Летописи Нэпэла

Глава 1

Толпы людей стекались на главную площадь Мириуса, заполняя пространство перед Императорским дворцом. Другие, в надежде увидеть своего властителя, выглядывали из выходящих на резиденцию Императора окон Военно-Исторического Музея. Затея последних являлась сомнительной, учитывая ширину площади, в самом узком месте она достигала двух километров. Потому многие удосужились захватить из дома оптические устройства, но охрана на пропускных пунктах при входах на площадь проверяла проходящих, изымая все отыскавшиеся предметы, включая носовые платки.

Несколько человек в поисках удобного места для наблюдения посмели взобраться на гранитные плиты, накрывавшие саркофаги величайших полководцев, воинов, — кровью, своей и чужой, получивших право покоиться здесь. Герои, они обрели эту почесть в войнах, бушевавших непрерывно последние тысячи лет, на неуклонно ширящемся фронте, что составляла вся граница Империи. И никто не должен был принизить их заслуги, или оскорбить прах. Дерзнувших ступить на надгробия стащили за ноги одетые в штатское сотрудники Военного Ведомства, незаметно выдворили за пределы площади. Там стояли фургоны, приготовленные для таких неподобающих случаев.

Толпа буквально кишела неприметными для обычного глаза сотрудниками Военного Ведомства, их главной заботой была безопасность всех присутствующих. В первую очередь, Императора. Военведовцы были готовы сдерживать толпу в случае непредвиденных ситуаций или массовых беспорядков, — хотя последнего не случалось с первых лет существования Империи. Гораздо серьёзнее была угроза паники в случае диверсий. Сотрудники могли бы сдержать бегущую толпу, долго тренировались, отрабатывая чёткость и слаженность действий. На полигоне за городом они по команде выстраивались ровными продольными и поперечными цепями, образующими своим переплетением квадраты. В каждом помещалось от нескольких сотен до нескольких десятков человек, число колебалось в зависимости от местоположения. Ближе к дворцу и краям площади цепи становились гуще.

Бестелесно и незримо присутствовали в толпе сотрудники Гибеша. Находясь на башнях дворца, на вершинах высотных зданий, внимательно наблюдали через оптические прицелы сверхточных дальнобойных винтовок за подозрительными лицами. Родословная снайперов была проверена до двадцатого колена, в число их входили воспитанники военных академий, ещё не участвовавшие в боях за Яваю, Кайлам, Сайматру и Зейлу, — другими словами не имевших боевого контакта с врагами. Но теперь за каждым гибешевцем стоял ещё и офицер Военведа, приставив холодный ствол к затылку — печальная участь последнего Императора заставила принимать особые меры… Пускай вражеский разведчик, — или завербованный ренегат, — обманет все спецслужбы… Едва он направит оружие в сторону Императора — мозги его отправятся в свободный полёт.

К стенам дворца ближе чем на двадцать шагов никого не подпускала шеренга рослых солдат в одинаковой спецформе, — бронежилет, чёрный мундир с шипастыми налокотниками, не уступающие в остроте шипов наголенники на чёрных брюках, блестящие сапоги. У них не было оружия, — во всяком случае, не было видно. Автоматы в кобурах скрытного ношения, под мундирами — чтобы не пугать толпу. Чтобы никто из напиравших людей не зацепил курок, — случайно или по злому умыслу.

Тот, кого все так охраняли, стоял прислонившись грудью к стеклу, при вдохах и выдохах серебряные пуговицы с оскалившимися мёртвыми головами скреблись о гладкую поверхность. Руки безвольно висели вдоль тела, правая ладонь подрагивала, готовая если прикажет рефлекс выхватить из кармана галифе пистолет. Печально смотрел на колыхание людского моря, такой же пасмурный, как и грядущее утро. Передняя часть толпы начала играть в странную игру, люди видели в зеркальных окнах только шевелящуюся черноту, и пытаясь угадать, разом вытягивали руки в сторону какого-нибудь окна, хором кричали: «Он там!» Когда случайно попали на его окно, руку сжал в кулак, криво усмехнулся… Всё равно, что засада — а враги гадают, где ждёт смерть…

— Нэпэл! — В Малый Тронный Зал через Восточные двери вошёл советник Императора и, он же одновременно его дядя, глава Военной Разведки Шейруп. Увидев грусть Императора, тоже понурился, сказал тихо: — Ты думаешь о ней? — подошёл сзади, положил руку на плечо, прежде ободряюще потрепав.

— Она в моих мыслях каждую секунду, и днём и ночью… — ровно и почти равнодушно ко всему происходящему вокруг проговорил Император. Не отрываясь взглядом от площади. — Знаешь, — промолвил доверительно Император, повернувшись к дяде, — недавно мне приснился сон, что она вышла замуж. Не за меня… — Нэпэл умолк на секунду. — Такого отчаяния, безысходности и обречённости я не испытывал никогда… Даже в плену… Я проснулся после того, как пустил пулю себе в висок. Минут пять не мог понять, где я, почему жив… Лишь после ко мне начало приходить понимание нереальности всего произошедшего. Я ещё долго не смогу оправиться после этого сна. Состояние безысходности гнетёт меня. Я нахожу успокоение лишь снова и снова представляя её лицо…

— Забудь её. Зачем она тебе? Посмотри на площадь, — Шейруп повёл в сторону толпы. — Любая женщина была бы счастлива познакомиться с Императором… А Арна… Я уже предлагал, как следует с ней поступить… Но если ты хочешь только её, то вели привезти во дворец. У тебя есть право на это, ведь ты Император…

— Я никогда не поступлю так! — резко прервал советника Нэпэл и перевёл разговор в другое русло. — До двенадцати осталось несколько минут, не будем терять их попусту.

— Ну хорошо… Из Военведа по компьютерной сети получен запрос относительно судьбы одного особо опасного преступника.

— Маньяк-каннибал… Двадцать три жертвы… Убивал по ночам, действуя огнемётом. На месте преступления лакомился поджаренным мясом… Недожаренные части вырезал и готовил дома. Совершил нападение на семнадцатилетнего курсанта Военной Академии. Был обезоружен, связан… Доставлен в отделение Военведа… — Нэпэл быстро пробежал глазами листок. — А парень молодец! Выразите ему похвалу… Людоеда — расстрелять. Хотя нет… Клинике доктора Фрекса вновь требуется живой материал для опытов. Отправить туда. Буйная фантазия доктора, — улыбнулся Император, — если воплощена в жизнь, хуже смерти.

— Есть ещё донесение… — промолвил советник, закончив записывать последние строки приказа. — Тоже из Военведа, но совсем другого уровня секретности. Доставлено спецкурьером. Вот оно…

— С него и надо было начинать… — Нэпэл взял из рук Шейрупа пакет, рванул печать. Император любил отчёты, написанные в художественном стиле, теперь они часто заменяли ему книги, ведь в прошедшем году времени на чтение не хватало.

Нэпэл закончил чтение документа, отдал его Шейрупу.

— Теперь мне понятно, почему Даг умер, — усмехнувшись, проговорил Император.

— Какие действия вы предпримете? — поинтересовался советник, готовя бумагу для нового приказа.

— Да, хорошую армию он себе собрал! — проговорил Нэпэл, словно не слыша слов Шейрупа. Оглаживал полы чёрного мундира, будто счищая грязь. — Кожеед, Коллекционер Ушей, Зубодёр и даже Поедатель Мозжечков! — из глубин цепкой памяти Императора всплывали имена маньяков, которые, как он думал, обречены на мучения в клинике. — Дьявол! Там ведь и Сайгейр!

— Успокойся, Нэпэл! — Шейруп ласково положил сухую сморщенную руку на плечо собеседника. На какой-то миг холодный и расчётливый глава Военной Разведки, получивший среди подчинённых прозвище «Стальной Арахнид», стал просто дядей Императора. — Не только тебе одному навсегда запомнились те злосчастные дни…

Это было правдой. Шейруп не забыл ярости Нэпэла, — только узнавший о своём царственном происхождении штурмовик, пробив стекло, отделявшее Сайгейра от них, Конклава Гибельного Дня, чуть не разорвал убийцу. Солдаты вырвали Сайгейра из рук нового Императора. Изо рта Нэпэла свисали истекающие кровью куски мяса, выеденные из шеи убийцы. Советник не забыл и решения передать убийцу в клинику, ибо растворение в кислоте, как и медленное вытачивание крови, показалось молодому Императору слишком мягким наказанием. С первого дня Шейруп боялся штурмовика, его граничащей с безумием жестокости. А в последние недели ещё и боялся его зелёных глаз, — Император смотрел надменно, зло. Прямо-таки прожигал дьявольским взглядом…

Советник пытался смягчить племянника сочувствием. Благо, сочувствовать было чему… Иногда, — как сегодня, — это приносило свои плоды. Да, напрасно Трейс… Нет, не надо об этом…

Ему не забыть и умелых движений скальпеля доктора Фрекса, — пришлось смотреть вместе с Нэпэлом процедуру препарирования убийцы. Живьём, без наркоза, — лекарства не давали ему умереть от болевого шока. Церемонию транслировали на огромные экраны над затопленными народом площадями. Прозрачные капсулы с органами были водружены на ониксовые колонны Презрения, для всеобщего обозрения. Но на следующий день увезены, якобы для дальнейших экспериментов.

— Не сомневаюсь, что Сайгейр был собран и сшит, — продолжал Шейруп, — Фрекс желал бы иметь в среде своих заговорщиков убийцу одного Императора, и врага другого. Но отбросим прочь тяжкие воспоминания о былом. Твоего отца уже не вернёшь… — Шейруп вздохнул тяжко. Пытался передать печаль по поводу безвременной кончины племяннику. Только вот в сердце Императора не было места для таких мелочей. Там жила другая грусть. — Он в Мире Героев… А нам надо думать, как совладать с доктором Фрексом. Прикажешь накрыть квартал бомбовым ударом?

— Крайние меры ни к чему, — проговорил Нэпэл. — Мы поступим по-другому. Придётся изменить первый приказ: каннибала расстрелять, а вместо него послать нашего секретного агента глубокого внедрения. Пусть вотрётся в доверие, разузнает что к чему. Здание клиники держать под круглосуточным наблюдением. Незаметно подтянуть к нему войска Военведа и Гибеша. В близлежащих строениях расположить тяжёлую артиллерию. Перекрыть все подземные коммуникации ведущие в клинику, для предотвращения побега заговорщиков. Приступить немедленно.

Шейруп протянул Нэпэлу бумагу, исписанную отточенным за долгие годы мелким твёрдым почерком. Император размашисто расписался по диагонали, от угла до угла листа.

— Император! Осталось десять секунд. Время приветствовать народ, — тихо проговорил не выходя из тени стены телохранитель.

— Спасибо за напоминание, Мрекс! — Нэпэл схватил со стула бронеплащ, накинул, пуговицы застёгивать не стал. Распахнул тяжёлые двери, и ворвавшийся вихрь отбросил чёрные полы. Быстрым шагом вышел на террасу, оказался над миллионной толпой, что немедленно взорвалась оглушительным криком, приветствуя человека в чёрном мундире и плаще, развевающемся подобно крыльям за спиной.

Сэйпог ничего не говорил, ведь знал, что упоминание об Арне отзовётся болью в груди друга, ведь понимал, что Нэпэл уже переполнен этой болью. Не понимал только одного, почему эта боль не проходит с годами, — а сколько их минуло с той поры, когда Нэпэл в последний раз видел желанную женщину. Сэйпог мог бы ещё представить, что такая долгая любовь была бы возможна, если бы Император специально распалял себя — смотрел на фотографии любимой, или читал её дневники. Или наблюдал за ней в реальном времени на экране — камеры-то были, их тайно установили дома у Арны, на службе, с камерами за женщиной неотвязно следовали охранники из Гибеша. Смертоносные — для всех, кто решит повредить разум Императора, убив его любимую. Но Сэйпог твёрдо знал — Нэпэл честно пытается забыть её. Ни разу не спрашивал отчёта о делах Арны, не высказывал желания посмотреть архивные кадры — те, что с удовольствием смотрел Сэйпог, — от камер, установленных в ванной комнате. Вычеркнул из жизни всё, что могло напоминать о прежней любви. Нет, не прежней!.. Не желала единственная и вечная любовь становиться былой.

Нехорошо предаваться печали в первые минуты нового года. Надо занять чем-то Нэпэла. Отвлечь хоть как-то. Или хотя бы попытаться.

— Предлагаю отправиться сегодня в Императорскую Оперу! — проговорил Сэйпог.

— В мою оперу? — кисло улыбнулся Нэпэл. — Я не против.

В сопровождении извечного кортежа, — телохранители, личный доктор, секретарь-офицер, — они покинули дворец. Промчались по пустым ночным улицам, избегая сворачивать на площади, где продолжалось празднество. Гигантское здание оперы, — куда больше императорского дворца, — надвинулось, заслонило небо. Да что там, небо… Оно — лишь тонкое порывало, что наброшено там, высоко-высоко, на башни Оперы, на конусовидные крыши, что как горы.

Машины и охрану оставили в древнем парке перед Оперой. Лишь вдвоём вошли внутрь, оказались в зале, оббитом посеребрённой парчой, с гобеленами на стенах. Уже ждал старик-распорядитель, заведовавший императорской ложей, — одетый по старому, в панталоны и камзол с широким складчатым воротником из белого шёлка, — снял шляпу и поклонился торжественно, коснувшись пышными перьями на тулье носков высоких гостей.

— Что идёт сегодня? — поинтересовался Нэпэл.

— В малых залах gothic-оперы, «Моя умершая невеста» и «Страх льющихся слёз». В больших залах black-опера «Машины гибельного дня», death-опера «Дети умершего озера» и heavy metal-опера «Мёртвый и слепой гвардеец», — скучным голосом говорил Сэйпог. Потом оживился: — Но мы идём смотреть и слушать не это — сегодня премьера легендарного «Мастера желаний» из цикла «Ночные желания», с замечательной Силье в главной роли!

— Это power-metal, с вкраплениями готики? Я не ошибся?

— Всё верно, и голос Силье придаёт всегда особенную глубину арии Тарьи. Но ты сам всё услышишь…

Они последовали за стариком-распорядителем, сначала по секретной лестнице, скрытой в толще стен оперы, потом через анфиладу низких комнат, затянутых чёрным бархатом, и абсолютно пустых. Вошли в украшенные серебряными львами двери, — и мир, сгустившийся до размеров тайных переходов вдруг развернулся, расширился до огромного зала.

С десяток этажей вниз, на каждом роскошные ложи. А в самой глубине зрительный зал, отгороженный от возвышающейся сцены оркестровой ямой.

Нэпэл опёрся на украшенные массивной золотой отливкой перила, всмотрелся в огромную сцену. Там подправляли бульдозером каменные башни замка, восточное его основание омывали волны океана, из которого должен был выйти Океаномрождённый.

— Если вы захотите увидеть какой-либо момент подробнее, наставьте целеуказатель на плёночный экран, натянутый между перилами и потолком, и держите левую кнопку, пока не появится масштабированное изображение… — дребезжал распорядитель.

Император перегнулся через перила, голова и плечи прошли сквозь экран, холодная плёнка защекотала уши. Сэйпог нервно шагнул к Нэпэлу, — ухватить, если вздумает прыгнуть, — старец повис на локте, вообразив видно, что глава Гибеша решил подтолкнуть любимого Императора. Но Нэпэл просто смотрел на переполненный людьми зал, на забитые до отказа ложи. На зрителей, — одни из них регулировали экраны, другие читали либретто, в ожидании начала.

Сэйпог стряхнул злобно с рукава распорядителя. Всё, всё — мир! Император не собирается прыгать. Никто не собирается сбрасывать Императора. И никто не собирается душить надоедливого распорядителя. Но последнее — до поры до времени.

Нэпэл смотрел вниз, теперь только на людей, на их лица. Ни одного счастливого. Почему так? Есть лица радостные — оттого, что увидят долго ожидаемую оперу. Но это радость мимолётная, люди оставят стены оперы, память об увиденном притупится, и лица снова омрачатся. Некоторая часть, — наиболее упрямые, — будет сопротивляться. Уж он-то знает, и сам пытался… Но надетая улыбка только усугубляет то, что творится в душе.

Здесь нет счастливых. Есть только те, кто притворяется счастливым. Есть те, кто пытается забыть о извечном несчастье, отправляясь на войну, а в промежутке между боями — в оперу. Есть совсем малая толика тех, кто так свыкся со своим несчастьем, что не замечает его, не зная другой жизни. Над всеми нависли тени страха, одиночества, они почти окутывают каждого человека крыльями. И сами эти люди — лишь тени… И главная тень — Император…

Лицо Нэпэла передёрнулось, он отвернулся от зала. Увидел своё отражение в зеркале — за спиной его будто колыхались крылья, грозя завернуть целиком, с головы до ног, это трепыхался плёночный экран, восстанавливая свою целостность. Нэпэл торопливо потупился, взглядом уткнулся в носки сапог, будто его тошнило.

— Если вам что-то понадобится — дёрните за кисть! — произнёс старик недовольно, собрался было удалиться, но Сэйпог остановил его.

— Там колокольчик? — спросил, дёргая за тяжёлый пучок бахромы, висящей на толстом жгуте, связанном из золотых шнурков. Прислушался: нет, звона не слышно. Тогда дёрнул изо всех сил, так, что верёвка вытянулась из отверстия в стене на лишний метр. Показалось, что откуда-то из-за стены донеслись, приглушённые, грохот и крик. Нет, ничего не слышно. Показалось…

— Нет, там нет колокольчика!.. — проговорил старец торопливо, отбирая у главы Гибеша кисть и водружая её на особую полочку. — Колокольчик — это ненадёжно. Так уж сложилось исторически, что конец верёвки привязывают к ноге дежурного офицера. И мы не меняем эту добрую традицию на протяжении последних четырнадцати веков.

Распорядитель тихо прикрыл двери за собой, а Нэпэл и Сэйпог расположились в креслах, удобных, мягких. Занавес в это время закрылся, — актёры занимали свои места, — а потом медленно раздвинулся, под затейливое завывание ветра, и ласковый женский шёпот.

Тяжёлый скрежет пронёсся над залом, — под выкрики хора, расположившегося на возвышениях, на задней части сцены. А шёпот перерастал в мучительный крик, — маленькая женщина на вершине замковой башни стояла на коленях, сгибаясь, будто от мучительной боли, заламывала руки. Брызги солёной воды долетали до неё, и чёрное платье облепляло тело, а короткие чёрные волосы подчёркивали овальное мертвенно-бледное лицо, окаймляли его пронзительной чернотой. Пронизывающая, глубокая песня срывалась с тонких белых губ, летела над океаном. Оттуда уже выходил Океаномрождённый…

Нэпэл внутренне не желал подниматься с кресла, звуки волшебного голоса ещё бродили в ушах, но опера кончилась. И надо было возвращаться во дворец. Только вот Сэйпогу тоже хотелось задержаться…

— Я заметил в одной из лож Шейрупа, и он не преминёт зайти к ней в гримёрную, — возбуждённым шёпотом, заговорщицки сообщил глава Гибеша. — Только мы там окажемся гораздо раньше, ходы идут во все комнаты здания!..

— Ну что ж, — безразлично заметил Нэпэл. — Давай…

Они пробежали по узким чёрным коридорам, испугав старца-распорядителя, — Сэйпог следовал впереди, Император, которому бегать не престало, шёл за ним быстрым шагом. Остановились возле застеклённого окна, от пола до потолка, ведущего в другой коридор, предназначенный для всех. Глава Гибеша сдвинул запрятанный в стене рычажок, и окно повернулось, люди пролезли в щель. Сэйпог задвинул окно — с этой стороны обычное зеркало.

— Можно было, конечно, войти сразу в её комнату, но зачем же пугать? — прошептал глава Гибеша.

Они чуть прошли по коридору, остановились напротив дверки с лаконичной надписью «Силье» и охапками тёмно-бордовых роз, наваленных у порога.

— Ну вот, — тебе сюда! — пробормотал Сэйпог, постучался в дверь. И схватив с пола добрую половину охапки цветов, пошёл быстрым шагом дальше по коридору.

— Стой! А ты куда?.. — разъярённым шёпотом бросил вдогонку Император.

— А мне… Надо… К одной из Сестёр Моря… — Сэйпог шагнул в соседнюю дверь. Без предварительного стука.

Нэпэл остался один в коридоре. Скривился — за дверкой уже слышались лёгкие шаги.

Дверь распахнулась, на пороге стояла женщина, в бархатном чёрном халатике, с всё ещё влажными волосами. Полотенце от удивления выронила, смотрела широко распахнутыми глазами на гостя:

— А я и не знала, что на премьере был сам Император!..

— Если бы все знали, где я бываю, то меня бы уже не было в живых! — улыбнулся Нэпэл натужно.

— Проходите, пожалуйста! — она отступила, пропуская высокого гостя, — и вправду высокого, она ему по плечо. Император перешагнул через кучу роз, вошёл в гримёрную, остановился посредине. Заметил, как Силье заперла за ним дверь на ключ. Замерла в растерянности, не зная, что делать дальше. А потом вдруг засуетилась, забегала, то подвигала свою мягкую табуретку, чтобы Нэпэл присел, то показывала коробочку с драгоценностями, — янтарные серьги и ожерелье, — которые должна была надеть на премьеру black-оперы «Спящая луна».

А потом неожиданно сказала, что устала, и что ей надо прилечь. И раздвинув тяжёлые бархатные занавеси, — Нэпэл считал, что они скрывают глухую стену, и мысленно выругал себя, ведь за ними мог скрываться взвод засады, — легла на огромную кровать, затянутую чёрными шёлковыми простынями. Вытянулась, накрыла тыльной стороной ладони глаза, то постанывала, как будто от изнеможения, то что-то неразборчиво шептала.

Император присел рядом, медленно протянул ладонь. Стал поглаживать талию актрисы, она же замолкла, притворяясь то ли умирающей, то ли уже неживой. Нэпэл внезапно обнял её и подтянул к себе, и она обхватила его за шею, и прижалась губами к уху. Сначала не шевелилась, лишь получала его ласки, поцелуи, поглаживания, а потом стала быстро расстёгивать пуговицы бронеплаща, выдернула ремень, спуская брюки. Откинулась назад, подставляя ему своё тело. А когда всё кончилось, то быстро перевернулась, стала на четвереньки, голову положила на скрещенные руки, застонала жалобно, прося сделать ещё приятнее. А потом… Потом актриса взобралась на его бёдра, сидела над ним на корточках, то опускаясь, то поднимаясь. Довольно постанывала, закатывала глаза, запрокидывала голову за спину.

Потом они долго лежали вместе, крепко обнявшись. Она уткнулась лицом в грудь Императора, а он спрятал лицо в её волосах. И в этот момент Нэпэла можно было брать голыми руками, — он зажмурился, забылся совсем, представлял на месте Силье совсем другую… Другую…

Пришло время скинуть приятное наваждение, хотя они пытались продлить его как можно дольше. Нэпэл провёл напоследок с жалостью по волосам женщины. Присел в постели, неторопливо стал одеваться.

— Куда ты? Останься ещё!.. — почти обиженно протянула она. А потом добавила несмело: — Знаешь, мне кажется, я могла бы полюбить тебя…

— Любви нет, — с горечью промолвил Нэпэл.

— Ты не прав, — всполошилась Силье. — Ведь я много раз ощущала это чувство — вот здесь! — она положила пальцы под левую грудь.

— Любви нет, — повторил Нэпэл. — Ответной.

— Нет! Ведь мне же отвечали на чувства, да и я…

— Любить можно только один раз. Все они лишь притворялись, что любят. Потому что то единственное, настоящее чувство уже было у них, и осталось без ответа. Или ещё не было. Они притворялись — и я не могу даже обвинять их в этом. Такова жизнь… И у них нет другого выбора. Ведь во всём остальном они были честны с тобой?.. И не ругай их: они порядочные люди, и станут отличными семьянинами. И будут так же искусно имитировать любовь к своим жёнам, а жёны будут предаваться тому же. Потому что ни у кого нет выбора.

Нэпэл не стал говорить ей, чтобы не обидеть, ещё и что уже никогда не поверит в то, что кто-то его действительно любит, и одна из причин — его власть. Никто не сможет поручиться, что этой девушке нужен он, а не богатые подарки, и главные роли в лучших операх.

— Зачем же им жениться на тех, кого они не любят?

— Ты так и не поняла?.. Да потому, что те, кого они любят, не хотят быть с ними. А прожить жизнь до конца в одиночестве… Уж лучше пулю в лоб…

— Но как же я… Я ведь их любила…

— И тебе это только казалось. Я не психолог, чтобы копаться в твоей душе, и не твой биограф, чтобы указать на твою настоящую любовь. Возможно, ты даже хотела их полюбить, но это было уже не возможно — призрак былой любви не давал тебе. Подумай сама, вспомни того, кто был тебе дорог по-настоящему. Ведь есть человек, которого ты сама того не осознавая представляешь на месте всех тех, кто оказывается в твоей постели.

Нэпэл встал с постели, разгладил шёлковые простыни. Взял со стула бронеплащ. У выхода повернулся и сказал:

— Спасибо тебе, что была приветлива со мной.

Силье догнала его в коридоре, забежала вперёд, несколько секунд шла молча сбоку, заглядывая Нэпэлу в лицо. Император не сразу заметил актрису, вновь был погружён в свои мысли, да и лицо Силье уже начало стираться из памяти.

— Но как же… Скажи мне…Я вспомнила… Нет, и не забывала никогда его!.. Что мне делать?..

— Откуда знать мне? — усмехнулся криво Нэпэл.

— Но ведь ты же Император!.. Посоветуй, придумай что-нибудь!..

— Я не могу справиться со своей проблемой, как же я могу советовать что-то по чужой, такой похожей на мою?..

Силье опустила глаза, из них потекли слёзы. Она прижала руки к груди, будто прося что-то. И Нэпэл выдавил наконец из себя:

— Знаешь, ведь если ты любишь его… а он нет… Ведь он никогда никого не полюбит. Так какая ему разница?.. А если ты будешь с ним, так он хотя бы познает настоящую любовь. И ты сделаешь его счастливым. А он — тебя…

Она с надеждой подняла глаза, спросила, совсем по-детски, наивно:

— Правда?..

— Почему бы и нет? Только вот у меня не хватает духу сказать моей любимой эти слова… Да этот поступок будет бессмыслен…

Император пошёл дальше по коридору, вниз по ступенькам, в огромный вестибюль, там его уже ждал Сэйпог. А маленькая Силье бегом вернулась в свою гримёрную, набросила меховое манто, взяла шляпку, и бегом же спустилась к своей машине, лихорадочно вспоминая адрес того, кто не давал ей покоя.

Самое безопасное и надёжное из всех ныне существующих убежищ — бункер А-300. Во всяком случае, так решили строители, а раньше них аналитики. Расположение на километровой глубине позволило бы сохранить жизнь тридцати тысячам солдат даже при точечном многократном попадании атомных ракет и сверхтяжёлых бомб. Двадцать термоядерных реакторов в автономном режиме проработали бы пять столетий, исправно обеспечивая обитателей бункера энергией. А запасы питания и воздуха являлись самовосполняемыми. Строилось убежище на случай ядерной войны, или атаки пришельцев, — а она рассматривалась всерьёз аналитиками Военведа.

Сюда этим же утром и вылетели Император и глава Гибеша. В бункере должны собраться лучшие стратеги и тактики всех ведомств. Не для того, чтобы решать вопрос с заговором, — грядущий возможный мятеж Император желал подавить сам, да и не стоило отвлекать могучие интеллекты ради такой мелочи. Соберутся, чтобы составить план большой войны, которая должна задушить последние очаги сопротивления на Явае.

Во время полёта к полигону, под которым находился бункер, Нэпэл и Сэйпог обсуждали будущую войну. Пытались, — друзья всё время сбивались, возвращаясь к «Мастеру желаний», к оперной приме Силье, к Сестре Океана, — с ней провёл ночь Сэйпог..

— Император! — в каюту после условного стука вошёл офицер. — Срочное сообщение от наземных служб координации!

— В чём дело? — сдвинул брови Нэпэл.

— Из явайской Тенгрийской крепости на аэродром города Пайтру прибыла спасательная капсула. На борту были обнаружены девять человек тяжело раненых, — докладывал офицер, — в звании от рядового до капитана, ещё двадцать пять трупов — не дожили до посадки. Командарм Чэрт был при смерти…

— Что-о-о?.. — вскочил с кресла Сэйпог.

Нэпэл прокручивал последнюю фразу, не до конца ещё уяснив смысл.

— Как он оказался там?.. — наконец проговорил растерянно.

— Командарм Чэрт проводил инспекцию Тенгра, — пояснил офицер.

— Угораздит же его оказаться в самом пекле!.. — сквозь сжатые зубы цедил Сэйпог, бил в бессильной ярости кулаком по переборке.

— На данный момент его жизни ничего не угрожает. Он и другие выжившие находятся в военном госпитале Пайтру и идут на поправку. Связь с Тенгром установить не удалось. Цитадель подверглась разрушению.

— Необходимо, чтобы Чэрт находился как можно ближе к своему ведомству, — проговорил Нэпэл, подумав несколько секунд. — Переведите Командарма в какой-нибудь госпиталь в Мириусе. Скажем… м-м-м… в клинику доктора Фрекса!..

— Но Нэпэл!.. — встрепенулся Сэйпог.

— В клинику доктора Фрекса, — настойчиво повторил Император. — Офицер, вы можете идти! Сэйпог, мне пришла в голову одна небольшая хитрость!

Большой совет закончился к вечеру. Нэпэл принял решение немедленно возвращаться в Мириус — не мог дальше выносить давления железобетонных сводов, сотен тысяч кубометров земной плоти. Казалось, что всё это лежит на нём, как небесная сфера на плечах титана. Странное сравнение… Громадная масса породы и невесомое небо… Впрочем, если вдуматься, и одно, и другое — тюрьма…

Двое друзей немедля сели в самолёт, приказали пилотам поднимать эскадру в воздух. Как и на пути сюда, императорский самолёт сопровождал боевой отряд. Помимо истребителей и штурмовых самолётов в него входили тяжёлые бомбардировщики, чтобы раскатывать всё, могущее угрожать с земли, несколько транспортников с дивизионом солдат, и запасной самолёт, точная копия этого.

После известия о ранении друга, после долгого совещания, на котором приходилась делать вид, что всё хорошо, и показывать бодрое расположение духа и тела — после всего этого депрессия накрыла Императора с головой. Депрессия в виде призрачных крыльев, обнявших его душу. Сэйпог пытался развеять друга, но ведь оперы и актрисы Силье рядом не было, а разговор не получался, заглох в самом начале, — Нэпэл не мог выдавить из себя больше одной фразы. И та была пространной, невнятной.

Подобное настроение передалось и Сэйпогу, он мял в ладонях газету, взятую со столика. Чтение не задалось — пробегал глазами одну и ту же строчку, не улавливая мысли, заключённой в ней. Вновь сосредотачивался, читал, но через минуту обнаруживал, что делает это машинально, смысл терялся где-то на пути от глаз к мозгу.

Нет, это не чуть было не произошедшая смерть друга ввергла его в депрессию. И не скучный совет. Даже не бункер с его давящим потолком. Сэйпог бы поразился, если бы узнал — причиной была как раз встреча с Силье. Те самые прекрасные минуты любовной агонии… Минуты невыразимого наслаждения, и часы незабываемого спокойствия и отдохновения.

Да, вначале они принесли облегчение. Недолгое, да ещё и мнимое, как оказалось. Стоило вспомнить ту ночь, и вспомнить Арну — нахлынуло невыносимое, разрывающее душу сожаление. Сожаление, что рядом с ним была другая, не Арна… А ведь это могла бы быть его любимая, это её он мог бы заставлять стонать от наслаждения, раз за разом! Сожаление о полных непрерывного и взаимного удовольствия годах, что они могли провести вместе. О потерянных годах, — никогда их не возместить… Никогда…

Есть один способ покончить с этими муками, когда воображаешь несбывшееся. Император достал пистолет из кобуры и отведя от лица повернул к себе дулом.

Сэйпог среагировал на миг позже, чем надо было — помешала проклятая газета, одна строчка, на которой он безнадёжно застрял.

— Нэпэл, что ты…

Император нажал на курок. Тонкая рычажная система толкнула боёк, тот ударил в капсюль. Он взорвался, поджёг пороховой заряд. Вращающаяся вокруг собственной оси пуля всё ускоряясь проскользнула по короткому стволу, покинула его, полетела к голове Нэпэла.

Император видел, как раскрылся рот главы Гибеша в безмолвном крике. Пуля медленно ползла по воздуху. Нэпэл откинулся в кресле, ожидая посланницу смерти, — свою посланницу, так значит, он — Смерть? Так и есть, ведь он воин… Воин сумасшедший, из тех, что от одиночества пишут письма сами себе…

Письмо проткнуло кожу, и в ожидании конца он достал из кармана свёрнутую несколько раз бумагу.

«Запомни одно — никогда не отчаивайся. В самые тяжёлые минуты прочти эти строки, они написаны в редком состоянии просветления. Ты добьешься своего. Главное, не бойся, никогда не теряйся. Терять нечего уже, попытками сможешь достигнуть чего-либо. И ещё, цепляйся за любую возможность».

Нэпэл усмехнулся мрачно, скомкал записку и бросил в иллюминатор. Клочок бумаги, подхваченный ветром, унёсся в город. Титановый конус уже пробуравил кость на миллиметр. Император отнял пулю от кожи, и время потекло обычным чередом…

Сумасбродные картины прокрутились в его воображении… Пуля-письмо… Нет, на самом деле в последний момент рефлекс солдата заставил отклонить голову в сторону. Воинское умение не даёт умереть. Даже, если очень хочется…

А вот какая тварь вложила ему в мозг эти обнадёживающие лживые фразы?.. С этим он ещё разберётся…

— …делаешь? — закончил фразу глава Гибеша.

Всё заглушил страшный рокот вытягиваемого из салона воздуха, вой сирены, сообщающий о разгерметизации. Пуля пробила стекло.

Спустя мгновение сработала защитная система. Иллюминатор задвинулся стальным щитком.

На пол опускались обрывки газетных страниц. Сэйпог бегал по каюте, нечаянно вновь поднимая бумажный прах в воздух.

— Чёрт возьми! Я так перепугался! — орал глава Гибеша, потрясая кулаками над головой. — Ты стреляешь в себя, потом врывается ураган! Сегодня я чуть не потерял всех своих друзей!.. Вначале Чэрт, потом ты…

— Успокойся, видишь же — всё нормально… — устало сказал Нэпэл. Беспомощно лежал в кресле, и сил умственных теперь не хватило бы даже придумать простейшую ложь. Всё действительно было нормально. Император разрядил свои суицидальные наклонности. Пока желание умереть не накопится, можно спокойно жить. И даже веселиться: — Пострадала только твоя «Занимательная паталогоанатомия»…

— Не «Занимательная…», а «Прикладная»… — мимоходом поправил Сэйпог.

В дверь раздался условный стук. Заглянул дежурный офицер.

— Всё в порядке? Пилоты говорят, что произошла потеря воздуха вследствие короткой разгерметизации, — медленно говорил военный. Всё внимание направил на властителя, воззрился со смесью страха и удивления.

Нэпэл только сейчас почувствовал, что по лицу течёт кровь.

— Всё в порядке, — отмахнулся Сэйпог. — С иллюминатора по какой-то причине сорвало запор. Кусочек металла оцарапал Императора.

— Вам прислать доктора? — учтиво спросил дежурный, собираясь уже закрывать дверь.

— Нет, доктора не нужно, — раздражённо сказал глава Гибеша. — И проектировщика императорского самолёта тоже не трогайте… По-моему, он и так уже в подземной лаборатории-тюрьме?.. — и когда они остались без свидетелей, уже более спокойно, понимающе, обратился к Императору: — Ты хотел прострелить свою башку… простите, Ваше Величество, царственную голову, из-за неё?

— Все глупости я творю из-за неё… — вымученно произнёс Нэпэл.

— Промокни кровь! — Сэйпог протянул Нэпэлу бумажные салфетки. Из красной точки над переносицей сочилась императорская кровушка. Вовсе не голубая…

— Пусть её, — слабо взмахнул рукой Нэпэл. — Сама остановится. Ей не впервой.

Глава 2

— Куда мы направляемся? — Шейруп с подозрением вглядывался в контуры небоскрёбов, мелькавших за слегка затемнённым стеклом автомобиля. — Прошло полминуты, как мы свернули с дороги ко дворцу.

— Надо навестить Чэрта, — коротко ответил Нэпэл. — Его раны уже должны залатать.

— Необходимо подробно допросить Командарма о разрушенной базе, — заметил Шейруп. — Тебе не кажется, что пора подумать о его отставке? На пост главы Военведа могу предложить генерал-полковника Беллора. Он отлично зарекомендовал себя на службе в моём управлении.

— Ты предлагаешь мне избавиться от Чэрта? Интересно, кто будет следующим? Может Сэйпог, глава Гибеша? — резко бросил Нэпэл.

— Но я ведь только предложил! — делано засмеялся Шейруп. — Мной движет лишь забота о благе государства!

— С Чэртом и Сэйпогом я плечом к плечу сражался на Зейле, прошёл всю Яваю, от южного берега до северного. Вместе мы участвовали во взятии цитадели Цаймор, продирались сквозь леса Сайматры, карабкались по горам Разрухи. Мы попадали в такие переделки, какие и не снились Беллору! Нас взрывали, топили, замораживали, морили голодом, но никто из нас троих — никто! — не бросил друзей в беде и, тем более, не предал их! — яростно сверкая глазами, выпалил бывший штурмовик, — главный в боевой тройке, — ненавистному родичу.

Глава разведки изобразил глубокое смущение и, откинувшись на спинку со сложенными на груди руками, замолк, но Император желал продолжить разговор.

— Ты плетёшь за моей спиной интриги, с самого начала… Мне наскучило это. Я не снимал тебя с должности только потому, что мне было приятно наблюдать, как рушатся все твои замыслы.

Шейруп зло посмотрел на императора, словно говорил: «Так уж и все!».

— Я отстраняю тебя от государственных дел, — медленно произнёс Нэпэл. — Можешь заниматься круглые сутки своей коллекцией пауков. — О странном увлечении главы разведки представителями семейства арахнидов в штабе Военной Разведки ходили байки.

— Но это просто невозможно… — Шейруп беспокойно заёрзал на сиденье.

— Отчего же? — с хитрой улыбкой спросил Нэпэл.

— Во-первых, твой отец завещал мне, как брату, присматривать за тобой… Как бы ты чего не натворил…

— Это не причина, — жёстко возразил Нэпэл. — Дальше.

— Во-вторых, — нашёлся Шейруп, — тебе не кого поставить на моё место! — ядовито усмехнувшись, проговорил глава… нет, бывший глава Военной Разведки. — Разве что, Инквизитора…

— Не говори про этого ублюдка! — взъярился Нэпэл.

— Почему? Вы ведь были друзьями? — невинно спросил Шейруп. Прощупывал, стремясь узнать как можно больше, ведь даже ему не удалось разведать подробности жизни Нэпэла до воцарения.

— У Инквизитора нет друзей, но мы не знали об этом, — мрачно поправил Император, — пока он не предал нас. И его подлость только больше сплотила нас троих. Разве ты не прочитал отчёты об окружении моей группы на Сайматре? — Шейруп замялся, его помощники нашли в канцелярии Сайматранской военной базы только титульный лист отчёта восьмилетней давности, оттуда Шейруп и узнал это имя, вернее кличку — Инквизитор. В последних словах Нэпэла было больше информации, чем в найденной обложке. За несколько часов до приезда следственной группы из Разведки кто-то уничтожил всё остальное, а заодно и архивариуса. Шейруп знал, что опередили его не люди Нэпэла, ибо в краткий промежуток безвластия (на самом деле государством правил в это время Шейруп), между убийством Трейса и воцарением его сына Нэпэла, у него ещё и не было людей, а сам он и его друзья находились далеко от острова. Да и зачем было будущему Императору уничтожать документы, которые лишь подтверждали его подвиги, — за прорыв окружения на Сайматре на грудь Нэпэла прикрепили «Падшего Ангела».

В салоне надолго воцарилось молчание, прервавшееся лишь когда кортеж остановился у семиэтажного здания. Двое телохранителей сошли с мотоциклов и распахнули дверцы автомобиля.

— Это ведь клиника Фрекса! — оторопел Шейруп, взглянув на протянувшуюся широкой красной полосой по фасаду надпись.

— Ты не ошибся. Я приказал отвезти Чэрта именно сюда. Теперь у меня есть возможность под видом посетителя проникнуть в клинику не вызвав лишних подозрений. Я и Чэрт с пятью моими телохранителями откроем путь внутрь здания отрядам спецназа. Сэйпог будет координировать их действия из центра управления.

— Безумец!

— Я не заставляю тебя участвовать в этом, — холодно заявил Нэпэл. — Возьми машину из моего кортежа и отправляйся в свою загородную резиденцию.

— Нет уж, я буду со своим племянником до конца… — прошипел Шейруп. — Каким бы он ни был…

Нэпэл промолчал и вылез из автомобиля. Навстречу из клиники в окружении помощников уже выбегал человек в белом халате, выпачканном в крови, на ходу снимал окровавленные перчатки.

— Извините, только с операции… Доктор Фрекс… — врач пожал руку Нэпэла. — Всегда рады видеть вас в нашей клинике… Нас предупреждали о возможном визите месяц назад, но мы не знали, что именно сегодня… Такая неожиданность!.. — Фрекс всплеснул руками. — Сначала к нам доставили главу Военведа, а теперь и сам Император пожаловал!.. Если бы мы знали заранее… Такая неожиданность!.. — В голосе доктора определённо промелькивала ирония, но она была так глубоко спрятана и замаскирована жестикуляцией, что если бы Нэпэл не знал о планах заговорщика, то принял бы его слова за чистую монету.

— Проходите… — Фрекс и гости зашли в огромный вестибюль, отделанный красным мрамором. — Желаете сейчас же встретиться с Чэртом?

— Да… Хотелось бы…

— Плащи и оружие можете оставить здесь… — как бы невзначай бросил Фрекс телохранителям, молчаливо следовавшим позади императора.

Воины никак не прореагировали на замечание Фрекса.

У парадной лестницы понурившись и, как будто стесняясь, стоял человечек, плюгавенький, с небольшой лысиной.

— Как он здесь оказался? — резко бросил Фрекс санитарам. Те развели руками, сделав недоумевающие лица. Мягко сказал гостям: — Простите, пожалуйста, за этот небольшой беспорядок, такое иногда у нас бывает…

— Я понимаю, — Нэпэл покачал головой, подняв брови. — Такая специфика у вашего занятия…

— Уберите его немедленно! — рыкнул Фрекс санитарам. Те кивнули в ответ, взялись за плечи человечка, поднатужились, но никак не могли ни оторвать от пола, ни даже сдвинуть с места. Вытерев пот со лба, побагровевшие санитары развели руками в бессилии.

— Я что, должен всё сам делать? — рявкнул доктор. — Вы пред лицом Императора! Устыдились бы быть такими беспомощными… Дай дубинку!..

Санитар отстегнул от пояса резиновую палку и протянул Фрексу. В душе этот санитар посмеивался над доктором, как и другой, ведь они тыкали тихого психа в поясницу, даже били по почкам, да только тот никак не отреагировал.

Фрекс присел сбоку от психопата и хорошо размахнувшись, ударил его по лодыжкам сзади. Подопытный сдвинулся на сантиметр, под кожей даже не расплылась синева. Так двигают шкафы, набитые книгами, подумал Нэпэл. Принцип тот же, только без дубинки: разбежавшись, врезаться ногой или плечом в заднюю стенку, и шкаф отползает в нужном направлении на миллиметр.

Император с нескрываемым интересом следил за действиями Фрекса. Тот снова и снова бил со всей силы психа по ногам, сдвигая его к лестнице. Последний удар, и пальцы подопытного коснулись первой ступеньки. Тут он неожиданно ожил, — санитары были единственными, кто вздрогнул, хотя это и было для всех удивительно, но воля остальных была твёрже. Быстро-быстро перебирая ножками, психопат стал взбегать по лестнице, болтая что-то несуразное и звонко смеясь, пока не исчез где-то в верхних витках спиралеобразной лестницы, охватывающей стены вестибюля до самого хрустального купола.

Его уже не было видно, а дробный перестук голых пяток ещё доносился сверху.

Доктор жестом предложил гостям подняться за ним на второй этаж, пересёк украшенный занавесями из красной парчи зал, провёл высоких гостей ещё по одной лестнице, с резными каменными перилами, и остановился у массивной двери.

— Здесь начинается, собственно, рабочая часть клиники, — предупредил Фрекс.

Он коснулся поверхности двери рукой, и та, среагировав на естественный узор на его коже, открылась. Санитары, вошедшие последними, захлопнули дверь.

Теперь Фрекс вёл их по коридорам с белыми стенами и множеством дверей в них. Коридоры иногда приводили в большие круглые комнаты, — в них за консолями сидели дежурные врачи, — туда могли вести ещё несколько коридоров. По пути попадались санитары, переносящие закрытые вёдра с чем-то тяжёлым, капсулы с органами, или оборудование, группки врачей, увлечённо что-то обсуждающих. Между ними шатались подопытные, но никто уже не обращал на них внимания. Лишь иногда кто-то из докторов сгонял психа, занявшего чужой стул и пытавшегося приспособить его для своих целей. На некоторых шкафах сидели душевнобольные, болтая в такт ногами. Один, совершенно непонятным образом, словно прилип к белоснежному пластмассовому потолку над столом, что не мешало ко всему привыкшим врачам пить чай. Некоторые сумасшедшие стояли на углах стен, раскачивались мерно, касаясь пола то левым плечом, то правым. При этом их тела оставались совершенно ровными, стопы не отрывались от пола. Один раз коридор перед доктором и гостями пересёк тихий исхудавший псих, оставляя за собой след из комочков пищи, что выпадала из-под одежды.

«Это ещё что, — шептал санитар замыкавшему процессию телохранителю, Нэпэл видел это в зеркальных стенах зала, по которому они шли, — видел бы ты, что в бункерах творится! После экспериментов некоторые начинают летать, — хорошо хоть, во сне, неосознанно, — на других одежда вспыхивает, и в золу, а им ничего… Мы здесь стараемся по одному не ходить, мало ли чего…Хоть доктор и говорит, что они не опасны… Но это для него. Сам-то, даже в палаты буйных заходит». На этом приступ откровенности медбрата угас, без ответной реакции воина. Тот не разомкнул губ, игнорировал разговорчивого медика.

Наконец, пройдя по широкому коридору, Фрекс остановился у одной из множества одинаковых дверей, набрал код на панели, будто бы случайно прикрыв рукавом кнопки. Створки разъехались в стороны и закрылись за спинами посетителей. На кушетке посреди помещения заложив руки за голову, лежал Чэрт. Идеальную белизну стен комнаты нарушали лишь зелёные потёки. Телохранители рассредоточились по углам комнаты, один остался стоять у входа.

— Нэпэл! — Чэрт вскочил и подбежал к императору. — Эти черти залатали меня, но затем устроили курс голодания, более строгого, чем в явайском остроге! Вторые сутки ничего не дают есть, кроме выжимки из листьев салата, а ты знаешь, я его терпеть не могу. Мотивируют диетой в послеоперационный период! Ну вот, опять… — Из стены выдвинулся поднос со стаканом тёмно-зелёной жидкости. Чэрт аккуратно взял стакан двумя пальцами и, демонстрируя своё презрение к диетологам, выплеснул содержимое на стену, поставил стакан на место. — Ненавижу такие места. Хорошо хоть, здесь нет клоунов-убийц с бомбами, как тогда в госпитале на Зейле.

Несколько лет назад, мерзокожие подослали своего загримированного агента убить штурмовика, будущего главу Военведа. «Хей-хей!» воскликнул клоун, распахнув дверь, врываясь в палату, жонглируя разноцветными шариками. «Кто вы, чёрт возьми?» крикнул Чэрт. Клоун оттянул большой карман на животе и поймал им все шарики. «В рамках программы „Последняя улыбка“ мы хотели бы скрасить последние часы вашей жизни!» «Улыбнись!» «Что?» «Улыбнись!» Клоун расплылся в широкой улыбке. Штурмовик вынул из под подушки пистолет и выстрелил ему в голову: «Ненавижу ряженых!»

— Зачем ты засунул меня в эту клинику? Они даже не выпускают меня из палаты — говорят, опасно! Это здесь-то опасно? После Тенгрийской крепости на Явае?.. Ну, ладно. Мне здесь даже поговорить не с кем. Иногда я просыпаюсь, когда в палате появляется какой-то малый. Он ничего не делает, только сидит на полу и смотрит на меня — даже на оплеухи не реагирует. Мне ещё ни разу не удалось засечь, как он сюда входит. Когда приходит санитар, поменять повязки, — ладно бы, если медсестричка, а то какой-то детина, — прогоняет этого психа. А потом говорит, что я здесь, потому что в опале у Императора. Я говорю ему, что мы с Нэпэлом давние друзья, и он никогда не засунул бы меня в такую дыру.

— Конечно, дружище! Я рад тебя видеть… — Нэпэл привлёк Чэрта и приобнял его, отпустив только тогда, когда пальцы Чэрта сжали рукоятку короткоствольного автомата и утянули его под больничную пижаму.

— Ну так что? Славно тебя отделали явайцы? — Нэпэл похлопал Чэрта по плечу.

— Это были не явайцы. И не суматранцы. Ни одна из враждебных нам рас. — Чэрт посерьёзнел. — Больше всего они напоминали мне… нас самих… Светлые волосы, белая кожа…

— Это переворот! Сдайте оружие! — Фрекс стоял в дверном проёме, за ним столпились вооружённые люди — вернее, нелюди.

— Наконец-то! А мы вас ждали-ждали… Уже вопросы этнографии обсуждать стали со скуки! Кстати, клиника окружена войсками! — Не дожидаясь, пока заговорщики начнут действовать, Нэпэл выхватил из-под бронеплаща два коротких «Тайфуна», непрерывно стреляя, метнулся к стене, добежал с разгону до половины и, оттолкнувшись обеими ногами, рухнул в толпу врагов.

Император приземлился на пол с гибкостью гепарда, время для него словно замедлилось, движения противников стали казаться неторопливыми и неуклюжими. Нэпэл видел, как медленно выплывают пули из стволов зажатых в мёртвых пальцах автоматов.

— Нэпэл! Тебе не уйти отсюда! — Фрекс взметнулся к потолку и ударил Нэпэла ногами в грудь, отшвырнув на стенку. Треснула кафельная плитка, посыпалась, застучала об пол.

Фрекс продвигался неестественно быстро. Нэпэл отметил, что теперь настала его очередь удивляться технике боя противника.

Фрекс оказался перед начальником отряда телохранителей, подпрыгнул и отшвырнул воина на другого. Телохранитель попытался ударить Фрекса в бок, но тот вновь оказался быстрее. Невероятно извернувшись, он ударил основаниями ладоней в ключицы воина, пробив руками бронеплащ. Солдат поперхнулся кровью. За то время, что он падал на пол, Фрекс успел продвинуться сквозь ряд телохранителей, разбрасывая их в стороны, к Чэрту, и обменяться с ним десятком сокрушительных ударов.

Нэпэл вскочил и, прочертив огненную линию по врагам, бросился к Фрексу. Подпрыгнув, Нэпэл ударил противника в грудь. Нэпэл ускорился ещё больше. Теперь уже и движения Фрекса стали неловкими, телохранители и воины доктора вообще остановились.

Фрекс метнулся в коридор и войдя в привычный ритм движений, что-то закричал своим людям. Десятка два маньяков вломились в палату. Нэпэл отпрыгнул в сторону, непрерывно стреляя из автоматов, Чэрт прыгнул в другую сторону. Телохранители стреляли с колена. Шейруп сидел на полу, прислонившись спиной к кушетке, спасаясь от пуль, плотность которых в воздухе стала смертельно опасной для жизни.

Когда последний из заговорщиков упал на пол, Шейруп поднялся из-за укрытия и оглядев комнату, заваленную трупами и усыпанную стреляными гильзами, удовлетворённо хмыкнул.

— Где Фрекс научился так драться? Он чуть было не проломил мне рёбра! — прокряхтел Чэрт, потирая бок.

Внезапно пулемётная очередь прорезала помещение. Пули со смещённым центром врезались в плечо отставного министра. Воин, свесившийся из распахнувшегося вентиляционного люка, бросив пулемёт спрыгнул вниз, исчез в коридоре.

Пульсируя, перехлёстывая через край раны, кровь напитывала ткань одежды, стекала на пол и, сливаясь с ручейками вражеской крови, образовывала чёрную лужицу вокруг теряющего с каждой минутой силы человека.

— Я умираю! — прохрипел Шейруп. — От моего правого лёгкого ничего не осталось!

Нэпэл присел рядом и зажал рану свёрнутыми в комок грязными бинтами, валявшимися вокруг перевёрнутой раны.

Шейруп надрывно закашлялся, выплёвывая сгустки крови.

— Чёрт возьми! Почему я не могу пошевелить правой рукой? — бывший глава разведки с трудом повернул голову. Оторванная рука лежала в двух шагах. — Не уходи… — простонал он. — Потянулся к племяннику, когда тот поднялся, пытаясь задержать. Схватился за полу бронеплаща, на удивление крепко. Нэпэл бесчувственно стряхнул руку умиравшего, переступил через тело. — Побудь со мной последние минуты жизни… — донеслось вслед.

«Чьей жизни?», подумал Император, выходя из палаты в коридор, куда скрылся Сайгейр. Чэрт остался в палате, ворчал что-то, собирая оружие с трупов телохранителей.

Быстрый бег по коридору, — словно в тренировочном зале, — на миг Нэпэлу показалось, что он вновь, как много лет назад, в учебке — очищает здание от киборгов, разбитых сотнями поколениями штурмовиков. Нэпэл оказался у дверей в операционную, перед которыми мелькнули секунду назад чьи-то силуэты. Рядом, низко опустив простреленную голову и широко разбросав ноги, сидел человек, руку вытянул в сторону двери.

Нэпэл ударом ноги отворил створку, замер за стеной. Взглянул на миг, — тотчас же отшатнулся обратно, прорабатывая увиденное.

В комнате был только один человек. Сидел на операционном столе, сложив руки на коленях.

— Ты уже здесь? Не думал, что придёшь так быстро, — спокойно сказал снайпер. Штурмовик вошёл в комнату. Держал автомат на вытянутой руке, направляя точно в центр лба противника. — Я ожидал, что ты проявишь к Шейрупу такие же родственные чувства, как и к Трейсу. — Сайгейр усмехнулся. — Славно ты тогда погрыз меня. Едва оттащили, — снайпер в упор глядел на Нэпэла. — Ты хорошо сыграл. Я понял это ещё тогда. И знаешь в чём был твой просчёт? Я ведь видел тебя вплотную, много ближе, чем сейчас. Твои спокойные глаза… Зрачки сузившиеся, будто ты не разъярён, а выполняешь то, что задумал. Тебе повезло, что этого не заметил Шейруп, — наверное, так был ошарашен твои броском…

— Прости, что мне пришлось тебя немного потрепать, — печально улыбнувшись сказал Нэпэл. — Власть досталась мне внезапно. И я понимал, что это не власть, — так, одна её видимость. Хотел, чтобы Шейруп считал, что я верю в призрак своего могущества. И для этого изобразил ненависть к тебе, — к убийце моего любимого отца… — Нэпэл с пафосом произнёс последние слова. Издевался над Трейсом. — Я ведь понимал, что мной пытаются играть, и играл с ними. До поры до времени. Как кот с мышами… А потом… стали загадочно гибнуть люди Шейрупа. Во главе имперских структур я поставил друзей. На остальные ключевые посты — своих людей. А сегодня сместил и Шейрупа… И я никогда не верил в его наивную сказочку… Маленького сына Императора Трейса, чтобы уберечь от наёмных убийц, засланных врагами, прячут в военную школу. Скрыв для пущей безопасности от всех, — даже от него самого, — что он наследует престол… Я помню своих родителей, они бы не стали любить чужого ребёнка так… И я не прошёл бы то, что я прошёл… Будь настоящим сыном Трейса…

Сайгейр внимательно слушал Нэпэла. Потом соскочил со стола, потянулся.

— Эх, знал бы ты, как это приятно: сначала прикончить Трейса, а потом Шейрупа! — проговорил с излишней весёлостью, прохаживаясь по комнате. — Только вот, пользы от этого никакой. Самое главное впереди — сделать так, чтобы они не ожили. Мы в подставе, и сделали это одни и те же люди.

— Как это?.. — недовольно произнёс Император. Смотрел, негодующе подняв бровь, — уж не вздумал ли шутить над ним снайпер?

— Они сделают слепок сознания императора с помощью хронолучей за секунду до смерти, — нетерпеливо объяснил Сайгейр.

— Я слышал что-то о хроноизлучателях, — сказал Нэпэл. — Но они на стадии разработки.

— Они были на стадии разработки как раз тогда, когда просочилась информация о них. Сборка прибора заканчивается в подземном бункере, — проговорил Сайгейр. — Угадай, куда поместят разум Трейса? — снайпер выдержал паузу, в ожидании ответа. — В твой мозг, после того, как он будет стёрт!..

— Но для чего? — поражённо пробормотал Нэпэл.

— Ты не раздумывал над тем, почему оказался у власти?

— Я думал Трейс убит по приказу советника Шейрупа. Я же был избран марионеткой, чтобы Шейруп управлял мной из тени.

— Военные ненавидели Трейса. А если они кого-нибудь ненавидят…

— Верно, — промолвил Нэпэл. — В армии недовольны ошибочными военными действиями на Зейле.

— Должен был свершиться переворот — на смену Трейсу пришёл бы Сенат, состоящий из высших военных чинов. Вдобавок ко всему, старое тело императора требовало замены. Трейс решил убить сразу двух зайцев: получить новое имя и новое тело.

— Я не могу осуждать его, — тихо проговорил Нэпэл. — Ведь знаешь, что произошло бы, правь Империей Сенат?

— Анархия, — покачал головой Сайгейр. Продолжил рассказ: — Среди всех десантников Военного Ведомства после тщательного отбора он остановился на тебе. Хотя допустил-таки промашку — стоило выбрать какого-нибудь выпускника Военной Академии. Из тех что не прошли через ад… Из тех, у кого ещё не выжгли наивность напалмом… Но Трейсу хотелось тело, обладающее рефлексами бойца. Потому тебе выпала участь стать его сыном. В первой жизни, — надеюсь, она останется единственной, — у Трейса не было родственников, тем более детей. Во время развлекательного путешествия корабль с пятью его сёстрами, их детьми, с его двоюродными братьями, разбился о льды Свайур-Лайда. Это было в самом начале правления. Трейс опасался, что кто-нибудь из родичей не станет дожидаться естественной кончины венценосца, свергнет с престола…

— Значит Шейруп не брат Трейсу? — уточнил Нэпэл.

— Ещё одна хитрая уловка, — хмыкнул снайпер. — Кто снимет родного дядю с поста главы Военной Разведки?..

— Если поверит легенде и посчитает своим дядей… Хотя будь он моим родственником — я бы уже давно отравил его.

— Когда ситуация стала критической и революции нельзя было избежать, Трейс разработал план покушения на самого себя. В качестве исполнителя был выбран лучший снайпер Гибеша — я, — с некоторым превосходством повествовал Сайгейр. — В награду за выполнение задания мне пообещали внеочередное звание. Очень уж хотелось стать полковником…

— Ты получишь то, что тебе обещали. От меня.

— Когда всё произошло, бунт в войсках улёгся сам собой, — по причине бессмысленности. Кого свергать с престола?.. А я стал опасен, так как владел информацией, разглашение которой в военной среде свело бы на нет все усилия Трейса. Вряд ли кому-нибудь понравится то, что Трейс намерен вселиться в чужое тело и вновь вести Империю к гибели. Меня «поймали», скрутили на месте «преступления». Предали суду Конклава Гибельного Дня. Всю Империю заставили поверить в то, что я вражеский шпион. К счастью моему, — выдохнул Сайгейр, — ты в своей необузданной ярости отправил меня в эту клинику. А Фрекс решил, что опытный убийца будет полезен в его отряде.

— Почему тебя посвятили во все планы — касаемо воскрешения Трейса и переселения разума? — с внезапной холодностью спросил Нэпэл.

— Шейруп отдал мне приказ выстрелить, но я отказался. Подумал, что глава Разведки хочет узурпировать власть…

— Признаться, — качнул головой Нэпэл, — я тоже так думал всё время…

— Тогда со мной поговорил сам Трейс. Им пришлось всё рассказать — иначе ничего бы не получилось…

— Понимаю… А кто выполняет замысел Трейса? — вопросил Нэпэл.

— Его воскрешением занимается организация «Реинкарнация». В ней около двух сотен людей.

— Они верны ему?

— Верность — слишком нетвёрдое чувство, — медленно проговорил Сайгейр. — Если не направлена на любимую женщину. Или на друга, спасшего жизнь. Не думаю… Им, так же, как и мне, были обещаны всякие блага. И вряд ли они переметнутся от него сюда — знают, что ты не потерпишь предателей возле себя. И не простишь им даже предательство своего врага.

— Тебе ничего не грозит. У тебя ведь совсем другой случай — ты отрёкся от них только после того, как отреклись от тебя, — сказал Нэпэл. — Но откуда вообще взялись такие мысли?

— Они разыскивали информацию про тебя, — объяснил Сайгейр. — В бытность твою штурмовиком. Нашли немного, но и этого хватило…

Нэпэл поморщился. Прознатчиком удалось найти лишь отчёты о самых ранних военных операциях, — все последующие были засекречены. Былая слава сыграла с ним злую шутку. Уже давно он научился прощать предательства людей, могущих ещё оказаться полезными ему. Конечно простить — вовсе не значит забыть…

— Кто их возглавляет? — спросил Нэпэл. Хоть и знал ответ, — догадался, — но хотел услышать из уст Сайгейра.

— Во главе организации стоит… — начал снайпер.

Нэпэл вскинул автомат, нажал на курок. Дюжина пуль пронеслась над плечом снайпера, с всхлипом увязла во что-то в темноте.

Снайпер подскочил на месте, вскинул руки, заговорил быстро:

— Если ты думаешь, что я говорил тебе всё это, — про предателей, про всё другое, — чтобы показать, какой я хороший, показать, что я порвал с ними и на твоей стороне… Всё не так… Я с тобой!.. И я не предатель!..

— Это они предали тебя, — проговорил Император, опуская автомат. — Скажи, наконец, это имя…

— Шейруп отдаёт все приказы!..

— Сейчас этот ублюдок качается позади тебя. И собирается падать…

Сайгейр поспешно отступил вбок, но мертвец завалился не вперёд. Рухнул на спину.

Император подошёл к трупу бывшего главы разведки, распростёршемуся на полу, но так и не выпустившему пистолет из единственной руки. Выстрел превратил в жуткое месиво правую сторону его головы.

— Как он добрался сюда? Когда я оставлял его в перевязочной, он умирал… — с удивлённой усмешкой промолвил Нэпэл. — И ещё, где его мозги?

В дырку в черепе было видно, что место мозга занимает прозрачный пластиковый мешок, заполненный вязкой жидкостью. Медленно, словно нехотя, она покидала своё вместилище через отверстия, оставленные пулями. По тонким трубочкам, соединяющим мешок с глазами, ушами и позвоночником пробегали разноцветные искорки.

Нэпэл наклонился, чтобы поближе рассмотреть содержимое черепа, как вдруг Шейруп распахнул уцелевший глаз, хотел направить пистолет на императора Тот вовремя перехватил руку и выкрутил так, что запястье переломилось, а острые края костей проткнули старческую кожу.

— Так ты, оказывается, любишь дядю, дорогой племянничек! — Шейруп оскалился половиной челюсти, не тронутой пулями.

— Дядя, неужели ты ещё не понял, — насмешливо проговорил Нэпэл, — что я имитировал все родственные чувства. И сыновнюю любовь тоже. Прости, Сайгейр!..

— Да что, я — ничего… — невнятно пробормотал снайпер.

— Как можно было испытывать какие-то чувства, — будь даже Трейс настоящем отцом! — если никогда человек этот не держал меня в детстве на руках!.. — разъярился Император.

— А ты хитрее, чем я думал!.. — прохрипел Шейруп. — Да вот только есть у тебя слабое место… Арна… Помнишь, в первые дни я предлагал устранить её?.. Ты отказался… А мог бы стать сильнее. Так и остался слаб…

Нэпэл заскрежетал зубами, поднимал руку для смертельного хвата.

— Прощай, «дядя»! Ты не нужен империи!

— Я ещё вернусь! — проскрипел разбитыми зубами Шейруп, прежде чем Нэпэл вырвал то, что заменяло мозг и разбил ударом о стену.

Послышались быстрые шаги, и из темноты выступил Чэрт, в руках по пистолету.

— Встреча добрых старых друзей… А я пропустил — отбивался там от этих ублюдков!.. Как нахлынули… Я и не заметил, как эта тварь ожила… — с сожалением закончил штурмовик, от души пнул Шейрупа. Поднял ударом в воздух, отбросил на пару шагов.

— Император и я не только друзья… — проговорил тихо Сайгейр. — Ещё и кровники!..

— Верно! — усмехнулся Нэпэл. — Я испробовал твою на вкус!

Чэрт поднял с пола опустевший мешок. Мешок из головы клона Шейрупа.

— «Изготовлено в Институте Исследования Электроимпульсов Головного Мозга», — прочитал штурмовик на пустой пластмассовой оболочке. — Я слышал про такие штуки. Настоящий «Стальной Арахнид» лежит где-нибудь в бункере и управляет клоном на расстоянии… Даже хорошо, что он клон, — усмехнулся Чэрт. — Получается, я не стал кровным родичем с этим ублюдком! А то уж испугался… Ведь ты затыкал его раны моими бинтами!..

— Мне тоже стыдно, — пожал плечами Нэпэл. — Это рефлекс: помочь слабому и беззащитному старику…

— Император, за вашими передвижениями надзирали всё время, — проговорил снайпер. — В вас наверняка вживили следящее устройство. И, прежде чем что-то предпринимать, от него надо избавиться.

— Я проверялся перед вылазками, — проговорил Нэпэл. — Когда приходил забирать жизни его людей, — он качнул головой в сторону трупа. — И каждый раз наш полковой доктор обнаруживал под кожей капсулы.

— Значит, и сейчас они есть. Надо вырезать…

— Ты смог бы это сделать?

— Набрался кое-какого опыта у доктора Фрекса. Был одним из его ассистентов, — Сайгейр отошёл к стоящему у стены медицинскому аппарату, нажатием кнопки оживил экран и индикаторы состояния. — Ложитесь на стол, только снимите сначала всё металлическое.

Император выдернул пояс и швырнул на пол, автомат перебросил Чэрту, лёг на стол. Снайпер, управляя рычагами, заставил аппарат выдвинуть к Нэпэлу длинный манипулятор с рентгеновской трубкой на конце. Удовлетворённо щёлкнул по тёмному пятнышку на мониторе:

— Некий предмет вживлён в живот, между кишок.

— На этот раз глубже… — скрипнул зубами Нэпэл. — Как они проделывали это? Да так, что я не заметил?

— Возможно, во время сна. Или отбили потом память наркотиками, — предположил Сайгейр, не отрываясь от пульта.

— Вот последнее — вряд ли… — пробормотал Чэрт. — Уж мы-то от ядов не загнёмся…

— Ладно. Разговорами тут не поможешь, — сказал Нэпэл, расстёгивая рубашку. — Действуй!

— Придётся без наркоза, — осторожно произнёс Сайгейр. — У нас мало времени: действие лекарств не успеет исчезнуть прежде, чем они будут здесь… Заговорщики, или люди Шейрупа…

— Я понимаю! — криво усмехнулся Император. — У нас много врагов, так что поспеши, а то не хватит времени со всеми расправиться до конца недели.

Никто не поддержал его шутку хотя бы улыбкой, все стояли вокруг серьёзные как никогда. Смотрели обеспокоено.

— Чэрт, вам лучше держать Императора за плечи, — проговорил снайпер.

Император едва заметно шевельнул головой, и глава Военведа остался стоять на месте.

— Ну что ж, тогда приступим!.. — вздохнул снайпер, доставая из шкафа чемоданчик с инструментами.

Ланцет медленно рассекал кожу и мышцы. Кровь стекала по бокам из перерезанных мелких сосудов, крупные лезвие в руках наловчившегося на трупах, — и не только! — снайпера обходило. Нэпэл напрягся, стиснул зубы чтобы не закричать, хотя и следовало выпустить часть боли. Ведь он не во вражеской пыточной, где нельзя подать и признака слабости, можно только хохотать безумно, или петь black-арии. Сейчас вокруг друзья, — во всяком случае, в этой комнате. Подавив боль, Император немного приподнялся на локтях, наблюдал за работой снайпера.

— А это тебе за дырку в горле! — произнёс Сайгейр. Нэпэл напрягся, готовый переломить снайпера ударом ребра ладони, но понял, что тот шутит. Гибешевец хохотнул, не видя, как глава Военведа убирает от его затылка пистолет: — Да что эти царапины в сравнении с той аутопсией и последующим расчленением. Ну вы знаете… Наверняка все смотрели тот прямой эфир. А у меня до сих пор по всему телу шрамы…

Сделав разрез ровно такой, чтобы просунуть руку, Сайгейр это и сделал, предварительно натянув перчатку. Аккуратно просовывая пальцы меж органов, он прощупывал внутреннюю полость, до тех пор, пока не обнаружил устройство.

Чэрт стоял позади, внимательно наблюдая за каждым действием снайпера. Если тот сделает хоть одно неправильное движение, вернее, только захочет его сделать, то глава Военведа безжалостно перережет ему горло. И продолжит операцию, ибо в курс штурмовиков входил и медицинский минимум. Правда, командарму практически никогда не приходилось применять врачебные знания на практике, и делать этого совсем не хотелось, да и удавалась ему лучше всего только первая часть — распарывание, но он не сомневался, что с блеском выполнит подобную процедуру.

Сайгейр вытащил эллипсоид, величиной не больше пули для стандартного «Тайфуна», капли крови падали с серебристых боков капсулы. Нэпэл подставил ладонь и снайпер вложил в неё устройство. Пока Сайгейр накладывал тугой шов и заклеивал его пластырем, Император вертел устройство в руке, потом просто раздавил пальцами.

— Необходимо связаться с Сэйпогом. — сказал Нэпэл, когда операция была закончена. Достал рацию из кармана. Нашёл нужный канал связи. — Друг!..

— Он вас не слышит! Буду удивлён, если его рецепторы ещё что-либо воспринимают! — Шейруп злобно расхохотался в микрофон.

— Сэйпог жив, — одними губами сказал Чэрт. И усмехнулся. Штурмовики знали, что Сэйпога невозможно застать врасплох.

Нэпэл вспомнил, как однажды, когда Сэйпог вернулся с задания, его решили поздравить с днём рождения однополчане. К сожалению, Император знал как это происходило только в пересказе, так как и он сам, и Чэрт, в тот момент находились в служебной командировке за много тысяч километров от Мириуса. А если б они были в столице, то ни в коем случае не стали бы чествовать Сэйпога таким образом, как это сделали воины, да и им запретили бы.

Когда будущий глава Гибеша вошёл в свой кондоминиум, вспыхнул ослепительный свет. Штурмовик лишился зрения на секунды, но квартиру свою помнил хорошо, потому и прыгнул к окну, выпуская в толпу колышущихся вражеских образов два магазина, — стрелял с обеих рук, — пробив стекло, полетел вниз с восемнадцатого этажа.

Когда он вновь поднялся на уровень, где располагался кондоминиум, захватив из багажника своего «Драгона» «Ураганы», то увидел, как на лестничную площадку выползают нашпигованные пулями однополчане, перемазанные кровью и коньячным кремом с тортов.

— Как видишь, я восстановил себя в должности, даже повысил, — продолжал Шейруп. — А теперь, послушай мою первую директиву. Перенастройся на частоту патрульных отрядов.

Нэпэл выбрал нажатием на сенсорный экран нужную волну.

— Внимание! В здании, где засели заговорщики, находятся особо опасные преступники. Двое из них с помощью пластических операций обрели лица императора и главы Военного Ведомства. Двойника Нэпэла взять живым и невредимым любой ценой.

— А про меня ни слова? — обиделся Сайгейр. — Забыли!

— В клинике находится также засланный врагами империи убийца императора Трейса, — продолжал диктор. — Как выяснилось, он избежал справедливой казни, поэтому долг каждого солдата — привести приговор в исполнение.

— Плохи наши дела! — нахмурился Нэпэл. — Скоро здесь будут люди Шейрупа, а у нас всего два автомата с полупустыми магазинами.

— Я знаю, где находится оружие для отрядов Фрекса! — опять вставил слово снайпер.

— Веди! — велел Император.

…Высокие стеллажи, заставленные надписанными ящиками, тянулись вдоль стен параллельно друг другу и, уходя вдаль, пересекались между собой будто вопреки законам земной геометрии где-то там, где человеческий глаз уже не в силах был что-либо различить.

— Откуда у Фрекса столько оружия и военной формы? — спросил Чэрт, разбивая локтем крышку ящика с надписью «Обмундирование». — Разве что «Клыков» нет…

— Понятия не имею, — отрезал Сайгейр. — За год проведённый здесь я так и не узнал все секреты доктора. Да и не пытался, честно говоря, рад был до безумия, когда меня сшили!..

За покрытыми бронёй в два слоя лопатками Нэпэла тускло поблёскивали иссиня-чёрными стволами два «Тайфуна» — сорока зарядных автомата. Немало запасных магазинов к ним и ручных гранат покоилось в глубоких карманах галифе и бронеплаща. Вдоль позвоночника Нэпэл закрепил «грозу мотора» и «пепел пехоты», что означало в переводе с профессионального жаргона штурмовиков ракетницу типа «Кроветворец» и огнемёт системы «Дракон-3». Напоследок проверив ремни бронежилета и застегнув плащ на все пуговицы, Нэпэл взял в правую руку тяжёлый пулемёт-шестистволку, а в левую — стальной ящик с патронами и баллонами для огнемёта, посмотрел на Чэрта.

Чэрт скинул ненавистную больничную пижаму, просунул ноги в сужающиеся штанины брюк галифе, руки — в рукава белой шёлковой рубашки, надел пластинчатый бронежилет, щёлкнул застёжкой ботинок на титановой подошве. Затем подпоясался широким поясом с карманами для метательных ножей. Прицепив к поясу по две кобуры с каждой стороны от пряжки, набросил поверх бронежилета ещё и бронеплащ, опустил на голову чёрную сферу шлёма со стеклянным забралом, словом, выбрал стандартное обмундирование, которое всегда носили штурмовики и которое было сейчас и на императоре — чёрный мундир и галифе, с золотыми и серебряными нашивками, в виде перекрещенных клинков и крыльев, в виде злобно скалящихся мёртвых голов, с рубиновыми запонками в виде черепов. Однако на это сходство в снаряжении Чэрта и Нэпэла заканчивалось.

Чэрт взял в руки револьверный гранатомёт «Вулкан», и свинцовый контейнер, со стенки которого пронзительной желтизной предупреждал об опасности радиационного излучения круглый с тремя прорезями знак.

— Надеюсь, этого нам хватит? — первым нарушил молчание Сайгейр, насмешливо оглядывая с головы до ног обвешанных оружием штурмовиков.

Снайпер готовился к предстоящей схватке по-своему. Долго перебирал различные виды винтовок и, в конце концов, забросил за спину одну из них, остановившись на классическом скорострельном экземпляре с коротким деревянным прикладом. Побросал в кожаный армейский мешок тройной питательный минимум, медицинский комплект, три ЗГ-Маски (защищающей от ядовитых газов), коробочку с фильтрами, моток верёвки, выстреливающий крючьями аппарат, который при необходимости можно прикрепить под ствол оружия, четырёхзубные снаряды к нему в пирамидальных чехлах, запасные оптические и лазерные прицелы, отправил мешок вслед за винтовкой.

— Вряд ли, под конец битвы оружия всегда не достаёт. Даже, если его целый арсенал, — задумчиво отозвался Чэрт, впихивая в узкие пеналы стволов гранатомёта продолговатые цилиндры зарядов. — Здесь у меня, — он ласково провёл по стенке контейнера, — крайнее средство. И мне очень не хотелось бы использовать его. Но когда кончаются патроны, как говорится, не выбираешь… Кстати, мы ещё не решили, как будем выбираться отсюда. — Чэрт внезапно прервал свои же собственные рассуждения, постепенно начавшие перетекать в ту область науки, которую усердно постигали курсанты Военного Университета на кафедре Философии Боя. Не хватало стать ещё преподом в учебке!..

— Может уйдём через водосливной коллектор? — высказался Сайгейр.

— Не годится! — в корне задушил идею Император. — Я ведь сам приказал заделать все подземные ходы. Будем прорываться через восточный двор, цепь окружения там ближе всего к стенам здания, — проговорил Нэпэл. — Создадим огнеударную завесу и…

…И вскоре бесстрашная троица мчалась под обстрелом на другую сторону улицы, а таймеры на опорах восточного крыла отсчитывали жалкие доли секунд, оставшихся до буйства огненных красок.

Волна огня и воздуха подняла штурмовиков и снайпера, швырнула на высокие шипастые колёса осадной машины. На краткий миг брусчатая мостовая превратилась в высокую кирпичную стену, вниз с которой они летели.

Огненные протуберанцы поднялись ввысь от восточного крыла клиники, — багровые мазки, проведённые рукой бога войны по чёрному холсту неба.

Один из тех вертолётов, что кружили над площадью, заливая её светом своих прожекторов, оказался в той части пространства, которую спустя мгновение заняли облака огня. Стёкла летательного аппарата лопнули и огненная стихия ворвалась внутрь кабины. Пластиковые обшивка и кресла стекали на дно корпуса, неся в себе чёрные вкрапления пепла — всё, что осталось от экипажа, — и тут же испарялись. Мгновением раньше вскипело и, превратившись в пар, разорвало бак топливо. На плоскую крышу центральной части клиники рухнула, описав кривую, уже пустая стальная оболочка машины. Прорезая перекрытия всё ещё вращающимся винтом и продавливая их многотонной массой, она остановилась, лишь пройдя насквозь несколько этажей.

Нэпэл поднялся с камня, прочертил длинную очередь по крышам окружающих зданий, заставив пригнуться засевших там снайперов и воспользовавшись краткими секундами затишья, зашагал к Чэрту, привычными движениями перезаряжая шестистволку. В животе защемило, Нэпэл замер на секунду, прислушиваясь к ощущениям. Кажется, всё нормально, нитки и пластик скрепляли края разреза по прежнему, и штурмовик постарался забыть про дыру в животе.

— Как вам вон тот красавец? — Нэпэл указал на приземистый автомобиль, посреди крыши которого словно поросший шипами горб на спине неведомого чудовища, возвышалась невысокая башенка, грозно ощетинившаяся стволами пушек и ракетомётов.

— Зверь, а не машина. — Чэрт приблизился к стальному монстру и похлопал его по сверкающему бронёй боку. — Такой здорово пригодился бы нам тогда, в песках Гремящей Пустыни.

— Пора уходить! — опасливо озираясь по сторонам, одновременно с этим отряхивая с пол бронеплаща застрявшие в нём пули, подал голос Сайгейр. Он впервые попал в такую переделку — умение обращаться с дальнобойной винтовкой не требовало присутствия снайпера в центре боя. — Они скоро опомнятся, и тогда нам несдобровать!

— Не стоит этого делать, — холодно сказал Император.

— Что? — снайпер недоумённо поглядел на него.

— Пули надо приварить к плащу, иначе в нём будут прорехи, — объяснил Нэпэл, занимая место водителя и освобождая для Чэрта соседнее сиденье от оставленных на нём коробок с патронами.

Сайгейр только пожал плечами и торопливо залез в башню наводчика.

Император вдавил кнопку зажигания в приборную доску, сердце зверя — мощный турбореактивный двигатель — заработало, пол кабины мелко завибрировал. Нэпэл переглянулся с Чэртом.

— Совсем как в былые времена. Помнишь дороги Озайра…

— Гони! — панически закричал Сайгейр, увидев через забранную бронированным стеклом узкую смотровую щель, как со всех ног бегут к своим броневикам десантники, и как плавно поворачивается в их сторону танковое орудие.

Император слегка коснулся штурвала броневика; восьмиколёсное чудище тронулось с места и, быстро набрав скорость, понеслось по автостраде, ведущей к окраине города, без единого выстрела оторвавшись от увязавшейся погони.

Глава 3

— Что это такое? — доктор Фрекс прекратил свой размеренный шаг вдоль шеренг вытянувшихся в струнку воинов. Остановился напротив боевика, на шее которого красовался алый платок с длинной белой бахромой. — Значит, лекарства не помогли? Чудесно! Придётся прибегнуть к старому испытанному способу. — Фрекс схватил маньяка за загривок и пригнул к полу. Острое колено несколько раз врезалось ему в лицо. — С кого ты снял скальп? С имперского телохранителя? Ну что ж, отчасти я тебя понимаю. У него были дивные волосы.

Доктор Фрекс продолжил обход шеренг.

— А ты, Скальпель, не забыл прихватить свои игрушки? — главный заговорщик похлопал боевика по нагрудным карманам и извлёк плоскую маленькую коробочку со стеклянной крышкой, под ней тускло поблёскивали, отражая свет матовых ламп скальпели различных форм и размеров. — А я-то думаю: куда мои инструменты всё время пропа…

Чудовищный грохот, раздавшийся над головами заговорщиков, прервал слова Фрекса и заставил всех устремить взоры на потолок. Грохот усиливался, приближался, потолок прогнулся вниз, распахнулся, перекрытия проросли вращающимися лопастями. Объятая огнём махина геликоптера рухнула на ряд больничных фургонов, сметая их, и замерла, в ожидании транспортера, доставляющего металлолом на плавильную фабрику.

Недисциплинированные маньяки в панике разбили строй, кто-то бросился на пыльный пол, закрывая голову руками, кто-то ринулся под прикрытие колонн, поддерживающих массивный свод. С помощью пинков, раздаваемых санитарами, и нескольких очередей в многострадальный потолок, порядок удалось восстановить.

— Сколько наших людей осталось наверху? — спросил Фрекс у помощника.

— Три десятка болванов охотятся за Нэпэлом и Чэртом.

— Могли они сбить вертолёт?

— Вполне возможно, — деловито сказал заговорщик. — Пройди они курс терапии до конца.

— Доктор Фрекс! Я думаю, вам стоит это услышать! — заговорщик, из старшего медицинского персонала, протянул рацию.

Прослушав сообщение главы разведки, Фрекс лихорадочно обдумывал складывающуюся ситуацию. Затем стал коротко и сухо выбрасывать слова, адресуя их не своим подчинённым, самому себе. Ибо новое с трудом укладывалось в голове.

— Шейруп жив. Использовал клон. Обидно. С другой стороны, наша задача упростилась, — со спокойствием говорил доктор. С нарастающим спокойствием. — Раньше надо было уничтожить Императора и его соратников, теперь об этом позаботится дядя Императора. Нам останется лишь убрать его. Я грежу!.. — сорвался на крик Фрекс. — Чёрт, хоть бы он сам сдох!..

Медбрат с резиновым прутом, — для успокоения психопатов, — непонимающе глядел на доктора пустыми глазами, то ли ждал приказаний, то ли ободряющих слов. Может быть, подумывал, а не применить ли сейчас свой инструмент по прямому назначению.

— Нам не справиться с этим, — пробормотал Фрекс. Подавив приступ истерики, лишил детину с прутом удовольствия от пары ударов. — Выжить бы в первой схватке… Вырваться бы отсюда… Загоняй этих тварей в машины!..

— По фургонам! — зычным голосом отдал приказ помощник Фрекса. Примериваясь, как бы перетянуть палкой нескольких промедливших болванов разом. Это представлялось осуществимым, ведь они так сгрудились, ища в своём тесном кружке избавления от агорафобии, что даже столкнулись лбами, и всё равно продолжали чуть ли не бежать на месте, стараясь ещё сильнее вдавиться друг в друга.

Фрекс отвернулся от этого неприглядного зрелища, возвращаясь к тягостным мыслям.

Заговор провалился. Никто, кроме доктора, пока не понимает этого. И хорошо. Фрекс заметил первым — выявил болезнь выбранной системы действий. Теперь речь идёт лишь о том, чтобы выжить, но удастся это не многим. На свой счёт кое-какие планы у Фрекса имелись.

К главному заговорщику подошёл санитар, оглядывался на толпящихся больных.

— Машин на всех не хватит, — прошептал совсем тихо. — Они это уже видят. Взгляните! — заговорщик качнул головой в дальний угол гаража. Там сгруппировались самые смелые и непокорные из маньяков, перешёптывались и бросали злые взгляды в сторону Фрекса и его окружения. — Они могут попробовать захватить наши фургоны, отомстить нам за то, что мы…

— Болванчики слишком тупые… — хрипло проговорил Фрекс. И усмехнулся. — Эй, ублюдки!.. Вы что, решили остаться?.. Дождаться имперских солдат?.. Думаете, они принесут вам вечерние порции каши, каждому на отдельной тарелочке?..

Психи замычали, задвигали челюстями, наименее безнадёжные просто молчали, ожидая, что будет дальше.

— Прошу в мой фургон!.. — Фрекс открыл задние двери и отступил, церемонно проведя руками внутрь, пропуская первого психопата. Тот замешкался, никак не мог выбрать ступеньку, — такая сложная задача, ведь ступенек целых одна! — источал потоки слюны, капая на пол. Фрекс отбросил манеры, с рыком схватил маньяка за загривок и забросил внутрь. Ударом по спине вшиб в кабину следующего. Вдавливал психов в свой фургон до тех пор, пока прижатые не заорали протяжно, тогда залез сам, и замкнув двери, стал пробираться через толпу в самый её центр. И только оттуда прокричал шофёру: «Поехали»!

Оставшиеся боевики безуспешно хватались за стенки фургонов, пытались залезть на крыши, падали, попадали под колёса. Поняв, что брошены на верную смерть, открыли огонь из автоматического оружия вслед машинам.

Первые машины в колонне взлетели по пандусу из тёмного прямоугольника ворот подземного гаража, раздалось тявканье самонаводящихся автоматических пулемётов, расставленных по периметру площади. Спустя терцию к ним присоединился треск автоматов, — солдаты сориентировались чуть позже роботов.

Людей, ведущих первый фургон и принявших на себя большую часть вражеского огня, спас от мгновенной гибели лишь полный бронекомплект. Дал возможность прожить ровно столько, сколько необходимо для наведения ракетомёта. Мощность боеголовки позволяла насквозь пробить броню лучшего сайматранского танка «Серый крокодил», и этого было более чем достаточно, чтобы уничтожить лёгкую медицинскую машину полностью, не оставив даже обрывка от тел её пассажиров. Следующий фургон едва успел свернуть влево, чтобы не угодить на дно воронки, оставленной разрывом.

Под шквальным огнём оставшиеся машины неслись к заграждению из броневиков, перерезавшему выезд с площади, когда на башенку одной из танкеток взобрался майор Второго Лучевого Корпуса Лигард, удерживая в руках «Клык-503» — оружие, одно упоминание о котором ввергало в ужас яваянские «Колонны Плача». На краткое время придавил курок. Столб ослепительно-яркого света соединил широкое жерло «Клыка» с машиной, и та вспыхнула и исчезла, оставив после себя на брусчатке лишь небольшое озерцо медленно застывающего металла.

Третий фургон проехался по остаткам предыдущего, с колёс полетели ошмётки жидкого металла, расплавленной резины. Сминая капот, врезался в бок танкетки, забуксовал на месте, будто пытался пропилить оголившимися колёсными дисками поверхность площади. Лица придавленных людей на переднем сиденье оказались на уровне колен майора. Увидев, что зажатые в тесноте сплющенной кабины ворочаются, пытаясь достать пистолеты, тот слегка наклонил ствол «Клыка» и выстрелил в упор.

Вверх зазмеилась тонкая струйка пара. Горячая металлическая каша, в которую превратился измятый бампер, сползала по броне танкетки. Перед гибелью Кожееду, психу, управлявшему фургоном, показалось, что он заглянул в пасть самой смерти, — в глубине широкого круглого дула «Клыка» мерцали багровые сполохи энергетического поля. На самом деле, сравнивать Кожееду было не с чем, он не мог похвастаться наличием в медицинской карте даже какой-нибудь завалящей клинической смерти, а последние переживания жертв, принесённых в угоду своим кулинарным пристрастиям, были ему недоступны, так же, как и всем. Просто разряды, скакавшие по обшивке внутренней камеры одной из врачебных установок доктора Фрекса, — он очень любил помещать туда пациентов, но не в целях излечения, а исключительно для дисциплинирования, — были похожи на увиденное в настоящий момент.

Водитель следующей в колонне машины резко притормозил и развернул фургон боком. Воины высыпали из него и рассредоточившись вокруг, открыли плотный огонь по клыконосцу. Майор прочертил по площади огненную дугу смертоносным оружием, оставляя глубокий чёрный ров. Отделение исчезло, но выполнило задачу, поставленную санитаром-командиром: рой бронебойных пуль пробил плащ и впился в тело, заставив Лигарда тяжело опуститься. «Клык» секунду ещё лежал на раскрытой ладони хозяина, будто не желая покидать его руку, затем гелевый наполнитель держателя со всхлипом выпустил пальцы, «Клык» скатился с башенки, застыл на краю крыши танкетки.

— Достаньте мне «Клык»! Живее! — рыкнул Фрекс. Сумасшедшие не желали подобно боевикам вступать в схватку. — Твари! — он выстрелил в затылок, оказавшийся перед ним. Выстрелил в упор, брызги залепили ему нижнюю часть лица. Фрекс стёр всё бронированным рукавом, выглядел теперь, будто вгрызался в плоть. Сказал свистяще: — Я буду выбивать мозги каждую секунду, пока один из вас, скотов, не пойдёт, чтобы принести мне «Клык»! — Фрекс быстро приставил ствол к виску нависшего над ним психа, нажал на курок. Выловил руку с ножом, пробиравшуюся к нему между тел, вытянул, обхватив кулак с рукоятью, чтобы поудобнее было стрелять. Отнятую свинцом кисть бросил под ноги — моментально превратится в месиво, ведь такое стадо топчется.

Психопаты словно закружились в хороводе, одни пытались вытолкнуть других в двери, другие отойти от дверей дальше. В центре безумного месива держался Фрекс, на него напирали два трупа, волна людских тел пыталась закружить их, тёрла о доктора. Тот шипел сквозь сжатые зубы, стрелял в тех, кто оказывался напротив дула пистолета, зажатого в придавленной к груди руке, — места не было, не поднять, не достать ещё один. Лопатками и левым боком почувствовал удары ножами, ничего, бронеплащ держит пулю. Уголком глаза заметил блеск, на границе зрения. Подбородком поднял воротник, лезвие вжикнуло по нему, в разрезе показался серый металл. Потом чёрный пластик, покрывающий броню, затянется. Скорость его регенерации значительно выше, чем у человеческих тел, — ведь в синтезе участвовали лучшие имперские химики, а не природа, отлынивавшая во время выведения людской породы. А следующий удар будет точнее, и выше воротника. Прямо по шее, от уха до уха, на ноготь вглубь.

Чёрта с два… Нет, он не Чэрта поминает, этого императорского прихвостня. Он просто ругается.

Фрекс извернулся, шею вывернул до хруста, — навстречу ножу. Сжал зубы на лезвии, крепко, губы раздвинул широко, чтобы не поранить, оттого такая ухмылка. Жаль, что нельзя сказать твари пару слов, не получив в обмен змеиного языка… Врач чуть не вывихнул себе кисть, но направил пистолет во врага, выстрелил. Резким движением головы метнул нож куда-то вбок, оттуда донёсся всхлип.

Звон стекла Фрекс принял между прочим, слишком занимал в этот момент танец вокруг. Но потом увидел через затянутое металлической сеткой окошко, над головами двигающихся вокруг болванов, как психопат, напросившийся в фургон, растянувшись, лезет, словно прилипая, по бронированному боку имперского транспортёра. Дотягивается до «Клыка»…

Маньяк дёрнул за боевой агрегат, повис всем телом на кабелях, — вытянуть хоть с локоть не смог. Приложил оружие к боку транспортёра, — по земле, горизонтально, — дуло поставил под малый угол атаки, ударил по боевому щитку кулаком, разбрызгивая куски наполнителя совмещённой с щитковым прицелом спусковой части. Отвернулся от луча, — тот плавил броню в метре, по краю растущего отверстия краснели точки, расходились в стороны, увлекая за собой пустое пространство. Дыра стала такой, чтобы пролезть человеку, психопат выключил боевой агрегат, спрыгнул на брусчатку.

Прореха ещё не остыла, как в неё погнали сначала самых тупых психов, — проверить плотность заградительного огня, — у этих сумасшедших не доставало ума перешагнуть через порожек из расплавленного металла, шли, оставляя на нём свои следы, — а в них стопы целиком. Шли дальше, некоторые не чувствуя боли, другие дико визжали. Поджаривая своё мясо, пёрли вперёд, под ударами прикладов. С той стороны броневой стены началась трескотня автоматов. Боевики из маньяков и санитаров вливались в схватку, кипевшую в отгороженном проулке.

Псих, заполучивший «Клык», вонзил пальцы в гелевый экран на щитковом прицеле оружия, свёл пальцы в пучок, стягивая разбросанную кривую мощности, перераспределил энергию по боковым капиллярам, направил концентрированный луч на «вороньи» гнёзда на крышах домов, медленно вёл им, — толкал полем от пучка энергии по крышам близлежащих домов вал из бетона и металла, выжигая ячейки снайперов и других имперских «птиц». Уже пустыми, — люди, завидев приближение волны из горячих камня и стали, разбегались. Очистил верхний периметр настолько, насколько хватило кабеля энерговода, чтобы поворачивать «Клык» — западные крыши остались целыми, одним своим видом притягивают, по крайней мере, с десяток ракет…

Фрекс собрался с силами, страшными ударами сорвал с петель дверь, — от него её отделяли пять трупов, трое живых, и одно раздавленное, но живущее ещё существо, — выбросил из фургона всё, что мешало выйти, выпрыгнул, наступив на живот мертвеца. Мимоходом подумал, что болванчик просто притворялся, отлёживался, иначе с чего бы ему дёргаться под ногами и извергать изо рта кровь, потоком толщиной в запястье? А, всё одно, теперь псих стал мертвецом, работа поддверным ковриком оказалась фатальна… В окружении боевиков разной степени шизофрении, — твари, толпились рядом с фургоном, не догадываясь открыть дверь, — пошёл быстро к броневикам. Проходя мимо воина, доставшего «Клык», щёлкнул пальцами поднятой руки, приказывая идти рядом.

— Как зовут? — рявкнул через головы окружавших боевиков, не смотря на психа. Оглядывал окрестные крыши. Впрочем, сомневаться в тщательности захватившего оружие маньяка не было нужды.

— Серп! — гаркнул в ответ воин.

— Теперь — командир отряда. Возьми себе десять ублюдков, из тех что остались.

Доктор не знал, насколько поощрителен был его акт, да ему было всё равно. Всё равно, — все подохнут, быть может, ни разу и не выстрелив. Слишком мало времени было на подготовку, настоящую армию так не собрать…

— Оружие, — коротко сказал Фрекс, бросив косой взгляд на болтающийся на кабелях боевой агрегат. — Береги его. Никто другой с ним не справится, даже мои помощники.

— «Клык» больше не пригоден, — спокойно сказал псих. И впервые встретив взгляд Фрекса — глаза в глаза, — отшатнулся.

— Почему? — яро бросил доктор.

— Времени не было постепенно погружать пальцы в раствор пульта управления, — говорил Серп, хлопая глазами, и играя непонятно кого. Не то дурачка, не то наивного юношу. — Я даже не попал в пальцедержатели. Просто нащупал их и свёл вместе. Гель разжижился и вытек. Это же старая модель, управление примитивное…

— К чёрту, — оскалился Фрекс. — Дрались без «Клыка»… В машину!..

— Да и стотонную фуру с питающей ядерной установкой мы вряд ли бы смогли тащить с собой… — сказал псих тихо, не вдогонку врачу а, скорее, в никуда.

Фрекс двинулся к захваченному броневику, тычками подгоняя и выравнивая строй следующих по бокам сумасшедших — вдруг за башенкой на крыше всё-таки утаился снайпер. Хотя даже так прикончить заговорщика стрелку будет несложно. Выкосить одной очередью ряд… Фрекс больше полагался на свою броню, чем на живую защиту.

Боевые машины выезжали с площади, одна за одной, через южный проулок. Набитые боевиками, из медбратьев, или самых нормальных пациентов. Дебилы под присмотром нескольких санитаров ехали в слабых медицинских фургонах. Отказались пересаживаться, просто боялись выходить. Мимоходом Фрекс пристрелил нескольких, в поучительных целях, но даже это на агорафобов не подействовало. На убеждение клаустрофобов доктор не счёл нужным тратить пули и ресурс ствола, пользы психов этого типа в марше через город не ожидалось никакой.

Впору было зайтись нервным смехом: одни болванчики боялись пересечь пространство между фургонами и бронетранспортёрами, другие смогли бы это проделать, но не соглашались лезть в тесноту кабин. Грузовые отсеки фургонов ещё кое-как терпели — от макушки самого рослого мужика до потолка остаётся довольно много, сравнительно высокий карлик поместится, если станет на плечи психам. Да и посвободнее стало в грузовиках, ведь при рывке через площадь чёрт знает скольких выкосили пулемёты на турелях по краям площади. Решето, в которое превратились стенки фургонов, устраивало и клаустров, и агоров. Потому когда трупы выбросили, установилась полная гармония и для тех и для других.

По мере отбывания броневики и танкетки образовывали эшелонированный боевой строй, некоторая часть сил рассредоточилась по соседним улицам, сопровождая там основную колонну и неся охранение на флангах. Ушедшие далеко вперёд машины разведки контролировали перекрёстки, которые должны были миновать заговорщики. Всё было отработано на штабных учениях, даже пару раз отрепетировано под видом срочных вызовов к местам инсцинированных аварий. Но оказалось невозможным предусмотреть, предугадать все проволочки, вот и выходили оказии, вроде этой, с двумя группками психов, в болезни своей являющимися полными противоположностями друг другу. Почему в Империи так много именно таких психов? Фрекс только сейчас задумывался над этим.

Можно было избежать потерь и сберечь нервы, заимей они хотя бы несколько десятков броневиков в гараж клиники. Но с техникой возникли проблемы, в отличии от вооружения — его у Фрекса были огромные запасы ещё со старых времён, из командировок в Яваю его транспортники никогда не возвращались без нескольких тонн снаряжения. Но одно дело — ящики, и совсем другое — огромная машинерия. Добыть что-то бронированное, колёсное или гусеничное, на Явае во время войны не составляло труда, доставить на материк — тоже, но вот как перегнать в клинику по улицам, заполненным народом, мимо постовых и патрулей? Спрятать за городом — если и нашлось бы подходящее место, какой толк иметь технику так далеко от места возможного её приложения? Вот и не нашлось ничего лучшего, чем обычные медицинские машины, с белой полосой по борту и мигалками на крыше. Вот и выяснилось неожиданно, что около половины подготовленного воинского состава не могут воспользоваться трофейными броневиками.

— Слишком легко всё, слишком всё идёт по-нашему… — проворчал тем не менее Фрекс. Он не считал ничего из случившегося неудачей. Сам жив, вопреки стараниям имперцев и недалёкости, мягко говоря, собственного окружения. Так чего же ещё хотеть, на что жаловаться? А в какой-то момент врач даже заразился надеждами своих приближённых, свято веривших, что предводителя от власти отделяет теперь только Шейруп, и найти оного, отправить на пенсию и скоренько избавить от безделья автаназией будет делом ерундовым. Впрочем, отряхнувшись, действительно тряхнув головой, это порой помогало ему приходить в норму, доктор отверг все иллюзии. Если помощники погрязли в самообмане, если им нравится представлять себя на месте министров, — пускай, он не будет их разубеждать, а то, чего доброго, решат, что начальника надобно сместить, ибо он свернул в сторону с намеченного пути и отказался от поставленных ранее задач. На самом деле доктор был чертовски прагматичен. И, ко всему прочему, уже вышел из того возраста, когда бравада простительна и не опасна, равно как и из того, когда легко вынести низложение. Именно поэтому Фрекс ещё долго повторял: — Везёт, чертовски везёт. Так не бывает. Не должно быть…

Глава 4

— Вы Сэйпог, глава Гибеша? — за плечом раздался рафинированный голос.

Бывший штурмовик оторвался от экрана, по матовой поверхности двигались, окружая клинику, символические изображения броневиков, чёрные овалы.

Пять человек в чёрных бронеплащах стояли в помещении, загораживая единственную дверь.

— Как парни из Военной Разведки прошли через мою охрану? — спросил бывший штурмовик, лениво повёртываясь в кресле из стороны в сторону. Знал, что в такой ситуации даже эта мелочь может сбить с толку противников. Или внушить им его безразличие ко всему происходящему. Проклятая звукоизоляция…

— Значит вы Сэйпог? — человек в длинном, до пят, бронеплаще усмехнулся. Вопрос бывшего штурмовика попросту проигнорировал, да тот уже знал ответ. — Ваши люди, равно как и вы, арестованы.

— Кто отдал такое распоряжение? — проговорил Сэйпог, рассеяно водя целеуказателем по экрану. — «Подогнать бронетранспортёр прямо сюда? Меня пристрелят раньше, чем они пригонят. Да ещё и неизвестно, кому будут верны подразделения…»

— Приказ о вашей отставке с последующим арестом и расстрелом был подписан всего двадцать минут назад Шейрупом.

Сэйпог коснулся на клавиатуре чёрного прямоугольника с прорезанными краями, — в центре серебрился выпуклый лунный лик, добро улыбающийся, — экран потускнел, в этой части комнаты стало немного темнее. Закрыл неторопливо книгу из прошитых серебряными информационно-несущими нитями листов сенсорных панелей, погладил чёрную кожаную обложку, — на ней жемчужное облако истекало платиновыми каплями, прямо на уменьшенную и наклонённую карту Империи, естественно, вышитую с соблюдением перспективы чистой сталью, — задвинул вместе с клавиатурой под стол, в титановый сейф, самозакрывающийся, и признающий только одного владельца.

А всё вместе это называется — мотать нервы… Вот так-то, друзья…

— Гибеш подчиняется не Военной Разведке, а только Императору. У вас нет полномочий, — сказал твёрдо, вставая навстречу врагам, закручивая напоследок кресло по часовой стрелке.

— Шейруп отягощён различными полномочиями… Теперь… — пространно ответил разведчик. — Просим пройти с нами, но сначала оденьте вот это, — разведчик протянул Сэйпогу блестящие наручники.

Кресло замедляло своё вращение… Вдобавок к предназначенной для него роли, сейчас оно отвлекало разведчиков. Хоть немного, но распределяло внимание, заставляя взгляды перескакивать с бывшего штурмовика на шевелящееся позади него в тени пятно, и обратно.

— Титановые… Боитесь, что убегу? — Сэйпог понуро опустил голову и затрясся. Разведчики коротко переглянулись, вновь уставились на главу Гибеша, лишь догадываясь, что с ним происходит: нервное потрясение было настолько велико, что низложенный глава Гибеша впал в истерику. Сэйпог же не сдержался и расхохотался уже в полную силу. А потом…

Сэйпог резко ударил разведчика, стоящего перед ним, ребром ладони в шею. Офицер, стоящий рядом с первым разведчиком, не успел даже коснуться рукоятки пистолета в заранее расстёгнутой кобуре, тот так и остался покоиться на теле с переломанным позвоночником.

Следующий воин уже поднимал короткоствольный автомат, но Сэйпог оказался вплотную к нему и перехватил его руку. Указательный палец разведчика сорвался, придавив чувствительный курок. Очередь прочертила потолок, задев одну из ламп дневного света. Брызги стекла и бетона разлетелись в стороны.

Если у Сэйпога и была истерика, — то не та, что можно принять за слабость человека. Иная, истерика боя, почти ярость…

Бывший штурмовик притянул врага к себе и обхватив его шею, дёрнул её вбок, пригнулся, спасаясь от потока пуль за мёртвым телом, покрытом бронёй. Всё ещё сжимавший вражескую кисть руки с оружием в ней, Сэйпог открыл беспорядочную стрельбу по трём разведчикам, сгрудившимся в проходе. Оттолкнув от себя мёртвое тело, глава Гибеша подпрыгнул в воздух и ударил ногами одновременно двух ближайших противников. Последний рухнул на пол спустя секунду.

Кресло делает последний оборот — к столу, проехавшись в очередной раз сиденьем под клавиатурой…

Разведчики… У этих такая тактика. Не удалось уговорить, к действиям приступает группа захвата…

…вот оно медленно выезжает…

Удар расщепил дверь прямо посредине, разведчики, что таились в коридоре, ворвались в кабинет, расшвыряв половинки двери. Бывший штурмовик сделал шаг в сторону на секунду раньше.

…поворачивается к людям… Только на нём теперь лежит маленький продолговатый предмет.

Воздух между креслом и вломившейся группой захвата взорвался огненными шариками, распухавшими, сливающимися, но не переходящими некую цилиндрическую область. Слизывающими с людей лица, бока или руки, за один удар сердца захватывающими целиком. Какие-то шары возникли прямо в телах людей, пожрали плоть при увеличении, поглотили броню.

Комнату перегородил коридор, будто вынесенный архитектором ужаса из дома дьявола в типовое имперское строение. Одним краем ударил в глухую стену, у которой стоял стол главы Гибеша, другим смёл разведчиков, проломил тонкую, — в три стандартных имперских кирпича, — стену в коридор, пошёл через всё здание. Штурмовик приблизил лицо к поверхности, наслаждаясь единым красным буйством.

Потом коридор стал истончаться, пока не достиг толщины струны, и та не стала пунктирной, — капли огня висели в воздухе на расстоянии ладони, — а потом вовсе исчез. На месте, где коридор из ада застал разведчиков, дымился лишь обрывок полы бронеплаща.

Оплавленная крестовина основания кресла выпала из пробитой стены, грохнулась о камни, — волной огненных шаров с пола содрало все покрытия. От деревянного стола и тонкого пластмассового экрана вообще ничего не осталось. В глубине дыры поблёскивал титановый чемодан с клавиатурой и книгой в чреве, накрепко вбитый в несущую конструкцию. Метра на два.

Сэйпог стоял посреди комнаты заваленной трупами и довольно потирал руками.

«Надеялись взять меня впятнадцатером… Глупцы…» — думал глава Гибеша, снимая с мёртвых тел две кобуры с небольшими автоматами и цепляя их к поясу. — «Мёртвые глупцы…» — поправил он себя.

Небрежно отодвинув занавеску, — но тем не менее стараясь не маячить, таясь за стеной, страшился не того, что увидят что он жив, страшился что случайные снайперы решат это исправить, — глава Гибеша глянул в окно. Внизу наверняка осталось ещё несколько людей Шейрупа…

Так и есть: под окном в сквере стояло две машины — пятнадцатиместный броневик «Гипердрагон» и длинная автомашина Военной Разведки. У входа должны быть ещё несколько солдат. Одно место оставлено для меня. Пятерых я убил, — рассуждал Сэйпог, — десять полегло от взрыва. Осталось максимум девять. Да ещё в автомобиле кто-нибудь остался. Значит восемь. Стычка с охраной, — Сэйпог не сомневался, что его воины не стали сдаваться без боя. — Минимум пять погибших. Значит у входа всего два-три воина. И они не слышали стрельбы и взрыва. Благословенная звукоизоляция…

Сэйпог приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого нет. Трупы охранников, среди них ещё шесть тел в чёрных плащах. Глава Гибеша спустился по крутой мраморной лестнице и замер перед дверью в вестибюль. Там, у входных дверей стояли двое солдат.

Сэйпог распахнул дверь и метнулся к ним, перехватил ствол винтовки, крутанул. Выстрелил в упор. Солдата, стоящего рядом бросил на пол резким ударом приклада в скулу. Ударил ещё раз, с меньшей силой, в висок. Убивать не стал, ведь кто-то должен сообщить о провале операции по аресту главы Гибеша, а Шейруп должен озаботиться — взять управление войсками. Хотя время уже безвозвратно утеряно… Кто знает, что там творится, на площади перед клиникой Фрекса?..

Сэйпог вышел из здания и направился к машинам, оставленным мёртвыми теперь гостями на газоне. Штурмовик предполагал что с машинами остался один человек; это вытекало из всех расчётов. У обоих автомобилей стёкла затемнённые. В каком сидит шофёр? Не нацеливает ли оружия, намереваясь выстрелить через стекло?

Глава Гибеша направился быстрым шагом к «Гипердрагону», на вытянутой руке держа пистолет. Потом резко сделал шаг в сторону длинного чёрного автомобиля, одновременно пригибаясь.

Ему удалось спустить туго натянутые струны нервов шофёра. Хотя вполне может быть, что тот просто решил воспользоваться тяжёлой литой решёткой на носу машины по прямому назначению — задавить главу Гибеша.

Сэйпог выпрыгнул из под надвигавшейся радиаторной решётки, крутнувшись на скользкой от утреннего тумана траве так, что из-под подошв полетели клочья дёрна. Автомобиль проскочил сбоку, штурмовик бросился следом, стараясь ухватиться за бампер.

Через пару ударов сердца Сэйпог понял, что уже не сможет догнать машину. Собрал тело в тугую пружину, резко распрямился и, совершив немыслимый прыжок, упал на задний капот автомобиля, прогнув металл. Пополз вперёд по крыше, крепко ухватываясь за края.

Шофёр завилял машиной из стороны в сторону, будто на учебной полосе объезжал расставленные знаки. Сэйпога замотало, чуть не сваливало на дорогу. Штурмовик бросал тело в другую сторону, предугадывая действия врага.

Водитель направил автомобиль в стену бетонной жилой громадины. Затормозил тогда, когда машина должна была впечататься в стену, выкрутил руль до упора, ударяя боком. Штурмовик успел откатиться на другую сторону крыши, уберёгся от удара. И тут же чуть не слетел в пыль, — та бы слиплась, как от дождя, от его крови, — автомобиль рванулся вперёд.

Сэйпог был над водителем, ударил кулаком в бронированное стекло. Долбил ожесточённо, пока не вышиб вместе с металлическим окаймлением, крепившим к дверце. Запустил руку внутрь автомобиля, пытаясь достать горло водителя. Солдат рванулся, оставляя под ногтями Сэйпога клочки кожи, орал что-то неразборчивое в рацию, — та хоть и упала на пол, к педалям, улавливала чувствительными микрофонами и далёкий грохот стрельбы, идущий из района клиники, — лихорадочно бил по панели, нажимая одну и ту же кнопку. Стальной щиток выскочил из нутра дверцы, врезался в руку штурмовика, сдавил так, что в глазах потемнело. Кровавый ручеёк побежал по щитку, по дверце, капли срывались, оставляли в пыли длинные бордовые полосы. Сэйпог шипел, напрягал мускулы на руке изо всех сил. Показалось на секунду, что это остановит гильотину, но тупая сталь врезалась ещё сильнее, раздвигая кожу и мясо. А потом опасно хрустнула кость.

Сэйпог бросился на лобовое стекло автомобиля выворачивая плечо зажатой руки. Прижался, схватившись за зеркало заднего обзора свободной рукой. Психологическая атака сработала — или шофёр не видел дороги. Броневик врезался левой частью капота в угол здания. Сэйпога бросило вперёд, лопнули связки зажатой руки, взорвались растянутые сосуды. Рядом с головой штурмовика пролетел вместе с осколками лобового стекла и разбился о стену водитель, — если и были ремни безопасности, то не выдержали. Рука сработала лучше, иначе Сэйпог сползал бы сейчас по бетону грудой раскрошенных костей.

Штурмовик с трудом поднялся, боль подгоняла, — висеть на выдернутой из плеча, оторванной почти руке, было неприятно. Мягко говоря. Всунул пальцы в узкую щель между стальным щитком и крышей автомобиля — и в этой щёлке его рука? — потянул вниз. Всем телом навалился на дверцу, внутри что-то щёлкнуло, стальной лист вдвинулся туда. Сэйпог скрипя от боли подхватил полуоторванную конечность. Сделал несколько шагов, прижимая к себе раздробленную руку. Держать было больно, опустил вдоль тела — кисть повисла ниже колена. Вывернутая на другую сторону. Сэйпог опёрся о бок машины плечом, постоял пару секунд, с звериным рыком ударился о металл брони, загоняя кости на прежнее место. Теперь всё как надо, всё на ту сторону, только длиннее сантиметров на пятнадцать…

Зачем он вообще погнался за этим ублюдком? Пускай бы ехал, и Шейруп быстрее бы узнал о том, что арест не состоялся. А ему оставался бы ещё броневик, можно было тихо скрыться. Нет, надо было прыгнуть за машиной, душить шофёра… Рефлексы подвели его на этот раз. Подвели тем, что сработали как обычно — гнаться за врагом и убивать. Вместо того, чтобы отпустить.

— А ты был крепким парнем, раз сумел меня так отделать… — прохрипел Сэйпог, обращаясь к мертвецу, будто куча расплющенной при ударе плоти могла услышать. — Что ж… Что не убивает меня — делает сильнее…

Завывание сирен патрульных машин приближалось.

— Бежать… Надо бежать… — пробормотал штурмовик.

Из-за угла вывернул двухместный автомобиль и остановился рядом с вонзившейся в здание машиной. Дверца открылась, чёрные сапожки на маленьких ножках, обтянутых выше обшитого чёрным мехом голенища чёрными шёлковыми чулками, ступили на мостовую.

— Вам надо в больницу! Давайте я помогу вам! — хрупкая женщина перекинула здоровую руку штурмовика через своё плечо и, мужественно приняв на себя всю тяжесть его огромного тела, поволокла к машине.

Усадив Сэйпога, Чёрный Сапожок, — так про себя стал называть её штурмовик ничего не поделаешь, привык давать врагам клички, ибо зачем запоминать имена тех, кто вскоре исчезнет? — Чёрный Сапожок вывела автомобиль на шоссе и направила к военному госпиталю.

— К дьяволу больницу! — прохрипел Сэйпог и схватил руль здоровой рукой. — Меня прикончат!

— Что вы делаете! Отпустите! — закричала женщина.

Автомобиль вылетел на встречную полосу. Мимо громко сигналя, пронёсся тяжело груженый грузовик. Женщина бросила руль, закрыв в ужасе глаза ладонями, всхлипывала, пуская от большого ужаса по подбородку слюни. Сэйпог крутанул руль, возвращая машину на прежнюю линию — этого урока будет достаточно, будет послушнее. Подождал, пока женщина вцепится в колесо, тогда отпустил и выхватил автомат, наставив на неё.

— Так лучше?.. — прохрипел натужно.

— Вы чуть не угробили нас обоих! — возмутилась она, будто и не испугалась только что. Гневным выпадом пыталась вычеркнуть пережитый страх, да только мокрое лицо вытереть не могла, боялась выпустить руль. — Может быть, уберёте оружие и представитесь? — в последнем слове, самом длинном, голос сорвался на всхлип.

— Какого чёрта я должен представляться? — прохрипел штурмовик. — Меня и так все теперь знают! — На огромном экране, закреплённом между двумя небоскрёбами, над автострадой, появилась его фотография с подписью, сообщающей что тот, кто обезвредит преступника станет героем. Женщина быстро поглядела на попутчика, потом на экран, — проезжали почти под ним, потому задрала высоко голову, и штурмовик увидел её нежную шею, захотев впиться губами прямо сейчас, — подавилась вдохом. — Сэйпог, глава Гибеша! — сказал штурмовик наконец. И не дав ей опомниться, спросил: — Где ты живёшь?

— За городом, — пролепетала женщина. Так жалобно, что поневоле стало жалко… Сэйпог закинул автомат в кобуру, потянулся к ней, чтобы вытереть с лица сопли.

— Что вы…

— Засохнут — некрасиво будет. Отколупывать придётся.

Женщина не шелохнулась, даже подставила другую щёку.

— Одна живёшь?

— Нет. С дедушкой, — проговорила она. Уже немного успокоилась.

— Поедем туда! — сказал Сэйпог, думая про себя, что если хватит сил, то надо бы прикончить дедушку, а то ведь сдаст. — Зовут-то тебя как? — ответа уже не услышал, в голове помутилось, и перед глазами всё поплыло, взвились чёрные тени, закрыв собой весь мир.

…Сэйпог очнулся и почувствовал новый незнакомый запах — прелые листья, свежесорванный еловый лапник, чуть горьковатая полынь. Узнал без труда, ведь столько раз приходилось маскироваться травой и ветвями, потом подолгу лежать в засаде, вдыхая приятные ароматы. В предвкушении самого лучшего — запаха горячей вражеской крови. Штурмовик приоткрыл глаза, увидел над собой потолок из плотно пригнанных сосновых брёвен.

— Не дёргайся! — пророкотал чей-то голос. — А то возьму старый добрый обрез, да и…

— Дедушка! — возмущённо прервала угрозы Чёрный Сапожок. — Сэйпог наш гость!

— Сначала он с дороги чуть тебя не столкнул, ствол наставил! Теперь гостевать собрался! — бушевал дедушка. Возможно, слишком уж театрально. Злился, что ли, не на раненого гостя, а на внучку, что не дала сообщить куда надо, заставила лечить, собирать косточки, сшивать.

— Он же в шоке был! — воскликнула женщина.

— В каком таком шоке? Ему хоть сейчас дай в руку нож — так он целый взвод уложит. Тем более, рука такая длинная…

Сэйпог поморщился при воспоминании о руке, будто отнятой у древнего человека и пришитой ему. Скосил глаза — теперь рука нормальная, запечатана в тонкий прозрачный пластиковый лубок. Но много раньше, при первой самой фразе дедушки, приметил в стене щепку, — если выдрать и вместо стилета…

— А может и без ножа… — пробасил старик. — Знаю я этих ребят. Одно слово — штурмовик… Сам таким был…

— Где я? — Сэйпог приподнялся, облокотился на руку, подумал запоздало, что сейчас вернётся боль, зашипел заранее. На удивление пластик на каркасе из стальных проволочек хранил руку от небрежности хозяина.

— Валяешься, без всякой пользы… Лежанку пролёживаешь… — проворчал старик. — Второй день уж…

— Второй день? — подскочил Сэйпог. — Снотворное вкололи?

— А что ещё делать было? Ты в тот же день, как руку перевязали, помчался бы врагов своих истреблять. Сам-то еле на ногах стоял… И что нам теперь с ним делать?

Что мне с вами делать, подумал Сэйпог. Убить сейчас, или позже? Дед не надёжен: сдал бы бесчувственного Сэйпога на руки врагам, а то и достал бы из кладовой пилу и… Принёс бы в Разведку его голову. Может, так и было бы, если бы не Чёрный Сапожок. Но что заставило девушку просить за него? Наверное, то же чувство, что и принудило остановиться завидев его, окровавленного, шатающегося, возле разбитой машины…

— Вылечить! — звонко сказала Чёрный Сапожок.

Сэйпог поднял голову, удивлённо посмотрел на неё.

Это загадочное чувство всё ещё сильно… И ни опасность, тогда, на дороге, ни неизбежные при уходе за раненым грязь и кровь не заглушили его.

— Вылечить? — взорвался старик. С веток полыни, подвешенных к потолку, посыпались мелкие сухие листочки. — Да за ним по всему городу охота идёт! Люди болтают, что это дядька императора до его соратников добирается, после того, как помог двойнику императора место его занять, а настоящего императора-то двойником назвал! — вконец запутался в дворцовых интригах и чужих родственных отношениях дедушка.

Сэйпог перескочил с размышлений о побуждениях девушки, — подумал, что служба сокрытия информации Шейрупа работает плохо, раз что-то просочилось. Чуть позже дошло, что это сознательный ход, людей запутывают дезинформацией.

— Про двойников ничего не знаю, могу только одно поведать: в клинике был настоящий Император и друг мой Нэпэл, вместе с ним Чэрт и Шейруп… — важно проговорил Сэйпог. — А что ещё слышно в Мириусе, в стране?

— По столице заговорщики разъезжают. Враги на границе зашевелились, — отрывисто говорил дедушка. — Говорят, крепость нашу разрушили, а теперь заново отстраивают. Надолго обосноваться решили.

— Откуда у тебя секретная информация? — хитро спросил Сэйпог. Сам скосив взгляд, смотрел на девушку, усевшуюся за стол, подперев подбородок кулачком, едва разговор коснулся дел государственных. Со скучной миной перекатывала по деревянной столешнице пустые ампулы антибиотиков, пыталась построить из них пирамидку. А штурмовик всё смотрел на неё, на шею… Чёрный Сапожок склонила голову на руку, и сейчас так хорошо видно эту нетронутую зубами кожу, белую и шелковистую…

— Я ж говорю: люди болтают… — объяснял меж тем старик. — Здесь неподалёку военная база, полигон… Сослуживцы там мои, из тех кто ещё могут в руках ружьё держать… Бывает встретимся, поговорим вечерком за чашкой чая, а то и поохотимся вместе…

— Разглашение сведений, составляющих государственную тайну такого уровня секретности, карается зачислением в штрафной батальон с понижением в чине на три ранга! — строго отчитал Сэйпог старика, про себя захлёбываясь от смеха. Не выдержал, захохотал: — Так уж за чашкой чая! — смеху помогло вырваться ещё и то облегчение, что жило в нём со времени появления мысли о том, что никого в этой избушке убивать не придётся.

— Ну иногда кофе пьём… — оправдывался старик.

— Ну ладно… — сказал Сэйпог отсмеявшись. — Сколько вас там кофе пьёт?

— Иногда два десятка, иногда — три… — проворчал дед.

— Люди надёжные? — спросил Сэйпог. Всматривался в неё — спасшую раненого штурмовика. Вот она улеглась головой на руки, но продолжает играться стекляшками…

— Раз в строю до сих пор — значит да, — хмыкнул старик.

— Нет желания вновь испробовать огня кожей? — прямо сказал Сэйпог. Но слова искал долго, делал большие паузы, проговаривал медленно, — со стороны покажется, что взвешивает каждое слово, но нет. Это Чёрный Сапожок, эта женщина видом своим выбрасывает из головы все мысли, их приходится отлавливать и возвращать обратно. Но каждое её движение, — то, как она поджала ноги под сиденье, то, как прогнула уставшую спину и шевельнула кудрявой головкой, — всё это делает его усилия почти бесполезными…

— Давно я в деле не был — соскучился… — распаляясь в предвкушении сказал старик.

— Зови всех — будем их вербовать…

Глава 5

Бэк Гроу ввалилась в кабинет главы Военной Разведки, ударом ноги захлопнула дверь. Прошлась до середины комнаты, пошлёпывая ладонями по лодыжкам, обтянутым грубой шершавой тканью оранжевого комбинезона. Всё время осматривалась, презрительно подняв верхнюю губу и заодно оттопырив нижнюю. Гроу и не собиралась сдерживать свою мимику, а кроме того картины на стенах ей не нравились. Здесь была лишь девственная природа, — не сравниться с «Гибридом стали», ни с щемящей сердце «Забравший мою душу», ни с грандиозным «Моим апокалипсисом». А уж куда там всей этой мазне до «Архаичной скотобойни»…

Пробежав взглядом по жалкой мазне, Гроу стала ждать, недовольно скривившись. Когда к ней повернётся кресло, стоящее в конце кабинета?.. Высокая и расширяющаяся кверху спинка скрывала сидящего — да вот только Бэк знала, кто там сидит. Кто ещё может занимать кресло кабинета в самом сердце структуры Разведки? Только один единственный ублюдок — любитель пауков.

Бэк Гроу плюнула на пальцы, потёрла по плечу. Скатанный комок крови и оранжевого ворса щелчком отправила на ковёр. Носком затолкала поглубже, чтоб видно не было. Благо ковёр пушистый, сапоги утопают до самых шпор в мехе. Интересно, зачем его положили? Чтобы сложнее было двигаться во время драки? Кто бы это ни придумал, он ошибся. Лезвия шпор разорвут ковёр в клочья, и она заткнёт этими обрывками глотку врагу.

И долго ей ждать? Самое время сказать: «Кресло-кресло, повернись к Бэки сиденьем, а к окну спинкой! Пожалуйста, а то сдохнешь!»

Но Гроу смяла весь свой сарказм в тугой комок и запрятала подальше. Хотя следовало бы бросить в затылок тому, кто смотрел в окно, вместо того чтобы говорить с ней. Бросить, да и проломить череп…

— Меня вызывали? — спросила рычащим, наигранно брутальным голосом.

Послышалось шуршание, это хозяин кабинета оттолкнулся носками туфлей, чтобы развернуть кресло. А когда оно сделало полукруг, перед Бэк Гроу появился вовсе не тот, кого ожидает увидеть каждый, явившийся на аудиенцию к главе Военной Разведки Шейрупу. Чёрный штатский костюм обтягивал узкие плечи, на колене закинутой за другую ноги покоились руки. Тонкая длинная переносица стрелой указывала на лоб, выглядевший из-за глубоких залысин ещё выше. Постоянно шарящие чёрные глаза поблёскивали из глубоких впадин, при каждом движении в зрачках вспыхивали отблески, будто там и в самом деле горел огонь. Узкая полоска чёрных волос окружала бледные губы. Бледные то ли от природы, то ли оттого, что он сжимал их презрительно, мизантропично. Но самое странное, — то что у него имелся неизменный атрибут Шейрупа. Такой же обязательный для главы разведки, как вырезанные из рубинов черепа на запонках штурмовиков, или серые бугры и язвы у прокажённых. Огромный паук, растопыривший длинносуставчатые лапки на ладони…

— Кто вы? — требовательно прорычала Бэк Гроу. Выставила руки вперёд ладонями, готовая запустить в случае нападения лучшее из возможных оружие.

Человек насмешливо хмыкнул, смотрел прямо на агента, но сквозь неё, внимание увлечено другим. Кончики пальцев пролезли между ножками паука, подушечки ласково провели по тугому брюшку.

— При неосторожном прикосновении к этому милому зверьку в воздух поднимается облачко ядовитых щетинок, — заговорил он медленно. Не прекращая с любовью поглаживать неторопливо перебирающуюся на запястье чёрную тушку. — Активны эти волоски всего минуту, но в течение минуты…

Человек судорожно откинул голову, глаза закатились, через тонкие плёнки натянутых век Гроу разглядела, как расширились зрачки, изгнав снежную белизну белков на края глазных яблок. Прикусил нижнюю губу, целиком отдавшись приятным фантазиям. Или это воспоминания?..

С внезапно охватившей ленцой, какая бывала перед припадком бешенства, Бэк Гроу подумала, прикончить прямо сейчас или подождать? Посмотреть ещё, как незнакомец дрожит в оргазме, вызванном одной лишь мыслью о чужой смерти.

Уметь бы так, подумала Гроу. Чёрная зависть заставила её ощериться, скрипнуть зубами.

Через минуту незнакомец открыл глаза, секунду боролся с постэкстатическими судорогами. Потом вдохновенно продолжил:

— Глаза вдохнувшего эти волоски взрываются изнутри, и белки становятся красными, — говорил незнакомец. — Сосуды лопаются по всему телу, начиная с самых мелких. Аорта — в последнюю очередь. Почти все люди одинаковы — умирают от одного лишь вдоха… Я — не такой. И это редкость… К какой части людей относишься ты?..

— К той, которая хотела бы быть этим пауком, чтобы убить побольше врагов… — рыкнула Бэк Гроу. Повернулась и зашагала к двери, говоря: — Мне плевать… Надоело всё…

— Это я пригласил вас, — поспешно проговорил человек, вставая с кресла.

Бэк Гроу резко обернулась, увидела, как паук шевельнулся, припал на один бок, — то ли не понравилось сотрясение, то ли выгибался в истоме, подставлял брюхо пальцам хозяина. В лучах лунного света воздух над лоснящейся спинкой замерцал, неспешно оседали ядовитые блёстки. — Я Шейруп. Меня не привыкли видеть в этом обличье — раньше я использовал клон. Совсем другой — по виду, по возрасту. Когда меня убили… — Шейруп усмехнулся своей оговорке, поправился: — Когда мой клон испортился, у проклятых учёных не нашлось запасного.

— По какому делу я была вызвана сюда? — проговорила хрипло Бэк Гроу. С трудом отходила от приступа, если бы успела выйти в коридор — сдерживаться не надо было бы…

— Твоё задание — поймать двойника императора и доставить сюда живьём. В целости и сохранности. Без единой царапины… — говорил ласково Шейруп, медленно обходя агента. Пауку позволил ползать по предплечью. — Ты ведь слышала сообщения по внутренней военной волне? Тогда знаешь, со спутниками двойника, предателями Чэртом, Сэйпогом и Сайгейром можно так не церемониться. Выполнишь задание — тебя ждёт повышение. Не сможешь — ссылка в джунгли, на Яваю, где много этих прелестных мохноножек… — задушевно окончил Шейруп. Шёпотом, склонившись к самому её уху, — остановился за её плечом, поднёс руку с пауком к самому лицу.

Бэк Гроу крепко сжала губы, гнала из лёгких через ноздри последний воздух, ведь просто задержать дыхание нельзя, — щетинки проникнут внутрь тела, двигаемые не ощущаемыми кожей микротечениями атмосферы. Не дышать Бэк Гроу смогла бы минут десять, при этом не лежать или сидеть, — бежать, стрелять, драться, сносить головы врагам и размазывать их тела по стенам и полу, да ещё по своей одежде. Но вот выдыхать воздух, не прекращая ни на секунду…

Когда завитки кровавого тумана полезли наружу из ноздрей, — лёгкие сжались до размеров кулаков, стенки слиплись, лопались лёгочные пузырьки, из которых Гроу требовала кислород, что весь уже вышел, — Шейруп отвёл руку, вернулся к креслу, паука посадил на стол. Гроу могла бы выдыхать ещё и ещё, правда из носа шла бы кровь, а не воздух. Теперь же она резко отступила в сторону, выходя из облака ядовитых частиц, со всхлипом втянула воздух. Лёгкие раздались в стороны, разлипая стенки, обжигаемые потоком воздуха.

Шейруп довольно устроился в кресле. Смотрел насмешливо, как Гроу с жадностью ловит воздух ртом, пытаясь восстановить дыхание.

— Тебе лучше поспешить. Над заданием работают двадцать лучших агентов, — проговорил глава Разведки. — Даже в операцию по захвату преступников надо внести элемент соревнования, — сердечно добавил он, мило улыбнулся.

Гроу с трудом разбирала слова, в ушах грохотало. Стук в дверь она приняла за приливы крови в ушах, и разобралась в ошибке лишь когда спустя положенные пять секунд дверь отворилась на ладонь. Щель заслоняла спина дежурного офицера, — не заглянул в кабинет сам, и берёг от случайных взглядов. Всё согласно заведённым правилам — мало ли что может происходить в кабинете главного разведчика…

— Учёные сообщили — пора приступать, — раздался голос военного, и дверь закрылась.

Шейруп поднялся, по пути к выходу ссадил обласканного паука на стол.

— Не правда ли, мохноножки очень миленькие? — сказал на прощание Бэк Гроу, провожающей его злым взглядом исподлобья.

Бэк Гроу осталась одна в самой потаённой комнате Разведки. Всё ещё выправляла дыхание, в груди каждый вздох отзывался острой болью. Почуяв на губах мокрое, — облизнула. Мокрое и солёное… Это тонкие ниточки крови стекают из ноздрей.

Гроу вытерла рукавом, — теперь красные разводы на оранжевом. Впервые на комбинезоне её кровь, не вражья. Хотела повернуться уже, идти прочь, но…

Тёмный комок, до этого неподвижно лежавший на столе, побежал к краю. Быстро перебирал ножками, оставляя позади серебристый след из потерянных щетинок.

Бэк Гроу коснулась оранжевой штанины, вытягивая из потайного кармана длинное узкое лезвие, — движение такое случайное и быстрое, что можно подумать, будто стряхивает пыль с ткани, — пригвоздила тварь. Клинок оставила качаться в полированной деревянной столешнице, при каждом наклоне он выдавливал из трупика паука немного серой слизи.

Во второй раз Гроу шагнула к выходу, и вспомнила про картины. И пришлось вернуться…

— Ненавиж-ж-жу… паук-х-хов… и их х-х-хозяев… — шипела Гроу по дороге к своему «Драгону».

За время стоянки кровь на колёсах и радиаторной решётке засохла и осыпалась.

Шейруп и несколько его адъютантов прибыли на засекреченный полигон. В здании воздушного слежения прошли в лифт, ведомые дежурным офицером. Глубоко под землёй находился штаб и лаборатории «Реинкарнации», и только здесь сотрудникам разрешалось носить отличительный знак в петлицах, — золотая спираль генома, свёрнутая в символ бесконечности.

Подождав, пока исчезнут в стенах толстые стальные зубцы створок, люди вышли. Шейруп опередив офицеров сопровождения направился быстрым шагом в лаборатории. Дежурный офицер догнал его, отдал белый запечатанный конверт. Глава Разведки усмехнулся, но надорвал-таки край, высыпал значки организации, вдел их в петельки на бортах мундира.

В центре огромного зала стояла странная установка: мешанина из огромных торов, переплетённых самыми невероятным способами, заполненных газом стеклянных труб.

— Мы не можем отложить операцию на более позднее время? — спросил Шейруп, мрачно взирая на непонятные агрегаты. — У нас ведь нет в наличии нужного тела.

— Если пройдёт ещё несколько дней, хронолуч не сможет проникнуть в прошлое так далеко, — быстро сказал один из адъютантов. — Глубина прохода во временной континуум, как ни бились наши учёные, составляет лишь год.

— Вы приготовили временную оболочку? — ещё более мрачно спросил Шейруп.

— Конечно. Белковый покров в охладительной камере, и уже подключён к зондам, — отрапортовал офицер.

К ним подошёл сотрудник в белом халате. Заговорил медленно, обращаясь к адъютанту, а не к главе Военной Разведки, — в естественном облике здесь его не знали.

— Вся сеть реакторов соединена, ускорители разогнаны до сверхскоростей. Установлена связь с сателлитом, он выведен на необходимую орбиту, батареи развёрнуты и сориентированы. Прощупывание пространства закончено и объект найден.

— Меня не интересуют технические детали, — холодно сказал глава Военной Разведки. — Приступайте!

Учёный с испугом взглянул на него, только сейчас понял, кто из группы офицеров главнее. Неуклюже сделал несколько шагов назад, повернулся и бросился к пультам. Все уже заняли свои места, щёлкали кнопками.

Сначала ничего не происходило. Установившееся мнимое спокойствие нарушил луч ярко-красного, — как кровь, — искрящегося света, вырвавшийся из световода. Мастер-затейник придал прибору вид горгульи, широко раскрывшей острый, загнутый клюв в безмолвном крике. В глазах, помещённых низко над усеянным шипами надклювьем, загорелись красные индикаторы готовности. Луч из искажённой в предсмертном крике пасти отправился по вертикальной шахте на поверхность земли, и дальше — в космос.

На орбите спутник, напичканный самой современной техникой, раскрылся как бутон, раздвинул зеркальные лепестки отражателей и поймав луч, передал его обратно, на землю. Огненный столб перечеркнул ночное небо над Мириусом, упёрся в вогнутое фотонное зеркало, установленное на террасе над пустынной сейчас площадью, — там стоял прежний Император, когда его сразила пуля снайпера, — пронзил временной континуум и, слизнув разум Трейса, понёсся обратно, на орбиту, а затем в подземный бункер, уже храня в себе зашифрованную информацию. Чувствительные колебательные зеркала перехватили энергетический импульс и преобразовав в цифровой поток отправили в компьютер, соединённый проводами с носителем, заключённым в вакуумной камере. Тогда-то Император и родился во второй раз.

Из глубин аппарата выехал стеклянный цилиндр, в передней части обозначились двери. Створки разъехались, и пары азота рванулись наружу. В облаке белого дыма из капсулы выступил высокий человек, с презрением оглядел людей, ставших пред ним на правое колено.

— Хвала императору Трейсу! — сотни людей вскинули правую руку в едином порыве.

— Мне холодно! Плащ! — брутальным голосом проговорил старый Император.

Двое телохранителей накинули ему на плечи пурпурную мантию. Один хотел защелкнуть платиновую застёжку на шее, но Трейс оттолкнул его руки. Даже телохранителям нельзя верить, нельзя допускать к себе близко.

— Я жив! — Император Трейс воздел десницы. — Принесите зеркало!..

Заметив некоторое замешательство на лицах учёных и офицеров с золотыми восьмёрками в петличках, Трейс провёл рукой по лицу.

— Вы подсунули мне старое тело! — поражённый внезапной догадкой произнёс Трейс.

— Это белковый репликант вашего старого тела, намного лучше оригинала! — неосторожно проговорил учёный. Фраза была явно неудачна…

— Клон? — Трейс схватил человека за горло и насадил на клюв световода. — Думаешь, ради этого тела я всё затевал? — свистящим шёпотом проговорил в бледнеющее лицо. — Немедленно найдите мне тело штурмовика! — проревел Трейс. — Беллор! Займись этим!

Меня он замечать перестал, подумал Шейруп. Надо было вычистить всех сотрудников «Реинкарнации», ведь в распоряжении были неограниченные ресурсы — агенты Военной Разведки. Надо было разрушить лаборатории, и оставить Трейса мёртвым. В прошлом.

— Загоните всю исследовательскую группу в глубинные катакомбы и расстреляйте! — ревел Трейс. — Хотя нет! Оставьте их живыми! Пускай мутанты полакомятся свежей человечиной! А с тобой, — указал Трейс на Шейрупа. Указал головой мёртвеца, наклонил его так, что свинцовый шип, пронзивший тело учёного, выдернул кусок позвонка, с прицепившейся парой рёбер. — С тобой я поговорю позднее!..

— Мой паук! — тонкое визжание вырвалось на волю, пронеслось по тёмным коридорам здания Разведки.

Дежурный офицер в комнате перед кабинетом Шейрупа, только усевшийся за стол с книгой в руках, — любимая и бесконечная «Сага о Вальдемаре», её третья и основная часть, — отбросил всё прочь. «Сага…» затрепетала страницами в воздухе, врезалась в угол, размозжив лаковую обложку, Офицер позволил себе только короткий резкий стук в дверь, ворвался в кабинет.

Шейруп, стоял на коленях перед столом с торчавшим из поверхности ножом, обернул к нему перекошенное лицо и прошептал прерывающимся голосом:

— Она… убил-л-ла-а… моег-г-го-о… паука-а-а!!! — голос главы разведки сорвался на визгливый фальцет. — Забери его!.. Не могу смотреть…

Глава разведки отворачивался, но прибитый паук вновь и вновь притягивал взор. Шейруп спрятал лицо в ладонях, стараясь стискивать раздвигающиеся сами собой пальцы.

Офицер натянул на руку кожаную перчатку, чтобы не смешать отпечатки убийцы со своими. С трудом выдернул нож из столешницы, пришлось немного раскачать лезвие, оставив в дереве пирамидальное углубление. Снял паука с лезвия, брезгливо взяв его за одну из восьми ножек. Сделал несколько шагов в сторону выхода, затем остановился, сделал несколько медленных шагов, наткнулся на стену и, словно не видя двери, начал ощупывать дубовые панели в её поисках.

Догадка о поразившей слепоте так и не озарила мозг, все мысли отогнала внезапно пронзившая всё тело боль. Адъютант хотел закричать, но не смог пошевелить языком и исторгнул только слабый хрип. Артерии и вены рельефно выступали на лбу, образовывая красно-синюю сетку. Правый глаз издав чмокающий звук лопнул, наружу хлынула кровь, из уголка рта она тоже вытекла, тонкой струйкой. Ещё секунду офицер хватался за горло, пытаясь разодрать кожу до самой трахеи, потом замер и завалился на спину. Упал с уже сложенными на груди руками, пальцы вонзились под кожу, да так и остались, когда под рёбрами взорвалось сердце.

Трупик паука медленно стекал по стене, адъютант припечатал и размазал его, когда искал выход. Оставив на дереве чёрную полосу слизи, бесформенный клочок плоти с мягким шлепком достиг пола в тот же момент, когда на нём оказался дежурный офицер.

Шейруп совладал с собой во время предсмертной агонии офицера, она даже помогла ему в какой-то мере, успокоила, зрелище всё-таки приятное. Теперь он даже усмехался, эта смерть его немного развеселила. О недавнем душевном потрясении напоминало лишь нервное подёргивание левого века. Но это скоро пройдёт. Нет, ну всё-таки, как он тыкался в стену, думая, что сможет выйти!..

Глава разведки щёлкнул переключателем на телефонном аппарате. Кто-то должен убрать труп.

— Охрана! Немедленно в мой кабинет!..

Шестеро телохранителей вбежали в комнату, разошлись по углам. Младший офицер присел рядом с трупом, распростёршимся на полу. Выдернул воткнутые в горло пальцы, насаженые на них клочки мяса и трахеи трепетали. Пощупал вздувшуюся разорванную шею, уже не надеясь обнаружить пульс.

— Что здесь произошло? — произнёс начальник караула.

— Агент Бэк Гроу покушалась на мою жизнь! — глава разведки снова чуть не сорвался на фальцет, но теперь не от горя потери. От гениальной идеи — направить военных по следам Гроу, подстегнув её к действиям, какими бы они ни были.

Так приятно будет следить, как продвигается всё дело, и читать отчёты, написанные в литературном стиле. Так приятно будет придти в морг, и стянуть простыню с трупа Бэк Гроу…

Глава Разведки продолжил, уже твёрдым голосом:

— Она хотела отравить меня, брызнув чем-то из баллончика! Дежурный офицер заслонил меня! Она оставила здесь свой нож, — Шейруп указал на клинок, валявшийся рядом с трупом адъютанта. — На рукоятке отпечатки её пальцев! Немедленно схватить предательницу!..

И заметив, как начальник охраны всматривается в чёрную полосу на стене и трупик паука под ней, отступил, заслоняя умершее животное от чужих взглядов. Надо уважать чужую смерть!..

Агент Военной Разведки Крайн вошёл в центр спутникового слежения. Всё как обычно: лаборанты с пачками отчётов снуют в разные стороны, аналитики наблюдают за огромными плазменными экранами, исправно вырисовывающими разноцветными пунктирными линиями на фоне развёрнутых земных полушарий траектории сателлитов. Крайн подошёл к столу, за которым работал один из аналитиков, застыл в ожидании.

— Тебе нужна информация о местоположении этих заговорщиков-двойников? — недовольно пробурчал тот, перекладывая стопки документов. — Весь город из-за них поставили на уши…

— Да, мне это нужно. И как можно быстрее! Иначе мне не сносить головы.

— Что-то ваши начальники совсем озверели в последнее время.

— Почему это?

— Ты не первый сегодня, кто говорит мне, что боится за свою башку.

— Кто ещё? — насторожился Крайн.

— Какой-то агент. Ему нужно то же, что и тебе. Сидит и ждёт, когда компьютер обработает данные.

Крайн увидел, как в экране работающего монитора отразился силуэт, мелькнувший за спиной. Агент метнулся в сторону, десяток пуль, предназначенный ему, пробил грудь учёного.

Агент откатился за стол, присел за ним, облокотившись к нему спиной, выхватил короткоствольный автомат, в левую руку взял запасной магазин.

— Кто в меня стреляет?

— Это я, спецагент Снаут.

— Что тебе надо?

— Мне нужна информация, которую выдаст компьютер через две минуты. Её получит только один из нас, и им буду я! Шейруп сказал, что только один агент из двадцати пойдёт на повышение, остальные — в ссылку. Я просто избавляюсь от соперников.

— Может, поймаем двойника и приведём его к Шейрупу вместе?

— Шейруп ясно говорил, чтобы мы работали по отдельности. Если сделать так, он упечёт нас обоих на Яваю.

— Ты маньяк! — крикнул Крайн и, выставив руку, стал поливать всё что находилось позади автоматным огнём не глядя, до тех пор, пока не кончились патроны.

Снаут, укрывшись за металлическим стеллажом для карт, отвечал редкими одиночными выстрелами.

— Хорошо! — спецагент Крайн поднял руки и вышел из укрытия. — Я выхожу из игры! — агент бросил пистолет.

— Выйти из игры не получится! Я вынужден устранить тебя! — Спецагент поднял автомат.

— Прошу тебя! Не убивай! — спецагент Крайн опустился на колени и зарыдал, закрыв лицо руками. Снял и сложил очки, вытирая слёзы, текущие по его лицу, искажённому от страха перед смертью. — Ты ведь не сможешь застрелить меня, правда? — спецагент совершил резкое движение, на которое Снаут не успел отреагировать; выдавленная из оправы линза перерезала ему горло.

Спецагент поднялся и, вытерев лицо, расхохотался. В тот же момент он поперхнулся; опустив голову, увидел, как на груди расплывается красное пятно. Когда мёртвое тело спецагента Крайна рухнуло на пол, позади него возник довольно улыбающийся разведчик в чёрных плаще и очках, с длинноствольным пистолетом с навинченным глушителем.

Секундой спустя огромное стекло, не пропускавшее уличный шум в кабинеты аналитиков, рухнуло — в зал влетел на верёвке воин в форме десантника, отпрыгнул в сторону и перекатился за стол для совещаний, поливая всё огнём из автоматического оружия. Разведчик в чёрном плаще оттолкнулся ногами от пола и, пролетев с метр, стреляя из своего пистолета, рухнул за стол с другой стороны.

…Ветер гулял по заваленным трупами комнатам, проникал через огромные расстрелянные окна. Ветер поднимал с бездыханных тел разлетевшиеся секретные бумаги, нёс в город, для того чтобы люди поняли по пятнам крови — где-то был бой, не первый и не последний в эту ночь.

Всё здесь было мертво, и лишь мэйнфрэйм подавал признаки жизни. Квантово-электронный суррогат… Вновь и вновь выводил на экран мигающее сообщение: «Из-за сильной облачности над столицей не удалось собрать достаточно данных для однозначного заключения о местонахождении преступников».

— Все агенты, работавшие над этим заданием, погибли в перестрелке в Центре Спутникового Наблюдения, — проговорил новый адъютант. Старался не обращать внимания ни на что, кроме лица Шейрупа. И не смотреть в сторону, где служащий, передвигая вдоль стены скамейку, снимал с крючков картины, складывал их в стопку.

— Бэк Гроу — труп? — казалось, совсем безразлично спросил Шейруп. Медленно шёл чуть впереди служащего, не отрываясь смотрел на картины, на то, что осталось от них. На сердечки, вырезанные в холстах, на округлые кресты, другие символы. Некоторые были будто проморожены, холст в этих местах ссохся и провалился, краски поблекли.

— Она жива, — сказал офицер. — Но это дело времени. Мы ведём работу в этом направлении.

Шейруп усмехнулся, — провал операции и глупая гибель всех, — ну, или почти всех, — агентов была теперь ему безразлична. Ведь делом теперь занимается Беллор, так какая разница ему?.. Зачем стараться?..

Хотя, с другой стороны… Если он справится лучше и быстрее Беллора…

— Верно говорят, — тихо сказал глава Разведки, — хочешь, чтоб было хорошо — так сделай это сам!

Шейруп остановился перед шкафом, огромный деревянный ящик возвышался в углу, слабо блестела инкрустация из чёрных камней. Огромные сочленения, зацепки, — каждая деталь паучьей лапы была выложена гагатом, на каждой дверке и по бокам шкафа.

Глава Разведки распахнул двери, — угол кабинета озарился ровным голубоватым сиянием, — выдвинул светящийся прозрачный куб. Там копошились чёрные комки, лазали по стенкам, по потолку стеклянного дома, перебегали по холодным лампам дневного света, — тогда на миг становилось темнее, будто свет втягивался арахнидами внутрь, наматывался вместе с паутиной, а по противоположной стене комнаты пробегала огромная паучья тень.

— Знала бы Бэк Гроу, — бормотал Шейруп, — где живут мои сокровища, наверняка бросила бы гранату…

Офицер сделал шаг назад, взирал опасливо на то, как Шейруп запускает в жилище пауков руку. И вовсе отвернулся к стене, на ней перемежались тени лапок, жвал, больших пузырей с органами.

Служащий чуть не свалился со скамейки, когда глава Разведки указав в его сторону рукой с сидящим на запястье арахнидом, сказал:

— Эту пока не снимай! Пускай обозначает место, куда я повешу новый гобелен. Из кожи агента Гроу.

— Постарайся отыскать Сэйпога. Хотя бы узнай, где он и что предпринимает, — сказал Нэпэл.

— Чем будешь занят ты? — вопросил Чэрт с некоторой толикой подозрения.

— Шейруп знает моё самое уязвимое место, и не преминёт воспользоваться этим знанием, — произнес Нэпэл, и Чэрт обозначил бы его интонацию как глубокомысленную, если это сделало бы ситуацию менее гнетущей.

— Сейчас у тебя самое уязвимое место — дырка в животе, — тихо проговорил глава Военведа, чувствуя подступающую злобу на ту сторону сознания Нэпэла, с которой был дружен, а оттого заранее собирая всю свою сдержанность, чтобы невзначай не оскорбить другую ипостась, что являлась Императором. — И я не могу отпустить тебя куда бы то ни было, а тем более — одного, пока твои кишки своим видом будут искушать падальщиков.

— Ты не будешь рисковать из-за меня, — твёрдо сказал Император. — Ведь это я виноват в своей слабости.

— Нэпэл, мы ведь друзья!.. — горячо продолжил Чэрт. — Твои слабости — это мои слабости! Твои проблемы — и мои тоже! Я ради тебя и Сэйпога всё сделаю!.. Разве ты не знаешь этого? Дьявол, да тебя там наверняка будет ждать засада! — вскричал Чэрт.

— Шейруп ждёт меня там, — мрачно согласился Нэпэл. — Но у меня нет другого выбора. Если я не приду, то им надоест ждать, и они… Даже не буду говорить, что может случиться. Я пойду, и убью всех, кто будет там с оружием. И тогда мы встретимся в условленном месте, — завершил Император.

Пафосно, пафосно всё это звучало, но как ещё было уговорить Чэрта заниматься делами Империи, а не лезть в пекло вслед за Нэпэлом?

Бывший штурмовик вылез из броневика и, проводив взглядом отъехавший автомобиль, зашагал к своей цели.

Глава 6

Главные силы заговорщиков проламывались к выходу из города, устраивая частые перестрелки и ввязываясь в ненужные столкновения, весь этот шум был создан для того, чтобы отвлечь внимание от нескольких машин, отделившихся от общей колонны и затерявшихся в лабиринтах улиц Мириуса. Фрекс оставил командование на одного из своих помощников, квалифицированного врача-травматолога — именно его специализация и давала надежду, что до возвращения начальника маньяки будут удержаны в узде.

И у докторов бывают любимые — нет, не скальпели, и не канцеры, и даже не ножовки для вскрытия черепов, — девушки. К своей и направлялся Фрекс. Захватив с собой, для пущей безопасности, несколько десятков человек.

Впрочем, засады у квартиры Клаусы не было. Санитары с маньяками прошвырнулись по прилегающим домов, практически никого не нашли, скрутили только нескольких подозрительных личностей — было похоже, что они приставлены были вести слежку за девушкой. Те боевики, что могли управиться со снайперской винтовкой, заняли наиболее выгодные места на крышах и этажах, и только когда всё окружающее пространство было под контролем, Фрекс покинул бронированную скорлупу автомобиля и, прикрываемый двумя санитарами, прошествовал к подъезду.

Минутой спустя состоялся разговор с немало обрадованной столь поздним визитом девушкой. Надо заметить, радость быстро сменилась ошеломлением.

— Там, на улице, какое-то оживление, — заметила Клауса, едва все последовавшие за встречей церемонии — не обязательные, но столь приятные, кто же откажется от поцелуев и объятий? — были завершены. — Я так и подумала, что это ты.

— Точно. Дошли вести о заварушке в городе? — проговорил сдержанно Фрекс. — Это тоже моя работа. Своеобразное вскрытие Мириуса. Жаль, ланцет мой слабоват, не успел заточить, дабы провести сию процедуру как следует. Ещё несколько месяцев, и я приступил бы к аутопсии всей Империи.

— Хм. Странно, что я не узнала твой почерк — ты ведь обычно не жалеешь крови при операциях, — как-то заторможено выдала девушка.

— Ненавижу империи как таковые, — как хищник улыбнулся доктор. — Не только кровь, но и кишки им выпустил бы. Жаль, что в нашем мире нет больше империй, кроме двух известных.

— Двух?.. — удивилась девушка, но доктор не стал вдаваться в объяснения, сам только недавно узнал о Империи Дея, из слухов, сопровождавших прибытие Чэрта на излечение в клинику, и более того — из перехваченных документов, что были с собой у высокопоставленных гостей, решивших так не вовремя проведать главу Военведа.

— Клауса, ты должна выбрать: идёшь со мной, либо остаёшься. — Фрекс помедлил слегка, тяжело вздохнул — будто фразы, эти тяжёлые, сложные фразы сбивали его дыхание. — Если ты выберешь меня, возможности вернуться уже не будет. В Империи Нэпэла ты навсегда останешься преступницей. Не сомневаюсь, что через несколько сотен лет твой портрет и прочие данные будут стёрты из описаний разыскиваемых, но ждать наступления этого срока было бы довольно глупо. Я не обещаю, что со мной будет легко — наоборот, рядом со мной ты постоянно будешь на краю пропасти. Как и я — всю жизнь. И ты вряд ли доживёшь даже до тридцати лет. И я не смогу тебе дать ничего: ни положения в обществе, ни спокойной жизни. Ничего, кроме любви к тебе…

— Мне надо подумать… — пролепетала Клауса, хотя давно знала, на чём остановит свой выбор. Знала, потому что в фантазиях своих проигрывала и не такие ситуации. Но сейчас смутилась, ибо это были уже не романтические выдумки.

— Я жду тебя ровно три минуты внизу, у машины. — Фрекс вышел из комнаты и стал спускаться вниз. Зная, что если Клауса не придёт за три минуты, он не поленится подняться вновь, поймает девушку, — даже если она будет бегать от него по всей квартире, — вскинет на плечо и снеся вниз, бросит в салон.

Но через десять секунд после того, как Фрекс вышел в подъезд, Клауса последовала за ним. В последний раз громко хлопнула дверью, секунду спустя вспомнила, что оставила ключи в запертой квартире, но тут же с облегчением подумала, что более они ей никогда не понадобятся. Сколько проблем сразу долой!.. Может, давно пора было заделаться ренегаткой, вступить во все тайные общества разрушителей империи и выбросить эту осточертевшую, так отягощавшую сумочку связку ключей?

Фрекс услышал грохот двери и перестук каблучков позади. Остановился, ожидая Клаусу, чтобы взять её под руку. Увидев её испуганное лицо, улыбнулся печально, — но при этом с лёгким оттенком самодовольства, ведь не пришлось заставлять, силой тянуть за собой, пришла сама.

Уже в дверях на улицу пробормотал что-то так тихо, что девушка не смогла разобрать. Да, в докторе Фрексе порой пробуждалось чувство юмора, весьма специфическое даже для людей его профессии, пробуждалось подобно случайно похороненному, и проломав крышку гроба, начинало откапываться из земли, подбрасывая при этом на ум своему хозяину бодрящие фразы, вроде:

— Ты не хочешь умирать своей смертью? Прекрасно!..

Бронеколонна пёрла по столичным улицам, сбрасывая на обочины случайные машины, порой прорываясь через кордоны имперских войск, и уже почти достигла окраин города. Куда потом, интересно знать? Нет, не интересно это боевикам, не главное это для них, и даже думать о будущем, строить планы они были сейчас не способны. Вначале надо вырваться из Мириуса, выйти с улиц на свободное пространство, где врага видно издали, где не надо таиться — прятаться прежде всего от собственного страха, непрестанно вещающего где-то в находящейся между ушами области о том, что, может быть, в этот самый момент тебя с крыши одной из окрестных высоток выцеливает снайпер…

Заговорщики попали в путы ошибочной логики. И Фрекс понимал это. А вот его ближайшее окружение, санитары и «живой материал», — нет. И перечить сейчас своим подручным доктор не решился бы. Ясное дело, они хотят лишь выжить, они забыли о цели, ради которой были собраны — их и раньше она особо не интересовала, а уж перед лицом смерти и подавно. И они слушаются доктора лишь до тех пор, пока он, не показывая совсем иных намерений, ведёт отряд прочь из города. Туда, где по мнению боевиков, находится территория свободы.

Но цели, выбранные ранее, уже несущественны, — их никак не достичь, а значит, все старые планы перепутаны и спущены в затвор бумагорезки. А когда дело выполнить невозможно, то и припасённые для него инструменты более не нужны, и являются лишь обузой, ношей крайне бесполезной, отягощающей зря руки и спину. И, нисколько не жалеючи, надо от сего арсенала избавляться, вытряхивать сумы и освобождать карманы. Фрекс собирал отряд для переворота, но сейчас о смене власти в свою пользу говорить не приходилось, — тихо скрыться бы, уйти живыми и невредимыми вдвоём с Клаусой. А вот боевики этому определённо мешают. Сами стремятся к неминуемому сдоху, да ещё и его тянут на эшафот.

Глупцы!.. На открытой местности ждёт смерть. Имперцы не удосужатся даже послать войска. Раскатают бомбовым ударом с воздуха. А если решат брать живьём — хотя на кой ляд это им нужно? более нет в Империи специалиста, посылающего чуть ли не каждодневно запросы на новые объекты для экспериментов, — то применят газ. Конечно, и заговорщики не лыком шиты, Фрекс постарался обеспечить их всем, так что противогазы есть. Но вот у имперцев в наличии газ, просачивающийся через кожные поры, и с этим уже ничего не поделаешь. А кроме него — ослепляющие мины, настолько яркие, что шок от вспышки выводит из сознания на много часов. И акустическое оружие. И психическое. А пока по обе стороны высокие стены домов, всё перечисленное не грозит. И самое страшное, что может случиться — обычная засада. Хотя это ещё как сказать — самое страшное, или самое лучшее? Надо же как-то избавляться от этого надоедливого хвоста — сотен придурков, рвущихся на казнь?

Эта была самая примитивная засада, даже не засада — простой заслон, войска были стянуты в это место для того, чтобы отряд заговорщиков, будь он ведом самым наипоследним безмозглым дурнем, не повернул сюда — проследовал мимо, к настоящим, серьёзным кордонам. К баррикадам из наполненных песком вагонов, к цепям тяжёлых танков, расположившимся под ложными мостовыми минным полям. Но Фрекс приказал повернуть именно в эту сторону. Отряды разведки, обычно следующие далеко впереди и сменяющие друг друга для доклада обстановки, доктор загодя вызвал к своей машине, якобы для совещания. Также к основной части отряда для «перегруппировки» по приказу главного заговорщика возвратились боевые заслоны, ранее перемещавшиеся по пути движения боевиков и параллельным улицам за разведчиками. Все силы оказались скомканными, и даже если бы данные о лежащих впереди городских районах продолжали поступать из какого-то источника, ими уже не смогли бы воспользоваться. Точно такого и хотел Фрекс.

Машины выдвинулись по узкой улице на небольшую площадь, когда из переулка вылетел бронетранспортёр и, врезавшись в третий в колонне фургон, протолкал метров десять и перевернул. На крышах соседних зданий зажглись мощные прожектора. Неведомо откуда взявшиеся тяжёлые танки перегородили все пути отступления, три танка выехали на площадь, сминая фургоны. Боевики Фрекса открыли прицельный огонь из гранатомётов по имперским машинам, но едва два взрыва обожгли титановую броню «Кротов», как стрелки были сняты снайперами, засевшими на крышах. Пулемёты на башнях ударили по фургонам, избегая попаданий в автомобиль, в котором сидели доктор и Клауса. Десятки маньяков задёргались, пронзаемые свинцовыми осами. Толстые люки на корме открылись, имперские автоматчики покинули танки и направились к фургонам, добивая по пути раненых. Со всех сторон к автомобилю Фрекса стекались воины, окружая его. Главный заговорщик решительно распахнул дверцу и вылез из салона. Сделав несколько шагов, остановился.

Фрекс стоял в центре круга радиусом три метра, образованного восемью десятками солдат. Стоял, понуро опустив голову. Медленно снял с плеча автоматы, начал расстёгивать бронеплащ.

Санитар, придавленный броневиком, что-то кричал, протягивая руку по направлению к толпе воинов. Фрекс не слышал его. Трое боевиков пытались выбраться из сплющенного фургона, их поджидали пятеро десантников с шокерами и автоматами. И те, и другие — всего лишь шевелящиеся пятна для Фрекса. Ещё один заговорщик корчился на земле, пытаясь зажать прошитый автоматной очередью живот. Двух оглушённых санитаров волокли под руки в транспортёр, с решётками на маленьких окошках. Один из десантников уводил к автомобилю, с трудом сдерживая, вырывающуюся и тоже что-то кричащую Клаусу.

Вперёд к Фрексу выступил разведчик, держа руки на кобурах с пистолетами. Стал что-то говорить. Но Фрекс не слышал. В его мозг сейчас трудно было проникнуть, сознание было затуманено. Разведчик заглянул в глаза Фрекса, пытаясь узнать, что происходит в голове заговорщика, и чуть не отшатнулся. Чёрные зрачки вели в глубину бездонного ада, туда, где в котлах, под которыми горел неугасимый огонь, бурлила, медленно вскипая, уже готовая перелиться через край смола.

Молниеносным движением Фрекс выхватил меч из ножен, спрятанных под плащом, и пронзил разведчика. Тонкое лезвие прошло в щель между полами плаща, стянутыми титановыми пуговицами. Проникло туда, куда никогда не попала бы пуля. Офицер застыл, опустил глаза вниз, но не увидел торчащего из тела клинка. Фрекс давно выдернул его.

Солдаты хлынули со всех сторон к Фрексу. Тот взмахнул мечом, срубая кисть руки ближайшего воина, провернулся на месте, прочертив линию по горлу трёх других солдат. Свободной левой рукой выхватил из отрубленной, не успевшей ещё отпасть, руки короткоствольный автомат, выстрелил с расстояния в несколько сантиметров в голову солдату и отбросив оружие с полупустым магазином, метнулся вправо, пригибаясь к земле, подрубая ноги противникам. Раньше, чем десяток пуль достиг лица воина и превратил его в подобие взорванного карьера, затопленного кровью.

Фрекс оттолкнулся от земли, в полёте срубая голову какому-то воину, перекрутился в воздухе и, высоко подбросив меч в воздух, резким движением рук заставил два коротких автомата, спрятанных в рукавах, сорваться с зажимов и скользнуть в ладони. Перекрестив руки, он, стреляя в стороны, приземлился на землю, ударом головы свалил воина оказавшегося перед ним. Меч, вращавшийся эти секунды где-то над головами сражающейся толпы, прошелестел в пространстве, хищной птицей упал сверху, пригвоздил солдата к земле, пробив ему скулу.

…Фрекс стоял на вершине кургана, сложенного из трупов, по колено увязнув в переплетении остывающих конечностей, запутавшихся в висящих наружу из рассечённых торсов кишках. Опирался на меч, для надёжности упора воткнутый в мертвеца. Дышал тяжело, с хрипом, — в горле клокотало, усилия, подобные проявленному несколькими минутами ранее, не проходят даром. Вместе с победой достаются и надорванные жилы, и сошедшие со своих мест органы, а усталость, чудовищная выработка ресурсов тела не дозволяет отчего-то порадоваться результату сражения.

Вражья кровь покрыла лицо Фрекса бордовой коркой, ведь при каждом верном ударе мечом — а иных и не было — в награду ему доставался поток крови. Красная жижица ещё продолжала стекать с плаща, уже не ручейками, просто капала. Сливаясь с теми ручейками, что струились из разрубленных тел, спускаясь до самого основания сей трупной башни, по желобам вскрытых артерий, по оврагам распахнутых грудных клеток, по чертам, оставленным в броне клинком и по естественным её ложбинам и впадинам, к самому низу, к старинной мостовой, мощёной крупными булыжниками. Заполняя выемки между инкрустированными в землю камнями, кровь вытекала из-под нижних этажей мертвячьей башни, словно река, проходящая через город и на входе в него безопасности ради накрытая громадой из… нет, не из камня, из десятков и десятков безжизненных тел. Красная жидкость стремилась прочь с площади, текла вниз по улице, бежала подобно огоньку бикфордова шнура — сколько ещё метров оставалось до какого-нибудь патруля или отряда, собранная, здоровая паника которого и станет тем взрывом, что в очередной раз за эту ночь нарушит спокойствие Мириуса? Только взрыв сей окажется не более чем громкой, но абсолютно никчемной шутихой, ибо засечь на улицах столицы — пускай, и ночных улицах, — невеликую автомашину, в которой уместятся остатки заговорщиков, сложное дело. Невозможное, даже если городские власти объявят комендантский час.

Однако же, отсюда и уходить не хочется. Такую гору мертвецов не грех избрать последним пристанищем. Не стыдно было бы, найди имперские уборщики его, поникшего на рукоять меча, здесь, на этом самом месте, в центре пейзажа из мёртвой плоти, созданного не каким-нибудь чужим умельцем, а им, его руками и его мечом. Только вот незадача, Фрекс — жив. Ему стало даже обидно, ведь такой случай представился красиво преставиться. А он его упустил! Выжил-таки, и всех неприятелей перебил! А когда ещё такое будет…

Вдруг ожила рация, что, как опавший лист среди исковерканных кабаньим рылом, торчащих наружу корней, лежала под рожном мёртвых рук, в последнем пароксизме тянувшихся к Фрексу, да так и застывших в этом жесте, когда смерть, наконец, пришла за их хозяевами.

— Вы обезвредили заговорщиков? — произнёс далёкий нечёткий голос. Голос этот тоже как будто захлёбывался в крови, но надеяться на то, что неизвестный радист подыхал сейчас на своей станции, где некий недоброжелатель вложил в его естественные ножны между рёбрами свой нож, было бы крайне наивно. Просто рация лежала в самой гуще мёртвых тел, в самом пересеченье потоков, из них вытекавших.

Фрекс выплюнул кровь, собравшуюся во рту, чуть не заполнившую горло, стекавшую в желудок, — чужую, ясное дело, кровь. В яростной битве с каждым вздохом кроме воздуха доставалась и волна крови, летящая от разрубленного врага. Собственная кровь не покидала пределов тела — пускай и вырвалась из лопнувших от натуги сосудов, образуя гигантские кровоподтёки в области суставов, но не вышла, дала о себе знать лишь тёмно-синими пятнами под кожей. Откашлявшись кровавыми брызгами, доктор поднял прибор.

— Мы их уничтожили! — срывающимся голосом недавнего утопленника произнёс Фрекс.

— Каковы ваши потери? — требовательно вопросило существо из прибора.

Фрекс не спеша обвёл взглядом остатки своей группы. Клауса уже всех пересчитала и показывала на пальцах шестнадцать. Фрекс поднял руку, будто пригладить волосы и без того лежащие идеально, прилизанные чужой кровью. Выхватил из-за воротника три метательных ножа длиной с ладонь и метнул их веером. Боевик, придавленный броневиком, слегка дёрнулся, когда лезвие пронзило его глаз. Санитар секунду стоял, опираясь на свой костыль, затем начал заваливаться на спину. Через лоб, посреди которого торчал нож, потекла тонкая струйка крови. Боль, мучавшая маньяка, лежащего на земле возле транспортёра с пробитым животом, прекратилась, когда клинок вошёл ему в сердце.

— Нас осталось тринадцать. Целых тринадцать! — рявкнул доктор, сжимая рацию в кулаке. До хруста. — И по-моему, это слишком много.

Клауса оторопело глядела на Фрекса.

— Не думай, что я считаю это число несчастливым, наоборот, — проговорил ей Фрекс. — Просто нас по-прежнему чересчур много для того, чтобы скрываться. Целая толпа. — Доктор усмехнулся собственному цинизму. И бросил девушке: — Садись в машину! Нам нужно найти какой-нибудь маленький аэродром с малочисленным гарнизоном, который, глядишь, и уменьшит наш миленький отряд до двух человек. Но никак не менее этой цифры!

Надежды доктора Фрекса на небольшой, но очень воинственный гарнизон, должный сократить число заговорщиков, не оправдались — навстречу вооружённым психам вышел, держа подмышкой дробовик, старенький дедушка, без слов протянул связку электронных карточек-ключей от ангаров. И, заметив некоторую растерянность подопечных Фрекса, даже проводил к тому сооружению, где был укрыт от непогоды один из самых вместительных летательных аппаратов. Без доброго дедушки пришлось бы прочёсывать все ангары в поисках самолёта с нужным количеством кают. Получив законную благодарность, — словесную, не в виде пули, — добрый старик удалился в свою конуру, на мягкий диван, под тёплое одеяло.

Уже при посадке в выдвинутый на полосу аппарат, доктор, пропуская подручных в салон, оттянул девушку с лестницы, — ну, как всегда, первой лезет в любое дело, кроме, естественно, полезного, — взял за плечи и ласково поглаживая большими пальцами впадинки ключиц, заговорил едва слышно:

— Клауса, я вынужден отлучиться на… — Фрекс запнулся, подсчитывая что-то в уме. — На несколько часов. У меня здесь ещё остались кое-какие дела… Ты, вместе с остатками отряда, прямо сейчас вылетаешь на юго-восток. Хорошо?

— А как же ты? — плаксиво протянула Клауса. Ей ведь казалось уже, что всё, что было плохого — закончилось, и что теперь их ждёт только спокойствие и счастье, но никак не новые испытания, пускай это даже недолгая разлука, всего лишь на несколько часов. Что-то подсказывало девушке — надо вцепиться в любимого руками и ногами, ещё чем-нибудь ухватиться за рукоятку люка или стойку шасси, и держать, держать, никуда не отпускать его от себя. Что-то подсказывало, что могут эти «несколько часов» обратиться долгими неделями, а о вечности ей и думать не хотелось, хотя и такая вероятность была. И слёзы сами просачивались наружу из тонкой щели меж веками и глазными яблоками, а загнать их обратно не было никакой возможности.

— Я нагоню вас на границе Империи и мы вместе отправимся… ещё не знаю точно, куда. Держись Серпа и моих санитаров. Если что, они защитят тебя. Ты всё поняла? — Клауса качнула головой, осторожно, чуть-чуть, стараясь даже не моргать — чтобы слёзы, тонкой плёнкой разлившиеся по роговицам, не соединились в крупные капли, не обозначились явственно. — Ну вот и отлично. До встречи, моя любимая. До скорой, очень скорой встречи, — Фрекс постарался улыбнуться на прощание и, судя по ответной улыбке Клаусы, поднявшей на него мокрые, блестящие от слёз глаза, ему это удалось. Действительно, потому что вместе с ним улыбалось не только её лицо, но и эти мокрые, блестящие от слёз глаза… И тем тяжелее было сознавать, что может случиться то, одна мысль о чём так расстроила Клаусу.

Глава 7

Нэпэл распахнул дверь, быстрым шагом вошёл в аудиторию для научных семинаров.

— В основе данной морали лежат три основные принципа: вера — вера в себя, в свои силы, в то, что ты сможешь в результате борьбы достигнуть цели к которой стремишься; надежда — надежда на то, что ты достигнешь цели, сколько бы времени ни занял путь к ней, и как не тернистен он ни был; любовь — любовь к тому, что в конце пути — к своей цели, — нудным голосом вещал лектор. Изредка строго поглядывал поверх очков на слушателей, не находя среди них усердно конспектирующих его речь. Не прервался, даже когда Нэпэл прошёл между рядами столов, грохая подкованными сталью сапогами.

— Явился? — Арна подняла на императора свои очаровательные глазки. За время, которое они не виделись, она успела сменить наряды, но общий стиль одежды остался прежним: теперь на ней было длинное чёрное платье и зелёный полушубок с оторочкой из зелёного же меха неизвестного науке пластмассового зверька.

— Не ждали? — усмехнулся Нэпэл, стараясь придать выражению лица особую циничность. Схватил Арну за руку и дёрнул за собой к выходу.

Специалисты-международники проводили их удивлёнными и отчасти радостными взглядами — небольшая сцена внесла хоть какое-то разнообразие в уныние учебного зала, а теперь послужит поводом к многочисленным пересудам и сплетням.

— Что это значит? — Арна попыталась вырваться, едва опомнилась от неожиданности.

— Я всё объясню потом! — Нэпэл продолжал идти по вестибюлю, таща за собой Арну.

— Я не желаю тебя слышать! Отпусти меня! Когда ты наконец исчезнешь из моей жизни?

— Как мне заставить тебя замолчать? — Император резко остановился и притянув девушку к себе, приник к её губам, но они успели сомкнуться, напоследок испустив сдавленный выкрик «Не смей!».

За огромными стеклянными дверями вестибюля мелькнули чёрные силуэты, не переставая разминать, раздвигать зубами и языком губы любимой, Нэпэл вскинул автомат и провёл огненную линию, круша стёкла. Арна пронзительно завизжала, повисла на руке Нэпэла, пытаясь не то вырваться, не то грохнуться без чувств. Во всяком случае, Император достиг каждой из двух своих целей. Более уже ничего не закрывало доступ ко рту девушки, да и тёмные фигуры покачнулись, упали, покатились по ступенькам, застыв внизу в неестественных позах. Император отступил за колонну, прижав к себе девушку.

— Сдавайся, Нэпэл! Квартал полностью окружён! — мегафон многократно усиливал чей-то знакомый Нэпэлу голос.

— Генерал Беллор! — процедил сквозь зубы Император. — Он ждал меня здесь!

— Кто эти люди? Что им надо? — прокричала Арна, чуть не плача.

— Они враги. Им нужно моё тело. И моя власть.

— А я тут причём?

— Ты нужна им, потому что я люблю тебя… К счастью, я успел к тебе раньше них…

— К счастью? — чуть не взорвалась Арна. — Нас окружили!.. Что нам делать?

Нэпэл задумался на секунду, припоминая расположение окружающих площадей и улиц, наконец мысль осенила его.

— Метрополитен!

…Потом была нещадная гонка под снайперским огнём через улицу. Люди на крышах стреляли дротиками с гигантскими дозами наркотиков, подавляющих волю человека, затуманивающих его психику — опасались повредить тело Нэпэла, так необходимое Трейсу. Императору вновь пришлось вспомнить бесценные навыки, полученные в многочисленных боях. Одной рукой он прижимал к себе под бронеплащом Арну, схваченную в охапку, другой ухитрялся выхватывать стрелы, летящие в лицо.

Выпустив в солдат преградивших вход в здание вокзала последние патроны, Нэпэл вжал зажим, удерживающий пустой магазин, подбросил «Тайфун» в воздух, извлёк из кармана запасной магазин и вставил его в падающий автомат, — подставил под него так, что тот наделся на него. Расстреляв в упор первую шеренгу солдат, не успевших воспользоваться гарпунными ружьями, Император выхватил меч из-за спины и с разбегу, опёршись острием в шлем лейтенанта, перелетел через строй. Где-то сбоку мелькнула запоздало брошенная стальная сеть, накрыла своих же. В животе от напряжения дёрнуло, пронзило острой болью правую часть тела, от колена до плеча, особенно сильно отозвалось чуть ниже печени, — это нитки расходящегося шва рассекали края вновь открывшейся щели. Но не было времени на то, чтобы утешить боль. Да и нечем… Арна, хоть и была ближе к ране чем кто-либо, вряд ли согласилась бы попробовать излечить её своими губами.

Ворвавшись в здание — следом за ним ринулись обманутые солдаты, — Нэпэл врезался в заступившего дорогу десантника. Тот превышал отнюдь не маленького Императора ростом на две головы, да и в плечах был шире в два раза. Навалившись на Нэпэла и Арну, опрокинул их и придавил к полу. Стальная рука сжала запястье венценосного воина, заставив выронить меч. Клинок откатился, застыл в двух шагах. Невероятным образом изогнув кисть, Император выдернул из своего рукава пучок застрявших стрел и вонзил в шею здоровяка, тот захрипел, но не отпускал хватку. Нэпэл выдернул из левого плеча ещё с десяток стрел и впрыснул дополнительную порцию наркотиков, на этот раз уже в щёку великана. Гигант обмяк, Император с трудом свалил его с себя и любимой. Показалось, что с раной стало полегче. Огромная тяжесть, что придавила Императора на пару секунд, сжала её края, соединив рассечённую плоть. Она слиплись с рубашкой и мундиром, пропитанными кровью. Нэпэл поднялся и, подхватив меч, ещё крепче прижав к себе Арну, метнулся к эскалатору, вспрыгнув на бортик, начал скатываться, с трудом удерживая равновесие.

Солдаты сбегали следом, и Нэпэл отправил меч в ножны, вытянул второй автомат и отведя свободную руку за спину, стрелял не глядя. Огромная наклонная труба туннеля мчалась навстречу, вот уже показалась платформа…

Закончив крутой спуск, они оказались на перроне, заполненном от края до края солдатами. С таким количеством людей не справиться было даже ему.

Император позволил Арне стать на ноги, всё ещё крепко прижимая к себе, она опасливо выглянула из воротника бронеплаща.

Позади слышались приближающиеся крики, это вслед за ними на платформу спускались солдаты с эскалатора, довершая окружение.

— Ты привёл нас в ловушку! — с возмущением крикнула Арна..

— Спокойно, Арнушка, всё идёт, как я задумал! — шепнул ей Нэпэл.

— Нэпэл, сдавайся! У тебя нет выхода! — приснопамятный генерал Беллор раздвинув шеренги, выдвинулся вперёд.

— Здравствуй, Беллор! Ты ещё жив? — насмешливо сказал Император. — Ну что ж, поклонись своему повелителю, может быть, я ещё и прощу тебя!

— У тебя нет выхода! — прорычал генерал-отступник. — Тебе конец!

— Даже если вас съели, то есть два выхода! — прокричал в ответ Нэпэл.

Арна под плащом ткнула его локтем, к счастью, в здоровый бок:

— Не повторяй!.. Это моя любимая фраза!..

Из туннеля неожиданно вырвался поезд, оглушив всех резким свистом, ударил в лица врагам потоком воздуха, кого заставив зажмуриться на миг, а кого отвернуться. Ветер толкнул в спины Императора и его любимой, и от испуга Арна ещё больше прижалась к Нэпэлу.

— Вы странные люди! — усмехнулся через силу предатель, закрывался от вихря рукой. — Правда, ребята? Взять их! — когда обернулся, взгляд его не наткнулся ни на девушку, ни на обнимавшего её Императора.

— Где они? Куда делись? — заорал яростно Беллор на своих помощников.

Император отпустил поручень, за который держался две минуты. Пролетев по инерции вслед за поездом метров пять, Нэпэл и Арна рухнули на землю и покатились. Император предохранил Арну от удара кольцом из своих рук, сам сильно ушибся. Пришлось отлежаться несколько минут. Последний год, прошедший вне поля боя, давал о себе знать: раньше Нэпэл не позволил бы боли и усталости захватить сознание.

Вдалеке послышался шум приближающегося поезда, рельсы мелко завибрировали.

Император ударил кулаком в середину шпалы; просмоленное дерево разлетелось на куски.

Нэпэл вытянул из кармана шёлковый платок и завязал им глаза Арне; затем аккуратно уложил её в выемку между рельсами.

Император лёг, накрыв Арну своим телом, прижался к ней как можно сильнее. Никогда ещё он не чувствовал тепла тела любимой так близко.

— Не бойся, моя милая девочка! — прошептал ей Император, прежде чем грохот колёс заглушил все звуки.

Поезд промчался над ними. Стальной прут, случайно или специально отогнутый кем-то вниз от лесенки на торцевой стенке последнего вагона, прорвал бронеплащ и жилет, оставив на лопатке Нэпэла глубокую красную борозду.

— Ну вот и всё! — Нэпэл с сожалением поднялся с Арны, не обращая внимания на рану. — А вот и по наши души! Быстро же они снарядили погоню! — Едва прекратился грохот пассажирского состава, и его задние фары исчезли за поворотом, как до беглецов донёсся тонкий пронзительный визг мчащегося на предельной скорости тяжёлого военного эшелона. — У военного бронепоезда посадка ниже — нам не удастся уцелеть под ним вдвоём. Не шевелись! Что бы ни случилось — не шевелись!

Император бросился вперёд по тоннелю к мчащейся стальной змее, всё ускоряя бег. Пробежав от Арны метров тридцать, Нэпэл приблизился к надвинувшейся на него кабине; оттолкнувшись от земли, пробил лобовое стекло и, врезавшись в машиниста, растёр его о переборку.

Нэпэл выхватил из-за спины два меча и распахнув ударом ноги дверь, ворвался в салон, где сидели не ожидавшие нападения солдаты. Вихрем пронёсшись по вагону, Император срубил головы нескольким воинам. Ворвавшись в следующий вагон, Нэпэл пробежал по стенке вагона, выдавливая ногами стёкла, — посреди прохода стояли, держась за поручни, воины, — прорезал кожу на шее каждого ровно на сантиметр вглубь, приземлился на ключицы солдата, пробив ему грудь шипастыми каблуками, впрыгнул в третий, последний, вагон. Смяв бешеным натиском целый отряд, Нэпэл оказался лицом к лицу с генералом Беллором.

— Прощай, отступник!

Мечи в руках императора заработали с такой скоростью, что трудно было уследить за расплывающимися лезвиями.

Выбив заднюю дверь, он успел схватить Арну за плечо и затащить внутрь поезда.

Император не спешил снимать повязку с её глаз: ни к чему ей видеть, как генерал Беллор сползал на пол вагона, распадаясь маленькими кубиками — ребро каждого не больше сантиметра.

— У тебя такие глазки, у тебя такой носик, у тебя такой ротик, у тебя такие губки… — нежно шептал он, лаская её. — Я так люблю тебя. Я не могу без тебя… Моя милая Арнушка…

— Я не люблю тебя…

— Я люблю тебя так сильно, что моей любви хватит на нас обоих!

Нэпэл опустил руки на талию любимой, большими пальцами приспустил сначала юбку, а потом и трусики. Одним резким движением расстегнул брюки. Арна выгнулась всем телом, прижимаясь лоном к торсу Нэпэла, по телу её катились волны сладострастия. Она откинулась насколько можно, запрокинула голову, бессвязно лепетала что-то нежное. Император поддерживал её под ягодицы, то притягивая к себе, то отпуская. Арна едва не задохнулась от нахлынувшего оргазма, и Нэпэл прижал её к себе, уткнувшись лицом ей в шею, шептал ещё что-то, и целовал, целовал…

Машинист поднял руку и снял кусок отваливающегося скальпа с единственного уцелевшего глаза, державшегося на одних мягких тканях. Второй лопнул и вытек. Пальцы с трудом слушались — месиво из костей не составляло хорошую основу для живой ткани. Правое плечо было буквально размазано о переборку вагона, превратилось в однородную кровавую кашу. Края рёбер загнулись внутрь, проткнув лёгкие, упёрлись в сердце. Машинист дотянулся до стоп-крана, — глаз не удержался в орбите в выпал совсем, — и, зацепив рычаг, потянул вниз, — третье сверху ребро вдавилось в правый сердечный желудочек, — после чего вновь потерял сознание. Поезд начинал тормозить.

Поезд начинал тормозить. Император подождал, пока шпалы не перестанут сливаться в единую серую полосу и взяв Арну на руки, шагнул из дверного вагонного проёма в тоннель. Приземлившись на правое колено, — удар отозвался болью во всём теле, — Нэпэл вскочил и направился в боковой проход, держа Арну на руках, — пассажирский состав уже догонял останавливающийся бронепоезд.

Посчитав, что они ушли достаточно далеко Нэпэл, расстелив на полу бронеплащ, аккуратно уложил Арну и сам примостился рядом, уткнувшись носом в её маленькое округлое плечо.

Технолог военного завода Ньюлэм сидел в кресле пассажирского поезда, мчащегося глубоко под фундаментами городских кварталов. Он возвращался домой, в уютный кондоминиум; тяжёлый рабочий день никак не располагал к посещению вечернего спектакля в Императорской Опере. Хотя сегодня там вновь блистает великолепная Силье, в «Архаичном проклятии», второй части легендарной пенталогической death-оперы «Архаика». Как давно он не слышал знаменитый вокал актрисы…

Внезапно резкое торможение вдавило его в кресло; человека, сидящего напротив подперев голову рукой, наоборот, бросил вперёд; острые ногти прорезали щеку, дёсны, упёрлись в носовые хрящи, сминая их. Локоть, поставленный на ручку сиденья, треснул; кости предплечья, прорезав кожу, ткань одежды и мягкую обивку, заскребли о металлическую основу кресла. Кровь из перерванных вен брызнула в лицо и на одежду Ньюлэму; он еле успел выставить ноги навстречу летящему в него пассажиру с порванной щекой. Оттолкнув его вбок, отделавшись лишь лёгким вывихом правой ступни, рабочий с ужасом наблюдал, как установившаяся на считанные секунды невесомость оторвала пассажиров от их кресел, и они барахтаются в воздухе; ещё крепче вцепился в боковинки сиденья. Когда сила тяжести вернулась, пассажиры врезались в стенки вагонов; кто-то столкнулся друг с другом в воздухе, разбрызгивая внутренние жидкости. От сильнейшей перегрузки у технолога лопнула щека, треснула грудинная кость; он успел зажмурить веки и вновь отделался лишь лёгкими баротравмами глазных яблок.

Затем последовала серия мощных взрывов, идущих от первого вагона, влетевшего в хвостовую часть бронепоезда.

Наверх, в город, из вентиляционных шахт ударили столбы огня, высоко подбросив решётки.

Кресло с технологом сорвало взрывом и бросило в потолок; прямо перед ним разверзлась рваной дырой обшивка, кресло выбросило наружу. Отскочив от свода тоннеля, оно вновь ударилось о крышу следующего вагона и отлетело на обочину дороги, в боковой проход.

— И бывает же такое!.. — прохрипел Ньюлэм, сплёвывая кровь, с трудом поднимаясь с кресла, когда отброшенная ударной волной стальная балка пробила ему грудь.

…Мрачное, величественное, серое здание, сложенное из огромных, необтёсанных каменных блоков. На площадках вокруг устремлённых в небо шпилей, пронзавших нависавшие низко над землёй тяжёлые серые облака, сгрудились стаи гранитных химер. Проёмы, затянутые огромными полотнами паутины, плотной, удушающей, — там, где должны быть разноцветные, яркие витражи. Но так даже лучше, — что может быть изображено в таком месте? Лучше не видеть…

Нэпэл стоял перед высокими стрельчатыми воротами готического собора.

«Где я?», подумал Император.

Неведомые строители древности поставили собор посреди бескрайней серой равнины, над которой зависло чёрное солнце.

«Это сон!», догадался он.

Через веко химеры пробежала тонкая трещинка, каменная скорлупка отвалилась, обнажив красное глазное яблоко. Ещё одна трещина прошла по клюву твари, посыпалась каменная крошка. Хищная птица раскрыла клюв и пронзительно заклекотала. От этих звуков всё новые трещины начали прорезать камень, сковавший тварей. Полностью освободившиеся от гранитного плена твари поднимались в воздух и сбиваясь в тучу, кружили вокруг шпиля. Когда их собралось достаточно, они обратили внимание на Императора.

Нэпэл всем телом навалился на тяжёлую дверь, отодвинул её ровно на столько, чтобы заскочить внутрь. Ворота с грохотом захлопнулись позади него, оставив летучих тварей виться снаружи.

Перед грубым каменным алтарём стояли две фигуры рука об руку. Император узнал их сразу. Одна была девушкой в чёрном пышном платье. Рядом с ней стоял мужчина в расстёгнутом бронеплаще, под ним виднелся чёрный мундир. Такой же, как и на нём, только серебряные нашивки, — мёртвые головы, стилизованные крылья и мечи, скрещенные друг с другом, — будто потускнели, окислились в воздухе собора, пропахшего тленом. Император заглянул мужчине в лицо, — и словно посмотрелся в зеркало. Люди застыли, будто время в соборе остановилось.

Высоко на балконе, справа от них, виднелась ещё одна фигура, словно вылепленная из пепла, её Император заметил не сразу, вокруг лица клубился мрак. В руке, повисшей вдоль тела, был короткий арбалет.

«Враг!.. Я отправлю тебя к праотцам! Тебе не помешать нам!», крикнул Нэпэл, подняв лицо к балкону.

Резкий порыв ветра распахнул двери, вбросил внутрь клочья паутины. Лицо врага стало рассыпаться в прах, тотчас же подхватываемый вихрем. Фигуры новобрачных сохранились, будто им ничего не могло повредить. Туча химер, одновременно ворвавшихся в собор и через стрельчатые ворота, и через пустые проёмы окон, накрыла и поглотила императора…

…Нэпэл оказался в совершенно ином месте: большое поле, обнесённое с одной стороны решётчатым металлическим забором, за ним виднеются приземистые корпуса; лесополоса с другой стороны, узкая бетонная дорожка…

«Я уже был здесь когда-то…», подумал Нэпэл. Воспоминания зашевелились где-то глубоко в памяти, мучительно поднимались на поверхность сознания.

Невдалеке стояла группа людей. Одни смеялись, разговаривали, другие ничего не делали. Никто не обращал на императора внимания. Взгляды, случайно брошенные в его сторону, проходили мимо.

«Они не видят меня!», догадался Нэпэл. Решился подойти ближе.

С удивлением он узнал среди толпы себя, ещё совсем молодого. С некоторой гордостью отметил свои глаза, уже тогда поблёскивавшие зелёной сталью, едва заметную полоску светлой щетины над верхней губой, — много позже он сбрил её, чтобы не быть похожим даже в этом на врага. В руке был тубус с любимыми мечами внутри, — будущий Император не решался носить клинки в открытую, за спиной. Предпочитал маскировать их.

Нэпэл-младший постоял в задумчивости, двинулся с места и направился к паре стоявшей в отдалении: усатый мужчина в сером полуплаще, с жестоким надменным лицом и с оспинами на висках, и красивая девушка с жемчужными волосами до плеч.

«Нет, не делай этого! Подожди, когда уйдёт этот… Убей его незаметно, и тогда знакомься с ней… А лучше всего, вообще не подходи к ним. И не узнай их никогда!» Нэпэл хотел протянуть руку, чтобы остановить себя, но чёрный вихрь, внезапно материализовавшийся над полем, втянул его в себя.

«Я вспомнил, это судьбоносный день моей жизни!.. День, когда я встретил любимую!..», успел подумать Император, прежде чем сознание его затянули мглистые облака безнадёжности…

Нэпэл проснулся позже Арны. Она сидела, поджав под себя ноги, возле него, терпеливо ожидая пробуждения. Император поднялся, избегая смотреть девушке в глаза. Мышцы болели после вчерашнего боя, — за последний год они ослабли из-за отсутствия боёв. Император не имел привычку ходить в тренировочный зал, — раньше постоянные схватки заменяли его.

Император снял бронеплащ, в котором ещё торчали пучки стрел, снял чёрный мундир, белую рубашку, расстегнул пряжки бронежилета. Арна молча наблюдала за ним. Император провёл по груди, поморщился, — и грудь, и живот, и спина превратились в один большой ушиб, отливали тёмно-фиолетовым цветом. Наверно, сломаны нижние три или четыре пары рёбер. Шов на животе давно разошёлся, порвались некоторые стежки, из дыры веет горячим духом. В глубине щели виднеется что-то синее, что-то пульсирующее. Уж не кишки ли? Да ещё эта рана на спине… Боль отзывается в сердце…

— Тебе больно? — нарушила молчание Арна.

— Да.

— Это хорошо!.. — со злорадством добавила Арна. Словно пытаясь вычеркнуть резкими словами то, что было между ними, в вагоне, на огромной скорости, в окружении рассыпающихся трупов. — Это хорошо, что тебе больно! — повторила она. Сказать нечего больше было.

Нэпэл никак не прореагировал. Уже не исправить руганью ничего из того, что было между ними. И её попытки настроить его против себя же, — чтобы он возненавидел её, иди хотя бы просто разлюбил, — бесполезны.

— Что это? — Арна коснулась левого плеча, покрытого сеткой из шрамов, спиралью спускающихся к локтю и ниже. Последние шрамы, что располагались ближе к запястью, были совсем ещё свежими.

— Каждый день разлуки с тобой я отмечал на своей коже разрезом на два сантиметра в длину, на четверть в глубину. Последний я сделал позавчера. Когда мы вновь расстанемся, оставшейся части руки мне хватит недели на две. Затем узор проляжет через вены… — Император мрачно усмехнулся. Арна отвела взгляд. — Я помню те времена, когда мне казалось, что солнечный диск занимает половину неба; сейчас солнце для меня — жалкая лучистая точка на мрачном чёрном небосводе, которая вскоре и вовсе исчезнет. Я останусь один, — да я и сейчас абсолютно один! — один, навсегда, до скончания мира; я буду жить, чтобы вновь и вновь испытывать на себе предательство и безразличие друзей, которых считал лучшими, друзей-лицемеров, которые на самом деле не считали меня за друга, а держали за «одноразового» приятеля, друга на день, месяц, в лучшем случае, на год, друга, с которым можно поговорить, когда скучно, или, когда под рукой нет более интересных «одноразовых» друзей; я буду жить, чтобы умирать каждый день в муках и воскресать в ещё более страшных страданиях, чтобы снова умереть… Вновь и вновь… Год за годом… Пока настоящая смерть, — не та, что обрекает на ночной сон-пытку, — не придёт за мной… А до тех пор мне остаётся только слушать музыку прошлого, — создателей её уже нет в живых, но их творения будто зажили самостоятельно, — да натирать любимые мечи до блеска, в глубине души понимая, что придут дни, когда даже серая сталь развалится на куски, истлеет, осыплется на землю, превратившись в прах…

Что-то мелькнуло в воздухе, будто пронеслись серые человеческие тени, — это из вентиляционных труб, выступающих в нутро туннеля под самым потолком. Спустя мгновение Императора придавили спиной к холодному бетонному полу, навалились на него впятером. Нэпэл сократил мышцы спины, напряг их, — как никогда так ещё не напрягал, — и резко расслабил. Нэпэла и солдат, подмявших его под себя, подбросило от пола на добрый десяток сантиметров. Бывший штурмовик расшвырял их и опустился вниз на поджатые ноги, готовый к бою. Стальная тонкая цепь захлестнула его плечи и крепко затянулась, прижав к туловищу руки. Император ещё пытался освободиться, когда на него упала вторая, и третья…

— Лежи! Не двигайся! — прорычали над ухом. Три стилета были приставлены к горлу Нэпэла.

Император резко рванулся вперёд, дико расхохотавшись в лица противникам, солдаты еле успели отдёрнуть клинки. На коже Нэпэла появились три багровые точки, тонкими струйками из них брызгала кровь. Теперь вражеские бойцы совсем растерялись, и только пришедший спустя десять секунд по одному из проходов полковник Наглифар привёл их в чувство.

— Идиоты! — прошипел полковник. — Залепите ему проколы!

— Они думали, что я боюсь смерти! — расхохотался Император. — Я — боюсь смерти!.. Да я жажду её, ведь это избавление!

Подбежал медтехник, лихорадочно извлекая из чёрной кожаной сумки с серебряными костями и черепом на боку клейкие бинты. Стал возле императора на колени. Нэпэл прижал подбородок к груди, оскалился. Клацнул зубами, когда доктор попытался приблизить руки.

Девушке, которую он любил, он был безразличен. Тогда он и понял, что физическая боль, — это спасение от куда большей боли, боли духовной, которая куда как болезненнее. Чтобы уйти от мучительных дум, забыться в себе, спрятаться от страшного настоящего, он стал причинять себе физическую боль. Он подставлял себя под вражеские удары, каждый раз надеясь, что рефлексы откажут, и сталь или свинец противника поразят его насмерть, и избавят от адовых мук жизни… Он лез в самое пекло, в эпицентр боя, туда, где жизнь воинов в среднем равнялась двум секундам, туда, где они превращались в багровое месиво, но выходил из схваток невредимым, почти всегда… Он жаждал смерти, искал её, стремился обрести в ней покой, но не мог угнаться за ней, — а может, это она не успевала схватить его за край плаща?

— Он не даёт перевязать раны! — громко пожаловался врач, обернувшись беспомощно на полковника. — Кровь течёт сильно. Он долго не продержится.

— Вколи ему что-нибудь!.. — рыкнул Наглифар.

— Только коагулянты и обезболивающее, но они не помогут надолго… — пробормотал медик, достал жестяную коробочку, полную прозрачных тюбиков. На каждом игла, на её конце — шарик цвета воска, чтобы воздух не вытравил целебные свойства разноцветных жидкостей, чтобы они не вытекли раньше, чем нужно.

Врач вогнал иглу, стал сдавливать тюбик — жидкость не желала перетекать в тело, точнее, Император того не желал. Шприц лопнул в пальцах, жёлтое лекарство выплеснулось на рукав мундира доктора. Нэпэл злорадно улыбался, глядя исподлобья на врагов.

— Он так напрягает мышцы, что из места вокруг прокола иглой выступает кровь, — проговорил врач. — Иньекцию невозможно сделать…

— Ну и чёрт с ним! — рявкнул полковник Наглифар. — Мы доставим его к Трейсу раньше, чем он умрёт, а дальше пусть они уже сами разбираются!.. Возьмите и девчонку…

Глава 8

— Ни с места! — Бэк Гроу медленно, по кругу огибала Чэрта, выходя из-за его спины. На вытянутой руке держала автомат. — Вот ты и попался!

Чэрт только повернулся спиной к окну, хотел пойти, поторопить Сайгейра, как сзади на карнизе оказалась женщина в оранжевом комбинезоне и чёрных кожаных напульсниках. С оружием в руке.

— Девочка, ты думаешь, что сможешь взять меня? — Чэрт ласково улыбнулся. И резко дёрнулся вбок, уходя от потока пуль, одновременно выбрасывая руку, чтобы ухватить автомат за ствол, выкрутить, отбросить в сторону. Спустя секунду они вновь стояли напротив, но теперь уже оба с пустыми руками.

Бэк Гроу могла бы показаться ошеломлённой, — приоткрытый рот, широко раскрытые глаза, — но лишь до того, как раздвинула губы, обнажа кривые жёлтые клыки, пока не закатила глаза под самые надгробные дуги.

— Да, мальчик! — рыкнула Бэк Гроу, резко разведя в стороны согнутые в локтях руки. Над ладонями, окружёнными скрюченными пальцами, висело голубоватое аморфное марево.

Чэрт бросился вперёд, уходя вниз от летящих к нему ладоней, и уже стоя на коленях перед женщиной, схватил опускающиеся на него руки за запястья. Вывернул руки Бэк Гроу за спину, сжимал крепко, продавливая мешавшие хватке напульсники.

— Ну вот, детка, теперь ты моя! — прошептал Чэрт над самым её ушком, касаясь его губами. Прижался к ней всем телом, чувствуя, как Гроу дрожит от ярости.

— Чёрта с два! — Бэк Гроу сделала прыжок за спину, не жалея руки, что хрустнули и в локтях, и в плечах. Перелетев через голову Чэрта, опустилась на его плечи, сомкнув бёдра на его шее. — Это ты мой!

Если бы не напульсники, если бы он держал Гроу за руки, она не смогла бы проделать такое. Руки просто провернулись в цилиндрах из грубой кожи. Только потому Гроу и сидит теперь на плечах штурмовика.

Броситься об стенку или пол, сломав Бэк Гроу позвоночник? Вместо этого Чэрт сам не зная отчего запрокинул голову и провёл затылком по животу женщины. Она отстранилась, сползая на спину Чэрту, — ожидала какого-то хитрого приёма, наверное, резкого удара головой назад. Удара, который превратит все внутренние органы в однородную смесь. А Чэрт посмотрел в её глаза. И запрокинув голову ещё сильнее, провёл затылком снова, из стороны в сторону, так нежно и легко, как только мог. И почувствовал, как захват ног на шее ослаб.

— Ты ещё дева? — спросил он внезапно и не к месту.

— Я сама избавилась от неё! В пять лет, когда мастурбировала стволом автомата!.. — прорычала Бэк Гроу. — И он был заряжен!..

С рыком она перегнулась к лицу штурмовика, вцепилась губами в его губы. Чэрт, охваченный порывом страсти, дёрнул её за руки, разворачивая животом к своему лицу. Расстегнул брюки и приспустил её кружевные трусики, приник губами к тёмному треугольнику волос её лона. Положил ладони ей на ягодицы, вдавливая её пах в своё лицо.

Агент застонала, волна оргазма пробегали по её телу. Она бессильно упала грудью на голову Чэрта, терзала ногтями его пояс. Когда Чэрт закончил, сползла по его телу вниз, к ногам. Резко повалила штурмовика, запрыгнула ему на бёдра и, содрав с него брюки, начала энергично подниматься и опускаться.

— Тот автомат… которым ты… — простонал Чэрт. — Он был на предохранителе?.. Я нет…

Сайгейр закончил маскировать следы шин автомобиля, ведущие в подземный гараж. Снайпер всегда специализировался на личной маскировке, и здесь ему пришлось приложить куда больше усилий. Последние штрихи он наносил с особой тщательностью: не пожалел сил на то, чтобы забросать примятые пожухлые листья другими, но мало чем отличающимися, такими же сухими и жёлтыми, принесёнными ветром из городского парка. Задвинув гаражную дверь, Сайгейр ещё и присыпал порог с внешней стороны ржавью, тем более что получить её было легко — достаточно лишь провести рукой по металлическому покрытию створок.

Под конец решил, что перестарался. Махнул на всё рукой и, оставляя на толстом слое пыли, покрывавшем пол гаража, приметные отпечатки подошв, подошёл к броневику, укрытому в дальнем конце помещении.

Захватив оружие, снайпер направился к сверхскоростному лифту, на котором минутой раньше унёсся на сороковой этаж заброшенного небоскрёба Чэрт. Оказавшись в огромном пустынном вестибюле, Сайгейр пересёк его, вошёл в зал и сделал по инерции ещё несколько шагов, но тут же повернул обратно и, оказавшись за дверью, отёр со лба невольно выступивший пот.

— Интересно, как этот жеребец умудрился так быстро найти здесь такую милую наездницу?

Как оказалось, убийственное марево над ладонями Бэк Гроу могло ещё и причинять удовольствие, — когда оружие работало на самой малой мощности. Гроу водила руками по телу любовника, и по своему телу. Там, где голубоватое облачко касалось кожи, тело холодело, становилось более чувствительно к нежным касаниям и поцелуям. И Чэрт доверял её рукам самые интимные части своего тела.

Любовники насытились друг другом, стали медленно одеваться. Вошёл немного смущённый Сайгейр, — ведь ему приходилось заглядывать в зал, чтобы знать, когда Чэрт и Гроу кончат свои дела. А заглядывал он чаще, чем нужно было.

Чэрт представил Бэк Гроу снайперу, тот заговорил, путаясь в словах. Штурмовик и агент отмахнулись от него, раскрыли сумки с оружием, стали перекладывать его. Гроу пришла с одним пистолетом и двумя запасными обоймами, и Чэрт не преминул сказать с серьёзнейшим видом:

— Я даже в магазин-спецраспределитель беру с собой боевой комплект…

Гроу фыркнула, дружески мазнула наладонным маревом штурмовика по щеке, но сказать ничего не успела…

Завизжало, заскрипело в шахте лифта, и Чэрт, вскинув два автомата, метнулся к стене с дверью в кабину подъёмника. Замер, готовый прострелить голову нежданному гостю, — если тот явился с недобрыми намерениями. Гроу подхватила выданные ей автоматы, скрылась в соседнем зале. Сайгейр замер со своей винтовкой в углу вестибюля.

Двери медленно разъехались в стороны, никто не выходил. Чэрт кинул взгляд на Сайгейра, — тот махнул рукой из своего угла, — значит не опасно, — и сам стал подходить ближе. Тогда и штурмовик заглянул внутрь, — там, спиной к людям, стоял человек, поднятыми руками опёрся о стенку кабины.

— Я от Сэйпога. Еле сумел вас разыскать, — сказал гость глухо. Чэрт и Сайгейр держали его под прицелом.

— Выходи. Медленно и не поворачиваясь, — проговорил штурмовик, отступил к центру вестибюля.

Посланник вышел из лифта, сделал несколько шагов.

— Сэйпог скоро будет здесь с верными ему людьми.

— Это хорошо! — пробормотал Чэрт. Не опустил, тем не менее, автоматы. Стал медленно обходить посланника по кругу. — А Сэйпог ничего не говорил про то, что надо называть пароль?

— Да, конечно! Только речь шла не о пароле. Он просил передать вот это! — гость раскрыл сжатую левую ладонь, из неё вывалилась блестящая пластинка, закачалась на цепочке, обмотанной вокруг пальца.

— Личный жетон Сэйпога?.. — штурмовик опустил оружие.

— Ну вот, теперь можно и поговорить! — довольно произнес посланник, медленно опуская руки.

Внезапно он странно передёрнулся всем телом. Чэрт не спуская человека с прицела сделал шаг, завершая обход по кругу, заглянул в лицо. Посреди лба гостя краснела пятимиллиметровая дырочка. А из стенки кабинки лифта выпала сплющенная пуля. Зазвенев, отскочила от пола, покатилась.

Позади гостя стояла Бэк Гроу, держа на вытянутой руке пистолет с глушителем. Другой придерживала полотенце, в которое завернулась выйдя из душа.

— Сдохни, гад! — презрительно бросила она. Но с некоторым запозданием. Труп уже начал заваливаться вперёд.

— Бэки, что ты наделала? — Чэрт подошёл к ней, обнял за талию и заглянул в глаза.

— Это Шейруп. Не подходи к нему — у него в руках ядовитые щетинки от пауков.

Чэрт скептически посмотрел на спецагента и, взяв край полотенца, начал вытирать ей волосы.

Сайгейр же прыгал, давя сапогами выползавших из карманов трупа пауков.

— Это истинный облик Шейрупа. — продолжала Бэк Гроу. — В настоящем теле его почти никто не видел.

— Тогда ты спасла нас всех, — серьёзно сказал Чэрт и, обняв Бэк Гроу, поцеловал её в губы.

— Ну, я здесь лишний… — пробормотал Сайгейр и тактично вышел из зала, предоставив любовников друг другу.

— Бэк-к-к… ты ведь скажешь мне… где находится штаб Трейса?.. — шептал ей Чэрт, делая между словами большие паузы, чтобы поласкать ей ушко языком.

— Ну, не знаю… Может быть… — Бэк Гроу лукаво улыбнулась.

— Ты проведёшь нас?

— Зачем? Я так хочу ещё отдохнуть и побыть с тобой! — агент, положив голову на широкую грудь Командарма, стала поочерёдно касаться шестерых ямочек, расположенных по кругу на левой стороне груди. Она ещё не видела таких же отметин на спине, пулемётная очередь прошила штурмовика насквозь, пули вынесли ошмётки лёгкого. — Расскажи, где тебя так продырявили?

— Бэки, пожалуйста! Не заставляй меня применять пытки! — Чэрт отстранил её руки и отвернулся к окну, хотя сделать это ему было куда как сложнее, чем, скажем, в одиночку проникнуть в явайскую цитадель и устроить там, мягко говоря, небольшой переполох — жуткую резню.

— Ну хорошо! — Бэк Гроу обиженно надула губки. Сложила руки на груди, закрыв взору Чэрта свои приятные холмики. Этого штурмовик вынести не смог. Получалось, что начинал он, а теперь пытали его…

— Сейчас сообщим местонахождение убежища Трейса Нэпэлу и сами отправимся туда. — Чэрт обнял её. — Только сначала мы примем душ! — Его рука скользнула к низу живота девушки.

— Надеюсь, ты потрёшь мне спинку? — ласковым голоском пропела Бэк Гроу, только сейчас, с опозданием, начиная заигрывать с Чэртом.

— Конечно! И не только её!.. — Чэрт шлёпнул её по… впрочем, знаете, по чему…

— Душ! — взвизгнула Бэк, вскочила с пола и метнулась в ванную. — Я никогда не занималась этим в душе!..

Чэрт поднялся и, поигрывая мускулами — не будем уточнять, какими, — последовал за ней.

— Нехорошая новость… — Сайгейр выглядел действительно расстроенным и растерянным. — Только что по внутренней волне патрульных отрядов сообщили, что один из заговорщиков, то есть Нэпэл, схвачен.

— Мы должны немедленно отправиться на выручку!.. — воскликнула Бэк Гроу. Чэрт внимательно посмотрел на неё. Признаться, в этом деле такой инициативы от неё не ожидал.

Имперские войска окружали заброшенный небоскрёб. Из-за соседних зданий бесшумно вынырнули вертолёты, устремились к плоской крыше объекта. На неё была сброшена небольшая бомба, в образовавшийся пролом спрыгнули с вертолётов солдаты спецназа в противогазах, — окна сорокового этажа были обстреляны дымовыми шашками и минами с нервно-паралитическим газом. С нижних этажей наверх начали продвигаться солдаты, прочесывая по пути все помещения. Проникли на сороковой этаж. Перебегая от одного угла к другому, держа наготове винтовки с закреплёнными на стволах фонарями, они стекались к последнему непроверенному месту, — вестибюлю. Скапливались у запертых дверей, готовые ворваться внутрь.

По приказу офицера Прагэра разбили двери за считанные секунды переносными таранами, ворвались одновременно с четырёх сторон в пустое помещение. Посреди вестибюля лежало мёртвое тело, и глава группы Прагэр махнул рукой своим подчинённым, те, поняв его без слов, окружили труп, нацелив на него автоматы.

Офицер приблизился и, опустившись на колено, взял тело за плечо, перевернул лицом вверх. Мёртв, без сомнения. Каким он ещё может быть?..

Одежда на груди мертвеца немного оттопыривалась, и Прагэр аккуратно расстегнул первую пуговицу. Раздвинул края пиджака, не придвигаясь на слишком близкое расстояние заглянул одним глазом внутрь. И отпрыгнул от трупа.

— Бегите! — проорал офицер, бросился прочь.

Цветные огоньки, пробегающие по плоской панели из пластика…

Солдаты будто застыли в оцепенении.

Взрывная волна настигла его на пороге, пронесла через весь этаж, пробила им стекло и перебросив через пропасть шириной в полсотни метров, впечатала в окно соседнего высотного здания. Сползая вниз, офицер ухватился за острые края разбитого витража, лишился подушечек нескольких пальцев, — всё-таки надо было надеть эти чёртовы кольчужные перчатки, подумал про себя, — сумел подтянуться и, повиснув на локтях, стал перебрасывать тело внутрь офисного помещения.

Внизу протяжно выли сирены реанимационных машин. Незамедлительно появились пожарные вертолёты, красные, угловатые, на вид совсем неуклюжие.

— Кто-то ответит за смерть моих ребят!.. — прорычал Прагэр, смотря как соседнее здание вспухает новым взрывом, и как верхние сорок этажей, лишившись опоры, обрушиваются на уровень, где произошёл взрыв, увлекая его за собой. Вниз. — Клянусь отцом империи, властелином Нэпэлом!..

Колонна автомобилей двигалась по лесной дороге на север. Сэйпог сидел рядом с «дедушкой» — так он стал про себя называть родственника новой знакомой (премилой, надо сказать, знакомой!), — прислонившись виском к холодному стеклу. Всё более погружался в созерцание проносившихся снаружи зарослей, растворялся в шуме мотора, подставлял ладони лежащих на коленях рук свежему, чуть влажному утреннему воздуху. Словом, отдыхал и концентрировался перед грядущим сражением.

— Не прислоняйся башкой к машине. Подбросит на выбоине — конец тебе! — проворчал любимый родственник Чёрного Сапожка. — И чему вас, штурмовиков, там, в Академии, учили!

— Учили, как стать невосприимчивыми к сотрясениям мозга, — серьёзно ответил Сэйпог.

— Ты с этим не шути! Бывало, что техникам, прислонившимся к переборке в крайних отсеках подлодок, позвоночник ломало, если рядом торпеда взрывалась.

— Знаю, — поморщился Сэйпог. — Не раз и не два десантировался с субмарин на берег Яваи, мерзокожих бить. Да у меня в черепе давно уж титановые пластины! И вдоль позвонка гибкие пластины какой-то там пластмассы — химики вовсю изощрялись. А ну, останови-ка здесь!

Старик вдавил педаль тормоза. Позади них остановились и машины с «новобранцами», самому младшему из которых было за шестьдесят.

Как же её всё-таки зовут? Тогда, — при первом знакомстве, — Сэйпог не узнал её имя, погрузился в черноту забытья в самый неподходящий момент. Потом, в лесном домике, когда можно было спросить напрямую, — правила вежества ещё позволяли, — не спросил… Нет, нельзя сказать, что забыл про неё… Очень даже посматривал, когда она подносила им во время совещания еду. Провожал взглядом, со странным чувством…

Просто вопрос выветрился из головы, ведь привык на войне к прозвищам, только самых близких друзей называл по имени. А ей вот дал прозвище, и про себя называл её им. Как-то запамятовав, что есть, что должно быть настоящее имя…

Теперь стал вспоминать, не называл ли её дедушка по имени. Смородинкой, девочкой, полынькой, веточкой, даже внучкой — было. По имени — нет…

Жаль её. Нет, он не позволит ей идти туда, куда они прутся. Ведь все солдаты наверняка погибнут. Да это и лучше будет. Чем меньше свидетелей шатания императорской власти…

— Девочка, тебе опасно идти с нами! — Сэйпог обернулся к Чёрному Сапожку, сидевшей на заднем сиденье. — Хватит и того, что ты проводила нас почти до самого логова врага. Сейчас ты сядешь в свой «Гипердрагон» и поедешь на восток. Будешь ехать до рассвета по лесным грунтовым дорогам. Избегай шоссе и крупных автострад. Фары не включай. Поезжай медленно, осторожно. В дороге будет безопаснее, чем дома или, тем более, с нами. К утру, я надеюсь, всё будет кончено, и ты сможешь возвращаться.

— Хорошо! — Чёрный Сапожок открыла дверцу и вышла из машины, подождала, пока ветераны освободят её красный автомобиль и забравшись обратно, нажала на газ, скрылась за поворотом лесной дороги.

— Чёрт! — прямо-таки взвизгнул один из старых солдат. — В её багажнике полно оружия! Мы забыли вытащить!..

— Не успели! Не успели мы! — быстро поправил другой ветеран. И оглянувшись на остальных, развёл руками. Ничего не поделаешь, склероз…

— А я-то думаю, чего она так легко согласилась… — проговорил Сэйпог.

— Да она винтовку от дробовика не отличит, — проворчал любимый дедушка Чёрного Сапожка. — Просто она решила, что раз всё равно вернётся утром… Зачем время тянуть? Эх, как бы глупостей каких не наделала, — старик отвернулся и уставившись в бинокль на полигон, стал яростно крутить окуляры.

— А она… — нерешительно сказал Сэйпог. Как же покорректнее задать такой вопрос, про её имя…

— Нет, она не пойдёт за нами, — по-своему понял старик.

Сэйпог вздохнул свободно, неприятной ситуации не получилось. И подхватил речь старика:

— Да если и пойдёт вслед, ничего угрожать ей уже не будет… Ну, разве что, на кровищи поскользнётся. Хотя нет, у неё ведь сапожки шипованые, — Сэйпог поймал на себе тяжёлый взгляд дедушки, и растерянно произнёс: — Чёрные такие…

Старый военный отвернулся и, как показалось бывшему главе Гибеша, сплюнул со злости. И точно — утёр губы тыльной стороной ладони, прежде чем процедить сквозь зубы:

— Ладно, займёмся работой.

Глава 9

Тяжёлая стальная дверь закрылась, отрезав группу людей от пути на поверхность земли. Тело убитого Трейсом учёного лежало у стены. Едва последний солдат вошёл в бункер, — они отступали выставив автоматы, с приложенными к стволам фонарями, будто боялись чего-то, скрывающегося в темноте, — учёные, что присели рядом с мёртвым телом, отскочили прочь. Лицо трупа в полумраке превратилось в зловещую белую маску, тонкие руки стали казаться плетями, чуждыми человеческому телу.

Люди стояли в тёмной пещере в абсолютной растерянности. Сгрудились под забранной решётчатым плафоном лампочкой, тусклой, пыльной, в стене над дверью. Решётка кое-где была разорвана, прутья выкручены немилосердно. Под ногами хрустело стекло, — те же существа добирались и до лампочки. Потому, когда солдаты открыли дверь, первым делом кинули во тьму пару гранат. Только потом забросили осветительную, — она уже перегорела, — дали в руки одного из лаборантов табуретку и лампочку, выгнали вперёд.

Теперь они стоят под этой лампой, и шарят в темноте перед собой лучами фонарей.

Что делать дальше? Никто не знает. Или почти никто…

— Потушите все фонари, кроме одного. Батареи надо расходовать экономно, — отдала приказ Риана, заурядная лаборантка. Хуже, чем заурядная.

Её обязанности в научной группе сводились к нескольким крайне простым действиям, их мог бы выполнять и кто-нибудь другой. И, наверно, даже с лучшими результатами. И как случилось, что кое-какие обязанности отошли к Риане — никто уже не помнил. Однажды она появилась в лаборатории, и всем показалось, что она была здесь очень давно.

Рано утром Риана включала компьютер, — для этого нужно было нажать большую зелёную кнопку, ошибиться никак нельзя. Она постоянно ошибалась, тыкала пальцем в значок с номером устройства и его характеристиками, за этим занятием её регулярно заставал заведующий отделом. Ещё Риана должна была вести записи показаний приборов, — дублируя следящие устройства, — и ровно полчаса в день она усердно занималась этим. Каждый раз открывала свой блокнотик и начинала с того, что аккуратно переписывала всё, что было указано на том самом значке на лицевой панели системного блока. Потом перерисовывала всё с экрана, — вместо линейки подставляла палец, — выводила контуры работающих программ. Такую мелочь как цифры, мелькающие в окошках, оставляла без внимания. Но самой важной обязанностью Рианы было протирание на приборах пыли. Дело требовало осторожности, — не нажать бы случайно какую-нибудь кнопку. Поэтому, едва лаборанты замечали, что Риана берётся за тряпку, ставили на главном пульте блокировку всех нажатий.

Она вечно была такой растерянной, что растерянность передавалась и другим людям, хоть минуту побывшим рядом с ней. Взгляд её бесцветных непонимающих глаз перебегал с одного предмета на другой, и человеку казалось, будто он тоже что-то ищет. Он подключался к поискам, потом резко обрывал себя, уходил поскорее. Впрочем, если с ней находились двое-трое, всё было иначе. Подталкивая друг друга под рёбра, насмехались над великими способностями Рианы к науке.

— Здесь неподалёку должна быть свалка, — вновь заговорила Риана спустя секунду. — Когда строительство бункера закончилось, туда сгребли весь оставшийся мусор. Может быть, мы сможем найти там инструменты?

— Решено! Отправляемся туда! — после недолгого раздумья произнёс Майсмур, помощник убитого главы группы. — Кто хочет остаться здесь? — он обернулся к испуганно сбившейся толпе людей. — Никто? Тогда все за мной!

Майсмур сделал несколько шагов и остановился: туннель разветвлялся.

— Ты не знаешь дороги туда? — учёный обратился к Риане.

— Конечно знаю! — с улыбкой ответила девушка и пошла по левому проходу, на ходу срывая с себя опостылевший белый халат. Под ним оказалось облегающее чёрное платье, открывающее колени любопытствующим взорам.

— Ты была здесь? — бросил вслед ей Майсмур.

Девушка не ответила. Оглянувшись, криком подогнала растянувшуюся на двадцать метров группу учёных.

— Быстрее! Или кто-то хочет потеряться и достаться мутантам на ужин? И бросьте эту падаль! — крикнула она тем, кто нёс на руках главу группы, учёного, убитого Трейсом. — Он давно мёртв!

— Да кто ты такая, чтобы здесь командовать?! — вскричал лаборант. Остервенел настолько, — сказалась подавляемая злость на Трейса и его приспешников, — что не говорил, а рычал, брызгая слюной.

— Я? — удивилась Риана. — Я командую? Очень мне надо командовать бригадой мертвецов!

Она фыркнула, пошла по пещере.

— Может, его следует похоронить? — нерешительно произнёс вслед кто-то из носильщиков трупа.

— Бросьте здесь! — не оглядываясь, крикнула девушка. — У нас и так мало времени! Мутанты не оставят от него и косточек! А если задержимся — и от нас тоже!

Учёные нехотя покорились.

— Да не бойтесь так! Мутанты активны лишь ночью! — со смехом произнесла Риана.

— Здесь всё время темно! — прошипел кто-то из толпы. — Какая им разница, ночь или день наверху?

— Понятия не имею! — усмехнулась Риана. — Если хочешь, спроси у них сам! До наступления темноты на поверхности ещё восемь часов. Мы успеем основательно подготовиться к встрече с ними!

— Откуда такое знание поведения мутантов? Может, ты их и видела раньше? — Майсмур с трудом догнал её и примеривался к темпу её ходьбы.

— Видела! — с ощущением своего превосходства — наконец-то! — сказала Риана.

— И как же они выглядят? — поинтересовался Майсмур.

— Скоро сам узнаешь! — весело заявила девушка.

— Мы погребены заживо на трёхкилометровой глубине! — сорвался на крик техник. — Нам никогда не выбраться отсюда! Но даже если мы поднимемся на поверхность, нас тут же арестуют и казнят!

— Мы могли бы бежать из страны! — сказал кто-то другой.

— Зачем строить планы на столь отдалённое будущее? — прервал их Майсмур. — Нам ведь даже эту ночь не пережить. Когда мутанты попрут со всех сторон, мы, в лучшем случае, продержимся пару минут.

— Мы выстоим, если будем едины, — воодушевлённо проговорила девушка. — А если их будет больше — умрём с честью, не на коленях, прося пощады, а с оружием в руках!

Ход кончился, группка людей оказалась в огромной тёмной пещере. Потолок терялся где-то в вышине. Вокруг высились горы старого хлама. Люди, — у некоторых из них в узких катакомбах уже начинались приступы клаустрофобии, — были шокированы и подавлены открывшимся простором.

— Да эта пещера просто огромна! — сказал Майсмур со смесью восхищения и испуга.

— Ниже есть ещё больше, — со знанием дела сказала девушка. — Там, где начинаются предъядерные выработки.

Риана огляделась по сторонам.

— Из вот этих цистерн можно было бы соорудить неплохую баррикаду.

— Мутанты снесут её запросто! — воскликнул техник.

— Да, но если заполнить цистерны камнями и мусором, а затем вбить в породу вон те стальные трубы и привязать к ним бочки теми цепями…

— Хорошо… Мы так и сделаем… Но у нас нет оружия…

Девушка подошла к цистерне и деловито стала обстукивать её у днища.

— Внизу осталось немного горючего. Из тех труб можно было бы сделать огнемёты.

— Отлично. Тогда за работу!

…И работа закипела. Одни занялись изготовлением оружия, другие стали возводить стену вокруг лагеря. Всё, что попадалось им под руку на свалке, они находчиво использовали для своих целей.

Люди под руководством Рианы начали сливать топливо в пустые канистры, обнаружившиеся здесь же, на свалке, соединять их гибкими шлангами с короткими обрезками металлических труб. Четыре огнемёта были сделаны из обнаружившихся среди мусора отличных окрасочных распылителей. Много трудиться над ними не пришлось: осталось лишь заполнить топливом и приделать к стволам зажигалки. К концу дня на руках у людей имелись ещё и восемь более примитивных, но не менее смертоносных огнемётов из обрезков труб.

Другие развели костёр и, выдолбив в породе полукруглые выемки, отливали свинцовые кистени и шестопёры по наущению девушки, проявившей недюжинные знания в устройстве оружия. Вскоре все люди были вооружены: кто-то сделал себе копьё, кто-то вооружился цепами. Сделали даже некое подобие лат, придав соответствующую форму обрывкам металлических листьев.

Часть группы под командованием Майсмура занималась укреплением лагеря. Их стараниями уже через пять часов с севера лагерь защищала баррикада, составленная по совету девушки из цистерн. С востока к ней примыкала наспех сложенная стена из обломков скальной породы. Западной границей маленькой крепости являлись остатки механизма огромного сломанного бурильного аппарата, совместными усилиями всей группы прикаченные сюда на найденных вагонетках из дальней части пещеры. Те же вагонетки, только перевёрнутые и загруженные камнями, прикрывали лагерь с юга. Когда кольцо стен замкнулось, люди почувствовали, как они устали и, наконец-то, дали себе отдохнуть. Майсмур же не успокоился, пока стены на всём периметре не превысили трёхметровой отметки.

На свалке нашли и старый генератор. Техники после нескольких попыток запустили его, так что строители после небольшого отдыха смогли продолжить укрепление лагеря уже не в свете костров и факелов, а при ярком свете прожектора.

Последние приготовления люди, которым вскоре предстояло стать солдатами, вели не спеша. У стен раскладывали связки копий, сделанных из заострённых арматурных прутьев, запасные шестопёры и булавы, выкладывали горки камней для метания.

Девушка подошла к Майсмуру. Тот сидел на камне и выгибал из толстой проволоки проволочные лямки к баллону огнемёта, чтобы можно было закрепить его за спиной.

— Я подумала, что за время, которое ещё у нас осталось, мы могли бы сделать пару приспособлений и поставить их на стены для борьбы с этими тварями, — девушка присела рядом с Майсмуром.

— Мы уже многое сделали, но в предстоящем бою ничего не будет лишним, — угрюмо сказал Майсмур. — Хотя имеет ли всё это смысл?

— Почему ты так не уверен в собственных силах? Сейчас мы не так беззащитны, как пять часов назад. У нас есть оружие!

— Но мало кто умеет им пользоваться. — Майсмур тяжело вздохнул. — Я хочу попросить тебя кое о чём.

— Да?! — девушка заинтересованно наклонила голову.

— Держись позади меня, когда начнётся бой, — серьезно сказал Майсмур. — Я постараюсь тебя защитить.

Девушка презрительно усмехнулась и начала раскручивать кистени.

— Я умею обращаться с оружием в отличие от тебя!

Майсмур нервно сглотнул и поднялся.

— Я сейчас подниму людей, что решили отдохнуть. Скажи им, что ещё надо сделать.

— Скажу, а потом поброжу по окрестностям, погляжу, нет ли чего полезного.

— Только не потеряйся, — холодно сказал Майсмур.

— Не беспокойся! — задорно воскликнула Риана. — Я знаю эти места как свои пять пальцев! И не напоминай про время! У нас есть ещё три часа спокойствия и безопасности!

Майсмур проводил её взглядом до стены, через которую она ловко перемахнула, лишний раз привлекая внимание к своим ножкам.

«Откуда она взялась? Кто она такая? Теперь я вижу, что она не та, за кого себя выдавала…»

Мутанты появились, как всегда, неожиданно.

Часовой на башне, — так называли высокую гору из камней, — громко закричал, судорожно сжимая в руках копьё, стал торопливо спускаться вниз, устраивая небольшие обвалы.

— Все на стены! — зычным голосом отдал приказ Майсмур и, положив на плечи два шестопёра, поднялся на северную. Риана подобрала из груды заготовленного оружия два кистеня, — шипастое ядро на длинной, в два локтя, цепи, — и поспешила на стену.

Орды мутантов заполнили всё освещённое пространство перед стеной. Дальше, в темноте, на них напирали сотни и тысячи других.

Девушка взмахнула кистенем и ударила им в голову мутанта, показавшуюся над стеной. Череп лопнул, забрызгав мозгами монстров, которые тут же сцепились между собой в борьбе за лакомые куски тела своего сородича.

Новый мутант полез на стену; Майсмур опустил тяжёлый шестопёр на голову монстра, тот выбросил из пасти навстречу ему длинный гибкий язык с шипом на конце и не найдя, за что уцепиться, рухнул, сбивая нижнего. Девушка вновь ударила мутанта, посягнувшего на её участок стены, цепом, одновременно захватывая цепью шею другого, чтобы раздробить ему голову свинцовым ядром.

Риана спрыгнула со стены, приземлившись на спины двух мутантов, и тут же уложила их ударами цепов. Следующий удар достался ближайшему монстру; свинцовое ядро проломило ему грудную клетку, смяв внутренние органы, и помчалось дальше. Риана завертелась на месте в смертельном танце; кистени кружились вокруг неё, неся мутантам боль и смерть. Расчистив немного места перед стеной, девушка взбежала по спинам мутантов, оттолкнулась и перелетев через голову, опустилась на стену рядом с Майсмуром.

— Никогда больше так не делай! — проревел Майсмур. — Я испугался за тебя, чуть было не спрыгнул вслед!

— Хорошо! — весело воскликнула Риана.

Мутант атаковал языком и, проткнув ногу Майсмура, выдернул язык, унеся к себе в пасть небольшой кусочек человеческой плоти. Майсмур упал на спину; отталкивая мутанта шестопёром.

Над ним возвышались ещё два мутанта. Риана метнула левый цеп в голову мутанта, перехватила голой рукой язык, выброшенный другим к Майсмуру и дёрнула навстречу правому кистеню.

— Спасибо! — Майсмур кивнул головой Риане.

Справа от девушки дыхнул пламенем огнемёт. Волна мутантов отступила, оставив с десяток горящих трупов.

— Восточная стена сейчас рухнет! — послышался чей-то отчаянный вопль.

— Справишься здесь без меня?

Вместо ответа Майсмур обрушил на монстра шестопёр.

— Ну и молодечик!

Риана спрыгнула со стены и подбежала к восточной. Та заметно шаталась. Кто-то, не удержав равновесие, с криком полетел вниз с узкой верхней площадки, чтобы исчезнуть среди безумного водоворота монстров, навеки канув в их пастях, будучи растерзанным на клочки.

— Эй вы, спускайтесь оттуда!

Люди спрыгивали со стены. Тотчас же на её верху показались мутанты; стена опасно накренилась; из подножия начали выскальзывать крупные валуны.

— Все дальше от стены! Возьмите копья! Станьте в ряд! Уприте один конец в землю! Наклоните! Подпирайте ногой! И стойте! Стойте!!!

Стена рухнула, погребая под завалами тех мутантов, что уже взобрались на неё. Орды монстров, теснившихся за стеной, хлынули на освободившееся пространство.

Первые ряды мутантов натолкнулись на копья. Острый конец вошёл мутанту в грудь, насквозь пронзая его и входя в тело следующего, упираясь в туловище третьего.

Кто-то в ряду копьедержцев, не вынеся укола шипастым языком, не удержал своё копьё. Монстры не замедлили рвануться в образовавшуюся прореху.

Риана удерживая чудовищную тяжесть из пяти мутантов, насажанных на копьё одной рукой, подняла другую, в которой был зажат неведомо откуда взявшийся пистолет-пулемёт, и открыла беглый огонь по мутантам. Оружие было настроено на одиночный огонь; каждая пуля отбрасывала одного монстра. Через пару секунд образовался барьер из пятнадцати убитых монстров.

Бросив оружие, ставшее бесполезным, едва магазин был опустошён, Риана из последних сил упёрлась в копьё. Трупы пронзённых мутантов уже возвышались на метр над её головой. Конец копья, упёртый в землю, заскользил, оставляя глубокую борозду. Копьедержцам, соседям Рианы слева и справа, тоже было несладко.

Внезапно давление мутантов прекратилось, они начали отходить.

Риана, обессиленная, выпустила из онемевших ладоней копьё, оно так и осталось стоять под наклоном, удерживаемое телами убитых мутантов. Слёзы текли по её лицу, то ли от облегчения, что этот кошмар кончился, то ли от подсознательного знания, что он только начинается. Люди вокруг Рианы опускались на землю; кто-то зарыдал как ребёнок, но в эти минуты его никто не винил за проявление слабости.

Майсмур, хромая, спускался с северной стены, опираясь на длинную булаву, обратился к людям:

— Мы победили! Но сейчас не время расслабляться! Надо восстановить стену!

Раздав соответствующие приказания, Майсмур взял Риану под локоть и отвёл её в сторонку.

— Риана, нам надо серьёзно поговорить.

— Я ждала момента, когда мы будем наедине, — странным голосом сказала она, смотря в землю.

— Откуда у тебя пистолет? — спросил Майсмур.

— Я вскрыла свой тайник, когда уходила перед боем за стену, — произнесла девушка, так и не подняв глаза. — Там, на свалке, у меня был небольшой запас оружия.

— Кто ты?

— Я — морпех, — сказала Риана, ещё до того, как он закончил вопрос. Их голоса слились воедино. А Майсмур секунду переваривал услышанное. — Имперская разведка внедрила меня в вашу группу для наблюдения. Задолго до того, как вы начали здесь свои эксперименты, я входила в постоянный контингент охраны бункера. Мы не раз спускались в катакомбы размяться — поохотиться на мутантов.

— Почему ты пошла вместе с нами? Ты могла раскрыть карты и остаться в бункере…

— Я влюбилась в тебя как девчонка! — промямлила Риана. Голос её начал прерываться, а глаза часто заморгали. С её лица упала капля, оставила в пыли тёмное пятнышко, и девушка быстро затёрла его ногой. — Ты думаешь, легко было променять оперативную работу на… на шпионскую?.. Да ещё такую унизительную — ведь делать даже ничего не надо было!.. Вас как детей вокруг пальца… Знакомые даже пальцами у виска не крутили, просто посочувствовали — это ещё хуже!.. А здесь?.. Учёные, лаборантки, — все втихую смеялись надо мной!.. Сначала втихую!.. А потом… Потом стали приходить к моему месту, и откровенно издеваться! Да я… — вне себя от ярости проорала Риана. Стирала дрожащей пятернёй с лица текущие слёзы. — Да я могла их убить!.. Одним движением!.. Одним пальцем!.. Спичкой! Отколовшимся со стены кусочком краски! А они смеялись!.. Но я терпела… Пошла на это… Ради тебя!..

Риана то смеялась, пока говорила, то выкрикивала, то чуть не начинала рыдать. А на последних словах перешла на шёпот. Майсмур стоял совершенно огорошенный. А когда девушка замолкла, присела на корточки, спрятав мокрое лицо в ладонях, сел рядом, нерешительно провёл по её волосам. Едва-едва касаясь — но она почувствовала. И с неё будто разом соскользнули путы, что удерживали от желания броситься любимому на шею, целовать горячо, тереться о его щёки, подбородок, воротник лицом, чтобы вытереть горькие слёзы.

Потом она уткнулась ему в шею, и заревела. В голос, уже не глотая слёзы.

— Почему ты не сказала ничего раньше? — поражённо пробормотал Майсмур. — Того, что любишь меня…

— Потому что любила, и не сказала!.. — проревела она. — Ты же не обращал на меня никакого внимания!..

— На тебя трудно не обратить внимания! — смущённо сказал Майсмур, проводя взглядом по округлым коленкам Рианы. — Я был всецело поглощён работой…

— Я нашла два высокотемпературных антибарных скафандра, — вдруг горячо заговорила Риана, подняв на него глаза. — В них мы сможем спуститься в предъядерные выработки и взяв бурильный аппарат подняться в нём на поверхность!

— Бросить людей? Предать их? Нет! — Майсмур резко встал, отступил на шаг от Рианы, как-то странно глядя на неё.

— Скафандров всего два. Только мы: ты и я… — растерянно проговорила Риана. Снизу вверх глядела в лицо любимому, медленно приближаясь на четвереньках.

— Нет… — только и вымолвил Майсмур, отступая. Глядел на девушку широко раскрытыми глазами, с таким ужасом, будто лицо её стало мордой горгульи, а за спиной выросли пики серых рваных крыльев.

— Эти люди всё равно погибнут в следующем бою… — непонимающе проговорила Риана.

— Среди них есть мои друзья. Я умру вместе с ними… — твёрдо сказал Майсмур. И отодвигался всё дальше. Будто боялся, что разорванные паруса крыльев обнимут его, и заключат в саван, — в саван не вынесенного искушения.

— Как знаешь… — изменившимся в который раз голосом бросила Риана. Вытерла слёзы и, взобравшись на стену, спрыгнула с той стороны.

— Рифлз, спускай! — прокричал Майсмур.

Огромное, усыпанное стальными кольями бревно, под действием отпущенного противовеса врезалось в толпу мутантов.

— Подтягивайте!

Двое техников, дружно взявшись за ворот, стали поднимать ударный механизм на стену. Конечности пронзённых мутантов продолжали дёргаться, и при каждом движении на людей брызгала жёлтая кровь..

Внезапно в самый центр крепости откуда-то сверху рухнул мутант. Удар о камни не прошёл безвредно: туловище лопнуло, как гнилая дыня; капли жёлтой тягучей крови монстра забрызгали лица людей, находившихся рядом.

— Они падают сверху!

— Направьте прожектор в потолок!

Казалось, потолок шевелился, так много на нём было мутантов. Над головами людей на высоте двухсот метров кишмя кишели мутанты.

— Их тысячи!

— Больше! — мрачно констатировал Майсмур.

Мутанты активизировали свои действия. Их движения и перебежки с места на место по потолку только казались бесцельными и хаотичными. Стоило приглядеться хотя бы некоторое время, как операции орд мутантов представлялась сложнейшим динамическим фракталом, описать и смодулировать который не по силам рядовому компьютерному терминалу. Уже через минуту стало заметно, что они крепко вцепляясь друг в друга образуют гигантский сталактит, направленный в центр крепости.

— На стенах не хватает людей! Горючая жидкость на исходе! — к Майсмуру подбежал запыхавшийся Траян. По щеке бойца, — а теперь учёных уже можно было так называть, — стекала кровь. В руке он держал здоровенную дубину, с которой медленно капала внутричерепная жидкость мутантов.

— Сколько сможем ещё продержаться?

— Минут пятнадцать! Не больше!

— Больше и не надо! — сказал Майсмур, хмуро всматриваясь в потолок. — Такими темпами они ещё раньше достигнут земли!

И действительно, за время разговора живая колонна опустилась на добрые пять десятков метров. В диаметре она составляла примерно столько же.

— Предупреди людей: когда огнемёты погаснут, пусть все отходят в центр лагеря! — приказал Майсмур. — Мы станем плечом к плечу и закроемся щитами! Твари успеют утонуть в собственной крови, прежде чем падёт последний из нас! — прорычал Майсмур, потрясая шестопёрами. — Радуйтесь, люди! О нас ещё сложат легенды! — Майсмур тяжёлыми шагами стал подниматься на стену, не зная, как он был тогда прав.

И снова тяжёлое дыхание огнемётов, удары установок, дробящие даже камни, по которым наступали мутанты.

Исполинская колонна раскачивалась уже на высоте пятидесяти метров над землёй; мутанты сбегали по её бокам и прицеплялись снизу.

Наступил момент, когда тварь, случайно сорвавшаяся со сталактита, уже не разбилась при падении о каменный пол. Метнувшись к техникам, заряжавшим установку, она набросилась на одного из них, но в прыжке была пробита копьём, зажатым в твёрдой руке Майсмура. Выдернув копьё из камня, к которому пригвоздил мутанта, Майсмур стёр с него рукой жёлтую кровь мутанта и провёл по лицу, нанося себе боевую раскраску.

— Пора! — прокричал Майсмур, поворачиваясь вокруг, чтобы всем было слышно.

Люди спрыгивали со стен, подхватывая на бегу щиты, группируясь вокруг груды заготовленного оружия, в пяти метрах от точки, в которую вскоре должен был упереться чудовищный сталактит.

— Сомкнуть щиты!

Края щитов из помятого листового металла с наспех приклёпанными шипами на внешней стороне и рукоятками на внутренней сдвинулись с громким стуком.

— В два ряда! Первый — булавоносцы, второй — пикинёры!

Одновременно с тем, как волна мутантов ударилась о щиты, напарываясь на оголовки копий, исполинская колонна коснулась земли.

Десятки тысяч мутантов затопили лагерь, на них спрыгивали всё новые и новые монстры.

— Здесь здорово пригодился бы «Клык». Даже трёхсотый… — прокричал на ухо Майсмуру Траян, нанося удары врагам из-за щита булавой.

Майсмур неистово рыча, во всю работал шестопёрами и не собирался останавливаться.

— Мы здорово пообедаем, когда отобьём эту атаку! Если они не пообедают нами!.. — здоровяк Рифлз уже оценил качество жёлтого мяса мутантов, после первого боя. Тогда над кострами установили самодельные шампуры и устроили небольшой пир.

Мутанты наступали огромными валами, становясь друг другу на спины и головы.

Вал живой мутированной ткани высотой метров пять нёсся на крошечную группку людей, ощетинившуюся копьями и шестопёрами. Костры, раскиданные по всей крепости, были давно затоптаны; поле боя освещал прожектор, установленный на башне, да ещё факелы, которыми некоторые воины пользовались как дубинами, вдобавок к имеющемуся вооружению.

Внезапно земля стала оседать, мутанты начали проваливаться в воронку. Секундой спустя оттуда полетели мелко изрубленные ошмётки. Над впадиной показался огромный острый бешено вращающийся бур, а за тем и нос предъядерного корабля-проходчика.

Корабль полностью выехал на поверхность и прокрутился на месте, оставляя за собой полосу из мелко протёртых тварей. Проходчик описал полукруг вокруг столпившихся людей, освобождая место от мутантов. Люк распахнулся, из него по плечи показалась Риана.

— Ну что застыли? Скорее сюда!

Люди бросились к кораблю и стали взбираться по узкой металлической лесенке, сброшенной им девушкой. Риана вновь исчезла в чреве проходчика. Корабль начал медленно прокручиваться на месте, давя подступающих мутантов. Люди забирались внутрь, последним на борт поднялся Майсмур. Риана выскользнула на палубу и бросилась ему на шею.

— Я так рада, что ты жив! — пролепетала, вне себя от счастья.

— Я знал, что ты вернёшься! — победно проговорил Майсмур.

Майсмур отбросил шестопёром тварь, решившую спрыгнуть на палубу проходчика. Мутанты обступили корабль со всех сторон, нависая над бортами.

— Здесь опасно оставаться! — крикнула девушка.

Риана и Майсмур спрыгнули в шлюзовую камеру и сообща задвинули тяжёлый люк. Тотчас же с той стороны когти монстров заскребли о жаропрочную обшивку проходчика.

Риана спустилась в кабину управления и запрыгнула в кресло. Майсмур застыл сзади, напряжённо вглядываясь в экран, куда подавалось изображение с камер наружного наблюдения. Практически ничего невозможно было разглядеть за мельтешением кишащих, как гемоглобин в капле крови, тел мутантов.

Девушка потянула на себя рычаг, нажимая на педаль. Ножи бура расчистили путь и проходчик начал лавировать между валунами, давя мутантов.

Неожиданно корабль тряхнуло. Майсмур чуть было не свалился на пол, но вовремя успел ухватиться за плечи Рианы, предохранив её тем самым от удара головой в приборную панель. Колонна мутантов закачалась.

— Что это?

— Это взрыв наверху, в бункере! И причём очень сильный! Уходим отсюда! — Риана вдавила педали, проходчик начал вбуриваться в породу.

От потолка отделились огромные куски и, рухнув вниз, совсем рядом с проходчиком, распались в пыль.

— Наверху сейчас, похоже, очень жарко! Это ядерный взрыв! И не слабый!

— Кто-то раздраконил этих ублюдков! — проворчал Майсмур. — Давно пора!

— Жалко! — прорычала Риана. — Я сама хотела этим заняться!

— Я бы тебе помог! — кровожадно проговорил учёный.

Теперь, когда корабль погрузился в породу на треть и проворно вбуривался всё глубже и глубже, они могли себе позволить хоть спор, хоть пикировку. Но выбрали отчего-то шуточный разговор. Впрочем, не такой уж шуточный: даже если он и казался таковым, подвергать сомнению ненависть уцелевших было бы глупо.

Корабль находился почти в вертикальном положении, когда высоко задравшаяся корма приняла на себя удар валуном поменьше, абсолютно безболезненный для механизмов и пассажиров при такой броне. Колонна монстров совершала колебания амплитудой в несколько десятков метров, мутанты отчаянно продолжали удерживаться за потолок.

Проходчик полностью исчез в породе, фонтан переработанного камня ударил вверх и засыпал воронку. Корабль стремительно уходил на глубину.

Огромная плита площадью в два километра, сдвинулась и, отделившись от потолка, на долю секунды остановила падение, поддерживаемая колонной мутантов, но затем рухнула на дно пещеры, растерев тварей до клеточного состояния. Спустя ещё секунду в пещеру ворвался всепоглощающий, всеочищающий ядерный огонь.

— Лучше расскажи, как тебе удалось незаметно пронести в лагерь пистолет? — проговорил Майсмур. — Я точно помню: когда ты возвращалась после прогулки, в руках у тебя ничего не было. Платье на тебе облегающее, так что…

— Давай я тебе покажу… — прошептала Риана, игриво задирая указательным пальчиком левой руки край юбочки на сантиметр, а пальчик правой слегка покусывая губами. — Закрой дверь.

Майсмур послушно закрыл люк и завинтил замок. Самому даже удивительно стало — наверное, впервые за всё время подчинился ей. И теперь в маленькой комнатке для скафандров они были одни. Ну, если не считать двух скафандров, тех самых, по вине которых и произошла первая — и, хотелось бы верить, последняя, — ссора. Но в таких случаях как этот, пожалуй, стоит слушаться женщины.

Поневоле воцарилось молчание. Агентесса чего-то ожидала, запоздало кляня себя за глупость, а своего любимого — за нерешительность. Она-то никак не могла знать, что на уме сейчас у мужчины.

— Сколько нам ещё подниматься на поверхность? — проговорил учёный, как-то странно прищурившись. И Риана не могла так сразу разобрать, что означает это выражение лица.

— Мы идём по спирали вверх с пятикилометровой отметки, — сухо сказала девушка. Она тут, значит, его соблазнить пытается изо всех сил, а ему то ли не терпится посчитать что-то, то ли на поверхность хочет, поскорей сбежать от неё. — Пару дней, наверно… — добавила агентесса разочарованно. И отчётливо поняла, что если парень, стоящий напротив неё, не захочет быть с ней рядом отныне и во веки веков, в самый раз снять прикреплённый к внутренней стороне бедра пистолет и выпустить себе мозги. Сначала ему, правда…

— Боюсь, что нам этого времени не хватит… — Майсмур приник к губам Рианы, раскрывшимся навстречу ему в облегчённом выдохе, и два разгорячённых тела, просто исторгающих всеми своими порами крики желания слиться, мягко опустились на пол.

Глава 10

— Знаешь, что я сделаю, когда заполучу твоё тело? — говорил император Трейс. — Прикажу привести Арну в мою опочивальню! Ну не верх ли цинизма? Я получу то, чего ты желал так долго!

— Я убью тебя, если ты посмеешь прикоснуться к ней своими грязными пальцами! — зарычал Нэпэл, пытаясь освободиться от цепей.

— Я буду обладать ею в твоём теле! — насмешливо продолжал Трейс. — И прикасаться твоими пальцами!..

— Тварьх-х-х!.. Убьюу-у-у!.. — шипел Нэпэл, напрягая плечи в слепой надежде порвать стальные путы. — Я желаю не тело её, а душу! А этого ты не получишь никогда!

— И что ты в ней нашёл!.. — с презрением бросил Трейс.

— Тебе этого не понять! — яростно закричал Нэпэл. — Ты всего лишь бездушная кукла! Марионетка дьявола!.. Я перерублю ниточки, за которые он дёргает!

— Ты не так уж и сильно отличаешься от меня! То же стремление удержать власть любой ценой, те же тёмные желания… — медленно, задумчиво говорил Трейс. — Из тебя бы мог выйти прекрасный властелин Империи… Такой же, как я… Мне просто немного не повезло… В той жизни… А тебе — в этой…

— Я знаю, что мы похожи… Только ты — слабее, — тяжело дыша заговорил Нэпэл. — В том обличье власть ускользала от тебя! И моё тело тебе не поможет! И даже те годы, что остались до твоего свержения, в глазах армии Империей буду повелевать я — не ты!

— Пустые разговоры!.. — раздражённо выкрикнул Трейс. Сжал недовольно губы, потом оскалился и продолжил, после недолгой паузы: — Ты связан, а я нет. Ты лежишь, а я стою над тобой. Так кто же из нас обладает сейчас большей властью? Кто из нас более счастлив?

— Я! — выкрикнул штурмовик. — Я, будь проклята моя кровь!..

— Что? — поразился Трейс.

— Я более счастлив, — повторил Нэпэл. Крикнул, напрягая плечи: — Что есть счастье? Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия!

Нэпэл рванул цепь, из пор кожи брызнула кровь. Молодой Император дёрнул ещё раз, целый пласт кожи и мяса сошёл с плеч штурмовика. Металл заскрипел о локтевые суставы, оголяя их. Звенья соскабливали с костей щетинки мяса, оставляли в надкостнице предплечья канавки. Захват цепи ослаб, Нэпэл сбросил её с себя, освободился окончательно. Цепь соскользнула с кистей рук, — поражённый болью, Нэпэл не смог вовремя ухватить её, а в бою пригодилась бы, — сползла по талии, по ногам, и словно змея обвилась вокруг стоп.

— Не смей портить моё тело! — прорычал старый император, выхватывая из ножен на боку под левой рукой меч. — Долгое лечение не входит в мои планы!

Нэпэл лихорадочно соображал, что ему делать. Трейс может оглушить его, ударив плашмя клинком, а уклониться нет возможности: тогда он будет в досягаемости шокеров в руках солдат, сомкнувших вокруг него кольцо.

— Оно пока моё, и я могу делать с ним всё, что захочу!

Нэпэл бросился на направленный в его сторону клинок, перехватил лезвие, сжав его между ладонями, и направил острие в багровую щель на животе, стянутую нитками. Меч пронзил живот императора, и он стал насаживаться на клинок. Обезумевший Трейс забыв все намерения насчёт тела штурмовика, попытался провернуть меч в ране, но Нэпэл сдерживал его. Тогда старый император надавил на рукоять; меч начал глубже и глубже погружаться в плоть штурмовика, тот не мог воспрепятствовать этому, да и не хотел, — лезвие скользило меж ладоней, — единственное, что он мог сделать, так это немного перемещать своё тело, подставляя навстречу мечу так, чтобы лезвие проходило мимо жизненно важных органов. Клинок вышел из спины штурмовика на пару локтей; Нэпэл всё больше и больше накалывая себя на меч, подбирался к Трейсу. Ветвистая гарда из оленьих рогов упёрлась Нэпэлу в живот, и он перехватил рукоятку поверх рук Трейса. Старый император не желал отдавать оружие, Нэпэл размахнулся и ударил его головой в лицо. Трейс пошатнулся, отступил. Император начал медленно и осторожно извлекать меч из своего тела.

— Взять его! — заорал Трейс. — Приколите его пиками! Но не покалечьте ещё сильнее! И не повредите голову!

Нэпэл пригнулся, и короткий арбалетный болт, предназначенный ему, воткнулся в лоб имперского солдата, первым бросившегося к Нэпэлу. Мозги разбрызгались на окружающих воинов, но те будто не заметили этого. Их взгляды были устремлены вверх, откуда была выпущена стрела. И никто из староимперцев не смог засечь пробежавшую по балке под потолком тень.

— Кто?.. Кто это?.. Кто нарушил приказ? — в страшной ярости рычал Трейс. — Убейте… этого!..

— Огонь вверх! По всему что движется! — прокричал полковник Наглифар.

Старомперцы стояли, пристально вглядываясь в потолок. Воин с пулемётом уронил оружие, схватился за лицо и стал оседать на пол. Меж его пальцев струилась кровь, стекала по блестящим острым зубьям метательной звёздочки. Стоявший рядом молодой лейтенант, не сдержавшись, открыл огонь вверх. Поворачиваясь на месте, стрелял, пока хватало патронов в магазине.

Сверху на поднятые лица воинов закапала кровь.

— Отлично! Ты его подстрелил! — солдаты стали хлопать стрелка по плечам. Оживился и Трейс. Только Наглифар со злобой глядел вверх, выслеживал что-то во мраке.

С балки вниз сорвалось чьё-то тело. Рухнуло со смачным всхлипом на бетонные плиты.

— Это же полковник Гайрэн! — закричал лейтенант. — Он только был здесь!

Горло офицера было перерезано от уха до уха, вся кровь спущена по бороздке на лезвии ножа столь аккуратно, что ни пятнышка оной не виднелось ни на одежде, ни на коже мертвеца. Только во что собрали кровь?.. Или, быть может, выпили?..

Стальная леска, упавшая на горло воина из последней шеренги затянулась и утащила его вверх. Спустя секунду ещё один труп упал к ногам староимперских солдат.

Император, решив, что лучшего времени для атаки не будет, сжав в руках трофейный меч, поднырнул под электрошокеры, наставленные на него, и рубанул по ногам первых солдат.

Откуда-то сверху спрыгнул человек, — будто филин спланировал на крыльях — полах чёрного бронеплаща. В полёте срубил головы двум имперским солдатам.

— Инквизитор! — вскрикнула Арна, всё это время сидевшая в углу, сжавшись в комочек.

— Инквизитор! Будь ты проклят, предатель! — прошипел Нэпэл. Жалел, что их разделяли десятки врагов, но это можно исправить… Врубился мечом в толпу с такой злостью, что в стороны полетели волны крови.

Инквизитор пришёл… Его никто не звал. Он думает, что пришёл, чтобы расправиться со всеми. Нет, он пришёл, чтобы умереть от руки Нэпэла!..

Император и Инквизитор сближались, прорубая себе пути. Чтобы столкнуться в бешеной схватке…

Инквизитор махнул мечами, — и солдат упал, разрубленный от плеча до паха. В следующем Инквизитор сделал V-образную прорезь, — кусок туловища вместе с головой отпал от человека, руки болтались на остатках плеч, а те держались на оголившихся с внутренней стороны рёбрах.

Уклонившись в присесте от вражеских палашей, штурмовик повёл мечами в стороны, разрубил дерзнувших противостоять ему солдат до позвоночника, а затем дёрнул вверх, оставляя огромные прямоугольные вырезы в телах противников.

Новый противник был в бронежилете, Инквизитор в прыжке вогнал оба меча ему в шею почти до рукояти. Лезвия прошли параллельно позвоночнику, срезая его ответвления. Инквизитор выдернул мечи, — фонтан крови ударил из ран. Враги насели так, что меч вяз в телах, и не было времени отражать удары. Инквизитор выхватил небольшую ручную ракетницу. Первый же заряд взорвался в лёгком вражеского офицера, его голова и плечи стали проваливаться в выжженную полость внутри тела. Второй заряд разорвался в толпе противников, разбрызгивая неугасимую жидкость. Горючие капли прожигали тела насквозь, обугливая по пути кости, вверх взметнулись испарения крови.

Ворота в восточной стене ангара дрогнули от взрыва, сорвавшего запоры, и в помещение ворвались старые гвардейцы Сэйпога. Одновременно через западный вход в зал вломились Чэрт, его новая подруга и снайпер. И стали пробиваться к центру помещения, щедро разбрызгивая чужую и свою кровь. Уже меньше их сошлось в центре ангара, где они стали плечом к плечу, замкнув круг с Арной посередине.

— Что делать?.. — проорал Чэрт, взмахивая мечом.

Нэпэл лишь хрипел при сильных замахах, сжимая зубы — чтобы из горла от перенапряжения не хлынула потоком кровь.

— Смотри!.. — закричал Нэпэл, и Чэрт вскинул голову, хотя Император указывал мечом лишь миг, меж ударами по врагам.

Сверху, из шахты со световодами, опускалась широкая платформу, заставленная оборудованием и пультами. На краю показалась Чёрный Сапожок. Вцепилась в поручни, увидев залитого кровью Сэйпога. От жалости закусила губу, задышала часто.

Ожесточённо рубились, краем глаза наблюдая за продвижением платформы. Стали заранее смещаться туда, где она должна была остановиться. Враги пытались задержать, оттеснить. Другие стояли в стороне, потрясали над головой оружием, — ждали, когда можно будет добраться до девушки, разорвать в клочья.

Сэйпог увидел, заревел яростно, врубился во врагов с такой неудержимостью, что прошёл сквозь несколько рядов, ворвался в толпу солдат, чьи взоры были устремлены вверх. Порубил за несколько вдохов, — быстрых, усталых. Прорвались и остальные, — в центре группы, за спинами воинов и одной воительницы, двигалась Арна. Оскальзывалась в крови, хваталась то и дело за плечи, пояс Нэпэла, опиралась на его спину.

Платформа застыла на вершине торовидной временной установки. Бесновались враги, разбрасываемые отрядом. Последние, отделявшие союзников от крутого бока агрегата враги еще не упали, как Сэйпог прыгнул сквозь них, взметнулся по стенке, цепляясь за едва заметные выпуклости. Оказавшись на самом верху, провёл рукой по щеке девушки, прильнувшей к нему, — на большее нет времени, а то бы… — пролез под поручни, свесился сколь можно, уцепившись за крепления, свесил вниз автомат, высвободив ремень, как можно было. Втянул на площадку Императора, прижавшего к груди зажмурившуюся Арну. Чёрный Сапожок помогала, ухватилась за ногу Сэйпога, держала на случай, если тот вдруг сорвётся.

Штурмовики вдвоём втянули Чэрта. Чэрт вскинул руку вверх, и плавно поднялся, другой чертил серебристые молнии, отсекая налезающим врагам конечности. За шею его обнимала Бэк Гроу, повисла на спине любимого. Вдёрнули на площадку Сайгейра. Вместе втянули ещё нескольких воинов, и деда Чёрного Сапожка тоже. Последних гвардейцев притиснули к стенке так, что вырвать из толпы не было сил. Враги разорвали их в клочья, полезли по головам друг друга на платформу.

С другой стороны платформы, с кучи наваленных трупов, отбиваясь от вцепляющихся в полы плаща и ноги людей, карабкался Инквизитор. Влез на площадку, с другой стороны от Нэпэла и его спутников, за стеной приборов. Смахнул одним движением нацеплявшихся за край солдат Трейса, прыгнул на пол, прокатившись мимо прохода меж приборами, с винтовкой в руке. И не забыл нажать на курок.

Чёрный Сапожок колдовала над пультом, и платформа уже начала отрываться от поверхности временной установки. Нэпэл закрывал собой Арну, оберегая от случайностей, что так часто бывают, когда всё уже близится к концу. Штурмовики и десантники отбивались от лезущих через поручни врагов. Снайпер…

Сайгейр медленно опускался на решётчатый пол, урановый сердечник пули вскрыл его грудную клетку, выбросив наружу сердце и лёгкие.

Император обернулся, — проследил за расширенными глазами Арны, да и что-то горячее плеснуло на ноги. Увидел падающего на колени снайпера, и мелькнувшую тень, в щелях между неплотно стоящими установками.

Обернулся к Арне, поглядел в глаза, коснулся её локтей, — беззвучно призывая оставаться на месте, — зашагал прочь. Плечи развернул шире, заслонил любимую целиком. Прямо на линии огня, — пуля не пролетит мимо. Не попадёт в неё…

Инквизитор притаился за агрегатами, вновь наставляя оружие, и Нэпэл бросился вперёд бегом, врезался в тяжёлую установку. Всем телом протолкал и её, и врага с другой её стороны, вдавил в поручни. Инквизитор захрипел, взмахнул руками, но винтовку удержал. Металлическая труба врезалась в поясницу, спереди давила махина, ощетинившаяся тонкими острыми усиками оборванных проводков.

Нэпэл разогнался, с рыком ударил плечом в панель прибора. Поручень под спиной Инквизитора прогнулся, сам он закричал от боли. Вытянул руку, положил винтовку на верхнюю крышку прибора, наклонял туда, на другую сторону. Чтобы выстрелить, достать-таки Нэпэла.

Император вырвал тяжёлую переднюю панель, смахнул винтовку. Кольцо вокруг курка едва не выломало Инквизитору пальцы.

— Ты!.. — прорычал Император. — Наконец-то мы встретились!.. Почему не приходил раньше?

— Боялся твоей охраны!.. — прохрипел враг.

— Или меня?..

Нэпэл ударился всем телом о прибор, погнутый поручень выскочил из пазов и Инквизитор полетел на головы староимперских солдат. Покалеченный прибор навис над краем, зацепившись за вывернутые наружу столбцы ограждений.

Нэпэл развернулся и ушёл, не видя, как Инквизитор размётывает врагов схваченной согнутой палкой, и исчезает под огромной установкой, на которой стоит платформа. Штурмовик же подошёл к Арне, и остановился перед нею, не зная что сказать.

В этот момент откинулся круглый с прорезью люк в колодец, через который под основание платформы уходили подъёмные тросы, и оттуда выбрался Инквизитор. Подхватил оставленный Чэртом свинцовый контейнер, распахнул крышку и ударил пальцами по кнопкам, запуская отсчитывающий механизм.

— Я привожу бомбу в действие! Через две минуты здесь будет погодка, как на солнце! Даже лучше: никакого дейтерия!

Инквизитор сорвал приборную панель, и вырвал из свинцового цилиндра с бомбой провода, по которым внутрь можно было передать сигнал отмены. Швырнул ящик через поручни, вниз, к врагам. И те, поймав его смятыми телами и проломленными черепами, злобно завыли. Стали хватать, вертеть в поисках механизма отключения. А потом с удесятерённой энергией полезли по стенкам установки на платформу.

Арна взвизгнула, спряталась за спину Императора, едва Инквизитор вылез из колодца. Нэпэл раздвинул окровавленные плечи, закрывая девушку, молча наблюдал за действиями Инквизитора. Тот медленно, будто растягивая время, зашагал к ним, занося меч. Но только Инквизитор начал своё смертельное движение, как Император остановил его мечом. Резко ударил снизу, пронзив врагу живот, и долго вытягивал клинок из раны, ведя лезвием вверх, к груди.

— Будь ты проклят, Инквизитор!.. — презрительно бросил Нэпэл опускающемуся врагу, и отступил в сторону. Инквизитор оказался на коленях перед Арной. Секунду ещё стоял он не двигаясь, а потом медленно стал поднимать голову, и Арна наступила ему на плечо ногой и толкнула. Враг опрокинулся на спину, полетел вниз головой в колодец, из которого минуту назад появился.

Чёрный Сапожок согнулась над пультом, её руки летали по клавиатуре. Наконец, команды заставили заработать мощные моторы, стоящие на поверхности, и лебёдки ожили. Но платформа по-прежнему стояла на месте, хотя трос стал медленно уползать вверх. С секунду все непонимающе молча смотрел на трос, а затем разом бросились к нему. Не важно, почему так случилось, — то ли враги повредили платформу, подобравшись снизу, то ли Чёрный Сапожок напутала с кнопками. То ли Инквизитор упав в колодец, отсоединил трос. Не было времени разбираться что к чему.

Первыми на тросе повисли оставшиеся в живых ветераны, ниже прицепился Сэйпог, прижавший к себе девушку в чёрных сапожках, затем Чэрт с Бэк Гроу. Трос был короток, места ухватиться каждому не хватило бы, поэтому штурмовики обняли своих любимых женщин, прижали к себе, а держались на одной руке. Последним за трос ухватился Нэпэл, обхватив другой рукой маленькое существо, которое он непонятно за что любил. Хотя нет, он знал за что любил её, — за очаровательную улыбку, за её милый смех, за шелковистые волосы, — список можно было бы продолжать до бесконечности…

Перед тем, как зацепиться за канат, Император вдогонку пожал руки поднимающимся Чэрту и Сэйпогу.

— Спасибо, друзья!.. Вы пришли на помощь как раз вовремя…

— Мы поднимаемся слишком медленно! — крикнул сверху Чэрт. — Взрывная волна догонит нас!

— Шахта напичкана хроноплёнками! Я активировала их перед подъёмом! — крикнула Чёрный Сапожок. — Они пропустят наружу нас, но не взрыв!

— Прыг-прыг! Вы все умрёте! — бросила Арна воинам, пытавшимся схватить уползающий вверх трос.

— Тогда, в машине, я так и не расслышал твоего имени! — Сэйпог повернул Чёрный Сапожок к себе лицом. — А потом неудобно спросить было!..

— А сейчас не неудобно?.. — прокричала Чёрный Сапожок.

Сэйпог глянул на трос, на сползающую руку, из ран о вылезшие из троса острые проволочки течёт кровь. Потом посмотрел на разваленную внизу платформу, на кучи трупов вокруг, на бесящуюся толпу солдат. И на девушку, которую он крепко прижимал к своему торсу, обняв за талию.

— Да нет, — поднял он бровь, — вполне удобно… Очень даже… Я бы сказал…

Чёрный Сапожок обхватила его ногами за бёдра, прильнула щекой к щеке, потёрлась.

— Так ещё лучше… — пробормотал Сэйпог.

— Правда? — рассмеялась она. — Дедушке это не понравилось бы! — Старик свесился сверху, зыркал недовольно, как ни старался, не мог расслышать, о чём идёт разговор. — Повторяю в последний раз: при рождении мне дали имя…

Грохот взрыва затопил шахту. Стенки зашатались, начали обваливаться снизу.

Сэйпог горестно сморщился, — сегодня явно неудачный день…

…Огонь лишь слегка опалил его. Обычному человеку этого было бы достаточно, чтобы отправиться в лучшие миры, но он был нелюдем и, как следствие, отличался повышенной жизнестойкостью.

Лоскут кожи, свисающий с его щеки, обнажил коренные зубы, их нельзя было не заметить в глубине красной рваной раны, сочащейся кровью. Один глаз выбило и он болтался на зрительном нерве, ведущем в пустую глазницу. Лица обгорело, и теперь было покрыто чёрной, местами лопнувшей коркой. В трещинах виднелась розовая плоть. Руки и плечи сгнивали на глазах, кожа на них тоже покрылась трещинами, сочившимися каплями бурого гноя.

— Арна, сбей его ногами вниз! — прокричал Нэпэл. — Приготовься, когда он подберётся…

Враг медленно подтягивался выше, ему оставалось проделать всего метр до ног девушки. Меньше… Он вытянул вверх руку…

Арна дёрнула ногами, закричала пронзительно, прося о помощи. Ведь самой не справиться, а Инквизитор уже касается стоп, хочет вцепиться, стянуть вниз. Нэпэл заскрежетал зубами, ведь ничем не может помочь. Одной рукой намертво вцепился в трос, чудовищным напряжением втиснул пальцы между стальных верёвок, сплетающих его. Другой обхватил Арну…

Инквизитор махал рукой в воздухе, хватая девушку за щиколотку. Арна отбрыкивалась, пытался достать стальными подошвами и Император, да было неудобно, рвалось что-то внутри, и невесомая раньше Арна почему-то стала тянуть вниз, сползать из объятий.

Наконец Инквизитор вцепился за щиколотку девушки, сжал ахиллесову пяту, злобно засмеялся, когда Арна зарыдала от боли. А Император сжал зубы, готовился к тому броску, который всё решит, либо спасёт любимую, либо… либо он упадёт вслед за ней…

Инквизитор вытягивал её из объятий, штурмовик чувствовал, видел, как она сползает по его телу вниз. Прижимал сильнее, перехватывал крепче, да…

Всё… Время пришло… Либо спастись, либо…

Нэпэл собрался, — проработал всё, что должно произойти несколько раз в мозгу, теперь ошибки быть не может, — сжал зубы до крови из дёсен, напряг все мускулы… И подбросил Арну, одним резким движением, — подбросил метра на два, вместе с врагом. Выхватил трофейный меч из-за спины, и рубанул по утягивающей вниз руке. Идеально острое лезвие прошло, будто и не встретило преграды. Ещё мгновение казалось, что всё впустую, Инквизитор по-прежнему держится за ножку любимой. Но потом, — всё происходило за время, меньше секунды, но Нэпэл видел и отчётливо осознавал всё, будто секунда растянулось на годы, — по запястью прошла тонкая красная линия. И противник с диким воем полетел вниз. А вслед и Арна… Император выгнулся, растянулся как мог, чуть не отрывая искорёженные пальцы, успел поймать проваливающуюся вниз Арну за кончики пальцев. Подтянул к себе, положил на ободранное плечо. Внутри что-то продолжало рваться, он чуял это, но неважно теперь… Главное, что любимая спасена…

Выпущенный из руки меч догнал Инквизитора и пронзил его грудь. Ещё раньше, чем враг пролетел через все силовые поля и хроноплёнки, и пламя поглотило его. На этот раз навсегда…

— Отправляйся туда, откуда пришёл, — в преисподнюю, — и гори там вечно!!! — прокричал вслед Император, напрягая порванное криком от натуги при броске горло.

Ничего от врага не осталось, кроме плохой памяти. Да ещё рука… Приставшая к коже девушки конечность оплывала, превращаясь в зловонную гниль. Щелчком Нэпэл сбросил её к хозяину.

Арна замерла в объятиях, голову наклонила, шептала что-то беззвучно. Сверху кричал Чэрт, не то поздравлял победителя, не то проклинал врага. Бэк Гроу влезала по его телу обратно, на плечи. Уже начала спускаться по тросу вниз, чтобы помочь, — лёгкая воительница хотела повиснуть на поясе Нэпэла и сбить Инквизитора, своим весом не утянула бы вниз штурмовика, — когда враг полетел в огонь.

Трос медленно наматывался лебёдочным механизмом на огромный вал, заключённый в антрацитовый барабан.

Эпилог

Нэпэл стоял на краю площадки, на вершине самой высокой дворцовой башни. Холодный свирепый ветер обжигал оголённые ключицы. Кровь сочилась из всех ран, — штурмовик не позволил докторам сделать себе перевязку. Зачем это человеку, обречённому на смерть?

Когда выжившие в бункере возвращались в Мириус, на взятом из ангара неподалёку от полигона вертолёте, по радио сообщили тяжёлую вещь. Нэпэл и Сэйпог быстро переглянулись, как ни усталы были. И Сэйпог сразу погрустнел, будто догадавшись о чём-то. Или прочитал это в глазах Императора.

Несколько часов назад, — как раз, когда Нэпэл проснулся, рядом с Арной, в заброшенном ответвлении метро, — по городу в первый раз пронеслось сообщение об ужасной трагедии, разыгравшейся на вилле «Лунное разочарование». Произошло несчастье ещё раньше, но следователей вызвали какое-то время спустя, — как только нашли тела. Великая прима Силье приехала к своему возлюбленному, и возложила к ногам его своё тело и душу, и всю себя, — всю свою любовь. А когда он посмеялся над её чувствами, она приникла к его груди и… вонзила стилет под сердце. Прежде, чем он успел оттолкнуть её. Потом актриса возлегла рядом со смертельно раненным любимым, и соединилась с ним. В любви и смерти…

Паталогоанатомы не посмели разъединить тела. Да и так всё было понятно… По лицам любовников, по расширенным, закаченным от наслаждения глазам, по прикушенной до крови губе Силье было видно, что отошли они в мир иной в миг наивысшего блаженства. Возлюбленный Силье не выдержал любовного напряжения, и рана его расширилась. Сама великая актриса заметив, что душа любимого улетает, в очередном движении насадила себя на острие ножа. И её судороги несколько мгновений продолжали причинять удовольствие умирающему возлюбленному…

Их решили похоронить вместе, именно так, как обнаружили, — в обнимку, одним целым. Положили в просторный саркофаг, и внесли в склеп, в дальнем конце сада…

Силье всё-таки добилась своего, думал Император. Навек воссоединилась со своим возлюбленным, хоть и умерла. Но он, Нэпэл, никогда не сможет так… Может потому, что недостаточно любит Арну, — никогда не сможет причинить ей зло, — или, наоборот, потому, что столь высокие чувства, какие держала Силье в своём маленьком больном сердце ему не доступны, не поддаются пониманию, — погубить то, что любишь? Нет, никогда…

Он не добьётся своего, как Силье. Он уйдёт в одиночестве… Но говорят, что надежда умирает последней, и это верно, она умирает уже после человека. Даже сейчас есть крохотный шанс… Совсем маленький, невидимый, ускользающе мелкий…

Вдруг сейчас Арна поднимается по ступеням башни к нему?.. Вдруг она поняла-таки его великую любовь, вдруг она сжалилась над ним… Может за время тех испытаний, что вместе довелось пережить, хоть как-то прочувствовала его отношение к себе… Или привыкла хотя бы…

Если бы пришла сейчас, то закрепила бы его, — и своё, — счастье навечно. А ведь сегодня самый лучший, самый главный день во всей жизни, подумал Нэпэл внезапно, с удивлением. Ведь сегодня он спас Арну, и был рядом с ней с самого утра, носил на руках и прижимал к себе. Убил всех врагов, и завоевал Империю… Грех — не умереть счастливым. Ибо никогда уже не будет такого…

Император решил, — он ждёт до первого человека, поднявшегося на вершину башни. Если это будет Чэрт, или Сэйпог, или кто-либо другой, — он шагнёт в пустоту… Если это Арна…

Если это Арна, то он станет самым счастливым человеком в мире.

На грани слышимости возник треск — прогибались деревянные ступени лестницы, шатались в разболтанных пазах. Скрип приближался, скоро Нэпэл увидит, кто пришёл к нему.

Дверь медленно открывалась.