Лжепринцесса для Драконов

Глава 22. Не тот принц

3е лицо:

— Я немедленно забираю Софию и увожу ее в Каду! — голос Тьюдо звучал более чем угрожающе. Для полноты картины стоило стукнуть по столу, но мужчина сдержался.

— Не кипятитесь, господин Марш. Ваша вспыльчивость может сказаться самым печальным образом на перемирии, — отрезал Дергар, не подавшись на провокацию.

Хотя остальные присутствующие в ректорате существа, вздрогнули что в первый раз, что во второй.

— О каком перемирии вы говорите, рипт?! Принцессу Инзании едва не убили ваши драконы!

— Вы не можете это утверждать. За нападением может стоять как дракон, так и маг. Для управления рипонами много ума не надо, — стоял на своем ректор. — Мы во всем разберемся, господин Марш. А вас я попрошу не принимать поспешных решений. Принцесса жива, более того, ее спас именно дракон. Не стоит пороть горячку.

Бэль:

Солнце нежно согревало кожу и пропитывало душу теплом. Я сидела на лужайке, вытянув ноги и смотрела на небо. Рядом резвились дети. Мои ровесники, нам всем было лет по десять.

— Колосок! Колосок! — позвали они меня, я обернулась, но увидела, увы, не их, а Тьюдо. И уже не на той, залитой теплым солнцем поляне, а на фоне белых стен, стеллажей со склянками и ряда кроватей. Опять лазарет?

Хотя, это лучшее, что могло меня ждать, после того, что случилось. Я ведь думала, что мне, в самом деле, конец.

Тьюдо на меня не смотрел. Сидел на стуле, откинув голову назад.

Дремал?

Он выглядел очень изнуренным и уставшим. Если бы не знала его, то сказала бы, что отходящим от тревог.

Но Марш не будет беспокоится о Зеркале. Но об участи настоящей Софии будет. Вот же.

За окном было светло. Значит, я здесь, как минимум половину суток. Но на руках нет синяков и ссадин. Да о чем речь — нет переломов, которые точно были.

Чтобы вылечить такое магам нужно минимум несколько дней, а порой и недель в зависимости от тяжести повреждений. Драконам меньше.

Сколько?

— Очнулась? — Тьюдо проснулся. Его все еще туманные глаза прошлись по мне с непривычным волнением. Еще бы, я ж Софию чуть не угробила.

Хотя… почему-то сейчас мне казалось, что дело вовсе не в ней.

Я жива, и этого куратору должно быть достаточно, но он не на шутку печется о моих повреждениях. Даже спросил, болит ли что.

— Нет, — к собственному удивлению, выдала я, и лицо Тьюдо стало лицом Тьюдо. Имею ввиду, что оно стало таким же чопорным и неприступным, как и всегда. Разве что, брови сердито нахмурились. Но это тоже разновидность нормы.

— Что произошло в лабиринте, Софи?! — я уже не знаю, какой он по счету, кто начал называть меня сокращенным именем. Что ж, как ему будет удобно.

— На меня напали рипоны.

— Об этом я в курсе. Кто их натравил?

— Я не видела. Было темно. К тому же перед этим меня сбило с ног какой-то волной.

— Почему не отправила сигнал раньше? Почему не пыталась защитится? — он ругался. В прямом смысле, ругался. Раньше максимум от Тьюдо можно было дождаться сурового выговора, но не подобного эмоционального выплеска.

— Я не смогла…, - я хотела объяснить, но прикусила язык, осознав, что подлинная история зародит у Марша лишние подозрения. Как я объясню, что мысленно отправила сигнальный огонь, если маги так не умеют? То есть умеют некоторые. Сильнейшие. Инея могла. Но не я, первокурсница криворукая. Однако молчанием я себя не спасу.

— Что не смогла?! — торопил меня Тьюдо.

— Не смогла говорить. Меня лишили голоса каким-то заклинанием. Потому не смогла защититься, — призналась я наполовину. А вот дальше нужно врать. — Наверное, кто-то из адептов это увидел или услышал возню и вызвал на помощь.

Я не поняла, верит ли мне Тьюдо. Его лицо утратило на миг выражение, а затем потяжелевшие глаза посмотрели на меня с некой опаской.

— Сигнальный огонь был твоим, Софи, — сказал он так, будто был на тысячу процентов в этом уверен.

— Откуда вам знать?

— Никто из участников не видел тебя и не слышал… возни. Их уже допросили.

— Тогда я не знаю чей он, но не мой. Говорю же, у меня забрали голос, — стояла я на своем, и Тьюдо сдался.

Сделал вид, что сдался. Но он еще подумает об этом и не раз.

— Очень плохо, Софи. Чем ты все это время занималась в Академии, что позволила себе оказаться в такой дурацкой и опасной ситуации? Да еще и была такой беспомощной? — зашипел он, а я на секунду лишилась дара речи.

— Вы сейчас отчитываете меня за то, что на меня напали?! — искренне не понимала я. Тьюдо не ответил. Сердито отвернулся и пробубнил:

— Собирайся с силами и возвращайся в комнату, — велел он, не глядя на меня, и ушел в ту же секунду.

Что ж. Я тоже здесь задерживаться не хочу. Но немного подожду, чтобы след Марша простыл.

Неужели было так сложно не отчитывать адепта, который в ящик едва не сыграл? Ни капли милосердия или сочувствия в этом маге нет!

Бессердечный истукан! Хотя, чего я от него жду?

Выдохнула.

Вот. Теперь можно выбираться. Дойду до комнаты, найду гримуар и потравлю здесь всех! Кроме Эмбера, конечно.

Где он?

Глаза поползли по стенам, а сердитый шаг перешел на легкий бег. Странно, что я вообще могу ходить после всего, что случилось.

Драконья магия воистину сильна. В Инзании нет настолько сильных целителей. Кадовский маги вернули бы мне способность ходить не раньше трех месяцев при лучшем раскладе, и то не факт, но за окнами снег не идет и листья еще не желтеют.

Говорю же драконья магия — нечто!

— Эмбер! — окликнула я, увидев знакомую спину.

Он стоял у окна, глядя куда-то сквозь витражное стекло, но тут же обернулся. Уставший, изнеможденный. Совсем как Тьюдо. Даже хуже.

— Софи, — отозвался он, заметив меня, осмотрел с ног до головы и выдохнул. — Ты в порядке?

— Благодаря тебе. Спасибо, что спас меня, — выпалила я, и покраснела, помня, чем отплатила за это спасение. Хотела бы я сказать, что у меня тогда мозг от помутнел, но нет. Я прекрасно понимала, что делаю. Я этого хотела тогда. Хочу и сейчас. Но сейчас нельзя.

— Софи, — голос принца прозвучал совсем не радостно, а в глазах блеснула что-то недоброе. — Тебя спас Дарко, а не я.

Что?

То есть, ЧТО-О?!

Кажется, я выкрикнула этот вопрос.

— Он первым тебя нашел. Я опоздал, — признался Эмбер с сожалением глядя мне в глаза.

Он злился на себя, отчитывал за то, что не сумел помочь, и мне следовало бы его сейчас утешить, но мысли начали путаться так, что не то, что говорить, я даже думать трезво не могла.

Меня. Спас. Дарко?

И я его поцеловала.

Можно отмотать назад? Пусть рипоны меня добьют!

— Софи, — голос Эмбер вернул меня в реальность. Не полностью, но достаточно для того, чтобы хоть как-то реагировать на происходящее вокруг. — Тебе плохо?

— Все в порядке. Но лучше прилечь, — лучше сразу в гроб.

— Тебя отвести?

Впервые не знаю, что ответить.

— Нет. Спасибо. В женское крыло вам нельзя.

Эмберу, с его любовью нарушать правила, было, чем парировать, но настаивать он не стал. А я на ватных ногах, старясь не шататься, поползла по лестнице.

Вроде поднималась вверх, а чувство, будто опускалась вниз в пучину, к которой приблизилась там в лабиринте. Как я могла их перепутать? Они же абсолютно разные.

Святая Инея, я поцеловала не того! Хуже, мне это чертовски понравилось. Так, что я умерла (к счастью, не до конца) с улыбкой на губах.

Нет! Мне это понравилось, потому что я считала своим спасителем Эмбера. И только потому! Так ведь? Так.

С мыслями на этот счет я разобралась. Что делать с последствиями?

Можно подумать завтра? Сейчас бы поспать.

Но сначала в душ. Чтобы смыть все те прикосновения, которые я по глупости даже лелеяла. И смыть не мочалкой и мылом. А теркой для овощей и, на крайняк, серной кислотой. Чтоб наверняка!

— Дэйра? Ты чего тут стоишь? — удивилась я, глядя, как соседка переминается с ноги на ногу у двери комнаты вместо того, чтобы войти.

— Тебя там ждут.

— Кто?

На губах девчонки взыграла странная улыбка, с какой обычно предвкушают тайное свидание влюблённых. Только со своим я пару минут назад разминулась.

— Дарко, — прозвучало мягко, но вонзилось в сердце, как кинжал. При чем тупой и ржавый.

Я попятилась. И Дэйра вылупила на меня глаза. То-то она еще больше удивится, когда я сейчас развернусь и уйду.

Стоп. Бежать я больше не буду. Есть проблема, будет и решение. И бегство не поможет, а только все усугубит. Добегалась уже. Будь, что будет.

Створка высокой деревянной двери со скрипом приоткрылась, приглашая меня в мою собственную комнату, которая сейчас казалась дорогой в бездну.

Дарко стоял у распахнутого окна. У того самого, что было запечатанным магией до Церемонии Приобщения. Смотрел на догорающий кроваво-алый закат. «Знамение?» — пронеслось у меня в голове. И тревоги утвердились, когда драконопринц обернулся.

В его вишневых глазах разверзалась бездонная пропасть. Он прошелся по мне высокомерным и в то же время каким-то раненным взглядом и хмыкнул, словно говоря: «Да что в тебе такого?», а затем стал еще угрюмее и посмотрел в упор, в лицо.

— Чем обязана твоему визиту? — строго выпалила я. Мой тон его не обрадовал. А меня его непрошенный визит. В расчете.

— Хотел убедиться, что ты в порядке.

Ага, и потому смотришь так, будто готов убить.

— В порядке.

Больше говорить не о чем. Так что прошу на выход. Пока что только взглядом, но видимо, придется сказать в слух. Хотя….

— Я знаю, что меня спас ты. Спасибо, — это элементарная, человеческая вежливость.

— Кто сказал? — ухмыльнулся он одной стороной губ. Однако, как-то горько. — Ты ведь приняла меня за другого.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я вообще не помню ничего с того момента, как на меня напали, — голос звучит убедительно, как положено, но Дарко не верит.

— Не помнишь? — одна бровь вверх. Вторая. Искорки в глазах. Дурной знак.

— Не помню. Болевой шок.

— Тогда позволь я верну тебе память, — он ступает вперед всего пол шага, а меня откидывает к стене.

Это что еще за номер? Я ведь еще недавно выигрывала дуэли в гляделки. Чего теперь-то пасую?

Колени дрожат все сильнее. Он подходит в упор. И этого уже достаточно, чтобы в воображении всплыло все то, что между нами было. Жар его дыхания, запах кожи….

Стоп!

— Как ты могла меня перепутать, Софи? — его леденящий шепот касается уха и шеи, и все тело покрывается мурашками.

Нужно немедленно велеть ему отойти или драться, если придется. Но Дарко вновь смотрит в упор, сбивая меня с толку. Теперь в его глазах нет ни злости, ни надменности.

В них живет боль и обида, природу которых я начинаю смутно понимать.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Отойди, пожалуйста. Я очень устала и хочу спа…, - мне бесцеремонно затыкают рот поцелуем.

Третьим по счету и самым жарким из всех.

Если в первый раз он был жестоким и больше похожим на наказание, то в этот — полным чувств и обожания. Живым, настоящим, страстным и увлекающим настолько, что я едва не увлеклась.

— Прекрати! — мозг включился вовремя, и я отвернулась.

Сердце еще колотилось, как бешенное, в глазах мешались день и ночь, а дыхание было таким, словно после забега по стадиону.

Дарко молчал. А я впервые не понимала, чего от него ждать.

Обычно — ничего хорошего. Какой-нибудь вычурной выходки. Но он просто молчал, при этом не давая мне пространства для маневра, чтобы просочиться между его горячим телом и стеной, к которой он меня этим самым телом припечатал.

А затем склонил голову так, что она легла на мои волосы. Обнял так, словно укрыл собой, и вдохнул так, словно вдохнул всю меня.

— Ты ведь отозвалась, Софи, — прошептал он, едва ли не переходя на стон, и меня передёрнуло, потому что, Эдэрх возьми, он прав! — Тымоя, Софи. И всегда будешь только моей.

— Я своя, Дарко. И всегда буду только своей.

Резкий рывок и от нежности темного принца не осталось и следа.

Он впился взглядом в мои глаза, но не найдя там того, чего искал, словно одурел. Вцепился в губы с такой силой, что в этот раз я закричала.

Точнее закричала бы, если бы рот был свободен. А так получилось «бу-бу-бу».

Жаркие пальцы раскаленной лавой пошли по телу, не оставляя ни клеточки без своего прикосновения.

Они сжимали, давили, ласкали, хозяйничали на мне, разжигая плоть. И это напугало настолько, что я забилась в истерике, пытаясь его оттолкнуть.

Укусила губу, но не получила ни шанса на спасение. Скорее загнала себя в угол, а его в еще большее бешенство.

Он резко потянул воротник моей блузы, и пуговицы россыпью слетели на пол.

— Прекрати! Остановись! — взмолилась я, отчаянно пытаясь отбиться, но Дарко стал лишь жестче.

Разорвал юбку, и теперь его пламенные пальцы бродили по обнаженному телу, прижимая к своей разгорячённой пульсирующей плоти.

— Ненавижу тебя!

Стоп.

В прямом смысле слова — стоп.

Дарко замер. Правая рука остановилась на талии, которую он все еще держала так крепко, что не продохнуть. Левая расплавляла кожу на внешней стороне обнаженного бедра. Губы застыли в области ключицы, отдающей легким покалыванием.

Я оттолкнула его.

Так сильно, как только могла. А ярости во мне сейчас было много. И Дарко отлетел, даже не попытавшись сопротивляться.

Попятившись, он остановился где-то у двери, ведущей на балкон. Жаль, что не получилось оттолкнуть его подальше, чтобы вывалился и разбился насмерть!

— Пошел вон! — сказала я, нет! выкрикнула, как серена.

Черные глаза, смотрящие куда-то в пустоту и напрочь лишенные мыслей, моргнули раз. Затем второй. И сознание медленно начало возвращаться.

Дарко собрался глянуть на меня своим яростным взглядом, но вместо этого отвернулся, так, словно я причиняла ему боль.

Кто еще кому!

Он молнией подался прочь из комнаты.

— Что тут происходит?! — раздался грозный голос Тьюдо, едва мой полоумный гость распахнул дверь.

Как всегда вовремя, да. Спасибо.

— С дороги! — вместо объяснений звериный рык, и Дарко нет. Зато ввалился Марш.

Вы только гляньте, он сбит с толку? Что смущает, господин тюремщик?!

Нагота вашей подопечной? Ее разорванная одежда или облизанная кожа? А то ты не знал, что это может случится?

Ты сам привез меня на убой! Ничуть не лучше королевы! Проклятый бессердечный страж!

— Бэль, — это имя, вылетевшее из губ Тьюдо, ударило по слуху.

Что? Вспомнил как меня зовут? Какая честь!

— Бэль…

Его заело? Чего так смотрит?! Нужно прикрыться?

Да я же просто Зеркало. Бездушная кукла в чужих руках! Какая разница есть на ней тряпье или нет?

— Не плачь! — еще приказывает. Злится? Опять я виновата?! Простите, господин, меня трясет так, что на ваше мнение сейчас плевать.

— Бэль, не плачь! — это уже раскат грома, а не приказ. Сжимает кулаки?

Сорвался с места идет ко мне. Что сделает? Вырвет глаза, чтобы слезы не текли? Нет. Укрывает своим плащом. У каменной статуи все-таки есть сердце?

— Хватит, — велит он, но голос дрожит, и достаточно сильно. — Тебе нельзя быть слабой…. Прекрати… рыдать.

Хотела бы я, но это уже не слезы, это истерика, которая бьет меня так, что всю трясет. И плащ не поможет.

Не помогут и объятия, в которые Тьюдо меня заключает. Крепко, словно пытается сдержать взбесившегося зверя.

Но гнев не утихает, к нему прибавляется еще и отчаяние, и теперь немые слезы дополняются воем навзрыд.