Лазоревый день. Книга вторая

Глава 1. Пришествие

Четырнадцать лет — это много или мало? Смотря с чем сравнивать. Если со сроком стандартной человеческой жизни, то не так уж и много. Для Давида Арояна, навигатора косморазведки, жителя Новой Европы, гражданина Европейско-Российского Союза, объединяющего без малого полтора десятка планет, разбросанных по галактике, эти годы могли пронестись, как один день… Если бы не рой астероидов, вспоровший корпус «Паннонии» и убивший её экипаж.

Тот, кто носил имя Давид Ароян, перестал существовать тогда. Не было больше ни навигатора, ни гражданина. А житель… Да, он не умер четырнадцать лет назад. Но перестав быть частью человечества, мог ли считать себя человеком?

Давид предпочитал не думать об этом, забыть о прошлом, раз вернуть его шансов нет. Жизнь в том, бесконечно далёком мире казалась сном, не более реальным, чем психофильмы, которые ему когда-то нравились. Не помнить было легко — не осталось в той жизни ничего, заслуживающего воспоминания. Его реальностью стали Шакх и Кхарит, Джасжарахо и ц’Аэр, кхиры и ртаари. Его реальности теперь была Тассит. Четырнадцать лет — это очень много, целая жизнь! И всё, что он помнил, относилось только к этой жизни: высадка на безымянном островке, первая встреча с его новыми соплеменниками, знакомство с Ишбит, путешествие в таинственный город, танец в небесном дворце, счастливое лето в домике смотрителей, бегство… и Русана Орелик. Такая короткая и такая яркая история её жизни.

Нет, Русана была не только воспоминанием. Она не исчезла бесследно, закончив свой тхе-шу, как говорят кхиры. Её продолжение осталось в этом мире, — дети, ради которых она отдала Шакху всё, что смогла. И было это гораздо большим, чем жизнь. Когда они прощались — в последний раз! — Давид пообещал: «Мы всё сделаем, за детей не волнуйся». Что ж, он выполнил обещание. Они с Тассит выполнили.

Ирис выросла похожей на мать. Такая же рыжеволосая, сильная, высокая — уже обогнала всех сверстников, не уступала ростом никому из мужчин роя. Ароян замечал, какие взгляды начинают бросать на его дочь соплеменники, особенно со-ртох. В них были удивление, восхищение… и непонятная робость. Он и сам робел всякий раз, разговаривая с дочерью. Робел под взглядом её нечеловеческих глаз. Когда-то Давид так и не отважился спросить у Русаны, кто на самом деле отец девочки. А потом спрашивать стало не у кого.

С Саши было куда проще. В чертах парнишки Давид легко узнавал свои собственные, хоть подрастал тот, конечно, настоящим рта, мужчиной своего племени. Мечом, копьём, луком владел прекрасно, в лесу чувствовал себя словно дома. Зурси, ставший три года назад старшим охотником тирча, часто повторял, любуясь ловкостью парня: «Когда-нибудь заменит меня».

«Когда-нибудь»… Будущее Кхарита всё ещё было скрыто во мраке. Три ртаари, одна из которых даже не начала Восхождение, недостаточно, чтобы вести племя по пути его жизни. Слишком мало арт и рта рождались в тирчах, хуже стал климат, уменьшился урожай на полях. Каждый кхир ощущал эту слабость, каждый хотел бы помочь своим королевам. Но что они могли сделать?

Тринадцать лет продолжалась эта тревожная неопределённость. Но теперь что-то случилось. Что-то непонятное, небывалое, а потому — опасное. Недавно отшумел разгульный Кхи-шош’э, в тирч вернулись мужчины, возившие дары в небесный дворец. И вдруг — такое известие! Хранительница пожелала, чтобы до следующего Лазоревого Дня обязанности смотрителей Джасжарахо взяли на себя Тассит и Дади.

Когда со-ртох сообщила об этом, у Давида внутри будто оборвалось всё. А он-то надеялся, что Ирис и Саши успеют стать взрослыми, прежде чем им придётся столкнуться с неведомыми опасностями. Не судилось. Когда-то Русана отстояла их право жить в этом мире, теперь пришёл его черёд.

Он старался отогнать это глупое назойливое предчувствие. Не мог. И пока собирались в путь, и всю дорогу от Джасжарахо да ц’Аэра — не мог. Лишь когда увидели золотую звёздочку чце-ригхтоэ’ох, на душе стало чуть легче. Звёздочка светилась, словно лучик надежды, что всё будет хорошо.

Стук колёс повозки, увозящей прежних смотрителей, затих где-то внизу, в долине. Дом Джасжарахо опустел. Несколько минут они стояли на его пороге, слушая тишину, — удивительную, невозможную в тирче, уже порядком забытую тишину ц’Аэра. Затем Тассит осторожно тронула Давида за руку:

— Какую комнату мы выберем?

— Может ту, в которой жили прошлый раз?

— Или твою, с видом на лестницу?

За годы, прожитые вдвоём, Давид научился слышать даже те слова жены, которые она не произносила вслух. Угловая комната, — там впервые их айри превратилось в д’айри. Как они боялись тогда, как переживали, осторожничали! Тогда они только учились видеть за внешней формой внутреннюю сущность друг друга.

Но в словах Тассит было не одно лишь воспоминание. В них прозвучал намёк: за тринадцать лет жизни в Джасжарахо им ни разу не довелось оказаться только вдвоём, наедине, укрыться от глаз и ушей соплеменников. Здесь же всё снова было как тогда, в первый их раз. Словно время, и правда, повернулось вспять, возвращая те давние мысли, ощущения, поступки… А уж какую комнату выберут, дело десятое!

Поняв друг друга, они бросились наперегонки вверх по склону, к наружной двери четвёртого яруса… и резко остановились, едва обогнули дом. На пороге сидела арт. Молодая, красивая, — очень красивая по меркам кхиров, — в лазорево-белой юбке и топе, подчёркнуто обтягивающем пышные формы. Орайре?

Незнакомка встала навстречу растерявшимся смотрителям. Произнесла:

— Простите, что не дала вам времени обосноваться. Но всё меняется слишком быстро. Вы должны быть готовы.

— К чему?

Ароян не понял, успел он произнести вопрос или только подумал. Однако в следующий миг уже знал, что ответ висит над ц’Аэром, прямо над их головами. Слишком высоко, чтобы человеческий глаз мог рассмотреть его в деталях. Пока что это было маленькое, металлически-серое пятнышко. И тут же что-то щёлкнуло в памяти, как будто подключились резервные цепи хранения информации из той, давно ушедшей жизни. Ноги налились свинцом.

— Но это невозможно!

Он так и сказал: «невозможно». Хоть и знал, что это стало реальностью. Незнакомка не спорила с ним, она продолжила рассказывать, не удосуживаясь больше шевелить губами:

— Твой народ быстро принимает решения. Владея лишь крохами знаний, не умея заглядывать в будущее, они так легко делают выбор, словно жизнь — игра. Они или слишком смелые, или безрассудные. Я думала, это черта характера Русит. Но теперь вижу, что такая особенность присуща всей расе.

Давид внезапно понял, что рядом с ним сидит не орайре — сама Кхарит-Хайса, лазоревая ртаари, Хранительница. В другой раз это ошеломило бы его, после того давнего танца Кхи-охроэс ему не доводилось видеть ртаари, — мимолётная встреча с Сахра на берегу озера не в счёт. Но сейчас мысли Давида занимало событие, куда более неожиданное и невероятное.

— Они появились над Шакхом в начале харрара, накануне Кхи-шош’э, — сообщила ртаари. — Посылали вниз свои инструменты, пытались рассмотреть наш мир. Сначала я думала, что они улетят, как только утолят любопытство. Потом поняла — нет, они хотят сами ступить на землю Кхарита. Потом — что это произойдёт очень скоро. Я едва успеваю увидеть событие, как оно происходит. Твой народ слишком торопливо идёт по своему пути. Может потому, что путь этот не обещает быть долгим?

Помолчав, она указала на долину:

— Они прилетят сегодня. Сюда, к подножию ц’Аэра.

— Почему сюда? — В голове у Давиду всплыли полузабытые правила разведвысадок. Для начала выбирается наиболее безопасное место, чтобы группа могла адаптироваться, «почувствовать» планету. Впрочем, здесь ситуация нетипичная. Он переиначил вопрос: — Почему именно Кхарит? Есть же другие острова, другие поселения, города.

— Нет. В глазах инопланетников этот остров — единственный очаг того, что вы называете «цивилизация». Только здесь они обнаружили поселения, дороги, золотой дворец. Вся остальная суша — это необитаемые леса и болота архипелага, ледовый панцирь на южном материке.

Необитаемые леса и болота, ледовый панцирь… Да, косморазведчики видели планету именно такой. Точь-в-точь, как потерпевшие кораблекрушение астронавты «Паннонии» когда-то. В это трудно поверить, но и не верить у Арояна оснований не было, — Хранительницам Шакха доставало могущества, чтобы спрятать свой мир от посторонних глаз, подменить реальность неотличимой от неё иллюзией.

— А я не могу укрыть Кхарит, — голос Хайса дрогнул. — Я ненастоящая Хранительница, мне лишь дозволено играть эту роль... Пока дозволено. Русит выиграла для своих детей право дожить до совершеннолетия. Я была уверена, что на такой короткий срок достаточно энергий, которыми располагает ртаари третей ступени. Я не знала, что путь Кхарита вновь пересечётся с путём твоего народа. Мне не хватило мудрости предвидеть это.

— Тогда нужно обратиться за помощью! Неужели Хранительницы откажут?

Хайса слегка прикрыла глаза, показывая, как тяжело ей отвечать на этот вопрос. Тринадцать лет назад она выиграла Турнир, победила заведомо более сильную соперницу. Выиграла благодаря тому, что Русит, женщина из другого мира, стала её орайре, источником её силы. Хранительницы Шакха признали победу, позволили сохранить Кхарит, закончить эксперимент, начатый Джуга. Но они молчали. Давид и не подозревал, что все эти годы небесный дворец Кхарита и живущие в нём ртаари были изолированы от остального Шакха, словно прокажённый анклав. Хранительницы не выжгли занесённую пришельцами болезнь, но они сделали всё, чтобы та не расползлась по планете.

Разумеется, Хайса могла просить о помощи. Но она не знала, будет ли услышан призыв.

— Что же нам тогда делать? — Давид спросил и тут же устыдился вопроса

На орбите висел корабль с людьми, существами одного с ним вида, возможно, соотечественниками. Кто, как не он, должен знать ответ на этот вопрос? Хайса вызвала его в ц’Аэр, потому что не надеялась на помощь Хранительниц, — надеялась на него. И хотела она лишь одного, такого простого и естественного: чтобы чужаки покинули её остров, её мир как можно скорее.

— Я опять опаздываю, — пробормотала она вдруг. — Они уже готовятся к высадке.

Ртаари вскочила на ноги, сделала два шага в сторону небесного дворца и растаяла лазоревым облачком.

Смотрители переглянулись, дружно как по команде задрали головы. Серая точка в небе исчезла, переместилась куда-то к югу, скрылась за деревьями. Давид чуть помедлил, пытаясь совладать с царившей в мозгах сумятицей. Затем встал, коснулся пальцами плеча Тассит, будто прощаясь. Слов не нужно, и так всё понятно. То, показавшееся глупым предчувствие сбывалось. Русана подарила их детям тринадцать лет жизни. От него требовалось значительно меньше.

Давид развернулся и зашагал к убегающей вниз дороге.

Эвелин никак не могла справиться с эйфорией, охватившей её, когда зонд-автомат принёс видеозапись облёта того самого острова в архипелаге. Они его так и называли: «Тот Самый Остров», не старались придумать имя. Да и к чему? Наверняка имя у острова уже есть, и скоро разведчики его узнают. Услышат! Когда они увидели выложенные каменными плитами дороги, лесные посёлки с вычурными, изукрашенными дворцами в центре каждого, они не могли поверить своим глазам, прокручивали видео раз по пять. И это была не забытая колония, деградировавшая за полторы сотни лет изоляции. Планету населяли не люди. Аборигенами оказались невысокие мохнатые гуманоиды, пусть достаточно примитивные, но однозначно разумные. Первая встреченная в космосе раса разумных существ. Это казалось невероятным, невозможным. Но это было!

Эвелин не понимала, почему это случилось именно с ней, самым заурядным, рядовым разведчиком-космобиологом? За что Господь подарил ей такое счастье? Она ведь ещё ровным счётом ничего не сделала для блага Империи! Детство, университет, космошкола, две экспедиции, исследовавшие новые системы в седьмом секторе Галактики. Планеты, найденные и занесённые в кадастр, вполне годились на роль перевалочных баз для грядущей Второй Экспансии. Но они были абсолютно безжизненными. Космобиолог в такие экспедиции не требовался, она летала судовым врачом. Рутинная нудная работёнка, не сулящая ничего для будущей карьеры. На большее девочка из провинции, пробившаяся в космофлот без связей и протекций, рассчитывать не могла.

И в систему G00015672 они входили, не надеясь обнаружить что-либо интересное. В лучшем случае здесь планировалось заложить орбитальную базу, дальний форпост на будущих границах Империи. А нашли такое. И теперь именно она, Эвелин Кэри, станет первым исследователем инопланетного разума. Не теоретиком — практиком! Первый практикующий ксенолог… не Империи даже, всего человечества! Здорово будет звучать: «Профессор ксенологии Э.Кэри». Она станет известной, ей выделят собственную лабораторию… Да что там лабораторию, несомненно, она возглавит какой-нибудь из университетов. В родной Миннесоте повесят памятную бронзовую табличку. Или памятник решат поставить? На площади возле мэрии, как раз напротив фонтана. Что школу её именем назовут, это уж точно. Ну и: «Почётный Академик, д-р Э. Кэри». Боже, это же бессмертие!

От таких мыслей сердце замирало и слегка кружилась голова. По ночам ей снились сны, один великолепнее другого. Когда Эвелин просыпалась, в первое мгновение обрушивался страх, что и всё остальное было сном. Тогда она начинала горячо молиться, просить, чтобы чудное открытие не развеялось будто мираж. Или вскакивала и садилась за терминал, спеша в который раз увидеть на экране существ, так похожих на людей и в то же время — иных.

Самый удивительный памятник чужой цивилизации они нашли на пятый день орбитальной разведки. В середине острова на макушке одинокой горы, возвышающейся посреди плоской долины, стояла золотая башня. «Храм» — сразу же заявил Вардеман, их эксперт-планетолог, старейший и опытнейший член экипажа. Почти все с ним согласились. Предположение пилота Вонды Маккейн о том, что строение может оказаться научной обсерваторией, станцией космической связи или чем-то подобным, серьёзно никто не воспринял. Кажется, и сама Вонда понимала, что придумала такую заведомую чушь исключительно из-за склонности во всём противоречить признанным авторитетам, а Дику Вардеману — в особенности. Бортинженер Джош Гилден заподозрил в башне крепость, резиденцию правителей. В крепость Эвелин не поверила — очень уж красиво выглядело сооружение. Дворец короля храмовой версии не противоречил. Не исключено ведь, что религиозная и светская власти у туземцев совмещены, такое и в древних цивилизациях Земли встречалось. Например, египетский фараон сам считался богом.

Храм на горе был великолепен. Техника шлифовки и глазурования позволяли предположить, что цивилизация планеты G00015672/2 — имя пока не стали давать, возможно, туземное окажется вполне приемлемым для человеческого слуха — не так уж примитивна. Это тоже вызвало спор, в котором «технологисты» проиграли «рабовладельцам». Видеосъёмка показывала, что у туземцев даже железного оружия нет. Зато волосатые мускулистые рабы, бесспорно представители родственного, но более примитивного вида, в поселениях наличествовали в изобилии.

Цивилизация в этом мире едва зарождалась. Тот Самый Остров оказался единственным её очагом, прочие острова архипелага оставались диким. Пару раз наблюдателям удавалось засечь малочисленные группки волосатых дикарей, скрывающихся в труднодоступных горных районах, но ни дорог, ни поселений на островах не было. И не было фортификационных сооружений в посёлках Того Самого Острова. Единственное государство на планете, не знающее войн, держащее в страхе и повиновении отсталых соседей. Что ж, тем легче будет наладить с аборигенами контакт. Они свалятся им на головы, словно посланцы богов. Нет, они сами станут для них богами! Бесконечно мудрыми и бесконечно могущественными. Эвелин представила свою золотую статую в храме и припадающих к её ногам жрецов. Разумеется, это была чистой воды фантазия, о религии и культуре туземцев они пока ничего не знали. И досконально выяснять это будут разве что следующие экспедиции. В их экипаже нет ксенотеологов и ксенолингвистов. Потому что такие науки пока вообще не существуют! Их задача — в частности, её, космобиолога, — куда прозаичнее и сложнее одновременно. Они должны научиться выживать в этом мире.

Микрофауна планеты выглядела настоящим адским коктейлем. Просматривая первые развёртки анализатора воздуха, Кэри убедилась, что ей не вырастить подходящие антитела, не хватит для этого ни времени, ни знаний. Самое большее, что она может сделать: скрупулёзно собрать и классифицировать образцы, провести предварительные тесты. И передать умникам с Центральной Базы. Даже у них решение задачи займёт многие месяцы, а то и годы. А первой экспедиции суждено ходить по планете в скафандрах полной биозащиты. В любом случае, образу богов это не помеха.

Когда командир Свен Диллард объявил дату высадки, Эвелин не удержалась, захлопала в ладоши. И остальные зашушукались радостно, заулыбались. А Гилден брякнул вслух:

— Вот это дело! Давно пора пощупать наших волосатых приятелей

Фраза бортинженера прозвучала как всегда грубовато, но отражала желание большинства команды. Видеозаписи видеозаписями, однако хотелось инопланетян увидеть воочию. У каждого в подсознании сидел червячок иррационального страха: вдруг всё, что им показывали экраны мониторов — всего лишь кадры какого-то фантастического фильма. Развеять этот страх могла только высадка.

Не разделяла всеобщее нетерпение лишь Вонда. На слова командира она недовольно поморщилась:

— Свен, я не хочу накаркать, но эта затея может оказаться опасной. К чему лезть в пекло, ничего толком не выяснив? Давайте лучше соберём максимум информации, привезём домой. Пусть руководство решает, что с ней делать, присылает сюда учёных и десантников. Эта планета не для косморазведки.

Голос у Маккейн был высокий и звонкий, он совсем не вязался с её фигурой атлетки. Зато прекрасно дополнял тонкие черты лица, узкий разрез чуть приподнятых к вискам глаз — наследие азиатской ветви её предков. Когда в экипаже всего две женщины, они неминуемо становятся либо лучшими подругами, либо злейшими врагами. Во втором случае в одном экипаже они надолго не задержатся. Маккейн и Кэри были подругами. Но сейчас Эвелин хотелось расцарапать лицо этой фарфоровой статуэтки, — вдруг командир прислушается к словам пилота?! Она даже зашипела от злости. Но ответить ничего не успела, Гилден опередил, попытался сострить:

— Мама Вонды слишком много комиксов о зелёных человечках доченьке читала. Теперь у неё фобия такая. Но здешние обезьяны вроде не зелёные?

Шутка была не смешной. «Фобия», любимое словечко бортинженера, которое он вставлял к месту и не к месту, всем натёрло уши. Но, тем не менее, Эвелин хихикнула. Очень уж глупо было пугаться дикарей из бронзового века. И успокоилась — все знают, что Вонда фантазёрка. Никто её страхи не разделяет, никто не поддержит.

Как ни странно, Эвелин ошиблась, один сторонник у пилота нашёлся. Майкл Коган, космохимик экспедиции, вдруг заявил, заикаясь от волнения:

— Опасности для нас, конечно, нет. Но ведь это первый контакт, командир! От того, как мы его проведём, будет зависеть мнение туземцев о людях. Что, если мы ошибёмся, сделаем что-то неправильно? Исправлять ошибку придётся долгие годы.

Командир не ответил сразу же, и это было плохим признаком. Эвелин почувствовала, как её славу пытаются выдернуть из рук.

— Ну так исправим, если понадобится, — вновь встрял в разговор бортинженер. — Пусть дикари приспосабливаются к нам, а не мы к ним. Пусть учатся уважать и знать своё место. В конце концов, мы косморазведка Империи, а не хрен с бугра!

В любом другом случае Эвелин стала бы на сторону Когана, а не Гилдена. Наглая самоуверенность бортинженера её постоянно коробила, вызывала неприязнь, как и самодовольная рожа с квадратным подбородком «чистокровного янки». Но в эту минуту Кэри согласна была видеть союзника даже в нём и поспешила заявить об этом:

— Майк, если мы не сумеем, то кто сумеет? Джош верно говорит, мы косморазведчики, именно нас учили быстро и правильно действовать в любых обстоятельствах. Или ты всерьёз думаешь, что яйцеголовые, которые никогда из своих кабинетов не выползали, задницы от мягких кресел не отрывали, справятся лучше? Специалистов по контактам с инопланетянами не существует в природе!

— Молодец, девочка! — тут же одобрительно хмыкнул Гилден. — Всегда знал, что у тебя не только красивая задница имеется, но и голова на плечах.

Эвелин вульгарную похвалу пропустила мимо ушей. Она следила за командиром, — на чьей стороне тот окажется?

Диллард заметил её взгляд, улыбнулся. Помолчал немного, явно ожидая, не выскажется ли ещё кто из экипажа. И подвёл итог:

— Мне интересно было выслушать ваши мнения. Должен сказать, каждый в чём-то прав. Контакт вещь сложная, непредсказуемая, в этом я с Майком согласен полностью. И даже с Вондой я согласен — нам предстоит опасная экспедиция. — Он вскинул руку, останавливая возмущённый гул. — Бронзовый здесь век или какой другой — неважно, мы должны быть готовыми ко всему. Но упустить такую возможность нельзя. Сбежать сейчас было бы глупо. Да просто смешно! Как и пытаться устанавливать долгосрочные отношения, брать на себя обязательства. Наша цель — познакомиться, продемонстрировать своё дружелюбие. Как можно больше узнать о туземцах. Попросту говоря, подготовить плацдарм для постоянно действующей научной экспедиции.

— Ну да, как обычно. Натаскать каштанов из костра, — скривился бортинженер. — А хрупать их будут другие.

— Угадал, Джош. Но и мы в накладе не останемся. Эта экспедиция принесёт нам и деньги, и славу.

— Если не облажаемся, — язвительно вставила Вонда.

— Вот этого я не допущу, — в голосе командира появились стальные нотки. — Можешь быть уверенна.

В первую группу высадки Диллард отобрал четверых, включая себя, разумеется: пилот Вонда Маккейн, космобиолог Эвелин Кэри и планетолог Роберт Вардеман. Выбор был очевиден. Как и место высадки: в долине, у подножья горы. Богам негоже являться на глухих окраинах. Где, как не рядом с храмом, построенного, может быть, в их честь, должны они сойти к смертным? Командир не отказался бы посадить шлюпку прямо под стенами строения на верхушке горы, но, как назло, ровных площадок там не обнаружилось, пришлось довольствоваться долиной. К явному облегчению Вонды, кстати.

Антураж был великолепный. Эвелин любовалась оформлением сцены, на которой скоро начнётся небывалый спектакль. Ей предстояло сыграть одну из главных ролей в нём и потому хотелось блеснуть во всей красе. Пока всё складывалось удачно. Огромная изумрудно-зелёная долина, испещрённая ручейками, озерцами, рассечённая лучами желтовато-бурых дорог. Вокруг густой мягкий занавес леса, лазоревый купол неба над сценой, а в самом центре — золотая башня храма.

Они облетели её на высоте двух тысяч футов. Потом опустились чуть ниже, повисели над прячущимися в роще на склонах горы домишками.

— Смотрите, вон там, по правому борту, — Вардеман нетерпеливо ткнул пальцем в нижний обзорный экран.

По южной дороге в долину спустилась небольшая кавалькада. Впереди шли четверо туземцев в коротких туниках, с мечами на поясах. За ними рабы катили лёгкую одноосную повозку.

— Никак, те самые, кого мы засекли на позавчерашних видеозаписях? — предположил командир. — По этой же дороге шли.

— Кто их знает, — пожал плечами планетолог.

А Эвелин предложила азартно:

— Догоним?

Командир не ответил. Размышлял. Вонда медленно вела машину над путниками. На такой высоте шлюпка была вполне различима, достаточно голову задрать. И пусть, всё равно сегодня боги сойдут с небес.

— Нет, не стоит, — наконец Диллард принял решение. — Эскорт слишком мал для важной персоны. Правителей нужно искать в храме. Разворачивай, Вон.

— Где будем садиться?

— Да прямо на эту дорогу и садись. Там, где она начинает идти в гору.

— Считаешь, правильно будет подниматься пешком? — задумчиво произнёс планетолог.

— Они сами прибегут нас встречать. Не станем торопиться, как и положено высшим существам.

При последних словах Маккейн язвительно хмыкнула. Но промолчала, начала аккуратно заводить машину на посадку.

Опустилась шлюпка мягко, уверенно. Лапы-опоры ткнулись в камень дороги, надёжно зафиксировались. Вибрация корпуса стихла. Несколько минут они сидели в креслах неподвижно. Затем командир медленно приоткрыл люк. Эвелин буквально ощутила тишину этого мира: ни ветерка, ни пения птиц. Но тишина не была мёртвой. Казалось, планета затаилась, прислушиваясь к пришельцам. И неожиданно стало жутко.

— Однако, где же торжественная встреча? Где оркестр, почётный караул, ковровая дорожка? — Вардеман говорил насмешливо, но чувствовалось, что даже его бьёт лёгкий мандраж. — Свен, давай поторопим их. Какой-нибудь звуковой эффект.

— Ага, бомбу рванём. Отличная демонстрация дружелюбия, — саркастически посоветовала пилот.

— Не нужно бомбу. Подождём, — один командир сохранял невозмутимое спокойствие. — Куда нам спешить?

Они так и сидели в шлюпке с открытыми люками. Смотрели на пустынную дорогу, на зелёные кустарники вдоль обочин, на укрывающую склон рощу.

— А вон и встречаю… …щий, — запнувшись, прошептала Вонда, первой заметившая движение между деревьями.

Эвелин тотчас прилипла к лобовому иллюминатору. И почувствовала, как рот сам собой раскрывается от изумления. Спускающееся по дороге существо было… человеком. Невысокий мужчина с густой чёрной бородой, одетый в такую же тряпку буро-зелёного цвета, какие носили аборигены. Босой. Без оружия.

— Тэкс, — присвистнул планетолог. — Приехали. Это кто такой?

— Робинзон, — Вонда рассмеялась. — Это же Робинзон, вы что, не видите?

— Ладно, разберёмся. — Диллард решительно сунулся в люк. Скомандовал: — Вардеман и Кэри — за мной!

Глава 2. Настоящие люди

Самый момент приземления Давид не разглядел, помешали деревья. Видел, как серая капля в небе пошла не снижение. Когда выскочил на открытое место, шлюпка уже стояла, уверенно перегородив дорогу. Пассажирские люки были откинуты в стороны, но экипаж пока не спешил выбираться наружу. Должно быть сейчас они его разглядывают. Удивлены? Ещё бы! Найти человека за столько парсеков от ближайшего обитаемого мира — любой удивится.

Конструкция машины была незнакомой. Конечно, за четырнадцать лет инженерная мысль могла уйти вперёд. Но надпись латиницей «Silver Kowh» не оставляла места для сомнений: корабль принадлежал Галактической Империи, первейшему сопернику Евроссии со времён начала звёздной экспансии. Имперцы любили громкие названия. «Серебряный»… кто? Английский Ароян успел основательно подзабыть, да и прежде знал его лишь в рамках профессиональной необходимости. Навигатор не дипломат, досконально владеть языком чужой державы ему без надобности. А на Новой Европе тех, кто считал этот язык родным, едва ли больше миллиона наберётся.

Давид невольно сбавил шаг, заметив движение внутри машины. Высокий широкоплечий мужчина в полной защите ловко спрыгнул на землю. Следом за ним из другого люка выбрался второй, кажущийся почти точной копией первого. Лишь приглядевшись внимательней, Давид убедился, что они вовсе не братья-близнецы: первый был белым, второй — темнокожим. Третьей из машины вылезла невысокая женщина. Они стояли и смотрели на него. А он смотрел на них. На фигуры, на лица за прозрачными щитками гермошлемов. Люди… Настоящие люди! Мир, о котором он постарался забыть, мир, ставший почти сном, вернулся.

Давид вспомнил, как четырнадцать лет назад мечтал дождаться этого дня. Мечтал и почти не надеялся дожить. И вот — дожил, дождался. Пусть пришельцы не его соотечественники, родились и выросли они на другой планете, в другой державе, но это люди. У них такие же гены, много общего в языках и культуре, их земные предки были соседями, а то и родичами. Пусть пути их народов разошлись, не найдя компромисса в менталитете и мировоззрении, но нити пока не порваны. Несомненно, цивилизация «амеров» куда ближе и понятней для него, чем цивилизация кхиров.

Ароян сообразил, что не идёт, а стоит, словно вкопанный. Не может решиться, не может сделать эти последние шаги. Мужчина, выпрыгнувший первым, не дождался, решительно двинулся навстречу, заговорил. Динамики гермошлема почти не искажали голос — приятный уверенный баритон. Из-за волнения Давид не мог разобрать большинство слов. Понял лишь, что это командир корабля, и зовут его Свен Диллард. Поэтому поспешил представиться сам.

Эвелин услышала, как взволновано зашептала по внутренней связи Маккейн, следящая за разговором с «робинзоном» из шлюпки:

— Свен, он же росс! Если их экспедиция побывала на этой планете, то нам лучше быстрее сматываться. Не хочу, чтобы евроссийский крейсер поджарил мою задницу.

— Успокойся, — вместо командира цыкнул на неё Вардеман. — Ты разве слышала сигнал маяка?

— Нет, но…

— Всё! Тихо! — резко перебил спор в наушниках Диллард. — Сейчас узнаем, сколько их здесь и как давно они прилетели.

Эвелин теперь смотрела на незнакомца не с удивлением и жалостью, а с неприкрытой враждой. Чувствовала, как открытие вновь пытаются вырвать из её рук, как тает лаборатория, университет, памятник, «почётный академик Э. Кэри». Но это же неправильно! Им, разведчикам Свободной Галактической Империи, принадлежит право установить контакт с разумными гуманоидами, а не каким-то россам. И трижды прав Дик: не было никакого маяка, оповещающего, кому принадлежит планетная система. Если россы по собственной неряшливости и нерасторопности его не удосужились запустить, — их проблема! Нужно немедленно вызвать вахтенного на «Ястребе», приказать «застолбить» это локальное пространство. Тогда право будет на стороне Империи, а уж силы, чтобы его отстоять, у их державы достаточно.

Евроссия не считалась врагом номер один, но и друзей у Империи быть не могло, лишь соперники, потенциальные союзники или противники. Так было всегда. Три мировые войны пережили их предки, — две в прошлом тысячелетии и одну в начале нынешнего. А уж малых, локальных — неисчислимое количество. И всё ради того, чтобы объяснить человечеству свою точку зрения, заставить уважать. Пусть ценой страха, раз не хватает ума понять, что Истина одна, и принадлежит она избранной нации. Пришлось пройти сквозь кровь и страдания, ненависть фанатиков и миллионы невинных жертв. Жить в мире, расколовшемся на непримиримые, не желающие искать компромисс лагеря, где опасность тотального уничтожения всего живого на старой Земле стала реальна. Да, их предки готовы были пойти на такое, ибо гибель нации, владеющей Истиной, страшнее гибели всего прочего, сотворённого Господом.

Слава Богу, с тех пор многое изменилось. Космос огромен, в нём хватит места, чтобы великая нация могла стать ещё более великой, могущественной и многочисленной, не растрачивая ресурсы на конфликты с соперниками. Конечно, объединившись все вместе, те пока что превзойдут Империю и численно, и в боевой мощи. Только они никогда не объединятся! Во-первых, слишком различны их культуры, мировоззрения, религии. Во-вторых, правительство Свободной Империи такого не допустит.

Мысли, заученные с детства, роились у Эвелин в голове. Поэтому она не сразу поняла, что командир говорит с «робинзоном» на русском. Кэри удивилась — не знала, что Диллард владеет этой варварской речью. Самой пришлось выучить её ещё в университете. Профессиональная необходимость: в своё время россы вели довольно успешные разработки в микробиологии. Вот и опять пригодилось. Она покосилась на Вардемана. Дик стоял, жевал губы со скучающим видом. Ясно, что он ничего из разговора не понимает. К следующей высадке электронные переводчики будут настроены, но сегодня Дику придётся довольствоваться ролью антуража. И Вонде.

Командир Диллард отлично умел владеть собой, это Давид понял быстро. Да, косморазведчики удивились, встретив человека на только что открытой планете. Но сразу же постарались разобраться в ситуации, выяснить его статус. За последние годы Ароян отвык от постоянного соперничества между державами людей. Со стороны это казалось немного смешным. Ни имперцы, ни евроссийцы не могли претендовать на Шакх. Он принадлежал кхирам, полностью и нераздельно. Но нежданным гостям это требовалось объяснить. Кхарит-Хайса не знала как. И Давид пока не знал. Хорошо хотя бы то, что командир говорит по-русски, хоть коряво, но вполне осмысленно. Не то, чтобы Ароян не доверял электронике, однако механический перевод слишком во многом зависит от составителей понятийной базы словаря. Давид подозревал, что там не обошлось без идеологии, поэтому опасался, что собеседники услышат не то, что он скажет. И наоборот.

— Так ваш корабль взорвался при входе в систему?

Голос Дилларда был полон сочувствия. Но за этим угадывалось ещё кое-что — облегчение и торжество. Евроссия юридических прав на планету не имеет, даже не знает о её существовании. Давид кивнул, подтверждая. Врать смысла нет.

— И вы провели здесь четырнадцать лет, в одиночестве? О, Боже, как я вам сочувствую. Вы настоящий космический Робинзон.

Командир говорил, а Давид лишь плечами пожимал. Он вовсе не ощущал себя одиноким все эти годы. Но как объяснить, чтобы пришельцы поняли? Да и нужно ли?

— Что ж, ваши страдания закончились. Мы с радостью поможем вам вернуться на родину.

— Вы предлагаете мне лететь с вами?

— Разумеется, не бросим же мы коллегу в беде. Я бы взял вас на корабль хоть сейчас, но сами понимаете — органика планеты слишком активна. Нашему биологу потребуется провести некоторые исследования. Кстати, как вам удалось выжить? Это же просто чудо. И удача — для нас. За четырнадцать лет у вас наверняка накопилось огромное количество наблюдений за туземцами.

«Туземцы»… И для них с Русаной кхиры когда-то были туземцами. Странными, непонятными существами.

— Мы рассчитываем на вашу помощь. Ведь от нас с вами зависят будущие взаимоотношений двух разумных рас. Нельзя допустить, чтобы аборигенам нечаянно причинили вред.

Диллард был хитёр. Сообразил, что «робинзон» сумел выжить все эти годы исключительно благодаря кхирам. Успел привязаться к ним, у него появились какие-то моральные обязательства. Значит, на этом имперцы и будут играть. «Сотрудничайте, если заинтересованы, чтобы ваши новые друзья не пострадали. Поделитесь знаниями, иначе любой неумышленный вред ляжет на вашу совесть». Давид слушал не столько слова, сколько ощущения собеседника.

— Так где нам будет удобно поговорить? — Диллард недвусмысленно покосился вверх, на ц’Аэр. — Кстати, можете называть меня запросто — Свен.

Вести его в дом Джасжарахо Арояну как не хотелось. Ответил бы: «Да прямо здесь!» Но, наверное, это будет нехорошо, негостеприимно. Его самого кхиры доставили в своё селение… и посадили в клетку. Кхм… Удержать в клетках новых пришельцев вряд ли удастся. За ними — мощь человеческой цивилизации, Звёздный Флот Империи, гиперсветовик на орбите. Достаточно даже бластеров, висящих на поясах косморазведчиков.

Неожиданно Ароян со всей отчётливостью понял: в эти самые минуты начинается по-настоящему первый контакт двух разумных цивилизаций, и он — посредник, ничтожное зёрнышко, зажатое между жерновами. Никто не спрашивал его желания, случай выбрал и вытолкнул вперёд, не потрудившись объяснить, что нужно делать. Хотелось крикнуть этим людям, что глядели на него, настороженно улыбаясь: «Уходите! Возвращайтесь на свою планету! Этот мир не для вас!» Понимал, как глупо это прозвучит. Глупо и бессмысленно. Контакта не избежать, звёздные пути двух рас пересеклись. Человечество обнаружило кхиров так же, как когда-то кхиры обнаружили человечество в их с Русаной лице.

Ароян подавил вздох, кивнул на дорогу:

— Пойдёмте. Здесь недалеко наш дом.

Он понятия не имел, что будет дальше. Оставалось плыть по течению.

Робинзон сказал: «наш дом». Не «мой», а «наш», хоть перед тем говорил, что весь остальной экипаж погиб. Эвелин этот нюанс уловила. И командир заметил. Едва двинулись в лес, Диллард распорядился по внутренней связи: «Вонда, закрой люки и будь в готовности к немедленному взлёту. Кэри, бери переносную лабораторию и иди следом за мной. Дик — ты замыкающий. Не расслабляйтесь!» Всё верно, бородатый мужчина выглядел весьма подозрительно. Каким образом ему вообще удалось здесь выжить?

Эвелин ощущала, как адреналин растекается по крови. В предыдущих экспедициях ничего подобного не было. Сегодняшняя вылазка могла оказаться по-настоящему опасной, никто ведь не обязывал аборигенов быть дружелюбными. Тем более, если этот росс столько прожил в их племени, то какую чушь он мог наговорить дикарям? Конечно, открытых войн между их державами не было лет четыреста, но от подлых предательских ударов в спину, нанесённых чужими руками, Евроссия никогда не отказывалась. Империя отвечала ей симметрично. Или ассиметрично.

Шагавший впереди Диллард продолжал о чём-то непринуждённо беседовать с проводником. Эвелин больше не могла сосредоточиться на переводе. Подозрительно глядела по сторонам, всматривалась в незнакомые деревья, кустарники. Сотни лет назад её предки так же ступали на землю открытого ими континента. Они несли с собой искру Истины дикарям, не ведающим о милосердии и сочувствии, готовым в любую минуту срезать скальп, а то и всю голову целиком.

От этих мыслей стало ещё страшнее. Кэри быстро оглянулась на планетолога. Слава Богу, Вардеман спокоен, ничего подозрительного не замечает. Но кобуру с бластером расстегнул на всякий случай.

Путешествие было недолгим, росс не соврал. Вскоре между деревьями зажелтели домики с ярко-рыжими черепичными крышами. Дома располагались на приличном расстоянии друг от друга, и рядом с ними не удавалось заметить никого из аборигенов. А ведь судя по размерам строений, тех здесь должны быть сотни. Затаились?

Дом, который Робинзон назвал «наш», ничем не отличался от прочих. Кроме того, что у дверей его их поджидал туземец. Эвелин много раз рассматривала дикарей, запечатлённых на видео разведзондом. Пыталась изучать их мимику и жесты, угадывать особенности анатомического строения. Но всё это было совсем не то, что увидеть одного из них лицом к лицу. Короткая белая шерсть, большие глаза без ресниц, с вертикально вытянутыми зрачками. Реальный инопланетянин чем-то походил на изображения в комиксах, чем-то — нет. Отвращения или брезгливости он не вызывал, скорее, казался забавным. И немного игрушечным.

Но почему, собственно, «он»? В дверях дома стояла самка — молочные железы, выпирающие под куском прикрывающей верхнюю половину тела материи, явно на это указывали. Самки в кадр попадали редко. Вероятно, большую часть жизни они проводили внутри своих хижин. А среди рабов их не удалось засечь ни разу. Тем интереснее было рассматривать подвернувшийся экземпляр.

Страх уступил место энтузиазму исследователя. У Эвелин прямо руки чесались немедленно развернуть лабораторию и засунуть туземку в томограф. Ещё лучше — провести вскрытие. Но с этим придётся повременить.

Аборигенка забавно выпятила губы. Робинзон подошёл к ней и поспешил представить:

— Это Тассит. Она… хозяйка дома.

Тут же что-то прокаркал на языке аборигенов. Язык был отвратительно скрипучий и грубый. Удивительно, что человеческие голосовые связки вообще способны воспроизводить такие звуки.

Эвелин так увлеклась изучением облика туземки, что вновь потеряла нить разговора. Оказывается, их пригласили внутрь. Робинзон предложил использовать нижний ярус дома в качестве базового лагеря экспедиции, и Свен тут же согласился. Эвелин предпочла бы разбить лагерь где-нибудь на открытом месте — как-то привычнее. Домик посреди леса походил на западню так, что, переступая порог, она не удержалась, быстро оглянулась. Показалось, что из дверей деревянной хибары, приткнувшейся в двух десятках шагов, кто-то выглядывает. Эвелин это очень не понравилось. Оставалось надеяться, что командир знает, что делает. Во всяком случае, стрел и бронзовых ножей они могли не опасаться, — скафандр полной защиты даже пулю остановит.

Внутри этаж был разделён на несколько комнат. Абсолютно пустых: голые стены, голые полы, никакой мебели. Диллард облюбовал ближнюю к выходу, быстро распорядился:

— Эва, разворачивай лабораторию. Дик, осмотри всё вокруг. — И, переключившись на внешние динамики, обратился к проводнику: — А мы с вами пока поговорим, Давид. О жителях этой планеты.

Увидев, как Вардеман развернулся и шагнул к двери, «робинзон» встрепенулся. Затараторил поспешно:

— Постойте! Местные жители не агрессивны, но довольно замкнуты. Очень замкнуты! У них существует множество табу. Нельзя входить в чужие жилища, нельзя…

— Не волнуйтесь, Давид. Роберт опытный разведчик, он будет вести себя очень осторожно.

Правильно ли он сделал, что предложил пришельцам расположиться в их доме? Ароян не знал. Утешал себя мыслью, что так они хотя бы будут под его присмотром. Но всё равно было неуютно оттого, как уверенно они начали сразу же себя вести. Почему Хайса бросила его одного, почему не подскажет, как поступать?

Первое, что Диллард пожелал услышать, это подробный рассказ о том, как Давиду удалось выжить и наладить отношения с туземцами. Начало своей одиссеи Ароян пересказал быстро, там всё было ясно. Но дальше, с того дня, когда их с Русаной выпустили из клетки, однозначность исчезла. Он пытался тщательно фильтровать информацию, отметая то, что могло сделать кхиров уязвимыми. Упустил историю болезни и исцеления, рецепт изготовления орче, волшебные свойства молока оссе. Не стал рассказывать о своём участие в Кхи-охроэс и Кхи-шош’э, о способностях ртаари. Разумеется, не упомянул о других островах-государствах, которые имперцы не смогли обнаружить. Они видят в кхирах первобытное племя, едва ступившее на путь цивилизации. Пусть пока так и будет. Чем меньше интереса проявит имперское правительство к неожиданно обнаруженной в космосе разумной расе, тем лучше. Примитивные существа, прозябающие в бронзовом веке, привлекут внимание лишь учёных — антропологов, этнографов, лингвистов. Пусть объявят Шакх заповедником, построят научную станцию на орбите, начнут ковыряться здесь с академической неторопливости. Это наиболее безопасный способ взаимодействия двух цивилизаций. А затем Хранительницы решат, как строить отношения с людьми.

Первая растерянность от неожиданной встречи с соплеменниками прошла. Теперь Давид знал, каким должен быть итог его миссии. Он убедит разведчиков, что кхиры ничем не интересны Империи. Разве что фактом своего существования.

— Давид, так что случилось с вашей подругой?

— Русана погибла во время охоты. Это было…

Он не закончил фразу, услышав, как поскрипывают ступени лестницы под тяжёлыми башмаками. Второй разведчик неспешно спускался с верхнего яруса. Несомненно, он осмотрел весь дом Джасжарахо. Если Тассит не догадалась подготовить отдельные спальни, то он мог понять… Ароян ничего не сказал Дилларду о своих взаимоотношениях с арт. Эта информация не могла, конечно, повредить кхирам, но… почему-то не хотелось, чтобы чужаки лезли в его личную жизнь.

Давид с негодованием уставился на собеседника.

— Я же предупреждал: входить в дом — табу! В этот — в том числе! Вам отведён только нижний ярус.

Диллард примирительно вскинул руки:

— Давид, извините ради Бога! Мы не хотели доставить неудобство хозяйке Тассит. Но, сами понимаете, я несу ответственность за безопасность моих людей. Вы ведь пригласили нас, позволили занять это помещение, вот и пришлось проверить его окрестности. Зато теперь всё в порядке, я знаю, что здесь действительно никого нет кроме нас с вами и туземной женщины. И давайте считать конфликт исчерпанным. Хорошо?

— Хорошо, — нехотя выдавил Ароян. — Но впредь прошу вас…

— Каждый свой шаг мы будем согласовывать с вами. Обещаю.

Не очень-то верил Давид в такие обещания. Но ничего иного не оставалось, как принять извинения.

Из спальни рта, переоборудованной под полевую лабораторию, выглянула женщина, что-то сказала командиру. Диллард вскочил на ноги, протянул Давиду руку.

— Отлично. Сейчас Эвелин проведёт экспресс-анализ, если не возражаете.

— Что? — Ароян растерялся.

— Мы же должны знать, как ваш организм приспособился к здешней микробиологической среде, правильно? По правде говоря, то, что вы смогли выжить, выглядит настоящим чудом. Думаю, вам и самому интересно будет разобраться, как это произошло.

— Да, но…

Ароян запутался окончательно. Желание разведчиков провести исследование его организма было вполне предсказуемым. Но что они обнаружат? Он ведь представления не имеет, как его иммунная система сумела приспособиться к биоценозу Шакха.

— Что-то не так? — Карие глаза Дилларда подозрительно прищурились.

Отказываться будет ещё хуже, имперцы сразу заподозрят что-нибудь. Нет у него никаких причин уклоняться от медосмотра! Ароян нехотя поднялся, проигнорировав протянутую руку.

— Разумеется, мне интересно.

Вслед за женщиной они прошли в соседнюю комнату. Лаборатория уже была подготовлена к работе: терминал подключен, датчики разложены, инструменты хищно поблёскивают, готовясь вцепиться в его тело. Миниатюрное подобие корабельного медотсека. Только кушетки недостаёт.

Биолог как будто услышала его мысли, развела руками.

— Вы класть себя на пол. Моё сожаление. Нет койка.

Оказывается, она тоже говорит по-русски. Совсем уж коряво, немилосердно коверкая слова, игнорируя падежи и склонения, но тем не менее. Давид усмехнулся, кивнул.

— Я привык. Кхиры не пользуются мебелью. Ваш товарищ, который осматривал дом, это заметил, наверное.

На лицах разведчиков отразилось понимание: «дикари есть дикари». Да, всё правильно, так и думайте дальше. Дикое, не интересное для Империи племя.

Глава 3. Честь Империи

Очевидно, что задумка предстать перед туземцами в образе высших существ, богов, спустившихся с неба, провалилась. Россы, потерпевшие кораблекрушение четырнадцать лет назад, продемонстрировали, что человек может быть слабым и уязвимым. В этом был явный минус присутствия на планете «робинзона». Но имелись и плюсы. Благодаря ему Диллард и Маккейн за три дня составили словарную базу языка кхиров для электронного переводчика. Благодаря ему разведчики теперь ориентировались в племенной иерархии и примитивной варварской религии, отождествляющей правителей острова с богами. Благодаря ему Кэри разобралась, как человеческий организм взаимодействует с местной органикой… Этот плюс Эвелин очень хотела бы добавить к первым двум. Но не могла.

Она часами просиживала в лабораторном отсеке за терминалом электронного микроскопа, изучала образцы тканей «робинзона». Забыла о личном времени, урезала часы сна. Даже вниз летала через раз — образцы флоры и фауны Дик и Микки могли собирать и без её участия, а подступиться к туземцам пока что не удавалось, — росс все уши прожужжал своими «табу». Что ж, в распоряжении Кэри и так был материал, сулящий сенсационное открытие. Просто никак не получалось ухватиться за него с нужной стороны.

То, что «робинзон» — вполне обычный человек, стало ясно сразу же, едва медицинский компьютер расшифровал результаты тестов. Вернее, человек без аномальных отклонений, — «обычные люди» астронавтами-гиперсветовиками, тем более навигаторами не становятся. Иммуноглобулины, способные распознавать болезнетворные микроорганизмы Шакха, Эвелин у него не выявила. Тем не менее он был здоров, следовательно, какой-то иммунитет его организм приобрёл. В крови и межклеточной жидкости Арояна обнаружились следы ферментов, которые избирательно воздействовали на чужеродные белки, препятствовали их проникновению сквозь клеточные мембраны и постепенно разрушали, превращая в корм для фагоцитов. Механизм защиты, не использующий антитела, был слишком сложен, чтобы разобраться в нём с наскока. Такой цели космобиолог перед собой пока и не ставила. Гораздо хуже было то, что ничего похожего на эти ферменты не удавалось выявить в исправно доставляемых с планеты образцах органики. А росс упрямо твердил, что понятия не имеет о том, почему болезни обходят его стороной. Эвелин ему не верила. Особенно после того, как выяснила, что в первой пробе концентрация ферментов уменьшается с каждым днём, а в повторной, взятой двумя неделями позже, она оказалась на прежнем уровне. Вещество-защитник поступало в кровь «робинзона» извне регулярно, обеспечивая искусственно созданный иммунитет. Но что было его источником?

Не только Кэри не доверяла Арояну. Гилден невзлюбил его с первого дня. Отсутствие видимых успехов нервировало и Вонду, и обычно невозмутимого Вардемана. Командир по-прежнему делал вид, что Контакт развивается по плану. Но все понимали — никуда он не развивается, топчется на месте.

На высадки они ходили впятером-вшестером. За прошедшие двадцать дней успели перешерстить и гору, и долину, и близлежащие леса. Провели полный комплекс сейсмических, гравиметрических, магнитометрических исследований, начали составлять рельефную, геологическую и климатическую карты, собрали три контейнера образцов. В любой другой экспедиции это расценивалось бы как неплохой результат. Но Шакх нельзя было посчитать обычной планетой, здесь их целью являлась не столько разведка, сколько Контакт. А Контакта не получалось. Всё, что они узнали о кхирах, было лишь рассказами Арояна. Сами же аборигены прятались в хижины, как только шлюпка опускалась на землю, и не показывали оттуда носа до самого отлёта чужаков. Разведчики даже не могли проверить работу переводчика, потому что разговаривать было не с кем.

— Свен, тебе не кажется, что он водит нас за нос? — бортинженер начал обычный свой разговор, едва космошлюпка вошла в верхние слои атмосферы.

— У тебя есть какой-то конструктивный план действий?

Гилден не ответил. Конструктивного плана у него не было, он и на высадку в этот раз шёл под честное слово. Три дня назад бортинженер на собственный страх и риск забрался в сарай, где жили рабы, попытался разговорить их. Так увлёкся, что начал подстрекать их сбежать от хозяев, обещая собственное покровительство. И чтобы не быть голословным, продемонстрировал возможности бластера.

Рабы не сказали в ответ ни слова. Только забились в угол и испуганно таращились на пришельца. Лишь когда сухое дерево вспыхнуло под лучом, заверещали как резаные. Пожар затушили быстро, а затем Дилларду пришлось выслушать от росса упрёки за нарушенное обещание. В той вылазке Эвелин не участвовала. Но Вонда заметила, как злым огнём вспыхивали глаза командира, когда он оправдывался и приносил извинения, и потом «по секрету» рассказала об этом половине экипажа. Проклятый росс начинал раздражать всех.

— У меня есть конструктивный план, — неожиданно для себя самой выпалила Эвелин.

Тотчас пятеро спутников уставились на неё, даже Вонда оглянулась из пилотского кресла. Кто-то смотрел недоверчиво, кто-то снисходительно. Но в глазах командира явно был интерес.

— И какой же? — спросил он.

— Мы не можем и дальше рассчитывать, что Ароян будет с нами до конца откровенен.

— А я ему никогда и не доверял! — тут же ввернул Гилден.

— Мы должны узнать о нём больше, чем он рассказывает, — соглашаясь с бортинженером, кивнула Эвелин.

Вардеман скептически усмехнулся.

— Каким образом? Вколешь ему «сыворотку правды»?

— Зачем так радикально? Можем установить датчики наблюдения в его комнатах. Так, чтобы он об этом не догадался.

На минуту все замолчали, переваривая предложение. Первой нарушила тишину Маккейн, громко фыркнув.

— А я-то думала, что подглядывать одной мне нравится!

— Эва, ты серьёзно? Это, мягко говоря, неэтично… — начал было Коган. Но бортинженер тут же его оборвал:

— Успокойся, Микки! Биолог хорошую идею предлагает, я тоже не откажусь за этим козлом проследить. Что у него там за фобии.

— Тогда и у меня есть предложение. Нам следует попробовать договориться с правителями острова в обход Арояна, — добавил Вардеман. — Лично я сомневаюсь, что он достаточно значим в иерархии здешней власти. Это, во-первых. А во-вторых, вполне может вести собственную игру.

Внизу из-за горизонта выплывала долина с сияющей на вершине горы звёздочкой. Диллард молчал, сосредоточенно уставившись в эту точку. Взвешивал все «за» и «против»? Ответственность за любой ошибочный поступок, способный привести к срыву контакта, ложился на него.

Гилден не выдержал:

— Командир, так что? Активизируем процесс?

«Да, да», — четверо из пяти спутников наверняка сейчас мысленно подталкивали Дилларда к положительному ответу. Один только Коган сомневался.

Вообще-то химик нравился Эвелин. Они шли вместе во вторую экспедицию, и Кэри задумывалась, не сделать ли отношения с парнем «более близкими». Разумеется, ничего серьёзного и взаимообязывающего! Она ведь всего лишь «латино» из провинциального городка, а Майкл — отпрыск старой финансовой аристократии. Его предки свой первый банк основали ещё в начале тысячелетия, до введения Консорциума. На Остине для Эвелин и Когана не то, что переспать, улыбнуться друг другу было бы неприлично. Но в Дальнем Космосе сословные различия отодвигаются на задний план. В Дальнем Космосе играют роль исключительно личные качества. Эвелин Кэри была талантливым биологом и сексуальной женщиной. А Майкл Коган — посредственным химиком и слабаком. Вдобавок, Дальний Космос не место для аристократического чистоплюйства!

Диллард наконец оторвал взгляд от приближающейся башенки золотого дворца. Посмотрел на свою команду, произнёс:

— Я дам Арояну ещё один шанс.

Давиду приснился Гданьск, первый раз за долгие годы. Родной город дремал в холодных объятиях северной зимы. Замёрзшие фьорды, покрытые снегом скалы, — он думал, что успел позабыть, как это выглядит. Но картина, возникшая во сне, оказалась необыкновенно яркой. И ещё — ощущение дома, своей маленькой родины, такое же острое, каким было в детстве. Ароян понимал, из-за чего этот сон пришёл именно сегодня. Накануне они долго обсуждали с Диллардом вопросы, связанные с возвращением Давида. Шакх не нанёс его организму непоправимого урона, недолгий карантин, и «робинзон» сможет жить среди людей. Не страдать, не мучиться, не бороться за выживание — жить полнокровной жизнью.

Конечно, это будет не совсем возвращение на родину — Остин не Новая Европа. Диллард был откровенен. Власти Империи постараются удержать спасённого астронавта под своей юрисдикцией. Государственные интересы превыше всего — ничего не поделаешь! Но если Ароян согласится сменить гражданство, то получит полную свободу в пределах Империи: семнадцать обжитых планет, на любой вкус. Славу «космического робинзона» легко перелить в звонкую монету. За право опубликовать дневники или поставить психофильмы на основе его воспоминаний будут соперничать самые маститые издательства. Диллард сулил сладкую спокойную жизнь без забот и печалей. А через несколько лет, когда юридические коллизии вокруг Шакха утрясутся, и кхиры станут лишь объектом научных наблюдений, Давид сможет купить билет и отправиться в путешествие на родину предков, лечить ностальгию, если такая возникнет.

Всё, что говорил Диллард, звучало убедительно и логично. Робинзонада Давида заканчивалась, приближалось время возвращения в цивилизованные миры. И требовалось для этого только одно — захотеть вновь стать человеком.

Разведчики улетели, когда солнце задело верхушки деревьев западного леса. А Давид долго потом сидел на пороге дома, мысленно продолжал разговор. Несколько раз тихонько подходила Тассит, но не стала нарушать тишину, боялась помешать. Чувствовала: решается что-то важное. Давид так и не смог поставить в мысленном разговоре точку. «Захотеть вновь стать человеком», — но разве он хоть на секунду забывал о том, кем родился? Нет. Просто учился ощущать себя одновременно и кхиром. Это было правильно, это позволило выжить. Однако теперь две цивилизации готовились к противостоянию, и ему следовало определиться: какой из них он принадлежит.

А ночью пришёл сон о городе детства. Оказывается ниточки, связывающие с прошлой жизнью, вовсе не оборвались. На какое-то время Давид мог забыть о ней, не думать, не вспоминать. Но лишь до тех пор, пока считал, что возвращение невозможно. Теперь всё изменилось. Казавшееся полузабытым сном опять стало реальностью.

Ароян лежал, ощущая влагу кожей щеки. Слёзы. Он плакал во сне. Хоть и привык к Шакху за четырнадцать лет, этот мир не стал родным для него. Разумеется, он улетит с разведчиками «Серебряного Ястреба», не о чем тут и размышлять. Осядет где-нибудь в тихом местечке, будет сочинять сценарии для психофильмов. Станет богатым и знаменитым. Далёкие чужие планеты постепенно отойдут в прошлое, и Шакх превратится в воспоминание…

Шакх и всё, что с ним связано. Какая судьба ожидает Ирис и Саши в мире людей? Диковинные мутанты, объекты лабораторных исследований? Нет, детям лучше остаться здесь. Лучше вообще не попадаться на глаза разведчикам. Хорошо, что Ароян ни разу не обмолвился об их существовании.

Тассит он тем более не сможет увезти с собой. Давид не представлял её в человеческом мире, заполненном переизбытком вещей. Удобных, практичных и… ненужных. Основное предназначение этого изобилия — компенсировать эмоциональную и духовную пустоту их обладателей. Нет, Тассит зачахнет там.

Получается, он должен расстаться со всеми, кто ему дорог, кого любит? Если пожелает вновь быть человеком… А что это означает, «быть человеком»?

Давид понял, почему он плакал во сне. Подсознательно он уже всё решил.

В этот раз имперцы прилетели ближе к полдню. Распорядок дня на корабле подчинялся стандартному времени, и не совпадал с суточным циклом Шакха. Давид почему-то ожидал, что Диллард сразу же вернётся к вчерашнему разговору. Наверное, ему хотелось ещё раз услышать аргументы, чтобы легче было расставить точки над «i». Но мысли командира занимало другое:

— Давид, я думаю, мы готовы к аудиенции у правительниц Кхарита. Благодаря вам мы знаем язык, обычаи, мифологию аборигенов. Три недели — время вполне достаточное для подготовительного периода. Пора приступать к обсуждению вопросов, одинаково важных и для людей, и для кхиров. Вопросов совместного сосуществования в Галактике и сотрудничества.

Ароян растерялся. За последние дни он начал привыкать к присутствию чужаков в доме. В общем-то, те вели себя сдержанно, если не считать некоторых эксцессов, наподобие дурацкого поджога хижины ачи. И вот люди снова пытаются форсировать события. А Хайса так ни разу и не объявилась, не сообщила, что собирается делать дальше.

— Свен, ртаари известят, когда будут готовы принять…

— А давайте их поторопим, — улыбнувшись, перебил его Диллард. — Поднимемся ко дворцу и попросим аудиенцию.

— Но… идти в чце-ригхтоэ’ох без приглашения нельзя.

— Очень жаль. Я надеялся, что вы будете нас сопровождать. Ну, нет так нет. Переводчики у нас теперь есть.

Диллард встал и направился к выходу. Ароян поспешно вскочил следом. Что-то следовало предпринять, но что, он ещё не придумал. Затараторил:

— Подождите! Раз вы настаиваете, я пойду с вами. Просто ртаари не позволяют навязывать им решения…

— Держава, которую я представляю, заслуживает внимания с их стороны, — в голосе командира прозвучал неприкрытый сарказм. — И уважения.

— Да, конечно…

Три недели Давид удерживал пришельцев от попыток пройти во дворец. Сегодня они вынуждали его уступить. В очередной раз уступить! Сначала нижний ярус дома Джасжарахо перекрыли силовым полем. Ладно, он принял их доводы: там хранилось имущество экспедиции, разведчики не хотели, чтобы в их отсутствие кто-то к нему прикасался. Потом они срезали растущие вокруг дома деревья, расширили нижнюю площадку, чтобы шлюпка могла приземляться прямо здесь. Каждый раз Давиду казалось, что её массивные лапы-опоры разрушат хрупкую деревянную стену строения. Почему-то он не доверял мастерству пилота — высокой белокожей брюнетке с тонкогубым лицом и визгливым, всегда язвительным голосом.

Он не доверял им всем. Снисходительно-неторопливому планетологу Вардеману, который в любом положении, даже сидя, умудрялся глядеть на Давида сверху вниз. Упрямому и недалёкому бортинженеру Гилдену, поступки которого пугали своей напористой грубостью. Даже парнишке Когану не доверял. Химик всегда старался быть вежливым и предупредительным, но вместе с тем казался каким-то ненадёжным.

Но хуже всего обстояло дело с командиром Диллардом и космобиологом Кэри. Возможно, из-за того, что для общения с ними не требовались электронные переводчики? Или потому, что эти двое были Арояну чем-то симпатичны? И противостоять их давлению оказывалось тяжелее всего.

Давид отлично понимал нетерпеливость Дилларда. Имя командира экспедиции, первой вступившей в контакт с нечеловеческим разумом, войдёт в историю, займёт место рядом с именем Донована, первооткрывателя планеты Остин, и этого… как там звали начальника первой межзвёздной экспедиции, организованной тогда ещё не Галактической Империей, а Консорциумом Свободных Корпораций? Почёт, слава, деньги, карьера… И всё это может не состояться из-за того, что правительницы убогого островного королевства не в силах оценить величие державы, раскинувшейся на десятки парсеков. Свен не мог терпеть бесконечно, он обязан был напомнить о своём присутствии на планете.

К небесному дворцу поднимались вчетвером: Ароян, Диллард, Вардеман и Коган. Разведчики шли торжественно, неторопливо, откровенно демонстрируя уверенность в своей силе и неуязвимости. Наверное, сейчас уместен был бы бравурный марш в качестве музыкального сопровождения. Но чце-ригхтоэ’ох встречал тишиной да нестерпимо-ярким блеском полированного золота.

Давид догадывался, что ожидает делегацию наверху. Естественно, стопроцентной уверенности не было — ход мысли ртаари понять невозможно. Но он не ошибся, порталы оказались наглухо замурованы. Вспомнилось, как сам был ошеломлён когда-то, обнаружив сплошные стены на месте недавних проёмов. С тем большим интересом он следил за реакцией спутников.

Разведчиков находка обескуражила. Они могли ожидать, что двери будут закрыты, но полного их отсутствия — нет. Все трое постояли с минуту, беспомощно крутя головами. Затем принялись скрупулёзно обследовать стены, шаг за шагом продвигаясь вокруг купола, выискивая малейшие швы.

— Давид, так где же вход? С какой стороны? — в голосе Диллард звенел металл.

— Входы есть со всех сторон света. Их восемь, по одному над каждой из лестниц.

— Это шутка? — Вардеман, который как раз стоял на верхней ступени, уставился на Давида.

— Нет. Ртаари откроют порталы, когда пожелают вас видеть. Я же предупреждал, они не любят, когда их пытаются принудить к чему-либо.

— При чём тут «откроют - не откроют»? Здесь нет никаких проёмов! Нечего открывать! — возмутился Коган.

— Давид, это уже не забавно, — поддержал его Диллард. — Если вы решили поразвлечься, то время и место выбрали неподходящие.

Они не хотели верить ему. Шли вокруг дворца, упрямо надеясь найти ворота. А когда круг замкнулся, командир вызвал шлюпку:

— Вонда, срочно ко мне. Да, с машиной. Обследуй верхнюю часть купола и башню. Меня интересует, где у этой штуки вход. Да, мы не нашли!

Сдержанность Дилларда дала трещину, он закричал в ответ на язвительное замечание пилота. И тут же опомнившись, отключил внешнюю связь. Дальнейших переговоров Ароян не слышал, просто наблюдал за спектаклем.

Космошлюпка вынырнула из рощи, прошла на бреющем вдоль склона. Взмыла свечой, не долетев до стоящих под стеной людей десяток метров. «Интересно, какой видится башня сверху?» — невольно подумал Давид. Снизу она казалась зависшей в струящихся волнах марева.

Маккейн сделала крутой вираж, как будто огибала что-то невидимое. Поднялась выше, пошла по кругу где-то на высоте тонкого золотого шпиля. Попробовала опуститься ниже, снова сделала крутой вираж.

Весь этот спектакль продолжался минут пятнадцать. Наконец шлюпка развернулась окончательно, ушла к лесу. Диллард хмуро уставился на Арояна:

— Вы уверены, что здесь были двери? Вы сами их видели?

— Да.

— Но не проходили сквозь них? — тут же уточнил Вардеман.

— Нет, не проходил.

Арояну самому понравилось, как ловко получилось соврать в этот раз. Он попытался поставить себя на место разведчиков, предугадать ход их мыслей, чтобы вранье невзначай не открылось.

— Давид, а как вы общаетесь с ртаари? — вопрос командира прозвучал мягко, но ощущалось в нём какое-то двойное дно.

— Она является, и мы разговариваем.

— То есть, она выходит из дворца? Из этих самых таинственных несуществующих дверей?

В словах была ловушка. Давид чувствовал её, но не мог пока понять, в чём именно она заключается. Ему очень хотелось вновь обмануть, ответить утвердительно. Но он понимал, что может покраснеть, не выдержав пристального взгляда.

— Не знаю. Я не видел.

Вардеман хмыкнул, Коган обиженно скривился, отвернулся, махнув рукой. Только Диллард оставался невозмутимым, как будто и ожидал чего-то подобного.

— И когда же ртаари последний раз навещала вас?

Если ответить правдиво на этот вопрос, то все ухищрения, позволявшие тянуть время, удерживать разведчиков возле себя, рухнут. Ароян постарался, чтобы голос не дрогнул:

— Ртаари приходит регулярно. Почти каждый день. Она знает обо всём, что происходит на острове.

Последняя фраза была почти правдой, и это помогло не покраснеть. Помедлив, Диллард кивнул.

— Хорошо. Если правительницы по какой-то причине опасаются впускать нас во дворец, мы готовы встретиться на нейтральной территории. Но дальнейшие проволочки недопустимы. Это неуважение ко мне, к моему экипажу, и прежде всего — к державе, которую я представляю. Надеюсь, вы объяснили правительницам, что такое Свободная Галактическая Империя?

Название своего государства Диллард произнёс едва ли не по складам. Ароян поспешно кивнул. Так и есть, терпение командира таяло. Надеяться, что он свернёт экспедицию и уберётся ни с чем, было глупо. Имперцам нужен результат.

— Свен, послушайте, это ведь не человеческое сообщество. У них иные представления о власти, о субординации. Им нужно свыкнуться с мыслью, что в космосе существуют разумные расы, не уступающие им в могуществе…

— Давид, не думайте, что мы настолько глупы, — перебил его, снисходительно усмехаясь, Вардеман. — Четырнадцать лет — вполне достаточный срок для туземцев, чтобы «свыкнуться с мыслью». Наверняка они поняли, что вслед за одним инопланетянином рано или поздно явятся и другие.

— Да, но…

— Не будем спорить, — остановил их командир. — Сегодня же передайте правительнице, что я настаиваю на встрече. Дальнейшее промедление мы расценим, как проявление необоснованной враждебности по отношению к людям вообще и к моей державе в частности. Согласитесь, всё это время мы вели себя исключительно корректно. Выполняли все требования, соблюдали все «табу», находились лишь там, где вы нам позволяли. Мы даже диагностическое обследование туземцев не проводили. Это должно быть вознаграждено, как вы считаете?

— Разумеется. — Ароян чувствовал, что его припирают к стене. — Я всё это объясню правительнице. Потерпите ещё немного! Разведгруппа может заняться исследованием других районов, Шакх ведь не ограничивается долиной ц’Аэра. А здесь оставьте терминал связи. Как только ртаари будет готова к аудиенции, я вам сообщу.

Он настороженно переводил взгляд с одного разведчика на другого. Вардеман недоверчиво усмехался, Коган был явно разочарован такой перспективой. Диллард размышлял, чуть заметно шевеля губами. В конце концов кивнул.

— Что ж, так и поступим, выбор у нас не богат. Единственно, я не могу оставить терминал в вашем распоряжении, ведь это фактически будет означать передачу туземцам высокотехнологического оборудования.

Дружески улыбнувшись, он добавил:

— Вот если бы вы не утопили свою шлюпку в купе с защитой, тогда другое дело. — И уже серьёзно закончил: — В лагере будет дежурить наш представитель.

Глава 4. Метод научного вуайеризма

Датчики наблюдения они натыкали в тот же день. Сначала вокруг дома, затем, когда росс и аборигенка вышли провожать группу, оставшийся в качестве дежурного Вардеман быстро поднялся на верхний ярус и прилепил четыре штуки там: в трапезной, в ванной, в спальне Арояна и в непонятном помещенье — то ли кладовой, то ли кухне. Первоначально четвёртый датчик предназначался для спальни аборигенки, но в последний момент Дик почему-то передумал.

В этот день ничего интересного больше не происходило. Они разбили новый лагерь на седловине горного хребта, перерезающего южную часть острова. Проводили рекогносцировку, готовили места для сейсмического зондажа, собирали новые образцы флоры и фауны. И регулярно выходили на связь с кораблём, где кибернетик Альфред Слэйн следил за тем, что росс пытался скрыть от разведчиков.

Пока Вардеман был в доме, Ароян почти неотлучно вертелся вокруг него. Помогал планетологу, ставшему по совместительству этнографом и фольклористом, сканировать и переводить рукописи. Через какое-то время к ним присоединилась аборигенка. Это стало первой неожиданностью — когда людей было много, она из своих комнат не высовывалась. Вонда даже процитировала по этому поводу кого-то из теоретиков Контакта: «Один инопланетянин — это всего лишь один инопланетянин. Двое — уже вторжение». Спорить никто не стал, а Эвелин мысленно отметила, что Ароян в глазах аборигенов инопланетянином больше не является.

То, что показали видеодатчики, её вывод подтвердило. Они закончили рабочий день в горах, захватили на обратном пути Вардемана. И едва вышли из шлюзового отсека, как вахтенный закричал по внутрикорабельной связи: «Начинается интересный фильм! Всем желающим советую занять места в кинозале!» Понятное дело, ужин отложили. Все во главе с командиром ринулись в ходовую рубку. Помещение, совершенно не предусмотренное для общего сбора экипажа, мгновенно оказалось не то, что заполненным, — переполненным. Коган, замешкавшийся на жилой палубе, вынужден был подпирать двери.

Фильм начинался, и правда, интересный.

— Пока вы летели, сладкая парочка успела поужинать, — Слэйн спешил прокомментировать увиденное. — Если хотите, могу пустить запись на малый экран. Но там ничего особенного. Кушкали мутно-зелёную дрянь из глиняных тарелок, загрызали белыми палками, — Эва наверное помнит, как они называются. Вот теперь интересное показывают. Кажется, мадам Тассит собирается принять ванну.

Он не ошибся. Кэри оттолкнула бортинженера, решительно протиснулась ближе к экрану.

— Оп-па! Маленькая, а ты куда? Не знал, что у тебя «розовые» наклонности.

На глупую шутку Эвелин не отреагировала, не до этого. Пристроилась за ложементом навигатора, вперилась глазами в экран. Аборигенок запечатлеть обнажёнными им пока не удавалось даже с высоты зонда, а здесь видеокамера снимала Тассит практически в упор.

Инопланетянка расстегнула брошь-заколку, придерживающую лямку на плече. Сняла жёлтый кусок материи, обтягивавшей бюст. Развязала пояс, поддерживающий «юбку». Обычные движения раздевающейся женщины. Да и сама она не так уж сильно отличалась от человека. Если не смотреть на лицо и забыть о белой короткой шерсти на руках, ногах, животе. И на спине — полностью обнажённая Тассит отвернулась, ступила в воду маленького бассейна.

— А она, пожалуй, и ничего, — дал оценку Слэйн. — Если лицо тряпочкой прикрыть, то…

— Не знала, что пятый год летаю в одном экипаже с зоофилом, — ехидно уколола его Маккейн.

— Альф, напомнишь, если забуду: как вернёмся на Остин, я тебе закажу парочку горилл, — тут же поддержал её Гилден. Остальные дружно захохотали.

— Да ладно вам! Я просто для смеха сказал, — отмахнулся кибернетик, заставив товарищей грохнуть с новой силой.

— Эй, а это как понимать?

Возглас Вонды вновь привлёк все взоры к экрану. В комнату зашёл Ароян. Нимало не смущаясь, стянул тунику, присел на край бассейна, свесив в воду ноги. На какое-то время в рубке установилась тишина, все сосредоточенно следили за происходящим. Несомненно, обитатели дома давно привыкли к наготе друг друга, совместное мытье было действом обыденным для обоих.

— Готова спорить, они и спят вместе, — процедила сквозь зубы Вонда.

— Вряд ли. Их спальни в противоположных концах яруса, я проверял, — усомнился Вардеман.

— Что из того?

— Ты хочешь сказать, они трахаются? — поспешил уточнил бортинженер.

— Твоих вульгарных словечек я не знаю, и знать не хочу, — пилот презрительно скривила губы. — Но эти двое — любовники.

— Каким словом не называй, суть одна. Эта красотка выполняет обязанности «пятницы» для нашего «робинзона». Фобий на красноглазых мышей-переростков у него нет, как я погляжу.

— Джош, думаю, ты преувеличиваешь, — запротестовал Коган. — Ароян не извращенец…

— От вонючих éвросов всего можно ожидать. Они всегда были наполовину животными.

«Вонючие éвросы» звучало так же гадко, как «вонючие джапы», «грязные ниггеры», «тупые латино». Снобизм «чистокровного янки» Эвелин всегда коробил. Не её одну, половина экипажа были метисами. Однако сейчас все предпочли забыть об этом. Гилден насмешливо смотрел на химика, и от этого фраза становилась двусмысленной. «Éвросы» — было презрительным прозвищем граждан Европейско-Российского Союза. Но, учитывая семитское происхождение Когана, слово можно расшифровать и иначе. Парень стоял, нервно покусывая губу, явно, не знал, как реагировать. Это было неправильно, несправедливо, и Эвелин поспешила на помощь:

— Придётся тебя разочаровать, Джош. То, о чём ты говоришь, физически невозможно. Несоответствие анатомического строения, знаешь ли.

— Ты что, вскрытие делала?

— Нет, но Ароян…

— Ха! Верь ему больше! — презрительно отмахнулся Гилден. — Я готов спорить, что они трахаются. А вам слабо пари заключить? Вонда, присоединяйся. Два на два.

— Не слабо! Спорим!

— Эва, это глупо. — Маккейн засмеялась. — При чём тут анатомия? Они с успехом могут практиковать «французский стиль».

— Вонда, без подробностей, а то меня стошнит! — Бортинженер захохотал во всю глотку.

Эвелин почувствовала, что упрямство начинает преобладать над здравым смыслом.

— Сколько ставишь?

— Сто баксов. По пятьдесят с каждого.

— Фи, деньги! Как примитивно. — Хитро улыбнувшись, Вонда взглянула на Когана. — Если спорить, то на желание.

— Согласен! — Гилден вновь хохотнул. — Микки, так что? Не бойся, я сегодня добрый. Минет в исполнении этой белой мыши сексом считать не будем.

— Командир, может, пора прекратить всю эту пошлость? — не выдержал наконец Коган. — Пошлость и низость.

— Почему же пошлость? — Диллард улыбнулся. — Можно считать, что это научная дискуссия. Господин Ароян предпочёл не касаться этого аспекта своего пребывания в племени. Но расставить точки над «і» не помешает. Впрочем, я не приглашал посторонних в рубку. Кто не желает участвовать в наблюдениях, пусть покинет помещение.

Тем временем Ароян успел выйти из умывальни. Теперь он был у себя в комнате, укладывался спать. Аборигенке тоже надоело нежиться в воде. Она вылезла, тщательно обтёрла шерсть серым куском материи и удалилась. Продолжать наблюдение за ней возможности не было, — спасибо неожиданной щепетильности Вардемана.

— Кажется, на сегодня кино закончилось, — неуверенно предположил Слэйн.

Следить за спящим мужчиной интереса ни у кого не вызывало. А то, что Ароян твёрдо намеревался спать, было очевидно. Он разделся, притушил фитилёк светильника, забрался под одеяло.

— Думаю, нам самое время поужинать, — Вардеман первый развернулся к выходу.

Коган, навигатор Уитли, командир вслед за ним ушли на жилую палубу.

— Спокойной ночи, господин Ароян! — торжествующе пропела Эвелин, посматривая на спорщиков. — Вот вы и проиграли. Желание я придумаю — мало не покажется!

Вонда кисло улыбнулась в ответ. Бортинженер хмуро пробормотал: «Ещё не утро». Он никак не желал признать поражение, таращился на затемнённые экраны, пока Слэйн не прикрикнул на него:

— Джош, топай ужинать! Не забывай, тебе вахту сидеть после меня. Успеешь налюбоваться на этого кренделя.

Эвелин пропустила Вонду вперёд и шагнула вслед за ней на лестницу. Дверь за их спинами почти захлопнулась, когда из рубки долетел радостный возглас:

— Оп-пачки!

Обе женщины услышали его одновременно. На секунду уставились друг на друга. И ринулись назад.

Гилден уже развалился в навигаторском кресле. Услышав шорох за спиной, оглянулся. Расплылся в самодовольной улыбке при виде Кэри. Ткнул пальцем в экраны.

— Ну-ка посмотри на это. Так кто выиграл? Сама догадаешься, каким будет моё желание?

На центральном экране, как и прежде, была полутьма. Но Ароян не спал. Более того, он был не один в комнате. Тассит проворно стягивала одежду, укладывала аккуратно возле стены. Справившись, быстро скользнула под одеяло.

— Позовём остальных? — сразу же предложила Маккейн. — Или займёмся вуайеризмом в тесной компании?

Расплывшись улыбкой до ушей, бортинженер покачал головой.

— Пусть ужинают, не будем им аппетит портить.

Двое на экране какое-то время лежали неподвижно. Затем Ароян выпростал руку, медленно провёл по щеке туземки. Они заговорили в полголоса. Электронный переводчик добросовестно тужился, анализируя фразы, превращая их во что-то осмысленное. Это было не легко, так как парочка понимала друг друга с полуслова.

«Тассит уставать чужие люди внутри дома?» — «Люди племя Дади». — «Будущие дни легче. Один человек будет в доме». — «Который из людей? Маленькая женщина?» — «По очереди. Маленькая женщина тебе не нравится?» — «Не знаю. Страшно». — «Не бойся. Люди не сделают Тассит плохое».

Неожиданно Эвелин догадалась, что речь идёт о ней. В разведгруппе всего две женщины, и Вонда заметно выше ростом. Чем же она могла напугать аборигенку? Они даже не разговаривали ни разу.

Задумавшись, Кэри чуть не пропустила первый поцелуй. Зато Гилден только этого и ждал:

— Да! Понеслось! Хорошо, не ужинал, а то бы блеванул. Вот еврос вонючий! Пусть бы просто оттрахал, но целовать животное…

— Не переигрывай, Джош, — хмыкнула Вонда, примостившаяся в командирском кресле. — Она не такая уж и уродина.

Эвелин вдруг поняла, что только она одна осталась стоять в рубке. И присесть было некуда, все места заняты. Всё равно, что студентка на экзамене. Ерунда, не до таких мелочей!

Парочка на экранах ласкала друг друга всё откровенней. Они по-прежнему перешёптывались, но уловить смысл фраз было почти невозможно из-за скабрезных замечаний Гилдена.

«Почему страшно?» — «…Не похожа на Русит…»

— Будь я проклят, он её лапает под одеялом!

«…Чувствую опасность. Потеряю Дади…» — «…Смогу защитить Тассит. Люди не причинят зла Дади. Дади нужен. Люди думают, Дади разговаривает с ртаари каждый день. Если бы Хайса пришла…»

— Ещё и прижимается, ублюдок. Противно смотреть!

— А меня, наоборот, возбуждает, — пилот хихикнула. — Вроде анимешки.

«…Люди хотят иди в тирчи?..» — «…Нет, сказал, что это запрет. Будут смотреть на Кхарит. Много разных мест. Горы, лес, море». — «Долго?» — «…Пока…»

— Смотрите, смотрите!

Гогоча, Гилден тыкал пальцем в экран. Аборигенка развернулась, оказавшись лицом к видеокамере и спиной к Арояну. Одеяло скрывало движения, но по позам можно было догадаться, что там происходит.

«… способ избавиться от них». — «Хочешь…»

— Вот сейчас он ей точно впердолил!

— У тебя тоже встал, да?

«…улетели?» — «Да. Не хочу говорить о них».

— Заткнитесь! — заорала на товарищей Эвелин. — Дайте послушать! Это важно!

Бортинженер, Вонда, Слэйн — все трое удивлённо уставились на Эвелин. Впрочем, замолчали они лишь на несколько секунд. Происходящее на экране слишком занимало их. Движение тел там становилось всё более ритмичным, дыхание отрывистым. Кэри понимала, что проиграла спор, но думала вовсе не о том, какие желания загадают Гилден и Маккейн. Минуту назад она узнала нечто действительно важное.

— Грязный извращенец, — с удовольствием констатировал Гилден. — Блевать хочется, как подумаю, что он будет лететь на нашем корабле. К моей каюте пусть и близко не подходит!

— Да ладно тебе! Мужик как мужик. — Слэйн снисходительно отмахнулся. — Кого ж ему пользовать было тринадцать лет после того, как его баба померла? Мастурбацией, что ли, лучше заниматься?

— Он не полетит, — тихо произнесла Кэри. — Его дом здесь, на Шакхе.

Мужчины вновь непонимающе повернули к ней головы. Только Вонда не отреагировала, увлёкшись созерцанием межрасового совокупления.

— «Робинзон» останется на острове? — переспросил кибернетик. — Думаешь, он не хочет возвращаться?

Слэйн даже представить себе такое не мог. И Гилден не мог. Поэтому ехидно уточнил:

— Он тебе сам это сказал? По секрету?

— Не мне, своей женщине. Только что, пока ты дрочил, на них глядя!

Гилден презрительно скривил губы.

— А, своей шлюшке! Не принимай всерьёз. Я тоже девкам много наговорить могу, пока их на трах уламываю.

Эвелин смерила бортинженера взглядом. Рожа у Гилдена расплывалась в похабной улыбке и оттого расплющенный нос его стал походить на свиное рыло. И этот подонок смеет рассуждать о «грязных извращенцах»?

— Ароян — не ты! Он сделан совсем из другого теста, гораздо более качественного! Мы ошиблись, не хотели замечать очевидного. Ему незачем возвращаться на Новую Европу. И уж абсолютно незачем лететь на Остин. Всё, что нужно человеку, он нашёл на этой планете.

Теперь и Маккейн заинтересованно повернула голову. Слэйн недоуменно потёр гладко выбритый череп. Спросил:

— Что же такого он здесь нашёл?

— То, что ищет для себя любой человек. Счастье!

— В этой дыре? — протянул Гилден пренебрежительно. Но остальные его иронию не поддержали.

— И он прекрасно понимает, что увезти своё счастье с собой не может, — добавила Эвелин.

Гилден хотел сказать ещё какую-нибудь мерзость, но, разглядев выражение лиц Маккейн и Слэйна, промолчал. Вместо этого отвернулся к экрану.

— Но тогда получается, Ароян… — начала Вонда.

— …вовсе нам не союзник! — докончил её мысль Слэйн. — Наоборот! Он мог наговорить этим ртаари об Империи что угодно.

— Если эти ртаари вообще существуют, — хмыкнула Маккейн. Скомандовала: — Альф, вызывай срочно Свена. Ему будет интересно послушать нашего «робинзона».

В том, что бывший разведчик-навигатор Новой Европы предал человечество, не усомнился никто. Разногласия возникли лишь в вопросе, что заставило его так поступить. Женщины дружно настаивали, что всему причиной любовь. У мужчин спектр мнений оказался более обширным. «Гипноз или какое-то зомбирование, типа «вуду»», — от Когана. «Психическое расстройство, развившееся на фоне длительного пребывания в инопланетном сообществе», — от Вардемана. Примерно то же, но с «резким прекращением гиперпрыжков без поддержки профессионального психоаналитика» в качестве причины болезни, — от Уитли. «Паталогическая неприязнь к Империи и всему, что от неё исходит», — от Слэйна. Ну а Гилден в своих высказываниях «грязного извращенца» просто заменил «подлым извращенцем».

Командир свою точку зрения озвучивать не спешил, лишь констатировал, что задача экспедиции усложнилась на порядок. Дальнейшие попытки действовать через посредника становились бесперспективными и даже вредными. Вдобавок выяснилось, что контакты того с правителями острова на самом деле были отнюдь не регулярными и инициировались исключительно ртаари.

Часть экипажа вообще сомневалась в существовании этих загадочных созданий. Небесный дворец выглядел какой-то бессмыслицей. В качестве культового сооружения его ещё можно было представить, но вряд ли кто-то обитал в куполе без окон и дверей. Отчёт Вонды о попытке исследовать эту штуку с воздуха породил столько вопросов, что Диллард предпочёл отложить его в сторону. Разобраться с наскока здесь явно не получалось, а соваться к главной святыне аборигенов с лазерными бурами, инфразвуковыми локаторами и гамма-излучателями было пока несвоевременным. После встречи с инопланетным разумом любая гипотеза не казалась чересчур смелой. Например, такая: золотой купол — артефакт, оставленный давно исчезнувшей цивилизацией, а дикари превратили его в объект поклонения, населили мифическими «ртаари». Тогда обитатели ц’Аэра, включая Арояна, — это то ли жрецы, говорящие от имени божеств, то ли прислужники, обеспечивающие проведение праздничных церемоний. Истинные же правители острова живут в разбросанных по острову «тирчах», и слыхом не слыхивали о том, что «божества» решили лично спуститься со звёзд. Такое предположение было тем более правдоподобным, что ни один гонец не выезжал из «столицы» со дня прибытия туда людей. Других же способов передачи сообщений у дикарей, естественно, не было.

На что рассчитывал Ароян, затевая всю эту ложь? Он ведь должен был понимать, что водить разведчиков за нос не удастся до бесконечности. Что «Серебряный Ястреб» никуда не денется, пока не будут получены необходимые результаты, и «закрыть» планету, населённую разумными существами, уже невозможно. Наверное, впрямь, росс был сумасшедшим или влюблённым.

Гилден предлагал с ним больше не церемониться. Хорошенько взять в оборот, при необходимости выбить всю правду о туземцах. Конечно, это было неприемлемо по причинам вполне объективным, никак с гуманизмом и великодушием не связанными. Кхиры приняли Арояна в своё племя. Значит, любое применённое к нему насилие могло быть расценено как враждебное действие со стороны пришельцев. Диллард старался избежать конфронтации всеми способами, поэтому решил оставить «робинзона» в покое.

Пока что.

Глава 5. Щелчок по носу

Посёлок они выбирали наугад, лишь бы соответствовал двум условиям. Первое: подальше от серединной долины. Второе: однозначно не годился Джасжарахо, с которого росс когда-то начинал знакомство с аборигенами и где у него наверняка были приятели.

Кхарит вытянулся в юго-восточной части архипелага на пятьсот миль в длину и почти четыреста в ширину. С юга его обрамляли несколько малых и совсем микроскопических островков, скорее смахивающих на торчащие из воды горы. Дальше простирался океан до самого полярного материка. С востока, запада и севера соседствовали другие крупные острова. Самым узким был западный пролив — около ста миль там, где из скошенной трапеции Кхарита далеко выступал остроносый скалистый мыс. Места эти выглядели неприступными как с моря, так и с суши, и тирч, приткнувшийся к горному хребту, проходившему по «шву» между полуостровом и основной часть Кхарита, казался достаточно изолированным. Его и выбрали на роль сцены для «второго пришествия».

Когана на высадку Диллард не взял, назначил «дежурить» в столице. Не взял и Гилдена, оставив вахтенным. Мероприятие предстояло ответственное, эти двое могли помешать: один неуместной щепетильностью, второй — столь же неуместной бесцеремонностью. Диллард предпочёл идти на контакт вчетвером, тем же составом, что и в первый раз.

Посёлок лежал в седловине между двумя большими холмами, поросшими редкими низенькими деревьями. Нарисованная Арояном карта сообщала его название — Кахстиро. На востоке холмы расступались, открывая постепенно расширяющийся проход. Там бурели огородики туземцев и тянулась в глубь острова неестественно ровная, выложенная брусчаткой дорога. На западе сразу за крайними домишками холмы почти сходились, врастая в подошву горного хребта. Хребет поднимался ступенями-террасами, чередуя отвесные скалы и зеленеющие травой и кустарником пологие склоны.

Маккейн сделала круг над посёлком. Высота была достаточной, чтобы машина осталась незамеченной. Зашли с востока, со стороныподнимающегося солнца. Сцена для второго действия спектакля была также вполне достойна.

Садиться Диллард решил в центре посёлка, прямо на площадку перед большим домом. Эвелин невольно залюбовалась картиной, проплывающей под днищем шлюпки. Тирч кхиров выглядел словно игрушка. Аккуратно возделанные поля, строеньица, подогнанные брёвнышко к брёвнышку, чистенькие улочки. А уж над главным своим жилищем, «муравейником», аборигены потрудились с особой любовью и прилежанием. Всё яркое, блестящее и вместе с тем не крикливо-пёстрое. Эфемерно-узорчатое и одновременно прочное, удовлетворяющее любым требованиям сопромата. Утончённо-вычурное и при этом удобное в использовании, функциональное. Кэри прикинула, — сколько же времени было потрачено, чтобы достигнуть такой гармонии, пользуясь примитивными инструментами, не зная стали? Да, на Шакхе умели жить неторопливо. Теперь она в полной мере осознала смысл этой фразы, не раз обронённой «робинзоном». Цивилизация кхиров игнорировала прогресс. Она никуда не двигалась, завязнув в бронзовом веке. Её следовало подтолкнуть.

Огороды уже почти опустели, лишь несколько рабов возились, обрывая и укладывая в корзины какие-то овощи. Шлюпка пронеслась над ними, затем над мастерскими, над хранилищами-кладовыми. Вонда могла бы так же молниеносно бросить машину на землю, затормозив у самой поверхности, — пилотом она была лихим, но умелым, других в Имперский Флот не брали. Однако командир хотел «явить себя» дикарям несколько по-иному.

Космошлюпка застыла на высоте тридцати футов, вровень с башенками над крышей. Кэри отчётливо видела большеглазое лицо в распахнутом окне. На секунду показалось, что её взгляд встретился со взглядом аборигенки, хоть Эвелин и понимала, что такое невозможно, —иллюминаторы шлюпки непрозрачны снаружи. Но ощущение пристального взгляда не проходило, пока машина не начала снижаться.

Диллард требовательно дёрнул её за локоть, заставляя очнуться. Сегодня Эвелин играла роль правительницы пришельцев. Это была идея Вардемана, — матриархальное общество легче примет женщину-контактёра. Громкая связь уже подключили к шлемофону. Глотнув напоследок воздуха, Эвелин начала декламировать заученный текст:

— Мы, Владыки Неба, пришли к вам, жители Кхарита. Наше могущество не причинит вам вреда. Мы не заберём ваши земли и ваших рабов. Мы станем друзьями и подарим вам часть нашей силы.

Краем глаза она видела, как Вонда корчится со смеху, да и мужчины с трудом сохраняли серьёзные выражения лиц. Текст в самом деле был дурацкий. Что поделаешь, ничего другого придумать они не смогли. Не готовят в космошколах специалистов по Контакту! Давно никому и в голову не приходит, что такие знания могут понадобиться разведчикам. В конце концов, текст не так важен, лишь бы громко было и разборчиво. Чтобы туземцы поняли: люди могущественные, но не злые. С ними нужно дружить.

Шлюпка мягко коснулась поверхности, замерла, даже не покачнувшись. Эвелин замолчала, разглядывая окрестности. Медленное торжественное снижение привело к результату, несколько иному, чем они ожидали. Все охотники тирча успели похватать оружие и окружили место посадки плотным кольцом. Она попыталась пересчитать их. Получалось что-то около сотни. Разумеется, их луки, мечи, копья не способны причинить ей малейший вред. Но всё равно неприятно.

— Давай, Эва, смелее, — шепнул в наушниках голос командира.

Кэри откинула дверь, неторопливо выбралась наружу. Туземцы сразу же подались вперёд, полоса свободного пространства между ними и корпусом шлюпки сузилась до пяти шагов. Эвелин обвела взглядом лица. Выпученные глаза, плотно сжатые губы. Какие эмоции можно рассмотреть у инопланетян?

— Я — со-ртох Владык Неба. Я хочу говорить с Первой Матерью Кахстиро. Передайте ей моё приглашение.

Никакой реакции на её слова не последовало, хоть гремящие динамики шлюпки донесли их не только в каждый уголок посёлка, но и забросили далеко в горы. Эвелин неторопливо обошла кабину, стараясь не смотреть на уставившиеся прямо в лицо наконечники стрел. Остановилась напротив лестницы, уводящей на верхние террасы дома. Десять ярдов до нижней ступеньки. Но на пути стоит ощетинившаяся бронзой живая стена.

Решившись, сделала ещё два шага. Теперь она стояла лицом к лицу с охотником-кхиром, касалась гермошлемом стрелы на его натянутой тетиве. Отключила внешнюю связь от динамиков шлюпки, потребовала:

— Рта, веди меня к вашей Первой Матери.

Сказала и сама испугалась. Невольно поёжилась, представив, как ей скручивают руки и волокут куда-нибудь в подземелья «муравейника». Диллард то ли заметил это движение, то ли почувствовал состояние контактёрши, зашептал подбадривая: «Эва, не бойся, мы с Диком рядом, у тебя за спиной». Слабое утешение. Что могут сделать двое против сотни? Применить оружие, конечно, даже одного бластера хватит. Но тогда о мире и дружбе придётся забыть. Пойдёт ли командир на такое? Или предпочтёт рискнуть жизнью члена экипажа? Не удержавшись, Кэри спросила, переключив тумблер на внутреннюю связь: «А если они меня сейчас схватят?» — «Это будет расценено, как враждебные действия против гражданина Империи». Лучше бы прямо сказал, станут её отбивать или нет.

Охотник, к которому она обращалась, в ответ на её требование и глазом не моргнул. Зато внутрь круга протиснулся другой. Достаточно высокий для кхира, покрытый тёмно-коричневой шерстью. Руки его были свободны от оружия, лишь на поясе болтался меч.

Туземец подошёл к девушке, смерил её взглядом.

— Говорящая — женщина звёздных людей. Но она не Первая Мать. Говорящая пока не оставила потомства своему племени. Слова говорящей ложь. Рой Кахстиро не шёл незваным в дом звёздных людей. Звёздные люди пришли незваными в тирч. Звёздные люди не хотят законов кхиров. Звёздные люди сегодня не нравятся кхирам. Первая Мать Кахстиро не будет говорить с женщиной звёздных людей.

Эвелин растерялась. Возможно, электронный переводчик не совсем точно воспроизвёл слова кхира, но смысл был очевиден. Её банальным образом отшили, послали подальше. Нужно срочно что-то возразить, исправить положение. Но как?! Кэри не знала. Опыт, накопленный поколениями, подсказывал единственный способ сделать дикарей более сговорчивыми.

Диллард понимал замешательство биолога. Эксперимент с женщиной-«правительницей» блестяще провалился. Играть в эту игру дальше смысла не было. Он шагнул вперёд, становясь рядом, и Кэри сразу же почувствовала облегчение. Даже визуально подтекст сцены изменился. Командир был выше на голову стоявшего перед ними туземца, а скафандр с ранцем дыхательного аппарата делал его значительно шире в плечах. Закованная в серебристую металлоткань громада против обёрнутого в серо-зелёную тряпку дикаря.

— Законы кхиров не распространяются на Владык Неба. У нас есть собственные, мы подчиняемся только им, — загремели динамики шлюпки голосом Дилларда. — Мы пришли к вам с предложением дружбы, но это не значит, что мы слабы. Все ваши мечи и стрелы не устоят против нашего оружия. Пусть эта женщина не Первая Мать, но она сильнее и мудрее вашей со-ртох. И даже ваших ртаари. Смотри!

Диллард выхватил бластер из кобуры на бедре, вскинул руку. На секунду Эвелин показалось, что командир в исступлении сожжёт дом-муравейник со всеми спрятавшимися в нём самками и детёнышами. Мысленно охнула: «Нет! Не нужно!».

Но Диллард намеревался сделать совершенно иное. Первая каменная ступень хребта поднималась сразу за домами. С её верхней кромки на высоте тысячи футов свешивались ветви ползучих кустарников. Короткий белый луч — и там вспыхнул костёр. Ещё один ниже — и срезанные камни посыпались, подпрыгивая на выступах скальной стены.

Диллард опустил бластер, торжествующе глянул на кхира.

— Оружие Владык Неба — молнии и громы, ты сам это видел. Твои охотники не остановят нас, если мы решим пройти. Но мы не желаем причинять зла, хотим лишь говорить с со-ртох.

Туземец глядел на догорающий костёр вполне равнодушно.

— Звёздный человек может обрушить скалу. А удержать её, когда горы начинают трястись, он сможет?

Кажется, лучевое оружие впечатления на него не произвело.

— Это никому не под силу, — вмешался в разговор Вардеман. — Зато мы умеем угадывать, когда такое случится, и где будет безопасное место.

Туземец озадачено посмотрел на планетолога.

— Каждому известно, где и когда произойдёт землетрясение. Но не станут же кхиры передвигать Кахстиро с места на место по восемь раз за год! Кхиры — владыки Шакха, поэтому он не причинит им вреда. А звёздные люди — не Владыки Неба. Может быть они владыки мира, похожего на Шакх? Но их ртаари совсем слабые, не научили людей обходиться без лжи.

Туземец замолчал. Теперь он смотрел только на Дилларда, безошибочно определив, кто из пришельцев главный.

— Так ты считаешь, что мы слабаки и лжецы? После того, что видел? Гореть могут не только кусты, а рассыпаться — не только скалы.

Рука Дилларда сжалась в кулак, в голосе зазвенела сталь. Он был на пределе, вот-вот сорвётся, сделает что-то необратимое. Эвелин прекрасно его понимала. И радовалась, что не ей принимать решения.

— Молния звёздного человека может оборвать путь жизни любого кхира. Но ей не изменить тхе-шу Шакха. Звёздным людям не нужно приходить в Кахстиро. Хранительница разрешила Дади и Тассит, смотрителям Джасжарахо, учить звёздных людей. Пусть звёздные люди садятся в свою летающую лодку и отправляются в ц’Аэр.

Туземец замолчал и, показывая, что разговор окончен, выскользнул из круга. Сцена сделалась отвратительно глупой. Серая туша космошлюпки выглядела неуместной посреди кукольного городка. И неуместными были три громоздкие фигуры, окружённые стеной сжимающих луки аборигенов. Оружие пришельцев было куда более грозным. Но таким же бесполезным.

— Свен, что делаем дальше? — нарушил молчание голос Вардемана в наушниках.

— А ты что предлагаешь?

— Наиболее очевидным будет сравнять их гнездо с землёй. Наиболее разумным — уйти.

Эвелин внутренне содрогнулась при этих словах. Но Вардеман прав, у них оставалось лишь два пути. Доказывать собственное превосходство любой ценой, либо бесславно ретироваться. Что бы она выбрала, будь командиром? Смогла бы стерпеть унижение? Если бы оно касалось лично её — да. Но сейчас оскорбили Империю! Какой-то дикарь позволил себе говорить унизительно о самом святом, самом великом! О том, чему она служит, ради чего жила все свои сознательные годы!

Кэри ощутила, как горячая волна прокатилась по телу, как нарастает возбуждение предстоящего боя. И лёгкая тошнота от мысли, скольких людей придётся убить. Сжечь, располосовывать бластером… Не людей, полуразумных животных — поправила себя тотчас. Посмотрим, кто на самом деле «владыка Шакха»! И ни одна тварь на этой планетёнке отныне не посмеет и мыслить о слабости Империи! Ладонь легла на рукоять бластера, ожидая приказа.

Диллард медлил. Стоял столбом, уставившись на «муравейник» поверх голов аборигенов. Даже у Вардемана терпение лопнуло:

— Свен, так что будем демонстрировать? Силу или разумность?

Эвелин возмущённо прикусила губу. Как он смеет трусость приравнивать к разумности?! Ей стало стыдно за этого большого, сильного мужчину. Кто, как не мужчины должны защищать свою Родину, свою честь, свою женщину?

Диллард не ответил. Резко развернулся на пятках и шагнул к шлюпке. Распахнул дверь, запрыгнул в кабину. На какое-то время Кэри растерялась. Опомнилась, только когда Вардеман поспешил следом. Они что, отступают?!

— Командир, мы это так и оставим?! — заорала. — Позволим им смеяться над нами? Над Империей?!

Она яростно выхватила оружие, готовая в одиночку принять бой.

— Кэри, быстро в машину. Это приказ, — остановил её Диллард.

Эвелин упрямо сжала губы.

— Вы что, струсили?

— Эва, не дури. И без тебя забот хватает.

В голосе командира не было раздражения или страха, лишь усталость. Это подействовало отрезвляюще. Зло фыркнув, Эвелин последний раз обвела взглядом аборигенов. Всё такие же бесстрастные лица. Неужели они не понимают, что были на волосок от смерти? Или совершенно не ценят жизнь?

Машина взмыла вверх, едва она захлопнула дверь кабины.

— Знаете, я тоже еле сдержалась, как Эва, — призналась Маккейн. — Руки сами собой к гашетке потянулись, когда тот волосатый ублюдок послал нас «учиться». Хорошо, Джоша не взяли, а то б была мясорубка.

Ей никто не ответил. Командир сидел, откинув голову на спинку кресла, закрыв глаза. Вардеман встревожено поглядывал на него. А Кэри не могла оторвать взгляд от картины за иллюминатором. Шлюпка сделала крутой вираж, разворачиваясь к середине острова. Тирч стремительно уносился вниз, и видно было, как рассыпается, рассасывается кольцо на его центральной площади. Спустя несколько минут и площадь, и кукольные домики, и поля вокруг скрылись за плешивой макушкой холма.

— В других посёлках будем пытаться? — поинтересовался планетолог.

— Думаешь, есть смысл? — вопросом на вопрос ответил Диллард, не открывая глаза.

— Думаю, нет.

— И я так думаю. Но как он смог? От столицы до этой провинции не меньше трёхсот миль по прямой, а дорогой и того больше. Как Ароян умудрился сообщить о нас? Дик, мы же с тобой проверяли видеозаписи зонда. Гонцов не было!

— Они давно могли ожидать нашего прибытия. Не именно нашего, а какого-то корабля-разведчика. С того самого дня, когда Ароян сумел растолковать, кто он и откуда появился.

— Могли… Но знаешь, для дикарей они слишком… слишком… — Диллард беспомощно щёлкнул пальцами, не в силах подобрать подходящее слово.

— Слишком равнодушны к нашему могуществу? Слишком самоуверенны? Успокойся, это просто язычники. Религиозные фанатики.

— Да я спокоен. Насколько вообще можно оставаться спокойным в данной ситуации. — Диллард невесело хмыкнул. — Славным разведчикам Империи щёлкнули по носу.

— Так почему же мы сбежали?! — рассерженно буркнула Эвелин.

Настроение командира ей нравилось всё меньше. Раскис он, что ли? Даже смотреть на него не хотелось. Она уткнулась носом в иллюминатор. Горная цепь осталась далеко позади, и теперь под днищем шлюпки расстилалось бескрайнее лесное море.

На вопрос Кэри никто не ответил, вообще не проронил ни слова. Лишь через несколько минут планетолог вновь спросил у Дилларда:

— Ты жалеешь, что не пустил им кровь?

— Я сам не знаю, о чём жалею. Понимаешь, Дик, впервые в жизни я осознал, что морально не готов к каким-то поступкам. Обидно. Судьба делает нам подарок, но, чтобы взять его, нужно переступить что-то в себе. А не получается. Как говорится, выше головы не прыгнешь.

— И не надо. Сломаешь себя, тогда любые подарки будут не в радость.

— А жить потом, помня, что оказался слабаком, легче?

Эвелин слушала и не понимала. Диллард и Вардеман давние друзья, начинали ходить в Дальний Космос, когда она девочкой-подростком в школу бегала. Они могут говорить на любые темы. Но неужели нельзя потерпеть до возвращения на корабль? Запритесь в каюте и там развозите свои сопли. Зачем выкладывать на всеобщее обозрение? Разумеется, командир может стереть звуковую дорожку регистратора в «чёрном ящике» шлюпки. Но их с Вондой память стереть не в его власти! Стыдно ведь будет за минутную слабость, проявленную на глазах подчинённых, тем более женщин. Да, Уставом ситуация, в которую они попали сегодня, не предусмотрена. Ни законы, ни инструкции не подскажут, как следовало поступить. Значит, нужно слушать своё сердце! Если кто-то посмел оскорбить, унизить самое дорогое, самое светлое, что у тебя есть, — стань на защиту, накажи негодяя! Разве это не очевидно?

Эвелин вспомнила выпускной бал в космошколе. В тот вечер она впервые воочию увидела Императора. Не на экране визора, не на портрете — собственными глазами, как обычного человека. Конечно, Император был не каким-то там средневековым монархом-деспотом, не варваром-диктатором. Реальная власть в государстве принадлежит Сенату и правительству, Император — лишь олицетворение державы, её живой символ. Но всё же осознать, что он такой же человек, как все прочие граждане Империи, было нелегко. Подтянутый стройный мужчина лет пятидесяти, с красивым умным лицом, волевым подбородком, лёгкой сединой на висках. Он оказался вовсе не таким высоким, как представлялось, и плечи у него были нормальной ширины. Совсем не похож на суперменов из комиксов. Кэри ощущала внутренний трепет, когда поглядывала в его сторону, следила, как он разговаривает со свитой и администрацией школы, как улыбается. А когда он вручал ей диплом и значок астронавта-гиперсветовика, руки так задрожали, что едва не выронила всё на пол.

После торжественной части начался бал. И — неожиданно, невозможно! — Император пригласил её на вальс. Подошёл, когда мелодия Штрауса наполнила зал, поклонился, протянул руку. Как обычный мужчина! Повёл умело, уверенно. Почему именно её из почти тридцати девушек-выпускниц? Да, Кэри закончила курс подготовки на «отлично». Но кем она была? Никому неизвестной смуглой черноволосой провинциалкой, явно не чистокровной янки! А Император танцевал лишь три вальса за вечер, и третий был — её.

Она даже выдохнуть боялась, так старательно кружила с ним в паре. Император почувствовал её напряжение. Спросил вдруг, не страшно ли было идти первый раз в гиперпрыжок. Эвелин понимала, нужно ответить что-то типа: «Косморазведчики не должны бояться, сир!» Но вместо этого почему-то честно призналась, что да, было страшно. И по-прежнему страшно. К счастью, корабельный врач может переждать Манёвр Перехода в стасис-коконе. Император слушал, слегка склонив голову, и в серых глазах его были забота и интерес. А Эвелин, начав говорить, не могла остановиться. Рассказала, что пошла в Космофлот, потому что мечтает прославиться. И прославить Империю.

Музыка смолкла, танец закончился. Эвелин замешкалась, позволила Императору поклонился раньше, чем сама присела в традиционном реверансе. Но он не обиделся. Улыбнулся, тихо шепнул пожелание, чтобы её мечта осуществилась. А она поняла, что влюбилась в него мгновенно и бесповоротно.

Вот мечта и осуществилась… Раньше Кэри казалось, что Диллард чем-то похож на Императора — лицом, телосложением, характером. Теперь поняла — ошиблась. Диллард оказался слабаком.

Мелькнувшая среди деревьев жёлтая лента дороги вырвала Эвелин из оцепенения.

— Командир, что дальше делаем? — нарушила молчание в кабине Маккейн.

— Забираем Когана и оборудование, возвращаемся на корабль. Всё, экспедиция закончена.

Что?! Почему закончена? Эвелин непонимающе уставилась на командира. Да, с контактом они потерпели фиаско, но зачем же сразу отступать? На планете и без того достаточно работы для косморазведчиков.

Вардеман и Маккейн почему-то не возражали, восприняли приказ как должное. Тем не менее, Диллард попытался объяснить своё решение:

— Оставаться в качестве пассивных наблюдателей я считаю бесперспективным. Для активного же вмешательства мы не готовы ни технически, ни морально. Чем быстрее вернёмся, тем быстрее начнётся подготовка к новой экспедиции. Они хотя бы будут знать, что их здесь ждёт.

Эвелин почувствовала, как противный холодный пот проступает сквозь поры. Университет, памятник, «Почётный академик Э. Кэри» неумолимо таяли. Не ей предстоит стать первым исследователем нечеловеческой расы, первым практикующим ксенологом. Вся слава, весь почёт достанутся столичным «умникам». Как обычно. От обиды хотелось разреветься. Или разодрать ногтями в кровь физиономию. Кому? Дилларду, Вардеману? Тёмношкурому туземцу? Арояну? Всем, ставшим между ней и мечтой!

Плакать она не стала. Ну уж нет, Эвелин Кэри так легко не сдаётся! Пока она единственный космобиолог на этой планете. Единственный космобиолог, видевший кхиров. Вообще знающий о них! Ещё есть фора по времени.

Проглотив твёрдый комок, она сипло предложила:

— Если мы всё равно улетаем, давайте захватим с собой «подарок».

Командир не ответил. Только Вардеман повернул голову, поинтересовался насмешливо:

— Предлагаешь «умыкнуть» Арояна вопреки его воле?

— На кой он нам сдался? Пусть рассказывает сказочки следующим простофилям, — отмахнулась Эвелин. — Гораздо интереснее будет привезти хотя бы одного туземца. Думаю, тогда никто не назовёт нашу экспедицию неудачной.

На этой фразе и Диллард развернулся.

— Эва, похищение местного жителя вряд ли можно оценить, как жест доброй воли. Мы окажем плохую услугу нашим преемникам.

— Я же не предлагаю штурмовать тирч! Кхиры охотятся небольшими группами. Выследить в лесу и тайно увезти на корабль. Местные ничего не узнают. Мало ли, что могло произойти? Хищники, несчастный случай.

Вардеман перестал улыбаться, вопросительно посмотрел на командира. И Вонда поддержала:

— А что, идея неплоха. Ведь именно так мы и поступаем с разной живностью. Чем эти отличаются? Только тем, что они якобы «разумные»? Вот и проверим, сколько у них мозгов в черепной коробке.

Диллард нехотя поддался:

— Ладно, вернёмся на корабль и обсудим. Если мы решимся на такую операцию, то её нужно тщательно спланировать.

Глава 6. Секретная операция Эвелин Кэри

Кажется, Коган рот открыл от изумления, да и сам Давид был удивлён ненамного меньше. Они с химиком как раз возвращались из вылазки в долину. Тому хотелось повозиться с образцами пород, вымываемых родниками из недр горы. Что он надеялся найти, Ароян не представлял, но с готовностью взялся сопровождать. Парень выглядел самым безопасным из всего экипажа «Серебряного Ястреба». Никуда не совал нос без спроса, послушно соблюдал все требования. Но именно такие тихони и способны на подвох, который не ждёшь.

Удовлетворить своё любопытство химик не успел. Основная группа неожиданно вышла на связь, предупредила, что возвращается на корабль. Поэтому они поспешили назад к дому… и оторопело застыли, поравнявшись с гротом у подножья водопада.

На камне сидела женщина в длинной тунике, сверкающей золотом замысловатого орнамента, поджидала их. Ароян понимал замешательства Когана, — других аборигенок кроме Тассит тому видеть не приходилось. Эта была яркой представительницей своего племени. Только три пары полных грудей, выпирающих из-под обтягивающей стан тонкой, полупрозрачной материи, чего стоили! А огромные ярко-зелёные глаза? А длинная песочного цвета гривка, лежащая на плече?

Давид тоже растерялся. Он безошибочно узнал, кто скрывается под обликом красавицы-арт. Кхарит-Хайса выбрала странное место и время для встречи с инопланетниками.

— Я приветствую гостя, прилетевшего из далёкого мира.

Ароян не удивился бы, заговори Хранительница по-английски. Настолько изумлять пришельцев Хайса не стала, приветствие произнесла на языке кхиров. И улыбнулась по-своему: вытянув маленькие губы.

Коган немного очухался, даже поклониться умудрился.

— Я тоже приветствую вас, госпожа. От своего имени и от имени экипажа корабля. Вы, должно быть, хозяйка одного из домов ц’Аэра?

— Да, самого большого дома. Того, что стоит на горе.

— О-о-о, так вы…

Парень был окончательно сбит с толку, не знал, верить переводу своего электронного помощника или нет. Хайса откровенно любовалась замешательством пришельца.

— Меня называют ртаари. Сожалею, что не могу пригласить вас к себе пока что. Вы слишком мало знаете о нас. Надеюсь, Дади подробно отвечает на ваши вопросы?

«Всё идёт хорошо. Не волнуйся», — возникшая в голове фраза была как нельзя своевременна. Ароян начинал сомневаться, верную ли стратегию выбрал в отношениях с незваными гостями.

Ртаари вновь обратилась к нему, теперь не мысленно, а вслух:

— Дади, позволь звёздным людям осмотреть кого-нибудь из ачи. Надеюсь, вреда от этого не будет. И маленькая женщина останется довольна.

Ароян неуверенно дёрнул подбородком. Хайса понимает, на что даёт разрешение? Но если она так хочет, у него нет основания возражать. Он перевёл взгляд на разведчика. Коган тоже сообразил, о чём идёт речь. Воскликнул:

— Благодарю вас, госпожа! Через несколько минут мои товарищи будут здесь. Несомненно, командир Диллард оценит ваше разрешение на обследование, как желание сотрудничать. Он будет рад лично…

— Мне пора уходить, — Хранительница не дала Когану договорить. Грациозно поднялась на ноги.

— Постойте! Всего несколько минут…

Химик поспешно шагнул вслед за Хайса, идущей прямиком к водопаду. Ароян видел всё происходящее чётко и ясно. В первый раз ему довелось наблюдать, как ртаари перемещаются в своём мире. Прозрачная занавесь водопада внезапно побелела, стала густой, похожей на слой пены. Метнулась навстречу женщине и будто смыла её. Мгновением позже всё было, как прежде: грот, водопад. И никакого следа визитёрши.

Давид хотя бы ожидал, что так может произойти, а для Когана это было настоящим ударом. Химик застыл с вытянутой рукой. Опомнившись, бросился под струи, принялся шарить по камням утёса за водяной стеной. Вынырнул, уставился на спутника.

— Что это значит?! Куда она исчезла?

— Хранительница ушла к себе во дворец, — Давид пожал плечами, стараясь не улыбнуться.

— Да никуда она не уходила! — Парень крутнулся на пятках, всматриваясь в рощу. — Бред какой-то…

Над кронами деревьев проплыла тень, снижаясь выше по склону, там, где стоял дом Джасжарахо. Разведгруппа прибыла. Ароян махнул рукой, предлагая химику поспешить им на встречу.

— Лучше сообщите приятную новость командиру. Думаю, Эвелин в самом деле обрадуется. Если ртаари разрешила, то она может приступать к томографии ачи в любое время.

Итак, экспедиция продолжалась, Дилларду пришлось отменить своё решение. И Эвелин могла считать, что её мечта осуществилась, она стала-таки первым практикующим ксенологом.

Девушка взглянула на спящего «волосатика». Две недели — слишком малый срок, чтобы досконально изучить такое высокоорганизованное существо. Разумное — тем более! Впрочем, в разумности ачи Эвелин сомневалась. И не только в этом. Слишком много непонятного и необъяснимого произошло с того дня, когда пшиком закончился их визит в тирч Кахстиро. Кэри запомнила сцену возвращения в ц’Аэр отлично. Вонда опустила машину на площадку перед домом, Диллард начал вызывать где-то запропастившегося Майка, а тот уже и сам вывалился из рощи, запыхавшийся и изумлённый. И огорошил всех новостью:

— Командир, здесь только что была правительница острова!

Надо признать, ни один из них не усомнился в словах химика. Решили, что ртаари явилась высказать своё возмущение бесцеремонным вторжением в тирч Кахстиро, и пришельцам настоятельно указывают на дверь, — в лучшем случае. Эвелин не удивилась бы, передай Майк формальное уведомление о начале войны. Что час назад в существование ртаари никто, кроме фантазёрки Маккейн не верил, и не вспомнилось.

Но Коган сообщил совершенно иное — хотя бы в отношении рабов владыки острова отменила табу! С чем связано такое великодушие, никто и не размышлять не стал, слишком резким был переход от удручающего провала попытки установить контакт собственными силами. Вдобавок красочное описание внешности правительницы и эффектный, совершенно необъяснимый способ её «возвращения во дворец» сделали своё дело. Командир, Вардеман и Вонда тут же отправились вслед за Коганом к водопаду искать потайной ход. А Эвелин, ясное дело, не мешкая начала готовить оборудование к приёму необычного «пациента». Потом Коган прибегал за петрографом — ход найти не удалось, и Дик решил зондировать скалы в том месте. Они возились часа два, пока Кэри не сообразила, что Ароян всё это время мельтешит у неё перед глазами. Получается, росс не боялся, что поиски в гроте увенчаются успехом? Уверен был, что туннель не найдут? Да он же знает, что нет там никакого туннеля!

Недолго думая, Эвелин связалась с командиром и сообщила о своих умозаключениях. Должно быть, была убедительной, так как «искатели» спустя несколько минут вернулись в дом, уставшие и сердитые. Диллард загнал в компьютер видеозапись, сделанную Коганом. С этого следовало начинать! Они не смогли найти тайное убежище ртаари по банальной причине — никакой ртаари не было вовсе. Видеокамера не зафиксировала у водопада никого, кроме химика и Арояна.

Когана это открытие прямо-таки убило. Тупо твердил, прокручивая изображение взад-вперёд:

— Но она же была там… Я же её видел, говорил с ней…

Говорил, это верно. Таращился на водопад и беседовал с его струями: «Я приветствую вас, госпожа… Благодарю вас, госпожа…» Выглядело комично. Кэри готова была расхохотаться, если бы не удручённый вид Майка. Парень чуть не плакал и порывался бежать за Арояном в поисках разъяснений. Диллард остановил его:

— Не терпится выслушать очередную сказку? У нашего «робинзона» наверняка есть правдоподобная.

Наверняка есть. Объяснение случившемуся было только одно: Ароян владел техникой гипноза, причём достаточно профессионально. Он заставил Когана увидеть то, что разведчик хотел увидеть, и вложил в уста иллюзии необходимые фразы. С какой целью, это уже другой вопрос. Почему нельзя было просто разрешить обследовать ачи? Стыдно стало идти на попятный? Или в самом деле «крышу» за столько лет сорвало, уверовал, что говорит от лица мифических богинь-правительниц?

Диллард и Вардеман склонялись к последнему варианту. Эвелин не спорила с ними. Не спорила даже с Вондой, упрямо верившей в непричастность «робинзона» к инциденту. Пусть пилот фантазирует о скрывающихся в недрах горы учёных-жрецах, зомбирующих своих соотечественников, поработивших когда-то мозг потерпевшего кораблекрушение росса, а теперь подбирающихся к сознанию новых пришельцев. Пусть фантазирует, какая разница? Разрешение на обследование туземцев получено, нужно им пользоваться, пока Ароян не передумал.

На корабле информация о происшествии вызвала настоящую бурю. Здесь Маккейн осталась в абсолютном меньшинстве, даже Коган винил во всём Арояна. А Гилден вообще потребовал прекратить миндальничать и спросить с зарвавшегося росса по всей строгости.

— Командир, если у него фобии такие, то я могу полечить! Этот вонючка наверняка приготовил какую-то ловушку. Рабы — приманка, ясно как божий день. Вчера, значит, было «табу», а сегодня уже «не табу»? Ещё неизвестно, что там Эва «наисследует». Кончится тем, что в её записях останется информации не больше, чем у Микки.

У Эвелин ёкнуло внутри от этих слов. Не из-за того, что предположение было идиотским, наоборот. Сейчас она готова была поверить в самый неправдоподобный способ обвести её вокруг пальца, лишить заслуженной награды. Не обращая внимания на шутливые реплики коллег, она бросилась к стоящему в углу кают-компании терминалу, быстро вызвала из хранилища переданную из лагеря запись. Пока набирала текст запроса, думать могла лишь об одном: «Почему не проверила сразу же, как только вернулась на корабль?! Почему не записала резервную копию там же, внизу?» Лишь когда расшифровка томограммы туземца поплыла по экрану, успокоилась. Всё на месте.

Кажется, это стало решающим аргументом, Диллард согласился продолжить экспедицию. Вновь разведгруппа приступила к методичному исследованию планеты, а космобиолог обосновалась в ц’Аэре. Полевая лаборатория не давала всего функционала корабельного оборудования, поэтому обследование рабов-ачи тянулось медленно. Но зато её никто не торопил, не командовал. Наоборот, Диллард выделил Когана в помощь. Первые дни командир и сам оставался в доме, опасался эксцессов. Но неожиданностей не происходило. Вероятно, в ц’Аэре понятия не имели об инциденте в дальнем тирче. Да и что там случилось, если разобраться? Небольшой «обмен любезностями», закончившийся вполне мирно. В конце концов Диллард присоединился к разведгруппе, перебазировавшейся на соседний остров.

Первые дни работы «ксенологом» Эвелин была погружена в эйфорию по уши. Она с ходу взялась составлять анатомический атлас кхира, стараясь не упустить ничего существенного. Конечно, строение внутренних органов имело множество нюансов, разбираться с которыми предстояло впоследствии, но открытий и так хватало. Чего стоила одна только бесполость рабов! Кэри осмотрела всех четверых, принадлежащих Арояну, — существа не имели даже зачатков половых органов. При этом не выглядели какими-то уродцами-мутантами. Но принять отсутствие репродуктивной системы за норму Эвелин тоже не могла. Не «почкованием» же они на свет появляются! Хотя Вонде идея клонов, выращиваемых в подземной лаборатории, пришлась по душе.

Были и другие несуразности в анатомическом строении этих существ. Но они отодвинулось на второй план, когда Эвелин попыталась разобраться в физиологии. Иммунная система кхиров оказалась идентична той, что она нашла у Арояна. Те же следы непонятного фермента, фильтрующего враждебную органику. У других обитателей Шакха ничего подобного не было.

Этот парадокс кого угодно мог поставить в тупик, но только не Кэри. Загадочный механизм универсальной защиты, на порядок превосходящий эффективностью достижения человеческой медицины, не был продуктом эволюции жизни этой планеты. Его создала цивилизация кхиров, цивилизация бронзового века! Звучало абсурдом, но раз иного объяснения нет, приходилось довольствоваться этим. Ферменты искусственно вводились в организм туземцев и Арояна, ставшего членом их племени.

Эвелин и Коган повторно провели тщательный биохимический анализ всего, имеющегося в доме и вокруг него. Вода, продукты питания, даже глина, из которой изготавливали посуду, — пусто. И всё же источник был где-то рядом, потому что регулярно восстанавливал уровень защиты. Кэри видела это наглядно, сравнивая свежие пробы крови и хранящиеся в течение нескольких дней. Она обязана была докопаться до тайны!

Помогли когда-то расставленные Вардеманом видеодатчики. Они продолжали исправно собирать информацию, хоть теперь, когда личная жизнь «робинзона» перестала быть тайной, и его маленькие секреты раскрылись, лишь Диллард бегло просматривал её в конце рабочего дня. Пришло время сделать ревизию, постараться взглянуть на жизнь четвёртого яруса иначе.

Эвелин потратила два дня, чтобы убедиться, — Ароян и Тассит не принимают никаких снадобий… за исключением пищи. Меню кхиров разнообразием не отличалось, Кэри его изучила достаточно подробно. Основу составляло одно блюдо — «орче». Забродившая каша из перемолотых злаков и овощей была знакома биологу. Когда шла повальная проверка всех продуктов питания, хранящихся в доме, это месиво не избежало общей участи. Было мерзко даже представить, как Ароян кладёт в рот вонючую субстанцию. Но искомых ферментов в ней тоже не обнаружилось... Если только Эвелин не пропустила чего-то очень важного.

Лежащий на плетёной подстилке волосатик шевельнулся. Открыл глаза, одурманено заморгал, обвёл взглядом сидящих вокруг Эвелин, Когана, Арояна, Тассит. Заметив двух последних, ачи явно приободрился. Тассит тут же ласково заговорила с ним, будто ребёнка успокаивала. Каждый раз после сеанса Кэри наблюдала эту картину. И каждый раз возникало ощущение, что разгадка буквально рядом. Но стоило перевести взгляд на экран компьютера, сосредоточиться на анализе результатов, и чувство сопричастности какой-то тайне улетучивалось. Как будто объяснение оказывалось слишком хрупким, чтобы устоять перед беспощадной логикой знания.

На этот раз биолог выстояла перед искушением, — выключила диагноста, уловив краем глаза удивлённый взгляд Когана. На корабле будет достаточно времени, чтобы изучать полученную информацию, а здесь она попробует наблюдать. За ачи, за «робинзоном», за его подругой.

До прилёта разведгруппы оставалось минут десять, машина уже была в пути. На сегодня исследования закончились. Ароян помог всё ещё осоловелому ачи подняться, повёл к выходу, сопровождаемый Тассит. Химик поспешил следом за ними. Замечательно, никто не будет отвлекать, мешать думать.

Эвелин проследила из окна. Видела, как мужчины скрылись в хижине, а туземка неторопливо направилась вверх по склону. Кэри провожала её взглядом, пока тонкая фигурка не исчезла за углом дома. Со спины туземка чем-то напоминала Дебору, жену старшего брата Эвелин. Разумеется, у той шерсть по всему телу не росла, зато кожа была удивительно белой, делающей её совершенно не похожей на смуглое семейство Кэри. Но для мамы невестка всё равно была любимицей, особенно когда родила двух внучат-близнецов, как две капли воды похожих на своего папашу. Дебора являла собой образец жены, домохозяйки и родительницы. Эвелин, глядя на неё, понимала, что сама создана для иного…

Стоп! Кэри внезапно ощутила, как разгадка скользнула между пальцами. Она помнила точно такое же ощущение, совсем свежее. Племяши подросли, стали настоящими сорванцами. Потянули приехавшую в отпуск тётку-астронавта ловить рыбу в речке, протекающей неподалёку от их дома. И первую же рыбёшку она, не удержав в ладонях, выронила назад в воду.

Но разгадку она не упустит, она ведь её почти ухватила! Брата, вспыльчивого, как все Кэри, сыновья часто выводили из равновесия, но Дебора никогда не кричала на малышей, всегда была ласковая, внимательная. И они чуть что, спешили укрыться «под её крылышком», знали, мама защитит… Вот оно!

Тассит разговаривала с ачи не как с рабами или слугами! Она держится с ними, как с детьми. Готовит им пищу — то же самое, что себе и Арояну. Это биолог знала точно, один из датчиков Вардеман установил в кухне-кладовке, где орче доспевал до необходимой кондиции, и где Тассит его разогревала на примитивной дровяной плите, накладывала в миски. Видеокамера стояла не слишком удачно, обычно кроме спины туземки ничего и разглядеть не получалось. Но пару раз Эвелин показалось, что Тассит сцеживает молоко из груди, добавляет его в блюдо. На корабле она эту версию отбросила, какой-то очень уж кощунственной та выглядела, — госпожа, кормящая грудью своих рабов! К тому же никаких следов молока в образцах каши не обнаружилось. Но то было на корабле. Теперь же Кэри была почти уверена, что именно так всё и происходит. На Шакхе царит культ матери-родительницы, матери-защитницы, матери-богини. Матриархат накладывает на взаимоотношения туземцев свою специфику. Для Тассит все обитатели дома — рабы, Ароян, — это прежде всего её дети. Причащение материнским молоком — вполне правдоподобный ритуал в таких условиях. А то, что следы его в пище не обнаружены, объясняется легко: чужакам подсунули орче, не готовое к употреблению. Почему? Что-то хотели скрыть? Что если этот ритуал не только дань традициям? Что если именно…

Идея была слишком абсурдной, но Эвелин понимала, что не сможет выбросить её из головы, пока не проверит. Но как? Им позволено обследовать ачи, но отнюдь не арт, образцы грудного молока для анализа у Тассит не попросишь. А если потребовать кашу, в которую этот ингредиент уже добавлен, сразу встанет вопрос: откуда пришельцам известна «рецептура приготовления»?

Кэри упрямо прикусила губу. Если дозволенных путей проверить гипотезу не существовало, следует прибегнуть к недозволенным. Слишком много поставлено на карту, чтобы считаться с первобытными «табу» и чистоплюйскими «моральными принципами». Она опять выглянула в окно. Ароян и Коган сидят на земле возле хижины рабов, о чём-то беседуют. Отлично, до возвращения шлюпки у неё есть минут шесть-восемь. И в доме их только двое: охотник и дичь.

Эвелин быстро вызвала корабль. Сегодня вахту нёс Слэйн, повезло. Кибернетик умел быть надёжным и точным. А главное, умел держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов. Сейчас эти качества были самыми ценными.

— Альф, датчики в доме работают?

— Да, всё нормально.

— Подключи мой лабораторный компьютер к ним.

Кибернетик явно замешкался. Неуверенно погладил поблёскивающую в свете плафонов голову. Предупредил:

— Если росс увидит картинку, то сразу сообразит, что мы подглядываем.

— Не волнуйся, рядом никого нет.

— Если тебе действительно необходимо…

— Да! Альф, пожалуйста. Очень нужно знать, что сейчас творится на четвёртом ярусе. Только Свену не сообщай о моей просьбе. Неохота нагоняй получать по каждой мелочи. Сделаешь?

Слэйн нехотя кивнул. Эвелин быстро включила монитор. Экран тут же разделился на четыре квадрата-окна по числу подключенных датчиков. Аборигенки пока не было ни на одном из них. Кэри досадливо скрипнула зубами. Времени до возвращения группы оставалось совсем мало, а если сунуться наверх вслепую, гениальный план может сорваться.

К счастью, картинка в одном из окон изменилась — Тассит зашла на кухню. Эвелин облегчённо выдохнула. Всё верно, чужаки через несколько минут улетают, пора готовить кашу. Проголодались, должно быть, за шесть часов.

Больше нельзя было терять ни минуты. Кэри схватила станнер, проверила заряд. Пристегнула к поясу коробку биопробника. Оглянулась в который раз на окно, — Ароян и Коган по-прежнему мирно беседовали. Ну, Господи, помоги!

— Альф, ты видишь Когана и Арояна на площадке перед домом?

— Только кусочек ноги Микки, целиком в сектор обзора они не попадают. Переслать тебе и эту картинку?

— Не нужно. Можешь и остальные четыре отключать. Просто если кто-то из этих двоих решит войти в дом, сразу меня предупреди.

— Эва, ты что задумала?

Слэйн начал беспокоиться, но врать и успокаивать было некогда.

— Альф, потом объясню, на корабле!

Она взлетела на второй ярус. Не останавливаясь, поднялась на третий. И осторожно, на цыпочках — на четвёртый.

В коридоре было пусто и тихо. Эвелин двинулась вглубь яруса. Кухня находится недалеко от лестницы, какой-то десяток шагов. Главное, туземка не должна её заметить, вообще не должна понять, что кто-то подкрадывается. Мощность заряда была достаточной, чтобы человек средней комплекции мгновенно потерял сознание. Как это подействует на кхира, биолог понятия не имела, — поковыряться в особенностях нервной системы туземцев руки не доходили. Возможно, удар окажется слишком слабым, и аборигенка её увидит. Или наоборот. Причинить здоровью Тассит вред Кэри не хотела, но приходилось рисковать.

Вот и дверь кухни. Она бесшумно выскользнула из-за косяка. Туземка стояла спиной, набирала в миску из чана забродившую кашу. На раздумья времени не осталось. Эвелин выстрелила прямо в затылок.

Чуть слышный сухой треск разряда. Туземка вздрогнула, начала заваливаться навзничь. На долю секунды Кэри растерялась — не подумала, что Тассит может покалечиться при падении. Тут же подскочила, подхватила обмякшее тело, бережно уложила на пол.

Дальше было дело техники. Она аккуратно обнажила грудь туземки, надела на сосок воронку вакуум-насоса. Пять качков, и несколько капель желтовато-белой жидкости скатились по прозрачной трубочке в контейнер пробника. Готово! Сняла присоску, поправила одежду на неподвижном теле. Пора уходить. И надеяться, что здоровье Тассит не пострадало.

Не удержавшись, Кэри пощупала пульс на локтевом сгибе, там он у кхиров прослушивался лучше всего. Жилка ритмично билась, отмеряя удары сердца, гонящего кровь по артериям. Подумалось вдруг — такая возможность больше не представится!

Эвелин снова открыла биопробник. Полминуты — и несколько капель крови заполнили второй контейнер. Теперь точно пора делать ноги…

— Эва, Микки и росс двинули к дому, — голос Альфа внутри гермошлема прозвучал, едва она выпрямилась.

Бегом, быстрее! Больше не таясь, не пытаясь ступать бесшумно, Кэри рванула к лестнице, скатилась на второй этаж.

— Далеко они?

— Уже на пороге.

Дьявол, никак не успеть! Застукают, когда она будет спускаться. Эвелин остановилась, судорожно оглядываясь по сторонам. Наружные двери имелись на каждом ярусе, но воспользоваться ими она не могла. С того места, где сидели Ароян и Микки, нижний вход был виден прекрасно. Она не сможет объяснить, каким образом оказалась снаружи, не проходя сквозь него!

Действовать следовала без промедления. Кэри включила канал химика и брякнула первое, что в голову пришло:

— Микки, я одну присоску с волосатого не сняла, пропустила. Сделай доброе дело, принеси.

— Вряд ли, Давид бы заметил, — тут же отозвался Коган.

— А куда же она тогда запропастилась? Точно, на лодыжке осталась. Сними, ты ж всё равно там сидишь.

— Да нет, я… Ладно, схожу.

Эвелин напряженно замерла, дожидаясь информации с корабля.

— Микки пошёл назад, росс остался. Сказал, что ты ошиблась, — сообщил Слэйн.

— Он стоит на пороге?

— Да.

Девушка мысленно чертыхнулась. Иди же, не оставляй чужака одного с ачи!

Неожиданно верхняя лестница за спиной тихо скрипнула. Кэри вздрогнула, развернулась. Никого. Конечно никого! Тассит ещё несколько минут не сможет очухаться, Коган и Ароян снаружи. Для всех остальных заходить в дом — «табу».

…Кроме ртаари. Мифических, несуществующих ртаари. Одну из которых видел Микки. Эвелин ощутила, как сохнет во рту. Дурацкая мистификация у водопада больше не казалась мистификацией. В кают-компании корабля можно всё что угодно высмеивать. Но здесь, в самом логове этих непонятных существ, какие-то тёмные страхи вылезали наружу.

Кэри вынула станнер из кобуры. Слабая защита! Разумеется, заряда хватит, чтобы сбить с ног полсотни туземцев. Но по большому счёту это всего лишь игрушка…

— Эва, который из них был у тебя сегодня? — вопрос Когана заставил дёрнуться так, что станнер чуть из руки не выпал. — Я их не различаю, все на одно лицо.

— Эва, Микки! Мы на месте, захожу на посадку, — не давая ответить, вклинилась Вонда.

— Эва, росс отходит в сторону. Ага, это наши прилетели, вижу тень шлюпки.

Голоса наперебой зазвучали в наушниках. Облегчённо выдохнув, Эвелин побежала вниз, на ходу отзывая химика:

— Микки, извини! Я нашла ту присоску!

Глава 7. Открытие

«Секретная операция» прошла удачно. Ни Ароян, ни тем более кто-то из товарищей Эвелин ни в чём не заподозрили. Что успела понять Тассит, как быстро очнулась, «познакомившись» со станнером, девушка старалась не думать. А через десять минут после того, как капля молока соприкоснулась с подогретым забродившим соком, она забыла обо всём на свете. Слишком захватывающее зрелище разворачивалось перед глазами.

Тонкая плёнка вещества в вакуумной камере микроскопа превратилась в миниатюрную биофабрику. Молекулы белка расслаивались, крошились, обрастали активными радикалами. Эвелин они представлялись готовыми кирпичиками, из которых вот-вот начнёт строиться таинственная ферментная защита. Она ждала, больно прикусив губу от напряжения. На жилой палубе закончился ужин, Вонда дважды вызывала подругу по внутренней связи. Эвелин было не до того. Сейчас, сейчас подтвердится её догадка!

Ничего не происходило. Первые «кирпичики» начали терять активность. Прикинув концентрацию и скорость процессов, Кэри получила время активной фазы субстанции, — немногим больше часа. За этот промежуток что-то должно случиться. Но что?

И вновь блеснула догадка! Может быть, вещество должно попасть в кровь? У неё были пробы Арояна и ачи, но в них и так содержались следы ферментов. Для чистоты эксперимента требовалось что-нибудь другое. Не колеблясь, Эвелин достала из медицинского шкафчика пробник, приложила палец к углублению. Едва ощутимый укол — готово. Манипулятор добавил в раствор каплю свежей крови, новая плёнка легла под электронный пучок. Обломки белков казались крошками мусора, затерявшегося между громадных дисков эритроцитов. Кажется, они не заметили изменения окружающей среды.

Зато их заметили. Похожими на мусор они показались не только Эвелин, — на вредный мусор, от которого необходимо избавиться. Свободные радикалы инициировали хемотаксис. Движение ближайшего фагоцита стало направленным, его рецепторы коснулись инородных молекул, — он распознал чужака. На мембране начали расти псевдоподии, быстро окружая обломок белка. Через секунду вакуоль погрузится в клетку и будет уничтожена…

Кэри сидела перед терминалом с открытым ртом. Процесс внутри фагоцита явно шёл не по плану. Чужеродный белок активно взаимодействовал с органеллами клетки, но не столько разрушался, сколько перестраивался. Фагоцит тем временем начинал поглощение следующего обломка. На часы Эвелин не смотрела, зачарованная зрелищем. Непонятным образом пришельцы вмешивались в работу рибосом, заставляя «ткать» белок-фермент, с одной стороны «родной» для организма хозяина, с другой — несущий в себе информацию обо всех потенциальных врагах. В клетке строился её собственный, персональный защитный комплекс. Биолог понимала, что видит лишь начальную стадию длительного сложного процесса. Но и это казалось волшебством.

Опять зажегся экран внутренней связи.

— Эва, ты что, до сих пор не ужинала? — Сменившийся с вахты Слэйн увидел её нетронутую порцию и сопоставил со странной просьбой во время высадки: — У тебя что-то случилась?

— Всё хорошо. Всё просто здорово, Альф, милый!

Эвелин расплылась в улыбке. Бесспорно, выглядела она странно. Рот до ушей, щёки горят, глаза блестят. Слэйн улыбнулся в ответ не очень уверенно, уточнил:

— Правда?

— Ага.

Она энергично закивала. Готова была расцеловать кибернетика, ведь именно он помог добыть это бесценное сокровище! Все неудачи Дилларда с туземцами её отныне не интересовали. Только что она получила свою мечту. Университет, памятник, «почётный академик» обеспечены. Открытие принципиально нового механизма иммунной защиты не уступало по значимости обнаружению кхиров. Нет, с практической точки зрения оно его превосходило по всем параметрам!

— Так что, подогреть тебе ужин? Ты идёшь?

Оказывается, она всё ещё беседует со Слэйном. Эвелин с грустью покосилась на экран микроскопа. Уходить из лаборатории не хотелось, но расшифровка программы, управляющей синтезом ферментов, даже локализация носителя этой программы, займут долгие месяцы. Или годы. Полчаса в любом случае ничего не решат.

— Ага, грей. Сейчас приду.

Кэри выключила терминал. Слэйн прав, перекусить не помешает. Только теперь она почувствовала, как голодна. Охота за сокровищем забрала энергии не меньше, чем кросс по пересечённой местности. Зато она «догнала» свою мечту. Открытие никуда не убежит, процесс синтеза записан компьютером.

Ей захотелось немедленно убедиться. Пробежалась пальцами по клавиатуре, формируя запрос. На светлом пластике остались грязно-бурые следы засохшей крови, — поленилась макнуть заживителем, решила, что и так сойдёт. Эвелин сунула палец в рот, ощутила чуть заметный привкус. То ли это, то ли красная точка укола на коже напомнили о втором трофее, который она добыла сегодня. Открытие совсем выбило из головы капсулу с кровью туземки, лежащую на краю лабораторного стола. Не беда, дойдёт и до неё очередь!

Всё же взглянуть хоть одним глазком захотелось нестерпимо. Вздохнув, Кэри вызвала кают-компанию:

— Альф, ты ешь, не жди меня.

— А что такое?

— Я задержусь ещё на полчасика.

Слэйн укоризненно покачал головой.

— Эва, с тобой точно всё в порядке? Ты не больна? А то у тебя лицо…

— Красное? Знаю. — Она заговорщицки подмигнула: — Тут такое открытие наклёвывается. Чес-слово, тебе первому расскажу.

От крови туземки Эвелин не ждала ничего принципиально нового, лишь хотелось взглянуть, как там ведут себя «ферментики». Наверное, она и не заметила бы, но какой-то чертёнок толкнул под локоть, заставляя увеличить разрешение. В фокус микроскопа попала одна из клеток крови, аналог лейкоцита, судя по всему. Состав крови ачи Эвелин уже пыталась изучать, но до точной классификации и распознавания функций клеток дело пока не дошло. Но это не проблема! Внутриклеточная структура всех организмов Вселенной сходна — один из основополагающих законов экзобиологии. Вот и здесь всё знакомо: мембрана, лизосомы, митохондрии, центросома, ядро. Ничего принципиально отличного от органики, обитающей на прочих планетах, изученных человеком. Жизнь в галактике начинала свой путь везде одина…

Эвелин вздрогнула, на несколько секунд забыла, что нужно дышать. Клетка Тассит отличалась от внешне сходных с ней клеток ачи. Отличалась от клеток всех живых существ, которые доводилось видеть космобиологу. Может, микроскоп расфокусировался, изображение двоится? Она возилась с настройками юстировки, пока не вынуждена была признать: то, что отображается на экране, происходит в реальности. Спираль ДНК туземки не двойная, а тройная! Третья ниточка казалась размытой, распавшейся на отдельные фрагменты. Причём фрагменты эти как будто не имели постоянного местоположения, то пропадали, то возникали вновь, придавая хромосомам странный, пульсирующий вид.

Время остановилось. Эвелин забыла об ужине, о Слэйне. Даже о своём открытии на время забыла. То, что она увидела, не просто необъяснимо. Это невозможно, нереально! Ниточка-молекула, дрожащая в центре экрана, самим своим существованием опрокидывала многовековое здание биологии. И органической химии заодно.

Опомнившись, Кэри принялась выискивать другие клетки, имеющие ядра. Везде было одно и то же — дополнительная нить спирали, содержащая… Что она могла содержать? Для чего используются её гены? Или она предназначалась для чего-то иного, чем хранение наследственной информации? Уж очень странно она себя вела.

Эвелин заметила, что фрагменты третьей нити становятся мельче, пассивнее. Молекула не разрушалась, она будто таяла, исчезала. Это слишком походило на сон. Кэри с силой ущипнула себя за руку. Зажмурилась, потрясла головой. Не помогло.

Эвелин вдруг сообразила, что наблюдаемый процесс закончится тем, что третья цепочка ДНК попросту исчезнет. Разумеется, у неё есть запись, но с записью не поэкспериментируешь. Вскочила, опрокинув кресло, бросилась к стоящему в углу лабораторному стасис-кокону, засунула в камеру капсулу с остатками крови. Только когда загорелись индикаторы над защёлкнувшейся дверцей, перевела дыхание. Стасис-поле почти останавливало время на квантовом уровне, сжимая его так же, как скорость, близкая к световой.

Теперь следовало подумать над тем, что она видела и что с увиденным делать дальше. В любом случае, эта штука была слишком непонятной, чтобы хранить её в тайне от командира корабля. Здесь попахивало куда более интересным, чем механизм настраиваемого иммунитета. Открытие могло оказаться самым важным из всего, с чем сталкивалось человечество за свою историю… если это не иллюзия, не бред, не самообман, не какой-то хитрый гипноз.

Подавив искушение снова припасть к экрану микроскопа, Эвелин набрала внутренний код командира. Дилларда она застала в его каюте. Наверное, валялся на койке — волосы на затылке взъерошены.

— Да, Эва, я слушаю.

— Командир, срочно зайдите в лабораторный отсек!

Лицо мужчины сразу же потемнело.

— Что-то случилось?

— Не знаю, как объяснить… Вам нужно взглянуть!

— Хорошо, иду.

Когда Диллард вошёл в лабораторию, странные ниточки в хромосомах успели окончательно растаять, спираль ДНК выглядела вполне прозаично. Что ж, так даже лучше.

Эвелин ткнула пальцами в изображение на экране:

— Это клетка кхира. Ядро. Молекула ДНК.

— Угу.

С минуту Диллард сосредоточенно рассматривал картинку. Затем досадливо обернулся к биологу:

— И что я здесь должен увидеть? Может, объяснишь непрофессионалу?

— Минутку.

Торжествующе вздёрнув подбородок, Эвелин прошла через комнату, отключила стасис-установку, достала капсулу. Кажется, это слегка смахивало на издевательство. Ничего, будущему «почётному академику Э.Кэри» дозволено пошалить. К тому же Диллард покорно терпел. Стоял, скрестив руки на груди. Даже улыбался, любуясь девушкой. Эвелин и сама себе сейчас казалась супергёрл. Почему нет? Кто по сравнению с ней Свен Диллард? Всего лишь командир заурядного гиперразведчика. Кто такой Микки Коган? Побочный родич одной из второстепенных сенаторских фамилий. Об остальных и говорить не стоит.

Эвелин всё делала тщательно, не торопясь. Откупорила капсулу, подготовила образец. Манипулятор ввёл решетчатую пластинку в вакуум-камеру. Ещё минута, чтобы настроить, и… Молекула ДНК в ядре клетки выглядела так же, как в предыдущей пробе. Двойная спираль, никакого чуда. Чувствуя, как холодеет спина, Эвелин принялась перебирать одну за другой все клетки, попавшие на плёнку. Следов странных пульсирующих ниточек не было.

Диллард наконец не выдержал:

— Эва, что происходит?

Если бы она знала, что происходит! Или ничего и не было, лишь игра воспалённого мозга, галлюцинация? Но ведь они были, были! Эвелин поспешно отыскала запись наблюдения в хранилище лабораторного компьютера, вывела на экран. Нет, не галлюцинация. Спираль действительно была тройной.

Она растеряно показала на артефакт:

— Вот. Так выглядела молекула ДНК кхира полчаса назад.

Командир подвинул второе кресло, уселся рядом за терминал. Несколько раз прокрутил файл от начала до конца на разных скоростях. Эвелин насторожено молчала, готовая выслушать его комментарии или ответить на вопросы. Однако реакция Дилларда заставила растеряться:

— И что с этой ДНК не так?

— Но… Вы сами не видите? Вот здесь и здесь. Вот отлично видно! — Она принялась прокручивать, останавливая на самых выразительных кадрах. — Тройная спираль! Это же революция в генетике! Такого нигде никогда никто не встречал! Такое в принципе существовать не может.

— Конечно не может. Это дифракция электронов. Ты плохо настроила микроскоп. Видишь, изображение какое размытое получилось. Или поломка. Давай вызову Альфреда…

— Нет, не дифракция! Я тоже так подумала сначала и всё перепроверила. Смотрите, размыта лишь эта нить, остальная часть хромосомы чётко просматривается.

Диллард недоверчиво пожал плечами.

— Тогда повтори эксперимент. Давай опять эту кровь, которую ты смотрела. Вместе ещё раз проверим.

— Я так и хотела сделать, но теперь там ничего нет! Третья нить исчезла, растаяла! Несмотря на то, что пробу я хранила в стасисе. — Эвелин потеряно уставилась на командира. — Свен, какое вещество невосприимчиво к стасис-полю?

Диллард приподнял брови, показывая изумление таким школярским вопросом.

— Эва, ты шутишь? Любая материя для стасис-поля просто набор кварков. Твои образцы сохранились в нём в своём первозданном виде, будь уверенна. К тому же ты эту кровь вдоль и поперёк изучила. Почему же только сегодня заметила? Нет, это неполадка в микроскопе, однозначно.

Довольный своим последним аргументом, Диллард победно улыбнулся. Кэри не знала, что и сказать. Понимала, поведение командира вполне объяснимо. Если очевидный факт противоречит общепризнанной теории, то тем хуже для факта. И вообще, наука не признаёт экспериментов, которые не удаётся повторить.

Диллард встал. Успокаивающе похлопал её по плечу:

— Не расстраивайся, починим сейчас твой микроскоп. Ты из-за этого ужинать не пошла, голодная до сих пор? Беги поешь, я Слэйна вызову, пусть покопается. А завтра возьмёшь у ачи свежей крови, и проверим её на исправном приборе.

Эвелин решилась:

— Командир, это не кровь ачи. Это кровь Тассит.

Теперь пришло время Дилларду растеряться:

— Тассит? Откуда она у тебя?

Пришлось сознаться во всём. Рассказать о ферментах-защитниках, о своей гипотезе. Об авантюрной вылазке на четвёртый ярус за биологическими образцами. Диллард слушал молча, и с каждой фразой лицо его мрачнело. Чтобы хоть как-то оправдаться, Эвелин бодро подытожила:

— Аборигенка не пострадала, даже не поняла, отчего упала в обморок. Очнётся, поудивляется и скоро забудет. Зато моё предположение полностью подтвердилось! Независимо от того, что происходит с кровью туземцев, мы сделали выдающееся открытие. Когда мы расшифруем механизм этой защиты, нам больше не нужны будут ни вакцины…

— Показывай, — перебил её Диллард, усаживаясь обратно к терминалу.

Эвелин начала успокаиваться. Если нагоняй не последовал сразу, значит, есть надежда, что нарушение приказа будет спущено на тормозах. Да и кто посмеет налагать дисциплинарное взыскание на автора такого открытия? Она прокрутила перед командиром весь ход эксперимента от распада молекул белка до формирования полноценного фермента. Когда всё закончилось, Диллард ошеломлённо пробормотал:

— Получается, если мы начнём есть эту их кашу…

— …то защитные скафандры нам не понадобятся. Не нужно выращивать штаммы, создавать вакцины, чтобы приспособиться к жизни на других планетах, — быстро продолжила его мысль Эвелин.

— Эта штука делает любой организм невосприимчивым к болезням. У них, вероятно, и раны сами собой затягиваются. Наверное, они даже не стареют? Что если они бессмертны?

Диллард вопросительно уставился на биолога. Та неуверенно пожала плечами. Об этом аспекте своего открытия она не задумывалась.

Неожиданно Диллард засмеялся. Громко, отрывисто и как-то нехорошо:

— Дикари… примитивное племя… заря цивилизации… бронзовый век…

Так же внезапно, как начал смеяться, он и остановился. Отодвинул девушку от пульта, сам нашёл файл с молекулой ДНК. В этот раз прокручивал медленно, напряжённо всматриваясь в каждый кадр. Эвелин показалось, что его губы дрожат, когда он снова заговорил:

— Да, «бронзовый век»… За сколько они эту штуку настроили на Арояна и его подругу? За месяц? А мы тысячи лет служим кормом микробам и вирусам, и ничего с этим сделать не можем.

Вещи, о которых говорил командир, были очевидны. Но Эвелин никак не могла понять, куда он клонит. Ей вообще была непонятна интонация Дилларда. Непонятна и неприятна. Чтобы поставить всё на свои места, она твёрдо заявила:

— Но теперь с этим будет покончено. Благодаря нам, нашему открытию! Это перевернёт всю иммунологию. Мы научимся синтезировать это вещество, начнём производить в необходимых количествах…

Командир оторвал взгляд от экрана, пристально посмотрел на неё. Пристально и слегка презрительно.

— Думаешь, наши женщины сумеют «перенять» у туземок их дар? Или нам придётся разводить кхиров?

— Я совсем не это имела в виду! — вспылила девушка.

— Эва, тебе не приходило в голову, что два феномена, которые ты открыла, связаны между собой? Что чудесные свойства молока — вовсе не игра эволюции?

Нет, увязать два открытия в одно Эвелин пока не догадалась. Но если Диллард и прав, что это меняет? И что означает — «не игра эволюции»? Не Господь же сделал такой подарок дикарям-язычникам?

Кэри мысленно отмахнулась от непонятной фразы командира. Её больше занимало другое: как доставить на базу образцы ДНК, саморазрушающейся даже в стасис-коконе? По-видимому, существует единственный способ. И командиру придётся согласиться.

— Свен, мы должны добыть хотя бы один экземпляр и увезти его на Остин. Только, боюсь, идея с похищением охотников не очень хороша. Во-первых, мы не знаем, содержат ли ДНК самца третью нить. Во-вторых, мы не получим источник молока для исследования. Нам нужна самка. Похитить, не вызвав подозрения, вряд ли удастся. Но мы сможем увезти Тассит без лишнего шума. Арояна тоже придётся забрать. И их рабов — стасис-коконов как раз хватит.

Взгляд Дилларда стал ещё пронзительней. Помолчав, он кивнул.

— Ты всё отлично продумала, да, Эвелин? Должно быть, уже видишь себя на вершине славы?

Кэри сердито поджала губы.

— Я думаю прежде всего о величии Империи. Надеюсь, вы тоже?

— Я? Да уж куда мне! Я же не Император, всего лишь командир корабля. Поэтому в первую очередь я думаю о безопасности вверенного мне экипажа.

— Какая опасность нам может грозить? Усыпим обитателей дома, погрузим на шлюпку и улетим. Остальные даже не заметят.

Диллард поднялся из-за терминала. Покачал головой.

— У меня другое предложение — мы уматываем отсюда немедленно!

Прежде чем Эвелин успела не то, что возразить, а изумиться как следует, он щёлкнул тумблером терминала внутренней связи:

— Маккейн, немедленно в ходовую рубку! Начать экстренный сход с орбиты. Уитли, готовь корабль к выходу из локального пространства. Экипажу — действия по распорядку чрезвычайной ситуации второго уровня!

— Почему?! Что происходит? — выкрикнула ошеломлённая Эвелин.

Диллард пошёл к выходу. Обернулся, бросил коротко вместо ответа:

— Судового врача приказ тоже касается.

— Почему мы уходим?! Именно сейчас, сделав такое открытие? Не уходим, бежим! Даже полевую лабораторию бросаем? — Она сорвалась с места, кинулась вслед за командиром: — Свен, ты не можешь так поступить! Не имеешь права!

Диллард и не думал как-то реагировать на неё. Это взбесило Эвелин ещё сильнее. Забыв о субординации, она вцепилась в его плечо, стараясь развернуть к себе.

— Не пытайся прикрыться заботой об экипаже! Ты просто трус, слышишь? Трус и предатель! Хочешь утаить моё открытие? И как ты собираешься заставить меня молчать? Неполадка в стасис-коконе, да?! Ну так я всем расскажу…

Он ударил её ладонью по губам. Не сильно, но хлёстко, заставив замолчать. Эвелин отшатнулась, схватившись за лицо. Диллард болезненно скривился.

— Извини, не хотел причинить тебе боль. Я не трус, Эва, и никого не собираюсь предавать. Просто я знаю, что мёртвые герои недорого стоят. А чтобы выжить, иногда нужно уметь драпать! Чуять момент, когда пора уносить ноги. Ты, и правда, веришь, что существа, способные за месяц создать для людей иммунитет от всех мыслимых болезней, позволят нам хозяйничать на своей планете? Эта штука в их клетках — понятия не имею, для чего она и как действует. Но ставить эксперименты на себе и своих людях я не хочу и не позволю. Не собираюсь покушаться на твоё открытие, действуй, как сочтёшь нужным. Для себя я решил — нога моя больше не ступит на эту планету. Даже если отказ будет стоить мне карьеры.

Он замолчал. Наверное, ждал ответ? Кэри не находила в доводах Дилларда ничего убедительного. Отвесить пощёчину выскочке-латино — поступок, вполне достойный белого мужчины. Для неё он с этой минуты перестал быть командиром и ей стало глубоко наплевать на его рассуждения. Хочет сбежать — пусть! Эвелин для себя тоже решила: она ещё вернётся на Шакх. В команде совершенно других людей, — тех, для кого слава и могущество Империи важнее собственной безопасности. «Мёртвые герои недорого стоят…» Не сильно же этот человек разбирается в героях! Ими не становятся те, кто озабочен собственным выживанием. Дилларду и таким как он нечего делать на этой планете. Здесь не место для слабаков!

На следующий день разведчики не прилетели. Ароян обрадовался было неожиданной передышке, но, когда космошлюпка не появилась ни через день, ни через два, начал беспокоиться. Это было заметно даже со стороны, поэтому во время вечерней трапезы Тассит спросила:

— Думаешь, у людей случилась беда?

— Не знаю. Их нет уже три дня, а лагерь они не сворачивали. Я сам когда-то был косморазведчиком, знаю, что обычно так не поступают. Только если на корабле что-то случилось.

Он недоумённо пожал плечами. Если бы не силовое поле внизу, можно было бы попытаться связаться с рубкой. Давид неожиданно понял, что беспокоится об этих людях. Да, он хотел, чтобы они поскорее покинули Шакх. Но живыми и здоровыми.

— Может быть, что-то случилось не на корабле, а здесь? И поэтому они боятся прилетать к нам? — предположила Тассит.

— Здесь? Нет, я не заметил, чтобы они были встревожены, когда улетали. В последний день всё прошло как обычно.

— Не всё. — Тассит положила ложку, отодвинула пустую тарелку. — Я не сказала тебе сразу, не хотела, чтобы ты волновался. Вы с молодым мужчиной ждали лодку, когда я пошла готовить орче. Ачи проголодались, я спешила быстрее их накормить. Вдруг в глазах потемнело, и я перестала видеть и слышать. Так бывает, если что-нибудь сильно ударит по голове, но боли я не почувствовала. Когда открыла глаза, то поняла, что я лежу на полу, руками и ногами шевелить трудно. Только когда ты вошёл в дом и позвал меня, смогла подняться. А потом я увидела на руке красное пятнышко как от укуса кровососа. И на коже ачи оставались такие же, когда маленькая женщина брала их кровь.

Тассит замолчала, выжидающе глядя на мужа. Ароян уже понял, что могло произойти с ней. Что наверняка произошло! Потемнело в глазах, трудно шевелить конечностями… Он видел станнер в медицинском арсенале Кэри. Дрянь, мерзавка! Она всё-таки сделала это, пока Коган его отвлекал. Разведчики взяли анализ крови без разрешения, а теперь не знают, как на глаза показаться. Совесть мучает? Вряд ли! У имперцев врождённый иммунитет от угрызений совести. Интересно, девчонка действовала по собственной инициативе или выполняла приказ? Если первое, то он категорически потребует от Дилларда отстранить биолога от участия в дальнейших высадках. А если второе…

Что делать, если нападение на Тассит санкционировал командир экспедиции, Давид так и не успел придумать. В трапезную вошла арт в бело-лиловой тунике. Поздоровалась, присела рядом с притихшими смотрителями. На этот раз Кхарит-Хайса предпочла внешность более заурядную.

— Люди покинули Шакх, — сообщила она. — Сегодня их корабль ушёл в свой мир.

Ароян недоверчиво уставился на Хранительницу. О чём она говорит? Может, он что-то не понял? Предпочёл переспросить:

— Они вышли из локального пространства Шакха?

— Да.

Это было необъяснимо. Прервать экспедицию, бросить оборудование, выполнять гиперпрыжок в нештатном режиме практически из плоскости эклиптики… Для этого должны быть причины чрезвычайно веские. Поступок биолога никак в категорию таковых не попадал. Если только…

Хранительница слышала его мысли. Утвердительно дёрнула головой.

— Маленькая женщина получила кровь кхира и увидела то, что видеть ей не следовало бы. А старший мужчина оказался достаточно мудр, чтобы сразу увести отсюда своих людей.

Что именно нашла Кэри, Давид не стал уточнять. Когда-то ему очень хотелось раскрыть тайну кхиров, но те времена прошли, сейчас он предпочитал руководствоваться не знаниями, а ощущениями. Ощущения же говорили — попытка утаить от людей само существование этой тайны провалилась. Он досадливо посмотрел на Хайса.

— Почему ты это допустила?

— Поступки людей быстры и необдуманы, их трудно увидеть. А маленькая женщина — самая трудная. Она часто действует, не думая вообще. Она пришла к Тассит, чтобы получить её молоко. Я понимала, что рано или поздно так случится. Понимала с того дня, как они поставили искусственные глаза, чтобы следить за вами. Но она зачем-то взяла и кровь, хоть не собиралась этого делать. Я ведь дала ей кровь ачи! Зачем ей понадобилось ещё?

Ртаари вопросительно посмотрела на Давида. Но того задело иное:

— Они следили за нами?! Где?

— Здесь. В твоей спальне. В умывальне. В кладовой. На площадке. Перед дверью вашего яруса.

Ароян вскочил, напряжённо разглядывая стены комнаты. За ними следили! Даже во время гигиенических процедур, даже в спальне, когда они любили друг друга! Он буквально кипел от негодования. Подлецы! Мерзавцы!

— Слева от двери, — подсказала Хайса.

Давид наконец нашёл чёрный шарик, притаившийся между складками гобелена. Вырвал, с омерзением сжал пальцами.

— Ты знала?! Почему же не предупредила?

— Пусть смотрят. Или ты делал что-то, чего стыдишься?

Это прозвучало, как стакан холодной воды в лицо. Ароян растерянно замер. Потом вернулся к столу. Хранительница права, краснеть ему не из-за чего. Смущаться должны те, кто бесцеремонно подглядывал за чужой жизнью. Почему он пытался скрыть от людей взаимоотношения с Тассит? Хотел снова стать одним из них? Вынырнула из подсознания привычка быть частью человеческой стаи? Вернее, звериной стаи. Поведением людей, как и кхиров, управляли две силы: инстинкт, доставшийся от животных предков, и разум, возникший… Кто знает, благодаря чему он возник? И для чего? Неужели лишь для того, чтобы его носители метались по галактике, вытаптывая встреченные миры?

Давид посмотрел на невозмутимо спокойное лицо Хранительницы и понял, что ртаари знают ответ на этот вопрос. Что в них самих животного не осталось, и теперь они аккуратно выкорчёвывают его из кхиров. Может быть, в этом и заключается путь Шакха? В любом случае, у людей он иной, будь то хоть Империя, хоть Союз. Но два взаимоисключающих пути пересеклись. Что произойдёт в результате?

Он хотел бы спросить об этом Хайса, но та сама пришла к нему за ответом. Кхарит оставался изгоем Шакха, он в одиночку противостоял миру звёздных пришельцев. Ненадолго. Ароян не сомневался — очень скоро Хранительницы вмешаются.

Должно быть, в голове его стоял полный сумбур. Ртаари, отчаявшись выловить в его мыслях ответ, спросила голосом:

— Дади, каких людей больше среди твоих соплеменников? Таких, как старший мужчина, способных хоть немного думать о своём тхе-шу, или как маленькая женщина, для которых жизнь только игра? Какие люди правят племенами людей, строят их путь?

Вопрос звучал наивно, но Ароян всё же постарался ответить на него:

— Большинство предпочтёт не рисковать своей жизнью. А уж те, кто на самом верху, — и подавно.

— Это хорошо. Значит, звёздные люди не скоро вернутся на Шакх. Они не смогут понять то, что привезёт им маленькая женщина, и будут опасаться за свой тхе-шу.

— Не надейся на это. Если Кэри нашла что-то неизвестное, необъяснимое, то люди скоро опять будут здесь. Не один корабль-разведчик, — много людей: учёные, космодесантники. Люди не успокоятся, пока не подчинят Шакх своей логике, такова их природа. Потенциальная опасность лишь подстёгивает к действиям. К тому же те, кто принимает решение, останутся дома и могут не беспокоиться о собственной безопасности.

Хранительница смотрела на него своими огромными зелёными глазищами, внимала каждому слову. Когда он замолчал, удивлённо промолвила:

— Как странно. Они беспокоятся о собственном пути, но готовы играть тхе-шу своего племени.

Теперь Ароян удивился. Какая опасность могла грозить Галактической Империи? Что способны противопоставить ртаари её Звёздному Флоту и армии? Нет, Хайса не представляет себе, что такое технический прогресс.

Давид хотел было начать объяснять, но передумал. Какой смысл пугать? Кхирам всё равно не создать сеть сторожевых орбитальных станций, самонаводящиеся лазерные пушки, пояса ядерных мин-ловушек, подземные города с многокилометровыми бронированными перекрытиями. Если Империя решит завоевать Шакх, она его завоюет. Так пусть хоть оставшиеся годы или месяцы обитатели этой планеты поживут в мире и спокойствии.

Он даже представить не мог, насколько ошибается.