Остерия «Старый конь». Дело первое: Кьята

Сцена первая,

3 октября 783 года от п. п.[1]

Мерино Лик, кабатчик

Город Сольфик Хун, столица Великого герцогства Фрейвелинг

Сольфик Хун – очень шумный город. Столица герцогства, крупный морской порт, перекресток многих торговых путей – как ему не быть шумным? Но в десятый день триды[2], когда по заведенной не одну сотню лет назад традиции жители всех окрестных деревень съезжались на многочисленные рынки города, Сольфик Хун превращался в бурлящий котел. По центральным улицам сновали толпы продавцов, покупателей и просто зевак. В основном семьи зажиточных крестьян: несколько ребятишек разного возраста, пышнотелая матрона и старавшийся (совершенно безуспешно) выглядеть незаинтересованным глава семейства. Все в лучшей одежде, надеваемой только на праздники, все крикливые, любопытные, жадные до столичной жизни…

Добавьте к этому выступления лицедеев на каждом углу и подле каждой статуи святого или пророка, коих в городе, по данным кансильера[3] архивом, было ровно сорок три штуки. А еще заискивающе наглые мольбы городских нищих, оккупировавших подступы к храмам. И не забудьте крикливые компании молодых дворян, то ли продолжавших гулять после ночи, то ли начавших пить прямо с утра. И все это сдобрите ароматами свежих и уже подгнивших фруктов и овощей, жареного мяса, сырой рыбы, варенных в меду устриц, коровьего и конского навоза, а также густых стоков канав вдоль улиц. Тогда вы поймете, что без веской причины уважающему себя человеку не стоит заходить в центр города в ярмарочный день.

Высокий, чуть полноватый (что при его росте в глаза не бросалось) Мерино Лик по прозвищу Праведник не был незаметным человеком. Однако умел таковым казаться. Малость ссутулился: плечи вперед, голова слегка опущена – и вот он уже среднего роста толстячок с рыжевато-седоватой бородой на круглом бесхитростном лице. Купец или лавочник с весьма невысоким, судя по одежде в черно-серых тонах и стоптанным башмакам, доходом. Даже разрешенного к ношению низкому сословию ножа на поясе и то нет. Горожанин, который не задержит на себе взгляд больше чем на секунду. Грабить такого можно только от безысходности, ведь даже самый оголодавший бандит поймет, что в худом кошеле жертвы вряд ли окажется больше десятка медных монет – тот еще прибыток. Чуть выбивались из образа только глаза: серо-голубые, внимательно-цепкие и прищуренные: то ли от яркого солнца, то ли в усмешке. Скорее даже второе, морщины вокруг глаз говорили, что их обладатель любит улыбаться.

Впрочем, как и положено незначительному человеку, смотрел Мерино в землю.

И не то чтобы сейчас подобная маскировка была нужна, просто привычка, от которой он не видел причин избавляться. Когда-то она спасала Мерино жизнь, а кто знает, что нам уготовил Единый на день сегодняшний? Когда отдаешь почти двадцать лет жизни общению и работе с грабителями, убийцами, жуликами и титулованными особами, на характер и привычки накладывается определенный отпечаток. Неприятностей ждешь постоянно, хотя, как показывает практика, они все равно приходят неожиданно.

Сейчас Мерино спешил. Буквально через пять минут его ждала встреча, а пройти требовалось еще несколько улиц: запруженный людьми квартал в центре города в утро ярмарочного дня. Такое возможно только при определенной сноровке и большом везении. А человек, с которым была назначена встреча, не из тех, кто станет ждать опоздавших. И вовсе не от чувства собственной важности.

Обогнуть парочку сцепившихся языками хозяек, вышедших в рыночные ряды за покупками, с сожалением улыбнуться крестьянину, протягивающему корзину с куриными яйцами, шлепнуть по руке слишком уж неаккуратного мальчишку-карманника. Свернуть в переулок за таверной, уже полной из-за бушующей неподалеку ярмарки. Успел? В переулке пусто…

– Опаздываешь, Праведник! – голос Крысюка, появившегося из-за кучи сваленных как попало ящиков из-под рыбы, был полон укоризны. Мерино в который раз поразился, насколько точно подходит бандиту его прозвище. Не выше полутора метров, худой до болезненности, с лицом настолько же неприятным, насколько и выразительным. Бегающие слезящиеся глаза смотрели на мир с настороженностью маленького хищника. Или падальщика. Крысюк был и тем и другим.

– Дождался ведь… – Мерино не собирался оправдываться перед бандитом. – Чего звал? И с чего вдруг такая срочность? Мальчишка, которого ты послал, меня уже на рынке нашел.

О том, что Мерино совсем не понравилось, как легко это удалось мальчишке (общеизвестно, что предсказуемость опасна), упоминать не стал.

Крысюк замялся, похоже, не зная, с чего начать разговор. Мерино же смотрел спокойно, вовсе не собираясь помогать. С бандитами только так: упустишь инициативу – на шею сядут. Раз звал, раз ждал, значит, ему что-то нужно, и явно непростое. Вот и пусть озвучивает. Он проситель.

– Укрыться мне надо, Праведник! – наконец разродился Крысюк. – В бегах я. По городу шмон, наших стража берет без всяких дел…

– Мне что с того?

– Должен буду!

– Уже давно должен. И много.

– Так я отработаю!

– Ну, это если живой останешься. Повторю вопрос: мне что с того?

Крысюк был не самым умным бандитом Пыльной улицы[4], но хитрым. Он отлично умел выживать на городском дне. И по спокойствию и незаинтересованности Мерино понял, что, если сейчас не сделает заманчивое предложение, спасение уйдет с этим человеком и не оглянется.

– Мне есть что рассказать! Тебе это будет полезно!

– Откуда такая уверенность? – Мерино приподнял одну бровь. Немного заинтересованности. Совсем немного.

– Знаю. Связано со шмоном и его причиной. Слыхал, ты интересовался этим. Спрячь меня дней на пять или помоги из города выйти – все расскажу.

Мерино отрицательно покачал головой.

– Тухлая рыба, Крысюк. Ты ведь знаешь, я такую не покупаю.

И скривился так, будто этой самой рыбы нюхнул. В голове, однако, отметил, что вопросы о своем интересе надо задавать аккуратнее. Вон уже и Крысюк знает! Хотя нет – зря он так. У бедняги жизнь такая: больше знаешь – дольше проживешь.

Неприятное лицо бандита окончательно обезобразила работа мозга. Мерино чувствовал, что Крысюк имеет в запасе какой-то козырь и сейчас пытается решить: надо ли разыгрывать его прямо сейчас? Ведь услуга, которая уже оказана, ничего не стоит.

Праведник прекрасно умел ладить с типами, подобными Крысюку, большую часть жизни только этим и занимался. Тут необходимо было подстегнуть беднягу.

– Так я пойду? – и обозначил легкое движение корпусом, будто и правда собирался развернуться. Сработало, как всегда, безотказно.

– Погоди, Праведник! Погоди! Я сейчас скажу. Только дай слово: если наколка годная, ты мне поможешь!

«Хитрец какой!» – восхитился Мерино. Многие обитатели Пыльной улицы знали, что Мерино Лик по прозвищу Праведник крайне неохотно дает слово. Потому что всегда его держит. Ну, должны же быть у человека слабости.

– Ладно. Если годная, помогу. Выкладывай!

Крысюк выдохнул с явным облегчением и тут же начал говорить, как на допросе в пыточном подвале:

– Весь шмон из-за обноса дома мастера Беппе Три Пальца. Слыхал?

Кивок. Позавчера, действительно, кто-то обчистил дом известного корабела. Но Мерино никак не ожидал, что активность стражи повысилась из-за этого. Три Пальца, конечно, мастер и… А, ну конечно, он же…

Крысюк тут же подтвердил догадку:

– Беппе – человек маркиза[5], наши все об этом знают. Работает только по заказам из замка. Никто бы не полез! Да и что там брать – от силы десяток сюто[6], а проблем до веревки! Наши не обносили корабела, Праведник, Единым клянусь! Заезжие это, наводка на них есть! А стража метет всех без разбора, и докажи потом на виселице, что ты ни при чем!

– Что за заезжие и что за наводка?

– Меняла Чезаре с Виноградной улицы их знает. Я так понял, он их встречал. Сам слышал, как хвастался в кабаке: дескать, заплатили ему хорошо! А зачем нашим ему платить? За что? Мы и так тут все входы и выходы знаем. Где и мышь не пройдет, там мы с благословением Единого проскочим! А Три Пальца обнести для нас, как два пальца… Да только зачем человека Фрейланга трогать? Не по норме[7] это. Заезжие, клянусь чем хочешь! И Чезаре у них наводчик!

– Тадор! – остановил Мерино бандита, назвав настоящим именем. Тот сразу заткнулся, внимательно глядя на кабатчика. – А что украли у Беппе Три Пальца?

– Я точно не знаю. Но стража трясла наших за бумаги. Документы какие-то… А что за бумаги, я не знаю, Праведник! Векселя, наверное… Человек пятнадцать уже наших загребли…

«Какие все-таки замечательные люди эти бандиты! – с внезапно возникшим умилением подумал Мерино. – Все у них просто, все из-за денег. Раз бумаги, стало быть, векселя».

Он еще некоторое время слушал Крысюка, но тот пустился в повторение уже сказанного, значит, больше ничего не знал. И Мерино принял решение. В конце концов, от него не убудет, а Крысюк крутится с разными людьми и как осведомитель очень хорош.

– Ладно, Тадорито, ступай за мной. Только держись в отдалении, а то ещё решат, что мы вместе, а это ни мне, ни тебе не нужно. И место, в котором я тебя спрячу, кхм… неожиданное! Но дал слово и не обману.

Из переулка Мерино вышел, завязывая веревки на штанах и на всякий случай смущенно улыбаясь. Приспичило человеку – с кем не бывает? А тут такой славный переулок… Пусть за ним никто не следил, да и кому он нужен, если подумать, но привычка – вторая натура.

Где спрятать Крысюка, Мерино понял в тот миг, когда решил ему помочь. Куда никогда не полезет искать стража – в герцогские конюшни. Конечно, еще предстояло убедить смотрителя, досточтимого синьора Вэнно, в том, что именно сейчас ему понадобился чернорабочий. Но если напомнить про тот факт, что синьор Лик в свое время помог вытащить из дурной компании несовершеннолетнего отпрыска Вэнно, переговоры эти не будут очень уж трудными. Сложнее убедить Крысюка, что там его, перепачканного навозом, никто не станет искать.

Конюшни располагались сразу за ограждением замка Инверино[8], резиденции местных владетелей. Ну, это если смотреть на замок из города. Что значило, что они жили за собственной крепостной стеной[9]. И это тоже было некоторой проблемой. Сам Мерино через воротную башню крепости мог пройти без проблем, его там хорошо знали. А вот Крысюк с его роскошно драной одеждой и воровской рожей мог туда попасть только в кандалах, прямиком в допросный подвал.

– Тадорито! – подозвал Мерино бандита, когда ярмарочный шум стих позади, и наблюдать за беседой двух человек на пустой узкой улочке стало некому. – Сейчас тебе надо переодеться во что-то вроде одежды подмастерья. Победнее, но относительно чисто. Затем, отдельно от меня, пойдешь на площадь Святого Доната и там сядешь вместе с нищими на ступенях храма Скрижалей. Вы их стрижете, так что они тебя не тронут. Будешь торчать там до тех пор, пока к тебе не подойдет худой лысый мужчина с рыжей бородой клином…

– Смотритель герцогских конюшен синьор Вэнно? – Мерино кивнул, и Крысюк довольно закончил: – Знаю я его!

– Вот он и подойдет. Заберет тебя на конюшни, скажете, что ты его дальний родственник из деревни, которого надо пристроить к делу…

– Туда? – Палец Крысюка указал на замок. До парня стало доходить.

– Да, – сразу оборвал Мерино. – Там тебя искать не будут, а синьор Вэнно мой хороший друг. Не трясись, слушай, что говорю. Если тебе что-то не нравится – ноги пока свои. Развернулся и ушел!

Крысюк поспешно кивнул.

– Так вот, там он к делу пристроит, за конями ходить, и никто тебя не найдет. Ты, главное, привычки свои забудь, не стащи чего. И не вздумай на будущее пути прикидывать – я уже вижу, как глазки заблестели. Твою жизнь спасаем, так что будь благодарен. Все, действуй!

– Да я никогда бы…

Но Мерино его уже не слушал, шагая к опущенным воротам замка.

С Алонсо Вэнно все прошло так, как и планировалось. Смотритель конюшен поворчал, похмурился и вскоре согласился принять на работу «дальнего родственника». «На пять дней, не больше, Мерино! А то знаю я твоих… кхм… знакомых!»

Заверив старого приятеля, что больше пяти дней и не понадобится, синьор Лик отправился обратно к рынку. У него еще оставалось дело, от выполнения которого отвлек мальчишка, посланный Крысюком.

Даже, по правде сказать, не дело – ритуал. Которого Мерино немного стыдился, за который ругал себя последними словами, но не пропускал весь последний год.

Дело в том, что раз в три дня ко второму звону храмового колокола[10] на рынок у центральной городской площади приходила за свежей зеленью синьора Карла Тотти, вдова полковника от артиллерии, погибшего девять лет назад в битве при Игусе[11]. Приходила с истинно военной точностью, как и положено вдове фрейского офицера, лишь только смолкали колокола. Бродила по рядам она около получаса, после чего возвращалась с покупками домой. И раз в несколько дней Мерино придумывал какое-нибудь пустяшное дело в районе рынка, ну, например, купить свежего мяса. Причем шел сам, а не посылал поваренка Гвидо, который занимался этим обычно. И совершенно случайно встречался с Карлой Тотти.

Они познакомились чуть больше года назад, у общих знакомых. Когда Карле представили Мерино, он, лишь раз взглянув в ее зеленые глаза, понял, что пропал. С точки зрения канонов красоты женщина была не более чем просто привлекательна: ярко-рыжие волосы, какие получаются, если в тебе есть заметная толика митриурийской[12] крови, большие глаза под сенью густых ресниц, аккуратный маленький нос и мягкие даже на вид, может, немного тонкие губы. Хорошая фигура, не худощавая, но и не массивная, – пожалуй, термин «женственная» подходил синьоре Тотти идеально. Но ее мимика, то, как она улыбалась и хмурилась, чистый искренний смех, а главное, глаза, в которых тонули все умные мысли и фразы и так-то не самого опытного в общении с противоположным полом мужчины, – все это делало ее в глазах синьора Лика настоящей красавицей.

Они несколько раз вместе обедали, встретившись, разумеется, совершенно случайно, однажды синьора Тотти даже заглянула в его остерию и отведала фирменного морского окуня, который ей очень понравился. Но дальше вежливой болтовни, не без приязни с обеих сторон, дело не шло. Мерино робел.

На исходе четвертого десятка он уже научился быть с собой честным, жизнь, что называется, заставила. С одной стороны, Мерино прекрасно понимал, что на самом деле происходит, и что его интерес к красивой вдове давно перестал быть просто дружеским, с другой – не знал, что делать дальше. Прослужив большую часть жизни государству, которого внезапно не стало, он имел крайне небольшой опыт отношений с женщинами – на них просто не хватало времени. Требуемую мужчине плотскую близость он предпочитал покупать за серебро. Да и, сказать по правде, не искал он отношений, выходящих за эти рамки. Благодаря чему теперь и находился в какой-то несвойственной ему нерешительности и плыл по течению, но довольно изобретательно находил поводы появляться на рынке за пятнадцать минут до второго звона, где с видом сосредоточенно занятости бродил по мясным рядам именно в том месте, где те смыкались с овощными.

В этот раз (чтоб Крысюку икалось все те дни, что он будет прятаться от городской стражи!) Мерино опоздал. Совсем чуть-чуть: он даже был уверен, что видел, как Карла с корзиной зелени на сгибе руки свернула на улицу, ведущую к дому. Догнать ее можно было довольно легко, но что при этом сказать? Это ведь не случайная встреча на рынке: «Доброе утро, Карла! Вы прекрасно выглядите сегодня! Новая шляпка? Очень вам идет! Давненько вы не заглядывали в мою остерию!» Это уже целенаправленное проявление интереса стареющего трактирщика к красивой женщине. А это, в свою очередь, значит…

Привычным волевым усилием Мерино остановил мысли, в которых, как два отряда тяжелой рыцарской конницы, сталкивались сомнения, с одной стороны, и желание хоть какой-то определенности – с другой. И переключился с воспоминаний о завитке непокорного рыжего локона за ухом синьоры Тотти на обдумывание новой информации, полученной от Крысюка. При определенной сноровке, которая есть результат частого повторения, сиречь, опыта, это давалось почти без труда, даже несмотря на предательски возникший образ лукавого веселья в зеленых глазах вдовы, которая будто смеялась над его душевной борьбой.

А подумать было о чем.

Самый первый и самый важный вопрос: стоит ли ввязываться в эти игры? Точнее, ввязаться-то он уже ввязался, но пока еще можно было остановиться на том, что уже сделано, на сокрытии старого и надежного осведомителя из сольфикхунского дна от городской стражи. И дальше не идти. Да какое, собственно, ему дело до ограбления корабела двора Ее Высочества? До бумаг, которые явно были целью бандитов! Это же политика, смердит за лигу, не стала бы городская стража перетряхивать весь город ради ерунды. А нужна ему, синьору Лику, добропорядочному горожанину, уважаемому человеку, такая радость? Эти тайны и интриги?! Да к демонам четвертой преисподней!

Конечно, называя себя добропорядочным горожанином, Мерино сильно лукавил. Праведник в нем так и не смог найти покоя после ухода в отставку со службы в Тайной страже[13]. Гончей[14] был, гончей и остался. Купил трактир, но по-прежнему следил за внешней и внутренней политикой, собирал сведения от осведомителей криминального мира. И благодаря этому прекрасно понимал, что кража бумаг из дома корабела – совсем не рядовое событие. А если сложить все факты…

Факт первый. Корабел Беппе Три Пальца – известный мастер. Известный в основном тем, что довольно смело подходит к такому консервативному делу, как строительство кораблей. По его чертежам в прошлом году в Сольфик Хуне построили судно, пригодное к длительным морским путешествиям. Плавание в открытом море – шутка ли для страны, все морские пути которой, включая торговые, до недавнего времени проходили в видимости береговой линии!

Факт второй. После нескольких удачных проектов корабела, который в ту пору работал по заказам рыболовецких артелей и торговых домов, его заметил маркиз Йан Фрейланг, регент малолетней Великой герцогини и фактический правитель страны. С тех пор мастер работает только по заказам из Инверино. И все, кому надо, об этом знают.

Факт третий. Великое герцогство Фрейвелинг стоит на пороге большой войны. Северный сосед, королевство Скафил, страна мореходов и морских разбойников, угрожает морской торговле Фрейвелинга. По тавернам и остериям[15] уже бродят разговоры о том, что следующей весной флот Ее Высочества вместе с союзниками ударит по Скафилу. Солдаты удачи, чуя наклевывающуюся работенку, стекаются в города.

И тут кто-то обносит дом корабела Беппе Три Пальца. И крадет какие-то бумаги. Скорее всего, чертежи нового судна, и – Единый свидетель – судна военного!

Выводы, господин бывший дознаватель? Ох, да какие тут выводы?! Все на поверхности лежит. И очень дурно пахнет государственными интересами.

– Не задалось утро-то! – пробурчал Праведник под нос, сворачивая с широкой улицы Святого Кипаги в узкий переулок Извозчиков – привычный путь к остерии на Ольховой. – И большая политика на горизонте показалось, и с Карлой не встретился…

Ну что мешало Крысюку, демоны его побери, отправить мальчишку с весточкой на час позже! Никуда бы эти государственные дела не делись!

24 августа 771 года

Праведник, дознаватель 2 ранга

имперской Тайной стражи

Окрестности города Оутембри, Империя Рэй

Щека прижата к прикладу арбалета, ладони потеют, а все тело затекло от долгой неподвижности. Пахнет сухим сеном и навозом. Сельская идиллия, чтоб ее!

Праведник ненавидел деревни, даром что сам вырос в глубинке. Но считал себя горожанином до мозга костей и не мыслил жизни без толчеи и шума. А тут – десяток дворов, полсотни людей, большинство которых сейчас потеет в полях с косами в руках, и проклятый сеновал, на крыше которого Мерино неподвижно лежит уже часа три! И одна надежда на то, что осведомитель из Оутембри не соврал и нападение на караван с золотом все же произойдет. Иначе все зря! Два месяца слежки, подкупов и угроз закончатся не славной победой над одним из боевых отрядов Гильдии воров и получением первого ранга, а пшиком, финансовыми растратами и неприятным разговором в допросном подвале.

«Ставка сделана! – оборвал себя дознаватель пока еще второго ранга. – Назад уже не повернуть, ничего не изменить! Так что лежим и молим Единого о чуде».

Гильдия воров – это нечто выходящее за рамки всего, что Праведник знал о преступниках. Жесткая организация с практически армейской дисциплиной, она появилась всего три года назад и сегодня уже запугала половину криминального мира Империи. Дерзкие ограбления, убийства, шпионаж – это обычные дела для преступников, но Гильдия воров действовала в тех сферах, в которые обычное отребье никогда не лезло: интриги аристократии, политические убийства, политические же секреты. Гильдия дошла до того, что открыто бросила вызов правящему дому. Когда император Патрик потребовал от Тайной стражи покончить с преступной организацией, воры распространили по городским рынкам листовки с типографским(!) текстом, содержащим прямой вызов престолу. Мерино до сих пор помнил фразу оттуда: «Если император считает, что с Гильдией нужно покончить, ему стоит знать, что и Гильдия может покончить с императором…»

Неслыханная дерзость для преступников! Немыслимая! Но, как показало время, Гильдия вполне серьезно подошла к реализации своих угроз. Начались нападения на казначейства, покушения – причём успешные! – на высшее дворянство. Когда в начале этого года боевой отряд воров напал на кортеж герцога Антуана де Брийе, перерезал всю охрану, а самого аристократа повесил на дереве, как обычного простолюдина, император взорвался.

Мерино был в числе доверенных лиц главы Тайной стражи барона Сантьяго да Гóра и присутствовал при разносе, который император лично устроил его шефу.

– Я хочу их головы, Сантьяго! – рычал Патрик Первый. – Бери всех, кого посчитаешь нужным, любые средства, но добудь до конца года их головы! Иначе я возьму твою и твоих людей!

Никто не сомневался, что император так и поступит. Он, в конце концов, был урожденным герцогом Фрейвелинга, а там каждый в длиннющей колонне носителей имени славился крутым нравом и вспышками ярости.

Началась охота, которой Империя раньше не видела. И одна из облав должна была произойти здесь и сейчас.

То ли Единый услышал его молитвы, то ли осведомитель не соврал, но через десять минут Мерино увидел две крытые повозки Оутембрийского казначейства, неторопливо катящиеся по пыльной дороге. Десяток охранников на лошадях окружал повозки с боков. На воинах не было цветов вольного города[16], так что они походили на сопровождение обычного купца. Однако Гильдия воров знала о караване: значит, эта мера предосторожности, как и все прежние, себя не оправдала.

– Слава Тебе! – без звука, одними губами произнес Мерино, благодаря Единого за все, что привело его на эту дорогу. В тот же миг раздался пронзительный свист – и на караван напали.

Арбалетные болты выбили из сёдел четверых всадников. Их товарищи отреагировали с некоторой задержкой, которая стоила жизни еще двоим: их закололи короткими шпагами выскочившие, словно из-под земли, разбойники. Оставшиеся в живых охранники заорали, выхватили клинки и пистоли и кинулись на нападавших.

Те действительно выскочили из-под земли. Вырыли ямы вдоль тракта, спрятались в них, а помощники положили сверху каркас из веток, накрыв аккуратно срезанным дерном. Сидели там с утра, если не дольше, и никто из Тайной стражи об этом даже не подозревал. Больше десятка воров. Весь боевой отряд.

«Как хорошо, что я настоял на том, чтобы подойти к деревне скрытно, по одному и в крестьянской одежде! Иначе наблюдатель воров заметил бы!»

Мысль скользнула где-то на границе сознания, разум был занят оценкой боя:

…Стрелок воров успел взвести арбалет и теперь поднимает его, намереваясь ссадить еще одного охранника.

…Всадник стреляет из пистоли в лицо вору с копьем и рубит второго мечом по руке.

…Мерино стреляет в арбалетчика, и тот, получив болт в живот, падает обратно в яму, из которой вылез. Дознаватель хватает ворот и быстро-быстро начинает взводить оружие.

…Из рощи, размахивая шпагами, вылетает группа из пяти человек, одетых крестьянами. Еще трое – второй засадный отряд Тайной стражи – бегут к месту сражения от коровника.

…Мерино крутит ворот… крутит головой – ищет наблюдателя воров, что подал сигнал.

…Падает с коня еще один стражник. Воров на ногах семь человек.

…Еще один стражник сползает на землю с болтом в боку.

…Мерино отбрасывает ворот и укладывает стрелу на ложе.

…От деревни к лесу мчится человек. Быстро и расчетливо.

…Пятерка дознавателей добегает до места схватки и практически сразу же приканчивает троих разбойников.

…Двое оставшихся стрелков-воров откидывают в сторону арбалеты и вытаскивают длинные ножи.

…Мерино стреляет убегающему в спину. Дистанция – около ста шагов. Болт попадает прямо в поясницу, и человек падает, истошно вереща.

…На месте сражения появляются еще трое дознавателей, и все очень быстро кончается. На коне остался только один стражник.

«Надеюсь, у этих дуболомов хватило ума оставить хоть кого-то в живых?» – подумал Мерино, вновь взводя арбалет. Еще не факт, что они накрыли всех, так что оружие должно быть готово.

С момента свиста прошла всего пара минут.

У «дуболомов», то есть коллег Мерино, дознавателей третьего и четвертого ранга, ума хватило. Когда он подошел к месту схватки, один из нападавших еще был жив. Однако широкая рубленая рана на ягодице говорила о том, что скоро раненый истечет кровью и отойдет в третью преисподнюю, где и положено находиться ворам и убийцам. Мерино, не обращая внимания на бормочущего благодарности стражника и перепуганные глаза в смотровой щели повозки, опустился на колени рядом с разбойником.

– Меня называют Праведником, – сказал он умирающему. – Ты слыхал обо мне?

Тот едва заметно кивнул и попытался изобразить уверенную бандитскую улыбочку («я тебя не боюсь, гончая!»)

– Я выбью твоей семье помощь магистрата, – продолжил Мерино. – У тебя ведь есть семья?

Выстрел, что называется, на звук. Догадка мелькнула в голове Мерино, как только его взгляд зацепился за аккуратно, явно женской рукой, заштопанный рукав кафтана бандита.

Еще один кивок, без улыбки. В глазах, которые видят смерть, мелькнул призрак надежды.

– Ты расскажешь, как выйти на вашего куратора. Очень быстро и без утайки. А я дам слово, что сделаю то, о чем сказал. Годится?

– Третий дом от городской стены. Улица Ткачей. Зовут Марта. У нее двое. Один мой. Я тебе верю.

– Хорошо. Куратор?

– Вечерами сидит в «Сломанном колесе»… Зовут Энрико. Высокий, рыжий… Шрам от виска… прямо под глазом.

– Каждый вечер?

– Не знаю. Наверное… Марта?..

– Сделаю… – Мерино положил ладонь на грудь умирающего разбойника, ножом во второй руке полоснул по его горлу. – Засыпай.

Мерино оглядел своих людей. Те смотрели на него, в глазах недоверие и восхищение, смешанные в равных пропорциях. Они уже знали, какое магическое действие оказывает на ворье репутация их командира, но вопрос «как?» до сих пор читался на лицах.

– Джул! – Дознаватель взглянул на одного из своих людей. – Сегодня найдешь эту Марту, останешься у нее, присмотришь, чтобы дружки мужа не порешили ее с малыми.

– Ты серьезно, Мерино?! – Джул был в группе новеньким, другие бы такого вопроса не задали. – Держать слово, данное этому отребью?

– Слово я дал себе, Джул. Исполняй приказ. Остальные, прибрать здесь, трупы на телегу и в город. Надо еще этого Энрико взять.