Леденящий страх

Уолтер Красс стриг ногти над раковиной на кухне.

Руби устроила бы ему настоящий ад, если бы нашла где-нибудь огрызки его ногтей. Руби всегда была такой. Ей нравилось устраивать ему ад в той или иной форме.

Красс привык к этому после четырех лет брака.

Но однажды днем он пришел домой из офиса пораньше и обнаружил, что Руби вышла. Роясь в ящике бюро в поисках мешочка с табаком, Уолтер Красс обнаружил несколько старых гвоздей.

Они были воткнуты в тело маленькой восковой куклы — крошечного манекена с копной каштановых волос и странно знакомым лицом…

Уолтер Красс узнал свои волосы на кукле, и черты лица были вылеплены так, чтобы напоминать его собственные.

Тогда он понял, что Руби пытается его убить.

Он долго смотрел на маленькую восковую фигурку, затем бросил ее в ящик и накрыл грудой платков Руби.

Красс вышел из спальни и сел в гостиной. Его маленькое пухлое тельце растеклось в кресле, и он пробежал короткими пальцами по своему рыжевато-коричневому вихру.

Он был шокирован, но не удивлен. У Руби была кровь каджун[1], и в своей ненависти к нему она прибегала к суевериям каджун. Он знал, что она ненавидела его, конечно же.

Но это покушение на его жизнь было совсем другим делом.

Это могло означать только одно. Каким-то образом Руби узнала о Синтии.

Да. Она знала. И ее реакция была типичной. Руби никогда бы не подумала о разлуке или разводе. Она скорее убьет его.

Красс пожал плечами. Его не волновали восковые изображения, травяные яды или какие-либо другие несерьезные методы каджун, которые она могла бы использовать. Он мог уничтожать кукол и избегать употребления необычно ароматных продуктов.

Но он не мог разрушить ее намерение — ее цель. И рано или поздно она откажется от своих глупых убеждений и прибегнет к прямым действиям. Нож или пуля. Да, Руби поступит именно так.

Если…

Если он не начнет действовать первым.

Предположим, он просто тихо превратит все свои активы в наличные и однажды ночью уедет из города с Синтией?

Это была заманчивая идея, но, конечно, это не сработает. Руби найдет его. Она будет преследовать их; погубит его, погубит Синтию. Она будет доставлять ему неприятности, пока жива.

Пока она жива…

Уолтер Красс щелкнул пальцами. Они породили странное эхо в комнате. Как предсмертный хрип.

Предсмертный хрип Руби, например…

Руби ходила по магазинам в тот вечер, когда Уолтер Красс принес домой морозильник.

Он привез его на прицепе и спрятал в подвале. Он был подключен и работал к тому времени, когда она вернулась.

Руби собиралась заняться ужином, но он предложил ей спуститься с ним в подвал.

— У меня для тебя сюрприз, — объявил он.

Руби любила сюрпризы.

Она не стала терять время и направилась следом за ним по лестнице в подвал. На этот раз она была в приподнятом настроении, и Крассу было приятно видеть ее такой.

— О, Уолтер, я так взволнована! Что это может быть?

Красс жестом указал на подвал.

— Посмотри, Руби. Заметила ли что-нибудь не обычное?

Затем она увидела это.

— Уолтер! На самом деле? Устройство глубокой заморозки — то, чего я всегда хотела!

— Нравится?

— О, это чудесный сюрприз, дорогой!

Красс отступил назад, когда она наклонилась над камерой. Затем он прочистил горло.

— Но это не настоящий сюрприз, — сказал он.

— Нет?

— У меня есть еще один сюрприз для тебя, Руби.

— Еще один? Что же это?

— Это, — сказал Красс.

Тогда он преподнес ей настоящий сюрприз. Удар кочергой по затылку.

Крассу потребовалось много времени, чтобы закончить то, что задумал — несмотря на то, что мясницкий нож был довольно острым. У него была куча старых газет и немного бумаги для обертывания мяса. Ему пришлось сделать шесть отдельных связок, прежде чем он смог уложить останки Руби в не очень большую морозильную камеру.

Красс был рад, когда закончил и сложил все свертки в морозильник. Он повернул ручку замка и вздохнул. Он никогда не думал, что рубить женское тело будет такой тяжелой работой.

Ну, век живи — век учись…

Красс повернулся и осмотрел подвал. Все было в порядке. Небольшая работа шваброй сделала свое дело, что касается пятен. Кочерга вернулась на место, нож был снова спрятан в углу, а бумаги утилизированы.

Морозильная камера гудела, присев и мурлыкая во мраке, как чудовище, которое только что хорошо пообедало.

Уолтер Красс тихо напевал, поднимаясь по лестнице. Он потел, но только от напряжения — не от испуга. Странно. Он ожидал ужаса, шока, отвращения. Вместо этого было только чувство облегчения. Облегчение при мысли о том, что он избавился от Руби навсегда; избежал ее животной жизненной силы, ее подавляющей энергии, ее бешеного чувства собственничества, которое принимало на себя долю положительной ауры.

Ну, теперь все кончено. А чего ему бояться? В конце концов, у него был план, и хороший.

Теперь пришло время претворить этот план в жизнь.

Красс подошел прямо к телефону и позвонил Синтии.

Она ответила немедленно; она ждала звонка.

Их разговор был коротким, но приятным. Красс повесил трубку, зная, что все хорошо. Теперь они могли двигаться дальше.

Рано утром Синтия сядет на поезд до Рено. У нее были документы, фотографии, все необходимые предметы; даже предметы одежды Руби, которые Красс тайно вынес для нее. Синтия практиковала манеры Руби часами, так же как она сосредоточилась на копировании ее почерка.

Так и было. Синтия, путешествующая под именем миссис Руби Красс, прибудет в Рино, поселится в отель и получит развод. Затем Руби исчезнет.

И на этом конец…

Все, что нужно было сделать Крассу, это ждать. Подождать, пока закончится лето. Подождать, когда подойдет время отапливать дом. Затем в печи развести небольшой огонь, в котором исчезнут шесть свертков из морозильной камеры.

Руби исчезнет.

Это будет конец. Дальше — продать дом, убраться отсюда и присоединиться к Синтии на побережье. Все было хорошо связано — так же хорошо, как и те свертки, что внизу в морозилке.

Красс выпил по этому поводу.

Было рано ложиться спать, поэтому он выпил еще бокал. Затем третий. В конце концов, все это было тяжело. Теперь он мог признаться в этом себе. Он заслужил небольшой отдых. Например, еще один бокал…

Четвертый принес расслабление. Красс откинул голову назад в кресле. Его глаза были закрыты. Рот открыт. Все было тихо… очень тихо…

За исключением тихих ударов.

Звук, казалось, доносился с лестницы — лестницы в подвале. Шум совсем не походил на шаги, просто тихие удары. Что-то шлепнулось и ударилось с глухим стуком, а потом покатилось, катилось все ближе и ближе.

Голова Руби закатилась в комнату.

Просто ее голова.

Она остановилась примерно в ярде от того места, где Красс лениво развалился в своем кресле. Он мог бы вытянуть ногу и коснуться перевернутого лица ногой, если бы захотел.

Он не хотел.

Лицо уставилось на него, а затем губы раздвинулись. Губы не отрываются, когда отрублена голова, но отрубленные головы и не катаются.

Но здесь было по-другому. И губы раздвинулись.

Красс услышал, как она шепчет.

— Ты слышишь меня, Уолтер? Ты думаешь, что я мертва, не так ли? Ты думаешь, что убил меня и запер навсегда. Ну, ты ошибаешься, Уолтер. Ты не можешь убить меня. Ты не можешь запереть меня. О, ты прекрасно потрудился над моим телом и запер его. Но ты не можешь убить мою ненависть. Ты не можешь прогнать мою ненависть. Она разыскивает тебя, Уолтер, разыскивает и уничтожит тебя!

Она говорила глупости, мелодраматические глупости. Да, голова мертвой женщины говорила глупости. Но Красс все равно слушал.

Он слушал, как голос Руби рассказывал ему все. Все о его планах с Синтией. Все о ее поездке, о разводе, продаже дома и уходе. Казалось, она знала все.

— Ты хотел держать мое тело в морозильной камере до осени, пока не сможешь разжечь огонь в печи и сжечь его. Это была твоя умная идея, Уолтер.

Но это не сработает. Потому что я не останусь в этой морозилке. Моя ненависть не позволит мне. Мы, каджуны, знаем, как ненавидеть, Уолтер. И мы знаем, как убивать — даже из могилы! Ты не посмеешь убежать из этого дома и оставить мое тело здесь. И ты не посмеешь развести огонь, пока не наступит осень. Это вызовет подозрения. Значит, ты здесь в ловушке, Уолтер. Ты в ловушке, слышишь?

Уолтер Красс не слышал. Слова были заглушены звуками его собственного удушья. Он стал задыхаться, и это заставило его проснуться.

В ту минуту, когда он открыл глаза, он понял, что это сон. С ним никого не было — ни одна голова не смотрела вверх.

Но он должен быть уверен в этом, полностью уверен.

Вот почему он вернулся в подвал. Он называл себя пьяным дураком со слишком богатым воображением в ту минуту, когда включал свет там внизу. Естественно, все было в порядке.

Морозильная камера мурлыкала все ту же веселую мелодию в углу. Замок был закрыт.

Просто из любопытства Красс повернул ручку замка и открыл дверь.

Волна холодного воздуха ударила ему в лицо, когда он наклонился и осмотрел свертки. Конечно, ничего не пропало. Все шесть связок были на месте.

За исключением того, что большой сверток… круглый сверток… тот, который Красс положил на дно… был сейчас на самом верху!

Красс быстро покинул подвал, но только после того, как убедился, что морозильник снова надежно заперт.

Когда он снова поднялся наверх, он понял, что это какая-то ошибка. Так и есть. Это был просто кошмар — голос его собственной совести.

На следующее утро Красс снова почувствовал себя хорошо. Он позвонил в квартиру Синтии. Не было ответа. Это было хорошо — это означало, что она действительно уехала в Рино. Теперь все будет хорошо, если только он сохранит самообладание.

Он положил трубку и вышел на кухню, чтобы приготовить завтрак.

Именно тогда он увидел то, что лежало на полу возле ступеней подвала.

По сути, там не на что было смотреть. Просто небольшая полоска мясной бумаги — маленькая кровавая полоска мясной бумаги, которая могла оторваться от куска мяса!

Красс был смелым человеком. Он не открыл от ужаса рот, не потерял сознание и не бросился прятаться под кроватью.

Он спустился по ступенькам в подвал и открыл морозильник. Ему не нужно было его отпирать — он был разблокирован.

Теперь в камере было только пять свертков.

Одна из связок пропала!

Красс обернулся, оперевшись о край морозильной камеры для поддержки. Затем он запер ее и подошел к углу, чтобы взять мясницкий нож.

Затем с ножом в руке он начал обыскивать подвал.

Он даже не осмелился признаться самому себе в том, что искал. Это была длинная, тонкая упаковка — и он мог представить, как что-то ползет в тени подвала, словно большая белая змея. Но он не смог ничего найти.

Через некоторое время Красс поднялся наверх. Он все еще держал нож, так на всякий случай. Но и наверху ничего не было. Этого нигде не было. Оно пряталось. Да, пряталось.

Рано или поздно он заснет. Тогда это выйдет. Оно скользнет по полу, обовьется вокруг его шеи и задушит его.

Да, это был не сон. Тело Руби все еще было живо там внизу; живо и полно ненависти.

Она была права. Красс не мог уйти, потому что сюда рано или поздно кто-нибудь ворвется и найдет ее там. Он не мог так же зажечь огонь в середине лета.

Поэтому ему придется остаться здесь. Вот чего она хотела. Он останется здесь и уснет, а потом она…

Нет. Так не должно быть.

Лучше рискнуть и убежать. Если он будет достаточно умным, возможно, его не найдут. Отсутствие Руби было объяснено Синтией, выдававшей себя за нее в Рино.

Может быть, если он распространит историю о разводе и скажет, что уходит, чтобы последовать за Руби и убедить ее вернуться — это может сработать. Тогда он мог бы встретиться с Синтией там, и они могли бы скрыться вместе. Они могли бы отправиться в Мексику, да куда угодно.

Да. Это был вариант. Единственный вариант. И лучше ему не оставаться здесь дольше.

«В ловушке, ты меня слышишь?»

Ну, он не останется в этой ловушке. Сейчас он уйдет.

Красс поднялся наверх и начал собирать чемодан. Не было времени для тщательного отбора — он взял одежду и предметы, которые были действительно ему нужны, и оставил все остальное. Он путешествовал налегке и путешествовал быстро.

В чемодане было все, что ему нужно, кроме денег. Они были в сейфе в столовой, которую он превратил в библиотеку.

Он стащил свой чемодан вниз по лестнице в зал, положил его и направился в библиотеку за наличными. В маленьких купюрах было около восьмисот долларов, плюс его облигации, страховые полисы и банковская книжка. Он остановится в банке по дороге в офис. Лучше придумать хорошую плаксивую историю для связки там внизу.

Когда он повернул за угол, ему показалось, что какая-то тень поспешно пробежала по полу. Но тени не бегают. И тени не издают шум…

Уолтер Красс уставился на свой чемодан. Он больше не был заперт и закрыт. Он был открыт. Открыт — и распакован!

Его одежда валялась на полу в холле.

А с лестницы подвала донесся стук… слабый, удаляющийся стук…

Да. Что-то ползло обратно в подвал. Он не мог позволить этому уйти на этот раз. Это может открыть окна и последовать за ним. Оно не позволит ему сбежать!

Красс бросился наверх в спальню. Он оставил тяжелый нож на кровати. На этот раз он устроит тщательный поиск. Прежде всего, он вынет все оставшиеся свертки из морозилки и разрубит их на еще более мелкие кусочки. Затем он найдет недостающий пакет и проведет над ним ту же процедуру.

Нарезать все на мелкие кусочки. Это был выход!

Тяжело дыша, он побежал вниз по лестнице и направился к ступенькам подвала. Он переложил нож в левую руку, щелкнув выключателем света в подвале. Теперь он мог видеть все там внизу. Ничто не ускользнет от него. Ничто не ускользнет от его ножа.

Морозильник гудел. Казалось, что этот гул превратился в насмешливое безумное жужжание, когда Красс открыл крышку и заглянул в его холодные глубины.

Там было пусто.

Пакеты пропали. Все свертки пропали!

Красс выпрямился. Он схватился за ручку ножа и развернулся лицом к центру подвала.

— Я не боюсь, — крикнул он. — Я знаю, что ты здесь! Но у меня есть нож. Перед тем, как уйти, я найду тебя и разрублю на кусочки!

Резкий щелчок поставил точку в его словах.

Это был щелчок выключателя в начале лестницы. Свет был потушен!

— Руби! — завопил он. — Руби, — это ты выключила свет. Но я найду тебя! Я все еще слышу тебя, Руби!

Это было правдой. Он слышал.

Рядом с ним раздавался тихий шорох. Мягкий, хрустящий звук, похожий на распаковку бумаги из свертка. Из нескольких свертков.

Раздался скользящий звук и глухой стук.

Красс отступил назад, пока не встал у стены. Он вертел ножом в темноте. Он начал махать им по широкой дуге над полом у своих ног.

Но шлепки и удары продолжались. Все ближе и ближе.

Внезапно Красс начал колоть по полу своим ножом. Он издавал громкие приступы смеха, когда выдыхал воздух.

Что-то скользнуло позади него. Теперь он чувствовал холод вокруг себя: прикосновение ледяных пальцев, поцелуй холодных губ, липкую ласку замерзшей руки. А затем ледяная лента была плотно прижата к его шее.

Крик был прерван. Нож упал на пол. Красс почувствовал, как холод стискивает его горло, почувствовал, что падает назад в огромный холод. Он упал в холод, но уже ничего не знал, потому что все замерзало, замерзало…

Прошло несколько недель до того, как Синтию разоблачили как обманщицу в Рино, и прошел почти месяц, прежде чем власти ворвались в резиденцию Красса.

Даже после проникновения в дом потребовалось пятнадцать минут предварительного обыска, прежде чем лейтенант Ли из отдела по расследованию убийств решил спустится в подвал.

Еще пятнадцать минут были проведены в безумных догадках и недоверчивых предположениях.

Именно тогда, и только тогда, Ли позвонил.

— Привет… этот Берк? Ли, Убойный отдел. Да… мы сейчас в доме. В подвале нашли тело, запертое в морозильной камере. Нет… это мужчина. Уолтер Красс.

Его жена? Да… мы нашли ее, все в порядке. Разрубленную на куски, которые лежат вокруг морозильника. Все, кроме ее правой руки. Отсутствует? Нет, она не пропала. Она лежит наверху морозильника. Я сказал, что она находится наверху морозильной камеры, удерживая замок закрытым. Я не знаю, как вам это сказать… но похоже, что эта рука толкнула Уолтера Красса в морозильник, а затем заперла его!