Локи Выдумавший обман

ПРОЛОГ

ПРОЛОГ

Я просто умираю. Валяюсь изрезанным куском мяса в луже собственной крови в костюме от «Gucci», туфлях ручной работы от «Silvano Lattanzi» и надеюсь, что следующий вдох не станет последним. Надеюсь, но мысленно жду обратного, потому что этим чертовым фанатикам было мало порезать меня на лоскуты. Я же великий мухлежник Локи, я умею считать даже звезды на небе, и в этот раз я тоже считал, правда, на чистом автомате. Сорок шесть ножевых ранений, они резали меня всем сраным приходом, словно свинью! А потом полили святой водой и ублюдочно ржали, пока я выл и рвался с цепей, как пес.

Жизнь несправедлива, даже если ты сынок Создателя.

Потому что Каин всю эту шелупонь раскидал бы за пару минут, а потом бы сжег храм к такой-то матери и прикурил от огонька.

Люцифер вообще не любит разговаривать, а сразу хватается за стволы и может сделать скидку на «поболтать» лишь с теми, кто выживет. Если выживет.

А я – младшенький. Я просто хитрый игрок, и мои таланты не лежат в плоскости физической силы.

Поэтому лежу здесь уже скорее мертвый, чем живой, и чувствую, как немеют кончики пальцев. Если умру в этом мире, от меня останутся только тряпки с лейбами известных брендов. И ничего больше.

Жизнь, сука, очень несправедлива.

— Локи, - слышу рядом зареванный голос - и в ноздри ударяет запах невинности.

Открываю глаза, хоть секунду назад не мог даже этого. Саша ревет в три ручья: слезы скапливаются за стеклами ее очков в толстой роговой оправе, а потом полноводной рекой стекаю по щекам. Темные волосы спутаны, на носу сажа, блузка порвана - и мне просто противно от того, что моя маленькая ручная Овечка влетела во все это просто потому, что я не успел вовремя ее спрятать.

Саша укладывается рядом: чувствую тяжесть ее головы у себя на плече.

— Давай останемся здесь, Локи, - всхлипывает она и доверчиво скручивается калачиком у меня под боком. – Навсегда.

Я с трудом сглатываю, моргаю, глядя в потолок разгромленного храма, а на самом деле заглядывая выше облаков.

«Эй, отец родной, тебе вообще как – нормально там? Я, между прочим, скоро окочурюсь, а ты не придумал ничего лучше, чем отправить вместе со мной на тот свет эту невинную душу».

— Овечка, вали отсюда, - говорю ей так тихо, что свято верю – ни одно слово не сорвалось с губ. – Пошла на хер, блаженная.

Она мотает головой, нащупывает мою ладонь и укладывает себе на шею. Деревянными пальцами каким-то чудом все же чувствую плотную кожу ошейника.

Я же снял его?! Я не до такой степени уже сдох, чтобы путаться в собственных воспоминаниях.

— Я надела, - снова шмыгает носом Овечка. – Сама.

Она надела.

И она сдохнет тут вместе со мной.

Слышу, как от злости сердце возмущенно громыхает в груди, судорожно втягиваю воздух через сомкнутые зубы… и, черт его знает как, переползаю на колени. Харкаю своей кровью, но это в принципе херня. Кажется, мои древние кости раздумали превращаться в прах.

Абракадабра, блядь!

Глава первая: Локи

Глава первая: Локи

Неделей ранее

Он сидит напротив и комкает новенькие карты потными руками.

Мальчишка, ему лет двадцать с небольшим, хотя рожа побрита так топорно, будто он только вчера взял в руки бритву. И этот затравленный взгляд над картами, от которого хочется рассмеяться в лицо и на всякий случай напомнить, что игры, даже в Тени, разрешены только совершеннолетним.

— Ставка, - бесцветным голосом говорит раздающий.

Мы играем в подпольном притоне, и на этот раз мое любопытство притащило меня в по-настоящему занюханное место.

Я – Локи, младший сынок Создателя. Есть большой грубиян Каин и совершенно безбашенный Люцифер. А есть я – великий обманщик, мухлежник и владелец «Палаццо». Вы не знаете, что такое «Палаццо»? Лучшее казино в Тени, настоящий дворец Игры, и сама Фортуна иногда приходит сбросить пару банкнот за моим карточным столом. А в качестве возмещения ущерба за нанесенные ей глубокие моральные травмы требует меня и мой член. И должен признаться, трахать Удачу – это лучший кайф, какой только может быть.

В Сером мире – привычном для вас – я просто Алексей Черных, миллионер, красавчик и яркий представитель столичной богемы. Спросите сотрудников моего огромное небоскреба в центре, на котором красуется надпись «Черное и Белое», чем они занимаются целыми днями – и вряд ли дождетесь ответа. Они все просто «работают» и не суют нос, куда не следует. Между прочим, получая за это приличные деньги.

Парень жмется, но все-таки подталкивает последние жетоны к общей куче и поднимает ставку.

Я повышаю. Мне не нужно думать и гадать, прикидывать, рассчитывать варианты. Я ведь Локи, и игра – моя стихия. Рыба от рождения умеет плавать, потому что она рыба. А я от рождения умею вертеть всех на хую, потому что я – Локи.

Кесарю кесарево, короче.

Третий игрок за столом сливается. Местный кровопийца, явно конченный нарик, потому что от нехватки крови уже почти истекает слюной. Хорошо, что, наконец, свалил. С таки тремором его бы точно сорвало с катушек, а мне не хочется сверкать тем, что у меня под инкогнито. Иначе все поймут, кто играл с ними за одним столом, в особенности та парочка дуболомов, каждый размером с гору. А я не особо силен в кулачной драке.

Остаемся мы с пацаном. Я зеваю, подбрасываю еще пару фишек и с сожалением думаю, что вечер безнадежно испорчен скучнейшей игрой. То, что мальчишка «ляжет» - факт. Ему просто больше нечего предложить, и он даже не пытается блефовать.

Но и загнанный в угол кролик, оказывается, может удивить.

Краем глаза замечаю, как парень роется за пазухой и достает что-то трясущейся рукой. Что-то маленькое, потому что он без труда зажал его в кулаке, что-то… настолько яркое, что я невольно подаюсь навстречу. Парень тут же укладывает кулак на стол и для верности накрывает второй ладонью.

— Моя ставка, - говорит трясущимся голосом. Явно очкует, но готов идти до конца. Что-то так сильно поджигает ему задницу, что он не думает даже об элементарной безопасности.

— Я не играю вслепую, - озвучиваю свою принципиальную позицию.

Что-то чешется под рубашкой, в области сердца, но я слишком поглощен любопытством, чтобы притормаживать на мелочах. У меня нюх на такие вещи. Я знаю, что там – самое большое лакомство. Деликатес. Изысканное удовольствие.

Прежде, чем мысленно озвучиваю свою единственную и наверняка верную догадку, пацан пододвигает кулак к куче с фишками и укладывает на ее гору светящееся сердечко.

Невинная душа.

Такая яркая, что первую секунду слепит всех, кто находится в радиусе трех метров. Сначала все они пятятся, расползаются по щелям, как тараканы, но когда первый шок проходит, начинают медленно стекаться обратно.

А меня прожигает насквозь. Так сильно, что с трудом подавляю желание материться в полный голос. Уже задней мыслью доходит, что пока мои глаза заняты созерцанием сокровища, ладонь с силой надавливает на грудную клетку прямо над сердцем. И ткань под ней расползается на рваные обгорелые лоскуты.

Бросаю взгляд вниз – и одновременно в кармане звонит телефон. На экране надпись: «Отче». Вот так я стебу своего отца – Создателя того мира и этого тоже. Создателя всего материального.

— Ты не вовремя, старик, - бросаю раздраженно, стараясь прикрыть курткой серебристый витиеватый ожог на груди. Откуда взялся – хер его знает, но я подумаю об этом завтра в компании маленькой невинной лапочки, чью душу сейчас выиграю в «Покер».

— Мне тут нашептали, что ты получил мой подарок, - басит он в трубку, и на заднем фоне слышен звонкий гогот моих мамочек. Всех трех.

— Твой… - Я стопорюсь на полуслове.

Все-таки слегка захмелел от сладкого аромата, который растекается по моим ноздрям одновременно со сверкающим сиянием Невинной души, и поэтому туго соображаю, но беру себя в руки. Подарочек? На ум не приходит ничего, кроме нашего разговора много лет назад, когда отец пообещал воздать нам за грехи. И не спрашивайте, что не так с логикой в его гениальной голове. Породить демонов искушения и пороть их розгами за разврат и блядство – это в его продвинутом восприятии высшая справедливость и карающий суд.

Глава вторая: Александра

Глава вторая: Александра

— Слушай!.. - Виталик со всего размаху лупит кулаком по ряду книг на полке. – Сашка, ты меня реально задрала уже. Вот тут сидишь! - Перечеркивает горло ребром ладони. – Я же тебя, дуру, люблю!

Я смотрю прямо ему в глаза, с силой удерживаю голову ровно, не позволяю шее нырнуть в приятный плен плеч. Несколько книг с грохотом валятся на пол, и Виталик снова выразительно чертыхается. Он немного выпил – запах алкоголя в его дыхании обжигает губы. Мы вместе уже три года – встречаемся еще со старшей школы – и я впервые вижу его выпившим.

— Виталик, наверное, ты бы лучше домой шел, - предлагаю я, стараясь протолкнуть через себя его грубость. Это говорит не мой верный храбрый рыцарь, это говорит спиртное. Виталик за всю жизнь никого и пальцем не тронул, а меня вообще защищал даже от собственной тени. Просто сейчас у нас тяжелые времена.

Он чуть поворачивает голову, подставляет ухо и выразительно, хоть язык безбожно заплетается, требует:

— Ну-ка повтори, что сказала? Чтобы я домой шел?

— Да. Ты и с первого раза услышал.

Что-то в его глазах все-таки рушит мои моральные заслоны - и видимо я слишком сильно втягиваю голову в плечи, потому что Виталик делает два шага назад и обреченно прикладывается спиной к книжным стеллажам.

В библиотеке никого: я подрабатываю вечерним библиотекарем и полчаса назад провела последнего посетителя. Виталик всегда подвозит меня домой, а иногда, как сегодня, в пятницу, мы можем погулять подольше: посмотреть кино на открытой площадке, погрызть попкорн, просто побродить по набережной, обсуждая все на свете. Мы оба – бедные второкурсники и копим на билеты в Настоящую Взрослую жизнь. Когда закончим учебу, станем дипломированными врачами, с отложенных средств сделаем первый взнос за ипотеку и, наконец, поженимся.

Незамысловатый типовый план, но он мне нравится.

— Твое окончательное решение? – переспрашивает Виталик. Его вялые руки обреченно болтаются вдоль тела. – Ты знаешь, что у меня сейчас трудности с деньгами, и я, как дерьмо в проруби, болтаюсь от работы к работе, чтобы найти что-то более прибыльное и еще каким-то образом окончательно не завалить учебу. Я… Мне придется экономить.

Киваю, чувствуя себя пешкой, которая прошла полный круг, но у финиша не выбросила на кубике нужное число и пошла на второй заход. Только в нашем с Виталиком случае я уже давным-давно сбилась со счета таких заходов.

— Я перебрался к Наташке, - огорошивает он, вводя новую переменную в нашу постоянную нерешаемую задачу. - Уже и вещи перевез, потому что на мою комнату быстро нашелся желающий.

— Что? – не верю своим ушам. – Но ведь Наташа… Он же живет на другом конце города.

— Зато до института пешком двадцать минут.

Он нарочно говорит это, глядя мне прямо в глаза. Четыре слова, но за ними и упрек, и подножка, и злость, и обида. Мы снимаем комнаты в общежитие для приезжих, в старом корпусе, который расположен у черта на куличках. Университет переехал в новое здание еще лет десять назад, и там выстроили новую «элитную» общагу. А в нашей селят неудачников, как мы с Виталиком: он без родителей, под опекой старшей сестры; и я сирота, под опекой старшего брата. Только вот Наташа – милая славная женщина, которая готовит вкуснейшие в мире пирожки с капустой, штопает Виталику носки и поит лимонным чаем, чуть у него потекут из носа сопли. А мы с Вовкой родные только по отцу. Созваниваемся раз в пятилетку и то по моей инициативе. Иногда мне кажется, что если я перестану звонить и напоминать о себе, он тихой сапой просто забудет о моем существовании.

— Тебе даже сейчас все равно, - горько усмехается Виталик, ошибочно приняв мое молчание за безразличие.

Я хочу сказать, что просто ошарашена новостью, потому что мы оба знаем, к чему это в итоге приведет. С учебой и постоянными подработками у нас просто не останется времени друг на друга. Но разве это что-то изменит? Он завел разговор о том, что нам пора съезжаться, уже зная, что в случае отказа мы поставим большую и жирную точку. И с его стороны это была грязная игра.

— Ты проспишься, и мы поговорим на свежую голову, - продолжаю хвататься за его подвыпившее состояние, как за предлог перенести тяжелое обсуждение на завтра.

Но Виталик мотает головой, говорит: «Пошла ты на хуй» - без единой эмоции – и нетвердой походкой уходит из читального зала. Уходит из моей жизни.

Я машинально поднимаю с пола книги, стряхиваю пыль с обложек, проверяю, нет ли заломов, и аккуратно ставлю их на место, чтобы корешки были строго в ряд. Потом иду к своему столу, проверяю, чтобы не осталось незаполненных читательских карточек, делаю закладку в электронном каталоге, собираю вещи.

Осталась ерунда – поставить здание на сигнализацию и как-то добираться домой.

На улице моросит дождь, так что приходится выудить из-под воротника капюшон куртки и натянуть его чуть не до самого носа. Транспорт уже не ходит, а до метро пешком – минут двадцать. Еще и от него до дома три квартала. Три квартала, которые не просто так называют Дорогой смертников.

По дороге вспоминаю, что у меня закончились кукурузные криспы, и забегаю в ночной минимаркет. В итоге вспоминаю, что и зубная паста подошла к концу, и зубную щетку пора поменять, и еще что-то, и еще. В итоге выхожу на улицу с внушительным бумажным пакетом, который, ожидаемо, раскисает под дождем, несмотря на все мои усилия хотя бы частично затолкать его под куртку. Светофор моргает зеленым, я ступаю на зебру – и ровно на половине дороги несчастный пакет лопается и опустошает на мостовую все свое содержимое.

Глава третья: Локи

Глава третья: Локи

Это просто какая-то полная хуета.

Я смотрю вслед убегающей девчонке и пытаюсь решить простейшую математическую задачу: два плюс два всегда равно четырем. Аксиома, постоянная, чертов столп, на который, как на болт, навинчены сложные формулы.

Но как бы я ни считал, не переставлял знаки и не менял цифры, у меня ничего не сходится. Потому что я – демон искушения. Соблазн, порок, разврат – моя вотчина, моя стихия, море, в котором я плаваю ленивой сытой акулой. Похоть – мое уравнение. Так уж устроена наша троица – нас хотят и нам не отказывают. Мы - феромоны, афродизиаки и амбра в одном флаконе.

Но два плюс два все равно либо пять, либо три, либо бесконечность.

Потому что Овечка на меня не клюнула.

Я на автомате складываю зонт, сую его в ближайшую урну и продолжаю смотреть, как моя девчонка сваливает в закат. То есть, серьезно, совершенно без оглядки, явно невоодушевленная ни моим запахом, ни моей охуительной внешностью, ничем вообще. Она куда больше переживала за испорченные хлебцы, чем за то, что это, возможно, ее единственный шанс закрутить с нормальным мужиком. Судя по весьма посредственной внешности, а так же тому, что в девятнадцать она до сих пор невинна, на любовном фронте у нее полный штиль.

Откуда я знаю про девятнадцать лет? Разумеется, точно не знаю, но могу предположить. Просто заглянул в ее портфель, увидел учебники и прочую ученическую приблуду – значит, почти наверняка студентка. Один из учебников – Паталогическая анатомия. Я же двести лет воздух копчу, много чего слышал и видел краем глаза, так или иначе общался со многими девицами. Могу ошибаться, но «Патан» обычно изучают на третьем курсе. Значит, девятнадцать лет. Плюс – минус.

Пока я впервые в жизни так жестко туплю, девчонка уже почти добежала до «зебры» и вот так, запросто, собирается перебегать на моргающий «зленый». Неужели я прямо настолько ей неинтересен? Ни на грамм?

А потом мне на глаза попадается летящий из-за поворота тяжелый внедорожник. Не знаю, на какой скорости он несется, но то, что притормаживать не будет – очевидно.

И все становится на свои места.

В Тени я почти царь и бог – одной мыслью могу подделать карты так, что у меня всегда будет четыре туза и джокер. Могу провернуть такую аферу, что даже ушлые вампиры не догадаются, даже богиню Удачи могу поставить на колени и наслаждаться тем, как она с упоением будет выпрашивать у меня право отсосать. Кстати говоря, разок я именно так и сделал. Хотел пощупать предел возможного и понять, могу ли и дальше творить вот такое дерьмо безнаказанно? Оказалось - нет, не могу. Не самые приятные воспоминания в моей жизни.

Здесь же я очень ограничен в своих возможностях. Я практически наравне со смертными за тем лишь исключением, что все так же бессмертен. У меня все еще есть пара трюков в кармане, но применимо к назревающей ситуации они просто бесполезны.

Поэтому просто разрезаю Ткань мира, ныряю в Тень и тут же делаю еще один надрез, очень надеясь, что выйду в нужном месте. Что не опоздаю ни на минуту, иначе вместе с Овечкой на тот свет отправится и мое бессмертние.

Я успеваю сграбастать девчонку за шиворот за миг до того, как внедорожник проносится мимо. Нас ударяет упругой воздушной волной, крутит волчком, и мы оба валимся на землю. К счастью, я успеваю немного рассчитать траекторию - большая часть нас лежит на тротуаре. Матерюсь и выталкиваю Овечку выше, чтобы наши ноги не раскатало потоком машин.

— Ты… ты… - Она смазывает дождь с лица и смотрит на дорогу, на которой в полном беспорядке остались валяться ее многострадальные покупки. Продукты безнадежно испорчены.

— Спас тебя? - подсказываю раздраженно, поднимаясь с мокрой травы. – Ты по жизни такая перепуганная, или со мной что-то не так?

Она явно не здесь, а в глубоком шоке, где до сих пор переваривает случившееся.

Мне тоже есть о чем подумать, и мои проблемы посущественнее ее, потому что теперь я знаю, почему Овечка на меня не запала. Почему она в принципе не может на меня запасть, даже если я превращусь в ковер-самолет и понесу царевну Будур в сказочную страну сбычи мечт.

Блин, нужно избавляться от местечкового сленга, пока я не начала говорить, как обдолбленный социальными сетями подросток.

Моя овечка – невинна.

И останется невинной, потому что такой ее пожелал Создатель. Иногда папочка собирает в свою коллекцию и такие цветки.

А это значит, что ей не суждено потерять девственность, потому что в ближайшее время она, как дорогой подарок, должна быть доставлена получателю. Прямой посылкой, как вот только что. Моя Овечка должна была умереть на этом переходе.

Это просто издевательство. Та, от которой зависит мое бессмертие, будет снова и снова ходить по краю, пока не исполнит свою судьбу. Даже если в итоге ее убьет молнией посреди ясного неба.

— Вставай, задница отмерзнет, - говорю я, пытаясь сообразить, что делать дальше. Чувствую себя человеком, который купил билет на угарную комедию, а вместо этого вляпался в полный артхаус и сюр.

Девчонка моргает, как будто только теперь поняла, что не одна. Она шарит в траве, находит свои несуразные очки в толстой бабушкиной оправе и очень медленно поднимается. Пытается опереться на правую ногу, охает, но, стоит мне протянуть руку помощи, резвой козой пятится назад.

Глава четвертая: Александра

Глава четвертая: Александра

Я сижу на дорогом кожаном сиденье в дорогой спортивной машине, завернутая в плед, трясусь и пачкаю все вокруг, оставляя мокрый след, как улитка. В одной руке баллончик, в другой стаканчик с горчим чаем, который мой неожиданный спаситель взял в ближайшем автомате. Невкусный, и совсем несладкий, но зато горячий.

В полной тишине мы едем до травмпункта. И я поверить не могу, что дала себя уговорить так быстро. Этому есть логическое объяснение, но все равно я не планировала соглашаться на его явные попытки меня кадрить.

В прошлом году моя однокурсница занесла в рану инфекцию, вовремя не обработала и, как итог, несколько месяцев провалялась в интенсивке с сепсисом. Мне бы очень не хотелось повторить ее судьбу.

Кстати, нога и правда болит, внизу, чуть выше ступни. Ничего страшного наверняка. Хочу на это надеяться.

— Лучше? – интересуется Алексей, притормаживая на светофоре.

Просто киваю и продолжаю пить чай. Вроде и согрелась, а трясет еще сильнее. Вместе с холодом из меня выходит еще и стресс. Перед глазами до сих пор тот внедорожник, шум летящей машины, ни намека на скрип тормозов. И тяжелый поток воздуха, который хлещет меня по щекам. Если бы не этот парень, на том асфальте, размазанная в блин, лежала бы я, а не моя куртка.

В сумке вибрирует телефон - и в тишине салона раздается негромкий смех Алексея. Его забавляет ситуация, которая лично меня на секунду вводит в ступор. Обе руки заняты - и ни стаканчик, ни свое «оружие» я ни за что не отложу. Вибрация неприятно отдается в колени, но я продолжаю делать вид, что все нормально и эти поздние звонки – не то, ради чего стоит жертвовать безопасностью или спасительным чаем.

— Парень? – Алексей перестраивается в крайний ряд и, сворачивая на перекрестке, зачем-то снижает скорость до пятидесяти. Хотя мы и так уже почти на месте.

— Да.

Стал бы Виталик звонить. Он очень упрямый, а после нашего разговора еще и чувствует себя глубоко обиженным и недооцененным. Он мне нравится. Правда нравится: умный, ответственный, симпатичный и терпеливый. Только немного вспыльчивый. И пока не перебесится – мириться не станет. Тем более в ситуации, в которой считает себя пострадавшей стороной.

— Плохой у тебя парень, Александра. Кто же отпускает девушку домой одну и в дождь.

— Тот, у кого есть дела поважнее? – даю почву для размышлений.

Алексей бросает в мою сторону косой взгляд, и я без труда читаю по его губам скептическое: «Ну да, ну да…»

В травмпункте нас очень нерадостно встречает дежурный врач. Но Алексей чуть отводит его в сторону, говорит что-то – и настроение эскулапа на глазах меняется. Этакое превращение из Бармалея в Доктора Ливси. Интересно, сколько Алексей ему всучил?

Царапина очень даже немаленькая – на всю коленную чашечку, и кровь залила ногу до самого носка. С лодыжкой, наоборот, все хорошо, но раз уж за меня «заплатили», то мне устраивают сервис по высшему разряду: делают рентген, мажут согревающим гелем, обматывают лодыжку эластичным бинтом. От укола обезболивающего я с горем пополам успешно отбиваюсь.

«Доктор Ливси» возвращает меня Алексею практически с рук на руки, еще и шутит:

— Теперь еще лучше, чем была!

Моего спутника эта шутка не забавляет: под напором его холодного взгляда доктор судорожно глотает смех и сует руки в карманы халата.

— Спасибо за… В общем, за все, - благодарю я, когда мы с Алексеем выходим на крыльцо. Дождь явно затянул на всю ночь.

— Я подвезу тебя до дома.

— Нет, - однозначно пресекаю дальнейшие попытки меня кадрить. Благодарность мною высказана в полном объеме, детей мы вместе не крестили, так что самое время отчалить к разным берегам.

Он как-то странно на меня смотрит, серый взгляд медленно наполняет клубящаяся тьма. Никогда ничего подобного не видела, и от непонятной сковывающей паники слишком неаккуратно пячусь назад. Нога соскальзывает с края ступени и…

Нет, я не падаю, потому что Алексей успевает схватить меня за руку. Рывком тянет к себе: я со всего размаха ударяюсь грудью о его грудь, и в ноздри ударяет волна горячего аромата, который я бесполезно пытаюсь разгадать. Чем же пахнет искушение? Шоколадом? Чистой кожей? Лосьоном после бритья?

Я только думаю о том, чтобы вырваться, а Алексей уже разжимает руки и сам же меня отодвигает. С откровенной насмешкой следит за тем, как я поправляю сползшие на носу очки, и говорит:

— Постарайся ни во что не вляпаться до завтра, Александра. Я заеду за тобой после учебы, и мы познакомимся еще раз.

Пока я остолбенело пытаюсь понять, что это сейчас было, он, насвистывая, спускается по лестницы, садится в машину и уезжает.

Еще минут десять я топчусь на крыльце, пытаясь разгадать загадку последней реплики, но на ум не приходит ничего, кроме пустой болтовни для красного словца. Он же даже не знает, где я учусь. Хотя, кажется, когда меня оформляли в травмпункте, я называла место учебы? Или нет? Я до сих пор не очень успешно сражаюсь со страхом, и до сих пор перед глазами мелькает тот черный внедорожник.

Глава пятая: Локи

Глава пятая: Локи

Благодаря жадному доктору у меня есть все: место учебы, адрес, телефон. И я использую полученные знания на всю катушку: ловлю за углом первого же таксиста, всучиваю ему деньги и даю точные указания к действию. Потом пристраиваюсь следом за тарантайкой и проверяю, чтобы мое сокровище без приключений добралось домой. В конце концов, от нее зависит мое благополучие. У отца точно шикарное чувство юмора, иначе стал бы он класть иглу с Кощеевой погибелью в смертную девственницу?

Овечка живет в каком-то замызганном сарае, который почему-то называется общежитием для студентов медунивера. Даже я не рискнул бы зайти внутрь без костюма химзащиты и противогаза, но, похоже, у моей Александры просто нет других вариантов.

Убедившись, что она благополучно зашла внутрь – я вычислил ее окна и дождался, пока там зажжется свет – ныряю в Тень. Предстоит серьезный разговор с отцом. Без вариантов, что он мне точно откажет, но я просто хочу посмотреть ему в глаза и спросить, а каким хером он поступил так с ней. Не со мной – я живучая бездушная сволочь, и меня такими фокусами не пронять. Но девчонка, если уж он решил прибрать ее к своим рукам, такого точно не заслуживает.

В Тени мой отец живет в Олимпе: самом огромной небоскребе, целиком выточенном из обсидиана. Поездка в лифте с первого на последний занимает порядка двадцати минут, и я, если так можно выразиться, успеваю подумать о своей беспутной жизни. Пытаюсь отыскать сожаление о содеянном, желание покаяться, как на смертном одре – и ни фига. Мне, черт подери, моя жизнь нравится именно такой: беспутной, яркой, с глотком риска и рюмкой разврата. И я не собираюсь ничего менять. Я просто попробую сделать невозможное: обвести вокруг пальца своего отца, а это вам не Удачу в задницу поиметь.

Отец развалился на диване и смотрит мыльную оперу. Он вообще любит делать странные вещи после полуночи, но у всех великих людей были причуды. Серьезно, ткните наугад в фамилию любого гения и со стопроцентной вероятностью узнаете о нем много интересного. Кто-то любил надевать носок на член, кто-то написал свои лучшие поэмы голышом, кто-то любил мальчиков, а кто-то наряжался в женское белье. Нормальных людей не существует – факт.

— Я тебя приглашал? – Отец даже не смотрит в мою сторону. – Не помню.

— Скажи, тебе сейчас вообще, как – нормально? – без обиняков начинаю я. – Ей же девятнадцать всего. Может, она мечтает о большой и светлой любви, у нее даже парень есть. А ты ее мне подложил, как свинью на убой. Так для кого это наказание? Для меня? Серьезно?

Отец все-таки выключает телевизор – делает это без пульта, как вы понимаете, просто мыслью – и тяжело поднимается. Сует руки в карманы домашних штанов, с минуту просто смотрит на меня так, что у меня мошонка втягивается чуть ли не до аппендикса.

— Локи, ты, кажется, не понял.

— Так объясни, что это за херня. – От нервов рву горло свитера вниз, обнажая край витиеватого цветка на груди. – Если бы я захотел крутое тату, то выбрал бы что-то поинтереснее, чем недоделанная ромашка.

— Ты что, правда решил, что достаточно будет просто соблазнить Александру? – Он выглядит очень разочарованным.

Мне уже дурно, потому что в последний раз, когда отец смотрел на меня точно таким же взглядом, это кончилось обещанием научить меня быть прилежным парнем и прекратить увязываться за всем, что шевелится. Можно даже не надеяться, что сейчас он сделает исключение.

— Стоп! – Я вскидываю руку и проклинаю себя за то, что не держал язык за зубами. Зачем вообще сюда приперся? Я же всегда мыслю трезво и рационально. – Ты же не станешь менять правила игры после ее начала?

— Я ничего и не меняю, Локи, просто пытаюсь сказать, что ты сделал фальстарт.

У меня язык не поворачивается попросить его объяснить. Тупо страшно.

— От того, соблазнишь ты девочку или нет, ни для нее, ни для тебя ничего не изменится. Это, как ты понимаешь, слишком просто.

— Просто? Соблазнить ту, которая отмечена как твоя собственность? – Да он издевается.

— Да, просто. – Убийственно спокойно говорит он. – Я же твой отец, Локи, я знаю все твои лазейки и фокусы, потому что это я тебя таким создал.

Честно пытаюсь приготовиться к тому, что сейчас мне на плечи, словно титану из мифа, ухнет весь небесный свод, но все равно чувствую дрожь в коленях, когда он говорит:

— Она должна тебя полюбить, Локи. Искренне и по-настоящему, как умеет любить только невинная чистая душа.

Просто чтобы вы поняли всю глубину моего отчаяния, я должен сделать уточнение: меня, красавца, демона искушения, упакованного по последней моде, великолепного любовника и просто, блин, Локи, никогда и никто не любил. Потому что – я объективен – любить меня не за что.

— Знаешь, это даже для тебя слишком, - говорю я, пытаясь переварить всю эту галиматью. И вот прямо сейчас уже чихать на сленг, которым я щедро сдабриваю мысли, потому что обычных человеческих слов у меня нет. – Ты же знаешь, что…

Отец выразительно поднимает бровь и как будто превращается в знак вопроса. Но такой, очень херовый знак вопроса, весь перемазанный цинизмом, как тост арахисовой пастой.

Глава шестая: Локи

Глава шестая: Локи

После разговора с отцом я, злой, как черт, возвращаюсь в реальность и без сил падаю в кровать. Нет ни единой мысли, что делать дальше, а у меня, чтобы вы понимали, мозг работает, как бесконечный генератор идей. Мухлежники и лжецы только потому и живы и более-менее целыми выбираются из всех передряг, что умеют быстро соображать. Пока ты тупишь, кто-то уже достает крапленую карту или ловко заменяет кубики. Ну или вкладывает два патрона в двустволку, чтобы превратить тебя в решето для отбрасывания лапши.

«Двенадцать дней, Локи», - приходит сообщение от отца, к которому он присоединяет кучу издевательских смайликов. Я говорил, что у него хорошее чувство юмора? Большую часть времени, но точно не сегодня.

Вслед за сообщение от отца звонит мой любимый братец Люцифер. Как всегда где-то на заднем фоне его рваного голоса гремит музыка.

— Локи, тащи свою задницу! – Фер что-то попутно подпевает. Похоже, на каком-то драйвовом концерте. – Тут такие цыпочки, целых восемь. Мне одному много, двух отдам тебе.

— Ты бухой? – с трудом улыбаюсь в ответ.

— В дрова, - ржет он. – Блондиночкой ужрался так, что башка, как мельница, а рыжая… Локи, у нее такая жопа! Бьешь – и половина Мексики трясется!

Люцифер не пьет алкоголь, потому что его это не берет. Он пьет женщин. Заводит до самого упора, а потом вбирает в себя их похоть, страсть, желание, порок. Для него даже четверо цыпочек за раз – это просто разминка. И если из восьми он «щедро» готов поделить двумя, значит, уже и правда бухой.

— Фер, как влюбить в себя женщину?

— Че? – не сразу понимает он.

— Просто, блядь, скажи если хоть что-то знаешь. – Объясняться сейчас некогда, да и вряд ли он все поймет, но нам однозначно нужно будет встретиться и сообща решить, как избавиться от папочкиного проклятья. Жаль, неполным составом, потому что даже нам, бессмертным, не хватит смелости и хватит ума не вытаскивать Каина из гроба.

— Трахни ее.

Рукалицо. Да, сленг. Ну нет у меня другого подходящего слова, а тут восемь букв – и весь набор эмоций. И сразу понятно, что в этот момент я мысленно звонко луплю себя по лбу и приговариваю: «Нашел кого спросить!»

— Кино? Книги? Рестораны? Сейшелы? – У меня реально паника.

— Да просто трахни ее! – орет он. – Отжарь так, чтобы света белого не видела. Путь три дня в койке живет. Корми виноградом, пои шампанским – и через три дня будет из твоих рук даже песок есть.

— Спасибо, Фер, - уныло благодарю я.

— Так приедешь?

Я говорю «Пас» и отключаюсь.

Примерно час уходит на то, чтобы впитать в себя информацию с пары популярных женских форумов. Что там сейчас в моде у девственниц? Смотрю фотки девичьих идолов и впадаю в уныние, потому что даже я со своим худощавым телосложением на фоне этих суповых наборов выгляжу настоящим Гераклом.

Читаю сокровенные признания невинных дев, смотрю фотки, которыми они делятся: цветочки, конфетки, медвежата. Херня в общем. Кто-то любит нежно, кто-то грубо. Девочка с ником «Колькина радость» прикрепляет к сообщению свое фото в красивом кожаном ошейнике и сокрушается, что ее «любимка» не хочет быть жестким хоть иногда, а ей так хочется, чтобы ее отшлепали.

Странный мужик, сам не знает, от чего отказывается. Отшлепать по заднице славную малышку – это всегда приятно. Причем обоим, если девочка не зажимается.

Но Александра…

Стоп.

Ошейник!

Ну как же я сразу не догадался.

За секунду мозг, как скоростной экспресс, сворачивает в нужный тоннель.

Я привяжу ее к себе, а себя – к ней. И накачаю собой так, что даже на кровяных тельцах в ее венах буде отпечатана буква «Л». Разделю каждую эмоцию надвое и скормлю под таким соусом, что моя маленькая Овечка будет просить добавки.

И в этом мне, хитрецу и обманщику, поможет – что бы вы думали? Правда.

Как только у меня появляется план, жизнь налаживается. Шестеренки в голове, получив порцию высококачественного масла, вертятся на скорости «турбо» и генерируют целую колонию трудолюбивых муравьев, которые, пока я раздеваюсь, напевая себе под нос, за считанные секунды выстраивают дьявольский план.

Если я что и почерпнул из женских форумов, так это то, что девочки – все без исключения – падки на красивые мужские тела. Даже девственницы, хоть вряд ли они признаются об этом своим мамочкам за чашкой чая и булкой с малиновым вареньем. Поэтому я делаю то, что делаю: отправляю моей маленькой невинной Александре свою фотографию. Нарочно «стыдливо» прячусь в запотевшем зеркале, чтобы она не думала, что я совсем маньяк, и чтобы ее сон был наполнен желанием стереть пар с зеркала и рассмотреть все подробности внимательно и очень медленно. Хоть я и голым мог бы сфоткаться – у меня, как вы понимаете, нет никаких комплексов, тем более, что я, хоть и младшенький, папочкой наделен хорошим и внушительным «инструментом». Было бы странно, будь у демона искушения пипетка вместо члена.

Глава седьмая: Александра

Глава седьмая: Александра

Будь неладен Алексей и его фотография.

Конечно же я не смогла ее удалить. Не знаю почему. Но на всякий случай, чтобы не упасть в собственных глазах, даже не пытаюсь анализировать причины. Потому что в этот раз они вряд ли будут созвучны моему обычному трезвомыслию. Дурацкое слово, и как я только его придумала?

Утром отправляю сообщение Виталику и собираюсь удалить ненужный снимок, но вместо этого таращусь на него минут пять и, как итог, приготовленные кое-как криспы с вареньем ем уже на ходу. В метро просто листаю галерею и вдруг понимаю, что у меня нет ни одной фотографии моего парня, а мы вместе не один месяц. И до этого дня меня ни капли не смущало отсутствие не то что его фото, но и наших общих снимков. Если бы не фотография Алексея, мне бы и в голову не пришло об этом подумать.

В конце второй пары Алексей присылает еще одно сообщение, и я долго не решаюсь его открыть, потому что на занятиях мне нужна ясная голова, а не забитая всякими непотребными картинками девичья коробка с секретами, которую я зачем-то приволокла в универ и решила разложить прямо на столе. Но как только профессор отпускает нас, я первым делом открываю сообщение и с облегчением вздыхаю, потому что на этот раз там нет никакого фото, а только короткое послание: «Все в силе». Я так понимаю, этот ненормальный серьезно вбил себе в голову осуществить дурацкую затею более близкого знакомства со мной?

«У меня есть парень, не нужно меня компрометировать», - пишу в сердцах в ответ, отправляю, и через пару секунд, когда на сообщении появляется статус доставлено, до меня понемногу начинает доходить, что именно я написала.

Не нужно меня компрометировать?!

Господи, так не выражается даже наша строгая комендантша, помешанная на сериалах.

Я вылетаю из аудитории, на ходу уговаривая себя больше не реагировать на очевидные и намеренные провокации, и теперь уже точно, железно, никогда не открывать сообщения с этого номера, который для верности обозвала «Псих!» Я буду просто удалять их, не читая.

Виталик поджидает за дверью и подстраивается под мой быстрый шаг. Он пытается что-то сказать, но я даже не слушаю. Поэтому он берет инициативу в свои руки и резко хватает меня за плечи. Еще бы «Тпррр!» сказал, как бешеной лошади.

— Сашка, слушай, хватит дурить, - говорит он немного нервно, потому что внутренние тормоза срабатывают не сразу - и я какое-то время еще перебираю ногами в бессмысленных попытках уйти. – Я очень погорячился вчера. Мне правда жаль. Мне очень-очень жаль. Эта работа… Черт! Я рассчитывал на стабильный заработок, хотел сэкономить, чтобы повезти тебя куда-нибудь на Новый год. Помнишь, ты хотела покататься на лыжах?

— Нет, Виталик, не помню. Хочешь, скажу почему? Потому что в шестом классе я очень неудачно упала с горки, когда спускалась вниз по лыжне, сломала ногу и три месяца проходила с костылями. И с тех пор я ненавижу лыжи и коньки, и санки. И даже игру в снежки!

Я понимаю, что ору, ведь вечно спешащие студенты-медики вдруг перестают копошиться, словно мухи на арбузе, и заинтересованно наблюдают за спонтанным предоставлением под названием «Разлад влюбленных». Виталик поджимает нижнюю губу, еще крепче сжимает пальцы у меня на плечах и вдруг делает то, чего я совсем не ожидаю – он меня целует. Прямо врезается ртом в мой рот, и я чувствую скользкий язык у себя на губах, которые, чем больше он старается, тем сильнее пытаюсь сжать в ответ. Конечно, это не первый наш поцелуй, и конечно, у нас было кое-что более откровенное, чем язык в рот. Ну, не считая самого главного. Но Виталик никогда не пытался помириться такими варварскими методами. Любой наш спор – хоть их и было немного – это операция в миниатюре. Мы ставим диагноз, выдвигаем гипотезы, выкладываем воображаемые инструменты, а потом тщательно препарируем нашу проблему до тех пор, пока все раковые клетки не будут вырезаны под корень. Никаких поцелуев, слез, истерик и тем более глупых подарков и конфет в коробках в форме сердечка. Только трезвый расчет.

То, что Виталик делает сейчас, очень похоже на панику. Он же будущий хирург, а ведет себя как студентка-практикантка, которая трясется от страха сделать укол в вену живому человеку, а не силиконовой руке.

Я пытаюсь его оттолкнуть, потому что мне нечем дышать, и потому что во рту Виталика есть стойкий вкус вчерашнего алкоголя, который он попытался заглушить апельсиновой жвачкой. Виталик еще сильнее прижимает меня к себе и я – господи боже! – чувствую, что мне что-то упирается в живот.

Ладно, я в курсе, что это, я ведь студент-медик, но вместо того, чтобы испытывать хотя бы толику возбуждения, я чувствую только идиотское желание врезать ему побольнее за это представление. Он ведь мог дождаться конца пар, спокойно предложить поговорить, а не корчить из себя героя голливудской мелодрамы. Мы оба без пяти минут люди с высшим образованием, а он ведет себя, как неандерталец в пубертатный период.

Я кое-как упираюсь ладонями ему в грудь, собираюсь с силами для толчка, нажимаю на ребра – и Виталика сносит, словно волной. Даже не сразу понимаю, что происходит, потому что у нас с ним огромная разница в комплекции, и как бы я ни пыталась корчить Халка, такие штуки мне не по плечу.

— Слушай, лапша, девушка не хочет пробовать на вкус твои слюни, - слышу очень знакомый насмешливый голос.

Глава восьмая: Александра

Глава восьмая: Александра

Я быстро сую кошелек обратно и со словами «Ну, все равно спасибо, мне пора, до свидания» честно пытаюсь от него сбежать. И Алексей меня не останавливает.

Казалось бы, в чем подвох? В том, что лекторий, где нам читают фармакологию, окнами выходит во внутренний двор, а я всегда сажусь рядом со вторым окном. Просто потому, что от окна больше света и не приходится щуриться.

Алексей никуда не уехал. Его спортивная машина припаркована таким образом, что он может спокойно опираться бедрами на капот и как раз смотреть в мое окно. И стоит мне это понять, как он на минуту снимает солнцезащитные очки, снова подмигивает мне и стучит большим пальцем по циферблату часов, давая понять, что никуда не уедет, и никакая фармакология ему не помеха.

Ладно, пришло время узнать, что он за тип. Вдруг, маньяк?

Пока наша пожилая преподавательница вещает на латыни, я потихоньку забиваю в гугл «Алексей Черных». И в глаза сразу бросаются две странности: о нем есть целая статья в википедии, но ни единого намека на то, чем именно он сколотил свой, судя по указанной цифре, немалый капитал. Странно, да? Ну написал бы, что качает нефть или продает дорогие машины, или занимается сельским хозяйством. А так – вообще ничего. На официальном сайте его компании, который выглядит стильно и солидно, тоже никакой конкретики. Пару раз я цепляю взглядом слово «услуги», но в чем они состоят – непонятно.

Фотографий с ним не то, чтобы много, но все они какие-то совершенно типовые: на фоне рекламного баннера с парой блондинок, или перерезает ленточку с каким-то толстым мужиком. Ничего, что, хотя бы отдаленно намекало на его увлечения в повседневной жизни. Кажется, Алексей Черных только то и делает, что работает на работе, которую нельзя называть. Может, мама Ро что-то знала, и он возглавляет филиал корпорации зла Волан-де-Морта?

Я просто дурю, потому что по факту даже всемогущий гугл мало чем помог, и единственное, чем могу утешиться, так это отсутствием фактов, указывающих на его грязные делишки.

Когда я выхожу после занятий, на улице снова моросит дождит, и Алексей спешит ко мне с зонтиком, чтобы раскрыть его у меня над головой. Подставляет локоть, который я снова игнорирую. И снова никакой вспышки злости, только вежливая улыбка с намеком на то, что он не собирается подавлять мое свободолюбие. Хотя все гораздо проще: мне просто нужно быть хотя бы на расстоянии вытянутой руки, потому что я так до сих пор и не разгадала загадку запаха искушения, который витает вокруг Алексея, словно мой персональный соблазн.

Сегодня мне кажется, что никакого шоколада и геля после бритья нет и в помине, зато есть нотка грецких орехов и кленового сиропа. Но все рушится, когда мой живот громко и выразительно урчит. Ну да, я же кроме крипсов и одного яблока до сих пор ничего не ела. Вот тебе и разгадка: искушение пахнет так, как подсказывает пустой желудок.

— Нам нужно поговорить, Александра, - говорит Алексей, и мне на миг чудится, будто он нарочно поджимает губы, чтобы слизать с них вкус моего имени. – В ресторан ты со мной, я так понимаю, не пойдешь, поэтому предлагаю выбрать самой. Любое место, где можно перекусить, кроме откровенной конюшни: мне бы не хотелось, чтобы завтра у тебя болел живот.

Я мысленно прокручиваю его слова в голове. Ему бы не хотелось… Мой живот… С этим парнем явно что-то не так.

— Мне нужно быть в библиотеке через полтора часа, так что свидание придется отложить. Как-нибудь в другой раз.

— Я не собираюсь приглашать тебя на свидание, - говорит он и делает такое лицо, будто я сказала несусветную чушь.

Просто прекрасно, Сашка. Опозориться больше просто невозможно.

— Вообще-то я собирался сделать тебе предложение, - развивает мысль Алексей. – Ну, знаешь: одно колено, маленькая коробочка, красивое кольцо…

Он протягивает руку, как будто хочет убрать волосы, которые выбились из хвостика – и просто так, как самый настоящий фокусник, вынимает из-за моего уха… кольцо.

Тонкий белый ободок с лаконичным прозрачным камнем.

— Красивое кольцо, - проговариваю вслух свои мысли. Точнее, одну единственную мысль, потому что других попросту нет.

— Это «да»? – уточняет он.

Я громко удивленно икаю.

— Ну вот это точно «да», - смеется Алексей и быстрее, чем я успеваю выдернуть ладонь, окольцовывает меня, как лабораторную зверушку.

Кольцо сидит на пальце, как влитое: не пережимает, но и не болтается. Я ради любопытства трясу рукой, проверяя, не свалится ли оно. Алексей наблюдает за мной без тени беспокойства. Ну, оно и понятно: даже если эта копеечная безделушка свалится и угодит прямиком в сток, он вряд ли расстроится.

— Смешно, - говорю я, нарочно глубоко заталкивая руку с подарком в карман куртки.

Пусть не думает, что я собираюсь возвращать. Из принципа оставлю себе, хоть оно мне точно не нужно и вообще я не люблю украшения еще с детства, потому что жили мы бедно - и мама, чтобы хоть как-то украсить мое старое платье, чуть ли не полностью обшивала его елочной мишурой. Вот с того времени и не люблю все, что блестит.

Глава девятая: Локи

Глава девятая: Локи

Рукалицо.

Я не умею видеть будущее, но даже не сомневаюсь, что это слово станет постоянным в моем арсенале на все время, пока Александра будет рядом.

Поверить не могу, что она приняла меня за любителя жестких удовольствий. Хотя, конечно, некоторые из моих сексуальных фантазий с маленькой овечкой включают в себя и шлепки по заднице, и связанные руки, и позу сзади, но… Анальная пробка? Она это правда вслух сказала?

— Вообще я не думал… так далеко в сторону нашей интимной жизни… - Чешу нос и впервые в жизни не имею ни малейшего представления, как выкрутиться из создавшейся ситуации.

Моя Александра не упала в счастливый обморок от предложения руки и сердца, а ведь я, на секундочку, приперся к ней аки принц на белом «мерине». Раньше костюмы от «Армани» всегда работали безотказно.

— А я вот подумала, - резво тараторит Александра, - и твоя неподготовленность меня очень неприятно огорчила. Добавь к дешевому кольцу отсутствие анальной пробки в планах на ужин – и ты поймешь, почему у нас нет и не может быть будущего.

— На ужин? Сегодня? – Если бы я не был бессмертным, то меня хватил бы удар.

— Да, сегодня. – Она поправляет волосы и сокрушенно морщит переносицу. – На завтрак я люблю ванильный секс с тостами и яблочное пюре.

Александра меня стебет. Очень красиво, немного коряво, потому что ей не хватает легкого придыхания и смелости, но при этом даже меня, великого Локи! умудряется обвести вокруг пальца. Всего на пару секунд, но я правда впечатлен и обескуражен.

Жаль, что не могу надеть на нее ошейник прямо сейчас. Тогда бы маленькая Овечка знала и чувствовала, что со мной делают ее слова о ванильном сексе утром.

Я не врал, когда говорил про бархатную коробку для настоящего подарка. Ошейник сделал мастер из Тени точно по моему эскизу. Я не спал всю ночь, потому что стоял над чертовым вампиром, как вкопанный, пока он не закончил работу, но результат превзошел все мои ожидания. Сейчас он лежит на заднем сиденье моей машины в красивом футляре и ждет звездного часа.

Александра бросает кольцо в карман моего пальто и мотает головой, вынуждая разжать пальцы на ее затылке. Она правда думает, что я подарил ей бижутерию? Шаг вперед и два назад. Эпик, как говорится, фэйл.

— Я до девятнадцати лет как-то нормально и безопасно жи…

Закончить она не успевает, потому что порыв ветра проносится у нас над головами настоящим торнадо, и огромный клен справа начинает жутко трещать и кренится в нашу сторону. Слишком быстро, чтобы моя маленькая Овечка смогла сориентироваться и избежать несчастного случая. Но ведь рядом есть я – принц в, мать его, «Армани»!

Успеваю сграбастать Александру в охапку и вывести из-под удара, хоть все же огребаю ветками по спине, когда здоровенная тяжелая крона валится в полуметре от нас. Секундная пауза и гробовая тишина, пока Овечка смотрит на меня глазами испуганной мыши – и мир снова оживает.

Что и говорить – студентам-медикам теперь явно не до учебы. А моя маленькая Александра точно раздумала пускать в ход свой острый язык. Ее рука дрожит, когда Овечка поднимает ее, чтобы стереть что-то влажное у меня над бровью. Оказывается, это кровь.

— Я же говорил, что со мной ты в безопасности, - напоминаю и возвращаю кольцо на ее палец.

Александра в шоке, и это нормально – суток не минуло с тех пор, как она второй раз прошлась по грани между жизнью и смертью, но в ней говорит не рассудок, а эмоции, но я все равно присвистываю, когда она вдруг говорит:

— Поехали в ЗАГС, Алексей Черных, только ни слова о коленях.

Если бы я не чувствовал, что она совершенно невинна, то был бы железно уверен, что меня разводят, как молодого и зеленого. Потому что ни одну ее реакцию я до сих пор так и не смог разгадать. Александра «Бермудский треугольник» Черных. Звучит, черт побери!

Одна проблема: женитьба никак не входит в мои планы.

Телефон вибрирует в кармане, и я жопой чувствую, что это еще одно послание от папочки.

«А придется, сынок» - написано электронными чернилами его явно дрожащей от смеха рукой.

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, прямо как кролик перед удавом, снимаю руку Александры со своего локтя. Мою Овечку порядочно потряхивает, и нет никаких сомнений, что пара чашек горячего чая или кофе в прикуску со сладостями приведут ее душевное состояние в норму. И мысли о скоропалительном браке покинут хорошенькую голову так же быстро, как и родились в ней. Очень на это надеюсь, а если нет, то у меня большие проблемы, потому что я собирался получить статус «жениха», тем самым обеспечив себе постоянный и законный доступ к телу на все двенадцать дней. А потом, решив свою проблему с малышкой Александрой, просто уйти в закат.

Хотя нет, вру.

В моем плане есть еще один изъян, и он такой стремный – проклятый сленг! – что пока просто не хочу о нем думать. Возможно, я просто испытываю жалость к славной малышке, потому что мне бы не хотелось видеть ее в гробу до того, как Александра познает все прелести взрослой жизни.

Глава десятая: Локи

Глава десятая: Локи

Что со мной не так? Где я просчитался? Какую страницу в книге не прочел и какой фрагмент в фильме промотал, если весь мой гениальный план работает косо и криво? Разве не я должен волочить волоком несчастную невинную деву в ЗАГС, покупать ее невинность за большие деньги и терзать невинное тело в своих загребущих лапищах настоящего властного героя?

Нет. Настоящий властный герой сидит на соседнем сиденье моей машины и смотрит вперед таким взглядом, что я вообще удивлен, как лобовое столкло до сих пор сдерживает этот беспощадный натиск.

Печально осознавать, что на почве страха за собственную жизнь моя малышка повредилась рассудком, но еще печальнее, что, блин, меня ведут под венец, а не наоборот. Где-то здесь логика помахала ручкой и отчалила к дальним берегам.

Ладно, нужно хоть что-то взять в собственные руки. Раз уж я собираюсь впервые за двести лет своей беспутной жизни стать мужем.

Телефон в кармане напоминает о том, что папочка бдит.

«Платье девушке купи, олух!» - и смайлик с дымом из ноздрей.

Вот вы верите, что Создатель может быть таким… гммм… шутником? Нет? А зря.

Я притормаживаю у солидного свадебного салона – не будет же моя Овечка идти под венец в тряпке из бабушкиной занавески. Она даже не сопротивляется, когда девицы уводят ее в примерочную. На прощанье смотрит так, что даже если бы от ее любви ко мне не зависело мое бессмертие, я все равно остался бы сидеть на диване, не помышляя о побеге.

Но, знаете, во всем этом есть плюс.

Потому что я могу взять со стойки комплект красивого нижнего белья и попытаться забраться к моей Александре, чтобы лично помочь его примерять. Вот только почти наверняка огребу по самые не балуйся, так что пока «нога на ногу» точно станет моей любимой позой до первой брачной ночи.

Ну ничего не могу поделать – хочу ее, просто пиздец!

Вот интересно, что будет, если скажу ей это на ухо сразу после того, как нас распишут?

Нет ни единой мысли на этот счет, потому что Александра «Бермудский треугольник» Романова еще ни разу не пошла по проторенной колее. Может показаться, что мне это не нравится, но нет – я, бляха муха, просто млею!

Пока моей Овечкой занимаются ушлые девицы из свадебного салона, я лезу в интернет. Думаете, зачем? Чтобы узнать, как положено проводить гражданские церемонии. Где-то на задворках памяти всплывает, что хорошие свадьбы гуляют минимум три дня всем хутором. Или как-то так. Но мы просто распишемся, и нам такой табор ни к чему. И все же, на всякий случай, нужно быть готовым. В Тени, например, все обряды соединения проще пареной репы: нашли алтарь, полоснули по ладоням, сцедили по ложке крови – считай муж и жена. Мой папочка так трех жен взял, потому что – да, вы не ослышались – в Тени мы все априори моногамны и редко, когда ревнивы.

Так, кажется, для порядка нужны хотя бы свидетели. Ну, тут без вариантов, хотя, блин, жаль, что Каин до сих пор валяет дурака в своем гробу, потому что Фер товарищ ненадежный и не всегда его «да» - это действительно «да», а «сегодня» может запросто превратиться в «завтра», а то и «я вообще забыл, брат!»

Но выбора у меня нет.

Фер, конечно, спит: берет трубку только после третьей попытки до него дозвониться. И когда я коротко озвучиваю суть проблемы, посылает меня в жопу и предлагает проспаться и выпить кофе. Он думает, я шучу. Набираю в четвертый раз - и когда брат берет трубку, быстро, пока он не открыл рот, говорю:

— Фер, я женюсь, понял? Это не шутки. И обо всей этой херне, между прочим, нужно будет поговорить. Помнишь, отец обещал устроить нам сладкую жизнь? Так вот – у меня эта сладкая жизнь уже в полный рост, и это вообще не так смешно, как ты тогда ржал.

Брат с минуту молчит, только слышу на заднем фоне щелчки зажигалкой и его недовольное ворчание.

— Слушай, правда, что ли? – не верит он.

— Ну а стал бы я же…

Слова просто замерзают на губах, потому что Александра появляется из примерочной и очень неуклюже, как кукла с ногами разной длины, идет на небольшой пьедестал в центре зала.

— Локи, блядь, ты куда пропал? – матерится в трубку Фер.

— Через час, - бормочу я и называю адрес ближайшего ЗАГСа, который высмотрел в гугле.

Бросаю телефон на диван и продолжат тупо пялиться на Овечку.

Ладно, нужно взять ма-а-аленькую паузу и сказать о том, что все женщины прекрасны, когда они – невесты. Вне зависимости от комплекции, возраста, количества детей до брака и количества похороненных мужей. Все невесты – безупречны, потому что это их звездный час. Даже если он десятый по счету и даже если платье не белое, а черное с готическими розочками.

Но моя Александра просто божественна. Ну, хотя бы потому, что пока взбирается на свою арену, задирает подол платья, а под ним у нее тяжелые осенние ботинки, которые впору носить байкерше. Потертые и со сбитыми носками, не особенно сочетаются с остальным ее образом, так что наверняка взяты в каком-то магазине «вторых рук».