Лето, пляж, зомби

Глава 1

Я открыл глаза и резко сел.

Первое, что я почувствовал — это запах стерильности. Дезинфицирующего средства каких-то лекарств, постельного белья. Огляделся и понял, что нахожусь в больничной палате и лежу, а точнее уже сижу, на койке. Рядом еще одна такая же, есть умывальник, шкафчики какие-то. Окно одно, забрано вертикальной решеткой, стекло мутное, будто его не мыли давно.

Поднял руки и ощупал лицо, на котором словно что-то лежало. Бинты. Да, именно, бинты, ровным слоем. Повязка явно сделана аккуратно, профессионально.

Рядом стояла стойка для капельницы с пустым флаконом на ней. И трубка шла, причем, прямо к катетеру на моей руке. Ну, раз лекарство в ней уже закончилось, то ну ее на хрен, верно?

Схватившись пальцами за канюлю, я вытащил ее из катетера и отбросил прочь. Поднял предплечье к носу, принюхался. Не загноилось, хотя стоит явно давно, уже несколько дней как минимум. Ну и его тоже на хрен, наверное?

Стоп? А чего это я в больнице? Как я здесь оказался.

И тут я понял, что этого не помню. Вот вообще, прямо как отрезало. Ни как я здесь оказался, ни, что еще хуже, не помню даже, кто я вообще такой.

А ведь это, наверное, важно, знать, кто я такой, верно? Все вокруг знают, а я один не знаю. Это же все будут на меня, как на дурака смотреть и пальцем показывают. А мне это не нравится. И захочется кому-нибудь челюсть сломать. Естественная реакция в таком положении, как мне кажется.

Я попытался напрячься и вспомнить. И тут пришел приступ головной боли, такой сильный, что я опрокинулся обратно на койку и зажмурился. Боль пришла обжигающей волной, сметая все мысли, продержалась несколько секунд, а потом схлынула.

Я осторожно приоткрыл глаза. Не вернется? Нет, вроде нет. Ладно.

Значит, кто я такой, я не помню. И где нахожусь тоже. Но не дурачок, вроде, понимаю, что это больница, знаю, что такое катетеры.

И вдруг меня накрыло чувство опасности. Я в опасности, это точно, я не на дружественной территории. Почему? Не помню, но определенно это знаю. И получается, что на помощь мне лучше не звать, а разобраться со всем самому. И, если получится, свалить отсюда.

Взгляд наткнулся на зеркало, висящее у умывальника. Точно. Надо посмотреть. Не может же такое быть, чтобы я, увидев свое лицо, не узнаю, кто я, верно? Нужно посмотреть.

Оттолкнувшись руками от кровати, я свесил ноги вниз, обратив внимание на то, какие они худые. Атрофия мышц, что это такое, тоже помню. Получается, пролежал я не день, и не два, а гораздо дольше. Смогу хоть на ноги встать?

Смог, хоть и не без труда. Первые шаги сделал еле-еле, чуть не свалившись, но сумел удержаться за стойку для капельницы. Потом к стене, а потом уже вдоль нее к умывальнику. И ничего, разошелся, последние прошел чисто на своих двоих, без всякой опоры. Подошел к зеркалу, уставился в отражение.

Ну, по нему даже не понять, человек я или нет. Лицо перемотано бинтами вместе с головой, грудь тоже. А вот на груди кое-что интересное болтается. Жетон.

Взяв его в руку, я поднес жетон к глазам и осмотрел. ВС РФ, звезда и личный номер. Все. Говорит он мне что-то?

Отчетливо помню, что номер мой, но никаких ассоциаций это у меня не вызывает. А так, получается, что? Выходит, что я солдат. Может быть, после этого я и попал в больницу? Возможно, война идет? Нет, тогда ясно, откуда это чувство опасности, на войне безопасных мест не бывает.

Интересно, я у наших в больнице, у русских или у тех, с кем мы воюем? А с кем мы воюем? Черт его знает. Тоже не помню. Но, думаю, если бы у врага был бы, то меня вот так не оставили б. Либо к койке привязали бы, либо охраняли.

Значит я в больнице у своих. Но что-то больно тихо.

Как должно быть в больнице, а точнее в военном госпитале? Раненые должны стонать, это однозначно. А еще должны бегать медсестры и доктора. И кричать, даже переругиваться. А тут тишина. Причем, мертвая, я бы сказал. Так что подожду сам голос подавать, посмотрю, что там происходит.

А пока бинты сниму. Ну их на хрен, посмотрю хотя бы, как я вообще выгляжу.

Схватившись за узел я, недолго думая, разорвал его, а потом принялся разматывать бинты, сбрасывая их прямо в умывальник, виток за витком. Закончил быстро, и только потом поднял голову и посмотрел на себя.

Да уж. Ну и мрачная же у меня рожа. Попытался улыбнуться и стало еще страшнее. Нет, в кино мне не сниматься, это однозначно. И не на модельный подиум.

Глаза голубые? Нет, серые. Хотя это, возможно, от освещения зависит. Уши маленькие, прижаты к голове, но только вот от правого осталась половина. И по виску идут шрамы, большие бугристые, сразу три. Я пощупал их и поморщился. Не болят, конечно, но что-то подсказывает мне, что это и есть причина того, что я ничего не помню. Будто что-то прилетело и выбило все воспоминания из моей башки.

Голова до этого обрита была, а сейчас волосы во все стороны торчат, такая щетина примерно за три недели отрастает. Лицо тоже бородатое. Волосы светлые, не блондинистые, конечно, а русые. Нос длинный, прямой.

Ну, не красавец, да, но вроде все при мне. Только вот есть одно но: я совершенно не помню этого лица, будто на чужое смотрю. Ну ничего, будем привыкать теперь, куда деваться.

Был, помню, старый фильм, где делали пересадку лица. Я, кстати, еще полностью был уверен, что такая операция действительно существует, а надо мной смеялись.

Стоп. Вот оно — воспоминание из прошлого. Фильм помню, как смеялись, помню. А кто я такой, и кто смеялся — как отрезало.

Еще бинты, уже на груди. Чистые, крови не видно. Тоже на хрен. Разорвал, принялся разматывать, стащил с себя. Два шрама справа, таких, на звезды похожих. И тут я тоже знаю: такое после пулевых ранений бывает. Ну я, вроде бы, солдат, и такие вещи мне в действительности знать положено.

Ладно. С тем, кто я такой, прояснить ничего не получилось, вообще ничего не помню. Придется выяснять. Ну, думаю, найду у кого спросить. Кто-то ведь мне что-то расскажет, верно?

Значит, надо выйти и посмотреть, кто тут есть. И поговорить.

Но сперва умыться и хотя бы рот прополоскать, потому что в него словно целая стая котов несколько недель срала. Зубы почистить бы, да нечем.

Я поднял ручку умывальника, но воды не было. Так, а вот это совсем странно. В госпитале нет воды, и я сомневаюсь, что ее выпили представители одной известной национальности. Значит, произошло что-то совсем из ряда вон выходящее.

Пойду на выход. Ноги вроде держат, руки тоже работают, так что справлюсь. Одежду бы еще какую-нибудь, а еще лучше оружие, но только вот в палате ничего подходящего нет. Ладно, найдется еще.

Я приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Обычно казенное помещение, стены покрашены в два цвета: внизу — краска цвета олива на две трети стены, выше — побелка. Что-то подсказывает мне, что большинство таких помещений именно так и оформлены.

Это тоже помню. А вот о событиях в мире ничего не помню. Как и ни одного конкретного человека. Ладно, может быть, увижу, разберусь.

Я двинулся по коридору направо, наугад. Если мне похуй куда идти, то меня невозможно сбить с пути, верно? Справа я стены я увидел ведро и швабру, оба металлические. О, а вот и оружие. Так себе, конечно, но при желании ей можно кого-нибудь отпиздить, а больше ничего и не требуется.

По дороге было видно еще палаты. Я заглянул в одну, но она была абсолютно пустой. Во вторую, третью, а вот когда я открыл дверь четвертой, то услышал отчетливое жужжание целой орды мух. В нос ударил тошнотворный сладковатый запах разлагающейся плоти, к горлу подкатил ком, но блевать мне было нечем, я не ел достаточно давно.

Решимость несколько секунду боролась с брезгливостью внутри меня, а потом я все-таки потянул на себя дверь и заглянул в палатку. И увидел на одной из коек труп. Вздувшийся, уже частично разложившийся, оттуда и мухи. Их личинки копошились в в ранах на его теле.

Но причиной смерти было не это. Во лбу у него зияло входное отверстие, а подушка под головой была коричневой от запекшейся крови. Разглядывать там было нечего, так что я тут же предпочел запереть дверь и выйти от греха подальше.

Как это называется? Да просто пиздец и иначе никак, вот и все. Дострелили. А зачем? Госпиталь захватили? Странно, почему тогда я жив. Или тут дело в чем-то другом?

Впрочем, убили его давно, так что никого тут нет. Однако это далеко не означает то, что можно расслабиться. Нужно идти дальше, смотреть, что происходит. Я двинулся дальше по коридору, пока не вышел в просторное помещение с еще несколькими дверями и стойкой… Кажется, она называется постом, и тут должна находиться дежурная медсестра или кто там.

Может быть, какие-нибудь записи откроют для меня ответ на вопрос?

Я прошел дальше, завернул за стойку и наклонился над ворохом бумаг. И это при том, что здесь стоял еще и монитор, с виду новенький совершенно, жидкокристаллический. Понажимав на кнопки, я ничего не добился: света не было. Тогда я принялся копаться уже в бумагах.

Здесь были медицинские карты, но ни одна из них ничего интересного мне сказать не могла. Я понимал, что одна из них наверняка моя, да только вот, как узнать, какая именно, если я не знаю своего имени?

И тут я внезапно заметил закономерность. Все карты были подписаны как «Неизвестный», и у всех стояла одна и та же дата рождения: тридцать первое декабря девяносто девятого года. Вот это уже совсем какая-то странная ебатория. Для чего такие изъебства?

А какое сегодня число? Черт знает. Но год, по крайней мере, смогу выяснить, если посмотрю последние записи.

Схватив первую попавшуюся историю болезни, я пролистал ее до самого конца, отметив, что диагнозы, осмотры и анализы не вызывают у меня никаких ассоциаций. С медициной я, получается, не знаком.

Последняя запись оказалась датирована тридцатым маем две тысячи сорок первого года. Что ж. Только вот это мне вообще ничего не дает. Своего дня рождения я не знаю, как и возраста. Если судить по отражению в зеркале, то мне тридцати еще нет, но к этой цифре я уже приближаюсь.

И тут справа послышались шаркающие шаги. Я повернул голову и увидел, как по лестнице вниз спускается человек…

Ну, что такое человек? Двуногое без перьев, если верить Платону. У этого существа было две руки и две ноги, плюс голова, перьев тоже не было. Но человеком я его не назвал бы, по крайней мере, в привычном смысле этого слова.

Рожа перекошена на сторону, синюшная вся, в крови выпачкана. Правая рука держится на клочке сухожилий, плеча практически нет, голая кость торчит. Шел он медленно, прихрамывая на обе ноги и раскачиваясь туда-сюда. Одет в медицинский халат, а он вообще весь кровью запачкан, бурый, а не белый, каким должен быть.

Тут вопросов задавать смысла нет, не человек это уже. Зомби, да, иначе его и не назвать. Но что тут такое произошло-то?

Ладно, разбираться буду потом, потому что, что-то мне подсказывает, что он меня сейчас попытается убить и сожрать. И кусать себя давать, наверное, тоже нельзя, потому что если это вирус, то он именно через слюну передается. И кровь.

Швабра моя надежным оружием в таком противостоянии не показалась. Ему же нужно башку пробить, тут лучше уж какой-нибудь молоток, топор или еще что-то подобное. Шваброй можно обычного человека хорошенько отпиздить, а вот такое…

Тем не менее, я подхватил ее и двинулся навстречу этой твари. Разберемся.

Зомби двинулся мне навстречу, вытянув руки. Я перехватил оружие обеими руками, и когда он подошел ближе, ударил его по ключице. Откуда-то из прошлого пришло знание о том, что это — самая хрупкая кость в человеческом организме, и что сломать ее можно даже просто ребром ладони.

Отскочил назад, а тверь скособочило, ее рука на мгновение опустилась, а потом снова поднялась. Значит, боли он не чувствует, так? Ладно.

Я резко рванулся в сторону и тут же подсек ноги зомби той же самой шваброй. Он упал, причем, похоже, больше просто споткнувшись, чем от удара. Рухнул на кафельный пол с громким шлепком, и даже руки подставить не попытался.

Тварь стала медленно подниматься, но я подскочил и наступил ей на спину, прижав обратно к земле. А потом упер кончик рукоятки швабры в шею и резко, всем телом навалился. Послышался хруст, и зомби обмяк.

Так, откуда-то я знаю уязвимые точки на человеческом теле. Но не так, чтобы осознанно, скорее инстинктивно. Но знания возвращаются по мере того, как нужно их применять.

И тут я заметил, что тяжело дышу. У меня не только мозги набекрень, но еще и тело не в порядке, после нескольких недель в коматозе. А это что значит? Что как боец я сейчас стою очень немного. И мне нужно заниматься собой и много жрать, чтобы нарастить мускулатуру.

С этим разобрались. Но если бы их было двое или трое, то шваброй я их не замахал бы. Да и не факт, что топор бы помог.

И бегать далеко и быстро у меня тоже вряд ли получится. Значит, надо действовать скрытно.

Пригнувшись, я двинулся в сторону выхода из помещения, который, как оказалось, вывел меня на лестницу. Вверх мне не нужно, мне надо покинуть здание. Значит, вниз.

Я выглянул через перила, и не увидел там ни одной твари. Стараясь не шлепать босыми ногами, спустился вниз на еще один пролет и там увидел сразу троих. Они меня пока не заметили.

Ну что теперь делать? Искать другой выход, через, скажем, окно? Так ведь там тварей может быть еще больше, а я о них не знаю. А этих точно трое, и при определенной смекалке у меня получится через них прорваться. Не драться, конечно, в таком состоянии делать это бесполезно, а вот если.

Да.

Перехватив швабру обеими руками, я выставил ее перед собой. Нормально, такой себе таран получится, а в качестве утяжелителя я буду использовать собственное тело. Если хорошенько разбегусь, то снесу их и, возможно, получится прорваться. А там на этаж и дальше.

Ну, погнали.

Я взял с места разбег. Твари оказались совсем медленными и тупыми, пока они разворачивались, я уже был рядом и врезался в них всем телом, отшвырнув вперед. Тот, в которого пришелся основной удар, полетел с лестницы, прокатился целый пролет, да так и остался лежать. Остальных я просто разбросал в стороны и продолжил бежать.

И тут та тварь, что упала, схватила меня за ногу. От прикосновения холодных пальцев, меня передернуло, даже волосы встали дыбом. Сейчас он подтянется и вонзит зубы мне в голень. И тогда, даже если я смогу отбиться, то в итоге превращусь в одного из них. Я сжал челюсти, чтобы не заорать. Если закричу, то их станет только больше.

Страх придал мне сил, и я рывком выдернул ногу, запнулся и чуть не упал, в последний момент упершись в стену. Побежал вниз.

Лестница дальше была перекрыта решетчатой дверью, это, очевидно, был подвал. Значит, я на первом этаже. То, что нужно.

Рванувшись вперед, я захлопнул за собой створку и сунул между ручками двери швабру, оставшись таким образом без оружия. Обернулся и увидел еще одного зомби, что стоял в противоположном конце достаточно большой приемной. Но он пока не обратил на меня внимания.

Я метнулся вперед и спрятался за рядом кресел. Дыхание сбивалось, даже просто спуститься с лестницы оказалось тяжело. Нет, с этим надо что-то делать. Определенно что-то делать.

В дверь, ведущую с лестницы, заколотили. Но нет, бесперспективно. Швабра основательная, металлическая, заклинил я ей ручки хорошо, так что они ломать ее будут долго. Погнут разве что, но она все равно не выпадет. Ладно.

Выглянув, я увидел, что зомби, стоявший с той стороны, обернулся на стук. А потом медленно пошел в эту сторону. Меня он, естественно, не видел, но на звук навелся. Что ж, ладно, перебегать у него под носом все равно не вариант. Неплохо было бы обзавестись другим оружием, но в пределах видимости ничего подобного не было.

Может быть, не заметит?

Я весь сжался в попытке стать как можно меньше. Сердце бешено колотилось в груди. Шаги зомби постепенно становились все ближе и ближе.

Но ко мне он не пошел, не заметил, а двинулся прямо к двери. Что, если сейчас вытащит швабру? Я же не знаю, насколько они умны, возможно, что простейший запор открыть смогут. И тогда на меня набросится целая толпа.

Решив не ждать, пока это произойдет, я встал и двинулся к нему. Тварь не оправдала моих ожиданий, оказалась действительно тупой и вместо того чтобы вытащить швабру стала колотить по стеклам дверей, будто пытаясь помочь своим товарищам. Ну и как я его буду убивать?

И тут мне в голову пришло осознание, что смогу. Что я так уже делал, только не с зомби, а с обычными людьми. Ладно.

Подскочив к ней, я резко схватил тварь за голову, положив одну руку на подбородок, а второй на затылок, сжал и рванул в сторону. Послышался хруст, ноги зомби подогнулись, и он рухнула на пол. А меня передернуло. Мерзко было их трогать, очень. Но другого варианта не было.

Ладно, вроде разобрались, коридор чист. Только вот это явно ненадолго. А мне нужно как можно скорее валить отсюда.

Повернувшись, я пошел по коридору, шлепая босыми ногами, и мое внимание привлекла стойка приемной. Может быть, там найдется что-нибудь?

И нашел там труп. Причем, относительно свежий, ни следов разложения, ни мух, просто бледный труп. Его застрелили не ранее чем день назад. И это был военный, если судить по форме. Увидев ее, я снова начал вспоминать: мультикам, комплект «Ратник», да. Его приняли в начале двадцатых, сменив другой камуфляж, пиксельный такой. И этот парень был застрелен, причем аккуратно, в голову. На форму почти не натекло, как-то так получилось.

Идея одеться с мертвеца никакого омерзения у меня не вызвала, так что, наклонившись, я принялся стаскивать с него одежду. Сперва китель, потом расстегнул ремень брюк, снял ботинки, приложил к своим. Почти впору, на полразмера меньше, наверное, но разносятся, а то и поменяю потом. Стащил и брюки, обратив внимание на том, что на ремне была кобура.

Оторвав взгляд от трупа, я увидел под столом пистолет. Скорее всего, именно из него он и стрелял, а когда его кончили, выронил, и он закатился под стол. Не заметили.

Я протянул руку, вытащил ствол и он удивительно удобно лег мне в руку. И я заметил на своей ладони мозоли, примерно там же, где касался выступающих частей пистолета. Да. Оружие мне привычно должно быть.

А обращаться с ним я не разучился?

Вытащил магазин, дернул кожух затвора и тут же поймал патрон прямо в воздухе. Вставил его обратно. Магазин был удобным, считать патроны даже не нужно, и так видно, что их двенадцать из восемнадцати.

Нажал на спуск. Вставил все обратно, дослал патрон, поставил на предохранитель. Точно, обращаться умею.

Я принялся одеваться. Надел все, включая белье, удивившись тому, что чувствую себя… Привычно что ли. Ну да, форма определенно была для меня привычной, пистолет в кобуру я положил сноровисто. Достал, прицелился, снова убрал. Доли секунды уходят.

Тогда я двинул дальше, в следующую дверь, которая вела в кабинет. Открыл и осклабился: тут, похоже, что-то вроде комнаты отдыха, или как они там называются у врачей? Два диванчика с клетчатой обивкой. Столик, на нем кружки, электрический чайник, пачка чая и еще одна — сахара.

Я почувствовал, как в животе заурчало. Сколько я уже не ел? В этом-то и дело.

Я подошел к столу. Под прозрачной клеенкой лежала бумажка, на которой был распечатан кот и было написано «Кто намусорит тот здохнет». Что ж, не думаю, что сейчас большая вероятность умереть именно от этого, но на всякий случай мусорить я не буду.

Открыл ящик стола и вытащил наружу еще две коробочки. Одна металлическая, и в ней что-то гремело. Это было печенье, твердое совсем. Во второй — пара конфет.

Что ж, вот и первый завтрак. Или обед. До ужина, наверное, дело еще не дошло, на улице светло, если судить по свету, который проникает сквозь окна. Но поесть надо.

Я попытался раскусить печенье, и чуть не сломал…