваш почерк. И, кстати, не нашли вашего настоящего сертификата о рождении, хотя я на это надеялся. Понимаете меня?

– Я… официально всё ещё несовершеннолетняя и под опекой матери, хотя на самом деле мне восемнадцать, – произнесла я. – Да?

– Увы.

Он вновь покачнулся и на этот раз чуть не упал. Я резко захлопнула сейф.

– Прячьте стетоскоп и бумаги и бежим, – выдохнула я. – А то я вас не вытащу.

Мы спускались по винтовой лестнице, спотыкаясь и чуть не падая. Но у нас получилось! Мы нашли доказательства того, что Хмаля нужно пинками гнать из Файерна!

И эти доказательства стоило использовать.

В подвале всё ещё было многолюдно. Мне удалось усадить мужа в углу и отправить слугу за коляской.

А четверть часа спустя мы вернулись ровно к тому столику, куда препроводил высоких гостей господин Хмаль.

Лорд Вальре и лорд Гранам вполголоса разговаривали, стоя неподалёку с бокалами лимонада. С виду он был похож на игристое вино, но я знала, что на приёмах наши дипломаты не пьют, а аккарцы переняли у них эту привычку.

– Господа, – негромко произнёс мой муж, подъезжая к ним в коляске. – Открылись некоторые интересные обстоятельства, которыми я хотел бы с вами поделиться.

Он указал на столик. Все расселись. Лорд Вальре с сомнением посмотрел на меня, но я уже заняла место Хмаля.

– Если кратко, то господин Хмаль пытался подкупить наших людей, и вот доказательства. – Мой муж передал лист Гранаму. – Замечу, кстати, что если этот лист случайно потеряется, суммы и имена останутся, а память у нас с женой очень хорошая.

Я едва ли запомнила половину имён, но благоразумно решила промолчать.

– Лорд Вальре, – позвал Гранам, передавая своему аккарскому коллеге листок. – Крайне невесёлые новости для господина Хмаля, я полагаю.

Лорд Вальре внимательно проглядел лист, прищурившись на одном из имён, и покачал головой:

– Что ж, думаю, это последние новости, которые вы о нём услышите. Вы будете настаивать на его высылке в двадцать четыре часа?

– Разумеется.

Оба дипломата посмотрели на моего мужа.

– Аккара не будет иметь к вам претензий, если вы откажетесь жениться на дочери погрязшего во взятках растратчика, – сухо произнёс лорд Вальре. – Разумеется, мы отрицаем всякую причастность к любым действиям господина Хмаля и его приспешников.

Я сильно сомневалась, что это было так. Может, лорд Вальре ничего и не знал, но другие аккарские чиновники вряд ли были ангелами. Но мой муж лишь наклонил голову.

– Но публичными эти данные стать не должны, – с нажимом произнёс лорд Вальре. – Я могу на вас рассчитывать?

– Шестнадцать лет назад мы поступили так же, когда выслали всё посольство без объяснения причин, – кивнул лорд Гранам. – Не стоит устраивать публичный скандал, когда можно решить все тихо. Разумеется, мы хотели бы кое-что взамен.

– Да?

Лорд Гранам и мой муж обменялись взглядами.

– Я подозреваю господина Хмаля в подделке документов, связанных с семьёй моей супруги, – произнёс мой муж. – А также в нескольких крайне гнусных поступках, в которых участвовала его дочь, вроде отравления моей жены. Я желаю, чтобы обыскали его, его семью и его вещи и узнали всё о любых тайных убежищах, принадлежащих ему. Моя личная признательность вам гарантирована. Вряд ли чудовищный скандал будет на пользу нашим державам.

– Почему? – вырвалось у меня. – Почему мы не можем отправить Хмаля под суд и предать его имя позору? Он заслужил!

Мужчины уставились на меня так, словно с ними заговорила табуретка.

– Потому что наказание преступника нужно обставлять с максимальным благом для государства, – терпеливо сказал мой муж. – Дипломаты обеих стран прекрасно будут знать, какое наказание их ждёт, если они решатся на прямой подкуп. Но громкий скандал вместо тихой высылки не пойдёт на пользу обеим державам, а также репутации дипломатического корпуса. Кроме того, он затронет наше имя, и простые столичные обыватели будут сидеть в гостиной и шушукаться: «Не знаю, то ли этот дал взятку, то ли этот, но мутная эта история, как ни скажи!»

Он изобразил скрипучий голос придирчивой пожилой леди настолько точно, что я чуть не покатилась со смеху.

– То есть господин Хмаль должен тихо уехать, лишившись должности, – произнесла я задумчиво. – Действительно, звучит весьма резонно. Да и если через два года его случайно собьёт экипаж, это будет мало кого волновать.

Муж закашлялся. Даже лорд Гранам приоткрыл рот от этого моего заявления.

– Думаю, нам стоит завершить это красочное обсуждение, – сухо произнёс лорд Вальре. Он кивнул одному из сопровождающих, застывших поодаль. – Задержите Хмаля и его дочь немедленно. Препроводите их в подземные апартаменты и выставите стражу. Обращайтесь с ними вежливо, но не позволяйте им общаться с кем-либо и не передавайте их писем. Потом позовите ко мне распорядителя бала и обоих заместителей Хмаля.

– Так точно, милорд.

Трое крепких молодых мужчин в костюмах бесшумно исчезли. Лорд Вальре поманил лакея, истуканом застывшего в дверях. Тот спешно подбежал.

– Зовите газетчиков и собирайте остальных гостей. Продолжаем по протоколу. Танцы, ужин, танцы, фейерверк и церемония подписания.

Лакей глубоко поклонился.

Наши с мужем взгляды встретились, и я судорожно выдохнула. Неужели это всё? Неужели мы победили? Хмаль обезврежен, моему мужу не нужно жениться на его дочери и их обоих выкинут из страны?

Конечно, я хотела чего-то более впечатляющего, но... Что ж, не всегда получаешь то, что хочешь. Ведь мы победили, верно?

Верно?

Я сидела рядом с мужем, глядя на танцующие пары, и у меня кружилась голова. Бесконечные знакомства с гостями, поток имён, три четверти которых я не успевала запоминать, любопытные и сочувствующие взгляды, шепотки, которые я ловила краем уха, про то, что «Майе здесь надеяться не на что» и «Неужели звезда и впрямь…»

После того как я разбудила звезду, симпатии явно качнулись в нашу сторону. Но я сейчас думала не о браке с Майей, который превратился в призрачную иллюзию. Я думала о том, что очень-очень хочу исцелить своего мужа. И о том, что звезда раз за разом давала мне надежду. Я надеялась на исцеление до сих пор – но часть меня боялась. Вдруг не получится? Вдруг… вдруг всего этого будет недостаточно?

– Лиза, – услышала я голос мужа. – Пора. Фейерверки вот-вот начнутся.

Я моргнула. И впрямь: гости начали покидать залу. Кстати, ни матери с Этьеном, ни тёти Фрины я не видела. Даже Патрис куда-то исчез.

Я вполголоса сказала об этом лорду.

– Возможно, они услышали, что их покровитель арестован, и решили уйти, не прощаясь? – предположила я. – Не очень-то вежливо с их стороны.

– Я между делом предложил лорду Гранаму оцепить торговое представительство – так, на всякий случай, во избежание… эксцессов, – не сразу ответил он. – Увы, с существующей дипломатической практикой это плохо согласуется. А члены вашей семьи не участвуют в аферах Аккары, насколько нам известно. Иначе пришлось бы арестовывать всех гостей.

– Ну вот, – пробормотала я.

И встала.

– Что ж, идёмте. Ведь вот-вот начнётся огненная пляска, правда? Шутихи, ракеты, огненный дракон, фонарики и всё остальное?

С каждым словом я чувствовала, как улыбаюсь всё шире.

Мы заговорщицки переглянулись, и в глазах мужа на мгновение промелькнул отблеск того же детского счастья, который, я знала, был сейчас в моём взгляде:

– Обязательно.

Аккарский огненный дракон был прекрасен.

Гордый алый девятихвостый змей возвышался над площадью, и семь огненных колёс фейерверков вращались вокруг него. Тёплые оранжевые шары, наполненные горячим воздухом, поднимались в ночное небо, как кисти светящегося винограда, и тонкие искристые палочки с шипением горели в руках у гостей, разбрызгивая искры на брусчатку. Огненные завесы окружали ратушу с трёх сторон, и водопады меняли цвета от серебристого до малинового каждую минуту, вызывая восхищённые возгласы.

Аккарцы превзошли себя. Сколько масла они истратили на этот фейерверк? Безумное количество бочек, должно быть.

Я обернулась на раскрытое окно в верхнем этаже ратуши. Вот-вот в нём появятся лорд Вальре и лорд Гранам, чтобы поставить историческую подпись. Фейерверки на минуту смолкнут – и разгорятся с новой силой, вращаясь трёхкрылыми птицами, вспыхивая рядами горящих обручей в виде звёзд и сердец и символизируя, что наступила новая эпоха в отношениях между двумя странами.

– Я очень люблю менять мир именно так, как меняют его дипломаты, – произнёс мой муж негромко. – Ничего не происходит, кроме пары подписей. Но потом вдруг сделки начинают оформляться быстрее, товары становятся дешевле, а купить их проще. И не успеваешь моргнуть глазом, как бедные прежде люди начинают откладывать на старость, строить новый дом и оплачивать дорогой пансион детям.

– Вот, значит, как выглядят волшебники, – не без ехидства сообщила я, глядя на него сверху вниз.

Муж лишь с иронией поднял бровь в ответ.

А потом вдруг посерьёзнел.

– Вы меня возненавидите, но, увы, ничего не изменилось, Лиза, – так же негромко сказал он. – Я хочу быть с вами, но теперь, когда мы оба почувствовали звезду… – Он шумно вздохнул. – Я знаю, что она исцеляет. Но этого слишком мало, Лиза. Меня она исцелила лишь на пару минут, хотя вы вложили в призыв всю свою любовь.

– Но мы можем… – начала я.

Он вскинул руку:

– Дайте мне договорить. Нет, не можем. Я чувствую звезду, как и вы. И без сомнений могу сказать, что останусь прикованным к креслу даже в том случае, если мы будем заниматься любовью каждый день. – Лорд устало улыбнулся. – Это было бы прекрасно. Но этого недостаточно, миледи. Увы.

Что? Да это же чушь!

Я открыла рот, чтобы это сказать… и вспомнила белый свет под своими веками.

Мы любили друг друга, и звезда была нашим символом. Другим людям она дарила исцеление, мне она излечила лицо… но были вещи, которые не могла излечить даже звезда. Как бы ни была сильна моя надежда.

– Я не собираюсь сдаваться, – твёрдо заявила я, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. – И не думайте.

Наши взгляды встретились, и лорд едва заметно улыбнулся:

– Не думаю.

Я скрестила руки на груди:

– Вот именно! Даже не надейтесь от меня сбежать и отговориться тем, что я всё равно разочаруюсь! Ну и что, если разочаруюсь? Да, это может случиться, и тогда я буду бегать по берегу, швыряться в море песком и глиняными тарелками, а потом откажусь с вами разговаривать, угоню лошадь и буду контрабандой возить эхебскую пыльцу через горы. Возможно это? Да, возможно, ну и что? Живите с этим!

Лорд несколько секунд изумлённо смотрел на меня. А потом расхохотался.

– Амазонка, – произнёс он, вытирая глаза. – Я помню день, когда одна упрямая девчонка рухнула с дерева и отказалась принимать мою руку. Я назвал её амазонкой, а она мрачно сказала, что никогда не будет признаваться кому-то в любви, пока он не признается первым.

Я невольно улыбнулась:

– Вы помните, как звали меня амазонкой?

– И ещё, похоже, не раз назову, – серьёзно сказал лорд. – Вы моя амазонка, Лиза, и я очень вас люблю.

Над нами пролетали огненные всполохи, но я не обращала на них внимания. Я видела только своего мужа.

– Вы… честно? – только и сказала я.

– А куда деваться?

Но его глаза смеялись.

Мне ужасно захотелось плюхнуться ему на колени, не обращая внимания на других гостей на площади. Но я сдержалась. Тем более что вот-вот должна была начаться церемония.

Но кое-что я должна была сказать.

– Знаете, – начала я, – я вот… в общем, я тоже…

– Ложись! – вдруг завопил кто-то.

Брызги огненной завесы, отгораживающей площадь от улицы, вдруг потухли. Одна из конструкций с треском разлетелась, гости разбегались с криками, и я с ужасом увидела, как прямо в нас с мужем летит здоровенный огненный шар.

Мгновение застыло. Краем глаза я увидела, как к нам бегут люди, но никто не успевал, не успел бы, да и что они могли сделать? Сгореть вместе с нами?

В следующую секунду сильные руки толкнули меня в сторону. Я отлетела на пару метров и упала навзничь на брусчатку.

И, уже упав, увидела, как огонь охватывает и поглощает кресло-коляску, с которого валится безжизненная фигура.

«Защитил меня, как настоящий принц – сказочную принцессу», – успела промелькнуть в голове фраза тёти.

Потом я потеряла сознание.

Глава 26

Я очнулась в полутьме. Рядом с кроватью горела лампа.

– Лиззи, моя дорогая, – раздался женский голос. – Как хорошо, что ты наконец проснулась. Мы все заждались.

Я поморщилась. Голова болела невыносимо.

– Который час? – хрипло спросила я. – Где я?

– У друзей, милая. Не бойся, ты в безопасности.

Я приподнялась на локте.

– В какой, к дьяволу, безопасности? Где мой муж?

А потом я вспомнила. Картинка, где огонь охватывает коляску, где беспомощное тело падает на землю…

– Нет, – прошептала я. – Не может быть.

– Увы, милая.

Я зажмурилась. Не могу об этом думать. Не хочу об этом думать, иначе я прямо сейчас упаду и завою. Нет. Нет. Не сейчас.

Я подняла голову. В голове шумело, и я не сразу узнала голос женщины, которая со мной разговаривала. Но теперь, увидев розовое платье в оборках, я не могла ошибиться.

– Тётя, – процедила я. – Что – ты – тут – делаешь?

– Слежу за твоим здоровьем, – сладко улыбнулась тётя. – Ты проснулась? Очень хорошо. Одевайся. Нас ждут.

– Кто ждёт?

– А ты не догадываешься?

Я взглянула в окно и совершенно без удивления увидела на нём решётку. За окном уже стемнело, но я разглядела соседний белёный домик. В Файерне таких не было.

– Мы в Аккаре, – прошептала я.

– Добро пожаловать, – развела руками тётя. – Ты здесь дорогая гостья.

Я бросила взгляд на свою сорочку. Сначала нужно умыться, одеться и поесть. Всё остальное потом.

Я быстро умылась, заплела волосы и надела тусклое серое платье, мимоходом заметив резкий контраст между ним и моим нежным бальным нарядом. Тётя со сладкой улыбкой предложила мне молоко, но я лишь бросила на неё мрачный взгляд и напилась воды из-под крана. С тётушки станется снова предложить мне ванильной пыльцы.

По узкому коридору мы вошли в гостиную. И я замерла, оценив обстановку.

Моей матери и Этьена здесь не было. А вот господин Хмаль был, и он хищно улыбнулся, заметив мой растерянный взгляд.

Рядом с ним за столом сидел сутулый человечек с усами. Возможно, когда-то он выглядел куда импозантнее, но волосы рано поредели, когда-то пышный мундир выглядел потёртым, и глаза у него были как у снулой рыбы. Лорд Таннис сказал бы, что этого человека сломали, и давным-давно.

Лорд Таннис… В глазах мгновенно вскипели слёзы, и я закусила губу.

Комната была обставлена со вкусом: позолоченное зеркало отражало элегантную мебель, а над потухшим камином висела рапира с инкрустированной рубинами рукоятью.

– Познакомьтесь, Лиза. – Хмаль небрежно кивнул на своего спутника. – Господин Годд. В прошлом – завзятый секундант на пьяных дуэлях и карточный шулер, теперь – непревзойдённый мастер каллиграфии. О нём у нас ещё зайдёт речь.

– Что я здесь делаю? – холодно спросила я.

– Берёте быка за рога? Я тоже не люблю тратить время. – Хмаль хлопнул ладонью по столу. – Ваш муж мёртв, миледи. Мёртв или скоро будет таковым – от таких ожогов не выздоравливают. Я бы дал ему трое или четверо суток.

Я не выдержала и хрипло всхлипнула.

– Ведь это вы, – севшим голосом сказала я. – Вы его убили! Вы его…

– Вообще-то нет, – возразил Хмаль. – Это был несчастный случай, и ничто не указывает на обратное. Я не исключаю, что какой-нибудь мерзавец попытается доказать злой умысел, найти наёмника и связать меня с ним. Возможно, даже попробует получить соответствующие показания – за взятку или под пытками, разумеется. Но я лично полностью отрицаю любые подобные связи.

– Это вы здесь мерзавец, – очень ровным голосом я. – И полный идиот, если думаете, что можете покуситься на убийство одного из высших дипломатических чинов моей страны и уйти живым. Помните, что случилось с вашим предшественником, лордом Фалем?

– Ему не повезло, мне повезло, – философски произнёс Хмаль. – Кстати, вы поняли, что ваша тайная звезда уже моя?

Тётя Фрина, стоящая за спиной, засмеялась. Я машинально вцепилась в спинку стула.

– Что?!

– Всё-таки вам нужно всё объяснять, – вздохнул Хмаль. – Я не зря прибыл в Файерн, едва Теодор Таннис женился. У него не было наследников: дом забрало бы государство, там поселился бы кто-нибудь из кабинета министров, и Файерн никогда не продал бы его аккарцу, потому что после многолетних дипломатических заслуг лорда Танниса, его отца и его деда этого бы просто не поняли.

– Но наследницей лорда Танниса стала я, – произнесла я медленно.

– Вот именно. А теперь, когда он мёртв, я получаю ваш дом.

– И с какой это стати? – процедила я. – Я вам его не отдам!

Хмаль оскалился:

– А это и не нужно. Пока вы несовершеннолетняя, ваша мать заключает сделки за вас и по аккарскому, и по файернскому праву. А поскольку цена сделки будет более чем справедливой, никто эту сделку не оспорит.

Так просто. Чудовищно просто. Почему я не догадалась об этом раньше? Почему не поняла, что стремления Хмаля устроить брак между Майей и моим мужем были лишь видимостью, а настоящая цель была другой?

– Почему вы не убили моего мужа раньше, интересно? – с горечью спросила я.

– Никто не убивал Тео, – с фальшивым изумлением возразила тётя. – Как? Он один из самых охраняемых лиц Файерна, если ты не заметила. В парке или на пути в департамент его охраняют так, что и мышь не проскочит, а если и проскочит, её путь тут же немедленно проследят. Вот во время бала Тео был уязвим, ничего не скажешь. Но кто его убивал, милая? Никто. С ним случился несчастный случай. Трагический, но случай. Никто не мог его предугадать.

В её тоне не было ни малейшей издёвки. И это было страшнее всего.

Я обернулась к ней:

– Ты любила его. Тебе совсем его не жаль? Ты сообщница Хмаля, ты такая же убийца, как и он!

Годд, доселе безмолвно сидящий за столом, поморщился и кашлянул:

– Леди Таннис, на вашем месте я не стал бы усугублять ваше положение.

– Тётя Фрина достаточно его усугубила, – глухо сказала я. – Пожизненное заключение ей гарантировано. И вряд ли в её камере будет много удобств.

Тётя лишь рассмеялась вновь:

– Думаешь, я вернусь в Файерн? А в Аккаре мне нечего бояться.

Я больше не обращала на неё внимания, вновь повернувшись к Хмалю:

– Где моя мать, которая, по-вашему, заключает за меня сделки?

– В безопасности и комфорте, – сладко улыбнулся Хмаль. – Ваша мать дала разрешение, чтобы вы некоторое время побыли с тётей. Как всегда, я продолжаю покровительствовать им обеим. Уверен, она будет рада встрече с вами – и всё будет в порядке.

Угрозу, мелькнувшую между строк, я прочитала очень отчётливо. С моей матерью и Этьеном всё будет в порядке, если я что-нибудь не выкину.

– Вы не посмеете её тронуть, – устало сказала я. – Сначала мой муж, потом моя мать? Да вас выследят и убьют, прежде чем вы скажете «мама».

Хмаль лишь улыбнулся:

– Ну что вы, Лиза. Зачем мне эти крайности? Мои гости в безопасности и комфорте, как я и сказал. А вот с вами я хотел бы поговорить.

Он указал на стул, за спинку которого я держалась:

– Садитесь, прошу вас.

Стоять дальше и впрямь было глупо.

– Тётя, сядьте тоже, чтобы я вас видела, – произнесла я. – У меня такое чувство, словно вы вот-вот сзади накинете удавку мне на шею.

Тётя фыркнула, но отошла и села в углу на отдельный стул, сложив руки на коленях.

– Итак, – спокойно сказал Хмаль. – Я полагаю, у вас есть вопросы? Было бы глупо не дать вам выговориться. Задавайте побыстрее, и покончим с этим.

– Вы даже не надеялись, что мой муж женится на Майе, – произнесла я. – Правда?

– Надеялся, и вложил в это немало сил. Конечно, на балу, когда я увидел, что вы и Теодор по-настоящему друг друга любите, у меня развеялись последние иллюзии касательно его брака с моей дочерью. Впрочем, – Хмаль улыбнулся, – я не огорчился. Я совершенно не ожидал, что вы настолько сильно влюбитесь друг в друга, но это было очень приятное открытие.

– Почему?

– Потому что, моя дорогая, звезда считает своими хозяевами влюблённую пару. И когда один из пары погибает, другая, то есть вы, может пользоваться светом звезды в одиночку невозбранно очень, очень долгое время. – Глаза Хмаля сузились. – Если приведёте в дом нового любимого мужчину, то и до конца жизни. Вы получили власть над звездой, Лиза. Вы помогли ей разгореться и стали истинной наследницей Теодора. Вы знали об этом? Знали, что звезда будет вашей после гибели мужа?

Я молча покачала головой.

– Не верю, но неважно. Да, вы можете использовать свет звезды в одиночку, чтобы делать из неё исцеляющую мазь. Вы, я подозреваю, всё же знали об этом, раз похитили банку с мазью из моего стола.

Я вспыхнула. Он всё-таки это заметил!

Но я всё ещё не понимала, как Хмаль хочет осуществить свой безумный план и получить доступ к моей звезде.

– Я понимаю, что вы желаете получить мой дом, подделав документы, – произнесла я медленно. – Вы представили меня якобы несовершеннолетней и сделали мою мать моим опекуном именно для этой цели. Но сейчас вы говорите, что ещё и хотите получать свет звезды через меня. Вы, часом, не сошли с ума? Вам нужно моё согласие и уж как минимум моё непротивление! Вы понимаете, что не получите ни того, ни другого? Что я опротестую сделку в ближайшем суде, громогласно назову вас убийцей, призову всех сторонников моего мужа отомстить и уж точно не дам вам ни капли света от моей звезды? Что я встану против вас грудью, чего бы мне это ни стоило?

Хмаль несколько секунд смотрел на меня.

А потом рассмеялся, качая головой:

– Смелая девочка. Ну какая же смелая девочка!

Он наклонился вперёд:

– Маленькая Лиза, если ты не захочешь собирать свет звезды для меня, конечно же, никто тебя не принудит. Тебе не нужны деньги? Не хочется создавать мазь и помогать людям, делать себя моложе? Что ж, твоя мать и Этьен отлично справятся с этой задачей. Будет забавно, когда она в шестьдесят будет выглядеть моложе тебя в сорок. А ведь счастье с Патрисом в твоём старом доме так близко, так возможно, хмм?

– Счастье, к которому вы будете тащить меня афродизиаками? – фыркнула я.

– Тебе понравился Патрис, – уверенно сказал Хмаль. – И теперь, когда твой муж мёртв или почти мёртв, это вопрос времени. Не Патрис, так кто-то другой.

Я лишь пожала плечами.

– Что до вашего дома, леди Таннис, – неожиданно вступил скрипучим голосом господин Годд, – во-первых, к контракту будет приложено дополнение, написанное вашей рукой, что у вас нет возражений по поводу продажи. А во-вторых, простите… об этой сделке вы договорились с господином Хмалем в письменном виде ещё до смерти вашего мужа, когда вы считали себя совершеннолетней. И эта бумага ясно показывает, что вы… хм… как бы это сказать… имели намерение приложить руку к безвременной смерти вашего супруга.

Я лишилась дара речи от такой наглости.

– Я знаю, что вы подделываете документы, – наконец сумела произнести я, – но не до такой же степени, чтобы писать за меня без образцов моего почерка!

– Никто не написал за вас ни строчки, что вы, – поднял брови Годд. – Подделывать документы – преступление. Но если сличить образцы вашего почерка на этих контрактах с вашими переводами, сделанными в департаменте иностранных дел, один из которых, кстати, лежал в бумагах лорда Вальре вместе со всей подготовительной документацией… думаю, сходство будет несомненным.

– А у лорда Хмаля, – произнесла я совершенно чужим голосом, – был доступ к бумагам лорда Вальре?

– Думаю, он мог случайно их увидеть, – пожал плечами Годд. – Совершенно случайно, конечно. Ведь никто не застрахован от случайностей.

– Довольно, – оборвал его Хмаль. – У вас есть ещё вопросы, леди Таннис?

Я нервно сглотнула. Ещё вчера я считала себя сильной, уверенной, но сейчас все эти заявления одно за другим методично выбивали почву у меня из-под ног.

…И хуже всего было глубоко запрятанное знание – в которое я отказывалась верить! – что мой муж умирает в жесточайших муках в эту минуту.

Это неправда! Не может быть правдой!

– Я любила его, – шепотом произнесла я. – Никто не поверит, что я могла желать его смерти. Звезда зажглась, это видели все!

– Звезда – не юридическое доказательство, – пожал плечами Хмаль. – А вот сплетни о вашей неприязни друг к другу слышали многие, да и поводов для ревности у вас хватало. Фрина, напомни мне, это правда, что в столице говорили, что леди Таннис обвиняла мужа, что тот изуродовал ей лицо?

– О да, – медовым голосом вставила тётя Фрина. – Ужасно, правда? Должно быть, Лиззи сильно его ненавидела. Кстати, Лиззи, ты ведь увлекалась фейерверками в детстве, правда? Определённо это припоминаю.

Мне захотелось бессильно завыть.

…Может, и правда сдаться? Не всё ли равно теперь, когда Тео мёртв?

Я попыталась просчитать свои шансы. Лорд Гранам мне не поверит, высший свет столицы – тоже. Реми я никогда не нравилась. Даже подчинённые моего мужа не будут на моей стороне, ведь один раз они мне уже не поверили. Росситер меня поддержит, но у Хмаля найдётся управа и на него, да и что он сделает в одиночку?

Сплетни, слухи, ловушки… Я обхватила голову.

И тут из соседней комнаты вдруг послышался звон разбитого стекла. Я чуть не подскочила.

– Что?! – выдохнула тётя Фрина. – Кто там?

– Сидеть, – коротко приказал Хмаль. – Мои люди разберутся.

Он отодвинул стул и встал.

– Оремат! – позвал он. – Что у вас там?

В ответ послышался хриплый мужской смех, от которого у меня заледенели щёки.

А потом дверь в гостиную распахнулась с такой силой, что чуть не слетела с петель, и в комнату вошли двое. Первого, загорелого аккарца в шрамах, я не знала. Но второй…

– Патрис! – вырвалось у меня.

– Вижу, я прибыл как раз вовремя.

Аккарец в шрамах быстро шагнул к Хмалю и – я не поверила своим глазам – нанёс ему такой удар, что Хмаль согнулся в три погибели. Второй удар, толчок – и Хмаль кулём отлетел в противоположный угол.

Патрис кивнул своему спутнику:

– Молодец. Стой в дверях и проследи, чтобы никто не мешал нашему разговору.

– Оремат и мои люди… как я полагаю… мертвы? – процедил Хмаль из своего угла.

– Как и двое наших, – зло бросил спутник Патриса. – Радуйся, мразь!

Патрис прислонился к стене, глядя на меня.

– Мне очень жаль Теодора, – негромко сказал он. – Хмаль за это заплатит.

– У вас есть доказательства, что виновен Хмаль? – быстро спросила я.

Патрис лишь рассмеялся:

– А они мне нужны?

Он задумчиво оглядел Годда и тётю Фрину.

– Вы двое напишете для меня, как всё было на самом деле, – негромко и властно произнёс он. – И не забудете указать каждый адрес и каждого свидетеля. Не бойтесь, вы мне нужны живыми.

– А я? – тихо спросила я.

Патрис развёл руками:

– А вы не знаете, Лиза?

– Нет, – шёпотом сказала я. – Сейчас я ничего не знаю.

Патрис вздохнул. Подхватил стул, перевернул его спинкой вперёд – и сел напротив меня.

– Лиза, я не знаю, жив ли ещё Теодор: я сразу отправился в погоню за вами. Я знал, что вы будете там же, где и Хмаль, и я был уверен, что он постарается тут же скрыться из Файерна и оказаться в неприкосновенности здесь, в Аккаре, до конца расследования. А потом, когда следователи сказали бы, что гибель вашего мужа – несчастный случай, что фейерверк вышел из-под контроля…

– Хмаль был бы в безопасности, – прошептала я.

– Верно. Но он никогда не будет в безопасности от меня.

Я смотрела на Патриса, и слёзы застилали мне глаза. Ужасно хотелось расплакаться, увидев знакомое лицо, уткнуться ему в плечо, попросить отвезти меня домой…

Но вместо этого я выпрямилась.

– Вряд ли вы здесь в роли героического спасителя, Патрис, – холодно сказала я. – Я помню, что вы ищете.

– Уникальную тайную звезду, горящую несколько поколений, – кивнул Патрис. – Вашу тайную звезду, как я понимаю. Род лорда Танниса и впрямь отмечен судьбой.

– Мою тайную звезду, – подчеркнула я. – Не вашу. И Хмалю она точно не принадлежит.

Патрис усмехнулся:

– Хмалю вообще мало что будет принадлежать. Он больше не украдёт ни одной звезды и не сломает ни одной судьбы, обещаю вам.

Я вздохнула, глядя на Патриса:

– Допустим. А вы?

Мы глядели друг на друга, не опуская взглядов. В зелёных глазах была печаль.

– Лиза, – тихо сказал Патрис. – Я бы очень хотел, чтобы вы были обычной девушкой и чтобы никакие звёзды нас не разделяли. Если пожелаете, так и будет. Помогите мне делать мазь с помощью вашей звезды, и я просто буду рядом. Я не буду захватывать ваш дом или заставлять вас подделывать документы, обещаю. Или настаивать на браке или близких отношениях: я знаю, что это уж точно придётся вам не по вкусу.

– Да уж, – невесело фыркнула я.

– Поэтому вы просто будете жить дома с близкими людьми, а я буду приходить, ухаживать за вами и приносить что-нибудь вкусное. И пытаться уговорить вас…

Он запнулся.

– …Чтобы я отдала вам право распоряжаться моей звездой, – устало сказала я. – А если нет, рано или поздно вы превратитесь во второго господина Хмаля.

Хмаль хрипло рассмеялся из угла:

– Девочка видит тебя насквозь, Баке! Мог бы и не стараться.

Патрис стремительно обернулся к нему. Зелёные глаза сверкнули, и на миг я по-настоящему его испугалась.

– Моё имя Бакари, и мой отец убил немало таких, как ты, – выплюнул он. – Помнишь Фаля, Хмаль? Помнишь прошлого генерального инспектора?

Глаза Хмаля расширились.

– Так вот какую змею я пригрел, – хрипло сказал он. – Что ж, ты хорошо замаскировался, мальчик.

– А ты проиграл.

– Как ты нас нашёл?

– Подкупил одного из твоих ребят, чтобы он оставлял мне метки, – фыркнул Патрис. – Наёмники всегда остаются наёмниками.

Патрис бросил последний презрительный взгляд на Хмаля и повернулся ко мне.

– Лиза, – негромко произнёс он. – Пожалуйста, скажите, что мы не будем врагами.

Я открыла рот. Выбора не было. Надо было врать, хвататься за его предложение, молчать и врать. Вряд ли мне на пользу пойдёт любой начавшийся скандал. Куда лучше сначала оказаться дома, где меня защитит охрана мужа, Клара и Росситер.

Но что-то внутри меня не давало лицемерить. Горло сдавило, и я видела перед собой лишь знакомый взгляд голубых глаз. Для меня не будет другого мужчины, звезда светилась в руке и в сердце, и я не могла заставить себя солгать. Просто не могла заставить губы разжаться.

– Патрис, скажите мне одну вещь, – произнесла я чужим голосом.

– Что такое?

– Документы по-прежнему будут говорить, что я несовершеннолетняя, правда? Моя мать будет распоряжаться моим имуществом, а она сделает всё, что вы и Этьен ей скажете.

Патрис побледнел, но я вскинула руку, не давая ему говорить:

– О, конечно, вы в любой момент можете доказать, что это не так. Можете вытащить у господина Годда показания, что он фальшиводокументчик и мошенник… но ведь вам это не нужно, правда? Как и Хмаль, вы хотите получить мою тайную звезду и пойдёте ради этого даже на подлог.

Патрис долго молчал, глядя на меня.

– Лиза, – только и сказал он. – Ну зачем вы так?

Его зелёные глаза светились той же внутренней силой, что и глаза моего мужа. Он тоже хотел сделать мир лучше. Хотел исцелять по-настоящему достойных, а не потакать любимцам судьбы вроде нас, которые не желали делиться со всем миром.

И кто сказал бы, что он неправ?

Я резко встала.

– Отвезите меня домой. Если вы хотите, чтобы я хоть немного вам доверяла и не боялась вас, – отвезите меня домой. Сейчас.

Патрис встал вслед за мной.

– Я отвезу вас к матери, – ровно сказал он. – Там мы продолжим наш разговор.

Глава 27

Тётя Фрина наблюдала за нами, облизывая губы. Господин Годд съёжился за своим столом.

– А позволь спросить, Бакари, – раздался ленивый голос Хмаля, – что получат твои люди? Допустим, у тебя будет доступ к мази, каждая капля которой стоит сотни тысяч. Допустим, ты будешь её раздавать избранным – или продавать, это будет разумнее. В конце концов, если человек ценен для общества, уж деньги-то он найдёт. Вот только что с этого достанется твоим соратникам? У них будут такие особняки, как у Танниса? Будут средства, чтобы их дети учились в пансионе, а в конюшне стояли отборные кони?

Хмаль с насмешкой оглядел загорелого здоровяка со шрамами, застывшего в дверях:

– Или ты будешь использовать их как бесплатную силу и никак иначе? Пара монет на прожитьё и съёмная комната для жены с детишками?

Он отцепил от пояса кожаный кошелёк дорогой работы. Внутри зашелестели ассигнации.

– Держи, – Хмаль кинул кошелёк парню со шрамами. – Каждые полгода будешь получать столько же. Только убей Бакари, и мы уйдём вместе.

Патрис гневно вспыхнул:

– Ты будешь его слушать? Ты…

Со стороны двора послышался какой-то смутный звук. Я насторожилась.

А загорелый здоровяк швырнул кошелёк себе под ноги. Ухмыльнулся Хмалю и покачал головой:

– Чтобы я предал Патриса, дедуля? Да скорее я этот нож, – он патетически выхватил широкий клинок из коротких ножен, – отправлю… в сердце!

Не меняя тона, он развернулся, заканчивая фразу, и метнул нож Патрису в грудь.

Патрис пошатнулся, непонимающе глядя на расплывающееся по рубашке алое пятно. Нож вошёл ему прямо в бок.

– Преда… – заорал он, но крик оборвался и перешёл в короткий стон. Патрис рухнул на колени, потом на пол, хрипя.

– Всегда говорил, что разумные люди должны уметь договариваться, – крякнул Хмаль, поднимаясь на ноги. – Приятно работать с таким понимающим партнёром. Наёмники всегда остаются наёмниками, говорил ты? Правильно говорил. Добей его, парень.

Но здоровяк, шагнувший было к Патрису, вдруг нахмурился.

– Снаружи были ещё двое наших, – произнёс он. – Хлюпики, но они должны были понять, что происходит что-то не то, после такого-то вопля. И где они тогда?

– Осмелюсь заметить, – раздался за его спиной бесстрастный голос Росситера, – они отошли в лучший мир.

Здоровяк начал поворачиваться, выставив другой нож:

– Что-о-о…

Крепкий удар тростью между глаз заставил его упасть, раскинув руки. Уже в падении Росситер с невозмутимым видом добил здоровяка точным ударом в висок.

Я перевела дух. В честном поединке у Росситера не было бы ни малейшего шанса: он бы уже был мёртв. К счастью, дворецкий умел себя защитить.

– Молодой человек, – изысканно вежливым тоном обратился он к Патрису, – знали ли вы о том, что случится во время фейерверка?

– Нет, – хрипло выдохнул Патрис. – А знал бы – не допустил бы. Хмаль – идиот. Кого бы он ни собирался использовать вместо Лизы и её мужа, он допустил ошибку. Эти двое слишком уникальны, чтобы рисковать их жизнями.

Росситер шагнул внутрь. Вслед за ним, прихрамывая, вошёл ещё один человек, закутанный в дорожный плащ. Капюшон плаща скрывал его лицо.

Тётя Фрина истерически рассмеялась:

– Кажется, кто-то не умеет прятаться, а, Хмаль? Ты же обещал, что никто нас не побеспокоит!

– А никто и не побеспокоит, – прохладным тоном сказал Хмаль, скрестив руки на груди. – На нас напал Патрис Бакари – кстати, в Аккаре он объявлен в розыск, – и его наёмники. Спасибо вам, что освободили нас, господин Росситер. Вы ведь на моей стороне, я надеюсь? По крайней мере, у меня в надёжном месте лежат ваши расписки, которые говорят, что это именно так.

Лицо дворецкого осталось бесстрастным.

– Разумеется, я весь к вашим услугам, – невозмутимо произнёс он, – но милорд Таннис дал мне поручение найти и доставить господина Годда, известного мастера по подделке документов. Насколько я вижу, это он.

– Ваш «милорд» – обгоревший кусок мяса, – резко сказал Хмаль. – Забудьте о его приказах. Я получил его дом и его тайную звезду, девчонка отправится вместе с матерью туда, где у неё всё будет хорошо, а остальное неважно. Я могу рассчитывать на ваше молчание, Росситер? Или будете делать вид, что храните верность полутрупу, который столько лет платил вам копейки?

– Вообще-то, – неожиданно произнёс с иронией спутник Росситера, – мой дворецкий получает неплохое жалование. Но ваша взятка тоже пригодилась, спасибо.

Я вздрогнула всем телом и чуть не упала.

Этот хрипловатый, искажённый, усталый, но такой родной голос я узнала бы везде.

– Тео, – прошептала я. – Тео!

– Всё хорошо, амазонка, – в голосе из-под капюшона послышались тёплые нотки. – Я жив.

Фрина резко расхохоталась:

– Жив? А чего же ты тогда прячешь лицо за капюшоном? Не очень-то это похоже на «жив», а? Покажись, Тео! Во что тебя превратило пламя?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я сама не могла поверить, что мой муж способен ходить, пусть и прихрамывая. Что он вообще способен стоять и говорить. После того, как на него летел огненный шар, после всего, что я видела…

– Как? – только и спросила я.

– Две вещи, – просто сказал он. – Когда я увидел, что вы живы и спасены, внутри меня словно вытянулась яркая струна. Я тут же потерял сознание от боли, но, когда очнулся, смог шевелить и руками, и ногами. Я больше не парализован, Лиза.

– О, – прошептала я. – Из-за… из-за того, что пожертвовали собой ради меня?

– Ну, пожалуй, это ценится выше, чем безумная ночь где-нибудь на шёлковых простынях, – беззаботно произнёс мой супруг. – Но оставим эти мысли на будущее – хотя я, конечно, их запомню.

У меня вырвался невольный смешок.

– Но как вы вообще передвигаетесь? – хрипло спросил Патрис. – Здоровый у вас позвоночник или нет, ожоги должны были убить вас!

– И убили бы, скорее всего, – голос моего мужа посерьёзнел. – Но вы забыли, что Анну и Этьена никто не высылал из Файерна. Они оставались под контролем господина Хмаля и готовы были делать всё, что он говорит… вот только покушение на мою жизнь заставило вашу мать передумать, Лиза.

Моё сердце застучало быстрее.

– Правда?

– Правда. Они решили помочь мне, а я решил воспользоваться этой помощью. Едва я пришёл в себя, я рассказал им о запасе мази господина Хмаля.

Хмаль лишь фыркнул. Мой муж не повёл и ухом:

– Разумеется, этот мерзавец забрал с собой всю коллекцию, но одна баночка – украденная вами, кстати, – ждала меня дома. Анна забрала её.

– Но мазь не была завершена! – вспомнила я. – Она не светилась!

– Верно. Поэтому Анна и Этьен спустились в подвал под бальным залом, где вы танцевали, и собрали весь свет звезды. Мазь была голова, и они с величайшим тщанием использовали всю баночку на мне.

– И… – я с испугом глядела на капюшон, – вы здоровы? Совсем здоровы теперь?

– Увы, миледи, им не удалось излечить все шрамы, но они поставили меня на ноги.

– И…

Лорд Таннис откинул капюшон.

– И после этого, – просто сказал он, – я смог сесть на лошадь и приехать сюда.

Тётя Фрина вскрикнула. Хмаль подался назад. А я невольно шагнула вперёд.

Тёмные волосы обгорели не так сильно. Ожоги на лице выглядели старыми, словно огонь бушевал месяц или даже полгода назад. Пострадала едва ли треть лица. Конечно, выглядело это плохо: вместо точёных скул и идеальных губ левую щеку, бровь и часть лба украшали шрамы. Но голубые глаза смотрели ясно, и выглядел лорд в десять раз лучше, чем я после своей аллергии.

– Всё хорошо, – прошептала я.

И получила ответную улыбку:

– Я знаю.

Серьёзный ожог на скуле, ожоги лица. Но я вдруг поняла, что мне плевать. Да, мне очень хочется, чтобы он был красив, но мне действительно плевать, потому что это мой муж и я буду целовать его любого. Я растерянно улыбнулась. И как я могла сомневаться и переживать из-за его чувств в те дни, когда моё лицо распухло? Конечно же, я была дорога ему по-прежнему. Теперь я это знала.

– Счастливчик во всём, – произнёс очень бледный Патрис, лежащий на полу. – Как это чудесно, когда у тебя под рукой всегда есть средство исцеления, правда?

– Росситер, займитесь его раной, – коротко произнёс мой муж.

Росситер как раз раскрывал небольшой чёрный саквояж.

– Уже, милорд.

Господин Годд вжал голову в плечи и явно пытался казаться как можно более незаметным. Трудно было поверить, что совсем недавно он развязно рассказывал мне, что моё положение безвыходно, а они с Хмалем держат меня в руках.

– Итак, – произнёс мой муж спокойно, глядя на Хмаля. – Как я понял, вы уезжали спешно и почти без охраны, чтобы вас не нашли раньше времени. А господин Бакари из тех же соображений взял с собой совсем немного людей.

– Я слишком немногим мог доверять, – сквозь зубы процедил Патрис. – Рад, если вы оказались удачливее.

– Боюсь, не могу похвастаться тем же, – покачал головой мой муж. – Видите ли, я понятия не имел, куда вы уехали, поэтому разослал отряды в разных направлениях.

– Но вы сами, как я вижу, поехали в правильном направлении.

– Что-то меня вело, – просто сказал лорд. – Я не знаю что. Я не очень-то мистически настроенный человек, по правде сказать, но…

Мы обменялись взглядами.

– Я думала, кто-то помог вам, – нерешительно сказала я. – Не предчувствие, а моя мать, например.

– Анна пыталась изо всех сил, – чуть улыбнулся лорд. – К сожалению, она не знала, где вы. Хмаль заставил Анну разрешить тёте забрать вас якобы на время, но это всё, что ей было известно.

Он посмотрел прямо на Хмаля:

– Вы зря думали, что Анна и Этьен останутся верны вам, Хмаль, несмотря на ваш шантаж. Иногда даже самые эгоистичные и перепуганные матери всё-таки ставят своих детей выше выгоды.

– Зря. – Хмаль прикрыл глаза на секунду. – Проклятье, если бы они не исцелили вас, вы были бы мертвы, а я победил бы!

– Вряд ли, – процедил Патрис. – Мы добрались бы до тебя всё равно, мерзавец!

Хмаль тяжело выпрямился.

– Я не желаю больше ничего слушать. Я аккарский подданный, вы – подданные чужого государства. Арестовать меня могут лишь силы полиции Аккары, а им предъявить мне нечего. Несчастный случай на фейерверках? Чьи-то неправильно оформленные документы? Не моё дело. Задержать меня вы не можете, уволочь силой не посмеете – вы карьерный дипломат, а не проходимец. Убить меня вы тем более не имеете права: я вам не безымянный наёмник. Я ухожу.

Я открыла рот. Он что, вот прямо так встанет и уйдёт?!

Патрис, судя по всему, разделял моё возмущение. Он с силой приподнялся – и со стоном опустился вновь.

– Таннис, помогите мне, – прошептал он. – Уничтожьте Хмаля любой ценой. Убейте – я возьму вину на себя.

Мой муж медленно покачал головой:

– Правда всё равно выплывет наружу. Не правда ли, госпожа Чилтон?

Щёки тёти Фрины вспыхнули:

– Да я… я никогда…

– Молчите. Что ж, остаётся лишь один выход.

Мой муж спокойно сбросил плащ, и я увидела, как на боку у него висит рапира. В следующую секунду его рука легла на эфес.

Хмаль расхохотался:

– Дуэль? Да это узаконенное убийство! Вы только что с больничной койки, Таннис! У вас трясутся руки! Сколько часов вы скакали – пять, шесть?

– А это неважно, – спокойно сказал мой муж. – Важно то, что от поединка вы не отвертитесь.

Хмаль хмыкнул:

– С чего бы? Я не связан вашими понятиями чести. Здесь, в Аккаре, у меня есть деньги и связи, с Файерном покончено, и мнение вашей аристократии обо мне меня не волнует.

Он шагнул к двери.

– А посему – прощайте.

Он уходил! Он действительно собирался уходить! И что, он будет жить дальше, отбирать чужие звёзды, калечить и убивать невинных людей? Да хоть и виноватых, кто дал ему право! Я ещё ему не отомстила за одеколон и фляжку Патриса, между прочим!

Я бросила отчаянный взгляд на изувеченное лицо мужа.

И бросилась к камину.

Рапира сошла с подставки так легко, словно сама попросилась мне в руку. Я судорожно схватила эфес и вытянула остриё в сторону объёмного живота Хмаля, преграждая ему путь.

– Ваша карта бита, – твёрдо сказала я. – Я – не дипломат, и мне ничего не будет, если я проткну вас прямо сейчас. А уж Росситеру – тем более. Или деритесь честно, или мы забудем про любые правила. Вы пытались убить моего мужа, так что пощады не будет. Вон, трость у Росситера всегда под рукой.

Патрис хрипло рассмеялся:

– Кажется, Таннис, вам и впрямь повезло с супругой.

– А кто-то в этом сомневался? – поднял бровь мой муж. – Ваше слово, Хмаль.

Вместо ответа Хмаль пнул стул так, что тот отлетел в противоположный конец комнаты. Ещё жест – и овальный стол, за которым уместились бы шестеро, отлетел к окну. Я невольно отступила. Я подозревала, что Хмаль был сильным мужчиной, но настолько…

– Бросьте ему рапиру, миледи, – подсказал Росситер. – И отойдите в сторону, вот сюда, мне за спину.

Хмаль пренебрежительно фыркнул:

– Боитесь, что я возьму девчонку в заложницы?

Вместо ответа мой муж обнажил рапиру.

– Довольно слов, – коротко сказал он. – Дуэль до смерти. Если вы побеждаете, вы уходите невозбранно.

– И всё? – хмыкнул Хмаль. – Дуэль или убийство? А если я всё же сломаю рапиру и лягу на пол?

– Тогда мне придётся подать милорду рапорт об отставке и приступить к делу самому, – бесстрастно произнёс Росситер. – Я обещал беречь жизнь и здоровье милорда и миледи, а вы и ваша дочь крайне невежливо мне в этом мешаете.

– Тогда я выбираю своё условие, – коротко сказал Хмаль. – Если я ухожу, я забираю Годда и Фрину. Они мне нужны.

Надо же. Он всё же заботился о союзниках.

– Принято, – устало сказал муж. – Надеюсь, вы понимаете, что после вашей смерти они вернутся в Файерн и будут преданы суду.

– А я говорила, – пробормотала я. – Надо было сразу арестовать их к чертям, и всё!

Если честно, мне очень хотелось, чтобы Хмаль был мёртв – прямо сейчас. Никакого суда, никакого пожизненного заключения. Я сама немного ужасалась своей кровожадности, но…

…Но если кто-то пытается сжечь твоего мужа заживо, он должен умереть. Конец. Без вариантов.

– Кстати, – хрипло сказала я, – если бы огненный шар попал в нас обоих, сгорели бы мы оба. И как бы вы тогда получили звезду, господин Хмаль?

– Исцелил бы тебя ровно настолько, чтобы ты выжила, разумеется, – пожал плечами Хмаль. – Собственно, именно это и планировалось.

Всё. Он признался. Он наконец-то, без дураков, прозрачных намёков и экивоков, признался!

Тётя Фрина прерывисто вздохнула. Она тоже всё поняла. И поняла, что дороги назад не было.

Мужчины выхватили рапиры одновременно. Я затаила дыхание, вспоминая блестящую дуэль между мужем и Патрисом. Только бы Хмаль не оказался отличным фехтовальщиком!

Хмаль и лорд Таннис медленно шли друг против друга по кругу.

– Одно я хотел бы знать, – произнёс мой муж. – Зачем вам моя звезда? Чтобы исцелять себя снова и снова и дожить до ста лет? Только и всего?

– А вам мало? – фыркнул Хмаль. – Знаете, сколько аристократов из вашего кабинета министров хотя бы держали в руках полную баночку мази? Хоть раз в жизни?

– Немного, – спокойно сказал лорд.

Они обменялись ложными ударами и отскочили.

– В Аккаре это вообще невозможно, если ты не принадлежишь к касте чиновников, – выплюнул Хмаль. – Против них могут пойти только безрассудные идиоты вроде Бакари. Мне обещали содействие, если я открою для них звёзды Файерна.

– Но самую ценную звезду, конечно, вы хотели оставить себе.

– Конечно, – ухмыльнулся Хмаль.

Оба противника владели рапирами весьма искусно, и выпады пока уходили в пустоту. Но я очень надеялась, что это ненадолго.

Тем временем тётя и сутулый Годд обменялись странными взглядами, и я заметила, как тётя еле заметно кивнула. Я нахмурилась. Это ещё что?

Тётя Фрина вдруг вскочила:

– Хватит! Тео, посмотри на меня, опусти рапиру!

– Сзади! – одновременно закричал Годд.

Мой муж не шевельнулся. Лишь рапира замерла в его руке. В этот же момент глаза Хмаля жадно блеснули, и мгновением позже его рапира сверкнула змеёй, целясь моему мужу в горло.

Подлец!

Но я не успела выдохнуть это слово вслух. Мой муж просто и без затей рухнул на пол, не выпуская эфеса, и, не прерывая движения, воткнул рапиру снизу вверх прямо Хмалю в живот. Клинок вошёл так глубоко, что окровавленное остриё показалось из спины между позвонков.

Я почувствовала, как мне делается дурно, и оперлась о косяк.

– Всё будет хорошо, миледи, – шепнул Росситер. – Всё закончилось.

Хмаль издал короткий хрип.

– Не чувствую… ног, – выдавил он. Из его рта полилась струйка крови. – Это… нечестно… звезда подняла тебя… на ноги. Почему никто… не поднимет… меня… на ноги? Я не хочу… умирать…

Его мутный взгляд встретился с моим.

– Майя… – хрипло сказал он.

– Я засажу её в тюрьму, если смогу, – произнесла я деревянным голосом.

– Но не… убьёшь?

– Нет.

Майя-то не сжигала никого заживо, в конце концов. По крайней мере, я на это надеялась.

Я вдруг поняла, что очень устала. А вся кровожадность куда-то испарилась. Неужели мы сейчас будем смотреть, как Хмаль умирает?

Мой муж несколько секунд очень задумчиво смотрел на Хмаля. А потом кивнул Росситеру:

– Здесь четверо свидетелей, достойных доверия, и ещё двое, которые не очень-то его достойны, – произнёс он. – Росситер, я хочу, чтобы вы перевязали господина Хмаля и дали ему обезболивающее. А он даст краткие показания, как он прибегал к шантажу, подделке документов, похищению и насилию, чтобы обручить меня со своей дочерью или убить и распорядиться моим состоянием с помощью матери Лизы.

– Он ещё и меня хотел заставить ему помогать, – мстительно произнесла я. – И весьма гнусно шантажировал!

– Господин Годд, я хочу, чтобы вы аккуратно записали эти показания и чтобы мы подписали их. Госпожа Чилтон, читайте каждую фразу: если он специально переврёт что-то и вы это заметите, срок вашего заключения уменьшится.

Глаза тёти Фрины разгорелись. Вслед за Годдом она тут же уселась за стол, пока тот доставал бумагу. Тем временем Росситер уже устроил Хмаля на чистой простыне и сноровисто обрабатывал рану.

– Триумф милосердия, – язвительно произнёс Патрис. – Уверены, что хотите сохранить ему жизнь?

– Так же, как и вы, – заметил лорд. – Вы ведь хотите знать, о скольких звёздах он знает и где они располагаются?

Патрис неохотно кивнул.

Лорд Таннис поманил меня к себе. Вместе с ним я опустилась рядом с Патрисом. Очень близко к нему.

– В эту минуту я не разделяю ваших целей, Патрис, – очень тихо сказал мой муж. – А вы не разделяете моих. Вы хотите лечить лучших – на ваш взгляд – представителей вашего мира, а я хочу сохранить свет для себя, своей жены и для многих других пар, потому что мы имеем право решать сами.

– Эти звёзды не принадлежат вам, – прошипел Патрис. – Вы же не идиот, Таннис! Вы понимаете, что, пока звезда будет разглаживать морщинки вашей жены, гениальный хирург останется слепым, учёный начнёт стареть и забывать всё, что делало его великим, а три талантливых врача не смогут прожить на год дольше?

Лорд Таннис вздохнул:

– Возможно. Но в ваши руки я судьбу своей звезды отдавать не стану. Вы слишком много себя в это вложили, Патрис. Вы хотите решать чужие судьбы, вас тянет к этой власти – и вы не остановитесь перед насилием. Вы сами это знаете.

Он улыбнулся с грустной иронией:

–- Кроме того… ум и хитрость человека, который решает судьбы лучших людей двух стран, должны быть безупречны. Вы же дали себя обмануть обычным одеколоном.

Голубые и зелёные глаза скрестились, как пара острейших рапир.

Наконец Патрис отвёл взгляд:

– Вы победили Хмаля там, где я проиграл, и спасли мне жизнь. Я вам должен. Поэтому я даю вам время.

– Время? – настороженно спросила я.

– Время, чтобы решить, – просто сказал Патрис. – Когда придёт пора подтверждать ваш отложенный брак, когда вы и Лиза определитесь, останетесь ли вы вместе на всю жизнь, я вернусь. И тогда наконец мы узнаем, сделаемся ли мы союзниками или врагами.

Он посмотрел мне в глаза.

– Вряд ли я когда-нибудь сделаю вас своей, Лиза, – тихо сказал он. – Но помните, что есть мужчина, который любит вас и восхищается вами… и очень, очень хочет уважать вас. Пожалуйста, дайте мне эту возможность. Сделайте мир лучше вместе со мной и своим мужем. Подарите сияние вашей звезды тем, кто должен жить.

Я открыла рот, чтобы ему ответить, но раненый Патрис вдруг с необыкновенной грацией вскочил, прислушиваясь к чему-то. А через секунду это услышала и я: топот лошадей, приближающийся с каждой секундой.

– Файернская офицерская форма, – протянул Патрис, глядя в окно. – За вами приехало подкрепление. Что ж, мне пора.

– Через год, – негромко сказал мой муж.

Патрис кивнул:

– Через год.

И исчез в дверях.

Глава 28

Через полчаса мы стояли под ночным небом, готовые сесть в экипаж. Письменные показания Хмаля уже передали офицеру, сопровождающему конвой, а самого Хмаля разместили в отдельной коляске.

– Что с ним будет? – спросила я Росситера.

– Отправят в ближайший аккарский госпиталь, миледи. Потом мы через дипломатические связи лорда Вальре и через эти показания, – Росситер кивнул офицеру, – будем требовать его выдачи или пожизненного тюремного заключения в Аккаре. Думаю, возразить аккарцам будет нечего.

– И они его посадят?

– О да, миледи.

– А Майя?

– О ней в его показаниях нет ни слова, миледи. Не думаю, что случай с вашей аллергией можно будет доказать, к сожалению. Но без денег отца ей придётся тяжело. В Файерн, разумеется, она больше не вернётся.

– И то хлеб, – вздохнула я. – Терпеть не могу её вкус в платьях.

Тела убитых людей Хмаля и Патриса куда-то исчезли; очевидно, их уже успели увезти. Годда и тётю Фрину посадили в карету с решётками. Я поймала взгляд тёти и отвернулась.

– Они оба сядут за мошенничество и похищение, да? – спросила я.

– И надолго, миледи, поверьте. Кроме того, в столицу ваша тётя не вернётся никогда, и за этим присмотрят.

– Но за то, что тётя Фрина солгала отцу шесть лет назад и отец погиб, а мой муж был искалечен, её судить не будут, – с горечью произнесла я.

– Осмелюсь заметить, миледи, что десять лет тюремного заключения для леди её положения и статуса – куда более суровое наказание, чем можно думать.

Я вздохнула:

– Да, конечно. Просто… иногда хочется, чтобы все эти злодеи как-то… ну…

– Не становились злодеями? – раздался знакомый иронический голос.

Лорд Таннис стоял в шаге от меня. Росситер тактично отошёл в сторону.

Я шагнула к мужу и осторожно коснулась обгоревшей щеки. Сейчас, в полутьме, шрамы были почти незаметны.

– Вот мы и снова под звёздами, – шепнула я.

– Не скажу, что обстановка очень уж сопутствует романтике, – с иронией улыбнулся лорд. – Но я рад, что эта встреча состоялась.

Мы взялись за руки и наклонились друг к другу, почти соприкасаясь лбами. Мне нужна была эта близость, нужна так же сильно, как звёзды и ночное небо. Как дыхание.

– В мире тысячам людей нужно исцеление, – прошептала я. – Но мне больше всех на свете нужен ты.

– А мне, кажется, нужен зонтик, – задумчиво произнёс муж.

Я поперхнулась:

– Зонтик?! Почему?

– Потому что мадам Обри ещё недавно писала мне, что вы отказывались ко мне ехать и угрожали ей зонтиком. Теперь, я полагаю, зонтик нужен мне, чтобы защищаться от ваших неминуемых коварных поползновений. Кто там говорил о… ммм, как бы это выразиться… обо всех возможных позах?

Я счастливо рассмеялась, обнимая его.

– Да, – прошептала я ему на ухо. – Теперь меня от вас даже зонтиком не отгонишь.

Мы были вместе. Мы стояли, держась за руки, и впереди был новый день.

И это было прекрасно.

Когда мы добрались до дома, весь следующий день я спала. Наверное, где-то там, за пределами спальни, меня ждали дела, встречи, показания, которые я должна была дать, совещания по поводу того, как оградить нашу с лордом Таннисом тайну…

Но вместо этого я вылезла из ванной, закуталась в одеяло и уснула как убитая.

Когда я проснулась, за окном уже стемнело. Окна были открыты, и я вдруг ощутила благоухание, которое бывает лишь от цветущих роз. Неужели, пока меня не было, наш розарий зацвёл?

Как была, в длинной сорочке, я бросилась к подоконнику. И увидела жёлтые чайные розы, полураспустившиеся вдоль горки, алые кусты и горсти розовых бутонов, закрывшихся на ночь.

Я должна была их увидеть! Должна была вдохнуть их все и каждую!

Забыв об обуви, я залезла на подоконник, оценила расстояние от второго этажа до земли и, поднатужившись, перепрыгнула на крепкую ветку. Встала босыми пятками на нижнюю ветку и оттуда уже соскользнула в мокрую траву.

Розы пахли одуряюще. Луна освещала сад, и сейчас мне совершенно не верилось, что совсем недавно были какие-то дуэли, погони и плен. Всё осталось позади. Преступники – в тюрьме, мы – дома, а справедливость… хм… ну…

– Решили заняться садоводством на ночь глядя?

Мой муж стоял, прислонившись к стройному стволу вишни, и глядел на меня с привычной иронией во взгляде.

– Вам ужасно идут шрамы, – проронила я.

– Вообще-то не очень. – Лорд Таннис устало потёр лоб. – Мы весь день обсуждали с Гранамом и кабинетом министров возможные последствия инцидента с Хмалем, и было трудно не заметить, что моё прежнее лицо им нравилось больше.

На нём была тонкая белоснежная рубашка и простые брюки. Пиджак и галстук он, похоже, уже успел оставить в кабинете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Но мне вы нравитесь, – заметила я, подступая ближе.

– Потому что вы привыкли ко мне и к моей потрясающей харизме, – невозмутимо парировал муж. – Кабинет министров, кстати, тоже удалось убедить. Но это утомительно – каждый раз быть втройне обаятельным, завораживать, увлекать, манипулировать… Я всё же дипломат, а не актёр.

– А дипломаты не должны быть актёрами?

– Дипломаты не должны быть податливы к манипуляциям, – мягко сказал лорд. – Иначе это очень плохие дипломаты.

– Тогда вы, должно быть, отвратительный дипломат. – Я сделала ещё шаг вперёд. – Потому что я манипулирую вами как хочу.

Лорд тихо засмеялся:

– Правда?

– Совершенно точно.

Мы остановились напротив друг друга.

– Думаете, мы вылечим ваши шрамы? – тихо спросила я.

– Уверен в этом, – мягко сказал он. – Но, скорее всего, придётся набраться терпения. Лиза… помните, я говорил вам, что я не очень-то мистически настроенный человек?

– Конечно.

– Но звезда действительно вела меня к вам. Верьте или нет, я был уверен, что это она подсказала мне путь. И когда мы вернулись домой, а вы рухнули без задних ног, храпя, надо сказать, на весь дом…

Я чуть не стукнула его кулаком.

– Я не храплю!!!

– Ну да, ну да, конечно. Так вот, пока вы спали, я спустился в подвал. Наша звезда жива. Она тёплая на ощупь, но она дремлет. Сияния почти нет, лишь пара искр.

– Думаете… думаете, она помогла нам и истощила свои силы? – прошептала я. – Навсегда?

– Вряд ли навсегда, – с иронией улыбнулся муж. – Ведь вы так нежно меня любите.

– Пфф! Я этого не говорила!

Выражение глаз мужа сделалось серьёзнее:

– Но надолго. А это значит, что я буду ходить с тростью, упражняться и учиться жить со шрамами. Может быть, год, может быть, больше. Но мы справимся, Лиза.

– Точно? – с подозрением спросила я.

– Ну, может быть, придётся подтянуть пояса, заменить черничное варенье на клюквенное…

– Эй! Оно кислое! Я терпеть его не могу!

– А вот придётся, – крайне злорадно сообщил лорд.

Я вздохнула:

– Я понимаю. И… меня не волнуют ваши шрамы, если вы этого ещё не заметили. Я вас люблю, между прочим! Ну, так… немножко.

Лорд моргнул. Кажется, я впервые видела его растерянным:

– Немножко?

– Чуть-чуть, – решительно кивнула я. – Самую капельку. А то знаю я вас! Как только поверите, что я без вас не могу, сразу пуститесь во все тяжкие и начнёте гонять голых любовниц туда-сюда. Не выйдет!

Лорд рассмеялся. И притянул меня к себе.

– Лиза, – прошептал он. – Как же безумно, безумно хорошо, что ты жива и здорова.

– А могло быть по-другому? – сонно проворчала я, устраиваясь поудобнее у него на плече. – Вы же меня спасли. Правда, теперь про нашу звезду все знают…

– Вот тут вы ошибаетесь, – возразил лорд, и я удивлённо заморгала. – Знают о другой звезде: о звезде вашего отца, лорда Чилтона. Та звезда снова погасла, и неизвестно, загорится ли вновь. Но о нашей звезде, уверяю вас, не знает никто.

– Кроме Патриса, который хочет осчастливить ей всё человечество, – проворчала я.

– Патрис дал нам время, и он далеко, – успокаивающе произнёс лорд. – Время подумать о нём настанет, но не сейчас.

Его пальцы защекотали прядь у меня за ухом.

– Сейчас мы вместе.

Я вложила свою руку в его.

– Пойдёмте смотреть на розы? – предложила я. – За нами ведь никто не будет подглядывать?

– Охрана наблюдает за подступами к саду, но не за самим садом. А уж Росситер и Клара точно любопытством не отличаются.

Я почувствовала, как широко ухмыляюсь. А в следующую секунду мой муж подхватил меня на руки так, что лёгкая ночная рубашка задралась куда выше колен, и, бережно придерживая, понёс по дорожке.

Опустил он меня только между кустов золотистых роз, посадив прямо в траву. Я протянула руку к одной из них, нежно-персиковой, с розовой каймой, вдохнула – и мне показалось, что по щекам сейчас потекут слёзы. Нежная горечь, пьянящий аромат… если бы любовь было можно выразить языком ветра, розы и заката, это была она.

– Как вы думаете, – хрипло произнесла я, поднимая взгляд на мужа, – дипломат должен быть романтиком?

Тихий смех был мне ответом.

– Думаю, он должен быть в первую очередь талантливым охотником. Знающим свой лес, своих коней, свою добычу… – лорд опустился передо мной на колени, – и свою охотничью свиту, с которой его ждёт удача. Вы будете моей свитой и моим личным секретарём, миледи Таннис?

Я моргнула. Он что, предлагает мне работу?

– Но… а я точно готова к такой должности?

– Признаться, я думаю, что вы давно готовы. – Его рука скользнула по моему голому колену вверх. – Впрочем, если вы боитесь, что со мной в одном кабинете вам будет слишком сложно сосредоточиться… я могу полностью отказаться от любых поползновений в вашу сторону. Никаких развратных действий, никаких домогательств, – он наклонился над моим лицом, а его шёпот становился всё соблазнительнее и порочнее, – и никаких, совершенно никаких поцелуев. Могу вам это твёрдо обещать.

Я облизнула губы. И медленно, не отрывая взгляда от лорда, легла на землю.

– Такие обещания надо выполнять, – прошептала я. – Уверены, что вам хватит сил? Что, если я принесу вам в кабинет розу на память об этой ночи? Вы же не выдержите во время диктовки первого же указа.

Наши взгляды встретились. Розы благоухали невыносимо, моё тело горело в ночном полумраке, а близость мужчины рядом распаляла так, словно мы уже много, много раз занимались любовью, пусть только в мечтах…

…И, взглянув своему мужу в глаза, я вдруг поняла, что для него так и было.

– Поцелуй меня, – прошептала я. – Подпишем меморандум о намерениях.

Пальцы лорда с лёгким шелестом прошлись по траве:

– Прямо здесь? Без лепестков роз на постели?

Вместо ответа я обвила его руками за шею. А он поцеловал меня в губы.

Его губы были такими же живыми, тёплыми и мягкими. А поцелуй, смешивающийся с ароматом роз, пах чем-то невозможным, раздирающим грудь нежностью и смехом одновременно, заставляющим сердце биться быстрее… потому что обещание любви, о котором я грезила с самого детства, исполнялось.

– Мой принц, – прошептала я между поцелуями. – С большой-пребольшой библиотекой.

Лорд Таннис покатился со смеху.

– Так меня ещё не называли.

– И не назовут, – пригрозила я, начав расстёгивать пуговицы его рубашки. – Потому что библиотека – моя.

Его руки обхватили мои бёдра под полупрозрачной ночной рубашкой.

– А вы – моя.

Я потянулась к ремню его брюк. Раздевать его оказалось весело и неожиданно страшно, потому что я, несмотря на весь свой кураж, никогда не испытывала ничего подобного. Сердце колотилось, меня бросало в жар и холод, но одновременно вокруг царила такая бесконечная красота, что в моём волнении не оставалось ни капли тревоги. Просто предвкушение, как у невесты, которая вот-вот поднимет фату и…

…И?

– По-моему, кто-то слишком много думает, – прошептал супруг, мимоходом пряча флакон с защитным эликсиром и глядя мне в глаза. – Амазонка, когда ты видишь блинчик, ты долго размышляешь перед тем, как его съесть?

Я помотала головой.

– Нет, – хрипло сказала я. – Но я хочу съесть тебя.

Мы покатились по траве, смеясь. Рубашка и брюки, а потом и ботинки остались за клумбой, моя ночная рубашка совершенно непристойно задралась… а потом что-то хищное промелькнуло во взгляде лорда и он быстро, одним движением разорвал её от горла до пояса. Лёгкая ткань опала на землю.

– Ого, – выдохнула я. – А свадебное платье мы вот так рвать будем?

Лорд ответил не сразу. Вместо этого ладони легли мне на грудь, и я тихо застонала, вцепившись в него так, словно меня вот-вот грозило унести в открытое море.

Голубые глаза были последним, что я видела, прежде чем раствориться в потрясающих ощущениях, едва чувствуя, как всё сильнее подчиняют меня его ласки.

А потом, сама не поняв как, я шепнула: «Да», и он накрыл меня собой. Распустившиеся розы источали свой аромат, смешавшийся с особенным запахом моего мужчины, и я вскрикнула, принимая в себя новые, неизведанные ощущения.

Это было больно и сладко одновременно, и на секунду меня кольнуло разочарование: как, и всё? А золотые трубы, радуги, пение, водопады сливочного мороженого? Это же важный момент!

Но в следующую секунду мир вновь отдалился и поблек под умелыми ласками моего обнажённого лорда, и, когда у меня перед глазами взорвались звёзды, я успела лишь подумать, что сливочное мороженое я нам обоим ещё обеспечу. И не только его.

…Ведь есть ещё шоколадная пудра, например. Или даже глазурь.

Когда я наконец вновь стала способна воспринимать окружающую действительность, оказалось, что мы лежим на спине, обнявшись, а на моей щёке лежит лепесток алой розы.

– Как-то всё очень быстро случилось, – прошептала я. – Давай ещё раз, только помедленнее?

Лорд засмеялся:

– Вошла во вкус?

– Ага, – честно сказала я. – Ну ведь здорово же!

Мы занимались любовью ещё дважды, каждый раз всё медленнее и нежнее. Мне показалось, что это совсем немного, но по изнеможённому лицу супруга я догадалась, что, наверное, стоит сделать небольшой перерыв.

Я закуталась в рубашку лорда, а он, чуть прихрамывая, расстелил под нами удивительно мягкий плед.

– Как же хорошо, – прошептала я. – И совсем не холодно.

– Угу.

Когда у меня в руках оказалась чашка какао, я даже не удивилась.

– Люблю тебя, – прошептала я.

– И я тебя.

Мы заговорщицки улыбнулись друг другу. И я прижалась голой щекой к такому же голому плечу мужа.

– Вы уже думали о том, что делать со звездой, милорд? – негромко спросила я. – Всё-таки сложно об этом совсем не думать.

– Делиться ею с добрыми людьми или нет, вы хотите сказать?

Я помолчала.

– Знаете… звезда – это потрясающе, – нерешительно сказала я. – Она исцелила моё лицо, она помогла вам встать, и я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Но главное – не звезда, а мы. Мы и наши решения. Помните, как вы сказали, что не будете заниматься со мной любовью ради корысти, ради рациональных причин? Потому что это убьёт мою веру в любовь?

– Конечно, помню.

– Ну и вот, – просто сказала я. – Я думаю, что самое главное – быть верными себе и не лицемерить. Чёрт с ним, с остальным миром, просто не будем врать друг другу.

Я улыбнулась:

– Как ваши родители. Они не боялись открыться друг другу, ничего не стеснялись, просто были собой. И я… – я набрала воздуха в лёгкие, – хочу быть собой.

– И что же это значит? – очень серьёзно спросил мой муж.

– Я хочу доверять, – просто сказала я. – Себе, вам, тому чуду, что с нами произошло и происходит. И сейчас я хочу только одного.

– Чего именно?

– Купить у аккарцев стебли хависсы, заказать и исцелить ваше лицо, – просто сказала я. – Вы дороги мне, Тео. Дороже всех.

Лорд покачал головой:

– Вы правда думаете, что нет людей, более достойных воспользоваться этой редчайшей мазью, чем я?

– Возможно, кто-то другой спасёт мир и принесёт в миллиарды раз больше пользы, но люблю-то я вас! – возразила я. – И в моём мире… среди этих роз, какао и дипломатических записок… – я запнулась, – в моём мире нет никого важнее. Никого.

Мой муж перехватил мою ладонь и поцеловал её.

– Это очень лестно и очень честно, – негромко сказал он. – Но, поскольку в нашем союзе украшенная шрамами сторона – это всё же я, предлагаю чуть более суровое и справедливое решение.

– Суровое? – с подозрением спросила я. – И справедливое? Это какое?

Лорд взъерошил мне волосы.

– Не беспокойтесь, миледи, черничное варенье никуда не денется. То, что я предлагаю, очень просто.

Он отставил мою чашку с какао и взял мои руки в свои.

– Слушайте.

И тихо-тихо рассказал мне свой план.

Я долго глядела на него. А потом просто поцеловала в губы.

Глава 29

Год спустя

Облетающие лепестки яблонь покрыли дорожку к алтарю белым покрывалом.

Я осторожно ступила на мозаичную плитку. Кружевные туфли с жемчужинами немного жали, и я панически боялась сломать каблук. Уж лучше выходить замуж голой, ей-богу!

Я подняла голову. И увидела стройную фигуру лорда Танниса в белоснежном костюме, ждущего меня у алтаря.

Мой муж. Мой настоящий муж.

С сегодняшнего дня.

Гости сидели на мягких диванчиках, безнадёжно засыпанных яблоневым цветом. На церемонии венчания, то бишь подтверждения брака, присутствовали немногие. Я позвала маму и Этьена без колебаний. Что бы между нами ни происходило раньше, они спасли жизнь моему мужу. Рядом с ними сидели друзья лорда Танниса, его коллеги, Реми, Росситер. И все, кого я знала и с кем работала в общем зале.

…Тогда, год назад, они встали и зааплодировали, когда муж вошёл в зал на своих ногах и во всеуслышание сообщил, что я буду его младшим личным секретарём и переводчицей. Я! Я буду знать обо всех дипломатических новостях Аккары, Эхеба, Файерна, Цирта, даже далёких островов! По-моему, лучшего подарка нельзя и желать.

И я справлялась. Медленно, маленькими шагами, но я всё глубже постигала эту странную и потрясающую науку – дипломатию. Искусство составления нот и понимания людей. Конечно, до мужа мне далеко. Но следить за ним и учиться у него каждый день – это отдельное наслаждение. А уж помогать ему… особенно помогать друг другу расслабиться после тяжёлого дня…

Я покраснела, возвращаясь в реальность. А ведь сегодня наша брачная ночь!

…Росситер осторожно поинтересовался, не желаю ли я пышную светскую церемонию, но я в ужасе замотала головой. Послезавтра, конечно, будет обязательный бал в ратуше. Как деликатно выразился мой муж, теперь, когда наш отложенный брак наконец-то стал настоящим, надо дать столичному свету понять, что мы с лордом Таннисом уже никуда друг от друга не денемся.

…Впрочем, кто из них ещё этого не понял, хотелось бы знать?

Послезавтра будут церемонные разговоры и выверенные движения. А здесь и сейчас я просто хотела быть счастливой с теми, кто желал нам счастья.

Я подошла к алтарю, где ждал мой супруг. И повернулась к главе столичного магистрата, прибывшего из ратуши, чтобы объявить нас мужем и женой.

– Мы готовы? – прошептала я.

Лорд Таннис шагнул ко мне.

– Определённо.

Лорд Керн повернул к нам уже составленный договор. Я, Лиза Таннис, и мой супруг, Теодор Таннис… становились мужем и женой до конца времён.

– Как же красиво это звучит, – прошептала я. – До конца времён.

Лорд Таннис поднял бровь:

– Совсем не страшно?

Я решительно покачала головой. По лицу лорда Танниса мелькнула улыбка, и он быстро и решительно поставил свою подпись.

Я осторожно взяла перо и склонилась над договором. Вот она, моя свобода. Мой выбор. Не какой-то там вынужденный брак, а желание быть именно с этим мужчиной. Который, конечно, большой мерзавец, что вытащил меня из пансиона замуж, ничего не объяснив и не спросив, но…

…но как же хорошо, что он это сделал!

Я покосилась на супруга. Последний шанс сказать «нет». Может…

Голубые глаза с намёком скользнули по скромному вырезу свадебного платья, и я всё-таки выбрала не дразнить хищных лордов. Просто наклонилась и изящно, с завитками, как меня учили в пансионе, вывела аккуратную подпись.

– Поздравляю, милорд, миледи, – поклонился лорд Керн. – Очень рад, что после всех прошлогодних событий вы наконец обрели счастье.

И неожиданно подмигнул нам. Я заговорщицки улыбнулась ему в ответ:

– А документы в этот раз точно настоящие?

– Нет, конечно, – невозмутимо ответствовал лорд Керн. – Мы с вашим мужем договорились, что этот брачный договор не будет иметь никакой юридической силы. Специально для того, чтобы устроить такую же церемонию на следующий год.

– Он что, серьёзно? – прошептала я.

– Абсолютно, – ответствовал лорд.

– То есть мы сможем устроить церемонию на следующий год? И на следующий?

– Пока не надоест.

Несколько мгновений мы втроём смотрели друг на друга, сдерживая смех. В следующее мгновение одновременно расхохотались.

А потом я бросилась мужу на шею.

– Мы женаты! – выдохнула я.

И гости, в одном порыве поднявшись с сидений, покрытых лепестками яблонь, зааплодировали так громко, словно солнечный ливень пролился на землю.

А потом лорд Таннис коснулся моих губ, и я почувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.

Когда настала пора принимать поздравления, я краснела и улыбалась до ушей. Грудь распирал чистый восторг, и мне казалось, что я вот-вот взлечу. И совсем не из-за обилия подарков.

– Я тебе очень благодарна, – прошептала мать мне на ухо. – Когда Теодор спас тебя, когда мы помогали ему… это было правильно.

– Я знаю, – прошептала я в ответ. – Я тоже очень тебе благодарна.

Она улыбнулась:

– Раньше я знала, что такое свет звезды под веками. Теперь я знаю, что это такое, когда в твоём сердце растёт цветок. Мы с Этьеном уезжаем в Аккару.

Я заморгала.

– Мама… ты уверена?

– Да. Звезда в особняке Чилтонов заснула надолго, и я знаю почему: вокруг дома слишком много суеты. Теперь, когда оказалось, что Фрина получила его незаконно, Аккара и Файерн оспаривают сделку… и вряд ли договорятся скоро. Ты хорошо поступила, что не стала в это встревать.

– Я переуступила право спора людям лорда Танниса, – грустно улыбнулась я. – Всё-таки это давно уже не мой особняк. Они справятся.

– А нам с Этьеном пора искать новый дом. И помогать людям. Знаешь, я недолго работала в лазарете и один раз видела, как оперировали на сердце. Это было… страшно. И потрясающе. Я… хочу помогать этим людям. Хочу зажечь звезду, чтобы человек, который это умеет и может научить других, получил вторую жизнь. Или… или просто помочь тем, кто мне дорог.

– Я восхищаюсь тобой, – тихо сказала я.

– Но это наш путь, – серьёзно сказала она. – Мой и Этьена. Не слушай никого, кто попробует решать за тебя.

Мы обнялись.

День прошёл головокружительно быстро. Я улыбалась, помогала резать свадебный торт с двумя обнимающимися фигурками, торопливо убирала с губ шоколадный крем, пила игристое вино, бросала заинтересованные взгляды на гору подарков и танцевала с мужем, тайком переодевшись в удобные туфли, которые припас для меня Росситер. Голову кружило от вина и от счастья – и от осознания ещё одной важной тайны. Тайны, касающейся будущего нашей звезды.

Тайны, которую знали лишь мы двое.

Когда стемнело и гости разъехались, нас ждал ещё один, очень особенный торт, на котором горели девятнадцать свечей.

Мой день рождения.

Шрамы на лице моего супруга заживали удивительно быстро. Остался лишь тонкий шрам на щеке и ожог на брови. Хромота тоже сделалась почти незаметной.

Я знала, что без ненавязчивого влияния звезды здесь не обошлось. Наверное, ещё полгода-год – и шрамы рассосутся окончательно, а походка мужа сделается прежней, плавной, как семь лет назад – до роковой дуэли. Лорд Таннис мягко отказался принимать мазь, и я его понимала: он хотел знать, как на нас будет воздействовать звезда, если всё пойдёт своим чередом.

– Поговорим о нашей тайне? – тихо спросила я.

Лорд Таннис кивнул.

Мы сидели в беседке за накрытым столиком. Чай с лимоном, как всегда, был горячим и душистым. А задумчивая улыбка на лице моего мужа, как всегда, предвещала, что он скажет что-то серьёзное.

– Я очень люблю вас, Лиза, – произнёс он. – Но вы куда неопытнее меня, поэтому я всё же ещё раз проговорю вслух самое важное. Год мы ждали, пока звезда восстановится и засияет. Год мы строили планы, и теперь всё готово. Но если сейчас мы начнём передавать часть мази Реми, чтобы он анонимно переправлял её учёным и врачам – чтобы выбор не принадлежал нам и мы не чувствовали себя властителями душ…

– Я не хочу чувствовать себя никакой властительницей, – нетерпеливо сказала я. – Тем более душ. Их же кормить надо! Пусть выбирает Реми, у него есть профессионализм и опыт.

– Я рад, что мы тут согласны.

– Согласны, согласны! Договаривайте же! Что вы хотите сказать?

Лорд вздохнул:

– Часть мази останется нам, чтобы излечить кого-то близкого – а иногда даже не близкого нам. Того, кто нам небезразличен. Чьего-то ребёнка, чьего-то брата… кого-то из наших друзей. Так тихо и незаметно, как мы только можем. Это лучшее, что мы можем сделать. Но если мы начнём помогать людям и тайно дарить им исцеление, мы не сможем повернуть назад, миледи. Я чувствую, что не сможем. Этот путь… когда на него вступают, с него уже не сворачивают. Сейчас мы решаем будущее нашей звезды. Решаем, возможно, не только за себя, но и за наших детей. За внуков, быть может.

– Бедные внуки, от которых будут ждать, что они найдут себе истинную любовь, – пробормотала я. – Я бы на их месте сбежала из этого дома подальше.

– Может быть, и сбегут, – невозмутимо произнёс мой муж. – Их выбор. Звезда не требует жертвы, ей не нужно служить – помните, я говорил вам когда-то в подвале? Она – чудо. И, как ни парадоксально, тот, кто понимает это и выбирает свободу…

– Даёт ей светиться ярче, – прошептала я. – И тот, кто сбежит, рано или поздно найдёт истинную любовь и вернётся. Или зажжёт свою собственную звезду.

Несколько секунд мы молчали, серьёзно глядя друг на друга.

– Я знаю, что наш выбор навсегда, – наконец кивнула я. – Но звезда засияла сильнее, когда мы решили поделиться её светом. И когда Реми сказал, что сделает всё, чтобы сохранить свою часть в тайне, мне на душе стало очень спокойно. Я верю ему.

– Этому противному лисьему типу? – с иронией улыбнулся мой муж.

– Да ну вас! – отмахнулась я. – Серьёзно, это хорошее чувство. Я думаю, мы приняли правильное решение.

– Это какое же? – раздался знакомый голос.

Мы обернулись. Патрис шёл по дорожке за Росситером, и в руках у него был довольно увесистый металлический цилиндр-аптечка.

Сердце пропустило удар. Он пришёл помочь нам? Или помешать?

– Найдётся кусок торта для меня? – поинтересовался он. – Ммм, шоколадный крем!

Я указала ему на стул, и Патрис тяжело сел, вытянув ноги.

– Полдня не слезал с седла, – выдохнул он. – Надеюсь, к торту прилагается ужин.

– А также один весьма бесцеремонный гость, – пробормотала я.

Мой муж молча сделал жест. Росситер поклонился и направился в дом.

– Рассказать вам, как дела в Аккаре? – поинтересовался Патрис. – У Майи Хмаль конфисковали всё имущество из-за преступлений её отца, слышали?

Я присвистнула:

– И что она сделала? Вышла замуж?

– Устроилась работать модисткой, как ни странно. Ненавидит оборки и мечтает открыть свою модную лавочку.

– Будет удивительно, если она не начнёт травить конкурентов, – пробормотала я.

– Конкурентов, кстати, кто-то предупредил. Я слышал, с Майей очень настойчиво поговорили и предложили не баловаться с пыльцой. Обошлось без синяков, но разговор был тяжёлый. Она под строгим наблюдением, пусть и на свободе.

Потому что умышленность отравления так и не смогли доказать. Я вздохнула. Что ж, у неё появился шанс прожить новую, добрую жизнь. Или хотя бы не очень злую.

– А сам Хмаль?

– Сидит в тёплой и сухой камере, откуда никто его выпускать не собирается, – пожал плечами Патрис. – Такой урон престижу страны… Впрочем, у меня такое ощущение, что они недовольны не тем, что он сделал, а тем, что попался. Нездоровый интерес аккарского чиновничества к тайным звёздам никуда не ушёл, знаешь ли.

– Но наш с Аккарой торговый договор гласит: «Руки прочь от звёзд!» – заметила я.

– Но забудут о звёздах не все. – Лицо Патриса помрачнело. – Впрочем, если полезут, мы остановим этих мерзавцев. Хватит им, наигрались. Из-за них…

– Что – из-за них? – поинтересовалась я.

Патрис помедлил.

– Двести лет назад простые аккарцы пытались исполнить мою мечту. Они научились делать мазь и стали лечить тех, кому нужна помощь. Правда, лечили они только соседей, друзей, знакомых… ну, вы понимаете.

– Это естественно, – тихо сказала я.

Патрис невесело усмехнулся:

– Для них – конечно же. Но весть разрослась, и местному инспектору тут же захотелось прибрать всё к рукам. История плохо кончилась: ту пару некому было защитить, и они едва сбежали. Больше они не помогали никому. Но теперь всё иначе. Теперь у нас есть сила, защита – и мы можем сохранить чужую тайну.

Он кашлянул:

– Собственно, поэтому я и здесь. Что вы двое решили?

Мы переглянулись. И понимающе улыбнулись друг другу.

– Когда Лизе исполнится двадцать один, начнём отделывать детскую, – беспечно сказал мой муж. – Осенью начнётся очередной светский сезон, в котором мы оба примем живейшее участие. Прошлый сезон, увы, мы пропустили: было слишком много работы, да и моему новому личному секретарю многому пришлось учиться. А летом я хочу показать своей супруге мир. Мы отправимся путешествовать.

Я улыбнулась. Всё так, как мы и обсуждали.

– Поздравляю, – сухо сказал Патрис, не глядя на меня. – Но меня интересует не ваша личная жизнь, и вы об этом прекрасно знаете. Я хочу узнать, что вы будете делать с вашей тайной звездой. С вашей уникальной звездой!

Взгляды Патриса и моего мужа скрестились. Ни один не отвёл глаз.

– Один из моих верных людей будет тайком от нас подбирать кандидатуры тех, кому нужна помощь, – спокойно сказал мой муж. – Его бесстрастному чутью я полностью доверяю. Мы будем передавать ему часть мази. Имён, увы, будет немного, но некоторые имена двигают вперёд весь мир. Что до остатков мази… это наше и только наше дело.

Патрис прищурился:

– То есть вы хотите сказать, что меня вы к вашей звезде не допустите.

– Совершенно верно. Это наша страна, наши звёзды и наши тайны.

Патрис долго смотрел на него.

– Вы всё-таки приняли правильное решение, – медленно сказал он. – Но как же остальные звёзды? Как же звёзды в Аккаре?

Мой муж наклонился вперёд.

– Если вы хотите, чтобы хозяева тайных звёзд в Аккаре помогали вам, запомните одно, – жёстко сказал он. – Вы никому не раскроете их тайну. Вы никого не посмеете принудить. Вы будете платить им, если они бедны. И, поверьте, если будет иначе, я узнаю.

– Допустим. А ваши звёзды в Файерне? – резко спросил Патрис. – Что вы будете делать с их хозяевами, если они откажутся вам помогать?

– Дадим им жить своей жизнью, конечно же, – спокойно сказал лорд Таннис. – Будем охранять их тайну. Будем платить им, если они бедны. Но если мы не будем уважать чужую собственность, мы превратимся в аккарских чиновников.

Патрис сжал кулаки.

– Вы так дипломатично рассказываете, – сквозь зубы произнёс он. – Но вы забываете, что, пока они наслаждаются семейным счастьем, рядом будет умирать гениальный химик! Так нельзя!

Настала моя очередь вмешаться.

– Патрис, – тихо сказала я. – Чего вы сейчас на самом деле хотите? Исцелить всех-всех-всех, хотя это невозможно? Или чтобы все хозяева звёзд ходили строем и плясали под вашу дудку? Чтобы только вы решали, кто будет излечен от страшного недуга, а кто – нет? Что вам нужно, Патрис? Исцеление для людей – или власть над ними?

Патрис открыл рот, похоже, собираясь резко мне ответить.

И вдруг беспомощно улыбнулся.

– Если бы вы вместе со мной прошлись по домам этих людей, мне кажется, вы смогли бы уговорить их, – произнёс он. – Лиза… вы поняли меня лучше, чем понял бы себя я сам. Вы поможете мне?

Я покачала головой:

– Я не смогу сделать это лучше вас. Но если вы привезёте этих людей к моей матери и Этьену, если они увидят, как свет помогает людям… – я запнулась.

– То что, Лиза? – серьёзно спросил Патрис.

– Мы все разные. Но каждый из них задумается. И у вас появится настоящий шанс, я уверена в этом.

Патрис медленно кивнул:

– Я попробую. Что до соблюдения тайны, будьте уверены на мой счёт. Наши… – он чуть улыбнулся, – секретные тропы бунтарей работают не хуже, чем ваши тайные дипломатические каналы. А если кто-то вдруг и узнает… мы будем охранять каждый дом не хуже, чем сейчас охраняют вас. Обещаю вам это.

– Спасибо, – серьёзно сказал мой муж. – Я и не ожидал от вас меньшего.

– Но мы до сих пор не знаем, отчего звёзды появляются и продолжают светить, – с тоской сказал Патрис. – А вы? У вас есть догадки?

– Это неизъяснимое чудо, а не научное явление, – мягко произнёс мой муж. – Так что я не стал бы разбирать его природу на мелкие частицы, пока не буду уверен, что оно само от этого не пострадает. Так говорит мне моя интуиция, если хотите. А она помогла мне выбрать Лизу. Хотя, признаться, мы оба не раз об этом жалели.

Я покосилась на него:

– Не раз? Да я раз двадцать проклинала этот брак с тех пор, как о нём узнала!

– И до сих пор проклинаете?

Я отвела взгляд.

– Ну… так, – пробормотала я. – Иногда. Когда кончается варенье, а кое-кто остаётся допоздна в департаменте, пока я клюю носом в спальне.

– Какой ужас, – серьёзно покачал головой лорд. – Придётся нагрузить вас работой, чтобы в департаменте клевали носом мы оба.

Я мрачно на него посмотрела. Но в глазах у мужа плясали весёлые огоньки.

Патрис кашлянул:

– У меня есть ещё один подарок для вас. – Он протянул мне цилиндр. – Стебли хависсы из сада Хмаля. Мне и моим людям удалось выкупить их. После того как Хмаль сбежал, это было несложно. Я привёз вам половину.

Лицо лорда Танниса просветлело.

– Благодарю, – негромко, но с чувством сказал он.

– Адресами домов в Файерне, где светятся звёзды, вы, конечно, не поделитесь, – утвердительно сказал Патрис.

Мы одновременно покачали головами.

– Мы можем помочь вам советами в Аккаре, – произнёс мой муж. – Но это Файерн. Наша земля.

– Что ж… – Патрис развёл руками. – Тогда давайте просто посидим и поужинаем, если вы ещё меня не гоните. Лиза, расскажите мне про вашу звезду. Я хотел бы понять, что нужно, чтобы зажечь свою собственную. Вдруг получится?

Лорд Таннис позвонил в колокольчик, чтобы заказать ужин.

А я начала рассказывать.

Уже поздно вечером, лёжа в одной постели, мы с лордом мирно тёрлись носами после сладкой, опустошающей супружеской близости, как я вдруг вздрогнула от мрачной мысли:

– Тео… а вдруг тайные звёзды исчезнут? Если мирозданию не понравится, что мы вот так вот беззастенчиво используем свой подарок, чтобы помочь кому-то ещё? И…

– И у меня останутся мои шрамы, ты хочешь сказать? – тихо спросил муж.

– Да ну их, эти шрамы! – возмущённо отмахнулась я. Тиара с аметистами, которую я надела для постельных игр, сползла на переносицу, но я лишь отпихнула её в сторону. – Я про саму звезду! Это же чудо! Оно нежное и доброе, и когда смотришь на него, такое ощущение, что тебя подкидывает на волнах мечта. Вдруг всё это исчезнет и мы больше никогда её не почувствуем?

Сильные аристократические пальцы коснулись моего подбородка, притягивая моё лицо ближе.

– Лиза, звёзды не имеют никакого значения, пока ты рядом, – негромко сказал мужчина, которого я любила и люблю. – Это прекрасная сказка, это исцеление, это способ помочь людям, это маленькое чудо, спустившееся на землю. Но куда важнее любого чуда для меня живая, настоящая и очень вредная ты.

Я открыла рот и заморгала.

– Я? Я важнее чуда? Даже перепачканная кремом?

– Особенно перепачканная кремом. Хотя насчёт липкой карамели я бы загадывать не стал.

Я прыснула.

– Иди сюда, – прошептал он, и мгновение спустя мы снова целовались. Моя рука в браслете, лежащая на его бедре, неловко шевельнулась, и я ахнула, когда в следующую секунду оказалась лежащей навзничь с прижатыми к простыне руками.

– Одна хрупкая и невинная выпускница пансиона, – прошептал муж, нависая надо мной, – когда-то пообещала отдаться мне во всех возможных позах. Как вы думаете, миледи, она догадывалась, что ей придётся исполнить это обещание? Например, когда над ней гнусно и жестоко надругается собственный муж?

– А точно гнусно и жестоко? – робко уточнила я.

И счастливо вскрикнула, когда горячий язык скользнул по животу.

Когда я выскользнула из ванной, мой муж уже спал, закинув руку на голову. Я тихонько залезла под одеяло и устроилась рядом. Не удержалась и потёрлась о горячее тело, как кошка, но он лишь глубоко вздохнул, не просыпаясь.

– Ты тоже важнее любого чуда, – прошептала я, прижимаясь к нему грудью. – Поедем завтра в лес кормить белок? Только орехи надо не забыть.

Его ресницы дрогнули, а губы шевельнулись в улыбке. Кажется, ему снился хороший сон. Я улыбнулась, приподнимаясь на локте. Кажется, я никогда не устану им любоваться.

Я взглянула лорду в лицо – и мир вдруг совершил оборот вокруг оси. Следы от ожогов на его скуле и брови исчезли. Растрёпанные тёмные волосы вились вокруг совершенно здоровой кожи.

Необыкновенное чудо. Которое, кажется, совершилось потому, что…

…что мы приняли друг друга целиком, а все остальные чудеса сделались неважны.

– Кажется, – прошептала я, – кого-то утром ждёт замечательный сюрприз.

Например, роскошный завтрак в постель, к которому будет прилагаться зеркало.

Как же я его люблю. Мужа. И завтрак. И фарфоровые серёжки с фиалками, лежащие на прикроватном столике рядом с забавными, но с такой любовью изготовленными деревянными бусами.

И дни, месяцы и годы, которые мы встретим вместе.

Эпилог

Высокий алый клён уходил в вечернее небо.

– Кто бы мог подумать, что мы будем идти бок о бок с открытыми лицами? – спросила я. – Вот вы бы могли, милорд?

– Я же дипломат, – с лёгкой иронией заметил мой муж. – У меня богатая фантазия.

Мы остановились у светлого ствола, глядя на весело шумящую листву и держась за руки. Хромота моего мужа совершенно исчезла, и я лишь иногда ловила его изумлённый взгляд, устремлённый на собственные ступни. «Неужели, – говорил этот взгляд, – я снова могу ходить?»

– Вы простили моего отца за ту дуэль? – тихо спросила я.

– Нет, конечно. Простить – значит поверить, что он бы больше так не поступил, будь он жив, а это явно не так. Я просто не чувствую злости или желания мстить.

– Но оно было? Это желание?

– Было, – кивнул муж. – И я даже не заметил, когда оно исчезло. – Он чуть улыбнулся: – Когда вы воровали мои блинчики, может быть.

– Ну уж! – возмущённо фыркнула я. – Было бы что воровать! Там и стопка-то была тоненькая, и варенья мало, не то что позавчера!

Лорд Таннис тихо засмеялся:

– Тем не менее. Вся злость, ярость, обида, досада… их просто не стало. Мне лишь жаль, что…

Он не договорил, но я поняла:

– Вам жаль, что отец не поверил вам и не отказался от поединка.

Лорд Таннис развёл руками:

– Возможно, тогда он бы сам благословил нас на брак и мы стали бы семьёй. Хотя я, разумеется, никогда на вас бы не женился, с вашим-то несносным характером.

– Пфф!

Но я вздохнула с облегчением. Хорошо, когда старое зло забыто, а враги не могут больше причинить зла. Хорошо, когда наступает счастье.

…И хорошо, когда в груди живёт отголосок тайной звезды.

– Всё-таки наш отложенный брак состоялся и стал счастливым, – произнесла я. – Как и брак ваших родителей. Интересно, вы подсознательно на это надеялись, когда подписывали контракт в мой восемнадцатый день рождения?

– Я думал… совсем не об этом в ту минуту, – не сразу ответил мой муж. – Скорее уж, я ломал голову над тем, что с вами делать. Какую комнату отвести, когда показаться вам на глаза и показываться ли…

– И ни на секунду не подумали, что встретите свою истинную любовь, – проворчала я. – Упрямый вы лорд!

– Какой уж есть.

Он бросил на меня иронический взгляд. Да уж, знала я, как проявляется это его упрямство. Особенно когда кое-кто хочет отнести меня в спальню на руках.

…А ещё я помнила, как часто он уступает мне и радует меня – просто так. Просто чтобы я съела последний блинчик и улыбнулась. Или прочитала раньше всех проект какого-нибудь особенно интересного соглашения.

…А я радую его. Потому что очень люблю, как он улыбается.

В груде листьев вдруг мелькнул беличий хвост. Я чуть не бросилась вперёд. Белка остановилась, осторожно пригляделась и вытянулась в мою сторону.

Не дыша, я присела и высыпала несколько орехов на ладонь. Больше не стесняясь, белка подбежала ко мне, схватила орех и была такова.

– Знаете, – сказала я задумчиво, провожая её взглядом, – а ведь мы с вами устроили немало словесных дуэлей и ещё устроим. Как насчёт того, чтобы поставить условия для следующего поединка?

Мой муж поднял бровь:

– Хм? И что же вы предлагаете?

Я поднялась и отряхнула юбку:

– Если я выиграю, то вы сыграете со мной в четыре руки на рояле. Вы немного умеете, я знаю!

– Хм.

– А если проиграю, то… – я покраснела, – я согласна устроить разврат на ваших условиях. Даже связанной и… и… всё остальное. Только ненадолго!

Лорд с изумлённым видом покачал головой.

– Вот и женись на невинной девушке, – пробормотал он. – Боюсь даже представить, какая судьба теперь ждёт наш рояль.

Я протянула руку:

– Ну так как, идёт?

– Я выиграю, – предупредил лорд, пожимая мою руку. – Я всегда исполняю свои желания.

– Угу. Жду не дождусь возможности увидеть вас за роялем.

Мы обменялись торжествующе-ехидными взглядами.

А потом, сами не заметив, как это случилось, шагнули друг к другу, обнялись и одновременно посмотрели в темнеющее небо.

Где горела, указывая путь, одна-единственная звезда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец