«Как я провела рождественские каникулы» Салли Спэрроу

Меня зовут Салли Спэрроу. Мне 12 лет, у меня золотисто-каштановые волосы, едва заметные скобы на зубах и шрам на левом колене из-за того, что я в десять лет упала с велосипеда. Также у меня есть родители и младший брат Тим. Мама сказала миссис Медфорд, что Тима не планировали, так скажете и Вы, потому что у него неровный нос и торчат волосы, и я не могу поверить, что всё это сделали специально. Или из-за его ушей.

Я на первом месте по английскому языку, и мисс Телфер говорит, что у меня отличный словарный запас. У меня 16 друзей, большинство из которых девочки. Меня не сильно привлекают мальчики, из-за их шума.

Эта история о загадочных событиях, произошедших со мной на Рождество в домике моей пухлой тёти, и то, что я обнаружила под обоями в своей спальне, заставило меня в недоумении поднять брови.

Меня оставили погостить у моей пухлой тёти, потому что мама с папой уехали в отпуск. Тима оставили у его друга Руперта (которого, думаю, тоже не планировали из-за его зубов), и я в очередной раз оказалась в свободной комнате домика моей пухлой тёти в деревне, которая находилась в Девоне.

Я люблю этот домик. Из окна кухни видны одни лишь простирающиеся до горизонта поля и так тихо, что можно услышать, как в самом конце сада с листвы стекает вода. Иногда, когда я лежу в кровати, я могу услышать поезд, идущий вдалеке, и это всегда наполняет меня большим тоскливым чувством, почти как печаль, но лучше. Хорошо, что моя комната рядом с тётиной. Очень большая комната с гардеробом, у которого дребезжат вешалки, когда проходишь рядом, и огромными жёлтыми цветами на обоях. Когда я была маленькой, я обычно сидела и смотрела на них, а когда никто не подсматривал, я пыталась их снять, будто они были настоящими. Всё ещё можно увидеть маленький оборванный кусочек, где я пыталась сорвать один из цветов в трёхлетнем возрасте, и каждый раз, когда я захожу в комнату, первая вещь, которую я делаю — это подхожу к нему и дотрагиваюсь, просто вспоминаю и т. п. Я поговорила об этом с папой, и мы решили, что это, наверное, ностальгия.

Из-за цветка и ностальгии я и встретила Доктора.

Это случилось за три дня до Рождества. Я только приехала в домик тёти, как обычно, обняла её и сразу же побежала наверх в комнату, развесить одежду в дребезжащий гардероб. Я, как всегда, подошла к оборванному жёлтому цветку на стене, села перед ним на колени (теперь я подросла) и дотронулась. Но на этот раз я сделала кое-что другое. Не знаю, почему. Я слышала, как снизу прокричала тётя, что мне не стоит мешкать, т. к. она приготовила моё любимое блюдо, и оно уже на столе, и я по обыкновению направилась вниз. Может быть, потому что я знала, что она хочет поговорить о школе, а иногда не хочется о ней говорить (простите, мисс Телфер), особенно если у вас скобы и кудрявые волосы, и люди могут быть глупыми в таких вещах, даже если вы думаете, что они ваши друзья. А может быть, я думала совсем о третьем: насколько меньше теперь стали выглядеть цветы.

На самом деле, думаю, это случилось, потому что Мери Филипс сочинила песню о моих волосах, и я ощущала смешанное чувство, и помутнённые глаза покалывало точно также, когда знаешь, что расплачешься, если действительно не возьмешь себя в руки. В любом случае, пальцы всё ещё сжимали оборванный кусочек, а я думала о песне, кудрявости и прочем, и это произошло внезапно по моей невнимательности! Я начала отрывать бумагу ещё больше! Сначала немного, я просто её тянула, чтоб посмотреть, что случится. И продолжала! Знаете, как иногда бывает, будто вы во сне — делаете что-либо, но не чувствуете, что делаете, будто всего лишь наблюдаете? Что ж, я отошла и сорвала весь цветок со стены. Целый кусок обоев, и я просто его содрала!

А затем, о, мой Бог! Я вытаращила глаза!

Однажды я читала рассказ о девочке, которая испугалась, и автор говорил, что она почувствовала, как её волосы встали дыбом. Я думала, что это чепуха и выглядело бы по-настоящему глупо, как у моего брата. Я думала, что писатель, скорее всего, приукрасил, т. к. такое не могло случиться. Но я ошибалась. Я чувствовала, как это происходило сейчас, начиная с шеи, всё похолодело, и затем всё лицо просто зашипело и закололо. «Помоги мне, Салли Спэрроу!» — вот что было написано под обоями.

Я присмотрелась, пытаясь понять, в чём фокус, и заметила кое-что ещё. Другие слова, ниже этих, всё ещё скрывались под обоями. Ну, подумала я, раз уж испортила это, то теперь терять нечего. Настолько осторожно, как было возможно, я оторвала другой кусок. Внизу слов была только дата. 24/12/85.

Двадцать лет назад, кто-то в этой комнате, попросил меня помощи. За восемь лет до моего рождения!

— Канун Рождества, 1985-го? Прости, любовь моя, я правда не помню, — нахмурилась тётя с другой стороны обеденного стола, пытаясь подумать.

— Пожалуйста, ты можешь попытаться? Это очень важно. Может быть, у тебя были гости, или друзья останавливались или типа того? Может, в моей комнате.

— Ну, у нас всегда были рождественские вечеринки, когда твой дядя был ещё жив.

— Но он жив, живёт в Стоке с Невилль.

— Ты могла бы проверить в сарае…

— Зачем ему быть в сарае, тётушка, он вполне счастлив с…

— Фотографии, — она посмотрела на меня со всей серьёзностью. — Если у нас устраивалась вечеринка, мы всегда фотографировались. Я всегда их храню, я поищу.

— Спасибо, тётушка!

— И всё же, что это значит? Откуда такой интерес?

Я почти рассказала ей, но знала, что она рассмеётся. Потому что, действительно, если так подумать, есть только одно объяснение. Совпадение. Должно быть, в семье была другая Салли, о которой я никогда не слышала, и кто бы ни написал на стене двадцать лет назад, он не имел в виду меня. Я желала знать, как она выглядела. Желала знать, где она теперь, и были ли у неё кудрявые волосы. А больше всего желала знать, почему её как страшную тайну скрывали все эти годы. Возможно, её убили по Ужасным Причинам!

Когда я уже собралась идти спать, я серьезно посмотрела на тётю — точно так же, как смотрю, когда предупреждаю взрослых не врать мне — и спросила:

— Была другая Салли Спэрроу, не так ли, тётушка? Я не первая, да? На мгновение тётя посмотрела на меня действительно странно. Я почти предположила, что она отшатнётся к камину, побледнеет, схватится за грудь и спросит дрожащим голосом, как я раскрыла семейную тайну, и заплачет навзрыд. Но нет, она просто рассмеялась и сказала:

— Нет, конечно же, нет! Одной Салли Спэрроу достаточно. А теперь иди в постель!

Я лежала в кровати, но не могла уснуть! Другая Салли Спэрроу должна была быть, просто обязана! Иначе, кто-то из двадцатилетнего прошлого попытался связаться со мной под обоями, а это просто глупости!

Когда тётя зашла поцеловать меня на ночь (я всегда притворяюсь, что заснула, но не сплю), я услышала, как она положила что-то на столик возле кровати. Как только закрылась дверь её спальни, я спрыгнула и включила свет! Может быть, это оно! Может, это её тёмное признание — правда о другой Салли Спэрроу и её Ужасной Судьбе. То, что положили на столик, было коробкой. Я дышала с трудом! Интересно, насколько большой должна была быть коробка, чтоб содержать человеческие останки! Я проницательно (а также храбро) сощурила глаза и посмотрела на этикетку крышки (хотя и думала, что помечать останки убитого человека — немного глупая оплошность).

Этикета гласила: «Фотографии 1985».

Рождественские были на самом дне, и прошло время, пока я их нашла. Они были самыми обыкновенными, большинство выпивших и улыбающихся людей носило бумажные шляпы. Там была моя пухлая тётя, всё ещё с дядей Хью, и мама с папой, кажущиеся слишком блестящими и размытыми. А затем я увидела! Брови снова поднялись от недоумения, в этот раз немного выше. Потому что в центре одной из фотографий оказался человек в кожаной куртке, с большими ушами. Стоя среди танцующих и улыбающихся взрослых, он смотрел прямо в камеру и держал кусок бумаги как указатель, на котором было написано: «Помоги мне, Салли Спэрроу!»

Я выдохнула с ещё большим изумлением. Очевидно, была другая Салли Спэрроу, которая и сделала фотографию. И, возможно, она была глуховатой, и с ней нужно было говорить по бумажкам, потому что слуховые аппараты ещё не изобрели.

А затем я посмотрела на другую фотографию. Тогда-то всё и изменилось. Внезапно, как будто в ушах прозвенел школьный звонок, я почувствовала биение сердца в груди настолько, что, возможно, было заметно, как прыгали пуговицы на пижаме.

Снова этот мужчина, на заднем плане, сжимающий другой кусок бумаги с надписью: «Посмотри под обои ещё раз».

Когда я снова подошла к стене, моя рука тряслась так же, как когда пытаешься сделать домашнюю работу в школьном автобусе. Следующая часть записей был длиннее, и вот, что она гласила:

«Это не сон, кстати, не следует делать домашнюю работу в школьном автобусе. Я докажу, что это реально. Загадай число, любое, а затем оденься, найди фонарь и посмотри, что вырезано на коре самого дальнего дерева в саду».

Когда люди загадывают число, они всегда думают о десяти, семи или каком-нибудь другом. Никогда не думают о действительно крупном случайном числе. Но я сделала так, подумала о случайном. Затем разделила его пополам. Потом прибавила свой возраст. После — отняла возраст Тима. Затем прибавила 4, просто потому что предчувствовала. И через несколько минут я стояла в лесу, дрожала и смотрела на самое дальнее дерево.

И там было оно, вырезанное так, словно было здесь всегда. Никто никогда не думает о числе 73. Кроме меня. И человека, вырезавшего его двадцать лет назад на самом дальнем дереве в саду моей тёти.

Я просидела на кровати целую вечность, дрожа и думая, что делать дальше. Было действительно странно. Я оторвала следующую полоску обоев. На этот раз, просто: «Верхняя полка в зале, в самом конце».

На верхней полке тётя хранила всё своё видео. Она почти никогда не смотрела телевизор, тем более видео, поэтому оно всё было в пыли. В самом конце, наполовину вытащенная, была кассета, выглядевшая так, будто пролежала там долгие годы. А на ней приклеена, бумажка, на которой было написано: «Вниманию Салли Спэрроу».

Я вставила её в видеомагнитофон и максимально убавила звук телевизора, чтобы не разбудить тётю.

И в телевизоре, улыбаясь, словно глупец, был человек с фотографии:

— Привет, Салли Спэрроу! Есть вопросы?

Он сидел на моей кровати! Только вот стены были голыми, а посреди комнаты была пара петелек, будто кто-то попытался её украсить. Я слышала музыку, доносящуюся откуда-то снизу, и я подумала, что это, наверное, вечеринка 1985-го.

— Ну же, Салли, давай! — говорил мужчина. — У тебя точно есть вопросы. У меня бы были.

Я нахмурилась. Мало смысла задавать вопросы, когда человек, которого ты спрашиваешь, их не слышит!

— Кто сказал, что я не слышу? — улыбнулся мужчина.

Я вытаращила глаза! Думаю, даже ахнула. Мои брови практически взмыли ко лбу. Это было смешно, невозможно. Я даже вслух этого не произнесла.

— Нет, не произнесла, — сказал мужчина, сверяясь с листком бумаги. — Ты просто подумала, — снова подсмотрел он. — О, и да, ты ахнула.

— Кто Вы? — выпалила я.

— Уже лучше, сейчас разберёмся. Я — Доктор. Я — путешественник во времени, застрявший в 1985 году, и мне нужна твоя помощь.

В голове вертелось столько вопросов, и я не знала, какой выбрать.

— Как Вы застряли?

— Припарковал свою машину времени в сарае твоей тёти. Хотел запереть, и она… ну… изрыгнула.

— Изрыгнула?

— Ага, изрыгнула. Выстрелила аж на 20 лет, ненавижу, когда это случается.

Я выглянула в окно и посмотрела на то место в конце сада, где стоял сарай тёти. И заметила, что в окнах что-то светилось. Внезапно, я немного испугалась.

— Так она там?

— Именно. При входе в сарай своей тёти ты обнаружишь большую синюю будку, ключ всё ещё в двери. Я мог бы прождать 20 лет и забрать его, но не хочу, чтоб он попал в плохие руки, — Доктор наклонился к камере, глаза его обжигали. — А я знаю, Салли Спэрроу, твои руки — хорошие. Поэтому я хочу, чтобы ты прилетела ко мне!

Я с трудом сглотнула. Это было полным бредом.

Он снова посмотрел на лист:

— Думаю, у тебя появился ещё вопрос. Он был прав.

— Вы всего лишь на видеокассете. Как Вы меня слышите??

— На самом деле, — улыбнулся он, — не слышу. Ничего не слышу. Так случилось, что я знаю всё, что ты и я скажем в этом разговоре.

— Как??

— Потому что Мери Филипс сочинила песню о твоих волосах. От изумления я едва дышала.

— И ты её ударила, так, Салли Спэрроу? А потом тебя наказали.

Моё лицо полыхало. Откуда он всё это знал? Я даже маме с папой не говорила.

— Ты получила домашнее задание на Рождество. Написать рассказ о том, что ты делала в праздники, — он ухмыльнулся. — У меня есть копия!

И самое поразительное то, что он держал в руках копию рассказа, который я как раз пишу!!

— Я знаю всё, что ты скажешь, когда будешь смотреть эту кассету, потому что я прочитал рассказ, который ты об этом напишешь. Так я был в курсе, что писать на стене — ты даже укажешь, где именно, кроме того, так я и узнал, какое число ты загадала.

— Но… но… — я не могла собраться с мыслями. — Как Вы получили копию моего домашнего рождественского задания? Я же его ещё не написала!!

— Я же сказал, я — путешественник во времени. Получил его в будущем. В Стамбуле на балконе от прекрасной женщины, — он улыбался так, будто это были счастливые воспоминания. — Думаю, она была, некоего рода, шпионкой. Потрясающая женщина! Я как раз дрался на мечах с двумя Сонтаранцами, и она спасла меня от второго. Затем отдала твою домашнюю работу и сказала мне всегда его хранить, потому что однажды оно мне понадобится, — ухмыльнулся он. — Она была права!

Шпионка из будущего попытается скопировать моё рождественское домашнее задание? Пусть только попробует!

Он посмотрел на свои часы:

— Хорошо, время почти вышло. Тебе нужно идти к машине времени и лететь сюда.

— Я не умею летать на машине времени. У меня на велосипеде до девяти лет были вспомогательные колёсики!!

— Салли, я точно знаю, что ты сможешь это сделать. И знаешь откуда?

— Откуда?

— Потому что я прочитал историю до конца, — рассмеялся он. — Кроме того, слышишь этот шум?

Из телевизора доносился ужасный скрип и скрежет.

— Что это?

Он до сих пор ухмылялся.

— Это ты!

Позади мужчины в воздухе появлялась большая синяя будка. Я вытаращила глаза. На дверях были слова, и я прищурилась, чтобы их прочитать.

Я должна была догадаться. Он выглядел как полицейский!

— Это Ваша машина времени?

— Ага. Нравится?

— Но кто в ней прилетел?

От этой улыбки можно было устать.

— Ты!

Двери большой синей будки открылись. А затем произошла самая удивительная вещь. Из будки вышла я!! Я! Салли Спэрроу! Другая я вышла из машины времени и помахала в камеру.

— Привет, Салли Спэрроу два-часа-назад! — сказала другая я. — Она великолепна, тебе понравится. Внутри она больше!

— Видишь? — спросил мужчина. — Говорил же, что ты умеешь летать на машине времени.

— Да, это просто! — подтвердила другая Салли. — Она синхронизирована с его часами, каким-то образом. Тебе просто нужно нажать кнопку сброса возле телефона.

— Кто тебе это сказал? — спросила я её.

Она сдвинула брови и озадаченно ответила:

— Я.

Мужчина посмотрел на нас обоих:

— Ну, прежде чем наделаете ещё парадоксов… Салли Спэрроу! — из телевизора одарил меня взглядом учителя. — Иди, доделывай домашнюю работу!

— Ага! — сказала другая Салли. — Тебе нужно написать рассказ до того, как полетишь на машине времени. Потребуется около двух часов.

— Достаточно, вам обоим! — воскликнул мужчина. — И без вашей беседы уже достаточно парадоксов!

— Но, знай, будет здорово! — сказала другая Салли. И одарила меня самой большой и взволнованной улыбкой.

И, о Боже! Мои скобы!

А вот и я, заканчиваю свой рассказ. До утра ещё около двух часов, через минуту на кухне я достану ключ от сарая и, пройдя сад, отправлюсь в путешествие всей своей жизни.

Значительное и удивительное путешествие. Не самое последнее, нет! Самое первое из скорых и многих, которые, возможно, будут меня сопровождать до конца жизни. Вдруг мне стало без разницы, что скажет тётя на счёт порванных обоев или что Мери Филипс думает о моих волосах. Я вернусь в школу и буду просто рада её видеть, и пусть она сочиняет любые песни, какие захочет. Я свыкнусь, если это сделает её счастливой.

Видите ли, я знаю самую лучшую вещь в мире. Я знаю, что будет. В конце кассеты я задала мужчине ещё один вопрос. Я спросила, как у прекрасной шпионки в будущем могла оказаться копия моей рождественской домашней работы.

— Не догадываешься? — улыбался мужчина. Не ухмылялся, улыбался. Он продолжил. — Её звали Салли Спэрроу.

Большая синяя будка ждала в сарае, в самом конце сада. И я закончила своё домашнее задание.