Ледяное метро

Михаил Шпагин

ЛЕДЯНОЕ МЕТРО

Хорошо здесь, на мостике. Мне жарко от того, что так хорошо. Лицо горит. Студеный ветер как нельзя кстати. Сейчас поставим паруса, и счастливого плавания!

Пока же я пускаюсь в другое - по волнам моей памяти. Волнам, что прибили меня к этому берегу.

Еще в школе задали мне загадку: что такое "сухая вода"? И я никак не мог ее разгадать. Промучился всю ночь, наутро пришел к приятелю и, краснея, сознался в бессилии.

- Лед это, - объяснил он, даже не заметив моего волнения, и очень удивился, когда я отказался смотреть с ним телевизор, выбежал на улицу. А я именно выбежал, потому что меня переполняла радость открытия - знать и видеть, что вода замерзает, - это одно, но вдруг понять, нет - больше, чем понять - ощутить, что привычное повседневное жидкое вещество может превратиться в другое, в твердое, с другими свойствами, меня поразило.

"Сухая вода". Даже когда потянуло на каток, коньки в отличие от товарищей выбрал фигурные. Те считали - пижонство, а мне не так важна была скорость. Я полюбил выписывать неторопливые замысловатые узоры. Следы на воде - в этом тоже было нечто от волшебства.

После школы работал на фабрике мороженого, так сказать, в царстве сладкого льда. Окончив институт, стал специалистом по холодильному оборудованию. Меня и моих товарищей готовили к штурму абсолютного нуля. Техника предъявляла повышенный спрос на сверхпроводимые электропередающие линии и многое другое, путь к чему лежал через освоение близких к нему температур. Но при распределении неожиданно выяснилось - требуется один специалист в Заполярье. Это вызвало у товарищей прилив остроумия - шутили: холодильщику ехать в Арктику все равно, что в Тулу со своим самоваром. Я тоже посмеивался. И вдруг понял, что путешествие в абсолютному нулю меня волнует куда меньше, чем те обыденные вещи, которые происходят несколько ниже нуля по Цельсию.

И вот я в Арктике, и настало время поднять паруса. Команда готова сорваться с уст.

Кто сказал, что на Севере холодильщику делать нечего? Кругом в изобилии была "сухая вода". Прямо в вечной мерзлоте мы строили склады, где хранились продукты и песцовые шкуры. "Сухая вода" надежно заполняла ставшие ненужными пустые выработки в шахтах. Мороз наводил переправы через многочисленные ручьи и речушки.

Все ярче начинало золотить тундру солнышко, и многое из сотворенного морозом шло насмарку. К тому времени, когда расцветали нежные жарки с их неуловимым запахом, я и моя бригада обычно работали уже в аварийном режиме, без сна и отдыха. Что там говорить о ледяных переправах, и земные дороги могли превратиться в каналы непроходимой грязи.

В теплую пору года мы, как говорится, берегли "вчерашний снег", ремонтировали вечную мерзлоту. Порою это было совсем непросто, обходилось недешево. Но точно так же, как земледельцам юга необходима живительная влага для пашни, нам летом нужно было защищать "сухую воду", без этого привычная к минусовым температурам северная жизнь разладилась бы.

Каждому свое. Южанам - вода и зной, нам - лед и холод.

Простая мысль. Но сперва она была для меня откровением. Что главное полярное богатство? Называйте руду, оленей, даже северное сияние. Нет, главное - холод, лед, "сухая вода".

Бурильщик Малов, тот самый, что, смущаясь, хвалил северное сияние, однажды загорелся идеей создания ледяной горной цепи, что защитила бы город от жестоких пуржистых ветров. Проекты и предложения посыпались одно за другим.

Начали мы, конечно же, не с горной цепи, а для пущей убедительности с чего попроще, с идеи армированного льда. Коли вморозить в ледяную переправу, скажем, сучья, она выдержит больший груз. Вот мы и спроектировали такую переправу на пути от нового рудника к фабрике, а заодно и всю эту дорогу в зимнем варианте - полностью изо льда с деревянной арматурой. Смело, сказали нам, покачав головами, и дорогу построили быстро и дешево. По весне мы предложили укрыть полотно шубой из быстротвердеющего пластика. На нас посмотрели уже с интересом и опять послушались. Правда, пришлось повозиться с переправой - добавить арматуры, подвести понтоны, чтобы не утонула, укутать пластмассой и сверху и снизу. В результате дорога и ледяной мост получились на славу. А когда в преддверии зимы мы пришли с идеей прикрыть всю дорогу сверху тоннелем опять же из армированного льда, то идея была принята как уже сама собой разумеющаяся.

Так, собственно, и родилось "полярное метро" - общеизвестные теперь трассы под крышей для автомобилей и электричек, защищающие водителей и пассажиров от непогоды. Ну а дальше: Дальше были просторные здания холодильников и ангары, построенные из армированного льда, наряженные в разноцветные пластиковые шубы. Ледяные цистерны для горючего и различных жидкостей. (Как легко и красиво строить из льда: надули компрессором огромный пластиковый мешок, полили его водой, пока не наросла толстая корка, набрызгали сверху шубу, и готов сосуд.) В возможности создания из "сухой воды" горной цепи против ветра уже никто не сомневался. Некоторые даже предлагали сделать ее полой, как цистерны, а внутри разместить заводы. Словом, чего только не пробуют строить из льда! Мои товарищи - а нашу бригаду теперь называют не иначе как холодильщики - думают даже, что лед способен на большее.

Наконец я возвращаюсь к действительности. Итак, в путь! "Давай, Володя!" - слышу собственный голос. Это и есть команда.

Володя Малов, бывший бурильщик, склоняется к пульту и вдохновенно, словно музыкант, ударяет по клавишам. И корабль обретает крылья. Это не обычные паруса - из легчайшего дакрона всех цветов радуги, они раздвигаются, словно театральный занавес. Достаточно взглянуть на них, чтобы не читая названия на борту, сразу угадать его, - ну конечно же, "Северное сияние". Под этими десятками тысяч квадратных метров парусов, автоматически расцветающих на вращающихся мачтах, чутко ловящих любой, самый деликатный, ветер из маленькой северной гавани, название которой будет теперь вписано в историю мореплавания, мы уйдем на знойный юг. Новейшие достижения парусного судостроения плюс корректируемый электронно-вычислительной машиной маршрут позволяют нам двигаться без всякой затраты топлива со средней скоростью грузового судна. Главная притягательность, смысл "Северного сияния" не в радуге над его оранжевыми пластиковыми бортами, а в том, что за ними спрятано. В грузе и самом корабле одновременно.

Мы уверенно выходим из бухты, и я вспоминаю старинный рисунок: ледокол "Ермак" прокладывает путь к Кронштадту, а восхищенные местные жители идут рядом по льду, не боясь холодных брызг и соколков. У нас все наоборот. Чисто ото льда синьморе, по бортам и за кормой - эскорт из мелких судов, катеров, всего, что может плавать. А лед, он посередине - огромный айсберг, заключенный в синтетическую шубу, под парусами, отправляется в дальнее плавание. Это и есть наше "Северное сияние".

И оно лишь начало. Созданный в бухте опытный искусственный ледник уже приступил к серийному выпуску таких судов-ледовозов. Через неделю от него отделится "Северное сияние2", потом еще и еще: А я тем временем буду двигаться южнее и южнее, туда, где с нетерпением ждут целое озеро замороженной пресной воды, которое представляет собой наш корабль, плюс нагруженную на него рыбу, оленину и другое, чем богат наш славный край.

Вот куда завела нас дружба с Дедом Морозом. А куда еще заведет? Не буду гадать раньше времени: Во всяком случае, магистральное направление наших работ мне и моим товарищам яснее ясного. Мы движемся на юг как полпреды Деда Мороза, экспортирующие богатство наших краев - холод. А какие формы в дальнейшем примет этот экспорт!