Лето, пляж, зомби 4

Глава 1

Началось все с того, что я снова почувствовал свое тело. И оно болело. Только не там, где была рана, не в области живота. Все тело болело, мышцы ныли, будто затекли от неподвижности. Знакомое ощущение, честно говоря, примерно так же я очнулся в госпитале две с половиной недели назад.

Тогда я попытался открыть глаза, с трудом разлепил слипшиеся веки, и увидел над головой потолок из ровных, подогнанных друг к другу досок. Так.

Если это рай, то болеть ничего не должно, потому что там по определению так. Но стоит признать, со всем, что я успел наделать за свою короткую жизнь, в рай меня не отправили бы вообще никак. Если это ад, то меня должны засунуть в кипящий котел. Или приковать к какой-нибудь скале, чтобы прилетающий каждый день орел клевал мою печень. Или вморозить по пояс в ледяное озеро. Короче, я много разных пыток придумать мог, но ни потолок из досок, ни запах старого дерева, ни легкая боль в мышцах под это не подходила.

Тогда я, сжав зубы, попытался приподняться на локтях, и как-то мне это удалось. Голову в вертикальном положении удержать было труднее всего, она мне показалась безумно тяжелой, но я все-таки смог. Осмотрелся.

Что ж, больше всего это напоминало обычную комнату в деревенском доме, которую кто-то попытался превратить в больничную палату. По крайней мере, на вешалке, которая, похоже, заменяла стойку, висел пустой пакет из-под капельницы. От него шла трубка, и входила она… В катетер на моей руке.

Опять двадцать пять, снова что ли? Ну, если я вдруг умудрился угодить во временную петлю, то она точно началась не так, как в прошлый раз. Это очевидно не военный госпиталь, это что-то другое.

Приподнявшись, я смог сесть и свесить ноги. Отметил, что я в одних трусах, и тело как будто не мое. Потому что я отчетливо вспомнил, что смог набрать форму, занимаясь физкультурой и обильно питаясь. А теперь же мышцы опять сдулись, на коже была куча растяжек. Я чуть опустил взгляд, и заметил на животе шрам, который шел от самого мечевидного отростка до пупка. И еще один — там, куда попала пуля.

Живой что ли получается? А как это так? Я же, очевидно, должен сотни сложить. Винтовочная пуля в живот, которая еще и фрагментировалась о пластину — после такого не живут. По крайней мере без срочного хирургического вмешательства.

А где мне его могли обеспечить? Мы оказались на обрыве моста, выхода на большую землю там не было. Что вообще за херня творится?

Я выдернул из катетера трубку капельницы, поднес предплечье к носу и принюхался. Ничем таким не пахнет, не загнил. А тут не стерильная палата. Значит, за ним кто-то ухаживал, промывал. И антибиотики мне должны были колоть исправно.

Ничего не понятно.

Я заметил на столике бутылку воды, самой обычной — «Святой источник». Поллитровку. Жажда напомнила о себе с новой силой, и вытянув руку, я взялся за бутылку, которая показалась мне чертовски тяжелой. Свернул крышку, задрал голову, сделал несколько глотков. Вода пролилась по пищеводу, и живот тут же отозвался урчанием. Черт, сколько я не ел-то?

А если я жив, то сколько времени прошло? Рана на животе зажила уродливым шрамом, но он еще бугрился во все стороны. А по краям видно симметричные одинаковые дырочки от швов.

Я вылил немного воды в ладонь и плеснул себе в лицо. Потом еще и еще, пока не промыл слипшиеся глаза. Ладно, вроде нормально. Жить будем. Отпил еще, а потом попытался подняться.

Мне это удалось, держась за стену я вполне себе мог стоять на ногах. Тогда я сделал шаг. И еще шаг. Что ж, кажется, не все так плохо, ноги меня держат, пусть и для этого приходится прикладывать усилия. Сделав еще пару шагов, я дотянулся до двери, повернул ручку и толкнул ее от себя. И оказался в коридоре. Обычный дом, стены покрыты такими же плашками дерева, на полу — ковролин, не шумит практически. А я босой, так что и шума естественно никакого не произвожу.

Сделал еще пару шагов, продолжая держаться за стену, и через несколько секунд вышел в гостиную. Диван, телевизор под ним, шкафы с книгами и иконами. А на диване?

Девочка с русыми волосами, лежит с закрытыми глазами и посапывает. Наташа. И она тут? Что ж, значит я точно не в аду, потому что девчонку уж туда точно не за что тащить. И вряд ли там есть книжки, а у нее на груди лежит именно такая. Обложка в оранжевых тонах, на ней — очкастый пацан со шрамом на лбу. «Гарри Поттер и Дары Смерти». Что ж, значит, она до последней части этой истории добралась, потому что когда мы покидали Севастополь, Наташа читала только третью.

Нет, будить не буду, много мне ребенок расскажет? Посмотрю, что там снаружи.

Сделав несколько шагов по ковру, я добрался до следующего коридора. Дверь, ведущая прямо, была деревянной, но выглядела как-то по особенному, поэтому я, недолго думая, толкнул ее. И оказался в сенях. Тут пахло травой, вениками и почему-то сушеной рыбой.

Повернув голову, я увидел, что там реально висит связка. И свежая относительно вроде как. А вот еще одна дверь, уже металлическая. Я уже относительно нормально стоял на ногах, голова не кружилась, так что смог добраться до нее без поддержки. Снова толкнул и оказался во дворе.

Меня сразу накрыло потоком тепла жаркого солнца. На несколько секунд я ослеп, и только потом, проморгавшись, увидел перед собой самый обычный деревенский двор. Забор обычный, из штакетника, сбоку на траве лежат дрова. Чурбак, а в нем засел топор, финский, такой же, как тот, что был у меня.

Что ж, уже что-то.

Сделав несколько шагов по траве босиком, я добрался до чурбака и схватился за топор. Рванул один раз, второй, пытаясь выдернуть его, но у меня ничего не получалось. То ли увяз глубоко, то ли я совсем ослаб. Ладно, сейчас мы тебя.

Схватившись обеими руками, я уперся ногой в чурбак и все-таки выдернул его.

Топор показался мне совсем тяжелым, я не уверен, что его смогу поднять, но к человеку с оружием в руках всегда будут относиться иначе, чем к невооруженному. А теперь мы попробуем найти кого-нибудь и поговорить, где я все-таки нахожусь.

Вот так вот, голым, с топором в руках и босиком, я добрался до калитки, не с первого раза сдвинул щеколду и вышел на улицу. Осмотрелся.

И тут мне все стало ясно. Я в Дачном. По этим улицам я набродился достаточно, чтобы ни с чем не перепутать. Только вот как я тут оказался? Это второй вопрос после того, как я остался жив.

— Край! — услышал я за спиной знакомый женский голос.

Обернулся, и увидел, как ко мне бежит Лика, причем выронив из руки какую-то корзинку. Пробежав через открытую калитку, она подскочила ко мне, обхватила руками, прижалась в груди. Толчок оказался легким, но я чуть не свалился в дорожную пыль.

— Очнулся все-таки! — проговорила она, а потом обхватила меня ладонями за щеки и принялась покрывать лицо поцелуями. — Очнулся! А я-то думала, что ты никогда не проснешься!

— Пойдем домой! — проговорила она. — Пойдем! Замерзнешь же!

— Да вроде тепло, — только и пробормотал я в ответ.

Она отлипла и только сейчас, похоже, заметила топор в моих руках. На ее лице появилось выражение недоумения, а потом она мягко положила на него руки и проговорила:

— Чего ж ты за топор хватаешься-то сразу? — спросила она, и попыталась вытащить у меня из рук. — Мало ли, что люди подумают? Три недели ведь провалялся без сознания, а теперь вот так…

— Три недели? — спросил я и выпустил инструмент из рук. Она тут же перехватила его, после чего мягко обхватила меня за плечи и повела обратно в сторону дома.

Я пошел, что тут еще делать. Действительно ведь, мало что люди могли подумать: валялся в отрубе, а потом выскочил с топором. Еще дрыном каким-нибудь приласкали бы на всякий случай.

В глаза бросилось ярко красное содержимое корзинки, которую она уронила. Помидоры… Или томаты. Не знаю уж, в чем разница. Она что, в огороде ковырялась что ли или в теплице?

Топор она по дороге бросила куда-то в траву, в сторону кучи дров. Мягко завела меня в дом, разулась, после чего мы вошли обратно в гостиную. На наши шаги проснулась и Наташа, посмотрела на меня и вдруг улыбнулась.

— Дядя Край… — только и проговорила она.

— Ладно, — проговорил я, мягко вырвался из хватки Лики, прошел на диван и рухнул на него.

Вроде прошел всего ничего, а ноги уже болят. Но ладно, главное — жив. И в безопасности. А мясо нарастет, это не большая проблема. Главное — хорошо питаться и не забывать тренироваться. Хотя с питанием сейчас могут большие проблемы быть.

— Наташа, иди на кухню, бульон процеди! — приказала Лика. — Только бульон, больше ничего Краю сейчас нельзя.

— Я бы сейчас мяса пожрал, — неожиданно для самого себя заметил я.

— Какое мясо? — блондинка посмотрела на меня, как на сумасшедшего. — У тебя треть кишечника вырезали, кое-как в себя привели. Бульон только и ничего кроме этого. Потом, как немного в себя придешь, будем что-то другое думать. А то я тебя не знаю, сейчас мяса нажрешься и попрешься железки тягать, как в прошлый раз!

Треть кишечника? Блядь, это, пожалуй, перебор даже для меня. Так что же это получается. Я теперь калека что ли? Нет, руки-ноги целы, но я теперь даже пожрать нормально не смогу.

Я нахмурился. Память на этот раз никуда не делась, и я помнил, в каком мире мы живем. Зомби, мародеры, бандиты и прочая мразь по Крыму бродит. И мужчина в первую очередь должен быть воином. Не солдатом, а именно воином. И что же теперь? Какой во всем этом смысл, если я теперь калека и своих защитить не смогу?

— Да не беспокойся ты так! — проговорила Лика, похоже, заметив, как я изменился в лице. — Саша говорит, все нормально будет, восстановишься. Про компенсацию что-то там рассказывала, мол, целые органы лучше работать начнут. Не быстро, конечно, но все равно.

Саша… Это хирург, которого я вытащил из городской больницы Судака. Мы туда вместе с Оводом ездили. А Овода теперь нет. И вообще никого нет, мы втроем остались. И, похоже, что власти в Дачном мы больше не представляем. Власть должна кормить и защищать, иначе в ней смысла нет. А я в своем состоянии себя защитить не способен.

— Что случилось-то? — спросил я. — Как мы тут оказались.

— Я вывезла, — чуть потупившись, будто от гордости, проговорила она. — Броневик-то на ходу остался, топливо еще было. Развернулась, да поехала. Нас снова обстреляли, но мы прорвались, а потом по другой дороге сюда приехали. И тебя на руки хирургам местным сдала. Саша говорит, еще полчаса и поздно было бы, но слава Богу, довезла.

Вот оно как…

— Правильно, говорят, — пробормотал я. — Добро, рожденное тобой, к тебе опять еще вернется.

Жестко, конечно. То, что выжил — уже, наверное, хорошо. И то, что не все-таки погибли. А Лика…

А она сильная. Не сломалась, а повела машину обратно, повезла нас в Дачное. Сложилось у нее в голове, значит, что там меня спасти могут. Хрупкая девушка за рулем этого огромного военного броневика. И довезла, однако. Спасла.

А еще я помню, что она сказала тогда, в машине. Что любит меня. И Наташа есть. Мне расклеиваться точно нельзя. Нужно восстанавливаться, силы набирать, чтобы я мог снова пользу приносить. Уже неплохо будет.

— Только… — проговорила она. — За три недели, пока ты в отключке валялся, кое-что поменялось здесь.

Понятно. А вот это, похоже, то самое «но». Не может же так хорошо все быть, верно?

— Что случилось? — спросил я.

— Сюда люди какие-то приехали две недели назад. Много, и на военных машинах. Но сами не военные, среди них разных хватало. Короче, теперь Дачное под ними. Данью нас обложили, Край. Обещали защищать, но при этом…

Опять. Опять какие-то суки. И, похоже, в большем масштабе. Прошлый раз мне пришлось с бандой Шайбы схлестнуться, и я их всех убил. А тут какие-то люди, и целое село под себя забрали.

— Рассказывай, — процедил я сквозь зубы.

— Оружие почти все отобрали у людей, — сказала она, наконец. — И женщин человек двадцать увезли к себе на базу. Просто из толпы забрали и увезли.

— Тех, что помоложе, и покрасивее? — спросил я.

— Да, — кивнула она.

— Как тебя-то не забрали, красавица моя? — спросил я.

— А я спряталась, не нашли. И про тебя они не знают, иначе убили бы. Потому что отдельно выспрашивали, есть ли в себе военные бывшие.

— А Мустафа что? — не понял я. — На хрена мы им оружие оставляли? На такой же случай как раз.

— Так что Мустафа? — она вздохнула. — Их сотни полторы приехало, и на броневиках, вроде того, который тут на улице стоял. Его забрали и увезли, кстати. И нашего «Тигра» тоже. Не мог он ничего сделать, подчиниться пришлось. Теперь он кто-то вроде администратора у них.

— Сдал село, получается? — я даже чуть разозлился.

— Нет, — она покачала головой. — Ему самому эти порядки поперек горла. Нас он не сдал, помогает, еду таскает, хоть и ее почти всю забрали. И присылает мужиков дрова поколоть для печи. Но ему приходится и на нас, и на них работать.

— То есть на улице нам показываться нельзя?

— Лишний раз не стоит, — она покачала головой. — Они десятка три человек оставили в селе, как раз те дома заняли, где мы жили, и где до этого дезертиры сидели.

Однако. Проклятые какие-то дома что ли. Как варяги пришлые придут, так сразу их и занимают. Ну еще бы, они же лучшие в селе, самые богатые.

— Еще часть врачей забрали, сказали, что им нужнее. Саша осталась, да еще пара человек, ее не тронули, да и на самом деле… Она тоже спряталась. Но она смелая, ходит, людям помогает, чем может. Я сейчас Наташу к ней пошлю, на нее внимания не обратят, ребенок и ребенок. Пусть посмотрит тебя.

Я молча кивнул. Много всего случилось, пока меня не было, слишком много. Надо было обдумать. Внутри всё было перемешано: слабость от болезни, злость от бессилия, тревога за людей, за Лику, за Наташу. И ещё что-то… Почти забытое. Ощущение, что я снова стою на пороге какой-то войны. Только теперь не с зомби, не с мутантами. А с теми, кто в этом мире решил стать новым хозяином.

— Я пока помидоры соберу, огурцы, — сказала она. — Нам этот дом выделили, он пустой стоит, но теплица есть. До осени, наверное, расти что-то будет.

Огурцы, помидоры — вот такие мы обжоры. Да уж.

— Лика, — окликнул я её, когда она уже направилась к двери. — А Саша… Она не говорила, сколько мне нужно времени, чтобы хотя бы ходить нормально?

— Сказала, — Лика обернулась. — Месяц точно не бегать. Но если всё пойдёт по плану, недели через две-три сможешь держать оружие. Только ты учти, перенапрягаться пока нельзя. Швы не разойдутся, конечно, но кишечник еще долго работать не будет.

— Понял, — хмыкнул я. — Значит, буду готовиться.Она посмотрела на меня с такой смесью боли, нежности и уважения, что я невольно отвёл взгляд. Героем я себя определенно не чувствовал после того, что сделал. Нет.

Наташа появилась в дверях, у неё в руках была плошка с дымящимся бульоном и ложка.

— Вот, держи, дядя Край, — тихо сказала она. — Я его чуть посолила. Лика разрешила.

Я принял миску обеими руками, стараясь не дрожать. Бульон пах мясом, но был почти прозрачным. Самое то. Сделал глоток — горячо, но вкусно. Второй. Третий. И только после четвёртого понял, как сильно мне этого не хватало.

В животе снова жалобно заурчало. Нет уж, работай, дружище. Этому телу снова нужно стать сильнее.

— Спасибо, Наташ, — выдохнул я.

Она села рядом, чуть дотронулась до моего плеча.

— Я боялась, что ты не очнешься, — проговорила она.

— Я очнулся, — ответил я. — И теперь все будет хорошо. Сбегай к Саше, пожалуйста, скажи, что я в себя пришел. Пусть посмотрит меня.

— Я мигом! — она тут же вскочила с дивана и убежала за дверь.

А мне пока нужно было подумать. Дохлебать суп и подумать хорошенько обо всем, что будет дальше. Какая-то, значит, новая власть пришла. Причем не слишком хорошая. Но о том, что тут я, они не знают. Да и не поймут, за обычного деревенского примут, если при оружии не расхаживать.

Но бороться с ними в одиночку… Пока не вариант, сперва надо толком на ноги встать. Значит, пока отдыхаем. Восстанавливаемся, едим бульончик и как-то расхаживаться пытаемся.